Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

До основания, а затем…

Устарел ли контроль над ядерными вооружениями?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Если откажемся от наработанных за полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, останемся у разбитого корыта. Необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно ее совершенствовать.

Противостояние России и Запада и начало нового цикла гонки вооружений вернули проблемы ядерного оружия на авансцену мировой политики после двадцати лет забвения. Администрация Дональда Трампа не считает приоритетом прогресс в контроле над ядерным оружием, что по идее должно послужить стимулом для Москвы к существенному пересмотру курса в данной области. Но в какую сторону? Этот вопрос остается открытым.

Ядерный романтизм в консервативную эпоху

На Валдайском форуме в октябре 2016 г. президент России Владимир Путин заявил: «Ядерное оружие является фактором сдерживания и фактором обеспечения мира и безопасности во всем мире», его нельзя «рассматривать как фактор какой бы то ни было потенциальной агрессии». Следует отметить, что столь положительная и в чем-то даже романтическая оценка роли ядерного оружия высказывается у нас на самом высоком государственном уровне впервые – такого не было ни во времена СССР, ни в демократической России.

Впрочем, многое зависит от интерпретации. Если эти слова – пожелание того, как должно быть, пока ядерное оружие существует в качестве объективной реальности, на это нечего возразить. Возможно, имелось в виду, что ядерное оружие должно быть предназначено только для ответного удара, и этой возможностью следует сдерживать агрессора от нападения («фактор сдерживания»). И что его недопустимо применять в первом ударе («как фактор потенциальной агрессии»). В таком случае мы имеем дело с одним из вариантов формулировки концепции стратегической стабильности как состояния стратегических взаимоотношений сторон, при котором сводится к минимуму вероятность ядерной войны, во всяком случае – между двумя сверхдержавами.

Однако если приведенное высказывание отражает представление о существующем порядке вещей, то с ним нельзя согласиться без существенных оговорок.

Фактор агрессии или ее сдерживания?

Первая оговорка состоит в том, что все девять нынешних государств, имеющих ядерное оружие, в своих официальных военных доктринах или по умолчанию допускают применение его первыми.

До недавнего времени КНР и Индия были единственными двумя странами, принявшими обязательство о неприменении ядерного оружия первыми. Но в Китае идет дискуссия об отказе от этого принципа ввиду растущей возможности США поражать китайские ядерные средства высокоточными неядерными системами большой дальности. А Индия, судя по всему, изменила свое прежнее обязательство, заявив, что оно распространяется только на неядерные государства, и это сближает ее стратегию с доктринами России и Соединенных Штатов.

Американские союзники по НАТО – Великобритания и Франция – всегда доктринально допускали применение ядерного оружия первыми, хотя их ядерные силы в сокращенном составе технически более всего соответствуют концепции сугубо ответного удара, во всяком случае в отношении России (а до того – СССР).

Пакистан открыто и безоговорочно придерживается концепции первого применения ядерного оружия (как оперативно-тактического, так и средней дальности) против Индии, имеющей большое превосходство по силам общего назначения.

Израиль не признает и не отрицает наличия у него ядерного оружия. Но ввиду специфики его геополитического окружения ни у кого нет сомнений, что Тель-Авив негласно придерживается концепции первого ядерного удара.

У Северной Кореи вместо доктрины – идеологические декларации с угрозами применения ядерного оружия. В свете малочисленности и уязвимости ее ядерных средств в противоборстве с ядерной сверхдержавой в лице США первый удар – единственный способ применить ядерное оружие (и после этого погибнуть).

Тем более сказанное выше относится к двум ведущим ядерным державам. Российская официальная военная доктрина недвусмысленно предусматривает не только ответный ядерный удар (в качестве реакции на нападение на РФ и ее союзников с использованием ядерного и других видов оружия массового уничтожения, ОМУ), но также и первый ядерный удар: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие… в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В таком случае ядерный удар будет иметь целью «нанесение неприемлемого ущерба агрессору в любых условиях обстановки».

В военной политике Соединенных Штатов тоже всегда допускалась возможность использования ядерного оружия первыми, как гласит американская ядерная доктрина от 2010 г., «для узкого набора сценариев». Обеспечивая гарантии безопасности союзникам в Европе и Азии, США имеют варианты ядерного ответа на нападение на них с использованием обычного оружия или других видов ОМУ и потому «не готовы в настоящее время принять безоговорочную политику сдерживания ядерного нападения как единственного предназначения ядерного оружия…».

Таким образом, Россия, Соединенные Штаты и другие государства, обладающие ядерным оружием, допускают, помимо ответного удара, те или иные варианты применения ядерного оружия первыми (т.е. как «фактор агрессии»). Такие варианты включены в их понимание ядерного сдерживания (т.е. «фактора обеспечения мира и безопасности во всем мире»). Объясняется этот доктринальный симбиоз тем, что все они без исключения считают «фактором агрессии» только первый ядерный удар вероятного противника. А сами намерены применить ядерное оружие первыми исключительно в ответ на агрессию с использованием других видов ОМУ или обычных вооружений.

В связи с этим следует подчеркнуть, что исторически во многих войнах, особенно после 1945 г., каждая сторона считала, что, даже ведя наступательные операции, она обороняется, отражая реальную или неминуемо грозящую агрессию. Это влекло за собой или могло повлечь эскалацию конфликта. Карибский ракетный кризис октября 1962 г. наглядно продемонстрировал возможность ядерной войны из-за потери контроля над событиями, а не в результате спланированной агрессии. Несколько раз чистое везение спасало мир от ядерной катастрофы, хотя тогда уже существовало взаимное ядерное сдерживание (пусть асимметричное) и ни одна из сторон не хотела прямого конфликта.

Похожие, хотя и не столь опасные ситуации эскалации взаимных оборонительных действий имели место во время берлинского кризиса 1961 г., в ходе вьетнамской (1964–1972 гг.), афганской (1979–1989 гг.) и первой иракской войн (1990 г.). То же можно сказать о четырех ближневосточных войнах (1957, 1967, 1973 и 1983 гг.), фолклендском конфликте (1982 г.), индо-пакистанской и ирано-иракской войнах (1971 и 1980–1988 гг.) и ряде других событий такого рода. Причем некоторым из них сопутствовали открытые угрозы применения ядерного оружия и повышение уровней его готовности ведущими государствами.

Нынешняя конфронтация России и НАТО в Европе, многосторонний характер кризисов на Ближнем Востоке в сочетании с развитием новейших ядерных и обычных высокоточных вооружений и изощренных информационно-управляющих систем порождают угрозу быстрой непреднамеренной эскалации обычного (даже локального) конфликта между великими державами к ядерной войне. Эта угроза усугубляется «новаторскими» концепциями применения ядерного оружия в стратегиях ведущих государств.

Опасные новации

Во времена прошлой холодной войны вероятность быстрой (и даже изначальной) эскалации крупного вооруженного конфликта в Европе к применению ядерного оружия со стороны НАТО и Варшавского договора принималась как данность (а на континенте было развернуто в общей сложности до 17 тыс. единиц тактических ядерных средств). После окончания холодной войны тактические ядерные силы сторон были многократно сокращены, а апокалипсические сценарии были на четверть века забыты.

Но кризис вокруг Украины и наращивание вооруженных сил по обе стороны новых границ между Россией и НАТО вернули прежние страхи в европейскую политику. Масштабные военные учения сторон стали регулярно проводиться с имитацией применения тактических ядерных средств. Оружие такого класса в количестве нескольких сотен единиц все еще размещено вместе с силами общего назначения на передовых базах России и в американских хранилищах на территории стран НАТО.

Однако есть и новшества, чреватые не меньшей опасностью: концепции избирательного применения стратегических ядерных вооружений. Соединенные Штаты с начала 1960-х гг. экспериментировали со стратегией контрсиловых ядерных ударов – поражения стратегических сил и других военных объектов СССР, избегая разрушения городов (во всяком случае, на первых этапах войны). Но все эти планы разбивались о вероятность массированного ядерного ответа другой стороны.

Перемены начались много лет спустя: в 2003 г. в официальных российских документах появились планы «деэскалации агрессии... угрозой нанесения или непосредственно осуществлением ударов различного масштаба с использованием обычных и/или ядерных средств поражения». Причем предполагалась возможность «дозированного боевого применения отдельных компонентов Стратегических сил сдерживания».

С тех пор издания военной доктрины РФ не упоминали подобных концепций, и на время они ушли в тень. Но в условиях нынешнего обострения напряженности в профессиональную печать стали периодически просачиваться сходные идеи, возможно, отражая закрытые стратегические изыскания уполномоченных организаций. Можно в связи с этим предположить, что в России, США (и, видимо, в КНР) прорабатываются концепции избирательного применения стратегического ядерного оружия.

Например, военные профессионалы из закрытых институтов Минобороны РФ подчеркивают «…ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ядерного оружия как в количественном отношении, так и по энерговыделению. Поэтому… первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны». В качестве возможных средств таких действий рассматриваются, в частности, новые тяжелые наземные ракеты шахтного базирования типа «Сармат», поскольку уязвимость пусковых установок не позволяет полагаться на них для осуществления ответного удара в случае массированной контрсиловой атаки США.

Судя по всему, и Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимируют концепции ограниченной стратегической ядерной войны в виде «подогнанных (tailored) ядерных опций». Как оружие таких ударов обсуждаются, например, перспективные ядерные авиационные крылатые ракеты большой дальности (LRSO – long-range stand-off missile) и управляемые авиабомбы с вариативной мощностью заряда (В-61-12).

Чаще всего в России подобные избирательные удары предлагаются как ответ на массированную неядерную «воздушно-космическую агрессию» США и НАТО (вроде многократно расширенного варианта налетов на Югославию, Афганистан или Ирак). А в США такие «опции» прорабатываются как реакция на ограниченное «ядерное воздействие» со стороны России (а также имея в виду Китай). В реальности Соединенные Штаты не имеют ни планов, ни достаточных средств для неядерной «воздушно-космической агрессии» против России, особенно если речь идет об ударе по ее стратегическим ракетным силам. Эти сценарии существуют в воображении российских стратегов. Однако взаимная разработка планов избирательных стратегических ударов угрожает молниеносно перевести на глобальный уровень любое локальное (и даже случайное) вооруженное столкновение двух сверхдержав.

Хотелось бы спросить авторов российской концепции: почему они думают, что Соединенные Штаты в ходе обмена ограниченными ударами, в конце концов, первыми дадут «задний ход»? Видимо, подсознательно здесь присутствует стереотип: в США живут богаче и ценят жизнь выше, а патриотизм – ниже, чем в России. Возможно, применительно к большой и долгой обычной войне это не лишено оснований (достаточно сравнить отношение общества двух стран к войнам во Вьетнаме и Афганистане). Однако упускается из вида, что ядерное оружие и в этом смысле является «великим уравнителем»: и богатым, и бедным одинаково не хочется, чтобы они сами, их дети и внуки превратились в «радиоактивную пыль». Во всяком случае, исторический опыт кризисов холодной войны не подтверждает представления о трусливости американцев, а с тех пор уровень жизни в России и на Западе стал менее контрастным.

Сопутствующая идея, набирающая ныне обороты, состоит в том, что после большого сокращения ядерных арсеналов за прошедшие четверть века ядерная война снова стала возможна и не повлечет глобальной катастрофы. Вот один из образчиков такого прогнозирования: «Решившись на контрсиловой превентивный удар по России… США имеют основания рассчитывать на успех… В итоге до 90 процентов российского ядерного потенциала уничтожается до старта. А суммарная мощность ядерных взрывов составит около 50–60 мегатонн… Гибель миллионов американцев, потеря экономического потенциала будут перенесены относительно легко. Это умеренная плата за мировое господство, которое обретут заокеанская или транснациональная элиты, уничтожив Россию…» В качестве спасительной меры, утверждает автор, создание 40–50 «боеприпасов (в 100 МТ) в качестве боеголовок для тяжелых МБР или сверхдальних торпед гарантирует доведение до критически опасных геофизических зон на территории США (Йеллоустонский супервулкан, разломы тихоокеанского побережья США)... Они гарантированно уничтожат США как государство и практически всю транснациональную элиту».

Можно было бы отмахнуться от таких идей как не составляющих предмет стратегического анализа и требующих услуг специалистов другого профиля, но не все так просто. Их автор (Константин Сивков) много лет служил в Генеральном штабе Вооруженных сил РФ и принимал участие в разработке военно-доктринальных документов государства. В других работах этого специалиста, как и в публикациях упомянутых выше экспертов, вопреки официальной линии Москвы, приводятся вполне убедительные расчеты невозможности массированного поражения не только российских ракетных шахт, но и значительной части промышленности высокоточным неядерным оружием. Также следует напомнить, как пару лет назад один из центральных каналов российского телевидения в репортаже о заседании военно-политического руководства самого высокого уровня как бы «случайно» показал картинку именно такой суперторпеды, вызвав немалый ажиотаж на Западе.

Приведенные примеры не позволяют безоговорочно принять тезис известного российского политолога Сергея Караганова: «Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, “цивилизовало”, делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению». И дело не в том, что до «ядерной кнопки» могут добраться экстремисты или умалишенные, а в том, что замкнутые институты имеют склонность генерировать узко технико-оперативный образ мышления, совершенно оторванный от реальности и чреватый чудовищными последствиями в случае его практической имплементации.

Так или иначе, приведенные концепции насколько искусственны, настолько и опасны. Россия и США уже второй год не могут договориться о координации обычных авиаударов даже по общему противнику в Сирии, а что уж говорить о негласном взаимопонимании «правил» обмена избирательными ядерными ударами друг по другу! Касательно приемлемости ядерной войны при сокращенных потенциалах, даже если принять крайне спорные прогнозы минимального ответного удара России мощностью в 70 мегатонн (10% выживших средств), надо обладать экзотическим мышлением для вывода, что российский ответ (5 тыс. «хиросим») не будет означать полного уничтожения Cоединенных Штатов и их союзников вместе со всеми элитами.

В реальности нет никаких оснований полагать, что ядерное оружие теперь и в будущем может стать рациональным инструментом войны и ее завершения на выгодных условиях. Однако есть риск (особенно после смены руководства США), что государственные руководители, не владея темой, не имея доступа к альтернативным оценкам и тем более не ведая истории опаснейших кризисов времен холодной войны, поверят в реализуемость подобных концепций. Тогда в острой международной ситуации, стремясь не показать «слабину», они могут принять роковое решение и запустить процесс неконтролируемой эскалации к всеобщей катастрофе.

Банализация и рационализация ядерного оружия и самой ядерной войны, безответственная бравада на эти запретные ранее темы – опаснейшая тенденция современности. Парадоксально, что отмеченные стратегические новации выдвинуты в условиях сохранения солидного запаса прочности паритета и стабильности ядерного баланса России и США. Похоже, что даже классическое двустороннее ядерное сдерживание в отношениях двух сверхдержав (не говоря уже о других ядерных государствах) «поедает» само себя изнутри. Впредь едва ли можно надеяться только на него как на «фактор обеспечения мира и безопасности».

Нельзя не признать, что традиционные концепции и методы укрепления стратегической стабильности не способны устранить данную опасность. Для этого нужны новые принципы стратегических отношений великих держав и механизмы обоюдного отказа от опасных стратегических новаций. Но их невозможно создать в условиях распада контроля над ядерным оружием и неограниченной гонки вооружений.

Спасло ли мир ядерное сдерживание?

Вторая оговорка в отношении упомянутой в начале статьи «валдайской формулы» заключается в том, что ядерный «фактор сдерживания» реализуется исключительно в рамках системы и процесса контроля над вооружениями и их нераспространения – и никак иначе. Сейчас, на кураже ниспровержения прежних истин, по этому поводу высказываются сомнения. Например, цитировавшийся выше Сергей Караганов пишет, что «…баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно». Тем не менее это сделать легко – при всей сложности проблематики ядерных вооружений.

До начала практического контроля над вооружениями (ведя отсчет с Договора 1963 г. о частичном запрещении ядерных испытаний) мир неоднократно приближался к грани ядерной войны. Характерно, что упомянутый выше самый опасный эпизод – Карибский кризис – помимо конфликта СССР и США из-за Кубы, был главным образом вызван именно динамикой ядерного сдерживания. Отвечая на большой блеф советского лидера Никиты Хрущева о ракетном превосходстве после запуска спутника в 1957 г., Соединенные Штаты начали форсированное наращивание ракетно-ядерных вооружений. Администрация Джона Кеннеди, придя к власти в 1961 г., унаследовала от предшественников 12 старых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и две первые атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ). Однако уже в 1967 г. американские стратегические ядерные силы (СЯС) увеличились по числу ракет в 40 раз (!). Поняв, куда идут процессы, Хрущев санкционировал переброску ракет средней дальности на Кубу, чтобы хоть замедлить быстро растущее отставание от США. Остальное хорошо известно.

Так ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне. Можно до бесконечности спорить, спасло ли мир ядерное оружие или нет. И то и другое недоказуемо, поскольку, слава Богу, ядерной войны в те годы не случилось. Но в течение ста лет после битвы при Ватерлоо и до августа 1914-го большой войны в Европе тоже не произошло, хотя ядерного оружия не было, как и на протяжении полутора веков между Тридцатилетней войной и наполеоновским нашествием. А малых войн случалось множество, как и в годы холодной войны, причем через своих клиентов великие державы воевали и друг с другом.

После Договора 1963 г. в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: развертывания новых ракет средней дальности СССР, а в ответ и аналогичных ракет США и провала переговоров по ограничению ядерных вооружений. Вывод очевиден: международные конфликты на фоне неограниченной гонки ядерных вооружений периодически подводят мир к грани ядерного Армагеддона. А в условиях процесса и режимов контроля над вооружениями – нет.

Отрицать прямую и обратную корреляцию мира и контроля над вооружениями можно, только если не желать признавать очевидного. Именно соглашения об ограничении и сокращении ядерного оружия стабилизировали военный баланс на пониженных уровнях и сыграли решающую роль в спасении мира от глобальной войны. Точно так же четко прослеживается взаимосвязь успехов и провалов диалога великих держав по ядерному разоружению и соответственно – прогресса или регресса режима нераспространения ядерного оружия.

Тем не менее, если исходить из того, что сдерживание, наряду с соглашениями великих держав, явилось одним из факторов спасения мира от ядерной войны в прошлом, то это отнюдь не значит, что так будет продолжаться в будущем. Отношения стабильного стратегического паритета сложились исключительно между СССР/Россией и США, хотя и здесь сейчас нарастают возмущающие факторы. Но нет оснований рассчитывать на тот же эффект в отношениях других ядерных государств, например, Индии и Пакистана. Тем более это относится к Северной Корее и возможным будущим обладателям ядерного оружия, если продолжится его распространение, что неизбежно в случае провала переговоров по дальнейшему сокращению ядерных арсеналов.

А через новые ядерные государства это оружие или оружейные материалы и экспертиза неизбежно рано или поздно попадут в руки террористов, что положит катастрофический конец роли ядерного оружия как «фактора обеспечения мира и безопасности». Ядерное сдерживание, согласно вечным законам гегелевской диалектики, убьет само себя. Это тем более так, поскольку в настоящее время разворачивается беспрецедентный кризис системы контроля над ядерным оружием.

Распад системы: есть ли повод для волнения?

Впервые за более чем полвека переговоров и соглашений по ядерному оружию (после Договора 1963 г.) мир оказался перед перспективой потери уже в ближайшее время договорно-правового контроля над самым разрушительным оружием в истории человечества.

Наиболее слабым звеном в системе контроля над ядерным оружием является Договор РСМД между СССР и США от 1987 года. Стороны уже несколько лет обвиняют друг друга в нарушении Договора, и после смены администрации в Вашингтоне в обозримом будущем он может быть денонсирован. В России к этому соглашению относятся скептически, что регулярно проявляется в высказываниях государственных руководителей. Еще более настораживает, что в новой «Концепции внешней политики» от 2016 г. он даже не упомянут в числе договоров, которым привержена Москва.

Обычно в вину Договору РСМД вменяется, что согласно его положениям было ликвидировано в два с лишним раза больше советских, чем американских ракет (соответственно 1836 и 859), и этой арифметикой до сих пор возмущаются многие российские эксперты в погонах и без. Но дело не просто в том, что советских ракет было развернуто намного больше и соответственно до «нуля» пришлось больше их сокращать. Еще важнее, что по высшей стратегической математике СССР все равно остался в выигрыше по качеству. Ведь для него был устранен, по сути, элемент стратегической ядерной угрозы, особенно ракеты «Першинг-2», способные с коротким подлетным временем (7 минут) наносить точные удары по подземным командным центрам высшего военно-политического руководства в Московском регионе. А непосредственно для американской территории Договор никак угрозу не уменьшил, поскольку советские ракеты средней дальности ее по определению не достигали.

Другой аргумент против Договора состоит в том, что ракеты средней дальности нужны России для ударов по базам ПРО США в Европе. Между тем все непредвзятые оценки показывают, что эти системы не способны перехватить российские МБР ни на разгонном участке, ни вдогонку. Кстати и президент Путин заявлял, что новые системы РФ могут преодолеть любую ПРО США.

Довод о том, что нужно отвечать на ядерные ракеты средней дальности третьих стран, не участвующих в Договоре, тоже неубедителен. Поскольку Великобритания и Франция не имеют ракет такого класса, из пяти остальных ядерных государств КНР и Индия – стратегические союзники России, Пакистан нацеливает ракеты только на Индию, Израиль – на исламских соседей, а КНДР – на американских дальневосточных союзников, а в перспективе – на США.

В любом случае Россия обладает большим количеством достратегических ядерных средств для сдерживания третьих стран, помимо стратегического потенциала для сдерживания Соединенных Штатов, часть которого может быть нацелена по любым другим азимутам. И уж если этой огромной мощи недостаточно для сдерживания третьих ядерных государств, то дополнительное развертывание наземных баллистических и крылатых ракет средней дальности делу не поможет. Придется рассчитывать на противоракетную оборону в составе модернизированной Московской ПРО А-235, новейших систем С-500 и последующих поколений подобных средств. А заодно пересмотреть позицию о необходимости отказа от систем ПРО или их жесткого ограничения.

Вопреки критике Договора при современном геополитическом положении России он намного важнее для ее безопасности, чем 30 лет назад. В случае его краха и в ответ на развертывание ныне запрещенных российских систем оружия возобновится размещение американских ракет средней дальности, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы.

Кризис контроля над ядерным оружием проявляется и в том, что вот уже шесть лет не ведется переговоров России и США по следующему договору СНВ – самая затянувшаяся пауза за 47 лет таких переговоров. В 2021 г. истечет срок текущего Договора СНВ, и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум. Времени для заключения нового договора, в свете глубины разногласий сторон по системам ПРО и высокоточным неядерным вооружениям, все меньше. При этом новая администрация Белого дома не проявляет заинтересованности в заключении нового договора СНВ до 2021 г. или в его продлении до 2026 года.

Именно с середины 2020-х гг. Соединенные Штаты приступят к широкой программе обновления своего стратегического ядерного арсенала (стоимостью до 900 млрд долл.), а также, вероятно, расширят программу ПРО, на что Россия будет вынуждена отвечать. Причем в отличие от периода холодной войны эта ракетно-ядерная гонка будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. Новейшие системы оружия особенно опасны тем, что размывают прежние технические и оперативные разграничения между ядерными и обычными, наступательными и оборонительными, региональными и глобальными вооружениями.

К тому же гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также КНР, страны НАТО, Индию и Пакистан, Северную и Южную Кореи, Японию и другие государства. Геополитическое положение России обуславливает ее особую уязвимость в такой обстановке.

Уже два десятилетия по вине Вашингтона в законную силу не вступает Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). По их же вине недавно «заморожено» соглашение о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях (ДЗПРМ) много лет стоят в тупике на Конференции по разоружению в Женеве. По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов.

Конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 г. закончилась провалом. Северная Корея, которая вышла из ДНЯО в 2003 г., продолжает испытания ядерного оружия и баллистических ракет. В апреле 2017 г. от нее дистанцировался даже главный покровитель – Китай. Настрой новой администрации и Конгресса против многостороннего соглашения об ограничении иранской ядерной программы от 2015 г. может нанести окончательный удар по ДНЯО. Дальнейшее распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Если и когда это оружие попадет в руки террористов, Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, тем более в свете уязвимости ее геополитического положения и проницаемости южных границ.

Рецепты летального исхода

Традиционный контроль над ядерным оружием зиждился на ярко выраженной биполярности миропорядка, примерном равновесии сил сторон и согласовании классов и типов оружия в качестве предмета переговоров. Ныне миропорядок стал многополярным, равновесие асимметричным, а новые системы оружия размывают прежние разграничения. Контроль над вооружениями и предотвращение ядерной войны необходимо своевременно адаптировать к меняющимся условиям. Но надстраивать здание нужно на твердом и испытанном фундаменте – таково элементарное правило любой реконструкции.

В упоминавшейся выше статье Сергей Караганов пишет о необходимости выработки «новых схем ограничения вооружений». В качестве таковых он предлагает «не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия... Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета… Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи…) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны… Таким образом, – пишет этот авторитетный специалист, – цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений».

Прежде всего по поводу приведенного подхода следует отметить, что у Москвы и Вашингтона уже есть совместная концепция стратегической стабильности, предметно согласованная в первый и, к сожалению, последний раз в 1990 году. Ее суть (состояние стратегических отношений, устраняющее стимулы для первого удара) вполне актуальна. Что касается конкретных способов укрепления стабильности (взаимоприемлемое соотношение наступательных и оборонительных средств, снижение концентрации боезарядов на носителях и акцент на высокоживучие системы оружия), они, безусловно, требуют обсуждения и дополнения. Нужно учесть появление новейших наступательных и оборонительных вооружений, затронутые выше опасные концепции их применения, киберугрозы, распространение ядерного и ракетного оружия. Но расширение круга участников таких переговоров преждевременно. В обозримом будущем было бы величайшим успехом достичь взаимопонимания хотя бы в двустороннем формате, а уже затем думать о его расширении.

Кроме того, отвлеченное обсуждение стратегической стабильности сродни популярным в Средние века схоластическим диспутам. Это не приведет к конкретному результату, вроде упомянутого Карагановым «предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений». Едва ли можно рассчитывать, что оппоненты просто силой аргументов убедят друг друга отказаться от вызывающих беспокойство программ – без достижения взаимных компромиссов в виде ограничения и сокращения конкретных вооружений. А раз так, то и «численному паритету» нет альтернативы: ни одна из сторон не согласится юридически закрепить свое отставание.

Это суждение подтверждает практический опыт. Ведущиеся в течение последних лет американо-китайские консультации по стратегической стабильности при неравенстве потенциалов не породили ничего (кроме совместного словаря военных терминов). Та же участь постигла переговоры «большой ядерной пятерки», начавшиеся с 2009 г.: ничего конкретного, кроме общих благих пожеланий, согласовать не удалось. Наконец, есть опыт диалога России и Соединенных Штатов, который шел до 2012 г. по системам ПРО в контексте стратегической стабильности. Интеллектуальное взаимодействие потерпело фиаско, поскольку США не соглашались ни на какие ограничения ПРО, а Россия их и не предлагала, требуя «гарантий ненаправленности».

Если бы удалось организовать предлагаемый Сергеем Карагановым форум «девятки» по стратегической стабильности, он в лучшем случае вылился бы в бесплодный дискуссионный клуб, а в худшем – в площадку для взаимной ругани (тем более с участием таких своеобразных стран, как Израиль и КНДР).

Единственное содержательное определение стабильности от 1990 г. потому и состоялось, что согласовывалось в рамках переговоров о Договоре СНВ-1 и нашло воплощение в его статьях и обширнейшей интрузивной системе верификации и мер доверия. Поэтому паритет, количественные уровни, подуровни и качественные ограничения являются самым оптимальным и доказавшим свою практичность фундаментом соглашений по укреплению стабильности. В достигнутых с начала 1970-х гг. девяти стратегических договорах сокращение и ограничение вооружений, меры доверия и предсказуемости – отнюдь не самоцель, а способ практического (в отличие от теоретического) приближения к главной цели – предотвращению ядерной войны.

Разрушить существующую систему контроля над вооружениями проще простого, для этого даже не надо ничего делать – без постоянных усилий по ее укреплению она сама разрушается под давлением политических конфликтов и военно-технического развития. А вот создать на ее обломках нечто новое невозможно, тем более если предлагается привлечь скопом все ядерные государства и говорить одновременно обо всех насущных проблемах.

Об интересах России

После смены власти в Вашингтоне сохранение и совершенствование режимов контроля над ядерным оружием впредь могла бы обеспечить только Россия. Конечно, в том случае, если бы она этого захотела. Однако ни на США, ни на КНР или НАТО/Евросоюз рассчитывать не приходится. Помимо ответственности России как великой державы и ядерной сверхдержавы за эту кардинальную область международной безопасности, побудительным мотивом могут быть и другие соображения. При трезвом анализе ситуации, избавленном от политических обид и «ядерного романтизма», Москва должна быть больше всех заинтересована в этом с точки зрения национальной безопасности.

Во-первых, потому что гонку ядерных вооружений теперь намерены возглавить Соединенные Штаты, так зачем предоставлять им свободу рук? В интересах России понизить стратегические «потолки», загнать под них гиперзвуковые средства, вернуться к вопросу согласования параметров и мер доверия применительно к системам ПРО. Тем более что РФ интенсивно строит такую систему в рамках большой программы Воздушно-космической обороны (ВКО).

Другой мотив в том, что, как отмечалось выше, Россия находится в куда более уязвимом геостратегическом положении, чем США и страны НАТО, не имеет союзных ядерных держав и вообще не богата верными военно-политическими союзниками. Соответственно, продуманные и энергичные меры контроля над вооружениями способны устранить многие опасности, которые нельзя снять на путях гонки вооружений.

И, наконец, последнее: новое военное соперничество потребует колоссальных затрат, тогда как российская экономика сегодня явно не на подъеме (в этом году грядет серьезное сокращение российского военного бюджета). Ограничение стратегических сил и другие меры позволят сэкономить изрядные средства и обратить их на другие нужды страны.

Тот факт, что от Вашингтона впредь не следует ждать новых предложений или готовности с энтузиазмом принять российские инициативы, должен рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу активизации политики РФ на данном треке. Если со стороны России поступят серьезные предложения (но не такие, как в случае с утилизацией плутония), от них не получится просто так отмахнуться. Более того, с учетом трудностей в отношениях двух ядерных сверхдержав на других направлениях (Украина, Сирия, Иран, Северная Корея), указанная сфера способна быстро стать триггером возобновления их взаимодействия, о котором много говорил Дональд Трамп в ходе избирательной кампании. К тому же он сможет поставить себе в заслугу достижение успеха там, где прежнего президента постигла неудача. (В истории были прецеденты: Никсон и Джонсон, Рейган и Картер.)

Возобновление активных усилий Москвы в данной сфере, безусловно, вызовет поддержку всех стран «Старой Европы», Китая, Японии, мира нейтральных и неприсоединившихся стран, широких общественных движений (вроде кампании за запрещение ядерного оружия, ведущейся в ООН), а также среди либеральных кругов США, в основном настроенных ныне против России. В известном смысле наша дипломатия в сфере контроля над ядерным оружием может стать важнейшим направлением использования «мягкой силы» в российской политике расширения своего глобального влияния.

Первоочередной задачей является спасение Договора РСМД. Вместо бесплодного обмена обвинениями сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения. Разумеется, это возможно, только если Россия сама для себя признает ключевое значение Договора в обеспечении собственной безопасности и отбросит недальновидные взгляды на это соглашение.

Затем – заключение следующего договора СНВ на период после 2021 г. и на этой основе – согласование мер в области систем ПРО и новых стратегических вооружений в обычном оснащении. Далее – шаги к закреплению практического эффекта, а затем и вступлению в законную силу ДВЗЯИ. Потом – прогресс по линии ДЗПРМ и утилизации плутония, возобновление сотрудничества России и других стран по физической защите ядерных объектов и сохранности ядерных материалов. Параллельно – укрепление ДНЯО и режима контроля над ракетными технологиями. После этого – ограничение достратегического ядерного оружия и в этом контексте поэтапное и избирательное придание процессу сокращения ядерного оружия многостороннего характера.

* * *

Как показал исторический опыт нашей страны в других общественных сферах, в реальной жизни (в отличие от идеальной) не удастся до основания снести старое, а затем на чистом месте воздвигнуть нечто новое и прекрасное. На деле, если откажемся от наработанных за предшествующие полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, то в итоге останемся «у разбитого корыта». Вместо этого необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно совершенствовать систему, приспосабливая к новым вызовам и угрозам российской и международной безопасности. Как сказал великий русский историк академик Василий Ключевский, «где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед».

США. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258189 Алексей Арбатов

США выбирают в Афганистане между поражением и поражением

Автор: Игорь СУББОТИН

Министерство обороны Афганистана поприветствовало решение НАТО увеличить военный контингент на территории Исламской Республики. По мнению официального представителя оборонного ведомства Давлата Вазири, отправка сил Североатлантического альянса поможет Кабулу в реализации четырехлетнего плана по обеспечению безопасности, анонсированного ранее. Впрочем, в экспертной среде считают, что увеличение численности войск в Афганистане не сможет повлиять на ситуацию кардинальным образом.

Решение НАТО о помощи Исламской Республике было принято на встрече министров обороны стран военного блока в Брюсселе. «Мы должны понимать, что речь идет о подготовке, о помощи, о консультации, — заявил генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, комментируя планы по расширению контингента. – Это не касается ведения боевых действий — это касается помощи гражданам Афганистана». Причиной численного усиления операции «Решительная поддержка» стала ухудшающаяся ситуация в Исламской Республике.

В руководстве альянса пока не раскрывают конкретных данных о числе военнослужащих, готовых отправиться в Афганистан, однако дипломатические источники западных СМИ говорят о 3 тыс. бойцов. «Пятнадцать стран уже пообещали сделать свои взносы (в миссию – «Афганистан.Ру»), – сообщил Столтенберг. – Я с нетерпением жду дальнейших заявлений от других государств». Генеральный секретарь военного блока признал, что миссия натовцев в Исламской Республике не будет легкой. «Пока талибы верят, что могут выиграть войну, они не будут вести переговоры. Нам необходимо преодолеть тупик и дать возможность афганцам добиться прогресса», – заявил Столтенберг.

«Сегодня администрация Трампа сталкивается с тем же набором альтернатив, с которыми сталкивался Обама, — пояснил «Афганистан.Ру» старший научный сотрудник RAND Джеймс Доббинс, занимавший с 2013 по 2014 гг. пост спецпредставителя США по Афганистану и Пакистану. — К сожалению, это не выбор между победой и поражением. Первая цель не может быть достигнута в обозримые сроки. Это выбор между поражением и поражением. Сейчас афганские вооруженные силы постепенно уступают место талибам. Правительство Афганистана по-прежнему контролирует основные населенные пункты, однако талибы усиливают контроль над сельской местностью. Такой итог предвидела администрация Обамы, когда президент объявил в мае 2014 года, что американские войска покинут пределы страны, когда их срок истечет. Ожидалось, что как только американские и европейские войска покинут зону контроля Кабула, страна постепенно разрушится».

Бывший дипломат заметил, что всего через пару недель после заявления Обамы о выводе войск из Афганистана «Исламское государство» (группировка запрещена в РФ) двинуло поток боевиков из Сирии в Ирак. «Эти события подчеркнули опасность того, что отказ от слабых союзных режимов ведет к их падению от рук жестоких экстремистских движений, — заявил Доббинс. — Иракский опыт, в конечном счете, заставил Обаму хорошенько подумать о своем решении и оставить в Афганистане 8 500 американских военных, возложив конфликт и его решение на плечи своего преемника. На сегодняшний день администрация Трампа встречается с выбором: быстро проиграть, выведя войска из Афганистана, проиграть медленно, сохраняя текущее положение, или не проигрывать, увеличивая свои обязательства, чтобы поддерживать тупиковую ситуацию на поле сражения. Это главная логика отправки нескольких дополнительных тысяч американских и европейских войск».

Аналитик отмечает, что «Талибан», по сравнению с другими террористическими группировками, имеет локальные, а не глобальные устремления. «Его руководство, долгое время отказывавшееся от победы, может оказаться готово к переговорному процессу, — полагает Доббинс. — Но оно этого не сделает до тех пор, пока триумф кажется достижимым вариантом. Есть несколько шагов, которые президент Трамп мог бы санкционировать, чтобы лишить «Талибан» этого ожидания. Он мог бы предоставить генералу Николсону ресурсы, необходимые, чтобы увеличить консультативные усилия для более широкого числа афганских подразделений. Он мог бы предоставить американской авиации и спецподразделениям большую свободу действий в борьбе с боевиками «Талибана». Можно было бы увеличить и давление на Пакистан, чтобы лишить «Талибан» укрытий и фактора, облегчающего его операции. Возможно, самое главное: Трамп должен воздерживаться от того, чтобы устанавливать крайние сроки вывода войск, как это неоднократно делал Обама, поскольку это только стимулирует ожидания талибов».

В российской экспертной среде полагают, что для разрешения конфликта необходимы межафганский диалог и борьба с наркотрафиком. «Это изображение бурной деятельности при отсутствии таковой, — прокомментировал «Афганистан.Ру» решение НАТО заведующий Центром научно-аналитической информации Института востоковедения РАН Николай Плотников. — НАТО зашло в тупик и не знает, как с достойным лицом выйти из этой ситуации. Отправление этого контингента ничего не решит. Тем более, эти военные не будут принимать участие в боевых действиях. Кого они будут учить? Армия в значительной степени деморализована. Боевой костяк – это подразделения специального назначения. В основном, они ведут боевые действия. Нужен межафганский диалог, а задача всех внешних игроков, включая США, ЕС, Россию, страны Центральной Азии, создать условия для того, чтобы этот диалог начался. А сейчас идет гонка между талибами и ИГ, которое появилось на востоке. Талибы, в свою очередь, ведут с президентом тяжбу. Помимо межафганского диалога, международному сообществу надо бы принять меры, чтобы разрушить финансовую империю наркопроизводства». Это вторая главная проблема, заключил эксперт.

«Стратегия НАТО призвана сделать одно — сохранить нынешнее правительство Гани, — заявила в разговоре с «Афганистан.Ру» доцент Питтсбургского университета Дженнифер Муртазашвили. – Без международной помощи правительству грозит падение перед лицом «Талибана» и других экстремистских группировок. В связи с этим у НАТО и США простой выбор: позволить правительству пасть или отправить больше советников, чтобы предотвратить государственный коллапс. Как представляется, рост натовской поддержки по предупреждению такого коллапса – в интересах почти каждой страны в регионе, в том числе России. «Талибан» заявляет, что он сядет за стол переговоров сразу после того, как все иностранные войска покинут Афганистан. Но нужно ли афганскому правительству верить в такое обещание? Это поставило бы его в очень слабую позицию, в которой оно бы вряд ли выжило. Иными словами, «Талибан» знает, что если НАТО уйдет, правительству придет конец».

По мнению аналитика, даже если афганским властям удастся прийти к мирному соглашению с талибами, им все равно придется разбираться с ИГ. «Выбор перед США и НАТО не так легок, – считает Муртазашвили. – Непопулярность правительства Гани растет. Если бы НАТО было мудрее, оно бы использовало бы свои рычаги и поощряло правительство Гани к тому, чтобы делиться властью с регионами с помощью какой-либо децентрализации. НАТО находится в трудном положении для того, чтобы исправлять свои ошибки, допущенные администрацией Обамы».

Президенты Афганистана и Туркменистана обсудили вопросы развития сотрудничества

Накануне президент Афганистана Мохаммад Ашраф Гани совершил официальный визит в Ашхабад, где провёл переговоры со своим туркменским коллегой Гурбангулы Бердымухамедовым.

В ходе двусторонней встречи главы государств обсудили перспективы развития двустороннего сотрудничества, а также обменялись мнениями по вопросам регионального и международного уровня.

Стороны отметили значимость отношений, взаимной солидарности и уважения между двумя странами, выразив намерение поспособствовать дальнейшему укреплению афгано-туркменских связей.

Президенты сошлись во мнении о том, что восстановление мира и стабильности в Афганистане поспособствует региональному экономическому росту, при этом туркменская сторона заверила Кабул в своей поддержке, передаёт информагентство «Пажвок».

На переговорах были рассмотрены конкретные направления экономического сотрудничества между двумя странами, в частности, нефтегазовая, химическая и лёгкая промышленность, сельское хозяйство, торговля и транспорт.

Также президенты обсудили проекты регионального уровня, в которых задействованы их страны, в частности, строительство транснационального газопровода ТАПИ (Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия), расширение региональной сети поставок электроэнергии и перспективу участия в транспортных торгово-транзитных проектах совместно с Таджикистаном, Азербайджаном, Грузией и Турцией.

По итогам переговоров правительства двух стран подписали 7 соглашений о двустороннем сотрудничестве, в том числе поставке туркменской электроэнергии в афганские провинции Бадгис и Джаузджан, расширении взаимодействия в транспортной сфере, как по автомобильным, так и железнодорожным маршрутам, взаимодействии по направлениям дипломатии, науки и образования, а также лёгкой промышленности.

В заключение Ашраф Гани пригласил туркменского коллегу посетить Афганистан. Гурбангулы Бердымухамедов принял приглашение, отметив, что дата ответного визита будет впоследствии согласована по дипломатическим каналам.

В соответствии с Указом Президента Российской Федерации шесть сотрудников МЧС России удостоены государственных наград Российской Федерации.

За героизм, высокий профессионализм, самоотверженные действия, проявленные при ликвидации последствий землетрясения в Японии в марте 2011 года и поиске самолета Ил-76 в тайге, потерпевшего крушение в июле 2016 года при тушении лесных пожаров в Сибири, начальник Хабаровского авиационно-спасательного центра МЧС России Виталий Александрович Плотников награжден орденом Мужества.

Медалью «За отвагу» награждены сотрудники специальной пожарно-спасательной части №3 г. Казани – пожарные Кирил Владимирович Мигачев, Артур Маратович Хузин и водитель пожарной машины Владимир Александрович Совенков. Они самоотверженно ликвидировали пожар на территории Казанского государственного порохового завода в марте 2017 года. На момент прибытия подразделения происходило открытое горение здания, находящейся в нем продукции и кровли на площади 60-70 квадратных метров, рядом со зданием находился объятый пламенем грузовой автомобиль. Благодаря оперативным и грамотным действиям пожарных удалось не допустить дальнейшего распространения огня и ликвидировать пожар.

Два сотрудника 5-й пожарно-спасательной части г. Кирова награждены медалью «За отвагу» посмертно. Это – командир отделения Алексей Сергеевич Шабалин и пожарный Алексей Анатольевич Широбоков. Они с честью выполнили свой служебный долг во время тушения пожара в августе 2016 года в частном жилом доме в деревне Малая Субботиха Кировской области. К моменту прибытия пожарного расчёта огнем были охвачены хозяйственные постройки, веранда и крыша дома. Во время разведки пожарные обнаружили в охваченном огнем помещении два газовых баллона, один из которых был подключен к плите. Огнеборцы эвакуировали баллоны из горящего помещения на безопасное расстояние. Благодаря их героическим действиям взрывов удалось избежать. Однако при выполнении последующих задач по тушению пожара они получили травмы, несовместимые с жизнью.

Десять сотрудников Государственного центрального аэромобильного спасательного отряда МЧС России «Центроспас» за мужество, отвагу и самоотверженность, проявленные при проведении гуманитарной операции в Сирийской Арабской Республике в декабре 2016 года Распоряжением Президента Российской Федерации поощрены:

Почетной грамотой Президента Российской Федерации:

Изварин Константин Эдуардович - главный специалист центра подготовки и повышения квалификации

Ковальчук Максим Михайлович - начальник поисково-спасательного подразделения службы автотранспортного обеспечения спасательных работ

Селкин Сергей Борисович - водитель автомобиля службы автотранспортного обеспечения спасательных работ

Сказалов Роман Германович - водитель автомобиля службы автотранспортного обеспечения спасательных работ

Скоробулатов Алексей Владимирович - заведующий отделом - врач анестезиолога-реаниматолога службы аэромобильного госпиталя и организации медицинской помощи при чрезвычайных ситуациях

Фёдоров Илья Глебович - начальник службы аэромобильных технологий поиска и спасения.

благодарность Президента Российской Федерации объявлена:

Иванову Виктору Николаевичу - заместителю начальника службы аэромобильного госпиталя и организации медицинской помощи при чрезвычайных ситуациях

Киреевой Зое Васильевне - повару службы административно-хозяйственного и социально-бытового обеспечения спасательных работ

Новиковой Наталье Владимировне - ведущему электронику службы аэромобильного госпиталя и организации медицинской помощи при чрезвычайных ситуациях

Фёдоровой Ирине Альбертовне - ведущему инженеру службы аэромобильного госпиталя и организации медицинской помощи при чрезвычайных ситуациях.

Специалисты отряда проводили гуманитарную операцию по оказанию медицинской помощи сирийскому народу, пострадавшему в результате вооруженного конфликта. Медики МЧС России работали и в госпитале, развернутом вблизи Алеппо, и в центрах временного размещения. Они оказали помощь более 1,5 тысячи человек, 70 процентов из них — женщины и дети.

Работавший в Сирии госпиталь «Центроспаса» входит в первую тройку глобального реестра чрезвычайных медицинских бригад, который создается Всемирной организации здравоохранения ООН для работы в зонах бедствий и катастроф. ?В составе аэромобильного госпиталя врачи – терапевты, хирурги, невропатологи, травматологи, кардиологи, неоднократно работавшие в зоне катастроф и стихийных бедствий в разных странах мира - в Шри-Ланке, Индонезии, Пакистане, Китае, Южной Осетии, Гаити и др.

Профессиональная работа специалистов МЧС России и своевременно оказанная помощь позволили спасти сотни человеческих жизней, избежать распространения инфекционных заболеваний, а также поднять общий уровень охраны здоровья в одном из наиболее пострадавших от действий террористов районов Сирии.

Пакистан сократил импорт соевого масла

Импорт соевого масла в Пакистан за 11 месяцев сезона 2016/17 сократился по сравнению с аналогичным периодом прошлого сезона на 35,35%. Сообщает агн. Зерно Он-Лайн со ссылкой на агн. Reuters.

В период с июля 2016 года по май 2017 года Пакистан импортировал 87,5 тыс. тонн соевого масла общей стоимостью в 112,5 млн. долларов США. За аналогичный период сезона 2015/16 страна закупила 134,9 тыс. тонн масла стоимостью в 174,6 млн. долларов США.

Импорт пальмового масла вырос на 12,76% и составил 2,4 млн. тонн

На пути к исламскому глобальному проекту

Война в Сирии как катализатор его появления

Руслан Халиков – кандидат философских наук, научный сотрудник Украинского института стратегий глобального развития и адаптации

Резюме В ближневосточном исламском проекте можно выделить три мощных центра, которые еще до прихода ислама относились к различным ойкуменам, а после исламизации образовали оригинальные религиозно-политические пространства – иранское, турецкое и арабское.

Восток – условное название, применяемое в отношении бывших колоний европейцами, даже теми, от кого эти земли лежат на юг или даже на юго-запад. Прежние метрополии до сих пор считают себя ответственными за состояние дел на Востоке, поэтому не видят проблемы во вмешательстве в дела ближневосточных государств для их оптимизации. В самих государствах региона между тем происходит пересмотр универсальной ценности западной цивилизации и все более громко заявляют о себе движения, противостоящие Западу, но не готовые отказаться от его технологических достижений. Именно на пересечении антиколониализма, исламского модернизма, Web 2.0, управляемых ракет и происходят нынешние события на Ближнем Востоке.

В этих событиях принимают участие несколько субъектов: во-первых, официальные правительства и местные повстанцы; во-вторых, иностранные вооруженные формирования и сетевые сообщества их сторонников; в-третьих, государства, претендующие на региональное лидерство, и, наконец, международные коалиции, сформированные вокруг глобальных проектов. Еще один субъект – местное население, вынужденное жить под ударами со всех сторон.

Постсекулярные глобализационные проекты в исламском мире

Середина 2010-х гг. показала, что переход от двуполярного к однополярному миру был в большей степени гипотезой, предложенной западными аналитиками в силу неполной осведомленности или чрезмерной самоуверенности. Сейчас можно говорить о многополярном мире, или о конкуренции нескольких проектов, претендующих или на глобальную экспансию, или по крайней мере на транснациональное региональное лидерство. Характерной особенностью этих проектов является постсекулярный характер вдохновляющих их идеологических программ. Впрочем, нередко внутреннее соперничество оказывается едва ли не более жестким, чем конкуренция с традиционным врагом в лице Запада.

В ближневосточном исламском проекте можно выделить три мощных центра, которые еще до прихода ислама относились к различным ойкуменам, а после исламизации образовали оригинальные религиозно-политические пространства (иранское, турецкое и арабское). В XIX–XX веках все они подверглись насильственной секуляризации, сопровождавшейся распадом традиционного общества, появлением национальных государств и национализма; частичной политической и идеологической колонизацией Западом. Национализм стал важной интеграционной силой в арабском обществе, объединив усилия арабов-суннитов и других арабов ради общего блага. Вместе с тем как национальные государства ни Турция, ни арабские страны, ни Иран не могли претендовать на доминирование на пространствах бывших империй Аббасидов, Османов, Сефевидов или Моголов. С конца ХХ века эти три центра начали возвращаться к религиозному самоопределению, в связи с чем возродились планы доминирования в мусульманском мире.

На месте шахского Ирана в результате революции возникла Исламская Республика Иран, в Турции происходит более или менее бескровный демонтаж режима Ататюрка, а в арабских странах секулярные диктаторские правления соревнуются с различными проектами политического ислама. Стоит отметить, что другие политические исламские проекты – крупнейшая по численности населения мусульманская страна Индонезия, единственное ядерное мусульманское государство Пакистан, центральноазиатские постсоветские государства – пока не претендуют на доминирование в исламском мире, и тем более не создали альтернативного глобализационного проекта.

Иранский проект

Первым успешным цивилизационным проектом, который начал притязать на глобальный характер, стала Исламская Республика Иран (ИРИ). Вследствие контрсекулярной шиитской революции иранский глобализационный проект стал первым претендентом на альтернативу проекту западному. Впрочем, следует отметить, что секулярный проект Пехлеви, против которого и выступил Рухолла Хомейни, был гораздо более лояльным к традиционно влиятельному мусульманскому духовенству, чем турецкий проект Ататюрка.

Реза Пехлеви долгое время не притеснял шиитских религиозных деятелей, способствовал развитию духовных учебных заведений. Противостояние иранских богословов и пехлевийской династии обострилось в 1960-х гг., когда новый шах Мухаммад Пехлеви начал вытеснять шиитских лидеров и попытался вывести политическую власть из-под влияния религиозных деятелей. Одновременно проводились экономические реформы, неодобрительно воспринятые духовенством. Впоследствии иранские мусульмане почувствовали и более значительные притеснения, хотя режим Пехлеви-младшего лишь частично можно было бы назвать секуляристским. На самом деле шах был сторонником традиционалистского мировоззрения и интересовался доисламскими имперскими традициями Персии, а также элитаристскими мистическими движениями в исламе. Так или иначе, его отношения с шиитским духовенством испортились, и в середине 1960-х гг. возникли протестные движения под руководством Хомейни. В 1970-е гг. режим Пехлеви начал претендовать на региональное лидерство, наладил отношения с СССР и западными странами, но речь шла скорее о желании шаха восстановить влияние древней Персидской империи, а не о лидерстве в исламском мире.

Вследствие богословско-политической деятельности движения во главе с Хомейни появилась новая концепция власти, которая принципиально вышла за пределы национального светского государства, отказалась от вестернизации, а также от монархического строя. С другой стороны, современная политическая элита Ирана является не политическим крылом религиозной структуры шиитских богословов, а вполне модерным правительством, многие из членов которого защищали диссертации в США, Великобритании и т.д. Проект ИРИ методологически ориентирован на западные образцы, хотя в вопросах идеологии и отсылает к традиционалистской терминологии. Цивилизационное и глобализационное значение выбора шиизма в качестве государственной религии осознают и сами иранские публичные деятели. Так, бывший президент Мохаммад Хатами отмечал, что после революции новая исламская цивилизация стоит на пороге своего рождения. Хатами считает, что именно шиитская цивилизация должна восстановить величие исламского мира, поскольку суннитский глобализационный проект уже существовал во времена халифата и теперь так же устарел, как и цивилизация Запада.

Провозглашение ислама государственной религией, устранение светских основ из публичной политики, культуры и науки позволило Ирану сэкономить энергию и сконцентрировать усилия на региональной гегемонии и экспансии, тогда как в суннитском мире до последнего времени самым крупным проектом выхода за пределы отдельного государства был панарабский национализм, который в итоге не объединил арабские страны и тем более не имел перспектив стать альтернативным глобализационным проектом.

Арабский проект

Вторым важным контрсекулярным проектом в исламском мире стала деятельность организации «Братья-мусульмане», которая не связана с отдельным государством и в этом смысле изначально имела возможность экспансии за пределы Египта. В начале своей деятельности «Братья-мусульмане» ориентировались, во-первых, на идеи исламского модернизма, а во-вторых – на антиколониалистскую политику. Именно ислам в очищенном и первозданном виде, по мысли идеологов этой организации, должен стать фундаментом как для освобождения арабского мира от колониальной зависимости, так и для развития глобальной цивилизации. Так, Саид Кутб, один из идеологов движения середины ХХ века, остро критиковал европейский мир за бездуховность, тогда как ислам считал единственной силой, способной направить развитие человечества правильным путем. Вместе с тем Кутб высоко ценил технические приобретения Запада, но призывал их переосмыслить в исламском духе. Согласие использовать технические достижения западной цивилизации в целом присуще исламским модернистам. Вследствие того, что даже сами европейцы не считали технические и методологические успехи неразрывно связанными с постхристианской западной культурой и ее ценностями, представители т.н. мира «вторичной секуляризации» также отделяли ценностную матрицу просветительского Запада (которую они считали ошибочной) от технических средств (которые они готовы использовать).

Однако движение «Братьев-мусульман» в ХХ веке не стало весомым политическим фактором, прежде всего из-за наличия конкурирующего проекта – панарабского национализма. Как отмечает Талал Асад, арабский национализм иногда соглашается с политическим исламом, прежде всего в плане оппонирования Западу. Впрочем, чаще эти проекты относились друг к другу враждебно – национализм был региональной секулярной идеологией, стремящейся создать общество западного образца, тогда как политический ислам предлагал вернуться к шариатскому правлению, причем на всей территории мусульманского мира, а не в отдельных государствах. Но к началу XXI века ситуация несколько изменилась, свидетельством чему стала «арабская весна», в результате которой на несколько лет «Братья-мусульмане» если и не обрели политическую власть в нескольких влиятельных арабских странах, то по крайней мере ограничили секулярные диктаторские режимы. Быстрое распространение революции исследователи связывают с мобилизационным потенциалом ислама как общей культурной матрицы для всех народов региона и понятного для всех кода, использованного в борьбе против националистских режимов. Хотя в большинстве стран политический ислам в лице «Братьев-мусульман» продержался недолго, он успел продемонстрировать свою перспективность как глобализационного проекта.

Турецкий проект

Третий глобализационный проект в рамках исламской цивилизации постепенно набирает обороты в посткемалевской Турции, и генетически он также связан с организацией «Братья-мусульмане» и исламским модернизмом суннитского толка. Около века назад Османская империя из наиболее влиятельной мусульманской державы мира, имевшей статус халифата, за десять лет превратилась в светскую националистическую республику. Одним из важнейших факторов, приведших к такой радикальной смене, было стремление военно-политической элиты перенять западный способ развития государства, модернизировать Турцию, чтобы та смогла на равных конкурировать с западными державами в военном и экономическом плане. И самым большим врагом новой Турции стала религиозная идентичность населения.

Политика Ататюрка и его последователей в конце концов сделала из Турции государство, которое начало претендовать на достойное место в семье европейских стран, а также в ЕС. В свою очередь, отказ европейцев признать Турцию европейским государством привел к стремлению турецкой элиты стать лидером в исламском мире, и на этой волне к власти пришла Партия справедливости и развития. Характерно, что ее больше поддерживали жители сельской местности, тогда как в крупных городах, прежде всего в Стамбуле, ее исламский вектор сталкивался с неприятием населения. В Египте исламский модернизм «Братьев-мусульман» также опирается на более традиционное и религиозное сельское население. Постепенно, особенно после монополизации власти в Турции режимом Эрдогана, государство стало приобретать черты альтернативного глобализационного проекта, зазвучали призывы отказаться от представления о Турции как о мосте между Востоком и Западом, создавать собственную «регионально-глобальную систему».

Предпосылки войны

Вторая половина ХХ века в Ираке и Сирии прошла в условиях доминирования секулярных военных режимов, главными идеологическими ориентирами которых были вестернизированные национализм и социализм. Хотя противостояние между суннитами и шиитами подавлялось, оно постепенно росло и в Ираке, и в Сирии. После падения режима Хусейна в Ираке у власти оказалось проиранское шиитское правительство, а затем иранское влияние простерлось от Индийского океана до Средиземного моря. В свою очередь, часть иракских суннитов начала вести террористическую борьбу с новым правительством, в том числе и в рамках «Аль-Каиды», а в 2006 г. возникло «Исламское государство Ирака», которое стало самым большим врагом западного мира. В Сирии ситуация обострилась только после поражения «арабской весны», в начале 2013 г. там начали действовать отряды ИГИШ («Исламского государства Ирака и Шама»), а через год это формирование провозгласило восстановление халифата, имея к тому же собственную территорию и глобальные экспансионистские устремления.

Правительства Сирии и Ирака в условиях вооруженного противостояния с местными и международными противниками ведут себя по-разному. Политика Ирака в отношении населения неподконтрольных правительству территорий более мягкая – правительство долго продолжало соцвыплаты в неподконтрольных городах, во время военных операций для беженцев создавались палаточные городки, накануне операций местных жителей старались предупредить, чтобы они не покидали домов. В Сирии же гражданское население постоянно страдает не только от действий джихадистов, но и от контратак правительственных войск. В сирийском конфликте участвует больше сторон, и наиболее ожесточенная борьба происходит в основном между проправительственной Сирийской арабской армией и оппозицией, включая джихадистов, но не только из «Исламского государства», тогда как в Ираке существует хоть и не идеальная, но взаимодействующая коалиция правительственных войск, международных союзников и курдских формирований, которые вместе противостоят ИГ и планомерно вытесняют его с территории государства.

Иностранные бойцы и новые союзы

С популяризацией и повышением медийности «Исламского государства» (запрещено в России. – Ред.) как успешного антизападного проекта росло и число иностранцев, стремящихся вмешаться в дело. К середине 2014 г. к ИГ присоединилось около 12 тыс. бойцов из разных стран, а на 2016 г. их насчитывалось уже более 30 тыс., почти из 90 стран мира. Иностранные сторонники джихадистского движения имеют собственных авторитетных проповедников, которые мало связаны с Ираком или Сирией, а нередко и не известны в среде традиционной мусульманской иерархии.

Важно, что для европейцев миграция в ИГ не является поездкой в ??один конец, и от 20% до 30% из них возвращались домой, вливаясь в уголовную и радикальную среду. Возвращение иностранных бойцов домой, скорее всего, гораздо больше, чем наплыв беженцев, способствовало тому, что в 2015 г. количество религиозно мотивированных терактов в Евросоюзе выросло почти в 10 раз по сравнению с 2014 г. (17 против 2, и со значительным числом жертв). Стоит заметить также, что речь идет не о мигрантах в первом поколении, а о гражданах ЕС, которые большую часть жизни, а то и всю жизнь провели в Европе.

Иностранцы отправляются в Сирию и Ирак не только для того, чтобы присоединиться к «Исламскому государству» и другим джихадистам. Согласно исследованиям турецкого Центрального стратегического института, только из Турции по состоянию на середину 2016 г. в Сирию выехало около 8 тыс. будущих бойцов курдских «Отрядов Народной самообороны» (YPG), часть из них – граждане Турции, часть использовали ее как транзитную страну. В середине 2015 г. в рядах союзников YPG уже насчитывалось около 400 бойцов из Америки, Австралии и Западной Европы. Осенью 2016 г. поток иностранцев увеличился, когда YPG провозгласили операцию по освобождению Ракки от ИГ. Левая идеология YPG и их политического крыла PYD (партия «Демократический союз») не только притягивает сторонников со всего мира, но и делает очень сложными их отношения с турецким правительством, в августе 2016 г. начавшим вместе с местными повстанцами операцию «Щит Евфрата». Хотя главной целью операции является борьба с ИГ, курдские формирования к западу от Евфрата также попадают под огонь как сторонники Рабочей партии Курдистана (РКК). Стоит добавить, что некорректно отождествлять всех курдских активистов и бойцов в Сирии с антитурецкими PYD и YPG. В Сирии действуют также лояльные Турции военно-политические курдские объединения, в частности, Курдский национальный совет (KNC, или ENKS) и его боевые отряды из Роджавской пешмерги.

Турция включилась в сирийский конфликт одной из последних среди стран, претендующих сегодня на глобальную экспансию, но выбрала очень символическую дату для начала операции «Щит Евфрата» – 24 августа 2016 г., т.е. ровно через 500 лет после известной битвы турок с египетскими мамлюками вблизи Дабика. Отвоевание Дабика стало не менее важным символическим актом для неоосманского проекта турецкого правительства, чем потеря этого города – для «Исламского государства». Вместе с тем амбиции Турции не являются чисто реваншистским стремлением к восстановлению империи, так же как и амбиции Ирана. Речь идет о лидерстве в исламском мире, для которого обе стороны создают коалиции как с другими мусульманскими государствами, так и с внерегиональными партнерами. Эти коалиции имеют скорее тактический характер, тогда как в далекой перспективе просматривается создание единого исламского проекта глобального развития, включающего не только традиционно мусульманские страны, но и западный мир.

Присутствие иностранцев в рядах YPG поднимает важную тему отношений между джихадистскими и ультралевыми формированиями и идеологиями. Противостояние ИГ и ближневосточных левых можно понять, если учесть, что последние исходят из идеи революционного преобразования общества и свержения капиталистического строя. Если шире, то речь идет об идеологии, противостоящей современному западному устройству и предлагающей альтернативное ему видение общества, которое основывается на коммунистической утопии. Противостояние с Западом, но на этот раз уже не капиталистическим, а секулярным, является краеугольным камнем также и исламистской идеологии. Общий враг мог бы сблизить джихадистов и коммунистов, но это невозможно в силу того, что оба направления пытаются реализовать свои проекты на одной и той же территории. Поэтому и западные бойцы, общей мотивацией которых может быть борьба с западным мирозданием, попадая в Сирию, могут присоединиться к той группе, идеология и утопия которой им ближе.

Несколько отличается ситуация с западными левыми. Часть из них поддерживает левые движения Ближнего Востока и даже отправляет добровольцев в Сирию. С другой стороны, среди западных левых есть сторонники джихадизма, именно в силу его антизападной направленности. Левые обращали внимание на мусульман как социальную базу и до возникновения ИГ. Призвал поддержать джихадистов и легендарный Ильич Рамирез Санчес, который в своей книге «Революционный ислам» (2003) писал о том, что революция говорит на языке ислама. В январе 2015 г. был опубликован манифест «Черные флаги над Европой», где от имени ИГ авторы призвали европейских левых объединиться в борьбе против западного капитализма, неонацизма и сионизма. Впрочем, в манифесте говорится о взаимодействии в Европе, а не на территории, подконтрольной «Исламскому государству».

Интерес джихадистов в развертывании европейского фронта подтверждается не только призывами к европейским союзникам вести террористическую деятельность, но также и постоянным напоминанием о Европе как символе успешности мусульманской экспансии в эсхатологические времена. Из-за упадка реального квазигосударственного образования в Сирии и Ираке «Исламское государство» пытается взять на себя полномочия новой «Аль-Каиды», то есть международной сетевой структуры, цель которой заключается не в создании мусульманского государства, а в перманентной борьбе с неисламским миром. Таким образом, реальная война на Ближнем Востоке постепенно переходит к гибридному глобальному состоянию.

* * *

Подводя итоги, стоит отметить, что все исследуемые глобализационные проекты являются следствием сочетания современной цивилизационной парадигмы в тактическом и техническом аспекте и переосмысленных традиционных мусульманских ценностей в стратегическом и содержательном аспекте. Само их появление свидетельствует о том, что полное копирование западного проекта нежизнеспособно в пространстве «вторичной секуляризации», и вестернизированные режимы в течение нескольких десятилетий отошли в прошлое, оставив по себе латиницу, ядерную физику и автомат Калашникова. Эти средства стали использоваться в пределах нескольких новых проектов, которые уже не калькируют западные национальные формы, а стремятся создать глобальную цивилизацию, которая станет альтернативой, а в конечном итоге победит Запад в конкурентном состязании. Впрочем, пока каждый из этих проектов существует в эксплицитном виде относительно непродолжительное время, и пока не определился лидер, который выступит от имени всего исламского мира.

Сирия. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2017 > № 2258194 Руслан Халиков

«Черные лебеди» на Шелковом пути

В середине июня 2017 г. министр обороны США Джеймс Мэттис в своем докладе Конгрессу США заявил, что новая стратегия по Афганистану будет представлена в середине июля 2017 г. Очевидно, что прежние американские стратегии давно не работают, о чем свидетельствует лавинообразная череда нападений на военные объекты афганских сил безопасности на севере, востоке и юге страны, а также серия громких терактов с большим количеством жертв в Кабуле, Джелалабаде, Кандагаре и других провинциальных центрах страны.

Об эффективности операции «Решительная поддержка» после вывода основного контингента войск западной коалиции и накале борьбы внутри страны можно судить по сообщениям офиса Специального генерального инспектора США по восстановлению Афганистана (SIGAR) Джона Сопко о росте потерь Афганской национальной армии (АНА) и полиции ИРА. По статистике SIGAR, в 2015 г. были убиты 5 тыс. служащих афганских сил безопасности, 15 тыс. ранены. За первые же восемь месяцев 2016 г. количество погибших возросло до 5 523 человек (ранены 9 665 человек). Практически ежедневно афганская пресса приводит данные об уничтожении наземными войсками десятков главарей и рядовых талибов, в то время как воздушные удары беспилотников с американских баз, как правило, завершаются уничтожением главарей и боевиков «Исламского государства», действующих в основном на севере и востоке страны. Такая избирательность вызывает множество вопросов, в первую очередь о том, кто в Афганистане является непримиримым противником США и нынешнего режима в Кабуле. Это также заставляет задуматься, насколько успешно ИГ в своей борьбе за создание вилаята Хорасан на территории, две трети которой уже контролируют движение «Талибан» и криминальные структуры, а также разномастные вооруженные этнические формирования пуштунов, таджиков, узбеков и хазарейцев.

В экспертной среде России, стран Центральной Азии, Афганистана, Ирана, Индии, Пакистана и стран Запада идет активная дискуссия о той нише, которую занимает сейчас и может занять в ближайшей перспективе «Исламское государство» как на территории самого Афганистана, так и на территории сопредельных стран. Особенно актуальной становится данная тема в контексте расширения ШОС и китайской инициативы «Экономического пояса Шелкового пути» (ЭПШП), в частности, уже функционирующего в рамках ЭПШП китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК), проложенного от Синьцзяна до порта Гвадар в Индийском океане. Именно зона пуштунских племен вдоль линии Дюранда на афгано-пакистанской границе в районе Джелалабада и Пешавара, а также зона племен пуштунов и белуджей в районе Кандагара, Кветты и Карачи уже стала прибежищем для сторонников нового халифата. Он, без сомнения, может стать «черным лебедем» [1] для ЭПШП как на северо-западном маршруте через страны Центральной Азии, так и на юго-западном направлении через Пакистан. Ставки возрастают в связи с возможным увеличением американского контингента на военных базах войск США в Афганистане, ужесточением борьбы различных групп интересов как внутри страны, так и внешних игроков на геополитическом уровне.

Китай ищет свои решения по защите инвестиций в ЭПШП. Например, частная военная компания Frontier Services Group (FSG), принадлежащая основателю известной компании Blackwater Эрику Принсу, открывает в Синьцзян-Уйгурском автономном округе и провинции Юньнань на границе с Пакистаном и Афганистаном специализированные центры профессиональной переподготовки с глинобитными макетами кишлаков, махаллей и прочих традиционных для региона «опорных пунктов сопротивления». По различным оценкам, в таких центрах уже прошли переподготовку около 100 тыс. отставников из силовых структур КНР, которые составят костяк китайских частных военных компаний по охране различных объектов на заморских территориях «Большой Азии» вдоль сухопутной части ЭПШП.

Очевидно, что Афганистан — «лакомое» место для различного рода исламистских движений и группировок. Здесь десятилетия войны и разрухи сформировали уникальную среду выживания и самофинансирования путем совершения заказных диверсий против правительственных войск и полиции, государственных учреждений и банков; производства наркотиков, контрабанды оружия, драгоценных камней и минералов, а также похищения иностранцев и родственников крупных торговцев и бизнесменов с целью получения выкупа и регулярных «пожертвований». По различным оценкам, только в легальном бизнесе внутри Афганистана в наличном обороте находятся миллиарды долларов, не говоря уже о десятках миллиардов, получаемых от наркобизнеса и контрабанды.

Но пустят ли афганцы «чужих» джихадистов в зону своих интересов — большой вопрос. В свое время талибы предоставили убежище Усаме бен Ладену, но только до момента, пока он получал финансирование от различных арабских фондов на борьбу с «самой безбожной державой» — СССР. После вывода советских войск из Афганистана в 1989 г. сбор средств на джихад резко сократился. Бен Ладен со своими сторонниками из арабских стран был вынужден скрываться в той самой зоне племен на афгано-пакистанской границе в пещерах Тора-Бора, а затем переместился под опеку своих пакистанских патронов в окрестности военной академии Генштаба Пакистана в Аботабаде. В конце 1990-х гг. именно афганцы испытали все «прелести» правления моджахедов и ужасы первого в новейшей истории исламского эмирата талибов, построенного на идеях ваххабизма и салафизма.

«Франшиза ИГ» все же находит своих многочисленных адептов среди боевиков, которые не получают кусок от «талибского пирога», о чем свидетельствуют многочисленные фотографии тренировочных лагерей талибов с черным флагом халифата и нарастающее количество случаев массовой казни гражданских лиц и кровавого террора, цель которых — запугивание гражданского населения, в особенности хазарейцев-шиитов. Рекрутинговый потенциал ИГ существенно усиливается за счет миллионов безработных среди афганской молодежи. Часть из них по-прежнему находится в лагерях беженцев в Пакистане и Иране, часть оказалась в Европе, а большинство перебралось в крупные города — в Кабул, Кандагар, Герат, Мазари-Шариф и Джелалабад, где общедоступный Интернет и спутниковое телевидение на понятном языке призывают к всемирному джихаду против неверных.

Отдельного рассмотрения требует проблема возвращения иностранных боевиков из Сирии и Ирака. Однако отсутствие достоверных данных об их количестве и этническом составе, а также политическая ангажированность ряда как официальных, так и джихадистских источников, стремящихся намеренно исказить истинное положение дел, чтобы преувеличить размер проблемы, например, для получения зарубежной помощи или обоснования своих действий соображениями борьбы с террористической угрозой, пока не позволяют делать выводы о реальном положении дел.

Для лучшего понимания перспектив экспансии сетевых структур ИГ на территории Афганистана и сопредельных стран требуется весьма кропотливый сравнительный анализ идейно-политической мотивации афганских и пакистанских талибов и радикальных исламистов из стран Ближнего Востока, а также степени их влияния на афганское государство и общество. В настоящее время большинство этнополитических конфликтов, сотрясавших союзные республики на закате СССР и в последующие годы новые независимые государства Южного Кавказа и Центральной Азии, не прекращены и активируются с возрастающей частотой. В краткосрочной перспективе вряд ли стоит ожидать похода афганских талибов на Душанбе, Ташкент, Бишкек и тем более на Астану и Москву. Новейшая история Афганистана свидетельствует о естественных пределах распространения власти афганских и пакистанских талибов, а также их временных попутчиков из Узбекистана и Синьцзяня. Однако разнообразные идеи исламской справедливости и солидарности не имеют границ благодаря «просветительской» деятельности официальных СМИ и прочих медиа-ресурсов о последних инновациях в технологиях «всемирного джихада».

1. Термин «Черный лебедь» означает событие или явление, которое практически невозможно предсказать или предвидеть. Термин получил большую популярность после публикации одноименной книги профессора Нассима Николаса Талеба.

Рамазан Дауров

Руководитель сектора Афганистана Института востоковедения РАН, доцент кафедры востоковедения МГИМО МИД России, эксперт РСМД

В мае Канада нарастила экспорт канолы

Согласно данным канадской зерновой комиссии (CGC), в мае экспорт канолы из Канады увеличился до 980 тыс. тонн, что превзошло показатель отгрузок за аналогичный месяц годом ранее на 50 тыс. тонн.

Как уточняется, общий уровень отгрузок возрос, прежде всего, за счет Китая, который нарастил объем закупок масличной на фоне роста внутреннего потребления более чем вдвое – до 433 (207) тыс. тонн. Кроме того, увеличился экспорт в ЕС – до 100 (85) тыс. тонн, Японию – до 193 (122) тыс. тонн. В свою очередь, поставки снизились в направлении Мексики – до 108 (218) тыс. тонн, ОАЭ – 87 (127) тыс. тонн и Пакистана – 0 (130) тыс. тонн.

Пакистан начнёт перепись незарегистрированных беженцев из Афганистана

В скором времени пакистанские власти собираются приступить к проведению переписи мигрантов из Афганистана, до сих пор не прошедших процесс регистрации. Мероприятие будет проводиться совместно с Министерством ИРА по делам беженцев. Перепись позволит, в частности, определить точное количество проживающих в Пакистане афганцев.

Все мигранты, прошедшие процесс регистрации, смогут находиться в стране до 31 декабря 2017 года, сообщает афганский телеканал «Толо». Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев не принимает участия в переписи, поскольку имеет дело только с официально зарегистрированными мигрантами.

Отметим, что в текущем году около 35 тыс. афганских беженцев вернулись на родину добровольно. В качестве подъёмных средств они могут разово получить по 200 долларов на семью по возвращении.

Больше всего граждан Афганистана проживает, легально и нелегально, в Пакистане и Иране. Пакистан неоднократно предпринимал попытки высылки афганцев на родину принудительно, в частности, в конце 2016 года, перед началом холодов.

Более 100 тысяч человек посетили корабли на международном военно-морском салоне в Петербурге, сообщил журналистам заместитель главкома ВМФ Александр Федотенков.

"За период проведения салона корабли посетили более 100 тысяч человек, люди продолжают идти. Экипажи кораблей продемонстрировали высокий уровень профессионализма. Мы считаем, что салон достиг своей цели по укреплению международных деловых связей", — сказал он.

Федотенков отметил, что салон посетили 57 иностранных делегаций из 52 стран, участвовала 51 иностранных компания. По его словам, главком провел пять протокольных встреч с военкомами Пакистана, Анголы, Греции, Таиланда, Арабских эмиратов.

"Все делегаты подчеркнули прекрасную организацию салона… Надеемся, что число иностранных участников будет возрастать с каждым годом", — добавил Федотенков.

Международный военно-морской салон проходит в Санкт-Петербурге с 28 июня по 2 июля, в нем принимают участие оборонно-промышленные предприятия и делегации из более чем 50 государств мира.

Промышленный парк в провинции Парван будет построен через полгода

Первая стадия проекта будет сдана в эксплуатацию менее чем через полгода. В настоящее время реализовано более 70%, в частности, к объекту подведены дороги и ЛЭП. В дальнейшем планируется раздача участков владельцам производств, заявил глава проекта Мохсин Амири.

В рамках первой стадии проект сможет обеспечивать базовую инфраструктуру более чем трёмстам производствам. В течение десятилетнего периода частный сектор, по оценкам экспертов, инвестирует в проект более 4 млрд. долларов и создаст рабочие места для более чем 100 тыс. человек, передаёт афганский телеканал «Толо».

«При создании технического задания учитывались все международные стандарты. Помимо производств, на территории будут построены больница, поликлиника и общежития», — заявил Мохсин Амири.

Строительство ведётся в районе Барикаб на территории более 3 тыс. га (1,2 тыс. га). Всего там планируется разместить до 1,5 тыс. малых и средних производств. Участки, в частности, получат афганские предприниматели, имеющие бизнес в Пакистане, но желающие вернуться на родину.

Си Цзиньпин, председатель КНР: Совместно продвигать строительство «Одного пояса и одного пути»

Си Цзиньпин, председатель КНР

Строительство «Одного пояса и одного пути» - дело великое, которое невозможно без великой практики

Более 2000 лет назад наши предки, преодолевая неимоверные трудности, пересекая степи и пустыни, проложили Шелковый путь на суше, соединяющий Азию, Европу и Африку. Наши прадеды на парусных судах совершали походы в далекие моря, сквозь бурю и девятый вал, открыли Морской шелковый путь, объединяющий Восток с Западом. Благодаря Великому шелковому пути открылись окна-коридоры дружественных связей между разными странами планеты, была вписана новая страница в летопись человечества. На Великом шелковом пути закалился и сформировался дух Шелкового пути, в основе которого лежат мир и сотрудничество, открытость и инклюзивность, взаимообмен и взаимозаимствование, взаимовыгода и всеобщий выигрыш. Вот это и есть самое ценное наследие человеческой цивилизации.

Мир и сотрудничество. В период династии Хань (примерно 140-е годы до нашей эры) отряд смелых первопроходцев из города Чанъань с мирной миссией отправился в далекие западные страны. При династиях Тан, Сун и Юань параллельное развитие получили шелковые пути на суше и море, где свои следы оставили китайский путешественник Ду Хуань, итальянец Марко Поло. А в начале XV века, во времена династии Мин, известный китайский флотоводец Чжэн Хэ семь раз возглавлял легендарную морскую экспедицию. Воспевались эти исторические подвиги потому, что там шли в поход не боевые кони и копья, не военные корабли и пушки, а караваны верблюдов и торговые суда с добрыми намерениями. Это они, «шелкопутийцы», из поколения в поколение создавали узы сотрудничества и мост между Востоком и Западом.

Открытость и инклюзивность. Великий шелковый путь проходил через бассейны рек Нил, Тигр, Евфрат, Инд, Ганг, Хуанхэ и Янцзы, тянулся до колыбелей цивилизаций Египта, Вавилона, Индии и Китая, простирался до мест компактного проживания буддистов, христиан и мусульман, проходил земли разных народов. Стараясь достигать взаимопонимания при сохранении разных точек зрения, в духе открытости и инклюзивности, различные цивилизации, конфессии и этносы вместе создали грандиозную и великолепную картину взаимоуважения и общего развития.

Старинные города Цзюцюань, Дуньхуан, Турфан, Кашгар, Самарканд, Багдад и Константинополь, древние порты Нинбо, Цюаньчжоу, Гуанчжоу, Пакхой, Коломбо, Джидда, Александрия считаются наглядным свидетельством этой истории. История учит, что цивилизация развивается в открытости, а нации сосуществуют в сближении.

Взаимообмен и взаимозаимствование. Великий шелковый путь — не столько путь торговли, сколько путь обмена знаниями. Китайский шелк, фарфор, лаковые и железные изделия были перевезены по нему на Запад, и обратно китайцы привозили душистый перец, лен, специи, виноград и гранат. По этому пути в Китай вошли буддизм, ислам, арабская астрономия, летосчисление и медицина. А компас, порох, бумага, книгопечатание и шелководство Китая получили распространение по всему миру. Более того, обмен товарами и знаниями сопровождает еще и развитие мышления. Например, буддизм брал начало в Индии, получил развитие в Китае и распространение в Юго-Восточной Азии. Конфуцианство родилось в Китае, но его высоко ценили, очень уважали и европейские мыслители, такие как Лейбниц, Вольтер. В этом отражаются привлекательность обмена и заметные плоды взаимозаимствования.

Взаимовыгода и всеобщий выигрыш. По Великому шелковому пути по суше непрерывно ходили посланцы и торговцы, а по морю плавали бесчисленные суда. По этим магистралям свободно передвигались капиталы, технологии, трудовые ресурсы и другие производственные элементы, в результате стали доступными товары, ресурсы и блага развития. Поднялись крупные города, такие как Алматы, Самарканд и Чанъань, бурно развивались морские порты, такие как Сур и Гуанчжоу. Процветали Римская империя, Парфия и Кушанское царство, Китай пережил расцвет династий Хань и Тан. Великий шелковый путь принес в регион колоссальное развитие и процветание.

Осенью 2013 года в Казахстане, а затем в Индонезии я выдвинул инициативу о совместном строительстве экономического пояса Шелкового пути и Морского шелкового пути XXI века. То есть «Один пояс и один путь». За минувшие 4 года более 100 государств и международных организаций активно откликнулись на строительство «Одного пояса и одного пути», инициатива как таковая включена в резолюции Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН. Строительство «Одного пояса и одного пути» постепенно переходит от идеи к практике и приносит плоды.

Прошедшие 4 года — это годы углубления политических контактов. Строительство «Одного пояса и одного пути» отнюдь не означает разрушение существующего и создание всего заново. Смысл этой идеи в сопряжении стратегий и взаимодополнении друг друга своими преимуществами. Речь идет о консолидации политики, включая российскую инициативу о Евразийском экономическом союзе, «Взаимосвязанность АСЕАН-2025», казахстанскую программу «Нурлы Жол», турецкий проект «Центральный коридор», монгольский «Степной путь», вьетнамский «Два коридора и один экономический цикл», Industrial Powerland Англии, польский «Янтарный путь» и т. д. Заключено соглашение о сотрудничестве с больше чем 40 государствами и международными организациями. Партнерами по регулярному сотрудничеству в сфере производственных мощностей стали больше 30 стран.

Прошедшие 4 года — это годы наращивания взаимосвязанности инфраструктуры. Мы с партнерами ускоренно продвигаем такие проекты, как высокоскоростная железная дорога Джакарта — Бандунг, железная дорога Китай — Лаос, железная дорога Аддис-Абеба — Джибути, железная дорога Белград — Будапешт, строим порты Гвадар, Пирей, разрабатываем целый ряд проектов в области транспорта и коммуникаций. В настоящее время формируется мультимодальная инфраструктурная сеть, базирующаяся на железных дорогах, портах и трубопроводных системах, включающая экономические коридоры Китай — Пакистан, Китай — Монголия — Россия и новый евразийский континентальный мост, с опорой на сухопутные, морские, воздушные сообщения и телекоммуникационную сеть.

Прошедшие 4 года — это годы активизации торговых связей. Вместе с участниками инициативы «Один пояс и один путь» мы всемерно способствуем облегчению торговли и инвестиций, улучшаем деловой климат. Время доставки сельскохозяйственной продукции до китайского рынка (с учетом таможенного оформления) из стран Центральной Азии, включая Казахстан, сократилось на 90%. За 2014-2016 годы товарооборот между Китаем и странами вдоль «Одного пояса и одного пути» превысил 3 трлн долларов. Совокупные инвестиции Китая в экономику этих стран превысили 50 млрд долларов. Китайские предприятия создали 56 зон торгово-экономического сотрудничества более чем в 20 странах, обеспечив 1,1 млрд долларов налоговых поступлений и 180 тысяч рабочих мест в этих странах.

Прошедшие 4 года — это годы роста финансовых потоков. Китай осуществляет разные формы финансового сотрудничества с участниками «Одного пояса и одного пути». Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) выделил кредит странам-участницам в объеме 1,7 млрд долларов для девяти проектов, инвестиции Фонда Шелкового пути составляют 4 млрд долларов. Официально учрежден финансовый холдинг Китая и стран Центральной и Восточной Европы в формате «16+1». Эти новые финансовые институты и традиционные многосторонние финансовые структуры имеют каждый свои особенности, дополняют друг друга и вместе формируют сеть финансового сотрудничества «Одного пояса и одного пути» с четкими иерархиями и достойным масштабом.

Прошедшие 4 года — это годы душевного сближения. Страны-участницы «Одного пояса и одного пути» создают «интеллектуальный Шелковый путь» и «здоровый Шелковый путь», развивают сотрудничество в областях науки, образования, культуры, здравоохранения, народных связей, укрепляют общественную и социальную основу для «Одного пояса и одного пути». Ежегодно правительством Китая предоставляются правительственные стипендии «Шелковый путь» на региональном уровне, направленные на активизацию международного обмена в области культуры и образования. Осуществляются разнообразные проекты культурно-гуманитарного сотрудничества, такие как Год культуры «Шелковый путь», Год туризма, фестивали, киномосты, семинары и диалоги мозговых центров.

Как говорят, лиха беда начало. Следует использовать эту благоприятную ситуацию, шаг за шагом двигаться вперед и дальше к прекрасному будущему. В этой связи хотел бы высказать следующие предложения.

Во-первых, «Один пояс и один путь» должен вести к миру. Древний Шелковый путь пережил расцвет в мирные годы, а в период войны — упадок. Строительство «Одного пояса и одного пути» немыслимо без мирной и спокойной обстановки. Необходимо создать международные отношения нового типа в духе взаимовыгодного сотрудничества, сформировать партнерские отношения в пользу диалога и кооперации без конфронтации и блоков. Важно взаимно уважать суверенитет, достоинство, территориальную целостность, уважать путь развития и социальный строй друг друга, учитывать коренные интересы и ключевые озабоченности.

Во-вторых, «Один пояс и один путь» должен вести к процветанию. Важно углублять производственное сотрудничество, продвигать совмещение стратегий разных стран в развитии производственных отраслей. Важно сформировать стабильную, устойчивую и контролируемую систему финансового обеспечения, обновить модель инвестиций и финансирования. Важно прилагать усилия к формированию мультимодальной связанности, включающей сухопутную, морскую, воздушную и сетевую, сфокусировать внимание на ключевых коридорах, городах и проектах с целью объединить сеть автодорог, железных дорог и морских портов.

В-третьих, «Один пояс и один путь» должен вести к открытости. Необходимо создать открытую платформу сотрудничества, развивать открытую мировую экономику. Важно формировать благоприятную среду, способствовать созданию справедливой, рациональной и прозрачной системы правил международной торговли и инвестиций, содействовать организованному передвижению производственных элементов, эффективному распределению ресурсов и глубокой интеграции рынков. Нужно отстаивать многосторонность механизмов торговли, продвигать строительство зон свободной торговли, стимулировать либерализацию и облегчение торговли и инвестиций.

В-четвертых, «Один пояс и один путь» должен вести к инновациям. Важно встать на путь инновационного развития, активизировать сотрудничество в передовых областях, в том числе цифровой экономики, искусственного интеллекта, нанотехнологий и квантовых компьютеров, содействовать развитию больших данных, облачных вычислений и умных городов. Необходимо стимулировать глубокую интеграцию науки и техники, как с производством, так и с финансами, оптимизировать инновационный климат. В эпоху интернета нужно создать поле и пространство для предпринимательской деятельности молодежи всех стран, помочь будущему поколению воплотить в жизнь молодежную мечту.

В-пятых, «Один пояс и один путь» должен вести к цивилизации. Целесообразно создать многоярусный механизм гуманитарного сотрудничества, наладить больше платформ и каналов взаимодействия. Важно увеличить обмен студентами и повышать уровень совместного обучения. Необходимо задействовать роль мозговых центров и потенциал культурно-исторического наследия, совместно разрабатывать свойственные Шелковому пути туристические продукты. Предлагаем активизировать контакты по линии парламентов, политических партий и неправительственных организаций, обмены между женщинами, молодежью, людьми с ограниченными возможностями, усиливать борьбу с коррупцией.

Накануне нового старта развития Китай углубленно реализовывает концепцию инновационного, согласованного, зеленого, открытого и общедоступного развития, последовательно адаптируется и идет вперед в духе новой нормы экономического роста, активно продвигает структурные реформы в сфере предложения, нацеленные на устойчивое развитие.

Китай готов на основе пяти принципов мирного сосуществования развивать дружбу и сотрудничество со всеми странами-участницами. Готовы делиться опытом развития без вмешательства во внутренние дела других стран. Мы не экспортируем социальный строй и модели развития, тем более их не навязываем. В ходе строительства «Одного пояса и одного пути», вместо того чтобы повторить стереотипы геополитической игры, будем создавать большую семью гармоничного сосуществования без вредных для стабильности замкнутых групп.

В рамках ОПОП Китай заключил со многими партнерами соглашение о сотрудничестве по строительству «Одного пояса и одного пути». Речь идет о проектах в области транспорта, инфраструктуры, энергетики, а также в коммуникационной, таможенной, санитарно-карантинной и т. д. Туда также входят программы и проекты по торговле, индустрии, электронной коммерции, морской и зеленой экономике и т. д. Будем работать над скорейшей реализацией и отдачей от всех этих проектов.

Китай намерен увеличить финансовую поддержку строительству «Одного пояса и одного пути». Будет вложено дополнительно 100 млрд юаней в Фонд Шелкового пути. Поддерживаем финансовые структуры развития за счет фондов за рубежом в китайских юанях, предполагаемый размер достигнет 300 млрд юаней. Государственный банк развития Китая, Эксим банк Китая предоставляют целевые кредиты на сумму 250 млрд и 130 млрд юаней для поддержки инфраструктурного, производственного и финансового сотрудничества в рамках «Одного пояса и одного пути».

Китай готов активно развивать со странами-участницами «Одного пояса и одного пути» взаимовыгодное торгово-экономическое партнерство, создать благоприятные условия для торговли и инвестиций, строить сеть свободной торговли в интересах экономического роста региона и всего мира. На полях недавнего форума «Один пояс и один путь» были подписаны соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве с более чем 30 странами, доработаны с заинтересованными странами соглашения о свободной торговле. С 2018 года в Китае будет проводиться международная Экспо по импорту.

Китай готов со всеми странами укреплять инновационное сотрудничество. В течение предстоящих пяти лет 2500 молодых ученых будут приглашены на краткосрочную научно-исследовательскую работу в Китае, будут обучены у нас 5000 научно-технических и управленческих специалистов и введены в действие 50 совместных лабораторий. Будем создавать платформу сервиса для обработки больших данных охраны экосистемы, выступать с инициативой о создании международного союза зеленого развития «Одного пояса и одного пути» и оказывать заинтересованным странам помощь в противодействии климатическим изменениям.

На ближайшие 3 года Китай предоставит грант в размере 60 млрд юаней для реализации проектов по улучшению жизни населения. Предоставим развивающимся странам вдоль «Одного пояса и одного пути» оперативную продовольственную помощь на 2 млрд юаней, увеличим взнос в Фонд помощи кооперации «Юг — юг» на 1 млрд долларов, реализуем 100 проектов «Очаг счастья», 100 проектов «Помощь малообеспеченным», 100 проектов «Выздоровление». Соответствующим международным организациям будет выделен 1 млрд долларов в виде помощи в реализации проектов для стран-партнеров вдоль «Одного пояса и одного пути».

Китай готов создать механизм последующих контактов нынешнего форума, учредить центр исследования финансово-экономического развития, центр содействия строительству «Одного пояса и одного пути», вместе с многосторонними банками развития открыть центр финансового сопровождения многостороннего развития, с МВФ открыть центр по укреплению потенциала, создать сеть сотрудничества общественных объединений, образовать новые площадки гуманитарного сотрудничества вдоль Шелкового пути, в том числе пресс-союз, лигу музыкального образования.

Строительство «Одного пояса и одного пути» имеет глубокие корни в истории Шелкового пути. Оно обращено к Евразии и Африке, открыто для всех друзей. Вне зависимости от места происхождения все страны, пусть азиатские и европейские, африканские и американские, могут в нем участвовать. Строительство «Одного пояса и одного пути» реализуется путем совместного согласования, а результаты, разумеется, будут доступны для всех его участников.

Строительство «Одного пояса и одного пути» — дело великое, которое невозможно без великой практики. Давайте шаг за шагом двигаться вперед, по крупице накапливая позитивные результаты, приносить ощутимую пользу миру и народам всех стран.

Китай > Внешэкономсвязи, политика > trud.ru, 30 июня 2017 > № 2227584 Си Цзиньпин

Китай, Саудовская Аравия и страны ЕС нарастили импорт пальмового масла

По итогам мая текущего года объем экспорта пальмового масла из Малайзии увеличился на 17% (на 0,22 млн тонн) в год - до 1,51 млн тонн, что также на 0,3 млн тонн выше показателя за апрель. Такие данные опубликовали аналитики Oil World, передает .

Среди азиатских стран увеличение спроса на пальмовое масло наблюдалось со стороны Китая — 113 (106) тыс. тонн, Пакистана — 108 (77) тыс. тонн, Саудовской Аравии — 28 (11) тыс. тонн и Сингапура — 41 (35) тыс. тонн.

В то же время закупки пальмового масла Индией сократились до 274 (310) тыс. тонн.

Также в мае возросли отгрузки продукции в направлении стран Европейского союза — до 169 (119) тыс. тонн.

Всего по итогам января-мая т.г. экспорт пальмового масла из Малайзии возрос до 6,5 (6,2) млн. тонн.

Напомним, как сообщал , в этом году Украина импортировала уже более 73 тыс. тонн пальмового масла.

По словам нардепа Сергея Тригубенко, несмотря на то, что Украина импортирует пальмового масла в разы меньше, чем такие государства-гиганты, как США или Китай, потребляем мы ее гораздо больше.

Поэтому политик предложил ввести ограничения на импорт пальмового масла в Украину на законодательном уровне.

Также напомним, молочники и производители детского питания и мороженого и полуфабрикатов заявили, что не против ограничения импорта пальмового масла в Украину.

Пакистан наращивает импорт соевых бобов и снижает закупки семян рапса

Высокий спрос на соевые бобы на фоне роста внутреннего потребления приведет к тому, что по итогам апреля-июня Пакистан может закупить на внешних рынках порядка 636 тыс. тонн масличной против 409 тыс. тонн за аналогичный период сезоном ранее, прогнозируют аналитики Oil World.

Из прогнозируемого объема около 500 (359) тыс. тонн будет поставлено из Бразилии, еще 136 (34) тыс. тонн – из США.

Если данный прогноз закупок реализуется, то по итогам января-июня т.г. общий объем импорта масличной в Пакистан может возрасти до 914 (499) тыс. тонн.

Также отмечается, что активизация импорта соевых бобов Пакистаном наблюдается на фоне ограниченного мирового предложения семян рапса, что снизит общий объем импорта указанной масличной в апреле-июне т.г. до 147 (369) тыс. тонн, а по итогам января-июня – до 449 (672) тыс. тонн. При этом основным поставщиком семян рапса в Пакистан в текущем сезоне остается Канада.

Иран экспортировал 2180 тонн сыра за месяц

В течение первого месяца текущего 1396 иранского календарного года, начавшегося 21 марта 2017, в период с 21 марта по 20 апреля, было экспортировано 2180 тонн сыра на сумму 233,6 млрд. риалов (более 6,22 млн. долларов США).

Как сообщает Таможенная администрация Исламской Республики Иран, главными направлениями экспорта этой продукции, как пишет Financial Tribune, являются Ирак, Афганистан, Пакистан, США и Туркменистан.

Иранские сыры отличаются огромным разнообразием, качеством и изумительным вкусом.

Иранская провинция Маркази привлекла $ 270 млн. иностранных инвестиций с 21 марта

В текущем 1396 иранском календарном году, начавшемся 21 марта 2017 года, в иранской провинции Маркази было привлечено 270 млн. долларов иностранных инвестиций, сообщает Financial Tribune.

"На данный момент, в области химической, металлургической и пищевой промышленности провинции, строительного сектора, производства машин, огнеупорных изоляторов, камнерезного оборудования и перерабатывающих сталелитейных предприятий были привлечены 270 млн. долларов США иностранных инвестиций", - заявил директор Организации по экономическим делам и финансам остана Маркази Хасан Мирзакани.

Чиновник назвал Маркази "индустриальным узлом с большими возможностями в производстве и сельском хозяйстве".

С начала нынешнего иранского года (21 марта 2017), провинция Маркази экспортировала более 326,4 тыс. тонн товаров на сумму 229 млн. долларов США, зарегистрировав 84-процентный рост по объему и 75-процентный скачок по стоимости, по сравнению с соответствующим периодом прошлого года, рассказал глава Таможенного бюро остана Маркази Мехди Мирашрафи.

Основными экспортными товарами были нефтехимия, металл, изоляционные кровельные покрытия, волокна, цветы и растения, хрусталь, картофельные чипсы и водонагреватели. Эти товары были отправлены в 53 страны, включая Афганистан, Турцию, Пакистан, Таджикистан, Италию, Туркменистан, Сомали, Россию, Армению, Казахстан, Болгарию, Нидерланды, Германию, Азербайджан, Боснию, Бразилию и Францию.

По данным чиновника, за тот же период, провинция импортировала около 38 000 тонн товаров на сумму 90 млн. долларов США, что говорит о 10-процентном увеличении по объему и 41-процентном повышении стоимости в годовом исчислении.

Импорт включал машины, пакеты для фруктового сока, хлопок и древесину. Они были отправлены из 41 страны, включая Узбекистан, Сербию, Германию, Китай, Южную Корею, Турцию, Нидерланды, ОАЭ, Италию, Францию, Армению, Австрию, Азербайджан, Болгарию, Швейцарию, Чехию, Данию и Испанию.

Согласно официальному заявлению министерства торговли и промышленности ИРА, Пакистан пытается организовать контрабанду через афганскую границу.

Таким образом Пакистан пытается избежать убытков, связанных с падением экспорта в Афганистан различных товаров. Для этих целей вдоль границы с Афганистаном открываются местные рынки, цитирует заявление афганский телеканал «Толо». В частности, это касается района Миран Шах, расположенного близ границы с афганскими провинциями Хост и Нангархар.

Министерство требует, чтобы торговля и транзит проводились через торговые порты Торхам и Чаман, а не нелегальными путями, подчеркнул глава департамента транзита министерства Саид Яхья Ахади.

Вице-глава Торгово-промышленной палаты Афганистана (ТППА) Хан Джан Алокозай предположил, что Пакистан пытается поддержать контрабанду драгоценных камней из Афганистана в Пакистан, а также продолжить сбыт в Афганистан продукции низкого качества. Он потребовал от правительства принять меры для закрытия нелегального торгово-транзитного маршрута.

Напомним, что в начале недели президент Афганистана Мохаммад Ашраф Гани официально открыл воздушный торгово-транзитный маршрут между Афганистаном и Индией.

В Иране определили 59 наиболее "подходящих" экспортно-ориентированных торговых партнера

Министерство экономики и финансов Ирана определило 59 наиболее "подходящих" экспортно-ориентированных торговых партнеров Ирана, сообщает Financial Tribune.

Согласно исследованию, проведенному министерством, в список европейских стран, которые могут стать экономическими партнерами Ирана, входят Германия, Италия, Нидерланды, Великобритания, Франция, Испания, Австрия, Бельгия, Швеция, Дания, Чехия, Финляндия, Словакия, Норвегия и Исландия.

Наиболее благоприятными торговыми партнерами Ближнего Востока и Северной Африки для Ирана, по данным исследования, должны быть Ирак, Иордания, ОАЭ, Бахрейн, Оман, Катар, Кувейт и Египет.

В Содружестве Независимых Государств, наиболее подходящими для ведения бизнеса являются - Азербайджан, Казахстан, Таджикистан, Узбекистан, Армения, Беларусь, Россия и Кыргызстан, говорится в сообщении министерства.

Из числа членов Ассоциации государств Юго-Восточной Азии наиболее перспективными партнерами Ирана в исследовании были названы Индонезия, Таиланд, Филиппины, Сингапур, Малайзия и Вьетнам.

Другие страны, которые претендуют на роль главных экономических союзников Ирана: Китай, Индия, Южная Корея, Турция, Туркменистан, Пакистан, Гонконг, Япония, Грузия, Бангладеш и Польша.

Более того, Бразилия, США, Канада, Уругвай и Мексика являются американскими странами, которые могут стать крупнейшими торговыми партнерами Ирана, в то время как ЮАР, Мозамбик, Нигерия, Алжир и Гана могут стать главными иранскими экономическими партнерами в Африке.

Австралия также квалифицирована, чтобы стать выгодным торговым партнером Ирана.

Иран. СНГ. Евросоюз. Азия > Внешэкономсвязи, политика > iran.ru, 28 июня 2017 > № 2228597

"Советский Вьетнам". Подвиг 9-й роты - взгляд с Запада.

В декабре 1979 года Советский Союз ввел войска в Афганистан, и началась война, которую на Западе называют "советским Вьетнамом", сообщает "Военный Паритет" со ссылкой на warhistoryonline.com (14 сентября 2016).

Война стало символом агрессивности советского империализма, против которого жестоко боролось местное население, отмечает источник. Последствия той "радикализации афганцев" ощущаются до сих пор, поскольку страна с того времени никак не может вернуться к миру и стабильности на своей земле.

В России эта война является предметом споров, но одно сражение неизменно используется пропагандой как символ героизма советских солдат. Это событие произошло во время последнего советского широкомасштабного наступления под названием "Операция "Магистраль" (1987), которая ставила своей целью эвакуацию людей с осажденного моджахедами города Хост. Вертолеты были единственным способом коммуникации с этим городом.

Чтобы выявить огневые позиции боевиков, советское командование провело ложную операцию с посылкой транспортного самолета Ил-76, с которого были сброшены манекены парашютистов. Над транспортником на большой высоте летел разведывательный самолет. Моджахеды стали яростно обстреливать "парашютистов", в это время самолет-разведчик засекал их позиции и передавал координаты на позиции артиллерии и аэродромы штурмовой авиации. Последовал сокрушительный огневой удар. 7 января 1988 года на ставшую легендарной высоту 3234 с вертолетов был сброшен советский десант (39 военнослужащих 9-й роты 345-го отдельного гвардейского полка ВДВ), задачей отряда был контроль за дорогой, которую называли "шоссе смерти" (Highway of Death). 7 января является для православных началом Нового года, что добавило "потенциала символики".

Эти 39 солдат высадились в середине района, который контролировал печально известный полевой командир Джалалуддин Хаккани из группировки "Хезби Ислами", чьи отряды были известны своей жестокостью. Хаккани был связующим звеном моджахедов с пакистанской секретной службой ISS. Боевики начали отчаянный штурм высоты силами 200-250 человек с двух сторон. Советские "коммандос" отразили 12 атак, после битвы в ущелье были обнаружены тела в черно-желто-красной полосатой форме - это стало свидетельством того, что в штурме принимали участие элитные группы пакистанского спецназа SSG.

Советские потери оказались небольшими - всего шесть погибших, но 28 получили ранения различной тяжести, двое погибших были представлены к высшей награде - званию Героя Советского Союза, весь состав группы был награжден орденами Красного знамени и Красной звезды. По оценке советских источников, погибли и получили ранения около 200 "душманов". После того, как появились доказательства прямого участия Пакистана в этой войне, СССР обратился в ООН с требованием дать ответ на это "вмешательство", но нужной реакции мирового сообщества Москве получить не удалось.

Иран импортировал семена кунжута почти на $ 6 млн. за месяц

По данным, опубликованным таможенной службой Исламской Республики Иран, в течение первого месяца текущего 1396 иранского года (начался 21 марта 2017) было импортировано 5000 тонн семян кунжута на сумму около 216,5 млрд. риалов (около 5,8 млн. долларов США).

Пакистан, Афганистан, Судан, Нигерия и Индия были основными странами, из которых, в основном, был произведен импорт, сообщает Mizan Online.

В Иране около 95 % внутреннего спроса (1,5 млн. тонн) для растительные масла обеспечивается за счет импорта, и правительство Ирана планирует удовлетворять 70 % внутреннего спроса за счет местного производства.

В Иране выращивается широкий ассортимент масличных культур, включая кунжут и семена хлопчатника, а также рапс, соевые бобы и сафлор. Ожидается, что в этом году их производство достигнет 250 000 тонн, 200 000 тонн, 135 000 тонн и 15 000 тонн, соответственно.

На этой неделе Афганистан продолжил недавно стартовавший экспорт сельскохозяйственной продукции в Индию. Торжественная отправка второго грузового самолёта в эту страну состоялась 24 июня. На ней присутствовали губернатор провинции Залмай Виса, генеральный консул Индии в Кандагаре Нариндер Пал Сингх, вице-глава Торгово-промышленной палаты Хаджи Юнус Моманд, представители торгово-промышленной палаты и Совета провинции, а также предприниматели.

Как сообщил прессе Залмай Виса, направленный за рубеж груз состоял из сухофруктов и целебных растений. В ближайшее время, однако, планируется отправлять в Индию и свежие фрукты, в частности, виноград и гранаты. Губернатор выразил надежду на то, что недавно открытый воздушный торговый маршрут между Индией и Афганистаном поспособствует укреплению афганской экономики. Он также призвал предпринимателей быть особенно внимательными при упаковке фруктов и проверке их на соответствие международным стандартам, сообщает информационное агентство «Пажвок».

Владельцы фруктовых садов и виноградников выразили благодарность правительству и назвали открытие нового торгового маршрута важным шагом для развития торговли и укрепления экономики страны.

Отметим, что воздушный торговый маршрут между Индией и Афганистаном был открыт президентом Афганистана Мохаммадом Ашрафом Гани 19 июня. Ранее основным рынком сбыта для афганских свежих фруктов являлся Пакистан, и афганские бизнесмены несли большие убытки из-за многочисленных проблем на границе. Напомним также, что сравнительно недавно Индия, Иран и Афганистан подписали соглашение о трёхстороннем использовании иранского торгового порта Чабахар.

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова белорусским СМИ по случаю 25-летия установления дипломатических отношений между Российской Федерацией и Республикой Беларусь, Москва, 23 июня 2017 года

С.В.Лавров: Рад вас приветствовать. Поздравляю с наступающей через два дня годовщиной – 25-летием установления дипломатических отношений.

Вопрос: Сергей Викторович, благодарим Вас, что согласились ответить на наши вопросы в канун 25-летия установления дипломатических отношений между нашими странами. Для большинства граждан России и Белоруссии это достаточно протокольная цифра, потому что отношения между нашими странами и народами гораздо глубже и дольше, чем четверть века. В то же время для журналистов и экспертов 25 лет – это знаковый период, насыщенный двусторонним взаимодействием, порой не совсем простым, но, безусловно, важным. Хотелось бы услышать Вашу объективную оценку того, что можно отнести к наиболее ярким успехам и достижениям нашего сотрудничества за четверть века.

С.В.Лавров: Вы, безусловно, правы. 25 лет - это, конечно, миг, песчинка в потоке истории наших отношений, которая действительно уходит корнями вглубь веков. Многие столетия мы вместе жили и отстаивали независимость наших земель, народов, духовную и культурную близость. Переплетение судеб людей в прямом смысле, российско-белорусские семьи и дети, – все это создает особую атмосферу и фундамент в наших отношениях, который очень прочный и, я считаю, очень надежный на далекое будущее.

Что касается того периода, который мы прожили как независимые государства после того, как перестал существовать Советский Союз, то, я думаю, что белорусы и россияне первыми поняли пагубность развала тех отношений, которые сформировались за предыдущий период и которые отвечали коренным интересам народов наших теперь уже независимых стран. Именно этим и было стимулировано движение к интеграции, которое затем, в общем-то, было подхвачено и в более широком географическом плане другими странами на пространстве Содружества независимых государств (СНГ). Договор о создании Союзного государства 1999 г. и Договор между Российской Федерацией и Республикой Беларусь о равных правах граждан 1998 г. были реальными кирпичиками в «здании» нашего Союзного государства, которые позволяют извлекать из наших продвинутых интеграционных планов и решений, большую выгоду. Поэтому Союзное государство как таковое, конечно, наше главное завоевание, хотя целый ряд планов, которые были обозначены в Договоре о создании Союзного государства, еще предстоит завершить. В любом случае какую-то инвентаризацию нужно провести, и мы это предложили нашим белорусским друзьям. Важно, что это сотрудничество опирается не только на взаимоотношения между Москвой и Минском. Практически все российские регионы (а их 80 с небольшим – т.е. практически все) так или иначе участвуют в связях с партнерами в Белоруссии, регулярно происходят обмены визитами не только на уровне правительств России и Республики Беларусь, но и между регионами. Взаимный поток не иссякает. Это позволяет поддерживать очень плотную «ткань» повседневного сотрудничества и союзничества.

У нас общие оборонные задачи. У нас есть объединенная группировка войск, которая надежно обеспечивает безопасность наших стран, нашего Союзного государства в дополнение к союзничеству в рамках ОДКБ, членами которой являются Российская Федерация и Республика Беларусь и где они наиболее активно продвигают дальнейшую гармонизацию наших союзнических действий.

Не могу не упомянуть гуманитарно-культурную сферу. В России и Белоруссии постоянно проводятся фестивали, где коллективы двух стран, общественные движения активно общаются друг с другом и укрепляют те самые человеческие контакты, которые столь важны в современном мире.

Если говорить о наших внешнеполитических делах, то самые плотные координация и взаимодействие у нас развиваются в контексте Программы совместных согласованных действий в области внешней политики, принимаемой на каждые два года, реализуются в полном объеме и позволяют нам буквально в повседневном режиме сверять все наши действия.

Это далеко не все, что характеризует наши отношения за последние 25 лет, но, наверное, основные блоки я постарался выделить.

Вопрос: Что Вы имели в виду под необходимостью провести инвентаризацию?

С.В.Лавров: Необходимо прочитать Договор о создании Союзного государства и будет понятно, что уже выполнено, а что нет. Не буду сейчас вдаваться в эти делали. Думаю, что все в состоянии это сделать самостоятельно.

Вопрос: Главная идея Союзного государства – это равные возможности для граждан России и Белоруссии. Спустя два десятилетия, как видим, еще остались сферы для усиления совместной работы в этом направлении. В каких отраслях в ближайшее время следует ожидать взаимную унификацию прав?

С.В.Лавров: Договор между Российской Федерацией и Республикой Беларусь о равных правах граждан 1998 г. предусматривает унификацию прав во всех областях. Понятно, что этих областей так много, что все за один присест сделать было трудно. Хотя прошло немногим более 10 лет, но сделано много и в сфере трудовой и хозяйственной деятельности, и в сфере тех методов, которые реализуют права на труд и отдых, в образовательной сфере и в области медицинского обслуживания. Если не на 100 процентов, то в очень большой степени сделаны шаги по выравниванию всех прав, включая, как я уже сказал, различные аспекты трудовой деятельности, выход на пенсию, обучение, получение стипендий. Поскольку жизнь не стоит на месте, у нас, например, был введен ЕГЭ. В Белоруссии есть похожие требования, которые отличаются несколько методологически. Сейчас есть решение гармонизировать эти два инструмента с тем, чтобы вообще не было никаких неудобств. В любом случае сейчас белорусы, которые заканчивают среднюю образовательную школу по своей методике, имеют полное право поступать без каких-либо ограничений в российские вузы и наоборот. Это очень важно.

Осталось сделать не так много. Необходимо уточнить кое-какие нюансы по медицине. Сейчас идет процесс расширения категории граждан, которые будут автоматически получать бесплатную медицинскую помощь в обеих странах. Есть вопрос, который связан с несовпадением законодательства о праве собственности на недвижимость, есть различия в том, что касается взимания платы за санаторное лечение и пребывание в гостиницах. Мы ставим эти вопросы перед нашими белорусскими друзьями. Есть соответствующие экспертные контакты. Думаю, что это все уже мелкие вопросы.

Иногда возникают вещи, которые требуют незамедлительного решения, как это произошло с вопросом о признании водительских удостоверений для тех, кто занимается индивидуальной или иной предпринимательской длительностью. 16 июня, через две недели после того, как этот вопрос стал вызывать опасения, в Санкт-Петербурге было принято Постановление Союзного кабинета министров. Этот вопрос уже полностью снят. Думаю, что любые другие нюансы, которые могут возникать (потому что законодательства при всей нашей скоординированности развиваются достаточно индивидуально), будут решаться оперативно без какого-либо неудобства для наших граждан.

Вопрос: Вы уже сказали о том, что Россия и Белоруссия согласовывают свои действия в области внешней политики. В этом году были отменены санкции Евросоюза в отношении Белоруссии, и можно наблюдать некоторое потепление отношений. В то же время у России нет потепления с Западом, скорее похолодание. Как Москва реагирует на такие действия союзника?

С.В.Лавров: Как я понимаю, не все санкции, которые были введены в отношении Республики Беларусь, были отменены, а лишь частично.

Что касается процесса сближения между Белоруссией и Европейским союзом, у нас к этому нет никакой аллергии, ощущения ревности. Это естественное стремление любой страны, в том числе и Российской Федерации искать взаимовыгодные связи со всеми своими соседями.

Отмечу, что с нашей стороны не было какого-либо охлаждения к Европейскому союзу. Мы по-прежнему убеждены в том, что Россия и Европейский Союз, как и Белоруссия и Европейский Союз и другие наши с вами соседи с ЕС должны сотрудничать транспарентно, равноправно и откровенно.

Мы никогда не ставили перед нашими партнерами на постсоветском пространстве вопрос о том, что они должны выбирать, с кем хотят быть – с Россией или с Западом. Такой вопрос неоднократно ставили перед странами постсоветского пространства наши западные коллеги. Чего стоит первый «майдан» на Украине 2004 г., когда министры иностранных дел стран Евросоюза публично требовали от Киева сделать выбор, с кем он хочет быть – с Россией или с Европой. Считаю, что это безобразная, подрывная политика, которая до сих пор аукается и украинскому народу, да и многим другим – она применялась и проводилась не только там.

В нашей Концепции внешней политики сказано, что мы выступаем за равноправное, продвинутое, стратегическое партнерство с Европейским союзом. Этот принцип остается в наших доктринальных установках. Как только Евросоюз будет готов изменить свою нынешнюю абсолютно тупиковую линию (а такие признаки уже проявляются), мы будем готовы вернуться на путь поступательного развития в интересах наших граждан и граждан стран Евросоюза.

Повторю, что есть целый ряд указаний на то, что осознание абсолютной бесперспективности нынешней линии приходит ко многим членам Европейского союза, которым уже давно не нравится, что политику в отношении России формирует русофобское меньшинство, злоупотребляющее тем самым принципом солидарности, который есть в ЕС, требующее всех солидаризироваться с их экстремистскими, категорически антироссийскими подходами. С подходами тех, кто выступает за разумные отношения с Россией, они не хотят солидаризироваться, не хотят искать ничего посередине.

Мы говорили нашим партнерам на постсоветском пространстве, в том числе нашим партерам из Республики Беларусь, и коллегам из Евросоюза в ходе контактов с ними, что мы не хотели бы, чтобы известная программа «Восточное партнерство» использовалась для того, чтобы ставить так называемые фокусные страны перед ложным выбором. С самого начала мы были готовы сотрудничать с этим проектом, предлагали Брюсселю поискать проекты, которые в рамках этой программы будут объединять страны ЕС, страны, являющиеся фокусными в рамках программы «Восточного партнерства» и которые также включали бы в себя участие Российской Федерации. К сожалению, с тех пор мало, что получилось. Но мы не делаем из этого трагедии. Хотя мы знаем, как кое-кто хочет этот процесс, нацеленный на достижение полезных результатов, опять превратить в некую антироссийскую затею.

Еще раз подчеркну, у нас не вызывает никакого отторжения стремление какой-либо страны сотрудничать с кем бы то ни было в сферах социально-экономического, гуманитарного и культурного развития. Это также закреплено в наших документах, и в нашей внешней политике это называется «принцип многовекторности». Исходя из своего географического положения Россия не может иначе подходить к выстраиванию своей внешней политики, равно как и Беларусь, учитывая её географическое и геополитическое положение, имеет полное право и, уверен, даже должна добиваться хороших отношений со всеми своими соседями.

То, что к соседям приходит озарение и они начинают отказываться от своей санкционной принудительной позиции в отношениях с Республикой Беларусь, можно только поприветствовать. Надеюсь, что они делают это не для того, чтобы опять попытаться оторвать Белоруссию от России, а просто потому, что убедились, что любые санкции – это путь в никуда, и ничего хорошего они никогда не приносят, в том числе и тем, кто их заказывает и осуществляет.

Вопрос: Соседи из Восточной Европы, не оглядываясь на приближение инфраструктуры НАТО к границам Союзного государства, часто достаточно нервно реагируют на любые плановые совместные военные учения России и Белоруссии. Недавно Президент Литвы Д.Грибаускайте назвала опасностью для Прибалтики соседство Белоруссии с Литвой. На Ваш взгляд, как мы должны реагировать на подобные заявления? Готовы ли мы к дальнейшему усилению позиций НАТО на нашем западном направлении?

С.В.Лавров: Во-первых, стенания и причитания по поводу наших учений с Республикой Беларусь наблюдаются уже не первый год. В настоящее время у нас готовятся учения «Запад – 2017». Пару лет назад были учения «Щит Союза – 2015». Раздавались те же самые крики, что сейчас российские войска якобы для проведения учений войдут, а потом останутся там навеки и оккупируют Республику Беларусь. Больший бред, наверное, трудно себе представить. Тем более, если речь идет о политиках, которые претендуют на какую-то респектабельность в Европейском Союзе.

Слухи о том, что мы якобы готовимся к введению войск в Белоруссию под видом учений и сохранению их там на веки вечные, были многократно опровергнуты как с российской стороны, так и со стороны руководства Республики Беларусь.

Наши коллеги из Североатлантического альянса прекрасно знают, что у них есть приглашение на эти учения, которые проводятся транспарентно, как и все предыдущие совместные военные учения Российской Федерации и Республики Беларусь. В Совете Россия-НАТО неоднократно проходили презентации по поводу тех учений, которые проводятся с участием Российской Федерации и её союзников и партнёров.

Всё, что необходимо делать для поддержания нормальной атмосферы в Европе, для укрепления доверия, недопущения обострения ситуации, недопущения нагнетания каких-либо конфронтационных тенденций, мы стараемся делать. Мы неоднократно убеждались в том, что все эти приготовления, которые сейчас реализуются на практике, когда инфраструктура НАТО приближается к нашим общим границам, когда новые подразделения направляются туда же, причем под лозунгом постоянной ротации, что означает постоянное развертывание во всех практических смыслах, что все эти предлоги, которые используются для оправдания подобного рода действий, надуманы. Не было бы государственного переворота на Украине, после которого мы были вынуждены прийти на защиту тех людей, которые отказались подчиняться путчистам неонацистского толка, было бы придумано что-то другое. Натовские планы никогда не менялись и с разной степенью интенсивности были нацелены на то, чтобы жадно осваивать то геополитическое пространство, которое, как они считали, оказалось «бесхозным» после распада Советского Союза.

Эта стратегия, к огромному сожалению, возобладала над теми, кто предлагал после распада Советского Союза идти не по пути укрепления Североатлантического альянса, его бесконечного расширения во все стороны, и прежде всего на Восток, не по пути углубления разделительных линий в Европе, а по пути выработки общего подхода, может быть, «под крышей» ОБСЕ, либо под какой-либо иной универсальной «крышей», который опирался бы на обеспечение равной неделимой безопасности для всех стран Североатлантического региона.

Когда Россия несколько лет назад предложила заключить соответствующий договор, чтобы уже в юридически обязывающей форме закрепить то, что торжественно произносили лидеры западного мира о необходимости избегать попыток укрепления собственной безопасности за счет безопасности других, нам сказали, что пусть этот политический лозунг остается политическим лозунгом, а юридические гарантии безопасности получат от Запада только те страны, которые вступят в НАТО.

Это откровенно провокационная политика, которая до сих пор сохраняется и отражает некую натоцентричность в мышлении. Это плохо и не помогает налаживать добрососедство, укреплять доверие, снимать озабоченность. Хотя мы по-прежнему делаем всё, что от нас зависит, даже в этих условиях.

Год назад Президент России В.В.Путин поддержал предложение Президента Финляндии С.Нийнистё о том, чтобы разработать дополнительные меры безопасности в воздушном пространстве Балтийского региона, включая решение вопроса о т.н. транспондерах. Предполагалось, чтобы все самолеты, включая военные, пролетали с включенными транспондерами. В июле прошлого года мы внесли соответствующее предложение в Совет Россия-НАТО, касающееся не только транспондеров, но и других мер доверия и транспарентности. Натовцы, которые постоянно призывали нас быть более предсказуемыми, уже скоро год думают над тем, как отреагировать на эти наши предложения. Как говорится, это проверка практическими делами тех позиций, которые излагаются публично.

Что касается наращивания контингентов и инфраструктуры прежде всего в Прибалтике и Польше на бывших модернизируемых советских базах и на вновь создаваемых базах, переброски контингентов стран НАТО, в т.ч. ведущих западных государств на границы с Российской Федерацией. Я высокого мнения о качестве военной мысли и подготовки в США, ФРГ, Великобритании и других странах Североатлантического альянса. Я не могу допустить, чтобы у них было хоть малейшее допущение возможности нападения России на НАТО. Все, что происходит, отражает линию, которая возникла в конце 80-х – начале 90-х гг., на освоение геополитического пространства, которое оказалось как бы «свободным». Разумеется, все это идет в нарушение заверений, которые давались руководству СССР о том, что не только НАТО не будет расширяться на Восток, но и на востоке Германии не будет никаких объектов натовской инфраструктуры. Я не предлагаю в этой связи вдаваться в какую-то панику, нагнетать конфронтацию, поддаваться на провокации, которые нацелены на то, чтобы втянуть нас в непомерную гонку вооружений. У нас есть достаточно уверенности в том, что Россия и Республика Беларусь в рамках объединенной группы войск обладает всем необходимым, чтобы никакие провокации не подорвали нашу безопасность.

Вопрос: Как и любые партнеры, Россия и Белоруссия в чем-то имеют схожие позиции, а где-то придерживаются разных точек зрения. Есть ли в отношениях между нашими странами какие-то проблемные вопросы и серьезные разногласия, или это все рабочие моменты, которые последовательно разрешаются?

С.В.Лавров: Нет ни одной пары государств, между которыми на сто процентов все было бы абсолютно согласовано раз и навсегда. Во-первых, страны обладают суверенитетом. Во-вторых, в любом интеграционном механизме ключом является нахождение баланса между экономическими интересами. Однажды найденный баланс никогда не остается навсегда, потому что жизнь идет, экономика развивается, появляются новые технологии, меняется конъюнктура, которая влияет на экономику каждого участника международной торговли и международного инвестиционного сотрудничества.

Так происходит и в наших отношениях в рамках Союзного Государства. Отмечу, что белорусские переговорщики (в особенности из экономического блока) очень настойчивые и аргументированные. Наши коллеги стараются им в этом не уступать. Когда в последнее время возникли разногласия по поводу отдельных аспектов энергетического сотрудничества, эксперты потратили немало усилий и времени, но в итоге подготовили к апрельской встрече президентов почву для того, чтобы Президент России В.В.Путин и Президент Белоруссии А.Г.Лукашенко достигли договоренности, которая сняла вопросы и шероховатости, возникшие на данном этапе нашего интеграционного взаимодействия. Я уверен, что и в будущем будут возникать вопросы, требующие дополнительного вмешательства, и я не менее уверен, что их будут регулировать таким же союзническим и товарищеским способом с тем, чтобы обеспечить взаимовыгодное решение каждого из них.

Вопрос: Сейчас готовится межправительственное соглашение о взаимном признании виз. В какие сроки планируется его подписание? Можем ли мы говорить о том, что у наших стран общий союзный взгляд на весь спектр вопросов миграционной политики?

С.В.Лавров: Общий взгляд вырабатывается. На заседании Союзного Правительства 16 июня в Санкт-Петербурге была одобрена Программа совместных действий по формированию общего миграционного пространства до 2020 г. Главным инструментом работы на этом направлении будет созданная уже достаточно давно межведомственная группа по согласованию миграционной политики. Она возглавляется первыми заместителями министров внутренних дел, которые встречались в апреле и в значительной степени подготовили предложения, которые были одобрены премьерами в рамках Программы формирования общего миграционного пространства. Это уже важный шаг в создании единых подходов в этом непростом вопросе, учитывая, что у нас пока нет полного совпадения по перечню стран, с которыми мы имеем тот или иной режим –безвизовый или визовый облегченный.

У нас в планах соглашение о едином визовом пространстве. Первым шагом на этом пути является договоренность о взаимном признании виз, которую мы хотим согласовать. Это будет требовать профессиональных, технических и экспертных консультаций. Мы их сейчас начинаем. По достижению договоренности мы очень серьезно продвинемся и в формировании не только единого миграционного, но и единого визового пространства.

Вопрос: Вы уже сказали о невведении российских войск в Белоруссию. Хотелось бы уточнить несколько деталей по схожей проблематике. Одно время обсуждалось создание в Белоруссии российской военной авиабазы. Этот вопрос больше не поднимается и не обсуждается? Поднимается ли вопрос о каком-либо военном присутствии России в Белоруссии?

С.В.Лавров: Я не слышал, чтобы вопрос о военной базе поднимался в последнее время. Мы приняли к сведению решение Президента Республики Беларусь А.Г.Лукашенко, который принял это решение в рамках своих полномочий и компетенции. Мы относимся к нему с полным уважением.

О каком-то присутствии российских войск на территории Белоруссии за пределами согласия белорусского руководства никто и не помышляет. Еще раз подчеркну, что военные учения, которые регулярно проводятся на территории Белоруссии с участием контингентов ВС Российской Федерации, являются результатом согласованных решений, принятых главами государств, которые осуществляются на транспарентной основе и в полном соответствии с обязательствами в рамках Союзного Государства.

Вопрос: В настоящий момент Россия и Белоруссия активно включились в работу над проектом «Экономического пояса Нового Шелкового пути». Однако есть скептики, которые видят в этом угрозу мягкого захвата наших рынков. В чем перспективность этого проекта, что он может дать Белоруссии, России и ЕАЭС в целом?

С.В.Лавров: Современная ситуация в мировой экономике не очень устойчива и предсказуема, как принято говорить, волатильна. Все большее количество стран понимают, что нужно искать устойчивость прежде всего через наращивание интеграционных процессов. Создание ЕАЭС при активной инициативной роли наших стран является отражением этих тенденций. Упомяну в скобках, что и в рамках СНГ есть интеграционные процессы, в частности, там функционирует зона свободной торговли для товаров. Сейчас идут экспертные консультации с тем, чтобы распространить эту зону свободной торговли на сферу услуг. Так что эти процессы на нашем общем пространстве развиваются не только в ЕАЭС, но и в более широком географическом формате.

Одновременно, как вы помните, при создании ЕАЭС главами государств был декларирован его открытый характер и готовность к сотрудничеству в самых разных общеприемлемых формах с другими странами. Замечу, что сейчас около 50 стран проявляют интерес к установлению тех или иных отношений с Евразийским экономическим союзом. Многие из них хотели бы договариваться о создании зоны свободной торговли. Первый договор о создании такой зоны был заключен с Вьетнамом. Идут переговоры с целым рядом других стран Юго-Восточной Азии, начинаются консультации и с организацией АСЕАН, о чем говорилось в мае 2016 г., когда в Сочи состоялся саммит Российской Федерации и стран Ассоциации Юго-Восточной Азии.

Открытость общей позиции стран-членов ЕАЭС предполагает установление связей с соседями нашего интеграционного объединения, крупнейшим из которых является Китайская Народная Республика, которая примерно в те же годы, когда начинались переговоры о ЕАЭС, стала продвигать инициативы о создании «Экономического пояса Шелкового пути» и «Морского Шелкового пути», которые в итоге оформились в концепцию «Один пояс – один путь». В мае этого года в Пекине состоялся очень представительный, с участием порядка 50 руководителей различных стран и организаций форум, где обсуждались возможности развития этой концепции. Она действительно предполагает продвижение транспортных, логистических маршрутов, экономического взаимодействия на огромном пространстве всего Евразийского континента. Не думаю, что этого следует опасаться.

Что касается наших действий в рамках ЕАЭС, то, во-первых, уже пару лет назад руководство ЕАЭС, главы государств одобрили линию на то, чтобы мы старались гармонизировать свои интеграционные планы и планы, которые продвигает в рамках упомянутой концепции КНР. Во-вторых, наши руководители и руководитель Китая согласились работать над тем, что условно называется «Большой Евразийский проект», который включал бы в себя ЕАЭС, КНР, ШОС, которая с вступлением в нее Индии и Пакистана обрела мощный дополнительный экономический вес. Помимо этих перечисленных мной организаций еще и страны АСЕАН высказали свою заинтересованность. Если мы посмотрим на географические параметры этого вырисовывающегося взаимодействия, то станет ясно, что сам Бог велел посмотреть и на Запад, где развиваются интеграционные процессы в ЕС, который сейчас переживает непростой период – например, «брекзит», высказывается и ряд других скептических настроений. Мы были бы очень заинтересованы в том, чтобы эти сложности были преодолены. Евросоюз, несмотря на резкое сокращение нашего товарооборота, по-прежнему остается нашим главным внешнеэкономическим партнером. Кстати, Республика Беларусь – наш первый партнер по товарообороту в СНГ и четвертый, если брать весь спектр наших торговых партнеров во всем мире.

Я убежден, что, учитывая достаточно активную работу на пространстве к Востоку от ЕС по продвижению интеграционных процессов, в Европейском союзе не могут не понимать, что они только выиграют от нахождения взаимовыгодных путей подключения к этой работе. Когда (надеюсь, именно «когда», а не «если») это произойдет, будет воплощаться в жизнь то самое видение, которое еще Ш. де Голль сформулировал, говоря о единой Европе от Атлантики до Урала. Сейчас мы уже говорим об общем экономическом и гуманитарном пространстве с опорой на равную и неделимую безопасность от Лиссабона до Владивостока. Опасаться этого не следует. Никто, по крайней мере, в рамках структур, в которых мы работаем – ЕАЭС, ШОС, диалог с Китаем и АСЕАН – не собирается никому ничего навязывать, все решения будут приниматься на основе баланса интересов. Белоруссия как страна, которая находится на стыке процессов, развивающихся между ЕАЭС и его восточными соседями, и тех процессов, которые происходят в ЕС, обладает очень хорошими возможностями органично вписаться в современные тенденции.

Вопрос: В последнее время активизировались разговоры о том, что Минские договоренности себя исчерпали и необходимо переходить к другому формату, в том числе с участием США. Каково Ваше мнение по этому поводу?

С.В.Лавров: Я не слышал серьезных разговоров о том, что Минские договоренности себя исчерпали. Несерьезных – много, в основном они слышатся из Киева. Практически с момента подписания договоренностей украинские руководители стали искать предлоги для их невыполнения. То вбрасывалась и очень долго муссировалась идея обращения в ООН, тем самым внося сумятицу в схему, предполагающую опору на ОБСЕ. Потом стали говорить о необходимости вооруженных полицейских со стороны ЕС, о необходимости вооруженной миротворческой миссии по линии ООН и т.д. Тем не менее, сейчас из уст Президента Украины П.А.Порошенко мы слышали, что Минские договоренности должны полностью выполняться. Но это лишь фраза, потом в разных форматах и по разным каналам украинские коллеги расшифровывают это. Расшифровка выглядит так: Минские договоренности должны выполняться, но не в той последовательности, которая там записана. В Киеве считают, что сначала украинская власть должна получить полный контроль над всем Донбассом, а потом выполнять свои обязательства по проведению выборов и отражению какого-то статуса этого региона в конституции. Это противоправно, потому что Минские договоренности были утверждены СБ ООН и предполагают решение всех вопросов политических реформ (амнистию, закон об особом статусе Донбасса, на постоянной основе закрепленный в конституции, проведение выборов под контролем ОБСЕ) прежде, чем Киев установит полный контроль над этим регионом. Без этих политических реформ невозможно гарантировать безопасность людей, которые сейчас руководят отдельными районами Донецкой и Луганской областей, и которые возглавили протест против незаконного госпереворота, осуществленного, прежде всего с помощью неонацистских элементов. То, что произошло и происходит с противниками присутствия и доминирования в действиях киевских властей радикалов, имею в виду инцидент в Одессе и многие другие, которые до сих пор не расследованы, заставляет всерьез усомниться в том, что киевские власти будут способны обеспечить безопасность этих людей. Гарантии в виде особого статуса, амнистии, выборов, которые должны отражать волю проживающих на этих территориях людей, абсолютно неизбежны и неотъемлемы. Именно они закреплены в Минских договоренностях как условие восстановления полного контроля киевских властей над всем этим регионом.

Вопрос: Нужен ли здесь какой-то другой формат или нужно выполнять исключительно Минские договоренности?

С.В.Лавров: Еще на стадии администрации Б.Обамы, когда нам задавали эти вопросы, мы отвечали, что если наши европейские партнеры, которые вместе с нами помогают продвигать «нормандский формат» как средство внешнего содействия выполнению Минских договоренностей на это готовы, то мы будем не против подключения американских коллег. Но тогда было сочтено целесообразным сотрудничать с американцами в дополнение к «нормандскому формату», а не внутри этого механизма. Как вы знаете, был двусторонний канал США–Россия на уровне представителей Госдепартамента и Администрации Президента Российской Федерации. Такие же двусторонние каналы существовали у Вашингтона с Берлином, Парижем, Киевом. Когда в Москве в апреле был Госсекретарь США Р.Тиллерсон, когда я был в Вашингтоне и встречался с Президентом США Д.Трампом и Госсекретарем Р.Тиллерсоном в мае этого года, при обсуждении украинского кризиса мы подтвердили готовность возобновить двусторонний канал, если Администрация Д.Трампа сочтет это целесообразным. Мы считали, что это было бы полезным, но пока конкретных откликов на эту нашу заинтересованность мы не получили.

?

Россия. Белоруссия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 26 июня 2017 > № 2230839 Сергей Лавров

Иран экспортировал битума на $ 47,08 млн. за месяц, в том числе и в Россию

Около 290 000 тонн битума на сумму 1,76 триллиона риалов (47,08 миллиона долларов США) были экспортированы из Ирана в первый месяц текущего иранского года (21 марта - 20 апреля 2017), сообщает Таможенная администрация Исламской Республики Иран.

Основными направлениями экспорта иранского битума за этот период были Пакистан, Грузия, Армения, Турция, ОАЭ, ЮАР, Узбекистан, Индия, Индонезия, Бангладеш, Таиланд, Туркменистан, Южная Корея, Оман, Россия, Кения, Вьетнам, Гана, Азербайджан, Сенегал, Сьерра-Леоне, Мьянма, Шри-Ланка, Венесуэла и Танзания, сообщает Financial Tribune.

Владимир Пучков направил министру гражданской администрации Китайской Народной Республики Хуану Шусяню телеграмму, в которой выразил свои соболезнования и готовность оказать помощь в ликвидации последствий схода оползня.

«От имени МЧС России примите мои искренние соболезнования в связи со сходом оползня в населенный пункт Синьмо городского уезда Маосянь провинции Сычуань, - говорится в телеграмме. - Мы разделяем ваше горе и скорбим вместе с семьями погибших и раненых. Сообщите, если силы и средства МЧС России могут оказаться полезными Китайской Народной Республике в ликвидации последствий чрезвычайной ситуации».

В результате схода оползней 24 июня, по данным местных властей, официально подтверждена гибель 15 человек, еще 118 остаются пропавшими без вести. Поисково-спасательная операция продолжается.

Владимир Пучков также направил соболезнования министру внутренних дел Пакистана Чаудри Нисар Али Хану в связи с пожаром цистерны с топливом, в результате которого погибли более 150 человек.

Афганистан, Китай и Пакистан договорились о трёхстороннем диалоге по вопросам региональной кооперации на уровне министерств иностранных дел.

Договорённость была достигнута в ходе рабочих визитов министра иностранных дел Китая Вана И в Афганистан и Пакистан на выходных. Стороны обсудили отношения Афганистана и Пакистана, а также трёхстороннее региональное сотрудничество. В частности, было достигнуто согласие по следующим вопросам:

— стороны согласны предпринимать совместные усилия для поддержания мира и стабильности в регионе, улучшать взаимодействие в вопросах безопасности, экономики и развития;

— Афганистан и Пакистан желают улучшить свои взаимоотношения, укрепить взаимное доверие и сотрудничество, в частности, в борьбе с терроризмом. Китай надеется, что Афганистан и Пакистан смогут поддерживать добрососедские отношения и готов предоставить необходимую для этих целей поддержку обеим сторонам;

— Афганистан и Пакистан создадут механизм урегулирования кризисов, а также обмена информацией для борьбы с терроризмом и другими проблемами в регионе; будут выстраивать отношения посредством диалога и консультаций, избегая создания излишней напряжённости, которая может негативно повлиять на их отношения. Китай будет оказывать необходимую поддержку диалогу двух стран.

«Таким образом, стороны договорились о создании диалогового механизма на уровне министерств иностранных дел для эффективного сотрудничества в различных сферах взаимного интереса, начиная с экономического сотрудничества. Стороны согласны, что мир и воссоединение являются путём к решению афганского вопроса, который не может быть решён насильственным путём. Китай и Пакистан поддерживают ведущую роль афганского правительства в этом процессе и готовы оказать [Афганистану] помощь на этом пути. Стороны так же призывают боевиков «Талибана» как можно скорее присоединиться к мирному диалогу по этому вопросу», — цитирует пресс-релиз афганский телеканал «Толо».

В пресс-релизе также отмечается, что для поддержания процесса примирения в Афганистане было бы целесообразно возобновить работу Группы для контактов Афганистана и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).

Напомним, что в недавно вышедшем докладе Пентагона «Улучшение стабильности и безопасности в Афганистане» подчеркивается негативное влияние Пакистана на ситуацию в ИРА. Ряд западных СМИ сообщает, что давление на Исламабад может стать одним из пунктов новой стратегии США в Центральной Азии.

Национальная комиссия по развитию и реформам и Государственное океанологическое управление КНР представили "Концепцию развития международного морского сотрудничества в рамках Инициативы пояса и пути". Из документа следует, что Китай будет концентрировать усилия на развитии трех судоходных коридоров: Китай-Индийский океан-Африка- Средиземное море; Китай-Океания-южнотихоокеанский регион; в Европыу через Северный Ледовитый океан. Также Китай планирует присоединиться к проектам по созданию индустриальных парков и зон торгово- экономического сотрудничества при морских портах в других странах. В концепции говорится о проектах, которые уже реализуются с участием китайских специалистов в рамках концепции пояса и пути: строительство промышленного парка Malaysia Malacca Seaside Industrial Park в Малайзии, порта Гвадар в Пакистане, комплексного развития порта, технопарка и прилегающих городских территорий в Кьяукпю в Мьянме, строительства мегапорта Colombo Port City, порта Хамбантота в Шри-Ланке, железных дорог между Эфиопией и Джибути и между Момбасой и Найроби в Кении, приобретение и развитие порта Пирей в Греции.

Осенью 2013 года председатель КНР Си Цзиньпин объявил о начале реализации проекта «экономический пояс Шелковый путь» в два приёма: собственно, сухопутный «экономический пояс», объединяющий страны на евразийском континенте, был представлен во время визита в Казахстан; а в Индонезии был представлен «морской шелковый путь XXI века».

США ввели санкции в отношении лидера сепаратистско-террористической организации, выступающей за независимость индийского штата Джамму и Кашмир, об этом решении было объявлено в день визита в Вашингтон премьер-министра Индии Нарендры Моди.

Согласно распространенному госдепартаментом США заявлению, санкции в связи с террористической деятельностью вводятся в отношении Мохаммада Юсуфа Шаха (Mohammad Yusuf Shah), также известного под именем Саид Салахуддин (Syed Salahuddin), который является "лидером военизированной группировки "Хизб-уль-Муджахидин" (Hizbul Mujahideen)". Индия, США и ЕС считают эту организацию террористической.

В госдепартаменте отмечают, что в сентябре 2016 года он выступил против любых попыток достижения мирного урегулирования кашмирского конфликта, а также угрожал увеличить число бойцов-самоубийц, которые будут сражаться с правительственными силами Индии. В сообщении говорится, что под руководством Салахуддина организация осуществила ряд атак в индийском штате Джамму и Кашмир.

Согласно обнародованному в день визита в Вашингтон индийского премьера Нарендры Моди решению, гражданам США запрещается вести дела с Салахуддином, его счета и собственность на территории США заблокированы.

В штате Джамму и Кашмир, единственном индийском штате, большинство населения которого составляют мусульмане, активно действуют сепаратисты, выступающие за независимость или присоединение к Пакистану. При этом в Кашмире между Индией и Пакистаном нет официальных границ — армии двух государств разделяет линия контроля. Нью-Дели обвиняет пакистанские власти в поддержке вооруженных сепаратистов, Исламабад эти обвинения отрицает, заявляя, что жители Кашмира самостоятельно борются за свои права.

Взрывное устройство, похожее на детскую игрушку, сработало в воскресенье на северо-западе Пакистана, шесть детей погибли, сообщает агентство Франс Пресс со ссылкой на источник в местной администрации.

Инцидент произошел в одной из деревень в Южном Вазиристане, недалеко от границы с Афганистаном.

"Шесть детей в возрасте от шести до 12 лет, мальчики, погибли при взрыве бомбы-игрушки, еще двое тяжело ранены", — сказал агентству неназванный представитель местной администрации.

Происхождение взрывного устройства не установлено. Другие обстоятельства инцидента утончаются.

Федеральная служба по контролю в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека информирует, что по сообщению официальных властей Народной Республики Бангладеш (далее – Бангладеш) зарегистрированы один случай смерти ребенка и три случая госпитализации взрослых с подозрением на сибирскую язву после употребления в пищу мяса зараженного домашнего сельскохозяйственного животного. Пробы органов животных и кровь заболевших лиц направлены на исследование для лабораторного подтверждения диагноза. Статистические данные свидетельствуют, что с 27 мая по 7 июня текущего года общее число заболевших сибирской язвой в Бангладеш достигло 25 человек. Официальные власти проводят комплекс необходимых мероприятий по сдерживанию очага.

Одновременно, по данным официальных властей Пакистана имеется информация о гибели 10 июня текущего года от сибирской язвы домашнего скота на северо-западе страны, в районе Куррам. Сообщается, что погибшие животные (около 40 коров и овец) уничтожены. В районе вспышки ветеринарные службы страны проводят вакцинацию и лечение животных с целью предупреждения разрастания вспышки.

Официальные ветеринарные службы Индии сообщают, что на 10 июня текущего года в западной части страны (штат Одиша) наблюдаются 7 человек с подозрением сибирскую язву. Один из них госпитализирован. Специалисты не уточняют, по каким признакам (клиническая картина или лабораторная диагностика) поставлен диагноз. Причина заболевания – употребление в пищу мяса больных сельскохозяйственных животных. В районе вспышки проводится вакцинация домашнего скота против сибирской язвы и ведется эпидемиологический мониторинг.

Роспотребнадзор обращает внимание российских граждан на данную ситуацию и просит планировать поездки с учетом представленной информации.

Как Пакистан использует Турцию для получения западных технологий.

В Турции с официальным визитом находится начальник штаба армейского корпуса пакистанской армии генерал Камар Джавед Баджва, сообщает "Военный Паритет" со ссылкой на quwa.org (21 июня).

Пакистанская делегация встретилась с министром обороны Турции Фикри Ишиком для обсуждения вопросов, представляющих взаимный интерес, в том числе вопросы сотрудничества в военной промышленности и обучения персонала. Генерал Баджва посетил завод авиастроительной компании TAI, где осмотрел производство ударных вертолетов T129 ATAK.

Турция и Китай являются основными оборонными партнерами Пакистана, отмечает издание. Пакистан рассматривает Турцию как "суррогатный" источник для окольного получения современных американских и европейских технологий, которых Исламабад использует для развертывания собственного военного производства. Например, Т129 АТАК не что иное как турецкий вариант итальянского вертолета AgustaWestland AW129 Mangusta (ныне компания называется Leonardo). Турция приобрела технологии "Мангусты" для производства вертолетов для своей армии и вовсю предлагает их на экспорт.

В 2016 году Пакистан провел сравнительные испытания этого вертолета, но пока неясно, какую машину выберет армия - Т129 или более тяжелый китайский Z-10. Турция обещает передать все технологии вертолета для лицензионного производства в Пакистане.

Китайские ракеты воздушного боя набирают статистику.

Недавно истребитель JF-17 Xiaolong ВВС Пакистана сбил иранский беспилотник Shahed 129, сообщает "Военный Паритет" со ссылкой на hk.on.cc (22 июня).

Дрон был сбит в воздушном пространстве штата Белуджистан у границы с Ираном. Сообщается, что беспилотник был поражен ракетой воздушного боя PL-5Е. 21 июня министерство обороны Пакистана сообщило в Twitter об этом инциденте. "Шахид-129" проник в воздушное пространство Пакистана на 49 км.

Китайские эксперты отмечают, что сбитие БЛА вызовет "повышение доверия к китайским ракетам воздушного боя со стороны потенциальных клиентов". Был также аналогичный случай 9 сентября 2008 года, когда истребитель ВВС Шри-Ланки сбил этой ракетой "легкий самолет". Эти две победы PL-5 положительно скажутся на ее реноме, отмечает источник.

Иранская компания ESCO стремится на рынок Афганистана и Пакистана

Компания "Железные дороги Исламской Республики Иран" (IRIR) подписала соглашение с металлургической компанией "Esfahan Steel" (ESCO) о транспортировке продуктов этого сталелитейного комплекса в южный иранский порт Шахид Раджайи.

Исполнительный директор IRIR Сейед Мортеза Алиахмади заявил, что соглашение предусматривает транспортировку не менее 250 000 тонн продукции ESCO для экспорта по железной дороге, сообщает Financial Tribune.

Он добавил, что ESCO также планирует использовать железную дорогу для своих поставок в восточный город Захедан, близкий к границе с Пакистаном, а также для экспорта в Афганистан.

Порт Шахид Реджайи, находящийся в городе Бандар-Аббас, в иранской провинции Хормозган, является крупнейшим контейнерным портом Ирана, на который приходится более половины общей пропускной способности портов Исламской Республики. Через него было экспортировано около 44 миллионов тонн товаров на сумму более 11,14 млрд. долларов и почти 10 миллионов тонн на сумму 18,65 млрд. долларов были импортированы в Иран, в прошлом 1395 финансовом году, зарегистрировав рост по объему и стоимости на 44 % и 12 %, соответственно, по сравнению с предыдущим годом.

Пора думать о людях?

«прямая линия» президента России как предвыборная

Алексей Гордеев

15 июня 2017 года состоялась очередная, уже пятнадцатая по счёту президентская "прямая линия" Владимира Путина, в ходе которой он почти за четыре часа ответил на 73 вопроса, а по окончании дал краткую пресс-конференцию для журналистов. Как сообщили организаторы "прямой линии", президенту РФ в различных режимах (телефонные звонки, SMS, MMS, через социальные сети и т.д.) поступило свыше двух миллионов обращений, многие из них будут "взяты на контроль" администрацией президента, федеральными органами власти.

Лейтмотивом нынешнего общения национального лидера с гражданами страны стали её внутренние социально-экономические проблемы, резонансно усиленные как кризисной внешней конъюнктурой, так и целевыми антироссийскими санкциями "коллективного Запада" во главе с США. Кроме того, это, скорее всего, последняя "прямая линия" перед намеченными на 18 марта 2018 года президентскими выборами в России, а следовательно — она неизбежно встраивалась и в предвыборный контекст.

Как всегда, Путин пытался сохранить для себя максимальное число "степеней свободы", сдержанно отвечая на самые "скользкие" вопросы и корректно обходя "острые углы". В то же время он достаточно активно использовал свой "властный ресурс" для демонстрации готовности и способности решать проблемы любого уровня: от взаимодействия с элитами "коллективного Запада" до адресной помощи конкретным гражданам России.

Похоже, на этот раз своей ежегодной "прямой линией" Путину удалось российское общество не просто "расшевелить", а хорошенько встряхнуть. Многие восприняли это как его личный и вообще системный политический "провал": президент в роли "деда Мороза", раздающего специально отобранным "из народа" предвыборные подарки, еще бы бочку водки в студию выкатили, позор режиму "ручного управления" и отсутствию во "властной вертикали" обратной связи, живём в аварийном жилье возле помойки, "Рашка всё", это "у них" там, за бугром, о людях прежде всего думают — сам "хозяин Кремля" признался — а здесь что? Короче, у оппозиции всех сортов и размеров — праздник души, именины сердца. К тому же, всего чуть больше двух миллионов обращений — это маловато, год назад было 2,83 миллиона, в 2015 году — 3,25 миллиона, отворачивается потенциальный электорат от президента, перестаёт верить в него как "доброго царя" и "отца родного", ибо тот уже явно неадекватен и живёт в своём собственном мире, а кругом на самом деле "нищета, убожество и упадок", поэтому в российских "верхах" зреет "антипутинский заговор", манифестацией которого и стала телевизионная "прямая линия" 15 июня…

Интересно. До этого утверждалось — теми же оппозиционерами, — что, наоборот, ежегодный рост обращений к Путину является показателем кризиса выстроенной им системы власти, а теперь, раз число обращений, несмотря на техническое расширение каналов связи, снизилось — значит, кризис углубляется, вступая в катастрофическую фазу…. С другой стороны, сам российский президент в интервью программе НТВ "Итоги недели" оценил ситуацию следующим образом: "Конечно, многие хотят использовать эту возможность (через "прямую линию". — А.Г.) донести до меня свою озабоченность, боль, либо даже просьбу сформулировать. Ничего здесь особенного нет — тем более, что действительно подчас очень сложно пробиться на региональный или муниципальный уровень со своей проблемой, но это совершенно не значит, что у нас коллеги в регионах, муниципалитетах совсем не работают. Просто мы не видим этой работы, ведь обращаются только те, кто не решил свою проблему, а ведь у огромного количества людей получается, и это обеспечивают руководители как раз и регионального, и муниципального уровня. Поэтому я уж не сказал бы, что всё только в ручном управлении, в ручном режиме делается..."

О чём, собственно, идёт речь? Речь идёт о том, что формируется не только "повестка дня" — при помощи общества, но и предвыборная программа Путина. Если вспомнить прошлогоднюю "прямую линию", — какой там была главная тема публично заданных вопросов президенту? Это была тема коррупции. И эта тема, "легитимизированная" через "прямую линию", стала "номером один" в повестке дня политического сезона 2016-2017 годов, включая "дело Захарченко", посадки губернаторов, разгром системы НПО/НКО как "иностранных агентов" и даже "молодёжные прогулки имени Навального" оказались туда встроены.

Зачем это было нужно? Это было нужно для того, чтобы сыграть "на опережение", включить механизмы силовой очистки отечественной "властной вертикали" в условиях развязанной "коллективным Западом" гибридной войны против России. Потому что в "чисто финансовом поле" наши "центры управления" априори проигрывали западным по одной-единственной причине: те могли напечатать любое количество долларов, евро и т.д., чтобы банально "перекупить" акторов нужного количества и качества по эту сторону границы и баррикад. Плюс еще санкции, плюс манипуляции сырьевыми ценами на глобальном рынке, значительно сократившие потоки "валют" в Россию. Поэтому к борьбе "злата" против "злата" пришлось подключать "булат". Сработало? В определённой мере — да, несомненно. Включая "углубленное сканирование" общества посредством "феномена Навального"

И на "прямой линии" 2017 года тема коррупции ожидаемо и вполне закономерно оказалась отодвинута далеко на второй или даже на третий план. Потому что отработана с точки зрения национальной безопасности и утратила целевой приоритет. А в качестве нового целевого приоритета обозначено и выдвинуто развитие социальной инфраструктуры России. Причём — не рыночными методами, не путём раскручивания инфляционной спирали, а через целевые государственные инвестиции. Образование, здравоохранение, транспорт, "коммуналка" и так далее… Вся эти сфера "выпала" лет на тридцать и всё это время финансировалась по "остаточному принципу", поскольку советский задел, созданный "с запасом" в 70-х—80-х годах, в принципе, подобное отношение позволял. Но сегодня продолжать в том же духе становится не просто опасно, а грозит коллапсом национального стратегического потенциала: количество и качество "человеческого фактора" внутри России подошло уже к "красной черте". И, если сейчас не принять необходимые меры, эта черта будет перейдена.

Кстати, прежде всего — не в пятнадцати российских мегаполисах-"миллионниках", где проживает 33,2 миллиона человек (с учётом "столичной" Московской области — 40,6 миллионов, или 27,7% населения страны), а в "провинциальной" России, от Калининграда до Владивостока, от Мурманска до Северного Кавказа. Именно таким и был "географический охват" президентской "прямой линии" 2017 года, именно эти проблемы и выдвигались на первый план.

А, поскольку модернизация армии и прочих силовых структур (совмещенная с их точечной "чисткой"), в основном, завершена, и собственно военная угроза для нашей страны на ближайшую перспективу снята с повестки дня — как, впрочем, и угроза продовольственной безопасности, появилась возможность сконцентрироваться на усилении "человеческого фактора". Российских граждан просто мало, 146,8 миллиона человек — это уже меньше 2% населения планеты, на долю которых приходится 14% её территории и около 20% общего объёма полезных ископаемых. Диспропорция налицо, и она является главной угрозой для национальной безопасности, требуя и количественного увеличения, и качественного улучшения нашего демографического потенциала. Что лишний раз было подтверждено на проведенном 19 июня под председательством президента РФ совещании по экономическим вопросам, посвященном в основном проблемам демографии.

Внешнеполитическая тематика также оказалась на периферии путинской "прямой линии" — общественный консенсус по ней уже фактически сформировался, "на Западном фронте без перемен". Более того, недавнее вступление в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС) Индии и Пакистана значительно усиливает российские позиции на мировой арене.

Подчеркнув, что Россия не считает Америку и другие страны "коллективного Запада" врагами, Путин заявил о готовности предоставить "начавшему выступать в амплуа правозащитника" экс-директору ФБР Джеймсу Коми политическое убежище, как это было сделано в случае с Эриком Сноуденом. Сближение неожиданное и более чем интересное, свидетельствующее о том, что в острой схватке, которая сейчас разгорелась внутри глобальной элиты, соотношение и направленность конфликтующих сил могут изменяться, в том числе — и по отношению к России, которая предпочитает сохранять нейтралитет,, но, в случае необходимости, данная позиция может быть пересмотрена без каких-либо ограничений.

Небольшая, но, возможно, важная деталь, которую мало кто отметил, комментируя "прямую линию", — это президентский "дресс-код": "голливудский" пиджак, застёгнутый на одну пуговицу, и фиолетового цвета галстук. В современных США оппонентов Трампа называют "фиолетовой коалицией", а одним из её центров является Голливуд и шоу-бизнес в целом. Что не удивительно: и "большой спорт", и киноиндустрия, и музыкальный мир прекрасно понимают, что трамповский лозунг "Make America Great Again!" потенциально разрушает глобальный рынок для их продукции и ведёт к снижению их доходов. Трамп покушается на "звёздные" кошельки Кэти Перри и Леброна Джеймса, Николь Кидман и Леонардо ди Каприо, их продюсеров и инвесторов. Российский президент, формально ни слова об этом не сказав, фактически предупредил 45-го президента США, что, если проблемы российско-американских отношений не будут решаться, оставаясь в подвешенном состоянии, он действительно может "оказать негативное влияние на принципы американской демократии". "Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть" (Уильям Шекспир). И совсем не лишнее напоминание накануне намеченной встречи двух лидеров на саммите "Большой двадцатки" в Гамбурге 6-7 июля.

Подводя итоги "прямой линии", можно сказать, что этот старт президентской кампании 2018 года состоялся, и достаточно успешно для Путина, поскольку условия, в которых она будет проходить, в целом определены и заданы, вероятность каких-либо политических неожиданностей, внешних и внутренних, кроме физического устранения российского президента западными "партнёрами" сведена к минимуму, да и ремарка относительно данного сценария в фильме Оливера Стоуна "Интервью с Путиным" тоже появилась не случайно...

«Помни войну!»

беседуют главный редактор "Завтра" и президент Академии военных наук, генерал армии Махмут Гареев

Александр Проханов

Александр ПРОХАНОВ.

Махмут Ахметович, огромная жизнь прожита — ваша огромная и моя немалая. О чём вы думаете? Что в вашей душе происходит, когда за спиною столько великого, столько ужасного, столько загадочного? О чём вы в основном сейчас заботитесь?

Махмут ГАРЕЕВ.

Александр Андреевич, у нас при советской власти были, конечно, свои недостатки, несовершенства, это мы все знали и нередко критиковали. Мы с вами как-то в Архангельском сидели, говорили, что совершенно не укладывается в голове, как столько людей не удержались в ту пору хоть за какой-нибудь край Советского Союза, как мы потеряли такое государство?! Всё сдали. И вот больше всего задумываешься о том, почему некоторые люди оказались способны предать то, за что веками, во все времена сражалась Россия, не только советская Россия: за правду, за идейность нашей страны? Я каждый день об этом думаю. И внятного ответа не могу найти. Столько предательства! Столько людей, стоявших на таких должностях, где одного шага было достаточно, чтобы пресечь это, но ничего не было сделано! Об этом приходится жалеть и думать: как снова не натворить таких ошибок.

Александр ПРОХАНОВ.

Я тоже об этом думаю постоянно. Потому что считаю себя до мозга костей советским человеком, и сегодняшняя Россия мне родина, но моя родина и Украина, и Белоруссия, и Казахстан, и Эстония. А меня всё время заставляют думать, что моя родина — только сегодняшняя Россия. Я гадаю, исследую и до конца не могу найти этому объяснения, потому что на уровне, мне кажется, социальном, политическом или экономическом полного ответа здесь не найти. В этом есть какая-то мистическая загадка. Потому что СССР создавался как что-то невероятное в истории человечества, не поддающееся аналогии. И уход его — это уход некого чуда, которое появилось и исчезло.

Махмут ГАРЕЕВ.

И что ещё удивляет: много людей, которые в ЦК работали, в других высших органах, сегодня странным образом перестроились. Но неужели у них тогда не было ничего истинного? Всё продали. Даже слово "продали" не подходит, потому что отдали задарма.

НАТО создаёт группировку, расширяет её, включает страны Прибалтики, Польшу, Украину и натравливает против России. И разве могли мы в 1990-м году даже представить себе, что дадут Варшавскому договору рассыпаться, что сдадутся врагу ни за что ни про что?! И сейчас чего возмущаться по поводу того, что они пришли в Литву, в Эстонию, в Белоруссии корни пускают… До сих пор не могу понять, как это всё произошло. Поэтому события, о которых вы говорите, нуждаются в том, чтобы их проанализировать. В том числе проанализировать, оценить их должна и ваша газета, которая пользуется большой популярностью как одна из честнейших газет нашего времени.

Каждый из нас имеет какое-то отношение к тому, что упустили ситуацию. Это относится и ко мне, хотя я в начале 90-х годов находился в Афганистане. Что-то можно было сделать, наверное... Мы живём рядом с Ахромеевым, и после возвращения из Афганистана, вечером прогуливались, я ему говорил о несовершенстве нашей пропагандистской, информационной, дипломатической работы. Ахромеев даже тогда не хотел признавать никаких недостатков, которые были в Советском Союзе. Он всё оправдывал. Он был человек на редкость совестливый, честный, и, собственно, с этим связана его гибель. Даже в разговорах между собой, между людьми, которые доверяли друг другу, он продолжал настаивать, что всё правильно делается, отдельные недостатки уйдут, а главное никуда у нас не денется... До конца верил в это.

Александр ПРОХАНОВ.

В Кронштадте на пьедестале памятника адмиралу Макарову выбита надпись "Помни войну". Вы — до мозга костей военный. Я не знаю людей, кроме вас, которые были бы настолько военными. Вы и солдат, и вояка, и теоретик, и философ. Вы понимаете армию не как институт, а как целую категорию, с которой человечество живёт все свои тысячелетия. Объясните: почему наши русские военные так боятся политики? Почему русским военным на протяжении всей своей истории в политике всё не удавалось? Только гвардейцы посадили на престол Елизавету Петровну, затем посадили на престол Екатерину, но потом все их попытки кончались ничем. Декабристы были нерешительны, хотя они состояли из цвета русской военной аристократии. Георгий Жуков, который получил абсолютную полноту власти после войны, особенно после Хрущёва, ушёл, передал эту власть партии и поплатился за это. ГКЧП — это близкие мне люди, многие из них друзья, я до сих пор дружу с Олегом Дмитриевичем Баклановым. Почему ГКЧП проиграл? Почему Дмитрий Тимофеевич Язов не мог осуществить всю полноту своей власти? Почему Валентин Иванович Варенников, очень жёсткий, твёрдый человек, проявил такую нерешительность? Мне кажется, что у Варенникова была возможность переломить ход дела.

Махмут ГАРЕЕВ.

Во-первых, не до конца оценивали опасность того, что происходит. Казалось, что каким-то образом ходы будут найдены и выведут из этой пропасти. Во-вторых, есть нюансы, над которыми надо думать, мы ещё не осознали произошедшее. Больше всего нас, ветеранов, беспокоит сегодня именно то, что произошедшее с нами не оценено до конца, не понята глубина произошедшего. И неоценённость ситуации — опасность для будущего: ведь эти ошибки могут повториться. А тогда, видимо, исходили из того, что задача военных — обеспечить защиту, оборону страны от внешних врагов, а за обеспечение внутренней безопасности отвечают другие государственные органы.

Когда меня отправляли в Афганистан в феврале 1989 года, министр обороны Д.Т. Язов говорил мне: два дня вам на сборы, обязательно надо побывать у В.А. Крючкова, у Э.А. Шеварднадзе, ещё кое-кого назвал, поговорить с ними, чтобы понять обстановку.

Я пришёл к Крючкову, говорю ему, что и по вашей линии, и по линии МИД идут донесения о вражде между Шахнавазом Танаем, министром обороны, и Наджибуллой, что совершенно ненормально. Как может выжить государство, если главное политическое и военное руководство не просто не понимает друг друга, а во враждебных отношениях?

Он мне говорит: с таким настроением вам лучше не ехать в Афганистан. То есть несколько иначе оценивал обстановку в Афганистане. Всё-таки он не понимал всей опасности, которая существовала, очень верил отдельным донесениями, которые шли. Два примера приведу. Вот когда Танай начал бомбить командный пункт Наджибуллы в Кабуле (мы все там находились), Таная упустили в Баграм, он уехал, хотя за ним следили...

Александр ПРОХАНОВ.

Наджиб.

Махмут ГАРЕЕВ.

Да. И Танай начал бомбить Наджибуллу в Кабуле, чтобы уничтожить его на командном пункте. На его стороне была 15-я танковая бригада и ряд других частей. Когда он начал обстреливать Кабул, я звоню в Москву, докладываю начальнику Генштаба, министру обороны о сложившейся обстановке, что Танай будет действовать против Наджибуллы, поэтому доверять ему нельзя. А вся сила Таная сейчас — в авиации, которую он держит в кулаке в Баграме. Надо вывести из строя взлётную полосу, чтобы самолёты не взлетали с аэродрома. Потом остальное можно будет наладить. В Москве, видимо, такое решение согласовывали с политическим руководством. Я потом сам утром дал команду, наши ракеты Р-300, которые там оставались с нашими же расчётами, удачно сработали, взлётную полосу вывели из строя. Тогда Танай сел на самолёт и улетел в Пакистан. В конце концов мятеж министра обороны Таная был подавлен.

Александр ПРОХАНОВ.

А я помню, как мы с вами пускали эту ракету. Это было недалеко от штаба 40-й армии, там в ложбинке они базировались. И она должна была лететь, по-моему, в Гардез, где тоже была очень тяжёлая ситуация. И она ушла, а потом вы полетели туда на "вертушке". Причём там "вертушка" по существу проходила в горах, и был сплошной прострел этого пространства. Я вас отговаривал: не летите! Но вы полетели в окружённые гарнизоны, чтобы узнать ситуацию и поддержать людей.

Махмут ГАРЕЕВ.

А противоречия не давали разным должностным лицам объединиться и совместными усилиями привести в действие то, что хотел ГКЧП сделать, — предотвратить крах Советского Союза. Даже в Афганистане этот эпизод показателен. И много других эпизодов, где не было единого понимания у руководителей, которые занимались Афганистаном, другими вопросами.

Александр ПРОХАНОВ.

Это результат так называемого коллективного руководства?

Махмут ГАРЕЕВ.

Может быть, в какой-то степени и так, потому что всякое коллективное руководство имеет свои недостатки. Даже хорошо поставленное дело до конца чётко может не сработать. Появляются какие-то интересы, какие-то опасения. А самое главное, некоторые люди считали, что это всё проходное, а основное — самим спастись и остаться в стороне от ответственности.

Александр ПРОХАНОВ.

Это касается одной части нашей элиты. Но есть и другая часть, вокруг Горбачёва, которая проводила реформы, и она прекрасно понимала свои задачи. Мне кажется, это миф, будто Горбачёв не видел результатов своей деятельности, миф, что это были его ошибки. Мы же с вами знаем, что такое перестройка: на протяжении четырёх лет выбивали из нашего народа все возвышенные представления о родине. Всё, что доброе можно было сказать о Советском Союзе, — всё уничтожалось. А когда в результате пропаганды в голове у людей была один негатив — что Советский Союз был империей зла, что здесь нечего было защищать — конечно, никто и не защищал "этот ужасный красный чудовищный кровавый Советский Союз". Причём эта пропаганда касалась не только простого народа. И партия так думала. Она вся была уже из пластилина — не было жёсткой партии.

Махмут ГАРЕЕВ.

Надо отдать должное и тому, что американцы, наши основные враги, очень хорошо продумали все свои шаги. Они далеко смотрели и видели наши слабые места. Нажимали на них или подкупали, подговаривали каких-то наших людей. Эти люди пусть даже не целым государством всё собирались сдавать, а по каким-то отдельным вопросам, но эти вопросы были связаны друг с другом. В этой холодной войне информационную, идеологическую борьбу наши противники умно провели, оказались сильнее.

Александр ПРОХАНОВ.

Вы являетесь военным теоретиком, во многом управляете военной мыслью, вы её сберегаете, коллекционируете, направляете в динамику, в движение. Но Советский Союз, эта сверхдержава, она же была разрушена не ракетами и не авианосцами. Она была разрушена воздействиями. И в этом смысле военная наука после 1991 года обесценивалась. Сейчас мы тоже изучаем новую тактику, новые способы ведения войн, новое вооружение, потенциалы, но на нас воздействуют ещё больше, чем на Советский Союз. В какой степени военная наука в состоянии противостоять новой науке уничтожения?

Махмут ГАРЕЕВ.

Это уже, видимо, геополитика — когда угрозы создаются и реализуются преимущественно невоенными средствами. В начале девяностых годов Бильдербергский клуб — это, по существу, научный центр мирового правительства — заседал, продумывал действия, и посмотрите сейчас: Трамп в Китай не поехал даже, не говорю уже о России. Добился, что китайцы сами к нему приехали. Потом был в Тель-Авиве, в Саудовской Аравии. Ясно, что это система Бильдербергского клуба работает. Ведь всё это диктуют банки, деловые круги и финансисты, где произраильские круги задают свой тон. И мы до сих пор не можем наладить комплексное противостояние всем этим угрозам против нас. Кстати, в Афганистане всё это давало о себе знать, а именно — отсутствие согласованной работы между различными нашими ведомствами.

Как-то я поехал в районы Мазари-Шариф и Хайратон, там, где наша база снабжения стояла, которая снабжала все основные склады всех видов вооружений. Я там три дня обследовал, увидел много недостатков в обеспечении хранения, надёжности. Как раз перед этим один склад взорвали. Я написал обо всём донесение. Потом получаю донесение от афганского агента одного из наших ведомств. Вижу: то, что этот афганец пишет, совершенно не совпадает с тем, что я видел. Не думаю, что он больше меня разбирался в этих делах. Но в Москве до Горбачёва довели только то, что пишет этот афганец. То есть объективная оценка не всегда доходила до руководства.

И так мы единый фронт работы не смогли создать. Возьмите работу послов. Когда я приехал в Афганистан, войск наших не было, послом был Юлий Михайлович Воронцов. Он одновременно был первым заместителем министра иностранных дел. Это было удобно, поскольку по любому непринципиальному вопросу можно было не писать бумаг: первый заместитель министра мог дать команду, и кадровые вопросы, и другие через него мы быстро решали. Воронцов большое значение придавал работе с оппозицией в Афганистане. Он как кадровый дипломат уделял много внимания именно дипломатическим вопросам: объединению усилий разных дипломатических миссий социалистического лагеря, которые ещё в Кабуле были, и других стран. Но у него, как у всякого аристократа, было отвращение к бытовым вопросам. Для бытового обслуживания, для культурного досуга ничего не оставили.

Однако он много делал для того, чтобы некоторых представителей оппозиции настроить на сотрудничество с Наджибуллой, хотя не всё получалось. Год проработал примерно — ушёл. Приезжает Борис Николаевич Пастухов. Это типичный комсомолец, советский партийный работник. Ему говорят: два дня в Кабуле нет хлеба, люди нищают, могут забастовки, волнения произойти. Что делал в таких случаях Воронцов? Иногда до четырёх утра сидели, писали донесения: как трудно, нам хлеб надо прислать, оружие, горючее, самолёты... Он читал сам, потом показывал нам, мы обсуждали, как решать проблему. И в конце концов большая часть вопросов оставалась нерешённой. Что делает Пастухов? Хлеба нет. Он с одними, другими переговорил, по нашей линии, без всякой дипломатии, с министрами некоторыми нашими посовещался. И организовал дело так, что за несколько месяцев добился постройки хлебозавода в Кабуле. Или: горючего нет. Поехал в Мазари-Шариф. Там всё заблокировано. Добился, чтобы разблокировать, чтобы не просить всё у Советского Союза, а организовать в самом Афганистане производство горючего. И он убеждал, заставлял работать в таком направлении все власти Афганистана. В этом отношении он, конечно, имел большое преимущество. Хотя кое-что из дипломатической работы, может, и упускал.

Александр ПРОХАНОВ.

Теперь, спустя столько лет, что вы можете сказать о Сергее Соколове, маршале, который по существу был первым стратегом во время афганской войны? Что он собой представлял как мыслитель, как человек, как военный?

Махмут ГАРЕЕВ.

Я с большим уважением к нему относился как к солдату, как к воевавшему человеку, прошедшему фронт. Он ещё на Хасане воевал. Но у него не получалось воедино стратегическую, оперативно-тактическую и чисто военную мысль соединить с политикой, дипломатией. Он сугубо по-военному подходил, исходил строго из того, что не надо вмешиваться в дела, есть политики, дипломаты, они всё решат. Но есть вопросы, решения, на которые когда смотришь с точки зрения дипломатии, они один вид имеют, а если брать во взаимодействии, как влияют военный и политический вопросы друг на друга, то совсем по-другому дела обстоят. Зная, что в вопросах дипломатических, политических не очень силён, и исходя из того, что такие люди, как Дмитрий Фёдорович Устинов, были очень влиятельны в правительстве, он считал даже ненужным ему вмешиваться в эти дела: мол, я солдат, должен решать свои вопросы. Но просто по-солдатски нельзя было там решать вопросы. А он полагался на послов и в эти дела старался не вмешиваться.

Когда я из Афганистана вернулся, книгу решил написать. Десять лет мы там были, и за эти годы не было ни одного плана, что делать в Афганистане, какую задачу решать. Вот на нас напали — мы обороняемся. Провёл Ахмад Шах Масуд операцию нападения, надо усилить что-то. И этим всё ограничивалось. Рассуждают: выполнили мы там задачи или нет? А кто ставил хоть какую-нибудь задачу, что сделать в Афганистане в военном отношении, с политическими, другими вопросами? Я не нашёл ни одного такого решения.

К примеру, мне пришлось быть начальником штаба 28-й армии в Чехословакии в 1968 году. Перед вводом войск в эту страну министр обороны Андрей Андреевич Гречко собрал командующих армиями и их начальников штабов, совещались, надо ли вводить туда войска или нет. Министр обороны заявил нам: Политбюро обсуждало этот вопрос. Какие-то ответы уже дали. Поэтому не буду сейчас об этом говорить. Кстати, первым понятие "ограниченный контингент" ввёл Андрей Громыко, будучи министром иностранных дел. Он считал: с точки зрения политической — выгодно, чтобы мы небольшое количество войск туда ввели, не дразнили крупным вмешательством, не портили международную обстановку. Он по-своему был прав. Министр обороны Гречко, надо сказать, тоже не политик, но военное чутьё у него было отменное. Он прямо сказал на Политбюро, что с одним каким-то ограниченным контингентом в Чехословакию не пойдёт. Тем более там стояли наготове американские войска.

И вся история показывает, что если вы идёте в чужую страну, вводите свои войска, то нет никакой разницы: взвод или две армии вводите — вы ввели в другую страну свой контингент войск. Международный резонанс один и тот же. А предлагалось вначале "ограниченный контингент" — всего 4-5 дивизий ввести в Чехословакию. Так же, как мы в Афганистан с двумя дивизиями пошли, потом до пяти дивизий довели. Когда пришли в Чехословакию — 25 дивизий туда пошло, там все склады, все базы, где оружие есть, — всё было перекрыто. Никакого движения не могли сделать. Ведь Александр Дубчек сперва не хотел с Брежневым даже переговоры вести. И вот десантники пришли в его кабинет (а связь уже была оборвана), и Дубчек тогда просит соединить его с Брежневым, а его не соединяют. Пришёл майор-десантник, отрезал провод и говорит: раньше надо было разговаривать. Вопрос решили таким образом, что никаких боевых действий не было. А ведь уже американские войска были изготовлены в случае чего на помощь прийти, там была бы большая война. В Чехословакии видим пример правильно решённого вопроса, когда сочетаются политика и военная составляющая. Я сейчас не говорю, в остальном правильно или неправильно поступили, это другой вопрос.

Пришли в Афганистан сначала две дивизии, потом ещё. Но я сам писал записку начальнику Генштаба Николаю Васильевичу Огаркову ещё до поездки в Афганистан, что туда надо ввести не меньше 20-25 дивизий. Территорию не сравнишь с Чехословакией! Надо было войска ввести и таким образом закрыть границы с Ираном, Китаем, с Пакистаном. Главное — нужно было закрыть границу. И тогда, если бы мы закрыли границы и иностранной помощи — американской, Саудовской Аравии, других — не поступало бы, можно было быстро решить вопрос в Афганистане. Половинчатые решения не давали нужного результата. Поэтому взвешенной обстановки перед вводом и в последующем не было.

Вот вы спрашиваете: Сергей Леонидович Соколов, как он? В целом Соколов умело и хорошо решал тактические вопросы, проведение боевых действий, на вертолётах везде бывал — очень по-боевому вёл себя. Но его влияния военно-политического на дела в Афганистане не было. И вообще единой линии по Афганистану — сколько спорили, сколько собирались — так и не выработали.

Александр ПРОХАНОВ.

Махмут Ахметович, до сих пор в среде политологов существует мнение, что две операции — одна связана с южно-корейским "Боингом", когда мы его сбили, а вторая, более поздняя — операция с Рустом, который прошёл сквозь нашу ПВО и сел на Красной площади, — эти две коллизии послужили поводом для среза комсостава армии. Огарков ушёл, потом командующий ПВО, вообще все группы офицеров ещё старого закала были срезаны. Это во многом предопределило позицию армии в 1991 году. Армия была ослабленная и волей, и интеллектом. Что вы скажете относительно этих двух операций и Огаркова в частности?

Махмут ГАРЕЕВ.

До сих пор нельзя твёрдо сказать, что и почему произошло. Но есть такие данные, что это американцы с "Боингом" придумали, они знали, что отношения накаляются между разными людьми уже накануне этих всяких ГКЧП. Поэтому хотели что-то предпринять. И вот Руст сел. Тоже было рассчитано на то, чтобы усилить разногласия, убрать неугодных людей, поставить других. И в такой обстановке неумение некоторых руководителей отстаивать до конца своё мнение привело к этому. Это же не акция какого-нибудь одного государства, это всё было в системе НАТО, в системе американской политики и стратегии. Они в этих делах были большие мастера и через внешние влияния умели действовать. Знали обстановку внутри: кто с кем в каких отношениях, и работали на то, чтобы обострять, противопоставить одних другим.

Александр ПРОХАНОВ.

А Огарков крупный был человек?

Махмут ГАРЕЕВ.

Он был сильный человек. Ведь когда он сказал на Политбюро, что войска вводить в Афганистан нецелесообразно, что это может привести к большому осложнению всей международной обстановки, ему говорят: у нас есть кому решать политические вопросы, вы решайте ту задачу, которая вам поставлена, вы должны свою военную сторону пробивать. А попытка отсечь военный вопрос от политического и наоборот всегда приводила к большим провалам и в дальнейшем будет приводить.

Александр ПРОХАНОВ.

Вы сказали о вводе войск в Афганистан, о том, что это привело к огромным последствиям. Причём последствия нашего ввода и нашего ухода оттуда до сих пор сказываются. Я считаю, что мы совершили огромную ошибку, уйдя оттуда. После этого произошёл обвал всей нашей восточной политики. Но я всё время размышляю о возвращении Крыма. Я несколько раз встречался с Путиным, были личные встречи. И я видел, как важен для него Крым, сам факт возвращения Крыма он расценивает как акцию личную, это его личная победа, это личная его судьба. Поэтому я как-то даже сказал ему: Владимир Владимирович, вы войдёте в историю как Путин Таврический.

Но я подумал: когда принималось это решение после Майдана, предвиделся ли весь массив политических последствий? Ведь, по существу, эта акция, с одной стороны, была удивительной победой нашего сознания, русского государства, русского реванша после 1991 года. А с другой стороны, пошёл чудовищный вал: санкции, демонизация самого Путина. Сегодня мы крутимся в вихре, который породило воссоединение с Крымом. Есть ли у нас такие интеллектуальные центры в армии, в госбезопасности, в политике, которые в состоянии предвидеть все последствия и политическому руководству объяснить целесообразность или нецелесообразность принятия решения?

Махмут ГАРЕЕВ.

Можно прямо сказать, что это самое слабое место в нашей геополитике. Сейчас настало время, когда не просто стратегические или какие-то операции надо быть готовыми проводить. Сейчас уже нужно вводить систему геополитических операций, где заранее продумывать политическую игру, как её обставят дипломаты, как все рычаги государственные в одну точку били бы. Американцы в этом отношении очень сильны. Но я с вами в одном не соглашусь, что ввод в Афганистан ошибкой был.

Александр ПРОХАНОВ.

Уход из Афганистана был ошибкой. А ввод — я был за ввод и остаюсь за это. Выход был ошибкой.

Махмут ГАРЕЕВ.

Если бы мы просто дали "скушать" Афганистан, то ещё более тяжёлые последствия были бы. В 2001 году террористические операции в Америке произошли. А цель-то у американцев была — покорить весь Ближний Восток. Ливия, Тунис и другие государства Северной Африки в общей сложности могут нефти дать больше, чем Россия даёт Европе. Ведь что заставило их обрушиться и уничтожить Каддафи? Каддафи поставил вопрос о создании единого африканского доллара, хотел объединить эти страны. Мечта американцев и всех стратегий западных стран — выйти через этот район Ближнего Востока, Ирака туда, где сейчас Сирия, на побережье, и открыть канал. И сейчас эта цель не снята. Организовать поток внутренней революции там, организовать поток нефти на Ближнем Востоке, вытеснить оттуда Россию — и в результате, во-первых, Россия подламывается, хотя у нас и без того тяжёлое положение экономическое. Во-вторых, Америка получает огромное влияние на эти страны: владея всей нефтью, можно командовать всем. Это всё должно было изменить международную обстановку. С этим связан Кабул и другие события. И дальше они такую политику будут вести. И то, что Трамп поехал на Ближний Восток, именно в Израиль, свидетельство тому. Теперь говорят о правах человека. Какие права человека, у женщины тем более, в Саудовской Аравии? Там за управление автомашиной могут руки отрубить. С точки зрения прав человека — полное бесправие. А Трамп поехал туда, потому что огромные деньги Саудовской Аравии хранятся в американских банках. К тому же обеспечено влияние американской разведки на Ближнем Востоке: ведь через Саудовскую Аравию идёт управление и влияние на все ближневосточные страны. Надо нам научиться смотреть далеко вперёд, намечать цели: что делать по линии дипломатической, в каких странах как действовать, куда давать оружие, куда не давать. Всё это объединено в единую геополитическую операцию. Разногласий в политике государства не должно быть. Нужна единая политика. Не обязательно, чтобы одним лицом всё решалось. Нужны различные центры, которые обдумывают ситуации с разных сторон, всё сопоставляется, и что более эффективно, то и внедряется.

Александр ПРОХАНОВ.

Махмут Ахметович, что сейчас представляет собой Академия? Чем она занимается?

Махмут ГАРЕЕВ.

Когда Советский Союз рухнул, единая система военно-научной работы нарушилась. Возможности оборонные понизились. Врагов стало значительно больше, чем друзей. Варшавский договор распался. Встал вопрос о том, кто должен всё это переварить, и тогда я пришёл к Ельцину (мы знали друг друга ещё по Уралу), сказал, что нужно научный центр создать. Самым главным вопросом было –— как сделать оборону России более экономичной и эффективной, поскольку возможности государства ослабли, особенно оборонной промышленности. Он долго колебался, потом посоветовались ещё раз, подписал. Он этим делом как следует не руководил, времени не было и здоровье, наверное, не позволяло. Попытки увести разные центры по разным направлениям, плюс влияние западных идеологов на эти вопросы не давали необходимых результатов, хотя мы внесли целый ряд предложений. Полностью, что мы задумывали тогда, не удалось осуществить.

Главная проблема сейчас — невостребованность научных знаний и проработок. Научными организациями вносится немало ценных предложений, но они должным образом не востребованы.

Разрушили даже Российскую Академию наук. И вот люди, ничего не смыслящие в науке, пытаются руководить всей научной работой. Они в какой-то степени и нас потеснили, мобилизуя разные влиятельные силы. Но по-прежнему Академия работает, сейчас у нас более 25-ти отделений, в том числе в регионах. В регионах больше работают над тем, как повысить самостоятельность областей, автономных республик, чтобы не оглядываться по каждому вопросу на центр: подготовка молодёжи к службе в армии, патриотическое воспитание. Для того чтобы сделать оборону более эффективной и экономичной, нужна не только военная наука. В РАН надо иметь отделение оборонных наук, чтобы весь комплекс наук работал на оборону страны.

Вот, например, даже принят закон об обороне, где сказано (статья 18), что война — это продолжение политики вооружённым путём. А в некоторых академиях придумали, что войны теперь делятся на традиционные и нетрадиционные: если вооружённым путём война идёт — то традиционная война, а если дипломатические, экономические, информационные — эти гибридные войны, то другое совсем.

Но я спрашивал: назовите мне за тысячу лет хоть одну войну, где было бы всё совершено исключительно вооружённым путём и не было бы информационной, дипломатической и иной войны. Но в книге о военной истории Византии за тысячу лет сказано, что 90% войн ещё тогда выигрывали именно хитростью, обманом, экономической, дипломатической борьбой. Значит, никогда такой войны не было, где совершенно нет дипломатической составляющей, а лишь вооружённая борьба. Отсюда вытекает целый ряд обязанностей. Если война, даже небольшая, то надо определить: кто руководит всей этой теперь уже не стратегией, а геополитикой в масштабе государства, политические вопросы, дипломатические как решаются, как разрушают другие государства, не применяя военную силу, чтобы не вызвать всеобщую войну.

На войну надо глянуть новыми глазами, исходя из того, что уже произошло и что сейчас происходит, чтобы правильно ориентироваться. Кое-что в этом отношении делается, в том числе приняты идеи о едином центре обороны, едином плане обороны страны.

Вышло постановление Правительства РФ: основная направленность патриотической работы в России. Определены 24 ведомства — Министерство обороны, КГБ, Комитет по делам молодёжи, другие, кто этим будет заниматься. 24 организации должны заниматься патриотическим воспитанием! И кто ими всеми должен руководить — определено: Комитет по делам молодёжи. То есть раньше ветераны диктовали и руководили этим делом, а теперь молодёжь должна крутить министерствами. Ясно, что это не жизненно. То есть даже исполнение таких государственных документов поставлено на таком уровне, что их невозможно реализовать. Тут много вопросов, которые не удаётся пробить, но сама жизнь показывает, что они обязательно нужны. Возьмите патриотическое воспитание. Ведь у нас значительная часть СМИ находится под влиянием инородных организаций. Пишут что угодно, действуют против страны, буквально подрывную работу ведут.

Десять лет назад Бильдербергский клуб вынес решение: по новой России надо нанести два главных удара. Первый — это внезапный ядерный удар, который выведет из строя наши силы, чтобы ответный удар мы не могли нанести. Второй удар — это разрушить систему образования. Наверное, мало кто решится первым нанести ракетно-ядерный удар. И главную ставку они делают на второе — разрушение системы образования, науки, манипуляция всеми этими направлениями.

Идейная борьба должным образом не направляется, в ряде случаев мы её проигрываем. Вот Варвара Караулова. Ведь она обучалась в лучшем университете России. И какие-то два моджахеда увели её в сторону! Потом отец вернул домой, она второй раз ушла. Кто победил в этой идейной борьбе? Есть у нас оргкомитет победы, где губернаторы, министерство по делам молодёжи, другие докладывают, перечисляют, сколько разных мероприятий провели, как много сделали для патриотического воспитания. Все довольны. А выступает замминистра обороны и говорит: сейчас 200 тысяч молодых людей избегает призыва в армию. Так где результат? Кто увёл Караулову на ту сторону? И никто же ответственности не чувствует, никому не стыдно за то, что эту девушку упустили. Она же не одна! Многие из других республик, которые в Советском Союзе воспитывались, ушли туда. За это нужно проникнуться ответственностью и государственному органу, и другим. В этом главная проблема сейчас.

Александр ПРОХАНОВ.

Мне говорили, что Сергей Лавров, наш министр иностранных дел, как-то собрал коллегию министерства, где были его заместители, послы, были поверенные, и говорит: вы изучаете экономику, политику, геополитику, военное дело. А вы должны изучать и религию, потому что в религиозной сфере кроются главные группы конфликтов, представлений, направлений, связанных с историей человечества.

Мне запомнилась эта мысль, особенно после того, как я недавно в Сирии побывал на войне. Я понял, что он во многом прав. Ближневосточный конфликт можно до конца понять не только через нефть, через всевозможные военно-стратегические задачи, а там же сгусток религиозных конфликтов, взглядов, идей. И моджахеды ведь гибнут не за нефть, они гибнут из-за своих религиозных представлений. Вот вы татарин. Вы внутренне чувствуете, что вы — мусульманин? Для вас религиозные представления, откровения, Коран имеют какое-то значение, эта вертикаль для вас существует, или вы — насквозь советский человек?

Махмут ГАРЕЕВ.

И в советское время были дела, с которыми мы не соглашались. Главное тут — интересы нашего общества, за которое мы сражались во время Великой Отечественной войны. Мы все были пионерами, комсомольцами. А в конце 1942 года под Москвой я впервые попал под бомбёжку. Вообще, бомбёжки я плохо переносил. Когда с винтовкой со штыком идёшь на противника, тут ещё посмотреть надо: он тебя заколет или ты его заколешь. В воронку артиллерийскую если ты попал, то знаешь: в одну воронку два раза снаряд не попадёт. А когда бомбят со свистом отвратительным, ты чувствуешь себя беспомощным. Сбить ты его не можешь. И я неожиданно для себя стал тихонько читать молитвы, которые мне отец говорил. Я считаю, что такая вера, которая придаёт человеку внутренние силы, которых нигде — ни в ЦК, ни в партийной организации не получишь, — она имеет право на существование. Борьба за души людей, за их единство духовное, уважение к своей стране, единство народов сейчас имеет решающее значение. Это мы за другими делами не должны упускать.

Сейчас всемирной угрозой стал терроризм. Но ни из какой религии он не вытекает. Террористы — это нищие, обездоленные люди, которые за деньги готовы на любые деяния. Заправилы мира используют их в своих интересах. Никакая религия не учит устраивать нападения, взрывы в мечетях и церквях и вообще против безоружных людей действовать.

Александр ПРОХАНОВ.

Дайте руку, дорогой мой Махмут Ахметович! Вы знаете, как я вас люблю, как я вас ценю. Мы с вами пересекались много раз, и в этих пересечениях вы всегда были для меня примером. Я всегда вас слушал, ваши замечания, вашу тонкую, изящную иронию. Вы никогда не говорите вещей грубых — вы всегда говорите очень тонкие вещи. Я помню, как мы с вами вдвоём сидели в Кабуле и вы мне читали изумительный стих. Смысл этого стиха был таков, что и мы, седые люди, пригодимся родине в час её беды. Спасибо!

Россия > Армия, полиция > zavtra.ru, 22 июня 2017 > № 2484197 Махмут Гареев

"Хуркус-С" - турбовинтовой турецкий штурмовик.

Турецкая компания TAI представила на Парижском авиасалоне 2017 легкий турбовинтовой штурмовик Hurkus-C, сообщает "Военный Паритет" со ссылкой на defence24.pl (20 июня).

Этот самолет также может выполнять функции учебно-тренировочного и разведывательного самолета. Разработка велась с 2004 года, самолет оснащен одним ТВД Pratt & Whitney Kanada PT6A-68T мощностью 1600 л.с. и пропеллером Hartzell HC-B5MA-3, которые разгоняют машину до 574 км/ч. Боевая нагрузка 1496 кг на семи внешних узлах, летный ресурс 10500 часов (35 лет эксплуатации).

Информация о штурмовой версии была раскрыта в феврале 2017 года. Вооружение - управляемые ракеты Mizrak-U (L-UMTAS) компании Roketsan, Cirit калибра 70 мм с лазерным наведением компании Аselsan, УАБ GBU-12, неуправляемое оружие - блоки НАР калибра 70 мм, бомбы Mk81, Mk82.

В настоящее время компания ведет производство 15 самолетов для ВВС Турции с опционом на 40 машин, первым экспортным клиентом может стать Пакистан.

Япония и Центральная Азия: «тихое» партнерство с привлечением внерегиональных игроков

В начале июня премьер-министр Японии Синдзо Абэ сделал заявление, которое, на первый взгляд, могло показаться беспрецедентным: С. Абэ выразил готовность сотрудничать с Пекином по инициативе «Один пояс — один путь». Япония, особенно при текущем правоконсервативном руководстве, нередко воспринимается как давний соперник Китая, особенно в азиатском регионе. Однако и заявление С. Абэ, и предшествовавший ему визит генерального секретаря правящей Либерально-демократической партии Японии Тосихиро Никаи в Пекин напомнили о существовании «подводной части айсберга» японо-китайских отношений, а именно — о крупномасштабном экономическом сотрудничестве. И если соперничество Токио и Пекина в Юго-Восточной или Южной Азии регулярно попадает в СМИ, то современная японская дипломатия в Центральноазиатском регионе незаслуженно привлекает меньше внимания, несмотря на свое более чем двадцатилетнее существование.

Последним знаковым моментом в этих отношениях стало турне японского премьера по Центральной Азии в октябре 2015 г. Эта поездка получилась яркой благодаря контрасту с менее выраженным интересом предшественников С. Абэ к региону, а также за счет совокупной ценности заключенных соглашений в 27 млрд долл. Вместе с тем, несмотря на то, что обозреватели нередко интерпретируют турне С. Абэ как частный случай общеазиатского соперничества Японии с Китаем, последующая активность Токио в Центральноазиатском регионе была охарактеризована не столько громкими инициативами, сколько постепенным развитием практических проектов, представляющих прежде всего экономический интерес.

Отзвуки нарастающей японско-китайской конкуренции в области инфраструктуры и ее финансирования долетели до Центральной Азии. В сентябре и октябре 2016 г. в Бишкеке и Ташкенте прошли мероприятия, посвященные развитию качественной инфраструктуры. А качество объектов инфраструктуры, которое Япония считает своим естественным конкурентным преимуществом, стало в последние годы частой темой в японской внешнеполитической риторике, получив особенное освещение в ходе саммита «Группы семи» в Исэ-Симе и отражение в его итоговых документах.

Вместе с тем не стоит преувеличивать степень конкуренции между Японией и Китаем в Центральной Азии, имея в виду и примеры сотрудничества. Так, два из четырех первых кредитов, направленных Азиатским банком инфраструктурных инвестиций в 2016 г. на нужды стран региона, в той или иной мере предполагали сотрудничество с Японией. В частности, в Таджикистане кредит АБИИ на пограничные с Узбекистаном дороги софинансируется Европейским банком реконструкции и развития, где Япония занимает положение неформального «куратора» Центральноазиатского региона. А в Пакистане дорога Шоркот-Ханевал поддерживается АБИИ совместно с Азиатским банком развития (АБР), где Япония играет ключевую роль в принятии решений. Сам же упомянутый дорожный участок представляет собой часть программы Центральноазиатского регионального экономического сотрудничества (ЦАРЭС) — одного из ранних трансрегиональных проектов АБР, направленных на улучшение транспортной инфраструктуры и взаимосвязанности (connectivity) регионов Центральной Азии, стартовавшего в 1996 г.

Сохраняющееся значение Центральноазиатского региона во внешнеполитической повестке Японии на двустороннем уровне подчеркнул ноябрьский визит президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. Несмотря на относительно скромные показатели торговли между Казахстаном и Японией, главы двух стран, начиная с исторического турне С. Абэ в Центральную Азию в октябре 2015 г., провели несколько двусторонних встреч. Поездка Н. Назарбаева в Токио стала уже четвертой по счету (начиная с 1994 г.), и таким образом выведя казахстанского президента на первое среди центральноазиатских лидеров место по частоте посещений Японии.

Впрочем, некоторые проекты японско-казахстанского сотрудничества все же «провисли». Например, что касается судьбы затянувшихся переговоров по участию японской компании Toshiba и российского «Росатома» в строительстве АЭС в Казахстане, то в ноябре 2016 г. правительство Казахстана официально заявило, что не будет рассматривать данный вопрос в течение семи лет, обосновав свой отказ переизбытком электроэнергии.

На этом фоне контрастно выглядело подписание совместного заявления Казахстана и Японии «О расширенном стратегическом партнерстве в век процветания Азии», которое повысило статус Токио до уровня ключевых стратегических партнеров наряду с Москвой и Пекином, вписавшись в проводимую Казахстаном политику многовекторности. Важность документа проявилась в расстановке новых акцентов двустороннего сотрудничества: помимо его традиционных областей — инфраструктуры, технологии, торговли, медицины и образования — отдельным пунктом была выделена сфера безопасности. Знаковым в этом ключе представляется заявление об активизации «обмена взглядами по региональной ситуации», «противодействию терроризму». С учетом последних поправок в области национальной обороны и безопасности (1, 2) Япония поэтапно старается повышать свою активность как участник международного сотрудничества в этом направлении. Тем более что предметом возрастающей озабоченности Токио служат, с одной стороны, инциденты с захватом японцев в заложники террористическими организациями, такими как ИГ, а с другой стороны, участие японцев в их рядах. В этом контексте теракты в Алматы и Актобе, а также атака на посольство КНР в Бишкеке придают новую актуальность сотрудничеству Японии со странами Центральной Азии.

Если говорить о геополитическом контексте, то, в отличие от начала 2000-х гг., сейчас Япония не претендует на трансформацию статус-кво в Центральной Азии, который уравновешивал бы влияние России или Китая. У Токио сложилась своя система поведения в регионе. Как отмечает профессор Университета Цукуба Тимур Дадабаев, активность правительства С. Абэ «знаменует переход от расплывчатых идеологических постулатов к реальному сотрудничеству». По сравнению с прошлым, когда правительство Японии пыталось продвигать в Центральной Азии идей демократиии, общих ценностей и прав человека в рамках своей внешнеполтичской стратегии «Арки свободы и процветания», то за последние годы японское руководство стало более прагматичным и взвешенным в оценках своих возможностей и ограничений в Центральной Азии, акцентируя свое внимание на экономических и гуманитарных связях.

Можно также утверждать, что прагматизм давно был основой японского присутствия в Центральной Азии и выражался как в миллиардах долларов непосредственно двусторонней финансовой помощи [1], так и многостороннего финансирования, привлеченного по линии Азиатского банка развития (например, в рамках уже упомянутой ЦАРЭС, привлекшей за 20 лет 28 млрд долл., треть из которых была предоставлена АБР) и других финансовых институтов. В этом смысле скорее стоит отметить, что, в отличие от, например, Китая, Япония пока не научилась твердо конвертировать отдачу от предоставленного региону финансового и иного содействия в политические «очки», используя свою роль спонсора развития в качестве символического капитала и имиджевого ресурса, не говоря уже о нем как о политическом рычаге.

Вместе с тем один из ключевых активов Японии в регионе — ее позитивный имидж, сформировавшийся вопреки или, напротив, благодаря отсутствию прямой увязки между финансовой дипломатией и саморекламой, а также географической отдаленности. Согласно опросу социологического центра (БИСАМ), проведенному в 2015 г., образ Японии позитивно воспринимается у жителей Центральной Азии. Тогда как Китай, несмотря на серьезные инвестиционные вливания в экономики стран региона, сталкивается с проблемой синофобии. Это, в свою очередь, было отчетливо видно на фоне земельных протестов в Казахстане в мае 2016 г., где спусковым крючком определенной степени стал дискурс о «китайской земельной экспансии». Вместе с тем Китай сохраняет привлекательность у региональных элит за счет своего торгового и инвестиционного потенциала, особенно в Казахстане, ставшим основным реципиентом прямых иностранных инвестиций Китая, на которого приходятся 23,6 млрд долл. из 27 млрд долл., накопленных к 2015 г. в СНГ. Таким образом, на данном этапе имидж Японии в регионе в большей степени является результатом ее «мягкой силы», основанной на многочисленных программах содействия развитию, проводимых центрами JICA (Японского агентства по международному сотрудничеству), культурной дипломатии, образовании и гуманитарной помощи, чем на экономическом или политическом весе.

В рамках расширения своего присутствия в Центральной Азии Япония опирается и на взаимодействие с внерегиональными игроками. В этом контексте следует отметить наметившиеся очертания сотрудничества Турции и Японии в Центральной Азии. По мнению профессора Тецудзи Танака, объединение усилий Анкары и Токио в Центральной Азии может способствовать продвижению сотрудничества Токио с регионом и разделению ответственности с Анкарой.

Так, с 2000 г. Анкара и Токио проводят периодические консультации по вопросам стабильности и развития Центральной Азии, Ближнего Востока и Кавказа. Вместе с этим существуют разные примеры работы турецких и японских компаний и консорциумов над совместными проектами в сфере энергоресурсов и логистики. Например, турецкий Çalyk Holding и японский Mitsubishi Corporation с 2015 г. участвуют в строительстве завода по производству карбамида мощностью в 1,155 млн тонн в год в Туркменистане.

На территории Туркменистана также действует японо-турецкий консорциум, включающий в себя такие компании, как JGC Corporation, Itochu, Chiyoda и Sojitz, а также турецкие Çalyk Holding и Ronesans Endustri Tesisleri. Основная задача консорциума направлена на освоение газового месторождения Галкыныш, представляющего собой важный элемент энергетической магистрали Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия (ТАПИ).

Здесь следует отметить следование двум характерным для Японии подходам к региону. С одной стороны, Токио снижает свои риски за счет действий в рамках международного консорциума, причем сотрудничая с Турцией как своего рода «лоцманом» — одной из немногих стран, имеющих относительно привилегированные отношения с Туркменистаном. С другой стороны, акцент делается прежде всего на выгоде для японского частного сектора. Интерес для Японии в данном случае представляет не столько непосредственно геополитическое значение ТАПИ (хотя его важность в 2006 г. подчеркивал нынешний министр финансов Таро Асо, тогда возглавлявший МИД), сколько экспорт японскими компаниями своих технологий с высокой добавленной стоимостью. В свою очередь, такой подход интересен и Туркменистану, власти которого осенью заявили о стремлении развивать перерабатывающее направление нефтегазовой отрасли. Неслучайно две трети инвестиций (18 из 27 млрд долл.), объявленных в ходе турне С. Абэ по региону в 2015 г., пришлись именно на Туркменистан. В этом свете недавний курс туркменских властей на активное привлечение иностранных авиакомпаний может содержать в себе деловые возможности для Японии, если речь пойдет о модернизации аэропортов: японские компании еще в 1990-е гг. проводили ее в Кыргызстане и Узбекистане.

Японско-турецкий тандем в Центральной Азии не ограничивается исключительно Туркменистаном. C октября 2016 г. Mitsubishi Corporation и Çalyk Holding работают над строительством Туракурганской ТЭС в Узбекистане, финансируемым за счет займа Японского агентства по международному сотрудничеству (JICA). Есть также пример сотрудничества японской компании IHI и турецкой Alsim Alarko в Казахстане, в сооружении подвесного моста в г. Семей (Семипалатинск) Восточно-Казахстанской области в 2001 г.

Не сводится японско-турецкое взаимодействие в регионе и сугубо к коммерции: Турция — партнер для продвижения японских образовательных проектов. Так, при поддержке Фонда Ниппон с 2007 по 2016 гг. осуществлялась работа стипендиальной программы «Ассоциации дружбы между Японией, Турцией и Центральной Азией» (JATCAFA), предназначенная для студентов из стран Центральной Азии и Азербайджана, обучающихся в Турции. Показательно, что первым главой Турецкого агентства по международному сотрудничеству и развитию TIKA был посол Турции в Японии, по словам японских экспертов, взявший модель Японского агентства по международному развитию JICA за основу для TIKA.

Таким образом, можно отметить, что помимо традиционного упора на экспорт технологий, инфраструктуры и капитала в развитии центральноазиатской дипломатии Токио, прослеживаются проявления нарастающей регионализации Центральной Азии со странами не только Северо-Восточной Азии (Японией и Китаем), но и юго-западного субрегиона Большой Евразии (Турцией).

Для России участие Японии в центральноазиатских процессах имеет больше преимуществ, чем недостатков. Если десятилетием ранее, в середине 2000-х гг. японское руководство пыталось использовать свои связи с Центральной Азией в рамках японо-американского союза для балансирования растущему влиянию России и Китая в регионе, то при действующем кабинете С. Абэ Токио, напротив, настроен к России максимально тепло и, помимо полномасштабной активизации двустороннего сотрудничества, выдвигал предложения российско-японского взаимодействия в борьбе с наркотрафиком и терроризмом на таджикско-афганской границе.

Экономическое присутствие Японии в Центральной Азии во многом обусловлено пресловутой многовекторностью внешних политик самих стран региона, максимизирующих взаимодействие с внешними игроками, — то внутрирегиональным есть фактором, который России в любом случае необходимо учитывать. С 1990-х гг. Япония и АБР продвигали проекты создания транспортных коридоров, которые бы диверсифицировали коммуникации Центральной Азии, завязанные тогда на Россию, с внешним миром, что вызывало некоторую настороженность в Москве.

Однако, например, южные маршруты китайской инициативы «Один пояс — один путь», поддерживаемой Москвой, во многом совпадают с коридорами, с начала 2000-х гг. уже предлагавшимися АБР в рамках программы ЦАРЭС. В ней, к слову, с момента основания участвует и Китай. Таким образом, вектор проводимых Японией в Центральной Азии проектов вполне может быть сонаправлен интересам России. Кроме того, многие из партнеров Токио в регионе — Дели, Анкара — являются и значимыми партнерами Москвы. Диверсификация же кредиторов, доноров и экономических партнеров Центральноазиатского региона, в том числе за счет Японии, означает снижение риска попадания Центральной Азии в китайскую долговую яму, что тоже играет на руку России, сохраняющей опасения чрезмерного роста китайского экономического влияния в Евразии.

1. Murashkin Nikolay. Japanese Involvement in Central Asia: An Early Inter-Asian Post-Neoliberal Case? // Asian Journal of Social Science, 43 (2015). Pp. 50–79.

Николай Мурашкин

Эксперт проекта «Азиатский вектор», эксперт РСМД

В Кыргызстане около 500 иностранцев получили статус беженца за 20 лет. Об этом сообщила старший региональный советник по правовым вопросам по делам беженцев (УВКБ ООН) Урара Фурукава на встрече с журналистами во вторник.

«В Кыргызстане насчитывается около 500 беженцев из других стран. Большинство из них – выходцы из Афганистана, затем идут жители Сирии, Узбекистана и Ирана. Также среди беженцев, проживающих в КР, есть и представители Пакистана, России, Сомали, Таджикистана и Китая. Число приехавших в Кыргызстан из-за рубежа, но еще не получивших статус беженца, достигает 300 человек», - сказала она, напомнив, что сегодня 20 июня отмечается Всемирный день беженцев.

«На сегодняшний число беженцев по всему миру достигло рекордного количества - более 65 млн», - отметила она.

Напомним, Кыргызстан подписал конвенцию ООН о статусе беженцев 8 октября 1996 года. И с того момента страна принимает тех, кто покидает свою страну в поисках безопасного убежища.

В мае экспорт пальмового масла из Малайзии возрос на 17%

Согласно данным аналитиков Oil World, по итогам мая т.г. объем экспорта пальмового масла из Малайзии увеличился на 17% (на 0,22 млн. тонн) в год - до 1,51 млн. тонн, что также на 0,3 млн. тонн выше показателя за апрель т.г.

При этом по итогам отчетного месяца отмечается существенный рост экспорта продукции в направлении стран Африки – до 277 тыс. тонн против 170 тыс. тонн в мае годом ранее. Поставки возросли, в частности, в Кению и Танзанию - до 32 (11) тыс. тонн и 46 (5) тыс. тонн соответственно.

Среди азиатских стран увеличение спроса наблюдалось со стороны Китая – 113 (106) тыс. тонн, Пакистана – 108 (77) тыс. тонн, Саудовской Аравии – 28 (11) тыс. тонн и Сингапура – 41 (35) тыс. тонн. В то же время, закупки пальмового масла Индией сократились до 274 (310) тыс. тонн.

Также в мае возросли отгрузки продукции в направлении стран Европейского союза – до 169 (119) тыс. тонн.

Всего по итогам января-мая т.г. экспорт пальмового масла из Малайзии возрос до 6,5 (6,2) млн. тонн.

В Пакистане уменьшилось производство пшеницы

В последние четыре года в Пакистане уменьшилось производство пшеницы, что стало причиной критики государственной политики в области сельского хозяйства. Сообщает агн. Зерно Он-Лайн со ссылкой на Pakistan Today.

В 2017г. Пакистан собрал 25,75 млн. т пшеницы, что на 229 тыс. т меньше, чем четыре года назад.

По мнению экспертов, сокращение урожая пшеницы при сохраняющемся увеличении потребления может стать серьезной проблемой для Пакистана. Они считают, что пакистанские фермеры не получают помощи от правительства. Вместе с тем, они признают, что изменение климата является еще одним важным фактором сокращения производства, и правительство должно принять необходимые меры для предотвращения негативного влияния потепления климата.

ШОС нуждается в новой концепции развития

Муратбек Иманалиев - Киргизский государственный и политический деятель, Генеральный секретарь ШОС в 2010-2012 гг.

Резюме Важно определиться, что является той скрепой, объединяющей страны ШОС?

Важно определиться, что является той скрепой, объединяющей страны ШОС? Антиамериканизм? Вряд ли. Борьба с религиозным экстремизмом и терроризмом? Может быть. Создание единого экономического пространства? Об этом нет и речи. ШОС нуждается в новой концепции развития, радикально отличающейся от существующей.

Сегодня у ШОС есть две проблемы, которые, наверное, стоит выделить как наиболее важные и стратегические. Проблемы, решение которых до некоторых пор было сокрыто в дебрях многосторонней дипломатии и завязло в противоречиях, существующих в позициях государств. Тем не менее умелое использование дипломатических компромиссов позволило и позволяет находить (полу)удовлетворяющие всех выходы.

Первая – это проблема расширения. Оно состоялось, и теперь во весь рост встал вопрос гармоничной (или почти гармоничной) инкорпорации Индии и Пакистана в структуры, процедуры, правила и политические позиции организации. Причём со всеми их страновыми и региональными проблемами. А они, как известно, непростые. Вторая – в каком виде и каким образом ШОС могла бы быть задействована в строительстве Евразийского экономического союза (в качестве партнёра) и «Экономического пояса Шёлкового пути» (в качестве пространства или инструмента).

Первая проблема на сегодняшний день, вроде бы, решена (всё кажется «обговоренным» и «договоренным»). Что касается второй – то, скорее всего, ситуация будет развиваться в режиме дрейфа.

Создаётся впечатление, что некоторые страны-участницы ШОС начинают терять интерес к организации и не стремятся найти новые пути и тренды для развития ШОС. Усиление «китайского» фактора, особенно в последние годы и особенно в сфере экономического сотрудничества, вывело Китай на орбиту неформального лидерства в организации, что создало определённый политический и дипломатический дискомфорт для некоторых участников ШОС. Возникла некая колеблющаяся ситуация, связанная с переливом экономической и финансовой массы на «китайский берег». Это был, собственно говоря, процесс ненасильственный, объективный, и для стран СНГ он мог компенсироваться за счёт мероприятий в сферах политики и безопасности. Однако в рамках ШОС этого было сделано недостаточно: компенсация осуществилась функционированием ОДКБ.

Расширение ШОС должно осуществляться консенсусно, по единогласному одобрению всех членов – это стратегическая позиция, зафиксированная в соответствующих документах организации, которой, как говорится, альтернативы нет. Таковы правила.

Вялые консультации по данному вопросу велись давно, общие подходы закреплялись в разных документах, в том числе и декларациях, но процесс не двигался, как бы настойчиво об этом ни просили кандидаты на присоединение, особенно Пакистан и Иран. Министры иностранных дел рекомендовали подождать, ссылаясь на недостаточную разработанность или отсутствие документов, регламентирующих вступление в члены, генеральные секретари ссылались на процедуры и правила.

В запуске процесса по приёму кандидатов в ШОС, с моей точки зрения, немаловажную роль сыграли два события. Во-первых, начало открытого и интенсивного проектирования евразийского пространства, которое было положено в том числе созданием Евразийского экономического союза (ЕАЭС), инициацией «Экономического пояса Шёлкового пути» (ЭПШП), конструированием «Нового шёлкового пути», а также идеей «сшивки» Большой Евразии, состоящей из ЕАЭС, ШОС, ЭПШП, АСЕАН и, по возможности, Европейского союза. Это – геополитическая задача.

Во-вторых, в странах-кандидатах постепенно нарастала и приобретала всё более отчетливые очертания идея «заморозки» вступления в ШОС, обусловленная некоторой усталостью кандидатов на вступление от долгого ожидания приёма, что было весьма неприятной констатацией для стран-членов ШОС, учитывая неоднократные заявления организации о её открытости, транспарентности и так далее. Это – геостратегическая проблема.

Приём в ШОС Индии, Пакистана и далее – Ирана приведёт к укрупнению и расширению геополитического ресурса, виртуальных экономических возможностей, способных при стечении благоприятных обстоятельств имплементироваться в реальность, к возникновению самой крупной в истории человечества международной (правда, неинтеграционного типа) организации практически по всем параметрам: территории, населению, разнообразию культур и цивилизаций, за исключением ВВП.

Но, с другой стороны, расширение организации ослабит и без того малоэффективную организационно-логистическую и управленческую «карму» ШОС, и она, уже существующая как конференция глав государств, теперь станет ею уже абсолютно точно. В этом нет ничего страшного, в таком режиме функционирует большинство международных организаций: иным могут похвастаться лишь единицы.

Важны будут также и позиции стран по наиболее важным с точки зрения основных участников вопросам и обязательства, которые эти государства берут на себя в связи с членством в организации. И здесь всплывёт масса пиар-неприятностей, геостратегических, политических, экономических и иных нестыковок. И чтобы их не возникало надо будет многие актуальные и злободневные темы снимать с повестки дня.

Вступление в ШОС Индии понятным образом усиливает значение «тройки» РИК (Россия, Индия, Китай), в рамках которой будут обсуждаться проблемы ШОС, возможно, даже более серьёзные, чем в рамках самой ШОС. В этом смысле чрезвычайную актуальность приобретает консенсус между этими государствами.

В самой «тройке» отношения «Россия – Индия и Россия – Китай» выглядят более предпочтительными, чем отношения «Китай – Индия». Сможет ли Россия сыграть роль медиатора с учётом существующих противоречий между Китаем и Индией? Или данную роль на себя возьмёт на себя какая-то другая страна? Это будет зависеть от совместимости позиций трёх стран, а также Пакистана.

Ещё один сложный вопрос: как будут развиваться отношения между Индией и США после вступления первой в ШОС? Новые хлопоты или новые преференции? Очевидно, что изменения будут, но не принципиального характера.

Со вступлением в ШОС Индии и Пакистана организация приобрела уникальные, ещё не имевшие в мировой дипломатической практике, характеристики. Во-первых, это сообщество стран, имеющих разные политические системы. Во-вторых, основные тренды, ориентиры, объёмы и качество развития экономик разнятся практически у всех стран ШОС, особенно ведущих. В-третьих, в её составе – государства, принадлежащие к абсолютно разным конфессиональным пространствам. В-четвёртых, все они относятся к разным цивилизационным пластам. Это наиболее весомые и наиболее принципиальные разнящиеся идентичности – существуют и другие. Нынешний ШОС и раньше сочетал в себе эти качества, но теперь расползающиеся идентичности стали более рельефными. Ни Евросоюз, ни НАТО, ни АСЕАН, ни одна другая международная организация не обладают таким набором характеристик.

Но такая «неодинаковость» формирует и разные подходы к пониманию роли своей страны и других государств на международной арене, мировоззренческие платформы и, наконец, дипломатическую деятельность и ориентацию. Очевидно, что это отразится и на формировании позиций государств и в рамках ШОС.

Позитив это или негатив? Думается, что ни то, ни другое. Всё будет главным образом зависеть от сопутствующих, «нешосовских» факторов и обстоятельств.

Разумеется, что какая-то часть человечества рассчитывает, что ШОС будет в состоянии оказать влияние на формирование нового мирового политического и экономического порядка, способствовать обузданию экстремизма, терроризма и иных трансграничных преступных деяний, содействовать развивающимся странам в улучшении экономического положения, вырабатывать новые правила и стандарты международной экономической жизни и так далее. Но чтобы двигаться по этим азимутам, важно определиться, что, собственно говоря, является той скрепой, объединяющей страны ШОС? Антиамериканизм? Вряд ли. Борьба с религиозным экстремизмом и терроризмом? Может быть. Создание единого экономического пространства? Об этом даже нет и речи.

В такой конфигурации, с такими разными подходами к международным вопросам и отношением к экономическому сотрудничеству ШОС, конечно, нуждается в новой концепции развития, радикально отличающейся от существующей.

Вторая серьёзная проблема для ШОС – это её будущее сотрудничество с ЕАЭС и встроенность в «Экономический пояс Шёлкового пути». Организация, в общем-то, располагает необходимым набором возможностей в качестве партнёра, пространства и инструмента.

В качестве партнёра ШОС – это состоявшаяся, признанная многими мировыми акторами международная организация с необходимыми системами управленческих и исполнительных институтов. Нужен только партнёрский статус. Но вот вопрос – будет ли нуждаться в таком партнёре ЕАЭС, особенно после достижения соглашения Евразийской комиссии о взаимодействии с Китаем? Понятно, что в «Большой Евразии» найдётся место для ШОС, но, понятно и другое, что это будет место, в общем-то, пассивного участника процесса.

Пространственный фактор ШОС весьма привлекателен. Во-первых, это «документированное пространство». Во-вторых, пространство ШОС, особенно Центральной Азии, нуждается в экономическом развитии с соответствующими инвестициями и технологиями извне. В-третьих, несмотря на то, что состояние безопасности достаточно удовлетворительное, требуется общерегиональная система коллективной безопасности, что может быть обеспечено усилиями ОДКБ и ШОС.

ШОС на перепутье. В условиях евразийского проектирования, после появления в составе новых стран, из-за присутствия не всегда позитивных внешних факторов и в связи с различиями государств-участников организация, несомненно, нуждается в серьёзном концептуальном и организационном обновлении. Если, конечно, на то будет воля членов ШОС.

Международный дискуссионный клуб «Валдай»

Китай. Киргизия. ШОС. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 июня 2017 > № 2911820 Муратбек Иманалиев

Индия и Россия в XXI веке: переоценка двусторонних отношений

Перевод с английского Андрея Захарова

Хариндер Сехон – специалист по проблемам международной политики и безопасности в Южной Азии, ведущий научный сотрудник Международного фонда имени Вивекананды (Нью-Дели, Индия).

Долгое время Индия поддерживала дружественные отношения с Советским Союзом, а в годы «холодной войны» два государства оставались верными союзниками. Императивы Realpolitik требовали, чтобы две страны установили прочные стратегические, военные, экономические и дипломатические связи; тесное взаимодействие двух не слишком естественных «единомышленников», руководствовавшихся весьма разными политическими ориентирами, достигли кульминации в индийско-советском договоре о мире, дружбе и сотрудничестве, заключенном в августе 1971 года. И для Индии, и для СССР этот акт стал выдающимся дипломатическим достижением, поскольку он был совершен сразу же после тайной поездки государственного секретаря США Генри Киссинджера в Пекин в июле 1971-го – поездки, которая подготовила исторический визит президента Ричарда Никсона в Китай, состоявшийся в феврале следующего года. Индийско-советский договор «предоставил Индии гарантии безопасности и поддержку сверхдержавы, а Советский Союз получил в союзники самую крупную и наиболее важную страну Южной Азии»[1]. Этот договор сослужил двум странам хорошую службу в разгар «холодной войны»; неудивительно, что наиболее крепкими отношения между ними были именно в конце 1970-х годов.

Наследие дружбы и новые реалии

Однако из-за изменений в глобальной политике, сопровождавших завершение «холодной войны», «особое» и «стратегическое» партнерство, некогда сложившееся между Индией и Россией, дало трещину. Обе страны руководствовались вынужденными приоритетами – в основном экономическими и внутриполитическими, – которые не позволяли им поддерживать в однополярном мире тот же уровень взаимодействия, что и в годы «холодной войны». Россия, теперь рассматривавшая себя в качестве не столько глобальной, сколько евразийской державы, пыталась наладить более тесные геополитические связи с Европой и Средней Азией, сосредоточившись на выстраивании Евразийского экономического союза, который позволил бы ей, по замыслу ее руководителей, превратиться в ключевого экономического игрока в Восточной Европе, Средней Азии и на Южном Кавказе. В последнее время, по мере ухудшения отношений с Западом Россия активно занимается строительством газопровода в Китай, а также исследованием ресурсов Арктического региона. Она возглавила разработку Северного морского пути, призванного связать Азию и Европу через Арктику[2] и тем самым ослабить свою зависимость от европейских рынков. Относительно недавно, в 2014 году, нынешнее индийское правительство объявило о том, что Индия и Россия, сталкиваясь с общими вызовами в однополярном мире, должны стремиться к выработке общих ответов на эти проблемы, перефокусировав отношения друг с другом. Индию и Россию по-прежнему многое связывает; поскольку фундаментальных противоречий между ними нет, они способны выстроить взаимоотношения, базирующиеся на глубоком доверии.

Тем не менее некоторые расхождения между странами все же имеются. Вполне понятно, что с геополитической точки зрения Россия чувствовала бы себя более уверенно, если бы ей удалось полностью доминировать в Средней Азии, как это и было во времена СССР. Но ее укрепляющиеся отношения с Китаем и одобрение китайского проекта «Один пояс – один путь» не могут не беспокоить Индию. Не разделяет Россия и озабоченности индийцев относительно Афганистана. Учитывая прошлый опыт, Россия проводит очень осторожную политику на афганском направлении и не слишком обеспокоена перспективой того, что «Талибан» может вернуться к власти в этой стране. Тревогу вызывает и недавно оживившееся военное сотрудничество России с Пакистаном, включая готовность продавать пакистанцам наступательное оружие. Кроме того, Индия не может убедить Россию скорректировать ее отношения с Ираном. Наконец, на глазах чахнет проект международного транспортного коридора «Север–Юг».

В целом Индия очень заинтересована в сохранении нынешнего равновесия во взаимоотношениях между Россией, с одной стороны, и европейскими странами (и НАТО), с другой стороны. Дело в том, что ослабление России меняет международный баланс сил не в пользу Индии, поскольку усиливает позиции Китая в международных и региональных объединениях, включая БРИКС и Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), где китайцы и без того с самого начала были гегемонами. Имея статус наблюдателя в ШОС с 2005 года, Индия получила постоянное членство в этой организации с июля 2015-го – одновременно с Пакистаном. Китай не желал принимать Индию, не предоставив такого же права и Пакистану, но приглашение посетить июльский саммит 2015 года в Уфе, которое индийский премьер-министр Нарендра Моди получил от Владимира Путина, свидетельствовало о том, что Россия хотела бы в рамках ШОС видеть в Индии противовес Китаю. Тем не менее, несмотря на вступление Индии в ШОС, а также учитывая углубление российско-китайских связей, пока не ясно, насколько последовательна Россия в своем желании укреплять Индию относительно Китая и какая роль отводится ею Индии в российско-китайских инициативах в Средней Азии.

Россия поддерживает китайский проект «Один пояс – один путь», в то время как Индия с настороженностью относится к его геополитическим последствиям, в особенности в свете участия в нем Пакистана и Афганистана, поскольку эта инициатива может консолидировать влияние Китая на индийских соседей. Китайская экспансия в Евразии, помимо создания новых рынков для китайских товаров, призвана уравновесить нарастающий интерес США к азиатско-тихоокеанскому региону. Она не может не затрагивать Индию, пусть даже и косвенно, поскольку подрывает индийские позиции в этой части мира[3].

Ухудшение российско-американских отношений контрастирует с наращиванием индийско-американских связей. Это является серьезной проблемой для индийской дипломатии. В данном отношении Индии важно понимать, способна ли она выполнять роль посредника, сглаживающего противоречия между РФ и США. В этой сфере пока довольно далеко продвинулся японский премьер-министр Синдзо Абэ, но у Индии в этом отношении есть преимущество, поскольку она не имеет никаких территориальных разногласий с Россией.

Россию в свою очередь беспокоит наметившееся сближение между Ираном и США, влияние которого может ощущаться, в частности, в Сирии. В географическом плане Сирия контролирует газопроводы, тянущиеся из Персидского залива в Европу, которые способны конкурировать с российскими газопроводами, проложенными в том же направлении. Если Иран решит продавать свой газ в Европу после того, как ядерная проблема будет снята с повестки дня, а западные санкции отменены, ему понадобятся иракские и сирийские газовые магистрали. Президент Асад в таком случае окажется под огромным давлением, поскольку ему придется балансировать между Ираном и Россией. Учитывая возможность такого геополитического вызова, Россия старается улучшать свои отношения с Саудовской Аравией: принятое в прошлом году решение отозвать из Сирии значительную часть российского военного контингента, по-видимому, было попыткой восстановить отношения с этим ключевым региональным игроком. Завершая картину, можно упомянуть и признаки того, что Россия, наблюдая за индийско-американским сближением, собирается корректировать свою стратегию в Южной Азии с бóльшим учетом интересов Китая и Пакистана.

Перечисленное обязывает Индию и Россию предпринимать все возможные усилия для того, чтобы не позволить этим конкурирующим векторам и противодействующим силам подорвать их двусторонние отношения. Они «испытывают взаимную нужду в том, чтобы систематически повышать модус сотрудничества»[4]; в частности, диалог на высшем уровне можно было бы вести более интенсивно, не ограничиваясь встречей лидеров двух стран раз в год, а экономическое и деловое взаимодействие можно было бы ощутимо расширить. Потенциал для всего этого есть. Рассмотрим его по конкретным сферам.

Энергетическое сотрудничество

Для Индии Россия остается доминирующим игроком энергетического сектора, вносящим огромный вклад в обеспечение ее энергетической безопасности. Российские технологии разработки нефтегазовых месторождений на суше по-прежнему остаются лучшими в мире. Энергетическое партнерство с Россией выглядит очень многообещающим, о чем говорит, в частности, недавно обнародованное решение индийской компании OVL инвестировать 1,3 миллиарда долларов в разработку Ванкорского нефтегазового месторождения. Крупнейшие инвестиции, сделанные Индией в углеводородный сектор, приходятся именно на Россию – это 4,5 миллиарда долларов. Отдача столь же максимальная: 30% всей нефти, обеспечиваемой зарубежными вложениями, поступают как раз оттуда. В настоящее время Индия рассматривает возможность вложить средства в разработку углеводородов в Арктике; примером для нее выступает французская компания «Total», которая активно финансирует эту работу (ей принадлежат 20%). В Арктическом регионе есть обширные неисследованные пространства, и именно поэтому первые американские санкции, касающиеся России, ограничивали как раз освоение Арктики[5]. Индии надо действовать энергичнее, пока цены на нефть остаются низкими, а Россия нуждается в финансовых вливаниях из-за ухода попавших под санкции транснациональных компаний. Индии стоит также рассмотреть возможность заключения газовых своп-контрактов, предусматривающих обмен энергетическими потоками, с Японией, Кореей, Тайванем и Катаром, поскольку нефтепроводы из России в Индию коммерчески нерентабельны[6]. Энергетическое сотрудничество с Россией нельзя оставлять на усмотрение исключительно частных компаний; оно должно курироваться на межправительственном уровне. Для начала Индия могла бы выделить на цели изысканий, доставки или очистки топлива от 20 до 30 миллиардов долларов, а потом, посмотрев, как это работает, решить, что делать дальше.

Оборонное сотрудничество

Несмотря на то, что главным продавцом современного оружия в Индию остаются Соединенные Штаты, страна продолжает ощущать серьезную зависимость от российских поставок, поскольку от 70% до 80% ее военной техники имеют советское происхождение. Поскольку двусторонние соглашения о передаче военных технологий в последние годы давались двум странам с большим трудом, а это сказывалось на жизненном цикле и обновлении существующих оборонных систем, Индия превратилась в своеобразного заложника российского военно-промышленного комплекса. Показательна в этом отношении переделка российского авианесущего крейсера «Адмирал Горшков» в авианосец индийского ВМФ «Викрамадитья». Реконструкция производилась в соответствии с межправительственными соглашениями, где главным партнером индийцев была определена российская государственная корпорация «Рособоронэкспорт», на долю которой в 2010 году приходились более 85% всего оружейного экспорта России. Такая ситуация позволяла ей «задирать» цены по своему усмотрению. Заплачено за работу было немало, но эффективного послепродажного техобслуживания предусмотрено не было. Доставка судна проходила хаотично, а поскольку Россия не была связана целым рядом международных технологических соглашений, индийцам было отказано в получении тестирующего оборудования, которое позволило бы проверить готовность определенных систем вооружения, оснащавших корабль[7].

Поскольку метод передачи военных технологий не сработал, Индия обратилась к альтернативному решению в виде совместного развития оборонных проектов; примером – правда, пока единственным – выступает разработка сверхзвуковой противокорабельной ракеты «БраМос». Большим шагом вперед стал состоявшийся в 2013 году спуск на воду первой индийской ядерной субмарины класса «Арихант», которая разрабатывалась в соответствии с программой модернизации индийского флота, принятой после индо-пакистанской войны 1971 года[8]. Среди индийских специалистов постепенно крепло убеждение в том, что Индии стоит самым серьезным образом рассмотреть вопрос о привлечении россиян в качестве консультантов к конструкторским и производственным работам в рамках программы «Make in India» – именно так, как это делалось в ходе обновления индийского флота. В долгосрочной перспективе подобный подход может оказаться плодотворным для обеих сторон.

Совпадение интересов определяло оборонное партнерство Индии и Советского Союза и в годы «холодной войны». Именно оно позволило Индии модернизировать вооруженные силы посредством экономически выгодного прямого обмена рупий на рубли – больше это походило на бартер, в ходе которого Индия расплачивалась за советские самолеты, танки, корабли и прочее военное снаряжение своими товарами[9]. Однако после того, как СССР распался, опыт, например, индийских ВВС, на 70% оснащенных советским вооружением, оказался отнюдь не однозначным. Несмотря на то, что российские военные технологии являются передовыми, а индийская армия привыкла ими пользоваться, Индия все-таки недостаточно последовательно отстаивает свои интересы, чтобы обеспечить наилучшие условия сделок. Тем более, если учесть, что западные продавцы вооружения сейчас тоже присматриваются к Индии. Пока же, согласившись на совместную с Россией работу над истребителем пятого поколения, индийцы оплатили 50% всех расходов, хотя на этапе конструирования их вовлеченность составила лишь 13%. Так что доступ индийских специалистов к новым технологиям остается крайне ограниченным[10].

К счастью, хорошие отношения между индийским премьер-министром и российским президентом обернулись позитивными сдвигами в оборонном сотрудничестве, ориентированном теперь не столько на покупку вооружения, сколько на его совместное производство. В декабре 2015 года индийская корпорация «Reliance Defence Limited» и российский производитель «Алмаз – Антей» подписали многомиллиардное соглашение о совместной разработке систем противовоздушной обороны и радарного слежения, необходимых для индийской армии. Поскольку Индию заинтересовали российские фрегаты типа «Адмирал Григорович», ожидается, что контракт на строительство четырех таких кораблей будет совместно осуществляться российской Объединенной судостроительной корпорацией и индийской компанией, также принадлежащей упомянутой выше «Reliance Defence Limited»[11].

Экономическое сотрудничество

Двусторонние экономические связи на сегодняшний день обладают значительным потенциалом для развития. В 1989–1990 годах доля СССР в индийской внешней торговле составляла 17%; к 1994 году она сократилась до 2%, а в настоящее время это всего 1%. С другими партнерами дело обстоит гораздо лучше; например, товарооборот России с Китаем в восемь раз выше, чем с Индией[12]. Главным институциональным механизмом, обеспечивающим экономическое взаимодействие между двумя странами, выступает Индийско-Российская межправительственная комиссия по торгово-экономическому, научно-технологическому и культурному сотрудничеству. В своей работе она опирается на рекомендации, получаемые от различных деловых объединений – например, от Индийско-Российского делового совета, входящего в состав Федерации индийских торгово-промышленных палат, а также взаимодействующих друг с другом Конфедерации индийской промышленности и Российского союза промышленников и предпринимателей.

Индийские компании довольно активны в России, причем их присутствие больше не ограничивается энергетическим или оборонным сектором. В последние годы инвестиции в Россию делались такими IT-фирмами, как «Tata Consultancy» и «Infosys». Индия занимает важную нишу на российском рынке сельскохозяйственной продукции, а также фармацевтики – в частности, она является крупным поставщиком в Россию современных дженериков. Санкции, наложенные на Россию западными странами, открыли новые возможности для кооперации в сфере торговли и бизнеса. Под давлением санкций россияне были вынуждены развивать собственное производство во многих областях, и Индия готова помогать им в этом. Новые перспективы обозначились в таких производственных областях, как пищевая промышленность, выращивание цветов, обработка алмазов и так далее. С падением нефтяных цен и обесцениванием рубля в России стало выгодно покупать недвижимость, ввозить товары повседневного спроса, вкладывать деньги в развитие инфраструктуры. Еще одной сферой сотрудничества могут стать проекты, предусматривающие переподготовку кадров: Россия имеет большой опыт в этом деле, а в Индии есть спрос на подобные инициативы. В то время как лидеры двух стран задают тон сближению, все более частые визиты предпринимательских делегаций продвигают сотрудничество.

Кроме того, Индия способна развивать партнерство с Россией в области образования – и особенно в научно-техническом образовании, где российские преимущества перед Индией очевидны. В России крепкая образовательная система, которая входит в двадцатку лучших в мире. Согласно подсчетам Всемирного банка, доля образованной рабочей силы здесь составляет 54%, и это очень высокий показатель.

В культурном плане Россия весьма ценит «фактор силы», а также того, кто способен держать взятое на себя слово. В данном отношении, кстати, китайцы заметно превосходят индийцев; так что Индии нужно учиться делать и говорить с позиции силы. Нам также стоит освоить искусство что-то давать и обязательно что-то брать взамен, в котором весьма преуспели китайцы. К несчастью, многие постулаты, бытующие в индийских академических кругах, основываются на антироссийских легкодоступных публикациях западных авторов; в то же время российская точка зрения, представленная в русскоязычных источниках, просто игнорируется. Незнание современной России оборачивается порой неверными выводами, предлагаемыми нашими учеными.

Это в свою очередь порождает и в российских официальных и научных кругах недоверие к намерениям официального Дели; в Москве крепнет ощущение, что индийская внешняя политика становится все более проамериканской. В результате индийские реалии также неверно интерпретируются, причем парадоксальным образом основой для таких интерпретаций служат все те же западные аналитические разработки. Иначе говоря, обеим сторонам нужно стремиться к лучшему взаимопониманию.

«Отчуждение элит»

Помимо внешних проблем, стоящих перед индийско-российскими отношениями, есть еще и внутренние вызовы, с которыми тоже надо работать. К их числу можно отнести, например, проблему «отчуждения элит», с которой сталкиваются обе стороны и которая осложняет диалог между ними. В советскую эпоху, когда отношения с Индией были прерогативой монопольно правящей Коммунистической партии Советского Союза, политические контакты верхов постоянно поддерживались диалогом между интеллектуальными кругами, включавшим широкий обмен культурными и научными кадрами. Советские интеллектуалы и ученые представляли свои рекомендации напрямую в Кремль, в то время как их индийские коллеги, несмотря на разные партийные аффилиации, влияли на процесс принятия политических решений в Нью-Дели благодаря механизмам индийской парламентской демократии.

Теперь, после краха СССР и перехода обеих стран на рыночные рельсы, в России и Индии оформились новые властные элиты, которые попросту игнорируют друг друга. Для них быстрая финансовая отдача гораздо важнее выстраивания устойчивых отношений. Около десяти лет назад на уровне министерств экономического развития обеих стран была учреждена совместная рабочая группа, призванная выявить главные препятствия на пути двустороннего торгово-экономического сотрудничества и внести рекомендации по их устранению. Ее российский сопредседатель в частной беседе говорил следующее: «Российские чиновники и бизнесмены давно переселили свои семьи в Европу, они летают к своим родным каждую неделю; понятно, что Индия для них – какая-то загадка, которая настораживает и пугает»[13]. Несмотря на западные санкции, ударившие по крупным бизнесменам, входящим в «ближний круг» Путина, восприятие Индии российскими властями остается двойственным. Поэтому в области взаимопонимания нам еще многое предстоит сделать.

В данном плане очень важно заполнить информационную пропасть, разделяющую два общества. К моменту крушения СССР в Москве были аккредитованы восемь индийских журналистов, представлявших основные СМИ. А в настоящее время люди, принимающие решения в индийской столице, нередко практически ничего не знают о России, ориентируясь исключительно на западное освещение, не видящее в происходящем в России ничего, кроме тирании Путина.

Недавнее соглашение, подписанное между индийской государственной телерадиовещательной корпорацией «Prasar Bharti» и компанией «Digital TV Russia», обеспечивающей материалами ВГТРК, является шагом в правильном направлении. Поскольку частные индийские СМИ Россией не интересуются, объединенное представительство здесь могут открыть государственные компании «Doordarshan» и «All India Radio»[14]. Взаимодействие в сфере softpower могли бы усовершенствовать более широкие культурные и журналистские обмены, а также более масштабное освещение событий в обеих странах индийскими и российскими СМИ – как это было в советскую эпоху. Индия могла бы также опереться на обширный слой собственных студентов, отправляющихся на учебу в Россию, уделяя им больше внимания. Стоило бы также расширить студенческие и прочие обменные программы.

Индия и Россия имеют все предпосылки для того, чтобы создать прочные основания для конструктивного сотрудничества в предельно глобализированном мире. Решительно и жестко действуя в Сирии, Россия вновь заявила о себе как о политическом игроке глобального масштаба; отобрать у нее этот статус будет нелегко. Важно также иметь в виду, что она по-прежнему остается крупнейшей страной мира и, несмотря на упавшие цены на сырье, крупнейшим нефтедобытчиком планеты. Являясь одним из пяти постоянных членов Совета безопасности ООН, Россия имеет возможность оказывать влияние и на международную политику. Одновременно с этим Путин пытается запустить амбициозный план модернизации ядерного, научно-технического, военного потенциала России. Следовательно, Россия естественным образом нуждается и в расширении геоэкономического взаимодействия с другими странами, особенно в Азии. И здесь Индии стоит обратить наработанные прежде исторические связи ко взаимной выгоде обоих государств.

Перевод с английского Андрея Захарова,

доцента факультета истории, политологии и права РГГУ

[1] См.: Kamalkaran A. 41 Years after the Indo-Soviet Friendship Treaty // Russia and India Report. 2012. August 9 (https://in.rbth.com/articles/2012/08/09/41_years_after_the_indo-soviet_f...).

[2] Trenin D. Pressing Need to Tap Potential of Bilateral Ties // A New Era: India-Russia Ties in the 21st Century. Moscow: Rossiyskaya Gazeta; New Delhi: Observer Research Foundation, 2015. P. 14.

[3] См.: Sibal K. India is Now In, But Let’s Not Forget the “S” in SCO Stands for Shanghai // The Wire. 2015. July 23 (http://thewire.in/2015/07/23/india-is-now-in-but-lets-not-forget-the-s-i...).

[4] Trenin D. Op. cit. P. 15.

[5] Дискуссия об индийско-российских отношениях в Международном фонде имени Вивекананды, 23 августа 2015 года.

[6] Беседа с послом Индии в Российской Федерации Прабхатом Шукла в Международном фонде имени Вивекананды, февраль 2016 года.

[7] Дискуссия об индийско-российских отношениях…

[8] См.: Mohanty A. India’s First Nuclear Sub Built with Russian Assistance Ready for Sea Trials // Russia and India Report. 2013. December 5 (https://in.rbth.com/economics/2013/12/05/indias_first_nuclear_sub_built_...).

[9] Rekha С. India-Russia Post-Cold War Relations – A New Epoch of Cooperation.New Delhi: CAPS, 2016. P. 29.

[10] Дискуссия об индийско-российских отношениях…

[11] Singh S. PM’s Moscow Visit: Private Sector Eyes “Make in India” Deals in Defence // Indian Express. 2015. December 23.

[12] Rekha С. Op. cit. P. 133.

[13] Беседа с работающим в Москве индийским журналистом Винаем Шукла в Международном фонде имени Вивекананды, 3 марта 2016 года.

[14] Там же.

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2017, 3

Хариндер Сехон

Сегодня президент Афганистана Мохаммад Ашраф Гани принял участие в церемонии открытия воздушного коридора с Индией, благодаря которому ИРА сможет расширить рынок экспорта.

Соглашение о начале прямого авиационного сообщения в рамках товарообмена было заключено ещё в сентябре прошлого года, в рамках состоявшейся в Индии региональной конференции «Сердце Азии».

Стоит отметить, что на пути развития торгово-экономического сотрудничества между Афганистаном и соседями по региону встали препятствия со стороны Пакистана, периодически перекрывающего границу между двумя странами.

В своём выступлении глава государства дал понять, что страна в силах найти решение для подобных задач. «Те, кто создают для нас вызовы, должны знать, что мы превращаем вызовы в возможности», – подчеркнул Гани.

Первый грузовой самолёт, вылетевший из Кабула, вывез из страны 60 тонн сельскохозяйственной продукции общей стоимостью 5 миллионов долларов. К настоящему времени уже запланирован следующий рейс, который поставит в Индию 40 тонн продукции из Кандагара.

Как передаёт телеканал “1TV”, в прошлом пошлины за воздушные перевозки в Индию для афганских предпринимателей составляли до 70 центов за каждый килограмм товара, но благодаря созданию воздушного коридора расходы уменьшатся в несколько раз – до 20 центов, что поспособствует афганского сельского хозяйства и развитию торговых отношений между странами.

Всемирный банк объявил о предоставлении Афганистану более чем 500 млн. долларов для борьбы с нищетой и в знак поддержки афганского народа.

Средства будут направлены на помощь беженцам, возвращающимся в страну, создание новых возможностей для малообеспеченных жителей в сфере частного бизнеса, развитие пяти афганских мегаполисов, электрификацию и строительство дорог в сельской местности. Средства выделены из фонда Ассоциации международного развития, Трастового фонда восстановления Афганистана, а также частично предоставлены международными донорами — Данией, Германией и Японией.

«Предоставление новых грантов подтверждает решительное намерение Всемирного банка поддержать афганский народ и помочь ему преодолеть сложный период в развитии страны. Несмотря на стабильный и обнадёживающий прогресс в ряде секторов, таких как реформы государственных институтов, увеличение ВВП, предоставление населению базовых услуг в сферах здравоохранения, образования и инфраструктуры, необходимо гораздо больше усилий, чтобы улучшить экономическую ситуацию и привести страну к процветанию», — цитируют афганские СМИ выступление директора афганского отделения Всемирного банка.

Более конкретно, средства будут израсходованы следующим образом:

— 205,45 млн. долларов — на проект «Хартия граждан» (поддержка репатриантов, возвращающихся из Пакистана);

— 100 млн. долларов — на развитие частного бизнеса и предоставление возможностей в этой сфере малообеспеченным гражданам;

— 60 млн. долларов — на электрификацию провинции Герат;

20 млн. долларов — на реформы в сферах управления и услуг в пяти крупнейших мегаполисах страны;

— 29.45 млн. долларов — на пополнение стратегических запасов пшеницы и улучшение условий её хранения.

Кроме того, советом директоров Всемирного банка было принято окончательное решение о предоставлении Афганистану 105 млн. долларов для создания новой сети дорог в сельской местности.

Иран за месяц экспортировал фиников почти на 10 млн. долларов

Более 10 600 тонн различных видов фиников на сумму 373 млрд. риалов (около 10 миллионов долларов) были экспортированы из Ирана в течение первого месяца текущего 1396 иранского финансового года (21 марта- 20 апреля 2017), согласно последним данным, опубликованным Таможенным управлением Исламской Республики Иран.

Как сообщает Financial Tribune, основными направлениями экспорта иранских фиников в течение первого месяца были Австралия, Великобритания, Болгария, Чехия, Финляндия, Казахстан, Канада, Ливан, Польша, Новая Зеландия, ОАЭ, Пакистан, Германия, Афганистан, Турция, Украина, Азербайджан, США, Дания, Швеция, Ирак, Россия, Малайзия, Нидерланды и Индия.

Иран является вторым по величине производителем в мире фиников и крупнейшим экспортером урожая. В прошлом 1395 иранском году, который закончился 20 марта 2017 года, производство фиников составило почти 1,2 млн. тонн.

Около 20 % от общего объема производства, на сумму около $ 300 млн., были экспортированы в Европу, Северную Америку, на Дальний Восток и в Россию.

Кронпринц Абу-Даби шейх Объединённых Арабских Эмиратов Мухаммад бин Зайд объявил о предоставлении международному сообществу 30 млн. долларов на борьбу с детским полиомиелитом в Афганистане и других странах.

Соответствующее заявление было сделано на ротационной конвенции в Атланте, где присутствовали представители 31 страны, согласившиеся сделать вклад в окончательное искоренение вируса детского полиомиелита, который к настоящему времени сохранился только в Афганистане, Пакистане и Нигерии, передаёт афганский телеканал «Ариана-ТВ». Стоит отметить, однако, что на этой неделе заболевшие полиомиелитом дети были обнаружены в Сирии.

Шейх Мухаммад бин Зайд является одним из главных спонсоров борьбы с полиомиелитом, наряду с Биллом и Мелиндой Гейтс, которые пожертвовали для этой цели 100 млн. долларов.

Вирус полиомиелита передаётся с заражённой водой или едой и может привести к параличу в течение нескольких часов после контакта. Основные сложности с вакцинацией ожидаемо наблюдаются на территориях, контролируемых боевиками «Талибана» и запрещённой в России группировки «Исламское государство», а также среди кочевых племён. К боевикам неоднократно официально обращались с просьбой разрешить вакцинацию детей на подконтрольных им территориях, однако безрезультатно.

Экспорт печенья из Ирана достиг более $ 3,3 млн. за месяц

Около 2190 тонн печенья на сумму 125 млрд. риалов (более $ 3,3 млн.) были экспортированы в течение первого месяца текущего 1396 иранского года (21 марта-20 апреля 2017), показывают данные, опубликованные Таможенным управлением Исламской Республики Иран.

Как сообщает Financial Tribune, основными направлениями экспорта иранского печенья в течение данного периода были Пакистан, Афганистан, Азербайджан, Китай, Ирак, Таджикистан, Туркменистан, ОАЭ, Берег Слоновой Кости, Сингапур, Сенегал, Сомали, Великобритания, Кения и Кувейт.

Израиль проводит консультации по зонам безопасности в Сирии с Россией и другими странами, рассчитывает, что при их создании будут учтены интересы страны, сообщил журналистам посол Израиля в Москве Гарри Корен.

"Когда иные стороны говорят о неких инициативах, которые тесно связаны с нашей безопасностью, в этом случае так говорится о южной зоне (безопасности в Сирии — ред.), это, конечно, нас интересует. Проводятся определенные контакты, не могу входить в детали, с российской стороной, с некоторыми другими странами. Мы пока что наблюдаем за процессом, мы надеемся, то, что будет создано, — а это далеко не просто, — будет отражать интересы национальной безопасности государства Израиль, которые не раз были переданы официальным образом и премьер-министром Израиля, и министром обороны", — сказан он, отвечая на вопрос о том, хотел бы Израиль участвовать в создании зон деэскалации в Сирии.

ШОС — новый «центр силы»

выстроен "большой евразийский треугольник" Китай—Россия—Индия

Алексей Гордеев

8-9 июня 2017 года в столице Казахстана Астане, бывшем Целинограде, состоялась очередная встреча лидеров государств-членов Шанхайской Организации Сотрудничества, на которой ряды этой международной организации пополнили Индия и Пакистан.

То, что в ряды ШОС были приняты сразу две крупные ядерные державы с общим населением около полутора миллиардов человек, сразу сделало эту организацию, созданную в 2001 году для нормализации российско-китайских отношений и сохранения стабильности в "постсоветской" Центральной Азии, глобальным "центром силы", сопоставимым, а по ряду параметров и превосходящим "коллективный Запад" — вместе с такими его "деривативами", как НАТО и "большая семёрка".

Разумеется, степень консолидации ШОС в настоящий момент и в обозримой перспективе будет значительно ниже, чем в межгосударственных институтах, объединяющих США и их союзников. Однако здесь важно, что процессы евразийской интеграции в настоящее время идут по восходящему тренду, в то время как "атлантическая" интеграция, начатая в годы "холодной войны", явно преодолела свой зенит и вступает в кризисный период, что подтверждается выходом Великобритании из Евросоюза и финансовыми спорами "имени Трампа" внутри НАТО. Самое главное заключается, по-видимому, в том, что крупнейшим государствам планеты, не входящим в "западный" блок, наконец-то удалось преодолеть противоречия между собой, на протяжении многих десятилетий разжигаемые и используемые империалистическими державами Запада. Иными словами, "быки" "третьего мира" перестали бодаться между собой, позволяя западным "волкам" грызть свои спины, и заняли "круговую оборону".

Подобное переформатирование всей системы международных отношений, несомненно, будет иметь очень далеко идущие и весьма "долгоиграющие" последствия. Прежде всего — потому, что такое объединение более чем 40% населения планеты Земля, производящих более трети мирового валового продукта, значительно снижает "кормовую базу" стран "коллективного Запада" и лишает их привилегированного положения в глобальной экономике, что, в свою очередь, вызовет рост конфликтного потенциала между ними. Собственно, это уже и начало происходить буквально на наших глазах.

Разумеется, противоречия, например, между Индией и Китаем или Индией и Пакистаном никуда не "испарились". Но эти противоречия перестали определять отношения между ними, формируются механизмы их преодоления через сотрудничество и диалог, что, в конечном счёте, ведет к разрушению "однополярного мира" Pax Americana 1991-2015 годов, с его "империей доллара".

Да, Запад и, в первую очередь, США будут делать всё возможное, чтобы замедлить, остановить, а в идеале — уничтожить эти механизмы большого евразийского сотрудничества путём различных провокаций и "гибридных войн", "экспорта хаоса" и разжигания всего спектра "конфликтогенных" проблем между участниками ШОС. Однако интересы Пекина и Дели (точно так же, как Исламабада и Дели) "здесь и сейчас" оказались гармонизированы в степени, достаточной для полноценного двустороннего и многостороннего диалога и сотрудничества.

В этой связи необходимо заметить, что без участия и посредничества Москвы подобная степень гармонизации интересов двух азиатских гигантов вряд ли могла оказаться достижимой. Особую роль в этом процессе, несомненно, сыграли российско-индийские переговоры на высшем уровне, в ходе которых президент РФ Владимир Путин, видимо, предоставил своему индийскому коллеге Нарендре Моди необходимый "пакет гарантий", подкреплённый целым рядом финансово-экономических, информационно-технологических и прочих обязывающих соглашений.

В результате помимо "глобального треугольника" США—Китай—Россия оказался выстроен и "большой евразийский треугольник" Китай—Россия—Индия, который призван устранить потенциально опасные для российско-китайского стратегического союза внутренние дисбалансы (территориальные, экономические, демографические и т.д.). А если учесть, что параллельно Петербургскому международному экономическому форуму, "на полях" которого прошли переговоры Путина и Моди, представительная делегация КНР во главе с премьер-министром Ли Кэцяном в Брюсселе налаживала новый формат сотрудничества между Китаем и Европой (в первую очередь — Германией) по "оси" Пекин—Берлин, контуры "посткрымской" структуры международных отношений, приходящей на смену "глобальному лидерству" США, становятся вполне определёнными.

"Скелетом" данной структуры является стратегический союз Китая и России, с возможным его продолжением в "континентальную" Европу, находящуюся под эгидой германо-французского "прокатолического" блока. Отношения Пекина и Москвы "уравновешиваются" их взаимными контактами с Вашингтоном и Дели. "Сферами влияния" для Китая оказывается Юго-Восточная Азия, часть Африки и "южный маршрут" Нового Шёлкового пути; для США — Япония (впрочем, здесь не исключены варианты), Латинская Америка, часть Африки и, возможно, Австралия с Новой Зеландией (визит госсекретаря Рекса Тиллерсона в эти страны можно назвать инспекционным), для Индии — государства Индокитая и, возможно, островные государства Индийского океана. Пока неопределёнными остаются статусы Великобритании и исламского мира, о чём свидетельствуют как досрочные парламентские выборы на Туманном Альбионе, так и внезапно возникшая внутри исламского мира "линия раздела" вокруг блокады Катара.

Что касается собственно России, никаких конкретных выгод и новых "зон влияния" — даже в пределах "постсоветского" пространства — она в процессе формирования этого многополярного мира может и не получить, но главным бонусом для нашей страны в текущей внешнеполитической ситуации окажется сам по себе относительно мирный выход из угрозы "термоядерного апокалипсиса" Третьей мировой войны и возможность сосредоточиться на проблемах собственного развития.

О бедном Катаре замолвили слово

коалиция "арабской весны" распадается без всякой надежды на восстановление

Николай Коньков

10 июня министр иностранных дел РФ Сергей Лавров и министр иностранных дел Катара Мухаммед бен Абдель Рахман аль-Тани провели переговоры в Москве. Ранее, 6 июня, состоялся телефонный разговор президента РФ Владимира Путина с эмиром Катара Тамимом Бен Хамадом аль-Тани. Турция и Пакистан заявили о готовности разместить на территории Катара ограниченный контингент своих военнослужащих. 11 июня МИД Катара сообщил, что в помощи России и Ирана пока нет необходимости.

Судя по всему, подожжённый Эр-Риядом и его союзниками с подачи 45-го президента США Дональда Трампа "катарский кризис" так и не получит военно-политического измерения. Потому что атаковать территорию, на которой расположены войска двух достаточно сильных суннитских государств, за спиной которых отчётливо просматриваются Иран, Китай и Россия, коалиция во главе с Саудовской Аравией решиться не может. А отчаянная резня, которую "организовала" для американских протеже "Сирийской свободной армии" 9 июня в провинции Идлиб коалиция "Хайят Тахрир аш-Шам", действующая под эгидой финансируемой из Дохи "Джебхат ан-Нусры", показала, что у Катара есть и собственные "зубы" на Ближнем Востоке. При желании американцы могут и в этом обвинить Путина, но уже понятно, что выстроенная ими стратегия на "Большом Ближнем Востоке" терпит катастрофический провал. А коалиция "арабской весны", в рамках которой "нефтяные монархии" Персидского залива совместно финансировали проект "нового халифата" в государствах "светского ислама", распадается без всякой надежды на восстановление.

Более того, с одобрения России формируется новая политическая система исламского мира, в котором Турция больше не враждует с Ираном, а Пакистан — с Индией. И Катар, на крохотной территории которого сосредоточены гигантские запасы природного газа (по ряду оценок до 15% мировых) плюс мощная инфраструктура по его добыче, переработке в LNG (liquefied natural gas) и транспортировке по морю специализированными танкерами, в результате может стать, наряду с Россией, ключевым участником глобального газового картеля, аналогичного "нефтяному" ОПЕК.

Чтобы предотвратить реализацию подобного сценария при невозможности прямого военно-политического воздействия на Доху, в Вашингтоне могут задействовать финансово-экономические инструменты давления, спровоцировав банковский кризис в Катаре. Однако, учитывая размер зарубежных активов семейства аль-Тани, подобное давление может, в конечном счёте, привести к неконтролируемому обрушению глобальных рынков. Поневоле складывается впечатление, что в Катаре, как и в Турции, американцы делают всё, чтобы окончательно потерять своих недавних союзников, передав их в другую "сферу влияния". Происходит это спонтанно или вследствие каких-то определённых договоренностей "на космическом уровне", пока неизвестно, однако данная тенденция уже вполне очевидна и бесспорна. А выплаченные Дохой 2,5 млн. долл. юридической фирме республиканцев (Ashcroft Law Firm Джона Эшкрофта, бывшего генпрокурора США при Буше-младшем), которая призвана доказать противодействие Катара террористам, могут рассматриваться как своего рода "верхушка айсберга" в деле взаимодействия династии аль-Тани с американской "партией слона".

Экспорт фисташек из Ирана вырос на 20 % за год

Около 141 500 тонн фисташек было экспортировано из страны за последний 1395 иранский год (март 2016- март 2017), регистрируя увеличение на 20 % по сравнению с годом ранее, сообщается в данных, опубликованных Таможенным управлением Исламской Республики Иран.

Основными направлениями экспорта иранских фисташек в течение этого периода, как сообщает Financial Tribune, были Сербия, Латвия, Иордания, Испания, Австралия, Словакия, Афганистан, ОАЭ, Алжир, Украина, Италия, Азербайджан, Германия, Бахрейн, Болгария, Бельгия, Пакистан, Таджикистан, Таиланд, Тайвань, Турция, Тунис, Южная Корея, Китай, Швейцария, Ирак, Оман, Россия, Франция, Кыргызстан, Катар, Канада, Кувейт, Ливан, Польша, Литва, Малайзия, Египет, Мексика, Вьетнам, Индия, Гонконг и Греция.