Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

New York Times: «золотая виза» стимулирует иностранцев покупать жильё в Европе

«Золотая виза», обеспечивающая ВНЖ инвесторам в недвижимость, всё больше привлекает жителей стран за пределами ЕС. Граждане политически нестабильных государств рассматривают покупку элитного дома в ЕС как вариант безопасной гавани, пишет известное издание.

Сейчас в 14 странах есть программы, которые предлагают визы или паспорта приобретающим недвижимость иностранцам, согласно исследованиям Henley & Partners. Черногория вскоре станет 15-й, британская заморская территория Ангилья планирует последовать её примеру. Многие другие страны, в том числе США и 20 из 28 членов Евросоюза, предлагают ВНЖ иностранцам, желающим инвестировать в некоммерческие деловые предприятия. Эти государства считают, что инвестиции укрепят их экономику, сообщает New York Times.

Другие страны, во главе с малыми островными государствами Карибского бассейна и Вануату в южной части Тихого океана, рады просто продать паспорт по цене всего от $100 000. Аналитики говорят, что предложения паспортов и резидентства стали большим бизнесом, привлекая около $20 млрд инвестиций ежегодно.

С одной стороны – это помогает экономике страны. С другой – вызывает опасения в Европейском парламенте и Организации экономического сотрудничества и развития, которая работает над содействием экономическому росту во всем мире. Специалисты полагают, что программы могут способствовать отмыванию денег, уклонению от уплаты налогов и свободному передвижению преступников и террористов, а также позволить состоятельным россиянам обойти экономические санкции.

Восемь стран — пять малых карибских государств, Турция, а также Кипр и Мальта — выдадут паспорта покупателям недвижимости, от которых, как правило, требуется проводить минимум времени на территории данных стран. Португалия выдаст паспорт через пять лет, но заявитель должен проводить в стране минимум одну неделю в году. Испания и Латвия настаивают на 10-летнем ожидании. Латыши и греки требуют сложных языковых тестов и нескольких лет фактического проживания в стране, а латыши настаивают, чтобы претенденты выучили государственный гимн.

Быстрее всего получить паспорт – в Доминиканской Республике, медленнее всего – в Турции.

Больше всего в «золотых визах» заинтересованы китайцы и россияне, пишет New York Times. Также интерес растёт среди французов, британцев, американцев.

Автор: Виктория Закирова

Евросоюз. Ангилья. Весь мир > Миграция, виза, туризм. Недвижимость, строительство > prian.ru, 23 мая 2019 > № 2993414

С 2012 года в Афганистане зарегистрированы 3,5 миллиона случаев вынужденной миграции

За прошедшие 6 лет около 3,5 миллионов афганцев были вынуждены покинуть свои дома в связи с угрозами жизни, сообщается в недавно опубликованном отчёте Международной организации по миграции (МОМ).

В исследовании, посвящённом проблеме внутренне перемещённых лиц, отмечается, что в число причин вынужденного переселения входят вооружённый конфликт и высокий уровень насилия, случаи нарушения прав человека, а также стихийных бедствий.

Стоит отметить, что наряду с внутренней миграцией остаётся актуальной проблема беженцев – начиная с 2012 года, страну покинули 2,3 миллиона человек. Большинство из них, достигшее 1,4 миллиона, отправилось в Иран, около 500 тысяч – в Пакистан, 270 тысяч – в Турцию и страны Европы.

Международная организация по миграции отмечает, что в настоящее время беженцы, подвергающиеся давлению в ходе пребывания за рубежом, возвращаются на родину, и в целом число вернувшихся превышает количество мигрантов, покидающих страну.

Начиная с 2012 года, в Афганистан вернулись 3,2 миллиона мигрантов. 95% от этого числа вернулось из соседних Ирана и Пакистана, оставшиеся 5% – из Турции и европейских государств.

Несмотря на то, что впоследствии бывшие мигранты поселились во всех 34 провинциях страны, около 15% из них, 49 тысяч человек, осели в восточной провинции Нангархар, где оказались по прибытии в страну.

«С учётом уже имеющегося высокого уровня внутренней миграции во многих районах Афганистана, ресурсы многих провинций, принимающих их, уже истощены до предела», – прокомментировал ситуацию глава представительства МОМ в Афганистане Лоренс Харт.

Сотрудник международной организации выразил обеспокоенность в связи с вероятностью массового притока беженцев в Афганистан, обусловленного ужесточением миграционной политики за рубежом, и подчеркнул необходимость дополнительных усилий по поддержке и трудоустройству мигрантов во избежание серьёзного экономического кризиса.

Как анализировать историю международных отношений?

В.А. Веселов – старший преподаватель Факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова

Резюме Рецензия А.В. Куприянова на учебное пособие А.В. Фененко «История международных отношений: 1648 – 1945» побудила меня высказать критические замечания. Полагаю, что иначе у читателя могут сложиться неверные впечатления о рецензируемой книге.

Ответ на рецензию А.В. Куприянова на учебное пособие А.В. Фененко

Рецензия А.В. Куприянова на учебное пособие А.В. Фененко «История международных отношений: 1648 – 1945» побудила меня высказать критические замечания. Полагаю, что иначе у читателя могут сложиться неверные впечатления о рецензируемой книге.

А.В. Куприянов, видимо, некорректно представляет себе разницу между научной монографией и учебным пособием. Первая написана для научного мира, второе – для студента. В монографии автор пишет о том, что ему интересно; в учебном пособии – то, что нужно студенту. Выборка сюжетов в научной монографии определяется интересом автора; в учебном пособии – задачей подготовки студента к экзамену. Сюжеты подбираются в зависимости от их значимости для международных отношений и для достижения практической цели: дать студенту представления о характере международных отношений в конкретный исторический период. Можно дать в пособии много страниц о контактах Франции с марокканским султаном, но такого вопроса на экзамене по истории международных отношений нет. А, например, вопрос «международные отношения в период Первой мировой войны» у студента на экзамене есть. Готовить студенту нужно его, а никак не отношения Франции с Марокко.

О непонимании этого факта свидетельствуем фраза А.В. Куприянова: «Уже к XVI веку шахматная доска большой политики, на которой европейские монархи разыгрывали партии, простиралась до восточных рубежей Персии. Достаточно вспомнить многочисленные альянсы европейских и неевропейских стран»: португальско-абиссинский, англо-персидский, франко-османский, англо-марокканский, альянс между Габсбургами и Сефевидами». Однако объем учебника в 784 с. критичен для расширения. (Интересно, как рецензент представляет себе учебное пособие объемом в тысячу и более страниц?) Если же А.В. Куприянов хочет добавить эти сюжеты любой ценой, то тогда надо будет урезать что-то другое, например, Семилетнюю войну или Наполеоновские войны. Но Семилетняя война была намного важнее для международных отношений XVIII в., чем контакты Габсбургов с Сефевидами. Вопрос «Семилетняя война» у студента на экзамене есть; вопроса «Контакты Габсбургов с Сефевидами» - нет. А.В. Фененко поступил по закону жанра: отдал приоритет ключевым сюжетам, а экзотические сюжеты поставил вторым планом. (К слову, вопреки упрекам А.В. Куприянова их в пособии достаточно – взять, например, франко-османские отношения). Если рецензент ожидал найти в учебнике описание всех межгосударственных отношений с 1648-го по 1945 год, то это упрек не по адресу.

Аналогично А.В. Куприянов может написать, например, монографию об отношениях Португалии с Абиссинией. Но прочтут ее, к сожалению, только несколько студентов. Это узкий сюжет, который интересен только для тех, кто на нем специализируется. Полагаю, что А.В. Фененко поступил корректно: описать все мировые сюжеты невозможно, поэтому для пособия «История международных отношений» надо отобрать самые значимые сюжеты. Ведь история международных отношений – это не сумма внешних политик отдельных стран, а узлы взаимодействия между ними.

Рецензент недоволен, что автор не включил в пособие внешнеполитические инициативы Оливера Кромвеля 1657 года. С таким же успехом можно спросить автора, почему он не включил переговоры между союзниками накануне Тегеранской конференции, контакты между дипломатами держав «Оси», отношение королевского двора Дании к европейским революциям 1848 года… Здесь мы упираемся в бесконечность. Описать все в учебном пособии с ограниченным объемом невозможно. Да и нужно ли? Студент должен знать логику развития мировых порядков, а не набор конкретных мелких фактов, которые всегда будут неполными.

Странно обвинение автора в пренебрежении к истории неевропейских регионов. В пособии, состоящем из 33 глав, истории неевропейских регионов посвящены главы 5, 13, 14, 15, 16, 23, 24, 28, а также значительная часть глав 25 и 32. Практически девять глав (то есть почти треть книги) освещают межгосударственные отношения в неевропейских подсистемах (Ближний и Средний Восток, Восточная Азия, Африка, Северная и Южная Америка, даже Австралия и Новая Зеландия). Вот только названия некоторых из них «Подключение Восточной Азии к Венскому порядку», «Становление американского лидерства в Западной полушарии», «Формирование политической карты Ближнего Востока»… Говорить о недостаточности материала не приходится: рецензент, возможно, просто не заметил в тексте эти главы. Что и не удивительно: автор выбрал для структуры книги проблемный, а не узкорегиональный подход. Большинство этих сюжетов в пособии А.В. Фененко как раз есть (например, описание влияния Великобритании на политику Персии): просто они даны не как «сюжеты вообще», а в логике развития мирового порядка.

Еще более странно выглядит тезис, что «вплоть до конца XIX века удостаиваются в лучшем случае пары абзацев и служат лишь фоном, на котором разворачивается история отношений стран Запада». А. Куприянову, думаю, известно, что европейские страны вели с начала XVI в. колониальную экспансию во все регионы мира Отношения между странами Азии и Латинской Америке строились с участием европейских держав. Интересно, какие отношения между региональными субъектами без участия европейских держав А. Куприянов хотел бы увидеть в пособии по указанному периоду? Отношения Персии с Россией в первой половине XVIII века? Этот сюжет освещен в главе 3. Становление империи Цин и разгром Китаем Джунгарии? Этот сюжет разбирается в главе 14. Если А.В. Куприянов имеет в виду отношения между странами Латинской Америки без участия европейских держав, то им в пособии посвящена специальная глава 15. Были, разумеется, отношения собственные отношения между индейскими племенами и племенными союзами маори, но они не относятся к проблематике международных отношений.

Необычен пассаж А.В. Куприянова, что он хотел бы увидеть «империи Мин и Цин, империю Великих Моголов и Сефевидское государство – короче говоря, страны, являвшиеся региональными лидерами, в которых, как и в европейских государствах, происходил постепенный переход к модерну». Во-первых, империя Мин прекратила свое существование в 1644 г. – за четыре года до начала периода, освещенного в учебном пособии. (С таким же успехом можно упрекнуть автора в том, что он не описал Монгольскую или Римскую империи – они ведь тоже «короче говоря» когда-то являлись региональными лидерами). Во-вторых, империя Великих моголов и империя Мин были региональными лидерами в XVI в. - до начала экспансии европейских держав, что опять-таки выходит за рамки выбранного автором хронологического периода. В-третьих, А.В. Фененко как раз описывает и переход от империи Мин к империи Цин (с. 275 - 276), и гегемонию империи Великих Моголов в Южной Азии (с. 252 – 253). Рецензент, видимо, просто не дочитал до этих мест.

А. Куприянов пишет: «Если историю международных отношений в XIX–XX веках автор излагает более или менее в соответствии с общепризнанными концепциями, в описании периода, определяемого в книге как «Вестфальский порядок», возникает масса вопросов. Прежде всего потому, что автор исходит из положения: основным содержанием периода с 1648 по 1815 г. являлось стремление Франции к к гегемонии и попытки остальных крупных европейских государств помешать установлению этой гегемонии и попытки остальных крупных европейских государств помешать установлению этой гегемонии». Не ясно, что имеет в виду А.В Куприянов под общепризнанными (кем?) концепциями. О гегемонизме Франции в период между окончанием Тридцатилетней войны и Венским конгрессом написано большое количество работ в США, Великобритании, Франции. Разумеется, гегемония Франции не была абсолютной. Но А.В. Фененко корректно называет соответствующие главы не «гегемония Франции», а «попытка установления гегемонии Франции» - большая разница. Была ли она успешной – другой вопрос.

«Именно по итогам Утрехтского мира (а вовсе не Вестфальского, как утверждается на с. 36) был установлен принцип баланса сил, а Франция была вынуждена отказаться от претензий на роль сверхдержавы», - пишет А. Куприянов. Но что, собственно, принципиально изменил Утрехтский мир 1713 г.? Он, конечно, был неудачей для Версаля, хотя ее масштаб невероятно преувеличен – Филипп V все же сохранил за собой испанскую корону. Но всего через двадцать лет Франция обошла условия Утрехтского мира через "семейный пакт" Бурбонов, усилила влияние в Османской империи, инициировала Курляндский кризис и фактически развязала Войну за польское наследство. При короле Людовике XV французские войска оказались в Данциге, Центральной Германии, под Веной и Будапештом и отчасти даже в Шотландии – регионах, о которых Людовик XIV мог только мечтать. Даже дворцовый переворот в России 1741 г. организовал французский посол маркиз Шетарди. Похоже ли это на отказ от претензий Франции стать сверхдержавой? (Реализовались они или нет – это уже другая проблема).

Символом гегемонии Людовика XIV в Версале считалось его изображение в образе великана, переходящего Эльбу. При Людовике XV французские войска перешли Эльбу, но это почему-то считается отказом от французской гегемонии. Если взять количество стран, находящихся под влиянием Версаля, то французская мощь к 1756 г. стала намного больше, чем была в 1680 году. Франция, дополненная союзами с Испанией и Австрией, едва ли стала слабее, чем была Франция, противостоящая коалициям с их участием.

А. Куприянов приписывает А. Фененко странные утверждения, которые затем сам опровергает. «Сама попытка трактовать французскую политику как исполнение «проекта Сюлли» напоминает хорошо знакомую отечественному читателю историю с «Завещанием Петра Великого», и это не случайно». Странно, что кандидат исторических наук не видит разницу между реальным документом Сюлли и фальшивым «Завещанием Петра I». Первый был написан канцлером Сюлли; второй был сфабрикован французскими разведчиками и не имел к российской внешней политике никакого отношения. Хорошо, что А.В. Куприянов не предлагает сопоставить внешнюю политику империи Цин 1840-х годов со сказкой Ганса Кристиана Андерсена "Соловей"…

Не понятно, почему, по мнению А. Куприянова, французские короли следовали «проекту Сюлли», а не Сюлли изложил проекты французских королей – Франция XVII в. никак не была конституционной монархией, чтобы обязать монарха следовать чьему-то завещанию. Еще интереснее, что ничего подобного в книге А.В. Фененко и не утверждается. Проект Сюлли упомянут в ней один раз в главе 1. В пособии на большом фактическом материале показано, как правители Франции (включая деятелей революции) пытались достичь того, что считали ее «естественными границами». Те мирные договоры, которые навязывала другим странам и королевская, и революционная Франция удивительным образом совпадали с «проектом Сюлли», что, наверное, кое о чем говорит. Хочется спросить рецензента: «А какой правитель Франции в указанный период не стремился расширить границы страны к Левому берегу Рейна?»

«К этому же периоду относится и идея «естественных границ Франции», также ошибочно приписываемая автором Сюлли (с. 27) и принадлежащая на самом деле Анахарсису Клоотсу». Интересно, как мог Клоотс, живший в XVIII в., быть автором «проекта Сюлли», который жил во времена Генриха IV (1594 - 1610)? Но главное даже не в этом. Почему вообще мнение Клоотса сопоставимо с мнением Сюлли? Клоотс был публицистом, который знал о внешней политике только из газет и книг. Сюлли – канцлером, который эту политику создавал и проводил. Это все равно, что, например, сказать: идея наладить связи в рамках антигитлеровской коалиции принадлежит не Сталину, а фронтовому корреспонденту Константину Симонову - это он "более-менее оформил мысль Сталина". Для международных отношений, при всём уважении к Константину Симонову, это были несопоставимые единицы.

Применение непроверенного материала для критики автора также используется А. Куприяновым. «Генерал Маллесон возглавил британскую военную миссию в Мешхеде лишь в июле 1918 г. и потому никак не мог устанавливать контакты с правительствами Бухары и Хивы после Февральской революции», - пишет он. Как-будто установить контакты нельзя до открытия миссии! (Миссию, кстати, чаще всего открывают там, где контакты уже имеются). Тексты соглашений Фредерика Бэйли с Евгением Джунковским и бухарским эмиром давно введены в научный оборот – возможно, слово «протекторат» жестковато, а вот «содействие в сфере обороны» со стороны Великобритании в них предусматривалось. «Третья англо-афганская война началась не с вторжения «британско-индийской армии численностью 340 тыс. чел.» на территорию Афганистана 3 мая 1919 г., а с захвата в этот день афганскими силами города Багх на территории Британской Индии». Это, кстати, давний спор. В историографии есть две точки зрения, и обе они имеют своих приверженцев.

«К примеру, в Вестфальских мирных договорах вовсе не был зафиксирован принцип суверенитета». Интересно, что теория международных отношений давно оперирует термином «вестфальский принцип суверенитета». Разумеется, в Вестфальских мирных договорах напрямую не говорилось, что «мы отныне стали суверенные». Но в них излагался комплекс положений, которые в науке о международных отношениях трактуется как утверждение «версальского принципа суверенитета». По логике А.В. Куприянова перехода к феодальной раздробленности в IX в. тоже не было: ведь короли франков в 843 г. не вышли на площадь и не провозгласили, что «отныне мы начинаем феодальную раздробленность». Не было по логике А.В. Куприянова и Ялтинско-Потсдамского порядка: нигде в Ялтинских соглашениях 1945 г. не говорилось, что отныне создается биполярный мир двух сверхдержав. Любой мировой порядок – это в известном смысле идеальный конструкт по М. Веберу, который не тождественен на 100% реальности.

Разумеется, как и любая работа, пособие А.В. Фененко не свободно от недостатков. Думаю, автор будет только благодарен рецензенту за указание описок или опечаток в именах. Однако в целом пособие А.В. Фененко продолжает ту линию системного подхода в международных отношениях, которая была заложена нашими выдающимися международниками М.А. Хрусталевым и А.Д. Богатуровым. Если они применили его для периода после 1945 г., то автор распространил его на триста лет глубже. Этот подход – представление о международных отношениях не как о наборе всех фактов от Австралии до Лабрадора, а как представление о логике развития мировых порядков. Учебник состоялся причем по самому строгому счету. Хочется пожелать и другим авторам успехов в написании подобных работ.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 мая 2019 > № 2996634 Василий Веселов

Ниже 500 тысяч б/с опустился экспорт иранской нефти в мае 2019 

Экспорт нефти Ираном под влиянием санкций США упал в мае 2019 года ниже 500 тыс. б/с, сообщил Reuters со ссылкой на источники в нефтяной отрасли и статистику мировых танкерных морских перевозок. По данным источников, объем поставок нефти Ираном в мае колеблется от 250 до 500 тыс. б/с. В то же время, по данным аналитической компании Refinitiv Eikon, объем поставок иранской нефти в мае составляет около 250 тыс. б/с, а совокупные поставки нефти и конденсата — около 400 тыс. б/с.

«Пунктами назначения являются, главным образом, Индия и Китай», — приводит Reuters слова одного из источников в отрасли. «Больше не в Европу и не в Турцию», — сказал он, имея в виду направления поставок. Агентство приводит оценки иранского официального источника, который предсказывал, что объем поставок нефти из его страны может опуститься до 500 — 700 тыс. б/с. В то же время источники в ОПЕК полагают, что их объем будет составлять от 400 до 600 тыс. б/с.

В апреле объем экспорта нефти Ираном был менее 1 млн б/с, отмечает Reuters.

ПРИШЛО ВРЕМЯ «ЗЕ»?

Президент Украины Владимир Зеленский досрочно распустил Верховную раду.

20 мая в зале Верховной рады Владимир Зеленский, положив руку на Пересопницкое Евангелие, произнес клятву украинскому народу.

РАССТАВИЛ ТОЧКИ НАД «i». МЕСТАМИ – НА РУССКОМ

Сама процедура прошла без особых сюрпризов. Зато в ходе инаугурационной речи новоиспеченный глава государства сделал несколько важных заявлений.

Своей первейшей задачей он видит прекращение боевых действий в Донбассе, ради чего готов на принятие непопулярных решений, вплоть до тех, которые приведут к его отставке: «Я точно не боюсь принимать сложные решения. Я готов терять свою популярность, свои рейтинги, и, если будет необходимо, я без колебаний готов утратить свою должность, чтобы только наступил мир».

С трибуны парламента Зеленский потребовал отставки ряда высокопоставленных лиц, в том числе министра обороны, Генерального прокурора и главы Службы безопасности Украины, а также объявил о роспуске Верховной рады.

Кстати, инаугурационную речь он произнес на украинском языке, включая целые абзацы на русском, чем продемонстрировал неоднозначное отношение к принятому накануне закону о языке.

ЧТО БЫЛО, ТО БЫЛО

В прошлом остались грязная предвыборная кампания, оглушительная победа во втором туре выборов и интрига, связанная с датой инаугурации.

Владимир Зеленский усиленно учил роль президента, оставаясь в виртуальном пространстве украинской политики, а сценаристы, казалось, не поспевали за развитием событий. Русскоязычный актер, еще во время знаменитых предвыборных дебатов на стадионе неуютно чувствовавший себя в украинской языковой среде, за пару недель изучил литературный язык, а уж посты в социальных сетях наловчился писать и вовсе в изысканной манере.

Но если раньше Зеленский мог ссылаться на отсутствие реальных полномочий, мог позволить себе расслабиться, съездить в Турцию и принять участие в ряде светских мероприятий, то сейчас отлучаться с Банковой по личным делам уже не сможет. Виртуальная борьба с депутатами Верховной рады становится реальным противостоянием.

Признаки несовместимости проявились еще до инаугурации. Накануне ряд глав парламентских фракций встречу с избранным президентом проигнорировал, а лидер Радикальной партии Олег Ляшко позволил себе издевательский демарш, заявив, что президент знает его телефон и, если у него возникнут вопросы, может позвонить.

ИГРА, ПОХОЖЕ, НЕ УДАЛАСЬ

Поначалу игра велась вокруг даты инаугурации. Интрига заключалась в том, что новоизбранный президент не скрывал своего желания досрочно распустить ныне действующий парламент. Сделать Зеленский это может до 27 мая: согласно законодательству, за полгода до очередных выборов, которые должны состояться 27 октября, парламент распускать нельзя. Посидеть еще полгода в мягких креслах - неплохая перспектива для политиков, не лишившихся надежды на реванш. Все склонялись к тому, что парламент не позволит Зеленскому принять присягу раньше искомой даты.

«Рада не хочет показать слабину, заранее прогнувшись перед новым президентом. Поэтому игра всех интересантов будет явно нелинейной», - прогнозировал политолог, директор Института глобальных стратегий Вадим Карасев.

Однако в игру вмешались «высшие силы». Петр Порошенко встретился с послами стран «Большой семерки», и в СМИ просочилась любопытная утечка. Кроме реверансов в сторону уходящей власти дипломаты посоветовали Петру Порошенко «плавно передать» власть новоизбранному гаранту Владимиру Зеленскому. Намек был прочитан мгновенно, и уже к утру 16 мая депутаты провластной коалиции поменяли пластинку и дружно назначили дату инаугурации на 20 мая.

Но украинская политика не так проста, как может показаться на первый взгляд. Формально исполнив пожелания послов «семерки», депутаты тут же представили еще более весомый аргумент.

Не успели утихнуть аплодисменты зала, адресованные назначению дня инаугурации, как слово взял спикер парламента Андрей Парубий. Ничтоже сумняшеся он сообщил «грустную новость»: поступило заявление от фракции «Народный фронт», который ассоциируется с экс-премьером Арсением Яценюком, о выходе из парламентской коалиции.

Что это значит? А все то же! Теперь по Конституции депутатам предоставляется месяц для формирования новой коалиции. То, что при нынешнем раскладе политических сил ее сформировать невозможно, никого не волнует. Главное - распустить парламент в течение месяца нельзя.

ЗАГАДОЧНАЯ УЛЫБКА ПОРОШЕНКО

В штабе Зеленского, судя по его прозвучавшему на весь мир заявлению о роспуске Рады, видимо, нашли этому противоядие. Возможно, только ищут при помощи все тех же или других послов. Во всяком случае настоящая борьба на Печерских холмах только начинается.

Присутствовавший на инаугурации Петр Порошенко лишь злорадно улыбался. Старая власть сдаваться не собирается. Порошенко удалось консолидировать своих сторонников. После поражения на выборах он проявил необыкновенную активность. Улицы украинских городов, несмотря на завершившуюся избирательную кампанию, по-прежнему завешаны рекламой в темно-бордовых тонах, под какими Порошенко шел на выборы, теперь там лозунг: «Главное - не потерять страну!»

За несколько дней до вступления в должность Зеленского Порошенко поручает министру обороны Степану Полтораку повысить жалованье военнослужащим, находящимся на передовой, присваивает воинским частям почетные наименования, производит в генералы два десятка преданных офицеров, способствует отстранению от должности нелояльного к старой власти главы Конституционного суда. На груди приближенных чиновников посыпался звездопад орденов и медалей.

Петр Порошенко использовал все для того, чтобы максимально продвинуть своих людей в различные ведомства и таким образом контролировать ситуацию в стране. Управлять государством Владимиру Зеленскому будет крайне трудно.

КРОМЕ ТОГО

Кроме заявления о роспуске парламента новый президент призвал принять закон о снятии депутатской неприкосновенности, выразил готовность к диалогу по вопросу о Донбассе, пообещал «сделать все, чтобы армию Украины уважали во всем мире».

Семен Кундецкий

ТЕРРОРИСТЫ УГРОЖАЮТ РОССИЙСКОЙ АВИАБАЗЕ

Перемирие, заключенное по просьбе Турции на 72 часа, было сорвано.

Террористические антиправительственные банды возобновили наступление на сирийские позиции, они воспользовались прекращением вылетов российской авиации и смогли подтянуть на линию фронта несколько тысяч боевиков, в основном входящих в алькайдовскую группировку «Фронт Нусры» (запрещена в РФ).

Джихадисты успели закрепиться на горной гряде в Латакии, откуда они имеют возможность наносить удары по прибрежным деревням, атаковать беспилотниками и ракетами российскую авиабазу в Хмеймиме.

Большинство террористических группировок не согласились на прекращение огня, получилось так, что его соблюдали только сирийская сторона и российские ВКС.

Мощная террористическая группировка в Идлибе продолжает подпитываться ресурсами, переправляемыми через границу с Турцией, они не испытывает недостатка в вооружениях и боеприпасах, недавно в ряды мятежников были переправлены американские противотанковые ракетные комплексы «Тоу».

Подчиняющиеся Анкаре так называемые «элитные силы» боевиков были переброшены на фронт в Северной Хаме, где террористы удерживают подступы к провинции Идлиб.

Арабская версия российского новостного агентства «Спутник», ссылаясь на источники в сирийской армии, сообщила, что сорванное перемирие было навязано после того, как турецкое правительство при посредничестве России попросило сирийские власти дать Анкаре еще немного времени, чтобы открыть блокированное бандитами международное шоссе Алеппо-Хама-Латакия. Турция в очередной раз сорвала разгром террористической группировки.

Тем временем каждый день оттягивания массированного наступления сирийской армии приводит к новым жертвам и лишь осложняет обстановку на фронте. Бандиты теперь уже чуть ли не ежедневно пытаются атаковать Хмеймим и преодолеть заслон российской ПВО.

Николай Иванов

Beeline Узбекистан запустил LTE-роуминг в 22 странах

Beeline Узбекистан объявляет об открытии доступа к высокоскоростной передаче данных еще в ряде стран: Австрия (с оператором A1), Азербайджан (AzerCell), Беларусь (MTS), Бельгия (Orange), Вьетнам (Viettel), Дания (Telenor), Испания (Orange), Казахстан ("Билайн"), Кипр (PrimeTel), Китай (China Unicom), Люксембург (Orange и Tango), Мальта (GO mobile), Польша (Polkomtel), Россия (Билайн), США (AT&T), Таиланд (Dtac), Турция (Turkcell), Филиппины (Smart), Франция (Orange и SFR), Швейцария (Salt и Swisscom), Шри-Ланка (Mobitel) и Эстония (Elisa).

Напомним, что с 1 июня 2018 г. для всех абонентов Beeline открылась возможность ощутить преимущества высокоскоростного мобильного интернета четвертого поколения в роуминге. Компания уже обеспечила интернетом 4G большинство туристических направлений, причем в некоторых из них в сетях сразу нескольких операторов.

Для того чтобы воспользоваться высокоскоростным доступом в интернет в зарубежной поездке, не требуется подключать дополнительные опции. Нужно, чтобы устройство (смартфон или планшет) и SIM-карта поддерживали режим 4G. Заменить свою текущую сим-карту на SIM-карту 4G мо

Спрос на турецкую недвижимость за год подскочил на 40%

Интерес проявляют покупатели из России и стран бывшего СССР. Это подтверждает и TurkStat, по данным которого продажи недвижимости зарубежным покупателям подскочили на 73% по сравнению с прошлым годом

В апреле Турция опередила Болгарию и заняла второе место в рейтинге портала Prian.ru. В исследовании учитывался интерес покупателей из России и стран бывшего СССР. Такой рост наблюдается впервые с начала наблюдения, с 2012 года.

В чем причины ажиотажа? И надолго ли недвижимость Турции останется привлекательной? Комментирует главный редактор портала Prian.ru Филипп Березин.

«Мы оценивали запросы покупателей на приобретение недвижимости, сравнивали результаты 2018 и 2019 годов. Традиционно лидерами по спросу в последние десять лет являются Испания, Болгария, Германия. Турция долгое время находилась в первой десятке, но, начиная с августа прошлого года, страна делает резкий рывок. Это событие для рынка зарубежной недвижимости достаточно редкое, потому что отечественный покупатель консервативен. Безусловно, успех Турции обусловлен несколькими факторами. Это традиционный интерес к турецкому направлению со стороны туристов и со стороны будущих покупателей недвижимости, поскольку туристы очень часто будущими покупателями и становятся. Турецкая лира за последний год существенно подешевела, соотношение цена-качество как на турецкий отдых, так и на турецкую недвижимость остается более чем привлекательным. Я предполагаю, что Турция на несколько лет вперед закрепилась на лидирующих позициях, интерес к стране стабилен, поскольку эта страна безвизовая, поскольку туристический поток стабилен и только растет».

Еще одна причина интереса, по мнению аналитика, — программа турецкого правительства, принятая осенью прошлого года. Теперь за покупку жилья стоимостью более 250 тысяч долларов предоставляется гражданство страны.

Однако турецкий паспорт вряд ли может заинтересовать россиян, считает управляющий партнер международного брокера недвижимости Tranio Георгий Качмазов.

«Поскольку одной из основных мотиваций покупателя является их страх перед происходящими экономическими и политическими рисками, клиенты боятся и поэтому покупают запасные аэродромы, и таким образом они психологически страхуются на случай негативного сценария развития событий. И в последние годы такие программы очень популярны, паспорта официально продаются на Кипре и Мальте, и программы вида на жительство за последние годы достаточно популярны в Испании, Португалии, Греции. Действительно, Турция запустила свою программу, но поскольку она не входит в Евросоюз, я бы не сказал, что для наших соотечественников турецкий паспорт является каким-то очень лакомым и заветным, поэтому в нашем понимании спроса на турецкие паспорта нет. Больше всего россиян интересуют турецкие регионы Аланья, Анталья и Стамбул».

В Prian.ru добавляют, что растущий спрос от иностранцев подтверждают и официальные данные турецкого статистического института TurkStat. По их оценкам, в марте 2019 года продажи недвижимости в Турции зарубежным покупателям подскочили на 73% по сравнению с аналогичным месяцем 2018 года. За месяц иностранцы приобрели 3129 объектов, в том числе россияне — 156.

Турция желает развивать экономические и культурные связи с Ираном, несмотря на санкции США

Посол Турции в Иране Дерья Орс заявил, что желание Турции продолжать торговлю с Ираном, несмотря на то, что существует риск санкций со стороны США, как всегда, велик.

Об этом посол Турции в Иране Дерья Орс рассказал на встрече с руководителем Организации по культурному наследию, ремеслам и туризму Ирана Али Асгаром Мунесаном в воскресенье в Тегеране, сообщает Mehr News.

Орс сказал, что в Иране есть большие возможности для инвестиций, добавив, что турецкие инвесторы, несомненно, больше заинтересованы в увеличении своего присутствия на иранском экономическом рынке после сокращения барьеров.

В прошлом году, количество иранских туристов, посещающих Турцию, сократилось на 18-20%, и по словам турецкого дипломата, турецкое министерство туризма установило целевой показатель в 40 миллионов туристов на 2019 год.

Али Асгар Мунесан, со своей стороны, заявил, что Организация по культурному наследию, ремеслам и туризму Ирана планирует активизировать свои усилия по ознакомлению иранских туристических достопримечательностей с людьми всего мира, особенно с населением соседних стран.

CУ-57 КОНКУРИРУЕТ С F-35

Эксперты признали превосходство российского истребителя пятого поколения над американским F-35.

Авторитетное военное обозрение «Military Watch magazine» отметило превосходство в воздушном бою российской крылатой машины. Причем, речь идет о «значительном преимуществе» Су-57 над американским истребителем.

Отмечается и превосходство ракет, которыми оснащается Су-57, среди них баллистические гиперзвуковые ракеты, которые летят в несколько раз быстрее скорости звука, тогда как ракеты для F-35 не дотягивают до подобных скоростных параметров. Российский самолет также отличается более высокой выживаемостью.

Появление шестерки Су-57 в сопровождении борта российского президента произвело большое впечатление, когда не сбылись предсказания скептиков о том, что Россия не собирается делать ставку на эти истребители.

После того, как стало известно о начале работы над палубными Су-57, возникли слухи о том, что их собирается закупить Китай для своих авианосцев. Китайцы до сих пор не располагают технологиями, воплощенными в Су-57, в частности, на нем установлена система, «ослепляющая» управляемые ракеты противника.

Большой интерес к Су-57 проявлен и в Индии. Еще одним заказчиком этих истребителей может стать Алжир, который несмотря на экономические трудности старается приобретать новейшие российское боевые системы.

Появилась информация, что и Вьетнам намерен обзавестись российскими истребителями пятого поколения. Это позволит ему не отстать от модернизируемых ВВС Китая.

Еще одним вероятным покупателем российских самолетов может стать Турция, в случае если она не сможет договориться с США по вопросу приобретения С-400 и потеряет право на покупку F-35.

Николай Иванов

Президент Венесуэлы Николас Мадуро предложил провести досрочно запланированные на конец 2020 года выборы в парламент, контролируемый оппозицией.

"Давайте померимся силами на выборах. Давайте проведем выборы, давайте легитимизируем единственный институт, которые не стал законным в последние пять лет (парламент), давайте пойдем на более ранние выборы национальной ассамблеи", - заявил Мадуро, выступая в понедельник перед сторонниками в день первой годовщины своего переизбрания.

"Мы принимаем вызов для мирного, выборного, конституционного, демократического решения. Я хочу выборов, и кто победит? Боливарианский, революционный, христианский и чавистский народ", - сказал он.

Предыдущие парламентские выборы прошли в Венесуэле в 2015 году.

В Венесуэле 21 января начались массовые протесты против Мадуро вскоре после приведения его к присяге. Глава национальной ассамблеи Хуан Гуаидо незаконно провозгласил себя временным главой государства. Ряд стран Запада во главе с США заявили о признании Гуаидо. Мадуро назвал главу парламента марионеткой США. Россия, Китай, Турция и ряд других стран поддержали Мадуро как легитимного президента. В Москве назвали "президентский статус" Гуаидо несуществующим.

Террористические группировки нарушают режим прекращения боевых действий

В провинции Идлиб готовится новая провокация с применением химического оружия.

С 00 часов 00 минут 18 мая вооружённые силы Сирийской Арабской Рес­публики в одностороннем порядке прекратили ведение огня в Идлибской зоне деэскалации. Вместе с тем факты обстрелов позиций правительственных войск и мирного населения в провинциях Хама, Латакия и Алеппо со стороны боевиков продолжаются. С 18 мая зафиксировано 13 случаев нарушения режима прекращения боевых действий, в том числе с использованием миномётов и реактивных систем залпового огня, за­прещённых астанинскими договорённостями от 2017 года и сочинскими соглашениями от 2018 года к размещению в демилитаризованной зоне.

Ночью в минувшую пятницу в российский Центр по примирению враждующих сторон и контролю за перемещением беженцев поступила информация о подготовке провокации террористами группировки «Джебхат ан-Нусра»* в провинции Идлиб. По словам жителей населённого пункта Серакаб, в районе этого населённого пункта боевики готовят провокацию с использованием отравляющих химических веществ, а также доставленных из других районов Сирии обломков российских авиационных фугасных боеприпасов.

Целью провокации, как указывается в сообщении ЦПВС, является обвинение ВКС России в «применении химического оружия» против мирного населения провинции Идлиб. Имитацию якобы отравления сирийцев рядом с осколками авиационных боеприпасов планируется снять на видео, чтобы распространить данные съёмки в социальных сетях и западных СМИ. Полученная ЦПВС информация от жителей населённого пункта Серакаб в ходе проверки получила подтверждение по другому независимому каналу.

На прошлой неделе также стало известно, что выводы официального доклада Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) о химатаке в сирийском городе Дума не соответствуют действительности и противоречат инженерной экспертизе. С таким утверждением выступил эксперт ОЗХО Иэн Хендерсон.

1 марта, поясним, ОЗХО опубликовала доклад об итогах расследования инцидента в городе Дума в Восточной Гуте 7 апреля прошлого года, в котором говорилось, что при атаке использовалось «токсическое химическое вещество… вероятно, хлор». В документе сообщалось, что баллоны с хлором были сброшены с воздуха. Это позволило некоторым странам Запада обвинить в атаке сирийскую авиацию.

Однако эксперт ОЗХО Иэн Хендерсон считает, что «наблюдения, сделанные в двух местах происшествия, вместе с последующим анализом позволяют предположить, что, вероятнее всего, баллоны положили, а не сбросили с воздуха». В его инженерной экспертизе отмечается, что группа специалистов во главе с Хендерсоном провела ряд тестов, имитирующих ситуацию. Эксперты пришли к выводу, что в одном из предполагаемых случаев химатаки следы от предполагаемого удара ёмкости, в которой якобы было отравляющее вещество, не совпадают с повреждением бетонной крыши на месте происшествия. Анализ второго места, где ёмкость с газом нашли на кровати в одном из помещений, показал, что клапан баллона остался нетронутым, что невозможно при прохождении через перекрытия потолка.

«На данном этапе инженерная подгруппа миссии по выяснению фактов ОЗХО не может быть уверена в том, что цилиндры на местах происшествия были сброшены с воздуха, – говорится в инженерной оценке группы Хендерсона. – Размер, характеристика, внешний вид цилиндров и место происшествия не соответствовали тому, что мы ожидали увидеть в случае, если бы они были сброшены с воздуха. В каждом случае альтернативная гипотеза давала единственное правдоподобное объяснение наблюдениям на месте».

Ранее Запад обвинил Дамаск в химатаке на сирийский город Дума в восточном предместье Дамаска и пригрозил военными ударами. В качестве доказательств химической атаки неправительственная организация «Белые каски» использовала кадры, на которых запечатлены жители Думы, в том числе дети, которых врачи якобы пытаются спасти от действия отравляющих веществ.

Позднее участник видеосъёмки в больнице города Дума 11-летний мальчик Хасан Диаб и его отец рассказали журналистам подробности постановочной видеосъёмки весной 2018 года. По их словам, детям за участие в постановке тогда раздали печенье. Опрошенные жители Думы не смогли подтвердить факт химической атаки, заявив, что не знают кого-либо, кто пострадал от отравляющих веществ…

В пятницу, 17 мая, сирийские правительственные силы при посредничестве российского ЦПВС произвели обмен группы задержанных членов незаконных вооружённых формирований на граждан САР, удерживаемых боевиками. Как сообщил журналистам руководитель центра генерал-майор Виктор Купчишин, «в районе населённого пункта Эль-Хадер в провинции Алеппо при посредничестве Центра по примирению враждующих сторон и Сирийского общества Красного Полумесяца состоялся обмен девяти членов незаконных вооружённых формирований на 10 граждан САР, включая двух женщин и ребёнка».

По словам Виктора Купчишина, сирийские власти продолжают амнистию лиц, уклонившихся от военной службы, в том числе беженцев и бывших боевиков. По состоянию на 16 мая было амнистированы уже 57 964 человека.

Ситуация в Идлибской зоне деэскалации в целом остаётся напряжённой. Продолжаются нарушения со стороны незаконных вооружённых формирований, фиксируются обстрелы населённых пунктов в близлежащих провинциях Алеппо, Латакия и Хама. В результате обстрелов в субботу трое военнослужащих вооружённых сил САР получили ранения.

Согласно сообщению сирийского правительственного агентства САНА, имел место ракетный обстрел боевиками селений Аль-Хвейз и Аль-Шарашир в провинции Латакия. Удары нанесли формирования радикальных исламистов, базирующихся в зоне деэскалации в провинции Идлиб и на севере Латакии рядом с турецкой границей. Экстремистские группировки по-прежнему удерживают расположенный в труднодоступной горной местности город Кабани, откуда имеют возможность обстрела мирных населённых пунктов. На стороне альянса радикальных исламистов «Хайат Тахрир аш-Шам» в том районе сражаются боевики из «Туркестанской исламской партии»*, состоящей из прибывших из-за рубежа экстремистов-уйгуров.

В конце недели, как сообщило информационное агентство САНА, сирийские ПВО две ночи подряд отражали атаки с воздуха на южные окрестности Дамаска. Зенитчики поразили несколько воздушных целей противника в небе над Эль-Кунейтрой и южными пригородами столицы. Нападения последовали со стороны оккупированных Голанских высот, расположенных в 40 км от Дамаска. Атаке подвергались военные объекты и склады.

* * *

В субботу российским Центром по примирению враждующих сторон и контролю за перемещением беженцев проведена одна гуманитарная акция в районе Ард аль-Хамра города Алеппо, в ходе которой выдано 500 продовольственных наборов. Всего с начала процесса урегулирования российской стороной проведено 2116 гуманитарных акций. Общий вес гуманитарного груза составил 3373,3 тонны. Медицинскими специалистами Министерства обороны РФ помощь оказана 105 072 жителям Сирии.

_______________

* Террористическая организация, запрещённая в РФ.

Арина Соленкова

19 мая в г. Витория-Гастейс (Испания) состоялся финал баскетбольной Евролиги, в котором московский ЦСКА одержал победу над турецким «Анадолу Эфес» со счётом 91:83.

Самыми результативными игроками матча в составе ЦСКА стали Уилл Клайберн и Кори Хиггинс, в активе которых по 20 очков. При этом Уилл Клайберн был признан самым ценным игроком турнира.

Ранее в полуфинале ЦСКА одолел прошлогоднего победителя Евролиги испанский «Реал», который в свою очередь обыграл в матче за третье место турецкий «Фенербахче» (94:75).

По итогам регулярного сезона Евролиги ЦСКА занял второе место.

ЦСКА в четвёртый раз выиграл Евролигу, ранее армейцы побеждали в 2006, 2008 и 2016 годах. В прошлом сезоне ЦСКА стал победителем регулярного сезона Евролиги и считался главным фаворитом «Финала четырёх», но в итоге довольствовался лишь четвёртым местом.

«Я верил весь сезон в победу в Евролиге, – сказал ТАСС президент ЦСКА Андрей Ватутин. – После неудачи в прошлогоднем «Финале четырёх» мы должны были победить, и мы сделали это!».

Атоммашу требуются квалифицированные кадры

Уже сегодня рост темпа выпуска ядерного оборудования требует от Атоммаша дополнительного набора персонала. Обеспеченность кадрами во многом достигается за счет выпускников опорного вуза завода — ВИТИ НИЯУ МИФИ.

Сотрудники Волгодонского филиала «АЭМ-технологии» (входит в машиностроительный дивизион Росатома – Атомэнергомаш) приняли участие в круглом столе на тему: «Пути обеспечения предприятий дивизионов ГК «Росатом» высококвалифицированными кадрами. Задачи образовательных организаций и предприятий по привлечению талантливой молодежи для работы в атомной отрасли».

Вопросы подготовки достойных специалистов обсуждали депутат Законодательного Собрания, руководитель ВИТИ НИЯУ МИФИ Валентина Руденко, директор по операционной деятельности Волгодонского филиала «АЭМ-технологии» Максим Жидков, руководители и представители РоАЭС, «Волгодонскатомэнергоремонт» филиала АО «Атомэнергоремонт», АО «РостовАтомтехэнерго», АО «Атоммашэкспорт», профессорско-преподавательский коллектив ВИТИ НИЯУ МИФИ, а также руководители образовательных организаций города и районов.

Основным обсуждением круглого стола стала реализации профориентационной работы со школьниками и выпускниками вузов. Необходимо выстроить цепочку «школа - вуз - предприятие» и ориентировать молодежь на изучение профильных предметов уже со школьной скамьи.

О важности подготовки молодых высококвалифицированных специалистов для атомной отрасли рассказал директор по операционной деятельности Филиала АО «АЭМ-технологии» «Атоммаш» в Волгодонск Максим Жидков.

«Прошлый год для завода стал знаковым. Впервые за долгое время мы запустили в работу одновременно три блока: для Курской станции, АЭС «Аккую» в Турции и «Руппур» в Бангладеш. Появилась возможность практически достигнуть тех темпов производства, на которые был рассчитан Атоммаш еще в советские годы. На предприятии запущена масштабная инвестиционная программа. Мы закупаем современные станки, сварочное оборудование, на которые придут работать молодые специалисты. Их готовность включиться в производственный процесс напрямую зависит от эффективного обучения и подготовки», — отметил директор по операционной деятельности Максим Жидков.

Руководитель ВИТИ НИЯУ МИФИ Валентина Руденко: «Вследствие увеличения портфеля заказов ГК потребность в высококвалифицированных кадрах возрастает. Если на большинстве предприятий сегодня говорят об оптимизации и сокращении штата, то конкурентоспособная высокотехнологичная атомная отрасль говорит: «Нам кадры нужны. Креативные, творческие, инициативные, способные работать в команде. Готовьте нам эти кадры, и мы с удовольствием их возьмём!». Причём потребность эта на сегодняшний день очень высока, и спрос на кадры растет с каждым годом. Контрольные цифры приема для нашего института на следующий год увеличиваются практически на 40%. Это очень высокая цифра».

Тема недели: дефицита нефти не будет

Прошедшая неделя была ознаменована «репетицией» военного конфликта на Ближнем Востоке. Горящие танкеры и атака беспилотников на нефтяные объекты Саудовской Аравии сразу же повлияли на стоимость нефти. Вместе с тем, если рассматривать возможность начала крупной военной операции, становится понятно, что она может отразиться не только на нефтяных фьючерсах, но и на физических поставках черного золота, а это, в свою очередь, способно привести к серьезным изменениям всего углеводородного рынка и, как следствие, мировой экономики.

Напомним, что 14 мая йеменские мятежники из движения «Ансар Алла» объявили, что предприняли самую крупную операцию с использованием семи дронов против саудовских объектов жизнеобеспечения с начала военных действий в Йемене весной 2015 г. Хуситские беспилотники нанесли удары по двум нефтеперекачивающим станциям Саудовской Аравии в провинциях Давадми и Афиф. Атака произошла спустя два дня после нападения у порта Эль-Фуджейра в Оманском заливе на четыре нефтяных танкера. Два судна принадлежали Саудовской Аравии.

В истории с этими налетами осталось много неясного.

В частности, каким образом дешевые летательные аппараты смогли нанести урон стратегическим объектам королевства.

Тем не менее в экспертном сообществе почти единодушно расценили эти атаки как репетицию более серьезных военных операций. Реакция нефтяного рынка была закономерной: цены на сырье пошли вверх, 17 мая стоимость июльских фьючерсов на Brent выросла на 0,63%, до $73,08 за баррель.

Но пока даже в Вашингтоне мало кто верит в то, что Соединенные Штаты прибегнут к полномасштабным военным действиям. Об этом свидетельствует хотя бы то, что ряд сенаторов и членов Палаты представителей США поставил под сомнение достоверность заявлений администрации Трампа о росте угрозы национальной безопасности для Соединенных Штатов со стороны Ирана. Более того, спикер Палаты представителей США Нэнси Пелоси заявила о том, что у администрации Трампа «нет разрешения» со стороны Конгресса на объявление войны Ирану. И все же два американских эсминца с крылатыми ракетами «Томагавк» на борту вошли в Персидский залив; в Оманском заливе находится американская ударная группа, возглавляемая атомным авианосцем Abraham Lincoln.

Опрошенные «НиК» эксперты предполагают, что крупномасштабных военных действий со стороны США в отношении Ирана ждать не приходится, но какие-либо точечные удары могут быть нанесены.

Нефтяной рынок ждут пока только ценовые потрясения, а не структурные изменения.

Экономист Саид Гафуров считает, что географически на поставки возможный конфликт повлияет: Ормузский пролив действительно легко закрыть, а через него идет вся саудовская и иранская нефть. Однако быстро нарастят поставки сырья другие поставщики, в том числе и Россия, кроме того, будет идти компенсация своповыми поставками, поэтому потребители не почувствуют физической нехватки нефти.

«Сомневаюсь, что война будет. Скорее, разовый удар, как было в Сирии. Я склонен считать, что иранцы легко обойдут запрет на экспорт. У них есть нефтепровод в Турцию. Рядом Ирак, и отличить иранскую нефть от иракской не представляется возможным. Просто будет большой дисконт. Многие страны не присоединятся к санкциям.

К тому же не думаю, что американцы будут жестко давить на покупателей иранской нефти», — заметил эксперт.

По его мнению, конфликт не приведет и к структурным изменениям на рынке углеводородов.

«Никто не успеет нарастить производство электромобилей и перевести мазутные электростанции на газ и уголь. Слишком удобен бензин как топливо, поэтому его не смогут быстро заменить», — уверен экономист.

Президент фонда «Основание» Алексей Анпилогов напомнил, что за последние годы организованы мощные буферные механизмы, в частности государственные нефтяные резервы, которые сформировали многие страны — потребители нефти: США, Япония, Южная Корея и Китай.

«Эти запасы могут быть использованы в сложной ситуации, когда по объективным причинам перевозка нефти с Ближнего Востока будет затруднена.

Мне кажется, что если изменения цены будут, то скорее по психологическим причинам, связанным с опасениями за выполнение уже заключенных контрактов и изменение системы логистики, а не из-за физического отсутствия необходимых объемов нефти», — пояснил эксперт.

Он напомнил, что частично инфраструктура Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов уже перестроена для смягчения последствий конфликтов в Персидском заливе.

«У Саудовской Аравии есть погрузочные терминалы в Красном море, а ОАЭ имеют нефтепроводы, обходящие Ормузский пролив и обеспечивающие погрузку нефти в порту Эль-Фуджейра», — заметил Анпилогов.

Эксперт считает, что в большей степени на стоимость сырья будет давить уход с рынка иранской нефти.

«Год назад страна добывала 3,2–3,6 млн б/с, сейчас эта цифра снизилась до 2,1 млн, по итогам мая еще снизится. И это более серьезный повод для беспокойства. Иранская нефть занимает 3% мировой добычи, а мировой рынок не настолько эластичен, чтобы быстро заместить эти объемы. Поэтому я считаю, что американская угроза не будет полностью реализована даже в плане блокады Ирана. Он продолжит продажу нефти, хотя и с дисконтом, и по «серым» каналам», — рассказал эксперт.

Анпилогов также отметил, что, скорее всего, военная катастрофа в регионе не случится, потому что большую войну на Ближнем Востоке США развязывать побоятся, учитывая хотя бы предпороговый статус Ирана в части ядерных вооружений.

Стоит отметить, что непосредственное влияние ближневосточного кризиса скоро могут на себе почувствовать рядовые россияне.

И речь в данном случае идет не о дополнительных поступлениях в бюджет страны от повышения стоимости нефти, а о росте цен на топливо. На днях «Независимый топливный союз» сообщил, что Россия находится на пороге очередного топливного кризиса, который может пройти по сценарию 2018 г.

«В период с 15 апреля по 15 мая 2019 г. оптовые цены на Санкт-Петербургской международной товарно-сырьевой бирже выросли на 23% на бензин марки REGULAR (АИ-92) и на 18,5% на PREMIUM (АИ-95). Несмотря на некоторую корректировку 16 мая 2019 г., в условиях высокого сезона следует прогнозировать дальнейший рост оптовых и мелкооптовых цен. Цены региональных сбытов ВИНК повышаются практически ежедневно. Такая динамика характерна для всех регионов РФ», — сообщили в союзе.

Впрочем, по словам Саида Гафурова, ситуация на внутреннем рынке топлива в РФ будет зависеть от антимонопольных служб.

«У нас не будет дефицита нефти, так как придется еще и иранскую продавать. Я думаю, если не будет злоупотреблений со стороны крупнейших игроков и антимонопольные службы будут действовать правильно, бензинового кризиса в стране не будет», — заметил экономист.

Екатерина Вадимова

Ликвидация: как это было

Об этой громкой спецоперации по ликвидации террористов в Казахстане рассказала бывший директор музея департамента полиции города Алматы Людмила Колесникова.

– 2000-й год для сотрудников уголовного розыска ГУВД города Алматы омрачился тем, что произошло жестокое убийство двух полицейских. – вспоминает Людмила Михайловна. – Преступники бросили вызов.

В расследовании этого преступления принимал участие полковник полиции Алпамыс Курманбаев, который в те годы проходил службу в должности заместителя начальника отдела по расследованию преступлений против личности управления криминальной полиции ГУВД Алматы.

Трагедия в микрорайоне «Школьник»

Шокирующая информация об убийстве коллег поступила к оперативному дежурному ГУВД 23 сентября 2000 года. В микрорайоне «Школьник» были обнаружены тела сотрудников миграционной полиции Юсупова и Сагеева.

В считанные минуты следственно-оперативная группа прибыла на место преступления. Оба полицейских были буквально изрешечены пулями: позже судебно-медицинские эксперты насчитают не менее 20 огнестрельных ранений у каждого.

Осмотрев дом, рядом с которым были обнаружены тела, оперативники нашли несколько ксерокопий паспортов граждан КНР, Турции и Пакистана. Один из них – на имя гражданина Китая Жалаадина Энидина.

Опрошенные соседи сообщили, что дом сдавался в аренду. В тот день были слышны громкие звуки, напоминающие выстрелы, а после все четверо квартирантов сели в светлую машину марки «Форд» и скрылись. Номер соседи не запомнили, но сказали, что он начинался с буквы «А».Кроме этого во время осмотра дома обнаружили оружие иностранного производства – автомат и пистолет-пулемёт, боеприпасы и множество литературы на арабском языке ваххабитского толка. Это позволило выдвинуть предположение о том, что убийцы могли принадлежать к террористической организации.

Вскоре поступила информация: в поселке Дружба на улице Школьной найден автомобиль. По описанию он был похож на тот, в котором скрылись предполагаемые убийцы. Граждане, проживавшие в доме, возле которого нашли машину, заявили оперативникам, что владельцами автомобиля являются их знакомые. На вопрос, кто такие эти самые знакомые, пояснили, что они недавно приехали из Бишкека, но при этом являются гражданами КНР. Через миграционную полицию начали проверять всех граждан Китая. Оперативников интересовало, кто из них знаком с подозреваемыми, где и у кого они сейчас. И вскоре вышли на такого человека. Но хотя он прекрасно знал всех разыскиваемых, сотрудничать с полицией наотрез отказался.

На то, чтобы его убедить, понадобилось несколько часов. Наконец, иностранец заговорил. И рассказал, что недавно эти четверо пригласили его к тем людям, возле дома которых был обнаружен светлый «Форд». Там они попросили его найти им новое жилье, но с одним условием: о нем никто не должен был знать. И он арендовал для своих соотечественников квартиру в доме по адресу: улица Фурманова, дом 189/1.

Кроме того, допрашиваемый сообщил о том, что жену Энидина вместе с новорождённым ребёнком он отвёз в одну из алматинских больниц. Женщина недавно родила в Бишкеке, но роды прошли тяжело, ей пришлось сделать кесарево сечение. Теперь же послеоперационные швы загноились.

Боевики сидели тихо, как мыши

Оперативники немедленно проверили эту информацию. Женщину допросили, и она подтвердила: мол, в тот день действительно слышала какие-то выстрелы, но подробностей якобы не знает: «Я восточная женщина и в дела мужчин не имею права вмешиваться!» – заявила она следователю. Её оставили под присмотром оперативников, а за квартирой на улице Фурманова организовали наружное наблюдение.

Надо признать, подозреваемые вели себя крайне осторожно. У сотрудников полиции даже возникли сомнения по поводу того, что в квартире кто-то проживает. И дело не только в показаниях соседей, которые утверждали, что никого не видели и не слышали.

– Наши ребята подолгу стояли у стен этой самой квартиры, – рассказывал полковник Курманбаев. – Они пытались уловить малейший звук, но всё без толку! Арендаторы оказались очень опытными конспираторами. Они не включали водопроводные краны, передвигались по дому бесшумно, не пользовались электричеством и даже в туалете воду не сливали.

Но тот самый свидетель – гражданин КНР, который указал нам место жительства подозреваемых, сообщил, что на следующий день должен вывезти всех четверых в Бишкек. По его словам, все преступники были хорошо вооружены.

Приказано уничтожить

О результатах расследования доложили вице-министру внутренних дел Республики Казахстан Василию Симачеву и прокурору Алматы. Полиция получила санкцию на штурм подозрительного жилища.

Около половины второго бойцы подразделения специального назначения МВД «Сункар» со своими коллегами из спецназа КНБ «Арыстан» – бывшей «Альфы» КГБ СССР, вместе с сотрудниками ГУВД заняли позиции. Сначала мы попытались договориться с подозреваемыми и предложили им сдаться. Но они ответили автоматными очередями.

И дальше начались самые настоящие боевые действия. Руководили операцией начальник ГУВД города Алматы Калмуханбет Касымов и вице-министр внутренних дел Василий Симачев.

С первых же минут боя спецназовцы поняли, что имеют дело с профессионалами, отлично владеющими методикой боевых действий в городских условиях. После очередного отказа сдаться было принято решение о физическом уничтожении иностранных боевиков. Однако сразу добиться этого не удалось. Они очень грамотно вели бой, двое сотрудников спецназа были ранены. Пули прошивали межкомнатные перегородки, будто те были картонными.

Участники этой операции позже рассказывали мне, как им удалось перехитрить опытных преступников. Когда спецназовцы бросали в комнату светозвуковую гранату, террористы успевали спрятаться за перевёрнутым диваном, а потом вновь открывали огонь. Заметив это, бойцы спецподразделения подготовили террористам ловушку.

В комнату сначала кинули светозвуковую гранату, а сразу же за ней – боевую. И когда двое боевиков после первого взрыва привстали из-за дивана, чтобы продолжать отстреливаться, их посекло осколками. Ещё двое попытались вырваться из квартиры под прикрытием дымовой завесы, но их удалось остановить. Всех четверых террористов уничтожили.

В ходе осмотра съёмной квартиры сотрудники ГУВД нашли несколько единиц автоматического оружия, пистолеты, три цинковых ящика с патронами, взрывчатку и обгоревший телефон спутниковой связи.

Личности ликвидированных террористов удалось установить. Позднее их опознала жена Жалаадина Энидина. Когда же вычислили алматинские связи убийц, то по некоторым адресам обнаружили большое количество пропагандистской литературы. Кроме того, оказалось, что члены уничтоженной боевой террористической группы должны были собрать большую сумму денег.

Также выяснилась причина убийства сотрудников полиции в микрорайоне «Школьник». Они погибли из-за того, что попытались проверить документы у террористов.

Олег Губайдулин (Алматы)

(Содружество № 1, 2019 г.)

Ничего не осталось: Мадуро тайно продает золото

Bloomberg: Венесуэла в мае продала золото на сумму $570 млн

Власти Венесуэлы продолжают распродавать золотой запас страны. По данным Bloomberg, за две недели в обход санкций США было реализовано 14 тонн на $570 млн. Деньги нужны режиму Мадуро, чтобы оплачивать импорт и поддерживать на плаву остатки экономики. Такими темпами оставшегося драгметалла стране хватит примерно на полгода. Золотовалютные резервы Боливарианской республики достигли минимального значения за 29 лет.

С начала мая Каракас смог продать 13,7 тонн золота на $570 млн, сообщило агентство Bloomberg со ссылкой на собственные источники. Кто на этот раз стал покупателем венесуэльских запасов, не уточняется.

По данным агентства, 13 мая Венесуэла продала 9,7 т золота, а 10 мая — еще 4 т. Вырученные средства, по словам источников, частично пойдут на финансирование импорта.

В ноябре центробанк страны оценивал ее золотые запасы в 132 тонны, но с тех пор хранилища изрядно оскудели.

О том, что режим Николаса Мадуро распродает золотовалютные резервы Венесуэлы, чтобы хоть как-то держаться на плаву, стало известно несколько месяцев назад. В начале февраля агентство Reuters со ссылкой на источник сообщало, что в январе Боливарианская республика отправила за рубеж 3 тонны золота. В прошлом году Венесуэла продала золото на сумму $900 млн, а основным покупателем тогда была Турция.

Позже появилась информация, что из хранилищ Венесуэлы вывезено еще 8 тонн золота, а затем — еще примерно столько же. В начале апреле Reuters сообщал, что золотой запас страны с начала года сократился на 30 тонн. Однако с тех пор прошло еще несколько серий распродаж. .

Bloomberg утверждает, что с апреля Каракас продал порядка 23 т золота, сократив свои золотовалютные резервы до минимального за последние 29 лет показателя — $7,9 млрд. При сохранении текущих темпов продажи венесуэльского золото хватит примерно на полгода, в лучшем случае — до зимы.

О покупателях венесуэльского золота мало что известно. В январе-феврале иностранные агентства писали о попытке продать золотые слитки из Каракаса в Объединенные Арабские Эмираты. Компания Noor Capital из ОАЭ позже призналась, что приобрела 3 тонны золота у венесуэльского центробанка, отметив, что сделка не противоречила законодательству страны. Однако впредь компания обещала воздержаться от покупок золото у Каракаса до урегулирования политического и гуманитарного кризисов в стране.

Золотой запас Каракаса, по данным Всемирного золотого совета на 2019 год, оценивался в 161,2 тонны. Доля золота в общем объеме национальных резервов составляла 76,6%.

Раньше большая часть запасов хранилась в Европе и США, но бывший президент Венесуэлы Уго Чавес в 2011 году объявил о решении вернуть золотой запас страны в Венесуэлу.

К ноябрю 2012 года за границей оставалось 57 тонн венесуэльского золота, большую часть которого, по предположениям СМИ, было доверено хранить ЦБ России. В самом Центробанке факт хранения венесуэльского золота отрицали.

США и оппозиционные силы Венесуэлы во главе с Национальной ассамблеей (парламентом) республики всеми силами пытаются противостоять распродаже накопленного состояния страны. Вашингтон прямо называет такие сделки «мародерством».

1 ноября 2018 года президент Дональд Трамп ввел санкции, призванные блокировать операции Венесуэлы с ее золотым запасом, чтобы помешать правительству Мадуро «расхищать богатства» страны. Однако несмотря на эти меры, реализация венесуэльского золота продолжилась.

В настоящее время Боливарианская республика переживает крупнейший кризис во всех сферах. Ситуация обострилась 23 января, когда лидер оппозиции Хуан Гуайдо, назначение которого на пост спикера парламента двумя днями ранее аннулировал Верховный суд, объявил себя исполняющим обязанности президента страны. Фактически в Венесуэле сложилось двоевластие. Гуайдо признали США, участники Группы Лимы (за исключением Мексики), Организация американских государств и ряд других стран. Мадуро обвинил оппозицию в попытке госпереворота и заявил о разрыве дипотношений с США. В его поддержку высказались Россия, Белоруссия, Боливия, Иран, Китай, Куба, Никарагуа, Сальвадор, Сирия и Турция.

Вашингтон усилил санкционное давление на режим Мадуро, запретив сделки с венесуэльской нефтью и заблокировав счета нефтедобывающей PDVSA. В марте стало известно, что американский конгломерат Citigroup намерен продать золото Венесуэлы, предоставленное ему ранее Каракасом для получения кредита. Речь шла о кредите на сумму в $1,6 млрд.

Венесуэла должна была погасить первую часть кредита в размере $1,1 млрд 11 марта. но не сделала этого.

Взрывы в небе: сирийская армия отразила удар по Дамаску

Опубликовано видео отражения сирийскими силами ПВО удара по Дамаску

Ангелина Мильченко

В сети появилось видео, на котором показано, как сирийская армия отражает удар со стороны Израиля, предположительно, при помощи ПВО «Панцирь-С1». Это произошло в небе над провинцией Эль-Кунейтра. По данным СМИ, атака была направлена на провинцию Дамаска, где располагаются военные сирийские объекты, а также склады с боеприпасами.

В сеть попало видео отражения сирийскими силами противовоздушной обороны (ПВО) удара по Дамаску. На кадрах видно, как два светящихся предмета сталкиваются в небе, после чего один из них меняет траекторию своего полета. Ролик разместил пользователь AuroraIntel в твиттере.

В комментарии к записи указывается, что удар был отражен, предположительно, самоходным зенитным ракетно-пушечным комплексом (ЗРПК) наземного базирования «Панцирь-С1». Кроме того, автор поста впоследствии добавил, что это нападение «привело к повышению бдительности сирийской армии в этом районе», а ракеты, по информации очевидца, «были выпущены с Голанских высот».

В ночь на 18 мая произошла атака со стороны израильских военных, которая, как утверждает телеканал Al Hadath, была нацелена на пригород Дамаска. Именно там находятся военные объекты Ирана, а также склады с боеприпасами и техникой. О погибших и пострадавших данных нет. Ракетный удар был отражен в небе над провинцией Эль-Кунейтра, передает SANA со ссылкой на военный источник в Сирии.

В разговоре с журналистами телеканала Al Hadath глава неправительственной организации «Сирийский центр мониторинга за соблюдением прав человека» Рами Абдул Рахман сообщил, что в пригороде сирийской столицы были слышны взрывы от попадания израильских ракет. Так, по его словам, в районе аль-Касвы, который регулярно подвергается обстрелам, произошло как минимум три взрыва.

Голанские высоты до Шестидневной войны с Израилем в 1967 году были территорией Сирии. Во время войны Израилю удалось получить доступ к этой территории площадью около 1800 кв. км. После того, как израильская сторона начала контролировать этот район, он был юридически включен в состав еврейского государства. Совет Безопасности ООН счел этот шаг незаконной аннексией. Сирия, в свою очередь, продолжает считать этот регион своим, а его возвращение — важнейшим условием подписания мирного соглашения с Израилем.

Ранее 25 марта президент США Дональд Трамп подписал указ о том, что страна официально признает Голанские высоты израильской территорией. Американский лидер принял это решение накануне встречи с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху.

Этот поступок вызвал неоднозначную реакцию на мировой арене. Так, представитель дипломатической службы Европейского союза Майя Косьянчич заявила, что ЕС «в соответствии с международным правом не признает суверенитет Израиля».

В то же время в британском внешнеполитическом ведомстве отметили, что «не признали аннексию Израиля в 1981 году и не планируют менять свою позицию». В России пресс-секретарь российского лидера Дмитрий Песков заявил, что инициатива Трампа не способствует мирному решению ситуации на Ближнем Востоке.

«Подобные призывы могут существенно дестабилизровать и без того напряженную ситуацию на Ближнем Востоке», — сказал Песков после того, как в марте Трамп призывал признать Голаны израильскими.

В конце апреля Россия, Турция и Иран заявили, что осуждают подписанный главой американского государства указ о признании Голанских высот территорией Израиля, передавал «Sputnik Казахстан».

«Страны-гаранты осудили решение администрации США о признании суверенитета Израиля над оккупированными сирийскими Голанскими высотами, которое является грубым нарушением международного права, в частности резолюции СБ ООН, и создает угрозу безопасности на Ближнем Востоке», — цитирует издание документ, принятый по результатам 12-го раунда переговоров по Сирии в астанинском формате.

После того, как США сделали свое заявление, в ООН заявили, что не меняют свою позицию по этому вопросу, передает РИА «Новости». «Для генерального секретаря ясно, что статус Голан не изменился. Позиция ООН по Голанам отражена в соответствующих резолюциях Совбеза», — заявил в конце марта пресс-секретарь генсека ООН Стефан Дюжаррик.

Между тем американские власти уверены в правильности принятого решения. Как утверждает глава Госдепа Майк Помпео, Трамп признал «реальное положение дел на местах и ситуации в области безопасности, необходимой для защиты Израиля». Это решение, по словам Помпео, не нарушает резолюции Совбеза ООН.

В Дамаске достаточно категорично отреагировали на эту позицию Вашингтона. Там заявили, что Сирия намерена вернуть себе эту территорию любым способом. Об этом в интервью РИА «Новости» рассказал директор департамента Голан в кабинете министров Сирии Мидхат Салих.

«Голаны — это неотъемлемая часть сирийской территории. У нас есть право вернуть эти земли в любое время и любым методом, который мы посчитаем нужным. На мой взгляд, единственный язык, который понимает Израиль — это язык силы и сопротивления. Он уйдет с арабских территорий только под воздействием сил сопротивления», — выразил он сирийскую позицию по этому вопросу.

Пока Сирия готовится к возвращению Голан, Израиль планирует построить там поселок, который в качестве благодарности будет назван в честь американского лидера Дональда Трампа.

«Я обещал, что мы построим населенный пункт в честь президента Трампа. Настоящим информирую вас, что мы уже нашли место на Голанах, где это новое поселение будет создано», — сказал Нетаньяху 12 мая.

«Монолит» вместо «Бронебойщика»: у России появится новая ракета

В России разрабатывают новую управляемую ракету «Монолит»

Ангелина Мильченко

Опытный образец новой российской управляемой ракеты «Монолит» появится в конце 2021 — начале 2022 года, рассказал замгендиректора концерна «Техмаш», который входит в «Ростех», Александр Кочкин. Он не стал раскрывать всю информацию по новинке, однако сообщил, что эта ракета «будет относиться к классу высокоточного оружия». Ранее гендиректор концерна Владимир Лепин сообщал, что «Монолит» будет усовершенствованием ракеты «Бронебойщик».

Через два-три года появится опытный образец авиационной управляемой ракеты нового поколения «Монолит». Об этом в комментарии РИА «Новости» сказал заместитель генерального директора концерна «Техмаш» (входит в «Ростех») Александр Кочкин во время выставки MILEX-2019.

«Полностью раскрывать информацию по ракете «Монолит» не будем. Это авиационная управляемая ракета нового поколения, которая будет относиться к классу высокоточного оружия. Сегодня идет согласование с заказчиком всех параметров», — рассказал представитель концерна.

Он отметил, что разработка орудия ведется за счет собственных средств. «Рассчитываем, что госиспытания уже будут проходить с имеющимся контрактом, так как для проведения госиспытаний нужна авиационная техника, которой у нас нет. Мы ориентируемся сегодня на два с половиной-три года от мысли до опытного образца, а сколько продлятся госиспытания — зависит не от нас. Думаю, что опытный образец будет в конце 2021 — начале 2022 года», — заявил Кочкин журналистам.

По информации ТАСС, эта авиационная ракета будет иметь калибр 122 мм. «В данный момент ведется согласование с заказчиком технических требований к ней», — передает слова Кочкина издание.

В октябре прошлого года о разработке этой ракеты агентству рассказал гендиректор «Техмаша» Владимир Лепин. Он отметил, что она предназначена для боевых самолетов и вертолетов, а ее конструирование происходит в инициативном порядке.

«Мы работаем, конечно, не стоим на месте», — ответил Лепин на вопрос о проектировании новой ракеты «Монолит», однако сроки создания нового оружия не назвал.

«Этой работой мы хотим показать, что в авиационном направлении мы тоже движемся», — сказал собеседник издания.

В другом интервью, телеканалу «Звезда», Владимир Лепин сообщил, что эта ракета имеет калибр 130 миллиметров и является развитием НАР С-8ОФП «Бронебойщик», но при этом у нее будет больше возможностей. «Монолит», по словам, Лепина может быть как управляемой ракетой, так и «обычной».

«Это продолжение работ по «Бронебойщику», только в другом калибре. Понятно, что это другие дальности, другая эффективность. Она должна пойти на смену «тринадцатой» ракете. Наша главная задача состоит в том, чтобы изделие отвечало новым требованиям, но по стоимости было как его предшественник», — пояснил гендиректор концерна «Техмаш».

«Бронебойщик» предназначен для вооружения самолетов типа Су-25 и вертолетов Ми-8. Эти ракеты калибра 80 мм должны дополнить семейство неуправляемых ракет С-8. Орудие способно пробивать различные преграды, стоящие перед целью, при этом не разрушаясь.

«Ракета «Бронебойщик» имеет повышенную дальность, осколочное действие, а кроме того, может обеспечить запреградное действие за счет работы взрывателя. В предыдущих аналогах этого не было», — рассказал Владимир Лепин телеканалу.

1 мая этого года Александр Кочкин в разговоре с РИА «Новости» предположил, что «бронебойщик» может быть принят на вооружение в первой половине 2019 года.

«Государственные испытания новой неуправляемой авиационной ракеты «Бронебойщик» были завершены в прошлом году АО НПО [Научно-производственная организация] «Сплав». В настоящее время документы находятся на рассмотрении в Минобороны. Думаю, что в ближайшее время, в первом полугодии, министерство должно принять соответствующее решение о принятии на вооружение данной ракеты», — сказал он на 14-й выставке оборонной промышленности IDEF-2019 в Стамбуле.

Ранее «Техмаш» в рамках оружейной выставки IDEX-2019 в ОАЭ впервые представил миру взрыватели для реактивных систем залпового огня (РСЗО), передает ТАСС.

Эти образцы, которые в течение последние годы разрабатывались на российском производстве, не демонстрировались ни в пределах страны, ни за рубежом. «Это электронные изделия, которые позволяют с высокой точностью рассчитать необходимое время, произвести отделение головной части для одного типа взрывателя и обеспечить подрыв в требуемой точке траектории», — рассказал Владимир Лепин в феврале этого года.

Кроме того, концерн «Техмаш» представил и взрыватель, который рассчитывает время и обеспечивает взрыв ракеты при контакте с землей, поражая, по словам Лепина, различные виды целей осколочными полями.

«Ввод информации происходит в автоматическом режиме, то есть боеприпасы находятся на пусковой, вся информация на взрыватель вводится по индукционной линии связи», — добавил Владимир Лепин.

19-я Международная выставка сельского хозяйства, животноводства и сельскохозяйственной техники SIPSA-FILAHA-2019

C 7 по 10 октября 2019 года в Алжире, в Торгово-выставочном центре SAFEX при поддержке Министерства сельского хозяйства, развития сельских районов и рыболовства Алжира состоится 19-я Международная выставка сельского хозяйства, животноводства и сельскохозяйственной техники SIPSA-FILAHA 2019 (Salon International de l’Agriculture, de l’Elevage et de l'Agroéquipement).

Официальный сайт выставки – https://www.sima-sipsa.com

На форуме SIPSA-FILAHA в 2018 году были представлены 550 экспонентов из 32 стран мира. Выставка заняла 7 крупных павильонов Торгово-выставочного комплекса SAFEX общей площадью более 30 000 м2. Мероприятие посетили более 23 000 профессионалов отрасли. Отдельные страны, такие как Франция, Италия, Испания, Турция, Китай, традиционно представлены на выставке национальными экспозициями. Почетным гостем выставки 2018 года стали Нидерланды, в 2019 году в качестве почетного гостя выступит Турция.

Среди направлений выставки в 2019 году представлены: сельскохозяйственные машины и оборудование, посевное, ирригационное, насосное оборудование, оборудование для обработки почвы, сооружения и материалы для строительства комплексов для разведения животных, селекция и репродукция птицы и КРС, пищевые добавки, корм, удобрения и средства защиты растений, тепличное оборудование и др.

Кроме того, в рамках выставки SIPSA-FILAHA 2019 предполагается проведение следующих отраслевых специализированных форумов: SIAFIL-EXPORT (Международный форум, посвященный вопросам экспорта овощей и фруктов, а также развития овощеводства и садоводства), AGRIAQUA(Международный форум, посвященный вопросам водных ресурсов и сельского хозяйства), FIFAVIC(Международный форум Европы и стран Магриба по вопросам птицеводства), FILPLAIT(Межотраслевой форум, посвященный индустрии молока и молочных продуктов, FIV (региональный форум стран Магриба, посвященный вопросам здоровья животных, ветеринарии и продукции животноводства).

Представители Оргкомитета выставки выразили надежду на участие российских компаний в ближайших мероприятиях.

В рамках выставки возможно проведение переговоров и презентаций для широкого круга посетителей.

За дальнейшее взаимодействие по вопросам организации данного мероприятия назначен консультант Торгпредства Дадаян Эрик Георгиевич ( моб. Тел. +213 542 00 00 10, e-mail: algeria@minprom.gov.ru, torgpredalg@mail.ru).

Центр Илизарова подтвердил свой статус AOSpine Center до 2022 года

Центр Илизарова получил сертификат о продлении статуса AOSpine Center о 2022 года.

Этот статус впервые был присвоен Центру в 2017 году. Сегодня Центр Илизарова - ключевое звено Европейской сети региональных центров AO Spine. Александр Губин, директор Центра Илизарова, д.м.н. - председатель AOSpine Russia, Сергей Рябых, руководитель клиники патологии позвоночника и редких заболеваний, д.м.н. - директор по образованию направления «Ортопедия» AOSpine Russian Federation (AOSRF)

В рамках программы Fellow AOSpine в 2017 году обучение чрескостному остеосинтезу проходили 2 специалиста из Австрии и Турции. В 2018 - 5 врачей из Нигерии.

AOSPINE Ортопедическая ассоциация по позвоночнику входит в состав АО Foundation - медицинская международная организация хирургов, специализирующихся на лечении травм и заболеваний опорно-двигательного аппарата. Основанная в 1958 году, объединяет более 12 000 хирургов и ученых в более чем 100 странах.

AOSpine обеспечивает образовательную, научно-исследовательскую, консалтинговую деятельность на всех континентах www.aofoundation.org и https://aospine.aofoundation.org

До 40 млн кубических метров в сутки увеличивается экспорт иранского газа в Багдад и Басру

В ближайшие месяцы экспорт газа из Ирана в иракские Багдад и Басру вырастет до 40 млн кубометров в сутки, сообщил управляющий директор Национальной иранской газовой компании (NIGC) Хосейн Монтазер Торбати. «Мы ожидаем, что экспорт иранского газа в Ирак увеличится в ближайшие месяцы, поскольку в Ираке будет пик летней жары, и потребление электроэнергии в этой стране увеличится», — сказал он, отметив, что объемы экспорта иранского газа в Ирак постоянно растут и достигают потолка контракта.

Торбати коснулся также соглашения об экспорте газа в Турцию. «Сделка с Турцией находится в процессе и продвигается вперед, и не будет никаких проблем в отношении экспорта газа в страну, — уверен он. — В нашем контракте с Турцией мы договорились, что обе стороны будут вести переговоры о продлении контракта в течение последующих двух лет, поэтому в ближайшие месяцы мы определенно будем обсуждать продление контракта с Турцией», — приводит слова чиновника «Иран.ру».

Турция высказала готовность возобновить сделку для продолжения импорта иранского газа, Иран также не видит никаких проблем с продлением контракта, добавил Торбати.

Добыча нефти в Иране падает до минимума — МЭА 

На фоне американских санкций добыча нефти в Иране может упасть до минимума с 1980-х годов, когда производство нефти в стране пострадало из-за войны с Ираком, пишет в своем майском отчете Международное энергетическое агентство. В апреле добыча нефти в Иране упала на 130 тыс. б/с — до 2,61 млн б/с. Экспорт нефти Ирана упал с 2,6 млн б/с в апреле 2018 года до 1,3 млн б/с в апреле 2019 года.

Ряд стран альянса ОПЕК+, в том числе Россия и Саудовская Аравия, уже озвучили готовность удовлетворить спрос покупателей в случае нехватки предложения. По данным МЭА, заместить среднетяжелые сорта иранской нефти могут Садовская Аравия, Ирак, Россия и ОАЭ. Что касается газового конденсата, то иранские поставки могут быть заменены аналогичными из Австралии и Катара, отмечается в отчете. В апреле Турция закупила 190 тыс. б/с иранской нефти против 140 тыс. б/с в марте, Япония и Южная Корея в апреле прекратили закупки иранской нефти.

Китай, крупнейший покупатель иранской нефти, закупил в апреле 270 тыс. б/с против 780 тыс. б/с в марте. CNPC и Sinopec сообщили, что в мае не будут закупать иранскую нефть.

История МО: попытка описания

Алексей Куприянов - кандидат исторических наук, научный сотрудник Сектора международных организаций и глобального политического регулирования ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Фененко А.В. «История международных отношений: 1648–1945: Учеб. пособие. М., Издательство «Аспект-Пресс», 2018.

Любой человек, решивший всерьез заняться изучением международных отношений (МО), рано или поздно сталкивается с парадоксом: сама структура этой дисциплины перевернута с ног на голову. История международных отношений (ИМО), которая должна служить базисом для выстраивания концепций, находится по большей части в подчиненном отношении к теории международных отношений (ТМО) положении и подгоняется под нее. Проще говоря, теория зачастую существует в отрыве от исторического факта.

Происходит это по целому ряду причин, не в последнюю очередь – из-за высоких требований, которые предъявляются к историкам международных отношений. Они должны не только быть специалистами в области МО, но и владеть всем набором методов исторического познания, обладать широкой эрудицией и пониманием исторических процессов, умением прослеживать связи между событиями дней давно минувших и нынешних.

Неудивительно, что книг, посвященных ИМО, сравнительно мало – как за рубежом, так и в России. Если история международных отношений в XX в. достаточно полно освещена благодаря известному четырехтомнику под редакцией Алексея Богатурова, то работ по более раннему периоду на русском языке почти нет. Из приятных исключений можно назвать изданную в Казани монографию «Межгосударственные отношения и дипломатия в античности» под редакцией Олега Габелко и учебное пособие «История международных отношений» под редакцией Г.В. Каменской, О.А. Колобова и Э.Г. Соловьева. Но первая работа вышла почти 20 лет назад, вторая – более 10.

Тем отраднее было узнать о монографии Алексея Фененко «Международные отношения: 1648–1945 гг.». Как видно из названия, автор поставил целью описать историю МО на протяжении почти трехсотлетнего периода, причем избрал один из сложнейших форматов – учебное пособие, который серьезно ограничивает полет мысли, вынуждая автора следовать в русле общепринятых теорий.

Прежде всего хочется отдать должное эрудиции Фененко, его знанию предмета и чувству языка – книгу приятно читать, она не перегружена терминологией и хорошо написана, насыщена живыми примерами. Врезки «Это важно» и «Это интересно» разнообразят чтение и способствуют структурированию текста. Приводимые в конце каждой главы списки рекомендуемой и дополнительной литературы позволяют читателю расширить знания по конкретному разделу, контрольные вопросы способствуют закреплению и усвоению прочитанного. Само повествование выстроено в хронологическом порядке, в соответствии с общепринятой периодизацией последовательно описываются три системы МО – Вестфальский порядок, Венский и Версальско-Вашингтонский. Таким образом, проштудировав учебное пособие, можно получить общее представление о развитии международных отношений в описываемый период.

К сожалению, как любой труд такого объема, работа не лишена недостатков, и главный из них – определенное несоответствие содержания работы заявленной цели. Книге куда лучше подошло бы название «История международных отношений европейских стран 1648–1945 гг.». Действительно, неевропейские державы вплоть до конца XIX века удостаиваются в лучшем случае пары абзацев и служат лишь фоном, на котором разворачивается история отношений стран Запада. Вместо описания сложной системы международных отношений, состоящей к середине XVII в. из ряда подсистем, многие из которых были связаны друг с другом, автор сосредоточился на европейской подсистеме, полностью игнорируя остальные.

Как можно понять из текста, это принципиальная позиция. Она объясняется тем, что «на Востоке существовали государства… однако они не были национальными в современном, “вестфальском”, понимании. Присущая им иерархия соподчинения напоминала о соответствующих отношениях в средневековой Европе. Принципы Вестфальской системы (т.е. модерна) стали известны на Востоке во второй половине XIX в. в результате колониальной экспансии» (с.13).

Каких-нибудь сто лет назад подобный подход не вызвал бы возражений. Но с тех пор историческая наука развеяла многие положения «вестфальского мифа». Давно уже не секрет, что иерархия соподчинения была присуща европейским государствам даже после подписания Вестфальских договоров, в отличие от, к примеру, Китая, который по множеству признаков куда больше напоминал в это время классическое национальное государство, чем европейские монархии. Само представление о внешнем суверенитете как таковом появилось в Европе не ранее середины XVIII века и было связано с именем Эмера де Ваттеля, автора сочинения «Право народов, или Принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов» (Droit des gens, ou principes de la loi naturelle appliqués à la conduite et aux affaires des nations et des souverains). Именно благодаря этой работе представление о международных отношениях как о процессе взаимодействия суверенных единиц постепенно было воспринято сначала в Европе, а затем и во всем мире.

До того европейские государства существовали в рамках привычных представлений о формальной иерархии, так что вряд ли оправдано на этом основании вычеркивать из истории международных отношений великие монархии Востока: империи Мин и Цин, империю Великих Моголов и Сефевидское государство – короче говоря, страны, являвшиеся региональными лидерами, в которых, как и в европейских государствах, происходил постепенный переход к модерну. Тем более неоправданно это с учетом того, что в описываемый период активно формировалась стратегическая культура Ирана, Китая и Индии, и незнание истории взаимоотношений азиатских держав друг с другом и с европейскими странами существенно затрудняет понимание специфики их внутри- и внешнеполитической деятельности в наши дни. Кроме того, подобный подход обедняет историю отношений между европейскими державами, которой автор уделяет основное внимание: азиатские и африканские страны входили в орбиту европейской политики еще с XIII века, и с течением времени связи между Европой и Азией лишь укреплялись. Уже к XVI веке шахматная доска большой политики, на которой европейские монархи разыгрывали партии, простиралась до восточных рубежей Персии. Достаточно вспомнить многочисленные альянсы европейских и неевропейских стран: португальско-абиссинский, англо-персидский, франко-османский, англо-марокканский, альянс между Габсбургами и Сефевидами. Картина международных отношений до XIX века была куда сложнее и интереснее, чем представляется Фененко.

Вообще периоду с 1648 по 1815 г., которому посвящен первый раздел пособия, не повезло, пожалуй, больше всего. Если историю международных отношений в XIX–XX веках автор излагает более или менее в соответствии с общепризнанными концепциями, то в описании периода, определяемого в книге как «Вестфальский порядок», возникает масса вопросов. Прежде всего потому, что автор исходит из положения: основным содержанием периода с 1648 по 1815 г. являлось стремление Франции к гегемонии и попытки остальных крупных европейских государств помешать установлению этой гегемонии.

Стремясь доказать, что Франция более 250 лет проводила последовательную гегемонистскую политику, автор обращается к известному проекту герцога Сюлли (подробно излагаемому на стр. 27). «Итоги Тридцатилетней войны воспринимались в Париже не как окончательный результат, а только как первый успешный шаг к реализации программы Сюлли», – говорится в тексте. К 1700 г. Франция имела статус «полугегемона» (с. 72) и впоследствии после каждой очередной неудачи вновь и вновь пыталась добиться доминирования, пока не была окончательно сокрушена в 1815 году.

Упорное следование этой концепции приводит к тому, что из поля зрения автора выпадают сюжеты, важные для понимания международных отношений описываемого периода, – к примеру, сближение Англии под руководством Оливера Кромвеля с Францией и подписание Парижского договора 1657 г., по условиям которого Англия втянулась в войну на континенте. Описывая англо-голландские войны, Фененко не упоминает об инициативах Кромвеля, который готов был отказаться от Навигационного акта при условии вступления Нидерландов в войну против Габсбургов. Эти сюжеты меж тем очевидным образом свидетельствуют о том, что Франция вплоть до 1667 г. воспринималась в Европе как одна из великих держав и потенциальный союзник.

На самом деле речь о французском стремлении к гегемонии имеет смысл вести лишь применительно к 1667–1714 гг. – с начала Деволюционной войны до подписания Утрехтского, Раштаттского и Баденского мирных договоров. Тогда угроза установления гегемонии Франции привела к образованию антифранцузских альянсов, успешно остановивших ее движение к европейскому доминированию. Именно по итогам Утрехтского мира (а вовсе не Вестфальского, как утверждается на с. 36) был установлен принцип баланса сил, а Франция была вынуждена отказаться от претензий на роль сверхдержавы.

Попытка растянуть французский гегемонизм на весь XVIII век побуждает автора к достаточно сомнительным утверждениям – например, что Франция в 1756 г. вновь оказалась на пороге достижения статуса гегемона, т.к. в соответствии с условиями Версальского договора «австрийские Габсбурги добровольно признали себя младшим партнером Франции… ресурсы бывшей империи Габсбургов фактически переходили под контроль Версаля» (с. 74). Однако, если мы ознакомимся с условиями Версальского договора, то не обнаружим там ничего подобного – ни в открытых, ни в секретных статьях.

Сама попытка трактовать французскую политику как исполнение «проекта Сюлли» напоминает хорошо знакомую отечественному читателю историю с «Завещанием Петра Великого», и это не случайно. Все теории, в соответствии с которыми внешняя политика государств на протяжении столетий объясняется якобы следованием завещанию великого предка, чем-то похожи. Идея о том, что каждый русский монарх после вступления на престол знакомился с бумагой, в которой содержался план многовекового пути к мировому господству, мало чем отличается от теории, в соответствии с которой каждый новый французский король принимал в качестве руководства к действию набор отрывочных мыслей, набросанных Сюлли после того, как он растерял всякое политическое влияние и удалился от двора. Стоит упомянуть в этой связи, что более или менее законченное оформление «проект Сюлли» получил лишь в издании 1778 г., существенно переработанном редакторами. К этому же периоду относится и идея «естественных границ Франции», также ошибочно приписываемая автором Сюлли (с. 27) и принадлежащая на самом деле Анахарсису Клоотсу.

При этом научный потенциал идеи о Франции как о ключевом субъекте международных отношений далеко не исчерпан. Если бы автор издал по этой теме отдельную монографию, где мог бы привести всю необходимую аргументацию (что, разумеется, невозможно в учебном пособии), это послужило бы ценным вкладом в науку и создало бы необходимый стимул для масштабной дискуссии, которая, хочется верить, привлекла бы внимание специалистов по МО к этому слабо изученному периоду истории международных отношений.

Хотя предыдущие замечания касались в основном первого раздела из трех, немало претензий, к сожалению, можно предъявить и в отношении двух остальных. Текст получился очень неровным: если какой-либо исторический период хорошо исследован, по нему имеются свежие работы на русском языке, он описан великолепно; если же тема по каким-то причинам не привлекала внимания отечественных историков, качество описания явно проседает. Так, практически безупречно изложена история «Большой игры» Англии и России, освещенная в прекрасных монографиях Е.Ю. Сергеева, А.В. Постникова и Т.Л. Шаумян, и деятельности Коминтерна в «афганском коридоре» в 1920–30-х гг. (благодаря работе Ю.Н. Тихонова, которая порой цитируется чуть ли не дословно), в то время как события, происходившие в Туркестане и Афганистане в промежутке между этими периодами, описаны абсолютно неверно. Генерал Маллесон возглавил британскую военную миссию в Мешхеде лишь в июле 1918 г. и потому никак не мог устанавливать контакты с правительствами Бухары и Хивы после Февральской революции и тем более создать после Октябрьской революции Туркестанскую военную организацию; Фредерик Бэйли не подписывал с Евгением Джунковским и бухарским эмиром соглашения об установлении британского протектората над Туркестаном; Туркестанская армия состояла не из «ташкентских отрядов»; Третья англо-афганская война началась не с вторжения «британско-индийской армии численностью 340 тыс. чел.» на территорию Афганистана 3 мая 1919 г., а с захвата в этот день афганскими силами города Багх на территории Британской Индии, и т.д.

В целом возникает впечатление, что при подготовке учебного пособия автор столкнулся с хорошо знакомыми любому ученому проблемами: сжатые сроки в первую очередь и требования к объему – во вторую.

Сложно осуждать автора за стремление издать книгу как можно быстрее, принимая во внимание упомянутую выше нехватку пособий по предмету. Но результатом подобной спешки стали, к сожалению, многочисленные мелкие фактические ошибки, рассыпанные по тексту. По большей части они никак не влияют на промежуточные и окончательные выводы, но тем досаднее наталкиваться на них снова и снова.

К примеру, в Вестфальских мирных договорах вовсе не был зафиксирован принцип суверенитета (с. 6); в бою с англичанами у Ливорно голландским флотом командовал не Мартен Тромп, а Йохан ван Гален (с.25); эскадра, которая должна была доставить якобитов в Шотландию в 1719 г., вовсе не погибла при мысе Финистерре, как утверждается на с. 59, а была разбросана штормом – все корабли вернулись в порт, но высадка была сорвана; крейсер «Кассандра» погиб не осенью 1919 (с. 470), а годом раньше – осенью 1918 г., и так далее. Подобные ошибки встречаются практически в каждой подглаве, что особенно обидно, учитывая, что их можно было избежать при более тщательной подготовке и редактуре текста.

Вопросы к научной редактуре возникают и в связи с не совсем традиционным написанием ряда имен: к примеру, Антонио дель Джудиче, князь Челламаре (Antonio del Giudice, principe di Cellamare), вдохновитель известного «заговора Челламаре», превратился в Антонио Джудице князя Чалларме (с.59); Mystery and Company of Merchant Adventurers автор переводит как «Таинственная компания торговцев и первопроходцев», игнорируя второе, в данном случае основное, значении слова mystery в описываемый период – «группа купцов, гильдия».

Жесткие требования к объему, по всей видимости, привели к тому, что автору пришлось выбросить из абзацев целые фразы; в итоге в отдельных местах существенно пострадала логика повествования и умозаключений. К примеру, непонятно, как из того, что «Вестфальский мир уравнял в правах католиков и протестантов (кальвинистов и лютеран), узаконил конфискацию церковных земель, осуществленную до 1624 года Соглашения отменяли принцип Аугсбургского мира cujus regio, ejus religio, вместо него провозглашался принцип веротерпимости» (с. 21) следует, что «это означало закрепление раздробленности германских земель на множество суверенных государств» (оставляя в стороне вопрос о справедливости этого тезиса в принципе). Вряд ли из фразы «кабинет Альберони начал готовить аналогичную операцию по захвату острова Сицилии, но 11 августа 1718 г. британская эскадра под командованием адмирала Джорджа Бинга разбила испанский флот в сражении у мыса Пассаро» (с. 59) можно понять, что на самом деле операция по захвату Сицилии была успешно проведена, но разгром у Пассаро привел к тому, что испанские войска оказались заперты на острове без снабжения извне.

Достаточно небрежно в ряде случаев изложены и династические вопросы, имеющие важное значение для изучения внешней политики составных государств описываемого периода. К примеру, читатель вряд ли сумеет составить адекватное представление о причинах войны за испанское наследство. «Карл II в октябре 1700 г. завещал трон второму сыну дофина Людовика – герцогу Филиппу Анжуйскому при условии, что наследником французского престола станет его младший брат герцог Беррийский», – пишет автор на с. 33. Меж тем в реальности Карл II действительно завещал трон Филиппу Анжуйскому, а в случае его отказа – герцогу Беррийскому, который занимал в очереди наследования французского престола законное место после отца и двух старших братьев, а также их детей. Французский престол наследовался в соответствии с принципом примогенитуры, и герцог Беррийский мог бы стать королем лишь в том случае, если бы умерли оба его брата – дофин Людовик и Филипп Анжуйский – и все их потомство, и ни один международный договор не мог бы помешать ему взойти на французский трон.

Путаница продолжается и на с. 34. «В феврале 1701 г. Людовик XIV объявил Филиппа своим наследником», – указывается в книге; на самом же деле король провел акт, который включал Филиппа в очередь на наследство на случай, если возникнет необходимость возложить на него корону Франции, причем в качестве обязательного условия значился отказ от испанской короны. Далее упоминается, что Франция признала законным наследником английского престола Якова Стюарта, «старого претендента», после того как «в том же 1701 г. умерли и Вильгельм III, и свергнутый король Англии Яков II Стюарт». Однако Вильгельм III умер в марте 1702 г. от пневмонии, которая развилась у него после того, как его конь в феврале того же года споткнулся, попав ногой в кротовью нору, сбросил короля, и у того сломалась ключица. На момент, когда Франция признала единственным наследником престола «старого претендента», Вильгельм был вполне здоров.

Все вышеуказанные ошибки и недочеты хотя и могут испортить удовольствие от знакомства с книгой и в ряде случаев затруднить понимание прочитанного, легко можно исправить в следующей версии работы. Хочется надеяться, что в ближайшее время мы увидим новое издание учебного пособия Алексея Фененко, где будут исправлены фактические ошибки и добавлены новые материалы, которые позволят превратить книгу из истории международных отношений европейских стран в полноценную историю международных отношений в период с 1648 по 1945 годы.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 17 мая 2019 > № 2996632 Алексей Куприянов

Арктические недоразумения

Как защитить регион от посторонних, но сохранить широкое сотрудничество

Павел Гудев – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Резюме В Арктике всегда будут сталкиваться три тенденции: национальная, региональная и более широкая международная. Интересам арктических стран соответствует укрепление первых двух – путем развития национального законодательства и создания региональных моделей управления ее пространствами и ресурсами.

На большинстве международных мероприятий, посвященных арктическому региону, всегда можно услышать одну и ту же фразу: «Арктика – зона мира и сотрудничества!». Под таким девизом проходят конференции, так называют статьи, книги и сборники. Создается впечатление, что советская концепция «мирного сосуществования» никуда не исчезла и продолжает действовать в отношении отдельно взятого Северного Ледовитого океана в условиях фактически новой холодной войны между Россией и странами Запада.

В определенной степени можно полагать и так, в особенности если сравнивать Арктику с Балтийским и Черным морями, где уровень межгосударственной напряженности и конфликтный потенциал существенно выше. Уровень взаимодействия и кооперации России и Запада в Арктике действительно весьма высок. Все арктические государства заинтересованы в том, чтобы не допустить здесь экологической катастрофы, готовы вместе бороться с общими рисками и угрозами, координировать проведение научных исследований и т.д.

Однако арктический регион не лишен противоречий, рискнем даже предположить, что по мере прихода сюда все большего числа заинтересованных игроков и расширения масштабов тех или иных видов морехозяйственной деятельности ситуация может кардинально измениться в худшую сторону.

Единство и борьба

Арктические страны готовы единым фронтом защищать приоритетность своих интересов в Арктике. Дальнейшее подключение внерегиональных игроков к арктической проблематике будет в той или иной мере критически восприниматься либо всеми, либо рядом из них. Причина банальна: неарктические государства, включая наблюдателей Арктического совета, всегда будут стремиться размыть эксклюзивный характер взаимодействия в регионе, заменив его на более широкий инклюзивный, то есть выступать за максимально возможную интернационализацию арктических пространств и ресурсов. И это всего лишь первый уровень «водораздела» интересов в регионе.

Второй, который тоже никуда не денется, – это зачастую весьма условно совпадающие интересы стран арктической пятерки (США, Канада, Россия, Дания, Норвегия) и остальных членов Арктического совета, территория которых непосредственно не омывается водами Северного Ледовитого океана (Финляндия, Швеция, Исландия). Разговоры о возможном членстве Финляндии и Швеции в НАТО лишь подливают масла в огонь. Встреча в 2008 г. в Илулиссате и принятая там Декларация являются попыткой создания подлинной арктической коалиции. Она не в полной мере удалась, но не факт, что такое не повторится в будущем.

Впрочем, возможны и иные варианты развития событий – создание тех или иных постоянных/временных союзов между конкретными арктическими странами, или же между последними и внерегионалами. Во всяком случае санкционный режим, введенный в отношении России, предопределил ее поворот на Восток, хотя далеко не всегда интересы России и, например, Китая в Арктике совпадают.

Третий уровень – сугубо локальный. Сохранятся отдельные морские регионы, пространства и ресурсы которых уже сейчас активно осваиваются и используются. Например, Баренцево море, в меньшей степени – море Бофорта. При этом здесь сталкиваются не только интересы арктических государств со смежными побережьями (Россия–Норвегия, США–Канада), но и совершенно разных морепользователей: нефтегазодобывающих корпораций; рыбопромышленных предприятий; судоходных компаний; военных и защитников морской среды. Проблема согласования их позиций совсем не тривиальна. Рыбаки всегда будут выступать против нефтяников, и наоборот. А возможно ли вообще добиться гармонизации военно-стратегических интересов государства и экологов? Как представляется, это весьма и весьма проблематично…

Большинство экспертов согласны, что проблема определения внешних границ континентального шельфа в Арктике таит в себе значительный конфликтный потенциал. Действительно, российская и датская заявки в Комиссию по границам континентального шельфа (далее – КГКШ) накладываются друг на друга, в перспективе канадская заявка может иметь наложения на ту часть подводной окраины материка, на которую претендует Россия.

Таким образом, урегулирование взаимных притязаний потребует согласования позиций как между Россией и Данией, так и между Россией и Канадой. Однако возникает резонный вопрос: а при чем здесь тогда КГКШ, которая не наделена полномочиями по урегулированию конфликтов интересов? Существовала ли вообще необходимость обращения к ней? Нельзя ли было запустить процесс не определения внешних границ, а именно разграничения данной части шельфа между государствами с противолежащими побережьями? Учитывая, что выбранный курс был взят еще в 1997 г. в бытность главой правительства Виктора Черномырдина, на ум приходит как раз его афоризм: «Хотели как лучше, а получилось как всегда!».

Существует и другой вариант развития ситуации: КГКШ либо вовсе не одобрит доработанную российскую заявку, либо одобрит лишь частично. Оба варианта критичны для Российской Федерации, затратившей колоссальные финансовые и людские ресурсы для подготовки своего представления. Однако мы забываем, что КГКШ – это не орган ООН, как ошибочно полагают многие. Комиссия – это сугубо технический институт, созданный в рамках Конвенции ООН по морскому праву 1982 года. Если бы она была аффилирована с ООН, то тогда бы все страны – члены Организации имели бы право обращаться в нее со своими заявками. А так лишь участники Конвенции 1982 г. наделены такими полномочиями, равно как и правом избирать экспертов в ее состав.

Кроме того, Комиссия не выносит решений, она лишь дает рекомендации, с которыми государство-заявитель имеет право как согласиться, так и не согласиться. Поэтому у России остается определенная свобода выбора: принимать рекомендации КГКШ или нет, в полном объеме или частично, пытаться дорабатывать свою заявку дальше или избрать иную модель поведения.

Вышеозначенные варианты действий носят достаточно провокационный характер и многими воспринимаются в штыки, как ведущие к усилению противоречий и конфликтности в регионе. Не будем спорить, так оно отчасти и есть. Любое отклонение от выбранной линии в поведении России будет как вести к репутационным издержкам, так и маргинализировать международно-правовой статус страны. Тем не менее проблема заключается в том, что в Арктике мы находимся далеко не в равных позициях, пока Соединенные Штаты, крупнейшая морская и военно-морская держава, не подписали и не ратифицировали Конвенцию 1982 года.

Американские маневры

США обладают разработанным внутренним национальным законодательством в отношении внешнего континентального шельфа, а также участвуют в другом международном соглашении – Конвенции 1958 г. о континентальном шельфе. По этим причинам они имеют возможность не ограничивать протяженность своей подводной окраины материка, как это сделала России. Напомним, что ст. 76 Конвенции 1982 г. содержит определенные пространственные и геологические лимиты в отношении протяженности континентального шельфа за пределами 200-мильной зоны от исходных линий. Грубо говоря, шельф может геологически существовать и за пределами этих лимитов, но с правовой точки зрения на него уже не распространяется юрисдикция данного прибрежного государства.

Многие могут возразить: но ведь США собираются присоединиться к Конвенции 1982 года? Да, таких заявлений было много, но воз и ныне там… И любые прогнозы по данному вопросу выглядят не честнее, чем гадание на кофейной гуще. Слишком много внутриполитических, да и внешнеполитических факторов оказывают влияние на данное решение. Более того, Соединенные Штаты не участвуют во многих других международных соглашениях, касающихся управления пространствами и ресурсами Мирового океана (например, в Конвенции о биологическом разнообразии). Напрашивается вывод о том, что это давно устоявшаяся модель поведения, а именно: инициировать разработку международного режима, заставить других взять определенные обязательства, а себя не обременять ими как не соответствующими национальным интересам.

Американцы, конечно, умеют делать хорошую мину при плохой игре. В частности, постоянно заявляют, что ст. 76 Конвенции 1982 г. и сам процесс определения внешних границ континентального шельфа – устоявшаяся норма обычного права. Это означает, что все государства, в том числе и те, что не участвуют в Конвенции 1982 г., должны беспрекословно соблюдать норму как сложившийся международный обычай. С этой точки зрения получается, что и США обязаны действовать ровно таким же образом, как поступила Россия и другие арктические страны. Однако существует пара нюансов.

Во-первых, само заявление о том, что ст. 76 – это норма обычного права, не более чем правовая спекуляция. Как и многие другие нормы и положения Конвенции (в частности, концепция Общего наследия человечества), ст. 76 была новеллой в международном морском праве. И чтобы стать нормой обычного права, необходима широкая и последовательная практика по ее имплементации большинством государств, в том числе и не участвующих в Конвенции. Но для Соединенных Штатов это, бесспорно, очень удобное стратегическое напутствие другим странам: исполняйте Конвенцию 1982 г., ограничивайте свой шельф, мы тоже так сделаем, но позднее...

Во-вторых, такие заявления и аргументация могут свидетельствовать о том, что США потенциально рассматривают для себя вариант подачи соответствующей заявки в КГКШ без формального присоединения к Конвенции 1982 года. Ведь если это обычная, а не просто договорная норма, то пользоваться ей могут все, независимо от участия в Конвенции. Да, для США – это путь по самоограничению площади шельфа, но, с другой стороны, он позволяет им сохранить лицо и не допустить возражений со стороны других государств. Однако и такой вариант действий крайне провокационен, так как ставит Соединенные Штаты в более выгодное положение.

Насколько общее наследие

На различных мероприятиях можно услышать, что изучение, освоение и использование арктических пространств и ресурсов должно вестись в интересах всего человечества. Забота об экологии Северного Ледовитого океана становится для внерегиональных государств универсальным аргументом включения в «арктическую гонку». Логика, которую они используют, предельно проста: антропогенная нагрузка ведет к изменению окружающей среды в Арктике, что, в свою очередь, оказывает влияние на устойчивое развитие региона в интересах последующих поколений, а значит необходимы усилия на международном уровне, чтобы сохранить Арктику как общее наследие.

Вся используемая в данном случае терминология – общее наследие, всемирное достояние и т.д. – носит абсолютно внеправовой характер. В Конвенции 1982 г. зафиксирована лишь одна концепция, а именно – концепция Общего наследия человечества (ОНЧ). Она применима исключительно к ресурсам дна и недр за пределами зон национальной юрисдикции прибрежных государств – то есть к Международному району морского дна (МРМД). Последний может быть создан в Арктике, но только после того как региональные страны, подавшие заявку в КГКШ, согласятся с ее рекомендациями.

Пока же никакого МРМД в Арктике не существует, и говорить о ней как об ОНЧ не совсем корректно, даже более того – спекулятивно! Концепция ОНЧ ни под каким предлогом не может быть распространена на акваторию центральной части Северного Ледовитого океана за пределами зон национальной юрисдикции прибрежных государств. Это всегда будет анклав открытого моря, со всеми вытекающими отсюда шестью свободами открытого моря.

На первый взгляд может показаться, что режим открытого моря и режим МРМД, на ресурсы которого будет распространяться статус ОНЧ, имеют много общего, и такое отождествление вполне закономерно. Во всяком случае, и там и там речь идет о неких общих пространствах, которые могут эксплуатироваться всеми странами без ограничений.

Однако режим разведки и разработки ресурсов МРМД предельно жестко регламентирован и подчинен управлению со стороны Международного органа по морскому дну (МОМД). Режим же открытого моря, хотя отчасти и регулируется международными организациями, прежде всего в области судоходства (Международная морская организация) и морского промышленного рыболовства (ФАО, Региональные организации по регулированию рыболовства), все-таки остается в значительной степени более свободным для осуществления тех или иных видов морехозяйственной деятельности. И с этой точки зрения их уравнивание предельно некорректно с правовой точки зрения.

Когда говорят о неких общих пространствах, зачастую включая в их число и Арктику, изначально подразумевают режим, установленный в 1959 г. применительно к Антарктике. Договор 1959 г. стал первым соглашением по управлению международными пространствами. В его тексте, в частности, указано, что «в интересах всего человечества Антарктика должна и впредь всегда использоваться исключительно в мирных целях и не должна стать ареной или предметом международных разногласий». Какое-то время назад идея разработки подобного рода соглашения применительно к Арктике лоббировалась на уровне ЕС. И хотя арктические страны ее категорически отвергли, она продолжает иногда всплывать на тех или иных международных мероприятиях, а также в умах защитников морской среды.

Однако отождествление Арктики и Антарктики предельно ангажировано, отличий здесь гораздо больше, чем общего.

Во-первых, Антарктика – это материк Антарктида, окруженный океаном, а Арктика – морской регион, окруженный материками.

Во-вторых, территории, омываемые водами Северного Ледовитого океана, исторически заселены представителями так называемых коренных народов Севера, в то время как в Антарктике отсутствует коренное население.

В-третьих, в Арктике уже давно определены зоны суверенитета и юрисдикции арктических государств. Существующие противоречия касаются исключительно определения внешних границ и разграничения континентального шельфа за пределами 200-мильной зоны от исходных линий. Абсолютно иная ситуация складывается вокруг континентального шельфа Антарктиды: Австралия, Аргентина, Великобритания, Чили оставили за собой право претендовать на шельф материка. При этом ст. 4 Договора об Антарктике 1959 г. не признает каких-либо претензий в отношении территорий, расположенных в зоне действия этого соглашения.

В-четвертых, в Арктике уже ведется разработка неживых (минеральных) ресурсов, а в отношении Антарктики такая деятельность запрещена Договором 1959 года.

В-пятых, Арктика всегда имела и будет иметь важное военно-стратегическое значение. Именно поэтому все предложения по демилитаризации Арктики, в том числе создания в ее рамках зоны, свободной от ядерного оружия, не могут быть поддержаны большинством арктических государств. В то время как Антарктика – не только полностью демилитаризованный, но и имеющий безъядерный статус регион.

Наконец, правовой режим Антарктики целиком и полностью базируется на основе системы Договора 1959 г., в то время как в отношении Арктики применима широкая правовая база, состоящая как из договорных, так и обычных норм международного права.

Тенденция к размыванию эксклюзивного характера сотрудничества арктических государств и его замене на более широкий инклюзивный проявляется в том, что все большее число стран хотят получить статус наблюдателей в рамках Арктического совета. Несмотря на то что он не дает ощутимых прерогатив при формировании арктической повестки, для многих стран и союзов этот статус является косвенным подтверждением их высокого международно-политического положения.

Здесь можно провести условную аналогию с участием в системе Договора об Антарктике 1959 года. Понятно, что для многих, прежде всего развивающихся государств, это вопрос не расширения научной базы знаний о континенте и происходящих вокруг него процессах, а исключительно повышения международной репутации.

Кто в игре

Напомним, что сейчас наблюдателями в Арктическом совете являются такие страны, как Великобритания, Германия, Индия, Испания, Италия, Испания, Республика Корея, Нидерланды, Польша, Сингапур, Франция, Япония. Статус наблюдателя имеют 9 межправительственных и межпарламентских организаций, а также 11 неправительственных структур. Однако данный процесс вовсе не остановлен: в то или иное время на получение статуса наблюдателя претендовали или же претендуют Монголия, Турция, Эстония, а также такая наднациональная структура, как ЕС.

На первый взгляд, ни России, ни другим постоянным членам Арктического совета нечего опасаться, так как вопрос о расширении членства в этом международном форуме давно закрыт, а увеличение числа наблюдателей всего лишь отражает современный тренд на более пристальное внимание к арктическому региону. Но это поверхностный взгляд на проблему.

Если мы возьмем пример Европейского союза, которому не удалось с первой попытки получить статус наблюдателя, но который вовсе не отказался от этой идеи, то увидим весьма неприятные для нас вещи. В частности, ЕС традиционно оспаривает отстаиваемый Россией правовой статус СМП как национальной транспортной артерии. В Брюсселе видят среди основных угроз в Арктике российскую милитаризацию региона. Евросоюз планирует более активно привлекать для исследований внерегиональные страны (КНР, Республика Корея, Япония). Наконец, ЕС считает, что к Арктике применимы исключительно договорные нормы международного права, прежде всего Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., при этом нарочито забывая, что правовой режим Арктики основан на сочетании договорных и обычных норм права, а также внутреннего национального законодательства арктических государств, в особенности России и Канады, обладающих наиболее протяженной береговой линией в регионе.

Очевидно, что и Эстония для России – тоже не лучший кандидат на получение места наблюдателя в Арктическом совете. Прямо обвиняя Москву в милитаризации региона, она предлагает не только усиливать роль ЕС в Арктике, но и более активно привлекать сюда НАТО.

Североатлантический альянс уже присутствует в Арктике через своих членов – США, Канаду, Норвегию. Однако все постоянные члены Арктического совета едины в том, что вопросы безопасности должны решаться в рамках регионального формата, то есть исключительно между ними, а привлечение НАТО – излишняя мера, которая не будет способствовать укреплению доверия.

С нашей точки зрения, присоединение к числу наблюдателей Евросоюза, может быть, и хорошо с дипломатической точки зрения, да, наверное, и с научной, ведь Европейский союз тратит значительные средства на проведение научных исследований в регионе. Но недостаточно ли присутствия стран – членов ЕС в составе Арктического совета и его наблюдателей? Более того, не откроет ли принятие ЕС ящик Пандоры? Почему бы и НАТО не использовать эту же аргументацию, а именно – участие в научных изысканиях в Арктике, для того чтобы получить статус наблюдателя в Арктическом совете? Ведь все мы знаем, что НАТО активно финансирует исследования в морских районах (Балтика, Черное море).

А вот пример Монголии – внутриконтинентальной страны, не имеющей выхода к морю, – хоть и выглядит на первый взгляд комично, вовсе не так однозначен. Стоит вспомнить, что под монгольским флагом, который относится к категории так называемых «удобных флагов», ходит внушительный коммерческий флот. Поэтому интерес Монголии к Арктике предельно конкретен и гораздо меньше противоречит российским интересам.

Полузакрытый регион

Один из главных тезисов, в котором нас хотят убедить, состоит в том, что Северный Ледовитый океан – это такой же морской регион, как Атлантический, Индийский и Тихий океаны. Однако это не совсем так. Среди ключевых отличий можно выделить следующие: фактическая окруженность побережьями исключительно пяти арктических государств; малая площадь; мелководный характер; значительная протяженность шельфовой зоны; особые климатические условия, включая наличие ледовой обстановки; высокая экологическая уязвимость.

Принимая во внимание тот факт, что за исключением центральной части, которая может рассматриваться как анклав открытого моря, большая часть Северного Ледовитого океана представляет собой зоны суверенитета и юрисдикции арктических стран, а проход в Арктику для внерегиональных государств связан с пересечением именно этих акваторий, представляется уместным говорить о полузамкнутом или даже полузакрытом характере этого морского региона.

Статья 122 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. определяет полузамкнутый морской район как «залив, бассейн или море, окруженное двумя или более государствами и сообщающееся с другим морем или океаном через узкий проход, или состоящее полностью или главным образом из территориальных морей и исключительных экономических зон двух или более прибрежных государств». Здесь государствам предписано сотрудничать в сфере управления живыми ресурсами, защиты морской среды и координации морских научных исследований.

Применимость этого конвенционного статуса к Северному Ледовитому океану является предметом продолжающихся споров. Однако с нашей точки зрения Арктика имеет гораздо больше общего с такими морскими районами, как Балтийское и Средиземное моря, нежели с другими океанами, в том числе и потому, что 70% ее площади составляют моря и заливы. Стоит вспомнить, что еще в конце советской эпохи обсуждалась концепция «Арктическое Средиземноморье», которая удачно описывает формат регулирования с акцентом на приоритетном учете национальных интересов региональных государств.

В Арктике всегда будут сталкиваться три тенденции: национальная, региональная и более широкая международная. Интересам арктических стран всегда будет соответствовать укрепление первых двух как путем развития национального законодательства, так и создания конкретно-фрагментарных региональных моделей управления ее пространствами и ресурсами. Полностью остановить приход в Арктику всех заинтересованных игроков невозможно, да и не всегда это выгодно самим арктическим державам. Многие проекты не могут быть реализованы без международного сотрудничества. Однако размывание эксклюзивного характера взаимодействия стран арктической пятерки (и более широкого формата – восьмерки), которые в силу своего географического положения являются арктическими соседями, нежелательно.

Россия. Арктика > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 17 мая 2019 > № 2996631 Павел Гудев

По сути, а не по форме

Азербайджан и Узбекистан как пример нового формата интеграции

А.В. Караваев – научный сотрудник Института экономики РАН.

Станислав Притчин – кандидат исторических наук, руководитель аналитической группы Центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН.

Резюме Развивая многосторонние форматы ЕАЭС и ОДКБ, Москва при возможности делает ставку и на двусторонние отношения с элементами интеграции, опробованными в многосторонних форматах. Формируется гибкий подход, позволяющий выстраивать расширенное евразийское партнерство, или политику «нового регионализма».

Успешные визиты Владимира Путина в Баку и Ташкент осенью 2018 г. дали основания говорить о формировании нового российского подхода к постсоветскому пространству и соседним странам в целом. Россия не отказывается от развития и продвижения традиционных многосторонних форматов ЕАЭС и ОДКБ. Но там, где это позволяют политические условия и где это более эффективно, Москва делает ставку на двусторонние отношения с использованием элементов интеграции, опробованных в многосторонних форматах. Таким образом, формируется гибкий подход, позволяющий выстраивать расширенное евразийское партнерство, или политику «нового регионализма».

Российские экономические орбиты и их пределы

Российская экономика составляет лишь 1,8% глобального ВВП. Для создания устойчивого ядра интеграции и выхода рубля на уровень международной валюты долю России, по оценкам экономистов, нужно поднять как минимум до 5–6%. При этом нельзя сказать, что сегодня государства-партнеры так же сильно привязаны к российскому пространству, как это было в 1990-е гг., а «проницаемость» экономики для глобальных потоков и кризисов наблюдается повсеместно. Мы взаимосвязаны. Однако наибольшую пользу от Москвы получают те страны СНГ, которые нашли баланс между глобализмом и российским притяжением.

Вокруг экономического пространства России к настоящему моменту сформировалось несколько орбит. Они не имеют строгой иерархии, какие-то проекты с партнерами из дальнего зарубежья могут носить более плотный и длительный характер, чем в ЕАЭС. Асимметрия Москву не смущает, а партнеров в целом скорее притягивает. Дело в принципиальной возможности и наличии неформальных механизмов экономического сближения, позволяющих говорить о едином поле отношений. Кто-то готов к союзу и высокому уровню финансово-таможенной, безбарьерной интеграции, где-то достаточно партнерства высокого уровня и стремления установить связи в отдельных сферах, где-то еще работают остатки советского единства, тридцать лет назад оформленные как единое пространство СНГ. Это и есть политика выращивания «нового регионализма».

Как выглядят орбиты интеграции вокруг России? На первом уровне – таможенно-экономическое пространство ЕАЭС и Союзное государство c Белоруссией. На втором – остатки зоны свободной торговли СНГ. На макроуровне – партнерство с громадным Китаем, осознанное понимание контрпродуктивности конкуренции и необходимости использовать его ресурсы. В этом цель «сопряжения» ЕАЭС и ШОС и стыковки российских проектов с «Один пояс – один путь».

Для ближайших соседей – минимизация барьеров между пространствами ЕАЭС и ЗСТ СНГ, где главную роль играют Узбекистан и Азербайджан (для них всегда остаются открытыми двери для движения на близкую орбиту интеграции). Наконец, географическая периферия интеграции, тем не менее играющая активную глобальную роль: Индия, Египет, Турция, Иран, Вьетнам, другие страны – их вектор движения: от ограниченной до расширенной ЗСТ с Евразийским союзом.

Эти орбиты имеют разный потенциал, кроме того, их участники не равнозначны внутри своих групп, если брать критерий торгово-экономических связей и нацеленности на сближение с Москвой. Тем не менее они устойчивы, во многом благодаря трезвой оценке Москвой новых глобальных реалий и реальному весу РФ на евразийском пространстве.

С другой стороны, нужно понять пределы и параметры нынешних евразийских процессов и посмотреть шире – каковы механизмы нового регионализма – российской внешнеполитической стратегии, формирующей разные орбиты партнерств и интеграции. Базовые параметры власти и управления в ЕАЭС и СНГ близки ввиду схожего генезиса власти и синхронных стадий трансформации от республик в составе СССР до независимых государств. Для всех характерно смещение от модели демократии условно «западного» плюралистического типа к «патерналистскому» варианту более жесткого контроля над политическими и экономическими процессами. Отсюда едва ли не главным фактором сближения становятся отношения между президентами как главами командно-бюрократических машин своих государств. Это означает, что глубокая, институциональная интеграция возможна только на постсоветском пространстве, а с учетом потери Украины как партнера по торгово-экономическому взаимодействию пространство позитивного сотрудничества и более глубокой интеграции для России свернулось до региона ЦА и стран Каспия.

В такой ситуации Азербайджан и Узбекистан, настороженно относившиеся к углубленной интеграции в рамках ЕАЭС, все же оставались важными экономическими партнерами России. Время от времени вставал вопрос об их вовлечении в интеграцию как логическом шаге углубления экономических отношений, но разговоры так и оставались разговорами.

В то же время понимание места Ташкента и Баку в орбитах российской интеграции носит как прикладной, так и концептуальный характер. С одной стороны, важно посмотреть, каким образом РФ взаимодействует с наиболее дееспособными государствами из пояса ближнего соседства ЗСТ СНГ (осколками бывшего постсоветского пространства). Нужно ли их переводить на более продвинутый уровень формальных институтов и общего таможенно-экономического пространства? Каковы задачи «мягких» форматов взаимодействия с ЕАЭС, предполагающие большее вовлечение в процессы интеграции (статус наблюдателя и партнера по диалогу)?

Москва-Баку: взаимодействие поверх барьеров

Почему наметилось политическое сближение Москвы и Баку? Многолетняя тонкая настройка отношений поверх барьеров карабахского кризиса стала возможна по тем же причинам, что и прочие проявления «симпатизирующего нейтралитета» Баку в отношениях с Россией. Ряд оснований в разных модуляциях можно свести к следующим: идейная близость элит – ставка на консерватизм в качестве квазиидеологии; поддержка модели «нелиберальной демократии» путем развития совместных инвестиционно-экономических проектов; ставка на сохранение преемственности – тесное взаимодействие спецслужб на фоне роста вызовов цветных революций и исламистских атак военизированного подполья Южного и Северного Кавказа.

Исходя из этих установившихся правил или негласной межэлитной коммуникации высшего уровня, многие сложности повестки последних 20 лет (например, связанные с доступом западных компаний к освоению каспийских ресурсов или характером взаимодействия по РЛС в Габале) имели частный характер и не превращались в кризис взаимного доверия. С другой стороны, отказ Ильхама Алиева принять участие в рижском саммите Восточного партнерства в 2015 г. стал маркером сохранения выработанной модели компромиссов с Москвой, притом что по вопросу Крыма Баку, естественно, «без высказываний» солидаризовался с Киевом.

Значительную роль в отношениях элит играют личные симпатии лидеров – Владимира Путина и Ильхама Алиева. Если поначалу источником положительной химии была атмосфера профессионального братства, связывающая всех людей, отдавших годы службе в разведке и системе безопасности, то впоследствии фундаментом для сближения становится приверженность консерватизму как идеологии. Сравнивая тезисы выступлений бывшего главы администрации президента России Сергея Иванова и бессменного главы администрации президента Азербайджана Рамиза Мехтиева, можно легко увидеть – оба подчеркивают значимость консервативных ценностей при ставке на светский характер государства, оба говорят о сложности сохранения суверенитета на различных уровнях государства и общества в условиях экспансии глобального мира.

Кстати, Рамиз Мехтиев поддерживает постоянный контакт с главами Совета безопасности России и на двусторонней основе, и как участник ежегодных саммитов секретарей Совбезов государств СНГ. Еще одна демонстрация идейной близости элит двух стран. В этом смысле лидеры новой революционной волны, взламывающие установившиеся правила коммуникации и хрупкого баланса интересов, такие как премьер-министр Армении Никол Пашинян, вряд ли будут для Путина такими близкими единомышленниками даже при сохранении стабильного характера отношений между двумя странами.

Владимир Путин и Ильхам Алиев по-прежнему ориентиры для корпорации власти в своих странах. Конечно, их эффективность зависит от способности сопротивляться патологиям бюрократических систем – от коррупции до других разлагающих систему противоречий. В случае с Азербайджаном, Узбекистаном, Россией есть еще фактор внешнего давления западно-либерального проекта, которому не нужны сильные конкуренты. Но есть и другая проблема, в полном объеме встающая перед этой тройкой – хаос исламистской реакции, вызванной в том числе безудержной западной экспансией. Чтобы удержаться в таких условиях, элите необходима действенная моральная мобилизация, поддерживаемая обществом.

Почему Азербайджан – приоритетный партнер на Южном Кавказе?

Сегодня Азербайджан – ведущий субъект торгово-экономического взаимодействия России с государствами Южного Кавказа. Товарооборот между странами составляет 2,627 млрд по итогам 2017 г. (Армения – 1,746, Грузия – 1,084). Ключевой партнер РФ среди стран СНГ – третье место после Украины и Узбекистана. С каждым годом укрепляется сотрудничество Москвы и Баку в строительстве и промышленно-логистической организации коридора «Север-Юг», соединяющего Россию с Ираном, странами Ближнего Востока и Индией. Также Азербайджан – ключевой и по ряду составляющих (наличию портовой и транспортной инфраструктуры) тесно интегрированный с Россией участник «каспийской пятерки», наравне с Казахстаном.

Особую роль играют связи Баку с ядром ЕАЭС. Двусторонние отношения Азербайджана с Белоруссией, Казахстаном и Россией представляют самостоятельный вектор внешней политики и торгово-инвестиционных связей Баку. В то же время эти линии суммируются в рамках общего таможенно-экономического пространства. Азербайджан, по сути, стал главным региональным инвестором в ненефтяной сектор Мангистауской области Казахстана. Крупные строительные компании Баку – Akkord и Evrascon – участвуют в реализации субподрядов транснационального автомобильного проекта Западный Китай – Западный Казахстан. Появляются инвестиции Азербайджана в Кызылординской и Шымкентской областях РК. Таким образом, развивая взаимосвязи с ЕАЭС, Баку не просто строит отношения с экономиками соседей, а по факту является участником евразийского экономического пространства.

Костяк российско-азербайджанского взаимодействия – экспортно-сырьевые, торгово-экономические, промышленные, транспортные и иные инвестиционные проекты в диапазоне от госкорпораций до малого бизнеса диаспоры. Их баланс, постепенно сдвигаемый от сырьевого в сторону промышленного взаимодействия и более масштабного взаимопроникновения в сфере услуг, туризма и коммуникаций, и составит «тело» российско-азербайджанской интеграции.

В сентябре 2018 г. серьезным шагом стало подписание пакета документов во время визита Алиева в Сочи. Судя по плотной сетке соглашений, партнерство Москвы и Баку выглядит лидирующим на фоне «кавказского периметра» Российской Федерации и почти догоняет уровень взаимодействия с Казахстаном, разница только в масштабах и наличии надсубъектных интеграционных механизмов. По следующим параметрам видна интеграционная перекличка на азербайджанском направлении: развитие автосборки (к прежним проектам теперь добавился ГАЗ); совместная работа на Каспии, к известным пакетам «ЛУКойла» в Шах-Дениз теперь добавилась разработка блока «Гошадаш»; общая поддержка малого-среднего бизнеса; подписание плана действий по развитию ключевых направлений сотрудничества и программы до 2024 года.

При этом отношения встроены в систему глобального макроэкономического взаимодействия. Очевидно, все большее влияние на сопряжение экономик Москвы и Баку будут оказывать разноформатные отношения с соседями. Последние два-три года проявилась тенденция умножения совместных проектов в рамках многосторонних гибких альянсов, иногда обозначаемых как «сетевые партнерства»: Азербайджан–Россия–Иран, Азербайджан–Россия–Турция.

Узбекистан – базовый партнер России в Центральной Азии

Узбекистан в силу своих размеров и географического положения – важнейший (после Казахстана) российский партнер в регионе. Это единственное государство, имеющее границы со всеми странами Центральной Азии. Таким образом республика может быть стержневым игроком для всех соседей или, наоборот, государством, тормозящим региональную интеграцию, как это было во времена Ислама Каримова. Узбекистан также крупнейшее по населению государство – 32 млн 900 тыс. человек по данным официальной статистики на середину 2018 года. У республики самая боеспособная армия в регионе, развитая и достаточно диверсифицированная экономика, значительные природные ресурсы, благоприятный для развития сельского хозяйства климат. Все это придает стране особую стратегическую важность и привлекательность для внешних игроков и России особенно. В такой ситуации отсутствие Узбекистана в интеграционных проектах заметно ослабляло их вес, эффективность, затрудняло логистику.

Визит Владимира Путина в Ташкент в середине октября 2018 г. по своим беспрецедентным результатам стал апофеозом изменений российско-узбекских отношений, начавшихся в конце августа 2016 года. Тогда после кончины первого президента независимого Узбекистана Ислама Каримова многолетний премьер-министр республики Шавкат Мирзиёев стал исполняющим обязанности, а потом и полновластным главой государства. Именно с приходом Мирзиёева к власти в отношениях двух стран начался новый этап, который можно охарактеризовать как вовлеченное стратегическое партнерство.

Ислам Каримов придерживался осторожной изоляционной модели внешней политики. Москва не была исключением, несмотря на важность России как экономического и военно-политического партнера для Узбекистана. Схожей модели Ташкент придерживался в отношениях с ключевыми внешними игроками – Пекином, Брюсселем, Вашингтоном, а также соседями по Центральной Азии. Это выглядело так, будто для Каримова суверенитет и независимость Узбекистана имели первостепенное значение почти всегда в ущерб взаимовыгодному экономическому сотрудничеству. Так, например, важнейший для двухсторонних отношений вопрос юридического статуса узбекских трудовых мигрантов, которых в России работало и работает несколько миллионов, официально не был частью межгосударственных переговоров. Другой пример – при создании Объединенной авиационной корпорации (ОАК) РФ предполагалось, что Ташкентское авиационное производственное объединение им. Чкалова станет частью крупной компании с передачей контрольного пакета России в обмен на получение заказов на производство транспортных ИЛ-78. Но контроль над предприятием оказался для Ташкента важнее, чем загруженность его мощностей, проект так и не был реализован, а в 2011 г. началась процедура банкротства.

Еще более радикально Ташкент действовал в отношениях с соседями. Так, из-за напряженных отношений с Таджикистаном был введен визовый режим, объявлена транспортная блокада соседней страны, разобрана железная дорога, а граница частично заминирована. А 137-километровая граница с Афганистаном и вовсе считалась самой укрепленной в мире.

Шавкат Мирзиёев кардинальным образом изменил внешнеполитические подходы. В течение нескольких месяцев на смену изоляционной модели пришло вовлеченное сотрудничество с соседями. После визитов в Туркменистан и Казахстан президент в апреле 2017 г. посетил Москву, а в мае Пекин. Смена стратегии позволила не только быстро реализовать невостребованный ранее потенциал, но и вывести отношения с партнерами на новый уровень.

Россия успешнее других воспользовалась открытием Узбекистана. Упомянутый визит Мирзиёева в апреле 2017 г. завершился заключением сделок на сумму более 15 млрд долларов и подписанием около 40 межправительственных соглашений. И очень важную роль сыграли личные отношения между новым главой республики и российским президентом. Мирзиёев на протяжении 13 лет возглавлял правительство Узбекистана, где в основном курировал вопросы сельского хозяйства и промышленности, которые в большей степени, чем, например, финансовый сектор, курируемый Рустамом Азимовым, завязан на тесное взаимодействие с Россией и соседями. Как глава правительства Мирзиёев регулярно представлял республику на различных саммитах СНГ, ЕврАзЭС и установил прямые контакты с руководителями соседних стран.

Возвращаясь к октябрьскому визиту российского президента в Ташкент, стоит отметить беспрецедентный охват тем. Более 800 соглашений на общую сумму около 27 млрд долларов подписаны в ходе первого межрегионального российско-узбекского форума, состоявшегося во время этого визита. В Узбекистане будут созданы 79 новых совместных предприятий, два десятка торговых домов, более десятка логистических центров. В 7–10-летней перспективе это увеличит торговый оборот почти в два раза, переведя его за отметку в 10 млрд долларов.

Бриллиантом в короне российско-узбекских договоренностей стало соглашение о строительстве российским «Росатомом» к 2028 г. первой в Центральной Азии атомной электростанции в Навоийской области. Два энергоблока АЭС общей мощностью 2,4 мегаватта позволят Узбекистану не только покрыть растущую потребность в электроэнергии, но и стать заметным региональным экспортером.

Особо можно выделить сотрудничество в области цифровых технологий и информатизации. По итогам визита «Яндекс» и мэрия Ташкента обсуждают внедрение новых сервисов для горожан: «Яндекс Махалля», по аналогу сервиса «Район» – сбор новостей, событий, информации о торговле с учетом местоположения устройства. В Ташкенте уже работает «Яндекс Такси», подключено более 4 тыс. машин. Узбекистан может стать третьим партнером в российско-казахстанском проекте казахстанского спутника KazSat-2R. Также планируется внедрение электронных журналов и дневников по модели российского проекта «Дневник.ру» (в Узбекистане – компания KUNDALIK).

Примечательно, что ни ОДКБ, ни ЕАЭС ни разу не упомянуты в официальных выступлениях лидеров. Возникло ощущение, что между сторонами достигнуто негласное соглашение использовать максимально комфортный двусторонний формат практически при том же уровне интеграции. Благо, существующая правовая база позволяет это реализовывать. В сфере безопасности это Договор о союзнических отношениях между Российской Федерацией и Республикой Узбекистан от 2005 г., подписанный несколько месяцев спустя после андижанских событий. Экономической базой сотрудничества является Зона свободной торговли СНГ, к которой Ташкент присоединился одним из последних в 2011 году.

Наносит такой подход урон статусу ЕАЭС и ОДКБ? Институционально и политически – скорее да. Например, для того же Казахстана успешные и глубокие отношения Москвы и Ташкента – пример того, что интеграция достижима и без неповоротливых и громоздких надгосударственных настроек в виде ЕАЭС, кстати широко критикуемых в Казахстане, хотя участие Узбекистана в союзе могло бы серьезно увеличить политический и экономический вес организации. В этой связи не случайно после масштабных двусторонних мероприятий в Ташкенте Путин и Мирзиёев заехали в Казахстан, где провели неформальную встречу с Нурсултаном Назарбаевым. Вероятнее всего, целью была попытка снять любые опасения Астаны, что прорыв в российско-узбекских отношениях может негативно отразиться на ее отношениях с Москвой. С другой стороны, Казахстан при интенсификации экономического сотрудничества России с Узбекистаном в любом случае останется в выигрыше, так как географически и логистически связывает эти две страны.

Параметры и перспективы квазиинтеграции для Баку и Ташкента

Интеграция – это не цель, а средство для модернизации, стабилизации и развития экспорта. Причем в этом комплексе взаимодействия все более активное участие принимают частные корпорации как носители новых технологических решений. Юридические рамки подобных конструкций обеспечены форматами ЗСТ и ЗСТ+ с полноценными интеграционными структурами. Формирование региональных объединений в этом формате давно не новость в мировой экономике. За несколько лет число ЗСТ в мире выросло в десятки раз. Если в 1991 г. насчитывалось всего 25 соглашений о свободной торговле, то в конце 2015 г. их стало около двухсот. Иными словами, речь о серьезной мировой тенденции, которая пришлась весьма кстати для российской внешней политики.

Предложение Путина, впервые высказанное на ПМЭФ в 2016 г., подумать о создании Большого евразийского партнерства с участием членов ЕАЭС, а также стран, с которыми у нас сложились тесные отношения – Китай, Индия, Пакистан, Иран и, конечно, партнеров в СНГ и других заинтересованных государств и объединений – лежит как раз в этом контексте. Один из вариантов более глубокого включения Азербайджана и Узбекистана в российскую модель интеграции находится в плоскости синтеза большого евразийского пространства. Здесь важна институциональная стыковка, которая может происходить в несколько этапов: снижение тарифов и определение графика создания ЗСТ, создание комплексного механизма сотрудничества, включающего всю Евразию.

Ключевыми областями сопряжения скорее всего будут социальная, таможенно-экономическая база ЕАЭС и масштабные проекты «Пояса и Пути» по линиям транспортной логистики; сотрудничество в различных сферах производства; развитие туризма, образования, медицины, культуры; взаимодействие в энергетике и сельском хозяйстве; развитие электронной коммерции; региональная безопасность.

Таким образом, квазиинтеграция Азербайджана и Узбекистана – это реальность, и она будет набирать обороты в предстоящее десятилетие. Ее активизация на нынешнем этапе обусловлена эффективным использованием Москвой политических возможностей в отношениях с Баку и Ташкентом, которые «капитализированы» в совместные долгосрочные проекты и программы сотрудничества. В этой связи, вероятнее всего, тренд на развитие отношений с Азербайджаном и Узбекистаном будет продолжен, как и обкатка модели «квазиинтеграции» для применения в отношениях с другими соседями в Евразии.

Азербайджан. Узбекистан. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 17 мая 2019 > № 2996629 Александр Караваев, Станислав Притчин

Полный триумф. Баскетболисты ЦСКА выиграли Евролигу

В решающем поединке турнира подопечные Димитриса Итудиса одолели турецкий «Эфес» из Стамбула со счетом 91:83

Как же долго «красно-синие» шли к титулу сильнейшей команды континента. Конечно, прекрасная победа в овертайме над «Фенербахче» три года назад в Берлине не менее великое достижение, но будем честны: гораздо чаще мы испытывали на финише досаду.

Сколько было остановок в шаге от титула? Да почти всегда. За последние десять лет восемь раз. Восемь раз мы попадали в «Финал четырех» Евролиги, но возвращались домой на щите. Но теперь...

А что теперь? Итудиса наверняка оставят, а Курбанов чуть ли не единственный русский на площадке, хотя есть, конечно, форвард Воронцевич и атакующий защитник Ухов, но все-таки: Никита Курбанов был крайне важным звеном победного состава. У соперника, естественно, самый опасный американец Шейн Ларкин. Даже он ничего не смог поделать в такой тяжелой для москвичей концовке. ЦСКА действовал грамотно, точечно реагируя на все попытки турок что-то изменить.

Фрагмент из репортажа на спутниковом канале «Матч Арена» легендарного капитана ЦСКА советских времен, олимпийского чемпиона Сеула Сергея Тараканова:

«Больше давят из-под кольца турки, наши больше уповают на проходы и на скидки, на трехочковую. Очень упорная игра. Я, честно говоря, ожидал, что будет гораздо проще для ЦСКА, но нет. ЦСКА должен сейчас использовать линию штрафных, потому что «Эфес» должен отбирать мяч, играть агрессивно. Если ЦСКА будет грамотно использовать, они будут вставать на линию штрафных, и это преимущество. Но, пожалуй, что игру-то уже не отпустит ЦСКА. Оживилась трибуна ЦСКА, приятно видеть».

Самым ценным игроком «Финала четырех» признали легкого форварда армейцев умницу Уилла Клайберна. ЦСКА завершает, безусловно, блестящий сезон на высочайшей ноте. В принципе, была не самая хорошая вторая четверть, но итоговая победа не вызывает никаких вопросов. Разве немного жаль, что в финале против нас вышел не заклятый соперник «Фенербахче»: «Эфес» сенсационно вынес его в одной второй.

Иван Швец

В Санкт-Петербурге завершился кинофестиваль «Море зовёт!»

Лучшими международное жюри признало российские фильмы.

Проведение в Санкт-Петербурге Международного фестиваля морских и приключенческих фильмов «Море зовёт!» стало уже хорошей традицией. Главные цели этого кинофорума – «пробуждение в российском обществе морского сознания». Ибо, как считают инициаторы фестиваля, великой может быть только морская держава. А Россия не просто морская, а великая морская держава!

– Море продолжает звать, манить и сплачивать людей в связи с суровой необходимостью бороться со стихией сообща, закаляя характеры и рождая настоящую флотскую дружбу, – говорит председатель оргкомитета – директор фестиваля Сергей Апрелев, капитан 1 ранга, в прошлом командир подводной лодки.

Нынешний фестиваль отличается от всех предыдущих огромным наплывом заявок из стран, готовых принять участие в конкурсе впервые, подчеркнул он. Среди них Армения, Иран, Исландия, Китай, Турция…

Однако нашим главным европейским партнёром, добавил Апрелев, традиционно остаётся Франция, и её делегация на фестивале – самая представительная.

В состав международного жюри фестиваля, традиционно именуемого «Апрельским» (не по фамилии его директора и создателя – истинной души этого кинофорума, а потому, что он всегда проходит в апреле), вошли продюсер документального кино, президент Ассоциации «Гильдия неигрового кино и телевидения» Виктор Скубей, президент жюри, драматург и режиссёр Пётр Гладилин, кандидат биологических наук, исследователь и путешественница Мария Гаврило, общественный деятель Владимир Бельков, журналистка из Франции, в прошлом сотрудница ООН, Рафаль Матэ-Бризе и автор этих строк.

Фильмы, представленные на конкурс – таковых было отобрано более полусотни, демонстрировались на различных площадках Санкт-Петербурга, Кронштадта и Павловска. Торжественное открытие и закрытие фестиваля, на которых присутствовали и курсанты, и студенты военно-морских и морских учебных заведений города, юные кадеты, проводились в санкт-петербургском Доме молодёжи.

Кстати, фестиваль этот можно с полным правом назвать уникальным – и не только потому, что всё держится исключительно на энтузиазме его создателей. Дело в том, что среди множества разного рода кинофестивалей и киноконкурсов, проводимых в России, только «Море зовёт!» имеет именно морскую направленность. Все прочие, увы, ограничиваются «сухопутьем». Вот отсюда и возникает необходимость «пробуждения», а точнее будет сказать, возрождения «морского сознания».

Недаром же кто-то из древних сказал примерно так: «Жить – не обязательно. Плавать по морю – необходимо». От себя добавим, что необходимо плавать не затем, чтобы развозить по разным странам нефть и прочее извлечённое из недр богатство, но чтобы видеть окружающий нас мир и лучше понимать жизнь…

Учитывая «эксклюзив» темы, жюри не поскупилось на количество номинаций для определения победителей – таковых оказалось свыше двух десятков. Первое место было единодушно присуждено фильму «Пётр Козлов. Тайна затерянного города». Он о мёртвом городе Хара-Хото, затерянном в песках пустыни Гоби. Его отыскал и исследовал генерал-майор Пётр Кузьмич Козлов – географ, этнограф и археолог – во время своих экспедиций 1907–1909 и 1926 годов, и это стало тогда мировой сенсацией.

Второе место присуждено удивительно красивому по съёмкам фильму известного путешественника Леонида Круглова «Великий северный путь». Жанр ленты определён как «фильм-экспедиция в глубь истории и человеческих возможностей». Третьей премии удостоился иранский фильм «Танец жизни» – красочный репортаж о водном путешествии по различным районам Ирана.

Лучшим фильмом на морскую тему был признан французский фильм «Средиземноморье», повествующий о красотах, опасностях и вызовах Средиземного моря. В номинации «Герои всех времён» победителем стал фильм «Несломленный нарком» – о судьбе Адмирала Флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова.

Лучший фильм о подводном флоте, безусловно, лента «Революция под водой», созданная на производственном объединении «Севмаш» и посвящённая 60-летию первой советской атомной подводной лодки К-3 «Ленинский комсомол».

Перечисление номинаций можно продолжить, но не будем утомлять этим читателей. Скажем лишь, что были фильмы о морских походах под парусом, о поисках затонувших кораблей, о морских сражениях. О людях, которые давно уже причислены к категории «морских волков» и которые только делают свои первые шаги по корабельной палубе. А ещё о воистину безжалостном, хищническом отношении человека к морю, природе и животному миру…

Александр Бондаренко, «Красная звезда»

На дальности применения оружия

К внезапным задачам, связанным с сопровождением и боевым патрулированием иностранных кораблей, морякам-балтийцам не привыкать.

…Первая постоянная военно-морская группа НАТО держит курс в Балтийское море. Из состава ВМС стран, имеющих собственное побережье на Балтике, здесь лишь польский фрегат и немецкий танкер. Все остальные гости – не местные: Испания, Турция, Великобритания. Ну и само собой американский эсминец «Грэйвэли», самый мощный и самый новый из присутствующих.

Но уже в проливе Каттегат, расположенном примерно посередине единственного естественного водного пути, соединяющего Балтийское море с Северным, а также с Атлантическим океаном, гостей встречают российские моряки: отряд в составе корвета «Бойкий» и БДК «Минск» приступает к выполнению задачи по сопровождению и боевому патрулированию.

– В составе первой постоянной группы НАТО в Балтику вошли американский эсминец «Грэйвэли», фрегат ВМС Великобритании «Вестминстер», испанский фрегат «Альмиранте Хуан де Борбон», турецкий фрегат «Гёкова», польский фрегат «Генерал Казимир Пулавский» и немецкий танкер «Рён», – рассказывает командир корвета «Бойкий» капитан 2 ранга Роман Довгайлов. – Корабли в центральной части Балтийского моря отрабатывали взаимодействие тактической группы в рамках подготовки к учению «Балтопс» и взаимодействие с отрядом боевых кораблей ВМС Польши. Наши корабли проводили сопровождение и боевое патрулирование, двигаясь в позиции, позволяющей применить оружие с наиболее выгодной дистанции.

К работе в составе тактической группы кораблям НАТО не привыкать: польский и турецкий фрегаты немало времени провели под звёздно-полосатыми флагами — это старые американские фрегаты типа «Оливер Х. Перри», снятые с вооружения ВМС США. Корвет «Бойкий» новее даже самого молодого из натовских кораблей: Балтфлот России на сегодняшний день можно смело назвать самым современным по составу среди военно-морских сил всех стран Балтики.

– Севернее мыса Розеве, в районе боевой подготовки польских ВМС, корабли из состава первой постоянной группы НАТО встретились с отрядом боевых кораблей Польши: фрегатом УРО «Тадеуш Костюшко», танко-десантным кораблём «Гнежно», тральщиками «Гардно» и «Вицко», спасательным судном «Лех», – поясняет капитан 2 ранга Роман Довгайлов. – Мы продолжили слежение и одновременно отработали другие задачи: различные варианты охраны десантного отряда, задачи противокорабельной, противолодочной и противовоздушной обороны.

Задачи ПВО экипаж «Бойкого» отрабатывал на реальных самолётах блока НАТО: польских Су-22М4, выпускавшихся с 1983 по 1990 год. Самолёты не новые, но проверенные и надёжные, до сих пор стоящие на вооружении наших западных соседей, а также Анголы, Ливии, Йемена, КНДР, Вьетнама, Сирии и Узбекистана.

Действиями отряда боевых кораблей Балтийского флота управлял походный штаб, находившийся на борту БДК «Минск».

– Перед выходом в море экипаж корабля отработал погрузку-выгрузку десанта, принял на борт группу усиления из числа морских пехотинцев, – рассказывает старший помощник командира БДК капитан 3 ранга Сергей Борса. – В походе кроме совместного с корветом «Бойкий» ведения разведки БДК «Минск» решал и задачи по выполнению условной минной постановки, на якоре отрабатывал оборону корабля от подводных диверсантов.

И всё же основная работа экипажа БДК состояла в слежении за кораблями блока НАТО. Балтийцы сближались на безопасную дистанцию (около 20 кабельтовых), проводили визуальное опознавание иностранных кораблей, наблюдали за маневрированием тактической группы, в том числе за тем, как танкер «Рён» проводил заправку фрегата «Вестминстер» траверзным способом.

Корабли отряда провели в море 20 суток. За это время корвет «Бойкий» и БДК «Минск» прошли более 2000 морских миль, моряки-балтийцы несли службу в северной, центральной и южной частях Балтийского моря, прошли проливы Каттегат и Скагеррак, дойдя до выхода в Северное море. Но возвращение в базу для моряков лишь отдых между походами. Вскоре участникам похода, о котором речь, вновь предстоит покинуть гавань Балтийска. Весенне-летний период обучения — напряжённая пора.

Тимур Гайнутдинов, «Красная звезда»

16 мая 2019 г. в рамках IX Петербургского международного юридического форума состоялась встреча Министра юстиции Российской Федерации А.В. Коновалова с Председателем Государственного совета Турецкой Республики З. Гюнгер.

В ходе беседы стороны отметили высокий уровень взаимодействия между Россией и Турцией по вопросам оказания взаимной правовой помощи и передачи лиц, осужденных к лишению свободы.

А.В. Коновалов высказал заинтересованность в обмене опытом между Российской Федерацией и Турецкой Республикой в вопросах взаимодействия с Европейским Судом по правам человека.

Министр юстиции Российской Федерации пригласил турецкую делегацию принять участие в юбилейном X Петербургском международном юридическом форуме, который пройдет в 2020 г.

Спектакли и мастер-классы известных зарубежных режиссеров представят на Дальнем Востоке в рамках Международной театральной олимпиады, сообщил РИА Новости художественный руководитель Александринского театра, член оргкомитета олимпиады Валерий Фокин.

По его словам, программа Театральной олимпиады в Дальневосточном федеральном округе стартует 9 июня на Приморской сцене Мариинского театра показом спектакля "Женитьба" (Александринский театр).

"Туда приезжает Теодорос Терзопулос, он показывает там свою театральную лабораторию, проводит там мастер-класс. Я тоже проведу там свой мастер-класс. Потом туда впервые приезжает Тадаши Судзуки со своим театром, проводит перформанс", - рассказал Фокин.

Он отметил, что зрители региона также смогут увидеть спектакли финского режиссера Кристиана Смедса, испанского режиссера Дэвида Эспинозы.

"Во Владивостоке и Хабаровске мы играем "Женитьбу", в Петропавловске-Камчатском представят спектакль молодого режиссера Хуго Эриксена (Россия), в Магадане выступит испанский театр, на Сахалине пройдет спектакль финского режиссера Кристиана Смедса", - сказал Фокин.

"Мне кажется, что одна из главных задач олимпиады – привлечь как можно больше людей к театру, потому что театр – это невероятное искусство, которое сегодня занимает очень большое место, как инструмент международного общения", - добавил он.

Торжественное открытие Театральной олимпиады состоится в Санкт-Петербурге 15 июня. В ее рамках пройдут гастроли лучших зарубежных театров, национальных театров из регионов России, а также лекции и мастер-классы от ведущих театральных деятелей мира. Основная площадка Олимпиады — Александринский театр в Санкт-Петербурге.

Театральная Олимпиада – масштабный международный фестиваль. Впервые он состоялся в 1995 году в Дельфах (Греция). В разные годы Олимпиаду принимали Япония, Турция, Южная Корея, Китай, Польша, Индия. В России Театральная Олимпиада проходит во второй раз – в 2001 году она состоялась в Москве.

Вначале новости. Как сообщали вчера заголовки отечественных СМИ, у российской науки нет будущего. В буквальном смысле.

"Родители российских школьников не захотели для своих детей работы в науке". "Россияне не хотят видеть своих детей работающими в науке". "Россияне категорически не хотят отдавать своих детей в науку".

Это торжествующее уныние основано на исследовании РАНХиГС, результаты которого были распространены накануне.

Согласно результатам, в 2018 году российские родители хотели бы, чтобы их дети трудились в:

— Информационных и компьютерных технологиях (40 процентов)

— Медицине (35 процентов)

— Силовых структурах и армии (34,5 процента)

— Инженерных специальностях (29,5 процента)

и так далее.

Еще есть — отдельно от медицины, информационных технологий, компьютеров, инженерии, искусствоведения, истории, психологии, образования, педагогики, экономики и "гуманитарных специальностей" — графа "естественнонаучные специальности".

Так вот, в них своих детей хотят видеть, действительно, всего 6,2 процента российских родителей.

Это даже не про всю науку вообще — это про фундаментальные дисциплины естествознания. И этого даже не мало. Каждый шестнадцатый родитель в стране хотел бы, чтоб его ребенок занимался не просто медициной, а глубинной молекулярной биологией. И не просто айти и инженерией, а квантовой физикой.

Это миллионы родителей и миллионы, соответственно, детей, потенциальных будущих ученых (не считая тех, что намерены пойти в науку без воли на то своих мам и пап, и тех, кто откроет для себя фундаментальное знание в ходе обучения профильным специальностям).

Дурной новости просто нет. Она отсутствует в той реальности, что мы по-стариковски привыкли считать объективной.

Но обширной части аудитории желательнее прочесть о том, что все плохо, а только что стало даже хуже, чем было. Поэтому для них (информационный же век на дворе) услужливо самовозникает другая реальность. Она мрачна и безнадежна, и в ней им комфортно.

Кстати, вчера же топ Яндекса взяли заголовки о том, что "две трети россиян оказались вообще без сбережений".

Реальность: 65 процентов граждан не откладывают, сбережения имеют 35 процентов. Число тех, что сбережениями располагают, увеличилось с 2010 года на шесть процентов, последние пару лет — не падает, держится на одном уровне.

Но обширной части аудитории желательнее читать о том, что все катится в бесконечный хаос, пробивая днище за днищем.

Но вот что бросается в глаза.

Условный "социальный пессимизм" — очень слабо связан с личными достижениями и надеждами его носителей. Я лично знаю десятки граждан, предпочитающих читать и думать, что их страна с гиканьем несется в тартар, — но при этом вполне успешных и деятельно укрепляющих свое благосостояние в государственных и окологосударственных структурах.

Встречается также обратная картина — граждане, удручающе неблагополучные лично и борющиеся с нуждой в одиночку, тем не менее верят, что Родина "развивается в правильном направлении". Этих, правда, меньше, но тут виновата чистая статистика: несчастливыми себя считают лишь 14 процентов наших соотечественников. То есть несчастных — меньшинство среди всех: и "социальных оптимистов", и "социальных пессимистов".

Иными словами, взгляд на Россию как на бесконечно убиваемого Кенни не привязан к повседневной действительности современника. Вечногибнущая Родина для таких граждан — даже не повод бежать немедленно куда глаза глядят (цифры эмиграции по любым оценкам — на фоне прочих постсоветских республик ничтожные).

Есть, однако, один нюанс, который не дает нам просто пожать плечами и сказать: "ну что делать, у нас традиция такая".

Штука вся в том, что — судя по информационному пространству страны, — главным коллективным потребителем Гибнущей России является аудитория тех СМИ, что принято считать элитными: деловых, финансовых и прочих. Ведущие телеграм-каналы, торгующие Гибнущей Россией вразнос с бешеной интенсивностью, — также ориентированы не на сферического уральского заводчанина в вакууме.

Все это приводит нас к диковатому предположению. А именно: Гибнущая Россия, небо над которой раскрашено в 50 оттенков коричневого и никогда не светлеет, — это, некоторым образом, элитное мировоззрение.

Не самого высшего чиновничества и бизнеса — им сейчас вообще, спасибо санкциям и "новой холодной войне", положено Родину любить пожизненно. Но второму-третьему эшелонам элиты и их многочисленной родне с домочадцами — верить в Гибнущую Россию столь же естественно, как дышать. Это очевидно просто по факту: если бы Россия-Кенни не была бы востребована этими прослойками, то ее не сервировали бы для них каждое утро бессчетные информационные официанты.

Результатом этого коллективного "патрио-пессимизма" становится очень специфическое мировоззрение, пронизывающее примерно в равной степени и так называемых либералов, и так называемых левых, и так называемых лоялистов. Оно, коротко говоря, сводится к тому, что, в принципе, безусловный венец удачного жизненного пути — это эвакуация с Родины.

Куда — понятно: в места, где тепло и качественно, под аналоги "пленительного неба Сицилии" из хрестоматийного некрасовского стиха, — либо во все более труднодоступные Благоустроенные Цивилизованные Города.

При этом эвакуироваться, согласно такому представлению, достоен не всякий: нищим Туда отправляться глупо, и длинный список "беглецов-от-Путина", прозябающих без работы на пособиях и халтурках, известен всем. Нет, нужно основательно упаковаться и набрать ништяков Здесь — и лишь за тем, кто упакован, приплывут условные алые паруса и отвезут его в истинную небесную заграницу.

Тут нельзя не отметить, конечно, гигантский прогресс. Еще в 1970-1980-х валинором у приличных людей по определению считалось все капиталистическое зарубежье. Герои ныне забытых и полузабытых звезд отечественной беллетристики плыли в Турцию на надувных матрацах, в Хайфу на прогулочных лодках и вплавь, пробирались в Финляндию с рюкзаками и воспринимались при этом как полноценные победители жизни. Сейчас же достойными настоящей Небесной Заграницы считаются лишь те, кто сумел унести туда в клюве достаточное количество нулей.

В чисто практическом измерении это в итоге порождает горькие констатации правоохранителей вроде: "По "Роскосмосу" работаем уже лет пять. Там конца и края не видно, там миллиарды воруются. Миллиарды. Причем технология очень простая: сначала деньги (за границу. — Прим. ред.) переправляются, семья, а потом сам фигурант".

Но беда в том, что мировоззрение этой части отечественных элит — как и элитное мировоззрение вообще — имеет свойство инфицировать общество в целом. Причем круги, полагающие себя передовыми и наиболее продвинутыми, инфицируются в первую очередь.

И это ставит перед Россией, строго говоря, довольно серьезную проблему: можно ли стране нормально развиваться с "авангардом общества", видящим конечную цель своих множественных личных успехов в эвакуации из нее.

И если нет — то не пора ли ввести в престижное российское мировоззрение пункт о том, что Россия будет всегда и куда круче не сбежать из нее, а остаться в ней и передать ее своим детям.

Виктор Мараховский.

Пробил крышу: в Калифорнии рухнул истребитель F-16

Названа причина крушения F-16 в Калифорнии

Иван Апулеев

Истребитель ВВС США F-16 разбился возле резервной авиабазы «Марч», врезавшись в склад с ящиками и поддонами. Пилот успел катапультироваться, приземлился на взлетно-посадочную полосу и был госпитализирован.

Американский истребитель F-16 потерпел крушение возле резервной авиабазы «Марч» в Калифорнии. Как сообщает телеканал ABC, самолет врезался в склад с ящиками и поддонами. Шериф округа Риверсайд сообщил в своем твиттере, что пилот успел катапультироваться и приземлился на взлетно-посадочной полосе, передает ФАН.

Впоследствии летчик был госпитализирован, его состояние не уточняется.

Падая, самолет пробил крышу здания. В находящемся на бульваре Ван-Бурен складе в момент крушения людей не было, на земле никто не пострадал. При этом на борту разбившегося истребителя находились боеприпасы, однако вспыхнувший пожар был оперативно потушен.

Причиной аварии стала неисправность гидравлической системы F-16.

В начале апреля истребитель F-16 Военно-воздушных сил Нидерландов получил серьезные повреждения после того, как подбил сам себя. По данным издания Nederlandse Omroep Stichting, два военных самолета открыли огонь из авиационных пушек, в результате чего один из них пострадал от собственного выстрела: у него оказался поврежден корпус, а осколки боеприпаса попали в двигатель. Пострадавших в результате инцидента нет. Пилот сумел посадить поврежденный самолет на территории военного полигона «Влиорса».

Американские военные самолеты регулярно терпят крушения по всему миру. В апреле 2019 года новейший истребитель F-35 Сил самообороны Японии, сделанный в США, разбился в районе Тихого океана.

«К сожалению, мы вынуждены признать, что самолет разбился примерно в 135 км от префектуры Аомори. Мы выясняем причины случившегося. Находившийся на борту пилот пока не найден, поиски продолжаются», — сообщил глава министерства Такэси Ивая.

Он рассказал, что участники поисково-спасательной операции обнаружили на месте падения самолета несколько фрагментов его фюзеляжа. Пилот пропал без вести.

Истребитель-бомбардировщик пятого поколения F-35, способный нести ядерные боеголовки, спроектирован по технологии «стелс». Помимо США его производят также Австралия, Великобритания, Дания, Италия, Канада, Нидерланды, Норвегия и Турция. Программа создания Lockheed Martin F-35 Lightning II является самой дорогостоящей за всю историю производства оружия: на нее Вашингтон потратил около $1,5 трлн, превысив первоначально запланированные разработчиками расходы на сотни миллиардов долларов. Но даже это не способствовало соблюдению намеченного скора введения самолета в эксплуатацию: истребитель ввели в строй на семь лет позже, чем предполагалось.

К тому же, выяснилось, что стоимость не гарантирует качество. В июне 2017 года полеты этих истребителей были временно приостановлены из-за жалоб летчиков на появление симптомов кислородного голодания.

В начале декабря 2018 года истребитель ВВС США Hornet F/A-18 и самолет-заправщик KC-130 столкнулись над Японским морем.

Пятеро американских военных пропали без вести, еще один морской пехотинец был обнаружен живым. Впоследствии его эвакуировали на базу Ивакуни. Тело второго морпеха было найдено спустя 10 часов после столкновения в открытом море, его доставили на японский военный корабль. Высокопоставленный офицер Сил самообороны Японии заявил агентству Reuters, что инцидент произошел посреди ночи во время дозаправки.

В ноябре 2018 года еще один истребитель-бомбардировщик ВМС США F/A-18 рухнул в море в районе японского острова Окинава в Тихом океане. Оба пилота катапультировались и были впоследствии спасены. Причиной падения стали проблемы с двигателем. Крушение произошло в 300 км от острова Китадайто. Самолет совершал тренировочный полет с палубы атомного авианосца USS Ronald Reagan. В конце октября вертолет ВМС США MH-60 «Морской ястреб» упал на палубу атомного авианосца, находившегося в плавании в Филиппинском море.

Другой инцидент произошел в ноябре 2017 года — самолет ВМС США C-2А Greyhound, входящий в авианосную группу «Рейгана», упал в Филиппинском море с 11 моряками на борту. Восемь членов экипажа были спасены, трое погибли.

В сентябре 2016 года военный самолет США McDonnell Douglas AV-8B Harrier II потерпел крушение также у японского острова Окинава, после вылета с базы Кадэна, сообщил телеканал CNN со ссылкой на сотрудника японской береговой охраны.

Опыт Окружного кардиодиспансера в лечении сердечно-сосудистых заболеваний презентовали в Китае

Делегация Уральского Федерального округа приняла участие в IV международном форуме «Шелковый путь» в городе Сиань, которое объединило более 20 стран. Югорскую делегацию возглавила губернатор Ханты-Мансийского автономного округа Наталья Комарова. Главный врач Окружного кардиодиспансера Ирина Урванцева также вошла в состав делегации и презентовала опыт югорского здравоохранения китайским коллегам.

Одним из блоков всемирной выставки Шелкового пути стал блок здравоохранения. Эксперты обсудили развитие медицинского туризма и оказание высококвалифицированной помощи. В рамках работы круглого стола «Провинция Шэньси (Китай) и Россия: гигиена и охрана здоровья (2019)» был представлен опыт китайских коллег. О возможностях и достижениях югорской медицины Ирина Урванцева рассказала на примере успешной работы Окружного кардиологического диспансера, как центра высоких технологий.

Высокотехнологичная медицинская помощь оказывается в 17 медицинских организациях автономного округа и 1 медицинской организации частной формы собственности. В 2018 году проконсультированы 13 482 пациента, хотя в 2017 году этот показатель составлял 12 877.

Наиболее востребованными у жителей региона видами высокотехнологичной медицинской помощи по-прежнему остаются сердечно-сосудистая хирургия, в том числе аортокоронарное шунтирование, травматология и ортопедия, включая эндопротезирование суставов, онкология, офтальмология, нейрохирургия, акушерство и гинекология, педиатрия.

В 2018 году в региональных высокотехнологичных центрах был проведен ряд уникальных операций. Югорские специалисты осуществляют пересадку почек, в 2019 году выполнена первая операция по пересадке печени. В регионе в расчете на 1 миллион населения выполняется в 1,5 раза больше чрескожных коронарных вмешательств при ишемической болезни сердца.

– Благодаря социально ориентированной политике автономного округа и реализации региональных программ, смертность от болезней системы кровообращения в Югре за последние годы снизилась на 14 процентов, от ишемической болезни сердца – на 11,5 процента, от инфаркта миокарда – почти на 10 процентов, – сказала Ирина Урванцева.

Главный врач окружного центра диагностики и сердечно-сосудистой хирургии Ирина Урванцева подробно рассказала китайским коллегам о ресурсной базе региона, обеспечивающей населению доступность высокотехнологичной помощи в сфере лечения сердечно-сосудистых заболеваний.

На территории автономного округа функционирует 12 кардиологических отделений, 3 кардиохирургических отделения, 4 отделения рентгенохирургических методов диагностики и лечения, 2 отделения хирургического лечения сложных нарушений ритма, 2 отделения сосудистой хирургии.

В 4 центрах выполняются чрескожные коронарные вмешательства. Эти учреждения расположены на базах крупных окружных больниц в Сургуте, Ханты-Мансийске, Нягани, Нижневартовске. Вся территория округа разделена на зоны обслуживания – от 150 тысяч до 600 тысяч взрослого населения.

Кардиохирургические операции выполняются в двух учреждениях округа: центре диагностики и сердечно-сосудистой хирургии в Сургуте и окружной клинической больнице в Ханты-Мансийске.

– Окружной кардиологический диспансер – одно из крупнейших в регионе лечебных учреждений. Здесь оказываются все виды специализированной помощи больным с сердечно-сосудистыми заболеваниями, выполняется полный спектр высокотехнологичных операций на сердце и сосудах. По итогам 2018 года центр занял 7 место среди учреждений страны по числу выполненных транслюминальных баллонных коронарных ангиопластик, – рассказала главный врач медицинской организации.

Центр состоит из 5 зданий. В 2017 году был открыт новый операционно-реанимационный корпус. В его составе развернуто отделение хирургического лечения сложных нарушений ритма сердца и электрокардиостимуляции. В кардиодиспансере – 9 операционных залов.

В учреждении трудятся 1 100 сотрудников, из них 17 – кандидаты медицинских наук, 33 процента врачей имеют высшие квалификационные категории. Ежегодно они проводят более 1 миллиона консультативно-диагностических услуг, около 4 000 операций на сердце и сосудах.

– Самому младшему пациенту, который был прооперирован в нашем центре, было 2 дня после рождения, – рассказала Ирина Урванцева.

Квалификация хирургов и уровень оснащенности позволяют применять новые сложные, уникальные, ресурсоемкие методы лечения, в том числе с использованием роботизированной техники, информационных технологий, разработанных на основе достижений медицинской науки и смежных отраслей науки и техники.

Ирина Урванцева отметила, что диспансер имеет опыт представления медицинской помощи иностранным гражданам. Оказаны услуги 370 пациентам из 15 стран ближнего и дальнего зарубежья, в том числе Азербайджана, Таджикистана, Украины, Египта, Сербии, Турции, Германии и КНР.

Все это, по мнению главного врача центра, способствует развитию медицинского туризма между регионами России и Китая.

– Медицина сегодня – это интеграция и обмен накопленным опытом, создание межнациональных регистров и баз данных, – заключила она и пригласила коллег из Китая к сотрудничеству.

Пресс-служба Департамента здравоохранения

Ханты-Мансийского автономного округа - Югры

Было бы желание

Десять способов решения неразрешимого территориального спора

И.Ю. Окунев – кандидат политических наук, доцент кафедры сравнительной политологии МГИМО МИД России.

Резюме В международной практике накоплен достаточный инструментарий, позволяющий решить практически любой территориальный спор. Успех зависит только от компетенции переговорщиков и политической воли руководства.

Территориальные споры – одни из самых сложно разрешимых на свете. Так уж повелось, что именно территория воспринимается как наиболее ценный ресурс, значение которого со временем сакрализуется. Этот тезис хорошо иллюстрируется последними российско-японскими переговорами, в которых обе стороны явно готовы идти навстречу, но найти взаимоприемлемое решение пока не удается.

На наш взгляд, причина заключается и в том, что в современной политике доминирует представление о «неделимости суверенитета», т.е. что территория может принадлежать либо целиком одному государству, либо целиком и полностью другому. На самом деле это положение ошибочно, в мировой истории множество примеров смешанного суверенитета, позволяющего реализовывать национальные интересы двух народов на одной и той же территории. Данная статья представляет собой попытку показать исторические примеры таких форм управления территорией в надежде, что подобный экскурс поможет дипломатам и политикам расширить набор вариантов разрешения территориальных споров.

Создать трансграничный регион

Трансграничным регионом называют объединение сопредельных территорий стран, направленное на институционализацию пограничного сотрудничества. В географическом смысле трансграничные регионы представляют собой минимальную единицу интеграции. Однако это не означает наименьшую степень интегрированности данных объектов. Да, они иногда создаются как опорные зоны будущей межгосударственной интеграции (китайские трансграничные зоны торговли на границе с Россией и странами Центральной Азии). Но чаще уже являются стадией углубления межгосударственной интеграции, переводя ее на региональный и локальный уровень (еврорегионы в ЕС).

Создание трансграничных регионов решает комплекс взаимозависимых проблем: устраняет исторические барьеры, способствует социально-экономическому развитию приграничных территорий, находящихся в своих странах в периферийном положении, преодолевает барьерные функции государственной границы, повышает уровень безопасности и улучшает имидж страны.

Попытки институционализации трансграничного взаимодействия известны с XIX века (например, испано-французская комиссия по сотрудничеству в районе Пиренеев), но наибольшего развития они достигли в послевоенное время в Европе, и в первую очередь благодаря целенаправленной политике Евросоюза.

Можно выделить следующие виды трансграничных регионов:

рабочие трансграничные сообщества как формат широкого межрегионального сотрудничества, не предусматривающего создания надгосударственных органов управления (Ассоциация альпийских государств, Совет Баренцева/Евроарктического региона, Союз государств реки Мано);

трансграничные зоны передвижения, в которых для жителей соседних регионов отменяются визы для краткосрочных поездок (например, на российско-норвежском, российско-польском и российско-литовском пограничье);

трансграничные зоны торговли, стимулирующие приграничные торговые связи и товарооборот (особенно популярны в Китае; так, на российско-китайской границе существуют в Благовещенске-Хэйхэ, Пограничном-Суйфэньхэ, Забайкальске-Маньчжурии и Зарубино-Хуньчуне);

трансграничные агломерации, в которых сотрудничество идет в рамках разделенных границей городов (например, евроокруга Страсбург-Ортенау, Фрайбург-Эльзас, Саар-Мозель и Лилль-Кортрейк);

интегрированные трансграничные регионы с высокой долей кооперации и ее многофакторностью, с одной стороны, и постоянством и независимостью управленческой структуры, с другой (еврорегионы германо-нидерландский ЕВРЕГИО, Конференция Боденского озера).

Степень институционализации и активности трансграничных регионов разнится от континента к континенту: если в Европе почти невозможно найти регион, не участвующий в структурах такого рода, то для других континентов эта форма интеграции пока остается скорее исключением.

Сдать территорию в аренду

Арендованная территория – это суверенная территория, временно переданная другому государству для владения или пользования. Выделяются два типа:

Суверенные – суверенитет над которыми временно передан страной-арендодателем стране-арендатору (британский Гонконг в Китае в 1898–1997 гг.).

Несуверенные (концессии) – суверенитет над которыми остается у страны-арендодателя, а страна-арендатор получает лишь временные права на использование территории и распространения своего законодательства (российский Байконур в Казахстане в 1992–2050 гг.).

Аренда территории была характерна для периода усугубления внешнего влияния в Китае во второй половине XIX века. В это время в аренду Великобритании передан Гонконг, Португалии – Макао, Франции – Гуанчжоувань, Германии – Цзяо-Чжоу и Японии – Тайвань. Россия в 1898 г. на 25 лет получила в аренду Квантунскую область на юго-западной оконечности Ляодунского полуострова, включая военно-морской порт Порт-Артур, торговый порт Дальний (нынешний Далянь) и старую китайскую столицу области город Цзиньчжоу. После поражения в русско-японской войне эти земли отошли к Японии и вернулись уже Советскому Союзу после Второй мировой войны. Окончательная передача территории под китайскую юрисдикцию состоялась в 1955 году. Последние арендованные территории – Гонконг и Макао – в статусе специальных административных районов вернулись в состав Китая в 1997 и 1999 гг. соответственно.

Арендованные территории также являются важным фактором российско-финских отношений. В 1940–1950 гг. Советский Союз арендовал у северного соседа полуострова Ханко и Порккала-Удд и разместил там военно-морские базы. В обмен в 1942 г. Финляндия получила в аренду сектор Сайменского канала, находящийся в Ленинградской области. Канал соединяет озеро Сайма с Балтийским морем в районе бывшего финского города Выборг и имеет стратегическое значение, поскольку обеспечивает внутренним районам страны доступ к морской торговле. В постсоветское время аренда продлена до 2063 года. На территории канала действует финское законодательство, в частности в области судоплавания, и не применяются таможенные ограничения России. Использование канала для перевозки войск, вооружений и боеприпасов не допускается, а российским судам обеспечивается свободный проход по российской части канала.

Арендуемый Россией у Казахстана с 1992 г. город Байконур вместе с одноименным космодромом является крупнейшей арендованной территорией в мире и обладает уникальным политико-правовым статусом. Оставаясь суверенной территорией Казахстана, он существует в российском правовом поле. Обладая статусом города федерального значения Российской Федерации (наряду с Москвой, Санкт-Петербургом и Севастополем), Байконур при этом не имеет конституционного статуса субъекта Российской Федерации. В Совете Федерации РФ не представлены органы его законодательной и исполнительной власти. Глава администрации города назначается президентами двух государств, а представительные органы местного самоуправления не создаются. В Байконуре действует российский суд, полиция, школы, больницы и отделения почты.

Сделать поселения на территории свободными коммунами

Ряд территориальных сообществ в мире выпадает из единого политического пространства. Они образуют утопические самоподдерживающиеся поселения, называемые коммунами. Их жители, не претендуя на государственный суверенитет, устанавливают свои правила совместного проживания.

Типичная коммуна обладает следующими признаками:

наличие объединяющей утопической идеи (социально-политического, религиозного или экологического характера), часто связанной с намерением достичь идеального общества;

доминирование коллективной собственности;

социально-экономическая и экологическая замкнутость от внешнего мира.

Обычно в коммуне проживает от нескольких десятков до нескольких сотен человек. В основном это люди среднего и старшего возраста, занятые в общих сферах (чаще всего в сельском хозяйстве). Почти не осталось общин, самостоятельно обеспечивающих обучение детей, поэтому молодежь обычно покидает коммуны по мере взросления. Вопреки досужим слухам, большинство коммун гетеросексуальны и моногамны, хотя встречаются и сообщества «свободной любви» (например, ZEGG в Германии или Krista в США) или коммуны полного воздержания от половой близости. Большинство коммун управляются демократическими процедурами, хотя встречаются и анархические, авторитарные и даже тоталитарные примеры. Международная общественная ассоциация «Движение за идейные общины» (ДЗИО) обеспечивает взаимодействие между общинами всего мира.

Самыми старыми коммунами в мире, по-видимому, являются поселения гуттеритов (например, коммуна Bon Homme, существующая с 1874 г.). Течение, отстаивающее принцип общего имущества, возникло как ответвление анабаптизма в Германии, но после скитаний по Восточной Европе перебралось в Северную Америку. Гуттериты живут сельским трудом и мелким кустарным промыслом, сохраняют свой хуттерский язык (близкий к немецкому), придерживаются пацифизма и не служат в армии и, наконец, отстаивают право не фотографироваться даже на документы, поскольку это противоречит первой библейской заповеди. На коммуны гуттеритов похожи религиозно близкие сообщества брудерхоф, разбросанные по всему миру от Англии до Парагвая. А вот амиши и меннониты, также проживающие в США и Канаде и придерживающиеся традиционного образа жизни (в частности, первые не признают современные технологии), все же не являются типичными коммунами, потому что не придерживаются принципа обобществления собственности.

Другой старый пример коммун – израильские сельскохозяйственные кибуцы, первый из которых, Дгания, был основан в 1910 году. Сегодня их уже около 300, и в них проживает порядка 2,5% населения страны, что является самой высокой долей жителей коммун в мире. Больше всего коммун в США – более 2 тысяч. Кроме Америки и Израиля, они распространены в странах Западной Европы и Латинской Америки, в Австралии, Новой Зеландии и Индии. Некоторые коммуны столь активны в политической сфере, что даже начинают восприниматься в качестве квазигосударств (например, Христиания в Дании).

Сделать спорную территорию суверенным регионом

Из всех типов территориальных единиц государства самые широкие права имеют суверенные регионы. В отличие от других автономий, наделенных отдельными полномочиями, суверенные регионы обладают суверенитетом и представляют собой что-то вроде государства в государстве. Вершиной суверенности можно считать их право на сецессию – односторонний выход из состава материнского государства. Из-за столь широких полномочий такие образования часто путают с государствами (как Монашескую республику Афон), несамоуправляющимися территориями (как Аландские острова) или непризнанными государствами (как Азад Кашмир). Получается, что суверенные регионы объединяют отдельные черты всех этих понятий. Рассмотрим эти три примера подробнее.

Автономное монашеское государство Святой Горы (Афон) является суверенным регионом Греции. Его статус существенно отличается от других территориальных единиц страны, фактически регион обладает полной автономией и даже элементами суверенитета. Изолированно расположенный на полуострове Халкидики, Афон представляет собой крупнейшее в мире средоточие православных мужских монастырей. Особое сакральное значение полуострова для христианства (считается земным уделом Богородицы) предопределило то, что единственным разрешенным занятием на Афоне стало моление. Поэтому сюда не допускаются туристы, неправославные и женщины (и даже домашние животные женского пола), а всем остальным необходимо благословение на служение от поместной церкви. Для того чтобы попасть в Афон, нужно получить диамонитирион (аналог визы) в соседних греческих Салониках или Уранополисе. Фактически у данного государства нет ни политической, ни экономической системы, потому что жизнь ведется по монастырским уставам, и административный центр Карье наделен исключительно координирующими функциями. Традиции автономного существования на Афоне очень давние, ведут отсчет с VII в. и не прерывались ни османами, ни нацистами. Но исторически православные государства (в первую очередь Россия) претендовали на совместное управление территорией и даже в 1917 г. вводили сюда войска, а нахождение в составе Греции служит защитой от внешнего вмешательства.

Аландские острова в Балтийском море входят в состав Финляндии, но независимы от нее в вопросах образования, здравоохранения, культуры, транспорта, экологии и связи. Жители островов имеют отдельное гражданство и не служат в финской армии. Единственным официальным языком является шведский. Во время гражданской войны 1918 г. в Финляндии почти все жители Аландских островов проголосовали на референдуме за воссоединение со Швецией, но та хотела все оформить по международному праву и не нашла союзников, готовых портить отношения с новым государством в ситуации распада Российской империи. Аландские острова проводили референдум о вступлении в ЕС, на котором добились исключения из налогового союза. Благодаря этому все балтийские паромы, делая десятиминутную остановку на островах, могут торговать беспошлинно, что позволяет островитянам иметь один из самых высоких показателей уровня жизни в мире. На 30 тыс. человек на Аландах действует восемь консульств, и регион является членом Северного совета. Российское консульство на Аландских островах (бывшей самой западной провинции Российской империи) служит гарантом демилитаризованного (с 1856 г.) статуса архипелага.

Азад Кашмир возник в результате индо-пакистанского конфликта из-за северного княжества Джамму и Кашмир. Индия, основываясь на решении бывшего руководства преимущественно мусульманского княжества, претендует на всю его территорию, хотя отдельные его части контролируются Пакистаном и Китаем. Формально суверенный Азад Кашмир находится в западной части бывшего княжества и фактически управляется из Исламабада.

Суверенные регионы имеются и на постсоветском пространстве. Они являются наследием права республик СССР на выход из состава государства. Это положение способствовало юридическому закреплению подобного статуса за некоторыми автономиями новых независимых государств. Какие-то были позже отменены (как в Татарстане или Чечне в России), а некоторые де-юре сохраняются (как Гагаузия в Молдавии или Каракалпакия в Узбекистане).

Сделать спорную территорию ассоциированным государством

Резолюция ГА ООН 1541 (XV) определяет формы самоопределения несамоуправляющихся территорий: превращение в суверенное государство, слияние с другими государствами и, наконец, свободное объединение с независимым государством. Как раз третий вариант и реализуется в форме ассоциированного государства. Формирование ассоциации с другим государством должно быть результатом свободного и добровольного выбора населения страны, сделанного с применением понятных и демократических процедур.

Ассоциированное государство, передавая другому государству часть своего суверенитета и соглашаясь на зависимость в реализации тех или иных вопросов внутренней или внешней политики, сохраняет, во-первых, право на определение своего внутреннего устройства (при необходимой консультации с государством-партнером) и, во-вторых, право на односторонний выход из ассоциации посредством демократического волеизъявления.

Статус ассоциированных государств изначально использовался как переходный на пути деколонизации. В 1967 г. в ассоциацию с Великобританией вступили ее бывшие вест-индские колонии: Антигуа, Доминика, Гренада, Сент-Китс, Невис и Ангилья, Сент-Люсия и Сент-Винсент. По прошествии нескольких лет все они, кроме Ангильи, стали независимыми государствами. Ангилья же представляет собой пример инволюции: отказавшись от статуса ассоциированного государства в составе Сент-Китс и Невиса, она вернулась к положению зависимой британской территории.

Тем не менее статус ассоциированного государства может быть и вполне стабильным, что подтверждают существующие на современной политической карте ассоциированные государства США (Маршалловы острова, Микронезия, Палау) и Новой Зеландии (Острова Кука, Ниуэ).

Острова Кука и Ниуэ имеют статус ассоциированных государств Новой Зеландии с 1965 и 1974 гг., соответственно. Данный статус позволяет им, с одной стороны, получать финансовую поддержку из Веллингтона и доверять ему те вопросы внешней и внутренней политики, которые не являются существенными для островов, а с другой – там, где политические интересы присутствуют, их реализовывать. Несмотря на то что обе территории не входят в ООН, это не мешает им устанавливать дипломатические отношения с суверенными государствами, в т.ч. США, ЕС и Китаем, открывать посольства и вступать в международные организации, не разрывая при этом дружественных отношений с метрополией.

Ниуэ, пожалуй, обладает самым большим дипломатическим корпусом в мире относительно численности населения страны. На чуть более полутора тысяч человек имеется три посольства за рубежом, дипломатические отношения с дюжиной государств и членство в паре десятков международных организаций.

Статус ассоциированных государств США в 1986 г. получили Маршалловы острова и Микронезия, а в 1994 г. – Палау. Все три океанических государства были частями подопечной территории США в Тихом океане и после переходного периода решили стать ассоциированными государствами бывшей метрополии. Они обладают внутренним самоуправлением, ведут собственную внешнюю политику и даже входят в ООН, но в рамках ассоциации согласились на размещение военных баз на своей территории, передачу Америке части суверенитета, касающейся вопросов обороны, в обмен на что получили доступ к финансовой поддержке из бюджета США. При голосованиях на Генеральной ассамблее ООН эти страны почти всегда солидарны с патроном.

В еще одной зависимой территории Соединенных Штатов – Пуэрто-Рико – существует движение за самоопределение в форме ассоциированного государства (получило название «суверентизм»), однако в последнее время оно уступает движению за полное слияние с США в качестве 51-го штата. Пуэрториканцы несколько раз проводили референдумы, на которых подтверждали этот выбор, но американский Конгресс пока сопротивляется такому решению, поскольку оно потребует значительных финансовых ресурсов и изменит баланс сил между республиканцами и демократами на федеральных выборах в пользу последних.

Создать буферную зону

Буферная зона представляет собой узкую полосу земли шириной от нескольких метров до нескольких километров, созданную международными институтами для контроля линии разграничения между конфликтующими сторонами на период миротворческого процесса. С территории зоны обычно выселяется население и устанавливается демилитаризованный режим.

Буферные зоны появились в ходе гражданских конфликтов периода холодной войны – в 1953 г. по 38-й параллели между Северной и Южной Кореей, а в 1954 г. по 17-й параллели между Северным и Южным Вьетнамом. Обе зоны управлялись без международного участия и оказались крайне нестабильными. Вьетнамская постоянно была театром военных действий и окончательно упразднена в 1976 г. после объединения Вьетнама. Корейская же, несмотря на серию пограничных столкновений, существует по сей день, хотя степень ее демилитаризованности вызывает сомнения.

Впоследствии зоны создавались под эгидой миротворческих миссий ООН:

«Зеленая линия» – буферная зона, создана в 1964 г. ООН между Кипром и частично признанным Северным Кипром и управляется Вооруженными силами ООН по поддержанию мира на Кипре – ВСООНК;

«Пурпурная линия» на Голанских высотах создана в 1974 г. между Израилем и Сирией и управляется Силами ООН по разделению и наблюдению – СООННР;

между Израилем и Ливаном буферная зона создана в 1978 г. и управляется Временными силами ООН в Ливане – ЮНИФИЛ;

на ирако-кувейтской границе буферная зона создана в 1991 г. и до 2003 г. управлялась Ирако-кувейтской миссией ООН по наблюдению – ИКМООНН.

Существуют буферные зоны под эгидой и других международных организаций. В 1982 г., не получив мандата от ООН, США, Израиль и Египет создали собственную миссию Международных сил и наблюдателей для управления многоуровневой буферной зоной на Синайском полуострове.

С 1999 г. действует буферная зона на границе Сербии и Косово под контролем Сил для Косово НАТО (КФОР). В 2013 г. принято решение о 10-километровой буферной зоне под управлением Африканского союза на границе Судана и Южного Судана.

Передать территорию во временную внешнюю администрацию

Временная администрация вводится международными организациями (как правило, ООН) на суверенных территориях в целях миротворчества и государственного строительства. На определенный период часть полномочий, вплоть до осуществления законодательной, исполнительной и судебной власти передается специальной международной миссии. Обычно временная администрация создается в постконфликтный период для формирования новых институтов государственной власти и проведения демократических выборов.

Целый ряд миссий ООН служит для установления временной администрации в различных регионах мира:

временная администрация в Западном Ириане (о-в Новая Гвинея) создана в 1962–63 гг. для мирного перехода территории от Нидерландов к Индонезии (операция Временная исполнительная власть ООН – ЮНТЕА);

временная администрация в Камбодже создана в 1992–93 гг. для прекращения вьетнамской оккупации, принятия конституции и выборов в органы исполнительной власти (операция Временный орган ООН в Камбодже – ЮНТАК);

временная администрация в Восточной Славонии, Баранье и Западном Среме (ВАООНВС) создана в 1996–98 гг. для реинтеграции данных регионов в состав Хорватии после ликвидации самопровозглашенной Республики Сербская Краина;

временная администрация ООН в Восточном Тиморе (ВАООНВТ) создана в 1999–2002 гг. на период формирования органов государственной власти после референдума о независимости Восточного Тимора от Индонезии.

На сегодняшний день в мире под частичным международным управлением находятся Косово и округ Брчко (Босния и Герцеговина).

Временная администрация ООН в Косово (МООНК) создана в 1999 г. для формирования правительства в условиях широкой автономии региона в составе Сербии. После провозглашения независимости Косово задачи миссии значительно скорректировались, и в 2012 г. функции внешнего управления были прекращены, но миссия продолжает работать, сосредоточившись на вопросах безопасности, стабильности и прав человека. Отдельные задачи миссии переданы другим организациям – НАТО (безопасность), ОБСЕ (демократизация и создание институтов) и ЕС (законность, правопорядок, восстановление и экономическое развитие).

Миссия ООН в Боснии и Герцеговине (МООНБГ) действовала с 1995 по 2002 годы. В ее задачи входила координация по выполнению Дейтонского мирного соглашения, в частности переход власти к Совету по выполнению мирного соглашения. Совет принял решение о введении временной администрации Верховного представителя для округа Брчко, занимающего стратегическое положение в обеспечении связи между разрозненными частями Республики Сербской и Мусульмано-хорватской федерацией в составе страны.

Сделать спорную территорию свободной

Свободные территории выпадают из сложившейся системы международных отношений, в которой статус пространств определяется через понятие суверенитета. Это обособленные политические образования (суверенное государство или его часть), находящиеся под международным управлением. Свободные территории не являются полноценно суверенными, поскольку в ключевых вопросах, в первую очередь связанных с безопасностью и внешней политикой, управляются международным сообществом, но в то же время не являются и международными, поскольку не принадлежат всему мировому сообществу, сохраняя независимость в вопросах самоуправления. Свободные территории также следует отличать от зависимых территорий, находящихся под международным управлением – мандатных и подопечных территорий. Свободные территории изначально были суверенными, в то время как мандатные и подопечные территории создавались для наделения их суверенитетом или передачи под управление другого суверенного государства.

Как правило, свободные территории создаются для замораживания территориальных притязаний и смягчения напряженности в межгосударственных отношениях. Например, План ООН по разделу Палестины 1947 г. предполагал для Иерусалима и Вифлеема статус свободной территории под управлением ООН, однако он не реализовался из-за начала арабо-израильской войны. Особенно часто этот инструмент использовался в первой половине XX века.

Международная зона Танжер (1912–1956) появилась на южном побережье Гибралтарского пролива. Статус города был установлен Лигой Наций: номинально он оставался под контролем Марокко, но фактически управлялся Францией, Испанией и Великобританией. Власть в Танжере осуществлялась законодательным собранием в составе 4 французов, 4 испанцев, 3 англичан, 2 итальянцев, 1 американца, 1 бельгийца, 1 голландца и 1 португальца, назначаемых консулами соответствующих стран, и 9 подданных султана. Зона была ликвидирована после деколонизации Марокко.

Свободный город Фиуме (1920–1924) получил свой статус в результате подписания Рапалльского договора между Италией и Югославией. Важный порт в Адриатическом море стал причиной территориального спора двух стран после распада Австро-Венгерской империи. Формально независимый город-государство был признан США, Великобританией и Францией, однако с 1922 г. фактически управлялся Италией, а еще через два года присоединился к ней официально. После Второй мировой войны город вошел в Югославию, а сегодня под названием Риека входит в состав Хорватии.

Вольный город Данциг (1920–1939) на берегу Балтийского моря был образован после Первой мировой войны по Версальскому мирному договору. Он передавался под управление Лиги Наций и должен был войти в таможенный союз с Польшей, которая представляла его и во внешнеполитических сношениях. В самоуправлявшемся городе были очень сильны пронацистские настроения, и именно с атаки Берлина на Данциг 1 сентября 1939 г. началась Вторая мировая война, после которой город под именем Гданьск вошел в состав Польши.

Территория Саарского бассейна (1920–1935) и Протекторат Саар (1947–1956) возникли в результате франко-германского противостояния за обладание ресурсами Саарского угольного бассейна в ходе двух мировых войн. После Первой – Саар был передан на 15 лет под управление Лиге Наций. Район управлялся комиссией из представителей англо-французских оккупационных сил, но в 1935 г. на референдуме высказался за воссоединение с нацистской Германией. По итогам Второй Саар вошел в состав оккупационной зоны Франции, которая собиралась создать там буферное государство под совместным управлением Западноевропейского союза, но жители вновь высказались за воссоединение с Германией. Тем не менее именно в Сааре впервые удалось объединить угольную и сталелитейную промышленность двух вечных соперников, что стало первым шагом к созданию Евросоюза.

Мемельский край (1920–1923) в Восточной Пруссии также по Версальскому договору был отделен от Германии и перешел под мандат Лиги Наций с фактически французской администрацией. Однако планы по созданию вольного города нарушило восстание составлявших большинство в городе литовцев, в результате которого город на Балтийском море отошел Литве, где и находится до сих пор под названием Клайпеда.

Свободная территория Триест (1947–1954) в северной Адриатике была выделена под управление ООН из состава Италии после Второй мировой войны, чтобы разрешить территориальный конфликт с Югославией вокруг Истрии. Вскоре территория была разделена между двумя странами, при этом сам город остался в составе Италии, но Югославии был обещан свободный доступ к порту. После распада Югославии теперь уже в словенской и хорватской частях Истрии начали возрождаться ирредентистские настроения.

На современной политической карте мира, пожалуй, единственным примером свободной территории можно считать Шпицберген. Архипелаг вместе с островом Медвежьим в Северном Ледовитом океане до XX в. был ничейной территорией, на которой шла ограниченная экономическая деятельность различных государств, в первую очередь России и Швеции. В 1920 г. заключен Шпицбергенский трактат, по которому территория переходила под суверенитет отколовшейся от Швеции Норвегии, однако в отношении нее устанавливался международно-правовой режим, благами которого могли пользоваться все страны – подписанты трактата. За архипелагом закреплен демилитаризованный статус, и все государства – подписанты трактата имеют равные права хозяйствования, мореплавания и научной деятельности. На данный момент экономическую деятельность на острове продолжают только Норвегия и Россия. В единственном сохранившемся российском поселке Баренцбург работает российская государственная компания «Арктикуголь», которая не платит налоги Норвегии, использует только русский язык, а в расчетах – собственную валюту. Россияне могут посещать Шпицберген без визы при условии, что прибывают туда прямым чартерным рейсом из России. Стратегическая ценность Шпицбергена для России объясняется важностью контроля над демилитаризованным статусом архипелага, входящего в состав страны НАТО и находящегося в районе, примыкающем к российскому сектору Арктики.

Сделать спорную территорию ничейной

Ничейная территория (terra nullius) – пространство, не находящееся под чьим-либо суверенитетом, но и не являющееся международной территорией. Изначально данный термин относился к неизведанным землям, в отношении которых правовой режим был не определен. Однако в XX веке таких уголков земного шара не осталось, поэтому понятие используется только в узком смысле – для обозначения территорий, от суверенитета над которыми отказались другие государства. Отказ от территории происходит по одной из трех причин: либо под давлением международного сообщества, скажем, после поражения в войне, либо с целью организовать обмен территориями, либо из-за невозможности эффективного управления. Во всех случаях после отказа от территории одной страной ее не включило в свой состав никакое другое признанное государство, равно как и международное сообщество не признало эту территорию общей.

Так, например, ничейными территориями могли стать колониальные владения Японии, от которых та отказалась по Сан-Францисскому мирному договору. От некоторых территорий Япония отказалась без передачи конкретному государству – от Курильских островов и японского сектора Антарктиды (Земля Мэри Бэрд и Земля Элсуорта). Тем не менее статус данных земель был определен другими странами: Курилы входят в состав России, а за Антарктидой признан статус международной территории. Бывший японский сектор Антарктиды до сих пор остается единственным, на который не претендует ни одна держава мира, что делает его похожим на ничейную территорию.

Появление ничейных территорий, называвшихся нейтральными зонами, было характерно для определения границы между британскими колониями в Месопотамии и Саудовской Аравией (тогда султанатом Неджд). Определение таких зон по договору о границе 1922 г. было связано с невозможностью эффективно управлять границей в пустыне, которую регулярно нарушали кочевые племена с обеих сторон. Нейтральная зона на саудовско-кувейтской границе сохранялась до 1970 г., а на саудовско-иракской – до 1991 года.

Редкими примерами ничейных территорий на современной политической карте мира являются Горня Сига на сербо-хорватской и Бир-Тавиль на судано-египетской границах. Они появились из-за неудачных попыток урегулировать территориальные споры. После распада Югославии и войны за Сербскую Краину у Сербии и Хорватии есть взаимные территориальные претензии на некоторые пограничные территории. Однако ни одна из стран не претендует на лесистую ненаселенную область Горня Сига (7 км²) на берегу Дуная, чтобы не лишиться более важных спорных территорий. История сектора Бир-Тавиль связана с изменением в 1902 г. Британской империей границы между Египтом и Суданом, находившимися у нее в зависимости. Судану в обмен на незаселенный сектор Бир-Тавиль в пустыне был передан Халаибский треугольник с выходом в Красное море. Сегодня Египет не признает договор 1902 г. и, соответственно, свой суверенитет над Бир-Тавилем, сохраняя контроль за Халаибом. Судан же признает границу, установленную британцами, по которой Бир-Тавиль стране не принадлежит. В итоге оба государства отказались от суверенных прав на данную территорию, и здесь не действует какое-либо законодательство.

Установить режим совместного управления

Как правило, территория подпадает под суверенитет одного государства, однако в истории были примеры совместного управления двумя, тремя или даже четырьмя государствами. Кондоминиумы – очень эффективный способ разрешения территориальных конфликтов.

Кондоминиумы не стоит путать с международными территориями (например, Антарктидой), которые принадлежат всем странам мира, поскольку в кондоминиумах всегда четко определены управляющие страны. В ряде случаев кондоминиумы очень близки к свободным территориям и режимам управления замкнутыми морями, международными реками и озерами (Каспийское море, Боденское озеро, реки Дунай, Рейн и Мозель). Тем не менее в описанных случаях речь идет о регламентации договаривающимися сторонами деятельности только в отдельных вопросах (мирный транзит, свобода экономической деятельности), тогда как в кондоминиумах управляющие государства распространяют суверенитет на все аспекты функционирования территории. Отличаются кондоминиумы и от временных администраций (округ Брчко в Боснии и Герцеговине), поскольку не имеют временных ограничений.

Кондоминиумы существовали в трех видах:

Феодальные кондоминиумы – де-факто независимые микрогосударства, соуправляемые главами соседних крупных держав, возникших в эпоху феодальной раздробленности (испано-португальское Коуту Мишту в 1139–1868 гг., Маастрихт в 1204–1794 гг. под управлением епископа Льежского и герцога Брабантского);

Пограничные кондоминиумы – поселения под общим управлением, создававшиеся для урегулирования территориальных споров (русско-датский Фэлледсдистрикт на Кольском полуострове в 1684–1826 гг., бельгийско-германский Мореснет в 1816–1919 гг.);

Колониальные кондоминиумы – совместные зависимые территории, которыми не удавалось управлять в одиночку (русско-японский Сахалин в 1855–75 гг., англо-египетский Судан в 1899–1956 гг., англо-французские Новые Гебриды (нынешнее Вануату) в 1906–1980 гг.).

Соправление трех государств встречается редко, к незначительному числу примеров тридоминиумов можно отнести англо-австралийско-новозеландское Науру в 1923–1968 гг., англо-американо-германское Самоа в 1889–1899 гг. и прусско-австро-российский Вольный город Краков в 1815–1846 годах. Известен по меньшей мере один пример кватродоминума – Княжество Самос в Эгейском море в 1834–1912 гг. управлялось Турцией, Россией, Великобританией и Францией, но потом вошло в состав Греции.

Единственным дошедшим до нас примером феодального кондоминиума является Андорра. Главами государства в ней с момента создания в 1278 г. являются президент Франции (к нему эта должность после Французской революции перешла от графов де Фуа) и архиепископ Урхельский из Испании. Фактически страна является парламентской республикой, но формально все документы до сих пор утверждаются в Париже и Урхеле. В 1993 г. соправители расширили суверенитет Андорры: ей предоставили право самостоятельно заниматься внешней политикой (после чего она была принята в ООН) и, например, разрешено не накрывать ежегодный пир с обязательными местными сырами, петухами и куропатками, что четко оговаривалось в изначальном договоре. Единственная за многовековую историю попытка добиться полной независимости была предпринята андоррцами в 1934 г. под предводительством русского эмигранта и авантюриста Бориса Скосырева, который объявил себя королем Андорры, однако через несколько дней издал указ об открытии в столице казино и был арестован испанской жандармерией.

Кондоминиумы не обязательно должны быть формой управления зависимыми территориями. Сегодня встречаются примеры соправления частями инкорпорированной территории государства, которые близки к пограничному виду исторических кондоминиумов. Так, старейший существующий кондоминиум в мире – крошечный Остров фазанов – возник после подписания на нем Пиренейского мира между Испанией и Францией в 1659 году. Это уникальный пример не совместного, а поочередного управления двумя странами: полгода остров принадлежит испанскому муниципалитету Ирун, а вторую половину – французскому муниципалитету Андай. Во времена войны кондоминиум объявлялся нейтрализованной территорией, на которой проходили встречи монархов и обмен пленными. Еще пример – деревня Хадт, расположенная между Оманом и эксклавом Масфут эмирата Аджман (ОАЭ), находится под совместным контролем султана и эмира.

* * *

Представленный список решений и примеров, возможно, не исчерпывающий, но достаточный для того, чтобы понять, что в международной практике накоплен достаточный инструментарий, позволяющий решить любой территориальный спор. Успех зависит только от компетенции переговорщиков и политической воли руководства.

Россия. Весь мир. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996627 Игорь Окунев

Норма и реальность

Непризнанные государства в поисках государственности

Александр Искандарян – директор Института Кавказа (г. Ереван).

Резюме Появление новых государств остановить невозможно, но реально разработать критерии их признания. Эти критерии могут быть очень сложными, но главное – они должны быть применимы на практике, не провоцируя новые конфликты и кровопролитие.

Непризнанные или частично признанные государства – спорный вопрос и в политических, и в научных дискурсах. Наглядный пример – вступление фактически греческой части Кипра в Евросоюз, по мнению многих, противоречившее правилам ЕС, поскольку другая часть острова, Турецкая Республика Северного Кипра, остается непризнанной (точнее, признанной только Турцией).

Причины непризнания или частичного признания государства чаще всего лежат в политической, а не научной плоскости. И хотя таких государств в мире множество, ученым пока не удалось изобрести новый подход к их дефиниции, так что наука продолжает пользоваться политизированными и пропагандистскими терминами. Учитывая, что многообразие государств, которые принято называть «непризнанными», сопоставимо с многообразием признанных, политическая наука в первую очередь задается вопросом, возможно ли последовательное применение этого (или, быть может, иного, более точного) термина. Иными словами, можно ли предложить научно обоснованное определение «непризнанного государства», и если да, то какие ныне существующие или уже исчезнувшие государства соответствуют этому определению?

Изучение непризнанных государств имеет научную значимость не только потому, что оно интересно само по себе и имеет целый ряд последствий для политической науки, но и по той причине, что помогает нам углубить свои представления об одном из ключевых, основополагающих понятий политической науки: государстве. Чтобы определить «непризнанность», нужно задуматься о том, что такое государство вообще, в современности и в истории. Чем отличается государство от не-государства? Каким путем тот или иной энтитет становится государством или перестает им быть? Каковы критерии государственности и каков источник их легитимности? Само по себе существование на современной политической карте мира непризнанных государств открывает путь к пересмотру всех этих классических вопросов.

Трудности определения

Разумеется, у отсутствия академического определения непризнанных государств есть причины. Отчасти они обусловлены самой природой научных исследований, а отчасти той средой, в которой работают ученые, и в частности тем, что наука, как правило, развивается в признанных устоявшихся государствах. Научный потенциал непризнанных или частично признанных государств ограничен. Даже если на их территории есть университет (чаще всего это наследие имперского присутствия или исчезнувшей политической системы), там в лучшем случае есть один-два специалиста международного уровня либо их нет вообще, и нет возможности поддерживать активное научное сообщество и необходимую для развития науки циркуляцию людей и идей. В большинстве случаев этим учебным заведениям не хватает средств. Ученый, живущий в непризнанном государстве, обычно аффилирован с университетом или исследовательским центром, не признанным мировым научным сообществом. Кроме того, в непризнанном государстве принято политизировать все, что касается его международного статуса. От ученого ожидается не анализ, а отстаивание интересов непризнанного энтитета. В противном случае он/она рискует лишиться работы или финансирования или стать объектом травли в СМИ.

В бывших метрополиях изучение этой темы менее тенденциозно, и необходимость легитимации отступает на второй план. Многое зависит от этнического фактора. Например, российские специалисты по Абхазии и Южной Осетии часто настроены критически, а вот строго научных, беспристрастных исследований по Нагорному Карабаху в Армении или Северному Кипру в Турции немного. Жителей этих непризнанных государств в армянском и турецком обществах воспринимают как членов своей этнической группы и включают их в свои этнические нарративы, рассматривая государственность как составляющую этнического проекта. В результате давление общества заставляет ученых и научные центры строить работу вокруг этих нарративов.

Не менее важно, что в непризнанных государствах дискурсы, как научные, так и общественные, сосредоточены в основном на своих же кейсах, чаще всего не выходят за пределы собственной проблематики, даже чаще всего эмпирики. Скажем, на Южном Кавказе в непризнанных и частично признанных государствах если и упоминаются примеры, скажем, Восточного Тимора или Южного Судана, о них говорят в связи с легитимацией признания непризнанных образований. Но и эти упоминания обычно встречаются в легалистском или политическом контексте как тезисы в поддержку собственной борьбы за признание. У специалистов отсутствует академический интерес к аналогичным случаям в других регионах. Даже если они обсуждаются, то как нечто далекое и схематичное, немногие знакомы с реальным контекстом событий, да и не хотят его знать.

В признанных государствах непризнанные часто воспринимаются в негативном свете как недогосударства, не обладающие легитимностью и не имеющие права на существование. Непризнанные государства редко видятся как часть политической реальности. Одна из причин в том, что они бросают вызов стабильности мирового порядка, являясь исключением из международного права, которое лучше всего игнорировать, чтобы их иррациональная природа не сказалась на международном правопорядке. Во многих признанных государствах считается политически некорректным даже использовать термин «непризнанное государство» как подразумевающий, что непризнанные государства на самом деле являются государствами, но некие силы или структуры этого не признают. Чтобы избежать подобной коннотации, вместо «государство» говорят «территория» или «образование», а слово «непризнанное» заменяют на «самопровозглашенное», «де-факто», или «сепаратистское». Все эти эвфемизмы не только не привносят ясности, но усложняют понимание ситуации.

Начнем с того, что большинство государств де-юре являются государствами де-факто. Кроме того, большинство стран на карте мира являются также и самопровозглашенными, созданными волеизъявлением своего народа или лидеров, а не внешними силами. Практически все современные государства появились в результате отделения от других в тот или иной момент, поэтому их можно назвать сецессионистскими или сепаратистскими. Понятие «де-факто государство» подразумевает наличие государственных институтов, которых в непризнанном государстве может и не быть. Терминологическая путаница свидетельствует о недостаточной разработанности предмета. Еще рано говорить о существовании серьезного научного подхода к этой тематике или о действенной парадигме, в которой ее можно рассматривать.

Когда государство становится государством?

Безусловно, сложность предмета – одна из причин, почему наука отстает от реальности. Появление непризнанных государств нужно рассматривать в более широком контексте появления государств вообще. А это тема бесконечных дискуссий политологов, философов и юристов. О несовершенстве международного права и практики свидетельствуют разные судьбы непризнанных государств – от полногоценного международного признания Восточного Тимора и Южного Судана до подвешенного статуса Северного Кипра и Абхазии или полного исчезновения Ичкерии и Сербской Краины. Мировое сообщество пока не выработало последовательного подхода к итогам гражданских войн. Оно признало исход гражданской войны в Китае, и поэтому коммунистическое правительство Китайской Народной Республики стало легитимным представителем китайского народа, в то время как власть талибов в Афганистане была ликвидирована путем военной интервенции. В том, чтобы признать коммунистов в Китае, но не талибов в Афганистане, есть политическая логика, а юридической нет.

Пример Китая особенно показателен. Материковый Китай, или Китайская Народная Республика, оставался непризнанным до 1971 г., его место в ООН занимал Тайвань (официальное название – Республика Китай). В 1971 г. Генеральная ассамблея приняла резолюцию 2758 «Восстановление законных прав Китайской Народной Республики в ООН», в которой КНР признавалась «единственным законным представителем Китая в ООН», а Тайвань был лишен представительства в ООН, так как «занимал это место незаконно». Теперь уже Тайвань стал непризнанным (или, точнее, частично признанным) государством, а КНР восстановлена в «законных правах», которые ей никогда не принадлежали.

Еще один сравнительно недавний прецедент создала деколонизация – фактически процесс управляемого распада колониальных государств и всей колониальной системы. Некоторые государства создавались на пустом месте. Случайно сложившиеся административные границы превращались в границы новых государств, созданных по принципу uti possidetis – сохранения существующего положения вещей. Властные полномочия передавались представителям разнородного населения территорий, оставляемых колонизаторами. Потребовались десятилетия, чтобы население стало нацией, кое-где процесс продолжается до сих пор. Попытка пересмотра результатов деколонизации, какими бы несправедливыми и неразумными они ни были, приведет к разрушению современной системы международного права. Важный результат деколонизации – то, что уже десятилетия существует целый ряд государств, из всех классических признаков государства обладающих только одним – признанностью. Легитимность государств, созданных в тот период, базировалась исключительно на их признании бывшими метрополиями. Сегодняшние непризнанные государства, многие из которых образовались в конце XX века по итогам распада коммунистического мира, столкнулись с противоположной проблемой: именно бывшие метрополии их и не признают.

Пытаясь понять природу непризнанных государств, мы сталкиваемся с проблемой дефиниций. Что такое государство и что такое «признанность»? Есть определения государства, подходящие к данному контексту, например, веберовская идея о том, что суверенитет государства определяется его правом применять власть и монополией на принуждение на определенной территории. В контексте мировой политики это означает, что государство само решает, как относиться к другим странам, в какие союзы и альянсы вступать и какие обязательства на себя брать. Понятно, что в реальности суверенитет государства подвержен многочисленным ограничениям, добровольным и нет, от наложения санкций до военных операций на его территории. Но все-таки с точки зрения международного права вмешательство во внутренние дела государства легитимно только в особых случаях, по крайней мере в теории.

Не так с государствами непризнанными. Они не могут обратиться за помощью в международные организации или к другим государствам, поскольку те не признают их существования. На бумаге непризнанных государств вообще не существует, к ним относятся как к временным техническим сбоям в системе международного права. Частично признанные государства – несколько иной, более сложный случай: будучи признаны хотя бы несколькими акторами, они могут взаимодействовать с ними, но это не уравнивает их в правах с остальным миром, преимущественно состоящим из признанных государств.

На практике непризнанным считается государство, обладающее несколькими, а иногда многими или даже большинством признаков обычного государства: контролем над территорией, политической системой с ветвями власти, правовой системой, армией, государственной символикой (гимном, гербом и флагом), системой социального обеспечения, границами и т.д., но не признанное другими странами. На самом деле непризнанное государство может обладать всеми известными параметрами государственности, кроме признания.

Однако не существует юридического определения признания, его процедуры или акторов. Взаимное признание непризнанных государств не имеет законной силы. Чтобы считаться признанным, государство должно быть признано государством, в свою очередь, признанного признанным государством, и т.д. Международное право не объясняет, какой длины должна быть эта цепочка или сколько стран должны признать государство, чтобы оно стало признанным.

Например, Косово уже признало более 100 государств, но это государство по-прежнему считается частично признанным, просто потому что «порог признания» не установлен международным правом или практикой мирового сообщества. Возможно, частично признанным можно считать государство, не являющееся членом ООН, но признанное некоторыми членами ООН. Но есть и пример Западной Сахары – государства, признанного более чем 60 членами ООН, а также частично признанной Южной Осетии. Для такого государства участие в международных отношениях ограничивается взаимодействием со странами, которые его признали, – одной или двумя, как в случае с Абхазией и Южной Осетией, или с десятками, как в случае с Косово, Западной Сахарой и Тайванем.

Однако есть и противоположные примеры, когда признанное государство не признается несколькими государствами. Так, Израиль не признан большинством арабских стран. Есть и индивидуальные аномалии: Пакистан по не вполне ясным причинам не признает Армению. Однако и Израиль, и Армения являются признанными государствами и членами ООН.

Исходя из вышесказанного, можно считать членство в ООН важным, но не универсальным критерием. До 2000 г. Ватикан и Швейцария не входили в ООН, а имели при ней статус наблюдателей, однако никто никогда не называл их непризнанными или частично признанными. С юридической точки зрения ООН не обладает полномочиями признавать или не признавать государства. Правом принимать такие решения обладают суверенные государства – члены ООН. Страна становится членом ООН по решению Генеральной ассамблеи после рекомендации Совета Безопасности, одобренной девятью из 15 его членов. Однако любой из постоянных членов Совета Безопасности может наложить вето на принятие государства в Организацию Объединенных Наций.

Хотя не входящие в ООН страны могут считаться признанными, именно членство открывает путь к признанию. Когда государство становится членом ООН, его положение в мире улучшается, оно может взаимодействовать с другими членами ООН, вступать в альянсы и т.д., хотя с какими-то государствами споры могут оставаться неразрешенными. Однако признание – пространственная переменная даже в отношениях суверенных государств, признавших друг друга. Даже в случае с членами ООН их суверенитет над определенной территорией иногда признается в различной степени, в зависимости от конкретной ситуации.

Одно государство может признать другое и при этом претендовать на часть его территории или считать эту часть оккупированной или сепаратистским образованием, как в случае с непризнанным или частично признанным государством. Соответственно, признание будет касаться только части территории государства. Например, США не признавали суверенитет СССР над странами Балтии. Современная Россия признает Грузию, но без Абхазии и Южной Осетии. Япония признает Россию, но не признает ее права на Курильские острова. Подобных примеров много.

Многие современные государства прошли через стадию непризнания. Непризнанными были США после 1776 г., Франция после революции 1789 г., Голландия с 1581 по 1648 год. В большинстве случаев эти государства возникли путем отделения от империи или метрополии. Они провозглашали независимость или принимали соответствующий закон, а метрополия отказывалась его признавать. За исключением случаев стремительного распада империй и появления множества новых государств, обычно метрополии требовалось время, иногда очень долгое, чтобы признать суверенитет отделившейся части.

Сторонники признания современных непризнанных государств часто ссылаются на вышеперечисленные примеры как прецеденты. В контексте международного права исторические примеры непоказательны, поскольку до XX века не было международных организаций, аналогичных ООН, и поэтому не существовало критериев признания помимо признания другими государствами. Поскольку надгосударственного органа, одобряющего признание, не было, любое государство, существовавшее до XX века, в современной терминологии можно считать частично признанным. Правильнее было бы сказать, что феномен международного признания/непризнания – современное явление, возникшее лишь в XX веке. Хотя в широком смысле взаимное признание государств существовало с середины XVII века – со времен Вестфальского мира.

Нет определения и международно признанного государства. Существует лишь политический консенсус ключевых игроков мировой политики (являющихся ключевыми игроками только потому, что остальные признают их таковыми). Механизм политического консенсуса настолько мощный, что признание может получить даже не существующее в реальности государство, например Сомали, а успешно функционирующее на протяжении десятилетий, например Тайвань, может остаться непризнанным. Переходные формы и ситуации – Турецкая Республика Северного Кипра, Косово и другие – настолько многочисленны и разнообразны, что зачастую неясно, к какой категории отнести тот или иной энтитет.

Генезис государств не вполне прозрачен юридически, но политически вполне определен. Исторически новые государства возникали вопреки воле метрополий, отказывавшихся их признавать и подолгу продолжавших претендовать на территории, которые уже не контролировали. С появлением более или менее формализованного мирового сообщества подобная ситуация стала приводить к возникновению непризнанных или частично признанных государств. Но генезис новых государств не изменился, изменилось международное право. Например, в XVII веке Эфиопия вряд ли бы переживала по поводу признания своего суверенитета Китаем. Эфиопская элита того времени, скорее всего, и не подозревала о существовании Китая. Сегодня Китай – постоянный член Совета Безопасности ООН, и для признания государства необходимо его согласие. Членство в ООН напрямую влияет на международные связи государства. Новым явлением, таким образом, является не непризнанное государство, а ООН.

Распад империй на примере Советского Союза

В начале 1990-х гг. в результате распада СССР и Югославии возникло множество новых государств. Оба энтитета распались из-за разрушения политического фундамента Ялтинской системы, созданной в конкретной ситуации для конкретной цели: поддержания баланса и предотвращения новой войны в биполярной Европе после Второй мировой войны. В 1945 г. в Потсдаме страны антигитлеровской коалиции договорились о послевоенном разделе Европы на сферы влияния. Ключевым стало требование нерушимости послевоенных границ, поскольку попытка пересмотра границ могла привести к нарушению военно-стратегического равновесия. Документы Хельсинкского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) установили военно-стратегический и политический паритет на континенте и закрепили принцип нерушимости европейских границ. В качестве гаранта паритета выступали противостоявшие друг другу военные блоки – НАТО и ОВД.

Когда ОВД прекратила существование в конце1980-х – начале 1990-х гг., послевоенная система безопасности потеряла равновесие и стала разрушаться. Механизмы СБСЕ не могли эффективно работать в отсутствие политического и военного баланса. Затем произошло структурное изменение, имеющее прямое отношение к теме этой статьи: Запад более не мог рассматривать Восточный блок как нечто единое и неделимое. После Второй мировой войны прошло 40 с лишним лет, но мировое сообщество никогда не воспринимало Югославию или СССР как федеративные государства. Их внутренние границы никогда не были предметом международных отношений. Но теперь Запад столкнулся с появлением множества новых государств в Восточной и Южной Европе. Неожиданно Западу пришлось строить отношения не только с государствами с четко определенными границами (Болгарией или Польшей), но и с Боснией, Казахстаном и Литвой. Для этого нужно было включить их в систему международной безопасности.

Проблема системы международной безопасности заключалась в том, что она была создана для полностью сформированных государств с четко определенными границами. В системе возникали и сбои, например баскская, корсиканская и ольстерская проблемы, но в целом она работала. Однако пространство бывшего советского блока оказалось иным: в политическом отношении оно напоминало Западную Европу XVII–XIX веков, когда национальные государства только формировались. Нарождающиеся национальные государства или протогосударства посткоммунистической Европы плохо встраивались в систему безопасности. Их границы были нестабильными, кроме того, на фоне активного государственного строительства на территории бывшего советского блока вспыхнули межэтнические и этнополитические конфликты.

Отсутствие демократических традиций затрудняло урегулирование проблем мирным способом, некоторые конфликты привели к насилию. Коммунистические правительства не просто игнорировали права меньшинств, но и дискриминировали культуру и язык всех этнических групп, кроме доминирующей в регионе (так называемой титульной нации). Хотя административные границы СССР не игнорировали расселение этнических групп до такой степени, как это было, например, в Африке, все же советский режим усугубил многие старые проблемы и создал новые путем произвольного проведения границ, переселения народов и постановки одних народов в зависимость от других. Можно предположить, что возникновение непризнанных государств на посткоммунистическом пространстве стало следствием тех форм, которые принимало нациестроительство при коммунистах.

Советское нациестроительство – классическая иллюстрация того, как политические процессы могут воплощаться с точностью до наоборот, вопреки желаниям их создателей и адептов. Этот же процесс спустя десятилетия обернулся возникновением нескольких непризнанных государств. Российская империя распалась в одночасье: в 1917–1918 гг. практически вся ее территория превратилась в протогосударства. Некоторые из них, как ЛитБел и Объединенное монгольское государство, быстро исчезли, другие, как Армения и Украина, просуществовали несколько лет. В 1920-х гг. они были аннексированы Советским Союзом. Гражданская война 1918–1922 гг. и тогда, и сейчас воспринимается как война между социальными группами, но в большей степени она велась между формирующимися нациями, протонациями, этническими группами и религиозно-культурными конгломератами.

Политический проект белых – «единая и неделимая Россия» – на деле работал на распад страны, восстановив против себя практически все нерусские национальности и элиты. Большевики, напротив, провозгласили право народов на все виды свободы, включая «самоопределение вплоть до отделения», но в реальности, по крайней мере в первые годы власти, ставили своей целью мировую революцию, в результате которой исчезнут национальные границы. В итоге большевистский проект привел к восстановлению империи. При Сталине имперский компонент подкрепился символикой, от погон до почитания героев русской истории как общенациональных.

Еще одна империя, распавшаяся в то же время, – Османская – не смогла восстановиться, потому что фундамент кемалистского проекта был не социальный, а националистический. Кемалисты напоминали большевиков социально и даже культурно, но национализм лишил их возможности сохранить Османскую империю. Османизм младотурок оказался ими самими же и повержен, и логичным исходом было сохранение исключительно тюрконаселенных земель с этническим нивелированием населения. Кого-то убили, кого-то изгнали, кого-то ассимилировали. Можно было идти дальше по пути создания государства-нации – каковым Турция сейчас и является, если пренебречь курдской проблемой.

Победи националистический проект белых, Россия, очевидно, пошла бы по турецкому пути и превратилась в страну, населенную этническими русскими. Победившие большевики постарались взять под контроль как можно больше территорий бывшей Российской империи, а кое-где даже вышли за ее границы. Национальные элиты были слишком слабы, чтобы организовать эффективное сопротивление Красной армии, и через несколько лет империя возродилась в новом формате.

Национальное строительство в Российской империи тоже велось, но неравномерно. Российская империя, возможно, была самой неоднородной из всех континентальных империй: ни в Австро-Венгрии, ни в Османской империи не было такого многообразия народов. В морских империях типа Британской и Французской этническое многообразие присутствовало, но в отличие от континентальных империй им не нужно было создавать единое политическое пространство на всей своей территории. Для Российской/Советской империи во время Гражданской войны и после нее единственным способом контролировать всю территорию являлась федерализация, по крайней мере на формальном уровне и до затвердевания новых форм имперской государственности.

Образование СССР детально описано историками и политологами, включая сложный процесс вычерчивания внешних и внутренних границ, выстраивания сложных асимметричных иерархий территорий и этносов, «резания по живому» одних территорий и культур и объединения других. При детальном анализе каждый конкретный пример административного деления, делимитации границ и определения административных уровней неизменно занимателен, часто абсурден (как в случае с Карело-Финской и Еврейской автономиями), но всегда обладает качеством, важным в контексте этой статьи: советские территориальные единицы образовывались и строились по этнокультурному принципу.

В первые 15 лет существования Советский Союз был империей «позитивной дискриминации» в отношении этнических групп, объявленных титульными нациями. В 1930-х гг. политика ослабла, но общий подход сохранился. К моменту распада СССР, вопреки целям, поставленным его создателями, преуспел в трансформации ряда этнических групп в современные политические протонации. Эта трансформация продолжается и в независимых постсоветских государствах.

В Российской империи административно-территориальное деление не всегда происходило по этническому принципу: существовало Великое княжество Финляндское, но были и территории, где проживало несколько этнических групп, например Бухара (впоследствии поделенная между Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР). Этническое деление стало нормой и универсальным принципом в СССР; вся страна состояла из квазиэтнических регионов. Фактически управление было централизованным и осуществлялось органами коммунистической партии почти без связи с административным делением. Однако советские политические карты стали ментальными картами людей, живших в СССР. Этническая идентичность титульных наций всех уровней укреплялась или строилась с нуля. Языки кодифицировались, издавались учебники, публицистика и художественная литература, в том числе переводы русской и европейской классики. Возникла система культурных стандартов, основанная на административном статусе территории. Например, автономной республике (второе место в иерархии) полагался драматический театр и педагогический институт, а союзной республике (первое место в иерархии) – еще и академия наук, университет и опера. Показателен сам термин «титульная нация»: не та, что составляет большинство в административной единице, а та, чьим именем она названа. То есть «владелец домена» с соответствующими привилегиями.

В результате некоторым народам повезло больше, чем другим, потому что их административная единица была выше по статусу. Менее удачливые так и не стали в СССР титульной нацией, как лезгины или греки (и многие другие). Автономная Социалистическая Советская Республика немцев Поволжья была образована в 1918 г. в составе РСФСР и ликвидирована в августе 1941 г. после нападения Германии на СССР. Деление СССР на этнические регионы создало предпосылки для формирования и политических идентичностей. Вполне логично, что в советских республиках постепенно сформировались национальные элиты и националистические идеологии, вплоть до национального самоопределения. К 1960-м гг., после смерти Сталина, когда советский режим стал менее репрессивным, в разных регионах появились первые политические институты национализма, как в подпольно-диссидентском виде, так и в ослабленном, интеллигентском. Кроме того (что, может быть, важнее), национализмы начали проявляться и в среде официальной «привилигенции», т.е. признанной властью и пользовавшейся целым рядом привилегий художественной и научной интеллигенции, и отчасти даже среди собственно коммунистических элит. Естественно, нациестроительство не остановилось на уровне союзных республик, но продолжилось в автономиях. Политизация этничности пронизывала общество, охватив все уровни иерархии: союзные республики, автономные республики, автономные области и автономные округа. Независимо от статуса все административные единицы получали наименование по названию этнической группы и становились инкубатором ее языка, культуры и идентичности.

Когда в 1990-е гг. начался распад СССР, в границах административно-территориальных единиц уже сформировались будущие нации. За исключением Приднестровья, этнополитические конфликты вспыхнули вдоль этнических границ на ментальной карте СССР. Сегодняшние непризнанные республики – Нагорный Карабах, Южная Осетия, Абхазия – были автономиями разного уровня. Например, в Грузии в советское время армян и азербайджанцев по отдельности было больше, чем абхазов в Абхазии и осетин в Южной Осетии вместе взятых. Причем и армяне, и азербайджанцы в Грузии тоже жили компактно: армяне в Джавахети, азербайджанцы в Квемо-Картли. И в Джавахети, и в Квемо-Картли возникала межэтническая напряженность, но ничего похожего на кровопролитные осетинский и абхазский конфликты там не случилось, потому что в Джавахети и Квемо-Картли не были созданы этнические домены. Эти регионы не имели автономного статуса, соответственно, когда Советский Союз распался, там не было этнической элиты и политических проектов.

Когда власть Москвы ослабла, этнополитические проекты в регионах стали стремительно набирать силу. «Позитивная дискриминация» 1920–1930-х гг. приняла радикальные формы в 1990-е гг.: от правового давления на этнические и культурные меньшинства, как в Латвии и Эстонии, до различных способов дискриминации на всем постсоветском пространстве – вплоть до погромов и депортаций. Кое-где нетитульные народы пытались ассимилировать, кое-где – подвергнуть этнической чистке.

Цели были одинаковыми на территории всего бывшего Советского Союза: создание политических энтитетов на этнической основе. За исключением России, в большей мере сохранившей инерцию советского нациестроительства, все постсоветские независимые республики использовали этнические нарративы, символы и мифы как краеугольные камни проектов нациестроительства. Во всех постсоветских государствах с момента независимости рос процент представителей титульных наций, поскольку представители меньшинств уезжали или ассимилировались. Язык титульной нации стал официальным языком, поддерживался из бюджета и защищался государственной политикой. Новые государства бывшей империи по-прежнему воспринимаются как домены этнических групп, давших им название.

Процессы формирования национальной идентичности, основанные на советской административно-территориальной политике, не могли протекать гладко. В системе были заложены накладки. Учитывая «матрешечный» принцип советского административного деления, претензии двух или более этнических групп на одну территорию были неизбежны. Удивительно, что конфликтов оказалось не так и много, и десятки «накладок» удалось уладить мирным путем. Там, где конфликты вспыхнули и привели к насилию, образовались зоны, контролируемые сецессионистами – они в итоге и превратились в непризнанные государства.

Война – эффективный инструмент государственного строительства, поскольку для ее ведения необходимо рекрутировать армию, обеспечивать снабжение, управлять людьми и территориями, создавать и распространять идеологии. В результате войн сепаратистские зоны приобретают властные структуры, иерархию, национальные символы и идеологию. Качество всех этих институтов на постсоветском пространстве варьируется, но они в любом случае возникают, если сепаратистам удается победить в войне и консолидировать население. Яркий пример – Чечня: за время первой войны добиться централизации и консолидации не удалось, а вторая война была проиграна, в результате Чечня так и не стала независимым государством. Но даже там, несмотря на поражение и отсутствие независимости, идет подспудный процесс протонационального строительства, формируются институты и идеологии.

Там, где войны были выиграны, возникли непризнанные государства. Южная Осетия и Карабах превратились в этнически однородные территории в результате обмена населением. Абхазия – пример этнократии в полиэтничном государстве. Приднестровье все еще пытается создать новый тип идентичности. Все это отнюдь не уникальные ситуации, характерные исключительно для непризнанных государств. Примеры этнократии и этнических чисток можно обнаружить и в признанных государствах на территории бывшего СССР. Независимо от признания/непризнания, у всех этих государств есть одна общая характеристика – этнокультурный фундамент государственного строительства.

* * *

Непризнанное государство – это просто государство, по крайней мере на постсоветском пространстве. Оно может быть более или менее успешным, зрелым и устойчивым. Его внутренняя легитимность может варьироваться. С точки зрения происхождения непризнанные государства отличаются от признанных только тем, что административные единицы, из которых они сформировались, были не союзными республиками, а структурами второго или третьего уровня – автономными республиками или округами.

Изучая непризнанные государства, специалисты обычно сосредоточиваются на их отличиях от признанных. Я попытался показать, что их единственное отличие – это непризнанность. Во всех остальных отношениях изучение непризнанных государств – это изучение государств вообще: как они возникают, консолидируются, развиваются и иногда исчезают.

В свете сказанного выше непризнание можно рассматривать как один из этапов становления государства. Если метрополия отказывается признавать отделившуюся часть, новое государство будет непризнанным. Причины непризнанности связаны с особенностями метрополии, а не отделившегося государства. Поэтому гораздо больше общего можно обнаружить у метрополий, а не у непризнанных государств. Для последних непризнание – лишь этап становления, который они пытаются миновать, используя политические средства. Непризнание обусловлено развитием международного права и связанных с ним нарративов, а также принципами, положенными в основу международных отношений. Процесс возникновения и развития государств не меняется на протяжении столетий. Государства появляются в результате распада других государств, иногда по взаимному согласию, иногда нет. Поскольку признанные государства договорились поддерживать территориальную целостность друг друга, сложилась ситуация, когда де-факто существующие государства остаются непризнанными, а признанные иногда не соответствуют некоторым или даже почти всем объективным критериям государственности.

Наконец, многообразие промежуточных форм не позволяет четко разграничить признанные и непризнанные государства. В каждом конкретном случае критерии признания, во-первых, контекстуальные, а во-вторых, политические, а не правовые.

Несоответствия между правовыми и политическими реалиями, скорее всего, приведут к появлению новых «исключений», таких как Косово. Рано или поздно произойдет эволюция права и будет создана процедура контекстно обусловленного признания. В противном случае правовая система утратит смысл по мере накопления исключений. Появление новых государств остановить невозможно, но можно разработать критерии их признания. Возможно, эти критерии следует установить очень сложными, но главное – они должны быть применимы и не должны провоцировать новые конфликты и кровопролитие. Что касается научной парадигмы, нужно переходить от дихотомии признания/непризнания к изучению государственности и становления государств в широком смысле. Цель политологии – изучать реальность, а не норму.

Данный материал является сокращенным вариантом статьи, опубликованной по-английски одновременно в журнале и книге: Alexander Iskandaryan (2015) In quest of the state in unrecognized states, Caucasus Survey, 3:3, 207-218 ISBN 978-9939-1-0260-3, The unrecognized politics of de facto states in the post-Soviet space, Alexander Iskandaryan, In quest of the state in unrecognized states- Yerevan: Caucasus Institute and International Assosiation for the Study of the Caucasus. 2015, 17-35 p.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996626 Александр Искандарян

Идти своим путем

Почему растущий сепаратизм может привести к увеличению количества конфликтов

Таниша Фазал – профессор политологии в Университете Миннесоты, автор книги Wars of Law: Unintended Consequences in the Regulation of Armed Conflict.

Резюме Изоляция сепаратистских правительств, когда граждане ощущают обиду на международную систему, – это рецепт катастрофы. Поиском оптимальных вариантов должны заниматься ведущие державы и международные организации, потому что эта проблема касается их не меньше, чем самих сепаратистов.

Сепаратизм нарастает повсюду – от средиземноморского побережья Северной Испании до островных государств южной части Тихого океана. В 1915 г. за собственные независимые государства боролись восемь движений. В 2015 г. их было уже 59. Объяснить это можно тем, что сегодня на планете больше государств, из которых можно выйти. В любом случае за последние 100 лет уровень сепаратизма вырос более чем вдвое.

Тем не менее, хотя все больше группировок стремятся к отделению, немногие из них прибегают к насилию. Сепаратисты хотят войти в элитарный клуб государств и поэтому внимательно следят за сигналами от ведущих стран и организаций о достойном поведении. До сих пор такие сигналы не поощряли насилие (или по крайней мере требовали избегать жертв среди мирного населения) и одностороннее провозглашение независимости. Курдские силы в Ираке и Сирии, к примеру, избегали убийства мирных жителей и активно предлагали помощь западным державам в борьбе с ИГИЛ. Сомалиленд, отделившийся от Сомали в начале 1990-х гг., тихо, но эффективно взаимодействует с другими странами в борьбе с пиратством в Аденском заливе. В Каталонии и Шотландии движения за отделение уже давно выступают за референдумы и переговоры вместо одностороннего провозглашения независимости.

Но награды за хорошее поведение фактически никто не получил. На фоне войны с ИГИЛ Турция и США свернули разговоры о независимом Курдистане. Ни одно государство не признало Сомалиленд. А испанское правительство объявило референдум о независимости Каталонии незаконным и проигнорировало его результаты. Только Южный Судан, самый молодой член клуба государств, добился признания мирового сообщества, несмотря на нарушение международного законодательства и прав человека в ходе борьбы за независимость.

Это противоречие ставит сепаратистов перед дилеммой: следовать ли путем, который, как им говорят, приведет к государственности, или на самом деле работают другие методы, что они и наблюдают. В последние десятилетия сепаратисты, видимо, закрывали глаза на разрыв между риторикой и реальностью. Но вера в байки крупных государств и международных организаций о том, что хорошее поведение ведет к успеху, постепенно разрушается.

Если сепаратисты поймут, что следование правилам не гарантирует награды, последствия будут ужасающими. Одни, руководствуясь интересами своего движения и внутренними причинами, и дальше будут вести себя пристойно. А те, кто считает правила внешним сдерживающим фактором, постепенно перестанут их соблюдать. В результате тенденция ненасильственного сепаратизма обратится вспять, а там, где уже используются вооруженные методы борьбы, возрастет число жертв.

Как создать собственное государство

Эксперты отмечают, что после Второй мировой войны гражданские войны случаются чаще, чем войны между государствами. В то же время рост сепаратизма среди повстанческих группировок, участвующих в гражданских войнах, остается малоизученным. Данные, собранные мной вместе с коллегой-политологом Пейдж Фортна, показывают, что доля гражданских войн, в которых хотя бы одна группировка боролась за независимость, выросла с нуля в 1899 г. до 50% в 1999 году.

Это можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, ООН, созданная в 1945 г., в целях защиты всех стран-членов закрепила норму о запрете захвата территорий. Сегодня государства гораздо меньше опасаются захвата со стороны соседей. Во-вторых, международные организации разработали набор экономических преимуществ государственности. Члены Международного валютного фонда и Всемирного банка могут получать займы и помощь. Члены Всемирной торговой организации пользуются преимуществами сниженных торговых барьеров. В-третьих, принцип самоопределения – ключевой фактор любого сепаратизма – сегодня пользуется большей международной поддержкой, чем в предыдущие эпохи.

Но сепаратистам приходится вступать в неравный бой. Существующие государства, международное право и международные организации установили определенные условия признания новых государств. Конвенция Монтевидео 1934 г. определила признаки государственности, по которым мир живет до сих пор. К четырем критериям относятся: постоянное население, определенная территория, правительство и способность вступать в отношения с другими странами. Соответствие этим требованиям, казалось бы, не представляет проблем. Несколько ныне действующих сепаратистских группировок вполне им соответствуют. Но с 1934 г. планка существенно поднялась, особенно после завершения волны деколонизации в конце 1960-х годов.

Рассмотрим политику Великобритании по признанию новых государств, которая типична для многих западных демократий. Если правительство существующего, признанного государства свергнуто, Лондон автоматически признает сменившееся руководство. Но добиться признания новому государству невероятно сложно. Помимо соответствия критериям Конвенции Монтевидео, Великобритания требует уважения Устава ООН, основных принципов международного права, гарантий прав меньшинств, обязательств по разоружению и региональной стабильности, соблюдения прав человека и выполнения резолюций ООН.

Соединенные Штаты применяют аналогичный подход, по крайней мере на бумаге. США придерживаются критериев Монтевидео, но оставляют за собой право делать исключение, например, касательно четких границ нового государства, если это политически целесообразно. На практике политические факторы нередко берут верх над принципами. Американцы иной раз поддерживают новые государства, имеющие скромные успехи на пути к эффективному управлению и демократии.

Еще более политизирован вопрос о членстве в ООН. Организация предпочитает, чтобы новые государства сначала были приняты в региональные структуры – Африканский союз или Организацию американских государств. После этого можно обращаться в Секретариат ООН. В итоге заявку обсуждает Совет Безопасности и проводит голосование. Поскольку каждый из пяти постоянных членов обладает правом вето, многие претенденты, включая Косово, Палестину и Тайвань, не могут добиться вступления в ООН.

Тем не менее, даже не получив членства в ООН, новые государства могут вступить в международные организации или добиться признания другими странами. Косово и Тайвань являются членами ФИФА, а также региональных банков развития. Палестину признали 70% членов ООН, а в 2012 г. Генеральная Ассамблея предоставила ей статус государства-наблюдателя при ООН.

Хорошее поведение

В отличие от группировок, стремящихся свергнуть центральное правительство или получить доступ к ресурсам, сепаратистам для достижения их целей требуется международное признание. Поэтому для них важна позиция международных организаций и ведущих государств по сепаратизму. ООН четко высказалась против применения насилия движениями за независимость, и сепаратисты явно к ней прислушались. Хотя доля сепаратистских движений среди участников гражданских войн растет, общий процент вовлеченных в конфликты сепаратистов падает. Все больше движений за независимость изначально являются мирными, многие со временем отказываются от насилия. С 1949 г. сепаратистские движения в два раза реже вступали в масштабные войны (более 1000 жертв), чем в предыдущем столетии.

В то же время сепаратисты, прибегающие к насилию, ведут себя более сдержанно в ходе войн. Они на 40% реже атакуют мирное население во время гражданских войн, чем другие вооруженные группировки. Отчасти это объясняется тем, что сепаратисты осознают последствия нарушения международного гуманитарного права. Многие специально пропагандируют соблюдение правил ведения войны. Например, Фронт ПОЛИСАРИО (выступает за полную независимость Западной Сахары от Марокко), Исламский фронт освобождения моро (вооруженная группировка на Филиппинах) и Рабочая партия Курдистана в Турции официально отказались от использования противопехотных мин. Кроме того, сепаратисты стараются, чтобы их поведение резко контрастировало с действиями правительственных сил, которые нередко прибегают к жесткой тактике.

Возьмем малоизвестный пример с сепаратистами Южных Молуккских островов, которые с 1950 по 1963 г. вели партизанскую войну против правительства Индонезии. Повстанцы не нападали на мирное население, но предавали огласке случаи, когда индонезийские войска бомбардировали деревни, вводили блокаду, заставляя людей голодать, и использовали мирное население как щит. Со страниц The New York Times повстанцы обращались к ООН за помощью, но безрезультатно. Потерпев поражение в гражданской войне, южномолуккские сепаратисты создали в Нидерландах правительство в изгнании. Спустя десятилетия, в конце 1980-х гг., другая группа индонезийских сепаратистов – в Восточном Тиморе – перешла к политике ненасилия, когда стало ясно, что победить в вооруженной борьбе с правительством не удастся. При этом сепаратисты пытались привлечь внимание мирового сообщества к атакам индонезийских сил безопасности против мирных жителей. (В 2002 г. при посредничестве ООН Восточный Тимор стал независимым государством.) В 2014 г. появились свидетельства того, что курды в Ираке и Сирии помогают езидам, которых преследует ИГИЛ. Однако курды не получили международной поддержки. США «жестко осудили» референдум о независимости Иракского Курдистана в 2017 г. и пригрозили прекратить диалог с курдами.

Преференции ведущих государств и международных организаций влияют и на ненасильственные действия сепаратистов. С момента создания ООН мировое сообщество в основном неодобрительно воспринимало одностороннее провозглашение независимости. В 1990-е гг., в период балканских войн, которые предшествовали распаду Югославии, Великобритания, Франция и Соединенные Штаты выступали против подобных решений. В 1992 г. Совет Безопасности ООН принял резолюцию по Боснии и Герцеговине, в которой говорилось, что любые образования, провозгласившие независимость в одностороннем порядке, не будут признаны. Сепаратисты обратили внимание на этот сигнал: сепаратизм в гражданских войнах в XX веке возрос, однако доля группировок, официально объявивших о независимости после 1945 г., снизилась.

Сепаратисты обычно ничего не приобретали, нарушая эту норму. В период распада Югославии Хорватия и Словения в одностороннем порядке провозгласили независимость. Однако мирные соглашения 1991 г., достигнутые при посредничестве Европейского сообщества, требовали аннулировать эти заявления. Обе страны послушались и в течение года стали членами ООН.

Провозглашение независимости Южного Судана в 2011 г. можно считать примером правильной сепаратистской дипломатии. Представители Южного Судана сотрудничали с базирующейся в Нью-Йорке неправительственной организацией «Независимый дипломат», чтобы проложить путь к международному признанию. Вместе они встречались с международными организациями, включая ООН, и прорабатывали основные принципы независимости. В результате, когда Южный Судан провозгласил независимость, это было сделано не в одностороннем порядке. Он неукоснительно следовал положениям всеобъемлющего мирного соглашения 2005 г. между народно-освободительным движением и правительством Судана, которое обоснованно воспринималось как наилучший способ добиться независимости. Провозглашение независимости последовало после признания страны Суданом, а уже через неделю Южный Судан стал членом ООН. Это произошло после того, как президент Южного Судана Салва Киир в соответствии с детально проработанным планом передал декларацию независимости Генеральному секретарю ООН Пан Ги Муну.

Государства всегда сопротивлялись одностороннему провозглашению независимости, однако недавнее постановление Международного суда ставит под вопрос этот принцип. В 2010 г. суд обнародовал рекомендательное заключение относительно законности провозглашения независимости Косово. В документе говорится, что провозглашение независимости вообще и в косовском случае в частности не нарушает международного права. Многие юристы (и сами косовары) подчеркивают, что заключение Международного суда не станет прецедентом, имеющим обязательную силу. Но несколько потенциальных государств, включая Нагорный Карабах (объявил независимость от Азербайджана в 1991 г.), Палестину, Республику Сербскую (полуавтономный регион в составе Боснии и Герцеговины) и Приднестровье, заявили, что считают рекомендацию суда прецедентом, открывающим путь к одностороннему провозглашению независимости в будущем.

В 2017 г. две сепаратистские группировки прощупали почву. До недавнего времени Иракский Курдистан очень осторожно подходил к вопросу о независимости. Но в сентябре курдское правительство вопреки советам иностранных союзников, в том числе США, провело референдум. 93% проголосовали за независимость (хотя многие противники независимости бойкотировали референдум). Реакция в регионе последовала мгновенно: Ирак прервал воздушное сообщение с Эрбилем, столицей Иракского Курдистана, Иран и Турция (ведут борьбу с курдскими сепаратистами) направили войска к границам.

Каталонские сепаратисты традиционно отказывались поднимать вопрос об официальном провозглашении независимости, опасаясь негативной реакции за рубежом. Поэтому решение каталонского лидера Карлеса Пучдемона объявить о независимости от Испании после референдума в октябре 2017 г. стало сюрпризом. Метания Пучдемона были ожидаемы. Объявив о независимости, он в том же выступлении подчеркнул, что процесс нужно отложить для проведения переговоров с Испанией, другими странами и организациями. Несмотря на эти колебания, европейские власти осудили провозглашение независимости, а испанское правительство сочло референдум незаконным и попыталось арестовать Пучдемона (на момент написания статьи находился в Германии) по обвинению в подстрекательстве к бунту. Несмотря на рекомендации Международного суда, одностороннее провозглашение независимости вызывает жесткое неприятие в мире.

Дилемма для сепаратистов

К сожалению, следование правилам редко дает преимущества сепаратистским движениям. Как отмечает политолог Бриджет Коггинс, когда речь идет о международном признании, патронат со стороны великих держав становится важнее хорошего поведения. Возьмем Иракский Курдистан и Сомалиленд. Обе территории грамотно управляются, особенно в сравнении с соседними регионами. Правительства собирают налоги, обеспечивают медицинскую помощь и даже насколько возможно поддерживают международные отношения. Военные в этих регионах не атакуют мирных жителей, в отличие от ИГИЛ и «Аш-Шабаб». Однако оба правительства не получили международного признания и поэтому не могут выполнять многие функции современного государства. Так, они лишены возможности выдавать визы и предоставлять международные почтовые услуги.

Похоже, дурное поведение с большей вероятностью ведет к международному признанию. Во время войны за независимость Южного Судана противоборствующие фракции в Народной армии освобождения, военном крыле движения за независимость юга, нападали на гражданских лиц, принадлежащих к этническим группам, которые якобы были связаны с противником. По своей жестокости – убийства, пытки, изнасилования – они не уступали силам центрального правительства. Кроме того, власти Южного Судана были не способны выполнять базовые функции: накормить население и обеспечить медицинское обслуживание без международной помощи. Тем не менее ведущие державы, включая США, поддержали независимость Южного Судана.

Пример Южного Судана особенно важен, учитывая, что сепаратисты внимательно следят за изменениями в международной политике и в один прекрасный день могут решить, что нет смысла вести себя хорошо. Сепаратисты активно взаимодействуют друг с другом, часто при поддержке неправительственных организаций. Организация непредставленных наций и народов является форумом для групп, включая многих сепаратистов, которые не имеют официального представительства в крупных международных организациях. Группировки, лишенные мирового признания, обмениваются информацией и обсуждают свои стратегии. Еще одна организация, Geneva Call, регулярно собирает представителей сепаратистских группировок для обсуждения норм международного гуманитарного права и помогает им поддерживать контакты друг с другом. Обе организации призывают борцов за независимость следовать демократическим и гуманитарным нормам, в то же время частые контакты позволяют им понять, какие стратегии работают эффективно, а какие нет. В конце концов они могут прийти к выводу, что хорошее поведение не приносит результатов, а тем, кто нарушал правила, удалось избежать наказания.

Созданию глобального сепаратистского сообщества способствовала дешевизна поездок. В 2014 г. во время подготовки референдума о независимости Шотландии в Глазго приехали каталонцы, чтобы продемонстрировать свою солидарность. Сегодня существует даже официальная футбольная лига непризнанных государств – Конфедерация независимых футбольных ассоциаций (Кубок мира ConIFA в 2016 г. выиграла Абхазия).

Дайте людям то, что они хотят (хотя бы некоторым)

Простого решения дилеммы, стоящей перед сепаратистами, нет. Отчасти это объясняется их сложными отношениями с принципом суверенности – одним из основополагающих в современной международной системе. С одной стороны, они клюют на эту идею, потому что сами хотят присоединиться к элитарному клубу государств. Но для этого сепаратистам сначала нужно нарушить суверенность государства, от которого они хотят отделиться. Существующие государства неодобрительно относятся к этой практике и поддерживают друг друга: в международном праве не прописано право на отделение.

Однако если ведущие страны и международные организации по-прежнему не будут признавать сепаратистские движения, доказавшие свою жизнеспособность и эффективность как государства, повстанцы могут отбросить все сдерживающие нормы и перейти к насилию. В то же время любые шаги по признанию сепаратистских правительств неизбежно приведут к подрыву основ государственного суверенитета.

Можно попытаться уравновесить эти интересы. Страны и международные организации способны предложить некоторым сепаратистам поощрение в виде расширения автономии, не допуская их в элитарные клубы, в том числе в ООН. К поощрениям можно отнести приглашение в менее известные организации, которые играют важную роль в повседневной международной жизни. Например, членство в Международном телекоммуникационном союзе позволит сепаратистам контролировать местную коммуникационную инфраструктуру. Членство в МВФ откроет доступ к займам. Международное признание центральных банков позволит развивать собственные финансовые рынки. Членство в агентстве Всемирного банка по гарантированию инвестиций защитит иностранных инвесторов.

Подобные поощрения нельзя назвать беспрецедентными. Косово является членом МВФ, Всемирного банка и Международного олимпийского комитета. Тайвань потерял место в ООН, уступив его материковому Китаю в 1971 году. Тем не менее он остается членом ВТО, АТЭС и Азиатского банка развития. А Мальтийский орден – военно-религиозная организация, единственное в мире суверенное образование без территории – имеет делегации в Африканском союзе и Международном комитете Красного Креста, а также статус наблюдателя при ООН.

Еще один вариант – дальнейшая децентрализация процесса признания. Некоторые страны уже признали Косово и Палестину. В Эрбиле открыты консульства и миссии международных организаций – можно назвать это молчаливой формой признания.

В каждом случае ведущим державам придется взвешивать преимущества «мягкого» признания и возможные политические последствия. Как бы хорошо ни управлялся Курдистан, независимость останется далекой перспективой, потому что курды проживают на территории четырех соседних, часто конфликтующих друг с другом государств. Китай и Россия, два постоянных члена Совета Безопасности ООН, имеют собственные сепаратистские движения, поэтому они вряд ли отступят от фундаментальных принципов государственного суверенитета и территориальной целостности. Но некоторые поощрения помогут местному населению и пойдут на пользу региональным союзникам. Эфиопия и ОАЭ, например, инвестировали 400 млн долларов в строительство порта и военной базы в Сомалиленде, несмотря на противодействие официально признанного правительства Сомали. Если бы Сомалиленд был членом агентства Всемирного банка по гарантированию инвестиций, он мог бы привлечь больше иностранных средств, а инвесторы находились бы под международной защитой.

Самые сильные сепаратистские объединения – правительства Сомалиленда, Иракского Курдистана и Каталонии – наиболее восприимчивы к международному давлению, потому что уверены, что являются главными кандидатами на признание. Каталонцы, например, воздержались от насилия, несмотря на угрозы Мадрида после прошлогоднего референдума. Но если сепаратисты убедятся, что прилежное поведение не приносит результатов, некоторые из них могут прибегнуть к насилию, в том числе к терроризму.

Постоянное давление на сепаратистские группировки не помешает им идти к своей цели. Члены сепаратистского движения часто стоят перед тяжелым выбором: остаться среди семьи и друзей на территории, которая относительно хорошо управляется, но может стать объектом атак правительственных сил, или пересечь воображаемую черту, за которой находятся дискриминация и изоляция. Многие решают остаться, ощущая себя частью движения, несмотря на международное неодобрение. Изоляция сепаратистских правительств, когда граждане ощущают обиду на международную систему, – это рецепт катастрофы. Поиском оптимальных вариантов должны заниматься ведущие державы и международные организации, потому что эта проблема касается их не меньше, чем самих сепаратистов.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996625 Таниша Фазал

Почему национализм работает и почему он не исчезает

Андреас Виммер – профессор социологии и политической философии в Колумбийском университете и автор книги «Национальное строительство: почему одни страны объединяются, а другие распадаются».

Резюме Национализм – не иррациональное чувство, которое можно изгнать из сегодняшней политики благодаря просвещению и образованию. это один из фундаментальных принципов современного мира, который распространен больше, чем считают его критики.

Сегодня у национализма плохая репутация. Многие образованные жители Запада считают его опасной идеологией. Некоторые признают достоинства патриотизма, понимая его как безвредную любовь к родине. В то же время они видят в националистах твердолобых и безнравственных людей, проповедующих слепую преданность одной стране вместо более глубокой приверженности идеалам справедливости и гуманности. В январе 2019 г., выступая перед немецким дипломатическим корпусом, президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер весьма резко высказался о национализме, назвав его «идеологическим ядом».

В последние годы популисты на Западе пытаются перевернуть эту нравственную иерархию вверх дном. Они гордо носят мантию национализма, обещая защищать интересы большинства против иммигрантских меньшинств и неприкасаемых элит. Между тем их критики по-прежнему придерживаются устоявшегося разграничения между злобным национализмом и достойным патриотизмом. В плохо завуалированном выпаде против президента США Дональда Трампа, представляющегося националистом, президент Франции Эммануэль Макрон заявил в ноябре прошлого года, что «национализм – это предательство патриотизма».

Популярное разграничение между патриотизмом и национализмом отражает точку зрения ученых, которые противопоставляли «гражданский» национализм, согласно которому все граждане страны, независимо от их культурных корней, считаются представителями одной нации, и «этнический» национализм, в котором национальная идентичность определяется предками и языком. Однако те, кто пытается четко разграничить хороший гражданский патриотизм и плохой этнический национализм, игнорируют общие корни обоих явлений. Патриотизм – это разновидность национализма, потому что они идейные братья, а не дальняя родня.

По сути, все разновидности национализма зиждутся на двух принципах: во-первых, представители нации, понимаемой как группа равноправных граждан с общей историей и политическим будущим, должны управлять государством, и во-вторых, они должны это делать в интересах государства. Таким образом, национализм противопоставляется иностранному правлению, которое имеет место в колониальных империях и во многих династических монархиях, а также правителям, которые не считаются с потребностями и взглядами большинства.

В прошедшие два столетия национализм объединялся с самыми разными политическими идеологиями. Либеральный национализм процветал в Европе и Латинской Америке XIX века; фашистский национализм победил в Италии и Германии между двумя мировыми войнами, а марксистский национализм вдохновлял антиколониальные течения, распространившиеся на «глобальном Юге» после Второй мировой войны. Сегодня почти все, и левые и правые, соглашаются с законностью двух главных постулатов национализма. Это становится понятнее при сопоставлении национализма с другими доктринами государственной легитимности. В теократиях государство должно управляться во имя Бога, как это происходит в Ватикане или халифате «Исламское государство» (или ИГИЛ). Династические монархии управляются одной семьей, как в Саудовской Аравии. В Советском Союзе государство управлялось во имя одного класса: международного пролетариата.

После распада СССР образовался мир национальных государств, управляемых в соответствии с националистическими принципами. Отождествление национализма исключительно с политическим правом означает непонимание природы национализма и игнорирование того, насколько глубоко он проник почти во все современные политические идеологии, включая либеральные и прогрессивные. Национализм служит идейной основой таких институтов, как демократия, государство всеобщего благополучия и государственное образование, существование которых оправдано именем единого народа с общими целями и взаимными обязательствами. Национализм был одним из стимулов, который помог дать отпор нацистской Германии и императорской Японии. Именно националисты освободили большую часть человечества от европейского колониального господства.

Национализм – не иррациональное чувство, которое можно изгнать из сегодняшней политики благодаря просвещению и образованию; это один из фундаментальных принципов современного мира, который распространен больше, чем считают его критики. Кто в США согласился бы отдать управление своей страной французским аристократам? Кто в Нигерии публично пригласил бы британцев вернуться? За редким исключением мы все сегодня националисты.

Рождение нации

Национализм – сравнительно недавнее изобретение. В 1750 г. огромные многонациональные империи – австрийская, французская, османская, российская и испанская – управляли большей частью мира. Но затем случилась американская революция 1775 г., французская революция 1789 года. Доктрина национализма – правления от имени определенного народа – постепенно распространяется по земному шару. В течение следующих двух столетий одна империя за другой распадаются на ряд национальных государств. В 1900 г. примерно 35% земной поверхности управлялось национальными государствами; к 1950 г. они охватывали уже 70% земной суши. Сегодня в мире осталось не более шести-семи монархий и теократий.

Откуда взялся национализм и почему он оказался таким популярным? Его корни восходят к началу образования современной Европы. Европейская политика в этот период – грубо говоря, с XVI по XVIII век – характеризовалась интенсивными войнами между все более централизованными и бюрократическими государствами. К концу XVIII века эти государства во многом вытеснили другие институты (такие как церковь) в качестве главных поставщиков общественных благ и устранили либо кооптировали конкурирующие центры силы и власти, такие как независимая аристократия. Более того, централизация власти способствовала распространению общего языка в каждом государстве, по крайней мере среди грамотного населения, а также поощряла формирование организаций гражданского общества, которые вовлекались в государственные дела. Европа, состоящая из многих государств, постоянно готовых к войне, была высококонкурентной средой, что побуждало правителей повышать налоги, а также роль простолюдинов в армии. В свою очередь, это позволило простолюдинам требовать для себя более активного участия в политической жизни, равенства перед законом и лучшего обеспечения общими благами. В конечном итоге сформировался новый договор: правители должны управлять государством в интересах всего населения, и до тех пор пока они будут добросовестно исполнять эту договоренность, управляемые сословия обещают сохранять политическую лояльность, служить в армии и платить налоги. Национализм тут же принял и обосновал этот новый договор: утверждалось, что правители и управляемые – граждане одной страны, поэтому у них общая история и будущая политическая судьба. Политические элиты должны заботиться об интересах простого народа, а не об интересах династии.

Почему эта новая модель государственности была такой привлекательной? Первые национальные государства – Франция, Нидерланды, Великобритания и США – сразу стали более могущественными, чем старые монархии и империи. Национализм позволил правителям собирать больше налогов. При этом они могли рассчитывать на политическую лояльность. Наверно, самым важным было то, что национальные государства оказались способны побеждать империи на поле боя. Всеобщая воинская повинность, изобретенная революционным правительством Франции, позволила национальным государствам набирать огромные армии, причем солдаты были мотивированы сражаться за свое отечество. С 1816 по 2001 гг. национальные государства победили в 70–90% войн с империями или династическими государствами.

Когда национальные государства Западной Европы и Соединенных Штатов стали доминировать в системе международных отношений, честолюбивые элиты всего мира попытались догнать Запад по военно-экономической мощи, ориентируясь на ту же националистическую модель государственного устройства. Наверно, самым ярким примером стала Япония, где в 1868 г. группа молодых аристократов свергла феодальную знать, централизованную власть при императоре, запустив амбициозную программу превращения страны в современное, индустриальное национальное государство. Эти реформы впоследствии стали известны как Реставрация Мэйдзи. Всего за одно поколение Япония смогла до такой степени нарастить военную мощь, что бросила вызов Западу в Восточной Азии.

Однако национализм распространялся не только потому, что казался привлекательным честолюбивым политическим элитам. Он вполне соответствовал интересам простого народа, потому что национальное государство сулило более выгодные отношения обмена с государством, нежели любые предыдущие модели государственности. Вместо градации прав на основе социального статуса национализм обещал всем равенство перед законом. На политическую карьеру теперь могли рассчитывать не только представители знати, но и талантливые простолюдины, которые также допускались к политическому руководству. Общие блага распределялись не гильдиями, поселковыми советами и религиозными организациями, а современным государством, в чем также была заслуга национализма. Вместо того чтобы увековечивать презрительное отношение элиты к необразованному плебсу, национализм возвысил статус простого человека, сделав его новым источником суверенитета и переместив народную культуру в центр символической вселенной.

Выгоды национализма

В странах, которые реализовали договор между правителями и управляемыми, население понимает нацию как большую семью, члены которой должны быть лояльны и поддерживать друг друга. Когда правители выполняли свою часть сделки, граждане принимали националистический взгляд на мир. Это заложило фундамент для целого ряда позитивных изменений.

Одним из них была демократия, которая процветала там, где национальная идентичность смогла вытеснить другие идентичности, такие как религиозная, этническая или племенная общность. Национализм дал ответ на классический вопрос демократии: кто те люди, во имя которых правительство должно править? Упорядочив избирательное право представителей нации и не допуская к голосованию чужеземцев, демократия и национализм заключили длительный брак.

В то же время национализм, установивший новую иерархию прав граждан и лиц, не имеющих гражданства (иностранцев), был склонен содействовать равенству внутри нации. Поскольку националистическая идеология утверждает, что народ един независимо от своего статуса, она способствовала закреплению идеала эпохи Просвещения, согласно которому все граждане должны быть равны перед законом. Другими словами, национализм вступил в отношения симбиоза с принципами равенства. В частности, в Европе переход от династического правления к национальному государству часто шел рука об руку с переходом к представительной форме правления и власти закона. Эти первые демократии поначалу давали право голоса и прочие гражданские права лишь мужчинам, имеющим собственность; однако со временем эти права распространились на всех граждан – в Соединенных Штатах сначала их получили белые бедняки-мужчины, затем белые женщины и, наконец, цветное население.

Национализм также помог в создании современных государств всеобщего благоденствия. Понимание взаимных обязательств и общей политической судьбы продвигало идею о том, что представители нации – даже абсолютные чужеземцы – должны поддерживать друг друга в трудное время. Первое современное государство с развитой социальной системой появилось в Германии в конце XIX века по воле консервативного канцлера Отто фон Бисмарка, который видел в этой системе способ гарантировать лояльность рабочего класса немецкой нации, а не мировому пролетариату. Однако подавляющее большинство государств всеобщего благоденствия создано в Европе после окончания эпохи националистической лихорадки – в основном после Второй мировой войны в ответ на призывы к национальной солидарности и с учетом общей беды, страданий и жертв европейских народов.

Кровавые знамена

Вместе с тем любому историку известны темные стороны национализма. Преданность государству может привести к демонизации других групп, будь то иностранцы или якобы нелояльные меньшинства. В мировом масштабе с появлением национализма участились войны: в последние два столетия создание первой националистической организации в стране ассоциировалось с ростом ежегодной вероятности того, что данной стране придется вести полномасштабную войну – в среднем такая вероятность выросла с 1,1% до 2,5%.

Около трети всех современных государств образовалось в ходе националистических войн за независимость против императорских армий. Создание новых национальных государств также сопровождалось самыми кровавыми событиями в истории – в частности, этническими чистками в отношении прежде всего меньшинств, которые считались нелояльными к национальному государству или подозревались в сотрудничестве с врагами. Во время двух балканских войн, предшествовавших Первой мировой войне, недавно образованные независимые страны, такие как Болгария, Греция и Сербия, поделили между собой европейскую часть Османской империи, изгнав миллионы мусульман за пределы своих вновь установленных границ – в мусульманские анклавы империи. Затем, в годы Первой мировой войны, правительство Османской империи инициировало массовое уничтожение граждан армянской национальности. В годы Второй мировой войны очернительство Гитлером евреев, которых он обвинял в возникновении большевизма и считал угрозой для планов создания германского мира в Восточной Европе, в конце концов привело к Холокосту. После окончания войны миллионы немецких граждан были изгнаны из вновь образованных стран – Чехословакии и Польши. А в 1947 г. произошли массовые убийства индусов и мусульман вследствие бытового насилия, когда Индия и Пакистан стали независимыми государствами.

Наверно, этническая чистка – самая чудовищная, но сравнительно редкая форма националистического насилия. Гораздо чаще происходят гражданские войны, которые ведут либо националистические меньшинства, желающие отделиться от существующего государства, либо этнические группы, воюющие друг с другом и борющиеся за доминирование во вновь образованном независимом государстве. С 1945 г. 31 страна пережила насилие по причине изоляционизма, а в 28 странах наблюдалась вооруженная борьба за изменение этнического состава национального правительства.

Инклюзивные и эксклюзивные модели

Хотя национализм имеет склонность к насилию, распределяется оно неравномерно. Многие страны остаются мирными после перехода к национальному государству. Для понимания причин насилия нужно изучить, как образуются правящие коалиции и где проводятся границы государств. В некоторых странах большинство и меньшинства с самого начала представлены на высших уровнях национального правительства. Например, Швейцария разработала соглашение о разделе властных полномочий между франкоговорящими, немецкими и итальянскими общинами, которое никто и никогда не подвергал сомнению с момента образования современного государства в 1848 году. Соответственно, все три языковые группы в Швейцарии считаются одинаково достойными членами национальной семьи. Ни франкоговорящие, ни итальянские меньшинства никогда не стремились к изоляционизму или выходу из швейцарской федерации.

Однако в других странах государственную власть захватили элиты конкретной этнической группы, которые затем не допускали к политической власти представителей других групп. Это не только воскрешало призрак этнической чистки, на которую могут решиться параноидальные государственные элиты, но и изоляционизма или гражданской войны: ее могут развязать исключенные группы, считающие, что государство нелегитимно, так как нарушает националистический принцип самоуправления. Современная Сирия являет собой пример такого сценария: президентская власть, кабинет министров, армия, тайная полиция и чиновники высокого уровня – всюду доминируют алавиты, составляющие всего 12% населения страны. Стоит ли удивляться, что многие представители суннитского арабского большинства Сирии готовы вести длительную и кровавую гражданскую войну против того, что они считают чужеземным правлением.

Развивается ли конфигурация власти в той или иной стране в направлении включения или исключения всех этнических групп населения, во многом зависит от истории страны задолго до возникновения современного национального государства. Инклюзивные правящие коалиции и, соответственно, национализм, охватывающий все группы населения, обычно формируется в странах с длительной историей централизованной, бюрократической государственности. Сегодня такие страны способны лучше обеспечить своих граждан общими благами. Это делает их более привлекательными в качестве партнеров по альянсу для обычных граждан, переключающих свою политическую лояльность с этнических, религиозных и племенных лидеров (вождей) на государство, что позволяет формировать более разносторонние политические союзы. Длительная история централизованного государства также способствует принятию общего языка, который опять же облегчает задачу построения политических альянсов и преодоления этнических барьеров. Наконец, в странах, где гражданское общество возникло сравнительно рано (как в той же Швейцарии), многонациональные альянсы для продвижения общих интересов гораздо более вероятны. В конечном итоге это приводит к появлению многонациональной правящей элиты и более всеобъемлющих национальных идентичностей.

Создание лучшего национализма

К сожалению, эти глубокие исторические корни означают, что в странах, где нет условий для продвижения инклюзивных правящих коалиций, как, например, во многих государствах развивающегося мира, создать их очень трудно; в первую очередь это относится к приезжим или этническим меньшинствам. Западные правительства и международные организации, такие как Всемирный банк, способны помочь в создании необходимых условий за счет проведения долгосрочной политики примирения. Цель такой политики – повышение возможностей правительств обеспечить граждан общими благами, содействовать процветанию организаций гражданского общества и языкового единства. Однако подобная политика должна укреплять государства, а не подрывать их и не подменять выполнение ими своих функций. Прямая помощь из-за рубежа может снизить, а не повысить легитимность национальных правительств. Анализ опросов, проведенных Азиатским фондом в Афганистане с 2006 по 2015 гг., показывает, что афганцы стали лучше относиться к движению «Талибан» с его принудительными и насильственными методами после того, как иностранцы спонсировали проекты по обеспечению гражданского населения общими благами в их районах.

В Соединенных Штатах и многих других старых демократиях проблема укрепления инклюзивных правящих коалиций и национальных идентичностей несколько иная. Крупные сегменты белого пролетариата в этих странах оставили левоцентристские партии, после того как эти партии взяли на вооружение принципы свободной иммиграции и торговли. Белый пролетариат также раздражен тем, что либеральная элита отводит ему маргинальный статус. Эта элита вроде бы защищает многообразие, но в то же время представляет белых, гетеросексуальных людей и мужское население врагами прогресса. Белый пролетариат считает куда более привлекательным популистский национализм, потому что в этой системе координат на первое место ставятся интересы рабочего класса, который ограждается от конкуренции со стороны иммигрантов или низкооплачиваемых работников за рубежом. Такой национализм восстанавливает центральное положение белых рабочих в национальной культуре, возвращая им достоинство. Популистам не пришлось изобретать идею о том, что государство должно заботиться прежде всего о ключевых представителях нации, поскольку эта идея всегда была неотъемлемой частью институциональной ткани национального государства, и ее можно было легко реанимировать после появления достаточно обширной потенциальной аудитории.

Для преодоления отчуждения и раздражения граждан нужны культурно-экономические решения. Западным правительствам следует разрабатывать проекты создания общих благ, от которых выиграют люди всех цветов кожи, всех регионов и социальных прослоек – только так можно избежать пагубного воздействия этнического или политического фаворитизма. Заверение рабочего класса и экономически маргинального населения в том, что эти люди могут рассчитывать на солидарность более зажиточных и конкурентоспособных граждан, может иметь далеко идущие последствия. Это снизит привлекательность антииммигрантского популизма, движущей силой которого является раздражение.

Подобные заверения должны идти рука об руку с новой формой инклюзивного популизма. В Соединенных Штатах такие либералы, как историк-интеллектуал Марк Лилла и современные консерваторы типа политолога Фрэнсиса Фукуямы, недавно высказали предположение о том, как можно сконструировать такую национальную политику. Прежде всего необходимо учесть интересы большинства и меньшинств, подчеркивая их общность вместо того, чтобы настраивать белое мужское население против коалиции меньшинств, как это делается сегодня прогрессистами и националистами популистского толка.

Национализму суждено еще долго оставаться основополагающим принципом – как в развитом, так и в развивающемся мире. Просто в настоящее время нет другого принципа, на котором могла бы основываться международная система (например, универсальный космополитизм нигде не рассматривается всерьез, за исключением философских факультетов западных университетов). И непонятно, смогут ли такие транснациональные образования, как Европейский союз, когда-либо взять на себя ключевые функции национальных правительств, включая обеспечение всеобщего благоденствия, безопасности и обороны, без чего их легитимность будет оставаться низкой в глазах большинства населения.

Главный вызов для старых и новых национальных государств – обновить национальный договор между правителями и управляемыми путем построения или воссоздания инклюзивных коалиций, способных объединить эти две группы едиными целями и задачами. Благожелательные формы общенародного национализма – следствие включения всех групп в политическую жизнь страны. Их нельзя навязать сверху посредством идеологического диктата. Невозможно также внушить гражданам посредством пропаганды и промывания мозгов, что именно они должны считать своими кровными интересами. Для продвижения лучших и более прогрессивных форм национализма национальным лидерам придется самим стать лучшими националистами и научиться заботиться об интересах всех групп населения своих стран.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996624 Андреас Виммер

Спор двух компаний тормозит завершение проекта по ремонту международной трассы Талас-Тараз-Суусамыр – минтранском

Финансовый спор между генеральным подрядчиком и субподрядчиком тормозит завершение проекта по реконструкцию дороги Талас-Тараз-Суусамыр. Об этом сообщает пресс-служба министерства транспорта и дорог КР в четверг.

Как поясняет ведомство, основные работы в рамках III фазы долгосрочного проекта по реабилитации международной автодороги Тараз-Талас-Суусамыр уже завершены. Однако проектный участок – 75-105 км дороги, был передан на гарантийный период ответственности подрядчика - турецкой компании «ЧакырЯпы» в связи с тем, что были обнаружены определенные недостатки и дефекты. Саудовский фонд развития, выступающий одним из доноров проекта, одобрил продление срока завершения работа до 31 июля 2019 г.

«Из-за финансово-хозяйственного спора подрядчика с бывшей субподрядной организацией на банковские счета подрядчика наложен арест, и подрядчик не успел завершить некоторые дополнительные работы. В частности, устройство тротуаров, установку дополнительных дорожных знаков, установку дополнительных светофоров на двух перекрестках», - поясняет минтранском.

Со своей стороны консультант проекта заявляет, что «финансово-хозяйственные отношения между подрядчиком и субподрядчиком осуществляются на основании заключенного между ними договора и регулируются в соответствии с законодательством Кыргызской Республики».

«В связи с этим консультант проекта считает невозможным вмешательство заказчика в хозяйственный спор между подрядчиком и субподрядчиком. В то же время, консультант и заказчик требуют от подрядчика своевременного и качественного выполнения контрактных обязательств», - говорится в сообщении ведомства.

Для разрешения ситуации создана комиссия с привлечением независимых экспертов для уточнения объемов выполненных земляных работ по проекту. Кроме того, депутатскую комиссию создает профильный комитет Жогорку Кенеша.

Напомним, накануне во время заседания парламента КР, депутат от фракции «Республика – Ата Журт» Тариэль Жоробеков сообщил, что при осуществлении проекта по реабилитации дороги Талас-Тараз - Суусамыр обнаружена недостача в $1 млн. Его коллега, депутат фракции СДПК Кожобек Рыспаев потребовал провести тщательную проверку проекта, начиная от проведения тендера и заканчивая проверкой качества работ.

Общая стоимость проекта по реабилитации международной трассы Талас-Тараз - Суусамыр $22 млн. Основными донорами являются Саудовский фонд развития - $10 млн и Исламский банк развития - $10 млн. Доля софинансирования со стороны правительства КР - $2 млн. Генеральный подрядчик - турецкая компания «ЧакырЯпы» (Cakir yapi sanayi ve ticaret A.S.).

Страна-дауншифтер: почему грузины бегут из этого рая

Грузия становится меккой для дауншифтеров

Рустем Фаляхов

Грузия одной из первых, после стран Балтии, провозгласила суверенитет и вышла из состава СССР. Было это в мае 1990 года. С тех пор Грузия прошла через нищету, лишение 20% своей территории, войну с «большим братом» и теперь готовится вступить в Евросоюз.

И, судя по всему, Грузия станет членом ЕС. Но найдет ли свое место Грузия в большой европейской семье? Все хорошие места за общим столом на 27 персон уже заняты.

Грузия, конечно, может предложить европейскому потребителю фирменную статью своего экспорта — вино. Но кому? Французам, испанцам, итальянцам? Смешно. По данным Национальной службы статистики «Сакстат» (Грузстат), в январе-апреле этого года из Грузии было экспортировано 26 млн бутылок вина и 8,4 млн бутылок бренди. Не плохо. Но такой объем отправлен по 38 странам мира. И страны ЕС вовсе не главные потребители грузинского вина.

В ту же Францию, например, ушло всего 44 тысячи бутылок. Такой объем за год может производить одна семейная винодельня. А в Грузии на экспорт работают около 200 винных компаний. В Монголии и то больше ценят грузинские вина: за те же 4 месяца монголы выпили 106 тыс. бутылок грузинского вина.

В общем Европе грузинское вино не нужно. Скорее уж, Китаю, куда ушло 2,2 млн бутылок, или России — 16,8 млн бутылок.

Разумеется, вином грузинский экспорт не исчерпывается. Грузия поставляет на мировой рынок медные руды, ферросплавы, легковые автомобили, плодоовощную продукцию… Но и этим в Европе никого не удивишь.

Тем более, что экспорт в страны Евросоюза, росший хорошими темпами с 2014 года, теперь выдохся, по итогам прошлого года была стагнация, и случилось даже снижение экспорта в ЕС на 11% по итогам первых двух месяцев текущего года.

Тем не менее у Грузии есть что предложить Европе. Возможно, сама того не осознавая, но Грузия уже нашла свою, особенную нишу. И она не хуже, чем, например, у Испании, считающейся «огородом Европы».

От туризма к дауншифтингу

Грузия становится привлекательной страной для европейских дауншифтеров. И для азиатских тоже.

Грузию полюбили туристы. А это первый признак того, что некоторые из них захотят остаться в стране не только на время отпуска.

В прошлом году Грузию с населением 3,7 млн человек посетило 8,7 млн иностранцев, что на 14,9% больше, чем в 2017 году, сообщала Национальная администрация туризма. Доходы Грузии от туризма в минувшем году выросли на $300 млн, превысив $3 млрд.

Большая часть отдыхающих была из сопредельных стран, включая Россию. Но и Европа не отстает. В прошлом году рост турпотока обеспечили, в частности, такие европейские страны, как Эстония, Словакия, Румыния, Нидерланды, Латвия, Чехия, Польша, Франция, Италия, Великобритания. Наметился и рост турпотока из Южной Кореи и ОАЭ.

Граждане именно этих стран и могут составить основу для превращения Грузии в страну, привлекательную для дауншифтеров. То есть, для граждан, исповедующих философию отказа от карьеры, но предпочитающих жить в свое удовольствие и заниматься любимым делом, хобби или семьей. Или просто жить, как рантье от сдачи квартиры в аренду в каком-нибудь крупном мегаполисе.

Дауншифтеров привлекает визовый режим. В Грузии он более чем лояльный. То есть, никакого режима нет вообще. Можно без лишних формальностей находиться на территории страны 365 дней с действующим загранпаспортом. После истечения годового срока необходимо либо вернуться к себе, либо выехать в соседнюю страну буквально на 1 день снова вернуться в Грузию на год. Такой безвизовый въезд разрешен для граждан 96 стран.

Правда, для мусульманских стран виза все-таки потребуется и ограничение по срокам пребывания составляет 90 дней.

Удаленка, упрощенка и сгущенка

Также Грузия — рай для тех, кто работает удаленно, и ему нужна устойчивая мобильная связь и быстрый интернет. В Грузии и с этим все в порядке. Время загрузки видео — 4 минуты 48 секунд. Это на 19 секунд дольше, чем в США и всего на 7 минут, медленнее, чем в Японии. В рейтинге Грузия по этому параметру соседствует с IT-гигантом Китаем, уступая ему всего 1 секунду. Такие данные приводит компания Speedtest Global Index а 2018 год.

Россия, для сравнения, занимает в этом рейтинге 80 место из 124 (загрузка видео — 7 мин 40 сек). На первом месте рейтинга Speedtest Global Index — Норвегия, там видео загрузится в 2 раза быстрее, чем в Грузии, за 2 минуты и 2 секунды. Но если сравнить цены в Норвегии и Грузии... Лучше не сравнивать.

К тому же в Грузии дешевая еда. Считается, что в Грузии лучше не готовить самому, а питаться в кафе и ресторанах. Здесь к тому же вкусно готовят и почти безгранично подливают вино. Туристы, заглянувшие в Грузию хотя бы на выходные дни, уезжают из Грузии в таком виде, словно провели две недели на турецком оллинклюзиве.

Любителей здорового образа жизни, а многие дауншифтеры на этом зациклены, Грузия порадует также знаменитым «Боржоми» и множеством других минеральных вод. Некоторые из них можно пить прямо из родников. Лучше с бесплатным водопоем обстоят дела только в Швейцарии, там в каждом городке горная вода выведена в общественных местах. Она вкусная и чистая.

Грузия еще и считается одной из самых безопасных стран. На днях председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер заявил, что Грузия де факто — уже Европа.

«Грузия на 100 процентов стала европейским государством», — заявил Юнкер на конференции в честь 10-летия адаптационной программы «Восточное партнерство».

Наконец, недвижимость в Грузии относительно дешева. Даже в столичном Тбилиси и портовом Батуми. Сделку купли-продажи можно оформить за сутки-двое. Апартаменты в Батуми в 100 м от Черного моря — от 1,3 млн рублей.

Аренда жилья – от 1500 рублей в сутки в Тбилиси за отдельную квартиру. За месяц однушка в центре Тбилиси обойдется в сумму около 20 тыс. руб.

Очевидные минусы, конечно, тоже есть. Девушкам в стране желательно одеваться скромнее. И здесь лениво обслуживают в ресторанах. Впрочем, в странах южной Европы ситуация со скоростью обслуживания не немного лучше.

Зато грузины не разучились искренне радоваться тем, кто «сами мы не местные». Гостеприимство — основа грузинского менталитета. Побывавшие в Грузии говорят, что при пересечении границы вам могут подарить бутылку вина, просто так. Возможно, это маркетинг государственного масштаба. Но все равно приятно. Форумы и соцсети пестрят восторженными откликами туристов, побывавших в Грузии, и новоиспеченных дауншифтеров.

Отплясали и сбежали

Парадокс в том, что при всех имеющихся плюсах сами грузины всеми силами стараются сбежать в Европу. Грузия (вместе с Украиной и Молдавией) подписала соглашение об ассоциации с Евросоюзом и вхождении в зону свободной торговли с ЕС еще в июне 2014 года. С марта 2017 года граждане Грузии могут передвигаться по странам Шенгенской зоны без виз.

По случаю отмены визового режима с Евросоюзом в марте 2017 года некоторые грузины на радостях устроили танцы в аэропорту. Наверное, среди них были как раз те, кто вырвался на свободу и не вернулся. Таковых оказалось 3 тыс. человек из 55 тысяч воспользовавшихся безвизом с Европой в первые три месяца. Получив свободу передвижения, грузины направились в основном в те страны, с которыми есть прямое авиасообщение, а также туда, где имеется большая грузинская диаспора, — это Германия, Франция, Польша, Греция.

Три тысячи нарушителей миграционного законодательства, сбежавшие из страны (возможно, временно), внесли негативный вклад в численность населения страны. В 1990 году население Грузии составляло почти 5,5 млн человек, а сейчас — всего 3,7 млн.

При этом «катастрофически возросло» количество грузинских просителей убежища и в первую очередь во Франции. Глава МВД Франции Кристоф Кастанер даже выразил недоумение из-за количества соискателей среди граждан Грузии. По его словам, подобная миграция из страны, где нет войны, является аномалией.

Власти Грузии приняли ряд мер, чтобы снизить поток миграции. Теперь все расходы, связанные с реадмиссией человека, будут возлагаться на него самого. Была ужесточена процедура смены фамилии. Планируется сделать уголовно-наказуемым содействие незаконному пребыванию граждан Грузии в другой стране. Но пока что это не очень помогает. В 2018 году грузины попали в десятку просителей убежища в странах ЕС. Было подано около 18 тысяч заявок, 3% от общего числа обращений за убежищем, согласно данным «Евростата».

Отток населения идет в основном по экономическим причинам, среди которых основная — безработица. Но фициальная статистика утверждает, что в уровень безработицы в Грузии снижается каждый год. При этом занятых в стране менее половины от общей численности населения — 1,8 млн человек, из которых 1 млн — это самозанятые, то есть граждане, не имеющие гарантированного дохода.

Американские сенаторы республиканец Тед Круз и демократ Джин Шахин представили на рассмотрение Комитета по энергетике и торговле сената США законопроект о санкциях против лиц и компаний, принимающих участие в строительстве газопровода Nord Stream 2. Согласно законопроекту, санкции (и весьма жесткие, надо отметить) предполагается ввести против тех, кто предоставляет финансовую или техническую поддержку проекту "Северный поток — 2", а это фактически весь крупный европейский энергетический бизнес. По крайней мере, под "критерии", заложенные в законопроекте Круз/Шахин, с легкостью подпадают такие гиганты, как участвующие в Nord Stream 2 компании Uniper, Wintershall, OMV, Shell и Engie. А рестрикции в данном случае предполагают не только запрет руководству данных предприятий на въезд в Соединенные Штаты, но и арест всех активов, которых у европейских гигантов в Америке, как вы понимаете, вполне достаточно.

Но основой упор Круз/Шахин делают в законопроекте все же не на них, а на компании, которые продают или сдают в аренду суда, участвующие в строительстве морской части трубопроводов, которые американские сенаторы считают русскими и агрессивными. При этом данное произведение американского юридического искусства должно будет неизбирательно распространяться на любые европейские структуры, включая страховые компании, которые осуществляют любую, как технологическую, так и финансовую, поддержку работы таких судов.

Собственно, это уже даже никакие не рестрикции: это прямое и недвусмысленное объявление экономической войны всему европейскому субконтиненту. Только не по "китайскому образцу": там все более или менее понятно и, хоть и не очень приятно, но цели преследуются вполне практические. Дисбаланс в торговле между США/КНР действительно выглядит с точки зрения Штатов не очень оптимистично, и жесткие действия Вашингтона в адрес Пекина невозможно оправдывать, но можно хотя бы понять.

Они имеют как понятные цели, так и хоть и не совсем приемлемую, но реалистичную логику их реализации. Нынешняя же "сенатская" потенциальная война с европейским бизнесом никакой прямой выгоды американской экономике не несет, это чисто политическое действие: решение вопросов внутренней американской повестки внешнеполитическим инструментарием, и ничуть не более того.

Что тут можно сказать.

По мнению большинства экспертов, законопроект Круз/Шахин о санкциях против компаний, предоставляющих оператору газопровода "Северный поток — 2" суда-трубоукладчики, внесенный в конгресс США, рискует не найти поддержки в конгрессе даже на стадии обсуждения: слишком высокая цена даже для впадающего в подлинное боевое безумие вашингтонского истеблишмента Америке сейчас ни к чему.

Да даже если эту беду в том либо ином виде и примут, то реакция собственно европейского бизнеса будет довольно однозначной. Так, к примеру, в компании-операторе, Nord Stream 2 AG, уже с ехидной усмешечкой заявили, что у них все идет по плану и беспокоиться не о чем. А в швейцарской компании-трубоукладчике Allseas, которой в законопроекте предусматриваются персональные санкции, официально через пресс-службу заявили, что все их работы в Штатах завершены и в настоящее время не ведутся и не планируются. Официальный представитель Allseas Йерун Хагельштейн даже выступил со специальным, вполне конкретным разъяснением: работы по укладке труб в рамках проекта газопровода из США в Мексику Sur de Texas и установке глубоководной платформы Appomattox в Мексиканском заливе компания уже завершила. А участие Allseas в Nord Stream 2 является для компании крупнейшим за всю ее историю, и прекращать его они не намерены. Сходную позицию занимают и в также "персонально" прописанной в законопроекте итальянской компании Saipem, тоже участвующей в прокладке российских морских трубопроводов.

На нынешней стадии строительства "Северного потока — 2" или "Турецкого потока" (который формально также подпадает под сенаторские рестрикции) остановить их вообще весьма затруднительно, об этом еще в апреле прямо говорил на слушаниях в сенате Майк Помпео.

Сенат США может принять законопроект о санкциях против компаний, участвующих в прокладке российских морских трубопроводов, сообщили СМИ. Политолог Андрей Манойло в эфире радио Sputnik прокомментировал ситуацию.

По словам главы американской дипломатии, все попытки отговорить Германию от строительства "Северного потока — 2" по факту не увенчались успехом. И сейчас цель США другая, и куда более конкретная: они пытаются обсуждать с Берлином вариант гарантированного транзита российского газа через Украину. А это уже совсем другой вариант развития событий и совсем другой разговор.

Дмитрий Лекух.

«Хороший союзник»: Америка пригрозила Турции санкциями

Конгрессмены США потребовали ввести санкции против Турции за С-400

Лидия Мисник

В США требуют ввести санкции против Турции в случае закупки ею у России зенитных ракетных комплексов С-400. На этот раз с соответствующим предложением выступили американские конгрессмены. Они также в очередной раз предложили отказать Анкаре в продаже истребителей пятого поколения F-35. В Вашингтоне такие радикальные действия объясняют опасением, что закупка Турцией С-400 создаст «слишком много угроз» для национальной безопасности США.

Американские конгрессмены, в числе которых как демократы, так и республиканцы, предложили нескольким комитетам палаты представителей рассмотреть резолюцию с призывом к «полному применению санкций» против Турции в рамках закона «О противодействии противникам Америки посредством санкций» (CAATSA). К тому же конгрессмены рассмотрели вариант исключения Анкары из программы создания американского истребителя-бомбардировщика пятого поколения F-35 и тоже внесли его на рассмотрение. Об этом сообщили в среду в пресс-службе комитета по иностранным делам Палаты представителей.

Причина таких радикальных решений в отношении страны-члена НАТО та же, что и раньше — турецкая сторона не намерена отказываться от приобретения у России зенитных ракетных систем С-400.

«Наша резолюция, внесенная конгрессменами от двух партий, должна рассматриваться как четкое заявление Конгресса США о том, что Турция должна сделать выбор: быть партнером России или своих союзников по НАТО. Я надеюсь, что [президент Турции Реджеп Тайип] Эрдоган сделает правильный выбор. От этого зависит будущее нашего союза», — подчеркнул один из авторов резолюции, старший республиканец комитета по иностранным делам Палаты представителей Майкл Маккол (от штата Техас).

К тому же он выразил мнение, что закупка турецкой стороной комплексов С-400 создаст «слишком много угроз» для национальной безопасности США.

Резолюции палаты представителей и сената принимаются отдельно в каждой палате конгресса. Они не имеют юридической силы и носят лишь рекомендательный характер. Посредством таких документов законодатели скорее выражают свою позицию по тому или иному вопросу. Исполнительная ветвь власти при этом имеет право игнорировать такого рода документы.

Чем ближе срок поставки Турции ЗРК, тем активнее в США начинают звучать предупреждения о введении за эти действия санкций против Анкары. Об этом 23 апреля заявил американский сенатор Боб Менендес.

Он также подчеркивал, что помимо санкций за такую покупку США также откажут турецкой стороне в продаже американских истребителей пятого поколения F-35. Сенатор заявил, что Турция «никогда не будет иметь F-35 рядом с системой С-400», потому что это неприемлемо и не отвечает национальным интересам США.

«Это неприемлемо для наших союзников и несовместимо с НАТО и нашими союзниками, которые купили F-35. Такой шаг уводит нас от консенсуса в НАТО. Так что да, ни один F-35 не будет продан Турции, если она получит С-400», — сказал Менендес греческой редакции телеканала Euronews.

По словам политика, у Вашингтона уже есть список санкций для Анкары, но из них президент США Дональд Трамп должен выбрать только пять, как того требует закон.

«Среди них ограничения на экспорт, вопросы программ вооружения, есть очень мощные финансовые инструменты, такие как ограничения на заключение любой финансовой сделки с банками США. Есть проблемы с Visa, которые могут возникнуть», — уточнил сенатор.

Кроме того, он заверил, что в дополнение к санкциям Турцию ждут огромные последствия для ее оборонного сектора. Менендес выразил надежду, что турецкая сторона пересмотрит свое отношение и вернется на путь «хорошего союзника по НАТО», поддерживающего ценности альянса.

Если же этого не случится, не исключено, что встанет вопрос о свертывании американских баз в Турции, предупредил он. «Если этого не произойдет, то США заново рассмотрят, в каком другом месте в мире — а это может быть Греция или где-либо еще — будут защищаться национальные интересы и безопасность союзников США и НАТО», — пояснил он.

Вместе с тем турецкая сторона выражает абсолютную уверенность в правильности своих действий и не намерена отказываться от закупок российских систем.

16 февраля об этом заявил сам Реджеп Эрдоган, слова которого приводило Reuters. «Мы заключили сделку с Россией по С-400, так что не может быть и речи о том, чтобы мы повернули назад. Вот и все», — констатировал турецкий лидер.

Он подчеркнул, что Турция готова к покупке американских ракетных систем Patriot, если сделка послужит интересам Анкары. При этом есть вопросы, которые все еще обсуждаются с США, отметил глава государства.

«Администрация США положительно относится к вопросу досрочных поставок, но ничего не говорит ни о совместном производстве, ни о кредите. Мы продолжаем работу, исходя из обещания поставок С-400 в июле», — пояснил Эрдоган.

Это заявление он сделал на следующий день после истечения неофициального срока, установленного Вашингтоном для ответа Анкары. Официальные лица США предложили Турции до 15 февраля ответить на предостережение отозвать предложение о продаже ракетных комплексов Patriot стоимостью $3,5 млрд, если Анкара не разорвет сделку с Россией по закупке С-400. Вашингтон также отметил, что под угрозой находится и сделка на покупку Турцией истребителей Lockheed Martin F-35.

Но Турция непреклонна, и это отметили в России. В преддверии Московской конференции по международной безопасности (МКМБ) замминистра обороны РФ генерал-полковник Александр Фомин обратил внимание, что турецкая сторона продемонстрировала удивительную стойкость, не поддавшись на шантаж США и не отказавшись от закупок российских систем противовоздушной обороны (ПВО) С-400.

«Достойна восхищения очень активная позиция наших турецких партнеров, которые проявили потрясающую твердость духа, несгибаемость, несмотря на мощнейшее давление Соединенных штатов Америки, в частности то, что касается проекта С-400. Это говорит о многом», — сказал он RT.

Новый канал: как авианосцы США проникнут в Черное море

Назван способ прохода авианосцев США в Черное море

Лидия Мисник

США могут найти проход в Черное море для своих авианосцев через строящийся Турцией канал «Стамбул», считает политический эксперт. На эти мысли его натолкнула появившаяся в американской прессе статья на эту тему. Специалист выразил мнение, что Вашингтон вряд ли прибегнет к пересмотру конвенции Монтре, но может воспользоваться тем, что на канал Стамбул она распространяться не будет.

Авианосцы ВМС США смогут попасть в Черное море через строящийся Турцией канал «Стамбул». Такое мнение высказал политический обозреватель Юрий Селиванов, слова которого приводит телеканал «Звезда». Его внимание привлекла публикация американского издания National Interest. Там автор колонки, член комитета палаты представителей по международным делам конгресса США Майкл Маккол призывал Штаты увеличить объем продаж военной техники и оружия на Украину, чтобы не позволить России «вернуть статус сверхдержавы».

Но Селиванова зацепило другое. Макфол, в частности, указал на необходимость обеспечить регулярный проход военных кораблей США в Черное море.

«Вы думаете, это просто фраза? Нет. Они собираются сделать это двояким образом: либо пересмотреть конвенцию Монтре по проливам, что маловероятно, сразу подчеркиваю, либо сейчас Турция строит новый канал, еще больше, чем эти проливы. Он проходит буквально в полусотне километров от этих проливов», — подчеркнул обозреватель.

Через строящийся пролив, по мнению эксперта, смогут проходить авианосцы. «И они рассчитывают, что режим там будет совершенно другой, и они добьются своих целей», — заявил Селиванов.

Канал «Стамбул», о котором идет речь, предполагает возможность прохождения из Мраморного моря в Черное 85 тыс. судов в год. Согласно плану, строительство объекта завершится в 2023 году. Стоимость работ по его созданию оценивается в $10 млрд. Канал длиной около 50 км будет пролегать параллельно Босфору, при этом конвенция Монтре на него распространяться не будет.

Конвенция Монтре от 1936 года устанавливает режим прохождения судов через черноморские проливы Босфор и Дарданеллы. Согласно ей торговые суда всех стран могут свободно проходить через проливы как в мирное, так и в военное время. При этом для военных кораблей установлены ограничения по классу и сроку пребывания. В частности, корабли нечерноморских государств могут пребывать в акватории не более чем 21 день.

Бывшие командующие Черноморским и Балтийским флотами адмиралы Владимир Комоедов и Владимир Валуев еще в декабре прошлого года говорили РИА «Новости», что в соответствии с конвенцией Монтре в Черном море невозможно применение американских авианосцев.

«У США 11 авианосцев, все они атомные, на каждом около 90 самолетов, они быстроходны, и американцы могут разместить их везде, где посчитают нужным. Но они не везде смогут пройти, например в Балтийское море проход авианосца затруднителен. В Черное море через Босфор и Дарданеллы они и вовсе не могут попасть, так как их проход запрещен в соответствии с конвенцией Монтре о статусе проливов», — пояснил Комоедов.

Валуев согласился с ним и добавил, что еще не было случаев, когда авианосцы ВМС США заходили бы в Черное море и на Балтику для решения своих задач.

Таким образом они прокомментировали заявление главы Второго флота США вице-адмирала Эндрю Льюиса о том, что Россия регулярно расширяет систему блокирования доступа иностранных войск к стратегически важным районам, например к Крыму и Калининграду. При этом он выразил уверенность, что Вашингтон сможет действовать и в таких условиях за счет авианосцев и сухопутных сил.

Впрочем, даже если авианосцы войти в эту акваторию не могут, то это способны делать другие военные корабли, чем активно пользуется НАТО. В связи с участившимися случаями подобных визитов в марте этого года председатель комитета крымского парламента по межнациональным отношениям Юрий Гемпель выступил с предложением пересмотреть конвенцию Монтре.

«Все это очевидное бряцание оружием. Подобное поведение США в Черном море вызывает некое напряжение. Если так пойдет дальше, то должен ставиться вопрос о пересмотре конвенции Монтре в плане сокращения сроков нахождения военных кораблей НАТО в Черном море. Недопустимо, чтобы иностранные военные группировки создавали очаг напряжения в Черноморском регионе», — сказал Гемпель РИА «Новости».

К тому же он отметил, что все заходы иностранных военных кораблей должны быть согласованы с государствами Черноморского региона и не идти вразрез с политикой добрососедства.

Впрочем, капитан первого ранга, доктор военных наук Константин Сивков считает, что пересмотр конвенции Монтре невыгоден России, поскольку это позволит США получить полный доступ в акваторию Черного моря.

«Соглашение допускает пересмотр ключевой статьи номер 18 — о тоннаже нечерноморских военных кораблей и сроках их пребывания в Черном море. Если запустить процесс пересмотра этой статьи, а он требует согласия трех четвертей участников, США легко навяжут свои условия, так как почти все страны Черного моря их вассалы или союзники. И мы получим полный доступ ВМС США в этот регион. И это ударит по безопасности РФ», — пояснил эксперт «Свободной прессе».

Он выразил уверенность в том, что пересмотр условий конвенции в пользу США и Запада поддержат все страны черноморского региона, кроме России, не участвующей в соглашении Абхазии и, возможно, Турции.

Санкции вместо диалога: Трампу запретили дружить с Путиным

Демократам в конгрессе не нравится активизация контактов России и США

Александр Братерский

Внутриполитическое давление на Дональда Трампа нарастает. Конгрессменам, которые пытаются провести свое расследование против президента, несмотря на итоги расследования спецпрокурора Роберта Мюллера, не нравится активизация контактов с Россией. Помогают им в этом и журналисты, все сильнее критикующие внешнюю политику Белого дома. На какие меры готовы демократы, чтобы противостоять сближению России и США, — в материале «Газеты.Ru».

Президента США Дональда Трампа заинтересовало, с какими итогами приехал из Сочи госсекретарь Майк Помпео. В России он провел переговоры с главой МИД РФ Сергеем Лавровым, а также провел полуторачасовой разговор с президентом Владимиром Путиным.

В последние несколько недель контакты между двумя странами активизировались. И это вызывает все большее раздражение у американских журналистов и оппонентов Трампа в конгрессе.

Вначале президенты провели долгий телефонный разговор, затем в Финляндии встретились главы внешнеполитических ведомств США и России, а после нее в Сочи прибыл госсекретарь США Майк Помпео.

Несмотря на то, что о возможной встрече двух президентов на полях саммита «большой двадцатки» в Японии летом этого года пока не было заявлено, такой сценарий уже обсуждается и в России, и в США. Круг возможных тем для обсуждения широк (от ядерной программы КНДР и Ирана, ситуации в Сирии до общих проблем двусторонних отношений) и, вполне вероятно, может совпадать с тем, о чем говорил Помпео с российскими представителями в Сочи — интерес Трампа к итогам переговоров подтверждает мысль, что Помпео выступил в качестве его посланника.

Возможность активизировать контакты появилась после публикации доклада спецпрокурора Роберта Мюллера, который не нашел сговора между командой президента США и Кремлем. О докладе Мюллера во время встречи с Помпео упомянул и Путин:

«Никакого вмешательства с нашей стороны в выборы в США не было на государственном уровне и быть не могло. Но все это, к сожалению, послужило причиной, в том числе и это стало причиной ухудшения наших межгосударственных связей. Надеюсь, что сегодня ситуация меняется», — добавил российский президент.

Как отмечает телеканал CNN в аналитическом материале, посвященном поездке Помпео в Россию, тон риторики Вашингтона и Москвы заметно изменился за последний месяц.

Все началось с неудавшейся попытки госпереворота 30 апреля в Венесуэле, когда Помпео и глава МИД России Сергей Лавров провели напряженные телефонные переговоры.

Сам Помпео, по мнению авторов обзора, прибыл в Россию в поисках «перезагрузки» отношений.

Аналогичного мнения придерживается и газета The Washington Post, которая отмечает, что США решили воспользоваться окончанием «российского дела» и предложили Москве начать «с чистого листа». При этом во время переговоров никаких «положительных сдвигов» не было, подчеркивает издание.

Комментируя визит Помпео, Сергей Лавров заявил, что российская вежливость не означает, что страна будет идти на уступки США. Однако министр напомнил, что Трамп демонстировал свою заинтересованность в личной беседе с главой России Владимиром Путиным на G20 в Осаке. «Если будет официальное конкретное предложение, конечно, мы его поддержим», — добавил Лавров.

Демократы требуют Мюллера и санкции

Идти на диалог Москвой Белом дому приходится в атмосфере давления со стороны демократов в конгрессе. И в этом им помогают и избиратели: по данным Politico и Morning Consult, 56% американцев хотели бы, чтобы спеупрокурор Мюллер выступил в конгрессе и лично рассказал о расследовании против России и команды Трампа.

Да и сами демократы, несмотря на завершение расследования, настаивают на вызове спецпрокура в конгресс для дачи показаний. Они также обратились к Белому дому с требованием представить документы, касающиеся встреч Трампа с президентом России, а также его бесед с доверенными лицами. Как отмечает Reuters, представители Демпартии хотят сами провести расследование по следам доклада Мюллера.

Более того, демократы готовят новые санкции против Москвы. Комитет палаты представителей конгресса США представил для общественного обсуждения черновой вариант проекта новых санкций в отношении России за вмешательство в американские выборы.

В числе предложенных мер — запрет для американских инвесторов на покупку суверенного долга России и включение в черный список любого российского банка, причастного к финансированию вмешательства в американские выборы.

С другой стороны, Белый дом не спешит со вторым пакетом санкций против Москвы в связи с отравлением экс-полковника ГРУ Сергея Скрипаля и его дочери Юлии в британском Солсбери. В настоящее время предложения направлены госсекретарю Помпео и лидеру страны Дональду Трампу.

Скорее всего, Трамп пока будет выжидать с новым пакетом мер, понимая, что в случае, если они будут применены, сотрудничества с Россией по интересующим Белый дом вопросам вряд ли будет возможным.

Учитывая, что в США сейчас предвыборный год, Трамп, прежде всего, будет ориентироваться на мнение избирателя.

Он, хотя и негативно настроен к России, понимает, что многие важные для США проблемы нельзя решить без переговоров с Москвой. Это понимают и многие республиканцы — даже те из них, кто критически настроен к Трампу, не захотят менять республиканского президента, чтобы «не потерять Белый дом», отмечает в беседе с «Газетой.Ru» директор Центра глобальных интересов в Вашингтоне Николай Злобин.

Трампу удалось, несмотря на сопротивление, сплотить партию, а главная задача республиканцев — добиться контроля над нижней палатой на промежуточных выборах осенью 2020 года.

Но в отличие от времен окончания «холодной войны», когда республиканцу Рональду Рейгану удалось и говорить с Москвой, и получить поддержку республиканцев, ситуация в Вашингтоне иная. «Это похоже на слоеный пирог — одни говорят, что Россия — враг, другие — что ее надо игнорировать, третьи же хотят диалога», — говорит Злобин.

Сам Трамп, считает эксперт, хочет глобального диалога: «Его мало интересуют детали, он человек большой картинки, он хочет видеть себя отцом глобальной безопасности и именно поэтому он хочет диалога с Путиным».

Пока неясно, поддержит ли стремление Трампа к диалогу его команда. Госсекретарей калибра Джеймса Бейкера и Джорджа Шульца, которые творили политику в середине 1980-х, у него нет. К слову, Шульц был соавтором недавнего письма к Трампу в издании The Wall Street Journal. В нем он вместе с экс-главой Пентагона Уильямом Перри призывал Трампа пойти на диалог с Москвой.

В свою очередь, авторы недавней статьи в либеральном журнале The Atlantic отмечают, что примирительная риторика и мягкость к Путину могут могут ударить по интересам США. Издание призывает Трампа учиться на ошибках своих предшественников — таких, как президент Джордж Буш, якобы дружба которого с Владимиром Путиным «не принесла результатов». Однако, как отмечал в беседе с «Газетой.Ru» директор Центра военно-политического анализа в Гудзоновском институте Ричард Вайц, Трамп меньше всего готов слушать политиков прошлого, считая их проигравшими.

Прогнозы скептиков, не веривших в жизнеспособность новой "незалежной церкви", сбылись: в "Православной церкви Украины" (ПЦУ) возник раскол. "Почетный патриарх" Филарет Денисенко заявил, что хочет возродить "Киевский патриархат" (КП). Теперь его подковерная борьба с главой ПЦУ Епифанием Думенко стала открытой. О причинах и последствиях конфликта — в материале РИА Новости.

"Либо патриарх, либо ничего"

Эта служба во Владимирском соборе Киева должна была стать триумфом "патриарха" Филарета. В день памяти святого Макария Киевского, 14 мая, обычно собирались все епископы "Киевского патриархата", созданного Денисенко в 1992 году. Но в этот раз все пошло иначе.

"Почетный патриарх" разослал приглашения сорока архиереям — явились лишь четыре его сторонника. Ирония в том, что все они родом из России.

А за несколько дней до этого Филарет сыпал угрозами в адрес Епифания Думенко. Тот стал главой ПЦУ во многом благодаря тому, что 15 декабря прошлого года на "объединительном соборе" в Киеве Денисенко приказал своим епископам голосовать за него.

"Дело в том, что "Киевский патриархат" не ликвидирован. Это так хотят подать (общественности) — что, мол, он ликвидированный. Но сделать это может тот, кто его создал", — заявил Филарет украинским журналистам.

Это вызвало шок. Ведь еще недавно члены КП публично утверждали, что их структура самораспустилась перед "объединительным собором". А Филарет за считаные часы до его начала принялся шантажировать участников: "Либо мы выбираем Епифания, либо я отказываюсь ликвидировать церковь". Но, оказывается, это было лишь обещанием: судя по реестру юрлиц, "Киевская патриархия УПЦ КП" продолжает существовать, ее официальный сайт постоянно обновляется, а сам Денисенко носит патриарший головной убор и говорит о "необходимости добиться независимости от Москвы и Константинополя". Как будто никакого томоса — документа об автокефалии — не существует.

"Константинополь лгал"

Ликвидация раскольничьих КП и "Украинской автокефальной православной церкви" была одним из главных условий даровавшего томос Константинопольского патриарха. Представители патриарха Варфоломея неоднократно подчеркивали, что признали не организации, а их членов, и что после "объединительного собора" таких структур не должно быть в принципе. Поэтому Филарета не было на церемонии дарования томоса, а Фанар (район в Стамбуле, где находится резиденция Константинопольского патриарха) официально именует его "бывшим митрополитом Киевским".

Но Филарет спутал грекам все карты. Уже несколько месяцев он твердит, что недоволен статусом ПЦУ: ведь по томосу это всего лишь митрополия, а значит, в ней нет места патриарху, даже самозваному.

ПЦУ "официально признана Вселенским патриархом (Варфоломеем). Но в Украине существует Киевский патриархат. Поэтому мы не удовлетворены статусом митрополии. Мы более 25 лет существуем как патриархат", — подчеркивает Денисенко.

И это не единственная его претензия к навязанной ему "церкви-матери". В документе об автокефалии говорится, что все зарубежные приходы УПЦ КП переходят Константинополю, а это 44 храма в Западной Европе, 15 храмов в США и Канаде и порядка десяти общин в Австралии. Спустя пять месяцев после создания ПЦУ этот вопрос так и не сдвинулся с мертвой точки — во многом из-за противодействия "филаретовцев".

"Они лгали и лгут о положении диаспоры — она все же отходит к Вселенскому патриарху или просто в небытие. Только прямо не говорят об этом сейчас, не форсируют вопрос — пусть немного все утрясется, и тогда без объяснений выставят за дверь, а пока мы должны не спеша собирать свои вещи. Сейчас еще и приписывают нам, диаспоре, прямое непослушание Вселенскому патриарху — мы, дескать, в нарушение собственного устава, не хотим быть в юрисдикции Вселенского патриарха", — возмущается "митрополит" Белгородский Иоасаф (по томосу Константинополю должны отойти и несколько приходов УПЦ КП на территории России).

Само собой, такая риторика разозлила Епифания Думенко. Угрозы Филарета отколоться от ПЦУ для него — "путь в никуда, в изоляцию". Впрочем, "незалежная церковь" и сейчас в изоляции — даже на церемонию схождения Благодатного огня в Иерусалиме раскольников не пустили.

Президент за Филарета

Конфликт обострили президентские выборы. Думенко, как известно, активно участвовал в агитационном предвыборном "томос-туре" Петра Порошенко. И теперь томос прочно ассоциируется с наследием уходящего президента.

А вот Филарет, наоборот, невольно оказался на стороне победителя. Во время предвыборных дебатов Владимир Зеленский именно ему выражал признательность за "незалежную церковь". И при личной встрече с главой КП он, судя по фотографиям, был более улыбчив, чем с Епифанием.

А спустя две недели новый президент опубликовал "послание мира для жителей Крыма и Донбасса", в котором главы религиозных организаций призывали к прекращению войны на юго-востоке Украины. Там фигурируют предстоятель канонической УПЦ митрополит Киевский и всея Украины Онуфрий, лидер греко-католиков митрополит Святослав, главы иудейских и мусульманских общин и Филарет. Но не глава ПЦУ — он, как сообщали украинские СМИ, объяснял это тем, что ему не понравился призыв "говорить не языком пушек".

"На кону — деньги"

"Вряд ли Зеленский, как Порошенко, будет педалировать тему автокефальной церкви. Хотя и тот вспомнил об этом, когда решил, что автокефалия поможет ему на выборах. А ситуация с Думенко и Денисенко — это отношения между двумя бандитами, которые никак не поделят дубинку. Филарет, выдвигая кандидатуру Епифания на "объединительном соборе", думал, что будет его полностью контролировать", — рассуждает политолог Ростислав Ищенко.

Действительно, сразу после "собора" Филарет во всеуслышание заявил, что бразды правления в ПЦУ будут у него, а дело Епифания — лишь "представлять церковь во внешнем мире". По данным украинского издания "Вести", глава "новой церкви" зависит от "почетного патриарха" в том числе и финансово, хотя в последнее время отчаянно добивается "незалежности". Поэтому против Денисенко сложилась целая партия противников, преимущественно из молодых епископов.

"В ПЦУ идет борьба за финансы и полномочия. Дедушка (Денисенко. — Прим. ред.), который таких, как Думенко, "съел" уже не один десяток, заявил, что останется патриархом и считает, что эта структура — его. Епифаний же понимает, что Филарет рано или поздно умрет — тому ведь уже 90 — и пытается укрепить свои позиции", — отмечает Ищенко.

"Патриарх" Филарет

Пока в борьбе выигрывает Филарет. Это видно по переходам общин КП в ПЦУ: процесс идет крайне вяло. Например, в Черкасской области из 248 храмов "филаретовцев" ни один не примкнул к новой структуре. В остальных регионах картина похожая — официальных данных о том, какие приходы перерегистрировались в "незалежную церковь", нет, все ведь посчитали, что это произойдет автоматически. Все пошло иначе — теперь "новая церковь" довольствуется в основном силой захваченными у канонической УПЦ храмами. И, похоже, другого источника для расширения не предвидится.

На этом фоне фиаско Филарета во Владимирском соборе выглядит неожиданным. Впрочем, сам он анонсировал "борьбу за независимость" не только от Москвы, о чем он твердит более 25 лет, но и от Константинополя.

Правы оказались скептики: ПЦУ начала самоуничтожаться изнутри. И судя по тому, что Денисенко не намерен уступать, "незалежная" церковь так и останется лишь предвыборным обещанием уходящего президента.

Антон Скрипунов.

Экспорт газа из Ирана в Багдад и Басру вырастет до 40 млн. кубических метров в сутки

Управляющий директор Национальной иранской газовой компании (NIGC) заявил, что в ближайшие месяцы экспорт газа из Ирана в иракские Багдад и Басру вырастет до 40 миллионов кубических метров в сутки.

"Мы ожидаем, что экспорт иранского газа в Ирак увеличится в ближайшие месяцы, поскольку в Ираке будет пик летней жары, и потребление электроэнергии в этой стране увеличится", - сказал Хосейн Монтазер Торбати агентству Tasnim.

"Объемы экспорта иранского газа в Ирак постоянно растут и достигают потолка контракта", - добавил он.

Чиновник также упомянул о соглашении об экспорте газа в Турцию, заявив, что "сделка с Турцией находится в процессе и продвигается вперед, и не будет никаких проблем в отношении экспорта газа в страну".

"В нашем контракте с Турцией мы договорились, что обе стороны будут вести переговоры о продлении контракта в течение последних двух лет, поэтому в ближайшие месяцы мы определенно будем обсуждать продление контракта с Турцией, - отметил чиновник.

Чиновник также отметил, что Турция выразила готовность возобновить сделку для продолжения импорта иранского газа, и Иран также не видит никаких проблем с продлением контракта.

В конце 2017 года иракское правительство одобрило сделку по импорту газа из Ирана в восточную провинцию Дияла, что увеличило закупки иранского топлива, которые начались в июне после нескольких лет задержек.

Согласно сделке, Иран взял на себя обязательство экспортировать газ в иракскую столицу Багдад и южный иракский город Басра.

Экспорт иранского газа в Турцию (самый старый потребитель страны) составляет 10 миллиардов кубометров в год на основании соглашения 2001 года, подписанного между двумя странами, которое будет действовать в течение 25 лет.

AliExpress приглашает российских экспортеров на свою площадку

Alibaba Group открыла платформу AliExpress для малых и средних предприятий из четырех стран, которые могут создавать на марктеплейсе свои магазины с продажами по всему миру. Наряду с Италией, Турцией, Испанией в этот привилегированный клуб попала и Россия. Об этом сообщает China Daily.

По словам президента департамента оптовых продаж Alibaba Дай Шаня, это важный шаг, направленный на то, чтобы расширить торговое предложение маркетплейса для покупателей из 220 стран мира за счет импортных товаров. Это закономерная инициатива на новом этапе развития онлайн-гиганта, переходящего от локальных стратегий к глобальной. Первые четыре страны — только начало. В дальнейшем Alibaba планирует значительно расширить присутствие стран-экспортеров на Aliexpress. Тем приятнее, что Россия открывает список.

В прошлом году продажи маркетплейса низких цен AliExpress выросли на 94%. А число активных покупателей за пределами Китая превысило 150 млн. Каждый шестой россиянин хотя бы раз совершал покупки на AliExpress. Структура продаж охватила практически все товарные группы — от игрушек до сложного электронного оборудования. Увеличилась доля высококачественных товаров. В День холостяка 11 ноября 2018 года 170 экспортеров из России и Испании продвигали свою продукцию на площадке.

По словам Вэй Хао, руководителя департамента международной торговли и экономики Пекинского педагогического университета, доступ иностранных экспортеров на площадку является важным шагом для развития экономики и стимулирования потребления. Открывая свои магазины на ведущей онлайн-платформе в Юго-Восточной Азии, российские компании смогут лучше понять, как работает бизнес в Китае. И в будущем это поможет им выйти на китайский рынок офлайн.

Время ad hoc?

Гибкие коалиции и наследие Дональда Рамсфелда

К.В. Богданов – кандидат технических наук, научный сотрудник сектора военно-политического анализа и исследовательских проектов ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Резюме Если будет достигнута стабилизация мирового порядка в виде новой биполярности или кардинального обновления мировой системы коллективной безопасности, гибкие коалиции окажутся абсорбированы этими структурами как частный инструмент ограниченного применения.

Начало XXI века отмечено ростом популярности идеи о том, что гибкие военно-политические коалиции, собираемые под тактическую задачу, имеют преимущество перед долгосрочными стратегическими альянсами. Активное следование этой стратегии на международной арене, осуществлявшееся на первом сроке администрации Джорджа Буша-младшего (и в немалой степени – стараниями министра обороны Дональда Рамсфелда), вызвано давно копившимися противоречиями, связанными с изменением облика миропорядка и роли и места Соединенных Штатов в нем. В политике США это привело к отказу от стремления достигать коллективного одобрения внешних вмешательств и нарастанию конъюнктурных односторонних действий. Поэтапное нарастание дисфункций в работе имевшихся институтов коллективной безопасности вызывает увлечение гибкими коалиционными стратегиями, что на данный момент наблюдается и в России. Оставаясь важным элементом современного миропорядка, характеризующегося переходом от однополярной к многополярной (полицентрической) модели, стратегия гибких коалиций имеет и ограничения, важнейшее из которых – деструктивное влияние на развитие международных отношений в отсутствии объемлющих надстроек коллективной безопасности (глобальной и/или блоковых).

Не Рамсфелдом единым

В последние 15–20 лет в мире ведутся широкие дискуссии о том, как может трансформироваться сложившийся облик военно-политических альянсов. Одной из наиболее популярных концепций стала идея гибких коалиций, представляющих собой группы союзников, конъюнктурно собираемые под конкретные задачи. Эти страны не обязательно связаны постоянно действующими соглашениями о безопасности и глубоко выстроенными взаимозависимостями.

Расцвет такой концепции принято связывать с именем шефа Пентагона (2001–2006 гг.) Дональда Рамсфелда, активно выступавшего за перестройку внешней политики страны в соответствии с изменившимися условиями. Однако трансформация американской военно-политической стратегии и особенно ее коалиционной части в последние 35 лет носила более сложный характер, отнюдь не сводящийся к вопросу о роли личности Рамсфелда в истории. Вместе с тем яркий, манифестационный характер «доктрины Рамсфелда» в сочетании с динамично меняющимися глобальными военно-политическими условиями 2010-х гг. вновь ставит вопрос о том, каково реальное место перманентных многосторонних союзов в военной стратегии и внешней политике – в первую очередь в США, но и в других ведущих странах – и как эта роль могла бы измениться в будущем. Возможно ли появление новой доктрины, которая опиралась бы на концепцию гибких коалиций, собираемых ad hoc, и при этом вносила бы вклад в стабильность системы международной безопасности? Пригоден ли этот опыт для применения не только в системе альянсов Соединенных Штатов как державы-гегемона?

В теории международных отношений достаточно подробно и с разных сторон рассмотрены природа, мотивация и динамика формирования союзов, а также вопросы различий между постоянно действующими союзами мирного времени и тактическими коалициями времени военного. Излагаемые современными исследователями взгляды на изменение природы и роли коалиций после распада биполярной системы разнообразны. От апологетического подхода к выстраиванию постоянных обязывающих союзов со сложными взаимозависимостями через сбалансированную оценку объективных плюсов и минусов гибких коалиций и их применимости в различных сценариях до сомнений в пользе постоянных альянсов на современном этапе. Крайняя позиция – постулирование неизбежности полного перехода к гибким коалициям.

Мнения насчет значимости и перспектив последних различны. Так, Эштон Картер, впоследствии ставший министром обороны США, писал еще в 2004 г., что такие альянсы можно рассматривать только как «запасной вариант от безысходности». Вместе с тем довольно обширная группа исследователей подчеркивает кардинальные изменения природы военно-политических союзов после распада биполярной системы, приводящие к росту востребованности гибких коалиций.

Системно-исторический анализ эволюции взглядов на формирование союзов в Соединенных Штатах, в том числе при планировании внешних вмешательств, и влияние превалирующих форм коалиций на контекст международных отношений позволит определить конструктивные, содержательные элементы гибкой коалиционной стратегии и оценить их воздействие на международную безопасность.

Трансформация американских доктрин внешних вмешательств на переломе: 1985–2000 годы

Системная травма, которую Вьетнам нанес американскому военно-политическому планированию, потребовала почти 15 лет для переосмысления. Началось оно еще с заявления президента Ричарда Никсона: при сохранении всех внешних обязательств США в дальнейшем намерены требовать от союзных стран, подвергающихся угрозе, непосредственного участия в конфликте «на земле», а не ожидания прибытия американского контингента. Это заявление запустило процесс так называемой «вьетнамизации» конфликта в Южном Вьетнаме, приведший к выводу оттуда более чем полумиллионной группировки войск США в течение четырех лет.

Окончательно поворот во взглядах на интервенционизм закрепил в 1984 г. министр обороны Каспар Уайнбергер, сформулировав условия применения войск за пределами страны по принципу «все или ничего». К ним он отнес использование американских сил за рубежом только для защиты жизненно важных интересов и только в качестве последнего довода, четкое определение целей и задач такого использования, постоянный процесс переоценки соответствия им размещаемых сил и средств, а также достаточную поддержку операции Конгрессом и общественным мнением внутри страны.

Стыковку этих правил с коалиционной стратегией осуществил чуть позже Колин Пауэлл (глава Объединенного комитета начальников штабов в 1989–1993 гг.). Исследуя условия внешнего вмешательства не только при защите ключевых национальных интересов, но и в ограниченных задачах, он в числе прочего столкнулся с проблемой внешнеполитического обеспечения таких операций. Результатом стал комплекс воззрений (доктрина Уайнбергера–Пауэлла), который не только предельно ужесточил требования к системным и чисто военным аспектам подобных операций (в том числе обязательную формулировку четкой стратегии выхода еще до начала вмешательства и обеспечение подавляющего и ничем не ограниченного военного превосходства над противником), но и включил в контур подготовки таких действий обязательную широкую международную поддержку.

Заметим, что в администрации президента Джорджа Буша-старшего (1988–1992 гг.) сложился устойчивый консенсус относительно того, что значительные вмешательства за пределами неоспариваемой зоны влияния Соединенных Штатов должны подкрепляться прочно выстроенным взаимопониманием на международной арене, в том числе если не участием, то одобрением основных союзников. Принятая администрацией модель «нового мирового порядка» подразумевала превалирующее использование коллективных (а следовательно, консенсусных) механизмов международной безопасности. И если вторжение в Панаму в 1989 г. проводилось односторонним образом, то модельным примером применения такой стратегии на практике стала операция против Ирака в 1991 г., осуществленная широкой международной коалицией при практически беспрекословной поддержке большинства стран мира.

Тем не менее радикальные изменения в системе международных отношений все чаще приводили к ревизии таких воззрений. Так, в начале 1992 г. в американскую прессу попал рабочий проект изменений военной стратегии, подготовленный заместителем министра обороны Полом Вулфовицем и получивший с легкой руки журналистов прозвище «доктрина Вулфовица», хотя 46-страничный документ так никогда и не вышел из стадии меморандума. В нем довольно прямолинейно обосновывалось право американцев на одностороннее внешнее вмешательство и, что особенно важно, подчеркивалась архаичность больших и статичных военно-политических альянсов, которые должны были уступить место тактическим коалициям, собираемым ad hoc под патронажем «особой стабилизирующей роли» США. Этот документ был дезавуирован администрацией Буша-старшего, но сменившая ее администрация Билла Клинтона постоянно возвращалась к теме – например, включая в военное планирование принцип «контрраспространения», который обосновал внешнее силовое вмешательство (в т.ч. одностороннее) для пресечения распространения ОМУ.

Администрация сталкивалась как с внутренними, так и с внешними сложностями. К внутренним можно было отнести переход Конгресса осенью 1994 г. под контроль республиканцев, сделавший внешнеполитические усилия Белого дома перманентной мишенью для критики, особенно когда команда Клинтона на первых порах всерьез пыталась играть на внешней арене кооперативно.

Внешние сложности были связаны в том числе с нарастающим рассогласованием задач и возможностей Соединенных Штатов как единственной сверхдержавы, переживающей «однополярный момент», и тех немедленных практических результатов, которые могла дать им работа через интерфейс широких традиционных коалиций и сложившихся институтов коллективной безопасности. Радикальное изменение внешнего окружения и рост внешних угроз для США после распада биполярного миропорядка не могло не повлиять и на отношение к внешним вмешательствам, и на их международное обеспечение в коалиционных стратегиях – в сторону роста унилатералистской составляющей как естественного ответа на «трение» в прежних коллективных структурах.

Уже во время операции в Боснии между союзниками в НАТО, а также между структурами НАТО и ООН наблюдались существенные разногласия. Воздушная кампания против Югославии весной 1999 г. велась уже как вмешательство только НАТО, а не ООН, но тем не менее получила издевательское прозвище «комитетская война» (war by committee), отразившее тот факт, что основные баталии в ней разгорелись не в небе над Белградом, а в многочисленных согласительных комиссиях и рабочих группах. Противоречия между задачами и возможностями, с одной стороны, и нарастающими разногласиями в стане союзников (прежде объединявшихся перед образом общего врага в виде советского блока) и в разнородной среде международных институтов, с другой, естественным образом подталкивали Вашингтон к доктринальной ревизии.

В итоге администрация Клинтона вынуждена была переформулировать свою внешнеполитическую стратегию как «по возможности многостороннюю, при необходимости одностороннюю» (multilateral when we can, unilateral when we must). Однако, несмотря на сложности и сопротивление, она всеми силами пыталась добиваться широкого международного консенсуса (хотя бы формального) там, где это только было возможно. По определению Алексея Богатурова, этот период характеризуется «плюралистической однополярностью», в которой американское лидерство осуществлялось не само по себе, а в контексте увязки интересов плотной группы развитых стран (G7), объединяемых общими ценностями. Тем не менее уже тогда налицо был отход Вашингтона от «доктрины Уайнбергера-Пауэлла»: многочисленные вмешательства осуществлялись не для защиты жизненно важных интересов страны, велись непоследовательно и приводили к дальнейшему росту интервенционистского вектора во внешней политике.

Таким образом, уже к концу 1990-х гг. в США сложился комплекс разнородных факторов, актуализирующих пересмотр внешнеполитического наследия Буша-старшего и способствующих нарастанию унилатералистской составляющей в американской политике и военной стратегии.

Задачи и коалиции: становление и провалы «доктрины Рамсфелда»

Джордж Буш-младший привлек в команду целую группу правых государственных деятелей («неоконсерваторов»), исповедовавших резко унилатералистские и интервенционистские воззрения: Дика Чейни, Дональда Рамсфелда, Ричарда Перла, а также уже упоминавшегося Пола Вулфовица. Умеренно унилатералистских взглядов придерживалась даже Кондолиза Райс, которую не принято относить к неоконсерваторам. Особое наследие после себя оставил Рамсфелд, инициировавший перестройку военной машины США в соответствии с трансформацией форм вооруженной борьбы.

Рамсфелд призывал отказаться от длительной подготовки военных кампаний с массированным накоплением сил и средств, как это предусматривали воззрения Уайнбергера и Пауэлла. Окончание холодной войны изменило облик «типовых» вооруженных конфликтов, в которые втягивались Соединенные Штаты, повысило в них составляющую, связанную с противостоянием иррегулярным силам, борьбой с терроризмом и задачами силового предотвращения распространения ОМУ. Рамсфелд видел ответ в создании высокомобильных сил, расширении участия в войне спецназа, интенсивном применении высокоточного оружия с большой дистанции. Корни некоторых длительных и технологически сложных программ Пентагона кроются именно в этой доктрине – например, концепция «Быстрого глобального удара». Вмешательства предлагалось проводить максимально быстро, в том числе с нарушением принципа массирования: операция начиналась до окончания развертывания всех назначенных сил, с вводом их в бой по мере прибытия на театр.

Результаты первого применения «доктрины Рамсфелда» на практике, однако, носили противоречивый характер. Операции 1991 и 2003 гг. в Ираке принято противопоставлять друг другу, и действительно, они антиподы практически во всем: в целях и задачах, в международной подготовке войны, в скорости и масштабах предвоенного развертывания, в соотношении сил, в том, как велась воздушная и наземная фазы кампании. Не стали исключением и долгосрочные результаты. Неповоротливая многонациональная группировка, развернутая в 1990–1991 гг. в Персидском заливе, добилась дешевой и скромной с военно-стратегической точки зрения победы, сделав превосходную рекламу американской военной машине, укрепив союзы и воодушевив нацию. В то же время втрое меньшая группировка в 2003 г. после стремительного развертывания полностью разгромила и оккупировала Ирак за пять недель, передав администрации Белого дома многолетнюю, непопулярную и крайне дорогостоящую партизанско-террористическую войну, которая в дополнение ко всему вбила клин между Вашингтоном и Лондоном, с одной стороны, и ведущими западноевропейскими странами НАТО, с другой.

Здесь необходимо четко отделить стратегию от конъюнктуры конкретной войны. В комплексе воззрений, приписываемых Рамсфелду, выделяются три аспекта. Первый – это собственно трансформация военной машины в соответствии с изменившимися реалиями. Уже только поэтому, несмотря на иракскую неудачу и вал критики в адрес ее автора, новая доктрина скорее состоялась. Прежние воззрения на внешние вмешательства были отброшены как нерелевантные новому характеру войны: скоротечные и одновременно низкоинтенсивные вооруженные конфликты, максимально бесконтактное ведение боевых действий с активным применением высокоточного оружия, многофакторная среда действия и переплетение военных и невоенных аспектов, высокая активность негосударственных акторов (от транснациональных корпораций до террористических группировок, а также частных военных компаний), ускорившийся темп принятия и реализации решений.

Второй аспект – взгляды на коалиционную стратегию в рамках такой войны. В данном случае они описываются лозунгом, который Рамсфелд привел в меморандуме в адрес Буша-младшего в сентябре 2001 г.: «Задача должна определять коалицию, а не коалиция – задачу». Постановка вопроса о расширении применения гибких коалиций была правомерна, поскольку вызывалась объективными изменениями международного контекста. Однако Рамсфелд выступил со свойственным ему напористым радикализмом, добавив стране проблем внутри НАТО сентенциями про «старую Европу», оппонирующую войне в Ираке. Заметим, что именно негибкость в проведении своей линии и недостаточное внимание к поддержке союзников помешали США собрать влиятельную коалицию для войны в Ираке, и это, возможно, стало одной из причин ее неудачи. В этом же месте, по мнению Богатурова, начался слом «плюралистической однополярности», завершившийся к концу 2000-х годов.

И, наконец, третий аспект, который заметен сильнее других, но в контексте нашего исследования значим менее всего – это непосредственно ход и исход иракской войны, мотором и одним из архитекторов которой (а в дальнейшем и, по сути, ее административной жертвой) стал Рамсфелд, стремившийся применить свои воззрения на практике в агрессивном стиле, характеризовавшемся, с одной стороны, прямолинейными ястребиными взглядами на внешнюю политику, а с другой – аппаратными уловками и давлением на подчиненных.

Итак, мы видим, что администрацию Буша-мл. в ее агрессивной приверженности к одностороннему подходу можно критиковать за то, как конкретно реализовывались и обеспечивались на внешней арене те или иные шаги, и американская академическая экспертиза еще в 2000-е гг. делала это весьма подробно и убедительно. Но довольно трудно ставить под сомнение объективный комплекс проблем, которым руководствовался Белый дом.

Из всего рассмотренного нами следует:

после распада биполярной системы интервенционистская составляющая в американской внешней и военной политике под давлением обстоятельств планомерно нарастала, пока в начале 2000-х гг. не была окончательно поставлена во главу угла администрацией Буша-младшего;

Рамсфелд выступил как сборщик этой концепции, соединив новые воззрения на облик военной машины с соответствующей постановкой под сомнение сложившихся взглядов на коалиционные стратегии и ростом акцента на унилатерализм;

войну в Ираке и кризис отношений внутри НАТО можно определить как провал администрации и личную неудачу Рамсфелда как военно-политического руководителя в конкретном, им же самим режиссированном кризисе, но сами по себе они не могут рассматриваться как полноценное опровержение состоятельности стратегии с акцентом на гибкие коалиции.

Затяжная война в Ираке на втором сроке Буша-младшего несколько смягчила унилатералистские тенденции в американском интервенционизме, вынудив администрацию искать поддержки за рубежом. Иракскую войну так и не удалось сделать войной НАТО, хотя трудно переоценить роль параллельно развертывавшейся кампании в Афганистане для укрепления пошатнувшегося взаимодействия и взаимопонимания внутри альянса. В частности, необходимо особо отметить выход НАТО за пределы своей традиционной географической зоны ответственности в повестку глобального регулирования безопасности, то есть приобретение альянсом новых качеств.

Этот вектор продолжился при Бараке Обаме, особенно на его первом сроке, когда во главу угла было поставлено улучшение имиджа страны за рубежом, укрепление прежних союзов и переориентация активной политики Соединенных Штатов с Ближнего Востока на Азиатско-Тихоокеанский регион, что, в свою очередь, требовало выстраивать новые и модернизировать прежние альянсы.

Однако именно в этот период, после глобального финансового кризиса 2007–2008 гг., начались сокращения военных расходов в европейских странах НАТО: от 8% в Германии и Великобритании до 21–36% в Прибалтике. Одновременно возник острый вопрос разделения бремени расходов (burden sharing), отражающий растущую диспропорцию вложений США и прочих членов Североатлантического блока. Полемика вокруг этой проблемы в числе прочего подчеркнула сохраняющиеся противоречия внутри альянса, связанные с критическими оценками его эффективности.

Несмотря на запланированный рост военных расходов в НАТО после 2014 г., ситуация обострилась с приходом в Белый дом Дональда Трампа, который еще на стадии избирательной кампании публично задавался вопросом о смысле существования альянса. Новый президент в ультимативной форме потребовал от союзников нарастить военные расходы как минимум до условленных 2% ВВП, а лучше и до 4 процентов. Это отношение Трампа к своим постоянным союзникам, уже создающее осложнения, схожие с теми, что возникли из-за кампании в Ираке в 2003 г., возможно, свидетельствует о попытке переложить задачу гипотетического сдерживания России в Европе на плечи европейских стран, высвободив американские ресурсы для проведения более гибкой политики вмешательства в остальных регионах планеты.

Новое время и новые альянсы

В 1990-е гг. при столкновении с недостаточностью имевшихся механизмов для разрешения кризисов в условиях конфликтов в ООН и эрозии «институциональной сделки» со своими союзниками по холодной войне американские администрации могли выбирать из двух вариантов. Потратить время, авторитет и силы на кардинальную перестройку международной системы коллективной безопасности, которая, возможно (но не обязательно, в чем крылся риск), приобрела бы инструменты и потенциал, необходимые для оперативной и эффективной стабилизации кризисных ситуаций. При этом пришлось бы поступиться частью привилегий и возможностей, которые США заполучили как победитель в холодной войне де-факто, а текущее положение любой администрации, рискнувшей сделать такой шаг (особенно в условиях противостояния исполнительной и законодательной властей), оказывалось под ударом внутриполитической борьбы. Но в перспективе это могло помочь (хотя и без гарантий) создать архитектуру равной и одинаковой международной безопасности, от которой выиграли бы все стороны. Данный сценарий не реализовался.

Вместо этого выбран второй путь: наращивать унилатералистские усилия, откладывая тем самым в будущее решение системной проблемы реформирования институтов коллективной безопасности. По сути это можно охарактеризовать как «кредитную» модель безопасности: Вашингтон тратил ресурсы, имидж и расположение ведущих стран мира (в т.ч., как показывает опыт Буша-младшего и Трампа, и среди стран НАТО) на тактическое купирование текущих кризисов, передавая весь комплекс осложнений и нарастающего международного напряжения будущим администрациям. Периодически возникающий дискуссионный паралич внутри постоянно действующих коалиционных структур и международных институтов дополнительно стимулировал единоличную политику Соединенных Штатов и, следовательно, разрушал эти альянсы и институты, не создавая взамен иной коллективной ценности, кроме американского лидерства в системе «навязанного консенсуса». В этом можно усмотреть определенный парадокс, но усилия, которые США направляли на конъюнктурное сохранение своего лидерства в «однополярном моменте», все сильнее деформировали систему международных отношений, ставя это самое лидерство под сомнение и тем самым готовя появление держав-ревизионистов и наступление «постоднополярного» миропорядка (каким бы он в конечном счете ни оказался).

В этих условиях изменение облика военно-политических коалиций (не только американских) неизбежно. Кризис институтов и режимов, доставшихся миру от биполярной эпохи, с середины 2010-х гг. постепенно перешел в их обрушение (особенно это заметно в системе контроля над вооружениями), что, с одной стороны, создает небезопасную ситуацию в мире, а с другой, повышает и потребность в гибких коалиционных стратегиях, причем на фоне резкого снижения политического доверия основных игроков друг к другу и дефицита общих ценностей.

Мы видим, что американский опыт конструирования гибких коалиций успешно распространяется. Хорошим примером может быть «Астанинский формат». Заметим, что в нем удалось свести воедино Иран и Турцию с их амбициями регионального лидерства, что делало бы такой союз, выстроенный «по-старому», неустойчивым в долгосрочной перспективе. Но он вполне пригоден для практического решения конкретных проблем сирийского урегулирования в рамках жестко определенной тактической повестки. Своего рода сложной гибкой коалицией является на данный момент и распределенная «матрешка», выстроенная на постсоветском пространстве на базе ЕАЭС, Таможенного союза, ОДКБ и Союзного государства России и Белоруссии – с прицелом на общую постоянную интеграцию в долгосрочной перспективе и с учетом разной готовности стран к росту взаимозависимости и координации действий в разных областях. Дополнительное измерение задает интерференция этой «матрешки» с текущей повесткой ШОС, в том числе по вопросам региональной безопасности.

Частично схожую конструкцию можно увидеть в американских попытках наполнить новым содержанием Quad – четырехсторонний формат диалога по безопасности между США, Австралией, Индией и Японией, который по сути представляет собой один из опорных институтов сдерживания регионального влияния Китая.

Заслуживает внимания и работа американцев со своими союзниками в Юго-Восточной Азии, сводящаяся к развитию двусторонних взаимосвязей по индивидуальной повестке, актуальной именно для конкретных пар государств-союзников. На этом фоне особенно хорошо была заметна линия на укрепление взаимоотношений с бывшими региональными партнерами по сдерживанию «мирового коммунизма», которое, впрочем, в последние годы развивается не без сбоев (чему хороший пример – двойственная политика Филиппин при Родриго Дутерте). Нельзя исключить, что скоординированная система двусторонних альянсов (как региональных, так и глобальных) в дальнейшем может послужить институциональной основой для выстраивания распределенных многосторонних гибких коалиций, чья связность обеспечивается через крупную державу-патрона (своего рода «хаб» альянса), удерживающую целевую рамку конкретной задачи и ведущую для ее достижения «челночную» координационную работу.

В свою очередь, развитием принципов гибких коалиций, которыми США руководствовались во время «войны против террора», стала возглавляемая ими международная коалиция по борьбе с «Исламским государством» в Сирии и Ираке. Здесь мы видим гибридный подход, в котором интенсивная мотивация Вашингтоном потенциальных союзников поодиночке сочеталась с коллективной работой внутри имеющихся «зонтичных структур», в первую очередь НАТО, что облегчало достижение взаимопонимания и упрощало планирование и проведение боевых действий.

Однако сложность создает продолжающееся изменение контекста международных отношений. Принято считать, что «однополярный момент» является временным, транзитным процессом, на что указывал еще автор этой концепции Чарльз Краутхаммер. Предположительно это должен быть переход от биполярной системы к многополярной (полицентрической). Как завершение этого перехода отразится на состоятельности гибких коалиций, столь эффективных сейчас? Андрей Кортунов отмечает, что ассоциации с прежними многополярными эпохами баланса сил (например, с «Европейским концертом» Венской системы) надуманы. В XX веке изменилась сама природа внешней политики – она стала более ценностной и идеологизированной. Прагматический «танец коалиций», как у европейских монархий XVIII–XIX веков, в условиях давления общественного мнения в демократических государствах и инерции массовой пропаганды становится маловероятным (особенно с учетом глобального подъема популистской волны). Это маловероятно даже если вывести за скобки доминирующий военно-стратегический и политико-экономический вес США, который в обозримое время не может быть сглажен никакой «многополярностью» и значительно превышает вес Британской империи в XIX в. или Франции в XVIII веке.

В таких условиях требуется задать вопрос о действенности уже и гибких коалиций. Что может стать постоянной общей рамкой для группы таких коалиций, частично связанных ведущей державой-патроном либо составом участников? Каковы особенности взаимоотношений членов различных коалиций, особенно если и те, и другие числят себя ключевыми союзниками державы-патрона? Эрозия постоянных институтов коллективной безопасности на фоне ослабления мировой державы-гегемона, по сути, создает атомизированную среду, которая легко превращается в холодную войну всех против всех, исчерпывая ресурс для создания гибких форматов. То, что давало крупным игрокам свободу маневра при кризисе старого миропорядка, может стать бомбой, заложенной под стены миропорядка возникающего. И, наоборот, конструктивное существование гибких коалиций потребует объемлющей надстройки, которую может дать только консенсусная система международной безопасности и/или восстановление блоковой структуры.

Поэтому реалистичнее было бы воспринимать увлечение гибкими коалициями как важное, но преходящее явление, имманентное условиям конкретного транзитного периода. Актуализация этого направления, проделанная в том числе и неоднозначными стараниями Рамсфелда в начале 2000-х гг., предоставила ведущим игрокам удобный и гибкий инструмент для тактического купирования кризисов. Но он, как и в случае с американскими увлечениями унилатерализмом, стратегически скорее разрушает институциональное пространство международного взаимодействия, чем укрепляет международную безопасность. Если будет достигнута стабилизация мирового порядка в виде новой биполярности или кардинального обновления мировой системы коллективной безопасности, гибкие коалиции окажутся абсорбированы этими структурами как частный инструмент ограниченного применения.

В качестве одного из сценариев конструктивной трансформации Андрей Кортунов приводит реализацию принципа многосторонности (мультилатерализма), то есть учета интересов стран – участниц системы коллективной безопасности на основе углубления взаимозависимости и достижения качественно нового уровня интеграции в рамках стремления к равной и одинаковой безопасности. Схожий взгляд на несущую механику стабилизирующих альянсов, упроченных взаимозависимостью, ранее высказывала и Элизабет Шервуд-Рэндалл, анализировавшая более узкую проблему соотнесения долгосрочных интересов американской национальной безопасности с различными коалиционными стратегиями.

Базой общих ценностей на первых этапах может стать общее восприятие единых для всех угроз, хотя этого, безусловно, недостаточно для долговременного устойчивого существования системы. В таких широких рамках вполне отыщется место и гибким коалициям под конкретную задачу – близкий аналог здесь можно найти в крупных операциях сил ООН по поддержанию мира и принуждению к миру во времена холодной войны.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 мая 2019 > № 2996619 Константин Богданов

Эпоха полураспада: от миропорядка к миропереходу

Кто преуспеет на этапе неопределенности

Андрей Цыганков – профессор международных отношений и политических наук Калифорнийского университета (г. Сан-Франциско).

Резюме Миропереход необратим. На горизонте – новый миропорядок, борьба за который еще впереди. На повестку дня приходят инициатива, воля и способность к стратегическим решениям. Альтернативы – хаос и выпадение из числа важнейших игроков мировой политики.

Состояние дел в мире не породило пока достаточно обширной исследовательской литературы о кризисе современного миропорядка. Каковы условия его распада? Начался ли уже переход к иному миропорядку? Каковы динамика и временные горизонты перехода? Чего следует ожидать в качестве альтернативы? Сказанное и написанное о прежних эпохах ценно, но применимо отнюдь не в полной мере. Отдельные же статьи и книги о современном миропорядке – только начало глубокого и серьезного разговора. Пока они даже отдаленно не напоминают массу исследований, созданных в последние три десятилетия так называемыми транзитологами, изучавшими внутриполитические переходы к демократии либерального образца. Возможно, теперь, когда проблемы с демократией возникли и в странах Запада и когда транзитологию нередко именуют научным коммунизмом наоборот, пришло время переключиться на осмысление «транзитов» глобального уровня.

Данная статья – попытка приблизиться к пониманию проблематики мироперехода. Мир вступил в процесс перемен по крайней мере с 2008 г., когда Россия вмешалась в вооруженный конфликт в Грузии, бросив вызов монополии США на применение силы в международных делах. Масштабные процессы активно обсуждаются политиками, журналистами и экспертами. Но исследователям еще предстоит прояснить характер и направление движения современного мира. Что именно и в каких временных горизонтах нас ожидает – нарастание глобального беспорядка в виде обрушения созданных в послевоенное время международных институтов; новая холодная или даже «горячая» война; постепенная стабилизация на условиях двух- или многополярности; сохранение, пусть и в модифицированном виде, американского доминирования или нечто иное?

Условия и горизонты мироперехода

По точной характеристике Генри Киссинджера, любой мировой порядок предполагает наличие баланса сил среди основных участников международной системы и признание ими определенных правил поведения. Такие правила отражают представления стран-участниц о принципах справедливости и распределения силовых возможностей.

Переход к новому миропорядку, или миропереход, начинается с вызовов, бросаемых миропорядку державами, стремящимися к его ревизии. Для развития переходных процессов требуется, чтобы такого рода вызовы оказались достаточно серьезными, сделав невозможным для ответственных за поддержание порядка государств сохранение миропорядка имеющимися средствами. При этом как для держав, заинтересованных в статус-кво, так и для ревизионистов на данном этапе характерно не вполне адекватное их возможностям восприятие мироперехода. Инерционно мыслящие приверженцы статус-кво уверены во временном характере трудностей и в том, что способны «отстоять мир», в то время как амбициозные по своей природе ревизионисты склонны преувеличивать свои возможности мир изменить. В России о таких возможностях уже в 1990-е гг. – задолго до начала глобальных переходных процессов – заявлял министр иностранных дел Евгений Примаков. В Америке многие воспринимали и продолжают воспринимать Россию как внутренне слабую, сугубо региональную державу, несмотря на уже продемонстрированный ею значительный военно-политический потенциал не только в Евразии, но и на Ближнем Востоке.

Переходный процесс обретает динамику, если сопровождается не только разрушительными процессами, но и созданием основ будущего миропорядка. В истории международных отношений такого рода созидательные процессы редко оказывались достаточными для плавного перехода и сопровождались войнами. В классическом исследовании «Война и перемены в мировой политике» Роберт Гилпин показал, что для государств, считающих себя гарантами миропорядка, войны оказывались необходимы для предотвращения подъема новых держав. Именно войны исторически закрепляли новый баланс сил и правила поведения. В отношении побежденных главным вопросом становился вопрос о том, включать ли их в качестве полноценных участников нового миропорядка или отказывать им в способности проводить самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику. Как первое, так и второе является для великих держав принципиальным, подтверждая сферы важного для них влияния и внутренний суверенитет.

Миропереход продолжается до тех пор, пока связанные с ним процессы разрушения, созидания и насилия не завершаются формированием нового баланса сил и правил поведения, признаваемых и поддерживаемых ответственными за их исполнение государствами.

История международных отношений со времени Вестфальского периода представляет на рассмотрение несколько примеров мироперехода. Пост-Венский переход начался в середине 1840-х гг. с ослабления принципов Венской системы, проявившегося в стремлении ее участников воспользоваться распадом Оттоманской империи. Россия не стремилась изменить правила системы, желая лишь и далее защищать права единоверцев на территории Османской империи, сохранять престиж европейской державы и держать флот на Черном море. Главной державой-ревизионистом стала Англия, никогда до конца не принимавшая лидерства России в Венском концерте. Политики вроде лорда Пальмерстона уже в 1830-е гг. вынашивали идеи английского усиления за счет ослабления России и Турции. Как экономическое, так и политическое влияние Англии на Ближнем Востоке росло, подогревая аппетиты правящего класса. Франция и Австрия не бросали прямого вызова системе, но стремились к расширению своего влияния и ослаблению России. Франция хотела новых отношений с Константинополем, а Австрия – большего контроля над дунайскими княжествами на Балканах. Нараставшие противоречия разрешились в ходе Крымской войны, в результате которой по итогам Парижского конгресса 1856 г. возник новый миропорядок. По справедливому замечанию британского историка Джона Персиваля Тэйлора, главной ставкой войны были не Турция и Балканы, а передел всей европейской системы властных отношений. Проигравшей в войне России было отказано как в праве защиты православных за пределами страны, так и в праве на Черноморский флот.

Пост-Парижский переход начался известной нотой Александра Горчакова в 1871 г., уведомлявшей европейские державы об односторонней денонсации Россией положений Парижского конгресса. Нота ссылалась как на суверенные права России, так и на нарушения положений конгресса самими европейскими державами. Из числа европейских государств готовность воевать за сохранение статус-кво изъявила только Англия. Остальные либо были слишком слабы, либо, как ставшая Германией Пруссия, пошли на сделку с Россией, получив важные дивиденды. Последующие годы вплоть до Первой мировой войны известны как время анархии, когда Германия проявила себя в качестве важнейшей ревизионистской державы, в то время как страны образовавшейся Антанты стремились сохранить позиции и влияние в Европе путем сдерживания Германии. Балканские войны в конце концов привели к разрушительному катаклизму и возникновению нового миропорядка, основанного на подписанных в Версале в 1918 г. документах.

Пост-Версальский переход стал возможен благодаря подъему Германии и избранию в 1933 г. Гитлера канцлером. Германия вскоре вышла из навязанной ей ранее Лиги Наций, а затем восстановила обязательный военный призыв и начала массированную программу военной модернизации. В 1936 г. она вновь оккупировала Рейнские территории, в которых ей отказывал Версальский договор. Попытки Советского Союза создать систему коллективной безопасности и сдерживания агрессора провалились из-за разногласий европейских держав. Затем последовало соглашение Гитлера с Англией и Францией в Мюнхене в 1938 г. и с СССР в 1939-м. Ни первое, ни второе уже не могло предотвратить новую мировую войну. По мере ее завершения в Ялте с немалыми сложностями были сформулированы контуры нового миропорядка, согласно которым Германии отказано не только в сферах влияния, но и во внутреннем суверенитете.

Вызовы Ялтинский системе были брошены уже вскоре после ее создания в результате начала холодной войны. По существу возникло два конкурирующих миропорядка, державшихся на антагонистических идеологиях и политических системах. И СССР, и Запад стремились изменить баланс военно-политических сил, формально не признавали сфер влияния и стремились к подрыву политических систем друг друга. Кризисы от Берлина до Кубы, Европы и Афганистана сотрясали мир вплоть до 1980-х годов. Тем не менее некоторые принципы Ялты сохранили значение. В частности, обе стороны – и Советский Союз, и Соединенные Штаты – неформально примирились с созданными ими сферами влияния в Европе и рассматривали ООН как место обсуждения принципов международной безопасности. Это сделало возможным диалог двух главных держав и периоды разрядки военной напряженности. Во многом в силу создания системы ядерного сдерживания холодная война, в отличие от прежних миропереходов, не привела к «горячей». Развитие же процессов мироперехода можно, вероятно, связывать с ослаблением динамики внутреннего роста СССР в 1970-е гг. и его растущей неспособностью поддерживать военный паритет с США.

Таким образом, временные горизонты миропереходов варьируются от сравнительно коротких до более длительных. Короткими – около десяти лет – были пост-Венский и пост-Версальский переходы, каждый завершился войнами крупных держав. Длительным – около сорока лет – оказался пост-Парижский переход. Пост-Ялтинский, со сделанными выше оговорками, продлился от середины 1970-х до 1989 г., когда завершилась холодная война. Возник новый статус-кво, а с ним и державы – Соединенные Штаты и собирательная Западная Европа, – готовые гарантировать соблюдение нового миропорядка. Поскольку первую скрипку в его утверждении играла Америка, данный порядок может по праву именоваться Вашингтонским.

Современный миропереход

Положение России в Вашингтонском миропорядке отличалось от положения Германии в Версальской и Ялтинской системах. Ничего похожего на репарации, разоружение и тем более раздел страны Москве не навязывали да и не могли навязать. Сама постановка вопроса об этом была невозможна. Россия не была побеждена в холодной войне, завершив ее вместе с Западом на основе временно возникшего единства интересов.

Однако Ялтинские правила, на соблюдение которых рассчитывали в Москве, оказались во многом попраны Вашингтоном. С точки зрения соблюдения этих правил именно Соединенные Штаты выступили главной державой-ревизионистом. По выражению американского историка Стивена Коэна, многие в администрации Билла Клинтона рассматривали Россию как побежденную державу, ожидая от нее подчинения внешнеполитическим приоритетам Америки по аналогии с побежденными после Второй мировой войны Германией и Японией. Упор был сделан не на достижение новых договоренностей о разделении сфер ответственности и общих правил поведения, а на распространение в мире силами единственной сверхдержавы сформулированного в Вашингтоне принципа демократии, который журнал американского истеблишмента Foreign Affairs представил как «единственно приемлемый принцип легитимности».

С Российской Федерацией обошлись не как с Францией в Венском концерте, а как с потерпевшей Крымское поражение императорской Россией, которая лишилась значительной доли сфер влияния и части внутреннего суверенитета. После распада СССР Запад распространил свое влияние на Восточную Европу и значительную территорию бывших советских республик, а также немало способствовал проведению Россией внутренних реформ по модели Вашингтонского консенсуса. Неудивительно, что именно Россия стала главной державой-ревизионистом по отношению к навязанному ей Вашингтонскому миропорядку.

В осмыслении процессов современного пост-Вашингтонского мироперехода выявилось несколько различающихся позиций. Среди них наиболее заметны алармистская и стабилизационная. Алармисты справедливо обращают внимание на ускоряющиеся тенденции разрушения и распада различных международных институтов и подсистем. Например, авторы Валдайского доклада октября 2018 г. использовали метафору «осыпания» миропорядка, полагая этот процесс необратимым и констатируя невозможность воссоздания основ глобального регулирования. Близка к алармистской и идея новой холодной войны, которая-де вновь разворачивается между Россией и Западом с непредсказуемыми результатами. На опасность такого рода противостояния указал, в частности, Сергей Караганов, связав его с попыткой Запада переиграть мировое соотношение сил в свою пользу.

Приверженцы стабилизационной позиции в основном исходят из преувеличенности идей распада миропорядка. Либеральные сторонники этой позиции как в России, так и в западных странах считают возможным и желательным сохранение миропорядка в основном в том виде, в каком он сложился после окончания холодной войны. Например, по мнению президента американского Совета по внешней политике Ричарда Хааса, такой миропорядок в основном держался на гармонии интересов и вел к беспрецедентной стабильности и процветанию в мире. Сторонники таких взглядов признают, подобно известному теоретику-международнику Джону Айкенберри, наличие глубокого кризиса либерального миропорядка, но связывают его с реализацией миропорядка, а не с его основными принципами. Подобным же образом генеральный директор Российского совета по международных делам Андрей Кортунов в статье «Неизбежность странного мира» выразил убежденность в безальтернативности миропорядка, основанного на принципах рациональности, нормативности и открытости. Российские либералы согласны, что позиции США и Запада в мире существенно ослабли, но полагают, что они могут усилиться в ближайшем будущем, поскольку Запад остается лидером политического, технологического и экономического развития, а созданный после холодной войны миропорядок – в целом рациональным и нуждающимся в улучшении, а не трансформации.

Преувеличенными идеи распада миропорядка считает и ряд близких к реалистскому мышлению ученых и экспертов. Они убеждены, что мир остается и в основном останется под влиянием Соединенных Штатов как единственной сверхдержавы. Для них очевидно, что и при относительном сокращении доли Америки в мировой экономике и торговле страна будет безусловным лидером в развитии технологий и военных систем. Например, один из наиболее заметных теоретиков однополярности Нуно Монтейро связал ее сохранение и развитие не столько с материально-экономическими ресурсами и экономическими сдвигами в мире, сколько с целенаправленной государственной политикой США в области военных технологий и военного строительства. Сходные позиции изложил на последнем заседании Валдайского клуба в Сочи и Уильям Уолфорт, который обратил внимание аудитории на сохраняющийся в мире разрыв между военно-силовыми позициями Америки и остальных держав.

И алармисты, и стабилизаторы верно ухватывают смысл важных тенденций, но преувеличивают их значение. Алармисты недооценивают важность не только разрушительных, но и созидательных процессов в мире, подспудно создающих основания для будущего миропорядка. Кроме того, они склонны к преуменьшению возможностей Соединенных Штатов регенерировать, пусть и не на либеральных принципах, основы своего могущества, тем самым саботируя и растягивая процесс перехода к новому миропорядку. Что касается стабилизаторов, то их, как и ранее, отличает чрезмерный скептицизм в отношении возможностей не-Запада сокращать упомянутый технологический разрыв и создавать альтернативные западным устойчивые политические и международно-институциональные конструкции.

В современном миропереходе тесно переплетаются разрушительная и созидательная тенденции. Миропереход начался в середине 2000-х гг. и набирает силу после череды «цветных революций» в Евразии и на Ближнем Востоке, серии непоправимых ошибок «либерального» Запада и подъема националистических партий и настроений в мире. И хотя Соединенные Штаты остаются военной сверхдержавой, налицо как сдвиг военно-экономической власти, так и серьезное ослабление идейного и политического авторитета Америки и Запада в мире.

Очевидно, что США более не под силу поддерживать или навязывать миру правила созданного после окончания холодной войны миропорядка. До середины 2000-х гг. он держался на подавляющем военном превосходстве Америки и вытекающей из него способности Вашингтона отказывать другим державам в проведении независимой внешней и внутренней политики. Сегодня Россия, Китай, Иран, Турция и другие более не ориентируются на американскую внутриполитическую модель и проводят все более активную политику защиты сфер своего внешнего влияния. Активно и без участия Вашингтона создаются новые институциональные объединения и переговорные площадки регионального урегулирования. Что касается вчерашних надежных союзников и партнеров Вашингтона в Азии, на Ближнем Востоке и в Евразии, то они все больше стремятся к самостоятельному позиционированию и налаживанию собственных отношений с теми, кого американцы рассматривают в качестве угрозы миру и национальной безопасности. При этом многие союзники Вашингтона руководствуются сегодня региональными реалиями, не полагаясь на готовность США защитить их от возможных угроз со стороны России, Китая или Ирана.

Конечно, огромные военно-экономические, информационные и технологические возможности Соединенных Штатов сохраняют значение. Отчасти поэтому, а отчасти в силу фактора ядерной опасности и иных соображений Россия, Китай и другие страны не рассматривают полномасштабную войну как способ завершения мироперехода. Процесс принуждения Америки и Запада к пересмотру Вашингтонского миропорядка окажется неизбежно поступательным и связанным с постепенным оформлением новых международных правил.

Этот процесс осложнится, а в чем-то и замедлится под действием упомянутой выше характерной для процессов мироперехода неадекватностью восприятия сторон. Многие склонны полагать, что новый мир вот-вот наступит, ведь США уже в относительном «упадке», а Европа перестала быть «суверенным международным игроком». Такие настроения могут способствовать выжидательности, препятствуя активному построению международно-институциональных альтернатив Западу и проведению необходимых внутренних реформ. Европа же с Америкой продолжают уповать на мощь технологий, санкций и других экономических инструментов, принуждая Россию, Иран и других к соблюдению важных для Запада глобальных правил поведения.

Тем временем в результате демонстрации критиками Запада имеющихся у них асимметричных возможностей и возникновения связанных с этим кризисов постепенно оформляются новые, неподконтрольные американцам сферы влияния и экономического роста. На их основе будут возникать новые, теснящие западные правила международного поведения, требующие универсализации и глобального признания. Это длительный процесс. Очевидно, что пост-Вашингтонский переход окажется продолжительнее прежних, включая и пост-Парижский, и, вероятно, не завершится и к 2050 году. Такая продолжительность диктуется, во-первых, невозможностью большой войны, чреватой взаимным ядерным уничтожением, а во-вторых, сохраняющейся асимметричностью мира, в котором потеснить США гораздо сложнее, чем в условиях реальной многополярности.

Стратегии выживания и развития

В эпоху полураспада и мироперехода выживает тот, кто приспособит к своим нуждам внешние и внутренние условия, оказывая тем самым важное влияние на баланс сил и правила будущего миропорядка. Изоляция, даже временная, сегодня не представляется возможной как в силу «турбулентности» глобального мира, так и по причине сохранения его относительной открытости. Время требует стратегий, в которых твердость отстаивания суверенитета сочеталась бы с гибким умением создавать новое и желаемое в экономической, информационной, военной и политической сферах. Реализация таких стратегий потребует сильного, творчески мыслящего и адресно действующего государства. Оно должно быть способно выйти за пределы макрорегулирования экономики, вкладываясь в оптимальные международные проекты и поддерживая наиболее перспективные для этого сектора и отрасли экономики.

Заинтересованные в сохранении прежнего «либерального» миропорядка европейские государства должны будут расширить горизонты мышления и измениться внутренне, поскольку проект «Евросоюз» больше не является ни гарантом внутреннего благоденствия, ни образцом для подражания. Трудно предположить, какой именно должна стать перестройка этого проекта, но его успех в миропорядке после 2050 г. отнюдь не гарантирован. Очевидно, для Евросоюза неизбежен поворот к Азии и Евразии, но европейским элитам еще предстоит осознать важность этого.

Сказанное отчасти применимо к США, но лишь в том случае, если Трамп окажется аберрацией, а новая демократическая элита продемонстрирует готовность к реализации схем глобальной экономической и политической интеграции. Более вероятно продолжение в том или ином виде начатого Трампом проекта великодержавного национализма, уже поддержанного значительной частью социальных и элитных слоев Америки. Смысл – в сокращении международных обязательств при сохранении стремления к сверхдержавности, особенно в военно-промышленной, энергетической и информационно-технологической сферах. Для преуспевания в этой области Америке потребуются внутренние преобразования, а также новая внешняя политика, не ограничивающаяся фирменными для Трампа мерами военно-политического и санкционно-экономического давления. Такие меры уже практиковались в отношении Северной Кореи, Китая, Ирана, Европы, России и стран Латинской Америки и, вопреки уверенности Вашингтона в результативности диктата, могут обернуться немалыми издержками в будущем.

Стратегия держав-ревизионистов должна сочетать в себе меры асимметричного сопротивления в целях отстаивания важнейших интересов в мире с активным выстраиванием альтернативного прежнему миропорядка и проведением необходимых для этого внутренних реформ. Асимметрия в защите основных национальных интересов сегодня не только необходима, но и вполне возможна. Как говорил Отто фон Бисмарк, бывают времена, когда сильный является слабым в силу своей нерешительности, а слабый – сильным по причине своей готовности действовать. Сегодня слабость и рыхлость отличают не только страны, но и целые международные объединения еще недавно единого Запада, создавая для России, Китая и всех тех, кто не готов вернуться на позиции второразрядных держав, новые возможности. Цели асимметричного противодействия реализуемы и потому, что преследуют цель не победить противника, а лишь обеспечить его неспособность продолжать наступление. По определению теоретика асимметричных международных отношений Брантли Уомака, в таких отношениях «менее слабый не может угрожать положению более сильного, однако сильный не в состоянии навязать слабому свою волю приемлемой для себя ценой».

С формулированием и реализацией подобной стратегии сопряжено немало трудностей, включающих в себя не только риски противодействия более развитым в материально-экономическом отношении державам, но и выбор сфер внутреннего развития, выявление перспективных международных проектов, меры по административному укреплению государства и другие. Защита основных интересов должна быть соразмерной и согласующейся с созидательными целями на относительно долговременную – после 2050 г. – перспективу.

Непростое положение в условиях мироперехода у тех, кому еще предстоит определиться и сделать выбор относительно нового миропорядка. Практика стран неприсоединения в период холодной войны показывает, что усидеть на двух или трех стульях возможно. Отчасти это уже происходит. Традиционно находившиеся в сфере глобального влияния США страны выстраивают собственные отношения с Китаем, Россией и другими державами-ревизионистами, например, подписывая с ними военные контракты, несмотря на протесты Вашингтона. И все же сегодня такого рода стратегия сопряжена с немалыми трудностями. Для ее осуществления требуется не только значительная политическая воля, но и определенное международное равновесие сил и согласие со стороны внешних держав. Как первое, так и второе отсутствует. В мире происходит масштабная глобальная перекройка рынков, региональных систем и военно-политических союзов, и это осложняет принятие решений для множества государств.

Каждой из стран и держав предстоит сегодня нелегкий выбор. Миропереход начался и уже необратим. На горизонте – новый миропорядок, борьба за который еще впереди. На повестку дня приходят инициатива, воля и способность к стратегическим решениям. Альтернативами являются хаос и выпадение из числа важнейших игроков мировой политики.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 мая 2019 > № 2996618 Андрей Цыганков

Чем закончится миропорядок

И что придет ему на смену

Ричард Хаас – президент Совета по международным отношениям, автор книги A World in Disarray: American Foreign Policy and the Crisis of the Old Order («Мировая неразбериха: американская внешняя политика и кризис прежнего порядка»).

Резюме Порядок, сформировавшийся после Второй мировой и холодной войны, невозможно восстановить. Но мир еще не стоит на грани системного кризиса. Главное – не допустить материализации этого сценария из-за раскола в отношениях США и Китая, столкновения с Россией, большой войны на Ближнем Востоке или кумулятивного эффекта климатических изменений.

Стабильный миропорядок – редкое явление. Обычно он возникает после периода больших потрясений, который создает стремление к чему-то новому и условия для этого, прежде всего стабильное распределение сил и общепризнанные правила поведения в международных отношениях. Еще нужны государственные умы, потому что миропорядок формируется, а не рождается. Но какими бы благоприятными и сильными ни были первоначальные условия и стремления, для поддержания миропорядка требуются креативная дипломатия, функционирующие институты и эффективные действия, позволяющие адаптировать его к меняющимся обстоятельствам и противостоять новым вызовам.

Но даже самому хорошо управляемому миропорядку неизбежно приходит конец. Баланс сил, на котором он построен, нарушается. Институты не могут адаптироваться к новым условиям. Одни государства распадаются, другие возникают в результате меняющихся возможностей, нерешительности и растущих амбиций. Те, кто несет ответственность за сохранение миропорядка, совершают ошибки, принимая решение, что делать и чего не делать.

Конец любого миропорядка неизбежен, но когда и как это произойдет – неизвестно. Как и то, что придет ему на смену. Обычно конец миропорядка наступает после длительного ухудшения, а не в результате неожиданного краха. Поддержание миропорядка зависит от гибкости государственных умов и эффективности действий, точно так же правильная политика и дальновидная дипломатия могут определить, как будет развиваться ухудшение и к чему оно приведет. Но для этого необходимо еще кое-что: сначала нужно признать, что старый миропорядок никогда не вернется, а усилия по его восстановлению окажутся тщетными. Только после этого можно будет двигаться дальше.

В поисках параллелей с сегодняшней ситуацией политики и эксперты обращаются к примерам Древней Греции, где появление новой силы привело к войне между Афинами и Спартой, или к периоду после Первой мировой войны, когда США (следуя политике изоляционизма) и большая часть Европы бездействовали, пока Германия и Япония игнорировали соглашения и захватывали своих соседей. Но самая яркая параллель с сегодняшней ситуацией – это Европейский концерт в XIX веке, самая значимая и успешная попытка построить и поддерживать миропорядок до наших дней. С 1815 г. и до начала Первой мировой войны миропорядок, созданный на Венском конгрессе, определял международные отношения и устанавливал базовые правила международного поведения (хотя их не всегда удавалось имплементировать). Это модель того, как коллективно управлять безопасностью в многополярном мире.

Крах того миропорядка и последовавшие за ним события – поучительный пример для нас сегодня и важное предупреждение. Необратимый упадок миропорядка не означает, что за ним неизбежно последуют хаос и бедствия. Но если небрежно управлять процессом ухудшения, катастрофа вполне может произойти.

Из пепла

Глобальный порядок второй половины XX века и начала XXI века возник на руинах двух мировых войн. Миропорядок XIX века появился после крупных международных потрясений – наполеоновских войн, которые после Французской революции и прихода к власти Наполеона Бонапарта опустошали Европу более десяти лет. Когда армии Наполеона были разбиты, союзники-победители – Австрия, Пруссия, Россия и Великобритания, великие державы того времени – собрались в Вене в 1814–1815 году. На Венском конгрессе они постановили, что французская армия никогда больше не должна угрожать их странам, а революционные движения – их монархиям. Победители приняли разумное решение и включили в миропорядок потерпевшую поражение Францию. С Германией после Первой мировой войны поступили совершенно иначе, как и с Россией после окончания холодной войны.

Венский конгресс сформировал систему, известную как Европейский концерт. Она была сосредоточена на Европе, но представляла собой международный порядок того времени, учитывая доминирующее положение Европы и европейцев в мире. Были согласованы общие принципы отношений между государствами. Прежде всего было достигнуто соглашение о недопустимости вторжения в другое государство и вмешательства во внутренние дела другого государства без его разрешения. Прочный военный баланс убеждал любое государство, что не стоит пытаться разрушить миропорядок (и не давал добиться успеха тем, кто все же пытался). Министры иностранных дел встречались на так называемых конгрессах, когда возникал серьезный вопрос. Концерт был консервативным во всех смыслах слова. По Венскому договору были проведены многочисленные территориальные корректировки, а затем закреплены границы Европы. Для дальнейших изменений требовалось согласие всех подписавших сторон. Кроме того, были приложены максимальные усилия для укрепления монархий, одна страна могла прийти на помощь другой в случае угрозы народных восстаний (так, Франция помогла Испании в 1823 году).

Концерт оказался эффективным не потому, что между великими державами существовало полное согласие по всем вопросам. Главное – у каждого государства были свои причины поддерживать общую систему. Австрия оставалась особенно озабочена противодействием либеральным силам, которые угрожали монархии. Для Великобритании основным стало не допустить новых вызовов со стороны Франции и обезопасить себя от потенциальных угроз со стороны России (что означало не ослаблять Францию слишком серьезно, чтобы она могла уравновешивать угрозу со стороны России). Но имелось много совпадающих интересов и консенсус по первоочередным вопросам, что позволяло концерту не допустить войны между ключевыми державами того времени.

Концерт технически проработал 100 лет, до начала Первой мировой войны. Но он перестал играть значимую роль задолго до этого. Революционные волны, охватившие Европу в 1830 и 1848 гг., показали предел действий, которые участники концерта готовы предпринять для сохранения существующего порядка под угрозой народных волнений. Затем случилась Крымская война. Ее развязали под предлогом защиты христиан в Османской империи, но на самом деле главным вопросом был контроль над территорией на фоне упадка империи. Участниками конфликта стали Франция, Великобритания и Османская империя, с одной стороны, и Россия – с другой. Война продолжалась два с половиной года, с 1853 по 1856 год. Конфликт обошелся дорого и показал, до какого момента концерт способен удерживать великие державы от войны. Взаимного уважения, благодаря которому и был создан концерт, между державами уже не существовало. Последующие войны между Австрий и Пруссией, Пруссией и Францией продемонстрировали, что после длительного перерыва центр Европы вновь раздирают конфликты великих держав. Затем ситуация на некоторое время стабилизировалась, но это была лишь иллюзия. Германия уже начала наращивать свою мощь, а империи переживали упадок. В результате разразилась Первая мировая война, а концерту пришел конец.

Что губит миропорядок

Какие уроки мы можем извлечь из этого периода истории? Прежде всего расцвет и упадок ведущих держав определяет жизнеспособность миропорядка, поскольку от изменений экономической силы, политического единства и военной мощи зависит, что государства хотят и могут делать за пределами своих границ. Во второй половине XIX века и начале XX произошел подъем мощной, объединенной Германии и современной Японии, Османская и Российская империя оказались в упадке, а Франция и Великобритания, хотя и стали сильнее, но недостаточно. Эти изменения перевернули баланс сил, лежавший в основе концерта. Германия стала считать статус-кво несоответствующим ее интересам.

Изменения технологического и политического контекста также повлияли на баланс сил. Во времена концерта народные требования демократического участия и волны национализма угрожали статус-кво внутри стран, а новые виды транспорта, коммуникации и вооружения трансформировали политику, экономику и военную сферу. Условия, которые помогли сформировать концерт, постепенно исчезали.

Но связывать историю исключительно с изменившимися условиями – чрезмерный детерминизм. Личность тоже имеет значение. То, что концерт возник и просуществовал так долго, доказывает, что люди играют немаловажную роль. Концерт создавали выдающиеся дипломаты: австриец Меттерних, француз Талейран, британец Каслри. Тот факт, что концерту удавалось сохранять мир, несмотря на различия между двумя относительно либеральными странами, Францией и Великобританией, и их более консервативными партнерами, доказывает: страны с разными политическими системами и несовпадающими предпочтениями могут сотрудничать в целях поддержания миропорядка.

Немногие события в истории действительно были неизбежны. Крымской войны можно было бы избежать, если бы на международной сцене действовали более умелые и осторожные лидеры. Действия России совсем не обязательно должны были вызвать военную реакцию Франции и Великобритании такого масштаба. То, что сделали эти страны, еще раз подтверждает силу и опасность национализма. Первая мировая война в значительной степени была обусловлена неспособностью преемников канцлера Отто Бисмарка дисциплинировать мощь германского государства, для создания которого он приложил столько усилий.

Стоит извлечь еще два урока. Во-первых, к ухудшению миропорядка могут привести не только базовые вопросы. Взаимное уважение держав концерта исчезло не из-за разногласий по поводу социально-экономического порядка в Европе, причиной стало соперничество на периферии. Во-вторых, поскольку разрушение миропорядка происходит со скрипом, а не с громким треском, процесс ухудшения часто остается незаметным для политиков, пока не зайдет слишком далеко. К началу Первой мировой войны, когда стало очевидно, что Европейский концерт уже не функционирует, было слишком поздно его спасать или пытаться управлять его разрушением.

История с двумя порядками

Глобальный порядок, построенный после Второй мировой войны, большую часть своей истории состоял из двух параллельных порядков. Один сформировался на фоне холодной войны между США и СССР. В его основе лежал жесткий баланс военных сил в Европе и Азии, подкрепленный ядерным сдерживанием. Обе стороны демонстрировали определенную сдержанность в своем соперничестве. «Откат назад» – тогдашний термин для современной «смены режима» – отвергался сторонами как нереализуемый и безрассудный. Обе стороны следовали неофициальным правилам игры, включая уважение сфер влияния и союзников. В конце концов они пришли к пониманию политического порядка в Европе, на основной арене холодной войны, и в 1975 г. закрепили это взаимопонимание в Хельсинкском акте. Даже в разделенном мире два центра силы смогли договориться о том, как будет происходить соперничество. Этот порядок базировался на средствах, а не на целях. Наличие всего двух центров силы облегчило достижение соглашения.

Второй миропорядок, сформированный после Второй мировой войны, был либеральным и действовал параллельно с первым. Главными его участниками были демократии, а инструментами – помощь и торговля для укрепления связей и уважение закона как внутри стран, так и в отношениях между государствами. Экономический аспект этого порядка был нацелен на создание мира (состоящего, если быть точным, из некоммунистической его части), определяемого торговлей, развитием и отлаженной финансовой системой. Свободная торговля должна была стать драйвером экономического роста и объединить страны, чтобы затевать войну стало слишком дорого, а доллар де-факто был признан глобальной валютой.

В дипломатическом аспекте особое значение придавалось ООН. Идея заключалась в том, что постоянный глобальный форум сможет предотвращать или разрешать международные споры. Совет Безопасности ООН, постоянными членами которого являлись пять великих держав, а остальные места распределялись по ротационному принципу, должен был руководить международными отношениями. В неменьшей степени миропорядок зависел от готовности некоммунистического мира (прежде всего американских союзников) признать верховенство Америки. Как оказалось, они были готовы сделать это, поскольку США рассматривали как относительно мягкого гегемона, которым восхищались за достижения как дома, так и за рубежом.

Оба порядка служили интересам Соединенных Штатов. Мир в Европе и Азии удавалось поддерживать, и растущая американская экономика вполне могла позволить себе эти затраты. Расширение международной торговли и возможностей для инвестиций способствовало экономическому росту в США. Со временем больше стран стали демократиями. Ни один из порядков не отражал идеальный консенсус, но в каждом было достаточно согласия, чтобы не провоцировать прямых вызовов. Если американская внешняя политика сталкивалась с проблемами – как во Вьетнаме или Ираке, – то это происходило не из-за союзнических обязательств или дефектов миропорядка, скорее причиной были непродуманные решения начать дорогостоящие войны.

Признаки упадка

Сегодня оба порядка обветшали. Холодная война закончилась уже давно, но созданный ее порядок разрушался по частям – возможно, из-за неудачных попыток Запада интегрировать Россию в либеральный миропорядок. Одним из признаков разрушения порядка холодной войны стало вторжение Саддама Хусейна в Кувейт в 1990 году. В былые годы Москва бы предотвратила этот шаг как слишком рискованный. Фактор ядерного сдерживания еще действует, но многие соглашения по контролю над вооружениями разрушены или вступили в стадию разрушения.

Россия не бросала прямых военных вызовов НАТО, тем не менее демонстрировала готовность разрушить статус-кво, в том числе посредством применения силы в Грузии в 2008 г. и на Украине с 2014 г., интервенции в Сирии, а также агрессивного использования киберпространства, чтобы повлиять на исход выборов в США и странах Европы. Все это говорит об игнорировании основных сдержек старого порядка. С точки зрения России, то же самое можно сказать и о расширении НАТО – инициатива, явно противоречащая афоризму Уинстона Черчилля: «Одержав победу, будь великодушен». Россия также расценила войну в Ираке в 2003 г. и военную интервенцию в Ливию в 2011 г., которая начиналась под знаменами гуманитаризма, но быстро переросла в смену режима, как вероломные и незаконные акты, противоречащие базовым принципам мирового порядка, как она их понимала.

Либеральный порядок также демонстрирует признаки разрушения. Авторитаризм находится на подъеме не только в Китае и России, но и на Филиппинах, в Турции и Восточной Европе. Глобальная торговля выросла, но последние раунды торговых переговоров завершились ничем, а Всемирная торговая организация (ВТО) оказалась неспособна справиться с ключевыми вызовами сегодняшнего дня, включая нетарифные барьеры и кражу интеллектуальной собственности. Растет недовольство использованием доллара для введения санкций, беспокойство также вызывает увеличение долга США.

Совет Безопасности ООН не в состоянии разрешить большинство мировых конфликтов, а система международных соглашений не справляется с вызовами глобализации. Состав Совбеза не отражает реальное соотношение сил. Мир официально провозгласил борьбу с геноцидом и утвердил право вмешиваться, если правительство страны не справляется с обязанностью защищать своих граждан, но все ограничилось громкими заявлениями. Договор о нераспространении ядерного оружия разрешает лишь пяти государствам иметь ядерное оружие, но фактически ядерных держав уже девять (еще многие смогут присоединиться к ядерному клубу, если захотят). Евросоюз, крупнейшее региональное объединение, пытается справиться с Brexit, спорами вокруг миграции и суверенитета. В целом в мире страны все больше сопротивляются верховенству США.

Смещение сил

Почему все это происходит? Стоит вспомнить постепенное разрушение Европейского концерта. Современный миропорядок пытается переварить смещение баланса сил: подъем Китая, появление нескольких держав среднего уровня (например, Иран и КНДР), игнорирующих базовые аспекты миропорядка, а также активизацию негосударственных акторов (от наркокартелей до террористических сетей), которые могут представлять серьезную угрозу для порядка внутри стран и между ними.

Технологический и политический контекст также существенно изменился. Глобализация оказала дестабилизирующее воздействие: от изменения климата до попадания технологий в руки тех, кто намерен разрушить миропорядок. Национализм и популизм набирают силу – вследствие растущего неравенства, падения доходов после финансового кризиса 2008 г., потери рабочих мест из-за развития торговли и технологий, увеличивающихся потоков мигрантов и беженцев и ненависти, которую распространяют соцсети.

Эффективных компетентных политиков катастрофически не хватает. Институты не могут адаптироваться к новым условиям. Сегодня никто не стал бы создавать Совет Безопасности ООН таким, как он выглядит сейчас, но реальная реформа невозможна, потому что те, кто может потерять влияние, блокируют любые изменения. Усилия по строительству эффективной системы для противодействия вызовам глобализации, включая изменение климата и кибератаки, терпят неудачу. Ошибки внутри ЕС – в частности, решение ввести единую валюту, не создавая общую фискальную политику или банковский союз; разрешение практически неограниченной иммиграции в Германии – вызвали мощное недовольство правительствами, открытыми границами и самим Евросоюзом.

США, в свою очередь, переоценили свои возможности, попытавшись переделать Афганистан, вторгнувшись в Ирак и осуществив смену режима в Ливии. В то же время они отступили от поддержания глобального порядка и в некоторых случаях несут ответственность за бездействие. Нежелание Соединенных Штатов принимать меры в основном касалось второстепенных вопросов, которые лидеры считали не заслуживающими внимания и затрат, как война в Сирии. США не отреагировали на первое применение химического оружия и не оказали существенной помощи оппозиционным группировкам. Такое поведение побудило другие страны к самостоятельным действиям. Примером можно считать интервенцию Саудовской Аравии в Йемен. В этом же свете можно рассматривать действия России в Сирии и на Украине. Интересно, что Крым в свое время стал признаком разрушения Европейского концерта, а сегодня свидетельствует об упадке нынешнего миропорядка. Действия администрации Трампа – выход из ряда международных соглашений и появление условий в когда-то нерушимых альянсах в Европе и Азии – подпитывают сомнения в надежности США как мирового лидера

Управляемое разрушение

Учитывая все эти изменения, восстановить старый порядок будет невозможно. И этого будет недостаточно, поскольку появились новые вызовы. Когда мы это признаем, длительный процесс разрушения Европейского концерта станет поучительным уроком и предупреждением.

Для Соединенных Штатов осознание этого предупреждения должно означать упрочение определенных аспектов старого миропорядка и дополнение его мерами, которые касаются меняющейся динамики сил и новых глобальных проблем. США нужно укрепить соглашения по контролю над вооружениями и ядерному нераспространению, усилить альянсы в Европе и Азии, поддержать слабые государства, которые не могут бороться с террористами, картелями и бандами и противодействовать вмешательству авторитарных государств в демократические процессы. Тем не менее нельзя прекращать попытки интегрировать Китай и Россию в региональные и глобальные аспекты порядка. Эти усилия предполагают комбинацию компромиссов, стимулов и ответных действий. Да, большинство попыток интегрировать Китай и Россию заканчивались неудачей, но это не должно стать основанием для отказа от новых попыток, потому что судьба XXI века во многом будет зависеть от этих усилий.

Соединенным Штатам также необходимо взаимодействовать с другими странами в решении проблем глобализации, прежде всего изменения климата, торговли и киберпространства. Для этого нужно не восстанавливать старый порядок, а строить новый. Усилия по ограничению климатических изменений и адаптации к ним должны быть более амбициозными. ВТО пора реформировать для решения проблем присвоения технологий, выделения субсидий национальным компаниям и введения нетарифных барьеров в торговле. Определенные правила должны регулировать киберпространство. Все это в совокупности – невероятно трудоемкая задача для современного концерта. Амбициозная, но необходимая.

США должны демонстрировать сдержанность и уважение к другим, чтобы восстановить репутацию мягкого актора. Для этого придется отказаться от некоторых шагов, которые Америка практиковала во внешней политике в последние годы. Прежде всего забыть об авантюрных вторжениях в другие страны и экономической политике как оружии, т.е. чрезмерном использовании санкций и тарифов. Но самое главное – пересмотреть рефлекторное противодействие многостороннему подходу. Медленное разрушение миропорядка – это одно, а вот решиться и возглавить его демонтаж для страны, которая приложила столько усилий для создания этого порядка – совсем другое.

Для этого Соединенным Штатам придется навести порядок у себя дома: сократить госдолг, модернизировать инфраструктуру, повысить качество образования, увеличить инвестиции в социальное обеспечение, оптимизировать миграционную систему для привлечения талантливых иностранцев и разобраться с проблемой политической дисфункции, исключив возможность предвыборных махинаций. США не смогут продвигать правила за рубежом, если страна расколота, озабочена внутренними проблемами и испытывает нехватку ресурсов.

Альтернативы модернизированному миропорядку кажутся маловероятными и непривлекательными. Порядок с Китаем во главе будет нелиберальным, с авторитарной политической системой и государственной экономикой, главной целью станет поддержание внутренней стабильности. Произойдет возврат к сферам влияния, Китай попытается доминировать в регионе, что приведет к столкновению с другими региональными игроками – Индией, Японией, Вьетнамом – и укреплению их обычных и, возможно, ядерных арсеналов.

Новый демократический, основанный на правилах миропорядок, сформированный европейскими и азиатскими державами среднего уровня, а также Канадой – привлекательная концепция, но этим странам не хватает военного потенциала и политической воли. Более вероятная альтернатива – мир без порядка. Протекционизм, национализм и популизм будут и дальше набирать силу, а демократия утратит свои позиции. Локальные и международные конфликты станут частым явлением, а соперничество крупных держав обострится. Сотрудничество по преодолению глобальных вызовов станет невозможным. Все это очень похоже на современный мир.

Разрушение миропорядка может запустить тренды, которые приведут к катастрофе. Первая мировая война разразилась спустя 60 лет после того, как Европейский концерт фактически пережил раскол из-за Крыма. То, что мы видим сегодня, напоминает ситуацию середины XIX века. Порядок, сформировавшийся после Второй мировой и после холодной войны, невозможно восстановить, но мир еще не стоит на грани системного кризиса. Главное сегодня – не допустить материализации этого сценария из-за раскола в отношениях США и Китая, столкновения с Россией, большой войны на Ближнем Востоке или кумулятивного эффекта климатических изменений. Хорошая новость в том, что приближение к катастрофе нельзя назвать неизбежным, но и исключать ее, к сожалению, нельзя.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 мая 2019 > № 2996617 Ричард Хаас