Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

23 мая министр внутренних дел Демократической Республики Конго (ДРК) Теофиль Мбемба (Theophile Mbemba) сообщил, что в Киншасе задержаны 32 иностранных наемника, основная задача которых заключалась в «свержении действующих органов власти и срыве подготовки к общенациональным выборам». Задержанные, среди которых граждане США, ЮАР и Нигерии, по словам Мбембы, – военные из Ирака. ДРК находилась в состоянии фактического распада, когда встала на путь объединения и формирования единых органов власти. Важным шагом стало формирование коалиционного переходного правительства ДРК, в состав которого вошли представители основных военно- и общественно-политических сил страны (коалиционное правительство приступило к исполнению своих обязанностей в июле 2003г.). Переходное правительство продолжит руководство страной до общенациональных демократических выборов, срок проведения которых намечен на конец июля 2006г.

Выборы должны стать ключевым моментом в достижении мира и стабильности в стране. Открытое общенациональное волеизъявление (которое станет первым с момента обретения страной в 1960г. независимости) решит вопрос о формировании легитимных органов политической власти в государстве, а именно отсутствие легитимного конголезского руководства стало одной из основных причин затяжного кризиса в ДРК.

За годы кризиса отсутствие единой государственной власти, гражданская война и иностранная интервенция позволили определенным кругам извлекать значительные прибыли, расхищая конголезские природные богатства. Группировки, заинтересованные в слабой власти в ДРК и сохранении в стране кризиса, действуют и в настоящее время. Условно можно выделить две группы: конголезские и с иностранным участием.

На северо-востоке ДРК (округ Итури, расположенный в Восточной провинции) 7-10 незаконных вооруженных формирований действуют под лозунгами защиты конголезцев, подчеркивая свою политическую миссию. Отсюда – их названия: Революционное конголезское движение, Союз конголезских патриотов, Народные силы за демократию в Конго и т.д. Фактически, это крупные бандформирования. Их полевые командиры располагают своими вооруженными силами (до нескольких тысяч чел.) и используют ресурсы для личного обогащения и поддержания своих боевиков. На территориях, находящихся под контролем бандформирований, ведется незаконная добыча природных ресурсов, которые вывозятся из страны. Полученные таким образом средства обеспечивают контрабандные поставки оружия. Многие полевые командиры отказываются разоружаться, им удается противостоять частям ВС ДРК, ведущим против них боевые операции. С середины мая 2006 в округе Итури идет крупномасштабная военная операция по ликвидации Революционного конголезского движения.

Что касается второй группы сил, то за время иностранной интервенции в ДРК сложились системы расхищения конголезских природных ресурсов. Основными участниками этих систем стал командный состав иностранных ВС, чьи части находились на территории ДРК, и представители зарубежного бизнеса, как в соседних, так и в удаленных странах. Участие иностранных, в первую очередь руандийских и угандийских, армий не только сполна окупалось, но и приносило хорошую прибыль. Была создана, по словам экспертов ООН, «самофинансирующаяся военная экономика, центральное место в которой занимает эксплуатация полезных ископаемых». Хотя системы несколько видоизменились, они по-прежнему функционируют, принося огромную прибыль. Исследования по объемам расхищаемых конголезских природных ресурсов ООН проводила дважды, оба раза результаты публиковались в докладах групп экспертов. Последний доклад датируется 16 окт. 2002г. За один только 2000г. военного присутствия в ДРК руандийцы получили 320 млн.долл. за счет незаконной эксплуатации конголезских природных ресурсов.

Если арестованные иностранцы в действительности являются наемниками, завербованными для срыва конголезского процесса стабилизации, то заказчиков следует искать в одной из двух вышеуказанных групп противников урегулирования в ДРК. Операция, если таковая в принципе планировалась, была направлена на дестабилизацию ситуации во всей стране. Для бандформрований, действующих на северо-востоке страны, было бы затруднительно спланировать акцию с привлечением иностранных наемников, реализация которой должна была пройти в Киншасе. Поэтому, если диверсия действительно планировалась, вероятна связь с системами незаконной эксплуатации природных ресурсов, а значит – с Руандой, Угандой, Бурунди.

Возникают сомнения, действительно ли арестованные – иностранные наемники. Конголезские должностные лица не представили каких-либо серьезных доказательств вины арестованных. Официальные представители ЮАР опровергли обвинения в адрес арестованных граждан ЮАР и заявили, что большинство задержанных работали в ДРК по частному контракту с Национальным конголезским агентством транспорта и занимались подготовкой сотрудников безопасности в портах городов Матади и Бома. Международный комитет по оказанию содействия в переходный период (состоит из послов в ДРК стран постоянных членов СБ ООН, представителей Миссии ООН в ДРК, а также Африканского и Европейского Союзов, Бельгии, Канады, ЮАР и Анголы) осудил «политические манипуляции в виде так называемой попытки государственного переворота».

На обеспечение безопасности в ДРК в преддверие выборов выделяются значительные средства. Руководство конголезских министерства внутренних дел и служб безопасности обязаны рапортовать об успехах в обеспечении безопасности и победах над врагами. Заявление о предотвращении попытки государственного переворота демонстрирует усилия по освоению выделенных средств. Конголезское руководство, если выборы пройдут не совсем гладко, или вообще не состоятся (что тоже не исключено), сможет списать свои просчеты на действия противников, которые пытаются подорвать мирный процесс в стране. В своем заявлении Мбемба упомянул, что задержанные, предположительно, прибыли из Ирака. Очевидно, что скандально-популярный контекст «шпионы-Ирак» сделал из этого заявления еще и хороший информационный повод для привлечения внимания к проблеме выборов в ДРК. Альберт Дябин. Конго ДемРесп > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 30 июня 2006 > № 51297

Срок проведения первого тура первых в истории страны общенациональных демократических выборов – 30 июля. Работа по подготовке выборов, практически полностью финансируемая международным сообществом, близится к завершению. 10 июля в Киншасу из ЮАР прибыли первые бюллетени для голосования (информация пресс-службы Миссии ООН в ДРК, МООНДРК, MONUC). Постоянный представитель Франции в ООН Жан-Марк де ля Саблиер (Jean-Marc de La Sabliere), возглавивший группу постпредов в ООН, посетивших с рабочим визитом ДРК, сообщил 19 июня в СБ ООН, что «созданы условия, необходимые для того, чтобы конголезский народ смог принять участие в честных и справедливых выборах».В связи с выборами можно выделить три группы рисков: 1) риски, связанные с существованием бандформирований; 2) риски, связанные с характером конголезского политического процесса; 3) риски, связанные с социально-экономическими трудностями в стране.

На востоке и северо-востоке ДРК продолжают действовать бандформирования. Самым проблемным остается округ Итури, расположенный в Восточной провинции. В этой части страны 14 тыс. участников незаконных вооруженных формирований добровольно сложили оружие. Вместе с тем, сохраняются крупные бандформирования, которые отказываются от разоружения. Для их нейтрализации задействованы силы как ДРК, так и международного сообщества.

В ДРК размещены 17 500 военнослужащих ООН. Содействие в обеспечении безопасности в Киншасе должна оказать военная операция Европейского Союза по поддержке Monuc в период подготовки к выборам. Комиссия ЕС приняла 27 апрю 2006г. решение об оказании военной поддержки Monuc в период подготовки к выборам (Eufor RD). Операция предусматривает размещение 450 военных ЕС в Киншасе, а также 1000 в соседних с ДРК странах. 6 июня первая группа военных Евросоюза в рамках операции Eufor RD прибыла в Киншасу (ответственные за материально-техническое обеспечение операции работают в столице ДРК уже с середины мая). Полное развертывание сил ЕС будет завершено к 30 июля. 22 июня командующий силами ЕС генерал Карл-Хайнц Вирек (Karlheinz Viereck) объявил об официальном начале операции Eufor RD.

Важную роль в обеспечении безопасности в стране играют ВС ДРК. Вместе с тем, нередки случаи, когда сама конголезская армия представляет угрозу безопасности. Конголезские военнослужащие не получают вовремя и в полной мере и без того мизерную заработную плату. Как признало командование ВС ДРК, конголезские солдаты, лишенные даже минимального материально-технического обеспечения, в провинциях страны за 45 дней превращаются в мародеров, грабящих мирное население. Вряд ли перед ними можно ставить задачу обеспечения безопасности на выборах.

Что касается второй группы рисков, то все чаще поднимается вопрос о «подлинной конголезскости» (la congolite) общественно-политических деятелей. Подобный анти-пиар активно используется против главного фаворита президентских выборов – действующего главы государства Жозефа Кабилы. Активно обсуждается тема этнической принадлежности к тутси Жозефа Кабилы. Дело в том, что с самого начала его политической карьеры распространялись слухи, что он приемный сын Лорана Кабилы (луба) и родной – одной из его многочисленных жен, которая была тутси. Конголезцы, пережившие оккупацию ВС Руанды, состоящими преимущественно из тутси, все, что связанно с представителями этой народности, воспринимают болезненно. (Особенно это касается провинций Южная и Северная Киву, граничащих с Руандой). То, что глава государства может быть тутси, для многих вообще неприемлемо.

Другой сложностью остается бойкот, объявленный выборам лидером партии UDPS (Union pour la Democratie et Progres social, Союз за демократию и социальный прогресс) Этьеном Чисекеди (Etienne Tshisekedi). Пользующийся популярностью, особенно в провинциях Касаи, Чисекеди заявил о своем принципиальном неучастии в выборах в связи с тем, что нет гарантий их «открытости». Другие политики обвиняют его в страхе потерпеть поражение в ходе волеизъявления конголезского народа. Чисекеди продолжает угрожать тем, что выведет своих сторонников на улицы после 30 июля.

Нищета и разруха – третья группа рисков. Политическая борьба в ДРК, подготовка к предстоящим выборам незаметно отодвинули на задний план основного участника всех процессов в стране – рядового конголезца. Простые жители испытывают огромные трудности, существуют на мизерную зарплату в разрушенных и лишенных элементарной социальной инфраструктуры городах и деревнях. За годы кризиса положение населения практически не изменилось, конголезцы по-прежнему живут в нищете. Реакцией на это стали непрекращающиеся стачки и забастовки студентов, врачей, учителей, госслужащих, работников транспорта, а значит – их растущее недоверие к власти.

И все же прилагаются усилия по мобилизации конголезского общества: общественные, студенческие, женские, профессиональные организации, деятели культуры и религии, традиционные вожди направили свои усилия на то, чтобы конголезцы пришли и отдали свои голоса в поддержку тех или иных кандидатов. Ведь именно простые конголезцы станут основными жертвами в случае провала выборов. А. Дябин. Конго ДемРесп > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 30 июня 2006 > № 51283

В 2005г. Германия существенно увеличила свою финансовую помощь развивающимся странам, доля которой в валовом национальном продукте (ВНП) выросла с 0,28 до 0,35%. В соответствии с планом ЕС, расходы на содействие развивающимся странам до 2010г. возрастут до 0,51% от ВНП, а до 2015г. – до 0,7%. Государства-члены Всемирного банка договорились тем временем о финансировании предусмотренного списания задолженности для 17 развивающихся стран, в числе которых находятся: Бенин, Боливия, Буркина-Фасо, Сенегал, Танзания, Гайана, Мозамбик, Никарагуа, Нигер, Мали, Руанда, Эфиопия, Гондурас, Гана, Уганда, Замбия и Мадагаскар. Германия > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 29 апреля 2006 > № 34303

Cтраны Южной Азии предпринимают активные действия по проведению экономических реформ особенно для малых и средних предприятий, но бюрократическая система и несовершенные юридические правила ложатся тяжелым бременем на большинство стран региона, говорится в докладе отделения Всемирного банка.В ежегодном исследовании Doing Business in 2006, который охватил 155 стран относительно основных бизнес- правил ведения бизнеса, отмечается, что страны Южной Азии заняли последние места в рейтинге за государствами Восточной Европы и Организации экономического сотрудничества и развития. В докладе рассматривались такие индикаторы бизнеса, как сложности, связанные с открытием бизнеса, торговля, уплата налогов, требования правительства к бизнесу, но не учитывались такие факторы, как макроэкономическая политика, качество инфраструктуры, уровень преступности и настроения инвесторов.

Индия в этом рейтинге оказалась на 116 месте, на 25 пунктов ниже, чем Китай (91 место). Однако, Индия имеет все предпосылки для осуществления реформ, облегчая ведение бизнеса и получая доверие инвесторов. Например, Мальдивы заняли 31 место, Пакистан – 55, Бангладеш – 65, Шри Ланка – 75, Бутан – 104 и Афганистан -122.

Пакистан оказался самым крупным реформатором в регионе. В стране намного легче, чем в других странах открыть бизнес, при низкой стоимости регистрации недвижимости и простых государственных законах. Для сравнения в Индии нужно пройти 11 процедур, которые займут 71 день, при средних расходах в 61,7% от доходов на капитал. В Пакистане, чтобы открыть бизнес необходимо пройти 11 ступеней, на что уйдет 24 дня, при расходах в 18,6% доходов от капитала.

Однако в последние годы произошли заметные изменения в странах Южной Азии:

• Афганистан сократил количество правил, необходимых для открытия бизнеса с 28 до 1, и, соответственно, процедура регистрации сократилась с 90 дней до 7. Улучшилась инфраструктура транспорта и сократились налоги для корпораций с 25% до 20%;

• Индия сократила количество необходимых процедур с привлечением судебных инстанций. Открылись новые агентства по предоставлению кредитов, пошлины для регистрации недвижимости сократились с 10% до 5%;

• В Непале крупное государственное агентство по предоставлению кредитов превратилось в компанию, где 90% собственности принадлежит частным финансовым институтам;

• В Шри- Ланке при предоставлении кредитов стали использоваться новые источники информации, что сократило риск кредиторов.

В южно-азиатских странах рейтинг, однако, обнажил другие сложности – административные барьеры при импорте и экспорте товаров, высокая стоимость при регистрации недвижимости. В Индии, например, предприниматели должны предоставить 15 документов и получить 27 подписей для импорта товаров. В Бангладеше регистрация недвижимости займет 363 дня, при расходах в 11% от стоимости недвижимости.

Впервые в исследование Doing Business был включен Афганистан. Многие реформы в стране находятся еще в стадии реализации, но на сегодня в стране надо затратить 97 дней и получить 57 подписей для ввоза товаров в Кабул, а регистрация недвижимости займет 252 дней при расходах в 10% от стоимости недвижимости. Другой, не менее важной проблемой стран этого региона является сокращение объема теневой экономики, поскольку это приводит к многомиллиардным налоговым потерям правительств, отмечают авторы доклада.

В исследовании отмечается, что проведение реформ в первую очередь создаст дополнительные рабочие места. «Рабочие места являются приоритетной проблемой в каждой стране, но особенно они актуальны в бедных странах. Улучшение юридических законов и помощь предпринимателям, все это является основой для создания и роста дополнительных рабочих мест. Женщины, которые составляют 3/4 рабочей силы в некоторых развивающихся странах, получат больше преимуществ, не говоря уже о молодых людях, находящихся в поисках своего первого заработка».

В целом, самой активной в осуществлении реформ стала Европа. Лучшие показатели продемонстрировали 12 стран: Сербия, Грузия, Вьетнам, Словакия, Германия, Египет, Финляндия, Румыния, Латвия, Пакистан, Руанда и Нидерланды.

Аналитики при исследовании основывались на таких важных бизнес-индикаторах, как открытие бизнеса, найм и увольнение рабочих, заключение контрактов, регистрация недвижимости, получение кредитов, защита инвесторов, закрытие бизнеса. В этом году в исследовании было добавлены три новых индикатора: бизнес- лицензия, торговля между приграничными странами и уплата налогов.

В исследовании говорится, что бедные страны берут самые высокие налоги в мире, что приводит к снижению активности в бизнесе, созданию теневой экономики и снижению доходов. Аналитики также подчеркивают, что административные расходы, таможенная бюрократия и другая волокита затрудняют экспорт и импорт товаров. Кроме того, менее чем четверть всех задержек вызваны проблемой неразвитости инфраструктуры. Авторы доклада отмечают также, что в развивающихся странах административная волокита в торговле приводит к большим расходам, чем тарифы и налоги.

При составлении Doing Business было задействовано 3500 экспертов, бизнес-консультантов, юристов, бухгалтеров, правительственных чиновников и ведущих ученых по всему миру, которые обеспечивали методологическую помощь обзору. Подобные ежегодные исследования дают политическим деятелям возможность изменять и сверять свои данные с показателями других стран, делать соответствующие выводы. Исследование Doing Business поддержало реформы в более чем 20 странах. «Начиная с 2005г., девять правительств заявили о своем желании быть включенными в этот аналитический доклад», – говорит К. МакЛиш, один из авторов исследования.

Самые лучшие показатели в отношении ведения бизнеса продемонстрировали следующие 30 стран: Новая Зеландия, Сингапур, США, Канада, Норвегия, Австралия, Гонконг, Дания, Великобритания, Япония, Ирландия, Исландия, Финляндия, Швеция, Литва, Эстония, Швейцария, Бельгия, Германия, Таиланд, Малайзия, Пуэрто -Рико, Мавритания, Нидерланды, Чили, Латвия, Республики Корея, Южная Африка, Израиль и Испания.

Но есть и ряд замечаний. Все эти страны регулируют бизнес, но при этом все же создают некоторые барьеры для ведения бизнеса. Скандинавские страны, которые включены в список 30 лучших, например, чересчур много уделяют внимания регулированию. Вместо этого, они могли бы дать большую свободу предпринимательству, что только повысило бы его эффективность и сосредоточило внимание на более существенных вопросах, как защита прав собственности и обеспечение социальных услуг.

В докладе говорится, что в целом азиатские страны имеют меньшее количество препятствий по сравнению со странами ОЭСР. Но реформы в них происходят гораздо медленнее по сравнению со странами Восточной Европы, Латинской Америки и OЭСР. Самой заметной реформой в странах Южной Азии стала защита инвесторов. Например, Республика Корея сумела по ряду показателей приблизиться по рейтингу к Чили, Латвии, Южной Африке и Израилю. В целом по ряду индикаторов она заняла достаточно высокое место: по легкости закрытия бизнеса – 13 и по открытию бизнеса – 97, 16 по торговле с приграничными странами, и 19 место по заключению контрактов. Asia Times. Мальдивы > Приватизация, инвестиции > «Коринф», 1 апреля 2006 > № 47973

Руанда стремится увеличить производство кофе, сделать его более известным на международном рынке. «Руанда имеет идеальный климат для выращивания кофейных зерен, и ее кофе имеет пикантный вкус. – считает Д. Грисволд, президент Suatinable Harvest, импортер кофе. Вы не найдете подобного кофе с таким непревзойденным вкусом, где-либо еще».Но чтобы вывести такой кофе на рынок требуется новый маркетинговый подход. Поэтому Д. Клей из Мичиганского университета вместе в проф. Т. Шиллингом из Texas A&M и Э. Рвамасирабо, ректором National University of Rwanda с помощью U.S. Agency for International Development создал партнерское агентство Enhancing Agriculture в Руанде. Цель партнерства – организовать кооперативы фермеров, 20% в которых сейчас составляют вдовы или сироты, научить многоступенчатому процессу производства кофе для настоящих гурманов, включающий сбор только хороших зерен, чистку, сортировку и сушку на новых станциях.

По иронии судьбы, сами жители Руанды традиционно не пьют кофе. Поэтому такой импортер как Д. Гринсволд не раз демонстрировал фермерам его высокое качество с тем, чтобы они могли различать плохие зерна от хороших, и как определять его качество.

В стране уже создано 11 кооперативов, состоящих из 15 тыс.чел. «Это небольшой показатель, но они растут как грибы», – отмечает Д Клей. Доходы фермеров выросли с 650 тыс.долл. в 2004г. до 1,2 млн.долл. в 2005г. и должны достичь 3 млн.долл. в 2006г. Это, конечно, является каплей для международной кофейной отрасли в 11,4 млрд.долл.

Кофе Руанды становится все более популярным, весь урожай пред.г. был продан с помощью Green Mountain Сoffee Whole Foods и других компаний. «Руанда превратилась из совершенно незнакомого поставщика в самого популярного в 2005г.», – говорит глава Pearl в Руанде.

Pearl также решила и финансовые проблемы фермеров. Многие не могли ждать шесть – семь месяцев между сбором урожая и получением денег. Массачусетская общественная организация EcoLogic Finance, которая предоставляет кредиты предпринимателям в Африке и Латинской Америке, сумела оказать помощь фермерам. Rооперативы благополучно разрешили проблемы внутренних конфликтов. «Люди объединились и теперь думают, как получить побольше прибыли, а не как разделить ее», – говорит Д. Гринсволд. Time. Руанда > Агропром > «Коринф», 1 марта 2006 > № 47874

Группа военных, входящих в состав 5 бригады конголезских вооруженных сил, расположенной в провинции Северная Киву, подняла мятеж и совершила нападение на части конголезской армии, лояльные Киншасе. Первое нападение состоялось 17 янв. В ходе боевых действий мятежникам удалось захватить ряд деревень, а также города Тонго, Бунагана и Ручуру в области Ручуру.Против мятежников была проведена войсковая операция, и, при поддержке боевых вертолетов Миссии ООН в ДРК, их удалось вытеснить из захваченных населенных пунктов. 28-29 янв. те же мятежные военные под командованием бывшего генерала ВС ДРК Лорана Нкунды (Laurant Nkunda) атаковали части конголезской армии в области Руинди.

30 янв. силы Нкунды предприняли очередную атаку на части конголезских вооруженных сил, расположенных в Руинди, вынудив их отступить к городу Каньябайонга. При поддержке бронетанкового батальона МООН конголезским военным удалось остановить продвижение сил Нкунды.

Показательно, что все мятежники – конголезцы руандийского происхождения (говорят на языке киньяруанда), большинство из которых ранее состояло в вооруженных силах военно-политической группировки RCD (Rassemblement congolais pour la democratie). Командование мятежников 25 янв. опубликовало заявление, в котором обвинило правительство ДРК в пренебрежении интересами говорящих на киньяруанда конголезцев, как хуту, так и тутси. Подчеркивалось, что положение жителей Киву, говорящих на киньяруанда, гораздо хуже, чем у остальных жителей этой провинции. Мятежники заявили, что для защиты конголезцев руандийского происхождения создана Бригада народной обороны (Brigade d’intervention populaire), и именно силы этой бригады вели бои с частями ВС ДРК.

Министр обороны ДРК Адольф Онусумба (Adolphe Onusumba) с 31 янв. по 6 фев. посетил Северную Киву. В ходе переговоров с командованием мятежных военных было достигнуто соглашение о мирном возвращении мятежников в ряды ВС ДРК. 1500 военнослужащих, участвовавших в атаках, заявили о своем «отречении» от мятежного генерала Нкунды и возвращении под командование конголезской армии. Министр обороны также принял решение о передислокации «проблемной» 5 бригады в провинцию Восточная Касаи, а в Северной Киву будет расположена 2 бригада. Первые группы военнослужащих 2 бригады (ранее расположенной в провинции Нижнее Конго) прибыли в Северную Киву 6 фев. Министр Онусумба опроверг слухи о связях мятежников с Руандой.

Часть мятежников, не пожелавших вернуться в ряды ВС ДРК (в конголезской прессе получивших название «банда Нкунды»), силами МООН были вытеснены из области Руинди, позже занятой прибывающими военными 2 бригады ВС ДРК.

Мятеж в Северной Киву вызвал новые потоки беженцев, осложнив и без того тяжелую ситуацию в провинции. По оценкам Бюро по координации гуманитарных действий ООН (OCHA, United Nations Office for the Coordination of Humanitarian Affairs), число конголезцев, покинувших свои дома, составило 70 тыс. чел. Работа международных гуманитарных организаций в зоне вооруженных столкновений затруднена, 37 тыс. перемещенных лиц не имеют доступа к их помощи.

Вооруженные столкновения в Северной Киву обозначили нерешенность ряда важнейших задач, стоящих перед коалиционным переходным правительством ДРК. На востоке ДРК (обе провинции Киву) сохраняются межэтнические противоречия. Противостояние конголезцев руандийского происхождения и местных этнических групп могут перерасти в крупномасштабную вооруженную борьбу. Руандофонные конголезцы (как тутси, так и хуту) не только не доверяют Киншасе, но и подозревают ряд членов правительства в намерениях вытеснить их из Северной и Южной Киву.

Мятеж показал, что реформа вооруженных сил ДРК проходит с большими сложностями. Не решены вопросы материально-технического обеспечения военнослужащих: одним из поводов для начала мятежа стало недовольство солдат длительной задержкой в выплате и без того скудной заработной платы. Единая конголезская армия, подчиняющаяся центральному военному командованию, не создана. Солдаты на местах, и в особенности в Северной Киву, в большей степени лояльны местным полевым командирам, нежели тем, которых назначил генштаб ВС ДРК. В сохранении «местечковых» армий жители Киву (в первую очередь, руандофонные) видят определенные гарантии своей безопасности перед лицом недружественной, по их мнению, «киншасской» армии.

Неясно, будет ли правительство в состоянии обеспечить безопасность на июльских выборах, которые должны завершить период переходного правления в стране, начавшийся в июле 2003г. А. Дябин. Конго ДемРесп > Армия, полиция > af-ro.com, 28 февраля 2006 > № 51225

ООО «Фактор Лтд» ведет основную деятельность на территории России. Вместе с тем в качестве приоритетного направления при выходе на внешние рынки считает Африку. О перспективах сотрудничества в сфере электроэнергетики рассказал директор по развитию международных проектов «Фактор Лтд» Владимир Полынько. • Когда мы с вами встречались года 2 назад, вы уже провели энергоаудит в Тунисе и планировали выходить на Сейшельские острова. И были планы в ЮАР. Что получилось?

Мы по-прежнему стараемся работать на нескольких направлениях. Как вы помните, мы открыли представительство в Кейптауне. Сейчас у нас идут переговоры и поиск серьезных стратегических партнеров среди российских компаний и среди финансовых институтов. Хороший диалог идет у нас с Внешторгбанком, они тоже планируют открыть в регионе свое представительство.

• В Анголе?

В Анголе, в Намибии есть серьезные у них планы. Так что мы с ними, наверное, будем сотрудничать, и в Анголе, и в Намибии. Вот здесь у меня описание проекта – гидростанция на реке Оранжевой. Вообще, в этом регионе есть много энергетических проектов, так как Намибия, Ангола, Мозамбик хотят своей независимости от поставок электроэнергии из ЮАР. В Намибии это очень чувствуется. Опираясь на российский банк, мы постараемся там поучаствовать в некоторых проектах.

• А в самой ЮАР?

Надо учитывать – при попытке выйти на энергетические рынки юга Африки, стран SADC, – что энергетические компании ЮАР, прежде всего Eskom, очень хорошо там расположены. И в самой ЮАР непросто начать сотрудничество. Но, с другой стороны, хотя они и самодостаточны с точки зрения обеспечения электроэнергией, к 2010г. начнутся серьезные проблемы. Это будет связано с модернизацией существующих электростанций. 94% у них там – это станции, которые работают на угле. А в соответствии с Киотским протоколом надо сокращать выброс углекислого газа в атмосферу. И Eskom планирует до 2010г. потратить порядка 103 млрд. рандов на модернизацию электростанций, передающих сетей, распределительных сетей, создание альтернативных электростанций, которые будут работать на природном газе и, может быть, гидроресурсах.

• И вы планируете в этом поучаствовать?

Да, мы хотим поучаствовать в международных проектах. Например, WESTCOR (Western Power Corridor Project), coздание объединенной энергосистемы для пяти государств, где ЮАР планирует играть активную роль… Посмотрим, удастся нам подключиться, может быть, в консорциуме с другими российскими участниками, с Технопромэкспортом, например.

• А как движется процесс на Сейшельских островах?

Мы сейчас ведем переговоры с местным правительством о нашем участии в проекте прокладки подземного кабеля на 33 кВ. Это план электрификации южной части острова Маэ. У них там пока хватает своей электроэнергии, которые вырабатывают местные электростанции, но система энергоснабжения острова оставляет желать лучшего.

• Давно уже переговоры ведутся?

Переговоры ведутся второй год, это вязкий процесс. Проект сам рупийный, а рупия -неконвертируемая валюта, и в значительной степени все упирается в этот вопрос. Мы ведем переговоры, чтобы отработать схему возврата инвестиций, которые пошли бы на приобретение зарубежного оборудования – они хотят западное оборудование, то есть то, с которым их специалисты привыкли работать. Для закупки, соответственно, нужна валюта, а ее в стране нет. Там серьезный финансовый кризис. Хотя долги, в принципе, небольшие – это за те валютные инвестиции, которые были направлены на развитие туристического сектора.

• А кто вам там помогает вести переговоры?

Мы активно работаем с нашим посольством. Большую помощь нам оказывает новый посол Владимиров Александр Семенович. В качестве нашего технического партнера выступает энергетическая компания PUC, Public Utilities Corporation, там есть департамент энергетики. Мы ведем с ними технические и коммерческие переговоры, позиции по контракту согласованы. Сейчас мы пытаемся договориться уже с департаментом по инвестициям Офиса президента Сейшельской республики. Проект небольшой, но очень важный для республики. Если он будет реализован, то автоматически пошли бы другие проекты: прокладка подводного кабеля, электрификация других островов. Это интересные направления, но процесс идет очень вяло. Мы приходим к мысли, что надо его как-то неформально стимулировать. Может быть, попытаться добиться личной встречи с президентом страны. Наш посол, кстати, с ним встречался и реакция президента на наш проект была положительной…

• То есть до настоящего момента эти переговоры велись совершенно прозрачно, легально и буквально, с использованием тех механизмов на местах, которые законом для этого предназначены?

Абсолютно.

• А теперь вы начали понимать, что этого недостаточно?

В принципе, это позиция нашей компании – стараться работать именно в таком ключе, прозрачно. Мы так же работали и работаем в России. Но Африка есть Африка. Что-то надо учитывать. Думаю, все компании сталкиваются с этим явлением… мы, к сожалению, через наши банки – Внешторгбанк, Внешэкономбанк – не смогли решить вопросы конвертируемости или найти какой-то бартер для рупийной части проекта. То есть у нас еще на государственном уровне – допустим, Внешторгбанк – это госструктура, в основном – эти вопросы не решены. Есть вот еще Импэкс-банк , но те % ставки по кредитам, которые они предлагают, нереальны для проекта. Так что мы там стараемся вести диалог, потому что если бы этот проект пошел, многие энергетические установки, материалы мы брали бы из ЮАР, стимулируя тем самым и взамодействие с нашими южноафриканскими партнерами.

• Кстати, Сейшелы недавно вышли из SADC?

Вышли, да, по финансовым соображениям, прежде всего. Плюс, вероятно, посчитали, что SADC недостаточно эффективен, не видят там реальной для себя выгоды.

• А это не затруднит для вас реализацию дальнейших планов?

Нет, не затруднит. Мы не акцентируем внимание на структурах, мы открыты для всех. Есть интересные направления. Мы стараемся заниматься не только традиционной энергетикой. Наш профиль вообще – это проектирование и строительство ЛЭП, подстанций разного класса напряжения, прокладка волоконно-оптического кабеля. Мы же сейчас обращаем большое внимание также и на альтернативные источники энергии.

• Да, я помню, вы рассказывали мне про маржины (отходы от производства оливкового масла.).

Маржины, совершенно верно! Сейчас мы монтируем энергетическую установку, тот же принцип, что и с маржинами, то есть мы сможем перерабатывать отходы сельскохозяйственных предприятий, с ферм крупного рогатого скота, птицефабрик. Мы ас делаем мобильную контейнерную пилотную установку, уже на заводе идет монтаж, она в янв. 2006г.будет вывезена на птицефабрику в Нижний Новгород, там же будет произведен в ближайшее время пробный запуск.

• Из навоза электричество!

Если брать Нижний Новгород, то там в области «зарыты» буквально в навозе пять горьковских ГЭС, а по всему волжскому району – это порядка 70 ГЭС. Из навоза – и по топливно-тепловым характеристикам – можно получать и электроэнергию, и тепло, и экологически чистые удобрения.

• Кто-то проявляет интерес к этой установке?

Был проявлен большой интерес на Сейшелах, в Тунисе. В Тунисе и маржины, и птицефабрики. Такая установка, конечно, не даст много энергии, но она может решить проблему небольшого городка, фермы, деревни. Она будет брать на себя 20% электроэнергии, необходимой для возобновления процесса технологического, а 80% можно будет спокойно использовать на тепло, электроэнергию. На Сейшелах вот у вице-президента есть своя ферма, может быть, он нас полоббирует немного. Получаемые на месте удобрения смогут заменить импортные и сэкономить республике порядка 1 млн.долл. ежегодно.

• При разработке своих проектов вы, насколько я понимаю, активно работаете вместе со специалистами из научных учреждений.

Да, конечно. Например, сейчас совместно со специалистами из Института электрификации сельского хозяйства рассматриваем возможность использования однопроводной системы. То есть всего по одному проводу толщиной в миллиметр можно передавать электроэнергию на большие расстояния, вплоть до 10 тыс. км. Не надо использовать много меди, алюминия, в десятки раз экономия ресурсов… так что воровать не будут, как наши провода. И оттуда будет трудно воровать и сам электрический ток – а это большая проблема, для ЮАР. Надо вообще продвигать российские передовые технологии и быть при этом спокойными и упрямыми, как поется в песне.

• В ЮАР же у вас еще работает Дом российских технологий, да?

Дом российских технологий, образования и развития был зарегистрирован 2г. назад на базе нашего представительства, но находится пока в начальной стадии развития. Проводили пока через него, например, фестиваль фильмов студии Мосфильм, работают курсы русского языка. Создается база данных по российским технологиям, оборудованию. Приглашаем к сотрудничеству по линии Дома другие российские компании, заинтересованные в выходе на местный рынок. А так – ждем визита президента Путина в ЮАР, чтобы торжественно запустить этот проект.

• А чем вообще у вас обусловлен выбор стран? Вот, например, как так получилось, что выбрали именно Сейшелы?

Да как-то наше руководство там отдыхало. Увидели, что остров Маэ вечером вообще в темноте, дороги не освещаются (кроме центра города), в гостиницах постоянно перебои с подачей электроэнергии. Вот и решили, что, может быть, наше умение и навыки могут здесь пригодиться. По нашей инициативе я посетил PUC, они нас спросили: «What can we do for you?» А мы отвечаем: может быть, лучше мы для вас? Они сказали, что хотят на международный тендер выставить проект, но так и не выставили, стали напрямую работать с нами.

• Почему?

Валюты же нет. И мы установили диалог с ними, направили своих специалистов, провели небольшие изыскания, и теперь уже у нас есть концепция проекта.

• Наверное, уже много денег потратили на все эти переговоры?

Да, пошли на определенные затраты, конечно, не имея никаких формальных соглашений. Ну, Сейшелы зато компактная страна, есть хорошие карты, не надо проводить сложных изысканий. Понятно, какие там грунты – это гранитная скала, прежде всего. А в скале прокладывать кабель – это очень непросто. А воздушным путем они не хотят, так как это будет вредить туристическому имиджу страны.

• А, некрасиво, что провода видно. А какие-то сроки вы для себя наметили? Все-таки 2г. уже ведутся переговоры.

Уходить было бы обидно, конечно. Они сейчас сказали, что нет денег. Надо решать, как я уже говорил, валютную часть вопроса. Мы вообще для себя решили, что будем заниматься не только энергетикой, но и строительными программами. Вот, например, в Анголе, кажется, «Станрус» ведет переговоры с министерством строительства по строительству 10 тыс. коттеджей. Нас зовут в аналогичную программу, и мы совместно с Мосзарубежстроем выезжали в Руанду, аналогичные проекты есть и в ЮАР. Мы еще не занимались коммерческой деятельностью в ЮАР, поскольку статус нашего представительства – это external company, оно там не имеет права вести самостоятельной финансовой деятельности и живет за счет сметы, которая направляется из Москвы.

• То есть в ЮАР пока нет никакой отдачи?

Мы сейчас решили, что будем приобретать акции одной компании и все-таки будем заниматься коммерческими проектами, в том числе строительными и, естественно, электроэнергетическими. Конечно, мы будем заниматься только тем, в чем мы разбираемся, на что у нас есть лицензия. С 2006г. мы связываем достаточно серьезные надежды, и в ЮАР, и на Сейшелах, и в Тунисе.

• А что в Тунисе у вас сейчас?

Официально мы все же туда не вошли. Участвовали там совместно с Trans-Africa Project/Eskom в тендере на проект по линиям электропередач, в том числе по фрагменту закольцовки ливийско-тунисской энергосистемы и, в целом, созданием единой энергосистемы стран средиземноморского бассейна. Приобрели опыт сотрудничества, но тендер не выиграли.

• Почему не выиграли, как думаете?

Во-первых, у Eskom, как они говорят, принципиальная позиция: они не дают взяток. Во-вторых, тендер выиграли индусы за счет представления демпинговых цен и за счет того, что они использовали свою рабочую силу. Она очень дешевая, и сами тунисцы рассказывали, что рабочие чуть ли не голодали и просили хлеб у своих тунисских коллег. И качество индийских работ оказалось не самое хорошее.

• Они еще работают над проектом?

Нет, они реализовали уже, построили, поэтому я уже могу говорить о том, что тунисцы не совсем довольны качеством. Вообще, индийцы, китайцы, конечно, очень активны в Африке. Китайцы вот в Тунисе построили бесплатно спортивный комплекс для молодежи.

• А энергоаудит, который вы проводили в авг. 2003г., имел какое-то продолжение для вас?

Да, те кирпичные заводы, на которых мы его проводили, предлагают нам теперь взять в управление. Их владелец планирует перенести свою основную деятельность на территорию Ливии. Мы сейчас передали детальное предложение о мерах, которые могут быть там применены с точки зрения энергетики, они рассматриваются.

• Сколько там заводов?

Было на тот момент 5, а сейчас их уже 7. Хозяин купил еще два, в разных городах. И это четверть всего кирпичного рынка Туниса. Если они будут следовать нашим рекомендациям по результатам энергоаудита, для этого надо вложиться, сделать все комплексно, но будет и серьезная отдача.

• И как вы смотрите на их предложение?

Кирпичная индустрия – немножко не наш профиль. Мы можем с кем-то обсуждать эти вопросы, а сами только внедрять то, что мы порекомендовали. Энергоаудит и мероприятия, которые могут быть направлены на сокращение энергозатратности предприятий, в том числе и в ЮАР, – к этому мы готовы, это мы предлагаем, в том числе в рамках межправкомиссий. Если с ЮАР будет подписываться отдельный договор о сотрудничестве в области энергетики, мы будем активно проводить там это направление и вместе с нашими коллегами из Московского энергетического института (МЭИ) могли бы оказать реальную помощь. Сейчас в ЮАР несколько электростанций выведено из активного оборота, нам предлагали принять участие в конкурсах по модернизации. Существует план газификации промышленности, и в перспективе, если они построят электростанцию на газе в Намибии, то смогут запустить по газопроводу газ в ЮАР. Сейчас в Африке мы ищем ниши, стратегических партнеров, и африканское направление является доминирующим в нашей внешней деятельности.

• А, например, из вашего личного опыта, – в чем особенности ведения переговоров? Как удалось получить конкретный заказ, в том же Тунисе?

Во-первых, у меня сохранились связи, контакты, когда я еще по линии Росзарубежцентра работал в Тунисе. Во-вторых, – в Тунисе сильная ассоциация выпускников российских вузов, там много активных сторонников развития российско-тунисского делового сотрудничества. Они помогли выйти на конкретного бизнесмена, который уже и заказал нам энергоаудит. 1,5 тыс. выпускников. Много смешанных браков. Люди сохраняют контакты с посольством, с Росзарубежцентром. Мы активно стараемся работать на выставках. В фев. мы повезем нашу биоэнергетическую установку на сельскохозяйственную выставку Fieragricola в Верону (Италия), принимали участие недавно в аналогичной выставке в Москве, на ExpoRussia 2005 в Аммане (Иордания). Есть у нас иорданские партнеры, которые готовы поставлять нам металлоконструкции для опор под линии электропередач дешевле, чем те, которые производят Домодедовский, Донецкий заводы, например… Мы договорились с Центром травматологии и ортопедии им. Илизарова, постараемся сделать совместную с Тунисом клинику. Еще, например, что касается медицины – в арабских странах возрастает озабоченность проблемой наркомании. Учитывая наши хорошие контакты с тунисскими медиками, мы пригласили в Тунис руководителя российского центра квантовой медицины, у них есть хорошие методики лечения наркомании и наркозависимости. То есть, в-четвертых,- надо искать ниши.

• Заняться чем-то определенным в итоге.

Да. В Тунисе, например, совместно с ВНИИ Химмаш мы занимались проблемой переработки маржин, они ранее туда на выставку привозили свои технологии очистки воды, которые, в том числе, применялись на космической станции «Мир», полный замкнутый цикл. С ними же мы разработали еще один интересный проект для Туниса. Там существует проблема воды, как и в других африканских странах. В грунте есть вода, но она соленая. А если на литр воды приходится больше 4 г. соли, то она считается непригодной для сельскохозяйственного использования, она засолит почву. Их установка разлагает эту воду на воду и на жидкие удобрения одновременно, без использования высоких опреснительных технологий. Но внедрить ее трудно, без адекватного финансирования. А к нашим большим компаниям тоже не пробиться! Даже когда мы на Сейшелы выходили, попросили помочь Департамент Африки МИДа нашего. Они сказали нам: вы же не МиГ, не Лукойл. Мы говорим: ну вы помогите, и мы со временем станем и мигами, и сухими… Все же поддержку оказали нам, передавали личные наши послания президенту Сейшел по этому проекту, и посол наш с ним встречался… А в Тунис мы пойдем с установкой нашей биоэнергетической, по энергетике будем стараться – там сейчас открываются в этом смысле новые возможности, которые связаны уже с людьми, которые участвуют в процессе принятия решений. И появляются возможности уже решать проблемы по африканским правилам.

• То есть в Тунисе вы через все этапы прошли уже. Какие сделали личные наблюдения при контактах деловых?

Знание арабского приветствуется, даже просто владение какими-то фразами. Необходимо выяснять, прежде всего, схемы принятия решений, для каждой конкретной страны. Победить в тендере чужаку или постороннему невозможно. Все расписано заранее. То есть сначала надо выходить на людей, которые принимают решения, которые компетентны, а также находить местного серьезного партнера. Надо предварительно изучать рынок. В нашей области такие серьезные компании, как Siemens, АББ, например, могут позволить себе демпинговать на стадии предложения и реализации проекта. Это уже потом идет сервис, поставка запчастей, оборудования – и они компенсируют свои убытки. И небольшим компаниям, как наша, такая конкуренция пока не по зубам. Нужна поддержка банковская и государственная.

• На ваш взгляд, система межправкомиссий работает?

На сегодняшний день она неэффективна.

• А что нужно, чтобы повысить эффективность?

Государственная поддержка опять же по финансовому, кредитному направлению. Должен быть такой консультационно-лоббистский механизм, который может продвигать, отстаивать интересы определенных российских компаний, которые способны действовать на внешних рынках. В нашем конкретном случае я не могу сказать, что мы имеем какие-то дивиденды от участия в СМПК. Пока это просто место встреч. Визит президента В.В. Путина в ЮАР мог бы послужить хорошим ускорителем для развития двустороннего сотрудничества, и мы, российские и южноафриканские партнеры по СМПК, с нетерпением ожидаем его.

• А когда вообще внешнее направление ваша компания стала развивать?

Года 3 тому назад мы начали, как раз с Туниса. Потом уже пошли контакты с ЮАР, работаем здесь в Москве с посольством, с господином Георгием Безуматовым, это друг нашей компании. Собственно наши сотрудники и ранее работали за рубежом, в рамках института Энергосетьпроект, в здании которого мы сейчас находимся, еще в советское время. Мы проектировали еще тогда энергосистемы в Сирии, у нас есть сотрудники, которые участвовали в строительстве Асуанской ГЭС. Наши генеральный, коммерческий, технический директора работали когда-то по линии «Технопромэкспорта» в Индии, проектировали и строили линии электропередач, подстанции. Есть интерес и к Индии, к Арабским Эмиратам, помимо Африки.

• В Африке много стран вы уже назвали, где вам есть чем заняться.

Сейчас нам еще предлагают серьезный проект по Южному Судану. Там инфраструктуры вообще практически нет, и одна кенийская компания, через нашего сейшельского партнера, предлагает создать энергосистему Южного Судана. К 2010 они должны решить вопрос, быть одному государству или двум, и тогда встанет вопрос инфраструктуры, прежде всего, энергетики. Этой осенью они звали нас туда. В рамках энергосистемы должны создаваться как генерирующие электростанции, так и мощная сеть энергосистемы в целом. Мы разговаривали по этому поводу с ЮАР, но они сказали: у нас не так много лишних вертолетов, как у вас, намекая на нестабильную ситуацию в этой стране.

• Осмотрительно ведут себя.

Да, точно. Но вот на последней межправкомиссии с Анголой мы разговаривали с представителями Технопромэкспорта, их Судан очень интересует, говорят, что деньги там есть. Мы осторожную пока позицию по этому вопросу занимаем… Или, например, Ливия. Там, правда, надо открывать представительство, это надо на счет положить 150 тыс.долл., чтобы зарегистрироваться. Тоже интерес есть. Например, Технопромэкспорт, который там находится, в принципе не занимается проектировкой, они кого-то привлекают. Мы же делаем наши проекты под ключ. Можно быть конкурентами, а можно быть и партнерами. Мы с ними хотим сотрудничать по Намибии, Анголе, Судану. Насчет Ливии – пока мы занимаем выжидательную позицию, хотя сами ливийцы вроде интерес проявляют, но уж очень осторожный…

• Да, «Иншалла»…

…«Букра» и «Мумкин» – «тунисский IBM»: «если будет угодно Аллаху», «завтра», «может быть». Сами они этого не скрывают, на это не обижаются, так и говорят: мы же арабы.

• Такие же сложности и на заводе были при энергоаудите?

Мы были там в течение пяти дней, и сначала местный персонал, мягко говоря, не проявил большого энтузиазма к участию в нашей работе. Не давали никакой информации толком, и только вмешательство владельца, который просто наорал на них, дало результат – они открыли нам доступ к базам данных и так далее. А так наши ведущие аудиторы ходили и лазали по печкам. Если там поставить пять ключевых специалистов – директора, технолога, энергетика, ремонтника и еще кого-то – процесс уже пойдет значительно лучше. Это было заметно даже собственно в период проведения энергоаудита. Дисциплина труда, соблюдение технологии, процесс доставки песка и глины из карьеров тоже могут быть оптимизированы. Мы, кстати, по маржинам разрабатывали проект не только по их переработке, но и, совместно с МЭИ, по их утилизации методом сжигания, тоже внесли это все в рекомендации. Если их сжигать, добавляя к мазуту, можно сразу сэкономить топлива на 25%! То есть это и уничтожение отходов – грязных, токсичных, – и замещение энергоносителя, то есть энергосбережение.

• А хозяин завода местный?

Нет, он ливиец. И директор на его заводе тоже ливиец, которого он привез с собой.

• Заметили у тунисцев какие-то особенности национальной психологии?

Они отличаются от ливийцев и алжирцев. Это страна с богатейшей историей и культурой. Это еще и туристическая Мекка, но у них нет своей нефти и газа. И Тунис жил за счет трудностей, которые испытывали их большие соседи – эмбарго в Ливии, гражданская война в Алжире, – путем реэкспорта. Товары шли либо через Мальту, либо через Тунис. Там и воздушное сообщение было, на Джербу самолет летал. В общем, это повлияло. Тунисцы умеют использовать момент. Женщины тунисские достаточно раскованы и имеют реальное влияние. Причем они мне кажутся даже иногда активными, чем мужчины – и работают, и с малых лет ухаживают за братьями, ведут хозяйство, а теперь и бизнесом занимаются, и президент Бен Али их активно поддерживает. Анна Маслова. Тунис. Россия > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 20 февраля 2006 > № 51189

19 сент. бельгийский суд выписал ордер на арест бывшего президента Чада Хиссена Хабре (Hissene Habre), который руководил страной с 1982-90гг. и сейчас живет в изгнании в Сенегале. Бельгия обратилась к Сенегалу с просьбой о его экстрадиции. Расследование в отношении Хабре начато бельгийским судом в соответствии с законом королевства, который предусматривает ответственность и преследование за совершенные преступления против человечества в любой стране мира. В 2003г. Бельгия под давлением США отменила этот закон, но иск против Хабре был подан в 2001г. Хабре вменяются в вину действия чадской службы разведки (Documentation and Security Directorate, DDS). В начале 1990гг. новое правительство Чада заявило, что во время правления Хабре было совершено 40 тыс. политических убийств и 200 тыс. случаев пыток. В 2001г. Верховный Суд Сенегала вынес постановление о том, что бывший чадский лидер не может быть судим в Сенегале за те деяния, который он совершил в другой стране, и он был отпущен на свободу.

15 нояб. 2005г. Хабре вновь был арестован властями Сенегала для решения вопроса об экстрадиции по запросу Бельгии (Cameroon Tribune). Но 25 нояб. Верховный Суд в Дакаре снова постановил, что не имеет полномочий выдавать Хабре. В такой тупиковой ситуации правительство Сенегала постановило, что вопрос об экстрадиции Хабре теперь будет решаться Африканским Союзам. Хабре останется в Сенегале до саммита глав государств АС, который пройдет 23-24 янв. 2006г. в Хартуме (ВВС).

Нынешнее руководство Чада выступают за экстрадицию Хабре в Бельгию, что естественно, так как для Деби Хабре является политическим конкурентом. Летом этого года несколько деятелей режима Хабре, занимавшие высокие государственные посты, уже были отправлены в отставку. Можно предполагать, что главы государств континента, многие из которых, как и Хабре, приходили к власти путем военных переворотов и проводят не менее жесткую политику, вряд ли выдадут бывшего лидера Чада. Вызывает сомнения легитимность суда – процесс над Хабре может стать прецедентом. Проведение процесса бельгийским судом вызывает ассоциации с колониальным прошлым.

В ходе начатой 20 сент. операции UNHCR по возвращению на родину чадских беженцев, которые покинули свою страну из-за гражданской войны и в течение двух последних десятилетий жили в ЦАР, в Чад вернулись 1374 чел. В ЦАР остаются всего 400-600 граждан Чада. Всего в ЦАР находятся 14 тыс. беженцев (в основном из ДРК, Судана, Уганды, Конго, Руанды, Бурунди и Сьерра-Леоне). В Чаде же находится 40-45 тыс. выходцев из ЦАР и 200 тыс. беженцев из суданской провинции Дарфур (UN News). А. Чумаков. Чад > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 20 ноября 2005 > № 51210

23 сент. в столице Руанды Кигали встретились парламентарии Руанды, Уганды и ДРК в рамках Парламентского форума стран бассейна Великих озер по мирному строительству (AMANI forum, куда входят депутаты парламентов ДРК, Уганды, Руанды, Бурунди, Кении, Танзании и Замбии). Напряженность в регионе Великих озер сохраняется с момента начала геноцида в Руанде 1994г., несмотря на подписание ряда договоров, призванных установить мир между правительствами 3 стран. Активные дискуссии на форуме начались после заявления представителей ДРК, которые обвинили Уганду и Руанду в том, что те сохраняют свои войска на территории ДРК (IRIN).В сент. комиссия из 6 чел., созданная президентом Мусевени, начала расследовать обвинения, которые были выдвинутые в отношении Уганды в нецелевом использовании средств, выделенных Глобальным фондом по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией (Global Fund to Fight Aids, Tuberculosis and Malaria). Угандийское минздрав представило новый план расходования средств и реформировало секцию министерства, которая занималась данным проектом (Sapа).10 нояб. Фонд выделил Уганде новый пакет грантов.

В конце окт. МВФ заявил, что экономика Уганды достигла уровня развития, который больше не требует финансовой помощи от МВФ, которая прекратится после завершения работающих проектов. А. Чумаков. Уганда > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 20 ноября 2005 > № 51205

14 сент. группа, состоящая из 40 боевиков LRA (Lord’s Resistance Army), впервые пересекла Белый Нил в Судане и к западу от реки совершила рейд по населенным пунктам (ВВС). В течение многих лет правительство в Хартуме поддерживало LRA (у которой были базы на юге Судана), а Уганда поддерживала Джона Гаранга. Но после окончания гражданской войны в фев. этого года Хартум перестал поддерживать LRA, и угандийские войска получили право преследовать LRA и на территории Судана. Позднее боевики были вынуждены переместиться в ДРК из-за активных действий, которые развернули против них угандийские войска совместно с силами из Судана на территориях к востоку от Белого Нила. Угандийские военные заявили, что боевики бежали в ДРК двумя группами, одну из которых возглавляет второй по значимости человек в LRA Винсент Отти (Vincent Otti) (ВВС). Лидер LRA Джозеф Кони, как предполагается, находится в Судане, в 40 км. к северу от красной линии – рубежа на суданской территории, до которого правительство Судана разрешило угандийцам преследовать LRA, впоследствии линия отодвигалась дальше и территория становилась больше (Sapa).

29 сент. Мусевени заявил, что, если конголезцы совместно с Миссией ООН в ДРК (фр. аббревиатура MONUC) не смогут разоружить LRA, Уганда направит контингент своих войск в ДРК для борьбы с повстанцами. Специальный представитель ООН в ДРК Уильям Лейси Свинг (William Lacey Swing) заявил, что вторжение Уганды будет незаконным. Киншаса предложила ООН ввести санкции против правительства Мусевени. Сохраняется возможность того, что свои войска в ДРК может отправить и Руанда – для разоружения боевиков хуту, которые приняли участие в геноциде 1994г. и находятся в ДРК вдоль границы с Руандой (BBC).

Международный Уголовный Суд в Гааге издал первые 5 ордеров на арест лидеров LRA. Это решение фактически положило конец мирным переговорам между LRA и правительством в Кампале (ВВС). Уганда призвала Судан арестовать Кони, который, предположительно, там скрывается (SABC News).

В конце окт. стало известно о том, что боевики LRA на севере Уганды совершили нападение на сотрудников гуманитарной организации Oxfam, 2 чел. погибли. Организация временно приостановила работу в регионе. Несколько дней спустя в Судане недалеко от границы с Угандой боевиками LRA были убиты два сапера. В последующие недели нападения на работников гуманитарных организаций продолжились (Sapa, IRIN, BBC).

18 сент. правозащитная организация Human Rights Watch выступила с докладом, в котором говорился, что угандийская армия Народные силы обороны Уганды (Ugandan Peoples' Defence Forces, UPDF), как и LRA, несут ответственность за массовое насилие на севере страны. По мнению HRW, правительство Мусевени не может установить дисциплину в армии, и солдаты в лагерях беженцев избивают, насилуют и убивают граждан. Дела о злоупотреблениях военнослужащих не доводятся до суда, и эти преступления, по мнению организации, еще больше увеличивают ненависть жителей севера к правительству в Кампале. В докладе военнослужащим также ставится в вину то, что часто они не проводят патрулирование и спасаются бегством во время рейдов LRA. HRW призвала США увязать оказание военной помощи Уганде с соблюдением прав человека в стране.

24 окт. решением президента Мусевени в стране была проведена реформа вооруженных сил: армия Ugandan People's Defence Forces (UPDF) была разделена на несколько отдельных наземных и воздушных подразделений, а также были проведены кадровые перестановки в руководстве, многие генералы, близкие Мусевени, получил повышение. Изменения вступили в силу немедленно. За последние месяцы угандийские вооруженные силы подвергались серьезной критике за их неспособность противостоять нападениям LRA на севере страны. Но ряд наблюдателей в стране предполагает, что причиной такой реформы армии стало желание Мусевени установить тесный альянс с силовиками в преддверии выборов (AFP).

26 сент. в Уганде ООН было организовано публичное уничтожение 3 тыс. ед. стрелкового оружия; планируется уничтожить еще порядка 50 тыс. ед. Основная цель акции – не допустить, чтобы оружие, собранное и захваченное в результате операций армией Уганды, больше не попало в руки боевиков. В стране 2 проблемных с этой точки зрения региона – это север страны, где идет война с LRA, и район Карамоджа (Karamoja), где происходят столкновения из-за скота, воды и доступа к ресурсам.

14 нояб. в Уганде был арестован оппозиционный лидер Кизза Бесигье (Kizza Besigye), который несколько недель назад возвратился из добровольной ссылки в ЮАР. Там он находился с 2001г., после того как потерпел поражение на президентских выборах. Политик заявлял, что будет участвовать в намеченных на март 2006г. выборах президента страны. Официально Бесигье обвиняется в измене Родине, террористической деятельности и изнасиловании. В Кампале полиция использовала дубинки и слезоточивый газ для разгона демонстрации сторонников Бесигье, впоследствии все митинги оппозиции были запрещены. Арест главного соперника действующего лидера вызвал критику гуманитарных организаций и США. Между тем, 20 нояб. Мусевени официально объявил, что будет снова баллотироваться на выборах в марте 2006г. А. Чумаков. Уганда > Армия, полиция > af-ro.com, 20 ноября 2005 > № 51204

В апр. 2003г. основными сторонами конфликта в ДР Конго был принят «Всеобъемлющий конголезский договор». Лидерам конголезских военно-политических сил при содействии международного сообщества удалось прекратить вооруженное противостояние и сформировать коалиционное правительство, которое 30 июня 2003г. приступило к исполнению своих обязанностей. Правительство продолжит работу в течение переходного периода, который закончится проведением общенациональных выборов. В соответствии с достигнутыми договоренностями, крайний срок проведения выборов – 30 июня 2006г.Прекращение вооруженного противостояния создало предпосылки для восстановления экономики страны. Еще до вступления в силу Всеобъемлющего договора конголезское руководство провозгласило курс на либерализацию экономики. Были приняты кодексы об инвестициях, о горнорудной и лесозаготовительной деятельности, упразднена государственная монополия на работу с драгоценными камнями, установлен свободный курс национальной валюты. Вместе с тем, нормализация экономической жизни страны и привлечение иностранных инвестиций будут во многом зависеть от успеха процесса политической стабилизации в ДР Конго.

Основой идеи переходного периода стало решение основных общественно-политических сил ДР Конго осуществлять коллективное управление страной, направленное на создание единой системы органов государственной власти, формирование объединенной армии, единого экономического и правового пространства, демократизацию страны, обеспечение безопасности граждан. Кульминацией переходного правления должны стать свободные общенациональные выборы, в ходе которых будет окончательно решен вопрос о легитимности политического руководства страны. Участниками органов власти являются представители четырех основных политических сил страны:

1. Президентский блок. Его интересы выражает Народная партия за возрождение и развитие (Partie Populaire Pour la Reconstruction et le Developpement, PPRD; иногда партию также называют «кабилистский блок» по имени действующего президента Жозефа Кабилы). Блок возглавляет президент Жозеф Кабила; второе лицо – вице-президент по вопросам восстановления и развития Абдулайе Ндомбаси Йеродия (Abdoulaye Ndombasi Yerodia). Сам Жозеф Кабила – фигура на политической арене ДРК относительно новая. В провинциях он далеко не самый известный человек. В принципе, PPRD как раз и была создана для раскрутки Кабилы-младшего. Основными «брендами» кабилистского блока являются погибший президент Лоран Дезире Кабила и действующий вице-президент Йеродия. Связка оказалась весьма удачной с точки зрения этногеографического расклада.

Лоран Кабила (а значит и его сын, ныне действующий президент Жозеф Кабила) хорошо известны в провинции Катанга (административный центр – город Лумумбаши). Катанга имеет важнейшее значение для экономики ДР Конго из-за высокой концентрации природных ресурсов. Провинция входит в «медный пояс», там же сосредоточены значительные запасы других металлов, в том числе и редкоземельных. Такое значение Катанги в экономике страны, естественно, обуславливает тот факт, что катангские кланы влиятельны в политико-экономической жизни страны. Среди этносов Катанги основную роль играют луба. Именно к луба относятся Лоран и Жозеф Кабила (надо отметить, что другие конголезцы недолюбливают луба. Есть даже поговорка: «змею оставь, но луба убей!»). Луба успешно занимаются торговлей и государственной службой. Один из мощнейших столпов партии PPRD – катангские кланы.

Вице-президент Абдулайе Йеродия – старый соратник Лорана Кабилы. Вместе с ним еще во времена Патриса Лумумбы они начинали вооруженную партизанскую борьбу с режимом Мобуту Сесе Секо в лесах Катанги. Позднее Йеродия отвечал за идеологическую подготовку бойцов Лорана Кабилы. Вице-президент родом из провинции Нижнее Конго (Bas Congo). Он хорошо известен в стране и пользуется большим уважением у населения Нижнего Конго (основной этнос – баконго). Баконго играют важную роль в жизни страны, именно они являются основателями первого государства на территории современной ДР Конго – Баконго. Баконго внесли заметный (пожалуй, самый значительный) вклад в формирование «духа конголезской нации», ее философии и мировоззрения. К баконго относится и Симон Кимбангу, основатель религиозного движения кимбангизма. Из баконго вышли многие известные конголезские политики, деятели искусства и культуры, общественные деятели.

Yельзя говорить о безоговорочной поддержке провинцией Нижнее Конго пропрезидентского блока: в провинции довольно сильны центробежные и даже сепаратистские настроения. До сих пор существует политико-религиозная группировка «Бунду диа Конго» (Bundu dia Kongo), которая провозглашает своей целью реставрацию древнего государства баконго. В 2002г. «Бунду диа Конго» пыталась организовать вооруженный мятеж против киншасской власти. Мятеж удалось подавить.

Президентский блок опирается на Катангу и, в меньшей степени, на Нижнее Конго. Именно в этих провинциях кабилисты могут рассчитывать на большинство в случае проведения общенациональных демократических выборов. В идеологическом плане представители PPRD позиционируют себя как наследников учения Лорана Дезире Кабилы, приверженцев социал-демократии с конголезской спецификой.

2. Конголезское объединение за демократию – Rassemblement congolais pour la democratie, RCD. Эта группировка имеет ярко выраженный этно-территориальный характер. В первую очередь, RCD выражает интересы конголезцев руандийского происхождения – баньямуленге, конголезских тутси. Баньямуленге компактно проживают в провинциях Северная и Южная Киву. Вопрос о правовом статусе баньямуленге остается открытым – они до сих пор не являются гражданами ДРК. Внутри диаспоры баньямуленге сохраняется сплоченность. Баньямуленге традиционно занимаются коммерцией, имеют высокий уровень дохода, чем окружающие конголезцы. Сохраняют тесные связи, в том числе торгово-экономические с Руандой, пользуются поддержкой руандийских тутси. Интересы баньямуленге выражает вице-президент по вопросам политики, обороны и безопасности Азариас Руберва (Azarias Ruberwa), сам баньямуленге. Основная задача RCD – избавиться от образа выразителя интересов только баньямуленге, трансформироваться в общенациональную партию. От того, насколько им удастся выполнить эти задачи, во многом будет зависеть успех этой партии на предстоящих выборах.

3. Движение за освобождение Конго – Mouvement de la liberation du Congo, MLC. Движение возглавляет вице-президент по финансовым и экономическим вопросам Жан-Пьер Бемба (Jean-Pierre Bemba). Бемба является уроженцем провинции Экватор и пользуется уважением и поддержкой жителей этой части страны.

В идеологическом плане MLC является, в большой степени, партией среднего класса, выступает за последовательную либерализацию экономики и во многом опирается на модернизированное учение маршала Мобуту.

4. Объединенная политическая оппозиция – Opposition politique, OP. Самая неоднородная группировка. В нее вошли все, кто не согласен с режимом Кабилы, но боролся с ним мирным путем. Объединяет представителей нескольких десятков конголезских партий самого разного толка. Возглавляет эту группировку вице-президент по социальным и культурным вопросам Артур З’аиди Нгома (Arthur Z'Ahidi Ngoma). ОР в меньшей степени ориентируется на этно-клановую и региональную поддержку. Опирается на население крупных городов, вернее, на его «просвещенную» часть: студенты, служащие, средний бизнес.

Международный контекст. Процесс урегулирования в ДР Конго тесно переплетается с интересами как соседних стран, так и с интересами государств, традиционно активных в Африке: США, Великобритании, Франции, Бельгии. Приграничные Руанда и Уганда, как это неоднократно указывалось в докладах экспертов ООН, участвуют в незаконной эксплуатации конголезских природных ресурсов и в контрабандных поставках оружия в ДР Конго. Вплоть до настоящего времени сохраняются тесные, в том числе и военные, связи партии RCD с Руандой.

Что касается западных стран, то сами конголезцы неоднократно ставили под сомнение искренность их намерений в отношении конголезского урегулирования. Действительно, вооруженный конфликт в ДР Конго создал благоприятную среду для передела конголезского пирога. Это заключалось, прежде всего, в усилении позиций США и Великобритании и ослаблении франко-бельгийских позиций в стране. В то же время сохраняется и усиливается соперничество между Бельгией и Францией. Париж рассматривает ДР Конго как продолжение франкофонной Африки и, естественно, рассчитывает на большую роль в этой второй в мире по численности населения франкоговорящей стране.

Опасный переход. Переходный процесс в ДРК может быть сорван, если любой из его четырех участников примет решение отозвать своих представителей из коалиционных органов власти. Такой вариант автоматически приведет к возможности оспорить легитимность политических итогов переходного периода, а также неизбежно вызовет сбой в процессе формирования армии и территориального объединения страны. О своем решении выйти из переходного процесса уже заявляли лидеры RCD и MLC, в ходе консультаций в 2004г. возникшие разногласия были сглажены и работа коалиционных органов власти восстановлена.

Взаимное недоверие, подозрительность и противоречия между членами коалиционного правительства сохраняются также из-за того, что нет четкого разграничения сфер полномочий каждого из четырех вице-президентов страны. Полномочия вице-президенты Абдулайе Йеродии (президентский блок) определены как «вопросы восстановления и развития». К этой области относятся, в первую очередь, проблемы восстановления инфраструктуры государства, а следовательно, и вопросы крупного строительства. В то же время вице-президент Жан-Пьер Бемба (MLC) отвечает за экономику и финансы. Из-за того что нет четкого определения, где кончается восстановление страны и где начинается ее экономика, возникали споры о разграничении полномочий.

Сфера полномочий вице-президента Азариаса Рубервы (RCD) – безопасность и оборона. Очевидно, что такая чувствительная для ДР Конго область не была безоговорочно отдана ему на откуп. Верховным главнокомандующим является президент Жозеф Кабила. Ряд военных решений президент принимал вообще без консультаций с Рубервой, что приводило к обострению противоречий между кабилистами и RCD.

К указанным болевым точкам переходного процесса добавляются локальные угрозы. Крайне сложной остается ситуация в округе Итури, расположенном на северо-востоке страны и входящий в Восточную провинцию (Orientale). В Итури уже длительное время действуют пять крупных бандформирований, созданных, преимущественно, по этническому принципу. Возглавляющие их полевые командиры контролируют незаконную эксплуатацию природных ресурсов в округе (имеются большие месторождения золота и редкоземельных металлов), средства от которой идут, в том числе, на контрабандные поставки оружия из соседних стран (Уганды и Руанды). Главари бандформирований активно используют местные источники самофинансирования (нелегальная торговля природными ресурсами, поборы с местного населения и пр.), имеют в своем распоряжении многочисленных (до 5 тыс. в каждой банде) и хорошо вооруженных боевиков и не собираются добровольно расставаться с практически неограниченной властью. Несмотря на многочисленные заявления полевых командиров о готовности разоружиться и преобразовать бандформирования в политические партии, ситуация в Итури не изменилась. Центральное правительство де-факто округ не контролирует. В Итури периодически обостряются межэтнические противоречия, случаются нападения на военнослужащих ВС ДРК и Миссии ООН в ДР Конго (MONUC, Mission de l’Organisation des Nations Uniees en Republique Democratique du Congo).

Другими проблемными районами остаются провинции Северная и Южная Киву. Периодически между баньямуленге и другими конголезскими группами обостряются противоречия. Лидеры баньямуленге считают, что центральное правительство не только умышленно затягивает решение их вопроса, но и провоцирует нетерпимость по отношению к ним. В 2004г. в провинциях Киву имели место вооруженные антиправительственные мятежи баньямуленге при поддержке соседней Руанды.

Третьей проблемной территорией остается округ Танганика, расположенный в провинции Катанга и граничащий с провинциями Южная Киву и Маньема. Здесь угрозы связаны со сложностями интеграции в формирующуюся общенациональную армию отрядов конголезских партизан май-май, которые ранее вели боевые действия против частей руандийских ВС, находившихся в ДР Конго. Некоторые отряды май-май явно не намереваются служить в общенациональных вооруженных силах и превращаются, по сути, в «махновскую вольницу».

Развитие ситуации в ДР Конго напрямую зависит от того, насколько status quo отвечает интересам основных четырех военно-политических группировок. Сам процесс переходного периода стал своего рода формой, необходимой для проведения или менее цивилизованного и организованного дележа. К настоящему моменту сложилась ситуация, когда эти интересы в основном удовлетворены: лидеры блоков были назначены на высокие посты в органах власти, армии, получили возможность контролировать средства, поступающие от государственной собственности и эксплуатации природных ресурсов. У представителей основных общественно-политических сил есть понимание того, что такой расклад выгоден им и должен сохраняться вне зависимости от того, состоятся выборы или нет. При этом ни одна из основных группировок не имеет силового потенциала для изменения ситуации в свою пользу. Даже если какой-либо из них удастся возвыситься над политическим соперниками, сложившаяся региональная система компенсирует это за счет военно-политического подключения соседних стран (Руанда и Уганда) и их влияния в международных африканских организациях.

Соблюдение интересов конголезских лидеров и баланс сил, поддерживаемый как внутренними, так и внешними факторами, сформировали в определенной степени устойчивую военно-политическую систему в ДР Конго. При любом развитии переходного периода у власти останутся тем же группировки, что и сейчас. Общенародные выборы (если таковые и состоятся) политическую картину в стране заметно не изменят. В этом контексте серьезным козырем для политических лидеров на предстоящих выборах становятся успехи в деле восстановления экономики. Заинтересованность конголезского политического руководства в реализации социально-экономических проектов носит долгосрочный характер. Большое значение уделяется привлечению иностранных инвестиций. Страна открывается для внешнего мира, открывает доступ к своим богатейшим ресурсам и именно данный этап является оптимальным для налаживания торгово-экономического сотрудничества с ДР Конго. Позже свободных ниш может не оказаться.

Кимбангизм. Религиозное и антиколониальное движение в тропической Африке. Названо по имени Симона Кимбангу (1889-1951), основателя (1921) христианской секты в Бельгийском Конго (современная ДР Конго). Кимбангизм сочетает веру в черного Мессию, с приходом которого наступит царство свободы и справедливости и африканцы станут хозяевами своей земли, с отказом от уплаты налогов и податей, от работы на колонизаторов. Кимбангизм имел ярко выраженную антиколониальную направленность, что сближало его с национально-освободительным движением.

Вероучение Кимбангу основано на Библии и одновременно включает элементы местных традиционных верований. Основные догматы христианства – учение о Троице, воскрешение Христа, искупление им грехов людей – признаются без изменений. Симон Кимбангу считается мессией и пророком, который, выполнив свою земную функцию, вознесся на небо.

Чернокожие африканцы объявлены божьими избранниками, которые после свержения власти белых будут жить в царстве добра и справедливости. Начало царства добра должно ознаменовать воскрешение предков. Процветает культ предков. Считается, что могилы предков следует оберегать и украшать, так как предки могут оказывать помощь живым. Кимбангу верят в существование злых духов, борьбе с которыми посвящено много ритуалов.

Мобутизм. Официальная идеологическая доктрина мобутизма была сформулирована в так называемом «Манифесте Н'Селе» (Н'Селе – резиденция президента в 60 км. от столицы).

У мобутизма три составляющих: национализм, революция и аутентичность.

Национализм подразумевает достижение экономической независимости. Революция – это «национальная прагматическая революция», «отрицание как капитализма, так и коммунизма». «Ни левых, ни правых» – лозунг, предназначенный работать на национальное единство.

В манифесте говорится об «аутентичном национализме и осуждении регионализма и трайбализма». Сам Мобуту определял аутентичность как осознание собственной личности и собственных ценностей, пребывание в «доме собственной культуры». Модернизация, в принципе, не отвергалась, но при этом утверждалось не подлежащее сомнению превалирование национальных ценностей.

В соответствии с аутентичностью, в политической системе отвергалось разделение властей. «В нашей африканской традиции никогда не может быть двух вождей», – говорил президент. Этой традицией оправдывались диктатура Мобуту и MPR (Mouvement Populaire de la Revolution, Народное движение революции) – единственной партии, существовавшей во время правления Мобуту, им же созданной и им же бессменно возглавляемой. Через партийные кадры MPR и проводились все мобутовские действия. Аутентичность дошла и до смены имен. Страна стала Заиром, а столица из Леопольдвиля превратилась в Киншасу. Сменили имена и люди. Тогда Жозеф Дезире и обрел свое длинное африканское имя Мобуту Сесе Секо Нгбенду Ва За Банга. В переводе с его родного языка нгбанди оно означает: «Всемогущий воин, кто, благодаря своей стойкости, выносливости и воле к победе, будет идти от одного завоевания к другому, оставляя после себя огонь». Альберт Дябин. Конго ДемРесп > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 5 ноября 2005 > № 51161

В Аруше (Танзания) 19 сент. начался суд над обвиняемыми в массовых убийствах в Руанде в 1994г. – экс-министром внутренних дел Эдуаром Каремерой (Edouard Karemera), экс-министром промышленности и горной добычи Жозефом Нзирорерой (Joseph Nzirorera) и экс-генеральным директором иностранных дел Мэтью Нгирумпатсе (Mathieu Ngirumpatse). Все трое играли, по мнению обвинения, ключевую роль в организации и управлении ополчением хуту Интерахамве (Interahamwe), которое несет ответственность за массовое истребление тутси и умеренно настроенных хуту в 1994г. (Reuter, 20 сент. 2005). Нзирорера, по свидетельствам очевидцев, организовал выплаты ополченцам в зависимости от числа убитых ими тутси. Другое дело возбуждено против Жана Мпамбары (Jean Mpambara), главы коммуны Рукара. Он, по данным следствия, вначале предоставил убежище нескольким тысячам тутси, а затем отдал приказ уничтожить их. Мпамбара был арестован в Танзании в 2001г., а остальные трое в 1998г.: Каремера – в Того, Нзирорера – в Бенине, Нгирумпатсе – в Мали. С 1995г., когда был учрежден международный суд по Руанде, обвинения предъявлены 81 чел. В Габоне арестован Жозеф Серугендо (Joseph Serugendo), бывший в 1994г. техническим директором Radio Television Libre des Mille Collines (RTLM). RTLM – «Радио Свободы тысячи холмов» – прославилось призывами резать «тараканов тутси» и сыграло важную координирующую роль в истреблении нескольких сотен тысяч руандийцев. Серугендо также будет передан международному трибуналу в Аруше. По оценкам «Аф-Ро», продвижение, хотя и медленное, процесса над виновными в преступлениях 1994г. стало возможным только благодаря существенной стабилизации обстановки в самой Руанде. Б. Свинцов. Танзания > Армия, полиция > af-ro.com, 15 октября 2005 > № 51175

В конце июля представительство ООН в ДРК обвинило Уганду в предоставлении территории для формирования конголезских повстанческих групп. Представители различных группировок, действующих на востоке ДРК (провинции Северная Киву и Итури) в Кампале (столице Уганды) подписали документ о создании Революционного движения Конго (Congolese Revolutionary Movement, фр. аббревиатура MRC) (ВВС). Цель движения – борьба за права граждан в провинциях Итури и Северная Киву. Есть сведения, что повстанцы участвовали в военных преступлениях против граждан ДРК. Угандийские власти заявляют, что выходцы из Конго обращались с просьбой к Уганде содействовать их участию в работе властных структур, поскольку нынешнее правительство ДРК вместе с миротворцами ООН их притесняет (BBC, CNN). В конце авг. угандийское правительство под давлением ООН и правительства ДРК объявило 6 конголезских граждан персонами нон грата, а 15 других повстанцев покинули Уганду ранее (Reuters).Миссия ООН в ДРК призвало правительство этой страны разоружить и выслать антиправительственные группировки Уганды, обосновавшиеся на востоке ДРК. Эти группировки состоят из представителей народности хуту Уганды, которые скрылись в ДРК, совершив массовую резню в 1994г. В ДРК они занимаются поджогам и грабежами (Xinhua).

24 авг. Всемирный фонд по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией (Global Fund to Fight AIDS, Tuberculosis and Malaria) объявил, что приостанавливает денежные отчисления Уганде на борьбу с этими заболеваниями, поскольку средства расходуются нецелесообразно. Президент страны обещал провести расследование. Представители Фонда отметили, что оказание помощи будет продолжено в окт. этого года после того, как Уганда вернет все средства, которые были израсходованы не по назначению (Reuters). А. Чумаков. Уганда > Армия, полиция > af-ro.com, 10 сентября 2005 > № 51183

9 июля 2005г. президент Судана Омар аль-Башир подписал временную конституцию, которая будет действовать в течение следующих шести лет, до 2011г. В соответствии с конституцией, 52% должностей и постов в законодательной и исполнительной ветвях власти принадлежит правящей партии Национальный Конгресс, 28% – Движению/Армии освобождения народов Судана (SPLM/A), остальные 20% делят между собой оппозиционные движения и группы Севера и Юга. Новое правительство должно быть сформировано до 9 авг. Первым вице-президентом и президентом Юга назначен Джон Гаранг – лидер оппозиционного движения Юга, SPLM/A. Такой расклад политических сил вызывает критику других оппозиционных движений. Лидер исламской оппозиции Хасан ат-Тураби отмечает, что «такое правительство не представляет всех политических сил страны». А лидер другой оппозиционной партии Умма, бывший премьер-министр, Садык аль-Махди, назвал конституцию «двусторонним соглашением, которое не учитывает интересы других политических сил страны» (АР). Стоит отметить, что оба лидера отказались от участия в правительстве, в то время как лидер третьей крупнейшей партии Судана National Democratic Alliance, аль-Миргани, принял участие в разработке конституции и претендует на портфель в новом правительстве.Хартум и Вашингтон пришли к соглашению о постепенном снятии санкций и исключению Судана из списка стран, поддерживающих терроризм. Этот процесс, как отметил министр иностранных дел Судана Мустафа Исмаил, начался с отмены ограничений на поставку запасных частей для авиапарка страны и оборудования для железнодорожной сети. Дипломатические представительства обеих стран должны получить статус посольств (UPI).

Суданское правительство выразило готовность начать переговоры с повстанческими группами на востоке страны: Конференцией беджа (Beja Conference) и Свободными львами (Free Lions). Говорить о конкретных датах еще рано.

17 июля 2995г. в Дарфур были направлены первые 95 солдат из Руанды. Общая численность руандских войск, которые должны быть размещены в этом регионе в составе миротворческих сил Африканского Союза, составляет 1756 чел. (AFP).

18 июля 2005г. две противоборствующие группировки Дарфура – Армия освобождения Судана (SLA) и Движение за равенство и справедливость (JEM) – подписали соглашение о прекращении огня. Боевые действия между ними велись с марта 2005г. Движение JEM имеет поддержку племени загава, и, как полагают, связано с исламской оппозицией, SLA близка к умеренной оппозиции из Национального демократического альянса (NDA).

Мирным соглашениям, достигнутым в Найроби между суданским правительством и движением Гаранга, оказались под угрозой в связи с волнениями в богатом нефтью районе Абейа. Его принадлежность была одним из ключевых вопросов на переговорах между сторонами. Согласно январским договоренностям, район находится в подчинении Юга, его дальнейшая судьба должна быть определена на референдуме в 2011г.

30 июля в авиакатастрофе погиб лидер SPLM/A Джон Гаранг. Вертолет, на котором он возвращался из Кении, разбился. То ли был сбит, то ли упал сам. Недоброжелатели поспешили обвинили в его гибели Хартум, то есть центральное правительство, которое только что заключило с ним мирные соглашения. Оправдаться было трудно. Вместо оправданий президент Башир посетил похороны Гаранга в городе Джуба. Он обязался соблюдать все условия соглашения. Пост первого вице-президента, оставленный Гарангом, занял его преемник, так же представитель SPLM/A Сельван Кир. После ряда спровоцированных столкновений на юге страны и в Хартуме в стране восстановилась стабильность. Таким образом, оправдалась оценка «Аф-Ро» об искренности, системности и высоком качестве достигнутых в Судане мирных соглашений. Скорее всего, дальнейшая стабилизация ситуации уже не зависит только от воли конкретных лиц. А. Маслов, А. Яшин. Судан > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 30 августа 2005 > № 51153

Министерство транспорта Бельгии опубликовало на своем сайте список иностранных авиакомпаний, не соблюдающих требования безопасности. В «черный список» попали девять авиакомпаний, занимающихся грузовыми перевозками, в т.ч. South Airlines (Украина) и Air Van Airlines (Армения). В перечень включены также грузовые авиаперевозчики из ЦАР, Конго, Ганы, Руанды, Нигерии, Египта и Ливии. Еврокомиссия, со своей стороны, объявила о намерении составить единый список небезопасных самолетов и авиакомпаний до конца 2005г. По словам еврокомиссара по транспорту Жак Барро, работу по созданию списка решено ускорить в связи с последними авиакатастрофами в Греции и Колумбии, жертвами которых в т.ч. стали граждане стран-членов ЕС. Бельгия > Транспорт > ria.ru, 29 августа 2005 > № 6564

«При большей свободе»: время решений в ООН

© "Россия в глобальной политике". № 4, Июль - Август 2005

Кофи Аннан – генеральный секретарь Организации Объединенных Наций. Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 3 (май – июнь) за 2005 год. © 2005 Council on Foreign Relations Inc.

Резюме Невозможно устранить современные угрозы без опоры на широкое, глубокое и устойчивое сотрудничество. Чтобы предотвратить террор, укрепить режим нераспространения ядерного оружия и принести спокойствие в раздираемые войной страны, государствам мира следует создать систему коллективной безопасности. Одновременно необходимо содействовать демократии, обеспечению прав человека и развитию. ООН же должна претерпеть самые масштабные преобразования за всю ее историю.

НАША ОБЩАЯ УЯЗВИМОСТЬ

«Что на сегодняшний день является самой серьезной угрозой?» Задайте этот вопрос инвестиционному банкиру из Нью-Йорка, который каждый день по дороге на работу идет мимо места, где раньше стояли башни Всемирного торгового центра. Потом спросиЂте о том же у двенадцатилетнего неграмотного сироты из Малави, чьи родители скончались от СПИДа. Вы услышите два очень разных ответа. Попросите индонезийского рыбака, оплакивающего гибель всей своей семьи и разрушение своей деревни в результате недавнего опустошительного цунами, сказать вам, чего он больше всего боится. Потом обратитесь к крестьянину из суданского Дарфура, которого преследуют жестокие боевики и пугают бомбардировки. Каждый из них, скорее всего, ответит по-своему.

Расходящиеся представления о том, что является угрозой, часто оказываются самым большим препятствием на пути международного сотрудничества. Но, по моему мнению, в XXI веке мы не можем допустить, чтобы они побуждали мировые правительства стремиться к очень разным или противоположным целям. Между нынешними угрозами существует глубокая взаимосвязь, и они подпитывают друг друга. Страдания людей, проживающих в зоне неразрешенных гражданских конфликтов или в условиях крайней нищеты, могут усилить их тягу к терроризму. Массовое изнасилование женщин, слишком часто имеющее место при современных конфликтах, повышает вероятность распространения ВИЧ и СПИДа.

На самом деле несчастья, которые, как мы думаем, угрожают кому угодно, но только не нам, могут перекинуться и на нас самих. В случае если бы ядерная атака террористов на какой-либо американский финансовый центр привела к резкому спаду глобальной экономики, то число африканцев, проживающих к югу от Сахары за чертой бедности, возросло бы на миллионы. Точно так же миллионы американцев быстро могли бы оказаться инфицированными, если бы по естественным причинам либо по злому умыслу в стране с низким уровнем здравоохранения вспыхнула новая болезнь, которую ничего не подозревающие авиапутешественники разнесли бы по миру еще до того, как ее распознали.

В одиночку ни одна нация не способна полностью защитить себя от этих угроз. Для решения проблем сегодняшнего дня – от недопущения попадания смертоносного оружия в опасные руки до борьбы с глобальным изменением климата, от предотвращения торговли секс-рабами, которую ведут организованные преступные группировки, до привлечения военных преступников к ответу перед компетентным судом – требуется широкое, глубокое и прочное глобальное сотрудничество. Объединяя усилия, государства способны добиться того, что превышает возможности даже самого могущественного государства, действующего самостоятельно.

Те, кто в 1945 году разрабатывал Устав Организации Объединенных Наций, очень ясно представляли себе эти реалии. Сразу после окончания Второй мировой войны, унесшей жизни 50 миллионов человек, они учредили на конференции в Сан-Франциско в 1945-м организацию для того, чтобы (говоря словами Устава) «избавить грядущие поколения от бедствий войны». Их целью было не узурпировать роль суверенных государств, а помочь государствам более эффективно служить своим народам за счет совместной работы. Учредители ООН знали, что эта инициатива не может быть предпринята на ограниченной основе, поскольку проблемы безопасности, развития и прав человека неразрывно связаны между собой. Поэтому они поставили перед новой всемирной организацией широкие цели: обеспечить уважение к фундаментальным правам человека, создать предпосылки для защиты правосудия и поддержания верховенства закона и, как сказано в Уставе, «содействовать социальному прогрессу и улучшению условий жизни при большей свободе».

Когда Устав ООН говорит о «большей свободе», он подразумевает основные политические свободы, на которые имеет право каждый человек. Но этим Устав не ограничивается: он включает в данное понятие то, что президент Франклин Рузвельт называл «свободой от нужды» и «свободой от страха». И наша безопасность, и наши принципы давно требуют, чтобы мы раздвигали границы свободы на всех этих направлениях, понимая, что успешное положение дел на одном из них зависит от прогресса на остальных направлениях и усиливает его. Стремительное развитие технологий, растущая экономическая взаимозависимость, глобализация и глубокие геополитические перемены последних 60 лет сделали данный императив еще более необходимым. А после терактов 11 сентября 2001 года люди повсеместно пришли к осознанию этой необходимости. В душе каждого – независимо от его достатка и положения в обществе – возникло новое ощущение неуверенности в собственной безопасности. Яснее, чем когда-либо раньше, мы понимаем, что наша безопасность, наше процветание и даже сама наша свобода неразделимы.

БЛАГОПРИЯТНЫЙ МОМЕНТ ДЛЯ «НОВОГО САН-ФРАНЦИСКО»

Однако именно тогда, когда эти проблемы стали настолько очевидными, а коллективные действия столь явно необходимыми, мы видим глубокие разногласия между государствами. Подобные разногласия дискредитируют наши глобальные институты. Они приводят к увеличению разрыва между имущими и неимущими, между сильными и слабыми. Они сеют семена противодействия тем самым принципам, для продвижения которых и учреждалась ООН. И побуждая государства к поиску самостоятельных решений, они подвергают сомнению некоторые фундаментальные принципы, которые пусть и не идеально, но поддерживали международный порядок с 1945 года.

Будущие поколения не простят нам, если мы будем продолжать движение по этому пути. Мы не можем действовать вразнобой и обходиться незначительными ответными мерами в эпоху, когда организованные преступные синдикаты стремятся к контрабандным трансграничным поставкам секс-рабов и ядерных материалов, когда целые общества оказываются жертвой СПИДа, когда стремительный прогресс биотехнологий делает вполне вероятным появление «сконструированных вирусов», устойчивых к существующим вакцинам, и когда террористы, чьи планы очевидны, с легкостью пополняют свои ряды молодыми людьми в странах, где мало надежды, где еще меньше справедливости и где минимальное одностороннее школьное образование. Нашему миру необходимо срочно объединиться, чтобы управлять сегодняшними угрозами и не позволить им разделить и тем самым одолеть нас.

В последние месяцы я получил два серьезных документа, содержащих анализ имеющихся у нас глобальных проблем: один подготовлен состоящей из 16 экспертов Группой высокого уровня ООН по угрозам, вызовам и переменам, которую я просил дать предложения по укреплению нашей системы коллективной безопасности; другой подготовлен 250 специалистами, участвовавшими в ооновском Проекте тысячелетия и разрабатывавшими план действий по снижению вдвое глобальной нищеты в течение следующих десяти лет. Оба доклада замечательны как по своему трезвому реализму, так и по смелому видению будущего. После их тщательного изучения и широких консультаций с государствами – членами ООН я представил мировым правительствам мою собственную программу для новой эры глобального сотрудничества и коллективных действий.

Мой доклад, озаглавленный «При большей свободе», призывает государства использовать встречу мировых лидеров, которая состоится в штаб-квартире ООН в сентябре, для того, чтобы укрепить нашу коллективную безопасность, сформулировать подлинно глобальную стратегию развития, содействовать соблюдению прав человека и установлению демократии во всех странах и запустить новые механизмы, обеспечивающие выполнение связанных с этим обязательств. Ответственность государств перед своими гражданами и перед другими государствами, ответственность международных учреждений перед своими членами, а также ответственность нынешнего поколения перед будущими жизненно важны для нашего успеха. Учитывая это, ООН должна претерпеть самые масштабные преобразования за всю ее 60-летнюю историю. Мировым лидерам следует воскресить дух Сан-Франциско и выработать новый глобальный договор, способный служить делу большей свободы.

СВОБОДА ОТ СТРАХА

Отправной точкой для формирования нового консенсуса должно стать широкое видение сегодняшних угроз. В число этих опасностей входят не только международные войны, но и гражданские беспорядки, организованная преступность, терроризм и оружие массового уничтожения. Они включают в себя также нищету, инфекционные заболевания и деградацию окружающей среды, поскольку эти бедствия тоже могут иметь катастрофические последствия и причинять огромный ущерб. Всё это способно подорвать государство как основную единицу международной системы.

Все государства – сильные и слабые, богатые и бедные – одинаково заинтересованы в том, чтобы иметь систему коллективной безопасности, обязывающую их предпринимать коллективные шаги в отношении широкого спектра угроз. В основу такой системы должно лечь новое обязательство не допускать превращения скрытых угроз в явные, а явных – в действительные, а также соглашение о том, когда и как следует применять силу, если превентивные стратегии не приводят к успеху.

Действовать необходимо по многим направлениям, но три из них представляются первоочередными. Во-первых, мы должны обеспечить, чтобы терроризм, имеющий катастрофические последствия, никогда не становился реальностью. Во имя этой цели мы обязаны использовать уникальный нормотворческий потенциал, глобальный охват и организующую силу ООН. Для начала необходимо разработать всеобъемлющую конвенцию против терроризма. ООН играла центральную роль в процессе оказания государствам помощи в обсуждении и принятии 12 международных антитеррористических конвенций, однако мы до сегодняшнего дня не сумели разработать всеобъемлющую концепцию по объявлению вне закона всех форм терроризма, так как не смогли прийти к согласию по вопросам о «государственном терроризме» и о праве противостоять оккупации. Настало время поставить точку в этих дискуссиях. Применение силы государствами уже тщательно регулируется международным правом. А под «правом противостоять оккупации» следует понимать то, чтЧ это понятие действительно означает: оно не может подразумевать также и право умышленно убивать или калечить мирных жителей. Мировые лидеры должны объединиться в поддержке определения терроризма, которое ясно и безусловно давало бы понять, что действия против мирных жителей и людей, не участвующих в военных действиях, всегда являются неприемлемыми. И они должны работать над укреплением способности государств выполнять обязательства по борьбе с терроризмом, которые имеют юридическую силу и установлены для них Советом Безопасности (СБ).

Такой же неотложной является необходимость вдохнуть новую жизнь в наши многосторонние структуры по контролю над биологическим, химическим и в особенности ядерным оружием; мы должны предотвратить распространение этого оружия и уберечь его от попадания в наиболее опасные руки. В течение 35 лет Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), подписанный всеми странами мира, за исключением трех, значительно снижал риск применения ядерного оружия, налагая жесткие, но добровольно принимаемые ограничения на обладание им. Однако недавно одна из стран (Северная Корея) впервые вышла из этого договора, а сложности, возникающие при проверке и обеспечении его соблюдения, привели к кризису доверия.

Чтобы предотвратить лавинообразное распространение ядерного оружия, мы должны найти пути смягчения напряженности, вызываемой тем фактом, что технология, необходимая для мирного использования ядерного топлива, может также применяться для создания ядерного оружия. Следует усилить контрольные функции Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) путем принятия всеми Типового дополнительного протокола (ужесточающего как требования ДНЯО к отчетности, так и режим инспекций). Кроме этого, требуется сформировать стимулы, которые помогут государствам отказаться от развития секретных технологий топливного цикла, гарантируя им при этом наличие топлива, необходимого им в мирных целях. Мы должны также приветствовать другие инициативы, такие, как резолюция № 1540 Совета Безопасности (которая направлена на предотвращение доступа негосударственных субъектов к опасным вооружениям, технологиям и материалам) и Инициатива по безопасности в борьбе с распространением (в рамках которой все больше государств добровольно сотрудничают в целях предотвращения незаконной торговли ядерным, биологическим и химическим оружием и соответствующими материалами).

Третьим приоритетом является обеспечение успеха в тех случаях, когда мы берем на себя задачу построения прочного мира на территориях, раздираемых войнами. Пока что наши достижения в области миростроительства явно неоднозначны. В половине стран, где проблемы, связанные с гражданскими войнами, казалось бы, были урегулированы с помощью мирных соглашений, в течение пяти лет снова начинается трагическое сползание в пучину конфликта. Порой оно имеет катастрофические последствия: например, в середине 1990-х годов миллионы людей погибли в Анголе и Руанде после срыва в обеих странах мирных соглашений. Хотя за последнее десятилетие международное сообщество значительно углубило свои представления о том, что требуется для установления мира, для работы в этом направлении ему все еще недостает стратегического центра. Поэтому я предлагаю создать в ООН новый межправительственный орган – Комиссию по миростроительству. Комиссия могла бы служить в качестве форума, где представители государств, оказывающих и принимающих помощь, а также предоставляющих войска, совместно с лидерами других государств-членов, международными финансовыми учреждениями и региональными организациями согласовывают стратегию, обеспечивают политическое руководство и, наконец, осуществляют мобилизацию ресурсов и координацию усилий всех участников.

Когда превентивные меры не приводят к успеху и все другие средства исчерпаны, мы должны иметь возможность полагаться на применение силы. Однако нам необходимо прийти к общему пониманию того, когда и как ее применять. Статья 51 Устава ООН провозглашает право всех государств на самооборону в случае вооруженного нападения. Большинство правоведов признают, что данное положение включает в себя и право на упреждающие действия против неминуемой угрозы; оно не нуждается в новом толковании или изменении. Однако сегодня мы сталкиваемся также с опасностями, которые хотя и неявны, однако могут (почти или вовсе без каких-либо предварительных сигналов) стать реальными и привести, если их не устранить, к чудовищным сценариям. Устав ООН предоставляет Совету Безопасности все полномочия для реагирования на такие угрозы, и СБ должен быть готов действовать в этом направлении.

Мы должны также помнить о том, что государственный суверенитет не только дает права, но и налагает обязанности, в том числе обязанность защищать своих граждан от геноцида и других массовых злодеяний. Когда государство оказывается не в состоянии справиться с данной задачей, эта обязанность переходит к международному сообществу, которое – при необходимости – должно быть готово принять принудительные меры, санкционированные Советом Безопасности.

Решение о применении силы никогда не бывает простым. Чтобы помочь выработать консенсус по вопросу о том, когда и как уместно прибегать к силе, Совету Безопасности следует оценить, насколько серьезна угроза; способны ли предлагаемые меры ее устранить и пропорциональны ли они данной угрозе; рассматривается ли применение силы как последнее средство; являются ли преимущества, обусловленные применением силы, более весомыми, чем потери в случае ее неприменения. Анализ всех этих факторов не снабдит нас окончательными ответами, но поможет выработать принципиально обоснованные, а потому широко признанные решения.

ЖИТЬ ДОСТОЙНО

Принимая на себя священную обязанность защищать гражданское население от массовых нарушений прав человека, мы выполняем часть более широкой задачи: серьезно относиться к правам человека и верховенству закона при осуществлении международной политики. Нам нужны долгосрочные, стабильные действия, с тем чтобы любые шаги Организации Объединенных Наций опирались на соблюдение прав человека и верховенство закона. Подобные обязательства так же важны для предотвращения конфликтов, как и для снижения уровня бедности, особенно в тех государствах, которые пытаются избавиться от наследия, оставленного насилием.

ООН, как организация, провозгласившая Всеобщую декларацию прав человека и способствовавшая заключению двух соответствующих международных пактов, внесла огромный вклад в дело защиты прав человека. Однако нынешние международные механизмы не вполне пригодны для обеспечения соблюдения этих прав на практике. Управление верховного комиссара ООН по правам человека располагает очень скудным бюджетом и недостаточными ресурсами для мониторинга на местах. Управление верховного комиссара нуждается в большей поддержке, как политической, так и финансовой. Совет Безопасности, а со временем, я надеюсь, и предложенная Комиссия по миростроительству должны более активно привлекать верховного комиссара к своим обсуждениям.

Комиссия ООН по правам человека в глазах многих дискредитирована. Слишком часто государства стремятся добиться членства в ней только для того, чтобы оградить себя от критики или критиковать других, а не для того, чтобы помогать в выполнении подлинной задачи этого органа, то есть в мониторинге и стимулировании выполнения всеми государствами обязательств в сфере прав человека. Наступило время для настоящих реформ. Комиссию следует преобразовать в новый орган – Совет по правам человека. Члены этого совета должны будут избираться непосредственно Генеральной Ассамблеей и торжественно обещать соблюдать наивысшие стандарты в области прав человека.

Задачи, которые ставят перед собой защитники прав человека, непременно должны включать в себя право всех народов управлять своими делами с помощью демократических институтов. Принципы демократии закреплены во Всеобщей декларации прав человека, которая с момента ее принятия в 1948 году служила источником вдохновения для разработчиков конституций в самых различных уголках мира. Сегодня демократия признается и реализуется на практике шире, чем когда-либо раньше. Установив ее нормы и возглавив усилия по искоренению колониализма и обеспечению самоопределения, ООН помогает нациям свободно выбирать свою судьбу. ООН также оказывает конкретную поддержку в проведении выборов в странах, число которых постоянно растет: только в прошлом году такая помощь была оказана более чем 20 странам и территориям, включая Афганистан, Палестину, Ирак и Бурунди. Поскольку демократия далеко не ограничивается выборами, жизненно важное значение имеет и работа Организации по совершенствованию управления в развивающемся мире и по восстановлению верховенства закона и государственных институтов в странах, пострадавших от войн. Государствам – членам ООН следует теперь развивать эти достижения, поддерживая создание фонда, предоставляющего помощь в установлении или укреплении демократии и предложенного президентом Джорджем Бушем-младшим на Генеральной Ассамблее ООН в сентябре 2004 года.

Конечно, демократическим государствам в ООН иногда приходится работать с недемократическими. Но сегодняшние угрозы не рассеиваются на границах демократических государств; и точно так же, как ни одна демократическая страна не ограничивает свои двусторонние связи только отношениями с демократиями, так и ни одна многосторонняя организация, предназначенная для достижения глобальных целей, не может ограничить свое членство исключительно ими. Я с надеждой жду наступления того дня, когда каждая страна, представленная в Генеральной Ассамблее, будет управляться демократическим путем. Система глобального членства, характерная для ООН, – ценнейший ресурс для продвижения к этой цели. Сам факт того, что недемократические государства часто подписываются под повесткой дня ООН, открывает возможность для других государств, а также для гражданского общества всего мира добиваться, чтобы те привели свое поведение в соответствие со своими обязательствами.

СВОБОДА ОТ НУЖДЫ

Поддержка прав человека и демократии должна идти рука об руку с серьезными мерами по содействию развитию. Мир, где ежегодно умирают – и почти всегда по причинам, которые можно было заранее устранить, – 11 миллионов детей младше пяти лет, а 3 миллиона человек самого разного возраста гибнут от СПИДа, нельзя назвать миром большей свободы. Это – мир, который отчаянно нуждается в практической стратегии по претворению в жизнь Декларации тысячелетия. С ней все государства торжественно согласились пять лет назад. Восемь целей в области развития, которые сформулированы в Декларации тысячелетия и должны быть достигнуты к 2015 году, включают в себя уменьшение вдвое доли населения, живущего в крайней нищете и голоде, обеспечение получения всеми детьми начального образования и создание преград для распространения ВИЧ/СПИДа, малярии и других основных заболеваний.

Едва ли возможно переоценить необходимость безотлагательного принятия более эффективных мер по достижению этих целей. Хотя до намеченного срока остается еще десять лет, мы рискуем не успеть к его завершению, если резко не ускорим и не активизируем наши действия в текущем году. Успехов в области развития нельзя достичь в мгновение ока. Требуется время для того, чтобы подготовить преподавателей, медсестер и инженеров, построить дороги, школы и больницы, создать малые и крупные предприятия, способные обеспечить бедных необходимыми рабочими местами, а тем самым и заработком.

Саммит ООН в сентябре должен стать тем событием, в ходе которого все нации подпишут не только декларацию, но также и детальный план атаки на крайнюю нищету, на основе которого о них будут судить. Этот саммит должен стать временем поступков, а не слов, временем выполнения данных обещаний и перехода из области стремлений в область реальных дел.

Сутью этого плана должно стать глобальное партнерство между богатыми и бедными странами, условия которого были сформулированы три года назад на Международной конференции по финансированию развития в Монтеррее (Мексика). Это историческое соглашение прочно базировалось на принципах взаимной ответственности и взаимной отчетности. Оно подтвердило ответственность каждой страны за собственное развитие и добилось от состоятельных государств конкретных обязательств по поддержке более бедных стран.

В сентябре всем развивающимся странам следует взяться за разработку (к 2006 году) национальных стратегий, предусматривающих практические действия по достижению целей, сформулированных в Декларации тысячелетия. Каждая страна должна определить основные параметры крайней нищеты и лежащие в ее основе причины, затем, основываясь на полученных данных, оценить свои потребности и установить необходимый размер государственных инвестиций, а потом трансформировать результаты такого анализа в систему действий на предстоящее десятилетие, начав со стратегий по сокращению масштабов нищеты, рассчитанных на срок от трех до пяти лет.

Доноры должны также обеспечить, чтобы развивающиеся страны, которые встали на путь реализации подобных стратегий, на самом деле получали необходимую им поддержку – доступ к рынкам, списание долгов и официальную помощь развитию (ОПР). Слишком долго ОПР была неадекватной, непредсказуемой и обусловленной скорее предложением, чем спросом. Хотя после саммита в Монтеррее эта помощь увеличилась, и уже с заметными результатами, многие доноры все еще выделяют на ее оказание значительно меньше целевого показателя в 0,7 % валового национального дохода. Всем им теперь необходимо разработать собственные стратегии по достижению этого показателя за 10-летний период (к 2015 году) и обеспечить выделение 0,5 % валового национального дохода к 2009-му.

Нам необходимо действовать и на других фронтах. Например, в том, что касается вопроса о глобальном изменении климата, настало время договориться о международной системе, которая объединит всех крупнейших производителей выбросов парниковых газов, направив их усилия на борьбу с глобальным потеплением после 2012 года, то есть после истечения срока действия Киотского протокола. Нам требуется как введение в действие новой регулирующей системы, так и гораздо более прогрессивное использование новых технологий и рыночных механизмов в торговле выбросами углерода. Мы также должны усвоить урок разрушительного декабрьского цунами, обеспечив во всем мире возможности раннего предупреждения о всех природных катаклизмах – не только о цунами и ураганах, но и о наводнениях, засухах, оползнях, чрезмерной жаре и извержениях вулканов.

ОБНОВЛЕННАЯ ООН

Если Организация Объединенных Наций хочет оставаться инструментом, с помощью которого государства противостоят вызовам сегодняшнего и завтрашнего дня, ей необходимы крупные реформы, направленные на усиление ее роли, на рост ее эффективности и подотчетности. В сентябре следует достичь решения о том, чтобы придать работе Генеральной Ассамблеи и Экономического и социального совета более стратегический характер. Одновременно с рассмотрением вопроса о создании новых институтов, таких, как Комиссия по миростроительству, нам следует упразднить учреждения, в которых больше нет необходимости (такие, как Совет по опеке).

Однако никакая реформа ООН не будет полной без реформы Совета Безопасности. Его сегодняшний состав отражает тот мир, каким он был в 1945 году, а не мир XXI века. СБ должен быть реформирован так, чтобы в него вошли государства, которые вносят наибольший финансовый, военный и дипломатический вклад в деятельность ООН, и чтобы был широко представлен нынешний состав ООН. В настоящее время рассматриваются две модели расширения состава Совета Безопасности с 15 до 24 членов: одна предусматривает учреждение шести новых постоянных и трех новых непостоянных мест; другая – девяти новых непостоянных мест. Ни одна из моделей не предполагает расширения права вето, которым на сегодняшний день пользуются пять постоянных членов. Я полагаю, что наступило время вплотную заняться этим вопросом. Государства-члены должны определиться и принять решение до сентябрьской встречи на высшем уровне.

Такой же важной является реформа Секретариата ООН и более широкой сети учреждений, фондов и программ, составляющих систему ООН. Начиная с 1997 года в ООН идет тихая революция, направленная на повышение слаженности и эффективности системы. Однако я глубоко сознаю, что необходимо сделать еще больше для того, чтобы Организация Объединенных Наций стала более прозрачной и подотчетной не только для государств-членов, но и для общественности, от доверия которой она зависит и чьим интересам в конечном счете должна служить. Недавние неудачи только подчеркнули, насколько это важно.

Я уже принимаю ряд мер для того, чтобы сделать деятельность руководства и процедуры Секретариата ООН более открытыми для надзора. Но подлинный успех реформы требует, чтобы генеральный секретарь, как главное административное должностное лицо ООН, получил полномочия, которые позволили бы ему или ей управлять Организацией Объединенных Наций, обладая бЧльшей самостоятельностью и свободой действий, и тем самым продвигать необходимые перемены. После того как намеченная мной повестка дня получит одобрение государств-членов, генеральный секретарь должен иметь возможность сообразовать с ней программу работы ООН, и при этом на его пути не должны вставать ни устаревшие мандаты, ни раздробленная структура принятия решений, ставящие под удар усилия на центральном стратегическом направлении. Когда государства-члены наделят лицо, занимающее этот пост, такой самостоятельностью и свободой действий, у них появятся как право, так и обязанность требовать еще большей прозрачности и подотчетности.

ВРЕМЯ РЕШЕНИЙ

Призывая государства-члены к проведению наиболее далеко идущей реформы в истории ООН и к консолидации по ряду вопросов, которые требуют коллективных действий, я не утверждаю, что многосторонние меры непременно обеспечат успех. Но я могу практически гарантировать, что односторонние подходы рано или поздно приведут к неудаче. Я полагаю, что у государств нет разумной альтернативы совместным действиям даже и в том случае, когда сотрудничество означает, что вам надо серьезно отнестись к приоритетам своих партнеров для того, чтобы те в ответ серьезно отнеслись к вашим. И даже если, как сказал президент Гарри Трумэн в Сан-Франциско 60 лет назад, «нам всем придется признать, что, как бы сильны мы ни были, мы не должны позволять себе вольность всегда поступать только так, как нравится».

Неотложная необходимость глобального сотрудничества сегодня более очевидна, чем когда-либо раньше. Мир, предупрежденный о своей уязвимости, не может оставаться разделенным, пока старые проблемы продолжают уносить миллионы жизней, а новые грозят тем же. Мир, в котором царит взаимозависимость, не может быть безопасным или справедливым, если люди повсеместно не избавлены от нужды и страха и не имеют возможности жить достойно. Сегодня, как никогда раньше, права бедных настолько же важны, как и права богатых, а широкое видение их так же важно для безопасности развитых стран, как и для безопасности развивающихся государств.

Ральф Банч, великий американец и первый сотрудник Организации Объединенных Наций, удостоенный Нобелевской премии мира, сказал однажды, что ООН существует «не только для сохранения мира, но и для того, чтобы преобразования – пусть даже и радикальные – стали возможными без насилия. ООН не заинтересована в сохранении статус-кво». Сегодня эти слова приобретают новое звучание. Выполнение Организацией Объединенных Наций своей мирной миссии должно приблизить тот день, когда все государства станут ответственно пользоваться своим суверенитетом; принимать меры против внутренних опасностей до того, как те начнут угрожать их гражданам и гражданам других государств; обеспечивать своему народу право и возможность самому выбирать свою судьбу; а также объединять усилия с другими государствами в деле противостояния глобальным проблемам и угрозам. Короче, ООН должна вести все народы мира к «улучшению условий жизни при большей свободе». Саммит ООН в сентябре – шанс для всех нас выйти на этот путь.

США. ООН > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 августа 2005 > № 2913974 Кофи Аннан

15 июля угандийские власти официально объявили, что отклонили прошения на получение статуса беженца 1100 руандийцев, которые бежали в Уганду и жили в лагерях на юго-западе страны. UNHCR заявило, что дела граждан Руанды рассматривались в соответствии с международными нормами. Сейчас в Уганде находятся 14 тыс. беженцев из Руанды, проживающих главным образом на западе страны. 1,5 тыс. руандийцев прибыли в страну недавно, опасаясь преследования на родине в рамках традиционной судебной системы «Гакака» (Gacaca). Начала работать в стране с марта 2005г. для рассмотрения дел причастных к геноциду 1994г. 15 июля два государства подписали соглашение об экстрадиции, и это стало еще одним шагом к ослаблению напряженности в отношениях, которые в 2000г. едва не привели к войне. Первоначально Уганда и Руанда были союзниками, поддерживавшими конголезских повстанцев, боровшихся за свержение правительства Лорана Кабилы (Laurent-Desire Kabila); потом между ними произошел конфликт по поводу стратегии ведения войны.Через несколько дней между странами начались переговоры об экстрадиции 100 хуту, которые бежали из Руанды в марте 2005г. из-за боязни «Гакака». Подобные меры были уже приняты Руандой по отношению к руандийским хуту в Бурунди: в июне они были признаны Руандой и Бурунди незаконными мигрантами, а не беженцами. Это вызвало протест со стороны UNHCR (BBC, IRIN). Уганда > Миграция, виза, туризм > af-ro.com, 20 августа 2005 > № 51182

Парижский клуб стран-кредиторов решил полностью аннулировать долг Руанды. Как сообщается в распространенном клубом коммюнике, это решение было принято на состоявшемся во вторник заседании организации в рамках международной инициативы по оказанию помощи беднейшим странам путем облегчения их долгового бремени. В соответствии с подписанным соглашением, Руанда взяла на себя обязательство, что средства, которые должны были пойти на обслуживание долга, будут направлены на реализацию экономической программы, нацеленной на сокращение бедности и обеспечение устойчивого роста. Согласно данным на конец марта нынешнего года, размер задолженности Руанды государствам-кредиторам, входящим в Парижский клуб, составлял 90,4 млн.долл. Руанда > Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 11 мая 2005 > № 2396

Вступившие в активную фазу в фев. переговоры между правительством Уганды и лидерами Божественной Армии Сопротивления (LRA), которая уже 18 лет борется против президента Йовери Мусевени, фактически потерпели крах. Несмотря на то, что правительство амнистировало ряд лидеров LRA, по инициативе Мусевени расследование военных преступлений будет передано Международному Уголовному Суду в Гааге (International Criminal Court), который в момент переговоров между двумя сторонами заявил, что готовится арест ряда лидеров повстанцев. Это и стало одной из причин выхода из переговоров лидеров LRA (IRIN).В начале марта на севере и северо-западе страны столкновения между правительственными войсками и LRA продолжились. 10 марта правительство увеличило группировку войск в северо-западных районах страны после того, как от рук боевиков LRA погибли 6 чел. (IRIN). В результате столкновений между правительственными войсками и LRA в северном районе Гулу 17 марта, по заявлению представителей угандийской армии, были убиты 7 повстанцев и захвачен комплект боеприпасов. В ходе боев недалеко от главной дороги на северо-запад страны из плена освобождены 13 детей. (агентство SAPA-Afr www.sapa.org.za). По сообщению CNN, с начала года правительственные войска освободили порядка 147 детей. 20 марта бойцы LRA в районе г. Китгум (недалеко от границы с Суданом) совершили нападение на женщин (Reuters). 7 апр. армия правительства освободила 110 детей и уничтожила порядка 50 боевиков. Боевики захватывают детей и мирных граждан в деревнях на севере страны и делают из них солдат или секс-рабов. (агентство SAPA-Afr, www.cnn.com) По мнению угандийских военных, усиление нападений LRA связано, прежде всего, с нехваткой продовольствия у повстанцев.

В Кампале прошел митинг, участники которого выразили несогласие с выводами доклада британской Комиссии по Африке. Член комиссии Боб Гелдоф, выступая с докладом в марте, призвал Мусевени не баллотироваться на третий срок в 2006г. Участники митинга заявляли о праве угандийцев самостоятельно решить свою судьбу и отрицали, что были наняты правительством для создания благоприятного политического имиджа президента (ВВС).

В конце марта в столице страны прошли митинги оппозиции и пропрезидентских сил, которые выступают, соответственно, за и против поправок к конституции, позволяющих президенту баллотироваться на третий срок. И хотя первые митинги были санкционированы полицией, в ходе последующих выступлений против оппозиционеров был применен слезоточивый газ (BBC). Парламент страны, рассматривая законопроекты по внесению изменений в конституцию, проголосовал за систему открытого голосования при принятии законов и поправок к ним. В парламенте все чаще говорится о снятии ограничений на количество президентских сроков (www.xinhua.cn).

Международный суд в Гааге приступил к рассмотрению жалобы правительства ДРК, поданной в 1999г., где заявляется, что угандийские войска нарушали границы ДРК и занимались массовым грабежом и убийством конголезцев. (Во время двух последних конфликтов в ДРК в 1996-97г., 2000-03гг. Уганда и Руанда оказывали поддержку конголезским повстанцам, боровшимся против центрального правительства в Киншасе) (ВВС). А. Чумаков. Уганда > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 30 апреля 2005 > № 51097

Незаконное распространение стрелкового вооружения (по определению ООН, термин «small arms», легкое вооружение, включает в себя пистолеты, винтовки, автоматы, пулеметы, приспособленные для переноски вручную, а также гранатометы, калибр которых не превышает 100 мм.) – одна из самых острых проблем, с которыми сталкиваются сегодня многие африканские государства, в том числе Танзания. Несмотря на относительную политическую стабильность и отсутствие вооруженных конфликтов на своей территории на протяжении последних десятилетий, большое количество ед. стрелкового оружия находится в руках граждан этой страны.По данным, опубликованным полицией Танзании, приблизительное количество ед. стрелкового оружия, которое находится в обороте на территории страны, составляет от 500 тыс. до 1 млн. Из этого числа только 69 840 ед. зарегистрировано. 241 тыс. ед. из общего числа-образцы военного стрелкового вооружения.

Основная часть оружия, 75%, поступает в Танзанию из соседних государств – Руанды, Бурунди и ДРК. В результате вооруженных конфликтов последних десятилетий, там было накоплено большое количество оружия, часть которого попала и в Танзанию, когда беженцы и бывшие участники боевых действий пересекали границу. Именно в приграничных районах – Кигоме, Мванзе и Кагере – находится большая часть незаконно хранимого оружия. Исследования, проведенные Институтом исследования проблем безопасности, ЮАР, показывают, что доступ к оружию в районе Кигома имеют приблизительно 24% жителей, в районе Мванза –19%, в то время как в районе Килиманджаро этот показатель составляет менее 5%. 10% тяжелых преступлений в Танзании совершается с применением огнестрельного оружия.

Быстрый рост незаконного оборота стрелкового оружия потребовал от правительства Танзании принятия адекватных мер. В 2001г. началось выполнение пятилетнего Национального плана действий по регулированию оборота оружия и разоружению (National Action Plan for Arms Management and Disarmament). Принятие Плана должно было повысить эффективность борьбы с распространением оружия, снизить его приток из соседних государств, выявить другие источники его поступления в страну и уменьшить количество ед. незаконно хранимого оружия.

В соответствии с Планом были проведены исследования, на основании которых были получены точные сведения о путях проникновения оружия на территорию Танзании, его количестве, способах и методах распространения, влиянии на обстановку в стране и др.

Для реализации Плана были созданы специальные государственные органы: Национальный комитет по регулированию оборота оружия и разоружению (National Committee for Arms Management and Disarmament) и Провинциальные исполнительные силы по регулированию оборота оружия и разоружению (Provincial Task Forces for Arms Management and Disarmament). Эти структуры включают в себя как представителей государственных органов власти, так и неправительственных гражданских организаций.

Основные задачи этих органов следующие: создание работоспособной системы для обеспечения реализации принятых решений, налаживание сотрудничества на международном и локальном уровнях, а также обмен информацией, развитие сотрудничества с местным населением и создание условий для его безопасного участия в работе государственных органов по борьбе с незаконным распространением оружия. Новые структуры должны определять зоны, требующие особого внимания, такие как пункты перехода границы, и обеспечивать необходимый контроль в этих районах.

Финансирование плана производится из двух источников: основная часть средств поступает из государственного бюджета, но на начальном этапе определенную помощь оказало правительство Великобритании.

Введение в действие национального плана действий по регулированию оборота оружия и разоружению принесло к настоящему моменту определенные результаты: усиленный контроль в лагерях беженцев и снижение их количества, а также повышенное внимание к пунктам перехода границы позволило уменьшить приток оружия на территорию государства. Значительное количество ед. незаконно хранимого огнестрельного оружия было добровольно сдано жителями Танзании.

В целом, по признанию соответствующих международных неправительственных организаций, ситуация в Танзании улучшилась, хотя полностью приток оружия в страну не прекратился, в том числе и по причине высокого спроса на него среди танзанийцев. Проведенные опросы показывают, что от 25 до 50% жителей не отказались бы иметь дома огнестрельное оружие. Отсутствие собственной оружейной промышленности вынуждает организации, занимающиеся законной торговлей оружием, приобретать его за рубежом. Цены на новое, экспортированное оружие не позволяют ему на равных конкурировать с нелегально ввезенными образцами. Владимир Шварц. Танзания > Армия, полиция > af-ro.com, 30 апреля 2005 > № 51095

В начале фев. отмечены очередные позитивные шаги в мирном урегулировании. Лидеры группировки «Национальные силы освобождения» (FNL) согласились сесть за стол переговоров, отвергли кандидатуру основного посредника – вице-президента ЮАР Джакоба Зума (Jacob Zuma). Вместо него FNL предпочитает иметь дело со спецпредставителем генсека ООН – Кэролайн Макаски (Carolyn McAskie), как сообщает IRIN.Главы государств региона объявили FNL террористической организацией после того, как она взяла на себя ответственность за гибель 160 конголезских беженцев в лагере Гатумба (Gatumba) 13 авг. 2004г. Лидер организации – Агатон Руаса (Agathon Rwasa).

FNL пользуется поддержкой «Национального совета/Фронта в защиту демократии» (CNDD–FDD) – организации, которая уже вошла во временное коалиционное правительство Бурунди. И FNL, и CNDD-FDD представляют интересы бурундийских хуту. Б. Свинцов. Бурунди > Армия, полиция > af-ro.com, 30 марта 2005 > № 51063

Афганистан «освобожденный»

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2004

Кэти Гэннон – руководитель бюро агентства Associated Press в Афганистане и Пакистане. Агентство предоставило ей временный отпуск для работы в должности сотрудника по делам прессы при Совете по международным отношениям. Пишет об Афганистане и Пакистане с 1986 года. Данная статья, написанная по материалам ее поездки в эти страны в декабре 2003 – январе 2004 года, опубликована в журнале Foreign Affairs № 3 (май/июнь) за 2004 год. © 2004 Council on Foreign Relations Inc.

Резюме Спустя два с половиной года после падения режима талибов Афганистан вновь погружается в кровавый хаос. Хотя руководитель страны Хамид Карзай наделен значительными полномочиями, в действительности он слаб.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В КАБУЛ

В 1994 году на улицах Кабула, столицы Афганистана, шли жестокие бои между группировками соперничающих полевых командиров. Удары следовали один за другим, причем часто мишенями становились простые люди. Я видела, как мальчик поднял руку, потянувшись за мячом, и осколок снаряда отсек ему кисть. 13-летняя девочка побежала домой за одеждой и одеялами, которые ее семья не успела взять с собой, в спешке покидая родные стены. Наступив на противопехотную мину, она потеряла ступню. За четыре года боев за Кабул 50 тысяч афганцев (большинство из них мирные жители) погибли, еще больше получили увечья.

В ходе одного особо жестокого нападения были скальпированы пять женщин-хазареек. И совершили это преступление не члены движения «Талибан»; до захвата Кабула этой радикальной исламистской военизированной организацией оставалось еще два года. То были люди Абдул Расула Сайяфа, одного из многих полевых командиров, сражавшихся за установление контроля над столицей. Боевики Сайяфа вели войну долгие годы – вначале против Советского Союза, после того как тот вторгся в Афганистан в 1979-м, а затем, после вывода советских войск, против других группировок моджахедов. Даже среди прочих афганских формирований личная армия Сайяфа стояла особняком. В ее рядах воевало больше арабов, чем в какой-либо другой группировке, а кроме того, она поддерживала более тесные финансовые связи с Саудовской Аравией, где были открыты представительства армии Сайяфа. В отличие от большинства афганцев он являлся членом исламской секты саудовских ваххабитов, призывающей к строгому соблюдению норм шариата. Сайяф выступал против присутствия американских войск в Саудовской Аравии и яростно отказывался признать права женщин, не желая встречаться или даже говорить с женщинами, не принадлежащими к его семье.

Через два года после зверств, учиненных над хазарейками, боевики Сайяфа вместе с тогдашним министром обороны Ахмад Шахом Масудом и президентом Бурхануддином Раббани были выбиты из города талибами. Однако сегодня многие полевые командиры вернулись в столицу, и теперь они сильны, как никогда. Всего несколько месяцев назад в ходе заседания Лойя джирги (большого совета), созванного для разработки проекта новой Конституции Афганистана, Сайяф встречался с Залмаем Халилзадом, послом США в Афганистане и специальным посланником президента Буша. Стороны отказались сообщить, о чем шла речь, однако, по распространенному мнению, Халилзад уговаривал Сайяфа поддержать несколько положений Конституции, таких, как сильная президентская власть, гарантии прав женщин, прав человека и защита религиозных меньшинств. В конце концов Сайяф согласился; неизвестно, правда, чего он попросил взамен.

Тем не менее сам факт проведения подобных переговоров вызывает тревогу, ибо отражает слабость нынешней стратегии Вашингтона в отношении Кабула. Америка уверена, что люди, в прошлом причинившие Афганистану столько бедствий, каким-то образом сумеют привести страну к демократии и стабильности в будущем. Однако факты свидетельствуют об обратном. Речь идет об упущенных возможностях, растраченном потенциале доброй воли и пренебрежении к урокам истории.

СДЕЛКА С ДЬЯВОЛОМ

Помимо Сайяфа к власти в Афганистане вернулись еще ряд основных полевых командиров, включая Мохаммада Фахима – нынешнего министра обороны, Абдул Рашида Дустума – специального посланника президента Афганистана на севере страны и Раббани – в прошлом президента, а ныне «серого кардинала» афганской политики. Все они разделяют ответственность за чудовищные убийства середины 1990-х годов. У них до сих пор есть собственные армии и собственные тюрьмы, они получают огромные доходы от нелегальной торговли опиумом (в сумме почти 2,3 млрд долларов по стране в прошлом году), от вымогательства и других форм рэкета.

Но теперь эти люди сидят за столом переговоров вместе с представителями США, ООН и другими членами афганского правительства и ведут торг за власть. И Хамид Карзай, временный правитель страны, как представляется, не в состоянии ничего с этим поделать. Ощущение «дежа вю» настолько сильно, что Лахдар Брахими, специальный представитель ООН в Афганистане, недавно заявил: нынешняя ситуация «напоминает события, последовавшие за приходом к власти правительства моджахедов в 1992-м» и приведшие спустя несколько лет к возникновению организации «Талибан».

Почему же все столь быстро пошло не так? Как разгром талибов – большая победа Вашингтона, ставшая, казалось, предвестием возрождения измученной страны, – привел к восстановлению статус кво? Ответ следует искать в событиях сентября 2001 года. Вскоре после нападений на Нью-Йорк и Вашингтон, спланированных и подготовленных на афганских базах «Аль-Каиды», Северный альянс примкнул к США в борьбе за полное уничтожение террористов и их спонсоров-талибов. Однако в число новых союзников Вашингтона вошли люди, терроризировавшие Афганистан до прихода к власти талибов, причем многие из них исповедовали почти столь же радикальную идеологию, что и само движение «Талибан» (Раббани, будучи президентом в 1992–1996 годах, выдал афганские паспорта более чем 600 арабским боевикам). Вдобавок к этому складывается впечатление, что их альянс с Вашингтоном был в лучшем случае тактическим. «Они всегда были уверены, что найдут способ переиграть нас», – считает Милтон Бирден, главный посредник между ЦРУ и моджахедами в 1980-х.

Проблемы начались еще до переговоров по Боннскому соглашению, подписанному в декабре 2001-го под эгидой ООН. Для освобожденного от талибов Афганистана этот документ должен был стать «дорожной картой» на пути к созданию нового, стабильного, демократического государства. Стороны договорились о том, что Лойя джирга соберется дважды: в первый раз, чтобы избрать временного президента и его кабинет, во второй – принять Конституцию и определить сроки проведения всеобщих выборов. Но в ходе сопровождавшего переговоры торга за посты в новом правительстве три ключевые должности – министров иностранных дел, обороны и внутренних дел – были отданы членам «Джамият-э-ислами» – входящей в Северный альянс исламистской фракции этнических таджиков под руководством Раббани.

Лидеры Северного альянса согласились на назначение главой Переходной администрации пуштуна Карзая, но только лишь потому, что у него под началом не было собственной военной группировки. На практике это означает, что Карзай мало что сможет сделать в плане влияния на тех, кто по-прежнему располагает личными армиями. В должность Карзай вступил как борец за национальную независимость, верящий в то, что Афганистан принадлежит всем афганцам независимо от их этнической принадлежности. Но мало кто из коллег разделяет его точку зрения. Новое правительство состоит из представителей сильных в военном отношении таджикских, узбекских и хазарейских фракций и слабого пуштунского большинства, возглавляемого бывшими эмигрантами, которые недавно вернулись на родину после нескольких десятилетий пребывания за границей, по большей части в Соединенных Штатах.

Видимо, США и ООН полагали, что необходимой опорой Карзаю послужит присутствие в Афганистане контингентов западных войск, которые иногда помогают проводить в жизнь его решения. Но, заявляя о поддержке Карзая, Вашингтон по-прежнему полагается на содействие независимых полевых командиров в поимке оставшихся формирований талибов и «Аль-Каиды». Эта двойственная стратегия лишь усилила бывший Северный альянс, позволив снабдить его американским оружием и деньгами, повысить его престиж. В то же время она привела к подрыву и без того слабых позиций центральной власти в лице Карзая.

Ограниченность власти Карзая и вероломство полевых командиров стали очевидны даже в Кабуле. В Боннском соглашении были четко оговорены сроки перевода личных армий в резерв. Еще до роспуска они должны были оставить Кабул. Боннское соглашение недвусмысленно определило: формирования полевых командиров должны выйти из Кабула до развертывания там международных сил по поддержанию безопасности (ISAF) в конце декабря 2001 года.

Однако командиры никогда и не собирались выполнять эти обязательства. 11 ноября, за два дня до ухода талибов из города, Сайяфу по спутниковому телефону был задан вопрос о том, как он относится к требованию США не вводить его войска в Кабул. Сайяф рассмеялся и ответил: «Наши братья будут там». Фахим, ставший впоследствии министром обороны Афганистана, занял похожую позицию. Вскоре после окончательной победы над движением «Талибан» я спросила Фахима, намерен ли он вывести войска из Кабула до прихода миротворцев. Тот твердо ответил: «Нет». Я заметила, что в Боннском соглашении совершенно определенно сказано: к моменту ввода миротворческих сил в Кабул все военные формирования должны находиться за пределами столицы. Ответ снова был отрицательный. Войска Фахима по-прежнему остаются в городе, несмотря на все усилия представителей США и ООН.

Неудивительно, что попытки Карзая повысить свой авторитет и успокоить общество имели столь малый успех. Хотя Карзай заявляет, что простым талибам и представителям пуштунского большинства нечего бояться при новом режиме, непропорционально сильное влияние Северного альянса, в котором доминируют таджики и узбеки, вселяет страх в жителей страны. Этот страх усугубляется небольшой численностью международных сил, размещенных в Афганистане. Так, в американском контингенте на данный момент насчитывается лишь около 11 тысяч военнослужащих, причем войска США используются только для поиска и нейтрализации боевиков «Аль-Каиды» и движения «Талибан». ISAF численностью 6 тысяч человек действует только в пределах Кабула.

ДУРНАЯ КОМПАНИЯ

Так кто же те люди, к которым Вашингтон обратился за помощью в организации поимки Усамы бен Ладена? Глава администрации Карзай превозносил моджахедов как героев за роль, сыгранную ими в 1980-е в войне с Советским Союзом. Но рядовые афганцы относятся к ним иначе. Когда я была в Афганистане в декабре 2003 года, многие афганцы говорили, что моджахеды лишились права называться героями и стали преступниками, когда в 1992-м взяли Кабул и направили оружие друг против друга и против мирных горожан. Сегодня ответственность за убийства практически полностью возложена на Гульбуддина Хекматьяра, бежавшего в Иран в 1996 году и ныне ведущего борьбу против центрального правительства. Это он, стремясь заполучить больше власти, обстреливал Кабул в 1992–1996 годах. Но сами афганцы, пережившие то время, знают, что все фракции виноваты в случившемся. Именно Сайяф, а не Хекматьяр сказал однажды, что Кабул следует стереть с лица земли, потому что все, кто оставался в городе во времена правления коммунистов, сами являются коммунистами. Люди Сайяфа, как и боевики Ахмад Шаха Масуда и его заместителя Фахима, прославились зверствами, проводя в начале 1990-х жесточайшие операции против мирного населения.

Вашингтон, со своей стороны, кажется, осознаёт, с кем имеет дело, однако, по-видимому, американцев не тревожат прошлые деяния их партнеров. «Я не отрицаю: некоторые из них совершили чудовищные преступления», – сказал мне Халилзад в декабре (2003 года. – Ред.). Мы беседовали в сильно укрепленном здании американского посольства в Кабуле. «Вопрос в том, надо ли здесь и сейчас сталкиваться с ними лицом к лицу, или лучше прибегнуть к стратегии маневрирования. ...Если они изберут порочную линию поведения, мы можем перейти от одной тактики к другой». Не совсем понятно, однако, что, по мнению Халилзада, квалифицируется как порочное поведение. Полевые командиры уже два года пребывают у власти, и Афганистан постепенно деградирует, превращаясь в подобие наркогосударства, которое может выйти из-под контроля. Командиры не только замешаны в контрабанде наркотиков и коррупции, но и, согласно данным Афганского комитета по правам человека, повинны в жестоком обращении с согражданами и преследовании населения. Они отбирают у людей дома, безосновательно арестовывают неугодных и пытают их в своих личных тюрьмах.

Те, кто открыто выступает против моджахедов, подвергают себя опасности. Симе Самар, возглавляющей ныне этот комитет, а в прошлом – Министерство по делам женщин, угрожали смертью за то, что она осмелилась критиковать полевых командиров. То же случилось и с человеком, публично осудившим их действия во время первой Лойя джирги. Он был настолько напуган, что впоследствии попросил политического убежища для себя и своей семьи. В декабре прошлого года, в ходе второй Лойя джирги, 25-летняя Малалай Джойя, социальный работник из глубоко консервативного юго-западного региона страны, отважилась со сцены развенчать «героев-моджахедов», заклеймив их как преступников, погубивших ее родину: «Они должны предстать перед афганским и международным судом». В ответ председатель Лойя джирги Сибгатулла Моджаддеди – и сам в прошлом боевик-моджахед – пригрозил вышвырнуть ее вон, потребовал извинений (девушка извиняться отказалась, хотя от ее имени это сделали другие) и предоставил Сайяфу 15 минут для ответной речи, в которой тот назвал людей, подобных Малалай, преступниками и коммунистами. По заявлению представителей «Международной амнистии», впоследствии Малалай Джойе угрожали смертью.

У моджахедов хорошо получается притеснять собственных сограждан, однако им не очень удается справиться с задачей, поставленной Вашингтоном: захватить или уничтожить остатки формирований «Аль-Каиды» и талибов. Пока военизированные подразделения, принадлежавшие отдельным группировкам, терроризировали мирное население, талибы начали оправляться от удара и перегруппировываться, особенно на юге и востоке страны. К примеру, представители правительства и афганские сотрудники гуманитарных миссий в юго-восточной провинции Забул сообщают, что 8 из 11 районов Забула в основном контролируются талибами. В то же время значительная часть разведывательных данных о движении «Талибан», предоставленных полевыми командирами, оказалась неверной. Например, в декабре прошлого года в результате нанесенных американцами ударов по местам, где предположительно располагаются базы талибов и «Аль-Каиды», погибли 16 мирных жителей, из них 15 – дети. По мнению Бирдена, проблема заключается в том, что «американцы недостаточно дальновидны, чтобы не дать себя провести. На самом деле Запад в целом немного значит [для полевых командиров]».

Бирден предупреждает: вполне вероятно, что полевые командиры и лидеры фракций больше не захотят сотрудничать с США, поскольку в ближайшее время накопят достаточно ресурсов для того, чтобы действовать самостоятельно. Ведь они «имеют доход от маковых плантаций в размере более чем 2,6 млрд долларов и еще пару миллиардов, получаемых на регулярных контрабандных поставках… В какой момент мы станем им больше не нужны? При таком потоке денег вопрос лишь в том, когда они посмотрят на нас… и скажут: “Большое спасибо, нынешнее положение нас вполне устраивает. У меня есть большой дом, своя армия, так что лучше не трогайте меня”?».

ПОКИНУТЫЕ АФГАНЦЫ

Главные жертвы всех этих обстоятельств – простые афганцы. Народ разочарован; люди утратили иллюзии относительно мирового сообщества, которое они все чаще обвиняют в невыполнении громких обещаний, предшествовавших войне Америки с талибами. Более того, западные государства даже наделили властью людей, причинивших народу так много страданий. Согласно отчету организации Human Rights Watch, «у многих афганцев страх вызван… не только продолжающимися злодеяниями, но и воспоминаниями о преступлениях, совершенных нынешними правителями в период, когда они были у власти в начале 1990-х, до установления движением «Талибан» контроля над страной. Как сказала одна из жительниц сельской местности, “мы боимся, потому что помним прошлое”». Международное сообщество не выполнило и обязательств, связанных с предоставлением гуманитарной помощи. Всемирная гуманитарная организация Care International сообщает, что в 2002 году объем обещанной иностранной помощи афганцам составил 75 долларов на человека, а в следующие пять лет будет равняться 42 долларам в год. Для сравнения: на одного жителя Боснии, Восточного Тимора, Косово и Руанды приходилось в среднем около 250 долларов.

Есть все больше оснований полагать, что ущерб, наносимый Афганистану, будет не так легко возместить. Шанс склонить на свою сторону и умиротворить пуштунское большинство упущен из-за политики Вашингтона, который обращался с пуштунами, как с врагами, и наделил властью не их, а представителей таджикского и узбекского меньшинств. Более того, общее беззаконие, царящее в стране, приводит к тому, что гуманитарные организации уже не решаются посылать своих иностранных сотрудников за пределы столицы. Особенно настороженно они относятся к южным и восточным регионам, которые на данный момент являются наиболее опасными. Если сразу после падения режима «Талибан» в юго-восточной провинции Забул начали работу 16 международных организаций, то теперь их там осталось только две.

Возникла и новая дилемма: Вашингтон стал использовать армию для осуществления гуманитарных поставок, и многие из тех, кто занимается оказанием помощи в развитии страны, жалуются: это опасно размывает грань между военными и сотрудниками гуманитарных служб. В США утверждают, что только таким образом можно доставить гуманитарные грузы в небезопасные юго-восточные регионы. Но Пьер Краэнбюль, руководитель оперативного подразделения Международного комитета Красного Креста, объясняет ситуацию на следующем примере: «Однажды в деревню приходит офицер, ответственный за связи с гражданским населением, и беседует с жителями о будущем восстановлении страны. Потом, на той же неделе, приезжает сотрудник гуманитарной службы, тоже проводит беседу и предлагает гуманитарную помощь. Жители не делают между ними различия: оба они – западные люди, приехавшие на белой машине. Еще через несколько дней в районе проводится военная операция, и, вероятно, гибнут мирные жители. Как теперь крестьянам понять, кто именно из приходивших, возможно, собирал разведданные для предстоящей операции?»

По словам Халилзада, теперь США осознают, что сделали ошибку: им следовало еще раньше ввести войска в южные и восточные регионы, чтобы успокоить пуштунское население. В результате Вашингтон принял «ускоренную» программу действий, направленную на реализацию крупных, весьма впечатляющих восстановительных проектов командами по восстановлению провинций под руководством Министерства обороны и ряда гражданских органов, таких, как Агентство США по международному развитию и Госдепартамент. На данный момент в стране функционируют 9 таких команд, впоследствии к ним присоединятся или уже присоединяются еще несколько. Британская команда действует на севере, в Мазари-Шарифе; германская (под эгидой НАТО) – тоже на севере, в Кундузе; новозеландская – в центральном Бамиане; американцы работают в неблагополучных районах на юге и востоке страны, где преобладает пуштунское население. Джозеф Коллинз, заместитель помощника министра обороны по стабилизационной деятельности, утверждает, что в таком опасном окружении, как Афганистан, использование военных при осуществлении гуманитарной деятельности «неизбежно». Но хотя сотрудники гуманитарных организаций осознают опасность работы, они не разделяют взглядов Вашингтона на то, каким образом военная сила должна использоваться в данных обстоятельствах. По словам Кевина Генри, директора по правозащитной деятельности организации Сare International, западные воинские контингенты не должны напрямую поставлять гуманитарную помощь. Вместо этого им следует обеспечить более безопасную обстановку путем ареста членов движения «Талибан» и полевых командиров и оказания помощи в подготовке национальной полиции и армии. Это позволило бы сотрудникам гуманитарных организаций вернуться в опасные регионы и выполнить работу, с которой они справляются лучше других. Несмотря на повсеместное отсутствие безопасности и стабильности в Афганистане, есть несколько конкретных достижений. Например, в декабре 2003 года открыта новая автомагистраль Кабул – Кандагар. (Изначально проект планировали завершить в 2005-м, но работы были ускорены, как сообщается, по указанию Белого дома.) Однако подобные начинания сопряжены с огромными затратами. Строительство шоссе обошлось в 250 млн долларов, то есть около 625 тыс. долларов за километр, – ведь в регион пришлось перевезти по воздуху целые асфальтовые заводы. Тем не менее объявлено о планах провести еще 1 400 километров магистрали и подводящих к ней дорог, многие из которых будут пролегать в оставленных без внимания южных и восточных регионах. Международные доноры с Соединенными Штатами во главе заявили также о намерении возвести в стране крупную плотину ГЭС, построить новые школы, судебные и административные здания.

НЕНАДЕЖНЫЕ ДРУЗЬЯ

Учитывая суровую афганскую реальность – процветающую наркоторговлю, отсутствие безопасности во многих регионах, вяло текущее разоружение и недостаточную помощь со стороны мирового сообщества, – подобных проектов недостаточно для стабилизации обстановки. Выборы в Афганистане намечены на июнь, но не хватает денег для регистрации избирателей. К весне было зарегистрировано только 10 процентов электората.

Если Вашингтон действительно хочет помочь, он должен отказаться от сотрудничества с полевыми командирами и руководителями фракций Северного альянса. Сайяф, Фахим и их люди не могут предложить Афганистану ничего, что способствовало бы движению страны вперед. Уступки полевым командирам приведут лишь к тому, что те будут требовать все новых поблажек. Вместо этого усилия следует сконцентрировать на подготовке полиции, которая наряду с национальной армией, создаваемой при содействии США и Франции, смогла бы обеспечить безопасность на местном уровне. К сожалению, Америка, похоже, не собирается отказываться от союза с полевыми командирами. Более того, Халилзад предложил использовать местные формирования – как раз те, что в данный момент ООН пытается разоружить и реинтегрировать в афганское общество, – для обеспечения безопасности на грядущих выборах. По его словам, после проверки эти люди могли бы сотрудничать с американскими специальными войсками. Но это все равно что поставить лис сторожить курятник. К тому же ополчения действуют совместно со спецвойсками на протяжении уже двух лет, но ничто пока не указывает на улучшение их поведения. Напротив, в основном они заняты торговлей наркотиками, вымогательством и устрашением населения, используя свои связи с американскими военными для запугивания местных жителей и удовлетворения собственной жадности.

Если Вашингтон готов допустить мысль о привлечении этих людей к обеспечению безопасности на выборах, значит, последние два года мало чему научили американских политиков. Викрам Парех, главный аналитик International Crisis Group, считает, что американская политика в Афганистане – это «весьма импровизированная стратегия, направленная в первую очередь на то, чтобы создать видимость стабильности перед ноябрьскими выборами». Парех отмечает, что США и ООН придерживаются «стратегии контрольного списка задач», решая обозначенные в нем мелкие проблемы, но мало что делая для достижения в Афганистане долгосрочной стабильности. Существующий сегодня план предполагает наблюдение за выборами первого президента Афганистана (предположительно Карзая), которые должны состояться как можно скорее, и за последующей реализацией усиленной программы восстановления страны. Карзаю предстоит использовать пять лет своего президентского срока и значительные полномочия, которые он получит по новой Конституции, для создания сильных государственных институтов, включая национальную армию и полицию.

Такой подход, возможно, неплохо смотрится на бумаге, но ему присущ ряд крупных недостатков, и, по-видимому, он не учитывает нынешний хаос в стране. Похоже, Карзай действительно станет президентом. Хотя по новой Конституции глава афганского государства и получает большие полномочия, но пока неясно, способен ли Карзай ими воспользоваться. Более того, учитывая нынешнюю американскую политику и ослабевающую поддержку со стороны мирового сообщества, не стоит ожидать, что какое-либо афганское правительство сможет самостоятельно бороться с разгулом коррупции, процветающей наркоторговлей (сегодня ее объемы превысили все прежние показатели), всеобщим беззаконием, отсутствием безопасности и угрозой, которую представляют боевые формирования полевых командиров. Новая армия, насчитывающая всего 5 700 военнослужащих, теряет кадры почти с той же скоростью, что и набирает, а формирование полиции только еще началось.

И тем не менее значительное увеличение помощи со стороны мирового сообщества представляется маловероятным. Америке едва хватает ресурсов на Ирак, и вряд ли США выразят готовность взять на себя более существенную роль в Афганистане. Но Вашингтон мог бы улучшить ситуацию даже без огромных дополнительных инвестиций: достаточно нескольких ключевых изменений. Прежде всего необходимо добиться большей согласованности действий США и их европейских союзников, дабы усилить контингент НАТО в Афганистане. Лидерство Америки в этом вопросе имеет решающее значение, поскольку практически ни одна из стран – участников альянса не выразила желания послать в Афганистан более нескольких сотен военнослужащих, причем все их контингенты остаются в крупных городах, подальше от проблемных восточных регионов.

Америке пора понять, что в самом Афганистане ей нужны не полевые командиры и бывшие эмигранты, а другие партнеры. От сотрудничества с полевыми командирами необходимо отказаться. Если убрать со сцены таких деятелей, как Фахим, Сайяф и другие (возможно, путем назначения их на посольские и иные должности за пределами страны), позиции их сторонников ослабнут и процесс разоружения пойдет гораздо легче. Вашингтону также следует вступить в более тесный контакт с основной частью населения, особенно с пуштунами. В сфере обеспечения безопасности Америке надлежит сконцентрировать усилия по поиску и обезвреживанию талибов на охоте за лидерами, сотрудничавшими с «Аль-Каидой», такими, как руководитель движения «Талибан» мулла Мохаммад Омар, бывший министр обороны Маулави Обейдулла, бывший министр внутренних дел Абдул Раззак, бывший губернатор Маулави Абдул Хассан и бывший заместитель премьер-министра Хаджи Абдул Кабир. Рядовых же членов организации не стоит подвергать преследованиям. Что касается наркобизнеса, который вполне может стать главной проблемой Афганистана, то США и правительству Карзая следует присмотреться к опыту талибов, которым удалось сократить объемы наркоторговли. Талибы, наложившие в последние годы правления запрет на любые наркотики, использовали простую, но действенную стратегию: ответственность за нелегальные маковые плантации несли деревенские старейшины и муллы. Преступников на месяц отправляли за решетку, а их посевы выжигали. В результате деревенские лидеры каждое утро обязательно обходили свои территории перед восходом солнца (самое подходящее время для посева мака), чтобы убедиться, что там не выращиваются недозволенные растения.

Если Вашингтон решит принять описанную выше стратегию, у США появится шанс помочь восстановить нормальную жизнь в Афганистане или хотя бы улучшить нынешнюю ситуацию. Если же Америка отвернется от Афганистана, то она подорвет доверие афганского народа, понадеявшегося, что Запад выполнит свое обещание больше не бросать его на произвол судьбы.

Афганистан > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 24 июня 2004 > № 2908033 Кэти Гэннон

Новая карта Пентагона

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2004

Томас Барнет – профессор Колледжа военно-морских сил США, неоднократно приглашался в Пентагон и американские разведслужбы в качестве консультанта по стратегическим вопросам. Данная статья была впервые опубликована в журнале Esquire в марте 2003 года, в апреле 2004-го ее расширенная версия вышла в свет в виде отдельной книги под названием The Pentagon's New Map: War and Peace in the Twenty-First Century в издательстве G.P. Putnam's Sons.

Резюме Проанализировав географию американских интервенций за последнее десятилетие, легко вывести основное правило безопасности. Вероятность того, что какая-либо страна спровоцирует США на военное вторжение, обратно пропорциональна ее вовлеченности в процессы глобализации.

Война Соединенных Штатов против режима Саддама Хусейна ознаменовала собой поворотный пункт истории. С этого момента Вашингтон взял на себя всю полноту ответственности за стратегическую безопасность в эпоху глобализации. Вот почему публичная дискуссия вокруг этой войны так важна. Она заставит американцев согласиться с тем, что я называю новой парадигмой в области безопасности, смысл которой передает фраза: разобщенность таит в себе опасность. Под знаком этой парадигмы будет протекать нынешний век. Незаконный режим Саддама Хусейна находился в опасной изоляции в глобализирующемся мире, пренебрегал его нормами и связями, обеспечивающими всеобщую взаимозависимость.

Когда эксперты спорят о глобализации, то, как правило, звучат две крайние точки зрения на то, чтЧ она собой представляет: грандиозный процесс планетарного масштаба или нечто ужасное, обрекающее человечество на гибель. Оба мнения явно несостоятельны, поскольку глобализация, как исторический процесс, – это слишком широкое и сложное явление, чтобы быть втиснутой в узкие рамки простых обобщений. Вместо этого необходим принципиально иной подход к оценке нового мира, в котором мы живем: есть регионы, где глобализация по-настоящему пустила корни, и регионы, куда она, по сути, еще не проникла.

Посмотрите на страны, куда глобализация добралась в виде развитых телекоммуникационных сетей, финансовых потоков, либеральных средств массовой информации и коллективной безопасности, и вы увидите регионы со стабильным правительством, растущим уровнем благосостояния, где люди скорее погибают от самоубийств, чем становятся жертвами преступлений. Эти регионы я называю «Функционирующим ядром» или просто «Ядром». Но взгляните на страны, которые пока слабо вовлечены в процессы глобализации или вообще в них не участвуют, — там господствуют авторитарные режимы, пышным цветом расцветают политические репрессии, царит тотальная нищета и отмечается высокий уровень заболеваемости. Массовые убийства стали в этих регионах обыденным явлением, и, что самое главное, там постоянно тлеют очаги конфликтов, в которых, как в инкубаторе, рождаются новые поколения мировых террористов. Эти регионы я называю «Неинтегрированным провалом» или просто «Провалом».

«Озоновая дыра» глобализации, возможно, не попадала в поле зрения до 11 сентября 2001 года, но после этого дня ее уже нельзя было не замечать. Так где же мы запланируем следующий раунд военных учений армии США в реальных полевых условиях? Ответ достаточно прост, и он основывается на опыте последних лет со времени окончания холодной войны: в зоне «Провала».

Я поддерживаю войну в Ираке не просто потому, что Саддам — это сталинист, готовый перерезать глотку любому ради того, чтобы остаться у власти, и не потому, что в последние годы его режим явно содержал тех, кто стремился раскинуть сети терроризма. На самом деле я сторонник этой войны, потому что длительное участие в военных действиях заставит Америку заняться всем «Провалом», видя в нем стратегически опасное пространство.

ПОДВИЖНАЯ ГРАНИЦА

Для большинства стран, находящихся в стадии формирования, принять глобальный набор правил, которые связаны с общей демократизацией, прозрачностью и свободной торговлей, — значит совершить беспримерный подвиг. Это очень непросто понять большинству американцев. Мы склонны забывать о том, с какими трудностями было на протяжении всей истории связано сохранение единства Соединенных Штатов и непрерывное согласование наших внутренних, подчас противоречивых правил в годы Гражданской войны, Великой депрессии и длительной борьбы за равноправие рас и полов, которая продолжается и по сей день. Что касается большинства государств, то с нашей стороны было бы нереалистично ожидать от них того, что они быстро приспособятся к правилам глобализации, которые выглядят уж очень по-американски. Но не нужно слишком увлекаться дарвиновским пессимизмом. Ведь, начав извиняться за глобализацию как навязывание американских ценностей или американизацию, легко перейти к намекам на то, что «эти люди никогда не станут такими, как мы, в силу расовых или цивилизационных различий». Всего десять лет тому назад большинство специалистов охотно списывали со счетов неблагополучную Россию, заявляя, что славяне по своей генетической природе не способны перейти к демократии и капитализму. Подобные аргументы звучали и в большинстве критических высказываний в адрес Китая в 1990-е годы, да и до сих пор их можно услышать в дебатах о возможности демократизации общества в постсаддамовском Ираке по западному образцу. Мол, «мусульмане — это все равно что марсиане».

Так как же отличить тех, кто по праву принадлежит к «Ядру» глобализации, от тех, кто остается во мраке «Провала»? И насколько постоянен и неизменен водораздел между ними? Понимая, что граница между «Ядром» и «Провалом» подвижна, выскажу предположение, что направление перемен важнее, чем их интенсивность. Да, можно сказать, что бразды правления в Пекине по-прежнему в руках Коммунистической партии, идеологи которой на 30 % руководствуются принципами марксизма-ленинизма и на 70 % — понятиями героев «Клана Сопрано» (название детективного сериала про итальянскую мафию в Америке. – Ред.). Однако Китай присоединился к Всемирной торговой организации, а в долгосрочной перспективе это гораздо важнее, чем перманентное вхождение страны в зону «Ядра». Почему? Потому что это вынуждает Китай приводить свои внутренние правила в соответствие с принципами глобализации в банковской сфере, в области таможенных пошлин, защиты авторских прав и окружающей среды. Конечно, простое приведение внутренних норм и правил в соответствие с формирующимися правилами глобализации еще не гарантирует успеха. Аргентина и Бразилия недавно на собственном горьком опыте испытали, что выполнение правил (в случае с Аргентиной весьма условное) автоматически не обеспечивает иммунитет против паники, пирамид в экономике и даже рецессии. Стремление приспособиться к глобализации само по себе не может служить гарантией от одолевающих страну невзгод. Это не значит, что беднейшие слои населения тут же превратятся в стабильный средний класс, – просто с течением времени уровень жизни людей будет расти. В итоге всегда есть опасность выпасть из фургона под названием «глобализация». Тогда кровопролитие неизбежно.

Какие же страны и регионы мира можно в настоящее время считать функционирующими? Это Северная Америка, бЧльшая часть Южной Америки, Европейский союз, Россия при Путине, Япония и формирующиеся азиатские экономики (в первую очередь Китай и Индия), Австралия и Новая Зеландия, а также ЮАР. По примерной оценке, в этих странах и регионах проживают четыре из шести миллиардов населения земного шара.

Кто же тогда остается в «Провале»? Было бы проще сказать, что «все остальные», но я хочу представить вам больше доказательств, чтобы аргументировать свою точку зрения о том, что «Провал» еще долго будет причинять беспокойство не только нашему бумажнику или совести.

Если мы отметим на карте те регионы, в которых США проводили военные операции после окончания холодной войны, то обнаружим, что именно там сосредоточены страны, не входящие в сферу разрастающгося «Ядра» глобализации. Эти регионы – Карибский перешеек, фактически вся Африка, Балканы, Кавказ, Центральная Азия, Ближний Восток и значительная часть Юго-Восточной Азии. Здесь проживают приблизительно два миллиарда человек. Как правило, на этих территориях отмечен демографический перекос в сторону молодого населения, доходы которого можно охарактеризовать как «низкие» или «ниже среднего» (по классификации Всемирного банка они составляют менее 3 тыс. долларов в год на душу населения).

Если обвести линией большинство тех районов, куда мы вводили свои войска, у нас, по сути, получится карта «Неинтегрированного провала». Конечно, некоторые страны, если принять во внимание их географическое положение, не укладываются в простые схемы. Они, как Израиль, окружены «Провалом», или, наоборот, как Северная Корея, волею случая оказались внутри «Ядра», или же, как Филиппины, расположились в пограничной зоне. Но, учитывая приведенные данные, трудно отрицать внутреннюю логику складывающейся картины: если та или иная страна выпадает из процесса глобализации, отвергает ее содержательную часть, резко возрастает вероятность того, что США рано или поздно отправят туда войска. И наоборот: если страна функционально связана с процессом глобализации и действует в основном по ее законам, нам нет нужды посылать свои войска, чтобы восстанавливать порядок и ликвидировать угрозы.

НОВОЕ ПОНИМАНИЕ УГРОЗЫ

Со времени окончания Второй мировой войны в нашей стране бытовало представление о том, что реальная угроза безопасности исходит от стран с сопоставимыми размерами, развитием и уровнем достатка, — иными словами, от таких же великих держав, как Соединенные Штаты. В годы холодной войны такой супердержавой был Советский Союз. Когда в начале 1990-х произошло крушение «большой красной машины», у нас высказывались опасения относительно объединенной Европы, могущественной Японии, а в последнее время — в связи с усилением Китая.

Любопытно, что все эти сценарии объединяло одно предположение: по-настоящему угрожать нам способно только развитое государство. А как насчет остального мира? В военных документах менее развитые страны и регионы проходили как «малые включенные». Это означало: достаточно располагать военной мощью, способной отвести угрозу, исходящую от великой державы, чтобы всегда быть готовыми к действиям в менее развитом регионе.

События 11 сентября заставили усомниться в этом предположении. В конце концов, мы подверглись нападению даже не со стороны государства или армии, а всего лишь группы террористов, которых Томас Фридмен на своем профессиональном жаргоне назвал «сверхоснащенными одиночками, готовыми умереть за свое дело». Их нападение на Америку повлекло за собой системную перестройку нашего государственного аппарата (было создано новое Министерство внутренней безопасности), нашей экономики (теперь мы платим де-факто налог на безопасность) и даже нашего общества. Более того, эти события послужили сигналом к началу войны с терроризмом, и именно через их призму наше правительство теперь рассматривает любые двусторонние отношения в области безопасности, которые мы налаживаем во всем мире.

Во многих отношениях атаки 11 сентября оказали огромную услугу американскому истеблишменту, отвечающему за национальную безопасность: они избавили нас от необходимости заниматься абстрактным планированием и искать себе «ровню» для будущих высокотехнологичных войн, заставив обратить внимание на присутствующие «здесь и сейчас» угрозы мировому порядку. Таким образом высветилась линия водораздела между «Ядром» и «Провалом» и, что еще важнее, приобрела рельефные очертания та среда, в которой зарождается сама угроза. Усама бен Ладен и «Аль-Каида» представляют собой продукты большого «Провала» в чистом виде — по сути дела, его наиболее жесткую ответную реакцию на посыл, исходящий от «Ядра». Они показывают, насколько хорошо мы справляемся с задачей экспорта безопасности в регионы беззакония (не очень-то хорошо) и какие государства они хотели бы «отлучить» от глобализации и вернуть к «хорошей жизни», как ее представляли себе в VII веке (их цель — все государства большого «Провала» с преобладающим мусульманским населением, особенно Саудовская Аравия).

Если принять во внимание эти намерения Усамы и сопоставить их с хроникой наших военных интервенций последнего десятилетия, то вырисовывается простое правило безопасности: вероятность того, что та или иная страна спровоцирует США на военное вторжение, обратно пропорциональна ее вовлеченности в процессы глобализации. Понятно, почему «Аль-Каида» сначала базировалась в Судане, а потом в Афганистане: они находятся в ряду стран, наиболее удаленных от процессов глобализации. Взгляните на другие государства, в которых в последнее время появлялись силы быстрого развертывания США: Пакистан (северо-западная часть), Сомали, Йемен. Эти страны и глобализация находятся на разных полюсах.

Деятельность данной сети терроризма важно пресечь на корню «на ее собственной территории», но столь же важно отрезать террористам доступ к «Ядру» через «промежуточные государства», расположенные вдоль политых кровью границ большого «Провала». В качестве примера на память тут же приходят такие страны, как Мексика, Бразилия, ЮАР, Марокко, Алжир, Греция, Турция, Пакистан, Таиланд, Малайзия, Филиппины и Индонезия. Но США работают над этой проблемой не в одиночку. Например, Россия ведет свою войну с терроризмом на Кавказе, Китай с удвоенной энергией взялся за укрепление своей западной границы, а всю Австралию взбудоражили взрывы на острове Бали.

Если мы отвлечемся на минуту и поразмышляем о значении складывающейся ныне новой карты мира в более широком смысле, то стратегию США в области национальной безопасности можно представить себе следующим образом: (1) добиться более широких возможностей защитных структур «Ядра» адекватно реагировать на события типа 11 сентября — например, осуществить системную перестройку; (2) работать с промежуточными государствами с целью расширения их возможности защищать «Ядро» от экспорта терроризма, наркотиков и пандемических болезней из стран большого «Провала»; (3), самое важное, сократить размеры большого «Провала». Обратите внимание: я не сказал, что надо отгородиться от «Провала». Первую нервную реакцию многих американцев на события 11 сентября можно выразить следующим образом: «Давайте покончим с нашей зависимостью от иностранной нефти, и тогда нам не придется иметь дело с теми людьми». В основе этой мечты лежит крайне наивное представление, будто сокращение того небольшого числа контактов, что существуют между «Ядром» и большим «Провалом», сделает последний менее опасным для нас в долгосрочной перспективе. Из-за того что Ближний Восток превратится в Центральную Африку, мир не станет более безопасным для моих детей. Мы не сможем просто взять и отмахнуться от тех людей.

Ближний Восток — это идеальная стартовая площадка. Дипломатия бессильна в регионе, где главный источник нестабильности – внутреннее положение в самих странах, а не взаимоотношения между ними. Хуже всего то, что на Ближнем Востоке отсутствует личная свобода, а это приводит к возникновению тупиковых ситуаций в жизни большинства здешнего населения — в первую очередь молодежи. Некоторые государства, такие, как Катар и Иордания, созрели для своего рода «перестройки» и рывка в более светлое политическое будущее благодаря молодым лидерам, осознающим неизбежность перемен. Иран также ждет прихода своего Горбачёва, если он уже не пришел.

Что мешает преобразованиям? Страх. Это боязнь отказа от традиций и боязнь осуждения муллы. Это и опасение мусульманских государств быть помеченными позорным клеймом «вероломных предателей» своей веры, и боязнь стать мишенью для радикальных группировок и террористических сетей. Но прежде всего это страх быть не такими, как все, и оказаться под огнем со всех сторон — разделить участь Израиля.

Ближний Восток давно уже превратился в некую дворовую кодлу, всегда готовую обидеть слабого. Израиль еще держится на плаву лишь потому, что стал, как это ни прискорбно, одним из самых «крутых» в квартале. Изменить эту гнетущую обстановку и открыть шлюзы для перемен способно только одно – вмешательство внешней силы, которая в полном объеме возьмет на себя функцию Левиафана. Свержение Саддама, главного хулигана во всей округе, заставит США играть роль Левиафана более последовательно и решительно, чем они это делали в последние десятилетия. В первую очередь потому, что Ирак — это Югославия Ближнего Востока, перекресток цивилизаций, которые исторически всегда нуждались в диктатуре для поддержания порядка. Когда надобность в приходящих «няньках» отпадет, за этим регионом так или иначе придется присматривать, так что наши длительные усилия в послевоенных Германии и Японии покажутся легкой прогулкой в сравнении с тем, что предстоит нам на Ближнем Востоке.

Дело это верное, и сейчас самое время им заняться, да к тому же мы единственная страна, которой это по плечу. Дерево свободы не зацветет на Ближнем Востоке, пока там нет безопасности, а безопасность занимает самое важное место в экспорте нашего государственного сектора. При этом я имею в виду не экспорт вооружений, а то внимание, которое наши вооруженные силы уделяют любому региону, где сохраняется опасность массового насилия. Мы единственное государство на планете, способное экспортировать безопасность на постоянной основе, и у нас имеется достойный послужной список в этом деле.

Назовите мне страну, в которой царят мир и спокойствие, и я укажу вам на прочные или укрепляющиеся связи между местными военными и американскими военнослужащими. Покажите мне регионы, где большая война немыслима, и я продемонстрирую вам постоянно находящиеся там американские военные базы и имеющиеся долгосрочные альянсы в области безопасности. Перечислите мне крупнейшие инвестиционные проекты мировой экономики, и я укажу вам на два примера военной оккупации, преобразившей Европу и Японию после Второй мировой войны. В течение полувека наша страна успешно экспортировала безопасность в регион старого «Ядра» глобализации (Западная Европа и Северо-Восточная Азия), а в последние 25 лет, после неудачи во Вьетнаме, и в формирующееся новое «Ядро» (развивающиеся страны Азии). Но наши усилия на Ближнем Востоке были несущественны, а в Африке почти ничего не предпринималось. Пока мы не начнем систематический, долгосрочный экспорт безопасности в большой «Провал», он будет все настойчивее экспортировать свои недуги в «Ядро» в виде терроризма и других факторов нестабильности.

Чтобы сократить размеры «Провала», потребуется нечто большее, чем только американский экспорт безопасности. Например, Африке придется оказать гораздо более существенную помощь, чем предполагалось в прошлом, и в конечном итоге интеграция большого «Ядра» будет скорее зависеть от частных инвестиций, нежели от усилий государственного сектора «Ядра». Но все должно начинаться с безопасности, потому что свободные рынки и демократия не могут процветать в условиях непрекращающегося конфликта.

Придется перестроить наш военный истеблишмент так, чтобы он мог соответствовать стоящим перед ним задачам. В обозримом будущем нам не грозит мировая война — прежде всего потому, что наш колоссальный ядерный потенциал делает такую войну бессмысленной для кого бы то ни было. Одновременно классические войны «государство против государства» становятся довольно редким явлением, и если Соединенные Штаты находятся в процессе преобразования своего военного ведомства, то возникает естественный вопрос: каким оно должно стать, чтобы успешно справляться с будущими угрозами? По-моему, клин выбивают клином. Если в мире растет число «сверхоснащенных одиночек», то и наша армия должна состоять из таких же «сверхоснащенных одиночек».

Это звучит, вероятно, как стремление возложить дополнительное бремя ответственности на и так уже перегруженных военных. Но именно непрерывный успех Америки в сдерживании глобальной войны и исключении войн в отношениях между отдельными государствами позволяет нам совать свой нос в более сложные межэтнические конфликты и предотвращать возникновение порождаемых ими опасных транснациональных сил. Мне известно, что большинство американцев не желают и слышать об этом, но реальное поле боя в глобальной войне с терроризмом по-прежнему находится именно там. Если бы все ворота были на замке и было бы достаточно «охранников», то 11 сентября никогда не стало бы реальностью.

В истории много поворотных моментов, подобных тому страшному дню, но вспять она не поворачивает никогда. Мы рискуем многим, игнорируя существование большого «Провала», потому что он никуда не исчезнет до тех пор, пока мы, как нация, не ответим на брошенный нам вызов и не сделаем глобализацию по-настоящему глобальной.

СДЕЛАТЬ «ПРОВАЛ» БЕЗОПАСНЫМ

Вот какие регионы являлись мировой проблемой в 1990-е годы и угрожают сегодня и завтра реальными бедствиями, способными застигнуть нас во дворе собственного дома.

1. Гаити. Усилия по строительству государства в 1990-е принесли разочарование. На протяжении без малого ста лет мы вводили сюда войска и, несомненно, вернемся в эту страну в случае кризиса.

2. Колумбия. Страна разбита на несколько незаконных территорий со своими армиями, повстанцами, наркобаронами и настоящими правительствами, которые заняты переделом территории. Наркотики по-прежнему текут рекой. На протяжении последнего десятилетия укреплялись связи между наркокартелями и повстанцами, а теперь стало известно о наличии связей с международным терроризмом. Мы вмешиваемся в этот конфликт, раздаем обещания, но так ничего и не достигли. Приложение с нашей стороны частичных, разрозненных усилий и постепенное их наращивание ни к чему не приводят.

3. Бразилия и Аргентина. Обе страны дрейфуют между большим «Провалом» и функционирующим «Ядром». В 90-е годы прошлого века обе вволю наигрались в игру под названием «глобализация» и чувствуют себя обманутыми. Им угрожает реальная опасность вывалиться из фургона и встать на путь саморазрушения, проводя политику крайне левого или крайне правого толка. Ни о какой военной угрозе говорить не приходится, разве что об угрозе их собственным демократическим завоеваниям (возможное возвращение военных к власти). Южноамериканский общий рынок МЕРКОСУР пытается создать собственную реальность, в то время как Вашингтон настаивает на свободной торговле между двумя Америками. Но, возможно, нам придется довольствоваться соглашениями с Чили или тем, что только Чили войдет в расширенную ассоциацию НАФТА (Североамериканское соглашение о свободной торговле). Неужели Бразилия и Аргентина доведут дело до самоизоляции и будут потом жалеть об этом? Бассейн реки Амазонка остается большой неуправляемой территорией Бразилии. Кроме того, окружающей среде наносится все более серьезный урон. Проявит ли мировое сообщество достаточную озабоченность в связи со сложившейся ситуацией, чтобы вмешаться и попытаться исправить положение?

4. Бывшая Югославия. В течение большей части последнего десятилетия Европа демонстрировала свою неспособность действовать сплоченно и согласованно даже на собственных задворках. Западу теперь долго придется выполнять в этом регионе роль приходящей няньки.

5. Конго и Руанда/Бурунди. В результате военных действий, длившихся на протяжении всего десятилетия, в Центральной Африке погибло от двух до трех миллионов человек. Насколько еще должно ухудшиться положение, прежде чем мы попытаемся хоть что-то предпринять? Должны погибнуть еще три миллиона? Конго — это государство в стадии деградации, ни живое, ни мертвое, и все стремятся поживиться за его счет. Кроме того, в этом регионе свирепствует СПИД.

6. Ангола. В стране так и не предпринято серьезных попыток остановить непрекращающуюся гражданскую войну, которая за прошедшие четверть века унесла полтора миллиона жизней. По сути дела, внутренние междоусобицы продолжаются здесь с середины 1970-х годов, когда рухнула португальская колониальная империя. Ожидаемая продолжительность жизни в этой стране менее сорока лет!

7. Южная Африка. ЮАР – единственная африканская страна, входящая в состав функционирующего «Ядра». Тем не менее она находится на перепутье. Существует множество опасений по поводу того, что ЮАР служит своего рода шлюзом для террористических сетей, стремящихся получить доступ к «Ядру» через заднюю дверь. Самая большая угроза безопасности — преступность, принявшая характер эпидемии. В этой стране также свирепствует СПИД.

8. Израиль — Палестина. Террор не утихает — каждое новое поколение на Западном берегу спит и видит продолжение эскалации насилия. Защитная стена, которая возводится в настоящее время, будет своего рода Берлинской стеной XXI века. В конце концов внешним державам придется разводить обе враждующие стороны, чтобы обеспечить безопасность (это разведение обещает быть очень болезненным). Всегда существует вероятность того, что кто-либо попытается нанести по Израилю удар с помощью оружия массового уничтожения (ОМУ) и тем самым спровоцирует ответный удар, на который, как нам кажется, Израиль способен, что тоже не может не вызывать тревогу.

9. Саудовская Аравия. Менталитет монаршей мафии, действующей по принципу «надо дать им кусок пирога», в конечном счете спровоцирует внутреннюю нестабильность и насилие. Политика выплаты отступных террористам, чтобы держались подальше от этой страны, рано или поздно приведет к краху, а поэтому следует ожидать опасностей и извне. Значительную часть населения составляет молодежь, у которой практически нет надежд на будущее, немногим лучше и перспективы правящей элиты, основной источник доходов которой — тающие на глазах долгосрочные активы. Вместе с тем нефть еще достаточно долго будет значить слишком много для Соединенных Штатов, и они не постоят за ценой, чтобы обеспечить стабильность в этой стране.

10. Ирак. После вторжения нас ожидает гигантская восстановительная работа. Нам придется выстраивать режим безопасности во всем регионе.

11. Сомали. Хроническое отсутствие дееспособного правительства. Хроническая проблема с продовольствием. Хроническая проблема подготовки в стране террористов. Мы ввели туда морских пехотинцев, а также специальный воинский контингент, но ушли разочарованными — это своего рода маленький Вьетнам 1990-х. Будет сделано все возможное, чтобы он не повторился.

12. Иран. Контрреволюция уже началась: на этот раз студентов не устраивают захватившие власть муллы, от которых они хотят избавиться. Иран стремится дружить с США, но возрождение фундаментализма — это та цена, которую нам, возможно, придется заплатить за вторжение в Ирак. Муллы поддерживают терроризм и реально стремятся заполучить ОМУ. Значит ли это, что они станут следующей мишенью после того, как мы разберемся с Ираком и Северной Кореей?

13. Афганистан. Эта страна попирала законы и была рассадником насилия еще до того, как на мировую арену вышел режим «Талибан», тянувший ее в прошлое, в VII век (что было не так трудно сделать). Правительство продалось «Аль-Каиде» за гроши. Это крупный центр производства наркотиков (героин). В настоящее время США увязли там надолго, пытаясь уничтожить наиболее отъявленных террористов/мятежников, которые предпочли остаться.

14. Пакистан. Всегда существует опасность того, что эта страна применит атомное оружие в конфликте с Индией по причине своей слабости (последний тревожный звонок прозвучал 13 декабря 2001 года, когда прогремели взрывы в Дели). Опасаясь, что Пакистан может пасть жертвой радикальных мусульман, мы решили поддержать приверженные твердой линии военные группировки, которым в действительности не доверяем. Страна кишит боевиками «Аль-Каиды». США намеревались объявить Пакистан государством-изгоем, пока 11 сентября не вынудило нас снова перейти к сотрудничеству. Попросту говоря, Пакистан, похоже, не контролирует большуЂю часть своей территории.

15. Северная Корея. Усиленными темпами продвигается к созданию ОМУ. Эксцентричное поведение Пхеньяна в последние годы (признание в похищениях людей; нарушение обещаний, связанных с ядерным оружием; открытая поставка вооружений в те страны, куда мы не рекомендуем поставлять оружие; подписание соглашений с Японией, которые как будто указывают на наступление новой эры; восхваление идеи новой экономической зоны) указывает на то, что он намерен провоцировать кризис. Такое поведение характерно для некоторых случаев психических заболеваний. Мы опасаемся, что Ким может пойти ва-банк (мало ли чего можно ждать от умалишенного). Численность населения сокращается — как долго люди там еще продержатся? После Ирака эта страна может стать нашей следующей целью.

16. Индонезия. Привычные опасения по поводу раскола страны «с самым многочисленным в мире мусульманским населением». Страна сильно пострадала от азиатского кризиса, буквально уничтожившего ее экономику. Как выяснилось, это район активных боевых действий террористических сетей.

Есть опасения, что новые/интегрирующиеся части «Ядра» в ближайшие годы могут быть потеряны. Речь идет о нижеследующих странах.

17. Китай. Страна во многом соревнуется сама с собой, пытаясь сократить число нерентабельных государственных предприятий, почти не снижая при этом уровня занятости. Кроме того, предпринимаются усилия, чтобы решить проблему роста потребностей в энергоносителях и сопутствующего загрязнения окружающей среды, а также предотвратить грядущий кризис с выплатами пенсий. Новое поколение лидеров подозрительно напоминает лишенных воображения технократов. И еще не известно, справятся ли они со стоящими перед страной задачами. Если ни один из этих макроэкономических факторов не спровоцирует внутреннюю нестабильность, то вряд ли Коммунистическая партия Китая (КПК) тихо растворится в ночи, предоставив массам бЧльшие политические и экономические свободы, которые на каком-то этапе могут показаться людям недостаточными. В настоящее время КПК чрезвычайно коррумпирована и фактически является паразитом на теле нации, но все еще верховодит в Пекине. Армия, похоже, все дальше уходит от общества и от реальности, более близоруко сосредоточиваясь на противодействии «угрозам» со стороны США, которые не дают Китаю возможности угрожать Тайваню, остающемуся еще одной взрывоопасной точкой. Кроме того, в Китае огромные масштабы приобрела эпидемия СПИДа.

18. Россия. Путину еще предстоит проделать большой путь в утверждении диктатуры закона; в руках мафии и баронов преступного мира все еще сосредоточено слишком много власти и влияния. Чечня и ближнее зарубежье в целом будут втягивать Москву в насилие, которое, тем не менее, вряд ли выплеснется за границы Российской Федерации. Продвижение США в Центральную Азию само по себе вызывает нервозность в Москве и может, если не действовать аккуратно, привести к ухудшению взаимотношений. У России слишком много внутренних проблем (слабость финансовой системы, деградация окружающей среды и пр.), слишком сильна ее зависимость от экспорта энергоресурсов, и она не ощущает себя в безопасности (не получится ли так, что восстановление экономики Ирака убьет курицу, несущую золотые яйца для России?). СПИД тоже распространяется здесь быстрыми темпами.

19. Индия. Постоянно сохраняется опасность ядерного противостояния с Пакистаном. Мало того, проблема Кашмира также не способствует улаживанию конфликта с Пакистаном, и война с терроризмом вызвала рост степени вовлеченности США. Индия наглядно демонстрирует все плюсы и минусы глобализации в миниатюре: высокие технологии, массовая бедность, островки бурного развития, трения между разными культурами/религиями/цивилизациями и т. д. Индия слишком велика, чтобы преуспевать, и одновременно она слишком велика, чтобы можно было допустить ее крах. Индия хочет быть могучим и ответственным военным игроком в регионе, надежным другом США и отчаянно стремится догнать по развитию Китай (сама себя убеждая в том, что нужно непременно добиться успеха). Кроме того, в стране быстро распространяется СПИД.

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 24 июня 2004 > № 2851523 Томас Барнет

Мораль во внешней политике

© "Россия в глобальной политике". № 3, Июль - Сентябрь 2003

Лесли Гелб – президент Совета по международным отношениям; Джастин Розентал – директор Исполнительного бюро Совета по международным отношениям, докторант-политолог в Колумбийском университете.

Данная статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 3 (май/июнь) 2003 г. © 2003 Council on Foreign Relations, Inc.

Резюме Нравственность, которая прежде играла незначительную роль во внешней политике, становится одним из ее важнейших факторов. И хотя эта тенденция чревата множеством проблем, она идет на пользу Америке да и всему остальному миру.

Несколько событий случилось за последнее время в сфере международной морали и общечеловеческих ценностей: Мадлен Олбрайт дала свидетельские показания в Международном трибунале по военным преступлениям в бывшей Югославии; директор отдела политического планирования Государственного департамента США заявил, что одной из важнейших причин начала иракской войны послужила необходимость продвижения демократии; высокопоставленный дипломат из администрации Буша отправился в Синьцзян (Китай) изучить, как там соблюдаются права мусульманского населения. Газеты отреагировали рутинными, ничем не примечательными статьями – но именно это и знаменательно. Бывший госсекретарь США выступает в трибунале по военным преступлениям. Америка устанавливает демократию в Ираке. Пекин позволяет американскому правозащитнику проверять, как он проводит свою внутреннюю политику. Подобное происходит теперь регулярно, не вызывая ни особых комментариев, ни споров, ни иронии со стороны «реалистов».

В сфере американской внешней политики произошли серьезные перемены, которые мало кто заметил и осмыслил. Мораль, этика, ценности, общечеловеческие принципы – весь набор высоких идеалов, связанных с международными отношениями и прежде являвшихся объектом внимания в основном лишь проповедников и ученых, ныне укоренился если не в сердцах, то, по крайней мере, в умах американских внешнеполитических деятелей. Высшие государственные чиновники, как демократы, так и республиканцы, заговорили на новом языке. Они снова оперируют понятиями, которые в течение почти ста лет отметались, как «вильсонианские». Форма может быть разной: призыв к смене режима, к гуманитарной интервенции, к продвижению демократии и прав человека, но почти всегда основным этическим принципом остается защита прав личности.

Было бы ошибкой расценивать повышение значимости международной этики только как постмодернистскую версию «бремени белого человека», хотя поведение некоторых политиков и дает для этого определенные основания. Сегодня разные религиозные и культурные сообщества во всем мире разделяют эти ценности. Движения в поддержку демократии, движения, требующие справедливого наказания для военных преступников, больше не являются чисто американским или западным явлением. И хотя, возможно, кое-кто из американских деятелей по-прежнему использует на международной арене язык морали как прикрытие для традиционной стратегии национальной безопасности, очевидно, что в основе лежит более глубокая тенденция. Раньше диктаторы, пользовавшиеся поддержкой Вашингтона, могли не беспокоиться о вероятном вмешательстве в их внутреннюю политику. Сегодня ситуация изменилась: даже если США и нуждаются в помощи того или иного режима, это не значит, что противоправные действия правителей не получат отпора, хотя бы в форме резкой публичной критики. Этический аспект стал составной частью политики США и многих других стран. И хотя даже на нынешнем, новом этапе он редко является главной движущей силой внешней политики, мораль все же представляет собой постоянный фактор, который нельзя игнорировать, если речь идет об эффективности внешней политики или о внутренней политической поддержке.

Эволюция идеи

Данный нравственный феномен возник не сразу. Ему предшествовал долгий период скачкообразного развития. Определенные очертания он приобрел только в последние тридцать лет.

В человеческом обществе с незапамятных времен существовали законы, касавшиеся объявления и ведения войны. Египетские мудрецы и китайский стратег Сунь-Цзы, живший в IV веке до нашей эры, оставили нам набор правил о том, как и почему следует начинать войну и как ее правильно вести. Блаженный Августин утверждал, что для начала войны нужны справедливые основания, а Фома Аквинский считал, что войну можно вести только с разрешения верховного правителя и с добрыми намерениями. Жан Боден, французский правовед, живший в XVI веке, считал войну необходимым злом и, в значительной степени, делом властителей. В XVII веке его коллега Гуго Гроций, переживший ужасы Тридцатилетней войны, писал о защите прав мирных жителей и путях установления и поддержания мира.

Эти и другие мыслители внесли вклад в создание системы международного права и связанной с нею системы нравственных ценностей, с которой мы имеем дело сегодня. Споры, однако, часто велись на периферии международной практики, при этом они касались не столько универсальной системы ценностей, сколько прав аристократии и суверенных государств.

Подготовившие Женевские конвенции, Гаагские конвенции конца XIX – начала XX века сформулировали «законы войны», которые защищали права мирного населения и лиц, принимающих участие в военных действиях, а также установили правила обращения с пленными и ранеными. Эти нормы помогли сделать войну гуманнее, однако этическая сторона более крупных внешнеполитических проблем затронута не была. Некоторые из этих проблем стали предметом целенаправленного рассмотрения со стороны различных транснациональных организаций в XIX веке. Так, квакеры в США и Великобритании совместно выступили против рабства, а женщины по всему миру объединились в борьбе за предоставление им избирательного права. Но все же до Вудро Вильсона никто из мировых лидеров не решался строить внешнюю политику государства на основе универсальных морально-этических ценностей.

Вильсон призывал относиться к праву нации на самоопределение и демократию так же серьезно, как к правам человека. Но очевидный провал его начинаний охладил пыл его последователей. Речь Франклина Рузвельта о «четырех свободах» и его последующий вклад в создание Организации Объединенных Наций все же не соответствовали возвышенным идеалам Вильсона. При создании ООН в расчет принимались не универсальные нравственные ценности, а в основном политические интересы великих держав.

Возможно, самая значительная единичная попытка возвести права человека в ранг универсальных ценностей была сделана в ходе Нюрнбергского процесса, на котором нацистским лидерам и их приспешникам было предъявлено обвинение в военных преступлениях и в «преступлениях против человечности». Но несмотря на то что этот процесс стал потрясением для всего мира, прецедент, созданный им, был вскоре забыт. Нюрнбергский трибунал был воспринят скорее как чинимое победителем правосудие, нежели как универсальный и общий для всех символ высокой морали.

Во времена холодной войны дела с нравственностью тоже обстояли неважно. Да, действительно, порочной государственной системе была противопоставлена система гораздо более совершенная, однако, когда дело доходило до драки, ни та, ни другая сторона не стеснялась в средствах. Американские левые обвиняли Вашингтон в том, что они считали нарушением морали: в поддержке диктаторских режимов и тому подобном. Но до прихода к власти Ричарда Никсона и Джимми Картера эти обвинения не принимались всерьез и не преобладали среди политиков.

Realpolitik Никсона и Генри Киссинджера вызвала неприятие и у республиканцев, и у демократов по причинам ее аморальности. Правые республиканцы порицали политику разрядки как попустительство советской «империи зла». Демократы, а вскоре и их лидер президент Джимми Картер критиковали линию Киссинджера как «противоречащую американской системе ценностей». Что касается Картера, то он сделал моральный аспект внешней политики центральной темой своей предвыборной кампании.

И хотя потом, уже будучи главой государства, Картер действительно изменил позицию США по отношению ко многим диктаторским режимам (например, в Аргентине, Уругвае и Эфиопии), он предпочитал закрывать глаза на ситуацию в таких странах, как Филиппины, Иран и Саудовская Аравия. Эти противоречия послужили примером непоследовательной политики, являющейся почти неизбежным следствием попыток сочетать выполнение приоритетных задач в сфере безопасности с соблюдением этических принципов.

Преемник Картера Рональд Рейган унаследовал его этическую риторику, при этом сосредоточив внимание на противостоянии авторитарным коммунистическим режимам. Рейган помогал туземным врагам Советского Союза в Афганистане, Анголе, Кампучии и Никарагуа. Но и в этом случае невозможность постоянно следовать нормам морали стала очевидной. В то время как Рейган боролся с коммунизмом, его обвиняли в поддержке правых «эскадронов смерти» в Сальвадоре, в минировании гаваней в Никарагуа – стране, управляемой «демократически» избранным правительством, в поставке иранским фанатикам оружия и библий в обмен на заложников.

Этическая риторика применялась Картером для нападок по адресу правых диктаторов, Рейганом – по адресу левых, но оба они весьма эффективно использовали понятия этики и нравственных ценностей в своей внешней политике.

Рейган и Картер оставили после себя некое подобие консенсуса между демократами и республиканцами по вопросу о том, что этические и нравственные ценности должны играть бoльшую роль в действиях США за границей. Кроме того, с окончанием холодной войны и утверждением Америки в роли единственной сверхдержавы выбор между требованиями этики и государственной безопасности стал менее болезненным, и сегодня нравственность во внешней политике кажется более вероятной.

Что теперь?

Споры о том, что хорошо и что плохо, идут сегодня и в самой Америке, и в остальном мире. Защита прав личности, содействие законности, предотвращение геноцида – такие и многие другие вопросы неизбежно возникают в ходе политических дискуссий. Это происходит не только в кругах общественности, которая все, что говорится на данную тему, справедливо воспринимает с известной долей скептицизма, но и в ходе неофициальных бесед в правительстве и в неправительственных кругах, где не так давно подобные аргументы отметались как «утопические» или же просто не принимались в расчет.

Современная политика буквально насквозь пропитана новой риторикой. Наиболее ярко этот факт продемонстрировала, пожалуй, подготовка к войне с Ираком. В дебатах о причинах и целесообразности войны постоянно упоминались универсальные ценности. Говорилось о том, что, дабы оправдать вторжение, необходимо предоставить иракцам свободу, демократизировать Ирак, если не весь регион, привлечь к операции ООН (пусть это и не всем по душе). Зачастую традиционные реалисты используют новую терминологию активнее, чем традиционные либералы. И даже если в конечном итоге осуществляемая под руководством Америки военная операция послужит скорее укреплению в регионе позиций США, чем каким-либо другим провозглашенным целям, то этическая риторика будет важным условием реализации этой части стратегии национальной безопасности.

Сегодня моральный аспект играет значительную роль буквально в каждой дискуссии по вопросам внешней политики. Иногда это идет на пользу, иногда – нет, но при любом раскладе дело от этого усложняется. Случаев, когда в игру вступает этический фактор, на удивление много, и все они далеко не однозначны.

На протяжении весьма длительного времени американцы ломали копья в бесплодных спорах о правах человека. Одни считали, что с «плохими парнями» необходимо бороться, даже если придется поступиться собственной безопасностью. Другие же утверждали, что США не уполномочены вмешиваться во внутренние дела других стран. Диктаторы разных стран мира успешно играли на этом расколе, чтобы нейтрализовать давление со стороны США. Однако ныне, когда левые и правые фактически объединили усилия в данном вопросе, диктаторам приходится отступать от дорогой их сердцу местной системы ценностей и прислушиваться к призывам из Америки, особенно когда эти призывы неразрывно связаны с такими стимулами, как военная и финансовая помощь. Права человека, по-видимому, никогда не станут эффективным политическим «тараном». Государство – сложный организм и на прямой вызов отвечает особенно упорным противодействием. Но, с другой стороны, правители во всем мире понимают, что нельзя брать американские деньги, просить у Вашингтона защиты и при этом упорно отказываться признавать американские ценности.

Наиболее драматичным примером того, какую важность приобрел этический фактор в сфере международной политики, является, возможно, гуманитарная интервенция. До начала 1990-х годов никто и помыслить не мог о том, что одно государство может вторгнуться на территорию другого суверенного государства, чтобы прекратить массовое кровопролитие (геноцид, этническую чистку – называйте, как хотите). Казалось, что право государств и отдельных групп внутри государства осуществлять массовые преследования и убийства мирных граждан незыблемо, дано самим Господом Богом. Однако в течение нескольких лет этому основному принципу международной политики был нанесен серьезный урон. ООН санкционировала ввод войск на территорию Боснии и Сомали. Североатлантический альянс провел военную операцию в Косово, а Организация американских государств одобрила возглавляемое Соединенными Штатами вторжение в Гаити. Более того, мировое сообщество было вполне готово применить военную силу в Руанде и применило бы ее, не вмешайся администрация Клинтона. Подумать только, мир признал, что нравственность важнее, чем суверенитет.

Но исторический триумф нового принципа не устраняет моральных проблем в случае, если интервенция есть средство достижения благих целей. Кого следует спасать? Существует проблема выбора, далеко не однозначная с этической точки зрения. Спасти всех не удастся; особенно пострадают меньшинства на территории крупных государств. И на чьи плечи ляжет бремя восстановления и совершенствования общества, разрушенного вторжением? Размеры затрат ошеломляют, а список желающих вложить деньги недостаточно велик.

Сегодня существуют и другие инструменты борьбы с преступлениями против человечности. Так, в целях преследования тех, кто творил злодеяния в Югославии и Руанде, ООН создала трибуналы по военным преступлениям. Британские власти арестовали бывшего чилийского диктатора Аугусто Пиночета по обвинению в массовых казнях, пытках и других преступлениях против человечности. Даже если это не остановит всех потенциальных убийц, несовершенное правосудие все же лучше, чем полное его отсутствие.

Но кто бы мог представить себе, как далеко пойдет Америка в своей приверженности демократии после провала политики Вильсона на международной и внутренней арене? Посмотрите, какое странное единодушие по данному вопросу воцарилось в последние годы между такими непохожими людьми, как Мортон Халперин и Пол Вулфовиц, Джордж Сорос и Джордж Буш-младший, даже Ричард Хаас и прочие «реалисты».

Нет сомнений: некоторые из тех, кто посмеивался над Клинтоном, Картером и их единомышленниками, пропагандировавшими демократию, сегодня, ничуть не смущаясь, целиком приняли их идеалы и завтра, возможно, вернутся к прежним убеждениям под давлением международной общественности. Но как бы то ни было, не следует забывать о предупреждениях реалистов, напоминающих, что демократия – это палка о двух концах. Разговоры о демократии служат оправданием действий, которые в противном случае потребовали бы более серьезного обоснования. Иными словами, демократической риторикой прикрывают слабые аргументы. Пропаганда демократии чревата крайностями, например поспешными выборами в ситуации, когда еще не сформировалось либеральное общество, готовое эти выборы поддержать.

Тот факт, что сегодня многие лидеры – и «хорошие», и «плохие» – считают своим долгом громогласно заявлять о своем стремлении к демократии, идет нам на пользу. Громкие обещания обязывают. Может быть, этим правителям придется сделать больше добра, чем они планировали в своих собственных интересах. И все же демократические идеалы обладают столь мощным потенциалом, что их реализация требует определенной доли осторожности. Но даже и при этом условии воплощение в жизнь демократических идеалов само по себе связано с рядом противоречий. Занимаясь продвижением демократии по всему миру, ни администрация Билла Клинтона, ни команда Джорджа Буша ничего или же почти ничего не сказала о необходимости демократизации таких стран, как Китай, Египет и Саудовская Аравия.

Американская программа по борьбе с терроризмом лишь обостряет эти противоречия. Она еще больше разъединяет американцев и мусульман всего мира – а ведь большое число последних и без того считают террористов борцами за свободу. Многие из тех, кто ныне составляет администрацию Буша, ранее критиковали Клинтона за его решение не обращать особого внимания на положение чеченцев в России и мусульман-уйгуров в Китае; теперь эти деятели так или иначе степени отказались от своих убеждений ради создания единого фронта борьбы с «Аль-Каидой» и другими организациями такого рода.

Не стоит забывать и о том, что США часто оказываются на иных морально-этических позициях, нежели весь остальной мир. Большинство стран одобрили Конвенцию о предупреждении преступления, гноцида и наказании за него, создание Международного уголовного суда, Конвенцию о полном запрещении противопехотных мин и Киотский протокол, считая, что все это соответствует их моральным принципам. Америка, однако, отказывается участвовать в этих и других подобных соглашениях, утверждая, что их условия чересчур болезненно отразятся на ее интересах. Такого рода конфликты между этикой и прагматикой разрешить нелегко; следовательно, они и впредь останутся источником трений. Но все же лучше спорить о таких вопросах, как глобальное потепление климата и запрещение противопехотных мин, чем вести традиционную войну за власть.

Да, морально-этические соображения и впредь крайне редко будут определять внешнюю политику государств, особенно если речь пойдет о национальной безопасности. Да, продолжатся дискуссии о достоинствах и недостатках той или иной системы морально-этических ценностей. Да, в разных странах будут бушевать споры о том, что важнее – этические или практические соображения и в каких случаях первые должны превалировать. Даже при том что сегодня универсальные ценности играют более значительную роль во внешней политике многих государств, эта политика будет отягощена противоречиями и лицемерием. И действительно, в мире в большинстве случаев по-прежнему будет господствовать мораль сильного, а этические соображения почти неизбежно станут отодвигаться на второй план. Но ведь раньше они и вовсе не принимались в расчет. Второе место, отводимое подобным соображениям, говорит о том, что отныне правителям будет сложнее игнорировать или нарушать нормы, которые мир все чаще относит к разряду универсальных ценностей.

Мы вошли в новую эру: если раньше гуманные идеалы напрямую противопоставлялись «эгоистическим» интересам государства, то теперь острота конфликта хотя и остается, но во многом она сглажена. Сегодня и высокие идеалы, и эгоизм считаются необходимыми составляющими национальных интересов. И несмотря на связанные с этим старые и новые политические проблемы, нынешняя ситуация идет на пользу и Америке, и большей части остального мира.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 сентября 2003 > № 2906397 Лесли Гелб, Джастин Розентал

XXI век: расходящиеся дороги развития

© "Россия в глобальной политике". № 1, Ноябрь - Декабрь 2002

Л.М. Григорьев — к.э.н., ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН, член Научно-консультативного совета журнала "Россия в глобальной политике".

Резюме Развивающийся мир, к которому сегодня относится и Россия, не догонит мир развитой. На рубеже тысячелетий темпы роста основных групп государств выровнялись. Это означает, что разрыв между ними не преодолевается, а консервируется, сближение уровней развития практически невозможно. Шанс совершить прорыв, направив на цели развития средства, освободившиеся после окончания холодной войны, был упущен.

Насколько устойчива экономическая ситуация в мире? Отвечая на этот вопрос в середине 1990-х годов, большинство политиков и аналитиков были настроены оптимистически: развитые и развивающиеся страны демонстрировали высокие темпы роста, к тому же большая группа государств перешла от планового хозяйства к рыночному. Сегодня процессы, происходящие в мировой экономике, дают серьезные основания для тревоги. На рубеже тысячелетий темпы роста основных групп стран (развитые, развивающиеся и переходные) сблизились и стабилизировались (см. график 1). Это означает, что разрыв между ними не преодолевается, а консервируется, сближение уровней развития практически невозможно. Напротив, эти группы будут следовать по расходящимся дорогам, постепенно отдаляясь друг от друга.

График 1. Динамика реального ВВП развитых, развивающихся и переходных стран за 1990–2003 гг. (в процентах)

Источник: МВФ (сентябрь 2002 г.), МБРР.

Развитые страны — нервный рост

Что происходит в развитом мире и есть ли основания для панических предсказаний, которыми обывателя исправно пугают газеты? В целом можно констатировать, что группа развитых стран находится в “хорошей форме”. К концу 2002-го стало ясно, что США преодолели прошлогоднюю рецессию. Американский подъем 1991–2000 годов был одним из самых мощных и самым продолжительным в истории — без обычного спада посредине десятилетия. В основе его лежали огромные капиталовложения и “дивиденд от мира” (результат окончания холодной войны), который наряду с другими факторами позволил в течение трех лет сводить бюджет с профицитом. Биржевой крах “проколол” спекулятивный “шарик”, но вложенные ресурсы никуда не исчезли и будут давать растущий эффект. Промышленное производство выросло в полтора раза. Несмотря на экономические проблемы 2001-го, США ощутимо увеличили военные расходы и расходы на безопасность. (Причем эти траты являются не столько финансовыми потерями бюджета, сколько стимулом роста спроса.) Теперь же, когда кризис в основном миновал, США получат новые материальные возможности для укрепления своей роли в мире.

В принципе, весь развитой мир начинает выходить из застоя прошедших двух лет (хронические проблемы испытывает только Япония). В 2002–2003 годах впереди, видимо, останутся США, зона евро будет двигаться медленнее. Согласно прогнозу МВФ на 2002–2003 годы, реальный ВВП в развитом мире вырастет на 2,7–2,8 %. Реальные цены на импортируемые развитыми странами первичные товары из развивающихся стран ниже уровня 1990-го. Бюджеты развитого мира сбалансированы лучше, чем когда-либо. Так что 29 стран, представляющих примерно 56 % мирового ВВП по оценкам МВФ [1], могут ожидать возврата к циклическому росту.

Конечно, темпы роста ниже, чем предполагалось, но какой-либо непосредственной угрозы развитию нет. Как и всегда на выходе из кризиса, нет полной ясности, какая отрасль возьмет на себя функцию очередного локомотива роста и что станет основой подъема. Важно, однако, что постиндустриальное общество уже не зависит от ограниченного набора отраслей.

При этом в развитом мире ощущается нервозность, которой не было в 1990-е годы. Обусловлена она главным образом внешними, а не внутренними факторами. В экономике это вопрос устойчивости поставок нефти, цены на нефть и газ, а также корпоративные скандалы и затянувшиеся биржевые потрясения, которые, как правило, предшествуют кризису, а не происходят на стадии перехода к росту. Инстинктивное желание инвесторов уйти в безопасные регионы, по сути дела домой, подкрепляется ощущением конфликтности в политической сфере (Ближний Восток, Ирак, Балканы, общая угроза терроризма). Дискомфорт создают также нерешенные глобальные проблемы: загрязнение окружающей среды, изменения климата, бедность, рост наркотрафика.

Среди внутренних проблем развитого мира отметим главную — ослабление позиций среднего класса. В Европе это подогрело правые, расистские и антииммигрантские настроения, особенно ярко проявившиеся во время недавних парламентских выборов во Франции и Нидерландах. Нервозность усугубляется сложными процессами интеграции, которые заставляют европейцев интенсивно искать способы адаптации к новым условиям существования. Совокупность всех этих факторов вынуждает ведущие державы в большей степени концентрироваться на собственных проблемах, тогда как их интерес к общемировому развитию снижается. Попытки совместить жесткую бюджетную дисциплину (особенно в ЕС) с социальной поддержкой собственных “бедных и обиженных”, растущая вовлеченность европейцев в операции США и НАТО по поддержанию стабильности (Балканы, Азия и пр.) также не стимулируют притока ресурсов в развивающийся мир. После 11 сентября 2001-го все отчетливее проявляется “синдром осторожности” в отношении других стран, особенно в том, что касается долгосрочных инвестиций в зоны военного риска. В нынешней ситуации Запад, похоже, больше озабочен защитой собственного образа жизни и развивается сам по себе, продолжая отдаляться от остального мира.

Нефть — дело деликатное

Особняком стоят страны-экспортеры нефти, особенно члены ОПЕК, сочетающие ряд признаков развитых и множество признаков развивающихся стран. Их отличают относительно высокий уровень дохода на душу населения (в арабском мире) и вообще наличие собственных стабильных источников дохода. В то же время для них характерны монокультура производства и экспорта, низкий уровень развития обрабатывающей промышленности и услуг, часто архаичные политические системы, большие госрасходы, экспорт (в ряде случаев бегство) капитала и ограниченные возможности развития. Колебания доходов настолько велики, что условия роста весьма своеобразны и отличаются как от развитых, так и развивающихся стран [2]. Эти страны, как правило, почти не заимствуют у международных финансовых организаций, но обременены частными долгами.

Развитым странам на фазе выхода из кризиса нужна стабильность нефтяных цен, при этом чем они ниже, тем лучше. В 1990-е годы доходы стран ОПЕК составляли примерно 120–160 млрд долларов в год. За падением до 104 млрд в 1998-м последовал взлет до 250 млрд в 2000 году с постепенным снижением до 175 млрд в 2002-м [3].

Колебания цен и доходов приводят к серьезной неравномерности в торговых и платежных балансах не только стран-экспортеров нефти в том числе например России, но и импортеров. Они затрагивают циклические процессы в развитых странах, но одновременно могут усугубить кризисы, например, в Аргентине и Бразилии, которые испытывают трудности с платежным балансом и выплатами по долгам. Каждый взлет нефтяных цен отражается и на беднейших странах. Это лишний раз указывает на недостатки спотового рынка нефти с точки зрения развития. Очевидно также, что внутренняя стабильность (через бюджеты и внешнеторговые балансы и т. п.) в ряде больших групп важнейших стран мира зиждется на хрупком равновесии между интересами экспортеров, основных импортеров (и их компаний), а также трейдеров. В процесс глобального роста как бы встроен сложный раскачивающий механизм со случайной функцией — ценой на нефть.

Периоды высоких цен на нефть непродолжительны, роль нефти как фактора развития (раньше эту функцию выполняли каучук, медь и т. п.) не вечна. В 1991–2000 годах, когда среднеарифметическая цена барреля нефти “Брент” составляла примерно 19 долларов, экономический рост в мире достигал порядка 3 % от реального объема ВВП. В этот же период рост потребления нефти увеличивался примерно на 1 % в год и составил в общей сложности 12 %. Прогнозируя будущее, следует исходить из того, что цены на нефть более 25 долларов за баррель будут стимулировать процессы энергосбережения. Уменьшения роста добычи и потребления нефти в мире можно ожидать как на основании естественных ценовых факторов, так и в силу специальных мероприятий в странах ОЭСР, цель которых — снизить зависимость от импорта нефти. Таким образом, прогноз роста на 1,5–2 % мирового спроса на нефть, скорее всего, чересчур оптимистичен [4]. Шанс стран-экспортеров на развитие и модернизацию будет упущен, если высокие доходы уйдут не на накопление, а на потребление, вывоз капитала и тому подобные цели.

Устойчивое развитие — ускользающая цель

За сорок лет, прошедших с момента массового обретения независимости бывшими колониями, эксперименты по развитию беднейших стран принесли весьма ограниченные результаты. Каждые десять лет мировое сообщество вынуждено списывать долги и изобретать новые формы помощи. В 90-е также не удалось достичь устойчивости развития бедных и беднейших стран [5].

В Декларации Тысячелетия 2000 года содержалось обещание к 2015-му снизить вдвое число абсолютно бедных, но не были указаны средства решения этой задачи. Усилия по восстановлению объема и уровня помощи, предпринятые со стороны ООН и развивающихся стран на конференциях 2002 года, привели к неоднозначным результатам. Международная конференция по финансированию развития, проходившая под эгидой ООН с 18 по 22 марта 2002-го в Монтеррее (Мексика), завершилась обещанием США и ЕС увеличить официальную помощь развивающимся странам в предстоящее десятилетие еще на 50 млрд долларов. Это важный результат, но тем самым фактическая помощь всего лишь восстанавливается до уровня предыдущих лет. Пока недостижимой целью ООН остается предоставление развитыми странами помощи в размере 0,7 % от их ВВП.

Саммит в Йоханнесбурге (ЮАР) в августе — сентябре 2002 года можно считать успешным, особенно в том, что касается ряда намерений, связанных с экологией. Но в организационном и финансовом отношении его результаты не меняют ситуацию в мире, новой модели развития пока не просматривается [6]. Декларация конференции в Йоханнесбурге констатировала: “Постоянно возрастающий разрыв между развитым и развивающимся миром представляет главную угрозу глобальному процветанию, безопасности и стабильности” [7].

В 1990-е была упущена уникальная возможность обратить средства, сэкономленные от противостояния двух идеологических лагерей, на цели развития. Эти деньги способствовали дальнейшему прогрессу развитых рыночных демократий, как таковых. Целый ряд стран (прежде всего Африки и Азии), которые переживали периоды роста, в минувшее десятилетие понесли огромные потери накопленного человеческого и управленческого капитала в локальных вооруженных конфликтах. Вопиющим примером того, как нация своими руками разрушает предпосылки собственного развития, стала политически мотивированная ликвидация белого фермерства в Зимбабве. “Черный передел”, затеянный Робертом Мугабе, отбросил на десятилетия назад не только страну, но и весь регион (Зимбабве была главным производителем продовольствия для всех соседей). К тому же и без того ограниченные ресурсы международного сообщества отвлекаются от целей развития на постконфликтное восстановление (Босния, Руанда).

Районы “бедствий” оказывают депрессивное воздействие на соседей: неурегулированность многих конфликтов препятствует долгосрочному деловому планированию. Крупные инфраструктурные проекты практически неосуществимы в условиях угрозы терроризма, наличия территориальных споров или неопределенности с правами собственности.

В 1990-е официальная помощь развитию (ОПР) со стороны развитых стран заметно сокращалась. Наблюдается “усталость” от предыдущих попыток содействовать развитию. Они не приводили к успеху в силу коррупции на местах и неспособности ряда стран должным образом использовать помощь (самый яркий пример — масштабные выплаты Палестине, которые попросту оказались пущены на ветер, поскольку там возобновился разрушительный конфликт). Если в 1990–1998 годах (за исключением 1996-го — см. график 2) официальная помощь развитию (практически это гранты) составляла 45–60 млрд долларов, то в 2000–2001 годах она упала ниже уровня 1985-го — порядка 35 млрд долларов. (В отношении к ВВП стран-доноров ОПР сократилась с 0,35 % до 0,22 %.)

Поиск моделей участия иностранной помощи и капитала в экономическом развитии стран с нарождающимися рынками продолжается. Упор делался на снижение долгов, развитие рыночной экономики, призывы увеличить помощь. Однако любая помощь окажется бессмысленной, если не будут отлажены эффективные механизмы ее использования.

График 2. Динамика официальной помощи развитию, прямых и портфельных инвестиций в развивающиеся страны, млрд долларов в ценах 2001 г. (млрд дол., 1985–2002 гг.).

Источник: Всемирный банк.

Частный капитал и рост в 90-х

В середине минувшего десятилетия на какой-то период создалось впечатление, что увеличившийся приток частного капитала из стран ОЭСР в развивающиеся страны поможет им совершить качественный скачок. По темпам роста в 1991–1997 годах развивающиеся страны заметно опережали развитые. На этих данных основывались оптимистические оценки положительного влияния глобализации, в частности либерализации финансовой деятельности, информационной революции и т. д., на динамику развития.

На самом деле общий экономический подъем опирался на быстрый рост ограниченного числа ведущих развивающихся стран, в которые шел основной поток прямых инвестиций и которые в период до 1997-го сумели использовать их для развития и ускорения. Это латиноамериканские (Аргентина, Бразилия, Мексика, Чили), центрально- и восточноевропейские (Польша, Венгрия, Чехия) и азиатские (Корея, Малайзия, Таиланд, Сингапур) страны, а также Китай и Гонконг [8].

Некоторые компоненты этих потоков отличались неустойчивостью. Например, частные займы колебались от 90 млрд долларов до –0,7 млрд в год (см. график 3). Общий валовой приток частных ресурсов увеличился с уровня 30–45 млрд долларов в год в конце 1980-х до почти 290 млрд в 1997–1998 годах. Правда рост частных вложений в 1990-х отражал три важных дополнительных фактора по сравнению с 1980-ми годами: резкий рост инвестиций в Китай, приватизацию в Бразилии и Аргентине, появление как объекта инвестирования большой группы государств с переходной экономикой Центральной и Восточной Европы и СНГ (27 стран).

График 3. Динамика притока валового и чистого (валовой минус проценты по кредитам и прибыль по иностранным инвестициям) частного капитала в развивающиеся страны (млрд. дол., 1985–2002 гг.).

Источник: Всемирный банк, 2002 г.

Графики 2 и 3 показывают, что приток чистых ресурсов в развивающиеся страны резко сократился одновременно с официальной помощью в разгар азиатского кризиса конца 1990-х [9]. В то же время наблюдается большой параллельный “увод” сбережений из развивающихся стран, причем не столько международными компаниями, сколько в большой степени местными политическими и деловыми элитами. Наиболее подвижный портфельный и банковский капитал на время создает возможность серьезного роста финансирования, но при оттоке может стать инструментом эскалации кризисов, что и наблюдалось в прошлое десятилетие. Всем стало ясно, насколько опасна опора на портфельные инвестиции, и прямые инвестиции превратились наконец в основной инструмент переноса развития в развивающиеся страны. Следует, однако, учитывать, что частный капитал крайне чувствителен к реальным или потенциальным рискам и не может компенсировать нехватку собственных усилий правительств и бизнеса развивающихся стран.

Исследования показывают, что укрепление прав собственности, ограничение черного рынка, расширение политических свобод и борьба с коррупцией способствуют экономическому развитию. Мир бедности по-прежнему характеризуется ограниченным притоком внешних ресурсов, не слишком эффективным использованием ресурсов собственных, а также непрекращающимися конфликтами, которые подрывают успехи, достигнутые в периоды стабильности. Согласно данным ЮНКТАД, обнародованным в конце октября 2002-го, объем прямых инвестиций в мире снизился в текущем году на 27 %. В частности, инвестиции в Африку снизились с 17 млрд долларов до 6 миллиардов.

Ведущие лидеры регионов — насколько они устойчивы?

Опыт последнего десятилетия показал, что мало добиться роста на какое-то время, гораздо важнее поддерживать его в длительной перспективе. Развитые страны тем и отличаются, что способны удерживать высокий уровень развития, несмотря на войны и кризисы. В этой связи необходимо проанализировать группу ведущих стран — развивающихся, переходных и даже развитых, лидирующих в своих регионах. Как локомотивы роста, они устанавливают де-факто стандарты стабильности, их банки выступают в роли надежного “ближнего зарубежья” для соседей и т. п. Если прогресс и рост тормозятся в странах-лидерах регионов, это ведет к общему замедлению, потере момента движения в направлении реформ и социально-политической устойчивости.

Например, экономический крах и трудноразрешимые политические проблемы в Индонезии серьезно повлияли на развитие Юго-Восточной Азии, кризис затронул “тигров”, рост которых был столь впечатляющим в прошлом: Таиланд, Малайзию, Южную Корею, Сингапур. Тяжелейшие кризисы поразили Аргентину, Бразилию и Турцию — государства-лидеры роста в 1990-х годах. Драма конца 1990-х заключается в том, что жертвами кризисов и конфликтов стали страны, обладавшие солидным потенциалом роста, включая накопленный управленческий и человеческий капитал (например, балканские государства).

Для этих среднеразвитых стран — соседей России по рейтингам — характерен размер ВВП на душу населения в пределах 4–12 тысяч долларов. Создается новая угроза мировому экономическому прогрессу — потеря надежды догнать первый эшелон. При анализе 15 государств, играющих важную роль в регионах (помимо Северной Америки, Западной Европы и Японии) становится очевидно, что если нет роста даже в таких странах, на которые приходится около 33 % мирового ВВП, то вряд ли стоит говорить об общем масштабном прогрессе в мире. Среднегодовые темпы прироста ВВП в этих странах сократились в 1998–2001 годах по сравнению с 1994–1997 годами с 6,3 до 4,6 %. Но отчасти речь идет о лукавстве статистики: за вычетом России, Индии и Китая в 12 оставшихся ведущих государствах разных континентов темпы прироста ВВП снизились гораздо резче — с 4,8 до 1,85 %. С 1998 по 2001 год лишь Россия ускорила свое развитие (даже включая год дефолта). В Китае и некоторых других странах наблюдается замедление роста. Индия и Египет сохранили темпы. Сочетая концентрацию ресурсов с постепенной либерализацией коммерческой деятельности, Китай, вес которого в экономике развивающегося мира огромен, укрепляет иллюзию общего значительного прогресса.

Многие ключевые страны, прежде всего Аргентина, Турция и, возможно, Бразилия, испытали или испытывают острейший кризис. В Израиле и Мексике наблюдается спад.

Именно у среднеразвитых стран имелась возможность масштабного внешнего заимствования, теперь же они испытывают все трудности долговых потрясений. Как недавно отметил нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц, “мы до сих пор не умеем управлять кризисами” [10]. От позитивной динамики этих стран зависят среди прочего также региональная торговля, миграция рабочей силы, уверенность инвесторов. Региональные и гражданские конфликты, перемежаемые экономическими потрясениями, создают пеструю картину, отчасти напоминающую ситуацию столетней давности.

Модернизация по жестким правилам

Постепенная стабилизация в странах с переходной экономикой (28 стран Европы и Азии без Китая и Вьетнама, по критериям МВФ), особенно четырехлетний подъем в России, отодвинула их проблемы на второй план. Анализ, специально проведенный Международным валютным фондом в 2000 году, показал, что в течение XX века не произошло радикального изменения в соотношении государств на международной арене [11]. В частности, социалистическая индустриализация в бывшем СССР не повлияла на положение России относительно большинства развитых стран мира в 2000-м по сравнению с 1900 годом. Правда, увеличилось отставание от ведущих стран по размерам реального ВВП на душу населения.

Страны Восточной и Центральной Европы реинтегрируются с Западом примерно с тех же относительных стартовых позиций (40–45 % ВВП на душу населения по сравнению с Западной Европой), которые они занимали в первой половине XX века [12]. По итогам прошлого столетия развитые страны росли в целом быстрее и все больше отрывались не только от беднейших стран, но и от “второго эшелона”. Чемпионами в классе перемещений вверх по относительной шкале оказались Китай и Тайвань, заметно продвинулись вверх Япония и Корея. Все эти государства отличались на этапе ускорения концентрацией ресурсов, высокой (30 % и более) нормой накопления в ВВП, экспортной ориентацией и “реформами сверху”.

В России вопросы модернизации стали обсуждаться все более активно по мере преодоления затяжного кризиса переходного периода и ликвидации прямых последствий финансового краха 1998 года. Пожалуй, впервые в истории страна и на востоке, и на западе граничит с государствами, которые демонстрируют ощутимо более высокие темпы роста и для которых характерны устойчивое управление и осознанные экономические стратегии (вроде интеграции в ЕС). Список негативных последствий краха 1998-го возглавляют огромный внешний долг, дефицит доверия населения и предприятий к финансовым институтам, низкая норма накопления (18 % при среднемировых 23 %), низкая капитализация даже ведущих российских компаний. А главное — низкий уровень формирования среднего класса, доступ к ресурсам и рентоориентированное поведение участников процесса накопления. В этом контексте возникли дискуссии вокруг проблем догоняющего развития, вреда или пользы промышленной политики и т. п.

1990-е годы определили характер экономических и политических систем, возникших в переходных странах. Переходные государства можно разделить на несколько групп, находящихся на разных стадиях развития. Европейскими лидерами по формированию рыночных институтов и темпам экономического роста являются Словения, Польша, Чехия и Венгрия, ближе к ним — страны Балтии. Но целая группа стран в результате внешних и гражданских конфликтов, неудачной экономической политики и т. п. оказывается во все более трудном положении. По одному из критериев ООН (ВВП меньше 800 долларов на душу населения и др.), многие постсоциалистические страны попали в группу наименее развитых: Албания, Босния, Молдавия, Азербайджан, Армения, Грузия, Таджикистан и Киргизия; к этой группе примыкает даже Украина.

Россия, Казахстан и некоторые другие страны выделяются тем, что, несмотря на наличие огромных проблем, неравномерность предшествующего развития и неадекватность институционального базиса, они все же перешли к росту. Теперь перед Россией и более продвинутой группой стран стоят сходные проблемы: рост наметился, рынок есть и признан ЕС, установилась социально-политическая стабильность — осталось обзавестись эффективным рыночным хозяйством и модернизировать экономику, приблизив ее к уровню стран Западной Европы (от 5–10 тыс. долларов ВВП на душу населения до 15–20 в обозримом будущем). Вступление центрально- и восточноевропейских стран в Европейский союз даст им пространство для сбыта, жесткие правила финансового поведения (по бюджетным дефицитам и т. п.) и гранты на региональное развитие.

Фактически помощь международных финансовых организаций (МФО) постепенно становится для России скорее страховкой, нежели опорой. Упор на роль частного капитала в программах МФО и (несколько запоздалое) институциональное развитие как раз показывают, что с точки зрения развитого мира переход к рынку на востоке Европы, в сущности, завершен. Это означает, что переходные страны будут все больше рассматриваться как обычные среднеразвитые (или развивающиеся). Обедневшие государства также постепенно растворяются в обычных международных категориях. Специальный “переходный” статус все более утрачивает общее для этих стран содержание. Что же касается конкуренции на товарных рынках, то новые переходные экономики и в 1990-х не имели особых поблажек в качестве “награды” за отказ от планового хозяйства.

Нет ничего предосудительного в “догоняющей” экономике или в использовании естественных или накопленных страной преимуществ в целях ускорения своего развития. К тому же страна сама определяет способ развития исходя из характера ресурсов, интересов держателей основных активов и политической и финансовой элиты. И если страна развивается в направлении интеграции на базе иностранного капитала (венгерский вариант), то это в конечном итоге тоже выбор. Если окажется, что в России победил вариант развития на базе интегрированных бизнес-групп, то это будет наш выбор. Правда, этот вариант также не гарантирует быстрой и масштабной модернизации, поскольку любые инвестиции в нем должны в первую очередь отвечать корпоративным интересам. Заметим, что роль новых международных требований по финансовой отчетности, правил ВТО по конкуренции, в частности возможное появление экологических и трудовых стандартов, могут вести к закреплению фактического разделения труда в мире. Ведь разрушение окружающей среды и сверхэксплуатация труда — это “марксистское” прошлое промышленно развитых стран, которого они не стесняются, но не рекомендуют другим, прежде всего по этическим соображениям. Но тем самым ужесточение правил конкуренции в мире ведет к новой ситуации, в которой экономический рост и развитие, в отличие от времен “дикого” капитализма, будут осуществляться в рамках сложной (и недешевой) системы правил. Понятно, насколько это ужесточит требования к ведению бизнеса по сравнению с нынешней ситуацией.

Модернизация по новым правилам для стран переходного периода возможна, но это — нелегкое дело. Рассчитывать на иностранную помощь или капиталовложения как на основной фактор роста не приходится. Модернизация всегда была результатом огромной внутренней активности, использования внутренних ресурсов и удачных внешних обстоятельств.

Экономическое развитие мира в начале XXI века осложняется в условиях общей политической нестабильности, локальных и гражданских конфликтов, разрушающих плоды предшествующего развития. Многие ключевые страны регионов охвачены кризисами, и соответственно осложнились процессы выравнивания. Способность стран к опережающему развитию, которую в недавнем прошлом демонстрировали, например, Тайвань и Южная Корея, сегодня значительно ограничены. Сложившаяся парадигма развития не решает важнейших проблем мирового развития, но пока у нее нет альтернативы. Перед различными по уровню и типу развития группами стран стоят свои проблемы, они решают их собственными методами, идут во многом своими дорогами. Конвергенция мира в процессах глобализации была, пожалуй, переоценена в период подъема 90-х годов и информационной революции. Гармоничное устойчивое развитие пока ускользает. Миру не грозит катастрофа, но нет твердой надежды на то, что серьезные проблемы удастся решить в короткие сроки. Решение этих проблем придет с осознанием глобальной взаимозависимости и ответственности. Общие правила игры в мире установлены на ближайший период, и возможность модернизации реализуется у той страны, которая найдет нетривиальные пути использования собственных национальных ресурсов.

1. См .: World Economic Outlook, IMF, April 2002, Washington.

2. Л.М. Григорьев, А.В. Чаплыгина. Саудовская Аравия — нефть и развитие // Международная энергетическая политика, 2002 (сент.). № 7.

3. См. расчеты: Global Oil Market Analysis, A.G. Edwards, August 19, 2002, p. 15.

4. См.: В. Алекперов. Нефтяной потенциал // Нефть России. 2002. № 9. С . 12.

5. William Easterly. The Elusive Quest for Growth: Economists’ Adventures and Misadventures in the Tropics. MIT Press, 2001.

6. Highlights of commitments and implementation initiatives. UN Johannesburg Summit, September 12, 2002.

7. The Johannesburg Declaration on Sustainable Development, September 4, 2002.

8. Л. М. Григорьев.Трансформация без иностранного капитала: десять лет спустя // Вопросы экономики. 2001. № 6.

9. Отток ресурсов рассчитан условно: прибыли и проценты могли быть реинвестированы.

10. Дж. Стиглиц. Преодоление нестабильности // Ведомости. 2002. 25 сент.

11. The World Economy in the Twentieth Century: Striking Developments and Policy Lessons. Сh. 5. In: World Economic Outlook, IMF, April 2000, Washington.

12. I. Berend. From Regime Change to Sustained Growth in Central and Eastern Europe // Economic Survey of Europe, 2000, № 2/3, p. 49.

Россия. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 16 ноября 2002 > № 2907537 Леонид Григорьев