Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

По данным ОЭСР, экономическое положение Японии в мае 2011 г. начало улучшаться после резкого снижения макроэкономических показателей вследствие произошедшего в марте 2011 г. землетрясения в северо-восточной части страны. По прогнозам компании “Espicom”, в 2016 г. фармрынок Японии по объему в денежном выражении переместится на 2 позицию среди стран АТР, заняв место Китая. Доля населения в возрасте 65 лет и старше в этой стране будет ежегодно увеличиваться и в 2016 г., согласно мнению аналитиков, достигнет наибольшего значения среди стран АТР – более 25%. Данный тренд свидетельствует о необходимости увеличения финансирования системы здравоохранения этого государства. В связи с большой численностью населения пожилого возраста и, соответственно, высоким спросом на лекарственные средства компания “Espicom” прогнозирует, что по таким показателям, как объем общих затрат на здравоохранение и размер расходов на душу населения в 2016 г. Япония займет 2 позицию среди стран АТР. При этом, по данным ОЭСР, общий объем расходов на здравоохранение Японии в 2008 г. составил 8,5% от ВВП, что несколько ниже среднего показателя удельного веса расходов на здравоохранение стран, исследуемых ОЭСР; в 2009 г. – 9,6%. Показатель расходов на здравоохранение на душу населения в Японии ниже уровня таковых в среднем по странам, анализируемым ОЭСР. В 2000-2008 гг. прирост показателя расходов на здравоохранение на душу населения в Японии в денежном выражении составил 2,4%. При этом в данный период в среднем затраты на здравоохранение на душу населения во всех странах, исследуемых ОЭСР, возросли на 4%.

Государство является основным источником финансирования системы здравоохранения Японии. В 2008 г. доля государственных инвестиций в систему здравоохранения составила 81% от общего объема затрат на медицинское обеспечение. При этом средний показатель государственных инвестиций в здравоохранение в странах, исследуемых ОЭСР, на протяжении нескольких последних лет составляет около 72%.

По объему продаж лекарственных средств в денежном выражении на фармрынке Японии со значительным отрывом лидирует крупнейший локальный производитель “Takeda”. Другими ведущими локальными компаниями являются: “Astellas”, “Daiichi Sankyo” и “Eisai”. За последние 5 лет для таких японских фармкомпаний, как “Mitsubishi Tanabe Pharma”, “Dainippon Sumitomo Pharma”, “Kyowa Hakko Kirin Company”, “Shionogi&Co. Ltd” и “Otsuka”, отмечались наибольшие темпы прироста объема продаж лекарств на локальном рынке. Ведущими мультинациональными фармкомпаниями по показателю объема розничных продаж лекарственных средств в денежном выражении на фармрынке Японии являются “Pfizer”, “Roche” и “Novartis”. Другие мультинациональные производители препаратов также стремятся расширить деятельность в этой стране – “GlaxoSmithKline” и “Bristol-Myers Squibb”.

Правительство Японии поставило перед собой задачу до конца 2012 г. увеличить долю дженерических препаратов на фармрынке страны до 30% от общего объема рынка лекарственных средств в денежном выражении. Согласно информации, опубликованной в издании “The Wall Street Journal”, по итогам 2010 г. удельный вес сегмента дженерических препаратов в денежном выражении составлял лишь 23% от общего объема фармрынка Японии. Показатели прироста розничных продаж данного сегмента лекарственных средств на протяжении 2011 г. в денежном выражении также были незначительными, несмотря на внедренные программы замещения оригинальных препаратов их дженерическими версиями. Сегодня цель правительства Японии относительно достижения к концу 2012 г. 30% доли сегмента дженерических лекарственных средств в общем объеме фармрынка кажется трудно выполнимой. Она может быть достигнута только в случае стремительного увеличения мультинационального присутствия на фармрынке страны.

Ведущими дженерическими компаниями на фармрынке Японии являются “Nichi-iko”, “Sawai”, “Taiyo” и “Towa”. Согласно прогнозам израильской компании “Teva”, ее совместное предприятие с “Kowa” и планируемое приобретение “Taiyo” в ближайшие несколько лет позволят достичь стратегической цели – стать лидером в сегменте дженерических препаратов на фармрынке Японии. В биофармацевтическом сегменте Японии в 2011 г. отмечено приобретение локальным производителем “Fujifilm” двух биофармацевтических подразделения фармкомпании “Merck & Со.” – “Diosynth RTP” и “MSD Biologics”. Сумма данной сделки составила около 40 млрд. японских иен ($490 млн.).

Духовность без аккредитации

Из проекта закона «Об образовании» хотят «изъять» церковь

Михаил Мошкин

Из проекта нового закона «Об образовании» (второе чтение которого намечено на конец месяца) может исчезнуть норма, вызвавшая недовольство у некоторых представителей педагогического сообщества. Речь идет о 91-й статье законопроекта, из которой следует, что школьные курсы, направленные на получение знаний об основах духовно-нравственной культуры, должны проходить экспертизу в религиозных организациях. Сейчас законопроект предполагает, что право проверки программ этих спецкурсов принадлежит представителям конфессий.

По итогам думских слушаний 8 ноября под председательством спикера Сергея Нарышкина было принято решение изъять из законопроекта те положения, в которых говорится, что аккредитацией «духовно-нравственных предметов» должны заниматься религиозные организации.

Параллельные потоки

Светская и церковная системы образования обновляются параллельно. Пока в Госдуме рассматривают фундаментальный законопроект, свою образовательную концепцию готовит РПЦ. Оба процесса напоминают о себе практически синхронно: 6 ноября в Высоко-Петровском монастыре рабочая группа, готовящая концепцию РПЦ, обсуждала наказы патриарха, а двумя днями позже были устроены парламентские слушания, посвященные «светскому» закону. «Фигуранты» обоих процессов пересекаются: 29 октября министр образования и науки Дмитрий Ливанов принимал у себя председателя профильного отдела патриархии — по религиозному образованию и катехизации митрополита Ростовского и Новочеркасского Меркурия. Представители рабочей группы РПЦ по разработке поправок в «светский» законопроект об образовании присутствовали и на последних думских слушаниях в четверг.

В Москве действует 23 православных общеобразовательных учреждения (с разнообразными названиями — от церковно-приходских школ до гимназий и лицеев), имеющих церковную и государственную аккредитацию.

По данным департамента образования Москвы, в настоящее время в столице действует 1457 государственных школ.

Из православной школы — со светским дипломом

В России церковь отделена от государственной и муниципальной школы — это следует из конституционного принципа светскости государства. Однако негосударственные школы могут быть организованы в том числе и религиозными организациями. Поэтому у представителей разных религиозных конфессий по еще действующему закону «Об образовании» есть право организовывать собственные образовательные учреждения, которые при том, что не относятся к государственным, дают возможность выпускникам получать аттестаты и дипломы государственного образца.

К примеру, расположенная в Ясеневе православная классическая гимназия «Радонеж» в 2009 году светскими образовательными властями была аккредитована как центр образования. Это дает гимназии право обучать детей с 1-го по 11-й класс и выдавать полноценный аттестат о среднем образовании. В учебном плане православной гимназии присутствуют все предметы по госстандарту. При этом в базовом компоненте прописаны «занятия по выбору школы»: например, со 2-го класса — церковнославянский язык, а начиная с 5-го класса — Закон Божий.

Помимо государственного лицензирования православные школы должны получать еще и церковную «аккредитацию» и аттестацию. «Как любое образовательное учреждение, православная школа обязана реализовывать федеральный государственный образовательный стандарт, а как православная школа — и стандарт православного компонента общего образования», — поясняют в Отделе религиозного образования и катехизации Московской патриархии.

Закон Божий — это по-европейски?

В Австрии, Бельгии, Греции, Испании, на Кипре, в Латвии, Литве, на Мальте, в Польше, Португалии и Чехии религиозное образование в светских школах организуют и контролируют религиозные общин, которые готовят программы и отбирают преподавателей.

В Венгрии, Италии, Германии, Латвии, Литве и Финляндии действуют соглашения, касающиеся преподавания основ религии (или «религиозной морали») в светской школе.

В Австрии, Бельгии, Венгрии, Германии, Греции, Испании, Италии, Латвии, Литве, Люксембурге, на Мальте, в Польше, Португалии, Словакии и Чехии преподаватели религиозных дисциплин в светских школах должны пройти «сертификацию» у религиозных общин.

В большинстве перечисленных стран изучение религиозных дисциплин происходит по выбору или же факультативно. Но в Австрии, Германии, на Кипре, на Мальте, в Словакии и Финляндии эта дисциплина является обязательной (освобождение от посещения занятий — по заявлению родителей).

Источник: юридический обзор доктора юридических наук, директора Института государственно-конфессиональных отношений и права Игоря Понкина

Как у них

Германия. Согласно 7-й статье конституции Федеративной Республики Германии «преподавание религии в государственных школах, за исключением неконфессиональных, обязательно». При этом «все школьное дело находится под надзором государства». «Религиозное обучение проводится в соответствии с принципами религиозных общин». Наиболее многочисленные религиозные общины страны — католики (около 32% населения), лютеране (примерно столько же). Вопреки распространенным представлениям приверженцев ислама в современной Германии сравнительно немного — около 5%. Около 30% жителей федеративной республики не исповедуют никакой религии. Особенно много неверующих на территории бывшей ГДР. Согласно той же ст. 7 конституции, родители или опекуны имеют право решить, будет ли их ребенок или подопечный получать религиозное воспитание.

Греция. В почти стопроцентно православной стране у церкви особый статус.

В 3-й статье конституции республики записано, что «господствующей в Греции религией является религия восточно-православной Церкви Христовой». Священники Элладской православной церкви числятся госслужащими.

16-я статья конституции гласит, что образование помимо прочего «имеет целью моральное… воспитание греков, развитие их национального и религиозного сознания» (курсив «МН»). До 2008 года преподавание Закона Божия было обязательным предметом в греческих школах. Сейчас он факультативен.

Италия. В действующей конституции страны особо оговаривается роль Римско-католической церкви — поясняется, что отношение между государством и этой конфессией регулируется Латеранскими соглашениями 1929 года. Первая статья этого договора (подписанного дуче Бенито Муссолини и госсекретарем Святого престола кардиналом Гаспарри) гласит, что «католическая, апостольская и римская религия является единственной религией государства». Таким образом, светские власти и Ватикан заключили конкордат — соглашение, регулирующее статус и правовое положение церкви.

Законодательство Италии предусматривает, что католицизм преподается во всех государственных учебных заведениях, за исключением университетов. Дополнение к конкордату, принятое в 1985 году, предусматривает: в светских школах основы католической религии преподаются в соответствии с доктриной Римской церкви. Обучение ведется во всех классах школы раз в неделю по два часа. Родители вправе освободить детей от изучения религии, однако для этого они должны написать заявление.

Литва. Преподавание религии в светских школах Литовской Республики было введено вскоре после получения независимости в 1990-х годах. Школьникам предоставляется возможность выбрать либо основы религии, либо основы светской этики. Обучение этой дисциплине ведется начиная с первого класса и до окончания школы, урок проходит раз в неделю.

Изучение религии в 1-м классе выбирает около 70–80% учащихся. В силу того, что подавляющее большинство жителей страны — католики (собственно литовцы, поляки и около 50% белорусов), ученики изучают основы этой конфессии. В конституции Литвы не говорится об отделении церкви от государства и школы, однако подчеркивается, что в стране нет государственной религии.

Протодиакон Андрей Кураев, профессор Московской духовной академии, автор учебника «Основы православной культуры» для 4–5-х классов

«За многие годы мне так и не удалось ни разу встретить написанный в светском вузе учебник по религиоведению, в котором я узнал бы себя и свою веру. Если есть живые «носители языка», то лучше советоваться с ними и сотрудничать с ними.

Ведь задача такого рода «цензуры» в том, чтобы представление о данной религии было адекватным, чтобы люди, исповедующие эту религию, могли сказать: «Да, это действительно наш мир, мы так это видим, вы корректно изложили наши собственные представления».

Андрей Демидов, учитель истории, сопредседатель межрегионального профсоюза «Учитель»

«Наш профсоюз предлагает исключить не только часть об обязательной религиозной экспертизе, но и всю 91-ю статью.

Статья, если мне не изменяет память, называется так: «Особенности изучения основ духовно-нравственной культуры народов РФ. Особенности получения теологического и религиозного образования». Во-первых, нам непонятно, как это сочетается со статьей Конституции, которая гарантирует светский характер государства (а значит, и государственной школы). Мы считаем, что присутствие церкви как института в светской школе недопустимо. Мы прекрасно понимаем разницу между религиоведением и теологией. Если первое — вполне светская дисциплина, то второе — религиозное образование, которое каким-то образом оказывается вписанным в государственную образовательную систему. В противном случае мы уже сейчас получаем странные образования типа кафедры теологии в МИФИ.

Что же касается преподавания «Основ религиозных культур и светской этики» в школах, то это в большей степени культурологическая, чем религиоведческая дисциплина.

То, что было рекомендовано на слушаниях, — это, на мой взгляд, полумера. Если бы статья была исключена целиком, то мы бы предохранили общество от всяких эксцессов. Сейчас же процесс идет по нарастающей — в Самаре казаки требуют, чтобы в школах были священники-завучи и т.д. По-моему, ни обществу, ни государству, ни церкви такая гибридизация ничего хорошего не даст».

ПУТИН ПОДДЕРЖАЛ СОКРАЩЕНИЕ НАКОПИТЕЛЬНОЙ ЧАСТИ ПЕНСИЙ

Письмо председателю Госдумы о том, что правительство поддерживает снижение с 6 до 2% накопительной части пенсии с 2013 года Ольга Голодец направила 9 ноября

Зампред правительства по социальным вопросам Ольга Голодец продавливает инициативу сокращения накопительной части пенсий при поддержке президента России Владимира Путина, сообщили газете "Ведомости" три федеральных чиновника. По данным издания, письмо председателю Госдумы Сергею Нарышкину о том, что правительство поддерживает снижение с 6 до 2% накопительной части пенсии с 2013 года с личной подписью Путина Голодец направила 9 ноября.

"Она (Голодец) молодой член кабинета министров, у нее нет политического веса, она сама бы никогда не рискнула вести столь жесткое и открытое давление", - сказал изданию человек, близкий к Кремлю. По его словам, Голодец идет напролом, не имея никакой поддержки в кабинете министров.

Председатель правительства Дмитрий Медведев полностью поддерживает Голодец, сказали газете два сотрудника аппарата правительства. По их словам, изначально письмо Голодец должен был подписать не Путин, а именно премьер. Депутат Госдумы сказал, что Медведев согласовал с "Единой Россией" положительное голосование по поправкам. Пресс-секретарь Медведева Наталья Тимакова отказалась от комментариев.

Поспешное решение о сокращении накопительной части пенсии удивило некоторых членов правительства. Против уничтожения накопительной части высказались эксперты Института Гайдара, Высшей школы экономики, Центра стратегических разработок, Экономической экспертной группы, РСПП, Всемирного банка, ОЭСР, экономисты инвестбанков, руководители Сбербанка и Внешэкономбанка.

Госдума рассмотрит во втором чтении соответствующие поправки в проект бюджета Пенсионного фонда на следующий год 16 ноября. 1 ноября завершено общественное и экспертное обсуждение проекта стратегии долгосрочного развития пенсионной системы. 10 ноября профильный комитет Госдумы принял решение поддержать позицию правительства РФ по сокращению отчисления на накопительную часть пенсии.

КИТАЙ НАРАСТИЛ В ОКТЯБРЕ ЭКСПОРТ НА 11,6%

Профицит внешней торговли КНР с начала года превысил 180 млрд долларов, в октябре достиг 32 млрд долларов - это максимум за четыре года

Экспорт КНР вырос в октябре на 11,6% в годичном исчислении, сообщает Bloomberg. Импорт увеличился на 2,4%, то есть теми же темпами, что и в сентябре. Профицит внешней торговли Китая достиг 32 млрд долларов - это максимум за четыре года. Эксперты, опрошенные агентством, ожидали профицит в размере 27 млрд долларов.

С начала года экспорт вырос на 7,8%, импорт - на 4,6%. Профицит составил 180,2 млрд долларов. Экспорт в США вырос на 9,5%. Для сравнения, в январе-октябре 2011 года показатель составил 14,6%.

Глава госкомитета по делам развития и реформ Чжан Пин считает, что по итогам года рост ВВП КНР превысит поставленную правительством планку в 7,5%. В прошлом году показатель составил 9,3%.

Аналитики отмечают, что замедление экономической активности негативно сказывается на ценах. К примеру, импорт железной руды с начала года вырос на 8,9%, при этом цена на нее - на 20,8%. Импорт меди достиг минимума за полтора года, при этом Китай продолжает оставаться крупнейшим ее потребителем.

ОЭСР надеется, что КНР станет крупнейшей мировой экономикой в 2016 году. Пока страна вторая в списке после США.

ОЭСР: КИТАЙ СТАНЕТ КРУПНЕЙШЕЙ ЭКОНОМИКОЙ МИРА В 2016 ГОДУ

К 2015 году совокупный ВВП Китая и Индии превысит суммарный объем экономик стран G7

Китай станет крупнейшей экономикой в мире, опередив США, в 2016 году, свидетельствует исследование Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) "Взгляд на 2060 год: глобальное видение долгосрочного роста". Отчет основан на паритете покупательной способности стран по состоянию на 2005 год.

Согласно данным исследования, Китай обгонит еврозону уже через год или чуть позже. Индия опередит Японию через год-два, а еврозону - через 20 лет, говорится в докладе.

Эксперты ожидают, что к 2015 году совокупный ВВП Китая и Индии превысит суммарный объем экономик стран G7 (Франция, Германия, Италия, Япония, Великобритания, США и Канада), а к 2060 году китайская и индийская экономики будут крупнее экономик "большой семерки" в 1,5 раза. Для сравнения, в 2010 году ВВП Китая и Индии составляли только половину ВВП "большой семерки". К 2060 году суммарный ВВП этих двух стран превысит совокупный объем экономик ОЭСР, тогда как сейчас ВВП Китая и Индии составляет только треть от ВВП ОЭСР, в которую входят 34 государства.

Аналитики отмечают, что, несмотря на изменение структуры мирового ВВП, существенные различия в жизненных стандартах между развитыми и развивающимися экономиками сохранятся. По их данным, в течение ближайших 50 лет ВВП на душу населения в странах, не входящих в ОЭСР, будет расти на 3% ежегодно, тогда как в странах ОЭСР - только на 1,7%. В результате ВВП на душу населения в беднейших экономиках за это время вырастет в четыре раза, а в развитых странах - в два раза, говорится в исследовании.

В Китае и Индии к 2060 году произойдет семикратное увеличение показателя, следует из материалов ОЭСР. Китай обгонит США по подушевому ВВП на 25%, в то время как Индия достигнет только половины американского показателя, полагают аналитики.

В середине октября 188 стран-членов Международного валютного фонда приняли декларацию о совместной и более решительной борьбе с угрозой возникновения мировой рецессии. В декларации отмечается, что для восстановления доверия со стороны рынков лидерам европейских государств необходимо срочно принимать ранее обещанные антикризисные меры. США предписано избежать "фискального обрыва", который может возникнуть в начале 2013 года из-за увеличения налогов и сокращения расходов бюджета.

В конце октября независимый британский институт Legatum опубликовал очередной ежегодный глобальный рейтинг процветания. Согласно рейтингу, Канада вошла в десятку наиболее развитых стран мира и заняла 6-ю строчку.

При составлении рейтинга учитывались 8 основных параметров: экономика, возможности для предпринимательской деятельности, управление, образование, здравоохранение, безопасность, личные свободы и социальный капитал (социальное единство и семейные узы). Лучшими странами в мире британские эксперты назвали Норвегию, Данию и Швецию. США покинули топ-10 и оказались на 12 месте. В тридцатку наиболее развитых государств не вошла Италия.

Канада заняла первое место в мире по показателю личных свобод. Чрезвычайно высоко была оценена и система образования – по этому показателю государство уступило лишь Новой Зеландии и Австралии. Хуже всего в стране обстоят дела с медициной (15-е место) и возможностями ведения бизнеса (16-е место).

Лучше всех в экономическом плане развивается Швейцария, где, помимо экономики, и лучшая система управления. Наиболее подходящие условия для ведения бизнеса – в Дании. Лучшая система здравоохранения – в Люксембурге. Безопаснее всего в Исландии. По показателю «социальный капитал» лидирует Норвегия.

Израиль занял 40-е место, Россия стала 66-й, Украина расположилась на 71-й строчке. Первые 30 стран списка – высокоразвитые государства. Следующие 41 позиция отданы странам с уровнем развития выше среднего, за ними – 41 государство, развитые ниже среднего, и замыкают список 30 наименее развитых стран.

Хуже всего в мире дела обстоят в Афганистане, Конго и Центральноафриканской республике.

На крупнейшем металлургическом предприятии Чехии ArcelorMittal Ostrava вследствие взрыва газа получили ранения девять человек, сообщают местные СМИ.

Взрыв произошел на одной из коксовых батарей предприятия.

Ранения получили мужчины в возрасте от 47 до 60 лет. Все пострадавшие доставлены в больницу, угрозы их жизни нет. Среди раненых четверо граждан Индии, которые именно в этот день находились на комбинате в служебной командировке.

Швейцария знаменита своими качественными услугами в области управления частными состояниями (private banking). Однако сейчас для специалистов в этой области наступили не лучшие времена. Международное давление на Швейцарию в финансовой сфере растет. Что делать? Закрываться? Или уходить за рубеж, например, в Сингапур? Частные швейцарские банкиры – это прежде всего специалисты в области управления финансовыми состояниями. В прошлом особенностью швейцарской системы управления частными состояниями был в международном сравнении невысокий уровень налогообложения таких капиталов – а уж тем более невелики были налоги на не декларированные, «черные», состояния. Однако в последнее время это преимущество начинает таять, особенно что касается налоговой нагрузки на состояния граждан ЕС и США – она становится чем дальше, тем ощутимей. Клиенты из Азии затронуты пока куда меньше.

Очень часто, поэтому, возникает тревожный вопрос – не случится ли так, что частным банкирам в Швейцарии придется однажды, вольно или невольно, превратиться из управляющих состояниями в налоговых консультантов-оптимизаторов для супер-богатых ВИП-клиентов? Но ведь можно поступить и иначе, а именно, не дожидаться такой мутации и сразу сбежать за рубеж, например, в Сингапур или Сан-Паулу (Бразилия). Эти центры отличаются привлекательными налоговыми условиями и там «swiss private banking» можно было бы предлагать всем желающим и совершенно легально.

«Швейцарские банкиры, особенно из Женевы, не очень-то рады перспективе своего превращения в налоговых консультантов», - говорит Кристоф Лехнер (Christoph Lechner) из Санкт-Галленского Института менеджмента (Institute of Management der Universität St. Gallen) в интервью порталу swissinfo. - «Однако альтернатив тут немного, особенно это касается Европы». Понятно в таких условиях, что специалисты в области налогового права, сотрудничающие с частными банковскими и финансовыми институтами, считают, потирая руки, что вот наконец наступил их звездный час.

Гораздо более дипломатично выражается Марио Басси (Mario Bassi), исполнительный директор консалтинговой финансовой компании «Solution Providers». Швейцарец по паспорту, он с 2001 года постоянно живет в Сингапуре и является вице-председателем тамошней Швейцарской бизнес-ассоциации (Swiss Business Association). По его мнению, банкиры сами должны оценить, насколько велика их потребность в налоговых знаниях и, при необходимости, привлечь на помощь соответствующих специалистов. «Хороший банкир обязан быть своего рода генеральным подрядчиком и учитывать все детали и опции», - утверждает он.

Похожим образом аргументирует и Франко Росси (Franco Rossi) из Канады, также специализирующийся на консалтинговых услугах для банковской сферы: «Частный банкир сам по себе не станет налоговым консультантом, однако банку в целом придется серьезно развить такую область сервиса, как оптимизация налогового режима клиента».

Swissness движется… и не движется

Следом за предприятиями реальной промышленности, закрывающими свои цеха в Швейцарии и открывающие их снова в Пекине или Братиславе, банкиры тоже в последнее время довольно активно рассматривают возможность переноса своих офисов за рубеж, например, в Азию или Латинскую Америку. Цель – сократить текущие накладные расходы и вырваться за пределы старого света, погруженного сейчас в кризис и стагнацию.

Кристоф Лехнер призывает не относится к этой тенденции с излишним драматизмом, поскольку «каждый новый кризис намывает в Швейцарию новые и новые капиталы», например из Испании и Италии. Это подтверждает и рейтинговое агентство «Standard & Poor's». Поэтому «речь скорее должна идти не перспективах ухода банкиров из Швейцарии, а о том, декларировать ли эти капиталы, и если да, то в каком формате». По его мнению, швейцарские банкиры должны сами идти на рынки новых стран с тем, чтобы завоевывать там дополнительных клиентов, оставаясь, правда, полностью прозрачными в налоговом смысле и четко идентифицируя себя в качестве именно швейцарских банкиров.

Марио Басси считает, что международные финансовые центры, такие, как Швейцария, обязаны приспосабливаться к новым мировым реалиям, тем более, что «через десять лет половина всех мировых частных состояний будет депонирована в азиатских финансовых институтах. Одновременно в этих странах уже сейчас очень сильна популярность именно швейцарского управления частными капиталами». «Bank of China», например, доверил недавно весь свой находящийся вне Китая бизнес по управлению частными состояниями в руки специалистов швейцарского банка «Julius Baer».

Франко Росси со своей стороны указывает на наличие все-таки определенной тенденции к уходу частных банкиров из Швейцарии. Одна из причин этого заключается в опасности чрезмерного государственного регулирования. «Швейцария уже сейчас отличается чрезмерным регулированием области управления инвестиционными фондами, особенно по сравнению с Люксембургом или Мальтой. А вот в области управления частными состояниями такого пока нет – пока!»

Один сплошной Сингапур

Управляющие частными капиталами обычно советуют своим клиентам не упускать из виду возможности диверсификации своих накоплений, иными словами – они советуют им не класть все яйца в одну корзину. Ведь очевидно, что, распределяя капитал по разным финансовым инструментам (акции, ценные бумаги, облигации и т.д.), владелец капитала значительно сокращает свои риски.

«Когда частные банкиры, в том числе и швейцарские, поддерживают за рубежом свои центры регистрации заявок на предоставление банковских услуг (Booking Center), то тогда все проводимые через эти центры операции не регистрируются в самой Швейцарии», - говорит М. Басси. Именно через «Booking Center» банк обычно открывает счет и осуществляет его бухгалтерское сопровождение. Другими словами: если клиент швейцарского банка открывает свой счет в Сингапуре, то эта операция и остается в самом Сингапуре, в Швейцарии о ней, как правило, не появляется ровным счетом никакой информации.

Такого рода легальные опции вызывают, например, у немецких оппозиционных политиков опасение, что, используя их, германские «налоговые уклонисты» получат возможность, не нарушая формального закона, «диверсифицировать» свои «черные» капиталы из Швейцарии в Сингапур, уведя их окончательно от фискальных органов Германии. Вину за это уже сейчас они возлагают на саму Швейцарию.

М. Басси уточняет в этой связи, что азиатский рынок услуг по управлению частными состояниями будет расти дальше – с немецкими клиентами или без них, с участием такого финансового центра, как Швейцария, или без его участия. «Уже сейчас примерно треть всех частных состояний сосредоточена в Азии – и там, в отличие от Европы, этот сегмент рынка растет неуклонно».

Объем всего мирового капитала сейчас насчитывает примерно 1000 миллиардов долларов. Четверть этого капитала приходится на Азию. 60% населения Земли также сосредоточены в Азии, равно как и треть всего мирового частного капитала. По объемам имеющегося частного капитала Китай занимает сейчас третье место после США и Японии. В такой ситуации, считает Марио Басси, швейцарские банки без работы точно не останутся.

Что же касается частных банкиров, остающихся в Швейцарии, то пока их главная проблема состоит в поиске аргументов, при помощи которых они могли бы опровергнуть заявления из Германии о том, что они ненавязчиво, но определенно советуют своим клиентам подумать о переводе своих («черных») капиталов за рубеж. Но ведь, по большому счету, клиенты тоже умеют думать и режим свободы перемещения капиталов позволяет им в определенных условиях принимать решения о переводе своих капиталов из Швейцарии и без совета со стороны швейцарских финансистов.

Попытки государств ограничить такие трансферты были бы равнозначны их регулирующему и запретительному вмешательству в режим свободной циркуляции финансов, - говорит К. Лехнер. Ф. Росси напоминает, что этот режим был создан относительно недавно, в середине 1980-х гг., и указывает на то, что в конечном итоге запреты и ограничения не смогут остановить процесс миграции капиталов туда, где им может быть обеспечена наиболее комфортная обстановка.

Почему у Эстонии получились реформы и что дальше

Что представляли собой эстонские реформы?

Райво Варе - председатель совета Фонда развития Эстонии, зампред совета Эстонской ассамблеи сотрудничества.

Из всех республик бывшего СССР Эстония добилась наибольшего успеха в проведении последовательных и очень жестких экономических реформ. Давая согласие поразмышлять об этом, я еще не знал о готовящемся к публикации докладе «Балтийский путь в человеческом развитии: двадцать лет спустя». Ученые разных стран анализируют эту тему на основе материала из трех республик Балтии, а также рассматривают ситуацию в Польше, России, Финляндии, Швеции, Дании, странах Бенилюкса и Балкан.

Прочитав этот доклад, я сначала приуныл, ибо многие мои мысли, казавшиеся оригинальными, оказались предвосхищены его авторами. И все же успокаивало то, что я нахожусь на правильном пути и личный опыт не подвел.

Исторические предпосылки реформ в Эстонии

Что представляли собой эстонские реформы? И почему, по оценкам большинства международных организаций, Эстония за последние 20 лет опередила не только все бывшие республики СССР, но даже многие другие страны Центральной и Восточной Европы?

Эстонцев всегда – и в советскую и в досоветскую эпоху – отличал твердый индивидуалистический настрой. Надежда на собственные силы, а не на государство, независимость мышления характерны для протестантизма, сыгравшего в истории нации одну из ведущих ролей. В том числе для становления здесь рационального предпринимательского капитализма в его либеральном варианте.

Образование традиционно обладало высоким престижем, почти стопроцентный уровень грамотности был достигнут уже в ХIХ столетии, что является впечатляющим результатом даже на фоне ведущих западных стран. Особые правовые отношения, сложившиеся в балтийских странах еще в царское время, вселили в эстонцев веру в справедливость суда и верховенство закона. В период независимости между двумя мировыми войнами эстонцы проявили себя как вполне законопослушные граждане.

Люди отчасти сохранили историческую память о довоенной независимости, включавшей, помимо прочего, приверженность идее частной собственности и популярность малого бизнеса. Даже в условиях послевоенной поголовной насильственной коллективизации в Эстонской ССР сохранялся сектор индивидуального сельхозпроизводства, на который власть смотрела сквозь пальцы. Укоренившаяся протестанская этика поощряла трудолюбие и целеустремленность в достижении индивидуального успеха. Большинство населения воспринимало советскую власть с ее идеологическим диктатом как чуждую и навязанную извне. Этот факт повлиял на ход реформ – они носили очень амбициозный характер и проводились быстрее и решительнее, чем где бы то ни было в посткоммунистической Европе.

Немалую роль сыграл географический фактор, благодаря которому Эстония получила относительно современную портово-железнодорожную инфраструктуру. С доганзейских времен территория современной Эстонии служила традиционным каналом международной торговли. А торговля предоставляла широкие возможности познакомиться с другими странами и иным образом жизни, сведения о которых так или иначе доходили и до простых граждан. С другой стороны, в советское время вся северная часть страны смотрела финское телевидение – окно в западный, в первую очередь скандинавский мир, который в силу тесных торгово-экономических и социально-образовательных связей с начала ХХ столетия и по сей день был и остается примером в сознании людей.

В то же время, вследствие отсутствия у эстонцев, как и у других балтийских народов, богатых природных ресурсов (за исключением горючих сланцев) и мощной индустрии (кроме химического производства) отсутствовала и возможность изымать сколько-нибудь значительную природную ренту. Таллинну пришлось зарабатывать каким-то другим, более эффективным способом. Будь то расширение промышленного производства или сферы услуг, например, транспортно-логистических, которые стали одним из немногих секторов, в котором она сразу сумела успешно включиться в международное распределение труда в первые и самые трудные годы перехода от советской экономики.

Даже в условиях социалистической системы балтийские республики прочно удерживали лидерство с точки зрения эффективности экономики, о чем сегодня неохотно вспоминают. Несколько лет назад я был поражен, прочитав мемуары одного специалиста, в которых тот утверждает, что по расчетам Госплана СССР, каждый вложенный в Прибалтику рубль давал отдачу в полтора раза больше, чем в европейской части страны, не говоря уже о других регионах. Стало быть, туда было целесообразно вкладывать средства даже с точки зрения искаженной идеологией и централизацией советской экономики.

В силу особенностей специализации советского времени, Эстония не имела сверхмощной промышленности и большого количества крупных предприятий, в том числе военно-промышленного комплекса, завязанных на другие производства по всей территории СССР (по сравнению с другими прибалтийскими республиками, особенно Латвией). Поэтому ее в целом более мелкие предприятия обладали более высоким потенциалом быстрого присобления к новым условиям. К тому же, на считанных крупных предприятиях работало относительно небольшое количество трудовых мигрантов из разных областей в основном европейской части России, Белоруссии и Украины, и это не создало критической массы недовольства быстрыми реформами, что наблюдалось в других сверхиндустриализированных регионах.

Залог успеха – радикальность реформ

Другими важейшими составлющими эстонского успеха стали радикальность и последовательность предпринятых экономических реформ, географическая близость Скандинавии и открытость экономики. Именно для Эстонии характерна простота и стремительность подхода. Небольшие размеры страны и экономики значительно снижают инерционные потери при проведении любых преобразований.

В первую очередь следует отметить самую радикальную денежную реформу. Новая крона была введена по крайне слабому девальвационному обменному курсу в отношении рубля и с большим запасом прочности, уже в июне 1992 г. ее жестко привязали к доминировавшей в Европе дойчемарке, в соответствии с системой валютного комитета (currency board). (Был принят очень трудно изменяемый закон о фиксированном курсе 1 к 8.) В этом Эстония на год-два опередила даже балтийских соседей, которые сразу не предусмотрели привязки к какой-либо ведущей валюте или валютной корзине. Конечно, такая денежная реформа была шоком для населения. Однако первые ощутимые результаты не замедлили дать о себе знать: молниеносное заполнение прилавков, резкий спад заоблачно высокой инфляции и отвязка от ее виновника – рубля. Неизменный валютный курс кроны перешел с немецкой марки на евро. Поэтому, когда Эстония с 1 января 2011 г. ввела евро, это произошло безболезнено и легко. К тому же впервые эта реформа не носила конфискационного характера для населения и предприятий.

Кроме того, в отличие от большинства других стран ЦВЕ, уже в самый начальный период 1992–1993 гг. в Эстонии была осуществлена беспрецедентная по жесткости санация и банкротство ведущих коммерческих банков, обремененных безнадежным портфелем еще рублевых кредитов. Вкупе с денежной реформой это дало новой кроне запас прочности на начальные, самые трудные годы. Однако это означало и крупные потери для населения, а предприятиям во многом приходилось начинать практически с чистого листа.

Нельзя недооценивать влияние других радикальных реформ. Упразднения протекционистских барьеров и всеобщей либерализации внешнеэкономической деятельности и цен при отказе от субсидирования. Введение пропорциональной ставки подоходного налога, а затем и освобождение реинвестированной прибыли предприятий от налога на прибыль. Реституция довоенных прав собственности. Земельная реформа, расформирование колхозов и совхозов. Немедленный отказ от дефицита госбюджета, что заставило государство жить по средствам. Перевод экономики на частную основу, начавшийся еще в рамках СССР в 1989–1991 гг. на уровне малого предпринимательства, быстро продолжился на основе Программы экономической самостоятельности (по-эстонски аббриевиатура программы – IME дословно переводится как «чудо»).

Особого упоминания заслуживает приватизация, которую многие исследователи считают одним из главных факторов первоначального ускорения экономического развития. Если в Литве, Чехии, России, на Балканах и во многих других странах ЦВЕ приватизация проводилась ускоренными темпами на ваучерной или денежной основе, можно сказать, – любой ценой, то Эстония сначала сконцентрировалась на макроэкономической стабилизации, разработке первичного элементарного экономического законодательства и учебе на чужом опыте. Другие страны поспешно приватизировали крупные предприятия в основном в форме отложенных платежей или векселей либо, как, например, в Латвии, через министерства, отвечавшие за соответствующие предприятия. Преимущества везде получили инсайдеры. Но они не торопились с введением новых рынков, знаний, технологий и инвестиций. Вместо этого они нередко до последнего эксплуатировали остаточные имевшиеся ресурсы предприятий, выбивая поддержку государства в виде разных льгот, субсидий и «административного ресурса». Это, как правило, способствовало «олигархизации» экономики.

Эстония изначально ориентировалась на другую модель. Ваучеры, полученные за рабочий стаж, использовались главным образом для приватизации жилья и земли. Приватизация предприятий проводилась на транспарентной конкурсной, в основном аукционной основе за живые деньги по известной немецкой модели через специальное независимое агентство типа Treuhand, а на начальном этапе с помощью их же специалистов. Возможности инсайдеров значительно сузились, зато деятельное участие в процессе приняли нацеленные на эффективность коммерческие банки. Мотивированные стратегические западные инвесторы привнесли как свое знание рынков, так и «ноу-хау» и технологии, а также культуру управления организацией по западному, часто скандинавскому образцу. Да и вырученные от приватизации деньги, хотя и не такие уж большие, оказались хорошим подспорьем на фоне мизерных госдоходов в самые трудные первые годы независимости.

Эстонские специалисты своевременно разработали и приняли современное и соответствующее европейским стандартам гражданское и хозяйственное, а затем и прочее законодательство. Задел для этого был создан еще в рамках вышеупомянутой программы IME (1989–1991 гг.), то есть еще в поздний перестроечный период. Образцом послужила континентальная правовая модель по немецкому образцу, в которой главенствующую роль выполнял договор, закон и суд. Это отличает Эстонию от многих стран ЦВЕ, где бòльший вес имеют решения исполнительной власти.

Силовые структуры, созданные практически на пустом месте, были изначально, хотя и не без проблем, поставлены под безусловный гражданский контроль. Разрешительную модель управления экономическими агентами вскоре заменила уведомительно-контрольная, при значительном упрощении регламентации в отношении ведения бизнеса. Конечно, не последнюю роль сыграл взятый уже в середине 1990-х гг. курс на вхождение в Европейсмский союз, который требовал гармонизации законодательства и регулятивной практики. В отличие от стран ЦВЕ, которые даже в условиях советского блока имели свою систему управления и законодательства, странам Балтии пришлось создавать ее, по сути, с нуля, учась на ходу и избегая инерции, унаследованной от предыдущего периода.

Все эстонские правительства проводили жесткую линию по подавлению всякого рода «крышевания» и нелегального бизнеса. В такой небольшой стране, как Эстония, где каждый всегда что-то знает, это было сравнительно просто, особенно, учитывая присущую населению ментальность, о которой говорилось выше. Избавлению от советского наследия и принятию радикальных шагов во многом способствовала практически тотальная смена политической элиты на людей, не отягощенных прежним опытом и связями. Этот процесс проходил на базе нового Основного закона, установившего парламентскую форму правления. В изменившейся атмосфере по-иному стала восприниматься коррупция, показатели которой зашкаливали в стране по сравнению практически со всеми странами ЦВЕ и даже некоторыми государствами европейского Средиземноморья.

Результатом комплекса мер стал рост интереса инвесторов. По объему прямых инвестиций страна вышла в лидеры в группе ЦВЕ уже в 1990-е гг., а ко времени последнего кризиса далеко обогнала даже инвестиционных флагманов – Словению, Чехию, Венгрию, не говоря уже о балтийских соседях. На сегодняшний день около 80% ВНП и 70% экспорта зиждется на прямых иностранных инвестициях, а темпы роста экономики после глубокого спада в 2009–2010 гг. самые высокие в Евросоюзе. Введение евро придало уверенности не только самим эстонцам, но и международному инвестиционному сообществу. Котировки страховочных сертификатов (CDS) по Эстонии сравнимы с германскими, а рейтинг страны, несмотря на кризис, повышен до уровня ведущих экономик.

Все перечисленное наряду с открытостью эстонской экономики и предсказуемостью ее регулятивной среды не могло не расположить к Эстонии в первую очередь соседей – скандинавских инвесторов, особенно финнов (в силу их исторической и культурно-языковой близости) и шведов. Немалая часть работоспособного населения занята в течение недели на различных предприятиях в Финляндии, возвращаясь на уик-энд домой, благодаря развитому транспортному, а также дешевому и удобному паромному сообщению. Наши соседи из других балтийских республик такой возможности не имеют, большинство отправляется за рубеж на постоянные заработки. В период нынешнего кризиса и резкого скачка безработицы финский рабочий рынок стал хорошим подспорьем для многих эстонцев, особенно в связи с временным спадом в экспортном секторе, объемы которого сегодня опять растут. Кризис и связанные с ним все более жесткие условия конкуренции стимулируют процесс перевода многих скандинавских производств в более дешевые страны Балтии, особенно в Эстонию.

Среди дополнительных факторов, обеспечивших Эстонии один из самых высоких темпов экономического роста в Европе, относительно дешевые займы частному сектору, выдаваемые четырьмя ведущими скандинавскими банками, которые владеют более чем 95% банковского сектора и до кризиса получали очень дешевое финансирование на международных финансовых рынках. Общий уровень кредита у частного сектора относительно высок и примерно равен 10 тыс. евро на человека, что в сумме лишь на четверть меньше годового ВНП страны – показатель, который ниже западно-европейских, но один из самых высоких для стран ЦВЕ.

Важнейшим фактором стал массовый туризм, особенно финский, который расцвел благодаря комфортному паромному, а также воздушному сообщению между Таллинном и Хельсинки, а также Таллинном и Стокгольмом. Кстати, паромная линия между Таллинном и Хельсинки, протяженностью чуть более 70 км является одной из самых многолюдных и загруженных в Европе. Беспрецедентными темпами растет круизный туризм и туризм из других стран, в том числе из России.

Немаловажным для успешного экономического развития Эстонии является относительно высокий по сравнению с другими странами Центральной и Восточной Европы удельный вес международных бизнес-услуг, весьма конкурентноспособных по качеству и цене, оказываемых в первую очередь ближайшим соседям как на севере, западе, так и на востоке.

И, наконец, знаменательно то, что можно говорить о большом удельном весе подрядной промышленной продукции в основном полуфабрикатного типа, производимой для скандинавского и немецкого рынков. Это одновременно и стимулирующий фактор, и негативный, ибо зависимость от экспорта на рынки именно этих стран слишком велика. Российский рынок находится на четвертом месте по экспорту, где в последнее время тон задает пищевая промышленность. Однако нельзя отрицать тот факт, что промышленный сектор ведущих внешнеэкономических партнеров, находящихся в кильватере Германии, успешно справился с кризисом благодаря наращиванию экспорта, особенно инвестиционных товаров, в новые экономические центры, например, в Азии. А это позволило и работающему для них на подряде эстонскому экспорту вновь подняться невиданными темпами. Если сбудутся прогнозы пессимистов о новом витке кризиса и связанном с ним падении спроса не только на потребительские, но и инвестиционные товары, это, безусловно, отрицательно скажется и на эстонском экспорте. Ведь обычно при падении спроса первыми теряют заказы именно подрядчики, а не производители конечного продукта.

Радикализм реформ не делает их менее болезненными для простых людей. Если они так или иначе оправдывают надежды, население готово терпеть лишения. Но кредит народного доверия не безграничен. В момент перехода на свою валюту средняя зарплата в Эстонии составляла в пересчете 35 евро, а пенсия 7,5 евро. Сегодня, даже несмотря на кризис, эти цифры достигают, соответственно, 854 и 320 евро. Эстония прочно удерживает позиции в ведущей группе стран с наиболее высоким уровнем человеческого развития и в 2010 г. заняла, по расчетам ООН, 34-е место – вместе с государствами Вышеградской группы. Остальные страны Балтии и ЦВЕ входят во вторую групу – так называемые страны с высоким уровнем развития. Так что результат говорит сам за себя. Отнюдь неслучайно, по проведенным весной опросам населения трех прибалтийских стран, оказалось, что именно эстонцы наиболее удовлетворены деятельностью своего государства и в большей степени недовольны собой. Причем удельный вес людей, которых устраивают условия жизни в стране в целом, даже среди русскоязычного населения Эстонии выше, чем среди латышей и литовцев.

Но это не означает, что все всем довольны. Не надо забывать, что непосредственная близость скандинавского примера, достаточно популярного уже в советское время и до сих пор остающегося желанной целью, постоянно вызывает вопрос: когда же балтийские страны выйдут на уровень жизни, хотя бы сравнимый со скандинавским. Тем более, что из всего балтийского региона Эстония наиболее интегрирована в различные международные структуры и организации, например, Евросоюз, Еврозона, ОЭСР, НАТО и т.д. Таким образом, международная среда благоприятна для Эстонии как никогда. Даже текущий кризис особо не повлиял на это.

Изменение парадигмы в Европе: что дальше?

Скромные масштабы эстонской экономики, помноженные на менталитет населения и последовательно либеральную экономическую политику с самым малым в Европе государственным долгом (около 7% ВНП), придает ей такую гибкость, о которой большинство европейских стран даже не мечтают. Эстония не только вкушает плоды долговременной политики сбалансированного бюджета и использует профицит для накопления резервов, лишь частично востребованных в этот кризис, но и провела беспрецедентную внутренную девальвацию. А это означает ничто иное как практически бездефицитный бюджет за счет значительного сокращения госрасходов, более чем 10-процентное падение зарплат и очень высокий уровень безработицы. Хотя даже в столь критических условиях правительство сумело повысить размер пенсий на 5 процентов. Следует, однако, подчеркнуть, что все эти тяготы оправдывала благородная цель – выполнение Маастрихстких критериев для вхождения в зону евро, что и произошло в 2011 году.

Даже ни будь такого повода, его следовало бы придумать для того, чтобы совладать с кризисом. Эстонцы, по определению президента страны, Тоомаса Хендрика Ильвеса – народ проектов, ради которых готовы напрячься и добиться результата, как это не раз бывало в истории. Однако Эстония вошла в зону евро, когда там уже начался развал. Очутившись в вожделенной еврозоне, эстонцы вдруг обнаружили, что вместо того, чтобы обрести покой, им надо раскошелиться на сумму, достигающую половины годового бюджета для помощи тем, кто даже на пике кризиса не отказался от привычки жить не по средствам. Безусловно, такое не никому не понравиться.

Двадцать лет непрерывных реформ и постоянных лишений начинают вызывать усталость у населения. Хочется, наконец, воспользоваться плодами долгих усилий и жертв и поднять качество жизни на достойный уровень: «Пожить так, как в Европе». Но разразившийся кризис наглядно показал, что столь привлекательное общество благоденствия, когда оно основано на займах за счет будущего, начинает себя изживать. Вместе со стремительным смещением глобального центра тяжести в сторону Азии измененяется существовавшая до последнего времени парадигма. Как метко подметил кто-то: «Мы наконец-то прорвались на праздник жизни, а он уже закончился...».

Понятно, что у стран ЦВЕ просто нет возможножности скопировать путь Западной Европы за последние полстолетия. И все же новички еще не утратили полностью аппетита и целеустремленности, не растратили недавно обретенный опыт радикального реформирования. Главное – постараться сохранить конкурентоспособность экономик, повысить позиции в международных цепочках создания благ, включить инновационные генераторы экономического роста. И на этой базе постоянно повышать качество жизни своего населения. В этом главные вызовы как для Эстонии, так и для других стран ЦВЕ. Но следует избегать опасности попасть в западню, подобную той, в которую попала Западная Европа, и жить строго по средствам, а не за счет будущего. В этом смысле Эстония достаточно защищена, поскольку органически входит в сферу германского и скандинавского влияния.

Безусловно, государства ЦВЕ нацелены на то, чтобы следовать в русле Евросоюза и еврозоны, хотя последние больше никогда не будут такими, как раньше. Несмотря ни на что, не вызывает сомнений и приверженность Эстонии евровалюте, которая подспудно все еще рассматривается населением как некая квази-гарантия безопасности. Кроме того, практически все они убежденные приверженцы НАТО.

Об этом не особенно любят говорить открыто, предпочитая дипломатические эвфемизмы, но в силу исторических причин, пока не изжитых сторонами до конца, странам ЦВЕ и особенно государствам Балтии во многом присуща одна общая черта – стремление любой ценой предотвратить угрозу восстановления российского влияния. Многое в межгосударственных отношениях с Россией за последние двадцать лет, к сожалению, продолжало подогревать эти страхи. В то же время, эта во многом исторически сложившаяся ситуация давала возможность, например, эстонскому правительству проводить такую жесткую политику реформ, которая была бы просто невозможна в иных условиях. Как известно, в любом обществе, проведение непопулярных мер требует мобилизации населения, грубо говоря, мотивирования его на жертвенность. До сих пор эта модель в целом оказывалась относительно результативной.

Однако, надолго ли? Когда образцы, к которым мы стремимся, рассыпаются на глазах, всегда возникает вопрос: каким путем дальше следовать, есть ли, на что опереться. В условиях новой парадигмы появляется потребность в постановке новых целей, достижение которых позволит выйти на более высокий уровень малых, но успешных стран и обществ, используя накопленный опыт и все вышеперечисленные предпосылки. При этом, не поддаваясь искушению эксплуатировать присущий эстонцам страх перед россииской агрессивностью. Ведь Эстония стоит перед теми же вызовами, что и вся Европа – демографический спад и старение населения, потеря ценовой, а в будущем и технологической конкурентоспособности на глобальных рынках, ограничения роста в количественном отношении и необходимость переключения на его качественные параметры и т.п. Но в отличие от Старой Европы у Эстонии еще нет ни привычек, ни институтов, унаследованных от уходящего в небытие общества благоденствия, что уже пригодилось в нынешнее кризисное время.

Теперь в Эстонии стали больше задумываться о новых путях и возможностях экономического развития. Например, Фонд развития, образованный парламентом в соответствии со специально принятым законом, ведет активную работу по прогнозированию будущего развития, как в регионе, так и в мире в целом и определению для страны вытекающих из этого возможностей. В этих целях разрабатываются пилотные проекты в конкретных перспективных сферах применения.

И тут опять-таки целесообразно использовать все возможности для интеграции с экономикой скандинавских стран, которые уже сейчас являются не только самыми крупными инвесторами в эстонскую экономику, но и главными ее партнерами по экспорту. Задача Эстонии – стать привлекательным подрядчиком высокого уровня и необходимым партнером и выйти на новые рынки в Азии и Латинской Америке. Именно в том, чтобы создать высокоразвитый технологический экспортный регион, охватывающий Балтийское море, в который органично вписывается экономика балтийских стран, в том числе Эстонии, видится достойная цель, к которой следует стремиться.

Эстония > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 4 ноября 2012 > № 2911772 Райво Варе

Омбудсмен Комиссии по Наблюдению за Финансовым Сектором Люксембурга (CSSF) издал нормативный акт, касающийся требований к специализированным инвестиционным фондам. Такие фонды, как правило, меньше регулируются, чем основные инвестиционные фонды, и они доступны только для корпоративных инвесторов или физических лиц, чьи инвестиции составляют, по крайней мере, 125, 000 евро. С целью улучшения репутации Люксембурга в качестве надежного оффшорного финансового центра, CSSF принял в августе 2012 года закон, в соответствии с которым специализированные инвестиционные фонды должны внести такие изменения в свои бизнес-структуры, которые позволят максимально защищать инвесторов от возможных рисков и конфликтов интересов. Новый закон вступит в силу до 31 декабря 2012 года. Люксембург > Приватизация, инвестиции > nalogi.net, 1 ноября 2012 > № 690344

ГРУЗИЯ НАЗНАЧИЛА СПЕЦПРЕДСТАВИТЕЛЯ ПО ОТНОШЕНИЯМ С РОССИЕЙ

Грузинский премьер готов начать отношения с Россией с "чистого листа" при условии сохранения территориальной целостности страны

Премьер-министр Грузии Бидзина Иванишвили ввел должность "специального представителя премьера по вопросам урегулирования отношений с Россией". На этот пост назначен бывший посол Грузии в России Зураб Абашидзе, сообщает агентство "Новости-Грузия".

Иванишвили добавил, что восстановление дипломатических отношений между Россией и Грузией находится в прямой связи с вопросом территориальной целостности Грузии. "Россия открыла два посольства в Сухуми и Цхинвали и признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Это - главная причина того, что в таких условиях дипотношения с Россией восстановить нельзя", - сказал грузинский премьер.

Иванишвили сообщил журналистам, что в вопросах грузино-российских отношений он ориентируется на долгосрочную перспективу. "Восстановление дипломатических отношений между Грузией и Россией не произойдет скоро, для этого понадобится долгое время, и это будет трудным процессом", - заявил он. Тем не менее, назначение спецпредставителя по урегулированию означает, по мнению Иванишвили, что Грузия начинает отношения Россией "с чистого листа".

Сам Абашидзе сообщил, что грузинская сторона ждет ответных шагов со стороны России. "Введение этой должности указывает на готовность правительства Грузии создать с Россией новый, независимый канал отношений. У нас есть ожидания, что со стороны России последует реакция на этот шаг, и она предпримет ответный шаг", - заявил он.

Грузинский спецпредставитель подчеркивает, что отношения с Россией - "самая главная тема внешней политики Грузии". Абашидзе рассказал, в чем видит свои главные задачи на новом посту. По его словам, "целью нового формата должно стать рассмотрение существующих отношений и их поэтапное урегулирование, достижение доверия между сторонами и, в перспективе, формирование добрососедских отношений". Однако все дальнейшие шаги в этом направлении Грузия должна делать "в рамках принципа территориальной целостности и суверенитета", - подчеркнул Абашидзе.

Зураб Абашидзе родился 1951 году. Окончил Московский институт иностранных языков, начал дипломатическую карьеру еще в советские годы. С 1993 по 2000 год занимал должности посла Грузии в странах Бенилюкса, ЕС и НАТО. В 2000 году Абашидзе был назначен заместителем главы МИД Грузии, с 2000 по 2004 год являлся послом Грузии в России. В последние годы входил в состав делегации Грузинской православной церкви по взаимоотношениям с РПЦ.

В конце октября новый министр иностранных дел Грузии Майя Панджикидзе заявила, что Тбилиси не собирается восстанавливать дипломатические отношения с Москвой до тех пор, пока российскими войсками "оккупированы грузинские территории".

Спецпредставителя премьера Грузии по вопросам урегулирования отношений с РФ Зураба Абашидзе хорошо знают в Москве, заявил РИА Новости статс-секретарь, замглавы МИД РФ Григорий Карасин.

Премьер-министр Грузии Бидзина Иванишвили в четверг назначил политолога и дипломата Абашидзе специальным представителем премьера по вопросам урегулирования отношений с Россией.

"Могу сказать только одно: мы Зураба Абашидзе хорошо знаем и как бывшего посла Грузии в России, и как опытного человека и дипломата, неоднократно с ним встречались и в последние годы", - сказал Карасин.

Как заявил в четверг сам Абашидзе, Грузия ждет ответных шагов от России на введение должности специального представителя премьера по вопросам урегулирования грузино-российских отношений.

"Введение этой должности указывает на готовность правительства Грузии создать с Россией новый, независимый канал отношений. У нас есть ожидания, что со стороны России последует реакция на этот шаг, и она предпримет ответный шаг", - сказал Абашидзе, слова которого приводит агентство "Новости-Грузия".

Абашидзе, окончивший Московский институт иностранных языков, занимался дипломатической деятельностью еще в советский период. В 1993-2000 годах был послом Грузии в странах Бенилюкса, ЕС и НАТО. В 2000 году стал заместителем главы МИД Грузии. В том же году был назначен послом Грузии в России и занимал этот пост по 2004 год. В последние годы входил в состав делегации Грузинской православной церкви по взаимоотношениям с Российской православной церковью.

Абашидзе - доктор политических наук, автор ряда изданий по политологии и испанистике, главный редактор научного отделения издательства "Энциклопедия Грузии".

В настоящее время при посольствах Швейцарии в Москве и Тбилиси работают секции интересов Грузии и России. Они были созданы для выполнения консульских функций после того, как в 2008 году Грузия разорвала дипломатические отношения с РФ. Этому предшествовали военная операция по принуждению Грузии к миру и признание Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии.

АФК СИСТЕМА ВСТРАИВАЕТСЯ В НЕФТЯНОЙ РЫНОК ЕВРОПЫ

АФК "Система" рассматривает покупку нефтетрейдера Argos Group. Возможно, Argos Group станет каналом дистрибуции нефтепродуктов "Башнефти", подконтрольной российскому холдингу, в Европу

АФК "Система" подписала необязывающее соглашение о покупке 100% акций Argos Group Holding, специализирующегося на дистрибуции нефтепродуктов в Европе. В ближайшее время специалисты российского холдинга займутся детальной оценкой актива, по итогам которой и будет определено ценовое предложение.

Соглашение не является юридически обязывающим, подчеркивается в сообщении российского холдинга. "Предполагаемая инвестиция в Argos Group видится нам очень привлекательной, учитывая перспективы логистического сегмента в нефтяной отрасли, профессиональный уровень управляющей команды Argos Group, а также потенциальную синергию между бизнесом Argos Group и нашими нефтяными активами", - заявил первый вице-президент АФК "Система" Феликс Евтушенков.

ОАО "АФК "Система" создано в июле 1993 года. Бенефициаром компании, контролирующим 64,18% акций, является Владимир Евтушенков. АФК "Система" - инвестиционный фонд. Компания контролирует активы в телекоммуникационном бизнесе (МТС, Sistema Shyam Teleservices, "Система масс-медиа"), ТЭКе ("Башнефть", "Башкирэнерго") и ряде других секторов. По итогам первого полугодия 2012 года выручка составила 16,01 млрд долларов, чистая прибыль - 219 млн долларов.

Ранее топ-менеджер уже заявлял о желании АФК "Система" приобрести западного трейдера, поскольку такая покупка значительно расширила бы бизнес, прибыльность и масштаб деятельности подконтрольной холдингу "Башнефти". Представители АФК "Система" отмечают, что окончательное решение о том, какая из "дочек" холдинга выступит покупателем актива, пока не принято.

Argos Group - голландский нефтетрейдер. Компания работает на рынках Бельгии, Германии, Люксембурга, Голландии, Франции, Швейцарии, Бразилии, Китая и Сингапура. В активе трейдера 127 танкеров, 11 нефтехранилищ, 2 нефтеналивных терминала и 100 автозаправочных станций. Годовой оборот - 14 млрд евро.

Синергия между "Башнефть" и Argos действительно возможна, отмечает аналитик Номос-банка Денис Борисов. "Только в прошлом году нефтяная компания экспортировала в Европу 9,2 млн тонн дизельного топлива и темных нефтепродуктов, и Argos может стать агентом по их продаже. Однако рентабельность трейдингового бизнеса невелика, и едва ли синергия будет значительной", - считает эксперт.

"Теоретически синергия между компанией и активами холдинга возможна. Но АФК "Система" в первую очередь - это инвестиционный фонд, и создаст ли новое приобретение стоимость для акционеров, в первую очередь зависит от цены покупки, которая пока не определена", - указывает аналитик "Сбербанк CIB" Анна Лепетухина.

Сегодня акции АФК "Система" к 16:00 выросли на Московской бирже на 1,5%; индекс ММВБ подтягивается на 0,8%.

УРОВЕНЬ БЕЗРАБОТИЦЫ В ЕВРОЗОНЕ В СЕНТЯБРЕ ДОСТИГ 11,6%

По сравнению с августом показатель вырос на 0,1 процентного пункта

Уровень безработицы в зоне евро в сентябре 2012 года составил 11,6% против 11,5% в августе этого года, в Евросоюзе - 10,6%, как и месяцем ранее, сообщает Евростат.

В обеих экономических зонах уровень безработицы значительно вырос в годовом исчислении: в сентябре 2011 года показатель был на отметке 10,3% в еврозоне и 9,8% - в ЕС.

По данным Евростата, 25,751 миллиона мужчин и женщин в ЕС, из которых 18,49 миллиона проживают в зоне евро, являлись безработными в сентябре текущего года. По сравнению с августом 2012 года число безработных выросло на 169 тысяч человек в ЕС и на 146 тысяч человек - в еврозоне. В годовом исчислении число нетрудоустроенных жителей ЕС увеличилось на 2,145 миллиона человек, еврозоны - на 2,174 миллиона человек.

Самый низкий уровень безработицы в сентябре этого года отмечался в Австрии (4,4%), Люксембурге (5,2%), Германии и Нидерландах (по 5,4%). Самый высокий показатель зафиксирован в Испании (25,8%) и Греции (25,1%, данные на июль 2012 года).

Самое сильное снижение уровня безработицы в годовом выражении наблюдалось в Литве (12,9% в сентябре 2012 года против 14,7% в сентябре 2011 года), Эстонии (10% против 11,4%) и Латвии (15,9% во II квартале 2012 года против 17% годом ранее). Самое высокое повышение показателя в годовом исчислении зарегистрировано в Греции (с 17,8% до 25,1% за период с июля 2011 года по июль 2012 года), на Кипре (с 8,5% до 12,2%), Испании (с 22,4% до 25,8%) и Португалии (13,1% до 15,7%).

Уровень безработицы в зоне обращения евро в сентябре 2012 года составил 11,6% — это новый рекорд в истории валютного блока.

В августе этот показатель составлял 11,5%. Согласно последним данным, около 150 тысяч человек в еврозоне остались в сентябре без работы. Об этом сообщает портал Mail.ru.

Самый низкий уровень безработицы в еврозоне по итогам сентября зафиксирован в Австрии (4,4%), Люксембурге (5,2%), Германии и Нидерландах (5,4%), а наиболее высокий — в Испании (25,8%) и Греции (25,1%, последние данные за июль).

Как известно, уровень безработицы является важным фактором, влияющим на рынок недвижимости страны. Так, в Греции экономический кризис и высокий уровень безработицы привели к тому, что многие наниматели жилья просто неспособны расплачиваться за аренду. А цены на недвижимость в этой стране упали почти на 12% в годовом исчислении за второй квартал 2012 года. В Испании из-за большого уровня безработицы сократились инвестиции в недвижимость, а количество ипотечных займов за год снизилось на 25,2%.

ВОЗВРАТ ВИЗ ДЛЯ ЛЕТНЫХ ЭКИПАЖЕЙ КОСНЕТСЯ НЕ ВСЕХ РЕЙСОВ В ЕС

У России есть двусторонние соглашения об упрощенном порядке въезда с 17 из 27 стран Евросоюза

Возврат визового режима для членов авиационных экипажей между РФ и ЕС коснется небольшой части рейсов, сообщил РИА Новости источник в МИД.

По его словам, у России есть двусторонние соглашения об упрощенном порядке въезда с 17 из 27 стран Евросоюза. Договоренности отсутствуют с Бельгией, Венгрией, Грецией, Латвией, Люксембургом, Португалией, Словакией, Финляндией, Чехией и Эстонией, для полета в эти страны российским летчикам понадобятся визы, пояснил источник. Если члены экипажа рейса из этих государств являются гражданами стран, с которыми визовые соглашения есть, на них не распространяются ограничения, добавил он.

С тремя странами действие соглашений распространяется только на отдельные авиакомпании (с Испанией "Аэрофлот" и Iberia, с Мальтой "Аэрофлот" и Air Malta, со Швейцарией "Аэрофлот" и Swissair), уточнил источник.

С 1 ноября летные экипажи рейсов между РФ и ЕС должны будут получать визы, поскольку действие моратория по безвизовому режиму решили не продлять. Как уточнил представитель МИД Александр Лукашевич, заключение соглашения по визам затягивается из-за позиции ЕС по вопросу о владельцах служебных паспортов.

Москва настаивает на отмене виз для всех обладателей служебных паспортов, за исключением военнослужащих и административного персонала дипломатических представительств. ЕС относится к этой инициативе сдержанно. Источник "Коммерсанта" в дипломатических кругах ЕС отметил, что новым соглашением об упрощении визовых правил Брюссель надеялся облегчить жизнь обычным гражданам, а не чиновникам и депутатам.

«Самое главное – инвесторы говорят о росте среднего класса»

Александр Ивлев, управляющий партнер компании Ernst&Young по России, об изменении отношения иностранцев к национальной экономике

 Ирина Граник

Александр Ивлев, управляющий партнер компании Ernst&Young по России, координатор работы с иностранными инвесторами в рамках консультативного совета по иностранным инвестициям при правительстве РФ, говорит об изменении отношения инвесторов к России.

— Какие факторы улучшили оценку иностранными инвесторами ситуации в России?

— Нельзя говорить о каком-то одном факторе, сыгравшем ключевую роль в изменении восприятия иностранными инвесторами России. Скорее это совокупность всех шагов, которые были сделаны в последние годы. Причем очень важно, что не только государство занималось улучшением инвестклимата, но и бизнес стал более активно участвовать в подготовке законодательства, включая работу с МЭР, Минфином, правительством и таможенной службой. Кроме того, в последние полтора года получил развитие проект «Национальная предпринимательская инициатива». В рамках проекта Агентством стратегических инициатив (АСИ) подготовлены 22 «дорожные карты», направленные на улучшение бизнес-среды. Кроме того, Минэкономразвития запустило систему оценки регулирующего воздействия принимаемых нормативных актов. В итоге инвесторы видят, что государство проводит ряд реформ, направленных на оздоровление инвестклимата в области налогообложения, миграционной политики, таможенного законодательства. Меняется ситуация в банковском и финансовом секторе. Мы видим то, что процесс интеграции России в мировое пространство продолжается полным ходом. Помимо того, что мы вступили в ВТО, идет процесс обсуждения нашего вступления в ОЭСР. В итоге накопленные за много лет прямые иностранные инвестиции составляют значительный объем. Только иностранные члены КСИИ на сегодняшний момент инвестировали в Россию более 110 млрд долл. Это очень хороший показатель. Пока это только 42 иностранные компании, но их может быть гораздо больше. Могли бы мы больше достичь? Наверное, могли бы. Тем не менее важна сама динамика в улучшении инвестклимата.

— Чем Россия, если отталкиваться от данных опроса, привлекает инвесторов?

— Самое главное — они говорят о росте среднего класса в России и его благосостоянии. Очень важный позитивный фактор — прибыльность инвестиций. И это реалии нашей жизни — Россия привлекает природными ресурсами.

— Насколько волнует инвесторов политическая ситуация в России?

— Можно сказать так: бизнес комфортно работает в тех регионах и в тех условиях, где есть стабильность. В целом, по мнению инвесторов, в России довольно стабильная и понятная политическая система. Бизнес старается политические вопросы не затрагивать в своих беседах с государством. Мы говорим об экономике, о глобальных тенденциях и о том, как создать нормальные условия для работы бизнеса. Помимо того, что я уже говорил, для России важным является создание нормальных условий для бизнеса и широкой предпринимательской базы. Рабочие места в Америке, Германии, Финляндии на 60–70% создаются предпринимателями, а у нас всего на 10–15%.

Владимир Путин провёл заседание Совета по науке и образованию. Это первое заседание Совета в обновлённом составе.

Обсуждались меры совершенствования научной деятельности, в частности вопросы повышения эффективности грантовой системы поддержки научных проектов, бюджетного финансирования исследований и разработок в рамках государственного задания, использования фондов целевого капитала, а также законодательное обеспечение новых механизмов финансирования науки.

* * *

В.ПУТИН: Добрый день, уважаемые коллеги!

Сегодня мы проводим первое заседание Совета по науке и образованию в обновлённом составе. Он действительно обновлённый, процентов, наверное, на 60. Очень рассчитываю, что мы сможем серьёзно обновить и содержание нашей работы. Совет должен стать площадкой для открытого диалога с научным сообществом, для выработки конкретных рекомендаций по основным направлениям государственной политики. Именно уровень развития науки, технологий, образования, качество человеческого капитала, в широком смысле этого слова, и определяют лидерство в современном мире.

Наша с вами общая задача – в том, чтобы последовательно, используя лучший отечественный и мировой опыт, сформировать в России научно-образовательную среду, отвечающую требованиям сегодняшнего дня, стратегическим приоритетам развития Российской Федерации. На решении этих вопросов и должен сконцентрироваться Совет, опираясь на компетентное мнение научно-образовательного сообщества страны, учитывая все конструктивные и реализуемые в наших условиях идеи.

Сегодня в рамках повестки речь пойдёт о таком значимом вопросе, как финансовая поддержка отечественной науки. Более эффективными и результативными должны стать инструменты, используемые на этом направлении. Они должны повысить отдачу от инвестиций в науку.

За последние десять лет объём расходов федерального бюджета на науку, я хочу подчеркнуть, именно на гражданскую науку, увеличился на порядок. Но мы привыкли считать, и часто говорим об этом, и иногда говорим, в общем-то, справедливо, что средств на науку не хватает. Вместе с тем хотел бы обратить ваше внимание на сухие цифры. Они такие. В 2002 году мы направляли на науку 31 миллиард рублей, а в 2012-м – 328 миллиардов рублей. Всё-таки разница существенная.

За последние 5 лет средняя заработная плата в государственном секторе исследований и разработок выросла почти втрое: с 9700 рублей в 2006 году до 27 869 рублей в 2011 году. Это на 21 процент выше средней заработной платы по экономике. Конечно, может быть, и это не весть что, но всё-таки тенденция очевидна, и положительная.

По абсолютным объёмам государственного финансирования исследований и разработок Россия вошла в число ведущих стран мира. По паритету покупательной способности, по ППС именно, у нас 22 миллиарда долларов. Если сравнивать со странами ОЭСР, то мы, конечно, значительно уступаем Соединённым Штатам (157 миллиардов), Японии (33 миллиарда) и Германии (29 миллиардов), но опережаем такие страны, как Франция, Великобритания, Италия. Там, соответственно, 19, 14 и 11 миллиардов долларов по паритету покупательной способности.

Ряд наших научных институтов, исследовательских команд работают на самом высоком, что называется, передовом глобальном уровне, пользуются заслуженным авторитетом в мировом сообществе. Даёт первые результаты и программа привлечения ведущих учёных в российские университеты и лаборатории. Сегодня в России реализуется более 70 исследовательских проектов с участием как зарубежных специалистов, так и наших соотечественников, которые возвращаются работать в Россию. Я уже говорил несколько раз, в том числе и публично, в новом Федеральном университете был, который мы открыли, вы знаете программу грантовой поддержки исследователей, ведущих исследователей с мировым именем, которым предоставляются лаборатория, жильё, заработная плата приличная. Конкурс провели: 10 человек на место. Из Соединённых Штатов, из Европы, из Японии, Южной Кореи. Это уже, в общем, мне кажется, мы в правильном направлении действуем. Нам, конечно, этого недостаточно, нам нужно больше, нам нужна устойчивая тенденция, новое качество работы всего научно-исследовательского комплекса страны.

Доля российских авторов в международных научных публикациях, число ссылок на наши научные работы в мире, к сожалению, продолжает снижаться. Остаётся невысокой патентная активность. Вполне обоснованно звучит вопрос, почему рост бюджетных расходов на науку пока не даёт нужной отдачи в виде патентов, новых технологий и инноваций. В то же время в научном сообществе бытует мнение, что средства, которые государство выделяет, – это только бюджет выживания, а не развития. В отдельных сегментах науки это так, но уже всё-таки не везде, надо объективно сказать.

Считаю, что интересы дела требуют максимальной чёткости и ясности в вопросах государственной поддержки науки. Нам нужна понятная логика, ориентированная на результат, на повышение эффективности бюджетных ассигнований на науку. Нам необходимо скорректировать бюджетные инструменты, сделать их назначение и использование более адресным, выработать дифференцированный подход к поддержке и финансированию различных стадий исследовательского цикла, установить понятную и прозрачную связь между научными результатами и вознаграждением учёных. И в то же время дать возможности для творческого роста и профессиональной самореализации молодых исследователей, обеспечить им достойный уровень жизни.

И конечно, необходимо стимулировать переход на принцип многоканального финансирования научных исследований, привлекать средства не только государственного бюджета, но и внебюджетных источников, бизнеса, частных компаний. Многие из присутствующих здесь знают, как в ведущих странах такие потоки распределяются. В Японии, например, только 23 процента бюджетных средств направляется на науку, а у нас – почти 75 процентов.

Естественно, все эти новые подходы нужно внедрять постепенно, без радикальной ломки действующих инструментов и институтов, понимая, что, как я только что сказал, главным финансовым ресурсом, источником для сектора исследований и разработок в России по-прежнему остаётся именно бюджет.

В этой связи несколько предложений. Первое. Должен серьёзно измениться базовый инструмент поддержки науки, так называемые «государственные задания».

Сегодня примерно три четверти средств и даже больше, я уже об этом сказал, выделяемых по этой линии, идут на выплату заработных плат, оплату коммунальных услуг и на текущий ремонт, то есть на текущие расходы. Соответственно, ресурсов для полноценных научных исследований, закупок оборудования и материалов, развития инфраструктуры оказывается явно недостаточно.

Считаю необходимым при формировании госзадания отделить задачи по содержанию и развитию научной инфраструктуры от непосредственно самой научной деятельности. При этом важно выйти на ритмичный 5–10-летний цикл обновления материально-технической базы научных и образовательных учреждений.

Далее. Сложившаяся практика госзаданий фактически ориентирована на освоение средств, полученных из государственного бюджета, уводит на второй план результативность научных исследований и изысканий, не создаёт стимулов для развития необходимой конкуренции в научной среде. Одним из возможных решений может стать переход на систему постоянных и срочных контрактов в рамках государственных заданий.

На постоянные контракты могут быть привлечены ведущие учёные, исследователи, которые добиваются высоких результатов в научной работе, а для остальных коллег, сотрудников должна быть предусмотрена система срочных контрактов для работы в сильных научных группах в рамках конкретной темы или проекта. При этом финансирование организаций, имеющих устойчивую мировую репутацию, необходимо вести на постоянной основе. Например, в рамках их среднесрочных программ развития.

Второе. Новое качество должна получить современная грантовая модель финансирования науки. Это действительно уже показавший себя не только за рубежом, но и у нас эффективный инструмент.

Вместе с тем существующие форматы краткосрочных грантов у нас, в России, не позволяют полноценно поддерживать все проекты. По сути, средства гранта являются лишь добавкой к базовому окладу исследователей и аспирантов. На них можно принять участие в научной конференции, закупить кое-какое оборудование, но осуществить крупный проект от начала и до конца, достичь значимых научных результатов практически невозможно.

Вы знаете о принятом решении существенно увеличить ресурсное наполнение государственных научных фондов. На эти цели к 2018 году планируется выделять до 25 миллиардов рублей ежегодно.

Хочу сказать, что мы этот вопрос с Минфином в своё время прорабатывали, и здесь не должно быть никаких спекуляций по поводу того, что слишком большие средства у нас выделяются и у нас от этого бюджет развалится. Ничего там не развалится. Вопрос предварительно проработан. Не проработан, правда, вопрос, в какой организационно-правовой форме дальше использовать эти средства, но это предмет отдельных дискуссий в рамках Правительства или между Правительством и Администрацией. В принципе, можно подумать и о том, чтобы создать какие-то дополнительные структуры, которые занимались бы грантовой поддержкой. Тем более, повторю, что они достаточно эффективно себя показали.

Чтобы эти средства получили максимальную отдачу, необходимо модернизировать грантовую политику (только что об этом сказал), ориентировать её на поддержку среднесрочных научных исследований и крупных проектов полного цикла на тех направлениях, которые способны дать результаты мирового уровня.

Также считаю важным перевести на грантовое финансирование поисковые исследования федеральных целевых программ. В этой связи предлагаю обсудить вопрос создания новых специализированных фондов поддержки науки и научно-образовательной деятельности.

Третье. Мировая практика показывает, что большая часть прикладных исследований и проектов реализуется с привлечением внебюджетных средств. Я сейчас только приводил пример с Японией. Однако для многих российских организаций эти возможности сильно ограничены. Особенно если исследования носят некоммерческий, фундаментальный характер.

Эффективной формой привлечения частных средств в сферу науки и образования являются фонды целевого капитала. Соответствующий закон у нас уже принят, действует. В настоящее время работают 70 фондов целевого капитала с общим объёмом 4 миллиарда рублей.

Конечно, этого недостаточно, мы понимаем, что этого ещё очень мало, чтобы говорить о серьёзном частном финансировании научных исследований. И тем, конечно, важнее роль государства в стимулировании создания и развития таких фондов.

Предлагаю сегодня все эти вопросы обсудить, поговорить на все эти темы, с тем чтобы двигаться дальше. Большое спасибо за внимание.

Слово для доклада Дынкину Александру Александровичу, академику-секретарю. Пожалуйста.

А.ДЫНКИН: Уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемые члены Совета! Уважаемые участники совещания!

Эта идея – вырабатывать рекомендации для научной политики на высшем политическом уровне и в диалоге с учёными – абсолютно правильная и очень долгожданная. У нас есть экономическая политика, есть бюджетная, есть промышленная, другие политики. Научной политике с этой точки зрения пока не везло. И могу сказать, что в научном сообществе существуют большие ожидания по поводу нашей работы.

Отмечу, что принимать стратегические решения в науке не так просто. Возьмём такой простой, но принципиальный вопрос: данные о научном бюджете. В соответствии с программной логикой федерального бюджета несколько лет тому назад из него исчезла статья 06 «Наука», правда, осталась статья 07 «Образование». Более того, в текущем году в бюджете нет статьи «Фундаментальные исследования в вузах». Есть свидетельства о том, что по статьям исследования и разработок у нас часто ведутся разработки методик, выполняются рутинные технологические операции.

Поэтому если бы Министерство финансов в справочном порядке приводило такую интегральную статистику ассигнований на науку, желательно с разбивкой по крупным получателям бюджетных средств, это, конечно, многое бы проясняло.

Далее. Сложившаяся практика показывает, что время от поступления средств победителям конкурсов до предоставления отчётов по гранту или программе в лучшем случае два-три месяца, а по идее это должен был бы быть год.

Могу сказать, Владимир Владимирович, что сегодня, 29 октября, ещё не поступили средства по президентским грантам 2012 года для молодых учёных, а в ноябре им надо сдавать отчёт.

Есть и структурные проблемы. Скажем, сокращение числа организаций отраслевой науки не компенсируется ростом исследований в корпоративном секторе. Есть разрывы между стадиями научного цикла. И повсюду, это слышно, ощущается дефицит заделов фундаментальных исследований, в том числе и в оборонно-промышленном комплексе.

Тем не менее очевидно, что кризис финансирования 90-х годов позади. Вы привели убедительные цифры. Я скажу, что по доле бюджетных расходов ВВП мы опережаем средний уровень по ЕС и находимся сегодня на уровне США. Я считаю, что это очень неплохой результат. То есть, другими словами, с точки зрения наукоёмкости произошёл прорыв. Теперь задача – повысить наукоотдачу, то есть эффективность этих ресурсов.

Очевидно, что вместе с бюджетными деньгами должны идти стимулы к реформе в науке, но, конечно, её надо вести с учётом того, что это тонкая сфера, что в ней важна сбалансированность между стадиями цикла, важно не допускать одноканального финансирования. И я рад, что Вы подчеркнули эту мысль.

Бюджетные инструменты должны не только обеспечивать приличную зарплату, но и стимулировать профессиональный рост, то есть должна быть видна карьерная лестница в науке. Важно повысить связь финансирования с результатами. Скажем, мой институт в последние пять лет занимает приличные места в топ-листе мирового рейтинга, но сотрудники получают только моральное удовлетворение от этого.

Если мы видим перспективы нашей науки как глобально конкурентоспособной, хотим её сделать инструментом «мягкой» силы, я считаю, что нужна опора на талантливых молодых людей. Я убеждён в том, что молодые российские мозги – это наш главный и уникальный ресурс. И мне кажется, что привлечение их в науку – это стратегическая задача на среднесрочную перспективу.

Как решать этот вопрос? Понятно, что мы не можем сразу достичь европейского уровня зарплат, но вектор движения в этом направлении должен быть задан сегодня. Он должен быть понятен абитуриентам уже 2013 года. Мне кажется, что у них должна быть уверенность, что работа в науке через пять-шесть лет будет в России престижной.

Для привлечения в профессию нужен не только привлекательный уровень стартовой зарплаты, но нужен и позитивный образ учёного. Я помню, как фильм «Девять дней одного года» сделал физиков героями целого поколения. У меня в рабочей группе есть один молодой парень из Института космических исследований. Он мне рассказывал, что благодаря журналу «Техника молодёжи» он увлёкся межпланетными полётами. Сегодня его прибор работает на марсоходе. Вот пример морального привлечения.

Хочу предложить определённую реструктуризацию действующих финансовых инструментов исходя из внутренней логики и структуры науки без ведомственной привязки. Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что в науке существуют три крупных блока.

Первый блок – это дорогостоящие установки класса mega-science. Без них сегодня невозможна большая наука. Очевидно, что для строительства нового поколения таких установок, модернизации действующих необходимы бюджетные инвестиции. Другая задача – их эксплуатация и предоставление доступа к этой инфраструктуре. Здесь, очевидно, целесообразно сметное финансирование.

Второй блок – это, собственно, фундаментальные исследования. Они выполняются как на этих мегаустановках, так и, образно говоря, в тиши лабораторий, кабинетов и в шуме семинаров. Но для них тоже нужны приборы, нужны материалы, нужны информационные технологии, базы данных. Современные базы данных, скажем, в моей области по мировой экономике, по энергетике стоят от 1 миллиона рублей и выше. Это вообще стал дорогостоящий ресурс. Пока же наше базовое финансирование обеспечивает зарплату по не очень высоким бюджетным ставкам, не покрывает всех текущих и тем более капитальных затрат, и абсолютно нет никакой возможности решать задачи развития. Поэтому мне представляется, что именно сюда нужно перенацелить базовое и грантовое финансирование.

Мне представляется, что, во-первых, надо компенсировать все текущие затраты институтов за счёт базового финансирования.

Во-вторых, создать систему (Вы об этом говорили) постоянных контрактов для ограниченного числа научных лидеров и срочных контрактов для так называемых постдоков для молодёжи.

В-третьих, конечно, увеличить срок предоставления грантов минимум, наверное, до пяти лет, может быть, до трёх лет в некоторых дисциплинах, а их объём приблизить к мировому уровню, естественно, с градацией по областям знаний.

Я убеждён в том, что там, где постигается неизвестность, результат за один-два года не получается и не ведёт к публикации. А такая практика, как риск неполучения следующего гранта, ведёт к выбору поверхностных тем с малым приращением знаний, но с высоким шансом публикаций. Это главный недостаток текущего грантового финансирования. Мне кажется, что гранты нового поколения должны обеспечивать полноценную работу, скажем, научной группы, лаборатории до 10 человек на более продолжительный срок.

Наконец, третий блок науки – это прикладные исследования и опытно-конструкторские разработки, которые транслируют научные результаты в опытные изделия и технологии. Здесь возможно использование адаптированного механизма ФЦП с постепенным расширением коммерческих заказов бизнеса. Поэтому мне представляется, что часть средств, которая у нас идёт на поисковые исследования по ФЦП, стоит перевести в грантовое финансирование.

Может быть, стоит подумать и об отраслевых грантовых программах по профилям министерств и ведомств. Такая мировая практика известна, скажем, в Германии, когда есть какая-то проблема в каком-то секторе, они могут подтолкнуть работу по решению этой проблемы. То есть принципиальные изменения должны коснуться всех трёх инструментов, которые у нас сегодня есть, и по-разному эти инструменты применять к структурным блокам.

Есть ещё несколько универсальных предложений, которые можно применить ко всем трём блокам, о которых я говорил. Мне представляется, что целесообразно инициировать программу создания центров научного превосходства для тех лабораторий, тех организаций, которые доказали свой мировой уровень. За образец я бы здесь взял действующую программу о научно-исследовательских университетах, но применительно к бюджетным научным организациям. Я считаю важным эту позицию включить в перечень поручений.

Второе предложение. Предусмотреть создание новых научных фондов, потому что проблемы развития, видимо, целесообразно решать таким путём через эти новые формы.

Ну и, конечно, внебюджетные средства, Вы об этом сказали. У нас всё-таки доминирует бюджет. Есть фонды целевого капитала, которые пока не могут решать серьёзные задачи, нужно как-то их стимулировать. Но, конечно, главное всё-таки – это средства бизнеса, средства государственных компаний, частного бизнеса, Вы приводили эти цифры. Даже во Франции, где традиционно высокий уровень государственного финансирования, бизнес финансирует 55 процентов исследований, не говоря уже о Японии.

Ну вот, пожалуй, все мои предложения. Я хочу сказать, что они обсуждены на президиуме Совета, на рабочей группе и отражены в представленных материалах.

Спасибо. Доклад закончен.

В.ПУТИН: Спасибо большое, Александр Александрович.

Пожалуйста, Лукьянов Сергей Анатольевич.

С.ЛУКЬЯНОВ: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!

Действительно, финансирование науки у нас существенно возросло. Если посмотреть, что изменилось за эти годы, то я бы сказал, что наиболее существенное, что бросается в глаза, – это то, что наши учёные перестали смотреть на зарубежных коллег глазами голодной и бездомной собаки с некой тайной мыслью: а не позовут ли работать? Это на самом деле очень приятно, очень важно, но, на мой взгляд, всё же недостаточно.

Если посмотреть на то, как мы сегодня работаем, мы существенно отстаём по уровню наших научных работ, по уровню публикаций, причём не только от стран, которые являются признанными лидерами, но и от развивающихся стран, которые ещё недавно считали нас лидерами и ориентирами для себя. Да и, в общем-то, тот отъезд учёных, который имел место в 90-е годы, хотя теперь не носит характер исхода молодёжи, но он не остановился, он продолжается, несмотря на возвращение некоторых ведущих учёных, которое, конечно, носит позитивный характер, но недостаточно.

У этих негативных явлений имеется, конечно, много причин, сложных причин, но одна из главных, с моей точки зрения, – это несовершенство системы финансирования науки. Это действительно очень сложный вопрос, причины очень глубокие, и кроются они в том, что научная работа – это прежде всего работа творческая, то есть она в принципе не может финансироваться на тех же основах, на которых идёт закупка картофеля, строительство стадиона и решение других хозяйственных вопросов. Мы не можем прописать в научно-исследовательской работе точное качество этой будущей работы. Мы не можем руководствоваться принципом наименьшей цены. Это всё равно что формировать футбольную команду сборной России на основе наименьшей цены тренеров и игроков, а ведь сегодня именно так предлагается отбирать проекты и учёных в рамках федеральных целевых программ.

Кроме того, научно-исследовательская работа относится к разряду поисковых, то есть в этой работе часто в принципе результат непредсказуем. Причём именно незапланированный результат может быть интереснее и важнее, многократно важнее, чем то, что прописано по плану. Однако опять же в рамках федеральных целевых программ, в рамках системы того финансирования, мы не можем ни прописать подобный ход событий, ни тем более отчитаться таким результатом.

Поэтому я считаю, что нам абсолютно необходимо коренное изменение в системе финансирования научных исследований. И прежде всего речь идёт о создании полноценной грантовой системы. Сегодня на грантовое финансирование науки у нас уходит, судя по приведённым цифрам, порядка 3–4 процентов от всей гражданской науки. Это недопустимо мало, потому что, на мой взгляд, именно грантовая система наиболее приспособлена к ведению поисковых научных работ как в фундаментальной области, так и при создании инновационных продуктов.

И мне хотелось бы коротко остановиться на нескольких таких принципиальных, основополагающих принципах, которые необходимо заложить в основу такой грантовой системы.

Во-первых, это экспертиза, это ключевой момент. Экспертиза должна проводиться профессионалами, не чиновниками. И при оценке тех команд, которые берутся за проект, нам абсолютно необходимо учитывать их международный рейтинг по публикациям в ведущих журналах, по числу цитирования работ этих лабораторий. Да, на самом деле международное признание – это непростая вещь. Мы часто сталкиваемся с предвзятым отношением, с игнорированием успехов и даже с воровством каких-то идей и результатов. Я сам с этим сталкивался.

В общем-то, эти проблемы, на мой взгляд, не причина строить местечковую науку. Только используя международную экспертизу, а публикация в международных журналах, по сути, это и есть экспертиза, причём высочайшего уровня экспертиза наших учёных, их идей, только на базе такой экспертизы мы сможем оценить качество наших учёных, актуальность их разработок. Другого пути построения высококлассной современной науки просто не существует.

Второе. Как уже говорилось сегодня, гранты должны выдаваться на более длительный период. Действительно, цифра в три-пять лет выглядит оптимальной. И объём гранта должен быть адекватным задаче, то есть он должен быть достаточен для полноценной работы научного коллектива, чтобы отобранный по конкурсу сильный коллектив мог некоторое время работать спокойно и творчески. Надо дать ему возможность выполнить проект, не заставлять постоянно метаться в поисках средств, не создавать вакуум, не ставить под угрозу начатую работу.

Именно так сегодня работают многие международные фонды. Могу привести в пример фонд «Медицинский институт имени Говарда Хьюза». Там как раз пятилетний период. Это на сегодня золотой стандарт в области поддержки научных исследований. У нас есть успешные примеры таких программ. Например, это программа по молекулярной и клеточной биологии, программа президиума РАН, созданная под руководством академика Георгиева. Мне это очень близко, поскольку эта программа позволила создать десятки научных коллективов в нашей стране, ведущих коллективов, в том числе и мою лабораторию. Но сразу скажу, что эта программа действует только в одной очень узкой области науки. И сегодня размер грантов (3,5 миллиона рублей) уже не позволяет поддерживать работу лаборатории на современном уровне.

Другой важный пример – это новый конкурс для ведущих молодых учёных, проведённый РФФИ [Российский фонд фундаментальных исследований] этим летом. Этот конкурс – прямой результат увеличения размера фонда РФФИ. Этот конкурс вызвал огромный интерес, среди молодёжи был ажиотажный интерес к этому конкурсу. Мы получили вал заявок, был очень жёсткий отбор, и почти 200 молодых ребят получили реальный шанс на организацию собственных научных групп, на проверку себя, своего творческого потенциала, своих идей. Это очень важный позитивный момент. Но хочу сказать, что сроки выполнения этого гранта де-факто – это год с небольшим, хотя формально это два года; фактически это год с небольшим.

И вот здесь возникает ситуация, при которой для полноценного поиска чего-то нового временного ресурса просто нет. То есть я понимаю, что эти проекты будут развиваться по принципу догоняющей науки, по принципу выполнения чего-то, что можно заранее предсказать. В общем, это существенное ограничение, которое, конечно, хотелось бы снять. Расширение сроков абсолютно необходимо, а для этого, конечно, нужно более ясное понимание в перспективах развития фонда фундаментальных исследований, потому что в современной ситуации он и не мог ответственно предложить более длительные периоды.

И последнее. Я считаю, что необходимо повысить заинтересованность научных организаций в поддержке сильных лабораторий, как-то увязать развитие их инфраструктуры, институтов с привлечением талантливых учёных, сильных коллективов. И для этого я бы предложил использовать давно действующую за рубежом систему оверхедов. Эта система заключается в следующем: если какой-то научный коллектив выигрывает грант, то дополнительно в размере не менее 50 процентов от суммы, выделенной на непосредственно научную деятельность, получает тот институт, в котором данный коллектив принял решение работать. Но у коллектива при этом есть право перехода в другую организацию вместе и с научной поддержкой, и с оверхедом. Это создаст ситуацию, в которой научные организации начнут бороться за талантливых учёных, за привлечение в свои ряды самых сильных научных коллективов.

С другой стороны, те, кто получит поддержку, те, кто выиграет в конкурентной борьбе за данные коллективы, смогут существенно улучшить свою инфраструктуру, привлечь специалистов по патентному праву, инженеров, создать сервисные центры внутри института. Не секрет, что те зарплаты, которые может институт сегодня предложить юристам или инженерам, абсолютно неадекватны рыночным. И как мы можем требовать от институтов активной деятельности в области международного патентования, если ставки юристов порой не достигают и 15 тысяч рублей?

Вот такая система, где есть увязка между конкурсным финансированием науки и привязкой к институтам, мне казалось, позволила бы эффективно использовать инфраструктурные деньги в направлении развития институтов.

И в заключение я хотел бы сказать, что, с моей точки зрения, только создание открытой конкурсной системы финансирования науки позволит нам выиграть в конкурентной борьбе за интеллектуальные ресурсы нашей собственной страны и создаст условия, ведущие к реальным прорывам в российской науке.

Спасибо за внимание.

В.ПУТИН: То, что Вы сказали по поводу вот этой системы оверхедов, – это то же самое, что мы в социальной сфере делаем, пытаемся делать в области образования, здравоохранения, когда деньги идут за людьми. Здесь применительно, конечно, к сфере науки, но принцип тот же самый.

Что касается примера, который Вы привели по поводу патентоведения и так далее. Нам нужно создать такие условия, чтобы и бизнес вкладывал деньги в эти проекты. То есть если бы у нас работали люди, которые могут реализовать соответствующие планы, что нужно для бизнеса в области, скажем, патентоведения, они бы с удовольствием туда пришли, деньги вложили, а они нанимают где-то со стороны, ещё неизвестно кого, и туда деньги платят. И не только в области патентоведения, но и в других отраслях знаний. Наша задача – создать такие условия, чтобы и наши компании (не только государственные компании, но и частные) приходили в наши учреждения и туда вносили деньги, а они шакалят по сторонам просто, понимаете – я это знаю, – переплачивают и результата часто не получают, никакого страхования рисков для них нет. Нам нужно вместе выработать такие системы. Собственно говоря, мы ради этого сегодня здесь и собрались.

Спасибо большое за Ваше сообщение.

С.ЛУКЬЯНОВ: Спасибо.

В.ПУТИН: Пожалуйста, Черниговская Татьяна Владимировна, Петербургский университет.

Т.ЧЕРНИГОВСКАЯ: Я хотела бы вот что сказать. Всем людям, которые работают непосредственно в этих областях, то есть всем, кто здесь сидит, совершенно понятно, что такая формальная реорганизация ситуации просто необходима. Нужно прекратить абсурдность того, с чем мы встречаемся всё время, а именно когда один и тот же человек работает на нескольких работах или внутри нескольких проектов. Если говорить честно, то не может быть и речи о том, чтобы полноценно выполнялся хотя бы один из них.

Поэтому, конечно, нужно (сегодня уже было сказано) разработать систему контрактов разного ранга. В этом смысле образовательные учреждения (университеты) по этой дороге уже идут (то есть заключаются контракты на год, на три, на пять) и смотрят, имеет ли смысл продолжать.

В науке (я большую часть времени провела именно в Академии наук, потом только в университете стала работать), в научных учреждениях такой ситуации почти нет. И мне кажется, что было бы правильно действительно начать с того, чтобы заключать так называемые срочные контакты, но хотя бы сначала с молодыми людьми. Они должны получать гранты при прозрачной, строгой экспертизе, конечно, не на один-два года, а, скажем, на пять. Но они должны и отчитываться за то, что они сделали. Я имею в виду, что их зарплата должна быть адекватной тому, чтобы отказаться от дополнительных, от «клонов» работ. И если эти люди преподают (сегодня об этом ещё не говорилось), то, может быть, стоит пойти по линии, которая принята в международной практике, как многие из нас знают, а именно если человек получил грант, то либо вся, либо по крайней мере значительная часть его преподавательской нагрузки может быть снята, и перераспределение денег позволит на освободившиеся суммы взять других людей, которые, пока он выполняет научную работу, будут преподавать. Это гораздо более эффективная работа. Это первое.

И второе. Конечно, я поддерживаю идею мобильности грантов, когда грант может ездить за тем, кто его получил. Это, в частности, обеспечит и эффективное использование многих дорогостоящих приборов, потому что нет смысла покупать приборы, а такие приборы есть, которые стоят миллионы долларов или евро, в каждый институт. Какой смысл? И поэтому человек может выбрать тот институт, в котором он готов выполнять этот грант, а тот институт, в свою очередь, будет, что уже описывалось сегодня, готов его принять.

Конечно, нужно ввести систему так называемых постоянных контрактов, но это нужно делать постепенно и аккуратно, а это непростая история, как мы все понимаем. Но всё-таки есть люди, которые своей многолетней научной деятельностью заслужили себе общеизвестную репутацию. Они известны в мире, они известны в стране, они должны получить постоянный статус.

Но я бы к этому хотела добавить ещё вот что. Не только люди, но и коллективы. Мне кажется, что мы в России хорошо знаем, что одна из очень сильных наших сторон – это наличие научных школ. Это то, что в гораздо меньшей степени представлено на Западе, зато там более мобильная ситуация. То есть плюсы и минусы в мобильности. С одной стороны, столичные способные учёные со своими же деньгами и компетенцией ездят по стране и поднимают общий уровень. Это хорошо. Но, с другой стороны, если все будут всё время ездить, то тогда есть риск разрушения научных школ, и это очень плохо.

Следующее, что я бы сказала, о чём сегодня ещё не говорили: необходимо (правда, не знаю, как это сделать) возродить статус научной репутации. Имя и коллектив, в котором этот человек работает, должны быть настолько серьёзной ценностью… Это настолько важно, и мы знаем, собственно говоря, что по всему миру так и есть. Известно, что данный человек – крупный учёный, честный исследователь, он уже выполнил много научных проектов, и ему можно доверять. Вот это «ему можно доверять» – думаю, что со мной многие согласятся, – это очень важная вещь, которая как-то размылась и исчезла. Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо. Благодарю Вас.

Хархордин Олег Валерьевич, пожалуйста.

О.ХАРХОРДИН: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!

Хотел бы поделиться некоторыми замечаниями по поводу развития внебюджетного финансирования науки и образования, а также, наверное, высказать одно предложение по этому поводу.

Я сначала расскажу об особенном, наверное, в этом, а потом о типичном процессе сбора денег, например в фонде целевого капитала. Почему я об этом рассказываю? Потому что сейчас, судя по всему, по размеру среди университетских эндаументов, то есть фондов целевого капитала, мы вышли на второе место после МГИМО, несмотря на то, что МГИМО – громадная организация, а мы в общем небольшая школа.

Так вот как можно повторить подобный успех и как он достигается? Мне кажется, есть что-то особенное, что заставило нас особенно быстро в эту сторону развиваться, а есть что-то типичное. То, что особенное, это понятно: мы небольшая школа, мы не финансируемся государством, у нас негосударственное образовательное учреждение высшего профессионального образования, то есть негосударственный вуз. К тому же мы школа аспирантского уровня, у нас обычно всего 200–250 людей учатся в рамках наших аспирантских программ. То есть подобная школа, похожая на нас, например, в Европе, она называется Европейский университет [European University Institute], во Флоренции, это панъевропейская аспирантура. Есть общеевропейский парламент, есть Европейская комиссия и также был когда-то учреждён и общий университет по общественным наукам. Он финансируется 18 государствами – членами ЕС, у них всего 500 аспирантов на всю Европу. У нас примерно вполовину меньше. Сравнимая с нами школа в Москве – это Российская экономическая школа.

То, что мы пытались сделать на этом небольшом уровне, наверное, для нас характеризовалось, если вспомнить лексику времён моего обучения в Ленинградском университете, так: лучше меньше, да лучше, а именно попытаться соответственно создать небольшое количество работ, которые будут заметны. У нас за последние годы где-то 160–170 защит кандидатских диссертаций, но из них зато 20 процентов привлечены в книги нашими выпускниками, и они заметны для общественных наук.

Про рейтинги я не говорю, мы точно не отстаём, наверное, по публикациям на одну профессорскую душу по социологии, в russian studies, по политическим наукам, антропологии, если смотреть публикации в англоязычных реферируемых журналах. И в принципе это получается. Когда ты имеешь небольшую школу, то для тебя, естественно, особенно остро стоит проблема финансирования – и потому, что фонд целевого капитала, доход на него даёт ощутимый ресурс. Если сравнить наши бюджеты с Высшей школой экономики, понятно, что Ярославу Ивановичу [Кузьминову, ректору НИУ ВШЭ] будет сложно обеспечить такой же процент своего бюджета за счёт доходов от целевого капитала, как он мне говорил. Мы, например, в прошлом году попытались выйти на уровень ниже 30 процентов бюджета, обеспечить за счёт процентов на деньги, вложенные в нашу управляющую компанию. И в принципе, как я уже сказал, это не недостижимая величина для многих университетов. Если смотреть в целом в среднем по Америке, до 30 процентов набирают очень много университетов; конечно, никто никогда не живёт на 50 процентов бюджета от эндаумента, про 100 вообще говорить не стоит, это несерьёзно, но величина достижимая.

Как этого достичь? Тут я перехожу к типичному. Типичное, наверное, в нашей деятельности сводится тоже к ленинской формулировке, извините за цитирование ещё раз: учиться, учиться и учиться сбору денег фонда целевого капитала. Например, если посмотреть объём денег, который собирают на благотворительность в Америке: в течение года до кризиса объём рынка составлял 250 миллиардов долларов. Сдавали частные лица на разного рода благотворительные цели. Там есть целые профсоюзы профессиональных сборщиков денег на разные нужды, образование – не самое главное, но представляете, что есть просто обычный набор простых и понятных приборов и техник сбора денег. Это не высшая математика, это достаточно скучно, но это обычное ремесло. Вопрос в том, сколько денег вложить в это ремесло.

Мы учились первоначально с помощью тех, кто тренировал недавно английские университеты. Английские университеты проигрывают в этих техниках американским, и недавно, например, они только осознали, что должны делать то же самое: мы учились у тех, кто обучал Ливерпульский и Манчестерский (для которых недавно стал приоритетом сбор денег с частных лиц и корпораций на финансирование своих целей). Как мы поняли, в принципе очень многие из этих техник можно легко адаптировать и пересадить на русскую почву. Не все, 50 процентов отваливается, но очень многие вещи в принципе можно. Кстати, если Россия начнёт рано, то она может даже обойти Европу, как ни смешно. Недавно мой проректор разговаривал с ректором Амстердамского университета, так у них отдел развития оказался меньше, чем наш. И в принципе они только начинают, потому что они всегда были на государственном финансировании – и им казалось, что это не будет меняться.

Как это работает? Естественно, нужно, как я уже сказал, иметь достаточное количество сотрудников в отделе развития, которые знают, как обычно собираются деньги на науку и исследования. У нас, мне кажется, маленький отдел развития, в таком университете средней руки, как Ноттингем, 60 человек, про Стенфорд я не говорю, там 300 человек этим занимаются, у нас – 6. Но, оказывается, это превосходит отдел развития многих наших федеральных университетов, где есть проректор, при нём помощник, и дальше они должны вдвоём что-то придумать из воздуха. На самом деле, я думаю, вложения в эти отделы окупаются.

Конечно, важен состав попечительского совета, который помогает собирать деньги в фонд целевого капитала, но также важна и поддержка профессоров, то есть профессор, который занимается только наукой, но не может объяснить её ни публике, ни потенциальному грантодателю или донору, – в принципе это не самая успешная вещь.

Какое было бы предложение, связанное с этим? Я думаю, что для того, чтобы многие могли заняться тем, чтобы развивать свои отделы развития, которые помогают собирать деньги и привлекать их на профессуру, на здания, на фонды целевого капитала, можно, наверное, учредить программу параллельных взносов, например, в фонды целевого капитала от государства. В Англии это было сделано в разгар кризиса в 2008 году. Финансировать начало лейбористское правительство, а закончили консерваторы. За три года они выдали 200 миллионов фунтов стерлингов по следующему принципу: ты не умеешь поднимать деньги – хорошо, тогда не делай; но, если поднимешь фунт стерлингов, мы фунт стерлингов тебе доложим. В течение трёх лет 133 университета стали двигаться и пытаться эти деньги получить. Конечно, там была своя идея ранжировать: тем, которые богатые, уже умели, им давали на три принесённых фунта один, а тем, которые только начинали, давали один на один. То есть надо посмотреть, конечно, как адаптировать подобный сюжет. Но я думаю, что параллельные взносы государства в фонды целевого капитала помогли бы сдвинуть хотя бы даже те громадные наши университеты, которые пока предпринимают в основном усилия на словах. Эти параллельные взносы разбудили бы как местную энергию, так и отделы развития, которые сейчас очень часто дремлют, несмотря на существующий с 2006 года закон о фондах целевого капитала.

Наверное, могу сказать, что мы, конечно, наверное, стали случайной экспериментальной федеральной площадкой по обкатке таких моделей в Российской Федерации. Но совершенно ясно, что общественные науки, может быть, для того и нужны, чтобы самих себя иногда проанализировать и посмотреть, какие модели сбора денег фонда целевого капитала, какие возможные институциональные улучшения здесь есть, какая национальная специфика и как её можно приземлить на нашей почве.

Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо большое.

Николай Михайлович, пожалуйста.

Н.КРОПАЧЕВ: Спасибо.

Хотел бы прореагировать по поводу фондов сначала. На мой взгляд, всё-таки, откровенно говоря, большая часть эндаумент-фондов формируется в результате не пожертвований со стороны предпринимателей, а воздействия со стороны друзей вузов, которые оказывают соответствующее воздействие на предпринимателей. Это не самая хорошая форма пополнения капитала, но это ситуация в России сегодняшнего дня.

Мы, конечно, также благодарны тем, кто жертвует в эндаумент-фонд. В конце этого года у нас будет миллиард рублей в эндаумент-фонде – может быть, даже немножко больше. Поэтому всем тем, кто это делает, мы благодарны. Но я не уверен, что уже сегодня такое прямое решение: рубль за рублём или доллар за долларом (лучше всё-таки рубль за рублём) – это правильное решение. Надо смотреть, какие это деньги.

Я радуюсь тому, что примерно половина средств, которые мы в этом году получили, это не пожертвования кого-то, кому кто-то позвонил или сказал, а это деньги, заработанные вузом. Мы начали активно заниматься экспертизой: экспертизой экологической, экспертизой политической, экспертизой химической. И в ответ стали получать деньги от предпринимателей. Кто-то хотел купить барокамеру для тёщи любимой (настоящий рассказ).

В.ПУТИН: Как здоровье тёщи?

Н.КРОПАЧЕВ: Великолепно.

Мы в течение месяца проводили оценку, что же за барокамеру ему покупать и зачем она ему нужна. В общем, когда речь идёт о заработанных деньгах, то тогда это действительно обоснованное пополнение эндаумент-фонда. Это пока не всегда бывает так в России – думаю, что будущее как раз за подобным пополнением капитала.

Ещё одна из форм – выпускники вузов. На сегодняшний день вряд ли какой-то руководитель сможет сказать, что нормой стало для выпускника Московского или Петербургского университета отдавать какую-то часть своей зарплаты сегодняшнего дня в эндаумент-фонд вуза. Я в течение полутора лет отдаю 10 процентов, но таких, как я, уже за этот года стало больше 100.

В.ПУТИН: А почему Вы на меня так смотрите пристально? (Смех.)

Н.КРОПАЧЕВ: А я знаю, что и Вы отдавали.

В.ПУТИН: Я согласен. Ладно.

Н.КРОПАЧЕВ: Вы отдавали. Между прочим, Ваш сосед слева тоже. И это оказало значительное влияние. И мой сосед справа тоже. Когда подобные действия становятся нормой, то, конечно, и понимание со стороны тех, кто не учился в вузе, не заканчивал его, становится другим.

Поэтому внимательно, на мой взгляд, нужно отнестись к тому, чтобы за каждым рублём шёл рубль, хотя, конечно, будем благодарны, если к нашему миллиарду добавится ещё миллиард, например, и мы будем в дальнейшем это понимать.

Второй момент. По поводу прозвучавших сегодня слов о политике в научной деятельности или научной политике. Одна из главных проблем – это координация научного финансирования, которая идёт многоканально: идёт из местных бюджетов, из федерального бюджета, из-за рубежа, идёт из грантов. Этой координации нет. На мой взгляд, это главное, что нужно решить. Как это можно сделать? Безусловно, я всячески приветствую как ректор инициативу Министерства образования и науки, которое подготовило проект положения о соответствующей научной политике или политике в области научных исследований. Это первая попытка, ранее такой не было, хотя думаю, что за 12 лет изменения, которые в законодательстве были подготовлены и внесены, как раз и создали возможность именно сейчас пойти в этом направлении.

Это положение на первом же его этапе, при первом обсуждении показало наличие противоречий в законодательстве: в законодательстве о науке, где есть своё понимание субъектов, участвующих в координации научной деятельности, в законодательстве об образовании, где нет чёткости и ясности в определении того, как вуз определяет основные научные направления и приоритеты. Замечу, что в отличие от федеральных университетов, которым разрабатывается программа, или Московского и Петербургского университетов, вуз сам определяет направления научных исследований, никак не ограничен в этом.

Думаю, что снятие вот этих противоречий, которые есть сейчас в законодательстве, позволит Министерству науки и образования сделать вот этот важный шаг. Если эти противоречия не снимать, то это вряд ли получится. Поэтому если бы было сейчас поручение Президента проработать вопрос о регулировании научной политики в том комплексе законодательных актов, которые есть (я имею в виду и закон об образовании, где говорится о науке, и закон о науке собственно), то можно рассчитывать на то, что выстроится строгая система законодательных актов.

Что сейчас получается? Указ Президента, определяющий приоритетные направления научных исследований, постановление Правительства, определяющее приоритетные направления научных исследований – как юрист скажу, что они обязательны для всех. И хотя в этом Указе не говорится напрямую: «граждане Российской Федерации обязаны», – но это значит, что обязаны все. Следовательно, министерства и ведомства должны выстраивать свою политику исходя из этих приоритетов. Выстраивают ли они? Безусловно, нет.

Если мы спросим губернаторов, руководителей или депутатов законодательных собраний субъектов, являются ли для них эти Указ Президента и постановление Правительства определяющими в выработке их направлений деятельности, – нет, не являются. Хотя речь идёт о довольно-таки существенных суммах, особенно когда мы имеем в виду, например, бюджет Москвы, бюджет Санкт-Петербурга, Татарстана и так далее. Налоговые льготы и преимущества, которые получают иностранные коллеги, которые объявляют гранты, наши российские предприниматели, выделяющие средства, для них определение научных направлений, которые выработаны Президентом и Правительством, является определяющим? Нет, не является. Хотя это, безусловно, неправильно.

Поэтому я думаю, что нужно выработать на уровне под указами Президента, под постановлениями Правительства такую схему, которая бы позволила более или менее последовательно реализовывать политику в области научных исследований, которая сейчас у нас в России, безусловно, должна быть эффективной.

В.ПУТИН: Спасибо.

Пожалуйста, коллеги, кто хотел бы что-то сказать?

Прошу Вас.

А.АДРИАНОВ: Владимир Владимирович, хотелось бы прокомментировать очень хорошее предложение, действительно, перейти на систему постоянных и срочных контрактов. Когда мы говорим о срочных контрактах, нужно одновременно говорить и о введении так называемого института постдоков, очень хорошо себя зарекомендовавшего и на Западе, и на Востоке. Это не то же самое, что срочные контракты. Срочные контракты – это люди, которые приходят в штат. Сейчас перевести на срочные контракты в академических учреждениях людей с постоянных позиций довольно сложно и с точки зрения Трудового кодекса, и с точки зрения позиции профсоюзов, и так далее. То есть нужно начать с какой-то стартовой позиции. Начинаем с молодёжи, берём молодёжь. Целесообразно её брать не на срочные контракты сразу в штат институтов, тем более всегда есть проблема со штатной численностью, а брать их на постдоковские позиции. Это стипендия, это postdoctoral fellowships. Чтобы ввести эти позиции, не нужно менять Трудовой кодекс, здесь совершенно другая система выделения средств. Сейчас мы, институты, получаем отдельно по субсидии средства на выполнение госзадания и по отдельной субсидии получаем, например, средства на стипендии аспирантам.

Что дают постдоковские позиции? Ту самую конкурсную среду, прежде всего для молодёжи, о которой мы с вами говорим. Человек получает степень кандидата наук через аспирантуру или как соискатель, а дальше три-четыре цикла, как в западных странах, он варится на этой конкурсной позиции. Выигрывает постдоковскую позицию – это три-четыре года работы в ведущих лабораториях по всему миру. И когда мы вводим эти позиции (а мы, честно говоря, некоторые директора, просто мечтаем, чтобы нам разрешили это сделать), то на эти позиции могут приезжать люди и из других городов, и из других стран, то есть постдоки варятся в одном котле. Вот это та самая мобильность молодёжи по всему миру из одной ведущей лаборатории в другую. Мы получаем тот самый контингент молодых людей, из которых мы можем выбирать уже людей на постоянные позиции, если они хорошо зарекомендовали себя и многому научились. Мы можем получать отсюда кадры для административных позиций и в университеты, и в институты.

Что бы это дало в университете? Я тоже одновременно работаю в Академии наук и в университете, я мечтаю и уговариваю ректора ввести постдоковские позиции. Если мы вводим позиции постдока (а я знаю это по себе, я был постдоком в Японии, я выполняю определённую научную работу в какой-то ведущей лаборатории, но это университет – и меня привлекают к преподавательской работе), в результате достаточно большое количество людей из разных стран, которые варятся на этих позициях, очень здорово помогают университету в организации педагогического процесса, не занимая преподавательские ставки, будучи стипендиатами, вот этими «постдокторал феллоушипами». Это очень здорово разгружает преподавателей, у преподавателей с большой педнагрузкой высвобождается время для занятий научными исследованиями.

Здесь работает та же самая система оверхеда, о которой говорил академик Лукьянов, потому что мой японский завлаб был просто счастлив, когда я к нему приехал с постдоковской позицией, потому что он от правительства Японии одновременно получил ещё какие-то деньги, причём получил не университет, а конкретно та лаборатория, в которую приехал работать сотрудник. Он, правда, не назвал мне эту цифру, но был очень доволен. Это было давно.

И как раз, понимаете, финансирование системы постдоков может проходить из довольно разных источников. Это могут быть правительственные стипендии, их могут выделять министерства, их может выделять сам университет из своих средств, создавая специальные фонды, это может быть и грантовая система, можно ввести наши научные фонды (и государственные, и негосударственные), чтобы они выделяли средства. Но есть одна оговорка. Это не просто грантовые средства – это грантовые средства, достаточные, чтобы человек получал зарплату для жизни, чтобы у него были деньги на съём жилья (это главное условие в обеспечении мобильности, чтобы он из Москвы мог приехать во Владивосток, например) и чтобы у него были какие-то средства на покупку реактивов, на покупку недорогого оборудования, потому что дорогое оборудование я ему обеспечу в институте, я ему обеспечу в университете, на площадках центров коллективного пользования. И это как раз те самые гранты на три-пять лет с достаточно хорошим содержанием, о чём мы сейчас с вами говорим.

Просто мне хотелось бы разграничить немножко понимание. Что такое срочный контракт: это мы человека берём в штат. Я наберу в штат этих людей, но я вам опущу планку средней заработной платы в институте. А перевести на срочный контракт уже работающих у меня людей у меня рука не поднимется. Они 30 лет назад пришли в институт, они жизнь свою отдали институту, и я их сейчас лишу уверенности в жизни, переведу с постоянных контрактов на срочные, я не могу это сделать, я могу это сделать с молодёжью. Но принимать молодёжь в штат без дополнительного финансирования очень сложно, штат заполнен, на пенсию не выходят.

Коллеги приводили примеры, я тоже хочу привести несколько примеров. Я месяц назад говорил со своим другом, директором довольно большого института в Китае, института океанологии, академического института, и мы как раз все эти проблемы обсуждали: как быть с пенсионерами, как быть с молодёжью, как сделать так, чтобы статей было много в Scopus и Web of Science. А там ситуация такая. У него 700 человек – штат и 500 человек – аспиранты и постдоки. Вот это та категория, это те тягловые лошадки, которые роют землю носом. Они на конкурсных позициях, они выдают огромное количество публикаций. Именно благодаря этому институту Китай прыгнул на свои 16,6 процента в общей сумме статей, которые индексирует Web of Science. У нас пока эта цифра 1,9 процента. Вот этот момент я бы хотел прокомментировать.

И очень здорово, что встал наконец вопрос о том, чтобы специально выделять финансовые средства на поддержание инфраструктуры. Мы строимся, мы получаем очень хорошее оборудование. Ко мне коллеги из-за рубежа приезжают и завидуют, какое оборудование стоит в институте и в университете. Но это дорогая инфраструктура. Денег из базового бюджета на это катастрофически не хватает. Чтобы у меня инженеры обсуживали электронные микроскопы «Карл Цейс» новейшего поколения, я их посылаю учиться в Англию и в Германию на заводы Карла Цейса, и, только когда они приезжают с лицензиями, я их допускаю до этого оборудования. Это тоже стоит денег.

Что касается (здесь прозвучало) того, что у нас есть разрыв между фундаментальными наработками и приложением этих наработок в практику, есть достаточно хороший эффективный механизм, чтобы этот разрыв сократить. Это организация опытных производств при наших ведущих институтах. Откуда брать деньги? Я тоже со своим китайским коллегой это обсуждал, он говорит так: «Вы сейчас в стране ранжируете институты на три категории: первая категория, вторая, третья. Третья – это те, с которыми надо что-то делать. Вторая – это те, у которых всё нормально, базовое финансирование. А первой надо добавлять». Его институт вошёл в первую китайскую категорию. Ему правительство через академию дополнительно даёт каждый год 46 миллионов юаней, это 7,5 миллиона долларов. Эти деньги достаточно свободно в его управлении. Из бюджета это не вытащишь. Бюджет – на коммуналку, бюджет – на транспорт, бюджет –на зарплату. Вот эти дополнительные деньги он и пускает на ввод дополнительных постдоковских позиций, на поддержку инфраструктуры и на создание каких-то опытных производств. Вот этот момент.

Дальше. Владимир Владимирович, для Академии наук до сих пор действует запрет на инвестиционную деятельность до 2016 года, то есть мы не можем привлекать на инвестпроекты, допустим, какой-то бизнес. Мой коллега, как он решил задачу построить себе вторую очередь института? Я её решил – спасибо Правительству, дали деньги, закончили в прошлом году строительство второй очереди нашего института. Как он решил? У него институт, рядом есть кусок земли. Ему Правительство разрешило – пожалуйста, привлекай. Он привлёк крупную компанию, они построили 20-этажную «свечку»: 10 этажей – ему, 10 этажей – компании, все довольны.

Ещё один момент. Мы сейчас говорим, что очень важно привлечь молодёжь. Зарплата уже достаточно хорошая. Молодёжь у меня перестала ехать на Запад только из-за зарплаты. Они могут здесь за грантовую активность получать очень хорошие деньги.

Вопрос с жильём. Да, сейчас много принимается решений и много делается. Например, для нас (для Дальнего Востока, для Владивостока) выделяются средства на строительство жилья для молодёжи. Правда, нельзя потратить больше на квадратный метр, чем 32–36 тысяч рублей. Нет таких цен во Владивостоке, их в принципе нет. 70 – средняя цена по вторичному рынку, и где-то 60 – по первичному рынку. В итоге мы не можем эти средства реализовать, они уходят в бюджет. Нужно как-то более реально (это такая просьба к Минрегиону) оценить стоимость квадратного метра, потому что мы скованы. Мы хотим построить молодёжи, она сидит, ждёт этих обещанных квартир, но реализовать это достаточно сложно.

Я целиком присоединяюсь к академику Лукьянову, когда он говорил, что с точки зрения министерских лотов оценка была (сейчас она изменилась) несовершенна. Как оценивалась заявка? 40 процентов весил статус коллектива, его возможности, научные наработки, а 60 процентов в определении победителя играла цена. В результате знаю примеры, когда прекрасные проекты просто демпинговались. Проект стоит 30 миллионов, кто-то предлагает 20, в результате этот проект выигрывает, но проект выполняется не на том уровне, на котором он мог бы выполниться. Здесь нужен критерий оценки. Критерии оценки тоже очень важны.

Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо, Андрей Владимирович. У Вас финансирование-то восстановили по тем объектам, которые мы с Вами смотрели?

А.АДРИАНОВ: Финансирование пошло, но в каком объёме, я пока не могу, Владимир Владимирович, прокомментировать.

В.ПУТИН: Хорошо, ладно. Я проверю ещё.

А.АДРИАНОВ: Но всё нормально, всё зашевелилось.

В.ПУТИН: Хорошо. Ладно. Надо только вернуться нам будет к качеству этих объектов.

А.АДРИАНОВ: Да, конечно.

В.ПУТИН: Я посмотрел, проанализировал бумаги, Вы были правы. В деталях, может быть, сократить можно кое-что, но в целом лучше вернуться к первоначальному варианту.

А.АДРИАНОВ: Хорошо. Спасибо.

В.ПУТИН: Что касается стоимости одного квадратного метра жилья, конечно, нужно исходить из реалий. Мы для Минобороны, по-моему, ввели более высокие стандарты, так же как не только для Дальнего Востока, но и для Москвы. Поэтому надо будет посмотреть. Из реалий надо исходить. Посмотрите вместе с Министерством регионального развития, действительно дорого. Там нет пока развитой промышленности стройматериалов, всё приходится завозить. В этом проблема.

И за предложения Ваши спасибо.

Виктор Антонович, пожалуйста.

В.САДОВНИЧИЙ: Спасибо.

Владимир Владимирович, Вы в первых словах сказали о научной среде. Я хочу об этом немножко сказать.

Многие из нас были свидетелями довольно большого успеха нашей науки, а по многим направлениям мы просто лидировали в мире. Это было создано, конечно, поколениями, были созданы уникальные научные школы. Сейчас мы переживаем всё-таки другой период. Мы переживаем период, когда мы потеряли по ряду направлений приоритеты, тончают научные школы. Конечно, приоритет занятия наукой в обществе упал. Об этом всём сегодня говорилось. Следовательно, надо подумать, как выйти из этой ситуации. Снова я хочу к Вашим словам апеллировать, что здесь надо делать очень аккуратно и системно, потому что, мне кажется, здесь нет такого разового решения, которое враз всё решит, и мы снова получим то, что, может быть, у нас было или будет впереди.

Я бы считал, что такими системными мерами улучшения ситуации в науке являются правильная организация финансирования и создание конкурентной среды в науке. Сейчас беда состоит в том, что почти все учёные, получая и гранты, и зарплату, фактически тратят её на собственно необходимые первоочередные нужды – и коллективы живут, скажем, так. А ставить какие-то серьёзные стратегические задачи и получать что-то чрезвычайное в науке, в том числе просто и сил нет, и средств нет, да и это всё как-то в коллективах старается уйти на второй план.

Поэтому мне кажется, что надо бы создать систему, может быть, грантовую (наверное, грантовая в этой ситуации самая лучшая), когда крупный учёный, который известен, получает грант сроком на пять-семь лет (такой минимальный срок), объёмом для среднего гранта 20–30 миллионов в год, этот учёный имеет право нанимать молодых, он имеет право приглашать зарубежных учёных. На мой взгляд (об этом сегодня не говорилось), он не должен участвовать в других грантах. Я бы назвал такого учёного, который выиграл этот основной грант, таким «генеральным конструктором» направления, пусть небольшого, но направления. И этот «генеральный конструктор» (или руководитель этого гранта) отвечает (его фамилия, его тема находится на сайте, он известен) за результат, он отвечает за подготовку молодых специалистов.

Мне кажется, что если такие гранты (может быть, это назвать в целом президентской программой) будут организованы, пусть в ограниченном количестве, но довольно понятные и известные, то такие лаборатории будут иметь право двигать науку.

Конечно, требуется объявление и грантов для молодых учёных, то есть для учёных, которые создают собственные лаборатории. Этот учёный должен быть известен, он должен иметь какой-то рейтинг как молодой учёный: например, он уже участвовал в каких-то грантах, – он выигрывает грант на создание собственной лаборатории. Это второй уровень после тех больших грантов, я бы их назвал грантами для молодых учёных. Эта лаборатория для молодого учёного существует тоже три-пять лет; люди, которых он приглашает, также находятся на работе на этом гранте, а по окончанию гранта ищут себе работу, может быть, в каких-то других учреждениях или в этом же – или продолжают бороться за новый грант.

И третье. Чтобы сварить, так сказать, научный «бульон» в обществе, безусловно, нужна прослойка между лабораториями для молодых и лабораториями для крупных учёных. Это система постдоков, о ней говорилось. То есть я считаю, что на постдоки должен заявляться профессор, который говорит: «Я подготовлю несколько докторов наук после аспирантуры». Он не получает сам денег, а деньги получают только постдоки, которые, завершив обучение, уходят в другие коллективы, тем самым мы создаём мобильность.

Одной из больших бед – «бед» в кавычках – нашей науки сейчас является то, что она очень замкнута. Если учёный попал в одну лабораторию, он уже до конца жизни из неё не выпрыгнет. Такая система больших грантов, грантов для лабораторий молодых учёных и постдоки как промежуток между ними, на мой взгляд, создаст некоторые предпосылки мобильности. В общем, без мобильности между научными школами разных городов, регионов и даже международной мобильности мы, наверное, сейчас из ситуации не вырвемся. Это первое.

Второе. Владимир Владимирович, мы сейчас закупили очень мощное оборудование: закупили университеты, институты Академии, научные центры. Оборудование имеет такое свойство, что через пять-семь лет его параметры стареют, то есть уже на этом аппарате, на этом приборе не получишь тех результатов, которые носят мировой уровень. Следовательно, это оборудование надо очень эффективно использовать. Для того чтобы его использовать, требуются серьёзные расходные материалы, обучение коллективов для работы на этом приборе и, конечно, его обновление, ежегодно надо какой-то блок для этого прибора докупать. Может быть, специально предусмотреть средства (ведь мы можем потерять те огромные миллиарды, которые вложены) на эксплуатацию этого новейшего оборудования. Не знаю, каким образом: через госбюджет или специальные гранты, – но это было бы правильно, по-государственному, чтобы мы своё оборудование использовали на полную катушку.

И третье, о чём я хотел бы сказать, – это то, что с уходом отраслевой науки мы оказались висячими в воздухе. Мы разрабатываем фундаментальные исследования, а вопрос приложений – это уже вопрос искусства отдельного человека. Не каждый учёный имеет вкус доводить свой результат до применения. Тем самым этот разрыв и отбросил нашу науку, как науку мечтателей: мы ничего не внедряем. Я бы считал, что сейчас настало время, когда мы в университетах и, наверное, в институтах Академии наук должны создавать такие отдельные корпуса, лаборатории, где бы садились коллективы, получающие результаты на базе фундаментальных исследований. И тоже временно, на три-пять лет данный коллектив занимает лаборатории, площади, инфраструктуру, отвечает за какое-то изделие, разработку, и потом по конкурсу он может меняться или продолжать свою работу. То есть мы должны заполнить брешь между фундаментальной наукой, у которой всё-таки, я думаю, предпосылки хорошие, и прикладной, которую мы растеряли, когда ушла отраслевая наука.

И ещё я хотел бы сказать в заключение, что мы ежегодно выпускаем из вузов и аспирантур около миллиона талантливых ребят. В целом среди них значительная доля талантов. Мне кажется, что этот человеческий капитал заслуживает того, чтобы на него обратили особое внимание. То есть он должен в основном продолжить работу в наших университетах, в наших научных центрах. Необходимо создать условия, чтобы эти люди, ежегодно пополняющие нашу науку, действительно нами были востребованы и использованы.

Знаменем всех наших решений должно быть то, чтобы эти молодые люди чувствовали, что они хотят войти в науку, хотят идти, то есть вернуть им уверенность, что у нас есть и будут условия для их самореализации. Если мы это создадим, мне кажется, что и наши усилия, всех, кто пробует организовать науку, увенчаются успехом.

В.ПУТИН: Спасибо, Виктор Антонович.

Некоторые вещи мы пытались уже реализовывать. Вы об этом тоже знаете. Вы сейчас говорили о грантах на пять-шесть лет. У нас реализуется проект так называемых мегагрантов – правда, там не пять-шесть лет, а три года. На самом деле получается чуть меньше: два с половиной, около трёх лет; 150 миллионов рублей – по 50 миллионов ежегодно. Да, кстати говоря, работает эффективно. Поэтому нужно, видимо, расширять эту программу, может быть, даже временные рамки расширять. Вы предложили на пять-шесть лет. Суть та же самая: по сути, проводится конкурс, и учёные привлекаются к этой работе, именно конкретному учёному даются деньги, а не лаборатории, не вузу, не институту, а именно учёному, он определяет уже круг людей, с которыми он считает возможным работать.

Что касается инфраструктуры, содержания инфраструктуры, я об этом тоже сказал в самом начале. Мы понимаем, что сейчас у нас в связи с удорожанием инфраструктуры и с тем, что мы деньги выделяем, хотелось бы больше, но всё-таки выделяются средства, нужно её содержать своевременно и качественно. Поэтому нужно разделять деньги на инфраструктуру и на, собственно говоря, научную деятельность.

Пожалуйста, коллеги, кто ещё хотел бы сказать?

Прошу Вас.

Е.КАБЛОВ: Уважаемый Владимир Владимирович, я бы хотел вернуться к вопросу о результативности научных исследований. Конечно, важно, сколько статей будет опубликовано. Но для государства не менее важно, насколько результаты выполненной работы востребованы реальным сектором экономики. При таком объёме финансирования, который сейчас выделяется на науку: 328 миллиардов рублей (по сравнению с 2002 годом это 31 миллиард), – у нас общее количество патентов фактически в стране не увеличилось. Оно осталось на том же уровне, каким и было в 2002 году. В среднем сейчас в Российской Федерации подаётся 30 тысяч патентов. Хотел бы напомнить, что за рубежом, в Соединённых Штатах, в Японии, это на уровне 350–400 тысяч патентов в год. В Советском Союзе было 300 тысяч авторских свидетельств.

Поэтому те решения, которые были приняты, Владимир Владимирович, на Совете по модернизации и инновационной деятельности, очень актуальны и важны: решение о том, чтобы предоставить право патентообладателя разработчику, подтолкнёт наших учёных к тому, чтобы патентовать и получать соответствующие решения, – конечно, за исключением известных областей, в которых это должно остаться за государством.

Наличие реального положения, кто является патентообладателем, создаст реальные условия для создания рынка интеллектуальной собственности. Без рынка интеллектуальной собственности нет реально инновационной системы, не сможет она функционировать. Фактически создание рынка интеллектуальной собственности завершит создание национальной инновационной системы в Российской Федерации, о чём Вы говорили в Послании Федеральному Собранию в 2008 году.

Хотел бы привести примеры, что, конечно, важно, чтобы выпускники вузов помогали. Но самое главное, чтобы мы сами научились зарабатывать деньги. ВИАМ [Всероссийский научно-исследовательский институт авиационных материалов] поддерживает и платит пошлины за 542 патента. При этом по 540 патентам у нас заключены лицензионные соглашения, они позволяют нам получать деньги за счёт передачи ноу-хау: это 468 соглашений и около 80 соглашений на патенты.

Я абсолютно согласен с коллегой, который говорил, что нам необходимо создавать при вузах соответствующие малые инновационные предприятия. На это и направлены те постановления, которые приняты Правительством, известное 218-е, поскольку создание условий для учёных свои идеи реализовывать в производстве позволяет им дополнительно заработать деньги.

В своё время, Владимир Владимирович, Вы поддержали наши предложения о создании малотоннажных производств. В ВИАМе существует около 19 малотоннажных производств, которые выпускают наукоёмкую продукцию. И при этом это производство построено на патенте, который получен институтом, по выпуску того или иного материала. Это возможность дополнительно где-то около миллиарда 800 рублей получать за счёт выпуска соответствующей продукции. В целом от оборота результатов интеллектуальной деятельности, которая есть в институте, мы имеем в год 200 миллионов. Это очень хороший дополнительный стимул для учёных, поскольку действует соглашение между руководством института, работодателем, и тем, кто создаёт это изобретение и получает деньги, тем, кто реально реализует эту разработку в производстве.

Поэтому я считаю главной задачей, которая стоит сейчас перед нами, интенсифицировать процесс подачи и оформления соответствующих патентов. Патенты должны быть действующими, они не должны просто лежать на полке, они должны работать, потому что сейчас многие патенты подаются просто для диссертации, год прошёл – о них забыли. А если бы соответствующая организация поддерживала, платила за это деньги, она бы понимала, что пустых патентов не должно быть. Поэтому важным направлением деятельности научной организации является результативность в виде статей, но в первую очередь должны быть ноу-хау, патенты, которые позволят продукцию продавать.

Спасибо.

В.ПУТИН: Полностью согласен. Есть ещё один момент, но это уже, может быть, не предмет сегодняшней встречи. Когда учреждение зарабатывает деньги, важно ещё, как оно эти деньги тратит. Одно дело – направлять в эндаумент, другое дело – тратить на текущее содержание, третье – ещё на что-то. Это очень, между прочим, серьёзная вещь. Ну а то, что нужно патентовать вещи, которые могут быть использованы в том числе в практической деятельности, безусловно. Я уже недавно приводил цифры, сколько у нас патентуется, сколько реально используется, сколько потом лицензий выдаётся и так далее.

Спасибо большое.

Михаил Борисович, прошу Вас.

М.ПИОТРОВСКИЙ: Товарищи, есть такое волшебное слово – «фонд». Вот у нас лежат прекрасные материалы. Когда-то слово «фонд» казалось страшным и очень опасным. Сейчас вроде бы мы убедились на большом опыте, что фонды прекрасно могут функционировать у нас. Фонды РФФИ и РГНФ [Российский гуманитарный научный фонд] спасли в значительной мере нашу науку. Живой пример – наша классическая советско-йеменская экспедиция была спасена фондом РГНФ, даже сейчас мои коллеги работают в Йемене. Там уже никто не работает, а наши на острове Сокотра работают на эти деньги.

В.ПУТИН: Аккуратнее там.

М.ПИОТРОВСКИЙ: Аккуратно. Во всяком случае там безопасно.

В.ПУТИН: Нет, я не шучу. Слушайте, там очень сложная ситуация. Там власти нет, а наши учёные есть, поэтому очень аккуратно.

Михаил Борисович, только Вы сами туда не ездите, не нужно.

М.ПИОТРОВСКИЙ: Нет, сам я не успеваю.

В.ПУТИН: Не надо. Я не шучу, я без всякой иронии говорю – не надо.

М.ПИОТРОВСКИЙ: Я не успеваю.

Если будет действительно принято решение увеличить серьёзно те гранты, которые они дают надолго, тогда будет совершенно замечательно и хорошо.

Ещё одна вещь – это фонды целевого капитала. Сейчас мы начали это всё делать. Мне кажется, что в будущем это может быть прекрасной формой государственного финансирования развития науки и культуры, потому что одно дело – процедура, как вы осваиваете деньги, а другое дело – вот деньги, покажи, сумел ты их использовать или нет. Это очень чёткий критерий, но не сейчас, конечно, а лучше на всём этом опыте.

И третья вещь. Это почти не говорили, но всё время говорят – утечка мозгов. Действительно, это такая вещь, которая всех очень раздражает, это как очередь в музей, это показатель успеха. И известно, что с ней делать. Надо делать то-сё, чтобы очереди не было, чтобы всем было удобно, чтобы люди возвращались. Но в сто раз будет хуже, если никому будут не нужны те люди, эти миллионы, которые у нас выпускаются. Надо это всё красиво взвесить. У нас громадный опыт последних лет, мне кажется, внушает очень большой оптимизм во всех областях науки, в том числе и гуманитарных, которые всегда сложнее.

В.ПУТИН: Спасибо.

Дмитрий Викторович, есть что добавить?

Д.ЛИВАНОВ: У меня два очень коротких замечания.

Во-первых, мы, безусловно, отмечаем, в том числе и по тем материалам, которые подготовлены, что паритет по ресурсам у нас уже, в общем-то, достигнут. Мы действительно видим, что бюджетные ассигнования в расчёте на одного исследователя у нас уже больше, чем в Великобритании, Финляндии, Японии. Мы понимаем, что там есть внебюджетная часть, которая сопоставима с бюджетной и которая у нас меньше. Безусловно, государство должно взять на себя функцию восполнения этого провала в той части, в которой он есть, с чётким пониманием того, как этот провал будет закрываться, преодолеваться в ближайшее время.

Но что очень важно, чтобы мы сейчас перешли от управления затратами, чему мы все очень хорошо научились, к управлению результатами, научились мерить этот результат, понимать, как мы можем добиваться желаемого результата, потому что вложить деньги – ещё совершенно не значит получить результат. Это разные вещи.

И второе. Многое из того, что здесь было сказано и что действительно надо делать, можно делать уже сейчас, ничего не мешает это делать. Сергей Анатольевич [Лукьянов] рассказал про отличную программу молекулярной клеточной биологии, которой руководит академик Георгиев в Российской академии наук. Она уже есть, есть отличная программа, и ничего не мешает сделать 5 таких программ, 10, 15 или 20. Это можно сделать. Ничего не мешает на эти цели отвести не 3–4 процента бюджета Российской академии наук, а 15, или 20, или 25. Но если нет желания или нет возможности, то в этом причина, а не в том, что у нас каких-то инструментов не хватает. Если будут инструменты, но не будет ни желания, ни возможностей, мы можем опять, произведя затраты, не прийти к результатам.

То же самое с постдоками: ничто не мешает сейчас в любом университете или научно-исследовательском институте освободить фонд оплаты труда, выделить 10–15 процентов и финансировать такие позиции для молодых исследователей на год, на три, на пять. Ничего это сделать сегодня не мешает.

Поэтому я бы просто хотел призвать коллег активно использовать те возможности и ресурсы, которые уже есть, потому что только эффективное использование тех ресурсов, которые уже есть, мне кажется, позволяет ставить вопрос об увеличении ресурсов.

Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо.

Пожалуйста, Михаил Валентинович.

М.КОВАЛЬЧУК: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Мы обсуждаем вопрос, в частности, эффективности вложений в науку. Я позволил бы себе начать с такой фразы: объясняя неэффективность сегодняшних вложений, я думаю, можно сказать одну вещь. Наука с конца 90-х годов у нас приобрела некий образ нищенки: тогда не было денег, и мы попрошайничали, попрошайничали на Западе; потом, когда появились здесь деньги, стали попрошайничать здесь, и фактически создался устойчивый стереотип попрошайки. Но если вы на паперти подали, то вам неловко спросить, куда потратили. И это очень важная вещь, это породило некую систему суммарной безответственности. Сегодня, когда государство вкладывает (это звучало и во вступительном слове Владимира Владимировича, и в докладе) огромные средства, которые превосходят практически все страны, кроме Соединённых Штатов, Германии и Японии, то вопрос эффективности вложений становится ключевым.

В этой связи я хотел бы обратить внимание на несколько моментов. В докладе академика Дынкина, он об очень многих вещах говорил, но прозвучали, с моей точки зрения, три очевидные вещи. Мы говорим – деньги на науку, но наука очень разная. Если мы посмотрим на научную сферу, то она имеет очень сложный ландшафт, она состоит из разных частей, у каждой из этих частей своя целевая часть, разные цели. Например, одна часть – это исследовательская инфраструктура, которая подразделяется на две компоненты: с одной стороны, это лабораторная инфраструктура, которая очень дорого стоит, о которой говорил академик Адрианов, это важно, но другая часть – это мегаустановки. И сегодняшнее изменение науки XXI века таково, что существенная часть прорывов и открытий создаётся именно на этих сложных дорогостоящих установках международного статуса и коллективного пользования. В этой связи это отельная вещь. Эти установки, мы в них преуспеваем, Россия всегда была ключевым игроком на этом поле.

Сегодня я хочу напомнить присутствующим, потому что я был поражён, я выступал сейчас в Ленинграде, открывая фестиваль популярного научного кино «Мир знаний», что люди вообще ни о чём не слышали, что происходит в собственной стране. Мы сегодня являемся ключевыми участниками международного научного ландшафта. Четыре крупнейших проекта: ИТЭР [ITER] – это создание прототипа термоядерной энергетической установки на юге Франции, в Кадараше; вторая установка у всех на слуху, это ЦЕРН [CERN], Большой андронный коллайдер; и две установки в Германии – это рентгеновский лазер на свободных электронах Х-ray Free Electron Laser [ХFEL] и ускоритель в Дармштадте. В этих четырёх установках Россия не просто участвовала людьми. Мы являемся, например, в ХFEL, в этом миллиардном проекте (в евро), крупнейшими донорами после Германии: Германия – 50 процентов, Россия – 25, все остальные европейские страны – ещё 25. Но при этом я хочу напомнить, что в основе ИТЭРа лежит ТОКАМАК, этот проект вообще был инспирирован и продвинут на мировом уровне благодаря усилиям Евгения Павловича [Велихова, президента ФГБУ «Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт», академика РАН]. Там в основе лежит ТОКАМАК, который был создан в нашей с вами стране. Рентгеновский лазер на свободных электронах реализуется по российским, советским идеям. И весь мир это строит. То есть мы являемся не просто участниками – мы ещё являемся и задатчиками интеллектуальной моды. И плюс сегодня ещё крупнейшими плательщиками наряду с Германией. Это надо отчётливо понимать. Наше реноме: мы не просители – мы сегодня в некоем смысле в этой области общепризнанные мировые лидеры. Это факт.

Вы все знаете про ЦЕРН. Главное, что там есть (я не говорю о магнитах, о тысяче вещей), – кристаллы, образующие пустые промежутки, в которых детектируется бозон Хиггса, другие частицы. Это всё сделано нашей с вами наукой и промышленностью. И наш вклад очевиден любому, работающему там человеку. Это первая вещь.

Поэтому инфраструктура не может оцениваться по количеству статей, наукометрически она не может оцениваться – она есть удел заботы государства. Это либо инвестиции на развитие, либо госбюджетное финансирование, потому что люди, которые работают на ядерноопасных объектах, на сложных ускорителях, нейтронных или термоядерных комплексах, должны: (а) получать зарплату, (б) вы должны иметь все расходы – вплоть до вывода из эксплуатации. Поэтому это тип финансирования совершенно иной, а оценка должна быть: уровень этих установок, их международное использование и количество часов работы на пользователя.

Теперь я хочу сказать, что есть три блока в научном ландшафте: один блок – это установки; второй блок – это поисковые или фундаментальные исследования; третий – превращение этих исследований в продукты технологий и работы на установках. Раз есть разные цели у частей научного ландшафта, то у них есть разные типы финансирования, о которых и говорил академик Дынкин. Если у вас первая часть – это госфинансирование инвестиций, то вторая часть – это грантовое финансирование при поддержке государством базы, о чём уже тоже говорилось, а третья часть – это превращение фундаментальных исследований этого «бульона» и работы на установках в технологии. Фактически это уже должно оцениваться, если первая часть, то уровнем этих установок и числом пользователей, сколько они работают и как; вторая часть – наукометрически; а третья часть должна оцениваться долей рынка, не патентами, не лицензионными соглашениями – долей рынка: либо западного, захваченного технологиями, либо созданного внутреннего рынка. Тогда это будут прямые оценки эффективности каждой части. Мне кажется, это крайне важно.

И при этом я хотел бы, заканчивая, обратить внимание на следующее. Мы часто сегодня говорим об оценке, о количестве статей. Надо точно понимать, что мы не можем сделать так. Это при всём том, что мы должны понимать международную компоненту, но мы не можем дать отбор кадров и выбор стратегических направлений, чтобы они управлялись извне. Обязательно мы должны быть частью мирового ландшафта, что произошло по факту, но это надо всегда понимать, когда мы говорим об этом.

Вот я хотел бы просто подчеркнуть, что три разные задачи (как минимум три, можно ещё две назвать, но три – глобальные задачи внутринаучной среды) по-разному должны финансироваться и по-разному оценивается их эффективность. Это очень важный вопрос.

В.ПУТИН: Спасибо.

Прошу Вас, Андрей Александрович.

А.ФУРСЕНКО: Я по второму вопросу.

В.ПУТИН: Да, давайте. Мы будем считать, что дискуссию закончили, потом подведёте итог. По второму давайте.

А.ФУРСЕНКО: Тогда, Владимир Владимирович, очень коротко просто отчитаться о том, что сделано после подписания Указа о создании Совета при Президенте Российской Федерации по науке и образованию. Совет, как Вы уже сказали, был создан в новой структуре. Были созданы четыре рабочие группы, эти группы сформированы, начали работать.

Первая группа – это группа по новым инструментам финансирования. Она встречалась и готовила в значительной степени этот Совет. Сегодня все остальные группы тоже сформированы.

Поэтому у нас есть предложение о том, какие следующие вопросы мы могли бы рассмотреть в течение следующего года. У нас планируется два полномасштабных заседания Совета. На первом предлагается рассмотреть вопрос формирования и развития современной инфраструктуры научных исследований. Это было предложение Евгения Максимовича Примакова, у него сегодня тоже День рождения – он извинился, что не может присутствовать.

И второй вопрос, может быть, короткий, но просто с точки зрения информирования – доложить о том, как совершенствуется оценка результативности деятельности научных организаций. В своё время было принято постановление Правительства. Некоторые ведомства более эффективно воспользовались этим постановлением, некоторые – менее. Мы предлагаем вторым вопросом в мае поставить вопрос о том, каким образом сегодня реализуется это постановление и как вообще мы считаем необходимым усилить контроль за оценкой результативности деятельности научных организаций.

Второе заседание Совета в октябре–ноябре 2013 года. Главная тема – о совершенствовании организации фундаментальных исследований в Российской Федерации и повышении эффективности деятельности государственных академий наук. Мы обсуждали этот вопрос неоднократно, Министерство довольно активно этот вопрос поднимает. Вопрос требует, конечно, серьёзного обсуждения, но при этом, я думаю, если мы сегодня утвердим этот план, то уже можно с завтрашнего дня начать его готовить. Плюс к этому второй вопрос, который мы тоже планируем обсудить на президиуме, а потом доложить здесь: это вопрос о мерах по научному образовательному обеспечению, подготовке инженерных кадров. Если мы предполагаем, что все эти вопросы предварительно будут обсуждаться на президиуме нашего Совета и на рабочих группах (президиум у нас собирался дважды; мы планируем, что он будет собираться не реже, чем раз в два месяца), то мы представляем, что и тот, и другой вопросы будут достаточно серьёзно подготовлены.

И последний текущий вопрос. Совету предстоит большая работа по рассмотрению представлений на соискание премии Президента для молодых учёных в области науки и инноваций и Государственной премии Российской Федерации. Эта работа тоже ведётся, соответствующее объявление сделано. Так же как и обычно, мы на Совете должны будем рассмотреть окончательные результаты и предоставить Вам уже как Президенту Российской Федерации предложения по присуждению этих премий.

В.ПУТИН: Спасибо большое, Андрей Александрович.

Есть какие-то комментарии по поводу сообщения Андрея Александровича? Нет.

Уважаемые коллеги! Мы сегодня с вами рассматривали один из ключевых вопросов, связанных с организацией научной деятельности в Российской Федерации: это вопрос финансирования. Понятно, что без финансирования невозможно ничего решить, – вопрос в том, как организовать эту работу. Мы убедились с вами в том, что если денег и недостаточно, то всё-таки они значительными являются.

Имея в виду намерение государства увеличивать это финансирование, мы с вами уже сегодня должны (и коллеги об этом тоже сказали) самым внимательным образом посмотреть не только на то, как это делается, как организовано финансирование, но и на то, какие результаты приносит наша с вами совместная работа. Я согласен, что оценка эта непростая, она неодномерная. Понятно, что здесь, так же как в любом творчестве, научном творчестве, к оценкам деятельности нужно подходить в высшей степени аккуратно, взвешенно, профессионально. Но вообще без оценки невозможно.

Мы, безусловно, учтём ваши замечания и предложения при формулировании окончательных вариантов итогового документа нашей сегодняшней встречи. Но я хочу обратить внимание и на то, что Министр сказал, хочу его поддержать в том смысле, что сегодня многие вещи уже открыты для применения, нужно только использовать имеющуюся нормативно-правовую базу. Хотя согласен с теми, кто считает, что её нужно совершенствовать. Всё это вместе и будет предметом нашей дальнейшей работы – имея в виду, разумеется, и тот план нашей совместной деятельности, который Андрей Александрович предложил.

Большое вам спасибо за совместную работу и за участие в сегодняшнем заседании.

Шаткое благополучие

Российская экономика в контексте глобального кризиса

Резюме: Россия потеряла преимущества, характерные для стран БРИКС, но не достигла позиций наиболее технологически развитых стран. Только рост производительности труда на базе инвестиций в новые технологии может компенсировать накопленную отсталость и снижение конкурентоспособности.

Заявление французского банка BNP Paribas в августе 2007 г. о колоссальных потерях на рынке саб-прайм ипотеки, а затем банкротство американского банка Lehman Brothers в сентябре 2008 г. стали общепризнанными точками отсчета начала глобального финансового кризиса. Миновало пять лет. Мир стал иным. Экономическая жизнь теперь жестче, тяжелее и временами не поддается рациональному управлению на базе привычных, наработанных в течение многих десятилетий решений. Россия не исключение. Ее экономические проблемы также усугубляются и далеки от разрешения. Но уже сегодня понятно, что решать их мы должны в тесном взаимодействии с партнерами и учитывая глобальные тенденции развития.

Не БРИКС и не развитый мир

Летом 2012 г. Министерство экономического развития (МЭР) выступило с прогнозами экономического роста на ближайшую перспективу. Основным явился инерционный сценарий, который с высокой степенью вероятности предсказывал рост ВВП на уровне 3,5–4% ежегодно. Вместе с тем МЭР опубликовал и «кризисный сценарий», указывавший на угрозу спада экономики начиная с 2013 года.

Факторами потенциального кризиса называются неблагоприятные внешнеэкономические условия в случае резкого обострения кризиса в Европейском сообществе. Углубление рецессии в периферийных южных странах Евросоюза, перерастание долгового кризиса в кризис банковских систем и полный или частичный распад еврозоны грозят значительным снижением спроса на российские нефть, газ, металлы и химическую продукцию. Результатом может стать падение цен на нефть примерно до 60 долл./баррель. (Для справки: 9 августа 2012 г. нефть Urals стоила 114 долл./баррель.) По оценке МЭР, даже в этом случае спад в России не должен быть глубоким, менее –3% ВВП, а вероятность реализации такого сценария – менее 20%.

Хотя многие аналитики считают основной (инерционный) сценарий развития экономики излишне оптимистичным, суть проблемы – не в споре о конкретных показателях. Характерным является сам подход, т.е. признание того факта, что внешнеэкономические риски имеют решающее значение и рост в нашей стране прямо зависит от развития экономики ведущих партнеров по внешней торговле.

Эльвира Набиулина, бывшая в то время министром экономического развития, так оценивала факторы экономического развития России в начале 2012 г.: «Именно внешнеэкономическая конъюнктура обеспечивала России половину темпов прироста. Средние темпы прироста были 7%, и примерно 3,5% приходилось на внешнеэкономическую конъюнктуру». В то же время она констатировала, что в скором будущем данная благоприятная ситуация более не повторится.

В период 2000–2007 гг. инвестиционный бум на основе использования доходов от внешнеэкономической деятельности являлся мотором роста экономики, он позволил качественно изменить не только уровень индивидуальных доходов населения (в среднем они увеличились в 2,5 раза), но и вывел Россию в число среднеразвитых стран. В 2008 г. ВВП по ППС на душу населения составлял 14 767 долларов. В 2012 г. прирост инвестиций в российской экономике равнялся примерно 8%, на ближайшие годы прогнозируется около 7% в год. Двузначные показатели прироста инвестиций недостижимы, а с ними российская экономика теряет и потенциал опережающего роста в сравнении с наиболее развитыми экономиками мира.

Инвестиции в проекты, ориентированные на внутренний спрос, должны стать новым источником роста, повысить устойчивость перед угрозами глобального кризиса. Вступление России в ВТО делает инвестиции в национальную экономику особенно актуальными.

Механизм формирования национальных сбережений и их трансформации в инвестиции должен быть полностью обновлен. В этом и будет заключаться подлинная модернизация российской экономики. Современная экономика не может быть изъята из глобального контекста. Напротив, умелое использование международных финансовых механизмов – единственный реалистичный вариант модернизационной стратегии. России нужно, с одной стороны, быть привлекательной для инвесторов сферой капиталовложений, а с другой – бизнесу и правительству следует освоить методы работы на мировых финансовых и торговых рынках, позволяющие занимать сильные позиции во взаимодействии с иностранными партнерами.

Речь идет, разумеется, не о возврате к ведению хозяйства закрытого советского типа, оно не только оказалось неэффективным, но и не смогло противостоять внешним негативным факторам. Экономический хаос в СССР начался именно со снижения мировых цен на нефть. Российская экономика сохраняет исключительно высокую зависимость от волатильности нефтяных цен. Предстоит решать застарелую проблему наращивания конкурентоспособности экономики и ее инвестиционной привлекательности. Вместе с тем необходимо учитывать, что цена нефти на мировом рынке сегодня определяется сложным набором факторов, среди которых спрос на нефть как энергоноситель – важный, но далеко не единственный. Функция формирования товарных цен на сырье, включая нефть, на мировом рынке в значительной степени перешла на финансовые рынки производных инструментов – контракты типа опцион или фьючерс на биржевую цену сырья. Таким образом, цена на нефть определяется аналогично, например, цене на золото. При достаточно значительном снижении цен финансовые инструменты становятся привлекательными для инвесторов, и приток денег стабилизирует их уровень.

Результат двух туров количественного смягчения, осуществленных ФРС США, парадоксален. Существенное увеличение предложения долларовой денежной массы не вызвало заметных инфляционных последствий для американской экономики. Вместе с тем именно накачка ликвидности сыграла решающую роль в предотвращении коллапса цен на глобальных финансовых рынках.

Кроме того, нефть является весьма «политизированным» товаром. Бюджетные доходы и расходы ведущих экспортеров нефти, Саудовской Аравии и России, определяются в зависимости от избранной ими прогнозной цены нефти. В России этот уровень – выше 100 долл./барр., в Саудовском королевстве – примерно 70 долл./баррель. Всегда существует вероятность воздействия правительства на экспортеров нефти с целью сдерживания предложения товара. Не способствует снижению цены и общеполитическая ситуация в странах Центрального Востока, особенно напряженность вокруг Ирана, его поставки нефти уже исключены из рыночного контекста.

Зависимость российского бюджета от нефтегазовых доходов является, возможно, наиболее яркой иллюстрацией значения именно внешнеэкономической конъюнктуры. В 2012 г. ненефтегазовый дефицит федерального бюджета достиг уровня –11,5% ВВП. В 2008 г., накануне кризиса, он составлял –2,7% ВВП. Доля нефтегазовых поступлений в общем объеме доходов бюджета выросла с 46,5% до 52,8%.

Федеральный бюджет не в состоянии сегодня обеспечивать крупные инвестиции. Вся инвестпрограмма сводится к набору нескольких «демонстрационных» проектов – Олимпиада в Сочи, заседание АТЭС во Владивостоке и т.п. По данным Росстата, основным источником внутренних инвестиций являются ресурсы корпоративного сектора (42% капитальных вложений в основной капитал), государственный бюджет обеспечивает вдвое меньший объем капиталовложений (18%). Основная нагрузка на федеральный бюджет – это перераспределение собираемых доходов по социальным программам (покрытие дефицита Пенсионного фонда, рост зарплат бюджетников) и перераспределение средств между регионами.

Летом 2012 г. министерства представили в правительство документ «Основные направления бюджетной политики на 2013 г. и на плановый период 2014–2015 гг.». Прогнозируемые изменения только подтверждают указанные тенденции. Предстоит существенно увеличить (с 29% до 35% всех расходов) долю бюджетных ассигнований на оборону и безопасность. Ответственность за затраты бюджетов всех уровней на здравоохранение и образование намечено сместить на местные (региональные) уровни. Но объем субсидий из федерального бюджета подвергнется сокращениям. Это значит, что сохранение уровня социальных выплат будет обеспечиваться за счет еще большего урезания расходов инвестиционного характера.

Конкурентоспособность производителей и поставщиков экспортной продукции определяется в настоящее время либо низкими удельными издержками производства единицы традиционной продукции (производительность труда и удельные затраты на заработную плату), либо инновационным характером самой продукции и предоставляемых услуг, аналогов которых конкуренты предложить не в состоянии. Приходится констатировать, что низкие социальные затраты – уровень заработной платы, расходы на пенсионное обеспечение и социальное и медицинское страхование, – в странах развивающихся рынков предопределяют уровень их конкурентоспособности на фоне конкурентов из числа наиболее развитых стран. Развивающиеся экономики, по сути, определяют сегодня мировые социальные стандарты.

Исследование динамики конкурентных преимуществ в период выхода из кризиса в 2008–2011 гг., проведенное институтом «Центр развития» НИУ ВШЭ с использованием данных МВФ, дало следующие результаты. По сравнению с 2008 г. заработная плата в промышленности России в номинальном выражении выросла на 58%, а с учетом изменения валютного курса к корзине «доллар–евро» рост зарплаты составил 35%. Россия потеряла преимущества, характерные для стран БРИКС, но не достигла позиций технологически наиболее развитых стран. Таким образом, мы не имеем права более терять время. Только рост производительности труда на базе инвестиций в новые технологии в состоянии компенсировать накопленную отсталость и снижение конкурентоспособности, стать мотором экономического роста.

Как повысить силу притяжения

Домохозяйства, фирмы в период кризисного спада уменьшали расходы, прежде всего инвестиции. Одновременно они стремились сократить или по крайней мере не наращивать задолженности. Показателем завершения кризиса в России должен был стать рост потребления населением товаров долгосрочного пользования, инвестиции домохозяйств в недвижимость, рост ипотечного кредитования. Такие процессы действительно происходят на протяжении 2010–2012 годов. Однако еще большее значение для восстановления экономического роста имел бы рост инвестиций и привлечение долгосрочного кредитования со стороны корпоративного сектора экономики. Данные об инвестициях и задолженности предприятий свидетельствуют об обратной тенденции. Они явно осторожничают.

Российские предприниматели и в так называемом реальном секторе производства товаров и услуг, и в финансовом секторе проявили недостаточное понимание самого процесса глобализации экономики и оказались плохо подготовлены к ответу на ее вызовы. Еще в меньшей степени российские деловые и политические элиты готовы рассматривать глобализацию с точки зрения потенциальных возможностей. Преобладающей является сугубо оборонительная консервативная политика и бизнес-практика, которая в лучшем случае направлена на сохранение ранее занятых позиций на мировых рынках.

Сегодняшний экономический кризис начался с обвала глобальных финансовых рынков. Немедленная и далеко не всегда продуманная реакция правительств и центральных банков ведущих стран – финансовых центров была оправдана и в целом успешна. Банк Японии, Банк Англии, Федеральная резервная система США приступили к программам «количественного смягчения», осуществив масштабное увеличение денежного предложения. Эти чрезвычайные меры сработали. Удалось не допустить повторения ситуации 1929–1932 гг., когда «реальный сектор» ведущих мировых экономик стоял в целости и сохранности, готовый к эксплуатации, но бездействовал, т.к. никто из владельцев основных производственных фондов не мог реализовать с прибылью продукцию предприятия.

Восемьдесят лет назад оценка финансового риска оказалась чрезвычайно трудным делом. Невозможно было получить кредит, да и непонятно, как его можно будет вернуть. Примерно то же самое творится и сегодня. Серия рыночных «пузырей» и последующих кризисных падений стоимости ценных бумаг привела к осознанию необходимости более надежных методов оценки рисков операций с финансовыми инструментами. Тем не менее в период выхода из кризиса ускоренный рост объемов наиболее рисковых операций с производными инструментами продолжился. Если в 2007 г. объем деривативов пяти крупнейших банков США превышал объем их иных активов в 33,6 раза, то в 2011 г. это превышение составило 50,8 раза. Однако операции хеджирования финансовых рисков с помощью производных инструментов больше не признаются безусловно надежными. Система рейтинговой оценки рисков потеряла доверие инвесторов.

В этих кризисных условиях перед Россией стоит задача выработки наиболее надежных способов подключения к мировым финансовым потокам. Выгодное для нашей страны присоединение к системе глобальных финансовых рынков необходимо и бизнесу, и правительству. При этом речь идет в первую очередь об оптимизации уже сложившихся каналов включения российской экономики в глобальный финансовый контекст, а далее о наращивании собственного потенциала в качестве одного из мировых финансовых центров.

Международное движение финансовых (денежных) потоков зависит от «силы притяжения» национальных финансовых систем, выражающейся в оценке сочетания рисков и доходности инвестиций на местных финансовых рынках, т.е. зависит от зрелости финансовых институтов, от привлекательности инвестиционного климата и конкурентоспособности. Российское правительство достаточно недвусмысленно демонстрирует понимание этих задач. Первый заместитель председателя правительства Игорь Шувалов говорит: «Необходимо создать деловой климат и сформировать социальную среду, которая была бы более дружественной и по отношению к бизнесу, и по отношению к человеку, к его потенциалу самостоятельности и креативности».

К рассмотрению ставшего привычным перечня негативных явлений, включающего коррупционную «административную ренту», забюрократизированность всех процедур регистрации нового бизнеса, риски правоохранительной и судебной системы, стоит добавить такие тормозящие инвестиционный процесс явления, как неконкурентную высокомонополизированную структуру российских рынков. Речь идет как о скрытых картельных соглашениях на товарных рынках, так и о сохранении излишнего влияния естественных монополий на развитие экономики. Именно это делает накачку совокупного спроса малоэффективным способом стимулирования экономического роста в России.

Существенную роль в привлечении отечественных и иностранных инвесторов призвана сыграть государственная программа приватизации, которую намечено реализовать в ближайшие годы. Для каждой группы предприятий должны быть свои процедуры и правила приватизации. Политика приватизации в различных отраслях будет непосредственно зависеть от тех задач, которые ставит перед собой руководство страны при ее осуществлении.

Горячие споры идут по поводу возможности или невозможности приватизации так называемых стратегических секторов и предприятий. Стратегические объекты далеко не обязательно должны находиться в непосредственной собственности государства. Принципиально важно четко описать в законодательных актах сами стратегические отрасли и определить методы их государственного регулирования. Например, необходимо использовать долгосрочные методы определения тарифов и цен на услуги и продукцию в отраслях естественных монополий. Утверждение таких долгосрочных (на ближайшие 10–15 лет) четко определенных формул создаст условия для дальнейшей приватизации и привлечения капиталов. Это даст инвестору понимание того, как у него будет формироваться денежный поток, а также как он сможет окупить свои вложения.

Общая либерализация условий привлечения иностранных инвесторов в сочетании со льготным режимом для тех, кто приходит в высокорисковые отрасли высоких технологий, представляется наиболее логичным и эффективным подходом для преодоления трудностей российской экономики.

Офшор без пристрастия

Российская экономика генерирует сбережения в крупном масштабе. Вместе с тем они не находят должного применения непосредственно в национальной экономике. В результате чистый отток капитала из России в 2011 г. составил 80,5 млрд долларов. Оценки оттока в 2012 г. колеблются от 40 до 90 млрд долларов.

Превышение вывоза капитала над его ввозом происходит на протяжении последних двух десятилетий и, видимо, продолжится в предстоящие несколько лет. Разворот данной тенденции к чистому притоку кредитов и инвестиций, желательно в форме прямых капиталовложений (сегодня доля прямых инвестиций не более 10% прихода капитала в Россию), является важной стратегической задачей. Она не может быть решена административными методами. Прямые иностранные вложения в российскую экономику излишне жестко контролируются правительством. В 42 отраслях экономики, признанных стратегическими, потенциальный зарубежный инвестор должен получать предварительное одобрение правительственной комиссии на участие в инвестиционном проекте, если его доля превышает 10%.

Никакой запрет перевода средств в адрес иностранных партнеров или законодательное решение о выходе компаний, принадлежащих родственникам госчиновников, из иностранных активов и о возврате капитала, делу не поможет. Сегодня крупнейшим каналом притока денег из-за рубежа является наращивание иностранной задолженности. Величина корпоративного иностранного долга достигла 545 млрд долларов. Государственный долг правительства России на конец 2012 г. официально прогнозируется в объеме 48,4 млрд долларов. Аналитики называют в качестве максимума около 57 млрд долларов.

Сами по себе данные об оттоке капитала необходимо правильно понимать с учетом экономического смысла происходящих процессов. В настоящее время значительная часть российских крупных и средних корпораций входит в состав бизнес-групп, головные холдинговые компании которых имеют офшорную юридическую регистрацию. Покупка облигаций, векселей и кредитование таких компаний или банков другими российскими банками и финансовыми компаниями отражается на бухгалтерских балансах кредиторов как кредит нерезидентам. Следовательно, в общей статистике платежного баланса России эти операции могут отражаться в качестве оттока капитала, несмотря на внутреннюю экономическую природу этих сделок.

Особого внимания заслуживают предложения о легализации активов российских резидентов, размещенных в офшорных юрисдикциях. Условиями применения такой меры могли бы стать, во-первых, добровольная декларация владельцев активов об их величине и месте регистрации, во-вторых, четкое указание конечных бенефициаров, в-третьих, уплата единовременного налога (сбора) в российский бюджет, равного налогу на дивиденды акционерных обществ, в-четвертых, регулярная уплата налогов на прибыль и на доходы физических лиц в дальнейшем. В свою очередь российское государство должно принять на себя недвусмысленное обязательство не прибегать к юридическому или хозяйственному преследованию владельцев зарубежных активов, а также не использовать раскрытую добровольно информацию о них в качестве причины для возбуждения такого преследования или в качестве доказательства в судебных процессах.

В результате всего происходящего «белый» офшор Кипр превратился в крупнейший источник инвестиций в российскую экономику. То есть это вложение в экономику России отечественных же денег, пропущенных через офшорную юрисдикцию. Систему нельзя ломать, иначе такие инвестиции не будут поступать вовсе. Предстоит не разрушать, а укреплять международные каналы привлечения инвестиций в экономику России.

Использование офшоров, само имя которых в российской дискуссии звучит как нечто заведомо криминальное, давно стало в международной практике делом абсолютно нормальным. Без офшорных компаний невозможно реализовать крупные транснациональные проекты – такие, например, как экспортные газопроводы «Голубой поток» или «Северный поток». Для подъема (мобилизации) необходимых финансовых ресурсов путем выпуска ценных бумаг создаются «специальные целевые компании» в «белой» офшорной юрисдикции, что является обычной международной практикой инвестиционных банков.

В списке «черных» офшоров ОЭСР в настоящее время не осталось ни одной юрисдикции. В «сером списке» еще несколько лет назад было 40 стран, теперь лишь две. Правительства офшорных территорий приняли на себя обязательства соответствовать стандартам ОЭСР по прозрачности налоговых систем, информационной прозрачности. Все страны ОЭСР провели работу по заключению межправительственных договоров об обмене налоговой информацией. Нет уже тайн и в определении бенефициаров тех или иных холдинговых компаний, необходимо только заключение соглашений об их раскрытии по требованию уполномоченных регуляторов. Власти России этого не делают.

Мировая деловая практика создания специальных экономических зон с офшорным статусом оправдала себя не только в Китае с его фактическим офшорным режимом для Гонконга и других странах формирующихся рынков, но прежде всего в США (штат Делавэр), Великобритании (острова Джерси, Виргинские и т.д.), Нидерландах. Отечественные попытки предложить инвесторам специальный налоговый режим помогли резко ускорить развитие автомобилестроения. Специальный налоговый режим для технопарка Сколково позволяет уже сегодня привлекать исследовательские подразделения инновационных фирм.

Имеет смысл двигаться в этом направлении и дальше. Свои технопарки надо создавать во всех крупных университетских центрах. Но их работа невозможна без финансовой системы, способной поднять необходимые деньги. Внутренний офшорный статус будет, например, очень полезен для реализации программы развития международного финансового центра в нашей стране.

Если российские финансовые регуляторы всерьез намерены развивать международную рыночную инфраструктуру, они должны проработать как технические (электронные системы коммуникации), так и организационные и правовые аспекты. Участники торгов должны иметь возможность не только заключать сделки по рыночным репрезентативным ценам, но и получать комплексное послепродажное обслуживание. Регистрация итогов сделок в центральном депозитарии с оформлением в течение нескольких часов, высокие стандарты оперативного рассмотрения споров, страхование от потери информации – без этого невозможна современная организация финансовых рынков.

При этом регулирование рынка желательно строить на опережение – предусматривать возможность проведения операций, которые получили массовое развитие на международной арене, но не имеют в настоящее время большого применения в России. К числу таких сделок относятся операции с деривативами и сделки хеджирования. Если данный сегмент рынка не будет обеспечен юридически и технически на российском рынке, уход значительной части рынка на зарубежные платформы неизбежен.

Инновации в финансовых услугах – рынок деривативов, срочных товарных инструментов, операции по хеджированию рисков, сделки по венчурным инвестициям, – весь данный инструментарий тесно связан с высокими технологиями. Один вид инноваций – технических, теряет смысл без другого – финансовых инноваций.

Финансовые инновации в сфере деривативов на финансовом и товарном рынках создали за два предкризисных десятилетия необходимые и достаточные условия для наращивания инвестиций в странах развивающихся рынков. Инновации в финансовом секторе позволили наращивать денежные потоки, без которых невозможно было бы построить инновационные современные промышленные предприятия и обеспечить спрос на их продукцию.

Российской экономике нелегко преодолевать спад инвестиций и замедление роста, если финансовый сектор, и прежде всего банковская система как его стержневая конструкция, не преодолеют свою очевидную неспособность надежно оценивать риски кредитования и инвестиций, не повысят надежность балансов банковских учреждений.

Банковской системе России предстоит справиться с такими застарелыми болезнями, как скрытое внутригрупповое кредитование связанных между собой предприятий, недостоверное преувеличенное отображение в банковских балансах объема собственного капитала. Для этого требуются дополнительные инвестиции. Участие иностранных инвесторов часто позволяет рассчитывать на привнесение определенных управленческих инноваций. Они достаточно жестко следят за тем, чтобы соблюдались правила корпоративного управления, правила управления рисками, complains. Это центральные вопросы развития банковской системы России. Такой подход полностью отвечает и требованиям Банка России.

Уровень достаточности собственного капитала в 10% банковских активов признается нормальным Банком России. Примерно сто ведущих банков страны вполне надежно укладываются в данное надзорное требование. Средний показатель достаточности капитала (норматив Н-1) равняется в 2012 г. 14,3%. Просроченная задолженность несколько возросла, но составляет всего 4,2%. Вместе с тем международные рейтинговые агентства гораздо более скептически оценивают состояние банковской системы России. По оценке S&P, в России почти все из ведущих 30 банков нуждаются в докапитализации.

Банк России ищет возможность активизировать надзорную практику в целях укрепления банковской системы. В качестве инструментария избраны принципы Базель-2 и Базель-3. Надзорные органы не в состоянии абсолютно точно оценить риски кредитного портфеля банковской системы, следовательно, в качестве основной меры укрепления банков избирается наращивание собственного капитала. Одновременно применяется новый инструмент – стресс-тестирование состояния конкретных банков при моделировании экономической ситуации на базе различных сценариев ее развития. Такой подход позволяет выработать оценку рисков и предложить ясные требования по любому конкретному банковскому институту.

* * *

Степень подготовленности российской экономики к общемировому замедлению экономического роста не может быть оценена на основе данных о накопленных государством резервах. Золотовалютные резервы Банка России, составляющие около 510 млрд долл., стабилизационный и резервный фонды правительства, равные соответственно около 4% ВВП страны, могут быть израсходованы за неполные два-три года неблагоприятной конъюнктуры. Необходим надежно работающий механизм генерации сбережений и трансформации их в инвестиции в конкурентоспособные проекты в отечественной экономике.

С.К. Дубинин – доктор экономических наук.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735521 Сергей Дубинин

Извилистые пути прогресса

Однородный мир неоднородных государств

Резюме: Очевидную опасность сегодня представляет мировой рынок, никак не ограниченный демократическим контролем. Именно он становится «Большим братом», посягающим на свободу личности – пусть не так явно и непосредственно, как это делает государство, но не менее подло.

Начало XXI века, похоже, ознаменует поворотный момент в истории. Среди экономических, политических и других осязаемых факторов, свидетельствующих о наступлении перелома, можно указать на количественный и качественный рост книг и изданий, в которых исследуются события, тенденции и общая динамика мировых процессов. Многие из них призваны доказать, что когда история резко меняет ход, происходящее обретает смысл, только если анализировать его в длительной перспективе.

Сегодня, когда мир по существу стал глобальной деревней, мы наблюдаем два противоречивых, конкурирующих между собой и даже нейтрализующих друг друга процесса: мир в целом все более и более однороден, тогда как большинство отдельных обществ все менее целостны. Глобализация и особенно волны миграции как одно из ее проявлений, будучи источником гомогенизации в мире, одновременно усугубляют сложность и диверсификацию отдельных обществ. Становясь одним взаимосвязанным целым, мир в растущей степени делается неуправляем. Все чаще наши сознательные поступки провоцируют непредвиденные и непреднамеренные последствия.

Помимо спонтанной гомогенизации, в истории встречались и осознанные попытки сделать мир более однородным. К этому стремились христианство и ислам – либо путем завоеваний, либо посредством миссионерской деятельности. Идеи Просвещения, основанные на вере в универсальность разума и его конечное торжество, не раз побуждали людей переделать окружающую их реальность по тщательно разработанной схеме. Марксизм стал наиболее яркой эманацией Просвещения. Исторический детерминизм объединился с волюнтаризмом: обнаружив железные законы, которые должны были полностью эмансипировать человека, марксисты поставили перед собой задачу облегчить муки рождения нового мира. Либерально-демократическое представление также основано на сочетании детерминистских и волюнтаристских элементов; оно уходит корнями в иудейско-христианское мировоззрение и особенно в наследие эпохи Просвещения.

Методологически эти два течения близки. Будучи уверенными, что рано или поздно все общества эволюционируют в направлении либеральной демократии и свободного рынка, многие либеральные демократы также считают своим долгом помочь другим обществам приблизить свою неизбежную судьбу. Эти убеждения особенно сильны в англосаксонских странах, где полагают, что другие государства почти неизбежно будут следовать в этом кильватере, чтобы не оказаться выброшенными, по выражению Маркса, на свалку истории.

Рынок против демократии

Глобализация таит в себе опасности. Вполне может случиться, что отдельным странам придется ее ограничивать – по крайней мере в некоторых аспектах, чтобы ответить на новые вызовы. Хотя до сих пор главным двигателем универсализации мира, а также основным бенефициаром этого процесса был Запад, такое положение не продлится вечно. В истории человечества еще не было такой политической или экономической системы, империи или великой державы, господство которой не пришло бы к концу.

Фрэнсис Фукуяма пишет, что «либеральная демократия – это идеология по умолчанию в большей части современного мира, потому что она отвечает стремлениям определенных социально-экономических структур». Однако глобализация и развитие технологий размывают относительную силу среднего класса – главного столпа либеральной демократии. В обществах растет расслоение, и они становятся все более поляризованными. С точки зрения Фукуямы, эта тенденция подрывает структуру, на которой основана либерально-демократическая идеология и практика.

По мере углубления глобализации все более очевидны недостатки либеральной демократии. Современная демократия формировалась параллельно с так называемыми национальными государствами, развиваясь и процветая вместе с ними. Исторически существовала положительная связь между демократией и национализмом. Однако сегодня большинство обществ все более многонациональны, в них сосуществует множество культур и религий. Национализм перестает играть освободительную роль, его влияние становится в возрастающей степени негативным.

Кроме того, институты современной демократии, сформировавшиеся во времена национального государства и адаптированные к нему, непригодны для выстраивания международных отношений и оказываются недейственными, когда размывается четкое деление на внешнюю и внутреннюю политику. Большинство граждан стран ЕС постоянно жалуются на отчуждение европейских организаций и учреждений от потребностей простых людей, на дефицит демократии внутри Евросоюза. Существует обратная связь между властью и эффективностью международных организаций, с одной стороны, и их «демократическими» полномочиями, с другой. Чем более «демократична» международная организация, тем меньше у нее авторитета и влияния. Внутри ООН самым действенным и могущественным органом является Совет Безопасности, в котором всего пять постоянных членов.

Помимо кризиса либеральной демократии, обостряется кризис капитализма. Свободный рынок и либеральная демократия – явления, предполагающие друг друга, – также находятся в постоянном соперничестве. Чем свободнее рынок, тем острее экономическое неравенство; чем больше неравенство, тем меньше демократии, и наоборот. Уверенная в себе демократия почти неизбежно обуздывает рынок и ограничивает рыночные свободы. Экономическое неравенство обязательно увеличивает и неравенство политическое, и наоборот. После Второй мировой войны многие западноевропейские страны нашли лекарство против перегибов дикого капитализма в виде «государства всеобщего благоденствия», которому, как казалось, удалось нащупать удовлетворительный баланс между свободой, равенством и братством. Однако сегодня национальное государство и национальная рыночная экономика – две колыбели прав человека и демократии – переживают радикальные перемены. Государство утратило способность не только контролировать международные финансовые потоки, но и защищать собственное население от негативных последствий колебаний на глобальных рынках. Необузданный мировой рынок имеет тенденцию низводить защиту социально-экономических прав до уровня низшего общего знаменателя (например, дешевый труд и более продолжительный рабочий день во многих азиатских обществах оказывают влияние на уровень занятости и социальную защищенность в странах ОЭСР).

Процесс глобализации также негативно влияет на политические права. Неспособность демократически избранных правительств защищать избирателей от вызовов мировой экономики означает снижение эффективности и дееспособности демократии. В глобальном мире капитал выигрывает от «гонки на дно», то есть перемещается в места с самой низкой стоимостью труда, тем самым приводя к ослаблению систем социальной безопасности в более богатых странах. К таким же последствиям приводит рост миграции из бедных регионов в более богатые. А когда к власти приходят социал-демократические или социалистические партии, они не в состоянии продолжать политику государства всеобщего благоденствия. Идеи правых и правоцентристских партий, которые до недавнего времени рекламировались как панацея от всех социально-экономических зол, обанкротили западный мир, а левые и левоцентристы не способны предложить ответ на сегодняшние вызовы.

Существуют ли жизнеспособные альтернативы?

Правомочен ли вопрос: куда движется мир? Сам факт его постановки подразумевает наличие одного и того же направления, линейную эволюцию к единой цели. Перемещение силы и богатства с Запада на Восток, наверное, так же неизбежно в XXI веке, как и с Востока на Запад в XIX веке. Быстрое усиление Китая и рост экономического потенциала Бразилии, России, Турции, Вьетнама вкупе с более ранними экономическими чудесами азиатских тигров побудили некоторых авторов писать, нередко с опаской, об авторитарном капитализме в качестве возможной модели будущего. Израильский стратег Азар Гат отмечает, что авторитарные капиталистические государства в лице Китая и России могут являть собой жизнеспособную альтернативу. А один из самых красноречивых критиков всех видов капитализма Славой Жижек предупреждает, что «вирус этого авторитарного капитализма (придуманного Дэн Сяопином и Ли Куан Ю) медленно, но верно распространяется по миру». Для некоторых обществ, таких как Китай или даже Россия, какая-то форма авторитарного капитализма может надолго стать моделью развития, тогда как европейские страны, вероятно, продолжат экспериментировать с разными формами либерально-демократической рыночной экономики.

Выбор модели зависит от различных факторов, таких как история, религия, занимаемая территория, география и демография. Однако те самые азиатские тигры стали менее авторитарными и более демократичными обществами. Как отмечает Кишор Махбубани, хотя Китай остается «политически закрытым обществом», «в общественном и интеллектуальном отношении он все более открыт». Пекин экспериментирует с политическими реформами, хотя очень медленно и осторожно, и в этом он абсолютно прав. Сам Азар Гат отмечает, что «институционально режим в Китае постоянно расширяет свою базу, вовлекая бизнес-элиты в партию, демократизируя ее, экспериментируя с разными формами народного участия, включая выборы в сельские и городские советы, опросы общественного мнения и группы для тематического опроса. Все это нужно китайскому правительству для того, чтобы держать руку на пульсе общественных настроений». Эта тенденция важна, но она не обязательно благоприятна для Запада. Едва ли более демократичный Китай будет послушно выполнять волю Запада или отвечать его интересам. Демократия там будет, конечно, иметь ярко выраженные «китайские особенности».

Эволюция Турции при правительстве Реджепа Тайипа Эрдогана и его Партии справедливости и развития вполне может послужить примером для других мусульманских стран. Сочетание там рыночной экономики, ислама и демократии не похоже на западные либеральные образцы, которым Анкара пыталась подражать в стремлении присоединиться к Евросоюзу. Самьюэл Хантингтон прозорливо предсказывал еще несколько лет назад, что «в какой-то момент Турция может быть готова отказаться от унизительной и обескураживающей роли попрошайки, умоляющей о членстве в западном сообществе, и вернуться к более впечатляющей и возвышенной исторической роли в качестве главного переговорщика от имени мусульманского мира и антагониста Запада». Похоже, что это время наступило. Турция не только добилась успехов в экономике и стала проводить намного более самоуверенную и независимую внешнюю политику; она стала больше похожа на саму себя в прошлом. Конечно, следует приветствовать стремление отдельных людей и обществ к успеху и повышению качества жизни, в том числе и за счет перенимания чужого опыта. Но если при этом приходится отказываться от исторической индивидуальности, во внутриполитической жизни накапливается заряд острых противоречий.

Сегодня мы видим три конкурирующих и борющихся друг с другом формы капитализма: либерально-демократическая система англо-саксонского типа, социал-демократическое устройство скандинавского типа и государственный капитализм, типичными представителями которого являются Китай и Россия. Возможно, Восток постепенно будет становиться все более либеральным и демократичным, тогда как Западу, чтобы обуздать и взять под контроль рыночную стихию, придется укреплять роль государства во внутренней и внешней политике. Сергей Караганов назвал это «практической реализацией постмодернистской теории сближения». Правда, термин «больший авторитаризм» неточно отражает то, что нужно Западу для успешной конкуренции с усиливающимся Востоком. Скорее можно говорить о большем коллективизме вместо прославления воинствующего индивидуализма в трактовке Айн Рэнд; о том, чтобы права уравновешивались обязанностями; о большей роли государства – не только как распределителя богатства, но и как защитника граждан от негативных рыночных тенденций. Чарльз Капчан предсказывает, что «поднимающиеся державы, скорее всего, будут двигаться к современности каждая своим уникальным путем. Это станет гарантией не только многополярности, но и политического многообразия будущего мира, а также того, что формирующийся мир неизбежно будет состоять из множества разных режимов. Впереди нас ожидает значительное политическое разнообразие, а не однородность по западному образцу».

Мало шведов для демократии

Современные общества состоят из трех основных взаимозависимых компонентов: политической и экономической системы и гражданского общества. В идеале ни один из них не должен доминировать. В неолиберальных демократиях, особенно в Соединенных Штатах, экономика занимает командные высоты, а целью является «маленькое государство», то есть ограниченное вмешательство в пространство рынка. Сегодня фактически нет стран, где гражданское общество доминировало бы над двумя другими составными частями; повышение его роли, возможно, свидетельствовало бы о прогрессивном развитии любой нации. Когда доминирует политический императив, существует угроза возникновения диктаторских режимов, тогда как при примате экономики существует опасность того, что возобладает принцип «победитель получает все». Попытки же ослабить роль государства грозят привести не к демократии, а к анархии.

Государство является центральным элементом любой политической системы. Согласно традиционной марксистской теории, это часть надстройки, тогда как базисом служат экономические отношения. Хотя критики Карла Маркса чрезмерно упрощали его воззрения, обвиняя его в экономическом детерминизме, нет сомнений в том, что Маркс и тем более «официальный» марксизм верили, что в конечном итоге экономические отношения оказывают определяющее влияние на другие сферы функционирования общества. Сегодня справедливость этого марксистского постулата все больше проявляется в либерально-демократических странах.

При всем при том гражданское общество в силу его консервативности, инертности, меньшей подверженности переменам зачастую определяет темпы и характер трансформации. Без общественных изменений невозможны никакие политические и экономические преобразования, либо они оказываются искаженными или неустойчивыми. Недавние смены режимов в Азии, Северной Африке или на Ближнем Востоке – это попытки экспортировать западные политические и экономические системы в социумы, где гражданское общество либо отсутствует, либо жестоко подавляется, либо сильно отличается от западного. Вот почему подобный экспорт часто заканчивается хаосом и анархией, а не демократией. Вместо рынков, основанных на власти закона, возникают феодальные рынки, где все прибыльные предприятия находятся под контролем силовиков или властных лидеров. Хотя формально западные политические и экономические принципы можно относительно легко насадить в восточной среде, в отсутствии адекватного, восприимчивого гражданского общества они принимают искаженные формы.

Апогеем попыток навязанной трансформации стала практика продвижения демократии, получившая широкое распространение в начале XXI века. Если не существует внутренних условий для появления либеральной демократии и особенно для ее устойчивости в конкретной стране, Европейский союз, Вашингтон, НАТО, ОБСЕ в одиночку или все сообща, сформировав «коалицию доброй воли», поддерживают «прогрессивные» режимы, направляя их к либеральной демократии. Справедливости ради надо признать, что есть правительства, международные и прочие организации, которые, выполняя кропотливую и обычно неблагодарную работу, действительно содействуют постепенной демократизации и модернизации. Однако это может быть только длительным и сложным процессом. При отсутствии достаточных внутренних факторов никакие внешние усилия не увенчаются успехом, а, возможно, дадут и противоположный результат.

Взять хотя бы волну, поднятую «арабской весной», которая была направлена на то, чтобы смести прежние режимы. Подобно «цветным революциям», у этого движения также имелись внутренние причины, хотя внешние факторы играли немаловажную роль. Один из «весенних» уроков, вне сомнения, заключается в том, что внешнее вмешательство усугубляет, а не улучшает положение. Главное правило – не покровительствовать диктаторам, но и не подрывать их режим искусственно. Антизападные настроения часто становятся реакцией на политику самих стран Запада, направленную на поддержку угодных ему сил. Так было раньше: Куба Фиделя Кастро и Иран под руководством аятолл – это реакция на поддержку Вашингтоном режимов Батисты и Резы Пехлеви. Точно так же не стоит обольщаться, что потом будет иначе: народы Ирака и Афганистана едва ли тепло вспомнят тех, кто освободил их от Саддама Хусейна или «Талибана».

Исламизация некоторых ближневосточных стран вследствие «арабской весны» неизбежна и потенциально благотворна для народов этого региона – лучше раньше начать долгий и мучительный процесс эволюции в направлении более свободного общества. Вполне возможно, что когда Запад перестанет учить Восток, как ему жить, и поможет беспристрастно разрешить израильско-палестинский конфликт, который многие считают лакмусовой бумажкой для отношений между Западом и Востоком, западные и мусульманские страны смогут развить добрососедские и равноправные отношения. После первого раунда парламентских выборов в Египте Бобби Гош выступил с интересным комментарием: «Оказалось, что исламисты понимают демократию гораздо лучше, чем либералы». Действительно, в стране, не имеющей либеральных традиций, демократия не приведет либералов к власти. Мы видим, что Турция может сочетать политический ислам с демократией; почему бы Египту или другим мусульманским странам не последовать ее примеру? На Ближнем Востоке подобное сочетание будет, конечно, иметь лучшие перспективы, нежели либеральная демократия.

Амитай Эциони в своей книге «Безопасность превыше всего: для силовой, нравственной внешней политики» описывает некоторые нетрадиционные и неочевидные проблемы взаимоотношений между «воинами» и «проповедниками». Большинство людей в странах Востока не являются «воинами», готовыми прибегнуть к насилию для пропаганды своих ценностей, но они и не либеральные демократы. «Нелиберальные умеренные» в большинстве случаев отвергают насилие, но это не значит, что они «благожелательно относятся к либерально-демократическому режиму или к полноценной программе прав человека». Во многих странах именно таково абсолютное большинство, с ним необходимо работать, не делая ставку лишь на тонкий слой либералов, которые не имеют легитимности внутри собственных обществ. Попытка обратить «нелиберальных, но умеренных людей» в либеральных демократов не только тщетна, но и контрпродуктивна. Томас Фридман однажды задал неудобный вопрос по поводу демократизации некоторых обществ, оставив его без ответа: «Был ли Ирак той страной, какой он был, потому что Саддам был тем, кем он был? Или же Саддам был тем, кем он был, потому что Ирак был той страной, какой он был?»

Уильям Салливан, американский посол в Тегеране при администрации Картера, написал, оглядываясь назад и анализируя имевшие место события: «Сверху донизу Иран был и остается гораздо более сложным обществом, чем думают многие наши политики и стратеги. При отсутствии такого понимания упрощенческая политика, какими бы благородными мотивами она ни руководствовалась, часто терпит провал». Он добавил, что в ответ на его довольно дипломатичные высказывания о демократии в Иране шах «обычно говорил, что хотел бы быть королем Швеции, если бы только у него в стране жили одни шведы». Большинству ближневосточных обществ не хватает шведов для того, чтобы демократия пустила корни.

Движемся к нормативному синтезу?

Вернемся теперь к началу: мир в целом все более однороден, тогда как большинство отдельных обществ быстро обретают разнородность. Этциони отметил важную особенность: «Мир фактически движется к новому синтезу между уважением к правам и выбору личности на Западе и уважением к общественным обязанностям на Востоке; поглощенностью Запада вопросами автономии и озабоченностью Востока по поводу общественного порядка; юридическим и политическим равноправием Запада и авторитаризмом Востока». Искусственно ускорять приближение большей однородности – опасно и контрпродуктивно, идет ли речь о либеральной демократии, исламском халифате или синоцентричной системе. В равной мере неразумно и почти невозможно пытаться остановить эти процессы. Что мы как род человеческий в лице государств, международных организаций, групп гражданского общества, руководителей бизнеса и отдельных граждан действительно можем делать, так это попытаться управлять данными процессами, снижать риски.

Сегодня наиболее реалистичной и непосредственной угрозой является отнюдь не оруэлловский Большой Брат или Левиафан. Не избыток силы и стабильности, а слабая государственность или ее полный крах повсеместно становятся главной причиной человеческих страданий. Очевидную опасность представляет мировой рынок, никак не ограниченный демократическим контролем. Именно он становится «Большим Братом», посягающим на свободу личности – пусть не так явно и непосредственно, как это делает государство, но не менее подло. Одна из важнейших задач, стоящих перед современным государством, – это управление глобализированной экономикой, недопущение деградации окружающей среды, поддержание национальной и международной безопасности, а также квалифицированная, пропорциональная защита демократии и прав человека. Иногда говорят, что государства слишком велики для малых дел и слишком малы для больших. Но если в мире и отдельных странах уже есть организации, готовые решать «малые проблемы», пока еще не создано эффективных международных структур для решения «больших проблем». Усиление Китая и других стран Азии, где роль государства была определяющей в ускорении экономического роста, – еще одно доказательство того, что государство рано отправлять на свалку истории, о чем когда-то мечтали марксисты, или сокращать его до размеров «ночного сторожа», чего так хотят либертарианцы и неолибералы.

Покойный британский дипломат и ученый Адам Уотсон, изучив разные международные системы, однажды заметил: «Державы, способные системно сформулировать и изложить закон, делают это на практике». Похоже, это действительно один из постоянных императивов в международных отношениях, зависящий не от внутренних особенностей государства, а от его относительной силы. Но впервые мы оказались в ситуации, когда не существует какой-то одной доминирующей державы. Любые попытки гегемонии оканчиваются имперским надрывом и перенапряжением. Следовательно, предсказание Анатоля Ливена о том, что «мы быстро приближаемся к такому мировому устройству, при котором на смену американской гегемонии не придет китайская гегемония, поскольку ни одна страна не будет в состоянии выполнять нечто напоминающее роль мирового лидера» со всеми вытекающими последствиями, оказывается весьма прозорливым.

Рейн Мюллерсон – профессор права, декан юридического факультета Таллинского университета, ранее – профессор Королевского колледжа в Лондоне. Его книга «От теорий демократического мира к смене режимов» выйдет в 2013 году.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735498 Рейн Мюллерсон

Политическая логика дезинтеграции

Семь уроков распада Советского Союза

Резюме: Неверно направленные реформы могут привести к развалу гораздо быстрее, чем само их отсутствие. Во время кризисов политики часто лихорадочно ищут «серебряную пулю», и именно эта последняя нередко становится причиной распада.

Опубликовано Центром исследования европейской политики (CEPS), г. Брюссель, в сентябре 2012 года.

В 1992 г. мир внезапно обнаружил, что Советского Союза больше нет на карте. Одна из двух сверхдержав прекратила существование не вследствие войны, вражеского нашествия или какой-либо иной катастрофы, если не считать неудачной попытки государственного переворота, больше походившего на фарс. Советская империя рухнула вопреки ожиданиям. Бытовало мнение, что она слишком велика и стабильна, чтобы развалиться, и пережила изрядно потрясений, чтобы вот так просто взять и «схлопнуться». А между тем еще с 1970-х гг. хватало указаний на то, что система вступила на путь необратимого распада, хотя многие предполагали, что процесс затянется на десятилетия, и ничто не предвещало, что крах СССР станет кульминацией «короткого ХХ века».

В 1985-м, 1986-м и даже в 1989 гг. никто из тогдашних аналитиков не верил в скорый конец Советского Союза – точно так же, как нынешние эксперты не допускают разрушения Европейского союза. Еще в 1990 г. группа выдающихся американских экспертов, тесно связанных с Пентагоном, была убеждена в том, что СССР способен переродиться ближе к концу начавшегося десятилетия и, превратившись в отлаженную парламентскую демократию, еще станет государством всеобщего благоденствия по скандинавской модели. В ближайшей перспективе полный крах казался менее всего вероятным. Сенсационные сценарии способны на время увлечь читателя, но в реальном мире нет недостатка в различных стабилизаторах и сдерживающих факторах. Многие страны проходят через кризисы, включая серьезные и весьма опасные, однако они крайне редко совершают самоубийство.

Но как много может измениться за одно десятилетие! То, что считалось немыслимым в 1985-м, в 1995-м провозглашалось уже неизбежным. Простую игру воображения чуть позже представили как историческую необходимость. И именно этот неожиданный поворот судьбы, прыжок от «немыслимого» к «неизбежному» делает распад Советского Союза отправной точкой отсчета в нынешних дискуссиях о возможных сценариях развития кризиса в Европе и выборе, который стоит перед европейскими лидерами.

В конце концов, проблемы Евросоюза убедительно продемонстрировали, что риск его дезинтеграции – нечто большее, чем риторический прием или страшилка, с помощью которой политики пытаются навязать недовольным избирателям жесткие меры экономии. Неразбериха царит не только в экономике, но и в политической жизни. Европа оказалась между Сциллой невразумительной политики национальных правительств и дефицита демократии и Харибдой усугубляющегося взаимного недоверия между рынками.

Финансовый кризис резко сократил ожидаемую продолжительность жизни отдельных правительств и кабинетов независимо от их политических цветов и расширил пространство для возникновения популистских и протестных движений. Суть общественных настроений лучше всего выражается в сочетании пессимизма и гнева, яркий образ которого мы находим у поэта Уильяма Батлера Йейтса в стихотворении «Второе пришествие»: «Все рушится; не держит середина, / Анархия – в миру; и, как лавина, / Безудержен прилив…».

Это настроение отражают недавние опросы. Например, согласно обзору под общим названием «Будущее Европы», профинансированному Европейской комиссией и опубликованному в апреле 2012 г., для большинства европейцев Евросоюз – привлекательное место для жизни, однако их уверенность в европейской экономике и способности ЕС играть заметную роль в мировой политике снизилась. Еще больше обескураживает тот факт, что почти 90% респондентов усматривают серьезное несоответствие между надеждами общества и действиями правительств; лишь треть уверена в том, что их голоса что-то значат на уровне ЕС, и только 18% итальянцев и 15% греков полагают, что с их голосами считаются в их собственных странах. Согласно последнему обзору под названием «Трансатлантические тенденции», 76% европейцев считают экономическую систему в Европе несправедливой и отвечающей интересам лишь немногочисленной элиты.

Короче говоря, Европейского союза, каким мы его знаем, больше нет. Фундамент, на котором он создавался, подвержен эрозии. Общая память о Второй мировой войне размывается: половина подростков в возрасте 15–16 лет в немецких школах не знают, что Гитлер был диктатором, а треть считают, что он защищал права человека. Обвал СССР выхолостил смысл геополитического существования европейского единства. Демократическое государство всеобщего благоденствия – стержень послевоенного политического согласия – находится под угрозой демонтажа хотя бы в силу демографических факторов, не говоря уже о других причинах. Куда-то уходит и процветание, положенное в основу политической легитимности европейского проекта. Шесть из десяти европейцев полагают, что сегодняшних детей ожидает гораздо более трудная взрослая жизнь по сравнению с представителями нынешнего поколения.

Насколько маловероятен сегодня распад Евросоюза на фоне этой негативной динамики? Не ошибаются ли европейцы, считая союз чем-то само собой разумеющимся? Правомерен ли вывод о том, что он не развалится только потому, что нерушим? Здесь решающую роль может сыграть способность Европы извлекать уроки из опыта бывшего Советского Союза. Ибо выживание ЕС зависит и от способности европейских лидеров учитывать аналогичный набор политических, экономических и психологических факторов, которые имели место в процессе деградации СССР. Распад – это прежде всего результат политических игр, верного или неверного восприятия и оценки ситуации действующими политическими лидерами, а не просто сочетание институциональных и экономических структурных факторов.

В то же самое время, если мы решим сравнивать нынешние процессы в Европейском союзе с крахом Советов, необходимо учитывать характер обоих проектов. В противном случае нам вряд ли удастся извлечь какие-то значимые уроки. Если советский проект был основан на страхе, то европейский – на согласии. В то время как большинство советских граждан привлекал Запад, европейцы гордятся своим образом жизни и своей политической моделью и не грезят, к примеру, «китайской мечтой». Если фиаско Советского Союза было обусловлено банкротством коммунистической идеологии, то Евросоюз не сталкивается с кризисом мировоззрения. Если советские реформаторы видели будущее Советского Союза в более свободной федерации или конфедерации, то выживание ЕС обусловлено тесным политическим союзом. Словом, СССР пал жертвой собственных неудач, тогда как Европа может пострадать от собственных успехов. Однако принципиально иная природа европейского проекта, являясь сильным аргументом в пользу того, что Европу не постигнет участь СССР, вовсе не служит достаточной гарантией против возможного провала. Чтобы Европейский союз выжил, европейским лидерам следует избегать ошибок, допущенных советскими руководителями.

Советский Союз стал достоянием истории не в силу заговора Запада и не только по причине структурных изъянов, но также в силу принятия или непринятия тех или иных решений. Сегодня, читая мемуары главных действующих лиц той драмы, убеждаешься, что для некоторых советских лидеров, включая Михаила Горбачёва, крах стал таким сюрпризом, что даже спустя многие годы они все еще не могут поверить в исчезновение империи. Вместе с тем следует отметить, что нежелание Горбачёва ввести прямые президентские выборы внесло не меньшую лепту в уничтожение СССР, чем рекордно низкие цены на нефть на мировых рынках того времени.

Специалистам, анализирующим нынешний европейский кризис, особенно трудно перенести этот опыт на европейскую почву, поскольку не совсем понятно, что будет означать дезинтеграция Евросоюза. Распад Советского Союза означал, что эта страна исчезла с карты мира как политическое образование и вместо нее появилось более дюжины новых государств на огромном пространстве от Средней Азии до юго-восточной Европы. Но ЕС – не государство, и даже если он рассыплется, на карте мира ничего не изменится. Более того, даже в случае роспуска объединения большинство (если не все) страны-участницы останутся рыночными демократиями, скорее всего, продолжат сотрудничество в той или иной форме и сохранят некоторые общеевропейские институты.

Как же может выглядеть распад Евросоюза? И чем он будет отличаться от простой реформы или изменения конфигурации? Будет ли выход из еврозоны хотя бы одной страны означать исчезновение союза? Или на это будут указывать другие тенденции – например, снижение влияния на мировой арене или демонтаж важных достижений европейской интеграции (прекращение свободного перемещения людей или отмена таких институтов, как Европейский суд)? Будет ли появление двухуровневой организации равносильно концу или это следует расценивать как шаг к более тесному и совершенному союзу? При ответе на эти вопросы будут полезны уроки из недавней советской истории. И речь идет не столько о политике, сколько о проблемах, связанных с управлением кризисом.

Урок первый…

…одновременно заключает в себе парадокс, а именно: поддерживаемая экономистами и разделяемая политическими классами Европы вера в то, что ЕС не может разрушиться сам по себе, представляет один из серьезных рисков. Последние годы существования Советского Союза являли собой классический пример подобной динамики. Мнение, будто распад «немыслим», подталкивает политиков к тому, чтобы использовать критику европейской интеграции или соответствующую риторику в целях достижения сиюминутных преимуществ – ведь они уверены, что в долгосрочной перспективе «ничего негативного произойти не может». Вера в то, что развал Евросоюза – крайне маловероятный сценарий, может привести политиков к недооценке фактора времени. Речь между тем идет о самом выживании Союза. «Слишком мало, слишком поздно» – эти слова как нельзя лучше характеризуют историю исчезновения СССР. Они могут стать лейтмотивом и возможного обвала Евросоюза. Один из факторов риска в нынешнем европейском кризисе состоит в том, что демократическая природа стран – членов Европейского союза заставляет принимать важные политические решения по мере смены электоральных циклов в отдельных странах. Рынки же отказываются следовать политической логике стран-участниц и считают чувствительность Европы к политическому расписанию конкретных государств фактором повышенной неопределенности. В настоящий момент воздействие рынков объединяет и сплачивает Европу, тогда как давление избирателей разъединяет ее. Подобное негативное влияние последних политическая элита европейских стран должна как-то преодолеть.

Более того, оценка вероятности самого неблагоприятного сценария не должна быть отдана исключительно на откуп экономистам, которые приходят в оцепенение, когда дело идет к дезинтеграции. С точки зрения ведущего американского экономиста Фреда Бергстена, «с учетом того, как много поставлено на карту, Европа почти наверняка разовьет и доведет до логического завершения идею всеобъемлющего экономического и монетарного союза». Будем надеяться, что он прав, хотя пример Советского Союза показывает, что чрезмерно высокая цена разъединения не служит гарантией того, что его никогда не случится. Поэтому считать, что Евросоюз никогда не развалится просто потому, что это слишком дорого обойдется странам-участницам, – слишком слабое утешение и никак не свидетельствует в пользу стабильности и нерушимости Союза. Во время кризиса логика политиков, как правило, берет верх над логикой экономистов.

Настоящий вызов состоит в том, что в определенный момент европейским лидерам, возможно, придется делать выбор между спасением евро и спасением Европейского союза. Вполне очевидно, что крах зоны евро сам по себе ведет к сворачиванию европейского проекта, но не менее вероятен сценарий, при котором «спасение евро» будет зависеть от частичного сворачивания демократии в странах периферии еврозоны. Подобная динамика может в корне изменить саму природу и характер интеграции. И действительно, жесткий диктат добродетельных стран-кредиторов в отношении грешных стран-должников многим экономистам представляется единственно возможным решением, однако, с точки зрения политических аналитиков, подобный подход чреват будущим кризисом в отношениях между европейскими странами.

Урок второй

Распад Евросоюза вовсе не обязательно станет поводом для торжества противников европейской интеграции над ее сторонниками. Опыт Советского Союза – это грозное предостережение Европе, ведь конец объединения может стать непреднамеренным следствием долговременной недееспособности (или кажущейся недееспособности) элит, которая осложняется их непониманием внутриполитической динамики. В настоящее время политические лидеры поглощены частыми сменами настроений сторонников и противников интеграции, а обозреватели ликуют по поводу выборов в любой стране, где популистские партии не проходят в правительство. Однако ценой нейтрализации популистского давления является то, что многие партии европейского мейнстрима начали говорить и действовать как популисты. Не снижает риска динамики распада даже тот факт, что при нынешнем европейском кризисе (в отличие от советского) никакой популярной альтернативы ЕС не существует. Действительно, подавляющее большинство граждан Европы (за исключением британцев), несмотря на разочарование, не помышляют о возврате к автономным национальным государствам. Но отсутствие привлекательной замены не служит гарантией единства. Еще один фактор риска, характерный для нынешнего европейского кризиса, состоит в том, что, несмотря на безальтернативность Евросоюза, популистские волны, накатывающие с юга и севера, преследуют разные цели и крайне затрудняют проведение общей политики.

Разгневанные избиратели на юге протестуют против политики жесткой экономии, на которой настаивают северяне, но готовы принять политический союз, поскольку абсолютно не доверяют национальным правительствам и утратили всякую надежду на демократию в своих странах. В то же время популистские движения севера, одобряя меры жесткой экономии, не поддерживают общеевропейские политические институты, поскольку доверяют национальным демократиям больше, чем Брюсселю. Поэтому главная угроза союзу исходит не столько от усиливающегося антиевропейского популизма, сколько от столкновения между южным популизмом, не приемлющим жестких мер экономии, и северным, направленным против Брюсселя.

Урок третий

Он свидетельствует о том, что неверно направленные реформы могут привести к развалу гораздо быстрее, чем само их отсутствие. Во время кризисов политики часто ищут «серебряную пулю», и именно эта последняя нередко становится причиной распада. Главным фактором кончины СССР стала неспособность Михаила Горбачёва понять природу системы (он упорно придерживался иллюзии, будто ее можно сохранить, не прибегая к глубоким реформам, поскольку необоснованно верил в ее превосходство). Ошибочное убеждение Горбачёва в том, что советское государство способно пережить утрату идеологической легитимности и организационный обвал компартии, в значительной степени обрекло на неудачу его усилия по спасению и реформированию Советского Союза. В этом контексте любопытно сопоставить истолкования советскими и китайскими лидерами причин провала коммунистического эксперимента. Если советские реформаторы, вышедшие из либеральной интеллигенции, склонны были считать, что социалистические идеи – это единственное, что имелось ценного при социализме, китайские реформаторы готовы отказаться от социалистической идеологии, но делают все возможное для сохранения организационной силы компартии, понимая ее ценность в деле сплочения нации.

Риск неверно направленных реформ состоит также в искушении лидеров воспользоваться кризисом в целях достижения того, к чему всегда стремились, но знали, что люди этого не примут. Готовность федералистов к радикальным решениям, с одной стороны, проистекает из логики кризиса и необходимости завершить проект, начатый с вводом единой валюты. С другой – это попытка воспользоваться моментом в продвижении идеи федеративного политического устройства Европы и компенсировать недостаток общенародной поддержки. Но отсутствие консенсуса нельзя подменять кризисом, и лучшей иллюстрацией тому служит неудача советских реформ.

Урок четвертый

Если исключить войны и другие чрезвычайные обстоятельства, то главную опасность для политического проекта представляет не дестабилизация на периферии, а мятеж в центре (хотя окраинный кризис может распространяться, как инфекция). Судьбу советского государства предопределило решение России избавиться от союза, а не упорное желание стран Балтии из него выйти.

Сегодня мнение Германии о происходящем в Европейском союзе способно гораздо больше повлиять на будущее всего проекта, чем беды греческой или испанской экономики. Когда застрельщики интеграции начинают считать себя ее главными жертвами – большой беды не миновать. Вот почему так важно правильно понимать намерения Берлина при оценке рисков для Евросоюза. В этом смысле вряд ли полезно сопоставлять роль, которую сыграла РСФСР в распаде СССР, и нынешнюю роль Германии. Россия была необычным актором в драме распада Советского Союза: несмотря на наличие лидера, законно избранного путем прямого голосования – Бориса Ельцина, – она оставалась всего лишь тенью Советского государства. В каком-то смысле Россия могла состояться как государство только в случае смерти СССР. Иное дело – Германия.

В контексте нынешнего кризиса она проявила себя не только как самое сильное государство Старого Света, но и стала синонимом дееспособной Европы. У европейцев нет повода усомниться в приверженности Германии идее европейской интеграции, что бы ни писали СМИ. Что действительно пока неясно, так это стратегия, которую Берлин выберет для перестройки и перегруппировки ЕС, и шансы на успех этой стратегии. Поэтому перспективы выживания Евросоюза зависят от того, будут ли успешными попытки Германии преобразовать «солидарную Европу» в «Европу, живущую по правилам».

Лидерство Берлина также оспаривается в связи с тем, что Германия не слишком торопится выбираться из нынешнего упадка. Парадокс в том, что хотя Европа в целом переживает кризис, самое могущественное европейское государство – Германию (в отличие от той же России перед развалом СССР) – он практически не затронул; более того, Берлин больше всех выигрывает от европейских проблем. Государственные облигации Германии рефинансируются по нулевым процентным ставкам, а безработица в стране находится на рекордно низком уровне. Спад привел к притоку на немецкий рынок труда квалифицированной рабочей силы из таких стран, как Италия, Испания, Греция и Португалия. Это смягчило обеспокоенность немецкой общественности по поводу демографического кризиса. Позиции Берлина в мире укрепились. Таким образом, у Германии есть все основания не только опасаться кризиса, но и благословлять его, и Берлин не торопится принимать меры по преодолению ситуации – прежде всего, потому что он чувствует себя вполне комфортно, а кроме того, потому что быстрое решение всех проблем может сослужить Германии плохую службу в ее попытках преобразовать союз.

В каком-то смысле данный кризис – возможно, последняя надежда Берлина заставить Европу жить по правилам. Это тем более важно, если иметь в виду, что Германия, подобно другим богатым и стареющим странам, сталкивается с громадными долгосрочными вызовами. Рабочая сила сокращается, энергетическая отрасль нуждается в реконструкции, а инфраструктура слишком долго не совершенствовалась. В последнее десятилетие чистые инвестиции в немецкую экономику в процентном выражении от ВВП были меньше, чем в любое другое время за всю историю, если не считать годы Великой депрессии. Неравенство в доходах населения в этом десятилетии росло в два раза быстрее, чем в среднем по странам ОЭСР.

Смысл дебатов сводится к тому, что история имперских амбиций Германии в Европе послужила одной из причин сопротивления европейцев трансформационной стратегии Берлина. Гораздо меньше обсуждается немецкий опыт реформ, который также может быть фактором риска, препятствуя усилиям по преодолению кризиса. Подобно тому, как распад Советского Союза оказался единственно верным выбором в пользу государственного строительства в России ввиду ее институциональной слабости, опыт реформ, накопленный Германией, предопределяет выбор Берлина.

Реакция Германии на кризис объясняется опытом борьбы Веймарской республики с инфляцией (одержимость стабильными ценами), демографическим профилем немецких избирателей (стареющее население боится потерять свои сбережения), а также интеллектуальными традициями «орднунг-либерализма». Эти предпосылки побуждают население больше доверять независимым институтам – таким как Конституционный суд и Бундесбанк. Эпоха воссоединения Германии (одной щедрости недостаточно) и последнее десятилетие реформ (действенность структурных реформ) тоже следует иметь в виду, если мы хотим понять логику немецких лидеров. Менее изученный источник немецкой трансформационной стратегии – интерпретация Германией опыта Центральной и Восточной Европы в переходный период. Именно страны ЦВЕ, согласно убеждению немецких стратегов, нуждались в проведении болезненных экономических реформ, направленных на аккуратный демонтаж государства всеобщего благоденствия, так чтобы не спровоцировать ответную волну народного негодования. Немцы были уверены, что внешняя интервенция приведет не к делегитимации национальных демократических институтов, а к их усилению. Поэтому суть немецкого подхода к реформе можно передать с помощью краткой формулы: «Делать на юге то, в чем мы преуспели на востоке» – создавать ответственных в финансовом отношении членов сообщества. Опыт стран ЦВЕ не объясняет, почему Германия ставит перед собой те или иные цели, но помогает понять, почему она верит в возможность их достижения.

У Берлина есть веские аргументы, чтобы верить в успех своей трансформационной стратегии за пределами Германии или даже Северной Европы. Постреволюционная рецессия в большинстве стран Центральной и Восточной Европы была глубже и болезненнее, чем в сегодняшней Южной Европе. Предпринятая перестройка оказалась гораздо радикальнее, нежели та, что ожидается от Греции или Испании. Рыночные и демократические институты в странах ЦВЕ слабее, чем те же институты в Южной Европе, а риски политической нестабильности и бунтов выше.

В то же время ряд факторов делают трансформацию на юге по образу и подобию преобразований на востоке очень рискованной стратегией. Успех переходного периода в странах ЦВЕ (хотя пример Венгрии показывает, что его нельзя считать абсолютным и необратимым) обусловлен несколькими факторами, отсутствующими в нынешнем контексте. В государствах Восточной Европы общество единодушно отрицало коммунистическое прошлое и с оптимизмом взирало на будущее; при этом считалось, что в выигрыше окажется молодежь, уровень жизни которой существенно поднимется. Общество в странах Южной Европы, напротив, стремится к сохранению прежних благ, с пессимизмом смотрит в будущее и считает, что от предлагаемых реформ проиграет в первую очередь молодое поколение. Когда страны Центральной и Восточной Европы переживали переходный период, они знали наверняка, что им нужно делать, рассматривая Запад как образец для подражания, тогда как нынешний кризис Евросоюза – неотъемлемая часть более масштабного кризиса капитализма и либеральной демократии, какими мы их знаем. Переходный период в странах ЦВЕ сопровождался появлением новых элит, и люди ощущали себя победителями. Сегодня этого нет и в помине.

Короче говоря, надежда на то, что Южную Европу можно преобразовать по образу и подобию Центральной и Восточной, может оказаться слабым звеном в стратегии перестройки Европейского союза, которой придерживается Берлин.

Урок пятый

Если в ЕС возобладает динамика распада, это будет больше походить на «паническое изъятие банковских вкладов», чем на популистскую революцию. Таким образом, важнейшим фактором, способствующим выживанию союза, является вера элит в его способность справляться со своими проблемами. По меткому выражению Стивена Коткина, который поделился своим видением советской драмы, «демонтаж Союза инициировала именно центральная элита, а не периферийные движения за независимость». Люди могут и не бунтовать против единой Европы, просто национальные элиты начнут сомневаться в ее перспективах, боясь упустить контроль над ситуацией. И своими действиями и поступками (сея панику и страх оказаться последними в очереди за собственными вкладами) они ее окончательно развалят. Парадокс в том, что ЕС – элитарный проект, зиждящийся на уважении европейского истеблишмента к демократии, но сегодня ему грозит опасность из-за страха тех же элит перед демократией. Неспособные реализовать демократические идеи на уровне единой Европы за отсутствием европейского демоса как такового и напуганные призраком антиевропейского популизма на национальном уровне, многие политики готовы заблаговременно повернуться к союзу спиной.

Впервые с тех пор, как европейский проект был запущен в действие после 1945 г., цели достижения «все более тесного союза» и «углубления демократии» вошли в противоречие. Cпособность политического союза поддерживать евро посредством общей финансовой политики находится под вопросом, поскольку граждане против этого, а страны-члены остаются привержены демократии. В то же время крах общей валюты способен привести к распаду Евросоюза, и при этом существует риск резкой деградации демократии на национальном уровне в некоторых странах востока и юга Европы – прежде всего в Венгрии, Румынии и Греции.

Таким образом, вопреки ожиданиям некоторых теоретиков, ЕС не рухнет из-за «дефицита демократии» в европейских институтах. А демократическая мобилизация гражданского общества тоже его не спасет. Скорее, речь идет о всеобщем разочаровании в демократии – убеждении, что национальные правительства беспомощны перед лицом мировых рынков. В этом главная надежда на устранение обостряющихся противоречий между задачей европейской интеграции в будущем и задачей углубления демократии в Европе.

Природа разочарования в демократии существенно разнится в каждой отдельно взятой стране. Особенно бросается в глаза контраст между здоровым в финансовом отношении севером (Германия, Нидерланды, Австрия и Финляндия) и обремененным долгом югом (Италия, Испания, Греция и Португалия). Разочарование жителей южной периферии Европы политикой своих национальных лидеров может способствовать тому, что они преодолеют нежелание передать больше полномочий европейскому центру, но не предотвратит протестов против политики жесткой экономии, которую им навязывают страны севера. Более того, твердая вера избирателей Северной Европы в национальные демократические институты отнюдь не делает их восторженными сторонниками политического союза. Вот почему панические центробежные тенденции могут породить цепную реакцию, которая приведет к краху союза.

Урок шестой

Надежда на небольшой, но более функциональный и оптимальный союз и цивилизованный раздел еврозоны может сама по себе открыть путь к дезинтеграции. В этом контексте показательна логика развала рублевой зоны, проливающая свет на нашу проблему. Природа советской командно-административной системы хозяйствования, низкий уровень сложности экономики, институциональная слабость постсоветских республик и тот факт, что Советский Союз руководствовался идеей не общего рынка, а трансграничного объединения производственных цепочек, затрудняют сравнение нынешних дилемм еврозоны с опытом краха рублевого пространства. По справедливости нужно признать, что в случае раскола еврозоны этот процесс мало чем будет напоминать распространение национальных валют на постсоветском пространстве. Однако некоторые выводы все же вполне уместны.

Анализируя советский распад, Патрик Конвей отмечает, что «страны решают покинуть валютную зону по трем причинам: 1) национализм, 2) стремление оградить себя от денежных коллапсов, которые случаются в экономиках других членов Союза и 3) стремление ужесточить национальный контроль над доходами от эмиссии». Та же логика применима и к еврозоне. Что касается Советского Союза, то балтийские республики были единственными, за выходом которых из валютной зоны стоял национализм, и не случайно их выход происходил достаточно гладко. Другим пришлось покинуть рублевую зону либо из-за страха перед внешними потрясениями, либо из-за желания получать эмиссионный доход, и их отделение было гораздо более болезненным. Что же касается выхода из еврозоны, то национализм не будет главным мотивом для любой из европейских стран, поэтому полезнее проанализировать, как размежевание отразилось на экономиках не прибалтийских, а других республик.

Опыт рублевой зоны подсказывает, что ни о каком плавном или упорядоченном отказе от общей валюты не может быть и речи. Как утверждает историк Гарольд Джеймс, «подобный выход всегда сопровождается хаосом и приводит к потере доходов и инфляции». Сохранение монетарного союза в случае политического разъединения также маловероятно. Когда в 1991 г. президенты России, Белоруссии и Украины решили положить конец СССР, они еще надеялись, что смогут сохранить общую валюту в условиях существования независимых государств, но уже через два года стало очевидно, что общая валюта не выживет при высокой инфляции и нарушенных политических связях. Усилия России по обузданию гиперинфляции и плавному переходу к рыночной экономике постоянно находились под угрозой из-за политики других республик, подстегивавшей инфляцию. Таким образом, логика рыночных реформ сталкивалась с желанием сохранить рублевую зону, и от общей валюты пришлось отказаться.

Поэтому, когда сегодняшние политические обозреватели спекулируют на тему желательности и осуществимости таких проектов, как «северный евро» или «южный евро», им следует помнить о соглашении, принятом лидерами России, Белоруссии и Украины и положившем конец Советскому Союзу. Тогда оно представлялось не похоронами общей экономики, а рождением оптимального и более функционального союза менее разобщенных и все более сплоченных стран-членов с общей культурой. Но то, что считалось тогда началом, осталось в памяти как начало конца, потому что процесс разъединения никогда не останавливается на полпути. Так что не будет преувеличением сказать, что в погоне за более цельным и спаянным Евросоюзом, состоящим из менее разнородных стран-членов, существует риск обратного результата. Процесс будет запущен в момент нарастания недовольства политических элит и широкой общественности нынешним статус-кво и одновременно страхом перед распадом союза и перспективой будущей неконкурентоспособности на мировой арене.

Урок седьмой

Самый важный урок, извлекаемый из дезинтеграции СССР, заключается в том, что при угрозе распада политические игроки должны сделать ставку на гибкость, обуздывая естественную склонность настаивать на жестких и долгосрочных решениях (которые в случае неудачи лишь стимулируют негативную динамику). К сожалению, в настоящее время европейские стратеги пытаются спасти союз с помощью политических решений, которые радикально ограничивают выбор национальных правительств и широкой общественности. Как следствие, избиратели в таких странах, как Италия и Греция, в силах сменить правительства, но не политический вектор, поскольку экономические решения де-факто отстранены от электоральной политики. Хотя подобная стратегия способна стабилизировать институциональную основу, она с достаточно высокой вероятностью грозит спровоцировать непредвиденные реакции.

Примат политики – это сердцевина европейского проекта. В 1920-е и 1930-е гг. европейцы усвоили, что демократия должна «исправлять» рынки во имя достижения социально-политической стабильности. Нынешний курс, одобряемый европейскими лидерами, нацелен на то, чтобы переделать Евросоюз и лишить политику ее центральной роли в надежде на то, что новая линия на строгую финансовую дисциплину снизит политическое давление на объединение. Эксперты могут спорить о плюсах и минусах жесткой экономии, однако важнее то, что крах этих мер автоматически ускорит кризис и тем самым затруднит выживание союза. Сегодня понятно, что ЕС не сохранится без общей валюты, не поддерживаемой общим казначейством. Но уцелеет ли союз как содружество государств, объединенных принципом жесткой экономии, в которых процесс принятия экономических решений никак не зависит от воли избирателей, а политика национальной идентичности – единственное, что осталось от политики? Популярным ответом на тезис об отсутствии альтернативы вполне может стать лозунг «Любая альтернатива лучше».

Поэтому главный урок, который европейские лидеры могут извлечь из краха СССР, состоит в том, что для выживания нужно адекватно реагировать на свои страхи. Как сказал Макбет, увидев ведьм, «подлинные страхи слабей, чем ужасы воображенья».

Иван Крастев – председатель Центра либеральных стратегий в Софии и постоянный научный сотрудник Института гуманитарных наук в Вене.

Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735497 Иван Крастев

В течение недели аэропорт "Борисполь" принимал международных наблюдателей на выборах в Верховную Раду Украины. Делегации международных организаций прибывают как обычными регулярными, так и чартерными рейсами - из Канады, Бельгии, Австрии, Чехии, Дании, Великобритании, Франции, Германии, Люксембурга, Польши, России, Швеции, США и других стран. Всего аэропорт уже принял более 3 500 человек - из 28 стран и 35 международных организаций.

Обслуживание делегаций происходит во всех трех терминалах аэропорта (терминалах "В", "D", "F") по упрощенной схеме, которая была успешно внедрена и отработана во время Еврочемпионата по футболу в июне 2012 года. Благодаря этому прохождение всех формальностей занимает около 10-15 секунд.

Наибольшее количество наблюдателей прибыло в аэропорт 24 октября от международных миссий CANADEM и ОБСЕ. Большинство делегатов уже не впервые прилетают в Украину. Так, член Сената Парламента Канады Консиглио Ди Нино отметил: "Я работаю наблюдателем на украинских выборах еще с 2004 года. Я верю в эту страну, ее стремление к прогрессу и демократическим ценностям. Даже на примере аэропорта видно, что постепенно все меняется к лучшему ... Но окончательные выводы буду делать после возвращения ".

Украина > Транспорт > trans-port.com.ua, 26 октября 2012 > № 674705

ArcelorMittal South Africa получило уведомление от местных властей с требованием о прекращении работы нескольких производственных объектов на метпредприятии в Вандербильпарке. В частности, в нем говорится, что причиной подобных требований является несоблюдение норм выбросов в атмосферу вредных веществ на данных объектах.

В свою очередь, в компании не согласны с данными требованиями, и считают их несправедливыми с точки зрения административного законодательства.

«Компания в полной мере выполняет все условия лицензий выбросов в атмосферу в связи с чем, ArcelorMittal South Africa намерена оспаривать требования данного уведомления. Кроме того, мы будем требовать приостановки их действия до завершения рассмотрения нашей апелляции», - говорится в сообщении компании.

Пресс-секретарь ArcelorMittal South Africa Темба Хленгани заявил, что в настоящее время все объекты работают в нормальном режиме, что, соответственно, никак не повлияло на производственные или финансовые показатели работы предприятия.

В компании также отметили, что взяв на себя определенные экологические обязательства, инвестировала немалые средства в ряд своих проектов с целью их выполнения. В частности, была установлена система сбора пыли электродуговой печи на предприятии в Феринихинге общей стоимостью $26,5 млн. Кроме того, было инвестировано $28,7 млн. установку системы снижения количества выбросов на аглофабрике на заводе в Вандербильпарке, в результате чего удастся сократить выброс твердых частиц в атмосферу на 80%.

Швеция присоединилась к просьбе пяти стран ЕС изучить возможность на время вернуть визовый режим с некоторыми западнобалканскими государствами, передает Ekot. Причина - наплыв беженцев рома/цыган, в первую очередь из Сербии и Македонии.

Сегодня этот вопрос будет обсуждаться на встрече европейских министров по вопросам миграции в Люксембурге.

После того как в 2009 году ЕС отменил визы для граждан Сербии и Македонии, просить о виде на жительство в Европе с запада Балкан приехало более 20 тысяч человек, в основном цыганское население. В Швеции они составляют сегодня 20% от общего числа просителей убежища. Похожая ситуация в Германии и Бельгии.

Шведский министр по вопросам миграции Тубиас Бильстрём считает, что эти прошения не имеют достаточных оснований. По его словам, Миграционное управление перегружено делами балканских беженцев, в то время как ресурсы должны быть брошены на рассмотрение ходатайств сирийцев, спасающихся от войны. В свою очередь, цыгане подчеркивают, что подвергаются этнической дискриминации, что является основанием для соискания убежища.

Судя по всему, в шведском правительстве нет единства мнений по этому вопросу. Ранее министр иностранных дел Карл Бильдт заявил, что возврат к визовому режиму ударит по "интеграции жителей Европы", свободному перемещении студентов и специалистов. По мнению Бильдта, это также сыграет на руку националистическим силам на Балканах.

ФСФР ПРЕДЛОЖИЛА УПРОСТИТЬ ЗАКОН ОБ ИНСАЙДЕРСКОЙ ИНФОРМАЦИИ

Ведомство забеспокоилось, потому что не в состоянии эффективно обрабатывать данные от участников рынка ценных бумаг

Нормы закона об инсайдерской информации зарегулированы и требуют упрощения. Такое мнение, как сообщает РИА Новости, высказал руководитель Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР) Дмитрий Панкин, общаясь с журналистами в кулуарах конференции ОЭСР по корпоративному управлению в России.

В настоящее время закон об инсайде реализуется на основе подзаконных актов, отметил финансист. Он сообщил, что возглавляемое им ведомство столкнулось с трудностями: оно не может эффективно обрабатывать получаемые данные от участников рынка ценных бумаг. "Такое впечатление, что все-таки чрезмерно громоздкая структура. Я вижу, что есть зарегулированность. Нужны меры по облегчению закона об инсайде", - сообщил Панкин. Он добавил, что ФСФР начала анализировать подзаконные акты. Ведомство рассчитывает завершить эту работу в I полугодии 2013 года, внеся предложения по облегчению норм закона.

Федеральный закон о противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком, работа над которым началась в 2000 году, вступил в силу 27 января 2011 года. Нормативная документация по этому закону начала действовать 1 января 2012 года. Уголовное наказание за использование инсайда - от двух до семи лет лишения свободы (в зависимости от вида нарушения и размера причиненного ущерба) - будет применяться с 27 июля 2013 года. Минимальный штраф за неправомерное использование инсайдерской информации и манипулирование рынков с оговоркой "если это действие не содержит уголовно наказуемого деяния" установлен в размере 3 тысяч рублей. Максимальный - 700 тысяч рублей (для юридических лиц).

В законе об инсайде впервые в законодательной практике Росии прописано определение инсайдерской информации. Закон также определяет круг лиц, подпадающих под термин "инсайдер". К инсайдерам отнесены некоторые госорганы и организации, обязанные раскрывать или предоставлять инсайдерскую информацию на своих сайтах. Помимо этого, закон определяет порядок раскрытия инсайдерской информации. В настоящее время компании, ценные бумаги которых торгуются на российской бирже, обязаны предоставлять списки инсайдеров в электронном виде в ежедневном режиме.

В последнем рейтинге Всемирного экономического форума Иран занимает 74-ое место по объему ВВП на душу населения среди 144 стран, сообщает агентство ИСНА.

Объем ВВП на душу населения в Иране составляет 6 тыс. 360 долларов. Первое место в названном рейтинге принадлежит Люксембургу, где названный показатель достигает 113 тыс. 533 долларов. Второе и третье места занимают Катар и Норвегия (98 тыс. 329 и 97 тыс. 255 долларов соответственно).

С четвертого по десятое места в рейтинге ВЭФ занимают соответственно Швейцария, ОАЭ, Австралия, Дания, Швеция, Канада и Голландия.

Замыкают рейтинг такие страны, как Бурунди, Либерия, Эфиопия, Сьерра-Леоне. В Бурунди объем ВВП на душу населения составляет только 279 долларов.

В названном рейтинге Иран по объему ВВП на душу населения опережает такие страны, как Сербия, Перу, Ливия, Китай, Таиланд, Украина, Индонезия, Парагвай, Марокко, Индия и Нигерия.

Крупнейшая в мире сталелитейная компания ArcelorMittal проведет реконструкцию двух электродуговых печей на своем предприятии ArcelorMittal Belval & Differdange в Люксебурге.

Ремонтные работы, начало которых запланировано на март следующего года, приведут к остановке предприятия на две недели. Ожидается, что запуск новых агрегатов состоится в апреле 2013 г.

В компании сообщают, что результатом проведения реконструкции станет увеличение производительности агрегатов и снижение затрат на техобслуживание.

Общая стоимость инвестиций в реконструкцию составит около 5,9 млн. евро.

Напомним, что в октябре 2011 г. ArcelorMittal временно приостановила работу электродуговой печи и двух сортовых станов на люксембургском метзаводе Schifflange и одного из двух сортовых станов на Rodange в связи со слабым спросом на длинномеры.

В марте этого года простой этих мощностей был продлен на неопределенный срок из-за отсутствия улучшений конъюнктуры рынок конструкционной стали ЕС.

Каждый житель Швеции выбрасывает в мусор 457 килограммов в год. Тем самым Швеция выходит на пятое место в Европе по количеству отходов на душу населения. Если шведы будут продолжать "производить" столько мусора, то к 2030 году его количество удвоится, прогнозирует в своем докладе Ведомство охраны природы.

Об этом пишет газета Дагенс Нюхетер.

На первом месте по числу выбрасываемого мусора на душу населения стоит Болгария, на втором Люксембург, на третьем Финляндия.

Премьер-министр ЧР П.Нечас высказался против создания системы европейского регулирования банков с целью спасения еврозоны. Данный проект является, по мнению П.Нечаса, для Чехии невыгодным. При этом возникновение первой части банковской унии должно быть согласовано со всеми 27 государствами-членами ЕС. Против данного проекта также высказываются Великобритания, Голландия и Швеция. Ряд возражений есть у Польши и Люксембурга. По мнению П.Скленаржа, главного экономиста банка J&T, вето со стороны Чехии целесообразно, так как «чешский банковский сектор занимает в ЕС исключительное положение. Банки находятся в здоровом состоянии, имеют больше вкладов, нежели кредитов, а в банковской унии чешские банки могут понести самые большие потери». Hospodá?ské noviny Чехия. Евросоюз > Финансы, банки > economy.gov.ru, 18 октября 2012 > № 676380

При голосовании на место в Совете Безопасности ООН Австралия получила 140 голосов, опередив Люксембург (128 голосов) и Финляндию (108 голосов).

"Всегда приятно, когда Австралия побеждает",- сказал присутствовавший в ООН министр иностранных дел страны Боб Карр. "На таких форумах Австралии всегда непросто, так как мы не являемся частью большого блока", - отметил министр. Последний раз Австралия была временным членом Совета Безопасности в 1985 -1986 году.

Международные политические амбиции руководства Австралии стоили стране 24 миллиона долларов, эта кампания была начата в 2008 году Кевином Раддом.

"Это хорошая победа", - заявил политический комментатор Крис Кенни. - "Если бы Австралия не выиграла, это выглядело бы унижением. Так что победа - это хорошо. Но не ожидайте слишком многого в усилении роли Австралии в международных делах. Главную роль в Совете Безопасности играют постоянные члены, которые имеют право вето", - заметил австралийский комментатор.

В Совете Безопасности 5 постоянных членов - Китай, США, Великобритания, Россия и Франция и 10 временных. Одно из них в 2013-2014 году будет занимать Австралия. Кроме Австралии временными членами СБ стали также Люксембург, Аргентина, Руанда и Южная Корея.

Делегация Европарламента, возможно, прибудет в конце этого месяца в столицу Ирана Тегеран, сообщил в четверг РИА Новости источник в ассамблее.

"Визит запланирован, но окончательно решение еще не принято в свете новых санкций ЕС против Ирана", - сказал собеседник агентства.

Новый блок экономических санкций в отношении Ирана был утвержден в понедельник на заседании глав МИД 27 стран Евросоюза в Люксембурге. В "черный список" попали еще 34 иранские компании и банки, а также министр энергетики Ирана Маджид Намджу. Меры дальнейшего давления на иранский режим включают запрет на поставки газа из Ирана, при этом, в частности, европейским энергетическим компаниям будет запрещено заключать с этой страной контракты на закупки "голубого топлива".

Страны Евросоюза ранее уже ввели эмбарго на импорт иранской нефти, которое вступило в силу с 1 июля. Свои действия в ЕС объяснили тем, что хотят заставить Тегеран отказаться от ядерных амбиций.

Ранее действовавшие санкции Евросоюза запрещали инвестиции в газовую промышленность Ирана, но не касались его импорта в страны ЕС, объемы которого, впрочем, являются незначительными. В соответствии с новым блоком санкций, ЕС запретит также продавать Ирану графит и алюминий, которые могут быть использованы для производства ядерного оружия и баллистических ракет. Кроме того, банкам стран ЕС запретят осуществлять какие-либо сделки с иранскими кредитными организациями, за исключением гуманитарных закупок, включающих продовольствие и медикаменты. Также странам ЕС запретят регистрировать под своими флагами принадлежащие иранским владельцам торговые суда и продавать Ирану морские грузовые суда.

Кроме того, в понедельник ведущий европейский спутниковый провайдер Eutelsat объявил о прекращении трансляций 19 иранских теле- и радиовещателей, среди которых - крупнейший иранский англоязычный телеканал Press TV.

США, ряд других стран Запада и Израиль обвиняют Иран в разработке ядерного оружия под прикрытием программы мирного атома. Тегеран не отрицает, что обогащает уран до 20%, однако заявляет, что его атомная программа направлена исключительно на удовлетворение потребностей страны в электроэнергии.

"Шестерка" международных посредников, в которую входят представители России, Великобритании, Китая, США, Франции и Германии, с 2003 года совместно с МАГАТЭ добивается от Ирана приостановки работ по обогащению урана, которые могут представлять угрозу режиму ядерного нераспространения.

В настоящее время в отношении Ирана действуют четыре санкционные резолюции Совета Безопасности ООН. Помимо этого, различные резолюции, требующие от Ирана обеспечить полную прозрачность ядерной программы и доказать ее исключительно мирную направленность, приняли в одностороннем порядке ряд стран и организаций. Официальный представитель министерства иностранных дел Ирана Рамин Мехманпараст во вторник заявил, что новые санкции Евросоюза в отношении этой страны не повлияют на ядерную программу Ирана и не заставят Тегеран обсуждать ее с международным сообществом. Александр Шишло.

Суд Евросоюза запретил организаторам лотерей и конкурсов в странах-членах ЕС взимать с победителей даже символическую плату за получение выигранного приза, следует из сообщения, размещенного на сайте суда.

Как уточняется в документе, такое решение принято в целях защиты экономических интересов граждан. Поводом для его вынесения стали действия пяти британских компаний. Их сотрудники рассылали людям уведомления о выигрыше в лотерее, однако для получения приза им нужно было связаться по телефону с самими компаниями. При этом в извещениях была указана стоимость звонков и текстовых сообщений, но адресаты не знали, что часть этой суммы получает компания, а не сотовый оператор.

Кроме того, в некоторых случаях получателям приходилось самостоятельно оплачивать значительную часть стоимости якобы выигранного приза. К примеру, чтобы получить билет на океанский круиз, им приходилось самим оплатить страховку, каюту и питание.

В связи с этим британское Управление добросовестной конкуренции потребовало от компаний прекратить подобную практику, так как она нарушает права потребителей. Те обжаловали это предписание в суде. В обоснование своих претензий они указали, что им необходимо убедиться в заинтересованности клиентов в получении того или иного приза. В свою очередь британский суд обратился за разъяснениями в Люксембург.

Рассмотрев дело, Суд ЕС постановил, что действия компаний противоречат законодательству Евросоюза, и запретил любые действия, которые вынуждают победителя лотереи или конкурса нести для получения выигрыша даже самые минимальные расходы - как, например, стоимость почтовой марки.

РУАНДА, АРГЕНТИНА И АВСТРАЛИЯ ИЗБРАНЫ В СБ ООН

Они станут непостоянными членами Совета Безопасности ООН в 2013-2014 годах

Генеральная ассамблея ООН избрала Руанду, Аргентину и Австралию непостоянными членами Совета Безопасности ООН в 2013-2014 годах, сообщает Reuters.

Аргентина набрала больше всех голосов - 182 (в Генассамблею входят 193 государства). У Руанды 148 голосов, у Австралии - всего 140. Австралия сражалась за место с Финляндией и Люксембургом.

В ходе второго тура определится страна-кандидат, которая займет оставшееся вакантным место представителя Азиатско-Тихоокеанского региона. Среди неофициальных фаворитов выделяется Южная Корея.

В Совет Безопасности входят 15 стран - пятерка постоянных членов (РФ, США, Китай, Великобритания и Франция) и десять непостоянных.

ФНС ХОЧЕТ БОРОТЬСЯ С НЕУПЛАТОЙ НАЛОГОВ ВМЕСТЕ С ОЭСР

Михаил Мишустин считает, что было бы также полезно обмениваться банковской информацией

Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) и Россия, которая к 2014 году планирует в нее войти, должны начать совместную борьбу с уклонением от уплаты налогов, сообща искать конечных бенефициаров бизнеса и обмениваться банковской информацией, полагает глава Федеральной налоговой службы Михаил Мишустин, передает РИА Новости.

Мишустин предлагает также объединить усилия по поиску баланса между снижением административных затрат на выполнение требований налогового законодательства и эффективностью контроля за его соблюдением. Мишустин считает, что форум ОЭСР по налоговому администрированию, который пройдет в Москве в мае 2013 года, придаст "новый импульс" координации международных усилий по борьбе с уклонением от уплаты налогов.

Министр финансов РФ Антон Силуанов в интервью телеканалу "Россия-24" рассказал, что российское налоговое законодательство было изменено и приведено в соответствие с требованиями ОЭСР. Глава ведомства сообщил, что налоговая система была упрощена, что он считает очень важным для ее гармонизации с "лучшими мировыми стандартами". Силуанов сообщил, что в последнее время были приняты решения об избежании двойного налогообложения и трансфертном ценообразовании по требованиям ОЭСР. Министр напомнил, что Россия присоединилась к конвенции ОЭСР об обмене налоговой информацией, что ему кажется очень важным шагом.

Глава ведомства рассказал, что руководство ФНС работает вместе со Всемирным банком для формирования объективной оценки российской налоговой системы и администрирования. Эта работа, по словам Силуанова, должна помочь России подняться на несколько ступенек вверх в рейтинге Doing Business, который готовит Всемирный банк. Руководитель Минфина надеется, что положение РФ в рейтинге существенно улучшится уже в следующем году.

Российская государственная НПК "Уралвагонзавод" (УВЗ) заинтересовалась еще одним активом за рубежом - она ведет переговоры с правительством Сербии о покупке сталелитейного комбината Zelezara Smederevo.

О том, что УВЗ обсуждал с сербскими властями приобретение Zelezara Smederevo (2,2-2,4 млн т стали в год), сообщила сербская газета Blic. Гендиректор УВЗ Олег Сиенко подтвердил газете "Коммерс антЪ", что корпорация ведет с властями Сербии переговоры о покупке завода, но "окончательного решения о целесообразности приобретения пока не принято". Топ-менеджер добавил, что "у Zelezara Smederevo есть потенциал для взаимодействия и с зарубежными активами УВЗ, и с основной площадкой". Источники издания, знакомые с ходом переговоров, говорят, что они осложнились после того как сербские власти объявили тендер "на выбор стратегического партнера" для завода. "УВЗ рассматривал конфигурацию, в которой убыточный завод, мощности которого объективно устарели, передадут фактически бесплатно, а затем УВЗ проинвестирует в запуск и модернизацию предприятия",- рассказывает один из собеседников "Ъ". В тендере УВЗ участвовать не собирается.Тендер по продаже 75% Zelezara Smederevo из 100%, которые достались Сербии в конце января за символический $1 от U. S. Steel, правительство страны объявило 8 октября. Американская компания избавилась от Zelezara, так как не захотела дальше терпеть его убытки, которые в 2011 году составили $100 млн. Участвовать в тендере могут компании с выручкой в 2011 году не менее $2 млрд или стоимостью активов не менее $2,5 млрд. Заявки принимаются до 26 октября, тендерную документацию потенциальные покупатели могут купить до 19 октября. "Лишь после дедлайна по приобретению документации мы сможем предварительно озвучить претендентов",- сказали в Агентстве по приватизации Сербии.

Сербия пытается продать завод с апреля, тогда правительство также объявляло тендер и говорило, что документацию выкупили УГМК (компания это отрицает), украинская "Донецксталь" и люксембургская United Pilsen S.A. бизнесмена Игоря Шамиса (с 14 сентября она сама банкротится). Тендер не состоялся. Потом сербские чиновники говорили о планах продажи предприятия инвестору за $1 на условиях модернизации. Премьер Сербии Ивица Дачич говорил, что "крупная российская компания" готова вложить в Zelezara €100 млн (см. "Ъ" от 28 сентября). Изменение позиции в правительстве страны не объясняют. Статс-секретарь Министерства финансов и экономики Александар Льюбич вчера лишь сказал "Ъ", что "критерии повышены". Государство сохранит за собой 25% в Zelezara и "сделает все, чтобы сотрудники Zelezara продолжили работать там".

УВЗ подходит под условия тендера - его выручка от реализации в 2011 году составила 90 млрд руб. ($3 млрд). Других очевидных российских претендентов на Zelezara пока нет: в крупнейших металлургических компаниях (ММК, "Мечел", НЛМК, "Северсталь", УГМК) ситуацию не комментируют, но неофициально отрицают заинтересованность в покупке актива. УВЗ же активно консолидирует новые активы. В 2010 году он приобрел французскую литейную Sambre et Meuse, а до конца года рассчитывает купить всю вагоностроительную ABRF Industries, в которую ранее входил Sambre et Meuse. Также УВЗ обещает в 2013 году запустить в Латвии предприятия по крупноузловой сборке и ремонту грузовых вагонов. В сентябре стало известно, что УВЗ "разместит ряд производств" на банкротящемся автозаводе "Автомобили и моторы Урала" (АМУР) в Свердловской области. Еще один непрофильный актив, "Амурметалл", УВЗ пытался передать ВЭБ, но в августе корпорации удалось этого избежать.

"У Zelezara еще меньше потенциала для интеграции в производственную цепочку УВЗ, чем даже у "Амурметалла"",- отмечает глава "Infoline-Аналитика" Михаил Бурмистров. Он подчеркивает, что в стратегию развития УВЗ в России "вписываются создание СП или приобретение активов в сфере вагоностроения", а для стран дальнего зарубежья целесообразна покупка инжиниринговых активов или предприятий по выпуску и ремонту железнодорожной техники. "Все прочее станет тяжелым балластом для корпорации в условиях сокращения спроса на подвижной состав",- подчеркивает он. Олег Петропавловский из БКС отмечает, что при развитии производственных активов в Европе УВЗ мог бы хеджировать риски роста цен на сталь с покупкой Zelezara. Но, уточняет аналитик, мощности завода могут оказаться избыточными для существующих зарубежных проектов УВЗ, а везти сталь в Россию невыгодно. В переговорах УВЗ с правительством Сербии он видит скорее политический момент: многие российские госкомпании, например, "Газпром" и "Роснефть" заявляют сейчас о развитии своего бизнеса в стране.

Люксембург в качестве международного финансового центра продемонстрировал устойчивость к финансово-экономическому кризису. Теперь страна может похвастаться существенным снижением бюджетного дефицита по сравнению с ее европейскими коллегами. Это заявление было сделано Международным валютным фондом во время своих последних консультаций. МВФ, в частности, отметил что в то время, как индустрия инвестиционных фондов ЕС испытала в 2011 году определенные потери, в основном за счет турбулентности рынка зоны евро, в Люксембурге ситуация в значительной степени восстановилась. Активы, находящиеся в управлении, превысили в начале 2012 года 2 млрд. евро. Банковские активы также начали постепенно восстанавливаться, в результате чего люксембургские банки в целом остаются хорошо капитализированными, профицитными и ликвидными. Люксембург > Госбюджет, налоги, цены > nalogi.net, 15 октября 2012 > № 670443

Чехии будет выделено около 190 тыс.евро по европейской программе борьбы с бедностью.

Ранее Чехия выступала категорически против подобной программы, объясняя это тем, что социальная помощь должна быть заботой каждого отдельного государства.

Тем не менее, дотацию Чешская республика приняла, получив даже больше, чем некоторые европейские страны, например Люксембург.

Подобную помощь получают не все страны. Так, Словакия не вошла в число стран, которые получат дотации на помощь бедным.

Сергей Лавров крайне негативно отозвался о задержках в установлении безвизового режима между Россией и ЕС. Причины неудовлетворенности в визовых вопросах не носят ни технического, ни административного характера, отметил он.

В понедельник в разговоре с представителями Ассоциации Европейского бизнеса (AEB) в Москве, Сергей Лавров сослался на существующую необходимость решения визового вопроса, говоря об основных барьерах между Россией и Европейским союзом.

«Упрощение или отмена визовых правил крайне важны для быстрого развития экономического сотрудничества России с Европейским союзом, являющимся ключевым торгово-экономическим партнером России», - сказал Сергей Лавров. Запись его речи расположена на портале Министерства иностранных дел.

Лавров добавил, что ЕС – крупнейший торгово-экономический партнер России, на долю которого приходится более половины российской внешней торговли.

«В прошлом году мы вышли на докризисный уровень по объему товарооборота – он составляет почти 400 млрд. долл. Около 80 процентов накопленных иностранных инвестиций пришло в российскую экономику из стран Евросоюза».

По этой причине Москве непонятно, почему безвизовый режим не может быть введен в целях упрощения бизнес контактов и межличностного сотрудничества двух партнеров.

«Чисто политический подход»

Лавров уверен, что отсутствие продвижения в области отмены виз для въезда в ЕС является «чисто политическим решением». Он добавил: «благодаря принципу солидарности, принятому в ЕС, или даже благодаря неправильной трактовке этого принципа, существует мнение, что безвизовый режим с Россией является политически неприемлемым до подобного предложения другим странам-членам Восточного партнерства».

Восточное соглашение о партнерстве ЕС объединяет шесть бывших советских республик: Армению, Азербайджан, Белоруссию, Грузию, Молдову и Украину.

«Все идет по Брюссельскому сценарию»

На прошлогоднем совещании Баренцева Совета в Кируне (Швеция) Сергей Лавров рассказал BarentsObserver, что, обращаясь к возможным будущим шагам России по упрощению визового режима для Норвежцев в Баренцевом регионе, «сейчас все идет по Брюссельскому сценарию». В 2010 году Норвегия ввела новый тип визы, так называемой, Поморской, которую можно открыть на 5 лет для жителей Мурманской и Архангельской областей даже без приглашения.

Норвегия не является членом в ЕС, но является страной Шенгенской зоны.

После введения Поморской визы 2 года назад, число граждан, пересекающих границу России и северной Норвегии, стремительно возросло, дав толчок развитию бизнес и межличностных контактов. Эта граница Норвегии является самой северной границей страны Шенгенского соглашения с Россией. Весной прошлого года Норвегия стала первой страной Шенгена, заключившей соглашение о безвизовом пересечении границы жителями 30-километровой приграничной зоны по обе стороны границы.

«Других препятствий нет»

На встрече EBA в Москве, в прошлый понедельник, Сергей Лавров сказал: «Больше ничего не препятствует подписанию соглашения» о безвизовых кратковременных поездках граждан России и Шенгенской зоны через границу.

Вопрос также будет обсуждаться на встрече Министра иностранных дел России с его европейскими коллегами в Люксембурге.

С цлью непосредственного знакомства с достижениями Украины во внедрении на собственных внутренних водных путях речной информационной службы Главный центр инфраструктуры ГП "Дельта-лоцман", расположенный в г. Одесса, посетили эксперты Европейской Комиссии - менеджер программ европейской политики Департамента региональной политики Еврокомиссии Irina Cryceru (Брюссель, Бельгия) и куратор программы "Дунайская стратегия" от Евросоюза, руководитель по развитию и инновациям компании "Via Donau" Michael Fastenbauer (Австрия). Украинскую сторону на встрече представляли заместитель директора Департамента международного сотрудничества Мининфраструктуры Елена Проскура , начальник инфраструктуры ГП "Дельта-лоцман" Алексей Ляшенко и его заместитель Сергей Хлебников .В рамках встречи отдельное внимание было уделено вопросу участия Украины в приоритетном направлении 1а "Внутреннее судоходство" в рамках Стратегии ЕС для Дунайского региона, в частности относительно перспектив реализации украинских проектов по этому направлению.

Европейская сторона отметила несколько проектов, которые могут рассматриваться на предмет финансирования из фондов ЕС, это: "Создание речных информационных служб на украинском участке реки Дунай" и "Создание интегрированной системы сбора и утилизации отходов судов на украинском участке реки Дунай".

Что касается других проектов в сфере транспорта, то отмечена целесообразность их обновления, с учетом таких факторов как, приоритетность и перспективность проекта, реальные потребности в финансировании и экологическая составляющая и безопасность.

Также обсуждался вопрос присоединения Украины к Декларации о поддержке эффективной речной инфраструктуры Дунай и судоходных притоков, которая была принята по результатам встречи министров транспорта стран Дунайского региона (07.06.2012 г. в г. Люксембург).

Представитель Еврокомиссии отметила важность привлечения Украины, в качестве стороны Декларации, положения которой направлены в первую очередь на улучшение условий судоходства на Дунае, внедрение эффективного управления водной инфраструктурой и поддержания водных путей в надлежащем состоянии.

Украинская сторона проинформировала, что рассматривает указанную Декларацию как важный инструмент для реализации задач Стратегии ЕС для Дунайского региона и завершает ее изучение и осуществление необходимых внутригосударственных процедур согласования.

Кроме того, в рамках мероприятия представители Еврокомиссии были детально ознакомлены с работой ГП "Дельта-лоцман" и инфраструктуры на внутренних водных путях Украины. По результатам осмотра и обсуждений европейские эксперты отметили, что Украина в очень сжатые сроки эффективно внедрила первый этап развития речных информационных служб. Положительную оценку получили именно последовательные и методологически взвешенные шаги с проведением тестовых испытаний в бассейне реки Днепр, что позволило успешно распространить полученный опыт и на украинскую часть реки Дунай.

Также во время встречи был затронут ряд вопросов по интеграции украинской инфраструктуры с европейской. В частности, состояние реализации и определение шагов для выполнения проекта "Создание Речной информационной службы на украинских участке Дуная" в рамках Стратегии ЕС для Дунайского региона.

Кроме этого, эксперты ЕС проинформировали о планах Еврокомиссии по учреждению Совместной руководящей платформы инфраструктуры, в состав которой должны войти представители стран-членов ЕС, речные комиссии, ЕЭК ООН, другие причастные стороны с целью выработки общей стратегии дальнейшего развития и интеграции инфраструктуры европейских стран, внедрение системы обмена данными на международном уровне, определение инвестиционных потребностей инфраструктуры на период 2014-2020 годов.

Еще одной важной темой экспертной встречи был вопрос относительно взаимного обмена информацией в системе инфраструктуры, защиты экономической информации, индексации объектов инфраструктуры, создание базы данных "Корпуса судов".

Инцидент с самолетом, совершившим вынужденную посадку в Анкаре, никак не отразится на перспективах российско-турецких отношений, заявил в воскресенье журналистам глава МИД РФ Сергей Лавров.

"Я вас уверяю, никто не должен беспокоиться о состоянии российско-турецких отношений. Они развиваются на устойчивой и солидной основе", - сказал Лавров.

Комментируя ситуация с инцидентом, Лавров в очередной раз подчеркнул, что находившийся на борту груз "принадлежал российской организации и предназначался сирийской стороне".

"Это был легальный груз, он легально перевозился", - сказал министр. При этом он добавил, что Россия все еще хотела бы получить от турецкой стороны оценки этого инцидента.

В свою очередь глава МИД Люксембурга Жан Ассельборн отметил, что "Турция и Россия - давние друзья, и Евросоюз сделает все от него зависящее, чтобы в будущем эти друзья были вместе".

Сирийский пассажирский самолет Airbus A-320, направлявшийся из Москвы в Дамаск, в среду вечером был принудительно посажен в аэропорту Анкары. Турецкий премьер Тайип Эрдоган заявил, что в нарушение правил гражданской авиации самолет перевозил груз военного назначения. На борту самолета находились 35 пассажиров, в том числе, по предварительным данным, 17 россиян, включая детей.

Ранее ряд СМИ со ссылкой на источник в госструктурах распространил информацию, что турецкие ВВС, скорее всего, знали о грузе - 12 ящиках с техническими элементами для радиолокационных станций систем ПВО - поэтому отправили на перехват два истребителя F-16.

В пятницу Лавров после совещания президента РФ с членами Совета безопасности заявил, что груз, находившийся на борту задержанного в Турции самолета, - электротехническое оборудование для РЛС, оборудование двойного назначения, но не запрещенное никакими международными конвенциями.

COCA-COLA HELLENIC СЛИВАЕТ КРИЗИСНУЮ ГРЕЦИЮ

Крупнейшая по стоимости компания на греческом фондовом рынке - ботлер Coca-Cola Hellenic Bottling - переносит штаб-квартиру в Швейцарию, а основной торговой площадкой для ее акций теперь будет Лондон. Высшее руководство компании переезжает в кантон Цуг. Производственная база в Греции будет сохранена

На своих греческих заводах компания продолжит разливать напитки, которые продаются в 28 странах мира, однако местом ее корпоративной прописки станет Швейцария, государство со стабильной экономикой и низкими налогами, сообщает Euronews.

Как отмечает The Wall Street Journal, за последнее время это самый заметный пример ухода южноевропейской компании из кризисного региона из-за серьезных рисков и высокой стоимости привлечения финансирования. Неделей ранее компания Fage Dairy Industry, один из крупнейших в Греции производителей молочной продукции, сообщила о планах переноса штаб-квартиры в Люксембург.

В Афинах Coca-Cola Hellenic была крупнейшим эмитентом и обеспечивала пятую часть общей капитализации рынка, отмечает The Wall Street Journal. Решение компании о переносе головного офиса встревожило местное деловое сообщество.

Швейцарская компания Coca Cola HBC AG выступила с предложением о добровольном обмене всех обращающихся на рынке акций Coca Cola Hellenic Bottling Company по номинальной стоимости 1,01 евро на новые обыкновенные акции Coca Cola HBC AG в соотношении один-к-одному.

Целью этого, как отмечается в документах компании, является возможность премиального листинга Coca Cola Hellenic Group на Лондонской фондовой бирже и листинга в Нью-Йорке в статусе новой швейцарской холдинговой компании. Coca Cola HBC AG в то же время подаст ходатайство о параллельном включении бумаг в котировальные списки на Афинской бирже, для чего потребуется получение необходимых согласований.

Такая модель, как полагают в компании, лучше отражает международный характер бизнеса Coca Cola Hellenic, а основной листинг на самой ликвидной площадке в Европе лучше соответствует инвестиционной базе эмитента и открывает возможность включения его в индекс FTSE 100. Coca Cola Company и ряд других стратегических акционеров, контролирующих в совокупности 37,2% бумаг Coca Cola Hellenic, согласны на обмен своих бумаг, отмечается в документе компании.

Как пишет The Wall Street Journal, к уходу из Греции Coca-Cola Hellenic побудило еще и то, что летом агентства понизили ее кредитный рейтинг, сославшись на риск выхода Греции из еврозоны. И это несмотря на устойчивое финансовое положение самой группы. 23% акций компании принадлежит Coca-Cola, которая зарабатывает 95% выручки за пределами кризисной страны. В Standard & Poor's Ratings Services и Moody's Investor Service отказались прокомментировать это решение, пишет американское издание.

Coca-Cola Hellenic привлекает финансирование в основном на международных рынках. Понижение рейтинга ударило по котировкам облигаций, говорит финансовый директор Михалис Имеллос. Руководство компании опасается, что при следующем размещении придется платить повышенную доходность, которая не соответствует фундаментальным параметрам финансового состояния группы.

"Переезд" главного офиса должен положительно повлиять на отношение инвесторов к компании - статус греческого эмитента был для нее препятствием, приводит The Wall Street Journal мнение Джима Мофетта, управляющего фонда Scout International, одного из крупнейших инвесторов Coca-Cola Hellenic Bottling

В четверг было объявлено о том, что Coca-Cola Hellenic Bottling SA, крупнейшая по размеру корпоративного капитала компания Греции и ведущий расфасовщик и дистрибутор Coca-Cola в Европе, переводит штаб-квартиру в Швейцарию, а листинг своих акций — в Лондон.

Coca-Cola Hellenic Bottling SA (CCH) стала крупнейшей греческой компанией, решившей покинуть родину. Как следует из заявления представителей компании, выпущенного вечером в четверг, компания готовится уйти с Афинской фондовой биржи, сделав листинг своих акций на Фондовой бирже Лондона первичным. CCH объявила, что она выкупит свои акции, в настоящее время торгуемые на бирже в Афинах.

Кроме того, штаб-квартира компании будет переведена в швейцарский кантон Цуг. Промышленные мощности, расположенные в Греции, останутся в стране.

Компания является крупнейшим европейским расфасовщиком и дистрибутором напитков Coca-Cola в Европе (в том числе в России). Она работает в 28 странах мира, объемы продаж в прошлом году составили $8,9 млрд. 95% всей выручки компания зарабатывает за пределами Греции. Американская The Coca-Cola Company владеет 23% ее акций.

Эксперты называют уход CCH фантастическим по своей силе ударом по греческой экономике и, главное, по греческому фондовому рынку. Достаточно сказать, что на акции компании приходится пятая часть капитализации Афинской фондовой биржи.

Компания объясняет свое нежелание оставаться в Греции экономическими проблемами этой страны. Работающая в основном за пределами страны компания традиционно работает не на греческом, а на международном рынке капитала.

«Если бы мы сейчас обратились к этому рынку, наши расходы не соответствовали бы основам нашей компании… После завершения начатого процесса мы ожидаем получить определенные преимущества в том, что касается стоимости финансирования»,— заявил главный финансовый директор компании Михалис Имеллос.

Наблюдатели отмечают, что это уже вторая крупная греческая компания, решившая покинуть страну. Неделю назад частная Fage Dairy Industry, одна из ведущих молочных компаний страны, объявила о переезде в Люксембург.

Эксперты высоко оценили решение компании. «У нас давно в офисе ходила шутка о том, что, если они просто сменят название на Coca-Cola Russia или Coca-Cola Emerging Markets, ее акции взлетят на 5–10%»,— цитирует газета The Wall Street Journal Тима Хэнсона, старшего аналитика Motley Fool Asset Management. Представитель одного из крупнейших акционеров CCH, инвестфонда Scout International, заметил, что решение уйти из Греции «поможет изменить отношение к компании. Пока она представлялась греческой, это действовало как сдерживающий фактор».

Евросоюз планирует продлить санкции против Белоруссии еще на один год, передает в пятницу агентство Рейтер со ссылкой на дипломатические источники.

По данным агентства, данное решение будет принято в понедельник, 15 октября, на встрече министров иностранных дел стран членов ЕС в Люксембурге.

В последний раз санкционный пакет ЕС против Белоруссии обновлялся 23 марта, когда в отношении Минска были приняты "точечные" санкции, под действие которых попали ряд белорусских граждан, организаций и компаний, причастных, по мнению дипломатов, к нарушениям прав человека в стране.

"Поскольку не все из политических заключенных (в Белоруссии) были освобождены, а из освобожденных никто не был реабилитирован и в связи с отсутствием общего улучшения ситуации в области уважения к правам человека, верховенству закона и демократическим принципам, Европейский совет решил продлить действующие ограничительные меры до 31 октября 2013 года", - цитирует агентство проект документа.

Источник отметил, что 15 октября в существующий "черный список", возможно, будут внесены новые белорусские граждане и компании.

Сейчас в санкционном списке ЕС, по данным агентства, находятся 243 гражданина Белоруссии и 32 компании, которым запрещен въезд в ЕС и чьи активы в Европе заморожены.

Запад обвиняет власти Белоруссии в преследовании оппозиции и несоблюдении основных прав и свобод граждан, в частности, права на независимую информацию.

Полиция конфисковала в бельгийском порту Антверпен крупную партию кокаина весом 8 тонн, которую контрабандисты попытались провезти в страну в ящиках с бананами, сообщает в пятницу новостной портал Dutch News.

Судно, на котором во вторник был конфискован груз, прибыло в Антверпен из Эквадора. Вскоре после этого полиция Нидерландов задержала по подозрению в причастности к контрабанде четырех нидерландцев и гражданина Бельгии - 46-летнего водителя грузовика.

Избавленные от опасной начинки 20 тонн бананов власти великодушно передали потребителям, которые смогут оценить угощение по достоинству - приматам Роттердамского зоопарка.

Как отмечает портал, эта партия наркотиков стала крупнейшей, когда-либо конфискованной на территории Бенилюкса.

Сегодня в РМЦ № 1 (ремонтно-механическом цехе) механо-ремонтного комплекса ПАО «Арселор Миттал Кривой Рог» работать намного безопаснее и комфортнее. Это стало возможным благодаря замене почти всех старых светильников цеха с ртутными лампами и лампами накаливания на новые с надежными и безопасными натриевыми лампами.Замена старых ламп на «Арселор Миттал Кривой Рог» не случайно проводилась в ремонтно-механическом цехе. Ведь именно здесь осуществляется обработка деталей для многих подразделений предприятия, включая агломерационные, доменные и сталеплавильные цеха. От точности работы сотрудников РМЦ напрямую зависит качество конечного продукта. И освещение здесь играет далеко не последнюю роль.

В течение почти 10 месяцев было установлено 142 новых осветительных прибора, которые сегодня освещают рабочее пространство цеха площадью более 5000 кв. м. На закупку нового оборудования было потрачено более 230 тыс. грн. (непосредственно замену проводили силами электрослужбы цеха). И преимущества таких финансовых вложений очевидны уже сегодня.

Во-первых, значительно улучшилось качество освещения. Работать в цехе стало намного безопаснее. Ведь рабочие места сотрудников РМЦ включают ряд рисков. Среди них: вращающиеся механизмы, металлическая стружка, работа с электрооборудованием. Если работник хорошо видит, что происходит вокруг, он на высоком уровне контролирует все возможные риски. При этом, натриевые лампы не оказывают вредного воздействия на человеческий организм.

Во-вторых, благодаря надежности и долговечности натриевых ламп работникам электрослужбы цеха уже не приходится, как раньше каждый день менять перегоревшие лампы, что значительно высвобождает трудозатраты. Ведь срок службы натриевых ламп достигает 30 тыс. часов (для сравнения, срок службы ртутной лампы составляет около 12 тыс. часов, лампы накаливания – до 1 тыс. часов).

Еще одним преимуществом натриевых ламп является их экономичность. Светоотдача установленных в цехе натриевых ламп составляет около 150 лм/Вт, что в 2,5 раза больше, чем у ртутных ламп, и в 10 раз больше, чем у ламп накаливания. Так, установленные в цехе лампы мощностью 600 Вт освещают сегодня площадь, большую чем до этого ртутные лампы мощностью в 1 кВт. Конструкции новых светильников и отражающие материалы позволяют усилить световой поток. Как следствие, появляется возможность использовать меньшее количество светильников, получая при этом больше света и значительно экономя энергию. Практически не включается дополнительное освещение, работают в основном только потолочные светильники, что тоже приводит к экономии электроэнергии в цехе.

Натриевые лампы появились еще в начале 1930-х годов. Однако единственным на тот момент преимуществом этих ламп была высокая светоотдача, чего наряду с очень низкой цветопередачей, большими размерами и коротким сроком службы было недостаточно для их широкого применения. Наиболее усовершенствованный вариант – натриевые лампы высокого давления, были выпущены в 60-е годы американской компанией General Electric. Именно они до настоящего времени остаются одними из наиболее экономичных типов ламп.

Однако уровень передачи цветов у стандартных натриевых ламп высокого давления все еще достаточно низкий: индекс цветопередачи Ra = 25-28 (хотя и существуют лампы «с повышенной цветопередачей» Ra = 60 и «белого света» Ra = 80, но они имеют гораздо меньшую продолжительность службы (до 8000 часов) и меньшую светоотдачу (всего 50 лм/Вт)). Именно низкая передача цветов натриевых ламп высокого давления и обусловило их основную область использования – в основном, это большие открытые пространства, где уровень цветопередачи, по сравнению со светоотдачей, не играет первостепенной роли. В частности, это металлургические и металлообрабатывающие цеха с очень высокими потолками.

Премьер-министр Польши Дональд Туск в пятницу поставит вопрос о доверии его правительству перед тем, как приступить к реализации антикризисного плана.

Как ожидается, основные пункты этой программы он представит в пятницу в сейме. Вотум о доверии должен состояться сразу после программного выступления премьера, рейтинг которого последние месяцы неуклонно снижается на фоне затухающего экономического роста.

"Завтра мы выложим карты на стол... Я уверен, что вотум доверия подтвердит мандат, который мы получили от избирателя", - сказал Туск журналистам в сейме после заседания правящей партии "Гражданская платформа".

Глава польского правительства пояснил, что считает необходимым заручиться поддержкой парламентариев.

"Там будут предложения, связанные с очень трудным кризисным контекстом в Европе и в мире. Мы все в Польше ощущаем растущую экономическую угрозу, но, я уверен, что завтрашнее выступление покажет, какой у нас точный, хороший и безопасный план для Польши, но он требует подтверждения мандата", - сказал Туск.

Комментируя итоги своей встречи с президентом Брониславом Коморовским, премьер сказал, что глава государства поддержал его инициативу.

Оппозиционная партия "Право и справедливость" провела в конце сентября массовый митинг в центре Варшавы под антиправительственными лозунгами. По мнению главы партии Ярослава Качиньского, правительство за прошедший после выборов год потеряло право на власть. Он также представил своего "технического" премьера - профессора социологии Петра Глиньского. Оппозиция хотела объявить в сейме вотум недоверия правительству Туска, в этом случае Глиньский встал бы во главе кабмина до новых выборов.

Польша, которую финансовый кризис в Европе затронул в наименьшей степени, тем не менее, также теряет темпы экономического роста. В начале сентября прогноз роста на 2012 год понизило министерство экономики - с 3% до 2,5%. Это даже ниже прогноза ОЭСР, который ожидает роста ВВП Польши в 2012 году на уровне 2,75-3%. Прогноз безработицы был поднят до 13,3% с 12,5%. МВФ, в свою очередь, понизил на этой неделе прогноз роста ВВП Польши на 2012 с 2,6% до 2,4%. Евгений Безека.

Министры финансов еврозоны готовы дать Греции 10 дней на осуществление бюджетных мер по сокращению дефицита в обмен на очередной финансовый транш. «Мы решили и ясно подчеркнули, что до следующей выплаты Греции нужно четно и убедительно продемонстрировать нам свою приверженность поставленной программе сокращений. Последний срок будет 18 октября», — сообщил глава Еврогруппы Жан-Клод Юнкер после очередного заседания министров финансов еврозоны в Люксембурге. Об этом сообщает собкор Банки.ру в Брюсселе.

Он отметил, что большинство из «предварительных 89 мер» были согласованы в течение последнего времени, но из-за ожидания доклада международных кредиторов транш в размере 31,5 млрд евро был задержан, а «без дополнительных средств некоторые меры просто не могли быть реализованы».

Канцлер Германии Ангела Меркель в понедельник посетила с визитом Афины, для того чтобы выразить свою поддержку правоцентристской партии премьер-министра Греции Антониса Самараса, который изо всех сил пытается осуществить меры дальнейший экономии. Она согласилась со словами Юнкера о том, что «меры жесткой экономии не могут реализоваться должен образом, пока «тройка» готовит доклад, и нет денег».

НОВЫЙ ЕВРОПЕЙСКИЙ СТАБФОНД ВЫБРАЛ ОРГАНИЗАТОРОВ ROAD SHOW

Road show ESM начнется в первых числах ноября и пройдет в Лондоне, Париже и Франкфурте

Европейский стабилизационный механизм (European Stability Mechanism, ESM), призванный стать постоянным европейским стабфондом, назначил организаторов серии встреч с инвесторами (road show) банки RBS, SG CIB и Deutsche Bank. Road show начнется в первых числах ноября и пройдет в Лондоне, Париже и Франкфурте-на-Майне, сообщили источники в банковских кругах информагентству Reuters.

Road show станет одним из этапов подготовки первого в истории ESM выпуска облигаций. Размещение ценных бумаг назначено на начало января 2013 года, отмечает агентство. По словам источников, представители ESM уже провели встречи с инвесторами в некоторых странах Азии.

ESM пришел на смену Европейскому фонду финансовой стабильности (EFSF). EFSF был создан в мае 2010 года как временный стабилизационный механизм на период борьбы с долговым кризисом. Первой задачей, поставленной перед EFSF, стало выделение помощи Греции. В октябре 2010 года европейские власти решили создать постоянный стабилизационный механизм. Им стал ESM, который начал действовать 8 октября 2012 года. Его максимальный объем будет увеличен до 700 млрд евро к 2014 году. Для сравнения, объем EFSF ограничен 440 млрд евро.

Один из источников отметил, что новый фонд будет иметь более высокий кредитный рейтинг, чем его временный "собрат". Поэтому инвесторы будут охотнее скупать его облигации, считает он. У EFSF есть высший рейтинг "ААА" от агентств Moody's и Fitch. S&P присвоило ему рейтинг "AA+". 8 октября Fitch присвоило ESM рейтинг "ААА" и "стабильный" прогноз, ссылаясь на "исключительно сильные механизмы для привлечения капитала" и "относительно высокий коэффициент капитализации".

EFSF был создан в соответствии с законодательством Люксембурга. В то же время ESM является межправительственной организацией, учрежденной в рамках международного права 17 странами-членами еврозоны, которые являются его акционерами.

Треть акций Севастопольского морского завода, владельцем которого является Петр Порошенко, зарегистрирована в оффшорных зонах. Об этом в эксклюзивном комментарии УНН рассказал военный эксперт Института Евроатлантического сотрудничества Игорь Козий."Сегодня мы видим заявления относительно ремонта "Гетьмана Сагайдачного" (многоцелевой корабль Военно-Морских Сил Украины - Ред.) на 2013 год. Возникает вопрос: почему именно Севастопольский судостроительный завод получает заказ через тендер, организуемый Минэкономики. Но если посмотреть, кто является владельцем завода, мы найдем фамилию, очень похожую на ту, что носит руководитель Министерства. С точки зрения коррупции - это плохо. С точки зрения усиления своего предприятия, ведь оно вроде наше национальное, - это неплохо. Если разобраться в акциях, кому что принадлежит, то Севастопольский ремонтостроительный (Севастопольский морской завод - Ред.) на 30% является оффшорным. То есть, государственные средства через эти 30% владения этого оффшора могут выйти с территории Украины, что является совершенно непатриотичным для господина Порошенко, хотя он на 90% является владельцем этого завода.

Такой же пример возьмем по корвету (многоцелевой боевой корабль - Ред.). Вроде был премьер-министр, который сказал "мы профинансируем". Разве это плохо? Нет. Но если мы начнем анализировать, кому принадлежит этот Николаевский завод, 90% акций находятся у Херсонского судостроительного завода. Если проанализируем, кому принадлежит Херсонский завод - такая же история: 30% находятся непонятно где на каких-то Вирджинских островах, в оффшорных зонах. Но что интересно: согласно информации СМИ, корвет строит питерский бизнесмен. То есть, фактически вы платите свои налоги, они вроде идут на благие намерения, но в действительности они выходят в оффшоры, а пользуются ими русские. И еще неизвестно, что фактически будет с этим корветом", - рассказал И.Козий.

Эксперт отметил, что сейчас прослеживается тенденция привлечения частного капитала в военно-промышленный комплекс, что отвечает принципам европейской экономики.

"Доля частного капитала фактически начнет лоббировать оснащение вооруженных сил Украины, потому что продукцию, которую они изготовили в виде Корвета или БТР-4Е, нужно где-то размещать. Где сегодня можно это делать, как не в собственных вооруженных силах", - разъяснил И.Козий.

Напомним, ежегодно украинский бизнес в среднем выводит в оффшоры около 800 миллиардов долларов.

"На примере агрохолдингов, которые занимаются экспортно-импортными операциями, можно отчетливо увидеть, что все они работают через оффшоры. Абсолютно все они, кто ввозит оборудование, а вывозит продукт, зарегистрированы в оффшорных зонах. 60% на Кипре, остальные - преимущественно Люксембург и Панама.

Все агрохолдинги вместе взятые с конкретно украинскими названиями в прошлом году вывели из нашей страны 129 млрд грн, то есть треть бюджета. И это только агрохолдинги, а если взять те же авиакомпании, металлургию и все остальное, то по данным нашего Комитета, ежегодно страна виводит 800 миллиардов долларов. И по сути, все наши олигархи без исключения имеют счета в таких оффшорах или имеют льготы в налогообложении. Причем, это знают и Налоговая, и Служба внешней разведки и службы госмониторинга, и премьер-министр, и министр финансов", - сказал заместитель председателя Комитета ВР по вопросам финансов и банковской дильности, таможенной и налоговой политики Евгений Царьков.

МАДРИД ГОТОВ ПРОСИТЬ ЕВРОПУ О ПОМОЩИ

Испания готова запросить помощь у еврозоны уже в предстоящие выходные, однако власти Германии дали понять Мадриду, что нужно повременить. Вопрос откладывается не из-за гордости Испании, а из-за неодобрения Германии

"В Испании долго колебались, но теперь готовы запросить помощь", - цитирует Reuters комментарий одного из неназванных высокопоставленных европейских политиков. Еще три источника подтвердили агентству, что позиция Мадрида изменилась.

Министр финансов Германии Вольфганг Шойбле, с другой стороны, говорит, что Испания принимает все необходимые меры, чтобы справиться с проблемами бюджета, и не нуждается в финансовой помощи. Он уверен, что инвесторы увидят и оценят проводимые правительством реформы.

В частных интервью представители ЕС и один из источников в Германии заявили Reuters, что канцлер Германии Ангела Меркель предпочла бы не выносить в парламент в индивидуальном порядке новые вопросы о финансовой помощи кризисным должникам: "Нецелесообразно один за другим отправлять на рассмотрение решения по Греции, Кипру и, возможно, еще и Испании. Как по существу, так и с политической точки зрения разумнее объединить их".

Источники Reuters заявили, что на встрече в сентябре на Кипре довольно жесткую реакцию встретили комментарии Шойбле о том, что Берлин не может выносить в парламент очередной пакет для Испании, после того как лишь в июле было одобрено выделение помощи ее банковской системе в объеме до 100 млрд евро.

На просьбу прокомментировать сообщения, что Германия просит Испанию подождать, источник в правительстве [Меркель] заявил Reuters: "Каждое государство принимает решения самостоятельно. Германия не оказывает никакого давления ни в том, ни в другом направлении".

Представитель премьер-министра Испании Мариано Рахоя заявила, что не знает о каких-либо "вето" со стороны Германии.

В Мадриде не хотели рисковать - подать запрос и получить от Берлина неприемлемые условия, например, о кардинальном сокращении пенсий. "Развороты" в позиции Германии убедили испанцев, что в конце концов в недалеком будущем им грозит оказаться в положении Греции, Португалии и Ирландии - быть отрезанными от рынков и проводить жесткую перебалансировку экономики.

Ряд европейских государств, как бы то ни было, настаивает на оказании Мадриду финансовой поддержки. В Брюсселе всеми средствами хотят предотвратить новое обострение долгового кризиса, прежде чем Испания окажется на грани. Ранее в разговоре с Рахоем и министром экономики Испании Луисом де Гиндосом еврокомиссар по экономическим вопросам Олли Рен подчеркнул, что требования к получателям финансовой поддержки хорошо известны правительствам всех стран.

"Условия будут зависеть от конкретных рекомендаций для каждой страны, согласованных в июле, в соответствии с ними будет обозначен четкий перечень приоритетов экономической политики и ясные сроки", - цитирует Рена Reuters.

До конца месяца Испании необходимо рефинансировать около 29 млрд евро обязательств причитающимися к погашению.

По данным одного из источников, при согласии Германии Испания готова сделать запрос в выходные, так чтобы в следующий понедельник его могли обсудить министры финансов на встрече еврогруппы в Люксембурге. Если этот сценарий не реализуется, Мадрид может подать ходатайство перед саммитом ЕС 18-19 октября.

Эксперты рейтингового агентства Moody's Investors Service сообщили, что дефицит капитала у испанских банков может быть почти вдвое больше, чем оценило на прошлой неделе правительство. Кредитным организациям для покрытия убытков и соблюдения нормативов может требоваться от 70 до 105 млрд евро, написали в отчете аналитики организации. По итогам официальных стресс-тестов была выведена цифра в 57,3 млрд евро, напоминает Bloomberg.