Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Темнота в конце туннеля

Ядерная программа КНДР и перспективы решения вопроса

Андрей Ланьков – историк, кореевед, преподаватель Университета Кукмин (г. Сеул)

Резюме Ни один из сценариев решения северокорейской проблемы – переговоры, санкции, военное решение – не может считаться приемлемым и удовлетворительным. Значит США и миру придется сосуществовать с ядерной Северной Кореей.

Девятого октября 2006 г. сейсмические станции во всем мире зарегистрировали подземный толчок, центр которого находился вблизи селения Пунге-ри в северокорейской провинции Северная Хамгён. Так прошло испытание первого северокорейского ядерного заряда. С того момента вопрос о ядерной программе КНДР перешел в качественно другую фазу.

Истоки

Полной неожиданностью это не стало ни для кого. Интерес к созданию собственного ядерного оружия Северная Корея проявляла по меньшей мере с 1960-х годов. Еще в 1956 г. КНДР подписала с Советским Союзом соглашение о научно-техническом сотрудничестве в области ядерных исследований, и вскоре после этого северокорейские студенты, практиканты и ученые стали регулярно появляться в Дубненском Объединенном институте ядерных исследований.

Северокорейские ядерные поползновения, которые стали очевидными к началу 1960-х гг., немало беспокоили Москву, так что советское руководство стало использовать программы сотрудничества с Пхеньяном, чтобы отчасти взять северокорейские ядерные исследования под контроль и снизить вероятность использования их результатов в военных целях. В 1960-е гг. северокорейская сторона была вполне готова пойти на подобный компромисс. Руководство КНДР, никогда не питавшее особых симпатий к Советскому Союзу, рассчитывало использовать сотрудничество, чтобы ускорить развитие собственных ядерных исследований, и ради этого было готово идти на временные уступки. СССР согласился оказать техническое содействие в строительстве ядерного исследовательского центра и экспериментального реактора в Ёнбёне (установлен в 1965 г.).

Северокорейская ядерная программа стала набирать темп в 1970-е годы. С большой долей вероятности можно предположить, что немалое влияние на Ким Ир Сена и его окружение оказала попытка Южной Кореи создать собственное ядерное оружие. Работы над южнокорейским ядерным проектом были остановлены в конце 1970-х гг. в результате активного вмешательства Соединенных Штатов, но сам факт работ был известен в Пхеньяне.

В начале 1980-х гг. КНДР и СССР подписали соглашение о строительстве в Северной Корее атомной электростанции (проект этот так и не был осуществлен). По-прежнему обеспокоенный потенциальной угрозой, которую представляла ядерная программа Пхеньяна, Советский Союз настоял на том, что строительство АЭС начнется только в том случае, если Северная Корея подпишет Договор о нераспространении ядерного оружия. Выбора у Пхеньяна не было, и в 1985 г. Северная Корея стала участником ДНЯО.

Случилось это как раз в тот момент, когда в Советском Союзе появились первые признаки внутриполитической нестабильности, и мир вокруг КНДР стал стремительно меняться (не в лучшую для северокорейской элиты сторону). В подобной ситуации Пхеньян решил ускорить ядерную программу. К началу 1990-х гг. мало кто сомневался, что северокорейские ученые и инженеры активно работают над созданием ядерного оружия плутониевого типа, используя плутоний из топливных стержней имевшихся у КНДР реакторов. Понятно, что новость не вызвала энтузиазма у мирового сообщества, и в первую очередь у США. Результатом стал кризис 1993–1994 гг., который иногда называют «первым северокорейским ядерным кризисом». По просочившимся впоследствии данным, американское военно-политическое руководство всерьез размышляло о нанесении превентивного удара по северокорейским ядерным объектам. С другой стороны, именно во время этого кризиса северокорейцы обещали «превратить Сеул в море огня» – эта угроза стала впоследствии стандартной частью риторики Пхеньяна.

Ядерная программа становится реальностью

Первый северокорейский ядерный кризис завершился, когда в 1994 г. в Женеве было подписано т.н. Рамочное соглашение. Оно предусматривало строительство на территории Северной Кореи двух ядерных реакторов на легкой воде. Последние технически малопригодны для производства оружейного плутония, но могут использоваться для выработки электричества. Строительство реакторов брал на себя специально созданный с этой целью международный консорциум KEDO, в финансировании которого решающую роль играли Южная Корея, Япония и США (соответственно, 57,9%, 19,8% и 16,1% всего бюджета организации – в то время как совокупный взнос всех остальных участников составил 6,2%). В соответствии с условиями Рамочного соглашения, до завершения строительства реакторов Северная Корея должна была регулярно получать от KEDO бесплатные поставки сырой нефти в объеме 500 тыс. тонн в год.

Главная из причин, по которой Соединенные Штаты и союзники подписали Рамочное соглашение, заключалась в распространенной тогда уверенности, что полностью выполнять договоренности не придется. Только что произошел распад мировой социалистической системы, многие аналитики не только в Вашингтоне, но и в иных столицах (включая, кстати, и Москву) были уверены, что у северокорейского режима нет будущего, а Ким Ир Сена ждет судьба Николае Чаушеску.

Однако, несмотря на жесточайший голод 1996–1999 гг., который унес от 600 до 900 тыс. жизней, и международную изоляцию, режим устоял. Более того, северокорейские ученые, вынужденно приостановив работу над плутониевой программой, замороженной по условиям Рамочного соглашения, начали разработку ядерного заряда с использованием обогащенного урана. Разумеется, урановая программа являлась нарушением Рамочного соглашения, и когда о ней стало известно в 2002 г., американцы потребовали объяснений. Так начался «второй ядерный кризис».

Скорее всего, Пхеньян изначально рассчитывал на то, что и по урановой программе удастся добиться компромисса, в целом сходного с Рамочным соглашением 1994 г., – обратимого замораживания программы в обмен на экономическую помощь и политические уступки со стороны США. Однако администрация Джорджа Буша от переговоров отказалась и в одностороннем порядке вышла из KEDO. Рамочное соглашение прекратило существование.

На протяжении нескольких лет северокорейцы отрицали сам факт наличия у них урановой программы, но в 2010 г. они пригласили американскую делегацию во главе с бывшим директором Лос-Аламосской лаборатории Зигфридом Хеккером в Центр обогащения урана, который к тому времени, насколько можно судить, уже давно работал на полную мощность.

После развала Рамочного соглашения КНДР начала интенсивную подготовку к ядерным испытаниям, первое из которых и состоялось в октябре 2006 года. За ним последовали еще четыре подземных взрыва – в 2009, 2013 и, дважды, в 2016 году.

Точные размеры северокорейского ядерного арсенала неизвестны, по оценкам ведущих американских экспертов, на начало 2016 г. в распоряжении КНДР предположительно находилось от 20 до 40 кг оружейного плутония (достаточно для изготовления 4–8 ядерных зарядов) и от 200 до 450 кг обогащенного урана (достаточно для 10–25 зарядов). Производительность оценивалась в 6 кг плутония и 150 кг урана в год – то есть ежегодно количество зарядов увеличивается на 8–10 единиц.

Параллельно Северная Корея начала активно работать над средствами доставки ЯО. Долгое время разведка КНДР пыталась получить доступ к советским ракетным технологиям, которые Москва им не предоставляла, и по меньшей мере дважды усилия увенчались успехом. Около 1980 г., предположительно через Египет, северокорейцы получили несколько советских ракет Р-17 (по классификации НАТО – SCUD). Вскоре в Северной Корее началось производство копий Р-17, которые были не только приняты на вооружение, но и экспортировались – в частности, этими ракетами активно пользовался Иран в период ирано-иракской войны 1980–1988 гг. (сейчас официально признано Тегераном).

Второй успех северокорейской разведки, скорее всего, случился в начале 1990-х гг., когда удалось получить чертежи и какую-то технологическую информацию, связанную с ракетой Р-27. Эта твердотопливная ракета, разработанная в СССР в середине 1960-х гг., предназначалась для запуска с подводных лодок. Именно Р-27 стала основой северокорейских твердотопливных ракет, созданных в 2000-е годы. Первую попытку запустить искусственный спутник Земли, отрабатывая таким образом технологию запуска ракет большой дальности, КНДР предприняла еще в 1998 году. Северокорейская пресса сообщила, что запуск прошел успешно; в действительности и эта, и несколько последующих попыток окончились неудачно.

Первых серьезных успехов северокорейские ракетчики добились уже при Ким Чен Ыне, третьем правителе семьи Кимов, который унаследовал власть в декабре 2011 года. В декабре 2012 г. северокорейцам удалось вывести на орбиту искусственный спутник и провести успешные испытания целого ряда ракет. В настоящее время ракетные системы способны уверенно поражать цели на территории всего Корейского полуострова, а также на значительной части территории Японии. Важно, что в феврале 2017 г. Северная Корея успешно испытала твердотопливную ракету дальностью около 1200 км, которая легко маскируется, может запускаться с подвижных установок, трудно обнаруживаемых техническими средствами разведки, и готовится к запуску за несколько минут (учитывая высокие темпы развития северокорейских ракетных систем, не следует удивляться тому, что информация о них быстро устаревает; обзоры текущего состояния дел регулярно публикует Владимир Хрусталев). Вскоре после этого, в мае 2017 г., проведен успешный запуск новой баллистической ракеты максимальной дальностью около 3 тыс. км, способной нанести ядерные удары по Аляске и Гуаму, а также американским базам в АТР.

Параллельно велись работы над созданием баллистических ракет для подводных лодок. Весьма трудная с технической точки зрения задача решена в рекордно короткие сроки, существенно быстрее, чем ожидали иностранные эксперты. В августе 2016 г. КНДР провела успешный запуск баллистической ракеты с подводной лодки, находящейся в подводном положении – и, судя по данным анализа спутниковых фотографий, в ближайшее время работа над баллистическими ракетами подводных лодок ускорится.

В начале 2017 г. Северная Корея недвусмысленно заявила о том, что собирается в самое ближайшее время разработать и принять на вооружение межконтинентальную баллистическую ракету, способную наносить удары по территории континентальных Соединенных Штатов. Это заявление отражает новый курс Ким Чен Ына и его окружения. Если покойный Ким Чен Ир был в целом готов ограничиться небольшим ядерным арсеналом, его сын настроен обзавестись полноценными ядерными силами, скажем так, второго эшелона. Ким Чен Ын стремится к обладанию тем, что именуется «потенциалом второго удара». Иначе говоря, он намерен создать ядерные силы, которые, даже подвергшись внезапной неядерной атаке, будут в состоянии пережить ее и сохранить некоторое количество зарядов и средств доставки для нанесения удара возмездия. В настоящий момент основными компонентами подобных ядерных сил мыслятся МБР, размещенные на подвижных пусковых установках, и подводные лодки, вооруженные ракетами с ядерными боезарядами и находящиеся на патрулировании у берегов США.

Задачи и надежды Пхеньяна

С момента возникновения северокорейский ядерный проект преследовал три основные стратегические цели. С течением времени их порядок и сравнительная важность менялись, однако сами цели, скорее всего, неизменны уже почти полвека.

Первая и главная (на настоящий момент) цель ядерного проекта – сдерживание. Ким Чен Ын и его окружение хорошо помнят, что в свое время Джордж Буш отнес Северную Корею к «оси зла», причем оказалась она в этом списке вместе с Ираком и Афганистаном, впоследствии атакованными и оккупированными США. Важным уроком для северокорейского руководства послужила печальная судьба Муаммара Каддафи – единственного правителя в истории, согласившегося обменять ядерную программу на экономические льготы Запада. В том, что Пхеньян извлек серьезные уроки из ливийского опыта, сомневаться не приходится. Смерть Каддафи от рук повстанцев наглядно продемонстрировала северокорейской элите, что она была права: обладание ядерным оружием – важнейшее условие сохранения существующего режима (или, если хотите, государственности). По мнению Пхеньяна – скорее всего, оправданному, – наличие ядерного оружия резко снизит вероятность вмешательства внешних сил в случае внутреннего конфликта.

Во время ливийской революции, в марте 2011 г., представитель МИД КНДР заявил: «Ливийский кризис... наглядно продемонстрировал, как ядерное разоружение Ливии, широко разрекламированное США, закончилось агрессией. Вероломное нападение произошло после того, как агрессор сладкими посулами гарантий безопасности и улучшения отношений уговорил свою жертву разоружиться, а затем поглотил ее при помощи силы. Что еще раз доказало простую истину: мир можно сохранить, только если у страны хватит собственных сил обеспечить сдерживание».

Второй стратегической целью северокорейской ядерной программы является укрепление «дипломатического потенциала». Северная Корея – страна маленькая и бедная. Даже по оптимистическим оценкам CIA World Factbook (КНДР не публикует никакой экономической статистики уже более полувека), уровень ВВП на душу населения составляет всего 1800 долларов, примерно в 20 раз меньше такого же показателя в Южной Корее. Учитывая численность населения и размеры ВВП, наиболее близкими аналогами являются Мадагаскар и Мозамбик. Однако в последние 25 лет КНДР неизменно привлекает к себе внимание международного сообщества – в первую очередь благодаря ядерной программе.

Ядерная программа сыграла немалую роль в том, что в голодные 1996–1999 гг. Северная Корея получала заметную иностранную продовольственную и гуманитарную помощь. Главными поставщиками продовольствия тогда являлись страны, с которыми КНДР находится во враждебных отношениях, а формально – вообще в состоянии войны. По данным WFP, на протяжении 1996–2011 гг. из 11,8 млн тонн бесплатной продовольственной помощи формально дружественный Китай поставил только четверть – 3 млн тонн. Остальными главными поставщиками бесплатного продовольствия являлись «враждебные» США (2,4 млн тонн), Япония (0,9 млн тонн) и Южная Корея (3,1 млн тонн).

Формально, конечно, помощь Соединенных Штатов или Японии не была увязана с желанием Северной Кореи выполнять условия Рамочного соглашения 1994 г. и временно заморозить ядерную программу. На практике в существовании подразумевающейся связи между ядерным проектом и гуманитарной помощью сомневаться не приходится. Коллапс Рамочного соглашения в 2002 г. привел к почти полному прекращению американских и японских поставок.

В последнее время северокорейская экономика находится в куда лучшем положении, чем 15–20 лет назад. Начатые Ким Чен Ыном реформы, попытка создать «рыночный авторитаризм» привели к оживлению экономической деятельности и, самое главное, к повышению уровня жизни большинства населения. В этих условиях потребность в ядерном оружии как средстве дипломатического нажима для получения продовольственной помощи объективно снизилась. Однако оно остается важным дипломатическим инструментом и, скорее всего, будет оставаться таковым в обозримом будущем.

Третьей стратегической целью, которой служит ядерная программа, является дальнейшая легитимация режима. В большинстве стран мира население позитивно относится к росту военной мощи своей страны, и КНДР не исключение.

Кроме того, сам факт работы над ядерной программой широко используется во внутренней пропаганде для объяснения экономических трудностей и явного отставания от соседей. Северокорейские пропагандисты активно апеллируют к ядерной программе, когда им надо объяснить населению причины голода 1996–1999 гг. (сам факт голода не скрывается, хотя статистики о количестве жертв в официальной печати не опубликовано). Голод теперь объясняют сочетанием беспрецедентных наводнений, «экономической блокады» империалистов и, конечно же, стратегической необходимостью создания ядерного оружия для сохранения страны и физического выживания населения. В рамках этой пропагандистской доктрины жертвы голода представлены как солдаты, отдавшие жизнь за сохранение северокорейской государственности и общественно-политической модели. Населению объясняют, что единственная сила, которая предотвращает разрушительную войну на Корейском полуострове, – ядерный потенциал сдерживания, для сохранения и развития которого необходимо идти на любые жертвы.

Международное сообщество: единство в теории, несогласованность на практике

Большинство стран мира отрицательно относится к северокорейской ядерной программе, причем особо негативно воспринимают ее ведущие державы, большинство из которых, в соответствии с ДНЯО, являются «официально признанными ядерными державами» и уже по этой причине враждебно смотрят на возможность распространения ЯО. Именно поэтому после каждого ядерного испытания Совет Безопасности ООН принимает очередную резолюцию, не только осуждая действия Пхеньяна, но и вводя санкции – с каждым разом все более жесткие. Однако на практике, несмотря на частичное совпадение интересов, создать единый фронт не удалось и едва ли удастся. Подавляющее большинство ключевых игроков, несмотря на желание предотвратить ядерное распространение, имеют и иные интересы, зачастую для них более важные, чем ядерное разоружение КНДР.

Пожалуй, наиболее последовательным сторонником денуклеаризации являются Соединенные Штаты. Ядерная программа с самого появления была направлена в первую очередь именно против США – обстоятельство, о котором Пхеньян не устает напоминать. Например, в конце марта 2013 г., во время очередного кризиса, северокорейская печать опубликовала фотографии Ким Чен Ына и северокорейских генералов на фоне карты Соединенных Штатов, где были нанесены цели ядерных ударов. Правда, на тот момент у КНДР не было ракет, способных поразить эти объекты, так что фотографии отчасти проходили по категории дипломатических демонстраций, а отчасти – заявлений о намерениях.

Кроме восприятия Северной Кореи как вероятного противника на позицию Вашингтона оказывает влияние и то, что действия Пхеньяна создают рискованный прецедент для политики нераспространения ядерного оружия. В отличие от других «новых ядерных держав» (Израиля, Индии, Пакистана), КНДР в свое время согласилась подписать Договор о нераспространении ядерного оружия и взяла на себя обязательства соблюдать налагаемые этим договором ограничения. Краткое пребывание в рамках ДНЯО Северная Корея, насколько известно, использовала, чтобы получить дополнительный доступ к ядерным технологиям, после чего заявила о выходе из режима нераспространения. В этих условиях признание КНДР ядерной державой де-факто – на которое, по индийскому или пакистанскому образцу, рассчитывают в Пхеньяне – неизбежно превращается в опасный прецедент, ставящий под сомнение стабильность системы контроля за нераспространением ЯО.

Остальные ведущие державы, надо признать, воспринимают северокорейскую ядерную программу куда спокойнее. Китай, например, в целом относится к ней негативно, ибо заинтересован в сохранении за собой привилегированного статуса. Однако на практике его куда больше занимают другие вопросы – в первую очередь поддержание стабильности у собственных границ, равно как и сохранение Корейского полуострова в его нынешнем разделенном состоянии. Ни серьезный хаос на территории КНДР, ни ее поглощение куда более развитым и богатым Югом не входят в планы Пекина.

Сеул в целом также относится к северокорейской ядерной программе на удивление спокойно, хотя, разумеется, ни в коем случае ее не одобряет. Парадоксальным образом появление в КНДР ядерного оружия пока не слишком сильно изменило баланс сил на Корейском полуострове. Около половины населения Южной Кореи так или иначе проживает на территории Большого Сеула, большая часть которого уже почти полвека находится в зоне досягаемости северокорейской тяжелой артиллерии, расположенной в непосредственной близости от мегаполиса, на противоположной стороне т.н. «демилитаризованной зоны». Появление на вооружении армии КНДР нескольких ядерных зарядов, конечно, до определенной степени меняет картину, но к жизни в этих условиях южнокорейцы давно привыкли. Поэтому для РК приоритетным является, во-первых, сохранение стабильности и статус-кво, а во-вторых, снижение напряженности в межкорейских отношениях. Некоторая часть общества по-прежнему всерьез относится к вопросу объединения и считает, что налаживание отношений с КНДР станет первым шагом к нему. Впрочем, среди южнокорейского населения, особенно среди молодежи, объединение с бедным Севером вызывает все меньше энтузиазма.

Подобные разногласия означают, что создание единого фронта держав по северокорейскому вопросу невозможно. Решающую роль играет позиция Китая, который, как говорилось выше, при всем своем негативном отношении к северокорейскому ядерному проекту, стремится к сохранению статус-кво на полуострове. КНР контролирует около 90% внешней торговли Северной Кореи, так что эффективное осуществление международных санкций без Пекина невозможно в принципе. Китай не заинтересован в введении максимально жестких санкций, ибо результатом может стать серьезный экономический кризис и последующая внутриполитическая дестабилизация в соседней стране. Нестабильная Северная Корея, равно как и объединенная по германскому образцу, то есть оказавшаяся под фактической властью Сеула, крайне нежелательна для Китая, и реализации именно этих двух сценариев в Пекине хотят избежать. Именно с этим связаны и крайняя осторожность, с которой китайцы относятся к режиму международных санкций, и их склонность игнорировать, а временами и прямо саботировать этот режим.

США: приемлемых вариантов нет

Вот уже много лет официальной позицией Соединенных Штатов является требование полного, проверяемого и необратимого ядерного разоружения Северной Кореи (complete, verifiable and irreversible denuclearization). Эта формула повторяется с такой же монотонной регулярностью, с которой Пхеньян говорит о неприемлемости ядерного разоружения.

Такой подход понятен, но, увы, его трудно считать реалистичным. Это, кстати, понимают и американские официальные лица, которые в частных беседах признают, что требование денуклеаризации не может быть реализовано в обозримом будущем. Полуофициальным выражением этой позиции, которой придерживается едва ли не большинство американских специалистов, стало заявление Джеймса Клэппера о том, что попытки добиться ядерного разоружения КНДР являются «проигранным делом».

Для такого скептицизма есть основания. С точки зрения США, задача ядерного разоружения Пхеньяна может быть теоретически решена тремя способами, но на практике нет ни одного, который бы, с одной стороны, являлся политически приемлемым, а с другой – имел бы сколь-либо реальные шансы на успех.

Первый способ – переговоры, то есть попытка повторить сценарий, реализованный в свое время в Ливии, который до определенной степени применяется в Иране (надо, конечно, иметь в виду, что ни Иран, ни Ливия не имели ядерного оружия, а разговор шел о свертывании его разработки). В рамках этого сценария речь идет о том, что КНДР отказывается от ядерного оружия в обмен на серьезные экономические и политические уступки Соединенных Штатов. На практике, однако, крайне маловероятно, что Пхеньян пойдет на подобное соглашение. Северокорейская политическая элита, наученная горьким опытом международной жизни последних 20–30 лет, рассматривает отказ от ядерного арсенала как вариант коллективного политического самоубийства, и принять этот вариант не готова ни при каких обстоятельствах.

Вдобавок надо помнить, что заинтересованность северокорейской элиты в подобных вознаграждениях невелика. Иностранная помощь при грамотном использовании могла бы существенно улучшить жизнь большинства населения, но она не оказывает влияния на принятие политических решений. Для руководства сохранение режима куда более важная задача, чем экономический рост или повышение уровня жизни – и поэтому ставить под угрозу безопасность страны и режима ради шансов на улучшение экономического положения они не хотят (как наглядно показал пример Каддафи, такие шансы могут оказаться иллюзорными).

Вторым теоретически возможным вариантом решения ядерной проблемы по-американски (то есть путем достижения полной денуклеаризации) является политика санкций. Расчет на то, что Пхеньян, столкнувшись с вызванным санкциями жестким экономическим кризисом и перспективами массового (или элитного) недовольства, решит пожертвовать ядерным оружием. Однако и это имеет мало шансов на успех.

Главную проблему для США, конечно, создает Китай, который, стремясь к сохранению статус-кво как наименьшему из зол, не собирается создавать в Северной Корее кризисную ситуацию и поэтому не только участвует в санкциях без излишнего энтузиазма, но и продолжает оказывать КНДР ощутимую помощь. Главной формой ее являются субсидируемые поставки жидкого топлива по так называемым «ценам дружбы». Однако китайская пассивность, вполне оправданная и понятная, – лишь один из факторов, обрекающих на провал политику санкций. Даже если предположить, что Китай по тем или иным причинам согласился принять полное участие в режиме международных санкций по американскому сценарию, это обстоятельство, скорее всего, мало повлияет на политику Пхеньяна в ядерном вопросе. Спора нет: прекращение субсидируемых поставок топлива из Китая, а в самом худшем случае – и введение Китаем частичного эмбарго на торговлю с Северной Кореей, станет для КНДР сильнейшим ударом. Однако резкое ухудшение экономической ситуации и даже новая вспышка голода едва ли заставит Пхеньян изменить позицию. В случае введения Китаем под давлением США «эффективных» санкций (то есть таких, которые могут привести к экономической дезинтеграции в КНДР) экономическая катастрофа обрушится на население, а не на элиту. И нет оснований думать, что сколь угодно сложное положение народа заставит Пхеньян отказаться от ядерного проекта.

В последнее время, особенно после прихода к власти Дональда Трампа, рассматривается и третий теоретически возможный вариант – военное решение. В качестве прецедента обычно вспоминают удары израильских ВВС по ядерным объектам в Ираке (1981 г.) и Сирии (2007 г.). Подразумевается, что Соединенные Штаты путем нанесения высокоточных ударов по ядерным объектам сумеют парализовать северокорейскую ядерную программу.

Подобная идея, пользующаяся особой популярностью у американских ястребов, на практике не выдерживает критики. Главная проблема связана с тем, что северокорейские вооруженные силы в состоянии отреагировать на подобные удары. Речь не о том, что их удастся предотвратить (силы ПВО в КНДР сильно устарели), но в ответ на такую атаку Пхеньян, вероятнее всего, нанесет удар по Сеулу и другим приграничным территориям Южной Кореи – в первую очередь концентрируясь на расположенных там американских военных объектах, но не ограничиваясь ими. Результатом станет южнокорейской контр-контрудар, после которого на полуострове начнется Вторая корейская война. Перспективы тяжелой и кровавой наземной операции в Азии не вызывают энтузиазма в Вашингтоне, прежде всего у руководства американской армии.

Есть и практические сомнения в том, что серия точечных ударов остановит ядерную программу. Большинство объектов, связанных с ракетной и ядерной промышленностью, надежно замаскированы и находятся в защищенных подземных сооружениях. В стране действует беспрецедентный по своей жесткости контрразведывательный режим. Шанс того, что в распоряжении американских спецслужб имеется достоверная информация о расположении необходимых объектов, невелик. И тем менее вероятно, что эти цели удастся успешно поразить.

Полностью исключить возможность конфликта нельзя. Как уже говорилось выше, Ким Чен Ын, в отличие от своего отца, настроен на создание т.н. «потенциала второго удара», основой которого должны стать МБР, способные поразить территорию континентальных США. Когда в новогодней речи в январе 2017 г. Ким Чен Ын открыто выразил намерение разработать такие ракеты, Трамп отреагировал твитом, сказав, что, дескать, «этого не случится». Но КНДР, скорее всего, завершит разработку ракет еще в период правления Трампа, который, как ясно из изложенного выше, недвусмысленно заявил, что не допустит появления у Пхеньяна такого оружия. Вдобавок сам факт превращения КНДР в страну, способную нанести ядерный удар по Соединенным Штатам, стал бы серьезным вызовом для любой американской администрации. Нельзя совсем исключать и того, что Трамп и его окружение проигнорируют риски большой войны и атакуют военные объекты КНДР. Впрочем, едва ли – готовность людей из окружения Трампа обсуждать возможность силового вмешательства резко снизилась в последние два-три месяца, главная надежда возлагается на попытки уговорить Китай занять более жесткую позицию (с сомнительными шансами).

Таким образом, ни один из возможных сценариев решения северокорейской проблемы – переговоры, санкции, военное решение – не может считаться приемлемым и удовлетворительным. Значит, США и весь мир с большой долей вероятности вынуждены будут долгое время сосуществовать с ядерной Северной Кореей. Решить проблему может только смена режима в Пхеньяне, но вероятность такого поворота событий не представляется особо высокой.

Вместо заключения: контуры неудобного компромисса

Злорадствовать по поводу беспомощности Вашингтона не следует: успех северокорейской ядерной программы не радует никого. Превращение КНДР в ядерную державу действительно создает опасный прецедент и в перспективе подрывает режим ядерного нераспространения. В долгосрочной перспективе стабильность режима семьи Ким вызывает сомнения. Получается, ядерным оружием обзавелась страна, способная впасть в хаотическое состояние, при котором контроль над ядерным оружием и средствами его доставки будет нарушен. Наконец, учитывая достаточно низкий уровень северокорейских средств разведки и связи, равно как и (предположительно) исключительную концентрацию власти в руках высшего руководителя, нельзя исключить и возможность применения ядерного оружия в результате неправильной оценки ситуации, паники или технической ошибки.

В долгосрочной перспективе частичным решением может стать компромисс, который условно можно назвать «замораживанием северокорейской ядерной программы». Соединенные Штаты и другие заинтересованные страны согласились бы предоставить КНДР щедрые политические и экономические уступки в обмен на введение моратория на испытания ядерного оружия и средств его доставки. Разумеется, учитывая опыт последнего десятилетия, выплаты должны проводиться не одноразово, а ежемесячно, ежеквартально или ежегодно и прекратятся, если Северная Корея сочтет себя свободной от обязательств, взятых по такому соглашению.

По большому счету, Женевское Рамочное соглашение 1994 г. можно считать первым договором подобного рода, так как оно предусматривало именно приостановку северокорейской ядерной программы в обмен на экономическую помощь. То обстоятельство, что оно успешно проработало восемь лет и было разорвано по инициативе США, говорит о том, что подобный компромисс теоретически возможен. Более того, частные разговоры с американскими официальными лицами показывают, что на уровне по крайней мере среднего дипломатического персонала существует понимание того, что замораживание является наиболее приемлемым из всех реалистически мыслимых вариантов. Впрочем, на настоящий момент вероятность заключения такого соглашения невелика.

Проблемы с обеих сторон. Американской администрации по внутриполитическим соображениям будет трудно признать Северную Корею де-факто ядерной державой – а именно такое признание является частью «замораживания». Вдобавок сделка подразумевает, что Соединенные Штаты будут выплачивать субсидии КНДР, сохраняющей ядерный статус (а без таких выплат Северная Корея на соглашение не пойдет). Оппозиция в Конгрессе и средства массовой информации, скорее всего, представят подобные договоренности как капитуляцию и уступку международному шантажисту. Понятно, что президент может пойти на подобный компромисс только при наличии серьезных и весомых соображений, причем особо это относится к Дональду Трампу.

С другой стороны, северокорейское руководство тоже, кажется, пока не намерено всерьез говорить о замораживании. Сейчас главная задача – создать «потенциал второго удара», и компромисса не будет до тех пор, пока Пхеньяну не удастся разработать и развернуть МБР, способные поражать цели на территории США. С другой стороны, развертывание МБР сделает переговоры еще более трудными для американцев, по крайней мере на первом этапе.

Никаких других контуров, кроме описанных выше, не просматривается. В долгосрочной перспективе именно соглашение о замораживании решит (на какое-то время, а не навсегда) северокорейскую ядерную проблему – или, скорее, снизит ее остроту. Однако сейчас до такого соглашения еще очень и очень далеко.

КНДР > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258198 Андрей Ланьков

НАТО в мире переоценки

Как вернуть альянсу смысл и перспективу

Станислав Белень – профессор Института международных отношений Варшавского университета, специалист по внешней политике России. В 1999–2014 гг. главный редактор журнала Stosunki Mi?dzynarodowe-International Relations.

Резюме Странам НАТО следует задуматься, быть ли альянсу наступательным оружием в глобальной идеологической войне (под лозунгом «тотальной демократии») или выполнять региональные (трансатлантические) оборонительные функции, для которых он и был создан.

Западное геополитическое и цивилизационное сообщество переживает сложную фазу переоценки своей роли в международной системе. Запад по-прежнему обладает мощью, чтобы жить хорошо, но у него больше нет сил, чтобы назидательно рассказать другим, как жить – такая точка зрения означает, что динамика цивилизационной экспансии утрачена, приоритет – защита своих активов, а не вычерчивание геополитической карты мира. На фоне кризиса западных ценностей стоит задуматься о том, выдержит ли сообщество испытание конфронтацией с реальностью. В конце концов десуверенизация Западной Европы произошла именно в рамках НАТО – главного альянса Запада. Европейские союзники США потеряли геополитическую субъектность. Их роль в международных отношениях деградировала до уровня пешек на глобальной шахматной доске. Все ходы определяются более сильным игроком из-за океана.

Западноевропейские союзники находятся в комфортной безопасности не только благодаря тесным связям с Соединенными Штатами и размещению американских войск на своей территории. Горячие точки и угрозы потенциального агрессора далеко. Страны же, расположенные на восточной границе Североатлантического блока, ощущают большую уязвимость и имеют меньше гарантий безопасности. Такое разделение нелогично и опасно для стабильности.

Страны Центральной и Восточной Европы безоговорочно поддерживали Америку во всех вмешательствах (в Югославии, Афганистане, Ираке), итог которых оказался противоположен заявленным целям. Стремление американцев к мировой гегемонии не только привело к катастрофе в Ираке и Ливии, но и подорвало веру в способность Запада и его институтов обеспечивать международный порядок. Под именем «гуманитарных интервенций» имело место самоуверенное применение силы, чтобы «потушить пожары», которые спровоцировал сам Запад.

При этом путь к полному преодолению противоречий, которые являлись смыслом существования двух основных военно-политических блоков во время холодной войны, так и не был найден. Не удалось создать единую систему международной безопасности. После того как Организация Варшавского договора прекратила существование, Запад взялся расширять свое геополитическое доминирование, ступив на территорию бывшего восточного блока. Это раздражало Россию, которая, вернувшись в игру, стала серьезным препятствием для Североатлантического альянса, стремившегося к дальнейшей экспансии, на этот раз на постсоветском пространстве. Россия продемонстрировала решимость защищать интересы своей безопасности силой – примером стали конфликты в Грузии и на Украине. Москва заявляет, что США вместе с европейскими союзниками нарушили обещание, данное Михаилу Горбачёву во время переговоров об объединении Германии: Североатлантический альянс не будет претендовать на страны Центральной и Восточной Европы. И рассекреченные документы из американских дипломатических архивов подтверждают версию России.

Саммит НАТО в Варшаве в июле 2016 г. дал пищу для размышлений по поводу функций альянса в современном мире. Из-за негативного опыта американской гегемонии и роста внутренних противоречий, парализующих принятие решений в блоке, многие страны-члены не настроены поддерживать свои обязательства в существующем объеме и даже хотят их сократить. На фоне обострения террористической угрозы и смены акцентов с военной безопасности на миграционную растут изоляционистские настроения, причем в первую очередь они исходят от Америки. Ее президент, еще будучи кандидатом, ставил под вопрос целесообразность участия США в дорогостоящем альянсе и призывал вернуться к традициям обособления, а, вступив в должность, совершенно смутил союзников своими противоречивыми заявлениями.

Трудно сказать, являются ли эти тенденции естественным результатом разрушения «старого альянса» или следствием близорукости и популизма политических лидеров, теряющих инстинкт самосохранения и неспособных отличать угрозы стратегического характера от воздействия постоянных террористических атак. Страх и паника, вызванные терактами, могут иметь более серьезные последствия для оборонных стратегий уязвимых государств, чем угроза ядерной атаки со стороны недружественных стран.

Проблема идентичности в альянсе

После окончания холодной войны Североатлантический альянс постепенно отходил от своей главной роли – оборонительного блока. Будучи региональной организацией коллективной безопасности, основанной на принципе «один за всех и все за одного», НАТО подчинилась глобальным интересам американского гегемона, стала инструментом укрепления глобального доминирования США за счет европейских союзников. Не все поддерживали интервенции, выходящие за территорию альянса и даже за рамки обязательств, записанных в статье 5 Вашингтонского договора (так, Франция выступила против ударов по Югославии в 1999 г., а вместе с Германией и Бельгией была против американского вторжения в Ирак в 2003 г.). Конфликт между ключевыми членами альянса парализовал процесс принятия решений, в результате произошло ослабление всей коалиции.

Причиной проблем Североатлантического альянса стало, с одной стороны, размывание общности стратегических целей из-за навязывания односторонней политики безопасности Соединенных Штатов и игнорирование существующих механизмов координации и консультаций (например, формирование так называемых «коалиций доброй воли»). С другой стороны, на единстве и эффективности блока негативно сказалось расширение НАТО. Чрезмерное количество участников создает проблемы координации и умножает противоречия и конфликты. В конечном итоге чем больше альянс, тем менее важным выглядит вклад отдельных, особенно небольших государств. Падает и значимость обязательств каждого участника.

Все это соответствует известному правилу, что оборонительные возможности не являются простой суммой слагаемых, т.е. потенциалов стран-участниц. Конечно, высокая степень интеграции, особенно в военной сфере (общая стратегическая доктрина, командование, механизмы коммуникации, схожесть оснащения, одинаковая военная структура, согласованная огневая мощь боевых подразделений, сочетаемость подготовки, совместные учения и т.д.), обеспечивает значительное качественное увеличение мощи и потенциала блока в целом по сравнению с арифметической суммой вкладов отдельных стран. Из-за несопоставимости возможностей лидера организации и ее новых членов, не имевших значения с чисто военной точки зрения, в НАТО естественным образом стала доминировать держава-гегемон. Соединенные Штаты провозгласили себя не только полностью ответственными за эффективность альянса, но и бесспорным лидером Запада, продвигающим свои идеологические ценности на новых геополитических пространствах.

Это привело к возражениям извне (в основном со стороны России) и разногласиям внутри альянса (критика Франции, Германии и некоторых стран Центральной Европы). Оказалось, что общая идеология, безусловно, укрепляющая внутреннюю коммуникацию и единообразие оценок, может вызвать напряженность и непонимание, если участники несоразмерны, а их связи асимметричны.

Пример НАТО показывает, что, вопреки широко распространенному убеждению, расширение союзнического взаимодействия не происходит автоматически. Дебаты по поводу легитимности запуска механизма, предусмотренного статьей 5 Вашингтонского договора, после атак «Аль-Каиды» на США в 2001 г. доказали, что обстоятельства, когда может быть востребована помощь союзников, неоднозначны. И положений, прописанных в учредительном договоре, недостаточно. Нужна воля стран выполнить взятые на себя обязательства.

Яркими примерами слабости системы принятия решений в НАТО можно назвать споры о безопасности Турции в случае вторжения в Ирак и отсутствие реакции на реальную угрозу энергетической безопасности во время российско-украинского газового конфликта в конце 2008 – начале 2009 годов. Следует, однако, признать, что благодаря инерции НАТО удалось избежать необдуманных шагов после аннексии Крыма и вспышки сепаратизма на востоке Украины в 2014 году. Разница в восприятии рисков, которые этот конфликт несет для альянса, еще раз продемонстрировала, что евроатлантическое сообщество путает реального врага с источниками других угроз (сепаратизм, реваншизм, терроризм, восстания).

До недавнего времени казалось, что после холодной войны конфликты между странами или их коалициями перейдут на другой уровень («межцивилизационные войны», по выражению Сэмюэла Хантингтона). На самом деле это лишь отвлекало внимание от реальных явлений, требующих нового определения противника. На смену старым экспансионистским тоталитарным державам пришли гибридные структуры – псевдогосударства, несостоявшиеся государства и страны-изгои. Столкнувшись с такими противниками, которые скрываются, например, под лозунгами джихадизма, действуют изнутри и извне, на неизученных пространствах, самый мощный западный альянс обнаружил необходимость новых стратегий и новых методов определения реальных угроз.

Странам НАТО следует задуматься, быть ли альянсу наступательным оружием в глобальной идеологической войне (под лозунгом «тотальной демократии») или выполнять региональные (трансатлантические) оборонительные функции, для которых он и был создан. В конце концов демократизация не является фундаментальной целью Североатлантического блока.

Наивная убежденность американских неоконсерваторов и интервенционистов в том, что делегитимация авторитарных режимов принесет человечеству счастье посредством переноса универсальных демократических моделей, к сожалению, ведет к усугублению хаоса и конфликтов. Это показали последствия «арабской весны» и различных «цветных революций». Даже если авторитарные режимы в Москве или Пекине утратят легитимность, им на смену необязательно придут демократии. Потому что демократия не является в современном мире универсальной ценностью или единственной политической моделью. Геополитически она также не предопределена.

Многие азиатские страны доказали возможность постепенных преобразований, которые не всегда ведут к воспроизведению западных образцов, но способствуют эволюционному восстановлению политических отношений и обретению властью новых форм социальной легитимности (как в Японии, Южной Корее, Малайзии, Индонезии, Турции, на Тайване и Филиппинах). В некоторых регионах, например в Латинской Америке, волны демократизации часто вызывали активное противодействие. Экономические кризисы и политические противоречия, сопровождающие системные преобразования, показывают, что население многих стран еще долго будет воспринимать демократию через призму страха перед обрушением уровня жизни, а также негативного опыта самих западных держав, переживающих экономические, демографические или миграционные кризисы.

Уклоняясь от определения своего цивилизационного противника (терроризм – лишь его инструмент), Запад совершает серьезную ошибку, и воспроизводит стратегическую нацеленность на Россию. Фактов, подтверждающих, что Москва намерена объявить войну Западу, нет. Россия, безусловно, не откажется от своего геополитического статуса и будет решительно защищать интересы безопасности. Тот, кто не хочет этого понимать, выбирает бессмысленную конфронтацию с Москвой. Руководствуясь старыми предрассудками, Североатлантический альянс под влиянием Вашингтона предпочел расширение на восток, вступив в борьбу за постсоветское пространство. Это вызвало антагонизм России по отношению к Европе и, что еще хуже, дестабилизировало и ослабило способность эффективно противодействовать угрозам цивилизационного характера.

Время идеологических крестовых походов во имя демократии и прав человека заканчивается. Неолиберальная доктрина на спаде, капитализм вступил в стадию повторяющихся кризисов и отсутствия перспектив, особенно с точки зрения тех, кто отвергнут или исключен. Понимание ценностного многообразия и признание системных различий – первый шаг для членов НАТО на пути к строительству modus vivendi с такими странами, как Россия или Китай. От мирных отношений с ними зависит стабильность мирового порядка. Нужно отказаться от наступательных стратегий на постсоветском пространстве и принять идею нового добрососедства между государствами на восточной границе НАТО и России. Стороны должны рационально развивать и свой потенциал сдерживания, чтобы избежать соблазна совершить неожиданное нападение, но это не означает отказа от совместного решения многочисленных общих проблем путем диалога и компромиссов.

Такая политика потребует от НАТО глубокой, кардинальной переоценки, и в первую очередь отказа от дальнейшей экспансии на восток. Для Польши и стран Балтии, выбравших конфронтацию с Россией, это станет сложно преодолимым психологическим барьером, особенно после того как эти государства встали на сторону Украины в конфликте с Россией, лишив себя пространства для маневра, которое понадобится в случае смены приоритетов. Но когда восприятие угрозы в Европе изменится, возможно, им удастся приспособиться к новым условиям без истерии, как это было в период разрядки. Пока для таких изменений нет эмоциональных и личностных оснований, но усугубление миграционного кризиса и проблем энергетической безопасности очень скоро потребует адекватных мер.

Сейчас время работает против НАТО, потому что альянс не в состоянии пересмотреть свой ошибочный анализ источников угроз. Пропагандистские тезисы, что «Путин играет мускулами» и «агрессивность России растет», лишь повышают градус эмоций и ведут к эскалации напряженности. Такая ситуация отвечает интересам США, стремящихся сохранить глобальную гегемонию, основанную на догме времен холодной войны о необходимости защищать «свободный» мир от произвольно выбранных противников. Это отвлекает внимание от поражений Соединенных Штатов в разных уголках мира, пока Вашингтон пытается сдерживать амбиции России и Китая и контролировать мировую торговлю энергоресурсами. Но в итоге Запад окажется в конфронтации со многими потенциальными союзниками в противодействии угрозам экстремистов.

После деструктивного опыта нарушения международного права самими Соединенными Штатами НАТО нужно заняться переоценкой ключевых стандартов, лежащих в основе мирового порядка. В первую очередь восстановить веру в верховенство международного права, которое подразумевает обязательства каждого государства соблюдать обычные и договорные нормы, в особенности императивные нормы и принципы Устава ООН.

Один из ключевых принципов – невмешательство во внутренние дела, подразумевающее уважение компетенций власти и автономности принятия решений отдельных стран, в особенности когда речь идет об их юрисдикции. Однако в рамках альянса непонятно, как отделить национальные политические интересы от союзнической солидарности и контроля. Когда и как позволительно давать инструкции другим государствам по поводу внутреннего политического выбора и необходимых реформ? Интервенции в любой форме нарушают классический принцип суверенного равенства государств. Поэтому союзники не имеют права оказывать давление с целью подчинить своим интересам суверенные страны. Они также не правомочны использовать прямое или косвенное содействие (террористического, подрывного, дискредитирующего или иного характера) для свержения политических режимов. В конце концов «цветные революции» не входят в число инструментов оборонительного альянса, а геополитическая экспансия ограничена интересами безопасности других участников международных отношений.

Угроза ослабления альянса

Заключая союзы, страны расширяют возможности реализовывать свои внешнеполитические и военные цели. Уровень безопасности повышается, как и уверенность в том, что в случае прямой угрозы их не бросят. Но чтобы защита союзников была эффективной, необходима общность интересов. В первую очередь речь идет об одинаковом восприятии источников угроз и уверенности в том, что жизненно важные интересы участников будут отстаиваться коллективными усилиями. Однако общность внутриблоковых интересов подрывается большим числом участников и многообразием их ожиданий. Адам Бромке сформулировал это следующим образом: союзники с разным статусом «хотят извлечь максимальную выгоду, заплатив минимальную цену. Слабый партнер нацелен на получение максимальных гарантий безопасности, минимизировав ограничения своей свободы в реализации собственной политики. Сильная страна стремится взять на себя минимальные обязательства по отношению к слабому партнеру, максимально контролируя его действия». Компромисс между двумя противоречащими тенденциями определяет характер альянса – будет ли он тесным и длительным или непрочным.

Безопасность небольших государств всегда зависит от гарантий, предоставляемых крупными державами. Последние способны обходиться без союзников, но для небольших стран единственная возможность защитить свои ключевые интересы – заключить союз с сильными. Они хотят непосредственного военного присутствия защитников, которое становится стимулом для их армий и политиков, позволяя участвовать в совместных учениях или консультациях по различным вопросам.

Страны, вносящие реальный вклад в эффективное функционирование альянса, называются его опорами. Те, кто пользуется защитой патронов, – просто клиенты. Чем прочнее связи между патронами и клиентами, основанные на общности угроз, тем эффективнее альянс. Но если восприятие угроз патроном и клиентом различаются, возможны два сценария. Клиент, ощущающий угрозу, становится все более зависимым от патрона. Или неуверенный, ощущающий угрозу патрон может потерять контроль над клиентом, несмотря на предоставленную помощь. Такая ситуация чревата распадом или перераспределением сил в альянсе (скажем, двустороннем), как случилось с Египтом в 1970-е годы. Интересен вариант Румынии в бывшем восточном блоке – несмотря на серьезную зависимость от СССР, страна пользовалась определенной свободой и проводила собственную политику по многим вопросам, например, в отношениях с Израилем, арабскими странами или Движением неприсоединения. Поведение Израиля, в свою очередь, показывает, что помощь, полученная от Вашингтона (по двусторонним договоренностям), не мешала ему предпринимать собственные инициативы. Об этом примере стоит помнить, учитывая частые сравнения Израиля и Польши, которая, мол, призвана выполнять роль форпоста в отношениях с Россией, как Израиль – в отношениях с арабскими странами и Ираном.

Лидеры альянса требуют абсолютной лояльности и преданности от небольших государств в обмен на свою помощь и защиту. История альянсов в Европе, с покупкой расположения патронов и нередко циничного культивирования чувства благодарности у более слабых, доказывает значимость экономической взаимозависимости как рычага для повышения эффективности. Можно сказать, что именно по этим причинам Западная Европа, чтобы сохранить высокий уровень жизни и экономический рост, отказалась от геополитической субъектности. Иерархический характер союза с Америкой и суперподчинение лидеру позволили снять ответственность за международную безопасность с плеч европейских политиков.

Качество руководства альянса всегда зависит от способности и решимости лидера защищать общие интересы. Богатая держава оказывает помощь союзникам и берет на себя ответственность за поддержание готовности к выполнению боевых задач коалиции без ущерба для собственного развития, в то время как слабеющая держава старается переложить затраты на небольшие государства. Как отмечалось выше, падение престижа и ослабление мощи Соединенных Штатов начинают негативно сказываться на других участниках НАТО и блока в целом. Поэтому во время недавней президентской кампании в США так много говорилось о необходимости восстановить волю к действию и чувство уверенности. Ослабление лидера требует консолидации против четко определенного противника. Поэтому Владимир Путин служит главным объектом пропаганды, хотя возникают угрозы совсем иного характера. Но чтобы сопротивляться «путинофобии», сегодня необходима особая интеллектуальная смелость. А между тем наиболее серьезную опасность представляют не стабильные автократии, а несостоявшиеся государства, на территории которых разрастаются явления, несущие угрозу всему цивилизованному миру (системные патологии, террористические армии, массовый исход населения).

Более важная тема, чем интервенции во имя распространения демократии и защиты прав человека, – ответственность за восстановление разрушенных государств, чтобы смягчить радикальные настроения среди обездоленных. Важно уменьшить миграционную нагрузку, подрывающую стабильность евроатлантической зоны. НАТО не угрожает агрессия. Опасность со стороны России скорее обусловлена неправильным восприятием и навязчивой идеей о «бандитском» поведении Путина. Главная проблема связана с отсутствием эффективной защиты западных культурных и цивилизационных достижений и необходимостью создать условия для реализации стратегических целей сотрудничества между членами сообщества.

Пример конфликта на Украине в 2013–2014 гг. и продолжающаяся деградация украинской государственности показывают, что НАТО концептуально и логистически не готова предотвращать кризисные ситуации вблизи своих границ, сдерживать конфликты, угрожающие перерасти в войну, или стабилизировать обстановку после конфликта. Лозунги о необходимости сочетать политические и военные шаги, которые провозглашались много лет, забыты, а идея сотрудничества в целях безопасности, предполагающая контакты со странами и организациями, даже если они занимают иную позицию, канула в Лету. Осенью 2013 г. превентивные дипломатические шаги закончились провалом – Запад решил воспользоваться ситуацией и ускорить вовлечение Украины в сферу Евросоюза. То, что такие действия вызовут недовольство России, можно было прогнозировать, но, как видим, США действительно были настроены на негативный сценарий. Был создан противник, чтобы консолидировать НАТО и вдохнуть в нее новую жизнь.

В любом альянсе есть две ловушки – слабого и сильного союзника. Первая подразумевает риск для крупных держав, прежде всего для лидера блока, оказаться втянутыми в конфликты из-за безответственной политики небольших государств. В НАТО такой непокорной сейчас стала Турция, амбиции которой на Ближнем Востоке (конфликты с региональными соперниками – Ираном, Саудовской Аравией, Израилем и особенно с Россией) опасны возможностью эскалации напряженности, которая затронет весь альянс. Точно так же антироссийские фобии в Польше и прибалтийских государствах и их стремление к размещению баз НАТО на своей территории чреваты вовлечением крупных держав альянса, прежде всего Германии и Франции, в конфронтацию с Россией.

Ловушка сильного союзника касается стран-клиентов, зависящих от флагмана альянса. Небольшие страны часто становятся жертвами иллюзорной уверенности в наличии «особых» отношений с государством-лидером, что якобы делает их равноправными партнерами. Но на самом деле асимметрия интересов и существенное различие потенциалов ведет к тому, что более сильный продвигает собственные цели за счет слабых. Если у слабых хватает смелости и решимости, они могут призвать сильного союзника пойти на уступки, рискуя быть обвиненными в отсутствии лояльности и преданности. Страх перед подобными упреками парализует волю политиков, считающих потерю расположения могущественного защитника самым главным риском, в том числе для себя лично.

В качестве примера можно привести польско-американские отношения после 1989 года. Ни одна правящая группа не решилась назвать цену, которую Варшава заплатила за безусловную поддержку Вашингтона. Польские политики, независимо от идеологической принадлежности, стали заложниками убеждения, что любое выступление против США будет означать возвращение к аффилированности с Россией. В политических кругах и СМИ была создана такая атмосфера, что у Польши просто не осталось пространства для маневра в отношениях с Соединенными Штатами. К примеру, польские правительства долгое время клали под сукно вопрос о смягчении визовых требований для граждан Польши, отправляющихся в США, что можно считать проявлением глубокой неравновесности в отношениях. Правящая элита не сумела побороть комплекс неполноценности и не понимает, что требуются прагматические, а не идеологические аргументы.

Запад и его крупнейший альянс нуждаются в обновлении лидерства. В свете нынешних и будущих угроз международной безопасности НАТО нужна новая стратегия, которая позволит отказаться от максималистских задач идеологического характера и даст возможность сосредоточиться на стабилизационных операциях. Североатлантический блок не сможет восстановить свою оборонительную роль, не прекратив повсеместно защищать интересы державы-гегемона. Не удастся сочетать функции оборонительного альянса с территориально ограниченными обязательствами и задачи института глобальной безопасности с экспансионистскими амбициями.

На фоне кризиса западных ценностей стоит задуматься, выдержит ли евроатлантическое сообщество испытание быстро меняющимися международными реалиями. Пока члены НАТО действуют как клиенты лидера-гегемона и не могут сообща выступить против его идей об устройстве мира, альянс будет оставаться инструментом экспансионистской и милитаристской политики, находясь в зависимости от большого капитала и оружейного лобби за океаном. Пора вернуться к уважению исторического суверенитета и геополитической идентичности соседних стран. НАТО не может оказывать давление на государства, не готовые сделать осознанный выбор своей принадлежности к кому-то на международной арене. Пример Украины особенно показателен. Многочисленные пороки в политической и экономической сферах (кумовство, кланово-феодальные связи, политическое покровительство, откаты, отчуждение общественных институтов, клептократия) ведут к предательству ценностей, проповедуемых Западом, а не приближают к ним. Чем быстрее Запад осознает необходимость пересмотра существующей стратегии, тем быстрее мир освободится от призрака глобальной катастрофы.

Россия. Евросоюз. Польша > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258197 Станислав Белень

На реках Вавилонских

Ближневосточный миропорядок в состоянии полураспада

Дмитрий Ефременко – доктор политических наук, заместитель директора Института научной информации по общественным наукам РАН.

Резюме Момент, когда Москва могла ориентироваться на «стратегии выхода», похоже, в прошлом. Гарантировать мирное урегулирование сирийского конфликта или хотя бы обеспечить устойчивое перемирие теперь невозможно без существенного военного присутствия России.

Минуло более века с тех пор, как державы Антанты произвольно поделили обширные территории Османской империи на зоны собственного послевоенного доминирования. Соглашение Сайкса–Пико положило начало выкраиванию на Ближнем Востоке государственных образований, разрезавших ареалы проживания арабов и тюрок, курдов и ассирийцев, суннитов и шиитов, христиан и иудеев… Границы перекраивались затем многократно, причем константой оставалась вовлеченность в эти процессы великих держав. Но, несмотря на искусственность границ и высокий внутренний конфликтный потенциал, ближневосточное мироустройство функционировало почти столетие (если брать за точку отсчета Севрский мирный договор 1920 г.), а созданные в его рамках государства развивались иногда достаточно успешно. Качество управления и функциональность государств, однако, никогда не достигали высокого уровня, а способность противостоять центробежным тенденциям обеспечивалась жесткими, в ряде случаев – откровенно репрессивными режимами. Но американская интервенция в Ирак с целью свержения Саддама Хусейна и «арабская весна» создали настолько мощную турбулентность, что ближневосточный миропорядок затрещал по швам, а Ирак, Сирия, Ливия и Йемен оказались на грани распада.

Парадокс в том, что краха существующих государств Ближнего Востока не хочет почти никто. И дело не только в защите важнейших принципов суверенитета и территориальной целостности, но и в том, что распад нынешнего регионального устройства порождает слишком много угроз и для соседних государств, и для более удаленных держав. Однако вместе с рисками неизбежно появляются новые геополитические возможности. И во всех столицах, где заявляют о приверженности территориальной целостности Сирии, Ирака, Йемена, Ливии и других стран региона, эти возможности просчитывают. В частности, калькулируются варианты, когда процессы хаотизации и внутреннего противостояния наберут такую силу, что их блокировка извне окажется заведомо неэффективной, а сторонние игроки предпочтут на время «умыть руки». В числе лежащих на переговорном столе вариантов деэскалации сирийского кризиса – обособление неподконтрольных правительству в Дамаске территориальных анклавов, которым могут быть предоставлены гарантии безопасности со стороны международных посредников.

Сегодня достаточно высока вероятность того, что военный разгром формирований запрещенной в России террористической группировки «Исламское государство» (ИГ), в частности, освобождение Мосула, Ракки и других захваченных экстремистами территорий Ирака и Сирии, окажется катализатором окончательного распада ключевых государств арабского Машрика. В этом смысле происходящую сейчас реконфигурацию внутренних и внешних сил, прямо или косвенно вовлеченных в конфликты в регионе, можно рассматривать и как подготовку к более масштабным трансформациям.

Америка возвращается

На протяжении последних полутора лет динамика вооруженного конфликта в Сирии и – шире – геополитических процессов на Ближнем Востоке претерпела радикальные изменения в результате операции Военно-космических сил России, направленной на поддержку правительственных войск. К концу лета 2016 г. начал складываться новый формат взаимодействия между Россией, Турцией и Ираном, основной задачей которого стало согласование позиций сторон по вопросам урегулирования сирийского конфликта и координации усилий по борьбе с запрещенной в России террористической группировкой «Исламское государство» (ИГ). В условиях снижения активности США на сирийском направлении, что во многом было обусловлено предвыборной ситуацией и неожиданной победой Дональда Трампа, треугольник «Россия–Турция–Иран» перешел из разряда гипотез в политическую реальность, а результатом стало начало переговорного процесса в Астане, дополняющего Женевские переговоры. В контексте взаимодействия между Россией, Турцией и Ираном следует рассматривать и успешное завершение операции Сирийской Арабской Армии (при поддержке России и Ирана) по вытеснению из Алеппо вооруженных группировок антиасадовской оппозиции, и формирований ИГ из г. Эль-Баб силами Свободной Сирийской Армии, опирающейся на поддержку Анкары. За исключением усилий, направленных на полное уничтожение ИГ, интенсивность вооруженного противостояния в Сирии значительно снизилась.

Приход в Белый дом 45-го президента США Дональда Трампа сопровождался надеждами на формирование широкого фронта сил во главе с Америкой и Россией, который сумеет в сжатые сроки завершить военный разгром ИГ. Однако эти надежды по меньшей мере преждевременны. Достижение договоренностей с Россией было заблокировано вследствие ожесточенной информационной кампании по обвинению окружения нового президента в «неподобающих» связях с Москвой. Вместе с тем Вашингтон предпринял действия, показывающие, что Америка «весомо, грубо, зримо» возвращается в Ближневосточный регион.

Трамп предпочел, чтобы возвращение было обставлено максимально эффектно – ракетным ударом по базе ВВС правительства в Дамаске. Достаточно успешно решив этим ударом ряд тактических задач, администрация Трампа тем не менее не только не прояснила, как она собирается одолеть ИГ, но, пожалуй, породила еще больше вопросов относительно долгосрочной стратегии. Тем не менее новая система координат начинает формироваться. В ее рамках важнейшее значение имеет возрождение полномасштабной поддержки Израиля и радикальный пересмотр политики Барака Обамы в отношении Ирана. Между Вашингтоном и Тегераном вновь формируются антагонистические отношения. Собственно, сам удар по авиабазе Эш-Шайрат во многом следует рассматривать в контексте выбора Ирана в качестве основного американского оппонента в регионе. Силы режима Башара Асада рассматриваются как мишень, поскольку новая администрация в первую очередь видит в Дамаске союзника и клиента иранских аятолл. Это, разумеется, серьезный сигнал и для России, которая отреагировала на действия США весьма сдержанно. Сдержанность Москвы не только позволила сохранить каналы российско-американского взаимодействия по проблемам кризисного урегулирования в регионе, но и разработать инициативы, которые, очевидно, учитывают новые подходы администрации Трампа. Однако сами эти подходы могут оказаться весьма проблематичными с точки зрения сохранения государственности Ирака и Сирии.

Американо-иранское противостояние и будущее Ирака

Парадоксальным результатом операции США по свержению режима Саддама Хусейна стало резкое укрепление позиций Ирана как в самом Ираке, так и в регионе Персидского залива. Как справедливо заметил бывший глава немецкого внешнеполитического ведомства Йошка Фишер, «Америка была достаточно сильной, чтобы дестабилизировать существующий порядок в регионе, но недостаточно сильной, чтобы установить новый». Тегеран во многом сумел заполнить этот вакуум. В результате уже в конце правления Джорджа Буша-младшего и особенно при Бараке Обаме сложилось фактическое разделение влияния в Ираке между Вашингтоном и Тегераном. Заключенная в 2015 г. сделка по ядерной программе Ирана не только открыла путь к снятию международных санкций в отношении этой страны, но, как казалось, создала предпосылки для начала диалога между Вашингтоном и Тегераном по вопросам устройства Ближнего Востока, к чему достаточно давно призывали Збигнев Бжезинский, Роберт Гейтс и ряд других ведущих внешнеполитических экспертов Соединенных Штатов.

Сегодня мы наблюдаем новый резкий поворот в американской политике по отношению к Тегерану. Возвращение к курсу на «отбрасывание» и изоляцию Ирана будет означать и попытку разорвать иракский сектор шиитской дуги. Но насколько это возможно? Разумеется, нельзя ставить знак равенства между Ираном и шиитским арабским большинством в Ираке. Последнее не является консолидированным, Тегеран занимает позицию не только союзника и покровителя, но также и своеобразного арбитра по отношению к иракским шиитам. США могут попытаться опереться на какую-либо из шиитских сил в Ираке, но, скорее всего, это приведет к нарастанию внутреннего конфликта между шиитами, в результате чего большинство из них сделает выбор в пользу единоверцев на востоке. Иначе говоря, новая конфронтация с Ираном приведет к тому, что центральное правительство в Багдаде, где преобладают шииты, сначала окажется еще более ослабленным, а затем станет все явственнее сближаться с Тегераном.

Очевидно, что вплоть до разгрома или по крайней мере вытеснения ИГ из Ирака американцы не смогут создать для себя надежную опору среди иракских суннитов. Конечно, Вашингтон может попытаться сформировать новый, постигиловский баланс сил в Ираке, который учитывал бы интересы умеренных суннитов, предоставлял бы им долю влияния в центральном правительстве и контроль над частью территорий, которые пока находятся под властью ИГ. Но эта задача чрезвычайно сложна сама по себе, даже без отягощения антииранскими установками. Собственно, очередная задержка наступления на Мосул связана не столько с военно-тактическими и гуманитарными соображениями, сколько с острыми противоречиями вокруг того, кто займет и будет контролировать этот город. Стремление США ослабить иранское влияние и укрепить позиции суннитов с достаточно высокой степенью вероятности приведет к подрыву позиций правительства Хайдара аль-Абади. Основной оппонент нынешнего правительства в Багдаде – бывший премьер-министр Ирака Нури аль-Малики, несмотря на усилия сформировать вокруг себя новую, достаточно широкую коалицию, остается фигурой, провоцирующей противоречия между основными конфессиональными и этническими группами.

Не завершив разгром ИГ и провозглашая курс на «отбрасывание» Ирана, американцы делают все более призрачным сохранение единства Ирака. И ключом к будущему не только этого государства, но и всего Большого Ближнего Востока становятся курды. Сегодня именно курды в Ираке и Сирии являются наиболее ценными союзниками Соединенных Штатов в борьбе против ИГ. Иракский Курдистан с 1991 г. остается важнейшим форпостом американского присутствия в Месопотамии. Союз между США и иракскими курдами обеспечил последним сначала выживание (при Саддаме Хусейне), а затем автономный статус, близкий к фактическому суверенитету, и ряд экономических преимуществ. При этом Вашингтон удерживал иракских курдов от провозглашения полной независимости. Однако теперь, после изменения приоритетов американской политики в этом регионе, ситуация становится чрезвычайно благоприятной для достижения Иракским Курдистаном суверенитета. Подталкивать к форсированию независимости иракских курдов будет и то обстоятельство, что сейчас под их контролем находятся многие спорные территории, в том числе и крупнейшие нефтяные месторождения Киркука. Вполне возможно, что уже через несколько месяцев ситуация в Ираке начнет меняться не в пользу курдов.

В связи с этим с полной серьезностью следует рассматривать заявление президента Иракского Курдистана Масуда Барзани о проведении в ближайшие месяцы референдума о независимости. По всей видимости, взаимопонимание по этому вопросу практически достигнуто между двумя основными партиями Иракского Курдистана и стоящими за ними племенами Барзан и Талабани. Центральному правительству в Багдаде, скорее всего, придется принять итоги референдума, поскольку для этого есть конституционные основания. Но оспариваться могут границы независимого Курдистана, так как, согласно действующей Конституции Ирака, курдская автономия локализована в провинциях Дохук, Хавлер (Эрбиль), Сулеймани и Халабджа. Принадлежность Киркука остается открытым вопросом по причине огромной ценности этого нефтеносного региона, а также из-за смешанного этнического состава населения. Идея провозгласить Киркук столицей Иракского Курдистана популярна у курдов, но ее практическое воплощение может привести к новой конфронтации между Демократической партией Курдистана (Барзани) и Патриотическим союзом Курдистана (Талабани), контролирующим этот город. Возможность того, что Багдад даже после разгрома ИГ попытается силой вытеснить курдов из Киркука, представляется маловероятной.

Соединенные Штаты официально поддерживают территориальную целостность Ирака. Однако при Трампе готовность Вашингтона инвестировать значительные ресурсы и влияние в предотвращение распада Ирака, скорее всего, будет куда меньшей, чем при Обаме и Буше-младшем. Следует учесть, что, с точки зрения Израиля, к голосу которого более чем внимательно прислушиваются в Вашингтоне, появление курдского государства является желательной опцией. Если лидеры Иракского Курдистана сумеют выбрать правильный момент для референдума и провозглашения независимости, то США, скорее всего, признают распад Ирака свершившимся фактом и сосредоточат внимание на закреплении своих доминирующих позиций в новом государстве Машрика. В случае дальнейшего укрепления иранского влияния в Багдаде именно Курдистан останется важнейшим американским плацдармом на территории, в настоящий момент входящей в состав Ирака.

Основную угрозу независимости любой части Большого Курдистана представляет Турция. Однако, если независимость будет провозглашена Эрбилем, Анкара едва ли решится на ее силовое подавление. Пешмерга – серьезная сила, и развязывание полномасштабной войны против иракских курдов неизбежно приведет к дестабилизации в Турецком Курдистане, а также вовлечению в конфликт курдов сирийских. По всей видимости, и США, и Россия используют свое влияние, чтобы удержать Реджепа Тайипа Эрдогана от чрезмерно жесткой реакции на появление первого курдского независимого государства. В то же время Турцию и Иракский Курдистан связывает нефтяной бизнес, который может стать еще более прибыльным в случае его полной легализации на уровне межгосударственного торгового взаимодействия. Разумеется, для успокоения Эрдогана лидерам Иракского Курдистана вновь придется отмежеваться от Рабочей партии Курдистана и вообще от идеи собирания курдских земель. От этих заверений, впрочем, сама курдская ирредента никуда не исчезнет.

Провозглашение независимости Иракского Курдистана (условно это государство можно называть Южным Курдистаном), с одной стороны, будет означать крах регионального устройства, начало которому было положено договором Сайкса–Пико. С другой стороны, уже в среднесрочной перспективе Южный Курдистан может стать фактором нового регионального равновесия, своеобразным балансиром, предотвращающим чрезмерное усиление как Турции, так и Ирана. В этом смысле появление Южного Курдистана может рассматриваться позитивно и с точки зрения Москвы.

Положение суннитов в Ираке выходит на первый план в связи с приближающимся поражением ИГ. Отделение от Ирака контролируемых курдами территорий приведет к тому, что доля шиитов среди населения оставшейся части страны возрастет еще больше. Соответственно, предпочтительным для шиитов окажется государственное устройство, исключающее территориальное деление по религиозным и этническим признакам. Суннитам будут предлагаться посты в центральном правительстве (возможно, по принципу квотирования) независимо от того, кто из шиитских политических лидеров будет его возглавлять. Могут быть скорректированы договоренности о распределении других значимых постов. В частности, должность президента, закрепленная в настоящее время за курдами, может стать частью «суннитской квоты». Но этот компромиссный вариант будет испытываться на прочность с обеих сторон. Радикальные шиитские группы продолжат настаивать на максимальной реализации преимуществ, связанных с доминированием шиитов. В свою очередь, многие сунниты потребуют контроля над населенными пунктами и территориями, где сохраняется их преобладание. Причем маловероятно, что сторонники создания «суннистана» ограничатся только политической борьбой. Если же власти в Багдаде смирятся с обособлением суннитских территорий, то это откроет путь к окончательному распаду Ирака.

Внешние силы, безусловно, окажутся вовлечены в эти процессы, причем основное противостояние развернется между Ираном и аравийскими монархиями; существенный вклад в динамику конфликта также внесут США и Турция. Что касается России, то в ее интересах укрепление политического, экономического и военно-технического сотрудничества с правительством в Багдаде, а также с автономным (сегодня) либо независимым Южным Курдистаном. Москве нежелательна прямая вовлеченность в процессы, результатом которых может стать появление «суннистана» на территории Ирака. В то же время уже сейчас важно поддерживать каналы коммуникации с теми суннитскими силами в Ираке, которые заинтересованы в поиске политических решений существующих проблем.

Территориальное обособление суннитов в Ираке, конечно, затронет Москву, но не напрямую, а через Сирию. Появление «суннистана» аукнется и в других частях Машрика и Аравийского полуострова. Но появится ли вместо нынешней карты Большого Ближнего Востока что-нибудь вроде карты полковника Петерса? Здесь надо исходить из того, что проведение границ в соответствии с этноконфессиональным делением возможно, когда ведущие внутренние и международные акторы не готовы привлечь необходимое количество ресурсов для противодействия такому сценарию. Специфика ситуации вокруг Ирака состоит в том, что основные игроки едва ли захотят в ближайшее время аккумулировать и задействовать ресурсы, достаточные для предотвращения его частичного или полного распада. Ситуация в Сирии имеет ряд существенных отличий хотя бы потому, что крупные внешние игроки уже вложили в поддержку противоборствующих сторон значительные средства для достижения своих геополитических целей.

Сирийские альтернативы

Подобно тому как освобождение Мосула станет рубежом для определения будущего Ирака, контуры будущего Сирии начнут проявляться после освобождения от ИГ Ракки и других сирийских территорий, контролируемых этой экстремистской группировкой. Хотя органы управления ИГ уже передислоцированы из Ракки в окрестности Дейр-эз-Зора, ее взятие будет иметь большое политическое и символическое значение. Судя по всему, между США и Россией достигнуто принципиальное понимание, что освобождение Ракки пройдет под американским контролем. Соответственно, за Вашингтоном остается и выбор ударной силы, которой предстоит вести действия «на земле». И основная ставка, похоже, сделана на сирийских курдов. А это, в свою очередь, задает серьезные ограничения для американо-турецкого взаимодействия в Сирии и в регионе в целом.

Такой выбор Вашингтона вполне приемлем для Москвы, поддерживающей с сирийскими курдами рабочее взаимодействие и выступающей за предоставление конституционных гарантий автономного статуса подконтрольных им территорий. При молчаливом согласии Соединенных Штатов и России курдские районы могут быть объединены в один массив. В то же время международные игроки в обозримом будущем не поддержат независимость Рожавы либо ее объединение с Иракским Курдистаном. Рожава может стать очень важным фактором стабилизации в Сирии, выступив заодно и фактором сдерживания для неoосманистских устремлений руководства Турции.

Скорее всего, после вытеснения ИГ из Ракки контроль над этим городом и частью прилегающих территорий будет передан одной или нескольким суннитским группам, выступающим против Башара Асада. К этому моменту должны проясниться и перспективы реализации договоренностей относительно создания зон деэскалации в Сирии. Дальше события могут развиваться по четырем сценариям:

Резкое возрастание интенсивности конфликта, перегруппировка сил и формирование широкой коалиции, направленной на свержение режима Асада.

Поддержание тлеющего конфликта, в котором будут сковываться силы режима Асада, противостоящих ему суннитских группировок, Ирана и «Хезболлы», России, Турции, аравийских монархий.

Новые усилия по урегулированию конфликта, основой которых станет согласование принципиальных позиций сначала Москвой и Вашингтоном, а затем и другими внутренними и внешними акторами.

Молчаливое согласие основных игроков на распад Сирии вслед за возможным распадом Ирака.

Первый вариант будет означать разрастание кризиса вплоть до большой региональной войны, поскольку широкая антиасадовская коалиция практически неизбежно вступит в противостояние с Ираном и Россией. Второй вариант гораздо менее рискован и для США, и для Израиля, хотя в его рамках тоже неизбежны обострения и перегруппировки сил. Кроме того, он не дает никаких гарантий от реинкарнации ИГ или ей подобных террористических структур.

Поиск политического решения может дать результаты, если контуры компромисса согласуют Москва и Вашингтон, причем в случае российско-американского диалога речь должна идти не только о Сирии, но обо всем Ближневосточном регионе. Также весьма вероятно, что формула компромисса включит договоренности, связанные с российскими и американскими интересами в других регионах мира. Следует, однако, учесть, что достижение договоренностей между Москвой и Вашингтоном – необходимое, но недостаточное условие для прорыва в мирном урегулировании сирийского кризиса. Оборотной стороной многополярного мира является то, что даже согласие между США и Россией не гарантирует достижения желаемого ими результата в такого рода региональных конфликтах.

В общих чертах политическое решение сирийского кризиса может состоять в выработке такой формулы политического устройства, распределения сфер экономического влияния и решения проблем безопасности, которая позволит обеспечить длительное мирное сосуществование различных этноконфессиональных групп при широкой автономии контролируемых ими территорий и инклюзивном характере центрального правительства. Здесь, в частности, можно использовать опыт Таифской «Хартии национального примирения», положившей конец гражданской войне в Ливане, а также Конституции Ирака 2005 года. Однако в случае с современной Сирией более высока непосредственная вовлеченность в конфликт таких игроков, как Россия, США, Иран, Турция, аравийские монархии. Соответственно, сирийское урегулирование потребует компромисса относительно характера их дальнейшего присутствия в стране, если все-таки удастся сохранить хотя бы формальное единство Сирии. Можно предположить, что та или иная форма присутствия части этих внешних игроков станет одним из элементов системы гарантий безопасности для различных сторон сирийского конфликта, причем создание зон деэскалации, фактически неподконтрольных центральному правительству, все процессы существенно ускорит. Территориальная конфигурация, очевидно, будет меняться, но уже сейчас можно ожидать, что американцы закрепятся в сирийском Курдистане, россияне – на средиземноморском побережье и на территориях с преобладанием алавитов, турки – в провинции Идлиб. Ключевой вопрос – военное присутствие в Сирии подразделений Корпуса стражей исламской революции и отрядов «Хезболлы». Для администрации Трампа, Израиля, Саудовской Аравии это неприемлемо, для Турции – весьма нежелательно. Вместе с тем для правительства Башара Асада именно эти силы служат надежнейшей опорой.

Если здесь в принципе возможен компромисс, заключаться он может в том, что роль основного гаранта для алавитов и контролируемых ими политических и силовых структур перейдет к России. Добровольный или вынужденный какими-либо чрезвычайными обстоятельствами уход России из Сирии означал бы возникновение вакуума силы, который постараются заполнить США, Турция, страны Залива, с одной стороны, и Иран – с другой. Негативные последствия для всего региона не заставят себя ждать. Иначе говоря, момент, когда Москва могла ориентироваться на разработку и реализацию «стратегии выхода», похоже, остался в прошлом. Гарантировать мирное урегулирование сирийского конфликта или по крайней мере обеспечить достаточно устойчивое перемирие теперь практически невозможно без существенного военного присутствия России.

Долгосрочное нахождение в Сирии российской военной группировки более приемлемо для Турции и Израиля, чем иранское присутствие. Вместе с тем только российское присутствие позволит обеспечить приемлемое для Ирана соотношение сил в Сирии, если под давлением других игроков и внутренних проблем ему придется отказаться от дислокации в Сирии собственных формирований и отрядов «Хезболлы».

Вопрос о судьбе Башара Асада способен затянуть переговорный процесс на неопределенный срок. Однако в конечном счете только его цивилизованное решение откроет путь к созданию инклюзивного центрального правительства в Сирии. В настоящий момент лишь Россия и Иран, действуя совместно, в состоянии продиктовать Асаду, сколь долгим может быть его нахождение у власти и как оно должно завершиться. Убедить Тегеран поддержать в этом Москву можно, если иранские лидеры увидят возможности обеспечить свои интересы при появлении новых фигур в сирийском руководстве. В целом Иран в Сирии стоит перед серьезной дилеммой. В Тегеране, разумеется, хотели бы закрепления нынешнего положения вещей, при котором иранское влияние в той или иной мере распространяется на Ирак, Сирию, Ливан и Йемен как составляющие единого «фронта исламского сопротивления». Естественно, там были бы не прочь увидеть укрепление позиций последователей шиитской ветви ислама на Аравийском полуострове, основным препятствием чему служит монархия Саудитов. Но в то же время острой проблемой становится перенапряжение сил, необходимых для достижения этих целей. Если, несмотря ни на что, Тегеран сделает ставку на сохранение и даже расширение военного присутствия в Сирии (включая создание военно-морских баз на средиземноморском побережье), в конечном итоге он может оказаться в опасной изоляции. Альтернатива состояла бы в получении гарантий политического влияния в Дамаске при одновременном выводе сил Корпуса стражей исламской революции, других вооруженных подразделений и отрядов «Хезболлы» с территории Сирии. Приемлемые для Ирана политические руководители в Дамаске должны сохранить силовые рычаги. Если говорить по существу, то речь идет о недопущении политически мотивированного переформирования эффективных в военном отношении подразделений Сирийской Арабской Армии (включая вновь создаваемый 5-й штурмовой корпус), «Республиканской гвардии», а также служб безопасности, где доминируют алавиты. По всей видимости, именно это будет «красной линией» и, соответственно, ценой, которую придется заплатить противникам режима в Дамаске, если они действительно стремятся к политическому урегулированию и сохранению территориальной целостности Сирии.

Распад Сирии будет означать признание ведущими акторами двух невозможностей – победы какой-либо из сторон конфликта и нахождения взаимоприемлемой формулы мирного сосуществования представителей основных этноконфессиональных групп. При этом присутствие внешних сил в различных частях нынешней Сирии сохранится и после ее фактического распада.

Частичная дезинтеграция соседнего Ирака (отделение Курдистана) может послужить внешним фактором разрушения Сирии, но по-настоящему серьезной проблемой станет обособление «суннистана» на территории Ирака. Вслед за этим резко возрастет вероятность его объединения с частью подконтрольных суннитским формированиям областей Сирии, причем конфигурация нового образования может практически совпасть с конфигурацией территории, подконтрольной ИГ до начала наступления на Мосул и Ракку. Но даже если мировое сообщество признает распад Сирии свершившимся фактом, относительное умиротворение будет достигнуто лишь на части ее территории. «Суннистан» будет претендовать на Дамаск и Алеппо, а внешнее давление на «алавистан» не спадет до тех пор, пока там будет сохраняться значительное иранское военное присутствие. Наконец, после краха Сирии трудно будет остановить распространение цепной реакции распада на Ливан и Иорданию, а также на Аравийский полуостров. Под угрозой дестабилизации окажутся турецкий Курдистан и иранские провинции с высокой долей курдского, азербайджанского и арабского населения.

Баланс сотрудничества/соперничества между Россией, Турцией и Ираном

В этом контексте стоит вновь взглянуть на перспективы трехстороннего взаимодействия Москвы, Тегерана и Анкары. Уровень сотрудничества, который они продемонстрировали во второй половине 2016 – начале 2017 гг., может показаться беспрецедентным. Но сама идея такого сотрудничества отнюдь не нова. Так, Исмаил Гаспринский – выдающийся крымско-татарский просветитель и идеолог джадидизма – еще в 1896 г. написал работу «Русско-восточное соглашение», где выдвинул идею позитивного и взаимовыгодного сближения Российской империи как с Турцией, так и с Персией. Исмаил-бей весьма критичен насчет целей Запада: «Действуя то против России, то против мусульман, европейцы в том и другом случае извлекают выгоду и идут вперед… Если же посмотреть, с какой бессердечностью Европа угнетает весь Восток экономически, делаясь зверем каждый раз, когда дело коснется пенса, сантима или пфеннига, то становится очевидным, что Востоку нечего ждать добра от Запада». Гаспринский предлагал достичь соглашения с Османской империей и Персией о создании российских военно-морских баз на Средиземном море и «где-то вблизи» Индийского океана. Для Турции и Персии, по мнению Исмаил-бея, такое соглашение дало бы возможность «спокойнее заняться внутренним возрождением, перенимая формы не с Запада, а из России, как из страны, более близкой им по цивилизации и складу народной жизни».

Спустя 120 лет Россия, Турция и Иран имеют достаточно сложные отношения с Западом, и в этом смысле идеи Исмаила Гаспринского как будто обретают новую жизнь. В определенных обстоятельствах можно ожидать, что отдельные элементы этого дискурса будут воспроизведены в современной политической риторике. Однако реальной основой для формирования треугольника «Россия–Турция–Иран» стало временное сближение разнонаправленных интересов каждой из трех стран, обусловленное совокупностью внутренних и внешних факторов. В конечном счете сплочение России, Турции и Ирана в основном будет происходить не на почве антизападных сантиментов, а возможное разобщение – не в силу внезапно пробудившейся у кого-либо из них любви к ценностям «свободного мира».

Устойчивость «треугольника» в среднесрочной и долгосрочной перспективе далеко не гарантирована. Даже частичное изменение комбинации факторов и условий, способствовавших сближению Москвы, Тегерана и Анкары, может сначала подорвать эффективность трехстороннего взаимодействия, а то и вовсе его разрушить. В частности, достаточно податливой давлению Вашингтона, направленному на подрыв «треугольника», может оказаться Анкара. Если это давление вступит в резонанс с внутренними изменениями, сопровождающими становление персоналистского режима Реджепа Тайипа Эрдогана, то пересмотр позиции Турции приведет к распаду «треугольника».

Вместе с тем ряд важных обстоятельств пока работает на сохранение трехстороннего формата, поскольку альтернативой астанинскому процессу является возобновление с новой силой вооруженной конфронтации в Сирии. Следует к тому же учесть, что вне рамок трехстороннего формата стороны утратят важные механизмы контроля действий друг друга. Дефицит взаимного доверия между Москвой, Анкарой и Тегераном может быть компенсирован при условии, что каждая из сторон предпочтет стратегию, обеспечивающую всем участникам позитивный баланс выигрышей/потерь при сведении сопутствующих рисков к приемлемому уровню.

Цели российской политики в регионе Большого Ближнего Востока

В целом для России актуальным становится переопределение целей своей политики на Большом Ближнем Востоке. Если решение осени 2015 г. о прямой военной поддержке Башара Асада принималось в значительной степени в контексте украинского кризиса и усилий Запада по изоляции России, то в 2017 г. закрепление позиций Москвы в качестве одного из центров силы в регионе может быть отнесено к числу приоритетных задач нашей внешней политики.

Речь идет именно о ключевой позиции, позволяющей оказывать влияние и иметь точки опоры в различных частях региона. Это означает, что Москва не должна рассматриваться только в качестве союзника Башара Асада или негласного покровителя шиитской дуги. Принципиально важно исключить ситуацию, когда действия России будут интерпретироваться как якобы пристрастные по отношению к тем или иным религиозным или этническим группам в регионе. России необходимо сохранить партнерские отношения с Ираном, Турцией, Израилем, Египтом и Иорданией, а также поднять диалог с Саудовской Аравией, Катаром и ОАЭ до уровня партнерства. И, разумеется, достичь приемлемого уровня взаимопонимания с Соединенными Штатами и их основными партнерами по НАТО относительно путей разрешения конфликтов в регионе (включая и координацию действий на случай распада Ирака и Сирии). В сущности, это можно рассматривать как попытку трансформировать треугольник «Россия–Турция–Иран» в многосторонний контур, включающий всех основных акторов Большого Ближнего Востока. Без России эту задачу решить просто невозможно.

Обеспечение длительного российского присутствия в регионе потребует привлечения значительных ресурсов. Очевидно, что России необходимо уравновесить затраты серьезными экономическими преференциями как в самой Сирии, так и в других частях Большого Ближнего Востока, включая участие в послевоенном восстановлении и разработке природных ресурсов. Политические и военно-стратегические достижения нужно конвертировать в экономические дивиденды.

В конечном счете наша политика в регионе должна стать составной частью комплексной стратегии, нацеленной на обеспечение благоприятных условий для развития России в качестве державы, обеспечивающей наряду с Китаем переформатирование геоэкономического и геополитического ландшафта Большой Евразии. Этот процесс связан с сопряжением развития Евразийского экономического союза и китайского проекта Экономического пояса Шелкового пути, расширением Шанхайской организации сотрудничества, выстраиванием в континентальном масштабе транспортно-логистических цепочек и коридоров развития в широтном и меридиональном направлениях. Треугольник «Россия–Турция–Иран» мог бы стать опорой этого процесса на Большом Ближнем Востоке. К тому же заинтересованность стран Ближневосточного региона в мегапроектах, связанных с геоэкономикой Большой Евразии, может стать важным фактором, побуждающим к поиску компромиссов и снижению уровня конфронтации. А Большая Евразия обретет целостность лишь тогда, когда стабилизированный Большой Ближний Восток станет ее органичной частью. Впрочем, последнее обстоятельство предвещает, скорее, новую турбулентность, поскольку глобальные геополитические трансформации неизбежно встретят сопротивление ряда национальных и наднациональных акторов, стремящихся сохранить привилегированные позиции в нынешнем мировом порядке.

Россия. Ирак. Сирия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258195 Дмитрий Ефременко

До основания, а затем…

Устарел ли контроль над ядерными вооружениями?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Если откажемся от наработанных за полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, останемся у разбитого корыта. Необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно ее совершенствовать.

Противостояние России и Запада и начало нового цикла гонки вооружений вернули проблемы ядерного оружия на авансцену мировой политики после двадцати лет забвения. Администрация Дональда Трампа не считает приоритетом прогресс в контроле над ядерным оружием, что по идее должно послужить стимулом для Москвы к существенному пересмотру курса в данной области. Но в какую сторону? Этот вопрос остается открытым.

Ядерный романтизм в консервативную эпоху

На Валдайском форуме в октябре 2016 г. президент России Владимир Путин заявил: «Ядерное оружие является фактором сдерживания и фактором обеспечения мира и безопасности во всем мире», его нельзя «рассматривать как фактор какой бы то ни было потенциальной агрессии». Следует отметить, что столь положительная и в чем-то даже романтическая оценка роли ядерного оружия высказывается у нас на самом высоком государственном уровне впервые – такого не было ни во времена СССР, ни в демократической России.

Впрочем, многое зависит от интерпретации. Если эти слова – пожелание того, как должно быть, пока ядерное оружие существует в качестве объективной реальности, на это нечего возразить. Возможно, имелось в виду, что ядерное оружие должно быть предназначено только для ответного удара, и этой возможностью следует сдерживать агрессора от нападения («фактор сдерживания»). И что его недопустимо применять в первом ударе («как фактор потенциальной агрессии»). В таком случае мы имеем дело с одним из вариантов формулировки концепции стратегической стабильности как состояния стратегических взаимоотношений сторон, при котором сводится к минимуму вероятность ядерной войны, во всяком случае – между двумя сверхдержавами.

Однако если приведенное высказывание отражает представление о существующем порядке вещей, то с ним нельзя согласиться без существенных оговорок.

Фактор агрессии или ее сдерживания?

Первая оговорка состоит в том, что все девять нынешних государств, имеющих ядерное оружие, в своих официальных военных доктринах или по умолчанию допускают применение его первыми.

До недавнего времени КНР и Индия были единственными двумя странами, принявшими обязательство о неприменении ядерного оружия первыми. Но в Китае идет дискуссия об отказе от этого принципа ввиду растущей возможности США поражать китайские ядерные средства высокоточными неядерными системами большой дальности. А Индия, судя по всему, изменила свое прежнее обязательство, заявив, что оно распространяется только на неядерные государства, и это сближает ее стратегию с доктринами России и Соединенных Штатов.

Американские союзники по НАТО – Великобритания и Франция – всегда доктринально допускали применение ядерного оружия первыми, хотя их ядерные силы в сокращенном составе технически более всего соответствуют концепции сугубо ответного удара, во всяком случае в отношении России (а до того – СССР).

Пакистан открыто и безоговорочно придерживается концепции первого применения ядерного оружия (как оперативно-тактического, так и средней дальности) против Индии, имеющей большое превосходство по силам общего назначения.

Израиль не признает и не отрицает наличия у него ядерного оружия. Но ввиду специфики его геополитического окружения ни у кого нет сомнений, что Тель-Авив негласно придерживается концепции первого ядерного удара.

У Северной Кореи вместо доктрины – идеологические декларации с угрозами применения ядерного оружия. В свете малочисленности и уязвимости ее ядерных средств в противоборстве с ядерной сверхдержавой в лице США первый удар – единственный способ применить ядерное оружие (и после этого погибнуть).

Тем более сказанное выше относится к двум ведущим ядерным державам. Российская официальная военная доктрина недвусмысленно предусматривает не только ответный ядерный удар (в качестве реакции на нападение на РФ и ее союзников с использованием ядерного и других видов оружия массового уничтожения, ОМУ), но также и первый ядерный удар: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие… в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В таком случае ядерный удар будет иметь целью «нанесение неприемлемого ущерба агрессору в любых условиях обстановки».

В военной политике Соединенных Штатов тоже всегда допускалась возможность использования ядерного оружия первыми, как гласит американская ядерная доктрина от 2010 г., «для узкого набора сценариев». Обеспечивая гарантии безопасности союзникам в Европе и Азии, США имеют варианты ядерного ответа на нападение на них с использованием обычного оружия или других видов ОМУ и потому «не готовы в настоящее время принять безоговорочную политику сдерживания ядерного нападения как единственного предназначения ядерного оружия…».

Таким образом, Россия, Соединенные Штаты и другие государства, обладающие ядерным оружием, допускают, помимо ответного удара, те или иные варианты применения ядерного оружия первыми (т.е. как «фактор агрессии»). Такие варианты включены в их понимание ядерного сдерживания (т.е. «фактора обеспечения мира и безопасности во всем мире»). Объясняется этот доктринальный симбиоз тем, что все они без исключения считают «фактором агрессии» только первый ядерный удар вероятного противника. А сами намерены применить ядерное оружие первыми исключительно в ответ на агрессию с использованием других видов ОМУ или обычных вооружений.

В связи с этим следует подчеркнуть, что исторически во многих войнах, особенно после 1945 г., каждая сторона считала, что, даже ведя наступательные операции, она обороняется, отражая реальную или неминуемо грозящую агрессию. Это влекло за собой или могло повлечь эскалацию конфликта. Карибский ракетный кризис октября 1962 г. наглядно продемонстрировал возможность ядерной войны из-за потери контроля над событиями, а не в результате спланированной агрессии. Несколько раз чистое везение спасало мир от ядерной катастрофы, хотя тогда уже существовало взаимное ядерное сдерживание (пусть асимметричное) и ни одна из сторон не хотела прямого конфликта.

Похожие, хотя и не столь опасные ситуации эскалации взаимных оборонительных действий имели место во время берлинского кризиса 1961 г., в ходе вьетнамской (1964–1972 гг.), афганской (1979–1989 гг.) и первой иракской войн (1990 г.). То же можно сказать о четырех ближневосточных войнах (1957, 1967, 1973 и 1983 гг.), фолклендском конфликте (1982 г.), индо-пакистанской и ирано-иракской войнах (1971 и 1980–1988 гг.) и ряде других событий такого рода. Причем некоторым из них сопутствовали открытые угрозы применения ядерного оружия и повышение уровней его готовности ведущими государствами.

Нынешняя конфронтация России и НАТО в Европе, многосторонний характер кризисов на Ближнем Востоке в сочетании с развитием новейших ядерных и обычных высокоточных вооружений и изощренных информационно-управляющих систем порождают угрозу быстрой непреднамеренной эскалации обычного (даже локального) конфликта между великими державами к ядерной войне. Эта угроза усугубляется «новаторскими» концепциями применения ядерного оружия в стратегиях ведущих государств.

Опасные новации

Во времена прошлой холодной войны вероятность быстрой (и даже изначальной) эскалации крупного вооруженного конфликта в Европе к применению ядерного оружия со стороны НАТО и Варшавского договора принималась как данность (а на континенте было развернуто в общей сложности до 17 тыс. единиц тактических ядерных средств). После окончания холодной войны тактические ядерные силы сторон были многократно сокращены, а апокалипсические сценарии были на четверть века забыты.

Но кризис вокруг Украины и наращивание вооруженных сил по обе стороны новых границ между Россией и НАТО вернули прежние страхи в европейскую политику. Масштабные военные учения сторон стали регулярно проводиться с имитацией применения тактических ядерных средств. Оружие такого класса в количестве нескольких сотен единиц все еще размещено вместе с силами общего назначения на передовых базах России и в американских хранилищах на территории стран НАТО.

Однако есть и новшества, чреватые не меньшей опасностью: концепции избирательного применения стратегических ядерных вооружений. Соединенные Штаты с начала 1960-х гг. экспериментировали со стратегией контрсиловых ядерных ударов – поражения стратегических сил и других военных объектов СССР, избегая разрушения городов (во всяком случае, на первых этапах войны). Но все эти планы разбивались о вероятность массированного ядерного ответа другой стороны.

Перемены начались много лет спустя: в 2003 г. в официальных российских документах появились планы «деэскалации агрессии... угрозой нанесения или непосредственно осуществлением ударов различного масштаба с использованием обычных и/или ядерных средств поражения». Причем предполагалась возможность «дозированного боевого применения отдельных компонентов Стратегических сил сдерживания».

С тех пор издания военной доктрины РФ не упоминали подобных концепций, и на время они ушли в тень. Но в условиях нынешнего обострения напряженности в профессиональную печать стали периодически просачиваться сходные идеи, возможно, отражая закрытые стратегические изыскания уполномоченных организаций. Можно в связи с этим предположить, что в России, США (и, видимо, в КНР) прорабатываются концепции избирательного применения стратегического ядерного оружия.

Например, военные профессионалы из закрытых институтов Минобороны РФ подчеркивают «…ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ядерного оружия как в количественном отношении, так и по энерговыделению. Поэтому… первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны». В качестве возможных средств таких действий рассматриваются, в частности, новые тяжелые наземные ракеты шахтного базирования типа «Сармат», поскольку уязвимость пусковых установок не позволяет полагаться на них для осуществления ответного удара в случае массированной контрсиловой атаки США.

Судя по всему, и Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимируют концепции ограниченной стратегической ядерной войны в виде «подогнанных (tailored) ядерных опций». Как оружие таких ударов обсуждаются, например, перспективные ядерные авиационные крылатые ракеты большой дальности (LRSO – long-range stand-off missile) и управляемые авиабомбы с вариативной мощностью заряда (В-61-12).

Чаще всего в России подобные избирательные удары предлагаются как ответ на массированную неядерную «воздушно-космическую агрессию» США и НАТО (вроде многократно расширенного варианта налетов на Югославию, Афганистан или Ирак). А в США такие «опции» прорабатываются как реакция на ограниченное «ядерное воздействие» со стороны России (а также имея в виду Китай). В реальности Соединенные Штаты не имеют ни планов, ни достаточных средств для неядерной «воздушно-космической агрессии» против России, особенно если речь идет об ударе по ее стратегическим ракетным силам. Эти сценарии существуют в воображении российских стратегов. Однако взаимная разработка планов избирательных стратегических ударов угрожает молниеносно перевести на глобальный уровень любое локальное (и даже случайное) вооруженное столкновение двух сверхдержав.

Хотелось бы спросить авторов российской концепции: почему они думают, что Соединенные Штаты в ходе обмена ограниченными ударами, в конце концов, первыми дадут «задний ход»? Видимо, подсознательно здесь присутствует стереотип: в США живут богаче и ценят жизнь выше, а патриотизм – ниже, чем в России. Возможно, применительно к большой и долгой обычной войне это не лишено оснований (достаточно сравнить отношение общества двух стран к войнам во Вьетнаме и Афганистане). Однако упускается из вида, что ядерное оружие и в этом смысле является «великим уравнителем»: и богатым, и бедным одинаково не хочется, чтобы они сами, их дети и внуки превратились в «радиоактивную пыль». Во всяком случае, исторический опыт кризисов холодной войны не подтверждает представления о трусливости американцев, а с тех пор уровень жизни в России и на Западе стал менее контрастным.

Сопутствующая идея, набирающая ныне обороты, состоит в том, что после большого сокращения ядерных арсеналов за прошедшие четверть века ядерная война снова стала возможна и не повлечет глобальной катастрофы. Вот один из образчиков такого прогнозирования: «Решившись на контрсиловой превентивный удар по России… США имеют основания рассчитывать на успех… В итоге до 90 процентов российского ядерного потенциала уничтожается до старта. А суммарная мощность ядерных взрывов составит около 50–60 мегатонн… Гибель миллионов американцев, потеря экономического потенциала будут перенесены относительно легко. Это умеренная плата за мировое господство, которое обретут заокеанская или транснациональная элиты, уничтожив Россию…» В качестве спасительной меры, утверждает автор, создание 40–50 «боеприпасов (в 100 МТ) в качестве боеголовок для тяжелых МБР или сверхдальних торпед гарантирует доведение до критически опасных геофизических зон на территории США (Йеллоустонский супервулкан, разломы тихоокеанского побережья США)... Они гарантированно уничтожат США как государство и практически всю транснациональную элиту».

Можно было бы отмахнуться от таких идей как не составляющих предмет стратегического анализа и требующих услуг специалистов другого профиля, но не все так просто. Их автор (Константин Сивков) много лет служил в Генеральном штабе Вооруженных сил РФ и принимал участие в разработке военно-доктринальных документов государства. В других работах этого специалиста, как и в публикациях упомянутых выше экспертов, вопреки официальной линии Москвы, приводятся вполне убедительные расчеты невозможности массированного поражения не только российских ракетных шахт, но и значительной части промышленности высокоточным неядерным оружием. Также следует напомнить, как пару лет назад один из центральных каналов российского телевидения в репортаже о заседании военно-политического руководства самого высокого уровня как бы «случайно» показал картинку именно такой суперторпеды, вызвав немалый ажиотаж на Западе.

Приведенные примеры не позволяют безоговорочно принять тезис известного российского политолога Сергея Караганова: «Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, “цивилизовало”, делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению». И дело не в том, что до «ядерной кнопки» могут добраться экстремисты или умалишенные, а в том, что замкнутые институты имеют склонность генерировать узко технико-оперативный образ мышления, совершенно оторванный от реальности и чреватый чудовищными последствиями в случае его практической имплементации.

Так или иначе, приведенные концепции насколько искусственны, настолько и опасны. Россия и США уже второй год не могут договориться о координации обычных авиаударов даже по общему противнику в Сирии, а что уж говорить о негласном взаимопонимании «правил» обмена избирательными ядерными ударами друг по другу! Касательно приемлемости ядерной войны при сокращенных потенциалах, даже если принять крайне спорные прогнозы минимального ответного удара России мощностью в 70 мегатонн (10% выживших средств), надо обладать экзотическим мышлением для вывода, что российский ответ (5 тыс. «хиросим») не будет означать полного уничтожения Cоединенных Штатов и их союзников вместе со всеми элитами.

В реальности нет никаких оснований полагать, что ядерное оружие теперь и в будущем может стать рациональным инструментом войны и ее завершения на выгодных условиях. Однако есть риск (особенно после смены руководства США), что государственные руководители, не владея темой, не имея доступа к альтернативным оценкам и тем более не ведая истории опаснейших кризисов времен холодной войны, поверят в реализуемость подобных концепций. Тогда в острой международной ситуации, стремясь не показать «слабину», они могут принять роковое решение и запустить процесс неконтролируемой эскалации к всеобщей катастрофе.

Банализация и рационализация ядерного оружия и самой ядерной войны, безответственная бравада на эти запретные ранее темы – опаснейшая тенденция современности. Парадоксально, что отмеченные стратегические новации выдвинуты в условиях сохранения солидного запаса прочности паритета и стабильности ядерного баланса России и США. Похоже, что даже классическое двустороннее ядерное сдерживание в отношениях двух сверхдержав (не говоря уже о других ядерных государствах) «поедает» само себя изнутри. Впредь едва ли можно надеяться только на него как на «фактор обеспечения мира и безопасности».

Нельзя не признать, что традиционные концепции и методы укрепления стратегической стабильности не способны устранить данную опасность. Для этого нужны новые принципы стратегических отношений великих держав и механизмы обоюдного отказа от опасных стратегических новаций. Но их невозможно создать в условиях распада контроля над ядерным оружием и неограниченной гонки вооружений.

Спасло ли мир ядерное сдерживание?

Вторая оговорка в отношении упомянутой в начале статьи «валдайской формулы» заключается в том, что ядерный «фактор сдерживания» реализуется исключительно в рамках системы и процесса контроля над вооружениями и их нераспространения – и никак иначе. Сейчас, на кураже ниспровержения прежних истин, по этому поводу высказываются сомнения. Например, цитировавшийся выше Сергей Караганов пишет, что «…баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно». Тем не менее это сделать легко – при всей сложности проблематики ядерных вооружений.

До начала практического контроля над вооружениями (ведя отсчет с Договора 1963 г. о частичном запрещении ядерных испытаний) мир неоднократно приближался к грани ядерной войны. Характерно, что упомянутый выше самый опасный эпизод – Карибский кризис – помимо конфликта СССР и США из-за Кубы, был главным образом вызван именно динамикой ядерного сдерживания. Отвечая на большой блеф советского лидера Никиты Хрущева о ракетном превосходстве после запуска спутника в 1957 г., Соединенные Штаты начали форсированное наращивание ракетно-ядерных вооружений. Администрация Джона Кеннеди, придя к власти в 1961 г., унаследовала от предшественников 12 старых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и две первые атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ). Однако уже в 1967 г. американские стратегические ядерные силы (СЯС) увеличились по числу ракет в 40 раз (!). Поняв, куда идут процессы, Хрущев санкционировал переброску ракет средней дальности на Кубу, чтобы хоть замедлить быстро растущее отставание от США. Остальное хорошо известно.

Так ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне. Можно до бесконечности спорить, спасло ли мир ядерное оружие или нет. И то и другое недоказуемо, поскольку, слава Богу, ядерной войны в те годы не случилось. Но в течение ста лет после битвы при Ватерлоо и до августа 1914-го большой войны в Европе тоже не произошло, хотя ядерного оружия не было, как и на протяжении полутора веков между Тридцатилетней войной и наполеоновским нашествием. А малых войн случалось множество, как и в годы холодной войны, причем через своих клиентов великие державы воевали и друг с другом.

После Договора 1963 г. в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: развертывания новых ракет средней дальности СССР, а в ответ и аналогичных ракет США и провала переговоров по ограничению ядерных вооружений. Вывод очевиден: международные конфликты на фоне неограниченной гонки ядерных вооружений периодически подводят мир к грани ядерного Армагеддона. А в условиях процесса и режимов контроля над вооружениями – нет.

Отрицать прямую и обратную корреляцию мира и контроля над вооружениями можно, только если не желать признавать очевидного. Именно соглашения об ограничении и сокращении ядерного оружия стабилизировали военный баланс на пониженных уровнях и сыграли решающую роль в спасении мира от глобальной войны. Точно так же четко прослеживается взаимосвязь успехов и провалов диалога великих держав по ядерному разоружению и соответственно – прогресса или регресса режима нераспространения ядерного оружия.

Тем не менее, если исходить из того, что сдерживание, наряду с соглашениями великих держав, явилось одним из факторов спасения мира от ядерной войны в прошлом, то это отнюдь не значит, что так будет продолжаться в будущем. Отношения стабильного стратегического паритета сложились исключительно между СССР/Россией и США, хотя и здесь сейчас нарастают возмущающие факторы. Но нет оснований рассчитывать на тот же эффект в отношениях других ядерных государств, например, Индии и Пакистана. Тем более это относится к Северной Корее и возможным будущим обладателям ядерного оружия, если продолжится его распространение, что неизбежно в случае провала переговоров по дальнейшему сокращению ядерных арсеналов.

А через новые ядерные государства это оружие или оружейные материалы и экспертиза неизбежно рано или поздно попадут в руки террористов, что положит катастрофический конец роли ядерного оружия как «фактора обеспечения мира и безопасности». Ядерное сдерживание, согласно вечным законам гегелевской диалектики, убьет само себя. Это тем более так, поскольку в настоящее время разворачивается беспрецедентный кризис системы контроля над ядерным оружием.

Распад системы: есть ли повод для волнения?

Впервые за более чем полвека переговоров и соглашений по ядерному оружию (после Договора 1963 г.) мир оказался перед перспективой потери уже в ближайшее время договорно-правового контроля над самым разрушительным оружием в истории человечества.

Наиболее слабым звеном в системе контроля над ядерным оружием является Договор РСМД между СССР и США от 1987 года. Стороны уже несколько лет обвиняют друг друга в нарушении Договора, и после смены администрации в Вашингтоне в обозримом будущем он может быть денонсирован. В России к этому соглашению относятся скептически, что регулярно проявляется в высказываниях государственных руководителей. Еще более настораживает, что в новой «Концепции внешней политики» от 2016 г. он даже не упомянут в числе договоров, которым привержена Москва.

Обычно в вину Договору РСМД вменяется, что согласно его положениям было ликвидировано в два с лишним раза больше советских, чем американских ракет (соответственно 1836 и 859), и этой арифметикой до сих пор возмущаются многие российские эксперты в погонах и без. Но дело не просто в том, что советских ракет было развернуто намного больше и соответственно до «нуля» пришлось больше их сокращать. Еще важнее, что по высшей стратегической математике СССР все равно остался в выигрыше по качеству. Ведь для него был устранен, по сути, элемент стратегической ядерной угрозы, особенно ракеты «Першинг-2», способные с коротким подлетным временем (7 минут) наносить точные удары по подземным командным центрам высшего военно-политического руководства в Московском регионе. А непосредственно для американской территории Договор никак угрозу не уменьшил, поскольку советские ракеты средней дальности ее по определению не достигали.

Другой аргумент против Договора состоит в том, что ракеты средней дальности нужны России для ударов по базам ПРО США в Европе. Между тем все непредвзятые оценки показывают, что эти системы не способны перехватить российские МБР ни на разгонном участке, ни вдогонку. Кстати и президент Путин заявлял, что новые системы РФ могут преодолеть любую ПРО США.

Довод о том, что нужно отвечать на ядерные ракеты средней дальности третьих стран, не участвующих в Договоре, тоже неубедителен. Поскольку Великобритания и Франция не имеют ракет такого класса, из пяти остальных ядерных государств КНР и Индия – стратегические союзники России, Пакистан нацеливает ракеты только на Индию, Израиль – на исламских соседей, а КНДР – на американских дальневосточных союзников, а в перспективе – на США.

В любом случае Россия обладает большим количеством достратегических ядерных средств для сдерживания третьих стран, помимо стратегического потенциала для сдерживания Соединенных Штатов, часть которого может быть нацелена по любым другим азимутам. И уж если этой огромной мощи недостаточно для сдерживания третьих ядерных государств, то дополнительное развертывание наземных баллистических и крылатых ракет средней дальности делу не поможет. Придется рассчитывать на противоракетную оборону в составе модернизированной Московской ПРО А-235, новейших систем С-500 и последующих поколений подобных средств. А заодно пересмотреть позицию о необходимости отказа от систем ПРО или их жесткого ограничения.

Вопреки критике Договора при современном геополитическом положении России он намного важнее для ее безопасности, чем 30 лет назад. В случае его краха и в ответ на развертывание ныне запрещенных российских систем оружия возобновится размещение американских ракет средней дальности, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы.

Кризис контроля над ядерным оружием проявляется и в том, что вот уже шесть лет не ведется переговоров России и США по следующему договору СНВ – самая затянувшаяся пауза за 47 лет таких переговоров. В 2021 г. истечет срок текущего Договора СНВ, и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум. Времени для заключения нового договора, в свете глубины разногласий сторон по системам ПРО и высокоточным неядерным вооружениям, все меньше. При этом новая администрация Белого дома не проявляет заинтересованности в заключении нового договора СНВ до 2021 г. или в его продлении до 2026 года.

Именно с середины 2020-х гг. Соединенные Штаты приступят к широкой программе обновления своего стратегического ядерного арсенала (стоимостью до 900 млрд долл.), а также, вероятно, расширят программу ПРО, на что Россия будет вынуждена отвечать. Причем в отличие от периода холодной войны эта ракетно-ядерная гонка будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. Новейшие системы оружия особенно опасны тем, что размывают прежние технические и оперативные разграничения между ядерными и обычными, наступательными и оборонительными, региональными и глобальными вооружениями.

К тому же гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также КНР, страны НАТО, Индию и Пакистан, Северную и Южную Кореи, Японию и другие государства. Геополитическое положение России обуславливает ее особую уязвимость в такой обстановке.

Уже два десятилетия по вине Вашингтона в законную силу не вступает Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). По их же вине недавно «заморожено» соглашение о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях (ДЗПРМ) много лет стоят в тупике на Конференции по разоружению в Женеве. По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов.

Конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 г. закончилась провалом. Северная Корея, которая вышла из ДНЯО в 2003 г., продолжает испытания ядерного оружия и баллистических ракет. В апреле 2017 г. от нее дистанцировался даже главный покровитель – Китай. Настрой новой администрации и Конгресса против многостороннего соглашения об ограничении иранской ядерной программы от 2015 г. может нанести окончательный удар по ДНЯО. Дальнейшее распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Если и когда это оружие попадет в руки террористов, Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, тем более в свете уязвимости ее геополитического положения и проницаемости южных границ.

Рецепты летального исхода

Традиционный контроль над ядерным оружием зиждился на ярко выраженной биполярности миропорядка, примерном равновесии сил сторон и согласовании классов и типов оружия в качестве предмета переговоров. Ныне миропорядок стал многополярным, равновесие асимметричным, а новые системы оружия размывают прежние разграничения. Контроль над вооружениями и предотвращение ядерной войны необходимо своевременно адаптировать к меняющимся условиям. Но надстраивать здание нужно на твердом и испытанном фундаменте – таково элементарное правило любой реконструкции.

В упоминавшейся выше статье Сергей Караганов пишет о необходимости выработки «новых схем ограничения вооружений». В качестве таковых он предлагает «не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия... Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета… Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи…) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны… Таким образом, – пишет этот авторитетный специалист, – цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений».

Прежде всего по поводу приведенного подхода следует отметить, что у Москвы и Вашингтона уже есть совместная концепция стратегической стабильности, предметно согласованная в первый и, к сожалению, последний раз в 1990 году. Ее суть (состояние стратегических отношений, устраняющее стимулы для первого удара) вполне актуальна. Что касается конкретных способов укрепления стабильности (взаимоприемлемое соотношение наступательных и оборонительных средств, снижение концентрации боезарядов на носителях и акцент на высокоживучие системы оружия), они, безусловно, требуют обсуждения и дополнения. Нужно учесть появление новейших наступательных и оборонительных вооружений, затронутые выше опасные концепции их применения, киберугрозы, распространение ядерного и ракетного оружия. Но расширение круга участников таких переговоров преждевременно. В обозримом будущем было бы величайшим успехом достичь взаимопонимания хотя бы в двустороннем формате, а уже затем думать о его расширении.

Кроме того, отвлеченное обсуждение стратегической стабильности сродни популярным в Средние века схоластическим диспутам. Это не приведет к конкретному результату, вроде упомянутого Карагановым «предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений». Едва ли можно рассчитывать, что оппоненты просто силой аргументов убедят друг друга отказаться от вызывающих беспокойство программ – без достижения взаимных компромиссов в виде ограничения и сокращения конкретных вооружений. А раз так, то и «численному паритету» нет альтернативы: ни одна из сторон не согласится юридически закрепить свое отставание.

Это суждение подтверждает практический опыт. Ведущиеся в течение последних лет американо-китайские консультации по стратегической стабильности при неравенстве потенциалов не породили ничего (кроме совместного словаря военных терминов). Та же участь постигла переговоры «большой ядерной пятерки», начавшиеся с 2009 г.: ничего конкретного, кроме общих благих пожеланий, согласовать не удалось. Наконец, есть опыт диалога России и Соединенных Штатов, который шел до 2012 г. по системам ПРО в контексте стратегической стабильности. Интеллектуальное взаимодействие потерпело фиаско, поскольку США не соглашались ни на какие ограничения ПРО, а Россия их и не предлагала, требуя «гарантий ненаправленности».

Если бы удалось организовать предлагаемый Сергеем Карагановым форум «девятки» по стратегической стабильности, он в лучшем случае вылился бы в бесплодный дискуссионный клуб, а в худшем – в площадку для взаимной ругани (тем более с участием таких своеобразных стран, как Израиль и КНДР).

Единственное содержательное определение стабильности от 1990 г. потому и состоялось, что согласовывалось в рамках переговоров о Договоре СНВ-1 и нашло воплощение в его статьях и обширнейшей интрузивной системе верификации и мер доверия. Поэтому паритет, количественные уровни, подуровни и качественные ограничения являются самым оптимальным и доказавшим свою практичность фундаментом соглашений по укреплению стабильности. В достигнутых с начала 1970-х гг. девяти стратегических договорах сокращение и ограничение вооружений, меры доверия и предсказуемости – отнюдь не самоцель, а способ практического (в отличие от теоретического) приближения к главной цели – предотвращению ядерной войны.

Разрушить существующую систему контроля над вооружениями проще простого, для этого даже не надо ничего делать – без постоянных усилий по ее укреплению она сама разрушается под давлением политических конфликтов и военно-технического развития. А вот создать на ее обломках нечто новое невозможно, тем более если предлагается привлечь скопом все ядерные государства и говорить одновременно обо всех насущных проблемах.

Об интересах России

После смены власти в Вашингтоне сохранение и совершенствование режимов контроля над ядерным оружием впредь могла бы обеспечить только Россия. Конечно, в том случае, если бы она этого захотела. Однако ни на США, ни на КНР или НАТО/Евросоюз рассчитывать не приходится. Помимо ответственности России как великой державы и ядерной сверхдержавы за эту кардинальную область международной безопасности, побудительным мотивом могут быть и другие соображения. При трезвом анализе ситуации, избавленном от политических обид и «ядерного романтизма», Москва должна быть больше всех заинтересована в этом с точки зрения национальной безопасности.

Во-первых, потому что гонку ядерных вооружений теперь намерены возглавить Соединенные Штаты, так зачем предоставлять им свободу рук? В интересах России понизить стратегические «потолки», загнать под них гиперзвуковые средства, вернуться к вопросу согласования параметров и мер доверия применительно к системам ПРО. Тем более что РФ интенсивно строит такую систему в рамках большой программы Воздушно-космической обороны (ВКО).

Другой мотив в том, что, как отмечалось выше, Россия находится в куда более уязвимом геостратегическом положении, чем США и страны НАТО, не имеет союзных ядерных держав и вообще не богата верными военно-политическими союзниками. Соответственно, продуманные и энергичные меры контроля над вооружениями способны устранить многие опасности, которые нельзя снять на путях гонки вооружений.

И, наконец, последнее: новое военное соперничество потребует колоссальных затрат, тогда как российская экономика сегодня явно не на подъеме (в этом году грядет серьезное сокращение российского военного бюджета). Ограничение стратегических сил и другие меры позволят сэкономить изрядные средства и обратить их на другие нужды страны.

Тот факт, что от Вашингтона впредь не следует ждать новых предложений или готовности с энтузиазмом принять российские инициативы, должен рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу активизации политики РФ на данном треке. Если со стороны России поступят серьезные предложения (но не такие, как в случае с утилизацией плутония), от них не получится просто так отмахнуться. Более того, с учетом трудностей в отношениях двух ядерных сверхдержав на других направлениях (Украина, Сирия, Иран, Северная Корея), указанная сфера способна быстро стать триггером возобновления их взаимодействия, о котором много говорил Дональд Трамп в ходе избирательной кампании. К тому же он сможет поставить себе в заслугу достижение успеха там, где прежнего президента постигла неудача. (В истории были прецеденты: Никсон и Джонсон, Рейган и Картер.)

Возобновление активных усилий Москвы в данной сфере, безусловно, вызовет поддержку всех стран «Старой Европы», Китая, Японии, мира нейтральных и неприсоединившихся стран, широких общественных движений (вроде кампании за запрещение ядерного оружия, ведущейся в ООН), а также среди либеральных кругов США, в основном настроенных ныне против России. В известном смысле наша дипломатия в сфере контроля над ядерным оружием может стать важнейшим направлением использования «мягкой силы» в российской политике расширения своего глобального влияния.

Первоочередной задачей является спасение Договора РСМД. Вместо бесплодного обмена обвинениями сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения. Разумеется, это возможно, только если Россия сама для себя признает ключевое значение Договора в обеспечении собственной безопасности и отбросит недальновидные взгляды на это соглашение.

Затем – заключение следующего договора СНВ на период после 2021 г. и на этой основе – согласование мер в области систем ПРО и новых стратегических вооружений в обычном оснащении. Далее – шаги к закреплению практического эффекта, а затем и вступлению в законную силу ДВЗЯИ. Потом – прогресс по линии ДЗПРМ и утилизации плутония, возобновление сотрудничества России и других стран по физической защите ядерных объектов и сохранности ядерных материалов. Параллельно – укрепление ДНЯО и режима контроля над ракетными технологиями. После этого – ограничение достратегического ядерного оружия и в этом контексте поэтапное и избирательное придание процессу сокращения ядерного оружия многостороннего характера.

* * *

Как показал исторический опыт нашей страны в других общественных сферах, в реальной жизни (в отличие от идеальной) не удастся до основания снести старое, а затем на чистом месте воздвигнуть нечто новое и прекрасное. На деле, если откажемся от наработанных за предшествующие полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, то в итоге останемся «у разбитого корыта». Вместо этого необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно совершенствовать систему, приспосабливая к новым вызовам и угрозам российской и международной безопасности. Как сказал великий русский историк академик Василий Ключевский, «где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед».

США. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258189 Алексей Арбатов

Национальная Медиа Группа (НМГ), СТС Медиа и китайский медиахолдинг Huace Film&TV подписали меморандум о сотрудничестве в области обмена контентом. Об этом говорится в сообщении компаний.

Подписание состоялось в рамках Российско-китайского медиафорума.

Стороны договорились о развитии стратегического сотрудничества в областях производства контента для телевидения Российской Федерации и Китайской Народной Республики. Национальная Медиа Группа, СТС Медиа и Huace Film&TV договорились об обмене форматами контента, его адаптации в локальные версии, также в рамках меморандума предполагается обмен готовыми программами и сериалами. Стороны намерены осуществлять и совместное производство контента как путем софинансирования, так и организации технической поддержки и объединения творческих усилий.

Национальная Медиа Группа является одним из крупнейших частных медиахолдингов России, объединяющим активы ключевых сегментов российского медиарынка. В состав холдинга входят: ОАО "Первый канал" (25%), телеканал РЕН ТВ (82%), телерадиокомпания "Петербург-Пятый канал" (72,4%), газета "Известия" (100%), газета "Спорт-Экспресс" (75%), радиостанция Life#Звук (100%), ООО "Арт Пикчерс Вижн" (80%), "Metro-Петербург", компания "Медиа Альянс" (телеканалы Discovery, Eurosport, Turner), российские телеканалы Viasat (80%), технологическая платформа AmberData.

СТС Медиа управляет четырьмя телевизионными каналами в России: СТС, "Dомашний", "Че" и СТС Love; "31 каналом" в Казахстане и международной версией канала "Перец". Международная версия телеканала СТС доступна в странах СНГ, в Прибалтике и других странах Европы, в Северной Америке, в Грузии, Израиле, ОАЭ, Монголии, а также в Австралии. Международные версии телеканалов "Dомашний" и "Перец" - в странах СНГ и Европы, в Прибалтике, в странах Северной Америки, в Грузии, Монголии и Австралии. Помимо телевизионных каналов "СТС Медиа" также владеет рядом цифровых развлекательных медиаактивов: videomore.ru, ctc.ru, domashniy.ru, chetv.ru, ctclove.ru, Caramba TV.

Huace Group (Zhejiang Huace Film & TV Co. Ltd.) - крупнейший частный производитель кино- и телевизионного контента в Китае. Ежегодно компания выпускает более 1000 эпизодов сериалов, кино и телешоу. На август 2016 года рыночная капитализация компании оценивалась в $4.4 млрд.

Израильские банки ужесточают требования к клиентам с двойным гражданством

Елена Малкова

Банки выдвигают абсурдные требования к недавно иммигрировавшим в Израиль клиентам и замораживают банковские счета в случае их несоблюдения.

В настоящее время банки всех стран вовлечены в международную борьбу уклонением от уплаты налогов, отмыванием денег, незарегистрированным капиталом и теневой экономикой. В свете нового международного регулирования и усиленного обмена информацией, а также подверженности трансграничным рискам, банки прилагают максимум усилий, чтобы обезопасить свою деятельность. В Израиле под ударом оказались люди, недавно иммигрировавшие в страну или имеющие двойное гражданство. Адвокаты, представляющих интересы таких клиентов, рассказали израильскому изданию Globes о необоснованных требованиях, произвольных решениях, препятствиях и трудностях, которые банки Израиля создают для своих клиентов.

Незаконные требования

По словам адвоката Итая Брачи (Itay Bracha), который специализируется в вопросах международного налогообложения, в последние годы банки Израиля начали серьезно пересматривать свои трансграничные риски. Произошло это в результате изменений в международном регулировании и проведения расследований в отношении банков в Израиле и по всему миру. Некоторые из таких расследований вылились в штрафы в размере сотен миллионов долларов. Так, Bank Leumi уплатил Соединенным Штатам Америки штраф в 400 млн долл. США за пособничество уклонению гражданами США от уплаты налогов.

Итай Брача указывает на то, что банки стремятся максимально исключить свои риски и ссылаются на указания циркулярного письма, опубликованного два года назад Главным инспектором Банка Израиля по надзору за банковской деятельностью. В письме банкам рекомендуется проявлять повышенную бдительность в отношении рисков, связанных с международной деятельностью, и внедрить строгую внутреннюю политику для предотвращения возможных нарушений. Паника в банковской системе и страх перед последствиями несоблюдения требований регулятора привели к тому, что многие банки принимают меры, превышающие их полномочия, а иногда и противоречащие закону.

По словам Итая Брачи, часть мер по адаптации к новым условиям в банкинге сводится к сокращению объема услуг, предоставляемых иностранным гражданам и недавно иммигрировавшим в Израиль лицам. Клиентов, имеющих налоговые обязательства перед другими странами, переводят в особые подразделения. При этом банк выдвигает крайне жесткие (и порой незаконные) требования к каждой операции. Очевидно, цель таких мер заключается в том, чтобы вынудить потенциально проблемных клиентов покинуть банк. Адвокат Брачи привел несколько примеров из своей недавней практики.

Discount Bank потребовал, чтобы клиентка, иммигрировавшая в Израиль из Италии 18 месяцев назад и пожелавшая совершить операцию по своему счету, подписала полностью противоречащее действительности заявление, что она является налоговым резидентом Италии. Банк уведомил ее, что в противном случае он заморозит счет. Требование было отозвано только после продолжительных переговоров адвоката с руководителем и юридическим консультантом банка.

Bank Hapoalim потребовал, чтобы недавно иммигрировавший в страну клиент, пожелавший перевести свои сбережения в Израиль, предоставил подтверждение, что переводимый капитал был задекларирован. Согласно требованиям банка, подтверждение должно было быть выдано одной из ведущих бухгалтерских или юридических фирм страны, из которой клиент иммигрировал в Израиль. Банк отказался принять подтверждающий документ от бухгалтерской фирмы, услугами которой клиент пользовался на протяжении многих лет. Вместо этого он потребовал предоставить подтверждение, выданное крупной фирмой.

Тот же Bank Hapoalim потребовал, чтобы клиентка, иммигрировавшая в Израиль из Швейцарии и имеющая 700 000 израильских шекелей на своем банковском счету, перевела свои деньги в Швейцарию, а оттуда – обратно в Израиль. Хотя сделка была абсолютно бессмысленной, женщина согласилась выполнить условия банка, но попросила разделить сумму между тремя ее счетами в Швейцарии. Банк отказался удовлетворить просьбу, потребовав, чтобы операция была оформлена одним переводом.

Непропорциональные требования

Адвокат Эли Гервиц (Eli Gervits) также сталкивался с ситуациями, когда банки предъявляли чрезмерно строгие требования к своим клиентам. В свете последних тенденций в области приведения в исполнение налогового законодательства, Управление по надзору за банковской деятельностью Банка Израиля распорядилось о том, чтобы банки контролировали своих клиентов, которые являются резидентами других государств. В частности, израильские банки должны проверять, отчитались ли такие клиенты перед налоговыми органами в стране своего резидентства. Однако, как выяснилось, Bank Hapoalim делает даже больше, чем от него требуется, и блокирует счета клиентов, которые не смогли выполнить его условия. Bank Hapoalim требует, чтобы держатели счетов, имеющие второе гражданство (помимо Израиля), а также клиенты банка, которые не являются резидентами Израиля, предоставляли подтверждение в отношении законности своего капитала от юридических фирм, указанных в международных справочниках или имеющих международный коммерческий рейтинг. По словам Гервица, чья фирма представляет израильтян в России, а также интересы российских компаний и предпринимателей в Израиле, в последнее время банк расширяет круг клиентов, на которых распространяется это требование. Недавно Гервиц направил письмо Главному инспектору по надзору за банковской деятельностью с указанием на то, что такое необоснованное требование привело к блокировке счетов его клиентов.

В недавней практике Гервица был случай, когда израильский бизнесмен с гражданством Израиля и России предоставил в Bank Hapoalim требуемое подтверждение от российской юридической фирмы. Банк отказался принять документ на том основании, что выдавшая его фирма не указана в справочниках Legal 500 или Chambers. В другом случае банк заморозил счет клиента и отказался разморозить его даже несмотря на то, что клиент предоставил множество документов от российской налоговой службы.

По словам Эли Гервица, требования финансовой организации в таких случаях необоснованны и более обременительны, чем инструкции Банка Израиля и общепринятые стандарты банковской деятельности в Израиле и других странах мира. В целом, согласно указаниям, выданным Главным инспектором по надзору за банковской деятельностью, клиенту банка достаточно предоставить заявление о соблюдении им налоговых требований страны резидентства. Однако, как показывает практика, Bank Hapoalim во всех случаях запрашивает подтверждающие документы. Кроме того, как объяснил адвокат Гервиц, Bank Hapoalim требует, чтобы такие документы были выданы налоговым консультантом, упомянутым в одном из ведущих международных справочников. Существуют два таких справочника: Legal 500 и Chambers Online.

Bank Hapoalim не принимает документы от фирм, зарегистрированных в местных коллегиях адвокатов, несмотря на то, что последние являются уполномоченными профессиональными объединениями. При этом, справочники Legal 500 и Chambers являются рекламными. Членство в соответствующих ассоциациях требует значительных затрат. Естественно, фирмы, перечисленные в этих справочниках, принадлежат к категории крупных компаний, специализирующихся на оказании услуг бизнесу, а не гражданам. Заставляя клиентов обращаться к услугам таких фирм, банки создают для них дополнительные трудности и вынуждают нести чрезмерные затраты. Такие требования банков не пропорциональны масштабу деятельности клиента.

В своем письме в Bank Hapoalim, копии которого были направлены Председателю Банка Израиля и Главному инспектору по надзору за банковской деятельностью, Эли Гервиц пытается добиться отмены ограничения, согласно которому подтверждающие документы должны исходить только от фирм, перечисленных в коммерческих справочниках. Он также требует, чтобы Bank Hapoalim придерживался разумной политики при блокировке банковских услуг и воздерживался от полной блокировки счетов.

Требования о выдаче несуществующих документов

Странные требования банков удивляют и налоговые органы Израиля. Как сообщил источник из налоговой службы, в ведомство часто обращаются клиенты банков с просьбой предоставить подтверждающие документы, которые налоговым органом в принципе не выдаются. Когда клиент возвращается с пустыми руками, банк пытается использовать этот факт как доказательство незаконности его действий или неисполнения им требований финансовой организации. Единственное подтверждение, которое выдается налоговой службой Израиля, – это подтверждение налогового резидентства и статуса налогоплательщика. Однако во многих случаях этого документа банку оказывается недостаточно.

По словам адвоката Итая Брачи, такое поведение банков нарушает права резидентов иностранных государств, имеющих бизнес в Израиле, и недавно иммигрировавших лиц. Это также замедляет экономический рост страны, поскольку экономика Израиля лишается денег новых иммигрантов и инвестиционных средств от резидентов иностранных государств.

ИЗРАИЛЬСКИЕ ОНКОЛОГИ НАШЛИ СПОСОБ КОНТРОЛИРОВАТЬ РИСКИ ИНФИЦИРОВАНИЯ ПРИ ХИМИОТЕРАПИИ

Химиотерапия – один из самых токсичных методов в алгоритмах лечения рака.

Она влияет на общее самочувствие пациентов, у которых страдают слизистые и волосяной покров. Через несколько дней после сессии появляется слабость, утомляемость, угнетается аппетит. Может возникнуть тошнота, апатия, судороги и пр.

Именно поэтому дозировка лекарств при проведении «химии» играет решающее значение. Докторам необходимо соблюсти золотую середину: порция химиотерапевтического агента должна уничтожить максимум атипичных клеток, но не стать «убойной» для организма больного.

Ученые израильских клиник, зная о сопровождающих процедуру побочных эффектах, разработали инновационный подход к проведению химиотерапии. Как было анонсировано, способ значительно снизит неприятные ощущения пациентов и расстройства здоровья после капельниц, уколов или курса таблеток с ядами и токсинами.

РОЛЬ ХИМИОТЕРАПИИ В ЛЕЧЕНИИ ОНКОЛОГИИ

Рак давно занял первое место в списках причин смертности в мире. Злокачественная опухоль может развиться в любом органе, при этом люди не сразу обращаются за помощью. Симптомы онкологических болезней маскируются под другие недуги, новообразования разрастаются и дают метастазы. Лечение усложняется, становится длительным и изнуряющим.

Преимущество химиотерапии состоит в ее универсальности. Она уничтожает патологические клетки на любой стадии заболевания, даже на самой последней. Своевременно проведенная и четко спланированная процедура способствует блокировке развития опухоли или полному ее истреблению, предотвращает распространение новых очагов болезненного процесса (метастазов). Благодаря «химии» когда-то безнадежные пациенты получили шанс на продление жизни, полное выздоравливание.

НА ЧЕМ ОСНОВЫВАЮТСЯ ИЗМЕНЕНИЯ

Специалисты фармакологической компании Hoffmann-La Roche в тесной связке с математиками и ведущими онкологами Израиля разработали уникальную модель, основываясь на которую станет возможным просчет вероятности рисков инфицирования для каждого конкретного пациента с раком. В их крови будет подсчитываться не только число лейкоцитов, но и оцениваться качество клеток крови. Подробнее о новейших методах лечения в Израиле и стоимости в клинике Ассута.

Инновация еще больше продвинет лечение больных со злокачественными опухолями по пути персонализации. Полученные в процессе исследования данные дадут более точную информацию о состоянии больного. Ответят на вопрос о величине шанса развития инфекции. Оглядываясь на полученные цифры, онкологи смогут упредить этот процесс – прибегнуть к превентивным мерам. Больные с малой вероятностью инфицирования обойдутся без этих упреждающих лечебных протоколов.

БОЛЕЕ ПОДРОБНО О МАТЕМАТИЧЕСКОЙ МЕТОДИКЕ

Химиотерапия пагубно воздействует на белые кровяные тельца, что становится причиной ослабления иммунной защиты организма. Внутренний барьер, защищающий человека от всевозможных инфекций, ослабевает. Пациент становится уязвим.

Естественно, подсчет компонентов крови велся и раньше. Но врачи отметили тот факт, что больные с одинаковыми показателями клеток крови имели разную предрасположенность к инфицированию. Длительные исследования, проводимые в этом сегменте медицины, показали – нужно ориентироваться не столько на число лейкоцитов и нейтрофилов, сколько на их качество. Плюс к этому, необходимо проверять степень сопротивления тканей тела бактериям.

По окончанию работы над проектом, специалисты смогли объяснить, почему одни пациенты переживают трудный период «химии» без применения антибиотиков, а другие – нет. Зависимость объясняется состоянием нейтрофилов. Чем оно хуже, тем скорее больной заболеет инфекционным недугом. Для предупреждения опасности, людям из группы риска следует регулярно сдавать кровь на анализ качества нейтрофилов, проводить оценку концентрации бактерий.

ПЛЮСЫ РЕВОЛЮЦИОННОГО ПОДХОДА

С внедрением подобного исследования в выигрыше окажутся и пациенты, и доктора. Одни смогут повысить уровень оказания помощи больным (снизить процент инфицирования), другие сэкономят на ненужном профилактическом лечении.

В Израиле разрешили применять лекарство от 15 видов рака

В России и других странах бывшего СССР этот препарат купить пока невозможно.

Противораковый препарат с торговым названием Keytruda, изобретен учеными-фармацевтами США и уже прошел проверку контролирующих органов этой страны. Сначала он был разрешен для лечения меланом (рак кожи), однако в результате дальнейших исследований, выяснилось, что он эффективен и при лечении еще многих видов онкологических заболеваний.

Следует особо отметить, что с начала его клинических испытаний до появления в продаже прошло всего три с половиной года – срок невероятно короткий для такого рода медикаментов. Этот факт означает высокую эффективность препарата.

На сегодняшний день известно, что как минимум в 40% случаев препарат Keytruda привел к полному или частичному излечений, причем в случаях с меланомой – эффект почти 100%.

Препарат предназначен для лечения взрослых и детей в тяжелой стадии рака (с метастазами). Его вводят внутривенно один раз в три недели. На сегодняшний день Keytruda разрешено назначать при лечении 15 форм раковых образований: опухоли шеи, кожи, поджелудочной железы и желудка, мочевого пузыря, простаты, слюнных желез и др.

Механизм воздействия Keytruda основан на выводе из тени «прячущихся» от иммунной системы опухолевых клеток. Препарат делает их очень заметными длоя иммунитета и система начинает атаковать враждебные организму человека клетки.

Американская компания Merck занималась разработкой этого лекарства 10 лет.

Испытания революционного препарат продолжаются в многих странах Европы и мира. Предполагается, что список раковых заболеваний, которые возможно будет вылечить с его помощью будет еще расширен, а также созданы другие препараты с аналогичным действием.

Союзники России и геополитический фронтир в Евразии

Николай Силаев – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности Московского государственного института международных отношений (Университета) Министерства иностранных дел Российской Федерации.

Андрей Сушенцов – кандидат политических наук, руководитель аналитического агентства «Внешняя политика», директор программ «Валдайского клуба», доцент МГИМО (У) МИД России.

Резюме В нарративах России о самой себе господствует мотив неполноты – по сравнению с Российской империей или СССР. Это вызывает у Москвы фантомные боли, связанные с исчезновением элементов геополитического статуса государств-предшественников.

С начала 2000-х гг. возрастает риск вовлечения Российской Федерации в военные конфликты низкой интенсивности. Нестабильность на многих участках протяженной границы России вынуждает Москву активно обозначать военное присутствие в поясе своих границ. Военные базы за рубежом размещены в регионах с высоким потенциалом конфликта – Южной Осетии и Абхазии, Молдавии, Армении, Киргизии и Таджикистане. Россия вовлечена в процессы внутри Афганистана, в Сирии и на Украине и не может позволить себе пустить ситуацию в этих странах на самотек. Возможное начало конфронтации на Корейском полуострове или в Иране, а также эскалация конфликта на Украине неизбежно приведет к ограниченному вовлечению России.

Российское руководство расширяет географию регионов, в которых защита национальных интересов требует военного присутствия. И не только в поясе российских границ, но и в регионах, косвенным образом относившихся к сфере военно-политической ответственности СССР. (Например, в 2013 г. Москва предложила разместить российских миротворцев на Голанских высотах – граница Сирии и Израиля. Идут переговоры о создании базы российских ВВС на Кипре, в непосредственной близости от базы ВМФ России в Тартусе на побережье Сирии.) Происходит ли этот процесс целенаправленно и осмысленно? Или российская мощь растет стихийно, без рационализации и долгосрочного планирования? Главная опасность заключается в риске преобладания идеологических приоритетов над рациональным расчетом и в итоге – в перенапряжении сил государства.

Геополитический фронтир в Евразии

В последние годы Россия обрела новый геополитический статус. Военная операция в Сирии позволила России стать ключевым участником постконфликтного урегулирования, продемонстрировав качественно новый военно-политический потенциал. Инициированный Москвой «астанинский формат» предполагает, что ключевой вопрос безопасности на Ближнем Востоке может быть разрешен без участия Запада. При этом Россия опирается на диалог с региональными державами – Турцией и Ираном, которые либо вовсе не получали права голоса от Запада, либо имели лишь ограниченное влияние.

Если в Мюнхенской речи Владимира Путина 2007 г. основной проблемой называлось расширение НАТО и приближение военной инфраструктуры альянса к российским границам, десять лет спустя перспектива экспансии альянса на постсоветском пространстве практически снята с повестки дня. Ни Грузия, ни Украина не могут вступить в Североатлантический блок, не создав для него серьезные стратегические риски.

Если отношения России и Запада в последние десятилетия представить в категории фронтира как подвижной и широкой пограничной линии, то за десятилетие он сдвинулся дальше от российских границ. Острые фазы кризисов на Кавказе (2008 г.) и на Украине (2014–2015 гг.) обозначили невозможность решения вопросов безопасности на постсоветском пространстве без решающего слова Москвы. Сирийская операция российских ВКС перенесла спор России и Запада по поводу международного статуса России на Ближний Восток. Далеко от определенности положение фронтира на противоположном краю евразийского континента: сближение России с КНР и российско-японские контакты последних лет указывают на то, что Москва будет играть новую роль в формировании баланса сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

России удалось перенести фронт противостояния с Западом дальше от своих границ. Теперь он пролегает на Ближнем Востоке, на Балканах, во внутренней политике США и стран ЕС. У многих постсоветских проблем безопасности пропало геополитическое измерение – они больше не обременены в прежней степени российско-западным противостоянием. Для многих постсоветских стран это шанс отложить беспокойство о собственной безопасности и определиться с приоритетами развития без спешки и внешнего давления.

Однако, заглядывая в будущее, можно представить себе ситуацию, в которой давление Запада на интересы России в Восточной Европе возобновится и даже усугубится, а требования Москвы о создании системы коллективной безопасности в Европе будут проигнорированы. В этом случае Москва будет вынуждена вернуть реализм в американские оценки проверенными способами – перенеся геополитический фронтир в Западное полушарие, подальше от «своих ворот». Создание военной базы в Венесуэле или на Кубе, участие в политической жизни Панамы или Мексики, поощрение формирования антиамериканских коалиций в Латинской Америке – несомненно, вынужденный, но на горизонте 2040–2050-х гг. единственно эффективный путь снижения американского давления на Россию в Европе.

Возросшие ресурсы и новое положение России ставит перед ней два взаимосвязанных вопроса. Первый: каков предел влияния на мировую политику, который можно счесть оптимальным с точки зрения интересов России и ее возможностей; какова разумная мера ее вовлеченности в международные дела? Второй: какой должна быть система союзов, посредством которой будет обеспечено и зафиксировано возросшее влияние России в мире? Оговорим, что мы будем обсуждать лишь военно-политические союзы, не вторгаясь в огромную и по многим меркам особую область экономической интеграции.

Трансформация союзничества

Так же, как в прошлое уходят прежние формы организации политики и хозяйственной жизни, ставшие приметой XX века, меняются и структуры международной политики. Крупные и устойчивые, «постоянные» структуры – политические партии, профсоюзы, призывные армии – сменяются калейдоскопом альянсов, заключаемых ad hoc. Влиятельные политические движения могут возникать за считанные дни вокруг конкретного вопроса и рассыпаются, исчерпав повестку дня, причем оказываются популярнее и успешнее старых политических партий или общественных организаций с их традиционной бюрократической структурой. Военная область профессионализируется параллельно с техническим усложнением, массовые призывные армии, исторически обусловившие расширение гражданства и создание современных наций, уходят в прошлое. Война, как в Средние века и раннее Новое время, становится делом элит, а не народов. Распространение частных военных кампаний – в сущности, современных кондотьеров – размывает саму основу современной демократии и современного суверенитета, исключающих приватизацию насилия. Государственная бюрократия, с одной стороны, благодаря наследию либерального дерегулирования Рейгана и Тэтчер, утрачивает рычаги контроля над обществом, а с другой – все сильнее прорастает вглубь этого общества через механизмы партнерства с корпорациями и неправительственными организациями. Стирается грань между гражданским обществом и государством. Корпорация, центральная организация современного капитализма, меняет свою природу. На место бюрократических иерархических структур приходят сетевые, юридическая структура компаний фрагментируется и усложняется. На рынке труда коллективные долгосрочные договоры уступают системам гибкого найма, делающим положение наемного работника все более неустойчивым. Понимание управления как набора повторяющихся процедур сменяется его трактовкой как серии проектов, для каждого из которых привлекается уникальная совокупность людей, решений, ресурсов.

«Проектность» как ключевая характеристика современного мира (Люк Болтански, Эв Кьяпелло) проявляет себя и в области международных отношений. Давно отмечается растущая популярность коалиций, создаваемых «по случаю», для решения строго ограниченной задачи. Подобно тому как гибкий найм позволяет компаниям избегать излишних обязательств перед профсоюзами или долгосрочных контрактов с работниками, такие коалиции дают наиболее могущественным государствам возможность избегать предоставления своим партнерам устойчивых гарантий. Бюрократические аппараты «традиционных» блоков, необходимость многоступенчатых и длительных согласований в рамках таких альянсов воспринимаются как препятствие к эффективному действию. Антииракская коалиция Соединенных Штатов в 2003 г., созданная ими коалиция против запрещенного в России ИГИЛ организовывались вне американской системы военных союзов. Дональд Рамсфельд с его знаменитым афоризмом «Миссия определяет коалицию» обозначил торжество проектной логики в деле войны и дипломатии.

Этот сдвиг ведет к самым разнообразным последствиям. Во-первых, понимание союза как проекта делает обязательства по нему менее надежными. Наглядным примером тому стали отношения трех прибалтийских государств с союзниками по НАТО в 2014–2016 годах. Размещение батальонов НАТО в Эстонии, Латвии и Литве, публично поданное как «защита от российской угрозы», сделало явным то обстоятельство, что сами по себе гарантии безопасности, предоставленные членам альянса, недостаточны. В критический, по мнению Таллина, Риги и Вильнюса, момент потребовалось подкрепить эти гарантии переброской войск.

Во-вторых, трансформация союзничества усиливает неравенство в международной системе. Крупные страны, обладающие большим военно-политическим потенциалом, начинают тяготиться союзничеством. Они могут брать на себя меньше формальных и неформальных обязательств, чем раньше, а сами обязательства зачастую ограничены сравнительно кратким периодом времени. Малые и относительно слабые страны лишаются гарантий, на которые могли рассчитывать ранее. Это толкает их к двум основным вариантам действий. Либо лавировать между крупнейшими центрами силы, рискуя сделать свое положение еще более неустойчивым. Либо добиваться дополнительных гарантий со стороны международных покровителей, представляя ради этого свое положение более «угрожаемым», чем на самом деле. Именно последний вариант избрали Эстония, Латвия и Литва, сделав решающий вклад в секьюритизацию балтийской повестки дня в последние годы.

В-третьих, стирается юридическая определенность союзов. Есть ли потребность обеспечивать сложным правовым фундаментом проект, который будет рассчитан на год-два, а лишних обязательств никто на себя брать не хочет? Если нет определенной правовой рамки, то только ли государства могут быть субъектами союза? В проект могут быть вовлечены и негосударственные политические и (или) военные организации, отдельные фракции элит внутри той или иной страны, наиболее влиятельные медиа, идеологические группы, религиозные лидеры. Необходимые участникам гарантии возможны через серию частных сделок, например, инвестиционных или кредитных. Наиболее явно этот феномен проявляется в отношениях между США и монархиями Персидского залива.

В-четвертых, возникает противоречие между проектным, то есть по определению непостоянным, характером коалиций и необходимостью поддерживать долговременную инфраструктуру международного сотрудничества. Так, транспортные маршруты, в том числе трубопроводные, существуют на протяжении десятилетий, организуя и связывая хозяйственную деятельность на всем пути их прохождения. Вопреки либеральному предсказанию, что нарастание плотности экономических связей сделает международную политику более предсказуемой и менее конфликтной, экономические расчеты все чаще приносятся в жертву политическим или идеологическим соображениям. Это, однако, не отменяет необходимости поддерживать инфраструктуру глобальных экономических связей. Помимо хозяйственной инфраструктуры сотрудничества имеется еще и военная, и здесь противоречие между растущим непостоянством союзов и долгим временем жизни этой инфраструктуры также дает о себе знать. Военная база за рубежом может быть источником силы, но может оказаться и фактором уязвимости, как это случилось, к примеру, с российскими военными базами на территории Грузии в 2004–2006 гг., когда военнослужащие и персонал эпизодически становились объектами провокаций со стороны Тбилиси.

Россия и ее союзники

Сеть альянсов, в которую включена Россия, уместно рассматривать не в сравнении с наиболее известными военно-политическими блоками, а с точки зрения ее адекватности глобальным трендам трансформации самого института международного военно-политического союзничества. В такой перспективе ряд свойств этой сети, в сравнении с традиционным союзом считающиеся слабыми ее сторонами, могут быть, напротив, источником силы.

Прежде всего мы полагаем, что следует говорить именно о «сети союзов» как о наборе многосторонних и двусторонних связей и обязательств, оформленных в разной форме и предполагающих различные сроки действия. В этой сети в некоторых случаях могут переплетаться военно-политические и экономические интеграционные связи. Многосторонние связи дополняются конкретизирующими и уточняющими их двусторонними.

У России немного военных союзников. Юридически обязывающие соглашения, при которых нападение на одну сторону приравнивается к нападению на другую, имеются только с Абхазией и Южной Осетией. Иные договоренности, в том числе со странами, считающимися наиболее близкими союзниками Москвы, не содержат подобных механизмов. Обязательства в рамках ОДКБ заметно мягче аналогичных обязательств в рамках НАТО. Это хорошо видно при сопоставлении формулировок двух документов о взаимных гарантиях безопасности.

Статья 5 Североатлантического договора от 4 апреля 1949 г.: «Договаривающиеся стороны соглашаются с тем, что вооруженное нападение на одну или нескольких из них в Европе или Северной Америке будет рассматриваться как нападение на них в целом».

Статья 2 «Договора о коллективной безопасности» от 15 мая 1992 г.: «В случае возникновения угрозы безопасности, стабильности, территориальной целостности и суверенитету одного или нескольких государств–участников либо угрозы международному миру и безопасности государства–участники незамедлительно приводят в действие механизм совместных консультаций с целью координации своих позиций, вырабатывают и принимают меры по оказанию помощи таким государствам–участникам в целях устранения возникшей угрозы».

Указанная разность гарантий безопасности объясняется тем, что главное свойство ОДКБ – это асимметрия. По военно-политическому потенциалу Россия многократно превосходит партнеров. А наиболее вероятные угрозы у ее партнеров не совпадают или совпадают частично. Трудно представить, перед каким общим вызовом окажутся, например, Армения и Таджикистан. Эти страны едва ли будут готовы оказывать практическую помощь друг другу, если одна из них будет вовлечена в вооруженный конфликт. В то же время все участники ОДКБ заинтересованы в поддержании общей военной инфраструктуры (например, системы ПВО), военно-техническом сотрудничестве, обмене информацией, профессиональной подготовке офицеров. По сути, ОДКБ предоставляет институциональную базу для такого сотрудничества, дополненную набором гарантий, которые Россия дает в рамках двусторонних договоренностей. В результате у России имеются военно-политические партнеры в регионах, где ей необходимо обеспечивать безопасность, но сами партнеры разделяют с ней ответственность только за свой регион. При этом в региональную систему безопасности могут входить страны, не связанные друг с другом союзническими и даже дипломатическими отношениями. Российская военная база в Армении, входящая в совместную российско-армянскую военную группировку, взаимодействует с российскими базами в Абхазии и Южной Осетии.

Российская операция в Сирии демонстрирует многообразие и трансформацию союзничества. С 1971 г. в Тартусе действует пункт материально-технического обслуживания кораблей ВМФ. Соглашение о размещении в Сирии российской авиагруппы (26 августа 2015 г.) содержит ссылки на советско-сирийский договор о дружбе и сотрудничестве от 8 октября 1980 г. и соглашение о военном сотрудничестве от 7 июля 1994 года. В то же время авиабаза в Латакии была развернута в краткие сроки, а заявление президента России в марте 2016 г. о выводе основной части российской группировки из Сирии указало на готовность при необходимости быстро сократить военное присутствие. Стороны не имеют юридических обязательств, предписывающих им вступать в войну в случае агрессии третьей стороны в отношении союзника. Но в их распоряжении большой набор инструментов сотрудничества – от координации дипломатических выступлений и поставок военного имущества до совместного ведения боевых действий. Российско-сирийский союз – если здесь уместно говорить о союзе – содержит и постоянные, и краткосрочные элементы и легко трансформируется в зависимости от политической задачи.

Об отношениях России с Ираном в военной области трудно судить по открытым источникам. Отметим, однако, что стороны тесно взаимодействуют в Сирии, Россия использовала воздушное пространство Ирана и (вероятно) его территорию для ударов по террористам в Сирии. При этом Москва и Тегеран юридически связаны лишь межправительственным соглашением о военном сотрудничестве. Заявление российских представителей о том, что Иран предоставил свою территорию для действий российской авиации против террористов в Сирии, вызвало резкую реакцию Тегерана. Назвать отношения сторон союзническими сложно.

Элементы новой геополитической реальности возникают на Балканах. Под предлогом надуманных обвинений России в попытке организации переворота власти Черногории ускорили движение в сторону НАТО. Делается это, вероятно, для того, чтобы четче провести различие с соседней Сербией, которая активно развивает военно-техническое сотрудничество с Москвой – закупает вооружение, участвует в военных учениях и синхронизирует военное планирование. Не исключено, что в обозримой перспективе Россия предоставит Белграду неформальные гарантии безопасности и де-факто сделает Сербию участником системы коллективной безопасности ОДКБ. Уже сейчас сербские эксперты говорят, что благодаря новому уровню связей с Россией агрессия НАТО против Югославии сегодня была бы невозможна.

Вероятно, новый статус-кво поддерживает надежды тех в Белграде, кто хотел бы пересмотреть результаты распада Югославии. На рубеже 2016–2017 гг. Белград сделал несколько значимых шагов, обозначая свой интерес в безопасности сербских анклавов в Косово и Боснии и Герцеговине. Несложно представить ситуацию, в которой снежный ком событий на Балканах – сербы вне Сербии начинают притесняться, и Белград вынужден за них заступиться – побудят Сербию воспользоваться неформальными гарантиями безопасности со стороны России и втянуть ее в нежелательный кризис. Новая война на Балканах вызывает слишком очевидные параллели, чтобы относиться к этому сценарию легкомысленно.

Россия поддерживает тесное, вплоть до совместных учений, военное сотрудничество с Китаем и Индией. Но речь здесь не идет о военном союзе. Уместнее говорить о «достройке» политических связей, маркетинге продукции российского ВПК и создании прозрачной и предсказуемой военно-политической среды в отношениях с партнерами. Одновременно Россия и Китай создают многополярный порядок как сеть «долговременных межгосударственных отношений нового типа, не направленных против третьих стран» и основанных на принципах равенства, невмешательства, уважения взаимных интересов. Москва и Пекин подкрепляют сотрудничество взаимными мерами доверия в военной сфере и предоставлением гарантий безопасности буферным государствам Центральной Азии. В совокупности это привело к тому, что Россию и Китай не разделяет геополитический фронтир, как это происходит в Восточной Европе между Россией и НАТО. А то обстоятельство, что Москва и Пекин одновременно сталкиваются с США на Украине и в Южно-Китайском море, только укрепляет их партнерство.

Размывание правовых основ устойчивых союзнических связей делает более актуальным обращение к культурному и историческому наследию в попытках отыскать и обосновать идеологическую общность. Советское наследие до сих пор привлекает к России левых лидеров Латинской Америки, рассчитывающих использовать в своих интересах стремление Москвы к самостоятельности в международных делах. Иную (прямо противоположную) сторону российского наследия пытаются эксплуатировать политики некоторых балканских стран, напоминающие о православии, имперском прошлом и историческом соперничестве с Османской империей и Западной Европой по поводу судьбы Балкан.

Наконец, у России имеются и «негосударственные союзники», отношения с которыми в настоящий момент не могут иметь правовых рамок. Донецкая и Луганская народные республики, которым оказывается широкая политическая и иная поддержка, Приднестровье, получающее разнообразную помощь от Москвы и проводящее совместные учения с российскими миротворцами, размещенными в регионе. Вероятно, в этой перспективе стоит сейчас рассматривать и контакты российских официальных лиц с лидерами различных политических и военных сил в Ливии.

Островная геополитика

Сравнение современной России и Советского Союза как международных игроков – отдельная и неисчерпаемая тема. Наметим здесь лишь несколько пунктов, важных для нашего вопроса.

Во-первых, у России нет стольких союзников, сколько было у Советского Союза; немногие имеющиеся не связаны с ней настолько тесными и жесткими обязательствами, какие объединяли Варшавский блок или ныне НАТО. У России нет и такого числа стран-сателлитов, какое было у СССР. Имеются несколько небольших государств, признанных и непризнанных, которым Россия оказывает помощь. Но это несравнимо с советским багажом.

Во-вторых, у России куда более сбалансированный курс в отношении региональных противоречий. Например, если ближневосточная политика советского Кремля строилась на основе масштабной помощи идеологически дружественным режимам при отсутствии дипломатических отношений с режимами идеологически враждебными (Израиль, Саудовская Аравия), то Кремль нынешний, затрачивая относительно небольшие ресурсы для помощи традиционному союзнику – Сирии, поддерживает активный диалог и с Израилем, и с арабскими монархиями Персидского залива: со всеми державами, оказывающими влияние на регион. На Дальнем Востоке Советский Союз находился в положении осажденной крепости: холодная война с США, отсутствие мирного договора с Японией, отсутствие дипломатических отношений с Южной Кореей и многолетний разрыв с Китаем. Сейчас Москва за счет доверительных отношений с Пекином и активного политического диалога с Токио претендует на роль одной из держав, обеспечивающих региональный баланс.

В-третьих, современный Кремль равнодушен к вопросам идеологии. Консервативный крен, который наметился в риторике Москвы в последние годы, имеет охранительный, в прямом смысле слова реакционный характер: он призван создать еще один заслон перед «прогрессистскими» попытками подрыва национального суверенитета и вмешательства во внутренние дела, а не предложить новую глобальную повестку. Попытки внести в курс Москвы более широкое идеологическое содержание предпринимаются (например, Русской православной церковью), но на внешнеполитическую практику почти не влияют. Впечатляющая гибкость государственной пропаганды – в течение полугода американский президент побывал символом врага, символом надежды, став, наконец, одним из многих политических деятелей зарубежных стран – хорошо иллюстрирует это равнодушие.

Если Советский Союз был континентальной империей, осмыслявшей себя в перспективе глобальной исторической миссии, то современная Россия – почти гомогенное по составу населения государство, управляемое прагматичным на грани цинизма политическим классом, лишенное идейных грез, которое не собирается звать мир к светлому будущему, но и свое в этом мире не намерено упустить. Парадоксальным образом государство, во многих отношениях более слабое, чем Советский Союз (меньше территория, население, армия, доля в мировом ВВП), сумело обрести и удерживает роль одного из мировых лидеров, успешно оспорившего гегемонию Запада во многих областях.

Причина в изменении самого характера российской геополитики: Россия успешно осваивает исторически новую для себя геополитическую нишу, которую описал еще в начале 1990-х гг. Вадим Цымбурский в статье «Остров Россия». Она отказалась от попыток заменить собой Европу (и себя – Европой), к чему ее на протяжении трехсот лет призывали политики и мыслители как консервативного (Тютчев), так и реформаторского (Петр I) толка. Она не пытается «отвердить», включив в свой состав или в свою жесткую сферу влияния, лимитрофные территории, отделяющие ее от иных цивилизационных платформ на Западе и на Юге; склонна принять как данность их идентификационную текучесть. Она с большой осторожностью смотрит на долговременную политическую и военную вовлеченность за пределами своих границ и допускает только точечное присутствие в наиболее важных для нее регионах.

Она по-прежнему не всегда и не везде имеет ясно очерченные «естественные» границы. Конечно, наиболее сложно их обозначить на западе, в полосе от Черного до Балтийского морей, где отсутствует четкая языковая и культурная граница. Но и на юге российский Северный Кавказ перетекает на южный склон хребта в Абхазии и Южной Осетии, а по другую сторону Каспия Россия очень плавно переходит в Казахстан. В то же время Россия довольно консервативна в попытках пересмотра границ государственных. Рассуждения о «российском экспансионизме» затемняют тот факт, что на протяжении четверти века после распада Советского Союза в стране так и не возникло массового и влиятельного политического движения за возвращение территорий бывших советских республик. Вернув себе Крым, Россия приняла противоположную позицию в отношении отколовшегося от Украины Донбасса и не пошла на масштабную перекройку территории соседней страны. У некоторых это вызвало разочарование, но политическим фактором оно не стало.

Российские союзы призваны решить несколько задач. Прежде всего обеспечить безопасность «острова»: Россия не допустит военного вторжения на свои земли. Превращение той или иной лимитрофной территории в плацдарм для возможного вторжения неприемлемо и будет предотвращаться всеми доступными средствами. Собственно, именно такова логика противодействия расширению НАТО на постсоветском пространстве. Так может быть истолковано и различие в подходах к странам Прибалтики, с одной стороны, и Грузии и Украине – с другой. Эстония, Латвия и Литва в силу своего географического положения не могут выступать в качестве плацдарма, Грузия и Украина – могут.

Также российская система союзов должна обеспечить присутствие России как влиятельной силы в важных для нее регионах мира. При этом ни в одном регионе не должна возникнуть коалиция, способная подорвать влияние Москвы. Оказывая помощь союзникам, Россия стремится не допустить возникновения подобных коалиций и в то же время избежать манипулирования со стороны союзников. Акцент на многосторонности в сирийской политике, резкие изменения в отношениях с Турцией отражают такой подход. Не всегда и не все враги Башара Асада – это враги России, российская военная сила в конечном счете служит укреплению влияния Москвы, а не Дамаска.

Уместны примеры из других регионов. Отношения с Арменией важны с точки зрения поддержания и укрепления влияния в Закавказье. Россия оказывает и будет оказывать Еревану военную помощь и содействовать экономическому развитию Армении посредством механизмов ЕАЭС. Однако будет избегать положения, когда (к примеру) в коалиции против нее окажется Азербайджан с одним или несколькими соседними государствами.

Нередко эта линия приводит к тому, что Россия говорит «через голову» своих союзников напрямую с провайдерами безопасности в противостоящем лагере – Турцией, Соединенными Штатами, странами Западной Европы. Это одинаково раздражает находящихся на линии фронтира союзников России (Белоруссию, Армению) и США (Польшу и страны Прибалтики).

Особое место занимает Белоруссия. Отношения с ней для России исключительно важны в контексте противодействия расширению НАТО. Белоруссия препятствовала созданию сплошной полосы враждебно настроенных к России государств между Балтийским и Черным морем. Но говорить об этом государстве как о сателлите России или сфере ее влияния затруднительно. Минск стал одной из многочисленных постсоветских столиц, которые сделали противостояние между Россией и Западом на постсоветском пространстве источником силы и средством извлечения политических и иных преимуществ. Отличие в том, что если другие, как, например, Тбилиси, пытались извлекать преимущества «со стороны Запада», то Минск это делал «со стороны России». Трудность для российско-белорусского союза заключается в том, что расширение НАТО остановлено, а регион, включающий в себя Калининградскую область, Белоруссию, страны Прибалтики и Польшу, Москва не рассматривает как наиболее угрожаемый, о чем свидетельствует военное строительство последних лет. При сравнительном снижении ценности союза его привычные механизмы начинают давать сбои. Гипотетическая договоренность России, США и ключевых стран ЕС о новой системе европейской безопасности может стать для политической модели Белоруссии еще более серьезным вызовом, чем текущие экономические трудности.

* * *

Источник рисков для российской внешней политики и системы союзов заключается в том, что отечественная политическая элита, которая в значительной части состоит из людей, сформировавшихся еще в Советском Союзе, не в полной мере осознала геополитический сдвиг, который пережила страна за последнюю четверть века. «Остров Россия» оказался не столько проектом, сколько предсказанием, между тем в нарративах России о самой себе господствует мотив неполноты – по сравнению с Российской империей или СССР. Это вызывает у Москвы фантомные боли, связанные с исчезновением элементов геополитического статуса государств-предшественников.

Перечислим несколько суждений, которые связаны с фантомными болями и, на наш взгляд, должны быть подвергнуты сомнению.

«У России мало союзников, ей необходимо укреплять имеющиеся союзы и создавать новые, включая в них жесткие юридические обязательства». Возможно, наоборот: нынешнее состояние «блестящей изоляции» и помогает России преследовать свои внешнеполитические цели со свободными руками.

«Россия должна создать идейную альтернативу Западу (исламскому радикализму)». Возможно, именно отсутствие определенного идеологического выбора, состоявшийся отказ от мессианства и позволяют России поддерживать высокий геополитический статус, затрачивая на это меньше ресурсов, чем Советский Союз.

«Россия должна всемерно укреплять свои позиции в традиционных сферах влияния – на постсоветском пространстве, на Балканах». Возможно, России нужно стабилизировать лимитрофные территории лишь в той мере, в которой это необходимо для обеспечения безопасности ее территории, и не допускать, чтобы союзники вовлекали ее в ненужные для нее конфликты.

Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых в рамках научной деятельности МДК «Валдай». С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers/

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2017 > № 2258196 Николай Силаев, Андрей Сушенцов

Без обязательств, но с надеждой: межконфессиональный диалог

Алексей Юдин – кандидатом исторических наук, доцентом Центра изучения религий РГГУ, ответственным секретарем Католической энциклопедии.

Резюме Религия – один из способов самоидентификации в современном мире, а это подразумевает фиксацию особости. Способен ли межконфессиональный диалог смягчить противоречия или становится дополнительным их катализатором? Об этом интервью с историком религии Алексеем Юдиным.

Роль религий в современном мире снова растет – на фоне политических потрясений, социальных трансформаций и революционных технологических прорывов. Религия служит одним из способов самоидентификации, а это подразумевает и фиксацию особости, отстранения от других. Что означает в таких условиях межконфессиональный диалог, способен ли он смягчить противоречия или, напротив, становится дополнительным их катализатором? Об этом Александр Соловьев беседует с Алексеем Юдиным – кандидатом исторических наук, доцентом Центра изучения религий РГГУ, ответственным секретарем Католической энциклопедии.

– У религий есть одна общая характеристика: каждая утверждает, что обладает монополией на истину, в то время как остальные – ложны. Как можно говорить о каком-то диалоге, если ты изначально прав, причем в самом фундаментальном смысле, а твой собеседник – нет?

– Надо сразу оговориться, что это верно не для всех религий. Конечно, авраамические религии – иудаизм, христианство, ислам – каждая из них, безусловно, утверждает, что именно она обладает истиной в полной мере. И все они, включая и иудаизм, в определенное время высказывали претензии на универсализм.

Действительно, на первый взгляд, если я владею истиной в ее полноте, а оппонент ею не обладает, или обладает лишь частью ее, то зачем вообще нужен диалог? Пусть признает мою истину – тогда и поговорим. До конца объяснить природу этого чудесного явления – зарождения межконфессионального и межхристианского, в частности, диалога, практически невозможно. Во всяком случае, в исторической перспективе ХХ века. В какой-то момент христианские исследователи Востока начинают вдруг интересоваться исламом не так, как раньше. Авторитетнейшие источники западного христианства – Фома Аквинский, Лютер – трактуют ислам как религию заблуждений, искушений или даже религию сатаны. Однако в XX веке происходит качественный поворот, почти парадигмальный сдвиг, как это видно на примере католического священника и выдающегося исламоведа Луи Массиньона. Христиане начинают видеть ислам как религию, созвучную своему вероучению. Они начинают задаваться вопросом – зачем пришел Мохаммед, пусть и не считая его до конца пророком. Но зачем-то он все-таки пришел? Обнаруживается множество исторических парадоксов, а смысловых – еще больше.

– Когда и как начинается такой диалог?

– Когда возникает желание – и возможность – увидеть человека в ином свете и заговорить с ним. До конца объяснить генезис этого явления, повторюсь, невозможно. Произошло оно внутри самой христианской семьи, а затем и в отношениях между крупнейшими мировыми религиями. Таким образом, можно утверждать, что именно христиане стали инициаторами межрелигиозного диалога. Кто бы мог раньше подумать, например, о христиано-буддийском диалоге? А он существует. Оказывается, им есть о чем поговорить.

Вероятно, такое желание возникает, когда на христиан обрушиваются драматические, «парадигмальные» события, качественно меняющие мир – те же мировые войны. Переживая эти события, христиане начинают задаваться вопросами такого же масштаба, чтобы эти события и эти переживания осознать, отрефлексировать.

– Как происходит межконфессиональный диалог? Вообще, что это такое? Чем он отличается от любого иного?

– В официальных церковных документах, имеющих в том числе и богословский характер, есть четкое определение того, что в самой церкви, внутри нее, понимается под диалогом, ведущимся с пространством вне церкви. А эти документы – отражение практики, ее формализация. Есть, в частности, такой католический документ 1968 г. – «Диалог с неверующими». Он составлен Секретариатом по делам неверующих (сформирован в 1965 г., когда католики осознали необходимость такого диалога). Он и определяет, что диалог в «общем смысле» есть «любая форма встречи и поиска взаимопонимания между людьми, группами и общинами, осуществляемая в духе искренности, уважения и доверия к другому человеку как к личности и имеющая целью углубленное познание какой-либо истины, либо стремление сделать взаимоотношения между людьми более соответствующими достоинству человека». Смотрите, какие слова! «Форма встречи и поиска взаимопонимания», «человек как личность», «искренность», «уважение и доверие», «углубленное познание какой-либо истины» и «достоинство человека»! Для католической церкви того времени просто новояз какой-то.

– Такой диалог как-то формализован институционально?

– В форме экуменического движения прежде всего. И то, что мы понимаем под экуменическим движением, межхристианским диалогом – инициатива не католиков и не православных, это протестантский проект. Он родился в XIX веке из осознания совершенно практических задач, которые можно назвать церковной политикой. Протестантов много, и они разные. Монополии на истину нет ни у кого.

Протестантские миссионеры из различных ассоциаций пришли к выводу, что надо как-то договариваться между собой, чтобы не тиражировать расколотое христианство по всему миру. Из этого желания и вырос экуменизм.

Экуменическое движение складывается из двух больших составляющих. Стратегия одного направления: «Давайте работать вместе, как будто нас ничего и не разделяет – перед нами стоят слишком большие задачи, чтобы размениваться на мелочи». Это драматургия движения «Жизнь и деятельность». Вторая же линия настаивает, что надо с самого начала разобраться, «кто есть кто» перед Богом. Это стратегия движения «Вера и церковное устройство».

У них разные мотивации, разное богословие, разные лидеры. С одной стороны мы видим такого выдающегося человека, как Натан Сёдерблум, лютеранский архиепископ Упсалы, лауреат Нобелевской премии мира, один из ранних христианских миротворцев ХХ века. Это родоначальник движения «Жизнь и деятельность». А с другой стороны – Карл Барт, величайший протестантский богослов ХХ века. Его «богословие кризиса» и есть попытка перестроить активизм по отношению к Богу, перевести его из горизонтали (отношения между людьми) в вертикаль (отношения между людьми и Богом).

– Насколько иные христианские церкви вовлечены в экуменическое движение?

– Поначалу, естественно, там не было ни католиков, ни тем более православных. Протестанты опасались, что католики хотят затащить их обратно, в свою римскую историю, а православных воспринимали вообще как каких-то дремучих дедов с бородами, погрязших в историческом прошлом. Будущее же, полагали протестанты, принадлежит как раз им, протестантам. Позднее они начали обращать внимание на Восток – для протестантизма восточное направление христианства было более востребованным, а Рим – ну, Рим и есть Рим, это враждебный папизм.

И уже в 20-е гг. ХХ в. православные примкнули к экуменическому движению (первыми из непротестантских конфессий), причем вполне официально. А католики подошли к этому вопросу только после II Ватиканского собора 1962–1965 годов. Но до сих пор католическая церковь не является членом экуменического Всемирного совета церквей, а, например, Русская православная церковь является. Правда, католики участвуют в работе комиссии «Вера и церковное устройство», которая занимается теоретическими, богословскими вопросами, но в целом подход к экуменизму у них такой: «Вы, ребята, сначала разберитесь сами с тем, какая вы церковь, а там мы посмотрим».

– Предмет экуменического разговора – вещи богословского порядка, устройства общины или вопросы прозелитизма, миссионерской деятельности?

– Устройство общины, то есть церкви – это экклесиология, учение о церкви. Это богословский вопрос. Здесь экуменизму свойственна крайняя неопределенность. «Ты церковь в крапинку – ну и будь ей, раз у тебя такая церковная идентичность. А вот я – церковь в полосочку. И называть тебя церковью не обязана. Но при этом, сами для себя, мы обе – церкви». То есть с одной стороны – Русская православная церковь, а с другой – какая-то довольно либеральная протестантская «церковь в крапинку». И обе они – церкви в экуменической «системе координат».

Для православия это очень большая проблема. Православные постоянно об этом говорили и говорят. Поэтому даже теоретическое обоснование вступления РПЦ в ВСЦ в 1961 г. было представлено очень аккуратно. Митрополит Никодим (Ротов), тогдашний глава Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата, заявил, что этот шаг «нельзя рассматривать как церковный в экклезиологическом смысле слова акт». Митрополит Никодим предпочитал говорить не о «вступлении РПЦ в ВСЦ», а о «соглашении между руководством РПЦ, с одной стороны, и руководством ВСЦ, с другой стороны, о включении представителей РПЦ в постоянное сотрудничество с представителями других Церквей, объединившихся в экуменическом содружестве, именуемом ВСЦ». Тем не менее православные церкви вошли в этот экуменический поток раньше, чем католики. Те сопротивлялись еще четыре года.

– Иными словами, экуменизм – не традиция, а постоянный метод проб и ошибок?

– Экуменизм – пространство диалога, своеобразный межхристианский полигон, на котором постоянно что-то обкатывается. Вечные обвинения в том, что экуменисты притязают на создание некой «сверхцеркви», под эгидой которой хотят всех объединить, всех туда затащить – чистой воды конспирология. Это никогда не было задачей экуменического движения. У него вообще с самого начала не было никакой конкретной цели. Практический и теоретический диалог, взаимное познание и общение и были по сути его самоцелью. Как говорили ранние лидеры экуменического диалога, «все остальное – дело Святого Духа».

– Сводится ли межконфессиональный, хотя бы христианский, диалог только к экуменическому?

– Экуменический диалог – безусловно, синоним межхристианского. И за пределы общехристианского диалога он не выходит. Если говорить шире – о межрелигиозном диалоге, например, диалоге авраамических религий христианства, ислама и иудаизма или еще шире – христианства, буддизма и индуизма, то это уже, конечно, совсем не экуменизм. Тут уже иная реальность, которую очень хорошо типологически иллюстрирует католическая энциклика Ecclesiam suam 1964 года. Это очень серьезный документ папы Павла VI, в котором пространство диалога представлено в виде концентрических кругов. В центре, конечно, католическая церковь, и малый круг вокруг нее – это внутрицерковный диалог; следующий круг – общение с иными христианскими исповеданиями; третий, более широкий круг – все мировые религии, и, наконец, последний, самый широкий круг – это внешний, по преимуществу нерелигиозный мир.

Такая модель очень удобна для анализа потенциального диалога для церкви, будь она католической или православной. Принципиально важно, что признается возможным диалог с внешним миром, который может быть индифферентен или даже агрессивно настроен по отношению к религии. Здесь, как говорится, почувствуйте разницу с католическими документами XIX в.: знаменитый Syllabus, приложение к энциклике Quanta cura папы Пия IX (1864), осуждал современную культуру в «главнейших заблуждениях нашего времени» и, соответственно, отрицал любую форму диалога.

– Диалог в конечном счете имеет целью обращение? Это вид миссионерской деятельности, разновидность прозелитизма?

– Вот тут и возникает проблема: как соотносится диалог и миссия, изначальное призвание церкви. Выход может быть найден такой: диалог даже без какой-то определенной цели уже есть миссия, как внешняя, так и внутренняя. Ведь если существуют проблемы взаимопонимания, их надо проговаривать. Это важно для всех участников диалога, поскольку не только ведет к общему пониманию проблемы, но и проясняет собственную идентичность.

Возьмем для примера тему современного атеизма, которая очень сложно обсуждалась на Втором Ватиканском соборе. В то время уже существовал государственный атеизм в Восточной Европе – от албанского, крайне жесткого, до польского, сравнительно мягкого. Но так или иначе в странах коммунистического блока доминировал системный атеизм государственного образца. А с другой стороны, в Западной Европе присутствовал интеллектуальный атеизм. Существовали его гуру, Сартр, например. Такое красивое интеллектуальное фрондерство.

И на обсуждениях между католическими епископами, сумевшими приехать из Восточной Европы, и западноевропейскими (Латинскую Америку не берем – это вообще другая история) возникало непонимание: для одних атеизм являлся просто интеллектуальным вызовом, а для других представлял собой жесткую политическую реальность, в которой верующие должны были как-то выживать. И то и другое, конечно, воспринималось как реальная угроза устоям веры. Но – по-разному.

Необходимость вести политический диалог с атеистическими государствами коммунистического блока породила ватиканскую Ostpolitik – «восточную политику» времен папы Павла VI: с коммунистическими властями нужно договариваться, нужен политический компромисс в религиозных вопросах. Но, как сказал архитектор этой политики, государственный секретарь Ватикана кардинал Агостино Казароли – «это был не modus vivendi, а modus non moriendi» – нужно делать что-то, чтобы не дать умереть верующим в коммунистических странах. Чисто политический диалог с реально поставленной целью. Этот диалог ватиканская дипломатия вела в формате переговоров с представителями коммунистических властей, в том числе и советских, но неофициально, конечно.

– Насколько такой, парадоксально-настороженный, подход русского православия к экуменическому движению, к самой готовности к диалогу, связан с тем, что в России в отличие от Европы социально-культурно-религиозная традиция прервалась?

– В большей части Европы, безусловно, эта религиозная традиция непрерывна, и она, конечно, оказывает прямое влияние и на культуру, и на иные аспекты жизни. Что же касается России, то я бы предлагал не зацикливаться на этих семидесяти годах, а заглянуть глубже. За исключением периода некоторого религиозного перевозбуждения при Александре I в начале XIX века элиты в России жили достаточно отстраненно от непосредственного церковного влияния, живого религиозного контекста. Существовал, конечно, предписанный набор религиозных практик, но вот насколько живая религиозность входила в плоть и кровь русской культуры и на каком уровне – большой вопрос.

Начать хотя бы с того, что социальный статус духовенства в Европе и в России несопоставим исторически. В протестантском, а особенно в католическом мире духовенство очень часто – представители благородного сословия: князья, графы и так далее. В православии людей с титулами в высшем духовенстве можно пересчитать по пальцам. Среднего сословия, «среднего класса» у нас толком не было в начале XIX века – остаются крестьяне. Из них и мещан преимущественно и рекрутируется духовенство. Светские элиты не воспринимали тех, кто шел в семинарии (пусть даже из своих рядов), подобными себе. А в сословном обществе это серьезная проблема.

– Можно ли говорить о диалоге со старообрядцами?

– Это был опыт крайне неудачного диалога. Речь шла о единоверии, а по существу о церковной унии. В начале XIX века запущен государственно-церковный проект воссоединения старообрядцев с господствующей церковью, сначала добровольно-принудительно, а затем и жестко принудительно. Но этот проект по сути провалился.

Между православными «никонианами» и старообрядцами накопилось слишком много жестоких обид и вопросов, которые так и остались непроговоренными. Раскол имел очень сложные причины и мощнейшие последствия не только религиозного, но и социокультурного свойства.

Если в Европе в результате Реформации произошло то, что мы называем конфессионализацией – государственно-политическое размежевание по конфессиональному признаку, то в России после раскола XVII в. таких демаркаций не было. Все разделившиеся православные остались в одном котле, и внутри этого котла шло бурление. Конечно, Европе для религиозно-политического упорядочивания пришлось пройти через десятилетия религиозных войн, но и в России все происходило достаточно драматично. Во всяком случае, в результате Европа разложила все по полочкам – хорошо ли, плохо ли, но системно, а в нашем отечестве религиозное и социальное напряжение сохранялось.

– Казалось бы, это как раз та среда, которая предполагает возникновение потребности в диалоге…

– А вот тут давайте вернемся к тому определению диалога – «встреча и поиск взаимопонимания». А искали ли в России это взаимопонимание? Нужно ли оно было? Старообрядцы как социо-религиозная группа достаточно герметичны. Любой иноверец для них нечист – они просто не будут вступать с ним в коммуникацию, чтобы самим не оскверниться. Ведь только они войдут в Царствие Небесное, а все остальные погибнут. Конечно, протестанты могли относиться к католикам так же, но там все-таки были какие-то экономические, культурные, социальные взаимоотношения, а в России гигантские пространства: убежали, укрылись в лесах, на горах и в скитах – и все, нету их, и нет необходимости ни с кем общаться. Даже в городской культуре старообрядцы жили компактно и обособленно.

– Акт о каноническом общении между РПЦ и РПЦЗ – пример успешного межконфессионального диалога?

– Не совсем. Тут же нельзя говорить о том, что эти конфессии – разные. Это два направления одной традиции. Один наблюдательный русский католик написал в 1917 г., что православные в новой ситуации, после крушения монархии, при Временном правительстве, не говоря уж о большевиках, были похожи на детей, потерявшихся на улице. Они ищут, кого взять за рукав, чтобы их отвели домой. Он вовсе не издевался, он искренне сострадал, потому что православные оказались в тяжелейшей и непривычной для них ситуации – в ситуации безвластья. Как быть?! К кому прислониться? Православная церковь никогда не существовала без власти…

Сам же Акт о каноническом общении – это политический компромисс, который не всех устроил в Зарубежной церкви. У РПЦЗ было ясно сформулировано миссионерское задание – вот рухнет богоборческая власть, мы вернемся и объединимся. То есть политическое стало регулятором религиозного. Но вот советская власть ушла – и что? А где монархия, где император? Где реставрация? Михаил Сергеевич, Борис Николаевич – это вообще кто? А ведь монархизм для РПЦЗ – религиозный концепт: царь богоданный, последний государь со своим семейством – царь-мученик. В религиозно-политической идеологии РПЦЗ уход богоборческой власти означает неизбежную реновацию империи, ее перезагрузку. Монархия – божественная легитимация законной российской власти.

– А сейчас РПЦ претендует ли на какую-то ведущую роль в межконфессиональном диалоге на межгосударственном уровне?

– Межконфессиональные диалоги бывают разных видов. Вот диалог экспертов, обсуждение каких-то вероучительных, смысловых положений (в том же экуменическом движении такой диалог ведется постоянно), то, что называется «диалог истины». Для этого существуют специальные комиссии. Есть такая комиссия и для диалога православных церквей с католиками, Смешанная богословская комиссия, куда входят представители 15 поместных православных церквей и представители католической церкви.

Существует и другой диалог, «диалог любви», диалог жестов и символов. Вот, в январе 1964 г. в Иерусалиме встречаются Константинопольский патриарх Афинагор и папа Павел VI. Впервые после 1054 г. папа встречается с патриархом, они обнимаются и обмениваются братским поцелуем. Сенсация! И это тот символ, тот жест, который переворачивает многовековую историю. После чего начинается проработка вопроса: а что нас разделяет? Была ли схизма? Был ли раскол? И каково содержание этого раскола? А что же там было, в этом пресловутом 1054 году?..

И вот, когда в 1965 г. поняли, что Восток содержанием раскола считает анафему на церкви, а Запад полагает ее исключительно персональной, то составили особую декларацию, которую и зачитали 7 декабря 1965 г. одновременно в Риме и в Стамбуле. И решили эти анафемы просто «изъять из памяти церкви». Такой нашли компромисс. Не денонсировать, не признавать их недействительными, а просто стереть из памяти церкви. Это было признано и в Риме, и в Константинополе.

– Очень человеческий, ницшеански-человеческий подход: не помню – значит, не было.

– Да, просто решили предать забвению. У нас есть власть это сделать, и мы это можем. Очень интересна была реакция Москвы. Митрополит Никодим отозвался в принципе позитивно, признав это очень важным шагом для улучшения отношений между католической церковью и православными церквами в целом. И патриарх Алексий I сказал, что это очень важный шаг в отношениях Рима и Константинополя, однако отметил, что богословского значения для всей полноты православия этот акт не имеет. Церковная Москва сочла произошедшее внутренним делом Константинопольского патриархата.

Теперь, собственно, по поводу претензий. В то время патриарх Афинагор решил перезагрузить эту пентархию (пятиправление) с константинопольским лидерством. Иными словами, Константинополь хотел стать лидером всего православного мира, в том числе и в вопросе участия в экуменическом движении. РПЦ сразу же выразила особое мнение: каждая из поместных Православных церквей будет принимать решения по этому вопросу самостоятельно, без кураторства Константинополя. Эпизод с отправкой православных наблюдателей на Второй Ватиканский собор прекрасно иллюстрирует эту ситуацию. Кстати, на Первый Ватиканский собор в 1869 г. тоже приглашали наблюдателей – но буквально как провинившихся школяров: ну-ка, приезжайте, одумайтесь и покайтесь, и мы вас, так и быть, простим.

В этот раз все было по-другому. II Ватиканский собор был вообще очень миролюбивым, никаких анафем, даже атеизм не осудили. Более всего католики стремились наладить общение в христианском мире и запустить свой экуменический проект. Поэтому наблюдателям, православным и протестантам сказали: «Пожалуйста, приезжайте, посмотрите и послушайте, о чем мы будем говорить, но мы и вас хотим послушать, узнать, что вы думаете». Католики как люди системные решили поступить с православными так же, как и с протестантами. Тем приглашения разослали по главам федераций – пусть решают, кто поедет. Так же действовали и с православными: кто у них главный? Константинополь, так пусть константинопольский патриарх и определяет, кто приедет от каждой из 15 церквей. Туда и послали приглашение.

Церковная Москва тут же заявила: нет, пусть каждый решает за себя, пусть каждая церковь сама определяет, кто поедет и поедет ли вообще. В Константинополе изумились: как так? Мы же первые среди равных, давайте встретимся и договоримся, и если поедем, то совместно. И пока Константинополь пытался реализовать свое функциональное первенство, РПЦ все решила за себя и в октябре 1962 г. прислала наблюдателей на первую сессию католического собора. Остальные подтянулись к третьей сессии в 1964 году.

Только представьте себе: 1962 г., еще никого из православных нет, а Москва уже в Риме! Это был фурор. И без того внимание всех СМИ было приковано к собору, ведь по сути это был первый крупный церковный форум в медийную эпоху. А тут еще из-за «железного занавеса», где, как полагали на Западе, и верующих-то почти не осталось, приезжают люди в рясах, улыбаются, культурно разговаривают. Пресса вынесла фотографии московских наблюдателей на первые полосы.

Это, кстати, был серьезный внешнеполитический успех СССР. Ведь решающую роль в решении об отправке наблюдателей от РПЦ сыграли аргументы, которые митрополит Никодим представил в Совет по делам религий (и, следовательно, в ЦК КПСС). Во-первых, на Втором Ватиканском соборе развернется борьба между католиками-прогрессистами и католиками-консерваторами. От исхода этой борьбы будет зависеть направление дальнейшего курса католической церкви. Приезд наблюдателей от «прогрессивной» РПЦ может если не решить исход этой борьбы, то серьезно скорректировать ее последствия. Во-вторых, явившись в Рим первыми, без согласования с Константинополем, мы докажем свою самостоятельность и поставим амбициозного патриарха Афинагора на место. А это важно вдвойне, поскольку тогдашнего главу Константинопольской церкви считали проамерикански настроенным.

– Как можно в контексте «диалога жестов и символов» оценить встречу патриарха Кирилла и папы римского Франциска в 2016 году?

– Прежде всего есть документ, совместная декларация, принятая по итогам этой встречи. Что бы там ни говорили, это очень грамотный и логичный документ. Причем построен он, что примечательно, по принципу контрапункта – в единый текст синтетически сведены формулировки и позиции обеих сторон. Получившийся текст выглядит очень гармонично, все стройно и обоснованно. А вот что означает этот документ и кому он предназначен – отдельный вопрос. Главное, что он есть.

При этом – особенно в медийном освещении – главным символическим и содержательным элементом встречи стали братские объятия. Это яркий пример диалога любви и диалога символов. Исторический контекст этого события очень сложный и даже драматический. Встреча Римского понтифика и патриарха Московского готовилась очень долго и тяжело. Первые инициативы начались еще при папе Иоанне Павле II и патриархе Алексии II. Но каждый раз эта подготовка натыкалась на какие-то преграды. Прижилось даже клише – «традиционная невстреча лидеров» двух церквей.

Очень горячим, неоднозначным этот диалог был в девяностные годы. Католиков обвиняли в прозелитизме, в том, что они ищут в постсоветской России, кого бы еще завербовать, кого бы обратить. Эти обвинения звучали на самом высоком уровне, в том числе и из уст патриарха. То, что это наконец произошло, говорит прежде всего о возможности таких встреч в настоящем и в будущем. Практические последствия гаванского межцерковного саммита – уже совсем другой разговор. На первом месте – добрый знак надежды, на втором – совместная декларация.

Встреча патриарха Кирилла и папы Франциска в Гаване стала фантастическим событием в плане реализации возможностей, которые раньше были подавлены. Братский поцелуй, объятия, возможность прикоснуться друг к другу… Вообще, тактильность – важный элемент культурного кода папы Франциска. Это, несомненно, и пасторский элемент, и принадлежность к экспансивному латинскому культурному типу. Патриарх Кирилл в этом смысле более сдержан, закрыт, отстранен. И это единение в символическом плане производило тем более сильное впечатление.

– Можно ли через межконфессиональный диалог добиться решений текущих политических кризисов – на Украине, в Сирии, в Малайзии, где угодно?

– Для большой политики религиозный фактор – дополнительный ресурс. Если прорывные решения недостижимы традиционными политическими средствами, можно попробовать задействовать и его: вдруг сыграет? И, как мы видим, большая политика даже в ХХ веке была заинтересована в подключении этого дополнительного ресурса. Об этом свидетельствует и история Русской православной церкви в военный и послевоенный период.

На мой взгляд, ничего страшного в этом нет. Та же встреча патриарха Кирилла и папы Франциска – большое политическое событие. После Гаваны было множество комментариев в духе: «Патриарх Кирилл – агент Кремля! Он выполняет задания администрации президента». Порой даже казалось, что эта тема проходила буквально красной нитью.

Конечно, сами по себе подозрения, что патриарх Кирилл – чей-то там агент и выполняет чьи-то задания – абсолютный бред, обсуждению не подлежащий. Но какие-то внешнеполитические государственные задачи и внешнеполитические церковные задачи всегда сопрягаются. Какие между ними отношения – сложноподчиненные, сложносочиненные – это другой вопрос, но они так или иначе идут рука об руку, и это нормально.

– Возможен ли такой «диалог жестов и символов» между религиозными и политическими деятелями?

– Отношения между религией и большой политикой незаметно и неожиданно для многих начинают переустраиваться, здесь появляются новые акценты. Показательный пример – послание папы Франциска, направленное президенту Путину 4 сентября 2013 г., накануне саммита G20 в Санкт-Петербурге, и речь в нем шла о критической ситуации в Сирии. А Путин тогда председательствовал на саммите. Само по себе это сильное, очень внятное послание, но мало кто обращает внимание на то, как оно заканчивалось.

А заканчивается оно буквально так: «Испрашивая Ваших молитв, господин Президент…». То есть папа Франциск обращается к президенту России, председателю крупнейшего международного форума, как к верующему человеку, как к христианину. Папа Франциск не обязывает его ни к чему как некий духовный наставник, он лишь напоминает о реальности взаимной молитвы. Важна сама форма обращения – он испрашивает, просит, благословляя при этом встречу глав государств в надежде, что она даст благие результаты.

Получается, что обмен молитвами и благословлениями может форматировать новую политическую реальность. Без обязательств, но с христианской надеждой на практические результаты в политическом и гуманитарном решении проблемы.

– Часто ли приходится ради возможности вести диалог выходить за пределы вероисповедания или, наоборот, сужать поле диалога с тем, чтобы он не выходил из «зоны комфорта», не затрагивал вопросов, чувствительных для церковных догматов?

– Это две степени риска на пути ведения диалога. В ходе реализации диалога неизбежно встает вопрос идентичности: кто мы? и где границы диалога? Где пределы наших возможностей? 2000-й год, год Великого юбилея христианства, дал хороший пример того, как болезненно определяются такие границы. В тот год одновременно появились два католических документа – декларация Dominus Jesus и нота о выражении «церкви-сестры». Этот термин – очень неаккуратный с экклезиологической точки зрения – родился в эпоху развитого экуменизма 1970-х – 1980-х гг., а авторство приписывалось папе Павлу VI. Но «церквями-сестрами», с точки зрения ватиканского документа 2000 г., могут быть только поместные церкви: церковь Рима и поместная православная церковь – это сестры, а Католическая церковь – всем церквям мать.

В свою очередь декларация Dominus Jesus прямо предостерегала от расширения диалога в ущерб пониманию того, кто такой Христос. Для христиан Иисус Христос – единственный спаситель и воплощенное Слово Божие. Здесь не может быть компромиссов в межрелигиозном диалоге. Собственно, оба документа 2000 г. представляют собой попытку с католической стороны обозначить границы ведения как экуменического, так и межрелигиозного диалога. И, нужно сказать, это вызвало большой переполох среди православных и протестантских экуменистов.

– На каком языке – в философском смысле – может вестись такой диалог?

– Проблематика языка – центральная тема ХХ века: философская, филологическая, социокультурная, какая угодно. И ранние – да по сути и все основные – документы экуменического движения посвящены как раз богословским терминологическим и в широком смысле языковым проблемам. Вот главный сюжет христианства – Пресвятая Троица. Как ты мыслишь и что говоришь о ней на языке своей конфессиональной традиции? Изложи. И я изложу. А потом сравним.

Вопрос богословского языка – ключевой в этой проблеме. Первые документы Смешанной православно-католической богословской комиссии – также очень яркий пример того, как собеседники пытаются выстроить богословский язык, договориться о терминах. Это не «изобретение» нового языка, профессионального «экуменического арго», это попытка определить основополагающую терминологию и коммуникативные стратегии дальнейшего диалога. Найти взаимно непротиворечивые понятия и снять противоречия там, где их изначально нет.

– Может ли этот диалог дать что-то миру нехристианскому, нерелигиозному? Есть от него какая-то практическая польза?

– А в чем вообще польза миру от христианства? Культурное наследие? Мне приходится часто слышать от наших просвещенных современников такие суждения: «А если бы был жив античный мир, он это христианское культурное наследие перекрыл бы стократно! Да эти христиане вообще ничего своего практически не создали – все от античных греков и римлян натащили! Ренессанс какой-то у них там был, тоже мне»! Признаться, есть некий резон в этих обличениях.

Дело в другом. Христианство как мировоззрение, как способ видения человека у нас во плоти, в крови. Даже если мы этого не ощущаем. Весь наш мир выстроен на христианском мировоззрении, на христианском взгляде. Христианство – это закваска, которая перебраживает и изменяет существующий мир и его культуру. Хотим мы этого или нет, признаем или нет, мы воспринимаем этот мир по-христиански. Но вот те, допустим, филологи-античники, мнения которых я привел выше, вполне могут относиться к христианству в духе заветов Марка Аврелия, своего духовного учителя. Они логично могут считать христиан шпаной и варварами, разрушившими великую древнюю цивилизацию и поглумившимися над ее культурой.

Полная версия интервью опубликована на сайте svop.ru в разделе «Российский диалог культур и цивилизаций – взаимное обогащение».

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2017 > № 2258193 Алексей Юдин

Изобретение истории

Как в историческом сознании соседствуют мифы и наука

Сергей Перевезенцев – доктор исторических наук, профессор факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова.

Резюме Какую именно интерпретацию истории можно рассматривать как основу для единого исторического сознания народа? Главным критерием является необходимость сохранения и дальнейшего существования народа в истории, а, значит, на первый план выходят такие понятия, как субъектность народа, национальный и духовный суверенитет.

Историческое сознание – сложный социально-психологический феномен, включающий в себя множество различных элементов: память о прошлом, политические, социальные, общенациональные и региональные оценки прошлых событий, образы исторических героев, традиции, исторические знания, символы, предметы и др. Зачастую именно историческое сознание играет важнейшую роль в определении отдельным человеком или социальной группой собственной идентичности и, как следствие, заметно влияет на выбор политических, социальных, религиозных и даже бытовых предпочтений. Источники формирования исторического сознания разнообразны: историческая память, фольклор, религиозные учения, историческая мифология, официальные государственные концепции, научные интерпретации, произведения литературы, искусства и архитектуры и др.

Историческое сознание – устоявшееся явление, опирающееся на традиционные исторические ценности, но одновременно очень гибкое, податливое влиянию как извне, так и изнутри, меняющееся в зависимости от изменчивости внешних обстоятельств. Огромную роль играет государственная политика в области истории, реализуемая через систему образования, культуру, средства массовой коммуникации, поддержку тех или иных религиозных учений и др.

Однако всегда существовала, а в современном мире намного увеличилась возможность негосударственного и антигосударственного влияния на историческое сознание. К примеру, любая универсалистская идеология, претендующая на всемирную гегемонию, предполагает целенаправленные действия по размыванию и даже уничтожению традиционного национального, государственного или религиозного исторического сознания для замещения его собственным видением истории («история – это борьба классов»; «история – это борьба за права человека» и др.). Подвержено историческое сознание и влиянию отдельных социальных групп, которые представляют свои групповые или корпоративные исторические приоритеты как общезначимые. Поэтому эта сфера во все времена остается ареной борьбы различных социально-политических сил с целью утверждения определенных целей исторического развития. Ведь борьба за историю – это всегда борьба за настоящее и будущее.

Понимание сущности исторического сознания, его форм и процессов развития зависит от религиозно-философских предпочтений и методологических принципов тех или иных мыслителей, политических, религиозных и общественных деятелей. Здесь невозможно охарактеризовать все аспекты исторического сознания и продемонстрировать все подходы к его анализу. Поэтому историческое сознание будет рассматриваться в определенных рамках: во-первых, с позиций традиционалистско-консервативной методологии; во-вторых, как явление прежде всего национальное, т.е. как историческое сознание народа; и, в-третьих, на примере развития исторического сознания русского народа, т.е. с учетом русской национальной специфики.

«Родство по истории»

В России все дискуссии, будь то о проблемах экономики, актуальной политики, культуры, да о чем угодно, довольно быстро превращаются в споры об истории. Видимо, это неизбежно, ибо без единства в том, что касается исторических вопросов, трудно объединиться и в том, что касается современности и самое главное – будущего. Следовательно, для существования русского народа и Российского государства большое, если не решающее, значение имеет единое историческое сознание.

Причины этому можно найти в далекой древности. У славянских народов основой социума стала территориальная или соседская община, члены которой были связаны не столько кровным родством, сколько общей хозяйственной жизнью, общей территорией, духовными и культурными предпочтениями. Более того, в такой общине уживались не только выходцы из разных племен, но и представители разных народов, т.е. этнически отдаленные друг от друга. Но подобные исторические феномены обернулись тем, что практически у всех славянских народов отсутствует память о дальнем кровном родстве.

В самом деле, большинство русских обычно помнят своих родственников максимум до 4–5 колена. Между тем представители какого-либо кавказского или тюркского народа всегда готовы рассказать о далеких предках, включая прародителей, потому что память о них трепетно хранят семейные и родовые предания. А, к примеру, в скандинавских сагах перечислены имена предков из 30–40 предшествующих поколений. У русской же элиты, бояр и дворян, первые родословные появились только во второй половине XVI века, да и то чаще всего были выдуманными, особенно в тех частях, которые касались происхождения родов. Тогда было модным придумывать себе иноземных прародителей: с одной стороны, вроде бы почетно вести свой род от какого-нибудь знатного иностранца, а с другой стороны, пойди докажи, что это не так, ведь в Московской Руси практически ничего не знали о генеалогических связях Западной Европы.

Самый яркий пример такой придуманной генеалогии – родословная сначала бояр, а потом царей из рода Романовых, начало которой возводили к мифическим предкам, выехавшим на Русь «из Пруссии» в начале XIV века. Подобные истории случались и позднее, причем на вполне официальном уровне. Так, в начале XVIII века по заданию Петра I была придумана мифическая родословная его любимца Александра Даниловича Меншикова, который благодаря этой выдумке получил титул светлейшего князя Священной Римской империи. Основное же русское население, крестьяне, даже фамилии получили только в XVIII–XIX вв. в ходе ревизских переписей, а так каждое новое поколение прозывалось или по имени деда, или по профессии какого-то недавнего предка, или по его прозвищу.

Таким образом, одним из кардинальных качеств русского национального сознания является не «родство по крови», а «родство по истории». А от ответов на исторические вопросы зависит не только современное положение, но и будущее русского народа, более того, само его существование. В отличие от многих иных народов, у русских, как, впрочем, и у большинства других славян, вместо «крови» одним из объединяющих начал наряду с образом единой Земли, единым языком, единой верой, общей культурой и единым государством является и единое историческое сознание (то самое «родство по истории»).

Это целый комплекс важнейших событий, единая оценка которых отточена веками общей исторической судьбы, а признание этой оценки и обозначает, собственно говоря, принадлежность к народу. И вполне реальное ощущение человеком причастности собственной судьбы к чему-то большому, значимому, великому, причастности современных поколений к исторической судьбе своего народа, понимание ими собственной исторической и нравственной ответственности за свою землю и свой народ перед прошлыми и будущими поколениями.

Само по себе единое историческое сознание состоит из нескольких условных «уровней». В основе «родства по истории» лежит общая историческая память народа. Это чувство (осознанное или неосознанное) единства исторической судьбы и потому самая распространенная форма исторического сознания, чаще всего существующая в виде чувственных образов, представленных в различных устных и письменных источниках (преданиях, сказаниях, былинах, поговорках, песнях, литературных и художественных произведениях и т.д.). Историческая память возникает в далекой древности, но существует на протяжении всего времени исторического бытия народа, в том числе и в современном его состоянии. Именно в силу своей чувственной природы историческая память часто противоречит научному историческому знанию, ведь для нее далеко не всегда важны точные даты и места событий, реальные имена участников этих событий и даже реальность самих исторических личностей. Более того, историческая память народа существует преимущественно в мифологизированном виде и иной быть не может, ибо миф – обыденное и совершенно нормальное состояние исторической памяти народа.

К примеру, в исторической памяти русского народа очень популярен Владимир Красное Солнышко. Но ведь это персонаж русских былин, а значит, собирательный образ древнерусского князя (X–XIII вв.), имеющий мало общего с реальными историческими личностями. Однако даже в научной литературе можно иногда найти отождествление былинного Владимира Красное Солнышко с историческим киевским князем Владимиром Святославичем, Крестителем Руси (ум. в 1015 г.), а в обыденной исторической памяти народа князь Владимир Святославич чаще всего и присутствует под прозванием «Красное Солнышко».

Помимо того что историческая память может противоречить научному знанию, она еще и внутренне противоречива. Это особенно характерно для больших народов, проживающих на обширных территориях и контактирующих с иными этносами. По этой причине возникали и параллельно существовали, во-первых, многообразные варианты общих исторических преданий, и, во-вторых, локальные предания, не имеющие аналогов. В русской исторической памяти, наверное, самым ярким локальным преданием можно считать «Слово о полку Игореве» (XII в.). В этом памятнике, с одной стороны, отразилась древнейшая южнорусская историческая и религиозная мифология, восходящая к IV в. н.э. и не имеющая аналогов ни в русских, ни в других славянских преданиях, а, с другой стороны, никак не отражена уже существовавшая к тому времени летописная версия истории, представленная в «Повести временных лет».

На определенном этапе существования народа, чаще всего в период создания государства, возникает необходимость в структурировании исторической памяти и создании концепции истории, отвечающей государственным интересам (в первую очередь интересам правящего рода). Постепенно из разных вариантов преданий в ходе их целенаправленной редактуры складывается официальная государственная интерпретация истории, которая начинает оказывать решающее влияние на формирование исторического сознания народа.

История «сверху»

В истории России было несколько официальных интерпретаций отечественной истории. В первые века существования Древнерусского государства (конец IX–XI вв.) в историческом сознании населения различных регионов сосуществовали разные представления о том, «откуда пошла Русская земля и кто на Руси стал первым княжить?». На северо-востоке, в Новгороде, придерживались версии о призвании варягов Рюрика с братией, а на юге, в Киеве, считали «отцом-основателем» некоего Кия со своим семейством. Этот спор ярко отражен в «Повести временных лет» — первой русской летописи, где присутствуют обе версии. Но были несогласные и с этими двумя преданиями. Так, одни «несогласные», среди которых был, например, первый русский митрополит Иларион (XI в.), автор знаменитого «Слова о Законе и Благодати», первым русским князем считали князя Игоря Старого. Другие, в том числе неизвестный нам автор «Слова о полку Игореве», родоначальником русов называли некого Трояна, то ли языческого бога, то ли мифического предка, а саму Русскую землю именовали «землей Трояна».

Судя по всему, рождению первой официальной интерпретации русской истории мы обязаны прежде всего князьям Владимиру Всеволодовичу Мономаху (1053–1125) и его сыну Мстиславу Владимировичу Великому (1076–1132). Это были два последних князя, боровшихся за общерусское единство, и последние правители единого Древнерусского государства. Именно в годы их правления, и, возможно, по их заданию, в первой четверти XII в. русские книжники-летописцы в Киеве свели различные легенды и предания славянских и неславянских народов в единый текст «Повести временных лет», и тем самым создали первую единую интерпретацию отечественной истории. Тогда впервые были определены специфические черты Русской земли, а отечественная история впервые «вписана» во всемирную и прежде всего христианскую историю, было определено место Русской земли в христианском мире.

Наконец, именно тогда были включены в единую последовательную цепь событий разные версии возникновения Древнерусского государства («Русской земли») и происхождения русского княжеского рода. Какие-то боковые варианты генеалогии киевских князей были отброшены (например, фигуры Аскольда, Дира и Олега, которых стали именовать не князьями, а «боярами» и «воеводами». Следствие этому – отсутствие названных фигур на памятнике «Тысячелетия России», поставленному в Великом Новгороде в 1862 г.). Зато выделялась главная фигура – общим предком всех русских князей объявлялся Рюрик. И это притом что, судя по всему, до конца XI века в Киеве мало кто знал о Рюрике, а летописцам пришлось искусственно связывать между собой узами родства Рюрика и Игоря, отстоящего от своего якобы «отца» минимум на два поколения!

Со временем предложенная авторами «Повести временных лет» интерпретация отечественной истории стала общепризнанной и затем включалась во все последующие летописи как повествование о начальных этапах существования русского народа (самый ранний вариант «Повести временных лет» сохранился в Лаврентьевской летописи, известной в рукописи XIV в.). Немного позже именно эта интерпретация русской истории наряду с единой православной верой помогла русскому народу противостоять ордынскому владычеству и сохранить сначала призрачную, а в дальнейшем все более реалистичную надежду на возрождение русского единства, в том числе и единства государственного.

Впрочем, нужно иметь в виду, что на Руси во все времена существовало несколько летописных центров. В XI–XIII вв. при изложении и оценке современных им и некоторых исторических событий между собой спорили Киев, Новгород, Ростов, Галич и др., да и в Киеве по-разному смотрели на историю, например, отлично друг от друга толковали события прошлого и настоящего книжники Десятинной церкви и Киево-Печерского монастыря. В XIV–XV вв. в северо-восточной Руси соперничали московские и тверские летописцы, кроме того, специфические взгляды на современность и историю сохраняли новгородские и псковские летописи. Эти разные летописные традиции повлияли на формирование последующих официальных и научных интерпретаций отечественной истории.

Еще более значимой для благодатного развития русского народа и Российского государства оказалась вторая официальная интерпретация истории, возникшая в XVI веке. Причиной ее возникновения стали изменившиеся исторические обстоятельства: в конце XV столетия Русская держава обрела независимость и одновременно после падения в 1453 г. Византийской империи осталась единственным независимым православным государством. Именно поэтому в начале XVI в. в России происходит какой-то неимоверный по силе и последствиям духовный и интеллектуальный взрыв – церковные и светские мыслители начали напряженнейшую работу по поиску нового места Русского государства и русского народа в мировой истории.

Результатом этого поиска стало появление ряда важнейших духовно-политических комплексов и образов («Третий Рим», «Новый Израиль», «Новый Иерусалим», «Святая Русь»), в которых нашли выражение все смысловые и целевые установки исторического бытия России и русского народа. А в русской книжной традиции появились важнейшие, основополагающие исторические сочинения: «Сказание о князьях Владимирских», «Лицевой летописный свод», «Никоновская летопись», «Степенная книга царского родословия» и множество других значительных произведений, на идейной основе которых потом вырастало Русское царство, а затем Российская империя. Официальная интерпретация, созданная в XVI в., оказала наибольшее влияние на формирование русского исторического сознания, предложив современникам и потомкам основную периодизацию, основные оценки и основных героев отечественной истории, которые во многом сохранились до нашего времени.

Причем Романовы, став царствующей фамилией в XVII веке и не имея прямого кровного родства с Рюриковичами, тем не менее всячески подчеркивали и обосновывали свое родство с предшествующей династией, что позволило им перенести на себя все сакральные, символические и легендарные представления, которые в русском сознании были связаны с царствующим от века родом Рюриковичей.

В то же время в этот период продолжали существовать неофициальные интерпретации истории: во-первых, до начала XVII в. в отдельных центрах сохранялось собственное летописание с оригинальными толкованиями исторических событий, во-вторых, с середины XVI в. стали появляться сочинения различных авторов, представляющих собственные интерпретации прошлого и современности (например, сочинения Андрея Курбского). Эти неофициальные трактовки сыграли роль в формировании последующих концепций отечественной истории.

В XVIII столетии в ответ на преобразования русской жизни в ходе реформ Петра I и Екатерины II возникает не просто третья интерпретация, а, скорее, целый комплекс новых интерпретаций отечественной истории. При этом различные толкования существуют параллельно и оказывают примерно одинаковое влияние на историческое сознание народа.

Прежде всего создается научная интерпретация отечественной истории. Ее появление было неизбежным: смысловые и целевые установки бытия России необходимо было понять с точки зрения нового рационалистического мировоззрения. Поэтому существовавшие до той поры религиозные духовно-политические концепты были отброшены, а в понимании истории постепенно утверждается так называемый «научный подход», т.е. рациональный, критический взгляд на прошлое.

Начало этому положил первый русский историк Василий Татищев (1686–1750), а продолжилось дело в трудах Михаила Щербатова (1733–1790), Николая Карамзина (1766–1826), Михаила Погодина (1800–1875), Николая Устрялова (1805–1870), Николая Костомарова (1817–1875), Сергея Соловьёва (1820–1879), Василия Ключевского (1841–1911), Сергея Платонова (1860–1933) и других, теперь уже профессиональных историков. Важная особенность научной интерпретации состояла в том, что в ней не было никакого единства, ибо всякий историк или выстраивал собственную концепцию истории России, или же примыкал к уже существующей, развивал и дополнял ее. Таким образом, в этот период появляется сразу несколько интерпретаций отечественной истории, объединенных только общим методологическим подходом — все они строились на рационалистических, научно-критических началах.

Кроме того, в XVIII – начале XX вв. существовало несколько официальных интерпретаций истории, последовательно сменявших друг друга. Причем они редактировались в определенном духовно-политическом ключе при непосредственном участии российских императоров (особую заинтересованность в этом проявили в XVIII в. Пётр I и Екатерина II, в XIX в. – Николай I). Наиболее влиятельными можно признать официальные интерпретации, предложенные авторами гимназических учебников: в XIX в. – курс русской истории Устрялова, а в начале XX в. – Платонова.

После революционных событий 1917 г. и установления советской власти создается четвертая, официальная интерпретация отечественной истории – «марксистская». При этом иные трактовки были запрещены, а их последователи подвергались репрессиям (можно вспомнить печально знаменитое «Академическое дело» 1929–1931 гг., по которому пострадали академики Сергей Платонов, Евгений Тарле и многие другие историки).

Эта интерпретация основывалась все на тех же рационалистических началах, но поначалу довела их до абсурда: в первые годы советской власти в интересах подготовки населения к мировой революции предшествующая история России вообще отрицалась или же приобретала причудливые формы, как, например, в сочинениях «главы марксистской исторической школы в СССР» академика Михаила Покровского. Только в середине 1930-х гг., когда большевистское руководство отказалось от идеи мировой революции и сосредоточило силы на собственной стране, появляется госзаказ на разработку концепции отечественной истории. И в 1940-е –1950-е гг. массовому сознанию была предложена вполне внятная конструкция под названием «История СССР». Иначе говоря, вновь «сверху» была установлена гегемония одной из возможных интерпретаций истории. Однако нужно иметь в виду, что даже в рамках марксистской идеологии в советской исторической науке продолжались дискуссии по различным проблемам, и в целом советские ученые внесли весомый вклад в развитие мировой исторической науки.

После распада СССР в России сосуществовали различные научные, религиозные, идеологические и даже ненаучно-фантастические интерпретации отечественной и мировой истории. «Исторический плюрализм» обернулся настоящей «исторической вакханалией», и возникла опасность разрушения единого исторического сознания, а значит, угроза существованию народа и государства. Ответом на эти опасения стала так называемая «Концепция нового учебно-методического комплекса по отечественной истории», которая должна послужить основой создания учебников для общеобразовательных школ. Впрочем, в научном сообществе (в том числе и авторским коллективом «Концепции») идея разработки новой официальной интерпретации истории воспринята скептически, а в некоторых случаях – критически. Думается, поэтому и сама «Концепция» получилась рыхлой по структуре и противоречивой по содержанию. Таким образом, на сегодняшний день вопрос о разработке официальной интерпретации истории России, которая послужила бы дальнейшему существованию и развитию единого исторического сознания народа, остается открытым.

Пределы рационализма

Как можно видеть, споры об истории велись на Руси всегда. Но периодически удавалось вырабатывать некое единое представление о прошлом, некую признаваемую всеми (или большинством) интерпретацию истории. И затем на ее основании выстраивалось будущее России, а сама эта интерпретация становилась частью общего исторического сознания народа.

На каких принципах может строиться новая трактовка истории России? Сегодня общепринято, что единственно верным является научное знание, основанное на критическом осмыслении источников, ибо именно оно представляет некое объективное видение исторических событий. Следовательно, научное знание – вершина исторического сознания народа. Иначе говоря, на первый план выдвигается именно знание, обоснованное рационалистическими, научными методами.

В подобном убеждении есть большая доля истины, однако не следует думать, что историческое сознание народа можно свести лишь к научному знанию. Все-таки историческое сознание – намного более сложное явление, нежели какая-либо из научных интерпретаций истории. Больше того, научное знание и не может претендовать на вытеснение из исторического сознания народа исторической памяти. Научное понимание любого предмета познания, в том числе и истории, предполагает равноправное существование различных трактовок одних и тех же сюжетов. Вот почему не существует и, скорее всего, даже не может существовать «единственно правильной» и на все века принятой научной интерпретации истории вообще и отечественной истории в частности. Обязательно параллельно или вслед существующей появится другая интерпретация, создатели которой будут считать ее столь же «единственной» и «правильной».

При этом различные интерпретации разнятся не только по степени приближения к исторической правде, но и по своим задачам, целям, по уровню общественного влияния и т.д. И по-другому в науке быть не может, да и не должно быть. Наука ведь только предлагает власти и обществу разные решения, разные пути, разные толкования прошлого, однако любой более или менее окончательный выбор – за самим обществом и властью.

Следовательно, только рациональное историческое знание нельзя считать единственной формой единого исторического сознания. Но тогда какую именно интерпретацию истории можно рассматривать как основу для сохранения и развития единого исторического сознания народа? В данном случае главным критерием является необходимость сохранения и дальнейшего существования народа в истории, а значит, на первый план выходят такие понятия, как субъектность народа в истории, национальный и духовный суверенитет, традиционные ценности, национальная, религиозная, социальная, политическая самобытность и др. В таком случае меняется и понимание самой науки истории. С традиционалистско-консервативной точки зрения, история – наука, раскрывающая смысл исторического развития, а значит, наука о том, как с помощью знания и понимания прошлого устроить жизнь настоящую и будущую.

С этой точки зрения оказывается, что далеко не все интерпретации истории «одинаково полезны». К примеру, одни могут служить укреплению и становлению народа, формированию его единого исторического сознания, выработке и утверждению идейных, духовных, социально-политических основ народного бытия. Другие же, наоборот, своим гиперкритицизмом или же ориентацией на иные, не традиционные для России ценности могут способствовать дальнейшей атомизации и российского населения, и Российского государства.

Есть и еще один сложный момент. Как уже говорилось, разные интерпретации истории как важнейшие составляющие исторического сознания по-разному влияют на развитие страны и народа. В частности, первые две официальные интерпретации отечественной истории (возникшие, соответственно, в XII в. и в XVI в.) сыграли выдающуюся роль в истории России, обеспечили идейное и духовно-политическое становление и развитие русского народа и Российского государства. Но обе они не были научными. И первая, и вторая были построены не столько на фактическом материале (хотя и с использованием определенных фактов), сколько на религиозной истине и исторических мифах, иногда даже созданных русскими любомудрами и затем введенных ими в историко-политический обиход.

Например, в начале XVI века усилиями ряда русских мыслителей (по имени мы знаем только одного из них – некоего Спиридона-Савву) была создана мифологизированная версия происхождения династии Рюриковичей от римского императора Августа, которая считалась абсолютной истиной в XVI–XVII вв. и даже была перенесена на новую царскую династию Романовых, не имевших к Рюриковичам никакого отношения. Казалось бы, наши предки сильно погрешили против «исторической правды». Но вот парадокс! Именно эти духовно-политические концепты и историко-мифологические сюжеты стали идейной основой будущей Российской империи и идейным обоснованием прорыва России в мировое пространство. Иначе говоря, подобный подход к осмыслению истории и утверждение подобного понимания в общественном сознании сыграли немалую, а иногда и решающую роль в мощном поступательном движении России.

И, наоборот, возникшее в XVIII–XIX вв. научное, т.е. «правильное», критическое (иногда – гиперкритическое) отношение к собственной истории, отказавшееся, казалось бы, от исторических мифов, сыграло значительную роль в подготовке крушения и Российской империи, и комплекса традиционных русских ценностей в начале XX века. Та же история повторилась и в конце XX столетия: «марксистская» версия истории, при всей своей претензии на научность, оказалась насквозь мифологичной. Но именно советский исторический миф в свое время помог социалистическому строительству в России, однако со временем утратил свои творческие силы, и единое историческое сознание советского народа, сформированное марксистской схемой, разрушилось под напором иных концепций истории.

Казалось бы, эти примеры доказывают обратное тому, что утверждает автор: научное историческое знание демонстрирует свое громадное преимущество перед мифологичностью традиционного исторического сознания, а значит, в современную эпоху только наука и может служить основой общенародного восприятия прошлого. Но следует иметь в виду, что утверждение истинности только рационального подхода к изучению истории – это или искреннее заблуждение, или же намеренный обман. Дело в том, что всякая научная интерпретация также не лишена мифологии, тем более если является частью некой исторической концепции, построенной на определенных религиозно-философских методологических основаниях. А всякая абсолютизация какой-то одной научной интерпретации истории – уже целенаправленное создание очередного мифа, может быть, нового, а может, возрождение старого.

Иначе говоря, противоречие между традиционным и научным представлением об истории не разрешается в результате победы одной из интерпретаций, потому что в этом случае всего лишь торжествует какой-то очередной миф.

Все эти рассуждения вовсе не означают, что научное понимание истории – это плохо, а мифологическое представление – хорошо (или наоборот). Это всего лишь напоминание о том, что упование на всесилие науки и рационального знания вообще – тоже миф. И ограниченность научного понимания окружающего мира и, в частности, истории нужно принимать как данность. Поэтому строго научное представление об истории – дело относительно узкого круга профессионалов, которые понимают всю сложность и неоднозначность исторического познания, владеют специальными методами и методологиями и готовы к обоснованной защите своей точки зрения в дискуссиях со своими столь же подготовленными коллегами.

Но если говорить об историческом сознании народа, о том, как себе представляет историю б?льшая часть общества, невозможно обойтись без признания того, что в этих представлениях значимую роль продолжает играть историческая мифология как важнейшая часть общей исторической памяти, а значит, и единого исторического сознания. И в этом нет ничего плохого и страшного. Пытаться превратить историческую память в исключительно «научную» – не только очередной миф, но и разрушение исторической памяти, а значит, уничтожение народа, намеренное разрушение его национальной и духовно-политической идентичности.

Нынешнее поколение отечественных историков стоит перед необходимостью создания новой интерпретации русской истории, которая смогла бы стать идейной основой возрождения народа, помогла бы народу осознать свое место в новом мировом пространстве и которая была бы основана не только на научном знании, но и на традиционных ценностях русского народа и всех народов России.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2017 > № 2258192 Сергей Перевезенцев

Израильский парламентарий Константин Развозов написал письмо властям Киева и Украины с призывом пересмотреть решение о переименовании в украинской столице проспекта Ватутина в честь лидера националистов Романа Шухевича, которого депутат назвал пособником нацистов и участником истребления евреев.

Киевский городской совет 1 июня решил переименовать проспект, названный в честь генерала Ватутина — он в годы Великой Отечественной войны возглавлял Первый украинский фронт в ходе битвы за Днепр и освобождение Киева. Проспект было решено назвать в честь лидера Украинской повстанческой армии (УПА, боевое крыло Организации украинских националистов, запрещена в РФ) Романа Шухевича. Общественники уже обратилась в Нацполицию Украины с заявлением о привлечении к уголовной ответственности мэра Киева Виталия Кличко за попытку ввести в действие решение о переименовании проспекта несмотря на запрет суда.

"Роман Шухевич являлся пособником нацистов, служил в рядах немецко-фашистской армии и принимал участие в массовой карательной акции в отношении еврейского населения города Львов. Сама попытка увековечить его имя в названии улицы в столице Украины оскорбляет память миллионов евреев, уничтоженных нацистами и наносит удар по национальной памяти еврейского народа", — написал Развозов.

Свое письмо русскоговорящий парламентарий от оппозиционной партии "Еш Атид" адресовал премьер-министру Украины Владимиру Гройсману, направив копии мэру Киева Виталию Кличко и послу Украины в Израиле Геннадию Надоленко.

"Я обращаюсь к Вам с просьбой о содействии в отмене решения о присвоении улице имени Романа Шухевича", — сказано в послании, текст которого распространил пресс-секретарь депутата.

Развозов сообщил, что в связи с переименованием проспекта к нему обратились представители еврейской общины Украины, включая главного раввина Моше Реувена Асмана, который, по словам депутата, выразил "глубокое возмущение данным фактом".

Украинская повстанческая армия была сформирована в октябре 1942 года как боевое крыло Организации украинских националистов. УПА действовала преимущественно на западной Украине и воевала против советских войск, сотрудничая с гитлеровцами. После окончания Великой Отечественной войны она продолжала действовать против советской власти экстремистскими методами — жертвами боевиков УПА становились представители интеллигенции и местных органов власти, комсомольские и партийные активисты.

Президент Петр Порошенко в мае 2015 года дал ОУН-УПА статус "борцов за независимость" Украины, а ее участникам — право на соцгарантии. Москва это решение осудила, отметив, что "Украина — это та страна, где неонацисты от слов перешли к делу и убили тысячи гражданских лиц" и что "подобным действиям надо давать адекватную оценку на международном уровне".

Героизация УПА и ее лидеров — Степана Бандеры и Романа Шухевича — вызывает критику со стороны многих ветеранов Великой Отечественной войны и политиков, обвиняющих бандеровцев в сотрудничестве с нацистами.

Фестиваль «Лайла лаван» («Белая ночь») состоялся в Российском культурном центре в Тель-Авиве.

Ежегодный праздник, в рамках которого в Тель-Авиве в режиме «нон-стоп» проходят концерты, выставки, уличные гуляния и дискотеки, ярмарки и спектакли, пользуется огромной популярностью и собирает тысячи израильтян и туристов.

Российский культурный центр, как и в прошлом году, при поддержке муниципалитета Тель-Авива стал одной из официальных бесплатных площадок праздника. Участникам фестиваля предложили эксклюзивную интерактивную программу, цель которой – познакомить израильтян с русской культурой, традициями, искусством в теплой дружеской атмосфере.

Символическим хозяином праздника стал русский белый медведь – огромная ростовая кукла. В сопровождении сотрудников РКЦ он прогулялся и по самым оживленным улицам Тель-Авива, вызывая восторг у израильской публики.

В ходе вечера израильтяне приняли участие в интерактивных мини-уроках русского языка. Взрослые и дети расписывали своими руками матрешку, стали участниками русского чаепития с традиционным угощением, попробовали настоящий квас, фотографировались в русских национальных костюмах, попробовали свои силы в футболе, исполняли популярные русские песни в караоке. Вызвал интерес мастер-класс русской кухни: по быстрой засолке огурцов.

Гостям были предложены учебники русского языка, детские книги, издания, посвященные истории и культуре России, из фонда РКЦ, а также сувениры и традиционные русские сладости от благотворительной организации «Шанс на жизнь».

Раскраска матрёшки

РКЦ в Тель-АвивеЮные участники фестиваля

РКЦ в Тель-Авиве

РОССИЯ СРЫВАЕТ ПЛАН ИЗРАИЛЯ ПО СОЗДАНИЮ БУФЕРНОЙ ЗОНЫ

На Голанских высотах израильская армия ежедневно наносит удары по наступающим сирийским правительственным силам.

Тель-Авив отчаянно пытается осуществить свой план создания на сирийской части Голанских высот марионеточного исламского государства. Как свидетельствуют сами боевики «Аль-Кайды» (группировка запрещена в РФ), из Израиля они получают все необходимое для продолжения боевых дейcтвий.

Когда отрядам «Аль-Кайды» требуется огневая поддержка, они запускают в сторону Израиля пару минометных снарядов, что дает израильским силам формальный повод обрушить огонь на сирийские позиции на окраине города Кунейтра. Последний такой удар был нанесен с воздуха, при этом самолеты не залетали в сирийское воздушное пространство.

В Тель-Авиве отчитались, что поразили две сирийские артиллерийские позиции и уничтожили грузовик с боеприпасами. Однако это мало чем помогло боевикам, сразу поднявшимся в атаку. Армия продолжает их прижимать все плотнее к линии разграничения на высотах. В 1967 году Израиль захватил 1200 квадратных километров на Голанских высотах и аннексировал их. У Сирии остались лишь 510 квадратных километров Голан.

В Дамаске утверждают, что Израиль до конца будет защищать финансируемые им террористические группировки. Такую же буферную зону он пытался создать и на юге Ливана, но этот замысел провалился.

После того, как при попустительстве Израиля с Голанских высот были вытеснены миротворцы ООН, он получил возможность оказывать мятежникам неограниченную помощь. Местные жители рассказывают о колоннах израильской техники, подвозящих боеприпасы группировке «Аль-Кайды» и забирающих раненых.

В недавнем докладе ООН также говорится о нескольких случаях предоставления Израилем помощи вооруженным группировкам. «Newsweek» опубликовал статью о том, что Израиль тайно выплачивает зарплату главарям сирийских мятежников на Голанских высотах, на поступающие из Израиля деньги те закупают оружие и боеприпасы.Боевики рассказали западным репортерам, что в Израиле создана специальная служба, отвечающая за эти контакты.

Сирийцы признают, что если бы не помощь России, Израиль бы действовал бы намного решительнее, чтобы помочь исламистским группировкам. Однако сейчас диверсионные израильские группы сильно рискуют столкнуться с российским спецназом.

Николай Иванов

Министр связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Николай Никифоров принял участие в работе Четвертого форума регионов России и Беларуси. Сегодня форум проходил под руководством лидеров двух стран, Президента РФ Владимира Путина и главы Республики Беларусь Александра Лукашенко. Тема пленарного заседания «Векторы интеграционного развития регионов России и Беларуси в сфере высоких технологий, инноваций и информационного общества». Также был затронут вопрос возможной отмены роуминга между странами.

В ответ на предложение Председателя Совета Федерации Федерального Собрания Валентины Матвиенко о необходимости проработки вопроса отмены роуминга глава Минкомсвязи Николай Никифоров заявил: «Мы поддерживаем эту идею, но окончательное решение вопроса зависит от самих операторов. Необходим договор между каждым из операторов с его партнером с другой стороны. В настоящее время уже идет проработка с операторами связи, мы запрашиваем их позицию».

Минкомсвязь России ведет системную работу, нацеленную на снижение цен на роуминг с другими государствами. К настоящему моменту по инициативе министерства такие меморандумы подписаны уже с 14 странами: Абхазией, Аргентиной, Данией, Египтом, Израилем, Китаем, Латвией, Литвой, Норвегией, Польшей, Словенией, Финляндией, Швецией, Эстонией.

Напомним, что вчера также прошла секция «Сотрудничество российских и белорусских ИТ-компаний на рынках России и Беларуси, а также третьих стран» по информационным технологиям с участием министра связи и массовых коммуникаций РФ Николая Никифорова и министра связи и информации Республики Беларусь Сергея Попкова.

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на втором Международном научно-экспертном форуме «Примаковские чтения», Москва, 30 июня 2017 года

Уважаемый Александр Александрович,

Уважаемый д-р Г.Киссинджер,

Дамы и господа,

Коллеги,

Для меня большая честь выступить на втором Международном научно-экспертном форуме «Примаковские чтения» под эгидой ИМЭМО РАН.

Хотел бы поприветствовать присутствующих здесь видных ученых, государственных деятелей, политиков, дипломатов – как из России, так и зарубежных государств.

В нынешней не самой простой ситуации на международной арене сопряжение интеллектуальных усилий, деполитизированный, действительно экспертный поиск оптимальных путей преодоления общих насущных проблем заслуживают искреннего уважения и поддержки.

Мы в Министерстве иностранных дел России отмечаем нацеленность «Примаковских чтений» на рассмотрение комплекса актуальных вопросов современности с опорой на опыт наших великих предшественников, в том числе, разумеется, с использованием многогранного творческого наследия Е.М.Примакова. Выдающийся государственный и общественный деятель современности, дипломат, ученый, мыслитель Евгений Максимович не только внес значительный вклад в выработку ключевых, прошедших проверку временем положений внешнеполитической доктрины современной России. Он всемерно способствовал комплексному осмыслению разворачивающихся в «постбиполярном» мире сложных процессов, которые, как показала жизнь, не вписываются в упрощенную логику «конца истории».

Россия честно выполнила свою часть «домашнего задания» по ликвидации наследия «холодной войны», много сделав для упрочения доверия и взаимопонимания в Евро-Атлантике, в мире в целом. В числе наиболее крупных шагов отмечу нашу без преувеличения решающую роль в деле объединения Германии, вывод войск из государств Центральной и Восточной Европы и стран Балтии. Все это время мы «играли с открытыми картами», действовали без скрытых мыслей и двойных повесток. Нелишне напомнить, что во многом благодаря нашей политике за последние четверть века европейцы смогли сэкономить колоссальные средства, сократив расходы на оборону и направляя их на социально-экономическое развитие своих государств, повышение благосостояния граждан.

К сожалению, мир не стал ни более стабильным, ни более предсказуемым. Мы неоднократно говорили о причинах деградации международной обстановки, о нежизнеспособности концепции однополярности, о контрпродуктивности односторонних действий, об опасности подрыва международного права и связанного с этим роста силового фактора в мировых делах.

Сегодня очевидно, что уходящая корнями в начало 1990-х годов прошлого века «либеральная» модель глобализации, прежде всего ее экономическая составляющая, ориентированная на обеспечение лидерства и процветания узкой группы государств за счет остального мира, себя исчерпала. Она продемонстрировала неустойчивость к различным вызовам, неспособность эффективно справляться с многочисленными проблемами, хотя внешние лозунги, казалось бы, благородные.

Дополнительные возможности, открывшиеся перед человечеством в связи с переходом на новый промышленный и технологический уклад, не привели к сокращению разрыва в уровне развития между богатыми и бедными странами. За последние десятилетия он увеличился. Сохраняется волатильность в мировой экономике и мировых финансах. Серьезными рисками чреваты изменения климата. Бедность, социальная незащищенность, обостряющаяся конкуренция практически по всем азимутам способствуют росту изоляционизма, протекционизма, национализма, экстремизма, неконтролируемой миграции.

Оборотной стороной «западноцентричной» модели глобализации, настойчивого стремления измерять других по шкале своих псевдолиберальных ценностей, внедрять извне преобразования без учета местной специфики, а то и применять силу для смены неугодных режимов стал всплеск международного терроризма. В свою очередь, непрекращающиеся кровавые теракты в различных регионах мира, поразивший Европу миграционный кризис говорят об иллюзорности попыток построить «отдельные островки безопасности», отсидеться «в тихой гавани» или решать свои проблемы без опоры на широкое многосторонне сотрудничество.

Особую тревогу вызывает масштабный рост киберпреступности, участившееся использование информационных и коммуникационных технологий в целях оказания воздействия на общественно-политическую и социально-экономическую обстановку и манипулирования общественным сознанием ради достижения и решения узкокорыстных задач. Не менее опасна пропаганда в киберпространстве идей экстремизма, вербовка граждан в ряды международных террористических организаций. Россия на протяжении многих лет последовательно добивается принятия под эгидой ООН универсальных правил ответственного поведения государств в киберпространстве. Ожидаем реакции на наши предложения.

Очевидно, что в обозримой перспективе мир продолжит сталкиваться с целым рядом проблем долгосрочного, поистине общецивилизационного характера. Президент России В.В.Путин, выступая недавно на заседании ПМЭФ, подчеркнул, что мы не должны, не имеем права размениваться, тратить силы и время на склоки, распри, геополитические игры. Востребованы мудрые, взвешенные подходы, подразумевающие отказ от ставки на единоличное глобальное доминирование, от порочной практики «двойных стандартов».

Сегодня все мы являемся участниками объективного процесса формирования полицентричного мироустройства, о котором много говорил и писал Е.М.Примаков. Его талант ученого, подлинно системный подход позволили вычленить главное, четко уловить смысл тектонических подвижек на международной арене. Вряд ли кто-то может оспаривать, что это естественная тенденция, связанная с перераспределением глобального баланса сил, с усилением фактора культурно-цивилизационной идентичности в современном мире. В наших общих интересах не сдерживать этот процесс, а обеспечивать его устойчивость и предсказуемость, сделать так, чтобы обновленный, очищенный на основе принципов Устава ООН миропорядок, был справедливым и демократическим, а глобализация играла объединительную роль, учитывая интересы всех без исключения участников международного общения, способствуя обеспечению стабильного и безопасного будущего всего человечества.

Появление новых, уверенных в своих возможностях центров экономической мощи и связанного с этим политического влияния подразумевает новый, более высокий уровень взаимного доверия, что невозможно без соблюдения таких основополагающих принципов международной жизни, как суверенитет государств, невмешательство в их внутренние дела, разрешение споров мирными средствами. Необходимо договориться о единообразном толковании принципов и норм международного права. Трудно переоценить в этой связи значение ООН, обладающей универсальной легитимностью. Практика последнего времени показала, что солидарные действия, подкрепленные авторитетом ООН в форме соответствующих резолюций ее Совета Безопасности, способны привести к значительному прогрессу в решении самых сложных и запутанных проблем.

Попытки приспособить к реалиям XXI века институты эпохи биполярного противостояния обречены на провал. В частности, Североатлантический альянс до сих пор остается в логике «холодной войны», пытаясь найти оправдание собственному существованию. При этом он оказался не в состоянии дать адекватный ответ на рост главной угрозы современности – террористической. И одновременно своими действиями НАТО серьезно раскачало и продолжает раскачивать структуру безопасности в Европе. Это, безусловно, противоречит чаяниям народов европейского континента.

Международные отношения подошли сегодня к крайне важной развилке. От того, по какому пути мы пойдем, зависит картина мира через 15-20 и более лет. Либо продолжится потеря времени, пустая трата ресурсов и средств, что чревато новой гонкой вооружений, дальнейшим расширением пространства нестабильности, хаоса, неуправляемости. Либо ведущим центрам цивилизации удастся договориться, объединить усилия на основе широкого международного партнерства при центральной координирующей роли ООН. Россия однозначно выступает за второй вариант. Мы неизменно открыты к совместной работе со всеми, кто проявляет встречную готовность в целях эффективного решения ключевых вопросов мирового развития. Этот наш подход – в пользу коллективных, многосторонних усилий по укреплению безопасности, налаживанию широкого равноправного взаимовыгодного сотрудничества – разделяется большинством членов мирового сообщества.

Россия будет и впредь действовать именно в таком ключе, продвигать мирную, позитивную, устремленную в будущее повестку дня в международных делах, выступать в качестве уравновешивающего фактора, гаранта глобальной стабильности. Продолжим наращивать взаимодействие с партнерами в таких объединениях нового типа как «Группа двадцати», БРИКС, ШОС, ЕАЭС, другие объединения на пространстве СНГ, где нет «ведущих» и «ведомых», где решения принимаются на основе выверенного консенсуса с учетом интересов всех без исключения участников.

Особое значение в сегодняшнем мире придается отношениям между Россией и Соединенными Штатами Америки, от которых зависит решение множества международных проблем – от обеспечения стратегической стабильности до урегулирования региональных кризисов. Мы видим, с какой озабоченностью большинство стран мира воспринимают нынешнее ненормальное состояние этих отношений, которые стали заложником внутриполитической борьбы в США.

Рассчитываем, что встреча президентов В.В.Путина и Д.Трампа в Гамбурге, о которой было объявлено, внесет ясность в вопрос о перспективах российско-американского взаимодействия. Лично я искренне надеюсь, что возобладает прагматизм, нацеленность на обеспечение национальных интересов реалистичными и наиболее эффективными методами. Именно такой подход всегда отличал «патриарха» американской внешней политики и большого друга Е.М.Примакова Г.Киссинджера, который вместе с нами сегодня участвует в этих очень важных «Примаковских чтениях».

Уважаемые коллеги,

Научно-экспертное сообщество призвано играть энергичную роль в деле всестороннего, комплексного анализа международной ситуации. Напомню, что Евгений Максимович придавал большое значение такой работе. По его инициативе были созданы Отделение глобальных проблем и международных отношений РАН и Центр ситуационного анализа РАН. Рассчитываю, что высокий потенциал «Примаковских чтений» будет и далее в полной мере востребован в интересах объективного осмысления многочисленных проблем современности, нахождения возможностей для их долгосрочного урегулирования, оздоровления обстановки в мире в целом.

Благодарю за внимание.

Вопрос: Как известно, планируется встреча между Президентом России В.В.Путиным и Президентом США Д.Трампом. Мы знаем, что атмосфера в отношениях довольно тяжелая. Каковы, на Ваш взгляд, ожидания от этой встречи у В.В.Путина?

С.В.Лавров: Полагаю, что как Президент России В.В.Путин, так и Президент США Д.Трамп в своей деятельности руководствуются национальными интересами своих стран и, наверное, лучше, чем кто-либо другой они понимают эти интересы.

Я вспоминаю, как очень давно я работал в Нью-Йорке, и Э.Барак, будучи министром обороны Израиля, приезжал в Нью-Йорк. В его честь Посол Израиля устроил ужин, на котором мы с Г.Киссинджером оказались за одним столом с хозяином и Э.Бараком. Это было через несколько дней после назначения Е.М.Примакова Министром иностранных дел России (январь 1996 г.). Кто-то из сидевших за этим столом спросил у Г.Киссинджера, как он относится к тому, что Е.М.Примаков был назначен Министром иностранных дел после достаточно либерального периода во внешней политике Российской Федерации. Г.Киссинджер ответил, что ему всегда было проще иметь дело с теми, кто понимает свои национальные интересы. Я исхожу из того, что президенты В.В.Путин и Д.Трамп понимают эти интересы. Ожидания предпочитаю не формулировать, потому что самое главное, что будет преодолен ненормальный этап в наших отношениях, когда лидеры двух ведущих держав общались между собой только по телефону и ни разу не встречались лично. Да, у нас был Госсекретарь США Р.Тиллерсон, в Белом доме меня принимал Президент США Д.Трамп, но все-таки личный контакт президентов в дополнение к их телефонным разговорам очень важен, тем более что, судя по телефонным разговорам, у них обоих есть желание преодолеть ненормальность, которая сегодня сложилась, и начать договариваться по конкретным вещам, от которых зависят двусторонние отношения, включая интересы бизнеса обеих стран, и решение международных проблем.

Когда мы обсуждаем с нашими европейскими и другими партнерами украинский кризис, задачи урегулирования в Сирии, последние события, связанные обвинениями Дамаска в том, что 4 апреля правительственные силы в Хан-Шейхуне использовали химическое оружие (в этой связи Организация по запрещению химического оружия (ОЗХО) очень невнятно реагировала, отказывалась ехать на место, не предоставила никакой информации, а вчера распространила доклад, в котором говорится, что они не уверены, что зарин, который вроде бы там обнаружен, был сброшен в бомбах с самолета; они не знают, как там оказался зарин, а все эти месяцы нагнеталась атмосфера), с кем бы мы ни говорили, какую бы тему ни обсуждали (надеюсь, не открою большого секрета), по любому из этих и многим другим вопросам, когда мы начинаем продвигать свои аргументы с европейскими партнерами, с представителями международных структур, нам шепчут, чтобы мы договорились с американцами, и все остальное очень легко и просто уляжется. Я не к тому, что это плохо. Жизнь такова, что по многим вопросам действительно нужно договариваться России и США, но, конечно же, мы не можем забывать и о других державах, которые имеют свои особые интересы в других районах мира. Это просто показывает, что сохранять эту ненормальность наших отношений дальше было бы огромной ошибкой, потому что от этого страдают многие.

Надеюсь, что на этой встрече возобладают прагматизм, реализм и осознание того, что каждая из наших стран может обеспечивать свои национальные интересы более эффективно «в концерте», а не через «сольное выступление».

Вопрос: У Г.Киссинджера есть фраза, что Россия в исторической перспективе зачастую не шла на компромисс и получала поражение по тем или иным вопросам. Не кажется ли Вам, что по целому ряду международной повестки мы «играем не в своей лиге»?

С.В.Лавров: Все зависит от того, кто смотрит на ту или иную ситуацию. Не знаю, воспринимается ли в политологическом сообществе, что мы «играем не в своей лиге». Я читал и до сих пор слышу критику о том, что мы зря ввязались в конфликт в Донбассе, в Сирийский конфликт. Наверное, здесь нужно комплексно подходить к тому, что из себя представляет та или иная нация и народ. Это люди, которые хотят исключительно «хлеба и зрелищ», и им все равно, как они воспринимаются на международной арене, в качестве каких игроков – серьезных, ответственных, самостоятельных, достойных – или те, которые ради «хлеба и зрелищ» готовы поддерживать любые капризы гегемона. Для меня очень важно, чтобы это было понято.

Я не хочу проводить параллели, но не так давно на одном из наших каналов были рассуждения о том, почему мы не сдали Ленинград немцам, и жили бы хорошо, и жизни бы спасли. Для меня не существует этого вопроса. Пускай все это определяют те, кто анализирует ситуацию, пускай определяют на основе критериев, которыми они руководствуются как политологи и аналитики.

Соответствовало бы тому весу, который мы имеем в мировой политике молчание и признание переворота, если бы мы на Украине бросили русских и русскоязычных после того, как организаторы антиконституционного вооруженного госпереворота, поддержанного из-за границы, первым своим актом объявили запрет на многие вещи, которые были связаны с русским языком, ввели дискриминацию русского языка, а потом объявили о том, что русские в Крыму никогда не будут думать по-украински, поэтому русских из Крыма надо выгнать? Это уже неважно. Если бы мы этого не сделали, мы бы предали свою цивилизацию, которую наши предки столетиями создавали, распространяли ее, как сказал Генри, на огромные пространства. То же самое происходит в Сирии. Некоторые из ведущих членов мирового сообщества взяли курс на то, чтобы любой ценой свалить Президента САР Б.Асада, в том числе, как это было с М.Каддафи, путем прямого блокирования с террористами в расчёте на то, что потом этих террористов как-то «урезонят». Стоит ли говорить, что это не наша лига, и пускай, мол, играют те, кто там привык, в ситуации, когда мы от террористов страдали больше, чем кто-либо еще за нашу постсоветскую историю, когда подобные рода грязные сделки с преступниками противоречат всем устоям международного права? В лиге, о которой я веду речь и на которую, как Вы сказали, может быть нам бы и не стоило претендовать, играют методами, которые подрывают все основы международного права и принципы Устава ООН. Я не знаю, наше ли это дело, но считаю, что наше дело – защищать то, о чем договорились после Великой Победы в 1945 г. У меня нет другого ответа на этот вопрос. Повторю, это дело вкуса, воспитания и политических взглядов. Я постарался изложить свои.

Вопрос: Сейчас настала пора, когда встреча президентов, к сожалению, не всегда достаточна для того, чтобы убедить народы стран, которые они возлглавляют. В частности, в США сейчас огромную роль в формировании в т.ч. внешней политики играет Конгресс США. Как Вы считаете, достаточно ли со стороны России коммуникации с членами Конгресса США, каждый из которых действует на основе информации, представленной определенными лоббистами и СМИ, которые не всегда хорошо информированы о России? Планируется ли новая волна коммуникации для того, чтобы напрямую донести правду и свою точку зрения, в т.ч. через каналы народной дипломатии?

С.В.Лавров: Конгресс США не только сейчас, но и всегда играл и продолжает играть очень важную предусмотренную Конституцией США роль во внешней политике, как и во многих других делах. Кроме того, каналов коммуникации сейчас практически нет. Я вижу здесь А.К.Пушкова и других наших парламентариев. Уже несколько лет, еще до того, как прошли новые выборы в США, были попытки установить такие контакты, даже состоялись результативные короткие встречи на полях различных международных форумов. Но сейчас, как нам сообщили из Вашингтона, американские законодатели, включая руководителей международных комиссий Конгресса, взяли паузу. Это я очень вежливо пытаюсь объяснить то, что нам сказали.

Считаю это неправильным, что межпарламентские связи, как показывает опыт наших отношений с подавляющим большинством государств, это очень важный канал, так как парламентарии являются представителями соответствующих стран, их избрали на соответствующих выборах. Замыкаться в себе, даже учитывая американскую традицию, согласно которой большинство членов Конгресса даже за границу не ездят, неправильно. Но там есть активные деятели – конгрессмены, сенаторы, члены палаты представителей, которые посвящают себя внешней политике. Многие из них внесли важный вклад еще в советско-американские, а теперь в российско-американские отношения. Там есть люди, которые понимают происходящее в мире и, я уверен, заинтересованы в том, чтобы каналы межпарламентского общения не были заблокированы.

Но в США сейчас царит такая атмосфера, идет такая «охота на ведьм», что никто не хочет делать то, что в иной атмосфере считалось бы совершенно нормальным, а в нынешней атмосфере будет воспринято как то, что ты «ведьма». Во многом люди были запуганы, но я думаю, что это пройдет, что это абсолютная аномалия, происходящая сейчас в политической жизни США, когда не предъявляя ни одного доказанного факта, по большому счету пытаются переиграть итоги выборов, не может долго продолжаться. Все-таки американское общество имеет инстинкт самосохранения, как и американская политическая система. Надеюсь на то, что это пройдет. А контакты по линии общественной дипломатии, различных неправительственных организаций, политологических центров, по-моему, продолжаются и сейчас, хотя наши коллеги в российских мозговых центрах ощущают небольшую сдержанность американских партнеров по той же самой причине. Никто сейчас не хочет быть на виду в контактах с нашей страной.

Вопрос: Вы справедливо сказали, что многое в мире будет зависеть от того, договорятся ли русские с американцами. Но выглядит так, что американцы уже договорились с китайцами. Это упрощает или усложняет нашу задачу?

С.В.Лавров: Это опять же игры с нулевой суммой, теория «большого международного заговора», «большая шахматная доска», как писал З.Бзежинский, или то, что написал Г.Киссинджер в своей книге «О Китае». Этот треугольник тасуется многими в разных конфигурациях. Помните, была Кимерика, предсказывалось, что она сложится и будет править миром. Мне кажется, все это нереалистично. Во-первых, это не прибавит устойчивости международной системе, которая после того, как однополярность ушла в прошлое, сейчас ищет новые опоры. Они примерно понятны – страны, которые наиболее быстро развиваются, дополняют круг ведущих мирового развития. Пока все это в движении и, наверное, будет еще долго оставаться в движении. Его остановить нельзя, но придать устойчивость ему нужно. Этим сейчас все занимаются. В этом контексте невозможно говорить, что модель, когда США и Китай объединятся против России или Россия и Китай выступят против США, будет продуктивна.

А вот втроем осознать, как наши три страны, с учетом их влияния на мировые дела и мировую экономику, могут помочь решать международные проблемы, вполне реально. Безусловно, в любой конкретной ситуации у политиков, особенно в странах, где многое зависит от электоральных циклов, как в США, всегда есть искушение сыграть в свою пользу, постараться немного обхитрить своих партнеров ради каких-то геополитических очков перед своими избирателями, союзниками, пойти на некие хитрости и не вполне добросовестно начать себя вести. Бывает такое, и не исключаю, что это может продолжаться. Наверняка в различных странах есть сторонники таких игр, когда с кем-то нужно работать против кого-то. Это жизнь, такое часто бывает в быту, в семейных отношениях, со знакомыми, товарищами. В этом ничего нового нет. Наверное, это никогда не искоренится.

Прошу понять меня правильно, всё-таки необходимо стремиться к тому, чтобы договариваться по-честному, как бы это ни было неестественно для человеческой натуры.

Помните, как В.И.Чапаев ездил в Монте-Карло? Когда раздали карты и игроки стали говорить, у кого сколько очков, кто-то сказал, что у него 21. Василий Иванович попросил, чтобы показали. На его просьбу заметили, что у них принято верить на слово. И тут В.И.Чапаеву «поперла» карта. Что-то похожее сейчас происходит и с обвинениями в наш адрес. Те, кто обвиняют нас в хакерских атаках, санкционированных государством, во вмешательстве в избирательную кампанию США и многих европейских стран, кто обвиняет Б.Асада в применении химического оружия, кто обвиняет нас и других во многих грехах, руководствуются этой самой максимой – в приличном обществе принято верить на слово.

Однако, во-первых, мировое сообщество является многоцветным и многогранным. Во-вторых, тот же самый Президент США Р.Рейган сказал великую фразу: «Доверяй, но проверяй». Мы будем доверять исключительно фактам, а не верить на слово.

Вопрос: Что Вы думаете относительно будущего Европейского Союза? Я знаю, что в Москве многие считают, что ЕС скоро распадется, другие - что он несовершенен. Что можно ожидать от отношений между Россией и Европейским Союзом? Насколько я помню, осенью на заседании Валдайского клуба Вы упомянули, что хорошо было бы, если бы Европа играла более активную роль. Какой должна быть эта роль в нынешней ситуации?

С.В.Лавров: Свой вопрос Вы начали с утверждения, что многие в Москве думают, что ЕС вот-вот распадется и что он несовершенен. Мне казалось, что эти сентенции высказывают лидеры целого ряда стран ЕС. В Москве мы просто слушаем, что там происходит, однако, об этом говорят европейские страны. Не буду сейчас их называть, чтобы их не обвинили в сговоре с русскими по подрыву единства Европейского Союза.

Повторюсь, об этом говорят члены ЕС, и уже даже есть некоторые инициативы действующих политиков, относительно того, чтобы повторить британский пример и провести референдум по выходу из Европейского Союза. Мы на это всё смотрим без какого-либо злорадства, точно не получаем от этого удовольствия, однако понимаем, что повлиять на то, что происходит сейчас в ЕС, мы не можем. Эти процессы, это «брожение» должно как-то успокоиться.

Мы были и есть заинтересованы в едином и сильном Евросоюзе, который говорит в один голос. К огромному сожалению, сейчас один голос ЕС выстраивается по самому низкому камертону, на основе самого низкого общего знаменателя и на основе той позиции, которую занимает русофобское меньшинство. Те же люди, которые конструктивно смотрят на отношения с Россией и понимают контрпродуктивность нынешней ситуации и дальнейшего нагнетания ЕС конфронтации по отношению к нам, разводят руками и говорят, у нас, мол, принцип солидарности и консенсуса. Консенсус, как я об этом уже говорил, предполагает встречу где-то посередине, между крайними позициями. Евросоюз же в своей российской политике последние годы действует не по этому принципу, а выстраивает консенсус путём ухода на экстремистские и антироссийские позиции небольшой группы стран. Мы все знаем, как она называется.

Мы хотим от Европейского Союза, чтобы политика, которую он проводит в отношении нас, да и вообще в отношении любого другого своего партнёра, основывалась на балансе интересов внутри ЕС, а не на диктате меньшинства по отношению к большинству.

?

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 30 июня 2017 > № 2230846 Сергей Лавров

Вадим Самойлов: У юных протест – конструктивный

Александр Беляев, Екатеринбург – Москва

Экс-солист «Агаты Кристи» стал хедлайнером фестиваля Ural Music Night

Всем известно, что Екатеринбург – город музыкальный. Уже не первый год в один июньский день, точнее ночь город не спит, а слушает музыку. Потому что тут проходит гигантский фестиваль Ural Music Night. В центре города – десяток площадок, на которых выступают артисты всех жанров – от диджеев и рокеров до этнических музыкантов, от блюзменов и исполнителей на экзотических инструментах до оперных певцов. «Тему» фестиваля – знаменитую арию Пуччини Nessun Dorma («Никто не спит») поют прямо с балкона екатеринбургского Оперного театра.

Удивительное ощущение, когда ты ночью бродишь по центру города-миллионника, и буквально на паре квадратных километров каждые метров сто тебе в уши вливается новая музыка. Да, сложно за несколько часов уместить в голове группу «Браво», какую-нибудь новую екатеринбургскую инди-группу и, допустим, балканские ритмы коллектива «Цыга-Дрыга». Но стоит попробовать, потому что дальше будет еще мощнее: за три года фестиваль стал реально международным, и идея организаторов – прославить город Екатеринбург на весь мир именно как культурный город, а не только как «место, где русские убили своего царя», что часто можно слышать от иностранцев. Уже сейчас на Ural Music Night выступают хедлайнеры из 20 стран мира, включая США, Японию, Индию, Франция, Германию, Израиль.

О фестивале, патриотическом роке и молодом поколении мы поговорили с одним из хедлайнеров – Вадимом Самойловым, бывшим участником группы «Агата Кристи».

- Вы уже в третий раз среди главных персонажей Ural Music Night.

- Да, не превратиться бы в затычку (смеется). Как-то в 1989-м я с «Агатой Кристи» дал за день даже два концерта.

А фестиваль уже – уникальное событие. Сначала меня раздражало, что его назвали по-английски, но теперь понимаю, что у него действительно есть международное будущее. Наши американские гости не слышали и не видели ничего подобного – чтоб на одной улице столько площадок и столько событий за одну ночь.

- На фестивале вы, помимо прочего, работали со школьными группами, которые прошли специальный отбор. Что думаете о новом поколении?

- Оно совсем не такое, как наше. У пап-хиппи родились дети-панки. Это, правда, в Европе так было. У нас несколько по-другому. Нынешние наши юные отрицают всё, что было, но это конструктивный протест: должно быть так-то и так-то, чего тут думать!

- Идеализм?

- Да, но не тот, что в нашем поколении, нам тоталитарное государство промывало мозги. А эти – свободные дети, выросшие, в общем, в сытости, достатке и спокойствии.

- Тогда как вы относитесь к политизации подростков, вовлечении их в митинги оппозиционных политиков и так далее?

- Вот это, по-моему, – социальное преступление. И на самом деле – подлость. Тем, кто это делает, отольется на том и на этом свете. Ребенок растёт и понимает, что мир несовершенен. Допустим, у него конфликт с родителями, а ему говорят – вот Путин крайний или кто-то еще. Подмена понятий: берут подростковую энергию, желание похулиганить – и перенаправляют в политическое русло. Мы с вами воробьев гоняли и камни в окна бросали, допустим, а эти идут, куда им запрещают. Из противоречия: милиция сказала «нельзя», а мы пойдём! Да они же еще не понимают, как мир устроен.

- Давайте поговорим о творчестве… Чего вы хотели, когда распустили группу «Агата Кристи»?

- Я не то чтобы чего-то хотел – я просто не хотел того, что было. У нас с братом (Глебом Самойловым. – «Труд») слишком разные понятия о том, чего мы хотим в жизни и творчестве. Это объяснимо: мы взрослели. Ранние песни «Агаты Кристи» - это притчи, истории от лица персонажа, а по мере взросления любой поэт, любой автор, хочет говорить от первого лица. Он снимает маску – ну, не маску, а образ, образ остается в юности. А у нас с Глебом мысли ну вообще разные! Мы очень непохожие. Раньше договаривались, плюс Саша Козлов покойный (клавишник и соавтор группы, - «Труд») был, хочешь не хочешь, – рефери. Мы голосовали. Потом формула голосования перестала работать. Не было никакой ссоры, конфликта формального. Просто поняли, что надо идти порознь.

- Но распад группы до сих пор периодически вызывает проблемы юридического характера, особенно по части прав на исполнение песен.

- Все эти суды – только частные вопросы, касающиеся быта и наших давнишних семейных отношений. Кто-то разводится-расходится мирно, а кого-то «колбасит». У нас так вот получилось. Мне жаль, что это всё периодически просачивается в прессу, потому что это даже не верхушка айсберга, а капельки, которые никакого отношения не имеют к подлинным нашим взаимоотношениям, в которых нам с Глебом разбираться до конца жизни!

- Рок сегодня – это патриотический жанр? Пацифистский, как в 1968 году? Или еще какой-то?

- Я считаю, что у рока нет идеологической направленности вообще. Рок – это правда. Человек поет свои мысли, исходя из своих принципов. Да и то огромный вопрос – есть же глэм-рок, например…

- Тогда как вы относитесь, например, к Юрию Шевчуку?

- Как к рок-музыканту. Я не согласен с его сегодняшними общественно-политическими выводами и платформой, но он транслирует то, что считает правдой, и я его за это уважаю. Он неподдельный, не занимается музыкальным маркетингом в стиле «чего б такого спеть, чтоб стало популярным?» А дело публики – принимать или не принимать.

Израиль: войны против Сирии не будет

24 и 25 июня израильская авиация атаковала позиции сирийской правительственной армии на Голанских высотах.

Леонид Ивашов

24 и 25 июня израильская авиация атаковала позиции сирийской правительственной армии на Голанских высотах.

Способна ли череда провокаций террористов и Израиля привести к тому, что США, Россия и Иран впрямую схлестнутся на израильско-сирийской границе, произойдёт Армагеддон, который, как известно, там и обещан в Библии?

Да, действительно, нельзя исключать того, что на Голанских высотах может завязаться большая война. Да, действительно боевики исламистских террористических организаций пытаются, в том числе не без влияния американской агентуры, напрямую втянуть Израиль в сирийский конфликт. Но если посмотреть на треугольник Россия—Сирия—Израиль, то в нём отношения уже давно регулируются негласной консультационной системой. Даже сирийские военные, несмотря на давнее противостояние с Израилем, тем не менее, имеют контакты с армией еврейского государства. Не говоря уже про нашу страну, которая имеет с Израилем весьма конструктивные отношения, включая даже безвизовый режим.

Конфликт в районе Голанских высот, который перерастёт в межгосударственный конфликт между Израилем и Сирией, никому не нужен. Он не нужен Израилю, потому что, с одной стороны, есть противостояние Тель-Авива Дамаску, но с другой стороны, Сирия действительно борется против исламистского терроризма, который, в случае своей победы и создания "халифата" будет представлять для еврейского государства на Ближнем Востоке куда более серьёзную угрозу, чем светские режимы в Дамаске и Багдаде. Тем более, разрастание конфликта не нужно ни России, ни Ирану. Возможно, в этом заинтересованы США, в какой-то мере — Турция, но никак не Сирия, не Россия, не Израиль.

Порой высказываются такие суждения, что с "Исламским государством" (террористическая организация, запрещённаяч в России. — ред.), которое тоже противостоит ливанской "Хезболле", Израиль действует в одной связке. Мне кажется, что это не так. Да, "Хезболла" является противником Израиля. Да, "Хезболлу" поддерживает шиитский Иран. Но нужно рассматривать не частности в виде "Хезболлы" и других антиизраильских формирований, а сами отношения Израиля с Ираном. И вот здесь Россия могла бы сейчас проявить некую теневую инициативу с целью сгладить противоречия между Тель-Авивом и Тегераном, не допускать вооружённых столкновений между Израилем и сирийско-иранскими подразделениями, решая главную задачу — освобождение всего ближневосточного региона и мира в целои от терроризма.

Нередко задаётся вопрос: а не собирается ли Израиль под шумок гражданской войны в Сирии захватить все Голанские высоты, вместе с высочайшими горами, которые расположены на официально подконтрольной Дамаску территории, а потом по факту сделать их частью Израиля, как и ту часть Голанских высот, которая не признана мировым сообществом израильской территорией, но де-факто ею является?

Мне кажется, что Израиль решил главную стратегическую задачу на границе с Сирией, захватив часть Голанских высот с горой Хеврон. Во-первых, он получил естественный барьер, а во-вторых — водные ресурсы, значительные запасы пресной воды, которые питают и Израиль, и значительную часть Турции. К тому же, в районе Эль-Кунейтра расположены международные наблюдатели. Поэтому сейчас не время для дальнейшей аннексии Израилем сирийских земель. Тем более, что в ответ Израиль получит мощное противодействие со стороны не только Сирии, но и Ирана, да и всех мусульманских стран Ближнего Востока. Против будет Россия и, конечно, против будет Турция. Нужно ли сейчас всё это Израилю? Конечно, авантюристы есть во всех странах, но трезвые политики тоже присутствуют, и они пока всё-таки в большинстве.

Найти и уничтожить

о романе Александра Проханова "Востоковед"

Татьяна Лестева

Новый роман Александра Проханова, как и некоторые его предыдущие, задуман как боевик или, точнее сказать, как шпионский детектив. Читать его необычайно интересно, потому что главный герой — советский разведчик "востоковед" Леонид Васильевич Торобов, полковник будто бы в отставке, но снова призванный на свою разведывательную службу, отправляется на поиски диверсанта Фарука Низара. Последний якобы осуществил диверсию российского самолёта над Синаем, при которой погибли свыше двухсот тридцати пассажиров. Существовал ли такой Фарук Низар, неизвестно, но из текста романа следует, что он один из организаторов Исламского государства ИГИЛ, запрещённого в России. Но главным в сюжете романа является то, что президент России дал личное поручение спецслужбам уничтожить диверсанта. Для выполнения этого спецзадания на службу вызывается вышедший в отставку по возрасту разведчик — спецагент, лично знакомый с Фаруком Низаром по прошлой деятельности: найти и уничтожить. Такие приказы не обсуждаются, а выполняются любой ценой.

В соответствии с жанром "экшн", в романе одно событие сменяется другим, благо, что многолетний опыт предыдущей жизни разведчика-востоковеда Торобова и многогранная журналистская судьба Александра Проханова позволяют весьма достоверно описать те страны, города и веси, где побывал в разные годы своей жизни автор. Герой романа — человек, уставший от постоянной смены масок, опаснейших приключений — разведчик в отставке, человек одинокий, у которого умерла жена, а выросшие и обзаведшиеся семьями дети весьма далеки от отца. Проханов не был бы Прохановым, если бы его герой не являлся правоверным христианином, обращающимся с молитвами к Всевышнему в самые опасные минуты своей жизни. Простим ему это, свобода совести — конституционное право каждого россиянина. Возможно, это вклад его личного "я" в душу героя, в котором, исключая остросюжетную фабулу романа, видятся автобиографические события и черты писателя, его личного восприятия природы, обычаев, жителей стран кипящего Ближнего Востока. И это ярко метафорическое описание жизни и быта не менее интересно читателю, чем развитие остросюжетного шпионского романа.

Герой романа — патриот России, человек долга. Какими бы ни были его предвидения об опасности и невыполнимости задания, каковым бы ни было его самочувствие ("Я не могу. Я не молод. Не хочу возвращаться к прежнему"), но он через тернии идёт к поставленной цели — найти и уничтожить террориста. В этом помогает ему периодически возникающие в его памяти точно кинематографические кадры падения взорванного над Синаем русского самолёта:

"У самолёта медленно отламывался хвост, и люди сыпались, как семена из головки мака. Девочка вцепилась в мать, ветер рвал на обеих юбки, и казалось, они танцуют. Младенец летел рядом с люлькой, как крохотная личинка, выставив руки с растопыренными тонкими пальчиками. (…) Все они летели, осыпались, ударялись о землю, превращались в мокрые кляксы".

Образность никогда не покидает прозу А. Проханова, впрочем, как и публицистические страницы, удачно вплетённые в ткань романа.

"Торобов слышал гул громадной воронки, в которой вращались изувеченные страны и обугленные города, регулярные армии и повстанческие отряды. Турецкая артиллерия била по сирийским горам, громя позиции курдов. Курды взрывали в Стамбуле рестораны и рынки. Растерзанная Ливия походила на тушу с окровавленными костями. Ирак озарялся факелами взорванных нефтепроводов. Ливан посылал отряды Хизбаллы под Алеппо, получал назад завёрнутые в саваны трупы. Русская авиация взлетела из Латакии, взрывала ИГИЛ, и отряды Джабхат-Нусра жгли христианские храмы. Агенты спецслужб сновали по воюющим странам, проводя караваны с оружием, устраняя неугодных правителей. Ближний Восток был похож на огромный котёл, в котором пузырилось жирное варево, всплывали обломки стран, раздробленные кости городов, гибнущие в муке народы".

И вот в этот огромный котёл попадает русский полковник Торобов, который должен использовать весь свой опыт, все свои личные связи с самыми различными людьми, весь свой ум, интуицию и предвидение для победного решения поставленной президентом задачи. Герой романа идёт к цели вопреки предательству тех лиц, с которыми он раньше сотрудничал. И первым его предаёт профессор Иерусалимского университета Шимон Брауде, курсировавший "между Москвой и Иерусалимом, искусно продвигая через еврейские круги политические интересы Израиля". Вот почему с первых минут вояжа разведчика по разным странам от Бельгии, Ливана, Египта, Турции до Сирии за ним идёт постоянная слежка. Но о предательстве герой романа узнаёт только на его последних страницах от Фарука Низара, встреча с которым вопреки всем преградам — арестам, тюрьме — всё-таки состоялась: "Израильская разведка, к которой ты обратился за помощью, очень коварна. Ни один еврейский самолёт не взлетел с аэродрома Хайфы, и ни одна еврейская бомба не упала на "Исламское государство". А “Исламское государство” не взорвало ни одной синагоги. (…) Израильская разведка запустила свой корень в разведку НАТО и в спецслужбы Бельгии. Брюссель не то место, где следует обсуждать с аналитиками НАТО местопребывание Фарука Низара". Так поучает "дорогого Леонида" "дорогой Фарук" прежде, чем дать приказ его убить.

Александр Проханов вкладывает в уста игиловца Низара обвинение против американцев, разрушивших благоденствующий Ирак, и то, что их политика на Ближнем Востоке привела к созданию ИГИЛа. И снова тема предательства: "Нас погубили предатели в гвардии и разведке. Саддам Хусейн до последнего не верил, что его предадут любимые генералы. Что они пустят американцев в Багдад. Он не верил даже тогда, когда на него надевали петлю. (…) Меня взяли в плен под Киркуком. И я год просидел в Гуантанамо вместе с моими друзьями-офицерами. Нас пытали (…) вкалывали препараты (…) страшнее которых я не знаю. Я согласился сотрудничать с американцами. Как и некоторые мои друзья. Американцы завербовали нас. Создали сеть диверсионно-разведывательных групп и перебросили в Сирию. Они дали нам деньги, оружие, и мы начали войну против Башара Асада. Но очень скоро мы истребили наших американских кураторов и с помощью богословов, историков и гениев разведки создали то, что теперь зовётся “Исламским государством”. (…) Аллах вдохнул в него Свою волю, и оно непобедимо".

Роман-предвидение Александра Проханова вышел в свет в 2016 году, но особенно актуально он звучит сегодня, когда по всему христианскому миру идут один за другим теракты, за которыми стоят исламисты "Меча пророка". В этом романе Проханов отметил и религиозную вражду исламистов к христианам — разрушение христианского храма, убийство священника, сцены дикого насилия над монашенками, сожжение русского пленного. Всё это описано ярко и красочно в присущем Александру Проханову образном метафорическом стиле. И через все эти сцены ада идёт главный герой романа "мужественный человек Леонид", русский полковник, разведчик Торобов.

В ближневосточной эпопее войн и конфликтов, которой посвящён роман, Александр Проханов, естественно, не может обойти тему героической борьбы жителей блокированного сектора Газа. Именно здесь "брат Леонид" встречается с "братом" Хабабом Забуром. Чтобы попасть туда, Торобову приходится воспользоваться туннелем, прорытым в песках под границей между Египтом и сектором Газа, находящимся под контролем ХАМАС. "Дно колодца было утрамбовано, от него уводил туннель. Лежал пластмассовый короб, похожий на открытый гроб. Стальной трос, привязанный к коробу, уводил в туннель. (…) Трос натянулся, дёрнулся. Узкая щель всосала Торобова. Гроб шелестел, дрожал. (…) В полном мраке, стиснутый со всех сторон, он испытал ужас. Ему показалось, что трос оборвётся, и он застрянет здесь, сдавленный могильной тьмой". Читаешь — и мурашки по коже. Но ведь это не триллерная фантазия автора, а жизнь палестинцев, борющихся за своё государство.

Автор рассказывает о героических судьбах этих людей, о матери, у которой погибли пять сыновей в боях за возвращение своей родины Палестины, и она привела шестого: "Вот мой последний сын. Он уже вырос. Забирай его, Хабаб. Пусть он сражается за Палестину". Трагическая сцена с матерью, сын которой — смертник, плывёт на рыбацкой лодке, чтобы взорвать израильский катер, блокирующий подходы к сектору Газа с моря. Погибает в бою с израильтянами и сын Хабаба Забура. Невозможно читать эти страницы без чисто человеческого сочувствия этим людям. Но ведь за этими действиями стоит ИГИЛ, враг России. И особенно остро понимаешь всю тяжесть и ответственность героя романа, который должен на словах, артистически, без капли фальши, поддерживать преступные для россиян деяния исламистов, чтобы достичь своей цели — найти и уничтожить главаря "Меча пророка" Фарука Низара.

Предательство, да, оно идёт рука об руку с Торобовым во время его странствий в поисках Низара, путь которого пролегает там, "где гремят взрывы". Но нет, порой военное братство сохраняется. В Бейруте Торобов встречается с Гассаном Абдуллой, руководителем военной разведки Хизбаллы, с которым он сотрудничал в советское время в войне против Израиля. Гассан пошёл вместе с ним на встречу с Фаруком Низаром, первым вошёл в дом и "перехватил летящую в Торобова смерть, принял её удар на себя", тем самым оставив русского разведчика для выполнения задания Кремля.

Трагически звучат последние страницы романа, когда встреча Леонида Торобова с создателем "Меча пророка" всё-таки состоялась. Фарук Низар бросает в лицо обезоруженному Торобову обвинение в предательстве, говорит, что Россия стала "жалким хвостом американской собаки", что над ней занесён меч пророка и что он разработал операцию, когда в Москве на всех одиннадцати вокзалах одновременно прозвучат взрывы.

"— Зачем ты мне об этом сказал, Фарук? Это ставит под угрозу всю операцию.

— Нет никакой угрозы. Ты об этом никому не скажешь. Ты будешь сейчас убит".

Александр Проханов оказался почти пророком: 3 апреля 2017 года была взорвана бомба в петербургском метро.

Но вернёмся к сюжету романа. Торобов выполнил свою миссию, убив Фарука Низара выстрелом из авторучки с символической надписью "70 лет Победы", в которую был вмонтирован пистолет с единственной пулей. Победа? Но герой погибает и сам от выстрела охранника Низара. Типичный финал поединка добра и зла. Вспомним хотя бы Шерлока Холмса и профессора Мориарти. Победителей нет. Терроризм не остановлен. Война продолжается. И, цитируя Забура Хабаба: "Эта война не знает милосердия", что подтверждают сегодняшние ракетные бомбардировки Сирии и Ирака..

Четвёртая политическая теория

главный редактор газеты «Завтра» беседует с лидером Международного Евразийского движения Александром Дугиным

Александр Проханов Александр Дугин

Александр ПРОХАНОВ.

Александр Гельевич, не я один полагаю, что вы являетесь очень крупным, может быть, даже единственным в России идеологом. Мы с вами познакомились, когда вы после 1991 года вбрасывали в российское сознание колоссальные идеи, как-то — евразийство, консервативная революция. Вам принадлежит возрождение и укоренение такой дисциплины, как геополитика.

И всё это проходило быстро, одно за другим, усваивалось обществом. Это было, конечно, странно, потому что эти идеи были настолько новы и громадны. Казалось, мы не были готовы к их усвоению, тем не менее всё это абсорбировалось моментально и теперь живёт как некая идеологическая обыденность. А что теперь у вас назрело? Какую идеологему вы готовы впрыснуть в наше русское, восприимчивое к вашим идеям тело?

Александр ДУГИН.

Благодарю, Александр Андреевич, за такую оценку. Я хочу напомнить, что мы познакомились ещё в конце 80-х. Я принёс вам в журнал "Советская литература" статью "Конец пролетарской эры", которую никто нигде в Советском Союзе, даже в самую открытую перестройку, не рискнул бы публиковать. Но вы, будучи сторонником советской империи, её поставили в журнал. Я тогда аж присвистнул от удивления.

С этого наше сотрудничество началось, и все те идеи, о которых вы говорили, термины, которые вошли в наш язык, в наш политологический дискурс — евразийство, геополитика, консервативная революция, традиционализм, конспирология — проходили в газетах "День" и "Завтра". То есть нас связывает фундаментальное единство. Конечно, ваши взгляды были гораздо шире, вы предоставляли трибуну самым разным мыслителям. В то время когда сектантство других патриотических изданий очень строго их делило — вы пытались объединить. Это была историческая миссия. Важно написать статью, книгу, но не менее важно её опубликовать.

Если же говорить о будущем, все вышеупомянутые элементы были некоторыми ступенями работы. То, что в 90-е годы звучало неожиданно, сейчас стало банальным. Я сейчас готовлю и достраиваю следующую ступень, которая тоже пока кажется невостребованной, но, возможно, и ей уготована та же судьба, что идеям, воплощённым в жизнь. Евразийский союз — наша реальность, геополитика повсеместно преподаётся, традиционализм — расхожая вещь. Да и тот режим, в котором мы живём, — отчасти реализация наших грёз, проектов...

Александр ПРОХАНОВ.

Вы — демиург, между нами говоря.

Александр ДУГИН.

Мы вместе с вами демиурги. Мы меняем ход истории в том направлении, в котором считаем нужным, и ничего не сравнится с этим вкусом. Ни богатство, ни успехи, ни власть. Всё это опьяняющие вещи, конечно. Но вкус творения истории — куда сильнее.

Кстати, ещё одна очень важная модель — национал-большевизм. Это же не только и не столько молодёжная инициатива, партия. Это идеология, это метод понимания нашей истории. Есть марксистское объяснение советского периода. Но как национальное явление советизм был не осмыслен. Именно национал-большевизм стал моделью национального осмысления советского периода.

Национал-большевизм привёл меня к мысли о том, что русская политическая модель определяется правой политикой и левой экономикой. Это сочетание правой политики (консерватизм, традиция, религиозные и семейные ценности) и левой экономики (социальная справедливость, сильное государство). Что характерно, современный либерализм выстроен наоборот — левая политика и правая экономика.

Завершив в какой-то момент национал-большевистскую, евразийскую модель, я стал придавать этому более формализованный научный характер. Шесть лет я возглавлял кафедру социологии международных отношений в МГУ и там проработал следующий этап. В результате сложилось две следующие ступени, на которые пока ещё никто внимания не обратил, но это карта завтрашнего дня. Я говорю про Четвёртую политическую теорию и Теорию многополярного мира. Это две стороны одной и той же теории. И это ещё более высокий уровень обобщения — Четвёртая политическая теория, которая утверждает, что мы должны выйти за пределы либерализма, коммунизма и фашизма. Все эти идеологии принадлежат эпохе европейского Модерна. Но Модерн исчерпан, либерализм победил коммунизм и фашизм. И когда он победил, то пришёл и к своему собственному концу. Либерализм обнаружил свою тоталитарную природу, с чем мы наглядно имеем дело. Современный либерализм тоталитарен, глобален.

И чтобы противостоять ему, ни в коем случае нельзя возвращаться ни к коммунизму, ни к фашизму, ни даже к их национал-большевистской помеси, потому что это тот же самый Модерн. Четвёртая политическая теория предлагает выйти за пределы политического Модерна, за пределы и либерализма, и коммунизма, и фашизма, и соединить будущее — постсовременность, постмодерн — с традицией, с возвратом к традиции, интерпретированной как вечное, а не как прошлое. В духе Нового времени мы обычно считаем, что настоящее отменяет прошлое. Это гипотеза времени, которая отменяет вечность. Но традиционное общество основано на гипотезе вечности, а не прошлого. Поэтому защищать вечное можно и сегодня, и завтра. Именно из вечности время берёт свой содержательный потенциал. Защита вечности через одновременное обращение к Премодерну и Постмодерну — в этом смысл Четвёртой политической теории.

Александр ПРОХАНОВ.

Вечность как изначальность? Вечность как неподвижность?

Александр ДУГИН.

Скорее — как подвижная неподвижность. То, что Аристотель называл недвижимым двигателем, — неподвижная ось, которая заставляет всё вращаться. И это не застывшая неподвижность, это живая неподвижность, которая организует вокруг себя время. Платон говорил, что время — образ вечности. Но когда образ с оригиналом утрачивает связь, то время начинает распоясываться, сходить со своей орбиты, впадает в либеральный постмодерн, рушится, начинает повторяться, рециклировать. Возникает феномен постистории, "конца истории", о чём говорил Фукуяма.

То, с чем мы имеем дело, — это время, отпавшее от своей оси. Возвращение к оси, по образу и подобию которой время и создано, есть задача Четвёртой политической теории. На этом основании строится проект будущего, который воплощается в теорию многополярного мира, поскольку каждый народ в ней являет главную ценность. Народ становится носителем той вечности, о которой идёт речь, поэтому пробиться к ней, минуя народ, невозможно. Универсализм здесь очень тонкий. Соединение всего происходит через углубление каждого народа в своё частное.

Александр ПРОХАНОВ.

Но как религиозная категория вечность — что это?

Александр ДУГИН.

Религии разные. Для нас это — Пресвятая Троица. Вечность — свойство Бога в нашей христианской православной традиции. И, по большому счёту, переход к политике, к культуре, основанный на времени и становлении, невозможен без атеизма, без демонтажа Бога, без свержения религии...

Александр ПРОХАНОВ.

Мы должны понимать, что угодно Богу, и реализовывать это в практике политической, семейной, духовной?

Александр ДУГИН.

Не совсем так. Думаю, самое главное в проекте Четвёртой политической теории — всерьёз обратиться к инстанции Вечности. Вечность говорит с нами очень многими способами. Она говорит с нами через религию. Христос — это вечный Бог, который стал человеком. В нём время и вечность пересекаются. Для нас, христиан, вечность вполне конкретна — это Христос, это Бог. И Он пришёл вовремя. Он пришёл в человечество. Соответственно, Церковь и есть некое развёртывание послания вечности. Это вечная Церковь, которая живёт сквозь земную Церковь. Поэтому для нас вход в вечность — это таинства. Наша Церковь — эксплицированная вечность. Но для других религий вечность излагается иначе.

Александр ПРОХАНОВ.

Но для того, чтобы осуществить богопознание, необходим мистический опыт. Мистическим опытом обладают отдельные индивидуумы и, может быть, целые народы. Как оперировать вечностью, чтобы она проецировалась в мир города, в мир асфальта и бетона? Нужны жрецы? Нужны проводники? Нужны трансляторы этого в политику, в культуру?

Александр ДУГИН.

Если мы внимательно посмотрим на то, как устроен наш мир, то заметим, что он построен на математической формуле, из которой вечность исключена, и где вечность заменена понятием времени. Дальше эта математическая формула обрастает другими, вторичными формулами: бетон, асфальт, демократия, парламент, рынок, столкновение цивилизаций, саммиты. Всё это в действительности не что иное, как развитие изначальной порочной формулы. Она исключает вечность как явление и говорит: а зачем нам вечность, она нас только сдерживает, давайте с ней порвём и построим новый мир. Сегодня этот мир уже в вещах. А вначале он был в идее. И победить его на уровне вещей, на уровне альтернативных технологий, например, экономического развития — невозможно, потому что пока мы находимся в этой системе координат, мы находимся в рамках абсолютно порочной формулы, основанной на исключении вечности.

И если мы введём просто эту формулу, даже без мистического опыта, то все уравнения перестроятся. Начиная с самого главного уравнения: время и вечность. Начнут выстраиваться иные политические, социальные, экономические, культурные модели. И, конечно, кто-то хочет получить опыт вечности. Они едут на Афон, на Валаам, в леса и монастыри. Культура, которая признаёт вечность, выделяет в том числе специальные институты для созерцания этой вечности. Это личный путь, но это далеко не всё. Более того, я бы сказал, что это не самое главное. В Четвёртой политической теории и в Теории многополярного мира я как раз и показываю: стоит всего лишь изменить теоретические установки, базовые параметры, и мы получаем совершенно иную философию, иную науку, иную технологию. Само понятие техники перестаёт быть тем, чем оно является в нашем мире, основанном на времени. И этот подход не совсем связан с мистикой, потому что на гипотезе вечности можно построить вполне рациональную научную модель.

Александр ПРОХАНОВ.

Пофантазируйте, как выглядит город, который построен согласно вашим взглядам.

Александр ДУГИН.

Он, во-первых, должен быть концентричен. Если мы сейчас предложим этот город, мы придём к Москве дораскольного периода. В центре находится ось — воплощение самой вечности в человеческом мире. Царь и патриарх, духовное и земное, связанное воедино. Этот город строится вокруг своего центра. Центр является священным. В нём находится дворец и храм. Два уровня вечности: вечности небесной, которая воплощена в патриархе, в церкви, и вечности земной, недвижимым двигателем которой является царь. Соответственно, вокруг него эта вечность расходится лучами, как солнце нисходит по вертикали. Создаётся сословное или вертикальное общество. Но только оно создаётся не по принципу, кто богаче, кто подлее или даже активнее. Но по принципу кто умнее, кто мужественнее. Поэтому монашеское сословие выполняет функцию интеллектуальной элиты, и чистота их опыта и вечности является залогом, что и научные труды у них будут выверены. Так же тот, кто готов жертвовать жизнью своей для всех, становится повелителем других, которые более трусоваты. Так складывается военная иерархия. Из этой военной и духовной иерархии складывается элита общества. Ещё одним традиционным сословием являются труженики, которые представляют собой третий уровень. Они живут, допустим, за пределами города-центра, создавая уже на земле дворцы, только из брёвен, и создавая такие же иерархические системы, только на уровне семьи или рода. Так мы приходим к идеалу Святой Руси. Есть Святая Русь — перемещаем в XXI век. Другие материалы, но вечные формы.

Александр ПРОХАНОВ.

Такие цивилизации существовали, скажем, и в Древнем Египте.

Александр ДУГИН.

Практически вечно существовали, по сравнению с Новым временем. Вообще Новое время — это некий мираж, помутнение сознания. Тысячелетиями существовали цивилизации. И вот на этом фоне появилась некая аномалия — Эпоха Просвещения. Цивилизация, основанная на просветительских моделях, существует три сотни лет, за которые просто загадила планету, испортила человеческие жизни, разрушила идентичности, технологическим развитием практически превратила людей в полуроботную массу. По большому счёту, превратило человечество в огромную помойку. За триста лет! А до этого те же самые фараоны в Египте со своими жреческими обрядами и священными животными веками существовали — менялись династии, государства, но принцип сохранялся. Была своя динамика, но везде это было традиционное общество.

И христианство привнесло в традиционное общество потрясающий аспект, практически стало венцом сакральной цивилизации. Греческая философия, иранский дух световой мистики, учение о царстве — всё это вошло в христианство. Поэтому христианство могло претендовать на универсальность традиционного общества. До какого-то момента так оно и было.

Думаю, что представить себе это в будущем очень легко. Именно потому, что это существовало всегда, можно сказать, всегда по-новому, но с основой вокруг оси вечности. Только в последние триста лет на Западе решили эту вертикаль завалить. И завалили успешно. Всего за триста лет модерна мы пробили дно! Тогда как египтяне, иранцы, индийцы существовали тысячелетиями. А тут появляются наглые европейцы и говорят: эти недоразвитые, эти тупые, у этих недостаточный ВВП на душу населения, поэтому "мы летим к вам". На основании собственного свинства стали судить древние культуры и перевернули всё вверх ногами. Но, как мне кажется, это время проходит.

Александр ПРОХАНОВ.

Значит, Четвёртая политическая теория — это возвращение к пратеории? Этакое снятие накипи, ржавчины, окалины?

Александр ДУГИН.

С одной стороны. С другой стороны, новое рождается из вечного, потому что вечное содержит в себе это новое. Но что произошло с эпохой модерна? Она посчитала, что время самодостаточно, что оно может питаться из самого себя, в самом себе несёт развитие и прогресс. А это было не так. Оно жило в эмпирическом поглощении старыми лучами вечности. То есть модерн — самая старая, самая древняя из форм цивилизации. Но вечность всегда свежа, всегда нова, всегда несёт в себе то неожиданное, чего ещё никогда не было. Каждая весна, каждое воскресение Христово, каждая Пасха — это Событие. Мы просто утратили понимание этого. Мы утратили понимание жизни как открытия вечности. Поэтому для нас и бессмертие души, и вечное созерцание Вечной Троицы, Её лучи — абстракция или принадлежащее прошлому. А это не так. Поэтому Четвёртая политическая теория — это не обращение к прошлому. Вечность — это совсем иное. Вечность — это всегда новое. Любое соприкосновение с вечностью порождает ощущение абсолютного творческого импульса. То есть будущее не просто содержится в вечности. Вечность давит на нас для того, чтобы мы это будущее создали. Вечность живёт нами, она не отдельна от нас.

Александр ПРОХАНОВ.

Значит, это иллюзия, что люди строят социум, создают города, политические системы, творят историю? Получается, что история творит людей. Вечность творит ситуацию. Время проецируется в человека и придаёт ему те или иные временные формы. А если это так, то смещение из области вечного в область временного — тоже каприз самой истории. Это не сделали изобретатели, алхимики, искатели философского камня. Это сделало само время. Ему было почему-то тесно в своей прежней чаше. Оно выплеснулось за её пределы. Теперь можно уповать на то, что оно вернётся в свои чертоги, и опять это — не проблема нашего конструирования, не проблема нашей людской революции, а проблема самого времени, самой истории. Станет тесно в общежитии, которое создано, и оно уйдёт из него. И этот улей станет пустым, и история переместится в другие объёмы.

Александр ДУГИН.

Когда мы рассуждаем так, получается, что есть человек, который что-то своё создаёт, и есть вечность, которая другая. Но ведь наши отношения с вечностью более тонкие. Наши отношения с вечностью и с логикой истории не просто такие, что кто-то творит свой проект, а мы лишь фигурки. На самом деле человек и есть представитель вечности, и он принимает решения.

У меня есть отдельное философское направление о Радикальном Субъекте. Конечно, здесь мы — пешки, но мы пешки даже не столько вечности или истории, а пешки парадигм, кодов. Но кто устанавливает этот код? Это мы и есть, только в нашем вечном измерении. Реально мы как раз и есть существа вечности, мы — световые души. А световые души, у которых есть полномочия на творение мира, могут сделать мир так или иначе. Они могут его сотворить в духе вечности и стать соучастниками Творца — тогда они строят традиционное общество, когда вся культура становится неким гимном вечности. Отсюда возвышенный характер: всё восходит вверх.

Но можно построить и ад на земле, мы свободны в этом. То есть от нас зависит очень многое именно потому, что мы являемся носителями того творческого начала, которое вечность вкладывает в людей. Мы когда-то приняли решение принести вечность в жертву времени, построить рай на земле без Бога. Это обернулось адом. Но это наша ответственность. А вот могущество, которое нам дали, — это наша свобода. И не просто всё само собой вернётся. Было испытание, и те, кто пошёл за Модерном, не выдержали испытания. Они предали самое важное, самое ценное, что делает человека человеком. В конечном счёте, они предали человека, и мы сейчас видим переход к постгуманистическим эпохам в постмодерне. Роботизация, киборгизация — последний шаг убийства человеческого в людях. Но началось это на заре Нового времени. И теперь то, что находится в конце этого периода, то, что уже живёт после катастрофы, то есть уже на пределе — это не просто жалкие человечишки, которые поднимают руки, взывают к Богу: спаси нас, построй нам новый мир. Нет, это и есть та самая вечность, которая в нас и которая подталкивает нас изменить ход истории в прямо противоположном направлении и участвовать в суде над историей. Это есть Четвёртая политическая теория. И построить тот мир, который будет основан не по человеческим лекалам, но как в Библии сказано в псалмах: "не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу". Это должно быть не человеческое творение, но сотворчество с Богом. То есть будущее строится не нами, но и не без нас. Мы должны построить это будущее не для себя, не для того, чтобы жить ещё более комфортно, с привилегиями — совершенно не для этого. Мы должны понять, что ориентация человека на самого себя есть не что иное, как убийство человеком самого себя, своего внутреннего достоинства. Обнаружение вечности внутри — вот в чём задача. Мы прошли испытание Модерном, всё потеряли, но что-то осталось верным, что-то не утратило связи с тем, что является человеческим архетипом. Хотя Запад решил утратить человеческое полностью. Новый президент Франции, похоже, реально претендует на роль мирового антихриста. Он — болт системы, возомнивший себя глобальным мошиахом. Это уже приближение к электронному мессии, который станет последним словом цивилизации, катящейся в бездну. Макрон напоминает киборга. Следующий Макрон, или Микрон, будет уже настоящим роботом.

Александр ПРОХАНОВ.

Вы уповаете на древние цивилизации, на традиционные общества. Но ведь что такое рождение христианства — это отрицание традиционных обществ. Традиционные общества завели человечество в тупик, привели его к Содому. Христос явился, чтобы изменить трагическую детерминированность — когда люди пришли к абсолютной тьме. Христос — это огромная духовная революция. Так зачем идеализировать эти дохристианские общества? Они сделали то, что сейчас делает постхристианское общество.

Александр ДУГИН.

И христианское общество дошло до такого же. Это некий закон — закон энтропии…

Александр ПРОХАНОВ.

Такого закона нет. Это физический закон. Закон энтропии — это физический закон.

Александр ДУГИН.

Не совсем так. Человек принимает решение об усилии или расслабленности. И, например, если содомляне приняли решение о расслабленности, то Авраам принял решение о собранности, решение о благочестии. И после Содома был период процветания духовной сакральной цивилизации. Поэтому нельзя сказать, что всё лишь деградирует. Просто в определённой ситуации и христианство, как это произошло на Западе и даже у нас, и другие религии принимают решение не поддерживать огонь священной традиции...

Александр ПРОХАНОВ.

Но это — дело рук человеческих?

Александр ДУГИН.

Дело выбора. Ведь человек — это тоже могущественное существо.

Александр ПРОХАНОВ.

Значит, вечность каждый раз отдаёт себя на растерзание?

Александр ДУГИН.

Да. Вечность создаёт свободу. Вечность проявляется в свободе. И свободой можно воспользоваться как в одном ключе, так и в другом. В этом и состоит открытость священной истории. История становится священной, когда этот выбор есть, когда мы можем идти путём Содома или путём Авраама. Когда мы можем идти путём Христа или путём Великого Инквизитора. Сама христианская традиция, как и любое сакральное общество, несёт в себе возможность подмены. Это и произошло. Старообрядцы напрямую указывают, где и когда это произошло. Западная церковь с точки зрения православных показывает ещё более древние ситуации отступничества. Ни одна религия от этого не застрахована. Здесь как раз и есть самая большая ответственность: выбрав священное учение, мы ещё не застрахованы от того, что, даже встав на правильный путь, не дойдём до правильной цели.

Александр ПРОХАНОВ.

Более того, поскольку мы имеем свободу выбора — эта свобода, в конечном счёте, приводит нас к Содому, и необходимо вмешательство извне. Значит, по существу, вечность приводит человечество, а значит, себя самоё в тупик — с тем, чтобы вечность вмешалась в вечность же. Значит, Второе пришествие?

Александр ДУГИН.

Конечно.

Александр ПРОХАНОВ.

Тогда Второе пришествие — это и есть воплощение Четвёртой политической теории?

Александр ДУГИН.

Это уже слишком будет. Я считаю, здесь надо быть скромнее. Я не пытаюсь создать новую эсхатологию, я православный человек и придерживаюсь тех норм, которые существуют в нашем Предании. Меня интересует другое. Четвёртая политическая теория ориентирована не столько на ожидание Второго пришествия, сколько на обращение к нему со стороны человека. Мы не можем ни ускорить, ни замедлить это пришествие. Но мы можем свободно поступить сами с собой. Второе пришествие от нас не зависит. Мы можем к нему быть готовы или не готовы, оно произойдёт тогда, когда Бог посчитает нужным. Но с самими собой мы можем поступить здесь и сейчас, ничего не дожидаясь. Можем сделать тот самый выбор, который сделали наши предки, но только в другом направлении, вступив в сторону Модерна. Или же обратиться к совершенно другой формуле, к формуле вечности, обратиться к традиции.

Александр ПРОХАНОВ.

Но что бы мы ни предприняли, всё равно Второе пришествие неизбежно. Мы же не о сроках говорим и не о временах. Значит, оно неизбежно. Как бы мы здесь ни изворачивались и ни пытались улучшить себя или наш мир, без Второго пришествия нам не обойтись.

Александр ДУГИН.

Не оно для нас — мы для него. Не то, что оно придёт как бы полностью независимо от нас. Оно придёт тоже в какой-то очень тонкой связи с тем, каковы мы, что мы делаем, как живём, на что ориентируемся. И Четвёртая политическая теория обращается к человеку, чтобы он изменил своё отношение к вечности. Это мы можем сделать, мы можем пересмотреть, сделать огромный разбор завалов Модерна. Можем вернуться к традиционному обществу сами по себе, и каждый может вернуться сам по себе. И если один вернётся, то он увлечёт за собой других. Значит, один человек воин, а два человека — это уже вообще всё…

Александр ПРОХАНОВ.

Армада.

Александр ДУГИН.

Да. Христос сказал: "Где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них". А если Он с нами, то никто не против нас. Очень важно, что Четвёртая политическая теория в данном случае не затрагивает теологию. Она обращается к людям на таком языке, который понятен мусульманину, латиноамериканцу, индусу, европейцу. Я сознательно избегаю конкретики нашей с вами православной религии. Я пытаюсь описать ту форму, которая понятна всем. Любопытно, что Четвёртая политическая теория в России пока — закрытая книга. Она не вызвала никакого интереса. Ничего страшного. Зато эта моя книга переведена на пятнадцать языков. Я беседую с политиками, общественными деятелями, философами, религиозными деятелями разных стран, и каждый видит в ней своё. Каждый интерпретирует Четвёртую политическую теорию в том контексте, как он её понимает. То есть мне удалось самое главное — создать модель, которая обращает целые культуры, народы, системы против либеральной доминации. Это и есть настоящая глубинная теория антиглобализации. Причём для того, чтобы всех, кто выступает против либерализма, не запихнули опять в коммунизм или фашизм, люди, осознав эти три-четыре формулы и найдя в них своё собственное место, пользуются этим всё более эффективно.

Если первая часть моей деятельности была в значительной степени сосредоточена на России, то Теория многополярного мира и Четвёртая политическая теория гораздо больше влиятельны за пределами России. Я был поражён: встречаюсь со спикером иранского парламента, и два часа мы обсуждаем связь иранских мыслителей и Четвёртой политической теории. По деталям! Потому что в Иране есть традиция осмысления Хайдеггера в рамках шиизма. То есть мы друг друга прекрасно понимаем. И такие собеседники есть на Филиппинах, в Аргентине, не говорю про Францию, Италию, Штаты. Кстати, в Америке окружение Трампа читает Четвёртую политическую теорию, как раз люди из окружения Трампа опубликовали её и ряд других моих книг. Каждый видит в ней своё, интерпретирует по-своему. Получается, что мы можем, по крайней мере, на уровне формул создать серьёзный зазор в фундаменте либерального воззрения, продемонстрировать тоталитарность этой идеологии и отвоевать пространство для того, чтобы с ней полноценно и равновесно сражаться. Либералы отрицают возможность Четвёртой политической теории. Недавно в "Ньюсуик" против меня вышла статья: "вот Дугин — представитель фашизма-национализма, сторонник Путина" (а это для них всё равно, что фашизм). Дальше они цитируют книгу "Четвёртая политическая теория" и оговариваются, что сам Дугин пишет, что он против либерализма, коммунизма и фашизма. То есть теперь они вынуждены откровенно врать и приводить из "Четвёртой политической теории" те фрагменты, которые отрицают то, что они сами пишут. А люди в сети легко отыскивают сайт Четвёртой политической теории и не видят там никакого фашизма, наоборот, читают критику фашизма.

Четвёртая политическая теория предельно важна, ибо крайне правое или крайне левое восстание против либерализма будет сметено. Вот нынешний европейский бунт против либерализма — это либо левый популизм (СИРИЗА, "Подемос", "Пять звёзд"), либо правый (Марин Ле Пен, "Альтернатива для Германии"). И либерализм очень хочет загнать нарастающий глубинный протест в старые привычные схемы, в коммунизм или фашизм. Этого четвёртая политическая теория предлагает избежать. Даже не объединить коммунизм и фашизм, но отставить теории Модерна и двинуться в другом направлении. И это послание, которое оказывается крайне востребованным.

Александр ПРОХАНОВ.

У ваших идей интересная судьба. Вы вбрасываете их в мир, они не усваиваются адептами, но каким-то странным образом просачиваются в жизнь как таковую. И носителями этих идей становятся сами процессы, которые происходят в нашем обществе. Однако вам же не удалось создать школу, у вас довольно трагические или драматические отношения с учениками. Почему? Почему конкретные люди не доходят до высоких степеней понимания вас? При этом ваши представления вовсе не исчезают, наоборот, абсорбируются в реальные жизненные процессы.

Александр ДУГИН.

Я тоже об этом думаю. Я согласен, что это с индивидуальной точки зрения неприятно, хотя есть и удачные последователи. Но, конечно, такого масштаба, которым обладают идеи, эти школы не приобретают. Может быть, дело в том, что существует зазор между народом и населением, между человеком и индивидуумом. Может быть, я часто напрямую обращаюсь к человеку, народу, истории. И история меня слышит, и народ меня слышит, и те инстанции, к которым я апеллирую, меня слышат. А в отдельности — никто. То есть я нахожусь в этакой пустыне, но она живёт и откликается. Я постоянно с ней взаимодействую, я вижу, как реализуются мои проекты, как они воплощаются в жизнь. Но не в глобальном масштабе.

Раньше я возмущался и переживал. Последние несколько циклов я уже перестал и возмущаться, и удивляться. Я понял, что мой разговор не с ними, то есть мне вообще неважно, как ко мне люди относятся. Раньше я хотел быть капитаном корабля, который станет претворять планы в действительность. А теперь я вижу, что они воплощаются без команды, без корабля, просто исходя из моей мечты. Я не могу даже сказать, что смирился, — я увидел некоторую закономерность в этом, ведь чтобы быть носителем идеи, человеку надо очень много работать. А в наше время мир не даёт такой возможности. Сколько было и последователей, и врагов. Даже враги устают быть моими врагами. Они поорут, поорут... Есть некоторые бесноватые, которые держатся, и они вызывают у меня глубокое уважение. Долгая ненависть, как и долгая любовь, вызывает почтение.

Александр ПРОХАНОВ.

Ненависть — это та сила, которая превращает молоко в сметану.

Александр ДУГИН.

Это хорошая идея. Да, самое главное — долгая. Вспышка неприязни, плевок, какое-то хамство свойственны низким душам. А ненавидеть долго, язвительно, ядовито в течение всей жизни — одно из таких качеств, которые меня заставляют, по крайней мере, присвистнуть. В этом есть то внимание, которое и должно быть обращено на мои идеи. С плюсом или с минусом...

Александр ПРОХАНОВ.

Вы преодолели эту драму, повернулись к ней спиной. Но ведь есть драма познания. Для исследователя, для визионера очень большим испытанием является приближение к границе познания. Там, где кончаются возможности и ты изнемогаешь, а перед тобой огромная непознанность.

Александр ДУГИН.

Этой драмы я не знаю, потому что для меня мир метафизики представляет собой открытый мир. Секрет внутренней границы заключается в том, что его нет. Просто мы открыты полностью. Поэтому когда мы приближаемся к границе, мы приближаемся к новому пути. Мы приближаемся к новой возможности преодоления.

Александр ПРОХАНОВ.

Но эта граница ведь не только вовне, она и в вас. Эта граница ваших возможностей.

Александр ДУГИН.

Они бесконечны.

Александр ПРОХАНОВ.

Есть непознаваемые миры.

Александр ДУГИН.

И слава Богу. Это и делает процесс по-настоящему вечным. Всегда есть что-то, о чём сказано у Гумилёва: "Но в мире есть иные области, луной мучительной томимы. Для высшей силы, высшей доблести они навек недостижимы". И это не драма, это вызов. Как здорово, что есть такие миры, как здорово, что есть границы, как здорово, что трансцендентное никогда не будет доступно. Это делает наше бытие по большому счёту бесконечным. И пусть, ведь главной фигурой моей философии является Радикальный Субъект. Это не я и не вы, и не кто-то ещё. Это то человеческое, что абсолютно открыто и всегда заключается в преодолении самого себя. Радикальный Субъект выше, чем наша жизнь, поэтому он не начинается с нашим рождением, с нашими текстами, с нашей деятельностью. Когда обращаюсь к древним текстам, когда читаю философские и религиозные произведения, я вижу его присутствие. Иногда мне кажется, что будущее можно читать точно так же, как прошлое. Оно также есть, оно проистекает из вечности. И чтение этого будущего как текста, например, ненаписанной книги или картины, ещё не созданной художником, или города, построенного ещё не родившимся архитектором, может освящать меня, потому что всё это творение Радикального Субъекта. И этот Радикальный Субъект не имеет границ. Если мы на него ориентированы, если мы им живём и к нему движемся, то мы сами постепенно перестаём представлять какой-либо интерес. Мы больше уже не страдаем от того, что понимают или принимают, не радуемся, когда достигаем успехов, и особенно даже не заботимся о жизни своей и чужой, потому что это не так принципиально. То принципиальное, что составляет дух, смысл, цели, задачи и одновременно то колоссальное богатство ума и его свечения, которое мы косвенно можем увидеть, само по себе настолько прекрасно, полно, настолько драматично и настолько проблематично в самом себе! Потому что божественный мир я воспринимаю как вопрос, а не как ответ. Я не считаю, что это некая компенсация за наши поиски. Это начало пути. Я думаю, что божественное динамично. Вечность — не застывшая, она абсолютно живая. Более того, она — то, что делает нашу жизнь живой.

Александр ПРОХАНОВ.

Но вы же не можете поддерживать это состояние ежесекундно. Это момент. Вас посещает чудо, и вы встречаетесь с Радикальным Субъектом. А когда вы отпадаете от него, разве вас не посещает уныние, тьма, разве вы не плачете ночами?

Александр ДУГИН.

Дело в том, что эти вещи сосуществуют. Настоящее присутствие, о котором можно говорить, может быть, даже первичное присутствие, которое мы ещё не определяем в религиозных или каких-то других терминах, не покидает никогда. Оно сосуществует с драмой. Человек огорчается, теряется, грустит, впадает в отчаяние, радуется, веселится, и это не имеет никакого значения. То есть это некие события как бы на поверхности нас самих, наше внутреннее измерение не колеблется, как холодный наблюдатель за нами самими. И наша драма, наши страдания, слёзы или восторги — это просто ничто. Не в этом — человек. Человек — в том закрытом и глубинно недоступном нам самим измерении, в котором мы можем выступать лишь обратной стороной. Мы — тень самих себя. И в той степени, в которой мы — тень, всё теневое нам свойственно. Но в той степени, в которой мы то, что отбрасывает эта тень, — наоборот. У Плотина есть прекрасная формула: игру всерьёз воспринимают только игрушки. То есть в той степени, в какой мы игрушки, мы плачем и радуемся. Но как играющим в самих себя — нам это не так важно. Ну да, какой-то минимальный азарт есть, но совсем не такой, каким мог бы быть в иных случаях.

Александр ПРОХАНОВ.

Может быть, перемещаясь с одного уровня на другой, мы просто усложняем тип игры.

Александр ДУГИН.

Я не исключаю присутствие этого другого уровня, который воспринимает нас как шахматные фигуры. Целиком со всеми его качествами, со всеми его свойствами, со всей его ограниченностью. Это настолько меняет свойство игры, что у нас все пропорции становятся другими. Вызовы, удары, победы, поражения имеют совершенно своё значение. Я допускаю, что и там всё очень живо. У английских романтиков есть произведение о том, как боги оказываются шахматными фигурами, которыми двигает невидимая рука. И это созерцание богов, которые оказываются просто персонажами в руках ещё более высокой инстанции, в то время как для людей они — последняя инстанция судьбы, есть открытая система, она вполне возможна.

Александр ПРОХАНОВ.

Там, где кончаются игры, начинаются игрища.

Александр ДУГИН.

Может быть, да. Или то, что люди называют играми, — банальная рутина, механическое движение шариков.

Александр ПРОХАНОВ.

Я иногда думаю, что наше русское архаичное сегодняшнее — это наше спасение.

Александр ДУГИН.

И проклятье одновременно.

Александр ПРОХАНОВ.

Проклятье — нет. Потому что прогресс, к которому мы стремимся, уводит нас от традиции.

Александр ДУГИН.

Это верно. У меня есть важная работа "Мартин Хайдеггер: возможность русской философии". Я анализирую структуру нашего общества, где в знаменателе архаика, а в числителе модерн. Получается такой археомодерн. Архаика не даёт возможности проводить модернизацию, потому что надо всё время её переинтерпретировать. А модернизация не даёт возможность архаике высказаться, не даёт возможности породить Логос. И одно не спасает другое, одно мучает другое. Это, кстати, почувствовали славянофилы и западники. И они попытались это решить, одни — в сторону архаики, другие — в сторону модернизации.

И мы до сих пор с этим не справились. Я считаю, что архаика прекрасна, но мы должны её освободить, она в тюрьме. Над скованной, прикрученной к батарее архаической сущностью каждый день производятся омерзительные, бесчеловечные эксперименты по телевидению, в культуре, в политике. Наша архаика страдает. И представлять её в качестве девиц с балалайками или медведей с хлебом-солью — это издевательство. Архаике не дают расцвести, это бутон. Это наше всё, но модерн мешает раскрыть наш Логос.

Александр ПРОХАНОВ.

Я думаю, что наша архаика не в том, что нам предлагают на сковородке, а в том, что мы остаёмся по-прежнему душевными, наивными, доверчивыми, безумными, сердобольными, предельно жестокими. Мы живые, и наша архаичность делает нас способными к трансформации, о которой вы говорили. Отсутствие стальной железной структуры в душе русского человека, может быть, делает его очень привлекательным для других народов мира. И, наверное, по-прежнему Россия считается душой мира, которая нуждается в том, чтобы ей дали слово.

Александр ДУГИН.

Полностью согласен. Россия является душой мира. И она нуждается в том, чтобы ей дали возможность сформулировать собственный логос. Но этого права мы лишены. Это исток, то есть драма моей личной борьбы. Я считаю, что нашему архаическому началу необходимо стать словом. Не просто получить право голоса, мы должны выплеснуть из нашего русского мифа, из русского сновидения русское слово, русский логос. Исторически мы несколько раз подходили к этому. Я вижу, как это же самое движение повторяется: раз — железные ворота закрылись, второй раз — опять железные ворота закрылись. И здесь уже, поскольку я русский человек и для меня невозможно прорваться к субъекту, минуя русское начало, без русского субъекта не будет самой главной ступени. Соответственно, русский субъект для меня и является той главной целью, главной ставкой уже в экзистенциальном воплощении в жизни здесь, в России. И это составляет пафос моей борьбы: борьба за русского субъекта, за русский логос, за то, чтобы русское архаическое начало смогло заявить о себе не только этим предварением, о котором вы говорили, какой-то душевностью, открытостью, особенностью, которой мы действительно всех и пугаем, и привлекаем. Но есть ещё нечто, ради чего всё это. Ради чего наша тысячелетняя история. Мы не сказали самого главного слова в своей истории. Может быть, это как раз слово русской вечности. Мы подходили к этому несколько раз. Мы почти уже говорили наше слово, наши губы уже складывались таким образом, что формула русского логоса уже готова была сорваться с наших уст, и в это время нас сметал какой-то железный поток или катастрофа, нам стреляли в лицо. И это всё продолжается, только мы подходим — нас косит.

Александр ПРОХАНОВ.

Что это за моменты?

Александр ДУГИН.

Я думаю, самый ярчайший — это "Москва — Третий Рим". Когда мы освободились и от Византии, и от Орды, но одновременно взяли на себя их миссии. Мы стали оплотом православной империи, стали Катехоном, Третьим Римом. И Иван Грозный практически достиг этого. При нём русское приобрело характер уже отстроенного здания. Это самый презираемый в нашей модернистской историографии период, но это самое прекрасное, самое оболганное время, когда мы, русские, подходили к вечности. Мы уже почти сказали это слово. Может быть, с помазанием Ивана Грозного, со Стоглавом почти сказали, уже оставалось буквально чуть-чуть, но потом — Смутное время нас отбросило.

Второй период очень неплохой был после Смутного времени. Опять мы начинаем подниматься. Но происходит Раскол — кошмарная травма.

Конец XIX века, пробуждается русское сознание. Отступает синодальный петровский момент. Мы начинаем двигаться к Серебряному веку, к новой религиозной философии. Россия готова высказать своё Я, свою тайную мысль. Уже наши поэты, художники, музыканты (а все русские классические музыканты были славянофилами) отображали эту идею. Мы подходим к русскому логосу и — революция нас выбрасывает.

И вот, казалось бы, сейчас нет ни одного препятствия, ни другого, ни коммунистического, ни петровско-западнического. Казалось бы, мы свободны. Но мы никогда не были так закабалены, как сегодня. Если посмотрим на культуру, на политику, на государственность, на экономику, всё русское, которому, казалось бы, сам Бог велел сейчас проявиться, отстранено от участия в истории так, как никогда не было. При том, что у нас есть и исторические предпосылки, и народ, который сохранил своё Я. Вопреки всему. По сути дела, мы такие же русские, как были всегда, и у нас есть президент — наш шанс. Он отражает все русские структуры. Я прекрасно понимаю, он — часть русского народа. Но что между ним и нами? Что это за забетонированный бункер, в который русскому человеку, как в Санкт-Петербург XVIII века человеку с бородой, был запрещён вход? И бороды у наших царей появляются в конце XIX века под воздействием славянофильских идей. Славянофилы, кстати, тоже сначала всё проиграли, а потом практически всё выиграли. Последний царь Николай II был царём-славянофилом, но, к сожалению, тоже трагично всё получилось.

Александр ПРОХАНОВ.

Путин должен перестать бриться?

Александр ДУГИН.

Это уж как он хочет. Мы и так видим, что это русский человек. Но между ним и нами стоит бункер. Кто эти люди, которые находятся между ним и нами? Они и есть та железная хватка, которая держит мой народ в подвале. Формально тоже русские, но это обратная сторона русского человека. Я вижу вокруг Путина три типа, три партии: коррупционеры, которые любое действие превращает в собственную выгоду; шпионы, которые всё согласовывают с Западом; и дебилы — это все остальные. Ещё есть промежуточные формы. И эти люди, с одной стороны, часть нашей культуры, это русско-советские люди, они представляют собой антинарод. Они блокируют президента от его народа. И это продукт того отчуждающего модерна. Это бесконечное напластование ложных формул, выстроенных на изначальной ошибке. Нельзя сказать, что дебилы, шпионы и коррупционеры — это явление техническое, спонтанное, что они там оказались по случайным обстоятельствам. Наша элита есть некий негативный результат истории. И на Западе абсолютно такая же элита доминирует, только коррупционеров, думаю, поменьше.

Александр ПРОХАНОВ.

Несмотря на это, русская трава прорастает сквозь асфальт, и её пока не косят. Просто есть медленный и угрюмый рост этой травы. Сегодняшняя ситуация по сравнению с девяностыми, конечно, сильно изменилась. Русский фактор очистил себя от безумия постсоветского. Там исчезли мелкие группы, течения, общественные организации. Значит, это было просто очищение. А потом ядро, наполнение русского движения медленно и неуклонно выдавливает либерализм. Причём я с вами согласен, что одним из проявлений этого выдавливания является президент. Само появление Путина и его эволюция в русской истории — это, конечно, эволюция русского фактора в постсоветский период, я вижу четыре-пять периодов его самоощущения, самосознания. И я уверен, что не Путин строит государство, а оно его строит. Не Путин создаёт новую форму для поведения государства Российского, а оно вытачивает в нём, в Путине русло для своей реализации.

Александр ДУГИН.

Согласен с вами. Я думаю, что Путин — это народ. Его плюсы и минусы — наши плюсы и минусы. И мне кажется, что народ с Путиным общается теневым образом, на уровне бессознательном, на уровне сновидений. Когда ситуация становится жёсткой, Путин даёт русские ответы на любые вызовы. Другой вопрос, что политически в девяностые патриотическое движение проиграло, и Путин пришёл не от нас. Это не наш кандидат. Но именно он стал выразителем русской стратегии или русского ответа вопреки всему.

Александр ПРОХАНОВ.

Это свойство русской истории, которую не понять без категории чуда. Её не понять через рациональную последовательность явлений, через экономические факторы, через поведение элит. Русская история объяснима только через чудо.

Александр ДУГИН.

Да. И сейчас мне кажется, что элита, которая отделяет Путина от народа, — рациональная сторона, которая не нам принадлежит. То есть дискурс, уровень беседы, уровень осмысления — всё это фундаментально заминировано. Либо одним, либо другим, либо третьим. И разомкнуть систему, которая отделяет Путина от народа, на мой взгляд, — задача и его самого тоже. И он должен бурить, и мы должны бурить тоннель сквозь массу этого кошмара.

Александр ПРОХАНОВ.

Как бы не промахнуться.

Александр ДУГИН.

Вы правы, можно и промахнуться, потому что налицо очень твёрдая гранитная порода — коррупционеров, шпионов и дебилов. Каждый имеет свою собственную конфигурацию, свои собственные кланы. И уже существуют десятки тысяч кандидатов. Уже подрастают юные коррупционеры. На подходе юные дебилы. И, конечно, формируются либеральные поколения. Это такая гранитная плита политических элит России. Они обладают определённой жизненной, своего рода вампирической силой. Они втягивают новых людей. Независимо от смены руководителей этих магистральных направлений, к ним притягиваются новые и новые. Они меняются, а система нет. Система меняется только принципиально. Когда Путин сомкнётся с народом, то она должна иметь рациональный характер. Это та русская мысль. Уже не просто чувства и не просто надгосударственное управление, а именно мысль должна их объединить. Когда эта мысль возникнет, вокруг этой тоненькой нити образуется институт. Может быть, именно этот институт и является единственно важным. То есть надо создать некую четвёртую колонну между шпионами, дебилами и коррупционерами в общении нашего президента с его собственным народом.

Александр ПРОХАНОВ.

Тогда появится помазанник.

Александр ДУГИН.

Не знаю. Может быть. Что касается монархии в России, она ведь, согласно старцам, перед концом света будет восстановлена. Другое дело, что это будет за монархия. Если, например, приходить к монархии сейчас, то запросто возникнет чудовищная пародия, ибо всё нынешнее ворьё, которое представляет политическую элиту, присвоит себе статус наисветлейших князей, бояр и лишь добавит себе безнаказанности. Монархия в эпоху постмодерна — крайне опасная вещь, потому что в пародию она превращается легко. И то, что не может сделать президент, как мы знаем, монарх с точки зрения добивания страны спокойно делает.

Александр ПРОХАНОВ.

Помазание может происходить не в храме и не через венец. Помазание может происходить через победу — великую духовную победу. Мне кажется, что Путин чувствует свою миссию. У меня несколько недель назад была с ним личная встреча, и я рассказывал ему о нём самом, так, как я его вижу и понимаю через таинственные русские коды, которые в нём просыпаются. Он слушал это всё с интересом, вниманием и пониманием. Поэтому преодоление этого тромба, этого бункера — не просто возможно, оно неизбежно. Стоит провозгласить такую категорию, как русская мечта, и тромб рассосётся. Потому что это и есть смыкание двух тоннелей: идущего от него к нам, и тоннеля, который мы прокладываем к нему.

Александр ДУГИН.

Я полностью с вами согласен. Единственное: неизбежность — это не категория истории.

Александр ПРОХАНОВ.

Почему? Второе пришествие неизбежно.

Александр ДУГИН.

Да, но это другое. Я думаю, самое интересное — что в истории мы открыто рискуем тем, что это может случиться, и тем, что это может не случиться. Если это так, то жизнь приобретает по-настоящему терпкость. Например, успеем или нет? До какой степени наш президент понимает эту необходимость? Как он видит? Ведь его же мысли в этой системе политической элиты тут же преломляются. Он много раз говорил: дайте национальную идею. Но это задание он предоставлял либо коррупционеру, либо шпиону, либо дебилу. Либо всем троим. В итоге версия одного — надо распилить, другого — превратить всё в либерализм, ну, а третий просто не понимал, чего от него хотят.

Александр ПРОХАНОВ.

Детерминизм носит пасхальный характер. Русская история — это пульсар, в котором мы возникаем, расцветаем и потом гибнем, превращаемся в тьму, в ничто. И из этой тьмы, из ничто опять возникает цветение. Это напоминает въезд Христа в Иерусалим, бичи, распятие, смерть и восстание из гроба. В этом смысле русская история предопределена. Россия не исчезнет. Я этого не знаю, я просто в это верю. Я к этому пришёл не через понимание текстов и изучение летописей. Я верю, что русская история как часть надмирной, надвечной России неистребима, не подвержена смерти. И в контексте этого моего собственного сознания неизбежность путинского пришествия очевидна. Может быть, это уже свершилось, несмотря на существование тромба. Может быть, через Крым, может быть, через его последний срок. Путин ворвался в русскую историю, как чудо, и трансформировал эту историю. В очередной раз выхватил нас из пасти чёрного страшного зверя.

Александр ДУГИН.

То, что он сделал, — это настоящий подвиг. Это спасение страны. Поэтому Путин вполне может иметь статус национального спасителя в критический момент, он до сих пор держит всё на себе. И хрупкость ситуации именно в этом. Конечно, он не сам, он — народ. Он как народ держит. Битва за Крым, битва за Донбасс, битва за Сирию. Битва за Украину. Битва за Трампа. Битва за сохранение суверенитета. Каждый день такое впечатление, что Путина заставляют сдавать экзамен. Каждый день на протяжении этих семнадцати лет он получает чёрную метку — письмо от мирового правительства, которое говорит: всё, закончил, хватит, иначе мировая война, иначе — то. Это действительно подвиг — держаться в такой ситуации.

Но я не могу понять, почему не создать четвёртую линию, четвёртую колонну, о которой мы говорим. Ведь народ его поддерживает через этот гранит. Неслучайно рейтинги Путина зашкаливают, а рейтинги правительства — наоборот. Или Путин приходит на Конгресс семей для того, чтобы вместе с семьями протестовать против закона, который принимает. У меня даже гипотеза была, сейчас её политологи на Западе используют: солнечный и лунный Путин. Налицо раздвоение: Путин как государственная элита и Путин как русский человек. И между ними до сих пор идёт открытая борьба. И мы в ней тоже аргументы, мы в ней может что-то терять, что-то приобретать.

Александр ПРОХАНОВ.

Мы в ней — не только аргументы. У нас в этой борьбе есть место, есть задачи и миссии. Мне кажется, задача русских движений не в том, чтобы создать ещё одну партию, стремящуюся к власти, и не в том, чтобы навязать какой-то новый уклад. Она в том, чтобы пробиться к Путину. Пробить этот тромб.

Александр ДУГИН.

Я именно это и имею в виду. И здесь есть риск: мы ориентированы на победу, но нет победы без возможности поражения. То есть без риска потерять всё, ничего нет. Если мы будем считать, что всё за нас решено, мы ослабим нашу внутреннюю пробуждённость.

Александр ПРОХАНОВ.

Я-то говорю, что реальность такова, что мы проиграли, мы в поражении. Надо эту тьму, ощущение огромной неудачи трансформировать в ощущение победы. Нам не нужно бояться поражения — мы в нём.

Александр ДУГИН.

Более того, Путин сейчас держит на пределе. Это как на человека нагрузили двенадцатиэтажный дом, а он держит. Это подвиг реальный, но это не навсегда. Это рискованно. Мы должны понимать, что это всё может рухнуть. Поэтому, засучив рукава, каждый из нас должен действовать, от каждого из нас зависит всё. Вы правильно сказали: пишешь, и никто не обращает внимания. Но если ты опустил руки — тогда ты проиграл. Не обращают внимания — ничего страшного: работаешь, проигрываешь, опять встаёшь. Мы очень плохо переносим неудачи, начинаем грустить, впадаем в депрессию, пьём. Надо научиться стоять до конца. Полагая: да, хорошо, Путин. Но нужно взять часть с него на себя. И нести.

Александр ПРОХАНОВ.

Но мы это с вами и делаем.

Александр ДУГИН.

И все должны так делать. Русские люди, когда включатся — могут чудеса творить. Русские вообще границ не знают. Великий по-настоящему народ, но спит. Спит и во внутренних снах благословляет Путина.

Александр ПРОХАНОВ.

Народ-соня. Но не дай Бог, если его посетит бессонница. Тогда никакое снотворное не поможет.

Александр ДУГИН.

Я-то как раз считаю, что нам надо не бояться его пробуждения. Я со многими в окружении Путина говорил — они реально боятся народа. Боятся, что когда он проснётся, то будет совсем не таким, каким кажется. Будучи русскими людьми, мы понимаем, какая вселенная в нас содержится. Но надо решиться. Потому что — тут Ницше можно вспомнить — только тот, кто носит в душе хаос, может родить танцующую звезду. Мы родим из себя логос, только если освободимся.

Александр ПРОХАНОВ.

Мы с вами провели довольно мощный экскурс нашего Я — и нашего общего Я, и нашего отдельного друг от друга Я. Просто какое-то камлание было. Значит — работать и не сомневаться.

Александр ДУГИН.

Да.

Александр ПРОХАНОВ.

"Дроби, мой гневный ямб, каменья!" Спасибо за беседу.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 29 июня 2017 > № 2484209 Александр Дугин

Вступительное слово Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе переговоров с Председателем Кнессета Государства Израиль Ю.Эдельштейном

Уважаемый г-н Эдельштейн,

Друзья, коллеги,

Мы рады приветствовать вас в Москве.

Ваш нынешней визит подтверждает, что интенсивные связи между Россией и Государством Израиль носят доверительный, регулярный и устойчивый характер.

Президент Российской Федерации В.В.Путин и Премьер-министр Израиля Б.Нетаньяху находятся в постоянном контакте – встречаются лично, говорят по телефону. Пару месяцев назад мы принимали Министра обороны Израиля А. Либермана, который участвовал в Международной конференции по безопасности. Я имел с ним продолжительную, очень полезную встречу. С ним также встречался Министр обороны России С.К.Шойгу.

Парламентские связи – это традиционно очень важное измерение наших отношений. Ваш визит насыщен важными мероприятиями, встречами с руководителями обеих палат Федерального Собрания Российской Федерации. Буквально накануне Вашего приезда в Израиле состоялось совместное заседание комитетов наших парламентов, которые занимаются обороной, безопасностью и международными делами.

Хорошо работает Смешанная Российско-Израильская комиссия по торгово-экономическому сотрудничеству, результаты которой реально сказываются на объеме товарооборота, на совместных проектах, число которых растет.

Безусловно, в том, что касается непосредственных функций нашего Министерства, мы заинтересованы в текущем, постоянном, конструктивном обмене мнениями и оценками с нашими израильскими партнёрами, прежде всего, по ситуации, которая разворачивается в вашем регионе Ближнего Востока и Северной Африки.

Мы ценим сегодняшнюю возможность продолжения нашего диалога.

Еще раз добро пожаловать!

?

Торжественное открытие площади имени Марка Шагала состоялось 28 июня в Иерусалиме.

Имя всемирно известного художника, уроженца Витебска, знают и чтят в Израиле. Художник подарил Иерусалиму прекрасные витражи, которые находятся в медицинском центре «Хадасса»; его гобеленами и мозаиками украшен зал в Кнессете. В 1977 году Марку Шагалу было присвоено звание почетного гражданина города Иерусалима.

На торжественной церемонии открытия площади присутствовали мэр Иерусалима Нир Баркат, чрезвычайный и полномочный посол Беларуси в Израиле Владимир Скворцов, заместитель руководителя Российского культурного центра в Тель-Авиве Денис Пархомчук, член горсовета муниципалитета Иерусалима Марина Концевая и глава общины выходцев из Франции Ариэль Кандель.

Препарат от эпилепсии восстановил активность мозга у пациентов с болезнью Альцгеймера

Ученые из Медицинского комплекса Бет-Изрейел наблюдали нормализацию активности мозга у страдающих болезнью Альцгеймера после приема противоэпилептического препарата. Исследование опубликовано в Journal of Alzheimer's Disease. Кратко с ним можно ознакомиться на сайте Медицинского комплекса.

Картинки по запросу Препарат от эпилепсии восстановил активность мозга у пациентов с болезнью Альцгеймера

Почти половина пациентов с болезнью Альцгеймера может испытывать субклинические (то есть не приводящие к развитию припадка) разряды эпилептиформной активности – нарушения электрической активность в головном мозге, которые можно измерить с помощью электроэнцефалограммы (ЭЭГ).

Ученые протестировали воздействие на мозговую активность пациентов с легкой формой болезни Альцгеймера противоэпилептического препарата. Участники навещали врачей три раза. Перед процедурой ЭЭГ пациентам вводили инъекции, содержащие либо плацебо, либо препарат от эпилепсии леветирацетам. Некоторые получили низкую дозировку лекарства (2,5 м /кг), некоторые – более высокую (7,5 мг/кг). Пациенты не знали, инъекции плацебо или лекарства им делали. В конечном итоге после трех визитов каждый участник получил все три препарата в случайном порядке.

Каждый раз после инъекции больным делали ЭЭГ, а затем магнитно-резонансную томографию (МРТ), которая позволяет измерить циркуляцию крови в головном мозге и определить его активность. Пациенты также выполняли обычный тест, предназначенный для измерения памяти и когнитивных способностей.

Результаты исследования показали, что принятие высоких доз леветирацетама нормализовало биоэлектрическую активность мозга. Ученые намерены провести более продолжительное исследование, чтобы убедиться в эффективности противоэпилептического препарата для пациентов с болезнью Альцгеймера.

Глава МИД РФ Сергей Лавров и Председатель кнессета Государства Израиль Юлий Эдельштейн на встрече в Москве в четверг обсудили перспективы палестино-израильского урегулирования, решение сирийского и других кризисов на Ближнем Востоке, а также активизацию двустороннего политического диалога, говорится в сообщении на сайте российского внешнеполитического ведомства.

"В ходе беседы были обсуждены состояние и перспективы развития традиционно дружественных российско-израильских отношений, включая их гуманитарные аспекты и совместные усилия по противодействию попыткам фальсификации истории Второй мировой войны, героизации пособников нацизма. Подчеркнут обоюдный настрой России и Израиля на дальнейшую активизацию политического диалога и укрепление межпарламентских связей, вносящих весомый вклад в расширение всего комплекса двустороннего сотрудничества", — говорится в сообщении.

В российском МИД добавили, что в ходе встречи "были также рассмотрены ключевые региональные вопросы с акцентом на проблематику бескомпромиссной борьбы с терроризмом во всех его формах и проявлениях, перспективы палестино-израильского урегулирования, задачу мирного разрешения сирийского кризиса и других конфликтных ситуаций на Ближнем Востоке в соответствии с принципами международного права".

Награждение победителей и номинантов специальных премий IX Международного конкурса детского рисунка «Природа глазами детей», посвящённого Году экологии, состоялось в Российском культурном центре в Тель-Авиве.

Ежегодный конкурс детского творчества, посвященный знаменательным датам российской истории и культуры, является популярным проектом Российского культурного центра и проводится с участием Объединения профессиональных художников Израиля и Израильского центра поддержки детского творчества.

В этом году, объявленном в России Годом экологии, конкурс «Природа глазами детей» проводился с целью воспитания бережного отношения к природе, формирования экологической культуры, эстетического и духовного развития детей и подростков. Ребятам были предложены темы, разносторонне отражающие идею конкурса: «В гармонии с природой», «Сохраним природу Земли!», «Наши братья меньшие», «Город мой – цветущий сад», а также иллюстрации к книгам русских писателей о природе и животных.

На суд жюри было представлено около 300 работ юных художников в возрасте от 4 до 16 лет из Израиля, России и Белоруссии. В конкурсе приняли участие более 100 израильтян – учащихся детских художественных студий из разных городов страны.

Победителям в 4-х возрастных категориях были вручены дипломы, детские книги на русском языке, подарки. Все участники творческого состязания получили поощрительные призы. За подготовку детей к конкурсу благодарностями были отмечены педагоги художественных студий и руководители общественных организаций.

В празднике детского творчества приняли участие юные артисты эстрадного театра песни «Страна чудес» и учащиеся вокальной студии Российского культурного центра под руководством Светланы Эпштейн. Они исполнили популярные песни на русском языке.

На выставке, развернутой в залах Российского культурного центра, представлены работы всех участников конкурса. Выставка продлится до 15 июля.

Нидерландская компания TNT Express, подразделение курьерской службы FedEx, "в значительной мере затронуто" эпидемией вируса-вымогателя, говорится в сообщении FedEx.

При этом работа других компаний FedEx затронута не была. Об утечке информации из TNT Express пока никаких данных нет. Предпринимаются меры для устранения неполадок, по большей части региональные отделения TNT Express работают нормально, говорится в релизе.

Финансовые последствия для компании пока неизвестны.

FedEx — компания по доставке корреспонденции и грузов с ежегодным оборотом в 60 миллиардов долларов. В компании работает более 400 тысяч человек.

Глобальная атака вируса-вымогателя во вторник поразила IT-системы компаний в нескольких странах мира, в большей степени затронув Украину. Атаке подверглись компьютеры нефтяных, энергетических, телекоммуникационных, фармацевтических компаний, а также госорганов.

Согласно первым сообщениям, активированный во вторник злоумышленниками вирус-шифровальщик был отнесен к уже известному семейству вымогателей Petya, однако позднее выяснилось, что речь идет о новом семействе вредоносного ПО с существенно отличающейся функциональностью. "Лаборатория Касперского" окрестила новый вирус ExPetr.

Вирус блокирует компьютеры и требует 300 долларов в биткоинах, сообщили РИА Новости в компании Group-IB. Атака началась во вторник около 11.00. По данным СМИ, на 18.00 биткоин-кошелек, который был указан для перевода средств вымогателям, получил девять переводов. С учетом комиссии за переводы пострадавшие перевели хакерам порядка 2,7 тысячи долларов.

По данным антивирусной компании ESET, атака началась с Украины, которая больше других стран пострадала от нее. Согласно рейтингу компании по странам, пострадавшим от вируса, на втором месте после Украины — Италия, на третьем — Израиль. В первую десятку также вошли Сербия, Венгрия, Румыния, Польша, Аргентина, Чехия и Германия. Россия в данном списке заняла 14-е место.

Жертвы нового вируса-вымогателя (шифровальщика) не смогут вернуть свои файлы после заражения, сообщает "Лаборатория Касперского".

Согласно первым сообщениям, активированный во вторник злоумышленниками вирус-шифровальщик был отнесен к уже известному семейству вымогателей Petya, однако позднее стало известно, что речь идет о новом семействе вредоносного ПО. "Лаборатория Касперского" окрестила новый вирус ExPetr.

"Проведенный нашими экспертами анализ показал, что у жертв изначально не было шансов вернуть свои файлы. Исследователи "Лаборатории Касперского" проанализировали ту часть кода зловреда, которая связана с шифрованием файлов, и выяснили, что после того, как диск зашифрован, у создателей вируса уже нет возможности расшифровать его обратно", — сообщает лаборатория.

Как отмечают в компании, для расшифровки необходим уникальный идентификатор конкретной установки трояна. В ранее известных версиях схожих шифровальщиков Petya/Mischa/GoldenEye идентификатор установки содержал информацию, необходимую для расшифровки. В случае ExPetr такого идентификатора нет. Это означает, что создатели зловреда не могут получать информацию, которая требуется для расшифровки файлов. Иными словами, жертвы вымогателя не смогут вернуть свои данные, поясняет "Лаборатория Касперского".

Вирус блокирует компьютеры и требует 300 долларов в биткоинах, сообщили РИА Новости в компании Group-IB. Атака началась во вторник около 11.00. По данным СМИ, на 18.00 среды биткоин-кошелек, который был указан для перевода средств вымогателям, получил девять переводов. С учетом комиссии пострадавшие перевели хакерам порядка 2,7 тысячи долларов.

По данным антивирусной компании ESET, атака началась с Украины, которая больше других стран пострадала от нее. Согласно рейтингу компании по странам, пострадавшим от вируса, на втором месте после Украины — Италия, на третьем — Израиль. В первую десятку также вошли Сербия, Венгрия, Румыния, Польша, Аргентина, Чехия и Германия. Россия заняла в этом списке 14-е место.

Позиция сирийской армии в Самдании на Голанских высотах подверглась ракетному обстрелу израильских ВВС, сообщил РИА Новости осведомленный источник.д

Ранее пресс-служба израильской армии сообщила, что войска Израиля атаковали позиции сирийских минометчиков в ответ на выпущенный оттуда снаряд, который упал на контролируемой еврейским государством части Голанских высот.

"Израиль атаковал ракетой позицию сирийской армии в восточной Самдании в окрестностях Кунейтры", — рассказал собеседник агентства.

По данным источника, израильский удар пришелся на минометный расчет правительственных сил САР. Среди военнослужащих никто не пострадал.

В среду сирийская армия вернула три опорных пункта, которые захватили террористы несколькими днями ранее в районе города Аль-Баас.

Этот удар израильских ВВС является третьим за последние пять дней. В субботу и воскресенье израильским авиаударам подверглись позиции армии САР в районе Аль-Баас. В результате первого удара, по данным сирийских военных, погибли два военнослужащих и 25 человек получили ранения.

Михаил Алаеддин.

Израильские военные застрелили вооруженного палестинца в ходе операции на Западном берегу реки Иордан, передает армейская пресс-служба.

"В ответ на непосредственную угрозу военные открыли огонь в направлении подозреваемого, который в результате был убит", — говорится в сообщении.

Операция проходила в городе Хевроне. Ее целью был поиск нелегального оружия, сообщают военные.

Армейская пресс-служба распространила фотографию оружия, найденного при убитом. Это самодельный пистолет-пулемет типа "Карл-Густав". Такое оружие применялось в десятках нападений на израильтян.

Снаряд, выпущенный с сирийской территории, упал на контролируемой Израилем части Голанских высот, не причинив ущерба, сообщила армейская пресс-служба.

Израильские военные считают, что, как и в большинстве подобных инцидентов, произошел случайный перелет ракет или мин через разделительную линию в ходе боев между правительственными силами и отрядами оппозиции.

"Снарядов, выпущенный из Сирии, разорвался на открытой местности в северной части Голанских высот. Информации о пострадавших не поступало", — сообщила пресс-служба Армии обороны Израиля.

Об ответных действиях армия пока не говорит. Обычно на обстрелы, в том числе случайные, израильтяне реагируют огнем по позициям сирийских правительственных войск. Последние такие инциденты произошли в конце прошлой недели. После перелетов шальных снарядов израильские войска два дня подряд наносили удары по сирийским силам, уничтожив два танка, грузовик с боеприпасами, крупнокалиберный пулемет и позиции артиллерии.

Международные связи ЕАЭС к 2025 г.

После завершения институционального оформления Евразийского экономического союза, достижения глубокого уровня интеграции между его странами — членами перед ЕАЭС встал вопрос о встраивании в глобальную торговую систему. Она сейчас переживает значительные изменения, связанные прежде всего с тем, что отдельные страны и группы стран стремятся в отсутствие дальнейшей либерализации мировой торговли в рамках ВТО к достижению максимально комфортных для себя условий на внешних рынках, прежде всего за счет заключения разного рода соглашений, которые содействуют снятию тарифных и нетарифных барьеров для торговли товарами и услугами, развитию инвестиционного и научно-технологического сотрудничества, свободе передвижения рабочей силы.

Стратегия и форматы международного сотрудничества ЕАЭС

ЕАЭС имеет три основных институциональных формата для выстраивания взаимоотношений с внешними партнерами:

1. Соглашения о зоне свободной торговли (ЗСТ). Сегодня Евразийская экономическая комиссия, ориентируясь на мировую практику и ожидания внешних партнеров, пытается ставить вопрос о заключении не просто классических соглашений о зоне свободной торговли, предусматривающих снятие тарифных барьеров, а соглашений с обязательствами в сфере торговли услугами и инвестиционного сотрудничества, а также государственных закупок, защиты интеллектуальной собственности и т. д.

2. Непреференциальные торговые соглашения. Данный вид соглашений не содержит обязательств по отмене пошлин и, как правило, предполагает сотрудничество по снятию нетарифных барьеров, таможенному регулированию, инфраструктурным проектам.

3. Меморандумы о сотрудничестве с третьими странами и международными организациями. Они предполагают в первую очередь взаимный обмен информацией. Со своей стороны, внешние партнеры желают получать информацию о ЕАЭС (его таможенно-тарифном регулировании, нетарифных ограничениях и т. д.) как субъекте, на уровне которого сегодня формируется внешнеторговая политика для рынка с более чем 180 млн потребителей.

Планирование в сфере международного сотрудничества ЕАЭС осуществляется следующим образом. Высший Евразийский экономический совет на ежегодной основе утверждает документ под названием «Об основных направлениях международной деятельности ЕАЭС», который описывает текущие формы взаимодействия с самим широким кругом государств и торговых блоков и определяет желаемые целевые состояния (ЗСТ, соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве и т. д.). В первые годы существования Союза речь идет о том, чтобы выстроить систему партнерств, в первую очередь на уровне заключения соглашений о ЗСТ, с теми странами, с которыми существует хороший уровень политического диалога, а углубление экономического взаимодействия несет больше выгод, чем потенциальных рисков.

Страны ЕАЭС по-разному подходят к тому, в каких форматах и с какой скоростью Союз должен выстраивать свои международные связи. Так, государства — члены ЕАЭС стараются сохранять контроль над такими сферами, как торговля услугами и инвестиции, что затрудняет переговоры о заключении прогрессивных соглашений о ЗСТ. Это порождает не только организационные трудности, но и разную степень готовности государств — членов принимать на себя согласованные обязательств по торговле услугами и инвестициям. Например, подобные обязательства в рамках ЗСТ с Вьетнамом пока на себя взяла только Россия (хотя в соглашении зафиксировано, что другие страны при желании могут сделать это в будущем).

Кроме того, между государствами — членами есть различия и в географических приоритетах: в частности, для Казахстана приоритетно партнерство с Китаем и Евросоюзом (которые являются его основными торговыми партнерами — соответственно 50 и 11% казахстанского экспорта по итогам 2016 г.), для Армении — с Ираном (партнерство с которым сулит большие выгоды от оказания транспортно-логистических услуг) и Евросоюзом. В свою очередь, официальные представители Кыргызстана заявляют, что международный контур будет интересен для Бишкека только после того, как будет создан полноценно функционирующий общий рынок внутри самого ЕАЭС (что актуально для Кыргызстана в свете имеющихся ветеринарно-санитарных ограничений на экспорт его продукции в другие страны Союза). Беларусь в связи с особой структурой своей экономики будет выступать и как потенциально заинтересованный актор (с точки зрения экспорта своей машиностроительной продукции), и одновременно как поборник различного рода компенсаций для собственных чувствительных отраслей.

Переговоры о ЗСТ

В настоящее время известно, что к заключению соглашений о свободной торговле с ЕАЭС проявили интерес около 50 стран, в том числе те, которых обычно относят к категории развитых. Это вызвало необходимость определиться с приоритетами развития международных связей ЕАЭС. После проведенного на уровне национальных профильных министерств и Евразийской экономической комиссии анализа из первоначального списка были выделены наиболее приоритетные страны.

В 2015 г. подписано и на данный момент уже вступило в силу соглашение о зоне свободной торговли (ЗСТ) между ЕАЭС и Вьетнамом. В настоящее время в различных стадиях находятся переговоры о создании ЗСТ с такими странами, как Сингапур, Израиль, Египет, Индия, Иран, Южная Корея, и об унификации торгового режима с Сербией (с которой у России, Беларуси и Казахстана уже есть двусторонние соглашения о свободной торговле).

Государства, с которыми ЕАЭС ведет (или уже завершил) переговоры о создании ЗСТ (на уровне экспертов или официальных представителей), можно разделить на несколько групп. К первой относятся такие страны, как Вьетнам, Египет и Сербия. С ними ЕАЭС (и в первую очередь Россия) поддерживает хорошие политические отношения, имеет взаимодополняющие торговые потоки при наличии возможности нарастить товарооборот и в то же время защитить наиболее чувствительные сектора. Так, например, Египет — крупнейший импортер российского зерна и машиностроительной продукции и экспортером фруктов и овощей на рынки ЕАЭС.

Вторая группа стран, к которой можно отнести Индию и Иран, также имеет хорошие политические отношения со странами ЕАЭС, представляет большой интерес для российских экспортеров, особенно в плане несырьевого и высокотехнологического экспорта. Однако их рынок хорошо защищен различного рода тарифными и нетарифными барьерами. Это стало одной из главных причин, почему официальные переговоры о заключении временного соглашения (ведущего к созданию ЗСТ) с Ираном пока ни к чему не привели, хотя многие наблюдатели ожидали положительного результата в свете проведения встречи между президентами России и Ирана в марте 2017 г. Индия же относится к странам, которые применяют в отношении продукции из стран ЕАЭС наибольшее число различных ограничительных мер (в данном случае — 13 мер). Кроме того, в торговых взаимоотношениях стран ЕАЭС с Ираном и Индией есть ряд чувствительных отраслей. Так, например, Индия — крупнейший производитель мясомолочной продукции в мире, от импорта которой страны ЕАЭС пытаются свой рынок защитить. Иран в последнее время защищает свой внутренний рынок от зарубежного зерна, одного из ключевых товаров российского экспорта.

К третьей группе стран относятся Сингапур, Израиль и Южная Корея. Это страны, с которыми ЕАЭС было бы интересно взаимодействовать не столько с точки зрения наращивания экспорта товаров, сколько с точки зрения инвестиционного сотрудничества и торговли услугами. Трудность в переговорах с этими странами состоит в том, чтобы найти оптимальный баланс между выгодами сторон. Например, в случае с Южной Кореей основной вопрос связан с тем, чтобы за счет снижения пошлин в рамках соглашения о ЗСТ не снизить мотивацию для южнокорейских инвесторов размещать свои «сборочные производства» в странах ЕАЭС (это в первую очередь актуально для России и Казахстана).

Кроме вышеназванных стран в ближайшем будущем ЕАЭС, скорее всего, перейдет к переговорам о создании ЗСТ также и с другими динамично развивающимися государствами, такими как Индонезия и Чили.

Перспективы партнерства с ЕС и КНР

Перед ЕАЭС стоит серьезный вызов: сформулировать подходы к выстраиванию отношений с двумя основными акторами в Большой Евразии — Китаем и Европейским союзом. Напомним, что еще в статье В. Путина в газете «Известия» в 2012 г. будущий Евразийский союз позиционировался как мост между Европой и динамично развивающимся Азиатско-Тихоокеанским регионом. Тем не менее по мере развития международной ситуации оказалось, что реализация данного приоритета возможна скорее в долгосрочной, нежели в кратко- или среднесрочной перспективе.

Так, украинский кризис породил политический конфликт с Европейским союзом. Тем не менее Россия, будучи заинтересованной в инфраструктурном, энергетическом, инвестиционном, научно-технологическом сотрудничестве и визовой либерализации, выступила с концепцией «интеграции интеграций» или «сопряжения» ЕС и ЕАЭС. Другие страны Союза охотно поддержали эту инициативу. Таким образом, речь шла о возможности заключить непреференциальное соглашение, которое бы не углубляло торговую либерализацию дальше уровня, установленного в рамках ВТО, но тем не менее содействовало бы развитию сотрудничества в перечисленных приоритетных областях, интересных государствам — членам как ЕАЭС, так и Евросоюза. Однако в Европейском союзе в свете ухудшения отношений с Россией доминируют силы, выступающие за непризнание ЕАЭС в качестве потенциального партнера. Отдельные страны ЕС, в частности, Германия, видят в переговорах с ЕАЭС возможность «вовлечения» России, но общей ситуации это, тем не менее, не меняет.

В октябре 2015 г. Евразийская экономическая комиссия направила Европейской комиссии предложение об установлении официальных контактов и диалоге о создании общего экономического пространства. Однако оперативный ответ последовал в сторону не ЕЭК (и тем самым ЕАЭС), а России. Президент Европейской комиссии Ж.К. Юнкер в ноябре 2015 г. направил российскому руководству официальное письмо, в котором высказался за то, чтобы развивать отношения между ЕС и ЕАЭС, отметив, что уже поручил Еврокомиссии выработать предложения о потенциальных направлениях сотрудничества. При этом он отметил, что решение о реализации этой идеи должно быть принято консенсусом всеми государствами — членами ЕС и синхронизировано с имплементацией Минских соглашений по Украине. Инициатива Ж.К. Юнкера вызвала резкую критику в особенности в Польше и странах Балтии. В свою очередь, в России выразили сомнение по поводу необходимости синхронизации выстраивания диалога ЕС — ЕАЭС с урегулированием украинского кризиса, отмечая, что реализация Минских договоренностей сейчас во многом зависит от Киева. Несмотря на провал своей первой инициативы, Ж.К. Юнкер еще раз рискнул сделать символический шаг навстречу Москве (опять раскритикованный многими в ЕС), когда в июне 2016 г. посетил Петербургский международный экономический форум. Однако дальше обмена мнениями и выражения общей приверженности диалогу переговоры не зашли.

В результате «сопряжение» по линии ЕС — ЕАЭС остается пока нереализованной идеей, несмотря на ее актуальность для развития отношений не только между ЕАЭС и ЕС, но и между Россией и рядом стран «Восточного партнерства» (Украина, Молдова). Евросоюз предпочитает выстраивать со странами ЕАЭС двусторонний диалог с подписанием соответствующих соглашений: так, особенно успешным он выглядит на примере Армении и Казахстана.

Как считают специалисты Евразийского банка развития (ЕАБР), к 2025 г. ЕС и ЕАЭС необходимо и реалистично выйти на заключение не просто соглашения о ЗСТ (которое из-за структуры экономик России и Казахстана не очень им выгодно), а на обсуждение комплексной повестки дня, которая включала бы в себя такие вопросы, как снижение нетарифных барьеров в торговле, доступ к финансовым рынкам, регулирование защиты прав интеллектуальной собственности, визовая либерализация, энергетическое партнерство, развитие международных транспортных коридоров и т. д. Однако у комплексного подхода есть ряд рисков. Во-первых, создание таких режимов, как зона свободной торговли или безвизовое пространство требует не просто разрешения кризиса на Украине, а определенного политического сближения и глубокого, структурного доверия между ЕС и Россией, постоянного проявления политической воли на этом направлении с обеих сторон. Европейский подход в отношении России базируется не столько на идее о какой-то комплексной договоренности (big deal), сколько на идее о постепенном восстановлении доверия за счет пилотных проектов.

Во-вторых, для развития партнерства с ЕС необходимо иметь не только хорошие политические основания, но и привлекательный экономический базис. Только при восстановлении поступательного экономического роста в России и Казахстане, положительной динамике структурных реформ в этих странах с повышением конкурентоспособности и открытости их экономик европейский бизнес и лица, принимающие политические решения, будут уделять ЕАЭС гораздо больше внимания. Сейчас речь идет не столько о том, что восточные рынки привлекательны для ЕС сами по себе, сколько о том, что определенная часть европейских элит, предлагая диалог, в том числе по линии ЕС — ЕАЭС, пытается создать для России политическую мотивацию для сотрудничества с Западом.

Отталкиваясь от европейского подхода о «связности» (connectivity) в рамках Большой Европы и используя нынешнюю модель переговоров с Китаем о непреференциальном соглашении, ЕАЭС и ЕС могли бы после достижения того или иного варианта урегулирования украинского кризиса обсуждать, формализуя отдельные секторальные договоренности, такие вопросы, как упрощение таможенных и визовых процедур, снятие нетарифных барьеров, постепенное открытие финансовых рынков, сближение в сфере технического регулирования и иных стандартов, развитие отдельных инфраструктурных проектов. Возможно, к 2025 г. Россия и ЕС могли бы выйти на разработку и подписание обновленного двустороннего соглашения, которое в более долгосрочной перспективе могло бы быть спроецировано на уровень всего ЕАЭС.

Что касается Китая как основного потенциального партнера для ЕАЭС в АТР, то Пекин еще в 2013 г. выступил с идеей евразийского транспортного проекта «Один пояс – один путь». Параллельно с этим Китай на площадке ШОС предложил создать региональную зону свободной торговли. Все государства — члены ЕАЭС в итоге сошлись на мнении, что в условиях крупного дефицита в торговом балансе с Китаем создание зоны свободной торговли между КНР и ЕАЭС представляло бы серьезный вызов для многих национальных отраслей промышленности и сельского хозяйства.

Однако в плане сотрудничества в сфере инвестиций и транспортной инфраструктуры мнения разошлись. Так, Россия традиционно более осторожно относится к расширению экономического сотрудничества с Китаем, опасаясь серьезных в первую очередь геоэкономических последствий. Именно поэтому Москва пытается вписать сейчас идею о партнерстве с КНР в более широкий формат ЕАЭС — ШОС — АСЕАН (как это заявлено в «Концепции внешней политики 2016 года»). Кыргызстан и Беларусь, получив максимум выгод от участия в ЕАЭС, пока воздерживаются от серьезного участия в реализации предложенных проектов. Однако Казахстан, опираясь на заявленную еще в 2012 г. идею превращения страны в транзитный хаб в Евразии, принял решение развивать масштабное партнерство с Китаем в двустороннем формате. Казахстан участвует в большинстве транспортных проектов, предлагаемых в рамках концепции «Один пояс – один путь», в том числе тех, что идут в обход России (т.н. Транскаспийский маршрут). Также уже подписаны двусторонние китайско-казахстанские соглашения с общим инвестиционным портфелем более чем в 20 млрд долл. в самых различных областях — металлургии, переработке нефти и газа, АПК и др. Причем многие проекты — и транспортные, и индустриальные — уже находятся в стадии реализации. Результатом подобной активности Казахстана, скорее всего, будет то, что Сибирь и Дальний Восток выпадут из китайского проекта «Экономического пояса Шелкового пути» (ЭПШП) и Казахстан перетянет на себя большую часть транзитных потоков.

Тем не менее на сегодняшний момент сформировался ряд предпосылок, который подталкивает страны ЕАЭС к поиску общего подхода к участию в инициативе ЭПШП.

Во-первых, Россия также заинтересована в инвестициях в свои крупные инфраструктурные и энергетические проекты со стороны Китая. Вопрос состоит лишь в поиске взаимно приемлемых условий для инвестиций. Во-вторых, и Россия, и Казахстан, а также другие страны ЕАЭС находятся на общих транспортных путях, которые планируется развивать в рамках китайской инициативы. Поэтому странам необходимо координировать сопряжение своих транспортных систем, прежде всего в технологическом и регуляторном плане. И в-третьих, страны ЕАЭС, особенно Казахстан, понимают, что защита национальных интересов в коллективном формате в диалоге с Китаем может быть более эффективной. Для Казахстана это особенно важно в свете нарастания скепсиса в стране относительно слишком тесного сближения с Китаем.

Поэтому и в рамках российско-китайского двустороннего диалога, и на уровне ЕАЭС — Китай уже существуют необходимые институциональные форматы для функционирования рабочих групп и серьезные результаты их работы. Так, еще в июне 2016 г. было подписано совместное заявление о переходе к переговорной фазе разработки Соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР. Это соглашение планируется как непреференциальное, без включения в повестку дня вопроса о снятии тарифных ограничений. А в начале 2017 г. ЕЭК опубликовала список приоритетных проектов, которые будут реализованы странами ЕАЭС в рамках формирования ЭПШП. 39 из них касаются строительства новых и модернизации существующих дорог, создания транспортно-логистических центров, развития ключевых транспортных узлов.

ЕАЭС за счет активизации своих международных связей, в особенности переговоров по созданию зон свободной торговли с различными странами, явно нарастил свой международный престиж, а ЕЭК и профильные национальные министерства и ведомства — свои компетенции в сфере международной торговли. Тем не менее говорить о том, что потенциал на этом направлении уже реализован, пока вряд ли возможно. Так, зона свободной торговли с Вьетнамом, по мнению ряда экспертов, не содержит серьезных возможностей для наращивания взаимного товарооборота. Поэтому крайне важно, чтобы ведущиеся переговоры о создании зон свободной торговли принесли бы в итоге выгоды уже не столько политические и имиджевые, сколько практические и сугубо экономические. Тогда можно будет говорить о прорывном характере этих договоренностей, которые будут свидетельствовать о поступательной интеграции ЕАЭС в международную торговую систему.

В целом же стоит отметить, что интеграционный оптимизм коррелирует в первую очередь с экономическим ростом. Только если в России и других странах ЕАЭС возобновится устойчивый экономический рост, интеграция с внешними партнерами будет происходить гораздо легче и динамичнее. Во-первых, их интерес и, следовательно, готовность к уступкам будут расти. И во-вторых, в самом ЕАЭС у предприятий будет гораздо больше финансовых и иных ресурсов, а также мотивации для того, чтобы активно использовать имеющиеся торговые соглашения и выступать лоббистами при заключении новых.

Андрей Девятков

К.и.н., старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований Института экономики РАН, доцент кафедры региональных проблем мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова, эксперт РСМД

Российские ученые разработали перспективные материалы для пластиковых солнечных батарей

Научные сотрудники Института проблем химической физики РАН разработали высокоэффективные и стабильные тонкопленочные солнечные батареи на основе органических полупроводниковых материалов: сопряженных полимеров и производных фуллеренов. Исследования, поддержанные грантом Российского научного фонда, опубликованы в журналах Journal of Materials Chemistry .

Органические солнечные батареи обещают совершить революцию в мировой энергетике: стоимость энергии, получаемой путем преобразования солнечного света, станет ниже, чем цена за электроэнергию, производимую путем сжигания ископаемого топлива. На сегодняшний день более 80% энергии во всем мире производится за счет сжигания нефти, газа и угля. Во-первых, это приводит к серьезному загрязнению окружающей среды. Во-вторых, менее чем за два последних столетия человечество исчерпало более половины доступных запасов нефти, которые формировались на протяжении миллионов лет.

Основной задачей ученых по всему миру является повышение эффективности преобразования солнечного света. Однако при этом очень мало внимания уделяется стабильности разрабатываемых материалов и солнечных батарей на их основе. В рамках проекта РНФ российские ученые занимаются разработкой новых фотоактивных материалов, обладающих в первую очередь высокой фотохимической и термической стабильностью, а также оптимальными свойствами для их эффективного использования в органических солнечных батареях.

«Солнечный свет является перспективным экологически чистым и доступным источником энергии. Годовое энергопотребление всего человечества оценивается примерно в 20 ТВт в год, в то время как Солнце ежегодно дает Земле ~105 ТВт. Поэтому Солнце можно считать практически неисчерпаемым источником энергии для нужд современного общества. Солнечные батареи на основе органических полупроводниковых материалов привлекают значительное внимание исследователей и инновационных предприятий из-за своей легкости, низкой стоимости, гибкости и простоты изготовления с использованием высокоэффективных печатных рулонных технологий», – рассказал руководитель гранта РНФ, кандидат химических наук Павел Трошин.

В своей работе ученые создали новую группу сопряженных полимеров для органических солнечных батарей. Они показали, что использование нерегулярных сополимеров, мономерные звенья в которых располагаются хаотично в основной цепи, позволяет достигать существенно лучших оптоэлектронных характеристик по сравнению с полимерами регулярного строения, где звенья в цепи чередуются в строго определенном порядке. На основе разработанных полимеров были изготовлены органические солнечные батареи с коэффициентом полезного действия более 7%, что является одним из лучших мировых результатов для устройств площадью более 1 см2. Кроме того, изготовленные солнечные элементы показали хорошую эксплуатационную стабильность.

«Другим направлением работы стало создание нового класса электроноакцепторных материалов на основе производных фуллеренов для органических солнечных батарей. Полученные соединения обеспечили стабильную работу органических солнечных батарей в условиях высоких температур (140оС). Это важный шаг на пути к достижению долговременной эксплуатационной стабильности этого типа устройств и их практическому внедрению», – сказал Павел Трошин.

Ученые проводили исследования нескольких типов органических солнечных батарей в реальных полевых условиях в пустыне Негев (Израиль). Это позволило выявить важнейшие факторы, влияющие на стабильность солнечных элементов при их эксплуатации. Оказалось, что скрининг материалов на предмет их фотостабильности и отбор наиболее перспективных структур можно легко делать с использованием метода электронного парамагнитного резонанса.

Работа была выполнена совместно с учеными из Института солнечной энергетики Фраунгофера (Германия), Центра прикладных исследований в области энергетики Баварии и Университета имени Бен-Гуриона (Израиль).

Россия. Германия. Израиль > Образование, наука. Электроэнергетика > ras.ru, 27 июня 2017 > № 2228523

Об участии в пленарной сессии ФАТФ в Испании

Межведомственная делегация под руководством Росфинмониторинга и в составе представителей Администрации Президента Российской Федерации, МИДа России, ФСБ России, МВД России, ФТС России, Минфина России, Генеральной прокуратуры, Банка России и Роскомнадзора приняла участие в состоявшейся 18 – 23 июня с.г. в Валенсии под испанским председательством (Х.М.Вега-Серано) очередной пленарной сессии Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ).

Одним из главных результатов мероприятия стало обновление Мандата ФАТФ, призванного повысить эффективность работы организации через получение юридического статуса, совершенствование структуры управления, и повышения его прозрачности. Предполагается, что новый механизм заработает с 2020 года.

В работе Пленума приняла участие директор-распорядитель МВФ К.Лагард, отметившая заслуги ФАТФ в обеспечении финансо-экономической безопасности в мире и призвавшая к усилению координации совместных усилий в борьбе с финансированием терроризма, коррупцией и налоговыми преступлениями, а также в повышении прозрачности корреспондентских банковских отношений. Отдельно француженка подчеркнула необходимость согласования подходов по оказанию технического содействия и выработке политики в сфере Финтеха/Регтеха.

Во исполнение разработанного при активном участии России операционного плана ФАТФ по борьбе с финансированием терроризма продолжена работа над инициированным нами в октябре 2016 г. типологическим исследованием «Финансирование вербовки в террористических целях». Первые промежуточные результаты исследования получили положительную оценку делегаций, в том числе с точки зрения их использования в работе с частным сектором. При этом удалось не допустить предлагаемого рядом стран решения сделать итоговый доклад закрытым, не предусматривающим использования правоохранительными органами и спецслужбами.

С целью продвижения российских подходов к подготовке высококвалифицированных кадров в сфере ПОД/ФТ добились одобрения нашей инициативы о проработке шагов по координации техсодействия в глобальной сети ФАТФ и подключения Группы к российским усилиями по дальнейшему развитию профильного сетевого обучения на региональном и международном уровнях. В качестве контактных пунктов для совместной работы на данном направлении выбраны Международный учебно-методический центр финансового мониторинга и сетевой Институт ПОД/ФТ.

«На полях» пленума состоялись переговоры с уходящим и заступающим президентами ФАТФ, исполнительным секретарем ФАТФ, а также с представителями Бразилии, Германии, Индии, Италии, Китая, Франции, США и Южной Африки.

Сохранено членство в Управляющей группе, продлен мандат российского сопредседателя Рабочей группы по рискам, трендам и методам. .

Знаменательным событием стало принятие при активном участии российской делегации решения о запуске процедуры приема в ФАТФ Индонезии, единственного члена «двадцатки», до сих пор не входящего в Группу. Таким образом, в отношении Джакарты сделано исключение, поскольку процесс расширения в отношении других кандидатов остается замороженным.

Актуализированы списки юрисдикций, имеющих стратегические недостатки в национальных системах противодействия финансированию терроризма и отмыванию денег.

По итогам обзора «черный» список остался без изменений (КНДР и Иран), хотя в отношении Ирана ФАТФ продлила мораторий на применение контрмер еще на один год. При этом важно отметить, что большинство юрисдикций высказывались за полное снятие санкций, однако США, Аргентина, Израиль и Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива были против.

В ходе рассмотрения отчетов о прогрессе Бразилии и ЮАР по исправлению недостатков национальных систем ПОД/ФТ, выявленных в ходе 3-го раунда взаимных оценок, негативной динамики не отмечено. ЮАР снята с мониторинга до следующей взаимной оценки. По Бразилии остается статус-кво.

Обсуждены отчеты о взаимной оценке Ирландии и Дании. Дублин попал на усиленный мониторинг с необходимостью представлять доклад о достигнутом прогрессе ежегодно. Копенгаген же в связи с отсутствием должного уровня эффективности в части обеспечения превентивных мер и осуществления надзора стал кандидатом на включение в «серый» список ФАТФ.

Следующая пленарная сессия ФАТФ пройдет в Буэнос-Айресе 29 октября – 3 ноября с.г.

Белый дом во вторник обвинил власти Сирии в подготовке "очередной атаки" с применением химоружия и пригрозил возмездием в случае, если такая атака произойдет. Великобритания заявила, что поддержит США, если те примут меры в ответ на якобы готовящуюся химическую атаку.

Дамаск обвинения отверг, а в Кремле назвали неприемлемыми как угрозы в адрес официального Дамаска, так и применение химоружия, но не исключили возможные провокации со стороны террористов. Российских парламентариев и экспертов заявление Белого дома заставило заподозрить Вашингтон в подготовке очередной атаки на правительственные войска Сирии.

Сирийская оппозиция 4 апреля заявила о 80 жертвах атаки с применением химоружия в городе Хан-Шейхун провинции Идлиб и 200 раненых. Виновником атаки она назвала правительственные войска Сирии, которые в ответ решительно отвергли обвинения и возложили ответственность на боевиков и их покровителей. Сирийские власти заявляли, что никогда не применяли химоружие против мирных граждан и террористов, а весь химический арсенал страны был вывезен под контролем ОЗХО.

США, не продемонстрировав доказательств виновности сирийских военных и не прислушавшись к призыву России провести тщательное расследование, нанесли удар по базе Шайрат в ночь на 7 апреля. По данным Пентагона, было выпущено 59 ракет.

Как заявил президент Сирии Башар Асад в интервью РИА Новости, никакой химической атаки не было, а была провокация для оправдания удара по авиабазе Шайрат. По его словам, в видеозаписи, размещенной группировкой "Джебхат ан-Нусра"* (запрещена в РФ), на которой основываются обвинения, утверждается, что нападение произошло в 6-6.30 утра, однако сирийская армия в это время не предпринимала атак. А видео из Хан-Шейхуна, снятое "Белыми касками", противоречит версии о применении там зарина — Асад отметил, что если бы спасатели работали без масок и перчаток на месте, где был применен этот газ, они бы умерли, как и остальные.

Обвинения и угрозы

Вашингтон распространил заявление, в котором утверждается, что режим президента Сирии Башара Асада якобы готовит новую химическую атаку и пригрозил, что если она будет осуществлена, цена для сирийского правительства будет высока.

"Соединенные Штаты видят потенциальные приготовления к другому нападению с применением химического оружия режимом Асада, которое может привести к массовой гибели мирных жителей, включая невинных детей. Действия подобны тем, что проводились перед атакой с применением химического оружия 4 апреля 2017 года", — говорится в заявлении пресс-службы Белого дома.

В Белом доме напомнили, что Соединенные Штаты находятся в Сирии, чтобы устранить ИГ ("Исламское государство", запрещено в РФ), при этом подчеркнув, что "если Асад предпримет другое нападение, используя химическое оружие, результатом которого будут массовые убийства, он и его вооруженные силы заплатят высокую цену".

О намерении поддержать США, если те примут меры в ответ на якобы готовящуюся химическую атаку со стороны сирийского правительства, заявил министр обороны Великобритании Майкл Фэллон.

"Использование химического оружия сирийским режимом совершенно очевидно. И последний раз, когда США приняли меры… мы полностью поддержали удар" — заявил министр в программе Today на радио BBC Radio 4.

"Как это обычно происходит на войне, военные меры должны быть оправданы, они должны быть законны, они должны быть необходимы. В последнем случае они были таковыми… Если американцы снова пойдут на подобные меры — я говорю это предельно ясно — мы поддержим их", — добавил Фэллон.

В Дамаске отвергли обвинения США. Как заявил министр по делам народного примирения Сирии Али Хайдар, которого цитирует агентство Ассошиэйтед Пресс, Дамаск не использовал и не будет использовать такое оружие. Он добавил, что заявление Белого дома предвещает "дипломатическую битву", которая будет вестись против Сирии в ООН.

Провокации могут повториться

В Кремле заявили, что ознакомились с заявлением Белого дома, но не знают, на чем оно основано и не согласны с формулировкой "очередная атака".

"Мы слышали об этом заявлении. Мы не знаем, что является основанием для этого. И, безусловно, мы категорическим образом не согласны с формулировкой "очередная атака", ибо, как вы знаете, несмотря на все требования российской стороны, беспристрастного международного расследования предыдущей трагедии с использованием химических отравляющих веществ произведено не было, и соответственно, мы не считаем возможным возлагать ответственность на сирийские вооруженные силы", — заявил журналистам во вторник пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков.

В Кремле также считают неприемлемыми угрозы в адрес законного руководства Сирии, отметил Песков, комментируя слова в заявлении Белого дома о высокой цене, которую в случае химатаки заплатит сирийское руководство.

"Вы знаете, что Кремль последовательно отстаивает эту линию и отстаивает тезис о том, что без проведения расследования возлагать вину на Асада невозможно, нелегитимно и абсолютно неверно с точки зрения достижения конечных целей по сирийскому урегулированию. Конечно же, какие-то подобные угрозы законному руководству Сирийской арабской республики мы также считаем неприемлемыми. Важно при этом отметить, что мы считаем абсолютно недопустимым и неприемлемым использование химических отправляющих веществ", — сказал Песков.

При этом он не исключил возможность провокаций с применением химоружия со стороны боевиков "Исламского государства"* (запрещена в РФ).

"Мне неизвестно о какой-либо информации, угрозе применения химических вооружений", — ответил Песков на вопрос о том, располагает ли Россия информацией о подготовке этой операции.

Вместе с тем Песков отметил, что случаи применения химических отравляющих веществ боевиками-террористами фиксировались неоднократно, поэтому потенциальная опасность повторения таких провокаций существует.

США готовят атаку?

Между тем, российские парламентарии и эксперты, памятуя о событиях апреля, заподозрили США в подготовке нового удара по позициям сирийских войск и полагают, что заявления Белого дома о химоружии — подготовка почвы для реализации этих планов.

К такому выводу пришел, в частности, первый зампред комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Франц Клинцевич.

"США готовят новую атаку по позициям сирийских войск, это ясно. Готовится новая циничная и беспрецедентная провокация", — сказал Клинцевич РИА Новости.

По его словам, после этой провокации, "которая будет выдана за химатаку", может последовать удар США по "группировке, находящейся на границе конструктивного решения ситуации". Клинцевич отметил, что в связи с этим существует угроза находящимся в Сирии военнослужащим ВКС РФ и другим военным специалистам. Что касается вооруженных сил САР, то, по оценке сенатора, угроза для них еще больше, поскольку сирийскую систему ПВО нельзя назвать полностью эффективной. Речь не о самих установках, а об их количестве, которое с точки зрения возможностей американской коалиции не такое значительное, сказал Клинцевич.

По мнению сенатора, возможные планы США нанести новый удар объясняются тем, что Вашингтон по-прежнему планирует смещение президента Сирии Башара Асада.

Глава международного комитета Совфеда Константин Косачев также полагает, что заявляя о подготовке новой химатаки в Сирии, США могут готовить "упреждающий" удар по правительственным войскам. По словам Косачева, сразу возникают два предположения из серии "оба хуже": либо в США действительно знают о планах химатаки (как и то, что осуществлять ее будет вовсе не Дамаск) – но тогда это развязывает руки террористам, ведь виновный уже назван заранее.

"Либо Америка готовит собственный упреждающий удар по сирийским войскам и апеллирует к теме, которая уже "раскручена" на мировом уровне, и потому заведомо оправдает любые превентивные действия", — подчеркнул он.

В пользу этой версии, по его словам, говорит откровенная демагогия спикера Белого дома про грядущую "массовую гибель мирных жителей, в том числе невинных детей" в результате якобы намечаемых химических атак Дамаска.

"В любом случае именно Вашингтон выглядит крайне неприглядно в этой истории: либо он знает о предстоящей атаке и не пытается ее предотвратить, но заведомо "валит" вину за нее на неудобного сирийского лидера — а это форма соучастия в преступлении", — отметил Косачев. Либо он вводит в заблуждение мировую общественность очередной "пробиркой с белым порошком" для оправдания собственных агрессивных действий, заключил сенатор.

Как полагает бывший начальник главного управления международного военного сотрудничества Минобороны России (1996-2001), президент Академии геополитических проблем генерал-полковник Леонид Ивашов, США начали информационную подготовку к удару по сирийским правительственным силам; России следует среагировать на это, чтобы не допустить слияния проамериканской вооруженной группировки в Сирии с террористами и разрастания военных действий.

По его словам, если оставить заявление вашингтонской администрации без внимания, то американцы направят подконтрольные им в Сирии группировки исключительно на вооруженную борьбу с войсками легитимного правительства страны.

"Нужно сейчас и России реагировать мощно, сильно в информационном плане и в плане политического давления на американскую сторону с тем, чтобы этого не допустить. Иначе будет разрастание военных действий, и проамериканская группировка будет действовать заодно с "Исламским государством"*, "Джебхат ан-Нусрой"* и другими запрещенными в России террористическими организациями", — заключил президент Академии геополитических проблем.

Успехи САР невыгодны окружению Трампа

Заявление Белого дома может быть связано и с внутриполитическим раскладом в самих США, полагает ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сотников. По мнению эксперта, военные успехи сирийской армии в борьбе с радикальными группировками не отвечают требованиям кругов, на которые опирается действующий президент США Дональд Трамп.

По словам Сотникова, в настоящее время президент Трамп вынужден "резко оглядываться на те военно-промышленные круги, перед которыми у него остались обязательства с тех пор, как он был избран президентом". "В свете этого я не исключаю, что атака 7 апреля была показательной. Она показала, что администрация Трампа имеет право решать сирийские вопросы так, как она представляет для себя возможным", — заявил Сотников.

"Военные успехи правительственной армии САР в борьбе как с оппозиционными группировками, так и с "Исламским государством"* (ИГ*, запрещена в РФ) не устраивают круги, на которые оглядывается Трамп. Сейчас это не артикулируется, но позиция американских партнеров в отношении сирийского президента не изменилась. Они не хотят видеть его у власти", — констатировал востоковед.

Кроме того, считает аналитик, существует вероятность того, что внутри правительственной армии САР может присутствовать оппозиционная группировка генералов, которые также хотели бы ухода Башара Асада". "Не надо думать, что военные и правительство однородны по своему составу. Возможно, есть какая-то оппозиция Асаду и лояльному ему высшему военному руководству со стороны других командиров. Если верить тому, что говорят американцы, надо полагать, что у оппозиционно настроенных генералов осталась часть химического оружия. Однако где доказательства?" — сказал Сотников.

При этом, отметил он, исключать гипотетическую вероятность такого сценария нельзя.

С мнением о том, что заявление Вашингтона связано с успехами сирийской армии, солидарен советник министра информации Сирии и политолог Али Ахмад. По его словам, США чувствуют, что РФ и САР не на словах побеждают террористов и возвращают захваченные территории, в том числе и те, которые были под контролем США.

"Поэтому они хотят вернуть все в исходную точку, с которой все началось", обвинив сирийское руководство в химатаке со всеми вытекающими последствиями, как это было ранее", — сказал он РИА Новости, отметив, что в сообщении Белого дома нет никаких указаний на источник информации о якобы готовящейся химатаке.

По его мнению, США ни в коем случае не хотят контакта между Сирией и Ираком, а также заинтересованы в сохранении зон напряженности активными, препятствуя тем самым сирийской армии в освобождении захваченных террористами территорий.

"Мое личное мнение — что это угроза создается для препятствия продвижению правительственных сил в тех районах страны, где террористы действуют под покровительством союзников США и их самих. Речь, конечно, идет о юге и юго-западе Сирии. На границе САР и захваченных Израилем территорий, в том числе тот угол, который соединяет Сирию, Иорданию и оккупированные Израилем территории. Если дальше идти на восток, то речь идет об угле, где граничит Иордания, Ирак и Сирия — это очень важный участок границы, и США не хотят, чтобы Сирия имела там свободный контакт с Ираком",- объяснил свою точку зрения собеседник агентства.

Вниманию СБ ООН

По мнению члена комитета Госдумы по международным делам Сергея Железняка, Совету Безопасности ООН следует обратить внимание на заявления США о возможности применения силы в отношении властей Сирии.

"Международным организациям и прежде всего Совету Безопасности ООН следует обратить внимание на заявления США о намерениях применить силу против законных властей Сирии. Необходимо сделать все возможное, чтобы предотвратить очередное преступление в отношении суверенного сирийского государства", — цитирует Железняка его пресс-служба.

Депутат отметил, что данное заявление о намерении применить силу против официального Дамаска" обнажает истинные неприглядные цели действий США в отношении этой ближневосточной страны".

"Американских вояк не интересует судьба сирийского народа, им невыгоден мирный процесс, начатый при огромных усилиях России, Ирана и Турции", — заключил он.

Российские соотечественники: мы благодарны Россотрудничеству за возможность знакомиться с русским театром

Россотрудничество и портал OnLineТеатр завершили театральный сезон показом спектакля Театра Маяковского «Плоды просвещения».

Минувший театральный сезон был насыщен различными интересными постановками. Российские соотечественники со всего мира, а также иностранцы, интересующиеся русской культурой, посмотрели он-лайн спектакли таких театров, как Театр им.Вахтангова, Театр им.В.Маяковского, Театр Сатиры и других.

Как отметила глава ведомства Любовь Глебова, представительства Россотрудничества за рубежом с каждым разом получают все больше положительных отзывов в адрес данного проекта. «Мы работаем над тем, чтобы этот проект развивался, и наши соотечественники по всему миру, и все те, кто интересуется российским драматическим искусством, смогли увидеть наши театральные произведения», - отметила руководитель агенства.

Он-лайн спектакли смотрят в Великобритании, Украине, США, Польше, Израиле, Узбекистане, Азербайджане, Белоруссии, Греции, Чехии, Малайзии, Армении, Бельгии, Мальте, Молдавии, Казахстане, Монголии, Чили, Испании и многих других странах. По словам организаторов, проект уже вышел за рамки тех стран, где располагаются зарубежные представительства Россотрудничества – российские центры науки и культуры, и жители других стран активно присоединяются к просмотру отечественных театральных шедевров.

Наши соотечественники, в свою очередь, выражают благодарность Россотрудничеству и порталу OnLineТеатр за возможность насладиться русским театром, находясь вдали от родины. «Мы будем очень ждать показ очередного спектакля одного из московских театров в новом осеннем сезоне», - делились впечатлениями они.

Впервые проект был запущен в 2015, и этот успешный опыт подтвердил востребованность русской культуры за рубежом. Он дарит поклонникам русской театральной школы уникальную возможность насладиться великолепной игрой актеров лучших московских театров, не выходя из дома.

Новый театральный сезон он-лайн спектаклей стартует в сентябре

29 июня в Тель-Авиве пройдет ежегодный фестиваль «Лайла лаван» («Белая ночь»), в рамках которого в городе в режиме «нон-стоп» состоятся многочисленные концерты, выставки, уличные гуляния и дискотеки, ярмарки и спектакли.

Фестиваль проходит всю ночь и является одним из самых ярких и посещаемых событий не только Тель-Авива, но и всего Израиля.

Уже во второй раз одной из официальных площадок фестиваля станет Российский культурный центр в Тель-Авиве, в котором будут организованы интерактивные творческие площадки, знакомящие израильтян с русской культурой.

Гости Российского культурного центра получат возможность раскрасить своими руками матрешку, примерить русские национальные костюмы и сфотографироваться на память, познакомиться с азами русского языка, спеть русские песни в караоке, принять участие в традиционном русском чаепитии.

Ракета, выпущенная палестинскими боевиками из сектора Газа, разорвалась на юге Израиля, не причинив ущерба, сообщили израильские военные.

В Палестине отреагировали на планы Израиля по новым поселениям

"Ракета… упала на открытой местности", — сказано в сводке армейской пресс-службы.

В поисках места падения военные прочесывают местность у границы с палестинским анклавом.

Ответственность за обстрелы Израиль традиционно возлагает на правящее в анклаве исламистское движение ХАМАС, требуя от него обеспечить соблюдение всеми палестинскими фракциями перемирия, которое действует с осени 2014 года.

На ракетные пуски военные обычно отвечают ударами авиации или артиллерии по инфраструктуре боевиков.

Обзор мирового рынка лимонов

Ситуация на мировом рынке лимонов вернулась к норме после сезона чрезвычайно высоких цен и крупных заработков прошлого года. В Испании наблюдается перепроизводство этого вида цитрусовых. В Южной Африке прогнозируют значительный рост объема урожая. Большинство игроков рынка пристально наблюдают за урожаем в Аргентине, так как ситуация в этой стране во многом определит общую картину мирового рынка.

Южная Африка: экспортеры отмечают рост урожая и конкуренции

На севере ЮАР некоторые производители уже завершили сбор первого урожая лимонов. До 23 недели экспортные поставки этих цитрусовых заметно росли. Прирост экспорта по сравнению с 2016 годом составил 1,1 млн коробок по 15 кг (16,5 тыс. тонн) или 13%. В прошлом году на аналогичную дату было отгружено 7,7 млн коробок (115,5 тыс. тонн), в этом году - 8,8 млн коробок (132 тыс. тонн). Рост поставок продолжается. Согласно последней оценке, общий объем экспорта составит 17,5 млн коробок (262,5 тыс. тонн). Некоторые поставщики отмечают слишком быстрый рост российского рынка. С начала текущего сезона Россия импортировала из Южной Африки и Аргентины на 20 тыс. тонн лимонов больше, чем годом ранее, что создало переизбыток продукции. Цена лимонов на Ближнем Востоке и в странах Европы ниже прошлогоднего уровня из-за объема поставок из Аргентины и Испании. Цены на лимоны в странах Восточной Азии нестабильны.

Некоторые экспортеры ЮАР в текущем году отказались от поставок лимонов на рынок Евросоюза в связи с ужесточением в странах ЕС контроля за черной гнилью цитрусовых (Citrus Black Spot). С другой стороны, свободные от этого заболевания сады и районы выращивания Южной Африки вполне удовлетворяют запросы европейского рынка.

Аргентина: производители заинтересовались поставками на переработку

Развитие ситуации на рынке лимонов в Аргентине в этом сезоне значительно отличается от предыдущего года. Основная причина - увеличившаяся продолжительность сезона поставок лимонов из Испании.

Первые в этом году контейнеры аргентинских лимонов прибыли в Европу несколько недель назад. Через пару недель рынок выйдет на полный объем поставок. В центре внимания южноамериканских поставщиков - Европа. Рынок США выглядит менее привлекательным. Продукция также экспортируется в Россию, страны Юго-Восточной Азии и Канаду. Интерес поставщиков к этим рынкам растет, так как на европейском рынке доминируют испанские производители. И хотя в Испании преобладают крупные фрукты, поставщики Аргентины не стремятся занять нишу фруктов мелкого калибра.

По сравнению с прошлым годом в стране улучшилось качество и увеличился объем урожая лимонов. Высокий спрос на эти фрукты со стороны перерабатывающих предприятий ведет к быстрому росту цен. Рынок фруктов для переработки менее рискованный по сравнению с экспортными поставками. В сочетании с хорошей доходностью подобных сделок этот фактор привел к тому, что многие производители заинтересовались направлением промышленных поставок.

Россия: лимоны в избытке

По словам одного из участников российского рынка, ситуация с лимонами «очень сложная». В сезоне 2016 года этот фрукт оказался высокодоходным для российских импортеров и, опираясь на успешный опыт, в 2017 году компании завезли примерно на 60% больше прошлогоднего объема. В итоге цена лимонов на рынке за месяц спустилась с отметки 110-120 руб. за кг до 70-80 руб. за кг, что находится ниже уровня себестоимости. Импортеры также отмечают, что при том, что качество южноафриканских лимонов сохраняется достаточно высоким, от 60% до 80% всех поставок из Аргентины приходят с очень плохим качеством и множественными повреждениями кожуры.

Подобные цитрусовые практически невозможно продать, так как требования розничных сетей к качеству фруктов ужесточаются с каждым годом.

Израиль: цены удвоились после окончания сбора урожая

Как и в прошлом году, розничная стоимость лимонов в Израиле держится на высоком уровне - 3,50 - 5 евро за кг. Сезон лимонов местного урожая подходит к концу в апреле. После чего, рынок обеспечивается лимонами со складов. В пиковый период сбора урожая (с февраля по март), как правило, на рынке присутствует достаточный объем продукции при относительно небольшом спросе и цена падает примерно в два раза, по сравнению с текущим периодом. Низкие цены побуждают производителей Израиля искать экспортные рынки. И хотя объем производства лимонов в Израиле значительно отстает от показателей Турции и Испании, израильские фрукты могут заполнять лакуны в поставках из этих стран. Например, в прошлом сезоне Израильские компании экспортировали около 2 тыс. тонн лимонов в Италию и Францию.

Сады лимонных деревьев занимают очень небольшую долю от всех посадок цитрусовых в стране. Так, из 20 тыс. га израильских цитрусовых садов лимоны выращивают только на 1,7 тыс. га. Вдобавок к этому лимонные деревья растут также в частных садах и парках и часть плодов попадает на стол потребителей минуя рынок коммерческой продукции.

Греция: высокая конкуренция стала причиной низких цен

Уже многие годы на греческом рынке лимонов идет жесткая конкуренция между поставщиками Италии, Испании, Турции и Аргентины, что сохраняет цены на эти фрукты низкими. Среди экспортных рынков Греции - Болгария, Македония, Черногория и Албания. Аргентинские лимоны, по словам местного трейдера, заслужили хорошую репутацию благодаря высокому качеству, однако их стоимость выше, чем у фруктов из соседних стран. Для сравнения цена кг лимонов из Аргентины - около 1,50 евро, из Турции - 1,15 евро, из Испании - 0,67 евро.

Италия: спрос превышает предложение

На рынке лимонов в Восточной Сицилии ощущается некоторый ажиотаж. Хотя сезон местного урожая уже завершен, спрос остается на высоком уровне и превышает предложение. В точности повторяется ситуация на рынке прошлого года. Очень высокой оказалась цена лимонов сорта Verdello. Участники рынка ожидают, что продукция местных производителей иссякнет через несколько недель. При этом в Италию уже прибыли первые поставки лимонов из Южной Африки. В первую очередь на импортные поставки переключаются розничные сети.

Испания: урожай лимонов вырос вдвое

Испанские производители опасались перепроизводства лимонов сорта Verna, который присутствует на рынке на данный момент. Их опасения оправдались, так как урожай вдвое превысил показатель прошлого года, а также усилилась конкуренция со стороны фруктов, импортируемых из Аргентины и Южной Африки. Аргентинские лимоны появились на рынке уже в мае, хотя обычно первые партии прибывают не раньше июня. На рынке также присутствует небольшой объем турецких лимонов, хранившихся на складах.

Еще одна проблема рынка - размер фруктов. Очень большой объем местной продукции относится к крупным калибрам и не соответствует стандартам коммерчески привлекательных фруктов.

В итоге, на 23 неделе цена килограмма лимонов составляла 0,57-0,67 евро. В следующем сезоне участники рынка прогнозируют еще больший рост поставок как местной, так и южноафриканской продукции, так как площади лимонных садов повсеместно увеличиваются. Рост поставок из Аргентины и Турции обещает быть не слишком заметным.

Австралия: производители наращивают экспорт

В прошлом году производители Австралии отправили на экспорт 3,4 тыс. тонн лимонов. Продажи на зарубежных рынках выросли с 1 млн австралийских долларов в 2012 до 8,5 млн австралийских долларов в 2016 году. Крупнейшим покупателем стала Индонезия, доля которой достигает 68% от общего объема австралийского экспорта. Второе место занимает Сингапур - 11%, на третьем месте Филиппины - 6%. В последние годы на рынке Австралии ощущалась нехватка лимонов, что обеспечивало производителям хороший доход. Во многих районах страны наметилась тенденция к росту площадей лимонных садов.

Украина в текущем сезоне сократила экспорт рапса на 28%

В мае текущего года Украина экспортировала минимальный с начала 2016/17 сезона объем рапса – 7,8 тыс. тонн, сократив его по сравнению с прошлым месяцем почти на 85%. Экспортный потенциал текущего маркетингового года практически исчерпан.

В целом за одиннадцать месяцев текущего сезона на внешние рынки поставлено 1025,8 тыс. тонн маслосемян рапса, что на 28% меньше по сравнению с аналогичным периодом прошлого маркетингового года (1427,6 тыс. тонн).

Оценивая фактическое наличие рапса в Украине, а точнее сказать, его отсутствие, июньские поставки этой масличной на внешние рынки будут сокращены до минимума, отмечают аналитики УкрАгроКонсалт.

Более 92% всего экспорта рапса было направлено в Европу. Доля Израиля (3%) и Бангладеш (2%) также осталась на прежнем уровне.

Как Су-22 сумел обмануть AIM-9X?

Каким образом устаревший истребитель-бомбардировщик Су-22 ВВС Сирии увернулся от новейшей американской ракеты AIM-9X Sidewinder, остается предметом разбирательства экспертов, сообщает "Военный Паритет" со ссылкой на combataircraft.net (23 июня).

Сообщалось, что 18 июня истребитель F/A-18E (BuNo 168914/AJ304) из состава эскадрильи Strike Fighter Squadron (VFA) 87, приписанный к Carrier Air Wing (CVW) 8 ВМС США, выпустил УР с ИК ГСН AIM-9X Sidewinder с расстояния около полумили, но была дезориентирована тепловыми ловушками, выстреленными Су-22. Самолет был поражен второй ракетой - AIM-120 AMRAAM с активной РЛ ГСН, пущенной также с близкого расстояния. Согласно сирийским источникам, пилот катапультировался и благополучно был спасен.

Этот случай комментирует Джон Манкларк (John Manclark), который в 1985-87 годах был командиром знаменитой 4447-й эскадрильи, которая использовала советские истребители для обучения американских пилотов вести воздушный бой. По его словам, ЦРУ передало им блок тепловых ракет от сбитого в Афганистане штурмовика Су-25 для тестирования. Блок был установлен на МиГ-21, и ракету AIM-9P учили не реагировать на эти ложные вспышки. Су-22, похоже, имел модернизированный блок ИК-ловушек ("обновленный факельный пакет"), который сумел перехитрить AIM-9X.

В 1979-82 годах Сирия получила 40 новых в то время истребителей-бомбардировщиков Су-22М, они совершили около 40 боевых вылетов в войне 1982 года. Израиль заявлял о сбитии 8 таких самолетов, Сирия подтверждала лишь одну потерю. В 1983 году были поставлены новые партии советской авиационной техники, в том числе 20 Су-22М3К, затем не менее 42 Су-22М4К. Уцелевшие Су-22М первой партии были модернизированы до уровня Су-22М2К.

Однако по состоянию к 2014 году в строю осталась лишь "дюжина боеспособных самолетов". В начале 2015 года Иран передал 10 бывших иракских Су-22М4К. До удара США по базе Шайрат ВВС Сирии имели около 30 боеспособных и нуждающихся в ремонте Су-22М3, Су-22М4К и Су-22УМ-3К (три эскадрильи). После американского удара осталось всего около 10 самолетов, из которых могут подняться в воздух лишь 5-6.

Контролируемая Израилем часть Голанских высот вновь подверглась беспорядочному обстрелу с территории Сирии, пострадавших нет, сообщили военные.

Они предполагают, что, как и накануне, произошел случайный перелет снарядов через разделительную линию в ходе боев между правительственными силами и отрядами оппозиции.

"Несколько снарядов, выпущенных из Сирии, разорвались на открытой местности в северной части Голанских высот. Информации о пострадавших не поступало", — отметили в пресс-службе Армии обороны Израиля.

Накануне, по данным военных, через границу перелетело около десятка снарядов. Израиль назвал обстрел "посягательством на свой суверенитет" и в ответ точечными ударами с воздуха уничтожил два сирийских танка и крупнокалиберный пулемет.

Израильские военные атаковали позиции сирийской артиллерии и машину с боеприпасами в ответ на несколько снарядов, которые разорвались на контролируемой Израилем части Голанских высот, сообщила пресс-служба армии. С израильской стороны потерь нет, о результатах ответного огня Армия обороны Израиля пока не сообщает.

В распоряжение РИА Новости поступило заявление командования сирийской правительственной армии, в котором говорится, что "Израиль возобновил агрессию и атаковал одну из наших позиций". Сирийские военные также сообщили об "успешном отражении масштабной атаки террористов "Джебхат ан-Нусры"* в районе города Аль-Баас в окрестностях Кунейтры".

Это уже второй пограничный инцидент такого рода за два дня. Сирийские военные предполагают, что, как и накануне, снаряды случайно перелетели через разделительную линию во время боев между правительственными силами и отрядами оппозиции.

В субботу, по данным израильтян, через разделительную линию на Голанских высотах перелетело около десятка снарядов. Израиль назвал обстрел посягательством на свой суверенитет и в ответ точечными ударами с воздуха уничтожил два сирийских танка и крупнокалиберный пулемет.

По данным военно-дипломатического источника в Минобороны России, в районе Голанских высот сирийские правительственные войска отражали мощную атаку террористов из "Джебхат ан-Нусры". Как сообщил источник, израильтяне просто ударили по месту, откуда велся обстрел, и уничтожили при этом два танка и крупнокалиберный пулемет боевиков "Джебхат Ан-Нусры"*. Источник также отметил, что это не первая попытка боевиков спровоцировать подобными обстрелами столкновения израильских и сирийских правительственных войск в этом районе.

Протяженность границы между Сирией и Израилем составляет около 80 километров. Между странами до сих пор нет двусторонних дипломатических отношений. Дамаск никогда не признавал существования Государства Израиль, а Тель-Авив расценивает соседей как враждебное государство.

*Террористическая группировка, запрещенная в России.

Командование сирийской правительственной армии заявило, что ВВС Израиля вновь атаковали их позиции на Голанских высотах.

В заявлении командования, поступившем в распоряжение РИА Новости, указано, в частности, что "Израиль возобновил агрессию и атаковал одну из наших позиций".

Президент Сирии Башар Асад в воскресенье поручил министру обороны страны Имаду Фрейджу посетить сирийские войска на южном фронте. "Наши войска и союзники продолжат решительную борьбу против террористов и уничтожат иллюзии их сторонников", — сказал Фрейдж выступая перед военнослужащими.

Сирийские военные также сообщили об "успешном отражении масштабной атаки террористов "Джебхат ан-Нусры" (запрещена в РФ – ред.) в районе города Аль-Баас в окрестностях Кунейтры".

Это не первый подобный инцидент за два дня. Ранее пресс-служба армии Израиля сообщила, что израильская авиация уничтожила два танка и крупнокалиберный пулемет в ответ на десяток снарядов, которые разорвались на контролируемой еврейским государством части Голанских высот.

По данным военно-дипломатического источника в Минобороны России, в районе Голанских высот сирийские правительственные войска отражали мощную атаку террористов из "Джебхат ан-Нусры". Как сообщил источник, израильтяне просто ударили по месту, откуда велся обстрел, и уничтожили при этом два танка и крупнокалиберный пулемет боевиков "Джебхат Ан-Нусры"*. Источник также отметил, что это не первая попытка боевиков спровоцировать подобными обстрелами столкновения израильских и сирийских правительственных войск в этом районе.

Протяженность границы между Сирией и Израилем составляет около 80 километров. Между странами до сих пор нет дипломатических отношений. Дамаск никогда не признавал существования Государства Израиль, а Тель-Авив расценивает соседей как враждебное государство.

Михаил Алаеддин.

Распутье: русскоязычный прозаик в начале третьего тысячелетия

Заметки о современном кросскультурном литературном опыте

— Ну барин, — закричал ямщик, — беда: буран!..

Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностию, что казался одушевленным; снег засыпал меня и Савельича; лошади шли шагом — и скоро стали.

— Что же ты не едешь? — спросил я ямщика с нетерпением.

— Да что ехать? — отвечал он, слезая с облучка. — Невесть и так куда заехали: дороги нет, и мгла кругом.

А.С.Пушкин. «Капитанская дочка»

Современная русская литература, литература на русском языке строится в ситуации небывалой неопределенности. Предмет ушел из виду. Ни в текущем (откуда-куда?) времени, ни в наличном пространстве нет слишком надежных ориентиров. Старая идентичность (восходящая ли к исторической России, советская или антисоветская) разрушена, новая не сложилась. Человек, пожалуй, перестал быть «красным» (Светлана Алексиевич чересчур категорична в утверждении незыблемости этой матрицы), но не стал зачастую никаким иным. Общество отмобилизовано разве что сиюминутными сигналами федеральных телеканалов, повестка дня которых ориентирована на решение не столько реальных проблем, сколько пропагандистских задач. Сбились мы, что делать нам?..

Увы, современный писатель скорее разделяет это тягостное мыслечувствие, выражает эту травму несовпадения, чем рискует выйти хоть к какому-то горизонту определенности. У него нет правильных ответов. Он, как и все (или как многие) попал в пространство неопределенности, безыменности, где производятся фантомальные эссенции.

Русский писатель нашего века редко владеет реальностью, скорее она завладела им и легла ему на душу грузом странных впечатлений, с трудом поддающихся художественной рефлексии. Писатель находит себя в критической ситуации выбора. Но выбрать ему подчас как будто и не из чего.

Литературная динамика привела к той ситуации, которую я для себя определил как кризис тотального неучастия писателя в актуальной жизни. Большая редкость, почти диковина — дельный и подробный роман о современной жизни. Да даже и рассказ. Предмет русского прозаика — обычно либо прошлое, либо будущее в парадигме алармизма, в ракурсе антиутопии (последняя стрела вслед стае, в 2000-х уже выпущенной туда, в будущее, — мрачный роман Валерия Бочкова «Коронация зверя»1).

На первый взгляд, это не совсем так. Писатель участвует, только не в тех жанровых форматах, которых я от него ждал. Некоторым авторам, кажется, отчасти удается компенсировать нерешенность проблемы творческого преображения современного бытия в традиционный жанр — за счет публицистики, эссеистики и блогинга. Это, как правило, дробные и краткие высказывания, зато они часто регулярны, накапливаются и в сумме так или иначе характеризуют писателя, и даже создают какой-никакой образ реальности.

Однако выглядит это участие в актуальной реальности довольно неубедительно, не всегда убеждающе: именно как подключенность к злобам дня, не позволяющая приподняться над сиюминутным и предложить формулу современности.

А может быть, сегодня уже и невозможно свидетельствовать от имени истины? Может быть, скепсис проел амбицию разговора с позиции всезнания и всепонимания?.. Ни одна деталь не значит того, что значит, и не стоит того, что стоит. Удача некстати. Беда врасплох. Посуда бьется, а счастья нет. Хочешь того, чего никогда не получишь, а получаешь то, чего не хочешь. Что значит такой человек? Может быть, сам по себе и ничего не значит. Может быть — он только нитка, на которую нанизаны бусины эпизодов, встреч, сцен, фигурации социума, причуды Тюхе. Куда и откуда едем? А кто его знает! Мир сошел с рельсов. А ты обречен метаться от пункта А к пункту Я и обратно, не зная, где остановишься, — и никогда не попадешь в ту точку, в которую метишь.

Это едва ли не главный узел творческих проблем, развязать который мало кому удается.

Такова специфика жизни за пределами. Усвоенной культурой (культурным багажом) писателя по сию пору обычно является так или иначе обжитая культура российской исторической традиции (включая русскую литературную классику) и позднего СССР. Но этот бэкграунд плохо помогает в постижении хаотической, гибридной, миражирующей современности. Иногда скорей вредит. Это та ментальная родина, которая давно за шеломянем еси.

Драматично влияет на ситуацию уход с исторической сцены русской интеллигенции как культурного явления и социального слоя, сообщества, состоящего из людей, предрасположенных к размышлению о жизни. Этот уход и сокращает число читателей, и проблематизирует вероятность появления рефлексивной интеллигентской прозы в духе, скажем, Юрия Трифонова, Владимира Кормера. Современный русский писатель лишен страховочной связи с солидарными общностями, он находит себя (или теряет себя) в мире, где уже ни одна вещь не стоит на своем месте, не соответствует самой себе или чему-то иному, еще более надежному («идее вещи»).

Границы осознаваемой, различимой разумом ойкумены размыты. Граница рядом, везде и нигде. Писатель, как некий нелегал с грузом непонятной контрабанды, пересекает ее вдоль и поперек. И к тому же происходит все это в глобальном мире, где русский кризис только частный случай, в мире, который вообще стирает своим ластиком границы, упраздняет барьеры, но при этом создает грандиозные смысловые лакуны, производит огромное количество неопределенности и сумятицы.

Общественно-исторический перелом осознается как роковой надлом. Туда, в открывшуюся воронку пустого пространства, засасывает человека, вчера, как казалось ему, имевшего дом и двор. И забор с калиткой. И караульного шарика на цепи. Это гнездо просквозила смертельным сквозняком и разорила эпоха. Выстыло и развеялось гнездо.

Возникла экзистенциально-пограничная, осевая ситуация, в которой перманенция кризиса и подступившее ножом к горлу одиночество вроде бы подталкивают к тому, чтобы начать новый поиск истины, новую формулу спасения. Выйти во внеисторическое пространство чистых смыслов. Это до крайности характерная русская реакция на провал миссии, на несвершенность замысла — уход из истории, которая оказалась слишком скверной. Но что могло бы сегодня удержать человека от смерти и ее аналога — тотального отсутствия смысла? Чем жить, если жить нечем? И куда уйти сегодня? Где ищет писатель (и подчас его герой) очаг настоящего, подлинного бытия? Существуют ли еще те святые острова, где не едят надломленного хлеба?

Поиск этих островов в океане тоски идет в современной литературе в очень разных направлениях.

Бросишь взгляд — а в литературе сплошной вокзал. Разъезды, съезды, чемоданы, автоматы, заплеванный длинный перрон, пропахший потом и мочой зал ожидания, пьянка в соседнем купе. Раньше по крайней мере было всем хорошо известно, по какой дороге надо идти, какая дорога правильная, а на какой только шишки да оплеухи. А сегодня — собрались в путь, подходим к кассе — и растерялись: куда ехать-то? Нити рельсов, убегающие в тоску. Бесприютная маята. Писатель то безоговорочно «присоединяется к большинству», не очень, как правило, понимая, что оно такое значит, но разделяя с уличной, вокзальной, вагонной толпой (и не реже — телевизионной массовкой) ее ощущения, то демонстрирует их вчуже, имея и свои особые намерения.

В литературных отзвуках случившейся исторической перемены хотелось бы найти какую-нибудь поучительную логику, чтоб она не казалась псевдоморфозой. Попытаемся систематизировать некоторые социокультурные параметры новой литературной активности.

В пределах России и ныне вполне традиционно русскоязычная литературная жизнь со всеми ее актуальными возможностями концентрируется в литературной мекке — Москве, меньше в Петербурге и разве что еще в нескольких больших городах (это, например, уральский треугольник). Здесь — по-прежнему почти все авторитетные инстанции: издательства, журналы, премии (в том числе «Русская премия» для русскоязычных иностранцев), премия «Дебют» (еще недавно) для молодых и др. Для авторов, разбросанных в пространстве России и мира, характерна ориентация на удаленное участие в московской (питерской) издательско-журнально-премиальной жизни (с учетом сложившегося в советский период москвоцентризма русской литературы, с небольшими коррективами, учитывающими и Петербург) — и на гипотетически зависимого от этих механизмов функционирования литературы читателя. Это своего рода литературная, профессиональная эмиграция (скорее отход) в Москву. Неудивительно, что и сегодня не кончается дрейф литераторов из провинций в Москву и Петербург.

Москва с ее магнетическими возможностями и институциями — центр притяжения. С нею, например, связан многолетний проект Сергея Филатова, направленный на поддержку молодых дарований, в основном пишущих именно на русском языке: ежегодный форум молодых литераторов России и Зарубежья. В этой затее есть героическая попытка удержать или, скорее, воссоздать в ситуации критического разброса писателей и читателей единое русскоязычное литературное пространство — ну или, по крайней мере, образовать некую литературную общность, состоящую из литераторов, причастных к форумной жизни. Эксперимент с непредрешенным результатом!..

Во многих других местах огромной страны литературная динамика почти незаметна, непостоянна, оставляет ощущение случайности или даже неполной уместности. Даже само место проживания зачастую определяется писателем-регионалом как случайность, связанная с непринципиальными биографическими обстоятельствами и не особо детерминированная творчеством. Попытки создать региональные очаги региональной литературной жизни во всяком случае не выглядят слишком успешными. Прошумело — и затихло. Писатели живут в одиночку, робинзонами, и высматривают в округе своих читателей-пятниц, но часто видят только пустые четверги и субботы. Региональные литературные школы — практически пустое множество, сколько бы чего ни говорили об уральской или еще какой традиции. По крайней мере, я ее не весьма уверенно ощущаю и там, где она настойчиво декларируется (как в Петрозаводске с вышедшими недавно двумя альманахами — северной и северо-западной прозы — заявкой на новое качество и особый статус)…

Пограничная ситуация может быть связана (и часто реально связана) с миграциями.

Еще недавно в заводе были окрашенные в неосентименталистские цвета варианты натуралистической полуутопии: бегство на лоно природы. Путь испытанный: давнишняя, пришвинско-паустовская традиция неучастия, абсентеизма — уйти из эпохи в леса, в болота, куда Макар телят не гонял, уйти, чтобы о тебе не вспомнили и не сослали куда похуже. В конце ХХ века уединение получило новые стимулы. В 90-х годах Марк Костров, Белла Улановская, Ян Гольцман, Геннадий Головин почти, кажется, не выбирались из своих зеленых палестин. Сочиняли «Уолдены». История, которая казалась вечной, хотя от роду ей века полтора, от силы два: маленький человек, заброшенный в большой и чуждый мир, терпящий лишения и бедствия, ищет спасения в какой-нибудь щели, на краю света. Теперь нечто в этом роде я нахожу у петрозаводца Дмитрия Новикова, у Ильи Кочергина, Михаила Тарковского… Но вообще эта ситуация больше проблематизируется, чем воспевается.

Интрига современной литературы в том, что попытка слиться с природой обнаруживает невозможность слиться с природой. Невозможно без чрезмерного самоограничения гармонически реализовать стратегию естественности, натуральности, стихийной жизненности. В этом смысле самоизоляция автора, равно как и самоизоляция героя, в одинаковой степени бесперспективны, духовно не весьма плодотворны. Не всякий писатель примет робинзонаду всерьез. Ее пробуют на вкус, настраиваясь на скромные радости степенного бытия,— но ничегошеньки не выходит. Земля бесплодна. Она не обещает и не порождает из себя счастливой идиллии. Художник находит свой миф о природе — и тут же, случается, теряет его.

Вспоминаю, как тот же Головин, имевший дар переводить чутье на тревожные вещи века в предельно ясные беллетристические ходы, после идиллического «Покоя и воли» предложил что-то вроде автопародии в новой повести «Жизнь иначе»: алкаш пропивает на даче жизнь в компании собутыльников, таких же, как он. Ветшают и рушатся натуралистические мифы, в которых уютно было существовать, спасаясь от исторических пертурбаций в складках нетронутой природы.

Нередкий случай — миграция писателя из (пост)советского русскоязычного ареала (причем в относительно зрелые годы) — с проблематизацией авторской установки думать по-старому и писать по-русски. Созревший и вполне распространенный вариант, предполагающий в русскоязычном писателе как минимум готовность к более острой ментальной авантюре и (часто) георокировке, — это смена культурной и/или социополитической прописки, определяющая и место жительства за пределами России. Это чаще всего не вынужденная эмиграция, а осмысленный выбор, и благодаря этому выбору мы находим авторов-мигрантов, пишущих на русском, в США и Канаде, Швейцарии, Англии, Израиле, в Киеве и Минске... Радикальная смена культурной прописки как особый формат творческого выбора — выбор русскоязычным по генезису писателем новой культурной ориентации, языка и/или жанра, опыты качественного скачка, связанного со становлением новой идентичности, новой аккультурацией (перешедший на французский язык Андрей Макин, перешедшая на английский Марина Кошкина/Эпли).

Или почти уже универсальный вариант — результат того, что можно назвать ситуацией специфического исторического попаданства, когда литератор оказывается в специфической социально-политической и социально-культурной ловушке: либо в среде, где культурный климат складывается так, что русские культура и язык, русская литература перестают доминировать и/или получать преференции (страны т.н. ближнего зарубежья) — либо в той реальности, которая вроде бы имеет место в пределах отечества, однако настолько парадоксальна, что не производит впечатления родной и даже не кажется понятной.

Иногда декларируется, а чаще подразумевается амбициозная цель — создать на новой культурной почве израильскую (украинскую, тбилисскую, калифорнийскую и т.п.) русскую литературу в плюральном мультикультурном сообществе. Конечно, кое-что здесь зависит от активности русскоязычной культурной читающей среды: помимо России, она наверняка есть в Израиле и США (многочисленная диаспора), Украине и Беларуси (русскоязычная читательская публика). Но в принципе граница в сознании и художественной практике и личный веер возможностей автоконцептуализации писателя задаются в наше время персонально.

Создается квазиметрополия или филиал московской литературной среды: литературные издания с участием литераторов метрополии (редактируемый Мариной Адамович «Новый журнал» в Нью-Йорке, бостонский «Лебедь» Валерия Лебедева, канувшие, увы, в Лету «Зарубежные записки» Даниила Чконии и Ларисы Щиголь в Германии; копенгагенский «Новый берег» и т.п.), фестивали (Всемирный поэтический фестиваль «Эмигрантская лира» (Брюссель), конкурсы (международный конкурс «Литературная Вена»)… Средства для этого — литературные кружки, вечера, литература как образ жизни, литературность как состояние в локальном русскоязычном сообществе; часто без серьезных достижений и громкого резонанса, а иногда и с ними. Характерна, например, ситуация в Тбилиси, тщательно описанная восемь лет назад Михаилом Беденеишвили2.

Тут много шуму, иногда есть и толк. Симптоматичны декларации редакции «Нового берега» на сайте издания: «Проект рассчитан на долгосрочную цель интеграции русской литературы в культурное пространство Европы. Начинавшийся как местное издание, печатавшее живущих в Дании литераторов, журнал получил широкую поддержку творческой интеллигенции, став де-факто подлинно общероссийским проектом. В редколлегию «Нового берега» вошли известные писатели, обитающие как в России, так и за ее пределами. <…> Местожительство наших авторов простирается во весь обитаемый ареал, что позволяет воссоздавать полную картину современной русской словесности»3.

Конечно, сделать из Копенгагена литературную столицу едва ли легко. Скорее дело идет к тому, что так характеризует редактор «Интерпоэзии» Андрей Грицман (США): «Нет одной единой русской литературы: имеется московская ситуация, израильская и т.п. <…> Интонация другая, звучание другое»4.

Впрочем, я пока что не уверен и в том, что где-то там складывается швейцарская русская или, к примеру, израильская русская литература. Зато за пределами России иногда удобнее и проще фиксировать и культивировать себя в качестве специфического исторического консерва — советского (антисоветского) писателя. Признается же, например, Сергей Юрьенен: «Советский Союз, моя, можно сказать, пожизненная страсть, конечно, обломался по краям, но никуда он не ушел: он внутри нас. <…> Интересная страна — сталинский Союз. Интересная система — тоталитаризм»5.

Особый, весьма нечастый и в принципе интересный случай — предметный диалог современного русскоязычного писателя с новой для него культурной средой, в которую он попал по факту миграции или вследствие изменения параметров самой среды в странах, возникших на месте СССР. Этот диалог реализуется наружно в формате значимого локального культуртрегерства и внутренне — в диалоге языка и ментальности, в творческом и культурном самоопределении, когда язык противоречиво сопрягается с экзистенциальным и социокультурным выбором.

Максимально интересна в этом ракурсе литературная ситуация в Украине. Характерный персонаж культурной авансцены здесь — киевлянка Наталья Бельченко, тотальный билингв: она пишет по вдохновению стихи на украинском и русском языке, делает переводы в ту и другую сторону.

Очень яркая фигура — Александр Кабанов. Как назвать то, что он делает подчас с провоцирующей откровенностью, — и что вызывает в современном радикализированном украинском обществе противоречивые реакции? Это украинская поэзия на русском языке? Или поэзия украинца на русском языке? Ведь не языковая же диверсия, подрывающая украинскую культуру? С другой стороны, его стихи в сильнейшей степени иноконтекстны московской или питерской поэзии; это украинский киевский поэтический локус, обаятельный и неповторимый.

Скажем прямо, в сложившейся ситуации непроста задача Кабанова и как координатора литературной жизни. Его долгоиграющие проекты — журнал «ШО» и фестиваль «Киевские лавры» — по характеристике самого Кабанова, это то, что «приумножает и украинскую, и русскую культуру, то, что приращивает смысл текста, написанного на русском ли, на украинском языке»6.

А может быть, они космополитизуют русский язык, почвой для которого теперь могут стать хоть пески Сахары, создают какое-то особое и небывалое культурное качество?

Если русский язык сам по себе осознается как прописка, как родина, как почва, то это резко меняет приоритеты и в принципе освобождает от многих привычных связей. Кажется, в довольно традиционном духе об этом рассуждает поэт Даниил Чкония (Германия): «Эмиграция обостряет чувство языка. Находясь в определенной степени в поле чужого языка, вы с большей интенсивностью стараетесь в себе сохранить то, что вы увезли, то чувство языка, которое вам было присуще»7.

Но в этом традиционализме есть подвох, есть продуктивная червоточина. Язык порой начинает жить с особой степенью интенсивности. Недавно мне довелось услышать от московского набоковеда Александра Леденева рассуждение о том, что в диаспоре ХХ века русский язык достиг высшего своего развития — и мне трудно было ему возразить.

С другой стороны, в современном мире русский язык как глобальная универсалия приземляется на разную почву и приобретает разный колорит. Наверное, постепенно могут складываться и разные версии русского языка (русский израильский, русский американский, русский украинский и т.п.). Нечто подобное происходит в наше время с английским языком, и это никого не удивляет. Андрей Грицман рассуждает так: «Если ты живешь 20—30 лет в Израиле или в Америке, это имеет какое-то значение. Стихи пишутся на русском языке, но перемена среды играет роль. <…> Поэзия русской диаспоры дает что-то новое, во-первых, из-за того что среда другая, во-вторых, потому что, в плохом и в хорошем смысле, мы в отрыве одичали. Даже в Израиле одичали»8.

Тот же Грицман фиксирует, однако, и другой аспект ситуации пространственного разброса творцов русскоязычной литературы: «Русский язык стал <…> “lingua franca”, — это язык общения, который у нас общий с человеком, пишущим по-русски в Узбекистане или в Харбине»9.

В итоге огромная ноша ложится на авторское сознание творческой личности. Региональные аспекты, локальное укоренение важны, но в эпоху постмодерна, мне кажется, важнее и очевидней личный способ творческой самоидентификации — персональная концептуализация в качестве гражданина иного мира, иначе локализованного или вовсе не локализованного, глобала-космополита, гастролера, дачника, тотального маргинала и отщепенца. Произведения современных писателей-мигрантов часто создаются в модусе опыта социальной и культурной маргинальности. Они и посвящены нередко экстремальной ситуации, в которую автор/герой попадает ввиду своего пограничного статуса. Так, живущий между Минском и Москвой прозаик Саша Филипенко говорит: «В России я не русский писатель, в Беларуси не белорусский»10.

Эта остро личная автоконцептуализация дает иногда вполне зрелые результаты. Так, давно живущая в Голландии бывшая ленинградка Марина Палей реализует себя в самых разных горизонтах, весьма факультативных и по отношению к Голландии, и по отношению к Питеру. Ее связь с голландской и российской почвой, скорее, конфликтная и травматическая. Ее проза, по сведениям из Википедии, переведена на английский, французский, финский, норвежский, немецкий, шведский, итальянский, нидерландский, словацкий, словенский, эстонский, латышский, японский языки. Сама она переводит поэзию с итальянского, нидерландского, новогреческого, английского и словенского языков, а также фламандскую прозу. Ее опыт — попытка стать актуальным художником: писательница создает арт-перфоманс в жанре «one-person-show»: соединяет исполнение своих текстов с музыкой и фотоизображениями, на которых она выступает как «объект разнообразных имиджей»…

Вообще на примере прозы Палей можно наиболее доказательно искать и находить в художественной ткани стигму особого опыта отчужденности, чуждости среде — то, что присуще в той или иной мере многим писателям с изменившейся жизненной пропиской. Это, как говорят, пограничная проза, улавливающая сигналы разных культур, силой обстоятельств автора настроенная на небесконфликтный диалог и учитывающая множественные нарративы.

Опыт странствий и почвенных синтезов более органично, чем Палей, соединяют в своем творчестве Дина Рубина, Александр Иличевский, Михаил Шишкин… Здесь назревает нередкий в современном мировом контексте, но крайне нечастый у литераторов с российским опытом опыт гибридизации культур и стилей, которая приводит к созданию, как сформулировал английский литературовед Roger Bromley, «мультилингвистических, поливокальных, вариативно фокусных, интертекстуальных, мультиакцентированных текстов»11.

Осознать современность как мир возможностей, отрефлексировать историческую травму и выйти к горизонтам трезвого опыта, синтезирующего трудные уроки жизни, — трудная, рискованная и, возможно, для многих неизбежная перспектива.

___________________

1 Валерий Бочков. Коронация зверя: Роман. — «ДН», 2016, № 7.

2 Беденеишвили М. Тбилиси: до и после. Дежавю, или проект типового проекта // Знамя. 2009. № 2.

3 Новый берег. Журнал литературы и истории. — http://www.novijbereg.net/

4 Эмигрантские мотивы в мировой поэзии. Второй Всемирный поэтический фестиваль «Эмигрантская лира» (Брюссель, 8—10 окт. 2010 г.). — URL: http://www.russianwashingtonbaltimore.com/ru/article/11-11-2010/emigrantskie-motivy-v-mirovoy-poezii-vtoroy-vsemirnyy-poeticheskiy-festival

5 Замысливший побег. Беседа Сергея Юрьенена и Татьяны Аптулаевой // Топос. 2003. 12 февраля. — http://www.topos.ru/article/890

6 Русская диаспора за рубежом и эмигрантская поэзия // Интерпоэзия. 2010. № 2. URL: http://magazines.russ.ru/interpoezia/2010/2/d22.html

7 Русская диаспора за рубежом и эмигрантская поэзия // Интерпоэзия. 2010. № 2. URL: http://magazines.russ.ru/interpoezia/2010/2/d22.html

8 Русская диаспора за рубежом и эмигрантская поэзия // Интерпоэзия. — 2010. № 2. URL: http://magazines.russ.ru/interpoezia/2010/2/d22.html

9 Эмигрантские мотивы в мировой поэзии. Второй Всемирный поэтический фестиваль «Эмигрантская лира» (Брюссель, 8—10 окт. 2010 г.). — URL: http://www.russianwashingtonbaltimore.com/ru/article/11-11-2010/emigrantskie-motivy-v-mirovoy-poezii-vtoroy-vsemirnyy-poeticheskiy-festival

10 Саша Филипенко: «В России я не русский писатель, в Беларуси не белорусский». — URL: http://bolshoi.by/persona/sasha-filipenko-2/

11 Bromley, R. Narratives for a New Belonging: Diasporic Cultural Fictions (Tendencies Identities Texts Cultures EUP) / Roger Bromley. — Edinburgh: Edinburgh University Press, 2000. С.10.

Опубликовано в журнале: Дружба Народов 2017, 6

Евгений ЕРМОЛИН

Сто лет без черты оседлости: к юбилею еврейской эмансипации в России

Павел Маркович Полян (р. 1952) – географ, историк и (под псевдонимом Нерлер) литератор. Сотрудник Института географии РАН (с 2010 года сотрудник Фрайбургского университета), член Русского Пен-центра, председатель Мандельштамовского общества.

[1]

Первая и главная черта оседлости

Черта оседлости, или, точнее, «черта постоянной еврейской оседлости», – это особый ареал, открытый для легального и постоянного проживания в Российской империи евреев, исповедующих иудаизм. Из двух столпов еврейской идентичности – этнического и конфессионального – в этой дефиниции задействованы, на первый взгляд, только конфессиональные коннотации, но это не совсем так.

За пределами ее периметра проживание евреев строго воспрещалось и преследовалось, за исключением выкрестов (крещеных евреев), так называемых «кантонистов», или «николаевских солдат», и некоторых других категорий, состав которых периодически менялся. Ограничения имелись и внутри самой черты оседлости, например, на проживание евреев в сельской местности (при этом к городским поселениям относились и местечки, или, на идише, штетлы).

В переносном смысле понятие черты оседлости стало синонимом политики государственного антисемитизма в России, особенно во второй половине XIX века. Режим черты оседлости растянулся на семь царствований и строго коррелировал с политикой российских монархов в еврейском вопросе. Периодами относительной либерализации в этом отношении считались царствования Павла I и Александра II.

На царствование Екатерины II пришлись все три раздела Польши (1772, 1793, 1795), каждый из которых добавлял России на западе обширные земли, плотно заселенные евреями. После первого раздела 1772 года в России оказалось около 60 тысяч евреев, а после третьего – вдесятеро больше (около 570 тысяч)[2].

Как таковая черта оседлости в России была введена между первым и вторым разделами. De jure это произошло в конце 1791 года, а de facto раньше: по одной версии – с 1780 года, когда в Могилевской и Полоцкой губерниях купцов-евреев уравняли в правах с неевреями, а по другой – с 1790-го и по инициативе московских купцов, всерьез напуганных сильной конкуренцией. 72 купца-еврея с семьями были тогда обвинены в демпинге и контрабанде, изгнаны из Москвы и Смоленска с ограничением их правожительства Белоруссией и Новороссией: по сути это была первая внутрироссийская депортация евреев.

Однако нормативным актом, маркирующим начало черты оседлости, традиционно считается екатерининский указ от 23 декабря 1791 года, давший евреям права гражданства и мещанства в Белоруссии, в курляндском посаде Шлок, в Екатеринославском наместничестве и в Таврической области. Напуганная Французской революцией, Екатерина в 1792 году – как ранее Елизавета – повелела изгнать из России всех иностранных евреев. На собственных же евреев – и купцов, и мещан – императрица, выдержав трехлетку послаблений, наложила в 1794 году двойное налогообложение[3].

Второй и третий разделы Польши состоялись уже с учетом наличия режима черты оседлости: в 1794 году в нее вошли Минская, Изяславская (впоследствии Волынская), Брацлавская (Подольская), Полоцкая (Витебская), Могилевская, Киевская, Черниговская и Новгород-Северская губернии, а в 1796-м – Виленская и Гродненская.

В 1795 году Екатерина приказала выселить евреев из деревень. Тогда же, в 1795-м, забит был и первый клин, разделяющий проживающих в России евреев: было сделано различение между дискриминируемыми евреями-ашкенази, для которых, собственно, черта оседлости и вводилась, и караимами как полноправными и свободными гражданами страны (на крымчаков такая же милость не распространялась, что аукнулось в 1942 году).

Перед смертью Екатерина II запретила проживание евреев в Курляндии, однако взошедший на трон Павел I в 1796 году успел остановить эту едва ли не начавшуюся уже депортацию, а в 1799-м право проживания евреев было распространено с единственной слободы Шлок на всю Курляндскую губернию (разумеется, «временно» и с разными ограничениями в правах).

Вторая и третья черты оседлости

Александровское «Положение для евреев» от 9 декабря 1804 года – первый в России систематический свод законодательства о евреях – базировалось на «Мнении» Гаврилы Державина, министра юстиции и сенатора, по совместительству придворного пиита и просвещенного антисемита. «Положение» строго предписывало всем евреям записываться в одно из пяти возможных «состояний» – фабрикантов, ремесленников, купцов, мещан или земледельцев – и позволяло еврейским купцам, фабрикантам и ремесленникам вместе с семьями пребывать и за пределами черты оседлости, но только на временной (пусть и длительной) основе.

Именно «Положение» 1804 года придало черте оседлости почти окончательное юридическое оформление, зафиксировав свод составляющих ее губерний и территорий, причем право жительства, право аренды и право торговли могли и не совпадать. Поэтому тот, казалось бы, широкий жест, который оно содержало – расширение черты за счет окраинных Астраханской и Кавказской губерний, – на самом деле был мнимым: евреям-земледельцам разрешалось приобретать там незаселенные земли и владеть ими, но селиться там по-прежнему запрещалось. За исключением, разумеется, тех, кто уже там жил – грузинских евреев и горских евреев. Принципа черты оседлости, правда, не избежали и они, другое дело, что контуры их собственной черты оседлости – кавказской – были иными: Кавказская, Бакинская, Тифлисская и Кутаисская губернии.

Но особенно щедрым на пополнение евреями России оказался 1815 год – год очередного раздела Польши после ликвидации Герцогства Варшавского. В состав России – в порядке личной унии – было включено так называемое Царство Польское с широкими правами автономии. Торжественное обозначение – Царство Польское – после восстания 1830–1831 годов постепенно вывели из обихода, заменив на «привислинские губернии», каковых к 1915 году насчитывалось десять: Варшавская, Калишская, Петроковская, Келецкая, Радомская, Сувалкская, Ломжинская, Плоцкая, Люблинская и Холмская.

С присоединением к России Царства Польского автоматически возникали две разные зоны черты оседлости – старая[4] и новая, состоявшая из привислинских губерний. Зоны эти не была слиты в единый ареал уже имевшейся черты как таковой, а существовали в силу своей исторической и правовой специфики параллельно и автономно. Мало того: евреи из официальной черты оседлости не могли переселяться в Царство Польское и наоборот, что было отменено только в 1868 году. Но с точки зрения проницаемости остальной России для евреев различий не было никаких.

После включения в 1818 году в черту оседлости Бессарабской области ее сводный контур более не менялся и охватывал воеводства и следующие губернии: Бессарабскую, Виленскую, Витебскую (в том числе Себежский и Невельский уезды, ныне в Псковской области, и Велижский уезд, ныне в Смоленской области), Волынскую, Гродненскую, Екатеринославскую, Киевскую, Ковенскую, Минскую, Могилевскую, Подольскую, Полтавскую, Таврическую, Херсонскую и Черниговскую (в том числе Суражский, Мглинский, Новозыбковский и Стародубский уезды, ныне находящиеся в Брянской области). Но даже внутри этого ареала черта оседлости вовсе не была сплошной зоной, а напоминала швейцарский сыр, причем с преобладанием «дырок»: в ее пределах евреям запрещалось селиться в сельской местности[5], а также в некоторых городах, в частности в Николаеве, Ялте, Севастополе и, частично, в Киеве, где им дозволялось жить только в особой части города, а именно – на Подоле.

Как бы то ни было, но в 1825 году под скипетром русского царя оказалась едва ли не половина мирового еврейства – около 1,6 миллиона человек[6].

Центральный инструмент государственного антисемитизма

Исторически запреты и элементы принудительной оседлости еврейского населения встречались и в других странах, например, в формате гетто или запретов на проживание и даже ночлег для евреев во многих немецких городах в Средневековье. Но только в России черта носила не точечный, а сплошной ареальный характер, и только в ней она просуществовала, мало меняясь по существу, целый век с четвертью.

Изначальная опора в контроле и управлении на кагал, то есть на замкнутую, с круговой порукой еврейскую общину, объективно поддерживала традиционный еврейский уклад и делала царское правительство и еврейскую верхушку своего рода союзниками в управлении еврейской массой[7]. Социально-политически именно черта оседлости и кагал с его мандатом на всеобщий контроль, в том числе и за передвижениями евреев внутри черты, оказались главными помехами на пути к официально провозглашенной стратегической цели России – ассимиляции евреев. И в 1844 году кагал все же упразднили.

На самом деле установление черты оседлости было едва ли не осевым антисемитским инструментом в политике российского правительства по отношению к еврейскому населению. С помощью черты резко ограничивались или дозировались межнациональные, межконфессиональные, межсословные и межрегиональные контакты с участием евреев.

При Николае I: первые бреши в черте

Царствованию Николая I принадлежит сомнительная честь артикуляции самого понятия «черты оседлости» – сокращенной формы от официального названия «черты постоянного жительства евреев». Уже в 1826 году многие евреи были изгнаны из Санкт-Петербурга, в 1829-м – из Курляндии, Севастополя и Николаева, с 1837-го – из Ялты (все евреи, кроме рекрутов). В 1843 году в связи с борьбой с еврейской контрабандой из контура оседлости хотели вырезать самую западную – 50-верстную – полосу вдоль границ с Австрией и Пруссией, но выселения из этой зоны не производились. При разработке «Положения о евреях» от 1835 года впервые был поднят принципиальный вопрос о допустимости постоянного проживания хотя бы небольшой части евреев, например, купцов I гильдии, вне черты оседлости.

Вопрос был поднят, но не решен, зато условия для временного пребывания за пределами черты были облегчены: так, врачи-евреи, если их принимали на государственную службу, могли проживать на период занятости по месту работы. Выгода, упущенная из-за недопущения еврейских купцов на ярмарки и иные торги, была очевидна, и в результате в Харькове, Киеве и Москве стали открываться «еврейские подворья» – своего рода временные гетто (точнее – караван-сараи) для еврейских купцов.

При Александре II: ручейки сквозь черту

Александр II, став освободителем для российских крестьян, для российских евреев таковым по большому счету не стал или, возможно, не успел стать. В октябре 1838 года, путешествуя по Италии, двадцатилетний престолонаследник поделился с отцом-императором тонкими впечатлениями об итальянцах: «Народ вообще учтив, но неопрятен до крайности и похож на жидов»[8]. Мельчайший, казалось бы, штрих, но как много он говорит об атмосфере, в которой воспитывались даже царственные отпрыски (а ведь тот же Александр Николаевич – питомец Василия Жуковского).

Вместе с тем именно Александр II с первых дней своего царствования, пусть и не всегда последовательно, взял курс на либерализацию статуса вверенных ему евреев и 31 марта 1856 года издал «Высочайшее повеление об устройстве быта евреев». При нем правомочие на постоянное пребывание вне черты оседлости получили следующие категории «полезных евреев»: купцы I гильдии (1859), купцы II гильдии (1861, поначалу только в Киеве), академики, то есть выпускники вузов, и лица со степенью доктора или магистра (1861), мастеровые и ремесленники, в том числе механики, винокуры и пивовары (1865), отставные рекруты (1867), помощники аптекарей, дантисты, фельдшеры и повивальные бабки (1879), причем купцы, врачи и лица с высшим образованием могли взять с собой не только членов семьи, но и до четырех человек обслуги.

Отдельного упоминания заслуживают еще два события из эпохи царствования Александра II.

Во-первых, принятие под скипетр еще одного «типа» евреев, а именно «бухарских» – вследствие завоевания Средней Азии и образования Туркестанского генерал-губернаторства (1867). Дискриминация бухарских евреев в тамошних ханствах и эмирствах была настолько сильной, что не стоит удивляться тому, что российская власть обрела в их лице не только надежного экономического, но и политического союзника. В этом свете любые послабления в адрес бухарских евреев выглядели ожидаемыми и логичными – тем более в юдофильское царствование Александра II и в генерал-губернаторство Константина Кауфмана.

Но все же едва ли их статус следует интерпретировать как равноположный христианскому[9] или, например, караимскому – приводимые свидетельства относятся скорее всего не ко всем бухарским евреям, а лишь к купцам. Впервые российское гражданство было предложено бухарским евреям еще в 1865 году, после взятия Ташкента, но не всем скопом или не всем желающим, а только лишь тем, кто вступил в купеческие гильдии, приписанные к Оренбургу.

При этом бухарские евреи были разделены на так называемых «туземных», то есть пребывавших на месте непосредственно во время завоевания края (они признавались по этому факту российскими гражданами), и собственно «бухарских», массово переселявшихся в Самарканд и воспринимавшихся как иностранцы. Еще в 1842 году, когда своих – российских – «бухарских евреев» еще не было и в помине, бухарско-еврейским купцам-иностранцам разрешалось приезжать с особыми подорожными по торговым делам в Оренбург, а с 1843–1844 годов – на ярмарки в Нижнем Новгороде, Ирбите и Коренном[10]. Но, возникнув в 1865 году, российская Средняя Азия, стала для «туземных» бухарских евреев чертой их оседлости, для еврейской России в целом – уже четвертой.

Контур ее первоначально составляла Туркестанская область, образованная в 1865 году в составе Оренбургского генерал-губернаторства. В 1867-м она была преобразована в Туркестанское генерал-губернаторство, из двух областей которого – Сыр-Дарьинской и Семиреченской – в эту черту оседлости входила только первая; позднее к контуру этой черты были «присоединены» Ферганская область и Зеравшанский округ. С иностранно-подданными бухарскими, как и со своими ашкеназскими, евреями при Александре III и Николае II уже не церемонились, а в 1910 году генерал-губернатор Александр Самсонов распорядился о выселении из Русского Туркестана всех иностранных евреев, включая и насильственно исламизированных персидских евреев. Само выселение состоялось в августе 1911 года, нанеся непоправимый вред экономике края.

Во-вторых, военная реформа 1874 года, впервые допустившая гражданское равноправие евреев в вопросах мобилизации в солдаты. Но офицерская карьера по-прежнему оставалась для евреев закрытой, а солдатская – пусть и не на правах рекрутчины – нежеланной. Налицо была явная тенденция к уклонению евреев от призыва, служившая типичным оправданием «справедливости» еврейской дискриминации. Впрочем, к середине 1900-х годов доля евреев среди новобранцев достигла 4%, то есть сравнялась с их долей в общем населении[11]. И нельзя не отметить, что именно армия и казарма, прорывая в черте оседлости отдельные дыры для еврейских призывников, открывали для них новые горизонты, становясь пространством социальной модернизации.

Несмотря на то, что даже временный выезд за пределы черты оседлости был для евреев чрезвычайно затруднен, многие из них шли на риск и, так или иначе обходя существующие законы, оседали во внутренних областях России. В циркуляре от 3 апреля 1880 года министр внутренних дел Лев Маков предписал губернаторам внутренних губерний не выселять незаконно поселившихся в них евреев до пересмотра всех законов о евреях, что интерпретировалось как признак подготовки к освобождению российских евреев и отмене черты оседлости.

Но независимо от того, имелись ли такие планы, цареубийство на Екатерининском канале 1 марта 1881 года перечеркнуло их на корню.

При Александре III: латание дыр и депортации из столиц

Александр III, став царем, зарекомендовал себя убежденным контрреформатором и наряду с Елизаветой I, пожалуй, самым яростным антисемитом во всей династии Романовых. С изданием новых Городского и Земского положений у евреев-налогоплательщиков стали отбирать уже предоставленные им его отцом элементы пассивного и активного избирательного права.

С воцарением Александра III по России прокатилась первая из трех больших волн еврейских погромов – в 1881–1884 годах (две другие – 1903–1906 и 1917–1921). Он не давал указаний погромщикам, но его отношение превосходно характеризует пассаж из письма варшавскому генерал-губернатору Иосифу Гурко: «Сердце мое радуется, когда били евреев, но допускать этого ни в коем случае нельзя, так как от них богатеет земля русская»[12]. Впрочем, любой цинизм лучше фанатизма, и даже такое отношение – прогресс на фоне елизаветинского: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли».

Одним из самых первых деяний Александра III в вопросах, касающихся черты оседлости, стало разрешение на гонения евреев-ремесленников в Москве: запрет селиться новым желающим и выдавливание под любыми предлогами старых[13]. Введенные им 3 мая 1882 года «Временные правила» евреям, правомочным проживать вне черты, закрыли для поселения сельскую местность и во внутренних губерниях. Впрочем, процесс дифференциации внутренних областей России по признаку отношения к праву жительства евреев начался сразу же после смерти Александра II. Так, в 1882 году всем правомочным на проживание вне черты оседлости евреям, за исключением лиц, имеющих ученые степени, и государственных служащих, было запрещено жить в области Войска Донского и владеть в ней имуществом (в 1887 году, с присоединением Таганрогского градоначальства и Ростовского уезда к области Войска Донского, этот режим распространился и на них). Тот же статус в 1892 году по указу царя получили Кубанская и Терская области. Устрожался режим и внутри черты оседлости. Так, в 1887 году для евреев-ремесленников закрыли Екатеринославскую губернию: выселение для осевших не предусматривалось, однако для них вводились квоты.

Но самым страшным для евреев при Александре III оказалось даже не изменение правового поля, а устрожение правоприменения. 29 марта 1891 года был издан циркуляр «О воспрещении евреям-ремесленникам, винокурам и пивоварам и вообще мастерам и ремесленникам переселяться на жительство в Москву и Московскую губернию». По настоянию московского генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича, в Москве в 1890-е было фактически введено особое региональное антиеврейское законодательство: отдельным пригородам Москвы придавался сельский статус единственно для того, чтобы в соответствии со «Временными правилами» 1882 года изгнать оттуда евреев. В 1891–1892 годы из Москвы, а также из Ростова-на-Дону были выселены уже жившие там евреи-ремесленники и отставные солдаты, служившие по рекрутским наборам, вместе с членами их семей. В интервале между августом 1891-го и июлем 1892-го из Москвы, по оценке Самуила Вермеля, были выселены около 38 тысяч человек. Одним из немногих «счастливчиков», получивших разрешение остаться, был Исаак Левитан.

В 1893 году из черты оседлости была исключена Ялта как место отдыха царской семьи: находиться в ней было разрешено только евреям, имевшим право повсеместного жительства (но уже их женам-еврейкам – только в присутствии мужей). Надо сказать, что в конце XIX века еврейки – жены евреев, имевшие не личное, а сообщенное, то есть не на них самих, а на мужей замкнутое правожительство, – стали едва ли не излюбленной мишенью антисемитского правоприменения. Так, в 1891 году в Москве полиция выселяла жен, даже если их мужья уезжали по делам хотя бы на время.

Другой мишенью стали евреи-военнослужащие. Нарушая принцип необратимости силы законов, права еврейских вдов пытались ограничить лишь периодом их супружества, а у «николаевских рекрутов» «Военный устав» 1874 года, отменивший рекрутчину, фактически ликвидировал и недавнюю привилегию евреев: при выходе в запас автоматически приобретать право повсеместного жительства. Мало того, военный министр Петр Ванновский учинил для военных врачей и фармацевтов нечто вроде собственной, внутриармейской, черты оседлости: согласно его циркуляру «О приведении в исполнение мер по ограничению наплыва лиц Моисеева закона в военно-медицинскую службу» от 10 апреля 1882 года, евреев-военных медиков переводили из западных военных округов (Виленского, Киевского, Одесского и Варшавского) в Туркестанский и Восточно-Сибирский.

Толерантности позднего Александра III едва-едва хватало на то, чтобы прощать Сергею Витте, своему министру финансов, свободное от антисемитизма и сугубо прагматичное отношение к евреям. Вот сценка из воспоминаний Витте, относящаяся ориентировочно к 1893 году:

«Я расходился с Плеве[14] и по еврейскому вопросу. В первые годы моего министерства при Императоре Александре III, Государь как-то раз меня спросил: “Правда ли, что вы стоите за евреев?” – Я сказал Его Величеству, что мне трудно ответить на этот вопрос, и просил позволения Государя задать Ему вопрос в ответ на этот. Получив разрешение, я спросил Государя, может ли Он потопить всех русских евреев в Черном море? Если может, то я понимаю такое решение вопроса, если же не может, то единственное решение еврейского вопроса заключается в том, чтобы дать им возможность жить, а это возможно лишь при постепенном уничтожении специальных законов, созданных для евреев, так как в конце концов не существует другого решения еврейского вопроса, как предоставление евреям равноправия с другими подданными Государя. Его Величество на это мне ничего не ответил и остался ко мне благосклонным и верил мне до последнего дня своей жизни»[15].

Однако в том же 1893 году министр внутренних дел Иван Дурново отменил циркуляр Льва Макова, сделав исключение для Лифляндской и Курляндской губерний. Выселению подлежали 70 тысяч еврейских семей, но губернаторам оставили право ходатайствовать об оставлении конкретных евреев и их семей.

Numerus clausus

В 1870–1880-е годы в гимназиях и университетах отмечался быстрый и опережающий рост числа и доли евреев среди абитуриентов. Не стерпев такого безобразия, правительство – при министре народного просвещения Иване Делянове и обер-прокуроре Священного Синода Константине Победоносцеве – ввело в 1886 году numerus clausus для государственных гимназий и университетов, более известную как «трехпроцентная норма».

На самом деле норма не была фиксированной. Она заново устанавливалась каждый год и фактически колебалась вокруг следующих квот: в черте оседлости – не более 10%, на остальной территории России – не более 5%, а в Москве и Санкт-Петербурге – не более 3%[16]. «Нормы» эти, как правило, полностью выбирались медалистами, что фактически закрывало немедалистам дорогу к отечественному высшему образованию и толкало их или в заграничные университеты, или к вынужденному крещению.

Призванная поставить заслон неуклонному, но нежелательному повышению доли евреев в российской культурной элите и простоявшая почти три десятилетия «процентная норма» и сама стала формой «черты оседлости». Задавая антисемитский бонус всем неевреям, numerus clausus стала своеобразным «признанием» высокой конкурентной способности еврейской молодежи в России. Тот же Победоносцев в снисходительной беседе с хлопотавшим об отмене «нормы» еврейским банкиром и меценатом, бароном Морисом фон Гиршем, сказал так:

«Политика правительства исходит не из “вредности” евреев, а из того, что благодаря многотысячелетней культуре они являются элементом более сильным умственно и духовно, чем все еще некультурный русский народ, – и потому нужны правовые меры, которые уравновесили бы “слабую способность окружающего населения бороться”»[17].

Как сказал Макс Нордау, «евреи добиваются превосходства только потому, что им отказано в равенстве»[18]. Недопущение к определенным ремеслам понуждало евреев предельно совершенствоваться в тех, к которым их допускали. И тем не менее каждый «университетский диплом в руках еврея был, кроме того, овеществленным оскорблением, нанесенным государственному строю, символом победы, одержанной над сводом законов, над рогатками черты оседлости и, свидетельствуя об особенном упорстве и настойчивости обладателя документа, становился волчьим паспортом»[19]. Но одессит и киевлянин Бенедикт Лившиц был медалистом, а вот его будущий друг, петербуржец Осип Мандельштам, уже не представлявший своей жизни вне Петербурга, им не был. И для него оставалась лишь форточка избавления от клейма «веры Моисеевой», то есть сугубо формальное крещение в любую признаваемую христианскую конфессию.

Переход в православие (и шире – в христианство) снимал перед еврейским юношей многие ограничения и открывал немалые перспективы, в том числе карьерные. Вопреки поговорке («Еврей крещеный, что вор прощенный») выкресты и их потомки нередко «делали исключительную карьеру на светской, военной и даже на религиозной службе»[20]. Из них вышли известные люди искусства, купцы, политики, военачальники[21] и даже архиепископ[22].

В 1897 году лишь 0,8% из более чем пяти миллионов российских евреев указали родным языком не идиш, а русский и лишь менее 0,2% не отождествляли себя с иудаизмом[23]. Общее же число крещений иудеев на протяжении всего XIX века оценивается скромной для России цифрой – 86,5 тысяч, из них 69,4 тысячи перешли в православие, а 17,1 тысячи в католичество и протестантизм. Тогда как во всем остальном мире (а это примерно столько же евреев, что и в России) крестились в 2,5 раза больше: около 224 тысяч[24].

При Николае II: погромы, депортации, денонсации

Царствование Николая II, начавшееся в октябре 1894 года, явилось продолжением отцовской, а не дедовской линии. Начал он, так сказать, с малых дел. В 1897 году запретил евреям, изучающим фармацевтику, фельдшерское и повивальное искусство, селиться во внутренней России, а в 1899-м затруднил запись в купеческое сословие евреев – купцов I гильдии.

Этот русский царь верил не только Распутину, но и в «Протоколы сионских мудрецов», а когда выяснилось, что «Протоколы» – фальшивка, не постеснялся сожалеть об этом. И не случайно в середине его царствия по России прокатилась новая волна погромов, начавшаяся в апреле 1903 года с кишиневского, с его полусотней трупов и шестью сотнями раненых. После этого погромы и черта оседлости сделались предметом не только внутренней, но и внешней политики, став камнем преткновения на переговорах с иностранными державами о новых займах России. Так, в 1904 году президент США Рузвельт сделал представление России, жестко потребовав от нее изменений в еврейском вопросе и строгого соблюдения Русско-Американского соглашения о торговле и навигации 1832 года.

Реагируя на это давление, царский указ от 10 мая 1903 года перевел 101 село в пределах черты в местечки, открытые и для евреев, а указ от 11 августа 1904 года расширил перечень категорий еврейского населения с правом повсеместного жительства: его предоставили советникам коммерции и мануфактуры, участникам Русско-японской войны 1904–1905 годов и членам их семей. Сельскую местность открыли для купцов I гильдии и некоторых категорий ремесленников, а внутренние губернии открыли не для жительства, но для многократного посещения – в целях закупки, производства и продажи товаров. Но, когда Столыпин предложил царю вообще отменить запреты на проживание евреев в сельской местности по всей империи (за исключением областей Донского, Терского, Кубанского казачьих войск), Николай II отказался. Отказался царь и пойти навстречу США в их требовании выполнять условия торгового соглашения 1832 года и не чинить препятствий перемещениям по России граждан США, в том числе евреев, среди коих встречались и бывшие российские подданные.

Упрямое отстаивание черты оседлости подрывало международный авторитет Российской империи и осложняло экономические связи с другими странами. После Кишинева получить кредит от европейских банковских консорциумов – и не только с еврейским участием – стало крайне сложно. Из-за российской политики в еврейском вопросе США денонсировали в 1911 году двухстороннее торговое соглашение 1832 года.

Борьба за отмену черты

Не удивительно, что призывы к царям и правительствам об отмене черты оседлости и об уравнении евреев в правах звучали постоянно, и не только из еврейских кругов, но и от высокопоставленных российских чиновников и деятелей культуры, таких, как: Михаил Сперанский, Александр Строганов, Сергей Витте, Петр Столыпин, Павел Милюков, Лев Толстой. На рубеже XIX–XX веков оно стало лозунгом всех еврейских партий (Бунда, «Союза для достижения полноправия еврейского народа в России» и других) и частью программ ряда общероссийских партий, кроме, разумеется, черносотенных. Витте улавливал и провиденциальную связь между еврейской политикой царя, революцией и судьбой монархии: «Я убежден в том, что, покуда еврейский вопрос не получит правильного, неозлобленного, гуманного и государственного течения, Россия окончательно не успокоится»[25].

25–27 марта 1905 года в Вильно по инициативе руководства «Бюро защиты евреев» и по решению совещания представителей еврейских общин 32 городов «Бюро» трансформировалось в более массовый «Союз для достижения полноправия еврейского народа в России», или «Союз полноправия». Его председателем был избран Максим Винавер (1863–1926), а секретарем – историк Юлий Гессен (1871–1939). Его уставными задачами были борьба против антисемитизма и погромов, помощь жертвам погромов, борьба за самоуправление во всех делах еврейского народного быта, за право пользования еврейским языком в школах, судах и общественных заведениях, а также за созыв всероссийского еврейского национального собрания для выработки статуса русского еврейства.

«Союз полноправия» принял участие в выборах в первый в истории Российской империи парламент: при его поддержке думский мандат получили 12 евреев, в том числе девять кадетов и трое трудовиков. И именно «еврейский» вопрос, наряду с земельным, стал тем камнем, напоровшись на который, совещательная, но бескомпромиссная «булыгинская» Дума пошла ко дну.

В конце 1906 года, переработав думские и правительственные предложения в компромиссный вариант еще даже не отмены черты оседлости, но лишения ее крайней одиозности, Столыпин представил царю на высочайшее утверждение журнал с соответствующим законопроектом. Царь долго держал журнал у себя, 10 декабря вернул, но закона не утвердил. Лично Столыпину он так комментировал свое решение:

«Задолго до представления его мне могу сказать, денно и нощно я мыслил и раздумывал о нем. Несмотря на самые убедительные доводы в пользу принятия положительного решения по этому делу, внутренний голос все настойчивее твердит мне, чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть моя никогда меня не обманывала. Поэтому и в данном случае я намерен следовать ее велениям. Я знаю, что вы тоже верите, что “сердце царево в руцех Божьих”. Да будет так»[26].

Выборы во вторую Думу раскололи евреев, и «Союз полноправия» вынужден был самораспуститься. Следующая атака на черту состоялась уже в третьей Думе. 31 мая 1910 года евреи-депутаты Нафтали Фридман от Ковенской губернии и Леопольд Ниселович от Курляндской – сами кадеты и при поддержке кадетов – внесли законопроект об отмене черты на рассмотрение Думы. Их поддержали 166 депутатов, в том числе 26 от партии октябристов. Но правые добились передачи законопроекта в Комиссию о неприкосновенности личности, где его благополучно «замылили».

Развилка у черты оседлости: революция и эмиграция

На фоне заданной Александром II тенденции к медленному, но верному расширению круга корпораций, свободных от дискриминации, тем более следует подчеркнуть, что подавляющее большинство российского еврейства составляли еврейские массы в городах и местечках, находящихся внутри черты оседлости. Учитывая, что средняя продолжительность жизни у евреев значительно превышала тот же показатель у русских и сочеталась с повышенной рождаемостью, области, входящие в черту оседлости характеризовались перенаселенностью, а также явной и латентной безработицей. Все бóльшая часть российского еврейства погружалась в бедность и нищету, толкавшие их к перекрестку трех дорог, ведущих к эмиграции, легальному просачиванию за пределы черты оседлости и революционному движению.

Составляя лишь 4% общероссийского населения, евреи, по некоторым оценкам, почти не отставали от русских по количеству революционеров. Нормирование же по доле в населении дает в четыре раза бóльшую революционную активность у евреев, чем у русских. Но еще более активны (в восемь раз!) были латыши, да и поляки лишь ненамного «отстают» от евреев[27].

В конце 1906 года в Совете министров обсуждалась «Записка о правах жительства и передвижения евреев», в которой содержатся следующие выводы:

«[Причина участия евреев в революционном движении] кроется не столько в разрушительной силе, которую, может быть, и носит в себе еврейство, но главным образом в его бесправном и тяжелом экономическом положении, из которого со свойственной еврейскому народу страстностью он ищет выхода, не стесняясь способами борьбы. [...] Многочисленные исторические примеры доказывают, что стеснения и лишение свободы, неравноправие и гонения не делают человеческие общества лучшими и более преданными своим повелителям: неудивительно, что евреи, воспитанные на столетнем репрессивном законодательстве, остаются в категории подданных, менее исправных, уклоняющихся от исполнения государственных повинностей и не приобщившихся вполне к русской жизни. [...] Одним словом, ненормальность теперешнего положения евреев в России очевидна в отношении шаткости и неопределенности их юридических прав. Отнюдь не с точки зрения защиты или симпатии к евреям, но с точки зрения государственной справедливости, высшего беспристрастия и правосудия, нельзя не признать, что евреи имеют право жаловаться на свое положение. Таким образом, ограничение евреев в правах надо отменить»[28].

Политическое бесправие и депортации привели также к тому, что началась массовая эмиграция евреев из России, а погромы ее многократно усилили: в 1881–1914 годах только в США из России эмигрировали полтора миллиона человек. Примечательным выглядит и следующее обстоятельство:

«Еврейская миграция конца XIX – начала XX века поощрялась правительством. Это означало, что правительство, во-первых, расписалось в своей неспособности решить еврейскую проблему, во-вторых, его опасения перед начавшейся мобилизацией российских евреев были столь сильны, что оно готово было заплатить высокую цену за миграцию: ведь эмиграция – это утечка капитала, рабочей силы, налогоплательщиков, воинов. […] Если бы российские евреи получили полное равноправие в результате Великих реформ, то скорее всего они бы думали не об эмиграции и революции, а заботились бы не покладая рук о своем благосостоянии и интеграции в российское общество. В России остались бы более 2 млн. трудолюбивых, активных, законопослушных работников, которые умножали бы богатство России, а не США, куда эмигрировали 84% российских евреев. Это тем более досадно, что усиленная эмиграция конца XIX – начала XX века происходила именно тогда, когда российская экономика быстро развивалась и особенно сильно нуждалась в предпринимателях и капитале»[29].

Первая мировая и ликвидация черты оседлости de facto

Развязка, однако, наступила иначе и как бы сама собой – во время Первой мировой войны и благодаря ей. При обсуждении самой проблемы в правительстве министр иностранных дел Сергей Сазонов настаивал на принятии демонстративного акта по еврейскому вопросу, так как союзники были крайне недовольны преследованиями евреев, о которых так много (и, очевидно, справедливо) говорила немецкая пропаганда.

О чем же она говорила?

В 1914–1916 годах по причине якобы поголовной нелояльности из западных прифронтовых губерний во внутренние губернии России были выселены 250–350 тысяч евреев, причем на сборы им давались всего 24 часа. Самым первым – и уже в начале августа 1914 года, вместе с местными немцами – было выселено еврейское население Яновца, Радомской губернии. Большинство выселенных польских евреев устремлялось в Варшаву, где их скопилось до 80 тысяч, но вскоре въезд в любые крупные города был для евреев закрыт.

Однако все эти отдельные выселения и бедствия, как отмечал Самуил Вермель, посвятивший им серию статей, «бледнеют перед грандиозным массовым выселением из Ковенской и Курляндской губернии»[30]. В виду быстрого наступления немецкой армии 30 апреля 1915 года для Курляндской и 3 мая для Ковенской и, частично, Сувалкской и Гродненской губерний последовали распоряжения русской военной администрации о немедленной и поголовной депортации всех местных евреев. Всего из Курляндии тогда были выселены около 40 тысяч человек, а из Ковенской – 150–160 тысяч. Местами их нового поселения были назначены отдельные уезды Полтавской, Екатеринославской и Таврической губерний. В июне 1915 года выселение евреев продолжилось, захватив теперь уже и Юго-Западный край – Подольскую и Волынскую губернии.

И все это – невзирая на то, что почти в каждой еврейской семье кто-нибудь воевал в русской армии и что еврейскую молодежь, в том числе и из числа выселенцев, продолжали призывать в действующую армию.

Таким образом, именно параноидальное недоверие правительства к евреям фактически ликвидировало черту оседлости. Еврейские беженцы широко расселились по внутренним губерниям. Признанием этого факта стал циркуляр очередного министра внутренних дел Николая Щербатова от 13 августа 1915 года, обсуждавшийся на заседании Совета министров 4-го и опубликованный 21 августа[31]. Циркуляр, если его утверждал император, носил временный характер, не имел статуса закона, но позволял обходить Думу. Его срочное принятие обосновывалось экстренностью и временностью – «впредь до пересмотра всех законов о евреях в России». Формально циркуляр не упразднял черту оседлости, но разрешал евреям жить – разумеется, временно – во всех городских поселениях страны, кроме столиц и местностей, находившихся в ведении министерства Императорского двора и Военного министерства (Москва, Петербург, Ялта, Царское Село, области казачьих войск, а также – по-прежнему – сельская местность).

Реализация циркуляра Щербатова (в начале 1917 года поползли слухи чуть ли не о готовящемся придании ему силы закона) встречала определенное сопротивление на местах. Так, в ряде губерний (Курской, Калужской, Тверской) власти даже выдворяли поселившихся в них еврейских беженцев в административном порядке.

Черта оседлости, ассимиляция и эмансипация

Если правительство и интересовалось перспективой еврейской эмансипации, то по соображениям исключительно прагматическим. Точнее и откровеннее других это, пожалуй, сформулировал Сергей Витте:

«Я был бессилен заставить пересмотреть все существующие законы против евреев, из которых многие крайне несправедливы, а в общем законы эти принципиально вредны для русских, для России, так как я всегда смотрел и смотрю на еврейский вопрос не с точки зрения, что приятно для евреев, а с точки зрения, что полезно для нас, русских, и для Российской империи»[32].

С той же точки зрения государственной целесообразности смотрит на евреев и праволиберальный оппонент царской власти Петр Струве:

«По отношению к вопросу “еврейскому” власть держится “политики страуса”. Она не признает предмета, которого не желает видеть. Центр тяжести политического решения “еврейского вопроса” заключается в упразднении так называемой черты оседлости. С точки зрения проблемы русского могущества, “еврейский вопрос” вовсе не так несуществен, как принято думать в наших soit disant консервативных кругах... Если верно, что проблема Великой России сводится к нашему хозяйственному “расширению” в бассейне Черного моря, то для осуществления этой задачи и вообще для хозяйственного подъема России евреи представляют элемент весьма ценный. В том экономическом завоевании Ближнего Востока, без которого не может быть создано Великой России, преданные русской государственности и привязанные к русской культуре евреи прямо незаменимы в качестве пионеров и посредников. Таким образом, нам, ради Великой России, нужно создавать таких евреев и широко ими пользоваться. Очевидно, что единственным способом для этого является последовательное и лояльное осуществление “эмансипации” евреев. По существу, среди всех “инородцев” России – несмотря на все антисемитические вопли – нет элемента, который мог бы легче, чем евреи, быть поставлен на службу русской государственности и ассимилирован с русской культурой»[33].

Но уже одно то, как Струве оперирует термином «инородцы», видя в евреях лишь инструмент для отстаивания неких русских интересов, говорит о том, что главная «черта оседлости» носила не географический, а общекультурный характер.

Вопрос же о том, каково самим евреям за чертой столь приятной оседлости, по большому счету никого, кроме самих евреев, не волновал и никем, кроме них, не ставился. А как он ими самими решался, мы знаем: эмиграция, революция, ренегатство. Искренне и отчетливо стремясь к полной и никакой иной интеграции, они, не разрушая дамбу, сочились и, просачиваясь через нее, вынужденно довольствовались интеграцией селективной (терминология Бена Натанса[34]).

В результате в Петербурге и Москве к 1881 году проживали по 16–17 тысяч евреев (около 2% населения столиц), но главным еврейским городом был Киев, еврейское население которого за 1861–1913 годы увеличилось с 1,5 тысяч до 81 тысячи, а доля – с 2% до 16%[35]. Грамотность евреев на идише еще в 1897 году была поголовной, но и на русском она была выше, чем у трех главных славянских народов (31,2% среди мужчин и 16,5% у женщин – против, соответственно, 29% и 8,2%).

Упразднение черты оседлости de jure

Формальное упразднение черты оседлости произошло только после февральской революции. 20–21 марта 1917 года, или 2–3 апреля по новому стилю, на заседании Временного правительства по представлению министра юстиции Александра Керенского было внесено и принято постановление «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений». Но ни выражение «черта оседлости», ни слово «евреи» в нем, по просьбе представителей нескольких еврейских организаций, даже не назывались.

Самой последней среди европейских стран[36] полиэтничная Россия признала достоинство и равноправие своих еврейских сограждан – тем самым сделав шаг и к своей собственной свободе.

А что же черта оседлости? Просуществовав de jure 126 долгих и унизительных для евреев лет, она навсегда осталась в российской истории несмываемым пятном.

[1] Работа выполнена в рамках ГЗ № 01201356200 (0148-2014-0014) (проект «Пространственная динамика, градиенты и территориальные конфликты в современной России»).

[2] Клиер Д.Д. Россия собирает своих евреев. Происхождение еврейского вопроса в России. 1772–1825. М.; Иерусалим, 2000. С. 40, 98–99.

[3] Этот режим действовал до 1808 года, когда ставка налога у евреев была уравнена с русскими и всеми прочими подданными.

[4] К старой черте в 1815 году была присоединена и Сибирь, но в 1825-м Николай I «забрал» у евреев этот отцовский «подарок», как, впрочем, и Северный Кавказ с нижним Поволжьем, об этом см.: Миронов Б.Н. Российская империя: от традиции к модерну: В 3 т. СПб.: Дмитрий Буланин, 2014. Т. 1. С. 197–198.

[5] Сначала не повсеместно, в особо оговоренных губерниях, а с 1881 года и по всей черте оседлости.

[6] Клиер Д.Д. Указ. соч. С. 40, 98–99. Численность еврейского населения на 1772–1773 годы оценивается различными исследователями по-разному – от 45 до 200 тысяч человек: Кабузан В.М. Народы России в первой половине XIX в. М.: Наука, 1992. С. 162–168. Интересно, что выкрестов среди них практически не было. В 1817 году под покровительством Александра I было создано «Общество израильских христиан», предоставлявшее евреям, принявшим христианство, землю, освобождение от налогов на 25 лет и от любой гражданской и военной службы навечно, самоуправление, право на винокурение и другие привилегии. Однако в течение всего периода существования «Общества» (1817–1833) на отведенные земли оно не сумело поселить ни одного «израильского христианина».

[7] С 1815-го до 1844 года, причем в вертикальном – от губернии до местечка – исполнении. Но в самой Польше кагал был отменен еще в 1764 году.

[8] Переписка цесаревича Александра Николаевича с императором Николаем I. 1838–1839. М.: РОССПЭН, 2008.

[9] Как об этом говорится в книге: Каганович А. Друзья поневоле: Россия и бухарские евреи. 1800–1917. М.: Новое литературное обозрение, 2016. С. 99–106.

[10] Там же. С. 22–23.

[11] Миронов Б.Н. Указ. соч. С. 207.

[12] История России 1861–1917. М.: Терра, 1996. С. 175.

[13] Вермель С.С. Московское изгнание (1891–1892 гг.). Впечатления, воспоминания. М., 1924.

[14] Именно Плеве, наряду с Победоносцевым, Витте считал злым гением российского еврейства – «душою и сочинителем всех антиеврейских проектов и административных мер», к тому же и главным вдохновителем погромной волны 1903–1906 годов (Витте С.Ю. Воспоминания. Царствование Николая II. Берлин: Слово, 1922. Т. I. С. 192).

[15] Там же. С. 188–189.

[16] В 1909 году правительство подняло норму до 5% в столицах, до 10% вне черты оседлости и до 15% в черте оседлости, хотя фактически они уже были везде превышены.

[17] Цит. по: Миронов Б.Н. Указ. соч. С. 210.

[18] Там же.

[19] Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. Л., 1989. С. 374.

[20] Миронов Б.Н. Указ. соч. С. 204.

[21] В том числе и последний защитник Николая II, генерал Николай Иванов.

[22] Например, Александр Кржижановский (1796–1863), внук крещеного еврея.

[23] Бруцкус Б.Д. Статистика распределения по территории, демографические и культурные признаки еврейского населения по данным переписи 1897 г. СПб., 1909. С. 36–37.

[24] Еврейская энциклопедия: свод знаний о еврействе и его культуре в прошлом и настоящем: В 16 т. СПб., 1908–1913. Т. 11. С. 894; Поляков Л. История антисемитизма: эпоха знаний. М.; Иерусалим, 1998. С. 279.

[25] Витте С.Ю. Указ. соч. С. 192.

[26] Коковцов Н.В. Из моего прошлого. Воспоминания 1903–1919. Париж, 1933. Т. I. С. 164–165.

[27] Миронов Б.Н. Указ. соч. С. 211.

[28] Там же. С. 219.

[29] Там же. С. 217–218, 220.

[30] Вермель С.С. Указ. соч.

[31] Златина М.А. Циркуляр от 13 августа 1915 года о разрешении евреям проживать вне черты оседлости: отношение местных властей и проблемы реализации // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2009. Вып. 115. С. 61.

[32] Витте С.Ю. Указ. соч. С. 189.

[33] Струве П.Б. Великая Россия: из размышлений о проблеме русского могущества // Русская мысль. 1908. № 1.

[34] Natans B. Beyond the Pale. The Jewish Encounter with Late Imperial Russia. Berkely; Los Angeles: University of California Press, 2002.

[35] Миронов Б.Н. Указ. соч. С. 200.

[36] На Западе эмансипация евреев также достигалась нередко в результате революции: во Франции евреи сравнялись в правах с французами в 1789-м, в Италии и Германии – в 1848-м, а в Австро-Венгрии – в 1867 году.

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2017, 3

Павел Полян

Все о глазах за 90 секунд: в наноцентре «Техноспарк» запущен проект по производству офтальмологических приборов Visionix.

В нанотехнологическом центре «Техноспарк» официально запущен проект по локализации производства современных автоматизированных офтальмологических приборов марки Visionix. Их появление в России значительно ускорит и упростит диагностику болезней глаз: некоторые из них способны за 90 секунд измерить сразу семь параметров состояния глаз пациента, для чего ранее были нужны несколько разных устройств и значительно большее время.

В четверг в наноцентре состоялось подписание договора о локализации и продажах оборудования между «Визионикс Рус», совместной компанией «Техноспарка» и французского концерна Luneau Technology Operations (LTO), и самим концерном LTO. Документ подписали гендиректор «Визионикс Рус» Катерина Ходунова и глава LTO Марк Абитбол. В церемонии участвовали председатель правления ООО «УК «РОСНАНО» Анатолий Чубайс, гендиректор Фонда инфраструктурных и образовательных программ Андрей Свинаренко, гендиректор наноцентра «Техноспарк» Денис Ковалевич.

«LTO и „Техноспарк“ приняли решение запустить локализацию в России, и „Визионикс Рус“ — это первая в России компания, где локализация организована по всем мировым стандартам», — сказал Абитбол.

Он пояснил, что «Визионикс Рус» будет заниматься продажами и развитием бренда, проектная компания «Техноспарка» ООО «Медика» займется сборкой и контрактным производством российских компонентов сверхсложной техники.

«Появление в России проектов такого типа открывает новый рынок для малых и средних производителей медицинских приборов из Европы и Израиля, которые заинтересованы в локализации, но не имеют возможности самостоятельно выйти на российский рынок. Благодаря схеме с разделением продаж и контрактного производства, мы существенно сократили наши расходы на локализацию», — сказал Абитбол.

Сегодня в России около 1,75 млн человек страдают катарактой, причем по мере старения населения это число растет. Ранняя диагностика этой болезни позволяет раньше начать лечение и улучшить качество жизни больного. Сейчас для всесторонней диагностики пациентов офтальмологам приходится использовать целую группу разных приборов.

Французско-израильская компания LTO разрабатывает и производит передовые офтальмологические приборы под маркой Visionix: это авторефрактометры, линзметры, фороптеры и другое устройства, необходимые для диагностики глаукомы, катаракты, патологий роговицы, для высокоточных измерений оптических свойств глаза и индивидуального подбора линз. Эти приборы автоматизированы и могут выполнять сразу несколько измерений. Например, авторефрактометр VX130 объединяет функции авторефрактора, кератометра, пупиллометра, топографа роговицы, аберрометра, пахиметра и бесконтактного тонометра, такого сочетаний опций нет ни в одном устройстве.

Однако до сих пор в Россию эти медицинские приборы не поставлялись: совместный проект с наноцентром «Техноспарк» позволит начать их производство и продажу в России.

Соглашение между «Визионикс Рус» и LTO дает «Визиониксу» исключительные права на продажу этих приборов в России, Казахстане и Белоруссии. Кроме того, российская компания получает интеллектуальную собственность и документацию, необходимую для получения разрешений в Росздравнадзоре, для их сборки и локализации в России. Как ожидается, удостоверения на приборы будут получены уже в 2018 году.

Кроме того, между наноцентром «Техноспарк» и LTO было подписано инвестиционное соглашение, согласно которому стороны будут совместно финансировать локализацию производства офтальмологических приборов в России.

«Мы уже в 2017 году запустим производство российских компонентов и через 2–3 года сможем достигнуть глубины локализации более 50%», — говорит Катерина Ходунова, — «Продажи оборудования мы планируем начать уже в 2018 году».

Справка

Фонд инфраструктурных и образовательных программ создан в 2010 году в соответствии с Федеральным законом № 211-ФЗ «О реорганизации Российской корпорации нанотехнологий». Целью деятельности Фонда является развитие инновационной инфраструктуры в сфере нанотехнологий, включая реализацию уже начатых РОСНАНО образовательных и инфраструктурных программ.

Высшим коллегиальным органом управления Фонда является Наблюдательный совет. Согласно уставу Фонда, к компетенции совета, в частности, относятся вопросы определения приоритетных направлений деятельности Фонда, его стратегии и бюджета. Председателем Правления Фонда, являющегося коллегиальным органом управления, является Председатель Правления ООО «УК «РОСНАНО» Анатолий Чубайс, генеральным директором Фонда — Андрей Свинаренко.

* * *

Первая венчуростроительная сеть России — это инфраструктура для массового строительства и продажи технологических бизнесов в material-based индустриях, цель которой — сокращение времени и стоимости производства компаний, а также повышение доли годных к продаже бизнесов со среднемировых 10% до 50%.

С момента появления в 2012 году Первой венчуростроительной сетью начато строительство более 500 продуктовых технологических компаний и 50 открытых контрактных технологических бизнесов. Сегодня длительность «полного цикла строительства» новой технологической компании в любом регионе мира составляет от 12 до 25 лет, цель Первой венчуростроительно сети — сократить это время до 5–7 лет.

* * *

Нанотехнологический центр «Техноспарк» — это площадка для запуска и развития новых технологических стартапов и многофункциональный комплекс разработки и производства изделий целого ряда инновационных отраслей экономики. Основные области специализации наноцентра: новые материалы, приборостроение, прототипирование, инжиниринг, прикладные применения лазеров и новая электроника. Нанотехнологический центр «Техноспарк» — один из 14 наноцентров, созданных Фондом инфраструктурных и образовательных программ (ФИОП РОСНАНО) для реализации полного цикла услуг по развитию стартапов в области нанотехнологий.

В Архангельске проходит седьмой Беломорский симпозиум

22-23 июня в Архангельске на базе Северного государственного медицинского университета при поддержке Федерации анестезиологов и реаниматологов и Министерства здравоохранения прошла Всероссийская конференция с международным участием «Седьмой Беломорский симпозиум».

Организаторами мероприятия являются: Федерация анестезиологов и реаниматологов, Межрегиональная Ассоциация общественных объединений анестезиологов и реаниматологов Северо-Запада совместно с Архангельской областной ассоциацией врачей анестезиологов-реаниматологов, Северный государственный медицинский университет, Министерство здравоохранения Архангельской области.

В симпозиуме приняли участие более 1000 делегатов из разных регионов Российской Федерации: Украины, Беларуси, Узбекистана, Израиля, Великобритании, Германии. В ходе пленарного и 26 секционных заседаний, мастер-классов, постерных сессий и сателлитных мероприятий симпозиума было заслушано более 250 докладов ведущих отечественных и зарубежных специалистов по различным научным и клиническим проблемам. Основными направлениями симпозиума служили мониторинг и целенаправленная терапия критических состояний, инновации в анестезиологии и интенсивной терапии, технологии периоперационной анальгезии и лечения хронической боли, быстрая хирургическая реабилитация, протоколы и стандарты неотложной помощи, современные аспекты интенсивной терапии пациентов неврологического профиля, современные технологии респираторной поддержки, угрожающие жизни инфекции и антибактериальная терапия, интенсивная терапия в неонатологии и педиатрии, инфузионно-трансфузионная терапия. Образовательная часть симпозиума была аккредитована 12 кредитными единицами в системе непрерывного медицинского образования.

Среди делегатов, участвующих в Беломорском симпозиуме, Президент Федерации анестезиологов-реаниматологов России, профессор К. М. Лебединский (С-Петербург), главный внештатный анестезиолог-реаниматолог Минздрава России, профессор И. В. Молчанов (Москва), руководитель Российской ассоциации трансфузиологов Е. Б. Жибурт, главный трансфузиолог Москвы, профессор А. Ю. Буланов, главный анестезиолог-реаниматолог Министерства обороны, профессор А. В. Щеголев, главный анестезиолог-реаниматолог Москвы Д. Н. Проценко, директор медицинского отдела Института Медицины Критических Состояний Блумсберри, профессор Мервин Сингер (Великобритания), президент Израильского общества ресусцитации, профессор Шарон Эйнав (Израиль)

Симпозиум посвящен следующим актуальным проблемам:

Мониторинг и целенаправленная терапия критических состояний;

Новые направления в анестезиологии и интенсивной терапии;

Новые технологии периоперационной анальгезии и лечения хронической боли; Быстрая хирургическая реабилитация;

Протоколы и стандарты неотложной помощи;

Современные аспекты неотложной неврологии;

Современные технологии респираторной поддержки;

Угрожающие жизни инфекции и антибактериальная терапия;

Интенсивная терапия в неонатологии и педиатрии;

Новое в нутриционной терапии.

Кроме секций и мастер-классов, посвященных медицине критических состояний, состоялись заседания, посвященные вопросам стоматологии, педиатрии, детской и общей хирургии и другим проблемам. В рамках Симпозиума проведен освежающий курс лекций Европейского Общества Анестезиологов “Дыхание и грудная клетка”. Во время работы симпозиума работала выставка 33 медицинских фирм.

В рамках Симпозиума прошла конференция «Гепатопанкреатобилиарная хирургия на Севере: возможности и перспективы (10 лет лаборатории малоинвазивной хирургии)». На базе центра гепатопанкреато­билиар­ной хирургии и интер­венцион­ной эндоскопии Первой городской клинической больницы им. Е. Е. Волосевич прошли 4 мастер-класса. Были представлены операции: лапароскопическая резекция печени, химическая деструкция чревного сплетения под эндосонографическим контролем при раке поджелудочной железы, гепатикогастроанастомоз под контролем эндосонографии для лечения механической желтухи опухолевого генеза, панкреатодуоденальная резекция при раке поджелудочной железы при участии к. м.н., заведующего отделением хирургии печени и поджелудочной железы Московского Клинического Научного Центра, доцента кафедры хирургии факультета фундаментальной медицины МГУ им М.В. Ломоносова Р.Б. Алиханова, д.м.н., заведующего отделом инновационной хирургии Московского клинического научного центра (МКНЦ), профессора кафедры факультетской хирургии N2 Московского государственного медико-стоматологического университета (МГМСУ) им А.И. Евдокимова Р.Е. Израилова, к.м.н., врача-онколога ГБУЗ " Городская клиническая больница №57" (г. Москва) К.Ю. Рябова, главного специалиста по хирургии ФБУЗ ПОМЦ ФМБА России, заведующего кафедрой хирургических болезней Нижегородской государственной медицинской академии, главного внештатного трансплантолога Министерства здравоохранения Нижегородской области В.Е. Загайнова.

Во время работы Седьмого Беломорского симпозиума была представлена выставка медицинских фирм. В торжественной обстановке прошло награждение победителей конкурса научно-исследовательских проектов «Новые методы мониторинга в анестезиологии и реаниматологии» на получение Беломорской премии за 2017 год.

Восьмой Беломорской симпозиум пройдет в Архангельске в 2019 году.

Об участии специалистов ФГБУ «ВНИИЗЖ» в 9-ом международном семинаре по бешенству 2017.

В июне 2017 года ведущий ветеринарный врач референтной лаборатории по бешенству и BSE подведомственного Россельхознадзору ФГБУ «Федеральный центр охраны здоровья животных» Елена Чернышова и заведующий референтной лаборатории по бешенству и BSE Михаил Шульпин приняли участие в 9-ом международном семинаре по бешенству, который проходил в Будапеште (Венгрия). Организаторами мероприятия выступили Референтная лаборатория Всемирной организации здравоохранения животных (МЭБ) и Европейского Союза (ЕС) по бешенству Французского агентства по питанию, окружающей среде и безопасности профессионального здоровья (ANSES, г. Нанси, Франция), Венгерское министерство сельского хозяйства и национальное управление безопасности пищевых продуктов Венгрии (Венгрия, Будапешт) при поддержке Европейской Комиссии (Брюссель, Бельгия), Комиссии по сельскому хозяйству и безопасности пищевых продуктов Европейской комиссии TAIEX (Брюссель, Бельгия).

Всего в семинаре приняли участие более 100 делегатов из разных стран (Австралия, Австрия, Албания, Беларусь, Бельгия, Бразилия, Болгария, Великобритания, Венгрия, Германия, Греция, Дания, Египет, Италия, Ирландия, Израиль, Испания, Кипр, Китай, Косово, Латвия, Литва, Марокко, Македония, Молдавия, Нидерланды, Норвегия, ОАЭ, Польша, Россия, Румыния, Сербия, Словакия, Словения, США, Тайвань, Тунис, Турция, Украина, Франция, Финляндия, Хорватия, Чили, Чехия, Черногория, Швеция, Эстония, ЮАР, Япония и др.).

Основная тематика докладов была посвящена вопросам эпизоотологии, мониторинга, диагностики бешенства, определению эффективности вакцинации против бешенства в настоящее время в различных странах. Особое место заняли доклады Референтной лаборатории МЭБ и ЕС по бешенству ANSES о результатах проведения международных межлабораторных тестов по диагностике бешенства и определению антител к вирусу бешенства за 2016 год.

По завершению семинара сотрудниками ФГБУ «ВНИИЗЖ» были получены сертификаты об участии в 9-ом международном семинаре по бешенству 2017г.

"Одноклассники" и "ВКонтакте" переводят деньги

Андрей Федосеев

Социальная сеть "Одноклассники" запустила сервис денежных переводов из Казахстана в Россию и еще в 16 стран. В будущем соцсеть планирует запустить этот сервис для пользователей других стран. Соцсеть "ВКонтакте", которая также принадлежит Mail.Ru Group, тоже запустила сервис денежных переводов в Казахстане. По мнению экспертов, не исключено, что в ближайшем будущем соцсети в сотрудничестве с банками или электронными платежными системами значительно потеснят классические системы денежных переводов.

Казахстанские пользователи соцсети "Одноклассники" теперь могут воспользоваться сервисом денежных переводов в Россию и еще в 16 стран - Азербайджан, Армению, Белоруссию, Германию, Грузию, Израиль, Италию, Латвию, Литву, Молдавию, Румынию, Узбекистан, Украину, Францию, Чехию и Эстонию.

Для того чтобы воспользоваться этим сервисом, пользователю нужно будет привязать к аккаунту в "Одноклассниках" банковскую карту. "Отправителю не нужно вводить номер карты получателя. Для перевода достаточно выбрать профиль получателя в социальной сети и карту, с которой будут списаны средства, а также ввести сумму перевода. Адресату перевода, который еще не добавил карту, будет предложено это сделать, а тому, у кого таких карт уже несколько - выбрать, на какую из них получить деньги. Если перевод не будет принят в течение трех дней, деньги вернутся на банковскую карту отправителя", - говорится в сообщении соцсети "Одноклассники".

Пресс-служба соцсети уточнила, что переводы будут осуществляться в казахстанских тенге, а при зачислении на карту со счетом в другой валюте конвертация проводится по курсу банка, выпустившего карту получателя перевода. "Минимальная сумма перевода составляет 500 тенге, максимальная - 400 тыс. тенге. Перевод без комиссии можно получить только на карты MasterCard и Maestro, с держателей таких карт при отправке перевода комиссия не взимается в течение первых трех месяцев работы сервиса. Комиссия за переводы с карты Visa составляет 1% + 200 тенге, минимум 600 тенге", - сообщила пресс-служба "Одноклассников". Казахстанские пользователи "Одноклассников" смогут перевести деньги в полной и мобильной версиях соцсети, а также с помощью ее приложений для Android и iOS. Сервис запущен при поддержке глобальной платежной системы MasterCard и казахстанского банка ForteBank.

По словам руководителя проекта "Одноклассники" Антона Федчина, в прошлом году пользователи "Одноклассников" получили возможность переводить друг другу деньги внутри соцсети. Он рассказал, что в "Одноклассниках" уже можно переводить деньги из России в 17 стран, делать переводы группам и выставлять счет от пользователя. "Следующий шаг - открыть сервис для пользователей из других стран. Развитие в Казахстане - один из наших приоритетов", - добавил Антон Федчин.

Он отметил, что ежемесячно соцсеть "Одноклассники" посещает более 2 млн казахстанцев. "Теперь все они получат возможность отправлять деньги друзьям и родным прямо в социальной сети: как внутри страны, так и в 17 стран мира. В наших дальнейших планах - расширять географию сервиса и открыть его для всех наших зарубежных пользователей", - заявил Антон Федчин. "Мы не раскрываем дальнейших планов по развитию сервиса и будем рассказывать о подключении новых стран в момент запуска", - ответил ComNews представитель пресс-службы соцсети "Одноклассники".

В Казахстане при поддержке ForteBank запустила сервис денежных переводов и соцсеть "ВКонтакте". "Отправить перевод можно будет с карт MasterСard, Maestro и Visa казахстанских банков, получить - на выпущенные в Казахстане карты MasterСard, Maestro и Visa, а также на карты MasterСard и Maestro, выпущенные в Азербайджане, Армении, Белоруссии, Германии, Грузии, Израиле, Италии, Латвии, Литве, Молдавии, России, Румынии, Узбекистане, Украине, Франции, Чехии и Эстонии", - говорится в сообщении соцсети "ВКонтакте". Минимальная сумма перевода составит 500 тенге, максимальная - 50 тыс. тенге. Перевод без комиссии можно будет отправить пользователям "ВКонтакте" с карт MasterСard и Maestro. Пресс-служба "ВКонтакте сообщила, что с держателей таких карт комиссия не взимается в течение первых трех месяцев работы сервиса. "Комиссия за переводы с карты Visa взимается и составляет 1% + 200 тенге, минимум 600 тенге", - говорится в сообщении "ВКонтакте".

Директор по электронной коммерции "ВКонтакте" Юрий Иванов подчеркнул, что каждый месяц 7,5 млн человек посещают соцсеть в Казахстане. "Социальные сети - это площадка ежедневного общения миллиардов людей по всему миру, и мы рады, что удобные, безопасные и простые денежные переводы теперь доступны казахстанцам, их родным и друзьям и в других странах", - отметил глава представительства MasterСard в Казахстане Геният Исин.

По словам аналитика АО "Открытие брокер" Тимура Нигматуллина, до недавнего времени важнейшим конкурентным преимуществом систем денежных переводов являлась инфраструктура отделений, в том числе партнерская сеть. Между тем на фоне роста популярности систем безналичных расчетов это преимущество постепенно размывается. "В частности, техническое обслуживание сервиса денежных переводов соцсети "Одноклассники" осуществляет процессинговая компания "Мультикарта", входящая в группу ВТБ. Таким образом, не исключаю, что в ближайшем будущем социальные сети в сотрудничестве с банками или электронными платежными системами значительно потеснят классические системы денежных переводов. Также нельзя исключать сценария, при котором на рынке произойдет всплеск M&A-активности", - сказал корреспонденту ComNews Тимур Нигматуллин.

"Чтобы отправить перевод родственникам или друзьям через социальную сеть, не надо вставать с места и куда-то идти и, более того, не надо даже переходить из любимой соцсети на другой сайт - все делается в пару кликов прямо в ней. Чем меньше кликов, тем удобнее", - ответила ComNews заместитель директора аналитического департамента компании "Альпари" Наталья Мильчакова. Риск может быть только в меньшей технической защищенности аккаунта в соцсети от взлома по сравнению с мобильным банкингом. Впрочем, заключила Наталья Мильчакова, защиту от хакерских атак пока не гарантирует никто.

По словам начальника управления операций на российском фондовом рынке ИК "Фридом Финанс" Георгия Ващенко, соцсеть в данном случае - просто точка входа в банковскую систему. Банки все больше походят на ИТ-компании. "Соцсети используют как источник клиентской базы и возможность для продвижения продуктов", - прокомментировал Георгий Ващенко.

Как считает аналитик группы компаний "Финам" Леонид Делицын, социальные сети, обладающие аудиторией порядка 100 млн подписчиков, способны потеснить не только банки, но и системы денежных переводов, такие как Western Union, MoneyGram и проч. На его взгляд, осведомленность о бренде "ВКонтакте", скорее всего, выше осведомленности о бренде Contact (платежная система) даже в целевой нише пользователей денежных переводов. "Ключевым вопросом является доверие: доверят ли пользователи соцсетям перевод небольшой денежной суммы? Сегодня они уже доверяют соцсетям разнообразную информацию о себе и фактически - свою карьеру. Более того, у десятков миллионов пользователей в смартфонах установлены мобильные приложения сетей, и через некоторое время - год, два - все пользователи будут помнить или знать от друзей, что через соцсети можно переводить средства. Делать это при помощи смартфона или даже ноутбука, вероятно, будет быстрее и удобнее, чем через кассу платежной системы", - заключил в беседе с ComNews Леонид Делицын.

Расширился импорт - выросли задержания Россельхознадзора

Расширение географии и ассортимента импортных поставок привело к росту обнаружений карантинных объектов и, соответственно, к росту задержаний импортной продукции Россельхознадзором. В период с 12 по 18 июня специалисты ведомства задержали большой объем импортного картофеля и томатов.

В Ленинградской области был остановлен ввоз семи партий картофеля из Марокко общим весом 290,4 тонн. Продукция оказалась заражена картофельной молью. В Новороссийске такой же вредитель был найден в 27,5 тоннах картофеля из Израиля. Еще 27,5 тонн картофеля из Египта оказались повреждены карантинным заболеванием - бурой гнилью картофеля. Вся зараженная продукция была возвращена поставщикам.

В Приморском крае при обнаружении бурой гнили в 20,3 тоннах картофеля, прибывшего в составе единой партии вместе с 8 тоннами лука из Китая, специалисты карантинного ведомства приняли решение переработать зараженные клубни способом, лишающим карантинные объекты жизнеспособности. Картофель был сварен. Еще одну партию (25,4 тонны) китайских овощей - картофеля и салата - задержали в Хабаровском крае. Как выяснили специалисты службы в ходе энтомологической экспертизы, 92 кг салата из этой партии были заражены западным цветочным (калифорнийским) трипсом. Зараженная продукция возвращена экспортеру.

Также вредителей находили в томатах. 39 тонн томатов из Македонии задержали в Калининградской области, так как в части продукции весом 22 тонны присутствовала южноамериканская томатная моль. По такой же причине был запрещен ввоз 19,3 тонн томатов из Азербайджана в Курганскую область.

Карантинные объекты встречались и в партиях импортных фруктов. В Ленинградской области 22,2 тонны апельсинов из Марокко признали зараженными средиземноморской плодовой мухой. А в Приморье 500 кг абрикосов из Китая, являвшихся частью плодоовощной партии весом 23,9 тонн, запретили к ввозу РФ в связи с выявлением в плодах восточной плодожорки.

Одно из задержаний импортной продукции пришлось на зелень. Гербологическая экспертиза показала наличие семян карантинного для РФ сорного растения - повилики в 81 кг кинзы, ввезенной в Ленинградскую область как часть партии зелени из Армении ( всего 286 кг). Зараженная зелень возвращена в Армению.

О карантинных вредителях, сорняках и заболеваниях:

Картофельная моль (Phthorimaea operculella Zell.) поражает картофель, томат, баклажан, табак, перец, паслен, физалис и другие дикорастущие пасленовые. В полевых условиях повреждает до 25% картофеля, до 57% томата, до 80% табака.

Бурая гниль картофеля (Ralstonia solanacearum (Smith) Yabuuchi et al. (=Pseudomonas solanacearum (Smith) Smith) – широко распространенное заболевание преимущественно в странах с теплым и влажным климатом. Снижает урожайность на восприимчивых сортах картофеля до 50%. При хранении потери могут превышать 40%.

Западный цветочный (калифорнийский) трипс (Frankliniella occidentalis Perg.) – карантинный для РФ объект. В теплицах он вредит всем овощным культурам и большинству декоративно-цветочных растений. Является активным переносчиком опасных вирусных заболеваний, поражающих широкий круг культурных растений.

Вредоносность южноамериканской томатной моли (Tuta absoluta (Povolny) сравнима с вредоносностью саранчи, поскольку гибель урожая в некоторых случаях может достигать 100%. Томатная моль повреждает пасленовые растения в любой фазе развития, от всходов до полного созревания.

Средиземноморская плодовая муха (Ceratitis capitata (Wied.)) повреждает плоды апельсина, мандарина, авокадо, хурмы, инжира, кофе, банана, лимона, земляники, граната, абрикоса, яблони, сливы, черешни, винограда, финика, томата, баклажана, перца, а также более 70 видов других растений. Потери урожая могут доходить до 100%.

Восточная плодожорка (Grapholitha molesta (Busck)) является наиболее опасным и экономически значимым вредителем плодовых культур. Повреждает плоды и побеги персика, плоды сливы, абрикоса, груши, яблони, боярышника, айвы, вишни, лавровишни. Потери урожая составляют 50-100%.

В мировой флоре насчитывается 274 вида повилик (Cuscuta spp.), распространенных во многих странах мира. Для России повилика имеет серьезное значение как засоритель посевов и посадок сельскохозяйственных культур. Повилики – однолетние паразитные растения в виде нитевидного или шнуровидного сильноветвящегося стебля. Живут за счет растения-хозяина, сильно обвиваясь вокруг него и присасываясь специальными выростами.