Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

ОАО "Архангельский ЦБК" в рамках программы технического перевооружения приобрелдополнительно два лесопогрузчика фирмы Mantsinen (Финляндия) для парка древесно-биржевого производства (ДБП) комбината. Общая стоимость поступившей техники около 40 млн рублей.

Новые машины доставлены на комбинат на трейлерах. Монтаж техники был осуществлен за 4 дня. Сейчас проходит обкатка и проверка всех узлов машин. По словам Сергея Лихачева, финская техника безупречна в работе, легка в управлении и практически безотказна.

С 2006-го года на ДПЦ-4 работают пять аналогичных по техническим параметрам машин, три из которых фирмы Mantsinen.

До конца 2011 г. на ОАО "Архангельский ЦБК" будет принята Долгосрочная программа по развитию сооружений приемки, выгрузки и складирования древесины, в рамках которой планируется дополнительное оснащениеДБП новой современной техникой сроком до 2015 года.

Незнание традиций, истории и языка может дорого обойтись иностранцам, решившим начать бизнес в Китае. Этот рынок требует к себе уважения. И неважно, молодая вы компания или мировой лидер со столетней биографией. Причиной тому – специфика местного китайского рынка, который в корне отличается от рынков западных стран.

Чего хочет активный китайский потребитель? Опираясь на ряд исследований, можно составить его собирательный портрет с примерной картиной предпочтений. Ему от 21 года до 40 лет, живет в Пекине, Шанхае или Гуанчжоу. Ежемесячная зарплата варьируется от 10 000 до 50 000 юаней. Он хочет ездить на немецком автомобиле BMW, носить швейцарские часы Omega, пользоваться японской косметикой Shiseido. Отправившись в деловую поездку, предпочел бы услуги французской авиакомпании Air France. В роуминге он позвонит родным по финскому мобильному телефону Nokia. В жаркий летний день утолит жажду американским напитком Coca-Cola. Банку откроет аккуратно, чтобы брызги не попали на модную рубашку британской фирмы Dunhill.

Эта вольная зарисовка, основанная на десятке отчетов разных исследовательских групп, подводит к логическому заключению: китайцы любят иностранные бренды. В них они видят лучшее качество, привлекательный внешний вид и разнообразие выбора. Обладание ими ассоциируется с чувством свободы и финансовой состоятельностью. До 1978 года, когда было положено начало политике реформ и открытости, в Китае было зарегистрировано всего 5130 иностранных торговых марок из 20 стран мира. Уже в 2003 году эта цифра выросла в 71 раз и составила 361 795 торговых марок из 129 стран мира. За один только 2008 г. иностранцы зарегистрировали в Поднебесной 120 000 фирменных знаков.

Но многие компании терпят неудачу в попытке ужиться на местном рынке. Причиной становится незнание местных особенностей и потребительских привычек. Очень важно и то, что за последние несколько лет Китай сам произвел немало брендов, составивших серьезную конкуренцию мировым лидерам. Далеко за примерами ходить не надо: компании Lenovo и Haier, торговый интернет-гигант Alibaba Group.

Иными словами, несмотря на востребованность, иностранные компании должны прилагать большие усилия, чтобы ужиться на китайском рынке. И не последнюю роль в этом играют реклама и брендинг.

Что в нейминге твоем?

В 1928 г. Coca-Cola Co. едва не предложила китайцам “укусить воскового головастика”. Именно так на мандарине звучало оригинальное название напитка. Этот забавный факт наглядно демонстрирует важность индивидуального подхода к локализации продукта с учетом языковых особенностей страны. Перед непосредственной регистрацией торговой марки Coca-Cola Co. затратила немало усилий, чтобы подобрать символы, созвучные настоящему названию, но позитивные и не абсурдные в плане смысловой нагрузки. Результатом стало словосочетание, в грубом переводе звучащее как “порадуйте свой рот”.

История знает и другие, менее удачные, примеры локализаций. Название модели Toyota SUV Prado, выведенной в 2004 г. на местный рынок пекинским отделением рекламного агентства Saatchi & Saatchi, в переводе звучало “управляем силой” (rule by force). Печатная реклама визуализировала этот образ: преклоненные китайские львы салютуют несущейся по дороге японской SUV Prado. Ошибка маркетологов состояла в том, что никто из них не учел исторического факта: во время Второй мировой войны Китай был оккупирован Японией. Следовательно, и название, и визуальный ряд плаката вызывали у китайцев прямые ассоциации с “японской тиранией”. Реклама со скандалом была снята, а продажи автомобиля оказались низкими. Зато над постером поработали в Интернете: с помощью фотошопа был представлен новый его вариант, где два китайских льва-гиганта играючи швыряли и давили миниатюрную SUV Prado.

Еще один пример неосторожного обращения с китайской словесностью – слоган Pepsi “Живи с поколением Pepsi” (Come Alive With the Pepsi Generation), который по-китайски звучал как “Pepsi заставит ваших предков подняться из могил”. Павел Родькин, графический дизайнер, эксперт в области визуальных коммуникаций и международного брендинга, наряду с этим вспоминает недавний конфуз российского павильона на всемирной выставке Expo-2010 в Шанхае с “маленьким неучем” – Незнайкой.
“Локализации продуктов и брендов решаются стандартно для всех новых рынков Языковые, ментальные, культурные особенности адаптируются достаточно легко, а трудности перевода определяются не более чем компетентностью и профессионализмом бренд-менеджеров и переводчиков”, – объяснил Павел Родькин.

Практические советы можно выразить в нескольких тезисах. Во-первых, китайский бренд должен звучать так, чтобы его название легко было произнести, прочитать и запомнить. Во-вторых, предпочтительно выбирать простые иероглифы. В-третьих, торговая марка должна основываться на интуитивном мышлении и знании целевого рынка. К таким выводам пришли профессора Баптистского университета Гонконга Аллан Чан и Юй Хуан в исследовании “Основы бренд-нейминга в Китае: Напитки. Маркетинговое исследование и планирование”. Также было установлено, что адаптированные к местному языку названия воспринимаются китайскими потребителями более позитивно, чем оригинальные.
“Удачное транскрибирование иностранных брендов на китайский язык имеет едва ли не решающее значение, – отмечает Максим Митрохин, исполнительный директор "Лаборатории Касперского" в странах Азиатско-Тихоокеанского региона. – Происходит это из-за специфики китайского языка – каждый из китайских иероглифов имеет собственное значение, поэтому принципиально важно, чтобы иероглифы, входящие в название бренда, имели хорошее значение и вызывали положительные эмоции у потенциальных потребителей”.

Два пути
“Лаборатория Касперского” начала активное продвижение своих продуктов на китайский рынок в апреле 2003 года. Но компьютерный антивирус столкнулся с вирусом настоящим: в Китае разразилась эпидемия атипичной пневмонии, что заморозило почти всю деловую активность Поднебесной.
“В сложившейся ситуации было абсолютно нецелесообразно тратить деньги на стандартную рекламу в СМИ, – вспоминает Митрохин. – Вместо этого было найдено тогда еще довольно нетрадиционное решение. К тому моменту Китай уже начал переживать бум развития Интернета: ежегодный прирост интернет-пользователей составлял 25–30%, при этом их количество едва превышало 10% от общей численности населения Китая”.

К концу декабря 2003 г. число интернет-пользователей достигло 79,5 млн человек (данные China Internet Network Information Center), и в Китае уже сформировалась тройка лидеров, предоставляющих всевозможные сервисы для пользователей. Именно эти компании “Лаборатория Касперского” и выбрала в качестве каналов продвижения своего бренда. В 2003–2004 годах были заключены ОЕМ-соглашения с NetEase, Tom.com, 21СN и другими. По ним “Лаборатория Касперского” предоставляла этим предприятиям свой комплект средств разработки (SDK), который использовался для защиты интернет-трафика и почтовых ящиков миллионов их пользователей.
“При почти нулевой цене контрактов обязательным условием этих договоров было упоминание имени нашей компании: защищено "Лабораторией Касперского", – продолжает Митрохин. – Это привело практически к спонтанному упоминанию бренда при ответе на вопрос, каким антивирусом нужно защищать свой компьютер. Восемь из десяти респондентов в центральных китайских городах уверенно называли род деятельности компании при упоминании китайского аналога нашего бренда”.

Другой фактор успешного продвижения на китайский рынок – наличие авторитета и узнаваемость на отечественном рынке. Это, в свою очередь, обеспечит интерес к бренду и за границей.
“Для начала свой бренд необходимо сделать достаточно популярным и легко узнаваемым в своей стране. Тогда он не пройдет незамеченным потенциальными клиентами и партнерами не только в Китае, но и в других зарубежных странах”, – подтверждает Александр Ильяшенко, заместитель начальника управления прямых инвестиций ОСАО “Ингосстрах”.

По словам Ильяшенко, появление и продвижение “Ингосстраха” на китайском страховом рынке происходило, в основном, естественным путем, без какой-либо специальной рекламы. Свое представительство в КНР компания открыла в 1998 году. Его продвижению способствовало то обстоятельство, что после образования Китайской Народной Республики в 1949 году “Ингосстрах” оказал необходимое содействие в создании первой в КНР, а ныне ведущей “Народной страховой компании Китая” (PICC). С этого времени логотип “Ингосстраха” стал довольно легко узнаваемым среди страховщиков в Китае.

Ревность и патриотизм

Рекламный рынок Китая очень молод, всего на 10 лет старше российского – первые рекламные объявления появились в 1979 г. Сегодня он занимает третье место после США и Японии (а после мартовских событий на Фукусиме ему прочат вторую позицию). И хотя “брендинговый нигилизм” со всеми его подделками еще сохраняется в силу нерешенности многих экономических проблем, эпоха дикого брендинга постепенно изживает себя, рынок насыщается западным дизайном и корпоративной культурой.
“Современные рекламные и бренд-коммуникации в Китае строятся на основе высококлассных мировых образцов. Привлекаются лучшие западные специалисты в области рекламы, брендинга и дизайна, – объясняет Павел Родькин. – Таким образом, на китайском рынке можно оперировать только современной стилистикой, ультрамодными образами, которые все больше проникают во все слои китайского общества. Потребитель постепенно приучается к транснациональному языку брендинга и потребительской культуры, он тоже глобализируется и привыкает к универсальным кодам и значениям потребления”.

Но при кажущейся демократичности рекламного рынка Китая следует соблюдать осторожность в том, как вы продвигаете бренд. Рекламная кампания GAP (Let’s GAP together), которую запустили в Поднебесной в феврале этого года, основывалась на совместных образах европейцев и китайцев. Довольно безобидная для Европы, в реалиях местного рынка она была провокацией. На некоторых плакатах фигурировали европейские юноши в обнимку с китаянками, а такой тандем вызывает у китайцев эмоции, близкие к ревности. Достаточно знать, что по состоянию на 2009 год мужчин брачного возраста в Китае было на 18 млн больше, чем женщин; эксперты полагают, что к 2020 году этот показатель увеличится еще на 12 млн. При этом многие китаянки охотно выходят замуж за европейцев. Миллионы вынужденных холостяков Поднебесной явно не рады такому положению. Зато приветствуется обратный образ: китайский мужчина и европейская женщина. И хотя кампания GAP обошлась без неприятных последствий, да и сами китайцы стали терпимее относиться к европейским образам, это все еще очень тонкая грань.
“Самым серьезным табу в Китае являются политическая составляющая и критика существующей системы, как в случае с изгнанием интернет-гиганта Google, – подытоживает Павел Родькин. – Политики китайский рынок не прощает. В отличие от России, Китай не испытывает кризиса идентичности, поэтому китайский потребитель при всей любви к западной роскоши остается патриотическим и национально ориентированным. Этого потребителя легко обидеть, как в случае с рекламой Toyota SUV Prado, а его лояльность стоит дорого”.

Но ощутимых ограничений на рекламу иностранных продуктов китайское законодательство не налагает, считает Максим Митрохин. Он отмечает, что за все время присутствия на местном рынке “Лаборатория Каперского” с такими ограничениями не сталкивалась.
“Мне кажется, этот рынок работает, подчиняясь тем же законам, что и другие рынки. Конечно, есть своя специфика, но в основном все укладывается в общепринятые нормы, – говорит Митрохин. – Поэтому основное, что я бы посоветовал любой компании, которая собирается выходить на китайский рынок, – нанимать местных специалистов, которые как раз хорошо знают эту специфику и помогут адаптировать общекорпоративную рекламную стратегию под нужды китайских потребителей. Вообще, гибкость и готовность подстраиваться – это залог успеха для того, кто хочет работать в Китае”.

Для изучения особенностей местного рынка, считает Александр Ильяшенко, также нельзя недооценивать наличие своего представительства в Китае. Это не только введет вас в курс дела, прежде чем вы приступите к реальному позиционированию, но и поможет исследовать потребительские привычки, продукты компаний-конкурентов, а также увеличить эффект присутствия и уровень узнаваемости компании.

В 2011 году россияне начали заранее планировать свой Новый год в Финляндии: заявки на бронирование коттеджей стали поступать в августе или даже мае. По словам туроператоров, на начало декабря почти все резиденции, расположенные возле горнолыжных курортов, уже заняты, однако домик неподалеку от российской границы еще можно найти.

По оценкам Туристического агентства Финляндии (Visit Finland), в стране сдаются в аренду около 13 тысяч коттеджей. Из них чуть более 8 тысяч домов находятся в собственности агентств, еще 5 тысяч сдают сами владельцы.

Ежегодный оборот от сдачи коттеджей в Финляндии в аренду составляет €7,4 млрд. Эта индустрия обеспечивает работой 90 тыс. человек во всех без исключения областях страны, передает Fontanka.

Если в обычное время коттеджи в Финляндии сдаются по цене от 120 евро за уик-энд, то в «высокий» сезон цены возрастают. По данным агентств недвижимости, на новогодние и рождественские праздники арендные ставки поднимаются до нескольких тысяч евро за неделю.

Россия не в состоянии инвестировать во временный Европейский фонд финансовой стабильности, но рассматривает возможность внесения дополнительных средств в Международный валютный фонд, сообщил постпред России при Евросоюзе Владимир Чижов, передает РИА "Новости".

Он объяснил, что ЕФФС зарегистрирован в офшорной зоне, что делает инвестиции невозможными. "МВФ - это другое", - напомнил Чижов.

Комментируя состояние переговорного процесса по делу о вступлении РФ в ВТО, Чижов отметил, что утверждение документов состоится на министерской конференции ВТО 16 декабря, после чего предстоят ратификационные процедуры в российском парламенте. Процесс может завершиться не раньше середины 2012 года, считает постпред. "В лучшем случае (Россия станет членом ВТО) к следующему лету", - отметил Чижов. Еще 5-7 лет займет переходный период. Чижов надеется, что вступление в ВТО поможет снизить тарифы, будет способствовать внутреннему производству в РФ и торговле.

В сентябре тогдашний министр финансов России Алексей Кудрин отмечал, что Москва может оказать материальную помощь странам Европы, переживающим серьезный долговой кризис, и покупать еврооблигации валютного союза - в том случае, если решение об их выпуске будет принято.

В конце марта Минфин РФ расширил список стран, в долговые обязательства которых можно инвестировать средства Фонда национального благосостояния (ФНБ), включив в него Испанию. Таким образом, Россия имеет возможность инвестировать средства ФНБ в ценные бумаги Австрии, Бельгии, Великобритании, Германии, Дании, Канады, Люксембурга, Нидерландов, США, Финляндии, Франции, Швеции. 

Встали грудью

Чего больше в маммографии — вреда или пользы?

Не успел утихнуть разразившийся в США скандал, связанный с возможной отменой PSA-тестирования для выявления у мужчин рака простаты, как наметился новый, на этот раз в Великобритании. Теперь речь зашла о женщинах. В ближайшее время в этой стране могут измениться схемы профилактики рака груди. Эксперты уверяют, что маммография, которая используется для выявления злокачественных опухолей молочной железы на ранних стадиях, на самом деле принесла не так уж много пользы, а многим пациенткам просто исковеркала жизнь.

История началась с публичного вызова, брошенного Майку Ричардсу, директору национальной онкологической службы. В конце октября на сайте «Британского медицинского журнала» появилось открытое письмо профессора медицины Лондонского королевского колледжа Сьюзан Бьюли. Взволнованная дама, в семье которой немало женщин пострадало от рака груди, обвинила чиновников Национальной службы здравоохранения Великобритании в том, что они скрывают правду о негативных последствиях маммологического скрининга, который, между прочим, обходится британским налогоплательщикам в 96 миллионов фунтов стерлингов ежегодно. Откуда информация об осложнениях? Из обзоров международного Кокрейновского сообщества — независимого объединения профессионалов, созданного для качественной оценки эффективности здравоохранения. Выкладки экспертов вошли в настоящий клинч с официальной точкой зрения. Судите сами. В 2002 году Международное агентство по онкологическим исследованиям при Всемирной организации здравоохранения объявило, что маммологический скрининг снижает смертность от рака груди в среднем на 35 процентов. Национальная служба здравоохранения Великобритании приводит не менее впечатляющую цифру — скрининг спасает в этой стране 1400 жизней в год. А вот кокрейновские эксперты говорят совсем другое. Они подсчитали, что каждая третья опухоль, выявленная при маммографии, не является смертельной или не способна расти. Значит, пациенток напрасно подвергают хирургическому вмешательству, химио- и лучевой терапии. По их данным, неправильный диагноз после маммографии в Великобритании ежегодно ставят 7 тысячам женщин. А в их обзоре клинических исследований говорится, что из каждых 2 тысяч пациенток, прошедших маммографический скрининг, лишь одной спасут жизнь. При этом 10 будут подвергнуты травмирующему лечению, в котором не нуждаются, а 200 столкнутся с серьезным многомесячным стрессом из-за ложных результатов, указывающих на рак...

Как в этой ситуации должна вести себя женщина, у которой нет факторов риска развития рака груди и которая не чувствует никаких признаков заболевания, но которую, как принято в Великобритании, приглашают регулярно, раз в три года, проходить маммографию после 50? Кому верить — одной группе экспертов или другой? Соглашаться на анализ или нет? Сьюзан Бьюли попросила главного британского онколога провести независимое расследование, чтобы покончить с беспочвенными утверждениями и попробовать обосновать хотя бы показатель в «1400 спасенных жизней». По ее словам, даже благотворительные фонды, которым на роду написано приукрашивать цифры, чтобы произвести впечатление на жертвователей, обычно оперируют более скромными оценками, чем медицинские чиновники. Майк Ричардс принял вызов и в таком же открытом письме в «Британском медицинском журнале» пригласил к сотрудничеству независимых экспертов. Он пообещал рассмотреть проблему непредвзято и подготовить новый обзор с учетом самых разных подходов и методик.

Результатов британского расследования с нетерпением ждут многие. Ведь это не первое наступление на программы маммографического скрининга, предпринятое в разных странах. В 2009 году Рабочая группа по профилактической медицине США предложила отменить скрининг у женщин от 40 до 49 лет, который до этого проводился ежегодно. Американские онкологи выступили против, подозревая, что государство хочет просто сэкономить на исследовании, в результате сошлись на том, чтобы проводить его раз в два года. Осенью этого года вновь заработавшая Канадская рабочая группа по профилактической медицине первой же директивой рекомендовала не проводить скрининг у женщин от 40 до 49 лет. После пятидесяти канадки будут теперь проходить скрининг раз в два-три года, а не каждый год, как раньше. Великобритания вроде бы и раньше не баловала своих пациенток чересчур частыми обследованиями, проводя их только после пятидесяти и раз в три года. Если теперь окажется, что и этого слишком много, под сомнение поставят саму идею — найти опухоль так рано, что ее еще нельзя прощупать, и начать бороться с ней, пока не появились метастазы. Что ни говори, а именно этот подход вкупе с современными методами лечения позволяет неуклонно снижать смертность от рака груди в развитых странах — примерно на 2,2 процента в год. Недавно специалисты объявили, что этот вид рака, обнаруженный на ранних доклинических стадиях, излечим практически на 100 процентов...

Однако больше всего обескуражены российские пациентки. Как это частенько случается в отечественной медицине, положение у нас двоякое. С одной стороны, скрининг в России существует. «В соответствии с приказом министра здравоохранения и соцразвития от 2006 года для пациенток от 20 до 40 лет проводится ежегодный врачебный осмотр с пальпацией, после 40 лет — маммография раз в два года», — говорит президент Российской ассоциации маммологов Надежда Рожкова. Тем, у кого есть факторы риска — онкозаболевания у родственников, раннее начало месячных, большой вес при рождении, ожирение, диабет и другие эндокринные расстройства, гинекологические заболевания, — врачи рекомендуют проходить маммографию ежегодно. Эти сроки тоже обоснованны. «Год — как раз тот промежуток времени, за который, при среднем темпе роста опухоли, она успевает увеличиться примерно до сантиметра», — говорит заведующая отделением патологии молочной железы Лечебно-реабилитационного центра Минздравсоцразвития Юлия Подберезина.

Однако в отличие от Великобритании и других развитых стран в России скрининг не является обязательным. Вспомним, как заставляли пациентов проходить флюорографию в советских поликлиниках. В Европе женщин и сейчас вызывают на маммографию — им периодически рассылают специальные письма, напоминая, что пришел срок обследования. А вот в России скрининг — личное дело пациентки. Конечно, по достижении определенного возраста ей не откажут в обследовании и выдадут в поликлинике направление на маммографию, а уж дальше как повезет. Во-первых, может случиться, что сделают не настоящую маммографию, а только половину: стандарт предписывает выполнить четыре снимка — две проекции каждой молочной железы под разными углами, однако часто врачи экономят и делают только одну проекцию. Но и это еще не все. Даже в Москве очередь в маммологическом центре может составить и две недели, и месяц. Ждут самые терпеливые, самые информированные или те, кто уже почувствовал какие-то симптомы болезни. Вот и получается, что решение о том, идти ли к маммологу вообще, правильно ли сделано обследование, в конечном счете принимает не специалист, а сама пациентка. Если ее ничто не беспокоит, она может просто махнуть рукой на обследование. Руководителей здравоохранения такая ситуация, похоже, даже устраивает. Во всяком случае маммографов в России — а это относительно недорогое оборудование, которое к тому же у нас производят, — в несколько раз меньше, чем положено по европейским стандартам.

Зато разрабатываются косвенные методики — в том числе радиотермометрии, электроимпедансной маммографии... «Когда я увидел один из таких приборов, то был в шоке: две металлические палочки, от них тянется провод, который приставляют к пациентке... Разве это серьезно? Есть же хорошо изученные надежные методики!» — восклицает один из специалистов по лучевой диагностике. «Нельзя сказать, что подобные виды анализов совсем ни на чем не основаны. Конечно, это лучше, чем лозоходские рамки. Но ценность такой диагностики очень трудно обосновать», — осторожно выразилась другая врач, маммолог. Женщинам такие эксперименты обходятся недешево. Заплатив в каком-нибудь частном медицинском центре кругленькую сумму за «новейшее» обследование и успокоившись, можно через год прийти к врачу уже с метастазами — подобное случалось.

Что в результате? Если за последние 8 лет смертность от рака молочной железы в США уменьшилась на 23 процента, то в России выросла на 13. «Как-то, будучи в Финляндии, я спросил профессора-онколога, как часто ему приходится видеть женщин с четвертой стадией рака груди. У него даже очки от удивления упали на нос: это единичные случаи! А у нас подобное совсем не редкость», — рассказывает один из российских специалистов. А между тем ситуацию вполне можно исправить. «В тех регионах, где маммология поставлена хорошо, например, в Самарской, Владимирской областях, 75 процентов рака молочной железы сейчас выявляется на 1—2-й стадиях, — говорит Надежда Рожкова. — Для России это прогресс». Однако следует признать: нам предстоит добиться гораздо большего, чтобы вопрос об избыточности маммографических скринингов когда-нибудь стал для нас насущным. Конечно, это не значит, что пациентке, которая хочет пройти обследование, не нужна дополнительная информация о рисках и трудностях диагностики. «В арсенале современного маммолога сейчас множество методов, дополняющих друг друга, — от УЗИ и маммографии до магнитно-резонансной и компьютерной томографии. У каждого свои особенности и недостатки», — говорит Надежда Рожкова. Однако для начала нужно сделать так, чтобы эти методы просто стали доступными. Поскольку гораздо вреднее делать маммографию редко, чем часто.

Алла Астахова

Вкладчики Swedbank в Латвии активно снимают деньги из банкоматов из-за слухов о проблемах внутри этого кредитно-финансового учреждения, сообщает в понедельник корреспондент РИА Новости.

Ранее в СМИ появилась информация о том, что неизвестные лица рассылают СМС-сообщения о проблемах в Swedbank.

В Риге в воскресенье вечером многометровые очереди выстроились возле большинства банкоматов Swedbank. Аналогичная ситуация наблюдается и в других городах Латвии.

Руководство Swedbank заявляет, что причиной паники среди вкладчиков стали необоснованные слухи, которые распространяют неизвестные. Банк уже обратился в полицию с просьбой найти виновных.

Пресс-служба Swedbank распространила сообщение, в котором утверждает, что никаких проблем в банке нет и он работает в обычном режиме.

Комиссия по рынкам финансов и капитала (КПРФК), которая осуществляет надзор за работающими в республике банками, также заявила, что никаких проблем в Swedbank нет.

Эксперты связывают возникшую панику среди вкладчиков Swedbank с проблемами латвийского Krajbank, дочернего предприятия литовского банка Snoras.

Совет КПРФК Латвии 21 ноября принял решение приостановить деятельность Latvijas Krajbank, контрольный пакет акций которого принадлежит национализированному литовскому банку Snoras.

Запрет распространяется на все финансовые услуги, предоставляемые этим кредитным учреждением. Решение принято на основании констатации недостачи средств в Latvijas Krajbank.

Правительство Литвы 16 ноября на внеочередном заседании решило национализировать Snoras чтобы спасти его от банкротства. Оба крупнейших акционера Snoras - российский предприниматель Владимир Антонов и его литовский партнер Раймондас Баранаускас - подозреваются в краже активов банка и финансовых махинациях. Генпрокуратура Литвы выдала на их арест международный ордер, а в конце ноября, по сообщениям СМИ, Антонова и Баранаускаса задержали в Лондоне.

Центробанк Литвы уже признал, что спасти Snoras не получится, и собирается банкротить банк.

Swedbank обеспечивает всеобъемлющий спектр услуг как для физических лиц, так и для предприятий на основных рынках - в Швеции, Эстонии, Латвии и Литве, говорится на официальном сайте финансово-кредитного учреждения. У Swedbank 9,8 миллиона клиентов среди физических лиц и 631 тысяча корпоративных клиентов. Банк имеет 319 филиалов в Швеции и 215 филиалов в странах Балтии. Банк также имеет представительства в Копенгагене, в Хельсинки, Калининграде, Люксембурге, Марбелье, Москве, Нью-Йорке, Осло, Шанхае, Санкт-Петербурге и на Украине. Вадим Радионов.

Россия, когда-то ведущая мировая авиационная держава, лидирует в статистике аварийности - за этот год разбились 9 коммерческих самолетов, в одной из катастроф погибла целая хоккейная команда. По количеству катастроф и жертв с поправкой на объемы перевозок в этом году Россия обошла другие страны с долгосрочными проблемами в авиации, в том числе Конго и Индонезию, пишет The Wall Street Journal

Восемь из девяти катастроф этого года произошли с самолетами, выпущенными еще во времена СССР. Впрочем, считают эксперты, проблема не столько в устаревающей технике, сколько в пробелах в регулировании, несоответствии малых перевозчиков предъявляемым требованиям, плохом обучении пилотов и несоблюдении ими норм безопасности. Существует также проблема фальсификации документов и контрафактных запчастей, отмечает The Wall Street Journal.

После нескольких катастроф в начале прошлого десятилетия Россия, казалось бы, добилась успехов в повышении безопасности перелетов. Это общемировая тенденция - главной причиной снижения по всему миру числа авиакатастроф является то, что в большинстве крупных государств ужесточили отношение к нарушениям безопасности, как для собственных, так и для иностранных авикомпаний. С середины 2000-х годов крупнейшие перевозчики России добровольно перешли на международные стандарты, что часто является необходимым условием для выполнения зарубежных рейсов.

В 2006 году Аэрофлот стал первой российской авиакомпанией, прошедшей аудит эксплуатационной безопасности ИАТА (IOSA - IATA Operational Safety Audit). В 2007 году аудит на соответствие стандартам IOSA впервые прошла компания "Трансаэро".

К 2009 году в стране не было катастроф с человеческими жертвами, пишет The Wall Street Journal. Но с тех пор количество аварий растет вместе с увеличением общего числа перелетов, а борьба за повышение безопасности полетов в значительной мере обходит стороной внутренних авиаперевозчиков. И даже крупным игрокам с трудом удается поддерживать дисциплину по всей структуре бизнеса.

Россия обладает ноу-хау в сфере безопасности авиаперевозок, ведь СССР занимал позиции одной из ведущих аэрокосмических держав. Тем не менее, этим опытом пренебрегают не очень крупные перевозчики и удаленные регионы, где контроль Москвы и влияние международных требований по-прежнему ограничено, отмечает издание.

Многие иностранные компании, отправляющие сотрудников на удаленные российские месторождения или добывающие предприятия, запрещают им пользоваться услугами большинства российских авиалиний или летать самолетами российского производства, пишет The Wall Street Journal. Некоторые требуют, чтобы между соседними российскими городами их работники летали не напрямую внутренними рейсами, а через международные аэропорты в Вене или Хельсинки.

На внутреннем рынке России компании работают по национальным стандартам, уступающим нормам международного регулирования, которому должны соответствовать российские международные линии.

Глава Межгосударственного авиационного комитета (МАК) Татьяна Анодина считает, что не должно быть "двойных стандартов" для российских компаний, выполняющих внутренние рейсы и работающих на международных направлениях.

Опыт других стран показывает, какие необходимы шаги для преодоления этих проблем. Нигерия, которая шесть лет была в числе стран с самыми высокими показателями аварийности полетов, добилась большого прогресса благодаря совместным государственным и международным усилиям.

Китай трансформировал свою отрасль девять лет назад после серии катастроф. Чтобы контролировать стремительно растущую авиацию, Пекин укрепил существующие нормы безопасности, принял более строгие международные стандарты и резко затормозил расширение отрасли, пригрозив даже заблокировать импорт самолетов, пишет The Wall Street Journal. Были приглашены иностранные эксперты по обучению пилотов, контролеры и инспекторы. За два года Китай вышел в лидеры авиационной безопасности.

После сентябрьской авиакатастрофы в Ярославле, где погиб весь состав ХК "Локомотив", президент России Дмитрий Медведев потребовал радикально сократить количество действующих в России авиакомпаний в самые короткие сроки, Минтранс предложил разделить авиакомпании по видам перевозок. МАК рекомендовал укрупнять региональных авиаперевозчиков путем слияний.

Благодаря появлению более совершенных самолетов с современным оборудованием авиация стала намного надежнее. Но необходимо, чтобы весь мир наверстывал отставание, чтобы для миллионов авиапассажиров в год риск перелетов за пределами воздушного пространства западных стран снизился, говорят эксперты.

Уровень безопасности полетов - далеко не универсальный показатель. Распространенное утверждение о том, что самолеты - самый безопасный вид транспорта, очень относительно. Ранее на основе данных консалтинговой компании Ascend эксперты подсчитали, что для 25 авиаперевозчиков мира с максимальным пассажиропотоком смертность за 10 лет составляет 1 на 13,2 млн человек. Погибли 0,000008% пассажиров, летевших рейсами этих компаний. Но статистика многих других из сотен авиаперевозчиков, выполняющих полеты ежегодно, вызывает опасения. За последние 40 лет уровень авиационной безопасности вырос в Западной Европе и Северной Америке. В Африке не только не было улучшения, напротив, наблюдалось ухудшение. Высокие показатели аварийности и в Латинской Америке, и в странах бывшего СССР

Проблема гражданского долга

Игорь Яковенко — культуролог, доктор философских наук, профессор Российского государственного гуманитарного университета. Живет в Москве.

Проблема гражданского долга

Идея гражданского долга находится на периферии нашего культурного сознания. Дело не только в том, что людям не слишком свойственно предаваться размышлениям о своих долгах. На свете есть масса гораздо более приятных и комфортных предметов для размышления. Однако в инаугурационной речи
35-го президента США Джона Кеннеди прозвучали слова: “Не спрашивай, что твоя страна сделала для тебя, спроси себя, что ты сделал для страны”, которые вошли в летопись великих афоризмов ХХ века.

Понятие “гражданские права”, так или иначе, освоено и находится на слуху. История борьбы за гражданские права (женщин, негров, мигрантов, религиозных и этнических меньшинств, наемных работников) разворачивалась веками и составляет нерв европейской истории. Гражданские права формулируются начиная с Великой хартии вольностей (Англия 1225 год), зафиксированы в важнейшем документе Великой французской революции — Декларации прав человека и гражданина 1789 года. И, наконец, в принятой Генеральной ассамблеей ООН Всеобщей декларации прав человека 1948 года. Сама идея гражданских прав вошла в общекультурную традицию большого общества. Что же касается гражданского долга, то на отечественных просторах это понятие недостаточно прояснено. Среди прочего маргинальность и непроясненность существа гражданского долга связаны с тем, что в нашей стране данная сущность прочно взята на откуп казенной идеологией.

О гражданском долге привычно говорят чиновники и идеологи. Гражданский долг состоит в том, чтобы служить в армии, туже затягивать пояса в “лихую годину”, быть стойким в бедствиях и вообще чутко прислушиваться к призывам и указаниям Власти предержащей и, не щадя живота своего, служить правителям. Иными словами, гражданский долг формулируется и определяется властью. Это специфическая нравственная категория, источник истолкования которой лежит вне субъекта действия. Твое дело телячье. Когда надо будет, Власть объяснит, в чем состоит твой гражданский долг, и проследит за тем, чтобы ты выполнил его неукоснительно. Все это не имеет ничего общего ни с общеевропейской политической традицией, ни с буквой российского закона (мы имеем в виду основополагающие нормы Конституции РФ), которая скроена по лекалам этой традиции.

Гражданский долг — понятие многогранное. Гражданский долг требует от нас исполнять законы и законные распоряжения власти, в том числе и в тех случаях, когда нам это невыгодно. Требует лояльности к собственному государству. Требует поддерживать чуждых нам политиков, если они избраны в соответствии с законом. В цивилизованных странах именно гражданский долг повелевает звонить на пост дорожной полиции и сообщать номер автомобиля, водитель которого только что выкинул из окна машины пустую пачку от сигарет. Причем в общеевропейском понимании гражданского долга есть один аспект, начисто отсутствующий в отечественном дискурсе. Эта грань гражданского долга и станет предметом нашего исследования.

Начнем, казалось бы, издалека. Великий Солон (640–559 до н. э.), наделивший высшей законодательной властью Народное собрание и заложивший основы афинской демократии, провел ряд законодательных реформ. Среди других норм было наказание атимией за неучастие в политической борьбе. Атимия (“бесславие, презрение”) — одно из тяжелейших наказаний в гражданском праве древних Афин, влекших за собой лишение прав гражданского состояния, публичное бесчестие и презрение провинившегося. Человек, подвергшийся атимии, не имел права выступать в Народном собрании, занимать должности, служить в армии, участвовать в Одимпийских играх. Иными словами, атимия —это позорное лишение гражданства. За что же такая кара? А вот за что — за неисполнение гражданского долга. Закон требовал, чтобы во время волнений и междоусобия каждый примыкал к одной из борющихся партий; кто не исполнял этого, подвергался атимии. Для Солона стремление отсидеться в ходе гражданского противостояния и не рисковать — преступление. Цель этого закона — предохранить город oт продолжительных смут и от захвата власти энергическим меньшинством, опирающимся на политический индифферентизм массы. Вдумаемся в эту норму. Мы живем в обществе, которое восемь веков покоится на политическом индифферентизме массы, управляемой своекорыстной элитой. Российское общество как целое в XIII–XIV веках дружно и более или менее добровольно прошло атимию. Что же касается горстки подданных, не входящих в элиту, но претендующих на политическую субъектность, то в глазах основной массы они выступают опасными смутьянами.

Идея гражданского долга стоит на том, что общество ответственно за власть. Для традиционно русского сознания мысль эта совершенно непостижима. Это сакральная Власть ответственна за общество. И за каждого подданного (напоить, накормить, дать работу, оборонить от особо рьяных мздоимцев и напористых инородцев), и за общество в целом. Если же дела в стране идут плохо, значит — Власть плохо исполняет свой долг. В пределе, власть не подлинная. В этой системе представлений гражданский долг есть долг подданного по отношению к Власти. Слово “гражданский” здесь не более чем заимствование из альтернативной цивилизационной парадигмы. По существу, речь идет о долге верноподданного. Понятно, что эту сущность трактуют идеологи и воспитывают властные институты.

Однако в силу причудливой мимикрии, заданной процессами модернизации, традиционно восточные общества вынуждены инкорпорировать отдельные формы, ритуалы и правовые нормы, сложившиеся в лоне евро-атлантической цивилизации. Отсюда парламенты, выборы и декларативные нормы, восходящие к идеям Солона и Magna Charta Libertatum. Чаще всего это либо муляжи, пустые формы, либо пародийные практики и институты. Впрочем, в широкой исторической перспективе эти муляжи не являются абсолютно бесполезными. Вслед за опривычиванием пустой формы может развернуться борьба за наполнение такой формы подлинным, то есть — адекватным содержанием. Никаких гарантий нет, но шанс подобного развития событий существует.

Третья статья Конституции РФ гласит: “Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ”. Это означает, что конституционная норма возлагает на многонациональный народ Российской Федерации ответственность за власть и положение в стране. Такова форма. О практике предоставляем судить читателю.

Общество ответственно за власть и за развитие ситуации в нормально демократической стране. В рамках правовой демократии существуют политические институты, традиции и практики, позволяющие обществу воздействовать на власть, корректировать ее поведение и смещать неугодных правителей. В случае авторитарного/тоталитарного дрейфа возможности воздействия сужаются и наконец схлопываются. Однако такое развитие событий не отменяет ответственности общества и не снимает с человека гражданского долга. Наоборот, тревожное развитие событий повышает ответственность каждого. В сложной и драматической обстановке каждый человек решает для себя нравственную проблему — проблему выбора форм сопротивления неправедной власти, отвечающих ситуации, собственному мировоззрению, темпераменту, семейному положению и т. д.

Идея гражданского долга предполагает в качестве высшего приоритета долг гражданина противостоять авторитарному дрейфу и бороться с тиранией, которая уничтожает демократию, лишая граждан политической субъектности. Доказательством этого служит культ тираноубийц Гармодия и Аристогитона, лежащий в основании афинской демократии и проходящий через всю европейскую историю.

Гармодий и Аристогитон в 514 году до н. э. составили заговор против тирана Гиппия, но сумели убить только его брата Гиппарха. Гармодий был убит на месте преступления охраной, Аристогитон скрылся, был схвачен, подергнут пыткам, но, согласно преданию, не выдал сообщников, а оговорил приближенных тирана. После свержения тирании Гармодий и Аристогитон почитались как величайшие национальные герои. Им была поставлена парная статуя в Акрополе. Потомки героев были освобождены от повинностей и пользовались многими почестями. В честь тираноубийц был сочинен сколий (застольная песнь) “Гармодий”, бывший чем-то вроде неофициального гимна афинян.

При самом пылком воображении представить себе нечто подобное в России невозможно. Интеллигентская мифология декабристов, прежде всего, не была общенародной. Во-вторых, то был культ, прославлявший идеалистов, возлюбивших свою страну, стремившихся к перевороту и явивших миру свою позицию, но так и не поднявших оружие и пострадавших. Это далеко не убийцы тирана, это совсем другая история.

В истории Киевской Руси с тираноубийцами можно сопоставить древлян, разобравшихся в 945 году с князем Игорем Рюриковичем Древним. В истории Руси Московской — убийц Андрея Боголюбского. Андрей Боголюбский последовательно и целенаправленно разрушал демократическую традицию, сложившуюся в Киевской Руси, в рамках которой власть князя была ограничена городским вечем, советом дружины и другими институтами раннегосударственной демократии и утверждал на новом месте — на северо-востоке Руси — автократический образ правления. То есть — был классическим тираном в самом строгом смысле этого слова.

Православные календари сообщают, что “святой и благоверный князь Андрей Боголюбский принял мученическую кончину от руки изменников в своем Боголюбском замке”. Заметим, что после убийства князя замок этот был дочиста разграблен и сожжен восставшим народом. Характерно, что русская история не слишком стремилась сохранить имена участников заговора против тирана. Летопись называет отдельных, дореволюционные учебники истории обходились собирательным именем “дворня”. Судьба заговорщиков сложилась печально. За убийством князя по-
следовала показательная казнь с утоплением трупов в Поганом озере.

Что же касается почестей потомкам, то в нашем отечестве почести отдавались потомкам Ивана Сусанина, погибшего во имя спасения будущего монарха и его рода. Деревня, из которой произошел национальный герой, была освобождена от налогов. А прославлявшие подвиг Сусанина арии (Слався, слався, наш русский царь,/ Господом данный нам царь-государь) слагали авторы оперы “Жизнь за царя”.

Из приведенных нами двух историй убийства правителя гражданами страны можно извлечь один урок: Если после убийства тиранического правителя побеждает демократическая традиция, он объявляется тираном, а тираноубийцы — героями. Если же, в конце концов, утверждается традиция деспотическая, убитый тиран объявлется мучеником, а тираноубийцы нарекаются злодеями и преступниками.

Итак, рядом с европейской традицией, стоящей на демократических принципах и предполагающей противостояние тирании, существует альтернативная ей, насчитывающая тысячелетия и исторически первичная традиция деспотической власти. Здесь сакральная власть концентрирует в себе всю полноту политической субъектности, а любое покушение на власть трактуется как богоборческое преступление. В рамках деспотии понятие “гражданского долга” утрачивает смысл, ибо исчезают сами граждане. Их место занимает другая номенклатура исторических персонажей: верноподданные, лукавые рабы, смутьяны, неразумная чернь и т. д.

В рамках деспотической парадигмы не существует и осознанной ответственности подданных за политику власти. И это естественно. Люди не могут отвечать за своих богов. Особенно тяжелый правитель воспринимается как стихийное бедствие, которое надо претерпеть. Другого осознанного выхода из любого, самого катастрофиче-
ского положения в рамках деспотической парадигмы не существует.

В высшей степени характерно то, что идея ответственности народа за деяния своего правительства отторгается не только казенно идеологическим, но и усредненно-интеллигентским сознанием. Русская интеллигенция привержена формуле “хороший народ — плохое правительство”. Вопроса о том, откуда берется плохое правительство при хорошем народе, в такой системе представлений не возникает. Эти убеждения подпираются симпатично звучащим, как бы гуманистическим утверждением “плохих народов не бывает”. А раз все народы хорошие, то во всем виноваты правительства. Подобные благоглупости затемняют существо дела и отменяют трагедию бытия.

Плохих народов действительно не бывает, так же как не бывает плохих волков или пантер. Разные народы находятся на различных стадиях исторического развития и представляют весьма различные культуры. В истории случается, что стадиальные и культурные различия создают ситуацию борьбы на уничтожение, в которой один, безусловно, хороший народ реализует эту стратегию по отношению к другому, тоже хорошему народу. В итоге хорошие гунны громят и вырезают не самых плохих римлян, а симпатичные украинцы во времена колиевщины (1768) вырезали не менее симпатичное автору еврейское и польское население Подолии и Волыни. Такова природа бытия, и именно так складывается история человечества.

Обратившись к истории общественной мысли, легко увидеть славянофильские истоки описанных нами воззрений. Согласно Аксакову с Хомяковым, бремя политики в России берет на себя высшая власть, на которую ложится и бремя ответственности за внутреннюю и внешнюю политику государства. Что же касается народа, то он находится вне политики и живет “нравственной жизнью”. Заметим, перед нами исключительно удобная, психологически комфортная философия. Если Империя примучивает гонористых полячишек, снова и снова восстающих против православного царя, душит миллионы католиков, проживающих на западе страны, или воюет на Северном Кавказе, так это царское правительство. Народ тут ни при чем. Он знай себе живет нравственной жизнью. А что до солдатушек, так их дело суживое. Приказали — и сожгут непокорный аул.

Надо сказать со всей определенностью: в своем большинстве народы всегда солидарны с собственными правителями. Как достигается такая солидарность, как власть развращает и оболванивает подданных — большая специальная тема. Отметим одно: всякий, кто позволил оболванить и развратить себя, совершил моральный выбор и несет за него ответственность. Ответственность эта может принимать самые разные формы и часто наступает неожиданно для субъекта действия. Конструкт “антинародного режима” — идеологическая химера, в реальности не встречающаяся. Редчайший случай антинародного режима — вызывающая всеобщую ненависть власть, сидящая на штыках оккупационной армии. Да и та в широкой исторической перспективе склонна трансформироваться в общенациональную. Итак, народы, солидарные со своим правительством, всегда и при всех обстоятельствах несут ответственность за деяния собственного государства. Ответственность эта принимает самые разные формы, наступает раньше или позже, но неотвратима. Это в равной степени касается как демократических, так и деспотических обществ. Разница состоит в том, что в азиатских деспотиях такая ответственность не осознана, ибо народ не проснулся для исторического бытия, а в странах европейской цивилизации существуют культурные и интеллектуальные ресурсы для осознания ответственности общества за политику своей страны.

Классический пример исторической ответственности народа демонстрирует история Германии. Нет нужды перечислять ужасы и жертвы, понесенные народами мира в ходе Второй мировой войны, они общеизвестны. Так принято считать, что за годы войны погибло более 55 млн человек.

За время войны погибло 5,3 млн немецких солдат, или 28 % от всего личного состава. Общая убыль населения Германии в границах 1937 года составила 16 млн человек. Для того чтобы оценить эти цифры, надо помнить, что численность населения страны на 17 мая 1939 года составляла всего 69, 31 млн человек. Результатом войны стали серьезные территориальные потери. Германия потеряла Силезию и Восточную Пруссию. Была установлена новая польско-германская граница по линии Одер-Нейсе.

Согласно Потсдамским соглашениям, произошла депортация немцев. Принудительному выселению из утраченных территорий, а также из других европейских стран, где до войны часто веками проживали немцы, подверглось около 12 млн человек. Немцы изгонялись из Румынии, Венгрии, Югославии, Чехословакии и Польши. В ходе депортации погибло 2 млн человек.

Авиации союзников не удалось разрушить немецкую промышленность, которая не снижала производства вооружений, несмотря на все бомбардировки. Однако немецкие города, жилье миллионов людей, храмы и общественные центры превратились в руины. Проезжая по Германии сегодня, спустя шестьдесят с лишним лет, видишь документальные кадры руин на месте романских и готических соборов восстановленных спустя десятилетия после войны. В целом 600 тыс. гражданских лиц погибло в результате бомбардировок Германии и 800 тыс. были ранены. Согласно отчету официальной счетной комиссии, опубликованному в марте 2010 года, в ходе знаменитой бомбардировки Дрездена 13–15 февраля 1945 года погибло 25 тыс. человек. А в ходе налета на Гамбург, в конце июля 1943 года, в котором участвовали 3 тыс. бомбардировщиков, было уничтожено 4/5 всей жилой площади.

Германия была оккупирована победителями и расчленена. Политический режим и значимые параметры социально-культурной жизни задавались странами-победителями. Поражение вылилось в раздел страны на два государства, который удалось ликвидировать только через 45 лет — в октябре 1990 года.

Что же произошло? В рамках нормального демократического процесса народ Германии привел к власти национал-социалистскую партию и ее лидера А. Гитлера. Под их руководством немцы разрушили все демократические институты, выстроили тоталитарный режим, обрушили репрессии на головы назначенных “внутренних врагов” (цыган, евреев) и, наконец, развязали мировую войну, в ходе которой Германия попрала все писаные и неписаные законы ведения войны и обращения с населением оккупированных стран. Во что это вылилось для народа Германии, мы описали выше. Немцы заплатили за все и сполна.

История — не нравоучительный мультфильм для детей младшего школьного возраста, в котором “злые” волк и лисица уходят посрамленные и все кончается славно. Историческое возмездие накрывает целые народы. При этом страдают и гибнут совершенно беспомощные люди. Такова природа исторического бытия. Осмысливая эти события, исключительно важно помнить, кто напал, кто развязал цепь насилия и вызвал из небытия всадников Апокалипсиса. На ком лежит преимущественная историческая ответственность.

Историческое возмездие часто оборачивается тем, что гибнут немощные старики, женщины и дети. Но это те самые женщины и дети, мужья и отцы которых вместо того, чтобы взорвать обезумивших тиранов, ведущих страну к историческому небытию, и развешать на ближайших фонарях активных сторонников режима, множили преступления и гибли в бессмысленном противостоянии армиям антигитлеровской коалиции.

Случай Германии представляет для нас особый интерес, поскольку немцы 1933–1945 годов демонстрируют понимание гражданского долга, соответствующее тому, которое веками внедряется в российское сознание. Если вспомнить о том, что Россия и Германия вырастили две великие тоталитарные идеологии ХХ века, такая перекличка объяснима. И это тем более заслуживает внимания.

Вплоть до акта о безоговорочной капитуляции немцы до последнего вздоха сохраняли лояльность своему (заметим: законному) правительству и стране. В этой позиции содержится важная логическая подмена. Часть никогда не равна целому. Ни один политический режим не равен стране и народу. Политические режимы и политические системы приходят и уходят, а народы, которые подпадают под обаяние той или иной идеологии или политической системы, остаются. При всех обстоятельствах интересы нации шире и стратегически значимее установок зашедшего в тупик правящего режима, который, подчиняясь инстинкту самосохранения, стремится утащить собственный народ в небытие. В своей демагогии авторитарные лидеры систематически представляют борьбу с правящим режимом как борьбу с народом и государством. Это — ложь. Ни один правящий режим не равен народу, и в критические моменты истории данная истина открывается самому верноподданному сообществу, сохранившему остатки вменяемости. В тех же случаях, когда такая эволюция заблокирована, наступает полномасштабная катастрофа.

В этой связи поучительно обращение к истории воздушной войны над территорией Германии. В воздушной войне союзники ставили перед собой две цели — “поколебать индустриальную и экономическую мощь Германии” и “подорвать моральный дух немецкого народа в той мере, чтобы Германия утратила способность к военному сопротивлению”. Как признает генерал Типпельскирх, к 1943 году устанавливается “безраздельное господство авиации противника в воздушном пространстве над Германией”. Однако союзникам не удалось как разрушить военно-промышленный потенциал страны (к лету 1944 году Германия вышла на пик производства вооружений), так и подорвать моральный дух населения. В германском обществе не зародилось отчаяния и стремления остановить войну любым способом.

Англичане и американцы исходили из простой логики. Фронт пролегал где-то далеко. Фашистская пропаганда систематически извращала реальное положение вещей. Массированные бомбовые удары обогатят население Германии новым жизненным опытом, который позволит осознать, что фашистский режим ведет страну к катастрофе. Бомбардировка содержит в себе послание к обществу, подвергающемуся этому воздействию. На случай, если это послание не будет расшифровано, над Германией разбрасывались листовки, в которых командующий бомбардировочной авиации Великобритании маршал Артур Харрис сообщал: “Мы выбомбим Германию — один город за другим. Мы будем бомбить вас… пока вы не перестанете вести войну”.

Берлинский историк Йорг Фридрих так формулирует замысел союзников: “От немцев требовалось скинуть нацистов. То, что ожидаемый эффект не был достигнут и восстания не случилось, объяснялось лишь тем, что подобные операции раньше никогда не проводились. Никто не мог представить, что гражданское население выберет бомбежки. Просто, несмотря на чудовищные масштабы разрушений, вероятность умереть под бомбами вплоть до самого конца войны оставалась ниже, чем вероятность гибели от рук палача в случае, если гражданин проявлял недовольство режимом”.

На наш взгляд, объяснение, предлагаемое Йоргом Фридрихом, звучит неубедительно. Проблема глубже элементарного расчета, исходящего из инстинкта самосо-
хранения. Страх гибели от рук палача не остановил ни террористов-народовольцев, ни революционеров самых разных мастей и оттенков во всем мире. Между тем мотивация к действию, которую конструировали союзники, была действительно предельной. Вероятность гибели от рук палача оставалась высокой в том случае, если антиправительственное выступление носило единичный характер. Если же в тылу сражающейся страны поднимаются тысячи и десятки тысяч, власть рушится в один день. В этом убеждают Февральская 1917 года революция в России и Ноябрьская революция 1918 года в Германии. Дело в том, что в сознании среднего носителя немецкой идентичности не содержалось самой модели народного антиправительственного восстания.

Ошибка союзников задавалась культурной дистанцией между англосаксонским духом, с его пониманием лояльности и гражданского долга, и духом германским, покоящемся на приверженности дисциплине, культу государства и безграничной нерассуждающей лояльности. Англичанин с американцем твердо знают, что власть существует для общества и легитимна постольку, поскольку устраивает это общество. Для того чтобы восстать против своего короля и развернуть движение за независимость (Бостонское чаепитие 1773), американским колонистам было достаточно сомнительного закона английского парламента, ущемлявшего их экономиче-
ские интересы.

Союзники исходили из того, что достаточно будет убедить немцев: фашизм ведет страну к катастрофе. Вероятно, также мыслили бы греки эпохи Перикла. Однако немецкий бюргер вел себя иначе. Утром он хоронил трупы, а днем и вечером работал на заводах и фабриках, продлевая агонию обреченного режима. Как пишет генерал Ганс Румпф, если разрушалось здание завода, станки продолжали работать под открытым небом. “В то время как бой велся уже на отвалах, горняки в шахте еще продолжали работать. Машины останавливались только тогда, когда танки уже въезжали в заводские дворы”. Кто-то может усмотреть в этом некое величие. Величие преданности стоящей выше всех и всяческих расчетов. Кто-то — недостойную свободного человека рабскую преданность тирану. Тирану, уничтожающему на твоих глазах родину.

У читателя может возникнуть вопрос: а существует ли в принципе другая возможность поведения в столь трагической ситуации? Существует. И эта возможность была продемонстрирована союзниками Германии. В Италии фашисты пришли к власти задолго до Гитлера — в 1922 году. В середине 20-х Муссолини выстроил полицейское государство. В 1928 году все политические партии были запрещены, в Италии утверждается однопартийная диктатура. Создавая империю, Италия захватила Эфиопию и Албанию. Вступив во Вторую мировую войну на стороне Оси, Италия воюет в Греции, Африке (Эритрея и Сомали). Однако к 1943 году ситуация стала меняться. Разгром итальянцев и немцев под Эль-Аламейном, капитуляция итальяно-германских войск в Тунисе и, наконец, высадка союзников в Сицилии (лето 1943-го) поставили под вопрос судьбы итальянского государства. В стране распространились пораженческие настроения; в Милане и Турине прошли массовые забастовки. Рабочие выходили на демонстрацию с требованиями: “Хлеба, мира и свободы!”. В верхушке фашистской партии сложилось убеждение в необходимости смещения Муссолини и выхода из войны. 24 июля 1943 года после бомбардировки Рима Большой фашистский совет потребовал отставки Муссолини и передачи власти королю. Муссолини удалось локализовать этот кризис, но на следующий день он был вызван на аудиенцию к королю и там арестован. Правительство во главе с маршалом Бадольо начало секретные переговоры с англо-американцами, а 27 июля было объявлено о роспуске фашистской партии.

Гитлер выкрал арестованного Муссолини, оккупировал север Италии, создал марионеточную “республику Сало во” главе с Муссолини, но это уже ничего не меняло. На севере Италии разворачивается движение Сопротивления. К лету 1944 года численность итальянских партизан составляла 100 тыс. человек. Италия самостоятельно вышла из войны, а итальянский народ сверг фашистский режим. Эти обстоятельства задали совершенно иную судьбу Италии в последние годы мировой войны и в послевоенный период. Итальянский народ (и в лице элиты, и в лице самых широких народных масс) продемонстрировал существенно иное видение лояльности правящему режиму и здоровый инстинкт самосохранения.

Не менее драматические события разворачивались в Румынии. Фашистское движение “Железная гвардия” существовало в стране с 1927 года. Замешанный на православии, роднящем легионеров с русскими дореволюционными черносотенцами, румынский фашизм был неуправляемым и слабопредсказуемым движением. В 1940 году “Железную гвардию” постигла судьба отрядов штумовиков СА под руководством Эрнста Рема. Власть перешла к военному диктатору маршалу Антонеску. Юный Король Михай I не располагал реальной властью и был при кондукаторе (румынский аналог фюрера) Антонеску символической фигурой. В июне 1941-го Румыния вступила в войну с СССР на стороне Германии.

Пока война шла на территории противника, Антонеску мог спать спокойно. Однако сокрушительный разгром немецко-румынских войск под Яссами и Кишинёвом до предела обострил внутриполитическую обстановку. Высшие государственные и военные деятели устанавливали связь с оппозиционными партиями и начали обсуждать подготовку к восстанию. В этих переговорах активно участвовал король. Развитие событий на фронте ускорило наступление антиправительственного восстания, которое вспыхнуло 23 августа.

В тот же день король вызвал диктатора на аудиенцию и потребовал немедленного перемирия с Советским Союзом. Услышав отказ Антонеску, который шумно возражал, король сказал: “Господин маршал, мы оба дадим ответ перед Богом и историей!” — и с этими словами вышел из помещения, в которое вошел офицер с тремя сержантами и арестовал разъяренного кондукатора. Было сформировано коалиционное правительство. Оно объявило о выходе Румынии из войны на условиях ми-
ра, предлагаемых союзниками, и потребовало от немецких войск покинуть территорию страны. После отказа немецкого командования и бомбардировки Бухареста правительство объявило войну Германии. Румыния вошла в состав антигитлеровской коалиции и участвовала в военных действиях. Румынский народ спас страну от участи уничтоженного и разгромленного противника.

Можно сказать следующее: монархия располагает альтернативным источником легитимности, стоящим вне политики и не тождественным обанкротившимся фашистским режимам. Это обстоятельство позволило найти политическое решение и оформить смену режима. Но это относится к Италии и Румынии. Финляндия — республика. Советско-финская война шла с 1941 года. К августу 1944 года, когда положение на советско-финском фронте находилось в зоне между угрожающим и безнадежным, финский парламент сменил президента страны, и в сентябре новый президент Маннергейм прекратил боевые действия по всему фронту. Через несколько дней было подписано советско-финское перемирие. Армия страны начала боевые действия против немецких войск, находившихся на севере Финляндии.

Союзники, разворачивавшие бомбардировки Германии, ожидали развития событий по одному из описанных сценариев. Однако этого так и не произошло. В Германии не обнаружилось ни организованных, ни стихийных ресурсов сопротивления не просто обанкротившемуся, но уничтожающему страну режиму.

Обращаясь к истории германского Сопротивления, мы обнаруживаем не слишком многочисленные структуры: организацию Шульце–Бойзена–Харнака в Берлине, группу X. Хюбнера в Гамбурге, группу студентов Мюнхенского университета “Белая роза”. Дальше листовок и брошюр, призывавших к свержению нацистов, дело не дошло. Разумеется, эта ситуация характеризует политический режим и эффективность работы гестапо, но не только. Антифашистские настроения не пользовались широкой поддержкой населения. Немецкий обыватель ограничивался антиправительственными анекдотами.

Совершенно иное дело так называемый “заговор 20 июля 1944 года”. Под этим обобщающим названием скрывается длительная и драматическая история широкой и разветвленной группы заговорщиков, принадлежавших к военной элите Германии. Сообщество (несколько групп, взаимодействующих между собой) возникло в 1938 году и планировало антинацистский переворот с целью предотвращения будущей войны. Планы заговорщиков нарушались разными обстоятельствами изменчивой внешне и внутренне политической обстановки. Характерной особенностью этого сообщества была нерешительность, в силу которой очередные планы заговора не реализовывались и откладывались на более благоприятное будущее.

Со временем план переворота претерпел значительную эволюцию. К нему подключалось все больше высокопоставленных офицеров. Несколько попыток убийства Гитлера не сработали по техническим причинам (не сработало взрывное устройство, Гитлер раньше времени покинул помещение). Наконец после нескольких неудачных попыток полковник Клаус фон Штауффенберг 20 июля 1944 года взорвал бомбу в портфеле, оставленном им в комнате, где проходило совещание с участием Гитлера. В силу случайных обстоятельств портфель с бомбой был отодвинут от Гитлера, и фюрер остался жив.

Взрыв произошел около полудня. Далее для ареста фашистских лидеров и локализации СС планировалось использовать части резервной армии, которыми командовали заговорщики. Однако прозвучавшие по радио сообщения о том, что Гитлер жив, разрушили планы заговора. Армейские офицеры не пошли на участие в перевороте при живом Гитлере. К полночи путч был подавлен. Штауффенберг и трое его товарищей были расстреляны во дворе штаба резерва, неудачно стрелявшийся генерал-полковник Людвиг Бек был добит одним из охранников. Начались аресты заговорщиков.

Вернемся к нерешительности путчистов. С каждым днем ситуация становилась все более безысходной, а переворот снова и снова откладывался и переносился до более благоприятной ситуации. Это обстоятельство не имеет отношения к морально-психологическим качествам участников заговора. Эти люди спасли честь немецкого народа и доказали мужество ценой собственной жизни. Их выжидательные позиции отражали не столько консервативные взгляды многих заговорщиков, сколько трезвое понимание доминирующих общественных настроений. К примеру, покушение дважды отменялось, поскольку заговорщики считали, что надо одновременно убить не только Гитлера, но Геринга и Гиммлера, а такая комбинация фашистских вождей не складывалась. Заговорщики осознавали: законопослушный немец примет переворот, если узнает, что вся фашистская верхушка погибла и армия законно взяла власть в свои руки.

Дело не в случайных обстоятельствах, обеспечивших выживание фюрера. Дело в качественных характеристиках сознания среднего немца. Между сознанием представителей консервативной военно-политической элиты Германии, принявшей участие в заговоре, и массовым сознанием немецкого народа пролегала пропасть. И эта пропасть грозила провалом заговора, что, собственно, и случилось. Одетые в военную форму соотечественники путчистов, которые с детства впитали в себя науку подчинения, но не научились думать и поступать в соответствии со своим нравственным выбором, в критический момент избрали сторону Гитлера. А в Италии, Румынии и Финляндии народ и вменяемая часть элиты оказались по одну сторону баррикад.

Сравнивая результаты антифашистских переворотов, можно заметить, что политическое пространство Германии было вытоптано и зачищено несравненно сильнее, нежели у союзников. Государственный террор — мощнее, а контроль над всеми сторонами жизни — всеохватнее. С этим можно согласиться, зафиксировав: все это сделали не некие анонимные нацисты, но сами немцы. Это они громили противников фашизма, отправляли в концлагеря обреченных, писали доносы, “поддерживали и одобряли политику партии и правительства”, а затем шли умирать на поле боя во имя величия фашистской идеи. Обобщенно все это называется исторический выбор народа. В силу самых разных причин итальянцы или румыны не были настолько тверды в выборе фашизма. Созданные ими системы не достигли таких высот, что и позволило в критический момент переиграть историческую ситуацию.

Пример Германии хорош тем, что может быть представлен в цифрах и наглядных образах, но он далеко не единственный. На самом деле каждый народ, переживая эпохи стратегического ветвления исторического пути, совершает некоторый выбор и несет за него всю полноту исторической ответственности. Формы, в которых наступает эта ответственность, многообразны. Говоря об ответственности, мы не имеем в виду только кары или расплату. Это могут быть вполне позитивные результаты. Речь идет о последствиях стратегического выбора, которые закономерно и неизбежно наступают как результат такого выбора.

В 988 году политическая элита Киевской Руси приняла в качестве государственной религии страны христианство православного обряда. Этот выбор больше тысячи лет определяет исторические судьбы наследников Киевской Руси. В 40-е годы XIII века князь Александр Невский избирает стратегию союза с Ордой и противостояния Западу. Эта стратегия задала создание Российской империи и устойчиво наследуется последние семьсот лет. В 1922 году в России закончился пятилетний референдум по поводу выбора стратегического пути развития России, который принято называть Гражданской войной. В ходе референдума русский народ выбрал стратегию большевиков. Последствия этого исторического выбора народы Российской империи несут без малого сто лет.

Обыденное сознание исходит из того, что последствия — это что-то близкое и, так сказать, непосредственное. В реальности последствия исторического выбора реализуются на самых разных исторических дистанциях. Обратимся к выбору 1917–1922 годов. Коллективизация и голодомор на Украине и юге России относятся к ближнесрочным последствиям; всеобщее начальное, а затем среднее образование, Днепрогэс, Магнитка, Гагарин в космосе — к среднесрочным; вымирающее Нечерноземье и спивающееся население малых городов — к отдаленным последствиям.

За исключением ситуаций гражданских войн, стратегический выбор совершает политическая элита. Народ принимает выбор элиты, и в этот момент на него ложится вся полнота ответственности за избранное направление развития, за те параметры общества и государства, которые вытекают из сделанного выбора. Народ самым непосредственным образом ответствен за действия своего правительства. Более того, ответственность народа носит преимущественный характер, поскольку элите свойственно перекладывать тяготы и невзгоды на плечи широких масс.

Надо сказать и о том, что самая совершенная демократия не гарантирует единственно верных решений. Декларации о том, что воля народа священна, как правило — элемент авторитарной демагогии, освящающей ритуалом псевдодемократической легитимации реализацию своих интересов. Демократия стоит на постоянной рефлексии всего общества по поводу результатов принятых ранее решений, предполагает самый широкий диалог по вопросам, осознаваемым обществом как актуальные, и изменение, перерешение в тех случаях, когда большая часть общества приходит к убеждению, что прошлое решение было ошибочным или порочным. В противном случае исторические заблуждения народов корректируют стратегическая авиация противника и оккупационная администрация. Разумеется, это крайний вариант, но далеко не единичный. Вспомним, например, Японию. Есть и более печальная перспектива — медленное вымирание и схождение с исторической арены. Постигая логику истории, не следует упускать из виду и такую перспективу.

Идея гражданского долга исходит из того, что каждый гражданин обязан осмысливать настоящее, прошедшее и перспективы на будущее, вырабатывая свое отношение к актуальной политике страны. Здравый смысл и чувство самосохранения, ответственность за родных и близких требуют деятельного участия каждого гражданина в делах государства. Иными словами, гражданский долг требует политической субъектности. Так понимает мир европейская демократическая традиция.

Участие в политическом процессе многогранно. В лоне демократических обществ постоянно рождаются новые формы политической самореализации (вспомним об Интернете), а потому пространство политической активности не поддается исчерпывающему описанию. Это и электоральная активность, и обсуждение актуальных общественно-политических проблем, и участие в работе политических партий и общественных организаций, митинги, шествия. Всего не перечтешь.

Гражданский долг требует от зрелого человека определиться в политическом пространстве. Устойчивые политические убеждения: неотъемлемая компонента личностной зрелости. Разумеется, убеждения могут меняться. Но не пять раз на дню. Политические убеждения, так же как мировоззрение, как религиозные убеждения, есть результат становления личности. Если они меняются, то в результате сложных и мучительных раздумий, когда изменяется сам человек, пересматривая краеугольные основания сложившейся картины мира.

Политические убеждения предполагают солидарность с политическими силами и движениями, выражающими близкую тебе позицию. Когда пожилые люди выходят на митинг или шествие, которое разгоняет полиция, они руководствуются гражданским долгом. Тем не менее солидарность с близкими политическими движениями не означает механической лояльности. Если позиция “твоей” политической партии по тем или иными принципиальным вопросам вызывает протест, в полном соответствии с велением гражданского долга гражданин голосует за других политиков. Динамика электорального поведения граждан — важнейший механизм обратной связи. Выборы позволяют объективировать, выразить в количественных характеристиках поддержку той или иной идеологии и политической практики.

Особого внимания заслуживает сфера муниципального самоуправления. В России, в силу тотемистического переживания власти традиционным человеком, политика сводится к высшему уровню правящей бюрократии. Политика — это Власть, то есть — Правитель и назначенное им правительство. В сознании миллионов людей политическое пространство ограничено Московской кольцевой автодорогой. Между тем в зрелом демократическом обществе региональные парламенты и местное самоуправление исходно первичны и представляют собой базу общенационального уровня политики. Местное самоуправление — школа, которую проходит каждый гражданин, участвуя в работе школьного совета, избирая шерифа, выступая на собраниях жителей по поводу проблем “нашего” района, улицы, собственного дома. В эпохи усиления центральной власти муниципальное самоуправление в Европе оставалось очагом демократии, из которого со временем вырастала демократия общенациональная.

Далее, существует специальная сфера политической активности самых широких масс, связанная с необходимостью постоянного зоркого наблюдения за властью. Этот аспект гражданского долга исходит из презумпции опасности оставлять власть без присмотра. Зрелый гражданин осознает, что понятие “государство” предполагает динамическое единство, целостность общества и правительства, в которой полюс правительства, политики и бюрократия находятся под пристальным и неусыпным вниманием общества, готового к любым действиям, необходимым для того, чтобы заставить элиту вести себя пристойно, выполняя свой гражданский и конституционный долг. Граждане знают: на свете нет силы, которая может заставить чиновников и политиков действовать в общенациональных интересах, кроме политически активного гражданского общества.

Ход мысли, которая рождает это направление политической активности, простой. Власть не есть сакральная сущность. Она не блага — ни по понятию, ни актуально. Бюрократы и политики — живые люди. Волею обстоятельств в их руках оказываются огромные ресурсы. Стоит оставить этих господ без присмотра, и, движимые естественной человеческой природой (как говорил Руссо, “люди не добродетельны”), они вступят на путь своекорыстного использования властных ресурсов и отчуждения общества от власти. Самые разнообразные злоупотребления, коррупция, принятие важных решений за спиной общества, закулисные сделки и соглашения внутри страны и за ее рубежами, безудержная пропаганда, промывание мозгов обывателя и, наконец, полное отчуждение общества от государства вырастают как неизбежное и закономерное следствие нарушения или полного отсутствия постоянного наблюдения общества за властью на всех уровнях от муниципального совета до президента и парламента.

Одна из самых сложных проблем формирования демократической традиции в традиционно деспотических обществах связана с отсутствием описанной нами традиции постоянного всеобщего присмотра за бюрократами и политиками. Как живут, во что одеваются, где учат своих детей, какие интрижки заводят на стороне, какие подарки делают своим любовницам? За всем этим стоит не праздный интерес обывателя к обстоятельствам личной жизни “больших людей”, а четкое понимание: стоит оставить этих господ без присмотра, и у них на сапогах сами по себе начнут отрастать шпоры, а на спинах граждан — седла. Деспоты и диктаторы всегда живут за высоким забором. Обстоятельства их жизни скрыты от обывателя. В демократическом обществе политики просматриваются со всех сторон. За ними постоянно охотятся журналисты-“разгребатели грязи”, политические конкуренты, оппозиционеры. На этом стоит устойчивая демократия.

Помимо этого, зрелое гражданское общество контролирует все, до чего можно добраться, что можно проконтролировать. Требует публичности принятия решений, прозрачности расходование бюджетных средств, раскрытия архивов и т. д. Власть всегда и при всех обстоятельствах должна быть под контролем. На этом стоит западная демократия.

Наконец, гражданский долг требует защищать демократию, то есть — противостоять тенденциям сворачивания демократии и авторитарного дрейфа общества. К этому аспекту гражданского долга мы еще вернемся. Здесь можно заметить следующее: демократия существует ровно до тех пор, пока большая часть общества видит в демократии фундаментальную ценность и готова защищать ее всеми доступными средствами. Если же общество индифферентно к демократическим ценностям: не видит достоинств демократии, не идентифицирует себя с демократическим космосом, не понимает, как это может существовать общество, управляемое волею населения, мыслит мир в другой схематике, — демократия неизбежно вырождается, превращаясь сначала в пародию, а затем в кошмар.

Классический деспотизм исходит из строго противоположной трактовки социально-политического бытия. Государство есть сакральная сущность, доступная узкому кругу жрецов Власти. В пределе бремя принятия решений и ответственности перед богами лежит на Правителе. Долг подданных — повиновение и послушание. Всяческое обсуждение политических и государственных проблем (а тем более “высоких персон”!) подданными, не прикосновенными к Власти, если не прямой бунт, то опасное вольнодумство. XX век породил палитру переходных форм: авторитарные популистские режимы, идеократические диктатуры, классические деспотии, украшенные рюшечками из арсенала парламентской демократии. Здесь отчуждение масс от политики происходит на фоне использования пародируемых парламентских процедур и демократической фразеологии. От массового человека часто требуется не отчуждение от политики, но энтузиастическое принятие транслируемой сверху картины мира. Одним словом, “народ и партия едины”.

Размышляя над этими проблемами, надо осознавать принципиально важное обстоятельство: субъектность, вообще говоря, носит стадиальный характер. Человек не рождается полноценным субъектом. Субъектом его делает социально-культурная среда. Одни культуры противостоят формированию субъектного начала, другие способствуют этому. Соответственно этому качественному разделению политическая карта мира делится на страны, тяготеющие к деспотическим формам правления, и страны, тяготеющие к демократии.

Иными словами, основания деспотического или демократического устройства коренятся в культуре. В этом смысле деспотические режимы не отчуждают массы от политики. Массы эти до политики не доросли и сторонятся ее инстинктивно. Однако, вопреки иллюзиям обыденного сознания, мир не статичен. Феномен модернизации охватил весь мир, а природа модернизированных обществ такова, что требует участия в политике всего общества. Требует в самом буквальном смысле. Деспотические и тиранические режимы неэффективны, малоустойчивы, слабо прогнозируемы в своем поведении для мирового сообщества. Часто они агрессивны, провоцируют конфликты, влезают в военные авантюры. Формирование зрелых демократических институтов и гражданского общества гарантирует вменяемый характер политических режимов.

Традиционный мир держится на патернализме. Власть, помещик, семейная и племенная иерархия во все времена берут на себя бремя принятия решений и ответственность за “пасомых”. Мир динамики разрушает патерналистский космос. Маленький человек оказывается один на один с миром. Однажды он обнаруживает, что нет более “начальства”, которое должно “накормить людей и дать людям работу”. В этой ситуации можно выжить только став взрослым, то есть — двинувшись по пути субъективизации. Поколение, на которое свалилась такая перемена, чаще всего впадает в ступор и тихо вымирает. Массовое нарастание субъектного начала начинается со следующей генерации и происходит в чреде поколений. Прежде всего, формируется экономическая и социальная субъектность. Но на некотором этапе модернизирующийся человек обнаруживает, что отчуждение от политики противоречит его интересам. Тут-то он начинает по-настоящему интересоваться политикой и вступает на путь становления гражданина.

Другой вектор нарастания политической субъектности связан с процессами информационной и культурной глобализации. Как было показано выше, мировое соо-
бщество заинтересовано в трансляции ценностей правовой демократии и повсеместном формировании демократических институтов. Доминирующая в глобальном сообществе культура создается в лоне евро-атлантической цивилизации и транслирует демократические ценности через СМИ, массовую и элитарную культуру. Процесс приобщения к этой культуре принимает разные формы, но происходит во всем мире. Современная информационно-культурная среда даже не убеждает, а постулирует как самоочевидное, что все настоящее, престижное, полноценное, достойное приличного человека связано с ценностями свободы, демократии и законности. Что мир должен стоять на нерушимых правах человека, и если где-либо это не так, то это нарушает фундаментальные законы бытия.

Любые полицейские меры, любая контрпропаганда в борьбе с описанным воздействием бессильны. Единственное препятствие на пути демократической системы представлений — стадиально-культурный барьер между миром традиционного человека и идеологией свободы. Чеховский Фирс неуязвим для современной культуры. Но уже внуки Фирса, получившие какое-никакое образование и живущие в городе, подпадают под ее обаяние. А уберечь подданных от жизни в городе и образования в условиях модернизации нет никакой возможности.

Все эти процессы и задают широкую трансформацию сознания, одним из моментов которой выступает демократическая трактовка гражданского долга. Разумеется, выше изложена самая общая схема. Пробуждающиеся к политической субъектности традиционные/полутрадиционные массы сплошь и рядом приводят к власти малосимпатичные, а то и чудовищные режимы. Но это никогда не проходит даром. Народы, избирающие путь агрессивной несвободы, получают жесткий урок в школе истории. Рано или поздно, демократически-правовая традиция усваивается всеми, кто не готов сойти с пути исторической динамики.

Так какова же природа гражданского долга, как складывается и работает сознание, исходящее из идеи гражданского долга? Начнем с того, что понимание гражданского долга принципиально и неустранимо субъективно. При том, что можно сформулировать некоторые общие рамки (благо нации и государства, торжество справедливости и т. д.), трактовка гражданского долга в каждой конкретной ситуации задается мировоззрением, политическими и нравственными позициями, социальным опытом и т. д. Понимание гражданского долга — сфера свободного и суверенного выбора каждого человека и, соответственно, сфера полноты ответственности за этот выбор. Более того, не существует некоторой внешней позиции, системы критериев, которая позволила бы безапелляционно судить о том, какая трактовка гражданского долга “правильная”. Только с позиции исторической ретроспективы можно формулировать обобщающие суждения на этот счет. А в реальном масштабе времени мы можем зафиксировать: эта позиция нам ближе, это для нас чуждо, а это — вызывает омерзение.

В практическом плане сказанное означает, что носители разных трактовок гражданского долга вступают в неизбежный конфликт. В начале 30-х годов боевики “Рот Фронта” и штурмовики СА проламывали друг другу головы. При этом каждое из движений исходило из собственного понимания гражданского долга. Понимание гражданского долга множественно так же, как множественны политические платформы и программы. Зрелый гражданин обречен искать наиболее близкое ему движение или создавать собственное. В этом — одна из граней бремени политической субъектности.

В результате такого размежевания происходить политическое структурирование общества. Только размежевавшись, можно узнать, что доминирует, к чему склоняется общество, какие позиции пользуются влиянием. Иными словами, политическое позиционирование является гражданским долгом каждого человека. Именно это имел в виду Солон.

В общем случае гражданский долг требует толерантности к иными позициям и предполагает навыки диалога. Ибо зрелая демократия — это вечный торг и компромисс между различающимися и противостоящими позициями. Гражданский долг повелевает охранять государство, уберегая его от силового противостояния граждан. Но эта норма не является абсолютной. В тех случаях, когда гражданин приходит к убеждению, что политический режим губителен для общества и власть ведет страну к катастрофе, он вправе развернуть любые формы борьбы.

Гражданский долг требует борьбы с тираническими тенденциями, реализуемыми наличным политическим режимом. Граждане должны противостоять авторитарному/тоталитарному дрейфу общества, отказу от демократических ценностей, выхолащиванию демократических процедур. Противостоять любым покушениям на за-
крепленные в исторической традиции и конституции права и свободы граждан. Европейская политическая традиция стоит на том, что в этой борьбе нет и не может быть компромисса.

Здесь надо сказать несколько слов о динамике представлений о тирании и динамике понятийного строя современного языка. Зародившиеся во времена Античности понятия “тирания” и порожденная ею тираноборческая традиция были
востреованы в эпоху Средневековья. Понятие тирании актуализуется в городах-государствах Средней и Северной Италии. Утверждая ценности свободомыслия и гуманизма, эпоха Просвещения активно противостоит тирании и деспотизму. Эпоха великих буржуазных революций связывает понятие тирании с проблемой свободы вероисповедания. Насилие над свободой совести трактуется как тирания. На этапе формирования конституционных режимов тираноборческая традиция была востребована с новой силой. Дж. Локк разрабатывает принципы демократической революции. “Право народа на восстание против тирании” наиболее последовательно развито Локком в работе “Размышления о славной революции 1688 года”. Американская революция (1763–1783) базируется на идее народного суверенитета. Великий американец Томас Джефферсон произнес прекрасную фразу: “Когда народ боится правительства — это тирания. Когда правительство боится народа — это свобода”. Джефферсон обосновывал право народа на восстание против тирании. В XIX веке тираноборческие идеи и фразеология используются революционерами самых разных мастей и оттенков. Эти процессы затронули и Россию. По крайней мере, начиная с декабристов тираноборческие идеи входят в отечественное сознание. Позднее (с 80-х годов XIX века) тираноборческий дискурс воспроизводится террористическими движениями. Идеологи террора оправдывают свои действия и формируют сочувственное к ним отношение в обществе, апеллируя к тираноборческим мотивам.

Ко второй половине ХХ века понятия “тирания” и “тираноборчество” начинают восприниматься как идеологически окрашенные, вчерашние, неспособные дифференцировать ткань современного политического процесса и выразить природу политических режимов. Распространение парламентской демократии изживает описываемые понятийные конструкции. Там, где демократия утверждается как безусловная традиция, складываются иные механизмы политической борьбы. На месте понятия “тирания” утверждаются более нейтральные: диктатура, авторитарный либо тоталитарный режимы и др.

Впрочем, понятие тирания остается в самых основополагающих текстах, конституирующих параметры современного мира. В преамбуле ко Всеобщей декларации прав человека читаем: “Принимая во внимание, что необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения”. Иными словами, Всеобщая декларация прав человека не только прямо говорит о тирании, но признает восстание против тирании и угнетения в качестве последнего средства, к которому прибегают народы. В свете всего этого будем помнить: как бы мы ни называли политические режимы, угнетающие человека и лишающие его субъектности, перед нами вечные персонажи мировой истории — тирании и деспотии.

Формы борьбы с авторитарным/тоталитарным дрейфом исходно демократического (хотя бы по букве закона) общества подвижны, заданы сложной мозаикой факторов и многообразны. Невозможность политического противостояния, в рамках последовательно сужающегося политического пространства, выталкивает оппозицию за рамки легального политического процесса. Перед принципиальными противниками режима открываются драматические перспективы действий на грани права и чисто революционной, внеправовой борьбы. Это — перевороты, в случае неудачи нарекаемые путчами, убийства диктаторов, гражданское неповиновение, отказ от сотрудничества с властью, правозащитное движение, городская герилья, партизанское движение, народные восстания и собственно революции и т. д. Выбор в названном ряду альтернатив всегда драматичен и связан с моральной и правовой ответственностью субъекта. Такова природа гражданского долга.

Понятно, что возможности каждого человека и, соответственно, мера ответственности задаются его кругозором, социальным и иерархическим статусом. Возможности человека, принадлежащего к элите, неизмеримо шире возможностей маленького человека. Элита компетентна, субъектна, владеет широчайшим арсеналом средств реализации поставленных целей и преследования своих интересов. Наше убеждение состоит в том, что на элиту ложится основная историческая ответственность за поражения и катастрофы своего отечества. Однако потенциальная субъектность далеко не исчерпывается элитным слоем. Сын моряка Джузеппе Гарибальди не имел отношения ни к элите австрийской монархии, ни к элите итальянских государств. Но именно он стал лидером Рисорджименто (борьбы против иноземного господства за объединение раздробленной Италии).

Здесь можно заметить, что в революционные эпохи власть утрачивает монополию на формирование элиты. Среда непримиримой оппозиции или антиправительственных движений (в том случае, если эти структуры обретают поддержку населения) интенсивно порождает из себя контрэлиту, принимаемую и признаваемую обществом. Талантливые и честолюбивые революционеры вырастают в потенциальных национальных лидеров. Кто-то из них пополняет ряд павших героев, кто-то — доживает до смены правящего режима и берет на себя ответственность за страну.

Каждый человек, вне зависимости от происхождения и социального статуса, может вступить на путь противостояния неправедной власти. В этом нас убеждает история бесчисленных революций и широких народных движений, как в Европе, так и во всем мире. Другое дело, что это путь, сопряженный со многими потерями, а часто — смертельной опасностью. Позиция проверенного конформизма не в пример удобнее и в житейском смысле перспективнее. Долг — нравственная категория. Нравственное сознание различает добро и зло. Выбор в этом пространстве принципиально отвлекается от соображений относительно пользы и вреда, которые могут последовать в результате такого выбора.

Здесь надо заметить, что мы живем в культуре, из которой напрочь элиминировано представление о самоценности морального выбора. Российский обыватель живет в твердом убеждении, что психически здоровый человек себе во вред никогда и ничего не сделает. А если человек жертвует чем-либо, то делается это во имя будущих приобретений, славы, статусного возвышения и т. д. Рядом с этими построениями звучат резонерские вопрошания в духе: где же справедливость? К примеру, революцию делают идеалисты, а дивиденды получают примазавшиеся конформисты.

Идея о том, что в некотором смысле так и должно быть, неприемлема для средневзвешенного россиянина, ибо разрушает обывательскую картину мира. На то и существуют шустрые конформисты, чтобы быстро перекрашиваться и стяжать блага там, где непрактичные идеалисты упускают свой шанс. Каждый получает свое. Кто-то — сознание выполненного морального долга, кто-то — куда более осязаемые и вещественные сущности. Это не хорошо и не плохо. Это — нормально. Представление, согласно которому следование моральному долгу самоценно и эта максима может послужить основанием для нравственного поведения, не вписывается в устойчивую систему представлений миллионов. Между тем последние две с половиной тысячи лет по мере формирования нравственного сознания, в окружающем нас мире постоянно складываются общности людей, руководствующихся принципами и соображениями, слабо постижимыми массовым сознанием. Однажды они были названы “солью земли”.

Возможно, такое соображение — во все времена в любом обществе можно найти маргиналов, радикально ориентированных ниспровергателей всего и вся, не вполне адекватных врагов государства и существующего порядка вещей. Руководствуясь собственными убеждениями, эти люди могут не только призывать к революциям, переворотам и прочим радостям, но провоцировать конфликты и создавать проблемы. Нормальное, устойчиво демократическое общество с большими или меньшими издержками разрешает проблему крайнего радикализма.

Каждый человек наделен моральным правом призвать соотечественников к оружию, во имя свержения богопротивного/антинародного/губительного для страны режима. Подчеркнем, речь идет о моральном праве. С точки зрения буквы и духа закона такой призыв — преступление. Здесь мы сталкиваемся с проблемой правового конфликта, органически присущего революции. Любое самое либеральное государство вынуждено ограничивать свободу слова, запрещая призывы к свержению законной власти. Насильственное, то есть революционное, свержение происходит в том случае, когда большая часть населения приходит к убеждению о необходимости преступить закон и сменить государство. Итак, радикалы и революционеры вступают в борьбу с властью, апеллируя к обществу. Со своей стороны государство борется с радикалами, используя весь арсенал доступных ему средств. При этом оно, так или иначе, апеллирует к тому же самому обществу. А исход такой борьбы решает выбор всего общества.

Помимо радикалов, ориентированных на силовое противостояние, в устойчивых демократических обществах существуют сообщества радикалов, пребывающих в легальном пространстве. Они проводят шумные митинги и демонстрации, на которых яростно обличают преступления правящего режима и общую неправду мира сего. Издают в высшей степени радикальные газеты и журналы. Разоблачают, срывают маски, изрекают пророчества о скором и неизбежном крахе режима и насквозь прогнившей общественной системы… Проблема этих людей состоит в том, что названные издания выходят крошечными тиражами, а митинги и шествия собирают дежурных активистов и узкий круг сочувствующих. Нормальный западный обыватель сторонится радикальной тусовки и тяготеет к солидным политическим движениям. Так устроено устойчивое демократическое общество. Людям есть что терять. Они хотят оптимизировать, а не ниспровергать существующий порядок вещей.

Радикализм естествен и неизбежен, но в случае стабильного развития общества радикалы осваивают отведенное им пространство, не оказывая заметного влияния на ход вещей. Положение начинает меняться в эпохи кризиса, когда радикалы наращивают общественный кредит. Если же общество оказывается в тупике, радикальные решения общенациональных проблем выносятся историей на повестку дня. Важно понимать: при всех обстоятельствах решающим оказывается выбор всего общества.

Во всех революциях, восстаниях, широких народных выступлениях, в эксцессах, которые позже назовут мятежом, однажды наступает момент истины, критически важная точка выбора, в которой решается исход противостояния. Революции предполагают силовое решение проблемы. В некоторый момент армия или специальные подразделения получают приказ стрелять. Судьба революций решается в ту минуту, когда получившие этот приказ войска оказываются лицом к лицу с народом, вышедшим на улицы и площади страны. В сознании командиров, отдающих приказ открыть огонь, и рядовых, которым предстоит выполнить приказ, присутствует две силы, две мощные императивные сущности — “наша” власть и “наши” люди, народные массы. События, которые разворачиваются после отдания такого приказа, заданы силовым, объемным соотношением этих субстанций на момент выбора. И это не интеллектуально-логическая процедура. Это целостный, необыкновенно насыщенный эмоционально акт выбора той силы, которая ощущается как более мощная, императивная, побеждающая.

Неизбежно огрубляя, верность правящему режиму обратно пропорциональна вероятности реализации следующего сценария — в самое ближайшее время субъект выбора разорвут на части или повесят на ближайшем фонаре. Орднунг, дисциплина, долг, страх перед карающей дланью богоравной власти отступает перед неизмеримо более императивной силой идущего до конца коллективного “мы”, инстинкт растворения в котором восходит к древнейшим пластам человеческой психики. В тот момент, когда на улицы выходит критическая масса граждан, армия отказывается стрелять и переходит на сторону восставшего народа. Тоталитарные режимы создают специальные подразделения, “заточенные” на разгон и расстрел восставшего народа. Как правило, там служат люди, замазанные кровью сограждан, которым нечего терять. Но этих сил хватает для того, чтобы подавлять локальные выступления. Когда поднимается все общество, “тонтон макуты” разбегаются.

Дальше все просто. Если мощность народной стихии несоизмеримо сильнее режима, происходит скорая и часто бескровная революция. Если эти сущности соизмеримы и на стороне правящего режима стоят существенные социальные силы, разворачивается гражданская война. Если же сила на стороне власти, массовые выступления подавляются и торжествует правящий режим. Иного решения ситуация революционного противостояния не имеет. Для любого вменяемого человека ясно, что худой мир лучше доброй ссоры. Однако существует класс ситуаций, в которых силовое противостояние неизбежно. Каждый человек, для которого актуально понятие гражданского долга, обречен совершать выбор внутри этой драмы.

Мы отдаем себе отчет в следующем: правящая элита деспотических обществ зорко следит за тем, чтобы быдло стояло в стойле, и уберегает подданных от праздных размышлений и опасных параллелей. Однако наше убеждение состоит в том, что за рамками правящей элиты должен существовать дополнительный контур, осуществляющий рефлексию принятых решений и формирующий альтернативную позицию, который активизируется в чрезвычайных ситуациях и перехватывает управление. Отсутствие такого механизма несет в себе риск полномасштабных национальных катастроф. Но существование данного социально-политического механизма возможно лишь в том случае, если в обществе (или хотя бы в широко трактуемом элитном слое, способном к политической субъектности) утвердилось общеевропейское понимание гражданского долга. Игорь Яковенко, «Нева» 2011, №12

Канцлер ФРГ Ангела Меркель заявила, что не исключает возможности проведения специального саммита еврозоны в Брюсселе, передает агентство Франс Пресс.

Вечером в четверг в столице Бельгии начался саммит Евросоюза, на котором, как предполагается, будут обсуждаться совместные предложения Парижа и Берлина по реформированию структуры ЕС. Министр финансов Польши Яцек Ростовский сообщил журналистам в кулуарах саммита, что встреча лидеров ЕС может продлиться дольше запланированного и не завершится в пятницу.

В частности, Ангела Меркель и президент Франции Николя Саркози предлагают внести изменения в Лиссабонский договор (Договор о ЕС), предполагающие ужесточение контроля за размерами бюджетов и объемами госдолга входящих в союз стран. В противном случае ФРГ и Франция предлагают заключить новый договор 17 странами зоны евро и всеми теми, кто пожелает присоединиться к этому союзу. Свои предложения Меркель и Саркози объявили в понедельник, и с тех пор некоторые страны, в частности, Финляндия, Польша и Румыния уже высказались против реформы ЕС.

Ранее Саркози заявил, что у европолитиков, по его мнению, не будет "второго шанса" для спасения еврозоны. О реформе ЕС необходимо договориться на этом саммите ЕС, подчеркнул президент Франции.

Соглашение, заключенное в Брюсселе на саммите Евросоюза (ЕС), окажет положительное влияние на решения международных рейтинговых агентств по странам ЕС, в частности, Standard and Poor's (S&P), считает министр бюджета и пресс-секретарь правительства Франции Валери Пекресс.

"Я уверена, что мы действительно серьезно укрепили евро. Факты говорят сами за себя. Надеюсь, что (эта оценка) аналогично воспринимается и другими наблюдателями стран зоны евро", - приводит агентство Франс Пресс комментарий Пекресс по поводу угрозы со стороны агентства понизить рейтинги ряда стран евро зоны.

S&P накануне поместило в список на пересмотр с возможностью понижения долговой рейтинг Евросоюза, находящийся в настоящее время на наивысшем кредитном уровне - уровне "ААА". Кроме того, S&P в ночь на 6 декабря приняло решение поместить в список на понижение долгосрочные долговые суверенные рейтинги 15 из 17 стран зоны единой европейской валюты. В частности, в списке оказались все страны еврозоны с наивысшим кредитным рейтингом ("ААА"): Германия, Франция, Нидерланды, Австрия, Финляндия и Люксембург.

Ранее в пятницу председатель Европейского совета Херман ван Ромпей заявил, что участники саммита глав государств ЕС договорились лишь о том, что 17 стран еврозоны и шесть других государств создадут межправительственное соглашение по усилению координации экономической политики и фискальной дисциплины, не достигнув этого соглашения на уровне всех 27 стран ЕС.

Перед нынешним саммитом Париж и Берлин открыто заявляли о намерении продавить внесение существенных изменений в договор о ЕС, предполагающих ужесточение контроля за расходованием бюджетных средств и объемом госдолга стран-членов ЕС, или же заключение нового договора между 17 странами зоны евро и всеми теми, кто пожелает присоединиться к этому союзу.

Архангельскую область еще в советские годы называли всесоюзной лесопилкой. Здесь сосредоточены крупнейшие лесоперерабатывающие предприятия страны, на которых работают в настоящее время до 25 тысяч человек. Понятно, что в достаточно развитом в лесных отношениях регионе должны быть объективно сильны позиции отраслевого профсоюза. В начале ноября в Поморье его возглавил Алексей Костин, ранее руководивший первичной организацией ОАО "Соломбальский ЛДК". Новый председатель профсоюза работников лесных отраслей Архангельской области в интервью газете "Российские лесные вести" объяснил, каким ему видится конструктивный диалог между бизнесом, властью и простым работником.

- Алексей Николаевич, сегодня все говорят о второй волне кризиса. Евро лихорадит. Поскольку многие поморские лесопромышленники экспортоориентированы, ощущает ли лесная отрасль некоторые трудности в своей работе?

- Лесные и деревообрабатывающие предприятия, целлюлозно-бумажные комбинаты работают. Сезонные особенности лесозаготовки и технологический процесс производства взаимосвязаны, в течение года практически везде прошли плановые остановки на ремонт, но и они продолжались, как правило, не более 2 недель. Мы, конечно, отслеживаем экономические показатели работы предприятий, но, считаю, это - главная задача менеджмента, руководителей, а не наша. Задача профсоюза - обеспечить контроль за соблюдением на предприятиях трудового законодательства и - самое главное - обеспечением своевременной выплаты заработной платы.

- Хорошо, спросим по-другому. Каково настроение трудовых коллективов?

- Настроение рабочее. Есть сырье, есть производственные мощности, есть востребованность в конечном продукте. Но есть и переживания о будущем. Работники - люди грамотные, понимают необходимость модернизации и ее главное следствие - сокращение численности персонала. Вызывают опасения судьбы лесных поселков, где сокращены объемы лесозаготовки или приостановлена производственная деятельность.

- А как же Лесозавод №2, который уже больше месяца находится в состоянии техремонта?

- Ситуация с Лесозаводом №2 следующая. В конце ноября состоялась трехсторонняя встреча, где каждый из участников - представители Министерства природных ресурсов и ЛПК Архангельской области, руководство предприятия и профсоюз - изложил свои позиции. Мы нашли взаимопонимание с гендиректором и его командой. ОАО "Лесозавод №2" находится в состоянии ремонта. Часть персонала на рабочих местах, некоторые - в ежегодных оплачиваемых отпусках. Знаю, что до 15 человек находятся в состоянии простоя, но в отношении их соблюдается трудовое законодательство: им выплачивается 2/3 средней заработной платы. У профсоюза сегодня нет вопросов к предприятию в части выполнения трудового законодательства. До определенного момента была обеспокоенность по поводу перспективы развития завода. Но на встрече было четко заявлено: генеральный директор заинтересован в скорейшем начале работы, ведутся переговоры, массовых увольнений не будет, соблюдение законодательства в отношении работников гарантировано.

- Как вы оцениваете уровень социального партнерства в регионе? Что делает местная власть и бизнес для нормальной работы лесных специалистов?

- Уровень достаточно высокий. Показателем этого может служить то, что кризис 2008-2009 годов лесная отрасль Архангельской области пережила достойно. Да, возможно, не без потерь. Да, какой-то промежуток времени часть заводов стояла, а работники находились в простое или вынужденных отпусках. Но сейчас, в 2010-2011 годах все работает, все крутится. Следовательно, для того, чтобы пережить тот кризис, нужны были усилия не только бизнеса, но и власти. На период 2008-2009 годов у нас в Поморье было подписано трехстороннее соглашение между властью, бизнесом и профсоюзами. Каждый брал на себя взаимные обязательства, что способствовало определенной стабильности в лесной отрасли в тот сложный период.

- Сила профсоюза - в первичных организациях на местах. Как вы организуете их работу?

- Самое главное для "первички" - профсоюзный актив, который представляет все структурные подразделения и, как правило, входит в состав профсоюзного комитета. Именно он обеспечивает непосредственную связь с каждым работником, членом профсоюза и лучше многих знает проблемы и настроения трудового коллектива. Задача избранного председателя - найти таких активистов, создать им условия для работы и гарантии защиты от давления и планомерно выстраивать работу.

Весьма важным направлением деятельности я считаю процедуру заключения коллективного договора. Во-первых, это законный способ добиваться улучшения условий трудовой деятельности. Он активизирует всех заинтересованных, заставляет всерьез задуматься о проблемах и потребностях работников. Во-вторых, это сплачивает профсоюзную организацию. В-третьих, упорядочивает взаимоотношения с работодателем.

В 2010-2011 годах на Соломбальском ЛДК профсоюз прошел две колдоговорные кампании. Сначала мы продлили действующий коллективный договор с небольшими изменениями. А в дальнейшем, накопив опыт, подготовили и подписали с работодателем принципиально новый коллективный договор, который наряду с Трудовым кодексом РФ имеет законную силу и гарантирует работникам нормальные условия труда и достойную зарплату, сохранил все действующие социальные гарантии, дополнен пунктом об индексации заработной платы и значительно переработан в части гарантий в области охраны труда.

И не будем забывать о третьем направлении - организация досуга.

- Какие пункты в коллективных договорах вы считаете самыми важными?

- Самый важный пункт любого коллективного договора - это гарантии повышения заработной платы и ее индексация. Обязанность работодателя прописана в ст. 134 Трудового кодекса РФ. Архангельская областная организация профсоюза еще в 2010 году приняла решение способствовать тому, чтобы на местах, в первичках этот пункт был включен в коллективные договора. На ряде предприятий он прописан, по некоторым сейчас идут переговоры. Чаще всего именно по этому пункту разгораются жесткие споры, работодатель не готов их принять. Областной профсоюз считает, что индексация - это приведение зарплаты в соответствие с действующим уровнем цен, и ее нельзя совмещать с требованием повышения заработной платы.

- Есть какая-то формула, которая связана с инфляцией или средним уровнем зарплат в регионе?

- Каждая первичка вносит свои предложения. Кто-то привязывает это к проценту инфляции за квартал, полугодие или год, другой - к индексу роста потребительских цен, третий выводит размер индексации в зависимость от валютного курса и объема валютной выручки, которую получает предприятия. Критерии могут быть разные. Все эти вопросы обсуждаются достаточно болезненно, потому что это серьезные затраты предприятия. Работодатель не всегда к ним готов.

- Нередко можно услышать мнение, что в стране нарушаются права профсоюзов, имеют место гонения на их членов... Как можно от этого избавиться?

- От этого не избавиться, поскольку это естественная реакция работодателя на раздражитель, который находится у него под боком. И в Архангельской области есть наглядные примеры тому. Налицо основные тенденции: надавить на профсоюз и сделать все, чтобы снизить его авторитет, воздействовать на актив различными методами, создать волну резко негативного информационного давления через средства массовой информации.

Мы считаем, что давление как метод "общения" с профсоюзом - незаконный, он непорядочен с точки зрения социального партнерства и неэтичен в рамках корпоративной культуры. Если ты признаешь профсоюз как равноправного партнера, будь добр оставлять свои эмоции в кабинете, а на переговоры выходить в деловом настроении. Профсоюз, опираясь на поддержку всех своих сторонников, может и умеет противостоять подобным нападкам.

- Вы недавно были избраны руководителем профсоюза важной для Поморья отрасли. Каковы ваши планы по развитию профсоюзного движения в лесном комплексе региона?

- Тянуть это лямку. Прежде всего, поддержать и вдохновить на кропотливую работу энергичный аппарат обкома, который должен быть инициатором и проводником коллективных действий. Вторая моя задача - поддержать в действующем состоянии первичные организации, сохранить в них желание быть активными борцами за права рабочих. Возможны и необходимы даже кадровые решения в отношении лидеров первичек, чтобы на местах работали сильные и смелые люди. Третье - это развитие контактов с работодателями, причем как на уровне первичек, так и на уровне обкома.Четвертое - информационное обеспечение своей деятельности.

- В отраслевом профсоюзе - 13,7 тыс. членов. А всего в лесном комплексе региона работает до 25 тысяч человек. Получается, более 10 тысяч - за бортом?

- Я не считаю процент членства одним из показателей, по которым действительно оценивается работа. Бороться за 100-процентное членство всеми путями - не совсем правильная позиция. Мы должны выполнять свои обязанности в соответствии с нормативными документами, честно и добросовестно, и если человек увидит реальную отдачу от профсоюза, то выберет сам. Это ведь общественная организация, и никакими волевыми и силовыми методами в нее не призовешь.

Не надо забывать, что человек, вступая в профсоюз, платит членские взносы - 1% от зарплаты. То есть он, таким образом, страхует себя от каких-то негативных действий со стороны управления предприятия и надеется на то, что профсоюз его защитит. Это тоже добровольное решение человека, к которому надо прийти. Желание человека вступить в профсоюз можно подкрепить только конкретными действиями. За каждого члена профсоюза надо бороться. Просто формально: заявление под нос - это не наш метод.

Надо четко понимать самим и доводить до сведения своих сторонников: профсоюз уже не тот, что ранее: материальные блага для членов профсоюза, их распределение - не самая актуальная, а лишь одна из многих задач. По сути профсоюз - это страховая компания, гарантирующая и оказывающая ряд услуг (юридических, посреднических, социальных, материальных) работникам.

- Вы изучаете зарубежный опыт работы профсоюзов? Какая тактика профсоюзов других стран вам особенно близка?

- Я дважды был на семинарах, организованных финским профсоюзом бумажников Paperiliitto. У них профсоюзы очень сильны. Там государство напрямую заинтересовано в профсоюзах. Вся законодательная база Суоми создана так, чтобы профсоюз был реальным полноправным партнером бизнеса. К сожалению, в России это абсолютно не так. Сегодня много говорится о важности профсоюзов в развитии гражданского общества. Но можно говорить, а можно закрепить эту важность на законодательном уровне. К примеру, в Трудовой кодекс РФ внести серьезные поправки, дающие возможность профсоюзам еще сильнее отстаивать права трудящихся.

У финнов политические решения уже давно находятся в практической плоскости. Например, почти стопроцентное членство работников отрасли. Или наличие мощной финансовой подушки у профсоюза, которая позволяет по полгода бастовать. У них очень свободное законодательство о забастовке. Мы задали на семинаре представителю первички один вопрос: "В течение какого времени вы можете вывести людей на забастовку?" Вы знаете, какой ответ мы получили? "Двадцать минут". У нас полгода надо все согласовывать, проходить процедуры, а потом тебя все равно засудят. Это что - отношение государства к профсоюзам?

Но есть положительный опыт и в России. Есть передовой опыт в других отраслевых профсоюзах нашего региона в части привлечения к работе молодых активистов, организации досуговой деятельности. Так что не всегда надо искать что-то прекрасное вдалеке, можно поучиться хорошему и у нас.

Канцлер Германии Ангела Меркель довольна результатами брюссельского саммита.

"Я очень довольна результатом. Мы рады, что не только страны еврозоны, но и ряд других стран присоединились к соглашению", - сказала Меркель журналистам в Брюсселе, ее цитирует телеканал N-24.

Участники саммита глав государств ЕС договорились лишь о том, что 17 стран еврозоны и шесть других государств создадут межправительственное соглашение по усилению координации экономической политики и фискальной дисциплины, не достигнув этого соглашения на уровне всех 27 стран ЕС.

Меркель сказала, что к соглашению присоединились страны Прибалтики, а также Польша, Румыния и Дания.

По ее словам, это поможет укрепить доверие к европейской валюте.

Международное рейтинговое агентство S&P поместило в список на пересмотр с возможностью понижения долговой рейтинг Евросоюза, находящийся в настоящее время на наивысшем кредитном уровне - "ААА". Кроме того, S&P приняло решение поместить в список на понижение долгосрочные долговые суверенные рейтинги 15 из 17 стран зоны единой европейской валюты. В частности, в списке оказались все страны еврозоны с наивысшим кредитным рейтингом "ААА": Германия, Франция, Нидерланды, Австрия, Финляндия и Люксембург.Ангела Меркель дает интервью после саммита глав государств ЕС в Брюсселе.

Евро: ремонт

На декабрьском саммите Евросоюза решают, кого пора валить — единую валюту или саму Европу

Татьяна Щербина

Я присутствовала при рождении Евросоюза, в смысле жила тогда в Европе. Маастрихтский договор был подписан 1 февраля 1992 года; в Мюнхене эта новость не стала событием — все нервничали по поводу воссоединения Германии. Бавария — самая консервативная часть Германии, восточные немцы (одичавшие под советским протекторатом, тогда же появились и первые неофашисты — из гэдээровцев) вселяли в баварцев ужас.

Но немцам исторически свойственно объединять — не только соплеменников, но и всех европейцев. Под своим началом. От так называемой Священной Римской империи германской нации (просуществовала примерно 850 лет) до прямого военного захвата (при Гитлере). На этот раз, с Евросоюзом, немцы тоже оказались — тихо и мирно — сильным звеном. Все остальные — слабым или слабеющим на глазах. На днях в комментариях к опросу газеты Le Figaro «Считаете ли вы возможным исчезновение евро?» (большинство французов отвечает «да») читаю: «Евро — это просто другое название валюты по имени марка».

У французов своя генетическая память. Когда официальный Париж впервые пригласил немцев участвовать в параде Победы в начале 1990-х, для многих это был шок. В 1992–1993 годах французы отчаянно сопротивлялись Евросоюзу и потере родного франка. На референдуме идея объединенной Европы победила с перевесом в один процент. Находившиеся у власти социалисты давили со страшной силой, формируя через СМИ общественное мнение в пользу «будущего». Потому что иначе у старой Европы будущего нет. 51% «за» — это были левые. Левые всегда хотят объединяться, правые — обособляться. (Бессмысленно сравнивать с Россией, где пельмешки слиплись: православные коммунисты, левые националисты; в Европе так не бывает, там левые — атеисты, интернационалисты, интеллектуалы, культура, правые — христиане, националисты-традиционалисты, аристократы. Теперь, впрочем, и во Франции все слипается.)

— За кого голосовать будете? — спрашиваю (недавно была в Париже, там скоро президентские выборы).

— Против всех, — отвечают более или менее правые (voter blanc это называется по-французски, «голосовать за белое», ни за кого).

— Всегда голосовал за социалистов, теперь не знаю, — говорят в стане левых. Кандидат от социалистов Франсуа Оланд — скучный тип, так им кажется. Но не за Саркози же (его не любят, в соцопросах негативные оценки его президентства стабильно выше 60%, позитивные — в среднем 30%). Не за Марину же Ле Пен («Национальный фронт», ультраправые). Не уверена, что Марина была бы хуже Саркози, но фамилия Ле Пен (партию много лет возглавлял ее отец, у которого из известных людей сторонница одна — Брижит Бардо) невозможна не только для левых, но и для правых.

Предвыборное настроение унылое, как и у нас. И, как у нас, стала популярна фраза «пора валить» — я теперь слышу ее везде, даже у американских студентов. А уж в пылающей кризисом Европе

Очень люблю Грецию, много раз бывала. Во Франции Грецию почти возненавидели: мошенническое государство, подделывает финансовые показатели, греки перестали платить налоги, ленятся, жульничают, вот даже собираются судить Андреаса Георгиу, директора государственного института статистики, за то, что раскрыл реальные цифры, а не те, которые заявляет правительство, чтобы получить очередной транш. Но надо понять греков: жили себе, как им нравилось, со своей драхмой, прекрасными курортами, с ленцой. Да, южане, но кому какое дело. А теперь пришлось затянуть пояса, туже, еще туже — Евросоюз требует, иначе не даст денег и объявит суверенный дефолт. На очереди Португалия, Испания, Италия, Ирландия. Сразу за ними Франция.

Недавно агентство Moodys ошибочно понизило Франции рейтинг с высшего (ААА) на одну ступень, но и ошибка произвела на французов впечатление. Все уверены, что объективное понижение рейтинга — дело недолгого времени. Потому что французы по ощущению (это же фактор психологический) теперь не живут, а выживают, считают каждую копейку, мечтают свалить. Куда? Кто куда, но валить, как известно, некуда. Везде плохо. Морально плохо — если не атмосфера социальной тоски, этакий soul или fado, разлитые в воздухе, то цунами-вулканы-наводнения-революции, как в странах, которые еще недавно французы выбирали для ПМЖ: Египет, Юго-Восточная Азия.

В Париже я поселилась в начале лета 1992-го. Маастрихтский договор был ратифицирован 1 ноября 1993 года, и все это время до «окончательного решения» я слышала слово «Маастрихт» с утра до ночи. Фермеры были категорически против, перегораживали фурами трассы, но бравые левые через СМИ теребили любимую (начиная с 1960-х) мозоль французов: Франция несовременна, она была первой, а теперь США пионер, всем ребятам пример. И если Европу устроить по типу США — объединить, то страшнее Евросоюза зверя не будет, и новая ее монета, евро, заменит доллар в качестве мировой валюты, и будет всем счастье. Надо еще учесть, что у левых чувство солидарности было развито гораздо сильнее, чем у правых, склонных к обособлению. Но это пока не слиплось: вот уже «Левый фронт» считает социалистов главными врагами в предвыборной борьбе.

Итоги десятилетия единой валюты: общий долг еврозоны составляет 89% ВВП при оговоренных 60% ВВП по Маастрихтским соглашениям. Госдолг Греции — 166% ВВП, Португалии — 106%, Германии — 83% (но у нее самая сильная экономика), Франции — 87%, Италии — 121%, Испании — 67% (при малом доходе, потому критично). Во Франции подскочил уровень безработицы, новые драконовские законы всех повергают в депрессию. Так что теперь, валить ЕС, Шенген, где бегают по кругу беженцы из Африки, а главное евро? Выйти из Евросоюза Германии, на которую уже начали вешать всех собак (Саркози и его партия отреагировали на эти нападки гневной отповедью: они ставят на союз Франции и Германии, который будет рулить всеми остальными), или «проблемным странам», тем более что жить по старинке, наособицу, в своем стиле более не кажется постыдным? ЕС стал головной болью, выход из него — риском экономического краха. Все берегут нарыв, чтоб он не прорвался, боясь «окончательных решений». А бывший соцлагерь как раз размечтался, что его возьмут к «большим», те же, кого туда уже приняли, возгордились, хоть и «затягивают пояса».

Денежная единица — это ведь не «бумажка», монета вызревает веками. В Керкире, столице острова Корфу, я сходила в музей банкнот: в них — история бесконечного сопротивления Греции, начиная с первых купюр, появившихся в 1830 году (до того множество веков была монета драхма, самая древняя в мире). Платежные векселя, потом настоящие банкноты — лондонского банка, венецианской оккупации, британских военных властей, болгарского народного банка, рейхсмарки. Едва вернулась родная драхма, как пришел еврик.

Поначалу радовал — дитя всегда вселяет надежды на вечную жизнь. Нулевые были десятилетием беспечной (и преступной) политики: все проблемные поля заливались деньгами, а стоящим у власти и близко к ней как бы прощалось присвоение миллиардов в ходе заливки миллионами. Кризис ожесточил, и на вопрос «Если сегодня все всем безнадежно должны, то кто бенефициарии?» отвечать будут теми же словами: пора валить — тех или этих мубараков. Берлускони и Папандреу уже свалили, но в Европе дело не в персоналиях, тут нет вождей, сидящих по сорок лет, на кону — международная банковская система, транснациональные корпорации, и такой вот, сугубо виртуальной финансовой войны мир еще не знал.

Когда-то воевали за территории — теперь они никому не нужны, на своих бы выжить. Мир фактически переселился с земли на электронные носители, с расчетов солью, шелками, специями, золотом или валютами, обеспеченными золотом, на условные цифры, мелькающие на мониторах, — фьючерсы, кредиты, долги. Большие числа, чистая математика, от которой зависит жизнь всех. Защитить свою цифровую жизнь будет труднее, чем дома и границы. Мне кажется, что франк со своей долгой историей, как и гульден, песо, лиры, обладал большим запасом прочности, поскольку имел ценностный эквивалент. Ценностью считались труд, владение территорией, недвижимостью, производством, золото, даже простая соль. А сегодня все это условность: труд стоит копейки, его всемирно обеспечивают китайцы и гастарбайтеры. Фермеры разоряются, настоящим богатством владеет 1%, но пока не соблазнил еврик кучерявый, все еще могли управлять своими человеческого измерения странами. А теперь в Европу возвращается имперское сознание: одни начинают диктовать условия, другие вынуждены их терпеть. Либо — взрыв, а все европейские империи, включая отчасти европейский СССР, взрывались со страшным грохотом. Не будем забывать и то, что главная империя, США, тоже на грани. Тем самым «Фердинандом в Сараево» может стать Иран. И главное: «плохиши» — авторитарные режимы, качающие земные недра, — могут оказаться в выигрыше, раз «хорошие» утратили все свои «ценности». Да и Земля не молчит, тоже говорит свое «пора валить» — насылает разрушительные стихии, а отбиваться от экологического, ядерного, электронного и финансового апокалипсисов одновременно еще никто не пробовал. Потому все оберегают свои нарывы — только чтоб не прорвало.

Зона денег

Евро — официальная валюта семнадцати стран еврозоны (Австрии, Бельгии, Германии, Греции, Ирландии, Испании, Италии, Кипра, Люксембурга, Мальты, Нидерландов, Португалии, Словакии, Словении, Финляндии, Франции, Эстонии). Валюта используется еще в некоторых государствах, в настоящее время является валютой более чем 320 млн европейцев. В качестве расчетной валюты на мировых финансовых рынках евро используется с 1999 года, 1 января 2002-го введены в обращение наличные монеты и банкноты. Управление евро осуществляет Европейский центральный банк, находящийся во Франкфурте.

Евросоюз > Госбюджет, налоги, цены > mn.ru, 9 декабря 2011 > № 450245 Татьяна Щербина

Лишняя роскошь

Nokia продает производителя люксовых телефонов Vertu

Елена Данилович

Финский производитель мобильных телефонов и смартфонов Nokia может продать подразделение люксовых телефонов Vertu. Компания хочет сконцентрироваться на продажах смартфонов под собственной торговой маркой на операционной системе Windows Phone, отказавшись от побочного бизнеса.

Сейчас телефоны Vertu продаются в более чем 600 магазинах в 60 странах мира. Стоимость телефона может достигать $300 тыс. В отделке моделей используются золото, платина и драгоценные камни. Наиболее популярны «бриллиантовые» телефоны в России, на Ближнем Востоке и в Азии. С точки зрения технической начинки они не блещут какими-то запредельными возможностями, в них используется все та же система Symbian, что в большинстве смартфонов Nokia, но в каждом телефоне Vertu есть специальная кнопка для связи с командой помощников, которые могут заказать такси или столик в ресторане.

О возможной продаже Nokia люксового подразделения сообщила британская газета Financial Times. Официального сообщения о начале каких-либо переговоров нет, в самой Nokia не комментируют появившиеся слухи. В то же время источники FT отмечают, что компания уже наняла инвестбанк Goldman Sachs для проведения сделки, хотя переговоры с претендентом еще на первоначальной стадии, пока даже не проведена оценка люксового производителя. Все, что известно о финансовых показателях Vertu, — это примерная выручка подразделения, составляющая от 200 до 300 млн евро в год. По данным газеты, уже сейчас компанией интересуются частные фонды. Кроме того, Nokia хочет привлечь внимание владельцев люксовых брендов, которых может заинтересовать клиентская база Vertu на развивающихся рынках.

Эксперты не удивлены такому решению Nokia. По мнению Алексея Бойко, аналитика информационно-аналитического агентства M-Forum, с помощью продажи Vertu Nokia старается избавиться от бизнеса, который не будет активно расти в перспективе. «В периоды кризисной турбулентности на рынке спрос на эксклюзивные изделия вроде Vertu сокращается, поскольку потребители более экономно подходят к собственным тратам, особенно в Европе», — уверен он. Продажа может быть также и частью реструктуризации компании, которую активно начал новый исполнительный директор Стивен Элоп.

Ведущий аналитик Mobile Research Group Эльдар Муртазин считает, что проблемы Vertu в том, что марку решили сделать более массовой и начали выпускать смартфоны, хотя раньше в компании не делали ставку на функциональность. Но в этом сегменте оказалось трудно конкурировать с Apple и Samsung, которые предлагают значительно более функциональные модели, считает Муртазин. Эксперты отмечают, что дела у Vertu шли хорошо, пока на рынке не стали появляться люксовые версии смартфонов от Apple или Samsung. С тех пор как стало можно приобретать «бриллиантовые iPhone», доля рынка Vertu начала падать.

По мнению аналитиков, такой бренд, как Vertu, может выкупить любая из пока не слишком известных китайских компаний. Алексей Бойко полагает, что именно китайцы любят демонстрировать свой технологический успех и способны производить хорошую «начинку» для телефонов. Они могут купить производство из-за бренда и дизайна, чтобы развивать люксовый сегмент продаж телефонов.

Международные рейтинговые агентства все больше сомневаются в кредитоспособности ведущих развитых стран мира и грозят снизить так называемый «бонитет» даже Германии. Швейцарии такая перспектива не грозит. По мнению аналитиков, ей удалось избежать долговой проблемы. Кроме того, Швейцарии не нужно спасать свои банки от банкротства. Об этом заявил, в частности, главный экономист частного швейцарского банка Julius Bär Янвиллем Акет (Janwillem Acket). После кризиса вокруг банка UBS в 2008 г. Швейцария вовремя приняла комплекс страховочных мер, в частности, ужесточила нормы в сфере обеспечения банками проводимых сделок собственными активами. Кроме того, швейцарские банки не затронуты напрямую европейским долговым кризисом по той простой причины, что объемы их инвестиций в еврозоне сравнительно невелики.

«Несмотря на то, что Швейцария так же сталкивается с экономическими проблемами, она, тем не менее, в общем зачете находится в завидном состоянии», - заявил Я. Акет в интервью швейцарскому информационному агентству sda. В отличие от большинства стран еврозоны в прошлые годы Швейцария существенно понизила уровень государственной задолженности.

А между тем эти страны, имеющие наивысший рейтинг кредитоспособности, такие, как Германия, а так же Австрия, Люксембург, Финляндия, Нидерланды и Франция, вынуждены прилагать серьезные усилия по стабилизации собственных банковских систем. Многим банкам грозит банкротство из-за наличия в их балансах большого количества государственных долговых обязательств.

Недоверие, которое высказывает, в частности, рейтинговое агентство Standard & Poor's (S&P) к кредитоспособности даже самых сильных стран еврозоны, прежде всего Германии, является следствием общего сомнения инвесторов и рынков по отношению к евро как валюте и к европейским политическим кругам. Если эти страны потеряют свой наивысший рейтинг AAA, то тогда под большим вопросом окажут и все меры, предпринимаемые сейчас для спасения евро.

Недоверие рынков велико еще и потому, что многие страны еврозоны намерены заменить свои старые долги долгами новыми. «Италия должна будет в 2012 г. взять кредитов на 375 миллиардов евро, и никто не может сейчас предсказать, чем все это кончится, с учетом заметного ухудшения экономической ситуации на Апеннинах. А между тем эти долги обойдутся Риму уже намного дороже из-за подъема процентов по займам», - подчеркивает Я. Акет.

Угроза снизить рейтинг кредитоспособности ведущих стран еврозоны является громким предупреждением в адрес внеочередного кризисного саммита ЕС, который откроется завтра: «Если политикам на этом саммите не удастся сделать верные выводы и послать правильные сигналы, ситуация может стать еще до Рождества почти критичной».

В Швейцарии же введенный недавно так называемый «долговой тормоз», ограничивающий на уровне конституции страны уровень допустимой государственной задолженности, позитивно отразился на общей ситуации с долгами. Я. Акет считал бы целесообразным ввести такой «тормоз» и для всех стран ЕС. Пока на такую меру пошла только Германия. Вместе с Францией она хочет принудить страны ЕС к более серьезным мерам в плане борьбы с дефицитами национальных бюджетов.

Финская компания Nokia готовит к продаже дочернюю компанию Vertu, производителя сотовых телефонов класса люкс ручной сборки. Отказавшись от выпуска одних из самых дорогих в мире телефонов, Nokia направит все силы на конкурентную борьбу с компанией Apple на рынке смартфонов, пишет газета The Financial Times.

Nokia выбрала инвестбанк Goldman Sachs в качестве консультанта при продаже Vertu, знает осведомленный источник газеты. По его словам, процесс предпродажной подготовки находится в очень ранней стадии. По этой причине реальная стоимость компании еще не оценена. По данным издания, выручка Vertu (Nokia никогда не раскрывала финансовых показателей "дочки") составляет от 270 млн до 400 млн долларов в год.

К Vertu проявляют интерес некоторые фонды прямых инвестиций, говорит один из источников издания. По его словам, компания привлекает внимание некоторых производителей товаров класса люкс.

Телефоны Vertu продаются более чем в 60 странах мира. Наибольшим спросом, по данным издания, эти изделия пользуются в России, а также странах Азии и Ближнего Востока, для которых характерно статусное потребление. Как отмечает издание, аппараты Vertu не отличаются технологической "продвинутостью". Богатых людей они привлекают уникальной службой "консьерж" (Vertu Concierge). Она позволяет одним нажатием кнопки связаться с командой экспертов, располагающих немалым объемом информации и полезных контактов. Персонал круглосуточной "горячей линии" говорит на девяти языках, в том числе арабском, китайском и русском.

Компания Vertu, основанная в 1998 году бывшим главным дизайнером Nokia Фрэнком Нуово, не публикует детальные данные о своих оборотах. Однако известно, что за последнее десятилетие было продано более 300 тысяч телефонов. С начала 2010 года рост продаж выражается двухзначными процентными показателями, о чем заявил президент Vertu Перри Остинг. В среднем цена телефона Vertu составляет более 5 тысяч евро; самые дорогие модели, например, в серии Vertu Signature, могут стоить и до 12500 евро. По данным аналитической компании IDC, Vertu стала доминирующим игроком в секторе люксовых смартфонов, в прошлом году ее доля на западноевропейском рынке составляла около 60%. 

В целях дальнейшего расширения применения электронного документооборота в российско-финляндском прямом железнодорожном сообщении ОАО "РЖД" утверждена временная технология оформления электронных накладных на перевозки приватных порожних вагонов.Она устанавливает порядок перевозки приватных порожних вагонов, следующих в российско-финляндском прямом железнодорожном сообщении из Финляндской Республики в Российскую Федерацию, по электронной накладной с применением электронной подписи без оформления перевозочных документов на бумажном носителе в соответствии с Федеральным законом от 6 апреля 2011 г. № 63-ФЗ "Об электронной подписи".

Временная технология вступает в силу с 10 декабря 2011 года. Подробная информация о порядке оформления электронных перевозочных документов в российско-финляндском сообщении размещена на корпоративном сайте ОАО "РЖД" (http://rzd.ru) в разделе "Грузовые перевозки".

Финский производитель сотовых телефонов Nokia готовит к продаже подразделение по выпуску наиболее дорогостоящих сотовых телефонов - Vertu, пишет лондонская Financial Times.

Продажа предполагается в рамках реструктуризации бизнеса Nokia с целью обеспечить условия для конкуренции с Apple и другими производителями смартфонов.

Nokia учредила Vertu в 1998 году с целью проникновения на рынок мобильных устройств, которые могут соперничать по цене с роскошными часами. Мобильники ручной работы, которые продает британская "дочка", могут стоить больше 314 тысяч долларов и обычно включают компоненты из драгоценных металлов.

Nokia для организации продажи Vertu привлекла Goldman Sachs, но работа находится на начальной стадии. Оценка пока не произведена, выручка Vertu за 2010 год оценивается в 268-402 миллиона долларов. Источник газеты сообщает об интересе к сделке ряда частных инвесторов. Vertu также могут заинтересоваться производители товаров класса "люкс" с учетом клиентской базы в странах с развивающейся экономикой и потенциальных возможностей перекрестных продаж.

Телефоны Vertu продаются в более чем 60 странах, но наиболее популярны в России, Азии и на Ближнем Востоке.

Телефоны Vertu не являются верхом технологического совершенства, но их владельцы могут пользоваться так называемыми "консьерж услугами": при помощи кнопки на боковой грани телефона можно связаться со службой, которая может заказать такси и ресторан.

Nokia и Goldman Sachs не стали комментировать сообщения о возможной продаже Vertu.

Поступления Vertu не представлены отдельно в отчетности Nokia, но ранее сообщалось, что их рост в 2010 году измерялся двузначными цифрами и существенно превосходил показатели в целом по группе.

Глава Nokia Стивен Элоп (Stephen Elop), который стал руководить компанией лишь в 2011 году, обнародовал программу радикальной реструктуризации и договорился о партнерстве с Microsoft, чтобы укрепить позиции на рынке смартфонов, однако соглашение об использовании программного обеспечения Microsoft не касается Vertu, пишет газета.

Nokia с 2010 года переживает затяжной кризис, который отражается на рыночной доле и финансовых показателях компании. Череда неудач на наиболее прибыльном и перспективном рынке смартфонов привела к постепенной утрате позиций под давлением Apple и многочисленных производителей Android-аппаратов.

По данным аналитической компании Strategy Analytics, в третьем квартале 2011 года Nokia заняла лишь третье место на глобальном рынке смартфонов. Ее доля снизилась до 14,4% - более чем вдвое с 32,7% за аналогичный период годом ранее, хотя компания продала за отчетный период 16,8 миллиона устройств. Лидером на мировом рынке смартфонов, по мнению аналитиков, стала Samsung с 23,8%, а Apple заняла второе место с 14,6%. Однако Nokia пока остается в тройке лидеров за счет продаж на рынках Азии и Европы.

Nokia по-прежнему остается мировым лидером по общему числу проданных мобильных телефонов с учетом бюджетных моделей. Однако потеря доли рынка высокоприбыльных смартфонов стала одним из факторов того, что уже несколько кварталов подряд компания сообщает об убытках. За девять месяцев этого года убыток компании составил 412 миллионов евро против прибыли в 601 миллион евро за январь-сентябрь 2010 года. С начала года акции компании на Нью-йоркской фондовой бирже снизились почти на 40%.

В ноябре 2011 года Nokia подала заявку на делистинг с Франкфуртской фондовой биржи ввиду небольших объемов операций с ценными бумагами компании на торговой площадке.

Развал еврозоны маловероятен, хотя ее спасение связано с большими сложностями на уровне стран-членов валютного объединения, заявил главный экономист банка Nordea, крупнейшего банка Скандинавии, Паси Сорьонен (Pasi Sorjonen) в интервью финской радиостанции Yle.

По мнению эксперта, которое приводится на сайте телерадиокомпанииYle, в первую очередь необходимо договориться об ужесточении экономической дисциплины среди стран еврозоны.

Сорьoнен сказал, что действенные меры для борьбы с кризисом задолженности найти нелегко. Эффективным средством является строгая экономическая дисциплина, которую должны были уже давно соблюдать Италия и Греция. Тем не менее, по мнению экономиста, "поезд еще не ушел", и еврозону можно спасти.

"Ни одна страна не хочет развала еврозоны, и никого оттуда не хотят выгонять. Это было бы слишком дорогой операцией, которая, ко всему прочему, вызвала бы настоящий хаос", - отметил Сорьонен, который при этом признал, что найти общие решения будет сложно, так как решения должны приниматься на национальном уровне.Флаг Евросоюза.

Предприятие "Метрострой" выиграло открытый конкурс стоимостью 7,43 миллиарда рублей, по условиям которого будет следить за состоянием введенного в августе 2011 года комплекса защитных сооружений Санкт-Петербурга от наводнений, сообщается в официальных материалах сайта Госзаказа.

"В зону ответственности "Метростроя" войдут 11 дамб, шесть водопропускных и два судопропускных сооружений, а также шестиполосная дорога, связывающая материк и Кронштадт, включая автодорожный тоннель С-1. Срок реализации работ составляет три года: с 1 января 2012 года по 31 декабря 2014 года", - говорится в сообщении компании.

Комплекс, протянувшийся на 25 километров по акватории Финского залива, состоит из 11 каменно-землянных дамб, двух судопропускных и шести водопропускных сооружений, шестиполосной автомобильной дороги, пущенной по гребню дамб и подводному тоннелю.

КЗС рассчитан на то, чтобы обеспечить защиту жителей Санкт-Петербурга, стратегических объектов и инфраструктуры города от подъема воды до пяти метров. Подобные события в последние годы заметно участились: 25% всех невских наводнений за более чем 300-летнюю историю наблюдений пришлись на последние 15 лет. При этом многократно возросла частота зимних наводнений, крайне редких в предыдущие три века.

По статистике в Петербурге происходит, в среднем, до 100 подъемов воды в год, из них от одного до десяти - с подтоплением территорий города. По расчетам городских властей, ущерб от таких наводнений может составлять от 3 до 50 миллиардов рублей.

Помимо своего основного предназначения - защиты города от наводнений, комплекс также замыкает периметр Кольцевой автодороги, существенно улучшая транспортную обстановку в Санкт-Петербурге. Расчетная интенсивность движения автомобилей составляет до 30 тысяч единиц в сутки.

Строительство КЗС началось в 1979 году. В 1995, когда было выполнено около 70% работ, стройка была приостановлена и возобновилась спустя десятилетия - после принятия соответствующей федеральной программы с финансированием в 109 миллиардов рублей.

В августе 2011 года Комплекс был полностью сдан в эксплуатацию.

Министр связи и массовых коммуникаций РФ Игорь Щеголев предложил странам-участницам Регионального содружества в области связи (РСС) привести тарифы на услуги роуминга к единообразию.

В РСС входят 11 стран СНГ и Грузия. В качестве наблюдателей присутствуют представители Словении, Болгарии, Финляндии, Литвы, Латвии и Эстонии.

Выступая на 45-м заседании Совета глав администраций связи РСС, министр сказал: "В России сегмент рынка роуминга не регулируется государством, поэтому мы работаем на рекомендательных основах и продвигаем нашу политику шире".

"В Европейском союзе мы стараемся договориться с партнерами, чтобы начать это регулировать на межправительственном уровне, попытаться устанавливать правила игры на уровне Международного союза электросвязи. Сейчас шаг за европейскими партнерами, где есть регулирование на уровне оптовых тарифов. И Россия заявила о готовности присоединиться к этой модели. После того, как Россия присоединится к этой системе, мы предложим присоединиться к ней и государства, входящие в РСС", - заключил он.

Ранее на 44-м заседании РСС в июне этого года была создана рабочая группа для выработки рекомендаций по регулированию роуминговых тарифов на услуги мобильной связи в странах-участницах РСС. Было принято решение провести анализ национального законодательства, а также рынков межоператорских услуг мобильной и фиксированной связи.

На совете РСС в среду министр также предложил выработать единую нормативно-техническую базу по вопросам использования радиочастотного спектра и электромагнитной совместимости радиоэлектронных средств.

"На ее основе следует выработать согласованные предложения в международные организации о том, как сделать соответствующие показатели более адекватными, учитывающими размер территорий, плотность населения и другие факторы", - заявил Щеголев.

Была принята рекомендация по техническим основам планирования наземных сетей цифрового вещания. "Они будут способствовать ускорению внедрения в наших странах цифрового телевидения", - сказал он.

По словам Щеголева, чтобы не создавать помехи при передаче сигнала совместно выработаны частотные планы, по которым идет строительство сетей.

Москва сократится за счет отмены остановки в Литве, убеждены участники рабочей группы по вопросам оптимизации схемы пограничного и таможенного контроля в калининградских поездах, идущих в регионы России, которая прошла в среду в региональном правительстве.

Рабочая группа, в которой участвуют представители Росграницы, пограничной, таможенной служб и правительства Калининградской области, была создана по итогам поездки из Москвы в Калининград поездом вице-премьера РФ Александра Жукова в ноябре 2011 года. Он поручил проработать возможные варианты оптимизации движения, таможенного и пограничного досмотра с целью сократить время движения поездов из Калининграда.

"Речь идет о том, что человек, который садится в поезд в Калининграде, мог бы покинуть поезд только на территории Таможенного союза, то есть в Белоруссии. При этой ситуации вполне возможна отмена, на наш взгляд, таможенного оформления и, соответственно, ускорение прохождения поезда через территорию Евросоюза", - заявил начальник калининградской областной таможни Александр Кочнов.

Однако, по его словам, вся эта работа должна сопровождаться мощным дипломатическим обеспечением, при ее успешной реализации такой проект вполне осуществим.

По информации Калининградской железной дороги, около полутора часов могла бы сэкономить договоренность с литовской стороной о том, что российские составы будут следовать по территории Литвы с той же скоростью, что и местные, поскольку сегодня российские поезда по территории сопредельного государства двигаются с меньшей скоростью.

Начальник северо-западного таможенного управления Назип Галикеев отметил, что сейчас управление рассматривает, насколько применимы к калининградской ситуации наработки, которые использовались при запуске поезда Хельсинки - Санкт-Петербург.

"Нас отличает то, что мы перевозим пассажиров из России в Россию, что придает совсем другую логику нашим запросам, желаниям установить наиболее комфортные перевозки из столицы в Калининград", - в свою очередь заявил зампредседателя правительства области Геннадий Щербаков.

Участники рабочей группы отметили, что решение проблемы зависит от интенсивности межгосударственного взаимодействия на уровне МИДов, таможни и пограничных структур.

На данный момент время следования пассажирского поезда из Калининграда в Москву превышает 22 часа. Состав четырежды останавливается для смены локомотива, столько же раз пассажиры проходят таможенный и пограничный контроль (при выезде из Калининградской области, при въезде и при выезде из Литвы, на въезде в Белоруссию).

Европейские власти могут создать два резервных фонда финансовой стабильности, пишет The Financial Times. Помимо этого, планируется, что увеличится объем поддержки со стороны Международного валютного фонда.

Такая трехсторонняя система по замыслу лидеров еврозоны поможет улучшить ситуацию на финансовых рынках, пишет издание. Система помощи будет представлена на саммите наряду с новым договором ЕС.

По информации источников газеты, предполагается, что нынешний Европейский фонд финансовой стабильности размером 440 млрд евро (EFSF) продолжит существование, несмотря на то, что в середине 2012 года появится новый фонд ESM (Европейский механизм стабилизации) объемом 500 млрд евро. Первоначально предполагалось, что ESM заменит EFSF.

Также предлагается увеличить объемы ассигнований в фонд ESM, чтобы повысить его кредитоспособность в глазах рейтинговых агентств. Объем EFSF планируется повысить до 600 млрд евро. В совокупности с дополнительными ресурсами МВФ и потенциалом ESM это даст еврозоне возможность для более объемной антикризисной поддержки стран.

Накануне международное рейтинговое агентство Standard & Poor's поместило высший кредитный рейтинг Европейского фонда финансовой стабильности "ААА" на пересмотр с возможностью понижения. Рейтинги фонда базируются на гарантиях от государств-членов фонда, имеющих высший рейтинг "ААА", а рейтинги стран-гарантов, в частности, Австрии, Финляндии, Франции, Германии, Люксембурга и Нидерландов направлены на пересмотр с возможностью понижения. 

Новогодний отдых в Финляндии, Австрии и Чехии традиционно пользуется популярностью среди россиян. Не исключением стал и 2011 год. Туры по этим направлениям раскуплены практически на 100%, сообщают эксперты.

Так, например, директор компании «ПАННОН Тур» Юрий Рогов сообщил «Туринфо», что туры в эти страны уже полностью раскуплены.

Директор компании DSBW Виктория Женчевская также сообщила, что продажи в Финляндию, Австрию, Чехию идут очень активно, осталось продать 10% туров. Она добавила, что выделить по популярности какую-то одну страну невозможно, все одинаково востребованы.

«Финляндию можно назвать «северной Турцией», это массовое и любимое российскими туристами направление. Люди чаще всего предпочитают групповые туры, - едут в Финляндию большими компаниями, с семьей, друзьями», - сказала представитель скандинавского отдела туроператора «Джаз Тур». По ее словам, в этом году за недельный отдых в Финляндии нужно будет заплатить порядка 1000 евро на человека.

Наталья Малярова из «Стар-Лайн» уточнила, что индивидуальные туры в Финляндию раскуплены практически на 100%. Она добавила, что востребованы и недорогие автобусные туры на 3-5 дней. Такая поездка в Хельсинки, например, обойдется паре туристов в 500 евро.

По данным турагентства «Краски мира», самым популярным направлением является Австрия (несмотря на того, что средняя стоимость тура составляет 1600 евро на человека), затем идет Чехия (750 евро на человека), а после – Финляндия (750 евро). Директор турагентства Любовь Пыкова пояснила, что Финляндия получается значительно дешевле Австрии потому, что часто туристы бронируют лишь финский отель, а до страны добираются на машине.

Напомним, что по итогам 9 месяцев 2011 года Финляндия стала самой посещаемой россиянами страной. В 2011 году с туристическими, деловыми и прочими целями там побывало 3 257 222 человек, что на 33% больше, чем за аналогичный период прошлого года.

Бегство из Литвы

«Газпром» готов продать Каунасскую ТЭЦ за бесценок

Алексей Гривач

«Газпром» ищет возможности для экспансии в электроэнергетический сектор Евросоюза, но ему пришлось признать поражение в Литве — единственной стране ЕС, где у него в этой отрасли есть актив. Концерн принял решение продать Каунасскую ТЭЦ буквально за центы. Установленная концерном минимальная цена в 35 млн евро едва покрывает исторические затраты без учета вложенных средств в модернизацию.

Как рассказал «МН» источник в «Газпроме», совет директоров госкомпании в заочном режиме согласовал продажу 99,5% уставного капитала ЗАО «Каунасская теплофикационная электростанция» (КТЭ). Директора установили минимальную цену, за которую актив может быть продан, согласившись с предложением менеджмента «Газпрома» на сумму 1,47 млрд руб. или около 35 млн евро.

В 2003 году российский концерн заплатил при приватизации Каунасской ТЭЦ 33,6 млн евро. Кроме того, он обязался инвестировать до 2017 года еще около 116 млн евро в модернизацию этого построенного в брежневские времена энергопредприятия мощностью 180 МВт, а также возвести новый энергоблок на 60–80 МВт. За первые пять лет было потрачено 15 млн евро, а потом начался конфликт с властями Литвы по поводу цен на газ. После отказа «Газпрома» продавать газ дешевле, Вильнюс начал масштабную кампанию по выдавливанию российского концерна из энергосектора. Был принят закон, позволяющий национализировать газотранспортную систему страны, контрольный пакет в которой ранее, в 2003 году, был продан «Газпрому» и E.ON Ruhrgas. У самой ТЭЦ тоже появились проблемы.

Правительство Литвы сделало все не только для того, чтобы изгнать «Газпром» из рядов собственников станции, но и максимально затруднить ему возврат инвестиций. При приватизации Каунасской ТЭЦ инвесторы подписали с госкомпанией Kauno Energija 15-летний договор на поставку тепла для жителей города. Новые владельцы станции обязались до 2008 года не повышать цену на тепловую энергию. В оставшиеся 10 лет действия контракта цена должна была рассчитываться по формуле, основанной на стоимости углеводородов. Однако государственная комиссия контроля за ценами и энергетики обязала KTЭ поставлять тепло по тарифу, заниженному примерно вдвое.

Споры по этому поводу в литовских судах продолжаются, но, очевидно, «Газпрому» в них ничего не светит. Весной Верховный суд Литвы подтвердил право Kauno Energija оштрафовать KTЭ на 1,6 млн евро за невыполнение инвестиционных обязательств в 2009 году. Российский концерн тогда решил приостановить вложения на период тарифного спора с госорганами, которые, по мнению инвестора, нарушили приватизационное соглашение.

Более того, неумолимо приближается 1 января 2016 года, когда в ЕС вступят в силу новые технические регламенты деятельности электростанций. Если срочно не модернизировать Каунасскую ТЭЦ, ее просто закроют. «Газпром» предложил построить новую электростанцию мощностью 350 МВт и стоимостью около 300 млн евро. Однако литовские власти и мэрия Каунаса игнорируют это предложение, продвигая альтернативные проекты, в частности, такие как ТЭС на базе биотоплива.

Концерн давно угрожает литовским властям, что выйдет из проекта. В свою очередь, основной оппонент «Газпрома» — министр энергетики Литвы Арвидас Секмокас и представители администрации Каунаса не раз говорили, что будут приветствовать смену владельца ТЭЦ. Глава «Газпромэнергохолдинга» в прошлом году рассказывал, что ведет переговоры о продаже KTЭ финскому Fortum. По неофициальным данным, «Газпром» рассчитывал получить 55–57 млн евро, то есть отбить затраты на покупку и инвестиции, смирившись с упущенной выгодой. Но стороны не сошлись в цене. Теперь российский концерн готов снизить цену, учитывая дефицит времени до вступления в силу правил ЕС.

В «Газпроме» отказались от официальных комментариев.

Хотим в Европу

«Газпром» в поисках возможностей для развития электроэнергетического бизнеса в Европе активизировал переговоры с европейскими компаниями летом текущего года. В обмен на снижение цен на газ российский концерн предложил дать ему доступ в электроэнергетику. Крупнейший европейский энергоконцерн — немецкий E.ON отказался, после чего «Газпром» подписал эксклюзивный меморандум о взаимопонимании с компанией RWE о создании совместного предприятия на базе существующих и новых электростанций в Германии, Великобритании и Бенилюксе. Переговоры должны быть завершены до конца года. Кроме того, «Газпром» ведет предварительные консультации о строительстве двух электростанций совместно с датской DONG.

Судьба еврозоны

Кульминация европейского кризиса близка

Олег Буклемишев

Начавшись с внешне незначительных событий в Греции, европейский долговой кризис стремительно разворачивается по всем канонам классической трагедии. Политики оказались неспособны своевременно согласовать опережающие меры по преодолению кризисных явлений и их распространения на все большее число государств.

Создание гарантийного фонда, его увеличение, выкуп Европейским центральным банком (ЕЦБ) облигаций проблемных стран — все это были вынужденные шаги, делавшиеся наспех и с явным запозданием. В результате долговые проблемы становятся все острее, грозят обрушить европейский банковский сектор и, переплетаясь с политическими неурядицами, приобретают уже эпический масштаб.

Кульминация близка. Для погашения паники в распоряжении Европы остались лишь два сильнодействующих средства: консолидация всех долговых рисков (вариант выпуска так называемых совместных еврооблигаций) и массированная поддержка рынка проблемных гособлигаций со стороны ЕЦБ.

Выпуск совместных облигаций направлен на устранение главной причины долгового кризиса — противоречия между валютным единством и нескоординированностью бюджетной политики стран — членов еврозоны. Идея выглядит совершенно логично с точки зрения дальнейших перспектив евроинтеграции.

Новый инструмент призван отвлечь внимание инвесторов от плачевного состояния финансов отдельных стран европейской периферии, напомнив, что в целом ситуация с бюджетами стран еврозоны выглядит не столь драматично: высший уровень кредитоспособности сохраняют Австрия, Нидерланды, Финляндия, Франция и прежде всего Германия, суммарный уровень долга выглядит умеренным (менее 90% от ВВП) так же, как и средневзвешенный бюджетный дефицит (около 4% ВВП).

Инвесторы также позитивно оценивают эту идею. Надежные и ликвидные формы размещения денежных средств можно перечесть по пальцам. Немаловажно, что на месте полутора десятков разношерстных долговых площадок может быть создан огромный унифицированный паневропейский рынок, где будут обращаться гособязательства, сопоставимые по своему инвестиционному качеству с облигациями казначейства США. Это, в свою очередь, означает, что процент по таким обязательствам будет ниже и, возможно, существенно ниже, чем ставка доходности по сегодняшним заимствованиям европейских стран.

Выкуп с рынка суверенных облигаций за счет средств ЕЦБ выглядит не менее логично. Во-первых, это ровно та политика, которую до сих пор в огромных масштабах практиковали другие ведущие центробанки мира — США, Великобритании и Японии. Во-вторых, как и в этих странах, угрозу дефляции нельзя недооценивать, и эмиссионная накачка может оказаться вполне уместной. В-третьих, совокупный объем европейских проблемных долгов уже таков, что только ЕЦБ теоретически способен с ним справиться.

Но все дело в том, что, обладая несомненной краткосрочной привлекательностью, оба этих спасительных средства не только недостаточны, но и могут привести к стратегическому проигрышу. В долгосрочном плане проблемы еврозоны связаны не столько с долгами, сколько с неконкурентоспособностью экономики периферийных стран Европы. Совместные еврооблигации и «количественное смягчение» со стороны ЕЦБ неспособны дать с этой точки зрения позитивный результат. Кроме того, помимо коллективных решений необходимы серьезные усилия по решению бюджетных проблем на национальном уровне — сокращение расходов, повышение налогов. Очевидно, что все эти меры чреваты углублением экономического спада и обострением политического сопротивления структурным реформам, жизненно важным для повышения конкурентоспособности. Если же рост экономики не восстановится, возникнет порочный круг самовоспроизводства долгового кризиса.

Уместно вспомнить опыт введения евро. Именно неявная гарантия со стороны еврозоны продавила ставки по облигациям стран европейской периферии гораздо ниже, чем диктовалось их реальным кредитным качеством. Это и подтолкнуло к излишнему расточительству. Еврооблигации создадут аналогичные стимулы к оппортунистическому поведению.

Законы сохранения действуют и в финансовой сфере: если общее кредитное качество улучшится, то где-то непременно оно должно ухудшиться. Очевидно, что не могут не пострадать самые кредитоспособные страны, которые и противостоят реализации схемы совместных облигаций.

Массированное использование в антикризисной схеме средств ЕЦБ с точки зрения перспективы также небезупречно. Помимо неизбежного расслабляющего воздействия на страны — получатели помощи, еще совсем молодой центробанк может быть скомпрометирован как институт, призванный стоять на страже ценовой стабильности. Войти в «количественное смягчение» просто, но пока никто еще не знает, как из него выходить. Впрочем, злорадство некоторых комментаторов тут совершенно неуместно: если в ближайшее время адекватное политическое решение не будет найдено, бороться с последствиями краха еврозоны придется очень долгое время и дорогой ценой.

Президент России Дмитрий Медведев подписал закон, который расширяет право судебных приставов при поиске должников, в частности о наделении их правом задерживать скрывающихся от суда или следствия лиц для передачи их полиции, а также о привлечении частных детективов к поискам должников, сообщила в среду пресс-служба Кремля.

Документ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты" был принят Государственной Думой 23 ноября и одобрен Советом Федерации 29 ноября.

Закон вносит изменения в федеральный закон "Об исполнительном производстве", предусматривающие передачу осуществления исполнительного производства из одного подразделения судебных приставов в другое подразделение без прекращения исполнительного производства.

Раньше полномочия по поиску должника принадлежали МВД, однако после принятия закона "О полиции" они ей переданы не были. В сентябре 2011 года президент РФ издал указ о том, что на Федеральную службу судебных приставов (ФССП) возлагаются функции по организации розыска должника-организации, а также имущества должника (гражданина или организации). Однако порядок реализации службой судебных приставов возложенных функций федеральное законодательство не содержит. В федеральном законодательстве отсутствуют положения, регламентирующие полномочия и порядок осуществления розыска ребенка, а также розыска граждан-ответчиков по гражданским делам.

При этом принятый закон устанавливает, что сотрудники органов внутренних дел обязаны оказывать содействие судебным приставам в ходе исполнительного производства, в том числе при розыске должника, его имущества или розыска ребенка, а также розыска гражданина-ответчика по гражданскому делу в порядке, установленном совместным нормативным правовым актом Минюста России и МВД РФ.

Такое взаимодействие судебных приставов и полиции, по мнению автора принятого закона, соответствует международной практике, например, такие нормы используются в европейских странах.

В настоящее время судебные приставы, которые обеспечивают в том числе "принудительный привод" ответчика в суд или поиск лица, скрывающегося от органов дознания, следствия или суда, не обладают с юридической точки зрения правами по задержанию таких лиц для их дальнейшей передачи полиции.

В принятом законе предусмотрена норма, согласно которой судебные приставы при обеспечении работы судов обязаны оказывать содействие полиции в розыске и задержании лиц, скрывшихся от органов дознания, следствия или суда.

Также принятый закон предоставляет судебным приставам-исполнителям возможность доступа к информации, которую собирают бюро кредитных историй, а также к сведениям об актах гражданского состояния.

Кроме того, принятый закон разрешает привлекать частных детективов для поиска должника или ребенка, которого должны забрать в соответствии с решением суда.

Привлечение частного детектива будет происходить на платной основе на основании договора с взыскателем.

"Повышению результативности розыска будет способствовать участие в нем негосударственных субъектов, в частности, частных детективов, путем их привлечения взыскателями к розыскным мероприятиям", - говорится в пояснительной записке к документу.

Кроме того, для облегчения работы приставов должника предлагается обязать предоставлять декларацию об имущественном положении.

Институт декларирования должником своего имущества применяется и является наиболее эффективным во многих государствах, в частности в Казахстане, Латвии, Эстонии, Словении, Болгарии, Румынии, Чехии, Германии, Дании, Финляндии, Израиле, США, говорится в пояснительной записке к законопроекту.

Также вводятся нормы, которые обязывают кредитную организацию, осуществляющую обслуживание счетов должника, незамедлительно исполнять требования исполнительных документов о взыскании денежных средств и в течение трех дней информировать об этом взыскателя или судебного пристава-исполнителя.

В Уголовный кодекс также вводится поправки, которые устанавливают ответственность за предоставление приставу заведомо ложных сведений в декларации об имущественном положении должника или уклонение от предоставления таких сведений. Такое преступление будет наказываться штрафом в размере до 100 тысяч рублей либо обязательными работами на срок до 180 часов.Дмитрий Медведев.

Нация хочет гордиться собой

Александр Мелихов, Дмитрий Травин

Дмитрий Травин. В последнее время ведущие европейские лидеры один за другим говорили о кризисе мультикультурализма. Начала Ангела Меркель еще в прошлом году. А теперь на эту же тему высказались Дэвид Кэмерон и Николя Саркози.

Европейцы, естественно, не высказывались против дружбы народов, как может подумать человек, нечасто встречавшийся с термином “мультикультурализм”. Дело в другом. Фактически позиция правых лидеров Германии, Великобритании и Франции состоит в том, что сосуществование различных культур в их странах, увы, не стало мирным и взаимообогащающим, как мыслилось некоторое время назад. Иными словами, европейские правые будут настаивать, по всей видимости, на доминировании исконной культуры — германской, британской, французской, — в которую тем или иным образом должны вписываться приезжие. Не носить хиджаб в университетской аудитории, не молиться в неположенном месте, не заглушать криками муэдзинов привычные городские шумы и т. д. Словом, позиция правых: дружить будем, но на наших условиях.

Подойдут ли эти условия представителям иных культур, пока не известно. Более того, не известно даже, будут ли лидеры европейских стран последовательно настаивать на отказе от мультикультурализма. Ведь сегодня правые у власти, а завтра — левые. И те, скорее всего, не будут на мультикультурализм смотреть столь же скептически. Хотя бы по той простой причине, что среди представителей иных культур довольно много их избирателей.

Александр Мелихов. Мне уже приходилось писать, что мультикультуралистическая греза основана на глубочайшем непонимании экзистенциальной миссии культуры. Рационалистическая пошлость видит в национальной культуре не тотальное мировоззрение, наделяющее человеческую жизнь смыслом и целями, но нечто вроде глазировки на булочке — национальные танцы, национальные блюда... Если они могут мирно соседствовать на одной эстраде и на одном столе — почему бы культурам не соседствовать так же мирно и в пределах одного государства? Впрочем, когда одна кулинарная или танцевальная культура начинает теснить другую, когда макдоналдсы или суши начинают вытеснять пельмени и беляши, а рок-н-ролл — вальс и танго, уже и это вызывает раздражение. Как всякая конкуренция. И чем выше ставки, тем выше раздражение. А когда на карте стоит жизнь, раздражение доходит до смертельной ненависти. Культура же это и есть жизнь народа.

Я, как всегда, имею в виду не респектабельные космополитические “вершки” культуры, но скрытые “корешки” предвзятостей и преданий, создаваемых каждой нацией ради самовозвеличивания. Мне уже приходилось писать и в “Звезде”, что нации, в отличие от промышленных и финансовых корпораций, создаются и объединяются в цивилизации не ради достижения каких-то материальных целей, но ради обретения экзистенциальной защиты, ради обретения воодушевляющего ощущения собственной избранности, причастности чему-то прекрасному, почитаемому и долговечному. Но разве может сохраниться мир в таком мире, где конкурируют не технологии, а вымыслы?

Можно ли избежать вражды, когда конкурент пытается разрушить твое главное убежище — твои иллюзии. Для которых разрушителен любой рациональный анализ, любое соседство чужой сказки, обнаруживающее относительность твоей: слишком тесное соприкосновение культур бывает гибельным минимум для одной из них. Ибо культуры, повторяю, не системы знаний, которые можно спокойно обсуждать, как это бывает в химии или геологии, а системы иллюзий, которые можно лишь внушать — наталкиваясь на сопротивление прежних.

Народы ссорятся не оттого, что плохо знают друг друга, — ровно наоборот. Чем лучше они узнают, тем сильнее они друг друга и раздражают: каждый все отчетливее осознает, что другой, точно так же как и он сам, приберегает наиболее возвышенные чувства для себя, а не для соседа. Конфликты иллюзий откровенный диалог может только обострить. Ибо и в самом деле невозможно доказать, что именно моя мама лучше всех. Возражая против этого, мы можем не переубедить, но лишь оскорбить друг друга. Ибо переубежденный лишится тех миражей, которые только и наполняют его жизнь смыслом и красотой. Угроза воодушевляющим миражам и порождает сегодняшний терроризм.

Словом, народам лучше всего общаться через посредство своих рационализированных элит и прагматизированных периферий, а соприкосновение культурных ядер желательно свести к минимуму. Главные трудности межкультурного общения возникают тогда, когда в соприкосновение вступают массы, ибо у них нет тех корпоративных систем экзистенциальной защиты, какие имеются у групп, и без того ощущающих себя избранными, — у интеллигенции, у преуспевающих бизнесменов и политиков, у непритворно верующих, для кого все земное тлен и суета... Но для рядового человека, у кого выше земного ничего нет, жизнь без экзистенциальной защиты превращается в унылое прозябание. Оттого-то на секулярном Западе вроде бы и оторвавшиеся от своей традиционной культуры люди вновь хватаются за нее, как утопающий за соломинку. Каждая культура желает быть не “одной из”, но избранной, иначе она становится просто ненужной.

Дмитрий Травин. Но нам сейчас интересно скорее не то, что будет в обозримой перспективе на Западе, а то, что получится у нас в России. На заседании Госсовета в Уфе Дмитрий Медведев фактически вступил в полемику с Меркель, Кэмероном и Саркози.

Говорил он, правда, больше о дружбе народов в старом, советском понимании, нежели о мультикультурализме как категории современной европейской политики. Скорее всего, президент просто таким образом переводил с европейского на госсоветовский суть дискутируемой проблемы. Так сказать, низводил проблему с научного уровня до уровня студенческого сознания, как делал неоднократно во времена своего доцентства на юрфаке Санкт-Петербургского университета.

Боюсь, что проблема, стоящая сегодня перед российским политическим руководством, гораздо серьезнее, чем простое осмысление сути европейских дискуссий. Медведев может соглашаться с идеей мультикультурализма или же отвергать ее, но он не сможет применить свои выводы на практике, как это делают европейские лидеры. Президент России действует в ином пространстве. В том, которое больше напоминает европейские реалии столетней давности.

И Франция, и Германия, и Великобритания — это распавшиеся империи. Так или иначе, они в течение ХХ века отказались от территорий, на которых исконно жили совершенно иные народы. Возможно, для Великобритании, где ныне сосуществуют англичане, шотландцы, валлийцы и ирландцы, это не совсем верно, однако в первом приближении этими частностями можно все же пренебречь. Важно другое. Проблема мультикультурализма в понимании западноевропейцев — это проблема того, как вписывается в жизнь старой христианской культуры поведение выходцев из разных стран Азии и Африки. Турки не жили исконно на территории Германии, арабы — на территории Франции, а разного рода “афробританцы” (выразимся политкорректно), индийцы и пакистанцы — на территории Британии.

В российском случае аналогии можно проводить с выходцами из Средней Азии или Закавказья (которые теперь живут вне нашей страны), но не с жителями Северного Кавказа. Этот регион Кремль решил насильно оставить в составе России, несмотря на отчетливое понимание того, что между русскими, с одной стороны, и чеченцами, ингушами, народами Дагестана — с другой, существуют колоссальные культурные различия. Иными словами, во Франции нечто подобное получилось, если бы, скажем, де Голль насильно удержал в составе единого государства Алжир. В Германии — если бы по итогам Второй мировой войны союзники оставили ей западные и северные польские земли, а также Судеты, принадлежащие ныне Чехии.

Россия не отказалась от нашего “Алжира”, от нашего “Данцига” и от наших “Судет”, а потому осталась скорее недораспавшейся империей, нежели таким национальным государством, как Франция, Германия и многие другие европейские страны. Не будем сейчас обсуждать, хорошо это или плохо с моральной точки зрения. Взглянем лишь на практические результаты в плане проблемы, волновавшей Дмитрия Медведева на заседании Госсовета.

Допустим, мы вслед за президентом говорим о старой советской дружбе народов, о том, что позитивный опыт нельзя растерять, о том, что все должно быть хорошо и не должно быть плохо. Тогда, чтобы перейти от слов к делу, нам надо будет вернуть и старую советскую структуру занятости в крупных городах, по крайней мере в Москве и Петербурге. Надо сделать так, чтобы на всяких строительных и дорожных работах, в торговле, в ЖКХ, на транспорте работали преимущественно уроженцы этих городов при минимальном привлечении гастарбайтеров. Трезвый анализ ситуации показывает, что такое практически неосуществимо.

Иными словами, в крупных городах неизбежно будет жить большое число людей иной культуры, являющихся при этом такими же равноправными гражданами России, как коренные москвичи, петербуржцы и т. д. Их даже гастарбайтерами, по совести, называть нельзя. Они не гости, а хозяева. Они имеют полное моральное право жить в соответствии со своими традициями, коли уж вопрос о независимости Чечни и других республик был в свое время военным путем закрыт.

Понятно, что многим в России это не нравится. Многим ближе подход, высказанный западноевропейскими лидерами. Но эти лидеры, как мы видим, не удерживают в составе империй те страны, откуда приезжают к ним гастарбайтеры. И, соответственно, могут плевать (хоть с Эйфелевой башни, хоть с Биг-Бена) на то, что скажут по поводу отказа от мультикультурализма лидеры Алжира, Турции или Пакистана. А вот Медведев не может плевать с колокольни Ивана Великого на те протесты, которые время от времени высказывает Рамзан Кадыров. Поскольку Кадыров должен хоть как-то объяснять чеченцам, почему формально они равноправные граждане России, а реально некоторые в Москве оказываются (как по Оруэллу) равны более других.

В общем, как тот, так и другой подход вступает в противоречие с нынешними российскими реалиями. По какому бы пути Кремль ни двинулся, некоторой частью российских граждан он будет воспринят как несправедливый. А значит, потребует подавления несогласных. Причем не тех несогласных, которые ходят на Триумфальную (они-то серьезных проблем не создают), а тех, которые ходят на Манежную или, хуже того, взрывают Домодедово.

В подобных ситуациях слова типа тех, которые произнесены в Уфе, ровным счетом ничего не значат. Если Меркель, Кэмерон и Саркози, скорее всего, и впрямь будут отказываться от политики мультикультурализма, то Медведеву (по сути, Путину) придется маневрировать. Иными словами, подавлять тех, кто больше высунется в данный момент, кто постарается разрушить нынешнее шаткое равновесие, не имеющее под собой логичной, непротиворечивой основы.

Александр Мелихов. Это правда. Но когда люди руководствовались какими-то логичными, непротиворечивыми основами? Они руководствуются своими интересами, и те, кто ощущает себя экзистенциально, культурно ущемленным, не примирятся ни с какими ограничивающими их основами, даже пребывая в других государствах. Информационное пространство сейчас едино, и о каждом оскорбительном для их иллюзий инциденте доброхоты немедленно оповестят униженных и оскорбленных и в долинах Дагестана, и в горах Афганистана. Писатель в Англии публикует “кощунственный” роман — его в Иране приговаривают к смерти, и он многие годы вынужден отсиживаться в какой-то норе. Художник в Дании печатает карикатуру на пророка — волна гнева и усиление терроризма. Американский пастор сжигает Коран, а в Афганистане работники ООН платят своими головами. Американцы, может, и хотели бы плевать на эту смуту с высоты башен-близнецов, но башен-то и нет…

И я отнюдь не уверен, что те, кто выходит на Манежную площадь в Москве, для нас опаснее тех, кто выходит на площади в Египте или берется за оружие в Ливии. Сегодня миллионные массы во многих странах мусульманского Востока лишились экзистенциальной защиты, а значит, обрели острую нужду в вождях, которые хотя бы символически мстили их обидчику Западу, вольно или невольно разрушившему культурную крышу, защищавшую людей от созерцания безжалостного космоса. Поэтому надеяться, что в “обиженных” государствах смогут усидеть прозападные лидеры, означает не понимать, что для народов гордость важнее алчности, что для них унижение есть сама смерть. (Кстати, я не так уж уверен, что можно пренебречь шотландцами и валлийцами, история еще не прекратила течение свое.)

Запад может выбирать лишь из двух типов антизападного лидера — условно говоря, “тирана”, попирающего демократию, и “любимца народа”, на демократию опирающегося. И если руководствоваться не принципами, а интересами, то, на мой взгляд, “тиран” для Запада предпочтительнее, ибо внутренние враги, которых плодит всякая тирания, отнимают у вождя силы и возможности обратиться вместо второстепенных врагов социальных к врагам главным — экзистенциальным, от врагов в миру к врагам в мироздании. Все, что Запад может получить в результате соблюдения демократических процедур, — это сменить врага, у которого связаны руки, на врага, у которого руки свободны. Авантюрист светского толка лучше религиозного фанатика, который рано или поздно завершит череду авантюристов и марионеток, ибо именно фанатики служат не тактическим, но стратегическим целям обиженных народов — формированию экзистенциальной защиты.

Идеальный для Запада правитель враждебного Востока — тиран, сидящий на вулкане народного гнева, достаточно сильный, чтобы не дать вулкану свергнуть себя самого, но недостаточно могущественный, чтобы осуществить направленное извержение в сторону стратегического врага. Этот статус-кво Западу и следовало бы поддерживать, не надеясь (что уже его не раз подводило) использовать вулкан в своих интересах: ни один народ подкупить невозможно, ибо ничего равноценного иллюзорному бессмертию или хотя бы какой-то причастности к оному человеческая фантазия не изобрела и не изобретет. И сколько бы Запад ни мочил “плохих” мусульман, защищая “хороших”, он лишь готовит их будущее объединение против себя.

Интересы же России не совпадают полностью ни с Востоком, ни с Западом. Тактические интересы подталкивают нас к союзу с Западом, но, поскольку не мы являемся главной мишенью “униженных и оскорбленных”, очень уж усердствовать в этом направлении тоже не стоит, чтобы не нажить в чужом пиру похмелья, а в чужой драке синяков. Экзистенциальных же союзников у нас нет и вовсе, ибо ни с одной корпорацией культур нас не объединяет совместное чувство избранности. Мы действительно не входим ни в одну цивилизацию, ибо цивилизация создается коллективной системой экзистенциальной защиты.

И тем не менее наши вчерашние и особенно сегодняшние подданные именно в нас видят наиболее опасного экзистенциального врага, именно нашу культуру считают наиболее опасным соперником. И я отнюдь не уверен, что их страх, а следовательно и неприязнь, а то и ненависть станет менее угрожающей, если они окажутся за пределами наших границ. Пожалуй даже, их материальные и пропагандистские возможности только возрастут. Нас пугают межнациональные схватки граждан одного государства на площадях и в темных переулках с применением холодного и легкого огнестрельного оружия. Но межнациональные схватки граждан разных государств превращаются в полномасштабные войны с применением артиллерии и авиации, и это, увы, еще не предел…

Так, может быть, эти взрывы экзистенциальной ненависти все-таки легче контролировать в пределах одного государства? Проектов можно строить много, но в реальности наименее бескровное (“малокровное”) сосуществование народов в былые времена обеспечивали великие империи, бессознательно нащупав принцип “используй материально и не унижай экзистенциально”, собирай подати и не трогай воодушевляющих иллюзий. Пусть молятся как хотят, женятся как хотят и даже судятся как хотят под началом их собственной элиты, которой открывается свободный доступ в имперскую аристократию. Доступ в нее открывается наиболее энергичным и честолюбивым — тем самым их экзистенциальная униженность минимизируется, поскольку у них появляется возможность идентифицироваться с чем-то еще более могущественным и долговечным, чем собственный народ. А всегда тлеющие национально-освободительные движения при этом лишаются потенциальных лидеров, но взамен обретают своих представителей в государственной элите, что ослабляет и экзистенциальную униженность масс: эвон куда взлетел парень из нашего кишлака!

В пропаганде это можно называть и дружбой народов, на деле, однако, понимая, что дружба народов невозможна, сколько бы и в каком числе ни дружили отдельные люди. Культурная конкуренция похожа на конкурс красоты — на пьедестале могут поместиться лишь очень немногие. Возможна только минимизация вражды и переманивание нестойких. И делать это в пределах одного государства, подозреваю, все-таки легче.

Каждой культуре при этом, однако, требуется некая отдельная квартира, где она могла бы без помех удовлетворять собственные экзистенциальные нужды — проще говоря, предаваться самовозвеличиванию при отсутствии ироничных либо оскорбленных чужаков. Создавать национальные субгосударства слишком опасно, а вот поддерживать лояльные национальные общины было бы в самый раз. И поддерживать тех их лидеров, которые сумеют удержать своих пассионариев в узде.

После побоища в Кондопоге в подобный же северный город меня пригласили поговорить за круглым столом о толерантности, и глава тамошней азербайджанской общины — милейший улыбчивый адвокат и бизнесмен с золотыми зубами, золотой мобилой и золотым внедорожником — очень дружелюбно мне объяснял, что у них такое невозможно. Потому что надо работать с силовыми органами. Появляется отморозок — община сама сообщает начальнику милиции: такой-то скоро что-то натворит, прижмите, пожалуйста. Если кто-то не хочет вступать в общину — тоже никто не заставляет. Но когда случится неприятность, прибежит. И ему помогут. Но если забудется, напомнят: ты что, хочешь для нас неприятностей? Смотри, получишь их первым.

Не стану утверждать, что эта система безупречна с точки зрения либерального права, требующего равенства перед законом и отсутствия каких-либо внегосударственных правовых структур, но несколько лет назад она работала вполне эффективно, создав некие квазиимперские структуры.

Так что у империй тоже есть чему поучиться, хоронить их, может быть, и рановато.

Дмитрий Травин. Я бы, может, и согласился не хоронить империи, если бы они не были давным-давно уже похоронены. По сути дела, вы говорите не об отказе от похорон, а о необходимости эксгумации трупов. Это дело — не слишком приятное, да к тому же бессмысленное.

Все европейские империи, пытавшиеся собрать под одной крышей различные этносы, давно уже ликвидированы. Нет ныне ни Британской, ни Французской, ни Германской, ни Австро-Венгерской, ни Испанской, ни Португальской, ни Османской (Турецкой). Причем исчезли как те империи, которые проигрывали европейские войны, так и те, которые выигрывали, а значит, не принуждались к самороспуску своими более успешными соседями. Осталась только Российская империя, причем с распадом СССР бЛльшая часть ее территории, населенной нерусскими этносами, оказалась для Москвы утрачена. Восстанавливать Советский Союз сегодня, кажется, не стремится никто из более или менее ответственных политиков. Поэтому, по сути дела, какая-то осмысленная полемика может вестись не об использовании имперских принципов в практической работе, а лишь о сохранении под властью Москвы Северного Кавказа, который этого не желает и сопротивляется всеми доступными ему методами.

Сразу оговорю, что мне часто приходилось слышать такое возражение: все империи Европы были злыми и неправильными, а наша Российская — доброй и правильной. Поэтому то, что они распались, — нам не указ. Мы соседей не эксплуатировали, а, напротив, кормили, и, следовательно, они в глубине души должны нас любить. Воюют против федералов не народы, а отдельные нехорошие люди, купленные на американские (израильские, аль-каидовские и т. д.) деньги. Народы же ждут не дождутся пока мы их освободим от всякого рода корыстных и бородатых деспотов.

С тем, кто подобным образом интерпретирует историю, спорить нет смысла: никакие факты дискутанта не убедят. Но наша с вами полемика идет о другом. Вы предлагаете использовать имперские принципы как таковые и, значит, признаете общность механизмов построения всех империй. Я соглашусь с вами в том, что империя на определенном этапе исторического развития функционировала неплохо и худо-бедно решала те задачи сосуществования этносов, которые ставили императоры. Не соглашусь же я с тем, что можно в XXI столетии еще раз войти в ту воду, которая утекла в минувшие века.

Империя — не топорик, в равной мере способный обтесывать дерево как во времена Путина, так и во времена Цезаря. Империя — это инструмент, функционирующий лишь в определенной среде. Если изменилась среда, старый механизм работать не сможет, как бы ни молились мы на прошлые успехи.

Поясню свою мысль. Империи успешно функционировали в то время, когда еще не сформировались нации. Этносы были, но наций не было. Скажем, на территории империи Габсбургов жили люди, говорившие по-немецки, по-венгерски, по-чешски и т. д., но они не представляли еще ни австрийскую, ни венгерскую, ни чешскую нацию. Или, точнее, скажем так: этническая культура, которая, естественно, существовала и в имперские времена, разделяла подданных императора не столь уж сильно. Гораздо сильнее разделительных черт были объединяющие. А таковых в имперские времена было две: монарх и вера. Все в равной степени чувствовали себя подданными императора, сидящего то в Вене, то в Праге, то в Инсбруке, и все в равной мере чувствовали себя христианами.

Была ли у людей времен империй экзистенциальная ненависть друг к другу? Конечно, была. Но она в значительно большей степени выражала себя как ненависть конфессиональная, чем как ненависть этническая. Скажем, чехи во времена Гуситских войн вовсю лупили немцев, а те, естественно, отвечали им взаимностью. Но чуть позже, во времена Тридцатилетней войны, немцы уже так лупили друг друга, несмотря на их этническую общность, что, по оценочным данным, перебили порядка трети всего своего этноса. Кстати, французы в своих религиозных войнах тоже серьезно проредили население страны. А ведь во Франции серьезных этнических различий не существовало. Француз-гугенот за милую душу резал француза-католика в то время, когда, скажем, в Трансильвании венгероязычные и румыноязычные подданные Габсбургов худо-бедно сосуществовали без особых экзистенциальных потрясений.

Таким образом, империя не обеспечивала бескровное и даже малокровное существование подданных, поскольку не могла предотвратить Реформацию и связанные с ней покушения на экзистенциальный покой. Выражение “пусть молятся как хотят” к империям не вполне применимо. В ряде случаев монархи и элиты готовы даже были бы пойти на соблюдение этого принципа, но экзистенциально неспокойные подданные устраивали кровавую резню вне зависимости от указаний, спускаемых по властной вертикали.

Другое дело, что империя действительно могла быть малокровной формой сосуществования этносов в тех случаях, когда религиозные проблемы не разделяли людей на враждующие лагеря. В идеале хотелось бы, конечно, примирить людей по религиозной части и одновременно не допустить конфликтов по этнической. Однако, увы, к тому времени, как напряженность межконфессиональных конфликтов в европейских государствах стала сходить на нет, стали формироваться конфликты межнациональные.

Европейские нации постепенно прорастали из этносов, но представляли собой уже нечто иное. Ведь представитель нации не просто чувствует себя христианином и подданным своего монарха. У него появляется сильное третье чувство, и оно постепенно заслоняет собой первые два.

Человек новой эпохи ощущает себя частью некоего воображаемого сообщества под названием “нация”. Воображаемого не в том смысле, что его выдумали. Сообщество это существует на самом деле. Но требуется известная сила воображения для того, чтобы два человека — один из Пикардии, другой из Турени, которые никогда в жизни не увидят друг друга, почувствовали вдруг себя французами, т. е. представителями единой нации. Подобного чувства не существует в старой империи, где все подданные связаны друг с другом лишь через общего монарха, а друг на друга им по большому счету плевать.

Каковы механизмы формирования нации — отдельная история. В этой истории следует говорить и о роли интеллектуалов, которые формируют национальную культуру; и о роли всеобщей грамотности, позволяющей читать национальные газеты на родном языке; и о роли урбанизации, поскольку в больших городах людям проще почувствовать общность; и о роли национального рынка, где продавцы и покупатели пересекаются друг с другом; и о роли железных дорог, впервые по-настоящему связавших между собой отдельные уголки больших государств… Иногда нации формируются естественным путем при минимальном вмешательстве со стороны государства, а иногда сначала формируется государство, а затем элита делает все возможное, чтобы население прониклось национальным чувством и превратилось таким образом в нацию.

Нет абсолютно прямых, единых прямых путей из империи в национальное государство. Все движутся по таким путям со своими национальными (простите за тавтологию) особенностями. В краткой дискуссии этому нет возможности уделить много внимания. Выделю главное. В той мере, в какой формируется нация, неизбежно начинает разрушаться империя. Это взаимосвязанные процессы. О том, что невозможно удержать империю, когда аморфная общность людей почувствовала себя нацией, свидетельствует весь человеческий опыт.

Потребность сформировать свое национальное государство, после того как сформировалась нация, является сильным экзистенциальным чувством. А тот соседский народ, который препятствует созданию “нашего” национального государства, наносит “нам” самое страшное оскорбление. Он ведь тем самым, по сути дела, говорит: лишь я достоин быть народом государствообразующим, а твой удел — тихо сидеть и не высовываться, благо я разрешаю тебе молиться, жениться и судиться, как велят твои замшелые книги.

Нация тем и отличается от сообщества подданных императора, что хочет не только тихонько молиться, жениться, судиться и не высовываться. Нация хочет гордиться собой, хочет иметь такие символы своей гордости, как флаг, герб и гимн. Нация не может смириться с тем, что в столице империи сидит на троне (или в президентском кресле) человек, который не знает ни ее языка, ни ее культуры, ни ее интересов, но при этом претендует на то, чтобы говорить и от ее имени. Нация желает, как ни покажется кому-то это смешным, иметь национальную денежную единицу и быть представленной во всех международных организациях. Когда у вас все это есть уже много лет, над подобными желаниями можно посмеяться, но когда этого нет, даже обретение какого-то жалкого места в ООН начинает превращаться в экзистенциальную проблему.

Молиться, жениться, судиться втихую, радуясь, что тебя не донимают, и прагматично рассуждая, мол, “Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря”, где про тебя, к счастью, забыли, — это предельный рационализм. Но в формировании нации присутствуют не только рациональные начала. А потому нация не мирится с империей. Она хочет, чтобы про нее (нацию) все знали. А кто будет знать про унылых прагматиков, ценящих свой провинциальный покой больше яркой борьбы за независимость?

Свободный доступ национальной элиты в имперскую не решает проблемы. Все империи его использовали, и до поры до времени механизм действительно срабатывал. Но ни одну империю это не спасло. Когда формируется нация, “делегат” в имперскую элиту начинает рассматриваться не столько как предмет гордости, сколько как коллаборационист. И, поверьте уж, представители “неколлаборационистской элиты” быстренько это народу разъяснят, поскольку они находятся с народом, а не гуляют в имперских столицах. У “делегатов” в такой ситуации возникает выбор: либо плюнуть на свой народ и полностью ассимилироваться с народом, в который его делегировали, либо тайком поддерживать национальное движение деньгами и связями. Как то, так и другое мы сегодня наблюдаем среди представителей московской элиты кавказского происхождения.

Все вышесказанное не отрицает эффективности той системы, которая работает в описанном выше северном городе. Но она напоминает скорее механизм функционирования мафии, раскрытый в бессмертном “Крестном отце”, нежели механизм функционирования империи. Мафия и впрямь бессмертна в современном обществе, где существуют мигранты. Мафия и впрямь является сравнительно эффективным способом сосуществования общин. Мафию в известных границах можно приветствовать, если, конечно, мы понимаем под этим словом социальную структуру (вроде вышеописанной), а не бандитизм.

Но вот империя, в отличие от мафии, смертна и неэффективна. Вряд ли ее стоит приветствовать, подчиняясь чарующему звучанию древнего слова.

Александр Мелихов. Очаровываться одним только звучанием — это вообще бальмонтовщина. Но и превращать слово в ругательство, дабы штампом “имперский синдром” плющить всякие дальнейшие размышления, это тоже чересчур. В слове “империя” я защищаю прежде всего собственную свободу мысли. Когда чем-то долго запугивают, возникает ощущение, что от тебя прячут какую-то правду. А если мы можем свободно, не напирая друг на друга и не предрешая приговор до начала рассмотрения, обсудить, какими уроками империй можно воспользоваться, а какие уже навсегда останутся бесполезными, — мне больше ничего и не требуется. Только вот в мире политических идей умирает ли что-нибудь “навсегда”?.. Эксгумировать трупы я, разумеется, не предлагаю — мертвых с погоста не носят. Но об успехах покойника на поминках поговорить не помешает. А чему-то заодно и поучиться. А уж хоронить то, что еще не умерло естественным путем, и вовсе не стоит.

Когда-то я написал в “Исповеди еврея”, что нацию создает общий запас воодушевляющего вранья, то есть, если без эпатажа, чувство причастности чему-то избранному, величественному и бессмертному; если вы с этим согласны, то дальше нам и спорить почти не о чем. Поскольку я ни на чем не собираюсь настаивать.

Все факторы, о которых вы говорите, безусловно, существуют и весьма могущественны: каждый народ желает блистать и принадлежать к избранному кругу. И для начала иметь собственное государство со всеми положенными атрибутами. Но это лишь промежуточный этап — дальше борьба продолжится уже не на внутри-, а на межгосударственном уровне. Освобожденный народ заметит, что его денежную единицу нигде не берут, что его флаг редко и не так уж гордо реет среди флагов более могущественных держав. Что даже в его собственных кинотеатрах идут чужие фильмы. Что в его магазинах продаются чужие товары. И даже его предприятиями владеют чужаки. И он снова почувствует себя оскорбленным и снова начнет борьбу, теперь уже против “мирового порядка”. Обладая неизмеримо большими ресурсами — вплоть до всяческих атомных проектов.

Предоставляя национальным меньшинствам свободу от чужих национальных государств, нужно тогда уж защитить их и от глобализации — чтоб уж была независимость так независимость. Но кто возьмется обуздать международное доминирование сильнейших, которое более всего и раздражает слабых? Это же одна из сегодняшних господствующих грез — формирование единого человечества, такой вот путь к единству через дробление…

Если бы у нас был выбор между вечной борьбой наций внутри империй и мирным сосуществованием национальных государств, я, конечно же, был бы за безграничное деление всех многонациональных образований вплоть до мононациональных молекул. Но выбор-то в реальности другой! Или вечная борьба наций внутри относительно небольшого количества могучих государств, которым из-за их малого числа легче договориться между собою, или такая же вечная борьба множества национальных государств, не признающих над собой никакой власти, поскольку любая такая власть была бы нарушением их священного суверенитета. И тут выбор для меня неочевиден.

Вторая альтернатива — распустить все “тюрьмы народов” — открывает такие ящики Пандоры, что хочется вглядеться, нет ли возможности хоть как-то пригасить те опасности сожительства наций в одном государстве, на которые вы совершенно справедливо указываете. Вспомним хотя бы историю еврейского народа в Российской и советской империях.

Этот народ поставил мировой рекорд, на протяжении тысячелетий сохранив себя во имя метафизических, экзистенциальных целей вопреки совершенно невообразимым ужасам. А когда его мессианская греза в конце XIX века начала распадаться, наиболее пассионарные отщепенцы в поисках новой экзистенциальной защиты отправились за новыми сказками: одни возмечтали о национальном государстве (сионисты), а другие о мире вообще без государств (интернационалисты). И вторые во множестве служили советской империи, абсолютно не скучая по своему исчезающему, стремительно ассимилирующемуся народу, и только холокост вновь пробудил в них национальные чувства. Вот теперь я слышу голос крови, тяжкий стон народа моего, писала сверхсоветская Маргарита Алигер. Но и тогда они всего только возжелали оплакивать свои жертвы, гордиться подвигами своих героев вслух, а не шепотом, среди своих. Я уверен, что далее мечты их не простирались.

Однако Сталин полагал, что всякое проявление национального достоинства — лишь первый шаг к сепаратизму, к обретению собственного государства со всеми его атрибутами, и нанес такой удар, что это на целые десятилетия отбило у множества евреев охоту искать экзистенциальной защиты под крылом советского государства. Одни стали искать ее, действительно становясь сионистами, стараясь идентифицироваться с Израилем; другие нашли приют в профессиональной идентичности, поскольку среди профессиональных корпораций есть и такие, которые обладают собственной службой безопасности — я хочу сказать, собственной экзистенциальной защитой. Научное, техническое творчество, искусство, медицина, просвещение обладают собственными, уходящими в глубокую древность величественными родословными со своими бессмертными героями и мучениками — под крылом этих прекрасных грез вполне можно прожить и без государства, особенно если представители твоей национальности занимают в корпорации почтенное место. Можно даже утратить понимание, почему другие лезут из кожи ради такой устаревшей чепухи, как собственное государство, — так человек, который никогда не голодал, может презирать тех, кто способен из-за сухой корки ввязаться в безобразную драку. Отсюда и проистекает вечный конфликт между интеллигенцией и народом: экзистенциально сытый экзистенциально голодного не разумеет.

Экзистенциально голодные советские сионисты тоже называли своих более удачливых соплеменников прислужниками режима и коллаборационистами, но мало кто из экзистенциально сытых согласился покинуть выстроенный трудами и жертвами собственный дом ради бубнов за горами. Если даже и относился с сочувствием к трудам и заботам Израиля.

Но когда отношения двух стран, России и Израиля, были открыто враждебными, действительно было трудно занять какую-то примиренческую позицию — сегодня это вполне возможно. Можно, ничем не рискуя, поклоняться собственным героям, оплакивать собственных мучеников, праздновать собственные праздники и открывать собственные национальные рестораны. Для тех, кто обрел защиту в своей профессии, этого более или менее достаточно. Поэтому, когда прекратились прямые призывы к погромам, тут же и ассимиляция вновь двинулась стахановскими темпами. Сама возрастная структура еврейского населения — демографический приговор: молодежи до 18 лет — около 5 %, пенсионеров же — больше половины.

Даже у двух третей активистов еврейских общественных организаций Петербурга, по данным известного историка и социолога Бориса Миронова, среди друзей преобладают не евреи, а 85,5 % считают смешанный брак абсолютно нормальным делом. Жаль, конечно, что Россия потеряет еще одну яркую краску в своей многонациональной радуге, однако и одним источником напряжения тоже станет меньше.

И мне кажется, такое решение национального вопроса — растворить в объятиях — ближе к практике толерантных империй, чем к ассимиляционному напору национальных государств, во многих из которых с обретением независимости положение евреев ухудшилось.

У наций, у культур есть два главных орудия воздействия друг на друга — угроза и соблазн. Угроза, порождающая необходимость скрывать свои национальные чувства, как всякое покушение на экзистенциальную защиту, эти чувства укрепляет, и в периоды вооруженного противостояния сила соблазна многократно слабеет. Но если когда-нибудь в горячих зонах возникнет хотя бы худой мир, тогда-то и вырастет вопрос, чем Россия может соблазнить наиболее страстных и энергичных представителей национальных меньшинств. Имперская Россия открывала им такие поприща, как армия, коммерция, государственная служба — наверняка с огрехами, возможно и огромными, но я предлагаю учиться не порокам, а достоинствам империй. Тем более что сегодня к прежним поприщам можно присоединить и уже перечисленные пути в культуре, науке, технике, юриспруденции.

Когда большевиков не пугало обилие “инородцев” в правящей элите, это и была имперская политика, а принудительная сталинская русификация — это была типичная политика становления национальных государств.

Сейчас мы видим немало примеров, когда в новообразованные независимые государства приходится вводить “миротворческие” силы — не дешевле ль было их оттуда не выводить, не переводить конфликты из внутригосударственных в межгосударственные? Или непременно нужно всем сначала разделиться и навоеваться, чтобы наконец оценить прелести мирной жизни — пусть и на задворках мирового сообщества? Дай бог, чтоб так и было. Но мне всегда приходит в голову моя же давняя мысль: пессимисты портят людям настроение — оптимисты ввергают их в катастрофы.

Опубликовано в журнале:
«Звезда» 2011, №12

VERTUальная роскошь

Президент компании Vertu Перри Оустинг: «Я постоянно слышу о том, что Vertu — это телефон из золота и бриллиантов, и это меня порядком раздражает»

Есть бренды, настолько окутанные мифами и легендами, что о них у потребителя складывается совершенно ложное представление. Vertu, пожалуй, можно отнести именно к их числу. В России телефоны этой марки имеют налет пафосности, в результате чего Vertu стал одним из самых подделываемых брендов. «Итоги» встретились с президентом компании Перри Оустингом, чтобы проверить все эти мифы на прочность и понять, в каком случае глянцевое словечко luxury применимо к мобильному телефону.

— Господин Оустинг, сразу хочется попросить вас набросать портрет потребителя продукции Vertu в России. Каким вы его видите?

— Это заблуждение, что в каждой стране существует некий особенный покупатель. Мы держим в голове глобальный образ потребителя. Его и попробую описать. Во-первых, в 65—70 процентах случаев покупатель Vertu — это мужчина, но целенаправленную ставку на мужскую аудиторию мы никогда не делали. Отчасти выбор продиктован дизайном или набором предлагаемых опций. Во-вторых, это персона в возрасте от 30 до 55 лет. Так что, увы, мы не бренд для подростков. Хотя если взять ближневосточный рынок, аудитория будет несколько помоложе. И в-третьих, наш потребитель — это потребитель luxury, который любит красивые вещи и мыслит не как все. Он первопроходец, а не последователь. И даже в большой аудитории потребителей luxury он все равно будет выделяться. Я называю таких людей честолюбцами в хорошем смысле этого слова. Они нередко являются богатыми наследниками и могут расслабиться, но при этом испытывают потребность в том, чтобы состояться самим. Взять, к примеру, сына знаменитого Ричарда Брэнсона. Он наследник огромного состояния, но у него свое дело. Или Иванку Трамп, ведущую успешный бизнес. Мы не ориентируемся на маленьких принцев и принцесс. Индивидуальность, личность — вот основная цель.

— Вынуждена вас расстроить: российские покупатели Vertu вряд ли хотят летать так высоко. И вообще воспринимают роскошь по-своему.

— Ну, русские более расположены к роскоши, хотят более открыто демонстрировать свой успех. В этом плане ментальность русских ближе к южной Европе, чем к северной.

— И для многих из нас роскошь по-прежнему — это что-то богатое и лучше с золотом.

— Да, я постоянно слышу о том, что Vertu — это телефон из золота и бриллиантов, и это меня порядком раздражает. Конечно, мы предлагаем такой продукт — он занимает от силы один процент нашего бизнеса, и это не главное отличие бренда. Наша цель — не только внешняя красота, но и прекрасный сервис.

— Если мы говорим о дорогих мобильных телефонах, то чем они все же отличаются от других объектов luxury?

— На самом деле отличий не так уж и много. Главное, что объединяет люксовые вещи, — это отношение к материалам, дизайну, эксклюзивность, уникальность. Я всегда говорю, что роскошь — из области тактильных ощущений, ее постигаешь через прикосновение. Не менее важны эксклюзивная дистрибуция, внимание к клиенту и должный уровень сервиса. Но телефон — более персональная вещь, чем, например, часы. Я могу хранить в нем фотографии семьи, видеофайлы, контакты, я общаюсь через него с миром. И технологии должны быть интегрированы так, чтобы они делали жизнь человека проще. Приведу пример с элитными отелями. У вас есть отель с прекраснейшим лобби, комнаты выглядят фантастически, но вы ложитесь спать на такой невероятно неудобный матрас, что за ночь не можете сомкнуть глаз и утром просыпаетесь с болью в спине. Между тем главное предназначение отеля — предоставить постояльцу кровать и дать ему возможность выспаться. Соответственно, в первую очередь мобильный телефон должен дать вам возможность быть всегда на связи. Эта роскошная вещь должна обеспечивать необходимый уровень сервиса 24 часа в сутки семь дней в неделю. У нас лучшие технологии, которые можно предложить сегодня: исключительные звук, изображение, связь, уровень защиты и даже продолжительность работы батареи.

Уникально и предложение услуг. Вместе с телефоном человек практически получает персонального ассистента, интегрированного в девайс, — Vertu Concierge. Российский потребитель может всегда позвонить со своего телефона, где бы он ни оказался, и получить на русском языке рекомендацию практически на любую тему. Например, я нахожусь на Лазурном Берегу и не говорю по-французски. Как мне понять, в какой ресторан пойти, где лучше нанять яхту? Все то, что нужно было бы делать самому, вбивая запрос по Интернету и потратив массу времени, за вас делает специальная служба. Но хочу заметить, что всегда есть выбор. Мы не проталкиваем эту идею, не настаиваем на том, чтобы человек пользовался услугой. Но если он вдалеке от привычной внутренней инфраструктуры, то всегда может обратиться за помощью. Первые 12 месяцев после покупки телефона эта услуга предоставляется в подарок. У вас как у владельца Vertu есть доступ к частным клубам по всему миру. Если вы где-то за границей и не хотите сидеть в отеле или проводить деловую встречу в незнакомом месте, можете пойти в этот клуб и привести с собой гостя. Вам, если нужно, будет предоставлен личный сомелье. Все эти сервисы независимы друг от друга. Обычно телефоны вместе с приложениями предлагают массу рекламы и прочего. Наша философия построена на том, что, раз заплатив за телефон, клиент будет получать только ту информацию, которая ему нужна, и мобильный консьерж не станет предлагать тот или иной отель потому, что он заплатил нам. У клиента всегда остается выбор.

— Вряд ли человек, который покупает подделку, думает об этом. Для него на первом месте все же бренд, логотип…

— Очень обидно, когда на бизнесе, в который были инвестированы миллионы, делают деньги другие люди. Мы пытаемся с этим бороться, но подделки как грибы — срезаешь, а на их месте вырастают новые, причем больше, чем было. Понятно, что самим не справиться, тут надо рассчитывать на поддержку со стороны правительства, защищать интеллектуальную собственность на государственном уровне. Но, с другой стороны, если тебя больше не копируют, это тревожный знак, поскольку ты больше не в числе узнаваемых и почитаемых брендов.

— Подделки под ваши телефоны популярны только в России?

— Не только. Это особенно распространено в Азии. В Шанхае меня остановил мужчина и спросил, не хочу ли я купить Vertu. Я ответил, что он мне не по карману. В Европе такое тоже встречается. Причем создаются не только фальшивые телефоны, но и фальшивые сайты, которые якобы представляют официальный Vertu.

— Кого вы хотели бы видеть с вашим телефоном в руках?

— Для меня роскошь — это в первую очередь свобода выбора, но если она есть у тебя, ты должен предоставлять ее и другим. Именно поэтому мы не занимаемся целенаправленно маркетингом с участием знаменитостей. Конечно, приглашаем звезд, так называемых друзей бренда, на наши мероприятия, но не устраиваем кампании вроде: посмотрите, Леонардо Ди Каприо ходит с нашим телефоном. Не люблю такой подход.

— Vertu лишь недавно продемонстрировал первый телефон с сенсорным экраном. Почему ваши клиенты так долго ждали этот сервис?

— Не принципиально, кто оказался первым. Тач-скрин будет актуальным еще долгие годы. Посмотрите на трех-четырехлетних детей. Они трогают экран телевизора и ждут, что он заработает от одного прикосновения. Кроме того, мы не хотим быть первыми только ради того, чтобы быть первыми. Если у вас есть инновация, особенно если она касается программного обеспечения или технологий, важно решить, что главнее. Для нас на первом месте — безопасность и защита покупателя, чтобы информация о нем и его телефоне не могла быть передана третьим лицам. Важно, чтобы программное обеспечение было надежным. Мы работаем с существующими платформами, тестируем их у себя и вносим какие-то изменения, чтобы обеспечить клиентам должный уровень безопасности. Но зато даем себе возможность вывести технологию сенсорного экрана на принципиально иной уровень.

Наш сенсорный экран сделан из цельного сапфира. Он обеспечивает высокое разрешение и качественную картинку, и вам не надо заботиться о том, чтобы защитить его от царапин. Нам также важно было не просто выпустить телефон с сенсорным экраном, но и обеспечить его необходимым наполнением. Некоторые компании совершают ошибку, поспешно выпуская новый продукт без наполнения. В любой категории luxury, будь то машина, гостиница, обувь или мобильный телефон, все начинается с функциональности. Когда появились машины, их задачей было доставить человека из пункта А в пункт Б. Первые карманные часы появились, чтобы путешественники могли носить время с собой. Роскошь пришла позже. Поэтому не надо бежать, прежде чем ты научишься ходить.

— Кстати, могу ли я поиграть на вашем телефоне в популярную игрушку Angry Birds?

— Вы будете смеяться, но эта игра уже предустановлена на нем. Если хотите, попробуйте.

Анастасия Резниченком

Финляндия > СМИ, ИТ > itogi.ru, 6 декабря 2011 > № 451878 Перри Оустинг

Чистая прибыль ТГК-1 по МСФО за девять месяцев выросла в годовом выражении на 22% до 2,99 млрд рублей, сообщает компания. Показатель в январе-сентябре 2010 года составлял 2,46 млрд рублей.

Выручка компании за отчетный период увеличилась на 19% по сравнению с аналогичным периодом 2010 года и достигла 43,7 млрд рублей. Объем продаж электроэнергии составил 27,54 млрд рублей, что на 27% больше аналогичного показателя прошлого года. ТГК-1 объясняет рост выручки увеличением выработки электроэнергии на 5%, а также повышением цен на электроэнергию и тепло. На показатель положительное влияние также оказал ввод в эксплуатацию новых парогазовых энергоблоков Первомайской и Южной ТЭЦ.

Операционная прибыль за январь-сентябрь 2011 года выросла до 5,79 млрд рублей (+83%), EBITDA увеличилась на 64% до 9,21 млрд рублей.

В первом полугодии прибыль компании составила 4,431 млрд рублей (+51%). Выручка увеличилась до 34,543 млрд рублей. Операционная прибыль достигла 6,971 млрд рублей.

ТГК-1 - производитель электрической и тепловой энергии в Северо-Западном регионе России. Компания объединяет 55 электростанций в четырех субъектах: Санкт-Петербурге, Карелии, Ленинградской и Мурманской областях. На гидрогенерацию приходится 42,7% установленной мощности компании, что обеспечивают 41 ГЭС общей мощностью около 3 тысяч МВт, причем 17 станций из них расположены за Полярным кругом. ТГК-1 частично экспортирует энергию в Финляндию и Норвегию.

Ценные бумаги компании торгуются на ММВБ и РТС. Основными акционерами являются "Газпром энергохолдинг" (51,79%) и Fortum Power and Heat Oy (25,66%). 

Международное рейтинговое агентство Standard & Poor's поместило высший кредитный рейтинг Европейского фонда финансовой стабильности "ААА" на пересмотр с возможностью понижения, сообщает агентство.

В то же время, краткосрочный рейтинг ЕФФС подтвержден на уровне "А-1+". Как сообщает агентство, долгосрочный и краткосрочный рейтинги организации базируются на безусловных, безотзывных и своевременных гарантиях от государств-членов фонда, имеющих высший рейтинг "ААА". Благополучие фонда гарантируют такие страны, как Австрия, Финляндия, Франция, Германия, Люксембург и Нидерланды - их высшие рейтинги также отправлены на пересмотр с возможностью понижения. Такое решение агентство объясняет возросшими кредитными рисками.

Агентство сообщает, что собирается решить судьбу рейтинга Европейского фонда финансовой стабильности в течение 90 дней, а если это будет возможно, то и раньше. Это произойдет после того, как будут оценены рейтинги европейских государств, гарантирующих экономическое благополучие фонда. Рейтинг ЕФФС может потерять один или два пункта в том случае, если будет снижен высший кредитный рейтинг одного или нескольких государств ЕС.

Высший рейтинг Франции может понизиться сразу на две ступени, также как и рейтинг Испании и Венгрии. Долгосрочные рейтинги Германии, Бельгии, Австрии, Финляндии, Люксембурга и Нидерландов, скорее всего, останутся без изменений. 

Продолжительные новогодние праздники у многих россиян ассоциируются с поездками за границу - причем не только погреться у океана, но и вдохнуть морозный воздух на горнолыжных курортах Франции или Австрии. По мнению экспертов, хотя аренда жилья на зарубежных курортах в новогодний период и выше на 40 - 100%, чем в течение всей остальной зимы и начала весны, организация аналогичных каникул в России может обойтись дороже, а уровень сервиса - расстроить отдыхающих.

Шило и мыло

Европа, по данным экспертов, - традиционное место проведения россиянами новогодних каникул.

"На стороне данного континента сравнительно недорогой трафик, наличие горнолыжных курортов и многолетние традиции встречи россиянами Нового года за рубежом", - говорит президент международного агентства недвижимости Gordon Rock Станислав Зингель.

В числе лидеров по арендуемой недвижимости, по его мнению, - Финляндия, Франция, Австрия, север Италии, Швейцария и Болгария.

Как отмечает Зингель, для наших соотечественников новогодние каникулы за границей - это не только возможность приятно провести праздники, но и признак преуспевания и процветания.

Кроме того, подчеркивает эксперт, стоимость аренды на новогодний период коттеджей в Подмосковье или Ленобласти вполне сопоставима со стоимостью аренды коттеджей аналогичного уровня на горнолыжных курортах Франции, Австрии и Швейцарии. А нередко и дороже - ведь, в отличие от европейских арендодателей, российский арендодатель зимой сдает коттедж только на две-три недели.

В частности, по данным "Агентства развития и исследовании в недвижимости" (АРИН), цена аренды коттеджей под Петербургом на Новый год может достигать 100 тысяч рублей всего за три праздничных дня. Аналитики агентства отмечают, что в "высокий сезон" российские арендодатели пытаются "выжать максимум" - ждут повышения ставок, стараются сдавать объект на более длительный срок, так как для собственников коттеджей фактически есть только два времени в год - лето и новогодние каникулы.

Директор же департамента элитной недвижимости компании Knight Frank Елена Юргенева сетует, что в России по-прежнему отсутствуют готовые горнолыжные курорты международного уровня.

"Сопоставить европейские курорты можно разве что с Сочи, и это по условиям для катания, но не по уровню сервиса", - считает она.

Почем дровишки?

Одним из наиболее важных вопросов при планировании новогодних каникул, конечно же, является стоимость, в которую обойдется отдых за рубежом. Эксперты указывают, что в период праздников аренда недвижимости, как правило, дорожает вдвое.

Как уточняет Зингель, обычно цены на Новый год и Рождество на 40-100% выше, чем в течение всей остальной зимы и ранней весны. На летние же расценки по аренде жилья на европейских курортах собеседник РИА Новости вообще не рекомендует ориентироваться.

"Несмотря на то, что ряд горнолыжных курортов ввел программы по привлечению отдыхающих в весенне-летний период, большинство арендуемых на Новый год коттеджей летом все-таки не сдается, либо, по крайней мере, уж точно не пользуется ажиотажным спросом", - поясняет аналитик.

А Юргенева добавляет, что в Новый год невозможна посуточная аренда - в этот период минимальный срок аренды начинается от одной недели.

По данным Зингеля, дешевле всего стоит наем домика на компанию на горнолыжном курорте в Болгарии (около 700-1,2 тысячи евро за неделю) и в Финляндии (1,2-1,9 тысячи евро за неделю). В Австрии снять коттедж можно за 1,4-3 тысячи евро в неделю, а во Франции стоимость аренды шале колеблется в среднем от 3 до 5 тысяч евро в неделю.

Дороже всего обойдется проживание в коттедже в Швейцарии, где средняя цена аренды достигает 7 тысяч евро за неделю.

Юргенева из Knight Frank вспоминает, что самое дорогое шале, которое было арендовано через компанию, находилось в Куршавеле и стоило 300 тысяч долларов в неделю.

Альтернативой найму коттеджей, рассказывают риелторы, может стать наем апартаментов, правда, разместиться в них сможет компания меньшего размера, чем в отдельном домике.

Например, по сведениям Зингеля, проживание в односпальных апартаментах площадью 25 - 30 квадратных метров в Италии обойдется четырем друзьям в 800-1,2 тысячи евро в неделю, в Австрии, Франции или Финляндии - в 1,2-1,8 тысячи евро в неделю, а в Швейцарии - 1,8-2,4 тысячи евро в неделю.

Выбор между апартаментами или коттеджем зависит, по мнению экспертов, от количества отдыхающих и планируемого бюджета.

"В силу того, что рынок аренды апартаментов значительно шире и более доступен по цене, чем рынок аренды коттеджей, россияне предпочитают арендовать апартаменты. Ведь аренда апартаментов позволяет сэкономить до 50% от стоимости проживания в сравнении с арендой гостиничных номеров аналогичного класса. При этом наиболее состоятельный класс арендаторов, а также россияне, отдыхающие большими компаниями, наоборот, предпочитают арендовать коттеджи", - говорит Зингель.

По его данным, структуру спроса на аренду можно оценить так: аренда апартаментов - 80-85% спроса, аренда коттеджей - 15-20% спроса.

Юргенева же обращает внимание на то, что на новогодние праздники москвичи предпочитают снимать отдельно стоящие дома (шале, виллы) "даже если это отель в Таиланде".

"Это обусловлено тем, что в остальное время они проживают в большом городе в квартире. А такие длинные новогодние каникулы, которые установлены в нашей стране, дают возможность владельцам московских квартир сменить обстановку", - подчеркивает она.

Готовь сани летом

Эксперты сетуют, что зачастую соотечественники откладывают организацию аренды жилья за границей в период праздников на последний момент, тогда как лучшее время для поиска недвижимости для аренды - осень или даже август.

По мнению Зингеля, со второй половины октября найти подходящий вариант можно не всегда. И дело даже не в цене вопроса.

"Дело в том, что на наиболее популярных зимних курортах Европы в новогодний период спрос многократно превышает предложение", - поясняет эксперт.

Юргенева же отмечает, что большинство хороших предложений для новогоднего отдыха из года в год бронируется одними и теми же людьми, и идеальнее всего договариваться с владельцем недвижимости непосредственно после Нового года сразу и о следующем. "Мнение о том, что при предварительной аренде можно получить баснословную скидку, неверно. Обычно дисконт на наиболее востребованную недвижимость даже при бронировании за полгода до новогодних праздников не превышает 5-10%. А вот возможностей для выбора за четыре-пять месяцев намного больше", - рассказывает президент Gordon Rock.

Осенью, по его словам, незанятых объектов становится существенно меньше, а к середине ноября свободным, как правило, остается только "откровенный неликвид".

"Стоит отметить, что значительная часть арендуемых коттеджей снимается на основании личной договоренности без соблюдения определенных юридических формальностей. Это позволяет арендодателям сэкономить на налогах, а арендаторам выгадать время и деньги.

"Как правило, данного рода соглашения заключаются по личным рекомендациям представителей одной из сторон сделки. То есть речь идет о так называемых "теплых" контактах, позволяющих личным доверием компенсировать несовершенство коммуникационных технологий и законодательства", - рассказывает Зингель.

Однако, отмечает он, есть и достаточно рискованный, но в то же время соблазнительный вариант - это снять жилье самостоятельно через интернет.

"С учетом риска испортить себе праздник и потерять деньги, подобных действий в отношении впервые арендуемого объекта лучше избегать. Исключение составляют лишь те случаи, когда через интернет вы бронируете уже проверенные вами или вашими друзьями объекты, либо объекты, предлагаемые известными агентствами", - резюмирует эксперт.

Контроль за размером бюджетного дефицита и величиной госдолга стран еврозоны будет осуществлять Брюссель. Эти меры, которые в преддверии европейского саммита согласовали 5 декабря в Париже президент Франции Николя Саркози и канцлер Германии Ангела Меркель, должны помочь выйти из кризиса европейским странам. Эксперты называют предложения лидеров ЕС "позитивными, но недостаточными", поскольку они не решают уже имеющихся долговых проблем европейских стран.

На саммите ЕС, стартующем 9 декабря, европейским странам будут представлены меры, которые призваны вывести европейские страны из долгового кризиса.

Ангела Меркель и Николя Саркози предлагают провести полномасштабный пересмотр договоров, что позволит вернуть утраченную бюджетную дисциплину. Странам еврозоны предстоит подписать некое новое соглашение.

Обсуждение его конкретных параметров продлится до марта, но уже сейчас ясно, что часть финансового суверенитета страны еврозоны должны будут передать Брюсселю.

Кара за долг

Один из пунктов плана спасения еврозоны подразумевает передачу экономического суверенитета стран ЕС под контроль Брюсселя.

Ангела Меркель, выступая в Бундестаге, заявила, что Европа стоит на пороге создания бюджетного союза, который включит в себя как минимум страны еврозоны. "Ядром этого союза стабильности должен стать новый европейский потолок госдолга", - отметила канцлер Германии.

В результате новых соглашений в ЕС, Брюссель может получить право незамедлительно карать те страны зоны евро, которые превышают разрешенный уровень внешних заимствований (не больше 60% от ВВП). Контролировать, насколько страны соблюдают этот потолок, должен независимый регулятор в составе Еврокомиссии.

Канцлеру Германии удалось убедить президента Франции в том, что страны-нарушители должны штрафоваться в автоматическом режиме, а не по согласованному решению руководителей всех стран еврозоны.

Также в автоматическом режиме будут наказываться страны, дефицит бюджета которых превысит 3% ВВП. Сократить дефицит бюджета можно, уменьшив расходы, например, социальные или военные.

Евробонды выпали из плана спасения

Одной из ранее предложенных мер выхода из долгового кризиса стран еврозоны был выпуск единых долговых обязательств (евробондов) для семнадцати стран еврозоны. Эту идею предложила в конце ноября Еврокомиссия, но главы Франции и Германии от нее отказались.

Дело в том, что евробонды позволили бы всем странам еврозоны рефинансировать собственные долги вне зависимости от состояния их госфинансов. Особенно они были бы выгодны проблемным странам еврозоны, которые могли бы добиться существенного снижения стоимости заемных средств.

Германия не дала согласия на выпуск евробондов из-за нежелания оплачивать аппетиты более слабых экономик Европы. Альтернативой поддержке расточительства периферийных экономик Европы Германия видит введение жесткой бюджетной дисциплины.

Меркель все спрашивают, но никто не слушает. Читать на сайте InoСМИ>>

Как сказку сделать былью

Эксперты позитивно оценивают предложения по выходу из кризиса, озвученные Меркель и Саркози.

"Любые меры сейчас кстати, но европейским властям нужно действовать гораздо агрессивнее и быстрее, поскольку им надо и решать текущие проблемы стран ЕС, и делать все, чтобы эти проблемы в дальнейшем не появлялись", - сказала РИА Новости главный экономист BNP Paribas по РФ и СНГ Юлия Цепляева. В частности, необходимо ускорить процедуру формирования общего Минфина, а также процесс согласования бюджетных политик.

Проблема кроется в неопределенности сроков и методов реализации этих планов, говорит РИА Новости главный экономист АФК "Система" Евгений Надоршин. "Пока не ясно, какими санкциями можно заставить страны свести дефицит к 3% ВВП со, скажем, привычных им 8-9%", - говорит Надоршин.

Также пока непонятно, в какие сроки необходимо снизить величину госдолга до 60% и как власти ЕС собираются достигнуть этого результата. Для его достижения нужен весьма существенный и динамичный рост экономики, пояснил Надоршин.

Главный экономист Deutsche Bank в России Ярослав Лисоволик предполагает, что "в отношении стран, чей госдолг превышает 100%, будут ставиться плановые показатели, которые постепенно позволят довести этот показатель до 60% ВВП".

Эксперты подчеркивают, что если снизить дефицит бюджета будет не сложно, то сокращение госдолга займет ни год, ни два и ни пять, а десять и более лет.

Наказание автоматом

Самой ценной из предложенных мер эксперты называют автоматизм наказания, грозящий странам-нарушителям бюджетной дисциплины. В частности, Юлия Цепляева говорит, что "единственным стоящим предложением является автоматический механизм наказания страны за высокий бюджетный дефицит".

Когда создавалась еврозона, предлагаемые сейчас параметры были закреплены в договоренностях, вспоминает Цепляева. Там речь шла и о максимуме бюджетного дефицита, и о размере госдолга до 60%, и требования к низкой инфляции, говорит она. "Но наличие единого ЕЦБ при множестве министерств финансов позволяет странам проводить независимую бюджетную политику и раздувать дефицит бюджетов, - говорит она. - Это привело к тому, что долги у многих стран значительно превышают 60% ВВП, а введение автоматического наказания может привести к тому, что бюджетные "аппетиты" правительств будут снижены".

Суть наказания для недисциплинированных стран власти ЕС обещают разъяснить через несколько недель. Например, они могут приостановить финансовую помощь таким странам, предполагает Цепляева.

"Жаль, что власти ЕС, скорее всего, откажутся от выпуска евробондов, - сказала Юлия Цепляева. - Такая политика неизбежна, потому что размер проблемы из-за вялости ее решения все время разрастается".

Евросоюз единый - деньги разные

На встрече Меркель и Саркози заявили, что новые правила обязаны будут принять все семнадцать стран еврозоны. Это Австрия, Германия, Люксембург, Нидерланды, Финляндия, Франция, Бельгия, Испания, Словения, Эстония, Словакия, Италия, Мальта, Ирландия, Португалия, Греция и Кипр.

Но было бы идеально, сказала канцлер Германии, если бы еще десять стран, которые входят в Европейский союз, но не входят в зону евро, также придерживались новых принципов. Речь о Венгрии, Дании, Исландии, Латвии, Литве, Норвегии, Польше, Чехии, Швеции и Швейцарии.

Пока неясно, возьмут ли на себя новые обязательства страны европейской "десятки". Эксперты неоднократно говорили, что может быть разноскоростная интеграция европейских стран, напоминает Ярослав Лисоволик.

"Ядро новой еврозоны будет активно пытаться привести свои параметры в соответствие с теми, которые устанавливаются теперь, - предполагает он. - Другие страны будут несколько отставать в принятии решений или даже откажутся принимать радикальные обязательства".

Но говорить о расколе ЕС нельзя, сказал Евгений Надоршин. "ЕС - это политический союз", - напоминает он. У стран еврозоны нет задачи вытаскивать из кризиса страны с собственными валютами, говорит он. Тем более, что последние могут варьировать свою денежно-кредитную политику.

"У них гораздо больше степеней свободы для маневрирования и решения своих проблем, - пояснил Надоршин. - Они самостоятельно управляют своей денежно-кредитной политикой, валютными курсами, чего не хватает многим слабым государствам, входящим в еврозону".

Евро спасут проблемные страны

Кризис в еврозоне, конечно, ставит под удар единую валюту - евро, но эксперты уверены, что слухи о его возможной смерти сильно преувеличены.

"Отказ от евро даже нескольких стран ЕС слишком дорого обойдется всем странам еврозоны, - говорит Лисоволик. - Потому страны еврозоны будут стремиться удержать границы в сегодняшних рамках". Цена этого шага - растущая инфляция. "За счет более высокой инфляции страны еврозоны попытаются предотвратить череду дефолтов", - пояснил Лисоволик.

Причем эксперты отвергают вариант отказа от евро и возврата к национальным валютам даже для наиболее проблемных стран. "Как раз проблемные страны в еврозоне предпочтут остаться: им без помощи других стран еврозоны сейчас не справится со своими проблемами: им нужна поддержка внешних кредиторов", - отметил Евгений Надоршин.

"Если из зоны евро и будут выходить страны, то скорее более сильные, чем слабые", - отметилт Надоршин. Теоретически это могут быть те, кто не согласится с новыми мерами дополнительной фискальной интеграции еврозоны, полагает эксперт.

Впрочем, руководитель центра Европейских исследований ИМЭМО РАН Алексей Кузнецов уверен, что зона евро непременно рухнет. Вот его версия четырех фундаментальных причин этого.

Это, во-первых, несоответствие единой валютной политики самостоятельной и разнонаправленной экономической политике государств.

Во-вторых, отсутствие бюджетной дисциплины, когда бюджеты стран верстаются со значительным дефицитом, а госдолг последовательно растет.

Третья причина заключается в кризисе доверия инвесторов, которые отказываются кредитовать проблемные страны.

Четвертая причина - в структурных проблемах, то есть падающей конкурентоспособности экономик стран ЕС по сравнению, например, с азиатскими странами или странами БРИК. Мария Селиванова.

За 9 месяцев 2011 года иностранные государства посетили 34 010 028 россиян. Из них с туристическими целями за границу выезжали 11 366 224 человека, сообщает Ростуризм. Так, рекордное число россиян побывало за прошедший период в Финляндии – 3 257 222 человек, что на 33% больше, чем за аналогичный период прошлого года. От общего количества с туристическими целями страну посетило 681 449 человек (+32%).

На втором месте по посещаемости Турция – 2 961 845 человек (+9), на третьем – Китай – 1 806 537 человек (+19), на четвертом – Эстония – 1 245 323 человека (+12%), а за ней Египет – 1 036 340 россиян. Правда, из-за нестабильной политической ситуации спрос среди российских туристов на эту страну упал на 40%.

Далее следуют Германия – 993 936 человек (+35%), Испания – 681 368 человек (+53%), Греция – 654 343 россиянина (+47%), Тайланд – 606 264 человека (+106%), Литва – 579 915 (+5%), Италия – 594 842 человека (+28%) и Польша – 491 692 человека (+48%).

Менее всего среди россиян популярной оказалась Австралия, – эту экзотическую страну за 9 месяцев посетило всего 13 россиян, из них только 6 – с туристическими целями. Малайзия также оказалась в числе непопулярных направлений – всего 28 человек и Филиппины – 181 россиянин.

На разработку "лесной конституции" уйдет полтора года. Такое решение приняли на очередном заседании Общественного экологического совета (ОЭС) при Рослесхозе.

"Темы бывают острыми"

Лесной конституцией участники встречи назвали Национальную лесную политику. Тон обсуждению был задан во вступительном слове главы Рослесхоза Виктора Маслякова: "Темы бывают острыми, и это нормально. Поколение, которое придет после нас, должно быть приучено к дискуссионной культуре. Сегодня встает вопрос о новой Национальной лесной политике. Я говорю об этом аккуратно, так как не смогу сформулировать все задачи, хотя мы часто говорим об этом и на работе, и вне ее. Мне очень хочется, чтобы мы вместе нашли вектор развития с учетом интересов всех сторон. Наша сегодняшняя работа - копилка идей".

Докладчиков по теме (точнее, содокладчиков) было два: заместитель руководителя Рослесхоза, статс-секретарь Александр Панфилов и директор по природоохранной политике WWF России Евгений Шварц (оба - сопредседатели ОЭС). Тезисы, ими изложенные, собраны в документ, который так и называется: "О формировании Национальной лесной политики Российской Федерации". Два логотипа на титульном листе должны были показать членам ОЭС, что принципиальных расхождений в позициях соавторов не существует. Из текста документа вывод следовал тот же.

Поляна компромиссов

Итак, что стороны находят принципиально важным? Что национальная лесная политика должна стать базой для стратегии устойчивого развития в лесной сфере. То есть в документе надо сформулировать видение, цели, стратегию реализации, планы действий. Если определиться с политикой и тактически верно выстроить шаги достижения цели, то в обозримой перспективе не придется с огорчением констатировать, что (цитирую) "снимаем древесины с гектара в 4 раза меньше, чем финны"; что закон плохо работает, что "черные" лесорубы распоясались, что лесные пожары укрощаем с огромным трудом, что биоразнообразие в эксплуатируемых лесах страдает, что молодежь не хочет идти в лес, потому что ни статус, ни зарплата не устраивают. И так далее, и тому подобное. Леса в России много, и проблемных вопросов больше, чем хотелось бы.

По мнению Виктора Маслякова, "документ должен определить курс отрасли, напрямую зависящий от правильности принятых совместных решений". Ключевое слово здесь - "совместные", поскольку ясно, что интересы сторон могут отличаться, и никто не вправе претендовать на выражение всего спектра. Национальную политику глава Рослесхоза определил как "поляну компромиссов".

Параллельные непрямые

Будет справедливым напомнить, что попытки выработки "лесной конституции" новой России уже предпринимались, но цели не достигла ни одна. Усилия не закончились принятием столь важной для лесной державы национальной политики, а распались на два самостоятельных потока, которым не слиться.

Исчерпывающую оценку этой по меньшей мере странной ситуации дает член Общественного экологического совета, президент Российского общества лесоводов знаменитый Анатолий Писаренко: "Предложений много, но документа как такового нет, а он должен быть, и в нем следует отразить основные принципы управления лесами. Что есть сейчас? С одной стороны, концепция развития лесного хозяйства, утвержденная Четвертым съездом Российского общества лесоводов. С другой стороны, есть стратегия развития лесной промышленности до 2020 года. Но в "Лесной промышленности" не упоминается лесное хозяйство, а в "Лесном хозяйстве" - лесная промышленность. Все отдельно. Лесное хозяйство осталось в госсекторе, лесная промышленность акционирована и приватизирована. То есть, нарушены все связи. Я бы сказал, что возникла трагическая нестыковка. Объединяющего документа нет, а это можно было бы сделать в Национальной лесной стратегии".

Многие участники встречи без обиняков высказались в том смысле, что совершенствовать законодательную базу в отсутствие Национальной лесной политики бессмысленно.

Не терять темп

Сколько времени потребуется, чтобы составить такой документ, который, хотелось бы верить, устроит всех? В Македонии и Латвии (не наш масштаб!) на это ушел год. В Австралии (где там глухие чащи?), Австрии, Финляндии понадобилось до трех лет. У нас, считает статс-секретарь Александр Панфилов, трех лет нет, действовать надо оперативнее, хотя излишняя поспешность тоже ни к чему. Совместный документ говорит об этом так: "Краткосрочные процессы могут не обеспечить надлежащий охват заинтересованных сторон в достаточной степени с тем, чтобы лесная политика была широко понята и принята в обществе. У длительных процессов есть риск потерять темп".

Темп терять не стоит. Предполагается, что на все уйдет полтора года. Решено начать широкое общественное обсуждение Национальной лесной политики немедленно. В ее формировании предстоит поучаствовать всем - и государству, и бизнесу, и обществу; она должна стать результатом открытой дискуссии. "Только в этом случае можно рассчитывать на выработку правильных стратегических решений, понимание и поддержку их в обществе", - считает доктор географических наук Евгений Шварц.

Собственно, если учитывать результаты проведенного WWF опроса (его результаты огласили на заседании), то можно полагать, что процесс уже пошел: абсолютное большинство представителей неправительственных организаций и 90 процентов лесопромышленников считают разработку "лесной конституции" жизненно необходимой. Тем более, сам процесс работы не менее важен, чем результат, так как совместная деятельность всех заинтересованных сторон поможет лучше понять позиции друг друга. Под заинтересованными сторонами обозначены не только Рослесхоз, неправительственные организации и бизнес, но и Минпромторг, Минэкономразвития, таможенная служба.

Общественный экологический совет решил сформировать рабочую группу из шести человек; ей предстоит мозговой штурм - в сжатые сроки выработать основные направления "лесной конституции". Открытая дискуссия состоится на Всероссийской конференции, которая пройдет в феврале 2012 года. Принять участие в конференции смогут представители органов управления лесами федерального и регионального уровней, лесного бизнеса, лесного хозяйства, лесной науки и образования, неправительственных организаций.

Финские инвесторы готовы участвовать в российских приоритетных инвестпроектах.

В Хельсинки прошла встреча министра сельского и лесного хозяйства Финляндии Яри Коскинена и руководителя Федерального агентства лесного хозяйства Виктора Маслякова, в ходе которой обсуждались перспективы развития сотрудничества двух стран в области лесного хозяйства и лесной промышленности.

В частности, на встрече были подняты темы рентабельности лесного хозяйства, стратегии его развития в обеих странах, а так же вопросы, связанные со вступлением России в ВТО и уровнем таможенных пошлин на лес. Разговор шел о действующей в РФ программе поддержки приоритетных инвестиционных проектов и о возможности участия финляндских инвесторов в подобных проектах на территории России.

Как отметил Яри Коскинен, в целом уровень взаимоотношений лесных ведомств двух стран в последнее время вышел на новый уровень. Министр сельского и лесного хозяйства Финляндии отметил плодотворное сотрудничество России и Финляндии в рамках проходящих международных лесных форумов и конференций и выразил надежду, что этот диалог будет развиваться.

Сразу после встречи в Хельсинки открылось заседание российско-финляндской рабочей группы по устойчивому лесному хозяйству, в работе которой принимают представители лесных служб обеих стран.

Компания "ВымпелКом" (торговая марка "Билайн") в 2011 г. существенно увеличила емкость сети в Ленинградской области в расчете на дальнейший рост объемов как голосового, так и Интернет-трафика.

Пресс-служба оператора сообщила, что в 2011 г. количество базовых станций 3G в Ленинградской области увеличено более чем в 1,5 раза, благодаря чему покрытие сети третьего поколения расширено на 40%. Наибольшее количество населенных пунктов, где в 2011 г. появилось 3G от "Билайн", расположены в Выборгском, Всеволожском, Гатчинском, Кингисеппском и Приозерском районах. По сравнению с данными на конец 2010 г. объем трафика передачи данных в сети 3G "Билайн" в Петербурге и Ленинградской области вырос более чем в три раза.

По данным компании, параллельно со строительством сети третьего поколения оператор ведет постоянное развитие 2G-сети: количество базовых станций увеличено на 30%, покрытие расширено на 45%. Наибольшая работа по расширению покрытия сети 2G была проведена в Выборгском, Всеволожском, Гатчинском, Кингисеппском, Лодейнопольском, Лужском и Тихвинском районах.

"2011 год стал рекордным по темпам строительства сетей в Ленинградской области. Кроме существенного расширения и улучшения покрытия в населенных пунктах мы реализовали ряд проектов на объектах транспортного комплекса региона, автомобильных дорогах и водных путях", - отметил технический директор Петербургского филиала ОАО "ВымпелКом" Михаил Новожилов.

По данным компании, в 2011 г. "Билайн" улучшил покрытие на главном морском фарватере Финского залива, в акваториях Нарвского залива, Лужской губы, Копорской губы, Ладожского озера, на территориях портов "Усть-Луга" и "Высоцк". Оператор провел работы по улучшению покрытия в районе КС "Портовая" - отправной точки газопровода "Северный поток". "ВымпелКом" также обеспечил устойчивое покрытие на реке Луга на участке "Усть-Луга - Кингисепп" и реке Свирь на участке "Ладожское озеро - Подпорожье". Улучшено покрытие вдоль всех федеральных автодорог - "Россия", "Нарва", "Кола", "Вологда - Новая Ладога", Приозерское шоссе, автодорог от Выборга к таможенным переходам "Брусничное", "Торфяновка", "Светогорск", а также железной дороги "Санкт-Петербург - Москва".

Вице-президент Еврокомиссии, еврокомиссар по экономике и монетарной политике Олли Рен предупредил об угрозе, которая может постигнуть еврозону в случае, если лидерам ЕС не удастся в ближайшее время найти выход из кризиса еврозоны, сообщает сайт финской телерадиокомпании YLE.

Олли Рен призвал лидеров еврозоны ускорить процесс создания Европейского стабилизационного механизма (European Stabilisation Mechanism, ESM), чтобы завершить его не в 2013 году, как планировалось, а на год раньше.

"Это будет знаком того, что власти еврозоны могут принимать решения, касающиеся укрепления экономической стабильности", - сказал Рен в интервью.

Он подчеркнул важность немедленного решения проблем долгового кризиса еврозоны. По словам Рена, задержка с принятием решения может иметь серьезные последствия.

"Точные последствия трудно предсказать, но ясно, что экономику Европы постигнет рецессия ... и что выживание еврозоны окажется под угрозой", - цитирует еврокомиссара агентство Рейтер.

Ранее в воскресенье вице-президент США Джо Байден заявил, что ЕС не продемонстрировал прогресса в разрешении кризиса суверенного долга, но европейские лидеры понимают высокую цену, которую придется заплатить за нерешительность.

Целый ряд стран еврозоны столкнулся с трудностями в рефинансировании суверенного долга в сочетании с ростом бюджетного дефицита. Греция, Ирландия и Португалия были вынуждены согласиться на многомиллиардные кредиты ЕС и МВФ в обмен на жесткие программы экономии. Италия и Испания столкнулись с резким ростом процентов по своим государственным облигациям и проводят собственные реформы в попытке вернуть доверие рынков. В последние недели повысился процент и по бумагам наиболее надежных заемщиков еврозоны, включая Францию.

Европейские лидеры ведут интенсивные переговоры в попытке найти формулу решения проблемы, среди обсуждаемых вариантов - ускорение фискальной интеграции стран монетарного союза, расширение возможностей вновь создаваемого Фонда европейской финансовой стабильности и возможные меры ЕЦБ по скупке суверенных бумаг. Очередной саммит ЕС состоится 8-9 декабря в Брюсселе.

Ближний восточный диван. Полемические очерки об арабских революциях

Георгий Мирский

1. ИСЛАМ, ИСЛАМИЗМ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Прежде всего хотелось бы выразить несогласие с некоторыми давно бытующими представлениями о сущности взаимоотношений между Западом и миром ислама. Речь идет, во-первых, о таких терминах, как «возрождение» « или «пробуждение» ислама. Как религия ислам никогда не умирал и не засыпал, поэтому он не может ни возродиться, ни проснуться. Можно говорить о подъеме самосознания мирового мусульманского сообщества («уммы»), о выходе этого сообщества на международную арену. Во-вторых, неверно было бы говорить о продолжающемся с давних времен противостоянии западных и мусульманских государств. В этом смысле приходится констатировать, что уважаемый профессор Сэмюэл Хантингтон ошибся, в своих работах трактуя эту проблему о столкновении цивилизаций. Войны между западными христианскими государствами и исламским миром, представленным Османской империей, велись на протяжении столетий, турки дважды подходили к воротам Вены, но уже в ХIХ и ХХ веках Турция участвовала в войнах одних христианских держав против других (Крымская война. Первая мировая война). Сохраняющегося со Средних веков межгосударственного, геополитического противостояния христианского и исламского миров не было и нет.

Не существует некоего непримиримого, насыщенного ненавистью неприятия христианского мира как такового со стороны мусульманского сообщества. Вспомним, что и во времена халифата покоренным христианам разрешалось сохранять свою веру; пусть они и считались «неверными», речь никогда не шла о насильственном обращении христиан всего мира в ислам. В принципе мусульмане никогда не объявляли своим врагом христианство как религию — ведь это одна из трех авраамических конфессий, и приверженцы ислама чтут в качестве пророков и Авраама и Иисуса. А сегодня даже те исламисты (не мусульмане в целом, а именно исламисты), которые видят в Западе неумолимого врага, стремящегося подорвать или даже уничтожить ислам, действуют не под лозунгом борьбы с христианством. Более того, они считают западный мир, особенно Америку, отнюдь не христианским, а вообще безбожным, аморальным и растленным. В головах тех террористов, которые направили самолеты на « башни-близнецы» в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г., не могло быть мысли о том, что они наносят удар по христианскому миру — они били по «империалистическому и сионистскому врагу», представляющему в их глазах страшную угрозу исламу, его ценностям, мировой «умме». Тем более нелепо говорить о какой-то «зависти»: кому завидовать? Презренному декадентскому обществу?

Так же несостоятельны, по моему мнению, попытки объяснить подъем мусульманского радикализма, экстремизма, терроризма «Аль-Каеды» и родственных ей группировок только экономическими причинами. Безусловно, многих будущих смертников — «шахидов» вербуют среди молодежи, не имеющей работы и не видящей для себя перспектив. Нищета, обездоленность, отчаяние — это питательная среда для терроризма. Но важно отметить, что, как показывают специальные исследования, террористы — выходцы из Египта, Саудовской Аравии и других арабских стран — происходят вовсе не из нищих слоев общества, а из образованной среды. Это — сыновья вполне обеспеченных людей, как писали многие авторы, «цвет местной интеллигенции». Участники акции 11 сентября все как один имели высшее образование, хорошие специальности, обучались в Европе. Террористы, осуществившие взрывы в лондонском метро в 2005 г., выходцы из Пакистана, имели образование и приличную работу.

Вообще чисто материальные, экономические проблемы никогда не фигурируют среди лозунгов и призывов исламистов. И это относится не только к «Аль-Каеде». Когда вскоре после победы «исламской революции» в Иране экономическое положение страны ухудшилось, аятолла Хомейни сказал: «Мы не для того совершили революцию, чтобы снизить цены на дыни».

Тогда спрашивается — для чего? Ради какой цели взрывают себя и тысячи невинных людей эти «шахиды», «человеческие торпеды»? Для того, чтобы это понять, лучше оперировать не такими понятиями, как «борьба с голодом и нищетой», или «война цивилизаций», или «битва мусульман с христианами», «религиозная война», а совсем другими — достоинство и справедливость. Это и лежит в основе того, что называется « исламским фундаментализмом» (по-арабски салафийя).

Фундаменталисты исходят из слов Аллаха, приведенных в Коране и обращенных к мусульманской «умме»: «Вы — лучшая из общин, которые выведены пред людьми» (сура 3). Следовательно, мусульмане и должны быть господствующей силой на земле. А на самом деле тон в мире задают другие, бал правят «неверные» — разве это нельзя назвать вопиющей несправедливостью? Для богословов эта несправедливость состоит не в нынешнем экономико-технологическом и научном отставании мусульманских стран, а именно в крушении политического господства государств «уммы» на мировой арене.

Причину упадка мусульманских стран нашел еще Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб в середине XVIII века: отход правящих слоев этих стран от «чистого, праведного» ислама, забвение заповедей пророка, произвол, разложение, своекорыстие. Спустя два столетия к этому же пришли египетские «Братья-мусульмане» с их лозунгом «Ислам — вот решение». Один из их лидеров, Сайид Кутб, побывав в Соединенных Штатах, пришел в ужас, когда увидел, что в школе женщина преподает мальчикам, и проклял растленную и аморальную Америку. Его, как и его последователей, страшила сама мысль о том, что безбожный (именно безбожный, а не христианский) Запад когда-нибудь навяжет свою культуру, свои нравы мусульманскому обществу, разрушит его традиционные ценности. Вот в чем увидели они опасность. Это — замысел сатаны. Ведь для мусульман сатана — это не только захватчик, агрессор, но и великий соблазнитель. Запад соблазняет «умму» своими материальными и культурными достижениями, и в конечном счете это может привести к непоправимому ущербу для ислама.

Как это предотвратить? Здесь на сцену выступило уже второе звено цепочки (фундаментализм — политический радикализм, или исламизм — терроризм). В отличие от богословов-фундаменталистов, улемов, исламисты — это люди действия. Надо бороться, причем на два фронта — против западного империализма и сионизма, с одной стороны, и против их местных пособников, нечестивых и коррумпированных правящих клик — с другой. Выше других знамя исламизма поднял Усама бен Ладен, создавший не только «Аль-Каеду», но и «Всемирный исламский фронт борьбы с евреями и крестоносцами». Оружием борьбы был провозглашен джихад, трактуемый исламистами, вопреки Корану, в узком смысле, только как вооруженный поход против врагов ислама

Лозунг исламистов-джихадистов — «убивать американцев, иудеев-сионистов и их местных пособников». Люди бен Ладена, ваххабиты, повели борьбу против ваххабитов, правящих в Саудовской Аравии. Крайние, беспощадные ваххабиты обрушились также и на шиитов. Ныне покойный лидер «Аль-Каеды в Месопотамии» аз-Заркауи начал не только в Ираке, но и в своей родной Иордании войну против шиитов, называя их «затаившейся змеей, хитрым и зловредным скорпионом, шпионящим врагом и глубоко проникающим ядом». В Афганистане талибы установили режим, по своей бесчеловечности и мракобесию уступающий разве что власти Пол Пота в Камбодже.

Беда в том, что создавшие транснациональную террористическую сеть исламисты не являются чем-то наносным, чуждым исламу. Они входят в русло исламской традиции, точнее — одной из традиций; ведь в исламе, как и в любой мировой религии, можно найти различные потоки мысли, часто не совпадающие установки. Известна, например, разница между мекканскими и мединскими сурами Корана. Как писал Алексей Малашенко, «исламизм не болезнь, которая поддается пусть трудному и длительному, но все же лечению. Это клетки самого организма «исламской традиции, исламской политической культуры» (Исламская альтернатива и исламистский проект. М.: Весь мир, 2006, с. 60). Акцентируя внимание на «воинственных», «непримиримых» высказываниях, содержащихся в Коране, которые при желании найти нетрудно, как и «миролюбивые», исламисты апеллируют к простым, понятным всем мусульманам вещам: в современном мире господствует несправедливость, исламское сообщество оказалось -–по вине как Запада, так и собственных нечестивых правителей — в самом низу глобальной политической иерархии, всем заправляют «неверные», западные империалисты оскорбляют и унижают достоинство мусульман.

«Салафийя» направлена против пагубного влияния Запада (материалистического, марксистского или безбожного). Подъем, или оживление, или «политизация» ислама не связаны с какими-либо серьезными изменениями в интерпретации или с религиозным расколом, появлением новых толков ислама и т.д. Объяснение следует искать не в религиозной сфере, а в тех исторических и социальных обстоятельствах, которые определяют жизнь сотен миллионов людей не только в мусульманском мире, но и в странах «третьего мира».

В каком-то смысле исламизм можно считать крайней формой продолжения той антиимпериалистической, национально-освободительной борьбы, которая привела в ХХ веке к крушению колониальной системы. Да, исламисты-фанатики совершают чудовищные вещи, но они искренне верят в то, что продолжают борьбу против империализма: за политическим и экономическим освобождением должно последовать освобождение культурное, моральное.

И здесь нельзя не упомянуть о том, что мощный толчок развитию исламизма дала политика западных держав, в первую очередь США. Сообщалось, например, что после начала американской интервенции в Ираке в штаб-квартирах экстремистских организаций в Западной Европе не было отбоя от добровольцев, желавших записаться в ряды «шахидов». Десятки миллионов мусульман во всем мире с одобрением встречали призывы Усамы бен Ладена к бескомпромиссной борьбе против тех, кто ведет войну в Ираке и Афганистане, расположил свои войска в Саудовской Аравии (ведь земля Аравийского полуострова священна, по ней некогда ступала нога их пророка). Особую роль, конечно, играет палестинская проблема. Лозунг освобождения Иерусалима (по-арабски Аль-Кудс, священный, третий по своей святости город ислама) не оставляет равнодушными миллионы мусульман во всем мире.

Самые «крайние из крайних» среди исламистов, возможно, даже мечтают о возрождении халифата, или по крайней мере о «воссоединении» земель, когда-то находившихся под властью мусульман. Сюда они относят и испанскую Андалузию, и Среднюю Азию. Автор этих строк встречался когда-то в Узбекистане с «ваххабистами» (так их называют и там и на Кавказе), которые говорили о своем намерении создать исламскую республику сначала в Ферганской долине, потом во всей Центральной Азии, в Казахстане, «а оттуда рукой подать до Волги, до татарских и башкирских земель». Это кажется бредом, но ведь важно то, что есть люди, которые искренне в это верят, готовы отдать за свой идеал и собственную, и чужую жизнь.

На самом же деле исламисты нацелены на то, чтобы взять в свои руки власть в ключевых мусульманских странах — в Египте, Саудовской Аравии, Пакистане, Иордании (последняя их привлекает как сосед Палестины, как плацдарм в борьбе за освобождение Иерусалима от сионистов). Это их главная задача; осуществив ее, они полагают, что овладеют « душой» мусульманского мира, покончат с влиянием Запада.

Нельзя недооценивать исламистскую угрозу, но было бы неправильно смириться с ней и полагать, что мир ислама уже необратимо попал в сети «Аль-Каеды» и родственных ей группировок. Террор исламистов все больше в глазах многих мусульман выглядит контрпродуктивным. Слишком уж большие потери несут сами мусульмане. Убийство невинных людей, гражданских лиц (что запрещено Кораном) вызывает отторжение у бóльшего числа мусульман, а изуверская практика исламистов в Афганистане и Ираке ведет к падению их авторитета.

Подводя итог, следует сказать, что «всплеск» исламизма не надо отождествлять с бесспорным усилением роли религии в мусульманских странах. Тот факт, что все больше женщин в Египте или Турции носят хиджаб, еще не свидетельствует о том, что общество безропотно подчинилось исламистам. Ислам и исламизм — родственные, но не тождественные понятия. Мало кто в современных исламских странах захотел бы жить под властью такого режима, как Талибан, подчиняться шариату в крайних, самым бесчеловечным образом истолкованных его формах.

Что будет дальше? Очень многое зависит от конкретной политики Запада, прежде всего США. Иракская война, например, неизмеримо больше помогла исламистам, чем любые рассуждения об исламе и христианстве.

Действительно ли противоречия между США и миром ислама испорчены непоправимо? Большинство исламоведов отвечают на этот вопрос отрицательно. Они указывают на то, что отношение «уммы» к Америке в общем было бы неправильно считать абсолютно негативным и непримиримым как в религиозном плане, так и в культурной и материальной сферах. Начать с того, что примерно 6 миллионов мусульман, живущих в США, отнюдь не ощущают себя дискриминируемыми и обделенными; их уровень доходов даже несколько превышает средние показатели по стране, 52 % американских мусульман относятся к среднему классу, лишь 10 % имеют низкие доходы. Уже один этот факт, известный в мире ислама, дает Америке определенный плюс. Далее, американские достижения в различных сферах жизни (технологии, ноу -хау, наука, кино и т.д.) высоко оцениваются образованными классами мусульманского общества, при первой возможности многие молодые люди стремятся эмигрировать в США. Что касается влияния «Аль-Каеды» и вообще транснационального исламистского терроризма, то оно оказалось сильно преувеличенным. Например, некоторые авторы утверждали, что взрывы в Лондоне в 2005 г. получили одобрение большинства британских мусульман, но, судя по последним данным, число сторонников террора среди них оказалось не более 4 %. Убийства гражданских лиц вызывают все большее отторжение среди мусульман в Европе, не говоря уже о США. Гнев мусульманского сообщества вызывает конкретная американская политика по отношению к Ираку, Афганистану, Палестине. США обвиняют в том, что они «всюду лезут», вмешиваются, хотят установить угодные им порядки и т.д., и в этом смысле мусульманский антиамериканизм в принципе не отличается от все более негативного отношения к США в других регионах мира. Просто дело в том, что такого рода американские действия в основном проявляются именно в мире ислама и по его границам, и мусульмане ощущают их последствия острее, более непосредственно, чем прочие народы. Поэтому, если бы политика США при Обаме была изменена хотя бы частично, это уже дало бы толчок к улучшению имиджа Америки в мире ислама.

***

Падает ли влияние «Аль-Каеды» и других родственных ей организаций или растет? На этот счет существуют различные мнения. Но вот фактом является то, что в «арабских революциях» начала 2011 г. исламистов практически почти не было замечено. На площади Тахрир в Каире не было слышно исламистских лозунгов, никто не проклинал Америку и не сжигал израильские флаги. «Братья- мусульмане» успели, после нескольких дней растерянности, примкнуть к манифестантам, но степень их влияния в народе выяснится только после выборов. Даже если они наберут много голосов, это отнюдь не будет означать успех «Аль-Каеды», скорее наоборот: ведь в последние годы «второй человек» в «Аль-Каеде» аз-Заркауи сурово осуждал «Братьев» за их готовность участвовать в парламентских выборах.

Обозреватели отмечают, что «арабская весна» 2011 г. означает серьезную неудачу «Аль-Каеды»: долгие годы она вела борьбу за свержение «нечестивых правителей» в арабских странах, и вот это происходит за несколько дней без всякого участия джихадистов.

Но еще рано делать выводы. Что, если новое руководство Египта, например, не сможет решить экономические и социальные проблемы, стоящие перед страной? Или война в Ливии приведет в конечном счете к усилению антизападных настроений в мире ислама? Тогда опять может наступить час тех, кто говорит: «Ничего не получится, пока мусульмане не поймут, что единственный выход в борьбе под лозунгом «Ислам — вот решение».

2. ИРАК МЕЖДУ ВОЙНОЙ И МИРОМ

Америка уходит из Ирака. Вывод американских боевых частей из Ирака позволяет говорить если не об окончании военных операций вообще, то по крайней мере о наступлении нового этапа интервенции, начавшейся 20 марта 2003 г. Теперь можно подвести итоги.

Вот некоторые цифры.

Затраты США на войну составили 748 млрд. дол-ларов.

— Погибли 4 тыс. 419 американских солдат и офицеров, ранены 31тыс. 700.

— Потери других войск коалиции — 4 тыс. 712 человек убитыми.

— Убито иракцев от 96 тыс. до 104 тыс. человек (по американским данным; по другим данным — в 4-5 раз больше).

— Численность перемещенных лиц внутри Ирака — 2,6 млн. человек.

— Численность беженцев из Ирака

Первый и главный итог американо-британской операции — это превращение Ирака в новый центр активности транснационального исламистского терроризма. В стране возникла организация под названием «Аль-Каеда в Месопотамии». В Ирак хлынули террористы со всех концов арабского мира. Та мощная антизападная, в первую очередь антиамериканская сила, на борьбу с которой Вашингтон истратил столько сил и средств, обосновалась в самом центре Ближнего Востока.

Второй итог — беспрецедентное усиление Ирана, превращение этой неарабской и несуннитской страны не только в ближневосточного тяжеловеса, но и в лидера «арабского сопротивления». Президент Ирана Ахмадинежад стал буквально кумиром «арабской улицы», многовековая вражда между арабами и персами отошла в тень. Иранские власти финансируют и вооружают не только ливанскую шиитскую экстремистскую организацию «Хесболла», но и палестинское суннитское движение ХАМАС. Иорданский король Абдалла говорил о «шиитском полумесяце», вклинившемся в суннитский мир Арабского Востока. Все это стало возможно только благодаря тому, что американскими руками был устранен со сцены иракский диктатор Саддам Хусейн.

И третий итог — невиданный ранее подъем антиамериканских настроений в мире ислама, но не только. Антиамериканизм, явление глобальное и, видимо, неустранимое, окреп необычайно после вторжения войск «неверных» в одну из мусульманских стран, что вполне естественно, но он усилился вообще во всем мире и привел к такому падению престижа США, какого не было еще никогда. Негативное отношение к США варьируется от ярости и жгучей ненависти в большинстве мусульманских стран до несколько презрительного недоумения в остальном мире: как могло правительство сверхдержавы оказаться столь некомпетентным и непрофессиональным, не просчитать заранее вероятные последствия интервенции? А эти последствия, странным образом не предусматривавшиеся Пентагоном и госдепартаментом (несмотря на наличие в США множества высококвалифицированных арабистов), выразились прежде всего в том, что крушение фашистского режима привело к всплеску всех застарелых, временно «замороженных» конфликтов. На поверхность вышли давние обиды, началось сведение старых счетов; у людей, ранее парализованных страхом перед жестокой диктатурой, появилось ощущение безнаказанности, что бывает всегда, когда сбивается железный обруч тоталитарной власти. Вырвались наружу все темные страсти, подняли голову криминальные элементы. Общество оказалось в хаотическом, дезорганизованном, атомизированном состоянии.

Все это произошло бы в любой стране, в которой внезапно падает диктатура, но Ирак — особый случай. Нет другой страны, за исключением, пожалуй, Шри-Ланки, в которой одна этническая или конфессиональная общность в течение столь длительного времени и так систематически подавлялась другой. В Ираке речь идет об арабах-шиитах и курдах, которых суннитская элита презирала и преследовала. Еще в 1933 г. первый иракский король Фейсал сказал: «Все еще нет иракского народа, а есть лишь невообразимая масса человеческих существ, лишенных всяких патриотических идей, насквозь пропитанных религиозными традициями и всяческим абсурдом, не объединенных никакими общими связями, подвластных злу, склонных к анархии, постоянно готовых подняться против любого правительства» Конечно, за последующие десятилетия в Ираке выросла интеллигенция вполне достойного уровня, может быть, лучшая в арабском мире, но 35 лет тоталитарного режима привели к ее истреблению или эмиграции, в обществе правила бал самая низкопробная шпана. Не случайно и сейчас практически все политики — выходцы из эмиграции.

Бывший министр Али Аллауи писал об иракском обществе, что оно «держится географическими императивами сосуществования на едином пространстве, а не осознанием совместно прожитой истории и общей цели… Племя против племени; племя против города; город против правительства… ни у одного арабского народа нет таких конфликтов сектового, этнического и трибалистского характера».

Меньше всего такая страна подходит для строительства стабильного демократического государства. Этого или не знали, или не принимали во внимание те гражданские чиновники в Пентагоне, которым Буш -младший дал на откуп планирование невоенной части иракской операции. По словам американского исследователя Джорджа Пэкера, «никто из ответственных лиц даже не задавал самый главный вопрос: что мы будем делать, если все пойдет не так?». А все пошло именно не так, и во многом по вине самой оккупационной адми-нистрации.

Крупной ошибкой был роспуск иракской армии, остались без куска хлеба 400 тыс. военнослужащих, многие из которых влились в ряды Сопротивления. Другой ошибкой была «дебаасизация», увольнение как минимум 30 тыс. бывших членов партии «Баас», а к ним относились, как и должно быть в тоталитарном государстве, вообще все люди, занимавшие сколько-нибудь значимые посты, начиная от преподавателей и кончая начальниками участков полиции. Особенно ударила «дебаасизация» по суннитам, занимавшим большинство ответственных должностей в государстве. Именно суннитские боевики стали ударной силой сопротивления. Из каждых десяти убитых американских военнослужащих семеро стали жертвами именно суннитских, а не шиитских боевиков.

Вооруженное сопротивление началось уже в 2003 г. Вопреки распространенным мифам, в Ираке не было всенародного восстания, партизанской или гражданской войны в общепринятом смысле этого слова. Были террористическо-диверсионные действия широкого масштаба против оккупантов, но вскоре к этому добавилась, межобщинная война суннитских и шиитских «милиций», которая унесла несравненно большее число человеческих жизней. Военные действия против оккупантов и «собственных врагов» переплетались; бойцы «милиций», каждая из которых убивала американцев, с не меньшей беспощадностью уничтожали друг друга. В 2005, 2006 и 2007 гг. казалось, что страна погрузилась в кровавый хаос, американцы безнадежно проигрывают войну, а сунниты и шииты занимаются взаимоистреблением. И если шиитские «милиции» пользовались поддержкой поставленного американцами правительства, в котором первую скрипку играли шииты, то у суннитов появился другой козырь — «Аль-Каеда».

В истории Ирака наступили самые черные времена, в месяц погибали до трех с половиной тысяч гражданских лиц. Иракцы справедливо говорили, что этого кошмара не было бы, если бы в страну не пришли американцы.

Но именно поведение «Аль-Каеды», вмешательство которой в иракские события придало войне особо жестокий характер и одно время даже угрожало американцам полным провалом всей их операции, привело в конце концов к перелому — не в пользу иракского Сопротивления. «Аль-Каеда» оттолкнула от себя своих суннитских союзников. Ее зверства, практиковавшиеся ею акции смертников, при которых гибла масса мирных жителей, ее стремление насаждать самые бесчеловечные и мракобесные формы шариата, наконец тот факт, что боевики «Аль-Каеды» захватили в свои руки сеть контрабандной торговли в провинции Анбар, контролировавшуюся шейхами суннитских племен, — все это привело к тому, что главари боевиков, видимо, рассудили, что Америка — это плохо, но «Аль-Каеда» — еще хуже. И произошла поразительная¸ парадоксальная метаморфоза — значительная часть суннитских боевиков перешла на сторону американцев, назвав себя «Сынами Ирака» и образовав движение «Сахва» («Воз-рождение»).

Наступил момент, когда ядро политических классов как суннитской, так и шиитской общины осознало, что продолжение взаимоистребления не принесет им достижения желаемых целей, а лишь погубит Ирак как государство. В середине 2007 г. главные акторы на политической сцене Ирака поняли, что их интересам отвечает не война, а мир. Сунниты, прежде бойкотировавшие выборы, теперь принимают в них участие, и руководимое шиитами правительство пошло на некоторые уступки, с тем чтобы суннитская община не ощущала себя бесправной и дискриминированной, каковой в прежние времена была община суннитская. Власть понимает: необходимо избавиться от представления, что «после краха баасистского режима все просто перевернулось зеркальным образом: прежде сунниты были наверху, шииты внизу, а сейчас все ровно наоборот».

Уже в середине 2008 г. уровень насилия снизился на 80%, число жертв в среднем за месяц сократилось: среди мирного населения — с 3500 до 700, среди американских военнослужащих — с 70 до 25, среди служащих армии и полиции — с 200 до 100. Общая численность подчиняющихся правительству иракцев под ружьем достигла 555 тыс. человек, в том числе в армии — 230 тыс. (14 дивизий), остальное — полиция и «Сыны Ирака». На подготовку и оснащение армии и полиции истрачено 18 млрд. долл. При этом 80% офицеров и 50% солдат составляют бывшие военнослужащие армии Саддама Хусейна.

Новый начальник полиции генерал Хусейн аль-Вади уволил обоих командиров дивизий и всех 8 командиров бригад, равно как 18 из 27 командиров батальонов. Сейчас число суннитов среди офицеров примерно равно числу шиитов, а среди рядовых 25% составляют сунниты — существенное достижение, если учесть, что еще годом раньше там были почти только шииты.

Сейчас можно сказать, что страна начинает вставать на ноги. Террористам не удалось разрушить экономику; несмотря на многочисленные случаи взрывов нефтепроводов, уже добывается почти 2,5 млн. баррелей нефти в день, как и в довоенные времена, а доходы от экспорта нефти составляют 60 млрд. долл. Три десятка иностранных компаний, включая российские, участвовали в торгах, на которых велась борьба за получение контрактов на разработку нефтяных месторождений, и российский «Лукойл» получил наконец право на месторождение «Западная Курна–2», запасы которого оцениваются в 5 млрд. баррелей нефти. А «Газпром-нефть» в составе консорциума начинает работу на месторождении «Бадра» с запасами примерно в 2 млрд. баррелей.

Всего в Ираке работают 38 компаний из 17 стран. Вопреки распространенному у нас мнению, что вся американская интервенция была затеяна для того, чтобы США смогли прибрать к рукам иракскую нефть, самое крупное месторождение Ирака — Румейла (17 млрд. баррелей) в результате торгов досталось консорциуму во главе с British Petroleum. Ирак также становится серьезным экспортером природного газа. Но Двуречье богато не только нефтью и газом. При нормализации политической обстановки великолепное развитие могло бы получить сельское хозяйство: в этом отношении ни одно арабское государство не может сравниться со страной двух великих рек — Тигра и Евфрата.

Что касается уровня жизни населения, то картина весьма противоречивая. С одной стороны, полная свобода передвижения и выезда за границу, свобода слова и печати, обилие импортных товаров, огромный рост числа автомашин. Число подключений к Интернету выросло с 4,5 тыс. до 1,6 млн., количество мобильных телефонов увеличилось с 80 тыс. до 20 млн.. Если после падения прежнего режима в Ираке выходило всего 5 газет, то уже через три года их число выросло до 180. Появились десятки политических партий самой различной ориентации — националистические, коммунистические, либеральные, светские, религиозные. Помимо партий, в стране действуют и другие, еще более важные акторы — например, исключительно влиятельные в шиитской общине религиозные авторитеты во главе с великим аятоллой Али ас-Систани, могущественные шейхи племен, особенно в районе Центрального Евфрата.

С другой стороны, все еще не преодоленная экономическая разруха, бедственное материальное положение массы населения, нехватка питьевой воды, электричество, доступное только на несколько часов в день, безобразное положение со здравоохранением и образованием. Половина трудоспособного населения — без работы, нехватка энергии и слабость инфраструктуры не дают развиваться промышленности. Фактически нет ничего, кроме нефтегазовой индустрии. И на этом безрадостном фоне — пронизывающая все сверху донизу коррупция.

Особенно удручающе выглядит картина политической жизни. Сунниты и шииты все еще не доверяют и боятся друг друга. Хотя вроде бы «исторический компромисс» достигнут, кровавая бойня прекращена, сунниты уже не бойкотировали последние парламентские выборы в марте 2010 г., а в одном из главных борющихся за власть блоков («Аль-Иракийя») представлены обе общины, до создания нормальной демократической системы еще очень далеко. «Аль-Каеда в Месопотамии», хотя и резко ослаблена (тем более что ее харизматичный лидер Мусаиб аз-Заркауи убит), но отнюдь не ликвидирована. Наоборот, чем больше Ирак будет продвигаться по пути нормализации, тем более свирепыми и безжалостными будут становиться атаки исламистов. Уход американцев сразу же привел к усилению активности боевиков, особенно на севере, в районе Мосула, где обстановка всегда была наиболее напряженной.

Британский военный журнал RUSI описывает ситуацию в Ираке так: «Остается твердое ядро террористических ячеек по всей стране, единых по своим целям, хотя и не находящихся реально под одним командованием. Они обладают знанием и умением действовать локально, в своих районах и в крупных городах, несмотря на повышенный уровень безопасности и улучшение состояния иракских вооруженных сил…похоже, что нападения будут продолжаться в течение нескольких лет, хотя их масштаб будет уменьшаться».

Но нет никакого согласия и внутри самой правящей шиитской верхушки.

Трудно назвать другую страну, в которой существует такая взаимная вражда и подозрительность между политиками, такая сварливость, нетерпимость и несговорчивость, такая потрясающая неспособность и нежелание договориться, найти точки соприкосновения. И дело здесь не только в принципиальных разногласиях. Огромную роль играют личные амбиции, клановые интересы, грызня из-за доступа к финансовым ресурсам и теплым местечкам.

Выборы в парламент состоялись в марте 2010 г., но шел месяц за месяцем, а представители даже одной и той же шиитской общины никак не могли договориться по вопросу о формировании кабинета. Главная борьба шла между Малики и Алауи, двумя шиитскими лидерами. «Иракийя», блок Алауи — это первое в истории постсаддамовского Ирака объединение шиитов и суннитов, к тому же это наиболее светская политическая организация из всех возможных. С точки зрения урегулирования суннитско-шиитских противоречий, оптимальным был бы выигрыш Алауи. Но именно потому, что основная масса шиитов — людей набожных и неспособных преодолеть застарелую неприязнь к суннитам — считает блок «Иракийя» слишком светским и просуннитским, кандидатура Малики оказалась более приемлемой.

Для создания сильной и стабильной власти правительство должно опираться на общенациональный консенсус, чего крайне трудно добиться в стране, где фактически нет единой нации. Следовательно, ее необходимо создать или по крайней мере имитировать ее наличие. Средство только одно — инспирировать подъем иракского национализма. Этот национализм позволит укрепить суверенитет государства и, в частности, избежать слишком сильного иранского влияния. Но может ли он быть общеиракским или же, что гораздо более вероятно, останется национализмом арабским? Тогда он вступает в противоречие с другим национализмом — курдским. Ведь Ирак — страна арабов и курдов. Курдские лидеры, правда, сумели избежать соблазна сепаратизма. Для них выгоднее, чтобы Иракский Курдистан оставался в составе Ирака, пользуясь при этом де-факто полной самостоятельностью. Провозглашение независимости привело бы к полному бойкоту Курдистана всеми его соседями. Но есть вопрос, из-за которого может разгореться новая война — на этот раз между арабами и курдами: судьба города Киркук, который курды называют «своим Иерусалимом». Он не входит в состав автономного региона, но в конституции Иракского Курдистана назван его главным городом.

Малики прекрасно понимал, что именно на киркукском вопросе можно попытаться объединить арабов — суннитов и шиитов, а заодно приобрести репутацию общенационального лидера, отстаивающего арабские интересы. «С конца 2008 г. Малики во все большей мере направлял становящуюся на ноги военную машину Ирака на север, втравливал армию в регулярные провокации против курдской милиции пешмерга». Есть сведения, что американцы испытывали по этому поводу серьезное беспокойство, так как они оказываются между двух огней: с одной стороны, курды — это их единственные надежные союзники в Ираке, многим им обязанные, а с другой — нельзя толкать центральную власть, в основном шиитскую, в объятия Ирана. Скорее всего, США будут продвигать компромиссный вариант, способный хотя бы частично удовлетворить обе стороны. Но в данном случае это будет крайне нелегко, поскольку курды уже объявили Киркук своей столицей, и от этого их лидерам нельзя отказаться без серьезной потери лица.

Взрыв насилия в Киркуке, способный перерасти в вооруженный конфликт между арабами и курдами, вполне реален. Можно провести аналогию с Косово в период распада Югославии. Несколько лет воевали между собой сербы, хорваты и боснийцы, а о Косово никто не думал, там было спокойно. И вот после прекращения «большой войны» именно в Косово произошел взрыв. В Ираке на фоне межарабских суннитско-шиитских военных действий Киркук оставался в тени, но вскоре может прийти его очередь, и судьба единого Иракского государства окажется под вопросом.

Но если киркукскую проблему удастся решить, то Ирак сохранится полностью в нынешнем виде. Шедшие в течение нескольких последних лет бесконечные разговоры о том, что Ирак должен разделиться на три государства: курдское на севере, суннитское в центре и шиитское на юге — исходили от людей, которые просто были недостаточно знакомы с обстановкой. Действительно, представим себе это «арабское суннитское государство» в центре Ирака со столицей в Багдаде. Надо помнить хотя бы один факт: в Багдаде проживает около 2,5 млн. шиитов. И они упакуют свои вещи и уедут на юг, в Басру? Или вернутся под власть суннитов, от которой их наконец избавили американцы?

Багдад останется столицей и суннитов и шиитов. Конечно, нелегко будет наладить сосуществование двух общин. Не забудется, как еще несколько лет назад убийцы в масках врывались в дома и расстреливали из автоматов людей другой конфессии, как останавливали маршрутные такси и выводили пассажиров — одних отпускали, других заводили за угол и ставили к стенке. Но стоит учесть и другое: столько писали за последние годы о суннитско-шиитской вражде, что как-то упустили из виду один факт: когда в 1980 г. началась война с Ираном, иракские шииты воевали в рядах армии так же стойко, как и сунниты, хотя сражались они против своих иранских единоверцев. Это свидетельствовало о том, что существует иракский государственный национализм, общий патриотизм. Если спросить жителя арабской части Ирака, кто он, — ответ скорее всего будет: «Я — араб, иракец», и уже во вторую очередь человек скажет, что он суннит или шиит. Правда, многие дадут обратный ответ, вот в этом-то и проблема. В душе иракских арабов борются эти две приверженности — общинно-конфессиональная и общеиракская. И от исхода этой борьбы во многом зависит судьба Ирака.

3. ИРАНСКИЙ АТОМ — ПЕРЕЛОМ К ЛУЧШЕМУ ИЛИ ДЕЖА-ВЮ?

Станет ли Иран ядерной державой — это один из самых широко обсуждаемых вопросов последних лет. Не сосчитать конференций и встреч, посвященных этой проблеме. Совет Безопасности ООН уже накладывал на Иран санкции, требуя от него прекратить работы по обогащению урана, но воз и ныне там.

Никто так и не знает, что на уме у тегеранских правителей и действительно ли они, форсируя работы по обогащению урана, имеют в виду только «мирный атом». Но вот один весьма показательный факт: несколько лет назад Иран отверг предложение России создать совместные предприятия для обогащения иранского урана на нашей территории; предполагалось, что Россия обогащает его для Ирана, загружает его в реактор, и таким образом иранцы получают готовое топливо. Но это был бы только низкообогащенный уран, непригодный для военных целей, и именно поэтому Тегеран отклонил московский проект.

Глава Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Эль-Барадеи сказал в одном интервью: «Предположение, что завтра мы проснемся и у Ирана будет ядерное оружие, не подтверждается известными нам фактами». Но ведь никто из серьезных людей и не утверждал, что это «будет завтра». На различные сенсационные «утки» мало кто обращает внимание. А серьезные люди работали, изучали проблему, и вот их вывод. В мае текущего года был опубликован совместный отчет американских и российских экспертов, работавших по поручению независимой международной организации EastWest Institute. В отчете, озаглавленном «Ядерный и ракетный потенциал Ирана», указывается, что Ирану для производства ядерного взрывного устройства при условии, что обогащение урана дойдет до военного уровня, достаточно будет от одного до трех лет. Еще пять лет могут понадобиться для создания атомной боеголовки, способной быть доставленной к цели при помощи баллистических ракет. «В сроки от 6 до 8 лет Иран сможет создать баллистическую ракету, способную доставить ядерную боеголовку весом в 1 тыс. кг на расстояние 2 тыс. км».

А сейчас стало известно, что в Иране возле города Кум секретно создан второй завод по обогащению урана, и проведены испытания новой ракеты с радиусом действия до 2 тыс. км.

Означает ли все это, что Иран твердо намерен создать атомную бомбу? Не обязательно.

Версия реального создания атомной бомбы существует и исходит из того, что Тегеран не блефует и не шантажирует Запад, а в самом деле намерен произвести несколько атомных бомб. Спрашивается: для чего? Чтобы действительно пустить эти бомбы в ход?

Против кого Иран мог бы использовать ядерное оружие? Вряд ли против Америки или Западной Европы. Прежде всего обеспокоен Израиль, ведь расстояние от иранской границы до Телль-Авива составляет 1300 км. Но трудно представить себе, чтобы иранцы решились на ядерную войну с Израилем. Нынешних тегеранских правителей можно считать узколобыми фанатиками, но все же не безумцами. При всей их ненависти к «сионистскому образованию» (так, в унисон с арабскими радикалами, называют Израиль в Иране) вряд ли они намереваются бросить бомбу на еврейское государство, поскольку прекрасно понимают последствия такой попытки. Израиль в состоянии в последний момент нанести превентивный удар, который для Ирана был бы катастрофой. Да если бы даже удалось пробить израильскую систему ПРО, жертвами удара были бы не только 6 миллионов евреев, но и такое же число арабов на израильской и палестинской территории, что неприемлемо для Ирана, стремящегося стать лидером всего исламского мира.

Итак, наступательный вариант использования иранцами атомной бомбы малореален. Но как насчет оборонительного варианта? Чтобы отбить у американцев охоту напасть на их страну, застраховать себя от возможной агрессии, тегеранская «муллократия» (как властители Северной Кореи), могла на самом деле решить, что обладание ядерным оружием является для них единственной гарантией. Иранские правители, вероятно, учли плачевный опыт Саддама Хусейна и полагают, что если бы у него действительно было оружие массового уничтожения, Буш не решился бы на войну.

Версия ядерного шантажа предполагает, что на самом деле цель Ирана — не производство бомбы, а достижение такого уровня продвижения в этом направлении, который заставляет поверить, что она может быть создана в любой момент: все готово, и в определенной ситуации бомба может быть произведена. В таком случае чего именно желает добиться Иран?

Во-первых, содействия Запада в развитии своей экономики как платы за то, что Тегеран не сделает «последний шаг». Но, как показывает опыт Северной Кореи, чисто экономическая сделка, какой бы выгодной она ни была, не устраивает правителей авторитарного государства, нашедших возможность держать весь мир в неведении или даже в страхе, заставлять гадать: «есть уже бомба или нет?» Нужны гарантии не только экономические, но и политические: Америка должна раз и навсегда официально, при участии ООН, отказаться от «агрессивных намерений» в отношении их страны. Неправильно было бы считать, что иранские правители только делают вид, что они боятся американской агрессии; они этого опасаются на самом деле, и эти опасения резко возросли после американского нападения на Ирак. Ведь эти люди, плохо знакомые с современным миром, практически никогда не бывавшие на Западе, могут всерьез верить в то, что «Большой сатана» твердо намерен любой ценой добиться уничтожения исламской республики.

Тегерану необходимо, чтобы его исключили из американского «черного списка», из числа стран «оси зла». И если верить в рассматриваемый вариант, то смысл его ядерной программы состоит прежде всего в том, чтобы добиться от Запада как экономической помощи, так и политических уступок.

Похоже, что правители Ирана в принципе хотели бы довести процесс развития ядерной энергетики до такой точки, когда у них будет реальная возможность создать атомную бомбу. Но именно возможность. Реально производить бомбу совсем не обязательно. Скорее всего, гипотетическая иранская атомная бомба — оружие политическое. Важно не столько иметь бомбу в руках «физически», сколько достичь «состояния пятиминутной готовности», чтобы заявить: «В случае необходимости мы способны себя защитить и такими вот средствами, до этого нам осталось сделать один шаг». Это — «разговор с позиции силы», если угодно шантаж, «северокорейский вариант» (правда, Пхеньян пошел дальше простого шантажа).

И все же — вернемся к прогнозам экспертов. 6 — 8 лет — и готово, можно будет в принципе ударить на расстояние 2 тыс. км. Кажется — еще уйма времени, нечего пороть горячку. Но время бежит удивительно быстро; кажется, совсем недавно мы наблюдали по телевизору, как американские солдаты входят в Багдад, летит на землю статуя Саддама — а на самом деле прошло уже именно шесть лет. «Чем дольше живем мы, тем время короче», — как поется в одной песне. Годы пролетят незаметно, и вдруг, цитируя Эль-Барадеи, «мы проснемся, и у Ирана будет ядерное оружие». Тем, кто живет в Москве, Париже или Нью-Йорке, это может быть безразлично; а для тех, кто живет в Иерусалиме или Тель-Авиве?

Вот тут-то и опасность. Приведенные выше аргументы насчет того, что скорее всего иранцы не намерены произвести бомбу и тем более пустить ее в ход — слабое утешение для жителей Израиля, видящих, как движется к созданию атомного оружия расположенная неподалеку держава, лидеры которой утверждают, что еврейское государство будет стерто с карты мира. Какая у израильтян может быть гарантия того, что Тегеран остановится в одном шаге от создания бомбы? На заводе в Натанзе уже крутится более восьми тысяч центрифуг, и многие израильтяне действительно боятся дожить до того дня, когда утром по радио объявят о произведенном в Иране испытании ядерного устройства. А что предпринять? Разбомбить ядерные объекты Ирана? Все эксперты утверждают, что такой удар ничего не решит, ядерные элементы в Иране рассредоточены, спрятаны под землей, удар по Ирану приведет лишь к отсрочке иранской ядерной программы на несколько лет, более того — после такого удара иранцы, уже ничем не стесненные, с удвоенной силой возьмутся за производство атомной бомбы. Но для многих израильтян все это звучит неубедительно.

В западной печати давно обсуждается вопрос: что предпочтительней — ядерный Иран или война? И на Западе и у нас говорят, что нельзя допустить превращения Ирана в ядерную державу, но в таких заявлениях есть некоторая доля лукавства. «Нельзя жить с ядерным Ираном». А так ли это? Ведь живет же мир с ядерными странами — Индией, Пакистаном, Израилем, не говоря уже о великих державах. Конечно, если у Ирана будет атомная бомба, вероятнее всего, начнется гонка ядерных вооружений во всем обширном Ближневосточном регионе. Саудовская Аравия, Египет, Алжир да и другие страны скажут: «А чем мы хуже Ирана?» Договор о нераспространении ядерного оружия можно будет выбросить в корзину. Но это все же не станет катастрофой для человечества. Единственная страна, для которой иранская ядерная проблема является проблемой экзистенциальной, вопросом жизни и смерти, — это Израиль. Поэтому можно сказать, что центральным пунктом всего международного кризиса вокруг иранской ядерной программы является именно возможная реакция Израиля.

Израильские руководители понимают, что удар по Ирану создаст массу проблем, но они не могут не считаться с настроениями народа. Поэтому весьма опасно было бы уповать на то, что израильтяне ничего не предпримут, а будут сидеть и ждать, пока дипломатия «сделает свое дело». Нельзя исключать возможность воздушного удара Израиля по Ирану, совместно с американцами или в одиночку, а значит, возможна региональная война, в которую в любом случае, даже вопреки своему желанию, окажутся втянутыми Соединенные Штаты.

Конечно, для США израильский удар по Ирану имел бы просто катастрофические последствия, если говорить об их отношениях с миром ислама, поскольку мусульмане возложили бы всю вину на Вашингтон. Вся «новая линия» Обамы пошла бы прахом, независимо от того, ввязались бы США в эту войну или нет. Именно поэтому он, равно как и Саркази и Гордон Браун, так жестко поставили вопрос о санкциях. Для них это прежде всего путь к предотвращению войны, которая причинила бы Западу колоссальный ущерб. Россия останется в стороне, но перед ней будет тяжелейший выбор — как себя вести? Ведь помимо всего прочего, такая война безусловно дала бы мощный толчок развитию исламистского экстремизма, резкой активизации воинственных джихадистских движений, в том числе и в странах СНГ.

Что же делать, чтобы не допустить такого развития событий? Давить на Иран, загонять его в угол бесперспективно и контрпродуктивно, в этом смысле российская дипломатия права. Но вот создать единый фронт с Западом в попытке оказать «мягкое давление», т.е. предложить Тегерану всевозможные « пряники», начиная от обещания построить ряд атомных электростанций и кончая договоренностями о широкомасштабных инвестициях — это могло бы сработать. Вспомним, что еще в 2007 г. « шестерка» (постоянные члены Совета Безопасности плюс Германия) предложили Ирану чрезвычайно выгодные условия соглашения: строить атомные электростанции, принять Иран в ВТО, поставлять запчасти для гражданской авиации, обеспечивать приток инвестиций и т.д. Иран на это не пошел, так как в обмен ему предлагалось прекратить работы по обогащению урана. В прошлом году западные державы повторили это предложение, и опять безрезультатно.

И все же именно такой вариант обращения с Ираном представляется наиболее перспективным, особенно если учесть последние внутриполитические события в Иране, показавшие пределы власти нынешних владык и степень их зависимости от общества, с которым прежде они могли себе позволить не считаться вовсе. Сейчас виден раскол и внутри самой корпорации аятолл, и режим уже не так силен, чтобы действовать с прежней безоглядной непримиримостью.

Встреча «шестерки» с представителями Ирана, состоявшаяся 1 октября 2009 г. в Женеве, к удивлению многих, прошла именно в русле «мягкого», примирительного варианта. Иран обязался предоставить инспекторам МАГАТЭ доступ к новому заводу в Куме. Предполагается также усиление контроля и над старым заводом в Натанзе. А самое главное — иранцы согласились на то, что дальнейшее обогащение около двух третей имеющегося у них запаса урана и производство из этого (низкообогащенного) урана топлива будет происходить не в их стране, а в России и во Франции, и топливо будет доставлено обратно в Иран. Если все будет происходить именно так, а МАГАТЭ будет строжайшим образом следить за тем, чтобы и та часть урана, которая остается в Иране, ни в коем случае не подверглась обогащению до уровня 90 градусов, позволяющего произвести бомбу, тогда все смогут вздохнуть с облегчением.

Что привело к возможности такого соглашения? Во-первых, строительство завода в Куме вызвало взрыв возмущения у западных лидеров, сразу же поставивших вопрос о необходимости введения новых, более жестких санкций по отношению к Ирану. Правда, вероятность таких, поистине «смертельных» для Ирана санкций, как эмбарго на экспорт нефти и запрет на ввоз бензина, невелика, поскольку если бы даже Россия им не воспротивилась, наложил бы вето Китай, невероятно активизировавший за последние годы свои экономические связи с Ираном и в частности заключивший соглашение о поставках иранского сжиженного газа в огромных объемах. Но даже без этого экономика Ирана могла бы тяжело пострадать от других видов санкций, которые бы ввели западные державы (например, стал известен американский план блокирования операций страховки на поставки товаров в Иран).

Во-вторых, сыграло роль и видимое изменение позиции России, выразившееся в словах президента Медведева о том, что в некоторых случаях санкции бывают необходимы. И хотя через пару дней Медведев заявил, что надо создать «комфортные условия» для Ирана ради налаживания сотрудничества с ним, иранцы не могли не почувствовать, наоборот, известный дис-комфорт.

В-третьих — и это скорее всего самое важное — Запад перестал настаивать на том, чтобы Иран прекратил работы по обогащению урана в качестве предварительного условия для переговоров. Тем самым и были созданы те «комфортные условия», о которых говорил Медведев. Дело в том, что иранские лидеры — по существу, заложники своей собственной ядерной программы, ставшей в Иране своего рода «национальной идеей», употребляя популярное у нас выражение, и пуще всего боятся быть обвиненными в слабости, уступчивости, излишней доверчивости. Согласиться на прекращение обогащения урана они не могли, а после того, как в Женеве это условие было снято, тегеранские правители «сохранили лицо»: обогащение урана будет продолжаться, пусть и на чужой земле. Из такого урана бомбу не сделаешь — ну и что? Если кто внутри страны обвинит их в чрезмерной уступчивости, они всегда могут заявить: «А мы никогда и не хотели создать бомбу, это придумали иностранные клеветники, мы всегда говорили, что цели нашей ядерной программы — исключительно мирные: сейчас мы уже достигли такого уровня развития ядерной экономики, которая в принципе позволяет нам осуществить военную программу, если возникнет угроза безопасности Ирана; теперь мы выполнили то, чего хотели, а враги не смогли нам помешать, это наша победа». И весь иранский народ, отнюдь не горящий желанием воевать с Америкой, был бы только счастлив, осознав, что, осуществив успешную ядерную программу, Иран утвердил свое величие и достоинство и в то же время избежал войны.

Иначе говоря, лучше тех условий, которые Запад и Россия предложили Ирану, просто не придумаешь. Не хотите прекращать обогащение урана — пожалуйста, вам его будут обогащать и потом преподнесут готовое топливо для реактора на блюдечке; все, что нужно для развития мирной энергетики, вы получите без всяких усилий. И после встречи в Женеве казалось, что Тегеран сможет вырваться из плена стереотипа, изменить традиционную, апробированную модель поведения. Но вскоре появились признаки того, что все возвращается на круги своя. Спикер иранского парламента Али Лариджани утверждал, что Запад, настаивая на вывозе низкообогащенного урана в Россию, намерен «обманывать нас и навязывать нам свою волю». Звучит как-то дико, если иметь в виду, что Москва высказалась именно за данную схему; выходит, что Запад использует несчастную безвольную Россию как пешку в своей игре? Этому никто не поверит, равно как и разговорам о том, что Иран, дескать, боится отправлять свой уран в Россию из опасения утратить над ним контроль. Уж только не от России могут иранцы ожидать вероломства и всяких пакостей, и они прекрасно это знают.

Все это несерьезно и не может быть принято за чистую монету. И если в самое ближайшее время выяснится, что Иран отверг и данный, максимально благоприятный для него вариант выхода из кризиса, это будет самым убедительным подтверждением того, что тегеранские правители на самом деле опасаются только одного: такого внешнего контроля, который не дал бы им возможность довести обогащение урана до «военной стадии», когда уже можно делать бомбу. Вся нынешняя аргументация иранских официальных лиц — это лишь прикрытие, высосанный из пальца хитроумный предлог, чтобы оттянуть время.

Означает ли это, что все зашло в окончательный тупик? Все-таки еще рано так утверждать. Попытаться сдвинуть Тегеран с его позиции еще возможно, и здесь исключительно важна роль России. Мы только что видели, что даже сделанный российским президентом намек на возможность того, что Россия солидаризируется с Западом, уже сыграл свою роль на переговорах в Женеве, пусть даже потом Тегеран и дал задний ход. Логика подсказывает, что такая солидарность должна стать постоянным фактором, если мы хотим предотвратить пагубное развитие событий.

Но здесь есть загвоздка: надо занять единую позицию совместно с Западом. А вот в этом-то пункте и могут проявиться стереотипы мышления и поведения. Во-первых, наследие советского менталитета со встроенным в него механизмом, обеспечивающим поддержание постоянного уровня неприязни и подозрительности по отношению ко всему западному, особенно американскому. «Почему мы должны уламывать Иран вместе с американцами? Им это будет выгодно, а зачем нам идти на поводу у Вашингтона, тем более что не решены главные спорные вопросы — СНВ и др.? Позволять американцам набирать очки не в наших интересах». Во-вторых, как ни странно, можно слышать и такие мнения: «Если США примирятся с Ираном, нам будет плохо, американцы вытеснят нас из иранского экономического пространства. Для нас лучше ядерный Иран, чем проамериканский». Да и в целом похоже, что многие наши политики убеждены в одном: демонстрация солидарности с Западом ничего не даст нашему руководству в плане мобилизации населения на основе патриотического подъема.

Но что будет, если окажется, что иранские уступки — это всего лишь видимость, а уран, например, тихо обогащается на каком-нибудь третьем заводе? Та же игра в кошки -мышки, что и все последние годы… Иранские дипломаты — великие мастера тянуть, «забалтывать» любые переговоры, зигзагообразно маневрировать, время от времени «бросая кость» оппонентам, якобы делать уступки, постоянно сохраняя неопределенность. А время будет идти, и оно на их стороне. Но тот, кто убежден, что время всегда будет работать на него, может ведь и « заиграться», и не только перехитрить самого себя, но и крепко навредить другим.

При этом стоит с прискорбием констатировать, что именно в вопросе об иранской ядерной программе, пожалуй, наиболее ярко проявилась слабость и бестолковость мировой системы урегулирования конфликтов (если она вообще существует), близорукость и эгоизм государственных деятелей. Кто знаком с историей, знает, как нелепо возлагать надежды на мудрость, рациональность, логичность поведения политиков. И ХХI век пока что это только подтверждает.

4. СТОЛЕТНИЙ КОНФЛИКТ: ИЗРАИЛЬ И ПАЛЕСТИНЦЫ

Арабы и евреи, как повествует Ветхий Завет, — сводные братья. Но близкое родство никогда не препятствовало их вражде. Ведь первой жертвой на земле, опять-таки согласно библейской истории, был Авель, убитый родным братом. И сейчас эти два народа находятся в конфронтации, равной которой по длительности нет в современной истории. В чем корни этого жестокого противостояния?

Пусть читатель не удивляется: конфликту между арабами и евреями в Палестине действительно сто лет. В 1909 г. еврейские иммигранты организовали вооруженную группу «Хашомер» для защиты своих поселений от нападений арабских отрядов. Началось кровопролитие между двумя семитскими народами.

Краеугольные камни противоречий

Проблема № 1 — Иерусалим, святой город трех религий. Для иудеев это — Ерушалайм, в прошлом столица еврейского царства, город царей Давида и Соломона, там находится Стена плача, единственная сохранившаяся часть второго храма, разрушенного римлянами. Другого такого святого места у иудеев на земле нет. А для арабов и вообще мусульман это — Аль-Кудс, или «священный», третий по святости город в мире (после Мекки и Медины). Здесь расположены две святыни ислама — мечеть Аль-Акса («отдаленнейшая»), которую пророк Мухаммед, согласно преданию, посетил, и мечеть Куббат-ас-Сахра («Купол скалы»), построенная на скале, с которой пророк был вознесен на небо для встречи с Аллахом. Все эти святыни двух религий находятся буквально рядом друг с другом, на Храмовой Горе. Эта гора — часть Старого Города, и на земном шаре нет куска земли аналогичных размеров (площадь Храмовой Горы всего около 12 гектаров), который имел бы столь колоссальное символическое значение.

Вопреки решению ООН, Иерусалим так и не стал особой международной зоной, а после 1967 г. оказался целиком под властью Израиля. Как сделать один и тот же город столицей двух государств? — над этим вопросом ломают голову уже несколько десятилетий. Ясир Арафат говорил: «Не родился еще арабский лидер, который мог бы отказаться от Аль-Кудса», но и ни один израильский лидер не может отменить решение кнессета о статусе Иерусалима как единой и неделимой столицы еврейского государства. Все упирается по существу в вопрос о судьбе крошечного клочка земли, поскольку город как таковой де-факто давно разделен, евреи живут в западной части, арабы в восточной.

Проблема № 2 — границы между двумя государствами. Те израильские руководители, которые в принципе согласны признать необходимость создания палестинского государства и вывод войск с земель, оккупированных в 1967 г., настаивают на «коррекции» границ, на обмене территориями. В состав Израиля при этом включаются три больших блока еврейских поселений на Западном берегу реки Иордан, вблизи Иерусалима, а кусок израильской территории, населенный преимущественно арабами, передается палестинцам.

Проблема № 3 — еврейские поселения на Западном берегу. Их около двухсот, в них проживает более 200 тыс. человек. Само их существование арабы считают оккупацией; недавний опрос показал, что 80 % палестинцев Западного берега не желают создания своего государства, если в нем сохранится хотя бы одно еврейское поселение.

Проблема № 4 — палестинские беженцы. Уже в 1950 г., после первой войны, число арабов, бежавших из той части Палестины, которая вошла в состав Израиля, достигло почти миллиона человек. Их разместили в лагерях и стали содержать за счет ООН. Сейчас число зарегистрированных беженцев составляет примерно 2,5 миллиона, большинство их живут в лагерях на территории сектора Газа, Иордании, Ливана и Сирии. Согласно резолюции 194 Генеральной Ассамблеи ООН, принятой еще в 1948 г., беженцам должно быть обеспечено «право на возвращение», которое Израиль никогда не признавал.

Таковы главные, принципиальные проблемы, которые до сих пор препятствуют урегулированию конф-ликта.

Упущенные возможности

Впрочем, можно ли сказать, что именно эти проблемы сами по себе не позволяют решить давний спор? Скорее следует говорить о том, что нежелание или неспособность пойти на взаимные уступки для достижения компромисса являются основными причинами постоянных неудач всех попыток найти приемлемое для всех решение.

Многие авторы пишут, что коренной первоначальной ошибкой арабов было то, что они не признали решение Генеральной Ассамблеи ООН от ноября 1947 г. о создании двух государств в Палестине. В самом деле, если бы раздел Палестины произошел бы в соответствии с планом ООН, евреи получили бы территорию размером всего в 14 тыс. кв. км., ширина которого (т.е. расстояние между морем и арабским государством) в самом узком месте составляла бы 13 километров, а вся остальная часть Палестины управлялась бы арабами. Но рассуждающие задним числом забывают о реальной политической атмосфере в арабском мире в конце 1940 -х годов. Само по себе возникновение еврейского государства в центре арабских земель рассматривалось как абсолютно недопустимое. Если бы в 1948 г. какой-либо арабский президент или король предложил согласиться с возникновением Израиля вместо того чтобы вести войну во имя его уничтожения, он был бы немед-ленно убит.

Другая ошибка арабов, по мнению некоторых историков, связана с поведением иорданского короля Хусейна в 1967 г., когда он вступил в войну на стороне подвергшихся израильскому нападению Египта и Сирии. «Разве он не понимал, что израильская армия разгромит его войска в считанные часы? Объективно, конечно, это оказалось ошибкой: именно с этого момента, когда Израиль оккупировал всю оставшуюся часть так и не созданного палестинского государства, ведет свое начало вся проблема Западного берега. Но если бы Хусейн остался в стороне, когда Израиль напал на братьев-арабов, он, король из династии Хашемитов, т.е. потомок пророка Мухаммеда, покрыл бы себя и весь свой род несмываемым позором. Так не поступают аристократы — ни в Европе, ни на Востоке.

Другое дело — явная и совсем не обязательная ошибка, совершенная арабскими лидерами в том же 1967 г., уже после «шестидневной войны». На саммите глав арабских государств в Хартуме была принята формула «никаких переговоров с Израилем, никакого мира с Израилем, никакого признания Израиля». Признать Израиль как реальность, как существующее государство, а следовательно, как партнера по переговорам было необходимо. Хартум пошел на пользу только израильским « ястребам», руки у которых оказались развязаны для закрепления оккупации и начала строительства еврейских поселений.

Арафата упрекают за то, что во время саммита в Кэмп-Дэвиде в 2000 г. он прервал переговоры в момент, когда еще можно было торговаться. Видимо, он считал, что условия, предложенные израильским премьером Эхудом Бараком, хотя и беспрецедентно мягкие по сравнению с тем, на что Израиль был готов идти прежде, все же недостаточны. Считать ли срыв переговоров виной и ошибкой палестинцев — это вопрос спорный. Но вот что однозначно можно квалифицировать как тяжелейшую ошибку палестинской стороны, так это развязывание вооруженной «интифады» в том же 2000 году. «Интифада» непоправимо ослабила «лагерь мира» в Израиле, «голуби» ушли в тень.

Если обратиться к ошибкам другой стороны, то сразу можно отметить, пожалуй, главную из них, поистине роковую: решение о строительстве еврейских поселений на оккупированном Западном берегу, причем ответственность за это ложится как на израильских правых, так и на левых. Светские и религиозные сионисты соперничали друг с другом в поощрении иммиграции евреев как из СНГ, так и из США именно на Западный берег, как бы стремясь поставить арабов перед необратимым фактом утверждения на их земле форпостов «еврейского присутствия». Вопиющая близорукость израильского руководства привела к тому, что оно само себе поставило барьер на пути создания палестинского государства, без чего — и это сейчас ясно почти для всех — мира быть не может, конфликт будет тлеть бесконечно.

Крупной ошибкой Израиля следует считать создание на Западном берегу такой системы пропускных пунктов, которые делают жизнь палестинцев невыносимой. На этой территории существует почти 600 израильских блокпостов и барьеров. Люди не могут на своей земле нормально передвигаться из одного населенного пункта в другой.

Еще одна грубая ошибка израильских властей связана с их поведением по отношению к сектору Газа после того, как там власть захватил ХАМАС. Было решено проводить политику противопоставления Западного берега Газе. Газу намеревались подвергнуть блокаде в расчете на то, что население, доведенное до отчаяния своим бедственным положением, взбунтуется против ХАМАС. Ничего из этого не получилось. Люди страдали, но проклинали не ХАМАС, а Израиль и Америку. А жители Западного берега, даже если им стало жить лучше, чем прежде, все равно не могут быть безразличны к бедствиям своих собратьев в Газе. Никакой благодарности Израилю они не проявляют, да и авторитет Махмуда Аббаса, главы Палестинской администрации и лидера ФАТХ, отнюдь не вырос, скорее наоборот. В свою очередь, и ХАМАС совершил тяжелейшую ошибку, спровоцировав своими ракетными обстрелами израильских городов ужасающий вооруженный удар со стороны Израиля.

Психология и интересы

Реально противоположные интересы сторон в принципе можно было бы удовлетворить, хотя бы частично, при наличии доброй воли, взаимопонимания и готовности идти на уступки, без которых невозможен компромисс, а иначе, как компромиссным путем, идею «двух государств» воплотить в жизнь нельзя.

Иерусалим, например, разделить трудно, но возможно. Для этого крошечный кусок земли, Храмовую Гору, можно поставить под совместное управление или же устроить дело таким образом, что святые места каждой из сторон окажутся под юрисдикцией соответственно иудеев и мусульман, пусть даже их разделяет всего несколько сот метров. Можно решить и проблему еврейских поселений на Западном берегу: преобладающую часть из них демонтировать (сломив отчаянное сопротивление поселенцев — задача труднейшая, но не непреодолимая), а те, которые примыкают к Иерусалиму и представляют собой уже большие еврейские города, включить в состав Израиля, отдав взамен палестинцам часть нынешней израильской территории. Так будет установлена граница: возвращение, хотя и не в буквальном смысле слова, к линиям разграничения, существовавшим до июня 1967 г. И даже труднейшую из всех, головоломную проблему возвращения палестинских беженцев нельзя считать абсолютно неразрешимой; разумеется, ни одно израильское правительство никогда не согласится впустить их на свою землю — ведь учитывая разницу в темпах прироста населения, ему пришлось бы смириться с тем, что уже через несколько лет еврейское государство станет арабско -еврейским. Но значительная часть беженцев смогла бы приехать в палестинское государство, даже если их родители были родом из тех мест, которые стали Израилем; другая же часть удовлетворилась бы денежной компенсацией.

Дело в том, что одна из сторон конфликта считает уступки, на которые готовы были бы пойти ее лидеры, чрезмерными, а другая сторона — недостаточными. Палестинцы не желают понимать, что правительство Израиля не может идти напролом против общественного мнения, утратившего всякое доверие к арабам, и тем более им совершенно неважно, что слишком большие уступки с учетом особенностей политической системы Израиля неизбежно приведут к падению конкретной правительственной коалиции. Какое им дело до политических раскладок во враждебном государстве? А израильтяне упорствуют в слепом заблуждении, заключающемся в том, что «арабы понимают только силу « и что спасение еврейского государства лишь в том, чтобы быть как можно более жестким и «крутым». Израильтянам не хватает понимания того, какое огромное значение для арабов имеет их достоинство, насколько невозможно им выглядеть в своих и чужих глазах проигравшими и опозоренными неудачниками. Психологический барьер огромен. Некоторые полагают, что тут дело в несовместимости цивилизаций, в противоположности менталитетов, другие видят главное зло в накопившемся недоверии, когда одна сторона априори убеждена в том, что другая только и думает, как бы ее обмануть, переиграть. Так или иначе, беда в том, что уже дети воспитываются в духе ненависти и презрения к «вечному врагу». Арабы сам факт образования Израиля называют «накба», катастрофа, а евреи не сомневаются, что любая уступка палестинцам лишь разожжет их аппетит, что арабы никогда не откажутся от конечной цели — уничтожения Израиля. «Уйдешь на границы 1967 года — рано или поздно потребуют вернуться к границам 1947 года». «Ушли из южного Ливана — получили Хесболлу с ракетами, ушли из Газы — получили ХАМАС с ракетами. Так уж лучше держаться, ничего больше не отдавать. А то, что весь мир нас осуждает, — так евреям не привыкать, такова наша судьба на протяжении тысячелетий». С таким настроением трудно ожидать готовности идти на компромиссы…

Корни близорукой и контрпродуктивной политики Израиля по отношению к арабам лежат еще в первоначальных представлениях первых поколений иммигрантов. Достаточно вспомнить лозунг «Дать народу без земли землю без народа», равносильный отрицанию самого существования палестинского арабского народа; убежденность в том, что Бог дал евреям право создать Великий Израиль на земле всей Палестины; распространенное среди многих израильтян пренебрежительное, презрительное отношение к арабам вообще как чуть ли не к дикарям и т.д. А с другой, арабской стороны — полное игнорирование или даже отрицание факта проживания евреев в Палестине в древности; отношение к евреям как к незаконным пришельцам, внедренным в арабский мир Америкой, которая создала Израиль как свое орудие для борьбы с исламом; культивирование ненависти и отвращения к евреям, доходящее до того, что лидер крупнейшей ливанской шиитской партии Хесболла шейх Насрулла позволяет себе на митинге отзываться о евреях как о «потомках свиней и обезьян», и пр.

Отметим и внешние факторы. США в период «холодной войны» сделали Израиль своим союзником в борьбе против левых, просоветских сил. Израильские лидеры воспользовались этим, полагая, что тем самым у них есть свобода рук по отношению к арабам — ведь для американцев наличие стратегического союзника важнее, чем судьба каких-то палестинцев, Америка всегда будет на стороне Израиля. Сейчас это все позади, но вырисовывается новая конфронтация: США противостоят Ирану и поддерживаемым им радикальным организациям Хесболла и ХАМАС, и при этом новом раскладе сил в регионе ХАМАС оказывается в иранском лагере, а ФАТХ, побитый и униженный исламистами, — в одном лагере с Америкой и Израилем. Палестинцы расколоты и парализованы, и у израильских лидеров вновь возникла надежда на то, что точно так же, как Израиль был нужен американцам для противостояния с СССР и его союзниками, так и теперь он необходим Вашингтону для отпора «иранской экспансии», и США волей-неволей будут его поддерживать, а следовательно, нет нужды форсировать процесс создания палестинского государства.

Наконец — еще один важный момент. На первом этапе существования Израиля сионизм был по преимуществу светским движением, и ему противостояло тоже в основном секулярное движение арабских националистов во главе с Арафатом. Теперь все не так. В Израиле набирает силу религиозный компонент сионизма. В немалой степени ужесточение политического курса израильских властей связано с особенностями государственного устройства Израиля, в частности, с пропорциональной системой выборов в парламент. Баланс между блоками «главных партий» поддерживается или нарушается позицией религиозных партий, от которых зависит судьба правительства. Пользуясь этим, представители харедим (ультрарелигиозных евреев) берут в качестве платы за поддержку правительства обязательство выплачивать им большие деньги для финансирования духовных училищ, в которых занимаются молодые люди, предпочитающие вместо службы в армии десятки лет изучать Тору и Талмуд, благо что раввины- ортодоксы это поощряют. Сейчас таких «отказников» уже насчитывается 55 тысяч. И все это усугубляется ростом доли харедим среди израильского общества. В 1980 г. харедим составляли 4% еврейского населения, сейчас 10%, но через 20 лет будет уже 20 %, так как в их семьях по 8 — 9 детей, и вот уже в Иерусалиме 61% школьников-первоклассников являются выходцами из семей тех, кто фанатично борется за «чистоту веры» и полагает, что уступки арабам — это предательство идеалов иудаизма. А ведь ни одно правительство не может игнорировать мнение этих людей. Вот что писал издатель американского журнала «Нью рипаблик» Мартин Перетц: «Израиль закончит свою трансформацию в еврейскую Саудовскую Аравию, и исчезнет даже химера мира. Сохранится ли Тель-Авив как нечто вроде наполовину терпимого Дубаи — зоны развлечения посреди мрачной и безжалостной теократии — можно только гадать».

А среди палестинцев растет влияние ХАМАСа, исламистского движения, принципиально отрицающего возможность существования еврейского государства исходя из религиозных установок. Таким образом, в обоих лагерях стал доминировать религиозный элемент, что делает сближение их позиций в высшей степени затруднительным, если вообще возможным. Когда израильтяне слышат, что ХАМАС не имеет ни малейшего намерения отказаться от идеи создания единой арабской исламской Палестины, причем евреям будет предложено «возвращаться в Германию или куда-нибудь еще» — нет ничего удивительного в том, что среди них крепнет убеждение в необходимости « стоять насмерть», и концепция « земля в обмен на мир» объявляется устаревшей.

Так что же — полный тупик? Сегодня это выглядит именно так. Но каковы же в таком случае перспективы? Продолжение фактической оккупации Западного берега реки Иордан грозит Израилю большими бедами: периодические вспышки вооруженных выступлений, возобновление акций террористов-смертников, наращивание мощи и технических средств военизированных радикальных организаций, способных в принципе обстреливать израильские города ракетами все большей дальности, акты насилия по отношению к евреям в различных странах и т.д. Напрашивается единственный выход — поиски решения на базе все той же, давно известной концепции двух государств. Банально? Но ничего другого не придумаешь, как ни ломай голову. Для реализации этого проекта, конечно, требуется не только время и огромные, терпеливые усилия, но — самое главное — некий психологический, ментальный перелом. Может ли он прийти извне? Сомнительно. Еще и еще доказывать арабам и евреям, что в их же интересах прийти к компромиссу, что им никуда друг от друга не деться, что они обречены жить рядом на этом маленьком клочке земли, называемом Палестиной, — все это делалось за десятки лет сотни раз. Результат нулевой. Никакие международные силы, будь это наблюдатели или миротворцы, здесь тоже не помогут. Импульс к согласию должен прийти изнутри. Непременно найдутся люди, способные убедить своих соплеменников, что путь конфронтации — это путь к катастрофе. Эти люди из числа арабов должны говорить на языке ислама, а в еврейской среде можно апеллировать лишь к иудейской традиции. Отшатнуться от края пропасти, начать бороться с массовым безумием — единственный выход, иначе впереди лишь мрак и кровь.

Опубликовано в журнале:
«Вестник Европы» 2011, №31-32

От Югославии — В Сербию. Трудный путь

Дарко Танаскович,

профессор, доктор наук. Белград, Сербия

Полиэтничность

Известно, что, в отличие от других государств, возникших на территории бывшей Югославии, Республика Сербия значительно позже приобрела свою независимость и международный суверенитет — условно говоря, пассивно, даже не по своей воле. Парадоксально, что, с одной стороны, Сербии приписывается роль чуть ли не главного виновника раскола югославской федерации, но с другой — из числа всех бывших югославских республик только она в девяностые годы прошлого века объективно ни в какой момент не имела национальной программы по воссозданию собственной, доюгославской государственности. Сербия и сербский народ по многим причинам стремились к сохранению Югославии, до последнего часа хотели, чтобы Югославия каким-то образом сохранилась.

Но надо сказать, что идеи о том, как и в каком объеме страна могла сохраниться, как и политика, направленная на достижение этой цели, — менялись и модифицировались в зависимости от конъюнктуры или диктата конкретного момента в процессе дезинтеграции общего государства.

Сербия не была готова к обособлению по многим параметрам, но должна была столкнуться с ним и принять его... Стоит упомянуть, что одной из причин, почему сербы так стремились сохранить федерацию, был и тот факт, что многие сербы жили разбросанно по всей ее территории, вместе с тем, как в отдельных республиках за пределами Сербии, их расселение представляло старые и компактно территориализованные общины.

Распад Югославии внес значительные изменения в демографическую картину с последующим возникновением статуса меньшинства для сербов вне Сербии и тенденцией их переселения на историческую родину. После многих десятилетий югославского «опыта» Сербия вновь стала самостоятельным и суверенным государством, но сербы в бывших югославских республиках получили статус меньшинства; в ходе военных действий многие были оттуда изгнаны, некоторые по собственной инициативе переехали жить в Сербию.

Но после всех драматических метаморфоз Сербия, своего рода уменьшенная копия Югославии, все же осталась многонациональным и мультиконфессиональным государством. Представители других национальностей и религий покинули ее в годы распада в сравнительно малом количестве.

В отличие, скажем, от Словении и Хорватии, которые стали в большей степени моноэтническими, Сербия продолжает оставаться многоэтническим и многоконфессиональным обществом. Вопреки всем испытаниям, югославский менталитет продолжает существовать именно в Сербии, хотя она, в общем, проиграла больше всех от распада государства. Это факт, в свете которого нужно рассматривать и правильно понимать статистические данные, а также общественные и политические явления и процессы, связанные с многонациональностью и многоконфессиональностью современной Сербии.

Именно для сербов, как выяснилось, были оптимальны югославские рамки. Хорваты, словенцы, албанцы и македонцы, народы, у которых не было собственной государственности до образования Королевства сербов, хорватов и словенцев в 1918 г., а в 1929 -м — объединенного государства Югославии, были готовы к тому, чтобы использовать обстоятельства, созданные политическими переменами в европейском и глобальном плане, для конечной реализации государственной независимости.

Остается открытым вопрос, могла ли сербская политическая и интеллектуальная элита занять более активную и гибкую позицию, учитывая то, что сепаратистские проекты, представленные как демократические, по ряду причин пользовались огромной поддержкой самой влиятельной части международного сообщества.

Последствия ощутимы и сегодня, когда Сербия неимоверными усилиями, идя на некоторые тяжелые компромиссы, в значительной мере сумела улучшить свои международные позиции. Стратегия развития, основанная на новых государственно-национальных принципах, все еще не продумана полностью и не установлена, далеко еще и до общественного консенсуса по важнейшим вопросам. Хотя в Сербии (без территории Косово), на основании данных переписи 2002 года, живет почти 83% сербов, она по существу останется «государством своих граждан», нежели сербского народа как носителя национального суверенитета.

Это, несомненно, важное демократическое достижение в духе провозглашенных европейских ценностей, хотя больше всего замечаний у поборников этих ценностей, особенно у представителей неправительственного сектора, так называемого «гражданского общества». С другой стороны, часть политического и интеллектуального спектра, определившаяся по поводу национальности, нередко выражают неудовольствие, вызванное якобы недостаточно четко установленным гарантиями правового и жизненного «первенства сербской нации в сербском государстве». Такое принципиальное различие позиций, впрочем, существовало всегда — особенно в годы, традиционно определяемые как период националистического великосербского «единодушия», которое чаще всего ассоциируется с правлением Слободана Милошевича.

Для того чтобы адекватно оценить реальное состояние межнациональных и межконфессиональных отношений в нынешней Сербии и понять внутреннюю логику, на которой основывается их динамика, важно распознать непрерывность в прерывности и прерывность в непрерывности, без абсолютизации одного либо другого аспекта развития. Речь идет об аналитической способности, необходимой для того, чтобы вникнуть в смысл всех комплексных общественных веяний, способности, которая часто по пути линии наименьшего сопротивления отступает перед точно такими же «абсолютными прерывностями», без необходимого системного видения целого.

При рассмотрении многонациональной и многоконфессиональной структуры сербского общества и Сербии как европейского государства необходимо учесть основательное предположение, касающееся всей югославской территории, проявляющееся в тесной связи, проникновении и совпадении религиозной и национальной принадлежности большей части населения. Особенно между тремя народами коренной этнической близости и общего языка: сербами, хорватами и боснийцами-муслиманами.

Для Сербии, как и для остальных югославских народов и национальных меньшинств, представители которых в большем или меньшем количестве живут в Сербии, вопросы религии и национальной идентичности органически неотделимы. И государство (шире — политика), и церкви, и религиозные общины всегда были склонны влиять на религиозные и национальные чувства граждан в политических и корыстных целях. Необходимо подчеркнуть, что существующий симптом «повышенной температуры» в религиозно-национальных координатах никак не является только или первоначально плодом чьего-нибудь сознательного и целевого воздействия, это системное явление, связанное с состоянием духа, обусловленным множеством объективных и субъективных факторов.

Именно из-за этого и в аналитическом, и в политическом плане ошибочно приступать к решению проблем, проистекающих из многонациональности и многоконфессиональности общества в государствах на территории бывшей Югославии, включая и Сербию.

* * *

Как уже было упомянуто, этнический состав Сербии — это 83% сербов, живущих в Сербии. (Эти, как и все остальные приводимые данные относятся к Сербии без автономного края Косово). Известно, что албанское большинство в этой южной сербской краине, после многих десятилетий вооруженного конфликта, в 2008 году в одностороннем порядке провозгласило независимую Республику Косово. Ни Сербия, ни большинство государств мира независимость Косово не признали, хотя некоторые влиятельные и значительные государства сделали это. Тем не менее все данные о национальном составе Сербии принято приводить для ее «узкой территории», т.е. без Косово.

Если бы гражданами Сербии считались и жители Косово, потому что они формально и юридически, даже для большей части международного сообщества, таковыми являются, национальная и конфессиональная картина Сербии представилась бы совершенно иной. Демографические данные о численности и составе населения Косово сегодня крайне ненадежны в связи с тем, что последняя перепись населения, в которой участвовали представители албанского национального меньшинства, была проведена еще в 1981 году, в то время как перепись 1991 года албанцы бойкотировали. Имея в виду большие изменения численности населения, случившиеся в процессе отсоединения Косово, когда в край из Албании неконтролируемо переселилось большое число албанцев, а приблизительно около 250 тысяч сербов были вынуждены покинуть Косово, трудно с точностью оценить, сколько жителей проживает сегодня в самопровозглашенной республике и какова ее национальная структура. По некоторым относительно серьезным оценкам, население Косово насчитывает 1 800 тысяч человек, из которых 92% албанцы, от 4 до 7 % сербы, около 1 % боснийцев и маленьких общин турок, горанцев, цыган, ашкалий, хорватов и других. Приблизительно 90% косовских албанцев исповедуют ислам, но все эти данные мы приводим с некоторой осторожностью. Все же по ним четко видно, к каким последствиям привела многонациональность и многоконфессиональность Сербии в составе Югославии. Сербия была единственной югославской республикой, в которой в 1970 -е годы были приняты решения, объективно поощрявшие стремление наиболее крупного (албанского) меньшинства к сепаратизму, что в конечном счете поставило под вопрос территориальную целостность и суверенитет страны. Инерция такого отношения к территориальной целостности и государственному суверенитету Сербии (хотя и с меньшей интенсивностью и общественным признанием) чувствуется и сегодня в выступлениях политиков, принадлежащих к «гражданским» движениям и группам, что приводит к сохранению межнациональной и межконфессиональной напряженности.

И хотя в Сербии подавляющее большинство населения составляют сербы, концепция национального строительства, близкая значительному и влиятельному сегменту политических сил, предполагает, что Сербия должна стать современным гражданским nation-state («нация-государство»), а не классическим national state («национальным государством»). Поэтому основным в принятии правовых норм и практическом регулировании межнациональных отношений стало нахождение формул согласования выраженной демографической асимметрии с принципом полного национального равноправия каждого человека и этнических сообществ.

Преамбула и Статья 1 действующей Конституции Сербии, принятой после длительных и оживленных обсуждений в 2006 году и потом подтвержденной на референдуме, содержат следующие положения: «Исходя из государственной традиции сербского народа и равноправности всех граждан и этнических сообществ в Сербии <…> Республика Сербия — государство сербского народа и всех граждан, живущих в ней, основанная на верховенстве права и социальной справедливости, принципах гражданской демократии, человеческих прав и прав и свобод меньшинств приверженности европейским принципам и ценностям».

Упоминая «государственные традиции сербского народа» и определяя Республику Сербию как «государство сербского народа», вопреки настояниям отказаться от этих формулировок, чтобы подчеркнуть гражданский, а не национальный характер государства, был относительно «мягко» подтвержден основной факт сербской исторической непрерывности развития и современной идентичности государства Сербии. Это же было дополнительно подкреплено гарантиями полного соблюдения всех стандартов демократии, прав и свобод человека и национальных меньшинств, со ссылками на европейские принципы и ценности, в соответствии с декларированным приоритетом евроинтеграции. Этим, помимо прочего, установлено определенное равновесие с конституциями остальных государств, возникших на обломках бывшей СФРЮ.

«Граждане и этнические сообщества» Сербии, т.е. «все граждане, которые в ней живут», если не относятся к сербской национальности, принадлежат к одному из 27 национальных меньшинств, в то время как около восьмидесяти тысяч из них во время последней переписи в 2002 году (следующая должна состояться в конце 2012 г.) определили свою национальность как «югославы», — понятие, оставшееся от бывшей Югославии.

По численности: венгры (293, 299), боснийцы (136,087), цыгане (108, 193), хорваты (70,602), черногорцы (69,049), албанцы (61,647), словаки (59,021) влахи (40,054), македонцы (25,847), болгары (20,497), буневцы (20,012), муслимане (19,503) и остальные особенно малочисленные национальные меньшинства.

Если учесть, что Сербия во время переписи насчитывала 7 млн 498 тысяч жителей, можно легко подсчитать, сколько процентов составляют отдельные национальные меньшинства. Несмотря на численность, всем меньшинствам гарантированы коллективные и индивидуальные права, в соответствии с европейскими стандартами (что, впрочем, было характерно и для бывшей СФРЮ). Если исключить представителей албанских национальных меньшинств, которые изначально были склонны к сепаратизму, то национальные меньшинства в Сербии и до распада федерации пользовались бóльшими правами, чем национальные меньшинства в соседних государствах. Репрессии по отношению к албанцам иногда принимали масштабные и резкие административные формы и распространялись также и на тех, кто был лоялен Сербии и не участвовал в сепаратистских акциях.

Декларацией о правах человека и национальных меньшинств и гражданских свободах в Союзной республике Югославия (Сербия и Черногория), а с 2006 года и Конституцией Сербии гарантированы равенство и равноправие граждан независимо от национальной и религиозной принадлежности или языка, как и свобода выражения национальной принадлежности или отказ от него. Кроме того, этим документом декларированы дополнительные права на сохранение самобытности, создание организаций и сотрудничества с соотечественниками в других государствах.

В соответствии с положениями этих документов коллективные права подразумевают, что представители национальных меньшинств участвуют в процессе принятия решений или сами принимают решение по вопросам, связанным с их национальной культурой, образованием, средствами информации и употреблением языка и письма, в соответствии с законодательными актами. Национальные меньшинства имеют также возможность избирать национальные советы как общественно признанные партнеры государства во всех неполитических организациях. Пользуясь правом, которое они имеют по закону, представители десяти национальных меньшинств (буневцы, болгары, боснийцы, венгры, цыгане, румыны, русины, словаки, украинцы и хорваты) в июне 2010 года выбрали свои советы национальных меньшинств.

По всей видимости, существуют, оправданные претензии, что в некоторых областях национальные меньшинства не представлены в общественных службах и на особо ответственных руководящих должностях, в соответствии с их пропорциональной долей в составе населения этой области. Но также ясно, что в тех частях страны, в которых выражена склонность политических и религиозных лидеров национальных меньшинств чрезмерно раздувать проблемы, касающиеся их положения в обществе, как например в старой Рашке (т.е. в Санджаке), ответом становится ограничение в назначении их представителей на ответственные должности, особенно в сфере безопасности, судопроизводства и т.д.

Мнения объективных отечественных и иностранных наблюдателей и аналитиков совпадают в том, что проблематика межнациональных отношений в многонациональной Сербии урегулирована законом и что действующие положения из этой области в основном последовательно применяются. Правовое государство еще не функционирует во всех областях безукоризненно, чего и не следовало бы ожидать в переходном постконфликтном периоде.

Симптоматично и логично, что меньше всего трудностей в нахождении своего места в современном обществе и наиболее успешное сотрудничество с государственными органами Сербии демонстрируют представители национальных меньшинств, родина которых не находится в непосредственном соседстве с Сербией (например словаки, русины и украинцы), в то время как отношение между республиканскими властями и албанским, боснийским, венгерским и хорватским меньшинством гораздо сложнее. В то же время это и самые многочисленные национальные меньшинства. Межнациональный конфликт, вызванный открытым сепаратизмом в Косово, одностороннее провозглашение независимости этого южного края Сербии и его отголоски, такие как параллельные вооруженные инциденты в двух общинах с албанским большинством в южной Сербии, может значительно усложнить процесс межнационального примирения в этой части республики. Ситуация остается зыбкой, а равновесие хрупким, так как некоторые представители албанского национального меньшинства свой статус меньшинств в Сербии не готовы принять как окончательный и рассчитывают на возможное присоединение к Косово в рамках некоего «балканского договора», который подразумевал бы обмен территориями и изменение границ. Представители самого крупного и хорошо организованного венгерского меньшинства в основном занимают корректную гражданскую позицию и участвуют в политической жизни Сербии, не ставя под сомнение лояльность государству и его территориальную целостность, в то же время ратуя за регионализацию и укрепление связей со своей родиной.

Повышенное внимание к соотечественникам за пределами страны стало одним из постоянных приоритетов всех венгерских правительств, особенно нынешнего правого, которое даже пошло на предоставление гражданства всем венграм диаспоры. Поэтому между Сербией и северным соседом, несмотря на всестороннее улучшение двусторонних отношений, в этой области продолжается приглушенная контролируемая напряженность.

Болгарское меньшинство, с объективной точки зрения в целом интегрировано, что открыто подтверждается и его представителями, а отношения между Сербией и Болгарией, несмотря на все исторические и актуальные различия, являются добрососедскими и близкими.

Все же из Софии периодически раздаются голоса и заявления о поднятии статуса болгарского меньшинства в «западной Болгарии», как называют юго-восточную Сербию радикальные великоболгарские представители, но при этом речь идет об отдельных случаях, не влекущих за собой серьезных последствий.

Хорватов в Сербии относительно мало, и их ситуация, если сравнивать с положением сербов, оставшихся в Хорватии, представляется гораздо более благопри-ятной.

В последнее время почему-то обозначился также интерес Румынии к статусу влахов, в связи с чем Бухарест проявляет все более ярко выраженный патернализм, временами угрожающий нарушить добрососедские отношения между Сербией и Румынией, при которых румынское меньшинство в Сербии и сербское в Румынии выполняют особую роль связующего моста.

Если рассматривать все приведенные примеры бóльших или меньших отклонений и противоречий в межнациональных отношениях, то, с одной стороны это подтверждает оценку, что они, учитывая недавний пик дезинтеграционных процессов, конфликты и столкновения на территории Югославии, хорошо подкреплены законом. С другой же стороны, те же примеры показывают, что проблемы, которые по-прежнему существуют или время от времени возникают из-за нежелания некоторых общин понять, что процесс распада/дезинтеграции бывшей федерации закончен и, следовательно, они должны принять статус меньшинства. Хочется надеяться, что в конечном итоге произойдет стабилизация и утверждение общебалканских интересов как истинного приоритета балканских народов и государств.

Многоконфессиональность

С проблематикой многонациональности типологически связана многоконфессиональность, учитывая особенности, свойственные религиозной и церковной сфере на Балканах. Как для Сербии, так и для всей территории бывшей Югославии свойствен феномен, который в современной социологии оценивается как религиозный национализм. В Сербии существует семь церквей и религиозных общин, которые считаются традиционными: Сербская православная церковь, Римско-католическая церковь, Словацкая евангелистская церковь, Христианская реформистская церковь (кальвины), Евангелистская христианская церковь, мусульманская община, еврейская община и еще сорок сравнительно маленьких непротестантских общин и новых религиозных движений (сект), восточных культов и альтернативных религиозных групп, отделившихся от христианства.

На основании переписи населения 2002 года, где 95 % граждан назвали себя верующими, 6 млн 371 584, или 85%, считают себя православными, а именно представителями Сербской православной церкви (СПЦ). По тем же источникам, католиков и греко-католиков было 410 976, мусульман — 239 658, протестантов 80 837, а евреев — 785. Любопытно, что 197 031 граждан не указали, какого они вероисповедания, и лишь 30 068 (0,5%) считают себя атеистами. Для сравнения, во время переписи 1991 года 458 820 граждан не указали своего вероисповедания, а 160 678 назвали себя атеистами.

Статистический рост числа приобщенных к религии граждан свойствен всем бывшим коммунистическим и социалистическим обществам — как проявление завоеванной свободы в сфере, которая находилась под многолетним запретом и давлением идеологии «научного атеизма». Ставится вопрос: сколько же среди религиозных людей на самом деле верующих? На этот вопрос невозможно дать однозначный ответ, ибо речь идет о сугубо интимных, личных вещах. С большой долей вероятности можно предположить, что в обществах, секуляризованных в большой степени, каким и было сербское, религиозная принадлежность во многом присутствует и проявляется как явление культурно-традиционное, даже национальное и в меньшей степени практически религиозное.

Статус церквей и религиозных общин в Сербии урегулирован отдельным Законом о церквах и религиозных общинах, принятым в 2006 году, после масштабной общественной дискуссии, в которой участвовали как церкви, религиозные общины, так и международные организации по защите прав человека: ОБСЕ, Венецианская комиссия Совета Европы, Хельсинкская комиссия Конгресса США, неправительственные организации, большое количество специалистов и граждан. И в Скупщине Сербии об этом законе велись двухдневные дискуссии, в ходе которых проект претерпел некоторые изменения формального характера. В отличие от способа, которым деликатный вопрос присвоения привилегированного статуса так называемым «традиционным церквам и религиозным общинам», был решен компромиссной преамбулой «Проекта закона о религиозной свободе, который должен был быть принят в Скупщине Союзной Республики Югославии в 2002 году и который, по мнениям некоторых, был «прогрессивнее» нежели предыдущий, Закон 2006 года — шаг назад в адекватном восприятии общественного сознания. В нем (Статья 10) в качестве традиционных церквей и религиозных общин упоминаются те, «которые в Сербии имеют многовековую историческую традицию, их правовой субъективитет реализован на основании «особого закона»; это критерий, примененный и к мусульманской и еврейской религиозным общинам. Создатели Закона о церквах и религиозных общинах выступили за модель общества, которая подразумевает «кооперативное отделение Церкви от Государства».

Большая гласность и общественная заинтересованность иерархов церкви вызвала боязнь некоторых гражданских кругов по поводу «реклерикализации» политической жизни в Сербии, хотя эта тенденция там никогда не была ярко выражена.

Главные церкви и религиозные образования (даже вопреки замечаниям и рекомендациям, которые не были приняты во внимание) в основном удовлетворены законом 2006 года. Это, очевидно, является достижением, учитывая те противоречия, которые сопровождали принятие закона, а также сложные межрелигиозные и межцерковные отношения. Эти отношения никогда не были простыми, их сопровождало недоверие и разногласия, периодически происходили и серьезные столкновения. Это наблюдалось и между православными и католиками, как отражение исторических сербо -хорватских разногласий. Во время Второй мировой войны, когда проходило массовое истребление и изгнание сербов усташами, из Хорватии, в чем участвовали и некоторые католические священники, католический клир, мягко говоря, вел себя двусмысленно, а Ватикан сочувственно молчал.

Мусульманская община в постосманский период была маргинализована, хотя некоторые мусульманские политические партии играли важную политическую роль в формировании межпартийных отношений в межвоенной Югославии. После Второй мировой войны мусульманская община стала выходить из тени, хотя находилась под пристальным вниманием социалистического государства.

Становление мусульманской нации (муслимане-боснийцы), интенсивно проводившееся в шестидесятые годов прошлого века, как и принадлежность СФРЮ к так называемому «движению неприсоединения», дополнительно способствовали росту интереса к исламскому сообществу. Из сказанного следует, что динамика в координатах религиозно-национальной сферы, независимо от светского характера государства, всегда была важна для состояния межконфессиональных отношений в Сербии. Ничего не изменилось и по сей день.

События девяностых годов прошлого века, потрясения, конфликты и гражданская война, сопровождавшие распад Югославии, оставили неизгладимый след в межконфессиональных и межрелигиозных отношениях Сербии. Ничего другого нельзя было и ожидать, т.к. две христианские церкви и исламское сообщество неизбежно были вовлечены в происходящее, со своей поддержкой и открытой ставкой на «свой народ». Католическая церковь безоговорочно поддержала отделение Словении и Хорватии; Сербская православная церковь и на сей раз разделила трагическую судьбу сербского народа; исламское же сообщество в Боснии и соседних областях стало наиболее влиятельной моральной и политической поддержкой мусульманам, вышедшим из войны как сформировавшаяся нация, сменившим затем свое название муслиман на боснийцев. Ясно, что такое разделение ролей должно было отразиться и на межконфессиональных отношениях в Сербии, хотя кроме спорадических инцидентов там, не было военных действий.

Принимая во внимание тяжесть конфликта в бывшей Югославии в девяностые годы и оставшийся нерешенным кризис в автономном крае Косово, а также глубину и масштабы политических изменений, которые произошли в этом регионе в относительно короткий исторический отрезок времени, мы можем констатировать, что благодаря ответственной и сдержанной позиции руководства СПЦ, исламской общины и католической церкви, а также тактичной и выверенной линии государства, межконфессиональные отношения в Сербии понесли меньшие издержки, чем можно было ожидать.

Помимо всего прочего, это стало следствием известного «югославского менталитета» политической прослойки и сербского общества, о чем уже упоминалось. Церкви и религиозные общины корректно сотрудничают, диалог между ними, несмотря на трудности, никогда не прерывался. Несмотря на сопротивление, которое упорно оказывает консервативное крыло СПЦ, в последние годы наблюдается некоторое улучшение в экуменическом диалоге с католиками, хотя с экуменизмом в Сербии по-прежнему связаны в основном негативные коннотации.

Время от времени объявляется о возможном приезде папы римского в Сербию (например, в 2013 г. в ознаменование 1700-летия Миланского эдикта), но это, как правило, вызывает бурную и в основном отрицательную реакцию общественности. Однако создается впечатление, что и здесь миф постепенно развенчивается. С мусульманами отсутствует серьезный теологический/богословский диалог, который труднодостижим согласно основным догматическим причинам, но сотрудничество в практических и протокольных вопросах развивается без помех.

Представители церквей и религиозных общин, как правило, действуют в согласии с государством, что способствует жизненно важному сближению этих двух сторон. Если между ними и возникают какие-либо серьезные разногласия, они, как правило, относятся к области политики, в которой церковь и религиозные общины выступают или воспринимаются со стороны как представители противоположных национальных, а иногда и идеологических интересов.

Примером, демонстрирующим, каким образом национальные и политические гонения отражаются на межконфессиональных отношениях, стали конфликты между Сербской православной церковью (СПЦ), с одной стороны, и Македонской (МПЦ) и так называемой Черногорской православной церковью (ЧПЦ) — с другой, связанные с канонически непризнанной автокефалией последних. В обоих случаях разногласий внутри Православной церкви речь идет о возникновении политических элит и о том, чтобы независимость молодых наций, македонской и черногорской, а следовательно, и их национальная государственность, были любой ценой подтверждены фактом наличия отдельных национальных церквей. Аргументируя свою законность предполагаемой преемственностью по отношению к древней Охридской архиепископии, Македонская церковь еще в 1976 г. отделилась от Сербской и потребовала признания автокефалии, которого до сих пор не получила ни от одной православной церкви. Интересно отметить, что македонские коммунисты, т.е. атеисты, равно как и верующие, из националистических соображений поддержали требование МПЦ, обвинив СПЦ, а косвенно и саму Сербию, в непризнании македонской нации.

Хотя боснийцев в Сербии не больше двух процентов, их несогласие негативно сказывается на общем

комплексе межнациональных и межконфессиональных отношений. Влияет и то, что в соседней, «дейтонской» Боснии и Герцеговине сохраняется напряженность в отношениях между тремя действительно государствообразующими народами — боснийцами, хорватами и сербами, которые придерживаются разных мнений относительно желаемого устройства своего общего государства. В такой ситуации требования политической автономии Санджака, в котором живет наибольшее количество мусульманско-боснийского населения Сербии, связываются с идеями об изменении государственных границ и «торговле территориями», что, естественно, создает нервозность и не способствует установлению межнационального и межконфессионального доверия и согласия как в Сербии, так и во всем регионе. Возможность существования двух исламских объединений, что на данный момент является реальностью, не предусмотрена законодательством, но каждая из них считает другую нелегитимной и нелегальной и полагает, что ее надо запретить. От государства ожидают определенных действий, но что бы оно ни предприняло, одна или обе противоборствующие стороны обвинят его во вмешательстве в сферу религиозных отношений и нарушении прав и свобод верующих.

Надеемся, что из этого краткого обзора многонациональности и многоконфессиональности современной Сербии станет ясно, что речь идет о государстве и обществе, «переполненном сложностями».

Демократическая Сербия, устроенная как современное правовое государство, старается организовать отношения между своими гражданами и объединениями всех национальностей и вероисповеданий так, чтобы не было дискриминации, чтобы все пользовались наибольшими правами и свободами и свободно действовали в рамках своих полномочий.

Для этого лишь необходимы два условия:

1) ограничение собственной свободы только уважением свободы другого;

2) гражданская лояльность к государству и уважение конституционного порядка и закона, перед которым все должны быть равны.

Нельзя отрицать, что оба эти условия conditio sine qua non существования, сохранения и нормального функционирования любого государства. Из всего сказанного становится понятным как то, что эти фундаментальные условия по ряду причин в Сербии выполнить нелегко, так и то, что прилагаются усилия, чтобы в любой момент в максимальной степени приблизиться к их выполнению.

Опубликовано в журнале:
«Вестник Европы» 2011, №31-32

Сербия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 4 декабря 2011 > № 463041 Дарко Танаскович

Письма из редакции. «Педагогическая провинция. Школа и инновации»

Заметки с Круглого стола XIV Томского инновационного форума

Круглый стол «Школа и инновации» в Томске открывал и вел московский тележурналист Александр Гордон. Говорил, что задача для страны не поставлена, неясно, для кого и кого должна готовить школа; будет ли вообще через несколько лет актуальна сегодняшняя повестка дня про инновации.

Гордон с напором спрашивает у зала: чего вы хотите от школы для ваших детей?

Для вашего бизнеса?

Для страны?

Ведущий виртуозно провоцирует, заводит зал; спрашивает бизнесмена: вы, вообще-то, в состоянии дать детям частное образование?

— Да.

— А зачем вы вообще отдаете их в школу, которая их калечит?

— Ну, — мычит бизнесмен, — нужна социализация...

Легальные богатые появились в начале восьмидесятых, и тогда же возникли первые спецшколы, элитарные гимназии, вузы... Как только появилось материальное расслоение общества, как только возник этот вопрос: в состоянии ли вы дать своим детям максимум лучшего за свои деньги? — тут же появились и предложения.

Но это не решило проблему, а только усугубило ее. Прошло двадцать лет рыночных реформ, и страна оказалась как раз на перепутье — у нас уже сотни миллиардеров, сотни миллионеров, несколько миллионов богатых, появился вполне состоятельный средний класс (признаки существования которого еще несколько лет назад разыскивали социологи), общество стало сложно структурированным, чего не сказать о школе. Речь о ней пойдет дальше.

ЧЬЯ ШКОЛА ЛУЧШЕ

Сравнивать системы образования в разных странах — очень трудная задача, небесспорная методологически.

Но уже давно действует PISA[1] (Programme for International Student), она осуществляется Организацией Экономического Сотрудничества и Развития ОЭСР (OECD — Organization for Economic Cooperation and Development). Исследование PISA проводится трехлетними циклами. В 2009 году про-

водился четвертый цикл исследования PISA. Россия участвует в этих исследованиях второй десяток лет (PISA 2000).

В 2009 году проверяли и сравнивали «грамотность чтения» (приоритетная область оценки, на которую отведено две трети времени тестирования), «естественнонаучная грамотность» и «математическая грамотность». Исследование было направлено на оценку способности учащихся применять полученные в школе знания и умения в жизненных ситуациях. В исследовании PISA 2009 года приняли участие 65 стран мира. В России в данном исследовании участвовали 213 образовательных учреждений из 45 субъектов страны.

По оценке «читательской грамотности» наши 15-летние подростки провалились — заняли 41–43 -е места.

В лидерах были школьники Южной Кореи, Финляндии Сингапура, Канады, Новой Зеландии, Японии, Австрии, Нидерландов... Рядом с нашими (но впереди) оказались дети из Чехии, Словакии, Хорватии, Турции, Литвы... Надо сказать, что это уже группа с результатами ниже средних. При этом, когда тестировали десятилетних, — они были в мировых лидерах. Больше того, сравнение с предыдущим исследованием показывает улучшение динамики качества подготовки нашей младшей школы. «Наши четвероклассники обладают чрезвычайно высоким уровнем готовности к чтению для обучения», — готовности, к сожалению, в дальнейшем нереализованной.

А вот 15-летние никакой динамики за 9 лет обучения не проявили. Причем 27 процентов показали слабый уровень понимания текстов, 58 процентов — средний и только 14 процентов — высокий. А среди наших 10-летних высокие баллы были у 61-го процента детей. Получается, что за эти годы — с 10 до 15-ти лет — наши дети с помощью школы необратимо глупеют...

Юлия Теменева анализировала результаты международных сравнительных исследований качества образования PIRLS и PISA. С 1991 г. Россия стала участницей ряда международных исследований в области качества школьного образования и тем самым получила уникальную возможность «обнаружить себя среди других» в этой области. В PIRLS-2006 российские школьники (4 класс) продемонстрировали высокие результаты по чтению (Россия возглавила группу стран-лидеров исследования). В тестах PISA-2006, проверяющих функциональную грамотность 15-летних учащихся, результаты России существенно ниже среднего показателя по странам ОЭСР и по грамотности чтения, и по математической, и по естественнонаучной грамотности (37-40 -е место среди 57 стран-участниц). Таким образом, можно зафиксировать снижение качества учебных достижений школьников после перехода из начальной школы в среднюю. Эта особенность характерна не для всех школьных систем, но в российской школе выражена весьма четко.

Существенно, что данные PISA выявляют тенденцию нарастания отставания России от большинства стран — участниц исследования. В данных PISA проявляется еще ряд негативных явлений. Так, среди выпускников основной школы России процент учащихся, показывающих самый высокий уровень в овладении функциональной грамотностью, проверяемой тестами PISA, сильно отличается от всех лидирующих в исследовании стран. И по чтению, и по естественно-математической грамотности он составляет 0,5–1,7%, в то время как, например, в Финляндии, лидирующей практически по всем направлениям, — 3,9–16,7%. Это означает, что процент наиболее подготовленных учащихся нашей страны, в сравнении с другими странами весьма незначителен, причем с 2000 г. он статистически значимо падает.

Базовым уровнем функциональной грамотности, при достижении которого учащиеся приобретают умения, обеспечивающие им возможность активно использовать полученные в школе знания, овладело существенно меньшее число российских учащихся (естествознание — 77,8%, математика — 73%, чтение — 64,3%), в сравнении с лидирующими странами (90–97% по всем предметам).

Следует обратить внимание также на то, что довольно большой процент российских учащихся не достиг базового уровня функциональной грамотности (например, 22,2% по естествознанию). Это означает, что, окончив основную школу, они имеют ограниченный запас естественнонаучных знаний, которые могут применять только в знакомых ситуациях, давать очевидные объяснения, следующие из имеющихся данных. В Финляндии таких учащихся 4,1%, а в Японии — 12%.

По математике 27% российских учащихся 15-летнего возраста не овладели базовым уровнем, выделенным профессиональным сообществом и отраженным в международных тестах; по чтению — 35,7%. Это означает, что далеко не все российские выпускники основной школы способны использовать чтение как средство для своего дальнейшего образования, причем в 2006 г. по сравнению с 2000 г. их стало ещѐ меньше.

Самые высокие результаты в 2009 г. продемонстрировали школьники республики Корея (539 баллов) и Финляндии (536 баллов). Школьники Шанхая были вообще недосягаемы (556 баллов). Средний балл российских учащихся — 459, это ниже, чем средний балл по странам ОЭСР (493). Средний балл девочек в России составил в 2009 г. 483 балла, а юношей — скромные 437.

Подробнее: WWW://сеnteroko.ru

* * *

Говорили: «У нас плохо обстоит дело с усвоением знаний, их применением. У нас предметы проходят, а не усваивают их. С приобретением нового знания 10-летние у нас хороши, а 15-летние уже плохи. Болевая точка — средняя школа. В возрасте 11-14 лет наши дети перестают быть любознательными, становятся вяло-равнодушными.

Наша школьная система произошла из старого индустриального мира (а я бы добавил еще — после приспособления к тоталитарному советскому, жестко иерархизированному). Для современного мира она трагически не подходит. Она не годится для мира креативного, гибкого, переобучающегося.

(А я думаю: где вы видите такой мир?)

Со школой непрерывно экспериментируют, вносят новые стандарты, ЕГЭ, но все эксперименты неизбежно ведутся со старым контингентом учителей, с набором накопленных ими методических методологических и педагогических практик и ценностей».

Возникает вопрос: а может быть, как требуют многие, оставить школу в покое? Пусть, как говорилось на этом Круглом столе Томского форума, школа лишь выполняет скромную роль обучения грамоте и письму, занимает детей чем-то безвредным и безвинным, половину дня (еще лучше — целый день, пока родители на работе), а остальное ей все равно не по силам. И тогда пусть огромные деньги вливаются не в школу, неспособную их принять, а во всякого рода внешкольное образование и воспитание, спортшколы и лагеря, кружки, секции, клубы по интересам, турпоездки по стране и миру и прочие приятные и полезные дела; иные даже требуют дотаций на репетиторов. А что? Дети и родители сами найдут, на что эти деньги потратить. Главное в этом предложении то, что акцент (и финансирование) предлагается перенести из школы во всякие другие (впрочем, еще более трудно проверяемые) места. Задвинуть школу на ее скромное место, где она уже давно находится в семьях продвинутых родителей (сердце мое и, наверное, как и у большинства в зале екает — я-то, оказывается, совсем даже и не продвинутый!), где школа у ребенка занимает (сами знаете какое) вторичное и не самое нужное место.

Но ведь школа — это не только знания, спохватываются участники дискуссии, школа — важнейший институт социализации. Скептики тут же возражают: система социализации и воспитания — это не только школа. Прежде всего семья. Потом телевидение, кино, улица... Целый ряд важнейших интересов, навыков и знаний дети получают вне школы. Высказывают предложение: пусть школа научит читать, писать и считать. Это в современном смысле совсем немало. А креативность дети получат в другом месте. ( В каком другом? — переглядываются томские педагоги.) Но столичные гости сыплют цифрами. Мы тратим 4.5 % ВВП на образование. Это немало. Если часть этих денег уйдет в сторону, будет только лучше. Местные учителя в оцепенении молчали, глядя на этот разгул приезжего свободомыслия, не имеющего отношения ни к чему реальному.

Говорили: Чтобы научить детей писать читать и считать, не нужны компьютеры, не нужны компьютерные классы, не нужен повсеместный, школьный интернет, все это выброшенные деньги. Новаторы педагогики предлагают перестать мыслить школу как единственный (и даже главный) элемент образования. Дополнительное образование становится открытым и непрерывным образованием. Люди считают образование одной из самых главных универсальных ценностей; они многое готовы сделать для образования своих детей, чтобы они не провалились в яму на социальной лестнице. Возникают ассоциации, в которых родители сами обучают и воспитывают своих детей. В развитом рыночном социальном обществе интегрирующая (и нивелирующая) роль школы падает; школа перестает быть основным усреднителем и уравнивателем. Общество усложняется, стратифицируется, вместе с ним усложняется и образовательная сфера.

Вот как сложно и путанно определяется понятие «образование» и «образовательная деятельность» в проекте важнейшего закона «Об образовании», который, скорее всего, осенью 2011 г. будут принимать наши законодатели.

«Образование — общественно значимое благо, под которым понимается целенаправленный процесс воспитания и обучения в интересах человека, семьи, общества, государства, а также совокупность приобретаемых знаний, умений, навыков, ценностных установок, опыта деятельности и компетенций определенных объема и сложности в целях интеллектуального, духовно-нравственного, творческого и физического развития человека, удовлетворения его образовательных потребностей и интересов» (выделено мною. — В.Я.)

Сочиняли не писатели и не философы. «Благо, под которым понимается процесс, а также совокупность “в интересах” но и в “в целях”, два раза “человека” в одной фразе, (хорошо бы одного и того же человека). (Почему бы разок “личность” не написать?)

«Образовательная деятельность» — деятельность, осуществляемая управомоченными в соответствии с настоящим Федеральным законом юридическими лицами и индивидуальными предпринимателями по реализации основных и дополнительных образовательных программ.

(Родителей просят не беспокоиться: не являясь ни юридическими лицами, ни индивидуальными предпринимателями, они «Образовательной деятельностью» своих детей заниматься не уполномочены. А как же тогда «домашнее образование»?)

Проект закона пространный, там много всякого разного (мой компьютер насчитал 249 страниц), обсуждать его здесь не место; не всякий осилит его прочитать (вспомним результаты проверок на понимание текстов). Проект Закона «Об образовании» надо бы изучить всем ответственным людям, имеющим детей, и тем, у кого они появятся. Законы обычно принимаются надолго.

Образование как экономика

В стране, так или иначе, идет гигантский массовый образовательный процесс, в обороте которого миллиарды рублей и долларов, но он идет помимо и вне школы, а дети теряют креативность, перестают читать. В интернете «дети вместе с бабушками обучаются». Ко всему этому процессу государство не имеет никакого отношения. На новом уровне возникает уже забытый феномен «домашнего образования», только уже не для нескольких сотен дворянских детей по разбросанным поместьям, которых учили французские и немецкие учителя, а для миллионов детей ответственных родителей, в том числе и через интернет. Нарастает тенденция — дополнительное образование (художественное, музыкальное, языковое, спортивное, математическое) как важнейшее образование, определяющее дальнейшую жизнь ребенка.

Говорили: школа не может быть лучше учителей. Возражали: школа не может быть лучше общества, лучше родителей. Но и хуже — тоже не должна быть.

Говорили: школа из места обучения должна превратиться в институт организации обучения, институт развития креативности. (Хорошо бы, конечно).

Один директор школы в кофе-брейке процитировал Салтыкова-Щедрина: «Образование должно быть умеренным и по возможности без кровопролития». При этом он не шутил.

Много чего еще говорили, в том числе, конечно, о критериях успешности образовательного процесса, принципах рейтинга школ, новом законе «Об образовании».

Но говорили и так: кому нужна эта креативность? Что с ней делать человеку в обыденной жизни, если ему не повезло попасть в узкий слой «счастливцев праздных»? Куда вообще движется образование? Оно демократизируется или, напротив, расслаивается, как и общество, на элитарное и массовое, «простонародное»? Какова его цель? Неужто все еще утилитарная, обслуживающая экономику государства? Может быть, нужно вернуться в великим педагогическим утопиям прошлого, которые стремились сделать человека лучше, добрее, благороднее и счастливее?

Педагогическая провинция

У Гете в «Странствиях Вильгельма Мейстера»[2] герой отдает сына в утопическую «Педагогическую провинцию», вдохновенное описание которой занимает немало места. Это целый край с регионами, посвященными искусствам, наукам и ремеслам... Гетевская провинция — это воспитание личности прежде всего; такой была и античная школа, воспитывавшая граждан. Нужных себе членов общества воспитывала и тоталитарная советская школа. Современная школа бессознательно уклоняется от воспитательной функции; она должна учить учиться. И давать (прививать?) основные принципы сосуществования между людьми, основы жизни в обществе, азбуке и грамоте отношений с другими людьми, толерантности, так ненавидимой нынешними «ультра» всех мастей...

В гетевской «Педагогической провинции» «...все роды деятельности разделены; учеников ежеминутно испытывают и так узнают, к чему они стремятся по природе, хотя до поры их рассеянные желания обращаются то на одно, то на другое. Мудрые наставники незаметно наталкивают мальчиков (для девочек эта провинция недоступна. — В.Я.) на то, что отвечает их натуре и сокращают кружные пути, на которых человеку так легко заблудиться и отклониться от своего призвания... Среди основных правил для нас превыше и непреложней других одно: не преграждать пути никакому таланту, никаким задаткам».

«… Ввести изучение языков продолжал Надзирающий, — нас побудило то обстоятельство, что у нас собирается молодежь из всех стран мира. Чтобы уберечься от частого на чужбине явления, когда земляки объединяются, и обособившись от других племен, образуют свою фракцию, мы стараемся, чтобы воспитанники свободно общались на многих языках и через это взаимно сближались»… У нас по месяцу в год говорят на каком-нибудь одном языке… Если же кто из воспитанников выкажет особую склонность к одному языку, то мы находим средства преподать его основательнее...» (с. 217).

«Благородные и здоровые дети наделены многим: природа дала каждому в запас все необходимое на долгое время; наш долг — развивать эти задатки, которые часто лучше всего развиваются сами собою. Одного только никто не приносит с собою в мир — того самого, от чего зависит, чтобы человек во всем был человеком. Если вы можете угадать сами, то назовите это одно. Вильгельм задумался, потом покачал головой. Трое, выждав, сколько требовали приличия, воскликнули:

— Благоговения! — Вильгельм замер от неожиданности. — Да, благоговения! — прозвучало вновь. — Его не хватает всем, может быть, даже вам» (с. 137).

Гете замечает: «Человек лишь с неохотой решается допустить в сердце благоговейный страх, вернее, вообще не решается на это: ведь благоговение — это высшее чувство, оно должно быть даровано человеческой природе, а само из себя оно развивается только у взысканных особой милостью, у тех, кого за это издавна считали святыми и божественными».

Трое мудрецов продолжали: «если религия зиждется на страхе, то у нас ее не признают. Но если этот страх возвысится в душе до благоговейного страха, или благочестия, тогда человек, воздавая честь, не теряет и собственной чести, ибо, не в пример первому названному случаю, сохраняет единство с самим собой.

Религию, в основе которой лежит благоговейный страх, перед тем, что превыше нас, мы называем этнической; это религия народов, знаменующая счастливое начало освобождения от низменного страха…» (с. 139).

Религию, которая зиждется на благоговении перед тем, что равно нам, мы называем философической, ибо философ, который ставит себя в средоточие мира, должен низвести все высшее и возвысить все низшее вровень с собою, иначе он не заслуживает звания мудреца…

Теперь следует сказать и о той религии, которая зиждется на благоговении перед тем, что ниже нас; ее мы называем христианской…

Это — последняя ступень, которую можно и дóлжно было постигнуть человечеству. Но для этого мало подняться над землей, покинув ее ради более высокой отчизны, следует еще признать унижение и бедность, глумление и поругание, презрение и несчастие, страдание и смерть божественными, почти что даже грех и преступление не только не мешают, но и способствуют святости, и за то почтить и полюбить их…

— Какую же из этих религий вы исповедуете предпочтительно перед другими? — спросил Вильгельм.

— Все три, — ответили ему, — ибо только все три вместе и создают подлинную религию. Эти три вида благочестия порождают высшее благочестие — благоговение перед самим собой, которое, в свой черед, дает развитие остальным трем видам, так что человек достигает высочайших высот, каких способен достигнуть, получает право считать себя совершеннейшим произведением Бога и природы и может оставаться на высшей ступени, не позволяя спеси и самодовольству вновь низвести его до обыденной пошлости (с. 140). Это исповедание уже сейчас произносит большая часть человечества, но только не сознавая смысла.

— Где и когда? — спросил Вильгельм.

— В символе веры! — вскричали Трое. — Ибо первый его член — этнический, он принадлежит всем народам; второй член — христианский, он для тех, кто борется со страданиями и в страданиях возвеличивается; наконец третий возвещает нам учение об исполненной духом общине святых, то есть пребывающих на высшей ступени добра и мудрости. Так не справедливо ли будет считать высшим единством три ипостаси Божества, чьи имена суть символы, выражающие эти убеждения и обетования?» (с. 140).

* * *

Все эти описанные Гете тонкости вспоминаются, когда читаешь о бульдозерных по напору попытках внедрить в нашу полную проблем школу религиозную компоненту...

* * *

Альберт Швейцер, музыкант, философ и подвижник, написавший знаменитую книгу о Бахе и смиренно прослуживший врачом полжизни в джунглях Габона, разработал этику «Благоговения перед жизнью». Швейцер приходит к выводу: истинная философия должна исходить из самого непосредственного и всеобъемлющего факта сознания. Этот факт гласит: «я жизнь, которая хочет жить, я жизнь среди жизни, которая хочет жить». Это не выдуманное положение. Ежедневно и ежечасно я сталкиваюсь с ним... Из него вырастает мистика этического единения с бытием2.[3] … Добро — то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей».

Свободная школа

Говорили (под недоуменный шепот зала): Наступает время, когда не за горами переход от технократической к антропоцентрической экономике, Дети стали совсем другие, они играют в компьютерные игры на английском языке, общаются с другом из Бразилии или Америки. Улица перестает быть интегрирующим и даже социализирующим элементом, у детей заводятся друзья «в контакте», в «фейсбуке», а не во дворе и даже не в классе.

Говорили: Почему бы не учить в этих играх математике? Педагогика, учебники, методики, просто отстали, провалились. Компьютерные технологии давно ушли вперед вместе с детьми, которые способны с двухлетнего возраста овладевать сложной техникой и алгоритмами ее управления. Мы даже не представляем, на что способен мозг ребенка, и он отвечает нам отказом. У нас нет доступа к нашим детям. Мы не в контакте.

Еще говорили: есть программы, которые позволяют учить что угодно — языки, точные науки всей семьей, но для этого нужно, чтобы взрослый не был ленивым, пока ребенок готов с ним контактировать. Необходимо также, чтобы к созданию принципиально новых интерактивных учебников пришли талантливые авторы, психологи, дизайнеры, программисты. Но для этого учебная игра должна стать продаваемым продуктом.

В течение многих тысяч лет люди успевали передавать опыт и знания из поколения в поколение, но последние тридцать лет — взрослые уже не успевают. Мир усложняется; но в России все иначе: общество стремительно расслаивается — на малую группу, которая успевает передавать и осваивать знания, и на большинство, которое нигде не успевает, катастрофически отстало от требований ускоренного времени. Вырастает огромная социальная проблема — необратимого расслоения общества, разделения на элиту и плебс.

Всех людей, которые обсуждают и занимаются проблемами образования, можно разделить на две неравные группы. Одна — это новаторы (они тоже очень разные, и цели у них разные). И не все они видят образование еще одной мощнейшей отраслью экономики, подчиненной экономическим законам спроса и предложения. Другие — консерваторы (здесь тоже есть очень разные люди: от содержательных и глубоких специалистов до пламенных демагогов) продолжают говорить о высокой миссии учителя, школы, о ценностях, о «засланных врагах», которые хотят погубить уникальные достижения русской и советской школы, некритично заимствуя на Западе методы и подходы ( тот же ЕГЭ). Их критика язвительна, убедительна, эмоциональна, она испепеляет; но сами критики продолжают манипулировать старыми методами и приемами...

Нашей школе нужны люди, которые будут обладать высоким уровнем ценностных мотиваций и при этом вполне реалистичным и практическим мышлением. Школа могла бы стать важнейшим интеграционным механизмом общества, толерантности и креативности.

Но для этого школу как мотор будущего нужно поднять на высший уровень политических и моральных приоритетов общества, — вот где задача для амбициозных и сильных политиков, для серьезной политической партии (если бы таковые у нас были). Школа должна быть институтом формирования ЧЕЛОВЕКА, а не социальной функции, не профессии. Институтом самостояния человека среди людей. Проницательные мыслители всегда очень остро ощущали проблему образования как одну из самых важных социальных проблем человечества, связанную с самим воспроизводством типа цивилизации и общественного устройства. О педагогике, т.е. об образовании, и воспитании, процессе передачи ценностей и знаний, писали еще со времен Платона и Аристотеля, пытаясь реализовать самые разные педагогические идеи и образовательные технологии.

* * *

На конференции в рамках Гайдаровского форума запомнилось выступление и моложавого господина, которого модератор представил как «бизнес-ангела». «Ангел» сказал, что поддерживает проекты даже не завтрашнего, а послепослезавтрашнего дня. Ну, например, такие, как сканирование генома, симбиоз человека и машины. Человек устарел, — с удовольствием возвестил этот «ангел» с трибуны под растерянные аплодисменты прагматичных экономистов. Впереди — постепенное снятие проблемы смерти, создание вечноживущего киборга, в плановом порядке меняющего износившееся органы, наконец таблетка Бессмертия...

Про люденов

Мы знаем, что по-настоящему креативных людей не так уж много (5-10 процентов), но они должны быть среди обычных людей, иначе наступит социальная катастрофа.

У братьев Аркадия и Бориса Стругацких есть повесть « Волны гасят ветер» (впервые опубликованная в журнале «Знание — сила» в 1985-86 гг.).

Братья Стругацкие еще тогда предсказали появление из людей — «люденов», т.е. некоей новой, усовершенствованной расы нелюдей, по всем параметрам более совершенных, не связанных ни с телом, ни с Землею существ, из людей вышедших, несопоставимо их превосходящих. Там, напомню, «люденов» выращивают сами люди, обладающие некоей «третьей импульсной системой», и это делает люденов несравненно более умными и могущественными настолько, что проблемы человечества становятся им неинтересными…

«Третья импульсная обнаруживается с вероятностью не более одной стотысячной... Ведь фактически все выглядит так, будто человечество раскалывается на высшую и низшую расу. Что может быть отвратительней?»

Проблема усугубляется еще и тем, что: у них «есть очень серьезные основания полагать, что этот раскол — не последний. Кроме третьей импульсной в организме хомо сапиенс мы обнаружили четвертую низкочастотную и пятую, пока безымянную. Что может дать инициация этих систем, мы — даже мы! — и предположить не можем. И не можем мы предположить, сколько их там еще в человеке… Искусственная эволюция — это процесс ливневый».

Позднее творчество Стругацких уже вовсе не столь романтизировало своих «прогрессоров», которых они отправляли на всевозможные планеты с целью нести земную цивилизацию и ее прелести. Более того, герои их поздних произведений ненавидят собственное прошлое: «мол, они еще хуже прогрессоров. «Никто не любит прогрессоров, — пробормотал Горбовский, — даже сами прогрессоры» («Волны гасят ветер». Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. Собрание сочинений. Т. 10. М.: Текст, 1994. С. 293).

* * *

Проблема, поднятая Стругацкими в разгар «перестройки», не была обсуждена обществом, не до того было. А ведь речь шла о важных вещах: о контакте между поколениями и интеллектуальными стратами, проблеме идентичности, открытости или закрытости культуры, враждебности или толерантности к иномыслию. Более того, о политической основе тех или иных педагогических практик, из которых потом проистекают массовые предпочтения общества к демократии или диктатуре, развитию или застою (стабилизецу).

Я набрал в поисковике Google слова «люден» и «меганом» и обнаружил там большое интеллектуальное движение. Обитатели Сети, оказывается, работают над этой проблемой.

* * *

Образование часто противопоставляют армии; многие годы идет яростное сражение между сторонниками и противниками воинского призыва. Сражение, ожесточенность которого объяснима.

Воинскую службу можно расматривать как образовательную и воспитательную, педагогическую альтернативу, подготовку принципиально другой личности, нежели та, которая выходит из университетских аудиторий. Ежегодные праздники некоторых родов войск («морпехов», «вэдэвэшников» и др.), всякий раз сопровождаемые драками и насилием, ясно показывают, что речь идет о массовой репликации агрессивных социопатических личностей. С культурологической точки зрения, это не простое соперничество ведомств или профессиональных корпораций (например, научного и военного), все гораздо серьезнее — это борьба глубинных культурных кодов, кого следует воспитывать — солдата или творческую личность («балалаечника», по памятному выражению одного чи-
новника).

Когда сегодня мир обращается к «экономике знаний», это не означает, что «экономика оружия» признана неэффективной. Это означает, что интеллект признается эффективным оружием.

* * *

Свободный полет

Говорили: Из места обучения школа должна превратиться в центр организации обучения; но нельзя отпустить ее в свободный полет... Школа — важнейший институт, скрепляющий государство и общество.

— Какие профессии нам нужны? (Опять этот леденящий душу утилитаризм).

— У нас колоссальная утечка мозгов, да и как мы используем мозги? (Это сталинский, механистический, пользовательный подход к человеку.) «Экономика знаний» принципиально гуманистична.

— С кем вы будете делать инновационную экономику? Все обсуждают, как вдолбить и использовать знания, а не как развивать личность.

— Школа делает важную часть работы, — говорит директор «лучшей школы года». Но зарплата учителя мизерная, в школе работают фанаты, неудачники, или фанаты-неудачники, что хуже всего; еще есть жены состоятельных мужчин, которые могут позволить жене быть учительницей. Вот проблема: где молодые учителя? Их нет в школе, школа стремительно стареет. Через десять лет выйдут на пенсию нынешние учителя и возникнет ДЕФИЦИТ ПЕДАГОГОВ. Мы подошли к краю, из школы уходят, школа разваливается. Зарплата учителя 3700 рэ. Кто пойдет?

Позднее увидел я по ТВ выступление В. Путина на педагогическом съезде, и то как зал грохнул хохотом в ответ на его неосторожно названные 15 тысяч рублей средней учительской зарплаты.

И вывод: Прежде чем что-то ломать — подумайте! Школа — это живой организм, он плох, неэффективен, но он есть, он живой, хоть и болен. Убить его можно, вырастить новый — очень трудно. Здесь две группы людей: которые работают в школе и которые пишут о школе диссертации. Остальным — обществу, родителям — она глубоко неинтересна. Кому интересны были родительские собрания, эта тоска?.. Антагонизм семьи и школы вековой. Мы не знаем, как живет школа, что в ней происходит, как она меняет наших детей...

Но вот выступают представители Минобразования, большого бизнеса... Государство хочет того, государство заинтересовано в этом... А один директор сказал в сердцах: не можете содержать школу достойно — отпустите ее! Мы выживем, не надейтесь.

Проблема не в том, что наша школа безнадежна, а в том, что она безнадежна в лапах государства. Государство последние годы активизировалось. И политики, и «Единая Россия» школу вниманием не оставляют. На требование уйти из школы ответили. Школа как государственный институт выполняет заказ высшей школы, — она готовит к высшей школе. Международные тесты показали: плохо готовит.

Отказ от креативной массовой школы — это отказ от осмысленного и креативного, думающего населения; это уже путь к построению общества рабов и господ. К счастью, в России никакие планы, даже самые грандиозные, не выполняются, а если выполняются, то каким-то одним боком, так что и план превращения массовой школы в институт формирования класса управляемых «пролов» не получится по факту — всегда будут люди креативные, непослушные учителя, амбициозные директора школ, флуктуации; в какой-то школе каком-то классе возникнет критическая масса талантов и гениев (они каким то образом часто кучкуются, создавая себе среду) — так что никакого антиутопического страшного общества рабов и господ, к счастью, не получится.

Есть государственная программа «Наша новая школа». Вот-вот примут новый закон «Об образовании».

Инновационной экономике (которой пока нет) потребуются инновационные личности (правда, в небольших процентах), но и это трудно. Говорят, что у нас «школа индустриального общества», а нам надо сделать ее «постиндустриальной»; на это возражают, что школа наша — наследие тоталитарного, потом авторитарного, жестко иерархизированого общества. Учитель в ней — вроде ротного, директор — наиглавнейший генерал.

Александр Гордон, ведущий Круглого стола, напомнил: мы выросли во дворах, а наши дети сегодня и этого лишены. Действительно, они не гуляют, не играют в прежние игры… Но не это определяет разницу между поколениями. И при том, что коммуникационные возможности расширяются, люди становятся все более одинокими и какими-то... обескураженными, что ли. Дети мало смотрят телевидение, они играют в компьютере. Но родители все еще сидят у ящика и несут детям его пошлые, низменные и агрессивные стандарты. Именно здесь каждый день воссоздается общество, хочет этого или нет российская элита.

Нынешняя школа слишком прозаична и прагматична, она (за редкими исключениями) лишена духовной, нравственной, гуманистической и художественной компоненты. Да и нельзя этого требовать от нее. Вряд ли получится сделать школу душевнее и гуманистичнее, вводя в ней уроки Закона Божия и православной культуры. В массовой светской школе сделать это невозможно. Лучше учителя и класса это сделает воскресная церковная школа, если родители приведут туда ребенка с сызмальства, а если не приведут — то он сам придет к Богу и найдет способы катехизации.

Есть еще одна проблема — деградирующие поселения, пьющие бедные села, малокомплектные школы. Оттуда детей надо вытаскивать!

Вот тут должен работать принцип равенства шансов граждан. Государство должно полностью осуществлять его, спасая для общества детей из таких школ, интернатов и детских домов. Образование там нужно принципиально улучшать, обеспечение — на порядок увеличить.

* * *

Есть еще один аспект проблемы, Старая система образования — плоха или хороша она была, — но она существовала в закрытой экономической системе. Сегодня Россия практически открыта в мир, каждый человек может найти свое место там, где ищет. Российские студенты конкурентоспособны, выпускники лучших вузов находят престижные и перспективные места в самых развитых странах. Как выразился один участник Круглого стола: «Мы тратим деньги и греем глобальные образовательные рынки. Мы закачиваем деньги в подготовку хороших кадров для других стран». Чиновники наши задумываются: может быть, надо готовить такие контракты со студентами, чтобы с отъездом из страны деньги можно было вернуть? Тревожатся: сегодня мы экспортируем подготовленные мозги, ничего не получая взамен.

У образования в двадцатом веке, веке социальных революций, была важнейшая социальная задача: относительное выравнивание шансов, хорошая школа — самый эффективный социальный лифт. Но хорошая школа — большая редкость и ценность. Образование есть институт как выравнивания, так и закрепления сословности, корпоративности. В Советском Союзе поощрялись только «трудовые династии», но были и династии адвокатов, педагогов, врачей... Тут-то талантливым детям и должно помогать государство. В конечном счете успешные люди не теряют связи со своей страной, они помогают ей. Но очевидно, что мы должны создавать систему образования для открытого общества. Сама по себе образовательная система не только не решает проблем общества — она их отражение. Она не может существовать без эффективно работающей экономики, перспективы возникновения новых рабочих мест, структурных преобразований, требующих переобучения всех участвующих в ней людей... Система образования во всех странах проблемна и конфликтна. Говорили: если мы не сумеем согласовать разноречивые стремления и мотивы людей разных культур, страну разорвут разнонаправленные поведенческие ценности людей.

Егор Гайдар (в монографии «Долгое время») первым обратил внимание на то, что сложившиеся в современном обществе социальные системы социализации и образования, здравоохранения и пенсионного обеспечения старших возрастных групп являются основными и самыми капиталоемкими обязательствами современного государства (даже по сравнению с обороной и осуществлением правопорядка). Адаптировать эти пронизывающие все общество, все его возрастные и социальные группы социальные системы к нуждам и реальным возможностям государства — труднейшая задача. Это основная задача того, что у нас называют «политическим классом» (подразумевая, что 95 процентов населения не являются субъектами ни образования, ни политики). Правда, наша, с позволения сказать, «элита» — это совсем не то, что в других странах мира — от Китая до Америки. Проблема в том, что наши «золотые пять процентов» — это отнюдь не золотые медалисты, не лучшие выпускники лучших университетов; они для «vip’ов» — «пиджаки», «ботаники», «буквари», чудаки-изобретатели. «А, эти творческие...» Настырные самозванцы, в массе своей довольно невежественные и глубоко закомплексованные люди, наши «vip’ы» не верят ни в народ, ни в модернизацию, ни в прогресс — ни во что они не верят, даже в солидарность представителей своего «узкого круга». Поэтому на всех уровнях и в разных социальных кругах проталкивается одна и та же пагубная концепция о привилегированном (не талантами — судьбой) меньшинстве и обреченном на серое существование большинстве, которому всякая демократия (равенство шансов) попросту противопоказана. Ликующая гопота и якобы противостоящая ей, а на самом деле слитая с ней ментально и ценностно верхушка, — вот простая модель современной России, которую пользуют практикующие политтехнологи. На деле же все сложнее и драматичнее, но то, что на самом деле, признается несущественным. Всерьез не имеются в виду действительно лучшие — самые яркие, талантливые, умные, независимые, необычные и непохожие — «аристократия духа и творчества».

В России всякая погода кажется климатом, установившимся навеки, но она меняется, как и климат. Сегодня душное самодовольство бюрократическо-криминального сообщества (оно плотно соединено через коррупцию) нависло над страной, как атмосферный фронт. Но оно рассеется, так всегда бывает. На всех уровнях и этажах — от нищего муниципалитета до сияющего Кремля — сталкиваются с этой самозванщиной те, кто занят любым живым делом. Аристократия духа и знания отнюдь не изолированна, она как раз демократична, она, как редкоземельный элемент, рассеяна в народе. Господь так распределяет таланты, что они проявляются в самых разных слоях населения и в самых заброшенных деревнях. И собирать ее — вот задача всех ответственных людей, так я думаю.

* * *

«— Но ведь тут столько противоречивых мнений — отозвался Вильгельм, — а говорят, что истина всегда посередине.

— Ничуть не бывало, — возразил Монтан, — посредине по-прежнему находится проблема, быть может, не поддающаяся исследованию, а может и разрешимая, если за нее взяться». (Гете. Годы странствий Вильгельма Мейстера, или отрекающиеся»).

Виктор Ярошенко

Томск–Москва

[1] http://centeroko.ru/pisa09/pisa09.htmAssessment).

[2] Иоганн Вольфганг Гете. Собрание сочинений. Т. 8. М., 1979. «Годы странствий Вильгельма Мейcтера, или отрекающиеся». Перевод с немецкого С. Ошерова. С. 130.

[3] Альберт Швейцер. Благоговение перед жизнью. М.: Прогресс. С. 217.

Опубликовано в журнале:
«Вестник Европы» 2011, №31-32

Россия > Образование, наука > magazines.gorky.media, 4 декабря 2011 > № 463034

Пять факторов успеха

Эско АХА

Вл. Мау: Для тех, кто не знает: Эско регулярный участник наших конференций. Эско Аха — это Гайдар и Бальцерович того же времени, 90 -х годов, но гораздо более политически успешный. Эско Аха в 1991 -м стал премьер -министром Финляндии, а 1991 год в Финляндии был похож на 1991-й в России. Это то же самое. Спад в Финляндии был меньше, но был спад 7%. Больше 20% безработных. И буквально через 3-4 года путем жестких либеральных реформ, открытия экономики, быстрого вступления в ЕЭС в Финляндии началось то, что называется экономическим чудом. А сейчас Эско — исполнительный вице-президент Nokia и активно занимается развитием в Томске и Сколково.

Я пытаюсь ответить на вопрос, который поставил Лешек Бальцерович в своей прекрасной презентации. Почему некоторые страны успешно развиваются, а некоторые нет? Почему некоторые компании успешные, а другие с тем же потенциалом не столь успешны? В чем основные факторы успеха в современном обществе? Каковы основные факторы успеха? Недавно я прочитал книгу, написанную Малколмом Глэдуэллом, — «Outliers», прекрасная книга. В ней дан анализ факторов успеха не только стран, но и компаний и людей. То есть там сказано, какие ингредиенты нам нужны, чтобы добиться успеха. И там на самом деле перечислено пять основных ингредиентов успеха. Я их повторю.

Первое — революционные технологии.

Второе — вам нужно выбрать правильный момент времени для того, чтобы их осуществить.

Третье — нужны таланты.

Четвертое — готовность к риску.

И пятое — нужна правильная экосистема.

Очень кратко проанализируем эти пять аспектов. Давайте посмотрим на это с европейской точки зрения и с точки зрения России.

Первое. Революционные технологии. Революционных технологий много. Могу вам рассказать кое-что из моего собственного сектора. Если бы в 1969 году кто-нибудь сказал бы (это когда «Игл» высадился на Луну), что через 42 года после этого простые бангладешцы будут пользоваться мобильным телефоном, который будет иметь те же компьютерные возможности, как и тот модуль, который сел на Луне, тогда, в 1969 -м, в это никто бы не поверил. Это показывает, какие огромные ресурсы инноваций у нас есть. Вы видите технологии, дающие нам столько новых возможностей, которые мы можем применить при развитии нашего общества, при развитии компаний. Но, к сожалению, есть миф, что научно-исследовательская деятельность и инновации — это одно и то же. Но это не так. У меня есть два примера. Один очень близок вам.

В 1986 году в Советском Союзе было больше специалистов по научно-исследовательской деятельности, чем в США. Однако Советский Союз не смог быть конкурентным не из-за того, что не хватало денег на научно-исследовательскую деятельность. Были другие причины, почему советский этап развития в вашей стране не был успешным. Возьмем мою компанию — Nokia. Мы являемся одной из компаний, которая тратит очень большие деньги на научно-исследовательскую деятельность. В этом году на исследования мы потратили 6 миллиардов евро. Но при этом, если честно, наша компания не столь уж и успешна. Лидирующей компанией в инновациях в нашем бизнесе за последние годы мы не являемся, и это надо честно признать, несмотря на те огромные инвестиции, которые мы делаем. Да, мы тратили большие деньги на научно-исследовательскую деятельность, однако вовсе не на инновации. Вот в чем дело. И это важно помнить. Революционные технологии важны. Они необходимы, но для успешного развития бизнеса или страны недостаточны.

Второе. Важно выбрать правильный момент. Кто-то может сказать — повезло. Когда мы вспоминаем, почему после 93-го года в Финляндии экономический рост восстановился, мы можем сказать, что Финляндии повезло, да. Но повезло не просто потому, что мы в нужный момент вложили средства в нужные отрасли. Сейчас, мне кажется, этот нужный момент настал и у вас в России. Правильный момент, нужный момент для того, чтобы инвестировать в инновации, в рост. Потому что экономический рост — это то, что нам очень сильно нужно везде.

Следующий фактор успеха — готовность к риску. Пару лет назад я был в совете директоров Российской венчурной компании. И я знаю, что Россия инвестирует в венчурное финансирование, это важно для развития самых основных критических секторов в экономике. Но здесь еще очень важно помнить о менталитете, потому что готовность к риску — это тоже менталитет. Какой феномен, например, в Европе? Мы ненавидим риск, мы боимся рисковать, мы жаждем предсказуемости. Чтобы не было проблем, чтобы не получилось так, что у нас что-то не получится. Мы боимся рисковать. Но если вы хотите избежать риска, вы не сможете быть инновационными, потому что инновации всегда связаны с риском. И если сравнивать Европу и Америку, существует очень большая разница в менталитете. Кто-то мне сказал: «Эско, риск — это здорово!» Вы когда-нибудь слышали, чтобы вам кто-нибудь в России или в Европе говорил: «Риск — это здорово!»? Вы слышали? Есть исключения, есть! И это очень важно. Я считаю, что мы должны изменить менталитет, особенно в общественном секторе, в публичном секторе. Ибо чтобы добиться реальных изменений, необходимо менять менталитет.

Таланты. Есть ли у нас нужные таланты? И да, и нет. Мы очень много инвестируем в школьное образование, в университетское образование, в научно-исследовательскую деятельность, в обучение. Но что нам сейчас срочно нужно для инновационного развития, так это то, что я назвал бы мультидисциплинарными талантами, не узкоограниченные специалисты, а те люди, которые обладают разнообразными талантами и знаниями. Это же касается и информационных технологий. Например, в моем бизнесе, в моей компании Nokia очень важно уметь сочетать оборудование с технологиями, которые стоят за этим оборудованием, то есть обладать самыми разными познаниями. При этом еще иметь талант менеджмента, знать бизнес -модели, то есть иметь экономические знания. Именно поэтому я и говорю, что для инновации, для успеха нужны мультидисциплинарные таланты мирового класса. Сегодня мы говорим, что наш бизнес — это уже не конкуренция между производителями мобильных телефонов, это конкуренция экосистем. Дело не в том, какой мобильный телефон вы держите в руке, а в том, насколько комфортно вам использовать это устройство. Это уже речь о сервисах, о приложениях, о возможностях поиска. То есть все то, что касается приложений и сервиса. Это уже не просто железо, это не просто сам аппарат, это начинка, которая отличает нас друг от друга.

И, во-вторых, если вы хотите решить основные проблемы в энергетике, в здравоохранении, например, вы должны уметь объединить подходы.

...В России все еще существуют административно-командные традиции. Это значит: вы ожидаете, что изменения грядут, но грядут сверху. Но штука в том, что очень важны изменения снизу, и особенно критичным и важным будет сочетание изменений и сверху, и снизу. Финляндия — страна маленькая, население хорошо образованное, но у нас, например, в здравоохранении нет современных технологий, просто потому, что мы никак не можем объединить централизованные структуры с информацией на местах. И в России, я тоже думаю, очень важно создание такой благоприятной экосистемы для инноваций.

Недостаточно того, что 90% активов будут мирового класса, а десять — нет. Или 100 процентов, или никак. Без этого инноваций не будет.

И последнее — о роли кризиса. Господин Бальцерович сказал: «Вы можете добиться успеха, если сможете избежать кризиса». Я не совсем с ним соглашусь, пожалуй, потому что кризис тоже является частью инновационного процесса. Без кризисов вы не сможете сохранить вашу конкурентоспособность и инновационность. Поэтому мне нравится фраза, которую сказал один американец. «Кризисы — это слишком хорошая возможность, чтобы ею не воспользоваться». Я считаю, это правильный подход.

Посмотрите, везде сейчас маленькие кризисы, будут и более масштабные кризисы. Я уверен, что потом, после кризисов, мы с вами скажем: «Этот кризис стал началом чего-то нового, позитивного».

* Гайдаровский форум–2011. Академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, Институт экономической политики имени Е.Т. Гайдара, Фонд Е.Т. Гайдара.

Международная научно-практическая конференция «Россия и мир: в поисках инновационной стратегии» Москва 16–19 марта 2011 г. Стенограмма любезно предоставлена редакции «Вестника Европы» организаторами Форума. Сокращенный конспект некоторых из выступлений сделан редакцией по своему усмотрению, ею даны все названия и подзаголовки. Полный текст стенограммы на сайтах Форума, АНХ иГС, ИЭП им. Гайдара.

Опубликовано в журнале:
«Вестник Европы» 2011, №31-32

Финляндия. Россия > Госбюджет, налоги, цены > magazines.gorky.media, 4 декабря 2011 > № 463025

В этом сезоне в резиденции Санта-Клауса побывает больше гостей из Москвы, Петербурга и Мурманска.

С наступлением декабря в Рованиеми на севере Финляндии начинается пик туристического сезона. До Рождества в аэропорту Санта-Клауса примут около 100 чартерных рейсов. Забронировано уже 130.000 койко-ночей.

- Основная масса туристов - из Великобритании, России, Франции и Японии, - рассказывает BarentsObserver'у Санна Кортелайнен, исполнительный директор «Rovaniemi Tourist & Marketing Ltd.».

Британских туристов в это Рождество будет чуть меньше, но эту убыль компенсирует значительный наплыв гостей из России. В России Рождество отмечают позже, чем в Западной Европе, а кроме того, в начале января вся страна уходит на десятидневные каникулы.

- Основной поток русских идёт из Москвы, Петербурга и Мурманска. В этом году туристов из России как никогда много, - говорит Санна Кортелайнен. - По гостиничной статистике, для российских граждан в Рованиеми забронировано больше 10.000 койко-ночей. И это только то, что было заказано до начала рождественско-новогоднего сезона.

Этой осенью туристические и торговые предприятия Рованиеми провели в Мурманске совместную маркетинговую кампанию. А количество выдаваемых в Мурманске финских виз по сравнению с прошлым годом просто взлетело, как уже писал BarentsObserver.

В список производителей смартфонов на базе Windows Phone войдет китайская компания Lenovo. Слухи о том, что известный производитель ПК рассматривает возможность выпуска WP-смартфонов, возникли давно. На днях они подтвердились

Китайская компания Lenovo, входящая в первую тройку крупнейших поставщиков ПК в мире, собирается начать производство смартфонов на платформе Windows Phone. Первые фото предполагаемого прототипа WP-смартфона Lenovo "утекли" в Интернет несколько недель назад.

На днях слухи получили подтверждение: менеджер по продуктам Lenovo Ю Чен (Yue Chen) в интервью китайскому изданию iMobile подтвердил, что в Сети действительно были размещены фотографии готовящегося к выпуску WP-смартфона.

Аппарат на мобильной платформе Windows Phone 7.5 (Mango) выглядит точь-в-точь как недавно анонсированный смартфон LePhone S2 на ОС Google Android, сообщает ресурс Winrumors. "Мы действительно в настоящее время разрабатываем продукт серии LePhone на базе ОС Windows Phone и уже определились с датой выпуска, - сказал Ю Чен. - Он выйдет во второй половине 2012 года". Никаких подробностей о новинке не сообщается - разработка находится на ранней стадии.

Недавно Microsoft объявила о планах вывести на китайский рынок Windows Phone-смартфоны в начале следующего года. Софтверная компания, по сообщениям зарубежных СМИ, даже выбрала себе партнера для запуска Windows Phone - им стала розничная сеть по продаже электроники Suning, располагающая 700 магазинами по всему Китаю. Кроме того, Microsoft открыла магазин приложений Market Place для китайских разработчиков. Конечные пользователи этой страны пока не имеют доступа к приложениям в Market Place - ожидается, что Microsoft откроет его одновременно со стартом продаж WP-смартфонов.

Стремление Microsoft выйти на китайский рынок смартфонов вполне понятно - он является одним из самых быстроразвивающихся. По данным Reuters, в стране в настоящее время более 900 миллионов пользователей мобильных устройств. Пока что доля Microsoft на мировом рынке смартфонов невелика - по данным Gartner, в третьем квартале текущего года доля Windows Phone-аппаратов составила всего 1,5%. У лидирующей ОС Android, для сравнения, 52,5% рынка.

Однако сотрудничество с местными производителями электроники не гарантирует успеха редмонской компании: граждане Китая демонстрируют удивительную приверженность к продукции конкурента Microsoft - Apple.

Напомним, в середине октября текущего года исполнительный директор Apple Тим Кук по результатам квартала заявил: Китай занимает второе место после США по объемам продаж "яблочной" продукции. Продажи Apple в самой населенной стране мира в IV квартале составили 16% от общего числа реализованных устройств Apple, что в денежном выражении равняется примерно 4,5 млрд долларов. Прибыль Apple от продаж в Китае за год выросла в 4 раза, до 13 млрд долларов. Значительную часть прибыли компании принесли смартфоны: в азиатской стране насчитывается около 7 тысяч точек продаж iPhone.

Согласно недавнему опросу, проведенному Morgan Stanley, Apple могла бы стать вторым после Lenovo поставщиком компьютеров в Китае - желание приобрести Mac выразил каждый пятый опрошенный житель этой страны. Препятствием такой перестановке сил на рынке служат высокие цены на продукцию Applе.

Что касается Lenovo, то на рынке смартфонов ей придется сражаться за пользователей не только с конкурентами-соотечественниками. О планах увеличить долю продаж на китайском рынке смартфонов заявляли, например, финская Nokia и американская Dell.

Кстати, по данным ресурса Engadget, Nokia собирается начать продажи своего WP-смартфона Lumia 800 на рынке Китая лишь в апреле следующего года. Производителю предстоит для начала решить вопросы с локализацией своей продукции. Если к этому времени китайские вендоры успеют выпустить более дешевые WP-смартфоны, успех Nokia может оказаться не столь явным, как рассчитывает глава компании Стивен Элоп.

В число вендоров, уже выпускающих устройства на базе Windows Phone или имеющих договоренности с Microsoft, в настоящее время входят Samsung, HTC, Dell, LG, Asus, Nokia, ZTE и Huawei. Новости про грядущий Windows Phone-аппарат от Lenovo пока что касаются лишь Китая - о планах выхода на другие рынки компания не заявляла. Однако если вспомнить стратегию этого производителя, применяемую на рынке ПК, варианта с "захватом" остальных территорий исключать не стоит

ОАО «Группа «Илим» (г.Санкт-Петербург) вложила $3 млн в проект по модернизации оборудования на производстве щепы в Усть-Илимске, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении группы. В рамках проектах был приобретен короотжимной пресс финской компании Bark Master.Пресс приобретен с целью замены морально устаревшего оборудования на производстве щепы. Благодаря высокой производительности новый агрегат заменит три старых пресса действующего производства.

После запуска в эксплуатацию новый пресс позволит стабилизировать процесс переработки коры, вследствие чего, эффективность переработки щепы возрастет. В результате произойдет снижение затрат на энергию и на техническое обслуживание оборудования. Аналогичное оборудование установлено на производстве в филиалах группы «Илим» в Братске и Коряжме.

ОАО «Архангельский ЦБК» в рамках программы технического перевооружения приобрелдополнительно два лесопогрузчика фирмы Mantsinen (Финляндия) для парка древесно-биржевого производства (ДБП) комбината. Общая стоимость поступившей техники около 40 млн. рублей.

Новые машины доставлены на комбинат на трейлерах. Монтаж техники был осуществлен за 4 дня. Сейчас проходит обкатка и проверка всех узлов машин. По словам Сергея Лихачева, финская техника безупречна в работе, легка в управлении и практически безотказна.

С 2006-го года на ДПЦ-4 работают пять аналогичных по техническим параметрам машин, три из которых фирмы Mantsinen.

До конца 2011 г. на ОАО «Архангельский ЦБК» будет принята Долгосрочная программа по развитию сооружений приемки, выгрузки и складирования древесины, в рамках которой планируется дополнительное оснащениеДБП новой современной техникой сроком до 2015 года.

В филиал ОАО «Группа «Илим» в Усть-Илимске доставлен новый короотжимной пресс финского производства. Приобретение агрегата было профинансировано Группой «Илим» в рамках реализации инвестпроекта по модернизации оборудования на производстве щепы. Общая стоимость проекта – 3 млн долларов.

Новый современный пресс приобретен с целью замены морально устаревшего оборудования на производстве щепы. Благодаря своей более высокой производительности новый агрегат заменит собой сразу три старых пресса действующего производства.

После запуска в эксплуатацию новый пресс позволит стабилизировать процесс переработки коры, как следствие, эффективность переработки щепы возрастет. В результате произойдет снижение затрат на энергию и на техническое обслуживание оборудования.

В настоящее время короотжимные прессы финского производства успешно функционируют в двух других филиалах Группы «Илим» в Братске и Коряжме.

Справка:

ОАО «Группа «Илим» было зарегистрировано 27 сентября 2006 года в Санкт-Петербурге. В 2007 году к Группе были присоединены ОАО «Котласский ЦБК», ОАО «Целлюлозно-картонный комбинат», ОАО «Братсккомплексхолдинг» и ОАО «ПО «Усть-Илимский ЛПК» путем перехода на единую акцию. 2 июля ОАО «Группа «Илим» начало работу как объединенная компания. Стратегическим партнером Группы «Илим» является американская компания International Paper.

Производственные активы Группы «Илим» включают в себя филиалы компании в Коряжме (Архангельская область), Братске и Усть-Илимске (Иркутская область), а также гофрозавод в Ленинградской области. Также в состав Группы «Илим» входят лесозаготовительные филиалы в Братском и Усть-Илимском районах и лесной филиал в Коряжме.

С 1 декабря по 1 марта въезд на территорию Финляндии возможен только на автомобилях, "обутых" в зимнюю резину.

По распоряжению дорожной администрации зимой ездить по Финляндии надо на зимних, желательно шипованных, шинах. При этом минимальная глубина рисунка протектора шин - 3 мм, сообщает Fontanka.fi.

Зимой в Финляндии по трассе можно ехать с максимальной скоростью 80км/ч, на скоростной магистрали - 100 км/ч.

По оценкам агентства по транспорту Финляндии, зимние ограничения ежегодно спасают 14 жизней.

Мобильный оператор "МегаФон" в 2012 году реанимирует проект создания интернет-телевидения по технологии OTT (Over the Top), замороженный в 2011 году, сообщил Digit.ru директор по новым технологиям и услугам ОАО "МегаФон" Денис Ночевнов.

Работать над проектом мобильный оператор начал в 2010 году. Российская компания-разработчик Netris в интересах "МегаФона" развернула тестовую зону на основе своего IPTV-решения. Однако весной 2011 года проект был заморожен.

Ночевнов рассказал, что "МегаФон" не отказался от технологии и вернется к развитию проекта в 2012 году. Сейчас тестовым вещанием интернет-телевидения пользуются сотрудники холдинга "Металлоинвест", принадлежащего Алишеру Усманову, также владеющему 31,1% группы компаний "МегаФон".

В пресс-службе "МегаФона" сказали, что о проекте пока рано что-либо говорить. В Netris от комментариев отказались, сказав лишь, что пока никакой дополнительной информации об изменении отношения проекту от "МегаФона" не получали.

Аналитик Mobile Research Group Эльдар Муртазин полагает, что заморозка проекта связана с тем, что оператору необходимо сформировать команду, прежде чем запускать сервис, и именно этим "МегаФон" сейчас занимается. По его словам, сервисы OTT ТВ дохода пока не приносят, но перспективы у них есть.

Исполнительный директор компании TVzavr, предоставляющей услуги интернет-телевидения, Александр Болотнов считает, что со временем OTT ТВ появится у всех операторов "большой тройки". "Пока совершенно непонятно, какого качества будет это телевидние, и какой контент там будет. Скорее всего, интернет-телевидение у операторов большой тройки будет имиджевым проектом", - говорит он.

OTT (Over the Top) " технология защищенной доставки видеосигнала по сети любого интернет-провайдера на приставку, компьютер или мобильный телефон.

Группа компаний "МегаФон" - российская телекоммуникационная компания, предоставляющая услуги сотовой (GSM и UMTS) связи, а также местной телефонной связи, широкополосного доступа в интернет, кабельного телевидения и ряд сопутствующих услуг. Собственники компании по состоянию на март 2011 года: 35,6 % акций напрямую и ещё 8,2 % через компанию "Телекоминвест" принадлежат шведско-финской компании TeliaSonera, 8 % напрямую и 23,1 % через "Телекоминвест" " компании "АФ телеком холдинг" Алишера Усманова, 25,1 % " компании Altimo (принадлежит "Альфа-групп").

Канада потеряла 4 позиции за год и заняла 10 место в рейтинге наименее коррумпированных стран, составленном организацией Transparency International. 183 государства оценивались в «Индексе восприятия коррупции» по шкале от 10 (лучшая отметка) до 0.

Несмотря на то, что этот показатель является худшим для страны за 5 лет, Канада по-прежнему считается «очень чистой» от коррупции. Даже показатели за это время были одинаковыми – 8,7 балла. Лишь в прошлом году рейтинг страны был на 0,2 пункта больше.

Несмотря на хорошие показатели, Transparency International критикует Канаду за недостаточные действия по борьбе с взяточничеством, особенно за рубежом.

Возглавила рейтинг Новая Зеландия с 9,5 баллами. Дания и Финляндия разделили вторую строчку, набрав на 0,1 балла меньше. Незначительно отстали Швеция, Сингапур, Норвегия, и Нидерланды. Восьмую строчку поделили между собой Австралия и Швейцария.

США попали на 24 место, Израиль стал 36-м, Россия с рядом государств, включая Беларусь, заняла 143 позицию, Украина разместилась на 152-й строчке. Наиболее коррумпированные – Северная Корея и Сомали.