Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Патриотическая общественность Украины, увлекшись "церковным майданом", охотно проигнорировала очень обидное сообщение Министерства энергетики и угольной промышленности. Его заявление смело могло бы занять первую строчку в рейтингах политических анекдотов, но это тот случай, когда даже ультрапатриоты не хотят возмущаться, хоть и страшно неприятно.

В общем, ведомство официально объявило, что в 2019 году Украина закупит в России 3,8 миллиона тонн антрацита, что составляет ни много ни мало 72% от всей потребности страны на будущий год. Как это согласуется с войной, которую Украина, по версии украинских СМИ и политикума, яростно и самоотверженно ведет с Россией уже четыре года, понять могут не все.

Исторически сложилось так, что Украина весьма богата полезными ископаемыми, недра нашей соседки хранят внушительные запасы — от урана до угля. И если во Львовской области добывают бурые угли, то основные угольные закрома — это, конечно, Донбасс. Мало кто знает, что к Донецкому угольному бассейну относят сразу три области: Донецкую, Луганскую и Днепропетровскую. Общие запасы угля здесь оцениваются в шестьдесят миллиардов тонн, из которых двадцать три — подтвержденные, десять миллиардов — балансные, то есть готовые к добыче. До того как Украина уверенно встала на путь "цэевропы", она занимала седьмое место в мире по общим запасам угля и третье — по запасам антрацита. В плане извлечения страна тоже не уступала — тринадцатое общемировое место.

Главное подземное достояние Украины — это, конечно, антрацит. Его доля в общей добыче достигает семидесяти процентов, а остальная часть приходится на коксующиеся угли. Вообще, нужно отметить, что уголь для Украины это значительно больше, чем просто полезное ископаемое. Всего Украине в наследство от столь ненавистного СССР досталось сто пятьдесят угольных предприятий, восемьдесят девять из которых сегодня находятся под управлением ЛДНР. Речь идет о мощных шахтах, которые, выпав из баланса Украины, одним махом утащили за собой 57% добычи угля. На сегодняшний день сектор украинской энергетики фрагментирован следующим образом: 33,7% — уголь, 31,6% — природный газ, а 21,9% закрывает атомная энергетика. Оставшийся люфт берут на себя нефть и возобновляемые источники. Грубо говоря, теплые батареи и горячая вода в кране каждого третьего украинца появляются благодаря углю. Текущие руководители самой европейской страны мира уже который год рассказывают, что Донбасс населен унтерменшами и с его уходом Украина ничегошеньки не потеряла. Хотя порой, конечно, проговариваются. Так, например, в бытность свою премьер-министром в 2015 году Арсений Яценюк упомянул, что после ухода из состава страны Донецкой и Луганской республик консолидированный бюджет Украины махом просел аж на 25%, именно столько валютной выручки в него приносила угольная отрасль и предприятия, расположенные в мятежных регионах. Впрочем, было это давно, и сегодня господин Кличко, занимающий должность мэра Киева, с самым серьезным видом убеждает жителей, что горячая вода — это пережиток прошлого, а ее отсутствие позволяет значительно сберечь семейный бюджет.

Если посмотреть на официальную статистику, мы увидим, что Украина вплоть до 2013 года, когда и начался Майдан, планомерно увеличивала добычу угля: 2010 год — 75,2 миллиона тонн, 2011-й — 81,9 миллиона, 2012-й — 85,9 миллиона. А вот уже с началом неудержимых скачек на центральной площади столицы цифры почему-то поползли вниз: 2013 год — 83,7 миллиона тонн, 2014-й — 64,9 миллиона, 2015-й — 39,7 миллиона. Естественно, что при подобной тенденции обеспечивать население теплом, горячей водой и электричеством становится слегка проблематично. Только в текущем году "небратья" закупили в России угля на пятьдесят три миллиарда гривен (около 125 миллиардов рублей). Во что украинскому бюджету обойдутся упомянутые выше 3,8 миллиона тонн в 2019 году, предугадать сложно: оговоримся просто, что последние четыре года мировые рынки демонстрируют медленный, но уверенный рост цен на уголь.

Но наши соседи не были бы собой, если бы и в данной ситуации не устроили политическую клоунаду. Главным "угольщиком" Украины всегда по праву считался одиозный олигарх Ринат Ахметов. Именно ему в лице компании ДТЭК принадлежали практически все угольные шахты страны, а штаб-квартира компании находилась в Донецке. С началом боевых действий на востоке Ринат Леонидович разом лишился самых лакомых кусков своей корпорации. Впрочем, это не сильно ударило по успешности его финансовой империи, которая начала быстро скупать по всей стране стратегически важные объекты: водоканалы, горгазы и различные "энерго". Малоупоминаемый факт — в собственности ДТЭК также находятся и несколько российских угольных шахт, например, "Обуховская" и "Дальняя". И — о чудо — стоило только Украине начать испытывать критический дефицит угля, как шахты ДТЭК отчитались о резком росте добычи. Так, только за три квартала текущего года ростовские шахтеры выдали на-гора почти на восемь процентов больше продукции. Финансовые показатели тоже прыгнули вверх, за этот же временной промежуток горняки отгрузили угля на двадцать миллиардов рублей.

Уважаемые читатели наверняка спросят: а как же Украина, которая вроде как воюет с Россией, умудряется покупать у нее уголь?

Ситуация достойна пера лучших писателей в жанре детектива. Наиболее активное националистическое меньшинство категорически требует от президента Порошенко и правительства полностью отказаться от любых связей с "агрессором". Порошенко и Ко не могут отказать тем, кто привел их во власть, и усиленно имитируют борьбу. Петр Алексеевич демонстративно подписывает указ о прекращении действия договора о дружбе и сотрудничестве (правда, забыв сообщить своим согражданам, что его указ никаким образом на действие договора не влияет, ибо он пролонгируется автоматически). Украинский олигархат же пошел по более изощренному пути. Понимая, что без угля и прочих энергоресурсов "цэевропа" закончится с первыми заморозками, они организовали очень хитрую схему. Руками нанятых патриотов они вначале потребовали запретить покупку угля и прочих ресурсов у "агрессора". На что СБУ, которая является рупором власти, выпустила официальное заявление, в котором она запрещает запрещать покупку угля на востоке, ибо это "подорвет энергетическую независимость Украины". Как это все совмещается в рамках борьбы с русской гибридной агрессией, мы и сами затрудняемся ответить. И тут же, конечно совершенно случайно, начинается резкий рост добычи на ростовских шахтах.

Нельзя не упомянуть и еще один крайне примечательный момент. Буквально месяц назад грянул скандал, когда выяснилось, что Польша — один из главных политических союзников Украины — преспокойно покупает сотни тысяч тонн угля прямо в непризнанных республиках, спонсируя тех, кого Киев именует "террористы". Поляки, даже не покраснев, заявили, что это совершенно ничего не означает, поскольку Польша считает ЛДНР неотъемлемой частью Украины. Киев скрепя сердце проглотил подобное объяснение, так как ругаться с Польшей им совсем не с руки, хватает и крайне натянутых отношений с Венгрией. Время от времени в украинской прессе проскакивают новости о том, что в какой-то области на ТЭС обнаружен уголь из Донбасса, что вызывает праведный гнев патриотически настроенной общественности. Правительство незалежной, впрочем, в последнее время все эти проявления недовольства полностью игнорирует. Как угодно, но отопительный сезон и генерацию электроэнергии надо обеспечивать, тут пением гимна или самой большой вышиванкой проблему не решить. Потому и едут из России грузовые поезда, груженные черным золотом, а уж откуда родом уголь, дремлющий в вагонах, — из Ростова или из Луганской области, не скажет даже матерый профи, ведь по своим характеристикам — углефикации, калорийности и прочим — ростовский антрацит ну ни капельки не отличается от донбасского.

Сергей Савчук.

За 9 месяцев 2018 года вагонами-автомобилевозами в составах поездов Северо-Кавказского филиала АО «ФПК» перевезено 2060 транспортных средств. Для сравнения, за этот же период прошлого года были доставлены 1655 единиц автотранспорта (рост 24,5%), сообщила пресс-служба Северо-Кавказской железной дороги.

В настоящее время вагоны-автомобилевозы курсируют в составе поездов № 19/20 Ростов — Москва, №35/36 Санкт-Петербург — Адлер, № 103/104 Адлер — Москва, № 641/642 Ростов — Адлер Северо-Кавказского филиала АО «ФПК». Вагон-автомобилевоз одновременно может перевозить до 4 машин или до 8 мотоциклов. Внутри вагон оборудован специальными приспособлениями для крепления транспортных средств, системами пожарной и охранной сигнализации. К перевозке вместе с транспортным средством принимается багаж весом каждого места не более 75 кг и общим весом не более 200 кг. Каждое место багажа в сумме трех измерений не должно превышать 180 см.

Анна Булаева

В черном списке ЕС осталось шесть юрисдикций

5 октября 2018 года европейский черный список "юрисдикций, не сотрудничающих в налоговых вопросах" (англ. List of Non-Cooperative Jurisdictions for Tax Purposes) сократился еще на одну позицию. На этот раз под "условную амнистию" попала Республика Палау, небольшое островное государство в Тихом океане.

Напомним, основной целью создания черного списка ЕС было объявлено "установление справедливого и эффективного корпоративного налогового регулирования и защита Европы от агрессивных схем международного налогового планирования".

В черный список Евросоюза попадают юрисдикции, которые:

имеют "проблемы с налоговой прозрачностью" (то есть не участвуют в международном обмене информацией), или

проводят т.н. "недобросовестную налоговую политику" путем установления преференциальных режимов налогообложения (англ. Harmful Tax Practice), или

не присоединились к плану BEPS, и

не планируют предпринимать никаких действий для исправления вышеперечисленных "недостатков".

Особенность черного списка заключается в том, что он является единым для всего Европейского Союза. При этом конкретные санкции и дискриминационные ограничения в отношении его фигурантов устанавливаются каждым членом ЕС самостоятельно.

Нынешний пересмотр черного списка является уже четвертым по счету. В его первоначальном варианте от 5 декабря 2017 года находилось 17 стран и территорий. По состоянию на 5 октября 2018 года их осталось всего 6:

Американские Виргинские Острова.

Американское Самоа.

Гуам.

Намибия.

Самоа.

Тринидад и Тобаго.

Исключенная из черного списка Республика Палау перекочевала в т.н. "серый список". В серый список помещаются юрисдикции, которые обязались исправить выявленные у них недостатки до конца 2018 года (некоторые - до конца 2019-го). В Совете ЕС намерены следить за выполнением этих обещаний, и при необходимости вносить (в некоторых случаях - возвращать) нарушителей в черный список.

Серый список также периодически пересматривается. В этот раз примечательным изменением стало исключение из него Лихтенштейна и Перу. Это означает, что данные юрисдикции полностью удовлетворили все "хотелки" Евросоюза и на сегодняшний день к ним претензий нет.

Если страны начнут действовать без промедления, родившиеся сегодня дети смогут вырасти более здоровыми, более обеспеченными и более производительными

Разработанный Всемирным банком новый Индекс человеческого капитала показывает, какими потерями для продуктивности экономики страны оборачивается дефицит инвестиций в ее население

БАЛИ, Индонезия, 11 октября 2018 года – Обнародованные сегодня итоги нового исследования Всемирного банка убедительно доказывают разработчикам политики, что, добиваясь более весомых результатов в области охраны здоровья детей и их обучения, можно обеспечить внушительный рост доходов людей – и стран – на многие годы вперед.

Индекс человеческого капитала, представленный сегодня на Ежегодных совещаниях Всемирного банка и МВФ, показывает, что совокупный доход на протяжении жизни 56 процентов родившихся сегодня на планете детей окажется более чем наполовину ниже потенциально возможного по причине низкой эффективности осуществляемых правительствами инвестиций в население своих стран, которые не способствуют формированию здоровой, образованной и выносливой рабочей силы, готовой трудиться на рабочих местах будущего.

Человеческий капитал – здоровье, знания и навыки, накапливаемые людьми в течение жизни, – был одним из ключевых факторов, способствовавших в XX веке устойчивому экономическому росту и быстрому сокращению масштабов бедности во многих странах, особенно в Восточной Азии.

«Человеческий капитал – это зачастую единственный род капитала, которым располагает беднейшее население», – подчеркнул Президент Группы Всемирного банка Джим Ён Ким. – «Человеческий капитал – одна из важнейших движущих сил устойчивого экономического роста в интересах всех слоев населения, но инвестициям в здравоохранение и образование не уделяется того внимания, которого они заслуживают. Этот индекс непосредственно увязывает улучшение результатов в области здравоохранения и образования с производительностью и экономическим ростом. Надеюсь, что он побудит страны принять срочные меры, направленные на наращивание объемов и эффективности инвестиций в их население».

«Планка поднимается для всех», – добавил г-н Ким. – «В свете конкуренции в экономике будущего наращивание человеческого капитала приобретает первостепенную важность для любой страны с любым уровнем дохода».

Индекс человеческого капитала позволяет измерить человеческий капитал, который родившийся сегодня ребенок может рассчитывать накопить к своему 18-летию, с поправкой на риск, связанный с ненадлежащим качеством здравоохранения и образования в стране, где он проживает. Индекс позволяет измерить дистанцию, которая отделяет каждую страну от предельного уровня – идеального здоровья и полноценного образования родившегося сегодня ребенка. В этом индексе учитываются:

• Выживание – Доживут ли родившиеся сегодня дети до времени поступления в школу?
• Обучение – Как долго они проучатся и какой объем знаний усвоят?
• Здоровье – Закончат ли они школу здоровыми и готовыми к дальнейшему обучению и/или к труду в своей взрослой жизни?

Индекс позволяет сопоставить производительность труда работника, которым в будущем станет родившийся сегодня младенец, с уровнем, которого она достигла бы, если бы этот работник получил полное образование и обладал отменным здоровьем; итог выражается в виде значения между нулем и единицей, причем 1 является наивысшим возможным результатом. Так, например, если индекс страны равен 0,5, это значит, что ее жители – и страна в целом – теряют половину своего будущего экономического потенциала. Экстраполяция этих расчетов на 50-летний период указывает на масштабные экономические потери – замедление роста ВВП на 1,4 процента в год.

Индекс описывает положение в каждой стране с точки зрения производительности будущего поколения работников. У детей, родившихся сегодня в таких странах, как Азербайджан, Мексика, Таиланд и Эквадор, производительность труда во взрослом возрасте могла бы быть на 40 процентов выше, если бы они получили полное образование и обладали отменным здоровьем, а в таких странах, как Марокко, Сальвадор, Тунис и Кения – на 50 процентов.

Дезагрегированные по признаку пола данные доступны по 126 из охваченных индексом 157 стран. В этой выборке стран человеческий капитал и мальчиков, и девочек пока еще далек от потенциального высшего значения накопленного человеческого капитала. В большинстве стран дефицит человеческого капитала и мальчиков, и девочек по сравнению с идеальным уровнем гораздо глубже разрыва между капиталом мальчиков и девочек.

Проведенные исследования свидетельствуют о том, что прогресс в этой сфере возможен. В 1990-2015 годах Польша провела ряд реформ в сфере образования, и темпы улучшения показателей обследования PISA здесь оказались одними из самых высоких среди стран ОЭСР. Показатели обследования PISA во Вьетнаме недавно превысили средние по ОЭСР. В Малави менее чем за двадцать лет удалось снизить долю детской низкорослости почти на 20 процентных пунктов. Но индекс показывает, что еще предстоит сделать намного больше.

Разработка этого Индекса является составной частью Проекта развития человеческого капитала, осуществляемого Группой Всемирного банка, которая признала человеческий капитал одной из движущих сил экономического роста в интересах всех слоев населения. Помимо разработки Индекса, Проект развития человеческого капитала включает программу развития исследований в области человеческого капитала и его измерения, а также предусматривает оказание поддержки странам, стремящимся ускорить темпы наращивания человеческого капитала.

Первыми интерес к участию в этом проекте проявили примерно 28 стран* из различных регионов и с различным уровнем дохода; они уже назначили в своих правительствах координаторов, которым предстоит взаимодействовать с Группой Всемирного банка. Эти страны приступили к работе по активизации политического диалога по вопросам развития человеческого капитала между своими отраслевыми министерствами и по определению национальных приоритетов в сфере ускоренного наращивания человеческого капитала, сообразно национальным планам развития каждой страны.

Индекс включен в готовящийся к выходу в свет «Доклад о мировом развитии 2019: Изменение характера труда», в котором отмечается важное значение инвестиций в человеческий капитал с точки зрения подготовки к труду будущего.

*В число 28 стран – первых участниц проекта входят Армения, Бутан, Грузия, Египет, Индонезия, Иордания, Ирак, Кения, Коста-Рика, Кувейт, Лесото, Ливан, Малави, Марокко, Объединенные Арабские Эмираты, Пакистан, Папуа – Новая Гвинея, Перу, Польша, Руанда, Саудовская Аравия, Сенегал, Сьерра-Леоне, Тунис, Узбекистан, Украина, Филиппины, Эфиопия.

Наталия Бижанова ответит за маркетинг в МГТС

София Бокитько

Наталия Бижанова назначена директором департамента маркетинга и развития продуктов ПАО "Московская городская телефонная сеть" (МГТС). Как сообщил представитель МГТС, это новая должность.

Представитель пресс-службы МГТС рассказал корреспонденту ComNews, что задача Наталии Бижановой  на новом посту - укрепление стратегического позиционирования и роста доходов МГТС от традиционных и новых услуг. В новой должности Наталия Бижанова будет подчиняться непосредственно коммерческому директору МГТС Алексею Назарову.

По словам Алексея Назарова, Наталия Бижанова, обладая богатым опытом работы в ИТ, телекоме и сфере продаж, является экспертом в области стратегического маркетинга, управления брендом и интегрированных коммуникаций с фокусом на digital. "Мы уверены, что, будучи признанным профессионалом с ярким и неординарным подходом, она успешно справится с новыми задачами по укреплению стратегического позиционирования и роста доходов МГТС от традиционных и новых услуг", - подчеркнул Алексей Назаров.

Напомним, что сам Алексей Назаров перешел в компанию МГТС в апреле текущего года из АО "Компания ТрансТелеКом" (ТТК) на должность советника генерального директора, а в июне был назначен на пост директора по продажам и обслуживанию (см. новость ComNews от 5 июня 2018 г.). После назначения на пост директора по продажам и обслуживанию Алексея Назарова в МГТС уже случилось несколько кадровых назначений. Директором департамента по продажам стал Петр Лепехин, ранее занимавший должность руководителя по продажам на массовом рынке ПАО "МегаФон". Директором департамента обслуживания клиентов стал Илья Емелин, который перешел из ООО "Нэт Бай Нэт Холдинг" (NetByNet, "дочка" "МегаФона") с поста директора департамента клиентского обслуживания (см. новость ComNews от 15 августа 2018 г.).

Как стало известно ComNews, в октябре в МГТС была образована коммерческая дирекция на базе блока по продажам и обслуживанию и блока по маркетингу и развитию бизнеса. Коммерческим директором назначен Алексей Назаров (см. новость ComNews от 8 октября 2018 г.). Теперь он отвечает за развитие сегментов B2C, B2B, B2O и B2G, а также маркетинг и клиентское обслуживание.

Досье ComNews

Наталия Бижанова в 2000 г. окончила ГУ "Высшая школа экономики" по специальности "Экономика". Начинала карьеру в компании Nestle. В 2007 г. стала начальником отдела маркетинговых коммуникаций массового рынка компании Golden Telecom. В этой должности занималась продвижением Golden WiFi в Москве. После объединения компании с ПАО "ВымпелКом" (бренд "Билайн") заняла должность начальника отдела маркетинговых коммуникаций бизнес-сегмента. В 2012 г. в должности директора по маркетингу компании Multinet осуществляла маркетинговый запуск сетей WiMAX в Перу. В 2014 г. стала директором департамента маркетинга макрорегионального филиала "Москва" ПАО "Ростелеком". В мае 2017 г. возглавила отдел стратегических коммуникаций в Альфа-Банке. В октябре 2018 г. назначена директором департамента маркетинга и развития продуктов ПАО "Московская городская телефонная сеть" (МГТС).

Дочь экс-президента Перу Альберто Фухимори, лидер партии "Народная сила" Кейко Фухимори, задержанная в среду по обвинениям в отмывании денег, заявила о политических мотивах сложившейся ситуации.

Она была задержана после допроса в прокуратуре по делу об отмывании денег. Ордера на задержание на срок до 10 дней выданы также против еще почти 20 человек. Они проходят подозреваемыми по делу о незаконных взносах на проведение предвыборной кампании партии в 2011 году.

"Все это называется политическим преследованием", – написала Фухимори-младшая в письме, опубликованном в ее микроблоге в Twitter. По ее словам, никаких доказательств для ее задержания у судебных властей не было.

Дочь экс-президента сообщает также, что находится в специальном подразделении полиции по расследованию особо тяжких преступлений и верит, что выйдет "более сильной из этой несправедливости".

Кыргызстан вводит временное ограничение по ввоз птиц и продуктов птицеводства из Казахстана.

Накануне главный государственный ветеринарный инспектор КР К. Жумаканов подписал постановление «О введении временного ограничения на ввоз птиц и продуктов птицеводства в Кыргызскую Республику из Алматинской и Северо-Казахстанской областей Республики Казахстан».

«В связи с подозрением высокопатогенного птичьего гриппа на юге Казахстана, а именно на птицефабриках Алматинской области («Алтын кус», «Алсад»), а также с возникновением вспышки среди птиц болезни «Ньюкасла» в Елецком, Айыртауском районах Северо-Казахстанской области, и в целях недопущения заноса вируса птичьего гриппа на территорию КР, (…) постановляю: Ввести временное ограничение до выяснения истиной эпизоотической ситуации на ввоз в Кыргызстан из Алматинской и Северо-Казахстанской областей живой птицы, яиц, мяса птицы, пуха и перьев, кормов (…)», - говорится в постановлении.

Контроль за исполнением данного проставления возложен на государственную инспекцию по ветеринарной и фитосанитарной безопасности КР. О сроках введения ограничения в документе не указано.

Суд в Перу аннулировал в пятницу предыдущее решение властей требовать от венесуэльцев предъявления паспорта при въезде в страну.

Соответствующее решение было принято в пятницу судьей Селией Сан-Мартин из уголовного суда Лимы. По ее решению, исполнительной власти Перу даны 30 дней, чтобы выработать национальный стратегический план по регулированию передвижений венесуэльских мигрантов и гарантировать их основные права.

Портал Comercio отмечает, что судья счел требование паспорта как раз нарушением права венесуэльцев на свободное передвижение. С конца августа граждане Венесуэлы должны были иметь паспорт для въезда на территорию Перу. Такую же меру ввел Эквадор.

До этого граждане стран Союза южноамериканских наций (Унасур) и Андского сообщества могли въезжать в Эквадор, как и в Перу, по национальным удостоверениям. Это относилось и к гражданам Венесуэлы, которые сейчас массово мигрируют в соседние страны из-за плохой социально-экономической ситуации на родине.

В начале мая Международная организация по миграции сообщила, что за 2015-2017 годы число мигрантов из Венесуэлы, переживающей финансово-экономический кризис, увеличилось более чем в десять раз. Если в 2015 году их число оценивалось в 89 тысяч человек, то по итогам 2017 года составило уже 900 тысяч. Общее же число венесуэльцев, ищущих пристанища по всему миру, за этот период увеличилось с 700 тысяч до 1,5 миллиона человек.

При этом ООН оценивает сейчас число беженцев из Венесуэлы в 2,3 миллиона человек, только в Колумбии их число может достигать одного миллиона.

Федеральный суд Аргентины в четверг снял с бывшего президента страны Карлоса Менема обвинения в контрабанде оружия.

Летом 2013 года Менема приговорили к семи годам лишения свободы по делу о контрабанде оружия в Хорватию и Эквадор в 1990-х годах, однако в тюрьму он так и не отправился, будучи сенатором. Теперь этот приговор отменен. Сам экс-президент неоднократно заявлял, что он не причастен к нелегальным поставкам оружия и не знал, что предназначенная для Венесуэлы и Панамы партия оружия попадет в страны, находившиеся под международным эмбарго.

Экспорт аргентинского оружия в Эквадор был запрещен, так как Аргентина исполняла роль миротворца в этой стране после непродолжительной войны с Перу в 1995 году. Хорватия оказалась под международным эмбарго в 1991 — 1995 годах из-за боснийского конфликта.

Как сообщает портал Ambito со ссылкой на решение судьи Лилианы Катуччи, Менем мог не быть в курсе данной незаконной сделки. При этом судья отметила, что по делу вышли все разумные сроки расследование (оно было открыто еще в 1995 году). Следствию так и не удалось точно установить, были ли Менем и еще десять обвиняемых причастны к контрабанде примерно 6,5 тысячи тонн вооружений.

Bloomberg: Мировой рынок фруктов диверсифицируется из-за торговых войн Китая и США

Аналитики Bloomberg заметили переориентацию некоторых европейских стран на азиатские рынки в связи с эскалацией торговых войн между Китаем и США.

Так, например, дистрибьютор Sunmoon Food Co впервые начнет экспортировать в Поднебесную апельсины Navel из Египта, яблоки из Польши и киви из Италии. За счет изменения рынков сбыта европейские производители получат выход на новых клиентов, а Китай закроет «пробел», образовавшийся после сокращения американского импорта, о котором агентство FruitNews писало ранее.

По словам представителя Sunmoon Food Co, обоюдное повышение тарифов меняет мировую карту торговых потоков. В прошлом году импорт свежих и сушенных фруктов и орехов Китая, согласно данным таможенного ведомства, составлял $6,2 млрд.

«Любой экономический конфликт или политический переворот предполагает перебалансировку рынка. Мировые компании, в том числе и наша, могут воспользоваться ситуацией для налаживания поставок на новые рынки», - сказал главный исполнительный директор Sunmoon Food Co Гэри Ло.

Несмотря на то, что фрукты и орехи занимают небольшую часть американского экспорта ($488 млн из совокупного объема на сумму $130 млрд), потеря китайского рынка существенно осложнит бизнес фермеров США.

Источник: FruitNews по материалам Bloomberg

Память на паперти

Как и двести лет назад, средств на памятник Минину и Пожарскому в казне не нашлось

В последних числах августа Государственный исторический музей объявил о сборе средств граждан для реставрации самой известной работы скульптора Ивана Мартоса. Памятник Кузьме Минину и князю Дмитрию Пожарскому, установленный перед собором Василия Блаженного на Красной площади, «прожив» двести лет, сегодня пребывает в плачевном состоянии. Однако, судя по всему, до реставрации ещё далеко, денег, говорят, у государства нет, и теперь вся надежда – на «народную подписку»…

Так уже было

Идея памятника героям освободительного ополчения возникла в 1802 году, когда петербургская Академия художеств предложила студентам в качестве рабочей темы подвиг нижегородского старосты Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского. В 1803 году на заседании петербургского Вольного общества любителей словесности, наук и художеств писатель Василий Попугаев предложил поставить памятник и руководителям ополчения 1612 года, и патриарху Гермогену. Но Александр I писателя не поддержал – и в те времена всё упиралось в финансирование. Однако идея уже овладела если не массами, то отдельными личностями. И в 1804 году адъюнкт-ректор Академии художеств Иван Мартос на свой страх и риск выполнил модель памятника.

Публика инициативу оценила положительно, но в Европе уже вовсю «шалил» Наполеон, и стало как-то не до памятников. Возможно, дело бы так и заглохло, если бы не жители Нижнего Новгорода, начавшие собирать средства по подписке. Узнав, что деньги могут-таки найтись, Александр I высочайше повелел открыть конкурс на проект. В числе конкурсантов были маститые скульпторы и архитекторы того времени – Иван Прокофьев, Феодосий Щедрин, Василий Демут-Малиновский, Степан Пименов, Жан-Франсуа Тома де Томон и Андрей Михайлов. Но лучшим проектом была признана работа Ивана Мартоса, её и утвердили в ноябре 1808 года.

1 января 1809 года была объявлена уже всенародная подписка, и народ на просьбу императора откликнулся охотно, но собранных денег всё равно не хватало, и работу над памятником приостановили. Дело тормозили и организационные колдобины. Так, Александр I хотел установить монумент в Нижнем Новгороде, но Мартос считал, что памятник должен стоять в Москве, где происходили основные события второго народного ополчения. Как ни удивительно, но в этом споре с царём победил скульптор.

В 1811 году, когда было собрано 136 тысяч рублей, – астрономическая по тем временам сумма, – кабинет министров дал официальное согласие на возведение памятника в Первопрестольной. Собранные же нижегородцами 18 тысяч рублей пошли на создание обелиска в Нижнем Новгороде. Его установили в 1828 году рядом с Рождественской церковью, где и сегодня покоится прах Кузьмы Минина.

Впрочем, и скульптурная группа Мартоса добралась до Нижнего Новгорода. В виде копии, изготовленной Зурабом Церетели. С 2005 года она стоит в центре нижегородского Нижнего Посада, на том самом месте, где в 1611 году с паперти храма Рождества Иоанна Предтечи земской староста Кузьма Минин призвал к сбору ополчения для освобождения Москвы от польско-литовских захватчиков.

«Их имена не исчезнут в океане вечности»

Работа, начатая Мартосом, не прекращалась даже в разгар Отечественной войны 1812 года. Немногие знают, что при создании фигур Минина и Пожарского скульптору позировали его сыновья. В окончательном варианте их изображения попали на барельеф. И дело было вовсе не в желании отца «протолкнуть» своих отпрысков. Один сын Мартоса, Алексей Иванович, в 1812 году сражался в армии Кутузова, а другой, Никита Иванович, был убит наполеоновскими солдатами во Франции, где учился живописи. И сегодня внимательный зритель увидит на барельефе фигуру отца, отдающего в ополчение двух сыновей, – этот профильный портрет Мартоса с сыновьями выполнил ученик скульптора Самуил Гальберг.

Конечно, с Мартосом работал не только Гальберг. Создавать большую модель ему помогал скульптор Иван Тимофеев, который в течение двух лет самолично поднимал тяжести, передвигал подмостки, перетаскивал глину и другие рабочие материалы, да ещё и ежедневно смачивал большую глиняную скульптурную группу для поддержания влажности. Гранитные блоки для постамента изготовил известный петербургский камнетёс Самсон Суханов. А в разработке пьедестала участвовал зять Ивана Мартоса, Авраам Мельников, делавший рисунки и шаблоны и наблюдавший за отделкой постамента.

Интерес к работе Мартоса и его «команды» был огромный, на волне патриотизма после победы над Наполеоном публика живо интересовалась даже малейшими деталями. Так, журнал «Вестник Европы» в 1816 году опубликовал статью о технологии отливки монумента, и благодаря этой статье мы знаем, что именно литейный мастер Академии художеств Василий Екимов стал первым отливать фигуры полностью, а не частями.

«Сначала восковые фигуры 45 раз обмазывались жидкой смесью из толчёного кирпича и пива, постоянно просушиваясь опахалами из перьев, а затем внутренность фигур заполнялась составом из алебастра и толчёного кирпича – калидра, – рассказывал «Вестник Европы». – В течение месяца 16 заранее установленных печей вытапливали воск, одновременно 1100 пудов меди с 10 пудами олова и 60 пудами цинка плавились в нескольких печах на протяжении 10 часов. Наконец 5 августа 1816 года произошла отливка, занявшая всего 9 минут. Так впервые в России сложная композиция, состоящая из двух фигур, была отлита за один раз, кроме меча, шлема и щита…»

21 мая 1817 года готовый монумент отправили водным путём из Петербурга в Москву. Завершилось его путешествие по Неве, Онежскому озеру, Шексне, Волге и Оке через три с половиной месяца. Возводили же монумент у стен Кремля вплоть до февраля 1818 года.

Изначально памятник планировали поставить у Тверской заставы, однако Мартос настоял на том, чтобы он стоял «лицом» к Кремлю, у Верхних торговых рядов, в самом центре Красной площади. Монумент был окружён четырьмя фонарями, а с левой стороны стояла будка с охранявшим его гренадёром. Через тридцать лет творение Мартоса оградили ажурной чугунной решёткой, а позже поставили и газовые фонари.

Торжественное открытие памятника Минину и Пожарскому состоялось 20 февраля 1818 года. После исполнения написанной в 1811 году оратории композитора Степана Дегтярёва «Минин и Пожарский, или Освобождение Москвы» был устроен парад с участием четырёх сводных гвардейских полков, прибывших из Петербурга. Кремлёвские стены и башни вместе с крышами прилегающих зданий были заполнены людьми. Разумеется, на открытии присутствовали все члены императорской семьи во главе с императором Александром I, а также высокие чины царского двора.

Император высоко оценил работу Маркоса, возведя его в чин действительного статского советника с назначением огромной пенсии в 4 тысячи рублей в год. Литейный мастер Василий Екимов получил 20 тысяч рублей и орден Анны II степени, скульптор Иван Тимофеев – 3 тысячи рублей, а архитектор Авраам Мельников был удостоен подарка.

«Борода-то Минина, а совесть-то глиняна»

Российское общество отзывалось о работе Мартоса с нескрываемым восторгом.

«Кто из нас не умилялся, взирая на величественный памятник, который гражданину Минину и сотруднику его князю Пожарскому воздвигла благодарная Россия! – восхищался писатель и журналист Николай Полевой. – Надо считать правильным, что имя мещанина Минина стоит впереди, ибо, что без него мог бы сделать князь Пожарский?..»

Правда, восторгались не все. «Надпись «Гражданину Минину», конечно, не удовлетворительна: он для нас или мещанин Косма Минин по прозванию Сухорукой, или думный дворянин Косма Минич Сухорукой, или, наконец, Кузьма Минин, выборный человек от всего Московского государства, как назван он в грамоте о избрании Михаила Романова, – передаёт слова Пушкина Михаил Погодин в своей знаменитой статье «Прогулка по Москве». – Всё это не худо было бы знать, так же как имя и отчество князя Пожарского».

Примерно в 30–40-е годы XIX века появилась поговорка «борода-то Минина, а совесть-то глиняна». Впрочем, больше всего досталось творению Мартоса от советских борзописцев. Так, 27 августа 1930 года в «Вечерней Москве» появилась статья некоего Владимира Блюма «Пора убрать исторический мусор с площадей»:

«Минин и Пожарский были представителями боярского торгового союза, заключённого 318 лет назад на предмет удушения крестьянской войны, которые и не думают убираться восвояси».

Другой пламенный большевик, Джек Алтаузен, даже накропал по этому поводу вирши, в которых предлагал «расплавить памятник двум лавочникам». Но дальше всех пошёл Демьян Бедный, потребовавший «снести памятник эксплуататорам».

«На месте двух казнокрадов мог бы стоять крымский еврей Хозя Кокос, который помог Ивану III в свержении ордынского ига», – писал Бедный в поэтическом фельетоне «Без пощады», опубликованном в «Правде» 6 декабря 1930 года.

Впрочем, обличительная кампания закончилась так же неожиданно, как и началась. Возможно, экзерсисы Бедного и других прытких товарищей смутили даже небрезгливых большевистских бонз, и вскоре секретариат ЦК ВКП(б) специальным постановлением строго осудил Демьяна Бедного за «фальшивые нотки, выразившиеся в огульном охаивании «России» и «русского».

В более поздние времена к памятнику на Красной площади относились куда спокойнее, и писатели уже не просили выбросить Минина и Пожарского на свалку Истории.

Словом, прижился памятник в Москве.

По «остаточному» принципу

Первая реставрация была проведена в 90-х годах XIX века. «Работы, на которые московская городская управа выделила 2 тысячи рублей, заключались в очистке монумента, протирке олифой бронзовых барельефов и фигур, полировке гранитного пьедестала, ремонте отбитого угла и выбоин, золочении надписи и исправлении решётки с окрашиванием её под бронзу», – сообщало еженедельное приложение к журналу «Зодчий».

Ещё через тридцать лет, в 1926 году, специалисты выявили неудовлетворительное состояние чугунной решётки и экономии ради заменили отсутствовавшие чугунные части… деревянными.

В 1931 году, во время реконструкции Красной площади и строительства Мавзолея Ленина, памятник перенесли к Покровскому собору. Тщательно продуманная Мартосом и его архитекторами система стока воды оказалась нарушенной, и памятник начал разрушаться. В 1940 году наметили провести ряд работ, но воплотить всё задуманное помешала война. Вернулись к вопросу только в конце 1952 года. Под руководством химика Алексея Чиварзина и архитектора Ивана Маковецкого реставраторы очистили памятник от грязи и окиси, закрепили швы и трещины, выровняли белокаменные плиты и покосившийся пьедестал.

Во время следующей реставрации в 1964 году специалисты ещё раз промыли и очистили скульптуры и барельефы от пыли и копоти, патинировали и обработали защитным лаком, заделали швы в постаменте свинцом, зашпаклевали сколы и выбоины. На большее просто не хватило денег: выделили всего-то 2422 рубля, а даже по тем временам этого было недостаточно. Зато через три года надпись на постаменте покрыли сусальным золотом.

В феврале 1980 года проходила «генеральная уборка» перед московской Олимпиадой, но и тогда с деньгами было негусто, и дело ограничилось только очищением бронзовых скульптур и барельефов. А запланированная на конец 80-х – начало 90-х годов реставрация и вовсе не состоялась. Обдуваемой «ветрами перемен» стране стало не до памятников…

В результате всех этих «частичных», и не всегда профессиональных «реставраций», монумент встретил XXI век весьма одряхлевшим: металл корпуса истончился, в нём образовались дыры, сильной коррозией покрылись металлические прутья каркаса.

В октябре 2008 года тогдашние московские власти поддержали предложение Комитета по культурному наследию о реставрации памятника Минину и Пожарскому и пообещали отремонтировать его за три года. При мэрии была создана специальная рабочая группа, которая занялась историей объекта, выявлением специфики материала, технологии изготовления и условий экспонирования. Однако в конце февраля 2010 года в мэрии вдруг объявили, что средств на это не выделят: мол, это памятник не городского, а федерального значения, – вот пусть у «федералов» голова и болит…

Пока чиновники отфутболивали друг другу ответственность, проблема разрасталась вместе с трещинами на многострадальном памятнике.

«Время сокрушит эту бронзу...»

Остро нуждающийся в реставрации памятник Минину и Пожарскому в 2017 году был передан в ведение Государственного исторического музея, обязавшегося поддерживать его в надлежащем состоянии.

– Будет проведено тщательное обследование вместе с Министерством культуры, реставрация намечена на 2018 год и приурочена к 200-летнему юбилею памятника, – заверял директор музея Алексей Левыкин.

Казалось, дело сдвинулось с «мёртвой точки», и за судьбу первого большого московского памятника можно не беспо­коиться.

Но, судя по всему, дело с его реставрацией, по недоброй традиции, опять уткнулось в проблему финансирования. Не исключено, что на его спасение придётся скидываться россиянам, – так же, как скинулись их предки двести лет назад. Во всяком случае, недавно ГИМ и Российское историческое общество объявили сбор на реставрацию 46 миллионов рублей. Эксперты уверены: отсрочка грозит утратой одного из символов истории государства Российского и, кстати, части ансамбля Красной площади, то бишь, объекта Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.

«Фигуры Минина и Пожарского – вечно сонные исполины веков, обессмертившие имена свои пламенною любовью к милой родине, – витиевато писал в 1829 году юный Виссарион Белинский. – Может быть, время сокрушит эту бронзу, но священные имена их не исчезнут в океане вечности».

Возможно, и прав был «неистовый Виссарион», но лучше бы время не сокрушало бронзу. А то ведь неровен час и имена героев исчезнут в океане Вечности…

Григорий Саркисов

РЕСТАВРАЦИЯ

Планируемые Государственным историческим музеем работы продлятся около года. Чтобы не зависеть от погодных условий, скульптурную группу демонтируют с Красной площади и перевезут в мастерскую. Подана заявка в Министерство культуры на проведение федерального научно?методического совета по актуализации научно?проектной документации, разработанной в 2010 году. Но уже сейчас понятно, что необходимы очистка полостей от стержневой массы и удаление прокорродировавших железных элементов внутреннего каркаса; расчистка поверхности скульптурной группы с максимальным сохранением естественных патин; заделка дефектов, отверстий, трещин; патинирование; усиление дренирования полостей фигур.

ВМЕСТО КОММЕНТАРИЯ

Вернуть памятник на место инициаторы акции планировали к 4 ноября 2019 года. Реставрация займёт год, значит собрать необходимую сумму нужно к Дню народного единства в году нынешнем, однако пока на призыв скинуться на самый, пожалуй, значимый для российской столицы, да и страны в целом, скульптурный памятник сограждане не спешат. За месяц собрали всего чуть больше двух миллионов рублей. Мы, граждане, не прошли тест на историческое сознание или это государство не прошло такой тест, второй раз (первый раз случился при Александре I) прося у народа деньги на увековечение памяти спасших Россию героев?

А сумма-то ведь невелика. И государство не обеднеет, если раскошелится, и граждане. Если каждый работающий отдаст рубль, уже соберём в несколько раз больше, а если скинемся по десять, и несколько памятников можно будет привести в порядок. Почему же не спешим? Мало информации или всем уже надоело скидываться и поджимать пояса хотя бы на миллиметр?

По большому счёту это прекрасная затея – всем миром, в едином порыве увековечить очень значимое для страны событие. Вот только слишком давно было это событие, а посвящённый ему праздник – День народного единства, заместивший День Октябрьской революции, – так пока и не стал настоящим праздником. Не хватает нам задора в пропаганде важных исторических дат. О позорных страницах вещают все подряд, а героических то ли стесняются, то ли они не вписываются в концепции пропагандистов. В современном информационном потоке процветают лишь дёготь да клубничка, а подвиг, к тому же совершённый четыреста лет назад, как сенсацию не подашь.

В сетевых комментариях к новости о сборе средств преобладают ёрничество (а где ж оно, единство) и недоумение. Почему у государства находятся деньги на установку памятных досок весьма спорным фигурам и сомнительный скульптурный новодел, а на монумент, который во всём мире ассоциируется с Россией и её столицей, средств нет? Почему нужно просить деньги у народа, чей уровень жизни за последние четыре года, по данным руководителя Счётной палаты, снизился на 11%? Почему бы не раскошелиться тем, чей месячный доход превышает всю искомую сумму? Как утверждает Forbes, за два последних года, несмотря на кризис, число долларовых миллиардеров в стране увеличилось на 29 человек.

На пожертвования у нас в последнее время установлен уже не один памятник, и среди жертвователей были, честь им и хвала, социально ответственные миллиардеры. А вот на символ могущества духа и безграничной любви к Родине средств нет ни у богатых, ни у бедных, ни у государства. Странно это, однако.

Антон Инюцын на Международном Саммите мэров по энергоэффективности и устойчивому развитию городов

Заместитель Министра энергетики Российской Федерации Антон Инюцын принял участие в Международном Саммите мэров по энергоэффективности и устойчивому развитию городов, который состоялся в рамках Российской энергетической недели.

Участники мероприятия обсудили вопросы повышения энергоэффективности и экологичности транспортного сектора, гармонизации сбора энергетических данных в городах и общие вопросы энергоэффективности. Представители городов также обсудили шаги по дальнейшему развитию международной российско-корейской инициативы

«По данным Минприроды в России доля автотранспорта в выбросах в атмосферу вредных веществ составляет 44%, а в крупных городах может достигать 70-90%. Поэтому заметно улучшить качество жизни людей, прежде всего в городах, без повышения экологичности транспорта, не получится», - рассказал в своём выступлении Антон Инюцын.

Саммит мэров прошел уже в третий раз в рамках Международной инициативы по энергоэффективности и устойчивому развитию городов, запущенной Россией совместно с Южной Кореей на Межминистерской встрече по чистой энергии.

Участниками мероприятия стали руководители более 15 российских и зарубежных городов, в числе которых Лима (Перу), Новосибирск, Гейнсвилл (США), Иркутск, а также представители таких ведущих международных организаций, как Международное энергетическое агентство (IEA), Международное партнёрство по сотрудничеству в области энергоэффективности (IPEEC), Министерская встреча по чистой энергии (CEM).

По итогам саммита 2019 год в рамках Международной инициативы по устойчивому развитию городов был объявлен годом развития экологически чистых видов топлива на транспорте и гармонизации данных. В следующем году на саммите планируется представить международный рейтинг городов по этим направлениям.

В рамках Саммита также состоялась церемония присоединения новых участников к международной Декларации по энергоэффективности и устойчивому развитию городов, которая уже объединила около 50 городов со всего мира, представляющих более 40 млн жителей.

Справочно: В Международном Саммите мэров по энергоэффективности и устойчивому развитию городов приняли участие главы и представители следующих российских и зарубежных городов:Лима (Перу), Новосибирск, Гейнсвилл (США), Астрахань, Челябинск, Сыктывкар, Иркутск, Химки, Новосибирск, Мичуринск, Уфа, Киров, Сургут, Калуга, Боттроп (Германия), Омск, Тобольск, Улан-Удэ.

Перу: Экспорт манго сократится на 13% из-за холодов

Перу в течение сезона 2018/2019 года экспортирует 180 тыс. тонн свежих манго, что на 13% меньше объема поставок прошлой кампании. По словам представителя Ассоциации производителей манго Перу (Promango), экспорт сократился из-за холодной погоды, которая держалась в основных производственных регионах до августа.

«Мы надеемся, что дождей не будет до марта. Так мы успеем собрать все фрукты до того, как деревья пострадают от заболеваний. Если дожди все-таки пойдут в каких-либо производственных районах, то мы не сможем экспортировать выращенные там фрукты», - прокомментировал президент Ассоциации производителей манго Перу (Promango) Анхель Гамарра.

Он добавил, что прошлогодний рекордный урожай манго удалось собрать во многом из-за того, что не было дождей. Всего в текущем сезоне производители манго рассчитывают собрать 350 тыс. тонн фруктов.

Ранее агентство FruitNews писало о том, что экспортная кампания манго из Перу сезона 2017-2018 гг. завершилась с показателем 209 тыс. тонн.

Источник: FruitNews по материалам Freshplaza

Мэр Владивостока Виталий Веркеенко заявил, что уходит в отставку с 11 октября по собственному желанию.

"Сегодня передал в Думу города Владивостока заявление. До 10 октября завершаем подготовку к отопительному сезону и в целом города к зиме. С 11 октября ухожу с должности главы города по собственному желанию. Есть силы бороться за благополучие города, но уже нет мотивации. <…> С уважением к жителям города и настоящей любовью к моему Владивостоку", — написал Веркеенко на своей странице в Facebook.

В начале ноября 2017 года отстраненный и находящийся под следствием экс-мэр Владивостока Игорь Пушкарев написал заявление об отставке, 21 декабря депутаты Гордумы единогласно выбрали Веркеенко мэром.

Писатели-маринисты нанесли визит доброй воли во ВГУВТ

Будущие моряки с речниками и преподавателями Волжского государственного университета водного транспорта стали благодарной аудиторией для писателей-маринистов, капитана первого ранга Владимира Шигина и капитана третьего ранга Николая Каланова, посетивших ВГУВТ с визитом доброй воли.

В вузе уже 6 лет успешно ведет свою деятельность Клуб капитанов, у штурвала которого стоит капитан дальнего плавания, декан факультета судовождения Михаил Чурин. За это время гостями клуба стали многие успешные выпускники университета, которые с удовольствием рассказывают студентам о почетной и сложной профессии моряка, делятся впечатлениями о дальних странствиях, помогают укрепиться в желании постичь флотскую науку. Год назад он представил на заседании клуба свое первый литературный сборник рассказов о буднях моряков торгового флота «Записки капитана Мишина». Второй сборник «Море зовет» был торжественно подарен им студентам, которые прошли курс оморячивания на парусниках «Мир» и «Херсонес» этим летом.

Литературная деятельность декана привела его на Первое всероссийское собрание маринистов под руководством председателя Общероссийского движения поддержки флота (ДПФ) Михаила Ненашева, которое состоялось 26 апреля в Москве. Там-то и познакомился он с живыми классиками отечественной маринистики, активистами ДПФ, которые с радостью откликнулись на его приглашение посетить Нижний Новгород.

На встрече, которую решено было назвать Выездным заседанием собрания маринистов России, присутствовали и литературные труженики вуза: поэты Николай Чих, Александр Хохлов, Александр Клементьев, писатель Андрей Альпидовский. Работники библиотеки подготовили выставку ценных и редких книг о море, заботливо собрали книги Шигина и Каланова, продемонстрировали сборники стихов и прозы сотрудников университета. Были в зале также и действующие капитаны, и студенты других университетов города.

В выступлениях собравшихся прозвучала главная мысль: профессия моряка и речника – неисчерпаемая кладовая для творчества, особенно ценно, когда книга помогает полюбить профессию, способствует привлечению молодых людей во флот. Но о флоте должны писать только моряки, не понаслышке знающие профессию, так считает Владимир Шигин, сам написавший более 70 книг:

- Я часто об этом говорю, и меня многие критикуют, - рассказывает Владимир Шигин. – Потому, что беря в руки книгу, которую написал посторонний человек, я сразу это чувствую. Есть масса нюансов, которые невозможно объяснить, им невозможно научить, их надо пережить самому. Часто привожу такой пример. Встречаются два военных моряка, и говорят о каком-то третьем: «Семья нормальная у них. Дед был «шаманом», отец «рогатый» на эскадре, сам он из «питонов», прошел «голландию», сейчас служит головастиком». Для обывателя это бред полный, а военный моряк понимает, что речь идет об очень приличной семье и о порядочных людях: дед был шифровальщиком на северном флоте, отец – артиллерист на эскадре, питон - закончил Нахимовское училище, прошел «Голландию» - означает, что он учился в Севастопольском высшем военно-морском инженерном училище. Даже я, «надводник», когда пишу книги о подводниках, всегда очень подробно консультируюсь с офицерами-подводниками. Одним словом, маринист должен писать так, чтобы ему поверил моряк.

Но не только художественная проза помогает привлечь молодых людей на флот. Труд собирателя флотского жаргона и пословиц Николая Каланова, который по его собственному признанию уже в 16 лет знал, какие сборники он издаст, не менее важен для сохранения языковых сокровищ профессионального языка тружеников моря:

- Книги, которые я подготовил, составляют основу, базу для тех, кто пойдет вслед за нами. Я начал собирать пословицы поговорки, факты чтобы разнообразить армейскую рутину, - рассказал Николай Каланов. - Впоследствии меня стала мучить мысль: как же так, у нас 300 лет флоту, Россия - великая морская держава, словари уголовного жаргона есть, а словаря языка моряков нет! Я все ждал, когда эта книга выйдет, а она все не выходила и не выходила, уже Советсткий Союз развалился, а книги все не было. И тогда с благословения выдающегося мариниста Льва Скрягина, мы решили издать «Англо-русский словарь морских идиом и жаргона». С тех пор я стараюсь делать книги, которые никто не делал.

Первое выездное собрание маринистов было проникнуто особой атмосферой открытости и сотрудничества поколений, которая отличает наш вуз: студенты факультета судовождения поблагодарили своего декана и руководство вуза за возможность побывать на такой интересной встрече, ведь по признанию Александра Тихомирова, полюбить профессию моряка ему помогла первая книга его декана.

Досье:

Владимир Шигин - Своим учителем считает Валентина Пикуля. Является лауреатом семи литературных премий. Автор более 70 книг (романов, сборников рассказов, повестей) и более 20 документальных фильмов на военно-патриотическую тему. Общий тираж выпущенных книг В. В. Шигина около миллиона книг. Творчество В. Шигина всегда отличает особая точка зрения на отдельные исторические события. При этом В. Шигин всегда профессионально аргументирует свои мысли. Это делает его произведения, не только интересными для восприятия, но и заставляет по-новому взглянуть на, казалось бы, давно известные проблемы и вопросы. Безусловно, на сегодняшний день В. Шигин является наиболее интересным и талантливым писателем-маринистом России, пишущим на исторические темы. Именно поэтому, каждая его новая книга становится настоящим событием для любителей отечественной военно-морской истории. В 2017 г. являлся постоянным ведущим исторической военно-морской радиопрограммы «Адмиралтейство» («Радио Маяк»). Награжден орденом Почета, медалями «За боевые заслуги», «За воинскую доблесть» 1, 2 ст, Золотой наградной кортик ГК ВМФ, Заслуженный работник культуры РФ, Лауреат Всероссийской литературной премии им. Александра Невского, Лауреат литературной премии им. Святого адмирала Федора Ушакова, Лауреат Всероссийской литературной премии имени А. В. Суворова. За свой первый роман «Чесма» Владимир Шигин получил международную литературную премию имени Валентина Пикуля.

Николай Каланов – Сфера творческих интересов - морская история и морская тематика в разделах лексикография и языкознание. Первым в России (а по объёму материала в мире) опубликовал "Сборник пословиц и поговорок о море и моряках". В нём собраны около 5000 морских пословиц и поговорок, в переводе со 120 языков народов мира, в которых отражены самые разные стороны взаимоотношений человека с морской стихией, флорой и фауной. Другим важным научным трудом, является "Словарь морского жаргона" Словарь включает в себя около 3000 лексических единиц (слов и словосочетаний), принадлежащих к профессиональному языку моряков. Словарь раскрывает грамматику, значение, источник слов и выражений. Он богато иллюстрирован примерами из произведений писателей-маринистов. Этот словарь является первым в истории российской лексики и фразеологии и достаточно полно отражает современный морской язык. Словарь был положительно отмечен ведущими специалистами филологии и культурологии. Организатор и автор серии книг по морскому фольклору и истории флота — «Энциклопедия морской культуры». За эту серию книг стал лауреатом Национальной литературной премии «Золотое Перо Руси» 2015.

«Перед эфиром я чувствую драйв»

Обычно Роман Чупров сам берёт интервью у компетентных экспертов, обсуждает актуальные темы, связанные с деятельностью органов внутренних дел и волнующие большинство наших граждан. Но на этот раз руководителю службы информации радиостанции «Милицейская волна» пришлось побывать в роли спикера. Как только мы узнали, что коллега признан лучшим в номинации «Полиция доверия», поспешили его поздравить и пригласить на «прямой разговор».

- Роман, очень рады за вас. Победа воодушевила?

- Конечно. Мечтаю и дальше развиваться и реализовываться в своей профессии.

- А с чего начинали, где набирались опыта, прежде чем оказались в команде «Милицейской волны»?

- На радиостанцию пришёл в 2013 году. На тот момент я ещё обучался в вузе, практиковался на различных телеканалах. Но именно с «Милицейской волны», куда меня позже взяли в штат, началась моя настоящая профессиональная деятельность на радио. Понравилась и сама атмосфера, и возможность заниматься тем, что всегда привлекало - радиожурналистикой. Развлекательный контент интересовал в меньшей степени, поэтому поручили готовить новости в качестве корреспондента, а затем и ведущего. Когда диджей останавливал музыку, у меня было всего три минуты эфира.

- Всегда было интересно узнать: по какому принципу отбираются новости на ведомственном радиоканале?

- Самый оперативный источник информации - Интернет. По Сети она распространяется мгновенно. И наша задача рассказать о важном событии в числе первых. Поэтому в эфирной всегда стоит новостной компьютер. В момент пауз мы обновляем информационные ленты. Если появилась новость с пометкой «молния», сразу же можем зачитать её в эфире.

Работаем с рассылками подразделений и региональных пресс-служб МВД России. Стараемся выбирать новости федерального значения. Но если появляется необычная или очень интересная история местного уровня, тоже включаем в нашу подборку. Специфика ведомственной радиостанции такова, что приходится работать с первоисточниками, написанными официальным языком. Нужен особый навык - делать из сухих, канцелярских материалов интересные и понятные для массовой аудитории тексты, будь то криминальная или правовая информация. В отличие от газетчиков, радийщикам нужно уметь излагать мысли коротко и максимально просто, чтобы они легко воспринимались на слух.

- Какими ещё качествами необходимо обладать сотруднику радиостанции?

- Для любого журналиста первостепенны любознательность и интерес к работе с текстом. Хорошая дикция, умение владеть голосом и играть интонацией - дело наживное. Многие необходимые в работе навыки я приобрёл благодаря более опытным коллегам. И очень признателен всем, кто помог в моём профессиональном становлении.

А что касается индивидуальной манеры общения в эфире, то у каждого ведущего она вырабатывается с годами. Сначала ты пытаешься кому-то подражать, а потом привносишь что-то своё.

- Главный инструмент ведущего на радио - голос. Наверняка вы его бережёте. Придерживаетесь ли каких-то ограничений перед эфиром?

- Определённо, радийщик должен обладать приятным тембром голоса и хорошей дикцией. Любой человек знает: чтобы не заболело горло, не стоит налегать на мороженое и пить холодный лимонад. Важно не есть до эфира, особенно противопоказано сладкое и орехи. Всё это может отрицательно повлиять на дикцию.

- Есть ли у вас профессиональные секреты: как разговорить собеседника, испытывающего напряжение и скованность перед микрофоном?

- Как правило, к нам приходят люди медийные, чувствующие себя свободно в общении. Они не смущаются, когда их речь записывается. Но есть гости, которые волнуются, так как нечасто выступают на публике. Они в теме, но поначалу им бывает трудно сформулировать мысль. Поэтому перед эфиром мы беседуем на посторонние темы: о погоде, как человек добрался до нашей студии и так далее.

Обычно собеседник раскрепощается после обсуждения второго и третьего вопроса.

- А сами испытываете волнение во время эфира?

- Сейчас в меньшей степени. А в самом начале профессиональной деятельности очень волновался, даже руки дрожали. Это мешало читать текст, и нередко случались оговорки. Есть, кстати, профессиональные тонкости, позволяющие грамотно из них выходить. Им я научился со временем, как и искусству владеть собой. Перед эфиром я чувствую эмоциональный всплеск, но чаще всего это не волнение, а драйв.

- На конкурс «Щит и перо» вы были номинированы как ведущий цикла информационных программ «Прямой разговор». Еженедельно в эфире звучат беседы с руководством МВД России и гостями из других ведомств. Кто предлагает темы для обсуждения, какие из них, на ваш взгляд, вызывают наибольший резонанс?

- Стараемся сотрудничать с теми подразделениями МВД, которые работают непосредственно с населением. И выбирать социально значимые темы для обсуждения, имеющие профилактический характер. Будь то разговор о случаях мошенничества, новшествах в дорожном движении, преступлениях в сфере оборота наркотиков или работе участковых инспекторов. Мы анализируем общественную ситуацию, чтобы поднять в эфире те проблемы, которые действительно волнуют большинство наших граждан. Анонсируя очередную программу «Прямой разговор» в наших группах в социальных сетях, следим за реакцией слушателей: если тема взволновала, то люди просят в комментариях задать собеседникам интересующие вопросы. И мы обязательно это делаем.

Как правило, большой резонанс имеют встречи с сотрудниками ГИБДД. Поэтому представители этой службы - частые гости в нашей студии.

Огромный интерес вызвали передачи с участием руководителей ведомства - министра внутренних дел Российской Федерации Владимира Колокольцева, начальников главных управлений - по обеспечению безопасности дорожного движения Михаила Черникова, а также экономической безопасности и противодействия коррупции Андрея Курносенко. Всегда ценно и для журналиста, и для наших слушателей получать информацию из первых уст.

Беседу вела Елена КУЗНЕЦОВА

(Щит и меч № 36, 2018 г.)

Россия > Армия, полиция. СМИ, ИТ > mvd.ru, 29 сентября 2018 > № 2861017 Роман Чупров

Нарушения и наказания

Осенью прошлого года сотрудники пресс-службы запустили на странице интернет-сайта УМВД России по Смоленской области онлайн-сервис «Нарушил? Отвечай!».

Проект позволяет очевидцам нарушения Правил дорожного движения присылать фото- или видеоматериалы, фиксирующие такой факт. Его автор - начальник отдела информации и общественных связей УМВД России по Смоленской области подполковник внутренней службы Наталья Гуреева - в числе лауреатов конкурса «Щит и перо» - 2018.

- Мы мониторили региональные сайты и заметили, что граждане охотно делятся на интернет-форумах автолюбителей информацией о езде на красный сигнал светофора, неправильно припаркованных автомобилях, наезде на сплошную, - рассказала Наталья Гуреева. - При этом автохамы не несут никакой ответственности. Тогда мы решили запустить подобный сервис на регио­нальном ведомственном сайте. Все полученные материалы организаторы проекта не только размещают в Сети, но и отправляют в ГИБДД.

Объективно, работы инспекторам ГАИ прибавилось. Ведь они связываются с автором сообщения, устанавливают владельца снятого автомобиля, а также узнают, действительно ли имело место нарушение, и только потом привлекают к ответственности.

Хотя бывает, что граждане наводят тень на белый день и сотрудники не усматривают нарушения в запечатлённом факте. В любом случае пресс-служба под каждым присланным видео или фото публикует результат проверки: привлечён гражданин или нет и по каким причинам. Таким образом, пользователи Сети убеждаются в неотвратимости наказания и изучают ПДД. А в результате достигается главная цель: повышается культура вождения автомобиля.

Алексей МАЛЫШЕВ

(Щит и меч № 36, 2018 г.)

Итоги обеспечения безопасности спортивно-зрелищных мероприятий на региональном уровне

29 сентября 2012 года Саранск был определен одним из 11 городов Российской Федерации для проведения чемпионата мира по футболу FIFA 2018. Министерством внутренних дел по Республике Мордовия во взаимодействии с органами исполнительной власти, другими правоохранительными структурами республики осуществлен комплекс организационных и практических мероприятий по обес­печению правопорядка в период подготовки и проведения этого грандиозного спортивного события.

Мероприятия разрабатывались и реализовывались в соответствии с задачами и сроками, определенными указами Президента, постановлениями Правительства Российской Федерации, решениями Межведомственного оперативного штаба по обес­печению безопасности в период проведения чемпионата, приказами и указаниями МВД России.

На региональном уровне координация работы по обеспечению безопасности в период проведения чемпионата осуществлялась в рамках деятельности регионального межведомственного оперативного штаба в Республике Мордовия под председательством начальника УФСБ России по Республике Мордовия.

В рамках подготовки к обеспечению правопорядка и общественной без­опасности в период проведения на территории города Саранска матчей ЧМ-2018 в Министерстве внутренних дел по Республике Мордовия было соз­дано специализированное подразделение по обеспечению безопасности крупных международных спортивных мероприятий, координирующее подготовку чемпионата по вопросам, относящимся в компетенции полиции.

Особое внимание уделено контролю за проектированием, строительством и реконструкцией спортивных объектов, состоянием их охраны, антитеррористической защищенности, инженерно-технической укрепленности.

В целях выработки консолидированных решений по вопросам обеспечения безопасности рабочей группой МВД рассмотрено свыше 100 технических заданий и проектных документаций на объекты чемпионата, подготовлены и внесены соответствующие предложения и замечания по приведению их в соответствие с действующим законодательством, регламентирующим требования безопасности, которые учитывались при реализации запланированных мероприятий.

На системной основе, в целях своевременного выявления и нейтрализации угроз экстремистского характера, сотрудниками республиканского МВД велась отработка жилого сектора, гостиниц и общежитий по выявлению незаконных мигрантов, лиц без гражданства, граждан, представляющих оперативный интерес, своевременно принимались профилактические меры. Всего за период подготовки к проведению чемпионата проверку на наличие информации компрометирующего характера прошли около 20 тысяч человек, принимавших участие в строительстве (реконструкции) объектов чемпионата, иностранные рабочие при наличии оперативной целесообразности прошли проверку и по учетам Генерального секретариата Интерпола.

Проводились мероприятия, направленные на пресечение фактов оборота в торговых сетях Мордовии товаров с незаконно нанесенной символикой чемпионата, пресечено более 35 таких нарушений.

Важными задачами также являлись создание системы контроля за эффективностью использования денежных средств, выделенных для строительства и реконструкции объектов чемпионата, инфраструктурных объектов, организация комплекса мер по профилактике, выявлению, предупреждению и пресечению фактов коррупции и иных злоупотреблений представителями организаций и учреждений, задействованных в строительстве объектов чемпионата и предоставлении услуг.

За период подготовки и проведения мероприятий, посвященных чемпионату мира по футболу FIFA 2018, начиная с 2013 года, выявлено и раскрыто 22 преступления, совершенных руководителями организаций, задействованными при проведении работ на объектах чемпионата. К уголовной ответственности за хищения бюджетных средств, осуществление незаконной предпринимательской деятельности и уклонение от уплаты налогов привлечены руководители подрядных организаций и предприниматели, осуществляющие строительные работы на объектах чемпионата. При проведении мероприятий по противодействию коррупционным проявлениям выявлены наиболее опасные схемы преступлений, совершаемых чиновниками с широким кругом полномочий. В результате к уголовной ответственности привлечены высокопоставленные руководители, в том числе помощник проректора ФГБОУ ВПО «Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева» и два депутата Государственного Собрания Республики Мордовия, одновременно являвшиеся директорами крупнейших строительных компаний, осуществлявших работы на объектах чемпионата.

Основываясь на опыте проведения мероприятий подобного рода, с учетом проведенных рекогносцировок, Министерством внутренних дел выработана модель расчета сил и средств привлекаемого личного состава министерства, которая позволила максимально охватить основные и вспомогательные объекты чемпионата, разработать планы обеспечения безопасности граждан и общественного порядка во время футбольного праздника.

В целях совершенствования подготовки сотрудников к действиям при возникновении чрезвычайных обстоятельств на объектах инфраструктуры чемпионата, в мае 2017 года МВД по Республике Мордовия приняло участие в проводимых Национальным антитеррористическим комитетом России оперативно-стратегических антитеррористических учениях «Чемпионат-2018» по предупреждению и пресечению террористических актов на объектах инфраструктуры чемпионата мира по футболу FIFA 2018. По результатам учений Саранск отмечен как один из немногих городов-организаторов чемпионата, на территории которого все диверсионные группы условных террористов были ликвидированы.

В рамках проверки готовности к обеспечению общественного порядка и общественной безопасности в период проведения на территории Республики Мордовия чемпионата мира по футболу FIFA 2018 года первый заместитель Министра внутренних дел Российской Федерации генерал-полковник полиции Александр Горовой 16 мая текущего года по результатам изучения реальной готовности объектов чемпионата провел рабочее совещание с участием руководства правоохранительного блока, главы Республики Мордовия и всех заинтересованных органов, по результатам которого были выработаны и обобщены конкретные решения проблемных вопросов.

Первые тестовые матчи на стадионе «Мордовия Арена» показали предварительную готовность всех служб. В общей сложности их посетило 78 тысяч человек (14, 23 и 41 тысяча соответственно). Удалось протестировать многие важные сферы деятельности, в первую очередь, работу регионального операционного центра и центра управления стадионом, вопросы транспортного и медицинского обеспечения, безопасности, организацию связи, работу волонтеров, контролеров-распорядителей, стюардов, сотрудников охранных организаций, в том числе специалистов по работе с рентген-установками и интроскопами.

4 июня 2018 года в рамках проверки готовности сил правопорядка к обес­печению безопасности проведения чемпионата мира по футболу FIFA 2018 с рабочим визитом в г. Саранск прибыл Министр внутренних дел Российской Федерации генерал полиции Российской Федерации Владимир Колокольцев. Глава МВД России проверил порядок несения службы и условия проживания прикомандированных сотрудников в пункте временной дислокации сводного отряда полиции, осмотрел стадион «Мордовия Арена» и расположенный на его территории операционный центр, а также объекты МВД по Республике Мордовия, пункты временной дислокации приданных сил органов внутренних дел.

В период подготовки к проведению международного турнира были сформированы Региональный межведомственный оперативный штаб по обес­печению безопасности в период проведения в Российской Федерации чемпионата мира по футболу FIFA 2018 года в Республике Мордовия и его Центр оперативного управления на базе УФСБ России по Республике Мордовия. В МВД по Республике Мордовия был сформирован временный оперативный штаб и его рабочий аппарат для координации действий личного состава, незамедлительного реагирования на изменение оперативной обстановки, взаимодействия с другими правоохранительными структурами, а также общего оперативного управления силами и средствами ОВД по охране общественного порядка. Для управления силами и средствами на улицах и иных общественных местах в УМВД России по г. Саранску был сформирован Центр управления нарядами.

Решением Регионального межведомственного оперативного штаба определены 17 объектов инфраструктуры чемпионата, на которых предусмотрена организация объединенных пунктов безопасности. Из числа сотрудников аппарата МВД на каждом объекте назначены руководители ведомственной группировки, определена система взаимодействия и обмена информацией. Реализован комплекс мероприятий по недопущению ослабления контроля за состоянием общественного порядка и общественной безопасности на обслуживаемой территории.

Максимально профессионально и качественно решены вопросы организации проживания и питания личного состава группировки приданных сил МВД России и представителей полицейских ведомств государств – участников чемпионата. Прибывшие сотрудники были размещены в девяти общежитиях вузов и оздоровительном комплексе МВД по Республике Мордовия «Зеленая Роща». Места питания были максимально приближены к месту несения службы и проживания, все возникающие вопросы оперативно решались.

Общая численность группировки сотрудников органов внутренних дел, командированных в г. Саранск в период подготовки и проведения чемпионата мира по футболу 2018 года, составила более 4 500 человек. У каждого из 13 прикомандированных сводных отрядов полиции были свои конкретные задачи и порядок взаимодействия. Кроме того, практическую и методическую помощь оказывали сотрудники центрального аппарата МВД России, откомандированные в регион на период чемпионата. Были созданы необходимые условия для несения службы на территории стадиона, в объединенных пунктах безопасности, восьми контрольных пунктах въезда в г. Саранск, системами видеонаблюдения обеспечен максимальный контроль оперативной обстановки.

Личный состав органов внутренних дел республики был переведен на усиленный вариант несения службы, в связи с этим предусмотрены круглосуточные дежурства руководящего состава, усилены следственно-оперативные группы и группы задержания, увеличена плотность выставления патрульно-постовых нарядов полиции на 25%. Наряды, задействованные по планам комплексного использования сил и средств «Единая дислокация», были приближены к местам проведения массовых мероприятий.

Реализован комплекс мероприятий, направленных на совместное решение с органами власти республики вопросов безопасности дорожного движения, обследованы все маршруты движения клиентских групп, аккредитованного и общественного транспорта. На период проведения турнира введено полное ограничение движения транспорта на подходах к двум объектам чемпионата – стадиону и фан-зоне.

Для размещения неаккредитованного транспорта, в том числе прибывающего из других регионов, на подъездах к г. Саранску были расположены две перехватывающие парковки общей вместимостью 5 300 единиц легкового транспорта и 102 автобуса. Информация о необходимости использования перехватывающих парковок доводилась до водителей с помощью информационных щитов, установленных на подъездах к городу, а также иными средствами маршрутного ориентирования.

С учетом того, что чемпионат мира по футболу является крупным международным событием, в МВД по Республике Мордовия была создана временная группа взаимодействия с Центром международного полицейского сотрудничества, основной задачей которого являлась работа с болельщиками иностранных государств.

В период с 16 по 28 июня на стадионе «Мордовия Арена» в г. Саранске состоялось четыре игры группового этапа чемпионата, каждую из игр посетило более 43 тысяч зрителей.

С 12 июня по 15 июля 2018 года на Советской площади г. Саранска была организована работа площадки «Фестиваля болельщиков FIFA» для публичного просмотра матчей чемпионата, проведения культурно-зрелищных мероприятий вместимостью 20 000 человек. Всего за время работы фан-зону посетило около 400 тысяч человек, что почти на треть превышает число постоянных жителей города.

Практически два месяца личный состав республиканского МВД и сотрудники сводных отрядов приданных сил полиции привлекались к круглосуточному обеспечению правопорядка на территории города-организатора и районов Мордовии. За этот период было обнаружено и изъято 450 единиц оружия и боеприпасов. Задержано 26 лиц, находящихся в розыске за ранее совершенные преступления, и 122 – за совершение деяний, содержащих признаки состава преступлений. Составлено около 3 000 административных протоколов, досмотрено 455 тысяч граждан и 190 тысяч транспортных средств. Выявлено около 2 000 нарушений правил дорожного движения. Проведено 500 проверок организаций различных форм собственности. Обнаружено и изъято 372 единицы контрафактной продукции с незаконно нанесенной символикой чемпионата мира по футболу FIFA 2018. Из незаконного оборота изъято более полутора килограммов наркотических веществ. Пресечена деятельность четырех игровых клубов. Выявлено и задокументировано 91 нарушение миграционного законодательства, на учет поставлено около 36 тысяч иностранных и российских граждан из числа гостей чемпионата.

Сотрудниками специализированной группы, в составе которой были полицейские, владеющие иностранными языками, осуществлено более 22 тысяч лингвистических сопровождений при оказании помощи зарубежным гостям.

Неоднократно в адрес полицейских поступали благодарности от иностранных болельщиков и местных жителей, которые выражали признательность за оперативность, проявленную при установлении местонахождения потерявшихся на территории региона гостей, своевременного возвращения утерянного ими имущества, в том числе паспортов, миграционных карт, проездных документов, билетов на матчи и иных документов, необходимых для комфортного пребывания в России.

Так, прибывший в г. Саранск на чемпионат житель Перу потерял паспорт, водительское удостоверение, вид на жительство в США и кошелек, в котором находились денежные средства и банковские карты. Первоначально он предпринял попытку самостоятельно найти утерянные вещи, однако, плохо ориентируясь в незнакомом городе, был вынужден обратиться за помощью в органы внутренних дел. Полицейские провели необходимые мероприятия, в ходе которых утерянное имущество было обнаружено и возвращено владельцу.

Были примеры и героического несения службы. Сотрудники приданных сил сводного отряда полиции Калужской области, осуществляя охрану общественного порядка в составе пешего патруля, увидели пламя, вырывавшееся из окна второго этажа многоквартирного дома, и услышали крики о помощи. Забежав в подъезд и поднявшись по лестнице, стражи порядка стали стучать в дверь квартиры, откуда шел дым. Дверь открыл молодой человек, который сообщил, что в одной из комнат находится без сознания его отец. Сотрудники полиции вынесли мужчину из задымленного помещения и передали в руки врачей скорой медицинской помощи. Общими усилиями полицейских и прибывших пожарных возгорание было ликвидировано, организована эвакуация людей, проживающих в других квартирах. Благодаря грамотным, четким и решительным действиям сотрудников полиции жертв удалось избежать.

По окончании чемпионата мира по футболу FIFA 2018 сотрудникам органов внутренних дел республики и сводных отрядов полиции от руководства региона, членов правительства, регионального межведомственного оперативного штаба и МВД вручены заслуженные награды за образцовое несение службы и весомый вклад в обеспечение безопасности при проведении мероприятия мирового уровня.

В целом можно отметить, что чемпионат в Мордовии стал действительно праздником! Он позволил показать и болельщикам из различных стран мира, и жителям Мордовии насколько слаженно, ответственно и качественно могут работать структуры власти, правоохранительные, контрольно-надзорные органы, общественные объединения и организации, средства массовой информации!

В полном объеме и с должным качеством были обеспечены общественный порядок и безопасность гостей и жителей республики при проведении в столице Мордовии четырех матчей чемпионата мира по футболу FIFA 2018 года, контроль соблюдения усиленных мер безопасности, (Указ Президента Российской Федерации от 9 мая 2017 г. № 202 «Об особенностях применения усиленных мер безопасности в период проведения в Российской Федерации чемпионата мира по футболу FIFA 2018 года и Кубка конфедераций FIFA 2017 года»). Не было допущено чрезвычайных происшествий в периметре территории фан-зоны, празднично и без серьезных нарушений общественного порядка прошли мероприятия культурной программы чемпионата. В полном объеме обеспечена безопасность на объектах транспортной инфраструктуры, в том числе в новом аэропортовом комплексе г. Саранска, на железнодорожных вокзалах и автовокзалах Саранска и Рузаевки.

Не допущено срывов по охране общественного порядка при проведении Единых государственных экзаменов, Дня России и Дня города Саранска, выпускных вечеров. Обеспечивалась безопасность в местах массового отдыха граждан в летний период, в том числе на территории детских оздоровительных лагерей и баз отдыха.

Проделан огромный объем совместной работы. В результате контроль над оперативной обстановкой сохранен, а Мордовия вошла в число лидеров среди регионов с максимальной социально-политической устойчивостью(1).

(1) По данным информационного агенства «ФедералПресс», в тройке лидеров после Калужской области и Чукотского АО, исследование проведено фондом «Петербургская политика» по итогам июня. Аналитики фонда назвали несколько событий прошлого месяца, которые повлияли на распределение мест, в их числе – успешное проведение чемпионата мира по футболу, посещение фан-зоны 300-тысячным болельщиком, что сопоставимо с числом жителей в г. Саранске.

Генерал-майор полиции Юрий Арсентьев

(Профессионал № 4, 2018 г.)

Что написано пером?

Минстрой и Фонд ЖКХ определят лучших журналистов

Минстрой России совместно с государственной корпорацией — Фондом содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства (Фондом ЖКХ) объявили о проведении третьего Всероссийского конкурса средств массовой информации «Созидание и развитие».

Как сообщили «СГ» в министерстве, основная цель соревнования — стимулировать интерес федеральных и региональных журналистов к освещению вопросов строительства и ЖКХ. Это, в свою очередь, должно привести к повышению информированности граждан о реализуемых в этих сферах проектах.

Победители конкурса будут определяться в десяти номинациях, рассматриваются материалы об участии граждан в реализации программ по созданию комфортной городской среды, о модернизации ЖКХ и управлению МКД, о проекте «Умный город», о развитии архитектуры в России, о развитии рынка ипотеки, о применении новейших технологий в строительстве, о создании современной жилой застройки.

К участию в конкурсе приглашаются федеральные, региональные и муниципальные средства массовой информации. До 31 октября 2018 года на конкурс принимаются публикации, телевизионные и радиосюжеты, информационные, аналитические и новостные материалы, опубликованные в СМИ или вышедшие в эфир в период с 1 сентября 2017 года по 31 августа 2018 года. Прием работ осуществляется оператором конкурса АО «Агентство деловых коммуникаций».

Награждение победителей ценными подарками и призами пройдет 19-21 ноября в Москве в Центральном выставочном зале «Манеж» во время Международного фестиваля «Зодчество 2018». Заявки и вопросы, касающиеся проведения конкурса и условий предоставления материалов, можно присылать на адрес: minstroy-fondgkh@mediacontest.ru. Более подробная информация о конкурсе «Созидание и развитие» доступна на сайте «Агентства деловых коммуникаций» в разделе «Конкурс СМИ».

№38 от 28.09.2018

Автор: Сергей НИКОЛАЕВ

О ПОТЕРЯННОМ ВРЕМЕНИ. КАК УЧЕНЫЕ ОТКЛИКНУЛИСЬ НА ЮБИЛЕЙ РЕФОРМЫ РАН.

Пять лет назад, 30 сентября 2013 года, вступил в силу ФЗ №253 “О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации”. Его принятие стало заключительным аккордом процесса, который стартовал в конце июня, когда правительство внесло в Госдуму документ о ликвидации РАН. Благодаря противодействию научного сообщества исходный законопроект был существенно переработан, однако основные заложенные в него идеи остались - Российская академия медицинских наук и Россельхозакадемия были включены в состав РАН, а академические институты переподчинены специально созданному федеральному агентству.

Этот своеобразный юбилей “Поиск” отметил опросом, материалы которого мы в течение всего лета публиковали под рубрикой “Реформа РАН: между прошлым и будущим”.

Как ученые оценивают результаты начавшихся в 2013 году преобразований? Каким им видится дальнейшее развитие РАН, академических институтов, научной сферы? На эти вопросы нам ответили 39 человек, подавляющее большинство из которых являются сотрудниками академических организаций. Из них - 15 академиков, 7 членов-корреспондентов РАН, 12 докторов и 4 кандидата наук.

Свою позицию изложили представители разных групп научной общественности: руководители РАН и академических институтов, профессора РАН, научные сотрудники, представители таких организаций, как Общество научных работников, “Клуб 1 июля”, Профсоюз РАН, организация ученых-соотечественников RuSciTech, молодые ученые. Возрастной диапазон авторов также был достаточно широк. Возможность поучаствовать в опросе предоставлялась всем желающим.

Огромное спасибо всем, кто откликнулся. Общими силами проделана большая работа, наверняка не бесполезная. Получился живой срез мнений о самочувствии академического сообщества в непростой период его жизни. Многие участники представили не только видение сегодняшней ситуации и прогноз на будущее, но и содержательные предложения по дальнейшему развитию академического сектора науки. Хочется верить, что эти идеи будут использованы при подготовке нового закона о РАН.

Как же оценивают ученые итоги прошедшего пятилетия? Мнения, что называется, разделились. Более половины опрошенных заявила, что реформа произвела разрушительное действие и не дала никакого положительного эффекта. Приведем несколько цитат. “Реформа нанесла серьезный удар по академии и нашей науке, сопоставимый с действиями Никиты Хрущева и Трофима Лысенко”; “РАН без институтов превратилась в аморфный, недееспособный клуб ученых”; “Академии наук поставили цели, определили задачи, но запретили пользоваться необходимыми для этого инструментами. И на всякий случай дали финансирование, которого явно недостаточно для выполнения даже тех функций, которые предусмотрены законом”; “РАН существовала как единая система, в которой были ясны перспективы научного роста всех сотрудников. Сильной стороной РАН была ее региональная сеть, объединявшая всю страну. Сейчас она сломана”; “Деградация уровня исследований в области фундаментальной науки в стране продолжается, молодежь в науку не идет, приборный парк устаревает, престижность занятий наукой в обществе падает”.

Большую тревогу ученых вызывает состояние дел в оторванных от РАН институтах. “В процессе встраивания академической науки во властную “вертикаль” деградировало академическое самоуправление. Ученые советы превратились в сугубо совещательные органы”; “Институты сейчас в заложниках, с ними можно делать все что угодно. Статус директоров - безобразный. При многоступенчатой процедуре выборов директор может быть уволен одним росчерком пера в 24 часа. Поводок от учредителя неприлично короткий”; “В институтах утерян дух творческой научной свободы. Поставленные во главе ФАНО финансисты заставили мерить науку в тех единицах, которые им понятны”; “Существовавшие в РАН программы поддержки научной молодежи отменены или сильно урезаны. Карьерная траектория молодого ученого, раньше достаточно четко очерченная, стала размытой и неопределенной”; “Научное сообщество и, главное, научная инфраструктура полностью поставлены под контроль органов государственного управления. С соответствующим падением эффективности”; “Лихорадочное объединение иногда родственных, а чаще вообще никак не связанных (кроме территории нахождения) институтов и создание так называемых ФИЦ привели к тому, что под лозунгом “оптимизации” и “эффективности” разгромлена практически вся наука в регионах”; “Хотя реформа РАН проводилась под флагом улучшения условий труда научных работников за счет освобождения от несвойственных функций, результат получился противоположным. Отчетность увеличилась, в планирование науки проник формализм”; “Реальные научные достижения никого не интересуют, что стимулирует их имитацию”; “Как-то так совпало, что именно в постреформенные годы кончились деньги на приобретение оборудования”; “Главный порок новой системы состоит в том, что она просто не оставляет ученому времени для того, чтобы подумать, поставить очередную задачу, подготовить базу для новой разработки. Все действия должны немедленно давать подлежащий учету результат”; “Реальность реформы оказалась страшнее самых пессимистических прогнозов. Вряд ли кто-то мог предположить, что научным сотрудникам придется планировать выпуск статей на несколько лет вперед, что публикация “лишних” статей есть невыполнение плана, что финансирование исследований будет определяться, исходя из стоимости часа научной работы”.

Некоторые участники опроса высказали мнение о том, что РАН нуждалась в реформировании. “Реформа действительно была нужна - академия показала себя не слишком умелым игроком на административном поле”; “Вне системы “академического феодализма” научные организации и лаборатории могут сравнивать качество результатов, а не соревноваться, у кого академик мощнее”; “Эта структура сложилась бы под собственным весом и безо всяких реформ”; “Новые социально-экономические и нормативно-правовые условия, качественно иной уровень развития информационных технологий - это и многое другое убеждало, что в нашем научном “королевстве” необходимы перемены”; “То, что хозяйственная деятельность и собственность РАН были переданы ФАНО, - это хорошо. Стало меньше возможностей для злоупотреблений. То, что де-факто власть академиков стала меньше, тоже хорошо: цель науки - это поиск истины, а в поиске истины нет верховных жрецов”.

Немало было тех, кто считает, что реформа имеет как отрицательные, так и положительные стороны. Среди плюсов они назвали работу ФАНО - “главный минус”, по версии коллег, критически оценивших итоги прошедшего пятилетия. “Реформаторов нам дали грамотных и умелых, которые даже при очень плохих картах на руках играют хорошо”; “Нельзя не признать, что ФАНО преуспело в деле регистрации находящегося в управлении институтов имущества”; “Агентство взяло на себя часть функций, действительно несвойственных ученым”; “Реструктуризация позволила сохранить научные коллективы и научные направления институтов, создать единый механизм принятия управленческих решений, сформировать единую программу развития”.

Оптимисты выражали уверенность, что преобразования пойдут на пользу РАН и науке. “Изменение условий существования заставило Академию наук не почивать на лаврах, а более активно реагировать на внешние вызовы”; “Произошло объединение РАН, РАМН и РАСХН, что дает более широкие возможности для мультидисциплинарных проектов”; “Сам факт реформирования доказывает, что власти понимают значение науки в современном государстве и хотят получить динамично развивающий исследовательский комплекс, вписанный в экономику страны. И не просто вписанный, а являющийся главным драйвером ее развития”; “После выборов нового президента РАН конструктивное взаимодействие Академии наук и власти стало налаживаться. Принят закон, существенно расширяющий полномочия РАН. Наконец, министром науки и высшего образования назначен Михаил Котюков, продемонстрировавший способность находить общий язык с академическим сообществом”; “Академия в лице нового президента и президиума старается повысить статус организации, вернуть утраченный в последние десятилетия авторитет, позитивно взаимодействовать с государственными органами”.

Пессимисты ничего хорошего от будущего не ждут. “В нынешних реалиях ни о каком серьезном развитии РАН, академических институтов и научной сферы речь идти не может. Искалеченной перестройкой и постперестройкой стране наука, по большому счету, не нужна”; “Пока власти не научатся прислушиваться к мнению реально работающих ученых, ничего хорошего нас не ожидает. Опыт последних пяти лет показывает, что надежд на такое развитие событий практически не остается”; “Долгосрочные перспективы развития науки очень сильно завязаны на общую политическую ситуацию в стране. Стабильность, к сожалению, существует только в виде лозунгов в телевизоре”; “Ожидаю дальнейшего усиления бюрократического давления на научные организации и ученых, ликвидацию остатков академических свобод, падение престижа академической науки и, как следствие, истощение человеческих ресурсов”.

Расходясь во взглядах на перспективы, и пессимисты, и оптимисты, и “умеренные”, практически едины в том, что последнее пятилетие можно назвать временем, потерянным для развития. “В целом можно констатировать, что реформы не привели к повышению уровня научных исследований”; “Время ушло на какие-то локально якобы крайне важные, но мелкомасштабные и оттого в итоге бессмысленные телодвижения, сочинение бездны бумаг, многочисленные заседания”; “Реформа еще и не начиналась. Происходили верхушечные перестановки и выяснение, кто кому подчиняется. На уровне лабораторий и тем более отдельных ученых практически ничего не изменилось”; “Реформы не могут и не должны длиться бесконечно. Между тем у нас выросло уже целое поколение исследователей, всю свою научную жизнь проработавших в постоянно меняющихся условиях. Адаптация к новым правилам сильно отвлекает от научной работы, а неопределенность перспектив препятствует закреплению молодежи в академических институтах”; “Прежняя система разрушена, и никто, похоже, не знает, чем ее предполагается заменить. Мы не успеваем привыкнуть к новым правилам игры, как они опять меняются”.

Сходятся участники опроса и в том, что один из главных результатов реформы - рост напряженности в отношениях ученых и власти. “Наиболее сильным впечатлением от реформы РАН 2013 года было впечатление внезапно нанесенного удара, спецоперации. Реформа резко снизила уровень доверия к власти”; “Власть показала, что для нее ничего не свято. Все было проделано нарочито грубо и жестоко, по образцам не очень далеких лет, когда арестованному командарму, герою и орденоносцу сходу выбивали зубы, показывая, что его заслуги перед советской властью ничего не значат”.

Ответов на классический вопрос, что делать, было предложено немало - от вполне конкретных, требующих немедленного решения задач до стратегических ходов. Среди последних есть много ярких и вдохновляющих. “Дальнейшее развитие каждого из институтов во многом зависит от решений, принятых самими коллективами: от их способности провести анализ изменений в России и в мире, определиться со стратегией развития организации. Любой кризис - это время возможностей. И, судя по глубине нынешнего, возможностей у нас должно быть хоть отбавляй”; “Реальное улучшение ситуации возможно только при условии активности Академии наук и всего научного сообщества. Если мы не будем настойчиво и аргументированно доносить свою позицию до правительства, то отдельные здравомыслящие чиновники мало что смогут сделать”; “Перспективы развития РАН определяются тем, как будет работать новое министерство. Но очень многое зависит и от научного сообщества. Ученые должны громко заявлять о своем мнении, давать предложения и добиваться их реализации. Они имеют право заниматься своей работой в комфортных и достойных условиях”; “Академия не должна быть “союзником власти”, она должна себя позиционировать исключительно как “спаситель нации”. Знания, интеллект, честь и достоинство должны вернуться в общество и стать главным ресурсом возрождения и будущего величия. Академия должна быть носителем и гарантом этого ресурса”.

Волчкова Надежда

Источник: Поиск, 28.09.2018

В Москве построили почти 100 км дорог в этом году

План по строительству дорог и транспортных развязок в столице перевыполнен, сообщил руководитель Департамента строительства Москвы Андрей Бочкарев.

«В этом году мы должны были построить и сдать в эксплуатацию 94,5 км дорог, 26 транспортных сооружений – эстакад, тоннелей, мостов, а также 15 пешеходных переходов. Но мы уже его перевыполнили: завершено строительство 98,5 км дорог, 53 транспортных сооружений и 17 переходов», – рассказал А. Бочкарев в интервью газете «Московская перспектива».

По его словам, среди значимых для города событий – открытие движения по участку Северо-Западной хорды, включая улицы Крылатская, Ярцевская, Боженко, Кубинка с выходом на Можайское шоссе.

Также запущено несколько участков Северо-Восточной хорды от Фестивальной улицы до Дмитровского шоссе и от шоссе Энтузиастов до МКАД.

Кроме того, открылось движение на участке дороги Солнцево – Бутово – Варшаввкое шоссе от Киевского до Калужского шоссе.

До конца года завершится строительство участка Варшавского шоссе от проектируемого проезда 728 до обводной дороги города Подольска, включая развязку с обводной дорогой.

Откроется движение по разворотной эстакаде на участке новой дороги от Большой Академической улицы до Дмитровского шоссе.

«В 2019 году планируем завершить строительство и реконструкцию 55 км дорог, построить 16 транспортных сооружений и 11 пешеходных переходов», – отметил А. Бочкарев.

Он пояснил, что в их числе – участок Северо-Западной хорды от улицы Нижние Мневники, д. 62 до проспекта Маршала Жукова с устройством балочного моста.

Информационная служба портала Стройкомплекса

Конгресс Перу в среду вечером проголосовал за вотум доверия правительству страны под руководством Сесара Вильянуэвы, трансляция заседания велась на сайте конгресса.

За доверие кабинету министров проголосовали 82 депутата, против — 22, еще 14 воздержались.

Вопрос о доверии был вынесен на рассмотрение контролируемого оппозицией парламента по инициативе президента страны Мартина Вискарры. Дело в том, что исполнительная власть планирует провести серьезные политические и судебные реформы после громких коррупционных скандалов последнего времени.

Однако, по мнению исполнительных властей, эти реформы натолкнулись на серьезное противодействие законодателей. В случае если бы парламент отказал в доверии правительству, президент Вискарра должен был бы отправить кабинет в отставку, а затем сформировать новый состав кабинета, представив его на одобрение конгресса. Конгресс мог не утвердить его, тогда конституция позволяла бы Вискарре распустить парламент и назначить новые выборы.

Сам Вискарра уже прокомментировал итоги голосования. "Здесь нет ни победителей, ни побежденных. Сегодня выиграла лишь Перу", — написал президент в своем микроблоге в Twitter после голосования депутатов.

Коррупционный скандал разразился в Перу летом этого года. Он привел к отставке министра юстиции Сальвадора Эреси и главы верховного суда города Кальяо Вальтера Риоса. Также в судебной системе Перу было введено чрезвычайное положение. Причиной скандала стали опубликованные записи телефонных разговоров, в которых, предположительно, Эреси, Риос и еще несколько судей обсуждали с подозреваемыми перспективы изменить то или иное судебное решение.

Тогда же Вискарра предложил провести референдум по реформе судебной системы.

Венесуэла возобновила поставки средней нефти на Кубу.

Возобновились поставки на Кубу венесуэльской средней нефти плотностью 870-920 кг на кубический метр. И это несмотря на сокращение объемов производства горючего в Боливарианской Республике, сообщило агентство Reuters, отметив, что за лето общий объем поставок составил 4,19 млн баррелей нефти марки Mesa 30, которая используется для производства горючего на нефтеперерабатывающих заводах страны. В общей сложности с января 2018 года Венесуэла отправила в островное государство 11,74 млн баррелей нефти различных марок, в среднем 49 тыс. б/с. Ранее этот показатель достигал 100 тыс. б/с.

Добыча нефти в Венесуэле тем временем продолжает сокращаться. Согласно прогнозам Международного энергетического агентства, она может упасть с 1,24 млн б/с в августе до 1 млн баррелей к концу года.

Нефть – главный экспортный продукт Боливарианской Республики, которая в последние годы переживает острый социально-экономический кризис, сопровождающийся гиперинфляцией, девальвацией национальной валюты и дефицитом товаров первой необходимости и лекарств. По данным ООН, из Венесуэлы уже уехали около 2,3 млн человек, в основном в Колумбию, Эквадор, Перу и Бразилию.

Где в мире недвижимость дорожает сильнее всего

Интересный вопрос: где цены снизились, где выросли. Ответ для кого-то станет сигналом продавать, а для кого-то покупать. Вашему вниманию - десять фактов, которые мы узнали из отчета Knight Frank о ценах на жилую недвижимость по всему миру. С комментариями Prian.ru.

У роста цен умеренный темп

Средняя температура по больнице оказалась положительной – и в общем разумной. Исследование Knight Frank – Global House Price Index https://content.knightfrank.com/research/84/documents/en/global-house-price-index-q2-2018-5804.pdf  – охватывает 57 стран. (Второй квартал 2018 года относительно второго квартала 2017). Так вот, лишь в семи из них цены снизились. Пять лет назад «в минусе» была каждая третья страна, в кризисном 2008-м – семь стран из десяти! Причем даже самое значительное снижение сейчас весьма скромное – но об этом в конце.

Смена лидера

Драйверами роста, позволившие рынку недвижимости крошечного острова окрепнуть https://prian.ru/news/37013.html , стали дефицит объектов и рост экономики (+ 6,6% в 2017 году). Мальта обогнала предыдущего лидера…

Гонконг охладили

Вообще-то для Гонконга и второе место – провал. Страна находилась на вершине рейтинга 10 кварталов подряд (!). Вероятно, лидерство утрачено надолго: в стране растут процентные ставки по ипотеке, а власти вводят ряд охлаждающих мер https://prian.ru/news/36961.html .

Латвия бьёт рекорды

Вот это реально сюрприз! Годовой рост цен в прибалтийской стране близок к рекордам начала века, после которых, правда, последовал спад. Главное – активизировался внутренний спрос. Особенно впечатляют показатели в столице https://prian.ru/news/37100.html , да и арендные ставки достигли максимума https://prian.ru/news/37006.html .

Болгарский «квадрат» всё интереснее

Любимая нами страна – ещё одно доказательство того, к чему приводит активизация внутреннего спроса. Местные жители сами «расшевелили» рынок недвижимости, благодаря исторически низким процентным ставкам по ипотеке. Текущий рост даже начал беспокоить экспертов https://prian.ru/news/37241.html . Впрочем, крупные города – ещё не вся Болгария, на море динамика цен куда более скромная.

России есть к чему стремиться

Интересно, что российские квадратные метры ещё не дотягивают до рекордов третьего квартала 2008-го. И с учетом нынешних курсовых колебаний не факт, что дотянут. Кстати, текущие цены в Испании, Ирландии, Италии, Греции также уступают докризисным.

Восточная Европа – регион роста

Средний рост цен на недвижимость в восточных странах Старого света выше, чем в западных (+5,1%). Заметнее там и рост ВВП – 3,9% против 2,8%. Активизация экономики, снижение уровня безработицы и более широкие возможности по предоставлению ипотечных кредитов способствуют укреплению близких к нам рынков.

Лира падает, а цены растут

В Турции, при всех валютных перипетиях, цены растут – 11%! Впрочем, исследование учитывает данные первой половины года, когда падение лиры было не таким заметным, и тогда динамика цен в стране всё равно была ниже инфляции – 16%. Поэтому задача «выгодно купить» https://prian.ru/pub/37098.html  в Турции становится всё более интересной.

Германия, как всегда, стабильна

Вот что значит стабильный, прогнозируемый рынок с низкими процентными ставками. Правда, в Германии всё настолько хорошо, что появляются риски: говорят, в ближайшие два-три года цены на жилые квадратные метры упадут. Но почитайте внимательно: упадут не везде, не на всё https://prian.ru/pub/37244.html  и ненамного.

В интересной компании

Это, вроде как, наихудший результат среди всех стран. Но, впрочем, украинский Госкомстат http://www.ukrstat.gov.ua/  в своём отчёте говорит о росте цен на вторичном рынке и в новостройках в первом полугодии (3,5% и 5% соответственно). В любом случае, «в минусе» сейчас интересная компания со всех континентов: Перу (-1,6%), Саудовская Аравия (-1,3%), Бразилия (-0,75), Италия (-0,4%), Финляндия (-0,3%) и Израиль (-0,2%).

В завершение данные по самым востребованным странам – Испании (2,7%), Чехии (7,7%), Франции (3,1%), Греции (0,8%), Португалии (6,1%).

Prian.ru

Крах Венесуэлы: готовится свержение Мадуро

Генсек ОАГ допустил военное вторжение в Венесуэлу

Организация американских государств допускает возможность военного вторжения в Венесуэлу, заявил генсек альянса Луис Альмагро. Он добавил, что наплыв беженцев в Колумбию показывает «лживость венесуэльской диктатуры». Ранее сообщалось, что администрация главы Белого дома Дональда Трампа обсуждала с офицерами-повстанцами планы по силовому свержению президента Венесуэлы Николаса Мадуро.

Генеральный секретарь Организации американских государств (ОАГ) Луис Альмагро допустил возможность военного вторжения в Венесуэлу, передает ФАН.

Об этом он заявил в ходе посещения расположенного на границе с Венесуэлой колумбийского города Кукута, в который массово прибывают беженцы.

«Что касается военного вторжения для свержения Николаса Мадуро, мы не должны исключать никакого варианта. Наплыв венесульских беженцев в Кукуте показывает лживость венесуэльской диктатуры», — сказал чиновник.

Двумя днями ранее президент Венесуэлы Николас Мадуро отправился в Китай для укрепления связей сотрудничества и указал, что его поездка осуществляется на фоне улучшения положения его страны, так как запущена «программа восстановления экономики, роста и процветания».

«Я улетаю в КНР с государственным визитом, очень нужным для нас, который полон больших ожиданий для Венесуэлы, чтобы увеличить объем наших отношений, чтобы продвинуться в новых соглашениях стратегической ассоциации в экономике, финансах, энергетике, технологии, связи», — сказал политик.

И если спад экономики в стране замедлился, то об общественной обстановке в самой Венесуэле и у ее границ того же самого сказать нельзя. Так, издание New York Times со ссылкой на военные источники в США и Венесуэле сообщало, что администрация президента США Дональда Трампа обсуждала с венесуэльскими офицерами-повстанцами планы по силовому свержению Николаса Мадуро.

Тайные встречи между администрацией американского президента и оппозиционными офицерами в Венесуэле велись на протяжении года. Анонимный венесуэльский военачальник рассказал, что не менее трех военных групп в Венесуэле готовили заговор против правительства Мадуро, причем переворот планировался не менее трех раз с лета 2017 года.

Однако мятеж так и не был претворен в жизнь. Сообщалось также, что венесуэльские мятежники просили США о материальной помощи, в том числе о радиоустройствах с возможностью шифрования, однако американская сторона поддержку не оказала.

Президент Боливии Эво Моралес, в свою очередь, в твиттере заявил, что осуждает планы правительства США по «свержению» Николаса Мадуро. Он также пообещал, что страны Латинской Америки будут противостоять политике США в регионе.

Ранее президент Бразилии Мишел Темер проинформировал о направлении подразделений своих вооруженных сил на границу с Венесуэлой, это связано с увеличением числа мигрантов из этой страны.

Как отмечается, на север страны в штат Рорайма направили 120 военнослужащих, которые должны будут предотвращать инциденты, связанные с наплывом венесуэльских мигрантов.

«Сегодня я отдал распоряжение о применении вооруженных сил для обеспечения правопорядка в штате Рорайма», — заявил Темер.

Он пояснил, что данная мера необходима для обеспечения безопасности бразильцев и самих мигрантов.

Власти Перу и Эквадора ввели ЧП из-за притока венесуэльских беженцев. Отмечается, что особо остро проблема стоит в столичной эквадорской провинции Пичинча. Беженцев также много в провинциях Карчи и Эль-Оро, граничащих с Колумбией и Перу соответственно.

В районы с опасной обстановкой Кито направил дополнительные силы миграционного контроля, медиков, психологов и социальных работников. Также международные организации выразили готовность предоставить продовольствие, воду, палатки и предметы первой необходимости.

В августе на Мадуро было совершено покушение с помощью дронов.

Инцидент произошел во время выступления главы государства на параде, приуроченном к очередной дате создания национальной боливарианской гвардии. В дроне была закреплено взрывное устройство на основе С4, передает НСН.

Покушение не было доведено до конца — беспилотник был сбит. Мадуро и находившееся на трибуне рядом с ним политическое и военное руководство страны не пострадали, но несколько участников парада получили ранения. Мадуро был немедленно эвакуирован.

За покушение ответственность на себя взяла «Фланелевые солдаты», радикальная группировка, основанная экс-офицером полиции и противником действующего президента Венесуэлы Оскаром Пересом, убитым в 2018 году. Часть причастных к покушению – около 50 человек — уже были задержаны.

Сам Мадуро заявил, что за покушением на него стоят правые силы Венесуэлы и Колумбии. По его словам, ряд организаторов покушения живут в США. Более того, он выразил уверенность, что реакция Вашингтона доказывает причастность к теракту и самих США.

Со своей стороны советник президента США по национальной безопасности Джон Болтон отверг всякую возможность в причастности страны к инциденту в Каракасе. Дипломат также заявил, что Вашингтон готов рассмотреть доказательства в отношении людей, которые проживают на территории США и могут быть причастны к покушению на президента Венесуэлы.

Аборигенам увеличили китовые квоты

Международная китобойная комиссия утвердила квоту на аборигенную добычу – теперь семилетнюю. По итогам голосования принят ряд изменений: в частности, увеличены лимиты, неиспользованную часть разрешено переносить на следующий год.

Очередное заседание МКК проходит с 4 по 14 сентября в бразильском городе Флорианополисе. Во встречах принимает участие рабочая группа представителей Чукотского автономного округа.

13 сентября состоялось голосование по предложениям стран, ведущих аборигенный китобойный промысел. Как сообщили Fishnews в пресс-службе правительства ЧАО, пакет предложений содержал следующие основные пункты: установить пилотный семилетний период реализации квоты (до сих пор он составлял шесть лет); перенос неиспользованной части лимита, не превышающий 50% в год; автоматическое обновление блок-квот.

«В частности, Россия предложила увеличить квоты по добыче серых китов ежегодно со 124 до 140. Похожее предложение, но уже по увеличению квоты на добычу финвалов с 12 до 20 поступило от Дании/Гренландии. Кроме этого, Дания/Гренландия предложили изменить срок промысла с 9 до 12 месяцев», - говорится в пресс-релизе.

В правительстве региона подчеркнули, что пакет предложений - квинтэссенция 20-летней работы четырех стран, в том числе России. Результаты этих трудов легли в основу отчета Научного комитета комиссии.

Помимо россиян в поддержку представленных предложений высказались коренные жители Аляски, племя Мака, китобои Сент-Винсента и Гренадин, Дании и Гренландии. Оппонентами стран, поддерживающих аборигенный китобойный промысел, являются, в частности, государства «Буэнос-Айровской группы» - Чили, Перу и Бразилия. С их стороны прозвучали претензии и замечания, поэтому вопрос был вынесен на общее голосование.

В голосовании участвовала 71 страна: за поддержку проголосовало 58 государств, против – 7, воздержалось – 5 и отсутствовала 1 страна. Для принятия пакета предложений необходимо было ¾ голосов (75%), в результате было получено почти 90%. Таким образом, предложения о выделении квоты на семь лет, о переносе квот и их обновлении, были утверждены.

По мнению ряда экспертов, этот прецедент стал прорывом не только для коренных жителей, но и для всей МКК. Голосование показало мощную поддержку аборигенного китобойного промысла во всем мире, считают на Чукотке.

Fishnews

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на встрече с участниками Диалога молодых дипломатов АТР "на полях" ВЭФ, Владивосток, 12 сентября 2018 года

Доброе утро,

Прежде всего, хочу поблагодарить за приглашение выступить перед столь интересной аудиторией. Как я понимаю, это первый опыт, когда в рамках ВЭФ проводится встреча молодых дипломатов.

Азиатско-Тихоокеанский регион – один из крупнейших мировых центров развития, локомотив глобальной экономики. В силу объективных географических и исторических факторов Россия является его неотъемлемой частью.

Президент Российской Федерации В.В.Путин неоднократное отмечал, что для нас взаимодействие с государствами и интеграционными объединениями АТР является неконъюнктурным, стратегическим и долговременным.

Последовательно продвигаем в этом регионе позитивную повестку дня, которая интегрирует внешнеполитическую и экономическую составляющие, продолжаем крепить стратегическое взаимодействие и всеобъемлющее партнерство с КНР. Координация подходов наших стран к ключевым проблемам современности доказала свою востребованность и утвердилась в качестве важного стабилизирующего фактора в мировых делах. Вчера об этом подробно говорили Президент Российской Федерации В.В.Путин и Председатель Китайской Народной Республики Си Цзиньпин.

Укрепляется особо привилегированное партнерство России с Индией, динамично развиваются связи с подавляющим большинством других коллег из АТР, в том числе с Вьетнамом и другими государствами АСЕАН.

Поддерживаем отношения с Республикой Корея, с КНДР, с Японией. «На полях» форума состоялась встреча Президента Российской Федерации В.В.Путина с Премьер-министром Японии С.Абэ. Сегодня предстоят встречи российского руководителя с коллегами из Монголии и Республики Корея.

При этом очевидно, что дальнейшее наращивание сотрудничества в регионе вряд ли возможно без укрепления здесь стабильности, без укрепления борьбы с многочисленными вызовами и угрозами. Россия выступает за формирование в АТР архитектуры равной и неделимой безопасности, которая основывалась бы на внеблоковых подходах, принципах международного права, мирного урегулирования споров и невмешательства во внутренние дела суверенных государств. Хочу с удовлетворением отметить, что именно такой подход сейчас рассматривается в рамках Восточноазиатского саммита, где создан специальный механизм рассмотрения проблем безопасности в регионе на открытых демократических началах.

В числе наших приоритетов, если говорить о конкретных кризисах и конфликтах, – содействие мирному политико-дипломатическому урегулированию ядерной проблемы Корейского полуострова и проблем Корейского полуострова в целом, потому что здесь речь идет о создании устойчивой системы мира и безопасности. На данный момент то, что происходит вокруг северокорейской ядерной программы, усилий по ее урегулированию, идет в русле российско-китайской «дорожной карты», которая более года назад была выдвинута Москвой и Пекином, предлагает поэтапную деэскалацию обстановки и создание устойчивой системы мира и безопасности в Северо-Восточной Азии, частью которой будет денуклеаризация Корейского полуострова. В этой связи мы приветствуем те встречи, которые состоялись на уровне лидеров КНДР и Республики Корея, КНДР и США.

В интересах обеспечения неделимости экономического развития мы продвигаем совместно с партнерами по Евразийскому экономическому союзу концепцию гармонизации интеграционных процессов. На это нацелена известная инициатива Президента Российской Федерации В.В.Путина о Большом Евразийском партнерстве, в котором могли бы участвовать государства-члены ЕАЭС, ШОС, АСЕАН. Весомый вклад в решение этой задачи вносят усилия России и Китая по сопряжению строительства ЕАЭС с одной стороны и китайского проекта «Один пояс, один путь» – с другой. Эти усилия уже начинают приносить практическую отдачу.

Разумеется, партнерство должно быть открытым для всех стран на нашем общем огромном материке, на пространстве Евразии. Это включает и страны ЕС, когда у них возникнет дополнительный стимул вернуться к многократно провозглашавшейся, но нереализованной идее формирования общего экономического и гуманитарного пространства от Атлантики до Тихого океана.

Очень полезный вклад в общие усилия по укреплению атмосферы доверия и взаимопонимания в АТР призван вносить диалог по линии молодежи, в том числе такой, какой сегодня вы здесь проводите. Это в полной мере предполагает, что молодые дипломаты должны быть профессионально заинтересованы в том, чтобы общаться друг с другом. Именно вам очень скоро предстоит обеспечивать преемственность в деле осуществления внешнеполитического курса своих государств, работать над утверждением в международных делах ценностей взаимного уважения, договороспособности и широкого равноправного сотрудничества.

Мне приятно видеть здесь проявление профессиональной солидарности. Эта встреча является еще одним результатом усилий Совета молодых дипломатов МИД России, который активно инициирует различные дискуссионные площадки с коллегами из разных стран и регионов по ключевым вопросам современности, в зависимости от того, какой регион в данном конкретном случае является предметом такого общения.

Хочу порадоваться, что география участников такого диалога постоянно расширяется. Есть устоявшиеся площадки молодых дипломатов из государств БРИКС, ОИС, стран Евразии. В Москве создан Московский дипломатический клуб.

В октябре прошлого года я имел удовольствие выступить перед молодыми дипломатами, которые участвовали в XIX Всемирном фестивале молодежи и студентов в Сочи. Там прошел Первый глобальный форум молодых дипломатов, собравший более 100 делегатов из 60 стран. По итогам этого форума принято решение создать Международную ассоциацию молодых дипломатов в целях дальнейшего сплочения профессионалов-международников.

Сейчас готовится проведение в Сочи в ноябре этого года Второго глобального форума молодых дипломатов. Очень рассчитываю, что такое количество структур не обернется бюрократией, и вы как люди молодые, задорные, не отягощенные какими-либо слишком строгими бюрократическими правилами, обеспечите живую дискуссию, которая будет полезна всем.

Желаю вам плодотворных дискуссий. Мне сказали, что у вас будет несколько вопросов, на которые я готов отреагировать.

Вопрос (перевод с английского): Россия является важным партнером стран Азии и участником многих азиатских форумов, таких как Восточноазиатский саммит, Региональный форум АСЕАН по безопасности и Совещанию министров обороны государств-членов АСЕАН с диалоговыми партнёрами. Какова, на Ваш взгляд, основная стратегическая роль России в Юго-Восточной Азии и Азии в целом на ближайшие 10 лет?

С какими возможностями и вызовами России предстоит столкнуться, играя стратегическую роль в Юго-Восточной Азии и Азии в целом?

С.В.Лавров: Это один из ключевых вопросов, если говорить о развитии ситуации в этом регионе. Россия здесь расположена, здесь огромная часть нашей территории. К сожалению, не так много населения там проживает. Об этом на днях говорил Президент Российской Федерации В.В.Путин на заседании Государственного совета во Владивостоке, которое было специальной посвящено развитию этого региона Российской Федерации.

Мы заинтересованы максимально использовать потенциал сотрудничества с нашими соседями для того, чтобы развивать Дальний Восток, согласовывать и воплощать в жизнь взаимовыгодные проекты.

Мы пока не достигли достаточного уровня экономического взаимодействия с АСЕАН, он явно ниже, чем уровень нашего политического партнерства. Это объясняется в том числе объективными факторами, прежде всего размером экономики. Мы пока еще не достигли того уровня, который отвечал бы нашим интересам. Однако, за последние 10-12 лет, с тех пор как мы стали активно сотрудничать в практическом плане с АСЕАН и состоялся первый саммит Россия-АСЕАН, мы многократно нарастили наш оборот, и сейчас он превышает 10 млрд. долл. Может быть, это не очень впечатляющая цифра, но по сравнению с тем, что было, это серьезный результат.

Между Россией и АСЕАН в рамках нашего диалогового партнерства подписана программа экономического сотрудничества, которая является одним из инструментов развития наших отношений. Она успешно реализуется и модернизируется в соответствии с теми решениями, которые были приняты позже на саммите в Сочи несколько лет назад, и с договоренностями, которых мы ежегодно достигаем с моими коллегами-министрами на министерских встречах России и АСЕАН.

У нас есть и другие инструменты сотрудничества с этой Ассоциацией, имею в виду, прежде всего, политологические формы нашего взаимодействия. В Москве создан Центр АСЕАН при МГИМО (У) МИД России, который занимается очень полезной научно-исследовательской работой. Есть целый ряд других форм взаимодействия ученых и представителей гражданского общества.

Конечно, по многим причинам приоритетными являются вопросы безопасности, не урегулировав которые трудно рассчитывать на полноценное раскрытие потенциала сотрудничества в интересах всех стран региона.

В этой связи подчеркну, что мы твердо привержены центральной системообразующей роли АСЕАН в тех процессах, которые связаны с обеспечением безопасности и урегулированием конфликтов в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Вы упомянули форматы, которые хорошо себя зарекомендовали, такие как Региональный форум АСЕАН по безопасности, Совещание министров обороны государств-членов АСЕАН с диалоговыми партнёрами, а также мероприятия Восточноазиатского саммита.

Мы сейчас готовимся к Восточноазиатскому саммиту в Сингапуре. В связи с этим мероприятием ожидается отдельный самостоятельный визит Президента Российской Федерации В.В.Путина в Сингапур. Это будет первый саммит после того, как были внесены некоторые новые идеи в сферу дискуссий о безопасности в АТЭС, имею в виду концепцию т.н. «Индо-Тихоокеанского региона». Этот термин не раз использовался в том числе Индонезией, если говорить о странах АСЕАН, Индией. Сейчас он активно вводится в дипломатический оборот США, Японией и Австралией.

Мы хотим понять, в чем состоит «добавленная стоимость» этого термина. Поскольку, если говорить об океанах, то Индийский океан не заканчивается на Индии, а распространяется до Восточной Африки. Означает ли этот термин именно такое прочтение нового формата, если о нем идет речь?

Мы готовы изучать любые идеи, но хотим, чтобы они были понятно артикулированы, в том числе с точки зрения принципов, на которых строится та или иная концепция. Имею в виду, во-первых, необходимость уважения того, что уже было сделано (все, что уже было сделано, является заслугой, прежде всего, стран АСЕАН). Во-вторых, нам бы очень хотелось видеть идеи, которые не опираются на «блоковое» мышление, не исключают кого бы то ни было из процесса дискуссий и уж тем более не нацелены на сдерживание кого бы то ни было.

При таком понимании будем заинтересованы в обсуждении любых конструктивных предложений.

Вопрос (перевод с английского): Сегодня мы много говорим о цифровых технологиях. Как к этому относятся в российском Правительстве?

С.В.Лавров: У нас в новом составе Правительства Российской Федерации есть даже Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций. Это отражает необходимость сегодняшнего дня, когда трудно представить себе экономику без достижений цифровых технологий. В Правительстве России есть целые программы, выполнением которых занимается самостоятельное министерство.

Если говорить про МИД, то здесь в рамках информационной работы цифровые технологии задействованы очень широко и глубоко. Во всех основных социальных сетях, таких как «Твиттер», «Фейсбук», «Вконтакте» и ряде других, у нас есть свои аккаунты. Число подписчиков в них растет.

Будущее за цифровыми технологиями до тех пор, пока что-нибудь еще не будет изобретено. Это очень важно. В двусторонних отношениях с нашими партнерами по всему миру, в том числе в Азиатско-Тихоокеанском регионе, тема взаимодействия в сфере цифровых технологий становится одной из приоритетных. Я думаю, что это еще даст позитивные результаты в практическом плане.

Вопрос (перевод с английского): Могли бы Вы рассказать о развитии «мягкой силы» в России, включающей продвижение культуры и языка в мире. Мы не видим существенного проявления этого в Тайланде.

С.В.Лавров: Значит, это наша недоработка, если этого не заметно в Таиланде.

Во времена Советского Союза традиционно применялось то, что сейчас называется «мягкой силой». У нас были обширные представительства во всех регионах с упором на развивающиеся страны, дома культуры и советской науки. После того, как Советский Союз перестал существовать, по понятным причинам у нас сложилась другая ситуация: не было достаточно возможностей, чтобы поддерживать такой же масштаб общения с зарубежными коллегами в сфере культуры, языка и науки. Сейчас ситуация существенно выправилась. С каждым годом увеличивается количество мероприятий, которые призваны продвигать общение на уровне гражданских обществ, деятелей культуры, науки и спорта.

Сочинская олимпиада в 2014 г. и недавно завершившийся Чемпионат мира по футболу были образцом народной дипломатии. Все те, кто посетил нашу страну за последние пару месяцев, наблюдая за футбольными баталиями, думаю, вынесли самые добрые впечатления. По крайней мере, ни одно СМИ, независимо от того, как оно относится к Российской Федерации, не обнаружило негативных комментариев.

Укрепляется также сеть центров российской науки и культуры, расширяется масштаб преподавания русского языка. При этом вокруг Российской Федерации в наших соседних странах есть очень интересные программы, которые реализуются по их же просьбе, такие, как подготовка учителей русского языка из граждан соответствующих стран, чтобы они потом сами преподавали наш язык среди своих граждан по российским методологиям.

В том, что касается иных сфер приложения усилий «мягкой дипломатии», у нас со многими странами, пока в основном с западными, есть такая практика проводить «перекрестные годы» (например, Год Франции в России, Год России во Франции, Германии, Италии).

Все чаще темой таких «перекрестных годов» выбираем языки и литературу. Сейчас с французами обсуждаем именно такое мероприятие — Год русского языка и литературы во Франции и Год французского языка и литературы в Российской Федерации.

Согласен с тем, что подобные процессы нам надо поддерживать и в отношении с нашими восточными соседями, тем более, что Таиланд и другие страны АСЕАН проявляют весьма большой интерес к российской культуре. Будем это учитывать.

Вопрос (перевод с английского): Хотелось бы узнать о выделении Россией средств на поддержание и достижение Целей устойчивого развития.

С.В.Лавров: Если коротко, то мы по статистике и критериям Организации экономического сотрудничества и развития ежегодно предоставляем официальную помощь развитию на несколько сотен миллионов долларов.

Боюсь назвать точные цифры, но это больше полумиллиарда долларов в самых разных формах. В основном это содействие идет странам, которые соседствуют с Российской Федерацией. Это наши близкие друзья и союзники, до недавнего времени, как Вы знаете, мы жили в одной стране. Значительные суммы направляются и на достижение целей устойчивого развития в других регионах, в том числе в Африке. За последние 15 лет мы списали задолженность африканских стран перед Россией на сумму более 20 млрд.долл.США.

Активно участвуем в программах, которые посвящены борьбе с заболеваниями по линии Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Когда была вспышка вируса Эбола в Гвинее и Сьерра-Леоне, мы создали специальные программы: в Гвинее открыли центр, который сейчас будет производить весьма эффективные вакцины на случай рецидива этой эпидемии.

Реализуются программы, которые касаются образования по линии ЮНЕСКО и окружающей среды по линии ЮНЕП, поэтому значительные суммы у нас идут на содействие целям устойчивого развития ООН.

В Азии, если брать страны АСЕАН, таких значительных программ я не припомню. Это связано с тем, что страны АСЕАН находятся на более высокой ступени развития, чем многие Ваши коллеги в Африке.

Нет пределов совершенству, и мы будем активно участвовать в дискуссии на предстоящей в этом месяце 73-й сессии ГА ООН, где будет рассматриваться, в том числе, вопрос о том, как выполняются цели устойчивого развития.

Вопрос (перевод с английского): Я из Посольства Перу в Москве. Я хотела бы узнать, каковы перспективы развития отношений России и стран Латинской Америки, являющихся членами АТЭС?

С.В.Лавров: Латинская Америка — регион, который влечет очень многих в Российской Федерации, в том числе бизнесменов и туристов. Расстояния, к сожалению, не позволяют быстрее налаживать устойчивые связи, но многое сделано.

Мы не рассматриваем Латинскую Америку как регион, состоящий из членов АТЭС и всех остальных. В Латинской Америке много субрегиональных структур, таких как Тихоокеанский альянс, МЕРКОСУР, УНАСУР, Андский пакт, КАРИКОМ и очень много субрегиональных, в том числе пересекающихся с точки зрения членов организаций.

Мы активно приветствуем то, что происходит в последние годы, имею в виду формирование Сообщества стран Латинской Америки и Карибского бассейна (СЕЛАК) и его консолидацию в качестве общелатиноамериканского объединения. Это, наверное, соответствует объективным процессам, которые происходят в мире, когда формируется подлинно полицентричная система, в которой будет несколько центров экономического развития и политического влияния. Безусловно, Латинская Америка должна быть одним из таких центров, одной из опор нового миропорядка, который может быть только многополярным, потому что ни односторонняя, ни однополярная, ни биполярная модели уже не сработают. Они доказали свою исчерпанность. В этой связи мы наладили диалог с СЕЛАК, уже состоялось несколько встреч на уровне министров иностранных дел Российской Федерации и руководящей «четверки» СЕЛАК, которые показали наличие серьезного потенциала в развитии наших отношений. Мы заинтересованы в том, чтобы заключить меморандум о стратегическом сотрудничестве и развивать устойчивые связи по тем направлениям, которые стоят на повестке дня СЕЛАК.

У нас есть хорошие связи с КАРИКОМ, Центральноамериканским интеграционным союзом, в министерской встрече которого я принимал участие. Сейчас мы обратились туда с просьбой получить статус наблюдателя.

Если говорить о тех структурах, которые ближе к Перу, МЕРКОСУР ведет переговоры с ЕАЭС о заключении соглашения, которое будет намечать пути взаимной либерализации торговли. У нас есть хорошие связи и с УНАСУР, который больше занимается политическими вопросами и вопросами обеспечения безопасности.

Есть целый ряд прикладных проектов, например, в Перу функционируют курсы по подготовке профессионалов для борьбы с наркотрафиком не только для перуанцев, но и для других стран региона. Такие же курсы мы открыли в Никарагуа. Создается целый ряд других таких же практических направлений, например, завод по производству вакцин в Никарагуа.

Так что у нас есть интерес не только наращивать политический диалог, но и укреплять практическими делами наши связи с Латинской Америкой, тем более что во многих странах есть русские общины, которые еще с позапрошлого века через своих предков «перенеслись» на Ваш прекрасный континент и сейчас составляют очень важную часть нашего общения по линии гражданских обществ.

Вопрос (перевод с английского): Вопрос о развивающемся транспортном коридоре на Дальнем Востоке. Эта территория сейчас становится очень важной в рамках развития регионального «транспортного коридора», учитывая «Северный поток», «Приморье-1», «Приморье-2» и другие логистические артерии, как, например, Транссибирская магистраль. Как Вы оцениваете текущий потенциал восстановления использовавшегося в советское время транспортного сообщения между Ченнаи и Владивостоком? Как этот коридор может быть интегрирован в АТЭС?

С.В.Лавров: Здесь нужно обращаться к профессионалам, которые, в том числе в рамках деятельности механизмов АТЭС рассматривают соответствующие проекты. Есть коридор «Север-Юг», который выводит индийские товары в Европу, и которым мы сейчас активно занимаемся вместе с нашими иранскими и азербайджанскими коллегами.

Что касается восточного направления логистических интересов Индии, то, честно скажу, что не знаю, в каком состоянии сейчас находится трасса Ченнаи-Владивосток. Если сейчас Вы говорите о ее модернизации, значит сейчас она в не очень хорошем состоянии.

Надо смотреть на всю палитру логистических проектов, которые существуют и реализуются. Вы упомянули те маршруты, которые идут через Российскую Федерацию - Транссибирскую магистраль. Как Вы знаете, у нас есть очень большой интерес развивать морские маршруты. Северный морской путь становится все более востребованным не только потому, что климат изменяется и становится более легкопроходимым, но и потому, что мы уделяем этому конкретное повышенное внимание. На упомянутом мной заседании Государственного совета 10 сентября во Владивостоке шла речь о необходимости ускорения программы строительства ледоколов, которые будут ходить по Северному морскому пути в любое время независимо от толщины льда.

Если говорить о сухопутных перспективах, которые не так напрямую касаются Индии, но затрагивают многие страны региона, то сейчас в контексте нормализации отношений между Северной и Южной Кореей, руководители Республики Корея и КНДР, которые готовят свою очередную встречу в Пхеньяне, договорились создавать условия для восстановления единства железных дорог и соединять общую корейскую железную дорогу с российскими железнодорожными маршрутами. Отмечу, что не так давно наши монгольские друзья выступили за то, чтобы сформировать сообщество железных дорог Северо-Восточной Азии с подключением Китая, Монголии, Северной и Южной Корей. Мне кажется, что в этом раскладе необходимо просто просчитать экономическую целесообразность задействования маршрута Ченнаи-Владивосток, насколько он сейчас будет рентабелен. Это тоже вопрос, который должны рассматривать специалисты.

Вопрос (перевод с английского): За время Вашей карьеры Вы были свидетелем «циклов», когда российско-американские отношения улучшались, затем ухудшались и вновь нормализовывались. У нас есть ряд вопросов, по которым наши позиции не совпадают. На Ваш взгляд, в чем заключаются «корни» проблем, мешающие нам двигаться вперед и создать более конструктивные отношения между нашими странами?

С.В.Лавров: Мне кажется, что здесь сочетание объективных и субъективных факторов. Объективные факторы заключаются в том, что формируется другой миропорядок по сравнению с тем, в котором США привыкли действовать по своему усмотрению, не встречая мало-мальски значимого противодействия. Сейчас эти времена уходят. По паритету покупательной способности Китай уже вышел на первое место среди экономик мира. Я думаю, что скоро это произойдет и по объему ВВП. Индия развивается бурными темпами, Латинская Америка тоже хочет иметь свой голос и свою идентичность. Неслучайно я упомянул о создании Сообщества стран Латинской Америки и Карибского бассейна (СЕЛАК). Это в известной степени тоже свидетельство желания латиноамериканцев иметь идентичность в дополнение к Организации американских государств, где латиноамериканцы сотрудничают с США, с Канадой. Тем не менее, им этого оказалось недостаточно в новых условиях.

Процессы, которые мы наблюдаем в Африке, тоже свидетельствуют о том, что этот континент, обладающий колоссальными ресурсами, при всех его проблемах также понимает свою значимость и уже не хочет быть просто территорией, на которой «большие» западные страны делят преимущества тех или иных полезных ископаемых. Так что Африка тоже будет выступать за свою идентичность.

Мы уже говорили об АСЕАН - это мотор АТЭС. Это страны, которые всегда продвигали объединительную, неконфронтационную повестку дня. Если сейчас выдвигается концепция (в немалой степени продвигаемая США) Индо-Тихоокеанского региона, то в АСЕАН многие страны насторожились и хотят понять, что же не устраивает США в тех процессах, которые годами назывались АТЭС под эгидой АСЕАН.

Мне кажется, что объективно можно понять страну, которая несколько веков «заказывала музыку» (это в самом хорошем смысле), в международных делах и не встречала серьезного сопротивления. Сейчас вроде бы эта монополия объективно исчезает, и уже нельзя не считаться с целым рядом крупных государств. Поэтому есть такой лозунг - «Америка №1», и он заслуживает уважения. Все американцы — большие патриоты. Я это знаю, это тоже очень достойно. Но когда этот лозунг переходит в стадию применения к практическим делам, он порой вступает в противоречие с необходимостью искать компромиссы и договариваться.

Я бы даже брал не только российско-американские отношения, хотя они, наверное, сейчас наиболее «отравленные», но в принципе отношение США к любой стране. Вашингтон вносит какое-то предложение, партнер отвечает, чтобы хотел бы немного добавить здесь, здесь по-другому сформулировать и предлагает вступить в переговоры. США в большинстве случаев в переговоры не очень вступают. Сначала объявляют санкции, потом еще санкции, потом переговоры. Так было и с Северной Кореей, и с ЕС, идет торговая война с Китаем. Сейчас еще объявили, что будут санкции против КНР в связи с тем, что в Синьцзян-Уйгурском автономном районе притесняются мусульмане.

Это уже стало постоянной манерой, когда чуть что не так — объявляются меры принудительного воздействия. Не думаю, что можно рассчитывать на долгосрочный успех такой политики.

После 90-х годов в России работало огромное количество американских, европейских советников (в каждом министерстве были советники). Под руководством экспертов Международного валютного фонда готовилась приватизация и делалось все остальное, в том числе проводились соответствующие программы. Я работал тогда в Министерстве иностранных дел, и наше руководство открыто провозглашало необходимость принять «все ценности западной демократии». Наверное, руководителям западного мира показалось, прежде всего, США, что больше ничего делать не надо, что Россия всегда будет следовать тому курсу, который устраивает Вашингтон.

Но времена изменились, мы просто стали возвращаться к своей собственной идентичности, к своей истории, к своим традициям, к ценностям, которые совсем не равны и не совпадают со многими неолиберальными ценностями, которые сейчас на Западе продвигаются и которые не зафиксированы во Всеобщей декларации прав человека. Наверное, стало вызывать недовольство, что мы начинаем быть самостоятельными. Но аномалия, происходившая с нами в 90-е годы, не должна была служить сигналом для серьезных исследователей нашей страны, что вся история закончилась, и теперь Россия будет другой. Россия всегда была одним из центров миропорядка, в решающие периоды была среди тех, кто боролся с откровенным злом. Мы с вами были союзниками во время Второй мировой войны, это было величайшее завоевание человечества — поставить заслон на пути фашизма, нацизма. Конечно, это говорит о том, что когда в мире возникали настоящие угрозы, мы всегда с большинством западных партнёров были на «правильной стороне истории», как говорится.

Сейчас у нас не меньшие угрозы: терроризм, организованная преступность, наркотрафик. Надеюсь, что все-таки возобладает понимание необходимости вместе бороться с этими угрозами, с этим злом, а не пытаться в той или иной ситуации, как, например, сейчас в Сирии, играть друг против друга, использовать эти угрозы экстремизма для достижения каких-то сиюминутных целей.

Приведу пример. В 2011 году в Ливии начались протесты, беспорядки и тогда СБ ООН объявил эмбарго на поставки оружия. Но некоторые страны, в частности, Франция, говорили публично, что поставляют оружие в Ливию, потому что надо уничтожить «диктатора» (имея в виду М.Каддафи) и победить. Потом, естественно, была агрессия со стороны НАТО - вместо обеспечения режима бесполетной зоны, который был санкционирован СБ ООН, разбомбили армию правительства. После того, как террористы из Ливии «свалили» режим М.Каддафи, они пошли в Мали. Мне звонил Министр иностранных дел Франции (в то время Л.Фабиус), просил, чтобы мы в СБ ООН поддержали просьбу Франции дать им полномочия (у французов был свой небольшой контингент в Мали) применять силу против террористов. Я ему сказал, что террористы — это вечное зло, и, конечно, мы будем поддерживать любые действия, направленные на устранение этой угрозы. Но попросил его не забывать, что террористы, которые сейчас угрожают правительству Мали и с которыми Франция хочет бороться, это те самые, кого она сама вооружила, когда их надо было использовать в Ливии для свержения М.Каддафи. Он посмеялся и сказал, что это «се ля ви». «Се ля ви» - это не политика, а пословица. Нельзя использовать двойные стандарты. Если в какой-то стране террористы могут «свалить диктатора», который кому-то не нравится, то их поддержат, а потом будут надеяться как-нибудь сохранить над террористами контроль. Так не бывает.

США еще с советских времен, когда Советский Союз был в Афганистане, поддерживали борцов против советских войск — моджахедов, и потом из них сложилась структура, которая получила название «Аль-Каида», которая немало плохого сделала для США. После оккупации Ирака, тоже под надуманным предлогом, там сформировалась, а сейчас распространился по всему миру ИГИЛ, с которым мы вместе с вами боремся в Сирии, в том же Ираке и в других местах. А после того, как состоялось нападение на Сирию со стороны экстремистов, которых поддерживали региональные и западные страны, сформировалась «Джабхат ан-Нусра» — одна из наиболее эффективных и «злобных» группировок террористов. Расчеты на то, что сначала мы используем этих плохих людей в своих конъюнктурных целях, а потом будем их контролировать, иллюзорны. Такого не будет никогда.

Я удовлетворен тем, что по проблемам сирийского кризиса у нас есть с США очень профессиональный канал общения между военными. В Сирию нас пригласило законное Правительство, США сами туда пришли, но это реальность «на земле». Мы не догматики, а прагматики. Исхожу из того, что контакты, которые сохраняются у нас по политической линии по Сирии, тоже помогут выходить на общеприемлемые понимания, прежде всего, с точки зрения самих сирийцев, как мы все обязались делать.

Это объективная сторона медали. Я немного ушел в экскурс в историю, говоря об объективных причинах отношений, которые сложились между Россией и США. А субъективное - тут все понятно. Мне кажется, к сожалению, двухпартийная система, которая существует в США, дала, видимо, сбой, как говорят многие демократы и республиканцы. Результаты выборов Демократическая партия до сих пор отказывается принимать. Всеми силами пытаются объяснить, что если бы не вмешательство России, то демократический кандидат победил бы. На этом фоне обвинения в кибернападениях, взломах аккаунтов не подкрепляются ни одним серьезным фактом. Стали раскручивать дело П.Манафорта, которого обвиняли в том, что он был чуть ли не главным исполнителем «злых» намерений Кремля по недопущению победы Х.Клинтон. В итоге после многомесячных расследований, слушаний его обвинили исключительно в том, что он был агентом украинского правительства и работал в его интересах. Российского следа там вообще не нашли. Но в общественное сознание уже внедрилась тема России как злодейки, которая всем руководит в США. Мне даже как-то неудобно за американских политиков, которые представляют свою страну такой слабой, беззащитной, что несколько десятков хакеров, о которых они упомянули, среди миллионов пользователей соцсетей, могли перевернуть ход истории в США. А вот о реальных фактах, которые всем уже известны, в том числе о том, как внутри Демократической партии Б.Сандерса не пустили путем нарушения законов США (это установленный факт), никто не говорит.

Мне кажется, субъективность во многом подпитывается ощущениями проигрыша и попытками найти виновного где угодно, только не внутри США. Двуступенчатая система, которую США применяют для выборов, не очень демократичная. По-моему, если брать голоса избирателей, граждан США, то Х.Клинтон получила намного больше, чем Д.Трамп (кажется, на полтора миллиона). Но выборщики проголосовали иначе, потому что избирательные округа нарезаны таким образом, что англосаксонские американцы гораздо лучше представлены в коллегии выборщиков, чем афро- или латиноамериканцы. В 2000 г. состязались Дж.Буш и Ал Гор. Во Флориде был пересчет голосов (там разница была в несколько тысяч, а это ничто), и потом Верховный суд остановил пересчет голосов. Ал Гор не стал возражать и смирился с этим. Вскоре после этого у меня состоялась встреча с К.Райс, и она критиковала нашу политическую систему. Я привел ей в пример этот случай и сказал, что ведь это тоже не очень справедливо, когда не дают даже пересчитать голоса и используют Верховный суд, в котором большинство было республиканцев. Она согласилась, что это несовершенная система, но попросила не лезть, это их проблемы и они знают, как с ними разбираться. Но получается, что теперь это не американское дело, а дело всего мира обвинить Россию в том, что мы якобы вмешались в этот процесс. Мне кажется, это недостойно двух наших народов. Думаю, что присутствующие здесь граждане других стран наверняка со мной согласятся, что никому не нравится, когда Россия и США находятся в состоянии такого кризиса. Все бы вздохнули с облегчением, если бы мы двигались по пути нормализации отношений на основе равноправия и поиска взаимных компромиссов, что, как мне кажется, отвечало бы тем предвыборным планам, которые анонсировал Президент США Д.Трамп, когда избирался. Он неизменно подтверждает линию на нормализацию отношений с Россией, в том числе в ходе саммита в Хельсинки. Значит, в американском истеблишменте, наверное, и в демократическом, и республиканском сегментах, есть те, кто считают, что это неправильно с точки зрения интересов США. Тогда я совсем ничего не понимаю, потому что мне казалось, что если народ на основе той системы, которая в США уважается, избрал своего лидера, то, наверное, его нужно слушаться.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 12 сентября 2018 > № 2752687 Сергей Лавров

Трон и робот-портье: что показали на IFA 2018

Самые нелепые и загадочные экспонаты с выставки электроники IFA 2018

В начале сентября в Берлине прошла выставка потребительской электроники IFA 2108, которая во многом определяет современные технологические тренды. Корреспондент «Газеты.Ru» нашел самые интересные и безумные экспонаты и попытался разобраться, какое будущее нас ожидает.

Международное берлинское радиошоу — таково старое название IFA — проводится с 1924 года и является самой старинной технологической выставкой в мире. Ежегодно в ней участвуют 1800-1900 компаний и посещают примерно 260 тыс. человек. В этом году в Берлин приехали все технологические гиганты за исключением Apple, которая традиционно игнорирует любые выставки.

А вот Google, Amazon, Samsung, Huawei, LG, Sony, Lenovo, Bosch и сотни других компаний IFA не пропустили. Когда в одном месте собираются почти все вендоры, чьей продукцией мы ежедневно пользуемся, это дает отличную возможность заглянуть в ближайшее будущее.

«Умный дом» пока не очень умный

Главным и единственным трендом, который ясно прослеживался на IFA 2018, стали голосовые помощники Google Assistant, Alexa, Bixby и другие. Они были представлены практически везде и, в первую очередь, в «умных» домах. Буквально вся потребительская электроника нового поколения и новая бытовая техника теперь подключены к интернету — либо по Wi-Fi, либо через встроенные сотовые модемы.

При этом 50-60% всех новых домашних устройств теперь управляется с помощью голосовых помощников через «умные» колонки или смартфоны.

Очевидно, что через несколько лет вся новая электроника, бытовая техники и системы «умного» дома типа входных замков, отопления и освещения будет взаимодействовать с Google Assistant, Alexa или Siri.

Пока это все выглядит немного пугающе. И дело не в том, что искусственный интеллект собирается поработить человечество.

Просто «умный дом» и голосовые помощники, базирующиеся на современных системах ИИ, еще довольно глуповаты.

Добиться от «умной» колонки воспроизведения определенного музыкального трека или фильма со стримингового сервиса — задача довольно нетривиальная, равно как и попытка включить стиральную машину в нужном вам режиме. А ведь это еще самые простые действия.

История с голосовыми помощниками поразительно напоминает историю с виртуальной и дополненной реальностью (VR и AR). Никто не отрицает потенциал этих технологий, но если посмотреть на пресс-релизы трехлетней давности, то кажется, что VR и AR должны были завоевать мир еще в 2016 году.

«VR до сих пор не может решить так называемую проблему «курицы или яйца». Потребители не покупают VR-очки, пока у них нет качественного контента, а производители контента его не создают, пока у потребителей нет VR-очков и шлемов», — говорит Йенс Хайтекер, исполнительный директор IFA Берлин.

Очень красиво, но очень бесполезно

Помимо голосовых помощников, на IFA 2018 были представлены и другие, более интересные экспонаты. Талантливые инженеры и конструкторы из разных компаний, не обращая внимания на «актуальные тренды», дали волю своей фантазии и привезли в Берлин интересные и немного сумасшедшие устройства.

Степень их полезности или бесполезности оценить трудно, но вот полет инженерной мысли в них явно присутствует. Одним из таких экспонатов стало геймерское кресло Predator Tronos.

Этот геймерский «трон» высотой 1,5 метра и весом 220 килограммов является моторизованным устройством. Для того, чтобы игрок смог в него залезть, стойка для размещения трех 27-дюймовых мониторов и подставки для клавиатуры и мыши уезжают вбок и вверх. Кроме того, вибромоторы, встроенные в кресло, обеспечивают настоящую тряску при взрывах или езде по ухабам.

От компании Royole, специализирующейся на гибких OLED-экранах, ждали первый в мире гибкий смартфон, но «что-то пошло не так», и на стенде был представлен лишь нерабочий макет. Зато парни из Royole привезли шапки и дамские сумочки с OLED-экранами. Аксессуары подключаются к смартфону по Bluetooth и выводят видео- и фотоконтент на поверхность сумки или шляпы. Выглядит все это очень неконвенциально, но внимание к владельцу гарантированно привлечет.

Другой оригинальный проект представил cтартап FES, который объединился с популярным брендом кроссовок. В обувь будущего вставлены экраны с технологий электронных чернил E-Ink, которая используется в том числе в электронных книгах.

На выставке была представлена модель кроссовок с двумя черно-белыми экранами по бокам, а также еще одним — на подошве обуви. Экраны меняют декоративные рисунки логотипа и внешний вид кроссовок. На стенде это все выглядит очень эффектно, но вот в реальной жизни оценить дизайн таких технологических кроссовок довольно сложно. Придется долго бежать за человеком в такой обуви, пытаясь заметить смену узора.

Тема E-Ink оказалась востребована и одним из крупнейших производителей ПК компанией Lenovo, которая представила портативный 10,8-дюймовый ноутбук-трансформер без клавиатуры. Точнее она есть, но виртуальная — вместо той части ноутбука, где располагается привычная всем клавиатура, расположен E-Ink экран. На нем в том числе можно писать с помощью электронного пера.

Устройство получилось интересным и футуристичным, но очень спорным в плане эргономики. Одним из «преимуществ» такого ноутбука стала функция автоматического открытия крышки, если по ней постучать. Практическое предназначение такой «фишки» пока не до конца понятно.

Тема роботов-пылесосов, популярная в последние годы, логично перешла в к роботам с другими рабочими навыками. Компания LG показала серию экспериментальных роботов CLOi. Самым забавным показался таскающий чемоданы робот-портье Porter Robot. Интересно, будет ли он, как живые портье, выпрашивать чаевые с постояльцев отелей?

Одним из самых необычных продуктов на IFA стал экзоскелет CLOi SuitBot, который снижает нагрузку со спины и ног человека и предназначен для погрузочно-разгрузочных работ. Насколько удобно пользоваться таким экзоскелетом, пока неясно, так как на самом стенде был только образец и демонстраций работы c ним на IFA не проводили.

А вот компания Panasonic презентовала робохолодильник, который приезжает по зову хозяина, как преданный пес. Таким образом, чтобы перекусить во время просмотра сериала, можно вообще не вставать с дивана. Думается, что такой робот добавит несколько лишних килограммов своему владельцу.

Если подводить итоги IFA 2018, то можно сказать, что маркетологи крупнейших компаний мира показали то будущее, каким оно должно быть в их представлении. Насколько оно совпадет с реальностью и насколько будут востребованы продукты и концепции, показанные в Берлине, увидим через несколько лет.

Всемирный фестиваль циркового искусства "Идол" откроется в Большом Московском цирке в четверг, сообщила пресс-служба фестиваля

На фестивале выступят артисты из Аргентины, Израиля, Германии, США, Франции, Испании, Китая, Монголии, Перу, КНДР, России и других — всего 130 участников, которые покажут 23 номера.

Художественный руководитель Большого Московского цирка Аскольд Запашный рассказал на пресс-конференции, посвященной фестивалю, что темой этого года станет "Старый русский цирк" с "элементами стимпанка".

В жюри фестиваля помимо цирковых артистов вошли деятели культуры, в частности актеры Тимур Батрутдинов и Кристина Асмус, которые будут оценивать конкурсные номера.

В заключительный день фестиваля зрители увидят гала-представление призеров. Главный приз фестиваля — "Золотой идол" — будет вручен по решению судейства самому зрелищному и безупречно исполненному номеру.

Всемирный фестиваль циркового искусства "Идол" впервые был организован в 2013 году и зарекомендовал себя как один из самых престижных цирковых конкурсов в мире. Традиционным местом проведения фестиваля является арена самого крупного цирка в Европе – Большого Московского государственного цирка. Фестиваль "Идол" — это не просто показ номеров, а спектакль, каждый год обрамленный новой темой.

Донорская акция «Авто-Мото-Донор» пройдет в Югре

10 – 14 сентября 2018 года БУ «Станция переливания крови» в г. Сургуте, а также ее филиалы в городах Нефтеюганск и Нижневартовск приглашают принять участие в ежегодной донорской акции «Авто-МотоДонор» водителей, мотоциклистов, байкеров, участников мотоклубов, сотрудников ГИБДД, пешеходов и всех тех, кто хочет сдать кровь и помочь пострадавшим в ДТП.

Мероприятие проводится в поддержку взрослых и детей, столкнувшихся с проблемами дорожно-транспортного характера.

Доноры смогут сдать кровь, тромбоциты, плазму. Накануне кровосдачи донорам рекомендуется соблюдать диету - не употреблять жирную, острую, жареную пищу и алкоголь.

В течение мероприятия безвозмездным донорам будет вручаться сувенирная продукция с символикой Службы крови.

Россия - Почетный гость Сеульской международной книжной ярмарки 2020 года

Это решение стало итогом двусторонних переговоров между представителями Российской Федерации и Республики Корея в ходе Московской международной книжной выставки-ярмарки.

5 сентября 2018 года в рамках Московской международной выставки-ярмарки на ВДНХ состоялись двустороннее переговоры представителей уполномоченных организаций России и Республики Корея. Корейскую сторону представляли исполнительные директора Ассоциации корейских издателей Иру Джу и Чжи Хо Рю, а российскую – заместитель руководителя Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Владимир Григорьев.

«Есть обоюдное желание расширить взаимное участие в книжных выставках и ярмарках, проводимых на территории обеих стран. К тому же при принятии решения об особом статусе ярмарок в 2020 году мы учитывали еще и то, что в 2020 году будет отмечаться 30-я годовщина установления дипломатических отношений между Республикой Корея и Российской Федерацией», – отметил Владимир Григорьев.

Помимо традиционной экспозиции изданий на двух языках, на ярмарках будут представлены переводы произведений российских и корейских авторов, работать над которыми предстоит российскому «Институту перевода» и Институту литературного перевода Кореи. Также планируется поездка в Сеул победителей литературной премии «Лицей» им. Александра Пушкина для молодых писателей и поэтов, которая спонсируется группой компаний «LOTTE».

В 2020 году Российская Федерация выступит Почетным гостем Сеульской международной книжной ярмарки, а Республика Корея – Почетным гостем XXXIII Московской международной книжной выставки-ярмарки.

В Португалии появились противники «золотых виз»

Представители португальской радикальной левой политической партии «Левый блок» призывают отменить программу по предоставлению ВНЖ за инвестиции.

Программа по предоставлению ВНЖ за инвестиции https://prian.ru/pub/32978.html  появилась в Португалии в 2012 году. По ее условиям любой иностранец может получить право на проживание в стране, если он вложит минимум €500 000 в местную недвижимость, €1 млн в экономику или создаст по меньшей мере 10 рабочих мест, сообщает BBC https://www.bbc.co.uk/news/business-45330898 .

На сегодняшний день правом получить ВНЖ на этом основании воспользовались уже 6 416 человек, 60% которых являются выходцами из Китая. При этом 95% всех заявителей выбирают опцию покупки недвижимости для получения заветного документа.

Программа принесла Португалии уже более €3,9 млрд и поспособствовала буму на рынках недвижимости Лиссабона и Порту. Но теперь у нее появились противники.

Представители радикальной партии «Левый блок» заявляют, что схема не предусматривает должную проверку заявителей, что приводит к получению вида на жительство представителями криминального мира. Они также считают, что в результате капиталовложений создается слишком мало рабочих мест. Это связано с тем, что из 6416 состоятельных иностранцев, обратившихся за «золотой визой», лишь 11 выбрали путь создания бизнеса.

Генеральный секретарь крупнейшей ассоциации по недвижимости Португалии Луис Лима не согласен с выводами радикальной партии: «Мы дождались реконструкции старых зданий в Лиссабоне и Порту, которая была проведена в последние годы, лишь благодаря инвестициям в «золотые визы»».

По его словам, программа как раз-таки создала тысячи рабочих мест, особенно в строительном секторе. «Без «золотых виз» сферу строительства ждал бы коллапс», - считает эксперт.

Prian.ru

Трудная дорога в будущее

Андрей СТОЛЯРОВ

Опубликовано в журнале: Дружба Народов 2018, 9

Столяров Андрей Михайлович — прозаик, автор многочисленных статей по аналитике современности и книги по философской аналитике «Освобожденный Эдем» (2008). Постоянный автор «Дружбы народов».

Статья расширяет круг тем, поднятых автором в последних номерах «ДН»: «Война миров. Исламский джихад как историческая неизбежность» (№ 9, 2017); «Разноликий ислам» (№ 12 2017); «Четыреста лет вместе» (№ 2, 2018).

Бурное движение в пустоту

Будущее — это не «продолженное настоящее». Это принципиальная новизна — то, чего еще нет. Будущее не «надстраивает» настоящее, а разрушает его, создавая принципиально иной цивилизационный пейзаж.

Наиболее ярко это заметно на примере истории.

В свое время знаменитый западный футуролог Элвин Тоффлер предложил выделить в историческом развитии три четкие фазы, обладающие собственными базовыми параметрами: аграрная фаза, символом которой является мотыга, промышленная фаза, символ которой — сборочный конвейер, и информационная фаза, ее символ — компьютер.

На наш взгляд, однако, это слишком крупные таксономические единицы. Удобнее пользоваться теми историческими периодами, которые в свое время были выделены марксизмом, — разумеется, освободив их от идеологической упаковки. Перед аграрной фазой добавить архаическую, которая характеризуется присваивающей экономикой (охота и собирательство), а от самой аграрной фазы, которая у Тоффлера чересчур велика, отделить период Средневековья, где впервые в европейской истории утвердилась глобальная трансценденция (христианство).

Тогда последовательность исторических фаз будет выглядеть следующим образом: архаическая фаза (символ — каменный топор), аграрная фаза, заканчивающаяся вместе с античностью (символы — плуг и меч), фаза Средневековья (символ — икона), индустриальная фаза (символы — механизм и машина), информационная фаза, которую иначе можно назвать когнитивной (символ — компьютер).

Символика фаз, конечно, весьма условна. Она отражает лишь знаковую, эмблематическую, «внешнюю» сторону каждого исторического периода: то, что является для него наиболее характерным. Однако сами фазы (онтологические периоды) в истории несомненно наличествуют и образуют собой ступени, по которым медленно, но неуклонно продвигается единая человеческая цивилизация.

Причем, поскольку фазы эти структурно несовместимы, поскольку каждая представляет собой самостоятельную функциональную целостность, движение между ними носит революционный, скачкообразный характер. По аналогии с агрегатными превращениями вещества (твердое — жидкое — газообразное — плазменное), известными физике, такой процесс можно назвать фазовым переходом. Суть явления здесь та же самая: «историческое вещество», сохраняя свой первоначальный состав, приобретает иное агрегатное состояние.

Другими словами, фазовый переход представляет собой системную катастрофу: демонтаж практически всех старых цивилизационных структур и возникновение новых — принципиально иных.

Исторически это выглядит как распад прежнего социального мироустройства, что в координатах обыденного человеческого сознания воспринимается как конец света.

В действительности же это означает наступление будущего.

Современный мир находится сейчас именно в таком состоянии. Мы вступили в период очередного фазового перехода, в период цивилизационного хаоса, который, судя по всему, будет лишь нарастать.

Это проявляется на всех уровнях индустриальной реальности.

Метафизический хаос обнаруживает себя как появление в современности множества маргинальных течений — от религиозного «Белого братства» до исламского терроризма и движения антиглобалистов. Данная ситуация соответствует множественности религиозных доктрин, «ересей», расплавлявших католицизм в позднем Средневековье.

Социальный и экономический хаос представлен, согласно определению аналитиков, «областями демодернизации» — целыми регионами, где современность редуцируется до архаических, родоплеменных форм хозяйствования: Афганистан, Ирак, Нигерия, Сирия, Судан, Сомали. Это тоже вполне соответствует цивилизационной редукции, которую когда-то переживала Европа — и после крушения Римской империи, и во времена Реформации.

Этнический хаос можно диагностировать по громадным антропотокам, перемещающим сейчас миллионы людей с континента на континент. Аналогии здесь — миграция первобытных племен в период неолитической революции, «великое переселение народов» при переходе от античности к Средневековью, экспансия в Новый свет (Северную Америку) при трансформации средневековой фазы в индустриальную.

Более того, в связи с формированием техносферы, чего ранее не было, нынешний фазовый переход отягощен еще и таким явлением, как технологический хаос, который проявляет себя в нарастании динамики техногенных катастроф: увеличении их частоты, масштабности, количества жертв. Технохаос, спонтанная деструкция техносферы становится сейчас одной из главных опасностей.

Как видим, сходство с двумя прежними фазовыми переходами (от античности к Средневековью и от Средневековья к Новому времени) поразительное. Нынешний фазовый переход, как в зеркале, отражает фазовые переходы прошлого.

Но есть и принципиальная разница.

В прежние периоды трансформаций, когда рушился старый мир, внутри него уже существовала некая новая трансценденция, некий метафизический оператор, который начинал сборку новой реальности. В момент распада античности (Римской империи) уже наличествовало христианство, и оно тут же начало сборку новой глобальной целостности — христианской цивилизации. Когда в период Реформации обрушился католический мир, уже существовала доктрина протестантизма, и она тоже немедленно начала сборку новой протестантской цивилизации. Когда в результате Первой мировой войны (очередной фазовый переход) обрушился мир классического капитализма, уже существовали либеральная и социалистическая доктрины, и они — каждая в своем ареале — опять-таки начали сборку новых реальностей.

То есть мир, пройдя эпилепсию хаоса, вновь обретал системную целостность.

В нынешнем фазовом переходе (от индустриализма к когнитивизму) такой трансценденции, такого метафизического оператора, такой социальной доктрины — нет. Движение идет в пустоту. Зоны хаоса расширяются, старый мир рушится, соскальзывая в небытие, но до сих пор не проступила идея, способная образовать новую системную целостность.

Существуют лишь три проекта, претендующих на глобальную универсальность. Однако пока непонятно, имеет ли хоть один из них необходимый для этого потенциал.

Американский проект предполагает, что весь мир следует переустроить по американскому образцу, а сама Америка (США) в этом случае образует его консолидирующий (управляющий) центр.

Европейский проект, в свою очередь, предлагает в качестве образца западноевропейскую «гражданскую, договорную цивилизацию», и в этом случае Западная Европа предстанет как ее основополагающая модель.

И наконец исламский проект, в противоположность американскому и европейскому, подразумевает, что роль глобального оператора в мире предназначена для ислама, а основой будущей государственности должен стать шариат.

Есть, правда, еще мощный китайский проект, но он не обладает качествами универсальности. Китайцы не стремятся сделать весь мир китайским, они лишь добиваются для Китая статуса сверхдержавы. Это не универсальный, это национальный проект.

Таковыми же, то есть по сути национальными, являются проекты Бразилии, Индии, Японии и России. Они тоже не претендуют на универсальность.

Только три глобальных проекта конкурируют сейчас между собой — американский, европейский, исламский. Лишь они подали заявки на формирование нового мира.

Каковы их шансы на успешную реализацию?

Трио для трех времен

На наш взгляд, все три проекта неосуществимы.

Американский проект представляет будущее в виде Большой Америки. Причем эта «Америка» будет четко разделена на три геополитических сектора: Америка первого сорта, то есть собственно США, руководящий и управляющий центр; Америка второго сорта, западные союзники Соединенных Штатов, послушно следующие за ними; и Америка третьего сорта — весь остальной мир, который с легкой руки С.Хантингтона так и именуется ныне полупрезрительным термином «остальные» («the Rest»).

Этот проект обречен. «Остальные» вовсе не хотят становиться ни второсортными, ни — тем более — третьесортными американцами. Чем больше Соединенные Штаты будут стремиться осуществить свой проект, тем большее сопротивление они будут встречать.

Мы в данном случае не пророчим «гибель Америки». Мы говорим лишь о том, что шансов на интеграцию мира американский проект не имеет.

В свою очередь, не имеет шансов и европейский проект. Пусть даже это лучший проект, к настоящему времени выдвинутый человечеством. Пусть даже «Большая Европа» по сравнению с «Большой Америкой» имеет явное преимущество: европейцы свой проект силой никому не навязывают, они лишь представляют его как версию всепланетного будущего.

Однако европейский проект не пассионарен. Фактически весь он сводится к максимизации бытового комфорта. Это идеал среднего класса, который в России XIX столетия назывался мещанами. Европейский проект не ставит перед собой сверхзадачи. Он не обладает «энергетикой подвига», необходимой для продвижения за горизонт. Вероятно, Шпенглер был все-таки прав: «каждая культура проходит возрастные ступени отдельного человека. У каждой есть своё детство, своя юность, своя возмужалость и старость». Европа пребывает сейчас в состоянии старости. Она хочет только спокойствия и более ничего. И, вероятно, главная ошибка Европы заключается в том, что она реализовывала свой проект исключительно в социальных координатах. Она редуцировала метафизическое (духовное) измерение, которое и является источником пассионарной энергии. Она замкнулась на быт, вычеркнув из него бытие. Европейская трансценденция выродилась. Из формы, обозначающей нечто, она превратилась в форму, обозначающую ничто. Идея нового мира не стала национальной идеей Европы, и европейцы не превратились в новый народ, обретший «новое небо и новую землю». Они остались конгломератом старых народов, замкнутых в своих эгоистических интересах. Европейцы так же не готовы к будущему, как и американцы.

Зато чрезвычайно высокой пассионарностью обладает радикальный исламский проект. Правда, точней его было бы называть не исламским, а исламистским, но поскольку в литературе утвердилось именно это именование, мы тоже будем называть его так. Тем более что всемирная исламская умма достаточно активно этот проект одобряет. Можно даже сказать, что — в противоположность Европе — он стал национальной идеей Мира ислама, образуя ныне внутри него, как и положено национальной идее, совершенно новую нацию — сетевую или виртуальную умму.

Цели исламского проекта поистине грандиозны. Это возвращение «исконных исламских земель», тех территорий, куда хотя бы однажды ступила нога мусульманина. «А нога мусульманина Европу сильно потоптала. Арабская конница дошла до центра нынешней Франции (Битва при Пуатье — 732 г.). С VIII в. мусульмане — арабы и берберы оккупировали Пиренейский полуостров. Турки в 16 — 18 вв. оккупировали земли, заселённые венграми (так наз. “Османская Венгрия”). И т.д. — любой мусульманский историк выкатит длинный список. И включит туда Кубу и всю Америку. Через любую поисковую систему в Интернете, задав фразу “Америку открыли мусульмане” (Muslims Discovered America), читатель может узнать весьма любопытные вещи — о том, что доколумбова Америка была открыта и освоена мусульманами. “Руины мечетей и минаретов с высеченным текстом аятов Корана были обнаружены на Кубе, в Мексике, Техасе и Неваде… В Неваде, Колорадо и Нью-Мексико — остатки существовавших здесь когда-то медресе”. Это — типичный текст подобного рода (не имеющий абсолютно никакого отношения к реальности, но ему верят или делают вид, что верят, даже некоторые президенты…). Если мусульмане, по этой логике, открыли и освоили Америку раньше Колумба и, естественно, раньше отцов-основателей Северо-Американских Соединенных Штатов, то это означает, что США (а также Куба и другие американские государства) расположились на «исламских землях». И теракты 11 сентября 2001 года были битвой за “освобождение исламских земель” в Америке»1 .

Понятно, что радикальный исламский проект тоже неосуществим. Человечество — в глобальном масштабе — никогда не примет ислам. И тем не менее этот проект находится в фазе экспансии: растет число террористических актов, совершаемых джихадистами, растет число радикальных исламистских групп. Расширяется физическая территория исламизма, что заметно не только в Азии, но и в Африке, непрерывно усиливается давление ислама на Запад. Фактически идет исламский Армагеддон, и результаты его могут стать катастрофой для всего человечества.

Эту же ситуацию можно изложить на другом языке. Американский проект пытается удержать настоящее — доминирующую роль США в глобальном мире. Европейский проект предлагает перспективную версию будущего, но пока не способен эту версию осуществить. Исламский проект стремится возродить прошлое, эпоху «праведного халифата», и распространить его на весь мир.

Идет ожесточенная борьба трех времен. Причем все три проекта, воплощающие эти три статуса времени, геополитически несовместимы. К взаимному согласованию они не способны.

Примирение, на наш взгляд, невозможно. Для этого либо Запад должен перестать быть Западом — по крайней мере, в нынешнем понимании этого слова — либо Исламский мир должен перестать быть Миром ислама.

Это — цивилизационный тупик. Главное — нет идеи, которая была бы способна интегрировать распадающуюся реальность. Выражаясь метафорически, нет «света по дороге в Дамаск». И потому главный вопрос, который стоит ныне перед международным сообществом — как с этим быть?

Можно ли все же согласовать имеющиеся проекты?

Можно ли перевести энергию разрушения в энергию созидания?

И обращен этот вопрос прежде всего к Исламскому миру.

Государство — это ислам

Существуют две точки зрения на современный Исламский мир.

Первая точка зрения предполагает, что поскольку исламская цивилизация возникла лишь в VII веке нашей эры, то есть на шесть веков позже, чем христианская, то она представляет собой точно такую же, но просто более раннюю фазу развития. Шестьсот лет назад европейская цивилизация переживала период крестовых походов, порожденных демографическим взрывом, резким увеличением численности населения, которое, в свою очередь, было вызвано климатическим оптимумом X — XIII веков. Исламский мир ныне переживает аналогичный период, и его экспансия — тоже следствие резкого демографического взрыва, в данном случае обусловленного общим подъемом уровня жизни после Второй мировой войны и приходом в исламские страны современной медицины и фармацевтики.

Эта точка зрения имеет отчетливый негативный аспект. Она позволяет Западу рассматривать исламскую цивилизацию как безнадежно «отсталую», как архаический, увязший в прошлом реликт, главная задача которого — учиться правильной жизни у западных стран. Естественно, что для Мира ислама такое отношение психологически неприемлемо и вызывает протест.

Приверженцы другой точки зрения утверждают, что Исламский мир — это совершенно особая, самостоятельная цивилизация, и при оценке его надо исходить из этой «особости», а не искать сомнительных аналогий. В частности, сам А.А.Игнатенко считает, что исламский радикализм обусловлен «эндогенными факторами», то есть он неизбежно порождается исламом как таковым.

На наш взгляд, принципиальных различий между двумя этими точками зрения нет. Мы основываемся на том, что законы развития универсальны и представлены на каждом онтологическом уровне. Они едины для унигенеза (развития всей Вселенной), для биогенеза (развития жизни на Земле), для социогенеза (развития человеческих обществ) и даже для онтогенеза (развития отдельной человеческой особи). Другое дело, что эти закономерности опосредуются средой — совокупностью обстоятельств, влияющих на развитие. Таким образом и возникают особенности, которые, вне всяких сомнений, необходимо учитывать.

Ислам как религия полностью соответствует этим рамкам. Например, любая сложная динамическая система после своего возникновения проходит состояние так называемых «осцилляций» — создает множество различных конфигураций, из которых по-настоящему — как базисная — утверждается только одна. Так осцилляции христианства порождали в свое время арианство, несторианство, монофизитство, монофелитство и т.д. и т.п., пока не утвердилась та версия, которую ныне мы называем «ортодоксальной». Точно так же осциллировал в свое время социализм, представая в версиях Маркса, Ленина, Троцкого, Бухарина, Сталина, в версиях «европейского коммунизма», в различных социал-демократических версиях.

Ислам здесь исключением не является. Уже в ранний период своего существования он предстал в версиях суннитов, шиитов и хариджитов, а затем не раз образовывал различные «параллельные конфигурации». Сейчас они наличествуют в виде мазхабов — религиозно-правовых школ, по-своему толкующих шариат. То есть ислам реализует вполне стандартный сюжет. Ну а то, что хариджиты отличаются от несториан — так это и есть «особость», которую необходимо учитывать.

Или еще пример. В свое время христианство прошло период тотальной национализации. После Вестфальского договора (1648 года), завершившего эпоху религиозных войн и провозгласившего суверенитет национальных культур (на языке того времени «cuius regio, eius religio»: «чья земля — того и вера»), в Западной Европе, а затем и во всем мире, образовалось множество национальных государств и, соответственно, множество национальных церквей, по своей практике довольно существенно отличающихся друг от друга. Появились «французский католицизм», «испанский католицизм», «польский католицизм», «латиноамериканский католицизм» и так далее, это не считая многочисленных протестантских деноминаций. И совершенно схожим путем произошла национализация мирового ислама. Оставаясь — в теории — целостной и единой религией, он сначала распался на арабский, османский, персидский, индийский ислам, а затем раздробился на индонезийский, турецкий, алжирский, саудовский, иранский, пакистанский, российский… Причем даже российский, достаточно изолированный, ислам сейчас представлен московской, кавказской, татарской и крымско-татарской версиями.

Собственно говоря, образование виртуальной исламской уммы — это тоже своего рода национализация, доктринальное выделение особого вида ислама, которую произвел исламский радикализм. В этом смысле еще большой вопрос: «существует ли Исламский мир в качестве консолидированного субъекта международной политики»2 или таковым субъектом является сейчас лишь радикальный ислам, вытеснивший «большой ислам» из сознания мирового сообщества?

Как бы то ни было, развитие Исламского мира идет стандартным путем. Хочет того Мир ислама или не хочет, но он вовлечен в процесс глобальной модернизации. В нем происходит тот же структурный метаморфоз, что на триста — четыреста лет раньше происходил в Западном мире: разорение крестьянства, урбанизация, индустриализация, образование больших масс маргинализованной молодежи, распад традиционного общества, спонтанное утверждение новых жизненных практик. Ничего принципиально нового здесь нет. Подобный метаморфоз испытало — и, между прочим, тоже с большим опозданием — уже множество стран. Другое дело, что в Мире ислама все это происходит очень медленно и болезненно, порождая коррупцию, автократии, нищету и чрезвычайно острые социальные пертурбации. Главное, что Исламский мир никак не может завершить данный этап и образовать стабильные развивающиеся государства современного типа.

И вот тут от общего мы перейдем к частностям. От всеобщих законов развития — к их индивидуальному воплощению. А индивидуальное воплощение нынешнего ислама заключается в том, что он как религия по-прежнему остается тотальным. Ислам пронизывает и определяет собою все — и политику, и государственное устройство, и социальные отношения, и экономику, и личную жизнь. Он в принципе не создает светских пространств, где могла бы рождаться творческая, независимая и свободная мысль, представляющая собой драйвер развития. Причем данная ситуация является для него имманентной, и это сразу заметно при сравнении ислама и христианства.

Христианство возникло в свое время в Римской империи, в зрелом, иерархическом государстве, расчерченном четкими и неукоснительными законами. Поэтому, предложив миру новый философский и социальный концепт, христианство сразу же стало в оппозицию к этому государству — оно принципиально отвергало его и более трехсот лет боролось с ним за право на существование. То есть здесь с самого начала произошло разделение светских и духовных властей, что и закрепилось во всей последующей истории. Вспомним европейское Средневековье: для защиты от своеволия феодала горожане могли обратиться к епископу, а для защиты от притязаний епископа — к феодалу. Причем каждый раз выторговывая для себя какие-нибудь преференции. В этом зазоре, в этом интервале неопределенности, который существовал сотни лет, и зародилось Магдебургское право — городское самоуправление, трансформировавшееся затем в гражданское светское общество. В христианской цивилизации ни одна из властей не смогла окончательно победить, и в конце концов сферы их влияния были четко разделены: у государства — социальное управление, у церкви — спасение души. Церковь и власть могли друг с другом сотрудничать, они могли упорно соперничать между собой, но ни одна из сторон не могла возвести себя в абсолют. Светская сфера жизни хоть и соотносилась с основными принципами христианства, но не была им полностью подчинена.

Совсем по-другому обстояло дело с исламом. Он возник в «благословенной Аравии», когда никаких государств там еще и в помине не было. Собственно государство в этом пробуждающемся регионе образовал сам ислам, и с тех пор власть и вера в Исламском мире не могли быть друг от друга отделены. Они представляли собой единое целое. Отсюда — онтологическая тотальность ислама, в принципе не допускающего наличия в обществе чуждых ему светских пространств. А поддерживается и воспроизводится эта тотальность мощным механизмом индоктринации, выраженным исламской религиозной обрядностью. Обратим в этом смысле внимание на Россию. В России большую часть ее государственного существования власть и церковь тоже были объединены — это качество называлось «симфонией» и досталось нам в наследство от Византии; светское, социальное и политическое пространство в России также было не слишком большим, и Россия тоже развивалась медленнее, чем западные европейские страны.

Вывод из сказанного, на наш взгляд, следует сам собой. Поскольку ислам как религия обладает экзистенциальной тотальностью, то и модернизация Исламского мира невозможна без трансформации самого ислама. Нынешняя конфигурация ислама препятствует естественному развитию, она создает среду, где любые преобразования даются с колоссальным трудом. Против них работает «таклид», то есть воспроизведение мнения предшественников, отклоняться от которого нельзя и который категорически отрицает всякие новшества3 . Более того, в поле тотальной веры, пронизывающей собою всё, любые инновации, даже если их вводить авторитарным путем, как правило, искажаются и потому порождают не столько позитивные, сколько негативные следствия. Именно поэтому, по образному замечанию Е.Сатановского, Исламский мир, как заколдованный, ходит по кругу: коррумпированный военный режим — коррумпированный гражданский режим — коррумпированный исламский режим, и затем — все сначала. Что, как пишет этот автор, «составляет основу политического цикла, повторяющегося на протяжении десятилетий». А промежутки между режимами довольно часто заполняются гражданской войной.

В общем, без трансформации религиозной доктрины Исламский мир обречен оставаться в тягучем прошлом. Никакие попытки Запада внедрить туда свободу и демократию не будут успешными. И не только лишь потому, что инсталляция демократии — это чрезвычайно трудоемкий и долгий процесс, требующий, как показывает история, смены нескольких поколений, но также и потому, что его будет непрерывно блокировать сам ислам. Прав, вероятно, тот же Е.Сатановский, который в книге «Россия и Ближний Восток» замечает, что по отношению к Миру ислама «благие идеи о демократии как основе построения гражданского общества современного модернизированного типа, копирующего западные образцы, хорошо звучат в университетских аудиториях и на международных форумах, но не имеют никакого отношения к действительности».

В этих координатах, как нам представляется, не обладает реалистической перспективой и «концепт диалога» между Западом и Исламским миром, на который сейчас возлагается столько надежд.

Показательно, что сама идея такого межцивилизационного диалога была выдвинута в 1998 году никем иным как президентом Ирана Мохаммадом Хатами и представляла собой политическую альтернативу известной концепции С.Хантингтона о «столкновении цивилизаций». Но еще показательней здесь было другое: когда на волне общественного энтузиазма Организация Объединенных Наций (ООН) объявила 2001 год — первый год третьего тысячелетия — «Годом диалога цивилизаций», то уже осенью этого же года, 11 сентября, исламские радикалы нанесли удар по башням-близнецам на Манхэттене. Естественно, что после этой трагедии концепт «диалога цивилизаций» приказал долго жить. Не имел успеха и план создания «Альянса цивилизаций» под эгидой ООН, предложенный в 2005 году Турцией и Испанией. Причем, как считает известный российский дипломат В.В.Попов, неудача уже этого плана в немалой степени явилась «следствием скептического, а по сути негативного отношения американцев к возможности равноправно­го диалога со слабыми государствами, представляющими иные цивилизации».

Это, разумеется, не означает, что диалог цивилизаций не нужен. Он, несомненно, оказывает благотворное влияние на ситуацию в мире. Однако этот механизм имеет и очевидные недостатки. Прежде всего он — чрезвычайно медленный, гносеологически инерционный, и результаты такого межцивилизационного согласования в лучшем случае проявят себя лишь через несколько десятков лет. Кроме того, вполне очевидно, что современный Исламский мир представлен в нынешнем международном дизайне вовсе не сообществом мусульманских стран, каждая из которых имеет свои собственные интересы, а скорей — «радикальной уммой», исламскими экстремистами, объявившими непримиримую войну Западу. Это в настоящий момент — авангард Мира ислама, и это всечеловеческая угроза, ликвидировать которую надо не когда-нибудь, через многие поколения, но — прямо сейчас. А с радикальными исламистами никакой диалог невозможен. Разве можно о чем-либо договариваться с людьми, которые открыто и недвусмысленно заявляют: «Мы разрушим европейские города, сравняем их с землей. Мы устроим водопады крови. <…> Мы не прекратим наши атаки до тех пор, пока вы не образумитесь и не вернетесь на праведный путь». Это строки из заявлений организации «Бригады Абу Хафса аль-Масри», которая уже осуществила теракты в Ираке, Испании, Турции, акции саботажа в Англии и США, но точно таких же воззрений придерживается и множество других радикальных исламских групп.

Самостоятельно Исламский мир справиться с радикалами не способен. Даже те правительства мусульманских стран, которые надвигающуюся опасность осознают, находятся под сильным давлением «улицы», то есть ислама «народного», формирующегося в мечетях и медресе. Они вынуждены с ним считаться, поскольку он инсталлирован в сознание масс.

А «народный ислам» за последние десятилетия приобрел очень специфические черты.

Трансформация

Здесь нам придется вновь вспомнить о ваххабизме, который является официальной религией Королевства Саудовская Аравия. Правда, сами саудиты именование «ваххабизм» отвергают, называя себя салафитами, то есть сторонниками «чистого», «истинного» ислама. Но терминология не так уж важна, главное, чтобы было понятно, о чем идет речь.

Идеология ваххабизма очень проста. Аллах через пророка Мухаммеда указал человечеству, как следует жить, и людям надо исполнять волю Аллаха, а не выдумывать «от себя» всякие новшества, искажающие божественное предначертание. Коран надо воспринимать буквально, поскольку законы создаются Богом, а не людьми. Ислам надо очистить от всех позднейших напластований и понимать его так, как понимали его пророк Мухаммед и праведные халифы.

По сути, это идеология исламского фундаментализма, которую исповедует множество самых различных организаций и групп. Однако от других фундаменталистских течений современные ваххабиты отличаются тем, что проявляют крайнюю нетерпимость ко всем, кто не разделяет их взглядов.

Два принципа движут их религиозной активностью: такфир и джихад.

Такфир — означает обвинение в неверии. А «неверным» считается всякий, кто не соблюдает исламский религиозный канон. Это один из самых тяжких грехов с точки зрения классического ислама. Причем обвинение в неверии ваххабиты предъявляют не только всей западной цивилизации, которая, по их мнению, безбожием и развратом пытается уничтожить ислам, но и тем мусульманам, которые сотрудничают с «кафирами». Ваххабиты квалифицируют их либо как «отступников» (муртаддун), либо как «лицемеров» (мунафиккун). А наказание за неверие или вероотступничество может быть единственное — смерть. Ведь сказано в священном Коране: «Не уступай неверным, но <…> воюй с ними великой войной» (25:54). И сказано в священном Коране, кто такие неверные, — это «те, которые не судят по тому, что ниспослал Бог» (5:48). И сказано в священном хадисе: «Убейте того, кто поменяет свою религию»4 (имеется в виду, конечно, отвергнет ислам). И провозглашено в другом священном хадисе, что неверующий (атеист) — это тоже «вероотступник, который должен быть приведен к покаянию и [если не покается] убит»5 .

Причем всех «неверных» ваххабиты считают людьми настолько презренными, что такой же презренной должна быть и их смерть. «Модой» среди джихадистских террористических групп ныне является обряд нахр: это когда «неверному» перерезают горло, точно скоту. В свое время в экстремистской медийной среде даже была развернута целая идеологическая кампания, проходившая под лозунгом: «Соверши нахр со словами “Во имя Аллаха!”». Таким именно образом в ноябре 2004 года был убит голландский режиссер Тео ван Гог, снявший десятиминутный фильм «Покорность», осуждавший насилие над женщинами в мусульманском мире: убийца (гражданин и уроженец Голландии, по происхождению — марокканец) сначала его подстрелил, а потом перерезал ему горло. «Были и другие убийства по ритуалу нахр <…> которые снимались на видеокамеры или мобильные телефоны, а видеоклипы выставлялись в Интернете»6 . Причем смертью вероотступникам грозят не только подпольные группы. Сейчас в Организацию Исламская Конференция входят 57 государств, из которых пять рассматривают отступничество от ислама как преступление, наказуемое смертной казнью. Это Афганистан, Иран, Йемен, Саудовская Аравия и Судан.

Аналогичным образом обстоит дело с тезисом о большом и малом джихаде. Хадис, на который опирается этот тезис, многими мусульманскими теологами признается недостоверным: у него слабый иснад7 . Тем не менее на него активно ссылаются те, кто пытается доказать мирный характер ислама. Однако идеологи ваххабитов этот хадис вообще отвергают: для них не существует никакого другого джихада, кроме вооруженной борьбы. Причем участвовать в таком джихаде — обязанность каждого мусульманина. Ведь сказано в священном Коране, что «Воюющих за веру <…> Бог поставил выше остающихся дома» (4:96). И сказано в священных хадисах, что «быть один час в боевых порядках на пути Бога лучше, чем быть [на молитве] шестьдесят лет»8 . Вот — глас божий! И никаких сомнений тут просто не может быть! Ислам всегда распространялся мечом, подчеркивал Мухаммед абд аль-Салам Фарадж, осуществивший убийство президента Египта — Анвара Садата. Вести джихад против неверных — священный долг слуг Аллаха, и тот, кто уклоняется от него, тот — изменник, ему может быть предъявлен такфир.

Таковы основные принципы ваххабизма.

А теперь заново оценим ту ситуацию, которая сложилась в мире в результате «Войны Судного дня». Тогда, после введения в 1973 году нефтяного эмбарго арабскими странами, цены на «черное золото» фантастически возросли и колоссальные деньги хлынули в нефтяные монархии Персидского залива — в Катар, Объединенные Арабские Эмираты, в Кувейт, но прежде всего — в Королевство Саудовская Аравия. Доходы их в этот период были просто чудовищными. По некоторым данным, с 1970-х годов до конца ХХ века в нефтедобывающих мусульманских странах скопилось около 10 триллионов долларов избыточного капитала. И значительная часть этих денег была вложена в распространение и пропаганду ислама. Арабские нефтяные монархии строили по всему миру мечети и медресе, финансировали исламские университеты и начальные курсы для мусульман, вкладывали громадные средства в радио, телевидение и СМИ, поддерживали множество экстремистских групп, борющихся за то, чтобы в их странах воцарился «настоящий ислам».

Масштабы этой деятельности поражают. Одна только Саудовская Аравия организовала примерно 6 000 фондов, распространяющих в разных странах исламскую литературу. Считается, что за последнюю четверть века она израсходовала на эти цели не менее 70 миллиардов долларов. Американские исследователи вообще «утверждают, что Саудовская Аравия истратила на ваххабитскую пропаганду за последние четверть века больше средств, чем Советский Союз на коммунистическую пропаганду за все время своего существования»9 . А ведь, помимо нее, «вкладывались» в этот проект и Катар, и Кувейт, и Объединенные Арабские Эмираты. Причем распространялся по миру именно ваххабизм, вытеснявший собой все другие религиозные форматы ислама. Его преподавали в университетах и медресе, его пропагандировали саудовские эмиссары в различных исламских объединениях, он утверждался в «шариатских зонах» Европы, он служил идейной основой боевиков в тренировочных лагерях Афганистана и Пакистана.

В общем, можно, вероятно, сказать, что за последние десятилетия ислам претерпел колоссальную мировоззренческую трансформацию. Современный ислам (по крайней мере его «новая умма») обрел отчетливый ваххабитский формат, и именно это, как нам представляется, в значительной мере обостряет конфликт между Западным миром и Миром ислама. Зарубежный исследователь Мухаммад Хасан даже считает, что «салафизм (читай: ваххабизм — А.С.) — полностью и радикально иная культура, иной менталитет и, в конечном счете, иная религия, нежели традиционный ислам». А американский обозреватель Томас Фридман конкретизирует эту мысль. Он полагает, что «ничто так значительно не подрывает стабильность и модернизацию арабского мира и мусульманского мира в целом, как те миллиарды и миллиарды долларов, которые саудовцы с 70-х годов прошлого века инвестировали в то, чтобы полностью стереть все следы плюрализма в исламе — будь то суфистская, умеренно суннитская или шиитская версии — и навязать вместо него пуританский, антимодернистский, антизападный, антиплюралистический, направленный против женщин, ваххабитский, салафитский бренд ислама, пропагандируемый саудовским религиозным истеблишментом. Далеко не случайно несколько тысяч саудовцев присоединились к “Исламскому государству”, а благотворительные фонды Арабского залива переводят ИГ финансовые средства. Именно поэтому все суннитские джихадистские группировки — ИГ, “Аль-Каида”, “Джебхат ан-Нусра” — это идеологические ответвления ваххабизма, впрыснутого Саудовской Аравией в мечети и религиозные школы от Марокко до Пакистана и Индонезии».

Да что там Пакистан или Индонезия! «В настоящее время в Британии, число мусульман в которой составляет 5 % населения, — около 3 миллионов человек, более трети мусульман, обучающихся в университетах, считают оправданным убийство во имя интересов религии»10 . Вот неисчерпаемый резерв «спящих кротов», которые могут проснуться и начать действовать в любой момент.

С конца 1970-х годов, еще с афганских и пакистанских военно-тренировочных лагерей, нефтяные монархии Персидского залива взращивали чудовище. Они надеялись, что оно пожрет «кафиров», «безбожников», советские войска, вторгшиеся в Афганистан. В этом им помогали Соединенные Штаты, в свою очередь рассчитывавшие использовать «борцов за веру» против СССР. Непрерывным потоком шли деньги, инструкторы, оборудование, военное снаряжение. И вот наконец чудовище выросло, возмужало, окрепло и внезапно дохнуло огнем на своих «родителей». Первый удар пришелся как раз на Америку: обнаружилось, что из 19 террористов, ответственных за трагедию 9/11 на Манхэттене, пятнадцать были гражданами Саудовской Аравии, а еще двое — гражданами Объединенных Арабских Эмиратов. Более того, выяснилось, что 80 процентов мечетей в Соединенных Штатах контролируется ваххабитами, пропаганда ваххабизма свободно осуществляется многочисленными саудовскими исламскими культурными центрами и ваххабитские материалы обильно представлены даже на сайте посольства КСА в Вашингтоне.

Вряд ли верна точка зрения, полагающая, что исламский радикализм — это вынужденный ответ Мира ислама на цивилизационное давление Запада. То есть, быть может, она и верна, но только отчасти. Экспансия радикального исламизма началась бы и без этого фактора. Ведь не случайно девизом Королевства Саудовская Аравия является символ веры ислама — шахада: «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед — посланник его». А государственный гимн этого государства звучит так: «Да здравствует король! Стремись к славе и превосходству»!

Вот и стремятся.

Трансформация действительно осуществилась. Ислам от лица всего Исламского мира представляют в настоящий момент почти исключительно приверженцы ваххабизма. В полном соответствии с известным тезисом В.И.Ленина ваххабитская идея овладела массами и стала революционной силой. Монархии Персидского залива радикализовали ислам, и «процесс пошел» со все нарастающей интенсивностью. Терапевтические меры, которые предпринимают сейчас Соединенные Штаты и сама Саудовская Аравия, на него практически не влияют — феномен радикализма стал самодостаточным, самоподдерживающимся, поглощающим одну исламскую страну за другой. Разгром конкретного «халифата», в Сирии например, ничего не даст: пока в мировоззренческом дискурсе ислама главенствует ваххабизм, он будет воспроизводить по всему миру все новые и новые «исламские государства». Война Запада с исламскими радикалами станет «дурной бесконечностью», и нельзя поручиться, что Запад в этой войне победит. Тем более, что — парадоксально, но факт! — Соединенные Штаты по-прежнему являются надежной защитой для нефтяных ваххабитских монархий. На что здесь Америка рассчитывает, непонятно. Фактически она сама пестует свою смерть.

Единственная возможность погасить данный конфликт — это трансформировать нынешний религиозный дискурс Мира ислама. Предложить вместо ваххабизма иную теософскую конфигурацию — более современную, более энергичную, но главное — имеющую прикладной социальный характер. То есть способную создать эффективное мусульманское государство: политически стабильное, уверенно развивающееся, своевременно отвечающее на вызовы новой эпохи — государство, которое стало бы социальной моделью для других мусульманских стран, государство, которое могло бы наглядно продемонстрировать всему миру, что у ислама есть не только безнадежное прошлое, но и перспективное будущее.

Понятно, что Запад решить такую задачу не в состоянии. Он хочет превратить Исламский мир во второсортный, эрзацный аналог себя, перелицевать его в Соединенные Штаты или в Европу — более ничего.

Других рецептов спасения у Запада нет.

Но, может быть, используя свой исторический опыт, это способна сделать Россия?

Война в Зазеркалье

Правда, ситуация с российским исламом тоже не внушает особых надежд. Следует, как нам кажется, честно признать, что несмотря на очевидные достижения в этой сфере, мусульманские республики, входящие в состав РФ, так и не стали по-настоящему органической частью России. А российские этнические и верующие мусульмане так и не начали ощущать себя настоящими россиянами.

Нет, внешне все выглядит благополучно. Уважение к исламу и этническим мусульманам демонстрируется непрерывно. Выступая в октябре 2013 года в Уфе на торжественном собрании, посвященном 225-летию Центрального духовного управления мусульман России, президент В.В.Путин сказал, что «ислам — это яркий элемент российского культурного кода, неотъемлемая, органичная часть российской истории. Мы знаем и помним много имен последователей ислама, составивших славу нашего общего Отечества, — государственных и общественных деятелей, ученых, предпринимателей, представителей культуры и искусства, доблестных воинов».

Причем это отнюдь не политические декларации. Они неуклонно воплощались на практике. Вот что пишет об этом доктор Луай Юсеф, координатор Всемирного союза мусульманских ученых в России и СНГ, чье мнение особенно ценно как мнение наблюдателя со стороны: «Весьма примечательно, что за короткий промежуток времени они (российские мусульмане — А.С.) сумели получить такие права, каковых не имеется у мусульман, живущих в исламских странах, во главе которых стоит правитель-мусульманин». Доктор Юсеф приводит интересный факт: несколько лет назад власти Республики Татарстан обратились в Государственную Думу РФ с предложением сделать день принятия ислама государственным праздником России. Тогдашний «президент Дмитрий Медведев одобрил это предложение. Примечательно, что этот проект горячо приветствовала и Русская Православная Церковь, которая призвала не медлить с его осуществлением».

Вместе с тем, если рассмотреть ситуацию более объективно, выясняется, что все не так радужно. Да, действительно «в России живет больше мусульман, чем в любой другой европейской стране, и процентная доля мусульман среди населения быстро растет»11 . Да, действительно в истории России не было религиозных войн, а в новейшей истории — серьезных религиозных конфликтов. Да, российские мусульмане очень лояльны к российской власти, можно даже сказать, что это ее надежный электоральный ресурс. Во всяком случае, количество голосующих на выборах за «партию власти» в мусульманских республиках всегда значительно выше, чем в русских регионах России. Последнее, впрочем, объясняется тем, что «традиционные мусульмане» лояльно относятся к любой сильной власти, какой бы она ни была. К тому же российский ислам в определенной части своей имеет отчетливый суфийский характер (не только у мусульман Северного Кавказа, но и у татар Урало-Поволжья), а суфии — это их базовая черта — стремятся не вмешиваться в политику. Имеет значение и сравнение образов жизни: благодаря электронным СМИ российские мусульмане прекрасно знают, как живут их собратья по вере в государствах Средней Азии или на Ближнем Востоке, и вовсе не жаждут оказаться в условиях диктатуры или — что еще хуже — гражданской войны.

И однако то состояние «исламского инобытия», о котором мы говорили ранее, никуда не исчезло. Российские мусульмане по-прежнему пребывают как бы в «мире ином». Формально являясь полноправными российскими гражданами, активно участвуя в гражданской и экономической жизни страны, они как религиозная общность существуют в некой параллельной реальности, которая неведома подавляющему большинству россиян. Русские россияне почти ничего не знают ни об исламе, ни о «своих» мусульманах. Отношение к ним формируется в основном электронными и печатными СМИ, уже давно поставившими знак равенства между исламом и терроризмом. Как начали российские журналисты еще с середины 1990-х годов писать о «полчищах ваххабитов», которые угрожают России, так это продолжается до сих пор. Об исламе в российской русскоязычной прессе вспоминают только тогда, когда происходит очередной террористический акт. Ситуация усугубляется и наплывом мигрантов из среднеазиатских республик — отношение к ним, очевидно «чужим», также переносится и на «своих» мусульман. И вообще, большинство россиян считает Россию европейской и христианской страной и поэтому искренне не понимает — при чем тут ислам?

Можно констатировать весьма неприятный факт. Нация «россияне» до сих пор реально не сформировалась. В России, конечно, наличествует определенная гражданская консолидация, вызванная прежде всего обстановкой «враждебного окружения» (конфликтом с Западом, который по отношению к России — «чужой»), но отсутствует то внутреннее, деятельностное и мировоззренческое, единство, которое можно было бы назвать «национальной общностью».

Термин «россияне», используемый в течение последних десятилетий, обозначает не столько собственно нацию (государственно-этнокультурную общность), сколько формальную гражданскую принадлежность людей, проживающих в пределах определенных границ. Фактически нынешняя Россия представляет собой разнородный, противоречивый этнокультурный конгломерат, по-настоящему не сплоченный в единую нацию и потому потенциально готовый к различным геополитическим метаморфозам.

Вообще есть некий простой индикатор. Любая нация, если она действительно существует, формирует определенную онтологическую модель, «национальную аватару», выражающую представление нации о самой себе. Можно также сказать, что аватара — это концентрат национального (или этнического) характера, предъявление нации (этноса) в виде образа (эталона), который воплощает ее базисные черты. Это выделение нацией (народом) «себя» среди множества «других» этносоциальных культур.

В бытийной механике нации аватара играет чрезвычайно важную роль. Она непрерывно воспроизводит национальный характер, воспроизводит четкий национальный стереотип, утверждая нравственные, культурные и социальные нормы, специфические для него: «русские не сдаются», «англичанин никогда не будет рабом», «немцы не боятся никого, кроме Бога».

Классическим примером такой аватары является «образ советского человека», целенаправленно сформированный в СССР.

Значительно раньше в имперском сознании Великобритании возникла другая национальная аватара, которую можно определить как «образ белого человека». Здесь также нетрудно выделить набор главных характерологических черт. Это существо высшего порядка по отношению к колониальным аборигенам: он относится к ним как отец к неразумным детям — воспитывая и направляя их, поощряя, а если требуется, то и наказывая. Кроме того, «белый человек» никогда не отступает перед опасностью, он всегда, несмотря ни на какие препятствия, достигает поставленной цели, и он также всегда готов прийти на помощь другому «белому человеку». Энергетика этой внятно сформированной национальной модели, как нам представляется, сыграла не последнюю роль в становлении огромной Британской империи, «над которой никогда не заходило солнце».

Можно также вспомнить начальную американскую аватару, которая обозначалась аббревиатурой WASP (по первым буквам английских слов): белый, англо-саксонец, протестант. Ее типовой канон выглядит так: индивидуализм, протестантизм, пассионарная предприимчивость, стремление к успеху, личная ответственность за свою судьбу. Наличие такой аватары, которая, насколько можно судить, возникала в значительной мере спонтанно, определило и лицо нации (американский национальный характер) и специфику складывающейся американской государственности, где не власть формирует и направляет народ, а народ формирует и контролирует власть.

Понятно, что аналогичной национальной модели в современной России нет. Никто не может сказать, что представляет собой нынешний «россиянин», какие наличествуют у него базисные характерологические черты, каков его нормативный поведенческий репертуар. Нет точки сборки. Нет эталона «российскости», естественно объединяющего в себе разнообразные онтологии этносов, верований и социальных групп.

Между тем — повторим еще раз — ваххабитский ислам сумел за последние годы создать яркую аватару, притягивающую к себе мусульманскую молодежь. Это — мужественный воин ислама, сражающийся во имя всех истинно верующих на земле. Он бесстрашен и справедлив. Он презирает слабость и смерть. Он грозен со своими врагами: перед ним трепещут мягкотелые американцы и европейцы. Он призван освободить мир от зла. Он исполняет вышнюю волю Аллаха, и потому правда на его стороне.

Что может противопоставить ему традиционный российский ислам, не имеющий ни яркого образа, ни вдохновляющей цели? Что может противопоставить ему рыхлая нынешняя «российскость», не могущая определить даже саму себя?

И потому традиционный российский ислам постепенно глобализуется. В него медленно, но упорно просачиваются общемировые ваххабитские ингредиенты. Выступая в феврале 2013 года на заседании Национального антитеррористического комитета в Пятигорске, директор ФСБ России генерал А.В.Бортников сказал, что идеология радикального исламизма продолжает распространяться, причем «не только на Северном Кавказе, но и в ряде субъектов Приволжского, Уральского и Сибирского федеральных округов».

Вот в чем специфика нынешней ситуации. В России идет невидимая россиянам война. Идет громадное по масштабам сражение в Зазеркалье — за то, каким будет новый российский ислам.

Собственно — какой будет сама Россия.

И главное сражение этой войны разворачивается вовсе не в сфере экономики или социальной политики, которые, разумеется, тоже очень важны. Главное сражение разворачивается в мировоззренческой сфере, которая определяет собою все. Чей флаг будет развиваться на этой господствующей высоте, тот и выиграет сражение. Чья национальная аватара окажется привлекательнее, тот и будет претендовать на реальное место в формирующейся сейчас новой истории.

Пока Россия ведет в этой войне лишь чисто оборонительные бои.

Но как нам представляется, у нее есть все возможности, чтобы перейти в стратегическое наступление.

Точка сборки — «приоритет знаний»

Формирование новой нации, модернизация идентичности, создание аватары, которая воплощала бы собой национальный канон, — вполне реальный процесс. Уже в наше время, в ХХ веке, были сконструированы такие новые нации, как «советский народ», с очевидностью отличающийся от классических европейских и азиатских народов, или «израильтяне», которые тоже достаточно сильно отличались от диаспоральных евреев, или «кемалистские турки», выделенные из населения Османской империи, или «арийская раса» в Германии во время правления Гитлера.

Преобразование нации — осуществимый процесс, и занимает он не такое уж долгое время. Другое дело, что тут сразу же возникает главная тема: каким должен быть новый национальный формат, чтобы соответствовать современности, каких целевых параметров при этом необходимо достичь?

Оценим в этих координатах потенциал России. Понятно, что путь классического «догоняющего развития», путь «вторичной индустриализации» как основы создания национальных богатств не является для нас перспективным. Против этого работает российская «географическая специфика», которая заключается в том, что в России более холодный климат, чем в большинстве развитых западных и восточных стран, и более обширная, с трудными коммуникациями территория, во многом не освоенная до сих пор. При любой экономической деятельности Россия вынуждена будет платить дополнительные налоги — транспортный и климатический, — исключить которые из накладных расходов нельзя. И если до периода интенсивной глобализации, когда национальные экономики в определенной степени были разобщены, это принципиального значения не имело, то теперь, в мире всеобщей экономической взаимосвязанности, любая, даже самая незначительная, добавочная нагрузка на производство порождает ощутимые конкурентные трудности.

В классическом варианте, в сюжете обычного догоняющего развития Россия всегда будет экономически опаздывающей страной, что в общем и наблюдалось в значительной части ее истории. При прочих равных мы ни по уровню технологий, ни по уровню жизненных благ никогда не сумеем сравняться с мировыми лидерами Запада и Востока.

Мы будем все время хотя бы чуть-чуть отставать.

Путь простого количественного развития приведет нас в тупик.

Единственная возможность для нас вновь оказаться в авангарде истории — это резко поднять качество нации, создать новый народ, способный на принципиальный цивилизационный прорыв. Причем критерий такой «национальной модернизации», точка сборки, на основе которой могла бы возникнуть новая российская аватара, должны — вне всяких сомнений — иметь универсальный характер. Ни «русскость», ни «православность» в чистом виде здесь не годятся, поскольку представляют собой изолирующие доктрины.

Мы не можем, следуя классическим западным образцам, стать самой богатой, самой развитой и самой сильной державой мира, сколько бы мы ни напрягались, — здесь существуют четкие географические ограничения. Зато мы можем стать самой образованной в мире страной — страной, лидирующей прежде всего в когнитивном, интеллектуальном пространстве. Заметим, что это полностью отвечает вызову будущего: в информационной эпохе знания ценятся выше, чем металл, газ или нефть. К тому же интеллектуальный вектор развития имеет явное преимущество: в среде концентрированных и возобновляемых знаний, при высокой когнитивной температуре, которая в подобной среде возникает сама собой, новые идеи и новые технологии (то есть собственно инновации) зарождаются как бы из ничего. Они представляют собой «воздух существования». А появившись на свет, эти идеи уже влекут за собой и динамичное сбалансированное развитие, и ощутимые экономические преференции.

Добавим, что это не есть сугубо умозрительная концепция. В 1866 году, когда прусские войска разгромили армию Австрийской империи при Садове, канцлер Бисмарк сказал, что «эту войну выиграли немецкие учителя». Подразумевалось, что качественный уровень немецкого солдата был значительно выше австрийского, что являлось следствием немецкого школьного образования. Заметим также, что политические, экономические и военные успехи Соединенных Штатов не в последнюю очередь были обусловлены тем, что они целенаправленно ассимилировали в себе образованных, творческих, энергичных людей — эмигрантов со всего мира. Или еще пример. Когда Япония, разгромленная во Второй мировой войне, в качестве национальной идеи выдвинула цель «выиграть мир», то фундаментом для реализации этой идеи стало именно образование. «Рабочий день» японского школьника длился тогда 12 часов: с 8 утра до 3 дня — собственно школа, с 6 до 9 вечера — занятия с репетитором, а потом до полуночи — выполнение домашних заданий. Средняя японская семья тратила на образование детей до четверти своего дохода. Культ образования в Японии и сейчас чрезвычайно высок. Аналогичную ставку — на образование — сделали в свое время также Сингапур и Тайвань, совершившие победный рывок от отсталости к передовым технологиям.

Есть что с чем сравнить.

Вот мощный ресурс, не требующий (по крайней мере на первых порах) ни глобального экономического переустройства, ни резких политических сдвигов, чреватых потрясениями и революциями.

Когнитивная трансформация нации, повышение ее качества за счет резкого повышения уровня образования — это путь, который современной России и вполне доступен, и остро необходим. Более того, на наш взгляд, это вообще единственный путь, обеспечивающий России реальное продвижение в будущее.

Главное же, что эта стратегия опирается на русский национальный характер, для которого свойственно скептическое отношение к материальным благам, но зато повышенное внимание к благам нематериальным — духовным. А образованность, умение думать, интеллектуализм — это как раз воплощение светской, современной духовности (во всяком случае, интерпретировать ее можно именно так), и потому здесь весьма вероятен архетипический резонанс, который придаст данной стратегии дополнительную энергетику.

А дальше следует самое интересное.

Точно такая же идеологема присутствует и в изначальной форме ислама. Причем в отличие от не слишком определенной «русской духовности» в исламе этот концепт имеет гораздо более четкие когнитивные характеристики.

Действительно, если обратиться к Корану с этих позиций, то можно заметить его сильную акцентированность на ценности и приобретение знаний. «Символично, что первым словом, с которым архангел Гавриил обратился к Мухаммаду, призывая его на пророческое служение, было: “Читай!” и что в начальных строках первой (в хронологическом порядке) суры-главы Корана прославляется Бог именно как творец, научивший человека письму (96:1-5). Также и последующую суру (68-ю) открывает Божья клятва орудиями письма — чернилами и пером. Превосходство знания/разума Бог отмечает в таких коранических откровениях: “Неужели равны знающие и незнающие?!” (39:9); “На высшую ступень Бог поднимает уверовавших и знающих” (58:11); “Из рабов Божьих подлинно боятся Его / Именно люди ученые (35:28)”». Или вот еще вполне однозначное повеление: «Назидайтесь, обладающие зрением!» (59:2).

«В свою очередь, пророк Мухаммад назвал разум первым и наивысшим творением Божьим, а ученых мужей (‘уляма’) — наследниками пророков. Поиск знания/науки он объявил “обязанностью каждого мусульманина и мусульманки”; говорил об учебе как о непрерывном процессе, длящемся от колыбели до могилы и требующем от человека отважных поисков мудрости “даже в далеком Китае”. Мухаммаду принадлежат также слова о том, что “чернила ученого так же драгоценны, как кровь мученика, павшего за веру”; или “один час размышления лучше семидесяти лет богослужения”»12 .

Примеры можно было бы продолжить, но, как нам представляется, сказанного достаточно. Ориентированность на познание — это специфика ранней коранической теософии, несомненно, выделяющая ислам среди других мировых религий. Средневековые авторы не случайно указывали, что в исламском обществе той эпохи существовали две отчетливые социальные группы: «люди пера» и «люди меча». Причем «мусульманская цивилизация отдавала перу предпочтение перед мечом, ставила ученого выше солдата, в чем выражался характерный для классического ислама культ знания»13 . Именно этот гносеологический вектор, вероятно, и вывел ислам в число лидирующих цивилизаций Средневековья — обеспечив ему подъем, какого не знал тогдашний Запад, то есть европейские страны.

Однако «врата иджтихада» начали закрываться уже в XI веке. Свободное высказывание, основанное на разуме, стало считаться грехом. Соответственно трансформировался и исламский гносеологический вектор: из познания мира он превратился исключительно в познание Бога. Наука была подменена богословием, и расцветшая было исламская цивилизация начала «тормозить» — чем дальше, тем больше. Отдельные попытки выдающихся исламских философов возродить рациональное знание успеха уже не имели: время было упущено…

Такая ситуация сохраняется до сих пор. Яркой иллюстрацией тому может послужить практика перевода. Еще в VIII веке в Мире ислама возникло знаменитое «переводческое движение», особенное активизировавшееся после «учреждения в Багдаде халифом аль-Мамуном (813 — 833) “Дома Мудрости”, который одновременно совмещал в себе библиотеку, академию и переводческое бюро. На арабский язык, ставший языком науки и культуры для всего населения мусульманской империи, были переведены многие произведения античной, иранской и индийской мудрости…» Исламский мир впитал в себя знание предшествующих цивилизаций, и естественно, что «за эпохой переводов, длившейся около столетия, вплоть до середины IX в., последовал период собственного творческого развития унаследованных культурных традиций»14 . По мнению американского ориенталиста Франца Роузентала, знание в арабо-мусульманской культуре приобрело ценность, не имевшую равных в других цивилизациях.

А что мы видим теперь? В одной Греции ежегодно переводится и издается в пять раз больше книг, чем во всех арабских странах вместе взятых.

«Наследники пророков» — ученые — перестали быть в Исламском мире уважаемыми людьми. Их совершенно вытеснили со статусных пьедесталов муллы и улемы. Творческую мысль заменила религиозная догма, и барьер этот, поставленный тысячу лет назад, по сю пору непреодолим.

Если же обратиться к исламу в современной России, то положение здесь нисколько не лучше. Оно даже хуже: в зарубежных мусульманских странах духовные наставники, «окормляющие» паству, имеют хотя бы профессиональное богословское образование. Российский ислам делает в этой сфере лишь первые неуверенные шаги. Ощутимых результатов пока не видно, и, вероятно, прав Юрий Михайлов, который пишет, что «сегодня редко встретишь муфтия, имама или муллу, занимающегося саморазвитием. В мечетях на пятничных проповедях звучит порой такая ахинея, что, если ее пересказать, никто не поверит, что подобное возможно не где-нибудь, а в столице государства, претендующего на цивилизационное лидерство. Духовенство меж тем и не скрывает, что ничего не читало и читать не желает». По подобию «духовных наставников» формируется и их паства — с низким уровнем образования, совершенно не соответствующая требованиям современности. А отсюда вытекают и главные трудности во взаимоотношениях с российским исламом: он все больше и больше отрывается от настоящего, погружаясь в догматическое средневековое прошлое.

Превратить российский ислам в активный цивилизационный ресурс, на наш взгляд, можно лишь одним способом. Следует создать «точку сборки» новой российской нации — причем в той области, которая является пересечением обеих социокультурных систем. Такой точкой сборки может стать «приоритет знаний» — идеологема, вырастающая, с одной стороны, из архетипической «русской духовности», а с другой — из архетипической «познавательной» сути ислама.

Вот здесь и может вспыхнуть настоящий архетипический резонанс — взаимодополняющая энергетика обеих цивилизационных культур.

Русская «духовность» в этом случае обретет конкретный смысловой формат.

В свою очередь, в российском исламе возродятся истинные «наследники пророков». В России возникнет нация, способная ответить на вызов будущего.

Лишь одна трудность возникает на этом пути — поставить такую задачу гораздо проще, чем реально ее решить.

Коранический гуманизм

Значительная часть нового профессионального духовенства в российском исламе получает образование за рубежом. Молодые российские мусульмане едут на учебу в иностранные исламские центры, а потом, возвращаясь оттуда, привозят с собой ваххабитский ислам. Причем во многих случаях его и везти не надо: агрессивный ислам просачивается в Россию сам. А.И.Маточкина, изучавшая положение мусульман в Петербурге, прямо пишет, что «большую роль в преподавании ислама играют выходцы из арабских стран — студенты, приехавшие на учебу в Санкт-Петербург и оставшиеся жить в городе после окончания обучения». Традиционный российским ислам не может этому противостоять: у него нет той яркой пассионарности, которой в настоящее время обладает зарубежный ваххабитский ислам.

Показателем низкого когнитивного уровня нынешнего исламского образования служит и отсутствие в публичном пространстве России мусульманской интеллигенции, хотя именно наше время, как отмечает Н.В.Полякова, «ознаменовалось выходом на авансцену современного мира фигуры публичного интеллектуала как нового активного участника не только внутренней, но и международной политики». Мы, конечно, не имеем в виду представителей разных российских народов, в том числе «этнических мусульман», активно участвующих в общественной жизни России. Таких в нашей стране достаточно. Но слышал ли кто-нибудь по радио или видел по телевизору выступление блестящего исламского интеллектуала, который на доступном слушателям/зрителям языке демонстрировал бы актуальность и современность своей религии? Главное — показывал бы совместимость «исламскости» и «российскости», их взаимодополняемости как цивилизационных культур? В собственно мусульманских СМИ такие публикации изредка попадаются, но мусульманская пресса является «параллельным пространством» для большинства россиян, на основную массу российских граждан она никакого влияния не оказывает. В общем приходится констатировать, что в России нет мусульманской интеллигенции, которая могла бы грамотно объяснять россиянам, что такое ислам.

Как нам представляется, опять-таки ясно, о чем идет речь. И об этом уже не раз весьма настойчиво говорили специалисты. России необходима единая, унифицированная система исламского образования — от самых начальных курсов при медресе до современных, интеллектуально насыщенных исламских университетов, способных не просто готовить профессиональные кадры, но и выдержать образовательную конкуренцию с крупнейшими зарубежными центрами.

Для многонациональной России это особенно актуально. У нас ведь, не забывайте, наличествует не только «татарский», «кавказский», «крымский» и «башкирский» ислам. Картина религиозной специфики намного более сегментирована. Например, южные регионы России представляют собой сложнейший коктейль как в конфессиональном, так и в этническом отношении. Здесь проживают представители более 170 народов, исповедующие более 40 направлений и вариантов религий: по разным оценкам, это от 11 до 22 млн. мусульман, принадлежащих более чем к 40 самостоятельным этносам. Ислам, пропитанный своеобразной местной культурой, дифференцированный в «мозаику» на протяжении двух последних веков, является здесь даже не региональным, а районным и областным, и потому социальные противоречия мгновенно обретают религиозную и этническую окраску.

Единство, противостоящее этой изначально конфликтной среде, осознание общности при сохранении местных культурных различий тут может обеспечить только строго унифицированный ислам, внедряемый через систему единого исламского просвещения.

Осуществимо ли это на практике? Или это сугубо схоластическая теория, обреченная оставаться чисто умозрительным построением?

На наш взгляд, подобная трансформация вполне осуществима. «Суверенная демократия», сложившаяся в России, имеет не только очевидные недостатки, но и достаточно очевидные инструментальные преимущества. Она представляет собой один из видов «государственного дирижизма», то есть такую социально-политическую систему, при которой власть напрямую управляет наиболее важными сферами общественного развития. «Дирижизм» не является чисто российской особенностью. Когда Шарль де Голль на волне алжирского кризиса пришел к власти во Франции, то для спасения страны он использовал именно дирижистские методы — собственно тогда и возник сам этот термин. На дирижизм, проводя системную модернизацию, опирались также Китай, Южная Корея и Сингапур. Правда, в России предпочитают определять это как «государственный патернализм», но суть не меняется: власть осуществляет преобразования под своим жестким контролем.

Так вот, при «суверенном» характере власти в современной России данный процесс действительно осуществим, причем даже во вполне обозримые сроки. Власти требуется лишь проявить политическую волю к преобразованиям. Тем более что действия эти встретят понимание у мусульман. «Мусульманская духовная элита на разных уровнях стремится к взаимодействию с государством, апеллируя к нему при решении своих проблем. “Несмотря на принцип отделения государства от религии, государство не должно игнорировать духовные потребности общества”, — считает <председатель Совета муфтиев России> Равиль Гайнутдин, и под этими словами подписались бы, пожалуй, все официально признанные мусульманские пастыри. Например, муфтий Дагестана Ахмад-хаджи Абдуллаев, выступающий за “сотрудничество и совместные с государством усилия по духовному оздоровлению общества”. По мнению имама ингушского села Галашки Умара Арапханова, “необходима государственная поддержка исламской жизни в республике, исламской мысли в России”. Глава ДУМ Мордовии Рашит-хазрат Халиков в обращении к президенту республики Николаю Меркушкину подчеркивает, что “...мусульмане всегда могут рассчитывать на помощь и понимание со стороны властных структур. Такой положительный опыт сотрудничества необходим очень многим регионам нашей страны”. А глава Координационного центра мусульман Северного Кавказа Исмаил Бердиев неоднократно подчеркивал: “...Без тесного взаимодействия с властью невозможно обуздать ваххабизм и терроризм. Нам нужно работать в одной упряжке, если мы хотим побороть это зло”. И подобных высказываний не счесть»15 . Ведь «традиционные мусульмане», как правило, лояльно относятся к власти. Впрочем так же относится к ней и большинство традиционно мыслящих россиян.

Однако «заточенность» российского ислама на образование отнюдь не гарантирует его мирный характер. Уже замечено, что руководителями террористических групп довольно часто становятся люди именно с высшим образованием — инженеры, менеджеры, врачи. И уж тем более — выпускники богословских университетов. Конечно, без «массы» рядовых исполнителей они оказались бы в пустоте, но сборку той или иной экстремистской организации обеспечивает именно их идеологическая направленность. Многое здесь зависит от поставленной цели. Это как с атомным производством: можно строить электростанции, освещающие города, а можно накапливать бомбы, способные превратить эти города в радиоактивную пыль.

То есть когнитивный вектор ислама, который необходимо сформировать, должен еще иметь и соответствующее мировоззренческое содержание.

Обратим в этой связи внимание на идею «коранического гуманизма», которую выдвинул главный научный сотрудник Института востоковедения РАН, доктор философских наук, профессор Тауфик Ибрагим. Под кораническим гуманизмом, если охарактеризовать его в самых общих чертах, он понимает представление «о человечестве как о единой семье», а также «о религиозном плюрализме и о свободе вероисповедания», представление о том, что приверженцы иных «религий, во-первых, тоже могут идти своим истинным путем к Богу и, во-вторых, что Бог осенит их своей милостью наравне с твоими единоверцами, даруя им вечное спасение», поскольку, например, христианин, если, конечно, он истинный христианин, в определенном смысле — также и мусульманин.

Причем особенно интересно, что акцент профессор Т. Ибрагим делает прежде всего на разуме. Он пишет: «Коран не выдвигает никаких догматов, которые надо принимать вопреки своему разуму. И это есть один из главных моментов коранического гуманизма. Картина мира в Коране существенно рационализируется, фактически отгораживается от вмешательства сверхъестественных сил, притом не только злых духов, таких как демоны и джинны, но и добрых — ангелов. Пророк Мухаммад стал “печатью пророков”, последним из них именно в том смысле, что к тому времени человечество вышло из религиозного детства, достигло умственной зрелости, а потому больше не нуждается в прежних, относительно примитивных способах Божьего просвещения и водительства. Отныне ты сам, своим разумом будешь устраивать свою жизнь, — такое высокое доверие к человеческому разуму и есть величайший гуманизм»16 .

Фактически речь здесь идет о той самой «рационалистической революции», которая в свое время в исламе завершена не была.

Эти идеи профессор Т. Ибрагим подтверждает громадным философско-историческим материалом. Причем он считает, что принципы коранического гуманизма были заложены в Коран изначально, то есть провозгласил их сам Аллах, но в дальнейшем, при восприятии их, они были искажены средневековым сознанием. Теперь пришло время вернуться к их истинному толкованию.

И тут важен вывод, к которому приходит Т. Ибрагим. Он полагает, что «подобающее (то есть гуманистическое — А. С.) будущее ислама будет сформулировано не в собственно мусульманских странах. Идеология выхода появится только на периферии исламского мира — в той же Европе, к которой я отношу и Россию», поскольку «более открытое понимание религии — мусульманской, иудейской, христианской — возможно только там, где люди существуют друг с другом на более или менее равноправных основаниях. Только эта атмосфера создает нормальную обстановку для такой идеологии и для восприятия такой идеологии».

Сходные мысли высказал и председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин на VIII Международной теологической научно-образовательной конференции с характерным названием: «Коранический гуманизм как фундамент мусульманского образования». Он определил коранический гуманизм как «совокупность коранических истин о человеке как о высшем творении Всевышнего», и поэтому «аксиомой коранического гуманизма является утверждение о разумности человека, о необходимости рационального подхода к миру». В свою очередь, «рациональный подход к действительности предполагает получение знаний, а творческий созидательный подход — преобразование, совершенствование человека и мира». При этом под образованием, по его мнению, следует понимать «систему интегрального знания, включающего и богословие, и право, и философию, и естественные, и гуманитарные науки».

И, наконец, с предельной четкостью сформулировал данный тезис президент В.В.Путин на встрече с муфтиями духовных управлений мусульман России в Уфе. «Одна из важнейших задач, — сказал он, — воссоздание собственной исламской богословской школы, которая обеспечит суверенитет российского духовного пространства и, что принципиально важно, будет признана большинством мусульманских ученых мира. Эта школа должна откликаться на самые актуальные события и в России, и в мире в целом, давать свои оценки, которые будут понятными и авторитетными для верующих».

Заметим, что ситуация для подобных преобразований складывается в России чрезвычайно благоприятная. Отсутствие у большинства россиян каких-либо знаний о современном исламе имеет не только негативный аспект. Эту «гносеологическую пустоту» может — вполне естественно — заполнить внятное позитивное содержание. И не только заполнить, но и создать в российском сознании столь необходимую ныне русско-исламскую гармонизирующую среду.

С другой стороны, неопределенный статус, в котором пребывает нынешний российский ислам, предполагает, что ему все равно предстоит испытать некий метаморфоз, и лучше если данный процесс будет не спонтанным, сопровождающимся различными инцидентами, а контролируемым, мягким, цивилизованным, направленным в сторону высоких коранических идеалов.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Игнатенко А.А. Недокументированные заметки о «гуманитарном джихаде». Часть 1 // Институт Ближнего Востока. — http://www.iimes.ru/?p=25700.

2 Игнатенко А.А. Самоопределение исламского мира // Игнатенко А. А. Ислам и политика: Сборник статей. — М.; 2004. С. 53.

3 О противостоянии таклида и иджтихада в истории Исламского мира см.: Андрей Столяров. Война миров. Исламский джихад как историческая неизбежность. // Дружба народов. 2017, № 9.

4 Ислам против терроризма. Фетвы имамов по вопросам, касающимся тяжких бедствий. — М.; 2003. С. 141.

5 Игнатенко А.А. Эпистемология исламского радикализма // Религия и глобализация на просторах Евразии. — М.; 2009. С. 209.

6 Игнатенко А.А. Ислам в XXI веке: главные направления исследования // Полития. 2007. № 4 (47). С. 21—22.

7 Определение «слабый иснад» означает, что у данного хадиса не слишком авторитетные источники.

8 Игнатенко А.А. Эндогенный радикализм в исламе. С. 17.

9 Игнатенко А.А. Вашингтон и Эр-Рияд: союз против ваххабизма // Независимая газета. 13.02.2004.

10 Сатановский Е. Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями. — М.; 2012.

11 Попов В.В. Почему пробуксовывает диалог цивилизаций // Вестник МГИМО Университета. Вып. № 4. 2012. С. 153.

12 Ибрагим Т.К. Классическая мусульманская цивилизация (ценности и институты). // Исламская цивилизация в глобализирующемся мире. — М.; 2011. С. 10—11.

13 Там же.

14 Ибрагим Т.К. Классическая мусульманская цивилизация… С. 12.

15 Малашенко А. Ислам для России. — М.; 2007. С. 42—43.

16 Профессор Тауфик Ибрагим: Коранический гуманизм // Медина аль-Ислам. 2015. № 8 (166).

Согласно прогнозам аналитиков департамента статистики Форума стран-экспортеров газа (GECF), спрос на газ в Латинской Америке продолжит рост в среднем на 3,5% в год, что существенно выше общемировых показателей.

Первый Международный форум газа, нефтехимии и зеленого топлива успешно прошел на этой неделе в городе Санта-Крус-де-ла-Сьерра (Боливия). Организаторами форума совместно выступили Министерство углеводородов Боливии, ЯПФБ (YPFB) и Боливийская палата углеводородов и зеленой энергии (CBHE).

Форум стал значимым событием в регионе и собрал крупнейших игроков глобального нефтегазового рынка, участвующих в проектах разведки, добычи и эксплуатации в Латинской Америке, а также представителей международных организаций, отраслевых аналитиков, экспертов и журналистов.

Приветствуя участников, президент Республики Боливия Эво Моралес заверил инвесторов в стабильном развитии газового рынка и отметил растущий экспорт в соседние страны - Бразилию, Аргентину, Парагвай, Перу.

Gazprom International выступил стратегическим спонсором форума, а представители компании Владимир Илянин и Лилия Ягудина поделились новыми подходами к повышению эффективности проектов, а также передовым опытом в сфере охраны окружающей среды, в частности, на природоохранных территориях.

Владимир Илянин, заместитель управляющего директора по работе с государственными органами, в ходе выступлении отметил: «Мы заинтересованы в дальнейшем расширении сотрудничества и рассматриваем перспективу стать оператором, делать это эффективно на благо страны и нашей компании. В фокусе нашего внимания – снижение временных и финансовых затрат при реализации проектов. Мы рассчитываем на поддержку Министерства углеводородов Боливии как эффективного регулятора в своевременном получении необходимых разрешений и согласований, которые крайне важны для сохранения экономической привлекательности проектов».

Насыщенная программа форума позволила участникам обменяться мнениями и наметить пути применения передового опыта международных компаний к нуждам нефтегазовой отрасли Боливии, обсудить эффективные механизмы и инструменты для принятия комплексных решений в области добычи углеводородов, технологий СПГ, а также уделить особое внимание вопросам зеленой энергии.

Боливия – третья страна в Южной Америке по объему производства углеводородов. Ежегодно эта республика добывает более 20 млрд м³ природного газа. Большая часть добытых ресурсов экспортируется в Бразилию и Аргентину. Доказанные запасы природного газа в этой латиноамериканской стране оцениваются примерно в 11 трлн кубических футов (более 300 млрд м³).

В 2007 году «Газпром» и YPFB подписали меморандум о взаимопонимании. Интересы «Газпрома» в Боливии представляет Gazprom International — специализированное предприятие по реализации зарубежных проектов в области поиска, разведки и разработки месторождений углеводородов. В стране работает представительство компании в г. Санта-Крус-де-ла-Сьерра.

«Газпром» в партнерстве с Total S.A. (50%, оператор проекта), Tecpetrol S.A. (20%) и YPFB (10%) участвует в проектах по освоению перспективных нефтегазоносных участков Ипати и Акио, на территории которых открыто месторождение Инкауаси. На сегодняшний день Инкауаси обеспечивает 14% газодобычи в Боливии.Кроме того, совместно с Total (50%) «Газпром» (50%) реализует проект по геологоразведке месторождений углеводородов на участке Асеро.

В 2017-м Gazprom International и боливийская нефтегазовая корпорацияYacimientos Petrolíferos Fiscales Bolivianos (YPFB) подписали Меморандум о намерениях по переходу к коммерческим переговорам по блокам «Ла-Сейба» (La Ceiba) и «Витиакуа» (Vitiaqua), также расположенных на юге Боливии, а буквально в июне этого года Gazprom International и боливийская YPFB подписали Соглашение об основных условиях контракта на оказание нефтегазовых услуг по разведке и добыче на участке «Витиакуа». Документ позволит перейти к этапу формирования основной контрактной обвязки проекта ГРР в соответствии с непростым законодательством Боливии.

Япония сдала рыбацкие позиции.

С 1984 г. производство рыбы и морепродуктов в Японии сократилось более чем вдвое, отмечает министерство сельского хозяйства, лесоводства и рыболовства страны.

Министерство опубликовало Белую книгу по рыболовству – 2017. По ее данным, Япония - бывший лидер рыбной отрасли –– скатилась за последние 32 года на восьмое место среди крупнейших добытчиков и производителей водных биоресурсов.

Производство рыбы и морепродуктов в Стране восходящего солнца, согласно документу, достигло пика в 1984 г. Тогда японские рыбаки и марифермеры поставили на рынки 12,8 млн тонн продукции, пишет информагентство Nippon. Однако вскоре началось быстрое снижение темпов. В 2016 г. объем производства снизился на 6% к уровню предыдущего года и составил лишь 4,4 млн тонн. Среди причин называют уменьшение уловов сардины-иваси.

Как сообщает корреспондент Fishnews, сокращение добычи Японией с лихвой компенсируют другие участники мирового рыболовства. В 2016 г. японские суда поймали 3,39 млн тонн рыбы, что позволило стране занять восьмое место в рейтинге по этому показателю. Главную роль в мировом рыболовстве и аквакультуре играет Китай, который в позапрошлом году добыл 17,8 млн тонн рыбы – 20% мирового зарегистрированного улова. Следом в списке разместились Индонезия (6,6 млн тонн) и Евросоюз (5,4 млн тонн).

В последние 20 лет уловы рыбаков ЕС, Соединенных Штатов и других развитых стран и регионов мира остаются на прежнем уровне либо сокращаются. А вот объемы добычи судами КНР, Индонезии, Вьетнама и других развивающихся стран Азии продолжают расти. Согласно докладу японского министерства, в девятку крупнейших добытчиков рыбы входят также Индия (5,1 млн тонн в 2016 г.), США (4,9 млн тонн), Россия (примерно 4,8 млн тонн), Перу (3,8 млн тонн), Япония (3,3 млн тонн) и Вьетнам (2,8 млн тонн).

По продукции аквакультуры Страна восходящего солнца также оказалась позади других мировых «рыбных» держав: на фермах выращиваются лишь 30% японских рыбы и морепродуктов.

Fishnews

Президент России призвал РЖД, угольщиков и портовиков скоординировать работу по экспорту угля

Для бесперебойных перевозок грузов ТЭК необходимо опережающее развитие железнодорожной инфраструктуры и совершенствование перевозочного процесса

Вчера президент РФ Владимир Путин провёл в Кемерово заседание Комиссии по вопросам стратегии развития топливно-энергетического комплекса (ТЭК) и экологической безопасности. Его участники сошлись в том, что сегодняшняя рыночная конъюнктура даёт российским угольным компаниям возможность укрепить позиции на мировом энергетическом рынке и использовать этот шанс поможет скоординированная работа грузоотправителей и транспортников.

Основной задачей Комиссии по ТЭК является согласование действий федеральных и региональных органов исполнительной власти при разработке и реализации основных направлений государственной политики в области ТЭК. В её состав входят представители правительства, администрации президента, а также крупнейших российских бизнес-структур, в том числе топливно-энергетического комплекса.

Владимир Путин отметил, что в прошлом году российские угледобывающие компании отправили на экспорт более 190 млн тонн продукции (и страна стала третьим в мире поставщиком угля после Индонезии и Австралии). По его словам, сейчас есть возможность расширить присутствие на мировом угольном рынке.

«Чтобы воспользоваться возможностями, нужно решить комплекс задач. Это повышение рентабельности и безопасности добывающих угольных мощностей, их модернизация как в традиционных районах угледобычи (Кузбассе, Хакасии, Якутии), так и в новых (Восточной Сибири и на Дальнем Востоке). И конечно, нужно улучшать логистику, расширять экспортные коридоры, прежде всего пропускную способность железнодорожных магистралей, для которых угольные компании являются якорными грузоотправителями», – подчеркнул Владимир Путин.

Развитие Восточного полигона железных дорог, отметил он, расшивка узких мест на БАМе и Транссибе являются приоритетными целями развития транспортной инфраструктуры на ближайшие годы. «Вновь подчеркну: должна действовать постоянная связка, стыковка планов угольных компаний по наращиванию добычи с программами развития РЖД, а также с инвестиционными проектами морских портов. Важно обеспечить сбалансированный подход к расширению пропускной способности, учесть потребности не только угольных компаний, но и других грузоотправителей. Нужно проработать вопрос закрепления взаимных обязательств перевозчиков и потребителей, использовать долгосрочные контракты», – заключил глава государства.

В свою очередь, генеральный директор – председатель правления ОАО «РЖД» Олег Белозёров отметил, что общий объём инвестиций в развитие Байкало-Амурской и Транссибирской магистралей до 2025 года составит 696 млрд руб., а для обеспечения опережающего развития инфраструктуры уже в 2018 году на проектирование пре­дусмотрено 3,4 млрд руб. Модернизация ключевых железнодорожных артерий Восточного полигона позволит обеспечить к 2025 году вывоз угля в восточном направлении до 195 млн тонн.

«С учётом решения Правительства России о переходе на долгосрочное тарифное регулирование в сфере грузовых железнодорожных перевозок можно говорить о том, что благоприятные условия сохранятся на длительную перспективу», – отметил Олег Белозёров.

По его словам, для бесперебойных перевозок грузов ТЭК необходимо совершенствование перевозочного процесса. «Перевозки грузов топливно-энергетического комплекса занимают почти половину объёма погрузки российских железных дорог и обеспечивают около 60% грузооборота. Хочу поблагодарить компании ТЭК за то, что они формируют основу грузовой базы ОАО «РЖД». Прирост погрузки угля только в этом году оценивается в 4,5% к 2017 году», – сказал глава РЖД.

Он напомнил, что в 2012 году был запущен проект модернизации БАМа и Транссиба. Первый этап завершится в 2019 году и позволит увеличить вывоз грузов с месторождений Восточного полигона до 124,9 млн тонн в год, а это на 66,8 млн тонн больше, чем до начала модернизации.

Для развития пропускной способности на восточном направлении ОАО «РЖД» реализуются несколько крупных проектов. Так, в этом году будет введён в эксплуатацию новый тоннель на участке Артышта – Томусинская Западно-Сибирской дороги. Это позволит повысить скорость движения грузовых поездов с 60 до 80 км/ч. А развитие участка Междуреченск – Тайшет Красноярской дороги, загруженного на 95% провозной мощности и позволяющего пропускать в восточном направлении лишь 26 пар грузовых поездов, даст возможность к 2020 году проводить 45 пар поездов в восточном направлении.

Угольщики Кузбасса также наращивают производственные мощности. В прошлом году здесь был добыт 241 млн тонн угля. Это почти 60% его общенациональной добычи и более чем на 6% выше уровня 2016-го.

По информации Департамента угольной промышленности Кемеровской области, в планах – к 2020-му добыча 300 млн тонн угля в год, а к 2035-му – более 370 млн тонн. Геологические запасы угля в регионе превышают 754 млрд тонн.

Развитие Кузнецкого бассейна связано с освоением каменноугольных месторождений Восточного Кузбасса: Ерунаковского, Соколовского, Уропско-Караканского, Новоказанского, Жерновского, Евтинского и ряда других с благоприятными горно-геологическими условиями разработки.

Константин Мозговой

Тридцатилетняя война – вечная война

Ее уроки актуальны и сегодня

Герфрид Мюнклер – профессор политологии в Берлинском университете имени Гумбольдта и автор многочисленных книг по истории Германии. Его последняя по времени книга – «Тридцатилетняя война. Европейская катастрофа, немецкая травма 1618–1648» (Издательство Rowolt Berlin, октябрь 2017 г.).

Резюме Эра Вестфальского миропорядка прошла. Но связанная с ее окончанием надежда на то, что и война исчезнет, так как больше не является допустимым инструментом политики, была ошибочной. Столкновения, которые мы наблюдаем сегодня в Сирии, Йемене или Ливии, выглядят возвращением к Тридцатилетней войне.

Тридцатилетняя война поблекла в коллективной памяти немецкого народа. Это легко объяснимо. Во-первых, после ее окончания прошло уже четыре столетия, и следы, которые она оставила, давно загладило время. Во-вторых, по масштабу разрушений, изгнаний и жертв среди мирного населения Вторая мировая война не уступала Тридцатилетней и поэтому смогла «заглушить» воспоминания о ней. Речь, конечно, идет не столько о личных или семейных воспоминаниях, сколько о памяти, которая сформирована исторической политикой, подпитываемой уроками прошлого. Урок Второй мировой, по крайней мере в Германии, гласит, что немецкая земля никогда больше не станет источником военной агрессии. И если сегодня какой-нибудь публицист желает привлечь больше внимания к своим предупреждениям, он напоминает о Второй мировой или говорит о надвигающейся Третьей мировой войне.

В XIX и даже еще в начале XX века подобным образом расценивалась и Тридцатилетняя война, только выводы из ее опыта делали совершенно другие. Так, первый урок гласил: сделать все, чтобы такая война никогда больше не велась на немецкой земле. Второй урок вытекал из первого: конфессиональные споры должны регулироваться так, чтобы в междоусобной борьбе ни протестанты, ни католики не были вынужденны обращаться за поддержкой к иностранным державам. Фактически Вестфальский мир, согласованный в Мюнстере и Оснабрюке, положил конец религиозному противостоянию в государстве. Войны, которые впоследствии велись на немецкой земле, в основном касались власти и политических интересов, но не вопросов вероисповедания.

На основании всего этого историки XIX века, симпатизировавшие Пруссии, пришли к выводу, что в политической структуре Западной и Центральной Европы Германия должна стать военным оплотом для того, чтобы предотвратить межгосударственные конфликты в геополитической сердцевине Старого Света. Под влиянием Наполеоновских войн воспоминания о Тридцатилетней войне обрели новый смысл и обострили запрос на объединение Германии под эгидой Пруссии. Этот урок, извлеченный из войны, предопределил будущие военные конфликты.

Изучение Тридцатилетней войны так познавательно именно потому, что на ее примере хорошо видно: из «уроков истории» (так звучит старая формула политической риторики) не всегда извлекается то, что затем оказывается целесообразным и правильным. Во всяком случае, проект сильного в военном отношении центра, мотивированный осмыслением Тридцатилетней войны, в долгосрочной перспективе вверг Германию и Европу в катастрофу. И если конфессиональное умиротворение, обеспеченное Вестфальским механизмом, положительно повлияло на обстановку в государстве, тема «сильного центра» явно обусловила рост агрессивности с вытекающими последствиями. Опыт познания Тридцатилетней войны в Германии в высшей степени амбивалентен. Выявление этой двойственности есть задача политической и исторической науки в ее диспуте с внушениями политики исторической памяти, которая управляет «уроками истории».

Может быть, пора оставить историю в покое и озаботиться поиском другого советника для ответов на современные вопросы? Тогда историческая память заняла бы подобающее ей музейное место, превратившись, наконец, из упражнения жанра политпросвета в тему для разговора о высших материях. Впрочем, такое пробовали делать не раз, но всегда с более чем переменным успехом. Возвращение к истории в качестве политического ориентира происходит снова и снова, особенно во времена кризисов: Великая депрессия, период, предшествующий Первой мировой войне, успокоение западных демократий в отношении гитлеровской угрозы, холодная война – очевидно, мы не можем разобраться в дебрях политики без консультации с историей. Речь идет не о том, чтобы отказаться от такого способа «перестраховки», а о том, чтобы повысить качество его применения.

Особенно это относится к Тридцатилетней войне. Сложности исторической категоризации начинаются с ключевого вопроса, о чем она была на самом деле: об отстаивании прав сословий перед лицом суверена, которое было в центре внимания во время богемского восстания? Или о позиционировании и признании конфессий, что подстрекало к войне кальвинистов и католиков, в то время как лютеране скорее воздерживались, поскольку их полностью устраивал статус-кво Аугсбургского религиозного мира? Или же на кону стояло перераспределение сил между европейскими государствами, открытые притязания которых, прежде всего Испании и Франции, но также и Нидерландов, Дании и Швеции, позволили им вмешаться в войну?

Долгое время исследования и связанные с ними споры исходили из того, что одна из причин войны должна рассматриваться как решающая. Между тем в основном все сходились в одном: невозможно установить, велась ли эта война преимущественно из-за религии или власти, потому что оба аспекта переплелись и подхлестывали друг друга. Поэтому нельзя классифицировать отдельные компоненты как «важные» и «менее важные». Эта война состояла из многих войн, различных типов боевых действий, несовпадающих мотивов, что в совокупности и определяло ее сложную динамику.

Именно слияние разных типов войн и поначалу географически разрозненных кампаний делает Тридцатилетнюю войну почти парадигмальной для некоторых больших военных конфликтов нашего времени – и дает повод опасаться, что войны будущего будут ближе к этому примеру, нежели к вооруженным конфликтам, случившимся между 1648 г. и XX веком. Поэтому сегодня так полезно анализировать Тридцатилетнюю войну.

Дело не в отдельных аспектах войны и даже не в ее начале, ставшем следствием плохо скоординированных действий дворянского восстания в Праге. Они были структурными признаками, которые сделали ее наглядным пособием для настоящих и будущих войн: смешение религиозно-конфессиональных конфликтов с битвами за господство, синхронное протекание «больших», перманентных кампаний и мелких местных усобиц, ударяющих по мирному населению, а также взаимосвязь социально-революционных элементов и столкновения государств, в ходе которых речь шла о об изменении границ и территориальных аннексиях. Тридцатилетняя война была очень похожа на ту, которая на рубеже XXI века разворачивается в Африке к югу от Сахары в районе Великих озер, или которая свирепствует в районе между Сирией и Йеменом, между Месопотамией и Ливией.

Тот факт, что разные мотивы и причины конфликта соединяются со всеми возможными формами борьбы, заставляет эти войны длиться так долго и делает их окончание столь сложным. В свою очередь, длительность приводит к чудовищному опустошению целых регионов, а число жертв доходит до уровня демографической катастрофы. Непомерно высокий уровень смертности от таких войн возникает не на полях сражений, не в противостоянии войск и даже не от применения оружия, а от голода и последующих волн эпидемий. В результате Тридцатилетней войны на территории Священной Римской империи германская нация сократилась примерно на четверть, исчезли целые деревни, и процветавшие прежде города пришли в упадок. Территории, охваченные подобными бедами, отбрасываются в развитии на десятилетия, и не только в экономическом и демографическом отношениях, но и в плане культуры и научно-технического прогресса. Войны, аналогичные Тридцатилетней, приводят к задержкам в развитии, которые трудно наверстать десятилетиями.

По этой причине Тридцатилетняя война стала немецкой травмой. С одной стороны, она вызвала безутешную скорбь и породила настроения тщетности бытия в барочной литературе. С другой стороны, привела к затаенной обиде и глубочайшей враждебности в отношении тех, кого посчитали виновными в катастрофе. Неустойчивая предпосылка для установления долговечного миропорядка. Мюнстерский и Оснабрюкский мир, заключенный после более чем четырех лет переговоров, такого порядка не создал. Хотя в преамбулах и сопутствующих декларациях говорится о прочном мире, баталии продолжались. Сразу же возобновилась война между Францией и Испанией (конечно, уже не на немецкой земле), а вскоре сражения вспыхнули между Швецией, Польшей и Россией в Восточной части Центральной Европы. Война испанцев, венецианцев и их союзников против Османской империи, приостановившаяся во время Тридцатилетней войны, разгорелась с новой силой. Мир на юго-восточной границе в первую очередь позволил императору в Вене задействовать все ресурсы в пределах империи. Если бы турки теснили его на Балканах, как они делали это в прошлые десятилетия, он не смог бы проводить внутренние операции. Бывает, что мир на одном направлении провоцирует войну на другом.

Однако продолжительность и интенсивность Тридцатилетней войны обусловлена тем, что в ней по сути сконцентрировались все конфликты, существовавшие на тот момент в Европе, и они переместились на территорию рейха. Как только эта война была окончена, вновь вспыхнули окраины континента.

Во многих отношениях возобновление боевых действий за пределами государства было, конечно, удачей для опустошенной Германии, так как десятки тысяч наемников, которые не знали ничего кроме насилия, покинули страну. Останься они в Германии, внутреннее умиротворение оказалось бы еще более мучительным. По крайней мере через два года после заключения мира в 1648 г. многие по-прежнему сомневались, что перемирие сохранится, потому что не могли вообразить, каким образом удастся расформировать армии, вознаградить солдат и интегрировать их в мирную жизнь. Только в день проведения Нюрнбергского конгресса в 1650 г. возобладала уверенность в том, что мир установился.

Все это поучительно для понимания сложности мирного урегулирования на территориях, где сегодня бушует новая «Тридцатилетняя война». В отличие от классического межгосударственного конфликта, задача здесь не ограничивается просто прекращением боевых действий. Скорее, необходимо разработать и пошагово реализовывать долгосрочный план восстановления мирного порядка. Интегрирование воинов в этот порядок – обязательное условие для его стабильности. Вот почему путь к выходу из таких войн настолько долгий и тернистый: вследствие этого заключение мира станет процессом, растянувшимся на многие годы, который будет очень хрупким и может легко сорваться в новое противостояние.

Если посмотреть на результаты Вестфальского мира 1648 г. с точки зрения здравого смысла политической теории, то в основном они состоят из трех пунктов:

незамедлительное перемирие, которое обеспечили бесчисленные гонцы, поспешившие разнести весть о нем по всей стране;

стабильное прекращение конфессиональных конфликтов путем предоставления реформаторам гарантий свободы вероисповедания и приостановления действия правила большинства голосов для принятия решений в Рейхстаге по религиозно-конфессиональным вопросам, зафиксированного конституционно;

заключенный мир регулировал будущие войны таким образом, чтобы больше не могло случиться смешения разных их типов. Межгосударственные и гражданские войны были четко разделены. Политическое требование Вестфальского порядка гласило, что межгосударственные войны допустимы, но гражданские необходимо предотвращать при любых обстоятельствах. Более того, «малая война», которая стала тактическим инструментом «большой войны» (регулярные войска – особенно во второй половине Тридцатилетней войны – действовали как наемники-мародеры, что привело к разрушительным последствиям для сельского населения), не должна выходить из-под контроля. За «малой войной» впоследствии закрепилось испанское название Guerilla, которое стало общеупотребительным.

Предпосылкой всему этому была строгая национализация военного противостояния. Это означало, что в случае конфликта формирование постоянных армий происходит путем призыва на военную службу мирного населения. Времена военных предпринимателей, тех, кого именовали кондотьерами, а сегодня называют «военными баронами», подошли к концу. Эрнст фон Мансфельд, Альбрехт фон Валленштейн и Бернхард из Саксен-Веймара были последними в своем роде: они организовывали военную рабочую силу, чтобы предоставлять ее властителям за соответствующее вознаграждение. Эта форма военного дела в основном и способствовала интенсификации насилия и продлению боевых действий, поскольку наемники не знали, где территория, которую им нужно защищать, и считали всех фермеров и горожан потенциальными жертвами, из которых следует выжимать средства для продолжения войны. Те, кто привязан к войне как к бизнес-модели, не были заинтересованы в прочном мире. В постоянных армиях ситуация была другой, жалованье выплачивалось и в мирное время.

Вестфальский мирный порядок, построенный по окончании Тридцатилетней войны, становился в последующие десятилетия все более стабильным. Но это был не порядок мира, а одно из правил ведения войны. Он снова сделал войну инструментом политики, что позволяло использовать ее в качестве альтернативы дипломатии. В войне политика меняет перо на меч, написал когда-то прусский генерал и военный теоретик Карл фон Клаузевиц. Такая аллегория использовалась в начале Тридцатилетней войны, но со временем военную силу стали изображать в памфлетах и стихах как чудище, разрушающее и уничтожающее все на своем пути. Сорвавшийся с цепи хищник больше не подчинялся политической узде, он рассвирепел и творил все, что хотел. Беллону, мифическое воплощение дикого и неукротимого духа войны, пришлось усмирять политическими и юридическими средствами, чтобы военная сила снова служила интересам политики. В современных торжествах, посвященных заключению Вестфальского мира, об этом, как правило, забывают. Кстати, такая возможность была доступна только потому, что война и мир были четко разделены между собой как разные агрегатные состояния, в которых может находиться государство.

Неконтролируемые войны типа Тридцатилетней не знают точного разделения этих состояний. Фактически многочисленные игроки выводили армии на поля сражений, никогда открыто не объявляя о войне. Так было не только в случае с кондотьерами, это относилось и к конфликтам между государствами, как Франция при Ришелье или Швеция во времена Оксеншерна. И так как война внутри империй была оправдана либо как подавление мятежа, либо как законное сопротивление тираническому правлению, не существовало оснований для формальных объяснений. А заключение мира должно было принимать форму наказания или помилования агрессора, которое исходило от императора. В результате ни один из договоров не привел к долговечному миру, речь шла только о промежуточных фазах относительного спокойствия до следующего возобновления боевых действий. Изменения принес только Вестфальский порядок, который отделил войну от мира и превратил ее в кровавый конфликт, который государства ведут между собой посредством регулярных армий.

Эра Вестфальского миропорядка миновала. Но не оправдалась надежда, связанная с ее окончанием: война, мол, исчезнет, так как больше не является инструментом политики, допустимым согласно международному праву. Войны, которые мы наблюдаем сегодня в Сирии, Йемене или Ливии, во многом выглядят возвращением к Тридцатилетней войне.

Сходства начинаются с появления «военных баронов» и варьируются от различных форм массового насилия и зверств до огромных потоков беженцев. Из-за своего религиозно-конфессионального компонента Тридцатилетняя война стала причиной движения переселенцев в масштабах, невообразимых и по сей день. По оценкам, после подавления восстания в Богемии и начала принудительного обращения в католичество страну покинула десятая часть населения. Если прежние войны сопровождались изгнанием элит проигравшего государства, теперь это привело к массовой миграции, в которой богемские беженцы были только началом. Катастрофические экономические последствия войны в некоторых частях империи также обусловила массовая миграция: она дезорганизовала распределение населения. В то время как в некоторых областях было безлюдно, в других теснились толпы, лишенные пропитания. Это также способствовало возникновению голода и распространению эпидемий.

Одно из структурных сходств между нынешними войнами на Ближнем Востоке и Тридцатилетней состоит в том, что конфликты, поначалу распределенные по разным территориям, сливаются в единую войну. Между 1618 и 1648 гг. восстание в Богемии переплелось с войной за независимость Нидерландов против Испании. Соперничество за гегемонию в Балтийском регионе стало еще одним звеном цепи в борьбе дома Габсбургов за императорскую корону. Конфликт между правящими в Гейдельберге и в Мюнхене Виттельсбахами по поводу избрания своего ставленника курфюрстом соединился с проектом по отходу от католицизма, который вновь ощутил уверенность в своих силах и захотел восстановить верховную власть над секуляризированным к тому времени имуществом церкви.

Переплетением всех этих конфликтов объясняется длительность противостояния. Оно стало самовоспроизводящимся, даже если первоначальные мотивы были исчерпаны. То же самое можно сказать о многих военных конфликтах нашего времени.

Чем поучительна Тридцатилетняя война в контексте современных междоусобиц в Сирии, Йемене и Ливии, где религиозно-конфессиональные конфликты также сочетаются с гегемонистскими устремлениями, а всплеск повстанческого движения накладывается на межгосударственное соперничество? Нужно настроиться на то, что они должны быть решены не просто мирными соглашениями, а сложными процессами мирного урегулирования. И нужно сделать все возможное, чтобы они не превратились в единый военный конфликт, который подожжет весь Ближний Восток. Однако это тем вероятнее, чем дольше длятся эти войны. Если не удастся их локализовать и быстро закончить, региону угрожает судьба, постигшая Европу в XVII веке.

Статья была напечатана в газете Die Zeit и публикуется на русском языке с любезного разрешения автора.

Германия. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 27 августа 2018 > № 2714097 Герфрид Мюнклер

В МОСКВЕ ЗАВЕРШИЛАСЬ ПЕРВАЯ ТУРИСТСКАЯ НЕДЕЛЯ РЕГИОНОВ РОССИИ

В Москве завершилась Первая Туристская неделя регионов России. Мероприятие было организовано Ассоциацией экономического взаимодействия субъектов Российской Федерации «Туристская Ассоциация регионов России» (ТАРР) при поддержке Госдумы и Совета Федерации, Минкультуры России, Минприроды России, Федерального агентства по туризму, администраций субъектов Российской Федерации, Торгово-промышленной палаты Российской Федерации и др. Регионом-партнером выставки стал Хабаровский край.

Выставка проходила под девизом «Модно отдыхать в России!», ее целью стало создание моды на внутренний туризм.

В рамках мероприятия публике были представлены возможности для отдыха, туристические достопримечательности, народные ремесла и гастрономические традиции регионов страны.

В открытии выставки приняли участие Председатель Комитета по физической культуре, спорту, туризму и делам молодежи Госдумы Михаил Дегтярев, член Совета Федерации Анатолий Широков, директор Росзаповедцентра Минприроды России Андрей Миняев, атташе по туризму Республики Болгария в России Катя Жекова, и.о. Президента ТПП РФ Максим Фатеев, герой России, летчик-космонавт, глава городского округа Звездный городок Валерий Токарев, председатель Комиссии Общественной палаты РФ Андрей Максимов, представители правительств регионов, общественные деятели.

26 субъектов Российской Федерации представили свои стенды в рамках общей экспозиции. Вниманию посетителей были представлены санатории, дома отдыха, музеи, заповедники, туры и экскурсии, гастрономическая продукция и напитки из регионов страны, изделия народных художественных промыслов, организации индустрии туризма и смежных сфер.

Алтайский край угостил посетителей медом и презентовал программы пантолечения. Камчатский край познакомил с природными богатствами полуострова. Представители Ненецкого автономного округа рассказали о возможностях путешествий по Крайнему Северу, организовали мастер-классы игры в традиционные ненецкие шашки и дегустацию вяленой оленины. Город Североуральск Свердловской области экспонировал коллекцию минеральных богатств Уральского хребта. Костромская область представила экскурсии по осетровых хозяйствам. Республика Карелия презентовала музей-заповедник «Кижи», Тульская область – традиционные пряники, которыми славится регион. Город Ногинск Московской области предлагал гостям выставки банный тур, а Ростовская область – экскурсии в музей-заповедник знаменитого писателя Михаила Шолохова.

Большое внимание на «Турнеделе-2018» было уделено теме экологического туризма. «Росзаповедцентр» Минприроды России познакомил посетителей выставки с особо охраняемыми природными территориями страны – Астраханским, Кавказским, Кроноцким, Кандалакшским, Воронежским, Центрально-Лесным заповедниками и национальными парками Лосиный остров и Ленские столбы. Большой популярностью пользовалась площадка с просмотром 3-D фильма «Заповедные жемчужины России» в очках виртуальной реальности, а также экологические мастер-классы для детей.

На «Турнеделе-2018» были широко представлены народные художественные промыслы и ремесла, бытующие на территории субъектов Российской Федерации. Павловский Посад привез на выставку русские печные изразцы, Златоуст – гравюры по стали, Воронеж – бронзовые колокола, Ковров – глиняные игрушки, Ленинградская область – традиционные русские тряпичные куклы. Нижегородские мастера продемонстрировали изделия из кожи ручной работы, а мастерица из Вологды сплела вологодское кружево прямо на стенде выставки.

Московская область на «Турнеделе-2018» познакомила посетителей с музеем мыла и музеем лягушки, а также в рамках программы «Как писали на Руси» предложила попробовать себя в письме на бересте, на воске и даже настоящим гусиным пером. Калужская область показала проект эко-отеля и выставила на своем стенде несколько моделей электровелосипедов. Несколько экспозиций были связаны с космический тематикой. Город Евпатория презентовал программы детского «космического» лагеря, Звездный городок Московской области пригласил всех на «космическую масленицу», а город Гагарин Смоленской области – родина первого космонавта планеты – познакомил с экспозицией музея Гагарина.

Также на площадке «Турнедели» прошла очередная акция благотворительного проекта «Турбизнес с открытым сердцем».

За 4 дня выставку посетили около полумиллиона человек.

Вторая Туристская неделя регионов России состоится в мае 2019-го года.

ГП КС осваивается в Бразилии

Влада Сюткина

Возможность эксплуатации ресурса спутника ФГУП "Космическая связь" (ГП КС) "Экспресс-АМ8" в Бразилии получила ГК "Романтис". Компания приобрела необходимое для этого право на использование в стране ресурса спутника. Как заявляют в ГП КС, такое право создает предпосылки для дальнейшего развития бизнеса в Бразилии.

Как уточнили в ГП КС, процедура получения прав на использование на территории Бразилии ресурса спутника "Экспресс-АМ8" в орбитальной позиции 14º з.д. (Landing Rights) успешно завершена, по результатам проведенной компанией Romantis Brazil работы с Национальным агентством телекоммуникаций Бразилии (Anatel). Получение таких прав, как отметили в ГП КС, создает предпосылки для дальнейшего развития бизнеса в Бразилии.

Говоря об использовании в Бразилии емкостей спутника "Экспресс-АМ8", в компании проинформировали о том, что ГП КС ведет переговоры со всеми игроками рынка спутниковой связи Бразилии, за исключением операторов спутникового непосредственного вещания. При этом в ГП КС отметили, что в первую очередь в использовании емкости спутника "Экспресс-АМ8" заинтересованы телекоммуникационные компании и операторы телевизионных кабельных и эфирных сетей. "ГП КС только получило права на использование ресурса спутника в Бразилии, поэтому о заключенных контрактах говорить рано. Но некоторые компании уже ведут тестирование", - добавили в пресс-службе ГП КС.

В компании также указали, что Бразилия - крупнейшая экономика Латинской Америки. "Ее территория хорошо охватывается латиноамериканским лучом спутника "Экспресс-АМ8". Получение Landing Rights на бразильском рынке предоставляет ГП КС возможность для привлечения как местных операторов, так и региональных подразделений крупнейших мировых телекоммуникационных компаний", - указали в пресс-службе ГП КС.

"Мы рады сообщить, что длительный процесс получения разрешения на использование спутника "Экспресс-АМ8" на территории Бразилии с национальным регулятором успешно завершился. С выходом на новую стадию развития бизнеса у компании есть полный набор инструментов для продвижения российского спутникового сегмента на высококонкурентном рынке спутниковой связи", - прокомментировал директор Romantis Brazil Вильям Хеммингс.

"Теперь у нашей группы компаний появился участник с официальным разрешением на право использования спутника "Экспресс-АМ8" в Бразилии. Мы уверены, что компания Romantis Brazil на базе спутникового ресурса ФГУП "Космическая связь" будет и дальше развивать наш бизнес на рынке Латинской Америки", - добавил управляющий директор Romantis GmbH Лутц Россбург.

В августе 2018 г. на выставке Set Expo 2018 в Сан-Паулу ГП КС, как указали в компании, совместно с "Романтис" представит решения на базе ресурсов космических аппаратов "Экспресс-АМ8" и "Экспресс-АМ44" для оказания вещательных услуг в форматах HD и Ultra HD, услуг широкополосного доступа и организации магистральных каналов связи на территории Бразилии, а также других государств Южной Америки и Карибского бассейна в Ku- и C-диапазонах. "ГП КС ведет бизнес во многих регионах мира - в Европе, Африке, на Ближнем Востоке, Азии. Латинская Америка - это новый регион для ГП КС, который усиливает наше присутствие в мире", - заметили в ГП КС.

"ГП КС уже ведет бизнес в Латинской Америке: ресурс "Экспресс-АМ8" предоставляется заказчикам в Суринаме и Венесуэле. Летом текущего года мы успешно обеспечили трансляцию телевизионных репортажей с Чемпионата мира по футболу на Чили, Колумбию и другие страны Латинской Америки. Сейчас мы вступаем в новый этап развития бизнеса на латиноамериканском рынке и готовы начать коммерческую деятельность в Бразилии", - проинформировала заместитель генерального директора по развитию бизнеса ГП КС Ксения Дроздова.

В пресс-службе ГП КС при этом внимание корреспондента ComNews обратили на то, что "Романтис" - давний надежный партнер компании, с которым та сотрудничает с 2010 г. "Романтис" использует большие объемы емкости на нескольких спутниках ГП КС - "Экспресс-АМ44", "Экспресс-АМ6", АМ7, АМ8". Именно поэтому ГП КС выбрало эту компанию для осуществления продаж емкости "Экспресс-АМ8": для ведения деятельности в Бразилии оператору необходимо получить права на приземление сигнала - Landing Rights, - которые предоставляются только местной компании. С этой целью было создано подразделение Romantis do Brazil - именно для получения Landing Rights и последующего ведения продаж", - указали в пресс-службе ГП КС, заметив также, что компания совместно с "Романтис" организовала в недавнем прошлом передачу телевизионных репортажей с Чемпионата мира по футболу FIFA 2018 в России на страны Латинской Америки (Перу, Колумбия и др.) с использованием космического аппарата ГП КС "Экспресс-АМ8" в орбитальной позиции 14º з.д.

Относительно планов ГП КС по выходу на другие, помимо Бразилии, страны Латинской Америки в пресс-службе компании сообщили следующее: "Это все страны, на которые хорошо "ложится" латиноамериканская зона покрытия спутника "Экспресс-АМ8" - от Карибского бассейна до Аргентины".

Заместитель генерального директора АО "Газпром космические системы" (ГКС) по развитию бизнеса Игорь Кот, говоря с корреспондентом ComNews о присутствии компании в Латинской Америке, рассказал следующее: "ГКС на рынке Латинской Америки не работает и не рассматривает его для работы в будущем. Причина в том, что зона обслуживания спутников компании - в основном Восточное полушарие. Только один спутник ГКС немного затрагивает Западное полушарие, дотягиваясь до побережья Северной Америки. В качестве рынка для работы в будущем Латинскую Америку ГКС не рассматривает потому, что для работы на ее территории необходимо иметь определенные орбитальные позиции, которые у компании отсутствуют".

Руководитель ГК AltegroSky Сергей Пехтерев в разговоре с корреспондентом ComNews заметил следующее: "Можно только поздравить ГП КС и лично Лутца Россбурга, с которым мы когда-то работали вместе".

Рынок спутниковой связи Бразилии, по его словам, самый крупный в Латинской Америке. "Достаточно просто взглянуть на карту и вспомнить, что такое леса Амазонки. При этом Бразилия как развивающаяся страна очень жестко защищает свой рынок тарифными и нетарифными методами и войти на него непросто, нужно пройти через разрешительные барьеры местного регулятора, что, как я понял, и удалось "Романтису". Это серьезный успех, который открывает возможность заключения контрактов на емкость на "Экспрессе" с локальными операторами и компаниями. При этом надо помнить, что бразильская экономика - одна из самых быстрорастущих и помимо сырья - нефти, каучука, древесины, фруктов - имеет и серьезный технологический потенциал - от машин до самолетов "Эмбраер", а население Бразилии уже достигло более 200 млн", - отметил Сергей Пехтерев .

Генеральный директор ЗАО "Дозор-Телепорт" (ГК "Амтел") Игорь Ильинчик, беседуя с корреспондентом ComNews, отметил, что Бразилия - крупнейшая экономика в Латинской Америке с населением более 200 млн человек и территорией 8,5 млн кв.км. "Интерес к этому огромному территориальному и экономическому потенциалу, проявленный ГП КС и группой "Романтис", вполне объясним и логически оправдан", - указал Игорь Ильинчик. При этом он заметил, что в силу обширной географии проблему создания и развития телекоммуникационных сетей без спутниковой связи решить трудно. "Перспективы у этого рынка определенно есть, и решение ГП КС и группы "Романтис" выходить на него наверняка было тщательно проработано и просчитано", - заявил Игорь Ильинчик.

Потенциальная возможность ГП КС занять существенную долю на рынке Бразилии, по его мнению, зависит от соотношения имеющегося свободного нераспроданного ресурса на "Экспресс-АМ8" к общему количеству спутникового ресурса всех других операторов, с одной стороны, и усилий "Романтиса" и ГП КС по продвижению сервисов - с другой. "В любом случае получение "Романтисом" прав на использование ресурса спутника ГП КС в Бразилии - исключительное событие, с любой точки зрения. И с экономической - выручка в валюте, и политической - "демонстрация флага", и технологической - возможность продвижения российских платформ и оборудования VSAT", - указал Игорь Ильинчик.

РУКОВОДИТЕЛЬ ФЕДЕРАЛЬНОГО АГЕНТСТВА ПО ТУРИЗМУ ОЛЕГ САФОНОВ ПРИНЯЛ УЧАСТИЕ В ПЕРВОМ МЕЖДУНАРОДНОМ ФОРУМЕ ДРЕВНИХ ГОРОДОВ

Руководитель Федерального агентства по туризму Олег Сафонов принял участие в Первом международном форуме древних городов, который проходил с 12 по 19 августа 2018 года в г. Рязани по инициативе главы Рязанской области под эгидой комиссии Российской Федерации по делам ЮНЕСКО при информационной поддержке Ростуризма.

Форум организован с целью развития культурных и деловых связей между регионами страны, зарубежными странами, обмена опытом в сфере охраны объектов культурного наследия, привлечения туристов. Он собрал представительный состав участников, в т.ч. экспертные и творческие делегации из 40 городов 14 стран мира – России, Германии, Болгарии, Испании, Китая, Италии, Греции, Узбекистана, Армении, Перу, Эстонии и др. Почетными гостями мероприятия стали Полномочный представитель Президента Российской Федерации в Центральном федеральном округе Игорь Щёголев, а также Губернатор Рязанской области Николай Любимов.

На полях форума прошло более 120 мероприятий. Насыщенная деловая программа включала конференции, круглые столы и панельные дискуссии с участием ведущих российских и международных экспертов, презентации, выставки и т.п. Также организаторами были предусмотрены многочисленные культурно-развлекательные мероприятия – образовательные лекции, мастер-классы экспертов в сфере гастрономии и мастеров народных промыслов, концерты и опен-эйры.

«Учреждение международного Форума древних городов – очень важная инициатива, которую мы сразу поддержали. Тематика и формат мероприятия имеют высокую актуальность в свете общемировых тенденций развития сферы туризма. Создана уникальная тематическая площадка, которая открывает возможности для обмена опытом и обсуждения всеми заинтересованными сторонами вопросов сохранения и развития населенных пунктов, чья история исчисляется многими столетиями, реализации их туристического потенциала в интересах экономического роста и повышения качества жизни местного населения», – отметил Руководитель Федерального агентства по туризму Олег Сафонов.

Глава Рязанской области Николай Любимов рассказал о большой работе, которую ведут региональные власти в целях сохранения культурно-исторического наследия и развития населенных пунктов возрастом старше 500 лет.

«Для нас большая честь первыми в России принимать международный форум древних городов. Рязанский край всегда играл большую роль в судьбе России, наша земля славится именами героев, уникальными памятниками героическими архитектурными памятниками. Мы всегда дарили России и миру целую плеяду ярких, талантливых людей, которые внесли вклад в развитие всех сфер общественной жизни – это Эдуард Циолковский, Иван Павлов, Петр Семенов-Тян-Шанский, Сергей Есенин, Федор Полетаев, Александр Александров», – сказал Губернатор Рязанской области Николай Любимов на открытии Форума.

В рамках Первого международного форума древних городов также состоялся пресс-брифинг главы Ростуризма Олега Сафонова, замдиректора Департамента информации и печати МИД России Александра Бикантова и министра культуры и туризма Рязанской области Виталия Попова.

Олег Сафонов рассказал о развитии инфраструктурной и сервисной базы туриндустрии Рязанской области и отметил регион в числе лидеров по реализации мероприятий федеральной целевой программы «Развитие внутреннего и въездного туризма (2011-2018 годы)».

В рамках ФЦП Рязанская область получила из федерального бюджета область ассигнования общим объемом порядка 888 млн рублей, инвестировала 162 млн рублей из собственного бюджета и привлекла 5 млрд рублей частных инвестиций. За счет этих средств в области создается высококачественная обеспечивающая и туристская инфраструктура туристско-рекреационного кластера «Рязанский». Благодаря реализации мероприятий федеральной целевой программы турпоток в регионе за период действия программы вырос в два раза.

Также глава Ростуризма рассказал о перспективах включения проекта по созданию туристско-рекреационного кластера «Касимовский» в Рязанской области в новую федеральную целевую программу по развитию внутреннего и въездного туризма на период с 2019 по 2025 год.

В числе важнейших направлений реализации туристского потенциала региона Олег Сафонов назвал военно-технический туризм и отметил необходимость создания соответствующих конкурентоспособных турпродуктов.

Заместитель директора Департамента информации и печати МИД России Александр Бикантов подчеркнул значимость проведения в Рязани Форума древних городов как масштабного международного мероприятия, привлекающего большое внимание зарубежной общественности.

«Форум – долгосрочный проект, в перспективе он станет стимулом к привлечению инвестиций, развитию культурных связей. Такие проекты формируют позитивный имидж нашей страны, это эффективный канал связи разных стран. Рязань стала мировой столицей глобального движения древних городов», – отметил Александр Бикантов

Продолжением официальной части Форума стал концерт с участием ведущих творческих коллективов региона – Рязанского губернаторского симфонического оркестра, областного камерного хора, государственного академического Рязанского русского народного хора им. Е. Попова, актеров рязанских театров. В необычном формате зрителям было рассказано об истории региона, ее героических и трагических страницах. Выступление сопровождалось визуальным рядом, который транслировался не только на большие экраны, но и на стены исторических зданий Кремля. Концерт завершился песней «Миллион голосов», запуском в небо воздушных шаров и фейерверком.

Венесуэла передала перуанскому посольству в Каракасе список подозреваемых в участии в покушении на президента Николаса Мадуро, которые могут скрываться в Перу, сообщил в среду глава МИД Венесуэлы Хорхе Арреаса.

"Два человека, связанных с попыткой покушения на убийство, – это Грегорио Хосе Ягуас Монхес по прозвищу Латино и Йильберт Альберто Эскалона по прозвищу Пастух. Все указывает на то, что они находятся в Перу", — заявил Арреаса на пресс-конференции.

По словам Арреасы, Венесуэла ждет положительного ответа от Лимы на свой запрос об экстрадиции данных лиц.

Ранее президент Мадуро заявил, что некоторые участники покушения на него скрываются в Перу. До этого власти Венесуэлы заявляли только о США и Колумбии как о странах, где якобы находятся организаторы покушения, и просили их выдать подозреваемых.

Всего по делу проходят 23 человека. Из них 10 человек уже задержаны, еще против 13 выданы ордера на арест, однако некоторые из них укрылись за границей.

Как сообщал министр связи и информации Венесуэлы Хорхе Родригес, 4 августа во время парада в Каракасе к трибуне, где находился Мадуро, направились несколько беспилотников с взрывчаткой. По его словам, при покушении на Мадуро ранения получили семеро гвардейцев, президент не пострадал. Сам Мадуро обвинил в организации покушения оппозицию и экс-президента Колумбии Хуана Мануэля Сантоса.

Шесть континентов на одной площадке: форум «БалтАртек» объединил молодежь из 72 стран

С 9 по 15 августа на площадке Международного форума «БалтАртек» в Калининградской области собрались молодые люди, говорящие и думающие на русском языке, из 72 стран со всех шести континентов. Они смогли разработать десятки международных проектов, обменяться идеями и, самое главное, – представиь свои предложения по созданию единой международной сети молодых соотечественников.

Форум объединил людей с разными интересами и направлениями деятельности, для которых важно не только получить новые знания, но и наладить реальное сотрудничество между странами. «Я учусь на медицинском факультете, и мне интересно, как развито взаимодействие между Россией и Францией в этой сфере, чтобы открыть эти возможности и другим студентам», – рассказал Адам Шовхалов. Он считает, что русская культура – важная часть не только его жизни, но и всего Парижа, так как там проживает много русских людей.

Для некоторых участников форум стал площадкой, где можно развить свои профессиональные компетенции и задать вопросы непосредственным коллегам. Так, журналист и социолог Илья Беляков ведет радиошоу и снимает видеоблог в Южной Корее, чтобы создаватьобъективный образ России. «Мне интересно узнать, как живут молодые люди в других странах и какие возможности для самореализации соотечественников создает Россия. В силу моей деятельности, для меня важно иметь возможность получать информацию о жизни диаспор зарубежом», – подчеркнул молодой человек.

Многие участники «БалтАртека» принимают активное участие в жизни русских сообществ в своих странах. Например, Мария Тузлукова уже 17 лет живет в Перу, и 9 лет назад она совместно с культурным центром начала принимать участие в формировании православной общины. «Я – хоровой дирижер, окончила консерваторию в Перу. Мы проводим концерты на русском языке на всех праздниках, стараемся сберечь нашу культуру», – добавила девушка.

Некоторые соотечественники уже сейчас выбрали в качестве своего профессионального пути сферу международных отношений, и форум «БалтАртек» стал площадкой для получения нового опыта в этом направлении и формировании сети знакомств, которые помогут в будущем. «Я окончила магистрату по специализации «международные отношения» в СПбГУ, поэтому тема форума для меня актуальна. Я собираюсь и дальше развиваться в этой сфере, у меня уже была практика в ЮНЕСКО в Москве. Я возвращаюсь в Конго, и надеюсь там применить полученный опыт», – отметила Софи Нгебана из Конго. Девушка свободно говорит на французском, но при этом дома – исключительно на русском.

Русские общины есть на всех континентах, включая Австралию. «Я преподаю математику в русской школе в Мельбурне и являюсь активным участником организации «Русский дом». Мы стараемся сохранить нашу историю и культуру и, конечно, передать ее детям», – рассказалаЕкатерина Хомякова из Австралии.

Многие молодые соотечественники продвигают русские традиции и культуру в своих странах, чтобы познакомить с ними представителей других национальностей. «В Ванкувере есть единственный в Канаде русский театр«Палмэ», в котором также есть студия для обучения детей. Я не знала, что в Канаде пригодится мое фольклорное образование, но с 2011 года я являюсь руководителем народного хора «Кисельные берега», играю на балалайке в оркестре русских народных инструментов. Также мы проводим русские балы, елки с Дедом Морозом и Снегурочкой, отмечаем День Победы», – рассказала Екатерина Киселева из Канады.

Иногда группы в социальных сетях превращаются в оффлайн сообщества, как в случае Марии Симинищевой из Канады. Она состоит в некоммерческом сообществе «Друзья», и, как отмечает девушка, вся ее деятельность в нем осуществляется на волонтерской основе, потому что она любит свою культуру и хочет знакомить с ней других людей. «Этим летом в Торонто прошел самый крупный русский фестиваль в Северной Америке. Также уже третий год у нас проводится акция «Бессмертный полк». И это очень эмоционально и атмосферно, когда с портретами своих родных идут 4000 человек, все поют народные и военные песни», – рассказала Мария.

Напомним, форум «БалтАртек» проходит с 9 по 16 августа в городе Светлогорске Калининградской области. Организатор форума – Федеральное агентство по делам молодежи. Партнерами выступают: МИД России, Россотрудничество, Правительство Калининградской области, Балтийский федеральный университет им. И. Канта, Фонд «Future team».

Экспорт деревянных напольных покрытий из Перу по итогам четырех первых месяцев 2018 г. снизился в годовом исчислении на 6% до $23,8 млн, об этом сообщает ITTO.

Поставки на основной зарубежный рынок — в Китай — упали почти на 20%. Среди других импортеров перуанских напольных покрытий стоит выделить Францию ($3,7 млн), США ($1 млн), а также Бельгию, Данию, Германию, Мексику, Австралию, Новую Зеландию и Нидерланды.

Тоталитарные и авторитарные режимы

Хуан Линц

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2018, 4

Перевод с английского Ольги и Петра Серебряных

Хуан Линц (1926—2013) — социолог и политолог, автор трудов по теории тоталитарных и авторитарных политических режимов.

[стр. 16—62 бумажной версии номера]

I. ВВЕДЕНИЕ [1]

Многообразие и широкая распространенность недемократических режимов

Все знают, что формы правления бывают разными и что быть гражданином или подданным одной страны совсем не то же самое, что быть гражданином другой — даже на повседневном уровне. Но известно также и то, что почти все правительства занимаются примерно одним и тем же, так что порой легко уподобиться чистым анархистом, для которых все государства одинаковы, просто потому что они государства. Это противоречие и является отправной точкой в общественно-политической науке.

Понятно, что при Сталине или Гитлере жизнь обычного гражданина — не говоря уже о верхушке общества — сильно отличалась от жизни в Великобритании или Швеции[2]. Даже если не брать крайние случаи, можно смело утверждать, что для многих, пусть даже и не для подавляющего большинства, жить в Испании при Франко совсем не то же самое, что жить в Италии — для глав коммунистических партий этих стран уж точно. Наша задача как ученых описать во всей его сложности отношение людей к правительству и понять, почему это отношение столь сильно меняется от страны к стране. Мы не будем рассматривать личные документы — мемуары политиков, генералов, интеллектуалов, заговорщиков и узников концлагерей, а также литературные произведения, посвященные столкновению человека с властью, зачастую жестокой и непредсказуемой. Мы ограничимся научными исследованиями общества, основанными на наблюдении, анализе законов, судебных и административных решений, бюрократических документов, на интервью с главами стран и опросах населения — то есть будем основываться на трудах, в которых предпринята попытка описать и объяснить функционирование разных политических систем в разных обществах.

Благодаря работам политических философов, у нас уже есть некоторое представление о том, какие вопросы следует задавать. Однако чисто дескриптивных исследований политической жизни в конкретном обществе в конкретное время, пусть даже очень хороших, нам будет мало. Нам, как и Аристотелю, который столкнулся с разнообразием правлений в греческих полисах, будет нужно свести всю эту сложность к ограниченному числу типов — достаточно разных, чтобы охватить весь спектр режимов, присутствующий в реальности, но в то же время позволяющих описать черты, общие для тех или иных сообществ. Классификация политических систем, как и других аспектов реальности — социальных структур, экономических систем, религий, структур родства, — составляет ядро социальных наук с момента их зарождения. Появление новых форм политической организации, учреждения власти и властных компетенций, распоряжения ими, а также изменение точки зрения, связанное с появлением новых ценностей, неизбежно приводит к созданию новых классификаций. Эта интеллектуальная задача не так проста, как может показаться, поскольку мы имеем дело с изменчивой политической реальностью. Старые понятия утрачивают адекватность. Как отмечает Токвиль, говоря об «опасной для демократических государств форме угнетения, не похожей ни на одну из ранее известных в мире форм»: «Это нечто новое, поэтому я попытаюсь описать ее, ибо имени у нее нет». К сожалению, нам всегда приходится как-то именовать реальность, которую мы пытаемся описать. Хуже того — мы в этом не одиноки, поскольку те, кто контролирует политическую жизнь в государствах ХХ века, тоже хотят определять, описывать и именовать свои политические системы, даже если при этом они выдают желаемое за действительное или просто хотят пустить пыль в глаза окружающим. Разумеется, подходы ученых и политических деятелей не всегда совпадают, одни и те же слова часто имеют разный смысл. Соответственно, ясность в понятиях — дело принципиальной важности. Кроме того, общества различаются не только тем, как в них организована политическая жизнь, но и устройством властных отношений в иных сферах. Естественно, те, кто считает, что внегосударственные аспекты общества для жизни людей важнее, будут стремиться к такой концептуализации разновидностей обществ, в которой политика будет лишь одним из аспектов и, наверное, даже не самым важным. Нас, однако, будет занимать именно проблема многообразия политических систем.

Простейший способ определить какое-либо понятие — указать, чем оно не является. Это, очевидно, предполагает, что мы знаем, чем является нечто другое, и, соответственно, можем сказать, что оно не совпадает с нашим понятием. В данном случае мы будем исходить из предположения, что мы знаем, что такое демократия, и сосредоточимся на политических системах, которые не подпадают под наше определение демократии. Джованни Сартори, анализируя примеры использования таких понятий, как тоталитаризм, авторитаризм, диктатура, деспотизм и абсолютизм, которые традиционно противопоставляются демократии, отмечает[3], что сейчас все сложнее понять, чем же не является демократия. Тем не менее присутствует ощущение, что благодаря работам множества ученых у нас все-таки есть описание демократии, соответствующее большому числу политических систем, достаточно схожих между собой по способу организации политической жизни и в отношениях между гражданами и правительством, чтобы подпадать под одно определение. Соответственно, здесь мы будем иметь дело с политическими системами, имеющими как минимум одну общую черту: все они не похожи на общества, к которым приложимо наше определение демократии. То есть мы будем иметь дело с недемократическими политическими системами.

Двойственность политических режимов традиционно описывалась противопоставленными терминами поликратия — монократия, демократия — автократия. С XVIII века дескриптивными и идеологическими понятиями для описания неограниченной власти (legibus solutus) стали абсолютизм и деспотизм, даже если это порождало такие неоднозначные выражения, как «просвещенный деспотизм». В конце XIX — начале ХХ века, когда в большинстве западных стран, по крайней мере на бумаге, установилось конституционное государство, а либерализм и правовое государство (Rechtstaat) стали символом политического прогресса, новые автократические формы правления обычно называли диктатурами. В 1920-е Муссолини заявляет о своей приверженности неоидеалистической концепции Джованни Джентиле об «этическом» и «тоталитарном» государстве: «Вооруженная партия ведет к тоталитарному режиму… Партия, тоталитарно управляющая нацией, — факт, новый в истории»[4]. В Германии это понятие найдет отклик лишь некоторое время спустя, причем не столько среди нацистского руководства, сколько у политических философов вроде Карла Шмитта, писавшего о повороте к тотальному государству в 1931 году[5]. Успех этого слова тесно связан с известной работой генерала Людендорфа «Тотальная война»[6], которая переворачивала старую формулу Клаузевица «война есть продолжение политики иными средствами», чтобы определить мир как подготовку к войне, а политику как продолжение войны иными средствами. Другой влиятельный автор, Эрнст Юнгер, примерно в это же время придумал выражение Totale Mobilmachung[7]. Вскоре эта идея тотальной мобилизации войдет в политический дискурс и даже в юридические документы — например в указы испанской правящей партии, где этот термин имел положительные коннотации. Уже в 1930-е политолог Джордж Сэбин использует это понятие для новых мобилизационных однопартийных режимов — и фашистских, и коммунистических[8]. Роберт Михельс в 1928 году отмечает сходство между фашистскими партиями и большевиками[9]. Троцкий пишет в 1936 году: «Сталинизм и фашизм, несмотря на глубокое различие их общественных основ, представляют собою симметричные явления. Многими чертами своими они убийственно похожи друг на друга»[10]. Многие фашисты, особенно фашисты левые, ощущали близость своих идеалов к сталинскому коммунизму[11]. Так что выявить это сходство и обнаружить, насколько полезно понятие, описывающее сразу оба политических феномена, выпало отнюдь не либеральным критикам фашизма и Советского Союза. Как мы увидим, борьба с излишне широким или неправильным толкованием этого понятия, а также сомнения в его интеллектуальной плодотворности возникли лишь недавно. Тем не менее еще в 1930-е ряд теоретиков, симпатизировавших авторитарным, антидемократическим политическим решениям, но при этом враждебно относившихся к активистским мобилизационным концепциям тоталитарного государства и видевших проблему в автономии государства от общества, ясно указали на разницу между авторитарным государством, тоталитарным государством и тем, что они называли нейтральным либерально-демократическим государством[12]. В послевоенной политологии их идеи отклика не нашли. Когда в ходе «холодной войны» отдельные автократические режимы вроде Турции и Бразилии перешли к демократии, а обретшие независимость страны выбрали демократическую форму правления, считалось, что дихотомия демократии и тоталитаризма может описать все многообразие политических систем или как минимум два полюса, к которым все эти системы тяготеют. Именно тогда режимы, которые нельзя было отнести ни к демократическим, ни к тоталитарным, считались либо покровительствующими демократии (то есть режимами, где демократические нормы формально приняты, а элиты стремятся демократизировать свои общества, даже если они не вполне представляют, что для этого требуется), либо сохранившимися до настоящего времени традиционными олигархиями[13]. Но и в данном случае для режимов, оказавшихся между этими двумя типами и ориентировавшихся либо на демократическое будущее, либо на традиционалистское прошлое, требовалось создать особый тип модернизирующихся олигархий. Примечательно, что описание в этом случае в большей мере сосредоточивалось на целях экономического развития, чем на природе политических институтов, которые нужно было создать и работу которых необходимо было поддерживать.

Всего несколько лет спустя рухнули огромные надежды на демократию в Латинской Америке — в первую очередь в более развитых южноамериканских республиках и странах, созданных путем успешного переноса британских и французских демократических институтов в бывшие колонии. Вместе с тем авторитарные режимы в Испании и Португалии неожиданно для всех пережили разгром стран «оси». Ученым стало ясно, что такие режимы нельзя понимать как безуспешные примеры тоталитаризма, поскольку многие — если не все — их основатели не разделяли тоталитарных взглядов на государство и общество, а сами эти режимы функционировали совсем не так, как нацистский или сталинский; при этом сами правители, особенно в странах «третьего мира», даже не делали вида, что авторитаризм — лишь временный этап подготовки страны к демократии. Они все чаще отвергали либерально-демократическую модель и при строительстве нового государства нередко прибегали к несколько видоизмененной ленинской модели правящей партии как авангарда пролетариата. Вскоре ученые обнаружат, что идеологические выступления и декларируемые схемы управления партий и массовых организаций почти никогда не соответствуют действительности, как в прошлом псевдофашизм балканских, восточноевропейских и балтийских государств не был похож на немецкий национал-социализм или итальянский фашизм. Эти наблюдения неизбежно привели к тому, что был описан — с теми или иными нюансами — третий тип режимов, то есть именно отдельный тип, а не точка на оси между демократией и тоталитаризмом. На основании анализа режима Франко, особенно после 1945 года, мы сформулировали понятие авторитарного режима, который отличается и от демократического правления, и от тоталитарной системы[14].

Наш анализ будет сосредоточен на тоталитарных и авторитарных режимах, имеющих как минимум одну общую черту, — это недемократические режимы. Поэтому мы должны начать с краткого эмпирического определения демократии, чтобы очертить область нашего исследования. Мы обратимся к многочисленным теоретическим и эмпирическим исследованиям тоталитарных политических систем, появившимся в последние десять лет, а также к недавней критике этого понятия, чтобы наметить типы режимов, которые мы от противного считаем тоталитарными. Однако упомянутыми тремя типами режимов многообразие политических систем ХХ века не исчерпывается. До сих пор существует ряд режимов, основанных на традиционной легитимности, и мы неверно поймем их природу, если будем классифицировать их по тем же признакам, что и современные авторитарные режимы, сложившиеся после слома традиционной легитимности или после периода демократического правления. Нам представляется, что отдельные виды тирании и деспотизма, осуществляемые лично правителем и его клиентами — с помощью преторианской гвардии при отсутствии каких-либо форм организованного участия населения в государственных институтах и сколь-нибудь значимых попыток легитимации на фоне преследования режимом своих частных целей, — будет не вполне плодотворно относить к той же категории, что и более институализированные авторитарные режимы, в которых правители считают, что действуют ради общего блага. Поэтому такие режимы — назовем их «султанскими» — мы рассмотрим отдельно, пусть даже у них есть общие черты с авторитарными. Отдельную проблему представляют общества, в которых один слой навязывает свою власть остальным — при необходимости и силой, — но при этом позволяет им участвовать в политической жизни в соответствии с демократическими нормами, исключая лишь возможность дискуссии об отношениях с правящей группировкой, причем по этому вопросу имеется широкий консенсус. Мы называем такой вид режимов «расовой демократией», поскольку они столь же парадоксальны, как и сочетание демократии с расовой дискриминацией. Недавние события в Восточной Европе, связанные с десталинизацией, и даже некоторые тенденции в Советском Союзе поставили отдельный вопрос о природе постсталинистских коммунистических режимов. Мы обнаружили, что режимы, развивающиеся в Восточной Европе, имеют много общего с теми, которые мы определяем как авторитарные, однако их более или менее отдаленное тоталитарное прошлое и приверженность элит отдельным элементам тоталитарной утопии наделяют их известным своеобразием. Мы будем говорить о них как о частном случае авторитаризма — посттоталитаризме.

Два главных измерения в нашем определении авторитарных режимов — степень или вид ограничения политического плюрализма, а также степень, в какой режим основывается на политической апатии и демобилизации, либо ограниченной и контролируемой мобилизации населения. На их основании можно выделить множество подтипов, различающихся тем, кто участвует в ограниченном плюрализме и как эти участники организованы, а также уровнем и типом их участия. Мы будем различать: бюрократическо-милитаристские авторитарные режимы; формы институционализации авторитарных режимов, которые мы называем «органическим этатизмом»; мобилизационные авторитарные режимы в постдемократических обществах, примером которых во многих отношениях является итальянский фашизм; мобилизационные авторитарные режимы в государствах, только что обретших независимость; наконец, посттоталитарные авторитарные режимы. Разумеется, эти идеальные (в веберовском смысле) типы не описывают в полной мере ни одного конкретного режима, поскольку в реальности политические режимы возникают усилиями лидеров и общественных сил, имеющих противоречивые представления о государственном устройстве, причем приоритеты и общие представления о цели у них постоянно меняются. Любой режим — результат явных и скрытых разнонаправленных тенденций, поэтому всегда представляет собой смешанную форму. Тем не менее близость к той или иной форме всегда имеется. В этом смысле в рамки нашей типологии трудно точно поместить даже какую-то одну страну в каждый конкретный момент.

Ученые предпринимали попытки[15] классифицировать независимые государства в соответствии с некоторыми операционными критериями[16]. Из-за политических изменений, особенно в неустойчивых странах «третьего мира», эти классификации быстро устаревают. Кроме того, немногочисленные попытки переработать классификацию политических систем в более сложную типологию не находят широкой поддержки в научном сообществе — главным образом из-за отсутствия систематического сбора материалов, относящихся к параметрам, на которых такие типологии строятся, а также потому, что политическая ситуация в ряде стран вообще не становилась предметом научных исследований. При этом существует довольно широкий консенсус в отношении стран, которые Данкварт Растоу считал демократическими, Роберт Даль — полиархиями, а авторы обзора 1960 года «Политика развивающихся регионов» — конкурентными. Многие из этих исследований показывают, что в любой момент времени не более четверти или даже трети мировых политических систем являются демократическими. Роберт Даль, Ричард Норлинг и Мэри Фрейз Уильямс, взяв за основу данные из «Кросс-политического обзора»[17] и других источников, касающиеся права на занятие государственной должности и допустимости нахождения в оппозиции к власти (всего семь показателей, связанных с выдвигаемыми для этого условиями), разбили 114 стран на 31 вид[18]. На основании этих данных, собранных примерно в 1969 году, 29 государств оказались полиархиями и шесть — близкими к полиархии. В списке Данкварта Растоу (за исключением Мексики, Цейлона, Греции и Колумбии, он совпадает со списком Даля) указана 31 страна[19]. В обоих списках не упоминаются некоторые карликовые государства, которые можно считать полиархиями.

Из 25 государств, население которых превысило к 1965 году 20 миллионов человек, лишь восемь относились на тот момент к полиархиям, при этом Даль считал Турцию близкой к полиархии, а Растоу добавлял к этому списку еще и Мексику[20]. Если принять во внимание, что из этих 25 стран Япония, Италия и Германия не были демократическими на протяжении существенной части первой половины XX столетия, а из пяти крупнейших государств мира только в США и Индии демократическое правление не прерывалось с момента обретения независимости, важность изучения недемократических политических систем станет очевидной. Вообще говоря, в определенных частях земного шара демократии находятся в меньшинстве. Из 38 африканских государств, обретших независимость после 1950 года, лишь в семи сохраняется многопартийная система и проводятся выборы, на которых партии могут конкурировать между собой. В 17 из этих 38 стран по состоянию на 1973 год главой государства был военный; под властью военных живут 64% 266-миллионого населения этих стран[21]. Даже в Европе, за вычетом СССР и Турции, лишь 16 из 28 государств были стабильными демократиям, а будущее еще трех — Португалии, Греции и Кипра — оставалось неопределенным. 61,5% населения Европы, за вычетом СССР, жили при демократии, 4,1% — при неустойчивых режимах, 34,4% — в недемократических политических системах.

Демократии могут существенно отличаться друг от друга: в США всеобщие выборы непрерывно проводятся с 1788 года, а Федеративная Республика Германии была основана лишь в 1949-м, после 12 лет нацистского тоталитаризма и иностранной оккупации; в Великобритании правление большинства, а в Ливане — сложная система договоренностей между этнорелигиозными меньшинствами, сочетающими конкурентную политику и принцип государственного единства; в Скандинавии эгалитарное общество, а в Индии царит неравенство. При всех этих различиях политические институты этих стран похожи в достаточной мере, чтобы мы могли считать их все демократиями. Основное сходство будет особенно хорошо заметно, если посмотреть на неоднородный список 20 крупнейших недемократических стран. Вряд ли кто-то усомнится, что Советский Союз, Испания, Эфиопия и ЮАР отличаются друг от друга больше, чем США и Индия (если брать крайний случай) или Испания и Восточная Германия (если брать только европейские страны). Задача этой главы — попытаться разработать понятийный аппарат, отражающий разнообразие политических систем, которые мы даже в самом широком смысле не можем назвать демократическими и в которых живет как минимум половина человечества.

Конечно, богатейшие страны, а именно 24 страны, где ВВП на душу населения составлял в 1965 году более 1000 долларов [на душу населения], были демократиями — за исключением Чехословакии, Советского Союза, Восточной Германии, Венгрии и Кувейта (представляющего собой особый случай); но уже из 16 стран с подушевым ВВП более 500 долларов демократиями можно было считать только семь. Таким образом, мы имеем дело не только с бедными, неразвитыми странами или странами с остановившимся экономическим ростом, ведь из 36 стран со средним экономическим ростом более 5,1% в 1960—1965 годах лишь 12 входят в составленный Далем список полиархий и близких к ним режимов. А если взять только страны с высоким ростом душевого дохода — то есть более 5%, — то из 12 стран в этот список входят лишь две.

Соответственно, несмотря на существенную связь между стабильностью демократии в экономически развитых странах и более высокой вероятностью, что страны с более высоким уровнем социального и экономического развития станут демократиями, количество отклонений от этой тенденции требует отдельного анализа различных типов политических, общественных и экономических систем. Некоторые формы политической организации и легитимации власти, несомненно, более вероятны в определенных типах общества и при определенных экономических условиях, а какие-то отдельные сочетания практически невозможны. Однако мы считаем крайне важным не смешивать две эти сферы и сформулировать отдельные типологии для общественных, экономических и политических систем. В противном случае мы не сможем поставить целый ряд важных теоретических вопросов: какой вид общественной и экономической структуры с большей вероятностью приведет к появлению режимов определенных типов и обеспечит их стабильность? Как тот или иной режим влияет на конкретную общественно-экономическую структуру и ее развитие? Повышается ли вероятность развития той или иной общественной, а может, и экономической системы при данном политическом режиме?

Разумеется, никаких однозначных соответствий между всеми этими аспектами социальной реальности не существует. Демократическое правление вполне совместимо с целым рядом общественных и экономических систем, и то же самое можно сказать об автократических режимах. Достаточно вспомнить недавнюю немецкую историю: в течение полувека общество находилось последовательно под властью нестабильной веймарской демократии, нацистского тоталитаризма и стабильной боннской республики. Несомненно, все эти режимы оказали глубокое влияние на социально-экономические структуры — хотя были и другие факторы, — однако политические различия между ними были явно сильнее, чем экономически и социальные. Поэтому мы сосредоточимся на всем многообразии политических систем и не будем в нашей классификации учитывать параметры, которые в больше степени относятся к типологии общественных и экономических систем.

Невозможно переоценить важность этих аналитических различий для осмысленного исследования связей между государством, обществом и экономикой (сюда следовало бы добавить и четвертый аспект — культурно-религиозный).

Демократическое правление и недемократические государственные устройства

Дать определение демократии, не пытаясь описывать общественные структуры и отношения в демократическом государстве, относительно просто[22]. Демократической мы будем называть политическую систему, которая позволяет свободно формулировать политические предпочтения посредством права на свободу собраний, информацию и коммуникацию с целью регулярного ненасильственного (пере)избрания лидеров на основании открытой конкуренции. Демократическая система при этом не исключает активных политических организаций из конкурентной борьбы, не запрещает членам политического сообщества выражать свои предпочтения и не вводит ради этого никаких норм, требующих применения силы. Либеральные политические права являются необходимым условием для этой общественной дискуссии и конкуренции в борьбе за власть, а также для расширения права участвовать в выборах для все большего числа граждан как неизбежного следствия. Условие регулярности выборов исключает любые системы, в которых правители в какой-то момент получили легитимность и поддержку избирателей в рамках открытой конкуренции, однако впоследствии воспрепятствовали осуществлению контроля над своими действиями. Это явным образом исключает некоторые основанные на плебисците авторитарные режимы, даже если мы принимаем, что выборы, приведшие их к власти, были честными и открытыми. Требование того, что все действующие политические посты должны прямо или косвенно зависеть от результатов всенародных выборов, исключает системы, в которых правитель получает власть через традиционное наследование и осуществляет ее без контроля или участия выборного органа, либо системы, где имеется пожизненный и несимволический пост, как в случае Франко на посту главы государства или Тито на посту президента республики. Чтобы назвать ту или иную систему более или менее демократической, в ней непременно должен наличествовать целый ряд политических свобод, гарантирующих право меньшинств на создание организаций и мирную, конкурентную борьбу за поддержку населения, даже если при этом действуют какие-то юридические или даже фактические ограничения[23]. Недемократические же режимы не просто de facto ограничивают свободу меньшинств, но и, как правило, четко прописывают юридические ограничения, оставляя простор для интерпретации таких законов не объективным независимым органам, а самим правителям, которые к тому же применяют их крайне избирательно. Требование того, что гражданам не может быть отказано в участии в выборах, если такой отказ сопряжен с применением силы, связано с тем, что расширение гражданских прав было процессом медленным и конфликтным: от имущественного ценза к всеобщему избирательному праву для мужчин до включения женщин и молодежи — по мере того, как эти общественные группы начинали требовать распространения избирательного права, в том числе и на них самих. Таким образом, исключаются системы, которые в какой-то момент допускали более или менее ограниченное участие в выборах, но отказались, прибегнув к силе, расширить это право на другие группы. ЮАР является ярким примером политической системы, которая несколько десятилетий назад могла считаться демократией, однако перестала быть таковой, полностью отказав в избирательном праве темнокожему и цветному населению. Даже если в условиях однопартийной системы в партии происходит некоторая демократизация, эксклюзивное предоставление гражданских прав членам одной партии — а именно тем, кто принимает основные политические ценности, подчиняясь партийному уставу под угрозой исключения из нее, — не позволяет считать такого режима демократическим. Безусловно, система с внутрипартийной демократией более демократична, чем без нее, когда партия управляется по принципам вождизма или «демократического центризма», однако недопуск к выборам тех, кто не хочет вступать в партию, не позволяет нам определить такую политическую систему как демократическую.

В нашем определении отсутствует упоминание политических партий, потому что теоретически можно представить, что борьба за власть осуществляется без них, даже если нам не известны такие системы, подпадающие под определение демократических. Теоретически конкурентная борьба за лидерство может иметь место в рамках мелких избирательных округов при отсутствии организаций, действующих на постоянной основе, приверженных определенным ценностям и объединяющих повестку множества избирательных округов, — а именно такие организации мы называем партиями. Это теория органической, или корпоративной, демократии, и она утверждает, что представителей надо выбирать в первичных социальных группах, в которых люди знают друг друга и объединены общими интересами, что делает политические партии ненужными. Ниже, говоря об органическом этатизме, мы подробно рассмотрим теоретические и эмпирические трудности в организации открытой конкурентной борьбы за власть в так называемых органических демократиях, а также авторитарные черты подобных режимов. Соответственно, право свободно образовывать политические партии и право партий бороться за власть во всей полноте, а не только частично, является первым признаком демократичности политической системы. Зато исключается любая система, в которой партия de jureобладает особым конституционным или юридическим статусом, ее отделения отвечают перед отдельным партийным судом, а закон наделяет их особой защитой так, что другие партии должны признавать за ней лидерство при том, что сами они могут участвовать в управлении, только если не оспаривают ее исключительного положения, либо обязательно поддерживают определенный общественно-политический порядок (помимо конституционного порядка, задающего свободную конкурентную борьбу за власть в рамках регулярных мирных выборов). Крайне важно четко отличать правящие de facto партии, регулярно получающие на выборах подавляющее большинство голосов в равной борьбе с другими партиями, от партий-гегемонов в псевдомногопартийной системе. Именно поэтому различие между демократическими и недемократическими режимами не совпадает с различием между однопартийными и многопартийными системами. Еще один часто выдвигаемый критерий отличия демократических режимов от недемократических — регулярная передача власти, однако это условие не является необходимым[24].

Приведенные выше критерии позволяют практически однозначно определить государство как демократическое, при этом не упуская из виду элементов демократии в государствах других типов или присутствия de facto адемократических либо антидемократических тенденций в демократических государствах. Сомнения возникали лишь в редких случаях, да и то в силу несогласия ученых в оценках фактического положения дел, касающихся свободы политических групп[25]. Дальнейшее свидетельство правильности нашего определения — это сопротивление недемократических режимов, называющих себя демократиями, введению перечисленных нами элементов и те идеологические изощрения, на которые они идут, чтобы это оправдать. Еще одно подтверждение состоит в том, что ни одна демократия не трансформировалась в недемократический режим, не изменив хотя бы одной из указанных нами характеристик. Лишь в редких случаях нетрадиционные режимы преобразовывались в демократические без конституционного переворота и насильственного свержения действующей власти. Таковыми можно считать Турцию после Второй мировой войны[26], Мексику (если принять аргументы тех, кто считает ее демократией) и, возможно, Аргентину после выборов 1973 года. Таким образом, граница между недемократическими и демократическими режимами довольно жесткая, ее нельзя преодолеть посредством медленной и незаметной эволюции; для этого требуется резкий слом, неконституционные действия, военный переворот, революция или иностранная интервенция. При этом черта, отделяющая тоталитарные системы от других недемократических режимов, гораздо менее четкая, известны наглядные примеры, когда система теряла определенные характеристики, позволяющие считать ее тоталитарной, но при этом не становилась демократией, причем процесс этот проходил малозаметно, и точно зафиксировать переход чрезвычайно сложно. Несмотря на всю важность сохранения различия между тоталитарными и недемократическими типами политического устройства, они походят друг на друга больше, чем на демократические формы правления, что позволяет выделить их в отдельную, пусть и обширную, категорию недемократических режимов. Рассмотрению таких режимов и посвящена эта работа.

Примечание о диктатуре

В специальной литературе[27] и повседневной речи для обозначения недемократических режимов и государства с особым типом, нетрадиционным, легитимации часто используется термин «диктатура». Если в Древнем Риме оно возникло в форме dictator rei gerundae causaдля обозначения чрезвычайного правления, предусмотренного конституцией на ограниченный срок в случае экстренной ситуации и ограниченного 6 месяцами без права продления или исполнением конкретной задачи, то теперь слово «диктатор» стало использоваться для осуждения и поругания. Неслучайно Карл Шмитт[28] и Сартори[29]отмечают, что Гарибальди и Маркс все еще употребляли это слово без негативных коннотаций.

Если этот термин и имеет смысл сохранить для современного научного использования, его употребление следует ограничить описанием чрезвычайного правления, приостанавливающего или нарушающего на время конституционные нормы, касающиеся исполнения и передачи власти. Конституционная диктатура как тип правления основывается на статьях конституции, описывающих чрезвычайное положение (например массовые беспорядки или война) и по решению легитимного конституционного органа расширяющих полномочия отдельных органов власти или дающих им право исполнять их, когда их срок уже истек и должны состояться новые выборы. Такая экстраконституционная власть не обязательно становится антиконституционной, навсегда меняя политический строй. Она вполне может служить его защите в кризисной ситуации. Из-за неоднозначности выражения «конституционная диктатура» Сартори и другие ученые предпочитают термин «кризисное управление»[30]. Вообще говоря, революционные комитеты, которые берут на себя власть после падения традиционного строя или авторитарного режима с целью проведения свободных выборов и восстановления демократии, пока они остаются временным правительством, не утвержденным путем выборов, можно считать диктатурой в узком смысле слова. Многие военные перевороты против традиционных правителей, автократических правительств или разваливающихся демократий ради поддержания видимости преемственности власти путем фальсификации или задержки выборов получают широкую поддержку именно на основании этого шага — при том, что изначально отдельные лидеры таких переворотов могли искренне желть восстановить конкурентную демократию. Трудность выхода из режима правления военных, как показывает прекрасный анализ Самюэля Файнера[31] и Самюэля Хантингтона[32], позволяет понять, почему в большинстве случаев военные создают авторитарные режимы, а не обеспечивают возвращения к демократии. Еще один очень особый случай — явное принуждение из-за рубежа с целью установления демократии путем изгнания недемократических правителей. Япония, Австрия и Западная Германия после Второй мировой войны — уникальные тому примеры, поскольку главнокомандующие и администрации союзников не являлись демократическими правителями этих государств[33]. Однако их успех может быть связан с уникальными обстоятельствами, сложившимися в данных обществах, — других подобных примеров скорее всего нет. В этом узком смысле мы говорим только о тех диктатурах, которые Карл Шмитт[34] называл Kommissarische Diktatur, в отличие от «диктатур суверенных».

Однако в реальном политическом мире возвращение к конституционной демократии после разрушения демократической легитимности — даже путем так называемой конституционной диктатуры или вмешательства монархов или армий, действующих в качестве модернизирующего инструмента в чрезвычайной ситуации, — остается весьма сомнительным. Исключением, пожалуй, может считаться правительство национального единства во время войны, когда все основные партии соглашаются перенести выборы или не допустить подлинно конкурентных выборов, чтобы обеспечить почти единодушную поддержку правительству, ведущему общую для всех войну. Диктатуру как чрезвычайную власть, временно ограничивающую гражданские свободы и/или усиливающую власть отдельных органов, трудно отличить от иных типов автократических режимов, когда она выходит за рамки конкретной ситуации. Ученые не могут не принимать во внимание заявлений того, кто принимает на себя такую власть, даже если они сомневаются в его искренности или реалистичности его намерения вернуть власть народу, поскольку эти заявления скорее всего будут иметь необратимые последствия для легитимности устанавливаемого подобным образом недемократического правления. Ученый не a priori, а только ex post factoделает вывод о том, действительно ли правление индивида или группы было диктатурой в узком, римском, смысле. Как правило, подобные диктатуры — лишь переходные этапы к иным формам автократического правления, поэтому неслучайно ситуацию балканских государств, где короли отошли от конституционного правления, следует считать королевскими диктатурами, а не возвращением к абсолютной монархии. Как только от преемственности традиционной легитимации отказываются ради демократических норм, возвращение к ней кажется невозможным. Диктатура как промежуточная, чрезвычайная власть слишком часто переходит в более или менее институализированные формы авторитаризма. Не будем забывать, что уже римское конституционное правление было разрушено и преобразовано в авторитарное, когда Сулла в 82 году до нашей эры стал dictator reipublicae constituendae, а Цезарь в 48 году до нашей эры стал диктатором на ограниченный срок, а в 46-м — на десять лет. С тех пор свержение конституционного правительства выдающимся лидером называют цезаризмом.

Мы закрепим термин «диктатура» за временным кризисным правительством, которое не институализировало себя и представляет собой разрыв с институциональными правилами передачи и отправления власти, принятыми предыдущим режимом, будь он демократическим, традиционным или авторитарным. Временную приостановку этих правил в соответствии с конституцией такого режима мы будем называть кризисным правительством или конституционной диктатурой.

II. ТОТАЛИТАРНЫЕ СИСТЕМЫ

К определению тоталитаризма

В свете того, что тоталитаризм занимает центральное место в изучении современных неконкурентных демократических режимов, полезно будет начать с некоторых уже ставших классическими определений тоталитарных систем, после чего попытаться продвинуться в нашем понимании их, прислушавшись к критике, которой они подвергались[35]. Не так давно Карл Фридрих следующим образом переформулировал описательное определение, к которому они с Бжезинским первоначально пришли в 1965 году:

«Шесть черт отличают этот режим как от других, более старых автократий, так и от гетерократий. На сегодня это в целом общепринятый набор фактов: 1) тоталитарная идеология; 2) единственная партия, приверженная этой идеологии, во главе которой обычно стоит один человек, диктатор; 3) разветвленная секретная полиция и три типа монополии, или, точнее, монопольного контроля, а именно: а) над массовыми коммуникациями, б) над боевым оружием и в) над всеми организациями, в том числе экономическими, что включает в себя всю плановую экономику. [...] Следует добавить, что ради простоты эти шесть черт можно свести к трем: тоталитарная идеология, партия, подкрепленная секретными службами, и монополия на три основные формы межличностного взаимодействия в массовом индустриальном обществе. Эта монополия не обязательно находится в руках партии — это следует подчеркнуть с самого начала, чтобы избежать недоразумений, уже возникших в критических замечаниях к моим предыдущим работам. Здесь важно, что этот монопольный контроль находится в руках элиты (какой бы она ни была), управляющей данным конкретным обществом и, соответственно, олицетворяющей собой режим»[36].

Бжезинский предлагает более сущностное определение, указывающее на конечную цель таких систем:

«Тоталитаризм — это новая форма правления, подпадающая под общее определение диктатуры; система, в которой центральное руководство элитного движения, имеющее в своем полном распоряжении высокотехнологичные инструменты политического влияния, употребляет их ради совершения тотальной социальной революции (затрагивающей базовые условия человеческого существования) на основе некоторых произвольных идеологических принципов, провозглашенных этим самым руководством в атмосфере насажденной силой единодушной поддержки всего населения»[37].

Франц Нейман представил[38] похожий набор определяющих характеристик.

Следует подчеркнуть, что во всех этих определениях элемент террора — роль полиции и принуждения — не является ключевым (каковым он был, например, для Ханны Арендт[39]). В самом деле, можно показать, что до тех пор, пока власть может рассчитывать на лояльность вооруженных сил, тоталитарной системе для существования в относительно закрытом обществе вполне достаточно того, что громадная часть населения идентифицирует себя с властью и принимает активное участие в контролируемых ею и служащих ее целям политических организациях; власть может пользоваться распыленным контролем над обществом, возможным благодаря добровольному манипулируемому участию и тактике кнута и пряника. В некоторых отношениях именно к такому типу тоталитаризма приблизился коммунистический Китай; этой же модели соответствует и хрущевский опыт популистской рационализации партийного контроля, как его описывает Пол Кокс[40].

Явно или неявно эти определения указывают на постепенное стирание границы между государством и обществом, на возникновение «тотальной» политизации общества через политические организации — чаще всего партию и связанные с ней объединения. Тем не менее эта черта, отличающая тоталитарные системы от различных типов авторитаризма и особенно от демократического правления, никогда не проявляется в реальности в чистом виде — соответственно, трения между обществом и политической системой обязательно будут присутствовать, пусть и в усеченной форме, и в тоталитарных системах. Еще менее вероятно в реальности тотальное формирование индивида, полное усвоение идеологии массами и возникновение «нового человека», о котором постоянно вещают идеологи, хотя следует признать, что мало каким общественным системам, если не считать религий, удалось продвинуться в этом направлении так же далеко, как тоталитаризму.

Чертами, без которых политическую систему нельзя назвать тоталитарной, являются идеология, единственная партия с массовым членством вкупе с иными мобилизационными организациями и власть, сосредоточенная в руках одного человека и его сподвижников или небольшой группы, которые неподотчетны никаким сколь-нибудь широким кругам и не могут быть смещены со своих позиций институциализованными, мирными методами. Каждую из этих черт в отдельности можно обнаружить и в других типах недемократических систем, но тоталитарную систему создает лишь их совместное присутствие. Это означает, что не все однопартийные системы являются тоталитарными, что какая бы то ни было система не является тоталитарной, если в ней наличествует честная борьба за власть между свободно создаваемыми партиями, и что нельзя называть тоталитарной недемократическую систему, которая не является однопартийной — точнее, не находится под контролем одной активно действующей партии. Как признает в своем уточненном определении Карл Фридрих, суть не в том, что окончательные решения всегда принимает партийная организация или что у нее достаточно власти, чтобы их предопределить, пусть даже нам трудно поверить, что единственная массовая партия этого типа вместе с контролирующей ее бюрократией не является самой могущественной институцией в обществе — по меньшей мере, когда речь идет об отдельных ее членах и обычных гражданах.

Конечно, бывают диктаторы — цезаристские вожди, мелкие олигархии вроде военных хунт или объединения элит в разных институциональных областях, неподотчетные институциям и собственным членам, — но правление этих диктаторов тоталитаризмом мы называть не будем. Если их власть не реализуется во имя идеологии, так или иначе подчиненной каким-то коренным идеям или Weltanschauung, если они не прибегают к определенным формам массовой организации и вовлечения членов общества, отличным от военной угрозы или полицейского давления, то речь идет вовсе не о тоталитарной системе, а, как мы увидим позже, об авторитарных режимах. Каким бы прочным ни было единство верхушки, между приближенными к правителю и в среде его непосредственных подчиненных вполне может идти борьба за власть — равно как и между организациями, этим самым правителем и созданными. Подобного рода групповая политика не возникает из потребностей общества, в ней не участвуют институции или организации, существовавшие до захвата власти. Власть вовлеченных в эту борьбу людей, фракций или организаций не имеет корней в общественных структурах, не являющихся в строгом смысле политическими, даже когда сами участники этой борьбы за власть оказываются тесно связанными с какими-то определенными слоями общества. В этом смысле, когда речь идет о тоталитаризме, говорить о классовой борьбе в марксистском понимании невозможно. Исходные государственные позиции — заняв которые, конкурирующие за власть лица начинают бороться за расширение своего влияния путем установления связей с разными существующими в обществе запросами, — являются частью политической системы, то есть политических организаций вроде партии или связанных с ней массовых организаций, региональных партийных структур, партийных военизированных ополчений, правительства или полицейского чиновничества. В стабильных тоталитарных системах традиционные институции — например деловые объединения, церковь или даже армия — в борьбе за власть играют лишь вспомогательную роль, и если они вообще в ней участвуют, то лишь в той мере, в какой их привлекают для поддержки того или иного лидера или группы внутри политической элиты. На политическую власть их руководство претендовать не может — в лучшем случае оно может влиять на определенные решения и крайне редко получает даже в этой сфере право вето. В этом отношении одной из черт, отличающих тоталитарные системы от других недемократических систем, является подчиненное положение армии. На сегодняшний день ни одна из тоталитарных систем не пала благодаря военному перевороту, вмешательство военных еще ни разу не привело к фундаментальным переменам в тоталитарных системах, даже когда в момент кризиса одной из враждующих фракций удавалось усилить свое влияние благодаря поддержке армейской верхушки.

Подобную роль могла бы сыграть лишь крайне политизированная Народно-освободительная армия Китая (НОАК)[41] или же армия на Кубе[42]. Говорить, что какие-то отдельные включенные во властные структуры лидеры, фракции или бюрократические группы представляют интересы управленцев, сельхозпроизводителей, отдельных языковых или культурных образований, интеллектуалов и так далее, можно лишь в очень относительном смысле. Даже если каким-то лидерам или группам случается до некой степени представлять интересы отдельных сегментов общества, они остаются этим социальным сегментам неподотчетными, эти общественные слои не становятся фундаментальным источником их власти, сами лидеры чаще всего не являются выходцами из этих слоев и даже во властные элиты попали отнюдь не в силу своего высокого положения внутри одного из таких слоев. Разрушение или как минимум решительное ослабление всех институций, организаций и групп влияния, существовавших до захвата власти новой политической элитой и создания ею собственных политических структур, — одна из важнейших отличительных черт тоталитаризма, если сравнивать его с другими недемократическими системами. В этом смысле можно говорить о монополии на власть, о монизме, однако будет большой ошибкой считать монолитной эту концентрацию власти в политической сфере, в руках людей и организаций, назначенных политическим руководством. Плюрализм тоталитарных систем — это не общественный плюрализм, а плюрализм политический, причем исключительно внутри правящей политической элиты. Один пример: конфликты между SA и SS, DAF (Германским трудовым фронтом) и партией, четырехлетним планом Геринга и Организацией Тодта (впоследствии перешедшей под начало Шпеера) были конфликтами внутри нацистской элиты, столкновениями между разными ее организациями. Разумеется, участники этих конфликтов искали и находили союзников среди военных, бюрократов и бизнесменов, но было бы большой ошибкой считать перечисленных выше людей или организации представителями донацистских структур германского общества. То же самое, вероятно, можно сказать и о борьбе разных фракций Политбюро или ЦК после смерти Сталина.

Тем не менее можно показать, что в полностью установившейся тоталитарной системе, удерживающей власть в течение долгого времени, отдельные члены политических организаций, особенно партии, начинают ассоциироваться — в процессе дифференциации и разделения труда — с особыми участками административной работы и могут все чаще и чаще отождествляться с конкретными экономическими или территориальными интересами, представлять их чаяния и мнения при выработке каких-то административных мер — особенно в мирное время, когда перед всеми без исключения не стоит какой-то одной задачи первостепенной важности, а также в моменты передачи власти или кризиса в руководстве. Как только приняты все базовые решения о природе политической системы, все существовавшие ранее общественные структуры уничтожены или решительно ослаблены, а их наиболее влиятельные лидеры смещены, в тоталитарной системе может произойти трансформация, дающая возможности для возникновения плюрализма, ограниченного в своих пределах и автономности. В этот момент решающее значение в том, останется ли система по сути своей тоталитарной или превратится в нечто другое, будет иметь степень жизнеспособности идеологии, а также партии или других организаций, занимающихся поддержанием ее господства, плюс устойчивость высшего руководства. Разумеется, подобные преобразования внутри тоталитарных систем не происходят без трений и напряженности, поэтому их следует понимать скорее как циклические изменения, а не как гладкую последовательную эволюцию.

Всякой типологии тоталитарных систем придется учитывать относительную важность идеологии, партии и массовых организаций, а также политического правителя или правящих групп, присвоивших себе власть, а также сплоченность или разобщенность руководства. Кроме того, при типологизации необходимо проанализировать, как эти три параметра соотносятся с обществом и его структурой, историей и культурными традициями. Разные тоталитарные системы или одна и та же система в разных своих фазах могут оказаться в большей или меньшей степени идеологизированными, популистскими или бюрократизированными в зависимости от типа единственной партии — или в большей или меньшей степени харизматическими, олигархическими или даже феодальными в зависимости от внутреннего устройства высшей власти. Отсутствие одного из этих трех факторов или их достигшее определенного предела ослабление приводят к коренному изменению самой природы системы. При этом разнообразие самих этих факторов, конечно же, допускает возникновение самых разных типов тоталитарных систем.

Именно сочетание трех этих факторов объясняет многие другие черты, вероятность столкнуться с которыми в тоталитарных системах гораздо выше, чем в иных недемократических системах. Тем не менее какие-то из этих черт не являются ни достаточными, ни необходимыми для того, чтобы признать систему тоталитарной, и могут быть обнаружены также и в других типах политических систем.

Итак, я буду считать систему тоталитарной, если она удовлетворяет следующим условиям:

1. Наличествует единый, однако не монолитный центр власти, и любой плюрализм институций или групп, если он существует, получает свою легитимность именно из этого центра, им опосредуется и возникает в большинстве случаев в силу политической воли центра, а не является результатом развития общества в дототалитарный период.

2. Имеется единственная, автономная и более или менее проработанная в интеллектуальном плане идеология, с которой идентифицирует себя правящая верхушка или вождь, а также обслуживающая высшее руководство партия. Политика, которую проводит правительство, опирается на идеологию, любые проводимые меры оправдываются ссылкой на нее. Идеология имеет определенные границы, и преступить их — значит вступить в сферу инакомыслия, которое не остается безнаказанным. Идеология не сводится к какой-то конкретной программе или определению общего политического курса, но претендует на окончательное осмысление общества, понимание его исторической цели и объяснение всех общественных явлений.

3. Звучат постоянные призывы к активной мобилизации и широкому участию граждан в реализации политических и коллективных общественных задач; это участие реализуется через единственную существующую партию и множество подчиненных ей групп, оно поощряется и награждается. Нежелательными считаются пассивное подчинение и апатия, отход на позиции маленького человека, «хата которого с краю», характерные для авторитарных режимов.

Именно последняя из перечисленных черт сближает тоталитарное общество с идеалом, да в общем, и с реальностью многих демократий и в корне отличает его от большинства «нетоталитарных недемократических систем». Именно это участие и чувство сопричастности обществу так восхищает в тоталитарных системах демократически мыслящих наблюдателей, именно благодаря ему они начинают думать, что имеют дело с демократией — демократией, даже более совершенной, чем та, в условиях которой граждане вспоминают об общественных проблемах только (или главным образом) в преддверии выборов. Однако фундаментальное различие между политическим участием в условиях мобилизационного режима и в условиях демократии состоит в том, что в первом случае для каждой сферы жизни и каждой задачи имеется лишь один возможный канал участия, а общие цель и направление задаются из центра, который определяет и цели, возможные для общественных организаций, и, в конечном счете, их контролирует.

Тоталитарную систему характеризует именно это постоянное взаимодействие между господствующим и более или менее монистическим центром принятия решений, опирающимся в своей работе на идеологические постулаты или ссылающимся на них для оправдания собственных действий, с одной стороны, и гражданами, участвующими в работе контролируемых организаций ради реализации идеологических целей.

Прочие черты, на которые часто указывают при описании тоталитарных систем, можно вывести из указанных нами трех, что мы и сделаем, когда перейдем к подробному обсуждению важнейших научных работ, посвященных анализу отдельных тоталитарных систем. Здесь стоит привести лишь несколько элементарных примеров. Причиной напряженных отношений между интеллектуалами, художниками и политической властью[43] является, очевидно, помимо личных пристрастий и неприязни вождей вроде Гитлера и Сталина, упор на идеологию: требование приверженности этой идеологии исключает все прочие идейные системы, а ставить под вопрос лежащие в основе этой идеологии ценности попросту страшно — в особенности, когда речь идет о противопоставлении коллективных, общественных целей целям, индивидуальным и частным. Частный, замкнутый на себя человек представляется скрытой угрозой, а многие формы эстетического выражения обращены как раз к такому человеку. То же самое можно сказать и об эскалации обычных конфликтов между церковью и государством до конфликта между религией и политикой[44]. Важность идеологии имеет и позитивные стороны: огромной ценностью наделяется образование, возникает большая потребность в определенных культурных инициативах и последующем их массовом распространении. Это резко отличает тоталитарные системы от большинства традиционных автократий, где поддержкой пользуется лишь внушение религиозных идей (в случае религиозных автократий) или естественно-научное и техническое образование (в светских автократиях). Пропаганда, образование, обучение кадров, дальнейшая проработка и развитие идеологии, вдохновленная ею научная деятельность, награды интеллектуалам, идентифицирующим себя с системой, чаще оказываются важными именно в тоталитарных, а не в иных недемократических системах. Если не принимать во внимание ограниченность этих усилий и забыть об ограничении или полном отсутствии свободы, можно обнаружить здесь определенное совпадение с демократическими системами, где массовое участие в политической жизни тоже требует массового образования и массовых коммуникаций и где интеллектуалам предназначается важная роль, которой они не всегда, впрочем, рады.

Сосредоточенность власти в руках вождя и его приближенных или обособленной группы, сформировавшейся благодаря общему участию в борьбе за власть и в создании режима, обязательная социализация в политических организациях или кооптация из других секторов (по критериям лояльности и/или идеологической благонадежности) неизбежно приводят к ограничению автономии других организаций: промышленных предприятий, профессиональных групп, вооруженных сил, интеллектуалов и так далее. Приверженность идеологии, признание ее символов и убежденность, что любые решения должны приниматься с оглядкой на идеологию или ею обосновываться, отделяет эту группу от людей, испытывающих определенный скептицизм или вообще не интересующихся идеологией, а также от тех, кто в силу своего призвания, как например интеллектуалы, склонен ставить под вопрос лежащие в основе идеологии принципы. В то же время властная группа сближается с теми, кто готов развивать идеологию, не претендуя при этом на власть. Элемент элитизма, на который постоянно указывают при анализе тоталитарных систем, есть лишь логическое следствие стремления к монополизации власти. Тем же объясняется и ожесточенность конфликтов внутри элиты, а также чистки и гонения на тех, кто эту битву за власть проиграл. Власть — в большей степени, чем в демократических обществах, — становится здесь игрой на выбывание.

Приверженность идеологии, стремление к монопольному контролю и страх утраты власти, разумеется, объясняют и тенденцию к использованию в таких системах насильственных методов, а также высокую вероятность непрекращающегося террора. Соответственно, именно террор — особенно террор, направленный на саму элиту, а не на противников или потенциальных оппонентов системы, — и отличает тоталитарные системы от других недемократических систем. При объяснении характерной для тоталитарных систем тяги к полной вовлеченности, когда власть не удовлетворяют ни апатичность подданных, ни простое соглашательство бюрократов, идеологическое рвение имеет более важное значение, чем размер общества, который подчеркивает Ханна Арендт, или степень модернизации в смысле технологической развитости, связанной с индустриализацией.

Очевидно, что при анализе влияния (в поведенческих терминах) тоталитарных систем на разные общества важнейшим параметром оказывается природа и роль единственной партии. Важность, которой наделены партийная организация, возникающие из недр партии специализированные политические организации и связанные с партией массовые организации, объясняет многие основные характеристики этих систем. В первую очередь их способность проникать в общество, присутствовать во многих институциональных сферах и оказывать на них влияние, мобилизовывать людей для решения масштабных задач на добровольной или псевдодобровольной основе (а не в ответ на материальные стимулы и поощрения) дает тоталитарным системам возможность осуществлять важные изменения при ограниченных ресурсах, в силу чего они служат инструментом для определенного типа экономического и общественного развития. Кроме того, партийные структуры сообщают тоталитарным системам некоторый демократический характер — в том смысле, что они дают желающим (то есть всем тем, кто разделяет основные цели, сформулированные руководством страны, а не выдвигает собственные) шанс принять активное участие в жизни страны и ощутить сопричастность с ней. Несмотря на бюрократический характер государства, многих организаций и даже самой партии, массовое членство в партии и организациях, которые она поддерживает, может дать смысл, цель и чувство сопричастности многим гражданам. Этим тоталитарные системы разительно отличаются от многих других недемократических систем — авторитарных режимов, где правители полностью полагаются на бюрократов, экспертов и полицию, отделенных от всего остального населения, имеющего мало шансов (или вообще никаких) почувствовать себя активными участниками общественных и политических событий (им остается только работа и личная жизнь).

Партийная организация и масса существующих внутри нее невысоких руководящих должностей дают многим людям шанс причаститься власти — порой даже над людьми, стоящими выше них в других социальных иерархиях[45]. Это очевидным образом привносит элемент равенства, подрывающий другие общественные стратификации, но вводящий при этом новый тип неравенства. Кроме того, активная партийная организация, члены которой искренне вовлечены в ее деятельность, способствует резкому росту возможностей для контроля и неявного принуждения по отношению к тем, кто не желает в нее вступать или оказывается из нее исключенным. Тоталитарные системы ставят себе на службу всю ту массу энергии, которая в демократических обществах направляется не только в политическую жизнь, но и распыляется по множеству добровольных объединений, направленных на достижение общего блага. Едва ли не весь идеализм, связанный с ориентацией на коллектив, а не на себя лично (идеализм, в прошлом находивший свою реализацию в религиозных организациях, а в современных либеральных демократиях реализующийся в добровольных объединениях), в тоталитарных системах уходит в партийную деятельность и работу в связанных с ней организациях — как, очевидно, и оппортунизм тех, кого привлекают щедрые награды, связанные с партийной активностью, или доступ к власти и надежда ее обрести. Этот мобилизационный аспект является важнейшим для тоталитарных систем и отсутствует во многих (если не в большинстве) других недемократических системах. Люди определенного типа, при тоталитаризме с энтузиазмом решающие задачи, поставленные перед ними руководством, в других недемократических системах были бы пассивными подданными, которые интересовались бы лишь реализацией своих узких личных целей или переживали бы отчужденность в виду отсутствия каких-либо возможностей для участия в работе, направленной на перемены в обществе. Соответственно, привлекательность тоталитарной модели во многом объясняется именно этим мобилизационным, поощряющим всеобщее участие характером партии и массовых организаций. В то же время причина отчужденности и чувства неприятия, которые такие системы вызывают, чаще всего состоит в том, что выбор общественных целей обычному гражданину недоступен, свобода в выборе руководства организаций либо ограничена, либо точно так же недоступна в силу бюрократизма, существование которого оправдывается принципами коллективного руководства или демократического централизма.

Другие характеристики, часто встречающиеся в описаниях тоталитарных систем — например их тенденция к экспансии, — вывести из ключевых свойств тоталитаризма не так просто. Некая косвенная связь здесь, очевидно, присутствует, поскольку упор на единственно верную идеологию превращает в скрытую угрозу существование всех прочих идеологий и систем убеждений. Тем не менее здесь многое будет зависеть от конкретного содержания идеологии — как минимум природа и направление экспансии будут определяться этим в большей степени, чем другими структурными характеристиками[46].

В тоталитарных системах практически неизбежны стремление подчинять, запрет едва ли не на любые формы несогласия (особенно на те, что способны захватить сравнительно большие сегменты населения и предполагают какую-либо попытку самоорганизации), сжатие сферы частного и значительный объем полусвободного, если не прямо насильственного, участия в общественной жизни. При этом масштабный и произвольный террор в форме концлагерей, чисток, показательных процессов, коллективного наказания целых социальных групп или сообществ обязательной чертой тоталитаризма вовсе не является. Тем не менее мы можем сказать, что подобные формы при Гитлере и Сталине возникли не случайно, что они были характерны для этих режимов и широко распространены, чего ни в одной демократической системе не случалось никогда, и, наконец, что они наверняка отличались качественно и количественно от форм принуждения, практиковавшихся в других недемократических системах, если не считать периодов консолидации власти, гражданской войны и времени непосредственно после нее. Террор не является ни необходимой, ни достаточной характеристикой тоталитарных систем, однако вероятность его применения в таких системах, судя по всему, выше, чем в любых других, причем определенные формы террора представляются характерными для определенных форм тоталитаризма. Тем не менее целый ряд авторов совершенно верно говорят о тоталитаризме без террора.

В первых исследованиях тоталитаризма, особенно в «Перманентной революции» Зигмунда Ноймана[47], особо подчеркивалась роль лидера. Фашистская приверженность вождизму (Führerprinzip) и возвеличивание Duce, а также культ личности Сталина сделали эту черту очевидным элементом любого определения тоталитаризма. Тем не менее в последние годы мы видим примеры систем, в целом подпадающих под определение тоталитарных, однако не обнаруживающих бесспорного лидера, какого-либо культа или персонификации высшего руководства. И есть масса недемократических систем, не соответствующих описанному нами типу, в которых при этом центральное место занимает вождь со сложившимся вокруг него культом. Соответственно, мы смело можем сказать, что единственный лидер, который сосредотачивает в своих руках огромную власть, вокруг которого складывается культ личности и харизматический авторитет которого так или иначе признается как членами партии, так и населением в целом, появляется в тоталитарных системах с очень высокой вероятностью, однако его появление не является неизбежным или необходимым для сохранения стабильности таких систем. Кризисы передачи власти, которые, по мысли многих исследователей, угрожали стабильности или даже самому существованию таких режимов, на практике не привели к падению или упадку тоталитарных систем, хотя были в этом отношении очень опасными[48]. Можно было бы думать, что упор на вождизм характерен для тоталитарных режимов фашистского типа, что со всей очевидностью верно в случае Италии, Германии и еще некоторых мелких фашистских систем, однако роль Сталина в Советском Союзе показывает, что эта черта характерна не только для них. Понятно, что, если мы станем доказывать на манер некоторых диссидентствующих коммунистов и левых фашистов, что чисто функционально сталинизм был русским эквивалентом фашизма, эта сложность сама собой разрешится. Но такое решение больше похоже на софизм. В настоящий момент можно ответственно утверждать лишь, что в тоталитарных системах такого рода лидерство появляется с большей вероятностью, чем в других недемократических системах. Изменения в отношении между лидерством, идеологией и организованным массовым участием — те переменные, на основании которых следовало бы строить типологию тоталитарных систем и за счет которых можно было бы попытаться понять процессы консолидации, стабилизации, изменения и — возможно, развала — таких систем. Выдвигать какие-либо предположения относительно взаимосвязи этих относительно независимых переменных в любой тоталитарной системе было бы, пожалуй, слишком смело; только теоретико-эмпирический анализ конкретных типов, или даже отдельных случаев, может помочь справиться с этой теоретической проблемой на более высокой ступени абстракции.

[…]

IV. АВТОРИТАРНЫЕ РЕЖИМЫ

К определению авторитарного режима

В одной из предыдущих работ я обозначил все многообразие недемократических и нетоталитарных политических систем как авторитарные при условии, что они являются политическими системами с ограниченным, не подотчетным политическим плюрализмом без выраженной правящей идеологии, но с определенной системой ценностей, без широкой или интенсивной политической мобилизации, за исключением отдельных периодов развития, где лидер или иногда небольшая правящая группировка управляет в рамках формально плохо определенных, но вполне предсказуемых границ[49].

Это определение было сформулировано так, чтобы противопоставить эти системы конкурентным демократиями и типичным тоталитарным системам[50]. Оно четко отделяет авторитаризм от демократий, тогда как разница с тоталитаризмом кажется более размытой, поскольку под это определение вполне подходят до- и посттоталитарные ситуации и режимы. Дальнейшее разграничение требует исключения традиционных законных режимов, отличающихся источником легитимации правителей, и авторитарных олигархий. Режимы, которые мы назвали «султанским авторитаризмом», во многом похожи на те, что подпадают под наше определение авторитарных; их отличие — в произвольном и непредсказуемом применении власти и слабости пусть даже ограниченного политического плюрализма (а это важная черта «султанского авторитаризма»). По ряду причин нам удобнее исключить из определения авторитарных режимов полуконституционные монархии XIX века, сочетающие в себе элементы традиционного легитимного и авторитарного правления, где монархические, сословные и даже феодальные элементы смешиваются с зарождающимися демократическими институтами, и цензовых демократий, в которых ограниченное избирательное право — шаг вперед в сторону современных конкурентных демократий, основанных как минимум на всеобщем избирательном праве для мужчин. Олигархические демократии, сопротивляющиеся — особенно в Латинской Америке — попыткам дальнейшей демократизации, настаивая на ограничении избирательного права из-за неграмотности, контроля или манипуляции выборами через касиков, регулярного обращения за помощью к военным и создания почти идентичных партий, часто оказываются на грани между современными авторитарными режимами и демократией. Они ближе к демократии конституционно и идеологически, однако социологически схожи с авторитарными режимами. Но даже при более жестком определении, исключающем все лишнее, мы обнаруживаем множество современных политических систем, под него подпадающих, — что потребует, как мы увидим, введения нескольких подвидов авторитаризма.

Наше определение авторитаризма сосредоточено на способе употребления и организации власти, на связях с обществом, природе коллективных представлений, на которые опирается власть, а также на роли граждан в политическом процессе; при этом за пределами рассмотрения остается само содержание политики, цели и raison d'êtreподобных режимов. Мы практически ничего не узнаем из него об институтах, группах или социальных слоях, составляющих ограниченный плюрализм этого общества, или о тех, кто из него исключен. Акцент на строго политических аспектах дает почву для обвинений этого определения в формализме, которые уже звучали, когда речь заходила о наших определениях тоталитаризма или даже демократии. Нам, однако, кажется, что характеризуя режимы отдельно от проводимой ими политики, мы более четко видим проблемы, стоящие перед любыми политическими системами, — например отношения между политикой, религией и интеллектуалами. Условия их возникновения, стабильности, трансформации и возможного упадка тоже в таком случае видятся более явственно. Общий и абстрактный характер этого определения заставляет нас спуститься по лестнице абстракций к изучению множественных подвидов, чем мы здесь и займемся.

Мы говорим скорее об авторитарных режимах, а не об авторитарных правительствах, чтобы показать относительно низкую выраженность политических институтов: они проникают в жизнь общества, препятствуя — порой силой — политическому выражению интересов некоторых групп (например духовенства в Турции и Мексике после революции или рабочих в Испании) или формируя их путем политического вмешательства, как это происходит в корпоративистских режимах. В отличие от некоторых исследователей тоталитаризма, мы говорим не об обществах, а о режимах, потому что даже сами правители не хотят полностью отождествлять государство и общество.

Наиболее характерной чертой таких режимов является плюрализм, однако крайне важно подчеркнуть, что, в отличие от демократий с их почти неограниченным и политически институализированным плюрализмом, здесь мы имеем дело с плюрализмом ограниченным. Звучали даже предложения считать такие режимы ограниченным монизмом. На самом деле эти два обозначения задают довольно широкий диапазон, в котором могут действовать такие режимы. Ограничение плюрализма может достигаться за счет соответствующих законов, а может обеспечиваться de facto, оно может быть более или менее строгим, касаться только определенных политических групп или более широких слоев интересантов — главное, чтобы оставались группы, не созданные государством или не зависящие от него, несмотря на явное вмешательство государства в политический процесс. В некоторых режимах допускается институализированное политическое присутствие ограниченного числа независимых групп и даже поощряется создание новых, однако ни у кого не возникает сомнений, что правители сами решают, каким группам позволено существовать и на каких условиях. Кроме того, даже если власти реагируют на деятельность таких объединений граждан, они им de jure и/или de facto не подотчетны. Это отличает их от демократического правления, при котором политические силы формально зависят от поддержки на местах при всех возможных фактических отклонениях, описываемых «железным законом олигархии» Михельса. В авторитарных режимах представители различных групп и институций попадают во власть не просто потому, что они пользуются поддержкой соответствующей группы, а потому что им доверяет правитель или властная группировка, и они, безусловно, учитывают статус и влияние последней. У них может быть поддержка на местах — назовем ее потенциальной избираемостью, — но это не единственный, и даже не главный, источник их власти. Посредством постоянной кооптации лидеров разные секторы или институции становятся элементами системы, и это определяет природу элиты: разнородное происхождение и карьеры, а также меньшая доля профессиональных политиков — тех, кто строил карьеру только в политических организациях, — по сравнению с бывшими бюрократами, технократами, военными, лоббистами и иногда религиозными деятелями.

Как мы увидим, в некоторых из таких режимов одна правящая или привилегированная партия — это единственный более или менее важный компонент ограниченного плюрализма. На бумаге такие партии часто заявляют, что обладают такой же монополией на власть, что и тоталитарные партии, и как будто бы исполняют те же функции, но в реальности их следует четко различать. Отсутствие или слабость политической партии часто делает спонсируемые церковью или связанные с ней светские организации (например «Католическое действие» или «Opus Dei» в Испании) колыбелью лидеров для таких режимов; подобным же образом поставляют кадры для элит христианско-демократические партии[51]. Однопартийная система обычно строится на parti unifié, а не на parti unique, как говорят в Африке, то есть на партии, в которой переплетаются различные элементы и которая не является, таким образом, единым жестко организованным органом[52]. Такие партии часто создаются сверху, а не снизу, причем не в тоталитарном захватническом стиле, а некой находящейся у власти группой.

В определении авторитарных режимов мы используем понятие менталитета, а не понятие идеологии, имея в виду различение, проведенное немецким социологом Теодором Гайгером[53]. Он считал идеологии более или менее проработанными системами мысли, часто изложенными на письме интеллектуалами или псевдоинтеллектуалами (или с их помощью). Менталитет же — это способ мышления и чувствования, скорее эмоциональный, чем рациональный; он лежит в основе непосредственной, некодифицированной реакции на различные ситуации. Гайгер использует яркое немецкое выражение: менталитет он определяет как subjektiver Geist, субъективный дух (даже когда речь идет о коллективе), а идеологию — как objektiver Geist. Менталитет — это интеллектуальная позиция; идеология — интеллектуальное содержание. Менталитет — психическая склонность; идеология — рефлексия, самоинтерпретация. Сначала менталитет, потом идеология. Менталитет бесформен и подвижен — идеология четко оформлена. Идеология — это понятие из социологии культуры; понятием менталитета пользуются при изучении общественного характера. В идеологиях заключен сильный утопический элемент; менталитет ближе к настоящему или прошлому. Для тоталитарных систем характерны идеологические системы, основанные на неизменных элементах, имеющие мощное воздействие и закрытую когнитивную структуру, а также серьезную сдерживающую силу, важную для мобилизации масс и манипуляций ими. Консенсус в демократических режимах, напротив, основан на согласии по поводу процедуры его достижения, приверженность которой имеет некоторые черты идеологической веры.

Боливар Ламунье ставит под сомнение действенность и полезность различения идеологии и менталитета[54]. Он отмечает, что если взять их как реальные политические переменные, как когнитивные формы сознания, действующие в реальной политической жизни, особенно в процессе коммуникации, то обнаружить разницу между ними будет сложно. Ему представляется, что это различие вводится лишь для того, чтобы показать: господствующие в авторитарных режимах идеи не представляют никакого интереса для политической науки. Но это как раз совершенно не входило в наши намерения! Ламунье верно отмечает эффективность символической коммуникации, множественность референциальных связей между символом и общественной реальностью в авторитарных режимах.

Разногласия во многом зависят от философских соображений, касающихся определения идеологии, и этот вопрос мы здесь обсуждать не будем. Как идеологии, так и описанные выше ментальности являются частью более широкого феномена идей: они ведут к идеям, ориентированным на действие, что в свою очередь является аспектом институализации властных отношений, для обозначения которой Ламунье предпочитает пользоваться термином «идеология».

Важный вопрос звучит так: почему идеи принимают разные формы, разную последовательность, артикуляцию, охват, разную степень эксплицитности, интеллектуальной проработанности и нормативности? По всем перечисленным выше параметрам, идеологии и ментальности различаются, и различия эти часто имеют последствия для политического процесса. Ментальности сложнее описать как обязывающие, требующие безоговорочной приверженности и со стороны правителей, и со стороны подданных, даже если их реализация достигается ценой принуждения. Ментальности сложнее распространить в массах, труднее включить в процесс образования, они с меньшей вероятностью вступят в конфликт с религией или наукой, ими сложнее воспользоваться для проверки на лояльность. Сильно различаются спектр вопросов, ответы на которые можно извлечь из идеологий и ментальностей, точность этих ответов, логика процесса их извлечения, а также наглядность противоречий между проводимой политикой, ментальностями и идеологиями. Они, кроме того, в совершенно разной степени способны сдерживать или ограничивать законные или незаконные действия. При исследовании авторитарных режимов нам будет трудно найти ясные отсылки к идеям, ведущим и направляющим режим, в правовых теориях и судебных решениях по неполитическим делам, в художественной критике и научных спорах; свидетельств использования таких идей в образовании будет очень немного. Мы совершенно точно не обнаружим богатого и специфического языка, новой терминологии и эзотерического использования идеологии — трудного для понимания со стороны, но очень важного для участников процесса. Не столкнемся мы и с длинными полками книг и других публикаций идеологического характера, посвященных бесконечному и всестороннему разбору этих идей.

Имеет смысл признать, что идеология и ментальность — вещи разные, но что разницу эту нельзя описать четко и однозначно; скорее это крайние точки, между которыми имеется огромная серая зона. Естественно, военно-бюрократические авторитарные режимы с большей вероятностью будут отражать ментальность своих правителей. В других типах мы скорее всего обнаружим то, что Сьюзен Кауфманн называет программным консенсусом[55], а в третьих — набор идей, взятых из самых разных источников и перемешанных между собой случайным образом ради того, чтобы они создавали впечатление идеологии в том смысле, в каком о ней говорится применительно к тоталитарным системам. Естественно, авторитарные режимы, находящиеся на периферии идеологических центров, часто бывают вынуждены имитировать господствующие идеологические стили, так или иначе их инкорпорировать и приспосабливать к своим нуждам. Часто это приводит к серьезным недоразумениям при изучении таких режимов, когда акценты расставляются совсем не там, где требуется. В действительности вопрос следует ставить так: какие особенности внутреннего устройства власти мешают внедрить четкую идеологию в таких режимах? С моей точки зрения, сложная коалиция сил, интересов, политических традиций и институтов — а все это и составляет ограниченный плюрализм — вынуждает правителей отсылать как к символическому референту к наименьшему общему знаменателю этой коалиции. Таким образом правителям в процессе захвата власти удается нейтрализовать максимальное число потенциальных оппонентов (при отсутствии высокомобилизованной массы сторонников). Размытость ментальности смягчает расколы в коалиции, в силу чего правители получают возможность сохранять лояльность в корне несхожих между собой элементов. Что ментальность не утверждает раз и навсегда каких-то особых, четко сформулированных и однозначных постулатов, облегчает задачу приспособления к меняющимся обстоятельствам в условиях отсутствия поддержки со стороны окружения — особенно это характерно для авторитарных режимов, находящихся в сфере влияния западных демократий. Ссылки на предельно общие ценности вроде патриотизма и национализма, экономического развития, социальной справедливости или порядка, а также прагматичное и незаметное включение идеологических элементов, заимствованных у главных на данный момент политических центров, позволяет правителям, добившимся власти без поддержки мобилизованных масс, нейтрализовать оппонентов, кооптировать самых разных сторонников и принимать административно-политические решения исходя из чисто прагматических соображений. Ментальности, полу- или псевдоидеологии ослабляют утопическую устремленность политики, а вместе с ней и конфликт, который иначе потребовал бы либо институализации, либо более масштабных репрессий, — чего авторитарные лидеры не могут себе позволить. Тогда как некоторая доля утопичности вполне совместима с консервативным уклоном.

За отсутствие идеологии авторитарным режимам приходится расплачиваться тем, что они практически лишают себя возможности мобилизовать массы, чтобы заставить их эмоционально и психологически отождествить себя с режимом. Отсутствие проработанной идеологии, ощущения общей осмысленности общественной жизни, далеко идущих замыслов, априорной модели идеального общества снижает привлекательность таких режимов для людей, ставящих во главу угла идеи, смыслы и ценности. Отчуждение от таких режимов — при всей их успешности и относительном (по сравнению с тоталитарными системами) либерализме — интеллектуалов, студентов, молодежи и глубоко религиозных людей отчасти объясняется как раз отсутствием или слабостью идеологии. Одно из преимуществ авторитарных режимов, имевших серьезный фашистский элемент, состояло в том, что характерная для них вторичная идеология оказывалась привлекательной для каких-то из этих групп. Однако это преимущество превращалось в источник напряженности, как только становилось очевидным, что для определяющих режим элит эти идеологические элементы ничего не значат.

В теории мы должны уметь различать идейное содержание режима, в том числе его стиль, от идей, направляющих или оформляющих политический процесс в качестве реальной политической переменной. Можно было бы показать, что первый аспект, в связи с которым мы будем искать объективизации, в конечном счете не так важен, как субъективно схваченное и усвоенное, то есть многообразие форм сознания, действующих в реальной политике. Нам тем не менее кажется, что разница между ментальностью и идеологией вполне приложима и к тому, как они влияют на действия и процессы коммуникации в политике и обществе. Сложность взаимодействия между этими двумя уровнями анализа не дает возможности априори предсказать направление, в котором будут развиваться эти отношения. Вероятно, в тоталитарных системах содержание идеологии оказывает гораздо более глубокое влияние на реальные политические процессы, тогда как в авторитарных режимах ментальности правителей, которые не обязательно формулируются столь же ясно и четко, вероятно, в большей степени отражаются общественные и политические реалии.

В силу неуловимости ментальностей, из-за подражательности и вторичности так называемых идеологий авторитарных режимов ученые сравнительно мало занимались этой стороной авторитаризма. Придать этой теме важность можно лишь путем интервьюирования элит и проведения опросов среди населения, что сильно затруднено в силу ограниченности свободы выражения и создаваемых при авторитаризме коммуникационных препятствий. Типология авторитарных режимов, которую предлагаем мы, опирается в большей степени не на анализ типов ментальностей, а на характер ограниченного плюрализма и степень апатии или мобилизации масс.

***

В нашем изначальном определении авторитаризма мы подчеркивали фактическое отсутствие широкой и интенсивной мобилизации, однако признавали, что на определенном этапе развития таких режимов подобная мобилизация возможна. Соответственно, низкая и ограниченная мобилизация — общая для всех таких режимов характеристика, и на это есть ряд причин. Когда мы ниже перейдем к обсуждению подтипов, мы увидим, что в некоторых режимах деполитизация масс входит в намерения правителей, совпадает с их ментальностью и отражает содержание ограниченного плюрализма, на который они опираются. В других типах систем правители имеют исходные намерения мобилизовать тех, кто их поддерживает, и население в целом, чтобы добиться активного участия в жизни режима и его организациях. К этому их подталкивают публичные обещания, часто вытекающие из каких-то идеологических предпосылок. Исторический и социальный контекст установления режима благоприятствует такой мобилизации или прямо требует ее через массовые организации в рамках однопартийной системы. Борьба за независимость страны от колониальной державы или за полную самостоятельность, желание включить в политический процесс те слои общества, до которых не дотягивались руки ни у одного из прежних политических лидеров, или победа над сильно мобилизованным оппонентом в обществах, где демократия допускала и поощряла такую мобилизацию, приводит к возникновению мобилизационных авторитарных режимов националистического, популистского или фашистского толка. На практике такие режимы со временем становятся неразличимыми, несмотря на разные стартовые условия и пути развития. Однако это не должно заслонять крайне важных различий в их происхождении с точки зрения типа возникающего плюрализма, выбранной формулы легитимности, реакции на кризисные ситуации, способности к трансформации, источников и типов оппозиции и так далее.

В конечном счете, степень политической мобилизации и, соответственно, возможности участия в режиме для поддерживающих его граждан являются результатом двух других аспектов, которые мы рассматривали при определении авторитарных режимов. Мобилизацию и участие со временем все труднее и труднее поддерживать, если режим не начинает развиваться в сторону большего тоталитаризма или большей демократии. Эффективная мобилизация, особенно посредством массовых организаций в рамках однопартийной системы, будет восприниматься как угроза другими составляющими ограниченного плюрализма — обычно армией, бюрократией, церковью или лоббистскими группами. Для преодоления подобных сдерживающих обстоятельств потребуются шаги в сторону тоталитаризма. Неудачные попытки такого прорыва и способность ограниченного плюрализма препятствовать возникновению тоталитаризма хорошо проанализировал Альберто Аквароне. Он приводит примечательный диалог Муссолини с его старым другом-синдикалистом:

«Если бы вы могли представить, сколько сил у меня ушло на достижение баланса, чтобы не сталкивались соприкасающиеся друг с другом антагонистические ветви власти, ревнивые и не доверяющие друг другу правительство, партия, монархия, Ватикан, армия, милиция, префекты, лидеры партии в регионах, министры, глава Confederazioni [корпоративных структур], крупнейшие монополисты и т.д., вы поняли бы, что они остались не переваренными тоталитаризмом, в них я не смог сплотить то “наследие”, что мне без всяких ограничений досталось в 1922 году. Патологическую ткань, связывающую традиционные и случайные дефекты этих великих маленьких итальянцев, после двадцати лет непрестанной терапии удалось изменить лишь на поверхности»[56].

Мы уже описывали, как поддержание равновесия между ограниченными плюрализмами сдерживает эффективность мобилизации в рамках единой партии и, в конечном счете, приводит к апатии ее членов и активистов, поскольку такая партия дает лишь ограниченный доступ к власти по сравнению с другими каналами. Недоразвитость — особенно большой массы сельского населения, живущего в изолированных частях страны и занятого натуральным сельским хозяйством, что часто связано с традиционными и непотическими властными структурами в рамках единой партии, — несмотря на все идеологические заявления, организационные схемы и механизмы плебисцита, не создает основанной на участии политической культуры, даже если речь идет о контролируемом или фиктивном участии.

Как мы детально покажем далее, авторитарные режимы, возникающие после периода конкурентной демократии, приведшей к появлению неразрешимого конфликта в обществе, порождают деполитизацию и апатию среди населения, которое воспринимает это с облегчением после всех трудностей предыдущего периода. Изначально апатия охватывает проигравших новому режиму, но в отсутствие террора и осуществляющих его дисциплинированной тоталитарной массовой партии и ее организаций никто и не пытается интегрировать их в систему. По мере того, как уменьшаются напряженность и ненависть, изначально способствовавшие мобилизации, сторонники режима тоже впадают в апатию — часто к радости правителей, поскольку в такой ситуации им больше не нужно выполнять обещания, которые они раздавали в ходе мобилизации.

Отсутствие идеологии, неоднородность и компромиссный, а часто и подражательный характер главной идеи и — главным образом — менталитет правителей, особенно военных элит, бюрократов, экспертов и допущенных во власть политиков из прорежимных партий оказываются серьезным препятствием для мобилизации и привлечения к участию в общественной жизни. Без идеологии трудно мобилизовать активистов для добровольных кампаний, регулярного посещения партийных собраний, индивидуальных пропагандистских мероприятий и так далее. Без идеологии с ее утопическими компонентами сложно привлечь тех, для кого политика есть цель сама по себе, а не просто средство для достижения сиюминутных прагматических задач. Без идеологии молодежь, студенты, интеллектуалы с меньшей вероятностью будут заниматься политикой и обеспечивать кадры для дальнейшей политизации населения. Без утопического элемента, без привлечения широких слоев населения, которым требуется реально работающий, а не ограниченный, контролируемый плюрализм допущенных в элиты, призывы, основанные на бесконфликтном обществе консенсуса (за исключением моментов всплеска национализма или ситуаций прямой угрозы режиму), сводят политику к администрированию общественных интересов и фактическому выражению чьих-то частных интересов.

Ограниченный плюрализм авторитарных режимов и разная доля допустимых для них плюралистических компонентов в отправлении власти в разные моменты создают сложные системы полу- и псевдооппозиций в рамках режима[57]. Полуоппозицию составляют группы, не занимающие доминирующего положения и не представленные в правительстве; они критикуют режим, но при этом готовы участвовать во власти, отказавшись от фундаментальной критики режима. Не будучи институализированными, такие группы не являются нелегитимными, даже если для их деятельности нет законных оснований. Они могут выступать с резкой критикой правительства и некоторых институтов, однако проводят четкую разницу между ними и лидером режима и принимают историческую легитимацию или как минимум необходимость авторитарной модели. Есть группы, которые ратуют за иные политические приоритеты и способы их достижения, они поддерживают установление режима, но при этом надеются достичь целей, которых не разделяют их партнеры по коалиции. Бывает несогласие между теми, кто изначально отождествлял себя с системой, но не участвовал в ее становлении (обычно это радикальные активисты, своего рода «младотурки режима»), и теми, кто находится внутри режима и хочет достигнуть целей, не являющихся нелегитимными, — например восстановить прежний режим, возвращение к которому было объявлено, но так и не состоялось. Бывают приверженцы идеологии, на время отказавшиеся от нее ради победы над врагом; встречаются сторонники иностранной модели и/или даже иностранного государства, от которых стараются дистанцироваться правители; на поздних этапах развития такого режима появляются и те, кто противится его трансформации, а точнее, либерализации и отказу от его ограничительного характера. Полуоппозиция обычно возникает среди старшего поколения, участвовавшего в установлении режима ради реализации целей, которые они поставили перед собой еще до всякого переворота. Однако встречается она и среди интеллектуалов и молодежи, особенно студентов, всерьез воспринявших риторику руководства, но не обнаруживших действенных каналов участия во власти. Нередко полуоппозиция внутри режима становится не подпадающей под действие законов, алегальной, оппозицией. Отказавшись от надежды реформировать режим изнутри, она не готова перейти к нелегальной или подрывной деятельности и пребывает в состоянии неустойчивой терпимости, нередко основанной на прежних личных связах. Слабость попыток политической социализации и индоктринации в авторитарных режимах объясняет и тот факт, что, когда третье поколение, у которого не было шанса стать частью режима, открывает для себя политику, оно может обратиться именно к алегальной оппозиции. Автономия, допускаемая режимом для определенных общественных организаций, ограниченные попытки либерализации и повышения участия в институциях режима, а также относительная открытость другим обществам создают условия для появления алегальной оппозиции, которая иногда служит ширмой для нелегальной оппозиции и готова проникать в институты режима, не испытывая, в отличие от других его оппонентов, моральных сомнений по этому поводу. Часто оппозиция действует через формально неполитические организации — культурные, религиозные, профессиональные. В многоязыковых, мультикультурных обществах, где режим отождествляется с одной из национальных групп, выражением оппозиционности становятся такие культурные жесты, как использование неофициального языка. Особое положение католической церкви во многих обществах с авторитарным правлением и легальный статус многих ее организаций на основании соглашений между Ватиканом и правителями дают священникам и некоторым представителям светского общества определенную автономию, позволяя им стать каналом для выражения оппозиционных настроений определенных социальных классов и культурных меньшинств или трансляции поколенческих проблем, что также может способствовать появлению новых лидеров. В случае католической церкви роль религиозных групп в авторитарных режимах определяет ее транснациональный характер, моральную легитимацию относительно широкого диапазона идеологических позиций из-за отказа папы их осудить, легитимацию морально-профетического гнева по поводу несправедливости, особенно после Второго Ватиканского собора, а также озабоченность церковной верхушки гарантиями автономии религиозных организаций и свободы священников. Парадоксальным образом церковь обеспечила авторитарные режимы элитами через светские организации, но в то же время занималась защитой диссидентов и время от времени, как указывает Ги Эрме[58], играла роль трибуна, выступая против коррумпированного режима с позиций носителя моральных ценностей. Являясь организацией, которая переживет любой режим, даже если она отождествляется с ним в какой-то исторический момент, церковь имеет тенденцию дистанцироваться от режима и восстанавливать свою автономию при первых же признаках кризиса. То же самое относится к другим постоянным институтам, способным сохранять существенную автономию при авторитарном режиме — например судейству и даже профессиональным чиновникам.

Здесь следует подчеркнуть, что полуоппозиция — алегальная, но дозволенная оппозиция, относительно автономная роль различных институтов в условиях полусвободы — создает сложный политический процесс, имеющий далеко идущие последствия для общества и его политического развития. Либерализация авторитарных режимов может зайти далеко, но без изменения природы режима, без институционализации политических партий она все равно останется довольно ограниченной. Полусвобода, гарантированная при таких режимах, имеет свои последствия (несравнимые, конечно, с преследованием нелегальной оппозиции), и это объясняет фрустрацию, разобщенность, а иногда и готовность сотрудничать с режимом, что порой способствует устойчивости этих режимов в ничуть не меньшей степени, чем репрессии. Неопределенное положение оппозиции при авторитарных режимах резко отличается от четкого разграничения режима и его врагов в тоталитарных системах. Подчеркнем, однако, что ограниченный плюрализм, процесс либерализации и существование дозволенной властями оппозиции в отсутствие институциональных каналов для участия оппозиции в политике и получения доступа к населению в его массе ярко отличают авторитарные режимы от демократических.

Завершая общее обсуждение авторитарных режимов, обратим внимание на одну трудность их изучения. В мире, где крупными и наиболее успешными державами были либо стабильные демократии, либо коммунистические или фашистские политические системы — с их уникальной идеологической привлекательностью, организационными возможностями, видимой стабильностью, успехами в индустриальном развитии или в преодолении экономической отсталости, а также способностью преодолеть статус страны «второго сорта» на международной арене, — в таком мире авторитарные режимы находятся в неоднозначном положении. Ни один из них не стал утопическим образцом для других — за исключением, пожалуй, насеровского Египта для арабского мира в силу особых исторических обстоятельств. Наверное, таким образцом могла бы оказаться Мексика с ее революционным мифом в сочетании с прагматической стабильностью режима гегемонии одной партии. Ни один авторитарный режим не захватил воображения интеллектуалов и активистов за пределами своей страны. Ни один не вдохновил на создание международных партий в свою поддержку. Лишь оригинальные решения югославов вызывали у интеллектуалов определенный некритический интерес. В таких обстоятельствах авторитарные режимы и их лидеры не впадали в искус и не начинали воспроизводить привлекательные тоталитарные образцы, поскольку не хотели или не могли воспроизвести их ключевые черты. Лишь 1930-е с их идеологией корпоративизма в сочетании с различным идеологическим наследием и связью с консервативной социальной доктриной католицизма предложили действительную нетоталитарную и недемократическую идеологическую альтернативу. Наблюдаемый нами крах таких систем, тот факт, что ни одно крупное государство не пошло по этому пути, размытые границы между консервативным и католическим корпоративизмом и итальянским фашизмом и, наконец, отход церкви от своей приверженности органическим теориям общества свели на нет эту третью политическую модель. Авторитарные режимы, как бы они ни были укоренены в обществе, каких бы успехов они ни добивались, в итоге всегда сталкиваются с двумя привлекательными альтернативами, что ограничивает возможности их полной и уверенной в себе институционализации и дает силу их противникам[59].

Перевод с английского Ольги и Петра Серебряных

[1] Перевод выполнен по изданию: Linz J.J. Totalitarian and Authoritarian Regimes. Boulder; London: Lynne Riener Publisher, 2000. P. 49—63, 65—75, 159—171. Первоначально эти главы были опубликованы в 1975 году.

[2] Превосходное сравнительное исследование двух обществ в условиях разных политических режимов, а также анализ того, как они отражались на жизни отдельных советских и американских граждан, см. в: Hollander G.D. Soviet Political Indoctrination. New York, 1972. Впрочем, в посвященных Америке разделах чувствуется чрезмерное влияние поколенческого либерального радикализма, характерного для интеллектуального протеста 1970-х.

[3] Sartori G. Democratic Theory. Detroit, 1962. P. 135—157.

[4] О Муссолини и значении термина «тоталитаризм» в Италии см. Jänicke M. Totalitäre Herrschaft. Anatomie eines politischen Begriffes. Berlin, 1971. S. 20—36. Эта работа также является лучшим обзором истории употребления термина, его вариантов и связанной с ним полемики и, кроме того, содержит исчерпывающую библиографию. Следует отметить, что для обозначения сразу и фашистских, и коммунистических режимов этот термин использовали не только либералы, католики или консерваторы, но и социалисты вроде Хильфердинга, который писал об этом уже в 1939 году. В 1936-м Хильфердинг отошел от марксистского анализа тоталитарного государства (см.: Ibid. S. 74—75; Hilferding R. StateCapitalism or Totalitarian State Economy // Modern Review. 1947. Vol. 1. Р. 266—271).

[5] Schmitt C. Die Wendung zum totalen Staat // Positionen und Begriffe im Kampf mit Weimar—Genf—Versailles 1923—1939. Hamburg, 1940.

[6] Ludendorff E. Der Totale Krieg. München, 1935. О понятии тотальной войны см.: Speier H. Ludendorff: The German Concept of Total War // Earle E.M. (Ed.). Makers of Modern Strategy. Princeton, 1944.

[7] Jünger E. Die totale Mobilmachung. Berlin, 1934.

[8] Sabine G.H. The State // Seligman R.A., Johnson A. (Eds.). Encyclopedia of the Social Sciences. New York, 1934.

[9] Michels R. Some Reflections on the Sociological Study of the Oligarchical Tendencies of Modern Democracy. New York, 1928. P. 770—772.

[10] Trotsky L. The Revolution Betrayed. New York, 1937. P. 278.

[11] Сходство в восприятии советского и фашистского режимов у итальянских фашистов и Троцкого обсуждается в книге: Gregor A.J. Interpretations of Fascism. Morristown, 1974. P. 181—188. Еще один пример подобного анализа у испанского левого фашиста см.: Ledesma Ramos R. ¿Fascismo in España? Discurso a las juventides de España [1935]. Barcelona, 1968.

[12] Ziegler H.O. Autoritärer oder Totaler Staat. Tübungen, 1932; Vögelin E. Der Autoritäre Staat. Vienna, 1936.

[13] Shils E. Political Development in the New States. The Hague, 1960.

[14] Linz J.J. An Authoritarian Regime: The Case of Spain // Allard E., Littunen Y. (Eds.). Cleavages, Ideologies and Party Systems. Helsinki, 1964.

[15] Shils E. Op. cit.; Almond G., Coleman J.S. (Eds.). The Politics of the Developing Areas. Princeton, 1960; Almond G., Powell G.B. Comparative Politics: A Developmental Approach. Boston, 1966; Hungtinton S.P. Social and Institutional Dynamics of One-Party Systems // Huntington S.P., Moore C.H. (Eds.). Authoritarian Politics in Modern Society. New York, 1970; Hungtinton S.P., Moore C.H. Conclusion: Authoritarianism, Democracy, and One-Party Politics // Ibid; Moore C.H. The Single Party as Source of Legitimacy // Ibid; Lanning E. A Typology of Latin American Political Systems // Comparative Politics. 1974. Vol. 6. P. 367—394.

[16] Обзор существующих типологий политических систем см. в: Wiseman H.V. Political Systems: Some Sociological Approaches. London, 1966. Указанная выше работа Габриэла Алмонда и Джеймса Коулмана была первой в своем роде: эти соавторы, а также их коллеги Вайнер, Растоу и Бланкстен занялись изучением политики в Азии, Африке и Латинской Америке. Разработанную Шилсом типологию Алмонд использует в связи с функциональным анализом. В указанной выше работе (главы 9—11) Алмонд и Пауэлл строят свою типологию в зависимости от структурной дифференциации и секуляризации — от примитивных политических систем до современных демократических, авторитарных и тоталитарных. У Файнера можно найти еще одну интересную попытку классификации (Finer S.E. Comparative Government. New York, 1971. P. 44—51). У Блонделя сравнительный анализ построен на различении традиционных консервативных, либерально-демократических, коммунистических, популистских и авторитарных консервативных систем (Blondel J. Comparing Political Systems. New York, 1972). Растоу выделяет системы: 1) традиционные, 2) модернизирующиеся — персонально-харизматические, военные, однопартийные авторитарные, 3) современные демократические, тоталитарные и 4) системы, в которых отсутствует какое-либо управление (Rustow D. A World of Nations: Problems of Political Modernization. Washington, 1967). Предложенная Органским типология режимов (Organski A.F.K. The Stages of Political Development. New York, 1965) берет за основу стадию экономического развития, на которой они находятся, роль политики в этом процессе, а также тип элитных альянсов и классовых конфликтов. Среди прочих у него присутствуют «синкратические» режимы (от древнегреческого σ?ν — вместе, и κρ?τος — власть) в среднеразвитых странах, где промышленные и аграрные элиты достигли компромисса под давлением снизу. Аптер, много изучавший Африку, создал очень интересную и получившую широкое признание типологию политических систем на основе двух основных параметров: типа власти и типа ценностей, к которым конкретная система стремится (Apter D.E. The Politics of Modernization. Chicago, 1965). По первому признаку системы разделяются у него на иерархические (где центр контролирует все) и пирамидальные (системы с конституционным представительством), по второму — на преследующие консумматорные (сакральные) и инструментальные (секулярные) ценности. Соответственно, возникают два типа систем с иерархической властью: 1) мобилизационные системы (как в Китае) и 2) либо модернизирующиеся автократии, либо неомеркантилистские общества (примерами, соответственно, будут Марокко и кемализм в Турции); типы с пирамидальным распространением власти подразделяются на: 3) теократические или феодальные системы и 4) примирительные системы (reconciliation system). Мобилизационные и примирительные системы противопоставляются по степени принуждения/информирования, находящихся в обратных отношениях друг с другом. К сожалению, в силу сложности проблемы здесь не место разбирать, как Аптер применяет эти умозрительные типы при анализе конкретных политических систем и проблем модернизации.

[17] Banks A.S., Textor R.B. A Cross-Polity Survey. Cambridge, 1963.

[18] Dahl R.A. Polyarchy: Participation and Opposition. New Haven, 1971. Р. 331—349.

[19] Rustow D. A World of Nations…

[20] В этом разделе я пользуюсь рейтингом стран по численности населения, валовому национальному продукту и темпам его роста, а также данными о количестве населения, живущего в условиях разных режимов в Европе, представленными в таблицах 5.1, 5.4 и 5.5 в: Taylor C.L., Hudson M.C. World Handbook of Political and Social Indicators. New Haven, 1972.

[21] Young W.B. Military Regimes Shape Africa’s Future. The Military: Key Force [неопубл.].

[22] Наши определения и разграничения, связанные с демократией, опираются на следующие основные источники: Sartori G. DemocraticTheory; Kelsen H. Vom Wesen und Wert der Democratie. Tübingen, 1929; Schumpeter J.A. Capitalism, Socialism, and Democracy. New York, 1950; Dahl R.A. Op. cit. О вкладе Даля в теорию демократии или, как он сам теперь предпочитает ее называть, полиархии, см. критический обзор: Ware A. Polyarchy // European Journal of Political Research. 1974. Vol. 2. P. 179—199. Там идет речь о критических замечаниях, высказанных в связи с так называемой «элитистской теорией демократии» (cм., например: Bachrach P. The Theory of Democratic Elitism: A Critique. Boston, 1967). Поскольку эта критика касается в основном «демократизации» полиархий, а не их отличий от неполиархических систем, мы не станем углубляться в эти важные дискуссии. Наше понимание демократии мы более подробно изложили в контексте обсуждения пессимистического и в конечном счете неверного анализа Михельса (см.: Linz J.J. Michels e il suocontributo alla sociologia politica // Michels R. La sociologia del partitopolitico nella democrazia moderna. Bologna, 1966).

[23] Dahl R.A. Op. cit.

[24] Sartori G. Democratic Theory. P. 199—201.

[25] Самым спорным случаем является Мексика, где кандидат в президенты лишь в 1952 году получил меньше 75% голосов, а обычно получает свыше 90%. Лидеры оппозиции прекрасно понимают, что они обречены на поражение — будь то в борьбе за одно из 200 губернаторских мест или за одно из 282 сенаторских кресел. Единственная надежда оппозиционной партии (и это относительно новое явление) в том, чтобы добиться, в обмен на депутатское кресло или муниципальные административные позиции, признания их лидеров со стороны правительства — в форме контрактов, займов или услуг. Во многих случаях партии финансируются правительством и поддерживают правительственных кандидатов или заранее вступают с ними в борьбу, чтобы получить преференции для своих сторонников. «Таким образом они принимают участие в политической игре и в ритуале выборов», — как выразился один мексиканский политолог (см.: González Casanova P. Democracy in Mexico. New York, 1970). Другой пример критического анализа: Cosío Villegas D. El Sistema político mexicano: las posibilidades de cambio. Mexico City, 1972. Более ранняя работа, подчеркивающая олигархические характеристики режима: Brandenburg H.-C. HJ-Die Geschichte der HJ. Köln, 1968. Лучшая монография об авторитаристском процессе принятия политических решений в Мексике: Kaufman S.B. Decision-making in an Authoritarian Regime: The Politics of Profit-sharing in Mexico. PhD dissertation. Columbia University, 1970. Выборный процесс анализируется в: Taylor P.B. The Mexican Elections of 1958: Affirmation of Authoritarianism? // Western Political Quarterly. 1960. Vol. 13. P. 722—744. Тем не менее есть и другие интерпретации, указывающие на демократический потенциал — либо внутри партии, либо в долгосрочной перспективе: Scott R.E. Mexican Government in Transition. Urbana, 1964; Scott R.E. Mexico: The Established Revolution // Pye L.W., Verga S. (Eds.). Political Culture and Political Development. Princeton, 1965; Needler M. Politics and Society in Mexico. Albuquerque, 1971; Padgett V. The Mexican Political System. Boston, 1966; Ross S.R. (Ed.). Is the Mexican RevolutionDead? New York, 1966. Тот факт, что выборы не дают доступа к власти и что Partido Revolucionario Institucional занимает привилегированное положение, не означает полного отсутствия свободы выражения и создания ассоциаций. Ведущей оппозиционной партии, ее электорату и препятствиям, с которыми она сталкивается, посвящена работа: Marby D. Mexico's Acción Nacional: A Catholic Alternative to Revolution. Syracuse, 1973. P. 170—182. О разногласиях ученых по поводу природы политической системы в Мексике см.: Needleman C., Needleman M. WhoRules Mexico? A Critique of Some Current Views of the Mexican Political Process // Journal of Politics. 1969. Vol. 81. P. 1011—1084.

[26] Karpat K.H. Turkey's Politics: The Transition to a Multiparty System. Princeton, 1959; Weiker W.F. The Turkish Revolution: 1960—1961.Washington, 1963; Idem. Political Tutelage and Democracy in Turkey: The Free Party and Its Aftermath. Leiden, 1973.

[27] Sartori G. Dittatura // Enciclopedia del Diritto. Vol. 11. Milano, 1962.

[28] Schmitt C. Die Diktatur: Von den Anfängen des modern Souveränitätsgedankens bis zum proletarischen Klassenkampf. München, 1928.

[29] Sartori G. Dittatura. P. 416—419.

[30] Rossiter C. Constitutional Dictatorship: Crisis Government in the Modern Democracies. Princeton, 1948.

[31] Finer S.E. The Man on Horseback: The Role of the Military in Politics.New York, 1962.

[32] Hungtinton S.P. Political Order in Changing Societies. New Haven, 1968. P. 231—237.

[33] Gimbel J.H. The American Occupation of Germany: Politics and the Military, 1945—1949. Stanford, 1968; Montgomery J.D., Hirschman A.O. (Eds.). Public Policy. Vol. 17. 1968 (см. опубликованные в этом сборнике статьи Фридриха, Кригера и Меркля о правлении военных и реконструкции).

[34] Schmitt C. Die Diktatur….

[35] См.: Jänicke M. Op. cit.; Friedrich C.J. (Ed.). Totalitarianism: Proceedings of a Conference Held at the American Academy of Arts and Sciences, March 1953. Cambridge, 1954; Friedrich C.J., Brzezinsky Z.K. Totalitarian Dictatorship and Autocracy. New York, 1965; Neumann S. Permanent Revolution: Totalitarianism in the Age of International Civil War.New York, 1942; Aron R. Democracy and Totalitarianism. London, 1968; Buchheim H. Totalitarian Rule: Its Nature and Characteristics. Middletown, 1968; Schapiro L. Totalitarianism. New York, 1972; Seidel B., Jenkner S. (Hg.). Wege der Totalitarismus-Forschung. Darmstadt, 1968.

[36] Friedrich C.J. The Evolving Theory and Practice of Totalitarian Regimes// Friedrich C., Curtis M., Barber B. (Eds.). Totalitarianism in Perspective: Three Views. New York, 1969. P. 126.

[37] Brzezinski Z. Ideology and Power in Soviet Politics. New York, 1962.

[38] Neumann F. The Democratic and the Authoritarian State. Glencoe, 1957. P. 233—256.

[39] Arendt H. The Origins of Totalitarianism. New York, 1966.

[40] Cocks P. The Rationalization of Party Control // Johnson C. (Ed.). Change in Communist Systems. Stanford, 1970.

[41] Joffe E. Party and Army-Professionalism and Political Control in the Chinese Officer Corps, 1949—1964. Cambridge, 1965; Idem. The Chinese Army under Lin Piao: Prelude to Political Intervention // Lindbeck J.M.H. (Ed.). China: Management of a Revolutionary Society. Seattle, 1971; Pollack J.D. The Study of Chinese Military Politics: Toward a Framework for Analysis // McArdle C. (Ed.). Political-Military Systems: Comparative Perspectives. Beverly Hills, 1974; Schurmann F. Ideology and Organization in Communist China. Berkley, 1968. P. 12—13; Gittings J. The Role of the Chinese Army.London, 1967.

[42] Domínguez J.I. The Civic Soldier in Cuba // McArdle C. (Ed.). Op. cit.; Dumont R. Cuba est-il socialiste? Paris, 1970.

[43] Об интеллектуальной и культурной жизни в Советском Союзе см.: Pipes R. (Ed.). The Russian Intelligentsia. New York, 1961; Swayze H. Political Control of Literature in the USSR, 1946—1959. Cambridge, 1962; Simmons E. The Writers // Skilling H.G., Griffiths F. (Eds.). Interest Groups in Soviet Politics. Princeton, 1971; Johnson P., Labedz L. (Eds.). Khrushchev and the Arts: The Politics of Soviet Culture, 1962—1964. Cambridge, 1965. Восточной Германии посвящена книга: Lange M.G. Wissenschaft im Totalitären Staat: Die Wissenschaft der Sowjetischen Besatzungszone auf dem Weg zum «Stalinismus». Stuttgart, 1955; коммунистическому Китаю: MacFarquhar R. The Hundred Flowers Campaign and the Chinese Intellectuals. New York, 1960; Chen S.H. Artificial Flowers During a Natural «Thaw» // Treadgold D.W. (Ed.). Soviet and Chinese Communism: Similarities and Differences.Seattle, 1967; случай Лысенко интересно разбирает Жорес Медведев: Medvedev Z. Rise and Fall of T.D. Lysenko. New York, 1969; нацистской Германии посвящены книги: Brenner H. Die Kunstpolitik des Nazionalsozialismus. Reinbek bei Hamburg, 1963; Mosse G.L. Nazi Culture: Intellectual, Cultural and Social Life in the Third Reich. New York, 1966; Wulf J. Literatur und Dichtung im Dritten Reich: Ein Dokumentation. Güterlosh, 1963; Idem. Die Bildenden Künste im Dritten Reich: Ein Dokumentation.Güterlosh, 1963; Idem. Musik im Dritten Reich: Ein Dokumentation.Güterlosh, 1963; Idem. Theater und Film Musik im Dritten Reich: Ein Dokumentation. Güterlosh, 1964; Strothmann D. Nazionalsocialistische Literaturpolitik. Bonn, 1963. Дальнейшая, очень поучительная библиография, касающаяся образования и сферы производства знания, представлена в: Tannenbaum E. The Fascist Experience: Italian Society and Culture, 1922—1945. New York, 1972. Теоретически не очень сильная работа, хотя представленные в ней иллюстрации прекрасно показывают разнородность и эклектичность официального итальянского искусства, что резко отличается от положения дел в Германии и еще раз ставит под вопрос тоталитарный характер итальянского фашизма: Silva U. Ideologia у Arte del Fascismo. Milano, 1973. Разница культурной политики при тоталитаризме и авторитаризме хорошо видна в исследовании интеллектуальной жизни франкистской Испании: Díaz E. Pensamiento español 1939—1973. Madrid, 1974.

[44] Об отношениях религии и государства в Советском Союзе см.: Curtis J.S. Church and State // Black C.E. (Ed.). The Transformation of Russian Society. Cambridge, 1960. Позднейшие изменения анализируются в: Bourdeaux M. Religious Ferment in Russia: Protestant Opposition to Soviet Religious Policy. New York, 1968; Idem. Patriarch and Prophets: Persecution of the Russian Orthodox Church Today. London, 1969. О коммунистическом Китае см.: Busch R.C. Religion in Communist China. Nashville, 1970; MacInnis D.E. Religious Policy and Practice in Communist China. New York, 1972; Welch H. Buddhism under Mao. Cambridge, 1972. Германии посвящены исследования: Conway J.S. The Nazi Persecution of the Churches, 1933—1945. New York, 1968; Zipfel F. Kirchenkampf in Deutschland. Berlin, 1965; Lewy G. The Catholic Church and Nazi Germany.New York, 1965; Buchheim H. Glaubenskrise im Dritten Reich: Drei Kapitel Nationalsozialistischer Religionspolitik. Stuttgart, 1953. Хорошо документированное региональное исследование: Baier H. Die Deutschen Christian Bayerns im Rahmen des bayerischen Kirchenfampfes. Nürenberg, 1968. Сравнить с Италией можно на материале: Webster R.A. The Cross and the Fasces: Christian Democracy and Fascism in Italy. Stanford, 1960.

[45] Уже в SA звания раздавали без учета армейских званий, до которых человек дослужился в военное время, см.: Gordon H.J. Hitler and the BeerHall Putsch. Princeton, 1972. Эта идеология прорыва сквозь все структуры общества нашла свое отражение в клятве SA: «Клянусь, что в каждом члене организации — невзирая на его классовое происхождение, профессию, богатство и собственность — я буду видеть только брата и настоящего товарища, с которым я буду связан и в радости, и в печали». Впоследствии это привело к тому, что высокопоставленный чиновник стал серьезно опасаться собственного дворника, занимающего в партии должность квартального (Blockwart).

[46] Здесь не место обсуждать сложную проблему взаимоотношений между политическими системами и внешней политикой. Разумеется, агрессивные действия, вмешательство во внутренние дела других стран, а также политический или экономический империализм не являются исключительными атрибутами какого-то одного режима. Но в то же время нельзя не согласиться с тем, что национал-социализм, его идеология и внутренняя динамика германского режима вели к агрессивной экспансии, войне и созданию гегемонистской системы эксплуатируемых и угнетенных стран и зависимых стран-сателлитов. В этой политике есть чисто нацистские элементы, особенно в том, что касается расистской концепции — ее не следует путать с идеями, восходящими к немецкому национализму (восстановление полного суверенитета после Версаля, аншлюс, аннексия приграничных территорий соседних государств с преимущественно немецким населением), и к политике обеспечения экономического господства Центральной Европы (Mitteleuropa). См.: Bracher K.D. The GermanDictatorship. New York, 1970. P. 287—329, 400—408 и библиографию на р. 520—523; Jacobsen H.-A. Nationalsozialistische Aussenpolitik 1933—1938. Frankfurt a.M., 1968; Hillgruber A. Kontinuität und Diskontinuität in der deutschen Aussenpolitik von Bismarch bis Hitler. Düsseldorf, 1971; Hildebrand K. The Foreign Policy of the Third Reich. London, 1973. Отношения между Гитлером и Муссолини прекрасно проанализированы в: Deakin F.W. The Brutal Friendship: Mussolini, Hitler and the Fall of Italian Fascism. Garden City, 1966; Wiskemann E. The Rome-Berlin Axis. London, 1966. Несомненно, фашистская Италия тоже проводила политику экспансии в Адриатике и Африке, однако, если абстрагироваться от чисто риторических заявлений, легко показать, что этот экспансионизм лежал целиком в русле еще дофашистского итальянского империализма. Обостренный национализм характерен для всех фашистских движений, но для них столь же характерны интернационализм, антипацифизм, одержимость военным величием, ирредентизм и часто даже паннационализм, которые противопоставляют идеологии левых и центристских демократических партий, даже когда некоторые из этих партий не оказывают никакого сопротивления колониализму, курс на рост национальной мощи и упор на политику престижа.

Вопрос о внешней политике коммунистических государств сталкивается с той же проблемой отделения национальных интересов СССР (унаследованных от Российской империи) от интересов, порожденных динамикой режима (главным образом опытом гражданской войны, иностранной интервенции, изоляции и блокады), и, наконец, от интересов, исходящих из соображений международной революционной солидарности и соответствующих продиктованному идеологией пониманию международного положения. Разные точки зрения на эту проблему см. в: Hoffmann E.P., Fleron F.J. (Eds.). The Conduct of Soviet Foreign Policy. Chicago, 1971. Part 3; а также в: Shulman M.D. Stalin’s Foreign Policy Reappraised. New York, 1969; Ulam A.B. Expansion and Coexistence: The History of Soviet Foreign Policy from 1917—1967. New York, 1968. Литература по советско-китайскому конфликту (Zagoria D.S. The Sino-Soviet Conflict 1956—1961. New York, 1969) демонстрирует сложное переплетение национальных интересов и политических трений. Вполне ожидаемо, работы, касающиеся коммунистических стран Восточной Европы (Seton-Watson H. Eastern Europe between the Wars 1918—1941.New York, 1967; Ionescu G. The Politics of the European Communist States.New York, 1967; Brzezinski Z. The Soviet Block. Cambridge, 1960), демонстрируют неотделимость формирования внешней и внутренней политики от советской гегемонии. В силу связей восточноевропейских коммунистических партий с КПСС, особенно когда Советский Союз был образцом социалистического государства, то есть в сталинскую эпоху, было невозможно отделить политику мирового революционного движения от политической линии единственной страны, где у власти находилась коммунистическая партия. Полицентризм очевидным образом поменял и усложнил эту ситуацию. Фашистские партии при всем их сходстве, взаимном влиянии и подражании друг другу никогда не связывала общая дисциплина, как это было в случае коммунистов. Идеологически связанные партии, не принимающие в расчет инстанции, от которых они зависят более прямым образом, несомненно, являются важным фактором внешней политики для опирающихся на массовые движения режимов. Режимы, обязанные считаться со свободной публичной критикой и открытым несогласием, не могут позволить себе тот же стиль и тот же тип международных политических реакций, что и режимы, подобным ограничением не обремененные. Тем не менее было бы ошибкой выводить внешнюю политику любого режима из идеологических убеждений, как наглядно показал пакт между Сталиным и Гитлером или отношения между США и коммунистическим Китаем, однако принимать их во внимание при анализе долгосрочных внешнеполитических стратегий вполне разумно. Связанная с этим тема, которой почти не уделяется внимания (и, пожалуй, зря), — это связь между внешнеполитическими кризисами и проблемами или полным упадком демократических режимов, особенно в случае подъема фашизма, но так же и при повороте к авторитаризму в странах «третьего мира». Упускается также и связь между готовностью к войне, а именно — тотальной войне, и разворотом к тоталитаризму.

[47] Neuman S. Permanent Revolution: Totalitarianism in the Age of International Civil War. New York, 1942.

[48] Проблема преемственности лидеров в недемократических конституционных режимах всегда рассматривалась как одна из их слабостей по сравнению с наследственными монархиями и парламентскими или президентскими демократиями (Rustow D.A. Succession in the Twentieth Century // Journal of International Affairs. 1964. Vol. 18. P. 104—113). На обсуждение этого вопроса серьезно повлияла последовавшая за смертью Ленина борьба за власть, а также личный характер власти и пожизненное руководство во многих однопартийных режимах. Уже в 1933 году Роберто Фариначчи в письме к Муссолини отмечал, что вопрос передачи власти от единственного в своем роде лидера, в окружении которого никакие другие лидеры возникнуть просто не могли, станет огромной проблемой для такого типа режимов (Aquarone A. L’organizzazione dello Stato totalitario. Torino, 1965. P. 173—175). По сути, считалось, что в отсутствие прямого наследника ожидать мирной передачи власти попросту не приходится и что можно институализировать действенный и законный метод смены пожизненных лидеров или ограничить их срок пребывания у власти. История не дала нам возможности проследить, как передают власть основатели фашистских режимов, а долголетие других основателей тоталитарных государств оставляет нам лишь возможности для спекуляций о будущем их режимов. При всех сопровождавших его конфликтах, приход к власти Хрущева (Swearer H.R., Rush M. The Politics of Succession in the U.S.S.R.: Materials on Khrushchev’s Rise to Leadership. Boston, 1964; Rush M. PoliticalSuccession in the USSR. New York, 1968) показал, что передача власти не обязательно приводит к краху системы и даже не сопровождается дополнительными чистками или новым периодом террора. Проблемы, связанные с передачей власти после смерти Мао, описаны в: Robinson T.W. Political Succession in China // World Politics. 1974. Vol. 27. P. 1—38. Тем не менее относительно институализированная передача власти от Хрущева, Хо Ши Мина, Насера или Салазара показывает, что институции в таких режимах способны справляться с этой проблемой лучше, чем предполагалось в политической науке. Еще более заметной является тенденция новых авторитарных режимов (как например в случае военной диктатуры в Бразилии) предотвращать появление вождей и ограничивать пребывание у власти определенным сроком. Предстоящий в недалеком будущем уход целого ряда основателей авторитарных режимов наверняка даст нам материал для сравнительного анализа в связи с этой проблемой.

[49] Linz J.J. An Authoritarian Regime: The Case of Spain // Allard E., Rokkan S. (Eds.). Mass Politics: Studies in Political Sociology. New York, 1970. P. 255.

[50] Ibid; Linz J.J. From Falange to Movimiento-Organización: The Spanish Single Party and the Franco Regime 1936—1968 // Hungtinton S.P., Moore C.H. (Eds.). Op. cit.; Linz J.J. Opposition In and Under an Authoritarian Regime: The Case of Spain // Dahl R.A. (Ed.). Regimes and Oppositions. New Haven, 1973; Linz J.J. The Future of Authoritarian Situation or the Institutionalization of an Authoritarian Regime: The Case of Brazil // Stepan A. (Ed.). Authoritarian Brazil: Origins, Policies, and Future. New Haven, 1973.

[51] Hermet G. Les fonctions politiques des organisations religieuses dans les régimes à pluralisme limité // Revue Française de Science Politique. 1973. Vol. 23. P. 439—472.

[52] Foltz W.J. From French West Africa to the Mali Federation. New Haven, 1965.

[53] Geiger T. Die soziale Schichtung des deutschen Volkes. Stuttgart, 1932.

[54] Lamounier B. Ideologia ens regimes autoritários: uma crítica a Juan J. Linz // Estudos Cebrap. Vol. 7. Sãn Paulo, 1974. P. 69—92.

[55] Kaufman S.B. Op. cit.

[56] Aquarone A. Op. cit. P. 302.

[57] Linz J.J. Opposition In and Under an Authoritarian Regime: The Case of Spain.

[58] Hermet G. Op. cit.

[59] Linz J.J. The Future of Authoritarian Situation or the Institutionalization of an Authoritarian Regime: The Case of Brazil.

ПЕРВЫЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФОРУМ ДРЕВНИХ ГОРОДОВ ПРОЙДЕТ В РЯЗАНСКОЙ ОБЛАСТИ

С 12 по 19 августа 2018 года в Рязани состоится I международный форум древних городов, который объединит города мира возрастом старше 500 лет.

Мероприятие проводится при информационной поддержке Федерального агентства по туризму. Партнерами форума выступают Международный эногастрономический центр (Москва), Союз архитекторов России и туроператоры. Форум пройдет под эгидой Комиссии Российской Федерации по делам ЮНЕСКО.

Рязань посетят зарубежные экспертные и творческие делегации из Германии, Болгарии, Испании, Китая, Италии, Греции, Узбекистана, Армении, Перу, Эстонии и других стран, а также более 20 российских городов.

Впервые Рязань станет площадкой для обсуждения вопросов развития городской среды, истории, туризма, культурного наследия в древних городах. Насыщенная деловая программа форума включит конференции, круглые столы и панельные дискуссии с участием ведущих российских и международных экспертов.

13-14 августа состоится Международная конференция «Историко-культурное наследие – гарант устойчивого развития древних городов».

15 августа пройдет церемония открытия форума в Рязанском кремле.

16-18 августа будет работать гастрономический форум.

17-18 августа состоится открытый лекторий на тему развития города.

Культурная программа форума будет наполнена яркими, зрелищными и интересными событиями. В Рязани откроются «Посольства древних городов». Ежедневно на различных площадках города будут проходить уникальные концерты с участием испанского ансамбля фламенко, греческого коллектива традиционного танца, болгарской молодежной танцевальной студии и многих других творческих коллективов городов-участников форума.

Рязанцев и гостей города ожидают исторические спектакли от немецких и итальянских театров, Владимирского академического театра драмы, Московского историко-этнографического театра и других театров.

Свое творчество и колоритные многовековые традиции представят мастера народных промыслов и декоративно-прикладного искусства. Попробовать на вкус национальные блюда стран-участниц форума можно будет на фестивале уличной еды

18 августа по центральным улицам города пройдет большое костюмированное Шествие древних городов, на территории Кремля состоится итоговый Гала-концерт городов-участников.

Генеральный директор ФАО Жозе Грациану да Силва настоятельно призвал страны объединиться в рамках кампании по продвижению прав коренных женщин и поощрению их участия в политических дискуссиях для достижения цели устойчивого развития «Нулевой голод».

«Мы призываем страны подняться и гарантировать коренным женщинам место за столом в процессе разработки политики. Без них мы не сможем достичь цели «Нулевого голода», и не добьемся устойчивого развития», - сказал Грациану да Силва в видеообращении к Международному дню коренных народов мира 9 августа.

Коренное население мира насчитывает около 400 миллионов человек; почти половина из них - женщины. Коренные народы играют важную роль в искоренении голода.

«Коренные народы - хранители глобального биоразнообразия. Они - защитники земель и территорий, о которых заботятся в интересах будущих поколений, - сказал Грациану да Силва. - Однако слишком часто коренные народы не встречают уважения к своим коллективным правам на исконные земли, территории и ресурсы».

Женщины из коренных народов выращивают скот, работают на фермах, занимаются рыболовством и охотой, чтобы обеспечить свои общины продуктами питания. Они также считаются хранителями семян и лекарственных растений.

Несмотря на этот вклад, женщины из числа коренного населения не являются частью процессов политики и принятия решений, влияющих на их жизнь. Часто в политике по социальной защите не учитываются их взгляды и потребности. И несмотря на богатый опыт их деятельность, знания и потребности не отражены в статистике.

В итоге, это делает их невидимыми.

#Фиолетовое Кресло

С января ФАО совместно с Международным форумом коренных женщин и Информационным агентством женщин из числа коренных народов и имеющих африканское происхождение проводят Глобальную кампанию наделения полномочиями коренных женщин для достижения Нулевого Голода.

Одним из ключевых компонентов этой кампании стала Инициатива «Фиолетовое кресло» - призыв к властям, политикам, организациям, международному сообществу, научным кругам и гражданскому обществу гарантировать полное и эффективное участие коренных женщин в политических дискуссиях и процессах принятия решений, затрагивающих их самих и их общины.

Чтобы сделать их видимыми, в помещении, где проходят встречи, стоит фиолетовое кресло для коренной женщины, и, как это слишком часто происходит, когда кресло пусто, сразу заметно ее отсутствие.

«Ставить фиолетовое кресло на встречах - это простое, но эффективное напоминание о том, что женщины из числа коренного населения должны занимать место за переговорным столом, где обсуждаются вопросы политики, затрагивающей общины коренных народов», - сказала Марсела Вильяреаль, директор Управления ФАО по вопросам партнерства и сотрудничества Юг-Юг.

Фиолетовый цвет стал символом того, что усилия женщин могут быть замечены. Люди через картины, местный текстиль или ремесла могут создавать фиолетовые стулья в поддержку кампании.

«Я всегда говорю, как важно учитывать интересы коренных женщин. Мы не те люди, которые нуждаются в помощи или постоянно уязвимы. Мы - агенты перемен. У нас есть потенциал, но этот потенциал следует использовать», - сказала Мариам Уоллет Абубакрин, Председатель Постоянного форума ООН по вопросам коренных народов.

Вместе действовать во имя Нулевого Голода

После принятия в 2010 году Политики коренных народов и народов, ведущих племенной образ жизни, ФАО расширяет масштабы своей работы с коренным населением.

Это означает включение подходов свободного, предварительного и обоснованного согласия в проекты и деятельность ФАО. Документ является руководством для полевых специалистов в вопросах взаимодействия с коренными народами.

ФАО также поддерживает продвижение и сохранение местных продовольственных систем, а также расширение прав и возможностей коренных женщин и молодежи, в том числе через Школы лидерства коренных женщин в Азии и Латинской Америке. С мая 2015 года более 100 коренных женщин были обучены тому, как отстаивать права человека, продовольственную безопасность и питание в Боливии, Перу, Индии, Филиппинах, Панаме, Сальвадоре и Парагвае.

Международный день коренных народов мира

Ежегодно 9 августа отмечается Международный день коренных народов мира в ознаменование дня первого совещания Рабочей группы ООН по коренным народам в 1982 году. Тема этого года посвящена миграции и передвижениям коренных народов.

Кто в лес, кто по дрова: как вырубают Россию

В России в этом году будет вырублен рекордный за несколько лет объем леса

Рустем Фаляхов

В России вырубка леса растет с каждым годом. И законная и незаконная. Принятые меры пока не помогают снизить криминализацию лесной отрасли — ни введение единой государственной системы учета древесины, ни маркировка буквального каждого дерева из числа ценных пород. В правительстве теперь хотят наблюдать за лесом из космоса. Впрочем, исчезновение лесов – глобальная проблема, признают в ООН.

К 2050 году население Земли вырастет с нынешних 7,6 млрд человек до почти 10 млрд. Это самым негативным образом отразится на окружающей среде. Например, на объеме лесного фонда планеты, говорится в докладе Продовольственно-сельскохозяйственной организации ООН (Food and Agriculture Organization, ФАО).

ФАО установила, что площадь лесов уменьшилась с 31,6% мировой поверхности до 30,6%, хотя темпы исчезновения немного замедлились в последние годы.

Лес обеспечивают питание и доход каждому пятому жителю Земли. Около трети мирового населения, или около 2,4 млрд человек, по-прежнему используют древесину для обеспечения самых насущных потребностей — приготовление пищи, кипячение воды и для отопления жилища.

По мнению экспертов ООН, напрямую влияет на количество и качество воды. Как показали исследования ФАО, примерно 40% из 230 основных водосборов мира потеряли более половины лесного покрова.

Наличие или отсутствие лесных массивов влияет даже на уровень преступности в регионе, хотя эта связь напрямую не доказана, отмечает ООН.

Лагерные лесорубы в действии

В России вырубка леса также только нарастает. Если в 2010 году было официально разрешено вырубить 173,6 млн кубов древесины, то в 2015 году уже более 205 млн кубов, в 2016-2017 – по 210 млн кубов.

Прогноз Рослесхоза на текущий год (имеется в распоряжении «Газеты.Ru») – будет вырублено в плановом порядке – 215 млн кубометров.

Из этих разрешенных объемов порядка 170 млн кубов леса спилят арендаторы земельных участков, то есть, компании-заготовители. А оставшиеся 45 млн кубов, как пояснили в Рослесхозе, заготовят учреждения Федеральной службы исполнения наказаний.

Заключенные, как всегда, активно трудятся на лесоповале, заготавливая дрова для отопления жилых бараков и административных зданий. Лес валят и для получения строительной древесины на продажу и для нужд ведомства.

В этот же объем входит и вырубка под строительство, например, федеральных трасс и других инфраструктурных объектов. Кроме того, разрешена вырубка леса гражданам, проживающим в сельской местности, на отопление жилья.

Черный дровосек не знает отдыха

Площади незаконно вырубленных делянок тоже растут, хотя и не такими темпами, как законных. По данным Рослесхоза, объемы незаконных вырубок в 2015 году составляли 1 млн 208 тыс. кубометров.

В прошлом году «черные дровосеки» заготовили еще больше — 1 млн 694 тыс. кубов леса.

Проблема незаконной заготовки остается одной из ключевых, отмечал ранее спецпредставитель президента РФ по вопросам природоохранной деятельности, экологии и транспорта Сергей Иванов. Он говорил, что в последнее время площадь лесных массивов сокращается пугающими темпами, уже потеряны в результате незаконных рубок и пожаров миллионы гектаров зеленых насаждений.

Глава Рослесхоза Иван Валентик признавал, что наряду с добросовестными лесопользователями есть и те, кто, не имеет мощностей по заготовке. Получив ресурс по минимальной цене (зачастую благодаря близости к региональным властям), они занимаются продажей леса на корню в третьи руки.

«Во многих регионах сохраняется практика проведения закрытых и непрозрачных аукционов», — говорил глава Рослесхоза.

В итоге лесные ресурсы передаются в пользование по минимальным ценам, так как в торгах принимает участие всего один претендент. Большая часть незаконно вырубленного леса попадает в Китай.

Ущерб на миллиарды рублей

Но в правительстве уверены в обратном — доля незаконной рубки леса снижается. Об этом 20 июля в Петрозаводске на совещании по охране лесов и обработке древесины сообщил премьер Дмитрий Медведев.

«Хотя доля незаконной рубки [леса] в легальном обороте снижается, все-таки определенные результаты есть, это происходит недостаточными темпами», — цитировало премьера ТАСС.

В Рослесхозе пояснили, что не комментируют заявление руководителя правительства.

Медведев также посетовал на ущерб, который по-прежнему очень высок и измеряется миллиардами рублей. При этом власти еще в 2015 году запустили ЛесЕГАИС — Единую государственную систему учета древесины.

С ее внедрением правительство рассчитывало снизить криминализацию отрасли. Было много восторженных разговоров о том, что ЛесЕГАИС позволяет проследить движение каждого кубометра с момента рубки до конечного потребителя.

Но восторги быстро сошли на нет, поскольку криминальная рубка осталась и даже выросла в объемах.

Каждому пеньку по штампу

Премьер косвенно признал это, заявив, что необходимо «в целом сделать федеральный государственный лесной надзор более эффективным». Как, например, в Иркутской области.

На ее долю пришлось 16% от всей российской учтенной заготовки древесины в 2017 году. В Иркутской области придумали чипировать и заготавливаемую древесину и даже маркировать каждое дерево особо ценных пород, например, бук.

В итоге за I квартал текущего года незаконный оборот снизился на 70%. Кто предоставил такие сведения, не уточняется.

Если не поможет и маркировка каждого спила, тогда отслеживать использование леса можно с помощью «космических снимков и других инновационных технологий», — предложил Медведев.

Наверное, задействовать космические технологии действительно давно пора. По крайней мере, даже на снимках из космоса видно, как хищнически вырубаются российские леса и какого впечатляющего размера в тайге остаются проплешины после ухода лесозаготовителей, легальных и нелегальных.

Решить проблему воспроизводства

В первозданном виде сохранилась только четверть лесов планеты, подсчитали в «Гринпис». Между тем, именно дикие первозданные леса критически важны для поддержания биоразнообразия и как основа климатической стабильности планеты.

Значительная часть дикого леса (примерно 95%) сосредоточена на территории всего 17 стран, в том числе в Канаде, России, Бразилии, Конго, США, Перу, Индонезии, Колумбии, Венесуэле. С 2000-го по 2016-й в среднем по миру площадь дикого леса сокращается примерно на 8,7 млн гектаров в год — это больше, чем территория, например, Австрии.

«Самые большие потери уникальных лесов приходятся на Россию, Бразилию и Канаду. За последние три года дикие леса стали исчезать на 20% быстрее, чем в период с 2000 по 2013 год. Стремительнее всего дикие леса сокращаются в России — на 90% быстрее, чем за предыдущий период (в Индонезии — на 62%, и в Бразилии — на 16%)», — поясняет руководитель лесного отдела «Гринпис России» Алексей Ярошенко.

По его мнению, правительство решает проблему сохранения и тем более воспроизводства лесов не с того конца. «Чтобы сохранить последние дикие леса Земли, нужно перестать добывать древесину, официально говоря, на малонарушенных лесных территорий, нужно развивать полноценное лесное хозяйство на староосвоенных лесных землях», — говорит он.

Необходимо выращивать лес на уже освоенных землях, они могут быть продуктивнее, чем дикие леса, и уж точно более доступны и обеспечены инфраструктурой и трудовыми ресурсами.

В уже освоенной лесной зоне полноценное хозяйство дает примерно втрое больше рабочих мест в расчете на ту же площадь лесов, чем добыча древесины в диких лесах, заключает Ярошенко.

Рабочие места при правильном ведении хозяйства не исчезают по мере исчерпания лесных ресурсов.

Наконец, на освоенных землях как раз удобнее применять инновационные методы контроля за оборотом древесины, о чем мечтает премьер Медведев.

Верховный суд Перу зарегистрировал в понедельник прошение о пересмотре помилования в отношении бывшего президента страны Альберто Фухимори.

Как сообщает портал Comercio, иск подан родственниками жертв нескольких операций, проведенных спецслужбами и армией во время пребывания Фухимори на посту.

Еще в феврале 2018 года Межамериканская комиссия по правам человека потребовала от властей Перу отменить помилование Фухимори, основываясь на том, что обвинения в его адрес во внесудебных расправах и похищениях людей не предполагают возможности амнистии.

Тогда же Верховный суд Перу принял решение продолжить процесс по делу о массовом убийстве в Пативилке. Оно было совершено в январе 1992 года, спецподразделение "Колина" похитило и убило шестерых человек по подозрению в связях с повстанцами.

Фухимори, осужденный на 25 лет тюрьмы за коррупцию и другие преступления, в декабре 2017 года был помилован президентом Педро Кучински, который в марте сам ушел в отставку. Фухимори получил помилование по гуманитарным основаниям из-за неизлечимой и прогрессирующей болезни.

Он был президентом Перу с 1990 по 2000 годы. За это время ему удалось практически полностью уничтожить левую маоистскую группировку "Сендеро Луминосо" ("Светлый путь"), многие годы державшую страну в страхе. Лидер группировки Абимаэль Гусман получил пожизненный тюремный срок.

Однако за годы своего правления Фухимори, согласно выводам суда, присвоил как минимум 200 миллионов долларов. Также ему вменили в вину приказы о неправосудных убийствах в ходе войны с "сендеристами", взятки, незаконное прослушивание телефонных разговоров и подкуп журналистов, политиков и бизнесменов.

Сегодня, 6 августа, в Красноярске начал работу Форум Международной федерации студенческого спорта (FISU). Его основная тема: «Студенческий спорт: трамплин для инновационного лидерства».

В столицу зимней Универсиады-2019 съехались представители пяти континентов планеты: Евразии, Южной и Северной Америки, Австралии и Африки – всего около 170 человек из 50 стран.

«Основная задача Форума – обозначить проблемы студенческого спорта и вместе попытаться найти пути их решения. Я считаю, что главное наследие международных спортивных мероприятий, в том числе зимней Универсиады-2019, – человеческий ресурс. Уверен, что и страна, и Красноярск после проведения Международных студенческих игр получат профессиональную команду, которая ещё не раз проявит себя», – отметил президент FISU Олег Матыцин.

Форум FISU – третье тестовое мероприятие зимней Универсиады-2019. Его участников разместили в новом комплексе общежитий «Перья», расположенном в будущей Деревне универсиады, с целью проверить готовность помещений к приёму большого числа жильцов.

«Я доволен условиями проживания в «Перьях», нас тепло встретили, в общежитии есть все удобства, – поделился впечатлениями представитель делегации Австралии Иен Фитцпатрик. – Цель моего приезда – познакомиться с коллегами из других стран, поделиться австралийским опытом в сфере поддержки спортсменов и посмотреть, как Красноярск готовится к Студенческим играм».

Работа Форума Международной федерации студенческого спорта продлится до 10 августа включительно.

РОССИЙСКИЙ ФЛОТ ПОД «ШАПКОЙ-НЕВИДИМКОЙ»

Российские ученые продолжают удивлять мир прорывными военными технологиями. Они создали материалы, позволяющие делать флот невидимым.

КОРАБЛИ-НЕВИДИМКИ

Не так давно корабелы Комсомольска-на-Амуре поставили ВМФ России корабль-невидимку - корвет «Громкий». Несмотря на свое название, 90-метровый гигант совершенно незаметен и неуязвим для радаров службы обнаружения противника. Потому что все его надстройки и палуба изготовлены из композитных материалов и пластика с многослойной структурой, другими словами, в соответствии со стелс-технологиями, которые пока строго засекречены.

Но, оказывается, еще ранее, в 2017 году, амурские корабелы представили мировой общественности «первенца» точно такого же класса - корвет «Совершенный» (проект 20380), который прошел в Японском море «обкатку» и произвел успешные боевые стрельбы. На тот момент это был самый передовой, современный и перспективный корабль российских ВМС. Теперь таковым является «Громкий».

Пока еще это корветы штучной (ручной) сборки. Но в дальнейшем такие корабли-невидимки уже планируется поставить на поток. Главный инженер Амурского судостроительного завода Анатолий Модестов уверен, что первые ласточки его предприятия - это настоящий прорыв в судостроении, а также в науке.

Постройка суперсовременных корветов во многом стала возможной благодаря научным изысканиям и открытиям коллектива ученых во главе с заведующим научно-исследовательской лабораторией «Композитные материалы и наукоемкие технологии» Александром Проценко. В соответствии с федеральной целевой программой, к 2020 году Краснознаменный Тихоокеанский флот России получит 4 подобных боевых корабля.

Надо заметить, что Амурский судостроительный завод - не единственное предприятие, на котором строятся подобные боевые корабли. Так, в начале июля 2017 года на «Северной верфи» Санкт-Петербурга прошла торжественная церемония спуска на воду новейшего фрегата проекта 20385 «Гремящий», построенного по такой же стелс-технологии. Он также является невидимым для радаров, то есть кораблем-невидимкой.

Кстати, еще в прошлом веке ВМФ СССР уже имел на своем вооружении совершенно невидимые для радаров корабли. Секрет их скрытности, правда, заключался не в композитных материалах, а в составе особой краски, которой были покрыты борта и палубные надстройки ко­рабля. И работы над подобной тематикой у нас шли настолько успешно, что в 2000-х годах Россия даже рассекретила и представила на всеобщее обозрение эсминец, который практически невозможно было засечь системами обнаружения. Но одно дело - краска, которая имеет свойство приходить в негодность и отслаиваться, и совсем другое - новейшие композиты.

НЕВИДИМЫЕ ЭКРАНЫ

Между тем совсем недавно на ежегодном форуме Американского акустического общества ученые Пенсильванского университета показали новую разработку, представляющую собой метаматериал на основе нанотехнологий, позволяющий скрыть под водой от сонаров (гидролокаторов) любые предметы: батискафы, строения (например, секретные подводные базы). Но главное - этот метаматериал является своеобразной шапкой-невидимкой для подводных лодок.

Как заявила куратор проекта инженер Аманда Хэнфорд, на первый взгляд кажется совершенно невозможным создание таких сказочных вещей и предметов, как шапка-невидимка или что-то в этом роде. Однако наука доказывает обратное.

Что же имела в виду ученая леди? Общеизвестно, что в воздушной среде эта проблема давно уже успешно решена. Но как можно сделать «прозрачным» для звуковых волн предмет под водой, где сама окружающая среда более плотная, чем воздух, а значит, в меньшей степени поддается принудительным манипуляциям?

Дело в том, что метаматериалы - это действительно не совсем обычное изобретение. Они представляют собой композиционные материалы, свойства которых обусловлены не столько свойствами составляющих его элементов (то есть составом или сплавом), сколько искусственно созданной периодической структурой (кристаллической решеткой).

Другими словами (в переводе ученых терминов на русский язык), стоит принудительно расположить (настроить) молекулы наночастиц в нужном порядке (при создании этого материала) и звуковые или световые волны будут проходить через них, словно сквозь специальный («невидимый») экран, или распылятся в хаотическом порядке в окружающей среде. То есть волны уже будут не отражаться от подводной лодки и возвращаться на гидролокатор, а уйдут в океан.

И что уж там греха таить, новое изобретение и не изобретение вовсе, а технология, подсмотренная у самой природы. Так, подобными свойствами «прозрачности» обладают кристаллы, покрывающие, например, крылья бабочек и панцири многих насекомых, а также перья некоторых птиц и животных. Да что там насекомые...

«КРИСТАЛЛЫ ВРЕМЕНИ»

Не так давно на северный берег Австралии выбросило приливом многометровое существо, отдаленно напоминающее то ли кита, то ли огромную акулу, но в общем-то похожее на какого-то непонятного монстра.

По скупым крупицам просочившейся в прессу информации стало известно, что кожу этого морского гиганта покрывают как раз такие кристаллы, делающие его абсолютно невидимым для гидролокаторов. Нельзя сказать, что ученым совсем уж не был известен этот левиафан, нет.

По данным исследователей океана, этих существ в морских глубинах сегодня насчитывается... несколько экземпляров. Самое интересное, что посчитали их только при визуальном наблюдении (при всплытии существ к поверхности моря). А где же остальные? Их просто не обнаружили по той же самой причине - они до сих пор остаются невидимыми для сонаров научно-исследовательских судов.

Поэтому-то и рассказывает скромно Аманда Хэнфорд о бабочках и насекомых. И ни слова о неведомой морской зверушке, состав кожи которой, по всей видимости, и стал предметом секретных исследований и соответственно «громкого» открытия американских ученых. А вся по-настоящему ценная информация об австралийском монстре, как водится в таких случаях, осталась засекреченной. Еще и по той причине, что метаматериалы, о которых идет речь, станут в ближайшем будущем, как считают физики, основой для сверхбыстрых световых суперкомпьютеров и перспективных гаджетов.

Многочисленные опыты уже показали, что если настроить эти кристаллы в определенном порядке, то они смогут взаимодействовать соответствующим образом не только со звуковыми и световыми волнами, но и с тепловым, а также с ультрафиолетовым и рентгеновским излучением. И даже с магнитными полями, создавая при этом невероятные квантовые эффекты, которые ученые уже окрестили «кристаллами времени».

БЕЗ ШУМА И ПЫЛИ

Все это, конечно, хорошо: «кристаллы времени», метаматериалы, гаджеты будущего, световые суперкомпьютеры и пресловутые шапки-невидимки для подводных лодок. Но факты - упрямая вещь: именно российские субмарины являются на сегодняшний день самыми бесшумными, но главное - абсолютно невидимыми для сонаров противника. И это доказывает инцидент, произошедший год назад с нашей субмариной, которая длительное время абсолютно незамеченной следовала в боевом строю... мощной авианосной группировки НАТО в Северной Атлантике.

На обнаружение «неизвестной» российской субмарины были брошены огромные противолодочные силы альянса. Но поиски оказались безрезультатными. В тот раз командующий ВМС НАТО вице-адмирал Клайв Джонстон вынужден был признать: «Россия совершила впечатляющий технологический прыжок. Русские подводные лодки намного лучше оснащены, оборудованы и незаметны».

Той субмариной, как предполагают натовские гидроакустики, была многоцелевая атомная подводная лодка 4-го поколения К-560 «Северодвинск» проекта 855 («Ясень») с крылатыми ракетами на борту. А ведь она была заложена на судоверфи еще в 1993 году! И даже ее не смогли обнаружить! С тех пор российская наука шагнула еще дальше - появились подводные лодки проекта 885М («Ясень-М»).

А теперь строятся (на основе тех же композитных материалов) подлодки-невидимки уже 5-го поколения «Хаски». Так что американские ученые и натовские военные сколько угодно могут трубить на весь мир о «шапках-невидимках» для своих подводных лодок. Наш ВМФ уже неоднократно доказывал: лучше российских субмарин с их «шапками-невидимками» просто нет. И долго еще не будет!

Виталий Карюков