Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Лондонский исследовательский центр сделал анализ и прогнозы по экономике Ирана

Согласно последнему докладу, опубликованному лондонским провайдером стратегических маркетинговых исследований "Euromonitor International" под названием "Экономика, финансы и торговля: Иран", Исламская Респуьлика обозначена одной из крупнейших и наиболее перспективных стран Ближнего Востока, сообщает Financial Tribune.

Усиление международных санкций в отношении Ирана в 2012 году и падение цен на нефть с середины 2014 года сказалось на экономике Ирана, отмечается в докладе. Однако краткосрочное облегчение от санкций и рост частного потребления оказали определенную поддержку экономике в 2015 году. В значительной степени страна извлекает выгоду из своих богатых запасов углеводородов, увеличения потребления домашних хозяйств и хорошо образованного, высокотехнологичного населения.

Предполагается, что снятие международных санкций в январе 2016 года приведет к росту торговли и инвестиций в экономику, сообщается в докладе. Однако низкая производительность, высокое вмешательство государства и накопление плохих кредитов являются ключевыми проблемами для иранской экономики.

Иран пережил двузначную инфляцию, и в 2013 году она достигла самого высокого уровня с 1995 года из-за усиления экономических санкций. В течение этого периода страна имела ограниченный доступ к валютным активам, что привело к увеличению расходов на торговые и финансовые операции. Устранение санкций в сочетании с постепенной финансовой консолидацией и разумной денежно-кредитной политикой привело к снижению инфляции до единичных цифр в 2016 году, подчеркивается в докладе.

По мнению английского исследовательского центра, иранская автомобильная промышленность очень велика и имеет большой потенциал в качестве регионального экспортного центра благодаря наличию богатого сырья, такого как цинк, медь, природный газ и сырая нефть. Многие крупные производители автомобилей пытаются проникнуть на рынок автомобильной промышленности Ирана. После того, как санкции были отменены в январе 2016 года, "PSA Peugeot Citroen" стала первой компанией, получившей лицензию от правительства Ирана на инвестирование в крупнейшего в стране производителя автомобилей "Iran Khodro Company". Тем не менее, устаревшие технологии станут серьезным препятствием для автомобильной промышленности в Иране.

До усиления санкций в отношении ядерной программы Ирана, Европейский союз был одним из основных торговых партнеров Ирана, но торговые отношения Ирана с этим блоком ухудшились. В период с 2010 по 2015 год общий объем экспорта товаров в ЕС снизился на 93,0 %, а общий импорт товаров из ЕС снизился на 72,8 % в долларах США.

Однако двусторонняя торговля возобновилась в 2016 году. По данным Европейской комиссии, в прошлом году ЕС экспортировал товаров в Иран на более 8,2 млрд. евро, что на 27,8 % больше, чем в предыдущем году. За тот же период европейский блок импортировал из Ирана товаров почти на 5,5 млрд. евро, что на 344,8 % больше, чем в предыдущем году.

Согласно прогнозу Евростата, в 2017 году Иран увеличит рост экспорта в Европейский Союз на 2,7 млрд. евро, зарегистрировав шестикратный рост по сравнению с соответствующим периодом предыдущего года.

В первом квартале Иран импортировал товары в размере 2,52 млрд. евро из ЕС, в результате чего было зафиксировано увеличение на 56 %, по сравнению с соответствующим периодом прошлого года. Ожидается, что Иран получит выгоду от различных новых торговых соглашений с Францией, Индией, Австралией, Южной Африкой и Пакистаном. В апреле 2016 года Южная Африка и Иран подписали восемь соглашений по различным областям, включая торговлю, в соответствии с которыми они согласились стимулировать не нефтяную торговлю. В марте 2016 года Иран, Индия и Афганистан подписали трехстороннее соглашение о превращении иранского порта Чабахар в крупный транспортный узел.

Усиление международных экономических санкций в 2012 году в сочетании с падением цен на нефть с середины 2014 года и слабостью налоговых поступлений привело к ухудшению государственных финансов Ирана. Однако с удалением санкций, экспорт нефти увеличился, и доступ к иностранным активам восстановлен. Это должно помочь облегчить государственные финансы.

Устранение международных санкций наряду с продолжением приватизации, по мнению исследовательского центра, откроет новые инвестиционные и торговые возможности для Ирана, как в нефтяном, так и в ненефтяном секторах, таких как инфраструктура, автомобилестроение и транспорт.

Тем не менее, отмены санкций будет недостаточно для ускорения инвестиций и экономической активности в долгосрочной перспективе. Необходимы крупные реформы для улучшения банковского сектора Ирана, у которого есть плохие кредиты и оптимизация деловой среды.

Иран и Афганистан заключили соглашение о взаимопонимании в рамках реализации проекта по объединению железнодорожных сетей двух соседних стран, - сообщает mehrnews.com.

Документ подписали генеральный директор Управления железных дорог Афганистана (ARA) Мохаммад Ямма Шамсом и управляющий директор «Железными дорогами Исламской Республики Иран» (IRIR) Саид Мохаммадзаде.

Железная дорога от Хафа (иранская провинция Хорасан - Разави) до города Герата на западе Афганистана общей протяжённостью 191 км начнёт функционировать уже через три недели. Строительство железной дороги в одном из самых крупных городов в Афганистане началось еще 10 лет назад.

Изначально по новой железной дороге планируют экспортировать из Ирана в Афганистан цемент, а также бензин и нефтепродукты. По оценкам экспертов, через пять лет экспорт из Ирана в Афганистан достигнет 5 млн тонн в год.

Железные дороги позволят не только Афганистану, но и Индии и Пакистану получить прямой доступ на рынки Центральной Азии, Европы и России, минуя порты, перегруженный Суэцкий канал, с экономией на двух перевалках груза. Соседние страны с открытием транспортного коридора, получат новые возможности, расширив торговлю и транзит грузов.

Как ранее сообщал Gudok.ru, в мае этого года посол Китая заявил о планах Пекина в рамках стратегии «Один пояс и один путь» построить железную дорогу, которая связала бы Афганистан со странами Центральной Азии.

Бэлла Ломанова

Президент Афганистана намерен превратить страну в крупного экспортёра

Президент Афганистана Мохаммад Ашраф Гани пообещал поддержку экспортёрам афганских фруктов в Индию и другие страны.

Это обещание прозвучало на видеоконференции афганского президента с губернаторами провинций Кандагар, Газни, Парван, Кундуз и Нимроз, после того, как в Кабуле поставщики фруктов устроили акцию протеста против «отсутствия доступа на международные рынки», отмечает афганское информагентство «Пажвок». В забастовке приняли участие десятки бизнесменов и представителей гражданских правозащитных организаций.

Вице-глава Торгово-промышленной палаты Афганистана (ТППА) Хан Джан Алокозай выразил президенту благодарность за поддержку импорта и экспорта. Он предположил, что для решения проблем предпринимателей проще всего будет предоставить им доступ к пакистанскому торговому порту Вага (Лахор).

В обсуждении принял участие также министр финансов Эклиль Хакими. Он сообщил, что проблемы бизнесменов обсуждаются с министерством транспорта.

Президент Афганистана также заявил, что в ближайшее время планируется открыть экспортные центры для афганских фруктов в Туркменистане, Азербайджане, Казахстане и Москве. Также, вероятно, на предстоящей встрече с руководством Узбекистана будет подписан меморандум о взаимопонимании по вопросам экономического сотрудничества.

В настоящее время Афганистан остаётся преимущественно импортёром, в том числе сельскохозяйственной продукции первой необходимости.

Иран показал России свои бомбы

Зарубежные компании представили на МАКС-2017 свои новинки

Амалия Затари 

На МАКС-2017 в подмосковном Жуковском свои новейшие разработки представили несколько десятков стран мира. Иран, который участвует в подобной выставке впервые после снятия санкций и теперь нацелен на экспорт вооружений, показал свои новейшие управляемые бомбы. Турецкий ведущий производитель ракет Rokestan также дебютировал на МАКСе и заинтересован сотрудничать с Россией.

Иран

Международный авиакосмический салон МАКС-2017, проходящий в подмосковном Жуковском с 18 по 23 июля, стал первой подобной выставкой, в которой Иран принимает участие после снятия с него санкций в прошлом году, рассказали в иранской делегации.

«Это первая международная военная выставка за 10 или 15 лет, в которой Иран принимает участие. Раньше мы не принимали участие в подобных мероприятиях из-за санкций», — сказал собеседник «Газеты.Ru».

ООН ввела ограничительные меры против Ирана в 2007 году, запретив Тегерану экспорт любых вооружений. Под санкции попала, в частности, представленная на МАКС-2017 иранская госкомпания Defense Industries Organization (DIO), которая после отмены ограничительных мер пытается нарастить экспорт своей продукции.

Всего в МАКС-2017 принимают участие более 15 иранских компаний, представляющих как авиатехнику – вертолеты и беспилотные летательные аппараты (БПЛА) — так и оружие. DIO представила на выставке управляемые бомбы Sadid и Qased Smart Bomb GBU-78/A. Как пояснил «Газете.Ru» представитель компании, это новейшие разработки Тегерана: бомбы были произведены в 2014–2015 годах.

Sadid — 34-килограммовая управляемая бомба диаметром 15,2 см и длиной 1,63 м. Она предназначена для уничтожения как движущихся, так и статичных целей. Бомба оснащена осколочной боеголовкой с радиусом поражения 30 м. Как заявляют в DIO, она также может быть оснащена инфракрасной или лазерной боеголовками самонаведения (ГСН), которые обеспечивают точность наведения до 2,5 м.

Qased Smart Bomb — это управляемая ракета дальнего действия типа «воздух-земля», вес которой составляет 1,1 т. Длина ракеты – 4,07 м, диаметр – 40 см, радиус поражения – 900 м. Она оснащена боеголовкой, вес которой равен весу ракеты, что обеспечивает ей высокую способность к разрушению. Ракета была разработана с использованием самых передовых технологий в мире, отмечают в DIO.

В DIO готовы поставлять свое оружие «всему миру», заявил «Газете.Ru» представитель компании. Однако, по его словам, за первые два дня МАКС-2017 DIO еще не заключила ни одного контракта. Он также отметил, что Иран уже поставляет свои новейшие разработки за рубеж, однако отказался уточнить, в какие именно страны.

Турция

Одно из крупнейших промышленных предприятий Турции и ведущий турецкий производитель крылатых ракет Rokestan в этом году участвует в авиасалоне МАКС впервые. Как рассказал «Газете.Ru» представитель Rokestan, компания не ставит перед собой цель заключить в ходе выставки какие-то сделки по экспорту своей продукции.

При этом он отметил, что компания заинтересована в сотрудничестве с Россией.

На МАКС-2017 Rokestan представила свою главную разработку — ракету SOM класса «воздух-земля», различные варианты которой сейчас находятся на вооружении турецких ВВС. Дальность ее действия составляет более 250 км.

Ракета применяется против сильнозащищенных, особо важных наземных и морских целей, а также открытых воздушных судов, средств стратегического назначения, центров оперативного управления и военных кораблей. Кроме того, ракета способна поражать неплановые цели, выбирать цели во время полета, а также перенацеливаться в ходе него, рассказали в компании.

Помимо ракеты SOM турецкая компания также демонстрирует на выставке комплект лазерного наведения TEBER. В Rokestan отмечают, что он «недорогой». TEBER крепится к бомбам общего назначения, превращая их в «высокоточное интеллектуальное оружие», которое использует инерциальную навигационную систему, глобальную навигационную спутниковую систему и ГСН.

Дополнительная лазерная ГСН спереди обеспечивает точное попадание в движущиеся и морские цели, даже если они маневрируют на высоких скоростях. Задняя часть TEBER также способна идентифицировать бомбы, на которые установлено такое устройство.

Rokestan также показала свою малогабаритную управляемую авиационную бомбу Smart Micro Munition. Она предназначена для использования с БПЛА любых классов, а также других летательных аппаратов в тех случаях, когда наиболее важным требованием для выполнения задачи является минимальная боевая нагрузка. Длина бомбы составляет 1 м, масса — 22 кг, максимальная дальность полета — 8 км (дальность зависит от высоты запуска).

Из российских самолетов авиационное вооружение Rokestan может использоваться на Су-30, Су-35, а также истребителях «МиГ», пояснил «Газете.Ru» представитель турецкой компании.

Китай

Китайская делегация представила на МАКС-2017 одну из своих самых передовых разработок — ударный беспилотник Wing Loong I. Его разработала китайская государственная авиационно-промышленная корпорация AVIC. Его модернизированную версию — Wing Loong II — китайцы представили в июне на 52-м Международном авиакосмическом салоне «Ле Бурже» в Париже.

Wing Loоng I Китай производит с 2009 года. Его модернизированная версия совершила свой первый полет в феврале 2017 года. Пекин экспортирует ударные беспилотники этого типа в ряд стран, в том числе ОАЭ, Пакистан, Египет, Саудовскую Аравию (Эр-Рияд использовал китайские беспилотники во время операции в Йемене), а также партнер России по Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ) Казахстан.

У России нет аналогов беспилотнику Wing Loong, рассказал «Газете.Ru» член Общественной палаты при российском Минобороны и директор Центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ) Руслан Пухов. «Мы сильно отстали», — отметил он.

19 июля на МАКС-2017 был представлен российский тяжелый беспилотник «Орион», разработанный компанией «Кронштадт Технологии».

«Представляли его гражданскую версию для мониторинга пространства, но они работают еще над военной. Дело в том, что изначально этот беспилотник делали по заказу военных. Они уже подвесили под него 100-килограммовую старую бомбу ФАБ-100 и два маленьких управляемых боеприпаса по 50 кг. Но даже если он будет успешно сделан, это все-таки будет беспилотник меньшего класса», — объяснил Пухов.

Член Общественной палаты при Минобороны настаивает на том, чтобы Россия закупила у Китая партию ударных беспилотников, заявил он «Газете.Ru».

«Уже есть несколько стран, которые их купили и очень довольны. Одна из них — наш союзник по ОДКБ Казахстан. Китай поставляет эти беспилотники в Нигерию и Саудовскую Аравию, причем обе страны успешно используют их против террористов», — сказал эксперт.

По мнению Пухова, покупка Россией пробной партии беспилотников для тестовых испытаний укрепит отношения между Москвой и Пекином. «Китай активно закупает вооружения у России. Недавно купили партию самолетов Су-35, до это — [системы ПВО] С-400. Закупка ограниченной партии вооружений из Китая сделает наше сотрудничество более сбалансированным», — считает он.

«У нас нет ударного беспилотника. У нас есть какие-то подделки. Берут коммерческий беспилотник, прикручивают к нему гранату. Если мы купим у китайцев Wing Loong, мы должны провести у себя испытания. Если выяснится, что он работает в наших условиях, то почему нам его не купить?» — отметил директор ЦАСТ.

Veon принес безлимит на все

Мария Андреева

ПАО "ВымпелКом" (бренд "Билайн"), наиболее активный борец с безлимитными интернет-тарифами в сотовых сетях, вчера запустило мобильное приложение Veon, потребление любого трафика в котором будет бесплатным и доступным даже при нулевом балансе. Правда, не для всех, а лишь для подписчиков "Билайна".

Идеологию наполнения Veon объяснил ComNews вице-президент по развитию цифрового и нового бизнеса "ВымпелКома" Джордж Хелд: "Уровень информационной нагрузки на всех людей уже очень велик. Цифровой мир продолжает расти и пожирать наше время. Мы создали Veon, чтобы цифровой мир стал удобен, взяв лучшее из того, что в нем есть, и объединили это в одном удобном интерфейсе".

Генеральный директор "ВымпелКома" Шелль Йонсен рассказал, что приложение Veon включает мессенджер, личный кабинет, дайджест услуг, предложений и контента, а также релевантные новости, фильмы и предложения партнеров. Все это, в том числе чаты и голосовые вызовы, бесплатно для абонентов сети "Билайн".

В прошлом году "ВымпелКом" громко заявил о том, что планирует отказаться от безлимитных тарифов и перейти к модели ценообразования, привязанной к объему потребления интернет-услуг. Как отмечал Шелль Йонсен, безлимитные тарифы - "это путь в никуда для операторов мобильной связи" и в будущем "другие российские операторы мобильной связи тоже начнут постепенно уходить от безлимитных тарифов" (см. новость ComNews от 16 декабря 2016 г.).

Первая версия платформы Veon была запущена в тестовую эксплуатацию в Италии в ноябре 2016 г. Как уточнил корреспонденту ComNews Джордж Хелд, с момента зарождения идеи до официального представления платформы прошел год. Он отметил, что приложение доступно для пользователей любого мобильного оператора (со вчерашнего дня - в Google Play, в течение 2-3 дней - в AppStore), а в перспективе компания планирует разработать и desktop-версию (для компьютера).

Джордж Хелд подчеркнул, что запуск Veon – это не конечный результат: со временем приложение будет дополняться новым контентом и функциями. Приложение Veon, помимо России, доступно также в Грузии, Пакистане и на Украине. В конце недели оно заработает и в Италии. В разговоре с корреспондентом ComNews Джордж Хелд добавил, что до конца 2017 г. Veon будет запущен во всех странах присутствия оператора.

Работа по запуску приложения Veon велась на глобальном уровне: его разрабатывали команды из разных стран. "Вся локализация, адаптация к русскому рынку – все сложные вещи были сделаны в России командами из Петербурга, Москвы и Новосибирска", - уточнил Джордж Хелд.

О создании мобильной интернет-платформы Veon головная компания VimpelCom Ltd. объявила 4,5 месяца назад, на Всемирном мобильном конгрессе (MWC-2017) в Барселоне. При этом компания объявила о ребрендинге и смене наименования юридического лица с VimpelCom Ltd. на Veon Ltd. Вчера Шелль Йонсен, отвечая на вопрос корреспондента ComNews о планах ребрендинга в России, сообщил, что компания продолжит работу под маркой "Билайн" (название российского юрлица тем более не изменится), а под брендом Veon будет продвигать приложение.

Шелль Йонсен не стал давать прогнозы по количеству пользователей нового приложения в России, озвучивать объем инвестиций или сроки окупаемости. На MWC-2017 председатель совета директоров Veon Ltd. Алексей Резникович представлял платформу Veon как путь компании в будущее: "Услуги связи все еще важны в телеком-индустрии, и мы намерены брать за них деньги с абонентов. Однако это лишь основа для стабильности, но не для роста. Вот почему мы планируем создать новую платформу".

В настоящее время "Билайн" договаривается с партнерами об интеграции их сервисов в платформу Veon и обмене информацией о пользователях. Партнерами сервиса уже стали сеть ресторанов быстрого питания Burger King, сеть "Шоколадница", онлайн-школа английского языка Skyeng и интернет-магазин Lamoda.

Глобальными партнерами приложения являются международная платежная система Mаstercard, Deezer и Studio+ (Vivendi). В будущем российские пользователи Veon смогут привязать банковские карты Mastercard и оплачивать товары и услуги в одно касание с помощью технологии MasterPass. "При привязке банковской карты и подключении функции автоматической оплаты счета телефонного номер абонент в течение первых шести месяцев будет получать cashback в размере 10%", - сказал Джордж Хелд.

Напомним, что 1 июня 2017 г. на Петербургском экономическом форуме Veon и Mastercard подписали соглашение о сотрудничестве. Оно предусматривает, что пользователи приложения Veon смогут загрузить банковскую карту любого банка в смартфон, чтобы быстро и удобно оплачивать покупки в интернет-магазинах путем нажатия кнопки "Оплата Masterpass". Кроме того, абоненты "Билайн" смогут переводить средства с карты на карту по номеру мобильного телефона, привязанного к аккаунту Veon.

Данное соглашение является частью глобального соглашения о намерениях для развития цифровых сервисов между Veon и Mastercard, которое было подписано на Всемирном мобильном конгрессе в Барселоне феврале 2017 г. Шелль Йонсен ранее пояснял корреспонденту "Стандарта", что в России Veon будет иметь много специальных локальных компонентов и местных партнеров. "Потому нам и пришлось подписать особое соглашение с MasterCard на уровне страны. Локализация сервисов выгодно отличает нас от подхода компаний из Кремниевой долины, которые пытаются продать единое решение во всем мире", - говорил Шелль Йонсен.

Генеральный директор "ТМТ Консалтинга" Константин Анкилов в разговоре с корреспондентом ComNews заметил, что у приложения будет скорее пассивная аудитория. Он предположил, что компания вложится в маркетинг и будет логично, если Veon сделает какое-нибудь флагманское предложение для привлечения пользователей, например, хитовый фильм.

Эксперт считает, что приложению будут непросто конкурировать с другими сервисами, которые есть на рынке. "Вопрос в том, сколько они будут вкладывать в тяжелый контент, потому что их главная интересная фишка – это бесплатный трафик для абонентов "Билайна", - добавил Константин Анкилов. Он отметил, что рынок движется в сторону ОТТ, и операторы понимают, что бороться с этим невозможно, и запуск приложения Veon – это "очередная попытка возглавить этот процесс". Попытки в этом направлении уже предпринимали ПАО "МегаФон" и ПАО "Мобильные ТелеСистемы" (МТС).

В 2015 г. МТС запустил приложение MTS Connect, предназначенное для звонков и сообщений на базе стандарта RCS (Rich Communication Suite). Инвестиции оператора в проект внедрения этой технологии составили 100 млн руб. Компания позиционировала MTS Connect как альтернативу Viber и Skype (см. новость ComNews от 8 декабря 2015 г.).

А в прошлом году свой мессенджер - eMotion - запустил "МегаФон". Его разработала дочерняя компания "МегаЛабс" на базе сервисов "МультиФон" и UMS (Unified Messaging Solution). Оператор заявлял, что его приложение отличается расширенным функционалом от ОТТ-сервисов, подобных WhatsApp и Viber (см. новость ComNews от 26 мая 2016 г.).

Пресс-секретарь ООО "Т2 Мобайл" (Tele2) Ольга Галушина рассказала корреспонденту ComNews, что у Tele2 есть сервисы для Wi-Fi-звонков, безлимитного общения в мессенджерах, просмотра видео и предоставления скидок для абонентов. Все они реализованы специализирующимися на этих сервисах разработчиками, что "позволяет получить лучший результат в каждом из направлений". "В запуске собственного продукта с подобным функционалом мы пока не видим необходимости", - резюмировали в Tele2.

Россия > СМИ, ИТ > comnews.ru, 20 июля 2017 > № 2250173

Китай поможет России вернуться в Афганистан

В Москве рассчитывают, что контактная группа «ШОС – Афганистан», над возобновлением деятельности которой работают Россия и Китай, сыграет конструктивную роль во внутриафганском национальном примирении, сообщил порталу «Афганистан.Ру» спецпредставитель президента РФ по Афганистану Замир Кабулов. В экспертной среде отмечают: возрождение подобного формата в рамках Шанхайской организации сотрудничества полностью отвечает российским интересам.

«Контактная группа «ШОС-Афганистан» создана с целью выработки предложений и рекомендаций по осуществлению сотрудничества между ШОС и Афганистаном, – пояснил Кабулов в эксклюзивном комментарии для «Афганистан.Ру». – В 2006-2009 годах прошел ряд заседаний группы, в ходе которых стороны высказали принципиальные соображения о возможных направлениях взаимодействия. В последнее время в связи с активизацией усилий по содействию афганскому урегулированию в рамках различных форматов на повестку дня встал вопрос о возобновлении ее работы».

Соответствующая инициатива была озвучена российской стороной еще в ходе Московских консультаций по Афганистану, состоявшихся в апреле текущего года. Идея получила поддержку со стороны других участников мероприятия, в большинстве своем представителей стран, входящих в состав ШОС или являющихся наблюдателями при организации, поддержали ее, напомнил Кабулов. При этом за возобновление формата высказались президент РФ Владимир Путин и китайский лидер Си Цзиньпин в ходе личной двусторонней встречи.

Кабулов выразил уверенность в том, что Китай, как и другие страны региона, заинтересован в стабилизации ситуации в Афганистане и способен сыграть позитивную роль в урегулировании конфликта. «Состоявшийся в конце июня визит министра иностранных дел КНР Ван И в Кабул и Исламабад свидетельствует о том внимании, которое уделяется в Пекине выправлению отношений между Афганистаном и Пакистаном, а также национальному примирению в ИРА, – пояснил спецпредставитель российского президента. – Мы высоко оцениваем проводимую Пекином челночную дипломатию и со своей стороны подтверждаем заинтересованность в поддержании взаимодействия с КНР по Афганистану».

Отметим, что китайская сторона уже пыталась самостоятельно урегулировать афганскую проблему – при посредничестве Пакистана. «Были также контакты с участием американцев, однако они не привели к желаемому результату, – напомнил в разговоре с «Афганистан.Ру» замдиректора Института стран СНГ Владимир Евсеев. – По-видимому, из-за того, что не прошел вариант, на который они [представители КНР – прим. «Афганистан.Ру»] первоначально рассчитывали, возник вопрос с другими форматами урегулирования. Китай имеет интересы по добыче полезных ископаемых в Афганистане». Кроме этого, при помощи России есть шанс договориться с некоторыми фракциями движения «Талибан», отметил аналитик.

«Китай может сделать чрезвычайно много для урегулирования в том случае, если он возьмет на себя финансирование афганского правительства, – полагает Евсеев. – Если бы он на себя это взял – это порядка 5 миллиардов долларов в год, – то в этом случае афганское правительство могло бы проводить более независимый внешнеполитический курс. Но я не уверен, что Китай на это пойдет. Помимо этого, КНР могла бы оказать Кабулу гуманитарную помощь. Ввиду того, что планы США не решат все проблемы кардинально, наверное, Китай мог бы занять активную позицию по Афганистану для того, чтобы не шла дестабилизация со стороны Киргизии. Потому что именно с этой стороны опасность представляют уйгуры».

При этом аналитик продемонстрировал уверенность в том, что возобновление работы контактной группы полностью отмечает российским интересам. «Россия может вернуться в Афганистан, но, полагаю, для этого нужно искать партнеров, – заявил Евсеев. – Одним из таких партнеров мог бы стать Китай, но должны быть и другие. Я бы большое внимание во взаимодействии на афганском направлении уделил Ирану».

Другие эксперты также признают, что у Китая всегда были интересы в Афганистане, но они не всегда были успешными. «Китай, хоть и включил Афганистан в свою концепцию «Нового шелкового пути», тем не менее, развивалась она пока не очень интенсивно, – заявил порталу «Афганистан.Ру» руководитель Школы востоковедения ВШЭ Алексей Маслов. – Китай заинтересован в сбыте части своих товаров в Афганистане, при этом прямого сообщения между КНР и Афганистаном нет. Соответственно, сейчас Китай разрабатывает концепцию прямого коридора через Пакистан. Китайская сторона хочет расширить торговлю и с Пакистаном и заодно увеличить пакистано-афганскую торговлю через свой путь. Учитывая, что сегодня отношения между Афганистаном и Пакистаном в финансовом плане довольно невелики, Китай тем самым мог бы, во-первых, развить их торговлю, а, во-вторых, контролировать свою».

У Пекина имеется достаточно проектов на афганской территории, поэтому его интересы сводятся к снижению рисков на этом направлении, отмечает эксперт. «Китай чрезвычайно напуган исламским фактором в Афганистане, учитывая, что во время выступлений в Синьцзяне в 2009 году и потом в 2014 году там участвовали выходцы из Афганистана», – полагает Маслов.

Маслов отметил, что ранее Пекин уделял мало внимания афганскому вопросу по причине значительного присутствия США, но после вывода основной части американских войск пришел к выводу о необходимости участия в решении проблемы. По мнению эксперта, китайская сторона не в состоянии и не желает решать данные вопросы напрямую, поэтому рассчитывает на взаимодействие с Пакистаном и ШОС.

«По линии ШОС Китай прежде всего лоббирует свои интересы в антитеррористическом сообществе и предлагает свои концепции по созданию новой системы контроля над наркотрафиком из Афганистана, над действиями «Талибана» в этой стране, – уточнил Маслов. – А если брать экономическую составляющую, то он проталкивает ее в основном через Пакистан».

Игорь СУББОТИН

Почему британцы боятся Brexit

«Газета.Ru» спросила рядовых британцев, как они относятся к выходу из ЕС

Яков Лысенко (Лондон)

Экс-премьер Великобритании Тони Блэр выразил свое сочувствие Терезе Мэй, сказав, что сегодня она окружена «акулами», которые хотят сместить ее с поста премьер-министра. Он отметил, что Мэй пытается действовать в интересах народа, однако ей не хватает лидерства. Спад доверия к правительству начался сразу после его формирования по итогам референдума о выходе страны из ЕС. Год спустя «Газета.Ru» узнала о том, что сейчас думают о Brexit подданные королевы.

Даниэль Ньютон, студент факультета телеиндустрии британского университета Hertfordshire, 18 лет

Тема «Брекзита» очень важна для британцев. Основная проблема заключается в том, что общественность не была услышана политиками во время референдума 2016 года. Тогда люди устали от того, что их не берут в расчет, поэтому большинство проголосовали против бывшего истеблишмента во главе с Дэвидом Кэмероном, при этом не понимая, к каким последствиям может привести выход из ЕС.

Как молодой человек, я презираю идею выхода, поскольку она ограничит массу моих возможностей, в том числе и право на свободное передвижение по Европе.

Мы экспортируем и импортируем огромное количество товаров из Европы и наоборот, поэтому потеря рынка свободной торговли приведет к увеличению цен на массу поставляемых из ЕС продуктов. Моя мать получает чуть больше минимальной заработной платы. Повышение цен в супермаркетах и на заправках значительно ухудшит положение моей семьи.

Более того, молодым людям, желающим учиться или работать в странах Европы, придется открывать визы, о которых мы не задумывались раньше. Люди голосовали в неведении и приняли решение, которое им навязали популисты. Тем самым они лишь усложнили жизнь своим детям.

Киран Хаммонд, оканчивает английский театральный университет Rose Brufford, 21 год

Выход из Евросоюза — это то, с чем моя страна еще никогда не сталкивалась. Многие не понимают, к каким проблемам может привести это событие. Никто не знает, что случится, если мы все-таки выйдем из Евросоюза, и что будет происходить эти два года до принятия окончательного решения. Предсказания постоянно меняются.

Людям моего возраста сложно строить планы даже на два года вперед, потому что мы не знаем, каким будет мир через это время, тем более в таком дорогом городе, как Лондон.

Идея «Брекзита» кажется мне очень глупой. Одна из основных вещей, пугающих меня, — визовый режим, который ограничит возможность свободно передвигаться и работать в европейских странах.

Затронут изменения и область здравоохранения. Сегодня оно осуществляется для британцев бесплатно, не считая косметических операций и лечения зубов. Мы привозим очень много докторов из-за рубежа, чтобы эта сфера работала качественно. Ограничение на их въезд в страну отрицательно повлияет на индустрию здравоохранения.

Важно понимать, что Англия построена на иммигрантах. У нас даже нет своей собственной кухни. Все блюда, которыми мы питаемся, завезены из других стран. Одно из самых популярных в Англии блюд «тикка масала», представляющее собой кусочки жареной курицы карри в сочном соусе, на самом деле придумали в Индии.

Если вы пройдетесь по центру Лондона, вы заметите, что здания здесь выполнены в абсолютно разных стилях, созданных людьми из всех уголков мира. Одна из самых крутых, на мой взгляд, вещей в Великобритании — это то, что наша страна является многонациональной. Я не вижу смысла лишаться такого культурного разнообразия. У меня много друзей разных национальностей, у которых могут возникнуть проблемы с пребыванием в стране.

Все банкиры, экономисты, финансовые эксперты с первого дня начала дискуссии по «Брекзиту» твердили, что это глупая идея. Однако больше половины населения не прислушались к ним.

Над Терезой Мэй постоянно издеваются в левых СМИ из-за того, что она однажды сказала: «Брекзит» есть «Брекзит». Никто не понимает, что означает эта фраза. BBC даже сделали документальный фильм, в котором вместе с профессиональными политологами попытались понять смысл этой фразы главы государства.

Внутри правящей партии так и нет согласия по процессу выхода из Евросоюза, а британцы так и не поняли, что же означает «Брекзит» на самом деле. По-видимому, многие политики, которые поддерживали выход из Евросоюза, на самом деле не хотели этого. Они просто побоялись слететь со своих мест.

Даниэль Лаппэдж, финансист в компании Penfida, 34 года

Я думаю, что «Брекзит» отрицательно скажется на экономике страны, так как много людей перестанет инвестировать в наш бизнес. Лондон будет менее интернациональным городом. Сегодня в нем живут 140 разных национальностей. Люди приезжают в нашу столицу, потому что она узнаваема, потому что в ней объединяются десятки культур.

Намного тяжелее станет жизнь иностранных студентов, которым и сегодня не так просто получить рабочую визу после окончания университета. Они станут выбирать заведения Америки или Канады, где можно впоследствии трудоустроиться. С уменьшением количества студентов в коммерческих вузах Англии будет страдать экономика. Страна потеряет потенциальный интеллектуальный ресурс, который мог бы развивать ее.

Конечно, иммигрантов не станут депортировать из страны после выхода Великобритании из ЕС. Их просто станет меньше из-за усложнения визового режима.

Я не думаю, что британцы проголосовали за «выход» из-за того, что они ненавидят иммигрантов. Они, наоборот, охотнее заводят семьи с людьми из других стран, много путешествуют. Мы принимаем тот факт, что в стране масса приезжих, и не хотим переставать расти.

После «Брекзита» иностранцы станут серьезно задумываться, надо ли им инвестировать в Великобританию. Однако я уверен, что, если Соединенное Королевство не станет увеличивать налоги, менять правила игры на рынке, ничего глобального не изменится.

Джон Сэнт, старший преподаватель факультета Business & Management в университете Regents, 47 лет

Я не верю в «Брекзит» и думаю, что это самая сумасшедшая идея. Вопрос сегодня в том, какие его пункты станут реальностью. В любом случае это глупо для Великобритании не иметь доступа к странам Евросоюза, ограничивать торговые соглашения.

Что касается плюсов «Брекзита», то я не вижу их: он лишь породит новые проблемы для страны. Мы больше потеряем, чем заработаем при такой стратегии. Я не понимаю, в чем преимущество быть островным государством, находящимся вне Европы, да еще и с ограничениями на торговлю.

У британце есть некое ощущение того, что страны ЕС зачастую диктуют Соединенному Королевству правила, ставят жесткие требования. Они, безусловно, заблуждаются.

Люди забывают о том, что большинство иммигрантов приехали в Соединенное Королевство из Индии, Пакистана, Африки, а не из стран Евросоюза. Я приветствую это, ведь приезжие делают нашу страну сильнее: не столько в культурном смысле, сколько в экономическом.

Жители Великобритании очень замкнуты, изолированы от других стран. Это во многом обусловлено островным положением страны. Очень сложно управлять такой большой многонациональной страной.

Например, жители Уэльса проголосовали за выход из Евросоюза, в то время как Шотландия, Северная Ирландия решили остаться в ЕС. Уэльс на протяжении многих лет является бенефициаром ЕС: то есть получает деньги от европейских фондов. Экономика страны значительно ухудшится после выхода Соединенного Королевства из Евросоюза.

Конечно, все зависит от того, что произойдет в будущем: сможем ли мы отстоять свою позицию или нет, ведь никто не знает, по какому сценарию будут развиваться международные отношения Англии с другими странами после выхода из ЕС.

Тони Блэр, ненавидимый многими британцами из-за своей внешней политики, недавно в эфире радио сказал правильную вещь:

«Если после раздумий мы действительно осознали, что нам нужно покинуть ЕС, так давайте же сделаем это. Если же мы как нация думаем, что это неправильное решение, почему мы должны это делать?»

Он предложил провести второй референдум, и я полностью поддерживаю эту идею. Во время первого голосования люди не осознавали, к каким пагубным последствиям может привести «Брекзит». Им промыли мозги пропагандистские СМИ и популисты. Люди должны тщательно обдумать свое решение, взвесить все за и против, а главе государства необходимо заявить о проведении повторного голосования.

В иранской провинции Западный Азербайджан будет собрано около 1,2 млн. тонн яблок

В течение текущего 1396 финансового года, который начался 21 марта 2017, в иранской провинции Западный Азербайджан будет собрано около 1,2 млн. тонн яблок с почти 60 500 гектаров яблоневых садов.

По словам председателя Организации сельскохозяйственного джихада Западного Азербайджана Эсмаила Каримзаде, эта иранская провинция имеет более 112 500 гектаров фруктовых садов, около 55 % из которых являются яблоневыми фермами, что делает ее центром производства яблок в Иране.

По последним данным Таможенной администрации Исламской Республики Иран, более 334,3 тыс. тонн яблок на сумму около 3,3 трлн. риалов (87,1 млн. долларов США) были экспортированы из Ирана за 11 месяцев прошлого года, до 18 февраля 2017, главным образом в ОАЭ, Афганистан, Пакистан, Азербайджан, Грузию, Ирак, Туркменистан, Россию, Оман, Кыргызстан, Казахстан, Кувейт, Индию, Катар, Бахрейн, Судан и Турцию.

Иран теряет экспортные рынки куриных яиц

Экспорт яиц из Ирана в последнее время застопорился, так как страна не может заключать сделки с иностранными рынками из-за высоких базовых цен, что делает иранский продукт неконкурентоспособным на международных рынках, заявил генеральный секретарь Иранского союза производителей куриных яиц.

Фарзад Талакеш также сообщил в интервью Financial Tribune, что с 21 апреля 2017 года Иран экспортировал около 3700 тонн яиц, 3600 тонн в Афганистан и 100 тонн в Катар.

"Несмотря на то, что спрос на этих двух рынках все еще существует, экспорт в настоящее время прекращается, поскольку иранские экспортеры не могут подписывать сделки при высоких ценах на яйца по сравнению с экспортом из Турции или Украины", - добавил он.

По словам чиновника, иранские экспортеры яиц в настоящее время не имеют поддержки со стороны правительства в форме экспортных стимулов.

"Поскольку темпы и объемы потребления яиц в стране не являются регулярными и время от времени меняются, цены также колеблются соответственно. Например, в священный месяц Рамадан потребление растет, и цены тоже", - сказал он.

Чиновник отметил, что колебания цен и отсутствие государственной поддержки приводят к высоким базовым ценам, которые препятствуют покупке иранских яиц.

"Обладая государственной поддержкой в виде освобождения от налогов или стимулирования экспорта, экспортеры турецких яиц в настоящее время имеют значительную долю на региональных рынках", - отметил он.

Иран, Индия, Пакистан, Украина и Турция традиционно являются основными поставщиками яиц в регионе.

Что касается Ирака, одного из крупнейших импортеров иранских яиц, Талакеш сказал, что экспорт в соседнюю страну прекратился, потому что иракская таможенная администрация еще не открыла двери для иранских экспортеров, несмотря на то, что проблемы санитарного контроля и ветеринарии между двумя страны были урегулированы.

Ирак и Афганистан запретили импорт иранских яиц и цыплят в начале декабря 2016 года после вспышки вируса птичьего гриппа H5N8 на иранских фермах. Этот штамм смертельно опасен для домашней птицы.

После нескольких месяцев жесткой борьбы с вирусом, глава совета директоров Тегеранского союза производителей яиц Насер Набипур заявил 6 мая информационному агентству Mehr News, что Ветеринарная организация Ирана сообщила Всемирной организации здоровья животных, что страна избавилась от этого вируса.

Говоря о последствиях эпидемии птичьего гриппа, Талакеш рассказал, что вспышка резко снизила экспорт яиц в 2016-2017 году, учитывая, что птичий грипп распространился по 24 иранским провинциям, что привело к уничтожению около 12 миллионов цыплят.

В прошлом году, Иран экспортировал 40 000 тонн яиц, что на 55 000 тонн меньше, чем в предыдущем году.

"Производство яиц в этом году (март 2017- март 2018), по оценкам, достигнет 930 000 - 940 000 тонн, 50 000 тонн из которых будут превышать внутренний спрос. Учитывая текущую тенденцию, вряд ли удастся экспортировать эти 50 000 тонн", - сказал он.

Талакеш отметил, что экспорт яиц из Ирана находился на высоком уровне в 2015-2016 году, когда страна экспортировала около 95 000 тонн яиц в Афганистан, Ирак и Оман, и зафиксировала увеличение на 52 000 тонны в годовом исчислении.

F-16. Последняя модернизация в ВВС Турции.

Партия из 36 истребителей F-16 Block 30 ВВС Турции пройдет через модернизацию, сообщает "Военный Паритет" со ссылкой на defensenews.com (17 июля).

Самолеты получат усиление планера и обновление авионики. 25 самолетов будет модернизировано турецкой компанией Tusas Turkish Aerospace Industries в сотрудничестве с производителем самолетов компанией Lockheed Martin. На остальных 10 самолетах работы будут выполнены в техническом центре ВВС Турции в Эскишихире (центральная Анатолия). Поставки обновленных истребителей будут начаты в 2018 году и завершены к концу 2023 года. Отмечается, что F-16 являются основой истребительного парка ВВС этой страны.

В 2015 году была получена последняя партия модернизированных самолетов в рамках контракта от 2011 года на обновление 117 истребителей на сумму 1,1 млрд долл США. Самолеты были доведены до стандарта F-16 Block 40 и Block 50, основой модернизации стало оснащение бортовой РЛС AN/APG-68 (V) 9 (этот радар устанавливается на истребители F-16 Block 50/52 новой постройки, поставляемых на экспорт, например, в ВВС Польши - прим. ВП), в комплект модернизации также входят цифровая кабина, модульный бортовой компьютер, нашлемная система наведения оружия, линия передачи данных Link 16, новая система опознавания "свой-чужой", очки ночного видения AN/AVS-9, модернизированная навигационная система, система РЭБ BAE Systems AN/ALQ-178 (V) 5+. Можно было заказать оснащение самолета ракетами AIM-9X Sidewinder, AIM-120 Advanced Middle-Range Air-to-Air Missile и MBDA Meteor.

В прошлом году TAI вела переговоры с ВВС Пакистана на модернизацию 74 истребителей F-16. Если контракт будет подписан, возможно обновление еще 14 истребителей, которых Пакистан намерен купить у Иордании.

По словам турецкого военного источника, модернизация истребителей F-16 блок 30, вероятно, будет последней в парке этих самолетов, так как в будущем количество истребителей данного типа будет уменьшаться с поступлением самолетов пятого поколения американской (F-35) и национальной разработки.

Иван Зуенко: как работает "Пояс и Путь", и что это означает для России

Иван Зуенко, китаист, сотрудник Центра азиатско-тихоокеанских исследований ДВО РАН, в своих публикациях, в частности, здесь, выдвинул ряд тезисов относительно концепции «Пояса и Пути», которую Китай активно продвигает на евразийском пространстве. Иван согласился прокомментировать некоторые из них для читателей ChinaLogist.

Эффект Пояса и Пути

ChinaLogist: Иван, в одной из своих публикаций Вы говорите, что «Пояс и Путь» помогает поддерживать темпы экономического роста в Китае, каким образом?

Иван Зуенко: Схема такова: государство предлагает концептуальную рамку, на которую нанизываются различные более мелкие проекты. Сейчас в основном это строительство внутри самого Китая. В перспективе - международные проекты. Под это дело государство создает инструменты финансирования: Фонд Шелкового пути (по сути, китайская госкомпания), Азиатский банк инфраструктурных инвестиций. Через них Китай может выдавать кредиты на проекты, которые раньше, возможно, и не смогли бы получить финансирование из-за их сомнительной рентабельности. Подряды идут китайским компаниям. А это производство, налоги, занятость, мультипликативный эффект. Конечно, в каком-то смысле это будет убыточное строительство, которое только увеличит внутренний долг Китая. Но, во-первых, масштабные макроэкономические проекты не обязательно должны окупаться здесь и сейчас. Во-вторых, в Китае надеются, что рост заказов поможет преодолеть кризис, вызванный спадом потребления китайских товаров на западных рынках. А других способов, кроме продолжения «большой стройки», товарищи из Центрального комитета КПК пока не придумали.

CL.: Не могли бы вы прокомментировать тезис об избыточных мощностях и рабочих ресурсах как основе стратегии «Пояс и Путь»?

И.З.: Вопрос связан с сомнениями насчет избыточности рабочих рук? Действительно, демографы уже отмечают тенденцию к сокращению рабочих ресурсов, и они абсолютно правы. Только это проблема следующих десятилетий. А речь идет о том, куда деть миллионы рабочих, которые работают на заводах, чья продукция сейчас не востребована (это производство стройматериалов, стали). А также миллионы рабочих, которых предполагается уволить в ходе реструктуризации убыточного госсектора, о которой было объявлено год назад. Сейчас реструктуризация забуксовала – как раз из-за того, что местное руководство не готово «резать по живому», обрекая себя на проблемы в социальной сфере, и продолжает инвестировать в убыточные предприятия. Новые заказы, как считают в Китае, позволят обеспечить их всех работой. При этом основные рабочие ресурсы будут задействованы в самом Китае, на производстве стройматериалов, оборудования и так далее. Если говорить об «экспорте» рабочей силы, то очевидно это тоже будет – хотя бы потому что многие проекты уже просто невозможно осуществить без китайских технологов. Но, во-первых, не так массово, потому что в основном будут задействованы квалифицированные кадры. А во-вторых, во многих странах действуют довольно жесткие правила по привлечению иностранной рабочей силы (в России, например), и массово вывозить рабочих, даже если бы было такое желание, у Китая не получится.

CL.: Каким образом строительство жилья и дорог у соседей Китай могут решить проблемы периферийных, слаборазвитых и потенциально сепаратистских провинций Западного Китая?

И.З.: Ну, они в любом случае будут зарабатывать как транзитные хабы, как посредники в сотрудничестве с соседними странами. Крупное производство, обеспечивающее строительство жилья и дорог у соседей, возможно только в Синьцзяне. Тибет, Цинхай – там ландшафт не тот, и населения слишком мало. Основной позитивный эффект для их экономики связан со строительством не в соседних странах, а в самих этих провинциях. Новые проекты – это не только долгосрочный макроэкономический эффект, это еще и субподряды для местных производителей, мультипликативный эффект, приток туристов. В Китае это все позиционируется как часть инициативы «Пояса и Пути», хотя, конечно, стратегия по комплексному развитию западных регионов была запущена намного раньше.

CL.: Из приведённых Вами в публикациях фактов видно, что показатели железнодорожных перевозок в направлении Китай-Европа растут, а тарифы снижаются, возможно, всё же есть смысл не только геостратегический, но и экономический в развитии ж.д. путей на Запад и субсидируются перевозки временно, в расчёте на будущую прибыль?

И.З.: На чью прибыль? Китайские логистические компании и сейчас никаких убытков не несут. То, что они «недобирают» из-за того, что везут сушей, а не морем, им компенсирует государство. Местный бизнес, население – от этого тоже только выигрывают. Это государство тратит деньги на искусственное поддержание жизнеспособности таких перевозок, да. Но давайте считать, что это такая форма перераспределения ресурсов внутри страны. Да, государство могло бы чуть больше получать налогов от доходов компаний, которые продолжали бы возить морем. Но нужно понимать, что там не те масштабы, чтобы ради них отказаться от выполнения перспективной геостратегической задачи. Конечно, экономическая составляющая есть всегда, и есть она и в том, что Китай развивает трансконтинентальную логистику. Но при этом я даже в перспективе не вижу, что может сделать трансконтинентальные железнодорожные перевозки более выгодными, чем морские (если мы говорим о чистых деньгах, без каких-либо социально-экономических эффектов). Пока затраты на создание и поддержание новых путей слишком велики, объемы перевозимых грузов малы, трансграничные процедуры сложны, а объемы рынков в центре Евразии незначительны.

Политические решения

CL.: Иван, в каком случае Пекин может прекратить спонсировать сухопутную логистику, если учесть, что он тратит всё больше в этом направлении и количество поездов в Европу из Китая увеличивается?

И.З.: Ответ очень прост. Если будет соответствующее политическое решение. Сейчас субсидии выделяются через посредничество местных бюджетов и различные программы. Все не так схематично, как может показаться, но очевидно, что без стратегической установки Центра вряд ли бы осуществлялось. Мне кажется, при нынешнем руководстве и нынешней международной ситуации ситуация вряд ли изменится. Сейчас Китай спонсирует сухопутную логистику для того, чтобы дифференцировать транспортные потоки, а также для того, чтобы обеспечить людей работой. Обе задачи не потеряют свою актуальность в ближайшее время.

CL.: Китай состоялся как морская торговая держава в то время, когда был намного слабее на море, чем сейчас. Чем США могут угрожать на море Китаю сейчас?

И.З.: Китай состоялся как морская торговая держава, но не как военно-морская держава. Становление КНР в этом направлении происходит на наших глазах, и связано с действиями именно нынешнего руководства. Никакого паритета с точки зрения соотношения ВМС США и КНР нет и близко. Как считают специалисты, мнению которых я склонен доверять, в случае конфликта США способен не только перерезать Малаккский пролив, через который идет большая часть китайской торговли, но и взять Китай в морскую блокаду. Более компетентно я рассуждать не готов. Безусловно, нужно быть специалистом в теме и быть погруженным в материал. Среди отечественных экспертов я бы выделил Василия Кашина. Он исходит из тезиса о неизбежности противостояния Пекина и Вашингтона, тогда как я не был бы тут столь категоричен.

CL.: Какую альтернативу морю могут создать железнодорожные пути, если они составляют незаметную долю от морских?

И.З.: Сейчас очень ограниченную. Да, сухопутные перевозки – это не более 2% от всего объема трафика между Китаем и Европой. Но, во-первых, Китай сможет использовать сухопутную логистику через свои западные провинции, далее по Пакистану с выходом на порт Гвадар и в перспективе на территорию Ирана. Это, как минимум, решает проблему уязвимости Малаккского пролива и позволяет обеспечить выход на рынки Ближнего Востока с их энергоресурсами. Во-вторых, в плане сухопутной логистики трубы, наверное, даже важнее железных дорог будут. Так что действия Китая по созданию и развитию инфраструктурных позиций в центре континента вполне оправданны, пусть и вызывают вопросы по части быстрой экономической отдачи.

CL.: Насколько достижимы геостратегические цели Китая, связанные с созданием на обширном евразийском пространстве от Китая до Европы блока стран зависимых от Китая, если учесть, что на этой территории действует не один амбициозный игрок?

И.З.: Лично я довольно скептичен. И дело не только в обилии игроков на этой территории, но и в самой готовности этих игроков договариваться на выгодных для Китая условиях. А также в пресловутых проблемах безопасности, да и в самой ограниченности ресурсов Китая. После объявления инициативы «Пояса и Пути» все соседи Китая вдруг решили, что Китай волшебным образом всё оплатит и построит, а это очевидно не так. Условно говоря, Китай готов «скинуться» больше других, но явно не хотел бы платить за все сам. И сами китайцы об этом говорят на всех соответствующих мероприятиях. Правда, их пока не хотят слышать, либо воспринимают китайскую риторику о «сообществе общей судьбы» в качестве эдакого жеста вежливости. Это вообще проблема Китая и китайской дипломатии. Мы их не очень понимаем, а они не сильно хотят подстраивать свою риторику под те шаблоны, к которым привыкли на Западе.

CL.: Какие страны могли бы попасть в условный блок стран, зависимых от китайской экономики и китайского капитала. Что получат страны, которые предположительно войдут в блок?

И.З.: Должен сказать, что сейчас официальных заявлений, в которых бы фигурировали слова «блок», «зависимость» и так далее, не существует. Подобные рассуждения – это наша собственная рефлексия. Мы можем разгадать то, что китайцы зашифровали между строк, но можем и ошибаться. Мне кажется, от Китая больше всего будут зависеть Пакистан, Шри-Ланка, некоторые африканские страны. На постсоветском пространстве – это Таджикистан. В перспективе эти страны попадут в долговую кабалу, их суверенитет будет существенно ограничен. За это они получат средства и технологии на создание инфраструктурных проектов, которые никогда не смогли бы осуществить сами. Это будет драйвером экономического роста, люди получат работу, доступ к образованию (китайскому), сфере услуг более высокого уровня и так далее. Страны с более сильными институтами будут сопротивляться росту китайского влияния, или, как минимум, стремиться держать его в рамках. Обычно это контрпродуктивно с точки зрения реализации конкретных проектов. Реально эффективно китайские проекты реализуются только там, где можно работать по схеме «полного цикла»: а это получается только там, где Китай покупает не только всю экономику целиком, но и всю местную элиту.

Место России

CL.: Каково место России в этой геостратической схеме с учётом того, что равноправного партнерства концепция Шелкового пути не предполагает?

И.З.: Официально как раз именно равноправное партнерство она и предполагает. Но даже если отталкиваться от понятий «реал политик», очевидно, что без России глобальный евразийский проект невозможен. Даже без умопомрачительных показателей торгового и инвестиционного сотрудничества, Россия нужна Китаю как надежный тыл, единомышленник на международной арене. К тому же именно на Россию замыкаются существующие трансконтинентальные логистические маршруты, и альтернатив им, по большому счету, нет. Другое дело, что всё это вовсе не означает успехов в реализации конкретных совместных проектов. И это то, что мы наблюдаем на данный момент. Много слов, мало дел. Осторожная позиция со стороны обоих партнеров. В общем-то это тоже отражает место России в глобальной стратегии Пекина. Союзник и единомышленник, но деньги легче зарабатывать в других странах.

CL.: С учётом внутрикитайской направленности «Пояса и Пути» сотрудничество России с Китаем в этом направлении – бесполезно или даже в перспективе опасно для России?

И.З.: Как мне кажется, свои бонусы от включенности в «Пояс и Путь» Россия уже получила. В сложной ситуации после «крымского кризиса» перед всем миром было продемонстрировано, что у финансов и технологий Запада есть альтернатива в виде Китая. Для внутреннего российского потребления это тоже был сигнал. Не будь его, скорее всего, критики в адрес Кремля после Крыма было бы гораздо больше. На этом уровне все пока и зависло, и сложно сказать, так ли это однозначно не соответствует тому, что руководство страны хотело получить в конечном счете.

Очевидно, что реализация инициативы «Пояса и Пути» разбивается на множество мелких проектов. По каждому из этих проектов ведется тяжелая кропотливая работа. Это и переговоры, это и экспертиза. Российская сторона, как правило, довольно щепетильна в плане соблюдения своих интересов, и, слава Богу, мы пока не в позиции Пакистана, когда у нас нет выбора. Есть и внутренние резервы, и другие зарубежные партнеры. Поэтому о том, что сотрудничество с Китаем может пересечь некую черту и стать угрозой для нашей страны, я предлагаю широкой публике не беспокоиться. У нас стоит хороший внутренний блок на эти «штуки», и достаточно структур и специалистов, которые специализируются на этих вопросах. Сейчас же надо бы научиться извлекать социально-экономическую пользу из того, что руководители наших стран называют «самым лучшим периодом в отношениях».

CL.: Спасибо за беседу.

Подготовил Евгений Новожилов

Бывшему министру оборону Франции Франсуа Леотару предъявлены обвинения в финансовых злоупотреблениях в рамках так называемого "дела Карачи", связанного с контрактом по продаже в Пакистан подводных лодок в 1994 году, передает агентство Рейтер со ссылкой на французские СМИ.

Еженедельник Canard enchaîné со ссылкой на судебные источники сообщает, что обвинения экс-министру предъявлены еще 4 июля Судом правосудия Франции, в полномочия которого входит судебное преследование членов правительства, в том числе и бывших. Леотар обвиняется в соучастии при растрате госсредств.

Леотар возглавлял оборонное ведомство Пятой республики с 1993 по 1995 год.

В конце мая стало известно, что аналогичные обвинения предъявлены бывшему премьер-министру страны Эдуару Балладюру.

Договор на поставку трех французских подводных лодок в Пакистан был заключен в 1994 году. Впоследствии этот договор стал объектом проверки со стороны правоохранительных органов в связи с подозрением в выплате "откатов" пакистанской стороне.

Следствие полагает, что часть этих денег могла возвращаться во Францию для финансирования президентской кампании Эдуарда Балладюра, в 1995 году проигравшего выборы Жаку Шираку.

"Супер Мушак" поступили в Нигерию.

14 июля ВВС Нигерии получили пять из 10 заказанных учебно-тренировочных самолетов Super Mushshak производства Пакистанского аэрокосмического комплекса, сообщает "Военный Паритет" со ссылкой на quwa.org (17 июля).

В официальном релизе ВВС этой страны говорится, что самолеты переданы в состав 401-й летной тренировочной школы в Кадуне. Первые нигерийские инструкторы были подготовлены в марте этого года.

Закупки УТС "Супер Мушак" являются одним из направлений модернизации ВВС Нигерии, которая также включает приобретение ударных вертолетов МИ-35М, истребителей JF-17 и штурмовиков A-29 Super Tucano. Пакистан имеет планы продать Нигерии три истребителя JF-17.

"Супер Мушак" был создан в 2002 году и является модернизированным вариантом УТС Saab MFI-17 Supporter, оснащен двигателем Lycoming IO 540-V4A5 мощностью 260 л.с. и цифровой кабиной. В 2016 году Пакистан подписал контракты на поставки этих самолетов Нигерии (10), Катару (8) и Турции (52).

Пивоваренная компания "Балтика" (часть Carlsberg Group) запустила экспорт в Демократическую Республику Конго. Об этом говорится в сообщении компании.

Первым продуктом компании, доступным на рынке, станет безалкогольный солодовенный напиток "Балтика 0" зерновой.

Освоение рынка было решено начать со столицы государства - Киншасы - с населением около 15 млн человек. Безалкогольный напиток "Балтика 0" зерновой скоро можно будет приобрести в магазинах популярных торговых сетей Shoprite, Extra Plus и Kin Mart, в малой рознице при заправках и на специализированных оптовых площадках. Стоит отметить, что солодовенные напитки "Балтика 0" доступны также в Буркина-Фасо, Арабских Эмиратах, Ираке и Пакистане.

Контейнер с первой партией продукта объёмом 10 тыс. л уже отправился из порта Санкт-Петербурга. По законам республики специальной маркировки напитка не требуется, только предварительная инспекция груза официальным уполномоченным органом BIVAC (Bureau Inspection Valuation Assessment Control) в случае, если стоимость товара составляет больше $2.5 тыс. Поскольку контролирующая организация имеет представительство в Санкт-Петербурге, декларирование продукции при отправке в Демократическую Республику Конго проходит оперативно.

Компания "Балтика" поставляет свою продукцию в Африку с 2007 года и является единственным российским экспортером пива в регионе. Африка занимает 10% в объёмном выражении от продаж "Балтики" в страны Дальнего Зарубежья. За это время выстроена дистрибуция в Кот-д'Ивуаре, Буркина-Фасо, Сьерра-Леоне, Судане, Танзании, Нигерии и других странах. В регион поставляются безалкогольное пиво "Балтика 0", "Балтика 7", "Балтика 9", "Балтика 3", "Балтика 6".

На сегодняшний день крупнейшим экспортным направлением для "Балтики" в Африке является Танзания. Здесь безалкогольное пиво "Балтика 0" можно купить в сетевых супермаркетах, традиционных магазинах и ресторанах Дар-эс-Салам, Мванза, Аруша, Мбея и других городов. Средняя цена - от 1.7 тыс. до 2 тыс. танзанийских шиллингов (около 45-55 руб.). По итогам I квартала 2017 года компания поставила на рынок более 300 тыс. л пива.

Демократическая республика Конго - государство в Центральной Африке, является второй после Алжира по площади территории и четвёртой после Нигерии, Эфиопии и Египта по численности населения страной в Африке. Население составляет 77 млн человек (19-е место в мире). Бывшая бельгийская колония, получившая независимость в 1960 году Столица Киншаса - третий по величине город на континенте с населением около 15 млн человек (5.5 млн город, 10 млн пригороды).

Солодовенный напиток "Балтика 0" зерновой - натуральный безалкогольный напиток, который обладает чистым пшеничным запахом с глубокими хлебными дрожжевыми нотками и горчинкой в послевкусии. Схож по вкусу с классическим пивом. Изготавливается по традиционной технологии пивоварения за исключением стадии брожения из слабо обжаренного ячменного солода и хмеля.

ООО "Пивоваренная компания "Балтика", часть Carlsberg Group, - один из крупнейших производителей товаров народного потребления России. "Балтике" принадлежат 8 заводов в России, широкий портфель брендов. Компания является значительной частью Carlsberg Group, и ее региона Восточная Европа, к которому также относятся Азербайджан, Беларусь, Казахстан, Украина и Узбекистан. Продукция "Балтики" представлена более чем в 75 странах мира. В 2015-2016 годах продукция "Балтики" появилась на рынках Румынии, Новой Зеландии, Буркина-Фасо, Пакистана и Аргентины.

С 2007 г. по 2017 г. выпущено 700 000 китайских грузовиков Jiefang шестого поколения. Об этом сообщила Китайская автомобильная корпорация "Первый автозавод".

На этом заводе, расположенном в городе Чанчунь, на территории северо-восточной китайской провинции Цзилинь, с конвейера сошел 700-тысячный грузовик. Кроме того, предприятие отметило 10-летие с начала выпуска модели Jiefang-6.

Самый первый грузовик Jiefang вышел в 1956 г. Объем производства и продаж этих машин за минувшие 60 лет превысил 6 млн единиц.

Напомним, что за первую половину 2015 г. совместная компания китайского Dongfeng Motor и шведской Volvo Group – Dongfeng Commercial Vehicles – отправила на экспорт 3900 крупно- и среднетоннажных грузовиков. Это на 150% больше, чем за первую половину 2014 г.

Грузовики отправлены, в частности, в Россию, Вьетнам, Мьянму, Пакистан, Чили и Перу. В целом по итогам года, компания намерена продать за рубеж 5 000 этих транспортных средств. Кроме того, Dongfeng Commercial Vehicles планирует довести свою долю на китайском рынке экспорта крупно- и среднетоннажных грузовиков до 15%.

За январь-июнь 2015 г. китайско-шведская компания продала в Китае 62 800 грузовиков. На долю этого показателя пришлось 16,2% рынка страны.

В июне Малайзия увеличила экспорт пальмового масла

Согласно данным аналитиков Oil World, по итогам июня т.г. отгрузки пальмового масла из Малайзии выросли до 1,38 млн. тонн против 1,14 млн. тонн за аналогичный месяц годом ранее на фоне сезонного роста экспорта в Индию, Пакистан, Иран, некоторые другие азиатские страны, а также в ЕС и государства Африки.

В частности, африканские страны за отчетный период нарастили объем импорта продукции до 234 (182) тыс. тонн, при этом наибольшие партии продукции были закуплены Бенином и ЮАР.

Индия в июне увеличила объемы закупок до 238 (169) тыс. тонн, Иран – до 62 (33) тыс. тонн, Пакистан – до 124 (88) тыс. тонн. В то же время, закупки малазийского пальмового масла Китаем сократились до 69 (101) тыс. тонн.

Также стоит отметить, что доля переработанного пальмового масла в общем объеме экспорта за рассматриваемый период увеличилась до 1,17 (0,93) млн. тонн.

Всего по итогам января-июня т.г. отгрузки пальмового масла из Малайзии выросли до 7,83 (7,3) млн. тонн.

В течение первого месяца текущего года из Ирана было экспортировано 460 тонн неочищенных фисташек

По данным таможенной администрации Исламской Республики Иран, в течение первого месяца текущего 1396 иранского финансового года (21 марта - 20 апреля 2017) из Ирана было экспортировано 460 тонн неочищенных фисташек на сумму 223,5 млрд. риалов (5,9 млн. долларов США).

Как отмечает Financial Tribune, основными направлениями экспорта этого товара за указанный период были Германия, ОАЭ, Ливан, Индия, Турция, Италия, Украина, Япония, Ирак, Кувейт, Малайзия, Пакистан, Гонконг, Иордания, Китай, Швейцария и Катар.

От вертикалей к диагонали. Европа ищет свое место в полицентричном мире

О внутренних и внешних угрозах безопасности в Большой Европе шла речь на одном из недавних заседаний Президиума Российской академии наук. С научным сообщением на эту тему выступил директор Института Европы член-корреспондент РАН Алексей Громыко.

Докладчик пояснил, что под угрозами безопасности он в основном будет подразумевать традиционные угрозы военного, социально-экономического и политического характера, а также риски, связанные с неспособностью государств или их объединений ответить на ключевые вызовы современности и развития. Ну а говоря о Большой Европе, он имеет в виду “огромное цивилизационное пространство от Атлантики до Тихого океана”. Европа, по его словам, не сводится к географическому представлению о ней как о части Евразии от западных рубежей Португалии и Ирландии до Урала и тем более не ограничивается территорией Европейского союза.

Как отметил А.Громыко, Большая Европа - это пространство множества европейских идентичностей, то место, где большинство людей являются носителями многоликой европейской культуры, говорят на множестве европейских языков, сохраняют историческую память, которую во многом разделяют. История и судьбы России, в свою очередь, результат не только сплава различных европейских и евразийских ценностей, представлений и воззрений, но и взаимодействия разных цивилизаций. “На мой взгляд, - подчеркнул ученый, - на первом месте среди них стоит цивилизация европейская”.

Алексей Громыко рассказал о моделях международных отношений и о форматах обеспечения безопасности Европы во второй половине XX - XXI веке.

Первая модель - биполярная - основывалась на балансе силы и интересов двух сверхдержав: СССР и США. Глобальное управление и регулирование осуществлялось двумя противостоящими друг другу лидерами, окружившими себя союзниками, сателлитами и попутчиками. С точки зрения реализации власти это была модель с двумя вертикалями. Она пришла на смену европоцентризму международных отношений, доминировавшему до середины прошлого века несколько столетий.

Вторая модель - это однополярный мир 1990-х годов. США стремились к сохранению статуса сверхдержавы в условиях исчезновения своего противника - СССР. Как потом оказалось, это была переходная модель, которая не смогла закрепиться на практике. Предполагалась одна вертикаль власти в системе глобального управления - американская. Европейские центры силы занимали бы в ней еще более соподчиненное место, чем в эпоху биполярности.

В первое десятилетие нового тысячелетия была сделана попытка вернуть европоцентризм в центр глобального регулирования, и возникла третья модель - Евросфера. В международных отношениях европоцентризм предусматривал лидерские позиции ЕС. Такое лидерство должно было опираться на так называемую “мягкую” и нормативную силу Евросоюза. Но Евросфера, как и однополярность, также оказалась переходным этапом, а череда кризисов в ЕС с 2005 года, увенчанная Брекзитом, поставила на ней крест.

Полицентричный мир стал четвертой моделью, моделью горизонтали власти, или сетевого устройства. “На деле, - отметил Алексей Громыко, - речь здесь идет даже о диагонали власти, то есть о широком распределении властных полномочий в системе глобального регулирования, но с сохранением элементов иерархичности и соподчиненности. Другими словами, о компромиссе между вертикалью и горизонталью власти и влияния”. Такая модель отвечает национальным интересам наиболее влиятельных субъектов международных отношений за рамками коллективного Запада, например России, Китая и Индии.

По мнению докладчика, по духу такой полицентризм в чем-то напоминает модель “концерта держав”, которая в XIX веке определяла систему межимперских отношений в Старом Свете. Но полицентризм сегодня - это явление не региональное, а глобальное: современные ключевые игроки, расположенные в Большой Европе, могут быть только частью мирового “концерта”.

В отсутствие политической воли и иных обстоятельств, отметил А.Громыко, полицентризм может принять форму мира без правил или мира, где будут сосуществовать несколько конфликтующих порядков. В таком случае не исключен и сценарий деглобализации по аналогии с событиями начала ХХ века.

После 1945 года и до 1980-х безопасность Большой Европы зиждилась на международном праве, опиравшемся на Устав ООН, стратегическом паритете стран западного и восточного блока, Хельсинкских договоренностях 1975 года о послевоенных границах в Европе и т.п.

Со второй половины 1980-х годов возникла идея общеевропейского дома и системы безопасности от Ванкувера до Владивостока, а затем идея общеевропейской системы безопасности. Многие годы Евросоюз гордился своей концепцией “мягкой” силы как альтернативы жесткой. Политика разоружения также гасила очаги напряженности.

Однако в последние десятилетия было предпринято несколько различных шагов по размыванию и даже демонтажу форматов безопасности в Большой Европе и вокруг нее. Это, по мнению докладчика, и политика расширения НАТО к российским границам, и умножение числа государств, обладающих ядерным оружием, включая Индию, Пакистан, Северную Корею. Созданием в Европе системы противоракетной обороны как части глобальной системы ПРО США успешно расшатывает мировой стратегический паритет. Этому способствует и неоднократное применение рядом европейских стран и США военной силы в нарушение международного права в Югославии, Ираке, Ливии, Сирии...

Все происходящее нанесло вред ООН, увеличило степень нигилизма в отношении соблюдения норм международного права, столкнуло принципы права наций на самоопределение и территориальной целостности государств. Одним из последствий этой ситуации стал антиконституционный переворот в Киеве в феврале 2014 года и последующие события. Если по этому трафарету продолжат развиваться события в Молдавии, то Приднестровье может вновь превратиться в горячий конфликт, считает А.Громыко. Все это - на фоне потенциальной неустойчивости политических режимов и партийно-политических систем в ряде стран в пограничных с Россией регионах или близких к ее рубежам, включая Закавказье, Центральную Азию, Ближний и Средний Восток. Масштабная практика санкций Запада, в том числе против России, увеличивает шансы на раскручивание процессов деглобализации.

Алексей Анатольевич выделил основные внутренние вызовы безопасности Большой Европы: депопуляция, усиление социально-экономических диспаритетов как между странами, так и внутри них, “новый популизм” (как последствие этих диспаритетов и обеднения широких слоев среднего класса - в результате растут радикальные настроения и политические движения, смыкающиеся с экстремизмом, ксенофобией, расизмом), идея “новой холодной войны”.

Среди вызовов для Большой Европы “смешанной внутренней и внешней природы, между которыми трудно провести границу”, он назвал международный терроризм, продолжающееся относительное снижение конкурентоспособности Большой Европы по сравнению с быстрорастущими центрами силы, отсутствие полноценной политической субъектности Евросоюза и его неспособность проводить самостоятельную внешнюю политику.

“Помимо массы традиционных и нетрадиционных внешних угроз, а также универсальных угроз, таких как климатические изменения, наркотрафик, оргпреступность, эпидемии, необходимо отметить неконтролируемую миграцию, которая захлестнула Евросоюз”, - сказал докладчик.

Для России, которая и так уже много лет выступает одной из крупнейших стран-реципиентов, похожие проблемы могут усугубиться в случае всплесков насилия и дестабилизации в Центральной Азии, на Украине, в Северо-Восточной Азии, отметил А.Громыко и обрисовал последствия этой ситуации для нашей страны. Это - превращение части внешнего мира в более агрессивную по отношению к РФ среду, ухудшение внешнеэкономических условий с точки зрения модернизации экономики и социальной сферы России и необходимость значительного увеличения оборонных расходов.

С другой стороны, вынужденная политика импортозамещения в ряде отраслей дает свои плоды. А выработка новых геостратегических подходов, в первую очередь “разворот на Восток”, запуск экономических мегапроектов в неевропейской части России стимулируют переговорные процессы по давним проблемным вопросам, например, с Японией.

По мнению директора Института Европы РАН, для того чтобы Россия утвердила себя в XXI веке не только как европейская и даже евразийская держава, которой она и так является, но как держава атлантическая и тихоокеанская - ей нужно выстроить свои приоритеты. Если для России Большая Европа не будет надежным и устойчивым мегарегионом, то поворот на Восток в смысле переноса центра тяжести внешней политики страны, ее экономики будет сопровождаться высокими рисками.

“Нецелесообразно реализовывать стратегию развития в каком-либо направлении, если у тебя не обеспечены тылы в прямом и переносном смысле. Россию как мощного трансрегионального, а тем более глобального игрока на Юге и Востоке в полной мере воспринимать не будут, если она не обустроит свой “европейский тыл”. Россия как главный игрок в первую очередь в Большой Европе неизбежно заинтересована в решении проблем именно здесь”, - сказал в заключение А.Громыко и ответил на вопросы коллег.

Почетный директор Института Европы РАН академик Виталий Журкин, выступив в прениях по докладу, процитировал одно из западных исследований на тему европейской безопасности: “Прочная и реальная система безопасности в Европе может быть с большим трудом создана без Москвы, и совсем невозможно ее создать - против Москвы”. Эта европейская идея завоевывает все большее число сторонников, заметил он.

Выступление директора Института Африки РАН члена-корреспондента РАН Ирины Абрамовой было посвящено угрозе терроризма и распространению радикальных идей в Европе и в России. “Основная угроза связана с тем, - подчеркнула она, - что миграция приводит сегодня к усилению угрозы терроризма и радикализации целых слоев населения. Этому есть три причины”.

Первая причина, по мнению И.Абрамовой, - это ухудшение экономического положения мусульманской диаспоры: “Мусульмане говорят об ответственности европейцев за события в их странах и едут в Европу не для того, чтобы работать, а за социальными благами”.

Вторая причина - настойчивое побуждение мусульманского населения в рамках “арабской весны” выступать с протестами против своего собственного государства и против лидеров этого государства. Это, в первую очередь, касается молодежи: молодые европейцы активно радикализируются не только в мусульманских, но и в христианских общинах.

Третья причина, названная И.Абрамовой, состоит “в отказе значительной части европейцев от национальной идентичности, от сильных лидеров, от разницы между полами, матерью и отцом”. “Всеобщая универсализация сталкивается с очень сильной идеей национальной идентичности, характерной для арабского и восточного общества”, - сказала она. Таким образом, в современной Европе формируется феномен параллельного восточного общества, который не интегрируется в европейские ценности. При этом современные ИT-технологии позволяют представителям восточного общества оставаться в своем культурно идентичном и языковом пространстве.

“Похожие процессы происходят и в России, - отметила Ирина Абрамова. - Это очень опасное явление”.

Член-корреспондент РАН Владимир Давыдов обратил внимание президиума, что, говоря о европейской цивилизации, нужно различать западно-христианскую и восточно-христианскую цивилизации. “Риски возникают на их разломе”, - сказал он.

Директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ академик Талия Хабриева подчеркнула тот факт, что “не только изменился характер угроз в Большой Европе, но еще и сохраняется высокая степень неопределенности этих угроз: не знаешь, что и откуда придет”.

Подготовил Андрей СУББОТИН, Поиск

Китайская армия войдет в Джибути

Китай создает первую зарубежную военную базу в Джибути

Амалия Затари

Китай откроет свою первую зарубежную военную базу в Джибути, где уже находятся базы других глобальных игроков. В африканской стране расположена крупнейшая американская военная база на этом континенте, и увеличение китайского присутствия в регионе США рассматривают как угрозу собственным интересам. Китайская база на побережье Индийского океана также вызывает беспокойство у Нью-Дели.

Китай откроет военную базу в Джибути на востоке Африки, сообщает South China Morning Post. По факту это будет первая китайская военная база за рубежом, однако Пекин официально позиционирует ее как центр логистики. Вечером во вторник, 11 июля, китайское правительственное агентство Xinhua сообщило, что корабли КНР уже отправились в Джибути из округа Чжаньцзян на юге Китая. Количество кораблей издание не уточняет.

Создание базы КНР в Джибути — это обоюдное решение двух стран, принятое в ходе «дружеских переговоров», приводит китайское агентство заявление флота Народно-освободительной армии Китая (НОАК). В нем заявили, что военный объект соответствует общим интересам двух сторон.

Строительство военной базы в Джибути началось в прошлом году. Китайский советник по вопросам обороны назвал ее необходимой. «База обеспечит выполнение Китаем таких миссий, как сопровождение, поддержание мира и гуманитарная помощь в Африке и Западной Азии», — пишет Xinhua.

Как ожидается, на базе будут дозаправляться военно-морские суда, которые участвуют в миротворческих и гуманитарных миссиях у побережья Йемена и Сомали. Когда база начнет работу, не уточняется.

Представитель министерства иностранных дел КНР Гэн Шуан на ежедневном брифинге заявил, что база в Джибути позволит Китаю «внести большой вклад» в поддержание мира в Африке и за ее пределами, а также будет способствовать экономическому развитию Джибути, основой экономики которого является эксплуатация морского порта.

В дипломатический кругах также обсуждалась возможность создания КНР подобных баз и в других странах, например в Пакистане, но китайское правительство отклонило эти предположения.

Англоязычная газета Global Times, подконтрольная китайским властям, пишет, что на базе в Джибути также будут размещены китайские войска.

Открытие китайской базы в Джибути вызвало беспокойство у индийской стороны. Нью-Дели рассматривает Индийский океан как свою сферу влияния, ссылаясь на антипиратское патрулирование и свободу судоходства, и негативно относится к активизации деятельности КНР в его водах. За последние два месяца военно-морской флот Индии зафиксировал более десятка китайских военных кораблей, в том числе подводных лодок и разведывательных судов, что вынудило его усилить наблюдение за своими водами, пишет издание Hindustan Times.

Республика Джибути — это государство в районе Африканского Рога, расположенное на северо-западном побережье Индийского океана, у южного входа в Красное море. Страна зажата между Эфиопией, Эритреей и Сомали. Рядом с Джибути находится Баб-эль-Мандебский пролив — «ворота» к Суэцкому каналу, который является одним из самых оживленных морских маршрутов в мире.

В соседнем Сомали боевые действия не прекращаются уже много лет, а Йемен, который расположен примерно в 20 милях от Джибути, сейчас тоже находится в состоянии конфликта. В связи с этим зарубежным странам необходимо иметь свои военные базы в регионе, а расположение Джибути делает республику привлекательной для размещения в ней иностранных военных объектов, отмечает «Би-би-си». Джибути рассматривают как стабильную страну в неустойчивом регионе. В Джибути находится крупнейшая постоянная военная база США — Кэмп-Лемонье, на которой базируется более четырех тысяч человек, а также базы Франции и Японии. Недавно американцы продлили аренду своей базы в африканской стране еще на 10 лет.

Вашингтон платит за содержание Кэмп-Лемонье $63 млн в год, в то время как китайцы собираются отдавать на свои военные объекты по $100 млн ежегодно, в дополнение к уже существующим инфраструктурным проектам, пишет «Би-би-си».

В конгрессе США высказывали опасения в связи с тем, что растущее присутствие Китая в Джибути может поставить под угрозу американские интересы в регионе — американцы не уверены в отсутствии у Пекина скрытых интересов. По не подтвержденной официально информации, китайская база может быть открыта в небольшом портовом городе Обок в Джибути, где уже расположены небольшие военные объекты американцев.

В последние годы Китай увеличил объем инвестиций в Африку и модернизировал свои вооруженные силы. Африка, в свою очередь, поставляет в КНР природные ресурсы, энергию и полезные ископаемые. В 2015 году Пекин приступил к своей первой зарубежной миротворческой миссии в Южном Судане. В том же году Китай пообещал инвестировать в развитие Африки $60 млрд, став крупнейшим торговым партнером континента. Пекин инвестирует средства в строительство железных дорог, соединяющих африканские страны, в том числе дорогу между Джибути и столицей Эфиопии Аддис-Абеба, а также пути сообщения в Анголе, Нигерии, Танзании и Замбии.

Правительство Пакистана закупило у местных фермеров 6,3 млн. тонн пшеницы.

Это значительно ниже намеченного плана в 7,05 млн. тонн, однако, согласно данным МСХ США, остаётся максимальным пятилетним значением. Сообщает агн. Зерно Он-Лайн со ссылкой агн. World Grain.

Закупочная цена на пшеницу составила 310 $/тонна.

Закупки пшеницы в государственные запасы начались в мае и на сегодняшний день составляют 10,8 млн. тонн.

Иран и Пакистан проведут второй раунд переговоров по Соглашению о свободной торговле

Иран и Пакистан 11-12 июля проведут второй раунд переговоров по Соглашению о свободной торговле (FTA) в Исламабаде, сообщает Fars News.

В понедельник, в Пакистан прибыла делегация из трех членов Организации по содействию торговле Ирана, сообщает иранское торговое представительство.

«На встрече также обсудят реализацию уже подписанного Соглашения о преимущественном торговом товарообороте (PTA) между двумя странами», - сказал глава иранской делегации Мирхади Сейеди.

Он подтвердил, что рассмотрение списка товаров для взаимной торговли и текста соглашения FTA будет включено в повестку дня переговоров.

Первый раунд переговоров состоялся между двумя странами в Тегеране в декабре 2016 года.

Иран и Пакистан договорились увеличить годовой объем торговли до 5 млрд. долларов США к 2021 году. Недавно, Центральные банки двух стран подписали соглашение о возобновлении банковского сотрудничества.

Иран импортирует первую партию риса из Таиланда после десятилетнего перерыва, рассказал секретарь Ассоциации риса Ирана.

Джамиль Ализаде Шайек отметил, что сделка по импорту вышеупомянутого груза была фактически подписана до санкций, но Таиланд отказался от экспорта в Иран после того, как Исламская Республика не смогла выплатить деньги из-за санкций, сообщает информационное агентство Tasnim.

Он также сказал, что Ирану необходимо импортировать от 800 000 до 1 000 000 тонн риса в год.

До введения санкций, Иран импортировал от 700 000 до 1 миллиона тонн, из которых около 300 000-500 000 тонн приходилось на Таиланд.

Ежегодное потребление риса в Иране составляет три миллиона тонн, а основными поставщиками являются Индия, Пакистан и Уругвай.

В Афганистане разрабатывают комплекс мер по борьбе с террористической пропагандой в школах

Накануне Кабинет министров Афганистана провёл специальное заседание, посвящённое проблеме вовлечения афганских учащихся в нелегальную деятельность в ходе обучения на территории Пакистана.

Ссылки по теме

В провинции Газни от участи смертников избавлены 25 несовершеннолетних

Поводом для рассмотрения данного вопроса на повестке мероприятия послужила недавняя полицейская операция, в ходе которой была предотвращена отправка в пакистанские лагеря смертников 25 несовершеннолетних. Контрабандисты собирались вывезти детей за рубеж под предлогом получения религиозного образования, однако этот план был своевременно раскрыт правоохранительными органами.

Руководство афганских министерств обсудило проблему недостаточного контроля над религиозным образованием в учреждениях на территории страны и за её пределами. Было отмечено, что отсутствие единой образовательной программы и существование нелицензированных медресе создаёт предпосылки для вербовки молодёжи в ряды боевиков.

Участники отметили необходимость открытия новых медресе в Кабуле, чтобы создать для учащихся возможность получения религиозного образования за рубежом. Также было предложено разработать единую академическую программу для подобных учебных заведений.

Как передаёт информационное агентство «Пажвок», по итогам заседания было принято решение о формировании специальной комиссии для претворения инициатив в жизнь, прежде всего нового регламента деятельности медресе.

В состав комиссии, возглавляемой министром образования, также было решено включить сотрудников министерств высшего образования и юстиции, Управления национальной безопасности, а также представителей Совета улемов и других религиозных лидеров.

В течение следующего десятилетия цены на мировые продовольственные товары останутся на низком уровне по сравнению с предыдущими пиковыми значениями, поскольку ожидается, что темпы роста спроса в ряде стран с развивающейся экономикой замедлятся, а политика в отношении биотоплива приведет к снижению давления на рынки, согласно последнему сельскохозяйственному прогнозу на ближайшие 10 лет, опубликованному сегодня ОЭСР и ФАО.

В «Сельскохозяйственном прогнозе ОЭСР-ФАО 2017-2026» говорится, что пополнение запасов зерновых культур на 230 миллионов метрических тонн за последнее десятилетие в сочетании с обилием запасов большинства остальных продуктов питания также должно ограничить рост мировых цен на продовольствие, которые сейчас почти вернулись к своим докризисным уровням 2007-08.

Доклад прогнозирует, что потребности на душу населения в продовольственных товарах останутся прежними, за исключением наименее развитых стран. Ожидается, что дополнительные калории и потребление белка в течение прогнозируемого периода будут поступать в основном из растительного масла, сахара и молочных продуктов. По прогнозам, рост спроса на мясо будет замедляться, поскольку не появится новых источников спроса, которые могли бы поддержать импульс, ранее созданный Китаем.

Предполагается, что к 2026 году средний показатель доступности калорий составит 2 450 ккал на человека в день в наименее развитых странах и превысит 3 000 ккал в других развивающихся странах. Согласно этой информации, отсутствие продовольственной безопасности и недоедания во всех его формах будут оставаться глобальной проблемой, требующей скоординированного международного подхода.

Согласно прогнозам, будущий рост производства сельскохозяйственных культур будет достигнут главным образом за счет более высоких урожаев - ожидается, что 90% прироста производства кукурузы будут получены за счет повышения урожайности и всего 10% за счет расширения посевных площадей.

Рост производства мяса и молочной продукции, напротив, будет достигаться как за счет увеличения поголовья скота, так и за счет повышения продуктивности животных. Рост производства молока ускорится по сравнению с предыдущим десятилетием, особенно в Индии и Пакистане. Предполагается, что доля аквакультуры будет доминирующей в структуре роста рыбного сектора, а производство рыбной продукции будет самым быстрорастущим источником белка среди всех продуктов, рассматриваемых в докладе.

По прогнозам, темпы роста в сельском хозяйстве и торговле рыбой замедляется вдвое по сравнению с аналогичным показателем за предыдущее десятилетие и в среднем составят менее 2% в год по объему для большинства товаров. Тем не менее, ожидается, что торговля сельскохозяйственными товарами будет оставаться более устойчивой к экономическим спадам, чем торговля в других секторах. По прогнозам, почти для всех товаров экспорт по-прежнему будет сосредоточен в нескольких странах-поставщиках, что может означать большую подверженность мировых рынков кризисам предложения.

«Ожидается, что реальные цены на большинство сельскохозяйственных и рыбных товаров несколько снизятся в течение следующего десятилетия, - заявил Генеральный секретарь ОЭСР Анхель Гурриа на презентации доклада в Париже. - Как мы видели в прошлом, неожиданные события могут легко привести к отклонению рынков от этих центральных тенденций, поэтому важно, чтобы правительства продолжали совместные усилия по обеспечению стабильности на мировых продовольственных рынках. Не менее важно и то, чтобы мы искали долгосрочные решения в стремлении справиться с фундаментальной проблемой, стоящей перед мировым производством продовольствия и сельским хозяйством. Необходимо обеспечить доступ к безопасной, здоровой и питательной пище для растущего населения мира, одновременно рационально используя природные ресурсы и внося эффективный вклад в смягчение последствий изменения климата ».

«Хорошая новость состоит в том, что уровень доступных калорий по основным продуктам питания будет выше, - сказал Генеральный директор ФАО Жозе Грациану да Силва. - Однако это ни в коем случае не гарантирует, что глобальная цель искоренения голода и всех форм недоедания к 2030 году будет достигнута. Несмотря на то, что согласно прогнозам истощение ресурсов на суше и в воде будет происходить более медленными темпами, этот показатель по-прежнему вызывает тревогу, и мы должны прилагать более активные усилия для обеспечения устойчивого управления ресурсами. Прогноз ОЭСР-ФАО напоминает нам от необходимости преобразовать политическую волю в действие и мобилизовать необходимые ресурсы для ускорения прогресса в деле искоренения голода более устойчивым способом».

В центре внимания - Юго-Восточная Азия

Ежегодно в Прогнозе содержится специальный обзор, и в этом году он посвящнен Юго-Восточной Азии. Регион характеризовался сильным экономическим ростом и быстро развивающимся сельским хозяйством и рыбным сектором. В докладе отмечается, что этот широкомасштабный рост позволил региону значительно сократить недоедание в последние годы. Однако рост сельского хозяйства и рыболовства, в частности в экспортно-ориентированных рыбном секторе и секторе пальмового масла, привел к усилению давления на природные ресурсы.

Согласно прогнозу, больший упор на устойчивое развитие в Юго-Восточной Азии приведет к замедлению темпов роста производства пальмового масла. Во всех секторах сельского хозяйства доходность будет продолжать расти, но, по прогнозам, в течение следующих 10 лет объем пахотных земель увеличится всего на 10% по сравнению с 70% за предыдущее десятилетие.

Для обеспечения устойчивого роста производительности в аграрном секторе потребуется более эффективное управление ресурсами и увеличение объема НИОКР. Поддержка производства риса также может быть переориентирована для содействия диверсификации сельского хозяйства. Учитывая чувствительность региона к изменению климата, потребуются инвестиции в меры по адаптиции.

Другие основные выводы доклада:

Многочисленные группы с низкими доходами будут поддерживать 1-процентный рост спроса на мясо на душу населения в течение следующих десяти лет по сравнению с 6 -процентным увеличением в предыдущем десятилетии.

Ожидается, что спрос на сахар на душу населения будет расти более быстрыми темпами - на 8,1% в течение следующих десяти лет по сравнению с 5,6% в предыдущем десятилетии.

Согласно прогнозам, к 2026 году Индия будет самой густонаселенной страной. При высоком и все еще растущем уровне потребления молока на душу населения на долю страны придется 42% от мирового прироста производства молока в течение предстоящего десятилетия.

По прогнозам, производство биотоплива вырастет на 17% в течение следующих десяти лет по сравнению с увеличением на 90% в предыдущем десятилетии.

Прогнозируется, что прирост производства пшеницы составит 85%, а кукурузы - 90%, при этом увеличение посевных площадей составит 2%. Напротив, прогнозируется 14-процентное расширение площадей под сою, главным образом в Южной Америке, на которую будет приходиться около 60% прироста мирового производства.

Согласно прогнозам, к 2026 году на рыбу придется половина потребления животного белка в Китае и Юго-Восточной Азии.

Предполагается, что общее производство рыбы из аквакультуры перегонит промысловое рыболовство в середине прогнозируемого периода.

Италия. Весь мир > Агропром > fao.org, 10 июля 2017 > № 2301909

Террористы собирались сбить вертолет с иранским командованием

Террористическая группировка «Джеиш аль-Адль» планировала сбить вертолет с иранскими официальными лицами и военными командирами в приграничном районе, в юго-восточном Иране, но иранская полиция обнаружила и сорвала их заговор, сообщил в воскресенье полицейский руководитель.

Командующий войсками провинции Систан и Белуджистан бригадный генерал Хоссейн Рахими рассказал об этом в воскресенье после того, как его подразделения в Юго-Восточном Иране обнаружили и захватили большой запас оружия и зенитную пушку, принадлежащую террористической группировке «Джеиш аль-Адль» в четверг вечером, сообщает Fars News.

Отметив, что террористы намеревались начать массовое нападение на иранских пограничников, он сказал: «Они планировали использовать зенитную пушку, чтобы сбить вертолеты на границе, на которых находятся командиры и должностные лица. Но они потерпели неудачу».

Генерал Рахими добавил, что после того, как иранские полицейские силы обнаружили и захватили склад оружия «Джеиш аль-Адль», террористы бежали в Пакистан.

Генерал рассказал о захвате склада оружия террористов, в котором находились 35 автоматов Калашникова, 4,5-мм зенитная пушка с радиусом поражения до 7 км, десятки боеприпасов и другое оружие.

Он добавил, что тайник с оружием был обнаружен на вершинах района Кух Сефид недалеко от города Сараван в юго-восточном Иране.

Террористическая группировка «Джеиш аль-Адль» взяла на себя ответственность за гибель 8 иранских пограничников в юго-восточной провинции Систан и Белуджистан недалеко от границы с Пакистаном в апреле 2015 года.

ООН включила группировку «Джамаат уль-Ахрар» в список террористических организаций

Группировка «Джамаат уль-Ахрар», действующая в афганской провинции Нангархар, включена в список террористических организаций Совбезом ООН.

Организация, действующая в приграничных районах между Афганистаном и Пакистаном, является ответвлением уже присутствующей в списке «Техрик-и-Талибан», от которой откололась в 2014 году. Причиной для её включения в список послужили контакты с запрещённой в РФ группировкой «Исламское государство», а также причастность к недавним терактам в Пакистане, сообщает афганский телеканал «Толо».

Счета занесённых в чёрный список организаций замораживаются, а их члены не могут свободно путешествовать за границу. Также запрещается продажа ей оружия.

В Пакистане деятельность данной организации официально запрещена с прошлого года, после нескольких терактов, о причастности к которым заявили её представители.

Индия становится частью стратегии США в Афганистане

Премьер-министр Индии Нарендра Моди заявил на саммите «большой двадцатки» в Гамбурге, что ее стране необходимо запретить въезд на свою территорию чиновникам тех стран, которые подозреваются в помощи террористам. По оценке дипломатических источников индийской прессы, глава правительства подозревал прежде всего Пакистан. Давление именно на эту страну все четче прослеживается в контексте американкой политики в направлении Афганистана, и Индии здесь может быть уготована отдельная роль, уверяют аналитики.

В пользу гипотезы, что Соединенным Штатам потребуется помощь индийской стороны для решения афганской проблемы, свидетельствуют переговоры Моди и президента США Дональда Трампа, которые состоялись в Вашингтоне в конце июня. «Лидеры обратились к Пакистану с просьбой обеспечить гарантии, что территория не используется для террористических атак на другие страны. Также они обратились к Пакистану с просьбой о быстрой выдаче преступников, ответственных за атаки в Мумбаи, Патанкоте и за другие террористические атаки, совершенные пакистанскими группами», – говорится в совместном заявлении лидеров по итогам переговоров.

Афганский кризис стал одной из тем, которую подняла и делегация американских сенаторов во главе с Джоном Маккейном, которая посетила Пакистан в начале июля. «Мы ясно дали понять, что мы ожидаем от Пакистана совместного сотрудничества, особенно против «Сети Хаккани» и против других террористических организаций, – заявил по итогам поездки Маккейн. – Если они не изменят своего образа действий, возможно, нам следует изменить наше поведение в отношении Пакистана». Западная пресса утверждает, что в качестве одной из мер американские чиновники рассматривают санкции. Впрочем, пока о них говорить рано – для начала повлиять на пакистанскую сторону должна Индия.

«Индия играет двоякую роль в стратегии США в Юго-Восточной Азии, – заявил «Афганистан.Ру» ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сотников. – Во-первых, это сдерживание Китая, а во-вторых, американцы очень надеются и рассчитывают, что Индия будет уравновешивать Пакистан. В Соединенных Штатах не доверяют Пакистану и его межведомственной разведке, которая, как известно, ведет свои дела с талибами и прочими. Поэтому считают, что нужно такое уравновешивание. Известно, что индийские военные готовят офицеров полиции Афганистана совместно с российскими инструкторами…Такой прием, который Дональд Трамп дал Нарендре Моди, показывает, что он очень рассчитывает на индийцев».

Аналитик отмечает, что именно по причине недоверия Вашингтон до сих пор не отдал Исламабаду те самолеты F-16, за которые пакистанская сторона заплатила еще лет десять назад. «Они понимают, что Наваз Шариф не может диктовать военным и разведывательным кругам Пакистана, как вести себя в Афганистане, а это у правительства Ашрафа Гани вызывает раздражение. А вот в отношении Индии такого раздражения нет и быть не может». Причем, эксперт указывает на то, что индийская сторона никогда не согласится на военное присутствие. «Если какая-то сторона – государства НАТО или наши американские партнеры – попросят направить индийский военный контингент, то это красная линия, за которую Индия не зайдет», – отмечает Сотников.

«Индия сосредоточилась на так называемых «мягких секторах» в Афганистане – таких, как развитие инфраструктуры, медицинская помощь, образование, а также полицейская и военная подготовка, – пояснил «Афганистан.Ру» доцент Школы восточных и африканских исследований Лондонского университета Авинаш Паливал. – Сделав единственный подарок в виде четырех ударных вертолетов, Нью-Дели неохотно поддерживает Кабул в военном отношении. Это связано с различными политическими, бюрократическими и ресурсными вопросами. Сложные отношения Индии и Пакистана, изменения взглядов США на расширенное присутствие индийских сил безопасности в Афганистане, бюрократические ограничения внутри самой Индии и лимит возможностей (как финансовых, так и военных) ограничили роль Индии в секторе безопасности Афганистана. Маловероятно, что Индия отправит туда наземные войска, даже если Вашингтон потребует от Нью-Дели это сделать».

Параллельно с этим аналитик отмечает, что длительное военное присутствие США в Афганистане без четкой конечной цели вряд ли принесет плоды в мирном процессе. «Скорее всего, это продолжит конфликт, нежели прекратит его, – считает Паливал. – Однако увеличение контингента США подходит Индии, потому что это обеспечивает инфраструктуру безопасности, которая позволяет Нью-Дели сохранять и расширять свое присутствие в Афганистане. Встреча между господином Моди и господином Трампом приведет к увеличению такой политической координации между Индией и США и, вероятно, к более жесткой позиции относительно Пакистана. Совместное заявление не оставило двусмысленности, что США усилят давление на Исламабад и могут даже расправиться с боевыми учебными лагерями, действующими на пакистанской земле. Будет ли это успехом в плане изменения политики Пакистана на афганском направлении (маловероятно, на мой взгляд) — это другой вопрос».

Индия обеспокоена тем, что Пакистан будет доминировать в афганском мирном процессе, оказывая слишком большое влияние на «Талибан», отметил другой эксперт. «Индия поддержала правительство в Кабуле, главным образом оказывая ему помощь, – заявил «Афганистан.Ру» старший научный сотрудник Королевского объединенного института оборонных исследований (RUSI) Шашанк Джоши. – Она дала ему некоторое количество боевых вертолетов, но в то же время она опасается предоставлять слишком много летальной помощи в случаях, когда это наносит ущерб репутации Индии и когда может вызвать ответный удар со стороны Пакистана. Индия не будет отправлять войска — она будет расширять поддержку постепенно, осторожно».

Аналитик сомневается в том, что Индия — это часть американской стратегии. «Индийская сторона хочет, чтобы Соединенные Штаты оставались в Афганистане и хочет избежать проигрышной мирной договоренности, – убежден Джоши. – США еще не знают, чего хотят, но, вероятно, в их планах, чтобы Индия сделала чуть больше, но не слишком много. В конечном счете, Индия по-прежнему обеспокоена тем, что США могут заключить сделку с Пакистаном при поддержке Китая и России, оставив ее изолированной в своей борьбе с талибами».

Автор: Игорь СУББОТИН

К-8. Первая китайско-пакистанская "ласточка".

В китайском интернете выложены фотографии самолетов Hongdu K-8 пилотажной эскадрильи "Львы" ВВС Пакистана, сообщает "Военный Паритет" (9 июля).

Эта машина является первым, и успешным, примером совместного финансирования авиационной программы Китаем и Пакистаном. К-8 предлагается на экспорт как базовый самолет подготовки военных пилотов.

Программа была официально утверждена в апреле 1987 года, в мае министерство авиационной промышленности КНР одобрило общий график программы, 30 августа того же года началась сборка первого прототипа. 21 ноября 1990 года К-8 совершил первый полет.

В 1994 году первая партия самолетов была поставлена ВВС Пакистана, их закупили такие страны как Египет, Мьянма, Замбия, Намибия, Венесуэла и другие государства Азии и Африки. Отмечается, что 70% этих машин идет на экспорт.

В четверг в Душанбе состоялась встреча лидеров стран-участниц регионального энергетического проекта CASA-1000: Афганистана, Таджикистана, Кыргызстана и Пакистана. По итогам встречи участники четырёхсторонних переговоров пришли к выводу о необходимости совместной поддержки процесса примирения и экономического развития в Афганистане.

Более конкретно, президент Таджикистана Эмомали Рахмон подчеркнул, что безопасность и стабильность в ИРА необходимы также для благополучия соседних стран, поэтому страны-участницы (Таджикистан, Пакистан и Кыргызстан) решили развивать сотрудничество с Афганистаном как на двустороннем, так и на региональном уровне.

В свою очередь, премьер-министр Пакистана Наваз Шариф выразил уверенность, что проект не только позволит Таджикистану и Кыргызстану найти рынок для избытка электроэнергии в весенне-летний период, но и поспособствует развитию экономик Пакистана и Афганистана, сообщает телеканал «Толо».

По словам Шах Хусейна Муртазави, спикера афганского президента Мохаммада Ашрафа Гани, Правительство национального единства рассматривает проект как потенциальную возможность для улучшения отношений с Пакистаном в рамках общей политики Правительства национального единства по налаживанию отношений в регионе.

Напомним, что ранее Афганистан планировал закупать электроэнергию в рамках проекта CASA-1000, однако затем оставил за собой лишь транзитные функции. Проект планируется завершить к 2020-му году, его общая стоимость составит порядка 1 млрд. долларов.

После завершения ТЭО афганского участка газопровода ТАПИ Туркменистан намерен незамедлительно приступить к реализации проекта, заявил генеральный директор Мухуммет Мурат Аманов.

Прокладка трубопровода на территории Афганистана начнётся в течение года. В настоящее время проводятся исследования местности и окружающей среды вдоль предполагаемой зоны строительства. Подрядчиком по проекту выступает компания «Туркменгаз». Предполагается, что эти работы будут закончены к ноябрю текущего года.

Для строительства трубопровода Афганистан планирует привлечь инвесторов из частного сектора, заявил советник президента ИРА Аджмал Ахмади. По его мнению, проект ТАПИ предоставляет бизнесменам большие возможности, которыми они будут рады воспользоваться. Сходную точку зрения высказал Хан Джан Алокозай, вице-глава Торгово-промышленной палаты Афганистана, отмечает афганский телеканал «Толо».

«Проект ТАПИ поможет нам удовлетворить растущие потребности Афганистана в источниках энергии. Но, кроме того, он создаст условия для развития промышленности, борьбы с бедностью, появления новых рабочих мест», — резюмировал ожидания от проекта ТАПИ и.о. министра горнодобывающей и нефтегазовой промышленности Наргиз Нехан.

Газопровод ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия) является глобальным региональным проектом, стоимость реализации которого оценивается приблизительно в 7,6 млрд. долларов. После его реализации Афганистан сможет получать до 400 млн. долларов в год за транзит газа через свою территорию, а также снизить свою зависимость от поставок топлива из Ирана.

Пакистан ежегодно производит около 40 млрд кубометров природного газа и порядка 5 млн тонн нефти

В центральном офисе Gazprom International в Санкт-Петербурге состоялось подписание меморандума о взаимопонимании касательно сотрудничества в нефтегазовой отрасли с национальной пакистанской нефтегазовой компанией Oil and Gas Development Company Limited (OGDCL).

Со стороны Gazprom International, специализированного оператора upstream-проектов ПАО «Газпром» за рубежом, документ подписал управляющий директор и CEO компании Андрей Фик, со стороны OGDCL – управляющий и главный исполнительный директор Захид Мир.

Меморандум является основой для развития сотрудничества между компаниями в энергетической сфере и определяет основные направления совместной работы.

В частности, стороны договорились развивать проекты в области разведки и разработки месторождений углеводородов в Исламской Республике Пакистан и третьих странах, изучать возможности поставок газа в республику и другие государства региона и обсуждать прочие инициативы, представляющие взаимный интерес. Помимо этого, компании планируют внедрять и использовать современные технологии в области добычи нефти и газа, оказывать взаимную техническую помощь для развития отдаленных и малодебитных месторождений, а также комплексные услуги по бурению.

Oil and Gas Development Company Limited (OGDCL) – крупнейшая нефтегазовая компания Исламской Республики Пакистан, флагман в сфере разведки и добычи углеводородов в стране. OGDCL является лидером рынка по объему запасов, производства и количеству разрабатываемых нефтегазовых площадей в Исламской Республике Пакистан. По состоянию на 30 июня 2016 года, портфель ее геологоразведочных проектов включал в себя шестьдесят собственных и совместных лицензий на разведку участков общей площадью 112453 кв. км (более 30% всей исследуемой территории страны).

Главным акционером OGDCL является правительство Исламской Республики, которое владеет 74,97% акций компании. Ценные бумаги OGDCL торгуются на Лондонской фондовой бирже с декабря 2006 года.

В последние годы Пакистан испытывает серьезный разрыв между спросом и предложением на фоне роста бытового и промышленного потребления природного газа и электроэнергии. В этой связи правительство страны предпринимает ряд мер по интенсификации геологоразведки, модернизации систем производства, передачи и распределения энергоносителей и развитию генерирующих мощностей республики.

Пакистан ежегодно производит около 40 млрд кубометров природного газа и порядка 5 млн тонн нефти. Доказанные запасы углеводородов в стране оцениваются в 500 млрд кубометров природного газа и в более чем 1 млрд тонн жидких углеводородов.

При этом на долю запасов OGDCL в 2015 году приходилось 59% нефти и 36% природного газа. По данным за 2016 год, компания добывает 48% от всей производимой в стране нефти и 28% природного газа.

Сегодня управляющая конференция ФАО закрыла недельную сессию, в ходе которой государства-члены единогласно одобрили Программу работы и бюджет учреждения ООН на двухгодичный период, обязуясь одновременно с этим предпринимать усилия, направленные на достижение целей устойчивого развития и реализацию Повестки дня в области устойчивого развития на период до 2030 года.

Конференция официально утвердила регулярный бюджет в размере 1 005,6 млн. долл. США, который будет направлен на реализацию Программы работы ФАО на период 2018-2019 гг., предложенный Генеральным директором ФАО Жозе Грациану да Силвой.

«Для меня большая честь отметить, что Программа работы и бюджет была одобрена всеми странами, присутствующими на этой Конференции - воздержавшихся не было», - сказал Грациану да Силва.

«Нам необходимо внедрять устойчивые продовольственные системы, которые обеспечили бы нас питательной и доступной пищей, уделять внимание экосистемным услугам и повышать устойчивость к изменению климата для всех, как сейчас, так и в будущем, - сказал Генеральный директор ФАО. - Мы услышали ваш призыв к ФАО активизировать работу по борьбе с изменением климата. И отныне питание людей должно идти рука об руку с обогащением планеты».

Изменение климата

Конференция одобрила предложенную ФАО тему на 2018-2019 гг. «Изменение климата и его влияние на деятельность ФАО», подчеркнув «безвременность предложения» в свете новых ориентиров глобального развития, таких как Парижское соглашение и Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года.

Делегаты Конференция отвели ФАО важную роль в оказании поддержки странам в реализации предполагаемых вкладов, определяемых на национальном уровне, в соответствии с Парижским соглашением, а также в их усилиях по адаптации и повышению устойчивости к изменению климата, внося свой вклад, по возможности, в смягчение последствий.

Участники Конференции подчеркнули, что тема, выбранная на два года, соответствует принятой Стратегии ФАО по изменению климата и Глобальной программе действий по продовольственной безопасности и питанию в малых островных развивающихся государствах.

Государства-члены ФАО выразили удовлетворение возросшей эффективностью Организации под руководством Генерального директора.

Приоритеты ФАО

Участники Конференции также высоко оценили прогресс, достигнутый ФАО в процессах децентрализации, который позволил Организации усилить координацию с национальными партнерами и развивать стратегические партнерские отношения с другими заинтересованными сторонами, особенно с частным сектором, научными кругами и гражданским обществом.

Конференция также выразила свою признательность за актуализацию гендерной проблематики в деятельности ФАО.

Грациану да Силва отметил, что за последние пять лет ФАО приняла целостный подход к решению комплексных и взаимосвязанных задач, одновременно укрепляя свое присутствие на местах и свой глобальный технический потенциал.

Он подчеркнул, что центральное место, которое продовольствие и сельское хозяйство занимают в Повестке дня в области устойчивого развития, означает, что деятельность ФАО неотъемлемо связана с достижением целей устойчивого развития и что достижение цели «Нулевого голода» лежит в основе работы ФАО.

Участие на высоком уровне

В этом году в конференции приняли участие 1150 делегатов из 181 страны, включая Председателя Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций Питера Томсона, 105 министров и 25 заместителей министров, а также парламентариев.

Конференция также избрала Халида Мехбуба, советника/заместителя Постоянного представителя Пакистана в ФАО независимым председателем Исполнительного совета ФАО. В настоящее время г-н Мехбуб является Председателем Финансового комитета ФАО.

Бразилия продолжает сохранять первенство в мировых отгрузках сои

Согласно данным аналитиков Oil World, в июне Бразилия уверенно сохранила за собой первенство в мировых поставках сои и продуктов переработки масличной, прежде всего, существенно нарастив объем экспорта сои.

Как уточняется, месячные отгрузки бобов превзошли показатель июня прошлого года на 1,44 млн. тонн - до 9,2 млн. тонн, главным образом, за счет наращивания объемов экспорта в Китай до 6,58 (5,79) млн. тонн. Ощутимый рост поставок отмечался и в направлении Таиланда – до 355 (140) тыс. тонн, а также Ирана, Пакистана. В то же время, наблюдается тенденция снижения спроса на продукт со стороны ЕС – 0,9 (1,04) млн. тонн.

Отгрузки соевого масла остались на уровне прошлого года – 179 (172) тыс. тонн, при этом ключевыми покупателями остались Индия и Китай.

Стоит отметить, что переработка соевых бобов в Бразилии все же находится не на столь высоком уровне, как предполагалось, в связи с чем отгрузки соевого шрота в июне снизились до 1,39 (1,56) млн. тонн. Наибольший интерес к продукции проявили Южная Корея и Таиланд, закупив 176 (38) тыс. тонн и 204 (152) тыс. тонн соответственно.

Сенаторы США призывают к уничтожению баз боевиков в Пакистане

Делегация от сената США из пяти человек посетила Исламабад и Кабул для обсуждения борьбы с терроризмом.

Сенаторы Джон Маккейн, Линдси Грэхем, Элизабет Уоррен, Дэвид Пардю и Шелдон Уайтхайз заявили о необходимости решительной борьбы с убежищами «Талибана» и боевиков группировки Хаккани на территории Пакистана, а также — о необходимости увеличения воинского контингента в Афганистане для победы над терроризмом.

До визита в Афганистан делегация вместе с руководством пакистанских ВС посетила полуавтономный племенной регион Вазиристан, граничащий с Афганистаном и известный как прибежище многих террористических группировок. Обсуждение проходило с главой пакистанских ВС генералом Камар Джавидом Баджвой, передаёт информагентство «Пажвок».

Известный своей критической позицией по отношению к Пакистану сенатор Маккейн в очередной раз заявил, что безопасные убежища «Талибана» и группировки Хаккани на территории Пакистана неприемлемы и что США ожидают безусловного сотрудничества пакистанской стороны в борьбе с терроризмом. По его словам, после возвращения сенаторы настроены подробно обсудить сложившуюся ситуацию с президентом Дональдом Трампом, генералом Мэттисом и генералом Макмастером.

«После визита в Северный и Южный Вазиристан я хочу сказать правительству [США]: либо мы выводим все войска, потому что 8600 человек категорически недостаточно для выполнения заявленных целей, либо увеличиваем их количество. Я думаю, что дополнительный военный контингент США и НАТО при поддержке с воздуха может изменить расклад сил и сделать кампанию успешной», — комментирует визит Линдси Грэхем.

Элизабет Уоррен также заявила, что США требуется новая стратегия в Афганистане, с чётким обозначением как целей, так и способов их достижения.

Ранее, в ходе визита в Исламабад сенатор Маккейн подчеркнул, что мир в Афганистане и регионе в целом невозможен без участия Пакистана и что США и Пакистан должны заключить соглашение о стратегическом сотрудничестве с целью противодействия терроризму. Речь, однако, шла о более тесном сотрудничестве, а не создании большей напряжённости в отношениях двух стран. Отметим, что с 15 июня по начало июля пакистанские ВС проводили масштабную антитеррористическую спецоперацию в Вазиристане.

Торговый маршрут через Гулам Хан между Афганистаном и Пакистаном возобновил свою работу в понедельник, сообщают официальные источники.

Маршрут был закрыт из-за активности боевиков в Северном Вазиристане. В то же время пакистанская таможня пока оставляет закрытыми торговые маршруты в Южном Вазиристане, такие, как Нава и Гахи, сообщают афганские СМИ со ссылкой на представителей пакистанской таможни.

Афганские бизнесмены выразили удовлетворение открытием привычных торговых маршрутов, поскольку столкнулись со множеством трудностей при использовании торговых портов Торхам и Чаман.

Гулам Хан был закрыт для торговой активности с 15 июня, когда пакистанские ВС начали спецоперацию против боевиков в данном районе. Напомним, что недавно Афганистан и Пакистан при содействии Китая договорились о взаимном стремлении к добрососедским отношениям.

В Новосибирске обсудили вопросы поддержки женского предпринимательства.

С 2 по 4 июля в Новосибирске прошел Первый международный Конгресс женщин стран-участниц Шанхайской организации сотрудничества и стран-участниц БРИКС, в котором приняла участие заместитель Министра промышленности и торговли Российской Федерации Гульназ Кадырова. Мероприятие было организовано Правительством Новосибирской области при поддержке Совета Федерации Федерального собрания Российской Федерации.

Тема Конгресса - роль женщин в современном обществе: политике, науке, экономике, науке, образовании и культуре.

В настоящий момент треть всех занятых в российской промышленности – это женщины, которые активно показывают себя также в предпринимательстве. Сегодня почти 70% женщин в нашей стране хотели бы создать свой бизнес, отметила Гульназ Кадырова.

В рамках программы мероприятий Конгресса обсуждались вопросы поддержки женского предпринимательства, роли женщин в укреплении гуманитарного сотрудничества, а также решении задач устойчивого государственного развития.

В работе Конгресса приняли участие более 300 представителей женских организаций Индии, Казахстана, Китая, Монголии, Пакистана, Таджикистана, Узбекистана, ЮАР и других стран.

Низкие цены, установившиеся на рынке недвижимости Дубая в последние два года, привлекают больше конечных покупателей, чем инвесторов, утверждают эксперты. Кроме того, среди покупателей возросло число тех, кто становится собственником недвижимости в Дубае впервые в своей жизни.

При этом среди конечных покупателей возрастает доверие к рынку, который в последние годы стал более зрелым. Как отмечают в Propertyfinder Group, укрепление доллара и падение цен на нефть спровоцировали отток инвесторов с традиционных для Дубая рынков, в том числе из России, Великобритании и Китая.

«Инвесторы из России доминировали на рынке до середины 2015 года. Британцы также всегда демонстрировали высокую активность, но после Brexit они или замолчали, или репатриировали свои капиталы в Великобританию. Наши ближайшие соседи из стран, богатых нефтью, вкладываются в акции и не спешат возвращаться на рынок недвижимости в том объеме, в каком присутствовали на нем раньше», - отмечает Лукман Хаджи, коммерческий директор Propertyfinder Group.

В 2016 году усилили свое инвестиционное присутствие на рынке недвижимости Дубая представители таких стран, как Индия, Саудовская Аравия, Пакистан, Египет, Иран, а также сами граждане ОАЭ. В то же самое время на рынке наблюдается приток молодых покупателей, приобретающих недвижимость для постоянного проживания. Во многом этому поспособствовали банки, которые облегчили условия получения ипотеки, а также сами застройщики, предложившие щадящие платежные планы.

«Мы уверены в том, что основная часть покупателей недвижимости в Дубае – это конечные пользователи, осознавшие, что платить ипотеку за собственное жилье сегодня выгоднее, чем вносить ежегодную арендную плату за чужой объект недвижимости», - отметил Гайдер Туайма, менеджер по исследованиям компании ValuStrat.

Курс доллара замедлится, и эксперты предсказывают, что цены на нефть все-таки превысят US$ 60 за баррель. В этом случае инвесторы вернутся на рынок, и цены на дома подрастут. «В целом, слабый доллар – позитивный тренд для рынка недвижимости ОАЭ, Когда цены на нефть подрастут, это толкнет вперед экономику Арабских Эмиратов и стран Персидского залива в целом, что позитивно отразится и на рынке недвижимости», - отметили в исследовательской компании Cavendish Maxwell.

Иран построит ветряную электростанцию в Пакистане

Главный исполнительный директор компании "Iran-Pakistan Wind Power Limited" (IPWPL) объявил, что эта компания получила лицензию на производство электроэнергии путем строительства ветряной электростанции мощностью 50 мегаватт в южной пакистанской провинции Синд, сообщает Fars News.

"Электростанция будет создана в районе Татта этой провинции по проекту стоимостью 100 миллионов долларов", - сказал Хуррам Саид.

Он подтвердил, что это один из первых важных шагов по развитию торговых связей между Ираном и Пакистаном после вступления в силу Совместного комплексного плана действий (JCPOA).

В апреле 2017 года, две граничащие страны подписали соглашение об открытии филиалов коммерческих банков для проведения торгов по официальным каналам.

По словам Саида, национальный регулирующий орган по электроэнергетике Nepra, предоставил лицензию на производство электроэнергии для "Iran-Pakistan Wind Power Limited" (IPWPPL) на 20 лет со дня начала коммерческих операций.

Он сказал, что после того, как тариф на электроэнергию будет согласован, компания начнет осуществление проекта, который займет два года.

"Пакистан сейчас импортирует 75 МВт электроэнергии из Ирана, а Иран уже заявил о своей готовности увеличить экспорт электроэнергии в Пакистан до 2000 и 3000 МВт", - добавил Саид.

Он сказал, что подписание соглашения откроет больше возможностей для сотрудничества между двумя странами в энергетическом секторе.

Саид посоветовал правительству Пакистана больше сосредоточиться на импорте электроэнергии из Ирана вместо того, чтобы вкладывать огромные суммы в строительство новых электростанций в стране, которые являются дорогостоящими.

Главный спонсор проекта IPWPPL включает в себя компанию SUNIR ("Iran Power & Water Equipment and Services Export Company") Ирана, в то время как более меньшими спонсорами являются компании "Planet" и "Tufail" в Пакистане.

SUNIR - это иранская группа компаний, состоящая из 24 независимых компаний, занимающихся производством широкого спектра различного оборудования и обладающая богатым опытом инженерных услуг и консалтинга в сфере водоснабжения и электроэнергетики.

С момента своего создания в 1994 году SUNIR успешно выполнила широкий спектр мероприятий в более чем 18 странах.

SUNIR впервые выразила заинтересованность в создании проекта по ветроэнергетике в Пакистане в 2006 году. Позже она приложила огромные усилия и потратила время на приобретение требуемого участка земли в провинции Синд.

До основания, а затем…

Алексей Арбатов

Устарел ли контроль над ядерными вооружениями?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Если откажемся от наработанных за полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, останемся у разбитого корыта. Необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно ее совершенствовать.

Противостояние России и Запада и начало нового цикла гонки вооружений вернули проблемы ядерного оружия на авансцену мировой политики после двадцати лет забвения. Администрация Дональда Трампа не считает приоритетом прогресс в контроле над ядерным оружием, что по идее должно послужить стимулом для Москвы к существенному пересмотру курса в данной области. Но в какую сторону? Этот вопрос остается открытым.

Ядерный романтизм в консервативную эпоху

На Валдайском форуме в октябре 2016 г. президент России Владимир Путин заявил: «Ядерное оружие является фактором сдерживания и фактором обеспечения мира и безопасности во всем мире», его нельзя «рассматривать как фактор какой бы то ни было потенциальной агрессии». Следует отметить, что столь положительная и в чем-то даже романтическая оценка роли ядерного оружия высказывается у нас на самом высоком государственном уровне впервые – такого не было ни во времена СССР, ни в демократической России.

Впрочем, многое зависит от интерпретации. Если эти слова – пожелание того, как должно быть, пока ядерное оружие существует в качестве объективной реальности, на это нечего возразить. Возможно, имелось в виду, что ядерное оружие должно быть предназначено только для ответного удара, и этой возможностью следует сдерживать агрессора от нападения («фактор сдерживания»). И что его недопустимо применять в первом ударе («как фактор потенциальной агрессии»). В таком случае мы имеем дело с одним из вариантов формулировки концепции стратегической стабильности как состояния стратегических взаимоотношений сторон, при котором сводится к минимуму вероятность ядерной войны, во всяком случае – между двумя сверхдержавами.

Однако если приведенное высказывание отражает представление о существующем порядке вещей, то с ним нельзя согласиться без существенных оговорок.

Фактор агрессии или ее сдерживания?

Первая оговорка состоит в том, что все девять нынешних государств, имеющих ядерное оружие, в своих официальных военных доктринах или по умолчанию допускают применение его первыми.

До недавнего времени КНР и Индия были единственными двумя странами, принявшими обязательство о неприменении ядерного оружия первыми. Но в Китае идет дискуссия об отказе от этого принципа ввиду растущей возможности США поражать китайские ядерные средства высокоточными неядерными системами большой дальности. А Индия, судя по всему, изменила свое прежнее обязательство, заявив, что оно распространяется только на неядерные государства, и это сближает ее стратегию с доктринами России и Соединенных Штатов.

Американские союзники по НАТО – Великобритания и Франция – всегда доктринально допускали применение ядерного оружия первыми, хотя их ядерные силы в сокращенном составе технически более всего соответствуют концепции сугубо ответного удара, во всяком случае в отношении России (а до того – СССР).

Пакистан открыто и безоговорочно придерживается концепции первого применения ядерного оружия (как оперативно-тактического, так и средней дальности) против Индии, имеющей большое превосходство по силам общего назначения.

Израиль не признает и не отрицает наличия у него ядерного оружия. Но ввиду специфики его геополитического окружения ни у кого нет сомнений, что Тель-Авив негласно придерживается концепции первого ядерного удара.

У Северной Кореи вместо доктрины – идеологические декларации с угрозами применения ядерного оружия. В свете малочисленности и уязвимости ее ядерных средств в противоборстве с ядерной сверхдержавой в лице США первый удар – единственный способ применить ядерное оружие (и после этого погибнуть).

Тем более сказанное выше относится к двум ведущим ядерным державам. Российская официальная военная доктрина недвусмысленно предусматривает не только ответный ядерный удар (в качестве реакции на нападение на РФ и ее союзников с использованием ядерного и других видов оружия массового уничтожения, ОМУ), но также и первый ядерный удар: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие… в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В таком случае ядерный удар будет иметь целью «нанесение неприемлемого ущерба агрессору в любых условиях обстановки».

В военной политике Соединенных Штатов тоже всегда допускалась возможность использования ядерного оружия первыми, как гласит американская ядерная доктрина от 2010 г., «для узкого набора сценариев». Обеспечивая гарантии безопасности союзникам в Европе и Азии, США имеют варианты ядерного ответа на нападение на них с использованием обычного оружия или других видов ОМУ и потому «не готовы в настоящее время принять безоговорочную политику сдерживания ядерного нападения как единственного предназначения ядерного оружия…».

Таким образом, Россия, Соединенные Штаты и другие государства, обладающие ядерным оружием, допускают, помимо ответного удара, те или иные варианты применения ядерного оружия первыми (т.е. как «фактор агрессии»). Такие варианты включены в их понимание ядерного сдерживания (т.е. «фактора обеспечения мира и безопасности во всем мире»). Объясняется этот доктринальный симбиоз тем, что все они без исключения считают «фактором агрессии» только первый ядерный удар вероятного противника. А сами намерены применить ядерное оружие первыми исключительно в ответ на агрессию с использованием других видов ОМУ или обычных вооружений.

В связи с этим следует подчеркнуть, что исторически во многих войнах, особенно после 1945 г., каждая сторона считала, что, даже ведя наступательные операции, она обороняется, отражая реальную или неминуемо грозящую агрессию. Это влекло за собой или могло повлечь эскалацию конфликта. Карибский ракетный кризис октября 1962 г. наглядно продемонстрировал возможность ядерной войны из-за потери контроля над событиями, а не в результате спланированной агрессии. Несколько раз чистое везение спасало мир от ядерной катастрофы, хотя тогда уже существовало взаимное ядерное сдерживание (пусть асимметричное) и ни одна из сторон не хотела прямого конфликта.

Похожие, хотя и не столь опасные ситуации эскалации взаимных оборонительных действий имели место во время берлинского кризиса 1961 г., в ходе вьетнамской (1964–1972 гг.), афганской (1979–1989 гг.) и первой иракской войн (1990 г.). То же можно сказать о четырех ближневосточных войнах (1957, 1967, 1973 и 1983 гг.), фолклендском конфликте (1982 г.), индо-пакистанской и ирано-иракской войнах (1971 и 1980–1988 гг.) и ряде других событий такого рода. Причем некоторым из них сопутствовали открытые угрозы применения ядерного оружия и повышение уровней его готовности ведущими государствами.

Нынешняя конфронтация России и НАТО в Европе, многосторонний характер кризисов на Ближнем Востоке в сочетании с развитием новейших ядерных и обычных высокоточных вооружений и изощренных информационно-управляющих систем порождают угрозу быстрой непреднамеренной эскалации обычного (даже локального) конфликта между великими державами к ядерной войне. Эта угроза усугубляется «новаторскими» концепциями применения ядерного оружия в стратегиях ведущих государств.

Опасные новации

Во времена прошлой холодной войны вероятность быстрой (и даже изначальной) эскалации крупного вооруженного конфликта в Европе к применению ядерного оружия со стороны НАТО и Варшавского договора принималась как данность (а на континенте было развернуто в общей сложности до 17 тыс. единиц тактических ядерных средств). После окончания холодной войны тактические ядерные силы сторон были многократно сокращены, а апокалипсические сценарии были на четверть века забыты.

Но кризис вокруг Украины и наращивание вооруженных сил по обе стороны новых границ между Россией и НАТО вернули прежние страхи в европейскую политику. Масштабные военные учения сторон стали регулярно проводиться с имитацией применения тактических ядерных средств. Оружие такого класса в количестве нескольких сотен единиц все еще размещено вместе с силами общего назначения на передовых базах России и в американских хранилищах на территории стран НАТО.

Однако есть и новшества, чреватые не меньшей опасностью: концепции избирательного применения стратегических ядерных вооружений. Соединенные Штаты с начала 1960-х гг. экспериментировали со стратегией контрсиловых ядерных ударов – поражения стратегических сил и других военных объектов СССР, избегая разрушения городов (во всяком случае, на первых этапах войны). Но все эти планы разбивались о вероятность массированного ядерного ответа другой стороны.

Перемены начались много лет спустя: в 2003 г. в официальных российских документах появились планы «деэскалации агрессии... угрозой нанесения или непосредственно осуществлением ударов различного масштаба с использованием обычных и/или ядерных средств поражения». Причем предполагалась возможность «дозированного боевого применения отдельных компонентов Стратегических сил сдерживания».

С тех пор издания военной доктрины РФ не упоминали подобных концепций, и на время они ушли в тень. Но в условиях нынешнего обострения напряженности в профессиональную печать стали периодически просачиваться сходные идеи, возможно, отражая закрытые стратегические изыскания уполномоченных организаций. Можно в связи с этим предположить, что в России, США (и, видимо, в КНР) прорабатываются концепции избирательного применения стратегического ядерного оружия.

Например, военные профессионалы из закрытых институтов Минобороны РФ подчеркивают «…ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ядерного оружия как в количественном отношении, так и по энерговыделению. Поэтому… первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны». В качестве возможных средств таких действий рассматриваются, в частности, новые тяжелые наземные ракеты шахтного базирования типа «Сармат», поскольку уязвимость пусковых установок не позволяет полагаться на них для осуществления ответного удара в случае массированной контрсиловой атаки США.

Судя по всему, и Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимируют концепции ограниченной стратегической ядерной войны в виде «подогнанных (tailored) ядерных опций». Как оружие таких ударов обсуждаются, например, перспективные ядерные авиационные крылатые ракеты большой дальности (LRSO – long-range stand-off missile) и управляемые авиабомбы с вариативной мощностью заряда (В-61-12).

Чаще всего в России подобные избирательные удары предлагаются как ответ на массированную неядерную «воздушно-космическую агрессию» США и НАТО (вроде многократно расширенного варианта налетов на Югославию, Афганистан или Ирак). А в США такие «опции» прорабатываются как реакция на ограниченное «ядерное воздействие» со стороны России (а также имея в виду Китай). В реальности Соединенные Штаты не имеют ни планов, ни достаточных средств для неядерной «воздушно-космической агрессии» против России, особенно если речь идет об ударе по ее стратегическим ракетным силам. Эти сценарии существуют в воображении российских стратегов. Однако взаимная разработка планов избирательных стратегических ударов угрожает молниеносно перевести на глобальный уровень любое локальное (и даже случайное) вооруженное столкновение двух сверхдержав.

Хотелось бы спросить авторов российской концепции: почему они думают, что Соединенные Штаты в ходе обмена ограниченными ударами, в конце концов, первыми дадут «задний ход»? Видимо, подсознательно здесь присутствует стереотип: в США живут богаче и ценят жизнь выше, а патриотизм – ниже, чем в России. Возможно, применительно к большой и долгой обычной войне это не лишено оснований (достаточно сравнить отношение общества двух стран к войнам во Вьетнаме и Афганистане). Однако упускается из вида, что ядерное оружие и в этом смысле является «великим уравнителем»: и богатым, и бедным одинаково не хочется, чтобы они сами, их дети и внуки превратились в «радиоактивную пыль». Во всяком случае, исторический опыт кризисов холодной войны не подтверждает представления о трусливости американцев, а с тех пор уровень жизни в России и на Западе стал менее контрастным.

Сопутствующая идея, набирающая ныне обороты, состоит в том, что после большого сокращения ядерных арсеналов за прошедшие четверть века ядерная война снова стала возможна и не повлечет глобальной катастрофы. Вот один из образчиков такого прогнозирования: «Решившись на контрсиловой превентивный удар по России… США имеют основания рассчитывать на успех… В итоге до 90 процентов российского ядерного потенциала уничтожается до старта. А суммарная мощность ядерных взрывов составит около 50–60 мегатонн… Гибель миллионов американцев, потеря экономического потенциала будут перенесены относительно легко. Это умеренная плата за мировое господство, которое обретут заокеанская или транснациональная элиты, уничтожив Россию…» В качестве спасительной меры, утверждает автор, создание 40–50 «боеприпасов (в 100 МТ) в качестве боеголовок для тяжелых МБР или сверхдальних торпед гарантирует доведение до критически опасных геофизических зон на территории США (Йеллоустонский супервулкан, разломы тихоокеанского побережья США)... Они гарантированно уничтожат США как государство и практически всю транснациональную элиту».

Можно было бы отмахнуться от таких идей как не составляющих предмет стратегического анализа и требующих услуг специалистов другого профиля, но не все так просто. Их автор (Константин Сивков) много лет служил в Генеральном штабе Вооруженных сил РФ и принимал участие в разработке военно-доктринальных документов государства. В других работах этого специалиста, как и в публикациях упомянутых выше экспертов, вопреки официальной линии Москвы, приводятся вполне убедительные расчеты невозможности массированного поражения не только российских ракетных шахт, но и значительной части промышленности высокоточным неядерным оружием. Также следует напомнить, как пару лет назад один из центральных каналов российского телевидения в репортаже о заседании военно-политического руководства самого высокого уровня как бы «случайно» показал картинку именно такой суперторпеды, вызвав немалый ажиотаж на Западе.

Приведенные примеры не позволяют безоговорочно принять тезис известного российского политолога Сергея Караганова: «Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, “цивилизовало”, делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению». И дело не в том, что до «ядерной кнопки» могут добраться экстремисты или умалишенные, а в том, что замкнутые институты имеют склонность генерировать узко технико-оперативный образ мышления, совершенно оторванный от реальности и чреватый чудовищными последствиями в случае его практической имплементации.

Так или иначе, приведенные концепции насколько искусственны, настолько и опасны. Россия и США уже второй год не могут договориться о координации обычных авиаударов даже по общему противнику в Сирии, а что уж говорить о негласном взаимопонимании «правил» обмена избирательными ядерными ударами друг по другу! Касательно приемлемости ядерной войны при сокращенных потенциалах, даже если принять крайне спорные прогнозы минимального ответного удара России мощностью в 70 мегатонн (10% выживших средств), надо обладать экзотическим мышлением для вывода, что российский ответ (5 тыс. «хиросим») не будет означать полного уничтожения Cоединенных Штатов и их союзников вместе со всеми элитами.

В реальности нет никаких оснований полагать, что ядерное оружие теперь и в будущем может стать рациональным инструментом войны и ее завершения на выгодных условиях. Однако есть риск (особенно после смены руководства США), что государственные руководители, не владея темой, не имея доступа к альтернативным оценкам и тем более не ведая истории опаснейших кризисов времен холодной войны, поверят в реализуемость подобных концепций. Тогда в острой международной ситуации, стремясь не показать «слабину», они могут принять роковое решение и запустить процесс неконтролируемой эскалации к всеобщей катастрофе.

Банализация и рационализация ядерного оружия и самой ядерной войны, безответственная бравада на эти запретные ранее темы – опаснейшая тенденция современности. Парадоксально, что отмеченные стратегические новации выдвинуты в условиях сохранения солидного запаса прочности паритета и стабильности ядерного баланса России и США. Похоже, что даже классическое двустороннее ядерное сдерживание в отношениях двух сверхдержав (не говоря уже о других ядерных государствах) «поедает» само себя изнутри. Впредь едва ли можно надеяться только на него как на «фактор обеспечения мира и безопасности».

Нельзя не признать, что традиционные концепции и методы укрепления стратегической стабильности не способны устранить данную опасность. Для этого нужны новые принципы стратегических отношений великих держав и механизмы обоюдного отказа от опасных стратегических новаций. Но их невозможно создать в условиях распада контроля над ядерным оружием и неограниченной гонки вооружений.

Спасло ли мир ядерное сдерживание?

Вторая оговорка в отношении упомянутой в начале статьи «валдайской формулы» заключается в том, что ядерный «фактор сдерживания» реализуется исключительно в рамках системы и процесса контроля над вооружениями и их нераспространения – и никак иначе. Сейчас, на кураже ниспровержения прежних истин, по этому поводу высказываются сомнения. Например, цитировавшийся выше Сергей Караганов пишет, что «…баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно». Тем не менее это сделать легко – при всей сложности проблематики ядерных вооружений.

До начала практического контроля над вооружениями (ведя отсчет с Договора 1963 г. о частичном запрещении ядерных испытаний) мир неоднократно приближался к грани ядерной войны. Характерно, что упомянутый выше самый опасный эпизод – Карибский кризис – помимо конфликта СССР и США из-за Кубы, был главным образом вызван именно динамикой ядерного сдерживания. Отвечая на большой блеф советского лидера Никиты Хрущева о ракетном превосходстве после запуска спутника в 1957 г., Соединенные Штаты начали форсированное наращивание ракетно-ядерных вооружений. Администрация Джона Кеннеди, придя к власти в 1961 г., унаследовала от предшественников 12 старых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и две первые атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ). Однако уже в 1967 г. американские стратегические ядерные силы (СЯС) увеличились по числу ракет в 40 раз (!). Поняв, куда идут процессы, Хрущев санкционировал переброску ракет средней дальности на Кубу, чтобы хоть замедлить быстро растущее отставание от США. Остальное хорошо известно.

Так ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне. Можно до бесконечности спорить, спасло ли мир ядерное оружие или нет. И то и другое недоказуемо, поскольку, слава Богу, ядерной войны в те годы не случилось. Но в течение ста лет после битвы при Ватерлоо и до августа 1914-го большой войны в Европе тоже не произошло, хотя ядерного оружия не было, как и на протяжении полутора веков между Тридцатилетней войной и наполеоновским нашествием. А малых войн случалось множество, как и в годы холодной войны, причем через своих клиентов великие державы воевали и друг с другом.

После Договора 1963 г. в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: развертывания новых ракет средней дальности СССР, а в ответ и аналогичных ракет США и провала переговоров по ограничению ядерных вооружений. Вывод очевиден: международные конфликты на фоне неограниченной гонки ядерных вооружений периодически подводят мир к грани ядерного Армагеддона. А в условиях процесса и режимов контроля над вооружениями – нет.

Отрицать прямую и обратную корреляцию мира и контроля над вооружениями можно, только если не желать признавать очевидного. Именно соглашения об ограничении и сокращении ядерного оружия стабилизировали военный баланс на пониженных уровнях и сыграли решающую роль в спасении мира от глобальной войны. Точно так же четко прослеживается взаимосвязь успехов и провалов диалога великих держав по ядерному разоружению и соответственно – прогресса или регресса режима нераспространения ядерного оружия.

Тем не менее, если исходить из того, что сдерживание, наряду с соглашениями великих держав, явилось одним из факторов спасения мира от ядерной войны в прошлом, то это отнюдь не значит, что так будет продолжаться в будущем. Отношения стабильного стратегического паритета сложились исключительно между СССР/Россией и США, хотя и здесь сейчас нарастают возмущающие факторы. Но нет оснований рассчитывать на тот же эффект в отношениях других ядерных государств, например, Индии и Пакистана. Тем более это относится к Северной Корее и возможным будущим обладателям ядерного оружия, если продолжится его распространение, что неизбежно в случае провала переговоров по дальнейшему сокращению ядерных арсеналов.

А через новые ядерные государства это оружие или оружейные материалы и экспертиза неизбежно рано или поздно попадут в руки террористов, что положит катастрофический конец роли ядерного оружия как «фактора обеспечения мира и безопасности». Ядерное сдерживание, согласно вечным законам гегелевской диалектики, убьет само себя. Это тем более так, поскольку в настоящее время разворачивается беспрецедентный кризис системы контроля над ядерным оружием.

Распад системы: есть ли повод для волнения?

Впервые за более чем полвека переговоров и соглашений по ядерному оружию (после Договора 1963 г.) мир оказался перед перспективой потери уже в ближайшее время договорно-правового контроля над самым разрушительным оружием в истории человечества.

Наиболее слабым звеном в системе контроля над ядерным оружием является Договор РСМД между СССР и США от 1987 года. Стороны уже несколько лет обвиняют друг друга в нарушении Договора, и после смены администрации в Вашингтоне в обозримом будущем он может быть денонсирован. В России к этому соглашению относятся скептически, что регулярно проявляется в высказываниях государственных руководителей. Еще более настораживает, что в новой «Концепции внешней политики» от 2016 г. он даже не упомянут в числе договоров, которым привержена Москва.

Обычно в вину Договору РСМД вменяется, что согласно его положениям было ликвидировано в два с лишним раза больше советских, чем американских ракет (соответственно 1836 и 859), и этой арифметикой до сих пор возмущаются многие российские эксперты в погонах и без. Но дело не просто в том, что советских ракет было развернуто намного больше и соответственно до «нуля» пришлось больше их сокращать. Еще важнее, что по высшей стратегической математике СССР все равно остался в выигрыше по качеству. Ведь для него был устранен, по сути, элемент стратегической ядерной угрозы, особенно ракеты «Першинг-2», способные с коротким подлетным временем (7 минут) наносить точные удары по подземным командным центрам высшего военно-политического руководства в Московском регионе. А непосредственно для американской территории Договор никак угрозу не уменьшил, поскольку советские ракеты средней дальности ее по определению не достигали.

Другой аргумент против Договора состоит в том, что ракеты средней дальности нужны России для ударов по базам ПРО США в Европе. Между тем все непредвзятые оценки показывают, что эти системы не способны перехватить российские МБР ни на разгонном участке, ни вдогонку. Кстати и президент Путин заявлял, что новые системы РФ могут преодолеть любую ПРО США.

Довод о том, что нужно отвечать на ядерные ракеты средней дальности третьих стран, не участвующих в Договоре, тоже неубедителен. Поскольку Великобритания и Франция не имеют ракет такого класса, из пяти остальных ядерных государств КНР и Индия – стратегические союзники России, Пакистан нацеливает ракеты только на Индию, Израиль – на исламских соседей, а КНДР – на американских дальневосточных союзников, а в перспективе – на США.

В любом случае Россия обладает большим количеством достратегических ядерных средств для сдерживания третьих стран, помимо стратегического потенциала для сдерживания Соединенных Штатов, часть которого может быть нацелена по любым другим азимутам. И уж если этой огромной мощи недостаточно для сдерживания третьих ядерных государств, то дополнительное развертывание наземных баллистических и крылатых ракет средней дальности делу не поможет. Придется рассчитывать на противоракетную оборону в составе модернизированной Московской ПРО А-235, новейших систем С-500 и последующих поколений подобных средств. А заодно пересмотреть позицию о необходимости отказа от систем ПРО или их жесткого ограничения.

Вопреки критике Договора при современном геополитическом положении России он намного важнее для ее безопасности, чем 30 лет назад. В случае его краха и в ответ на развертывание ныне запрещенных российских систем оружия возобновится размещение американских ракет средней дальности, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы.

Кризис контроля над ядерным оружием проявляется и в том, что вот уже шесть лет не ведется переговоров России и США по следующему договору СНВ – самая затянувшаяся пауза за 47 лет таких переговоров. В 2021 г. истечет срок текущего Договора СНВ, и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум. Времени для заключения нового договора, в свете глубины разногласий сторон по системам ПРО и высокоточным неядерным вооружениям, все меньше. При этом новая администрация Белого дома не проявляет заинтересованности в заключении нового договора СНВ до 2021 г. или в его продлении до 2026 года.

Именно с середины 2020-х гг. Соединенные Штаты приступят к широкой программе обновления своего стратегического ядерного арсенала (стоимостью до 900 млрд долл.), а также, вероятно, расширят программу ПРО, на что Россия будет вынуждена отвечать. Причем в отличие от периода холодной войны эта ракетно-ядерная гонка будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. Новейшие системы оружия особенно опасны тем, что размывают прежние технические и оперативные разграничения между ядерными и обычными, наступательными и оборонительными, региональными и глобальными вооружениями.

К тому же гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также КНР, страны НАТО, Индию и Пакистан, Северную и Южную Кореи, Японию и другие государства. Геополитическое положение России обуславливает ее особую уязвимость в такой обстановке.

Уже два десятилетия по вине Вашингтона в законную силу не вступает Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). По их же вине недавно «заморожено» соглашение о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях (ДЗПРМ) много лет стоят в тупике на Конференции по разоружению в Женеве. По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов.

Конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 г. закончилась провалом. Северная Корея, которая вышла из ДНЯО в 2003 г., продолжает испытания ядерного оружия и баллистических ракет. В апреле 2017 г. от нее дистанцировался даже главный покровитель – Китай. Настрой новой администрации и Конгресса против многостороннего соглашения об ограничении иранской ядерной программы от 2015 г. может нанести окончательный удар по ДНЯО. Дальнейшее распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Если и когда это оружие попадет в руки террористов, Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, тем более в свете уязвимости ее геополитического положения и проницаемости южных границ.

Рецепты летального исхода

Традиционный контроль над ядерным оружием зиждился на ярко выраженной биполярности миропорядка, примерном равновесии сил сторон и согласовании классов и типов оружия в качестве предмета переговоров. Ныне миропорядок стал многополярным, равновесие асимметричным, а новые системы оружия размывают прежние разграничения. Контроль над вооружениями и предотвращение ядерной войны необходимо своевременно адаптировать к меняющимся условиям. Но надстраивать здание нужно на твердом и испытанном фундаменте – таково элементарное правило любой реконструкции.

В упоминавшейся выше статье Сергей Караганов пишет о необходимости выработки «новых схем ограничения вооружений». В качестве таковых он предлагает «не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия... Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета… Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи…) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны… Таким образом, – пишет этот авторитетный специалист, – цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений».

Прежде всего по поводу приведенного подхода следует отметить, что у Москвы и Вашингтона уже есть совместная концепция стратегической стабильности, предметно согласованная в первый и, к сожалению, последний раз в 1990 году. Ее суть (состояние стратегических отношений, устраняющее стимулы для первого удара) вполне актуальна. Что касается конкретных способов укрепления стабильности (взаимоприемлемое соотношение наступательных и оборонительных средств, снижение концентрации боезарядов на носителях и акцент на высокоживучие системы оружия), они, безусловно, требуют обсуждения и дополнения. Нужно учесть появление новейших наступательных и оборонительных вооружений, затронутые выше опасные концепции их применения, киберугрозы, распространение ядерного и ракетного оружия. Но расширение круга участников таких переговоров преждевременно. В обозримом будущем было бы величайшим успехом достичь взаимопонимания хотя бы в двустороннем формате, а уже затем думать о его расширении.

Кроме того, отвлеченное обсуждение стратегической стабильности сродни популярным в Средние века схоластическим диспутам. Это не приведет к конкретному результату, вроде упомянутого Карагановым «предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений». Едва ли можно рассчитывать, что оппоненты просто силой аргументов убедят друг друга отказаться от вызывающих беспокойство программ – без достижения взаимных компромиссов в виде ограничения и сокращения конкретных вооружений. А раз так, то и «численному паритету» нет альтернативы: ни одна из сторон не согласится юридически закрепить свое отставание.

Это суждение подтверждает практический опыт. Ведущиеся в течение последних лет американо-китайские консультации по стратегической стабильности при неравенстве потенциалов не породили ничего (кроме совместного словаря военных терминов). Та же участь постигла переговоры «большой ядерной пятерки», начавшиеся с 2009 г.: ничего конкретного, кроме общих благих пожеланий, согласовать не удалось. Наконец, есть опыт диалога России и Соединенных Штатов, который шел до 2012 г. по системам ПРО в контексте стратегической стабильности. Интеллектуальное взаимодействие потерпело фиаско, поскольку США не соглашались ни на какие ограничения ПРО, а Россия их и не предлагала, требуя «гарантий ненаправленности».

Если бы удалось организовать предлагаемый Сергеем Карагановым форум «девятки» по стратегической стабильности, он в лучшем случае вылился бы в бесплодный дискуссионный клуб, а в худшем – в площадку для взаимной ругани (тем более с участием таких своеобразных стран, как Израиль и КНДР).

Единственное содержательное определение стабильности от 1990 г. потому и состоялось, что согласовывалось в рамках переговоров о Договоре СНВ-1 и нашло воплощение в его статьях и обширнейшей интрузивной системе верификации и мер доверия. Поэтому паритет, количественные уровни, подуровни и качественные ограничения являются самым оптимальным и доказавшим свою практичность фундаментом соглашений по укреплению стабильности. В достигнутых с начала 1970-х гг. девяти стратегических договорах сокращение и ограничение вооружений, меры доверия и предсказуемости – отнюдь не самоцель, а способ практического (в отличие от теоретического) приближения к главной цели – предотвращению ядерной войны.

Разрушить существующую систему контроля над вооружениями проще простого, для этого даже не надо ничего делать – без постоянных усилий по ее укреплению она сама разрушается под давлением политических конфликтов и военно-технического развития. А вот создать на ее обломках нечто новое невозможно, тем более если предлагается привлечь скопом все ядерные государства и говорить одновременно обо всех насущных проблемах.

Об интересах России

После смены власти в Вашингтоне сохранение и совершенствование режимов контроля над ядерным оружием впредь могла бы обеспечить только Россия. Конечно, в том случае, если бы она этого захотела. Однако ни на США, ни на КНР или НАТО/Евросоюз рассчитывать не приходится. Помимо ответственности России как великой державы и ядерной сверхдержавы за эту кардинальную область международной безопасности, побудительным мотивом могут быть и другие соображения. При трезвом анализе ситуации, избавленном от политических обид и «ядерного романтизма», Москва должна быть больше всех заинтересована в этом с точки зрения национальной безопасности.

Во-первых, потому что гонку ядерных вооружений теперь намерены возглавить Соединенные Штаты, так зачем предоставлять им свободу рук? В интересах России понизить стратегические «потолки», загнать под них гиперзвуковые средства, вернуться к вопросу согласования параметров и мер доверия применительно к системам ПРО. Тем более что РФ интенсивно строит такую систему в рамках большой программы Воздушно-космической обороны (ВКО).

Другой мотив в том, что, как отмечалось выше, Россия находится в куда более уязвимом геостратегическом положении, чем США и страны НАТО, не имеет союзных ядерных держав и вообще не богата верными военно-политическими союзниками. Соответственно, продуманные и энергичные меры контроля над вооружениями способны устранить многие опасности, которые нельзя снять на путях гонки вооружений.

И, наконец, последнее: новое военное соперничество потребует колоссальных затрат, тогда как российская экономика сегодня явно не на подъеме (в этом году грядет серьезное сокращение российского военного бюджета). Ограничение стратегических сил и другие меры позволят сэкономить изрядные средства и обратить их на другие нужды страны.

Тот факт, что от Вашингтона впредь не следует ждать новых предложений или готовности с энтузиазмом принять российские инициативы, должен рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу активизации политики РФ на данном треке. Если со стороны России поступят серьезные предложения (но не такие, как в случае с утилизацией плутония), от них не получится просто так отмахнуться. Более того, с учетом трудностей в отношениях двух ядерных сверхдержав на других направлениях (Украина, Сирия, Иран, Северная Корея), указанная сфера способна быстро стать триггером возобновления их взаимодействия, о котором много говорил Дональд Трамп в ходе избирательной кампании. К тому же он сможет поставить себе в заслугу достижение успеха там, где прежнего президента постигла неудача. (В истории были прецеденты: Никсон и Джонсон, Рейган и Картер.)

Возобновление активных усилий Москвы в данной сфере, безусловно, вызовет поддержку всех стран «Старой Европы», Китая, Японии, мира нейтральных и неприсоединившихся стран, широких общественных движений (вроде кампании за запрещение ядерного оружия, ведущейся в ООН), а также среди либеральных кругов США, в основном настроенных ныне против России. В известном смысле наша дипломатия в сфере контроля над ядерным оружием может стать важнейшим направлением использования «мягкой силы» в российской политике расширения своего глобального влияния.

Первоочередной задачей является спасение Договора РСМД. Вместо бесплодного обмена обвинениями сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения. Разумеется, это возможно, только если Россия сама для себя признает ключевое значение Договора в обеспечении собственной безопасности и отбросит недальновидные взгляды на это соглашение.

Затем – заключение следующего договора СНВ на период после 2021 г. и на этой основе – согласование мер в области систем ПРО и новых стратегических вооружений в обычном оснащении. Далее – шаги к закреплению практического эффекта, а затем и вступлению в законную силу ДВЗЯИ. Потом – прогресс по линии ДЗПРМ и утилизации плутония, возобновление сотрудничества России и других стран по физической защите ядерных объектов и сохранности ядерных материалов. Параллельно – укрепление ДНЯО и режима контроля над ракетными технологиями. После этого – ограничение достратегического ядерного оружия и в этом контексте поэтапное и избирательное придание процессу сокращения ядерного оружия многостороннего характера.

* * *

Как показал исторический опыт нашей страны в других общественных сферах, в реальной жизни (в отличие от идеальной) не удастся до основания снести старое, а затем на чистом месте воздвигнуть нечто новое и прекрасное. На деле, если откажемся от наработанных за предшествующие полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, то в итоге останемся «у разбитого корыта». Вместо этого необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно совершенствовать систему, приспосабливая к новым вызовам и угрозам российской и международной безопасности. Как сказал великий русский историк академик Василий Ключевский, «где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед».

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2906786 Алексей Арбатов

Темнота в конце туннеля

Ядерная программа КНДР и перспективы решения вопроса

Андрей Ланьков – историк, кореевед, преподаватель Университета Кукмин (г. Сеул)

Резюме Ни один из сценариев решения северокорейской проблемы – переговоры, санкции, военное решение – не может считаться приемлемым и удовлетворительным. Значит США и миру придется сосуществовать с ядерной Северной Кореей.

Девятого октября 2006 г. сейсмические станции во всем мире зарегистрировали подземный толчок, центр которого находился вблизи селения Пунге-ри в северокорейской провинции Северная Хамгён. Так прошло испытание первого северокорейского ядерного заряда. С того момента вопрос о ядерной программе КНДР перешел в качественно другую фазу.

Истоки

Полной неожиданностью это не стало ни для кого. Интерес к созданию собственного ядерного оружия Северная Корея проявляла по меньшей мере с 1960-х годов. Еще в 1956 г. КНДР подписала с Советским Союзом соглашение о научно-техническом сотрудничестве в области ядерных исследований, и вскоре после этого северокорейские студенты, практиканты и ученые стали регулярно появляться в Дубненском Объединенном институте ядерных исследований.

Северокорейские ядерные поползновения, которые стали очевидными к началу 1960-х гг., немало беспокоили Москву, так что советское руководство стало использовать программы сотрудничества с Пхеньяном, чтобы отчасти взять северокорейские ядерные исследования под контроль и снизить вероятность использования их результатов в военных целях. В 1960-е гг. северокорейская сторона была вполне готова пойти на подобный компромисс. Руководство КНДР, никогда не питавшее особых симпатий к Советскому Союзу, рассчитывало использовать сотрудничество, чтобы ускорить развитие собственных ядерных исследований, и ради этого было готово идти на временные уступки. СССР согласился оказать техническое содействие в строительстве ядерного исследовательского центра и экспериментального реактора в Ёнбёне (установлен в 1965 г.).

Северокорейская ядерная программа стала набирать темп в 1970-е годы. С большой долей вероятности можно предположить, что немалое влияние на Ким Ир Сена и его окружение оказала попытка Южной Кореи создать собственное ядерное оружие. Работы над южнокорейским ядерным проектом были остановлены в конце 1970-х гг. в результате активного вмешательства Соединенных Штатов, но сам факт работ был известен в Пхеньяне.

В начале 1980-х гг. КНДР и СССР подписали соглашение о строительстве в Северной Корее атомной электростанции (проект этот так и не был осуществлен). По-прежнему обеспокоенный потенциальной угрозой, которую представляла ядерная программа Пхеньяна, Советский Союз настоял на том, что строительство АЭС начнется только в том случае, если Северная Корея подпишет Договор о нераспространении ядерного оружия. Выбора у Пхеньяна не было, и в 1985 г. Северная Корея стала участником ДНЯО.

Случилось это как раз в тот момент, когда в Советском Союзе появились первые признаки внутриполитической нестабильности, и мир вокруг КНДР стал стремительно меняться (не в лучшую для северокорейской элиты сторону). В подобной ситуации Пхеньян решил ускорить ядерную программу. К началу 1990-х гг. мало кто сомневался, что северокорейские ученые и инженеры активно работают над созданием ядерного оружия плутониевого типа, используя плутоний из топливных стержней имевшихся у КНДР реакторов. Понятно, что новость не вызвала энтузиазма у мирового сообщества, и в первую очередь у США. Результатом стал кризис 1993–1994 гг., который иногда называют «первым северокорейским ядерным кризисом». По просочившимся впоследствии данным, американское военно-политическое руководство всерьез размышляло о нанесении превентивного удара по северокорейским ядерным объектам. С другой стороны, именно во время этого кризиса северокорейцы обещали «превратить Сеул в море огня» – эта угроза стала впоследствии стандартной частью риторики Пхеньяна.

Ядерная программа становится реальностью

Первый северокорейский ядерный кризис завершился, когда в 1994 г. в Женеве было подписано т.н. Рамочное соглашение. Оно предусматривало строительство на территории Северной Кореи двух ядерных реакторов на легкой воде. Последние технически малопригодны для производства оружейного плутония, но могут использоваться для выработки электричества. Строительство реакторов брал на себя специально созданный с этой целью международный консорциум KEDO, в финансировании которого решающую роль играли Южная Корея, Япония и США (соответственно, 57,9%, 19,8% и 16,1% всего бюджета организации – в то время как совокупный взнос всех остальных участников составил 6,2%). В соответствии с условиями Рамочного соглашения, до завершения строительства реакторов Северная Корея должна была регулярно получать от KEDO бесплатные поставки сырой нефти в объеме 500 тыс. тонн в год.

Главная из причин, по которой Соединенные Штаты и союзники подписали Рамочное соглашение, заключалась в распространенной тогда уверенности, что полностью выполнять договоренности не придется. Только что произошел распад мировой социалистической системы, многие аналитики не только в Вашингтоне, но и в иных столицах (включая, кстати, и Москву) были уверены, что у северокорейского режима нет будущего, а Ким Ир Сена ждет судьба Николае Чаушеску.

Однако, несмотря на жесточайший голод 1996–1999 гг., который унес от 600 до 900 тыс. жизней, и международную изоляцию, режим устоял. Более того, северокорейские ученые, вынужденно приостановив работу над плутониевой программой, замороженной по условиям Рамочного соглашения, начали разработку ядерного заряда с использованием обогащенного урана. Разумеется, урановая программа являлась нарушением Рамочного соглашения, и когда о ней стало известно в 2002 г., американцы потребовали объяснений. Так начался «второй ядерный кризис».

Скорее всего, Пхеньян изначально рассчитывал на то, что и по урановой программе удастся добиться компромисса, в целом сходного с Рамочным соглашением 1994 г., – обратимого замораживания программы в обмен на экономическую помощь и политические уступки со стороны США. Однако администрация Джорджа Буша от переговоров отказалась и в одностороннем порядке вышла из KEDO. Рамочное соглашение прекратило существование.

На протяжении нескольких лет северокорейцы отрицали сам факт наличия у них урановой программы, но в 2010 г. они пригласили американскую делегацию во главе с бывшим директором Лос-Аламосской лаборатории Зигфридом Хеккером в Центр обогащения урана, который к тому времени, насколько можно судить, уже давно работал на полную мощность.

После развала Рамочного соглашения КНДР начала интенсивную подготовку к ядерным испытаниям, первое из которых и состоялось в октябре 2006 года. За ним последовали еще четыре подземных взрыва – в 2009, 2013 и, дважды, в 2016 году.

Точные размеры северокорейского ядерного арсенала неизвестны, по оценкам ведущих американских экспертов, на начало 2016 г. в распоряжении КНДР предположительно находилось от 20 до 40 кг оружейного плутония (достаточно для изготовления 4–8 ядерных зарядов) и от 200 до 450 кг обогащенного урана (достаточно для 10–25 зарядов). Производительность оценивалась в 6 кг плутония и 150 кг урана в год – то есть ежегодно количество зарядов увеличивается на 8–10 единиц.

Параллельно Северная Корея начала активно работать над средствами доставки ЯО. Долгое время разведка КНДР пыталась получить доступ к советским ракетным технологиям, которые Москва им не предоставляла, и по меньшей мере дважды усилия увенчались успехом. Около 1980 г., предположительно через Египет, северокорейцы получили несколько советских ракет Р-17 (по классификации НАТО – SCUD). Вскоре в Северной Корее началось производство копий Р-17, которые были не только приняты на вооружение, но и экспортировались – в частности, этими ракетами активно пользовался Иран в период ирано-иракской войны 1980–1988 гг. (сейчас официально признано Тегераном).

Второй успех северокорейской разведки, скорее всего, случился в начале 1990-х гг., когда удалось получить чертежи и какую-то технологическую информацию, связанную с ракетой Р-27. Эта твердотопливная ракета, разработанная в СССР в середине 1960-х гг., предназначалась для запуска с подводных лодок. Именно Р-27 стала основой северокорейских твердотопливных ракет, созданных в 2000-е годы. Первую попытку запустить искусственный спутник Земли, отрабатывая таким образом технологию запуска ракет большой дальности, КНДР предприняла еще в 1998 году. Северокорейская пресса сообщила, что запуск прошел успешно; в действительности и эта, и несколько последующих попыток окончились неудачно.

Первых серьезных успехов северокорейские ракетчики добились уже при Ким Чен Ыне, третьем правителе семьи Кимов, который унаследовал власть в декабре 2011 года. В декабре 2012 г. северокорейцам удалось вывести на орбиту искусственный спутник и провести успешные испытания целого ряда ракет. В настоящее время ракетные системы способны уверенно поражать цели на территории всего Корейского полуострова, а также на значительной части территории Японии. Важно, что в феврале 2017 г. Северная Корея успешно испытала твердотопливную ракету дальностью около 1200 км, которая легко маскируется, может запускаться с подвижных установок, трудно обнаруживаемых техническими средствами разведки, и готовится к запуску за несколько минут (учитывая высокие темпы развития северокорейских ракетных систем, не следует удивляться тому, что информация о них быстро устаревает; обзоры текущего состояния дел регулярно публикует Владимир Хрусталев). Вскоре после этого, в мае 2017 г., проведен успешный запуск новой баллистической ракеты максимальной дальностью около 3 тыс. км, способной нанести ядерные удары по Аляске и Гуаму, а также американским базам в АТР.

Параллельно велись работы над созданием баллистических ракет для подводных лодок. Весьма трудная с технической точки зрения задача решена в рекордно короткие сроки, существенно быстрее, чем ожидали иностранные эксперты. В августе 2016 г. КНДР провела успешный запуск баллистической ракеты с подводной лодки, находящейся в подводном положении – и, судя по данным анализа спутниковых фотографий, в ближайшее время работа над баллистическими ракетами подводных лодок ускорится.

В начале 2017 г. Северная Корея недвусмысленно заявила о том, что собирается в самое ближайшее время разработать и принять на вооружение межконтинентальную баллистическую ракету, способную наносить удары по территории континентальных Соединенных Штатов. Это заявление отражает новый курс Ким Чен Ына и его окружения. Если покойный Ким Чен Ир был в целом готов ограничиться небольшим ядерным арсеналом, его сын настроен обзавестись полноценными ядерными силами, скажем так, второго эшелона. Ким Чен Ын стремится к обладанию тем, что именуется «потенциалом второго удара». Иначе говоря, он намерен создать ядерные силы, которые, даже подвергшись внезапной неядерной атаке, будут в состоянии пережить ее и сохранить некоторое количество зарядов и средств доставки для нанесения удара возмездия. В настоящий момент основными компонентами подобных ядерных сил мыслятся МБР, размещенные на подвижных пусковых установках, и подводные лодки, вооруженные ракетами с ядерными боезарядами и находящиеся на патрулировании у берегов США.

Задачи и надежды Пхеньяна

С момента возникновения северокорейский ядерный проект преследовал три основные стратегические цели. С течением времени их порядок и сравнительная важность менялись, однако сами цели, скорее всего, неизменны уже почти полвека.

Первая и главная (на настоящий момент) цель ядерного проекта – сдерживание. Ким Чен Ын и его окружение хорошо помнят, что в свое время Джордж Буш отнес Северную Корею к «оси зла», причем оказалась она в этом списке вместе с Ираком и Афганистаном, впоследствии атакованными и оккупированными США. Важным уроком для северокорейского руководства послужила печальная судьба Муаммара Каддафи – единственного правителя в истории, согласившегося обменять ядерную программу на экономические льготы Запада. В том, что Пхеньян извлек серьезные уроки из ливийского опыта, сомневаться не приходится. Смерть Каддафи от рук повстанцев наглядно продемонстрировала северокорейской элите, что она была права: обладание ядерным оружием – важнейшее условие сохранения существующего режима (или, если хотите, государственности). По мнению Пхеньяна – скорее всего, оправданному, – наличие ядерного оружия резко снизит вероятность вмешательства внешних сил в случае внутреннего конфликта.

Во время ливийской революции, в марте 2011 г., представитель МИД КНДР заявил: «Ливийский кризис... наглядно продемонстрировал, как ядерное разоружение Ливии, широко разрекламированное США, закончилось агрессией. Вероломное нападение произошло после того, как агрессор сладкими посулами гарантий безопасности и улучшения отношений уговорил свою жертву разоружиться, а затем поглотил ее при помощи силы. Что еще раз доказало простую истину: мир можно сохранить, только если у страны хватит собственных сил обеспечить сдерживание».

Второй стратегической целью северокорейской ядерной программы является укрепление «дипломатического потенциала». Северная Корея – страна маленькая и бедная. Даже по оптимистическим оценкам CIA World Factbook (КНДР не публикует никакой экономической статистики уже более полувека), уровень ВВП на душу населения составляет всего 1800 долларов, примерно в 20 раз меньше такого же показателя в Южной Корее. Учитывая численность населения и размеры ВВП, наиболее близкими аналогами являются Мадагаскар и Мозамбик. Однако в последние 25 лет КНДР неизменно привлекает к себе внимание международного сообщества – в первую очередь благодаря ядерной программе.

Ядерная программа сыграла немалую роль в том, что в голодные 1996–1999 гг. Северная Корея получала заметную иностранную продовольственную и гуманитарную помощь. Главными поставщиками продовольствия тогда являлись страны, с которыми КНДР находится во враждебных отношениях, а формально – вообще в состоянии войны. По данным WFP, на протяжении 1996–2011 гг. из 11,8 млн тонн бесплатной продовольственной помощи формально дружественный Китай поставил только четверть – 3 млн тонн. Остальными главными поставщиками бесплатного продовольствия являлись «враждебные» США (2,4 млн тонн), Япония (0,9 млн тонн) и Южная Корея (3,1 млн тонн).

Формально, конечно, помощь Соединенных Штатов или Японии не была увязана с желанием Северной Кореи выполнять условия Рамочного соглашения 1994 г. и временно заморозить ядерную программу. На практике в существовании подразумевающейся связи между ядерным проектом и гуманитарной помощью сомневаться не приходится. Коллапс Рамочного соглашения в 2002 г. привел к почти полному прекращению американских и японских поставок.

В последнее время северокорейская экономика находится в куда лучшем положении, чем 15–20 лет назад. Начатые Ким Чен Ыном реформы, попытка создать «рыночный авторитаризм» привели к оживлению экономической деятельности и, самое главное, к повышению уровня жизни большинства населения. В этих условиях потребность в ядерном оружии как средстве дипломатического нажима для получения продовольственной помощи объективно снизилась. Однако оно остается важным дипломатическим инструментом и, скорее всего, будет оставаться таковым в обозримом будущем.

Третьей стратегической целью, которой служит ядерная программа, является дальнейшая легитимация режима. В большинстве стран мира население позитивно относится к росту военной мощи своей страны, и КНДР не исключение.

Кроме того, сам факт работы над ядерной программой широко используется во внутренней пропаганде для объяснения экономических трудностей и явного отставания от соседей. Северокорейские пропагандисты активно апеллируют к ядерной программе, когда им надо объяснить населению причины голода 1996–1999 гг. (сам факт голода не скрывается, хотя статистики о количестве жертв в официальной печати не опубликовано). Голод теперь объясняют сочетанием беспрецедентных наводнений, «экономической блокады» империалистов и, конечно же, стратегической необходимостью создания ядерного оружия для сохранения страны и физического выживания населения. В рамках этой пропагандистской доктрины жертвы голода представлены как солдаты, отдавшие жизнь за сохранение северокорейской государственности и общественно-политической модели. Населению объясняют, что единственная сила, которая предотвращает разрушительную войну на Корейском полуострове, – ядерный потенциал сдерживания, для сохранения и развития которого необходимо идти на любые жертвы.

Международное сообщество: единство в теории, несогласованность на практике

Большинство стран мира отрицательно относится к северокорейской ядерной программе, причем особо негативно воспринимают ее ведущие державы, большинство из которых, в соответствии с ДНЯО, являются «официально признанными ядерными державами» и уже по этой причине враждебно смотрят на возможность распространения ЯО. Именно поэтому после каждого ядерного испытания Совет Безопасности ООН принимает очередную резолюцию, не только осуждая действия Пхеньяна, но и вводя санкции – с каждым разом все более жесткие. Однако на практике, несмотря на частичное совпадение интересов, создать единый фронт не удалось и едва ли удастся. Подавляющее большинство ключевых игроков, несмотря на желание предотвратить ядерное распространение, имеют и иные интересы, зачастую для них более важные, чем ядерное разоружение КНДР.

Пожалуй, наиболее последовательным сторонником денуклеаризации являются Соединенные Штаты. Ядерная программа с самого появления была направлена в первую очередь именно против США – обстоятельство, о котором Пхеньян не устает напоминать. Например, в конце марта 2013 г., во время очередного кризиса, северокорейская печать опубликовала фотографии Ким Чен Ына и северокорейских генералов на фоне карты Соединенных Штатов, где были нанесены цели ядерных ударов. Правда, на тот момент у КНДР не было ракет, способных поразить эти объекты, так что фотографии отчасти проходили по категории дипломатических демонстраций, а отчасти – заявлений о намерениях.

Кроме восприятия Северной Кореи как вероятного противника на позицию Вашингтона оказывает влияние и то, что действия Пхеньяна создают рискованный прецедент для политики нераспространения ядерного оружия. В отличие от других «новых ядерных держав» (Израиля, Индии, Пакистана), КНДР в свое время согласилась подписать Договор о нераспространении ядерного оружия и взяла на себя обязательства соблюдать налагаемые этим договором ограничения. Краткое пребывание в рамках ДНЯО Северная Корея, насколько известно, использовала, чтобы получить дополнительный доступ к ядерным технологиям, после чего заявила о выходе из режима нераспространения. В этих условиях признание КНДР ядерной державой де-факто – на которое, по индийскому или пакистанскому образцу, рассчитывают в Пхеньяне – неизбежно превращается в опасный прецедент, ставящий под сомнение стабильность системы контроля за нераспространением ЯО.

Остальные ведущие державы, надо признать, воспринимают северокорейскую ядерную программу куда спокойнее. Китай, например, в целом относится к ней негативно, ибо заинтересован в сохранении за собой привилегированного статуса. Однако на практике его куда больше занимают другие вопросы – в первую очередь поддержание стабильности у собственных границ, равно как и сохранение Корейского полуострова в его нынешнем разделенном состоянии. Ни серьезный хаос на территории КНДР, ни ее поглощение куда более развитым и богатым Югом не входят в планы Пекина.

Сеул в целом также относится к северокорейской ядерной программе на удивление спокойно, хотя, разумеется, ни в коем случае ее не одобряет. Парадоксальным образом появление в КНДР ядерного оружия пока не слишком сильно изменило баланс сил на Корейском полуострове. Около половины населения Южной Кореи так или иначе проживает на территории Большого Сеула, большая часть которого уже почти полвека находится в зоне досягаемости северокорейской тяжелой артиллерии, расположенной в непосредственной близости от мегаполиса, на противоположной стороне т.н. «демилитаризованной зоны». Появление на вооружении армии КНДР нескольких ядерных зарядов, конечно, до определенной степени меняет картину, но к жизни в этих условиях южнокорейцы давно привыкли. Поэтому для РК приоритетным является, во-первых, сохранение стабильности и статус-кво, а во-вторых, снижение напряженности в межкорейских отношениях. Некоторая часть общества по-прежнему всерьез относится к вопросу объединения и считает, что налаживание отношений с КНДР станет первым шагом к нему. Впрочем, среди южнокорейского населения, особенно среди молодежи, объединение с бедным Севером вызывает все меньше энтузиазма.

Подобные разногласия означают, что создание единого фронта держав по северокорейскому вопросу невозможно. Решающую роль играет позиция Китая, который, как говорилось выше, при всем своем негативном отношении к северокорейскому ядерному проекту, стремится к сохранению статус-кво на полуострове. КНР контролирует около 90% внешней торговли Северной Кореи, так что эффективное осуществление международных санкций без Пекина невозможно в принципе. Китай не заинтересован в введении максимально жестких санкций, ибо результатом может стать серьезный экономический кризис и последующая внутриполитическая дестабилизация в соседней стране. Нестабильная Северная Корея, равно как и объединенная по германскому образцу, то есть оказавшаяся под фактической властью Сеула, крайне нежелательна для Китая, и реализации именно этих двух сценариев в Пекине хотят избежать. Именно с этим связаны и крайняя осторожность, с которой китайцы относятся к режиму международных санкций, и их склонность игнорировать, а временами и прямо саботировать этот режим.

США: приемлемых вариантов нет

Вот уже много лет официальной позицией Соединенных Штатов является требование полного, проверяемого и необратимого ядерного разоружения Северной Кореи (complete, verifiable and irreversible denuclearization). Эта формула повторяется с такой же монотонной регулярностью, с которой Пхеньян говорит о неприемлемости ядерного разоружения.

Такой подход понятен, но, увы, его трудно считать реалистичным. Это, кстати, понимают и американские официальные лица, которые в частных беседах признают, что требование денуклеаризации не может быть реализовано в обозримом будущем. Полуофициальным выражением этой позиции, которой придерживается едва ли не большинство американских специалистов, стало заявление Джеймса Клэппера о том, что попытки добиться ядерного разоружения КНДР являются «проигранным делом».

Для такого скептицизма есть основания. С точки зрения США, задача ядерного разоружения Пхеньяна может быть теоретически решена тремя способами, но на практике нет ни одного, который бы, с одной стороны, являлся политически приемлемым, а с другой – имел бы сколь-либо реальные шансы на успех.

Первый способ – переговоры, то есть попытка повторить сценарий, реализованный в свое время в Ливии, который до определенной степени применяется в Иране (надо, конечно, иметь в виду, что ни Иран, ни Ливия не имели ядерного оружия, а разговор шел о свертывании его разработки). В рамках этого сценария речь идет о том, что КНДР отказывается от ядерного оружия в обмен на серьезные экономические и политические уступки Соединенных Штатов. На практике, однако, крайне маловероятно, что Пхеньян пойдет на подобное соглашение. Северокорейская политическая элита, наученная горьким опытом международной жизни последних 20–30 лет, рассматривает отказ от ядерного арсенала как вариант коллективного политического самоубийства, и принять этот вариант не готова ни при каких обстоятельствах.

Вдобавок надо помнить, что заинтересованность северокорейской элиты в подобных вознаграждениях невелика. Иностранная помощь при грамотном использовании могла бы существенно улучшить жизнь большинства населения, но она не оказывает влияния на принятие политических решений. Для руководства сохранение режима куда более важная задача, чем экономический рост или повышение уровня жизни – и поэтому ставить под угрозу безопасность страны и режима ради шансов на улучшение экономического положения они не хотят (как наглядно показал пример Каддафи, такие шансы могут оказаться иллюзорными).

Вторым теоретически возможным вариантом решения ядерной проблемы по-американски (то есть путем достижения полной денуклеаризации) является политика санкций. Расчет на то, что Пхеньян, столкнувшись с вызванным санкциями жестким экономическим кризисом и перспективами массового (или элитного) недовольства, решит пожертвовать ядерным оружием. Однако и это имеет мало шансов на успех.

Главную проблему для США, конечно, создает Китай, который, стремясь к сохранению статус-кво как наименьшему из зол, не собирается создавать в Северной Корее кризисную ситуацию и поэтому не только участвует в санкциях без излишнего энтузиазма, но и продолжает оказывать КНДР ощутимую помощь. Главной формой ее являются субсидируемые поставки жидкого топлива по так называемым «ценам дружбы». Однако китайская пассивность, вполне оправданная и понятная, – лишь один из факторов, обрекающих на провал политику санкций. Даже если предположить, что Китай по тем или иным причинам согласился принять полное участие в режиме международных санкций по американскому сценарию, это обстоятельство, скорее всего, мало повлияет на политику Пхеньяна в ядерном вопросе. Спора нет: прекращение субсидируемых поставок топлива из Китая, а в самом худшем случае – и введение Китаем частичного эмбарго на торговлю с Северной Кореей, станет для КНДР сильнейшим ударом. Однако резкое ухудшение экономической ситуации и даже новая вспышка голода едва ли заставит Пхеньян изменить позицию. В случае введения Китаем под давлением США «эффективных» санкций (то есть таких, которые могут привести к экономической дезинтеграции в КНДР) экономическая катастрофа обрушится на население, а не на элиту. И нет оснований думать, что сколь угодно сложное положение народа заставит Пхеньян отказаться от ядерного проекта.

В последнее время, особенно после прихода к власти Дональда Трампа, рассматривается и третий теоретически возможный вариант – военное решение. В качестве прецедента обычно вспоминают удары израильских ВВС по ядерным объектам в Ираке (1981 г.) и Сирии (2007 г.). Подразумевается, что Соединенные Штаты путем нанесения высокоточных ударов по ядерным объектам сумеют парализовать северокорейскую ядерную программу.

Подобная идея, пользующаяся особой популярностью у американских ястребов, на практике не выдерживает критики. Главная проблема связана с тем, что северокорейские вооруженные силы в состоянии отреагировать на подобные удары. Речь не о том, что их удастся предотвратить (силы ПВО в КНДР сильно устарели), но в ответ на такую атаку Пхеньян, вероятнее всего, нанесет удар по Сеулу и другим приграничным территориям Южной Кореи – в первую очередь концентрируясь на расположенных там американских военных объектах, но не ограничиваясь ими. Результатом станет южнокорейской контр-контрудар, после которого на полуострове начнется Вторая корейская война. Перспективы тяжелой и кровавой наземной операции в Азии не вызывают энтузиазма в Вашингтоне, прежде всего у руководства американской армии.

Есть и практические сомнения в том, что серия точечных ударов остановит ядерную программу. Большинство объектов, связанных с ракетной и ядерной промышленностью, надежно замаскированы и находятся в защищенных подземных сооружениях. В стране действует беспрецедентный по своей жесткости контрразведывательный режим. Шанс того, что в распоряжении американских спецслужб имеется достоверная информация о расположении необходимых объектов, невелик. И тем менее вероятно, что эти цели удастся успешно поразить.

Полностью исключить возможность конфликта нельзя. Как уже говорилось выше, Ким Чен Ын, в отличие от своего отца, настроен на создание т.н. «потенциала второго удара», основой которого должны стать МБР, способные поразить территорию континентальных США. Когда в новогодней речи в январе 2017 г. Ким Чен Ын открыто выразил намерение разработать такие ракеты, Трамп отреагировал твитом, сказав, что, дескать, «этого не случится». Но КНДР, скорее всего, завершит разработку ракет еще в период правления Трампа, который, как ясно из изложенного выше, недвусмысленно заявил, что не допустит появления у Пхеньяна такого оружия. Вдобавок сам факт превращения КНДР в страну, способную нанести ядерный удар по Соединенным Штатам, стал бы серьезным вызовом для любой американской администрации. Нельзя совсем исключать и того, что Трамп и его окружение проигнорируют риски большой войны и атакуют военные объекты КНДР. Впрочем, едва ли – готовность людей из окружения Трампа обсуждать возможность силового вмешательства резко снизилась в последние два-три месяца, главная надежда возлагается на попытки уговорить Китай занять более жесткую позицию (с сомнительными шансами).

Таким образом, ни один из возможных сценариев решения северокорейской проблемы – переговоры, санкции, военное решение – не может считаться приемлемым и удовлетворительным. Значит, США и весь мир с большой долей вероятности вынуждены будут долгое время сосуществовать с ядерной Северной Кореей. Решить проблему может только смена режима в Пхеньяне, но вероятность такого поворота событий не представляется особо высокой.

Вместо заключения: контуры неудобного компромисса

Злорадствовать по поводу беспомощности Вашингтона не следует: успех северокорейской ядерной программы не радует никого. Превращение КНДР в ядерную державу действительно создает опасный прецедент и в перспективе подрывает режим ядерного нераспространения. В долгосрочной перспективе стабильность режима семьи Ким вызывает сомнения. Получается, ядерным оружием обзавелась страна, способная впасть в хаотическое состояние, при котором контроль над ядерным оружием и средствами его доставки будет нарушен. Наконец, учитывая достаточно низкий уровень северокорейских средств разведки и связи, равно как и (предположительно) исключительную концентрацию власти в руках высшего руководителя, нельзя исключить и возможность применения ядерного оружия в результате неправильной оценки ситуации, паники или технической ошибки.

В долгосрочной перспективе частичным решением может стать компромисс, который условно можно назвать «замораживанием северокорейской ядерной программы». Соединенные Штаты и другие заинтересованные страны согласились бы предоставить КНДР щедрые политические и экономические уступки в обмен на введение моратория на испытания ядерного оружия и средств его доставки. Разумеется, учитывая опыт последнего десятилетия, выплаты должны проводиться не одноразово, а ежемесячно, ежеквартально или ежегодно и прекратятся, если Северная Корея сочтет себя свободной от обязательств, взятых по такому соглашению.

По большому счету, Женевское Рамочное соглашение 1994 г. можно считать первым договором подобного рода, так как оно предусматривало именно приостановку северокорейской ядерной программы в обмен на экономическую помощь. То обстоятельство, что оно успешно проработало восемь лет и было разорвано по инициативе США, говорит о том, что подобный компромисс теоретически возможен. Более того, частные разговоры с американскими официальными лицами показывают, что на уровне по крайней мере среднего дипломатического персонала существует понимание того, что замораживание является наиболее приемлемым из всех реалистически мыслимых вариантов. Впрочем, на настоящий момент вероятность заключения такого соглашения невелика.

Проблемы с обеих сторон. Американской администрации по внутриполитическим соображениям будет трудно признать Северную Корею де-факто ядерной державой – а именно такое признание является частью «замораживания». Вдобавок сделка подразумевает, что Соединенные Штаты будут выплачивать субсидии КНДР, сохраняющей ядерный статус (а без таких выплат Северная Корея на соглашение не пойдет). Оппозиция в Конгрессе и средства массовой информации, скорее всего, представят подобные договоренности как капитуляцию и уступку международному шантажисту. Понятно, что президент может пойти на подобный компромисс только при наличии серьезных и весомых соображений, причем особо это относится к Дональду Трампу.

С другой стороны, северокорейское руководство тоже, кажется, пока не намерено всерьез говорить о замораживании. Сейчас главная задача – создать «потенциал второго удара», и компромисса не будет до тех пор, пока Пхеньяну не удастся разработать и развернуть МБР, способные поражать цели на территории США. С другой стороны, развертывание МБР сделает переговоры еще более трудными для американцев, по крайней мере на первом этапе.

Никаких других контуров, кроме описанных выше, не просматривается. В долгосрочной перспективе именно соглашение о замораживании решит (на какое-то время, а не навсегда) северокорейскую ядерную проблему – или, скорее, снизит ее остроту. Однако сейчас до такого соглашения еще очень и очень далеко.

КНДР > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258198 Андрей Ланьков

До основания, а затем…

Устарел ли контроль над ядерными вооружениями?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Если откажемся от наработанных за полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, останемся у разбитого корыта. Необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно ее совершенствовать.

Противостояние России и Запада и начало нового цикла гонки вооружений вернули проблемы ядерного оружия на авансцену мировой политики после двадцати лет забвения. Администрация Дональда Трампа не считает приоритетом прогресс в контроле над ядерным оружием, что по идее должно послужить стимулом для Москвы к существенному пересмотру курса в данной области. Но в какую сторону? Этот вопрос остается открытым.

Ядерный романтизм в консервативную эпоху

На Валдайском форуме в октябре 2016 г. президент России Владимир Путин заявил: «Ядерное оружие является фактором сдерживания и фактором обеспечения мира и безопасности во всем мире», его нельзя «рассматривать как фактор какой бы то ни было потенциальной агрессии». Следует отметить, что столь положительная и в чем-то даже романтическая оценка роли ядерного оружия высказывается у нас на самом высоком государственном уровне впервые – такого не было ни во времена СССР, ни в демократической России.

Впрочем, многое зависит от интерпретации. Если эти слова – пожелание того, как должно быть, пока ядерное оружие существует в качестве объективной реальности, на это нечего возразить. Возможно, имелось в виду, что ядерное оружие должно быть предназначено только для ответного удара, и этой возможностью следует сдерживать агрессора от нападения («фактор сдерживания»). И что его недопустимо применять в первом ударе («как фактор потенциальной агрессии»). В таком случае мы имеем дело с одним из вариантов формулировки концепции стратегической стабильности как состояния стратегических взаимоотношений сторон, при котором сводится к минимуму вероятность ядерной войны, во всяком случае – между двумя сверхдержавами.

Однако если приведенное высказывание отражает представление о существующем порядке вещей, то с ним нельзя согласиться без существенных оговорок.

Фактор агрессии или ее сдерживания?

Первая оговорка состоит в том, что все девять нынешних государств, имеющих ядерное оружие, в своих официальных военных доктринах или по умолчанию допускают применение его первыми.

До недавнего времени КНР и Индия были единственными двумя странами, принявшими обязательство о неприменении ядерного оружия первыми. Но в Китае идет дискуссия об отказе от этого принципа ввиду растущей возможности США поражать китайские ядерные средства высокоточными неядерными системами большой дальности. А Индия, судя по всему, изменила свое прежнее обязательство, заявив, что оно распространяется только на неядерные государства, и это сближает ее стратегию с доктринами России и Соединенных Штатов.

Американские союзники по НАТО – Великобритания и Франция – всегда доктринально допускали применение ядерного оружия первыми, хотя их ядерные силы в сокращенном составе технически более всего соответствуют концепции сугубо ответного удара, во всяком случае в отношении России (а до того – СССР).

Пакистан открыто и безоговорочно придерживается концепции первого применения ядерного оружия (как оперативно-тактического, так и средней дальности) против Индии, имеющей большое превосходство по силам общего назначения.

Израиль не признает и не отрицает наличия у него ядерного оружия. Но ввиду специфики его геополитического окружения ни у кого нет сомнений, что Тель-Авив негласно придерживается концепции первого ядерного удара.

У Северной Кореи вместо доктрины – идеологические декларации с угрозами применения ядерного оружия. В свете малочисленности и уязвимости ее ядерных средств в противоборстве с ядерной сверхдержавой в лице США первый удар – единственный способ применить ядерное оружие (и после этого погибнуть).

Тем более сказанное выше относится к двум ведущим ядерным державам. Российская официальная военная доктрина недвусмысленно предусматривает не только ответный ядерный удар (в качестве реакции на нападение на РФ и ее союзников с использованием ядерного и других видов оружия массового уничтожения, ОМУ), но также и первый ядерный удар: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие… в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В таком случае ядерный удар будет иметь целью «нанесение неприемлемого ущерба агрессору в любых условиях обстановки».

В военной политике Соединенных Штатов тоже всегда допускалась возможность использования ядерного оружия первыми, как гласит американская ядерная доктрина от 2010 г., «для узкого набора сценариев». Обеспечивая гарантии безопасности союзникам в Европе и Азии, США имеют варианты ядерного ответа на нападение на них с использованием обычного оружия или других видов ОМУ и потому «не готовы в настоящее время принять безоговорочную политику сдерживания ядерного нападения как единственного предназначения ядерного оружия…».

Таким образом, Россия, Соединенные Штаты и другие государства, обладающие ядерным оружием, допускают, помимо ответного удара, те или иные варианты применения ядерного оружия первыми (т.е. как «фактор агрессии»). Такие варианты включены в их понимание ядерного сдерживания (т.е. «фактора обеспечения мира и безопасности во всем мире»). Объясняется этот доктринальный симбиоз тем, что все они без исключения считают «фактором агрессии» только первый ядерный удар вероятного противника. А сами намерены применить ядерное оружие первыми исключительно в ответ на агрессию с использованием других видов ОМУ или обычных вооружений.

В связи с этим следует подчеркнуть, что исторически во многих войнах, особенно после 1945 г., каждая сторона считала, что, даже ведя наступательные операции, она обороняется, отражая реальную или неминуемо грозящую агрессию. Это влекло за собой или могло повлечь эскалацию конфликта. Карибский ракетный кризис октября 1962 г. наглядно продемонстрировал возможность ядерной войны из-за потери контроля над событиями, а не в результате спланированной агрессии. Несколько раз чистое везение спасало мир от ядерной катастрофы, хотя тогда уже существовало взаимное ядерное сдерживание (пусть асимметричное) и ни одна из сторон не хотела прямого конфликта.

Похожие, хотя и не столь опасные ситуации эскалации взаимных оборонительных действий имели место во время берлинского кризиса 1961 г., в ходе вьетнамской (1964–1972 гг.), афганской (1979–1989 гг.) и первой иракской войн (1990 г.). То же можно сказать о четырех ближневосточных войнах (1957, 1967, 1973 и 1983 гг.), фолклендском конфликте (1982 г.), индо-пакистанской и ирано-иракской войнах (1971 и 1980–1988 гг.) и ряде других событий такого рода. Причем некоторым из них сопутствовали открытые угрозы применения ядерного оружия и повышение уровней его готовности ведущими государствами.

Нынешняя конфронтация России и НАТО в Европе, многосторонний характер кризисов на Ближнем Востоке в сочетании с развитием новейших ядерных и обычных высокоточных вооружений и изощренных информационно-управляющих систем порождают угрозу быстрой непреднамеренной эскалации обычного (даже локального) конфликта между великими державами к ядерной войне. Эта угроза усугубляется «новаторскими» концепциями применения ядерного оружия в стратегиях ведущих государств.

Опасные новации

Во времена прошлой холодной войны вероятность быстрой (и даже изначальной) эскалации крупного вооруженного конфликта в Европе к применению ядерного оружия со стороны НАТО и Варшавского договора принималась как данность (а на континенте было развернуто в общей сложности до 17 тыс. единиц тактических ядерных средств). После окончания холодной войны тактические ядерные силы сторон были многократно сокращены, а апокалипсические сценарии были на четверть века забыты.

Но кризис вокруг Украины и наращивание вооруженных сил по обе стороны новых границ между Россией и НАТО вернули прежние страхи в европейскую политику. Масштабные военные учения сторон стали регулярно проводиться с имитацией применения тактических ядерных средств. Оружие такого класса в количестве нескольких сотен единиц все еще размещено вместе с силами общего назначения на передовых базах России и в американских хранилищах на территории стран НАТО.

Однако есть и новшества, чреватые не меньшей опасностью: концепции избирательного применения стратегических ядерных вооружений. Соединенные Штаты с начала 1960-х гг. экспериментировали со стратегией контрсиловых ядерных ударов – поражения стратегических сил и других военных объектов СССР, избегая разрушения городов (во всяком случае, на первых этапах войны). Но все эти планы разбивались о вероятность массированного ядерного ответа другой стороны.

Перемены начались много лет спустя: в 2003 г. в официальных российских документах появились планы «деэскалации агрессии... угрозой нанесения или непосредственно осуществлением ударов различного масштаба с использованием обычных и/или ядерных средств поражения». Причем предполагалась возможность «дозированного боевого применения отдельных компонентов Стратегических сил сдерживания».

С тех пор издания военной доктрины РФ не упоминали подобных концепций, и на время они ушли в тень. Но в условиях нынешнего обострения напряженности в профессиональную печать стали периодически просачиваться сходные идеи, возможно, отражая закрытые стратегические изыскания уполномоченных организаций. Можно в связи с этим предположить, что в России, США (и, видимо, в КНР) прорабатываются концепции избирательного применения стратегического ядерного оружия.

Например, военные профессионалы из закрытых институтов Минобороны РФ подчеркивают «…ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ядерного оружия как в количественном отношении, так и по энерговыделению. Поэтому… первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны». В качестве возможных средств таких действий рассматриваются, в частности, новые тяжелые наземные ракеты шахтного базирования типа «Сармат», поскольку уязвимость пусковых установок не позволяет полагаться на них для осуществления ответного удара в случае массированной контрсиловой атаки США.

Судя по всему, и Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимируют концепции ограниченной стратегической ядерной войны в виде «подогнанных (tailored) ядерных опций». Как оружие таких ударов обсуждаются, например, перспективные ядерные авиационные крылатые ракеты большой дальности (LRSO – long-range stand-off missile) и управляемые авиабомбы с вариативной мощностью заряда (В-61-12).

Чаще всего в России подобные избирательные удары предлагаются как ответ на массированную неядерную «воздушно-космическую агрессию» США и НАТО (вроде многократно расширенного варианта налетов на Югославию, Афганистан или Ирак). А в США такие «опции» прорабатываются как реакция на ограниченное «ядерное воздействие» со стороны России (а также имея в виду Китай). В реальности Соединенные Штаты не имеют ни планов, ни достаточных средств для неядерной «воздушно-космической агрессии» против России, особенно если речь идет об ударе по ее стратегическим ракетным силам. Эти сценарии существуют в воображении российских стратегов. Однако взаимная разработка планов избирательных стратегических ударов угрожает молниеносно перевести на глобальный уровень любое локальное (и даже случайное) вооруженное столкновение двух сверхдержав.

Хотелось бы спросить авторов российской концепции: почему они думают, что Соединенные Штаты в ходе обмена ограниченными ударами, в конце концов, первыми дадут «задний ход»? Видимо, подсознательно здесь присутствует стереотип: в США живут богаче и ценят жизнь выше, а патриотизм – ниже, чем в России. Возможно, применительно к большой и долгой обычной войне это не лишено оснований (достаточно сравнить отношение общества двух стран к войнам во Вьетнаме и Афганистане). Однако упускается из вида, что ядерное оружие и в этом смысле является «великим уравнителем»: и богатым, и бедным одинаково не хочется, чтобы они сами, их дети и внуки превратились в «радиоактивную пыль». Во всяком случае, исторический опыт кризисов холодной войны не подтверждает представления о трусливости американцев, а с тех пор уровень жизни в России и на Западе стал менее контрастным.

Сопутствующая идея, набирающая ныне обороты, состоит в том, что после большого сокращения ядерных арсеналов за прошедшие четверть века ядерная война снова стала возможна и не повлечет глобальной катастрофы. Вот один из образчиков такого прогнозирования: «Решившись на контрсиловой превентивный удар по России… США имеют основания рассчитывать на успех… В итоге до 90 процентов российского ядерного потенциала уничтожается до старта. А суммарная мощность ядерных взрывов составит около 50–60 мегатонн… Гибель миллионов американцев, потеря экономического потенциала будут перенесены относительно легко. Это умеренная плата за мировое господство, которое обретут заокеанская или транснациональная элиты, уничтожив Россию…» В качестве спасительной меры, утверждает автор, создание 40–50 «боеприпасов (в 100 МТ) в качестве боеголовок для тяжелых МБР или сверхдальних торпед гарантирует доведение до критически опасных геофизических зон на территории США (Йеллоустонский супервулкан, разломы тихоокеанского побережья США)... Они гарантированно уничтожат США как государство и практически всю транснациональную элиту».

Можно было бы отмахнуться от таких идей как не составляющих предмет стратегического анализа и требующих услуг специалистов другого профиля, но не все так просто. Их автор (Константин Сивков) много лет служил в Генеральном штабе Вооруженных сил РФ и принимал участие в разработке военно-доктринальных документов государства. В других работах этого специалиста, как и в публикациях упомянутых выше экспертов, вопреки официальной линии Москвы, приводятся вполне убедительные расчеты невозможности массированного поражения не только российских ракетных шахт, но и значительной части промышленности высокоточным неядерным оружием. Также следует напомнить, как пару лет назад один из центральных каналов российского телевидения в репортаже о заседании военно-политического руководства самого высокого уровня как бы «случайно» показал картинку именно такой суперторпеды, вызвав немалый ажиотаж на Западе.

Приведенные примеры не позволяют безоговорочно принять тезис известного российского политолога Сергея Караганова: «Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, “цивилизовало”, делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению». И дело не в том, что до «ядерной кнопки» могут добраться экстремисты или умалишенные, а в том, что замкнутые институты имеют склонность генерировать узко технико-оперативный образ мышления, совершенно оторванный от реальности и чреватый чудовищными последствиями в случае его практической имплементации.

Так или иначе, приведенные концепции насколько искусственны, настолько и опасны. Россия и США уже второй год не могут договориться о координации обычных авиаударов даже по общему противнику в Сирии, а что уж говорить о негласном взаимопонимании «правил» обмена избирательными ядерными ударами друг по другу! Касательно приемлемости ядерной войны при сокращенных потенциалах, даже если принять крайне спорные прогнозы минимального ответного удара России мощностью в 70 мегатонн (10% выживших средств), надо обладать экзотическим мышлением для вывода, что российский ответ (5 тыс. «хиросим») не будет означать полного уничтожения Cоединенных Штатов и их союзников вместе со всеми элитами.

В реальности нет никаких оснований полагать, что ядерное оружие теперь и в будущем может стать рациональным инструментом войны и ее завершения на выгодных условиях. Однако есть риск (особенно после смены руководства США), что государственные руководители, не владея темой, не имея доступа к альтернативным оценкам и тем более не ведая истории опаснейших кризисов времен холодной войны, поверят в реализуемость подобных концепций. Тогда в острой международной ситуации, стремясь не показать «слабину», они могут принять роковое решение и запустить процесс неконтролируемой эскалации к всеобщей катастрофе.

Банализация и рационализация ядерного оружия и самой ядерной войны, безответственная бравада на эти запретные ранее темы – опаснейшая тенденция современности. Парадоксально, что отмеченные стратегические новации выдвинуты в условиях сохранения солидного запаса прочности паритета и стабильности ядерного баланса России и США. Похоже, что даже классическое двустороннее ядерное сдерживание в отношениях двух сверхдержав (не говоря уже о других ядерных государствах) «поедает» само себя изнутри. Впредь едва ли можно надеяться только на него как на «фактор обеспечения мира и безопасности».

Нельзя не признать, что традиционные концепции и методы укрепления стратегической стабильности не способны устранить данную опасность. Для этого нужны новые принципы стратегических отношений великих держав и механизмы обоюдного отказа от опасных стратегических новаций. Но их невозможно создать в условиях распада контроля над ядерным оружием и неограниченной гонки вооружений.

Спасло ли мир ядерное сдерживание?

Вторая оговорка в отношении упомянутой в начале статьи «валдайской формулы» заключается в том, что ядерный «фактор сдерживания» реализуется исключительно в рамках системы и процесса контроля над вооружениями и их нераспространения – и никак иначе. Сейчас, на кураже ниспровержения прежних истин, по этому поводу высказываются сомнения. Например, цитировавшийся выше Сергей Караганов пишет, что «…баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно». Тем не менее это сделать легко – при всей сложности проблематики ядерных вооружений.

До начала практического контроля над вооружениями (ведя отсчет с Договора 1963 г. о частичном запрещении ядерных испытаний) мир неоднократно приближался к грани ядерной войны. Характерно, что упомянутый выше самый опасный эпизод – Карибский кризис – помимо конфликта СССР и США из-за Кубы, был главным образом вызван именно динамикой ядерного сдерживания. Отвечая на большой блеф советского лидера Никиты Хрущева о ракетном превосходстве после запуска спутника в 1957 г., Соединенные Штаты начали форсированное наращивание ракетно-ядерных вооружений. Администрация Джона Кеннеди, придя к власти в 1961 г., унаследовала от предшественников 12 старых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и две первые атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ). Однако уже в 1967 г. американские стратегические ядерные силы (СЯС) увеличились по числу ракет в 40 раз (!). Поняв, куда идут процессы, Хрущев санкционировал переброску ракет средней дальности на Кубу, чтобы хоть замедлить быстро растущее отставание от США. Остальное хорошо известно.

Так ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне. Можно до бесконечности спорить, спасло ли мир ядерное оружие или нет. И то и другое недоказуемо, поскольку, слава Богу, ядерной войны в те годы не случилось. Но в течение ста лет после битвы при Ватерлоо и до августа 1914-го большой войны в Европе тоже не произошло, хотя ядерного оружия не было, как и на протяжении полутора веков между Тридцатилетней войной и наполеоновским нашествием. А малых войн случалось множество, как и в годы холодной войны, причем через своих клиентов великие державы воевали и друг с другом.

После Договора 1963 г. в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: развертывания новых ракет средней дальности СССР, а в ответ и аналогичных ракет США и провала переговоров по ограничению ядерных вооружений. Вывод очевиден: международные конфликты на фоне неограниченной гонки ядерных вооружений периодически подводят мир к грани ядерного Армагеддона. А в условиях процесса и режимов контроля над вооружениями – нет.

Отрицать прямую и обратную корреляцию мира и контроля над вооружениями можно, только если не желать признавать очевидного. Именно соглашения об ограничении и сокращении ядерного оружия стабилизировали военный баланс на пониженных уровнях и сыграли решающую роль в спасении мира от глобальной войны. Точно так же четко прослеживается взаимосвязь успехов и провалов диалога великих держав по ядерному разоружению и соответственно – прогресса или регресса режима нераспространения ядерного оружия.

Тем не менее, если исходить из того, что сдерживание, наряду с соглашениями великих держав, явилось одним из факторов спасения мира от ядерной войны в прошлом, то это отнюдь не значит, что так будет продолжаться в будущем. Отношения стабильного стратегического паритета сложились исключительно между СССР/Россией и США, хотя и здесь сейчас нарастают возмущающие факторы. Но нет оснований рассчитывать на тот же эффект в отношениях других ядерных государств, например, Индии и Пакистана. Тем более это относится к Северной Корее и возможным будущим обладателям ядерного оружия, если продолжится его распространение, что неизбежно в случае провала переговоров по дальнейшему сокращению ядерных арсеналов.

А через новые ядерные государства это оружие или оружейные материалы и экспертиза неизбежно рано или поздно попадут в руки террористов, что положит катастрофический конец роли ядерного оружия как «фактора обеспечения мира и безопасности». Ядерное сдерживание, согласно вечным законам гегелевской диалектики, убьет само себя. Это тем более так, поскольку в настоящее время разворачивается беспрецедентный кризис системы контроля над ядерным оружием.

Распад системы: есть ли повод для волнения?

Впервые за более чем полвека переговоров и соглашений по ядерному оружию (после Договора 1963 г.) мир оказался перед перспективой потери уже в ближайшее время договорно-правового контроля над самым разрушительным оружием в истории человечества.

Наиболее слабым звеном в системе контроля над ядерным оружием является Договор РСМД между СССР и США от 1987 года. Стороны уже несколько лет обвиняют друг друга в нарушении Договора, и после смены администрации в Вашингтоне в обозримом будущем он может быть денонсирован. В России к этому соглашению относятся скептически, что регулярно проявляется в высказываниях государственных руководителей. Еще более настораживает, что в новой «Концепции внешней политики» от 2016 г. он даже не упомянут в числе договоров, которым привержена Москва.

Обычно в вину Договору РСМД вменяется, что согласно его положениям было ликвидировано в два с лишним раза больше советских, чем американских ракет (соответственно 1836 и 859), и этой арифметикой до сих пор возмущаются многие российские эксперты в погонах и без. Но дело не просто в том, что советских ракет было развернуто намного больше и соответственно до «нуля» пришлось больше их сокращать. Еще важнее, что по высшей стратегической математике СССР все равно остался в выигрыше по качеству. Ведь для него был устранен, по сути, элемент стратегической ядерной угрозы, особенно ракеты «Першинг-2», способные с коротким подлетным временем (7 минут) наносить точные удары по подземным командным центрам высшего военно-политического руководства в Московском регионе. А непосредственно для американской территории Договор никак угрозу не уменьшил, поскольку советские ракеты средней дальности ее по определению не достигали.

Другой аргумент против Договора состоит в том, что ракеты средней дальности нужны России для ударов по базам ПРО США в Европе. Между тем все непредвзятые оценки показывают, что эти системы не способны перехватить российские МБР ни на разгонном участке, ни вдогонку. Кстати и президент Путин заявлял, что новые системы РФ могут преодолеть любую ПРО США.

Довод о том, что нужно отвечать на ядерные ракеты средней дальности третьих стран, не участвующих в Договоре, тоже неубедителен. Поскольку Великобритания и Франция не имеют ракет такого класса, из пяти остальных ядерных государств КНР и Индия – стратегические союзники России, Пакистан нацеливает ракеты только на Индию, Израиль – на исламских соседей, а КНДР – на американских дальневосточных союзников, а в перспективе – на США.

В любом случае Россия обладает большим количеством достратегических ядерных средств для сдерживания третьих стран, помимо стратегического потенциала для сдерживания Соединенных Штатов, часть которого может быть нацелена по любым другим азимутам. И уж если этой огромной мощи недостаточно для сдерживания третьих ядерных государств, то дополнительное развертывание наземных баллистических и крылатых ракет средней дальности делу не поможет. Придется рассчитывать на противоракетную оборону в составе модернизированной Московской ПРО А-235, новейших систем С-500 и последующих поколений подобных средств. А заодно пересмотреть позицию о необходимости отказа от систем ПРО или их жесткого ограничения.

Вопреки критике Договора при современном геополитическом положении России он намного важнее для ее безопасности, чем 30 лет назад. В случае его краха и в ответ на развертывание ныне запрещенных российских систем оружия возобновится размещение американских ракет средней дальности, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы.

Кризис контроля над ядерным оружием проявляется и в том, что вот уже шесть лет не ведется переговоров России и США по следующему договору СНВ – самая затянувшаяся пауза за 47 лет таких переговоров. В 2021 г. истечет срок текущего Договора СНВ, и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум. Времени для заключения нового договора, в свете глубины разногласий сторон по системам ПРО и высокоточным неядерным вооружениям, все меньше. При этом новая администрация Белого дома не проявляет заинтересованности в заключении нового договора СНВ до 2021 г. или в его продлении до 2026 года.

Именно с середины 2020-х гг. Соединенные Штаты приступят к широкой программе обновления своего стратегического ядерного арсенала (стоимостью до 900 млрд долл.), а также, вероятно, расширят программу ПРО, на что Россия будет вынуждена отвечать. Причем в отличие от периода холодной войны эта ракетно-ядерная гонка будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. Новейшие системы оружия особенно опасны тем, что размывают прежние технические и оперативные разграничения между ядерными и обычными, наступательными и оборонительными, региональными и глобальными вооружениями.

К тому же гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также КНР, страны НАТО, Индию и Пакистан, Северную и Южную Кореи, Японию и другие государства. Геополитическое положение России обуславливает ее особую уязвимость в такой обстановке.

Уже два десятилетия по вине Вашингтона в законную силу не вступает Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). По их же вине недавно «заморожено» соглашение о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях (ДЗПРМ) много лет стоят в тупике на Конференции по разоружению в Женеве. По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов.

Конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 г. закончилась провалом. Северная Корея, которая вышла из ДНЯО в 2003 г., продолжает испытания ядерного оружия и баллистических ракет. В апреле 2017 г. от нее дистанцировался даже главный покровитель – Китай. Настрой новой администрации и Конгресса против многостороннего соглашения об ограничении иранской ядерной программы от 2015 г. может нанести окончательный удар по ДНЯО. Дальнейшее распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Если и когда это оружие попадет в руки террористов, Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, тем более в свете уязвимости ее геополитического положения и проницаемости южных границ.

Рецепты летального исхода

Традиционный контроль над ядерным оружием зиждился на ярко выраженной биполярности миропорядка, примерном равновесии сил сторон и согласовании классов и типов оружия в качестве предмета переговоров. Ныне миропорядок стал многополярным, равновесие асимметричным, а новые системы оружия размывают прежние разграничения. Контроль над вооружениями и предотвращение ядерной войны необходимо своевременно адаптировать к меняющимся условиям. Но надстраивать здание нужно на твердом и испытанном фундаменте – таково элементарное правило любой реконструкции.

В упоминавшейся выше статье Сергей Караганов пишет о необходимости выработки «новых схем ограничения вооружений». В качестве таковых он предлагает «не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия... Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета… Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи…) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны… Таким образом, – пишет этот авторитетный специалист, – цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений».

Прежде всего по поводу приведенного подхода следует отметить, что у Москвы и Вашингтона уже есть совместная концепция стратегической стабильности, предметно согласованная в первый и, к сожалению, последний раз в 1990 году. Ее суть (состояние стратегических отношений, устраняющее стимулы для первого удара) вполне актуальна. Что касается конкретных способов укрепления стабильности (взаимоприемлемое соотношение наступательных и оборонительных средств, снижение концентрации боезарядов на носителях и акцент на высокоживучие системы оружия), они, безусловно, требуют обсуждения и дополнения. Нужно учесть появление новейших наступательных и оборонительных вооружений, затронутые выше опасные концепции их применения, киберугрозы, распространение ядерного и ракетного оружия. Но расширение круга участников таких переговоров преждевременно. В обозримом будущем было бы величайшим успехом достичь взаимопонимания хотя бы в двустороннем формате, а уже затем думать о его расширении.

Кроме того, отвлеченное обсуждение стратегической стабильности сродни популярным в Средние века схоластическим диспутам. Это не приведет к конкретному результату, вроде упомянутого Карагановым «предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений». Едва ли можно рассчитывать, что оппоненты просто силой аргументов убедят друг друга отказаться от вызывающих беспокойство программ – без достижения взаимных компромиссов в виде ограничения и сокращения конкретных вооружений. А раз так, то и «численному паритету» нет альтернативы: ни одна из сторон не согласится юридически закрепить свое отставание.

Это суждение подтверждает практический опыт. Ведущиеся в течение последних лет американо-китайские консультации по стратегической стабильности при неравенстве потенциалов не породили ничего (кроме совместного словаря военных терминов). Та же участь постигла переговоры «большой ядерной пятерки», начавшиеся с 2009 г.: ничего конкретного, кроме общих благих пожеланий, согласовать не удалось. Наконец, есть опыт диалога России и Соединенных Штатов, который шел до 2012 г. по системам ПРО в контексте стратегической стабильности. Интеллектуальное взаимодействие потерпело фиаско, поскольку США не соглашались ни на какие ограничения ПРО, а Россия их и не предлагала, требуя «гарантий ненаправленности».

Если бы удалось организовать предлагаемый Сергеем Карагановым форум «девятки» по стратегической стабильности, он в лучшем случае вылился бы в бесплодный дискуссионный клуб, а в худшем – в площадку для взаимной ругани (тем более с участием таких своеобразных стран, как Израиль и КНДР).

Единственное содержательное определение стабильности от 1990 г. потому и состоялось, что согласовывалось в рамках переговоров о Договоре СНВ-1 и нашло воплощение в его статьях и обширнейшей интрузивной системе верификации и мер доверия. Поэтому паритет, количественные уровни, подуровни и качественные ограничения являются самым оптимальным и доказавшим свою практичность фундаментом соглашений по укреплению стабильности. В достигнутых с начала 1970-х гг. девяти стратегических договорах сокращение и ограничение вооружений, меры доверия и предсказуемости – отнюдь не самоцель, а способ практического (в отличие от теоретического) приближения к главной цели – предотвращению ядерной войны.

Разрушить существующую систему контроля над вооружениями проще простого, для этого даже не надо ничего делать – без постоянных усилий по ее укреплению она сама разрушается под давлением политических конфликтов и военно-технического развития. А вот создать на ее обломках нечто новое невозможно, тем более если предлагается привлечь скопом все ядерные государства и говорить одновременно обо всех насущных проблемах.

Об интересах России

После смены власти в Вашингтоне сохранение и совершенствование режимов контроля над ядерным оружием впредь могла бы обеспечить только Россия. Конечно, в том случае, если бы она этого захотела. Однако ни на США, ни на КНР или НАТО/Евросоюз рассчитывать не приходится. Помимо ответственности России как великой державы и ядерной сверхдержавы за эту кардинальную область международной безопасности, побудительным мотивом могут быть и другие соображения. При трезвом анализе ситуации, избавленном от политических обид и «ядерного романтизма», Москва должна быть больше всех заинтересована в этом с точки зрения национальной безопасности.

Во-первых, потому что гонку ядерных вооружений теперь намерены возглавить Соединенные Штаты, так зачем предоставлять им свободу рук? В интересах России понизить стратегические «потолки», загнать под них гиперзвуковые средства, вернуться к вопросу согласования параметров и мер доверия применительно к системам ПРО. Тем более что РФ интенсивно строит такую систему в рамках большой программы Воздушно-космической обороны (ВКО).

Другой мотив в том, что, как отмечалось выше, Россия находится в куда более уязвимом геостратегическом положении, чем США и страны НАТО, не имеет союзных ядерных держав и вообще не богата верными военно-политическими союзниками. Соответственно, продуманные и энергичные меры контроля над вооружениями способны устранить многие опасности, которые нельзя снять на путях гонки вооружений.

И, наконец, последнее: новое военное соперничество потребует колоссальных затрат, тогда как российская экономика сегодня явно не на подъеме (в этом году грядет серьезное сокращение российского военного бюджета). Ограничение стратегических сил и другие меры позволят сэкономить изрядные средства и обратить их на другие нужды страны.

Тот факт, что от Вашингтона впредь не следует ждать новых предложений или готовности с энтузиазмом принять российские инициативы, должен рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу активизации политики РФ на данном треке. Если со стороны России поступят серьезные предложения (но не такие, как в случае с утилизацией плутония), от них не получится просто так отмахнуться. Более того, с учетом трудностей в отношениях двух ядерных сверхдержав на других направлениях (Украина, Сирия, Иран, Северная Корея), указанная сфера способна быстро стать триггером возобновления их взаимодействия, о котором много говорил Дональд Трамп в ходе избирательной кампании. К тому же он сможет поставить себе в заслугу достижение успеха там, где прежнего президента постигла неудача. (В истории были прецеденты: Никсон и Джонсон, Рейган и Картер.)

Возобновление активных усилий Москвы в данной сфере, безусловно, вызовет поддержку всех стран «Старой Европы», Китая, Японии, мира нейтральных и неприсоединившихся стран, широких общественных движений (вроде кампании за запрещение ядерного оружия, ведущейся в ООН), а также среди либеральных кругов США, в основном настроенных ныне против России. В известном смысле наша дипломатия в сфере контроля над ядерным оружием может стать важнейшим направлением использования «мягкой силы» в российской политике расширения своего глобального влияния.

Первоочередной задачей является спасение Договора РСМД. Вместо бесплодного обмена обвинениями сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения. Разумеется, это возможно, только если Россия сама для себя признает ключевое значение Договора в обеспечении собственной безопасности и отбросит недальновидные взгляды на это соглашение.

Затем – заключение следующего договора СНВ на период после 2021 г. и на этой основе – согласование мер в области систем ПРО и новых стратегических вооружений в обычном оснащении. Далее – шаги к закреплению практического эффекта, а затем и вступлению в законную силу ДВЗЯИ. Потом – прогресс по линии ДЗПРМ и утилизации плутония, возобновление сотрудничества России и других стран по физической защите ядерных объектов и сохранности ядерных материалов. Параллельно – укрепление ДНЯО и режима контроля над ракетными технологиями. После этого – ограничение достратегического ядерного оружия и в этом контексте поэтапное и избирательное придание процессу сокращения ядерного оружия многостороннего характера.

* * *

Как показал исторический опыт нашей страны в других общественных сферах, в реальной жизни (в отличие от идеальной) не удастся до основания снести старое, а затем на чистом месте воздвигнуть нечто новое и прекрасное. На деле, если откажемся от наработанных за предшествующие полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, то в итоге останемся «у разбитого корыта». Вместо этого необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно совершенствовать систему, приспосабливая к новым вызовам и угрозам российской и международной безопасности. Как сказал великий русский историк академик Василий Ключевский, «где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед».

США. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258189 Алексей Арбатов

США выбирают в Афганистане между поражением и поражением

Автор: Игорь СУББОТИН

Министерство обороны Афганистана поприветствовало решение НАТО увеличить военный контингент на территории Исламской Республики. По мнению официального представителя оборонного ведомства Давлата Вазири, отправка сил Североатлантического альянса поможет Кабулу в реализации четырехлетнего плана по обеспечению безопасности, анонсированного ранее. Впрочем, в экспертной среде считают, что увеличение численности войск в Афганистане не сможет повлиять на ситуацию кардинальным образом.

Решение НАТО о помощи Исламской Республике было принято на встрече министров обороны стран военного блока в Брюсселе. «Мы должны понимать, что речь идет о подготовке, о помощи, о консультации, — заявил генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, комментируя планы по расширению контингента. – Это не касается ведения боевых действий — это касается помощи гражданам Афганистана». Причиной численного усиления операции «Решительная поддержка» стала ухудшающаяся ситуация в Исламской Республике.

В руководстве альянса пока не раскрывают конкретных данных о числе военнослужащих, готовых отправиться в Афганистан, однако дипломатические источники западных СМИ говорят о 3 тыс. бойцов. «Пятнадцать стран уже пообещали сделать свои взносы (в миссию – «Афганистан.Ру»), – сообщил Столтенберг. – Я с нетерпением жду дальнейших заявлений от других государств». Генеральный секретарь военного блока признал, что миссия натовцев в Исламской Республике не будет легкой. «Пока талибы верят, что могут выиграть войну, они не будут вести переговоры. Нам необходимо преодолеть тупик и дать возможность афганцам добиться прогресса», – заявил Столтенберг.

«Сегодня администрация Трампа сталкивается с тем же набором альтернатив, с которыми сталкивался Обама, — пояснил «Афганистан.Ру» старший научный сотрудник RAND Джеймс Доббинс, занимавший с 2013 по 2014 гг. пост спецпредставителя США по Афганистану и Пакистану. — К сожалению, это не выбор между победой и поражением. Первая цель не может быть достигнута в обозримые сроки. Это выбор между поражением и поражением. Сейчас афганские вооруженные силы постепенно уступают место талибам. Правительство Афганистана по-прежнему контролирует основные населенные пункты, однако талибы усиливают контроль над сельской местностью. Такой итог предвидела администрация Обамы, когда президент объявил в мае 2014 года, что американские войска покинут пределы страны, когда их срок истечет. Ожидалось, что как только американские и европейские войска покинут зону контроля Кабула, страна постепенно разрушится».

Бывший дипломат заметил, что всего через пару недель после заявления Обамы о выводе войск из Афганистана «Исламское государство» (группировка запрещена в РФ) двинуло поток боевиков из Сирии в Ирак. «Эти события подчеркнули опасность того, что отказ от слабых союзных режимов ведет к их падению от рук жестоких экстремистских движений, — заявил Доббинс. — Иракский опыт, в конечном счете, заставил Обаму хорошенько подумать о своем решении и оставить в Афганистане 8 500 американских военных, возложив конфликт и его решение на плечи своего преемника. На сегодняшний день администрация Трампа встречается с выбором: быстро проиграть, выведя войска из Афганистана, проиграть медленно, сохраняя текущее положение, или не проигрывать, увеличивая свои обязательства, чтобы поддерживать тупиковую ситуацию на поле сражения. Это главная логика отправки нескольких дополнительных тысяч американских и европейских войск».

Аналитик отмечает, что «Талибан», по сравнению с другими террористическими группировками, имеет локальные, а не глобальные устремления. «Его руководство, долгое время отказывавшееся от победы, может оказаться готово к переговорному процессу, — полагает Доббинс. — Но оно этого не сделает до тех пор, пока триумф кажется достижимым вариантом. Есть несколько шагов, которые президент Трамп мог бы санкционировать, чтобы лишить «Талибан» этого ожидания. Он мог бы предоставить генералу Николсону ресурсы, необходимые, чтобы увеличить консультативные усилия для более широкого числа афганских подразделений. Он мог бы предоставить американской авиации и спецподразделениям большую свободу действий в борьбе с боевиками «Талибана». Можно было бы увеличить и давление на Пакистан, чтобы лишить «Талибан» укрытий и фактора, облегчающего его операции. Возможно, самое главное: Трамп должен воздерживаться от того, чтобы устанавливать крайние сроки вывода войск, как это неоднократно делал Обама, поскольку это только стимулирует ожидания талибов».

В российской экспертной среде полагают, что для разрешения конфликта необходимы межафганский диалог и борьба с наркотрафиком. «Это изображение бурной деятельности при отсутствии таковой, — прокомментировал «Афганистан.Ру» решение НАТО заведующий Центром научно-аналитической информации Института востоковедения РАН Николай Плотников. — НАТО зашло в тупик и не знает, как с достойным лицом выйти из этой ситуации. Отправление этого контингента ничего не решит. Тем более, эти военные не будут принимать участие в боевых действиях. Кого они будут учить? Армия в значительной степени деморализована. Боевой костяк – это подразделения специального назначения. В основном, они ведут боевые действия. Нужен межафганский диалог, а задача всех внешних игроков, включая США, ЕС, Россию, страны Центральной Азии, создать условия для того, чтобы этот диалог начался. А сейчас идет гонка между талибами и ИГ, которое появилось на востоке. Талибы, в свою очередь, ведут с президентом тяжбу. Помимо межафганского диалога, международному сообществу надо бы принять меры, чтобы разрушить финансовую империю наркопроизводства». Это вторая главная проблема, заключил эксперт.

«Стратегия НАТО призвана сделать одно — сохранить нынешнее правительство Гани, — заявила в разговоре с «Афганистан.Ру» доцент Питтсбургского университета Дженнифер Муртазашвили. – Без международной помощи правительству грозит падение перед лицом «Талибана» и других экстремистских группировок. В связи с этим у НАТО и США простой выбор: позволить правительству пасть или отправить больше советников, чтобы предотвратить государственный коллапс. Как представляется, рост натовской поддержки по предупреждению такого коллапса – в интересах почти каждой страны в регионе, в том числе России. «Талибан» заявляет, что он сядет за стол переговоров сразу после того, как все иностранные войска покинут Афганистан. Но нужно ли афганскому правительству верить в такое обещание? Это поставило бы его в очень слабую позицию, в которой оно бы вряд ли выжило. Иными словами, «Талибан» знает, что если НАТО уйдет, правительству придет конец».

По мнению аналитика, даже если афганским властям удастся прийти к мирному соглашению с талибами, им все равно придется разбираться с ИГ. «Выбор перед США и НАТО не так легок, – считает Муртазашвили. – Непопулярность правительства Гани растет. Если бы НАТО было мудрее, оно бы использовало бы свои рычаги и поощряло правительство Гани к тому, чтобы делиться властью с регионами с помощью какой-либо децентрализации. НАТО находится в трудном положении для того, чтобы исправлять свои ошибки, допущенные администрацией Обамы».

Президенты Афганистана и Туркменистана обсудили вопросы развития сотрудничества

Накануне президент Афганистана Мохаммад Ашраф Гани совершил официальный визит в Ашхабад, где провёл переговоры со своим туркменским коллегой Гурбангулы Бердымухамедовым.

В ходе двусторонней встречи главы государств обсудили перспективы развития двустороннего сотрудничества, а также обменялись мнениями по вопросам регионального и международного уровня.

Стороны отметили значимость отношений, взаимной солидарности и уважения между двумя странами, выразив намерение поспособствовать дальнейшему укреплению афгано-туркменских связей.

Президенты сошлись во мнении о том, что восстановление мира и стабильности в Афганистане поспособствует региональному экономическому росту, при этом туркменская сторона заверила Кабул в своей поддержке, передаёт информагентство «Пажвок».

На переговорах были рассмотрены конкретные направления экономического сотрудничества между двумя странами, в частности, нефтегазовая, химическая и лёгкая промышленность, сельское хозяйство, торговля и транспорт.

Также президенты обсудили проекты регионального уровня, в которых задействованы их страны, в частности, строительство транснационального газопровода ТАПИ (Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия), расширение региональной сети поставок электроэнергии и перспективу участия в транспортных торгово-транзитных проектах совместно с Таджикистаном, Азербайджаном, Грузией и Турцией.

По итогам переговоров правительства двух стран подписали 7 соглашений о двустороннем сотрудничестве, в том числе поставке туркменской электроэнергии в афганские провинции Бадгис и Джаузджан, расширении взаимодействия в транспортной сфере, как по автомобильным, так и железнодорожным маршрутам, взаимодействии по направлениям дипломатии, науки и образования, а также лёгкой промышленности.

В заключение Ашраф Гани пригласил туркменского коллегу посетить Афганистан. Гурбангулы Бердымухамедов принял приглашение, отметив, что дата ответного визита будет впоследствии согласована по дипломатическим каналам.

В соответствии с Указом Президента Российской Федерации шесть сотрудников МЧС России удостоены государственных наград Российской Федерации.

За героизм, высокий профессионализм, самоотверженные действия, проявленные при ликвидации последствий землетрясения в Японии в марте 2011 года и поиске самолета Ил-76 в тайге, потерпевшего крушение в июле 2016 года при тушении лесных пожаров в Сибири, начальник Хабаровского авиационно-спасательного центра МЧС России Виталий Александрович Плотников награжден орденом Мужества.

Медалью «За отвагу» награждены сотрудники специальной пожарно-спасательной части №3 г. Казани – пожарные Кирил Владимирович Мигачев, Артур Маратович Хузин и водитель пожарной машины Владимир Александрович Совенков. Они самоотверженно ликвидировали пожар на территории Казанского государственного порохового завода в марте 2017 года. На момент прибытия подразделения происходило открытое горение здания, находящейся в нем продукции и кровли на площади 60-70 квадратных метров, рядом со зданием находился объятый пламенем грузовой автомобиль. Благодаря оперативным и грамотным действиям пожарных удалось не допустить дальнейшего распространения огня и ликвидировать пожар.

Два сотрудника 5-й пожарно-спасательной части г. Кирова награждены медалью «За отвагу» посмертно. Это – командир отделения Алексей Сергеевич Шабалин и пожарный Алексей Анатольевич Широбоков. Они с честью выполнили свой служебный долг во время тушения пожара в августе 2016 года в частном жилом доме в деревне Малая Субботиха Кировской области. К моменту прибытия пожарного расчёта огнем были охвачены хозяйственные постройки, веранда и крыша дома. Во время разведки пожарные обнаружили в охваченном огнем помещении два газовых баллона, один из которых был подключен к плите. Огнеборцы эвакуировали баллоны из горящего помещения на безопасное расстояние. Благодаря их героическим действиям взрывов удалось избежать. Однако при выполнении последующих задач по тушению пожара они получили травмы, несовместимые с жизнью.

Десять сотрудников Государственного центрального аэромобильного спасательного отряда МЧС России «Центроспас» за мужество, отвагу и самоотверженность, проявленные при проведении гуманитарной операции в Сирийской Арабской Республике в декабре 2016 года Распоряжением Президента Российской Федерации поощрены:

Почетной грамотой Президента Российской Федерации:

Изварин Константин Эдуардович - главный специалист центра подготовки и повышения квалификации

Ковальчук Максим Михайлович - начальник поисково-спасательного подразделения службы автотранспортного обеспечения спасательных работ

Селкин Сергей Борисович - водитель автомобиля службы автотранспортного обеспечения спасательных работ

Сказалов Роман Германович - водитель автомобиля службы автотранспортного обеспечения спасательных работ

Скоробулатов Алексей Владимирович - заведующий отделом - врач анестезиолога-реаниматолога службы аэромобильного госпиталя и организации медицинской помощи при чрезвычайных ситуациях

Фёдоров Илья Глебович - начальник службы аэромобильных технологий поиска и спасения.

благодарность Президента Российской Федерации объявлена:

Иванову Виктору Николаевичу - заместителю начальника службы аэромобильного госпиталя и организации медицинской помощи при чрезвычайных ситуациях

Киреевой Зое Васильевне - повару службы административно-хозяйственного и социально-бытового обеспечения спасательных работ

Новиковой Наталье Владимировне - ведущему электронику службы аэромобильного госпиталя и организации медицинской помощи при чрезвычайных ситуациях

Фёдоровой Ирине Альбертовне - ведущему инженеру службы аэромобильного госпиталя и организации медицинской помощи при чрезвычайных ситуациях.

Специалисты отряда проводили гуманитарную операцию по оказанию медицинской помощи сирийскому народу, пострадавшему в результате вооруженного конфликта. Медики МЧС России работали и в госпитале, развернутом вблизи Алеппо, и в центрах временного размещения. Они оказали помощь более 1,5 тысячи человек, 70 процентов из них — женщины и дети.

Работавший в Сирии госпиталь «Центроспаса» входит в первую тройку глобального реестра чрезвычайных медицинских бригад, который создается Всемирной организации здравоохранения ООН для работы в зонах бедствий и катастроф. ?В составе аэромобильного госпиталя врачи – терапевты, хирурги, невропатологи, травматологи, кардиологи, неоднократно работавшие в зоне катастроф и стихийных бедствий в разных странах мира - в Шри-Ланке, Индонезии, Пакистане, Китае, Южной Осетии, Гаити и др.

Профессиональная работа специалистов МЧС России и своевременно оказанная помощь позволили спасти сотни человеческих жизней, избежать распространения инфекционных заболеваний, а также поднять общий уровень охраны здоровья в одном из наиболее пострадавших от действий террористов районов Сирии.

Пакистан сократил импорт соевого масла

Импорт соевого масла в Пакистан за 11 месяцев сезона 2016/17 сократился по сравнению с аналогичным периодом прошлого сезона на 35,35%. Сообщает агн. Зерно Он-Лайн со ссылкой на агн. Reuters.

В период с июля 2016 года по май 2017 года Пакистан импортировал 87,5 тыс. тонн соевого масла общей стоимостью в 112,5 млн. долларов США. За аналогичный период сезона 2015/16 страна закупила 134,9 тыс. тонн масла стоимостью в 174,6 млн. долларов США.

Импорт пальмового масла вырос на 12,76% и составил 2,4 млн. тонн

На пути к исламскому глобальному проекту

Война в Сирии как катализатор его появления

Руслан Халиков – кандидат философских наук, научный сотрудник Украинского института стратегий глобального развития и адаптации

Резюме В ближневосточном исламском проекте можно выделить три мощных центра, которые еще до прихода ислама относились к различным ойкуменам, а после исламизации образовали оригинальные религиозно-политические пространства – иранское, турецкое и арабское.

Восток – условное название, применяемое в отношении бывших колоний европейцами, даже теми, от кого эти земли лежат на юг или даже на юго-запад. Прежние метрополии до сих пор считают себя ответственными за состояние дел на Востоке, поэтому не видят проблемы во вмешательстве в дела ближневосточных государств для их оптимизации. В самих государствах региона между тем происходит пересмотр универсальной ценности западной цивилизации и все более громко заявляют о себе движения, противостоящие Западу, но не готовые отказаться от его технологических достижений. Именно на пересечении антиколониализма, исламского модернизма, Web 2.0, управляемых ракет и происходят нынешние события на Ближнем Востоке.

В этих событиях принимают участие несколько субъектов: во-первых, официальные правительства и местные повстанцы; во-вторых, иностранные вооруженные формирования и сетевые сообщества их сторонников; в-третьих, государства, претендующие на региональное лидерство, и, наконец, международные коалиции, сформированные вокруг глобальных проектов. Еще один субъект – местное население, вынужденное жить под ударами со всех сторон.

Постсекулярные глобализационные проекты в исламском мире

Середина 2010-х гг. показала, что переход от двуполярного к однополярному миру был в большей степени гипотезой, предложенной западными аналитиками в силу неполной осведомленности или чрезмерной самоуверенности. Сейчас можно говорить о многополярном мире, или о конкуренции нескольких проектов, претендующих или на глобальную экспансию, или по крайней мере на транснациональное региональное лидерство. Характерной особенностью этих проектов является постсекулярный характер вдохновляющих их идеологических программ. Впрочем, нередко внутреннее соперничество оказывается едва ли не более жестким, чем конкуренция с традиционным врагом в лице Запада.

В ближневосточном исламском проекте можно выделить три мощных центра, которые еще до прихода ислама относились к различным ойкуменам, а после исламизации образовали оригинальные религиозно-политические пространства (иранское, турецкое и арабское). В XIX–XX веках все они подверглись насильственной секуляризации, сопровождавшейся распадом традиционного общества, появлением национальных государств и национализма; частичной политической и идеологической колонизацией Западом. Национализм стал важной интеграционной силой в арабском обществе, объединив усилия арабов-суннитов и других арабов ради общего блага. Вместе с тем как национальные государства ни Турция, ни арабские страны, ни Иран не могли претендовать на доминирование на пространствах бывших империй Аббасидов, Османов, Сефевидов или Моголов. С конца ХХ века эти три центра начали возвращаться к религиозному самоопределению, в связи с чем возродились планы доминирования в мусульманском мире.

На месте шахского Ирана в результате революции возникла Исламская Республика Иран, в Турции происходит более или менее бескровный демонтаж режима Ататюрка, а в арабских странах секулярные диктаторские правления соревнуются с различными проектами политического ислама. Стоит отметить, что другие политические исламские проекты – крупнейшая по численности населения мусульманская страна Индонезия, единственное ядерное мусульманское государство Пакистан, центральноазиатские постсоветские государства – пока не претендуют на доминирование в исламском мире, и тем более не создали альтернативного глобализационного проекта.

Иранский проект

Первым успешным цивилизационным проектом, который начал притязать на глобальный характер, стала Исламская Республика Иран (ИРИ). Вследствие контрсекулярной шиитской революции иранский глобализационный проект стал первым претендентом на альтернативу проекту западному. Впрочем, следует отметить, что секулярный проект Пехлеви, против которого и выступил Рухолла Хомейни, был гораздо более лояльным к традиционно влиятельному мусульманскому духовенству, чем турецкий проект Ататюрка.

Реза Пехлеви долгое время не притеснял шиитских религиозных деятелей, способствовал развитию духовных учебных заведений. Противостояние иранских богословов и пехлевийской династии обострилось в 1960-х гг., когда новый шах Мухаммад Пехлеви начал вытеснять шиитских лидеров и попытался вывести политическую власть из-под влияния религиозных деятелей. Одновременно проводились экономические реформы, неодобрительно воспринятые духовенством. Впоследствии иранские мусульмане почувствовали и более значительные притеснения, хотя режим Пехлеви-младшего лишь частично можно было бы назвать секуляристским. На самом деле шах был сторонником традиционалистского мировоззрения и интересовался доисламскими имперскими традициями Персии, а также элитаристскими мистическими движениями в исламе. Так или иначе, его отношения с шиитским духовенством испортились, и в середине 1960-х гг. возникли протестные движения под руководством Хомейни. В 1970-е гг. режим Пехлеви начал претендовать на региональное лидерство, наладил отношения с СССР и западными странами, но речь шла скорее о желании шаха восстановить влияние древней Персидской империи, а не о лидерстве в исламском мире.

Вследствие богословско-политической деятельности движения во главе с Хомейни появилась новая концепция власти, которая принципиально вышла за пределы национального светского государства, отказалась от вестернизации, а также от монархического строя. С другой стороны, современная политическая элита Ирана является не политическим крылом религиозной структуры шиитских богословов, а вполне модерным правительством, многие из членов которого защищали диссертации в США, Великобритании и т.д. Проект ИРИ методологически ориентирован на западные образцы, хотя в вопросах идеологии и отсылает к традиционалистской терминологии. Цивилизационное и глобализационное значение выбора шиизма в качестве государственной религии осознают и сами иранские публичные деятели. Так, бывший президент Мохаммад Хатами отмечал, что после революции новая исламская цивилизация стоит на пороге своего рождения. Хатами считает, что именно шиитская цивилизация должна восстановить величие исламского мира, поскольку суннитский глобализационный проект уже существовал во времена халифата и теперь так же устарел, как и цивилизация Запада.

Провозглашение ислама государственной религией, устранение светских основ из публичной политики, культуры и науки позволило Ирану сэкономить энергию и сконцентрировать усилия на региональной гегемонии и экспансии, тогда как в суннитском мире до последнего времени самым крупным проектом выхода за пределы отдельного государства был панарабский национализм, который в итоге не объединил арабские страны и тем более не имел перспектив стать альтернативным глобализационным проектом.

Арабский проект

Вторым важным контрсекулярным проектом в исламском мире стала деятельность организации «Братья-мусульмане», которая не связана с отдельным государством и в этом смысле изначально имела возможность экспансии за пределы Египта. В начале своей деятельности «Братья-мусульмане» ориентировались, во-первых, на идеи исламского модернизма, а во-вторых – на антиколониалистскую политику. Именно ислам в очищенном и первозданном виде, по мысли идеологов этой организации, должен стать фундаментом как для освобождения арабского мира от колониальной зависимости, так и для развития глобальной цивилизации. Так, Саид Кутб, один из идеологов движения середины ХХ века, остро критиковал европейский мир за бездуховность, тогда как ислам считал единственной силой, способной направить развитие человечества правильным путем. Вместе с тем Кутб высоко ценил технические приобретения Запада, но призывал их переосмыслить в исламском духе. Согласие использовать технические достижения западной цивилизации в целом присуще исламским модернистам. Вследствие того, что даже сами европейцы не считали технические и методологические успехи неразрывно связанными с постхристианской западной культурой и ее ценностями, представители т.н. мира «вторичной секуляризации» также отделяли ценностную матрицу просветительского Запада (которую они считали ошибочной) от технических средств (которые они готовы использовать).

Однако движение «Братьев-мусульман» в ХХ веке не стало весомым политическим фактором, прежде всего из-за наличия конкурирующего проекта – панарабского национализма. Как отмечает Талал Асад, арабский национализм иногда соглашается с политическим исламом, прежде всего в плане оппонирования Западу. Впрочем, чаще эти проекты относились друг к другу враждебно – национализм был региональной секулярной идеологией, стремящейся создать общество западного образца, тогда как политический ислам предлагал вернуться к шариатскому правлению, причем на всей территории мусульманского мира, а не в отдельных государствах. Но к началу XXI века ситуация несколько изменилась, свидетельством чему стала «арабская весна», в результате которой на несколько лет «Братья-мусульмане» если и не обрели политическую власть в нескольких влиятельных арабских странах, то по крайней мере ограничили секулярные диктаторские режимы. Быстрое распространение революции исследователи связывают с мобилизационным потенциалом ислама как общей культурной матрицы для всех народов региона и понятного для всех кода, использованного в борьбе против националистских режимов. Хотя в большинстве стран политический ислам в лице «Братьев-мусульман» продержался недолго, он успел продемонстрировать свою перспективность как глобализационного проекта.

Турецкий проект

Третий глобализационный проект в рамках исламской цивилизации постепенно набирает обороты в посткемалевской Турции, и генетически он также связан с организацией «Братья-мусульмане» и исламским модернизмом суннитского толка. Около века назад Османская империя из наиболее влиятельной мусульманской державы мира, имевшей статус халифата, за десять лет превратилась в светскую националистическую республику. Одним из важнейших факторов, приведших к такой радикальной смене, было стремление военно-политической элиты перенять западный способ развития государства, модернизировать Турцию, чтобы та смогла на равных конкурировать с западными державами в военном и экономическом плане. И самым большим врагом новой Турции стала религиозная идентичность населения.

Политика Ататюрка и его последователей в конце концов сделала из Турции государство, которое начало претендовать на достойное место в семье европейских стран, а также в ЕС. В свою очередь, отказ европейцев признать Турцию европейским государством привел к стремлению турецкой элиты стать лидером в исламском мире, и на этой волне к власти пришла Партия справедливости и развития. Характерно, что ее больше поддерживали жители сельской местности, тогда как в крупных городах, прежде всего в Стамбуле, ее исламский вектор сталкивался с неприятием населения. В Египте исламский модернизм «Братьев-мусульман» также опирается на более традиционное и религиозное сельское население. Постепенно, особенно после монополизации власти в Турции режимом Эрдогана, государство стало приобретать черты альтернативного глобализационного проекта, зазвучали призывы отказаться от представления о Турции как о мосте между Востоком и Западом, создавать собственную «регионально-глобальную систему».

Предпосылки войны

Вторая половина ХХ века в Ираке и Сирии прошла в условиях доминирования секулярных военных режимов, главными идеологическими ориентирами которых были вестернизированные национализм и социализм. Хотя противостояние между суннитами и шиитами подавлялось, оно постепенно росло и в Ираке, и в Сирии. После падения режима Хусейна в Ираке у власти оказалось проиранское шиитское правительство, а затем иранское влияние простерлось от Индийского океана до Средиземного моря. В свою очередь, часть иракских суннитов начала вести террористическую борьбу с новым правительством, в том числе и в рамках «Аль-Каиды», а в 2006 г. возникло «Исламское государство Ирака», которое стало самым большим врагом западного мира. В Сирии ситуация обострилась только после поражения «арабской весны», в начале 2013 г. там начали действовать отряды ИГИШ («Исламского государства Ирака и Шама»), а через год это формирование провозгласило восстановление халифата, имея к тому же собственную территорию и глобальные экспансионистские устремления.

Правительства Сирии и Ирака в условиях вооруженного противостояния с местными и международными противниками ведут себя по-разному. Политика Ирака в отношении населения неподконтрольных правительству территорий более мягкая – правительство долго продолжало соцвыплаты в неподконтрольных городах, во время военных операций для беженцев создавались палаточные городки, накануне операций местных жителей старались предупредить, чтобы они не покидали домов. В Сирии же гражданское население постоянно страдает не только от действий джихадистов, но и от контратак правительственных войск. В сирийском конфликте участвует больше сторон, и наиболее ожесточенная борьба происходит в основном между проправительственной Сирийской арабской армией и оппозицией, включая джихадистов, но не только из «Исламского государства», тогда как в Ираке существует хоть и не идеальная, но взаимодействующая коалиция правительственных войск, международных союзников и курдских формирований, которые вместе противостоят ИГ и планомерно вытесняют его с территории государства.

Иностранные бойцы и новые союзы

С популяризацией и повышением медийности «Исламского государства» (запрещено в России. – Ред.) как успешного антизападного проекта росло и число иностранцев, стремящихся вмешаться в дело. К середине 2014 г. к ИГ присоединилось около 12 тыс. бойцов из разных стран, а на 2016 г. их насчитывалось уже более 30 тыс., почти из 90 стран мира. Иностранные сторонники джихадистского движения имеют собственных авторитетных проповедников, которые мало связаны с Ираком или Сирией, а нередко и не известны в среде традиционной мусульманской иерархии.

Важно, что для европейцев миграция в ИГ не является поездкой в ??один конец, и от 20% до 30% из них возвращались домой, вливаясь в уголовную и радикальную среду. Возвращение иностранных бойцов домой, скорее всего, гораздо больше, чем наплыв беженцев, способствовало тому, что в 2015 г. количество религиозно мотивированных терактов в Евросоюзе выросло почти в 10 раз по сравнению с 2014 г. (17 против 2, и со значительным числом жертв). Стоит заметить также, что речь идет не о мигрантах в первом поколении, а о гражданах ЕС, которые большую часть жизни, а то и всю жизнь провели в Европе.

Иностранцы отправляются в Сирию и Ирак не только для того, чтобы присоединиться к «Исламскому государству» и другим джихадистам. Согласно исследованиям турецкого Центрального стратегического института, только из Турции по состоянию на середину 2016 г. в Сирию выехало около 8 тыс. будущих бойцов курдских «Отрядов Народной самообороны» (YPG), часть из них – граждане Турции, часть использовали ее как транзитную страну. В середине 2015 г. в рядах союзников YPG уже насчитывалось около 400 бойцов из Америки, Австралии и Западной Европы. Осенью 2016 г. поток иностранцев увеличился, когда YPG провозгласили операцию по освобождению Ракки от ИГ. Левая идеология YPG и их политического крыла PYD (партия «Демократический союз») не только притягивает сторонников со всего мира, но и делает очень сложными их отношения с турецким правительством, в августе 2016 г. начавшим вместе с местными повстанцами операцию «Щит Евфрата». Хотя главной целью операции является борьба с ИГ, курдские формирования к западу от Евфрата также попадают под огонь как сторонники Рабочей партии Курдистана (РКК). Стоит добавить, что некорректно отождествлять всех курдских активистов и бойцов в Сирии с антитурецкими PYD и YPG. В Сирии действуют также лояльные Турции военно-политические курдские объединения, в частности, Курдский национальный совет (KNC, или ENKS) и его боевые отряды из Роджавской пешмерги.

Турция включилась в сирийский конфликт одной из последних среди стран, претендующих сегодня на глобальную экспансию, но выбрала очень символическую дату для начала операции «Щит Евфрата» – 24 августа 2016 г., т.е. ровно через 500 лет после известной битвы турок с египетскими мамлюками вблизи Дабика. Отвоевание Дабика стало не менее важным символическим актом для неоосманского проекта турецкого правительства, чем потеря этого города – для «Исламского государства». Вместе с тем амбиции Турции не являются чисто реваншистским стремлением к восстановлению империи, так же как и амбиции Ирана. Речь идет о лидерстве в исламском мире, для которого обе стороны создают коалиции как с другими мусульманскими государствами, так и с внерегиональными партнерами. Эти коалиции имеют скорее тактический характер, тогда как в далекой перспективе просматривается создание единого исламского проекта глобального развития, включающего не только традиционно мусульманские страны, но и западный мир.

Присутствие иностранцев в рядах YPG поднимает важную тему отношений между джихадистскими и ультралевыми формированиями и идеологиями. Противостояние ИГ и ближневосточных левых можно понять, если учесть, что последние исходят из идеи революционного преобразования общества и свержения капиталистического строя. Если шире, то речь идет об идеологии, противостоящей современному западному устройству и предлагающей альтернативное ему видение общества, которое основывается на коммунистической утопии. Противостояние с Западом, но на этот раз уже не капиталистическим, а секулярным, является краеугольным камнем также и исламистской идеологии. Общий враг мог бы сблизить джихадистов и коммунистов, но это невозможно в силу того, что оба направления пытаются реализовать свои проекты на одной и той же территории. Поэтому и западные бойцы, общей мотивацией которых может быть борьба с западным мирозданием, попадая в Сирию, могут присоединиться к той группе, идеология и утопия которой им ближе.

Несколько отличается ситуация с западными левыми. Часть из них поддерживает левые движения Ближнего Востока и даже отправляет добровольцев в Сирию. С другой стороны, среди западных левых есть сторонники джихадизма, именно в силу его антизападной направленности. Левые обращали внимание на мусульман как социальную базу и до возникновения ИГ. Призвал поддержать джихадистов и легендарный Ильич Рамирез Санчес, который в своей книге «Революционный ислам» (2003) писал о том, что революция говорит на языке ислама. В январе 2015 г. был опубликован манифест «Черные флаги над Европой», где от имени ИГ авторы призвали европейских левых объединиться в борьбе против западного капитализма, неонацизма и сионизма. Впрочем, в манифесте говорится о взаимодействии в Европе, а не на территории, подконтрольной «Исламскому государству».

Интерес джихадистов в развертывании европейского фронта подтверждается не только призывами к европейским союзникам вести террористическую деятельность, но также и постоянным напоминанием о Европе как символе успешности мусульманской экспансии в эсхатологические времена. Из-за упадка реального квазигосударственного образования в Сирии и Ираке «Исламское государство» пытается взять на себя полномочия новой «Аль-Каиды», то есть международной сетевой структуры, цель которой заключается не в создании мусульманского государства, а в перманентной борьбе с неисламским миром. Таким образом, реальная война на Ближнем Востоке постепенно переходит к гибридному глобальному состоянию.

* * *

Подводя итоги, стоит отметить, что все исследуемые глобализационные проекты являются следствием сочетания современной цивилизационной парадигмы в тактическом и техническом аспекте и переосмысленных традиционных мусульманских ценностей в стратегическом и содержательном аспекте. Само их появление свидетельствует о том, что полное копирование западного проекта нежизнеспособно в пространстве «вторичной секуляризации», и вестернизированные режимы в течение нескольких десятилетий отошли в прошлое, оставив по себе латиницу, ядерную физику и автомат Калашникова. Эти средства стали использоваться в пределах нескольких новых проектов, которые уже не калькируют западные национальные формы, а стремятся создать глобальную цивилизацию, которая станет альтернативой, а в конечном итоге победит Запад в конкурентном состязании. Впрочем, пока каждый из этих проектов существует в эксплицитном виде относительно непродолжительное время, и пока не определился лидер, который выступит от имени всего исламского мира.

Сирия. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2017 > № 2258194 Руслан Халиков

«Черные лебеди» на Шелковом пути

В середине июня 2017 г. министр обороны США Джеймс Мэттис в своем докладе Конгрессу США заявил, что новая стратегия по Афганистану будет представлена в середине июля 2017 г. Очевидно, что прежние американские стратегии давно не работают, о чем свидетельствует лавинообразная череда нападений на военные объекты афганских сил безопасности на севере, востоке и юге страны, а также серия громких терактов с большим количеством жертв в Кабуле, Джелалабаде, Кандагаре и других провинциальных центрах страны.

Об эффективности операции «Решительная поддержка» после вывода основного контингента войск западной коалиции и накале борьбы внутри страны можно судить по сообщениям офиса Специального генерального инспектора США по восстановлению Афганистана (SIGAR) Джона Сопко о росте потерь Афганской национальной армии (АНА) и полиции ИРА. По статистике SIGAR, в 2015 г. были убиты 5 тыс. служащих афганских сил безопасности, 15 тыс. ранены. За первые же восемь месяцев 2016 г. количество погибших возросло до 5 523 человек (ранены 9 665 человек). Практически ежедневно афганская пресса приводит данные об уничтожении наземными войсками десятков главарей и рядовых талибов, в то время как воздушные удары беспилотников с американских баз, как правило, завершаются уничтожением главарей и боевиков «Исламского государства», действующих в основном на севере и востоке страны. Такая избирательность вызывает множество вопросов, в первую очередь о том, кто в Афганистане является непримиримым противником США и нынешнего режима в Кабуле. Это также заставляет задуматься, насколько успешно ИГ в своей борьбе за создание вилаята Хорасан на территории, две трети которой уже контролируют движение «Талибан» и криминальные структуры, а также разномастные вооруженные этнические формирования пуштунов, таджиков, узбеков и хазарейцев.

В экспертной среде России, стран Центральной Азии, Афганистана, Ирана, Индии, Пакистана и стран Запада идет активная дискуссия о той нише, которую занимает сейчас и может занять в ближайшей перспективе «Исламское государство» как на территории самого Афганистана, так и на территории сопредельных стран. Особенно актуальной становится данная тема в контексте расширения ШОС и китайской инициативы «Экономического пояса Шелкового пути» (ЭПШП), в частности, уже функционирующего в рамках ЭПШП китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК), проложенного от Синьцзяна до порта Гвадар в Индийском океане. Именно зона пуштунских племен вдоль линии Дюранда на афгано-пакистанской границе в районе Джелалабада и Пешавара, а также зона племен пуштунов и белуджей в районе Кандагара, Кветты и Карачи уже стала прибежищем для сторонников нового халифата. Он, без сомнения, может стать «черным лебедем» [1] для ЭПШП как на северо-западном маршруте через страны Центральной Азии, так и на юго-западном направлении через Пакистан. Ставки возрастают в связи с возможным увеличением американского контингента на военных базах войск США в Афганистане, ужесточением борьбы различных групп интересов как внутри страны, так и внешних игроков на геополитическом уровне.

Китай ищет свои решения по защите инвестиций в ЭПШП. Например, частная военная компания Frontier Services Group (FSG), принадлежащая основателю известной компании Blackwater Эрику Принсу, открывает в Синьцзян-Уйгурском автономном округе и провинции Юньнань на границе с Пакистаном и Афганистаном специализированные центры профессиональной переподготовки с глинобитными макетами кишлаков, махаллей и прочих традиционных для региона «опорных пунктов сопротивления». По различным оценкам, в таких центрах уже прошли переподготовку около 100 тыс. отставников из силовых структур КНР, которые составят костяк китайских частных военных компаний по охране различных объектов на заморских территориях «Большой Азии» вдоль сухопутной части ЭПШП.

Очевидно, что Афганистан — «лакомое» место для различного рода исламистских движений и группировок. Здесь десятилетия войны и разрухи сформировали уникальную среду выживания и самофинансирования путем совершения заказных диверсий против правительственных войск и полиции, государственных учреждений и банков; производства наркотиков, контрабанды оружия, драгоценных камней и минералов, а также похищения иностранцев и родственников крупных торговцев и бизнесменов с целью получения выкупа и регулярных «пожертвований». По различным оценкам, только в легальном бизнесе внутри Афганистана в наличном обороте находятся миллиарды долларов, не говоря уже о десятках миллиардов, получаемых от наркобизнеса и контрабанды.

Но пустят ли афганцы «чужих» джихадистов в зону своих интересов — большой вопрос. В свое время талибы предоставили убежище Усаме бен Ладену, но только до момента, пока он получал финансирование от различных арабских фондов на борьбу с «самой безбожной державой» — СССР. После вывода советских войск из Афганистана в 1989 г. сбор средств на джихад резко сократился. Бен Ладен со своими сторонниками из арабских стран был вынужден скрываться в той самой зоне племен на афгано-пакистанской границе в пещерах Тора-Бора, а затем переместился под опеку своих пакистанских патронов в окрестности военной академии Генштаба Пакистана в Аботабаде. В конце 1990-х гг. именно афганцы испытали все «прелести» правления моджахедов и ужасы первого в новейшей истории исламского эмирата талибов, построенного на идеях ваххабизма и салафизма.

«Франшиза ИГ» все же находит своих многочисленных адептов среди боевиков, которые не получают кусок от «талибского пирога», о чем свидетельствуют многочисленные фотографии тренировочных лагерей талибов с черным флагом халифата и нарастающее количество случаев массовой казни гражданских лиц и кровавого террора, цель которых — запугивание гражданского населения, в особенности хазарейцев-шиитов. Рекрутинговый потенциал ИГ существенно усиливается за счет миллионов безработных среди афганской молодежи. Часть из них по-прежнему находится в лагерях беженцев в Пакистане и Иране, часть оказалась в Европе, а большинство перебралось в крупные города — в Кабул, Кандагар, Герат, Мазари-Шариф и Джелалабад, где общедоступный Интернет и спутниковое телевидение на понятном языке призывают к всемирному джихаду против неверных.

Отдельного рассмотрения требует проблема возвращения иностранных боевиков из Сирии и Ирака. Однако отсутствие достоверных данных об их количестве и этническом составе, а также политическая ангажированность ряда как официальных, так и джихадистских источников, стремящихся намеренно исказить истинное положение дел, чтобы преувеличить размер проблемы, например, для получения зарубежной помощи или обоснования своих действий соображениями борьбы с террористической угрозой, пока не позволяют делать выводы о реальном положении дел.

Для лучшего понимания перспектив экспансии сетевых структур ИГ на территории Афганистана и сопредельных стран требуется весьма кропотливый сравнительный анализ идейно-политической мотивации афганских и пакистанских талибов и радикальных исламистов из стран Ближнего Востока, а также степени их влияния на афганское государство и общество. В настоящее время большинство этнополитических конфликтов, сотрясавших союзные республики на закате СССР и в последующие годы новые независимые государства Южного Кавказа и Центральной Азии, не прекращены и активируются с возрастающей частотой. В краткосрочной перспективе вряд ли стоит ожидать похода афганских талибов на Душанбе, Ташкент, Бишкек и тем более на Астану и Москву. Новейшая история Афганистана свидетельствует о естественных пределах распространения власти афганских и пакистанских талибов, а также их временных попутчиков из Узбекистана и Синьцзяня. Однако разнообразные идеи исламской справедливости и солидарности не имеют границ благодаря «просветительской» деятельности официальных СМИ и прочих медиа-ресурсов о последних инновациях в технологиях «всемирного джихада».

1. Термин «Черный лебедь» означает событие или явление, которое практически невозможно предсказать или предвидеть. Термин получил большую популярность после публикации одноименной книги профессора Нассима Николаса Талеба.

Рамазан Дауров

Руководитель сектора Афганистана Института востоковедения РАН, доцент кафедры востоковедения МГИМО МИД России, эксперт РСМД

В мае Канада нарастила экспорт канолы

Согласно данным канадской зерновой комиссии (CGC), в мае экспорт канолы из Канады увеличился до 980 тыс. тонн, что превзошло показатель отгрузок за аналогичный месяц годом ранее на 50 тыс. тонн.

Как уточняется, общий уровень отгрузок возрос, прежде всего, за счет Китая, который нарастил объем закупок масличной на фоне роста внутреннего потребления более чем вдвое – до 433 (207) тыс. тонн. Кроме того, увеличился экспорт в ЕС – до 100 (85) тыс. тонн, Японию – до 193 (122) тыс. тонн. В свою очередь, поставки снизились в направлении Мексики – до 108 (218) тыс. тонн, ОАЭ – 87 (127) тыс. тонн и Пакистана – 0 (130) тыс. тонн.

Пакистан начнёт перепись незарегистрированных беженцев из Афганистана

В скором времени пакистанские власти собираются приступить к проведению переписи мигрантов из Афганистана, до сих пор не прошедших процесс регистрации. Мероприятие будет проводиться совместно с Министерством ИРА по делам беженцев. Перепись позволит, в частности, определить точное количество проживающих в Пакистане афганцев.

Все мигранты, прошедшие процесс регистрации, смогут находиться в стране до 31 декабря 2017 года, сообщает афганский телеканал «Толо». Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев не принимает участия в переписи, поскольку имеет дело только с официально зарегистрированными мигрантами.

Отметим, что в текущем году около 35 тыс. афганских беженцев вернулись на родину добровольно. В качестве подъёмных средств они могут разово получить по 200 долларов на семью по возвращении.

Больше всего граждан Афганистана проживает, легально и нелегально, в Пакистане и Иране. Пакистан неоднократно предпринимал попытки высылки афганцев на родину принудительно, в частности, в конце 2016 года, перед началом холодов.

Более 100 тысяч человек посетили корабли на международном военно-морском салоне в Петербурге, сообщил журналистам заместитель главкома ВМФ Александр Федотенков.

"За период проведения салона корабли посетили более 100 тысяч человек, люди продолжают идти. Экипажи кораблей продемонстрировали высокий уровень профессионализма. Мы считаем, что салон достиг своей цели по укреплению международных деловых связей", — сказал он.

Федотенков отметил, что салон посетили 57 иностранных делегаций из 52 стран, участвовала 51 иностранных компания. По его словам, главком провел пять протокольных встреч с военкомами Пакистана, Анголы, Греции, Таиланда, Арабских эмиратов.

"Все делегаты подчеркнули прекрасную организацию салона… Надеемся, что число иностранных участников будет возрастать с каждым годом", — добавил Федотенков.

Международный военно-морской салон проходит в Санкт-Петербурге с 28 июня по 2 июля, в нем принимают участие оборонно-промышленные предприятия и делегации из более чем 50 государств мира.