Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

В Гуанчжоу в конце авг. пройдет выставка производителей электронных игр из США, Японии, Республики Корея, Малайзии, а также континентального Китая и Тайваня. Свою продукцию они представят на общей площади в 18 000 кв.м. Об этом на пресс-конференции объявили организаторы выставки.

Как рассказал журналистам заместитель генерального секретаря народного правительства города Гуанчжоу Чэнь Шаокан, что 18 Гуанчжоуская выставка пройдет с 26 по 29 авг. Основной площадкой проведения выставки станет комплекс China Import and Export Fair, а вспомогательной – Poly World Trade Expo Center. Общая площадь выставки составит 50 000 кв.м., разбитых на более 2300 павильонов.

В частности, в комплексе China Import and Export Fair пройдут общая выставка и Гуанчжоуская выставка известных международных с/х и пищевых продуктов 2010. На территории комплекса Poly World Trade Expo Center будет представлена Международная гуанчжоуская выставка производителей электронных игр 2010.

Высокопоставленный представитель нефтяного сектора Ирана заявил в понедельник 16 авг., что Тегеран не имеет проблем с закупками нефтепродуктов, несмотря на экономические санкции ООН, США и ЕС. Сообщения из Ирана и внешних источников, однако, показывают, что иранское правительство испытывает дефицит нефтепродуктов.

Иранские власти продолжают отрицать дефицит топлива в стране, несмотря на разрозненные сообщения о длинных очередях на заправочных станциях и выросших ценах.

Мохаммад Али Хатиби, представитель Ирана в ОПЕК, в понедельник настаивал, что новые экономические санкции ООН, США и ЕС «не создали никаких препятствий для закупок бензина Ираном».

Мохаммад Рояньян, глава иранского национального комитета по транспорту и топливу, в минувшие выходные также отрицал факт роста цен на топливо.

Он сказал, что официальные субсидированные цены на топливо, также как и квоты, не изменились, и что они не изменятся, пока правительство не начнет реализацию программы целевого субсидирования. Он добавил, что ведущиеся разговоры о различных ценах являются лишь слухами.

Хотя Иран является второй по объему экспорта нефти страной в ОПЕК, его нефтеперерабатывающие мощности долгое время находятся на низком уровне из-за приходящей в упадок инфраструктуры и недостатка инвестиций. По этой причине импорт нефтепродуктов составляет около трети от потребностей Тегерана.

Как показывают последние данные, санкции ООН, введенные в июне, вместе с односторонними санкциями США заставили многих традиционных поставщиков нефтепродуктов в Иран сократить продажи Тегерану.

Французская компания Total и российский «Лукойл», наряду с поставщиками из Малайзии, Индии и Китая, за последние несколько недель прекратили или сократили продажи топлива.

Мейр Явендафар из Ближневосточного центра экономического и политического анализа MEEPAS в Тель-Авиве говорит, что даже Турция, которая поддерживает дружественные связи с Ираном, повысила цены на экспорт бензина своему соседу.

«Согласно последним сообщениям агентства Reuters, Иран сейчас платит на 25% больше уровня рыночных цен за покупку бензина у Турции, – говорит Явендафар. – Поэтому, мало того, что у Ирана сейчас меньше бензина, так ему еще и приходится платить больше существующим поставщикам из других стран».

Хаучанг Хассан Яри, преподаватель политологии в канадском Королевском военном колледже, говорит, что видел многочисленные видеосъемки длинных очередей на заправочных станциях в Иране, вдобавок к аналогичным историям, которые он слышал от друзей внутри страны.

«Похоже, что люди находятся в панике, и, несмотря на то, что правительство пытается успокоить их, в реальности бензин сталь не столь доступен, как раньше», – сказал он.

Хассан Яри добавляет, что он видел неподтвержденные сообщения, что свободные рыночные цены на бензин в Иране почти удвоились с 40 центов за л. до 80 центов. Это, по его мнению, окажет влияние на все сферы иранской экономики.

«Когда цены на бензин подскакивают, это оказывает немедленное влияние на транспорт в Иране, – говорит он. – Например, это влияет на доставку товаров из одной точки в другую, влияет на работу фермеров, на цены в магазинах. Это влияет на передвижение людей в Иране, и, в конце концов, это приведет к давлению на правительство».

Президент Махмуд Ахмадинеджад несколько недель назад настаивал, что международные санкции не влияют на поставки нефтепродуктов и пообещал, что поставки, на самом деле, возрастут. Замминистра нефти Алиреза Зейгхами также сказал в июле, что Тегеран потратит 26 млрд.долл. на строительство новых нефтеперерабатывающих заводов. Голос Америки

С деятельностью и технологиями завода Ulu Pandan NEWater по производству и очистке воды в Сингапуре ознакомился 14 авг. президент Татарстана Рустам Минниханов. Глава Татарстана во главе республиканской делегации находился с двухдневным визитом в Сингапуре, основная цель которого – участие в церемонии открытия первых юношеских летних Олимпийских игр.

Одной из основных проблем для Сингапура является обеспечение пресной водой. Государство выполняет ряд программ, которые направленны на обеспечение населения водой, использование технологий опреснения воды и импорт воды из соседних стран (Малайзия).

Президенту Татарстана показали завод Ulu Pandan NEWater – одно из звеньев в цепочке производства воды и поставки ее населению. Завод входит в состав корпорации Koppel Seghers, управляется частной компанией. Вода, произведенная здесь, поставляется Управлению коммунальных служб Сингапура (государственная структура, относится к министерству защиты окружающей среды и охране водных ресурсов Сингапура).

Представитель Управления коммунальных служб Сингапура Тан Йок Гин подробно рассказал об опыте Сингапура в вопросах распределения и управления водными ресурсами страны. В Сингапуре существует четыре основных водных ресурса – это местный водосбор, импорт воды из Малайзии, производство и очистка воды (заводы NEWater – всего их пять) и опреснение воды.

В 2011г. Сингапур предполагает частично отказаться от импорта воды, поскольку на сегодня объемы технологии опреснения воды позволяют это сделать. С Малайзией подписано два соглашения на поставку воды, одно из них заканчивается в 2011г., и Сингапур не намерен его продлевать. Второе соглашение на импорт воды из Малайзии еще будет действовать до 2061г.

Заводы NEWater по производству воды к 2011г. будут на 30% удовлетворять потребности города в воде.

Более подробно Рустаму Минниханову рассказали о технологии очистки воды и ее дальнейшем использовании. Так, сточные воды собираются в резервуарах и подвергаются трехступенчатой очистке. В дальнейшем эта вода используется для поставок на производство (технические нужды). Для этого в Сингапуре есть специальный водопровод, который не пересекается с водопроводом для поставок воды населению.

Президент Татарстана в ходе презентации задавал вопросы о себестоимости производства воды, сроках окупаемости заводов по производству воды, объемах ежегодных поставок, спросе у населения и др.

Далее членам делегации Республики Татарстан презентовали технологию опреснения воды и ее минерализации. Сегодня Сингапур в вопросах опреснения воды активно сотрудничает с частными компаниями.

Кроме того, была представлена технология утилизации твердых бытовых отходов, сообщает пресс-служба президента РТ.

География китайской мощи

Как далеко может распространиться влияние Китая на суше и на море?

Роберт Каплан – старший научный сотрудник Центра новой американской безопасности и автор книги «В тени Европы: две холодные войны и тридцатилетние скитания по Румынии и за ее пределами».

Резюме Китай очень выгодно расположен на карте мира. Благодаря этому он имеет возможность широко распространить свое влияние на суше и на море: от Центральной Азии до Южно-Китайского моря, от российского Дальнего Востока до Индийского океана.

Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 3 (май – июнь) за 2010 г. © Council on Foreign Relations, Inc.

В конце своей статьи «Географическая ось истории», опубликованной в 1904 г. и получившей мировую известность, сэр Халфорд Макиндер выразил особое беспокойство в отношении Китая. Объяснив, почему Евразия является силовым геостратегическим центром мира, он высказал предположение, что китайцы, если они смогут распространить влияние далеко за пределы своей страны, «способны превратиться в желтую опасность для мировой свободы. И как раз по той причине, что они соединят с ресурсами громадного континента протяженную океанскую границу – козырь, которого была лишена Россия, хозяйничавшая в этом осевом регионе прежде».

Вынося за скобки расистские настроения, обычные для начала XX века, а также истерическую реакцию, которую всегда вызывает на Западе появление могучей внешней силы, можно сказать, что Макиндер тревожился не зря. Если такой евразийский исполин, как Россия, был и до сих пор остается главным образом сухопутной державой, чья океанская граница блокирована арктическими льдами, то Китай сочетает в себе признаки державы и сухопутной, и морской. Его береговая линия протянулась на девять тысяч миль, изобилует удобными естественными гаванями и пролегает в зоне умеренного климата. (Макиндер даже предупреждал о том, что Китай когда-нибудь завоюет Россию.) Потенциальная зона влияния Китая простирается от Центральной Азии с ее богатейшими запасами полезных ископаемых и углеводородного сырья до основных морских путей, пересекающих Тихий океан. Позже в книге «Демократические идеалы и реальность» Макиндер предсказывал, что в конечном счете Китай будет править миром наряду с Соединенными Штатами и Великобританией, «построив для четверти человечества новую цивилизацию, не вполне восточную и не вполне западную».

Выгодное географическое положение Поднебесной настолько очевидно, что о нем не всегда вспоминают, говоря о стремительном экономическом прогрессе этой страны и напористом национальном характере китайцев. И все же это не следует забывать, поскольку рано или поздно география обеспечит Китаю ключевую роль в геополитике, каким бы извилистым ни был его путь к статусу мировой державы. (В течение последних 30 лет годовой прирост китайского ВВП превышал 10 %, но в следующие три десятилетия едва ли можно ожидать таких же темпов.) Китай сочетает в себе элементы предельно модернизированной экономики западного образца с унаследованной от древнего Востока «гидравлической цивилизацией» (термин историка Карла Виттфогеля, используемый применительно к обществам, практикующим централизованный контроль над орошением почвы).

Благодаря управлению из единого центра китайский режим способен, например, вербовать миллионные трудовые армии на строительство крупнейших объектов инфраструктуры. Это и сообщает Китаю неуклонное поступательное развитие – подобных темпов попросту нельзя ожидать от демократических государств, которые привыкли неторопливо согласовывать интересы своих граждан. Китайские лидеры формально считаются коммунистами. Но в том, что касается заимствования западных технологий и практики, они – преемники примерно 25 императорских династий, правивших в стране на протяжении четырех тысяч лет и встраивавших западный опыт в жесткую и развитую культурную систему, которая обладает, помимо всего прочего, уникальным опытом навязывания вассальных отношений другим государствам. «Китайцы, – сказал мне в начале этого года один сингапурский чиновник, – умеют добиваться своего и пряником, и кнутом, систематически чередуя оба метода».

Внутреннее развитие Китая питает его внешнеполитические амбиции. Империи редко строятся по готовому проекту, их рост происходит органически. Становясь сильнее, государство культивирует новые потребности и, как это ни парадоксально, новые опасения, побуждающие его так или иначе расширяться. Так, даже под руководством самых бесцветных президентов конца XIX века – Резерфорда Хейза, Джеймса Гарфилда, Честера Артура, Бенджамина Гаррисона – экономика Соединенных Штатов устойчиво и ровно развивалась. По мере того как страна увеличивала объем торговли с внешним миром, у нее возникали разносторонние экономические и стратегические интересы в самых отдаленных уголках света. Иногда – как, например, в Южной Америке и в Тихоокеанском регионе, – этими интересами оправдывалось военное вмешательство. В это время американская администрация еще и потому могла сосредоточиться на внешней политике, что внутри страны положение было прочным, – последнее крупное сражение индейских войн датируется 1890 годом.

Сегодня КНР укрепляет сухопутные границы и направляет свою активность вовне. Внешнеполитические амбиции эта страна проводит в жизнь столь же агрессивно, как столетием раньше – США, но по совершенно иным причинам. Пекин не практикует миссионерский подход к внешней политике, не стремится утвердить в других странах собственную идеологию или систему правления. Нравственный прогресс в международной политике – цель, которую преследует Америка; китайцев эта перспектива не привлекает. Поведение Срединного царства по отношению к другим странам целиком продиктовано его потребностью в поставках энергоносителей, металлов и стратегического сырья, необходимых для поддержания постоянно растущего жизненного уровня гигантского населения, которое составляет примерно одну пятую населения земного шара.

Чтобы решить эту задачу, Китай построил выгодные для себя сырьевые отношения и с соседними, и с удаленными странами, – со всеми, кто обладает ресурсами, в которых он нуждается для подпитывания роста. Во внешней политике Китай не может не исходить из основополагающего национального интереса – экономического выживания, и поэтому мы вправе охарактеризовать эту страну как сверхреалистичную, сверхпрагматичную державу. Отсюда стремление упрочить присутствие в различных частях Африки, где находятся большие запасы нефти и полезных ископаемых, обезопасить транспортные пути в Индийском океане и Южно-Китайском море, связывающие побережье страны с арабо-персидским миром, который столь богат углеводородным сырьем. По существу лишенный выбора в своих действиях на международной арене, Пекин не особенно заботится о том, с какими режимами ему приходится иметь дело; в партнерах ему нужна стабильность, а не добропорядочность, как ее понимает Запад. А поскольку некоторые из этих режимов – скажем, Иран, Мьянма (известная также как Бирма) и Судан, – погружены во мрак отсталости и авторитаризма, неустанный поиск поставщиков сырья, который Китай ведет по всему свету, порождает конфликты между ним и Соединенными Штатами с их миссионерской ориентацией. Существуют трения и с такими странами, как Индия и Россия, в чьи сферы влияния Пекин пытается проникнуть.

Разумеется, он никак не угрожает существованию этих государств. Вероятность войны между Китаем и США незначительна; китайская армия представляет для Соединенных Штатов лишь косвенную опасность. Речь здесь идет главным образом о вызове географического свойства – несмотря на принципиальные разногласия по вопросам внешнего долга, структуры товарообмена или глобального потепления. Зона китайского влияния, формирующаяся в Евразии и Африке, постоянно растет, причем не в том поверхностном, чисто количественном смысле, какой придавали этому понятию в XIX веке, а в более глубоком, отвечающем эпохе глобализации. Преследуя простую цель – надежно удовлетворить свои экономические потребности, Китай сдвигает политическое равновесие в сторону Восточного полушария, и это не может не затрагивать самым серьезным образом интересы Соединенных Штатов. Пользуясь удобным положением на карте мира, Китай распространяет и расширяет свое влияние везде и всюду – от Центральной Азии до Южно-Китайского моря, от российского Дальнего Востока до Индийского океана. Эта страна превращается в мощную континентальную державу, а политику таких государств, согласно знаменитому изречению Наполеона, нельзя отделить от их географии.

Пограничный болевой синдром

Синьцзян и Тибет – два наиболее значимых региона в пределах китайского государства, чьи жители смогли сохранить самобытность, устояв перед преимущественным положением китайской цивилизации. В известном смысле именно самобытный характер и той и другой области делает Китай похожим на империю. Кроме того, этническая напряженность в обоих регионах осложняет отношения Пекина с прилегающими к ним государствами.

«Синьцзян» означает «новое владение»; так называется китайский Туркестан, самая западная китайская провинция, в два раза превосходящая по площади Техас и отделенная от центральных районов страны пустыней Гоби. Хотя государственность Поднебесной в той или иной форме насчитывает тысячелетия, Синьцзян официально стал ее частью лишь в конце XIX века. С тех пор история этой провинции, как заметил еще в прошлом веке английский дипломат сэр Фицрой Маклин, «была исключительно неспокойной»; Синьцзян то и дело восставал и временами добивался полной независимости от Пекина. Так продолжалось вплоть до 1949 г., когда коммунистические войска Мао Цзэдуна вторглись в Синьцзян и силой присоединили провинцию. И тем не менее сравнительно недавно, в 1990 г., и в прошлом, 2009 г., ее тюркское население – уйгуры, потомки тюркских племен, правивших в VII–VIII вв. Монголией, – восставало против пекинского режима.

Уйгуров в Китае насчитывается лишь около восьми миллионов – менее одного процента от общей численности населения, однако в Синьцзяне их 45 %, почти половина. Основной этнос Китая, народность хань, населяет плодородные низменные регионы в центре страны и на побережье Тихого океана, тогда как засушливые плоскогорья на западе и юго-западе являются историческими местами обитания уйгурского и тибетского меньшинств. Подобное распределение населения остается источником постоянной напряженности, поскольку Пекин считает, что современное китайское государство должно осуществлять в горных районах жесткий и безраздельный контроль. Стремясь прочно привязать к себе обе области – вместе с запасами нефти, природного газа, медной и железной руды, которые находятся в их недрах, – Пекин на протяжении нескольких десятилетий целенаправленно переселял туда ханьцев из центральных областей. Кроме того, он усердно заигрывал с независимыми тюркскими республиками в Центральной Азии – отчасти для того, чтобы лишить мятежных синьцзянских уйгуров всякого потенциального тыла.

Налаживая связи с правительствами центральноазиатских республик, китайское руководство преследовало и другую цель – расширить зону своего влияния. Китай глубоко проник в Евразию уже сейчас, но этого все еще недостаточно для удовлетворения его потребности в природных ресурсах. Влияние Пекина в Центральной Азии символизируют два крупных трубопровода, строительство которых близится к завершению: один пролегает через Казахстан и предназначен для снабжения Синьцзяна нефтью, добываемой в Каспийском море; по другому, проходящему через Казахстан и Узбекистан, в Синьцзян будет поступать природный газ из Туркмении. Мало того: острая нужда в природных ресурсах заставляет Пекин пускаться в довольно рискованные предприятия. В истерзанном войной Афганистане он ведет разработку месторождения меди, находящегося к югу от Кабула, и давно присматривается к запасам железа, золота, урана и драгоценных камней (одни из последних в мире нетронутых залежей). Пекин рассчитывает проложить в Афганистане и в Пакистане дороги и трубопроводы, которые свяжут многообещающий центральноазиатский регион, где он утверждает свое господство, с портовыми городами на берегу Индийского океана. Так что в стратегическом плане географическое положение Китая только улучшится, если Соединенным Штатам удастся стабилизировать ситуацию в Афганистане.

Тибет, как и Синьцзян, играет принципиальную роль для государственного самосознания китайцев, и, подобно Синьцзяну, осложняет взаимоотношения Китая с другими государствами. Скалистое Тибетское нагорье, богатое железной и медной рудой, занимает колоссальное пространство. Именно поэтому Пекин испытывает все большую тревогу в связи с возможностью автономии Тибета, не говоря уже о полной его независимости, и с таким усердием строит шоссе и железные дороги, связывающие этот регион с другими частями страны. Если бы Тибет отделился, от Китая осталось бы лишь куцее охвостье; к тому же Индия в этом случае резко усилилась бы на субконтиненте за счет присоединения северной зоны (речь идет о спорных районах в принадлежащем Китаю Кашмире, а также об индийском штате Аруначал-Прадеш, которые по площади составляют почти 150 кв. км. – Ред.).

Индия с ее более чем миллиардным населением уже сейчас рассекает тупым клином зону китайского влияния в Азии. Это особенно хорошо видно на карте «Великого Китая», помещенной в книге Збигнева Бжезинского «Большая шахматная доска» (1997). В известной степени географическое положение Китая и Индии действительно обрекает их на соперничество: страны-соседи с гигантским населением, богатейшими и древнейшими культурами давно притязают на одни и те же территории (например, индийский штат Аруначал-Прадеш). Проблема Тибета только осложняет ситуацию. Индия предоставила убежище правительству далай-ламы, с 1957 г. находящемуся в изгнании. Даниель Твайнинг, старший научный сотрудник Германского фонда Маршалла, считает, что недавние инциденты на китайско-индийской границе «могут объясняться беспокойством Китая по поводу преемника далай-ламы». Ведь вполне вероятно, что следующий далай-лама окажется родом из тибетского культурного пояса, включающего северную Индию, Непал и Бутан, а значит, более склонным к проиндийской и, соответственно, антикитайской ориентации. Китаю и Индии предстоит сыграть между собой «по-крупному» не только в этих регионах, но также в Бангладеш и Шри-Ланке. Синьцзян и Тибет, как и раньше, остаются внутри официально признанных границ Китая, но, принимая во внимание натянутые отношения между китайским правительством и жителями обеих провинций, можно ожидать, что в будущем попытки Пекина распространить свое влияние за пределы ханьского этнического большинства встретят серьезное противодействие.

Ползучее влияние

Даже на тех отрезках границы, где Китаю ничто не угрожает, сама форма страны выглядит пугающе незавершенной, как если бы в этих местах были изъяты части некогда существовавшего Великого Китая. Северная граница Китая охватывает Монголию, громадную территорию, которая выглядит словно клок, выдранный из его «спины». Плотность населения Монголии – среди самых низких в мире, и близость городской китайской цивилизации представляет для нее несомненную демографическую угрозу. Завоевав некогда Внешнюю Монголию, чтобы получить доступ к более пригодным сельскохозяйственным землям, ныне Китай готов покорить ее вновь, но уже на современный лад – поставив себе на службу запасы нефти, угля, урана, а также роскошные пустующие пастбища. Поскольку неконтролируемая индустриализация и урбанизация превратила Китай в крупнейшего мирового потребителя алюминиевой, медной, свинцовой, никелевой, цинковой, оловянной и железной руды (его доля в мировом потреблении металлов за последнее десятилетие подскочила с 10 до 25 %), китайские горнорудные компании откровенно делают ставку на разработку богатых недр соседней страны. Взаимоотношения с Монголией лишний раз показывают, как широко простираются империалистические замыслы Пекина, – особенно если вспомнить, что ранее Китай уже поставил под контроль Тибет, Макао и Гонконг.

К северу от Монголии и трех северо-восточных китайских провинций лежит российский Дальний Восток – обширнейшая, в два раза превосходящая Европу по площади депрессивная область с крайне немногочисленным и постоянно убывающим населением. Русское государство окончательно включило в себя эти территории в XIX – начале XX века, когда Китай был крайне обессилен. В настоящее время он окреп, а власть российского правительства нигде так не слаба, как в этой восточной трети России. При этом совсем рядом с семимиллионным русским населением Дальнего Востока (к 2015 году его численность может сократиться до 4,5 млн), в трех приграничных провинциях Китая, проживает около 100 млн человек. По плотности они превосходят российский Дальний Восток в 62 раза. Китайские мигранты просачиваются в Россию, наводняя Читу к северу от монгольской границы, а также другие города региона. Доступ к ресурсам остается главной целью китайской внешней политики в любом регионе мира, и малонаселенный российский Дальний Восток, располагающий огромными запасами природного газа, нефти, строевого леса, алмазов и золота, не является исключением. «Москва с подозрением взирает на хлынувшие в этот регион потоки многочисленных китайских поселенцев, следом за которыми тянутся лесозаготовительные и горнорудные компании», – писал минувшим летом Дэвид Блэр, корреспондент лондонской Daily Telegraph.

Как и в случае с Монголией, никто не опасается, что китайская армия когда-нибудь завоюет или формально аннексирует российский Дальний Восток. Страх внушает другое: все более заметное ползучее демографическое и экономическое влияние Пекина в этом регионе (частью которого Китай кратковременно владел в эпоху правления династии Цин). В период холодной войны пограничные споры Китая и Советского Союза привели к тому, что в прилегающих районах Сибири были размещены мощные войсковые части, насчитывавшие сотни тысяч человек; временами напряженность на границе выливалась в прямые столкновения. В конце 1960-х периодические трения привели к разрыву отношений между КНР и СССР. Географический фактор и сейчас вполне способен стать причиной размолвки Китая и России, поскольку нынешний их союз носит чисто тактический характер. Это может быть выгодно Соединенным Штатам. В 1970-х гг. администрация президента Никсона оказалась в выигрыше в результате столкновения между Пекином и Москвой и положила начало новым отношениям с Китаем. В будущем, когда последний станет по-настоящему великой державой, Соединенные Штаты, по-видимому, могли бы заключить стратегический союз с Россией, чтобы уравновесить влияние Срединного царства.

Южные перспективы

Влияние Китая распространяется также на юго-восток. Здесь, в сравнительно слабых государствах Юго-Восточной Азии, строительство будущего Великого Китая встречает наименьшее сопротивление. Существует не так уж много серьезных географических преград, отделяющих Китай от Вьетнама, Лаоса, Таиланда и Мьянмы. Естественным центром сферы влияния, которая охватывает бассейн реки Меконг и связывает все страны Индокитая сетью наземных и водных транспортных путей, должен стать город Куньмин, находящийся в китайской провинции Юньнань.

Самая большая страна материковой части Юго-Восточной Азии – Мьянма. Если Пакистан, постоянно находящийся под угрозой распада, можно назвать азиатскими Балканами, то Мьянма скорее напоминает Бельгию начала XX века, так как над ней постоянно нависает угроза быть захваченной могущественными соседями. Подобно Монголии, российскому Дальнему Востоку и другим территориям, прилегающим к сухопутным границам Китая, Мьянма – слабое государство, весьма богатое природными ресурсами, в которых крайне нуждается Китай. Китай и Индия борются за право заняться модернизацией глубоководного порта Ситуэ на мьянманском побережье Индийского океана, причем обе страны питают надежду проложить в будущем газопровод к месторождениям на шельфе Бенгальского залива.

Если говорить о регионе в целом, то Пекин применяет здесь, в несколько обновленном виде, известный стратегический принцип «разделяй и властвуй». В прошлом он вел сепаратные переговоры с каждой страной – членом Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), но никогда не вступал в контакты с этим блоком как единым целым. Даже недавно вступившее в силу соглашение о зоне свободной торговли, которое он заключил со странами АСЕАН, показывает, как искусно Китай развивает выгодные для себя связи с южными соседями. Он использует эту организацию в качестве рынка сбыта дорогостоящих китайских товаров, покупая в странах АСЕАН дешевую сельскохозяйственную продукцию. Отсюда неизменное активное сальдо торгового баланса с китайской стороны, тогда как страны АСЕАН постепенно превращаются в свалку для промышленных товаров, произведенных дешевой рабочей силой в городах Китая.

Все это происходит на фоне утраты Таиландом прежнего значения регионального лидера и естественного противовеса Китаю. Еще в недавнем прошлом весьма сильное государство, Таиланд в последнее время испытывает серьезные внутриполитические затруднения. Тайская правящая фамилия с болезненным королем во главе уже не может, как прежде, выполнять стабилизирующую функцию, а тайская армия поражена фракционными раздорами. (Китай активно развивает двустороннее военное сотрудничество и с Таиландом, и с другими странами Юго-Восточной Азии, используя то обстоятельство, что США уделяют не слишком много внимания военно-стратегическому положению этого региона, так как им приходится тратить силы главным образом на операции в Афганистане и Ираке.)

Две страны к югу от Таиланда – Малайзия и Сингапур – вовлечены в ответственный процесс перехода к демократической форме правления, между тем как их прежние лидеры, Махатхир Мохамад и Ли Куан Ю, – сильные личности, перестроившие свои государства, – сходят со сцены. В экономическом плане Малайзия все больше втягивается в сферу влияния Китая, несмотря на то, что живущие в ней этнические китайцы чувствуют постоянную угрозу со стороны мусульманского большинства. Что же касается Сингапура, населенного в основном этническими китайцами, то его правительство боится оказаться в вассальной зависимости от Поднебесной; в последние годы оно завязало тесные отношения с Тайванем и проводит с ним совместные военные учения. Ли Куан Ю открыто призвал Соединенные Штаты, как и прежде, участвовать в жизни региона, оказывая ему военную и дипломатическую поддержку. Положение Индонезии также противоречиво: с одной стороны, она нуждается в присутствии американского флота, чтобы чувствовать себя защищенной от возможной китайской угрозы, с другой – опасается, что в других странах исламского мира ее видимое союзничество с США может вызывать раздражение.

Поскольку американское влияние в Юго-Восточной Азии миновало зенит и идет на убыль, а влияние Китая постоянно растет, государства региона все чаще объединяют усилия, чтобы противостоять стратегии «разделяй и властвуй», которую стремится реализовать Пекин. Так, например, Индонезия, Малайзия и Сингапур заключили союз для борьбы с морским пиратством. Чем больше эти государства будут уверены в собственных силах, тем меньшую опасность для них будет представлять дальнейшее укрепление Китая.

Ситуация в армии

Центральная Азия, Монголия, российский Дальний Восток и Юго-Восточная Азия – естественные зоны китайского влияния. Однако политические границы этих зон в будущем едва ли изменятся. Принципиально иной выглядит ситуация на Корейском полуострове: в этом месте карта Китая предстает в особенно урезанном виде, и здесь политические границы еще вполне могут сместиться.

Наглухо отгородившийся от мира северокорейский режим неустойчив в самой своей основе, и его крушение грозит затронуть весь регион. Как бы «свисая» с Маньчжурии, Корейский полуостров занимает положение, которое позволяет полностью контролировать морские торговые пути, ведущие в северо-восточный Китай. Разумеется, никто всерьез не думает, что Китай аннексирует какую-либо часть полуострова, но нет сомнений в том, что его по-прежнему раздражает, когда другие страны слишком явно осуществляют свой суверенитет в этом регионе, особенно на севере. И хотя Пекин поддерживает сталинистский режим Северной Кореи, он явно вынашивает в отношении Корейского полуострова определенные планы на будущее – по завершении царствования Ким Чен Ира. Похоже, сразу после этого китайцы намерены отправить обратно тысячи перебежчиков из КНДР, нашедших пристанище в Китае, и создать с их помощью благоприятную политическую основу для постепенного экономического овладения регионом в бассейне реки Тумыньцзян (Туманная). Там соседствуют три страны – Китай, Северная Корея и Россия, и существуют благоприятные условия для развития морской торговли с Японией, а через нее – с Тихоокеанским регионом в целом.

Это одна из причин, по которой Пекин хотел бы создать на месте теперешней Северной Кореи государство пусть и авторитарного типа, но гораздо более модернизированное. Именно такое государство могло бы стать буфером между Китаем и динамичной южнокорейской демократией, опирающейся на средний класс. Впрочем, возможное объединение Корейского полуострова также может оказаться выгодным для КНР. После воссоединения Корея скорее всего будет националистическим образованием, в известной степени враждебным и по отношению к Китаю, и к Японии – странам, в прошлом пытавшимся ее оккупировать. Но корейская неприязнь к Японии значительно сильнее, нежели к Китаю. (Япония оккупировала полуостров с 1910 по 1945 г., и Сеул и Токио продолжают вести спор о статусе островков Токдо/Такешима.) Экономические отношения нового государства с Китаем наверняка окажутся более прочными, чем с Японией: объединенная страна будет в большей или меньшей степени находиться под контролем Сеула, а Китай уже сейчас самый крупный торговый партнер Южной Кореи. Важно, наконец, и то, что объединенная Корея, отчасти тяготеющая к Пекину и, напротив, не приемлющая Японию, не будет видеть смысла в том, чтобы и дальше сохранять на своей территории американские войска. Иными словами, нетрудно представить себе будущее Кореи в составе Великого Китая и то время, когда военное присутствие США в Северо-Восточной Азии начнет сокращаться.

Как показывает пример Корейского полуострова, на сухопутных границах китайцы вправе ожидать скорее благоприятное, чем опасное для себя развитие событий. Еще Макиндер полагал, что Китай сможет со временем стать великой сухопутной и морской державой, которая как минимум затмит Россию в Евразии. Политолог Джон Миршеймер писал в своей книге «Трагедия великодержавной политики», что «самыми опасными государствами в системе международных отношений являются континентальные державы с большими армиями». И по мере того как Китай приближается к статусу континентальной державы, возникают все основания опасаться его влияния. Однако КНР лишь отчасти отвечает определению Миршеймера: ее вооруженные силы, насчитывающие 1,6 млн человек, – крупнейшие в мире, но в ближайшие годы Пекину не под силу создать современные экспедиционные войска. Народно-освободительная армия Китая (НОАК) проявила себя во время землетрясения в Сычуани в 2008 г., недавних этнических беспорядков в Тибете и Синьцзяне, пекинской олимпиады 2008 г., проведение которой требовало особых мер безопасности. Однако, как заметил Абрахам Денмарк, сотрудник Центра разработки новой стратегии национальной безопасности США, это доказывает лишь способность НОАК перебрасывать войска из одной части материкового Китая в другую. Но вовсе не говорит о том, что она в состоянии перемещать тяжелое вооружение и ресурсы, необходимые для развертывания войсковых частей в ходе масштабных военных операций. Впрочем, даже если такая возможность появится, это, по-видимому, мало что изменит: маловероятно, что подразделения НОАК будут пересекать границы Китая по каким-либо иным причинам, нежели серьезный политический просчет (если, например, дело дойдет до новой войны с Индией) или необходимость заполнить внезапно возникшие пустоты на карте (если рухнет северокорейский режим). Но Китай и без того вполне способен заполнить возможные области силового вакуума вблизи любого участка своих протяженных границ с помощью такого оружия, как демографическое и экономическое давление: у него попросту нет нужды опираться при этом на экспедиционные войска.

Беспрецедентная мощь Китая на суше отчасти объясняется успехами китайских дипломатов, которые в последние годы приложили немало стараний, чтобы урегулировать многочисленные пограничные споры с республиками Центральной Азии, Россией и другими соседями (Индия в этом ряду является бросающимся в глаза исключением). Значение этой перемены трудно переоценить. Отныне границы Маньчжурии не испытывают колоссального военного давления извне, а ведь в годы холодной войны из-за этой постоянной угрозы Мао Цзэдун был вынужден расходовать львиную долю оборонного бюджета на сухопутные войска и пренебрегать военно-морскими силами. Великая Китайская стена лучше всего свидетельствует о том, что, начиная с глубокой древности и по наши дни, Китай неизменно тревожила угроза внешней агрессии на суше. Теперь он может вздохнуть свободно.

Обретение возможности стать морской державой

Благодаря сложившейся ситуации на суше Китай может в спокойной обстановке заняться укреплением своего флота. В то время как для прибрежных городов-государств или островных стран стремление наращивать военно-морскую мощь представляется чем-то самоочевидным, для держав, которые подобно Китаю на протяжении всей своей истории были замкнуты в пределах материка, это выглядит роскошью. В данном случае, однако, подобное состояние легко достижимо, поскольку береговая линия, которой природа наделила Поднебесную, не уступает по своим качествам ее внутренним областям. Китай занимает господствующее положение на тихоокеанском побережье Восточной Азии в зоне умеренного и тропического климата, а южная граница страны находится в непосредственной близости к Индийскому океану, и в будущем ее можно связать с побережьем сетью дорог и трубопроводов. В XXI веке Пекин будет проецировать вовне «жесткую силу» прежде всего с помощью своего военно-морского флота.

Нельзя не отметить, что на море Китай сталкивается с гораздо более враждебным окружением, чем на суше. Проблемной зоной для китайского флота является так называемая «первая островная гряда»: Корейский полуостров, Курильские острова, Япония (включая острова Рюкю), Тайвань, Филиппины, Индонезия и Австралия. Любое звено в этой цепи, за исключением Австралии, в будущем может стать горячей точкой. Китай уже сейчас вовлечен в споры о принадлежности различных участков дна Восточно-Китайского и Южно-Китайского морей, богатых энергоносителями: с Японией предметом дискуссии являются острова Дяоюйтай/Сэнкаку, с Филиппинами и Вьетнамом – острова Спратли. Подобные распри помогают Пекину подогревать националистические настроения внутри страны, но китайским военно-морским планировщикам от этого не легче: положение дел на театре потенциального противоборства представляется им крайне безрадостным.

Первая островная гряда, по мнению сотрудников Колледжа ВМФ США Джеймса Холмса и Тоши Йошихары, представляет собой нечто вроде «Великой Китайской стены, развернутой против Китая». Это эффективно организованный оборонительный рубеж, выстроенный союзниками Соединенных Штатов наподобие сторожевых вышек, позволяющих наблюдать за Китаем и, если понадобится, воспрепятствовать его проникновению в воды Тихого океана. Реакция Пекина на своеобразную блокаду временами была агрессивной. Морская мощь обычно не проявляется столь жестко, как сухопутная: как таковые корабли не могут занимать большие пространства и предназначены для проведения операций, которые, вообще говоря, сами по себе более важны, чем морские сражения, а именно для обороны торговых путей.

Казалось бы, можно было ожидать, что Китай станет не менее снисходительной державой, чем великие морские нации прошлого – Венеция, Великобритания и Соединенные Штаты, – и будет, как они, заботиться в первую очередь о сохранении мира на морях, что предполагает среди прочего и свободу торговли. Однако он не столь уверен в себе. По-прежнему сознавая свою неполную защищенность на море, Пекин задействует по отношению к Мировому океану чисто территориальный подход. Сами по себе понятия «первая островная гряда» и «вторая островная гряда» (последняя включает остров Гуам, принадлежащий США, и Северные Марианские острова) подразумевают, что в глазах китайцев эти архипелаги представляют собой не что иное, как отроги материкового Китая. Глядя на прилегающие к их стране моря сквозь призму мышления в терминах «игры с нулевой суммой», китайские адмиралы выступают наследниками агрессивной философии американского военно-морского стратега начала XX века, Альфреда Тайера Мэхэна, который отстаивал концепции «контроля над морями» и «решающего сражения». Однако в настоящее время они не располагают достаточно мощным флотом для решения своих задач, и это расхождение между обширными притязаниями и реальными возможностями привело в последние несколько лет к ряду нелепых инцидентов.

В октябре 2006 г. китайская подводная лодка вела слежение за американским авианосцем Kitty Hawk, после чего всплыла на поверхность вблизи от него, на расстоянии торпедного выстрела. В ноябре 2007 г. китайцы не разрешили Kitty Hawk и его ударной группе, искавшей укрытия от надвигавшегося шторма, войти в гонконгскую гавань Виктория. (В 2010 г. Kitty Hawk все же нанес визит в Гонконг.) В марте 2009 г. группа кораблей НОАК помешала работе американского судна дальнего гидроакустического наблюдения Impeccable, когда оно открыто проводило операции за пределами 12-мильной территориальной зоны КНР в Южно-Китайском море. Китайцы преградили путь американскому кораблю и совершали угрожающие маневры, как если бы намеревались его таранить. Все это говорит не столько о серьезной силе, сколько о недостаточной развитости китайского флота, которую пока не удалось преодолеть.

О твердом желании Китая обеспечить свои позиции на море свидетельствуют и крупные приобретения последних лет. Пекин стремится использовать не реализованные до сих пор асимметричные возможности, чтобы перекрыть американскому флоту доступ в Южно-Китайское море и в китайские прибрежные воды. Китай модернизировал свои эсминцы и намерен обзавестись одним-двумя авианосцами, но действует точечно и не склонен скупать военные суда без особого разбора. Он предпочел сосредоточить усилия на строительстве дизельных, атомных и ракетных подводных лодок нового типа. Как считают Сет Кропси, бывший помощник заместителя министра военно-морских сил США, и Рональд О'Рурк, сотрудник Исследовательской службы Конгресса США, Китай способен в течение 15 лет создать флот подводных лодок, который превзойдет американский аналог, насчитывающий в настоящее время 75 боеготовных подводных лодок. Более того, китайские военно-морские силы, по словам Кропси, намереваются ввести в действие систему наведения противокорабельных баллистических ракет, используя в ней загоризонтные радиолокаторы, космические спутники, донные гидролокационные сети и оборудование для компьютерных войн. В сочетании с формирующимся подводным флотом такая система в будущем должна помешать беспрепятственному доступу военно-морских сил США в наиболее значимые области Тихого океана.

Пытаясь установить контроль над прибрежной зоной в Тайваньском проливе и Восточно-Китайском море, Пекин также совершенствует группу морских тральщиков, покупает у России истребители четвертого поколения и развернул вдоль побережья около полутора тысяч российских ракет класса «земля-воздух». Даже вводя в действие систему подземных оптико-волоконных кабелей далеко на западе страны, вне пределов досягаемости морских ракет потенциального противника, китайцы исходят из агрессивной стратегии, предполагающей поражение символов американской мощи – авианосцев.

Разумеется, в обозримом будущем Китай не собирается атаковать американские авианосцы, и он по-прежнему крайне далек от того, чтобы бросить Соединенным Штатам прямой военный вызов. Однако налицо стремление нарастить на своих берегах необходимый потенциал устрашения, чтобы американцы не смели вводить свои корабли, когда и где им того захочется, в пространство между первой островной грядой и китайским побережьем. Поскольку способность влиять на поведение противника составляет самую суть любой державы, эта стратегия лишний раз доказывает, что планы строительства Великого Китая реализуются не только на суше, но и на море.

На очереди – Тайвань

Для создания Великого Китая особенно важно будущее Тайваня. Тайваньская проблема часто обсуждается в терминах нравственности: Пекин настаивает на необходимости восстановить целостность национального наследия и объединить Китай ради блага всех этнических китайцев; Вашингтон печется о сохранении образцовой демократии, какой является Тайвань. Однако подлинную проблему следует искать в другом. Как говорил американский генерал Дуглас Макартур, Тайвань – это «непотопляемый авианосец», занимающий позицию ровно посередине береговой линии Китая. Именно отсюда, по мнению военно-морских планировщиков Холмса и Йошихары, такая держава как США может «проецировать силу» в сторону китайского побережья и прилегающих к нему районов. Если Тайвань вернется в лоно материкового Китая, то китайский флот не только внезапно окажется в стратегически выгодной позиции по отношению к первой островной гряде, но и будет в состоянии свободно, в беспрецедентных масштабах, проецировать свою мощь за пределы этой гряды. Очень часто, говоря о будущем мировом порядке, употребляют слово «многополярный», – но только слияние Тайваня с материковым Китаем ознаменовало бы возникновение в Восточной Азии действительно многополярной военной ситуации.

Согласно результатам исследования, проведенного в 2009 г. RAND Corporation, к 2020 г. Соединенные Штаты не смогут, как раньше, защитить Тайвань в случае нападения Китая. Китайцы, говорится в отчете, к этому времени будут в состоянии нанести США поражение в возможной войне в Тайваньском проливе, даже если американцы будут иметь в своем распоряжении истребители пятого поколения F-22, две авианосных ударных группы и сохранят доступ к авиабазе Кадена на японском острове Окинава. В отчете делается акцент на боях в воздухе. Здесь же указывается, что китайцы по-прежнему будут стоять перед необходимостью высаживать на острове многотысячный пехотный десант, а их транспортные суда останутся уязвимыми для американских подлодок. Освещая ситуацию с разных сторон, отчет, однако, не может скрыть тревожной тенденции. Китай отделяют от Тайваня всего-навсего сто миль, тогда как Соединенным Штатам придется доставлять свои войска с другого конца планеты, причем действовать в условиях более ограниченного доступа к иностранным базам, чем в период холодной войны. Стратегия создания препятствий на пути перемещения американских военных кораблей в определенных морских зонах не просто преследует цель держать их подальше от китайских берегов, но и в особенности направлена на то, чтобы упрочить доминирующее положение Китая в акватории Тайваня.

Пекин делает все, чтобы взять Тайвань в тесное кольцо не только в военном, но и в экономическом и социальном плане. Примерно 30 % тайваньского экспорта приходятся на Китай. Еженедельно между Тайванем и материковым Китаем совершается 270 коммерческих авиарейсов. В последние пять лет две трети тайваньских компаний осуществили инвестиции в китайскую экономику. Ежегодно остров посещают около полумиллиона туристов с материка, а 750 тысяч тайваньцев проживают в Китае, проводя там каждый год по шесть месяцев. Углубляющаяся интеграция выглядит весьма привлекательно, но вот чем этот процесс разрешится, пока сказать трудно. Так или иначе, его исход будет иметь ключевое значение для политики великих держав в этом регионе. Если Соединенные Штаты попросту отдадут Тайвань Пекину, то Япония, Южная Корея, Филиппины, Австралия и другие американские союзники в Тихоокеанском регионе, а также Индия и даже некоторые африканские государства начнут сомневаться в прочности обязательств, которые берет на себя Вашингтон. Это может побудить некоторые страны к сближению со Срединным царством, и тогда формирующийся Великий Китай охватит едва ли не все Восточное полушарие.

В этом заключается одна из причин, по которым Вашингтон и Тайбэй должны искать асимметричные ответы на военную угрозу со стороны Пекина. Им следует стремиться не к тому, чтобы нанести Пекину поражение в возможной войне в Тайваньском проливе, а к тому, чтобы тот ясно осознал: подобная война обойдется для него недопустимо дорого. Если эта цель будет достигнута, американцам удастся сохранять функциональную независимость Тайваня до тех пор, пока Китай не станет более либеральным обществом, – тем самым они смогут сохранить и доверие союзников. В этом смысле действия администрации Обамы, заявившей в начале 2010 г. о намерении продать Тайваню вооружений на общую сумму 6,4 млрд долларов, имеют принципиальное значение для политики США в отношении Китая и, шире, всей Евразии. Кстати, нельзя сказать, что трансформация Китая изнутри – несбыточная мечта: миллионы туристов, прибывающих на Тайвань с материка, видят тамошние оживленные политические ток-шоу и крамольные заголовки в книжных магазинах, и это наверняка оказывает на них влияние. Тем не менее, хотя это звучит несколько парадоксально, демократический Китай может оказаться еще более динамичной великой державой в экономическом и, как следствие, в военном плане, чем Китай репрессивный.

Концентрируя военно-морские силы на тайваньском направлении, Пекин не забывает укреплять присутствие своего флота и в Южно-Китайском море, которое служит для него воротами в Индийский океан и обеспечивает доступ к мировым путям транспортировки энергоносителей. На этом направлении основные проблемы создают пираты, радикальные исламисты и крепнущий морской флот Индии, в том числе и вблизи труднодоступных морских зон, через которые вынуждены проходить китайские нефтяные танкеры и торговые суда. В геостратегическом плане Южно-Китайское море, как говорят многие, может стать «вторым Персидским заливом». Еще в первой половине XX века Николас Спайкмен, специалист по геополитике, заметил, что на протяжении всей истории государства желавшие утвердить свой контроль над прилегающими морями втягивались в «периферическую наземную и морскую экспансию». Греция стремилась подчинить Эгейское море, Соединенные Штаты – Карибское, и вот теперь Китай – Южно-Китайское. Спайкмен называл Карибское море «Средиземным морем Америки», чтобы подчеркнуть его значение для Соединенных Штатов. Южно-Китайское море в ближайшие десятилетия может стать «Средиземным морем Азии» и подлинным средоточием политической географии.

Высоколиквидные угрозы

Впрочем, попытки Китая проецировать силу в «Средиземное море Азии» противоречивы по самой своей сути. С одной стороны, Китай вроде бы полон решимости максимально осложнить доступ американских судов в прибрежные моря. С другой, он по-прежнему не способен защитить свои морские коммуникации, что, вообще говоря, делает любое нападение на американский военный корабль бессмысленным, поскольку в этом случае флот США может попросту отрезать Китай от поставок энергоносителей, перекрыв для китайских судов выход в Тихий и в Индийский океаны. Зачем же планировать что-то, если в действительности не собираешься осуществить намеченное? Как считает советник по вопросам обороны Жаклин Ньюмайер, Пекин хочет добиться «столь благоприятного соотношения сил», что «на деле ему и не придется прибегать к оружию для защиты своих интересов». Недаром он устраивает выставки новых видов оружия, строит портовые сооружения и оборудует станции подслушивания в Тихом и Индийском океане, предоставляет военную помощь приморским государствам, находящимся между китайской территорией и Индийским океаном. Все эти ходы делаются открыто и являются сознательной демонстрацией силы. Китайцы не столько ввязываются в непосредственную схватку с Соединенными Штатами, сколько стремятся повлиять на поведение американцев таким образом, чтобы избежать возможной конфронтации.

Вместе с тем активность Китая на море обнаруживает и более грозные аспекты. В самом центре Южно-Китайского моря, на южной оконечности острова Хайнань, китайцы строят мощную морскую базу с подземными доками, позволяющими разместить до 20 атомных и дизельных подводных лодок. Они как бы реализуют на практике доктрину Монро, утверждая свое господство над близлежащими международными водами. В настоящее время и в обозримом будущем у Китая едва ли появится намерение затеять войну с Америкой, но позже мотивации могут измениться. Лучше заранее оценить возможные варианты.

Ситуация на границах Евразии выглядит сейчас гораздо более сложной, чем в первые годы после Второй мировой войны. По мере того как американская гегемония пойдет на убыль, мощь военно-морских сил США будет уменьшаться или оставаться прежней, а экономическое и военное могущество Китая – крепнуть, расклад сил в Азии начнет все заметнее приобретать многополярный характер. Соединенные Штаты поставляют Тайваню 114 противовоздушных ракет Patriot и десятки ультрасовременных систем военной связи. Китай строит подземные доки для подлодок на острове Хайнань и запасается противокорабельными ракетными установками. Продолжают модернизацию своего флота Япония и Южная Корея. Мощные военно-морские силы создает Индия. Каждое из государств стремится сдвинуть равновесие сил в свою сторону.

Именно поэтому отказ государственного секретаря США Хиллари Клинтон от политики равновесия сил, будто бы являющейся реликтом прошлого, представляется либо актом лицемерия, либо заблуждением. В Азии продолжается гонка вооружений, и Соединенные Штаты неизбежно столкнутся с суровой реальностью, как только существенно сократят свои войска в Афганистане и Ираке. Притом что ни одно из азиатских государств не имеет побудительных причин для войны, с течением времени и по мере накапливания сухопутных и морских вооружений в регионе (даже если говорить только о Китае и Индии) риск неверной оценки соотношения сил будет возрастать. Из-за напряженности на суше грозит усилиться и напряженность на море: зоны силового вакуума, в которые сейчас проникает Китай, станут через некоторое время яблоком раздора в его отношениях с соседними странами – как минимум с Индией и Россией. Некогда пустые пространства заполнятся множеством людей, дорог, трубопроводов, кораблей и ракетных установок. Политолог из Йельского университета Пол Брэкен в 1999 г. предупреждал, что Азия становится обособленным географическим регионом и что на нее надвигается кризис «жизненного пространства». С тех пор этот процесс только усугублялся.

Так как же Соединенным Штатам сохранять стабильность в Азии, защищать в этой части света своих союзников и препятствовать возникновению Великого Китая, избегая в то же время открытого конфликта с Пекином? Перевес, который они имеют на море, рискует оказаться недостаточным. Как сказал мне в начале этого года один высокопоставленный индийский чиновник, основные союзники США в Азии (Индия, Япония, Сингапур и Южная Корея) хотят, чтобы американский флот и авиация координировали свои действия с вооруженными силами этих стран. Именно так Соединенные Штаты и в будущем останутся неизымаемой частью азиатского военного ландшафта на суше и на море, а не превратятся в абстрактную угрозу, таящуюся где-то в отдалении. Между пререканиями с американским правительством по поводу прав на размещение военных баз, которые недавно затеяла Япония, и желанием полностью удалить войска США из региона лежит дистанция огромного размера.

Один из планов, циркулирующих в Пентагоне, предполагает, что Соединенные Штаты способны «противостоять китайской стратегической мощи... без прямой военной конфронтации», опираясь на военный флот, насчитывающий 250 кораблей (а не 280, как было раньше), и на урезанный на 15 % оборонный бюджет. Этот план, составленный полковником ВМФ в отставке Пэтом Гарретом, весьма интересен, поскольку включает в евразийское уравнение такую стратегическую величину, как Океания. В самом деле, Гуам, Каролинские, Маршалловы, Северные Марианские и Соломоновы острова являются либо американскими территориями, либо республиками, имеющими военные соглашения с США, либо независимыми государствами, которые, вероятно, будут готовы заключить подобные соглашения. Значение Океании будет расти, поскольку она находится, с одной стороны, сравнительно близко к Восточной Азии, а с другой – вне той зоны, из которой Китай хотел бы вытеснить американский флот. От Гуама всего четыре часа лета до Северной Кореи и два дня плавания до Тайваня. Держать базы в Океании для Соединенных Штатов удобнее, чем, как это было и остается, сохранять воинские части в Японии, Южной Корее и на Филиппинах.

Авиабаза Андерсен на Гуаме уже сейчас играет роль господствующей высоты, с которой Соединенные Штаты могут проецировать «жесткую силу» в любом направлении. Это самая мощная стратегическая авиабаза США в мире, обеспечивающая скоростную заправку самолетов; здесь хранится сто тысяч авиаснарядов и 66 млн галлонов авиационного топлива. Взлетные полосы базы заполнены длинными рядами транспортных самолетов C-17 Globemaster и истребителями F/A-18 Hornet. Кроме того, на Гуаме размещена эскадра американских подводных лодок; здешняя военно-морская база в настоящее время расширяется. Гуам и соседние Северные Марианские острова находятся на почти равном расстоянии от Японии и Малаккского пролива. А юго-западная оконечность Океании, выглядывающая из-под Индонезийского архипелага, – группки принадлежащих Австралии островов Ашмор и Картье и близлежащий западный берег самой Австралии (от Дарвина до Перта), – держит под прицелом Индийский океан. Таким образом, согласно плану Гаррета, флот и авиация США способны использовать географические преимущества Океании, чтобы поддерживать «региональную боеготовность» (regional presense in being), локализуемую «непосредственно за горизонтом» Великого Китая (в его неофициальных границах) и той акватории, где проходят основные евразийские морские пути. (Понятие «региональная боеготовность» – отголосок известного выражения «флот в боевой готовности», fleet in being, сто лет назад его предложил английский военно-морской историк сэр Джулиан Корбетт. Подразумевались стоящие в различных портах корабли, способные при необходимости быстро объединяться в мощную армаду. Словосочетание «непосредственно за горизонтом» отражает и равновесие сил на море, которое США будут поддерживать самостоятельно, и американское участие в концерте азиатских держав).

Укрепляя присутствие американского флота и авиации в Океании, США могли бы реализовать компромиссный подход: не сопротивляться возникновению Великого Китая любой ценой и одновременно не соглашаться пассивно с возможным переходом первой островной гряды под контроль китайского флота. Такой подход заставил бы Китай заплатить высокую цену в случае любой военной авантюры против Тайваня. Кроме всего прочего, это позволило бы Соединенным Штатам постепенно сворачивать свое непосредственное присутствие в акватории первой островной гряды (так называемое наследие военных баз), но вместе с тем сохранять возможность воздушного и морского патрулирования в этом регионе.

План Гаррета предусматривает также резкое усиление активности американского военно-морского флота в Индийском океане. Впрочем, Гаррет не предлагает расширять существующие здесь военные базы; он рассчитывает опираться на уже имеющийся костяк таких баз на Андаманских островах, Коморах, Мальдивах, Маврикии, Реюньоне и Сейшелах (некоторые из них прямо или косвенно управляются Францией и Индией), а также на военные соглашения с Брунеем, Малайзией и Сингапуром. Это обеспечило бы свободу мореплавания и беспрепятственное движение потоков энергоносителей во всей Евразии. Кроме того, такой план, не настаивая более на важности существующих американских баз в Японии и Южной Корее и в то же время разнообразя сферу присутствия США в Океании, положил бы конец основным базам, представляющим собой удобную цель для поражения.

Железная хватка, которой Соединенные Штаты до сих пор держали первую островную гряду, в любом случае начинает ослабевать под давлением новых обстоятельств. Местное население стало менее терпимо к присутствию иностранных баз на своей территории. А укрепление Китая делает его одновременно и отталкивающим, и привлекательным. Подобное смешанное чувство способно осложнить двусторонние отношения Вашингтона с тихоокеанскими союзниками. Все дело лишь в том, когда это произойдет. Теперешний кризис в американо-японских отношениях – возникший из-за того, что неопытное правительство Хатоямы хочет переписать соглашения о двустороннем сотрудничестве в свою пользу и вдобавок говорит о желании углублять связи с Китаем, – мог случиться и несколькими годами раньше. (Премьер-министр Хатояма ушел в отставку в июне 2010 г. из-за кризиса, связанного с неспособностью кабинета выполнить обещание о выводе американской базы с Окинавы. – Ред.) Все еще сохраняющаяся ситуация абсолютного превосходства Соединенных Штатов в Тихом океане есть не что иное, как анахронизм, унаследованный от Второй мировой войны, отголосок того краха, который пережили в результате глобального конфликта Китай, Япония и Филиппины. Не может бесконечно сохраняться и американское присутствие на Корейском полуострове – побочный продукт другой войны, закончившейся более полувека назад.

Центральная Азия, Индийский океан, Юго-Восточная Азия, западная часть Тихого океана – таковы обширные регионы, которые рискуют оказаться под политическим, экономическим и военным контролем возникающего у нас на глазах Великого Китая. Однако вдоль границ этого громадного царства будет курсировать американский флот, дислоцированный, как можно ожидать, по большей части в Океании и тесно сотрудничающий с военно-морскими силами Индии, Японии и других демократических государств. А со временем, когда возрастет доверие Китая к внешнему миру, а его военная доктрина уже не будет опираться на сугубо территориальный подход, китайский флот и сам сможет влиться в этот широкий региональный альянс морских держав.

Пока же стоит отметить, что с исключительно военной точки зрения, как указал в 1999 г. политолог Роберт Росс, отношения между Соединенными Штатами и Китаем останутся более стабильными, чем были в свое время отношения между США и Советским Союзом. Причина этого – географические особенности Восточной Азии. В период холодной войны одного только американского подводного флота было недостаточно, чтобы устрашать Советский Союз, – для этого требовалось держать многочисленные сухопутные войска в Европе. Но размещения подобных сил вдоль пределов Евразии никогда не понадобится: как бы сильно ни сокращалось присутствие сухопутных войск у границ Великого Китая, американский флот и в будущем останется сильнее китайского.

Так или иначе, в ближайшие годы сам факт укрепления экономической и военной мощи Китая усугубит напряженность в американо-китайских отношениях. Перефразируя Миршеймера, можно сказать, что Соединенные Штаты, гегемон Западного полушария, приложат все возможные усилия, чтобы помешать Китаю сделаться гегемоном большей части полушария Восточного. И не исключено, что это станет самой потрясающей драмой нашей эпохи.

Китай. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 7 августа 2010 > № 2913916 Роберт Каплан

Молоко и мясо

Национальный прагматизм и имперский романтизм во внешней политике Турции

А.А. Игнатенко – д. ф. н., президент Института религии и политики, член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте РФ, член Совета по внешней и оборонной политике.

Резюме Внешнеполитические действия Анкары иногда напоминают поведение не очень дальновидного человека, который хочет получить от коровы и молоко, и мясо одновременно. Имперский романтизм приходит в противоречие с национальным прагматизмом, который всегда был присущ кемалистской Турции.

Палестинская проблема – удобная «отмычка» для вторжения в арабский регион внерегиональных игроков. В ответ на попытки ее использовать арабские государства реагируют региональной консолидацией. Свидетельство тому – история с «Флотилией свободы» (июнь 2010 г.), снаряженной Турцией при поддержке Ирана для прорыва израильской блокады Газы, и в целом негативная реакция арабских государств на этот шаг, угрожающий сломать тщательно выстраиваемые ими балансы сил в регионе.

Турция в поисках курса

Все комментаторы говорят о прагматизме внешней политики Турции, которая ставит во главу угла реализацию национальных интересов. Об этом свидетельствует и стремление стать членом Европейского союза, и попытки нормализовать отношения с Арменией, и даже систематическое нанесение ударов по базам Курдской рабочей партии на территории Северного Ирака. Однако было бы своего рода экспертной слепотой не замечать того факта, что за два десятилетия после формального окончания холодной войны поведение Анкары менялось.

Турецкая элита пыталась реализовать и неоимперские проекты, направленные на консолидацию вокруг Турции тех зон, которые раньше находились под властью Османской империи. «Существует наследие, оставленное Османской империей, – заявляет глава турецкого внешнеполитического ведомства Ахмет Давутоглу. – Нас называют “неоосманами”. Да, мы “новые османы”. Мы вынуждены заниматься соседними странами. И даже идем в Африку. Великие державы наблюдают за этим с растерянностью».

Турция претендует на роль глобального игрока. «Сегодня Турция, – пишет глава турецкого МИДа в журнале “Россия в глобальной политике”, – проводит поистине многомерную и всеохватную внешнюю политику, участвуя в решении насущных вопросов в разных частях земного шара – от Африки до Южной Америки, от Восточной и Южной Азии до стран Карибского бассейна».

Внешнеполитические действия Анкары иногда напоминают поведение не очень дальновидного человека, который хочет получить от коровы и молоко, и мясо одновременно. Имперский романтизм приходит в противоречие с национальным прагматизмом, который всегда был присущ кемалистской Турции. Почему я говорю о романтизме? Потому что данное направление турецкой внешней политики не обеспечено достаточными ресурсами. Это хорошо видно в таких масштабных начинаниях, как стремление стать главным «углеводородным коннектором» между Азией и Европой при отсутствии собственных углеводородов и зависимости в этом вопросе от Ирана, Азербайджана и России. Или в безрезультатной турецко-бразильско-иранской «ядерной сделке» под патронатом Анкары – Турция не располагает ядерным потенциалом, и если бы Тегеран был серьезно настроен на обогащение урана за границей, ему все равно пришлось бы иметь дело с Россией, Францией либо, на худой конец, с Аргентиной.

Политика «неоосманизма» тоже не обеспечена ресурсами. Таковым могла бы быть «ностальгия» по Османской империи в элитах тех государств, которые ранее в нее входили, или хотя бы подобное настроение «улицы», как это имеет место в отношении раннего ислама, возвращение к которому является вожделенной мечтой «фундаменталистов». Однако у арабов полностью отсутствует стремление вновь оказаться под «отеческой дланью» «новых османов». Вряд ли можно всерьез воспринимать и рассуждения об «исторической ответственности» Турции перед территориями, которые ранее входили в Османскую империю. Это не особенно отличается от того, как если бы греческие политики говорили об «исторической ответственности» Греции за дела в Индии на том основании, что Александр Македонский некогда дошел до Индостана.

От неопантюркизма к неоосманизму

Отсчет «неоосманизма» нужно вести от 1991 г. – окончания холодной войны и развала Советского Союза. До этого Турция была юго-восточным флангом НАТО, обращенным к Восточному блоку, за счет чего, к слову сказать, нарастила большой военный потенциал. Но практически сразу после распада СССР Турция задумала собственный геополитический проект, тогда – неопантюркистский. В состав гипотетического политико-экономического союза предполагалось включить не только «тюркские» страны (Азербайджан, Узбекистан, Киргизия, Туркмения), но и «тюркоязычные» территории в составе новых независимых государств (Татарстан, Башкортостан, северо-кавказские субъекты Российской Федерации, Крым и даже Алтай).

На межгосударственном уровне проводились саммиты тюркских государств – первый прошел в 1992 г. по инициативе президента Тургута Озала. Одновременно Анкара обращалась «через голову» государств и правительств к тюркоязычным общностям внутри различных государств – проводились международные тюркские курултаи (первый – в 1993 г.).

В целом затея закончилась неудачей. Турция переоценила свои материальные возможности. Будучи динамично развивающимся государством, она тем не менее совершенно не обладала ресурсами, необходимыми для масштабной экспансии. Но главная причина, пожалуй, заключалась в том, что неопантюркизм рассматривался и продолжает рассматриваться государствами, затронутыми благом турецкой «исторической ответственности», как вмешательство в их внутренние дела. И если Россия и Украина переживали период ослабления и вынужденно смотрели сквозь пальцы на турецкую активность в Татарстане, Башкортостане, Крыму, то Китай после 1991 г. постоянно усиливался, и ему был совсем не по душе турецкий интерес к тюркам-уйгурам и, соответственно, Синьцзян-Уйгурскому автономному району. Шанхайская организация сотрудничества в некотором отношении может рассматриваться и как антитурецкий союз, заблокировавший Анкаре доступ в Центральную Азию.

Есть еще одно важное обстоятельство, серьезнейшим образом воздействующее на результаты реализации турецких неоимперских планов и проектов. У неопантюркизма в тех географических зонах, в которых он стремился воплотить свои проекты, был и есть конкурент, обладающий значительно бЧльшими ресурсами (нефтедоллары и ислам салафитского толка – ваххабизм, или «аравийский» ислам) – Саудовская Аравия и другие монархии Персидского залива. Турция пытается играть на том факте, что она является современным исламским государством, но не в силах всерьез противопоставить что-то «аравийскому» исламу, в результате только подстегивает формирование арабского исламского антитурецкого фронта.

Два последних десятилетия американцы, пытаясь решить «квадратуру круга» в своих сложных отношениях с мусульманским миром, предлагают исламским странам с авторитарными и тоталитарными режимами формулу «исламской демократии» – турецкий опыт. Это вызывает отторжение в арабских государствах типа Египта. Они никак не хотят под видом «демократизации» отдавать власть исламистам – тем же «Братьям-мусульманам», поскольку имеют перед глазами опыт движения ХАМАС в секторе Газа, который установил диктатуру с использованием избирательных процедур. К тому же в самой Турции в последние полтора десятилетия наметилось противоречие между тенденцией к демократизации, которую олицетворяют партии исламского толка, и кемалистской традицией светского государства, гарантом которой всегда выступала армия.

В середине 1990-х гг. предшественник нынешних турецких исламистов глава Партии благоденствия (Рефах) и кабинета министров Неджметтин Эрбакан пытался выстроить «Исламскую восьмерку» в пику «семерке» индустриально развитых стран Запада. Весьма интересен состав этой «восьмерки». В ней семь неарабских государств – Турция, Бангладеш, Индонезия, Иран, Малайзия, Нигерия и Пакистан, и только одна арабская страна – Египет. В 1997 г. состоялся первый саммит этой организации, но Эрбакан быстро сошел с политической арены по требованию турецких военных, будучи кроме всего прочего заподозрен в финансовой нечистоплотности. После авантюры с «Флотилией свободы» Анкара и Тегеран реанимировали «Исламскую восьмерку», и в июле 2010 г. в Абудже (Нигерия) состоялась встреча лидеров входящих в нее государств. Комментаторы сходятся на том, что прибывший туда президент Ирана Ахмадинеджад стремился мобилизовать общественное мнение в свою поддержку. Тот факт, что иранский президент ищет ее прежде всего в неарабском мире, не может не насторожить арабов. Косвенным образом иранские представители дают понять, что силовое решение иранской проблемы, если до этого дойдет, «напрямую ударит по Саудовской Аравии, Объединенным Арабским Эмиратам, Кувейту, Ираку».

На «постосманском» пространстве конкурируют два исламских «проекта».

Один можно условно назвать «арабским», точнее, «аравийским». Его олицетворяет суннизм-салафизм ваххабитского толка, сформировавшийся на Аравийском полуострове в XVIII веке в борьбе, между прочим, против Османской империи.

Другой – «неарабский» и даже «антиарабский» блок турецкого суфизма (представлен по преимуществу деятельностью секты «Нурджулар») и иранского шиизма, которые характеризуются резким антиваххабизмом. И когда министр иностранных дел Ахмат Давутоглу в приватной беседе на экономическом форуме в Стамбуле в июне 2010 г. сказал: «Скоро Иерусалим станет столицей Палестины, и мы, с помощью Аллаха, сможем молиться в мечети Аль-Акса», не исключено, что кто-то из его собеседников воспринял это как угрозу. В мечети Аль-Акса арабам не хватало только турецких суфиев и иранских шиитов… Противостояние этих двух исламских «проектов» выливается в столкновения на Кавказе, и не только там.

В качестве претензии выступать от имени ислама как такового можно рассматривать испано-турецкую инициативу «Альянс цивилизаций» (2005 г.). Цивилизации трактуются прежде всего в религиозном смысле, и Турция как соинициатор проекта брала на себя право представлять весь исламский мир. Примечательно, что особо не скрывалась генетическая связь «Альянса цивилизаций» с «Диалогом цивилизаций», который с конца 90-х гг. прошлого века продвигал тогдашний президент Ирана аятолла Сейед Мохаммад Хатами, позиционировавший свою страну в роли полномочного представителя ислама.

По-видимому, передача эстафеты с диалогом-альянсом цивилизаций была вызвана как раз тем, что шиитский Иран представляет миноритарное направление в исламе, а в Турции распространен суннитский ислам. («Альянс цивилизаций» готовит «отмычку» к арабскому региону: в докладе Группы высокого уровня израильско-палестинский конфликт представлен как ключевой вопрос современности.)

К тому моменту, когда «Флотилия свободы» двинулась в сторону Газы, сформировалась доктрина «неоосманизма», точнее, его апология для внешнего пользования. Вот как ее излагает советник турецкого кабинета министров Орхан Газигиль. Турция окружена странами Среднего Востока, Кавказа и Балкан. Во всех этих регионах, особенно после окончания холодной войны, наблюдается нестабильность. Она вызвана развалом Османской империи. Когда народы потребовали права самостоятельно определять свою судьбу, тогда и возникли проблемы, начались и продолжаются до сих пор межрелигиозные и межэтнические конфликты. На «постосманском» пространстве по-прежнему не разрешены территориальные споры. Всего этого не было во времена Османской империи, когда царила стабильность. Ни один народ, мусульманский или христианский, не потерял свою этническую или религиозную идентичность. Более того, Османская империя, хоть и была похожа на теократическое государство, но если проанализировать отношения государства и религии в ней, то она более соответствовала современной светской модели. Суть «неоосманизма» (в изложении Орхана Газигиля) заключается в «усилении внешнеполитической роли Турции в регионе во имя стабильности».

Если перевести все это на язык политического действия, то Ближнему и Среднему Востоку, Балканам, Кавказу, а также Аравии и Северной Африке ради достижения стабильности надо вернуться под власть «новых османов». Не думаю, что в арабском мире найдется хоть один политик, который примет эту программу всерьез. А поскольку и в военном отношении современная Турция не так сильна, как была в свое время Османская империя, в попытках расширить свою сферу влияния ей приходится вступать в фактический союз с Ираном.

Готовясь к 2011 году

«Отвратительной» назвал затею с «Флотилией свободы» Фетхуллах Гюлен, влиятельнейший турецкий религиозно-политический деятель, который продвигает «Нурджулар» на всем «постосманском» пространстве. Он утверждает, что прежде чем направлять «Флотилию свободы» в сектор Газа, следовало бы получить согласие израильских властей. Гюлена невозможно заподозрить в антитурецких и произраильских настроениях. Вероятно, он просто расценивает акцию как шаг в неправильном направлении, не приблизивший, а удаливший Турцию от реализации ее ближних и дальних интересов и целей в арабском регионе. Ни молока, ни мяса…

«Флотилия свободы» оказалась большой внешнеполитической ошибкой Анкары. На имперском романтизме Турции сыграл Иран, который преследует собственные и весьма далеко идущие внешнеполитические цели. Тегеран хотел бы разбить складывающийся неформальный антииранский арабо-израильский консенсус, стравив арабский мир с Израилем, что надолго отвлекло бы и евреев, и арабов от подготовки к возможному удару по Ирану. Программой-максимум, на реализацию которой, впрочем, трудно рассчитывать, было бы втянуть Турцию в военное противостояние с Израилем. Тегеран заинтересован в создании в юго-восточной части Средиземного моря очага военной напряженности, который бы отвлекал внимание мировой общественности от Персидского залива, что позволило бы выиграть время для выстраивания обороны против вероятного военного удара по иранским ядерным объектам.

Для Ирана и с логистической, и с военно-политической точки зрения важно закрепиться в Газе. Израильский премьер Биньямин Нетаньяху, возможно, был недалек от истины, когда сказал, что Тегеран стремится превратить Газу в иранский порт в Средиземноморье. Как бы там ни было, Ирану удалось (правда, ненадолго) переключить внимание арабских стран со своей ядерной программы, а также с освоения Ираном частей арабского мира – на Турцию.

Национальный прагматизм Турции тоже не забыт Ираном. Тегеран поддерживает Анкару (не забывая при этом о собственных интересах) в борьбе против Курдской рабочей партии, которая имеет базы и тренировочные лагеря на севере Ирака. По некоторым сведениям, Иран и Турция создали в Иракском Курдистане секретные «наступательные оперативные базы» для осуществления совместных военных действий против курдских боевиков. Кроме того, Иран обещает снабдить Турцию углеводородами для того, чтобы она могла сыграть роль межрегионального «углеводородного коннектора».

Но события в регионе заставляют думать, что есть более широкая платформа турецко-иранского сотрудничества, назовем ее «антиарабской» или, более узко, «антииракской». И Турция, и Иран готовятся к 2011 г., когда начнется твердо обещанный президентом США Бараком Обамой вывод американских войск из Ирака. При этом высока вероятность дестабилизации и дезинтеграции страны. Иран в этой ситуации наверняка будет претендовать на контроль над югом Ирака, которого он не смог добиться во время кровопролитной войны 1980–1988 гг. (Тегеран осуществил «пробную» оккупацию иракской территории в декабре 2009 – январе 2010 гг., когда демонстративно захватил нефтяное месторождение Эль-Факка.)

Анкара будет стремиться к контролю над Северным Ираком. В последнее время в Турции развернулась дискуссия об этой части соседней страны. По мнению многих ее участников, этот район является «естественным географическим продолжением Турции». Причем вопрос не в создании на иракской территории какого-то «санитарного кордона» против курдских боевиков, он и так уже есть шириной от 3 до 10 километров. Речь идет о Киркуке, нефте- и газоносном районе и предмете споров между курдами и арабами, а также проживающими там тюрками (туркоманами). После ухода американских войск почти неизбежна «битва за Киркук», если к тому времени его не передадут Иракскому Курдистану, как это обещали в свое время представители республиканской администрации Соединенных Штатов.

Но даже в этом случае велика вероятность того, что в Киркуке начнутся масштабные этнические «чистки», жертвами которых туркоманы станут при любом раскладе. Турция введет в Киркук войска для «защиты туркоманов от геноцида». И, вполне возможно, останется там столь же долго, как на Северном Кипре. Реализация этой задачи предполагает готовность сопротивляться дипломатическому (и, вполне возможно, иному) давлению США, которые станут препятствовать подобному развитию событий.

Турция уже удачно использовала антиамериканскую фронду, предложив России участвовать в «Кавказской платформе стабильности», которая декларативно исключала Соединенные Штаты из кавказской политики, вверяя ее Турции, России и государствам Южного Кавказа. Одним из результатов стало то, что Турция активно занялась «освоением» Абхазии, в достижении независимости которой большую роль сыграла Россия.

Арабские государства не поддержали, как это сделала Москва, антиамериканскую фронду Турции. Они тоже готовятся к 2011 г., имея в виду те опасности, которые грозят им со стороны нежелательных внерегиональных игроков – Турции и Ирана. По всему Аравийскому полуострову разбросаны американские, британские и французские военные базы, которые явно не предназначены для обороны от США или Израиля. Более того, поговаривают о том, чтобы расположить американскую базу на территории Израиля. После событий с «Флотилией свободы» главы пяти арабских государств (Египта, Ирака, Йемена, Катара и Ливии), а также генеральный секретарь Лиги арабских государств провели в Ливии саммит, на котором рассматривался проект нового межгосударственного объединения – Союза арабских государств. Союз предполагает более тесное, чем сейчас, военно-политическое сотрудничество и отражение агрессии против любого из членов альянса. Надо полагать, арабские государства больше не оставят Ирак без защиты.

Кстати, примечательно, что движение «Хезболла», несмотря на тесные связи с Тегераном, отказалось участвовать в дальнейших этапах акции под названием «Флотилия свободы». Логика понятна – эта группа не хочет выглядеть антиарабски, она стремится позиционировать себя не как иранский инструмент, а как организацию национального (арабского) сопротивления. Ливийцы же, также отправившие корабль «Надежда» с гуманитарным грузом для Газы, спокойно доставили его в египетский порт Эль-Ариш, преподав практический урок Турции и Ирану.

Соединенные Штаты не могли не отреагировать на турецко-иранское сближение. Госсекретарь Хиллари Клинтон призвала главу МИДа Турции Ахмета Давутоглу не вмешиваться в отношения между мировым сообществом и Ираном, на что, как сообщают СМИ, министр ответил согласием. Турция возвращается к своей роли юго-восточного фланга НАТО. В середине июля пришло сообщение о том, что Анкара временно откроет границу с Арменией для транспортировки техники, задействованной в проведении запланированных в сентябре в Армении учений натовского Евро-Атлантического координационного центра реагирования на стихийные бедствия и катастрофы.

Очень символично заявление Ахмета Давутоглу в начале июля 2010 г., которое дезавуировало его прошлое высказывание в ирано-хамасовских терминах: «Иерусалим является святым городом для каждого мусульманина, и я был бы счастлив совершить там намаз. Учитывая дипломатический этикет, я посчитал, что было бы некорректно публично говорить об этом. Но сейчас настало время говорить. Время придет, Восточный Иерусалим станет частью Палестины, и мы все совершим здесь намаз. Это не фантазии, а реальное положение вещей. Восточный Иерусалим принадлежит Палестине. Согласно резолюциям ООН это территория Палестины, и передача данной территории Палестине изначально являлась условием переговорного процесса». Это точно соответствует «Арабской мирной инициативе» по решению палестинской проблемы (создание палестинского государства в границах 1967 г.), которую поддерживает американская администрация.

Турция пока отступила. Однако перемены в турецком обществе и общие сдвиги в расстановке сил на Ближнем Востоке заставляют предположить, что это лишь передышка перед началом следующего этапа изменения политического позиционирования Анкары.

Турция > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 7 августа 2010 > № 2911815 Александр Игнатенко

Тихоокеанские комбинации

Споры вокруг интеграции в Азии

А.В. Иванов – старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС МГИМО (У) МИД РФ.

Резюме Москве следует внимательно следить за интеграционными идеями, которые в последнее время обсуждаются в АТР. Необходимо понять, с какими азиатскими структурами России было бы полезно в первую очередь иметь дело, чтобы максимально эффективно вписаться в экономику региона.

Мировой финансовый кризис серьезно потрепал Европу и США, однако многие государства Азиатско-тихоокеанского региона (АТР) пережили его, не понеся ощутимых экономических потерь. Более того, по некоторым прогнозам, ряд стран этой части планеты, к примеру, Китай, выйдут из кризиса окрепшими. Это подтверждает представление о регионе как о будущем локомотиве мирового развития и повышает его ценность в качестве потенциального партнера России, сотрудничество с которым поможет не только поднять Сибирь и Дальний Восток, но и оживить всю российскую экономику. В духе объявленного руководством курса на модернизацию и избавление от сырьевой зависимости крайне важно использовать возможности для развития и инноваций, которые открывает впечатляющий рост Азии. Этому было посвящено представительное совещание по социально-экономическому развитию Дальнего Востока и сотрудничеству со странами АТР, которое прошло в Хабаровске под председательством Дмитрия Медведева в начале июля 2010 года. На нем президент России поставил задачу вывести экономическое взаимодействие «на новый уровень», уделяя особое внимание соглашениям о свободной торговле.

Глава государства заявил о том, что у России «достаточно прочные позиции» в различных объединениях АТР, однако «от нас ждут более активных действий». В этом контексте Москве следует внимательно следить за интеграционными идеями, которые в последнее время обсуждаются в АТР. С какими азиатскими структурами России было бы полезно иметь дело, чтобы максимально эффективно вписаться в экономику региона?

Плюсы и минусы АТЭС

В АТР действуют несколько региональных образований разного формата и различной нацеленности. С некоторыми из них Россия уже сотрудничает.

Прежде всего это организация Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС), создание которой стало в значительной степени ответом на углубление европейской экономической интеграции. Впрочем, в отличие от Европейского союза форум не предусматривает органов надгосударственного управления и признает незыблемость государственного суверенитета, и именно это сделало его привлекательным для обсуждения региональных и даже глобальных проблем. У АТЭС нет специального административного аппарата, полномочий правопринуждения при разрешении конфликтов, стремления жестко планировать перспективы собственной эволюции, сложилась практика сотрудничества на основе консенсуса и невмешательства во внутренние дела членов организации. С другой стороны, те же факторы стали причиной чрезвычайно низкой практической эффективности форума, закрепившей за АТЭС ярлык «говорильни». Стоит отметить, что формально участниками этой структуры являются не страны, а «экономики». Это позволяет обойти болезненную проблему статуса Тайваня.

Превращение Азиатско-Тихоокеанского региона в зону свободной торговли и инвестиций остается под большим вопросом, поскольку внутри АТЭС нет единства по поводу темпов ее формирования. В частности, США вместе с Австралией и рядом других стран выступают за ускорение этого процесса и открытие рынков Восточной Азии. В то же время Япония и Республика Корея хотели бы, напротив, такую тенденцию притормозить, поскольку они не спешат пускать конкурентов на свои рынки, например, рынок сельскохозяйственной продукции. Аналогичную позицию занимают и входящие в АТЭС страны Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), больше заинтересованные не в либерализации торговли, а в развитии научно-технического сотрудничества, которое помогло бы им сократить технологический и экономический разрыв с развитыми странами.

Пробуксовка процесса либерализации торговой и инвестиционной деятельности, как и то обстоятельство, что АТЭС стала все больше напоминать формальную организацию, ежегодно принимающую декларации, которые не приносят конкретных результатов в экономической области, привели к снижению интереса членов к совместной работе. Осознание возникших проблем заставило участников сингапурского саммита организации в ноябре 2009 г. поднять вопрос о необходимости реформ.

В частности, председатель КНР Ху Цзиньтао призвал, во-первых, продолжить создание благоприятных условий для либерализации торговли и инвестиций. Во-вторых, на практике помочь развивающимся странам – членам форума в их развитии, расширить и активизировать передачу технологий и повысить уровень экономического и технического сотрудничества. В-третьих, путем реформ и инноваций сделать более динамичным механизм функционирования АТЭС.

Следующие два саммита пройдут в Японии и Соединенных Штатах. Ожидается, что на них могут быть приняты какие-то важные решения, касающиеся реформирования АТЭС, причем не исключено, что они будут иметь более обязывающий характер. В связи с этим пока достаточно сложно предположить, как может измениться стратегия развития этой организации и что вообще она будет представлять собой к 2012 г., когда председательство перейдет к России и саммит АТЭС пройдет во Владивостоке.

С момента вступления в 1998 г. Москва постепенно наращивала активность в работе форумов этой организации. Так, на саммите в Сантьяго в 2004 г. Россия совместно с США добилась одобрения инициативы о контроле над перемещением в регионе АТЭС переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК). По настоянию России в итоговых документах была тогда отмечена необходимость того, чтобы контртеррористическая активность АТЭС опиралась на соответствующие международно-правовые документы, в частности, резолюцию СБ ООН 1566. Также подчеркивалась важность активизации взаимодействия форума с профильными международными организациями и институтами. Кроме того, Москва выступила одним из инициаторов создания в рамках АТЭС механизма сотрудничества в области повышения готовности государств региона к чрезвычайным ситуациям.

Впрочем, Россия выступала и с экономическими предложениями. На том же саммите в Сантьяго по ее инициативе в рамках АТЭС был создан Диалог по цветным металлам, где за Россией совместно с Чили был закреплен статус сопредседателя. Москва неоднократно предлагала свою помощь в формировании новой энергетической конфигурации в АТР и прежде всего в Восточной Азии путем создания системы нефте- и газопроводов, поставок судами сжиженного природного газа из восточных регионов России, где имеются значительные запасы углеводородов. На саммите-2008 в Лиме президент Дмитрий Медведев заявил о намерении России «содействовать созданию такой системы энергообеспечения в Азиатско-Тихоокеанском регионе, которая позволит потребителям энергоресурсов диверсифицировать географию импорта, обеспечить надежные и бесперебойные поставки».

Однако до последнего времени Москва оставалась для стран АТЭС гораздо менее привлекательным торгово-экономическим партнером, чем они для нее (доля России во внешнеторговом обороте стран организации составляет примерно 1 %, в то время как в российском внешнеторговом балансе на них проходится более 15 %). Причина проста: Россия пока может предложить региону главным образом сырье, в то время как саму ее интересует в первую очередь высокотехнологичная продукция. Что касается российских производителей сложной технологической и наукоемкой продукции, то они пока там слабо представлены. Хорошим шансом прорекламировать возможности России как партнера АТЭС станет проведение саммита во Владивостоке в 2012 г.

Поиск новых форм

Однако следует иметь в виду, что в АТР уже успешно действуют вполне реальные экономические союзы, например АСЕАН. Российские эксперты отмечают, что наиболее эффективно сотрудничество России и АСЕАН осуществляется в области безопасности, а одной из основных задач Российской Федерации в АТР является формирование региональной системы коллективной безопасности с участием максимального числа государств, включая США, Японию, Китай, Россию, Индию, Республику Корея, КНДР и АСЕАН.

Основой экономического сотрудничества между Россией и АСЕАН стало Межправительственное соглашение о сотрудничестве в области экономики и развития, подписанное в декабре 2005 г. Особое место занимает военно-техническая сфера, ведь на долю АСЕАН приходится до 15 % стоимости мировых поставок вооружений и военной техники. В странах организации разработаны долгосрочные программы модернизации вооруженных сил, многие из них являются активными импортерами российских вооружений. Россия интересна для АСЕАН и как партнер, с точки зрения диверсификации поставок энергоресурсов, несмотря на то что ряд стран АСЕАН, таких как Вьетнам, Индонезия, Малайзия, Бруней, сами являются крупными производителями нефти и газа. По мнению российских экспертов, участники АСЕАН интересуются и российскими научными разработками в сфере биотехнологии, телекоммуникаций, новых материалов, перспективами использования космической техники. Кроме того, Москва настойчиво пытается заинтересовать страны организации взаимодействием в области ядерной энергетики. Однако многие проекты сотрудничества пока остаются на бумаге, а по объему торговли с соответствующими странами, и тем более по объему инвестиций в этот регион Россия занимает последние места в списке.

Тон в сотрудничестве с АСЕАН сейчас задает Китай. С января 2010 г. начала действовать зона свободной торговли «АСЕАН+Китай», в которой основной валютой является юань. Это облегчило Пекину доступ на рынки стран АСЕАН и способно компенсировать спад в американо-китайской торговле. Кроме того, открывается перспектива превращения юаня в резервную валюту данного региона.

Укрепление позиций КНР в АТР беспокоит США, Японию, Австралию. Еще одна причина озабоченности – сохранение в регионе противоречий между столь разными по размеру, населению, весу экономик, культуре, политическому устройству государствами. Поэтому местные элиты ищут пути преодоления всех этих противоречий и проблем путем создания в регионе некоего единого формирования. Наиболее заметными стали две инициативы: формирование к 2020 г. Азиатско-Тихоокеанского сообщества (АТС), с этой идеей выступил в июне 2008 г. премьер-министр Австралии Кевин Радд; а также создание Восточноазиатского сообщества (ВАС), предложенное в 2009 г. премьер-министром Японии Юкио Хатоямой.

Инициативы не остались незамеченными в России. В частности, 5 ноября 2008 г. в Токио на встрече с представителями политических, научных и общественных кругов Японии («Политика России в Азиатско-Тихоокеанском регионе и российско-японские отношения») министр иностранных дел России Сергей Лавров объяснил появление плана Радда тем обстоятельством, что АТР «по-прежнему стоит перед необходимостью построения оптимальной системы безопасности». Он признал, что это нелегкая задача, поскольку «в Азии нет договорно-правовой основы для обеспечения безопасности наподобие Хельсинкского Заключительного акта, Венских документов по мерам доверия». А 4 декабря 2009 г. на конференции в Сиднее, посвященной теме «Азиатско-Тихоокеанский регион: сообщество XXI века», об инициативах Радда и Хатоямы упомянул в своем выступлении «Многомерная архитектура для полицентричного Азиатско-Тихоокеанского региона» первый заместитель министра иностранных дел России Алексей Бородавкин. Кратко изложив суть обоих предложений, он отметил, что им пока не хватает концептуальной четкости, что не позволяет странам региона выработать однозначное отношение. И вообще вариант создания в АТР единой интеграционной структуры по типу Евросоюза, к чему, собственно, и призывают Радд и Хатояма, представляется проблематичным.

Замечания о том, что реализация идей о создании региональных сообществ в АТР столкнется с большими трудностями, несомненно, справедливы, что скорее всего осознают и сами их авторы. Кстати, оба уже оставили свои должности. Кевин Радд ушел в отставку в июне 2010 г. из-за внутрипартийных разногласий. Юкио Хатояма также покинул пост премьер-министра Японии в начале июня, взяв на себя ответственность за невозможность выполнить свое предвыборное обещание о выводе с территории Окинавы американской военной базы «Футэмма». Жесткая позиция США по этому вопросу стала косвенным ответом на попытки нового японского руководства добиться «более равноправной» модели отношений между Токио и Вашингтоном. Правда, сменивший Хатояму на посту премьера Наото Кан уже заявил, что работа по конкретизации и реализации инициативы ВАС будет продолжена.

Сообщество по-японски

Главную цель создания ВАС Хатояма видел в том, чтобы помочь Японии сохранить политическую и экономическую независимость и защитить интересы страны, зажатой между Соединенными Штатами, которые пытаются удержать свое доминирующее положение в мире, и Китаем, стремящимся занять их место. Причину, по которой идею Токио по созданию ВАС могут поддержать государства региона, экс-премьер видит в желании целого ряда малых и средних стран Азии, с одной стороны, обеспечить продолжение военного присутствия США для сохранения стабильности в регионе, с другой – ограничить политические и экономические издержки американского влияния. Кроме того, налицо желание этих государств уменьшить военную опасность со стороны КНР, но в то же время они заинтересованы в том, чтобы растущая китайская экономика развивалась должным образом. Эти факторы, считает Хатояма, благоприятствуют региональной интеграции.

Признавая сложности с реализацией идеи ВАС, экс-премьер Японии предложил начать с региональной валютной интеграции. Тем самым, по его мнению, был бы естественным образом продолжен стремительный экономический рост, некогда начатый Японией, за которой последовали Южная Корея, Тайвань и Гонконг, а затем страны АСЕАН и Китай. Хатояма также призвал приложить максимум усилий к созданию региональных структур безопасности, которые станут в дальнейшем основой и валютной интеграции. Он выразил уверенность, что Япония, которая раньше не решалась играть активную роль в АТР из-за исторических обстоятельств, вызванных ошибками прошлого, сумеет преодолеть проблемы непонимания с соседями и станет «мостом» между странами Азии.

15 ноября 2009 г. в Сингапуре на саммите АТЭС Хатояма попытался объяснить, почему именно Япония должна стать инициатором создания Восточноазиатского сообщества. По его мнению, Япония – уникальная страна в Азии, она первой осуществила модернизацию, обладает превосходными технологиями, зрелой экономикой, опытом командной работы, имеет долгую историю парламентской демократии. О зрелости последней свидетельствует среди прочего тот факт, что на выборах 29 августа 2009 г. народ проголосовал за смену правительства, нарушив десятилетия монополии одной партии. Но особое значение Японии заключается и в том, что с «вызовами постэкономического роста», такими как снижение рождаемости, старение населения, ускорение урбанизации и депопуляции сельских районов, она столкнулась задолго до того, как это ощутили на себе другие страны Азии. После многих проб и ошибок страна приобрела знания и опыт реагирования на подобные вызовы. Поэтому другие государства Восточной Азии, которых рано или поздно коснутся эти проблемы, могут воспользоваться японским опытом, что поможет Азии стать сильнее.

Целями сотрудничества в рамках ВАС Хатояма назвал совместное процветание на основе соглашений о партнерстве и о свободной торговле; создание «Зеленой Азии» (мероприятия по защите окружающей среды); спасение человеческих жизней от стихийных бедствий и инфекционных болезней; создание «Моря братства» (совместная борьба с пиратами в морях региона, через которые проходят торговые пути). Сотрудничество может распространяться и на области ядерного разоружения и нераспространения, культурных обменов, социальных гарантий, проблем урбанизации, а в будущем – на политическую сферу.

Страны Юго-Восточной Азии в целом благосклонно относятся к идее ВАС. Ее с интересом восприняли в Сеуле и даже в Пекине. Китайские эксперты не сомневаются, что интерес Японии к участию в создании ВАС в качестве члена-основателя объясняется ее стремлением добиться более независимых отношений с Вашингтоном и упрочить свои национальные интересы и влияние в Восточной Азии, но эти «эгоистические» мотивы находят понимание у КНР. Более независимая (от США) Япония и новая региональная организация, подобная ВАС, согласуются с дипломатической стратегией Пекина – стремлением к многополярному миру. Успешное строительство широкого сообщества в Восточной Азии способствовало бы долговременному миру и стабильности в регионе, а это важный фактор развития экономики КНР. Более тесная региональная интеграция помогла бы Китаю диверсифицировать экспорт и уменьшить зависимость от рынков США и Европы. А обладая такой экономической мощью, как сегодня, он не встретил бы на своем пути никаких препятствий, чтобы играть лидирующую роль в ВАС.

Тем не менее разногласия по историческим вопросам, территориальные споры, недоверие между странами региона заставили некоторых китайских и японских аналитиков скептически отнестись к идее ВАС, за которой даже закрепилось выражение «миссия невыполнима». В КНР, например, полагают, что без более честной позиции Токио по прошлым военным преступлениям, в которых его обвиняют, налаживание доверия в регионе вообще невозможно. Несмотря на это, многие специалисты в Китае верят, что объединение реально, если оно будет создано с помощью экономической интеграции на основе существующих механизмов, а другие противоречия преодолимы со временем.

Отправной точкой для образования ВАС называют достигнутую во время саммита Японии, Китая и Республики Корея в Пекине (октябрь 2009 г.) договоренность о более глубокой кооперации между тремя странами как ключевыми торговыми партнерами. Китайские эксперты отмечают, что Хатояма не конкретизировал, сколько стран должно входить в ВАС, а Пекин может выступить за содружество из 13 государств – например, АСЕАН+3, которое уже работает. Правда, препятствие для образования ВАС Китай видит в Соединенных Штатах, которые не одобрят региональное объединение, контролируемое четырьмя восточноазиатскими державами, и с большим трудом примирятся с полной независимостью Токио. Несмотря на заявления Хатоямы о том, что США и союз с ними Японии останутся стержнем обеспечения мира и стабильности в АТР, в Пекине предпочли бы видеть ВАС без Америки.

Что касается самой Японии, то в ее экспертном сообществе нет однозначной точки зрения относительно целесообразности создания ВАС. Сомнения по этому поводу отразились, в частности, в дискуссии, проведенной на страницах февральского за 2010 г. номера журнала МИД Японии «Гайко фораму» («Дипломатический форум»), озаглавленной «Куда направляется политический режим Хатоямы?». Принявший в ней участие директор Института Восточноазиатских исследований Университета Кэйё (Токио) Рёсэй Кокубун отмечает, что для Китая, преследующего цель стать глобальной силой, рамки региональной организации, подобной ВАС, будут тесны. Но, по его мнению, они вряд ли устроят и Японию. «Когда я услышал о концепции Восточноазиатского сообщества, я подумал: неужели Япония собирается стать региональной державой?» – не может сдержать удивления Кокубун. Он напоминает, что Япония была ранее мировой державой, она нацеливалась на «Большую двойку», под которой, видимо, следует понимать некий союз с США, на пару с которыми Япония могла бы править миром, но потерпела неудачу. Получается, отмечает далее Кокубун, что концепция «Восточноазиатского сообщества» отражает психологию превращения в региональную державу. «Я сомневаюсь, что отказ от идентичности мировой державы и следование региональным ценностям – это хорошо», – заключает он. Однако это лишь частное мнение. Официальный Токио включил ВАС в число приоритетных задач японской внешней политики, вошедших в «Голубую книгу японской дипломатии», которая вышла весной 2010 года.

Тормозом реализации идеи ВАС может стать обострение отношений между КНР и Соединенными Штатами, вышедшее наружу зимой этого года. Непосредственной причиной послужило одобрение Белым домом сделки по продаже Тайваню крупной партии американского оружия. В ответ Пекин сделал несколько жестких заявлений и демонстративных жестов, однако до прямой конфронтации дело не дошло.

Напротив, Китай поддержал санкции против Ирана в Совете Безопасности ООН (правда, гарантировав все свои экономические интересы), а накануне встречи «Большой двадцатки» в Канаде даже пообещал более гибко подойти к вопросу о курсе юаня (это комментаторы считают не более чем риторикой). По мнению экспертов, в частности, директора Центра исследований Восточной Азии и ШОС МГИМО (У) МИД России Александра Лукина, Пекин пока воздержится от эскалации напряженности: «Сегодня Китай в отличие от СССР периода холодной войны явно недостаточно силен с военной и экономической точки зрения, чтобы начать глобальное соревнование с Соединенными Штатами».

Эта оценка скорее всего верна. Но в Токио предпочитают перестраховаться: участники состоявшегося в феврале этого года заседания Совета по вопросам обороны и безопасности согласились, что Японии следует внимательно следить за тенденциями развития КНР, особенно за военным строительством, а также установить новую форму сотрудничества в области безопасности с Южной Кореей.

Уже сейчас все явственнее начинают проявляться факторы, как стимулирующие формирование ВАС, так и тормозящие этот процесс. К первым относится потребность Японии, КНР, Южной Кореи и стран АСЕАН в объединении экономических ресурсов для поддержания высоких темпов роста и повышения конкурентоспособности экономики региона перед лицом экономик США и интегрирующейся Европы. Ко вторым – объективное столкновение интересов Соединенных Штатов и Китая. Вашингтон и союзный ему Токио по-прежнему воспринимают Пекин в качестве политического конкурента и источника угрозы.

Сообщество по-австралийски

Нет пока ясности и с тем, как будет реализовываться инициатива создания к 2020 г. Азиатско-Тихоокеанского сообщества (АТС), с которой выступил в июне 2008 г. премьер-министр Австралии Кевин Радд. Предполагаемое объединение должно включить в себя США, КНР, Японию, Индию и другие страны региона на базе АТЭС, Регионального форума АСЕАН, а также АСЕАН плюс восточноазиатская «тройка» (Китай, Япония, Южная Корея) в формате 10+3, саммита Восточной Азии и т.д. Целями служат развитие потенциала трансграничной борьбы с нетрадиционными угрозами безопасности, укрепление механизмов открытой, недискриминационной торговой системы, создание гарантий для обеспечения долгосрочной энергетической, ресурсной и продовольственной безопасности.

По оценке китайских экспертов, идея АТС была холодно встречена в Сингапуре, Таиланде и других странах АСЕАН, поскольку она предусматривает сохранение стратегического доминирования Соединенных Штатов как ключевого фактора поддержания региональной безопасности. К тому же скорее всего шансы России на членство в АТС будут меньше, чем на участие в ВАС. Напомним, что в 2005 г. премьер-министр Австралии Джон Говард выступил против приглашения России участвовать в Восточноазиатском саммите, одним из инициаторов которого тогда был премьер-министр Малайзии Махатхир Мохаммад. По мнению ученого секретаря Центра азиатско-тихоокеанских исследований ИМЭМО РАН Вячеслава Амирова, позиция Говарда объяснялась чисто экономическими мотивами: Австралия видит в России конкурента в области поставок в страны АТР сырьевых и энергетических ресурсов, прежде всего сжиженного газа. В 2005 г. сопротивление Австралии удалось преодолеть благодаря поддержке Малайзии. Но сейчас инициатором АТС является Австралия, и идея будет продвигаться дальше при новом премьере Джулии Гиллард, и скорее всего ее мнение о том, кого и на каких условиях приглашать в эту организацию, будет достаточно весомым, чтобы заблокировать принятие нежелательных конкурентов.

Появление инициатив Кевина Радда и Юкио Хатоямы, а также первая реакция на них стран региона свидетельствует о том, что вопрос о строительстве нового регионального порядка в АТР, стимулирующего развитие сотрудничества и создающего условия для предотвращения конфликтов, назрел. Рассматриваемые идеи, хотя и предлагают некий набор объединяющих целей, не дают действенных рецептов преодоления главного препятствия на пути создания в Восточной Азии или, шире, в АТР единой интеграционной структуры по типу Евросоюза – несходство, а в некоторых случаях и противоборство национальных интересов стран региона. Именно поэтому обе идеи не могут заручиться широкой поддержкой.

На инициативу Радда косо смотрят в ряде стран АСЕАН, которые опасаются, что она лишь укрепит гегемонию США. А Вашингтон, в свою очередь, с подозрением относится к идее ВАС как к попытке ослабить американское влияние в регионе. Этим подозрением и было вызвано заявление Барака Обамы в ходе визита в Токио в конце 2009 г. о том, что Соединенные Штаты намерены и дальше сохранить свою важную роль в АТР. Вашингтон не успокоили заверения Хатоямы о стремлении Японии при поддержке других стран строить ВАС с учетом ведущей роли США в обеспечении региональной безопасности.

Это означает, что разработка концепции нового сообщества АТР будет продолжаться. И России имеет смысл принять в ней активное участие, возможно, выдвинув собственные идеи, которые должны быть лишены недостатков, обнаружившихся в инициативах по созданию АТС и ВАС.

Россия. США. АТЭС > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 7 августа 2010 > № 2911803 Андрей Иванов

Мукомолов из Юго-Восточной Азии интересует зерновая индустрия Краснодарского края. Об этом представители мукомольных предприятий, импортеров зерна из стран Юго-Восточной Азии: Малайзии, Сингапура, Индонезии – заявили на встрече с вице-губернатором Кубани Евгением Громыко. «Представитель делегации, исполнительный директор компании ET-ASIA Майкл Дакрес-Мэннингс сообщил, что мукомолов из Юго-Восточной Азии интересует зерновая индустрия нашего края, возможность заключения долгосрочных договоров на поставку в их страны высококачественной продовольственной пшеницы», – рассказали в пресс-службе Департамента сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности Краснодарского края.

В ведомстве отметили, что вице-губернатор Е. Громыко рассказал гостям о том, что представляет собой сегодня агропромышленный комплекс Краснодарского края, о его зерновом потенциале. Он подчеркнул, что край уже зарекомендовал себя как серьезный экспортер пшеницы, располагающий современными технологиями хранения и доработки зерна, логистикой, оснащенными новейшим оборудованием лабораториями по определению качества зерна. В департаменте уточнили, что за два дня пребывания в крае представители мукомольных предприятий стран Юго-Восточной Азии побывали в одном из ведущих среди производителей зерна на Кубани хозяйств – ОАО «Племзавод им. Чапаева», осмотрели портовый терминал в Туапсе, посетили элеватор «Краснодарзернопродукт».

Китай и Бразилия – страны, поражающие воображение путешественника своим неповторимым колоритом

Для тех, кто отдает предпочтение актичному отдыху, практически все туристические фирмы предлагают что-нибудь экстремальное, например, очень популярный у многих путешественников спуск по рекам в разных уголках мира.Следует заметить, что такие туры вполне могут подойти как профессионалам, которые имеют опыт сплавов по рекам, так и на тех, кто первый раз решился отправиться в подобное приключение.

Для почитателей такого отдыха возможно посоветовать туры в Бразилию- это самая лучшая возможность насладиться не только захватывающим спуском, но и колоритными пейзажами, которые окружают ее водоемы.

А разворачивающиеся пейзажи перед путешественниками непременно вызовут множество потрясающих эмоций.

Отправляясь в такое путешествие, есть возможность не только осмотреть многочисленные памятники истории, которые остались после древних цивилизаций, но и насладиться разнообразным активным отдыхом.

А в случае если сплавы по рекам не интересны, возможно выбрать тур в одну из азиатских стран, и в прямом смысле, с головой окунуться в мир океана.

Например, туры в Малайзию, позволят погрузиться на потрясающе красивое дно океана, здесь каждый сможет увидеть коралловые рифы, удивляющие своеобразием фигур и огромным числом обитателей моря, искрящихся разнообразием красок.

Схожие условия подразумевает и отдых на Хайнань – южном о-ве Китая. Это место поражает красотой и великолепными пейзажами, именно поэтому почитатели активного отдыха могут выбрать для себя что-то из большого количества различных разнообразных занятий.

Большим спросом пользуются также туры в Китай, которые специализируются на горном туризме, при этом, подобрать для себя подходящий маршрут к заснеженным вершинам смогут как профессионалы, так и люди, не имеющие опыта в этом виде спорта.

Потрясающие впечатления смогут подарить туры в Пекин- один из самых красивых городов Китая, здесь можно посетить множество памятников истории, известных во всем мире, а помимо этого, оздоровиться при помощи китайской медицины, которая превосходно справляется с различными недугами.

В этом районе находится огромное число санаториев, активно применящих местные лечебные ресурсы.

Ну и, конечно, невозможно вообразить тур в эту страну без шопинга и посещения известных рынков, которые предлагают колоссальное многообразие различных изделий.

Если хочется отдохнуть далеко от больших городов, и получить наслаждение от тишины, то следует выбрать ариканский континент, а именно туры в Танзанию.

Путешествие по Танзании – это подъем на вершину Килиманджаро, прогулки в национальных парках и перспектива увидеть диких животных в природной среде обитания, отдых на море на берегу Индийского океана, такой отдых, несомненно, будет одним из самых ярких воспоминаний.

Будут интересны и туры в ЮАР, каждый человек найдет занятие по душе, а отличная инфраструктура даст возможность отдохнуть с максимальным комфортом.

Выбирая подобное путешествие, можно подробно ознакомиться с культурой и обычаями жителей страны, а помимо того, отправиться в незабываемое путешествие – африка сафари.

Люди, которые стремятся к приключениям смогут ощутить прилив адреналина и насладиться прекрасными видами, характерных лишь этому региону.

Обычно, такие туры проходят по разработанным маршрутам, проходящим через заповедники, в качестве средства передвижения используются открытые автобусы с тентами.

Сафари туры в Намибиюэто в т.ч. и путешествие по самой древней пустыне – Намиб, и, несмотря на жаркий и сухой климат, там возможно увидеть жирафов, слонов и прочих представителей нетронутой природы, почти на расстоянии вытянутой руки.

Китай и Бразилия – страны, поражающие воображение путешественника своим неповторимым колоритом. Для тех, кто отдает предпочтение актичному отдыху, практически все туристические фирмы предлагают что-нибудь экстремальное, например, очень популярный у многих путешественников спуск по рекам в разных уголках мира.Следует заметить, что такие туры вполне могут подойти как профессионалам, которые имеют опыт сплавов по рекам, так и на тех, кто первый раз решился отправиться в подобное приключение.

Для почитателей такого отдыха возможно посоветовать туры в Бразилию- это самая лучшая возможность насладиться не только захватывающим спуском, но и колоритными пейзажами, которые окружают ее водоемы. А разворачивающиеся пейзажи перед путешественниками непременно вызовут множество потрясающих эмоций.

Отправляясь в такое путешествие, есть возможность не только осмотреть многочисленные памятники истории, которые остались после древних цивилизаций, но и насладиться разнообразным активным отдыхом. А в случае если сплавы по рекам не интересны, возможно выбрать тур в одну из азиатских стран, и в прямом смысле, с головой окунуться в мир океана.

Например, туры в Малайзию, позволят погрузиться на потрясающе красивое дно океана, здесь каждый сможет увидеть коралловые рифы, удивляющие своеобразием фигур и огромным числом обитателей моря, искрящихся разнообразием красок. Схожие условия подразумевает и отдых на Хайнань – южном о-ве Китая. Это место поражает красотой и великолепными пейзажами, именно поэтому почитатели активного отдыха могут выбрать для себя что-то из большого количества различных разнообразных занятий.

Большим спросом пользуются также туры в Китай, которые специализируются на горном туризме, при этом, подобрать для себя подходящий маршрут к заснеженным вершинам смогут как профессионалы, так и люди, не имеющие опыта в этом виде спорта.

Потрясающие впечатления смогут подарить туры в Пекин- один из самых красивых городов Китая, здесь можно посетить множество памятников истории, известных во всем мире, а помимо этого, оздоровиться при помощи китайской медицины, которая превосходно справляется с различными недугами. В этом районе находится огромное число санаториев, активно применящих местные лечебные ресурсы.

Ну и, конечно, невозможно вообразить тур в эту страну без шопинга и посещения известных рынков, которые предлагают колоссальное многообразие различных изделий. Если хочется отдохнуть далеко от больших городов, и получить наслаждение от тишины, то следует выбрать ариканский континент, а именно туры в Танзанию.

Путешествие по Танзании – это подъем на вершину Килиманджаро, прогулки в национальных парках и перспектива увидеть диких животных в природной среде обитания, отдых на море на берегу Индийского океана, такой отдых, несомненно, будет одним из самых ярких воспоминаний.

Будут интересны и туры в ЮАР, каждый человек найдет занятие по душе, а отличная инфраструктура даст возможность отдохнуть с максимальным комфортом. Выбирая подобное путешествие, можно подробно ознакомиться с культурой и обычаями жителей страны, а помимо того, отправиться в незабываемое путешествие – африка сафари.

Люди, которые стремятся к приключениям смогут ощутить прилив адреналина и насладиться прекрасными видами, характерных лишь этому региону. Обычно, такие туры проходят по разработанным маршрутам, проходящим через заповедники, в качестве средства передвижения используются открытые автобусы с тентами. Сафари туры в Намибиюэто в т.ч. и путешествие по самой древней пустыне – Намиб, и, несмотря на жаркий и сухой климат, там возможно увидеть жирафов, слонов и прочих представителей нетронутой природы, почти на расстоянии вытянутой руки.

90% кораллов у берегов Малайзии уже убиты глобальным потеплением, и рифы могут никогда не оправиться от его воздействия, считают малазийские биологи. Неделю назад Департамент морских заповедников Малайзии объявил о временном закрытии для посещения, включая плавание с маской и погружения с аквалангом, не менее 15 районов в акватории этой страны. Это случилось после того, как проведенные в период с 4 июня по 19 июля исследования показали, что от 60 до 90% кораллов у берегов всемирно известных курортов на о-вах Тиоман, Реданг, Паяр и Тинги страдают от обесцвечивания. Малайзия > Экология > bfm.ru, 29 июля 2010 > № 232285

По прогнозам специалистов, объем иноинвестиций в геологоразведочные работы по разработке месторождений нефти и газа в 2010-15гг. может превысить 1 млрд. 900 млн.долл. США. За 2006-09гг. объем иностранных инвестиций в этой сфере составил 1 млрд. 120 млн.долл. США.

Наиболее крупными инвесторами являются компании «Лукойл», «Газпром», «ПетроАльянс» (Россия), CNPC International (Китай), Korea National Oil Corporation (Республика Корея) и Petronas Carigali Overseas (Малайзия). Из 47 имеющихся в Узбекистане инвестиционных блоков по 26 разработка месторождений и геологоразведочные работы ведутся иностранными компаниями на основании лицензий.

В Узбекистане имеется 5 разработанных нефтегазоносных регионов – Устюртский, Бухаро-Хивинский, Сурхандарьинский, Гиссарский и Ферганский, а также 2 перспективных – Хорезмский и Средне-Сырдарьинский.

На государственном балансе республики числится 228 месторождений нефти и газа, из которых на 179 имеются залежи свободного газа, на 112 – нефти и на 142 – конденсата. По ежегодной добыче природного газа Узбекистан находится на 11 месте в мире. Ближайшей задачей является изучение новых территорий Хорезмского и Средне-Сырдарьинского регионов, а также акватории Аральского моря, где уже подготовлены четыре нефтегазоперспективные структуры и на одной пробурена поисковая скважина.

По прогнозам специалистов, объем иностранных инвестиций в геологоразведочные работы по разработке месторождений нефти и газа в 2010-15гг. может превысить 1 млрд. 900 млн.долл. За 2006-09гг. объем иностранных инвестиций в этой сфере составил 1 млрд. 120 млн.долл.

Наиболее крупными инвесторами являются компании «Лукойл», «Газпром», «ПетроАльянс» (Россия), CNPC International (Китай), Korea National Oil Corporation (Республика Корея) и Petronas Carigali Overseas (Малайзия).

Из 47 имеющихся в Узбекистане инвестиционных блоков по 26 разработка месторождений и геологоразведочные работы ведутся иностранными компаниями на основании лицензий. На сегодняшний день в Узбекистане имеется 5 разработанных нефтегазоносных регионов – Устюртский, Бухаро-Хивинский, Сурхандарьинский, Гиссарский и Ферганский, а также 2 перспективных – Хорезмский и Средне-Сырдарьинский.

На государственном балансе республики числится 228 месторождений нефти и газа, из которых на 179 имеются залежи свободного газа, на 112 – нефти и на 142 – конденсата. По ежегодной добыче природного газа Узбекистан находится на 11 месте в мире. Ближайшей задачей является изучение новых территорий Хорезмского и Средне-Сырдарьинского регионов, а также акватории Аральского моря, где уже подготовлены четыре нефтегазоперспективные структуры и на одной пробурена поисковая скважина.

В рамках визита деловых кругов Малайзии Узбекистан посетил с первым официальным визитом министр иностранных дел Малайзии Датук Сери Анифах Аман. По информации посольства Малайзии, в Ташкенте Датук Сери Анифах Аман провел встречи с премьер-министром республики Шавкатом Мирзиеевым, министром иностранных дел Владимиром Норовым. В ходе переговоров состоялось обсуждение перспектив развития межгосударственного сотрудничества в сфере региональной и международной политики, торговли и экономики, сельского хозяйства, туризма, науки и образования.

В ходе визита делегации деловых кругов Малайзии состоялись встречи в ряде министерств и ведомств Узбекистана, включая министерство внешних экономических связей, инвестиций и торговли, Торгово-промышленную палату, Национальную холдинговую компанию «Узбекнефтегаз», Ассоциацию «Узэлтехсаноат», акционерные компании (АК) «Узавтосаноат», «Узфармсаноат». На указанных встречах малазийские бизнесмены представили информацию о деятельности своих компаний, планах по развитию предпринимательской деятельности в Узбекистане и Центральной Азии в целом.

Стороны также обменялись мнениями о возможностях налаживания взаимовыгодного сотрудничества между узбекскими и малазийскими компаниями в Узбекистане, в т.ч. в Свободной индустриально-экономической зоне «Навои». Сегодня узбекско-малазийское сотрудничество успешно развивается в сферах торговли и инвестиций, нефтегазовой отрасли и образования.

Согласно данным ГТК АР, за янв.-июнь тек.г. внешнеторговый оборот Азербайджана составил 13147,1 млн.долл. и увеличился на 54,1% по сравнению с аналогичным периодом 2009г., в т.ч. экспорт – 10245,4 млн.долл. (рост на 76,2%), импорт – 2901,7 млн.долл. (+5,2%) с положительным сальдо во внешнеторговом балансе на уровне 7,3 млрд.долл.

Внешнеторговые связи Азербайджан осуществлял со 130 странами мира: из страны было экспортировано товаров 1639 наименований, импортировано – 5164 наименований. В структуре экспорта на сырую нефть пришлось 85,8%, на нефтепродукты- 6,1%. По сравнению с янв.-июнем 2009г. экспорт нефти увеличился на 88,8%, нефтепродуктов сократился – на 8,8%. Декларированный объем экспорта нефти из Азербайджана составил 15305,4 тыс.т. на сумму 8787,8 млн.долл.

За указанный период по трубопроводам Баку-Тбилиси-Джейхан прокачено 17221,5 тыс.т. нефти, Баку-Супса – 2169,6 тыс.т, Баку-Новороссийск – 1048,8 тыс.т. По железной дороге вывезено 620,7 тыс.т. нефти.

Со странами СНГ в янв.-июне 2010г. внешнеторговый оборот составил 1931,8 млн.долл. США или 14,7% общего объема внешнеторгового оборота, в т.ч. экспорт – 1004,5млн.долл. США (9,8% всего экспорта), импорт – 927,3 млн.долл. США (32% всего импорта). Положительное торговое сальдо составило – 77,2млн.долл.

В структуре экспорта в страны СНГ основной объем пришелся на минеральное топливо, нефть и нефтепродукты, битумные минералы (52,4%), суда, лодки и прочие плавательные средства (17,4%), жиры и масла растительного и животного происхождения (10,2%), сахар и продукты из него (5,3%), овощи (3,5%). В структуре импорта преобладали: зерновые культуры (13,5%), изделия из черных металлов (11,3%), оборудование и механизмы (10,8%), наземные транспортные средства (9,7%), черные металлы (7,1%).

Основные экспортные операции Азербайджан проводил с Италией (33,6% всего экспорта), Израилем (9,5%), Францией (8,9%), США (6,8%), Индонезией (6,1%), Украиной (4%), Малайзией (3,8%), Хорватией (3,5%), Россией (3,5%).

Основные операции по импорту – с Россией (16,8% всего импорта), Турцией (11,1%), Китаем (8,4%), Украиной (8,4%), Германией (7,6%), Сингапуром (5,7%), Великобританией (4,7%), Казахстаном (4,1%), США (3,2%), Кореей (2,2%).

Россия с большим оптимизмом смотрит на рост своего присутствия на рынке вооружений Латинский Америки, а Венесуэла, возможно, скоро закупит у РФ военно-транспортные самолеты, сообщил в воскресенье по итогам прошедшего в пригороде Лондона авиакосмического салона «Фарнборо-2010» глава делегации ФГУП «Рособоронэкспорт» – начальник департамента экспорта специмущества и услуг ВВС РФ Сергей Корнев.

«По поставкам оружия мы занимаем твердые позиции на латиноамериканском рынке. Он интересен для нас, у нас получается заключать здесь контракты, и мы выполняем свои обязательства. Поэтому мы не собираемся свои позиции на этом рынке кому-либо отдавать», – сказал Корнев.

Отвечая на вопрос, как будет развиваться военно-техническое сотрудничество в области авиации с Венесуэлой, собеседник агентства ответил, что «в наст.вр. мы продолжаем контакты и надеемся на заключение контракта в области транспортной авиации».

Он напомнил, что Россия уже поставила этой стране самолеты Су-30МК2, вертолеты Ми-17В-5 и Ми-35 и тяжелые транспортные вертолеты Ми-26Т.

Наиболее крупными покупателями российской боевой авиационной техники и специмущества ВВС являются Индия, Венесуэла, Алжир и Малайзия (в 2008г. суммарно объемы поставок в эти страны превысили 2 млрд.долл.). В авг. пред.г. сообщалось, что Россия поставила в Венесуэлу 100 тысяч автоматов Калашникова новой модификации АК-103. Кроме того, строятся два завода по лицензионной сборке российских автоматов и выпуску боеприпасов к ним. Успешно реализуется контракт на поставку в Венесуэлу 24 многофункциональных истребителей Су-30МК2 и почти 50 вертолетов: Ми-17В-5 (34 машины), Ми-35М (десять машин) и Ми-26Т (три машины).

«Рособоронэкспорт» – единственное в России предприятие, которое имеет возможность предлагать на экспорт весь спектр продукции, технологий и услуг военного и двойного назначения. Статус предприятия гарантирует господдержку всех экспортных операций. Предприятие входит в число ведущих компаний на мировом рынке вооружений, на его долю приходится более 80% экспорта российских вооружений и военной техники. География военно-технического сотрудничества России охватывает более 70 стран.

Авиакосмический салон прошел с 19 по 25 июля. Новые разработки в области гражданской авиации стали центром российского представительства на «Фарнборо-2010». Впервые в Великобританию прибыл натурный образец регионального самолета Sukhoi Superjet 100, который ежедневно поднимался в небо в ходе демонстрационных полетов, а также модель лайнера МС-21 корпорации «Иркут».

Число «твердых» заказов «Сухого» по итогам авиасалона выросло со 101 до 161 самолета за счет контрактов с индонезийским авиаперевозчиком Kartika Airlines и лизинговой компанией Pearl Aircraft Corporation. Кроме того, в ходе выставки были подписаны два «мягких» контракта – с тайской компанией Orient-Thai Airlines и «Газпромавиа». Гендиректор компании Михаил Погосян сообщил на пресс-конференции, что в ближайшие 20 лет «Сухой» сможет поставить на мировой рынок 800 самолетов Superjet 100, заполнив тем самым 15% рынка региональных самолетов.

В свою очередь российская корпорация «Иркут» сформировала по итогам авиасалона портфель из 140 заказов на новые самолеты МС-21, включающий в себя первый твердый контракт – на 50 машин с малазийской инвесткомпанией Crecom Burj Resources, а также ряд предварительных соглашений с авиационными и лизинговыми компаниями, среди которых «Ильюшин Финанс», «ВЭБ-лизинг», чартерная Nordwind Airlines. В целом, по оценкам специалистов, российские компании в Фарнборо заключили контракты более чем на 10 млрд.долл. Виктор Крупенин

Корпорация «Иркут» и малайзийская компания Crecom Burj Resources подписали твердый контракт на поставку 50 новых самолетов МС-21, сообщил корреспондент РИА Новости с церемонии подписания.

Это самый крупный в истории современной России зарубежный заказ на российские пассажирские самолеты нового поколения. Контрактом предусмотрена поставка 25 самолетов МС-21-200 и 25 МС-21-300, начиная с 2016г.

На церемонии подписания контракта присутствовал министр обороны Малайзии Ахмад Захид Хамиди. Как сообщил журналистам президент корпорации «Иркут» Олег Демченко, сумма подписанного контракта составляет три млрд.долл. в каталожных ценах. Таким образом, Малайзия становится первым зарубежным заказчиком на новые самолеты МС-21.

Российская корпорация «Иркут» впервые представила на авиасалоне «Фарнборо-2010» макет пассажирского салона для нового самолета МС-21. Первый полет лайнера этого семейства, ориентированного на мировой рынок, намечен на 2015г., начало серийного производства – на 2016г.

Самолет планируется производить в трех вариантах: МС-21-200, рассчитанный на перевозку 150 пассажиров на расстояние до 3,5 тыс.км., МС-21-300 – на 181 пассажира на расстояние до пяти тыс.км., и МС-21-400 – на 212 пассажиров при одноклассной компоновке салона на расстояние до 5,5 тыс.км. Ожидается, что первым появится МС-21-200. По техническому уровню МС-21 превзойдет существующие самолеты, т.к. многие его компоненты будут впервые выполнены из углепластиков. Внедрение передовых технологий обеспечит 25-процентное улучшение топливной экономичности, 15-процентное снижение эксплуатационных расходов, а также новый уровень экологической безопасности.

Экономика Сингапура в этом году станет самой быстрорастущей в Азии с показателем +15%. Успехи маленького островного государства привлекли внимание всего мира, поскольку состояние его ориентированной на высокотехнологичный экспорт экономики часто рассматривается в качестве «барометра мирового спроса».

Во 2-м квартале 2010 г. рост ВВП страны составил 19,3% (к аналогичному уровню минувшего года), в 1-м квартале прирост составлял 16,9%. При этом объемы промпроизводства за январь-май увеличились на 45%.

За первое полугодие экономика Сингапура прибавила 18,1%, а в целом по итогам года правительство ожидает прирост в 13-15%, что выше чем у Китая, где прогнозируется рост на уровне около 10%.

Быстрый выход из рецессии городу-государству обеспечили резкий рост экспорта продукции обрабатывающей промышленности, рост объема грузоперевозок, укрепление финансового рынка и приток туристов.

Самый маленький из тигров

Республика Сингапур – город-государство, расположенный на острове в Юго-Восточной Азии, по размеру территории одна из самых маленьких стран – членов блока АСЕАН. Население – всего 4,8 млн. человек.

Экспортноориентированная экономика Сингапура базируется на производстве и продажах бытовой электроники, компьютерных и информационных технологий, фармацевтической продукции. Страна также является крупнейшим не только в Азии, но и в мире, перевалочным пунктом глобальной экономики (сингапурский порт входит в число ведущих в мире, лидируя по абсолютной величине тоннажа судов), а также финансовым и деловым центром региона. В Сингапуре быстрыми темпами развиваются биотехнологии, существенные доходы страна получает от туризма.

За быстрый рост экономики и благосостояния населения (с 1967 г. по 2002 г. доход на душу населения вырос с $2200 до $25400, т.е., более чем в 11 раз) Сингапур получил титул одного из «восточноазиатских тигров». Реальный рост ВВП за период в 2004-2007 гг. в среднем составлял 7%. В минувшем году ВВП составил $182 млрд. в номинальном выражении (на 2% меньше, чем в 2008 г.). По этому показателю страна, территория и население которой меньше, чем у города Киева, опережает 47-миллионную Украину.

Валовой национальный продукт на душу населения в Сингапуре – один из самых высоких в мире (в 2009 г. – $50 тыс.). В мировом рейтинге конкурентоспособности экономика Сингапура в последние годы неизменно занимает первые места. Эксперты отмечают благоприятный инвестиционный климат, высококонкурентную среду, высокообразованное и дисциплинированное население. Успехи страны не остались не замеченными мировым сообществом – в 2010 г. в Сингапуре пройдут первые юношеские Олимпийские игры.

Слабые места сингапурской экономики – высокая степень зависимости от импорта энергии, продовольствия и даже воды. Основные торговые партнеры – страны АСЕАН (Индонезия, Малайзия, Таиланд, Филиппины, Бруней, Вьетнам, Лаос, Мьянма и Камбоджа), а также Китай, Япония и США.

Секрет «сингапурского экономического чуда» в последние десятилетия – максимальное способствование развитию предпринимательства, иностранным инвестициям и экспорту. В отсутствие полезных ископаемых стране пришлось построить диверсифицированную экономику, не зависящую от работы одного или двух секторов. Когда в Сингапуре увидели растущую конкуренцию со стороны других азиатских производителей бытовой электроники, существенно стали расти инвестиции в фармацевтику и биотехнологии, ускоренно стал развиваться финансовый сектор.

Сингапур – не только страна «поголовной грамотности» (уровень среднего и высшего образования населения намного выше, чему с соседей по АСЕАН), но и место, где на 1 км. территории сосредоточено самое большое количество исследовательских центров, в т.ч., ведущих мировых корпораций.

Рынок металла

В минувшем году видимое потребление стали в стране сократилось более чем на 20%, составив 3 млн. т.

Спрос на металлопродукцию в Сингапуре по меркам АСЕАН невысок, что объясняется сравнительной слабостью металлоемких отраслей (машиностроения и строительства).

Тем не менее, на 2010 г. WSA прогнозирует городу-государству увеличение уровня стального потребления до 3,1 млн. т, в 2011 г. – до 3,4 млн. т.

Единственным крупным производителем стали в стране является NatSteel Ltd., входящая в группу индийской Tata Steel. Активы компаниирасположены в КНР, Таиланде, Малайзии, Вьетнаме, Филиппинах и в Австралии, она занимает 65% рынка стали в Сингапуре. На сингапурских мощностях NatSteel ежегодно можно производить 600 тыс. т горячей стали и 1 млн. т катанки и арматуры. Китайские интересы в Сингапуре представлены компаниями FerroChina (производитель оцинковки) и Delong Holdings (плоский прокат).

В целом, импорт металлопродукции составляет около 3 млн. т. Прокат строительного сортамента составляет основу потребления в стране, и почти 70% этой продукции импортируется. В 2008 г., по данным WSA, Сингапур вошел в число ведущих в мире покупателей длинномерного проката – 2,18 млн. т.

Что касается украинских поставок в эту страну, то они сравнительно невелики – менее 400 тыс. т в год. Хотя в целом наш экспорт в АСЕАН устойчиво растет (в 2009 г. он составил около 1,7 млн. т, или примерно 7% всего объема), динамика поставок в Сингапур сильно уступает соседним Индонезии и Таиланду.

Наращивать поставки в регион мешает не столько удаленность его от Украины, сколько насыщенность местного рынка и высокая конкуренция. Основными экспортерами металлопродукции в Сингапур являются Япония, Китай, Южн. Корея, Тайвань, Таиланд и Турция, которая за последний год стала основным поставщиком длинномерной продукции. Так, в 2009 г. экспорт турецкой арматуры в Сингапур превысил 300 тыс. т.

С 2004 г. в Сингапуре работает торговое представительство ММК им. Ильича, через которое металлопрокат реализуется во Вьетнам, Филиппины и собственно Сингапур.

Специалисты ОАО «Информационные спутниковые системы» имени академика М.Ф. Решетнева» (ИСС) направили готовую конструкцию модуля полезной нагрузки индонезийского спутника Telkom-3 компании Thales Alenia Space. Партнер ИСС до конца года оснастит конструкцию оборудованием и проведет необходимые испытания. Запуск первого индонезийского спутника, созданного российской компанией, планируется произвести в авг. 2011г.

Об этом сообщила пресс-служба российской компании. Весной 2009г. ИСС, первой среди российских компаний, выиграла тендер на поставку спутника для Национальной индонезийской телекоммуникационной компании PT Telekomunikasi Indonesia Tbk (Telkom). Стоимость проекта составляет 163 млн.долл., сообщил МИД России по итогам подписания контракта.

Согласно контракту спутник будет создан в ИСС на базе платформы «Экспресс-1000Н». Его масса составит 1,6 тыс. кг., мощность, выделяемая для полезной нагрузки, составляет 5,6 квт. Планируется, что спутник будет запущен с космодрома «Байконур» в авг. 2011г. На орбиту его выведет ракета-носитель «Протон-М» с разгонным блоком «Бриз».

Основным субподрядчиком ИСС по созданию космического аппарата Telkom-3 является французское отделение компании Thales Alenia Space. Его специалисты изготовят и поставят в ИСС модуль полезной нагрузки. На спутнике будет установлено 42 активных транспондера: 32 в С-диапазоне и 10 в Ku-диапазоне. Он обеспечит покрытие территории Индонезии, Малайзии и стран Юго-Восточной Азии.

ИСС отвечает за изготовление космического аппарата, поставку его на орбиту и создание наземного сегмента управления. Компания обучит персонал индонезийского оператора и обеспечит техническую поддержку спутника в процессе эксплуатации. «В течение пяти месяцев сотрудники Thales Alenia Space оснастят конструкцию модуля оборудованием ретранслятора, проведут испытания и в конце 2010г. передадут его обратно. После этого наши специалисты осуществят интеграцию связной полезной нагрузки с модулем служебных систем космического аппарата Telkom-3», – добавила пресс-служба ИСС. comnews.ru.

Консорциум во главе с ОАО «Газпром нефть» планирует в 2011г. пробурить 3-4 скважины в рамках проекта освоения иракского нефтяного месторождения Бадра. Об этом сообщил директор «Газпром нефти» по проектам на Ближнем Востоке Александр Коломацкий. По его словам, консорциум рассчитывает к концу 2013г. достичь цели по добыче 15 тыс. бар. в сутки на месторождении Бадра, передает РБК. А.Коломацкий указал, что уже в этом месяце планируется объявить тендер на бурение новых скважин на месторождении Бадра, а контракты будут заключены до конца года.

Также, по словам директора «Газпром нефти», компания находится в «финальной стадии» переговоров с Ираном по освоению месторождения Азар, которое примыкает к месторождению Бадра, но располагается на территории Ирана. «Думаю, переговоры идут хорошо, но они затруднены санкциями (в отношении иранской ядерной программы)», – сказал А.Коломацкий.

В начале 2010г. «Газпром нефть» и правительство Ирака подписали контракт на разработку месторождения Бадра. Общие инвестиции в проект «Газпром нефть» оценивает в 2 млрд.долл. Контракт был заключен по итогам тендера, победителем которого 12 дек. 2009г. был признан консорциум в составе «Газпром нефти», Kogas (Корея), Petronas (Малайзия), ТРАО (Турция). Доля участия «Газпром нефти» в проекте в качестве оператора составляет 30%, Kogas – 22,5%, Petronas – 15%, ТРАО – 7,5%. Доля иракского правительства, которое представлено в проекте Иракской геологоразведочной компанией (Oil Exploration Company, OEC), – 25%.

Проект разработки месторождения Бадра рассчитан на 20 лет с возможной пролонгацией на 5 лет. Предполагается, что уровень добычи нефти составит 170 тыс. бар. в сутки. Работы на месторождении должны начаться в 2010г. По условиям контракта, вознаграждение в 5,5 долл. за каждый добытый бар. нефти (или соответствующий этой сумме объем нефти) «Газпром нефть» будет получать после достижения уровня начальной добычи в 15 тыс. бар. в сутки. На этот показатель планируется выйти в конце 2012г. – начале 2013г., запланированный уровень добычи – в 2016г.

Месторождение Бадра расположено на территории провинции Вассит на Востоке Ирака и граничит с иранским месторождением Азар, в разработке которого «Газпром нефть» планирует принять участие совместно с иранской компанией NIOC. По предварительным оценкам, геологические запасы Бадры составляют более 2 млрд. бар. нефти.

В понедельник в Cafe Swiss пятизвездочного «Swissotel Красные Холмы» стартовала третья, малайзийская неделя месяца азиатской кухни. С 19 по 23 июля россияне могут познакомиться с кухней этой страны – своего рода синтеза кулинарных традиций Китая, Индии и Таиланда – и узнать, что такое ренданг, лакса и роти канаи. В организации недели принимают участие посольство этой страны в РФ, национальный офис по туризму и авиакомпания Air Astana.

С 26 по 30 июля при поддержке филиппино-российской торговой палаты, туроператора ITM group, а также курорта Fairways and Blue Water пройдет неделя филиппинской кухни, которая, пожалуй, наименее известна в России. При этом она также заслуживает внимания гурманов. Кухня Филиппин – это сочетание азиатских, испанских и американских вкусов и тенденций.

Азиатский месяц завершит неделя сингапурской кухни, которая пройдет со 2 по 6 авг. при поддержки посольства этого города-острова, Singapore Airlines и национального комитета по туризму. Сингапурская кухня сочетает яркие и уникальные вкусы и кулинарные традиции Китая, Таиланда, Индонезии, Малайзии и ряда других азиатских стран.

В течение всего азиатского месяца обед (шведский стол) будет подаваться с 12.00 до 15.00 по цене 1150 руб. с человека. Ужин (все тот же шведский стол) – с 19:00 до 22:30, но билет станет уже в 1800 руб. Григорий Овдиенко

Новая книга Всемирного фонда дикой природы (WWF) «Действуй легально! Руководство по странам: практический справочник по определению легальности происхождения древесины. Россия», вышла из печати, говорится в сообщеии фонда.

Книга представляет собой практический справочник для зарубежных компаний, приобретающих в нашей стране круглые лесоматериалы, пиломатериалы, целлюлозу, бумагу, фанеру, древесные плиты, мебель или другие изделия из древесины. Руководство вышло на русском и английском языках.

«Руководство для России составлено с учетом международного опыта, однако, вместе с тем, учитывает характерную для нашей страны специфику. В нем приводятся сведения о существующих в России правовых механизмах обеспечения легальности древесины и о том, как поставщики нелегальной древесины их «обходят». В книге предлагаются практические меры по выявлению древесной продукции с высокой степенью вероятности нелегального происхождения и по ее полному устранению из цепочек поставок», – отмечается в сообщении.

Книга может быть использована также в работе учреждений и ведомств лесного сектора России для совершенствования правовой основы обеспечения легальности древесины. Она также будет полезна профильным научно-образовательным учреждениям, центрам дополнительного образования и переподготовки кадров лесного хозяйства и таможни, неправительственным организациям.

«Руководство предназначено в первую очередь для зарубежных компаний, закупающих в России лесоматериалы. Тем не менее мы уверены в том, что оно будет полезно российским компаниям, стремящимся к исключению нелегального сырья из цепочек поставок и ориентирующимся на международные требования ответственной закупки лесоматериалов. Для таких компаний в руководстве предложены практические шаги по обеспечению выполнения этих требований, которые стали особенно актуальны после введения в США поправок в закон Лейси о предотвращении торговли нелегальной древесиной и в связи с разработкой аналогичного законодательства в Евросоюзе», – отмечается в сообщении.

Новый практический справочник разработан на основе глобального руководства «Действуй легально!», изданного Всемирной сетью по торговле сертифицированной лесной продукцией (GFTN) под эгидой WWF, и представляющего собой обзор международного опыта. В наст.вр. на его основе также подготовлены руководства для Малайзии и Индонезии, готовится издание для Китая.

Мигранты в зоне кризиса

Олимова Саодат Кузиевна — философ, социолог, ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений АН Республики Таджикистан.

Олимов Музаффар Абдуваккосович — историк, социолог, руководитель научно-исследовательского центра “ШАРК” (Таджикистан).

Оба автора публикуются в “ДН” впервые.

Человек на рынке труда

Трудовая миграция — одна из сфер, испытывающих наибольшее воздействие глобального финансового кризиса. В период экономического спада первыми теряют работу трудовые мигранты. По ним больно бьет остановка или сокращение деятельности в строительстве, промышленности, сфере услуг, розничной торговле и туризме, поскольку большинство мигрантов работает именно в этих секторах.

Вторичные последствия финансово-экономического кризиса также сильно затрагивают рынок труда, что соответственно сказывается и на иностранных работниках: компании и работодатели стремятся уменьшить расходы, для чего сокращают зарплаты, социальные выплаты, уменьшают затраты на охрану труда. Все это снижает доходы, ухудшает качество жизни и труда мигрантов, вызывает волну возвратной миграции.

Пытаясь справиться с последствиями кризиса, правительства принимают меры по защите национального рынка труда. Распространенные представления о том, что приезжие “отбирают работу” у местного населения, заставляют правительства принимающих стран ужесточать миграционную политику, так как это произошло в Италии, Испании, Великобритании. Россия наряду с Таиландом, Казахстаном, Малайзией, Южной Кореей также ввела протекционистские меры. Эти же представления, транслированные СМИ, способствуют усилению дискриминации и ксенофобии, а также росту противоречий между принимающими и отправляющими странами.

Однако опыт предыдущих кризисов показал, что взаимосвязь между миграцией и кризисом далеко не так проста, как кажется. Экономические кризисы мирового и регионального уровня, такие как нефтяной кризис начала 1970-х годов, азиатский финансовый кризис 1998 года, показали, что трудовая миграция сохраняет свое значение и масштабы, независимо от кризиса. Более того, миграция помогает бороться с кризисными явлениями в экономике. Поскольку движение рабочей силы стимулирует экономическую активность и способствует созданию рабочих мест, то сохранение рынка труда открытым для мигрантов в странах Азиатско-Тихоокеанского региона сыграло важную роль в преодолении экономического спада и стимулировало их быстрый экономический рост в посткризисный период.

Россия также пережила кризис 1998 года, однако масштабы миграции в тот период были меньшими, чем сейчас. Кроме того, мигранты из стран СНГ тогда еще не воспринимались как иностранцы, поэтому воздействие кризиса на миграцию представлялось сугубо внутренней проблемой. Иное дело — нынешний кризис, первый глобальный кризис мировой экономики и первый по-настоящему глубокий капиталистический кризис в постсоветских странах.

Современный кризис меняет наше представление о трудовой миграции и ставит новые вопросы. Почему, потеряв работу, некоторые мигранты уезжают, а некоторые остаются? Что “выталкивает” мигрантов из страны приема, а что их задерживает? Меняются ли в условиях кризиса стратегии миграции и возвращения? Что происходит с вернувшимися мигрантами на родине? Могут ли они “вписаться”, найти свое место в условиях кризиса? Как они влияют на жизнь родины, на ее развитие? Что происходит с мигрантами, которые, несмотря на кризис, вновь едут работать за границу?

На эти вопросы мы постараемся ответить на примере таджикских мигрантов, работающих в России, которую связывает с Таджикистаном мощные потоки трудовой миграции. Мы стремились описать ситуацию, запечатлев “текущий момент”, так как кризис пока не завершен, и осмысление его воздействия, в том числе и на трудовую миграцию, еще впереди. Проведенное нами год назад исследование было сфокусировано на четырех группах:

мигрантах, которые несмотря на кризис, остались в России;

тех, кто из-за кризиса принял решение вернуться на родину;

вернувшихся мигрантах, пытающихся найти свое место в Таджикистане;

людях, направляющихся на работу в Россию в период кризиса.

Мы опрашивали людей, возвращавшихся из России — Москвы, Екатеринбурга и Санкт-Петербурга, обследовали домохозяйства мигрантов в Душанбе, Вахдатском районе и Бохтарском районе Хатлонской области, проводили экспертный опрос специалистов, занимающихся проблемами миграции, а также использовали материалы и данные, собранные в ходе реализации проекта МОТ “Миграция и развитие” и проекта Азиатского банка развития (АБР) “Миграция и бедность”.

Надо сказать, что сам по себе отхожий промысел знаком таджикам издавна. История трудовой миграции на территориях, вошедших в современный Таджикистан, насчитывает несколько веков. Однако современная трудовая миграция — явление последних лет постсоветского развития. Наибольшее значение для ее развития имели гражданская война 1992—1997 годов и исключительно высокая социальная цена перехода к новому государственному строю.

Масштабы миграции в Таджикистане в наши дни беспрецедентны по размеру, социальному и экономическому воздействию на страну. Так, в 2008 году на заработки выехало не менее 800 тысяч человек. Это очень много для государства, население которого составляет 7 миллионов человек, половина из которых — дети и молодежь до восемнадцати лет. Каждая третья семья страны имеет, по крайней мере, одного члена, работающего за границей.

Несмотря на то что география миграционных потоков из Таджикистана охватывает целый ряд стран (Казахстан, Украина, Китай, ОАЭ, Афганистан, США), отходники — позволим себе употребить это старинное слово — направляются в основном в Российскую Федерацию. Сюда приезжают 97 процентов всех мигрантов. Подавляющая их часть работает в области строительства (около 75 процентов), в торговле, промышленности, сельском хозяйстве. Малая их доля занята в сфере коммунальных услуг, образования и др. При этом типы и сектора занятости мигрантов внутри страны и на выезде сильно различаются. Скажем, высококвалифицированные специалисты, учителя, бухгалтеры могут работать строительными рабочими, торговцами или дворниками...

В целом трудовая миграция из Таджикистана приспособлена к потребностям и условиям рынка труда Российской Федерации. Климатические условия объясняют сезонность труда в России, особенно характерную для строительства, добывающей промышленности, сельского хозяйства, розничной уличной торговли и общественного питания, т.е. тех секторов, где трудится большинство мигрантов из Таджикистана. Более двух третей мигрантов работает за границей сезонно, т.е. с февраля-марта по октябрь-ноябрь.

Формированию масштабной сезонной миграции способствуют как специфика условий жизни и работы в России, так и работа сезонников дома, в Таджикистане. Важными факторами являются также безвизовый режим, наличие развитой транспортной связи между Таджикистаном и Россией, низкий уровень заработной платы мигрантов в России, не позволяющий работникам привозить с собой семьи.

Трудно переоценить степень воздействия трудовой миграции на все стороны жизни Таджикистана. За короткий срок миграция стала структурной особенностью экономической и социальной жизни Таджикистана. Всего лишь за два года — с 2006 по 2008 год объем денежных средств, переводимых трудовыми мигрантами в Таджикистан, возрос с 1 до 2,6 миллиарда долларов. Согласно данным Национального банка Республики Таджикистан, объем денежных переводов в 2008 году составил 46 процентов ВВП страны.

Волна возвратной миграции

Итак, каким же образом глобальный кризис повлиял на трудовую миграцию в Таджикистане? Во-первых, стало колебаться число мигрантов. Зимой 2008/2009 годов пошла волна возвратной миграции. Изменился и состав людей, выезжающих в поисках работы, их социально-демографические характеристики. Появились новые стратегии миграции и возвращения. И наконец, сократился объем денежных переводов из России в Таджикистан.

Начальный этап воздействия кризиса на рынок труда в России (октябрь 2008 года) совпал с сезонным возвращением мигрантов из России на родину. По данным местных властей и транспортных предприятий, численность возвращавшихся осенью 2008 года сезонников была на треть меньшей, чем обычно. Дело в том, что многие сезонники не смогли собрать средства для возвращения домой из-за задержек и невыплаты зарплаты в России. Кроме того, часть людей предпочла остаться в России для того, чтобы наблюдать за развитием ситуации.

Сезонное возвращение мигрантов не закончилось в декабре, как обычно. Кризис вызвал волну возвратной миграции, которая последовала за периодом увольнений и сокращений персонала в России в декабре 2008 года. Возвратная миграция продолжалась вплоть до конца апреля 2009 года и на месяц задержала выезд сезонников в Россию. Они отслеживали ситуацию и отправились на заработки только в последних числах февраля 2009 года. Сезонный отъезд на работу растянулся на несколько месяцев — вплоть до июня. При этом число сезонников было чуть ли не наполовину меньше, чем годом раньше.

Вот один из примеров. Мы беседовали с руководителями джамоата Бахор Вахдатского района. По их данным, в джамоате насчитывается более 1500 человек, работающих в России. В последние годы направления выезда стали расширяться. Несколько десятков местных жителей работает в Китае, Йемене, США и других странах... Осенью 2008 года начали, как обычно, возвращаться домой сезонные рабочие, но затем за ними последовали те, кто пострадал от кризиса, — их оказалось полторы сотни. Около пятидесяти человек были выдворены или депортированы с территории России. Все эти люди собирались оставаться на родине в ближайшие годы. Остальные мигранты жили в обычном режиме, т.е. продолжали находиться в странах приема либо, будучи сезонниками, готовились к выезду за рубеж...

Всего же, по нашей оценке, в 2009 году количество таджикских трудовых мигрантов в Российской Федерации сократилось на 150—160 тысяч человек.

Как кризис бьет по мигрантам

Опросы и интервью, проведенные в России и Таджикистане, показали, что кризис глубоко затронул мигрантов. Чуть менее 90 процентов всех опрошенных сообщили, что их жизнь изменилась.

Кризис воздействовал на все стороны жизни мигрантов. Наибольшие изменения претерпела заработная плата — об этом сообщила почти половина опрошенных. В меньшей степени кризис повлиял на занятость мигрантов — на увольнения и сокращения рабочего. Кроме того, в условиях кризиса трудовые мигранты стали значительно более уязвимыми к различным формам эксплуатации и злоупотреблений, чем местное население. Повысилась уязвимость мигрантов к торговле людьми, вымогательству, депортациям.

Что касается сокращения заработков, то, по результатам нашего опроса, наиболее часты задержка выплат, прямые сокращения зарплаты, отмена премиальных и бонусов, введение различных штрафов. Так, половина опрошенных нами строителей сообщили, что им задерживали зарплату от 2 до 5 месяцев. А более десятой части мигрантов считают, что им не выплатят заработанное, и квалифицируют поведение работодателей как обман.

“Зарплату не платят. Производство не остановилось, работает, но заработанное не отдают” (наладчик, 27 лет, Москва).

“Снизился размер заработка: если раньше платили по двадцать тысяч рублей, то теперь за эту же работу платят десять тысяч. Да еще штрафы высчитывают — за опоздание или еще за что. Это рассказывают ребята из больших молов типа “Ашан”” (экспедитор овощной базы, 39 лет, Москва).

Можно предположить, что большая часть работодателей, не выплатившая зарплату мигрантам, сознательно обманула их, сокращая убытки от кризиса за счет работников. С одной стороны, это было объективной необходимостью, приспособлением предприятий к сокращению деловой активности, с другой стороны, некоторые работодатели старались снизить убытки от кризиса за счет обмана и ограбления иностранцев.

Согласно опросу, проведенному Министерством труда Республики Таджикистан в марте-апреле 2009 года, более 70 процентов вернувшихся на родину мигрантов покинули Россию из-за невыплаты и/или задержки зарплаты, которую они все же надеются получить. Однако немногие мигранты пытаются защитить свои права.

“Вернулись всей бригадой — уволили из-за остановки работы фирмы. Не выплатили зарплату за три месяца. Мы не стали ждать, сразу же уехали. Они обещали переслать по почте. Кормили “завтраками”, обещали заплатить за работу. Мало верится, что заплатят. Мы ни к кому не обращались за защитой наших прав, зачем? Все равно бесполезно. Много людей кидают, не платят зарплату, управу на них все равно не найдешь” (бригада сварщиков из шести человек работала в частной фирме. Екатеринбург).

По словам пресс-секретаря представительство МВД Республики Таджикистан по миграции в России Дильбар Ходжаевой, общая сумма невыплаты таджикским рабочим составляет свыше 30 миллионов российских рублей. Однако жалобы и обращения в Прокуратуру Российской Федерации нередко попросту не рассматриваются из-за отсутствия трудового договора между работником и работодателем.

Группа опрошенных строителей сообщила, что вместо зарплаты рабочим дают деньги “на пропитание” и предоставляют бесплатное жилье в виде бытовок или общежитий. Это объясняется тем, что ряд строительных фирм и отдельных подрядчиков, особенно те, кто планировали работать по государственным контрактам, весной 2009 года ждали результатов секвестра бюджета Российской Федерации, после чего надеялись начать работу. Они пытались сохранить квалифицированных работников, поэтому обеспечивали их бесплатным жильем и выплачивали так называемые “кормовые” в размере 5—6 тысяч российских рублей на человека в месяц. В результате большое количество строителей из Таджикистана не предпринимали никаких действий по защите своих прав, предпочитая ждать обещанного начала работы. В то же время наиболее квалифицированные работники, выяснив ситуацию, предпочли уехать на родину. Они считают, что ждать окончания кризиса в Таджикистане дешевле, чем в России.

Файзали, строитель, 31 год, среднее специальное образование, срок последней поездки — 6 месяцев, работал в Москве в “ДОН-Строе” вместе с двумя братьями и зятем. Им не выплатили зарплату за четыре месяца, но говорили, чтобы рабочие подождали восстановления строительства, и давали деньги на еду. Братья и зять уехали, оставив Файзали ждать выплаты зарплаты и следить за ситуацией. Дома в Яванском районе жена и пятеро детей живут на доходы от огорода, есть молочная корова и козы, жена продает молоко и молочные продукты. Семье помогают отец и братья.

Тем не менее почти две трети мигрантов, решивших остаться в России, сообщили, что, несмотря на уменьшение доходов, их устраивают нынешние зарплаты. Значительная часть этой группы имеет высшее образование и принадлежит к возрастной группе старше 30 лет.

“Работаю в “Технокруге”, в России шесть лет. Фирма обеспечивает жильем, разрешением на работу. Зарплату чуть сократили — на 20 процентов, но заработок стабильный. У меня больших проблем нет” (наладчик, 38 лет, родом из Кумсангирского района Хатлонской области Таджикистана).

Только треть респондентов, оставшихся в России, отметили, что их не устраивают заработки.

Сильно ударили по мигрантам и массовые увольнения. Опрос показал, что начались они с конца октября 2008 года, однако их пик наблюдался в декабре 2008 года. В праздничном январе следующего года масштабы увольнений снизились и опять выросли через месяц, когда треть респондентов потеряла работу.

Даже если не принимать во внимание дискриминационный подход к работникам-мигрантам со стороны работодателей, проявляющийся при сокращении штатов, то иностранные работники сильнее, чем местные, страдают от кризиса. Особенно это сказывается в отраслях, наиболее остро реагирующих на изменения экономической конъюнктуры, — в строительстве, обрабатывающей промышленности и торговле.

Можно предположить, что адаптационные меры предприятий в России стали фактором, препятствующим образованию мощной волны возвратной миграции в посылающие страны, такие как Таджикистан. И все же здесь возникает множество вопросов, требующих глубокого изучения: насколько различаются стратегии предприятий по отношению к внутренней рабочей силе и к мигрантам? Какие меры предпринимаются по отношению к нелегальным работникам? Как ведут себя предприятия в теневом секторе экономики? И т.д.

“Мы не чувствуем себя свободными”

Российское миграционное законодательство прикрепляет работников к работодателям, делая первых полностью зависимыми от воли последних. “Мы не чувствуем себя свободными, мы зависим от хозяина. Без его ведома не можем выйти за пределы места, где работаем и живем. В любой момент нас могут схватить и депортировать. Если что случится, мы не можем сообщить ни органам власти России, ни Таджикистана, ни посольству Таджикистана в России, ни НПО. За время работы мы видим только милиционеров и своего работодателя. Мы абсолютно бесправны” (пекарь-кондитер, 34 года, по образованию — врач-стоматолог, Москва).

Увольнения часто влекут за собой потерю жилья. Где же живут потерявшие работу мигранты? Согласно данным нашего опроса, после увольнения часть работников продолжала жить в общежитиях, строители жили на стройке, в бытовках, вагончиках, так как работодатели сохраняли за ними жилье в надежде на восстановление работы. Часть потерявших работу переселилась к друзьям, родственникам. Некоторые стали снимать менее комфортное жилье, например, койко-место в комнате с

7—10 постояльцами. Отмечены случаи, когда в одной комнате ютилось двадцать человек. Часть поселилась в нежилом фонде — гаражах, подвалах, сараях...

В период кризиса мигранты оказываются не только одной из социальных групп, наиболее подверженных экономическим рискам — падению доходов, потере работы, обнищанию. Для них также резко возрастают политические и административные риски, степень которых зависит от различных условий, в том числе от уровня коррупции, криминала, роста национализма и т.д.

Одна из самых острых проблем, с которыми сталкиваются мигранты, — резкое ухудшение отношений между ними и представителями правоохранительных органов. Это отметили 80 процентов тех, кого мы опрашивали. В России, так же как и в других принимающих странах, рост безработицы привел к восприятию мигрантов как конкурентов на рынке труда. Такой взгляд, не имеющий под собой реальной основы, способствовал введению мер по сокращению иностранной рабочей силы. В их число входит не только объявленное двукратное сокращение квоты на использование труда иностранцев, но и барьеры в регистрации мигрантов и выдаче разрешений на работу, многочисленные проверки, депортации, а также обвинения мигрантов в преступности, тиражируемые через СМИ.

Заметно возросли трудности и соответственно плата при оформлении регистрации и разрешения на работу, включающие различные неформальные выплаты. Наиболее трудно получить разрешение на работу. По мнению респондентов, “ФМС принципиально отказывает гражданам Таджикистана в разрешении на работу, поэтому разрешение можно сделать в основном через посредника за большие деньги” (водитель автобуса, 37 лет, Одинцово). По информации из ФМС России, гражданам Таджикистана рекомендовано предоставлять разрешение на работу на срок до трех месяцев, а не на один год, как мигрантам из других стран. Соответственно возросли ставки неформальных платежей посредникам, расширилась их сеть.

Резко выросли и размеры неформальных платежей, которые мигранты выплачивают работникам правоохранительных органов за легализацию и нахождение на территории России — это отметили около 40 процентов опрошенных. Интервью показали, что суммы, которые приходится передавать сотрудникам ФМС, участковым инспекторам МВД и другим представителям правоохранительных органов Российской Федерации, увеличились почти на порядок (до 7—10 раз) по сравнению с прежними, докризисными.

Заметно выросли ставки неформальных платежей “с головы мигранта” участковым, линейным милиционерам и ФМС при облавах. Причем статус тех, кто вынужден откупаться, значения не имеет. Не важно, прибыл ли человек в страну легально или же проник нелегально — все платят одинаково.

“С начала кризиса ФМС стала жестче относиться: грабят, накрывают квартиру или место работы, окружают и требуют деньги; заходят в квартиру, не важно, есть у нас разрешение на работу и документы или нет, требуют “долю”, забирают деньги и уходят. Ставки ФМС возросли. То же делают и участковые” (дворник, 26 лет, среднее специальное образование, Москва).

В Москве и ряде регионов действует “горячая линия”, по которой местные жители могут вызвать работников ФМС и инициировать проверку документов в жилищах иностранных граждан.

Увеличение стоимости правового обеспечения миграции (штрафы, систематические отчисления ФМС, участковым, стоимость периодических выездов за границу для легализации пребывания или плата за легализацию посредникам) существенно сокращает доходы мигрантов. Чтобы уменьшить издержки, они перестают легализоваться. Но если и это не помогает, миграция становится экономически невыгодной, и мигранты возвращаются домой.

В 2009 году возросло число мигрантов, депортируемых из России в Таджикистан. Так, по словам начальника УФМС г. Москвы, количество выдворенных из России мигрантов за незаконное пребывание и другие правонарушения в Москве увеличилось в 2,5 раза. При этом наблюдается связь между доходами мигрантов и перспективой депортации. Как правило, депортируют тех, у кого нет средств, чтобы зарегистрироваться и получить разрешение на работу, а также нет наличных денег, чтобы откупиться в период задержания.

“В депортации попадают те, у кого денег нет. У них не хватило денег на легализацию, вот их и поймали, а если поймали, и денег не хватило откупиться, то депортируют. Друг рассказал, что его поймали, потребовали десять тысяч рублей, он заплатил, и его отпустили” (водитель, 36 лет, среднее образование, Одинцово).

В организации миграции заметно увеличилось число посредников, соответственно и число мошенников. В то же время посредники не объединены в крупные организованные преступные группировки, а представляют собой мелкие разрозненные группы. Таджикские посредники часто связаны с организациями диаспоры. Легализацию мигрантов осуществляют российские посреднические фирмы, редко связанные с таджикскими посредниками.

Характерная черта таджикской трудовой миграции — мигранты не жалуются и не ищут защиты у государственных органов.

Изучая социальное самочувствие мигрантов в период кризиса, мы обнаружили, что среди них растет отчуждение и фрустрация. Отчасти это связано с общим ухудшением социального климата. Более важно то, что положение мигрантов сделалось более уязвимым, а ксенофобия и дискриминация по отношению к ним возрастает. 80 процентов опрошенных мигрантов отметили, что к ним ухудшилось отношение милиции и ФМС, 60 процентов считают, что ухудшилось отношение к ним работодателей, а около четверти говорят о том, что у них ухудшились отношения с коллегами по работе.

Респонденты включили в “ухудшение” задержку и сокращение зарплат, увеличение числа и размеров штрафов (за опоздание, прогул, мелкие нарушения и т.д.), сокращение социальных льгот. Также был отмечен рост оскорблений и усиление ксенофобии.

Ситуация, в которой оказались таджикские работники в России, эхом сказалась на их семьях, оставшихся на родине и на Таджикистане в целом из-за существенного сокращения переводов из-за рубежа. Согласно информации Национального банка Республики Таджикистан, в целом за 2009 год объем денежных переводов в страну по сравнению с 2008 годом сократился на треть, составив 1833,9 миллиона долларов США.

Треть мигрантов продолжали переводить тот же объем денег, что и раньше, 40 процентов сократили размеры переводов, 20 процентов вообще не посылали деньги и только 5 процентов мигрантов увеличили размеры переводов.

Благосостояние домохозяйств, в которых члены-мигранты потеряли работу, за время кризиса существенно ухудшилось. Только треть уволенных мигрантов посылала переводы из случайных заработков своим семьям в период поиска работы. Половина домохозяйств в этот период расходовала средства и продукты, произведенные в своем хозяйстве, а также накопленные сбережения. Часть жила на собственные источники доходов: зарплату членов семьи — жены, брата, родителей, продажу произведенной сельхозпродукции, предоставление услуг (шитье, уборка) и т.д. Около пятой части тех, с кем мы беседовали, сообщили, что их семьи на родине совершенно обнищали.

Стратегии ответа на кризис

В ответ на изменения, вызванные воздействием кризиса, мигранты стараются адаптироваться к новой ситуации в стране приема. Только незначительная часть опрошенных мигрантов сразу же после потери работы решила вернуться домой. Остальные, оставшись в России, использовали несколько стратегий: около половины нашли другую работу после увольнения, четверть — взяли деньги в долг, чтобы переждать тяжелые времена, около 16 процентов наших информантов продолжали работу на новых условиях. Некоторые ждали выплаты зарплаты и в целом улучшения ситуации, а 1,5 процента отправились в поисках работы в другие регионы России.

Разумеется, наши данные о соотношении использования мигрантами тех или иных стратегий достаточно условны, так как мы опрашивали тех, кто вернулся на родину. Тем не менее можно выделить наиболее распространенные стратегии ответа на кризис.

Одна из них — продолжение работы в новых условиях. В этом случае у человека, избравшего такую стратегию, доходы существенно уменьшаются в результате сокращения зарплаты, штрафов, увеличения платежей сотрудникам российских правоохранительных органов. Как правило, мигранты минимизируют собственное потребление, а также уменьшают суммы переводов.

Для части мигрантов, особенно для тех, кому сократили зарплату, и тех, кто после потери работы перешел на менее оплачиваемые рабочие места, затраты превысили доходы от миграции и сделали ее невыгодной. Даже максимальное сокращение личного потребления, в том числе отказ от найма жилья и переход в будки, сараи либо временные лагеря в лесу, не спасло положение, в результате люди вынуждены возвращаться.

Доходы мигрантов и вероятность их возвращения на родину тесно между собой связаны. Люди, имеющие определенные сбережения, располагают возможностью вернуться домой. Те, у кого вообще нет никаких денежных средств, с большей вероятностью останутся в России, даже потеряв работу. Как правило, они снижают требования к рабочему месту, соглашаются на менее оплачиваемые занятия с худшими условиями труда. В случае неудачи они перебиваются на рынках случайными заработками и снижают личное потребление до минимума. Часть из них, накопив деньги на обратный билет, уезжает, часть остается и по-прежнему ведет скудное существование. Если это возможно, они продолжают переводить деньги на родину, но в значительно меньшем размере.

Опрос также показал наметившуюся тенденцию возвращения предпринимателей и перевод ими части своего бизнеса в Таджикистан. “Торговцы и люди из общепита также возвращаются — торговли нет, снизились прибыли, кур гриль не покупают, нерентабелен гриль” (повар, 27 лет, среднее образование, Одинцово).

Согласно ответам мигрантов, эта тенденция обозначилась с конца 2007 года и заметно усилилась в 2008—2009 годах. Возвращение бизнесменов прекратилось в конце 2009 года в связи со сбором средств на строительство Рогунской ГЭС в Таджикистане. Предприниматели, которых “добровольно-принудительно” заставляют покупать акции строящейся ГЭС, начали возвращаться в Россию либо искать возможности эмиграции в другие страны.

После потери работы почти две трети таджикских мигрантов пытались найти другую, а более трети вернулись на родину. Эти данные подтверждаются материалами опроса вернувшихся мигрантов, проведенного Минтрудом Республики Таджикистан.

Как правило, мигранты ищут работу в своей профессиональной сфере, постепенно снижая требования к условиям труда и заработной плате. Большинство ограничивается поисками в том городе, в котором находится. Наибольшее количество потерявших работу — в Москве и Московской области, Санкт-Петербурге и Екатеринбурге. Ситуация почти не изменилась в небольших городах и селах европейской части России, Поволжья (Самара, Саратов, Волгоград и др.), Южном федеральном округе, Сибири, Дальнем Востоке. Поэтому в 2009 году мигрантские сообщества активно собирали информацию о возможном трудоустройстве, высылали разведчиков, которые искали новые территории приема.

Поиск осуществлялся в основном через сети — через друзей, родственников и знакомых. Мигранты активно перезваниваются, выясняя возможности для трудоустройства в других регионах. К объявлениям в СМИ обращалась четвертая часть респондентов, к Интернету — почти десятая часть. Период времени поиска работы или ожидания для таджикских мигрантов довольно короток, что связано с ограниченностью их финансовых ресурсов: чаще всего человек ищет в течение одного месяца и, если не находит, возвращается домой. У трети опрошенных нами критический срок поиска продлевался до двух месяцев, а еще у трети — даже и более.

Не нашли для себя никакой работы лишь около 30 процентов респондентов. Остальные либо трудоустроились, либо отказались от места по двум причинам — из-за неудовлетворительных условий и оплаты труда или требования иметь гражданство Российской Федерации для занятия вакансии.

По мере поиска работы мигранты снижают требования к условиям труда и к зарплате. В крайнем случае они идут на рынки, в большие торговые центры (например, “Ашан”), строители — на строительные рынки и там занимаются случайными заработками либо временно устраиваются грузчиками, носильщиками, упаковщиками...

Потерявший работу мигрант — высококвалифицированный строитель средних лет с высшим образованием отказался от найма квартиры, перешел на строительный рынок, там собирает пластиковые бутылки, заполняет водопроводной водой и продает торговцам. Зарабатывает до 700—800 долларов в месяц. Живет на помойке за рынком, спит в картонных упаковках. Продолжает переводить семье деньги.

Случайными заработками в торговых центрах, на рынках занимаются мигранты самых разных профессий. Это проверенный способ заработать на билет домой. В случае если по каким-то причинам человек не может заработать денег на возвращение, он занимает их у родственников, сохранивших работу. В ряде случаев мигранты получали деньги на обратный билет из дома.

Только после того, как испробованные стратегии оказались безуспешными, а сбережения и ресурсы, в том числе кредиты, помощь родственников и знакомых, исчерпаны, мигранты решают вернуться на родину.

Следует сказать, что трудоустройство мигрантов затрудняет не столько отсутствие рабочих мест, сколько изменившееся отношение к иностранным работникам, рост ксенофобии, протекционистские меры России по защите рынка труда. Это естественным образом вызывает у мигрантов желание получить российское гражданство, оставаясь сезонниками или временными мигрантами. Вместе с тем заметно возросло число тех, кто хотел бы переехать вместе с семьей в Россию на постоянное жительство.

“Возвращенцы” и остающиеся

Таким образом, на положение трудовых мигрантов влияет не столько кризис, сколько вызванные им перечисленные выше факторы— протекционистские меры по защите рынка труда, стремление работодателей сократить убытки за счет работников, резкий рост незаконных поборов, рост ксенофобии и пр., — что делает миграцию экономически невыгодной и опасной для жизни. Поэтому наиболее обеспеченные мигранты предпочитают вернуться на родину и переждать несколько лет, сократив расходы. Более бедные остаются в России, соглашаясь на худшие условия труда и жизни, меньшую зарплату. Самые активные меняют регион вселения, либо ищут возможности трудоустройства в других странах (США, ЕС, ОАЭ, Китай и пр.), учатся новым профессиям, более востребованным на российском рынке труда.

Мы задались вопросом, отличаются ли по социально-демографическим характеристикам, занятости, стратегиям миграции люди, которые в ходе кризиса приняли решение остаться в России, и те, кто решил вернуться в Таджикистан? Действительно, оказалось, что остаются мигранты старших возрастов, с более высоким уровнем образования, квалификации, с относительно высокими зарплатами и со стажем мигрантской жизни. В то же время среди возвращающихся повышена доля молодых людей с низким уровнем образования или с довольно высоким уровнем образования, но без стажа работы. Это говорит о том, что в ходе кризиса отсеивается категория неуспешных мигрантов, прежде всего малоквалифицированная молодежь в возрасте до 24 лет.

Тем не менее перспектива остаться в России зависит не от уровня зарплаты, а от способности и возможностей мигрантов сохранить старую или найти другую работу. Немаловажное значение имеет предприимчивость, активность, способность рисковать, переквалифицироваться и/или переехать в поисках работы. Еще более важным является терпение и непритязательность, готовность примириться с трудностями, сокращением зарплаты, ухудшением условий работы и жизни. Так, 60 процентов оставшихся в России мигрантов сообщили, что согласны работать за меньшую плату, тогда как среди вернувшихся в Таджикистан мигрантов таких было в два раза меньше. Большее значение имеет также культурная ориентация на Россию (“вера в Россию”) и стремление связать свою жизнь с Россией. Две трети респондентов, оставшихся в России, заявили, что хотели бы получить российское гражданство. Что касается миграционных планов, то только одна треть планирует вернуться на родину, половина опрошенных не собирается возвращаться, и еще 10 процентов заявили, что вернтся, если заработают большие деньги или когда улучшится ситуация в Таджикистане.

Таким образом, самая заметная разница между “возвращенцами” и остающимися в России мигрантами — в стратегиях миграции и возвращения. Обе группы использовали одинаковые каналы в поиске работы — это друзья и родственники, в меньшей степени — газеты и самостоятельный поиск. Остающиеся в России мигранты заметно активнее в поиске работы: 60 процентов согласны на более низкую зарплату, а среди “возвращенцев” таких заметно меньше — 40 процентов. 20 процентов остающихся мигрантов согласны в поисках работы переехать в другие регионы России, а среди вернувшихся мигрантов таких только 5 процентов.

Остающиеся мигранты активно учатся и переучиваются — в ходе адаптации к кризису свыше одной трети остающихся мигрантов поменяли сферу занятости, почти столько же за время миграции повысили свою квалификацию.

В случае дальнейшего ухудшения ситуации в России более половины оставшихся мигрантов сообщили, что останутся в России, несмотря ни на что. Эта группа нацелена на получение гражданства РФ, переезд семьи и обустройство в России.

Вместе с тем выяснилось, что и возвращение на родину сопряжено с трудностями. Проблема возвращения мигрантов широко обсуждалась в Таджикистане зимой 2008—2009 годов, так как предполагалось, что в ходе развития кризиса сотни тысяч трудовых мигрантов вернутся домой, что резко ухудшит экономическую и социальную ситуацию в стране. Одной из антикризисных мер, связанных с такого рода опасениями, стала разработка мер правительства Таджикистана по обеспечению возвратившихся работой. По данным Министерства труда Таджикистана, в 2009 году были созданы 150 тысяч рабочих мест.

Однако в действительности волна возвратной миграции в странах Центральной Азии, в том числе в Таджикистане, оказалась краткосрочной и относительно небольшой. Тем не менее в отличие от Китая, Индии, Мексики, Филиппин, Ливана, Иордании и других посылающих стран Таджикистан столкнулся с возвратной миграцией впервые, и это был первый опыт такой миграции в регионе.

В потоке вернувшихся в ходе кризиса мигрантов выделяются две большие группы. Почти пятую часть потока составляет молодежь 18—26 лет, впервые поехавшая на заработки. Это говорит о том, что во время кризиса отсеивается категория неуспешных мигрантов, среди которых преобладают молодые малоквалифицированные работники без знания русского языка и без опыта миграции. Многие из них работали без разрешения, то есть были недокументированными работниками.

Вторая группа “возвращенцев” — это высококвалифицированные мигранты, потерявшие высокооплачиваемую работу и решившие вернуться в Таджикистан, чтобы отдохнуть и переждать кризис.

Среди опрошенных нами мигрантов была бригада сварщиков самой высокой квалификации — шесть человек с высшим образованием в возрасте 29—42 лет. Они легально работали в России более девяти лет и потеряли работу в результате банкротства фирмы. Бригада ждала в России выплаты зарплаты, не устраиваясь на другую работу. Вернулись спустя три месяца после прекращения работы, так и не получив заработанные деньги. В Таджикистане они собираются отдыхать, так как за все эти годы ни разу не использовали отпуск. Аналогична ситуация с бригадой из семнадцати строителей-отделочников высоких разрядов. Они получили расчет после двухмесячного ожидания. Фирма, в которой они трудились, прекратила строительство и с задержкой, но полностью рассчиталась с рабочими, предупредив, что через полгода они смогут вновь приступить к работе.

Респонденты отметили, что многие работодатели дорожат квалифицированными специалистами и стараются сохранить работников даже в условиях кризиса. Они поддерживают с ними связь и после их отъезда на родину, рассчитывая пригласить ценные кадры на работу, как только начнется восстановление производства.

Средний заработок мигрантов в России составлял 400—600 долларов США, хотя мы встречали людей, которые зарабатывали от 1500 до 2500 долларов ежемесячно, но их доля незначительна. Обычно это высококлассные специалисты.

Планы на жизнь в Таджикистане

Опрошенные в душанбинском аэропорту мигранты рассматривали свое возвращение как временную передышку и не собирались реинтегрироваться на родине. Согласно результатам опроса треть из них планируют оставаться в Таджикистане “по ситуации” — то есть намерены уехать, как только ситуация на российском рынке труда улучшится; чуть более 20 процентов пока еще не приняли определенного решения; примерно столько же собираются дождаться конца кризиса на родине; некоторые предполагают остаться дома, пока не кончатся деньги. “Буду жить в Таджикистане, пока жена не выгонит. Потом поеду опять в Россию” (водитель, 24 года, вернулся из Екатеринбурга, родом из Бохтарского района).

Только 9 процентов сообщили, что решили остаться в Таджикистане навсегда.

Согласно интервью, средняя сумма доходов, которую мигранты должны получать, чтобы не ехать на зарубежные заработки, — 500 долларов (на семью из четырех человек).

Половина мигрантов планирует искать работу на родине, треть предпочитают отдохнуть в период кризиса и с его окончанием опять отправиться на заработки. “Возвращаемся бригадой. Работу не искали. Сразу же, как нам сказали об увольнении, взяли билеты в Душанбе и поехали. Работу дома также искать не собираемся. Будем ждать, так как хозяева сказали, что через три месяца вызовут, работа будет” (бригада отделочников, вернулись из Екатеринбурга).

Малая часть вернувшихся намерены использовать период вынужденного простоя, чтобы заняться устройством семьи — сватовством и женитьбой. Только 5,6 процента планируют начать свое дело, и уж совсем немногие собираются переждать кризис, занимаясь семейным сельским хозяйством. “Сейчас возвращаюсь почти без денег — не собрал. То, что заработал, пересылал родителям, они купили на мои сбережения 6 соток земли за 2500 долларов. Буду заниматься хозяйством — участком, скотиной, коровами, баранами. Когда кризис кончится, опять поеду в Россию” (охранник в частном охранном бюро, 26 лет, среднее специальное образование, вернулся из Санкт-Петербурга).

Большинство тех, кто хочет искать работу на родине, собираются устраиваться через родственников, знакомых и друзей. Четверть опрошенных уверены, что в Таджикистане работы нет. Эти мигранты собираются искать работу, но в случае неуспеха займутся семейным сельским хозяйством или будут ждать улучшения ситуации в России.

О своем деле задумывается почти треть опрошенных, однако все эти люди рассматривают перспективы собственного бизнеса с большим скептицизмом (“если найду деньги”, “если кризис позволит”).

Помощь в осуществлении своих планов подавляющее большинство вернувшихся мигрантов рассчитывает получить от семьи, родственников и друзей. Надеются только на себя около 10 процентов. Добыть средства у ростовщиков предполагают

4 процента, а кредит в банке — 2 процента. В Центр занятости намерен обратиться только один мигрант.

Вернувшиеся мигранты не собираются менять свой образ жизни. Только 9 процентов респондентов сообщили, что больше не поедут на зарубежные заработки. Все остальные планируют вернуться в Россию. Треть хотела бы сменить гражданство и переехать вместе с семьями в Россию на постоянное место жительства. Основной мотив — наличие работы в России и ее отсутствие в Таджикистане.

Среди той части мигрантов, что приняли твердое решение сохранить гражданство Таджикистана и не переезжать в Россию, выделяются две группы. Это немолодые мигранты, которые планируют прекратить работу на выезде, и молодежь с низким уровнем квалификации.

Интервью показали, что мигранты со стажем не хотят оставаться в России и перевозить семьи из-за низких доходов, неразвитого рынка жилья, дискриминации и отсутствия социального страхования. Они отмечают, что для переезда с семьей необходимы значительно более высокие зарплаты, чем у них, поскольку придется покупать жилье и содержать семью, в которой чаще всего есть несовершеннолетние дети. Кроме того, в России мигранты — городские строители и наемные работники — не смогут вести семейное сельское хозяйство, которое является важным источником доходов мигрантских домохозяйств. Большое значение имеет недоступность социального страхования. Мигранты, которые не надеются на пенсию, уверены, что на родине при наступлении старости или в случае потери трудоспособности их поддержат семья и родственники.

Реинтеграция

Что же происходит с теми, кто из-за кризиса вернулись домой, прожили на родине месяц-другой и решили остаться в Таджикистане на длительное время, а, возможно, навсегда? Чтобы ответить на этот вопрос, мы провели собственные исследования, дающие возможность определить стратегии реинтеграции “возвращенцев”, а также использовали данные опросов, проведенных Министерством труда и занятости населения РТ. Все эти материалы показали, что всех реинтегрирующихся можно условно разделить на три группы — успешные, неуспешные и отдыхающие.

Успешные становятся самозанятыми, заводят свое дело (чаще всего получают патент) или бизнес. Как правило, это немолодые мигранты (старше 40 лет), которые решили прекратить работу на выезде по возрасту, из-за необходимости восстановить контроль над взрослеющими детьми или из-за потери трудоспособности. Обычно у них есть недвижимость, сбережения, скот, земля.

Неуспешные не находят работу и, потратив свои сбережения, опять собираются ехать за рубеж, заранее смирившись с любой работой и любыми самыми низкими заработками, в худшем случае надеясь выжить самому.

Отдыхающие — высококвалифицированные мигранты, имеющие сбережения и активы. Они пережидают кризис на родине, где ниже стоимость жизни. Как правило, они отдыхают, лечатся, занимаются строительством или ремонтом своих домов, семейными делами, эпизодически — временной работой.

Заметную группу составляют незанятые — это преимущественно безработная молодежь. Их работа в России стала экономически невыгодной, сбережений нет, приобретен негативный опыт миграции. Но и в Таджикистане они не могут найти устраивающую их работу. Они оседают в своих домохозяйствах, перебиваясь эпизодической работой и становясь бременем для родных.

На момент обследования домохозяйств почти 15 процентов вернувшихся мигрантов уже устроились на работу. Остальные пока ищут работу, работают на семейном участке земли, ждут и наблюдают. Мигранты неохотно устраиваются на работу, предпочитая бизнес или семейное сельское хозяйство. Такие предпочтения объясняются тем, что три четверти мигрантов из Таджикистана — сельские жители. Среди вернувшихся мигрантов, которые уже начали работать в Таджикистане, выделяются три большие группы: члены фермерских хозяйств, владельцы собственного бизнеса, открытого на мигрантские сбережения, и наемные работники на предприятиях и в организациях.

Большинство мигрантов сообщили, что предпочли бы заняться фермерством, если бы государство предоставило им участок земли.

В целом уровень благосостояния домохозяйств вернувшихся мигрантов значительно выше, чем населения в целом. Несмотря на это, все “возвращенцы” в 2009 году сократили потребление и пытались сохранить сбережения, предполагая, что тяжелый период затянется надолго. Сберегают в основном в валюте, вкладывают в землю и скот, пытаются создать запасы продовольствия.

Реинтеграция “возвращенцев” в Таджикистане протекает довольно тяжело. Опыт миграции оказывает на этот процесс противоречивое и неоднозначное воздействие. С одной стороны, если до выезда из страны мигрант уже работал, то миграция прерывает его карьерный рост. Ситуацию ухудшает то, что мигранты за рубежом редко работают по специальности и, как правило, теряют навыки в профессии по диплому. Кроме того, “возвращенцы” за время отсутствия теряют имевшийся и не накапливают новый социальный капитал — полезные знакомства, нужные связи, общие ценности, знание “правил игры”, которые помогли бы занять достойное место в социуме на родине, в том числе найти подходящую работу.

С другой стороны, мигранты получают за рубежом профессиональный и жизненный опыт, что улучшает их позиции в конкуренции за рабочие места. В настоящее время реинтеграция недавних мигрантов отягощена воздействием кризиса на экономику Таджикистана — растет безработица, падает совокупный спрос, сокращается товарооборот, соответственно страдает малый и средний бизнес. Останавливается строительство, закрываются предприятия. Тем не менее опыт миграции до некоторой степени улучшает позиции “возвращенцев” на рынке труда. Так, около 40 процентов респондентов сообщили, что после миграции им стало легче найти хорошо оплачиваемую работу. Однако для почти такого же количества вернувшихся домой ничего не изменилось, а чуть менее 20 процентов сообщили, что после возвращения им стало труднее найти хорошо оплачиваемую работу.

Анализ ответов тех, кто сообщил, что после возвращения им стало труднее найти хорошо оплачиваемую работу, показывает, что вернувшиеся мигранты сталкиваются с тем же набором проблем, с которым они имели дело до выезда за

рубеж, — с безработицей и низким уровнем зарплат. Кроме того, среди них есть люди с пошатнувшимся здоровьем и старшего возраста.

Что же до успешных “возвращенцев”, то их отличает весьма высокая бизнес-активность. Свыше 40 процентов опрошенных вернувшихся мигрантов инвестировали средства в создание или развитие бизнеса или предпринимательской деятельности. При этом пятая их часть уже имеет собственное дело. Чаще всего это торговля, услуги и сельхозпроизводство.

Часть мигрантов, имевших бизнес в России, — в основном жители Душанбе и Согдийской области — перевели свой бизнес в Таджикистан. Они продают машины, недвижимость, иное имущество в России и открывают несколько мелких торговых точек розничной торговли, столовые, гриль, парикмахерские в Таджикистане. Вернувшиеся мигранты покупают микроавтобусы, “газель”, грузовики и занимаются перевозками.

Развивая бизнес, “возвращенцы” создают определенное количество рабочих мест, но меньшее, чем могло бы быть, так как их бизнес имеет преимущественно мелкий и мельчайший характер. Среднее число наемных работников на предприятиях, принадлежащих вернувшимся мигрантам, — 2,7 человека.

Бизнес “возвращенцев” несет на себе отпечаток трудовой миграции, которая в Таджикистане имеет ярко выраженный семейный характер. Чаще всего бывшие мигранты заводят свое дело при участии и поддержке семьи и родственников.

Все это в определенной степени способствуют технологическому развитию в Таджикистане, но это влияние не очень значительно. Часто мигранты не могут использовать свой опыт и знания из-за технологической отсталости производств. Передача опыта бывших мигрантов осуществляется только там, где это возможно, — прежде всего в сфере малого бизнеса.

Кроме того, мигранты привозят инструменты, станки и линии невысокой стоимости, так как, во-первых, они сами не имеют средств для крупных инвестиционных проектов и не имеют возможности привлечь инвестиции; во-вторых, бизнес-среда в Таджикистане неблагоприятна, и преодолеть все препятствия при реализации сколько-нибудь значительного бизнес-проекта можно лишь при наличии “крыши”. Но, как правило, именно это составляет главную трудность для мигрантов. Исследования показывают, что на заработки уезжают люди, не имеющие доступа к ресурсам и власти, а также социальных контактов, помогающих включиться в местное бизнес-сообщество.

Мигранты не оказывают большого влияния на те области, где необходимы модернизация или большие инвестиции. Более того, те компании, которые не нуждаются в технологических или организационных нововведениях, отказываются от использования опыта недавних мигрантов. Таким образом, дополнительная квалификация и опыт вернувшихся мигрантов не используются в полной мере.

Вернувшиеся мигранты не оказывают существенного влияния на социальную интеграцию и развитие местных сообществ. Более того, они находятся как бы на обочине общинной жизни. Чаще всего они участвуют в хашарах — добровольных неоплачиваемых общественных работах и в ритуально-обрядовых мероприятиях. Около четверти бывших мигрантов вносит средства на благоустройство своей общины. Столько же участвует в деятельности традиционных мужских объединений, своеобразных мужских клубах “гаштак” или “гап”. Часто бывшие мигранты создают свои отдельные “мигрантские” гаштаки. Каждый десятый вообще не участвует в общественной жизни своей общины. Трудности вхождения мигрантов в общину после возвращения во многом связаны с маргинальным социальным статусом “возвращенцев”. За годы работы за рубежом многие мигранты теряют социальный статус и не могут найти определенное место в своей общине после возвращения. Кроме того, домохозяйства мигрантов связаны с соседями и ближайшими родственниками почти так же, как с мигрантскими сетями и мигрантскими сообществами в странах приема.

Что касается местных властей, то мигранты относятся к ним настороженно и не доверяют им. Местные власти, в свою очередь, недолюбливают мигрантов и рассматривают их в качестве источника денежных взносов на благоустройство.

Если в большинстве домохозяйств села есть мигранты, то образуется мигрантская община, охватывающая весь кишлак. В таком случае возвращенцы достаточно активно участвуют в общественной жизни своей общины. В местах, где мигрантских домохозяйств мало, вернувшиеся мигранты почти не участвуют в социальной жизни своей общины.

Интересные изменения происходят в сфере гендерных взаимоотношений. Наши исследования показали, что в домохозяйствах вернувшихся мигрантов женщины играют более важную роль, чем в домохозяйствах без мигрантов. В то же время многие респонденты указали на множественные семейные конфликты, возникающие после возвращения мигранта, когда вернувшийся муж сталкивается с возросшим влиянием жены в семье и ее нежеланием снова полностью зависеть от мужа. Традиционный взгляд на гендерные роли мужчин-“возвращенцев” конфликтует с увеличившейся активностью женщин — жен мигрантов.

Ключевые стратегии “кризисной” миграции

В ходе исследования мы задались вопросом, какова нынешняя таджикская миграция в Россию, каковы ее социально-демографические характеристики, предпочтения, ценности и стратегии. Среди опрошенных мигрантов преобладают те, кто едет “по звонку” на известное им место работы, — их свыше 6о процентов. В эту группу входят квалифицированные работники на производстве, строительстве, в торговле, общепите, транспорте, услугах, ЖКХ. Две трети — люди старше тридцати лет, со стажем мигрантской жизни 2—9 лет, с хорошим знанием русского языка. Здесь и отпускники, которые возвращаются на постоянное рабочее место, и работники, которых работодатели вызвали на определенную работу. Мы встретили бригадиров, которые едут к знакомым работодателям. Они не берут с собой членов своей бригады, рассчитывая осмотреться на месте и затем решить, стоит ли вызывать их на работу. Были и “самозанятые”, например, таксист в Москве с собственным транспортом и лицензией на оказание транспортных услуг.

Более трети мигрантов, направляющихся на заработки, едут без предварительной договоренности. Они согласны на любую работу с любой оплатой и любые условия жизни, рассчитывая переждать кризис в России и с улучшением ситуации устроиться на более подходящее место. Половина из них готова заниматься чем угодно вне зависимости от размера оплаты и условий труда. Мы назвали их “отчаявшимися”, то есть людьми, которых гонит крайняя нужда. Это, как правило, члены мигрантских домохозяйств, пострадавших от кризиса. Если переводы являются основным источником доходов семьи, то сокращение доходов от миграции, особенно если в течение зимних месяцев семья истратила накопленные сбережения, ставит хозяйства на грань разорения и вынуждает мигрантов ехать на заработки в неизвестность, не заручившись уговором с каким-либо работодателем. Небольшое число мигрантов — это молодые малоквалифицированные мигранты с низким уровнем доходов, которых родные отправили к отцам и братьям в расчете на то, что они заработают хотя бы на еду.

Заметно изменились стратегии. Только половина мигрантов, опрошенных нами в зале вылета Душанбинского аэропорта, по-прежнему собираются работать сезонно. Остальные планируют находиться в России более длительные сроки: от одного, полутора, двух лет до “навсегда”. 96 процентов респондентов сообщили, что если будет совсем плохо (если они не найдут или потеряют работу), то все равно будут искать работу в России и только четыре процента сказали, что в случае неуспеха вернутся на родину. “Там, в России, я всегда хлеб найду, больше, меньше — неважно. А здесь нет ничего” (плотник, 46 лет, Раштский район).

Планы на будущую занятость показали, что мигранты достаточно мобильны и быстро приспосабливаются к изменяющимся требованиям рынка труда как родины, так и страны приема. В ходе опроса мы расспрашивали мигрантов, направлявшихся в Россию, об их занятии в предыдущую миграцию, работе на родине и о том, чем они предполагают заняться. Опрос показал, что переквалификация, овладение несколькими профессиями является одной из ключевых стратегий “кризисной” миграции. Поэтому отъезжающие мигранты либо владеют несколькими профессиями, быстро ориентируясь и откликаясь на требования российского рынка труда; либо готовы приобрести новую квалификацию и поэтому согласны на любую работу, рассчитывая быстро ее освоить.

Оценивая гибкость, адаптивность и профессиональную мобильность мигрантов, мы нашли, что около 40 процентов готовы коренным образом сменить род деятельности и согласны на любую работу, включая смену профессии и сферы занятости. Ровно столько же тех, кто сообщили, что будут работать согласно своей квалификации и не планируют менять профессию. Свыше 10 процентов заявили, что согласны работать за меньшую, чем раньше, зарплату, и лишь немногие согласны на худшие условия труда.

Трудоустройство в период кризиса по-прежнему осуществляется в основном через мигрантские сети — через родственников, друзей, знакомых. Особую роль здесь играют точки скопления мигрантов, такие, как строительные рынки, стройконторы.

В поисках помощи мигранты также собираются обращаться к сетям. Свыше половины респондентов сообщили, что в случае необходимости они обратятся за помощью к друзьям. Однако, в отличие от материалов предыдущих опросов, заметно возросла доля тех, кто надеется только на себя.

Отвечая на вопрос о том, на какие средства будет жить семья после отъезда мигранта, респонденты указали, что больше всего надеются на семейное производство продуктов питания (натуральное хозяйство). Только чуть менее 20 процентов опрошенных сказали, что основным источником доходов будет заработок других членов семьи. Свыше трети респондентов сообщили, что оставили семье средства на первое время. Причем более половины из них заняли эти деньги. Некоторая часть рассчитывает на помощь семье со стороны родственников.

Самая большая группа мигрантов — треть — хотела бы получить гражданство России только для себя, оставив семью на родине. Это связано с ужесточением миграционных правил в России после начала кризиса. С начала 2009 года ФМС России выдает иностранцам разрешения на работу только на три месяца. Протекционистская политика на российском рынке труда заставляет работодателей отказываться от приема на работу иностранцев. Поэтому многие хотели бы получить российское гражданство, чтобы работать без помех. Более четверти людей, с которыми мы беседовали, хотели бы переехать с семьей на постоянное место жительства в Россию. Примерно столько же, но чуть меньше мигрантов отказываются от эмиграции со сменой гражданства.

Основным мотивом желаемого переезда и смены гражданства является безработица в Таджикистане и возможность получить работу в России. В гораздо меньшей степени привлекают более широкие возможности, лучшее развитие в России, нежели в Таджикистане.

Сравнение занятости “возвращенцев” и отправляющихся мигрантов показывает, что мигранты очень динамично реагируют на изменение ситуации на российском рынке труда: более чем в два раза сократилось число людей, которые собираются работать в строительстве, и в три раза увеличилось число людей, которые будут работать в общественном питании. Но самое главное, более трети отправляющихся мигрантов согласны на любую работу.

Еще более разительной является разница между возвращающимися и отправляющимися мигрантами по уровню доходов. “Возвращенцы” значительно более богаты, чем те, кто поехал работать в Россию в разгар кризиса: среди отъезжающих мигрантов в три раза меньше людей с высокими доходами и почти в четыре раза больше людей с очень низкими доходами, чем среди “возвращенцев”. Поэтому можно сделать вывод, что в кризисное время на заработки едут опытные мигранты с большим профессиональным и житейским опытом, с обширными связями в мигрантских сетях. Кроме того, подавляющее большинство — члены мигрантских домохозяйств, потерявших доходы и сбережения в ходе кризиса. Таким образом, в пик кризиса продолжают мигрировать “профессиональные” мигранты, полностью зависящие от мигрантских доходов.

Оперативный ответ на кризис

Несмотря на апокалипсические прогнозы аналитиков, связанные с сокращением переводов и массовым возвращением мигрантов, худшего для Таджикистана сценария развития — обнищания населения и усиления социальной напряженности — пока удалось избежать. Во многом это произошло благодаря особенностям экономики мигрантских домохозяйств, мерам правительства Таджикистана по либерализации сельского хозяйства в кризисный период, а также благоприятным погодным условиям в 2009 году.

По предварительным подсчетам, в результате кризиса, в том числе сокращения переводов, уровень бедности в Таджикистане повысился только на 4 процента. Не вдаваясь в рассуждения об индикаторах уровня бедности и о качестве статистики, хотелось бы отметить, что важную роль в поддержании благосостояния населения Таджикистана в кризисный период сыграла трансграничная экономика мигрантских домохозяйств, которая включает как зарубежную работу членов домохозяйств, так и их участие в семейном сельском хозяйстве, преимущественно в производстве продовольствия для собственного потребления. Она позволила мигрантским домохозяйствам гибко и оперативно ответить на кризис, перенаправив усилия своих членов с зарубежных заработков на семейные наделы и арендованную землю.

Впервые за всю историю Таджикистана в 2009 году был собран рекордный урожай зерновых культур — более 1 миллиона тонн, 70 процентов из которых составила пшеница.

Рост производства продовольствия в Таджикистане был вызван не только благоприятными погодными условиями и усердием таджикских дехкан, в том числе и вернувшихся мигрантов. Падение в ходе кризиса мировых цен на хлопок привело к отказу от ставшей невыгодной культуры и освобождению от “хлопковой” повинности таджикских дехкан, которые заняли освободившиеся поливные земли продовольственными культурами. Кроме того, ослабление в ходе кризиса курса национальной валюты (сомони) способствовало сокращению импорта дешевых китайских товаров и продовольствия. Переводы от мигрантов, хотя и меньших размеров, были потрачены не на финансирование импорта, как в докризисное время, а на финансирование собственного сельхозпроизводства. В результате в Таджикистане смогли собрать невиданный урожай зерновых и других продовольственных культур, а также увеличить поголовье скота и птицы, что помогло компенсировать сокращение переводов.

Сравнивая различные группы таджикских мигрантов: тех, кто остается в России, тех, кто вернулся в ходе кризиса, и тех, кто в кризисный период едет на работу за рубеж, можно видеть, что самая заметная разница между ними — в стратегиях миграции и возвращения. Наиболее активные мигранты меняют регион вселения, ищут возможности трудоустройства в других странах (США, ЕС, ОАЭ и т.д.), учатся новым профессиям. В ходе кризиса отсеиваются неуспешные мигранты, в основном малоквалифицированная молодежь, которая остается в Таджикистане без работы и доходов. Опытные квалифицированные и менее притязательные мигранты работают в России, несмотря на ухудшение условий труда и жизни.

В то же время индивидуальные мигрантские стратегии являются частью стратегий мигрантских домохозяйств, которые гибко реагируют на кризис, вырабатывая наиболее эффективный способ реагирования на неблагоприятные обстоятельства. Трансграничная экономика мигрантских домохозяйств помогает всему обществу справиться с последствиями кризиса. Поэтому адаптация к кризису происходит и на уровне отдельных мигрантов, и на уровне домохозяйств, и на уровне всего общественного организма государства, столь глубоко вовлеченного в международную миграцию, как Таджикистан. Саодат Олимова, Музаффар Олимов

Благодаря наличию крупных месторождений природного газа и развитой трубопроводной инфраструктуры Узбекистан еще в советский период времени тесно взаимодействовал с Россией в рамках единого нефтегазового комплекса, обеспечивая поставки «голубого топлива» в промышленные центры на Урале и европейской части СССР. Кроме того, через территорию республики осуществлялась большая часть транзита туркменского газа. После распада Советского Союза нефтегазовая отраслевая кооперация между Россией и Узбекистаном претерпела серьезные изменения. В данном взаимодействии четко прослеживаются как период спада, так и период подъема, для которых характерны и свои масштабы, и свои формы сотрудничества.

На 1990гг. пришелся спад российско-узбекского нефтегазового сотрудничества. С одной стороны, резко сократились объемы поставок из Узбекистана в Россию природного газа. С другой стороны, по мере роста собственной нефтедобычи Узбекистан также существенно снизил объемы экспорта российской нефти и нефтепродуктов. Столь масштабное и резкое ослабление отраслевой кооперации в основном было связано с общим кризисом в России и в российско-узбекских экономических отношениях, а также отсутствием новой договорно-правовой базы нефтегазового сотрудничества.

После прихода к власти в России В.Путина и его команды, а также в результате подписания в 2002г. стратегического соглашения между «Газпромом» и «Узбекнефтегазом» российско-узбекское нефтегазовое взаимодействие вступило в период подъема. 2004г. стал отправной точкой для начала проектно-инвестиционной деятельности в Узбекистане крупнейших российских нефтегазовых компаний – «Газпрома» и «Лукойла». Причем характерно, что по сравнению с компаниями других стран российский энергетический бизнес в сжатые сроки добился лидирующих позиций в нефтегазовой отрасли Узбекистана.

Поскольку республика располагает крупными месторождениями природного газа и, соответственно, потенциально высокими экспортными возможностями, освоение узбекских газовых месторождений является предметом особого интереса России в республике. При этом масштабы российского экономического присутствия в нефтегазовой отрасли представляются значительными, имеют высокую динамику роста и стратегические перспективы. Однако данное сотрудничество нацелено главным образом на наращивание объемов добычи, первичной переработки и экспорта углеводородов на внешние рынки, а в этой связи практически не касается вопросов глубокой переработки углеводородного сырья. Как представляется, подобный формат не способствует формированию устойчивой основы комплексного и полноценного экономического взаимодействия между Москвой и Ташкентом.

В бытность СССР взаимодействие между Россией (РСФСР) и Узбекистаном (УзССР) в нефтегазовой отрасли касалось в основном поставок газа с узбекских месторождений, координации действий по обеспечению функционирования единой газотранспортной системы, а также поставок нефти и нефтепродуктов в республику. В частности, с введением в начале 1960гг. в разработку крупного месторождения «Газли» Узбекская ССР стала поставщиком природного газа на промышленные объекты Урала и в европейскую часть Советского Союза. Для транспортировки «голубого топлива» был построен магистральный газопровод «Бухара – Урал». С открытием же новых месторождений в юго-западных районах Узбекистана они стали дополнительной ресурсной базой для газопровода «Средняя Азия – Центр». В 1990г. из 46 млрд.куб.м. газа, добытых в республике, в РСФСР было поставлено 10,8 млрд.куб.м. Кроме того, Узбекистан, также как и Казахстан, обеспечивал транзит через свою территорию природного газа, добываемого в Туркменской ССР. В 1990г. через УзССР по магистральному газопроводу «Средняя Азия – Центр» было прокачано более 54 млрд.куб.м. туркменского газа.

На этом фоне нефтяной аспект сотрудничества был выражен не так ярко. Хотя в бывшем СССР Узбекистан и входил в число нефтедобывающих республик, объемы добычи нефти (4 млн.т. в 1990г.) не покрывали его потребностей, что определяло необходимость дополнительных поставок извне. В советское время УзССР была потребителем российской нефти, в основном с западносибирских месторождений, которая поступала в республику для переработки на Ферганском и Алтыарыкском заводах по нефтепроводу «Омск – Павлодар – Шымкент», а также по железной дороге через Казахстан. Так, в 1990г. Узбекистан получил из России 6,5 млн.т. нефти.

После распада Советского Союза нефтегазовая отраслевая кооперация между Россией и Узбекистаном заметно ослабла. В данном взаимодействии четко прослеживаются как период резкого спада, так и период подъема, для которых характерны свои масштабы и формы сотрудничества.

Поставки газа. В период спада российско-узбекского нефтегазового сотрудничества, который пришелся на 1990гг. – начало ХХI века, поставки природного газа из Узбекистана в Россию значительно сократились. До 2003г. объемы узбекского «голубого топлива», экспортируемого в российском направлении, в среднем были на уровне чуть больше 1 млрд.куб.м. в год. Основным поставщиком газа тогда была частная Международная группа компаний (МГК) «ИТЕРА», работавшая в тесном сотрудничестве с концерном «Газпром». В частности, в период 1996-2003гг. «ИТЕРА» экспортировала из Узбекистана в общей сложности лишь 8,9 млрд.куб.м. узбекского газа.

Столь значительное снижение объемов поставок газа в основном было связано с общим ослаблением российско-узбекских экономических связей, а также отсутствием между двумя странами соответствующей договорно-правовой базы нефтегазового сотрудничества. Тем более что в результате дезинтеграции СССР большинство промышленных предприятий уральского региона РФ (основных потребителей узбекского газа) прекратило или значительно свернуло свою деятельность. В свою очередь, Узбекистан стал увеличивать внутреннее потребление газа в соответствии с национальной программой газификации населенных пунктов.

После того, как в дек. 2002г. ОАО «Газпром» и Национальная холдинговая компания «Узбекнефтегаз» подписали соглашение о стратегическом сотрудничестве в газовой отрасли, которое, в частности, предусматривало долгосрочные закупки узбекского газа на период 2003-12гг., ситуация с поставками «голубого топлива» в Россию стала меняться. Реальный прорыв в данном вопросе пришелся на 2004г., когда «Газпром» непосредственно занялся всеми вопросами закупки и транспортировки узбекского газа. И если в 2003г., когда газ в Узбекистане закупала «ИТЕРА», его объемы составили всего лишь 1,3 млрд.куб.м., то в 2004г. «Газпром» экспортировал из Узбекистана уже 7 млрд., в 2005г. – 8 млрд., в 2006г. – 9 млрд., в 2007г. – 10,5 млрд., в 2008г. – 13,8 млрд., в 2009г. – 15,4 млрд. Причем если ранее узбекский газ закупался по специально устанавливаемым в ежегодных контрактах достаточно невысоким ценам, то с 1 янв. 2009г. поставки стали осуществляться уже по формуле ценообразования, базирующейся на среднеевропейских ценах на газ, что позитивно сказалось на повышении уровня двустороннего взаимодействия.

Транзит газа. После распада СССР и до 2003г. включительно транзит туркменского газа в Россию/российском направлении через территорию Узбекистана резко снизился (в частности, в 2003г. его объемы составили всего лишь 5,2 млрд.куб.м. – т.е. на порядок меньше объемов 1990г.). К тому же сами поставки осуществлялись не систематически, что во многом обуславливалось непростым характером нефтегазового сотрудничества между Москвой и Ашхабадом. Были моменты, когда туркменский газ вообще не поставлялся (например, это наблюдалось в течение 1997-99гг.).

После того, как российско-туркменские отношения нормализовались, объемы поставок туркменского газа в Россию/российском направлении и, соответственно, прокачки через территорию Узбекистана начали постепенно расти. Не менее важно и то, что поставки туркменского «голубого топлива» стали осуществляться на регулярной основе. В фев. 2005г. между «Газпромом» и компанией «Узтрансгаз» (субхолдинг «Узбекнефтегаза») было подписано среднесрочное соглашение на транспортировку в период 2006-10гг. природного газа из Туркменистана через территорию Узбекистана. В 2008г. через Узбекистан было прокачено 47 млрд.куб.м. природного газа, однако в 2009г. объемы транзита заметно снизились из-за возникших между Москвой и Ашхабадом разногласий по вопросу объемов и цены на газ в условиях резкого снижения потребностей на него у европейских потребителей.

Поставки нефти и нефтепродуктов. В постсоветский период объемы поставок нефти в Узбекистан из России значительно уменьшились. Во многом это объясняется тем, что сразу же после распада Советского Союза Узбекистан взял курс на достижение нефтяной независимости. По мере роста добычи «черного золота» непосредственно в республике пропорционально снижались объемы завоза нефти из-за рубежа, в первую очередь из России. С 1997г., когда объемы добываемой нефти достигли уровня 8 млн.т. в год, Узбекистан вообще официально прекратил импортировать нефть.

Однако по ряду причин, в т.ч. технического характера, с начала первого десятилетия нынешнего века объемы нефтедобычи в республике стали снижаться, в то время как потребление только росло. В 2005г. эта тенденция проявилась максимально ярко, поскольку объемы добычи нефти в Узбекистане упали. В результате начиная примерно с 2006г. Узбекистан был вынужден возобновить поставки некоторого количества нефти и нефтепродуктов из России и Казахстана. В наст.вр. поставки нефти в республику на коммерческой основе осуществляет российская компания «Лукойл» с месторождения «Кумколь» в Кызылординской области Казахстана, в разработке которого сама и принимает участие.

Новые направления сотрудничества. После подписания крупнейшими компаниями России и Узбекистана – «Газпромом» и «Узбекнефтегазом» – в 2002г. соглашения о стратегическом сотрудничестве взаимодействие между двумя странами в нефтегазовой сфере вышло на новый уровень. Наряду с достигнутыми договоренностями о долгосрочных закупках узбекского газа, российская сторона получала право на участие в различного рода проектах на территории Узбекистана, в частности по разработке месторождений и развитию газотранспортной инфраструктуры республики.

С 2004г. в Узбекистане непосредственно начинается проектно-инвестиционная деятельность «Газпрома» и «Лукойла». «Газпром» занялся освоением старых (открытых еще в советское время) и разведкой новых месторождений на Устюртском плато, а «Лукойл» – разведкой и освоением новых месторождений в Бухаро-Хивинском регионе и в узбекской части Аральского моря. Кроме указанных концернов, в Узбекистане в наст.вр. также активно работает ряд российских фирм-субподрядчиков, участвующих в различного рода вспомогательных проектах.

С учетом того, что Узбекистан располагает крупными месторождениями природного газа и, соответственно, значительным экспортным потенциалом, освоение узбекских газовых месторождений является предметом особого интереса России и российского бизнеса в республике. Причем масштабы российского присутствия в узбекской нефтегазовой отрасли представляются значительными, имеют высокую динамику роста и стратегические перспективы. Если в 1990гг. российские капиталовложения в нефтегазовой отрасли Узбекистана практически отсутствовали, то по состоянию на начало 2010г. они оценочно составляют более 1,25 млрд.долл. В 2010г. только «Лукойл» планирует инвестировать в разработку месторождений на территории республики более 470 млн.долл. Общий же объем инвестиций, которые российская сторона намерена вложить в нефтегазовую отрасль Узбекистана в ближайшие годы (до 2012г.), предположительно может составить от 4,7 до 6,2 млрд.долл. Данные средства планируется направить в проекты по геологоразведке и освоению новых нефтегазовых месторождений, а также в модернизацию трубопроводной инфраструктуры.

В целом по сравнению с другими иностранными компаниями и государствами, присутствующими в Узбекистане, Россия и российские нефтегазовые корпорации пока все еще сохраняют значительные преимущества, что, однако, вовсе не гарантирует высокую вероятность их сохранения в будущем.

С одной стороны, российские компании в Узбекистане пока не участвуют в проектах по глубокой переработке углеводородного сырья, делая основную ставку на геологоразведку, добычу и транспортировку газа. Однако это идет вразрез со стратегическими целями экономического развития Узбекистана, который акцентирует основное внимание на инновационно-промышленном векторе, в т.ч. в плане глубокой переработки углеводородов с получением продуктов газо- и нефтехимии с высокой нормой добавочной стоимости.

С другой стороны, учитывая некоторую ограниченность как технологических, так и финансовых возможностей российского энергетического бизнеса, Узбекистан в последние годы прилагает активные усилия по привлечению в свою нефтегазовую отрасль компаний из азиатских стран – Китая, Малайзии, Кореи, Сингапура, Японии, которые обладают и современными технологиями, и значительными финансовыми ресурсами. Более того, определенную роль играет и тот фактор, что российская монополия на обеспечение газового экспорта из региона уже разрушена. И хотя сам Узбекистан не строит грандиозных планов по диверсификации маршрутов газового экспорта, тем не менее в республике уже рассматриваются варианты экспорта незначительной части добываемого газа в китайском направлении.

В итоге представляется, что до тех пор, пока нефтегазовое сотрудничество России с Узбекистаном осуществляется по «сырьевому сценарию», оно не будет способствовать развитию комплексного и полноценного экономического взаимодействия между Москвой и Ташкентом, региональной экономической интеграции, а также вносить какой-либо принципиально важный вклад в укрепление двусторонних и многосторонних отношений в сферах институционального строительства, политики и безопасности. Об этом, как передает www.centrasia.ru, пишут для Фонда стратегической культуры Владимир Парамонов, Олег Столповский и Алексей Строков (Узбекистан). oilru.com.

Переговоры по подписанию соглашения о свободной торговле между ЕС и Сингапуром проходят успешно и могут завершиться уже в следующем году. ЕС проводила переговоры на региональной основе по вопросу подписания соглашения с Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Затем страны-участники ЕС решили провести переговоры по подписанию соглашений с каждой из стран АСЕАН. Сингапур стал первым государством в этом списке. Сингапур является основным торговым партнером ЕС среди стран АСЕАН. В то же время, ЕС является крупнейшим торговым партнером и инвестором Сингапура. Соглашение о свободной торговле может укрепить торговые и инвестиционные отношения между двумя сторонами. Первый раунд переговоров проводился в марте тек.г., второй раунд – в июне.

Предположительно, третий раунд будет проведен в сент. Однако время завершения переговорного процесса пока неизвестно. Возможно, документ будет готов к подписанию в начале 2011г. ЕС также планирует подписание соглашений о свободной торговле с Малайзией, Таиландом, Вьетнамом. Уже заключено соглашение о партнерстве и сотрудничестве ЕС с Филиппинскими островами. Тем не менее, ЕС планирует объединить все двусторонние соглашения в региональное соглашение о свободной торговле с АСЕАН.

В столице Малайзии увеличился спрос на элитную недвижимость. Эксперты характеризуют активность покупателей на этом рынке как избыточную. В то же время, объемы предложения остаются высокими.

Объемы сделок на рынке элитной недвижимости Куала-Лумпура растут быстрыми темпами, однако этот показатель пока «отстает» от темпов строительства. В результате девелоперы вынуждены снижать цены на «элитку». Во II кв. стоимость продажи кондоминиумов премиум-класса в малазийской столице уменьшилась на 3% относительно предыдущего квартала. Арендные ставки также снизились, сообщает Asia Property Report со ссылкой на данные компании DTZ. Напомним, что в начале этого года эксперты прогнозировали увеличение объемов сделок с недвижимостью после прошлогоднего падения на 14,6%.

Президент Пакистана Али Асиф Зардари завершает визит в Китай. Итогом его переговоров с председателем КНР Ху Цзиньтао стало заключение пакета сделок, которые значительно усилят позиции Пекина в этой стране, пишет Коммерсант. В результате Китай рассчитывает проложить через Пакистан железную дорогу к построенному на китайские деньги порту Гвадар, чтобы получить стратегический выход к Индийскому океану.

Придя к власти в Пакистане в сент. 2008г., президент Али Асиф Зардари пообещал, что будет ездить с визитом в Китай раз в три месяца. Достигнуть таких показателей у него пока не получается, однако нынешний визит в Китай стал уже пятым с момента его инаугурации – столь часто туда не ездит ни один глава государства. На рекорд тянет и продолжительность каждой из поездок: глава Пакистана выехал в Китай во вторник, а вернется домой он лишь в выходные, посетив в Шанхае выставку «Expo-2010» и осмотрев свой национальный павильон.

Ключевая встреча в ходе визита состоялась в среду – господина Зардари в Пекине принял председатель КНР Ху Цзиньтао. После переговоров, продлившихся более двух часов, лидеры присутствовали на церемонии подписания шести соглашений. Обе стороны не стали раскрывать, какие именно документы были подписаны. Агентство «Синьхуа» лишь обозначило, что они касаются сотрудничества в сфере сельского хозяйства, здравоохранения, юстиции, СМИ, экономики и технологий. Впрочем, как заявил по итогам встречи Ху Цзиньтао, Пекин намерен активно участвовать в развитии энергетического комплекса и инфраструктуры Пакистана.

Одним из ключевых проектов, обсуждавшихся в ходе визита, стало строительство железной дороги, которая свяжет Китай и Пакистан. Проект подобной дороги КНР предложила еще в начале 2000гг. Дорога протяженностью 700 км. должна пройти через перевал Хунджераб, высота которого составляет 4620 м. Впрочем, построивших в 2006г. высокогорную дорогу Пекин-Лхаса китайских инженеров такие высоты не страшат. Перевалив через горы, дорога протянется до глубоководного порта Гвадар на берегу Индийского океана – значительную часть средств на его обустройство также выделил Пекин.

Строительство дороги позволит КНР получить транспортный коридор до Индийского океана, который сможет работать в обе стороны. На Ближний Восток и в Африку потекут дешевые китайские товары. А обратно в Китай – полезные ископаемые и ближневосточная нефть. Таким образом, танкеры из Персидского залива смогут обходить опасный Малаккский пролив, что повысит энергобезопасность КНР на случай глобального военного конфликта.

О судьбе ж/д проекта не сообщалась ни по итогам переговоров президента Зардари с Ху Цзиньтао, ни по результатам его вчерашней встречи с премьером госсовета КНР Вэнь Цзябао. Впрочем, этот вопрос явно обсуждался: в состав пакистанской делегации был включен гендиректор железной дороги Исфак Хаттак. Более того, в среду президент Пакистана встретился с руководством Северокитайской ж/д компании и объявил, что Исламабад намерен построить несколько железных дорог, которые соединили бы страну с Китаем и Центральной Азией. Али Зардари попросил китайских железнодорожников сформировать консорциум с Пакистанской железной дорогой и поскорее начать строительство. Финансировать проект, похоже, будет Пекин: в переговорах также принял участие глава Экспортно-импортного банка КНР Ли Жоугу.

Впрочем, одними железными дорогами интересы Пекина в Пакистане явно не ограничиваются. Например, Исламабад явно не намерен отказываться от опоры на Китай при вооружении своей армии (Пекин давно является крупнейшим поставщиком оружия в страну). В ходе визита президент Зардари встретился и с главой корпорации NORINCO – ключевого производителя оружия в КНР.

Кроме того, у Пекина большие виды на пакистанский энергетический сектор. Али Асиф Зардари встретился с руководством китайской гидроэнергетической корпорации и обсудил планы по строительству новых ГЭС в стране. Глава китайской корпорации Цао Гуанцзин заявил, что уже подготовлено ТЭО двух проектов: Кохала-Гидель мощностью 1,2 тыс. мвт. и Бунджи мощностью 7 тыс. мвт., Первый проект он оценил в 2,6 млрд.долл., второй – в 7 млрд.долл. Помимо этого Пекин и Исламабад укрепляют сотрудничество в ядерной энергетике: китайцы построили два реактора в провинции Пенджаб и изучают возможность строительства еще двух объектов.

Всего же, по словам Ху Цзиньтао, в Пакистане работают более 10 тыс. граждан КНР и более 120 китайских компаний. Товарооборот по итогам пред.г. составил скромные 6,8 млрд.долл. (5,5 млрд.долл. из них – китайский экспорт), но к 2011г. стороны намерены увеличить его до 15 млрд.долл.

Имея столь обширные деловые интересы в Пакистане, Пекин в последнее время заинтересовался и укреплением сотрудничества в военной сфере. К визиту господина Зардари в Китай были приурочены первые масштабные антитеррористические учения армий двух стран «Дружба-2010», стартовавшие 3 июля в Нинся-Хуэйском автономном районе на северо-западе КНР.

Согласно статистическим данным Гуанчжоуской таможни, в янв.-мае тек.г. внешнеторговый оборот между провинцией Гуандун и странами АСЕАН вырос на 46,5% по сравнению с тем же периодом пред.г. и достиг 30,74 млрд.долл.

Экспорт из Гуандуна в АСЕАН составил 12,29 млрд.долл. с увеличением на 38,7%, импорт в провинцию из стран АСЕАН – 18,45 млрд.долл. (прирост на 52,2%), пассивное торговое сальдо – 6,16 млрд.долл. Малайзия выступает крупнейшим среди стран АСЕАН торговым партнером провинции Гуандун. По статистике, более 60% гуандунского экспорта пришлось на долю машиностроительных и электронных изделий. Ведущую роль в импорте Гуандуна из АСЕАН сыграла также данная категория продукции. Отмечен динамичный рост вывоза из Гуандуна в АСЕАН стального проката и нефтепродуктов.

Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад сегодня утром отправился с однодневным визитом в Мали, сообщает информагентство IRNA. В ходе визита будут обсуждаться вопросы двустороннего сотрудничества, а также проблемы региональной и международной безопасности. После Мали Ахмадинежад направится в Нигерию для участия в саммите группы D8, на котором запланировано его выступление.

Саммит, основной темой которого является «Расширение инвестиционного сотрудничества между странами-участницами D8», начал свою работу 4 июля и продлится до 8 июля. Среди вопросов, которые будут обсуждаться в ходе совещания, будет рассмотрен График экономического сотрудничества стран D8 на 2008-18гг., а также вопросы сотрудничества в туристической, банковской, транспортной, энергетической и технологической сферах. Странами-участницами D8 являются восемь развивающихся стран: Иран, Индонезия, Малайзия, Турция, Египет, Бангладеш, Нигерия и Пакистан. trend.az.

Второй по величине ритейлер в мире, французская группа Carrefour SA начала процедуру продажи своих подразделений в Малайзии, Сингапуре и Тайланде, сообщает агентство Рейтер со ссылкой на неназванные источники. По данным агентства, сделка может принести французской компании 1 млрд.долл., а сама продажа должна заинтересовать как корпоративных покупателей, так и инвестиционные фонды. Организаторами продажи подразделений Carrefour в данных трех странах стали инвестбанки Goldman Sachs и UBS.

Комментариев от Carrefour, Goldman Sachs и UBS пока не поступало. Сделка находится на раннем этапе реализации, заявил источник агентству Рейтер, и может быть подвергнута изменениям в любой момент.

Французская компания розничной торговли Carrefour SA, оператор одноименной розничной сети, второй по величине в мире после американского Wal-Mart, была основана в 1957г., когда на востоке Франции, в г.Анси, был открыт первый магазин под данной маркой у перекрестка дорог. В 1963г. компании открыла под Парижем первый в мире гипермаркет.

География деятельности компании достаточно широка – Carrefour принадлежит 15,1 тыс. магазинов, расположенных в Европе, Бразилии, Аргентине, Северной Африке и Азии и работающих под разными марками. Общая численность персонала компании составляет свыше 400 тысяч человек.

Компания International Paper сообщает о завершении поглощения SCA Packaging Asia. По данным World Press Online, стоимость сделки составила 200 млн.долл. По словам президента International Paper Asia Пола Брауна (Paul Brown), новое приобретение укрепит позиции IP в Китае. Опытная команда управленцев надеется создать конкурентоспособную компанию, способную отвечать всем требованиям этого быстроразвивающегося и крупнейшего в мире рынка.

С покупкой SCA Packaging Asia упаковочный бизнес International Paper расширился до 27 азиатских заводов, 21 из которых функционируют в Китае, еще 6 – в Тайланде, Малайзии, Сингапуре и Индонезии.

International Paper – мировой лидер по производству бумаги и упаковки. Заводы компании расположены в Северной Америке, Европе, Латинской Америке, России, Азии и Северной Африке. Штаб-квартира предприятия находится в США. Штат компании – 60 тыс.чел. Upakovano.ru

В мае Сингапур принял на 30% больше иностранных туристов. Город-государство в прошлом месяце посетили 946 тыс.чел.

Это рекордное количество туристов, которое Сингапур когда-либо принимал в мае, пишет Traveldailynews.com. Причем май стал шестым месяцем, по итогам которого турпоток демонстрирует рекордные показатели.

Количество проведенных туристами дней в Сингапуре в этом месяце возросло на 24%, по сравнению с маем 2009г.

Топ-5 основных туррынков для Сингапура – Индонезия (186 тыс.туристов в мае), Индия (116 тыс.), Малайзия (82 тыс.), Китай (72 тыс.) и Австралия (64 тыс.). Рынки этих стран составляют 55% от числа всех туристов, прибывших в Сингапур в мае.

Рост турпотока продемонстрировали 14 из 15 стран. Так, наибольшее увеличение показали Гонконг (49%) и Тайвань (47%).

Доходы отельеров за май оцениваются в 164 млн.долл. – на 45,2% больше, чем за тот же период пред.г. Заполняемость гостиниц в этом месяце достигла 85% (+17%).

Замминистра экономики и финансов, глава Инвестиционной организации Ирана Бехруз Алишири на церемонии открытия конференции «Инвестиционные возможности в Иране», которая в наст.вр. проводится в столице Малайзии Куала-Лумпуре, указал на то, что санкции в отношении Ирана не дадут никаких результатов, и заявил, что после принятия санкционной резолюции объем сделок на иранском инвестиционном рынке вырос на 10%, сообщает агентство ИРНА.

Бехруз Алишири подчеркнул, что привлечению иностранных инвестиций во многом способствует экономическая стабильность в Иране.

Согласно данным Международного валютного фонда, иранская экономика отличается хорошим ростом в регионе Ближнего Востока и Северной Африки, и иностранные инвестиции в экономику Ирана выросли с 900 млн.долл. в 2007г. до 3 млрд.долл. в 2009г.

К числу особых условий в Иране, которые привлекают внимание зарубежных инвесторов, относятся дешевая энергия и квалифицированная рабочая сила, а также емкий рынок Ирана с его 70-миллионым населением и всего региона, в котором проживает более 300 млн.чел.

Бехруз Алишири отметил, что Иран занимает четвертое место в мире по запасам жидких углеводородов и второе – по запасам газа. Ему принадлежит четвертое место по многообразию производимой сельхозпродукции. В 2008г. рост ВВП в стране составил 6,9%. Все это создает весьма благоприятные условия для выгодных инвестиций.

На текущий год в Иране запланирована приватизация более 300 госкомпаний, стоимость которых в общей сложности превышает 30 млрд.долл. Указав на изменения в иранском законодательстве в области зарубежных инвестиций, Бехруз Алишири отметил, что согласно новому закону, у инвесторов нет никаких ограничений в плане ввоза капиталов и вывоза прибыли из Ирана. Кроме того, предусмотрены освобождения от налогообложения. Все это создает самые благоприятные условия для инвесторов.

Враги становятся друзьями

Как Соединенные Штаты могут «приручить» своих противников

Чарльз Капчан – профессор международных отношений Джорджтаунского университета, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям.

Резюме Приоритетом первого года своего президентства Барак Обама сделал задачу привлечения к сотрудничеству оппонентов США. Исторический опыт доказывает, что глава государства находится на верном пути: обращение к соперникам – необходимая предпосылка для сближения.

В речи, произнесенной в день инаугурации, президент США Барак Обама сообщил режимам, находящимся «не на той стороне истории», что Соединенные Штаты «протянут им руку, если они будут готовы разжать свой кулак». Вскоре слова президента были подкреплены делами, поскольку политику сближения с противниками США он сделал одним из приоритетов администрации. В течение первого года пребывания у власти Обама провел прямые переговоры с Ираном и Северной Кореей относительно их ядерных программ. Предпринята попытка «перезагрузить» отношения с Россией путем поиска общих интересов в таких областях, как контроль над вооружениями, противоракетная оборона и Афганистан. Американский президент начал свертывать экономические санкции против Кубы. Он также направил пробные дипломатические «шары» в адрес Мьянмы и Сирии.

После года президентства Обамы не утихают споры по поводу плодотворности его стратегии сближения. Между действующими политиками и политологами существуют значительные разногласия относительно достоинств и рисков попыток президента протянуть руку противникам. Как повысить степень вероятности того, что эти жесты доброй воли не останутся безответными? Будет ли сближение следствием взаимных уступок, позволяющих «приручить» противников, или «железного кулака», который усмирит неприятелей и заставит их быть сговорчивее? Не лишен противоречий и вопрос о том, стоит ли Соединенным Штатам идти на примирение с безнадежно авторитарными режимами, или все-таки нужно поставить сотрудничество с ними в зависимость от внутренней демократизации. Сохраняются разногласия и относительно того, что служит наиболее эффективным средством примирения: дипломатия либо экономическая интеграция?

Многие критики Обамы уже составили свое мнение о «достоинствах» его политики сближения с противниками. Они пришли к выводу, что усилия президента не только не приносят должных результатов, но и ослабляют позиции США, для которых дипломатическая уступчивость унизительна. После того как на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре 2009 г. глава американского государства призвал начать «новую эру сотрудничества, основанную на взаимных интересах и взаимном уважении», а также создавать «новые коалиции для преодоления старых разногласий», консервативный обозреватель Мишель Мэлкин назвала его «главным льстецом и умиротворителем в международном общественном мнении».

Однако история ясно свидетельствует о том, что подобный скептицизм неоправдан и Барак Обама находится на верном пути, пытаясь наводить мосты. Застарелое соперничество ослабевает вследствие взаимного примирения, а не угроз применения насилия. Конечно, предложения о примирении не всегда встречают с распростертыми объятиями, и поэтому их нужно повторять снова и снова. Но при надлежащих условиях ответные уступки представляют собой смелые и мужественные инвестиции в мирное будущее. Правота Обамы и в том, что он не настаивает на безусловной демократизации недружественных стран, которые он старается привлечь к сотрудничеству. Даже те государства, которые проводят репрессивную внутреннюю политику, способны сотрудничать на международной арене. Более того, вопреки расхожему мнению, не торговля, а дипломатия является валютой мирного устройства на планете. Экономическая взаимозависимость – это скорее следствие, нежели причина сближения между государствами.

Чтобы попытка сближения Вашингтона с враждебными режимами переросла в длительные дружественные отношения, Обаме следует не просто добиться уступок по отдельным вопросам, а заручиться их согласием на последовательное сотрудничество по всем направлениям. В этих целях придется пойти на определенные компромиссы, не допуская при этом опасного снижения уровня бдительности. Обаме также предстоит взять на себя управление внутриполитическими рисками и угрозами, которые неизбежно возникнут при проведении подобного курса дипломатии. И не только выстоять перед натиском республиканцев, недовольных его зарубежными «поездками с извинениями», но и быть уверенным в том, что Конгресс будет готов поддержать любые договоренности, которые станут следствием дипломатических усилий президента.

Если зарубежные правительства примут предложения Вашингтона о сотрудничестве, им в равной степени придется столкнуться с опасностями во внутренней политике. Американский президент находится в весьма затруднительном положении, ища примирения с режимами, жизнеспособность которых вполне может быть подорвана, если они ответят взаимностью на любезности Соединенных Штатов. Вашингтон начал хорошо, пытаясь превратить недругов в друзей, но эта задача потребует исключительной дипломатии и за рубежом, и внутри страны.

Дипломатическое обхаживание

Некоторые строптивые режимы, которые Обама стремится вовлечь в сотрудничество, конечно, не ответят взаимностью. Через некоторое время Вашингтону следует перестать предлагать примирение таким государствам, предпочтя по отношению к ним стратегию изоляции и сдерживания. Однако другие режимы с высокой степенью вероятности примут предложение дружбы. До сих пор Иран, Куба, Мьянма, Россия, Северная Корея демонстрировали хотя бы малую толику заинтересованности в налаживании отношений с США.

Россия сотрудничает с Соединенными Штатами в области контроля над вооружениями, наращивает усилия с целью сдерживания ядерной программы Ирана, разрешила транспортировку по своей территории и через свое воздушное пространство военных грузов в Афганистан, охваченный внутренними волнениями после июньских выборов 2009 г.

Иран согласился на возобновление переговоров, хотя и пятится назад в большинстве случаев. Его, вне всякого сомнения, соблазняет идея пойти на компромисс в реализации своей ядерной программы, чтобы избежать или по крайней мере отсрочить конфронтацию с Западом. Точно так же и Северная Корея размышляет, стоит ли ей заключать компромисс с Вашингтоном в вопросе осуществления своей ядерной программы. Тем временем Куба расширяет дипломатический диалог с США, а Мьянма приветствовала прошлой осенью визит в страну высокопоставленного американского дипломата и позволила ему встретиться с лидером оппозиции Аун Сан Су Чжи.

Несмотря на все эти проблески прогресса, критики настаивают на том, что попытки сделок с экстремистами – это та же политика умиротворения, только в другом обличье. Ссылаясь на бесславную мюнхенскую капитуляцию британского премьер-министра Невилла Чемберлена перед Гитлером в 1938 г., противники сближения утверждают, что оно будет способствовать лишь непреклонности и воинственности оппонентов. Как сказал американский президент Джордж Буш, выступая в Кнессете в 2008 г., переговоры с радикалами «создают ложную иллюзию спокойствия и умиротворения, которая была неоднократно опровергнуто историей». Буш, конечно, прав в том, что примирение с фашистским режимом, склонным к агрессии и геноциду, было лишь фикцией. Но роковая ошибка Чемберлена не должна бросать тень на все другие предложения мира как заведомо наивные. Напротив, история знает немало случаев, когда первоначальное умиротворение неприятеля не только не провоцировало агрессию, но и становилось важнейшим поводом для взаимного сближения позиций. Подобные «инициативы» обычно являются следствием необходимости, а вовсе не альтруизма: принимая на себя непосильные стратегические обязательства, государство стремится уменьшить тяжесть бремени, устанавливая дружественные отношения с бывшим неприятелем. Если соответствующий режим делает ответные дружественные жесты, то может последовать обмен взаимными уступками, который зачастую создает предпосылки для ослабления напряженности во взаимоотношениях и взаимной подозрительности. На заключительном этапе сближения ведущие политики пытаются переубедить исполнительную и законодательную власти, частные группы по интересам и обычных граждан, прибегая к лоббированию и общественной пропаганде. Вовлечение в процесс широких слоев общества необходимо для того, чтобы сближение стало необратимым и продолжилось после того, как начавшие его лидеры сложат свои полномочия.

Не подлежит сомнению, что может понадобиться установить некий баланс между предложениями мира и угрозами конфронтации. Вместе с тем – в соответствии с исторической практикой – именно попытки примирения, а не конфронтация обычно становятся важным компонентом успешного сближения.

США и Великобритания были антагонистами долгие десятилетия. После революционной Войны за независимость (в Северной Америке, 1775–1783. – Ред.) и событий 1812 г. их геополитическое соперничество продолжалось до конца XIX века. Поворотный момент наступил в 90-х г. XIX столетия, когда имперские обязательства Соединенного Королевства стали превышать имевшиеся у страны ресурсы. Первый шаг к сближению Лондон сделал в 1896 г., когда согласился с безапелляционным требованием Вашингтона решить в Международном арбитражном суде пограничный спор между Венесуэлой и Британской Гвианой (бывшая колония, которая в 1966 г. стала независимым государством Гайана. – Ред.): Соединенные Штаты считали, что этот вопрос находится в сфере их национальных интересов. В свою очередь США ответили взаимностью на дружественный жест Лондона, согласившись передать в Международный арбитражный суд разногласия по поводу права на отлов тюленей в Беринговом море. Вскоре после этого обе страны полюбовно урегулировали споры относительно строительства Панамского канала и границы между Аляской и Канадой. Великобритания стала единственной европейской державой, которая поддержала США в Испано-американской войне 1898 г. и приветствовала тихоокеанскую экспансию Соединенных Штатов.

Когда дипломатия приглушила взаимную вражду, элиты по обе стороны Атлантического океана попытались изменить общественное мнение посредством амбициозных кампаний в сфере общественных отношений. Спикер Палаты общин британского парламента Артур Бальфур, провозгласил в 1896 г., что «идея войны с Соединенными Штатами Америки несет в себе какой-то противоестественный ужас гражданской войны». В речи, произнесенной в Гарварде в 1898 г., Ричард Олни, государственный секретарь США (1895–1897), назвал Великобританию «лучшим другом» Соединенных Штатов и отметил «близость… в смысле характера и степени цивилизованности обеих стран». С помощью лоббирующих групп, таких, например, как Англо-американский комитет, перемены в общественном диалоге привели к тому, что в первой декаде XX века Великобритании удалось превратить США в дружественную ей державу. В 1905 г. американский президент Теодор Рузвельт информировал Лондон: «Вас никогда не должен беспокоить кошмар возможного столкновения между двумя англоговорящими народами. Я верю, что теперь это практически невозможно, и такая вероятность будет полностью исключена в будущем».

Как воцаряется мир

Другие случаи сближения шли по аналогичному сценарию; в качестве примера можно привести нормализацию отношений между Норвегией и Швецией. В рамках территориального урегулирования по итогам Наполеоновских войн Дания в 1814 г. уступила Швеции контроль над Норвегией. Стокгольм сразу же вторгся на подконтрольную территорию, чтобы подавить антишведское восстание, и образованный в результате этого союз между Норвегией и Швецией стал причиной отчуждения между норвежцами и шведами на протяжении нескольких десятилетий. Соперничество начало утихать в 1905 г., когда Швеция, столкнувшись с нехваткой ресурсов и давлением со стороны ведущих европейских держав, согласилась с односторонним выходом Норвегии из союза. Норвегия демонтировала оборонительные сооружения на границе, и обе страны приступили к урегулированию неразрешенных территориальных споров. Сотрудничество двух стран во время Первой мировой войны закрепило их сближение, создав предпосылки для окончательного воцарения мира между всеми скандинавскими народами после Второй мировой войны.

Примерно по такой же схеме устанавливался мир и в Юго-Восточной Азии. Военный конфликт между Индонезией и Малайзией начался в 1963 г., когда Джакарта не приняла образование Федерации Малайзия, в состав которой вошли территории Малайя, Сабах, Саравак и Сингапур (два года спустя Сингапур был провозглашен суверенной республикой. – Ред.). В 1966 г. власть в Индонезии захватил генерал Сухарто, сразу же начавший снижать уровень конфронтации с Малайзией – преимущественно в целях исправления ухудшавшейся экономической ситуации, которая возникала из-за отказа Джакарты торговать с Малайзией, а также вследствие международных санкций, введенных против Индонезии за ее воинственность. После этого обе страны обменялись уступками по целому ряду вопросов и в 1967 г., вместе с соседними странами, создали Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), которая с тех пор содействовала сохранению мира в регионе.

Аналогичным образом происходило сближение Аргентины и Бразилии. После многих десятилетий соперничества, начало которому было положено в эпоху колониализма, взаимные уступки постепенно расчистили путь для примирения в конце 1970-х гг. Аргентина столкнулась с перспективой войны с Чили, и ей нужно было уменьшить уровень стратегического противостояния с другими странами. А более умеренные лидеры Бразилии рассматривали сближение с Аргентиной в качестве одного из способов ослабить власть сторонников жесткой линии в бразильском оборонном и разведывательном ведомствах. Буэнос-Айрес сделал первый шаг навстречу в 1979 г., когда наконец достиг согласия с Бразилией и Парагваем в вопросе строительства гидроэлектростанции и плотины на реке Паране, которая протекает через территорию трех стран. В 1980-х гг. Аргентина и Бразилия обменялись взаимными уступками, наладили сотрудничество в ядерной области и развивали политические, научные и культурные связи. В 1991 г. они выступили с инициативой подписания регионального торгового соглашение о создания общего рынка (МЕРКОСУР) и вскоре после этого провели совместные военные учения, в ходе которых бразильские войска впервые с 60-х гг. XIX столетия оказались на территории Аргентины.

Как ясно показывают эти и другие примеры сближения разных стран, Барак Обама имеет твердую почву под ногами, пытаясь разрешить проблему давнишнего соперничества путем вовлечения потенциальных неприятелей в программы сотрудничества, а не путем углубления конфронтации. Эта стратегия тем более привлекательна в то время, когда США испытывают сильное перенапряжение, ведя войны в Афганистане и Ираке, а также пытаясь преодолеть неурядицы в собственной экономике. Предлагаемая Обамой политика мира и дружбы, конечно, влечет за собой определенный риск и не гарантирует успеха. Но в 1972 г. президент Ричард Никсон также не имел гарантий решительного прорыва, отправляясь в Пекин. Не имел их и президент Египта Анвар Садат, когда ехал в Иерусалим в 1977 г. Даже Джордж Буш-младший, первоначально отвергавший возможность диалога с представителями «оси зла», в конце своего второго президентского срока сел за стол переговоров с Северной Кореей. Он отправлял американских эмиссаров на встречу с иранскими официальными лицами и допускал сотрудничество с суннитскими повстанцами в Ираке, которые в предыдущие годы пытались уничтожать американцев. Если правильно подходить к вопросу налаживания сотрудничества, то станет очевидно, что речь идет не о попытке умиротворения, а о здравой дипломатии.

Правильный подход к сближению

Преследуя цель сближения с самыми разными соперниками, Обама вынужден решать две основные задачи: как правильно определиться с последовательностью и содержанием переговоров и как преодолеть нежелательные внутриполитические и внешнеполитические последствия. Что касается хода и содержания переговоров, Вашингтону надо быть готовым к обмену уступками – достаточно своевременными и смелыми, чтобы подать знак о добрых намерениях Соединенных Штатов. В противном случае другую сторону не удастся убедить в искренности стремления к примирению. В то же время Вашингтону не следует продвигаться к цели слишком быстро или напористо: перегибание палки может сделать США и их потенциальных партнеров стратегически уязвимыми, усилить внутреннее сопротивление проводимому курсу и побудить обе стороны отступить от курса на сближение.

История и здесь служит полезным руководством. Англо-американское сближение начиналось медленно, поскольку Великобритания и Соединенные Штаты сначала сосредоточились на второстепенных вопросах: границы в Центральной Америке и права на отлов тюленей и морских котиков в Беринговом море. Лишь достигнув договоренностей в области морских границ, Лондон и Вашингтон выразили готовность заключить более смелые соглашения – относительно границ в Северной Америке, строительства Панамского канала и экспансии США в Тихоокеанском бассейне. Обмен уступками начался в 1896 г., но последние части британских регулярных войск покинули Канаду только в 1906 г.

Аналогичным образом Норвегия и Швеция лишь постепенно избавились от настороженности и подозрительности во взаимоотношениях. Сближение началось в 1905 г., а спустя два года Норвегия, все еще опасаясь возможной шведской агрессии, заключила договор с Францией, Германией, Россией и Великобританией, чтобы гарантировать свою территориальную целостность. Некоторая недоверчивость в отношениях между Норвегией и Швецией оставалась до Первой мировой войны. В августе 1914 г. обе страны приняли совместную декларацию о нейтралитете. На шведско-норвежской границе был установлен мемориальный камень в честь Оскара I, короля Норвегии и Швеции середины XIX века. На нем высечена одна из цитат монарха: «Отныне война между скандинавскими братьями невозможна».

И напротив, попытки сближения терпели неудачу, когда политики заходили слишком далеко и чересчур торопились. КНР и Советский Союз поддерживали на редкость тесное стратегическое партнерство в 1950-х гг., однако в конце того же десятилетия в их отношениях наступило охлаждение – отчасти потому, что Пекин внезапно обнаружил слишком большую зависимость от советских советников и экономической помощи. В 1958 г., когда Москва предложила создать совместный подводный флот и совместный штаб военно-морских сил, Мао Цзэдун сказал послу СССР в Китае: «Если вы хотите совместно владеть и управлять подводным флотом, почему бы не распространить этот принцип на всю армию, ВМС, ВВС, промышленность, сельское хозяйство, культуру, образование?.. Вы полагаете, что, имея несколько атомных бомб, можете нас контролировать».

Аналогичные события торпедировали партнерство между Египтом и Сирией. После длительной конфронтации эти страны создали в 1958 г. Объединенную Арабскую Республику (ОАР), которая распалась в 1961 г., когда Сирия восстала против египетского доминирования внутри союзного объединения. Сирийская армия совершила государственный переворот, направленный против правительства в Дамаске, находившегося под контролем Каира. Выход из ОАР был осуществлен на том основании, что Египет «унизил Сирию и разложил ее армию».

Подобные исторические примеры в лучшем случае лишь условно характеризуют коллизии, из которых Вашингтон надеется в настоящее время выйти. Вместе с тем они предостерегают администрацию Обамы от того, чтобы чересчур форсировать сближение, и указывают на необходимость тщательно продумывать последовательность уступок, строго обусловливая каждый свой более амбициозный шаг встречными шагами другой стороны. Если следовать такой стратегии, то взаимный антагонизм может постепенно освободить место взаимным уступкам и при этом удастся избежать риска эксплуатации: каждая из сторон снижает уровень настороженности лишь во взаимодействии с другой стороной.

До сих пор администрация Барака Обамы придерживалась именно такого подхода в отношениях с Россией. Вашингтон подкрепил свой призыв к «перезагрузке» отношений с Москвой усилиями в области контроля над ядерными вооружениями, проявлением внимания к российской озабоченности по поводу американской противоракетной обороны и созданием двусторонних рабочих групп по целому спектру вопросов. Кремль ответил взаимностью, продвинувшись вперед на переговорах по сокращению ядерных вооружений, изменив дипломатическую линию в отношении Ирана и обеспечив доступ американских военных грузов в Афганистан. Если темпы сближения будут ускоряться, то могут быть созданы предпосылки для решения более сложных вопросов, таких, к примеру, как расширение НАТО, независимость Косово, статус Абхазии и Южной Осетии, а также место России в евро-атлантической архитектуре безопасности.

Сближение Соединенных Штатов с Кубой осуществляется еще более осторожно. Вашингтон сделал первый шаг навстречу Гаване, ослабив в качестве пробного шара некоторые санкции и расширив дипломатические и культурные связи. Куба провела весьма скромные экономические реформы, и Обама выдвинул в качестве условия большей открытости готовность Гаваны продвигаться по пути политической и экономической либерализации. Точно так же Вашингтон, проявляя осмотрительность, протянул руку дружбы Мьянме через диалог на высоком уровне, но в настоящее время ожидает более ясных сигналов готовности находящихся у власти генералов ослабить свою хватку, чтобы лишь после того продолжить взаимные уступки.

Иран и Северная Корея – это особенно тяжелый случай в силу наличия у обеих стран ядерных программ. Намерение США нейтрализовать ядерную угрозу, которую несут эти режимы, совершенно оправданно. Однако обе страны не желают отказываться от ядерных программ, считая их необходимыми для обеспечения собственной безопасности и использования в качестве рычага на переговорах. Ужесточение санкций могло бы изменить политический расчет в Тегеране и Пхеньяне. Тем не менее логика «малых дел» предполагает, что Вашингтону следует вести переговоры по более широкому кругу вопросов, чтобы способствовать восстановлению уровня взаимного доверия, необходимого для ядерного урегулирования.

С Тегераном Соединенные Штаты могли бы попытаться наладить сотрудничество по Афганистану – в частности, в целях сокращения наркотрафика, текущего оттуда в Иран. Вашингтон мог бы также обсудить с Тегераном потенциал новой архитектуры безопасности в зоне Персидского залива, которая представляется особенно важной, поскольку американские войска готовятся покинуть Ирак. Что касается Пхеньяна, то диалог по экономической помощи, поставкам энергоносителей и нормализации отношений поможет расчистить путь для сделки в области ядерной программы Северной Кореи.

Именно такой поэтапный подход позволил в 1985 г. Аргентине и Бразилии достичь окончательного согласия по ядерным программам. Этому предшествовали несколько лет укрепления доверия посредством президентских визитов, научного обмена и соглашений в технологической сфере. Ядерное соглашение, которое способствовало отказу обеих стран от ядерного оружия и открыло им неограниченный доступ на ядерные объекты друг друга, стало тогда настоящим прорывом, расчистившим путь для длительного сближения. Точно так же Тегеран и Пхеньян могут не соглашаться с ограничением их ядерных программ и строгим контролем со стороны международного сообщества до тех пор, пока сотрудничество с Вашингтоном не начнет смягчать взаимный антагонизм. Сделка по ядерной проблематике вполне могла бы стать частью более широкого стратегического партнерства с США, а не только предварительным условием для улучшения отношений с Америкой.

Враждебный внутренний фронт

Второй серьезный вызов для Барака Обамы – отразить нападки в собственной стране, которыми обычно сопровождаются попытки примирения с недружественными режимами, – один из главных камней преткновения также и в прошлом. Процесс сближения между Англией и Америкой в XIX столетии чуть было не сорвался из-за внутренней оппозиции.

Например, в 1897 г. американский Сенат отверг Договор о независимом арбитраже, заключенный с Великобританией. Тем временем британское правительство, опасаясь националистических протестов против примирительной политики в отношении Вашингтона, скрывало от общественности готовность уступить Соединенным Штатам военно-морское превосходство в Западной Атлантике. Генерал Сухарто, прекрасно сознавая, что компромиссное соглашение с Малайзией может спровоцировать сторонников жесткой линии в Индонезии, действовал неторопливо и осмотрительно. Точно так же вел себя и генерал Эрнесто Гейзель, когда Бразилия стала более открытой в отношениях с Аргентиной. Администрация президента Никсона в 1970-х гг. могла убедиться в том, что правительства этих стран были достаточно благоразумны и действовали предусмотрительно. Разрядка напряженности в отношениях между США и Советским Союзом забуксовала отчасти потому, что Белый дом не смог заложить под нее прочный фундамент у себя дома и столкнулся с сопротивлением Конгресса. Так, в 1974 г. Конгресс принял поправку Джексона – Вэника и ввел торговые ограничения, чтобы принудить СССР разрешить эмиграцию из страны.

Подобно лидерам прошлого, которые отстаивали идею примирения и компромисса, Обама может столкнуться с решительным противодействием у себя дома. Когда американский президент пообещал искать точки соприкосновения с иранским правительством даже после многочисленных нарушений в ходе прошлогодних президентских выборов в Иране, обозреватель The Washington Post Чарльз Краутхаммер раскритиковал такого рода политику «диалога с режимом, который рубит головы, расстреливает демонстрантов, изгоняет журналистов, арестовывает активистов». «И это делает президент, – писал он, – который воображает, будто он восстанавливает нравственные позиции Америки в мире». После того как администрация Обамы пересмотрела программу противоракетной обороны своего предшественника, конгрессмен от штата Огайо Джон Бёнер, лидер меньшинства в Палате представителей, заявил, что «отказ от развертывания американской системы противоракетной обороны в Польше и Чешской Республике вряд ли что-то даст кроме усиления России и Ирана в ущерб нашим союзникам в Европе».

Еще более трудной задачей, чем парирование подобной враждебной риторики, станет утверждение в Конгрессе конкретных сделок, заключенных ради сближения с бывшими недругами. Чтобы Капитолий ратифицировал новый Договор по СНВ, а также положительно принял Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), надо заручиться поддержкой двух третей сенаторов. Даже если в лагере демократов не окажется ни одного дезертира, Белому дому понадобится умеренная поддержка Республиканской партии, которая существенно сдвинулась вправо с тех пор, как в последний раз сорвала ратификацию ДВЗЯИ в 1999 г. Свертывание санкций против Кубы, Ирана и Сирии точно так же потребует одобрения в Конгрессе, что не обещает легких побед. Вне всякого сомнения, Конгресс будет не в восторге от идеи положить конец изоляции Гаваны, Тегерана и Дамаска. В конце концов, поправка Джексона – Вэника до сих пор не отменена, хотя Советского Союза уже нет, а Россия давно отказалась от политики ограничения эмиграции. Перед лицом подобных законодательных препон Обаме следует разработать такую стратегию взаимодействия с Конгрессом, которая позволит ему как можно скорее добиться поддержки своей дипломатии.

Задача еще более усложняется в связи с тем, что Обаме придется выдержать противодействие идее сближения также со стороны политической элиты других стран. Многие партнеры американского президента по переговорам, в частности президент Ирана Махмуд Ахмадинежад, российские лидеры Дмитрий Медведев и Владимир Путин, президент Кубы Рауль Кастро, разыгрывают антиамериканскую карту для укрепления власти у себя дома. Даже если они захотят пойти на компромисс с США, им будет мешать это сделать общественное мнение, которое в свое время они сами же настроили против Вашингтона. Обама может протянуть руку дружбы, используя публичную дипломатию для ослабления враждебного настроя общественности этих стран по отношению к Соединенным Штатам. Его выдающиеся ораторские способности являются важным преимуществом: частые публичные выступления президента США, в том числе в Анкаре, Каире и Москве, а также его видеоприветствие в адрес народа Ирана в канун иранского Нового года вполне способны дать лидерам этих стран простор для маневра, чтобы ответить взаимностью на американские жесты доброй воли. Далекий от того, чтобы бравировать своим президентским престижем или безрассудно растрачивать его, Обама мудро использует дипломатию, ставя ее на службу мирному процессу.

Развенчание мифов

Чтобы заручиться в Конгрессе поддержкой своей политики примирения с недружественными режимами, Бараку Обаме придется развенчать три мифа, которые зачастую препятствуют публичным дебатам вокруг стратегий сближения.

Первый заключается в предубеждении, согласно которому Вашингтон компрометирует американские ценности и саму державу, ища сближения с автократическими режимами. Американские официальные лица и люди, формирующие общественное мнение со стороны обеих ведущих партий, разделяют приверженность демократизации из принципа (демократии уважают права своих граждан), а также из прагматических соображений (демократии миролюбивы и идут на сотрудничество; автократии, как правило, настроены враждебно и являются ненадежными партнерами). Таким образом, даже если Соединенным Штатам и удастся договориться с иранским, российским либо сирийским правительствами, то критики обвинят администрацию в том, что поведение Вашингтона ущербно в нравственном отношении (поскольку автократы вознаграждаются и упрочивают свои позиции) и наивно (потому что нельзя уповать на то, что такие правительства будут выполнять взятые на себя обязательства).

Однако Обама вполне резонно отодвигает вопросы демократизации на задний план и формулирует отношение к другим государствам, исходя из их поведения на международной арене, а не из характера режимов. Даже репрессивные режимы могут руководствоваться принципами сотрудничества в своей внешней политике. Аргентина и Бразилия вступили на путь сближения в тот момент, когда в обеих странах у власти находились военные хунты. Сухарто проводил кампанию жестоких репрессий у себя на родине, но вместе с тем положил конец вражде между Индонезией и Малайзией и оказал содействие в создании АСЕАН как пакта, способствующего сохранению мира в регионе.

Заключение сделок с репрессивными режимами действительно требует некоторых нравственных компромиссов, но это может быть оправдано конкретным вкладом в стабилизацию международной обстановки. Вашингтон обязан высказываться против нарушений прав человека и поддерживать политическую либерализацию во всем мире. Но когда на повестке дня оказываются вопросы о сокращении и нераспространении ядерных вооружений, терроризме, войне и мире, ответственное государственное управление требует прагматических компромиссов, а не идеологической непримиримости.

Второй миф, часто используемый противниками сближения, заключается в том, что подобные действия перечеркивают всякую надежду на то, что автократический режим когда-нибудь изменится. Как раз наоборот: совместные проекты с такими режимами, вполне вероятно, могут вызвать их смену, так сказать, через «черный ход» – путем ослабления позиций приверженцев твердой линии и усиления сторонников реформ. Например, сближение с Ираном способно подорвать позиции правительства, использующего конфронтацию с США для того, чтобы приобрести популярность и разоружить оппозицию.

Воинственные правительства часто становились жертвами подобного сближения. Шведская аристократия и военные уступили власть либералам в процессе сближения с Норвегией. Военные хунты находились у власти в Аргентине и Бразилии, когда в 1979 г. началось примирение этих стран, а к 1985 г. они уже стали демократиями.

Конечно, ни в одном из этих случаев сближение не было единственным фактором, который способствовал смене режима, но более благоприятный стратегический климат, к которому привело примирение, безусловно, укрепил позиции сторонников реформ.

Если благодаря миротворческим усилиям Обама сумеет привлечь на свою сторону недружественные режимы, антиамериканская позиция таких лидеров, как Ахмадинежад, Кастро и Путин скорее будет подрывать доверие к ним со стороны широких слоев общества, нежели усиливать их популярность. В долгосрочной перспективе работа с непреклонными автократиями может расшатать их позиции гораздо быстрее, чем политика сдерживания и конфронтации.

Сначала дипломатия, потом доллары

Наконец, последний миф заключается в том, что экономическая взаимозависимость обычно становится предвестником сближения между странами. Сторонники «коммерческого мира» утверждают, что торговля и инвестиции способствуют развитию чувства доброжелательности у соперников, поскольку у них появляются общие политические и экономические интересы. Торгуя с Китаем, Кубой и другими автократиями, Соединенные Штаты могут добиться взаимной выгоды и прогресса в политической либерализации этих стран, что, в свою очередь, будет способствовать налаживанию мирных отношений. Приверженцы этой теории призывают к экономической интеграции не только между США и их соперниками, но также и между Китаем и Японией, израильтянами и палестинцами, боснийскими сербами и боснийскими мусульманами.

Однако сближение является продуктом дипломатии, а не коммерции. Хотя торговая интеграция помогает углублять процесс примирения (в основном за счет поддержки со стороны промышленников и финансистов), сначала дипломаты должны заложить политический фундамент. Торговый оборот между США и Великобританией снизился в относительных величинах в период с 1895 г. по 1906 г. Но именно тогда между ними происходило интенсивное сближение. Крупный бизнес по обе стороны Атлантического океана действительно помог улучшить отношения между обеими странами, но лишь после того, как с 1896 г. по 1898 г. произошли решающие дипломатические прорывы. Торговый оборот между Аргентиной и Бразилией находился на минимальном уровне в 80-х гг. прошлого века, когда между ними начался процесс примирения. Лишь создание торгового альянса Меркосур в 1991 г. положило начало торговой интеграции двух стран.

Более того, крепкие торговые связи ни в коей мере не гарантируют, что в межгосударственных взаимоотношениях все будет хорошо. К 1959 г., после десятилетия экономической интеграции, Китай экспортировал половину всех производимых у себя товаров в Советский Союз и стал его главным торговым партнером. Однако выдающийся уровень торговой взаимозависимости так и не предотвратил возврат к геополитическому соперничеству после разрыва добрососедских отношений между Пекином и Москвой. К 1962 г. двусторонний торговый оборот снизился на 40 %. Политика диктовала свои условия.

Урок для Обамы состоит в том, что не следует упускать из виду основные принципы. Под давлением критики у Белого дома может возникнуть искушение снять с повестки дня ключевые вопросы безопасности и попытаться добиться примирения с недружественными странами экономическими средствами. Но, как ясно показывает пример китайско-советского экономического сотрудничества, если торговая интеграция не проводится в контексте геополитической повестки дня, она в лучшем случае представляет собой отвлекающий маневр. Конечно, в руках Вашингтона может оказаться важный рычаг, если он ослабит экономические санкции против Ирана, Кубы и Сирии. Однако главная польза от подобных действий – это посылаемый политический сигнал, а не мнимое умиротворяющее воздействие экономической интеграции. Развивающиеся экономические связи могут сделать процесс политического сближения необратимым, но лишь после того, как будет достигнуто политическое урегулирование.

Добиться нужных результатов

Если администрация Барака Обамы хочет, чтобы попытка достичь соглашения с недружественными США режимами была чем-то большим, чем мимолетный флирт, Вашингтону придется не только умело лавировать при проведении внешнеполитического курса, но и проявлять максимум смекалки на внутриполитической арене. Прогресс будет медленным и постепенным: может понадобиться не один год и даже не одно десятилетие, чтобы превратить врагов в друзей.

Проблема Обамы заключается в том, что Вашингтону катастрофически не хватает терпения. Учитывая предстоящие в ноябре промежуточные выборы, критики не упустят шанс ужесточить риторику и заявить о трудностях президента. При подготовке к выборам следует сосредоточить максимум усилий на создании единого фронта и иметь в своем арсенале хотя бы одно прямое доказательство того, что избранная Белым домом стратегия приносит плоды. Можно утверждать, что сближение с Россией сулит наибольшие перспективы для достижения краткосрочного успеха. Вашингтон и Москва заключили соглашение в сфере контроля над вооружениями. Их интересы пересекаются и на других важных направлениях, включая необходимость стабилизации в Центральной и Южной Азии. Более того, США могут «выехать» на волне того успеха, который уже продемонстрировал Европейский союз в налаживании сотрудничества с Россией в области торговли, энергетики и безопасности.

Бараку Обаме необходимо также начать закладывать фундамент будущей поддержки в Конгрессе. Чтобы успешно преодолеть препоны, которые могут возникнуть на Капитолии, ему следует подумать о включении в свою команду специальных эмиссаров из видных представителей Республиканской партии, таких, например, как бывший помощник президента по национальной безопасности Брент Скоукрофт, бывший сенатор Чак Хэйгел или бывший государственный секретарь Джеймс Бейкер. Это позволит заручиться двухпартийной поддержкой при вынесении на суд Конгресса любых предполагаемых мировых соглашений с недружественными державами.

Важно также не перегнуть палку. Скажем, призыв Обамы к полной ликвидации ядерного оружия, или так называемому «нулевому варианту», какой бы похвальной ни была эта инициатива, может отпугнуть сенаторов-центристов, которые в противном случае были бы готовы ратифицировать ДВЗЯИ. Обаме следует также помнить о соблюдении продуманной последовательности в выдвижении своих инициатив, за которые придется сражаться в Конгрессе. Если в 2010 г. главным приоритетом является прогресс на пути сближения с Россией, имеет смысл отложить полную отмену санкций против Кубы на следующий год. Лучше для начала провести через Капитолий несколько важных проектов, чем сразу просить слишком многого и рисковать вернуться оттуда с пустыми руками.

Несмотря на многочисленные препятствия во внутренней политике и за рубежом, администрации нынешнего президента следует твердо придерживаться своей стратегии сближения с противниками США. Даже при самых благоприятных обстоятельствах сближение обычно происходит скачками и требует филигранной дипломатии и настойчивости. Но когда процесс начнется, наш мир станет гораздо более безопасным местом. Одно только осознание этой истины должно помочь Обаме выиграть хотя бы некоторое время, в котором он так нуждается, чтобы преуспеть в благородном деле превращения врагов в друзей.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2010 > № 2913920 Чарльз Капчан

Помогая другим, защищать себя

Будущее американской помощи другим странам – в обеспечении безопасности

Роберт Гейтс был министром обороны при президенте Джордже Буше и Бараке Обаме с 2006 по 2011 год, а также директором Центральной разведки при президенте Джордже Буше-старшем с 1991 по 1993 год.

Резюме В предстоящие годы наиболее серьезные угрозы Соединенным Штатам, скорее всего, будут исходить из государств, не способных обеспечить эффективное управление или контроль над собственной территорией. Американскому правительству следует оказывать помощь партнерам, чтобы они были способны сами защитить себя либо – при необходимости – сражаться рука об руку с войсками США.

Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 3 (май–июнь) за 2010 г. © Council on Foreign Relations, Inc.

В грядущие десятилетия самые страшные угрозы безопасности США – террористические акты с применением химического или ядерного оружия – скорее всего, будут исходить от плохо управляемых государств, не способных обезопасить собственную территорию. Целенаправленная работа с раздробленными либо ослабленными странами – это во многих отношениях главная проблема безопасности в наше время.

А перед Министерством обороны и правительством возникает не менее сложная институциональная задача. Маловероятно, что в ближайшее время Соединенные Штаты начнут еще одну операцию, сопоставимую по масштабу с миссией в Афганистане или Ираке. Иными словами, они вряд ли прибегнут к насильственной смене режима в какой-либо стране и займутся там национальным строительством под огнем террористов. Однако, согласно выводам, сделанным в недавно опубликованном «Четырехлетнем обзоре оборонной стратегии» Пентагона, все еще сохраняется вероятность сценария, при котором от США потребуется применение хорошо знакомых им тактики и набора возможностей, хотя и в меньшем масштабе. В этом случае эффективность и убедительность мер, принимаемых Вашингтоном, будут напрямую зависеть от успешности действий, стабильности и устойчивости его местных партнеров.

На сегодняшний день стратегическая обстановка требует, чтобы американское правительство более тщательно занималось, что называется, «выстраиванием способности партнера», то есть помогало бы соответствующим странам обороняться и, если понадобится, вести боевые действия вместе с Соединенными Штатами, получая от них необходимое снаряжение, военную подготовку либо другую помощь в сфере безопасности. Это то, чем США так или иначе занимались почти три четверти века еще до вступления во Вторую мировую войну. Как раз к тому периоду относятся слова Уинстона Черчилля: «Дайте нам инструменты, и мы закончим работу» (речь идет о поставках вооружений по ленд-лизу. – Ред.). По программе ленд-лиза Соединенные Штаты отправили в Великобританию в годы войны военные грузы на сумму 31 млрд долларов (в ценах 1940-х гг.). Помощь Советскому Союзу оценивается в 11 млрд долларов, включая сотни тысяч грузовиков, тысячи танков, самолетов и артиллерийских орудий. Наращивание военной мощи и обороны основных союзников и местных партнеров было главным элементом стратегии США в период холодной войны – сначала в Западной Европе, затем в Греции, Южной Корее и в других регионах. Одним из основных положений «доктрины Никсона» (Стратегии национальной безопасности) была военно-экономическая помощь партнерам и союзникам в противостоянии повстанцам, финансируемым Советским Союзом. При этом Соединенные Штаты старались избегать прямой военной интервенции, памятуя о дорогостоящих и малоэффективных кампаниях в Корее и Вьетнаме.

Долг советника

С тех пор архитектура глобальной безопасности радикально изменилась. Сегодня обстановка стала менее предсказуемой, более сложной и во многих отношениях более опасной. И это несмотря на отсутствие враждебно настроенной сверхдержавы-соперницы. Вооруженные силы США, сохраняя высокий боевой дух и демонстрируя впечатляющую эффективность, вынуждены с напряжением сил вести две войны одновременно и отвечать на многочисленные вызовы с разных широт земного шара. Более того, в исламском мире продолжается борьба за легитимность, лояльность населения и власть между умеренными силами, выступающими за модернизацию общества, и экстремистскими организациями вроде «Аль-Каиды», движения «Талибан» и подобных им группировок. В этих условиях важнейшим элементом стратегии американской национальной безопасности является укрепление безопасности и государственных структур других стран.

Однако в большинстве своем инструменты государственной власти, военные и гражданские, были разработаны в другую эпоху и под другие угрозы. Вооруженные силы США должны были наносить сокрушительные удары по сухопутным войскам, ВМС и ВВС других стран, а не консультировать, обучать и оснащать их. Точно так же инструменты гражданской власти предназначались для управления межгосударственными связями, а не для государственного строительства в других странах.

Недавняя история отношений Соединенных Штатов с Афганистаном и Пакистаном являет собой пример тех вызовов, на которые приходится сегодня отвечать. В течение десятилетия, предшествовавшего 11 сентября 2001 г., США, по сути, бросили Афганистан на произвол судьбы. Одновременно Вашингтон свернул общие с Пакистаном программы по военному обмену и обучению – как бы из благих намерений, которые на поверку оказались близорукими и стратегически необоснованными. Сразу после террористических атак 11 сентября правительство Соединенных Штатов столкнулось с рядом препятствий в области переброски вооружений по воздуху – от выплаты компенсации пакистанцам за их поддержку (предоставление американским военным самолетам права пролета над своей территорией) до создания регулярной афганской армии. Система военной помощи, предназначенная для более предсказуемых условий холодной войны, оказалась неприспособленной для выполнения поставленной задачи. Правительству Соединенных Штатов пришлось на скорую руку буквально из ничего изыскивать ресурсы и утверждать программы, в которых ощущалась острая необходимость. Но, даже наладив потоки финансирования и их администрирование, военный аппарат США не уделял должного внимания обучению афганских, а затем иракских сил безопасности, поскольку выполнение этих функций не способствовало продвижению честолюбивых молодых офицеров по карьерной лестнице. Вместо этого военные во многом полагались на контрактников и резервистов, которые, по их мнению, могли выполнить поставленные задачи.

И только в последнее время институту советников для афганской и иракской кампаний было уделено должное внимание в смысле ресурсов, персонала и талантливых руководителей.

Аппарат советников и наставников местных сил безопасности перемещается ныне с институциональной периферии военного ведомства, где он считался «провинцией» спецназа, на передний край. В настоящее время это главная миссия Вооруженных сил в целом. В американской армии созданы специализированные бригады по предоставлению советников и оказанию содействия, которые теперь являются главными подразделениями в Ираке. Корректируется сама система назначений и продвижения по службе, учитывая важность вышеупомянутой миссии. Военно-воздушные силы США получили в распоряжение флот легких реактивных истребителей и транспортной авиации, оптимизированной для обучения зарубежных партнеров и оказания им помощи. Совсем недавно открылась школа по приобретению американскими летчиками квалификации советников для ВВС других стран. А Военно-морские силы США работают в африканских странах с целью повышения там эффективности борьбы с контрабандой, пиратством и иными угрозами безопасности мореплавания.

Одна из институциональных задач, стоящих перед нами в Пентагоне, заключается в равномерном распределении помощи партнерам и союзникам Соединенных Штатов между разными подразделениями Вооруженных сил. Исключение составляют ВВС, где большинство функций – от продажи военной техники иностранным государствам до организации совместных учений – относятся к компетенции одного гражданского исполнительного директора (должность эквивалентна должности трехзвездного генерала), чтобы они в большей степени отвечали стратегическим целям национальной безопасности. Подобный комплексный и более целостный подход имеет больше смысла для Пентагона и для правительства в целом.

Соединенные Штаты продвигаются семимильными шагами в деле наращивания боевых возможностей своих партнеров, обучая и оснащая их войска, а также инструктируя их в полевых условиях. Однако до сих пор недостаточно внимания уделялось институциональному укреплению оборонных структур в этих странах (например, созданию министерств обороны), а также человеческому капиталу (включая навыки руководства и поддержания боевого духа), которые необходимы для сохранения безопасности в долгосрочной перспективе.

В настоящее время США признают, что сферы безопасности в странах высокого риска – это на самом деле система систем, связующая воедино оборонную отрасль, полицию, систему правосудия и другие механизмы государственного управления и надзора. Строительство государственного управления, как таковое, и усиление мер безопасности в странах-партнерах – это общая ответственность многих агентств и департаментов аппарата американской национальной безопасности, которая требует создания гибких и оперативных инструментов, стимулирующих сотрудничество.

Операции против экстремистских группировок на Филиппинах, а в последние годы и в Йемене показали, что хорошо скоординированные усилия в сфере обучения и оказания помощи могут обеспечить реальный успех. Но, несмотря на достижения, механизмы взаимодействия между американскими ведомствами по-прежнему представляют собой некий набор наспех состряпанных договоренностей, выполнение которых сдерживается устаревшей и сложной системой различных руководящих органов, постоянной нехваткой ресурсов и громоздкими бюрократическими процедурами. Акт о национальной безопасности, в соответствии с которым и была выстроена нынешняя система межведомственных связей, был принят в 1947 г. Последний значительный законодательный акт о распределении Вашингтоном помощи другим странам был подписан президентом Джоном Кеннеди, а Закон о контроле над экспортом вооружений одобрен в 1976 г. Тем временем другие страны, у которых руки не связаны подобного рода нагромождениями, гораздо быстрее финансируют разные проекты, продают вооружения и выстраивают взаимоотношения.

Мост через Потомак

В 2005 г. Министерство обороны США получило полномочия оперативно реагировать на непредвиденные угрозы, используя любую возможность для обучения и снаряжения сил безопасности тех стран, которые не способны позаботиться о себе сами. Еще одно важное новшество заключалось в том, что использование этих новых инструментов должно быть санкционировано так называемым «двойным ключом», то есть требуется совпадение позиций государственного секретаря и министра обороны. В последние годы госсекретарь и шеф Пентагона использовали свои полномочия при оказании помощи ливанской армии, силам особого назначения Пакистана, а также ВМС и силам безопасности на море Индонезии, Малайзии и Филиппин. Так Соединенные Штаты отреагировали на самые безотлагательные нужды в сфере международной безопасности.

Эти новые полномочия и программы, а также роль Министерства обороны в расширении содействия другим странам вызвали дебаты в Вашингтоне. Я никогда не упускаю шанса призвать к выделению более значительных средств на программы в области дипломатии и развития, а также к оказанию более эффективной помощи гражданскому населению в зарубежных странах. Однажды я публично предупредил об опасности «ползучей милитаризации» внешней политики США, способной стать реальной угрозой, если не будет устранен дисбаланс в системе национальной безопасности. Как кадровый офицер ЦРУ, на глазах которого непрерывно возрастала роль военных в разведке, я прекрасно понимаю, что Министерство обороны – в силу одних лишь масштабов – представляет собой не просто огромного верзилу на шее американского правительства, а и постоянно растущий организм.

Тем не менее пора уже преодолеть идеологические и бюрократические споры, еще недавно затруднявшие оказание содействия странам-партнерам и принятие конкретных решений. В прошлом году я направил государственному секретарю Хиллари Клинтон предложение, которое считаю принципиально важным для дальнейшего прогресса на данном направлении. Речь идет о создании совместных фондов в целях расширения возможностей других стран в сфере безопасности, стабилизации положения и предотвращения конфликтов. Эти фонды должны пополняться как Госдепартаментом, так и Министерством обороны, и ни один проект не сможет быть осуществлен, минуя оба этих ведомства. Ряд других стран (в частности, Великобритания, пример которой меня, собственно говоря, и вдохновил) обнаружили, что объединение ресурсов разных ведомств – действенный способ поддержки стран со слабыми или неэффективными государственными структурами.

Данный подход привлекает меня тем, что, в отличие от нынешней системы, доставшейся нам в наследство от времен холодной войны и зачастую препятствующей подлинно государственному мышлению в решении сложных вопросов, он создает стимулы для сотрудничества между различными государственными структурами.

Но какой бы метод реформирования и модернизации правительственного аппарата мы ни избрали для выстраивания возможностей стран-партнеров, необходимо придерживаться нескольких принципов.

Во-первых, важно сделать систему маневренной и гибкой. Обычный цикл одобрения программ и согласования их бюджетов предполагает составление в первый год общей сметы. На следующий год бюджет рассматривается Конгрессом и утверждается, и только на третьем году программа начинает работать. Это уместно и допустимо в отношении предсказуемых и бессрочных расходов. Однако история последних лет учит нас, что подобный подход неприемлем, когда речь идет о непредвиденных угрозах или, наоборот, возможностях, часто возникающих в странах со слабым и недееспособным государственным аппаратом.

Во-вторых, должны быть созданы эффективные механизмы надзора, позволяющие Конгрессу выполнять свои конституциональные обязанности и следить за тем, чтобы фонды расходовались правильно. Инструменты совершенствования сотрудничества между разными ветвями исполнительной власти могли бы также способствовать укреплению взаимодействия между разными комитетами Конгресса независимо от их юрисдикции. Тем самым будет реально усилен контроль со стороны Конгресса над расходованием средств на нужды национальной безопасности.

В-третьих, оказание содействия в сфере безопасности должно осуществляться регулярно и в течение длительного срока, становясь в результате предсказуемым и планируемым правительством США и, что еще важнее, его зарубежными партнерами. Чтобы убедить другие страны и их лидеров в преимуществах партнерства с Соединенными Штатами, зачастую ценой высокого политического риска и личной безопасности, Вашингтон должен доказать, что он может быть надежным и стабильным партнером в долгосрочной перспективе. В то же время, прямо скажем, США не собираются прекращать помощь и разрывать тесные узы сотрудничества всякий раз, когда какая-то страна делает что-то не так или с чем Вашингтон не согласен.

В-четвертых, любое решение правительства в этой области должно укреплять ведущую роль Госдепартамента в выработке и осуществлении внешнеполитического курса, включая предоставление другим странам помощи – прежде всего той, которая способствует росту их потенциала в сфере безопасности. Надлежащие процедуры согласования послужат гарантией того, что потребности других государств в области обороны не будут подрывать важнейшие внешнеполитические приоритеты Соединенных Штатов.

Наконец, в-пятых, во всем следует руководствоваться принципами умеренности и трезвого расчета. Когда все уже оговорено и закреплено в документах, возникают определенные ограничения в том, насколько США способны влиять на непохожие на них самих страны и культуры. И даже самый просвещенный и модернизированный межведомственный аппарат остается, по сути, бюрократическим, склонным печься лишь о собственных узких интересах, подобно той системе, на смену которой он пришел.

Помощь другим странам в деле обеспечения их внутренней безопасности будет главным, долгосрочным мерилом мирового лидерства и существенным аспектом обеспечения безопасности США. Более качественное выполнение этой жизненно необходимой миссии американским правительством должно стать важным государственным приоритетом.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 30 июня 2010 > № 2906395 Роберт Гейтс

14-17 июня 2010г. в г.Ханой, Вьетнам, под председательством замдиректора Департамента государственной политики в области морского и речного транспорта минтранса России Виталия Клюева прошла 20 сессия Токийского меморандума о взаимопонимании о контроле судов государством порта.

В работе Комитета приняли участие представители Австралии, Канады, Чили, Китая, Гонконга (Китай), Японии, Кореи, Малайзии, Новой Зеландии, Индонезии, Папуа Новой Гвинеи, Филиппин, России, Сингапура, Таиланда и Вьетнама. В качестве наблюдателей на встрече также присутствовали представители Макао, Северной Кореи, США, региональных соглашений о государственном портовом контроле в Европе (Парижский меморандум) и в Черном море.

Наиболее важным решением Комитета явилось принятие стратегии организации на период 2010-2015гг. Согласно принятой стратегии в ближайшие годы Токийский меморандум усилит работу по устранению субстандартных судов из Азиатско-Тихоокеанского региона, сфокусировав инспекционные действия на судах с повышенным риском. Вероятность нарушения судном конвенционных требований, следовательно приоритетность его инспектирования, будет определяться, в том числе, с учетом состояния флота судоходной компании, управляющей судном, а также статистических данных о состоянии флота под флагом конкретного государства.

Участившиеся случаи многократных задержаний одних и тех же судов в регионе послужили причиной принятия Комитетом решения об учреждении комплекса специальных мер борьбы с такими судами. Если судно задержано в любых портах Азиатско-Тихоокеанского региона 3 раза и более в течение 12 месяцев, то такое судно будет включено в список «особо неблагонадежных» судов, публикуемый на официальном сайте Токийского меморандума. Морским властям региона рекомендовано осуществлять проверки «особо неблагонадежных» судов при каждом заходе в их морские порты. Секретариат Токийского меморандума будет направлять письма в государства флага в отношении каждого судна, попавшего в этот вписок.

В рамках межрегионального сотрудничества Токийским меморандумом проводится оценка возможности применения в Азиатско-Тихоокеанском регионе положений нового инспекционного режима (НИР), вступающего в силу в Европе с 1 янв. 2011г. Для выработки предложений по НИР создана специальная рабочая группа. НИР предусматривает при сильном дифференцировании периодичности инспектирования судов (от 3месяцев для «плохих» судов до 3лет для «хороших» судов) обеспечение прохождения проверок органами государственного портового контроля региона 100% судов не реже 1 раза в три года.

Подведены итоги конкурса на лучшую фотографию недостатка, обнаруженного на судне при инспектировании в 2009г. Победителем конкурса (проводившегося впервые) стал российский инспектор государственного портового контроля Евгений Какауров (Администрация морского порта Ванино). Е. Какаурову вручен приз – цифровая фотокамера.

Комитетом согласовано проведение концентрированных инспекционных кампаний (КИК) в ближайшие годы. С 1 сент. 2010г. начинается кампания по проверке выполнения требований по перевозке опасных грузов морем. В 2011г. запланирована кампания по проверке конструктивной прочности судов, а в 2012 – по выполнению мер противопожарной защиты судов. Информационную поддержку кампаний осуществляет Российский информационно-координационный центр государственного портового контроля при ФГУП «Морсвязьспутник».

В целях обеспечения гармонизированной системы контроля судов в регионе принята новая пятилетняя региональная программа технического сотрудничества, подготовки и переподготовки специалистов в области государственного портового контроля. Программой предусмотрено проведение специализированных тренингов, базовой подготовки, экспертных миссий при финансовой поддержке со стороны Японского Фонда. Следующая 21 сессия Комитета Токийского меморандума пройдет в Республике Корея весной 2011г.

Количество туристов, посетивших Сингапур в мае тек.г., выросло на 30,3% и достигло 946 тысяч человек, что является рекордным показателем для этого месяца. Как сообщает Сингапурское статистическое управление, небывалый рост турпотока отмечается уже шестой месяц подряд. В 2009г. страну посетило чуть менее 9,6 млн. иностранцев.

Наибольшей популярностью Сингапур пользовался у туристов из Индонезии, Китая, Малайзии, Индии и Австралии. На их долю пришлось более 55% всех посещений страны в мае.

Гостиничные номера стали приносить на 45,2% доходов больше, чем в мае годом ранее, – в среднем более 118 млн.долл. Зафиксирован также рост уровня заполняемости гостиниц, который достиг 85% и составил более 17% по сравнению с отчетным периодом пред.г.

Крупнейшая в Испании энергетическая компания Repsol YPF S.A. заявила о своем выходе из проекта по разработке иранского газоконденсатного месторождения Южный Парс, в котором компания участвовала совместно с британо-голландским нефтяным гигантом Royal Dutch/Shell. Об этом сообщили сегодня представители испанской компании, передает РБК со ссылкой на агентство Reuters.

В Repsol отказались комментировать дальнейшее участие Shell в 13 и 14 фазах разработки Южного Парса, однако отметили, что британо-голландская компания также намерена придерживаться всех международных санкций, введенных против Исламской Республики Иран.

При этом стоит отметить, что в наст.вр. на Южном Парсе также ведутся вторая и третья фазы разработки месторождения в рамках совместного проекта российского газового гиганта «Газпром», французской компании Total и малайзийской Petronas. Впервые добыча на месторождении началась в марте 2002г.

Географическое положение и наличие крупнейших запасов углеводородного сырья позволяют Ирану играть важную роль в добыче и торговле энергоносителями. На 2009г. запасы природного газа страны составили 29,6 трлн. куб.м. (второе место в мире после России). Крупнейшие месторождения Ирана находятся в южных районах страны (Южный Парс, Северный Парс, Кенган, Нар), а также в провинции Хорасан.

Однако серьезный удар по экономике Ирана наносит решение Совета безопасности ООН от 9 июня с.г. одобрить новый пакет санкций против Тегерана. В соответствии с резолюцией, ужесточается эмбарго против Тегерана на торговлю оружием и расширяется список иранских организаций, попадающих под действие санкций. Резолюция призывает принимать меры против иранских банков за границей, которые подозреваются в причастности к ядерной программе. Кроме того, по итогам встречи 17 июня с.г. в Брюсселе европейские лидеры выступили за запрет инвестиций в нефте- и газодобывающую отрасль ближневосточного государства, а также в обрабатывающую промышленность Ирана. oilru.com.

Правительство Узбекистана и малазийская Petronas подписали СРП по разработке нефтегазовых месторождений Бойсунского инвестблока в Сурхандарьинской области. СРП стоимостью 660 млн.долл. США подписано сроком на 35 лет. Проектная мощность добычи газа в рамках проекта должна составить 2,2 млрд.куб.м. В течение 2006-08гг. Petronas уже инвестировал 80 млн.долл. США в программу геологоразведки на Бойсунском инвестблоке. Работы предусматривали полевые сейсморазведочные работы 2D и 3D, проведение испытаний скважин и интерпретация полученных данных.

Кроме СРП по Бойсунскому блоку, с окт. 2009г. вступило в силу СРП по разработке газоконденсатных месторождений «Урга», «Куаныш» и Акчалакской группы, расположенных на плато Устюрт (северо-запад республики) стоимостью 550 млн.долл. США. В нояб. 2009г. Petronas, НХК «Узбекнефтегаз» и южноафриканская Sasol также подписали учредительные документы по созданию на паритетных началах СП Uzbekistan GTL с объявленным уставным капиталом 840 млн.долл. США для строительства завода по производству синтетического топлива (процесс GTL) в Кашкадарьинской области (юг страны).

Французская нефтегазовая группа Total стала последней западной компанией, которая прекратила поставки нефтепродуктов, в частности бензина, в Иран после введения США односторонних санкций против этой страны, сообщает Dow Jones со ссылкой на источник.

В четверг конгресс США практически единодушно утвердил дополнительный пакет санкций в отношении иранских компаний и частных лиц. В частности, были ужесточены штрафные меры, которые Белый дом может применить против иностранных компаний, осуществляющих инвестиции в энергетический сектор Ирана. В апр. Total предупреждала, что прекратит поставки бензина в Иран, если США введут санкции.

Ранее свои торговые операции с Ираном прекратили англо-голландский концерн Royal Dutch Shell PLC и малайзийская госкомпания Petroliam Nasional Bhd (Petronas).

Иран является крупным экспортером нефти, однако имеет слабую нефтеперерабатывающую промышленность и зависит от поставок нефтепродуктов. Тем не менее, власти страны надеются избавиться от этой зависимости в течение трех, однако для этого необходимы крупные вложения. Как ранее заявлял министр нефти Ирана Массуд Мир-Каземи (Massoud Mir-Kazemi), стране нужно инвестировать как минимум 25 млрд.долл. в энергетический сектор ежегодно.

Между тем, как писала в мае газета Financial Times, санкции и недостаток инвестиций уменьшили добычу нефти в Иране с 2005г. на 10%, или на 300 тысяч б/д.

СБ ООН принял 9 июня резолюцию, вводящую новые санкции в отношении Ирана в связи с его отказом свернуть работы по обогащению урана. Это четвертая по счету резолюция, принятая Совбезом из-за нежелания Тегерана выполнять международные требования, касающиеся его ядерной программы.

Резолюция предусматривает санкции в отношении иранских банков за рубежом, если есть подозрение, что они имеют отношение к развитию иранской ядерной или ракетной программ; расширяет эмбарго ООН на поставки оружия Ирану и «черный список» иранских компаний, в отношении которых могут быть введены ограничительные меры.

Иран к 2024г. планирует удвоить производство газа – до 1 млрд. 820 млн.куб.м. в сутки. Об этом в рамках нефтегазового конгресса сообщил президент Национальной иранской нефтяной компании (НИНК) Ирана Ахмад Гальэбани.

В 2009г. производство газа составило 719 млн. куб м в день, в 2014г. Планируется добывать1,509 млрд.куб.м., в 2019г. – 1,754 млрд.куб. м в сутки. При этом президент компании заверил, что все проекты по газу в Иране будут исполнены.

Республика стремится быть экспортером не только сырой нефти, но и нефтепродуктов, для чего в Иране идет строительство 7 нефтеперерабатывающих заводов. Ахмад Гальэбани отметил, что в течение 5 лет 28 месторождений нефти будут иметь развитие, 12 месторождений газа будут введены в разработку, 40 месторождений должны прибавиться к уже имеющемуся фонду.

Газпром совместно с французской компанией Total и малайзийской компанией Petronas участвует во второй и третьей фазах разработки газоконденсатного месторождения Южный Парс. Добыча на месторождении началась в марте 2002г. В июле 2008г. между Газпромом и Национальной иранской нефтяной компанией (НИНК) был подписан меморандум о взаимопонимании, для реализации положений которого создана совместная рабочая группа.

Географическое положение и наличие крупнейших запасов углеводородного сырья позволяют Ирану играть важную роль в добыче и торговле энергоносителями. На 2009г. запасы природного газа страны составили 29,6 трлн. куб.м. (второе место в мире после России). Крупнейшие месторождения Ирана находятся в южных районах страны в Персидском заливе (Южный Парс, Северный Парс, Кенган, Нар), а также в провинции Хорасан. РБК.ру.

Авиакомпании Air Moldova и национальная авиакомпания Объединенных Арабских Эмиратов Etihad Airways заключили двустороннее интерлайн-соглашение, которое вступает в действие с 25 июня 2010г. Подписание интерлайн-соглашения между Air Moldova и Etihad Airways позволит значительно упростить процесс приобретения билетов для пассажиров и даст им возможность долететь в любую точку мира по единому билету.

Такое сотрудничество гарантирует пассажирам компаний-партнеров наиболее удобные стыковки и открывает новые перспективы для путешествий. Etihad Airways является национальным авиаперевозчиком ОАЭ, имеет центральный офис в столице ОАЭ Абу-Даби. Маршрутная сеть авиакомпании Etihad Airways включает в себя 64 направления Европы, Африки, Ближнего и Дальнего Востока, Азии, включая Токио, Пекин, Бангкок, Сингапур, Куала-Лумпур, Дели, Мумбай.

Авиакомпания Air Moldova выполняет рейсы по 19 прямым направлениям – Франкфурт, Вена, Бухарест, Стамбул, Лиссабон, Мадрид, Лондон, Афины, Ларнака, Рим, Милан, Верона, Париж, Прага, Москва, Санкт-Петербург, Варна, Мюнхен, Киев, предлагая своим пассажирам два класса обслуживания Бизнес и Эконом.

Авиакомпания Air Moldova является крупнейшим молдавским авиаперевозчиком, на долю которой приходятся больше чем 50% авиаперевозок зарегистрированных на национальном рынке. 10 мая флот авиакомпании Air Moldova пополнился новым авиалайнером Embraer 190, прибывшим в базовый аэропорт авиакомпании Chisinau напрямую с завода-производителя. Во время инаугурационной церемонии авиалайнер был назван именем Stefan Cel Mare.

Qatar Airways планирует с окт. запустить шесть новых маршрутов в Европе и Азии. Первым дополнительным направлением базирующейся в Дохе авиакомпании станет ежедневный рейс в Пхукет с промежуточной посадкой в Куала-Лумпуре. Стартует он 11 окт. Спустя три недели, с 1 нояб., в маршрутную сеть Qatar Airways попадет и вьетнамский Ханой – запланировано четыре рейса в неделю через Бангкок. Новый маршрут будет поддерживать существующие рейсы в коммерческий центр и самый большой г.Вьетнама – Хошимин, куда также увеличится количество рейсов – с четырех до семи в неделю.

Европейская экспансия перевозчика начнется 24 нояб. с трех рейсов в неделю в Ниццу. Qatar Airways надеется, что это укрепит ее позиции во Франции, где авиакомпания уже обслуживает Париж. После Нового года дойдет очередь и до Восточной Европы – с 17 янв. самолеты авиапредприятия четыре раза в неделю будут летать в Будапешт с промежуточной посадкой в Бухаресте.

А начиная с 31 янв. пять раз в неделю самолеты арабского перевозчика будут приземляться в Брюсселе. Бельгийская столица станет последней в списке намеченных направлений авиакомпании.

«Будапешт, Бухарест, Брюссель, Ницца, Ханой и Пхукет представляют собой рынки с недостаточным предложением по перевозке, потому это прекрасная возможность для нашего бизнеса», – уверен главный исполнительный директор Qatar Airways Акбар Аль Бакер, По его словам, новые рейсы подтверждают приверженность перевозчика расширению маршрутной сети во всех направлениях из своего хаба в Дохе.

К 2013г. Qatar Airways планирует обслуживать 120 ключевых бизнес и туристических направлений по всему миру с современным воздушным флотом из 120 лайнеров. Сегодня флот авиакомпании насчитывает 84 самолета, которые совершают перелеты в 90 городов мира.

Малайзия и Сингапур готовятся к обмену землей. Таким образом разрешится территориальный спор, который тянется на протяжении трех последних десятилетий.

В 1965г. Сингапур провозгласил свою независимость от Малайзии, в состав которой вошел двумя годами ранее по результатам референдума. С тех пор между сторонами не угасал территориальный конфликт из-за участка земли, отданного под железную дорогу, на котором располагается ж/д вокзал, сообщает агентство aap.

Согласно предварительному соглашению между странами, к 1 июля 2011г. государственная ж/д компания Малайзии KTM переведет упомянутый сингапурский терминал в промышленную зону в окрестностях малазийского штата Джохор. Лидеры двух стран договорились провести совместный редевелопмент участка, а также могут произвести обмен землей.

Малайзия и Сингапур готовятся к обмену землей. Таким образом разрешится территориальный спор, который тянется на протяжении трех последних десятилетий.

В 1965г. Сингапур провозгласил свою независимость от Малайзии, в состав которой вошел двумя годами ранее по результатам референдума. С тех пор между сторонами не угасал территориальный конфликт из-за участка земли, отданного под железную дорогу, на котором располагается ж/д вокзал, сообщает агентство aap.

Согласно предварительному соглашению между странами, к 1 июля 2011г. государственная ж/д компания Малайзии KTM переведет упомянутый сингапурский терминал в промышленную зону в окрестностях малазийского штата Джохор. Лидеры двух стран договорились провести совместный редевелопмент участка, а также могут произвести обмен землей.

Таиланд принял вдвое больше российских туристов. А общее число иностранных гостей, посетивших страну за первые пять месяцев 2010г., увеличилось на 16%.

Несмотря на военно-политические беспорядки в тайской столице, пик которых пришелся на апр., результаты первых пяти месяцев года оказались положительными: общий рост количества въездных туристов составил 16%, сообщает Traveldailynews.com. Всего с янв. по май страну, согласно государственной статистике, посетили 6,5 млн. туристов, а туристическая отрасль Таиланда заработала за это время 7,4 млрд.долл., что на 20% выше, чем доход за аналогичный период пред.г.

В пятерку рынков-лидеров вошли Малайзия (770 тыс.туристов), Китай (428 тыс.), Япония (420 тыс.), Великобритания (352 тыс.) и Южная Корея (335 тыс.). Рекордный рост потока в Таиланд у индийского (277 тыс. туристов) и российского (288 тыс.) рынков. В пред.г. с янв. по май Таиланд посетили 140,5 тыс. россиян, что почти в два раза ниже показателя 2010г.

В российском турофисе Таиланда пояснили: стоит учитывать, что прошлый год «выпал» из общей картины. Перед Новым годом 2008-2009 аэропорты страны были заблокированы представителями оппозиции, что вызвало существенный отток туристов. Так, поток иностранных туристов в янв. 2009г. упал на 32,7% – с 61 до 41 тыс.чел. И если сравнить показатели 2010 и 2008гг., то нынешний подъем не представляется таким уж рекордным: за 5 месяцев 2008г. Таиланд посетили 190 тыс. российских туристов, что на 34% меньше, чем в 2010г.

Как известно, пик политической нестабильности пришелся в этом году на апр.: в этом месяце операторы меняли маршруты программ, количество бронирований в этот период резко упало, а некоторые туристы даже аннулировали туры. Тем не менее, в результате турпоток в Таиланд в апр. вырос почти в 2 раза по сравнению с тем же периодом пред.г.: с 22,1 до 46 тыс. туристов. Более того, показатели этого года существенно превышают апрельский результат 2008г., когда турпоток в Таиланд составил 24,4 тыс.чел.

По словам экспертов, на положительный исход продаж повлиял большой объем ранних бронирований, а также то, что в этом году политические волнения затронули только столицу страны. По словам руководителя отела Таиланда «Натали Турс» Ольги Козловой, в апр. приходилось существенно снижать стоимость туров и в массовом порядке выставлять спецпредложения. Кстати, в целом за пять месяцев года в компании зафиксировали рост объема продаж на 70%.

Как поясняет PR-директор «Библио-Глобус» Елена Жежер, «турпоток стабилизировался в мае»: к этому времени руководителей оппозиционного движения отправили под стражу и военно-политические беспорядки прекратились. Действительно, в мае этого года Таиланд посетили 25 тыс. россиян – против 8,5 тыс. в прошлом и 10 тыс. в позапред.г.

«Мост» на китайский берег. Составляя лишь несколько процентов населения Поднебесной, они контролируют потоки товаров и услуг, сопоставимые по стоимости с половиной ВВП Китая, а их богатство (наличные, золото, акции) оценивается в $2,5 трлн. Это хуацяо – китайские иммигранты, которые не только не забывают историческую родину, но оказывают прямое влияние на ее эффективное экономическое развитие: помимо прямых инвестиций представители зарубежных китайских диаспор привезли в Китай технологии и ноу-хау.

Ставка на хуацяо. Экономические связи хуацяо с Китаем прослеживаются с начала прошлого века. Дисбаланс между социальным положением китайцев за рубежом и их экономическими возможностями, как на этнической родине, так и в странах проживания, стимулировал китайскую диаспору к более активным действиям.

Хуацяо не поскупились на финансирование Синьхайской революции, в результате которой была свергнута маньчжурская династия Цин и провозглашена республика. До основания КНР сменявшим друг друга руководителям было не до хуацяо – они вели ожесточенную борьбу за власть, а после образования Китайской Народной Республики в 1949г. – за скорейший переход к коммунизму. А уже в 1950в стране действовал Комитет по делам хуацяо, целью которого было привлечь капиталы соотечественников на историческую родину. В 1980 было создано первое предприятие с капиталом хуацяо. А основным внешним источником капитала для модернизации китайской экономики стали отнюдь не кредиты иностранных банков и не внешняя помощь. Ослабленную «политикой большого скачка» китайскую экономику поставили на ноги финансовые вливания хуацяо, как считает, к примеру, профессор Уральского государственного технического университета Леонид Стровский.

По данным Главного статистического управления КНР, с 1995 по 1999г. капиталы хуацяо в китайской экономике увеличились с 2,62 млрд.долл. до 3,29 млрд.долл. Особенно щедрыми инвесторами в китайскую экономику оказались многопрофильные холдинги Юго-Восточной Азии, контролируемые хуацяо. В 1990гг. их капиталовложения составили 60% от суммы всех инвестиций в регионе.

По расчетам профессора Го Лян из Сямэньского университета, 70% всех привлеченных в Китай капиталов корпораций Юго-Восточной Азии связаны с приобретением недвижимости. Причем владельцы компаний направляли капиталы преимущественно в районы, из которых когда-то эмигрировали их предки. Например, капиталы из Таиланда направлялись в провинции Гуандун и Хайнань, а инвестиции из Филиппин, Малайзии и Сингапура – в провинцию Фуцзян.

Патриотизм и деньги. Ставка на хуацяо, точнее на их патриотизм и финансы, себя оправдала. Помимо прямых инвестиций представители зарубежных китайских диаспор привезли в страну технологии и ноу-хау (например, технологии возведения монолитных конструкций, сухого метода получения цемента). Прямой экономический эффект от такой политики не заставил себя ждать. Более быстрыми темпами, по сравнению с сельским хозяйством, стали развиваться промышленность, а также сферы финансовых и нефинансовых услуг; произошел промышленный переход от трудоемких к науко- и капиталоемким производствам; увеличился ВВП, наметился рост экспорта, промышленного выпуска и занятости; выросли собираемость налогов и накопление валютных резервов; наконец, повысился уровень жизни.

По словам премьера Госсовета КНР, автора экономических реформ «новой волны» конца 1970- 1980гг. Дэн Сяопина, «Китай имел немного возможностей для бурного развития, но отличался от других стран мира наличием десятков млн. патриотических соотечественников». И другие руководители Китая сумели разглядеть в хуацяо немало ценных качеств. Так, бывший председатель Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая (исполнял обязанности до марта 2003г.) Ли Жуйхуань отмечал их способность усердно работать с надеждой на отдаленные результаты, приверженность законам и обычаям страны проживания, сплоченность и взаимную поддержку земляков, память о своих корнях, содействие процветанию Китая.

Впрочем, утверждать, что игра китайских властей с хуацяо идет в одни ворота – неверно. Коммерческие выгоды самих хуацяо от любви к родине также очевидны.

Об этом свидетельствует хотя бы то, что с каждым годом хуацяо наращивают вложения капиталов в Китай, где, несмотря на кризис, на фоне благоприятного инвестиционного климата и относительно низкой себестоимости рабочей силы можно получить гарантированную прибыль.

По статистическим данным Регистра КНР за 2008г., количество предприятий с капиталами хуацяо превышает 300 000, что составляет 70% всех иностранных компаний (включая корпорации с капиталом соотечественников из Гонконга, Макао и Тайваня).

«На заре экономических реформ и политики открытости китайские власти были крайне заинтересованы в капиталах для модернизации национальной экономики. Дать их могли в первую очередь хуацяо. Для того чтобы заинтересовать их в этом, правительство создало свободные экономические зоны в родных городах китайских мигрантов. И это дало ощутимые результаты. В районе дельты Жемчужной реки 60% от общего объема иностранных инвестиций принадлежит именно хуацяо. Их пример успешных бизнес-проектов в Китае вдохновил многие иностранные компании, и миллиардные инвестиции рекой хлынули в Китай. В частности, на китайский рынок вышли такие гиганты, как Mitsubishi Heavy Industries (Япония), Danone (Франция), RGMI (Сингапур). При этом потенциал хуацяо в развитии китайской экономики еще далеко не исчерпан. Мы сейчас оцениваем капитал хуацяо в $3,7 трлн.», – комментирует ситуацию начальник Канцелярии по делам проживающих за границей китайских граждан при Госсовете КНР Ли Хайфэн.

Поход «вовне». Осознав, что опора на хуацяо, их связи, финансовые и интеллектуальные ресурсы приносит стране ощутимые дивиденды, китайские власти призывают сограждан «Идти вовне». Эта внешнеэкономическая стратегия была утверждена весной 2000г. на Третьей сессии Всекитайского собрания народных представителей.

Суть ее сводится к тотальному распространению китайской культуры, расширению экономических связей и укреплению политических позиций Китая во всем мире. Ставка делается на максимальное использование мощи растущей китайской миграции и деятельность китайских землячеств во всем мире. И первые результаты в этом направлении уже есть. Как пример можно привести расширение зоны изучения китайского языка. Так, в странах ЮВА были сняты политические ограничения на его изучение и использование, произошло это не без активного участия хуацяо. В итоге в Малайзии обучение китайскому языку сейчас ведется в 1200 школах. С другой стороны, в Европе, США и развивающихся странах Африки в последнее время изучение китайского стало модным, а точнее – необходимым для ведения бизнеса. В США более 100 000 учащихся овладевают этим языком. В 500 школах Великобритании открыты соответствующие курсы.

Впрочем, в первую очередь стратегия «Идти вовне» призвана решить ряд экономических проблем, стоящих перед современным Китаем: расширить географию сбыта китайских товаров, увеличить импорт сырьевых ресурсов и каналы поступления капиталов и научно-технических достижений из-за рубежа. И для достижения этих целей китайские власти скупиться не намерены. «Сейчас каждой китайской семье, уезжающей в Африку, родина выдает подъемные – $7000. Если эмигранты в каком-то месте организовали хотя бы чайна-деревню числом более 40 жителей, то на общину выделяются «транши» уже в $100 000», – говорит публицист-китаевед Андрей Девятов.

Становится все более очевидным, что позиции «китайских масонов» в мире будут укрепляться пропорционально росту китайской экономики. Характерна и обратная зависимость. Потенциал китайской диаспоры далеко не исчерпан. По мнению профессора Сингапурского университета Денни Роя, наличие китайских общин за рубежом обеспечивает Китаю долговременные преимущества в конкуренции за создание экономической империи в Азии и способствует укреплению его позиций в мировой экономике. По материалам делового издания «Вестник Китая».

Отложенный нейтралитет?

Центральная Азия в международной политике

Алексей Богатуров – доктор исторических наук, профессор, заместитель директора Института проблем международной безопасности РАН, главный редактор журнала «Международные процессы».

Резюме Новизна международной среды в Центральной Азии состоит в освобождении малых и средних стран от пассивной роли объектов воздействия со стороны крупных держав. За два десятилетия после распада СССР государства Центрально-Азиатского региона прошли путь к формированию рациональной внешней политики.

Современная Центральная Азия – преемница, но не эквивалент советской Средней Азии. В политико-географическом смысле к этому региону можно отнести не только бывшие среднеазиатские союзные республики (Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан), но и Казахстан. Более того, понятие «Центральная Азия» подразумевает причисление к нему частей Северного Афганистана и Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) Китайской Народной Республики. В работах, посвященных анализу энергетических аспектов положения вокруг Каспия, в соответствующий дискурс включены также пограничные с Казахстаном территории России – от Астраханской области на западе до Алтайского края на востоке.

МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ СРЕДА ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

Энергоресурсы – благословение Центральной Азии и ее бремя. После распада СССР ни Россия, ни западные страны не смогли установить контроль над природными ресурсами центральноазиатских государств, хотя имели возможность влиять на их энергетическую политику. Обладание природными богатствами, доходы в виде экспортных поступлений, способность играть на конкуренции между российскими и западными компаниями обеспечивают энергоэкспортирующим малым и средним странам серьезный внешнеполитический ресурс.

Лишенные такого ресурса государства приобретают региональное значение в силу своих пространственно-географических характеристик, позволяющих влиять на безопасность сопредельных территорий, через которые проходят либо будут проходить трубопроводы. Пространственное измерение Центральной Азии стало восприниматься как зона прохождения энергонесущих артерий, способных перекачивать углеводородные потоки и в западном (в сторону Европейского союза и Атлантики), и в южном (к побережью Индийского океана), и в восточном (к Китаю, Японии и Тихому океану) направлениях.

Наряду с трубопроводной дипломатией геополитическим фактором может послужить железнодорожная сеть этой части мира. После распада СССР старая советская сеть железнодорожных путей перестала замыкаться на европейскую и сибирскую части России. Усилиями Казахстана достроен участок, соединивший эту республику с СУАР Китая (г. Урумчи). Теперь грузопотоки, если это окажется рентабельным, потянутся из Центральной Азии на восток не только через территорию России, по старому транссибирскому пути, но и через Китай.

Туркмения в 1990-х гг. тоже построила участок железнодорожной ветки, соединивший туркменскую сеть с иранской (г. Мешхед). Открылся прямой путь транспортировки на юг. После длительной изоляции от южных и восточных соседей регион «разомкнулся», получив впервые в истории техническую возможность прямого сообщения не только в северном и западном направлениях, но и в южном и восточном. Этот сдвиг не повлек за собой переориентацию связей центральноазиатских стран. Но открытие дорог на восток и юг способствовало созданию психологических предпосылок для проведения политики сотрудничества «по всем азимутам».

В Центральной Азии сосредоточено нелегальное производство наркотиков (прежде всего в Фергане), здесь же пролегает крупнейший транзитный путь, по которому после распада Советского Союза и свержения просоветского правительства в Афганистане стали доставляться наркотики афганского производства. Этот поток, частично оседая в России, следует далее через российскую территорию в страны Евросоюза.

Наркоторговля – источник огромных нелегальных доходов всех, кто к ней причастен, но распределяются они неравномерно. Рядовые контрабандисты-курьеры часто остаются нищими на протяжении всей жизни, так как их заработки поглощаются многочисленными родственниками. Однако этот люмпенский слой участников оборота наркотиков стал наиболее массовым и приобрел социально-политическое значение отчасти благодаря медленному расширению прав граждан в условиях «управляемой демократизации сверху».

«Пролетарии наркобизнеса» объективно не могут не сочувствовать наркодельцам, видя в совместной с ними нелегальной деятельности единственный источник своего существования. Одновременно этот слой наиболее взрывоопасен. С одной стороны, попытки государства искоренить наркобизнес рассматриваются им как посягательство на жизненные основы. Лидерам наркобизнеса нетрудно направить стихийное возмущение населения наркотранзитных и наркопроизводящих районов Центральной Азии против местных правительств и спровоцировать подобие не то нарко-, не то «цветных» революций.

С другой стороны, более образованная часть бедных слоев справедливо видит инструмент борьбы с наркоторговлей в экономических и социальных реформах, которые позволили бы отвлечь население «наркоопасных» регионов от преступного бизнеса. Отсутствие таких реформ тоже порождает недовольство населения.

Обе тенденции, налагаясь на личные, политико-партийные, клановые, региональные и иные легальные, но зачастую «невидимые» для аналитика конфликты, создают сложную структуру общественно-политических взаимодействий. Трудности внутреннего развития проявляются на уровне внешней политики стран региона. Колебания во взаимоотношениях Узбекистана и Таджикистана, обоюдонастороженные отношения между Таджикистаном и Афганистаном, хроническое противостояние властей и криминала в Ферганском оазисе, «пульсирующая» нестабильность в Киргизии – все это трудно проанализировать в отрыве от конфликтогенной роли наркотиков.

Контроль над наркотранзитом – источник борьбы между правительствами центральноазиатских стран и криминальными группировками, а также между самими группировками. Наркофактор, попытки местных криминальных структур поставить у власти «своих» людей составляют элемент местного политического, социально-экономического и идеологического колорита.

Наконец, важнейшее значение имеет неразрывность политических проблем Центральной Азии с вопросами безопасности Афганистана, Ирана и Пакистана. В Центральной Азии, неразделенность не воплощена в международно-политических документах или заявлениях руководителей. И своими корнями она уходит не в культуры и ценности, а в географические реалии. В силу особенностей рельефа (труднопроходимые горы, пустыни), распределения водных ресурсов и соответственно этнического расселения контуры политических границ – в отличие от Европы – не совпадают с очертаниями политико-географических интересов безопасности разных стран.

В Ферганском оазисе, зоне таджико-афганской границы или в поясе проживания пуштунских племен на рубежах Афганистана и Пакистана невозможно разграничить интересы безопасности сопредельных государств. Практически исключена выработка юридически четких договоренностей, поскольку таковые де-факто не могут учесть всю сложность реальных отношений между этническими группами и государствами в местах соприкосновения их интересов.

ПОЛИТИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ФОН

По-видимому, такой вариант «нераздельности безопасности» имеет объективную опору в традиционном сознании жителей этой части мира, для более южных народов которой (киргизы, таджики, туркмены, узбеки) характерно оазисное сознание. В его основе – идентификация по принципу самопричисления не столько к «своей» этнической группе, сколько к территории проживания. Люди селились преимущественно у воды. Ее дефицит в окружении пустынь и гор ограничивал возможности менять место жительства. Обитатели оазисов невольно вырабатывали в себе терпимость к чуждой этничности. Владетель мог не принадлежать к «твоей» этнической группе, но если он не лишал тебя доступа к воде, его можно было терпеть, даже если по крови он был «чужим».

До включения в состав Советского Союза с проведенным в его рамках этнотерриториальным размежеванием население Центральной Азии не знало «национального государства» в европейском понимании. Преобладало территориально-политическое образование по принципу надэтничности. С позиций европейской науки Бухарский и Кабульский эмираты, Хивинское и Кокандское ханства рассматривались как пестрые оазисные империи, «объединяющими идеями» которых были общее водно-земельное достояние и идеология религиозной солидарности. В таком идейно-политическом комплексе этническая рознь лишалась возможности развиться в доктрины этнического либо расового превосходства, как это происходило на волне «национальных самоопределений» в Европе и в Японии конца XIX столетия и первой половины XX века.

Такой фон вряд ли упростил ситуацию. Водораздел между понятиями «мы – они» и «свой – чужой» в центральноазиатском контексте был более размытым, чем в культурах, из недр которых вырастали концепции Макса Вебера. Условность понятий транслировалась в условность реалий. Четкость представления о «своем» и «чужом» материализовывалась в Европе в твердость предубеждения уважать чужие границы – на уровне правовой и этической норм.

Взаимотерпимость этносов в Центральной Азии, условность смысловой переборки между «своим» и «чужим» оборачивались невосприимчивостью к таким европейским по происхождению принципам международного общения, как уважение чужих государственных границ, невмешательство во внутренние дела других государств. Чужими или нечужими для Таджикистана являются афганские дела, если в Афганистане живет больше таджиков, чем в Таджикистане? Какое из двух государств «среднестатистический» таджик должен считать «своим» по Веберу? Сходные проблемы самоидентификации возникают для узбеков и таджиков Северного Таджикистана (г. Худжанд), для узбекских городов Самарканд и Бухара, для узбеков, таджиков и киргизов Ферганской долины.

Вооруженные формирования, выступающие против правительства Узбекистана, до сих пор перемещаются по горным перевалам и тропам с узбекской территории на таджикскую и киргизскую и обратно, не вступая в конфликты с местным населением. Этими же тропами пользуются для провода караванов, груженых наркотиками. Следуют они самостоятельно или под охраной бандформирований? Наркобизнес, контрабанда оружия и антиправительственные движения имеют общие интересы, и параметры их сотрудничества быстро меняются.

Конфликт в узбекской части Ферганской долины (г. Андижан) весной 2005 г. был частью антиправительственного брожения, которое происходило в то время в Киргизии и тоже уходило корнями в ее ферганские районы. Аналогичным образом «просачивание» конфликтности из Афганистана (из его таджикских и узбекских частей) в Таджикистан и Узбекистан – устойчивая черта региональной ситуации. «Тюльпановой» или «маковой» была революция 2005 г. в Бишкеке? Некоторые полагают, что на ее эмблеме было бы уместно поместить оба цветка.

ФАКТОР ПОЛИТИЧЕСКОГО РЕФОРМИРОВАНИЯ

Важнейший вопрос – реформа политических систем стран Центральной Азии. Наличие прочных структур традиционного саморегулирования местных обществ – региональных, племенных, родовых, клановых – и иных традиционно-общинных связей налагает отпечаток на условия, в которых формируется политика. Семь десятилетий модернизации среднеазиатских обществ в составе СССР и еще два десятилетия реформ в качестве независимых государств трансформировали социальный ландшафт региона. Советский строй, а после 1991 г. модели авторитарно-плюралистического устройства (по Роберту Скалапино) внешне изменили политический облик этих стран и заложили основы развития большинства из них по пути нелиберальной демократии (по Фариду Закариа).

Однако традиционные структуры саморегулирования не были ликвидированы и не саморазложились. Приняв удар большевистской модернизации в 1920–1940 гг., они выжили благодаря десятилетию «оттепели» в 1953–1963 гг., а затем адаптировались к условиям «позднего СССР» в 1970–1980 гг. Традиционные структуры нашли место в политической системе советского общества. Они изыскали способ сотрудничать с партийно-бюрократическим аппаратом, помогая ему в мобилизации масс на трудовые кампании, а иногда и образовывая личные унии.

При этом внешне система государственного управления в Казахстане и республиках Средней Азии выглядела советской, а реальное управление шло по двум ветвям: формальной – партийно-советской и неформальной – регионально-клановой. Центральный аппарат КПСС адекватно оценивал ситуацию и стремился не столько изменить ее через искоренение традиции, сколько научиться использовать традиционные факторы для регулирования положения на местах.

Во второй половине ХХ века в этой части СССР раньше, чем на остальной территории страны, сложилась «сдвоенная» общественно-политическая система. Внутри местных обществ уживались два отчасти автономных уклада. Первый – советский (современный). Второй – родо-племенной, этногрупповой, региональный (традиционный). Обычаи, нормативные прецеденты, своды поведенческих запретов и правил, религиозные регламенты составляли второй уклад. Привычка получать современное высшее образование, заниматься экономической, общественной и политической деятельностью, навыки проведения выборов – первый.

Бытовое поведение характеризовалось перемещением человека из первого уклада во второй и обратно. Светское сочеталось с религиозным – исламским, доисламским и не исламским (христианским, иудейским, языческим). Современный рыночный бизнес – с обычаем помогать в трудоустройстве неквалифицированных родственников и земляков. Привычки к существованию по канонам западного потребления – со вкусом к традиционному образу жизни. На уровне политической практики это выливалось после 1991 г. в обыкновение участвовать в выборах и политической борьбе и при этом голосовать в соответствии с советами «старших» в их традиционном понимании – начальники, вожди кланов и групп, старейшины, муллы, старшие родственники мужского пола либо в их отсутствие – просто мужчины.

Механизм поддержания социального порядка был сложным, но надежным. Во всяком случае, повсюду, кроме Таджикистана в начале 1990-х гг., подобная структура общества уберегла страны от войн и распада. Да и гражданская война в Таджикистане была вызвана чрезмерностью политических преобразований под натиском незавершенной «исламской демократической революции», которая разрушила старый механизм регулирования отношений между конкурирующими региональными группами в бывшей Таджикской ССР.

Провал эксперимента с «исламской демократией» настолько напугал соседние с Таджикистаном бывшие советские республики, что их руководители были вынуждены принять меры для борьбы с исламской и светской оппозицией, в том числе с применением силы. После этого реформы в Центральной Азии, если они вообще проводились, были направлены в консервативное русло. Гражданская война скомпрометировала концепт одномоментной демократизации по западным образцам. Последующее десятилетие было использовано для стабилизации и дозированной модернизации. На смену советской машине пришли системы правления, для которых характерно соединение официальных институтов партийно-президентской структуры с неформальным традиционным регулированием.

Наложение западных форм демократического правления на местный традиционализм вызвало к жизни центральноазиатские версии нелиберальной демократии. В политических системах Центральной Азии соотношение «нормы» и «патологии» не больше и не меньше, чем в общественно-государственном устройстве Индии, Южной Кореи или Японии на ранних стадиях развития демократических моделей, присущих каждой из названных трех стран.

Либерализация политических систем стран Центральной Азии возможна не раньше, чем произойдут изменения в культуре. Имеются в виду прежде всего сдвиги в базовых представлениях о достаточности либо избыточности, привлекательности «свободы» или «несвободы», индивидуальной конкуренции либо общинно-корпоративной солидарности, ответственности каждого за себя (и равенстве) или покровительстве (и подчиненности).

Это не означает, что Центральная Азия может позволить себе приостановить реформы. Приближеение естественной смены поколений лидеров вынуждает думать о необходимости продолжить модернизацию. Однако форсированная демократизация может подвергнуть эти страны такой же опасности, как и попытки остаться в парадигме поверхностного реформирования, стабилизирующий ресурс которой в значительной мере уже исчерпан.

СТАНОВЛЕНИЕ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ СООТНОШЕНИЙ В РЕГИОНЕ

Так же, как центральная и восточная части евразийского материка, Центральная Азия формировалась под влиянием взаимодействия оседлых и кочевых этносов. Оседлые культуры быстро порождали государства. Малопригодный для организованной эксплуатации в традиционных формах кочевой уклад исходно выступал альтернативой государственности. Однако кочевники нашли вариант адаптации к государству через симбиоз с ним. Внутри Бухарского эмирата, например, потомки кочевников составили «специализированный клан» – слой (по сути, племя) профессиональных воинов.

Часть завоевателей становилась системообразующим элементом новых правящих элит, другая – смешивалась, не всегда сливаясь с населением завоеванных территорий, формируя вместе с ним социальный «низ». При этом в ряде случаев могла веками сохраняться «этническая специализация» разных групп населения: завоеванные группы тяготели к привычной хозяйственной деятельности (земледелие, ремесленничество, строительство крепостей и каналов, торговля), пришлые же предпочитали быть воинами, управленцами низовых уровней, а позднее – тоже торговцами. Взаимная диффузия этнических специализаций, конечно, происходила. Но этнически окрашенные архетипы экономического поведения (по Максу Веберу и Александру Ахиезеру) хорошо различимы в странах Центральной Азии и сегодня, характеризуя деятельность «исторически коренных» и «исторически пришлых» (русские, украинцы, армяне, евреи-ашкенази, греки) групп населения. Конечно, такое обозначение условно: за 200 лет после переселения русских и украинцев в Центральную Азию они там укоренились и ныне представляют собой во всех смыслах, кроме исторического, группы коренного населения.

Русский элемент стал играть преобладающую роль в управленческих структурах присоединенных территорий. После революций 1917 г. в России и последующего вхождения Бухары и Хивы в состав СССР структура политико-административной элиты региона стала более разнообразной. Русский и украинский элементы были весомо дополнены как другими некоренными этносами (еврейский, армянский), так и местными группами населения, которые получили гораздо более широкий доступ к власти, чем прежде.

«Советская элита» в Центральной Азии вобрала в себя множество этносов. В этом смысле механизм ее формирования соответствовал привычной для региона взаимной этнической терпимости и традициям оазисно-имперской идеологии. Первыми лицами в республиках советской Средней Азии и Казахстане, как правило, являлись прямые назначенцы Москвы из местных уроженцев либо приезжих из других частей СССР.

Включение Центральной Азии в Советский Союз вызвало изменения в регионе. Крупнейшими нововведениями стали перевод Казахстана в режим оседлости и проведение в южной части региона водно-земельной реформы. В результате превращения казахов и киргизов в оседлых жителей, часть казахских и киргизских родов бежали на территорию Китая – в Синьцзян-Уйгурский автономный район. Важнейшим политическим последствием водно-земельной реформы явилось истребление сельской части русской диаспоры в Центральной Азии. Казачество, успевшее было укорениться в Семиречье (юго-восточная часть Казахской ССР. – Ред.), перед лицом советских нововведений встало на сторону Белого движения. В ходе Гражданской войны казаки и их семьи были уничтожены, репрессированы или же вслед за казахами и киргизами бежали в СУАР.

В годы Второй мировой войны в Среднюю Азию и Казахстан было эвакуировано от трех до пяти млн человек из европейской части СССР. Это были в основном образованные люди, при помощи которых удалось решить ряд крупных социальных проблем и задач культурного строительства. Была ликвидирована безграмотность, а также были заложены основы современной системы здравоохранения. К тем же годам относятся развитие в Центральной Азии современного театрального и музыкального искусства, литературы, создание системы университетского образования.

Отмеченная тенденция связана и с высылкой в годы войны из Поволжья, Крыма и Северного Кавказа репрессированных народов: немцев, крымских татар, балкарцев, карачаевцев, греков, чеченцев, ингушей и др. Впоследствии в регион шли целые потоки политических иммигрантов из Греции. По завершении восстановительных работ после землетрясения в Ташкенте в 1966 г. многие рабочие разноэтничных строительных бригад пожелали остаться жить в этом регионе.

ОСОБЕННОСТИ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ СТРАН РЕГИОНА

Новизна международной среды в Центральной Азии состоит в освобождении малых и средних стран от пассивной роли объектов воздействия со стороны крупных держав. За два десятилетия после распада СССР государства региона прошли путь к формированию рациональной внешней политики. Большинство из них сформулировали более или менее убедительные внешнеполитические концепции, даже если не всем им был придан официальный статус, будь то различающиеся между собой версии постоянного нейтралитета Туркмении и Киргизии, варианты доктрин регионального лидерства Казахстана и Узбекистана либо концепция национальной безопасности Таджикистана.

Выделяются три типа внешнеполитического поведения малых и средних стран в отношении превосходящих их держав. Первый тип – агентский: «я – твой младший брат, моя земля – твой бастион, форт и крепость». Этот тип заменил собой прежнее вассальное, подданническое поведение. Второй – защитный: «ты – мой недруг, и я готовлюсь к борьбе с тобой, нападаешь ты или можешь хотеть напасть». Третий – условно партнерский: «мы ничем друг другу не обязаны и пробуем сотрудничать не только друг с другом, но и со всеми странами, несмотря на разность потенциалов».

При первом типе страны стремятся плотнее «прильнуть» к какому-то мощному государству, выторговывая себе за это определенные привилегии. При втором они могут обострять отношения с заведомо более сильной страной, желая привлечь к себе внимание мирового сообщества, нарочито концентрируясь на угрозах, реально либо предположительно исходящих от крупной державы. При третьем типе поведения малые и средние страны стараются осторожно дистанцироваться от всех мощных государств, одновременно пытаясь сохранить с ними хорошие отношения и отвоевать себе хотя бы небольшое автономное пространство.

К первому типу тяготеют страны, именуемые сателлитами. Ко второму – несостоявшиеся или неуверенные в себе государства (от Венесуэлы и Северной Кореи до Грузии). К третьему стремятся нейтральные и неприсоединившиеся государства, которые демонстрируют многообразные формы внешней политики – от «ядерного неприсоединения» Индии до сдержанного и гибкого «антиядерного нейтрализма» Вьетнама, Индонезии и Малайзии.

Центральноазиатские государства, как представляется, тяготеют к третьему типу поведения. Он тесно увязывается с их возможностями и спецификой международных условий существования. Главное из них – рыхлая внешнеполитическая среда, где в течение 20 лет Китай, Россия и США не могли да и не имели желания жестко привязать местные страны к своей военно-политической стратегии. Государства Центральной Азии избегают перегибов. Дистанцируясь от России и ассоциирования себя с «частями бывшего СССР», страны региона все же не поддались соблазну провозгласить себя «частью Запада». Увлечение сначала Турцией, а потом Китаем не спровоцировало их ни на «следование Китаю», ни на развитие по пути превращения в элементы «пантуранского пространства».

Ограничив влияние Москвы, страны региона не допустили деградацию отношений с ней, сохранив возможность при необходимости прибегать к ее ресурсам. Взамен они позволяют России пользоваться своим потенциалом – пространственно-геополитическим и отчасти энергосырьевым. Местный национализм, окрасившийся колоритом ислама и здешних доисламских культур, в целом не отлился ни в религиозный экстремизм, ни в светскую ксенофобию и шовинизм. Позитивную роль в этом смысле сыграли мощное советское просветительское и культурно-атеистическое наследие, присущая СССР традиция надэтничной социально-групповой солидарности в сочетании с оазисной культурой терпимости к говорящим на другом языке.

Отчасти сходным образом страны Центральной Азии добиваются уменьшения зависимости от России как покупателя и транспортировщика их энергоносителей. Но это не препятствует их желанию оставаться под «зонтиком» Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), который продолжает быть скорее политическим, нежели военным институтом.

В целом обстановка ориентирует малые и средние государства на проведение политики, которую характеризуют прагматизм, гибкость, лавирование, уход от обременительных внешних обязательств, стремление привлечь помощь более богатых держав. Ради этой помощи они торгуются по поводу встречных уступок – с Индией, Китаем, Россией, США или богатыми исламскими странами.

В этом не следует усматривать коварство со стороны центральноазиатских соседей России – данный термин уместнее адресовать тем государствам, лидеры которых, хитроумно переиграв Бориса Ельцина в 1991 г., разрушили советскую страну. В ту пору центральноазиатские республики стремились к увеличению пространства свободы рук в отношениях с Москвой, а не к полному отделению от России.

Важнее другое. Прагматизм в политике стран Центральной Азии соседствует с исторической памятью, в которой негативные ассоциации уравновешиваются комплексом представлений о позитивном наследии отношений с Россией. Взлет культурного и образовательного уровней, создание систем охраны здоровья, формирование основы, на которой возможно возведение современной политической системы – это плоды пребывания центральноазиатских союзных республик в составе СССР.

Советская система действовала в Центральной Азии так же деспотично, как и на всем остальном пространстве страны. Но при всех пороках она хорошо подготовила данный регион для избирательного восприятия новаций 1990-х гг., когда бывшие союзные республики стали независимыми государствами. Эта система позволила местной власти сдержать рост низовых протестов, направить исламизацию в умеренное русло и справиться с натиском транснациональных криминально-контрабандистских структур, которые действовали в союзе со здешними и зарубежными экстремистами. Сценарии раздела Таджикистана, распада Киргизии и образования криминального «Ферганского халифата» не реализовались, а попытка «исламской революции» не привела в Центральной Азии к тем удручающим результатам, которые проявились в Афганистане.

КОНЦЕПЦИЯ "ОТЛОЖЕННОГО НЕЙТРАЛИТЕТА"

Географически и отчасти политически центр региона кажется из России расположенным между Астаной и Ташкентом. Но с позиций энергосырьевой дипломатии в ее зарубежных версиях центральную позицию в региональных делах занимают Каспий, вернее, его восточное побережье, а также газовые месторождения Туркмении.

Однако и такое восприятие региона является «объектным» скорее по отношению к малым и средним странам. Американские же и евросоюзовские политики и ученые оценивают ситуацию в этой части мира через призму того, какую выгоду либо опасность она им может сулить. Немалая часть российских и китайских государственных деятелей и экспертов фактически остались на такой же позиции. В качестве субъектов международной политики малые и средние государства мало кого интересовали.

Исследователи в лучшем случае стремились оценить, насколько они могут воспрепятствовать или поспособствовать реализации целей крупных держав. При этом каждая из них старалась составить представление о том, при помощи каких рычагов можно расширить влияние на региональную ситуацию. Всесильным инструментом представлялась американским аналитикам демократизация, в том числе путем революций – сначала «исламско-демократической», а потом «майдано-площадной». Российские и китайские ученые выступали за консервативные версии реформ, которые необходимы для преобразования экономических систем центральноазиатских стран и их политического устройства.

Малые и средние страны вынуждены лавировать. Однако вектор маневрирования не исчерпывал смысл их внешних политик. Местные государства тяготеют к нейтральному статусу. В 1990-х гг. о нем официально попытались заявить Киргизия и Туркмения. Правда, о классическом нейтралитете Швейцарии и Швеции в здешнем контексте говорить не приходится. В регионе сохраняются источники угроз – со стороны Афганистана, экстремистов в Ферганской долине и потенциальной нестабильности в исламских регионах Китая. Опыт Таджикистана, Узбекистана и самой Киргизии свидетельствует в пользу иллюзорности классического нейтрализма в этой части мира.

Вот почему в осмыслении перспектив нейтрализма страны Центральной Азии могут рассчитывать скорее на вариант «умеренно вооруженного нейтралитета» по образцу государств АСЕАН. При определенных обстоятельствах такой вариант мог бы устроить все страны региона, включая Казахстан и Туркмению. Но в силу военно-политических реалий он непригоден для немедленной реализации. Страны региона включены в многосторонние отношения с Россией через ОДКБ, а также с Россией и Китаем через Шанхайскую организацию сотрудничества. Правда, гибкость обязательств по этим договорам и неразработанность практики их применения позволяют входящим в них странам оставаться самостоятельными в сфере внешнеполитического поведения. Оба договора являются больше механизмами координации и профилактики угроз, чем боевыми организациями, способными к быстрой мобилизации ресурсов стран-членов.

В то же время наличие этих структур дает малым и средним государствам необходимые им гарантии внутренней и международной безопасности. Причем они сохраняют возможность по собственному усмотрению дозировать практическое участие в сотрудничестве с Россией и Китаем, не отказываясь от балансирования и ориентации на нейтралитет в принципе.

Для внешней политики центральноазиатских стран характерно соединение линии на партнерство с Москвой и Пекином со стремлением независимо от них развивать сотрудничество с США и ЕС. При этом страны Центральной Азии не стремятся участвовать в военном сотрудничестве вне пределов минимально необходимой безопасности. Подобный тип внешнеполитического поведения можно назвать потенциальным или отложенным нейтралитетом. Этот принцип фактически стал системообразующим элементом международных отношений в Центральной Азии.

Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 июня 2010 > № 2851569 Алексей Богатуров

Компания YTL Communications первой в Малайзии воспользуется виртуализационными возможностями платформы унифицированных вычислений Cisco Unified Computing SystemTM. Эта платформа сыграет ключевую роль в строительстве национальной сети четвертого поколения YTL Communications, дающей мобильный выход в интернет. Для поддержки развертывания сети YTL Communication 4G Cisco предоставит опорные инфраструктурные технологии и услуги.

«Для лучшей в своем классе мобильной сети 4G с широким покрытием по всей стране потребуются сложные информационно-технологические решения и системы ЦОД, способные справиться с задачами эксплуатации сети огромного масштаба, – заявил главный финансовый директор YTL Communications Ли Ньит Тунг (Lee Nyit Toong). – Именно поэтому платформа Cisco Unified Computing System играет важнейшую роль в развертывании нашей сети».

Платформу Cisco Unified Computing System установили уже более 900 заказчиков в разных странах мира. Эта платформа входит в состав портфеля решений Cisco Data Center 3.0, которые помогают переводить центры обработки данных на 10-гигабитную архитектуру, внедрять виртуализацию, пользоваться унифицированной матрицей коммуникации, облачными вычислениями и экологически чистыми технологиями. Решения Cisco Data Center 3.0 предоставляют таким компаниям, как YTL Communications, широкий выбор технологий, отвечающих требованиям, которые меняются по мере роста и развития бизнеса. К тому же недавно Cisco объявила о планах дальнейшего развития платформы Cisco Unified Computing System и быстро растущей экосистемы технологических партнеров и разработчиков.

Cisco Unified Computing System объединяет вычислительные и сетевые ресурсы, системы хранения и виртуализации в рамках единой энергетически эффективной системы. Это позволяет снизить стоимость и сложность информационно-технологической инфраструктуры, оптимизировать использование капитальных активов и повысить гибкость бизнеса. Основанная на отраслевых стандартах платформа Cisco Unified Computing System представляет собой новую вычислительную среду с интегрированным управлением и унифицированной матрицей коммутации. В результате заказчик получает стандартную вычислительную платформу, способную оптимизировать виртуализацию, сократить совокупную стоимость эксплуатации центров обработки данных и поддержать динамическое распределение ресурсов, повышающее гибкость бизнеса. Cisco Unified Computing System:

• может сократить совокупную стоимость владения, причем сокращение капитальных расходов может достичь 20%, а текущих расходов – 30%;

• повышает производительность информационно-технологических решений и увеличивает гибкость бизнеса. Активация приложений занимает всего несколько минут, а не дней, что позволяет заказчику меньше заниматься поддержкой существующих систем и уделять больше внимания инновациям;

• увеличивает масштабируемость без повышения сложности. Cisco UCS управляется как единая система, независимо от количества серверов (от 1 до 320) и виртуальных машин (до нескольких тысяч);

• повышает энергетическую эффективность за счет резкого сокращения потребности в энергопитании и охлаждении;

• может обеспечить совместимость, взаимодействие и защиту инвестиций с помощью инфраструктуры, основанной на отраслевых стандартах. Terra & Comp.

Авиакомпания «Королевские Иорданские авиалинии» (Royal Jordanian) со 2 июня после 7-летнего перерыва возобновляtn регулярные рейсы до столицы Малайзии – Куала-Лумпур. Это решение было продиктовано ростом экономической активности между странами, сообщает «БілетівСВІТ«. Новый рейс ориентирован на бизнесменов, студентов и туристов. Рейсы отлично стыкуются с рейсами из Киева. Куала-Лумпур – второе новое направление, открытое компанией в 2010г. после Медины.

Рейсы выполняются 3 раза в неделю через Бангкок на новых Аэробусах А-330 вместимостью 283 кресла (из них 24 в бизнес-классе).

Корпорация «Иркут» планирует участвовать в тендере на поставку истребителей Су-30МК для Малайзии, сообщил журналистам президент корпорации Олег Демченко. «Мы готовы участвовать в этом тендере, сейчас ждем, пока Малайзия его объявит»,- сказал он.

Говоря о недавних договорах, заключенных с корпорацией по линии международного сотрудничества, он сообщил, что был подписан контракт на поставку Алжиру 16 истребителей Су-30МК, поставки начнутся с 2011г.

Су-30МК – двухместный истребитель, предназначенный для поставок на экспорт. Он может также использоваться для обучения летного состава технике пилотирования и применения авиационных средств поражения.