Всего новостей: 4267515, выбрано 82196 за 0.650 с.
Новости. Обзор СМИ Рубрикатор поиска + личные списки
Списков нет
"Пакистанский поток": Россия идет на юг, и это только начало
Сергей Савчук
Зарубежная пресса сообщает, что Россия продолжает работу по наращиванию своего стратегического присутствия в ключевых точках мировой карты. В данном случае речь идет не об армии и флоте, а об энергетике и конкретно — о "Пакистанском потоке".
На днях в Исламабаде завершилась двусторонняя встреча, на которой группы технических специалистов из обеих стран подтвердили готовность реализовать проект, для чего будет продолжена разработка и согласование технических вопросов и документации. Главное отличие от меморандумов предыдущих встреч заключается в том, что вдоль трассы потенциального газопровода начнутся геолого-разведочные работы, то есть будущая труба делает свой первый шаг с бумаги на грунт.
Изначально идея проекта возникла в непростое время. В 2015 году было подписано межправительственное соглашение о разработке и строительстве газопровода "Север — Юг" протяженностью почти 1100 километров и стоимостью около двух миллиардов долларов. Подразумевалось, что российские подрядчики протянут транзитную магистраль от порта Карачи до города Лахор. Особенность технической задумки состояла в том, что в порту нужно дополнительно возвести регазификационный терминал, куда при помощи морских газовозов будет доставляться СПГ, а уже он после перевода обратно в летучее состояние пойдет строго на север в провинцию Пенджаб.
Следующие два года проект двигался ни шатко ни валко. Стороны не могли согласовать размер тарифов на прокачку газа, примечательно, что Россия требовала повышения стоимости, в противном случае, по мнению Москвы, проект выходил экономически убыточным. Затем на корпорацию "Ростех", ключевого исполнителя со стороны России, были наложены очередные американские санкции, что еще более затормозило реализацию. Осенью прошлого года стороны вновь пересмотрели условия соглашения, но исключительно по желанию Исламабада. Доля участия Пакистана в проекте выросла с 51 до 74 процентов, при этом строго оговорено условие привлечения и использования только российских материалов, комплектующих и оборудования. Было решено, что инвестиции России не будут превышать 25 процентов, а все остальные расходы на себя возьмет Пакистан.
Весной уже текущего года проект переименовали в "Пакистанский поток", а министры энергетики обеих стран сообщили о готовности начать строительство в самое ближайшее время.
Чтобы понять идею и цель любого подобного проекта, нужно не слушать заявления политиков и всевозможных экспертов, а вооружиться картой. Экономическая география — прекрасный предмет, дающий ответ даже на те вопросы, которые старательно обходятся на официальных пресс-конференциях.
Пакистан — страна с населением свыше 220 миллионов человек. Вроде бы и не очень много на фоне соседних Индии и Китая, но все равно эти более чем две сотни миллионов в XXI веке нужно не только кормить, но и обеспечивать электроэнергией и прочими благами цивилизации. Если отметить на кальке расположение всех электростанций Пакистана, а затем наложить эту кальку на физическую карту страны, невооруженным глазом будет виден критический дисбаланс.
Объекты генерации, а это 20 станций, работающих на нефтепродуктах, 22 ТЭС на природном газе, девять угольных и три атомные электростанции расположены на условной дуге, что идет с юга на восток и дальше на север, резко обрываясь в районе столицы. Наиболее энерговооруженными являются южная часть Белуджистана в районе Карачи и центральная его часть по линии Кветта — Лоралай — Мултан, львиная же доля электростанций сконцентрирована в провинции Пенджаб возле уже упомянутого Лахора. Чуть севернее, возле Исламабада, расположены три угольные электростанции, но их единственная задача — обеспечение нужд столицы и прилегающих районов.
Эта же карта показывает, что вся юго-западная часть страны вдоль границы с Ираном и Афганистаном практически не имеет собственной генерации, а в регионе на север от Исламабада, ограниченном Кашмиром и Китаем, единственным источником энергии выступают несколько гидроэлектростанций малой мощности.
Естественно, Пакистану нужен свет в домах граждан и надежные источники энергии, способные не только обеспечить собственные нужды, но еще и прибыльную торговлю с его большими соседями.Реализация "Пакистанского потока" мощностью 12,4 миллиарда кубометров газа в год обеспечит топливом новые электростанции, а те, в свою очередь, будут питать промышленные предприятия, сконцентрированные в Пенджабе, на границе с Индией. Если проект окажется удачным, ничто не мешает протянуть газопровод и до столицы, транспортное плечо от города Мултан до Исламабада составляет чуть более четырехсот километров.
Чтобы понять, где же тут интерес России, нужно упомянуть несколько моментов.
Начать стоит с магистрального газопровода ТАПИ (Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия), в котором Россия выступала в роли технического гаранта, а также поставщика оборудования и труб. Конечный получатель газа — Индия, однако все страны-транзитеры испытывают колоссальную потребность в голубом топливе и потому явно будут претендовать на свою долю углеводородов. Применительно к Пакистану об этом свидетельствует тот факт, что по условиям технического задания "потока" эта газовая магистраль должна в районе города Мултан включаться в газопровод ТАПИ. Совокупная мощность двух газопроводов в этой точке составит 55 миллиардов кубометров, что с абсолютной точностью соответствует любому из "Северных потоков". Имея на руках подобные ресурсы, Пакистан сможет приступить к массовой внутренней газификации и получит весомый козырь для политического противостояния с Индией, удерживающей соседний спорный Кашмир.
Кроме того, формирование газового рынка в такой стране, как Пакистан, где проживает чуть ли не втрое больше людей, чем, скажем, в Германии или Турции, гарантированно перекроит мировой рынок углеводородов. В первую очередь, конечно, он крайне интересен Катару, который по кратчайшему маршруту из Персидского в Оманский залив и далее в Карачи сможет поставлять собственный сжиженный газ. При этом сильно нарастить производство СПГ Катар не в состоянии, а это значит, что в перспективе поставки катарского газа в Европу упадут, что еще больше повысит значимость российских газопроводов и поставок по ним.
Кроме того, Россия, поставляя трубы и прочее оборудование, реализует не низовое сырье, а конечную продукцию с максимальной добавленной стоимостью, загружая работой длинную цепочку кооперации — от геофизиков до сталеваров-трубопрокатчиков.
Нет ни малейших сомнений в том, что активизация региона связана как с политическими изменениями в Афганистане, так и с завершением строительства "Северного потока — 2". Россия наглядно показала, что способна доводить до конца любые проекты, даже находясь под давлением массовых санкций. Индия стремится стать главной металлургической державой мира, ей одновременно нужна железная руда Афганистана, коксующийся уголь и голубое топливо из России. Пакистан хочет выйти на новый уровень промышленного развития, но для этого опять же нужен природный газ, а все соседние страны сами испытывают дефицит в нем и делиться с Исламабадом явно не намерены. Афганистан, в принципе, готов поглотить любое количество ресурсов, поскольку электрификация страны благодаря непрекращающейся войне находится на средневековом уровне.
Уход американцев из Афганистана стал камешком, который сдвинул целую лавину глобальных преобразований. Если талибам удастся удержать страну от очередной тотальной войны всех против всех, то в самое ближайшее время мы станем свидетелями сражения за новые энергетические, торговые и промышленные рынки. Радует, что Россия уже застолбила за собой одно из ключевых и самых перспективных направлений развития.
"Это самоубийство Запада": почему американцы считают, что все кончено
Дмитрий Косырев
Сказано тысячу раз, что афганский провал означает гибель НАТО — то ли временную, то ли навсегда. Но в нескончаемом потоке американских и европейских рыданий по этому поводу промелькнула, и не раз, мысль куда более радикальная: перед нами конец Запада.
Вот, дословно: "Запад проваливается. Это самоубийство. И руки Америки направляют кинжал в мягкий живот Запада". Цитата — из очередной колонки Рода Дрейера, очень уважаемого христианского публициста США, автора книг и прочего.
Если даже он преувеличивает, это такое преувеличение, на которое стоит обратить внимание. Потому что, подумаешь, провал НАТО, то есть лишь военной структуры того, что мы называем Западом. Ведь провал этот можно и исправить к следующей военной авантюре. То есть речь идет об инструменте, который существует не сам по себе, а в руках вот этой сущности — цивилизации, называемой Западом.
И разговоров на эту тему сколько угодно, все очень разумные. Можно поменять командующих, можно заново отработать процедуру отбора тех, кто вырабатывает военную политику НАТО, включая долгосрочное планирование и закупку вооружений. Собственно, такими чисто профессиональными оценками сейчас кишат публикации, цитирующие ветеранов войны в Индокитае, так же как и других войн. И все они говорят, что ситуация мрачная, но поправимая, потому что ее уже поправляли.
Итак, НАТО — это военная машина, ремонт которой теоретически возможен. А вот что такое самоубийство Запада в целом? Давайте посмотрим, что об этом говорит Дрейер, как, впрочем, и другие умные люди. Они заодно освежают наше понимание того, что такое Запад как система.
Мысль первая: Запад если не всегда, то куда более столетия строился вокруг англосаксонской сердцевины. Прочие же выступали в качестве приглашенных и относительно второстепенных лиц. Сейчас анализируется до мелочей, как премьер Великобритании Борис Джонсон в течение 36 часов пытался дозвониться до президента Джо Байдена, тот не отзывался, а вывод войск из Афганистана уже был запущен. Результат: "Америка и Британия вместе победили кайзера Вильгельма, Адольфа Гитлера, наследников Иосифа Сталина и "Аль-Каиду"* с компанией", эта пара всегда "стояла плечом к плечу по всему миру и гордо выдвигала общие идеи". Но больше не стоит.
И тут начинается долгий спор — кто и почему разбил этот альянс.
Трамп? Но у него были плохие отношения скорее с европейскими социал-демократами, а как раз с Джонсоном все было неплохо. Байден? Но он только-только объявил всем европейцам, что "Америка вернулась", будет всеми командовать. Однако даже в этом споре есть рациональные голоса, говорящие, что и тут ремонт возможен, хорошие идеологи и дипломаты способны возродить англосаксонскую ось, было бы зачем.
А чтобы понять это "зачем", надо вспомнить, когда и из чего этот самый Запад родился. Тут есть две идеи. Первая — что все дело в Римской империи, оттуда все и пошло. Что правда. Хотя как тогда быть с несколькими "темными веками", когда Европа была множеством разрозненных и слабых государств, ненавидевших гордого наследника римской цивилизации — Константинополь? Вторая же идея заключается в том, что Запад родился — хорошо, пусть будет "возродился" — из агрессии, называемой Крестовыми походами, а это одиннадцатый и пара последующих веков. Причем начиналась эта агрессия с умеренно мирной идеи — что только единый христианский мир может вернуть себе территории, откуда христианство произошло. Первые походы, напомним, даже проходили в сотрудничестве двух христианских систем — западной и восточной, константинопольской.
Самое же интересное в истории Запада заключается в том, как эта цивилизация показала свою способность измениться и выжить перед лицом чудовищного кризиса. Кризиса, который веку к шестнадцатому превратил Европу в зону бедствия (столетиями все убивали всех), к расколу западной христианской церкви, до того тщетно пытавшейся кострами уничтожить ересь.
Строго говоря, сейчас вообще непонятно, как тогда не произошло полного коллапса цивилизации. Европа же вместо этого за пару веков надстроила, обновила свою систему ценностей, добавив туда идеи Просвещения — идеи царства красоты и науки, несущих западникам прекрасное будущее.
Одновременно она начала в эпоху колониальных захватов нести такое же будущее вообще всему миру — вот печальный конец этой истории мы сейчас и наблюдаем. Но заметим: для внутреннего существования Запада эта обновленная идея оказалась до того привлекательной, что объединяла его даже несмотря на странное стремление западников время от времени уничтожать своих, затевая очередную войну внутри системы.
И вот сегодня, говорят Дрейер и другие, уничтожается главная несущая конструкция Запада, который изначально весь строился на христианской системе ценностей. Например, первые европейские поселенцы на Американском континенте были очень обеспокоены тем, что их проповедники будут неграмотны. И они создали Гарвард, далее ставший всемирно знаменитым университетом. Но на этих днях совет капелланов Гарварда (туда входят служители разных религий) единогласно избрал своим главой Грега Эпстайна, атеиста, автора книги "Без бога хорошо". Комментарии излишни.
Запад всегда был одновременно единым — и все-таки разделенным на отдельные старинные культуры, ценил их и охранявшие эту особость государства. А сейчас — еще один пример из жизни — учительница в школе в Калифорнии, по имени Кристин Питцен, решила изменить церемонию перед началом занятий. (Если вы не знали, в США поднимают в таких случаях флаг и читают клятву верности стране.) Так вот, она самолично решила заменить звезды и полосы на "флаг гордости", то есть ЛГБТ. И это один из миллиона примеров развала как общей идеологии Запада, так и отдельных национальных культур и идеологий.Можно заметить, что Запад надорвался, столкнувшись с глобализацией. Выяснил, к своему изумлению, что его развалившаяся идеология почему-то не воспринимается в Афганистане и не только там. Прежняя вызывала сопротивление, но иногда и уважение. И вот сейчас наблюдающий за этой историей со стороны китаец, профессионально изучающий Европу в соответствующем институте, замечает, что Запад внутри себя не может договориться не то что о выводе войск, но даже по вопросам, казалось бы, общего мировосприятия. А ведь это отсутствие понимания смысла событий и усилий касается далеко не только Афганистана.
*Террористическая организация, запрещенная в России.
Холодный расчет
Грузовики на сжиженном метане демонстрируют экономичность
Текст: Ирина Фурсова (Пермский край)
Небольшая деревня Канюсята в Пермском крае стала финишной точкой экспериментального автопробега тягача IVECO Stralis NP на сжиженном природном газе, стартовавшего в Санкт-Петербурге.
Цель - без дозаправки преодолеть не менее 2000 километров. А Канюсята отдалены от Питера как раз на 2008 километров. К тому же здесь базируется мини-завод по сжижению природного газа производительностью 18,9 миллиона кубов СПГ в год и пока единственный в регионе криогенный топливо-заправочный пункт (крио ТЗП) модульного типа.
Криозаправка открылась здесь совсем недавно, в середине июля, и пришлась весьма кстати: популярность газового автотранспорта в стране растет, перевозчики готовы обновлять автопарки именно грузовиками на КПГ и СПГ, но этот процесс сдерживает недостаточная развитость заправочной инфраструктуры. На автотрассе Киров - Пермь - Екатеринбург одним белым пятном стало меньше. Объем хранения СПГ на точке в Канюсятах составляет около 15 тонн топлива. По словам гендиректора компании "ГСПГТ Пермь" Андрея Симотюка, в сутки при круглосуточном режиме работы станция может обслужить до 70 грузовиков, длительность заправки одного ТС - около 20 минут. В планах пермяков - открыть в крае еще одну криозаправку.
На 2008 километров пути СПГ-грузовик (кстати, не какой-то там специальный, а серийная рабочая "лошадка" с пробегом 150 тысяч километров) потратил 323 кило топлива из 390 залитых в Питере. Итого - 16 литров на сотню, и это в реальных дорожных условиях: пробки, простои во время ремонта дорог и т.д. Аналогичная по параметрам дизельная версия машины съест в лучшем случае 380 литров ДТ стоимостью почти 50 рублей за литр. Килограмм СПГ же стоит менее 30 рублей (в Канюсятах - 27,6 рубля). Экономия налицо.
"По сравнению с дизельным вариантом тягача владелец газовой техники за пять лет сэкономит на стоимости владения ТС примерно миллион рублей", - сообщила "РГ" директор по маркетингу "Ивеко Руссия" Евгения Швецова.
Пробег в 2008 километров на одной заправке СПГ (хотя машина могла пройти еще километров 450) пока является лучшим показателем для тягача такого типа. По крайней мере, производитель заявляет запас хода 1630 километров. Достижение занесено в Книгу рекордов России.
Сегодня "вклад" автотранспорта в загрязнение окружающей среды оценивается крайне высоко - около 45 процентов в целом по стране, а в крупных городах до 90 процентов! Поэтому стремиться переводить автопарки на более щадящие источники питания необходимо не только из соображений экономии бюджетов перевозочных компаний. Тем более что поначалу экономия получается так себе: газовые версии грузовиков примерно на треть дороже дизельных, а правительство субсидирует перевозчикам покупку только отечественных газовых автомобилей.
По мнению специалистов, природный газ сегодня - самое эффективное альтернативное топливо для автомобильных перевозок. При этом неважно, компримированный это газ (КПГ) или сжиженный (СПГ). Все это разное агрегатное состояние метана. Двигатель на автомобилях СПГ и КПГ одинаковый, работает по одному и тому же принципу, потребляет горючее в газообразном состоянии. Разница лишь в способе и суммарном объеме его хранения.
Результаты исследований показывают: если вместо бензина и ДТ использовать природный газ, выбросы в окружающую среду вредных оксидов углерода снизятся в 8 раз, окислов азота в 2 раза, а задымленность городов уменьшится в 10 раз. А еще метан легче воздуха, поэтому в случае утечки он сразу улетучивается. Ресурс двигателя при работе на метане значительно увеличивается, а значит, снижаются и затраты на эксплуатацию. Газовые двигатели издают на 35 децибел меньше шума по сравнению с дизельными. А метан невозможно "разбодяжить" или слить налево, в отличие от других видов моторного топлива.
Как у них?
Во всем мире давно поняли: если количество машин, производящих 90 процентов вредных выбросов в атмосферу городов, сократить нельзя, выход один - переводить машины на экологически чистое топливо - природный газ. В Германии, к примеру, газоснабжающие организации ежегодно выплачивают по 250-500 евро автовладельцам, которые наносят на свои автомобили надписи: "Я еду на газе" или "Газовый автомобиль: экономично, надежно, чисто". А в Англии действует система субсидий, покрывающая 25, 50 или 75 процентов от стоимости газобаллонного оборудования в зависимости от сокращения загрязняющих веществ в отработавших газах.
В Германии отмывают купюры, пострадавшие от наводнения
Текст: Екатерина Забродина
Немецкий федеральный банк (Бундесбанк) запустил необычную акцию по отмыванию денег - в буквальном смысле слова. Граждане, чьи наличные сбережения пострадали во время июльского наводнения, могут передать испорченные купюры в финансовый институт, где их совершенно бесплатно почистят, высушат, выгладят и вернут владельцам. Как сообщает Spiegel online, через "прачечную" Бундесбанка прошло уже более 50 миллионов евро.
Председатель Бундесбанка Йоханнес Берман призвал жителей затопленных земель Рейнланд-Пфальц и Северный Рейн-Вестфалия не тянуть с процедурой. "Обработка банкнот должна быть выполнена как можно скорее, пока они окончательно не слиплись и не затвердели, как бетон", - объяснил финансист.
Как признают СМИ, работка по очистке денег явно "не для людей с чувствительными носами". Пачки, перепачканные грязью, сточными водами и мазутом, "нередко ужасно пахнут". Специалисты берутся за дело при одном условии: более-менее сносный вид должно иметь "50 процентов поверхности купюры плюс хотя бы один фрагмент".
Грязные деньги можно отнести прямо в офис Бундесбанка, отправить по почте или сдать через филиалы финансового учреждения. Их принимают не только от физических лиц, но и от других банков и сберегательных касс. Купюрам ведется строгий учет. Они проходят проверку. В Бундесбанке предупреждают, чтобы мошенники не вздумали "отмывать" фальшивки "в мутной воде" - такой фокус не пройдет.
О чем на самом деле договорились Зеленский и Байден
Текст: Петр Лихоманов
Итоги двухчасовой встречи президентов Украины и США стали известны вскоре после ее начала: когда завершилась публичная часть, офис Владимира Зеленского опубликовал согласованное с Госдепом совместное заявление "О стратегическом партнерстве Украины и США". А ближе к окончанию переговоров этот же текст озвучила и американская сторона. Ни обещаний вступления в НАТО, ни гарантий закрытия "Северного потока-2", а это "основные приоритеты", заявлявшиеся Зеленским, ему от Байдена получить не удалось. Более того, как позже заявили участники украинской делегации, общение по большей части касалось внутренней украинской повестки.
Объемное совместное заявление разбито на пять смысловых блоков - от безопасности до климатических вопросов, и, судя по обороту, - "мы стоим плечом к плечу и испытываем оптимизм относительно наших амбициозных общих целей по продвижению демократии" - весь текст писался в Вашингтоне. Отсеяв ритуальные заверения в "приверженности территориальной целостности" и риторические антироссийские выпады, из повторения которых документ состоит примерно на четверть, можно выделить некую конкретику.
Например, пункт "Поддержка евро-атлантических устремлений Украины" состоит из короткого абзаца, в котором нет ничего о предоставлении статуса основного союзника вне НАТО (в дополнение к уже полученному при Порошенко званию "союзника с расширенными возможностями"), которым последний месяц грезили в Киеве, или о предоставлении плана действий по членству (ПДЧ). Очевидно, на сегодняшний день о действенном сближении с альянсом Вашингтон с Киевом разговаривать не желает. Также в тексте нет и намека на присоединение США к переговорному процессу по урегулированию в Донбассе, хотя перед визитом украинские официальные лица заявляли о подготовке неких форматов американского участия в переговорах.
Зато требования к Киеву предъявляются, хоть и завуалированные, но вполне конкретные. Они, например, содержатся в разделе "Введение реформ в секторе обороны и безопасности". Так, Украина обязуется "принимать меры по усилению демократического гражданского контроля над военными, реформированию служб безопасности и модернизации процесса оборонных закупок". И здесь между строк читается раздражение Вашингтона царящим в украинской армии воровством. Поэтому не случайно в пункте о выделении Украине 60 миллионов долларов военной помощи есть красноречивое напоминание об уже выделенных с 2014 года двух с лишним миллиардах. Впрочем, везде, где в тексте шла речь о выделении средств, американская сторона напоминала об уже освоенной Украиной помощи.
Продолжением разговора о деньгах следует считать и высказанную Вашингтоном поддержку плана по реформированию Службы безопасности Украины (СБУ). Согласно этому спущенному из Вашингтона плану СБУ, ставшая персональной спецслужбой украинского президента, должна быть сокращена и лишена не свойственных ей функций, особенно в сфере экономики. Их следует передать уже созданным США и не подчиняющимся президенту структурам, таким как Национальное антикоррупционное бюро (НАБУ).
Также США и Украина намерены активизировать диалог в сфере кибербезопасности ради "развития украинского киберпотенциала, в том числе в финансовом секторе". В последних словах проявляется американская озабоченность отмыванием преступных средств и электронным мошенничеством, которыми славится Украина. Стороны достигли договоренности о круглосуточной связи через Национальный центр США по уменьшению риска ядерной опасности и продлили действие Соглашения о помощи Украине в ликвидации стратегического ядерного оружия от 1993 года, все ради "поддержки взаимных целей нераспространения и усиления международной и региональной безопасности". Эту часть заявления можно рассматривать как ответ и одновременно предупреждение киевским политикам и экспертам, регулярно фантазирующим о восстановлении ядерного статуса Украины. Наконец, подписан меморандум о сотрудничестве в космосе и обмене спутниковыми данными, хотя собственных спутников у Украины нет.
В части, посвященной правосудию и правам человека, упор делается на реформу судов и борьбу с коррупцией. Киеву указано на неизбежность окончательной передачи судебной системы под контроль США путем передачи "независимым международным экспертам" функции отбора, назначения и увольнения судей. США также обязали Украину крепить уважение к правам человека и бороться с расизмом и дискриминацией сексуальных меньшинств. Однако о фактически институализированном нацизме и нарушении основополагающих прав жителей Донбассе составители совместного заявления не вспомнили. Напротив, эта часть содержала абсурдные обвинения в адрес России.
Речь в разделе о правах человека зашла и о неком Плане трансформации украинского государства и общества, который Зеленский перед переговорами предварительно оценил в астрономические 277 миллиардов долларов. Но США, горячо поддерживая сам план, выразили готовность потратить на его осуществление только 463 миллиона долларов. Говоря об энергетической безопасности и климате, стороны повторили ранее уже звучавшие определение СП-2 как "угрозы европейской энергетической безопасности", однако о каких-либо мерах по его остановке в тексте не упоминается.
Иными словами, Зеленскому предложено смириться с тем, что СП-2 будет запущен, а если ему не нравится "самый грязный в мире", по его же определению, российский газ, Украина может получить немного "чистого" американского сжиженного от единственного теоретически доступного источника - Польши.
Больше всего конкретики содержит пункт заявления о выделении 3 миллиардов долларов для поддержки неких "будущих операций в определенных отраслях". Оперировать этими деньгами будет Экспортно-импортный банк США (EXIM), и направляются они на "развитие проектов в агробизнесе, инфраструктуре, климате и энергетике". Иными словами, угроза передачи в собственность коллективного Запада украинской земли, энергетики (включая распределительные сети и все виды генерации), железнодорожного транспорта и портовой инфраструктуры, о чем сейчас часто говорят в Киеве, перешла в стадию реализации. И это, пожалуй, главный итог "судьбоносного", как его представляли украинские СМИ, визита Зеленского в США.
В Германии запустили официальный портал для жалоб на налоговые нарушения
Текст: Екатерина Забродина
Хотите "заложить" соседа, конкурента по бизнесу или даже собственного босса? Добро пожаловать на сайт анонимных доносов! Так немецкие СМИ пишут об инициативе финансовых властей Баден-Вюртемберга. Регион стал первой землей ФРГ, запустившей официальный портал для жалоб на налоговые нарушения.
Как пишет газета Frankfurter Allgemeine Zeitung, немецкие законы и раньше позволяли любому гражданину сообщить властям о предполагаемых финансовых махинациях - лично на приеме, по телефону или по почте (обычной или электронной). Однако заявителю было нелегко остаться инкогнито. К тому же инспекторы зачастую не имели возможности вступить с ним в переписку и задать уточняющие вопросы.
"Благодаря первой в стране системе анонимного информирования вы можете незаметно общаться с финансовой администрацией через цифровой почтовый ящик", - объясняет издание. Причем речь идет не только о подозрениях в каких-то масштабных махинациях. В теории пожаловаться можно и на банальные бытовые ситуации - например, если к соседям нелегально приходит уборщица, сиделка или няня. Правда, как пояснил автор инициативы, министр финансов Баден-Вюртемберга от партии "Зеленые" Даньял Байяз, обращения должны иметь весомое основание и опираться на факты, иначе их просто не пустят в дело. "Не надо бояться, что завтра у вас под дверью появится налоговик только из-за кляузы соседа", - попытался успокоить земляков политик. Но не тут-то было.
После этой новости в Германии, где в полном разгаре идет предвыборная борьба, разразилась буря. "Зеленый" министр учредил финансовую Штази. Граждан призывают стучать на соседей и знакомых", - написал таблоид Bild. С критикой проекта выступили консерваторы из партии Меркель, а также либералы из Свободной демократической партии. "Поощрять доносы и сеять недоверие среди ближних.
Вот что нас ждет, если "Зеленые" придут в правительство", - написал в Twitter генеральный секретарь Христианско-социального союза Маркус Блуме. В свою очередь, кандидат в канцлеры от "Зеленых" Анналена Бербок поддержала региональных коллег и предложила учредить подобный сайт на федеральном уровне. По данным партии, каждый год бюджет Германии недополучает 50 миллиардов евро из-за налоговых ухищрений.
Между тем в Федеральной налоговой консультационной палате не в восторге от идеи. Там признают, что критерии для рассмотрения анонимных заявок слишком размыты. Есть опасение, что на спецподразделение налогового надзора обрушится "лавина неквалифицированных писем". "Отделение зерен от плевел займет слишком много драгоценного времени", - говорят в ведомстве. Из-за лишней бюрократии специалистам придется отвлекаться от куда более важны дел, например, проверок налоговых деклараций и финансового аудита.
А как у нас?
Ирина Бычкова, ведущий юрист национальной юридической службы Amulex.ru:
- Сейчас любое заинтересованное лицо может обратиться в налоговые органы России с заявлением, жалобой или обращением. Сигнал о налоговом правонарушении или преступлении можно круглосуточно отправить в виде электронного сообщения через сайт Федеральной налоговой службы (ФНС): nalog.ru. Кроме того, подать сообщение можно и письменно (лично) либо почтовым отправлением. Все обращения налогоплательщиков регистрируются и на все обращения готовятся письменные ответы.
Обращения граждан в госорганы, в том числе и в налоговые, рассматриваются с соблюдением положений Федерального закона N 59-ФЗ "О порядке рассмотрения обращений граждан РФ", жалоба в любое государственное учреждение подается с указанием ФИО, контактов (адрес, телефон).
Анонимная жалоба в налоговую инспекцию также имеет место быть и подается в ряде определенных случаев. Это возможно, когда готовится или уже совершено противоправное действие, когда выявлены факты коррупции или заявитель, который хочет остаться неизвестным, столкнулся со злоупотреблением служебным положением. Например, потребовали взятку, есть информация о готовящемся теракте, либо когда есть сведения о нарушениях трудового законодательства ("серые" зарплатные схемы, несвоевременная выплата заработной платы), незаконная предпринимательская деятельность.
По каждому сигналу территориальные налоговые реагируют соответствующим образом. Возможен выезд сотрудников оперативных отделов на место предполагаемого правонарушения, анализируются информационные базы, которыми располагают налоговые органы. Сегодня налоговые органы России располагают огромным массивом информации, позволяющим проанализировать любые стороны жизни и деятельности налогоплательщиков. Информационная база налоговой службы России, на мой взгляд, одна из лучших в современном мире.
Считаю, что создавать в России отдельный сайт для обращений о налоговых правонарушения нет необходимости.
Подготовил Роман Маркелов
Опубликованы 3,5 тысячи документов о подготовке к Великой Отечественной войне
Федеральное архивное агентство выложило на сайте Президентской библиотеки имени Б.Н. Ельцина очередную порцию свидетельств истории Второй мировой войны. Это 3,5 тысячи оцифрованных архивных документов, кино- и фотоматериалов периода 1 сентября 1939 года - 22 июня 1941 года из восьми федеральных архивов, а также ведомственных архивов МИД, Минобороны, ФСБ, СВР России и государственных архивов Беларуси. Среди них протоколы совещания у Адольфа Гитлера о планируемой операции на Востоке, документы о крахе польского государства, а также разведдонесения "Рамзая", "Метеора" и членов "Кембриджской пятерки".
Напомним, что информационный ресурс развивается по поручению президента России о создании комплекса, посвященного войне.
На этот раз любители отечественной истории через редкие, в том числе недавно рассекреченные и впервые вводимые в научный оборот документы, смогут детально проследить перипетии нараставшей агрессии нацистской Германии и ее сателлитов, которые привели к началу Великой Отечественной войны.
Среди архивных раритетов - шифротелеграммы полномочных представителей СССР в Германии, Великобритании, Франции, Италии, странах Прибалтики, Финляндии, на Балканах, в Турции, Китае, США, освещающие внутриполитическую обстановку в этих странах, записи бесед наркомов иностранных дел СССР и их заместителей с послами и иностранными представителями, справочные материалы НКИД СССР.
Особый интерес вызовут международно-правовые акты: например, договоры о взаимопомощи между СССР и Литвой, Латвией и Эстонией, мирный договор с Финляндией, который оформил фактически современную границу между двумя государствами, советско-германский договор о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года с секретными протоколами, пакт о нейтралитете с Японией, исключавший для СССР ведение войны на два фронта. Всего МИД России представил для публикации более тысячи документов.
Отдельный блок посвящен документам, которые рассказывают о крахе польского государства, воссоединении Западной Украины с Украинской ССР и Западной Белоруссии с Белорусской ССР, инкорпорации Эстонии, Литвы и Латвии в состав СССР, советско-финляндских переговорах и советских предложениях по территориальному обмену, ходе и итогах "Зимней войны".
Есть в комплексе уникальные свидетельства, которые раскрывают англо-французские замыслы нападения на СССР, в том числе планы нанесения ударов по нефтеносным районам советского Кавказа.
Готовился ли СССР к войне с Германией? На этот вопрос ответит большая подборка, в которой, к примеру, в полном объеме размещены протоколы заседаний Главного военного совета Красной армии апреля - июня 1941 года. Можно увидеть и ушедшую на исходе дня 21 июня 1941 года в военные советы всех округов директиву №1 Наркомата обороны СССР о приведении войск в боевую готовность в связи с возможностью внезапного нападения Германии.
Впервые на одном ресурсе на языке оригинала и в переводе собраны источники из немецких архивов. Среди них протоколы совещания у Адольфа Гитлера о планируемой операции на Востоке, директива № 21 о войне с СССР (план "Барбаросса") от 18 декабря 1940 года, карта "План "Барбаросса", директивы вермахта об установлении оккупационного режима на подлежащей захвату территории СССР и другие документы немецкого командования.
Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) предоставил уникальные документы, которые развеивают многие мифы о начале войны, к примеру, записи из журнала регистрации посетителей Сталина в его кремлевском кабинете накануне и в день нападения Германии на СССР.
Посетители ресурса смогут получить ответ и на вопрос о работе наших разведчиков: впервые здесь будет выложен огромный объем документов советской разведки из архивов ФСБ и СВР России. Например, разведдонесения Зорге ("Рамзая"), Скорнякова ("Метеора"), членов "Кембриджской пятерки", немецких антифашистов из "Красной капеллы"…
Белорусская сторона предоставила постановления ЦК КП(б)Б о благоустройстве районных центров западных областей Белорусской ССР, создании сети здравоохранительных и образовательных учреждений, документы о проводимых оборонных мероприятиях, а также спецсообщения, разведсводки НКВД-НКГБ БССР о действиях германских войск на приграничных территориях Белорусской ССР.
Справка "РГ"
В 2020 году в Комплексе были размещены около 1800 архивных документов, фотографий, фрагментов кинохроники, представляющих предысторию Второй мировой войны с января 1933 года по 31 августа 1939 года. Таким образом, на сегодняшний день Комплекс содержит около 5,5 тысячи оцифрованных архивных документов. Работа по выявлению и рассекречиванию архивных документов, их оцифровке и размещению на сайте будет продолжена в 2022 года.
Текст: Елена Новоселова
Тамара Гвердцители и лидер "Рамштайн" Тилль Линдеманн выступят вместе
На "Спасской башне" выступили новые артисты в статусе "специальных гостей". Брусчатка фестивальной Красной площади стала сценой для "Хора Турецкого" и вокалисток SOPRANO Турецкого.
Они проводят мировой музыкальный марафон "Песни Победы" (Unity Songs). Первого сентября спели "Полюшко-поле", "Черноглазая казачка", "Попутная песня" Глинки, итальянская Bella Ciao, "Дан приказ: ему - на запад...", "Ленинградский горьковатый хлеб".
SOPRANO сделали акцент на мировую классику - "Адажио" Томазо Альбинони. Завершили выступление зажигательными "Бомбардировщиками". Вокалисты и вокалистки Турецкого с "Песнями Победы" объехали уже десятки стран. В этом году марафон стартовал в Азии: выступили в Китае. Затем много гастролировали по Европе: концерты в Болгарии, Румынии, Венгрии, Словакии, Хорватии, Австрии, Испании и др.
"Но спеть в сердце российской столицы, на Красной площади, - это особенно вдохновляет", - отметил перед выступлением Михаил Турецкий. Отвечая на вопрос журналиста "Российской газеты" о том, где самые благодарные и эмоциональные зрители (кроме родной страны, конечно), Михаил выделил три города.
"Мне было очень важно спеть наши военные песни в Берлине. Такое обещание я дал своему отцу-фронтовику. Отец не верил, что это возможно. Он был призван в армию с первых дней войны, был участником прорыва блокады, а май 45-го встретил в Берлине. Прожил 97 лет. К сожалению, до нашего выступления в Берлине не дожил. "Песни Победы" прозвучали в 2017 году на берлинской площади Жандарменмаркт. В память об отце 20 тысяч человек слышали и аплодировали песням на русском языке. У нас миротворческая миссия: несмотря на все старые обиды, мы должны объединяться, чтобы сохранить наш хрупкий мир".
"Выступали в Нью-Йорке, - продолжает артист. - Недалеко от статуи Свободы, в Бэттери-парке. Там публика очень эмоционально отреагировала: 30 минут не отпускали. А потом мы получили прокламацию из Госдепа о том, что это выступление стало культурной сенсацией.
Не менее тепло принимали нас и в Вашингтоне: на Национальной аллее, где проходят инаугурации американских президентов. Хор там пел песни о мире на разных языках. Сотрудники нашего посольства нам сказали, что порой слово дипломата не способно сделать то, что удается музыкантам".
Возможности выступить на Красной площади Михаил Турецкий придает не просто особое значение, но и оценивает ее с вселенским размахом: "Нам дали возможность выйти и порадовать людей, порадовать себя и порадовать космос. У этих вибраций нет границ, мы - часть вселенной".
По-моему, основатель "Хора Турецкого" имел в виду проникновение акустических вибраций в околоземное пространство не совсем буквально. Но с космическими зрителями попал в точку. Наша газета уже заостряла внимание на "неземных аспектах" фестиваля. С орбиты Международной космической станции "Спасскую башню" заметили еще в первый день, и с чувством поприветствовали. Каждое вечернее представление слова космонавтов с орбиты транслируют на экраны, установленные над трибунами по периметру Красной площади. Сама же МКС над Москвой 1 сентября пролетала неосмотрительно рано: в 4.00 утра. Придется передавать в космос выступления музыкантов на Земле в записи.
"Передадим, - пообещал член Общественного совета и руководитель Художественного совета фестиваля Сергей Хлебников. - Обязательно. Возможно, диск с записями отправим не на орбиту, а в Звездный городок, где по возвращении космонавты все увидят.
В 2016 году "Хор Турецкого" участвовал в военно-музыкальном фестивале на Красной площади, и тогда, отвечая на вопрос журналистов о самом ярком коллективе, Михаил Турецкий не задумываясь назвал греков. Сиртаки под мандолину в исполнении солистов оркестров ВВС и ВМС Греции буквально покорили артиста.
На этот раз история почти повторилась, с той лишь разницей, что под сиртаки танцевали два грека оркестра Вооруженных сил Греции "Тесей".
Ирония в том, что за все 14 лет проведения "Спасской башни" коллективы Турецкого и греческие военные музыканты побывали на Красной площади ровно по два раза. Можно сказать, присутствуем при рождении новой народной приметы: теперь знаем, что если в Москву летят греки - ждите сами знаете кого. И наоборот.
... Ну а начиная с 4 сентября на Красной площади выступает Тилль Линдеманн. Нюанс в том, что мы-то его увидим и услышим только завтра, а он нас уже видит, и не первый день. Фронтмэн "Рамштайн" уже давно в Москве. Ведет себя фантастически скромно. Я попытался выяснить, какие особые требования он занес в свой райдер (перечень условий артиста). Оказалась -
вообще ничего не потребовал. Да и райдера не составлял. Репетирует, прогулялся по Красной площади. Где остановился - не скажу, хоть пытайте. В общем, папарацци - рыдайте.
Кстати, директор Тилля отметил: как все замечательно, как все толково организовано.
Программа фестиваля предусматривала следующий порядок выступления мировых звезд: с открытия и до 31 августа поет Тамара Гвердцители, 1 сентября - Хор и SOPRANO Турецкого, 2 и 3 сентября опять Тамара, а 4 и 5-го - Тилль.
Совместных выступлений не предусматривалось. Но на то это и "Спасская башня", что без сюрпризов никак. В субботу и в воскресенье звезды сойдутся: увидим сразу и Тилля, который будучи прекрасным, умеет перевоплощаться в ужасного (но только не в этот раз), и блистательную Тамару.
Вместе - но не дуэтом, а выступая поочередно - они и завершат этот праздник.
Текст: Игорь Елков
Пленарное заседание Восточного экономического форума
Глава Российского государства принял участие в пленарной сессии Восточного экономического форума. Тема ВЭФ-2021 – «Новые возможности Дальнего Востока в меняющемся мире».
В онлайн-формате в мероприятии участвовали Президент Республики Казахстан Касым-Жомарт Токаев и Президент Монголии Ухнагийн Хурэлсух. Видеоприветствия форуму направили Председатель Китайской Народной Республики Си Цзиньпин, Премьер-министр Республики Индия Нарендра Моди и Премьер-министр Королевства Таиланд Прают Чан-Оча.
* * *
С.Брилёв: Добрый день, Касым-Жомарт Кемелевич! Добрый день, господин Хурэлсух! Здравствуйте, друзья! Здравствуйте, Владимир Владимирович!
Сейчас предстоят официальные речи, всё понятно, но я украду две минутки. Я сейчас приглядывался там, перед тем как мы поднялись на сцену, и убедился, что Вы не Ангела Меркель, Владимир Владимирович. Ну у Вас точно мобильного при себе нет, так что во время мероприятия не зазвонит.
В.Путин: Мне кажется, что это нетрудно было заметить, но уже за это спасибо.
С.Брилёв: У меня мобильный есть в отличие от Вас.
А у Вас, кстати, есть мобильный, Владимир Владимирович?
В.Путин: Нет.
С.Брилёв: Даже с питерских времён не осталось, там, 8–921… нет?
В.Путин: Нет.
С.Брилёв: У меня есть мобильный, он мне напомнил о вещи, о которой, в общем-то, и не надо было особенно, честно говоря, мне напоминать – восемь лет назад я записал с Вами именно здесь, в Приморье, первое своё интервью. Не в коллективе, не на «Прямой линии», а в уссурийской тайге, когда на тигра ходили. И Вы меня, надо сказать, заразили Дальним Востоком. Я с тех пор где только не побывал: Хасан, Итуруп, «Звезда» здесь через пролив, Комсомольск-на-Амуре – авиазавод, Ленские столбы. Беда нас, журналистов, заключается в том, что, куда ты ни приедешь снимать, тебе говорят: вот здесь Путин был, пойдёмте по путинскому маршруту.
Вам сейчас предстоит обратиться к почётным гостям, к коллегам своим, но знаете, если можно минутку Вашего времени украсть, давайте обратимся к дальневосточникам, к рядовым жителям Дальнего Востока. Что Вас заставляет всё время сюда и, главное, к ним возвращаться, Владимир Владимирович?
В.Путин: Дальневосточники в широком смысле этого слова – и прежнее поколение, и сегодняшние – это пионеры, первооткрыватели. Вы представляете, какую работу надо было проделать, для того чтобы осваивать эти территории, и какова она по масштабу! Какие нужно было проявить личные, деловые качества, для того чтобы добиться того результата, который мы наблюдаем сегодня!
Кстати говоря, и сегодняшние поколения тоже в значительной степени первооткрыватели, потому что многое, что здесь до сих пор происходит, делается впервые. И этот дух первооткрывателей, дух тех, кто идёт вперёд, дерзает, добивается результатов – мне кажется, что это отличительная черта дальневосточников.
Ну а для России, для страны это имеет колоссальное значение – развитие Дальневосточного региона. Это перспектива развития нашей страны не на десятилетия, а на столетия вперёд. А если мы ещё будем исходить из того, что и Арктику, Арктический регион относим к этим территориям, то станет ещё понятнее, почему мы в последние годы уделяем этому региону повышенное внимание.
Арктика – 18 процентов нашей территории, мировые запасы сырья, нужного не только нашей стране, но и всему миру, всему человечеству. И в этом смысле на нас лежит огромная ответственность за то, чтобы рачительно, по-хозяйски относиться к этим богатствам.
Этим и объясняется то внимание, которое Россия уделяет развитию дальневосточных территорий.
С.Брилёв: Давайте тогда договоримся о дальнейшем формате. Сейчас будут официальные выступления и записанные видеоформаты. В общем, переходим сейчас, что называется, к официальной части.
Я ещё раз приветствую Касым-Жомарта Кемелевича Токаева – Президента Казахстана, Ухнагийн Хурэлсуха – Президента Монголии. Но первым слово, конечно, предоставляю Президенту страны-хозяйки, России, Владимиру Владимировичу Путину.
Владимир Владимирович, прошу.
В.Путин: Благодарю Вас.
Уважаемый Касым-Жомарт Кемелевич!
Мы только что имели удовольствие общаться друг с другом при начале довольно крупного совместного проекта между госорганами Казахстана и Сбербанком, или группой «Сбер». И я хочу Вас ещё раз поблагодарить, уважаемый господин Президент, за решение в пользу российского партнёра.
Итак, уважаемый Касым-Жомарт Кемелевич! Уважаемый господин Ухнагийн Хурэлсух! Дамы и господа, дорогие друзья!
Приветствую всех участников и гостей Восточного экономического форума.
После вынужденного перерыва, связанного с эпидемией, Владивосток вновь принимает руководителей компаний, предпринимателей, экспертов из десятков стран мира.
Очень приятно, что на наше приглашение откликнулись Президенты Казахстана и Монголии. Они принимают участие в пленарном заседании по видеосвязи, как мы с вами наблюдаем. Направили свои приветствия форуму и лидеры Китая, Индии и Таиланда.
Столь широкое представительство, интерес к развитию российского Дальнего Востока показывают, что экономическая жизнь восстанавливается, входит в привычное деловое русло. И Россия открыта для взаимовыгодного партнёрства со всеми странами Азиатско-Тихоокеанского региона.
Отмечу, что АТР, на долю которого приходится треть мирового ВВП, уже долгие годы является локомотивом глобальной экономики, это всем хорошо известно. Темпы развития, которые демонстрируют страны региона, устойчиво превосходят среднемировые.
Россия – хочу это отметить, это естественно, но тем не менее хочу это подчеркнуть – Россия – это неотъемлемая часть АТР, и мы будем формировать в наших дальневосточных регионах мощный центр притяжения капиталов и новой экономики, создавать пространство возможностей для граждан, для реализации самых смелых бизнес-идей и бизнес-проектов. Подчеркну, даже в непростых условиях, связанных с пандемией, с её экономическими последствиями, мы не отказались, а, напротив, стремились наращивать темпы реализации долгосрочных планов развития Дальнего Востока.
Сегодня хотел бы рассказать о некоторых результатах этой работы, во всяком случае, хочу с этого начать, а также о новых решениях, которые мы уже приняли или планируем принять для укрепления экономики и социальной сферы региона.
За последние шесть лет объём накопленных прямых иностранных инвестиций на Дальнем Востоке увеличился почти вдвое и достиг 80 миллиардов долларов. Промышленность региона за эти годы росла темпами выше общероссийских. Индустриальный рост составил около 20 процентов, а это вдвое больше, чем в целом по стране. Благодаря новым специальным механизмам поддержки капиталовложений в территориях опережающего развития и свободном порту Владивосток зарегистрировались свыше 2,5 тысячи резидентов. Создано 68 тысяч современных новых рабочих мест. На Дальнем Востоке России, в таких субъектах, как Амурская область, Хабаровский край, Приморье, стартовали проекты мирового значения в сфере авиа- и судостроения, химической промышленности, в газопереработке, логистике.
Хотел бы подчеркнуть, уважаемые коллеги, именно такое разнообразие радует, такая диверсификация экономики региона не может нас не вдохновлять на новые свершения по всем этим направлениям. Авиация здесь и так присутствовала боевая, но мы начали развивать и успешно развиваем и гражданскую авиацию здесь. Судостроение практически после советского периода пришло в запустение почти полностью. Сейчас оно возрождается, причём на новой технологической базе, создаются новые продукты, заказы замечательные на длительную перспективу. Химическая промышленность развивается. О газопереработке я уже не говорю – думаю, что эти проекты всем хорошо известны. Всё это происходит на Дальнем Востоке в целом, в отдельных регионах осуществляются самые разнообразные проекты. Мы продолжаем развивать и традиционные [сферы]: на Чукотке, в Забайкалье, в Бурятии осваиваются крупнейшие месторождения руд и металлов.
Отмечу работу управленческих команд на местах по улучшению делового климата – многое сделано здесь, уважаемые коллеги, хочу поблагодарить за это руководителей регионов Дальнего Востока. В 2020 году в тридцатку лучших регионов национального рейтинга России по инвестиционному климату вошло четыре дальневосточных субъекта Федерации. Рассчитываю, что их число и в дальнейшем будет расти. Совсем недавно не было ни одного вообще, вообще не было ни одного.
Мы постоянно укрепляем гарантии, расширяем возможности для ведения бизнеса по всей России. Хорошо понимаем, что нужно постоянно предлагать новые, более продвинутые решения, тем более для Дальнего Востока, перед которым стоит задача опережающего развития темпами выше среднероссийских. Нам нужно создавать здесь, конечно, конкурентные условия для работы наших партнёров, а это значит, что действующие здесь параметры налоговой нагрузки, стоимости заёмного капитала, скорости и качества государственных услуг для бизнеса должны быть глобально конкурентоспособными, как я только что сказал, лучшими во всём Азиатско-Тихоокеанском регионе. Это чрезвычайно сложная задача, но к этому надо стремиться.
Именно такой, по сути, беспрецедентный набор льгот и стимулов мы создадим на Курильских островах, например, где полностью освободим бизнес от уплаты ключевых налогов – на прибыль, на имущество, земельного и транспортного налога, причём на 10 лет. Подчеркну, речь идёт о компаниях, которые не просто регистрируются на Курилах, а реально работают на островах, строят здания, предприятия, нанимают сотрудников. Для таких компаний будут установлены и пониженные страховые взносы в размере 7,6 процента также на 10 лет.
Кроме того, на всей территории Курильских островов будет действовать режим свободной таможенной зоны, то есть ввозить товары, оборудование и вывозить готовую продукцию будет проще и удобнее. В рамках этой зоны также не будет взиматься НДС, пока товар не покинет территорию Курил.
Сразу же оговорю, коллеги: преференциальный режим будет распространяться не на все виды деятельности. Исключение составят работа посредников, производство подакцизных товаров, добыча и переработка углеводородов, а также вылов ценных водных биоресурсов – понятно, потому что это и так высокодоходные виды деятельности, высокодоходный бизнес.
При этом, подчеркну, налоговыми, таможенными и административными преимуществами смогут воспользоваться не только отечественные компании, но и иностранные инвесторы, включая, конечно, наших соседей, в том числе японских партнёров, о чём мы, собственно говоря, с ними и раньше говорили в смысле создания условий для развития экономики этих островов и нашего сотрудничества на этих территориях.
Пользуясь случаем, кстати говоря, хочу сделать небольшое отступление. В этом году в Японии прошли летние Олимпийские игры, в ближайшие дни завершатся соревнования и паралимпийцев. Я хочу поздравить организационный комитет, руководителей, граждан Японии – с некоторыми руководителями, организаторами Олимпийских игр я знаком лично – хочу поздравить всех с тем, что в непростых условиях они провели весьма успешное мероприятие такого высокого уровня, создали все условия для состязаний спортсменов.
Возвращаясь к теме: надеемся, что преференциальный режим на Курилах принесёт весомые результаты для развития островов, для запуска перспективных проектов, прежде всего в таких областях, как туризм, марикультура, рыбопереработка. Для России и, конечно, для наших граждан, живущих на Дальнем Востоке, важно, чтобы здесь появлялись новые центры экономического роста с большим экспортным потенциалом. Всё это дополнительные рабочие места, повышение доходов людей, развитие малого и среднего бизнеса.
Железные и автомобильные дороги, морские порты Дальнего Востока сегодня обеспечивают значительную часть международной торговли России, и мы работаем над расширением их возможностей, над развитием магистральной инфраструктуры, прежде всего увеличиваем пропускную способность БАМа и Транссиба. Об этом мы говорим в последнее время очень много, и делается немало, но нужно сделать ещё больше.
Отдельно остановлюсь на Байкало-Амурской магистрали. Наша страна несколько раз приступала к этому проекту. Ещё в первой половине XX века велись изыскания, сооружались участки пути, но именно в 1974 году, почти 50 лет назад, началась полномасштабная стройка.
Мы обязательно достойно отметим 50-летнюю годовщину начала строительства БАМа. И хочу сегодня выразить признательность ветеранам стройки, которые в условиях сурового климата, через тайгу, горные хребты проложили эту столь необходимую и, скажу больше, незаменимую для нашей страны транспортную артерию. Дорогие друзья, вы заложили мощную основу, и сейчас наша задача – реализовать планы по модернизации БАМа, по развитию всего Восточного полигона железных дорог в намеченный срок и в заявленных параметрах. Надеюсь, что мы это, безусловно, исполним.
Что хочу отметить? Объём перевозок по железной дороге, перевалка в российских портах растут, а это экспортные доходы, поступления в бюджет, а значит, и дополнительные ресурсы, которые мы в первую очередь направляем на решение социальных проблем граждан.
Но нельзя забывать и об издержках, об экологических рисках, о той же угольной пыли. Это такая простая вещь, но люди это чувствуют, это не мелочь. Люди чувствуют это, и не просто чувствуют, а справедливо жалуются на вещи подобного рода. Мы уже приняли ряд решений на этот счёт, в том числе заключены соглашения со стивидорными компаниями. В них прописано, что в портах России должны быть внедрены экологичные, наилучшие доступные технологии при перевалке грузов. Такие технологии применяются, применяются в России всё шире и шире. Надеюсь, что и в Дальневосточном регионе это будет внедряться нужными темпами.
Считаю, нужно пойти дальше и закрепить такие требования на законодательном уровне, чтобы грузовые порты России, не только Находка, Владивосток, но и Мурманск, Калининград, Новороссийск и другие, были оснащены системами непрерывного экологического мониторинга.
Ещё одна острая специфическая проблема именно Дальнего Востока – это дефицит строительных материалов. Очень многое приходится завозить за сотни, а то и за тысячи километров отсюда. Это, конечно, прямо влияет на темпы реализации и стоимость проектов не только в сфере инфраструктуры, но и на жилищном рынке.
В ближайшее время нужно кратно увеличить производство стройматериалов на Дальнем Востоке. В том числе создадим современный кластер этой индустрии в Хабаровском крае, который располагает необходимой ресурсной, производственной да и кадровой базой. Подчеркну, такой кластер будет работать на потребности всего Дальнего Востока. И прошу Правительство Российской Федерации совместно с нашими ведущими компаниями – это РЖД, Росавтодор и другими крупнейшими потребителями стройматериалов – подготовить предложения на этот счёт. Собственно говоря, они уже готовятся, если не сказать, что они есть, но надо их как можно быстрее доработать и внедрять.
Именно на современной материальной, технологической базе с учётом самых строгих экологических стандартов мы будем развивать потенциал Дальнего Востока как важнейшего участка глобальных транспортных коридоров, в том числе нарастим и возможности Северного морского пути. Отмечу, что за последние 10 лет объём грузоперевозок по этому маршруту увеличился на порядок. Чтобы ничего не перепутать: где-то в 1986 году – семь с небольшим миллионов тонн, в прошлом году уже 33 миллиона тонн перевезено, а к 2024-му должно быть перевезено 80 миллионов тонн. И уверен, что эти параметры неокончательные.
Буквально перед началом пленарной сессии – я только что с коллегами встречался, с модераторами сессий, которые проходят в рамках форума, – прозвучало предложение запустить по Северному морскому пути контейнерную линию на регулярной, круглогодичной основе. Я уже там высказался, здесь некоторые вещи повторю: надо внимательно, но не затягивая, оценить перспективы такого транспортного коридора. Это чрезвычайно важная вещь, мы обязательно должны это сделать, и мы сделаем это в конце концов, но нужно проработать технологически, нужно обустраивать портовую инфраструктуру, обеспечить безопасность и так далее. Но это, безусловно, будущее для мировых перевозок из Азии в Европу и в обратном направлении.
Нужно рассмотреть возможность уже со следующего года открыть первые регулярные рейсы по перевозке грузов, в том числе контейнеров, между Владивостоком и Санкт-Петербургом, чтобы, что называется, обкатать маршрут, сформировать его грузовую базу.
Уважаемые коллеги!
Стратегический вектор развития Дальнего Востока – это новая экономика, те направления экономического и научно-технологического развития, которые формируют будущее, задают долгосрочные тренды целых отраслей, стран, регионов мира. И здесь открывается большое поле возможностей для международной кооперации и для того, чтобы по-настоящему взглянуть на развитие традиционных секторов и отраслей экономики.
Для Дальнего Востока с его громадной территорией, отдалёнными населёнными пунктами особенно важен вопрос надёжных, экологически чистых источников энергии, в том числе автономных. Такие проекты уже реализуются. Так, на Чукотке действует плавучая атомная теплоэлектростанция на базе энергоблока «Академик Ломоносов»; в Бурятии запущена Торейская солнечная электростанция на 90 мегаватт; в Находке и Амурской области планируется производить метанол, который можно использовать не только как сырьё для химических производств, но и в качестве топлива следующего поколения, прежде всего в сфере морских перевозок. Прошу Правительство вместе с региональными властями оказать максимальное содействие в реализации этих проектов.
На современной технологической базе с расчётом на появление и развитие новых рынков нужно использовать энергетический потенциал дальневосточных морей. Одним из таких проектов может стать строительство Тугурской приливной электростанции в южной части Охотского моря.
Вместе с другими промышленными проектами здесь, на Дальнем Востоке, есть возможность создать мощный индустриальный кластер по производству «зелёного» водорода и аммиака, спрос на которые в течение целых десятилетий будет стабильно расти, особенно здесь, в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Конечно, реализация этих планов потребует освоения и внедрения прорывных технологических решений в сфере транспорта, энергетики, других отраслей, это серьёзный вызов для нашей экономики и науки. Прошу Правительство проанализировать все аспекты создания на Дальнем Востоке центра по производству «зелёного» водорода и аммиака, включая технико-экономическую целесообразность такого проекта и участие в нём зарубежных наших партнёров, прежде всего из Японии и Китая. Ведь все мы и эти страны – а это ведущие экономики мира – берут на себя серьёзные обязательства, связанные с сохранением природы. Отмечу, что такие проекты лежат в плоскости глобальных и российских климатических задач.
И в этой связи скажу о климатических проектах, которые мы намерены активно продвигать на Дальнем Востоке.
В Сахалинской области – это, собственно говоря, известно уже, тем не менее скажу об этом ещё несколько слов, – именно Сахалинская область станет площадкой для пилотного проекта, который позволит в масштабе региона отработать вопросы регулирования выбросов и поглощения парниковых газов. В рамках этого эксперимента крупные организации будут предоставлять углеродную отчётность, отражать результаты своих климатических проектов. Цель поставлена конкретная – к 2026 году Сахалин должен достичь углеродной нейтральности, то есть сколько выбросов производится, столько и должно поглощаться.
Напомню, что до 1 июля будущего года Правительство должно сформировать всю нормативную базу для реализации в России климатических проектов и обращения «углеродных единиц». Сделать это необходимо в соответствии с международными стандартами. Ход работы отдельно обсудим с Правительством в самое ближайшее время, думаю, что в октябре мы уже это сделаем.
Здесь же предлагаю подумать о том, чтобы расширить эксперимент по регулированию выбросов парниковых газов и на другие регионы России. Знаю, что некоторые из регионов уже проявляют такую заинтересованность.
Что хотел бы здесь добавить? Огромное влияние на глобальный климат оказывает Арктика, о которой мы только недавно вспоминали. Нам важно понимать, прогнозировать идущие здесь процессы, а для этого нужна надёжная основа, точные научные данные и прогнозы. В этой связи прошу ускорить создание национальной системы мониторинга за состоянием многолетней мерзлоты, завершить подготовку нормативной основы для её запуска до конца текущего года.
Сейчас Россия возглавляет Арктический совет. В качестве важной инициативы в рамках нашего председательства предлагаем организовать международную экспедицию в высокие широты Арктики. Базой экспедиции станет дрейфующая научная станция «Северный полюс», оснащённая всем необходимым оборудованием. Сама станция разместится на уникальной ледостойкой платформе – она сейчас сооружается в Санкт-Петербурге и будет введена в строй в ближайшие месяцы.
Уважаемые коллеги и друзья!
Смысл, ценность, значение всех планов, которые мы планируем осуществить здесь, не только и не столько в освоении природных ресурсов, в привлечении инвестиций и технологий, но прежде всего в том, чтобы людям на Дальнем Востоке было удобно и комфортно жить, реализовать свои знания, таланты, создавать семьи, строить дома, растить детей.
Отмечу, что с 2019 года на Дальнем Востоке действует специальный демографический пакет. Он включает повышенный размер материнского капитала при рождении второго ребёнка, единовременные выплаты при рождении первого ребёнка, а при рождении третьего и последующих детей предоставляется и ежемесячная выплата. Это специальные меры поддержки людей, которые живут здесь. Эти меры дают результат: сегодня уровень рождаемости на Дальнем Востоке выше среднего по России.
Однако, что касается динамики населения, то вызовов здесь ещё, к сожалению, достаточно, они сохраняются. Вчера на совещании с коллегами также этот вопрос обсуждали. Нам нужно добиться кардинального изменения ситуации, выйти на устойчивую положительную динамику численности населения Дальнего Востока. Ключевой вопрос здесь – это, конечно же, повышение качества жизни.
Напомню, к 2024 году в каждом дальневосточном субъекте Федерации качество жизни должно быть не ниже среднероссийского. Это комплексная, сложная задача, требующая системной работы. Прежде всего имею в виду здравоохранение. Врачи дальневосточных больниц, поликлиник, ФАПов трудятся достойно, с полной отдачей, но очевидны и проблемы, которые не решить, если пользоваться какими-то формальными, усреднёнными формулами и подходами. Обязательно нужно учитывать специфику, особенности региона.
Не буду сейчас вдаваться в детали. Вопросы, которые мы вчера обсуждали на совещании, безусловно, нужно дополнительно отработать, но они будут отработаны, и дополнительные меры поддержки будут реализованы.
Дальний Восток – это обширная территория с небольшой плотностью населения, и для людей, живущих здесь, должна быть обеспечена качественная медицинская помощь. Она должна быть надёжной, доступной. Вчера вместе с коллегами из федерального Правительства, руководителями дальневосточных регионов обсудили предложения партии «Единая Россия» и приняли несколько важных решений на этот счёт.
Первое. Мы дополнительно увеличим текущие расходы на систему здравоохранения Дальнего Востока, прежде всего его отдалённых и малонаселённых районов. Выделим на эти цели ещё более шести миллиардов рублей ежегодно, и это только первый шаг.
Второе. Договорились продлить действие «Единой субсидии». По этой программе на Дальнем Востоке с помощью федеральных средств уже построено 476 и отремонтировано 700 социальных объектов: это школы, детские сады, поликлиники, спортивные центры и ФАПы. В следующем году дальневосточные субъекты Федерации получат на эту программу дополнительно порядка 20 миллиардов рублей, из них не менее половины будут направлены на развитие инфраструктуры здравоохранения дальневосточных регионов. Подчеркну, эти средства пойдут именно плюсом к 57 миллиардам рублей, которые уже планируется направить на программу модернизации первичного звена здравоохранения в федеральном округе.
И ещё одна задача, важная для всего региона. Из 2,5 тысячи почтовых отделений Дальнего Востока 80 процентов расположены именно в труднодоступных населённых пунктах, из них три четверти требуют капитального ремонта и обновления. Как вы знаете, мною поддержано предложение «Единой России» модернизировать и нарастить функционал почтовых отделений, чтобы с их помощью наши граждане могли получать государственные услуги, дистанционно приобретать необходимые товары, в том числе продукты питания и лекарства. Масштабное обновление инфраструктуры почтовой связи, почтовой сети по всей России мы начнём уже в ближайшее время, пилотные проекты на Дальнем Востоке стартуют в Приморье, Хабаровском крае, а также в Бурятии.
Далее. Мы должны создать все условия и возможности для того, чтобы каждый житель Дальнего Востока мог получить современные знания, компетенции, обрести востребованную профессию, найти хорошо оплачиваемую работу.
Напомню, тоже по предложению «Единой России» необходимо запустить программу капитального ремонта школ. За ближайшие пять лет здесь, на Дальнем Востоке, планируем отремонтировать больше тысячи школьных зданий. Кроме того, в рамках программы строительства школ до конца 2023 года введём 21 500 новых учебных мест.
Но что хотел бы отметить? Число выпускников школ на Дальнем Востоке растёт, однако многие из них сегодня уезжают учиться в другие регионы страны. Как правило, там же находят работу, потом заводят семьи, остаются там жить. Нужно повысить доступность и качество среднего и высшего профессионального образования именно здесь, на Дальнем Востоке, особое внимание уделить подготовке квалифицированных рабочих кадров. В этой связи, конечно, поддерживаю и предлагаю в 2023 году провести в Хабаровске национальный чемпионат профессионального мастерства WorldSkills. Уверен, это придаст дополнительный импульс развитию системы профессионального образования всего региона.
Что касается бесплатного высшего образования, то его доступность для выпускников дальневосточных школ пока ещё ниже, чем у их сверстников в среднем по России, поэтому в предстоящие годы продолжим наращивать число бюджетных мест в дальневосточных вузах. У меня есть здесь справка, не буду сейчас вас утомлять этими цифрами, но я думаю, что нужно эти справочные материалы поправить, и количество бюджетных мест должно быть больше даже, чем то, что предлагает сделать Правительство.
Одновременно нужно повышать качество высшего образования на Дальнем Востоке, обновлять образовательные программы, учебную и научную инфраструктуру с учётом потребностей экономики, работодателей, современного рынка труда, а главное – запросов самих студентов, шире привлекать квалифицированных преподавателей, учёных с мировым именем. В горизонте ближайших 10 лет Дальневосточный федеральный университет должен, конечно, войти в число ведущих мировых вузов. В том числе в том, что касается учебной базы, уровня преподавания, востребованности выпускников он должен отвечать самым высоким международным стандартам.
Далее. Важнейший вопрос для молодых специалистов и их семей, для всех, собственно говоря, граждан – это жильё, его качество и доступность. С 2019 года на Дальнем Востоке действует специальная ипотечная программа под два процента для молодых семей и тех, кто строит свой дом, в том числе на участке, полученном по программе «Дальневосточный гектар». Около 24 тысяч семей уже смогли решить свои жилищные вопросы с помощью такого кредита. Есть предложение расширить эту программу льготного ипотечного кредитования за счёт других категорий и других специалистов, я бы сказал, крайне нужных на Дальнем Востоке. В самое ближайшее время рассмотрим это в Правительстве.
Вместе с тем хотел бы отметить, что стоимость жилья на Дальнем Востоке за последнее время заметно подросла. На рынке не хватает качественных и доступных предложений. Напомню о поставленной задаче: к 2024 году объём жилищного строительства на Дальнем Востоке должен вырасти в 1,6 раза по сравнению с 2019 годом. Прошу Правительство вместе с руководителями регионов проработать дополнительные решения по стимулированию жилищного строительства на Дальнем Востоке.
Добавлю, очень важно решать проблемы жилья, качества жизни комплексно, и здесь, что называется, назрел вопрос запуска масштабной программы обновления дальневосточных городов. Подчеркну, речь идёт не просто о новом облике жилых кварталов и общественных пространств, важно задать векторы долгосрочного развития городов. Вместо концентрации вокруг крупных производств, крупных заводов, а так было исторически, они должны стать городами, где в центре внимания, конечно, человек и его потребности, комфортные условия для жизни и развития, где есть место свежим идеям, инициативам и проектам экономики будущего, где работает удобный, экологически чистый общественный транспорт. Нужно не забывать и, безусловно, не должны быть забыты такие города, как Тында, Северобайкальск, которые имеют важнейшее значение для работы и развития БАМа.
Подчеркну, реализовать такую программу необходимо в тесном диалоге с жителями, откликаясь на их запросы. Конечно, здесь нужно эффективно использовать те инструменты и механизмы, которые мы запустили в последнее время. Имею в виду инфраструктурные бюджетные кредиты, субсидируемые облигации института «ДОМ.РФ» и средства Фонда национального благосостояния.
Кроме того, нужно активно использовать возможности программы по обновлению общественного транспорта, а также механизм дальневосточной концессии, когда городская инфраструктура, в том числе коммунальная, создаётся за счёт частных инвесторов, а государство берёт на себя долгосрочные обязательства по возмещению этих инвестиций.
Программы развития и мастер-планы для каждого города нужно подготовить в течение ближайших двух лет. Первые из них предлагаю рассмотреть и утвердить уже на следующем Восточном экономическом форуме и приступить к их реализации.
Уважаемые коллеги!
Развитие Дальнего Востока – это уникальная задача по своей сложности, масштабу и значению и в то же время это одно из самых перспективных направлений работы. Для крупных, глобальных компаний, среднего бизнеса, начинающих предпринимателей – для всех это вызов и очень интересная работа. Для молодых специалистов и опытных профессионалов тем более.
Хочу вновь повторить: опережающее развитие Дальнего Востока – наш долгосрочный и абсолютный приоритет, это общая ответственность и работа Правительства, регионов, всех уровней власти, наших крупнейших компаний как с госучастием, так и частных.
Дальний Восток – это регион с особым географическим положением, климатом, природой. Здесь в чести мужество и выносливость, и у дальневосточников особый характер и сила духа, я об этом в самом начале нашей встречи уже сказал, умение ставить высокие цели и достигать их. Все наши усилия направлены на то, чтобы создать на Дальнем Востоке России современные, комфортные условия для жизни людей, чтобы росли их доходы, повышалось благосостояние семей дальневосточников. Я уверен, этих результатов мы обязательно вместе добьёмся. И конечно, очень рассчитываю на вашу активную работу и желаю вам успехов.
Благодарю Вас за внимание.
С.Брилёв: Владимир Владимирович, Вы знаете, много уточняющих вопросов, которые я оставлю на время дискуссии, но один задам уже сейчас. Этим утром, здесь, на форуме, был бизнес-диалог «Россия–Япония». Приятно было слышать подтверждение очень многих планов.
Вы сейчас заговорили о Курилах. На этой сцене тоже о них был разговор два года назад и три года назад.
Я так понял, что в рамках этой новой таможенной свободы, экономической свободы японцы – это одни из иностранных участников. Но японцам всегда хочется больше. Они же не раз и не два увязывали принадлежность российских южных Курил с мирным договором.
С момента предыдущего Восточного экономического форума произошёл референдум по Конституции, и в российской Конституции теперь есть новое положение о том, что территория страны неделима. Соответственно, южные Курилы навечно часть Российской Федерации. Это не меняет вообще переговоры с японцами?
В.Путин: Это не меняет нашего подхода с точки зрения заинтересованности в заключении мирного договора. Мы считаем, что отсутствие такого документа в наших отношениях – это нонсенс. Тем более что и Россия, и Япония заинтересованы в полной, абсолютной нормализации наших отношений, имея в виду наш взаимный стратегический интерес к развитию сотрудничества.
Мы всегда говорили о том, что нужно уважать результаты, закреплённые в международных документах, результаты Второй мировой войны. Мы никогда не отказывались от диалога по мирному договору. Мы договорились с прежним Премьер-министром о том, что готовы выстроить эту работу на основе известных документов 50-х годов, но наши японские партнёры постоянно меняли свою позицию. Я уже об этом много раз говорил, но повторю ещё раз: сначала договорились о том, что будем решать на базе известного документа – я уже упомянул об этом, декларации 1958 года, по-моему. Больше того, и советский Верховный Совет, и парламент Японии ратифицировали этот документ, потом японская сторона отказалась от его исполнения, потом нас попросили вернуться, и мы договорились о том, что на базе этого договора будем строить дальнейшую нашу работу; потом японская сторона усугубила свои требования.
В общем, это процесс как бы бесконечный, но, конечно, мы должны учитывать имеющиеся реалии. Одна из них заключается в том, что при разговорах о мирном договоре мы должны обеспечить мирное будущее, а это значит, что мы должны быть гарантированы от неожиданностей, связанных с возможным размещением американских вооружённых сил и тем более ракетных ударных систем вблизи наших границ. Эти вопросы поставлены перед японской стороной. Ответов мы пока не получили. Поэтому я считаю, что в этом смысле мяч на стороне наших партнёров.
Но о работе на этих территориях мы договаривались неоднократно, в том числе это касается реализации предложений японской стороны. Мы считали своим долгом выстроить соответствующую работу и создать необходимые условия для экономической и хозяйственной деятельности. Предложения, изложенные мной, не предложения, собственно говоря, а наши планы, изложенные сейчас в моём выступлении, как раз являются реализацией этих совместных договорённостей.
С.Брилёв: Это совместная хозяйственно-экономическая деятельность, а так в принципе прошлогодние поправки к Конституции России аннулируют декларацию 50-х годов, да?
В.Путин: Надо посмотреть внимательно на эту декларацию, надо посмотреть внимательно на то, что заложено в Конституции, и сделать соответствующие выводы.
С.Брилёв: Спасибо, Владимир Владимирович.
Продолжим сейчас часть, связанную с выступлением высоких гостей этой сессии.
Касым-Жомарт Кемелевич Токаев, Президент Республики Казахстан, передаю Вам слово.
К.-Ж.Токаев: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые участники форума!
Прежде всего хотел бы выразить искреннюю признательность Президенту России за приглашение выступить на столь представительном Восточном экономическом форуме. Данный форум по праву стал авторитетной международной диалоговой площадкой по наиболее актуальным проблемам экономического сотрудничества. Содержательное выступление Владимира Владимировича Путина убедительно доказывает это. Дальний Восток, обладающий уникальным потенциалом, был объявлен Президентом России национальным приоритетом на весь XXI век.
Для меня лично Дальний Восток вовсе не является чужим: в начале 80-х годов, по молодости лет, я неделями, месяцами проживал в Благовещенске, Хабаровске, участвуя в пограничных переговорах с Китаем.
Для Казахстана этот регион имеет большое значение как стратегический партнёр, поскольку географически соединяет Евразию с динамично развивающимся Азиатско-Тихоокеанским регионом. В странах АТР проживает свыше половины населения мира, сосредоточено более трети мирового валового внутреннего продукта. Я разделяю мнение, что Азиатско-Тихоокеанский регион уже стал мировым центром экономической активности.
Казахстан, как крупнейшая экономика Центральной Азии, планирует усилить своё присутствие в данном регионе. И такой подход отражает суть отношений нашей страны с партнёрами в Азии. Опорным элементом евразийской стратегии Казахстана стало всестороннее сотрудничество с Российской Федерацией – нашим стратегическим партнёром, союзником, великой евразийской державой. И другие страны мегарегиона являются для нас важными инвестиционными и торговыми партнёрами. В прошлом году из стран АТР, не учитывая страны Северной и Южной Америки, в Казахстан было привлечено 3,2 миллиарда долларов прямых иностранных инвестиций, при этом на три страны – Российскую Федерацию, Китай, Республику Корея – приходится более 80 процентов от этой суммы.
Но останавливаться, конечно же, на достигнутом нельзя, поэтому хотел бы выделить несколько направлений, по которым можно было бы усилить работу.
Первое – это усиление экономической связанности в регионе. Для этого важно ускорить строительство эффективной транспортной инфраструктуры. Казахстан стал важным транзитным узлом. Даже в прошлом, кризисном, году транзит грузов через нашу страну вырос на 17 процентов. Это результат реализации масштабного плана развития инфраструктуры. Мы начали этот проект более 10 лет назад и выделили более 30 миллиардов долларов на его реализацию. Это позволило помимо прочего открыть пять новых железнодорожных и шесть автомобильных маршрутов, соединяющих Азию и Европу. Кроме того, был модернизирован порт Актау и построен новый порт Курык на Каспии.
Важно отметить эффективное сопряжение наших национальных планов с деятельностью Евразийского экономического союза, с одной стороны, и глобальной инициативы Китая «Пояс и путь», с другой стороны. Достигнут своего рода синергетический эффект в развитии континентальных транспортных систем. Создан самый быстрый транзитный маршрут для доставки грузов из Азии в Европу. Сегодня грузы идут уже не только из Китая в Европу, растёт грузопоток и в обратном направлении.
Казахстанский транзит доказал свою экономическую привлекательность и надёжность. Поэтому мы продолжим совершенствование инфраструктуры, в частности начинаем строительство новой железнодорожной ветки Достык–Мойынты для расширения транзита из Китая. Общий объём инвестиций составит более двух миллиардов долларов.
Весьма перспективными выглядят различные проекты по созданию дополнительных транспортных коридоров в Евразийском регионе. Диверсификация транзитных маршрутов стала реальностью. Объём торговли по линии Восток–Запад–Восток постепенно увеличивается, и, что важно, эта тенденция довольно устойчивая. Следует иметь в виду, что континентальные транзитные маршруты конкурируют не только между собой, но и с морскими маршрутами. Поэтому, на мой взгляд, странам Евразийского региона следовало бы усилить координацию в этой сфере. Это позволит более рационально использовать ресурсы каждой из стран. Таким механизмом взаимодействия могли бы стать регулярные рабочие встречи глав транспортных ведомств.
Второе. Я разделяю идею Восточного экономического форума о создании новых форм сотрудничества для раскрытия потенциала региона. В наших общих интересах найти новые точки роста, которые привлекут инвестиции, создадут рабочие места, обеспечат устойчивый рост в будущем.
Примеров успешного сотрудничества немало. Например, на Чукотке казахстанской компанией KAZ Minerals реализуется проект по строительству Баимского ГОКа. Баимское месторождение – одно из крупнейших в мире. Этот проект стал возможным благодаря применению самых передовых технологий, которые позволили ввести в экономический оборот месторождения, считавшиеся ранее нерентабельными. В этой связи я хотел бы выразить благодарность Вам, Владимир Владимирович, вашему Правительству за оказанное содействие.
Сегодня на полях форума был подписан меморандум между Правительством Республики Казахстан и «Сбером» по созданию платформы цифрового правительства. Это качественный прорыв в стратегическом партнёрстве двух стран. И я думаю, что это наглядный пример взаимного доверия между Казахстаном и Россией.
Ещё одним примером успешной кооперации является совместное производство вакцины «Спутник V» в Караганде.
Плодотворная работа ведётся на площадке Международного финансового центра «Астана», более 50 российских компаний являются участниками центра.
Продолжается успешное сотрудничество в области космоса, реализуется совместный проект по комплексу «Байтерек». Ведётся работа в области дистанционного зондирования Земли и проектов модернизации «Гагаринского старта».
Между нашими странами сложился высокий уровень взаимодействия и в нефтегазовой сфере. В дополнение к уже существующим проектам в текущем году подписаны соглашения с российскими компаниями «Татнефть» и «Лукойл».
Новый вектор сотрудничества – строительство солнечных электростанций. Российская группа компаний «Хевел» реализовала в Казахстане семь проектов суммарной мощностью 240 мегаватт. В этом году дан старт строительству завода по производству шин, совместному производству автомобилей «Лада», подписан ряд ключевых документов по реализации новых инвестиционных проектов на территории нашей страны с «АвтоВАЗ» и «КамАЗ».
Отдельно хотел бы отметить такой полезный формат кооперации с Российской Федерацией, как Форум межрегионального сотрудничества. Следующее заседание форума состоится в этом году в Казахстане. Рассчитываем на активное участие представителей власти и бизнеса Дальнего Востока в этом важном мероприятии.
Стратегическим партнёром Казахстана является и Китайская Народная Республика. На стадии реализации находятся более 50 совместных проектов на общую сумму 24,5 миллиарда долларов. За последние пять лет реализовано 19 процентов с общим объёмом инвестиций 4,3 миллиарда долларов. До конца года запланирован запуск ещё четырёх проектов.
С участием китайских компаний в Казахстане реализуются проекты в области возобновляемых источников энергии на 700 миллионов долларов. Растёт товарооборот сельскохозяйственной и пищевой продукции. За последние четыре года он вырос в 1,7 раза.
Важным региональным партнёром Казахстана является также Республика Корея, которую я недавно посетил с государственным визитом. В Казахстане успешно работает порядка 550 предприятий с участием ведущих корейских корпораций. В стадии разработки находится ещё 16 перспективных инвестиционных проектов на сумму более 1,5 миллиарда долларов в сферах автомобилестроения, жилищного строительства, металлургии и сельского хозяйства.
В целом привлечение иностранных инвестиций – это безусловный приоритет экономической политики нашего государства. В Казахстан привлечено более 365 миллиардов долларов прямых иностранных инвестиций. Даже в прошлом, кризисном, году чистый приток инвестиций в Казахстан вырос на 35 процентов.
В прошлом году был введён новый специальный инструмент – стратегическое инвестиционное соглашение. В рамках соглашения Правительство может подобрать оптимальный индивидуализированный набор льгот и преференций для ключевых проектов. И что важно, для долгосрочных инвестиций таким проектам предоставляется правовая и фискальная стабильность.
Третье – укрепление торгового сотрудничества со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. Товарооборот Казахстана с ними, исключая страны Северной и Южной Америки, в прошлом году превысил 43 миллиарда долларов. При этом 94 процента из них пришлось на Россию, Китай и Корею. Считаю, что у нас имеется большой потенциал для дальнейшего развития торговли и расширения её географии.
Здесь следует отметить роль Евразийского экономического союза, который обещает стать ключевым игроком в мировом торгово-экономическом сообществе. В рамках союза у нас уже имеется зона свободной торговли с Вьетнамом, планируется запуск зоны свободной торговли товарами и услугами с Сингапуром, изучается возможность создания зоны свободной торговли с Индонезией. В рамках соглашения между Евразийским союзом и Китаем страны-партнёры работают над расширением отраслевой повестки сотрудничества и устранением препятствий в торговле. Активно ведётся работа по укреплению сотрудничества с Республикой Корея.
Четвёртое. Пандемия помимо прочего обнажила серьёзные изъяны в глобальной продовольственной безопасности. По данным Организации Объединённых Наций, цены на продовольствие выросли более чем на 30 процентов. Это привело к тому, что в мире недоедает уже практически каждый десятый человек, более половины из них проживают именно в Азии. Нужны совместные усилия для обеспечения нуждающихся качественными и недорогими продуктами питания. Здесь высока роль ведущих сельскохозяйственных стран мира.
Казахстан тоже мог бы внести существенный вклад в общее дело. Объём аграрного производства в нашей стране превышает 15 миллиардов долларов, свыше 20 процентов продукции поставляется на внешние рынки, увеличивается число крупнейших мировых брендов, работающих на нашем рынке. В течение ближайших пяти лет мы планируем увеличить в два раза экспорт сельхозпродукции, почти до семи миллиардов долларов. Из них 70 процентов составит переработанная продукция. Профильные ведомства Казахстана и России могли бы рассмотреть возможность координации усилий с целью вывода сельхозпродукции на рынки третьих стран.
Казахстан работает с Китаем по вопросу расширения номенклатуры продовольственной и сельхозпродукции для экспорта в КНР. Долгосрочное сотрудничество в области поставок продукции может стать по аналогии с транзитно-транспортной сферой ещё одним примером успешной региональной кооперации.
Пятое. Одна из главных, актуальных тем форума – это переход на низкоуглеродное развитие. Во всём мире предпринимаются конкретные шаги в этом направлении: Европейский союз готовится ввести трансграничный углеродный налог, глобальные корпорации и фонды перераспределяют свои портфели в пользу «зелёных» активов, сокращаются инвестиции в угольную промышленность, уменьшается финансирование нефтегазового сектора. Эти меры создают риски для экономик наших стран, возможно, они приведут к дефициту ресурсов, инфляции, снижению уровня жизни. Считаю, что к данному вопросу следует подойти максимально прагматично и по возможности скоординированно. Каждой стране предстоит пережить сложную по своему содержанию трансформацию технологического и экономического уклада. И это, конечно, вызов национальным экономикам, но на региональном и тем более глобальном уровне выиграть можно только сообща.
Казахстан объявил о намерении перейти к углеродной нейтральности к 2060 году, разрабатывается соответствующая концепция. Последовательно наращивается доля возобновляемых источников энергии в энергобалансе, сейчас это три процента, а к 2030 году данный показатель будет доведён до 15 процентов. Переход к «зелёному» росту – это веление времени, и, по сути, этот переход неизбежен.
В недавнем Послании народу Казахстана я поставил задачу всесторонне изучить возможность создания в Казахстане атомной энергетики. При этом важно в должной мере учесть насущные потребности государства, естественно, включая граждан и бизнес. Я сам считаю, что пришло время предметно рассмотреть данный вопрос, поскольку Казахстану нужна атомная станция.
Учитывая, что на страны АТР приходится более 60 процентов мирового производства энергии, можно предположить, что перед этими странами стоят аналогичные задачи перехода к «зелёной» энергетике. Здесь особое значение приобретает взаимодействие государств по актуальным проблемам углеродной нейтральности.
И в заключение я хотел бы сказать, что, к сожалению, несмотря на существенный прогресс в технологиях и качестве жизни, мир стал гораздо более уязвимым в плане безопасности. Действующие международные механизмы, призванные обеспечить консенсус, не справляются со своими задачами как на глобальном, так и региональном уровне.
Казахстан придерживается принципа: Евразия – это наш общий дом. Мы готовы к продолжению конструктивного сотрудничества во всех сферах. Государства нашего уникального континента могли бы стать сплочённым сообществом, объединённым идеей совместного созидания будущего путём взаимовыгодной торговли и экономического сотрудничества. Такой подход, безусловно, придаст мощный импульс развитию региональной и глобальной кооперации, сформирует новые точки роста в экономике.
Благодарю вас за внимание.
С.Брилёв: Касым-Жомарт Кемелевич, во-первых, позвольте мне, я решусь взять на себя такую ответственность, поблагодарить Вас от всех русских и русскоязычных людей за Ваше выступление на русском языке. Это подтверждает тезис из Вашего недавнего Послания казахстанской нации о том, что русский язык был, есть и будет использоваться. Спасибо большое.
Во-вторых, хочу Вам сказать, что внимательно смотрел за реакцией на Ваше выступление в зале. Не всякую реакцию сейчас разгадаешь, потому что часть людей всё-таки дисциплинированно носит маски, но уверяю Вас, что глава «Росатома» Лихачёв очень широко улыбался во время соответствующих слов об атомной промышленности.
В-третьих, позвольте через Вас всё-таки коснуться ещё одной темы, которая неизбежно у нас будет отдельным блоком потом, но хотел бы обозначить. Не в Послании, но недавно Вы сказали несколько загадочную фразу про Афганистан. Вы сказали, что он не представляет из себя угрозы – насколько я понимаю, речь идёт о физической угрозе перехода талибов через речку и похода дальше на север, – но представляет из себя риски. Вы человек, за плечами которого многие десятилетия работы в дипломатии, поэтому Вы сформулировали максимально дипломатично. Мог бы я Вас попросить сейчас чуть расшифровать Вашу мысль? Что же всё-таки Вы имеете в виду под угрозами и рисками со стороны Афганистана?
К.-Ж.Токаев: На мой взгляд, угрозы и риски, исходящие из этой многострадальной страны, очевидны. С уходом американцев там осталось огромное количество вооружения, причём самого современного, на сумму более 85 миллиардов долларов. Сохраняются угрозы исхода беженцев. Отрадно, что по этим очень чувствительным вопросам мы придерживаемся единой линии вместе с Российской Федерацией и государствами – участниками Организации Договора о коллективной безопасности. Недавно состоялось совещание, или саммит, Организации Договора о коллективной безопасности по инициативе Президента России. Мы предметно, содержательно обсудили все вопросы, которые касаются Афганистана, и приняли решение занять консолидированную позицию в отношении тех рисков, которые исходят из этой страны.
Естественно, мы исходим из того, что нужно судить по делам, а не по словам, поэтому внимательно наблюдаем за развитием ситуации в Афганистане, за политикой пришедших к власти талибов. И естественно, наши пожелания сводятся к тому, чтобы в этой многострадальной стране установился прочный мир.
Благодарю.
С.Брилёв: Давайте зарезервирую за собой право вернуться к этому, мы отдельно про это поговорим.
А сейчас слово предоставляется Президенту Монголии. Прошу.
У.Хурэлсух (как переведено): Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемый Касым-Жомарт Кемелевич! Уважаемые участники форума, дамы и господа!
Рад приветствовать вас сегодня.
Прежде всего хочу выразить благодарность Президенту Российской Федерации за приглашение участвовать в Восточном экономическом форуме.
Восточный международный экономический форум проводится уже в шестой раз начиная с 2015 года, а Монголия уже четвёртый раз подряд участвует в нём на уровне главы государства. Это является не только доказательством того, что Монголия уделяет большое внимание данному форуму, но и выражением нашего искреннего желания и в дальнейшем плодотворно и взаимовыгодно сотрудничать со странами региона.
Из года в год растёт количество участников Восточного экономического форума, который стал площадкой обмена мнениями видных представителей не только экономики и бизнеса, но и политических, социальных и научных кругов по широкому кругу вопросов, таких как мировое развитие, геополитическая стабильность и гуманитарная проблематика. Форум стал авторитетным механизмом диалога в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Уверен, что его результаты будут в дальнейшем только приумножаться.
Сегодняшний форум, который проводится под тематикой «Новые возможности Дальнего Востока в изменившемся мире», имеет свою особенность, поскольку он проводится в непростое время пандемии и в период всеобщего поиска новых решений по быстрому преодолению социально-экономических трудностей, которые стали её последствием. В этой связи мы надеемся, что данный форум будет играть важную роль в открытии новых возможностей по преодолению кризиса и последствий пандемии в Дальневосточном и Азиатско-Тихоокеанском регионах, в активизации сотрудничества в экономических и других сферах на региональном уровне, а также содействовать началу крупных и взаимовыгодных проектов и программ.
В деле борьбы с пандемией и сокращения её масштабов ключевую роль играет массовая вакцинация граждан. В связи с этим хотел бы выразить глубокую благодарность странам, которые разрабатывают, производят и поставляют вакцины против вируса COVID-19, в том числе тем странам и международным организациям, которые оказывают помощь нашей стране в трудные времена.
Пользуясь этой возможностью, от имени монгольского народа выражаю искреннюю благодарность правительствам Российской Федерации, Китайской Народной Республики, Республики Индия, которые поставили в нашу страну вакцины собственного производства в самые трудные дни пандемии, а также Правительство Японии за финансовую поддержку.
Всемирное и региональное сотрудничество в борьбе с пандемией, равное и справедливое распределение вакцин, безвозмездная поставка вакцин наименее развитым странам, обмен опытом по борьбе с пандемией – всё это может быть единственным выходом для преодоления пандемии в кратчайшие сроки.
Искренне поздравляю Правительство и народ Японии, а также волонтёров за успешную организацию XXXII летних Олимпийских игр в нынешние трудные времена. В Играх участвовали более 11 тысяч спортсменов из 206 стран мира, и это стало большим опытом организации масштабного мероприятия в трудных эпидемиологических условиях.
Приятно отметить, что в этом году мы отмечаем 100-летие установления дипломатических отношений между Монголией и Россией. Наше всестороннее сотрудничество, которое прошло богатый исторический опыт, будет и в дальнейшем обогащаться и укрепляться содержанием всеобъемлющего стратегического партнёрства и внесёт свой вклад в устойчивое региональное развитие.
Приоритетным направлением внешней политики нашего государства является стабильное развитие дружественных отношений и сотрудничества с нашими двумя вечными соседями – Россией и Китаем. Важно отметить, что наше партнёрство, основанное на дружбе и взаимопонимании народов, развивается и расширяется во всех направлениях, несмотря на непростую ситуацию с пандемией COVID-19.
Монголия с самого начала поддерживала российскую инициативу «Большое евразийское партнёрство» и китайскую инициативу «Один пояс, один путь» и намерена в рамках данных начинаний особенно участвовать в инфраструктурных проектах нашего региона, а также в программах «зелёного» развития и восстановления экологии.
В целях восстановления экономики наша страна будет опираться на долгосрочную программу развития под названием «Видение-2050», утверждённую в прошлом году парламентом страны. И в качестве приоритетных направлений развития были определены такие области, как горнорудная, перерабатывающая и пищевая промышленность, сельское хозяйство, энергетика, туризм, малое и среднее предпринимательство, транспорт и логистика, креативное производство и информационные технологии. Мы будем рады сотрудничать с Дальневосточным регионом и со странами АТР в данных направлениях.
Дамы и господа!
Монголия – это страна с уникальным географическим расположением, которая граничит только с двумя крупными странами: Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой. Торгово-экономический сектор Монголии увязан с двумя нашими соседями на севере и на юге, и мы придаём особое значение экономическим отношениям и сотрудничеству с этими двумя странами.
Монголия – одна из 32 стран мира, не имеющих выхода к морю. В связи с этим, используя преимущество своего географического положения, соединяющего Азию и Европу, мы стремимся стать транспортным, торговым и сервисным узлом, так называемой транзитной Монголией.
Монголия, как и весь остальной мир, столкнулась со значительными торгово-экономическими трудностями из-за пандемии COVID-19, тем не менее по состоянию на первое полугодие наблюдается тенденция к постепенному восстановлению экономики.
До пандемии, с 2017 по 2019 год, валовой внутренний продукт Монголии увеличивался в среднем на шесть процентов. Кроме того, в течение этого периода внешняя торговля была с профицитом один-два миллиарда долларов США. Объёмы прямых иностранных инвестиций были стабильны – на уровне двух-трёх миллиардов долларов. Значительно улучшилось управление долгом, повысился кредитный рейтинг, объём валютных резервов увеличился до должного уровня, стабилизировался курс валют, а также обеспечены благоприятные условия для сохранения инфляции на целевом уровне.
В 2020 и 2021 годах, когда мировая экономическая активность замедлилась из-за пандемии, экономика Монголии тоже столкнулась с большими вызовами. Для того чтобы преодолеть эти трудности, была проведена антициклическая бюджетная фискальная политика, принята программа поддержки экономики, направленная на противодействие кризису.
Также мы активно сотрудничаем с другими странами мира, иностранными и внутренними инвесторами, предпринимателями и транснациональными корпорациями. В частности, в дополнение к горнодобывающей промышленности, которая является нашим главным сектором экономики, оказываем поддержку экспортно ориентированным предприятиям, крупным проектам сельского хозяйства, энергетики, природного газа, также идёт строительство нефтеперерабатывающего завода.
Дальневосточный регион богат природными ресурсами и становится важным экономическим и торговым центром Восточной Азии. Предприниматели и инвесторы многих стран мира интересуются этим регионом и инвестируют в него.
Наша страна открыла своё торговое представительство во Владивостоке для изучения возможности сотрудничества в этом регионе и расширения экономической деятельности. И мы надеемся, что это внесёт важный вклад в наше дальнейшее торгово-экономическое сотрудничество. Деятельность торгового представительства направлена на расширение торгово-экономических связей Монголии с Дальневосточным регионом, осуществление экспорта наших товаров морскими путями на рынки Восточной и Юго-Восточной Азии, импорт их товаров, а также привлечение инвестиций и проведение региональных маркетинговых исследований.
Монголия всегда уделяла внимание расширению сотрудничества с Евразийским экономическим союзом. В данный момент мы изучаем возможность заключения соглашения о свободной торговле с Евразийским экономическим союзом. Мы считаем, что такое соглашение может сыграть важную роль в снижении торговых барьеров во внешней торговле и обеспечит наше участие в региональных экономических интеграционных процессах.
Хочу упомянуть также о трёхсторонней программе России, Монголии и Китая по созданию экономического коридора в свете экономического сотрудничества в Дальневосточном регионе. В рамках данной программы мы активно работаем с нашими соседями по реализации таких больших проектов, как обновление железнодорожного и автодорожного коридора, строительство новых дорог и железнодорожных линий, строительство газопровода из России в Китай через территорию Монголии. В частности, идёт активная работа по разработке технико-экономической оценки проекта строительства газопровода через территорию Монголии, и это станет крупнейшим созидательным проектом Дальневосточного региона. Самые короткие автомобильные и железнодорожные пути, соединяющие Азию и Европу, проходят через Монголию. Поэтому в условиях увеличения объёма торговли между Россией и Китаем, между Азией и Европой создание торговой транспортно-логистической сети, а также транспортного потока, используя удобное географическое положение Монголии, положительно повлияет на региональное сотрудничество.
Монголия проводит последовательно открытую политику для облегчения условий торговли и транспортировки, выхода к морю и развития транзитных перевозок. В рамках данной политики начаты масштабные инфраструктурные проекты, такие как строительство новой железнодорожной сети, расширение автодорожной сети, строительство нового международного аэропорта и создание нового регионального транспортно-логистического центра.
В дальнейшем необходимо ускорить работы по экономически целесообразным стратегическим проектам, таким как обновление Центрального железнодорожного коридора, который включён в программу создания экономического коридора между Монголией, Россией и Китаем, строительство Восточного железнодорожного коридора, соединяющего Забайкальский край и Китай через восточную часть Монголии, строительство Западного железнодорожного коридора, соединяющего Республику Тыва и Китай через западную часть Монголии, а также строительство скоростной автомагистрали, соединяющей наши три страны.
Монголия открыта для сотрудничества с вами, для реализации этих региональных и национальных высокорентабельных и имеющих большой потенциал проектов развития.
Дамы и господа!
Необходимо уделить большое внимание вопросам экологии и окружающей среды и принять серьёзные меры, так как усиливается деградация окружающей среды, чаще случаются экстремальные погодные явления, что может нанести значительный ущерб устойчивому экономическому развитию государств и среды обитания самого человечества. Дым от лесных пожаров в Якутии дошёл до столицы Монголии Улан-Батора и даже распространился до Северного Ледовитого океана. А песчаные бури, которые случились в Монголии, дошли не то что до Китая, Японии и Кореи, но и пространства Тихого океана.
Думаю, что вы согласитесь с тем, что для нас, как соседей по региону, важно сотрудничать на нашем региональном уровне, проводить совместные проекты и программы по защите от стихийных бедствий, сохранению природного баланса и борьбе против климатических изменений.
Для обеспечения потребности стран Северо-Восточной Азии в электроэнергии и увеличении доли выработки электроэнергии от возобновляемых источников важно развитие трансграничных энергетических узлов подключения в рамках региона. Монголия ставит перед собой цель не только полностью обеспечить внутренние потребности в электроэнергии, но и стать страной-экспортёром, и в рамках этой политики выступает с инициативой сотрудничества со странами региона в осуществлении проектов использования возобновляемых энергетических потенциалов региона пустыни Гоби, а также реализации проектов строительства ГЭС в нашей стране.
Такие явления, как миграционные процессы среди населения, изменение климата, разрушение экологического баланса, мутация микроорганизмов, приводят к увеличению рисков передачи заболеваний от животных к людям, возникновению новых и вспышке старых заболеваний. В эти времена, когда всё больше растут риски трансграничного распространения инфекционных заболеваний, в рамках деятельности по расширению регионального сотрудничества прежде всего, необходимо усовершенствовать механизмы обмена информацией и опытом, что в свою очередь будет иметь важное значение для укрепления наших возможностей по противодействию возникновению пандемии в будущем.
Укрепление системы здравоохранения создаст возможности для обеспечения экономического роста и оборота. В связи с этим прошу вас, уважаемые организаторы и участники форума, обратите внимание на наше предложение: в ходе будущих мероприятий проводить дискуссии по вопросам биологической безопасности и сотрудничества между странами региона в области борьбы с пандемией.
Уважаемые дамы и господа!
Желаю успехов и всего самого хорошего всем участникам Восточного экономического форума, который ежегодно предоставляет замечательную возможность обменяться мнениями по вопросам развития стран АТР, об их проблемах и об их сотрудничестве. Мы услышали здесь много новых интересных деловых идей и постарались донести до вас также и своё мнение.
Выражаю благодарность российской стороне за организацию форума и Президенту России Владимиру Владимировичу за приглашение участвовать в нём.
Спасибо за внимание.
С.Брилёв: Господин Хурэлсух, спасибо большое.
Скоро будет осуществлён проект «Газпрома». Я так думаю, наверное, даже из космоса будет виден новый трансмонгольский газопровод. Пока же, когда летишь из прекрасного, очень современного города Улан-Батор в любую сторону, под тобой бескрайняя степь и расходящиеся в разные стороны по степи огромные тропы, по которым ходят кочевники. Как вы сейчас проводили вакцинацию? Вы рейды проводили в степи? Или люди сами приходили вакцинироваться? Вообще, монголы вакцинируются?
У.Хурэлсух: Вакцинация очень успешно проводится в нашей стране. Минздрав нашей страны зарегистрировал семь вакцин, которые можно использовать в экстренных случаях. Эффективность вакцин и значимость вакцинации очень хорошо понимается нашим народом, и наш народ очень активно идёт на вакцинацию.
С февраля 2021 года началась кампания по вакцинации. Сегодня около 90 процентов целевой группы населения, или, иными словами, 68 процентов населения, провакцинировались. Очень эффективно, получили хорошие результаты.
Около двух процентов – статистические данные — тех, кто получил вакцину, заболевают, что показывает высокую эффективность тех вакцин, которые используются в нашей стране. В нашей стране иммунизация идёт вакциной китайского производства Vero Cell, AstraZeneca, «Спутник V» и компании Pfizer. Они тоже показывают очень хорошие результаты. В дальнейшем по рекомендации ВОЗ мы будем исследовать вопрос о вакцинации детей с трёхлетнего возраста до 17 лет.
Самым трудным вопросом является повышение доверия граждан к процессу вакцинации. Это общая проблема не только в нашей стране, но и граждан всего мира. Поэтому мы должны проводить работу по признанию вакцины на международном уровне.
С.Брилёв: 90 процентов вакцинация! Вообще, как будто сейчас все разделились на две лиги: страны, которые сами производят вакцины и где ещё надо убеждать людей, и те, где не производят вакцины, где только дайте вакцинироваться.
Владимир Владимирович, это случайный разговор, что называется. У меня очень странный и крутой маршрут получился сейчас в сторону Владивостока. Я не сказать по пути, но прямо перед Владивостоком, за несколько недель, был в такой латиноамериканской стране, как Уругвай. Мы там фильм снимали, там главный континентальный карантин жёлтой лихорадки, если такие исторические параллели провести. Тоже не производят, тоже все выстраиваются в очередь вакцинироваться. Но, кстати сказать, по-моему, чуть ли не единственная страна в мире, где сейчас ты считаешься вакцинированным, я на своём опыте знаю, если ты вакцинирован вакциной, легальной в стране твоего постоянного проживания. То есть вообще нет политизации этой темы. Вакцинировался «Спутником» в России, в России живёшь – добро пожаловать. И так далее. Это тоже, может быть, тема, к которой мы чуть-чуть попозже подойдём.
Сейчас же я хотел предоставить слово руководителю страны, где производится своя вакцина, где вакцинировали уже 883 миллиона человек. Понятно, что речь идёт о Китайской Народной Республике. Но также, перед тем как предоставить слово Председателю Си Цзиньпину, хотел бы обратить ваше внимание на новость последних 24 часов, когда Китай заявил, что, несмотря на пандемию, вернее, справившись в значительной степени с пандемией, он открывает теперь ещё и Пекинскую фондовую биржу в добавление к тому, что уже есть в Шанхае и в Гонконге, с чем китайцев можно только поздравить.
Давайте послушаем, какое видеообращение подготовил для нынешнего Восточного экономического форума Председатель КНР Си Цзиньпин.
Си Цзиньпин (как переведено): Уважаемый Президент Путин! Дамы и господа, друзья!
Благодарю Президента Путина за любезное приглашение. Очень рад спустя три года вновь принять участие в Восточном экономическом форуме. Сегодня – день победы в антияпонской войне и 76-я годовщина окончания Второй мировой войны.
25 августа мы с Президентом Путиным провели телефонный разговор. В его ходе была высказана необходимость сохранения твёрдой приверженности международного сообщества итогам Второй мировой войны, защиты исторической правды и важность извлечения уроков из прошлого во имя будущего.
В июне этого года мы в формате видеоконференции с Владимиром Владимировичем вместе объявили о продлении Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между КНР и РФ. Достигли новых договорённостей по ряду важнейших вопросов, в том числе по укреплению российско-китайского стратегического взаимодействия и всестороннего практического сотрудничества.
Китайско-российские отношения всеобъемлющего партнёрства и стратегического взаимодействия в новую эпоху демонстрируют мощную динамику и огромный потенциал.
На сегодняшний день международная обстановка претерпевает глубокие перемены. Ситуация с коронавирусом далеко ещё не стабилизировалась, и довольно вяло восстанавливается мировая экономика.
Региональное сотрудничество в Северо-Восточной Азии стоит перед лицом серьёзных вызовов и в то же время уникальных возможностей. Следует исходить из тенденций развития как в регионе, так и во всём мире прилагать консолидированные усилия ради всеобщего развития в этот сложный период.
Мы должны поддерживать усилия друг друга в борьбе с пандемией, наращивать сотрудничество по разработке и производству вакцин в качестве глобального общественного блага, решительно бороться с попытками политизировать тему вакцин и вопрос происхождения коронавируса и совместными усилиями стараться создать общество здравоохранения для всего человечества.
Мы должны постоянно наращивать усилия по взаимовыгодному сотрудничеству, в том числе по сопряжению инициатив «Один пояс, один путь» и ЕАЭС. Мы должны поддерживать инновационное развитие цифровой экономики, совместно реагировать на глобальные изменения климата, способствовать социально-экономическому развитию региона.
Мы должны объединять усилия в поддержании мира и стабильности в регионе, преодолевать разногласия и укреплять взаимопонимание путём диалога и консультаций, претворять в жизнь концепцию всеобщей, комплексной, совместной и устойчивой безопасности в интересах построения общего дома, где воцарится гармония и спокойствие.
Этот год в Китае проходит под знаком 100-летнего юбилея со дня основания Китайской коммунистической партии. В нашей стране мы начали новый подход к полному построению модернизированного социалистического государства. Мы готовы вместе со всеми партнёрами в духе истинного мультилатерализма, взаимодоверия, дружбы и взаимовыгодного сотрудничества уверенно двигаться к цели создания Сообщества единой судьбы.
Благодарю за внимание.
С.Брилёв: Очень ёмкое выступление Председателя КНР, благодаря которому мы продолжаем накапливать темы для нашей дискуссии.
Он упомянул слово «безопасность» вслед за Президентом Казахстана. Предлагаю не торопиться с этой темой, потому что наверняка мы услышим её и из уст других выступающих, которые ещё только предстоят.
Но сейчас я хотел напомнить о событиях буквально последней недели, когда был опубликован коллективный доклад спецслужб США, которые сказали, что нет у них доказательств того, что коронавирус произошёл из китайской ли лаборатории, с китайского ли рынка в Ухане или от инопланетян — есть, кстати, и такая версия на самом деле. Владимир Владимирович, а вот Вам вообще важно, откуда этот вирус пришёл?
В.Путин: Всегда нужно понимать причины того или иного явления, истоки, это правильно, только неправильно – политизировать всё это.
С.Брилёв: То, о чём и говорил Ваш китайский коллега.
В.Путин: Да, конечно. Когда начинается политизация, тогда сразу понижается доверие к выводам, которые делают на основе политизированного подхода, потому что сразу возникает ощущение того, что мы далеко от истины. Надо все эти исследования делать на основе объективных материалов. Очень хорошо, что американские спецслужбы пришли к такому выводу, надо было бы раньше это сделать. А ещё важнее, на мой взгляд, сегодня, отбросив политизацию, вместе бороться за преодоление самой пандемии и её последствий. Это чрезвычайно важно для всего человечества.
И в этой связи я бы хотел отметить вот что. Те, кто политизирует, сами допускают колоссальные, катастрофические, я бы сказал, ошибки в деле борьбы с пандемией. Что я имею в виду? Ведь, во-первых, вот этими возможностями вакцинации в основном сегодня пользуются только высокоразвитые экономики, там производится основная часть вакцин, и она направляется на защиту своего собственного населения. И очень мало делается, ну очень, совсем мало делается для того, чтобы защитить в широком смысле человечество. А это плохо для самих производителей. Почему? Потому что это бумерангом возвращается, крутится вокруг земного шарика постоянно. В Африке, например, минимальный уровень защиты и вакцинирования, а общение-то есть с африканскими странами, никуда не деться. Ну и будет оттуда постоянно возвращаться эта зараза. Это первое.
Второе. Есть гуманитарные вещи. Мы всё время слышим от наших коллег, от так называемого коллективного Запада о необходимости гуманизировать международные отношения. Ну и где же эта гуманизация? Вместо того чтобы взять и отменить ограничения, связанные с пандемией, хотя бы в области распространения лекарственных препаратов, тех же вакцин, помогать тем странам, которые нуждаются… В отношении того же Ирана, я сейчас не хочу вдаваться в политику, но страна нуждается в помощи, и никаких ограничений не отменяют, никаких. Даже дискуссию на этот счёт не разворачивают. Я уже не говорю о других странах. Возьмите Венесуэлу ту же самую. Политика – политикой, а гуманитарные вещи – гуманитарными. Нужно быть последовательными тогда, если хотите, чтобы вам доверяли.
Что касается экономики – то же самое. Ведь экономика восстанавливается быстрее в тех странах, чем в других регионах мира, где используют финансовые инструменты, связанные с накачкой наличностью, и за счёт дефицитов бюджетов это всё происходит. Взять бы и помочь развивающимся экономикам. Но пока нет. Посмотрите на уровень дефицитов в ведущих экономиках мира, они выросли капитальным образом. За счёт чего? За счёт накачки экономики. И как результат, они быстрее восстанавливаются. А здесь как раз нужно было бы подумать о всех участниках экономической деятельности. Вот этого пока не хватает. Так что политизация в этих вопросах никаких положительных результатов не даёт, результат даёт только объединение усилий.
С.Брилёв: А вот давайте-ка проверим. Я, кстати, не случайно упомянул мою поездку в Латинскую Америку. Я там был у генсека Латиноамериканской ассоциации интеграции, действительно все страны объединяет. Я ему задал прямой вопрос, у меня есть это в записи, я покажу в эфире: Вы сталкивались с тем, что русские приходили с вакциной, и, как говорят про русских, они проводят такую вакцинную дипломатию, что чего-то от вас требуют? Его ответ был – категорическое «нет».
Я хочу это перепроверить сейчас у Ваших коллег из Казахстана и Монголии. Когда маленькая миролюбивая северная страна под названием Россия приходила в Казахстан, Монголию со «Спутником», вам русские какие-нибудь предусловия выставляли или нет?
К.-Ж.Токаев: Никаких предусловий не было. Предварительных условий не было, естественно. Мы договорились о том, что будем закупать «Спутник V», и только что я сказал в своём выступлении, была достигнута договорённость о создании на базе предприятия в Караганде российской вакцины «Спутник V». Я считаю, что это важное соглашение.
Сам я лично считаю, поскольку привился «Спутником V», эту вакцину достаточно эффективной. И для меня удивительно, что она до сих пор не получила международной сертификации. Но там, во Всемирной организации здравоохранения, насколько мне известно, существуют определённые условия, примерно 26 пунктов. Видимо, нужно пройти через эти пункты, с тем чтобы получить искомую лицензию или сертификат. Во всяком случае, де-факто «Спутник V» признан во всём мире, по-моему, более 60 стран уже пользуются этой вакциной. Поэтому с точки зрения репутации данная вакцина какого-либо ущерба не претерпела, с моей точки зрения.
С.Брилёв: А что скажут монгольские друзья? Может, русские приходили со «Спутником» за пазухой, говорили: а вот газопровод пройдёт другим маршрутом или должны что-нибудь закупить.
У.Хурэлсух: Ситуация в нашей стране аналогичная.
С.Брилёв: Потеряли мы перевод, да?
Повторить мне вопрос? Что монгольские друзья ответят на этот вопрос? Когда русские приходили со своими вакцинами, ставили они какие-то предусловия или, может быть, просили по-другому газопровод провести?
У.Хурэлсух: Такого совершенно не было. Наоборот, Правительство России и российский народ оказал нам большую поддержку. Наши граждане добровольно вакцинируются. Есть у нас вакцины и китайского производства, и «AstraZeneca», и российского производства, и я в своей речи говорил об этом.
И, пользуясь этим случаем, хотел бы выразить свою благодарность, уважаемый Владимир Владимирович, за то, что Российская Федерация оказала нам своевременную поддержку. Эта поставка вакцин сыграла важную роль в том, чтобы в нашей стране ситуация с COVID улучшилась.
С.Брилёв: Спасибо большое.
Ну пойдёмте дальше по списку. У нас действительно сегодня много участников, не все всенепременно онлайн, многие прислали видеообращение.
Премьер-министр Индии господин Моди – следующий у нас на очереди. Давайте послушаем его выступление.
Н.Моди (как переведено): Ваше превосходительство Президент Российской Федерации, мой дорогой друг Президент Путин! Ваши превосходительства! Уважаемые участники Восточного экономического форума, намаскар!
Я очень рад обратиться к участникам Восточного экономического форума, а также хотел бы поблагодарить Президента Путина за оказанную честь.
Дорогие друзья, в индийской истории цивилизации слово «сангам» имеет особое значение, оно означает единение, слияние рек, людей или идей. На мой взгляд, Владивосток в полной мере отражает понятие «сангам», это единение Евразии и Тихоокеанского региона.
Я приветствую видение Президента Путина по развитию российского Дальнего Востока. Индия выступит надёжным партнёром для России в рамках воплощения данного видения.
В 2019 году, когда я приехал во Владивосток для участия в форуме, я заявил о приверженности Индии участвовать в политике по Дальнему Востоку. Данная политика является очень важной частью нашего особого и привилегированного стратегического партнёрства с Россией.
Ваше превосходительство Президент Путин, я помню детальный разговор, который состоялся у нас с Вами, когда мы ехали на катере из Владивостока в судостроительную верфь «Звезда». Это было в рамках моего визита в 2019 году. Тогда Вы показали мне современные судостроительные мощности верфи «Звезда» и выразили надежду, что когда-нибудь и Индия станет партнёром этого замечательного предприятия. Сегодня я очень рад сообщить, что одна из крупнейших судостроительных верфей Индии — Mazagon Dock Shipbuilders Limited — станет партнёром верфи «Звезда». В рамках этого партнёрства будут строиться одни из самых значимых коммерческих судов в мире. Так же как Россия помогает Индии развиваться в плане освоения космоса и национальной программы пилотируемых полётов «Гаганьян», точно так же Индия станет помогать России и выступит партнёром по открытию Северного морского пути и открытию этого пути для международной торговли и коммерции.
Дорогие друзья, дружба между Индией и Россией прошла проверку временем. Совсем недавно мы подтвердили надёжность этого сотрудничества в рамках того сотрудничества, которое у нас было по борьбе с пандемией коронавируса, в том числе в плане вакцин. Пандемия подчеркнула значимость сектора здравоохранения и фармацевтического сектора. Они играют важную роль в нашем двустороннем сотрудничестве.
Энергетика — это ещё один важный аспект нашего стратегического партнёрства. Индийско-российское энергетическое партнёрство может привлечь большую стабильность на глобальный энергетический рынок. Министр нефти и природного газа господин Хардип Пури сейчас во Владивостоке, он возглавляет индийскую делегацию на форуме.
Индийские рабочие активно участвуют в крупнейших газовых проектах в Амурском регионе, от Ямала до Владивостока и дальше, до Ченнаи. Именно так мы видим для себя энергетический и торговый мост.
Я очень рад, что морской коридор Ченнаи—Владивосток сейчас активно развивается. Подобные проекты обеспечивают большую связанность вместе с международным коридором север—юг. Таким образом, Индия и Россия становятся ближе и физически.
Несмотря на все ограничения, связанные с пандемией, можно сказать, что мы добились серьёзного прогресса в укреплении и бизнес-связей во многих аспектах. Это прежде всего касается и долгосрочных поставок коксующегося угля для сталелитейной отрасли Индии.
Мы также рассматриваем новые возможности в сфере агропромышленного сектора, керамического производства, стратегических редкоземельных минералов, а также в алмазной отрасли. Я очень рад сообщить, что алмазодобывающая отрасль развивается очень хорошо непосредственно в лице представителей Республики Саха (Якутия) и штата Гуджарат. Они непосредственно активно общаются в рамках сегодняшнего форума. Я уверен, что кредитная линия в размере одного миллиарда долларов, которая была официально предоставлена и объявлена в 2019 году, создаст много бизнес-возможностей и развития для обеих стран.
Очень полезно, что вместе мы собираем основных игроков, основных стейкхолдеров регионов российского Дальнего Востока и соответствующих штатов Индии. Все они собираются на одной платформе. Мы, безусловно, хотим и дальше продолжать те плодотворные дискуссии, которые были начаты ещё в 2019 году в рамках визита ключевых министров из Индии и их штатов. Я хотел бы также направить приглашение губернаторам 11 регионов российского Дальнего Востока посетить Индию при первой же возможности.
Дорогие друзья, как я уже сказал, в 2019 году на этом же форуме индийские специалисты активно способствовали развитию многих ресурсоёмких регионов во всём мире. Индия действительно богата талантами, богата специалистами. А Дальний Восток, несомненно, очень богат ресурсами. Поэтому здесь я вижу очень большой потенциал для сотрудничества, в том числе для индийских специалистов, они могут сделать серьёзный вклад в развитие Дальнего Востока.
Дальневосточный федеральный университет, который служит площадкой настоящего форума, также является домом для постоянно растущего числа индийских студентов.
Ваше превосходительство Президент Путин, я ещё раз благодарю Вас за возможность выступить на этом форуме. Вы всегда были большим другом Индии. Именно под Вашим руководством наше стратегическое партнёрство продолжает расти и набирает силу.
Я желаю всем участникам Восточного экономического форума успехов.
Большое вам спасибо.
С.Брилёв: Владимир Владимирович, позавчера Вы были в Морском государственном университете имени Невельского.
В.Путин: В тренажёрном центре.
С.Брилёв: Да. Такая ремарка у Вас звучала, даже пару раз, по поводу того, что в Севморпуть стремятся те, кто никакого отношения к нему не имеет географически. А Премьер-министр Индии сейчас о Севморпути как о само собой разумеющемся говорит, будучи южной страной. Это Вы его имели в виду или кого Вы имели в виду?
В.Путин: Вы должны были обратить внимание на продолжение этой ремарки. Я сказал, что мы приветствуем такой интерес. Важно здесь иметь в виду, что мы наблюдаем за процессами в других странах — Индия к их числу не относится, — где высказываются какие-то озабоченности по поводу того, что Россия активно осваивает Северный морской путь, и звучат предположения о том, что мы якобы собираемся кого-то ограничивать. Вот это не соответствует действительности.
Мы не собираемся никого ограничивать. Более того, мы хотим, чтобы эта работа строилась в строгом соответствии с международным морским правом — это Конвенция от 1982 года, по-моему, и по Арктике есть ещё один документ. Мы и сейчас придерживаемся и в будущем собираемся придерживаться этих основополагающих документов.
Нас это вполне устраивает. В том числе и то, что наиболее экономически выгодный и безопасный маршрут Северного морского пути проходит по российским территориальным водам, по российскому внутреннему морю. Что же нас здесь может не устраивать? Нас вполне всё устраивает. И чем более эффективно будет использоваться этот маршрут всеми заинтересованными странами, тем лучше.
Мы приветствуем интерес Индии к этой совместной работе, интерес Китая, интерес других азиатских государств и европейских, в частности. Думаю, что она в рамках Северного совета, о котором я упоминал и в котором мы сегодня председательствуем, мы неоднократно будем возвращаться к этому вопросу.
Мы достаточно подробно, ну не очень подробно, но достаточно много внимания уделили этому вопросу и на встрече в Женеве с Президентом Байденом. Надеюсь, реакция от всех партнёров: и от Канады, от Дании, от других участников этого процесса – будет заинтересованной, и все будут настроены не на то, чтобы искать ещё одну площадку для каких-то споров и конфронтаций, а для совместной работы.
С.Брилёв: Я бы хотел обратить внимание на один любопытный нюанс: из уст Президента Казахстана прозвучало выражение, привычное для нас, – «Азиатско-Тихоокеанский регион», из уст Президента Монголии прозвучало выражение «Азиатско-Тихоокеанский регион», Премьер-министр Индии сейчас применил новое словосочетание «Индо-Тихоокеанский регион». Но давайте поговорим об этом попозже, когда доберёмся до вопросов безопасности.
А сейчас выслушаем ещё одного лидера, который отправил сегодня к нам видеообращение, это Премьер-министр Таиланда Прают Чан-Оча.
П.Чан-Оча (как переведено): Ваши превосходительства Президент Российской Федерации, Президент Республики Казахстан, Президент Монголии! Дорогие гости!
Я хотел бы выразить благодарность Президенту Путину за приглашение поучаствовать в шестом Восточном экономическом форуме. Безусловно, это очень важная площадка, где собираются как лидеры стран, так и лидеры компаний, для того чтобы обсудить пути восстановления и устойчивого роста, после того как пандемия будет преодолена.
Вне всякого сомнения, многие страны, включая Таиланд, по-прежнему чувствуют на себе все вызовы, которые нам бросила пандемия коронавируса. Несмотря на тот факт, что вакцины уже разработаны, их распространение и вакцинация в различных регионах буксует, и при этом не обеспечивается инклюзивный доступ к вакцинам для всех. Особенно это касается развивающихся стран и стран с низким уровнем доходов. Экономисты сходятся во мнении, что, для того чтобы преодолеть текущий кризис здравоохранения, нам необходимо обеспечить равный доступ к вакцинам. Это должна быть инклюзивная дистрибуция вакцин настолько, насколько это возможно. В данном отношении я призываю всех вас рассматривать вакцины против коронавируса как общественное благо, которое должно быть доступно всем, а потому страны с более высокими темпами вакцинации должны делиться вакцинами с другими, для того чтобы максимально быстро вернуть возможность международных путешествий и перелётов.
Что касается Таиланда, Правительство и все соответствующие сектора экономики делают всё возможное, для того чтобы обеспечить вакцинами жителей нашей страны. Мы стремимся вакцинировать по меньшей мере 70 процентов населения страны уже к концу этого года.
Помимо этого наши медицинские специалисты-исследователи работают над созданием собственных вакцин. Некоторые из них уже сейчас находятся на этапе клинических исследований на людях и при этом демонстрируют удовлетворительные результаты.
Также важно отметить, что Таиланд имеет большой потенциал и уже сейчас готов к тому, чтобы стать хабом по производству и распределению вакцин в субрегионе Меконга, а также в Юго-Восточной Азии.
Также хотел отметить, что Международный валютный фонд и Валютный банк сообщили довольно тревожную цифру: в 2020 году почти 100 миллионов человек оказались за гранью бедности. Эта цифра говорит о том, что все сложности и вызовы пандемии по-прежнему актуальны, они не позади, и разрыв и неравенство между странами и людьми по-прежнему увеличивается.
Учитывая вышесказанное, крайне важно, чтобы страны сохраняли свою приверженность политике мультилатерализма, а также в дальнейшем определяли взаимосвязанную политику, нацеленную на устойчивое развитие так, чтобы никто не оставался позади.
Мы продолжаем борьбу с пандемией, и, безусловно, мы сделаем выводы из той ситуации, которая произошла во всём мире. И сейчас абсолютно очевидно, что все страны должны интегрировать свою политику на то, чтобы совместно обеспечивать сбалансированное экономическое, социальное развитие, а также заботиться о защите окружающей среды. И в этом отношении мы разработали три основных подхода для восстановления после пандемии и наступления эпохи новой нормальности.
Первый подход к восстановлению направлен на обеспечение устойчивого развития, а также обеспечение баланса между экономическим, технологическим развитием, обеспечением социального равенства и защиты окружающей среды.
Таиланд также принял философию экономики достаточности. Этот подход к развитию предполагает наращивание традиционно сильных сторон страны. Также мы намерены развивать человеческий потенциал, обеспечивать безопасность, а также обеспечить способность противостоять вызовам будущего. В рамках внедрения данной политики Таиланд также разработал экономическую модель, которую мы называем «зелёной» биоэкономикой замкнутого цикла. Как предполагает данное название, эта экономика будет сконцентрирована на биоподходах, которые не вредят окружающей среде.
Таиланд намерен укреплять свои традиционно сильные стороны, которые прежде всего сконцентрированы в сельском хозяйстве, биоразнообразии и культурном разнообразии. В данном отношении мы будем очень рады обменяться нашим опытом со всеми странами, которые развиты в таких сферах, как «умное» земледелие, инновации, прежде всего для продовольственного сектора, а также обеспечения устойчивого туризма.
Данная модель может служить подходом для обеспечения устойчивого, сбалансированного и инклюзивного роста, и, безусловно, она соответствует принципам устойчивого развития и целям устойчивого развития Организации Объединённых Наций.
Второй подход для восстановления основан на повышении конкурентоспособности в промышленном секторе и в секторе труда за счёт укрепления межрегионального сотрудничества и межрегиональных цепочек поставок.
По оценке Международной организации труда, глобальный уровень безработицы за 2022 год составит 205 миллионов человек. Таким образом, мы превысим порог в 187 миллионов, который был достигнут в 2019 году. Данная цифра в полной мере отражает все экономические шоки, которые принесла нам пандемия. Безусловно, тяжелее всех пришлось микро-, малым и средним предприятиям, поскольку им сложнее всего противостоять экономическим шокам.
Поэтому, для того чтобы обеспечить устойчивое восстановление после кризиса, мы намерены уделять большее внимание цифровым технологиям. Нам предстоит трансформировать традиционную торговлю в цифровую. Нам важно создать международную экосистему, а также усовершенствовать национальное законодательство, регуляторную базу и, таким образом, обеспечить стабильный, в том числе цифровой, рост. Мы намерены признать и ввести цифровую подпись, несколько изменить структуру рынка труда, для того чтобы позволить ему адаптироваться к новой ситуации. Также это включает планы по обучению и переподготовке кадров, чтобы все были готовы к переходу в цифровое будущее.
Конечно, не менее важными остаются и соглашения о свободной торговле. Мы активно ведём переговоры с ведущими экономиками и регионами. На данный момент у Таиланда подписаны соглашения о свободной торговле с 18 странами и одной экономикой. Мы надеемся, что сможем заключить ещё целый ряд соглашений о свободной торговле и с другими ключевыми регионами, включая и Евразийский экономический союз. Безусловно, у него очень большой потенциал как у рынка в Евразийском регионе. И в данном отношении Таиланд намерен продолжать конструктивный диалог со всеми государствами — членами Евразийского экономического союза, разумеется, включая Россию и Казахстан, для того чтобы мы вместе могли двигаться по столь важной и актуальной повестке.
Третий подход к восстановлению заключается в обеспечении связанности между регионами. В частности, Восточный экономический регион представляет большой потенциал и во многом схож по своим характеристикам с регионом Дальнего Востока, который связывает Россию и Тихоокеанский регион. Он хорошо соответствует российскому видению по созданию большого евразийского партнёрства. И в этой связи я вижу большое количество возможностей для сотрудничества в дальнейшем по улучшению связанности в сфере инфраструктуры, торговли и инвестиций, обмена опытом по развитию туризма и созданию особых экономических зон.
С нашей стороны могу сказать, что Таиланд активно развивает Восточный экономический коридор, который расположен вдоль восточного побережья Таиланда, которое славится как очень популярное туристическое направление. Восточный экономический коридор во многом схож с российским Дальним Востоком, центром которого, конечно же, является Владивосток. И, на мой взгляд, эти два региона обладают огромным потенциалом, они оба в каком-то смысле являются вратами в свой регион. Поэтому я полагаю, что стратегическое положение Восточного экономического коридора в Юго-Восточной Азии также может быть очень потенциальным проектом. У нас уже есть превосходная инфраструктура, современные механизмы для инвестиций, и мы хотели бы пригласить всех иностранных инвесторов рассмотреть для себя такую возможность. Прежде всего мы будем рады приветствовать инвестиции в цифровые технологии, в здравоохранение, а также в «умную» логистику.
Ещё один очень важный аспект, который мне бы хотелось затронуть, касается обеспечения связанности и бесшовности для развития туризма. Это ещё один приоритет, который сейчас стоит перед всеми странами. Понятно, что для многих туризм — это один из ключевых двигателей развития экономики. Конечно, он очень пострадал от пандемии. Поэтому для нас всех очень важно восстановить индустрию путешествий и туризма. Для этого Таиланд также уже принимает пошаговый подход, в рамках которого мы постепенно открываем страну для туристов. Непосредственно в июле 2021 года мы запустили программу «Песочница Пхукета», а также программу «Самуи плюс». Данные программы будут постепенно расширяться на другие регионы страны, если ситуация позволит.
Ну а пока мы, безусловно, хотим пригласить всех участников к тому, чтобы совместно выработать новые рекомендации по безопасному туризму, а также совместному признанию вакцин и сертификатов, для того чтобы восстановить индустрию туризма в ближайшем будущем.
Уважаемые гости!
Кризис COVID-19, безусловно, вызвал глубочайшую экономическую рецессию во всём мире. Она сравнима с последствиями Второй мировой войны. Для того чтобы восстановить наши экономики, мы должны работать рука об руку на всех уровнях. Таиланд подтверждает свою готовность сотрудничать со странами по данной повестке: со всеми странами ООН и региональными организациями, такими как АСЕАН, ASMEX, форум «Азия—Европа» и АТЭС.
Уже в 2022 году Таиланд вступит в право председательства в АТЭС и, конечно, в рамках своей повестки сконцентрируется на восстановлении экономики, ускорении торговли, инвестиций после пандемии. Особенно мы будем уделять внимание развитию туризма и путешествий, обеспечению инклюзивного роста. Безусловно, всего этого можно добиться за счёт развития цифровых технологий и инноваций. Только так мы сможем добиться значимых результатов.
Таиланд очень скоро будет рад приветствовать делегатов АТЭС, представителей стран экономик АТЭС, которые приедут в Таиланд в 2022 году. Я буду очень рад лично приветствовать всех лидеров АТЭС, поскольку в последний раз они встречались на саммите в Папуа – Новой Гвинее в 2018 году. И конечно, я буду очень рад приветствовать Президента Владимира Путина на саммите лидеров АТЭС.
Три упомянутых подхода, о которых я говорил ранее, также хорошо коррелируют с целями устойчивого развития ООН. И конечно, я буду очень рад сотрудничать со всеми вами, для того чтобы вместе продвигать эту повестку во всех регионах мира, чтобы никто не остался позади.
Большое спасибо за внимание.
С.Брилёв: Владимир Владимирович, поедете на саммит АТЭС в Таиланд?
В.Путин: Если он будет в обычном формате.
С.Брилёв: А в Бруней на саммит АТЭС? Это ноябрь 2024 года, Владимир Владимирович. Сами поедете или кого-то вместо себя отправите?
В.Путин: Посмотрим, до 2024 года дожить нужно. Видите, пандемии нас трясут с разных сторон, поэтому надо работать, не думать о таких крупных международных событиях, которые должны произойти ещё через четыре года.
С.Брилёв: Но там и внутреннее одно будет — президентские выборы.
В.Путин: Я понимаю, понимаю. Поэтому я и говорю: надо дожить до этого спокойно.
С.Брилёв: Можно чуть-чуть о будущем ещё?
Не жалко Вам будет Шойгу с Лавровым в Государственную Думу отпустить?
В.Путин: Жалко. Они на своём месте, хорошо работают.
Коллеги просто обратились ко мне с просьбой, чтобы они возглавили список, демонстрируя, что всё, что делает партия «Единая Россия», реально воплощается в жизнь, в том числе и усилиями этих людей.
С.Брилёв: Но решение будет приниматься в сентябре, я так понял, после выборов?
В.Путин: Решения должны приниматься ими прежде всего, они сами должны в конечном итоге принять это решение.
С.Брилёв: Тогда ещё про будущее.
Как Вы думаете, будет день, когда сюда, во Владивосток, на этот форум, или в Питер приедет Президент Украины?
В.Путин: Почему нет? Конечно. Я очень на это рассчитываю, потому что считаю, что та ситуация, в которой мы сегодня находимся, является абсолютно ненормальной, неестественной, и рано или поздно, а лучше, если это произойдёт рано, и чем раньше, тем лучше, мы в полноформатном масштабе восстановим наши отношения с Украиной.
С.Брилёв: Знаете, я, может быть, не те эфиры смотрел, хотя вроде я внимательно смотрел, но в те сутки, когда Президент Зеленский был в Вашингтоне, вёрстка, например, моих коллег на Всемирной службе Би-Би-Си, на телевидении, выглядела так: неизбежный Афганистан, аборты в Техасе, наводнение в Испании. А этого визита не было. У меня такое ощущение, что в России как-то больше на это внимания обращаем, чем даже принимающая сторона. Но тем не менее в будущем Президент Украины, наверное, будет, Вы сказали. А вот Президент Зеленский лично? Вы видите возможным?..
В.Путин: Это зависит не от России, это зависит от украинского народа и от избирателей на Украине. Они должны определять уровень, качество, результаты работы тех людей, за которых они проголосовали. И если Президент Зеленский будет избран и свою реальную политику не на словах, а на деле выстроит на нормализацию отношений с Россией, то почему нет? Конечно, да.
Только, к сожалению, на практике всё происходит совсем наоборот. На практике не одно поколение украинских руководителей приходит к власти с лозунгами восстановления отношений с Россией, решения всех вопросов, которые накопились за предыдущие годы, а потом беспардонным образом обманывают своих избирателей и откручивают реальную политику совершенно в другом направлении. И происходит это под давлением крайних националистов. Такое впечатление, что вновь избранные лидеры, после того как вошли в высокие кабинеты, начинают опасаться именно этой части украинского общества и всё делают для того, чтобы удовлетворить их амбиции. К каким результатам это приводит, мы видим по состоянию украинской экономики и социальной сферы.
С.Брилёв: Тогда о прошлом, коли у нас такой блиц случился.
Владимир Владимирович, а какие все-таки версии по поводу Малюты Скуратова? Я напомню, Вы днями встречались с тверским губернатором, он говорит, что построит церковь на месте, где Малюта Скуратов, по легенде, задушил митрополита Филиппа, который, в свою очередь, вроде как отказался благословить опричнину. А Вы говорите: нет, это только одна из версий. А какие еще?
В.Путин: Ну а вторая версия простая, что он его не убивал и не проезжал. А если и проезжал, то проехал мимо.
Что касается строительства церкви, еще и по такому поводу, я думаю, что в данном случае уж точно совершенно нужно получить благословение Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.
С.Брилёв: Еще один подвопрос о будущем, после чего вернемся к нашей общей повестке дня.
Простите меня, наши иностранные гости, что сейчас пару вопросов, наверное, переводчикам трудно было вам перевести, потому что здесь очень российский контекст.
Сейчас я напомню себе, как его зовут, я записал себе. А какое будущее у Никанора Толстых, Владимир Владимирович?
В.Путин: А кто это такой?
С.Брилёв: Это мальчик, который Вас поправил в центре «Океан».
В.Путин: По поводу чего?
С.Брилёв: Вы оговорились, Вы упомянули сказали: «Семилетняя война» вместо Северной. Он Вас поправил. Абсолютно естественная ситуация. Не представляете, какая началась буча. Будущее этого мальчика чуть ли не на волоске подвисло. «Как он смел Президенту?» Серьезно Вам говорю.
В.Путин: Я, честно говоря, даже не знаю об этом ничего.
С.Брилёв: Большая новость последних 48 часов, интернет гудит.
В.Путин: Да бог с Вами.
Поскольку я занимался здесь вопросами текущей работы и готовился к сегодняшнему мероприятию, проводил другие, я, честно говоря, даже не обратил на это внимание, поэтому я не готов…
С.Брилёв: То есть Вас точно не задело, нормально мальчик поступил?
В.Путин: А почему меня это должно задеть? Наоборот, меня это только может порадовать. Молодые ребята хорошо знают историю Отечества. Прекрасно, я только рад.
Что касается (сейчас я понимаю, о чем Вы говорите) Семилетней войны или 20-летней. Вообще-то, началась она в 1700 году, фактически началась, после того, как Петр I присоединился к союзу стран, организованному в том числе Фридрихом II – саксонско-польским королем, который, кстати говоря, потом немножечко в стороночку отошел от первоначально заявленных целей. Полтавская битва произошла, если мне память не изменяет, поздней осенью 1709 года. А это был водораздел, после которого все покатилось в сторону и в пользу России. Поэтому это было не семь лет, это было 8 с половиной, получается. Потому что сражение под Нарвой, где Россия потерпела поражение, произошло весной, по-моему, а битва под Полтавой где-то поздней осенью. Так что прошло 8 с половиной лет. Можно сказать, что, по сути дела, все было сделано в эти восемь лет, не в семь, а в восемь лет.
Это не имеет абсолютно никакого значения для меня. Неожиданным и странным является Ваш вопрос, но что-то навеяло мне, почему-то я назвал эту войну Семилетней, хотя понятно, что она закончилась формально в 1721 году. Прекрасно, можно только порадоваться, что у нас в «Океане» собрались такие грамотные, подготовленные ребята, и, что важно, которые свободно, тут же излагают свою позицию. Послушайте, это и должно нас настроить на то, что будущее России в надежных руках.
С.Брилёв: Владимир Владимирович, для того чтобы перейти к следующей теме, я должен Вам по новой представиться. Меня полтора года назад попросили в параллель оживить премию «Глобальная энергия». Я довольно наблатыкался, если по-простому говорить, в этих вопросах, поэтому сегодня чуть-чуть испугался, когда Вы заговорили о зеленом водороде. Я не уверен, что даже здесь все в курсе: зеленый водород – это водород из воздуха. То есть ты берешь солнечные батареи, ветряки, через них проводишь электричество, электролиз – получаешь водород (это средняя школа, все в курсе), сжигаешь водород, не выделяется CO2 – шик, блеск, красота.
Вы сказали, что это надо посчитать, но по подсчетам тонна зеленого водорода стоит от 3,5 до 6 раз дороже в сравнении с голубым водородом, который можно получать из газа (Алексей Борисович Миллер напротив). Даже в сравнении с другими разноцветными водородами, которые можно получать, между прочим, из угля. Я вижу, Сергей Евгеньевич, губернатор Кузбасса, тоже здесь.
Я к чему? Сократить выбросы CO2 – святое, никто не спорит, изменение климата налицо, вот коллега Ваш из Монголии даже про опустынивание говорил, все это переносится на российскую территорию. Если здесь начнет таять вечная мерзлота с еще более страшной силой, то совсем нехорошо будет. Но нет ли лукавства в рассуждениях о том, что панацеей является всенепременный переход исключительно на «зеленые» технологии. Есть технологии перехвата CO2, закачки их в пустые нефтяные пласты. Кстати сказать, эта технология появилась на Западе, а не в России, это никакой не русский заговор. Возможен ли вообще спокойный на этот счет разговор? Потому что есть периодически ощущение, что здесь больше не радение за природу, а распределение субсидий на, повторяю, технологии, которые пока в разы (наверное, они будут дешеветь), в разы дороже.
В.Путин: Есть, есть. Но мне кажется, что Ваши опасения имеют под собой определенные основания, в том числе связанные с тем, что некоторые экономики и некоторые страны хотят лишить другие страны их конкурентных преимуществ. Именно поэтому сейчас идут разговоры в Евросоюзе, допустим, о фактически экологическом налоге что ли. И, безусловно, мы заинтересованы в совместной работе по сохранению природы, по шагам, направленным на то, чтобы предотвратить катастрофические изменения климата. Но мы не можем согласиться с предлагаемыми правилами, которые явно вступают в противоречие с нормами ВТО. Поэтому мы здесь внимательно следим за этими дискуссиями, будем работать с нашими партнерами во всех регионах мира, в том числе в Евросоюзе.
Мы видим, что это пока неконсолидированная позиция, и эксперты и на Правительственном уровне во многих ведущих странах Евросоюза понимают, что заявленный первоначальный подход справедливым и отвечающим нормам международного права назвать нельзя. Мы, повторяю, будем вместе со всеми работать аккуратненько. Но, к сожалению, эта чрезвычайно важная вещь, борьба с изменениями климата, частенько используется и для решения каких-то текущих экономических задач, это стремление переформатировать энергетический рынок, и во многих странах во внутриполитической повестке дня используется.
Сейчас мы только слышали о развитии атомной энергетики. Атомная энергетика как влияет на выбросы? Да никак не влияет. А некоторые коллеги в наших странах-партнерах предполагают не учитывать возможности атомной энергетики при расчетах, связанных с экологическим благополучием. Так же, как и гидроэнергетику. А у нас атомная гидроэнергетика составляет чуть ли не 40 процентов в нашем балансе. Вы понимаете, это серьезные вещи. Поэтому нужно внимательно следить и за развитием технологий.
Можно, Вы правильно сказали, получать водород из газа, из угля, но сегодня это дорого, Вы сказали, а вот зеленый водород в семь-восемь раз дороже…
С.Брилёв: В 3,5–6, бывает и выше.
В.Путин: Хорошо, пускай в шесть. Но технологии меняются. Сегодня это в шесть раз дороже, а завтра будет в шесть раз дешевле, мы должны за этим внимательно наблюдать. Если вы спросите наших экспертов или представителей Правительства, которые этим занимаются, здесь у нас Министр энергетики есть (не знаю, где Александр Валентинович Новак, он здесь или нет?), мы с ним достаточно часто, регулярно и подробно обсуждаем все эти вопросы. Мы не только следим за тем, что происходит в мире по этим направлениям, но и сами принимаем необходимые усилия, чтобы не только не оказаться в хвосте того, что происходит, а, наоборот, сохранить свои лидерские позиции в энергетике в целом и в энергетике будущего, в частности.
С.Брилёв: Сейчас мне может немножко достаться от учредителей «Глобальной энергии», они все здесь: Россети ФСК, Газпром, Сургутнефтегаз (не вижу, но, наверное, здесь), РусГидро стало партнером в этом году. На следующей неделе будет объявление лауреатов. И мы за этот год утроили количество кандидатов, которые приходят: было 12 стран, стало 36, было 39 – стало 106 номинационных представлений.
Когда это дело расширили, возникла возможность посмотреть на то, что шире происходит: какие есть тенденции, какие есть мысли? И хотя объявление лауреатов состоится только на следующей неделе в Казани, я сейчас все-таки рискну и назову Вам человека, который победил в номинации «Традиционная энергетика». Это Зинфер Исмагилов, россиянин (кстати, тоже впервые за многие годы россиянин), который вообще занимается темой угля. На самом деле – да, все, что сейчас в шесть раз дороже, потом в шесть раз дешевле станет, но и крест ставить все-таки рановато на традиционной энергетике, мне кажется.
У нас сегодня Президент Казахстана первым эту тему затронул. Казахстан является крупнейшим экспортером нефти и газа, Монголия является крупнейшим экспортером угля. Понятно, что все-таки возобновляемая энергетика будет занимать все больший процент. Понятно, что спрос на углеводороды будет падать, хотя на самом деле они все еще нужны для петрохимии. Но какой выход? Президент Казахстана говорил об общем каком-то подходе. А какой он может быть – общий подход стран-нефтепроизводителей?
К.-Ж.Токаев: Что касается Казахстана, то в нашем энергобалансе уголь занимает более 70 процентов. Поэтому мы ставим вопрос о том, чтобы заниматься чистыми технологиями.
Я согласен с мнением, что технологии развиваются сегодня. Действительно, то, что выглядит очень дорого, завтра может стать дешевым. Поэтому очень важно не пропустить этот момент, то есть вплотную заниматься развитием технологий, заимствовать успешный опыт за границей.
Вот, посмотрите, Китай. В XV веке Китаю принадлежало 60 процентов экономики всего мира. Название Китая – Срединное государство, Поднебесная – это ведь не на пустом месте. Китай действительно контролировал практически подавляющую часть мировой экономики. Но затем «проспал» технологическую революцию на Западе, в частности в Англии, и оказался объектом агрессии великих на тот момент держав: две опиумные войны и попал в колониальное подчинение Англии, Франции и других держав. Почему сейчас Китай вплотную занимается развитием технологий? Потому что учел уроки прошлого, учел уроки истории.
Я думаю, что и нам нужно извлекать некоторые уроки, поскольку почивать на лаврах совершенно невозможно. Да, у нас есть традиционные, слава богу, источники энергии – нефть, газ, уголь, но похоже на то, что происходит глобальная трансформация. Я согласен с тем, что есть возможности и необходимость поспорить, насколько разного рода новые международные налоги соответствуют правилам Всемирной торговой организации. Здесь мы могли бы занять консолидированную позицию, как, впрочем, тесно сотрудничать в плане трансформации наших экономик.
Я считаю, что Казахстан объявил достаточно рациональную стратегию – перейти к углеродной нейтральности к 2060 году. Это достаточный срок, для того чтобы переоснастить все соответствующее оборудование и перейти к новым технологиям. Что будет через 30 лет, как говорится, известно одному Всевышнему. Но на Бога надейся – сам не плошай. Поэтому нам нужно очень плотно заниматься.
И я, конечно же, согласен, что все эти вопросы, связанные с будущим наших экономик, не должны быть политизированными. Излишняя политизация обычно ведет к утрате объективности и ведет к тому, что любая вещь становится предвзятой, а это очень опасно с точки зрения, я бы сказал, безопасности государств. Поэтому я выступаю за то, что Казахстан, как впрочем, наверное, и другие государства, должен активно сотрудничать, прежде всего, со своими ближайшими, естественными партнерами и быть, как сейчас принято говорить, в тренде. Я, правда, не люблю английские слова и практически их не использую, но бывают некоторые «модные» слова, которые иногда приходится говорить.
Спасибо.
С.Брилёв: А что Монголия? Ну, я, во-первых, надеюсь, что судьба монгольского транзита газа сложится более счастливым образом, чем судьба украинского транзита.
Но интересно, кстати, Монголия по согласованию будет брать газ из того газопровода, который пройдет из России в Китай? Будете переходить на газ в рамках того, о чем мы сейчас говорим? Будете развивать, может быть, солнечную энергетику? Какие у вас планы?
У.Хурэлсух: Газопровод, который соединяет Россию и Китай и который пройдет через территорию Монголии, является мегапроектом для наших трех стран. Сейчас проводятся исследовательские работы. Мы работаем над созданием экономического коридора, который внесет свой вклад и в зеленое развитие наших стран.
Изменение климата, экосистем является нашей общей проблемой. Я думаю, что это не является проблемой какой-либо одной страны, это глобальная проблема. Сегодня пандемия коронавируса тоже является доказательством того, что мы неправильно обращались с природой и экосистемой, это мое личное мнение. Поэтому развитие сектора возобновляемой электроэнергии является приоритетным для экономики нашей страны. Для этого есть все возможности, есть большие потенциалы в развитии ветряной и солнечной энергии. Поэтому мы планируем к 2025-му довести уровень возобновляемой электроэнергии до 20 процентов от общего производства энергии, а к 2030-му довести этот уровень до 30 процентов. Также очень важно иметь взаимозависимость и взаимодействие в рамках Северо-Восточной Азии в сотрудничестве в энергетической сфере.
Помимо электроэнергии, которую мы получаем от солнечных и ветряных источников, мы поставили перед собой цель взаимодействовать в этом направлении с остальными странами мира и увеличить объем такой чистой электроэнергии в общем объеме энергетики в нашей стране.
Кроме этого, мы думаем, что газопровод, о котором мы говорили, является большой возможностью для нашей страны присоединиться к газификации и внесет свой важный вклад в снижение парниковых выбросов нашей страны и улучшение экологической ситуации. На Монголию приходится всего 0,1 процента всемирных парниковых выбросов, тем не менее мы тоже уделяем большое внимание этому вопросу.
Защита Земли является нашей общей целью и общей работой, является целью нашего общего сотрудничества. Например, с 2005 года в Монголии проводилась программа «100 тысяч солнечных юрт». Это программа, которая обеспечивает энергией семьи кочевников, 100 тысяч семей кочевников, которые используют мобильные ветряные и солнечные батареи. Это имеет большое значение для сохранения экосистемы в нашей стране.
Спасибо.
С.Брилёв: Спасибо большое.
Я хотел завершить эту тему более конкретными иллюстрациями. Перед началом нашей сессии было подписано соглашение об Удоканском месторождении. Президент Казахстана упомянул сейчас Баимское месторождение, которое будет развиваться на Чукотке, причем на опыте того, что разработано в Казахстане. Если кто не в курсе, это медь. Это в 1972 году открыто, но в 80-е признано нереализуемым, потому что болота, всего два месяца навигации.
И вот сейчас начинается принципиально новый этап: строится дорога от Чукотки до Якутии, это вообще решает проблемы северного завоза в той части. Самосвалы, самоходы, беспилотные на низкоуглеродных технологиях и так далее.
Впрочем, я не хочу в данном случае обкрадывать господина Токаева в возможности рассказать. Ведь у вас в сентябре в Казахстане открывается подобный проект, на котором будет в значительной степени отшлифована эта схема. То есть, возможно, вроде бы такая традиционная промышленность, в данном случае добыча нефти с созданием горно-обогатительного комбината на совершенно иной экологической основе, с совершенно иными экологическими стандартами. Правильно?
К.-Ж.Токаев: Совершенно правильно. В сентябре состоится открытие нового комплекса – месторождения Актогай. Я лично планирую быть на этом большом и важном для Казахстана мероприятии.
Что касается Баимского горно-обогатительного комбината, просто хотел бы проинформировать уважаемых участников, что оно было в свое время куплено казахстанской компанией KAZ Minerals за 900 миллионов долларов. Объем инвестиций к 2028 году вырастет до 8 миллиардов долларов.
Перспективным выглядит это месторождение именно сейчас, хотя до того оно считалось нерентабельным. Почему оно стало перспективным? Потому что планируются и уже используются совершенно новые технологии, я сейчас не буду подробно останавливаться на них, но хотел бы отметить, что применяются все методы цифровизации. Там работает 70 грузовиков или самосвалов мощностью или грузоподъемностью 350 тонн. Причем это беспилотники. Используются дроны для обеспечения безопасности комбината. И все это переносится теперь уже на казахстанское месторождение Актогай.
Считаю, что это пример очень успешного взаимодействия России и Казахстана. Поэтому с большой надеждой смотрим на Баимское месторождение. Конечно же, будем активно разрабатывать наше Актогайское месторождение.
С.Брилёв: Здесь все одно к одному: там же владелец россиянин, компания KAZ Minerals, в общем, реально такая общая Евразия, очень здорово.
Владимир Владимирович, все это хорошо и жизнеутверждающе, но есть проблемы, которые Вы упомянули. Депопуляция, отъезд населения продолжается с Дальнего Востока. Как все-таки людей удержать?
В.Путин: Не резко, наоборот, темпы депопуляции, темпы выезда сократились.
С.Брилёв: Но продолжают уезжать все-таки.
В.Путин: Продолжают уезжать, но, повторяю еще раз, темпы выезда сократились. А по некоторым направлениям, мы видим, идет приток – там, где создаются хорошие предприятия. В частности, судостроительный завод «Звезда», там даже не хватает специалистов.
С.Брилёв: Это Большой Камень как раз, здесь напротив, через Амурский залив.
В.Путин: Совершенно верно. Там даже не хватает специалистов, они приезжают из других регионов России. Вот так и надо работать, вот такие проекты и нужны для того, чтобы не лозунгами сюда людей привлекать, а хорошей, интересной, перспективной и хорошо оплачиваемой работой. Именно для этого мы и проводим с вами Восточный экономический форум, для того чтобы искать эти проекты и их реализовывать.
С.Брилёв: Кстати, те из вас кто живёт на верхних этажах, кто остановился в кампусе ДВФУ и живёт на верхних этажах, посмотрите, если есть окна в сторону моря, отсюда «Звезду» видно как на ладони, видимость хорошая.
В.Путин: Я хочу сказать, что таких сухих доков, который сейчас сделан, даже в Советском Союзе не было никогда. Такого масштаба судостроения не было даже в Советском Союзе. В России теперь есть и, надеюсь, что это будет развиваться дальше.
Кроме этого, я тоже об этом упоминал в своем вступительном слове, надо создавать благоприятные условия для жизни людей. Просто эта работа должна идти параллельно, и здесь, безусловно, должно государство сыграть свою роль, причем решающую роль – это жилищное строительство, медицина (здравоохранение), это образование, в общем, целый набор мероприятий социального характера, который государство уже реализует, и мы будем наращивать эти усилия, я о некоторых из них сказал.
С.Брилёв: Позвольте Вам задать непростой вопрос, по крайней мере, он непростой для меня, для моего понимания. Я действительно, как я сказал вначале, много езжу по Дальнему Востоку, я очень много, где здесь был, включая новые производства. И вот какой контраст обращает на себя внимание. Приезжаешь на завод (тут я на самом деле не боюсь, это не реклама никакая, это факты), угольно-экспортный терминал СУЭКа в Ванино, например. XXI век, я там, по-моему, в белых брюках ходил, никакой пыли, ничего, обалденное производство, ребята все в этой красивой корпоративной форме, три-четыре блюда в каждом пункте меню. Выходишь за проходную – два мира, два детства. И так довольно часто на Дальнем Востоке – огромные федеральные усилия, приход либо федеральных, либо частных денег (дай бог здоровья, и очень хорошо), создание новых производств. Но вот этот контраст в данном случае уже от кого зависит? Наверное, это в большей степени муниципально-региональные власти или это федеральный центр? Вот как это?
В.Путин: Нет, Вы знаете, не нужно все сваливать на муниципальные власти, их финансовые ресурсы ограничены. И мы в ближайшее время должны будем еще раз вернуться к вопросу распределения государственных ресурсов по разным уровням управления: федеральный уровень, региональный и муниципальный. Знаете, ведь весь Дальний Восток так или иначе был, по сути, закрытой территорий, сам город Владивосток был закрытый город совсем недавно еще. Поэтому очень много здесь наследия советской эпохи, когда социальная сфера практически не развивалась, я упомянул об этом, а жилые постройки (не города и поселки, а именно жилые постройки) строились вокруг предприятий. Это все было на протяжении десятилетий. Вот такое наследие здесь, ничего с этим не поделаешь. Это то, что нам досталось от прежних времен.
Можно ли как-то «бросать камни» в наших предшественников? Послушайте, люди работали в тяжелейших условиях и реализовывали сложнейшие задачи.
С.Брилёв: Главное, быстро. Владивосток – это ведь молодой город.
В.Путин: Да, быстро делали. Даже не во Владивостоке дело. И в других населенных пунктах, городах и поселках. Нам надо только сказать им спасибо за то, что они в сложнейших условиях и с теми ограниченными ресурсами могли сделать то, что они сделали. Да, теперь нам нужно исходить из того, что есть, и на новой промышленной, технологической, научной базе, исходя из новых задач, которые стоят перед страной и перед регионом в целом, идти вперед.
Я в том числе упомянул о необходимости реновации населенных пунктов Дальнего Востока. Знаете, у меня, честно говоря, был заготовлен целый список этих городов и поселков. Я не стал его произносить, потому что нужно сначала сделать или развернуть работу, а потом уже об этом даже заикаться. Тем не менее я сказал о том, что мы собираемся делать. Набор этих населенных пунктов и городов есть. Я упомянул только два из них, они находятся далеко не в самом лучшем состоянии, а заслуживают, безусловно, лучшей судьбы, тем более что люди, которые там живут, принимали участие в строительстве БАМа, и сейчас мы приступаем к реновации этой важнейшей транспортной артерии страны. Поэтому надо делать все и работать комплексно.
Представители бизнеса должны (они это, кстати говоря, делают, делают достаточно эффективно) в тех агломерациях, где они работают, влиять соответствующим образом на ситуацию, а государство со своей стороны должно предпринимать необходимые усилия, для того чтобы внешняя обстановка была лучше, а содержание социальной жизни было бы другим, качественным. Я уже упоминал эти сферы: жилищное строительство, здравоохранение и образование и так далее.
С.Брилёв: И это решаемо?
В.Путин: Это сложная, большая, стратегическая, но решаемая задача. И результаты работы последних лет показывают, что мы на правильном пути.
С.Брилёв: Ну, еще одну дальневосточную тему я оставлю на самый конец дискуссии, а последний блок наш хотел посвятить тому, что, в общем, мы, так или иначе, уже затрагивали, мимо чего не пройдешь. Это, естественно, Афганистан и последствия.
Владимир Владимирович, Вы в самом начале сказали, что «топтаться не собираетесь», это цитата «из Вас». За Вас потоптались другие, причем не обязательно в России. Меня, например, поразил совершенно заголовок лондонской «Дейли Телеграф» о конце гегемонии Запада. Меня, ну так, удивил материал, который мне прислали приятели мои на прошлой неделе из Европейского центра внешней политики (это некоммерческая неправительственная организация), которые написали о том, что Соединенные Штаты становятся нормальной страной. Нормальной в том смысле, что они отказываются от функции «всемирного полицейского», это они имели в виду.
Владимир Владимирович, ну а если Америка как «всемирный полицейский» уйдет, уходит, то кто же будет за порядок-то отвечать в мире?
В.Путин: За порядок в мире должна отвечать Организация Объединенных Наций и ее Совет Безопасности, в том числе в лице постоянных пяти членов.
Но, вы знаете, сейчас это, конечно, очень удобный случай для того, чтобы «оттоптаться» на том, что произошло в Афганистане и на американской политике. Действительно, это катастрофа, и это правда. Это не мои слова, это слова самих американских аналитиков. Это катастрофа, потому что, смотрите, американцы – вообще люди очень прагматичные – истратили на всю эту кампанию свыше 1,5 триллионов долларов за эти годы. А результат какой? Нулевой. А если посмотреть на то количество людей, которые брошены в Афганистане, работали на коллективный Запад – на США и их союзников, то это и гуманитарная катастрофа.
В этом смысле, конечно, надеюсь, придет осознание того, что действовать с прежних позиций (а прежние позиции заключались в том, чтобы «цивилизовывать» другие народы, привносить туда элементы современной цивилизации по образцу и подобию тех, кто это делает) – это ошибочная политика.
Собственно говоря, вы знаете, на примере Афганистана я уже слышал от многих своих коллег: «Да, это ошибка, да, мы неправильно себя вели, мы не должны так поступать в будущем». Но так поступали еще со времен так называемой просветительской деятельности католических священников, которые приезжали, условно, в те же азиатские страны или в тот же Китай и «цивилизовывали» там местное население, опираясь на определенные достижения в области естественных наук, образования, медицины. Но при этом основная цель была все-таки не эта, а основная цель была – продвижение католицизма.
Мало что меняется. Только теперь не колонизация духовная и экономическая происходит, а попытки сохранить свое влияние под предлогом продвижения принципов демократии. Но демократия, если она нужна какому-то народу, народ придет к этому сам, не нужно этого делать насильственными способами.
В то же время технологически, если попытаться понять, что происходит, вы понимаете, советские войска тоже уходили из Афганистана, но уходили организованно. Это первое.
Второе. Все-таки режим, который остался после выхода советских войск, просуществовал несколько лет. И если бы Советский Союз на излете своего существования не перестал бы оказывать хотя бы экономическую помощь, еще неизвестно, как бы складывалась ситуация в самом Афганистане. Может быть, противоборствующим силам удалось бы о чем-то договориться.
Но американцы как выходят? С помощью авиационных мостов. А советские войска все-таки выходили на свою границу. Это другая история. И в этом смысле, конечно, Советскому Союзу было проще.
Конец ли это какой-то гегемонии Запада? Вы понимаете, дело ведь в чем? Дело в том, чтобы эти уроки – они есть, эти уроки, – но чтобы они были правильно поняты и чтобы были внесены изменения в реальную политику. Про Афганистан говорят: «Мы залезли туда, мы совершили много ошибок». А в то же время в отношении других стран все то же самое продолжается. Санкции – это что такое? Это продолжение той же политики, навязывание своих стандартов. Дело не в России. Дело в других странах, в том числе в странах Азиатско-Тихоокеанского региона, и в Латинской Америке, да везде, по всему миру. Вот если капитальные какие-то выводы будут сделаны, то тогда мы можем быть свидетелями каких-то глобальных изменений в мировой политике. Ну а конец это доминирования или не конец – это, знаете, прежде всего, зависит от экономического потенциала тех стран, которые присутствуют на международной сцене.
И вот наша задача с вами в том, чтобы, работая вместе с партнерами и используя это правило, о котором сказал Премьер-министр Индии, правило «сангам» – объединять усилия, добиваться лучших результатов по развитию своей собственной страны. И тогда и значение, и голос России будут возрастать, и это пойдет на пользу не только русскому, российскому народу, но и всем нашим партнерам.
С.Брилёв: Давайте у партнеров спросим.
В известной степени, выступая на этой неделе, Президент Байден сформулировал то, о чем Вы сейчас говорили, что закончилась эпоха вооруженных операций с целью государственного строительства. Ну, примерно так он сформулировал, коротко пересказываю, хотя, по-моему, фраза была как раз такая.
В.Путин: Ну, дай бог.
С.Брилёв: Меня что очень расстроило в этом заявлении, если его целиком слушать, это то, что да, конечно, он Президент Соединенных Штатов и обращался, прежде всего, к своим гражданам, но от Президента страны, которая организовала все это дело в Афганистане, все-таки ждали какого-то послания, если не миру, то хотя бы союзникам. В этой речи Байдена не было ни слова даже о ближайших союзниках, которые все эти годы вместе с американцами воевали в Афганистане. И там прозвучала мысль – уже, кстати, не в первый раз за последние недели из уст американцев – о том, что у них есть договоренность, что против них терактов не будет, против американцев терактов не будет, а остальные, мол, конечно, не было сказано: «Бог с ними, с остальными».
Невольно рождается следующая конструкция в голове, и я не очень уверен, что это теория заговора. Что, в общем, можно было пожертвовать этими несчастными переводчиками, которые работали все эти десятилетия с американцами и союзными войсками, пожертвовать сейчас правами женщин и девочек. Что бы ни делал «Талибан», уже открыто сказано, что прав у женщин и девочек не будет таких, какие были все-таки еще недавно, хотя бы формально. Но уйти оттуда, действительно закончить эту двадцатилетнюю войну, свалив последующие проблемы с распространением оружия, с распространением наркотиков, с распространением беженцев в большей степени на соседние государства.
Мой вопрос в этом смысле Президенту Токаеву. Я не прошу Вас согласиться или не согласиться с тем, что говорю я. Я – безответственный журналист, Вы – государственный деятель. Но тем не менее каково Ваше видение о следствиях столь стремительного ухода американцев из Афганистана сегодня, а дальше, глядишь, из Ирака, кто его знает, столь стремительного коллапса предыдущего Правительства, прихода «Талибана», начала нового противостояния с так называемым «Исламским государством», нового противостояния в Панджшере? Что это несет региону? Чего Вы ожидаете физически?
К.-Ж.Токаев: Конечно же, мы были серьезно обеспокоены тем, что произошло в Афганистане. Своевременно приняли меры по эвакуации наших граждан из этой страны, хотя оставили свое посольство, которое вошло в контакт с представителями движения «Талибан», и сумели договориться об обеспечении безопасности дипломатов и посольства.
Кроме того, мы по просьбе руководства Организации Объединенных Наций предоставили возможность сотрудникам этой всемирной организации двумя чартерами в количестве 237 человек прибыть в Казахстан, и теперь они работают на удалении, находясь на территории Казахстана.
Предоставили воздушное пространство и аэропорты Казахстана для пролета и дозаправки самолетов, которые увозили контингент, работавший в Афганистане, в том числе военные контингенты. Это государства стран НАТО, Соединенные Штаты Америки.
Что касается вопроса о том, чтобы приютить афганских беженцев, которые работали с американской администрацией, на неопределенное количество времени – то ли два месяца, то ли три месяца, то ли полгода, этот вопрос не был нами решен положительно, поскольку там возникло очень много нюансов, связанных с суверенитетом Казахстана. Люди, которые должны были прибыть на территорию Казахстана, были без соответствующих въездных виз. И, кроме того, сама логистика не позволяла решить данный вопрос положительно.
Что касается последствий, буквально коротко. Первое. Афганистан, конечно, не будет прежним Афганистаном, там новое правительство, и, судя по всему, этот режим пришел надолго. Что касается военных действий в Панджшере во главе с сыном Ахмад Шах Масуда и действующим режимом, который находится в Кабуле, то исход этих военных действий трудно спрогнозировать, потому что пока преимущество на стороне талибов. Я думаю, я уже об этом сказал, мы должны внимательно наблюдать за действиями этого режима.
Мы фиксируем миролюбивые заявления, замечаем, что лидеры движения «Талибан» говорят о том, что они хотели бы иметь дружественные отношения со всеми государствами. По всей видимости, речь идет в том числе и о странах Центральной Азии. Во всяком случае, вновь возвращаюсь к исходному тезису о том, что нам, государствам Центральной Азии, особенно тем, которые являются государствами-членами Организации Договора о коллективной безопасности, нужно держаться вместе, поскольку развитие событий непредсказуемо.
Я думаю, что в ближайшем будущем появится достаточно большое количество людей, афганцев, которые захотят пересечь границу и поселиться где-либо за пределами своей страны в целях безопасности. А это очень серьезный вызов, это большая проблема для соответствующих стран.
Что касается самих Соединенных Штатов Америки, я далек от того, чтобы злорадствовать по поводу того, как это произошло. Действительно, большая разница между тем, как Советский Союз выводил свои войска и как это произошло сейчас. Поэтому то, что было, то ушло. Нам сейчас нужно всем вместе думать о том, как быть с Афганистаном.
Вообще-то Афганистан традиционно был неплохим рынком для казахстанской продукции, прежде всего это пшеница, хлеб. Они исправно платили. Мы договаривались с Президентом Гани о том, что они направят к нам большую торговую миссию, делегацию, мы подпишем соответствующие соглашения, разнообразим сотрудничество в торгово-экономической сфере, но этого не произошло. Но как бы то ни было, людям нужно есть, в том числе и тем, кто находится под властью движения «Талибан». Они заинтересованы в получении самых необходимых товаров, в том числе из Казахстана. Это очень серьезный фактор, который, естественно, будет предопределять наше отношение к данному режиму.
Что касается самих Соединенных Штатов Америки, мне некоторые люди говорили о том, что, дескать, американцам все равно, что происходит за пределами самих Соединенных Штатов Америки, за океаном, жизнь будет продолжаться своим чередом в Америке. Я с этим не согласен. Как бы то ни было, последствия для политики в самих Соединенных Штатах Америки, да и внешней политики в целом, естественно, будут, потому что Афганистан – это очень серьезная страна, которая, естественно, будет оказывать опосредованным образом серьезное влияние и на политику, в том числе такой державы как Соединенные Штаты Америки.
Я, конечно же, далек от того, чтобы предсказывать, как будут развиваться события в Вашингтоне, в Белом доме и так далее, это не предмет нашего разговора, но, во всяком случае, последствия, и очень серьезные последствия, на мой взгляд, будут.
Спасибо за внимание.
С.Брилёв: Касым-Жомарт Кемелевич, очень прикладной вопрос, может быть, он Вас удивит, хотя, думаю, Вас не удивит.
Что на самом деле сейчас по-человечески пугает, что никто ничего нового не изобрел. Как в свое время Фидель Кастро вместе с диссидентами выпустил уголовников, точно так же сейчас в потоках афганских беженцев могут быть действительно несчастные люди, а могут быть уже и специально обученные агенты «Исламского государства», исламизированные, как угодно.
Вот Вы – казах. Я знаю, что казахи с узбеками друг друга понимают, считывают и так далее. Вот Вы – казах, Вы в состоянии считать внешне: узбек из Узбекистана и узбек из Афганистана, который может быть уже таким много более опасным? Существуют ли сейчас у нас – у ОДКБ, у Евразийского союза – проверенные, хорошие механизмы, в том числе миграционные, чтобы мы могли хотя бы отсеивать эти миграционные потоки? Они пойдут сейчас. Вот Вы лично способны сразу сказать: этот узбек узбекистанский, а этот афганский?
К.-Ж.Токаев: Ну, конечно же, это легко сделать. Во всяком случае, мы же все вышли из Советского Союза. И отличить человека, который жил в Советском Союзе и сейчас живет на территории, когда-то входившей в Советский Союз, а ныне называется постсоветской территорией, совершенно легко, на мой взгляд.
Я думаю, нас всегда отличали. Работая в Сингапуре консульским сотрудником, я встречал большое количество людей, которые пересаживались с рейса на рейс. Тогда Аэрофлот долетал только до Сингапура, а дальше – в Австралию, на Филиппины и другие страны – советским людям нужно было пересаживаться на другие рейсы. И когда мне поручали встретить ту или иную делегацию, летевшую, допустим, в Австралию, естественно, я легко ее отличал от других, или делегацию, которая возвращалась из Австралии и делала транзитную остановку в Сингапуре. Нас везде узнают. Так получилось.
Что касается миграционных властей, пограничников и так далее, то это их профессиональная обязанность. Поэтому здесь каких-либо проблем нет.
С.Брилёв: Ну дай бог.
К.-Ж.Токаев: Что касается языка, то, как известно, талибы в основном состоят из пуштунов, у них свой пуштунский язык. Распространенным языком, можно сказать, межнационального общения в Афганистане, если я не ошибаюсь, является язык дари, который очень близок к персидскому языку и к таджикскому языку. Что касается остальных стран, включая Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Туркменистан, то мы говорим на тюркских диалектах. То есть мы понимаем друг друга, но это другая ветвь языков. Здесь очень большое многообразие. Но отличать друг друга мы можем.
С.Брилёв: Будем рассчитывать, что в рамках ОДКБ будет взаимная экспертиза, потому что тема действительно очень понятная.
И последний подвопрос. Вы посольство сохранили в Кабуле. Сейчас будете признавать «Талибан»? В эти сутки должен решиться вопрос о главе правительства, если не решился во время нашей сессии, кстати сказать.
К.-Ж.Токаев: Вопрос деликатный, он требует также осторожности. Я неоднократно, по-моему, три раза в своих выступлениях сегодня говорил о том, что мы будем внимательно наблюдать за действиями движения «Талибан». Вот от этого все зависит. Но опять же, будучи реалистами, мы утверждаем, что талибы пришли надолго к власти в этой стране, и будем исходить и из этого. Как, впрочем, я уже сказал, мы торгуем, традиционно торгуем с Афганистаном, и это тоже фактор, который будет предопределять наше отношение к режиму.
С.Брилёв: Спасибо.
Владимир Владимирович, что Россия решит по поводу признания «Талибан»?
В.Путин: Во-первых, давайте не будем забывать, что Соединенные Штаты вводили войска в Афганистан после нападения на сами Соединенные Штаты, после жестоких террористических атак на Торговый международный центр в Нью-Йорке. И вся эта операция была посвящена борьбе с терроризмом. Сейчас реалии таковы, что движение «Талибан» контролирует практически всю территорию Афганистана, за исключением Панджшера и прилегающих туда, на север, территорий, небольших территорий, тем не менее прилегающих туда, к Таджикистану.
Сегодня «Талибан» контролирует. Если это так, то мы должны исходить из реалий. Конечно, я согласен с Президентом Казахстана, так же как со многими другими коллегами, я очень со многими говорил на этот счет в последнее время, нужно смотреть, что кроется, что стоит за заявлениями руководителей движения «Талибан».
Но хочу обратить вот на что ваше внимание. Я не случайно вспомнил о том, что США вводили войска после террористических атак на Нью-Йорк. И само движение «Талибан» неоднородно, хотя в основном оно состоит из пуштунских племен, это совершенно очевидно, правильно, согласен со своим казахстанским коллегой. На территории Афганистана сегодня много представителей других организаций, в том числе крайних: «ИГИЛ» и так далее. Много людей выпущено из тюрем, Вы сейчас сказали, причем радикальных элементов.
И в этой связи вот о чем я подумал. Россия не заинтересована в дезинтеграции Афганистана, и если это произойдет, вот тогда не с кем будет разговаривать. А если это так, то нужно подумать о том, что чем быстрее «Талибан» войдет в семью цивилизованных народов, тем легче будет контактировать, общаться и как-то влиять, задавать какие-то вопросы, и если не требовать, то ставить вопрос о том, что в рамках этих цивилизованных отношений должны соблюдаться определенные цивилизованные правила. В случае дезинтеграции не с кем будет разговаривать. Там и «Исламское движение Узбекистана», и чего там только нет, на территории сегодняшнего Афганистана, и все это угрожает нашим союзникам и соседям. А если иметь в виду, что у нас нет визовых ограничений и свободное передвижение фактически через границы, это и для нас, для России имеет очень серьезное значение с точки зрения обеспечения своей безопасности. Нужно всем вместе объединять усилия сейчас, вместе бороться с этими проблемами.
Согласен с Президентом Казахстана: конечно, вместе нужно решать и вопрос легализации политических сил в самом Афганистане, посматривая на то, что происходит в реальной жизни. Но, повторяю, нужно этим заняться – объединением усилий. А когда я слышу сегодня от некоторых высокопоставленных представителей из тех же Соединенных Штатов, что мы сейчас силы освободим, а сосредоточим свои усилия на продолжении борьбы с Китаем или с Россией, – хочется сказать: слушайте, вы тогда разберитесь сначала с теми, с кем вы воевали 20 лет, а потом уже говорите о том, что вы будете противостоять России и Китаю. Зачем эти заявления в данный момент времени? Повторяю, объединяться нужно, для того чтобы эффективно противодействовать тому же терроризму, ради борьбы с которым вводились американские войска на территорию Афганистана, распространению наркотиков, организованной преступности. Есть общие угрозы, а поскольку они общие, эффективно бороться с ними можно только сообща.
С.Брилёв: Что ж, обратимся к Президенту Монголии как в данном случае к Президенту счастливой страны. Все-таки Вы чуть в стороне от афганской темы. Близко географически, но в стороне.
Мой вопрос господину Хурэлсуху такой. Действительно, Вы смотрите чуть-чуть со стороны на все это. Вам хватает механизмов безопасности в Азии? Худо-бедно в последние 25 лет диалог шел, например, на площадке АСЕАН. Все приезжали в отель Shangri-La в Сингапуре, собирались, говорили. Там присутствовали разные державы, Россия там была регулярно, Соединенные Штаты. Сейчас после коллапса в Афганистане – вообще новые реалии. Но ведь в последние два-три года какие были поползновения? АСЕАН – побоку, давайте создавать новое такое тихоокеанское НАТО. Это суверенное решение государств, безусловно, там альянс, грубо говоря, Соединенные Штаты, Австралия, Япония. Направление такое, в общем-то, иной раз вслух говорилось, антикитайское.
Вот нейтральная Монголия, живущая испокон веку между двумя огромными механизмами. Я – даже не страны – назову, механизмы, российский механизм, китайский механизм. Монголия, которая посматривает, я знаю, что у вас есть там такая тема, такое выражение – третий сосед, имеющее ввиду разных третьих соседей.
Вот скажите нам, Президент Монголии, правильно ли мы живем, так, как мы живем в Азии, с точки зрения вопросов безопасности?
У.Хурэлсух: Монголия в глобальном плане находится и в Центральной Азии, и в Северо-Восточной Азии. И как член Северо-Восточной Азии мы очень внимательно относимся и к вопросам безопасности нашего региона, и внимательно следим за ситуацией, которая происходит в регионе АТР.
Вы сказали, что в нашей стране нет терроризма, у нас очень спокойно в нашей стране. В нашей стране нет каких-либо войн и угрозы терроризма. И мы мирно сосуществуем с нашими двумя соседями. И с Россией, и с Китаем у нас нет никаких пограничных споров. И с обеими странами мы участвуем в переговорах по данной тематике. Мы считаем, что вопрос Корейского полуострова должен решиться без принятия силовых решений.
Что касается Афганистана, мы, конечно, тоже волнуемся о ситуации вокруг этой страны. США и члены коалиции, во главе которой находятся США, приняли очень быстрое решение, которое привело к большим проблемам, что, в свою очередь, очень негативно влияет на ситуацию в регионе в целом и на ее безопасность.
Как страна, входящая в Центральную Азию, мы сохраняли близкие отношения с Афганистаном: и в XIII веке, и во времена Советского Союза у нас были тесные связи с этой страной. Недавно наши миротворцы провели операцию в этой стране, вы об этом знаете.
Сегодня к талибам перешло руководство страной. Внутренняя ситуация в самой стране остается напряженной: и политическая, и экономическая. Страна находится в глубоком экономическом кризисе, очень большая угроза в отношении безопасности граждан страны, населения страны. И все это влияет и на их умонастроение, они впрямую сталкиваются с угрозами физической расправы. Поэтому мы считаем, что эта проблема является региональной проблемой, на которую нужно обратить внимание. Мы считаем, что мы должны продолжить наш диалог по этому вопросу. В рамках ООН и других региональных организаций мы должны уделять этому пристальное внимание. Силовые структуры, которые пришли к власти в этой стране, я думаю, что они примут какое-то здравое решение.
Мы надеемся, что страна не развалится на несколько частей, а, наоборот, объединится в одно сильное и мирное государство. Этого мы искренне желаем этой стране. Я думаю, что и другие страны желают такой участи Афганистану. Безопасность и мирная жизнь в Афганистане является объектом пристального внимания мирового сообщества.
Спасибо.
С.Брилёв: Спасибо.
Вообще Улан-Батор как готовая азиатская Женева, Владимир Владимирович. Давайте, Вы с Байденом в следующий раз в Улан-Баторе встречайтесь. Смотрите, какая замечательная платформа.
К.-Ж.Токаев: Сергей Борисович, к вопросу признания или непризнания правительства талибов я хотел бы добавить еще одно обстоятельство, очень важное, на мой взгляд, обстоятельство. Это две резолюции, которые в свое время принимались Советом Безопасности Организации Объединенных Наций (в 2003 году и в 2011 году), которые признали это движение вне закона. То есть, если мы будем подходить к вопросу о признании движения «Талибан», естественно, мы должны обратить самое серьезное внимание на эти две резолюции. Здесь роль постоянных членов Совета Безопасности – России, Китая, Соединенных Штатов Америки, Франции и Великобритании – имеет решающее значение. Я думаю, что мы опять возвращаемся на площадку Организации Объединенных Наций, а это очень существенно.
С.Брилёв: Касым-Жомарт Кемелевич, я с Вами заканчивал один вуз. У нас, помните, там был курс «История международных отношений и внешней политики». Мне нынешняя конструкция вокруг признания-непризнания «Талибана» если и напоминает что-то, то это англо-советско-американскую переписку о признании Правительства Бадольо в Италии в 1944 году. Так или иначе чем-нибудь это закончится, но это неважно.
Владимир Владимирович, последнее, пожалуй. Мне ведь, верьте – не верьте, но зарплату частично платят за то, что я просто смотрю телевизор. Когда я приехал во Владивосток, начал активно смотреть местные каналы, прежде всего наши, каналы ВГТРК: «Восток 24» и замечательная передача «Вести. Дальний Восток» на «России 24» (всем рекомендую, в 22:00, очень интересно). Я себе выписал темы, которые мне понравились за эти дни.
Мы сегодня много рассуждали о развитии Дальнего Востока, предлагали промышленные проекты. Это я прямо в эти дни делал записки в телефоне. Смотрите, что еще есть: в Магадане строят мост, подобный тому, который есть в Москве, в «Зарядье». Это как раз очень симпатично с точки зрения быта. В Хабаровске – новый краболов. Здесь, на острове Русском, – удлинение лыжной трассы. На Камчатке – орнитологический центр. Не знаю, Вы в курсе этой темы или нет. Раньше здесь браконьерили за этими хищными птицами (соколы там всякие-разные) и увозили арабам. А сейчас, наоборот, арабы дали маточное стадо, 300 птиц, их будут здесь разводить, это будет взаимовыгодная торговля. А центр строят, ну, это космос какой-то, там павильон… Если серьезно, это даже не XXII век, это какая-то Луна.
Но из последних новостей – это то, что Владивосток будет претендовать на проведение Олимпиады 2036 года. Вот я предлагаю, давайте этим и закончим. Поддержите такую заявку города Владивосток?
В.Путин: Вы знаете, к сожалению, все меньше и меньше претендентов в мире на проведение Олимпийских игр. Во-первых, это мероприятие дорогостоящее. Во-вторых, они связаны с сегодняшним днем, а он, как известно, освещен, к сожалению, вопросами пандемии и борьбы с инфекционными заболеваниями, есть и много других составляющих. Вы видели, как шла подготовка, да и в ходе проведения Олимпийских игр очень много было манифестаций в той же Японии, протестующих против проведения Олимпиады именно в этой стране.
Но мы всегда поддерживали, и надеюсь, что принципы олимпизма не будут извращаться, в том числе не будет здесь примесей политического характера. Если все будет так, как я говорю, то мы не исключаем возможности проведения Олимпийских игр в Российской Федерации. И Дальний Восток, и Владивосток – это, конечно, одна из перспективных площадок. Но говорить об этом пока рановато, надо все посчитать. Хотя проведение крупных международных политических и спортивных соревнований всегда идет на пользу развития региона.
Мы сейчас с вами находимся на территории Дальневосточного федерального университета. Но ведь он возник в ходе подготовки к саммиту АТЭС. Мы могли тогда провести этот саммит АТЭС в Москве либо в Петербурге, где площадки достаточно подготовленные, немного нужно было потратить усилий и средств, для того чтобы провести это мероприятие там. Но тогда я принял решение о том, чтобы провести именно здесь и построить этот комплекс именно для развития системы образования. Я ни о чем не жалею, я думаю, что это было правильное решение. Но под это дело мы еще и аэропорт новый построили, полосу, железную дорогу, которая соединяет аэропорт с центром города, и еще, и еще, и еще. Это дало толчок развитию Владивостока.
В целом, если мы подойдем к возможности проведения крупных спортивных соревнований, то это будет еще дополнительным импульсом для развития города и региона в целом. Я этого не исключаю. Но для этого должны созреть необходимые условия, в том числе и, как я уже говорил, для того чтобы Россия полноценно могла участвовать в крупных международных соревнованиях, а это зависит не от нас, это зависит от тех, кто политизирует международный спорт.
Надеюсь, что объединительных площадок, таких как искусство, спорт, борьба с общими вызовами, уже достаточно для того, чтобы мы руководствовались соображениями общих интересов, а не какими-то политико-эгоистическими соображениями.
С.Брилёв: Ну что ж?
Уважаемые участники пленарной сессии Восточного экономического форума, давайте еще раз поблагодарим тех, кто обратился к нам сегодня с видеообращениями. Напоминаю, что это были Председатель Китайской Народной Республики Си Цзиньпин, Премьер-министр Индии Нарендра Моди, Премьер-министр Таиланда Прают Чан-Оча, на прямой связи с нами были Президент Республики Казахстан Касым-Жомарт Кемелевич Токаев и Президент Монголии Ухнаагийн Хурэлсух.
И спасибо хозяину нашей встречи – Владимиру Владимировичу Путину.
Спасибо большое. До встречи на следующих форумах.
В.Путин: Я традиционно хочу поблагодарить нашего модератора, а всех собравшихся – за то, что вы приехали во Владивосток, посвятили этому немало времени, за то, что вы думаете о реализации проектов на Дальнем Востоке России. И хочу выразить надежду на то, что они будут успешными. Со своей стороны государство сделает всё, что от нас зависит.
Благодарю вас.
Россия. ДФО > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 3 сентября 2021 > № 3821747
Владимир Путин
Возмездие или месть?
Илья Титов
Сразу после взятия Кабула на неподготовленных и ошарашенных читателей газет и зрителей телеканалов обрушилась лавина экспертных мнений. В странах Запада твердили, что бегство Штатов из Афганистана не значит совсем ничего – американцы и так собирались уходить, ведь терроризм они победили, а Байден просто резко сорвал пластырь с болезненной раны. На Востоке же, как и у нас, всё чаще встречались мнения, что яркий и показательный провал такого принципиального для американцев направления символизирует близящийся крах Pax Americana. Стремительно меняющаяся обстановка доказала неправоту обоих лагерей. Особенно заметно это стало на фоне кошмара, вспыхнувшего в многострадальном аэропорту Кабула в четверг 26 августа.
Идеальнее момента для теракта нельзя было придумать: для вывода войск талибы дали срок до 31 августа, иначе «dead» в слове «deadline» перестанет нести фигуральный смысл, намекнули новые властители Афганистана. В результате этого в аэропорт устремились, кажется, вообще все, кто находился в городе. Там были и местные жители, работавшие с западными дипломатами и военными, были и эти самые дипломаты с военными, смешались в кучу немецкие бочки с пивом и британские кошечки-собачки, но больше всего было тех, кто просто проходил мимо, но решил не упускать шанса на стихийный переезд подальше от радикальной и непредсказуемой власти талибов. Никакого порядка присутствие военных не вносило – тех, кого Штаты обязывались эвакуировать, зачастую даже не подпускали к аэропорту, а на вожделенных рейсах на американскую авиабазу в Доху (где оперативно организовался этакий концлагерь с клетками и скотскими условиями) часто попадали вообще случайные люди. Попытки организовать этот кошмар были такими же сумбурными и неловкими. Так, стало известно о списке лояльных американским пришельцам афганцев, которых нужно эвакуировать. Казалось бы, отличная идея, но американские власти умудрились передать этот список в руки "Талибана"*, оцепившего аэропорт и пускающего внутрь только тех, кому по документам положено там находиться. Предполагалось, что талибы, сверив строчку в списке и человека на КПП, пропустят его так, словно «Талибан» – погранслужба какой-нибудь Бельгии. Легко и непринуждённо американцы избавили талибов от тонны работы по выявлению наиболее активных коллаборационистов, что тут же добавилось к грузу претензий, выдвигаемых в адрес Белого дома. При этом, как говорят, внесение в списки не очень помогло внесённым, ведь некие злонамеренные товарищи (никакого отношения к руководству "Талибана", конечно, не имеющие) отбирали у людей из списка документы, в ответ щедро выдавая побои. Те же, кто в списках не значились, но улететь очень хотели, вынуждены были платить. Много платить. Но если учесть, сколь многое некоторые афганцы готовы поставить на возможность покинуть страну, наверное, терпимо. Дистиллированный анархо-капитализм породил предложение, соответствующее спросу, в результате чего стоимость заветного билета шла на десятки тысяч долларов, драгметаллы и последние ценности, оставшиеся у желающих улететь. Шуму наделала история с украинским самолётом, посланным в Кабул для эвакуации застрявших там украинских наёмников (которых почему-то не пожелали увозить американцы), но зафрахтованным для транспортировки в родной Иран неких зажиточных хазарейских шиитов, щедро заплативших золотом и валютой. В том, правдива ли история или же это происки врагов Украины, никто так и не разобрался, но выглядит она слишком топорно и нелепо, чтоб быть простой выдумкой пропаганды. Толчея, хаос, неразбериха, жара, духота, гам толпы, шум взлетающих и садящихся самолётов – безумных масштабов столпотворение, видное из космоса, нарывалось на неприятности с самого начала. Как Воронья слободка обречена была сгореть, так и международный аэропорт имени Хамида Карзая был обречён стать местом катастрофы. Она произошла 26 августа – сразу несколько взрывов, полторы или две сотни погибших, тысячи пострадавших и ровно ноль желающих развернуться и со всех ног бежать подальше из злосчастного аэропорта. Несмотря на совместную работу – невиданное зрелище – сил НАТО и "Талибана" по упорядочиванию хаоса, толп и неразберихи, кажется, стало только больше. Вскоре после взрывов американские солдаты принялись палить в толпу, да так, что даже «Би-Би-Си», стремящаяся к удобным формулировкам, объяснила, что «значительное число афганцев было убито именно в результате огня американских морпехов».
Что только ни говорили о взрывах в первые пару часов! Одни утверждали, будто талибы из чистой кровожадности принялись взрывать уже взятый город. Другие говорили, что это прощальная диверсия сторонников правительства (не желавших воевать, но теперь почему-то якобы взявшихся партизанить). Иные списывали это на козни американцев, а кто-то вообще наивно полагал, что причиной взрыва в толпе стал несчастный случай. Довольно быстро, впрочем, возникли некие члены "Исламского государства"**. «Некие» – потому что сортов «Исламского государства» существует столько же, сколько в словаре всякого западного прогрессиста значится гендеров – тьмы и тьмы и тьмы. В данном случае виновными оперативно назначили себя бойцы из "Вилайята Хорасана", известного как "Исламское государство в Хорасане"***. Данные товарищи работают по франшизе своих соратников, известных нам по новостным сводкам из Сирии и Ирака, и требуют независимости части Афганистана, Ирана и среднеазиатских республик для создания на этой территории государства Хорасана. ИГХ (которое в западных СМИ называют ИГИЛХ или ИГИЛ+, что рождает забавные ассоциации с вечно изменяющейся аббревиатурой ЛГБТ+) никак не препятствовало проамериканской власти Афганистана и никак не обозначало своей враждебности оккупантам, а теперь вот внезапно проснулось. Интересное совпадение, правда? Другое интересное совпадение связывают с тем, что на недавней памяти не было теракта, о котором заранее было бы известно больше. О планирующемся теракте где-то за шесть часов сообщили американские и британские медиа, а турки даже оперативно эвакуировали своих людей с территории аэропорта, предварительно прямо заявив о его небезопасности. Спойлеры, впрочем, никак не помешали устроителям этого страшного шоу – оно прошло в полном соответствии с прогнозами.
Огромное число жертв среди гражданского населения ничуть не тронуло сердца людей Запада. В конце концов, кто будет считать этих афганцев, вечно взрывающихся, давящихся, попадающих под пули и падающих с самолётов? Другое дело – американские солдаты. Если внутри США фиксация на 13 морпехах, ставших жертвами прощального привета афганской земли, понятна – в конце концов, это их солдаты, к таким вещам в Штатах принято относиться максимально трепетно, – то неясно, почему судьба погибших военных так тронула французские, британские и германские газеты. Так или иначе, от 150 до 200 человек, среди которых особенно выделяются 13 американских морпехов, стали жертвой кабульского хаоса. Но что, а главное, кто – причина этого хаоса? Американские журналисты разрывались между простым и понятным желанием обвинить во всём верхушку страны и огромной верностью этой самой верхушке. Первая неделя после взятия Кабула талибами показала, что Байден – не такая информационно неприкасаемая фигура, как принято было считать. Да, за крупнейший военный и политический провал США с 1975 года его критиковали слабее, чем Трампа кляли за красивые глаза на ежедневной основе, но ведь Байдена критиковали – немыслимая ситуация ещё в июле. Под огнём оказались и Пентагон, и Госдепартамент, и советники президента, и даже, страшно подумать, мадам вице-президент. Камала Харрис (можно заключить, подражая восторженному тону прессы минувшей осенью) стала первой цветной женщиной, приведшей страну к военной катастрофе. Столь искренний гнев прессы, такое чистое недовольство и яростная обида на международное унижение, во-первых, создают ощущение прорвавшейся лавины – Афганистан, кажется, стал лишь формальным поводом для злости журналистов, спущенных с цепи, – а во-вторых, действительно оставляют странный привкус «подставы». В самом деле, как ещё за неделю до взрывов в кабульском аэропорту многозначительно замечал ведущий Fox News Такер Карлсон, что-то здесь не так.
Взрывы в Кабуле не оставили президенту никакой возможности тихо отсидеть остаток своего отпуска на даче. Массовая гибель американских солдат, самая большая одновременная военная потеря чуть ли не со времён Вьетнама, настоящая национальная трагедия – всё это вынудило Джо выйти к публике и в свойственной ему нелепо-серьёзной манере всё-таки взять на себя ответственность за происходящее. Российские СМИ, реагируя на заявление Байдена, ликовали и провозглашали подобный шаг очередным (каким уже по счёту за последний месяц?) концом американской гегемонии. Тем не менее, следует понимать, что для американского избирателя, будь то демократ или республиканец, внешняя повестка всегда значительно уступает внутренней. Кому интересно, что там захватили какие-то пустынные варвары, если дома опять выросли цены на топливо. Разве важно, что грозятся сделать очередные террористы с очередной страной ещё где-то восточнее Делавэра, если аренда жилья снова подорожала? Внутренняя повестка для Америки всегда и с огромным перевесом превалирует над внешней, так что гибель простых солдат – единственное, что по-настоящему задело массового избирателя. Джо это понимал (в отличие, кажется, от многих влиятельных демократов помоложе) и оперативно извинился, чем существенно сгладил очередное американское унижение. Тем не менее, Белый дом сейчас терпит репутационный крах и каждая следующая новость, равно как и вялая реакция Вашингтона на неё, демонстрирует внутренней публике криворукость, доводящую до катастрофы, и трусость, не позволяющую достойно ответить. В случае с гибелью морпехов Байден кое-как справился со вторым пунктом – он не просто признал вину, но и пообещал ответ.
Ответ был дан в выходные. Сначала американцы кого-то бомбили в пустыне – непонятные удары по мутным целям не очень впечатлили публику, если верить прессе. Тогда режиссёры спектакля «Возмездие» решили действовать с размахом. Днём 29 августа поступила новость об очередном взрыве в Кабуле. Очень скоро, впрочем, газеты выдохнули – это всего лишь американцы мстят. Целью мести стал автомобиль в жилом квартале, а под ударами возмездия погибли трое взрослых и четверо детей, имевших наглость жить в этом самом квартале. При этом в машине, как утверждается, сидел смертник из ИГХ, так что в прочтении Пентагона удар неадекватно мощной ракетой по цели-одиночке был вроде как оправдан. С позиции американцев и жуткого прагматизма, задаваемого контекстом, так оно и есть – было достигнуто сразу несколько целей. Недоумевающая и скорбящая публика внутри страны получила кровавое шоу и имитацию бурной деятельности от Белого дома, талибам напомнили, что Штаты уходят, но вместе с тем остаются на дистанции полёта крылатой ракеты, а весь мир получил иллюстрацию того, что вовремя происходящие теракты от различных «вилайятов» и прочих «исламских государств» очень удобно служат легитимизации американских авиаударов. Талибы, конечно, повозмущались от такой наглости, но что тут сделаешь – если завтра Пентагон решит, что смертник прячется в машине кого-нибудь из талибских министров, вряд ли что-то остановит очередную имитацию возмездия. Впрочем, уколами издалека дело и ограничится – никто не станет лезть в Афганистан с наземной операцией. По информации Трампа-младшего (не самый надёжный источник, но единственный, чьи слова основываются хоть на чём-то), Америка, уходя, оставляет в Афганистане военной техники на 85 миллиардов долларов. Эта техника, любезно предоставленная американскими налогоплательщиками, вне всяких сомнений, вольётся в ряды армии талибов – многочисленные фото с трофейными «Хаммерами» не дадут соврать. 17 тысяч боевых машин, 600 тысяч единиц оружия, 200 боевых самолётов и вертолётов – всё это при условии правильного обращения делает «Талибан» не просто хорошо натренированной и мотивированной группировкой, а целой армией, весьма мощной по меркам региона. Есть информация, что вертолётный флот, брошенный американцами, в случае освоения талибами сделает из Афганистана четвёртую по числу вертолётов страну мира – после самих США, России и Китая. Таковы последствия слишком поспешного бегства американской армии из страны. При этом, чем дальше это всё заходит, чем больше пустых осуждений льётся со стороны Трампа и прочих бессильных оппозиционеров, тем больше кажется, что иным исход быть просто не мог. В этом свете интересны рассуждения о том, что? следовало изменить в этой катастрофической эвакуации. Многие эксперты, журналисты и бывшие военные сходятся в одном: на Кабул делать ставку было нельзя. Аэропорт Кабула, построенный советскими инженерами, предполагался как авиахаб гражданского назначения, он не был рассчитан на огромные нагрузки и экстремальные ситуации. Здесь на помощь американцам могло бы прийти детище последовательных трудов советских и американских военных инженеров – авиабаза Баграм к северу от Кабула. Гигантская база с аэродромом, способным принимать огромные летающие крепости, могла бы стать местом хотя бы создания видимости достойного ухода, но оказалась брошена ещё в начале июля. Вместо неё некий сумрачный гений в американском руководстве решил эвакуироваться через Кабул, что и стало роковой ошибкой. Некоторые, впрочем, считают, что эта ошибка была допущена совершенно сознательно.
Набирают силы крамольные разговоры о том, что Вашингтон не так един, как хочет казаться. Раскол американской элиты происходит не по партийной линии, а по принципу приверженности старой или новой политике. В этом смысле ястребам наподобие недавно почившего Дональда Рамсфелда, давно почившего Джона Маккейна, пока здравствующего Митта Ромни и не слишком здравствующего Джона Болтона противостоят неизвестные вашингтонские акулы, переориентирующие внешние устремления Америки внутрь страны. Эти неизвестные готовы перевернуть уклад, работавший десятилетиями, когда бесконечные войны питали гигантские оборонные заказы, из которых сосал деньги Вашингтон. Эти же войны навязывали миру доллар и нефть из подконтрольных дяде Сэму потоков. Что придёт на смену этому укладу, неясно. Велик соблазн сказать, что Штаты просто отовсюду уйдут, оставят мир в покое и предоставят процессам глобальной политики течь своим естественным руслом. Но удар по афганским детям – удар намеренно кровожадный, ненужно жестокий и беспричинно масштабный – намекнул, что на наш век ещё хватит произвола мирового жандарма.
* «Талибан», «Движение Талибан», талибы — организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 14.02.2003
** «Исламское государство» — запрещённая в РФ террористическая организация
*** «Исламское государство в Хорасане», «ИГ Хорасан», ИГХ — ответвление "Исламского государства"
Мой Афганистан
Золотой петушок на кровле кремлёвского терема вновь встрепенулся, бьёт крылами и кукарекает: идёт война с Востока
Александр Проханов
Опять, как кровавая вена, распух Афганистан. Сколько угодно мы можем называть талибов* террористической организацией, но они взяли страну и строят в Афганистане исламский халифат, будут увеличивать его пространство за счёт соседей. Американцы бегут из Кабула, как в своё время бежали из Сайгона. И после их бегства в Афганистане не избежать кровавого месива. В эти дни Россия предаётся воспоминаниям о своём Афганском походе, участником которого мне довелось оказаться.
Путин сражается с российскими либералами, выкорчёвывая из России либеральный "корень зла". Но при этом все либеральные мифы, сложившиеся во времена перестройки девяностых годов, продолжают господствовать в официальном сознании. По-прежнему действует отвратительный либеральный миф о роли Советского Союза в мировой истории и о причинах разрушения СССР. Бессмысленным лепетом звучат суждения официоза по поводу ГКЧП. И по-прежнему трусливым, лживым остаётся взгляд на Сороковую армию Советского Союза, совершавшую свой многолетний афганский поход. Эта армия состояла из героев и мучеников. Она состояла из героев, сражавшихся в горах Гиндукуша за Урал, Кавказ и Волгу. Она состояла из мучеников, потому что была оболгана, оплёвана и растоптана горбачёвскими трубадурами. Сороковую армию вывели из афганских ущелий, бескровно провели мимо засад моджахедов, позволили ей вернуться на Родину, чтобы здесь её уничтожить.
Горбачёв, всё ещё живущий среди нас, окружённый обожанием либералов, принимающий в дни своего проклятого рождения поздравления от первых лиц государства, этот предатель всех времён и народов предал Сороковую армию, как он предал Советский Союз, Восточную Германию, страны Варшавского пакта, предал Хонеккера и Чаушеску, предал Наджибуллу, окровавленного, истерзанного пытками, повешенного на "дереве в центре Кабула". Правда об Афганской кампании должна быть восстановлена. Иначе чего стоят паточные заявления об исторической правде, о запрете на искажение истории?
Когда советские войска в декабре 1979 года были введены в Афганистан, обществу предложили версию, объясняющую этот ввод: мы ввели войска, чтобы предотвратить появление на афгано-советской границе американских военных баз, их радаров дальнего обнаружения, которые смогли бы просматривать всё советское пространство вплоть до Урала, фиксировать на раннем этапе запуски советских континентальных ракет. Эту оборонную версию общество приняло плохо, ибо к тому времени уже недоверчиво воспринимало любую исходящую от государства идею. Но когда американцы расположились на территории оставленных советскими войсками баз, они построили на севере Афганистана эту могучую радиолокационную станцию, и она тридцать лет следила за нашей ракетно-ядерной активностью от Тихого океана до Урала. Теперь, убегая из Афганистана, американцы бросили эту базу, не успев её до конца разрушить.
О другой причине, побудившей советские войска войти в Афганистан, кремлёвский официоз умалчивал, ибо в то время уже существовала угроза пострашнее американских баз — в мире начинала закипать мировая исламская революция. Она привела к созданию в Иране шиитского исламского государства. Суннитская революция зрела в Афганистане, а в республиках Средней Азии: в Таджикистане, Узбекистане, Туркмении, Казахстане, — стали появляться нелегальные мечети, проповедовать нелегальные проповедники. Исламские республики Советского Союза начинало охватывать возбуждение, и это грозило перехлёстыванием исламской революции на территорию Советского Союза.
Ввод советских войск в Афганистан обеспечивал военно-политический кордон между разрастающейся мировой исламской революцией и Советским Союзом. Когда этот кордон пал, когда Горбачёв вывел советские войска, волны экстремизма хлынули из Афганистана на территорию бывшего СССР. Они породили чудовищную гражданскую войну в Таджикистане, религиозную по своему характеру; с огромным трудом и большими жертвами удалось подавить Партию исламского возрождения. Те волны привели к многократным волнениям и восстаниям в Узбекистане: в Фергане, в Андижане. Они, эти волны, залили Киргизию кровью непрерывных переворотов и внутренних распрей. Исламские проповедники и явившиеся извне боевики зажгли Кавказ, угрожающе закипели Татарстан и Башкирия.
Сегодняшние российские историософы, неужели они не могут установить связь между уходящими через мост в Хайратоне последними колоннами советских войск и взрывами в Буйнакске, в Беслане и Норд-Осте? Кто они — недалёкие простаки, лукавые лжецы или агенты, захватившие сочные ломти современной российской истории, чтобы господствовать? Ибо тот, кто владеет историей, владеет страной.
Пытаясь хоть как-то восстановить геостратегическую архитектуру на нашем южном подбрюшье, мы перебрасываем туда войска, укрепляем зыбкие несостоявшиеся режимы среднеазиатских государств, устраиваем непрерывные манёвры, ведём лихорадочные переговоры с талибами и пускаем этих террористов в кабинеты Смоленской площади, надеясь погасить чёрно-фиолетовой огонь, пылающий в глазах нового правительства Афганистана, прошедшего Гуантанамо, одержимого идеей возмездия за все муки, которые они перенесли в американских застенках, за все чудовищные страдания их народа, который несколько столетий посыпался снарядами, бомбами великих мировых держав.
Предстоит огромная затяжная борьба. Золотой петушок на кровле кремлёвского терема вновь встрепенулся, бьёт крылами и кукарекает: идёт война с Востока.
Сегодня мы должны искупить свою вину перед воинами Афганского похода. Должны покаяться в том уроне, моральном и физическом, который мы нанесли нашим героям. Мы должны вписать Афганский поход в летопись славных российских походов, совершённых героической русской армией в интересах великого государства.
Я верю, что, когда придёт пора,
Когда оставят Родину невзгоды,
Грядёт на Красной площади парад
Седых солдат афганского похода.
Пусть перед строем, отдающим честь,
Протащат ржавый корпус "бэтээра",
Его огнём изрезанную жесть,
Подорванную на камнях Панджшера.
Пусть караул торжественно замрёт,
Пускай приспустит боевые стяги,
Когда ввезут на площадь вертолёт
С дырявым баком, без винтов и тяги.
Пусть затуманится Кремля прекрасный лик,
Когда тягач с трудом ввезёт на площадь
На ободах сожжённый "наливник".
Пусть флага алый шёлк над ним полощет.
И пусть ещё помедлят танков лязги,
Пускай замрут войска недвижным строем,
Когда покатят инвалидные коляски,
И в них — безрукие, безногие герои.
Когда полки пройдут священным маршем,
Им честь отдаст с высокого гранита
Моей страны победоносный маршал.
Крест золотой. Звезда из лазурита.
*террористическая организация запрещённая в РФ
Афганистан. Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 2 сентября 2021 > № 3846508
Александр Проханов
О РЕШЕНИЯХ ОПЕРАТИВНОГО ШТАБА ПО АВИАСООБЩЕНИЮ
В соответствии с решением Оперативного штаба по предупреждению завоза и распространения новой коронавирусной инфекции на территории Российской Федерации с 10 сентября 2021 будет увеличено количество регулярных рейсов в Объединенные Арабские Эмираты, в Финляндию и Германию.
На маршруте Санкт-Петербург - Дубай увеличивается количество еженедельных рейсов с одного до семи.
В Хельсинки из Санкт-Петербурга увеличивается частота рейсов с семи до 14 рейсов в неделю.
Также авиакомпании смогут начать полеты с частотой 2 рейса в неделю по маршруту Калининград - Берлин.
Полеты по указанным маршрутам будут осуществляться на взаимной основе российскими и иностранными авиакомпаниями.
Кроме того, Оперативным штабом принято решение с учетом сложной эпидемиологической обстановки в Танзании продлить до 1 октября 2021 года включительно действующие ограничения по авиасообщению.
Выступление и ответы на вопросы С.В.Лаврова на встрече с представителями спортивного сообщества Свердловской области, Екатеринбург, 2 сентября 2021 года
Дорогие друзья,
Мне очень приятно в Екатеринбурге встретиться с представителями спортивного движения. Сам люблю спорт, как его любит подавляющее большинство наших граждан. Он становится всё более популярным среди молодого поколения и детей. Естественно, нынешняя ситуация на международной арене в сфере спорта высоких достижений запредельно политизирована, и это является частью политики наших западных коллег на сдерживание России. Вы знаете лучше многих, как это воспринимается в спортивном сообществе. Использование спорта в качестве средства политического давления прямо перечеркивает принципы международного спортивного движения. Главный принцип – спорт вне политики.
Известные события последних лет привели в конечном итоге к решению спортивного арбитражного суда в декабре 2020 года о том, что российские спортсмены лишаются права выступать под национальным флагом с исполнением гимна и использовать государственную символику на международных соревнованиях определенных категорий. Ограничения действуют в течение двухлетнего периода до 17 декабря 2022 г. Убеждены, что лучшим доказательством недопустимости политизации спорта является выступление наших ребят и девушек на международных спортивных площадках. Олимпийцы доказали это убедительно в Токио, а сейчас мы видим, как паралимпийцы укрепляют престиж России в международном спортивном движении. Когда в таких тяжелых дискриминационных условиях достигаются высокие результаты, победа вдвойне дороже. Это лишний раз подчеркивает традиционные признаки наших граждан, их характеристики: биться за своё достоинство и своей страны, приносить ей славу. Огромное всем за это спасибо.
Принимаем на международной арене все необходимые меры для оказания дипломатической и юридической поддержки российским спортсменам и тренерами, и всем, кто занимается подготовкой наших сборных команд. Добиваемся прекращения какого-либо произвола в отношении наших атлетов, в том числе от решений, которые пытаются навязать по всему миру, далеко за пределами национальных юрисдикций.
В своей одержимости сдерживать Россию любыми методами США уже недовольны и деятельностью Всемирного антидопингового агентства (ВАДА), считают, что эта деятельность недостаточно жестокая по отношению к нам. Об этом они публично не говорят, но такие планы вынашиваются. Они приняли в Конгрессе «закон Родченкова», который наделяет их спецслужбы и разведывательные органы правом экстерриториального наблюдения и отслеживания уличенных в употреблении допинга, особенно тех, кто будучи пойманным, победил на каких-то соревнованиях американских атлетов. Ладно, если бы это было содержанием этого закона, но там ещё допускается и поощряется возможность открытия уголовных дел в отношении таких спортсменов по американскому законодательству. Не исключаю, что так же, как американцы выкрадывают тех, кого они в чем-то подозревают по всему миру и вывозят на свою территорию незаконно, подобные методы будут применяться и для наказания спортсменов, сдавших положительный тест и которых американцы считают угрозой своим интересам в международных соревнованиях. Стремление свои законы нелегитимно распространять на все остальные страны и юрисдикции, оно проявляется у наших американских коллег и в спортивном движении.
Работаем с олимпийским и паралимпийским комитетами России (оказываем им необходимую помощь), с Международным олимпийским комитетом, с ВАДА, со Спортивным арбитражным судом. Любые нарушения, зафиксированные чётко, объективно и непредвзято, которые наши атлеты допускают, немедленно становятся предметами жестких мер со стороны российских спортивных учреждений. Не хотим, чтобы наши спортсмены побеждали на допинге. У нас самый главный допинг – сила воли, патриотизм и желание достичь максимально высоких результатов в личных достижениях. Хороший карьерный рост в спорте и отстаивание достоинства своей страны – лучшее сочетание, которое применимо не только в спорте, но в любом другом деле.
Запад проводит политику по подчинению себе всех международных соревнований. Они сейчас пытаются существенно изменить механизм выполнения Конвенции по борьбе с допингом в спорте, которая была подписана и одобрена в рамках ЮНЕСКО. Уже больше года западные коллеги активно пытаются навязать участникам этой Конвенции механизм, который будет позволять секретариату определять виновных в употреблении допинга, а также сделает возможности секретариата манипулировать этой Конвенцией весьма существенными. Тем самым, исполнение Конвенции, разработанной государственными членами, будет выведено из под их контроля. Ухищрений наблюдается множество, но характерная для всех наших спортсменов сила воли, настроенность на результат позволят преодолеть любые попытки искусственно сдерживать развитие российского спорта.
У нас есть опыт Олимпиады в Сочи, Чемпионата мира по футболу, летней Универсиады в Казани, зимней Универсиады в Красноярске. Недавно состоялись матчи Чемпионата Европы в Санкт-Петербурге, только что в Москве закончился Чемпионат мира по пляжному футболу. Каждое из этих мероприятий лишний раз подтвердило, что Россия может организовывать международные соревнования на высочайшем уровне и это признается всеми нашими зарубежными гостями, которые решились приехать к нам, своими глазами увидеть, как это все организовано и как их здесь принимают. Всё это даёт дополнительный импульс российским регионам в их развитии. У нас и в Сочи, и в Казани, и в Красноярске осталось великолепное наследие.
Екатеринбург сейчас готовится к Универсиаде 2023 г. Сегодня говорил с Е.В.Кувайшевым. Он мне рассказал, как и здесь останется классное наследие для развития и университетского образования, и спорта для всех жителей Екатеринбурга и Свердловской области. Хочу проинформировать, что Е.В.Кувайшев выразил полную поддержку строительства крытого канала гребного слалома. Он подчеркнул, что надо искать возможности софинансирования. Думаю, что мы этим займемся с учётом того, что область свой вклад внесёт обязательно.
Вопрос: У нас будет международный «саммит» «Спорт-Аккорд» через полгода, а потом и Универсиада 2023 г. На Ваш взгляд, как мы можем объединить усилия(международные федерации, депутаты Государственной думы), чтобы эти ограничения были уже стопроцентно сняты?
С.В.Лавров: Насколько я понимаю, «саммит» «Спорт-Аккорд» не подпадает под эти ограничения. В решении Спортивного арбитражного суда перечислены виды мероприятий, которые под него подпадают. Такого рода соревнований и форумов не предусмотрено.
Вопрос: Что мы сможем сделать, чтобы у нас был гимн и флаг на Олимпиадах и чемпионатах, и на Универсиаде 2023 г.?
С.В.Лавров: На Универсиаде 2023 г. он будет автоматически, потому что эти ограничения истекают в середине декабря 2022 г. У нас всё будет. Считаю, что нужно не ждать, когда это решение истечёт и нам любезно вернут флаг, гимн и национальную символику, а необходимо продолжать и юридическую работу (которой мы занимаемся), доказывать, что мы сами абсолютно не заинтересованы в каких-либо допинговых нарушениях наших спортсменов. Будем эту практику (как только заметим конкретные факты) продолжать искоренять. Самое главное, что тот уровень мастерства, силы воли, который мы видели у наших спортсменов в форме «ROC», он сам по себе доказывает бессмысленность каких-либо искусственных ограничений в чём бы то ни было. Мы готовы играть по правилам, если эти правила едины для всех и для всех применяются. Если ты штангист, то будь штангистом. Если ты штангистка, то будь штангисткой.
Вопрос: В связи с Вашим вступлением хочется уточнить, как Вы видите будущее статуса российского Олимпийского комитета России? На что следует надеяться, на что рассчитывать?
С.В.Лавров: Убежден, что российский Олимпийский комитет России сохранит свой статус, будет полноценно функционировать. Все эти введенные истекают. Продолжаем отстаивать необходимость равноправного подхода ко всем спортсменам из всех стран. Уже стали притчей во языцех примеры, когда астматики активно используют терапевтические исключения из допинговых правил и это никем не подвергается сомнению. Нужно серьезно посмотреть на всю систему борьбы с допингом в спорте. Она по сути дела сейчас приватизирована Западом. В управляющем органе ВАДА, из полутора десятков членов, двенадцать – это страны НАТО, Австралия и Япония. Такой крен в сторону мировых держав, представляющих абсолютное меньшинство населения на планете, неправильный. Тем более, что спорт в таких странах, как Китай, Россия, находится на подъеме. Когда существующие ограничения исчезнут, никуда не пропадёт желание дискриминировать наших спортсменов, приватизировать в этих целях международные спортивные механизмы. Надо с этим бороться, выводить всех, кто пытается такими вещами заниматься на открытую, транспарентную, прозрачную дискуссию, с участием представителей спортивных движений всех государств. Чтобы сами спортсмены поучаствовали в этом. Убежден, что подавляющее большинство западных спортсменов не испытывает большого удовольствия от того, что за счет таких нечистоплотных методов пытаются искусственно повысить их конкурентоспособность.
Вопрос: В международных СМИ чиновники и атлеты североамериканских и европейских стран позволяют себе резкие и не всегда корректные высказывания в адрес наших спортсменов. Это зависть успехам отечественных атлетов, слабость, выражающаяся в агрессии или что-то иное?
С.В.Лавров: Всё вместе. Это часть того, о чём я говорил. И в США, и в ряде других западных стран уже выросло поколение спортсменов, которых просто воспитали в таком стиле. У них ощущение собственного превосходства является естественным состоянием организма и, главное – ума. Их убеждают, что они лучшие и только с помощью допинга кто-то сможет составить им конкуренцию. Есть немало примеров, как в самих США спортсмены не выглядят, мягко выражаясь, как целиком свободные от допинга в течение своей жизни.
Нужно, чтобы спортивное движение при поддержке государства поставило вопрос о необходимости наведения порядка или хотя бы (для начала) прозрачности в сфере борьбы с допингом. Почему 90% активистов и тех, кто принимает решения представляют одну группу стран? С этим надо разобраться. Должны быть прозрачные и понятные для всех методы определения нарушителей и способы их наказать. И главное – одинаковые для всех. Есть шутка, которая уже навязла в зубах, – в чём разница между мельдонием и мельдронатом? Вообще никакой разницы. Просто один производится в нашей стране, а другой – на Западе. Наш запрещён, тот не запрещён.
Вопрос: После Зимних Олимпийских игр 2014 г. в Сочи у многих отобрали медали. Сейчас уже на протяжении большого периода времени идут суды. К сожалению, Спортивный арбитражный суд до сих пор не может принять решение: то переносит заседания в связи с пандемией, то по каким-то другим причинам. Насколько объективным будет решение Спортивного арбитражного суда? Вы правильно сказали, что спорт сильно политизирован. Нас, честных спортсменов, которые не принимали в этом участия, пугает, что политизированная обстановка, которая нагнетается со стороны международных организаций, каким-то образом может повлиять на решение, которое будет неизвестно, когда принято.
С.В.Лавров: Ответ достаточно очевиден. Пока существует нынешняя система и Спортивный арбитражный суд с общего согласия выполняет те функции, которые ему поручены странами-участницами, надо добиваться справедливого решения суда. Адвокаты этим занимаются, как Вы знаете. Под разными предлогами откладывается принятие окончательного решения, но будем всячески поддерживать справедливое рассмотрение через адвокатскую поддержку. Государства не могут напрямую участвовать в этих рассмотрениях.
Вопрос об этих реформах стоит достаточно серьёзно. Когда медали отбирают и особенно через год-полтора после соревнований – это вызывает большие вопросы. Проверить анализ, наверное, занимает не такое большое количество времени.
Ещё одна тенденция, между прочим. Международная ассоциация легкоатлетических федераций разрешила нам на всю лёгкую атлетику на Летних Олимпийских играх в Токио заявить всего 10 спортсменов, хотя «чистых» спортсменов гораздо больше. Получается, в практику уже вводится коллективное наказание, что неприемлемо ни в спорте, ни в других сферах человеческой деятельности. Вообще абсурд. Вся эта система нуждается в глубоком анализе и реформировании.
Вопрос: Спортивный век короток и рано или поздно каждому спортсмену нужно задумываться о выборе профессии. Работа дипломата интересная, сложная. Что бы Вы могли посоветовать будущим дипломатам? Люди из спорта как никто другой знают какие бывают ситуации во время спортивных мероприятий. Думаю, что внутри них есть огромное желание бороться за интересы своих соотечественников и страны.
С.В.Лавров: Учитывая нынешнее положение на международной арене, я бы сейчас в нашу дипломатию охотно брал боксёров. Если серьёзно, то милости просим. Если Вы чувствуете стремление, тягу к дипломатической работе, – надо себя попробовать, но для этого придётся языки выучить, получить образование.
Вопрос: Я уже говорю на английском, французском.
С.В.Лавров: У Вас же есть Высшее образование?
Вопрос: Два.
С.В.Лавров: У нас есть Дипломатическая академия МИД России. Там есть двухлетние курсы.
Вопрос: Я сейчас как раз хочу в РАНХиГС поступать в аспирантуру, но сейчас, когда готовился к встрече, оценил ту работу, которую Вы делаете и понимаю, что в действительности я мог бы применить мои знания, опыт в Министерстве иностранных дел Российской Федерации. Хотел бы посоветовать и другим спортсменам работать в этом направлении.
С.В.Лавров: На самом деле, чтобы поступить на работу в МИД не обязательно заканчивать Дипломатическую академию МИД России или МГИМО (у) МИД России. Принимаем ребят и девушек из университетов Санкт-Петербурга, Владивостока. Главное – это уровень и качество знаний. Поэтому Вы можете в РАНХиГС аспирантуру закончить, продолжая языки шлифовать, и потом к нам обращайтесь.
Вопрос: Спасибо огромное за ответ. Думаю, после аспирантуры мы ещё свяжемся, у меня ещё впереди кандидатская.
С.В.Лавров: Хорошо.
Вопрос: В гребном слаломе сейчас ввели каяк-экстрим в программу Летних Олимпийских игр в Париже 2024 г. Знаю, что Вы любите рафтинг. В основном это реки Алтая. Хотели бы Вы побывать на «бурной воде» у нас на Урале? Жду Вас на закладку камня нашего гребного канала.
С.В.Лавров: Нет, не бывал, к сожалению. Алтай совсем очаровал и привязал к себе. А до этого были речки в Красноярске, Башкирии. Там природа потрясающая. Пещеры, конечно. Сейчас какую-то новую пещеру в Башкирии нашли. Надо будет поинтересоваться. Буду иметь в виду Ваше приглашение.
Вопрос: Наблюдая за переговорами на высоком уровне видно, когда оппонент, с которым Вы разговариваете, не просто не слышит, но иногда и провоцирует Вас на эмоции. Какие ресурсы, навыки Вы используете, в чём секрет Вашего хладнокровного профессионализма и такого достойного спокойствия?
С.В.Лавров: Спасибо за такую оценку. Это не всегда, наверное, заслужено. Никто не бывает безупречен в своих действиях. Ошибки случаются у каждого. Но вообще я в публичном качестве работаю давно. Десять лет в Нью-Йорке возглавлял наше Представительство при ООН. Это сопряжено почти с ежедневным общением с журналистами, с объяснением нашей позиции. В Совете Безопасности ООН постоянно проходят неформальные заседания, где можно откровенно говорить. Если кто-то на публичных, официальных заседаниях начинает напраслину возводить на нашу страну, естественно мы отвечаем, потому что у нас фактов множество.
После Афганистана все как будто прозрели. Уже Президент США Дж.Байден сказал, что это конец эры военных акций по распространению демократии. Невоенные акции будут, я не сомневаюсь, но объявили конец эры для военных акций. Президент Франции Э.Макрон также сказал во время своей поездки в Ирак, что надо завязывать с распространением демократии в тех обществах, где совершенно другая история, традиции, культура. Нельзя игнорировать исторические корни различных обществ, нельзя игнорировать то, как они долгие годы, столетия, даже тысячелетия жили и обустраивали свою землю. Вот прозрение наступило. Но до этого, в те годы, когда я работал в Нью-Йорке, одно за другим сыпались сообщения о новых авантюрах Запада. Знаете, говорят, что умный извлекает уроки из своих ошибок. Если западные коллеги сейчас эти уроки извлекли, наверное, немного поспокойнее в мире станет. Но навязывание своих ценностей остальному миру продолжится. Т.н. демократизация будет осуществляться уже не военными методами, а будет продвигаться путём всяких методов, которые уже наблюдаем: с задействованием неправительственных организаций, продвижением своих подходов в учебные программы. Примерно так же, как сейчас осваивается пространство Украины и Белоруссии.
У нас есть что сказать в отношении тех действий, которые Запад преподносит как абсолютно непогрешимую линию, которую все должны воспринимать как руководство к действию. Главное - мы делом отвечаем. Разрушили Ирак, Ливию, пытались разрушить Сирию и тем самым создать дополнительные отряды террористического интернационала, что стало бы угрозой для многих стран, в т.ч. Российской Федерации. Мы по просьбе законного Правительства Сирии не позволили им это сделать, не позволили превратить эту страну в террористическое государство, как это произошло в той же Ливии, где террористы долгое время «правили бал». В Ираке тоже обосновалась большая группа боевиков Исламского государства и многое другое.
Сейчас мы отмечаем 800 лет со дня рождения великого святого благоверного князя Александра Невского. Это он сказал: «Не в силе Бог, а в правде». В нашем случае сила тоже присутствует, но основной упор в формулировании наших подходов на мировой арене делаем на правду. Никто нас не убедит в том, что на Украине происходит аннексия и оккупация Российской Федерацией Крыма и восточной части Донбасса, а не наблюдается результат антигосударственного переворота, который сейчас в общем-то продолжается в том смысле, что у власти стоят люди, откровенно подыгрывающие неонацистам. Президент Украины В.А.Зеленский заявил, что, если ты живёшь на Украине и считаешь, что ты русский – убирайся «в свою Россию». Это он официально заявил в интервью. Молчание Запада выдаёт его с головой. Значит ему важно такую Украину держать под своим контролем, которая будет постоянно «лаять» на Российскую Федерацию.
У нас позиция абсолютно чёткая, жёсткая: Украина нарушает Минские договорённости, которые одобрил Совет Безопасности ООН. Все придумки, которые сейчас В.А.Зеленский в Вашингтоне излагал своим американским собеседникам на счёт того, что Минские договорённости не выполняются, потому что Россия блокирует, не имеют ничего общего с действительностью. Любому человеку очевидно, что он держит своих собеседников за дураков. В Минских договорённостях сказано, что в Донбассе должен быть русский язык, а В.А.Зеленский принимает законы, что на Украине только на украинском надо разговаривать. В Минских договорённостях записано, что должен быть особый статус этих территорий, а он принимает законы, в соответствии с которыми вообще никакой децентрализации на Украине не допускается. Опять же в Минских договорённостях говорится о том, что на этих территориях надо провести местные выборы по особым правилам, согласованным между Киевом, Донецком и Луганском, а он принимает закон, согласно которому никаких особенностей на любых выборах на Украине быть не может. В.А.Зеленский просто на законодательном уровне запрещает сам себе и своему Правительству выполнять то, что потребовал выполнить Совет Безопасности ООН. Все моргают, кивают головами, как будто так и надо. Ангажированность Запада на русофобскую деятельность и на то, чтобы настроить своих «клиентов» против России, постоянно раздражать Россию, выводить её из равновесия, настолько очевидна, что тут доказывать ничего не надо. Нам есть, что сказать. Мы не будем, как некоторые, стыдливо опускать глаза и молчать, когда творится откровенная несправедливость.
Россия. УФО > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > mid.ru, 2 сентября 2021 > № 3829988
Сергей Лавров
Выступление и ответы на вопросы С.В.Лаврова в ходе встречи с руководителями крупных промышленных предприятий Свердловской области, Екатеринбург, 2 сентября 2021 года
Уважаемый Евгений Владимирович,
Дорогие друзья,
Коллеги,
Спасибо за предоставленную возможность с вами встретиться и побывать в Екатеринбурге – самом центре нашей страны. Ваш город – это один из фасадов Российской Федерации. Хорошо это знаем и стараемся активно использовать для продвижения наших внешнеполитических интересов.
Регион, что отрадно, постоянно претендует на проведение международных форумов. В настоящее время он уже готовится принять Универсиаду в 2023 г. Здесь, в центре нашей страны, хорошо и отчетливо ощущаешь всю мощь нашей евразийской державы, открытой востоку, западу, югу и северу. Когда Запад начинает выдвигать ультиматумы и неприемлемые условия, пытается заставить нас делать только то, что считает правильным, по объективным причинам доля экономических, торговых связей на Восток увеличивается в относительном и абсолютном выражении. Это создает новые возможности для Екатеринбурга как одного из крупнейших транспортных хабов в Евразии. Ваша роль будет только возрастать, в том числе в контексте планов, которые продвигаем в русле предложенной Президентом России В.В.Путиным концепции формирования Большого Евразийского партнерства. Суть ее проста. На нашем общем огромном континенте существуют различные интеграционные процессы – ЕАЭС, ШОС, АСЕАН, ЕС. В эпоху, когда глобальная конкурентность выходит на новый виток, было бы недальновидно не использовать эти колоссальные сравнительные преимущества с учётом планируемых трансконтинентальных глобальных проектов, которые будут повышать транспортные способности, в том числе Российской Федерации. Как вы знаете, сейчас гармонизируем планы ЕАЭС с китайским проектом «Один пояс – один путь». Все это отлично сочетается с планами создания транспортного маршрута Европа – Западный Китай. Подключаются страны АСЕАН. Речь не идет о том, чтобы кому-то что-то навязывать. Перечисленные мной интеграционные объединения сохраняют свои концепции дальнейшего развития, но каждый дальновидный человек понимает, что в наше время непростительно изолироваться от происходящего рядом с тобой. Как объявил Президент В.В.Путин, мы, предлагая концепцию Большого Евразийского партнёрства, считаем необходимым пригласить все без исключения страны подключаться к такой совместной работе, искать возможности улучшения эффективности своих собственных действий и действий, которые освещаются в рамках тех или иных объединений. Для стран ЕС двери остаются открытыми. Знаем, как их активно обрабатывают, в частности запрещая подключаться к проекту «Один пояс – один путь». Италия проявила самостоятельность, подписала с китайцами соответствующую договоренность. Был в Риме, беседовал со своим коллегой. Он признал, что они отозвали свою подпись. Их убедили, что пока лучше держаться в стороне.
Методы недобросовестной конкуренции никуда не исчезли. Наоборот, в период, когда наши западные коллеги всячески пытаются затормозить процесс формирования более сбалансированного и демократичного миропорядка, который мы называем полицентричным, многополярным, и искусственно пытаются сохранить свои доминирующие позиции, в ход идут разные методы, которые мы раньше не наблюдали в таком количестве. Санкции стали обыденностью. Чуть что не так – санкции. Никто на Западе уже сильно не печалится по поводу того, что это нарушает Устав ООН и принципы международного права.
Всячески стремимся помогать российскому бизнесу, когда работаем на международной арене. Особенно тому, который занимается промышленным и инновационным экспортом. У нас главная цель внешней политики (они определены в утвержденной Президентом Концепции) заключается в создании максимально благоприятных внешних условий для развития страны, включая обеспечение ее безопасности, экономических интересов и задачи повышения благосостояния наших граждан, а также защите их интересов и интересов бизнеса на международной арене. Это стратегическое направление, которое имеет директивный характер. Нам проще, чем многим другим, отстаивать свою позицию в мире, учитывая наше географическое положение, о котором мы только что говорили, и статус постоянного члена СБ ООН. Все факторы, характеризующие Российскую Федерацию, требуют исключительно самостоятельной, независимой внешней политики по всем азимутам. Самостоятельность отнюдь не исключает, а предполагает наш интерес в развитии самого широкого международного сотрудничества со всеми, кто готов это делать на равноправной, взаимовыгодной, прагматичной основе. Таких государств большинство. Пока еще меньшинство в лице наших западных коллег не готово к честной работе. Но есть отдельные примеры, когда соображения коммерческой выгоды, долгосрочных интересов бизнеса берут верх. Думаю, у вас есть немало таких партнеров. Это надо всячески поддерживать, потому что мы за то, чтобы очистить деловые отношения от налета политизации. На Украине после государственного переворота, осуществленного в грубейшее нарушение того, что было согласовано между Президентом В.Ф.Януковичем и оппозицией и гарантировано европейскими странами, в том числе Францией и Германией, все это было растоптано. Пришедшие к власти путчисты первым делом объявили, что будут подрывать позиции русского языка, а из Крыма русских вообще надо выгонять. Когда произошло то, что произошло, естественная реакция крымчан вылилась в волеизъявление и подавляющее большинство высказалось за возвращение в Российскую Федерацию. Запад допустил очевидный прокол, либо это заранее запланированная провокация. Как бы то ни было, мы были ни при чем. Единственное, что сделали – встали на защиту русских и других национальностей, представители которых жили в Крыму и восстали против попытки подавить силой их волю. Тогда были объявлены санкции ЕС. Прекрасно помню, как Ассоциация немецкого бизнеса четко заявила, что экономика должна превалировать над политикой. А Канцлер ФРГ А.Меркель сказала, что в данном конкретном случае речь идет о принципах, международном праве, поэтому экономика должна подчиниться политике. Убежден, это неправильный подход. Сейчас звучит все больше голосов о том, что санкции ничего не дали из целей, которые ставил Запад. Единственное, что случилось, – мы стали более самостоятельными в обеспечении себя стратегическими товарами и повысили свою способность делать важнейшие вещи самостоятельно. Подчеркну, никто не захлопывает дверь для партнерства, но на случай очередного проявления ненадёжного поведения западных коллег, мы должны уметь делать ключевые вещи самостоятельно.
Наше положение в мире должно подкрепляться целым рядом ключевых факторов. Это высокое качество человеческого потенциала, способность обеспечить технологическое лидерство, эффективность государственного управления, в том числе обеспечение перевода экономики на новую технологическую базу.
Сейчас идет четвёртая промышленная революция. На внешнем контуре видим значительное ускорение соответствующих процессов. Задача выхода на передовые технологические позиции актуальна. Наша «святая» обязанность как сотрудников МИД - максимально поддерживать компании, которые нацелены на решение таких задач. Государство будет продолжать поддержку процессов выхода нашего бизнеса на передовые технологические позиции. В послании Федеральному Собранию в апреле этого года Президент В.В.Путин акцентировал тезис о ключевом значении науки в современном мире и подтвердил план до 2024 г. направить триллион шестьсот тридцать миллиардов рублей на создание современных цифровых и интеллектуальных технологий. Это производство новых материалов с программируемыми свойствами, развитие климатосберегающей энергетики, персонализированная профилактическая медицина (задача, выводящая медицину на абсолютно новое качество).
Пример, который сегодня у всех на слуху, это борьба с пандемией. Даже вполне благополучные, но не обладающие необходимыми возможностями страны попали в зависимое положение от государств, которые смогли произвести вакцину, обладая многолетней, проверенной научной медицинской базой. Сейчас в очереди стоят не только развивающиеся страны. Генеральный директор ВОЗ Т.Гебрейесус высказывал на днях глубокую озабоченность тем, что третий мир в подавляющем большинстве даже не начинал делать прививки и проводить соответствующие кампании. Есть и западные страны, которые в отсутствие своей собственной промышленной базы производства таких вещей, оказались не в самой приятной ситуации. Считаю, что наш инновационный сектор достойно выдержал испытание коронавирусной инфекцией. «Спутник V» по всем показателям является второй по узнаваемости вакциной в мире. 70 государств зарегистрировали нашу вакцину. Видим попытки затормозить признание «Спутник V» в ЕС. К сожалению, они не имеют ничего общего с интересами здоровья населения и скорейшего возобновлении контактов, включая бизнес-контакты, культурные, гуманитарные, образовательные обмены. Говоря о пандемии, есть интересное наблюдение. Оно не чисто наше. Об этом говорят, думают и обсуждают доверительно с нами многие западные политики. Я имею в виду тот факт, что пандемия наглядно развенчала миф о безальтернативности западной неолиберальной модели общества, основной на принципах индивидуализма и ничем не ограниченной рыночной стихии. Западные собеседники в беседах с нами признают, что гораздо большую устойчивость к такого рода вызовам продемонстрировали страны, как принято называть, с сильной вертикалью власти, умеющие быстро мобилизовать свои возможности и проводить мероприятия, требующиеся в такого рода чрезвычайных ситуациях. Как правило, такие страны всегда с крепким суверенитетом, не отдающие его в надежде, что тот, кто его получит, будет решать за них все вопросы.
Мир глобализируется. Наш курс заключается в том, чтобы максимально способствовать развитию страны, интересам граждан. Понятно, что государство делает свою работу. С другой стороны, есть обратная связь: чем успешнее курс на укрепление нашей экономики, ее конкурентоспособности, тем увереннее мы будем чувствовать себя на международной арене. Здесь прагматичная обоюдная выгода.
Ясно, что эффективная внешняя политика невозможна без опоры на значимый, передовой, инновационный и технологический потенциал. Расширение инновационной промышленной продукции – одна из главнейших задач сейчас. Санкции, с одной стороны, мешают, с другой – заставляют мобилизоваться и изыскивать внутренние резервы. Несмотря на все действия Запада, видим, что российские производители укрепляют свои позиции и не только на внутреннем, но и на внешнем рынках. Национальная программа стимулирования экспорта дает свои результаты. Рост поступлений от внешней торговли, ее положительное сальдо подтверждает нашу конкурентоспособность и конкурентоспособность нашей продукции, предоставляет новые возможности для пополнения бюджета России.
Задача по поддержке экспорта возложена в первую очередь на Министерство промышленности и торговли и на Российский экспортный центр, но МИД также вносит вклад в их реализацию, используя наши внешнеполитические инструменты, постоянно подпитываясь от российского бизнеса темами, отражающими ваши текущие интересы. Именно в таком ключе взаимодействуем на регулярной основе с отечественным бизнесом в рамках Делового совета, созданного при Министре иностранных дел и в рамках Совета глав субъектов Российской Федерации при МИД России, в котором представлены на ротационной основе представители каждого из федеральных округов. У нас есть соглашения о сотрудничестве с большим количеством ассоциацией предпринимателей, включая РСПП, «Деловую Россию» и соглашения с Торгово-промышленной палатой и отдельными ведущими компаниями, включая компании сырьевого сектора и таких инновационных гигантов как «Ростех».
У нас 250 посольств и генеральных консульств по всему миру. Их количество будет увеличиваться, хотя это не просто сделать. Нам надо расширить свое дипломатические присутствие в странах СНГ, где если посмотреть на количественный состав западных посольств, они «обгоняют» порой в два-три раза наши загранпредставительства. С учетом того, что россияне стали много ездить за рубеж, в том числе на отдых (этот процесс будет нарастать), нам нужны консульские пункты в ключевых местах отдыха российских граждан. Например, у нас только три человека в Анталии. Сейчас не без сопротивления, но пробиваем консульское присутствие в Египте в Шарм-эль-Шейхе, Хургаде. Нужно укрепить таиландское направление. Есть куда расширяться. Тем не менее наши существующие загранпредставительства обеспечивают целевые задачи, когда наши компании собираются на переговоры. Заблаговременно получаем такие просьбы. Когда это вовремя, транспарентно, это всегда дает хороший результат. Наши послы и генеральные консулы отслеживают, как в международных организациях оцениваются социально-экономические процессы, происходящие в России. Когда у нас проводятся международные форумы, стараемся вовлечь наше Министерство в контакты с бизнесом. Бизнесу, работающему на внешних рубежах, важно ориентироваться в геополитических реалиях. Всегда открыты для соответствующих консультаций.
Наша консульская служба в период пандемии находилась под сильным напряжением, но все-таки сработала четко. Не только вернулись сотни тысяч туристов, но и многие из тех, кто проживал за рубежом на постоянной основе, также решили вернуться в Россию. Считаю, что мы хорошо справились. Тем самым в очередной раз показали, что страны с хорошей государственной дисциплиной, могут решать такие сложнейшие задачи достаточно эффективно.
Говоря о внешней политике, уже коснулся линии, которую Запад продвигает против России и Китая. КНР уже часто упоминают первым в перечне угроз, которые для себя видят США. Угроза простая. Китай «играет» на поле, созданном США после Второй мировой войны и впоследствии модернизированном. В качестве примера можно назвать Бреттон-Вудские институты, ВТО и инструменты и механизмы глобализации. Всё это западная инициатива. Весь мир принял эти правила, в том числе и Китай. КНР на этом поле на основе западных правил сейчас экономически обыгрывает США. Они применяют против Китая всяческие дискриминационные запретительные меры. Неслучайно именно Вашингтон тормозит возобновление деятельности органа по урегулированию споров ВТО. Там есть процедура – должен быть кворум. Кто-то покидал этот орган по разным причинам – увольнение, перевод на другую работу. Он сейчас не имеет полномочий, достаточного кворума, чтобы рассматривать жалобы, которые в том числе Китай подает в большом количестве. У США есть процедурные возможности блокировать назначение людей в эту структуру, чтобы она наконец могла выполнять свои функции. Вместо того, чтобы это сделать и по-честному разбираться с претензиями, которые есть у Китая к США и наоборот, у западных стран часто бывают такого же рода потребности, объявлено, что нужно реформировать ВТО. Причем Вашингтон официально заявил, что такая реформа должна быть обеспечена США и Европой, а не Китаем и прочими конкурентами. Такая логика далека от принципов свободного рынка и честной конкуренции.
У нас активно работает ЕАЭС. С включением в состав членов ШОС Индии и Пакистана существенно возрос вес этого объединения. ЕАЭС пользуется большой популярностью. Такие разнообразные страны, как Вьетнам, Сингапур, Сербия подписали с ним соглашения о свободной торговле. Временное соглашение о зоне свободной торговли подписано и действует с Ираном. Сейчас будет начинаться процесс уже постоянной договоренности. Идут достаточно существенно продвинувшиеся переговоры с Израилем и Египтом. Индия предложила начать такие переговоры. Всего несколько десятков обращений от разных стран, интеграционных объединений, в том числе достаточно много из Латинской Америки, Африки, стран Юго-Восточной Азии.
У нас ведется работа по выполнению стратегических направлений развития евразийской экономической интеграции, основных направлений промышленного сотрудничества до 2025 года, налаживается взаимодействие в ЕАЭС в авиастроительной и других высокотехнологичных областях. Активно используем различные международные форумы – ПМЭФ, сейчас идет ВЭФ. Екатеринбург является местом проведения «Иннопрома». В этом году впервые европейская страна – Италия – была главным партнером. На состоявшейся в июле с.г. выставке итальянскую делегацию возглавлял министр экономического развития. Она была успешной. Во время переговоров в Риме и Премьер-министр М.Драги, и Министр иностранных дел Л.Ди Майо говорили, что участники приехали с хорошими впечатлениями. Я им сразу сказал, что это неудивительно, потому что екатеринбуржцы умеют «показать товар лицом» и сделать так, чтобы все гости получили удовлетворение от работы. Будем и далее вас поддерживать с тем, чтобы следующий «Иннопром» произвел еще большее впечатление на участников.
Хочу вас заверить, что руководство России нацелено на то, чтобы и далее работать над созданием благоприятных условий для расширения участия российских компаний в глобальных технологических цепочках. Правительство имеет поручение работать над упрощением административных процедур, улучшать налоговое, таможенное администрирование. Эти процессы сейчас выделены в «Народной программе», сформулированной «Единой Россией».
Будем отстаивать наши общие интересы во Всемирной торговой организации (ВТО). Судя по всему, реформы не избежать. Но мы точно будем добиваться (и здесь у нас достаточно аргументов), чтобы эта реформа обсуждалась в универсальном формате на основе равноправия всех участников.
У нас есть достаточная уверенность, что мы на правильном пути во внешней политике и в развитии отечественного промышленного потенциала. Много еще надо сделать. Но, как говорится, не ошибается тот, кто ничего не делает. При всех шероховатостях, которые присутствуют в любом процессе, союз государства и бизнеса в интересах нашей Родины весьма перспективен. Каждый год мы это доказываем.
Вопрос: Сегодня в информационной повестке все чаще звучит тема углеродного налога. Это связано с планами Евросоюза по введению дополнительных плат за ввоз таких видов продуктов, как сталь, алюминий, медь, удобрения, электроэнергия, цемент. К чему должны готовиться российские предприятия в этом направлении? Какова позиция МИД России по трансграничному углеродному регулированию?
С.В.Лавров: Это, действительно, важный вопрос, который нас занимает. Президент Российской Федерации В.В.Путин неоднократно касался его в ходе международных переговоров, в том числе публично комментировал на пресс-конференции с Канцлером ФРГ А.Меркель.
Это инициатива Европейского союза. Она объявлена как дело решенное. Усматриваем серьезную возможность вступления этой инициативы в противоречие с нормами ВТО, поскольку специалисты только что окрестили это углеродным или климатическим протекционизмом.
Попросили ЕС объяснить нам, как они представляют себе превращение этой инициативы в универсально признанную норму ведения дел по снижению углеродного следа в экономике и хозяйственных связях.
Есть некоторые специалисты, которые, не дожидаясь подробных разъяснений (нам их обещали, но пока не предоставили), начинают выдвигать свои идеи, в том числе о вероятности того, чтобы внутри соответствующей страны, сотрудничающей с Евросоюзом (будь то Россия, Китай или кто-либо другой, для кого этот углеродный налог будет существенно удорожать производство), ввести такую же норму. Потом говорить, что у нас эти меры приняты, произвели соответствующие отчисления, поэтому не надо второй раз нас трогать. Все это в процессе осмысления.
Ближайший шаг – рассчитываем, что Евросоюз объяснит нам, как он себе это представляет, если это не одностороннее решение: они так будут делать, а если мы хотим оставаться у них на рынке – надо платить сверху. Это будет совсем против норм ВТО.
Здесь у нас будет много единомышленников. Это одна из серьезнейших тем. Пока ничего более конкретного сказать не могу. Будем информировать наш бизнес обо всех новых моментах в переговорах с ЕС.
Вопрос: Пандемия коронавирусной инфекции уже год вносит коррективы в нашу экспортную повестку. У нас есть такое предприятие, как «Кушвинский завод прокатных валков». Оно уникальное, градообразующее. Завод поставляет порядка 60% продукции на экспорт. География очень широкая – Северная Америка, Европа, страны Азии. Мы столкнулись с проблемой. Даже не буду упоминать об усложнении получения американских виз для наших специалистов. Принимающая сторона готова согласовать визит только при условии, что специалисты будут привиты вакцинами, которые признаются у них. У нас все привиты «Спутником V». Мы готовы сделать и другую вакцину, лишь бы нас туда пустили, но такой возможности нет. Из-за этого казуса некоторые вопросы «зависли» на год. Что делать?
С.В.Лавров: Можно только рассчитывать на то, что наши усилия, которые предпринимаем уже больше года, увенчаются успехом. С самого начала, больше года назад, когда Президент Российской Федерации В.В.Путин объявил о создании «Спутника V», он сразу сказал, что мы предлагаем самое широкое международное сотрудничество, в том числе и по вопросам производства вакцины. Потом были «проблески». Вроде бы «АстраЗенека» со «Спутник V» и Национальным исследовательским центром эпидемиологии и микробиологии им.Н.Ф.Гамалеи решили попробовать создать совместную вакцину, прокомбинировать прививки, чередовать «Спутник V» с другими вакцинами. Все это обсуждается на уровне ученых. В Аргентине, где налажено производство (это один из крупнейших получателей «Спутник V»), они занимаются такими комбинациями. Это дает неплохой результат.
Но главное – это страны Запада. Они, как Вы правильно отметили, не зарегистрировали нашу вакцину, ждут, когда будет получена экспертиза Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Эксперты ВОЗ посещали все заводы, которые производят «Спутник V» у нас. Это было весной. С тех пор задают дополнительные вопросы. Мне трудно заподозрить ВОЗ в сознательном торможении этого процесса, но там есть серьезная бюрократическая процедура. Надо заполнить тысячи формуляров, ответить на миллион вопросов. Это объясняется тем значением, которое эти вакцины имеют для здоровья людей. Но сама практика уже доказала эффективность и безопасность «Спутник V». Мы не слышали ни о каких побочных эффектах, которые были бы сопоставимы с некоторыми западными вакцинами.
Я сейчас не занимаюсь агитацией против западных вакцин. Наоборот, когда Евросоюз предложил подумать о взаимной сертификации вакцин, мы тут же ответили согласием. Но потом, видимо, автор этого предложения получил «разъяснения» о том, что «не надо бежать впереди паровоза». А «паровоз» – это Европейское агентство по лекарственным средствам. Официальные лица Евросоюза из Брюсселя прямо заявляли, что не надо торопиться с рассмотрением российской вакцины, что они должны ориентироваться на свои вакцины.
При всей важности экспертизы ВОЗ и Евросоюза, ее отсутствие не запрещает странам Европы, включая членов ЕС, получать российскую вакцину. Венгрия, например, воспользовалась таким правом. Еще осенью прошлого года мой коллега адресовал мне просьбу, мы согласовали ее с Минздравом России, Оперативным штабом. И вот уже давно венгры прививаются и «Спутник V», и европейскими вакцинами.
Перед Италией я ездил в Венгрию. Перед переговорами меня пригласили выступить на ежегодном совещании венгерских послов за границей. Мой коллега П.Сиярто публично высказывал самые высокие оценки этого нашего взаимодействия. Мы с Венгрией признаем на взаимной основе сертификаты о вакцинации, чем бы наши граждане ни были привиты.
Интересный случай в Италии. Я привел им пример Венгрии. Сказал, что, если у вас есть интерес, не надо ждать экспертизы Европейского агентства по лекарственным средствам, тем более что внутри Италии находится государство Сан-Марино, где я был несколько лет назад. Мы подписывали договоренности. Наши туристы активно начинают туда ездить. Это крошечное государство – там проживает меньше 100 тыс. человек. Они вспомнили наши встречи. Мне позвонил Министр иностранных дел Сан-Марино Л.Беккари, спросил, нельзя ли им получить нашу вакцину. Небольшие объемы – это было не так сложно сделать. И «Спутник V» туда пошел. Все они привились нашим препаратом.
Поразительно, что сейчас к ним приезжают туристы из других стран Европы (Сан-Марино не член Евросоюза), чтобы вакцинироваться. Пошел «медицинский туризм». Причем вакцинированный «Спутник V» гражданин Сан-Марино может ездить в Италию. У наших итальянских коллег серьезных аргументов нет. Единственное, сказали, что они уже осознали эту ситуацию и с октября будут требовать, чтобы из Сан-Марино приезжали привитые и европейской вакциной. То, что уже много месяцев происходит, однозначно говорит о том, что вакцина «работает» и люди ею пользуются. Не хочу никого обвинять, но политизация – бессмысленный процесс. Готовы хоть завтра принять договоренность о взаимном признании сертификатов.
Вопрос: Хотел бы рассказать о проблеме, которая была острой в конце 2019 – начале 2020 гг. в период введения ограничений в связи с развитием пандемии на китайском направлении. Китайская сторона ввела ограничения по оформлению виз категории «С» и «М», которые использовались для туристов и водителей автотранспортных средств, везущих международные грузы. Когда это было введено в действие, встал вопрос, как быть. С учетом того, что Генеральное консульство КНР в Екатеринбурге не принимало документы и не оформляло визы, нам сложно было решить эту проблему.
Мы обратились к Представителю МИД России в Екатеринбурге, к Правительству Свердловской области, в Уральскую торгово-промышленную палату. Коллегиально вопрос был обсужден с моим участием. Принятое в тот момент решение имело частичный характер, т.к. китайская сторона определила, что визы должны быть однократные и со сроком действия три месяца.
К вопросу подключился Губернатор Свердловской области Е.В.Куйвашев, который направил в Ваш адрес письмо с просьбой содействовать получению многократных виз сроком один год. В итоге вопрос решился именно так. Это огромное подспорье, т.к. многие экспортные предприятия, работающие по китайскому направлению, могли бы остановиться. Сергей Викторович, спасибо.
Я знаю, что Вы недавно встречались в Калининграде с автотранспортниками. Большинство автомобильных вопросов там было обсуждено. Мы к ним присоединяемся, знаем о них. Но уральские перевозчики просили обратить Ваше внимание, что Свердловская, Челябинская области, Пермский край – это наиболее развитые регионы, имеющие сильнейшую экспортную промышленность. Иностранные перевозчики едут сюда с гарантией того, что они получат груз для обратного маршрута. Когда они приезжают сюда, окупив свою поездку, то часто демпингуют. Но наши перевозчики зарегистрированы здесь, платят налоги, все соответствующие платежи во внебюджетные фонды, заработную плату, обеспечивают рабочие места и не могут в этом случае быть конкурентными.
С.В.Лавров: Демпингуют с тарифами на перевозку?
Вопрос: Тарифов нет. Они создаются самими перевозчиками, но усредненные величины есть. Цена доставки у них ниже на 20-30 процентов. Этот вопрос нас беспокоит, потому что наши перевозчики не могут давать такую цену. Общее процентное соотношение иностранных перевозчиков на транспортном рынке уральских регионов по сравнению с российскими – 54 и 46 процентов. То есть иностранцев больше.
С.В.Лавров: Как легионеров в футболе. Правда, сейчас хотят отменить лимит на легионеров, чтобы была конкуренция, а у вас наоборот.
Эту тему не поднимали в Калининграде. Видимо, она интересует прежде всего ваш регион. Если Вы мне дадите все это на бумаге, я поговорю с президентом Ассоциации международных автомобильных перевозчиков Е.С.Москвичевым.
Что касается Китая, то спасибо за добрые слова. Это решение китайской стороны было продиктовано, как Вы понимаете, антиковидными мерами. Тема автомобильных и железнодорожных перевозок в Китае, не говоря уже о пересечении границы людьми, поднималась и на высшем уровне. Я также неоднократно ее ставил перед своим коллегой.
У них недавно появился один случай в Ухане – они закрыли всю провинцию. Это их линия поведения, которую они не будут менять. Но в данном случае мы объяснили, что есть планы, отношения между предприятиями, нельзя их разрывать. В итоге договариваемся на разовой основе, как в Вашем случае.
Вопрос: Я представляю многотысячный коллектив ПАО «Ураласбест», которому больше 130 лет. Мы являемся экспортонаправленным предприятием. Более 80 процентов продукции отправляем на экспорт.
Россия работает в условиях санкций с 2014 г., а мы – уже более 30 лет. Без поддержки Президента Российской Федерации В.В.Путина, ратифицировавшего Роттердамскую конвенцию, без Вашей поддержки (постоянно работаем с Представительством МИД России в Екатеринбурге, решаем много вопросов), а также без поддержки региональных властей нам было бы трудно защитить хризотил.
Вот уже в десятый раз в течение двадцати лет в Женеве на заседании Конференции сторон Роттердамской конвенции в 2022 г. вновь будет рассматриваться вопрос по хризотил-асбесту. Наши «заклятые друзья» всячески стараются не снимать этот вопрос с повестки дня в течение уже двадцати лет, ищут пути «протащить» его голосованием или иным путем. Сейчас вопрос на заседании Роттердамской конвенции решается методом консенсуса, но они пытаются изменить процедуру на общее голосование. Если это будет принято, то отрасль, где работает несколько десятков тысяч человек, будет находиться в сложном положении. Просьба не допустить этого в 2022 г. и отстоять позицию по хризотилу. Если есть необходимость, готов передать все в письменном виде.
С.В.Лавров: У нас наверняка есть информация, но не повредит, если передадите. Я Вас попрошу сделать это, чтобы мы сослались и на позицию нашего бизнеса.
Хорошо знаю эту тему. Мы вместе с Министерством промышленности и торговли Российской Федерации на двусторонних переговорах убеждаем таких партнеров, как Индия, Вьетнам, ряд других азиатских стран, показываем доказательства безопасности этой разновидности асбеста.
Насчет Роттердамской конвенции – это тенденция, которая уже укоренилась в действиях Запада. Я постоянно говорю, оценивая геополитические тенденции, что они уже давно не употребляют выражение «международное право», говорят «миропорядок, основанный на правилах». Это предполагает в том числе и подобного рода неприемлемые, неправовые действия по изменению конвенционных документов. Конвенция – это по определению консенсус. Ее вырабатывали с согласия всех участников. Чтобы ее изменить, включая процедуру, нужен опять же консенсус. Вносить нужно поправку в саму конвенцию.
Три года назад Конвенция по запрещению химического оружия (хризотил пока еще не химическое оружие) создала Технический секретариат. У него одна обязанность: если какая-то страна обращается с просьбой проверить, не было ли в каком-то случае применено химическое вещество, он должен направить туда экспертов, которые должны забрать образцы и, не выпуская их из рук, привезти в сертифицированную лабораторию, а потом предъявить результат – да или нет. Так вот они голосовали в нарушение всех процедур Конвенции. Меньшинством голосов, потому что остальные либо против, либо не участвовали, наделили Технический секретариат правом определять виновного, чем может заниматься только Совет Безопасности ООН. Они создали «атрибутивный» механизм.
Похожая история разворачивается в ЮНЕСКО вокруг Конвенции против применения допинга в спорте. Там тоже есть консенсусные процедуры. Всеми правдами и неправдами пытаются наделить секретариат таким же правом «показывать пальцем». Хотя есть иные процедуры – есть ВАДА, отношения между ВАДА и национальными антидопинговыми агентствами. А ЮНЕСКО имеет Конвенцию, которая никак не может быть изменена без согласия всех сторон. Но нам пытаются навязать именно такие функции секретариата, которые будут в интересах Запада.
Россия. УФО > Внешэкономсвязи, политика. Приватизация, инвестиции > mid.ru, 2 сентября 2021 > № 3829987
Сергей Лавров
Россия без пластика: названы сроки полного запрета одноразовых изделий
Как сообщили в Минприроды, правительство планирует окончательно запретить производство ряда пластиковых товаров к 2024 году. О биоразлагаемом будущем России и о зеленом опыте Евросоюза — обозреватель Business FM
Окончательно запретить производство одноразовых товаров и упаковки из пластика в России планируется в 2024 году, рассказал глава Минприроды России Александр Козлов. «Запрет предлагаем вводить постепенно, чтобы производства успели перестроиться. [Но] в 2024 году он должен быть окончательным», — приводит ТАСС слова главы Минприроды Александра Козлова, произнесенные в кулуарах Восточного экономического форума.
В ведомстве считают, что процесс отказа от 28 типов одноразовых пластиковых товаров будет протекать в России достаточно легко. По словам Козлова, для каждой из позиций есть альтернатива, для производства которой не нужны особые технологии: непрозрачные пластиковые бутылки предлагается заменить прозрачными, которые легче перерабатываются, тарелки делать из пульперкартона, трубочки — из дерева или бумаги. Готов ли бизнес к озеленению экономики? Комментирует основатель компании «Дымов» Вадим Дымов:
«Идея хорошая, потому что планета страдает. Но насколько бизнес готов, мне сложно судить, я могу только о себе сказать, что мы, наверное, готовы. Мы и так стараемся своей компанией и мусор разделять, и меньше пластика использовать. И дома, в семье тоже эту культуру прививаем детям. Я думаю, что никто не будет запрещать все. Все-таки в правительстве неглупые люди работают, есть возможность оценить, есть профессиональное сообщество, есть отраслевые ассоциации, союзы, которые могут определить этапы перехода. Я думаю, что никакой спешки здесь нет, но в целом идея правильная».
В Евросоюзе запрет на производство ряда пластиковых изделий вступил в силу минувшим летом, в начале июля. В рамках директивы по одноразовому пластику ЕС полностью отказался от пластиковых товаров, которые можно делать из других материалов, обязал производителей компенсировать издержки по утилизации упаковок из пластика и установил целевые показатели по переработке пластиковых бутылок (77% к 2025 году и 90% к концу десятилетия).
Почувствовали ли изменения жители ЕС? Гид в Париже Людмила Гурдэн перемен пока не заметила:
«Я к этому отношусь, конечно, положительно, потому что у французов очень сильная партия «зеленых», все любят биопродукты и так далее. И стараются по большей мере изжить то, что касается загрязнения окружающей среды. Но в данный момент я не заметила, чтобы стало меньше магазинов, упаковок или что-то такого, наверное, все еще в процессе, потому что резкого какого-то изменения пока что нет».
Журналист агентства «Испания по-русски» Максим Евсеев говорит, что «зеленая» культура в стране и так на довольно высоком уровне:
«В фастфудах раньше всегда давали пластиковую трубочку. Сейчас их перестали выдавать, одно время их не выдавали, потом их заменили на бумажные. А чтобы совсем с полок исчез пластик — такого еще, конечно, не видел. Его меньше стало, здесь давно уже привыкли сортировать весь мусор, есть точки, так называемые зеленые пункты, куда вы относите отдельно бытовую технику, лампочки, батарейки. В этих же пунктах можно взять специальную бутылку, куда вы будете сливать масло, на котором обжарите дома что-то, и потом, когда в этот пункт принесете, вам дадут пустую. То есть даже отходят от того, чтобы масло выливать в раковину».
Научный сотрудник Свободного университета Берлина Александр Чехов полагает, что изменения станут скоро заметны. Хотя и так бизнес в Германии переходит на экоупаковку.
«Эта история началась уже достаточно давно, и уже был заметен курс на отмену одноразового пластика, его становилось меньше. Также сейчас разрешено использовать запасы, которые есть у кафе, магазинов, но закупать нельзя. Поэтому изменения будет видно сильнее через несколько месяцев, а вообще, по моему опыту, пластиковых трубочек не видно примерно нигде: стеклянные трубочки, бумажные трубочки. И это здорово».
Перечень из 28 пластиковых товаров и типов упаковки, рекомендованных к запрету в России, был подготовлен «Российским экологическим оператором». В проект вошли одноразовые пластиковые трубочки, тарелки, стаканы, приборы, крышки для стаканов, капсулы от кофе, ватные палочки, непрозрачные и цветные бутылки из ПЭТ, пачки для табачной продукции, блистерная упаковка для всего, кроме лекарств, пластиковая упаковка для куриных и перепелиных яиц, а также несколько видов пакетов: дойпак (как у соусов), флоупак (как у сырков), в форме кувшина, саше-пакет и одноразовая сумка-сетка. Документ находится на согласовании в Минпромторге.
Андрей Ромашков
Авиаперевозчик S7 начнет тестирование цифрового проездного IATA Pass на своих рейсах
Это мобильное приложение для хранения и управления документами, подтверждающими вакцинацию или результаты анализов на COVID-19. Первым его начнут применять на рейсах в Германию
S7 начнет испытания IATA Pass, цифрового «ковидного» проездного, 6 сентября и закончит через месяц, 6 октября этого года. Пробовать новое приложение будут на международных рейсах S7 из Москвы в Германию: Мюнхен, Берлин, Дюссельдорф, Ганновер и Кельн.
В авиакомпании считают, что это значительно облегчит жизнь пассажирам, которые отправляются за границу, говорит пресс-секретарь S7 Ирина Дунькова.
«Мы надеемся, что внедрение IATA Pass упростит для наших пассажиров часть предполетных формальностей, поскольку благодаря ему путешественники могут узнать актуальные требования страны въезда и в автоматическом режиме проверить соответствие сделанных тестов указанным требованиям. Для этого необходимо скачать одноименное мобильное приложение и загрузить в него скан заграничного паспорта, а также выбрать рейс, которым пассажир собирается вылетать».
В марте авиакомпания Singapore Airlines первой в мире запустила в тестовом режиме мобильное приложение Международной ассоциации воздушного транспорта (IATA). В него загружаются сведения о вакцинации пользователя, его тестировании на коронавирус, наличии или отсутствии антител.
Есть опасность, что повсеместное внедрение цифрового проездного может создать путаницу на международных рейсах, а впоследствии скажется на цене авиабилетов, считает генеральный директор Ассоциации «Аэропорт» гражданской авиации Виктор Горбачев.
«Это должно пройти в тестовом порядке как эксперимент, и больше ничего. Если мы будем повсеместно внедрять то, что еще не опробовано, мы просто создадим путаницу и неразбериху: по какому паспорту люди выезжают, где они вакцинировались, чем вакцинировались. Я не пойму, почему стали все это делать на международных авиалиниях. Мы запутаем [всех]. Я думаю, что это вряд ли удобно авиакомпаниям, и кто будет приобретать эти сканеры? Аэропорт? Аэропорт скажет, что ему этого не надо. Авиакомпания? Авиакомпания скажет: мы вам предложили, а вот дальше вы уже, пожалуйста. А если сейчас мы будем приобретать все эти установки, учтите, что это все даром не пройдет, а оплачиваться будет за счет нас с вами, за счет пассажиров».
Ранее авиакомпании «Аэрофлот» и «Россия» также сообщали о планах по тестированию проездного IATA. Всего в мире уже несколько десятков авиакомпаний пробуют это приложение на своих международных маршрутах.
США больше не могут воевать. Вот как они собрались править миром
Петр Акопов
Неужели Америка меняет свою глобальную стратегию — ведь Джо Байден объявил о конце американского интервенционизма? Сначала его министр обороны Ллойд Остин, говоря о полном выводе американских войск из Афганистана, заявил, что "традиционные войны истощили Америку — и их эпоха закончилась", а потом и сам президент США развил эту мысль:
"Переворачивая страницу в нашей внешней политике, которую наша страна проводила последние 20 лет, мы должны усвоить допущенные ошибки. <...> Решение по Афганистану касается не только Афганистана. Речь идет о завершении эпохи крупных военных операций по переделке других стран. <...> Отказ от этого мировоззрения и крупномасштабного развертывания войск сделает нас сильнее, эффективнее и безопаснее дома".
Байден объяснил неудачу в Афганистане тем, что "мы проводили контртеррористическую миссию, направленную на борьбу с террористами и прекращение атак. Но она трансформировалась в построение нации, в попытки создания демократического, сплоченного и единого Афганистана, чего никогда не делалось за многие столетия истории этой страны".
Проще говоря, мы взялись за нерешаемую задачу, хотели цивилизовать дикий народ, детей гор, ничего не получилось — поэтому больше не будем этим заниматься. Мы все равно лучше, прогрессивнее, избраннее и сильнее всех, но теперь мы не будем отправлять войска для свержения иностранных правительств.
Неужели Америка в самом деле откажется от военных интервенций за границей — и мир может чуть расслабиться хотя бы по этому поводу?
Чтобы дать ответ на этот вопрос, нужно сначала договориться о том, о какой Америке идет речь — о государстве Соединенные Штаты Америки или о лидере западного мира, продвигающем атлантический проект глобализации? О национальном государстве — или о наднациональной силе, строящей выгодный ей миропорядок, основанный на "универсальных либеральных принципах"? А есть ли вообще сейчас национальное государство США? Низвержение Трампа доказывает обратное — иначе не были бы так грубо и откровенно попраны национальные интересы и права собственно американского народа. США давно уже находятся в заложниках у собственной глобалистской элиты, которая не намерена ни отступать, ни отказываться от глобальных целей. Так что же — Байден просто лукавит?
Нет, он говорит то, что думает: Штатам действительно сейчас не нужны глобальные интервенции. То есть они физически могут разгромить и оккупировать большинство стран мира — вот только какой в этом толк? Америка ведь не просто хотела контролировать мир, она хотела создать в нем "правильный" миропорядок, основанный на тех самых либеральных ценностях. То есть иметь идеологический контроль над миром, подкрепленный, естественно, контролем военным (не оккупация, а наличие превосходящей любого противника и любую коалицию мощи) и финансово-экономическим.
Обычную геополитическую борьбу она хотела выиграть на сверхуровне — но в итоге начала проигрывать ее еще на уровне "простой" геополитики. Зачем глобалистским Штатам была нужна оккупация Ирака и Афганистана? Для борьбы с террором, контроля за нефтью или героином? Нет, для переформатирования Большого Ближнего Востока, для сдерживания антизападных процессов в исламском мире, а в конечном счете — для контроля над Евразией. Что получилось по итогам военных интервенций? Ровно противоположное — в том числе и рост ненависти к Америке в исламском мире, и разочарование в надежности США их клиентов и союзников (начавшееся не после ухода из Афганистана, а почти на десять лет раньше). Но Америка не только ухудшила свои позиции на мировом уровне — она еще и ослаблена и расколота внутри себя. В этих условиях не до претензий на мировую гегемонию — нужно отходить на зимние квартиры и заниматься самолечением.
Собственно говоря, именно это и предлагал сделать Трамп — вот только у него не было никакой привязанности к глобальной миссии США, к глобализму и атлантизму как таковым. Он действительно хотел восстановить и укрепить США, но не для того, чтобы потом с новыми силами вернуться к строительству вавилонской башни, то есть глобального либерального миропорядка. Нет, Трамп воспринимает мир как борьбу разных центров силы, держав-цивилизаций — а вот убравшее его "вашингтонское болото" смотрит на мир как на территорию, предназначенную для американского господства.
Подобный мессианский взгляд, ощущение своего "богоизбранничества" были изначально присущи американской элите (сформировавшейся из английских протестантов-квакеров), но только в XX веке Штаты получили соответствующие возможности и в процессе реализации проекта атлантического мирового господства оттеснили на второй план Европу. В том числе с помощью ее оккупации.
Кстати, в оккупированной Европе, в первую очередь в Германии, США формально делали то же, что в Афганистане, — строили правильное, демократическое государство. Точно тем же они занимались и в Японии — и достигли в этом определенных успехов. По крайней мере, им так кажется сейчас, пока Токио намертво привязан к Вашингтону военным союзом и базой на Окинаве.
Но это же несравнимые вещи — строительство правового государства в Германии и в Афганистане? В первом случае нужно было лишь помочь воссоздать существовавшее, а во втором — пришлось навязывать чужеродное? Ну это как посмотреть — точнее, если считать шариат и исламское устройство общества неправовым и неправильным. Ведь у Афганистана была своя модель правового устройства, но она совершенно не интересовала инопланетян, то есть американцев.
Их пугал не только шариат, они заблокировали даже решение о возвращении на трон короля Захир Шаха (свергнутого в 1973 году), которое собирался принять в 2002-м Лойя Джирга — совет всех афганских племен, реальный глас народа.
Потому что американцы хотели демократических выборов? Нет, потому что ничего не понимали в афганском обществе, да и не волновали их его проблемы.Была мессианская вера в возможность построения царства божия на земле, к тому же еще и путем навязывания норм и уклада одной цивилизации другой, путем перенесения чужих правил в любую точку мира? И это тоже. Но самое главное — было безграничное презрение к местным, отношение к ним как к недоразвитым дикарям. То есть все то, что отличало англосаксонское "бремя белого человека" все века колонизации в любой точке мира.
И что, теперь Америка отказывается от такого отношения?
Конечно, нет. Она отказывается от "крупных военных операций по переделке других стран". Дело не в том, что "средние военные операции", получается, допустимы. Главное остается неизменным: и само отношение ко всем чужим как к дикарям, и основная цель — глобальное доминирование через переделку всего мира по своему плану. И что с того, что невоенными средствами? Политическими, идеологическими, финансовыми, культурными, психологическими (еще и поддержанными военным давлением) можно нанести противнику огромный урон — или вообще получить над ним удаленный контроль.
Так что Америка прощается, но никуда не уходит — по крайней мере, до тех пор, пока она снова не станет (или будет вынуждена стать) национальным государством. Ну или двумя государствами.
Голубая мечта для Украины: что Зеленский действительно получил от Байдена
Владимир Корнилов
Столь выстраданная встреча президентов США и Украины состоялась. И неважно, принесла она результаты или нет, но сам факт этой беседы украинским обывателям преподносят как невероятную победу.
Достаточно вспомнить, что мечты о такой встрече команда Владимира Зеленского начала озвучивать еще до того, как Джо Байден стал президентом. Буквально сразу после американских выборов, в ноябре прошлого года, украинские "слуги народа" принялись вбрасывать в международные СМИ идею приглашения Зеленского на инаугурацию нового лидера Соединенных Штатов.
Затем унизительные просьбы и намеки озвучивались постоянно, в том числе и самим Зеленским. Например, еще в начале июня, когда стало известно о предстоящем Женевском саммите президентов России и США, украинский лидер призвал Байдена принять его "в любой момент и в любой точке планеты" до встречи с Владимиром Путиным. На назойливые приставания президент США ответил согласием встретиться в июле. Потом этот срок расширили до "конца лета". Затем приглашение было перенесено на 30 августа, затем — на 31-е. Казалось бы, куда еще переносить, если лето заканчивается.
Но когда для Байдена началась кабульская катастрофа, всем стало понятно, что 31 августа (финальный день, отведенный для вывода американцев из Афганистана) — самая неудачная дата, когда президенту США уж точно будет не до украинского коллеги. Для того чтобы выполнить обещание принять Зеленского летом, Белому дому пришлось придумывать "32 августа".
Самое смешное, что даже в момент, когда только ленивый не указывал на невозможность встречи в последний день лета, МИД Украины никак не мог понять очевидного. Его глава Дмитрий Кулеба еще 27 августа уверял всех: "Никаких индикаторов из Вашингтона о возможности переноса визита нет". Что само по себе много говорит об уровне этого министра.
Как видим, американский лидер явно не горел желанием встречаться с гостем из Киева. Что вызывало явное недоумение украинских политиков. Ведь сразу после победы демократов на президентских выборах в Киеве стали убеждать себя в том, что Байден — большой друг Украины, "первый в истории президент США, которому в первый год работы не нужно объяснять, что такое Украина".
В Киеве искренне не понимали, что для нынешнего президента США украинская тема была и еще долго будет оставаться "токсичной" ввиду похождений его сына Хантера Байдена в газовой компании "Бурисма" и вполне обоснованных обвинений в коррупции. Даже простое появление главы Белого дома возле любого украинского политика или чиновника чревато возобновлением этой темы в американских СМИ. А тут еще история с договоренностями США и Германии по "Северному потоку — 2", за которые Байдена сильно критикуют и некоторые представители его же партии, обвиняющие его в "сдаче Украины".
Следует полагать, что Байден и дальше тянул бы с приемом Зеленского. Но идея визита в конце лета как раз и состояла в том, чтобы минимизировать контакты украинской стороны с потенциальными критиками президента США из числа конгрессменов и сенаторов. Как верно заметил Forbes, данная "встреча была назначена на наиболее мертвую неделю в политическом календаре столицы", когда в Вашингтоне не должно было быть никого. Понимая это, лоббисты Украины в конгрессе даже требовали от Байдена перенести даты визита Зеленского с тем, чтобы возможно было встретиться с гостем. Потому-то дольше оттягивать встречу американский лидер не хотел — она должна была состояться в "мертвый сезон", не позже. Так Зеленский оказался в Вашингтоне, так Украина "победила".
Собственно, другими успехами Киев похвастаться не может. Если, конечно, не считать 60 миллионов долларов военной помощи, которые Пентагон дополнительно выделил украинцам. Но что такое 60 миллионов для Украины, привезшей в США невероятные проекты на десятки и даже сотни миллиардов! Чувствовалось, как аппетиты Зеленского росли по ходу его выступлений. Правда, одновременно складывалось впечатление, что он совершенно не понимает, о чем говорит.
Самый яркий пример — торжественное подписание меморандума между украинской компанией "Энергоатом" и американской корпорацией Westinghouse. Зеленский, а вслед за ним и почти все украинские СМИ, просто заходятся от восторга: мол, на Украину придут 30 миллиардов долларов "инвестиций", благодаря которым американцы построят пять атомных энергоблоков.
Украинскому мечтателю с Банковой явно никто не рассказал о том, что Westinghouse не так давно объявляла себя банкротом и чуть было не потопила из-за своих неподъемных долгов материнскую компанию Toshiba. О каких "инвестициях" от банкрота может идти речь? То есть тот меморандум, который подписан в присутствии Зеленского, предусматривает, что это Киев должен где-то найти и заплатить американской фирме 30 миллиардов, а не наоборот. А эта сумма — практически весь годовой бюджет Украины.
Но Зеленского такие подробности не волнуют. Оказавшись на американской земле, он потерял всякое чувство меры, представив там некий "план трансформации Украины" на несколько лет вперед (который, надо заметить, на Украине никто и не видел). Основная его задача, по словам самого президента, не строительство, не улучшение благосостояния народа, а "привлечение около 300 миллиардов долларов в украинскую экономику". Всего-то 300 миллиардов — пустяк какой! Кто, откуда и, главное, зачем будет вкладывать в эту бездонную бочку под названием "Украина" такие деньги, Зеленский не пояснял. Видимо, это само собой разумеется.
Судя по комментариям советников Зеленского для Financial Times, они и в самом деле подумали, что после ухода из Афганистана у американцев появляется масса свободных денег, которые запросто можно вкладывать в другой безумный проект. "Было бы логично предоставить Украине тот же уровень военной и финансовой помощи, которую получал Афганистан. <…> Вашингтону пришло время осознать, что Украина нуждается в миллиардах долларах помощи", — без зазрения совести заявляют представители команды Зеленского. Похоже, тот действительно внял советам своей команды держаться подобной линии поведения, не понимая, что для Байдена на фоне его проблем с афганским фиаско такой подход болезненный и даже оскорбительный.
Показательно, что даже Курт Волкер, давний лоббист Украины в США, призвал Киев ограничить свои невероятные финансовые запросы и уж точно не проводить параллелей с Афганистаном, поскольку "в Штатах люди считают, что эти деньги были потрачены напрасно". Волкер дал понять, что 60 миллионов от Пентагона — это максимум, на который Зеленский может рассчитывать в таких условиях.
Понял это украинский президент или не понял, сказать пока что сложно. Но в любом случае совместное заявление по итогам встречи Байдена и Зеленского торжественно зафиксировало полную безрезультатность встречи. Вновь, в который уже раз, заявлена "поддержка США суверенитета и территориальной целостности Украины", вновь выражена готовность "противостоять агрессии России". Кстати, снова констатирована гибель 14 тысяч украинцев за время конфликта в Донбассе. Вашингтон и Киев даже не заметили, что тем самым признали: на Украине идет гражданская война, ведь 14 тысяч погибших — это общие потери с обеих сторон. И раз все они — украинцы, то нет и никакой "внешней агрессии".
Как отмечают сами украинские депутаты, единственная новизна в совместном заявлении Байдена и Зеленского — это появление пункта об обязательстве Украины ужесточить наказание за дискриминацию сексуальных меньшинств. Тут следует отметить, что включения именно этого пункта добивались те самые американские конгрессмены, которые считаются "друзьями Украины" и на поддержку которых в борьбе против "Северного потока — 2" так надеялся Киев. Но, как видим, поддержка прав ЛГБТ для них важнее какого-то газопровода.
Пункт про достраиваемый газопровод, надо признать, также был включен в заявление. Правда, тут логика совсем отказала Зеленскому. Во время встречи с министром энергетики США он умудрился назвать российский газ "самым грязным в мире" и в то же самое время попросил Америку поспособствовать сохранению транзита такого страшного, такого зловредного, такого грязного газа через Украину. Видимо, по мнению бывшего комика, все еще не понявшего суть работы президента, газ, проходя через территорию Украины, сразу очищается. Другой логики здесь не найти.
Вот, собственно, и весь визит. Из Америки Зеленский привезет массу бравурных заявлений о многомиллиардных инвестициях и ноль инвестиций, заверения в поддержке при полном отсутствии таковой, угрозы в адрес России, которые в самой России вызовут лишь усмешки.
«ТВЭЛ» и немецкая компания Hermith GmbH создадут СП по производству изделий из титана
2 сентября Топливная компания Росатома «ТВЭЛ» и Hermith GmbH (Германия) подписали учредительную документацию о создании в России совместного предприятия ООО «Хермит Аэроспейс», которое будет производить трубы и трубные сборки для гидравлических систем летательных аппаратов, а также титановую проволоку для аддитивного производства.
Документы подписали президент АО «ТВЭЛ» Наталья Никипелова и генеральный директор Hermith GmbH Алексей Рассказов.
«За несколько лет нашего сотрудничества на европейский рынок поставлено более 200 тонн титановых полуфабрикатов авиационного применения. Развитие производственной кооперации должно обеспечить кратный рост выпуска титана и его экспортных поставок», – отметила Наталья Никипелова.
«Создание совместного предприятия Hermith Aerospace – заметное событие в развитии германо-российского экономического сотрудничества. С немецкой стороны проекту придан статус «маякового проекта», то есть проекта особой важности, а крупнейшие авиастроительные компании Европы и Северной Америки, такие как Airbus, Embraer и Bombardier, проявляют интерес к продукции совместного предприятия и ожидают начала поставок», – сказал Алексей Рассказов.
Для справки:
Титановая продукция – один из ключевых драйверов развития металлургического бизнеса Топливной компании Росатома «ТВЭЛ». По итогам 2020 года выручка от реализации титана выросла более чем на 30%, освоено несколько десятков новых номенклатур по российским и зарубежным стандартам.
Компания Hermith GmbH – немецкий производитель и поставщик изделий из титановых сплавов со штаб-квартирой в Мюнхене, Бавария. С 2011 года Hermith GmbH занимается исследованием новых титановых сплавов, оптимизацией их обработки и поставляет титановую продукцию на рынки Европы, США и Канады для нужд аэрокосмической промышленности, а также для автомобилестроения и медицины. Hermith GmbH принимает активное участие в развитии российско-германского взаимодействия в сфере производства изделий из титановых сплавов.
Сотрудничество между АО «ТВЭЛ» и Hermith GmbH началось в 2016 году. Тогда стороны договорились развивать титановое производство на территории России и выводить продукцию совместного производства на международный рынок.
Глава «Газпрома»: Поставки по «Северному потоку-2» могут начаться до конца 2021 года
Поставки по «Северному потоку-2» могут начаться в отопительном сезоне текущего года, сообщил на праздничном селекторе ко Дню работника нефтяной и газовой промышленности председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер.
«Еще до конца этого года, в этот отопительный сезон мы с вами можем поставить первый газ по газопроводу „Северный поток-2“ на европейский рынок», — сказал он.
«Северный поток-2» мощностью 55 млрд кубометров газа в год, уточняет «Интерфакс», проходит от компрессорной станции «Славянская» в Кингисеппском районе Ленинградской области до балтийского побережья Германии. Общая протяженность магистрали по двум ниткам — 2460 км.
Успех в разрезе
Текст: Иван Васильев
В Красноярском крае, стратегическом для СУЭК, разрабатывается один из крупнейших в мире Канско-Ачинский угольный бассейн. В регионе представлены шесть предприятий компании: три угледобывающих - Бородинский имени М.И. Щадова (кстати, самый мощный в стране), Назаровский и Березовский разрезы, три сервисных - Бородинское погрузочно-транспортное управление, осуществляющее железнодорожные перевозки, два ремонтных и машиностроительных подразделения - Бородинский ремонтно-механический завод, Назаровское горно-монтажное наладочное управление, а также филиал научно-исследовательского института. О том, что позволяет красноярскому производственному объединению СУЭК стабильно развиваться, рассказывает генеральный директор АО "СУЭК-Красноярск" Андрей Федоров.
Андрей Витальевич, как процессы, происходящие сейчас в сибирском топливно-энергетическом комплексе, отражаются на вашей работе?
Андрей Федоров: Мы ориентированы на внутренний рынок, на энергосистему Сибири, поэтому очень сильно зависим от климатических условий. Последние два года из-за высокой водности на сибирских реках потребление распределяется в пользу гидрогенерации. Однако зона нашей ответственности все равно остается достаточно обширной: вся красноярская энергосистема, теплосистемы ТЭЦ и ГРЭС Новосибирской области, Алтайского края, Хакасии, предприятия жилищно-коммунального хозяйства Дальнего Востока. Первоочередная задача - обеспечить для них стабильные поставки угля. Для этого необходимо поддерживать высокий коэффициент готовности - и техники, и трудовых коллективов.
Техническое оснащение разрезов, особенно экскаваторы размером с многоэтажный дом, - предмет восхищения многих. Сложно содержать такие махины?
Андрей Федоров: Постоянная модернизация крупногабаритной горнодобывающей техники - мировая практика, это путь, по которому сегодня идет большинство промышленных предприятий. Не исключение, безусловно, и мы. Наши роторные экскаваторы на добыче даже в масштабах отечественной угольной отрасли уникальны. Симметричными, поистине уникальными должны быть и решения для их модернизации. И здесь мы опираемся, прежде всего, на отечественные разработки. Реализуют проекты тоже наши специалисты - коллективы сервисных предприятий: у Назаровского ГМНУ и Бородинского РМЗ за годы работы накоплен колоссальный опыт в обслуживании техники, монтаже, наладке, изготовлении запасных частей, электрического оборудования. Причем продукция красноярских сервисных предприятий СУЭК высоко оценивается не только угольщиками, но и экспертным сообществом. Наши подразделения ежегодно получают дипломы Международной специализированной выставки технологий горных разработок "Уголь России и майнинг". В этом году, например, наградой отмечена литейная продукция РМЗ - траки для экскаваторов.
К крупным компаниям предъявляются все более серьезные экологические требования. Как СУЭК минимизирует воздействие на окружающую среду?
Андрей Федоров: Во-первых, сама технология, применяемая на наших предприятиях, достаточно экологична. Там, где добыча уже завершена, используем вскрышные породы, чтобы потом восстановить рельеф, высадить сосны, кедры, ели. Там, где рекультивацию провели много лет назад, уже самый настоящий лес: можно грибы и ягоды собирать, зайцы с лисами бегают.
Внедряются крупные проекты и по очистке дренажных вод. До конца года современный комплекс глубокой многоступенчатой очистки будет введен на Березовском разрезе, такой же комплекс проектируется и на Бородинском, на "низком старте" уникальная система водоотведения на Назаровском разрезе. Инвестиции только в очистные сооружения в ближайшие годы составят примерно два миллиарда рублей. Ответственный бизнес должен соответствовать запросам общества на комфортную среду обитания.
Современные технологии позволяют использовать природные ресурсы с максимальной отдачей. Уголь тоже можно не просто сжигать в котлах. Какие инновации практикуете?
Андрей Федоров: Стремимся смотреть на два хода вперед, поэтому занимаемся вопросами глубокой переработки угля. Он может стать источником многих продуктов, которые будут востребованы экономикой будущего. Например, серьезную работу ведем по получению из бурого угля мелкозернистого кокса (МК-1), коксовых брикетов для металлургии, активированного угля (МК-А), который можно использовать в качестве сорбента в нефтехимии и как средство очистки дымовых газов для мусоросжигательных заводов. В минувшем отопительном сезоне свою нишу в столице края прочно заняли экологически чистые бездымные топливные брикеты. Прогнозируем, что нынешней зимой интерес к ним будет расти. На Березовском разрезе мы ввели в строй комплекс глубокой переработки угля мощностью 30 тысяч тонн готовой продукции в год с возможностью оперативного увеличения объемов.
Свои коррективы в самые разные сферы жизни вносят эпидемиологические ограничения. Удалось адаптироваться?
Андрей Федоров: Разумеется, организационно пандемия повлияла на работу наших предприятий. Я имею в виду обязательную термометрию, масочный режим, постоянную дезинфекцию помещений и служебного транспорта. В то же время коронавирус стал не только серьезным испытанием, но и дополнительным импульсом - например, для развития добровольческого движения.
В рамках Всероссийской акции взаимопомощи #МыВместе наши волонтеры уже полтора года доставляют продукты гражданам из группы риска, собирают канцелярские принадлежности, бутилированную воду и сладкие сюрпризы для врачей. Буквально в июле компания участвовала в расширении "ковидного" госпиталя в Шарыпово, где работает Березовский разрез. По просьбе главврача горбольницы мы выделяли средства на дополнительные кровати, постельные принадлежности. Это позволило на треть увеличить количество койко-мест.
С самого начала пандемии СУЭК развернула масштабную комплексную программу поддержки здравоохранения. В больницы Красноярска и шахтерских городов края были оперативно переданы современное оборудование, средства индивидуальной защиты, медикаменты. В Назарово силами ГМНУ "ковидный" госпиталь на базе районной больницы был безвозмездно подключен к резервному источнику электропитания. Приняли угольщики участие и в создании комфортных бытовых условий для врачей, находящихся в обсервации: приобрели душевую кабину и телевизор.
Прошлой зимой в знак благодарности медикам за их героический труд мы проводили конкурс "Земский доктор". По итогам народного онлайн-голосования денежные призы получили пять врачей из Бородино, Назарово и Шарыпово.
СУЭК давно известна стремлением сделать места своего присутствия максимально удобными для жизни. А какие перемены происходят сейчас?
Андрей Федоров: Традиционно ко Дню шахтера благоустраиваем наши горняцкие города. В Бородино, например, модернизируются центральная улица Ленина, ремонтируется Дворец культуры "Угольщик", недавно сдана площадь перед городским ЗАГСом. В Назарово ведется реконструкция Сквера имени Марины Ладыниной, территории около Стелы скорбящей матери, в канун Дня шахтера открылась обновленная Аллея шахтерской славы. В Шарыпово преображается сквер "Молодежный". Причем речь идет не только о прямых инвестициях - в последние годы мы активно вовлекаем города в федеральные программы, конкурсы. Бородинская улица Ленина и назаровский сквер Марины Ладыниной, например, модернизируются на полученные при поддержке СУЭК гранты Всероссийского конкурса лучших проектов создания комфортной городской среды в малых городах и исторических поселениях. Надеемся, в течение нынешнего, юбилейного для компании года работы на всех объектах будут завершены.
Двадцать лет - важный этап развития компании. С каким настроением встречаете юбилей?
Андрей Федоров: За эти годы СУЭК прошла сложный, масштабный путь, став одним из лидеров топливно-энергетической отрасли не только в России, но и во всем мире. Поздравляю коллег с нашим главным праздником - Днем шахтера. Желаю сотрудникам всех трудовых коллективов, которые были и остаются главной движущей силой СУЭК, здоровья, семейного благополучия и единения в достижении общей цели - укреплении энергетической безопасности страны.
Кстати
Для АО "СУЭК-Красноярск" нынешний День шахтера знаменателен сразу двумя юбилеями: кроме 20-летия СУЭК в крае, отмечали 70-летие Назаровского разреза. В советские годы предприятие было школой передового опыта, полигоном для освоения новейшей техники и прогрессивных технологий угледобычи для развивающегося Канско-Ачинского топливно-энергетического комплекса. Сегодня Назаровский разрез добывает до 3,5 миллиона тонн угля в год и накануне юбилея преодолел знаковый рубеж в 475 миллионов тонн угля с начала промышленной разработки. По своему техническому оснащению разрез был и остается уникальным в масштабах не только российской, но и мировой угольной отрасли. Только здесь на вскрыше эксплуатируется роторный комплекс SRs(K)-4000 немецкой компании TAKRAF производительностью свыше четырех тысяч кубометров горной массы в час. В июле этого года на машине был установлен производственный рекорд - за месяц коллектив SRs(K)-4000 переместил в отвалы один миллион 236 тысяч кубометров породы, что стало наивысшим показателем в истории Назаровского разреза. Предыдущий рекорд продержался шесть лет: в 2015-м назаровские горняки поднялись на отметку один миллион 231 тысяча кубометров.
На экран выходит бельгийская версия исхода Второй мировой войны
Текст: Валерий Кичин
Бельгийский фильм "Подлодка U-235" (в оригинале - Torpedo) изумляет качественной работой кинематографистов и неказистой судьбой в мировом прокате: он практически не появился на широких экранах, остался достоянием пары-тройки стран, к которым сейчас присоединяется Россия - фильм выходит в наш прокат.
Это триллер о рейсе захваченной антифашистской коалицией подлодки. От успешности рейса зависел не только исход Второй мировой войны, но и развитие дальнейшей истории человечества: кто первым создаст атомное оружие - гитлеровская Германия или противостоящий ей мир?
Лихое начало настраивает на веселое военное приключение в духе "Бесславных ублюдков": группа отважных бельгийских коммандос с шуточками и прибауточками расправляется с нацистами - головы взрываются эффектно, как у Тарантино. Музыка Ханнеса Де Майера стилизована то под вестерн, то под клаустрофобские "подводные" хорроры. Экспозиция с любовной игрой у миномета (на прицеле - белка) напомнит о советских военных комедиях с Целиковской. Сам фильм начнется не сразу, но заварит такую высокооктановую кашу, что зрителю будет некогда перевести дух, причем многие сцены нервные посмотрят зажмурившись.
Бельгийским партизанам вручена немецкая трофейная субмарина - древнее ржавое корыто, на котором они, даже еще не салаги, должны пересечь Атлантику от Бельгийского Конго до США с грузом урана, необходимого для создания атомной бомбы. Нацисты ее уже создают вовсю, а мир только раскачивается - надо ему помочь. Нам никто не объяснит, почему именно этим головорезам поручено задание, от которого зависят судьбы человечества. Возможно, потому что отчаянные. И вот за три недели пленный немецкий офицер должен натренировать людей неустрашимых, но впервые попавших на подлодку, - как погружаться, как продувать цистерны, как управляться с торпедами, как уворачиваться от ударов с воздуха, с воды и из-под воды.
Для начала нам предложат познавательную экскурсию по внутренностям субмарины, после которой мы яснее представим себе обстановку, в которой живут и работают подводники - и наши, и не наши. Потом придет первая беда: в разгар учений на горизонте явятся вражеские корабли, и придется, ничего еще не умея, срочно уходить на глубину. С этого момента каждому из героев придется выполнять невыполнимое: идти к цели вслепую, не в состоянии отличить люк, за которым океанские стихии, от ручки унитаза. Саспенс обеспечен: здесь, на старой субмарине, каждый миг выполняются смертельные трюки - рутинные для умелых подводников, но заведомо гибельные для новичков. Так что легким испугом зритель не отделается - напряженных ситуаций хоть отбавляй, их концентрацией картина напоминает инструктивную ленту для курсантов ВМФ. Душераздирающих моментов хватило бы на три фильма - это кажется перебором и вызывает ощущение искусственности сценарных ходов. Хотя понимаешь, что в реальности все еще страшнее.
Режиссеру Свену Уйбрехтсу и команде операторов удалось создать хитроумную стилевую чересполосицу: нас бросает от солнечного утра с гротескными персонажами к темным подвалам, где гестаповцы на глазах отца убивают его сына-младенца, от мирных сцен на пленэре - к клаустрофобским эпизодам в тесноте подлодки. Многие кадры словно взяты из приключенческих лент по Жюлю Верну, другие - из ужастиков, где натурализм перехлестывает разумные пределы. Как ни странно, чересполосица работает: нам дают передышку, снимают напряжение шуткой..
Что привлекает - всё подано без надутого героизма, люди остаются людьми: ерничают, резвятся в океане, балагурят, осознают серьезность положения и смысл девиза "Все за одного, один за всех". Сразу заложены непримиримые конфликты: застрявший в спешно уходящей подлодке чернокожий конголезец - и открытый расист, немецкий офицер, единственный, кто умеет управлять подлодкой, - и люто ненавидящий нацистов, одержимый жаждой мести, но зависящий от немца командир Стэн (Коэн Де Боу).
Самая трагическая фигура картины - офицер вермахта Ягер (Туре Рифенштейн), который вынужден сотрудничать с врагом и стоит перед дилеммой: какую из сторон предать? Самая посторонняя, придуманная для "утепления", - дочь Стэна сексапильная Надин (Элла-Джун Генрард): она ведет лирическую линию, которая кажется пришитой искусственно.
Фильм заканчивается горькой иронией. Лучезарные кадры в послевоенном Майами, где предаются мирным утехам вчерашние герои. И звучит по радио сообщение о первом ядерном ударе на планете - об уничтоженных Хиросиме и Нагасаки. Светлая мечта человечества, за которую готовы были рисковать жизнью герои фильма, свершилась.
В Питере восстановили комнаты семьи Николая II
Текст: Мария Голубкова (Санкт-Петербург)
В царском Селе открыты для посещения жилые покои последней императорской четы - Николая II и Александры Федоровны в Александровском дворце. Время закольцевалось: в августе 1917 года отсюда царская семья отправилась в ссылку в Тобольск, но век спустя комнаты выглядят так, словно их обитатели ненадолго вышли.
Работы по восстановлению тринадцати залов жилого крыла заняли 10 лет - от разработки концепции до возвращения на свои места картин, ковров, фотографий, безделушек. Александровский дворец был музеем с 1918 года до 1941-го. В годы войны здание поделили между собой немецкий штаб и гестапо, в подвалах находилась тюрьма. После Победы во дворце хранились коллекции Института русской литературы Академии наук СССР, планировались реставрационные работы. Затем здесь размещался НИИ ВМФ. А с 2009 года началось поэтапное восстановление музейного здания.
В год 300-летия Царского Села были открыты три парадных зала в центральной части дворца. Спустя пять лет он закрылся на реставрацию. Планировали завершить ее к 2018 году, но сложный комплекс работ и пандемия скорректировали сроки. И вот, наконец, можно увидеть, как был организован повседневный быт венценосных супругов. У них, к примеру, не было столовой - стол для обеда или чаепития накрывали в Сиреневом кабинете - любимой комнате Александры Федоровны, где были многочисленные семейные фото на стенах, покрытых сиреневым шелком.
На половине императрицы восстановлена спальня с альковом, заполненным иконами. Стены обиты чинцем с рисунком из розовых букетиков на белом фоне из английского вощеного хлопка, из такой же ткани сделаны портьеры. Текстильное убранство восстанавливали по акварелям, автохромам, документальным свидетельствам и сохранившимся образцам. Поразительнее всего Кленовая гостиная, оформленная в стиле ар-нуво. Здесь восстановлены антресоль и круглый диван с угловой витриной, выполненные из серого клена.
В Палисандровой гостиной музейщики установили новую традицию. После отъезда царской семьи историк архитектуры Георгий Лукомский провел фотофиксацию интерьеров. На снимках видны даже цветы в вазах. И среди них гортензия в сосуде. Может, ее поставила в воду сама Александра Федоровна? Теперь на этом месте стоит живой цветок из царскосельских музейных оранжерей.
Из Кленовой гостиной можно попасть на антресоль парадного кабинета Николая Второго. Во время Первой мировой он был превращен в штаб, и на бильярдном столе раскладывали карты военных действий. У императора был еще рабочий кабинет - его интерьеры еще не закончены. "Мы разыскиваем все, что разлетелось по стране после войны. Большая часть попала в Нижний Новгород и Павловск, - рассказала директор ГМЗ "Царское Село" Ольга Таратынова, - но есть наши вещи в Новосибирске, во Владимиро-Суздальском заповеднике, даже в Пекине. Предпринимаем все усилия для их возвращения.
Интерьеры правого крыла сегодня доступны для посетителей, но билет лучше приобретать через интернет - в кассу дворца поступает только то, что не было раскуплено заранее. А полностью обновленным Александровский дворец должен предстать через два года.
В Эрмитаже кардинально изменили правила для посетителей
Текст: Вера Черенева ("Российская газета", Санкт-Петербург)
В Эрмитаже изменили правила посещения. Теперь гостям разрешено сходить с маршрутов, что позволит увидеть все многообразие шедевров музея.
Напомним, в разгар пандемии музей ввел довольно строгие правила посещения Зимнего дворца. Чтобы не создавать очередей, ввели два маршрута - один с Иорданской лестницы, другой - с Церковной.
Те посетители, что проходили по первому маршруту, имели возможность познакомиться с прекрасной коллекцией западноевропейского искусства Эрмитажа и увидеть античные залы Зимнего дворца. На втором маршруте были доступны залы, посвященные искусству Востока, например, можно было увидеть японские фигурки нэцкэ, монгольские и тибетские живописные полотна танка, туркестанское холодное оружие, замысловатую посуду, сделанную мастерами Османской империи.
Знаковые выставки всегда были доступны для обоих маршрутов. Но в остальном, те, кто купил билет на первый маршрут, не мог пройти в залы Азии и наоборот.
С 1 сентября Эрмитаж изменил маршрутизацию. В частности, посетителям теперь можно отклоняться от выбранного маршрута, но при этом нужно следовать направлениям движения, они обозначены стрелками. Это нужно, чтобы потоки посетителей не пересекались.
Работники Эрмитажа отмечают, что новая схема позволяет увидеть почти все шедевры Зимнего дворца. Правда, практика показывает, что одного дня для осмотра всей экспозиции бывает недостаточно.
Также в музее отмечают, что некоторые залы, которые в разгар пандемии были и вовсе закрыты, готовы принимать посетителей. В частности, снова открыты залы, где выставлено искусство Кавказ, Сибири, Средней Азии и Азербайджана, работает Петровская галерея, где представлена живопись Германии XV-XVIII веков, также принимают посетителей в залах Японии.
Визит президента Украины Владимира Зеленского в США пошел не по плану
Текст: Петр Лихоманов
На третий день своего вояжа по США президент Украины Владимир Зеленский получил болезненный дипломатический удар от американского коллеги: Белый дом отказался от совместного брифинга с гостем, ограничившись протокольными фотографиями. Для украинской делегации, явившейся в Вашингтон расширенным составом исключительно ради внутреннего пиара, это означает провал всей миссии.
У обслуживающих офис Зеленского украинских СМИ накануне возникли проблемы с трактовкой достигнутых до аудиенции с Байденом договоренностей. Например, о выделении 60 миллионов долларов "дополнительной помощи" со стороны Пентагона. Мало того что деньги - весьма скромные по сравнению с поддержкой в иные годы - выделены до начала визита, как красноречивый намек на избыточность дополнительных требований со стороны Зеленского, собственно украинское военное ведомство их не получит: Пентагон сам определит, что нужно Украине, и проведет закупки и поставки по внутренним расценкам. Очевидно, чтобы позже не получить обвинения в соучастии в украинской коррупции.
Сам Зеленский со встречи с министром обороны США Ллойдом Остином, сегодня целиком погруженным в афганскую проблематику, увез декларативное "соглашение о стратегических основах партнерства в оборонной сфере", каковыми документами за семь лет можно, как обоями, оклеить офис президента в Киеве. В шаблонном соглашении, счет которым с 2014 года проще назвать потерянным, в очередной раз даны гарантии "поддержки Украины и курса на вступление в НАТО", а также осуждена "агрессия России на востоке Украины и в Крыму". Единственная конкретика - возможность новой поставки широко разрекламированных на Украине противотанковых комплексов "Джавелин", давно не являющихся чем-то уникальным и эксклюзивным на оружейном рынке. Здесь стоит вспомнить, что уже полученные комплексы не предназначены, в соответствии с выставленными США условиями, для применения в наступательных операциях, хранятся как учебные пособия на полигоне Яворив под Львовом, и изменения условий их эксплуатации Зеленский от Остина не получил.
Куда большие суммы обсуждались на встрече украинской делегации с министром энергетики США Дженнифер Грэнхолм, ни много ни мало - 30 миллиардов долларов. В такую цену предварительно оценено строительство четырех энергоблоков на базе Хмельницкой и Ровенской АЭС компанией Westinghouse Electric. Такой меморандум был подписан под присмотром Зеленского - в темной комнате и масках, что стало поводом для многочисленных сетевых шуток - директорами НАЭК "Энергоатом" и Westinghouse Electric.
Попытки компании Westinghouse Electric, последнее десятилетие находящейся в состоянии перманентного банкротства, вытеснить "Росатом" с украинского и шире - европейского рынка достойны отдельного исследования. Что следует отфильтровать из победных реляций украинских СМИ: речь идет всего-навсего о меморандуме, то есть вневременной декларации о намерениях, лишенной неких обличенных в бизнес-план и чертежи приложений.
Очевидно, речь идет о планах постройки реакторов модели AP1000, существующих ныне только в четырех экземплярах, регулярно сталкивающихся со сбоями в работе и приносящих убытки операторам. Достройка очередных реакторов на американской АЭС "Вогтль" столкнулась с проблемами финансового свойства: пуск первого энергоблока затянулся на семь лет и теперь перенесен на 2022 год, а итоговая смета превысила начальную почти в два раза. Сообщения об инцидентах при попытке приспособить топливные сборки Westinghouse к реакторам советского образца на Украине и в Восточной Европе исчисляются десятками.
К тому же Westinghouse Electric не обладает полностью локализованной технологией производства, то есть зависит от субподрядчиков, например в производстве реакторных корпусов, а также не имеет замкнутого цикла производства и переработки топлива. То есть ядерные отходы Украине придется хранить на своей территории. Но магическая цифра - 30 миллиардов долларов, похоже, попросту загипнотизировала Зеленского и его свиту.
В Саксонии школам предписали отказаться от гендерных звездочек на письме
Текст: Екатерина Забродина
Министерство культуры немецкой земли Саксония предписало всем школам региона отказаться от так называемых гендерных звездочек и других изобретений "лингвофеминизма", которые диктует политическая мода (так, ее активно продвигают в предвыборной кампании "Зеленые"). Как пишет Die Welt, чиновники от образования настоятельно рекомендуют педагогам не идти на поводу у этих веяний и "придерживаться официальных правил немецкого правописания".
В методичках Совета по немецкой орфографии, на который ссылаются в минкульте, нет ни слова о том, что во имя "гендерного равноправия" нужно использовать на письме громоздкие и неудобоваримые конструкции вроде "уважаемые учителя*ницы" или "дорогие ученики*цы". А ведь подобные "словесные монстры" наводнили учебные материалы, школьные объявления, а также переписку педагогов с родителями. Впрочем, в министерстве все же рекомендуют учителям стремиться к "языковому нейтралитету" и по возможности всякий раз использовать в обращениях формы женского и мужского рода, просто менее изощренно. Для самих педагогов эти требования стали кошмаром.
Еще несколько лет назад в редакцию Spiegel online пришло письмо - настоящий крик души - от преподавателя одной из школ на севере Германии. "Дорогие читательницы и читатели! Как учительницы и учителя должны обращаться к школьницам и школьникам, чтобы учащиеся не почувствовали себя ущемленными? ... Уверен, вы не захотите дальше читать писанину в таком духе. К счастью, у вас есть возможность ее пролистать. А я вынужден изо дня в день слушать и употреблять эти бюрократические фразы. Дошло до того, что я не могу просто оповестить свой класс: "Дорогие ученики, приходите завтра к первому уроку". Если я так напишу, то девочки останутся дома, а я получу нагоняй от директора и прослыву шовинистом, ретроградом, угнетателем женщин и сторонником диктатуры борщей и подгузников", - сокрушается педагог.
Что будет, если в Москве введут скоростной лимит 30 км/ч, как в Париже
Текст: Сергей Бабкин (Москва) , Вячеслав Прокофьев (Париж)
Париж
В Париже очередное ограничение скоростного режима - не более 30 километров в час. Здесь и прежде на половине городской территории нельзя было ездить быстрее, а теперь повсюду, хотя и остались редкие исключения, к которым, в частности, относятся знаменитые Елисейские Поля. Так что же изменилось на улицах французской столицы?
От корпункта до набережной Гренель, что на левом берегу Сены, меньше километра. Кажется, уже позади утренний "час пик", когда из южных и юго-западных окраин в город устремляются десятки тысяч автомобилей и сразу же попадают в гигантскую "рукотворную" пробку. Почему? Да потому, что по инициативе муниципалитета дорожное полотно так перекроили, что для машин остался всего один ряд, ведущий в сторону Эйфелевой башни и центра города. Остальное пространство отдано велосипедной трассе (двусторонней) и двум встречным полосам. Тем самым городской муниципалитет сразу дает понять автомобилистам: вам здесь не рады.
По сути, новое правило на этом дорожном участке ничего не изменило. Какие там 30 километров в час, обозначенные на придорожном знаке! В лучшем случае около десяти.
Примерно такая же ситуация неподалеку на набережной Монтебелло, что рядом с Нотр-Дам. Густой автомобильный поток, еле-еле вливающийся в столицу уже с востока. Причем парижских номеров, которые заканчиваются на цифру 75, там не увидишь. В основном 92, 93, 78 и иные, обозначающие, что их владельцы живут в близких и не очень предместьях Парижа.
Откровенно говоря, их понять можно. Ведь у многих другого способа добраться с периферии до места работы, кроме как на четырех колесах, просто нет. Подсчитано, что таких иногородних автострадальцев свыше 50 процентов, в то время как лишь 13 процентов парижан используют личный транспорт для этой цели. Что и понятно. Основная масса городских жителей, почти две трети, вообще "безлошадные". Они предпочитают метро с его густой сетью станций, а теперь и велосипеды, кто помоложе - электросамокаты.
Ближе к полудню обстановка на таких обычно загруженных трассах, как бульвары Сен-Жермен и Сен-Мишель в VI округе Парижа, становится более-менее нормальной, но и там из-за светофоров разогнаться до "тридцатки" на спидометре редко удается.
Надо полагать, что больше всего от нынешней меры пострадают таксисты. Дело в том, что они имеют право использовать полосы, отведенные для общественного транспорта - автобусов, где можно было ездить порезвее. На стоянке около пересечения упомянутых выше бульваров разговорился с таксистом средних лет, назвавшимся Марком. Так вот новое правило, как он считает, ударит ему по карману.
- У нас два тарифа: повременный до 31 километра в час, он дороже, чем по километражу, действующий свыше этого лимита, - объяснил Марк. - Это значит, что поездка на такси будет обходиться пассажирам дороже на треть, а то и более того, что им явно не понравится.
В итоге в проигрыше окажутся таксисты. Ведь нарушать скоростной режим они не станут: за превышение даже на пару километров грозит штраф 135 евро, а также потеря одного балла из "капитала" водителя (в нем 12 единиц - наподобие нашего талона к правам, где в прежние времена гаишники делали прокол за нарушение Правил дорожного движения).
Надо полагать, что такая перспектива - самое ближайшее будущее, когда к ныне действующим в Париже пяти автоматическим радарам фотовидеофиксации нарушений добавятся десятки новых.
Подготовил Вячеслав Прокофьев, Париж
Москва
Для российской столицы снижение разрешенной скорости в центре - тоже не утопия. Этим летом департамент транспорта собрал у горожан предложения по изменению режима на дорогах: 70 процентов высказались за снижение. Как отмечают в ведомстве, специалисты ГИБДД и ЦОДД рассмотрят предложения москвичей. И возможно, центр Москвы чем-то и вправду напомнит Париж по организации движения. Эксперты уверены: если завтра в городе начнет действовать "французский" принцип, то для водителей не поменяется ровным счетом ничего. А вот пешеходам будет безопаснее.
"Строго говоря, у нас и сейчас в центре есть улицы, где скорость ограничена 30 км/ч, - рассказал "РГ" руководитель экспертного центра "Пробок.нет" Александр Шумский. - Это небольшие улицы внутри кварталов, там не разгоняются". Если бы мы переложили схему новых лимитов Парижа на Москву, то самыми спокойными оказались бы как раз переулки, которые и должны быть тихими.
Логика такая, продолжает Александр Шумский: по транзитным улицам, например, по Тверской или по входящим в Садовое или Бульварное кольца, вы едете до нужно переулка, а далее уже тихоходом ищете парковочное место. По факту, судя по результатам последних опубликованных мониторингов ЦОДД и "Яндекс. Пробок", скорость внутри Бульварного, да и Садового колец и так едва ли превышает 30 км/ч в пиковое время.
Так-то оно так, но реальность меняется, когда мы говорим о конкретных адресах. Например, в адрес дептранса этим летом поступило обращение от жителей вроде бы тихого Малого Палашевского переулка недалеко от Пушкинской площади. На 100-150 метрах до Тверской водители умудряются разогнаться до 60 км/ч и более - это разрешено. А при этом рядом находится школа N 1234, подчеркивают авторы обращения. И дети иногда просто не могут безопасно перейти дорогу в тихом месте. Об этом же говорят и пишут в дептранс москвичи, пешие маршруты которых проходят по Маросейке, Мясницкой, Гоголевскому и Петровскому бульварам. Они просят ограничить скорость до реальных 40 км/ч. То есть с учетом российского нештрафуемого порога скорости развесить знаки "20". А все из-за того, что автолюбители часто не успевают пропустить пешеходов. Если бы в Москве вдруг завтра включили бы "парижскую" схему, то эта проблема отпала бы сама собой. Скорость весьма сильно влияет на последствия ДТП, отмечает руководитель ЦОДД Михаил Кизлык. "Скорость 80 км/ч допустима в городе, при этом вероятность смерти для пешехода на ней - 60 процентов, - считает он. - Для детей ситуация еще хуже. Если взять улицы, где разрешено ехать 80 км/ч, с нештрафуемым порогом - 100, у пешехода нет шансов выжить".
"Противники "метода 30 км/ч" часто говорят - мол, будут пробки. Но я убежден, что это не так, - говорит Александр Шумский. - Для быстрой езды - только транзитные улицы". В сентябре дептранс должен озвучить, какие предложения горожан признаны целесообразными и будут реализованы.
Подготовил Сергей Бабкин, Москва
Компетентно
Снижать скорость до 30 км/ч в городе - это абсурд. Напомним, что когда одному из сотрудников Госавтоинспекции СМИ приписали сообщение, что МВД якобы поддерживает такую идею, ведомство тут же опровергло это. Тогда глава Госавтоинспекции МВД России Михаил Черников заявил, что такие инициативы нацелены не на повышение безопасности на дорогах, а на взимание дополнительных штрафов. Он предложил авторам идеи самим сесть за руль и передвигаться по городу, особенно в вечернее время, со скоростью 30 км/ч для понимания абсурдности этих ограничений. Есть улицы и даже зоны, где есть смысл снизить скорость. И такие ограничения местные власти применяют. Причем они даже строже, чем в Европе. Например, в Германии есть зоны с ограничением скорости 30 км/ч. У нас есть жилые зоны, обозначенные соответствующими знаками, где скорость ограничена 20 км/ч. Но в той же Германии в городах есть дороги, по которым движение разрешено со скоростью 90 км/ч. И это логично. В Москве на некоторых внутригородских дорогах разрешено двигаться со скоростью 80 км/ч. Ограничение скорости - это последнее, что можно сделать для повышения безопасности на дороге. Большинство проблем можно решить инженерными мерами. Например, разделив потоки машин и пешеходов.
Подготовил Владимир Баршев
Оскорбление фашизмом, или Ещё раз об актуальности теории
СЕРГЕЙ СОЛОВЬЁВ
Кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, главный специалист РГАСПИ.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Соловьев С.М. Оскорбление фашизмом, или Еще раз об актуальности теории // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 5. С. 230-241. doi: 10.31278/1810-6439-2021-19-5-230-241.
Статья Марлен Ларюэль «Сам фашист!»[1] посвящена актуальным дискуссиям о месте России в современной мировой политической системе. Однако интереснее спорить не о том, можно ли называть современную Россию «фашистской» и насколько вообще такой спор может иметь место (он, конечно, может, поскольку уже идёт: соответствующие инвективы звучат как за пределами Российской Федерации, так и в её границах), а о том, что является теоретическим – или псевдотеоретическим – основанием для такого спора.
Применение прилагательного «фашистский» к политическому режиму в современной России участилось после присоединения Крыма в 2014 г., а также после «закручивания гаек» в отношении непарламентской оппозиции, особенно после дела Навального в конце 2020 – начале 2021 года. Любому непредвзятому наблюдателю, не говоря уже об учёных, совершенно очевиден идеологический характер применения определения «фашистский» к политическому режиму в современной России, на что справедливо указывает в своей статье Ларюэль. Любопытно понять, на что явно или неявно опираются публицисты, пропагандисты или историки, по удачному выражению профессора Модеста Колерова, занимающие «политиканский край историографии»[2], когда выстраивают свой предельно ангажированный нарратив.
С моей точки зрения, основа такого рода спекуляций – зияющая пустота на месте теории диктатур ХХ века, которую заменяет теория тоталитаризма. А последняя никогда не являлась собственно теорией. Есть и связанная проблема – крайняя слабость и расплывчатость теорий фашизма в историографии и социальной мысли. И сам факт такой расплывчатости и невнятности создаёт замечательные возможности для спекуляций и политического применения слова «фашизм» как ругательства и клейма.
Нижеследующие размышления не претендуют на развёрнутый анализ, а являются скорее набросками, призванными заострить серьёзную, на взгляд автора, проблему в современных исследованиях истории ХХ века.
Статья Ларюэль поднимает проблему злоупотребления термином «фашизм». Как ругательство его используют давно – немногим позже, чем возникло само понятие. Термин «социал-фашизм», обращённый на шестом конгрессе Коминтерна в 1926 г. против социал-демократов, – яркий пример подобного использования. Но в рамках того же Коминтерна шло серьёзное осмысление феномена фашизма, на работы теоретиков того времени вынуждены ссылаться и современные исследователи[3]. Антонио Грамши, Карл Радек, Евгений Пашуканис, Евгений Варга, Николай Бухарин и многие другие марксистские публицисты и теоретики писали о фашизме до Второй мировой войны, причём они рассматривали нацизм именно как одну из форм фашизма. И как бы ни относиться к официально принятому определению болгарского революционера Георгия Димитрова, данному на XIII пленуме Исполкома Коминтерна в 1934 г., оно выглядит вполне серьёзно и имеет теоретическую базу. Как справедливо заметил французский социолог Никос Пуланзас, это определение Димитрова фактически повторяло слова австромарксиста Отто Бауэра: «Если при буржуазной демократии у власти находится весь буржуазный класс, хотя и под руководством и господством крупного капитала, то при фашизме большой капитал и крупные землевладельцы правят в одиночку»[4]. На схожей позиции стоял и Грамши ещё в 1925 г., так что формула Димитрова повторила давно существовавшую марксистскую позицию, просто она оказалась пропагандистски заточенной и освящённой именем героя Лейпцигского процесса. Теоретических оснований у приведённой формулы куда больше, чем в трудах американского профессора Тимоти Снайдера и его сторонников, хотя она очевидным образом устарела.
Обвинения современного российского режима в «фашизме» – из той же коллекции политических ярлыков, что и «социал-фашизм» образца 1928 года. Но основываются они на вполне конкретной идеологической традиции времён холодной войны – теории тоталитаризма, причём в версии Збигнева Бжезинского и Карла Фридриха[5], а не Ханны Арендт[6] и тем более не левых антисталинистов конца 1920-х – начала 1930-х гг. вроде Виктора Сержа[7]. У Сержа и его сторонников слово «тоталитаризм» использовалось прежде всего как метафора, чтобы подчеркнуть антидемократический и контрреволюционный характер сталинской диктатуры. Джордж Оруэлл, имевший, как и Серж, опыт личного взаимодействия со сталинистскими политическими практиками во время Гражданской войны в Испании, использовал в публицистике этот термин в качестве метафоры, а затем гениально превратил его в художественный образ в своих антиутопиях. Но это была не теория.
Арендт, написавшая свою работу сразу после Второй мировой войны, была неплохо знакома с немецким опытом диктатуры, но смутно представляла себе советский. Как и многие другие её теоретические размышления, «Истоки тоталитаризма» представляют собой не столько теоретический трактат, сколько огромное по размерам эссе с вкраплениями исторических экскурсов (особенно ярким представляется история антисемитизма в её кратком изложении). А Бжезинский и Фридрих из публицистических и художественных метафор, теоретических набросков и исторических очерков разной степени корректности создали стройную идеологическую (но не научную!) концепцию, которая, однако, не выдерживает столкновения с историческими фактами. И чем больше появлялось конкретных исторических исследований систем власти, политических и репрессивных аппаратов, повседневности в нацистской Германии и в СССР, тем очевиднее становилось, что слово «тоталитаризм» остаётся лишь политически нагруженной метафорой, которую серьёзные исследователи ритуально приводят в предисловиях и послесловиях, или – как ревизионисты в американской советологии, которых сегодня ярче всего представляет Шейла Фицпатрик, – категорически отказываются от этого слова, которое так и не стало термином.
Тем не менее прав был французский политолог Пьер Аснер, назвав тоталитаризм «неуловимым, но незаменимым понятием»[8]. Это видно даже на примере школьных учебников. В 1990-е – 2000-е гг. во многих из них использовалась теория тоталитаризма, чтобы объяснить сходства и логику возникновения советского режима и правых диктатур в Европе в первой половине ХХ века. После принятия «историко-культурного стандарта» во многих учебниках слово «тоталитаризм» перестали применять по отношению к СССР, но сохранили по отношению к режимам Германии и Италии. Для того, чтобы понять, откуда берётся эта странная незаменимость дискредитировавшего себя термина, стоит вспомнить о теории фашизма.
Важно подчеркнуть, что теория тоталитаризма и теория фашизма после Второй мировой войны конфликтовали друг с другом.
Развитие теории фашизма воспринималось как «левое» движение в теории, а теория тоталитаризма – как правая критика не только СССР, но и левых идеологий в целом (несущих в себе «зерно тоталитарной идеологии»). И неудивительно: теория тоталитаризма настаивала на отсутствии принципиальных различий между «левыми» и «правыми» не только диктатурами, но и движениями[9].
Новая волна политизации в условиях современного (и сильно облегчённого) издания холодной войны отличается своеобразным примирением теории тоталитаризма с употреблением термина «фашизм», но именно в качестве политического ярлыка. Просто теперь это слово используется по отношению к «тоталитарной» или «унаследовавшей тоталитаризм» России. В том же ряду распространённые попытки объявить нацизм именно левым течением[10], игнорируя массу фактов, хотя бы тот, что коммунисты и социалисты с самого начала были объявлены главными врагами партий дуче и фюрера.
Вокруг определений фашизма после возрождения дискуссий о нём в последнюю четверть века существует огромная разноголосица. Причём, прямо как в античности, многие авторы не пытаются опровергнуть друг друга, а просто выдвигают собственные определения либо отказываются от использования чётких дефиниций (как выдающийся исследователь фашизма Вольганг Випперман[11]).
Отказавшись от «устаревшей» классовой теории, многие современные исследователи феномена фашизма предпочитают расписывать идеологические и протоидеологические характеристики разных фашизмов, утопая в самоидентефикациях участников фашистских движений, переплетениях их путанных теорий, тщетно пытаясь деконструировать (тут это слово уместно) фашистские мифы. Однако на то и мифы, что их не рассказывают – ими и в них живут. Фашистский миф, как и любой другой, иррационален и не подразумевает возможности выхода за пределы его собственных границ. Философ Наталья Автономова отмечает «синкретический характер мифа: это нерасчлененное целое, в котором представлены моменты эстетического (образность), этического (моральная рецептурность – предписывание определённого способа поведения в тех или иных условиях), собственно познавательного (вычленение тех или иных повторяющихся черт действительности)»; а также «а-историзм: вневременной, или, иначе, “естественный”, самоподразумеваемый характер мифа»[12]. Поэтому провозглашаемый социологом Майклом Манном принцип, согласно которому надо судить фашизм исходя из его собственных критериев[13], категорически неверен. И не случайно определение фашизма, данное Манном: «Фашизм – это стремление к трансцендентному и очищающему национальному этатизму через парамилитаризм»[14], – звучит крайне странно, требуя массы уточняющих вопросов и пояснений, и не подтверждается его собственным тщательным сравнительно-историческим анализом. Манн следует точке зрения «методологической эмпатии», на которой основывается, пожалуй, один из известнейших современных исследователей фашизма Роджер Гриффин, предпочитающий определять это явление через идеологию как «революционную форму национализма»[15].
Конечно, нам нужно понять, как мыслят фашисты, но мы не должны принимать их логику, их самоидентификацию за истину.
Может человек неверно оценивать своё положение в социальной структуре? Безусловно! Особенно в ситуации, когда с рациональной точки зрения, с точки зрения всего предшествующего опыта, культурной традиции и здравого смысла такая самооценка оказывается травматичной. В этой связи куда более прав Умберто Эко, утверждая, что «одной из характерных черт исторических фашистских движений было обращение к разочарованному среднему классу, обеспокоенному экономическим кризисом или политическим унижением и напуганному социальным давлением снизу»[16]. Примечательно, что ряд глубоких замечаний о сути фашизма сделан именно философом и писателем, причём не чурающимся использовать понятие «тоталитаризм», но с отсылкой к классовому анализу, а не к изучению идеологий.
Столь модные сейчас в теории фашизма попытки определить его главным образом через идеологию не работают потому, что идеология в большинстве фашистских движений и во всех фашистских режимах играет прежде всего манипулятивную роль.
Мы должны искать признаки фашизма исходя не из мышления самих фашистов, не из «методологической эмпатии», а из исторической конкретики: социального состава, политических функций, экономических и политических практик и, наконец, целей фашистских движений и режимов.
Это осложняется тем, что в отличие от других идеологий, возникших до фашизма, последний с самого начала был неоднороден и внутренне противоречив. И либерализм, и консерватизм, и социал-демократия, включая своё самое радикальное коммунистическое ответвление, стремились к цельности анализа действительности. В фашизме этого нет. Он с самого начала являлся идеологией, в которой сосуществовали элементы социального конструирования, попросту говоря социального обмана, манипуляции, и низовые «революционные» тенденции, которые играли серьёзную политическую роль и давали шанс прийти к власти только при условии инструментального использования. Соединение этих двух составляющих – в разных пропорциях, в зависимости от типа фашистского режима – и дают такой феномен. Фанатики-легионеры Кодряну, «левое крыло» НСДАП братьев Штрассеров, фалангисты Примо де Риверы – все они оказались только инструментом для более циничных лидеров и так и не смогли стать самостоятельной политической силой на более или менее продолжительный срок. В этом трудно не усмотреть особенность мелкобуржуазных политических движений. Эко писал об итальянском фашизме: «Это была не монолитная идеология, а скорее коллаж различных политических и философских идей, клубок противоречий. Можно ли представить себе тоталитарное движение, которому удастся примирить монархию и революцию, королевскую армию и частное ополчение Муссолини, привилегии, данные церковью, и государственную систему образования, превозносящую насилие, тотальный контроль (конечно же, совсем не «тотальный», Эко увлёкся. – С.С.), и свободный рынок?»[17]. В нацизме он усматривает большую цельность, но на самом деле и нацизм, и все другие фашистские идеологии были столь же эклектичны и противоречивы.
Традиционная марксистская схема в варианте Димитрова делала акцент на искусственности и манипулятивности фашистских режимов и на их теснейшей связи с капитализмом. Она оказалась явно недостаточной для анализа происхождения фашизма, его идеологии и политической практики. Так, она не может дать ответа на вопрос, почему фашистские режимы восторжествовали прежде всего в странах, которые играли в капиталистическом мире второстепенную или даже третьестепенную роль, она также не объясняет причин массовости фашистских движений, когда огромное количество людей обеспечивает, следуя Димитрову, «диктатуру наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала», которые делегируют власть собственно фашистской партийной бюрократической верхушке. Большинство же современных теоретиков, напротив, всячески пытается отодвинуть фашизм как можно дальше от капитализма, преуменьшая его связи с крупным бизнесом. Однако представляется очевидным, что в анализе феномена фашизма необходимо сочетать и социально-классовую, и идеологическую составляющие.
Возвращаясь к трактовкам Снайдера и других героев статьи Ларюэль, можно заметить, что они жонглируют произвольным набором признаков, автор статьи это и показывает. Даже с точки зрения классической версии теории тоталитаризма Россия на такое звание никак не тянет, что справедливо отмечает Ларюэль: «Россия не соответствует никаким признакам тоталитарного государства: нет ни системы террора, ни обязательной индоктринации для подчинения масс, ни механизмов мобилизации. Поэтому для описания российской политической системы даже понятие авторитаризма подходит лишь с определёнными оговорками. Очевидно, что за последнее десятилетие публичные свободы были урезаны, президент может остаться у власти практически пожизненно, “системные” политические партии представляют далеко не полный список политических предпочтений избирателей, свобода мнений ограничена, СМИ контролируются всё плотнее» [18].
Следует также заметить, что многочисленные диктатуры, которые до сих пор поддерживаются США и их союзниками по принципу «это наш сукин сын» подходят под классические признаки тоталитаризма ничуть не меньше, чем пресловутые Иран или Северная Корея.
Например, Саудовская Аравия, Судан, Эритрея или даже Китай не подвергаются в американском официозе такой критике, как Россия или Белоруссия, по совершенно очевидным политическим причинам.
Теория тоталитаризма даёт возможность для упомянутого жонглирования. В своей классической версии эта «теория» представляет собой произвольный набор признаков, выбранных по причине внешней яркости и удобства в плане идеологического использования. Но сама возможность жонглирования создаётся потому, что история и социальная философия (или историческая социология как её часть) крайне медленно развиваются в деле сущностного анализа феномена фашизма.
* * *
Ларюэль также справедливо обращается и к другой стороне проблемы. В современной России фашизм стал синонимом абсолютного зла, история Великой Отечественной войны оказывается точкой сборки национального самосознания, а победа над фашизмом подкрепляет претензии России на значимое место в системе международных отношений.
Это, в свою очередь, порождает обратную реакцию у части интеллектуалов. Утверждать, что фашизм и нацизм – это совершенно разные вещи, становится в некоторых интеллектуальных кругах в России чем-то вроде дистанцирования от официоза. Хотя для уже упоминавшихся теоретиков фашизма Гриффина, Манна, Виппермана и многих других этой проблемы нет. И тут проявляется не только неприятие советской модели – устоявшегося словосочетания «немецко-фашистский» по отношению к истории Великой Отечественной войны. С теоретической точки зрения у этого словосочетания как раз есть все основания.
Но при этом в России и в идеологических заявлениях, и в учебниках, и в научных дискуссиях феномен фашизма анализируется с теоретической точки зрения крайне слабо. Можно даже сказать, что российские авторы склонны вообще отказаться от анализа и фашизма, и нацизма, разве только цитируя иностранных авторов. И в этом проявляется одна очень важная черта современной исторической политики в России, которая также совершенно не вписывается в «тоталитарную» модель.
Ларюэль констатирует: «До сих пор Кремлю удавалось консолидировать пассивную патриотическую поддержку режима и маргинализировать те силы, которые оспаривали бы его власть»[19]. Эта позиция «пассивного патриотизма» подразумевает возникновение в официальной идеологии заметного противоречия. С одной стороны, пытаясь настаивать на преемственности в истории России, официальная историческая политика старается минимально акцентировать внимание на травматических моментах прошлого: революциях (очевидное стремление замолчать столетия революции 1917 г. и 150-летнего юбилея Владимира Ленина тому ярчайшее подтверждение), репрессиях сталинского периода, а также спорных моментах истории Второй мировой. С другой стороны, защищать официальную позицию, основанную на отсылках к Великой Отечественной войне без разбора спорных и травматических моментов невозможно: проблемы пакта Молотова – Риббентропа, трагедии плена, истории коллаборационизма и так далее регулярно всплывают, и эти вопросы российская историческая политика начинает поднимать всё чаще – в «войнах памяти» приходится отвечать на выпады противника.
Но проблема заключается именно в том, что в российской официальной исторической политике сам фашизм остаётся символической фигурой умолчания, злом per se, которое как будто бы и не требует специальных пояснений. Причём не только пояснений, но даже визуализации: в школьных учебниках и книгах до недавнего времени нельзя было изображать свастику, а в июне 2021 г. Госдума приняла закон о запрете тиражирования изображений нацистских лидеров (кроме как в образовательных и научных целях, но практика показывает, что и чиновники, и книгоиздатели будут многократно перестраховываться – и научные книги о нацизме уже стали исчезать с магазинных полок). Удивительно, но факт: в России до сих пор нет научно-популярных работ о фашизме, а если надо назвать документальный фильм, то прежде всего вспоминают «Обыкновенный фашизм» Михаила Ромма, созданный ещё в 1965 году. Эту ситуацию пытаются исправить: так, в 2020 г. журналист Андрей Медведев снял фильм «Великая неизвестная война»[20], в котором вина за Вторую мировую войну перекладывается на западные демократии, якобы непосредственно вскормившие фашизм. Историческая ценность этого произведения невелика, но в нём отражаются современные идеологические тенденции «новой холодной войны». (Автор статьи также принял участие в этом фильме, не имея, однако, представления об общей концепции и сожалеет об этом факте). Зло фашизма оказывается какой-то ритуальной фигурой умолчания.
Эта пустота умолчания неслучайна. При серьёзном теоретическом анализе феномена фашизма сравнения со сталинизмом будут неизбежны. В современной России часто звучат призывы запретить сравнивать (не отождествлять, а именно сравнивать!) советскую систему с нацизмом. Сравнивать, как мы понимаем, можно всё что угодно, а сравнительный метод в истории является обязательным к использованию, и лучшие современные исследования фашизма это демонстрируют. Самое главное, что неидеологизированные сравнения этих двух режимов необходимы именно для того, чтобы осмыслить диктатуры ХХ века, причём на основе того огромного фактического материала, который продолжает осваиваться историками и который совершенно не вписывается в примитивные схемы теории тоталитаризма.
Таким образом, статья Ларюэль провоцирует очень важную дискуссию, которая касается не столько политологии, сколько связи истории, социальной философии и актуальной политики. В начале статьи она процитировала Оруэлла: «Ещё в 1946 г. Джордж Оруэлл в эссе “Политика и английский язык” отметил, что “слово ‘фашизм’ потеряло конкретный смысл и означает только ‘нечто нежелательное’”»[21]. Изменение этой ситуации необходимо и в науке, и в политике. Для социальных наук в современном мире, в котором, как указывают столь разные мыслители, как Эко[22] и Манн[23], есть место для возрождения фашизма, пусть и под другим названием, такой теоретический рывок был бы весьма важен.
Противоположностью рационального анализа сложнейших исторических феноменов истории ХХ века является процесс, который можно назвать истеризацией истории.
Тимоти Снайдер – яркий тому пример; но и в современной России также немало сторонников «истерического» подхода к истории. К этому явлению относятся многие квазиисторические программы различных телеканалов, цветущая пышным цветом конспирология, поддерживаемая на официальном уровне[24], «народный сталинизм», также тесно связанный с конспирологией. Войны памяти, какими бы они ни были неприятными для учёных, стимулируют псевдонаучную активность в жанре истерии. Но этот жанр не обречён на победу, и учёные, работающие в области гуманитарных наук, как ни пафосно это звучит, вынуждены противостоять ему при исследовании самых травматических и идеологически нагруженных событий и явлений минувшего столетия.
--
СНОСКИ
[1] См.: Laruelle M. Accusing Russia of Fascism // Russia in Global Affairs. 2020. Vol. 18. No. 4. P. 100-123. doi: 10.31278/1810-6374-2020-18-4-100-123. На русском языке статья опубликована в текущем номере. – Прим. ред.
[2] Колеров М.А. Тоталитаризм. Русская программа для западной доктрины. М.: Циолковский, 2018. С. 29.
[3] Gandesha S. (ed.). Spectres of Fascism. Historical, Theoretical and International Perspectives. London: Pluto Press, 2020. 288 p.
[4] Poulanzas Т. Fascism and Dictatorship. The Third International and the Problem of Fascism. London: Verso, 1974. P. 97.
[5] Збигнев Бжезинский (1928–2017) – американский политолог, социолог и государственный деятель, советник по национальной безопасности 39-го президента США Джимми Картера. Карл Йоахим Фридрих (1901–1984) – немецко-американский политолог, один из основоположников теории тоталитаризма. – Прим ред.
[6] Ханна Арендт (1906–1975) – немецко-американский философ, политический теоретик и историк, основоположница теории тоталитаризма. – Прим ред.
[7] Serge V. Memoirs of a Revolutionary. New York Review Books Classics, 2012. 576 p.
[8] Аснер П. Насилие и мир. От атомной бомбы до этнической чистки / Пер. с фр. Е. Баевской, Л. Цывьяна. СПб.: Всемирное слово, 1999. С. 226-234.
[9] Geyer М., Fitzpatrick S. Beyond Totalitarianism. Stalinism and Nazism Compared. Cambridge University Press, 2009. P. 4-5.
[10] Белоус Т. Почему Гитлер не был левым: политический спектр и научный подход // Скепсис. 2019. URL: https://scepsis.net/library/id_3910.html (дата обращения: 18.03.2021).
[11] Випперман В. Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982 гг. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. С. 23.
[12] Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность. М.: Наука, 1988. С. 180-181.
[13] Mann M. Fascists. Cambridge University Press, 2004. P. 12-13.
[14] Ibid. P. 13.
[15] Griffin R. Section II: The Search for the Fascist Minimum: Presentation. In: International fascism: Theories, Causes and the New Сonsensus. Bloomsbury Academic, 1998. P. 52-53.
[16] Eco U. Five moral pieces. New York, San Diego, London: Нarcourt, 2001. P. 99.
[17] Ibid. P. 91.
[18] Laruelle М. Accusing Russia of Fascism. Polemics around Russia’s Belonging to Europe // Russia in Global Affairs. 2020. Vol. 18. No. 4. P. 105. DOI: 10.31278/1810-6374-2020-18-4-100-123.
[19] Ibid. P. 107.
[20] Великая неизвестная война. Фильм Андрея Медведева, 2020 // YouTube. 8.05.2020. URL: www.youtube.com/watch?v=jrI-wKDXE9k (дата обращения 12.08.2021).
[21] Laruelle М. Op. cit. P. 102.
[22] Eco U. Op. cit. P. 78, 85.
[23] Mann M. Op. cit. P. 372-375.
[24] Волчков М. «Исторический парк» как идеологическое оружие // Скепсис. 2019. URL: https://scepsis.net/library/id_3879.html (дата обращения: 18.03.2021).
Россия. Весь мир. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 1 сентября 2021 > № 4046546
Сергей Соловьев
«Фашизм», актуальное прошлое и монологи в присутствии других
КОНСТАНТИН ПАХАЛЮК
Кандидат политических наук, преподаватель Одинцовского филиала МГИМО МИД России.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Пахалюк К.А. «Фашизм», актуальное прошлое и монологи в присутствии других // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 5. С. 218-229. doi: 10.31278/1810-6439-2021-19-5-218-229.
РАССУЖДЕНИЯ О СТАТЬЕ МАРЛЕН ЛАРЮЭЛЬ
В контексте политики смысл обращения к прошлому состоит не столько в отстаивании конкретных формулировок, сколько в формировании коллективных идентичностей и/или моральном обосновании тех или иных политических решений.
Потому нельзя не согласиться с Марлен Ларюэль относительно того, что дискуссии о Второй мировой войне и роли СССР теснейшим образом связаны с поиском ответа на более актуальный вопрос: можно ли считать современную Россию частью (пусть и особой) общего европейского пространства? Её статья[1] при обилии тезисов и наблюдений, под которыми хочется подписаться, всё же заставляет задуматься об избранном фокусе – академической полемике с теми, кто считает Россию фашистской или выискивает аналогии между путинской Россией и гитлеровской Германией.
Предложенная аргументация, убедительная и остроумная, очевидно, предназначена для западного читателя, в то время как в контексте российского публицистического мейнстрима она выглядит избыточной. Естественно, широкие исторические аналогии будут с лёгкостью развенчаны любым более или менее профессиональным историком, поскольку эти исторические метафоры родом не столько из мира науки (вряд ли упоминаемые сочинения Владислава Иноземцева[2] и Тимоти Снайдера[3] можно считать строго академическими), сколько из мира публицистики и публичных интеллектуалов. Но их регулярное тиражирование явным образом указывает: по крайней мере для перечисленных авторов и их читателей эти образы обладают объяснительным потенциалом. Поиск причин, почему это для кого-то убедительно, не менее важен, чем прояснение несостоятельности подобных дискурсивных игр. Потому, не претендуя на полноту изложения, я бы хотел сосредоточить внимание на двух моментах: на самой попытке описать современную Россию в качестве фашистской, а также на том, что статья Ларюэль свелась, по сути, к обсуждению фактов прошлого и использованию «исторических аргументов» в современной публицистике.
Для меня последнее, несомненно, является демонстрацией того, что в политической жизни не только России, но и других европейских стран история превратилась в один из публичных языков (дискурсов), и использование его в публицистике или на страницах академических журналов задаёт определённый смысл для участников таких дискуссий. Раз так, то сами исторические аналогии становятся неизбежными, и всё большее число исторических вопросов, оценок и проблем начинает политизироваться и превращается в предмет политической борьбы.
На основе только этой статьи сложно сказать, насколько дискурс о «фашистской России» значим для Европы (автор это никак не доказывает), однако перечисленные аргументы, несомненно, представляют далеко не праздный интерес. Для исторической составляющей российской внешней политики на протяжении всего последнего десятилетия ключевые цели мотивируются тезисами о «недопустимости переписывания истории» и «защите исторической памяти о подвиге советского народа», а не стремлением подобрать контраргументы в ответ на предъявляемые обвинения.
Обвинения в фашизме звучат для многих представителей общественных и политических сил в России настолько дико, что оказываются в «слепой зоне» и, наверное, не получают должной оценки.
Вот уже десятилетие российская внешняя политика и связанные с нею общественные организации подчёркивают роль, которую Россия (СССР, Российская империя) играла в европейских делах: освобождению от нацизма отводится первое место. Но набор исторических эпизодов им не ограничивается и включает отсылки к событиям наполеоновских войн и Первой мировой (добродетельность наде?жного союзника), ко вкладу в общую культуру и научные достижения (покорение космоса, литература, искусство и так далее). Причём речь не только о риторике дипломатов и публицистов, а также нацеленных на медиа мероприятиях, но и об активной политике коммеморации – более сотни памятников и прочих мемориальных знаков, установленных по всему миру (преимущественно в Европе). Подобный акцент на демонстрацию собственной добродетельности, действительно, затрудняет не только проработку «сложных аспектов прошлого», но и построение общих пространств памяти.
Однако увязывать вопрос о европейскости России лишь с дебатами о фашизме было бы слишком смело. Более того, само стремление соединить эти две темы воспринимается мною как некая уловка, заставляющая Россию (чиновников, журналистов, интеллектуалов) говорить о том, достойна ли она признания или нет, готова ли она принять некий стандарт (со знаком «минус») или нет. Всерьёз обсуждать за политическим столом и на передовицах газет этот вопрос – значит занимать коммуникативно заведомо слабую позицию. В конечном счёте, как пишет политолог Вячеслав Морозов, в публичном пространстве России ещё в 2000-е гг. сформировалась мощная дискурсивная структура «истинной» / «ложной» Европы[4], в соответствии с которой отдельные факты из жизни других европейских стран (например, этнонационализм в Прибалтике или разрешение однополых браков) интерпретируются как отход этих сообществ от «истинного европейского пути». Соответственно, любое обвинение «в фашизме» будет встречено словами – «слышим от ложной Европы». Ничего кроме бульварной ругани это произвести не может.
Соответственно, в реалиях третьего десятилетия XXI века дискуссия о европейскости России, наверное, должна представлять собой некий диалог, когда обе стороны готовы частично меняться, а частично признавать и общность, и особенности. И существующий в ЕС опыт обращения с прошлым говорит в пользу этой модели. Фактически общеевропейская дискуссия о Второй мировой войне, к которой постоянно обращается Ларюэль, – разговор не только о фактах и интерпретациях, но и об этических системах. Свойственный политикам и интеллектуалам Западной Европы призыв к признанию моральной и политической ответственности за собственные преступления прошлого натолкнулся на непонимание у ряда общественных деятелей стран Центральной и Восточной Европы (преимущественно из числа местных национал-консерваторов). Они хотели бы говорить не столько о коллективной ответственности за соучастие представителей своего народа в нацистских преступлениях (или репрессивной политике социалистического периода), сколько о своих страданиях в качестве «жертв оккупации», гитлеровской или сталинской. Всё это породило коллизии в этических основаниях общеевропейской коллективной памяти и привело к фактической конкуренции жертв[5]. Но объективные сложности, порождающие бурные дискуссии, неразрывно связаны с евроинтеграционным проектом и строительством общего политического пространства. Это разговор об общем прошлом во имя общего будущего, при – по крайней мере декларативной – верности таким универсальным ценностям, как демократия и права человека. Противоречия, споры и конфликты тут неизбежны, но они есть порождение изначальной установки жить совместно.
И здесь мы выходим на главную проблему.
Россия не является полноправным участником этой дискуссии уже ввиду того, что не входит в евроинтеграционный проект, а с 2014 г. между нею и странами ЕС существуют весьма серьёзные политические разногласия.
На европейском направлении российская внешняя политика и риторика на протяжении долгого времени остаются сугубо прагматичными и сосредоточенными на реализации конкретных интересов. Более того, на официальном уровне Россия не желает говорить с миром на языке универсализма и универсальных ценностей, предпочитая язык добродетели[6]. Поскольку последняя всегда требует конкретных примеров и образцов поведения, то исторические сюжеты тут оказываются весьма кстати – историческая аргументация призвана подчеркнуть «вековечную» добродетельность России и придать ей образ «естественности» и «долговечности» (по логике: «так было – значит, это истина, значит, мы можем это повторить»). Таким образом, обращение к истории в последние годы – способ восполнить ценностный пробел через обращение к исторической добродетельности России, это своеобразный язык, риторика, дискурс, остро реагирующий на политическую обстановку.
Потому сегодня стоило бы говорить скорее не о разнице нарративов или неких «глубинных» культурных отличиях, не о борьбе за право определять «кто тут фашист», а о самой политической конфронтации, которая гнездится в исторической риторике. Производство номинаций, нагруженных в эмоциональном и смысловом плане, как например, обвинение России в фашизме, – одна из коммуникативных тактик, но её корректный анализ требует стратегического контекста. И если попытаться, например, концептуализировать жаркие квазиисторические дискуссии (если быть точнее, то это монологи в присутствии другого), которые идут между Россией, с одной стороны, Польшей и странами Прибалтики, с другой, то станет понятно, что данное противостояние используют местные национал-консерваторы, которые за счёт актуализации образа врага пытаются получить внутриполитические бонусы. Известная речь Владимира Путина в декабре 2019 г. (с указанием на роль политических элит межвоенной Польши в развязывании Второй мировой войны и фактах соучастия поляков в холокосте)[7] была перекодирована внутри Польши как прямое обвинение поляков в «смертельных исторических грехах», что привело к всплеску антироссийской риторики, причём вполне выгодной для правящей партии. Уничтожение советских монументов, заявления польских политиков и журналистов, принижающие роль Красной Армии, эффективно используются внутри России как доказательства, что внешний враг, угрожающий памяти о Победе, действительно существует. Учитывая, что в 2010-е гг. именно историческое прошлое стало главной «точкой сборки» российской нации (породив и гражданский культ вокруг Великой Отечественной войны, и особые практики политкорректности) и собирается она руками консерваторов, мы не можем недооценивать значимость подобного рода «мемориальных конфликтов». Чем больше за рубежом сносится советских памятников, чем громче звучат голоса политически ангажированных критиков, тем скорее внутри России всё это будет использоваться определёнными властными элитами и консервативной общественностью для укрепления макрополитической идентичности с мощной изоляционистской составляющей.
Однако было бы ошибкой видеть в этих дискуссиях непреодолимые причины противостояния. При политическом желании, если нельзя договориться об общих формулировках, всегда можно вежливо признать наличие разногласий. Так, ещё в 2009 г. различные памятники социалистической эпохи вполне спокойно стояли в Польше, а политические лидеры находили общий язык. На мероприятиях под Гданьском, приуроченных к 70-летию начала Второй мировой войны, российский премьер Владимир Путин говорил о роли Красной Армии в освобождении польского народа от нацизма, а президент Дональд Туск, признавая сказанное, заявил, что это освобождение от нацизма вряд ли можно признать дарованием полной свободы[8]. Зафиксированная разница в подходах вовсе не воспринималась как «мемориальная война» и повод для дальнейших атак против друг друга.
И если представить, что – вдруг! – в ближайшее время появится политическая воля на сближение ЕС и России, то поиск «исторического языка», через который можно было бы выразить общность наших судеб, вряд ли бы был связан с дискуссиями о фашизме или поиском компромиссных формулировок относительно общеизвестных «сложных вопросов» истории Второй мировой войны.
Выработать последние для политических деклараций или каких-то траурных / торжественных мероприятий не так сложно. Куда сложнее представить интеграцию на уровне политик памяти – реального культурного диалога, а не бурных монологов в присутствии другого. Если от России потребуют воспринять элементы этики ответственности (как минимум за ряд неприглядных и преступных действий сталинской эпохи), то в ответ неизбежно последуют требования символического признания роли Красной Армии в качестве победителя и освободителя (что может поставить вопрос и о формировании некоей этики признательности). Не будет лёгким разговор и о жертвах нацизма, который в современной Европе фактически превратился в более широкую дискуссию о жертвах государственных преступлений. Особенности мемориальных политик в Европе в этом направлении остаются малоизвестными для многих российских специалистов, а о понятии «холокост» только к концу 2010-х гг. более или менее узнала широкая публика.
Ключевые проблемы связаны даже не с признанием того, что и от советского правительства кто-то мог пострадать, а с самим восприятием логики коммеморации жертв, которая принципиально отлична от привычной для российского человека логики коммеморации героев. И если возвращаться к теме нацистских преступлений, то для России важно признание страданий всего советского населения на оккупированных территориях, ставшего жертвой особого террора «войны на уничтожение», которую Гитлер вёл на «Востоке». Причём с конца 2020 г. эта тема всё громче звучит в России на официальном уровне. Превратится ли это в очередное соревнование жертв или станет основой для реализации неких общих мемориальных инициатив, покажет время.
Другой аспект статьи Ларюэль, на который я бы хотел обратить внимание, связан с самим стремлением определить Россию как фашистскую страну. Клеймо «фашизм» отражает не только определённые политические и публицистические предпочтения использующих его авторов, но и отсылает к более глубокой проблеме – недостатку концептуализирующих описаний современной России, что ощущается даже в отечественной интеллектуальной среде. Обилие дискуссий, наблюдений, подходов или блестящих частных исследований не должно смущать – уход в частности или абстрактные разговоры о «цивилизационных типах» при частом скатывании к анализу исторического пути (этим грешат многие интеллектуалы вне зависимости от академического бэкграунда и политических пристрастий) принципиально не могут восполнить этот пробел. При этом предложить концепцию и сформировать развёрнутый анализ на её основе – совершенно разные вещи.
Деградация публичного пространства как места для открытого диалога не могла не иметь последствий: в провластных СМИ, ориентированных на широкую публику, Россия представляется осаждённой крепостью, а рассуждения о происходящем внутри границ структурированы дискурсом, чествующим различные формы несвободы и ищущим пути примирения человека с нею. Оппозиционные СМИ яростно атакуют то, что рисуется как некая монолитная власть, каждое действие которой возвещает о моральном коллапсе и упадке, неизбежно предопределяющих крах режима. На более теоретическом уровне – уровне публичных интеллектуалов – дискуссия о происходящем скорее крутится вокруг понятий и образов «государство», «империя», «система власти», а также прояснениях различного рода неопатримониальных отношений. В центре неизбежно находится некий тотализующий, гегемонистский, государствообразующий субъект; просто ввиду разницы политических вкусов одни воспринимают его как данность (что не отменяет призывов сделать «тюнинг»), другие – как проклятье. В итоге даже внутри России разговор о государстве (является ли государство нормальным / ненормальным; тотальным, отсутствующим или вообще лишь вывеской, за которой скрывается «силовая власть», «система», «гегемония», «глубинный народ» или что-то ещё) оказывается затруднительным, что уж говорить про внешнего наблюдателя. Особенно если к этому добавить такой фон, как активное использование государством воинствующей риторики с частыми отсылками к победам, консервативным ценностям и критикой либерализма. Всё это действительно может заставить говорить о фашизме в современной России или намеренно играть на подобных страхах (например, Иноземцев пишет о «мягком фашистском укладе», раскрывая его через высокую роль государства в жизни общества и экономики, активность милитаристской риторики и государственной пропаганды; впрочем, сам он против прямых сравнений с нацистской Германией[9]).
Именно поэтому статья Ларюэль удачна в тех местах, где разоблачает попытки навязывать России «фашистское определение», и вызывает вопросы там, где автору приходится дать некое описание (если не фашизм, то что?). Отчасти это происходит из-за недооценки важных обстоятельств процесса огосударствления общественной и экономической жизни, который сопровождается: 1) намеренной политизацией культуры (включая историю) при деполитизации других вопросов[10]; 2) ростом рентных настроений (не просто борьба социальных групп за льготы или дотации, но и поведение хозяйствующих субъектов, чья прибыль зависит не от конкуренции на рынке, а от близости к власти[11]). Сквозь эту призму многие элементы единственного «фашистского компонента», обнаруженного в современной России – «военизированная культура, поддерживаемая государственными институтами» – оказываются не столь страшными. Так, о 700 тысячах сотрудников частных структур безопасности говорится в одном из документов Росгвардии, который фиксирует тот рынок частных охранных услуг, который она контролирует. 400 тысяч юнармейцев – тоже бюрократическая фантазия, отражающая усилия определённого ведомства по созданию развёрнутой системы патриотического воспитания (учитывая активное использование административно-командного ресурса при формировании Юнармии, относиться к данным подсчётам серьёзно было бы верхом оптимизма). 100 тысяч казаков – не менее круглая и бумажная цифра, правда, в действительности здесь даже невозможно говорить о цельном сообществе, скорее о сложной коммуникативной системе государства и различных общественных групп, когда последние, используя историческую метафору, преследуют совершенно разные интересы (от субсидирования досуга до получения привилегий для хозяйственной деятельности).
Поскольку пространство культуры намеренно политизируется, то и в рамках диалога государства и негосударственных субъектов, групп и объединений апелляция к неким культурным, метафизическим, историческим и прочим реалиям становится всё более частой. Учитывая нарастающие рентные настроения, мы не должны удивляться, что диалог всё больше принимает формы дискурса несвободы. Соответственно, было бы методологически поспешно, анализируя отдельные тексты, созданные в рамках этого разговора, воспринимать их дословно, как выражение неких незыблемых позиций и стабильных идентичностей. Отсечение прагматического контекста при недостаточно широкой выборке источников грозит серьёзной ошибкой, которая заставит исследователя частности превратить в фундаментальные выводы. Вероятно, именно поэтому в самом конце Ларюэль пришла к весьма странному выводу, будто для современной России «воплощением нормальности» является Советский Союз эпохи холодной войны. К подобному утверждению, наверное, мог подтолкнуть анализ ограниченной группы текстов, в то время как смена подхода, источников или инструмента анализа таких выводов не даст.
Так, наше исследование выступлений Путина на историческую тему в 2012–2018 гг. показывает, что, за исключением событий Великой Отечественной войны, наибольшую активность он демонстрировал при попытках актуализировать дореволюционное, имперское прошлое, а вовсе не периоды советской эпохи[12]. Для ключевых прогосударственных акторов исторической политики (Российское историческое и Российское военно-историческое общества) проработка послевоенной советской истории также остаётся делом маргинальным. Равным образом и социологические исследования демонстрируют чёткую зависимость между разными поколениями: чем меньшее количество времени человек успел пожить при СССР, тем реже он заявляет о желании, чтобы его дети росли в советских реалиях[13]. Соответственно, если брежневская эпоха и рассматривается кем-то в качестве эталона нормальности, то стоит понимать, в каком контексте это происходит. Существует гипотеза, будто это является поколенческой особенностью, однако она требует проверки.
Любопытно и другое. За последний год автор данных строк, занимаясь изучением региональной политики памяти, посетил 11 городов центральной России (Псков, Вологда, Великий Новгород, Смоленск, Суздаль, Владимир, Кострома, Ярославль, Рязань, Калуга, Тверь) и более сотни музеев. Ни в одном из них, за исключением Музея истории города Ярославля, нет постоянной экспозиции о советском периоде региона. Как правило, музеи ограничиваются выставками о Великой Отечественной войне, в лучшем случае – 1920–1930-х гг. (как в Калужском объединенном музее-заповеднике). Проработка «советского прошлого» может встречаться в экспозициях о политических репрессиях (Спасо-Евфимиев монастырь Суздаля) и преследованиях (Музей Солженицына в Рязани), в частных бытовых «ностальгических» музеях (Музей Плюшкина в Твери, отчасти Киномузей в Великом Новгороде) или мемориальных квартирах (мастерских) известных деятелей культуры. Однако целостное высказывание о советском прошлом остается проблематичным даже в пространствах музеев тех регионов, которые ввиду этнического однообразия и очень долгого периода пребывания в составе единого государства не отличаются серьезными конфликтами памяти.
Историк Кирилл Кобрин выдвигал тезис о культурной обусловленности «советской ностальгии»: он писал о сети интерпретаций и образов, созданных преимущественно московской интеллигенцией в СССР периода «застоя» и явившихся «точкой сборки» постсоветского человека, который воспринимал эти культурные продукты как выражение реальной истории. То, что было призвано перформативно визуализировать успехи строительства социализма (при понимании, что объективная реальность пока не дотягивает до этого), сегодня ошибочно воспринимается как доказательство его реального существования[14]. Можно предположить и другое: если признать, что с 1991 г. мы живём в условиях чрезвычайного положения, то при дефиците «на рынке нормальности» образы из брежневского времени могут восприниматься в качестве достойного предложения.
Но в любом случае те смыслы и значения, которыми нагружается история – и культура – в современной России, всё сильнее определяются внутренней коллективной дискуссией, а потому всё менее чувствительны к тому, помещает ли их кто-то за рубежом под клеймо «фашизма».
Заканчивая работу над этой статьей, я столкнулся со свежими данными всероссийского опроса «Левады-центра»[15]. Согласно им, если ещё в 2008 г. 52 процента россиян считали Россию европейской страной, то теперь – 29 процентов. Равным образом если раньше 35 процентов граждан называли себя европейцами, то сегодня – 27 процентов[16]. Если подобная динамика сохранится, то разговор о том, должна ли Россия строить некие общие пространства памяти с другими странами, вообще потеряет смысл и останется уделом праздных рассуждений отдельных интеллектуалов.
--
СНОСКИ
[1] См.: Laruelle M. Accusing Russia of Fascism // Russia in Global Affairs. 2020. Vol. 18. No. 4. P. 100-123. doi: 10.31278/1810-6374-2020-18-4-100-123. На русском языке статья опубликована в текущем номере. – Прим. ред.
[2] Владислав Иноземцев – доктор экономических наук, научный руководитель Центра исследований постиндустриального общества. – Прим. ред.
[3] Тимоти Снайдер – профессор Йельского университета. – Прим. ред.
[4] Морозов В.Е. Россия и другие. Идентичность и границы политического сообщества. М.: НЛО, 2009. 656 c.
[5] См.: Миллер А.И. Политика памяти в посткоммунистической Европе и её воздействие на европейскую культуру памяти // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз (Журнал политической философии и социологии политики). 2016. Т. 80. № 1. С. 111-121; Leggewie K., Lang A. Der Kampf um die europäische Erinnerung. Mu?nchen: C.H. Beck Verlag, 2011. S. 7–14; Ассман А. Новое недовольство мемориальной культурой. М., 2016. 232 с.
[6] Этот выбор отчасти мотивирован советским наследием и имеет культурно-исторические корни. См.: Хархордин О. Основные понятия российской политики. М.: Новое литературное обозрение, 2011. С. 269–312.
[7] См.: Это всё что-то очень напоминает // Российская газета. 20.12.2019. URL: https://rg.ru/2019/12/20/stenogramma-vystupleniia-vladimira-putina-na-neformalnom-sammite-sng.html (дата обращения: 17.08.2021).
[8] День войны и мира // Российская газета. 02.09.2009. URL: https://rg.ru/2009/09/02/polsha.html (дата обращения: 17.08.2021). – Прим. ред.
[9] Иноземцев В. Несовременная страна. Россия в мире XXI века. М.: Альпина-Паблишер, 2019. С. 97–109.
[10] Будрайтскис И. Мир, который построил Хантингтон и в котором живем все мы. М.: Циолковский, 2020. 160 с.
[11] Фишман Л., Мартьянов В., Давыдов Д. Рентное общество. В тени труда, капитала и демократии. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2019. 416 с.
[12] Пахалюк К.А. Историческое прошлое как основание российской политии. На примере выступлений Владимира Путина в 2012–2018 гг. // Полития. 2018. № 4. С. 6–31.
[13] Радаев В. Миллениалы: Как меняется российское общество. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2019. С. 118.
[14] См.: Кобрин К. Постсоветский мавзолей прошлого. М.: Новое литературное обозрение, 2017. 264 с.
[15] АНО «Левада-центр» внесена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента. – Прим. ред.
[16] Россия и Европа // Левада-центр. 18.03.2021. URL: https://www.levada.ru/2021/03/18/rossiya-i-evropa-2/?utm_source=mailpoet&utm_medium=email&utm_campaign=newsletter-post-title_81 (дата обращения: 18.03.2021).
Сам фашист!
МАРЛЕН ЛАРЮЭЛЬ
Доктор философии, директор и профессор-исследователь Института европейских, российских и евразийских исследований (IERES) Школы международных отношений им. Эллиотта Университета Джорджа Вашингтона, содиректор Программы новых подходов к изучению безопасности в Евразии (PONARS).
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Laruelle M. Accusing Russia of Fascism // Russia in Global Affairs. 2020. Vol. 18. No. 4. P. 100-123. doi: 10.31278/1810-6374-2020-18-4-100-123.
ОБВИНЕНИЕ В АДРЕС РОССИИ И ПОЛЕМИКА ВОКРУГ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ РОССИИ К ЕВРОПЕ
Между странами Центральной и Восточной Европы и Россией продолжают бушевать войны памяти, которые подпитываются интерпретациями истории Второй мировой (Великой Отечественной) войны. Заложниками конфликтных нарративов становятся европейские институты, а обмен резкими репликами между президентом Польши Анджеем Дудой, президентом Украины Владимиром Зеленским и президентом России Владимиром Путиным в связи с 75-й годовщиной освобождения Освенцима свидетельствует, что память о Второй мировой войне превратилась в валюту на международной арене.
На кону – вопрос о том, даёт ли победа Советского Союза законное право голоса России в европейских делах или же её необходимо исключить за нежелание раскаиваться в оккупации и разделе Европы. Победила ли Москва в 1945 г. и стоила ли эта победа огромных человеческих жертв? Или же, напротив, СССР способствовал началу войны, подписав в 1939 г. пакт Молотова – Риббентропа, который позволил оккупировать части Польши и Финляндии, а затем аннексировать Балтийские страны? Главное содержание войн памяти – спор о том, кого считать фашистом и кто вступил в сговор с нацизмом: Советский Союз в 1939–1941 гг. или коллаборационисты в Центральной и Восточной Европе? Следовательно, кого считать новыми фашистами, продвигающими ревизионистскую интерпретацию Второй мировой войны: путинскую Россию или страны Центральной и Восточной Европы?
С середины 2000-х гг. обвинение России в фашизме стало стержневым нарративом в Центральной и Восточной Европе, а также среди некоторых западных политических деятелей. В их ряду – бывший советник США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский[1], бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси[2], бывший госсекретарь США Хиллари Клинтон[3] и другие. Обвинение прижилось и в академическом мире. С ним солидарны такие его представители, как Тимоти Снайдер, Александр Мотыль, Владислав Иноземцев и другие, а также некоторые российские политические оппоненты власти – Гарри Каспаров, покойный Евгений Ихлов, Лев Шлосберг. Речь идёт не только об академических дебатах, ведь навешивание ярлыков имеет прямые политические последствия: обвинение России в фашизме подразумевает, что страна больше не принадлежит к международному сообществу и не может считаться легитимным партнёром. Если, как провозглашают некоторые, «Путин – это Гитлер», кто захочет вести с ним переговоры и пытаться наладить конструктивный диалог с Россией?
Таким образом, два нарратива прямо противоречат друг другу. Один утверждает, что Россия – фашистская страна, а её лидеры – фашисты, другой определяет Россию как страну, победившую фашизм. К сожалению, для тех, кто не воспринимает мир исключительно чёрно-белым, исторические реалии много сложнее. Советский Союз может и нести ответственность за соглашение с Гитлером в 1939 г., и быть победителем нацистской Германии в 1945 году.
Действующие лица этой запутанной драмы обвиняют друг друга в одном и том же, а оскорбительные ярлыки и академическая терминология сплетаются с умышленными семантическими искажениями. Ключ к разгадке я нахожу в семиотике, рассматривающей слова как коммуникативные инструменты или знаки, интегрированные в систему повседневных смыслов и одновременно формирующие её[4]. Как и любое другое слово, «фашизм» – коммуникативный инструмент, обусловленный и «нагруженный» общим имплицитным культурным багажом, который позволяет аудитории интерпретировать этот термин; это понятие-«конструкт», выражающее отношение к объекту. Ещё в 1946 г. Джордж Оруэлл в эссе «Политика и английский язык» отметил, что «слово “фашизм” потеряло конкретный смысл и означает только “нечто нежелательное”»[5].
В России понятие «фашизм» стало элементом стратегического нарратива, причём оперируют им двояко. Внутри страны оно используется для формирования культурного консенсуса вокруг памяти о Великой Отечественной войне, поддерживающего стабильность системы. На международной арене – для развития или, по крайней мере, укрепления статуса страны как державы, имеющей благодаря победе над нацизмом законное право голоса в вопросах европейской безопасности. Называя противников «фашистами», российская власть описывает собственное понимание международной системы, предлагает сюжетную линию, которая строится вокруг российского народа, его ценностей и целей. Другой стратегический нарратив, идеологически обратный, но выполняющий в точности ту же функцию, транслируется теми, кто называет Россию фашистской. Это обвинение сводит роль России к амплуа «чужого», олицетворяющего собой всё, что для Запада недопустимо.
Изучение России в западном мире давно подчинено устаревшим бинарным стереотипам – демократия/авторитаризм, Запад/не-Запад, Европа/Азия и так далее. И новая антагонистическая пара – мнимый российский фашизм против мнимого западного либерализма – лишь добавляет к этому перечню ещё один чёрно-белый бином, эвристическая ценность которого минимальна.
Здесь я развенчиваю обвинения в фашизме, приписываемые путинскому режиму, и предлагаю взглянуть на ярлык фашизма как на элемент «отзеркаливания» в политической игре Запада и России вокруг вопросов о том, какой должна быть Европа и должна ли она включать или исключать Россию[6].
Деконструкция исторических аналогий
Профессор Йельского университета Тимоти Снайдер – один из самых громких прозелитистов тезиса о фашизме в России. Он проповедует эту идею в серии колонок в The New York Times и The New York Review of Books, в книге «Дорога к несвободе: Россия, Европа, Америка» (“Road to Unfreedom: Russia, Europe, America”). Снайдер злоупотребляет историческими параллелизмами, допускает упрощенчество, развешивает ярлыки, сводит объяснения к редукционизму.
Так, он утверждает, что российский режим реабилитировал пакт Молотова – Риббентропа. Но это поверхностный вывод. Официальный российский нарратив о пакте, вмещающий и статью Путина “The Real Lessons of the 75th Anniversary of World War II”[7], опубликованную в The National Interest в июне 2020 г.[8], традиционно приравнивает пакт к Мюнхенскому соглашению. Цель России состоит в том, чтобы напомнить об общей ответственности за предвоенные события: Мюнхенским соглашением Западная Европа бросила Центральную Европу на произвол судьбы, и пакт следует воспринимать именно в этом амбивалентном контексте.
Кроме того, Снайдер полагает, что поддержка Кремлём ультраправых в Европе является продолжением альянса Сталина с Гитлером, целью которого было уничтожение европейского миропорядка. Эта попытка исторического параллелизма несостоятельна по нескольким причинам. Представлять нынешних ультраправых непосредственными наследниками нацизма – упрощение, которое опровергается всеми специалистами, изучающими подъём «новых правых»[9]. Более того, волны антилиберализма в Венгрии и Польше – странах, для населения которых неприятие России характерно исторически, показывают, что не Москву надо винить в растущем скепсисе европейского общественного мнения: это глубоко укоренившийся феномен, гораздо более сложный, чем примитивное клише «завезённой из России заразы».
Третий набор аргументов Снайдера связан с предполагаемым вкладом в путинскую идеологию реакционного белоэмигрантского мыслителя Ивана Ильина. Действительно, поклонники Белого движения в России (например, Никита Михалков) вдохновляются образом и мыслями Ильина, но неверно утверждать, что эти идеи стали главной доктринальной опорой[10]. Российский президент не проявил какого-то особенного почтения, навестив в 2009 г. место погребения Ильина – он также посещал и могилу нобелевского лауреата Александра Солженицына. Путин пять раз цитировал Ильина, но ещё чаще – шесть раз – он цитировал евразийца Льва Гумилёва и регулярно обращается ко многим другим российским мыслителям и историкам от Карамзина до Бердяева. Более того, все эти цитаты воспроизводят привычные образы России, её культуру и роль государства; ни одна из них не связана с наиболее противоречивыми антисемитскими высказываниями Ильина в поддержку нацистской Германии или фашистской Италии. Таким образом, работы Ильина в кремлёвском «цитатнике» – лишь подтверждение самых расхожих представлений о России. С подобными трюизмами могли бы выступить многие российские мыслители. Кроме того, Снайдер обходит многочисленные случаи, когда позиции Ильина фундаментально противоречат путинским: полная реабилитация его наследия заставила бы Кремль принять слишком много неприемлемых идеологических составляющих.
Наконец, Снайдер обвиняет Путина в том, что тот оправдывает аннексию Крыма, ссылаясь на доктрину Германии об «изменении границ», а это подразумевает, что Путин открыто сравнивает свои действия с действиями нацистской Германии[11]. Это грубое и ложное обвинение. В речи Путина чётко говорится о воссоединении Германии в 1990 г., а не об аншлюсе Австрии или аннексии Судетской области[12]. Это, конечно, не оправдывает аннексию Крыма, но свидетельствует о том, что Путин говорил о воссоединении Германии в 1990 г., а не о действиях нацистской Германии. Кремлёвский стандарт «нормальности» – холодная война, а не эпоха Молотова – Риббентропа. Кремль живёт не в идеологизированном мире нацистской Германии, а в мире, в котором годы перестройки, распад ялтинского миропорядка и Советского Союза до сих пор являются главными историческими референциями и травмами.
Произвольно и избирательно конструируя смысл и значение исторических аналогий, связывая каждое решение, принятое путинской Россией, с нацистской Германией, Снайдер только сбивает читателей с толку, превращая «полезное прошлое» в инструмент демонизации России и дискредитации прочих аналитических подходов. Не менее бессмысленными и безосновательными были попытки Снайдера найти у Ильина идеологическое обоснование вмешательства Кремля в президентские выборы в США в 2016 г.[13] и обнаружить следы его прямого влияния на победу Трампа[14].
Мнимый неототалитаризм
Другой аспект дискуссии касается концепции тоталитаризма. Она используется, чтобы обосновать идею, которая на самом деле является ложным логическим треугольником: если нацизм и коммунизм одинаково тоталитарны и если путинский режим является неосталинизмом, значит – через свой модернизированный сталинизм он эквивалентен нацизму. Но если нацизму и сталинизму свойственны схожие аппараты и практики государственного насилия, то по многим другим аспектам они резко различны. Коммунизм не сводится к сталинскому периоду, а восприятие путинского режима как неосталинского – даже больше чем редукционизм. Эту концепцию не принимает подавляющее большинство политологов, изучающих сегодняшнюю Россию[15].
Вопреки утверждениям американского политолога Александра Мотыля[16] Россия не соответствует никаким признакам тоталитарного государства: нет ни системы террора, ни обязательной индоктринации для подчинения масс, ни механизмов мобилизации.
Поэтому для описания российской политической системы даже понятие авторитаризма подходит лишь с определёнными оговорками.
Очевидно, что за последнее десятилетие публичные свободы были урезаны, президент может остаться у власти практически пожизненно, «системные» политические партии представляют далеко не полный список политических предпочтений избирателей, свобода мнений ограничена, СМИ контролируются всё плотнее. Однако идеологическое разнообразие доступно тем, кто его ищет: либеральные протесты регулярно сотрясают Москву и большие города страны, а городской активизм и муниципальная политика становятся новым пространством для самовыражения гражданского общества[17]. По данным правозащитного центра «Мемориал»[18], только около 54 человек в России считаются политическими заключёнными. Даже если добавить к ним 254 заключённых за «религиозный экстремизм» (что является сомнительной категорией), это число меркнет по сравнению с количеством заключённых в странах с диктаторскими режимами (Китай) или авторитарными (Турция).
Лишён российский режим и ещё одного ключевого элемента фашизма: системы массовой индоктринации и мобилизации. Несмотря на это (или, возможно, из-за этого), с начала 2000-х гг. западные наблюдатели ведут поиск гипотетического идеологического гуру Путина. Эта роль традиционно отводится идеологу современного евразийства Александру Дугину, которого западные эксперты окрестили аж «мозгом Путина»[19] из-за его вклада в популяризацию евразийской терминологии. Однако Дугин не обрёл какого-либо институционального статуса в государственных структурах, а его теории слишком заумны, чтобы конкурировать с более практичной и менее радикальной идеологией[20]. Вторым номером на роль идеологического «наставника» Путина номинировали Ивана Ильина – сначала Антон Барбашин и Ханна Тобурн[21], а затем и Тимоти Снайдер. Но их аргументы основаны на очень избирательной и тенденциозной интерпретации идеологических основ режима и ошибочном прочтении творчества мыслителей-одиночек.
Российский режим не только не проповедует никакой последовательной официальной доктрины, но и не имеет утопического проекта трансформации, реализуемого путём мобилизации масс вокруг пропаганды насилия. Большинство учёных сходятся на том, что такой проект является обязательным атрибутом фашизма, своего рода его «наименьшим общим знаменателем»[22]. Фактически стержневыми элементами, отличающими фашизм от других реакционных идеологий, основанных на отрицании и противостоянии идеям Просвещения, являются миф о возрождении и культ насилия. Фашизм стремится не сохранить или восстановить прошлое, но создать радикально новое общество. Однако Россия не демонстрирует стремления ни к утопии, требующей тотальной трансформации существующего миропорядка, ни к созданию Нового Человека. Напротив, с середины 2000-х гг., а особенно с третьего президентского срока Владимира Путина Кремль поёт дифирамбы консерватизму, что подтверждает страх перед всем, что так или иначе ассоциируется с революционными изменениями[23]. Он призывает к сохранению существующего порядка, надеясь добиться принятия мира таким, какой он есть.
Нет в современной России и организационных элементов, которые можно было бы связать с фашистской утопией. «Единая Россия» никогда не формировалась как структура, способная вовлекать и индоктринировать массы. Напротив, она остаётся партией бюрократов и тех, кто ищет надёжной карьеры, что делает её похожей больше на КПСС, чем на НСДАП (Национал-социалистскую немецкую рабочую партию) или итальянскую Национальную фашистскую партию.
Только дважды за два десятилетия Кремль пытался осуществить в стране мобилизационные проекты. Первый – создание в 2005–2008 гг. молодёжного движения «Наши»[24] в надежде упредить «цветную революцию» и структурировать авангард, который вдохновил бы остальное общество на активную защиту ценностей режима. Второй проект случился на пике украинского кризиса весной 2014 г., когда поощряемая Кремлём националистическая мобилизация стимулировала атмосферу экзальтации с призывами к бойцам-добровольцам присоединиться к донбасским повстанцам. Но как только некоторые из этих радикальных группировок начали призывать к «русской весне», чтобы захватить не только Киев, но и сам Кремль, власть немедленно ощутила опасность революции у себя дома и взяла под контроль повстанцев и добровольцев[25].
До сих пор Кремлю удавалось консолидировать пассивную патриотическую поддержку режима и маргинализировать силы, которые оспаривали бы его власть. Это наблюдение свидетельствует о том, что в сегодняшней России отсутствует типичная для фашистских режимов мобилизация и индоктринация.
Отсутствие этнонационалистической доктрины
Ещё одной ключевой особенностью любого фашистского режима является ультранационализм. В этом контексте Россию нельзя приравнивать к нацизму, постулировавшему уничтожение рас, которые считались неполноценными – на этом даже нет необходимости останавливаться отдельно. Кремль никогда не оправдывал расовое уничтожение или геноцид. Не выдвигает российское государство и доктрину русского этнического превосходства[26]. Напряжённость может возникать вокруг попыток ограничить права языковых меньшинств, особенно в Татарстане[27], но эта тенденция в большей степени связана с институциональной и законодательной рецентрализацией системы управления, нежели с этнонационалистическим репертуаром, который был бы направлен на русификацию Федерации. Политические и экономические элиты России по-прежнему полиэтничны. Мусульманские республики, их элиты и общественное мнение являются одними из основных сторонников современной системы – они поддерживают её куда больше, чем этнически русский городской средний класс.
Путин, как и ключевые фигуры в правительстве, настаивает на многонациональном и многоконфессиональном характере России. Он неоднократно называл национализм опасным: ставить одну национальность выше другой – рецепт, по которому «действовали те, кто привёл к распаду Советский Союз»[28]. Тогда как «сила России – в свободном развитии всех народов, в многообразии, гармонии и культур, и языков, и традиций»[29].
Президент России проводит политику открытых границ с государствами – членами Евразийского экономического союза, идя вразрез с общественным мнением, гораздо более ксенофобским по отношению к трудовым мигрантам.
Единственный раз Путин позитивно отозвался о национализме на заседании клуба «Валдай» в 2014 г., когда назвал себя «самым большим националистом в России»[30], а в 2018 г. повторил практически тот же пассаж («самый правильный националист»)[31]. В том же предложении он упомянул и интересы русского народа, но из общего контекста этого и других выступлений Путина следует, что для него «националист» – синоним поборника суверенитета и антиглобалиста. Называя себя так, он подчёркивал важность противопоставления патриотизма западному либеральному порядку, способствующему вмешательству во внутренние дела[32].
Россия, бряцающая оружием?
Наряду с ультранационализмом ещё одним ключевым компонентом фашистского режима, для которого насилие является естественным восстановительным механизмом, является разжигание вражды. Ни один пункт официальной позиции России в области стратегической политики и ядерного сдерживания нельзя истолковать как поощрение войны для возрождения государства. Масштабные инвестиции государства в армию, военно-промышленный комплекс и механизмы ядерного сдерживания сигнализируют о провале «перезагрузки» или «разрядки» после окончания холодной войны, результатом чего стало возвращение к международному порядку, основанному на сдерживании и балансе сил. Враждебные отношения с Западом, особенно с Соединёнными Штатами, не свидетельствуют о стремлении к конфликту[33]. И война 2008 г. с Грузией, и события 2014 г. на Украине были реакцией Москвы на поведение Запада, которое она интерпретирует как готовность изменить постсоветский порядок путём включения Грузии или Украины в трансатлантические структуры[34].
Описание нидерландским политологом Марселем ван Херпеном сфер влияния России как «скрытого жизненного пространства» (Lebensraum)[35] проводит ещё одну сомнительную параллель с нацизмом, цель которого – демографическое завоевание и уничтожение населения, проживающего на целевых территориях, – была определена однозначно. Российское понимание сфер влияния не подразумевает ни искоренения местного населения, ни отправки этнических русских на колонизацию этих территорий. Россия делает акцент на контроле стратегической ориентации соседей, чтобы избежать их вовлечения в западные институты – НАТО или Евросоюз. Более того, с самого начала государственной политики в отношении соотечественников в 2006 г.[36] Москва больше заинтересована в возвращении русских из ближнего зарубежья в качестве полезной рабочей силы, нежели в консолидации их демографического присутствия за рубежом, что сразу разрушает аналогию с Lebensraum.
Более того, российское государство демонстрирует крайне осторожное отношение к ирредентизму: идея «русского мира» культивирует размытость в правовых отношениях между русскими за пределами России и самим российским государством. Этот нарратив скорее лежит в области «мягкой силы» или публичной дипломатии, сосредоточенной на продвижении русской культуры и истории за рубежом, а не на систематической правовой защите[37]. Официальная государственная политика России обходится без обращений к ирредентистским чаяниям русских меньшинств на Украине, в Латвии, Эстонии или Казахстане и не поддерживает идеи изменения границ в связи с присутствием этнических меньшинств[38].
За почти тридцать лет независимости России Крым – единственный и уникальный пример конкретного ирредентизма, который можно объяснить реакцией Кремля на утрату влияния на Украину и страхом потерять доступ к Севастополю, своим главным воротам в Чёрное море. И в этом случае действия Москвы были реактивными: Кремль вмешался, как только понял, что не может остановить Евромайдан и последующую геополитическую переориентацию Украины. Не случись Евромайдана, Крым оставался бы частью Украины.
Таким образом, нынешняя напряжённость между Россией и Западом в основном связана с неудачным управлением ситуацией после холодной войны в европейских и средиземноморских районах. Эти особенности геополитики не имеют ничего общего с фашизмом.
Российские госструктуры и ультраправые
Другим признаком «фашизации» России называют наличие ультраправых групп[39]. Но маргиналы, исповедующие крайне правые идеи со ссылками (или без них) на исторический фашизм как таковой, не являются уникальной особенностью России. Эти группировки не могут войти в легальный политический процесс, да и социальную базу их определить очень сложно. И если, например, в США они опираются на глубоко укоренившиеся традиции рабства, сегрегации и на серьёзные электоральные группы, поддерживающие такое мировоззрение, в России дело обстоит иначе.
Российские власти демонстрировали разнообразие подходов к низовым праворадикальным движениям. В зависимости от широты политического контекста их репрессировали, маргинализировали, игнорировали или кооптировали. Однако на деле взаимодействие сложнее, поскольку российское государство состоит из множества акторов и «пространств». Можно выделить около десятка политических деятелей высокого уровня, претендующих на роль влиятельных игроков и пытающихся продвигать, поддерживать, защищать или связывать радикально настроенных правых с государственной властью. Тем не менее этот список представляет незначительную часть российской политической элиты. Единичные исключения свободного (и безнаказанного) самовыражения ультраконсервативных и ультраправых фигур вроде Дугина подтверждают правило. Фашистское «дерево» составляет мизерную часть идеологического леса России, а чрезмерное внимание к маргинальным явлениям скрывает другие части широкого идейного спектра. Между тем они вполне доступны и выявляют уникальность России куда более традиционными способами, обращаясь к национальной истории и культуре, православию или какой-либо форме ностальгии по Советскому Союзу.
Классический фашизм в виде отсылок к историческому европейскому опыту или превосходству белой расы по-прежнему вызывает в российском общественном мнении презрение и отторжение, а власти подавляют и репрессируют фашистскую идеологию. Гораздо меньшему давлению подвергается то, что я называю парафашизмом, то есть доктрины, отрефлексированные через русскую культуру: черносотенство, евразийство, национал-большевизм, мистический сталинизм. Им присущи некоторые концептуальные черты – вера в метаидеологию и просвещённую элиту, призыв к массовой индоктринации и государственному насилию, утопия возрождения нации через войну, которые имеют нечто общее с фашизмом. Но им в России предоставлено право на существование в качестве радикальных вариаций более широкого спектра приемлемых доктрин, которые входят в фонд идей классического русского национализма или консерватизма. Черносотенство считается пиковой формой идей, направленных на реабилитацию царизма, евразийство – крайним проявлением веры в Россию как стержень Евразии, мистический сталинизм и национал-большевизм – экстремальным видом ностальгии по советскому величию.
Эти доктрины, которым позволяют существовать благодаря заступничеству некоторых могущественных покровителей, остаются, однако, далеко за рамками идей, которыми руководствуются власти на повседневном уровне государственного управления. Российский идеологический мейнстрим опирается на гораздо более традиционную и консенсусную базу, сочетающую советскую ностальгию по брежневскому времени, критику 1990-х гг. и призывы к новому мировому порядку, который бросил бы вызов предполагаемому западному лицемерию и моральному декадансу. В то же время Европа вполне официально считается колыбелью цивилизации, олицетворяющей высшую культуру и качество жизни[40], а модерность/модернизация/глобализация принимаются в качестве «нормальности» для любой страны в XXI веке. Культивируя доктринальное многообразие, размытость и неявность, кремлёвский мейнстрим воспринимает идеологии в рамках рыночной логики: для каждой микроцелевой аудитории создаются свои (порой противоречивые) идеологические продукты, чтобы обеспечить максимально возможный консенсус вокруг режима.
Если у Кремля и существует всеохватывающая идеологическая тенденция, то это антилиберализм: утверждение о том, что либеральная идея «себя изжила», как выразился Путин в 2019 г.[41], а также возврат к идеологии суверенитета – национального, экономического и культурно-нравственного. Подобный антилиберализм не следует смешивать с классическим фашизмом или парафашизмом. Это не реакционная идеология, призывающая к возврату в прошлое, а скорее постмодернистская (и постлиберальная) концепция, отражающая и эксплуатирующая нынешние повсеместные сомнения в глобализации. Это также не идеология революционной утопии, призывающая создать новое человечество с чистого листа (ключевой компонент фашизма). Напротив, она утверждает необходимость более традиционного национального государства (nation state), предоставляющего социальные услуги, и коллективной национальной идентичности, которая была бы не столь космополитичной и ограниченно ориентированной на индивидуальные права и права меньшинств. Более того, путинский режим придерживается довольно ортодоксальной либеральной экономической политики и (как правило) терпимо относится к либеральным личным (если не политическим) свободам.
То же самое можно сказать и о поддержке российским государством европейских ультраправых. Эта часть российско-европейских связей является одновременно и «браком по расчёту», и отражением более глубоких долгосрочных идеологических союзов[42]. «Браками по расчёту» их можно считать потому, что Кремль не заинтересован в связях с группами, которые слишком радикальны в своей идеологии или слишком маргинализированы в собственном обществе, разумно предпочитая ориентироваться на мейнстримные партии, которые когда-нибудь смогут прийти во власть. Тем не менее подобные отношения достаточно фундаментальны, чтобы быть чисто тактическими. Они опираются на глубокие, общие идеологические основы. Их враги чётко определены: мировой либеральный порядок, «рыхлый консенсус» парламентской демократии, наднациональное строительство ЕС, а также то, что они называют культурным марксизмом, то есть индивидуализм, продвижение феминизма и прав меньшинств. Таким образом, за несколько лет Москве удалось оформить русофилию и евроскептицизм как две стороны одной медали, позиционируя Россию как противоположность Брюсселю и Вашингтону – поставщика честного анализа слабостей и внутренних противоречий Запада.
На фоне медийной шумихи вокруг влияния России на американский и европейский внутренний ландшафт стоит заметить: подъём ультраправых и антилиберальных нарративов и партий в Европе и США бесспорен, но причины глубоко эндогенны и заложены в фундаменте общества этих стран.
Россия играет внешнюю роль: она пользуется новыми голосами, флиртует с ними и пытается их усилить, но не она породила эту динамику и реального влияния она на неё не оказывает.
Россия выступает не как инициатор социальной трансформации, а как эхо-камера собственных сомнений и трансформаций европейского и американского обществ.
Где искать «фашизм» в России?
Из множества ключевых признаков фашизма российский режим демонстрирует только один: устоявшуюся военизированную культуру, которую прямо поддерживают государственные институты. Социология этой военизированной субкультуры ещё не написана. Её носители – несколько сотен тысяч активистов, она далека от маргинальной. В рядах Росгвардии числится около 250 тысяч человек; частная охранная индустрия представлена почти 23 тысячами зарегистрированных фирм, в которых занято около 700 тысяч человек[43]. Казачьи войска, действующие под эгидой государства, представляют около 100 тысяч человек. Около 400 тысяч молодых людей так или иначе участвовали в Юнармии[44], а несколько сотен тысяч являются членами более широкой сети патриотических военизированных тренировочных и экстремальных спортивных клубов. К этому следует добавить и более малочисленные движения: православное «Сорок сороков», политизированные байкерские клубы вроде «Ночных волков», а также широкую сеть ассоциаций ветеранов войны, активно работающих в гуманитарной и полувоенной сферах.
Рост служб безопасности и возрождение молодёжной военной подготовки подпитывают традиционные формы мужественности, которая формируется под воздействием физической подготовки, мужского товарищества, чувства самопожертвования ради нации, способности переносить боль, а в некоторых случаях и идеи возрождения через насилие. В этой среде игра с оружием становится эрзацем фаллических ритуалов. На такой благоприятной почве могут процветать группировки, чей идеологический язык непринуждённо сочетается с фашистским образным рядом и эстетикой языка тела. Этот военизированный мир сочетает в себе отсылки как к военным традициям и нормам спецслужб, так и к субкультуре криминального мира. Бандистская субкультура, вышедшая из зон (из лагерей ГУЛАГа и обычных тюрем), пропитала культуру позднего советского и постсоветского периода, что особенно проявилось в кинематографе: криминальный сленг стал новым lingua franca, насилие рассматривается как путь к успеху, а ощущение братства и «понятия» очень ценятся. Проникнув в правоохранительные органы и службы безопасности[45], эта бандитская субкультура стала частью общего культурного мейнстрима.
Личный образ Владимира Путина также способствовал широкому распространению маскулинных гендерных клише и утверждению роли мужчины-защитника (при этом общество трактуется как расширенная семья). Развитие российских и восточных боевых искусств было одним из самых долгосрочных «домашних» проектов Путина. Особенности утверждения мужественности в постсоветском контексте, таким образом, представляют собой недостаточно изученную область (то же можно сказать и о проблеме мобилизации ультраправых «самооборонцев-вигилантов» в ответ на общественный прессинг, под который попало понятие мужественности в США). Однако её необходимо исследовать, чтобы понимать пристрастие к некоторым аспектам фашистской идеологии и телесной эстетики в современной России.
Заключение. Фашизм как индикатор
Желание стран Центральной и Восточной Европы укрепить своё чувство принадлежности к Европе и добиться большего уважения к их памяти о второй половине ХХ века более чем законно. Сочинение новой историографии для нации – всегда непростое дело, особенно когда приходится сочетать противоречивые сегменты прошлого: как можно давать слово тем соотечественникам, кто сотрудничал с нацистской Германией, а также тем, кто защищал советский режим? Как построить нацию, в исторической памяти которой найдётся место и для «коллаборационистов», и для коммунистических «попутчиков», и для антифашистских движений? Как адекватно отразить все оттенки прошлого в общем представлении о нём?
Образ России как абсолютного «чужого», угрожающего онтологической идентичности Европы, не является решением.
Риски политизации прошлого не исчерпываются историографическими или мемориальными проблемами. Умаление и тривиализация холокоста с целью выставить Россию равнозначным злом – опасно политически и нравственно. Антитоталитарная философия при таком подходе становится инструментом продвижения геополитических (расширение НАТО), а также политических и экономических (неолиберализм) целей. Не то чтобы они были нелегитимными, но эти идеи должны завоёвывать сердца и умы открыто и конкурировать с другими легитимными представлениями о мировом порядке (например, более левого толка), не прячась под маской борьбы с химерами, воплощёнными путинской Россией. Надо отметить, что среди тех, кто активно изображает Россию тоталитарным врагом Запада, видное место занимают власти Польши и Прибалтики, которые гораздо более этнонационалистичны, чем путинский режим. Кроме того, США поддерживают действительно авторитарные режимы – Саудовскую Аравию или Египет времен Сиси, не выставляя их «традиционалистскими» врагами прогрессивного Запада.
С другой стороны, уклонение России от истинного покаяния за сталинские преступления (пусть пакт Молотова – Риббентропа и можно стратегически оправдать в предвоенном контексте) создаёт проблему как внутри страны (власти не склонны, например, приносить извинения за насилие со стороны государства), так и на международной арене (Россия не признаёт злодеяния, совершённые на оккупированных территориях во время войны). Стратегия властей заключалась в том, чтобы снизить напряжённость вокруг интерпретации этого ключевого момента советской истории и «нормализовать» её. Как метко заметила политолог Мария Липман, Кремль правде предпочёл примирение[46]. Для внешнего наблюдателя или историка это может показаться неверным выбором, но для главы государства, пришедшего к власти после десятилетия глубоких разногласий, похоже, расчёт оказался верным. Тем не менее это не способствует укреплению авторитета Москвы на международной арене.
Подведём итоги. Ярлык фашизма стал центральным элементом сложного диалога между Россией и странами Центральной и Восточной Европы. Конфликт вокруг исторической памяти постепенно расширился, охватывая европейские институты, и распространился в некоторых академических и околонаучных кругах. Восприятие России в качестве «чужого» по-прежнему опирается в основном на осуждение страны как авторитарной, коррумпированной и клептократической. В свою очередь, Россия в основном обвиняет Запад в нормативном империализме и фальшивом идеализме. И каждая из сторон находит возможность обвинить другую в фашизме. Это обвинение остаётся латентным дискурсивным инструментом, который в будущем может быть использован для продвижения геополитических идей и лозунгов, что способно сделать и без того опасный конфликт ещё более нестабильным и трудноразрешимым.
Я трактую эти противоречивые позиции как свидетельство разрыва в ситуативных идентичностях. Для России экспансия ЕС и НАТО на постсоветское пространство, как и созидание нового европейского порядка являются следствием нарушения прежнего согласованного политического устройства Европы. В этой битве Москва позиционирует себя как консервативная держава, она защищает дискурсивный статус-кво, фиксирующий смысл и значение последствий Второй мировой войны и ялтинского миропорядка в противостоянии с набравшими силу после холодной войны ревизионистами. Для Запада Россия несёт ответственность за нарушение европейского порядка, аннексируя Крым и провоцируя войну с Украиной в Донбассе, а в глобальном масштабе отказываясь от соглашений, принятых по умолчанию в 1990-е гг., и удерживая бывшие советские республики в сфере своего влияния.
Запад и Россия глухи к аргументам друг друга, ибо они привязаны к разным историческим периодам.
Для России «нормальность» – десятилетия холодной войны, когда страна обрела статус великой державы, обладающей голосом во всех ключевых международных вопросах, серьёзно влияющей на европейскую политику и считающейся победоносным союзником США в борьбе с фашизмом. Для Запада «нормальность» относится к началу 1990-х гг., когда Россия соглашалась с реализацией основных геополитических интересов Запада, не выступала против экспансии Евросоюза, критически относилась к своему советскому прошлому и хотела идти по европейскому пути[47].
Такая неспособность сослаться на общую «нормальность» объясняет амбивалентность диалога вокруг понятий консерватизма и фашизма. В российском видении сегодняшние фашисты – те, кто хочет уничтожить традиционную Европу, отрицая ялтинский порядок сравнением коммунизма с нацизмом; бросая вызов классической западной цивилизации с позиций таких постмодернистских теорий, как космополитизм (отрицание национальной идентичности), права меньшинств (отрицание традиционных ценностей) и право на гуманитарную интервенцию (отрицание государственного суверенитета). Консерваторы – те, кто хочет спасти «настоящую» Европу: пропагандирует христианские ценности, защищает классическую западную цивилизацию (и наследие античности, и вестфальское толкование государственного суверенитета), поддерживает ялтинский порядок и устоявшееся прочтение победы СССР во Второй мировой войне. В таком видении мира европейские ультраправые, с которыми заигрывает Россия, находятся в консервативном, а не в фашистском лагере, поэтому с ними возможен стратегический союз: именно это подразумевают российские СМИ, представляя, например, Марин Ле Пен наследницей мировоззрения де Голля, а не лидером европейских ультраправых.
Таким образом, тот, кто оперирует ярлыком «фашист», получает возможность решать, какой должна быть идеальная Европа. Если Россия – фашистская страна, если путинский режим можно типизировать как фашистский или если советское прошлое, которое Кремль не хочет осуждать, эквивалентно нацизму, – Россия должна быть исключена из Европы и изображена как её антитеза, воплощённый «чужой» для всех ценностей, заложенных в понятии «Европа»: либерализм, демократия, многосторонний подход, трансатлантическая солидарность. Если же, напротив, как заявляет Москва, «фашистской» вновь становится Европа, если идеологический статус-кво победы 1945 г. ставится под сомнение, а так называемые традиционные ценности Европы оказываются под угрозой – тогда Россия укажет путь к восстановлению «настоящей» Европы: христианской, консервативной, геополитически континентальной и опирающейся на национальные государства. Таким образом, нынешняя борьба за определение того, кто фашист, является борьбой за будущее Европы. Это ключевой вопрос, который определяет, насколько европейской страной будет Россия и будет ли она европейской вообще.
Статья основана на книге автора “Is Russia Fascist? Unraveling Propaganda East West” (Cornell University Press, 2021) // «Фашистская Россия? Как разобраться в пропаганде по линии Восток – Запад» (Издательство Корнеллского университета, 2021).
--
СНОСКИ
[1] Brzezinski Z. Moscow’s Mussolini // The Wall Street Journal. 20.09.2004. URL: www.wsj.com/articles/SB109563224382121790 (дата обращения: 12.08.2021).
[2] World: James Woolsey, Former CIA Director, Speaks to RFE/RL at Forum 2000 // Radio Free Europe/Radio Liberty (RFE/RL). 10.10.2005. URL: www.rferl.org/content/article/1062001.html (дата обращения: 12.08.2021).
[3] Rucker P. Hillary Clinton Says Putin’s Actions Are Like ‘What Hitler Did Back in the 30s // The Washington Post. 5.03.2014. URL: www.washingtonpost.com/news/post-politics/wp/2014/03/05/hillary-clinton-says-putins-action-are-like-what-hitler-did-back-in-the-30s/ (дата обращения: 12.08.2021).
[4] Wodak R., de Cillia R., Reisigl M., Liebhart K. The Discursive Construction of National Identity. Edinburgh: Edinburgh University Press, 1999. 288 p.
[5] Orwell G. Politics and the English Language, 1946. 29.12.2019. URL: www.orwell.ru/library/essays/politics/english/e_polit (дата обращения: 12.08.2021).
[6] Laruelle M. Is Russia Fascist? Unraveling Propaganda East West. Cornell university Press, 2021. 264 p.
[7] На русском языке статья Владимира Путина опубликована под заголовком: «75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим». См.: Путин В. 75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим // Kremlin.ru. 19.07.2020. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/63527 (дата обращения: 12.08.2021) – прим. ред.
[8] Vladimir Putin: The Real Lessons of the 75th Anniversary of World War II // The National Interest. 18.07.2020. URL: https://nationalinterest.org/feature/vladimir-putin-real-lessons-75th-anniversary-world-war-ii-162982 (дата обращения: 12.08.2021).
[9] Mudde C. The Far Right Today. Polity, 2019. 160 p.; Camus J., Lebourg N. Far Right Politics in Europe. Cambridge, MA: The Belknap Press of Harvard University Press, 2017. 320 p.
[10] Laruelle M., Karnysheva M. Memory Politics and the Russian Civil War: Reds Versus Whites. Bloomsbury, 2020. 168 p.
[11] Snyder T. Putin’s New Nostalgia // The New York Review. 10.11.2014. URL: www.nybooks.com/daily/2014/11/10/putin-nostalgia-stalin-hitler/ (дата обращения: 12.08.2021).
[12] Путин В. Обращение Президента Российской Федерации // Kremlin.ru. 18.03.2014. URL: kremlin.ru/events/president/news/20603 (дата обращения: 12.08.2021).
[13] Snyder T. How a Russian Fascist is Meddling in America’s Election // The New York Times. 20.09.2016. URL: www.nytimes.com/2016/09/21/opinion/how-a-russian-fascist-is-meddling-in-americas-election.html?mcubz=0 (дата обращения: 12.08.2021).
[14] Pinkham S. Zombie History: Timothy Snyder’s Bleak Vision of the Present and Past // The Nation. 3.05.2018. URL: www.thenation.com/article/timothy-snyder-zombie-history/ (дата обращения: 12.08.2021).
[15] См., например: Sherlock T. Russian politics and the soviet past: Reassessing Stalin and Stalinism under Vladimir Putin // Communist and Post-Communist Studies. 2016. Vol. 49. No. 1. P. 45-59.
[16] Motyl A.J. Putin’s Russia as a Fascist Political System // Communist and Post-Communist Studies. 2016. Vol. 49. No. 1. P. 25–36. doi.org/10.1016/j.postcomstud.2016.01.002.
[17] Semenov A. Team Navalny and the Dynamics of Coercion: The Kremlin’s Reaction to Aleksei Navalny’s 2018 Presidential Campaign // PONARS Eurasia Policy Memo. 2020. No. 655 (June). URL: www.ponarseurasia.org/memo/team-navalny-and-dynamics-coercion-kremlin-reaction-alexei-navalny-2018-presidentia (дата обращения: 12.08.2021); Semenov A., Bederson V. Organizational Resilience: Russian Civil Society in the Times of COVID-19 // PONARS Eurasia Policy Memo. 2020. No. 663 (July). URL: www.ponarseurasia.org/memo/organizational-resilience-russian-civil-society-times-covid-19 (дата обращения: 12.08.2021).
[18] Список политзаключённых (без преследуемых за религию) // Правозащитный центр «Мемориал». URL: https://memohrc.org/ru/pzk-list (дата обращения 12.08.2021); Список политзаключенных, преследуемых за религию // Правозащитный центр «Мемориал». URL: https://memohrc.org/ru/aktualnyy-spisok-presleduemyh-v-svyazi-s-realizaciey-prava-na-svobodu-veroispovedaniya (дата обращения: 12.08.2021).
[19] Barbashin A., Thoburn H. Putin’s Brain: Aleksandr Dugin and the Philosophy Behind Putin’s Invasion of Crimea // Foreign Affairs. 31.03.2014. URL: www.foreignaffairs.com/articles/russia-fsu/2014–03–31/putins-brain (дата обращения: 12.08.2021).
[20] Laruelle M. Russian Nationalism. Imaginaries, Doctrines and Political Battlefieldsю London: Routledge, 2018. 256 p.
[21] Barbashin A., Thoburn H. Putin’s Philosopher: Ivan Ilyin and the Ideology of Moscow’s Rule // Foreign Affairs. 20.09.2015. URL: www.foreignaffairs.com/articles/russian-federation/2015-09-20/putins-philosopher (дата обращения: 12.08.2021).
[22] Griffin R. The Nature of Fascism. Routledge, 1993. 264 p.
[23] Robinson P. Russian Conservatism. DeKalb: Northern Illinois University Press, 2019. 300 p.; Robinson P. Russia’s Emergence as an International Conservative Power // Russia in Global Affairs. 2020. Vol. 18. No. 1. P. 10-37; Suslov M., Uzlaner D. (eds). Contemporary Russian Conservatism: Problems, Paradoxes, and Perspectives. Brill: Eurasian Studies Library, 2019. 384 p.
[24] Lassila J. The Quest for an Ideal Youth in Putin’s Russia II, The Search for Distinctive Conformism in the Political Communication of Nashi, 2005–2009. Stuttgart: Ibidem-Verlag, 2014. 230 p.
[25] Hosaka S. Welcome to Surkov’s Theater: Russian Political Technology in the Donbas War // Nationalities Papers. 2019. Vol. 47. No. 5. P. 750–773. doi.org/10.1017/nps.2019.70; Laruelle M. The ‘Russian World’: Russia’s soft power and geopolitical imagination. Washington, DC: Center on Global Interests, 2015. 29 p.
[26] Подробнее о дискуссии вокруг использования термина «русский» см.: Kolstø, P. The Ethnification of Russian Nationalism / P. Kolstø, H. Blakkisrud (eds). The New Russian Nationalism. Edinburgh University Press, 2016. P. 18–45; Laruelle M. Misinterpreting Nationalism: Why Russkii is Not a Sign of Ethnonationalism // PONARS Eurasia Policy Memo. 2016. No. 416 (January). URL: www.ponarseurasia.org/memo/misinterpreting-nationalism-russkii-ethnonationalism (дата обращения: 12.08.2021).
[27] Yusupova G. Why Ethnic Politics in Russia Will Return // PONARS Eurasia Policy Memo. 2019. No. 584 (March). URL: www.ponarseurasia.org/memo/why-ethnic-politics-russia-will-return (дата обращения: 12.08.2021).
[28] Путин В. Россия: национальный вопрос // Независимая газета. 23.01.2012. URL: www.ng.ru/politics/2012-01-23/1_national.html (дата обращения: 12.08.2021).
[29] Путин В. Послание Президента Федеральному Собранию // Kremlin.ru. 3.01.2015. URL: kremlin.ru/events/president/news/50864 (дата обращения: 12.08.2021).
[30] Путин назвал себя «самым большим националистом в России» // Interfax.ru. 24.10.2014. URL: www.interfax.ru/russia/403768 (дата обращения: 12.08.2021).
[31] Путин назвал себя самым эффективным националистом // RBC.ru. 18.10.2018. URL: www.rbc.ru/politics/18/10/2018/5bc887819a79471a48978647 (дата обращения: 12.08.2021).
[32] Путин В. Заседание дискуссионного клуба «Валдай» // Kremlin.ru. 18.10. 2019. URL: http://kremlin.ru/events/president/news/61719 (дата обращения: 12.08.2021).
[33] Darden K. Keeping the ‘New Cold War’ Cold: Nuclear Deterrence with U.S. and Russian Nuclear Force Modernization // PONARS Eurasia Policy Memo. 2018. No. 530 (May). URL: www.ponarseurasia.org/memo/keeping-new-cold-war-cold-nuclear-deterrence-us-and-russian-force-modernization (дата обращения: 12.08.2021).
[34] Toal G. Near Abroad: Putin the West, and the Contest Over Ukraine and the Caucasus. Oxford: Oxford University Press, 2019. 410 p.
[35] van Herpen M. Putinism: The Slow Rise of a Radical Right Regime in Russia. New York: Palgrave Macmillan, 2013. 278 p.
[36] Shevel O. The Politics of Citizenship Policy in Post-Soviet Russia // Post-Soviet Affairs. 2012. Vol. 28. No. 1. P. 111–147. doi.org/10.2747/1060-586X.28.1.111.
[37] Suslov M. ‘Russian World’ Concept: Post-Soviet Geopolitical Ideology and the Logic of ‘Spheres of Influence // Geopolitics. 2018. Vol. 23. No. 2. P. 330–353. doi.org/10.1080/14650045.2017.1407921; Laruelle M. The Three Colors of Novorossiya, or the Russian Nationalist Mythmaking of the Ukrainian Crisis // Post-Soviet Affairs. 2015. Vol. 32. No. 1. P. 55–74. doi.org/10.1080/1060586X.2015.1023004.
[38] Knott E. Quasi-Citizenship as a Category of Practice: Analyzing Engagement with Russia’s Compatriot Policy in Crimea // Citizenship Studies. 2017. Vol. 21. No. 1. P. 116–135. doi.org/10.1080/13621025.2016.1252714; Laruelle M. Russia as a ‘Divided Nation, from Compatriots to Crimea: A Contribution to the Discussion on Nationalism and Foreign Policy // Problems of Post-Communism. 2015. Vol. 62. No. 2. P. 88–97. doi.org/10.1080/10758216.2015.1010902/.
[39] Shenfield S.D. Russian Fascism: Traditions, Tendencies and Movements. New York and London: M.E. Sharpe, 2001. 324 p.; Laqueur W. Black Hundred: The Rise of the Extreme Right in Russia. HarperCollins, 1993. 317 p.; Лихачев В. Нацизм в России. М: Панорама, 2002. 176 c.; Reznik S. The Nazification of Russia: Antisemitism in the Post-Soviet Era. Washington, D.C.: Challenge Publications, 1996. 275 p.
[40] Engström M. Re-Imagining Antiquity: The Conservative Discourse of ‘Russia as the True Europe’ and Kremlin’s New Cultural Policy. In: K. J. Mjør, S. Turoma. Russia as Civilization: Ideological Discourses in Politics, Media, and Academia. Routledge, 2020. P. 142–163.
[41] Barber L., Foy H., Barker A. Vladimir Putin says liberalism has become obsolete // Financial Times. 27.07.2019. URL: www.ft.com/content/670039ec-98f3–11e9–9573–ee5cbb98ed36 (дата обращения: 12.08.2021).
[42] Shekhovtsov A. Russia and the Western Far Right: Tango Noir. London: Routledge, 2017. 294 p.
[43] Концепция развития вневедомственной охраны на период 2018–2021 годов и далее до 2025 года // Росгвардия. 2017. URL: https://rosguard.gov.ru/ru/page/index/koncepciya-razvitiya-vnevedomstvennoj-oxrany (дата обращения: 12.08.2021).
[44] Gershkovich E. Russia’s Fast-Growing ‘Youth Army’ Aims to Breed Loyalty to the Fatherland // The Moscow Times. 17.04.2019. URL: www.themoscowtimes.com/2019/04/17/russias-fast-growing-youth-army-aimst-to-breed-loyalty-to-the-fatherland-a65256 (дата обращения: 12.08.2021).
[45] Galeotti M. The Vory: Russia’s Super Mafia. New Haven: Yale University Press, 2018. 344 p.; Stephenson S. Gangs of Russia: From the Streets to the Corridors of Power. Ithaca: Cornell University Press, 2015. 288 p.; Stephenson S. It Takes Two to Tango: The State and Organized Crime in Russia // Current Sociology. 2017. Vol. 65. No. 3. P. 411–426. doi.org/10.1177/0011392116681384.
[46] Lipman M. Putin’s Nation-Building Project Offers Reconciliation Without Truth // Open Democracy. 12.04.2017. URL: www.opendemocracy.net/od-russia/maria-lipman/putins-nation-building-project-reconciliation-without-truth (дата обращения: 12.08.2021).
[47] Sakwa R. Russia Against the Rest: The Post-Cold War Crisis of World Order. Cambridge: Cambridge University Press, 2017. 370 p. Krickovic A., Weber Y. Commitment Issues: The Syrian and Ukraine Crises as Bargaining Failures of the Post–Cold War International Order // Problems of Post-Communism. 2018. Vol. 65. No. 6. P. 373-384.
Россия. Евросоюз. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2021 > № 4046544
Марлен Ларюэль
Право на безумие
АЛЕКСАНДР ЛУКИН
Доктор исторических наук, профессор, руководитель департамента международных отношений и заведующий Международной лабораторией исследований мирового порядка и нового регионализма Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», директор Центра исследований Восточной Азии и ШОС ИМИ МГИМО МИД России.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Лукин А.В. Право на безумие // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 5. С. 172-192. doi: 10.31278/1810-6439-2021-19-5-172-192.
НОВАЯ ИДЕОЛОГИЯ «ПРОСНУВШИХСЯ» ЗАПАДНЫХ ЭЛИТ И ЕЁ ПОСЛЕДСТВИЯ
Редакция приглашает к дискуссии представителей любых точек зрения на тему, поднятую автором, и готова опубликовать разные взгляды на представленный сюжет.
Среди элит США и Европы возникли новые идеологические тенденции, которые постепенно распространяются и на остальной мир. Они различны, но уже можно говорить о появлении идеологической системы, отличной от той, что господствовала в этих странах ещё недавно. Она присутствует как в форме новых этических концепций и правил, так и в виде псевдонаучных теорий, и получает выражение во всех сторонах жизни – от научных исследований до массовой культуры.
В этической части эта сумма новых идей и правил получила в России название «новая этика»[1]. Она предусматривает правила общения между мужчинами и женщинами, представителями различных народов, рас и социальных групп. В сфере псевдонауки это целые направления типа неофеминистических, гендерных, постколониальных, ЛГБТ-исследований, критической расовой теории и прочие.
Идеология
В отличие от структурированных идеологических систем типа советского научного коммунизма или социализма с китайской спецификой рассматриваемая идеология пока не имеет учебников и программных документов (хотя они есть у некоторых её компонентов). Рассмотрим основные составные концепции в порядке их появления. Но начнём с определения идеологии и её отличий от обыденного знания, с одной стороны, и знания научного, с другой.
В западной политологии идеологией обычно называют совокупность политических программ или общую направленность близких политических движений, выражающих стремления части общества, например, либерализм, консерватизм, социализм, фашизм и тому подобное. В марксистской традиции идеологией считается вся культурная надстройка общества в целом, которая характеризуется общими чертами и легитимирует систему власти.
Нам ближе определение идеологии как современного мифа, выросшее из марксистской традиции и развитое в ХХ веке в рамках семиотических и структуралистских подходов. В этом понимании миф – символическая система, позволяющая человеку комплексно объяснить мир при помощи образов и представлений. Он отличается от разрозненных обыденных представлений именно системностью, стремлением дать понимание жизни и космоса в целом, а не их отдельных частей и явлений. От традиционных мифов идеологии отличаются претензией на научность. Они современны, так как возникли в западном мире после Просвещения с его культом научного прогресса и черпают обоснования для своих проектов в достижениях научного знания.
Однако они принципиально отличны от последнего в двух аспектах.
Во-первых, идеологии стремятся абсолютизировать ограниченный набор из множества факторов жизни, установленных той или иной областью науки, и придать ему всеобщий и вечный характер. В этом отношении идеологией является марксизм, который превратил в абсолют классовую борьбу, вытекающую из социального неравенства, фрейдизм, фиксирующийся на отдельных психологических комплексах, или фашизм, отправной точкой которого стало утверждение о биологическом неравенстве рас. Но выделение одного фактора в качестве основного ещё не делает систему идеологией, само по себе оно может характеризовать и упрощённую, одностороннюю псевдонаучную теорию.
Во-вторых, идеологии присущ утопизм, то есть направленность на действие, призыв к изменению мира посредством устранения выделенного основного фактора противоречий или решения главной проблемы человечества, благодаря чему оно достигнет идеального состояния. Для марксизма это ликвидация эксплуатации для построения бесклассового общества, для фрейдизма – освобождение от проблем личного и общественного подсознания, для фашизма – уничтожение или подчинение низших рас высшими. И дело здесь не в ошибочности идеологии: научная гипотеза тоже может оказаться неверной, да и само понятие «истинности» в науке (соответствие того или иного знания некоей объективной реальности) дискуссионно. Об этом писал Макс Вебер, говоря, что общественные науки должны говорить о «сущем», а не о «долженствующем быть сущем»[2]. С призывами «изменить мир» на основе некоторых научных выводов выступают идеологи и публицисты. Кстати, довольно часто учёным и идеологом выступает один и тот же человек, наглядный пример – Карл Маркс.
Стремление многих изменить мир к лучшему – естественно, просто оно не имеет отношения к науке. Опасность возникает, когда для достижения идеологических целей элита начинает реализовывать меры, нарушающие права отдельных людей или групп населения, призывать к игнорированию законов природы. В этом плане ортодоксальный марксизм-ленинизм, колониальный расизм и фашизм – крайне опасны и по заслугам были отброшены человечеством. Нам представляется, что нынешняя новая идеология уже приобрела черты именно такой опасной для человечества системы.
Истоки и составные части: некоторые определения
Опираясь на данное определение, разберём некоторые концепции новой западной идеологии.
Феминизм. Современный феминизм, как и все идеологии, возник из необходимости решить реальную проблему – общественное неравноправие женщин, но довёл её до крайности. В развитых странах равноправие в основном достигнуто во всех сферах жизни и деятельности. Но, начав с обеспечения необходимого равенства перед законом и гарантий полноценных возможностей и безопасности женщинам, феминизм на каком-то этапе стал превращаться в идеологию насилия и беззакония, ведущую к абсурдному и биологически недостижимому общественному идеалу.
Феминистские движения добились того, что законы и корпоративные правила об изнасиловании и домогательствах составляются так, что во многих случаях для обвинения мужчины не требуется ни свидетелей, ни доказательств, только заявление пострадавшей. Это уничтожает такую основу западного права, как презумпция невиновности. В десяти европейских странах приняты «законы о согласии», которые вводят понятие «изнасилование по неосторожности» – изнасилованием считается любой половой акт, перед которым женщина не высказала явного согласия или же мужчина неверно интерпретировал её сигналы, которые могут быть поданы или изменены в любой момент акта. Эта практика превращает всю сложность отношений мужчины и женщины в банальный юридический контракт, а с точки зрения правосудия для мужчины действует презумпция виновности. На практике такие дела легко использовать для преследования неугодных. Неслучайно в Швеции подобный закон был применён против журналиста Джулиана Ассанжа, который опубликовал материалы, компрометирующие разведывательные органы США.
Движение “MeToo” уничтожило ещё один принцип права – «закон обратной силы не имеет». В результате при появлении первых обвинений в социальных сетях (зачастую они касаются событий, имевших место десятилетия назад) люди теряют работу и даже получают тюремные сроки, которые невозможно обжаловать в суде, так как судьи склоняются в пользу общественного мнения.
В области общественного управления для женщин вводятся квоты на участие в государственных и общественных органах. Это противоречит как идее равенства (женщины получают больше прав, чем мужчины), так и принципу меритократии, отбор производится не по способностям. В научной области радикальные феминисты выдвинули теорию укоренённости неравноправия и угнетения женщин в социальных нормах и даже языке. В самой теории нет ничего страшного, во многом она может быть обоснованной. Проблема в выводах, которые из неё делаются: выдвигаются абсурдные требования изменения социальных норм общения, например, запрет пропускать женщин вперёд при входе в помещение, уступать им места в транспорте и прочее на том основании, что это якобы их обижает, указывая на слабость[3].
Неосуществимость феминистской утопии, основанной на постулате исключительно социальной обоснованности половых различий в области психологии, мышления и, в наиболее радикальном виде, даже в области физической силы, показывает реальный опыт стран, где все или большинство социальных препятствий для женщин давно устранены. Так, исследования доказывают, что после снятия социальных преград при условии сохранения свободы выбора женщины чаще, чем ранее, выбирают традиционно «женские» профессии, связанные с общением с другими людьми и их обслуживанием, например, становясь учителями или медсёстрами. А учиться естественным наукам, технологиям, инженерному делу и математике в странах с большим гендерным равенством (в Финляндии, Норвегии и Швеции) хотят меньше девушек, чем в Албании и Алжире[4].
Радикальный феминизм не признаёт подобные исследования, считает их выражением мизогинизма и оправдывается объяснениями наподобие того, что в Швеции государство всеобщего благоденствия в действительности не увеличивает, а уменьшает свободу женского выбора[5]. В этих условиях предлагается ограничить такую свободу и принудительно навязывать женщинам непопулярные роли, а также «перевоспитывать» их с раннего детства, меняя язык и взгляды, по методу китайской «культурной революции». Таким образом, реализация единственно верного принципа ставится выше прав и интересов конкретных людей, которыми считается возможным пожертвовать. Это превращает радикальный феминизм в тоталитарную идеологию.
ЛГБТизм. Вопросы ЛГБТ следует разделить на две части, так как проблематика гомосексуализма значительно отличается от той, что связана с «трасгендерами». Борьба за права гомосексуалистов имеет реальную основу: долгое время они преследовались и были поражены в правах. Однако, как и в случае с феминизмом, современная борьба за равноправие в Европе и США дошла до дискриминации других категорий населения и противоречия законам природы.
Современная идеология борцов за права гомосексуалистов основана на положении о том, что гомосексуализм является нормой. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) исключила гомосексуализм как психическую болезнь из Международной классификации болезней в 1990 году. Иными словами, сексуальное влечение к партнёру одного пола не является психической болезнью (как, например, влечение к трупам или эксгибиционизм). Но из этого не следует, что гомосексуализм – биологическая норма. В биологии и медицине норма (например, для того или иного органа или организма) обычно определяется на основе исполнения природной функции, как «то, что функционирует в соответствии с предназначением»[6]. Но кроме биологического, существует ещё как минимум два других подхода к нормальности: статистический (нормально то, что характерно для большинства) и ценностный (нормально то, что считается нормальным в данном обществе)[7]. В биологии и медицине они применяться не могут: нельзя лечить человека на основании статистики или ценностей, так как всё это может меняться, а функции органов у данного вида остаются неизменными (происходящие крайне медленно эволюционные изменения мы в расчёт не берём). Признание гомосексуализма нормой фактически представляют собой подмену биологической нормальности ценностной.
Разумеется, недопустимо законодательное преследование гомосексуалистов просто за сам факт однополых отношений, если они не нарушают ничьих прав. Но общество вправе ограничивать распространение практик, если они ведут к негативным для него последствиям, и вполне может ограничивать пропаганду гомосексуализма, не признавать гомосексуальные семьи и лишать гомосексуалистов права усыновления, если считает, что это разрушает традиционную семью, ведёт к демографическим и моральным проблемам.
Пропаганда гомосексуализма, как и навязывание феминистами женщинам не принимаемых ими самими социальных ролей, является типичным вторжением в сферу законов природы, попытки изменения которых всегда приводили к катастрофическим последствиям.
Что касается концепции о нормальности изменения пола, то она является крупнейшим мошенничеством и преступлением XXI века. Сама идея – не что иное, как идеологический обман, поскольку всякому биологу известно, что различие между полами не фенотипическое и даже не гормональное, оно определяется на хромосомном уровне. Поэтому никакая операция по изменению тела и даже терапия гормонами не превратят женщину в полноценного мужчину и наоборот. Конечно, есть особые случаи, когда люди рождаются с необычными половыми хромосомами, гонадами или гениталиями, но таких, по статистике, менее одного процента. В исключительных случаях, когда возникают психологические проблемы (а так бывает далеко не всегда), возможно медицинское вмешательство.
Нынешняя пропаганда трансгендеризма не имеет ничего общего с медицинскими соображениями. Она распространяет антинаучные теории о существовании у индивидов гендерной идентичности, отличной от биологической. Истоки теории – в идеологизированной психологии, а именно во фрейдизме. Зигмунд Фрейд выдвинул идею о некоей догенитальной стадии развития младенца, на которой он получает либидинальное удовлетворение от оральных и анальных зон, не различая полов и являясь бисексуальным. Как можно установить, получает ли младенец удовлетворение и от чего именно, великий психолог не поведал, но это его «открытие», как и все прочие, получили большую популярность. Затем в результате «репрессии» (вытеснения) бисексуальности возникает гетеросексуальность, что приводит к эдипову комплексу и прочим психологическим мучениям, с которыми Фрейд предлагал бороться путём снятия психологических и социальных ограничений[8].
В 1960-е гг. американский психоаналитик Роберт Столлер выдвинул новую теорию: психические проблемы, возникающие у младенца, связаны с тем, что в подсознании каждого человека имеется гендерная идентичность, которая может не совпадать с биологическим полом[9]. Лечить это нужно не приведением представлений человека о своём поле в соответствие с биологической реальностью, а изменением биологического пола. Таким образом, если учение Фрейда можно назвать антикультурным и антицивилизационным (всякая культура подразумевает наличие запретов), то теория Столлера – антибиологична, она призывает приводить биологическую реальность в соответствие с чьим-то видением идеала, так же, как её призывали менять популярные у нацистов сторонники евгеники.
Эта теория сегодня стала доминирующей и в ВОЗ[10]. На таком основании тысячам людей делают операции по смене пола. В случае же возникновения ещё больших психологических проблем вернуться в прежнее качество чаще всего практически невозможно. Для обоснования подобного идеологического безумия используется новая терминология. Например, биологический пол теперь называется «закреплённым» или «приписанным» (assigned), чтобы подчеркнуть, что он не существует объективно, а его навязали врачи, власти или родители, возможно, вразрез с истинной реальностью «гендерной идентичности».
Выдумываются несуществующие дополнительные полы: небинарный (non-binary), межполовой (intersex), гендерно-странный (genderqueer); гендерно-экспансивный (gender-expansive); агендерный (agender); гендерно-пустой (gender-void). В некоторых случаях их насчитывают более двадцати. Родителям, врачам и психологам настоятельно советуют не навязывать детям «стереотипы», с раннего возраста (один-два года) обращать пристальное внимание на то, в какие игрушки играет ребенок, какую одежду предпочитает. Если выяснится, что девочка, скажем, любит играть в машинки или носить штанишки, а не юбку, ей ставится диагноз «гендерная дисфория», то есть дистресс, вызываемый несовпадением «гендерной идентичности» с «приписанным полом», а сама она считается потенциальным трансгендером[11]. Родителям рекомендуется попробовать позволить их ребенку почувствовать себя в гендерной роли мальчика: сменить прическу, одежду, имя и форму обращения к себе. В словаре новой идеологии это называется «социальный переход» (в отличие от медицинского) – “social transition”[12]. А уж затем, если ребёнку понравится, надо вести дело к операции по изменению пола.
Ясно, что ребёнок вполне может принять всё это за весёлую игру. Некоторые врачи высказывают опасения: «Дети недостаточно знают о себе, чтобы доверить им принятие правильных, необратимых решений, им в целом не хватает развитости, чтобы с этим справиться. Сейчас больше детей стали сомневаться в своём поле потому, что это популярно в обществе или чаще обсуждается в прессе и социальных сетях. Мы не можем допустить, чтобы они наносили себе потенциально постоянный вред, находясь в потенциально временном состоянии». Однако врачи-идеологи борются с подобными естественными опасениями[13], а описанная мифология становится частью школьных программ полового воспитания.
В серьёзных исследованиях отмечается, что пропаганда трансгендеризма ведёт к подозрительно взрывному росту числа подростков с диагнозом «гендерная дисфория» и стремящихся сменить пол (в особенности девочек)[14]. Почему именно девочек? Это легко объяснить другой теорией гендера как социального конструкта, необусловленного биологией. Так, на сайте ВОЗ сказано, что «гендер обозначает социально конструируемые характеристики женщин, мужчин, девочек и мальчиков… Гендер иерархичен и производит неравенство, которое пересекается с другими видами социального и экономического неравенства… Гендерное неравенство и дискриминация, направленные против женщин и девочек, угрожает их здоровью и благосостоянию»[15]. Естественно, что, если именно женщин подвергают дискриминации, а пол – лишь социальная конструкция, гораздо большему числу людей захочется не оставаться женщинами и изменить свою идентификацию, а затем и биологический пол[16]. Между прочим, кто-то заработает хорошие деньги на этих операциях. В большинстве стран мира изменение пола рекомендуется проводить с восемнадцати лет, но в некоторых можно и раньше, и активисты в союзе с заинтересованными врачами ведут компании за снижение возрастного порога[17]. Хотя в мире растёт число людей, пытающихся вернуться в свой изначальный пол[18].
Трансгендеризм – не просто курьёз, а идеологическое прикрытие преступной практики. Тысячам детей и подростков в разных странах наносятся психологические, а часто и физические увечья. Под абсурдным лозунгом обеспечения свободы выбора пола нарушаются коренные права людей на жизнь в том виде, в каком их создала природа.
Постколониальные исследования. Методология, основанная на «постколониальной теории», призывает не к объективному исследованию постколониальных обществ, как можно заключить из названия. Это «критическая» теория в современном, а не традиционном, кантовском понимании. Критике подвергается не собственная методология, а объект исследования, то есть общество, которое необходимо изменить к лучшему. Согласно одному из определений, «постколониальная теория представляет собой базовое утверждение о том, что мир, в котором мы живём, невозможно понять кроме как в его связи с историей империализма и колониального правления… Последние тридцать лет он оставался одновременно привязан к факту колониального правления в первой половине ХХ века и привержен политическим взглядам, направленным на достижение справедливости в настоящий момент»[19]. Это классическое определение не науки, а идеологии, абсолютизирующей ограниченный набор коренных противоречий мирового развития и пытающейся изменить мир путём устранения этих противоречий.
Постколониальная теория утверждает, что основным таким диссонансом мира является колониализм, и пытается повсюду выявить его катастрофические последствия для общества и сознания, чтобы искоренить в политической и общественной структуре, искусстве, литературе, мышлении и так далее. Несогласные объявляются сторонниками колониализма и должны быть подвергнуты перевоспитанию. Вопрос о том, как постколониальная теория выросла из активизма борьбы с колониализмом, хорошо изучен[20]. Отец-основатель теоретизации постколониального мышления Эдвард Саид был палестинским активистом и борцом с сионизмом. В своём наиболее известном труде «Ориентализм» он, выдвинув вполне разумную, но довольно банальную мысль о том, что само понятие Востока привнесено в незападный мир западными теоретиками, сразу же предложил теорию глобального подавления Востока Западом путём навязывания ему западных интеллектуальных и культурных форм, якобы обосновывающих эксплуатацию[21]. Другой столп постколониализма Франц Фанон стал главным идеологом Фронта национального освобождения Алжира, выступал за всемирное антиколониальное восстание и освобождение от колониальной ментальности.
Хотя в рамках постколониальных исследований встречаются интересные работы о культуре, искусстве и мировоззрении в незападных обществах, значительное большинство современных постколониалистов политически крайне ангажированы и агрессивны в навязывании своих проектов по переустройству несправедливого общества.
Критическая расовая теория (КРТ) – новейшая из всех рассматриваемых. Её существование было провозглашено на первом ежегодном семинаре по КРТ в Университете Висконсин-Мэдисон (США) в 1989 г., но интеллектуальные корни уходят в «критические правовые исследования» – направление, основанное на марксистских трактовках права и провозглашавшее, что правовые системы закрепляют угнетённое положение отдельных групп населения в интересах правящей элиты[22]. Сторонники КРТ выделили основную угнетённую группу – цветных в Америке (а затем и в мире в целом), перенеся марксистскую теорию классовых противоречий на расы. Однако так же, как и идеологи трансгендеризма, они попытались отойти от биологического понимания расы, провозгласив расы не группами людей, различающихся некоторыми биологическими признаками (например, строением тела или цветом кожи), а навязываемой обществом социальной конструкцией, используемой для угнетения и эксплуатации меньшинства. Согласно их построениям, правовые системы Соединённых Штатов и других развитых стран являются имманентно расистскими и созданы для поддержания системы социального, экономического и политического неравенства между белыми и небелыми.
Среди основных понятий, выдвинутых КРТ, – «системный расизм», якобы существующий на всех уровнях государства и общества, «белые привилегии», которыми якобы пользуется белое население, причём часто «бессознательно» (радикальный феминизм тоже считает, что многие мужчины являются источниками «бессознательного сексизма»), и вытекающая из всего этого необходимость «борьбы с белизной» в законодательстве, государственном управлении и сознании. В этом отношении КРТ противостоит либеральному пониманию борьбы с расизмом, призывающему к равенству перед законом, независимо от расовой принадлежности, которое сторонники КРТ окрестили «цветной слепотой» (colour blindness). Вместо этого КРТ призывает распространять на цветное население привилегии, которые должны компенсировать его угнетение в прошлом (вплоть до репараций за рабство).
Цель КРТ – построить идеальное общество путём ликвидации «системного расизма». Спору нет, на личном и психологическом уровне расисты всех мастей существуют и в Соединённых Штатах, и в других странах. Но понятие «системный расизм» подразумевает что-то иное, что трудно сформулировать. Если говорить об институциональном расизме в США, то активный процесс по его устранению начался ещё в 60-е гг. ХХ века реформами администрации Джона Кеннеди. К настоящему времени имеются многочисленные привилегии (например, квоты) как раз для цветных, в том числе при приёме на работу, поступлении в вузы и тому подобное. Такие же преимущества созданы для женщин, представителей ЛГБТ и других. Аналогично нет институционально укоренённого белого расизма и в других странах. Последним его остатком был режим апартеида в ЮАР, павший в начале 1990-х годов.
О том, что принадлежность к ранее угнетаемым меньшинствам теперь даёт реальные преимущества, говорит курьёзное явление – приписывание себе небелого расового происхождения.
В прессе США появляются всё новые имена политиков (в том числе сенаторов), профессоров и общественных активистов, сделавших карьеру на выдуманном небелом происхождении, но разоблачённых бдительными блюстителями чистоты новой идеологии. Некоторые из них получали престижные места, гранты, контракты или премии, предназначавшиеся только представителям меньшинств[23]. Такое наблюдалось, например, в СССР, где стремились изменить социальное происхождение на рабочее или крестьянское, или в фашистской Германии, где представители всех национальностей пытались записаться немцами.
КРТ долго оставалась маргинальным направлением, но её время пришло в 2020 г., когда на волне выступлений против полицейской жестокости одной из ведущих политических сил Америки стало ранее малоизвестное движение “Black Lives Matter” (BLM). Тогда же антибелыми настроениями в борьбе со сторонниками Дональда Трампа воспользовались лидеры Демократической партии. Термин «системный расизм» прочно вошёл в дискурс американских лидеров, включая президента Джозефа Байдена[24], в администрацию которого на волне подъёма BLM было принято несколько приверженцев КРТ[25]. В результате эта теория стала чуть ли не официальной идеологией: открываются обязательные курсы (иногда только для белых), на которых учат выдавливать из себя «белизну», фактически нормальными и законными стали призывы к принятию на работу преимущественно цветных и других «угнетённых», а недавно в ведущем мировом журнале “Nature” появилось объявление о приглашении на должность стажёра именно чёрного кандидата[26]. Группа медицинских компаний в Англии распространила информацию о поиске только чёрных стажёров под названием «Чёрные исследователи медицинских данных» (Black health data scientists) в рамках общей британской программы «Десять тысяч чёрных стажёров»[27]. А ведь во всех странах Запада расовая дискриминация запрещена законом.
Укоренение идеологии КРТ ведёт не к равенству, а к распространению другой формы расизма, на этот раз антибелого, под лозунгами установления окончательной справедливости и всеобщего равенства.
Истоки и принципы
Что даёт право объединить эти отдельные теории и подходы в единую идеологию?
Во-первых, их объединяют сами сторонники, которых, в США, например, называют «прогрессистами» (progressives), а в Европе – «левыми либералами» (the liberal left) и из которых состоит большая часть элиты: политики, руководители и сотрудники СМИ, университетская профессура, школьные учителя и работники других интеллектуальных профессий. Например, программа движения «Прогрессисты за Байдена» во время президентских выборов, помимо обычных левых требований о создании новой экономики и доступных для всех систем образования и здравоохранения, включала укрепление расовой справедливости, равенство женщин и представителей ЛГБТК+, а также входящую в новую идеологию, но требующую отдельного анализа экологическую справедливость[28].
Во-вторых, все рассмотренные системы взглядов имеют общие истоки и принципы, то есть они являются составными частями одного направления мысли. Их интеллектуальные корни – в марксизме и частично – во фрейдизме. Оба направления мысли объединяло убеждение, что культурно-идеологическая надстройка общества существует не сама по себе, а является инструментом и выражением неких реальных процессов: для Маркса – общественных, для Фрейда – психологических. Оба они хотели исправить реальность путём приведения её в соответствие собственному умозрительно-абстрактному идеалу.
Из марксистской традиции особо важна теория идеологии как «ложного сознания», навязываемого правящим классом индивидам через культурно-образовательную систему для поддержания привилегированного положения, она была развита в ХХ веке философами Дьёрдем Лукачем, Теодором Адорно, Гербертом Маркузе, Луи Альтюссером и другими. Однако в современном мире их построения приняли крайне упрощённый характер. Если Карл Маркс считал, что истинное, объективное сознание установится на определённом этапе экономического и социального развития, а Зигмунд Фрейд – что для этого нужна психологическая терапия, то сегодняшние сторонники критических теорий полагают возможным просто поменять мышление человека на то, которое считают правильным, путём законодательных изменений, запрета несправедливых и распространения справедливых мнений либо с помощью хирургического вмешательства. Таким образом, навязывание неверных, репрессивных представлений должно смениться навязыванием свободных и истинных. Если это и марксизм, то скорее левацкий в трактовке Мао Цзэдуна с его «культурной революцией» и школами перевоспитания интеллигенции, а не учение Карла Маркса или Франкфуртской школы.
Новая идеологическая тенденция стремится поставить под контроль не только власть, но и персональное сознание. Отсюда и параллели с советским социализмом – подчинение индивида общественным интересам, а формального закона – справедливости. В этом плане на современные критические теории большое влияние оказали идеи французского философа Жака Деррида о «деконструкции» права в соответствии со справедливостью, которую он считал импульсом или стремлением человека к невозможному[29]. В идее противопоставления формального права идеальной справедливости нет ничего уникального: она была характерна для всех утопистов, от Платона до Ленина. Но попытка воплотить идеальную справедливость в жизнь неизменно приводила к созданию репрессивной системы, потому что невозможно заставить всех членов общества следовать умозрительной идее без насилия.
Верховенство абстрактной справедливости и подчинение ей законодательства противоположно традиционной либеральной идее верховенства закона и равенства всех перед ним, независимо от принадлежности к той или иной социальной группе.
Термин, олицетворяющий эту идею в современном американском новоязе, – “equity”, который можно перевести как «справедливость, выраженная в равенстве конечного результата», в отличие от справедливости формального права, выраженной в равенстве возможностей (equality).
Другим теоретическим истоком новой идеологии можно назвать ещё одно направление теоретического левачества ХХ века, а именно – поздний экзистенциализм Жана-Поля Сартра, перенёсшего идею личного индивидуального выбора из трансцендентальной области сознания на посюстороннее бытиe[30]. В результате сам он сделал выбор в пользу левацкой революционности, поддержав студенческое движение 1960-х гг. в Европе и даже «культурную революцию» в Китае. От обязательности политического выбора в пользу социалистического прогресса – один шаг до новоидеологического лозунга «молчание – значит насилие» (silence is violence), согласно которому отсутствие верного выбора или бездействие означает соглашательство.
Для обозначения новых целей создана целая терминология с понятиями, имеющими, как и в советской идеологии, двойное дно. Например, «разнообразие» (diversity) в обычном языке означает участие в чём-либо представителей разных сил и групп, а в новой идеологии оправдывает введение привилегий и квот для некоторых из них. «Инклюзивность» (скажем, в образовании) в реальности имеет то же значение. «Интерсекциональность» – не просто исследование особенностей личного опыта и представлений людей смешанного происхождения (например, соединивших в себе культуры нескольких стран), но пересечение «“независимых феноменов” угнетения по признаку расы, гендера, класса, сексуальности, инвалидности, национальности и других социальных категорий», то есть выявление связи различных видов эксплуатации для более эффективной борьбы с ними[31].
Есть и термины, обозначающие меры по обеспечению господства новой идеологии, например: «культура отмены» (cancel culture), означающий бойкот несогласного в соцсетях, СМИ и в обществе, «отказ в платформе» (deplatforming или no-platforming) – запрет для них на публичные выступления (часто путём их срыва). Под лозунгом вычищения «белых привилегий» и «мизогинизма» в школах запрещают произведения классической литературы. А перевоспитавшихся и послушных называют «проснувшимися» (woke).
К широкому распространению этих ранее маргинальных подходов, превращению их в предмет всеобщего насильственного распространения привело два социальных фактора – приход в западную университетскую и научную элиту повзрослевших леваков 1960-х гг. и представителей интеллигенции бывших колоний, принёсших с собой постколониальную мифологию, основанную на обвинении бывших колонизаторов в политической и экономической несостоятельности бывших колоний. Если люди типа Эдварда Саида – характерный пример второй тенденции, то знаменитая в СССР Анжела Дэвис, ученица Маркузе и Адорно, бывший участник движения «Чёрные пантеры» и член компартии США, которой инкриминировали соучастие в захвате заложников и убийстве – отличная иллюстрация первой. Теперь она уважаемый профессор Калифорнийского университета в Санта-Крузе, гуру сторонников BLM и в многочисленных интервью рассказывает о том, что всегда выступала за ныне побеждающие принципы новой идеологии[32].
Перспективы новой идеологии и Россия
Новая идеология захватывает западный мир и оттуда, как и все модные культурные тренды, распространяется на другие части света. Исторически западное общество направляло усилия на борьбу с попытками государства ограничивать гражданские свободы и научилось хорошо защищаться от диктата государства. Дав полную свободу общественному мнению, оно пришло к тому, от чего предостерегали, например, отцы-основатели США в знаменитых «Записках федералиста» – диктатуре необразованного и ничем не ограниченного большинства, точнее – активистского общественного меньшинства в условиях пассивности молчаливого большинства. В новой атмосфере можно сколько угодно ругать правительство, но за одно неосторожное слово против господствующей общественной идеологии запросто стать изгоем.
Интересный пример из последних – дело британки Майи Форстейтер, уволенной из международной исследовательской организации за твиты, в которых говорилось, что пол является неизменным, у человека может быть два пола и сменить их невозможно. В 2019 г. она проиграла первое слушание в трибунале по трудовым спорам, но затем выиграла апелляцию. Однако это решение (ещё неокончательное) нельзя считать поражением новой идеологии. Скорее, речь идёт о столкновении между двумя её частями: феминизмом и трансгендеризмом[33]. Ведь Форстейтер – феминистка, для которой признание эфемерности женского пола ставит под вопрос само существование женщин. Неслучайно её поддержала другая знаменитая феминистка – автор книг о Гарри Поттере Джоан Роулинг, за что подверглась попытке быть «отменённой» сторонниками трансгендеризма.
С новой идеологией и её приверженцами начали активно взаимодействовать политические элиты, пытающиеся оседлать новое движение и с помощью его сторонников добить лагерь традиционалистов-консерваторов. Однако заигрывание с тоталитарной идеологией – опасная вещь. Логика развития тоталитарного движения всегда выводит на поверхность наиболее радикальную часть, которая, расправившись с врагами внешними, начинает уничтожать бывших союзников и попутчиков. Исторический опыт говорит, что западные политики, пытающиеся использовать шумиху вокруг борьбы с «системным расизмом», чтобы отвлечь внимание от необходимости решения реальных проблем общества (бедности, социального расслоения, миграции, кризиса образования и тому подобных), а также интернет-олигархи, помогающие «проснувшимся» установить жёсткую цензуру, сами роют себе могилу.
Для внешнего мира это означает, что скоро мы увидим более тесное сращивание новой идеологии с государством и напористую политику её навязывания другим обществам и странам.
Принятое ещё в 2011 г. решение администрации Барака Обамы о защите прав гомосексуалистов за рубежом и учёте ситуации с правами секс-меньшинств в той или иной стране при принятии решений о выделении финансовой помощи или предоставлении политического убежища, вывешивание радужного флага на посольстве США в Москве демонстрирует начало этой тенденции. Запад, как всегда, наступает, навязывая всему миру идеологию «проснувшихся».
Странам, где уже господствует новая идеология, противостоят государства с разными видами традиционных, в основном авторитарных режимов. Население в них, как правило, не принимает новые веяния, но правительства и элиты пассивны, так как не имеют глобальных амбиций. Россия и другие постсоветские и посткоммунистические государства в этих условиях могли бы сыграть роль зачинателей дискуссии об опасностях новой идеологии. Это обусловлено тем, что они давно, ещё в 20-е годы ХХ века, пусть и в несколько ином виде, уже пережили подобный период, и разрушительный характер новой идеологии, её неприемлемость здесь понимают гораздо лучше. Тогда наши предки прошли опыт отмены семьи, радикального феминизма (вспомним знаменитую Александру Коллонтай), запреты на детские сказки и другую литературу, поддержанные самой Надежды Крупской, новые методы обучения в школе (читай «Республику ШКИД»), а главное – попытку построения общества на основе идеала равенства конечного результата с уничтожением во имя революционной целесообразности принципа равенства перед законом. Поэтому именно мы, жители этих стран, должны напомнить миру о том, к чему это привело. Вне же западного мира многие не спешат критиковать новую идеологию, боясь показаться «непрогрессивными», подвергнуться остракизму в «развитых странах». Между тем критическая дискуссия о новой идеологии крайне необходима, её явно заждалось молчаливое большинство людей в самых разных концах света, и, если российские ученые выступят её зачинателями, это может способствовать росту их интеллектуальных позиций в мире.
Конечно, было бы здорово, чтобы исследователи, инициирующие подобные дискуссии, представляли страны, имеющие моральный авторитет и высокий уровень свободы. К сожалению, это не всегда так. Однако традиционный авторитаризм в какой-то мере менее опасен, чем «проснувшееся» западное общество. Проблемы авторитаризма известны и хорошо описаны. Он, как правило, не имеет амбиций навязывать свои порядки другим (советский режим был не авторитарным, а тоталитарным, идеологическим) и деструктивен в основном для собственного населения. Риск же пути под знаменем новой идеологии плохо понятен тем, кто им следует. Они считают, что движутся вперёд, а мы понимаем – что назад, к нашему трагическому прошлому.
Нам же надо стремиться к тому, от чего отказывается Запад, – большей свободе, основанной на верховенстве права и господстве формальных институтов над принципами и идеалами.
А на западное общество сегодняшнего образца мы можем смотреть так же, как оно на большевистскую Россию столетие назад: странная орда дикарей, которые под лозунгом всеобщей справедливости зачем-то разгромили свою страну и на её остатках установили жестокую идеологическую диктатуру.
Статья подготовлена при грантовой поддержке Факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» в 2021 году.
--
СНОСКИ
[1] Чебыкина А. Что такое «новая этика» и как она влияет на прессу // Общественная палата по жалобам на прессу. 14.03.2021. URL: https://presscouncil.ru/novosti/novosti-iz-mira-mediaetiki/6305-chto-takoe-novaya-etika-i-kak-ona-vliyaet-na-media (дата обращения: 23.08.2021).
[2] Макс Вебер: Объективность» социально-научного и социально-политического познания // Центр гуманитарных технологий. 02.12.2006. URL: https://gtmarket.ru/library/articles/4919 (дата обращения: 23.08.2021).
[3] См., например, Daniels A. Men Should Not Give Up Their Seats To Women: Why? // Medium.com. 6.06.2013. URL: https://medium.com/@aleksy.contact.info/men-should-not-give-up-their-seats-to-women-why-fd9b2fe19ebf (дата обращения: 23.08.2021).
[4] Halpin H. ‘A gender equality paradox’: Countries with more gender equality have fewer female STEM grads // TheJournal.ie. 18.02.2018. URL: https://www.thejournal.ie/gender-equality-countries-stem-girls-3848156-Feb2018/ (дата обращения: 23.08.2021).
[5] Sanandaji N. What Jordan Peterson gets wrong about the Nordic gender paradox // CAPX. 20.11.2018. URL: https://capx.co/what-jordan-peterson-gets-wrong-about-the-nordic-gender-paradox/ (дата обращения: 23.08.2021).
[6] King C.D. The Meaning of Normal // The Yale Journal of Biology and Medicine. 1945. Vol. 4. No. 17. P. 494.
[7] Wachbroit R. Normality as a Biological Concept // Philosophy of Science. 1994. No. 61. P. 579-581.
[8] Фрейд З. Три очерка по истории сексуальности. СПб.: ВЭИП, 2017. 224 c.
[9] Stoller R. Sex and Gender: On the Development of Masculinity and Femininity. New York: Science House, 1968. 383 p.
[10] Gender and health // World Health Organization. URL: https://www.who.int/health-topics/gender#tab=tab_1 (дата обращения: 23.08.2021).
[11] Garcia M. Most Gender Dysphoria Established by Age 7, Study Finds // Cedars-Sinai. 16.17.2020. URL: https://www.cedars-sinai.org/newsroom/most-gender-dysphoria-established-by-age-7-study-finds/ (дата обращения: 23.08.2021).
[12] Santora T. What Age Do Transgender Kids Know They’re Trans? // Fatherly. 27.05.2021. URL: https://www.fatherly.com/health-science/what-age-do-transgender-kids-know-trans/ (дата обращения: 23.08.2021).
[13] Should There Be a Minimum Age for Gender Transition? // Psychiatry Advisor. 04.02.2020. URL: https://www.psychiatryadvisor.com/home/topics/gender-dysphoria/medical-guidelines-at-odds-with-public-policy-should-there-be-a-minimum-age-for-gender-transition/2/ (дата обращения: 23.08.2021).
[14] Marchiano L. Outbreak: On Transgender Teens and Psychic Epidemics, Psychological Perspectives // A Quarterly Journal of Jungian Thought. 2017. Vol. 60. No. 3. P. 345-366. URL: https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/00332925.2017.1350804 (дата обращения: 23.08.2021).
[15] Gender and health // World Health Organization. URL: https://www.who.int/health-topics/gender#tab=tab_1 (дата обращения: 23.08.2021).
[16] Abigail Sh. Irreversible Damage: The Transgender Craze Seducing Our Daughters. Washington, D.C.: Regnery Publishing, 2020. 276 p.
[17] Ansari A. Transgender rights: These countries are ahead of the US // CNN. 23.02.2017. URL: https://edition.cnn.com/2017/02/23/health/transgender-laws-around-the-world/index.html (дата обращения: 23.08.2021); McGreevy R. New legislation to make it easier for teenagers to change gender // The Irish Times. 30.11.2019. URL: https://www.irishtimes.com/news/ireland/irish-news/new-legislation-to-make-it-easier-for-teenagers-to-change-gender-1.4099892 (дата обращения: 23.08.2021).
[18] Robertson S. Hundreds of trans people regret changing their gender, says trans activist // News-Medical.Net. 07.10.2019. URL: https://www.news-medical.net/news/20191007/Hundreds-of-trans-people-regret-changing-their-gender-says-trans-activist.aspx (дата обращения: 23.08.2021).
[19] Elam J.D. Postcolonial Theory // Oxford Bibliographies. 15.01.2019. URL: https://www.oxfordbibliographies.com/view/document/obo-9780190221911/obo-9780190221911-0069.xml (дата обращения: 23.08.2021).
[20] Young Robert J. C. Postcolonialism: An Historical Introduction. London: Blackwell, 2001. 512 p.
[21] Саид Э. Ориентализм. Западные концепции Востока. М.: Русский мир, 2006. 640 с.
[22] Critical Legal Theory // Legal Information Institute. Cornell Law School. URL: https://www.law.cornell.edu/wex/critical_legal_theory (дата обращения: 23.08.2021).
[23] Nagle R. How ‘pretendians’ undermine the rights of Indigenous people // High Country News. 2.04.2019. URL: https://www.hcn.org/articles/tribal-affairs-how-pretendians-undermine-the-rights-of-indigenous-people (дата обращения: 23.08.2021); Lewis H. The Identity Hoaxers // The Atlantic. 16.03.2021. URL: https://www.theatlantic.com/international/archive/2021/03/krug-carrillo-dolezal-social-munchausen-syndrome/618289/ (дата обращения: 23.08.2021).
[24] Remarks by President Biden on the Verdict in the Derek Chauvin Trial for the Death of George Floyd // The White House. 20.04.2021. URL: https://www.whitehouse.gov/briefing-room/speeches-remarks/2021/04/20/remarks-by-president-biden-on-the-verdict-in-the-derek-chauvin-trial-for-the-death-of-george-floyd/ (дата обращения: 23.08.2021).
[25] Rosenberg D. Biden nominates Black supremacist who endorsed anti-Semitic lecturer // Arutz Sheva. 12.01.2021. URL: https://www.israelnationalnews.com/News/News.aspx/294766 (дата обращения: 23.08.2021).
[26] Clark C. Nature Magazine Requires Summer Interns To Be Black // The Daily Wire. 28.05.2021. URL: https://www.dailywire.com/news/nature-magazine-requires-summer-interns-to-be-black (дата обращения: 23.08.2021).
[27] Health Data Research UK Announces Black Internship Programme Starting Summer 2021 // Health Data Research UK. 1.12.2021. URL: https://www.hdruk.ac.uk/news/10000-black-interns-programme-launched/ (дата обращения: 23.08.2021).
[28] Progressives for Biden. URL: https://joebiden.com/progressive/ (дата обращения: 23.08.2021).
[29] Derrida J. Force of law: the Metaphysical Foundation of Authority. In: D. Cornell, M. Rosenfeld, D. G. Carlson, eds. Deconstruction and the Possibility of Justice. (1st ed.). New York: Routledge, 1992. P. 3-67.
[30] Сартр Ж.-П. Экзистенциализм – это гуманизм // Скепсис. URL: https://scepsis.net/library/id_545.html (дата обращения: 23.08.2021).
[31] Runyan A.S. What Is Intersectionality and Why Is It Important? // American Association of University Professors. 2018. URL: https://www.aaup.org/article/what-intersectionality-and-why-it-important#.YNzIxBMzbrQ (дата обращения: 23.08.2021).
[32] George N. Angela Davis Still Believes America Can Change // The New York Times. 19.10.2020. URL: https://www.nytimes.com/interactive/2020/10/19/t-magazine/angela-davis.html (дата обращения: 23.08.2021).
[33] Faulkner D. Maya Forstater: Woman wins tribunal appeal over transgender tweets // BBC News. 10.06.2021. URL: https://www.bbc.com/news/uk-57426579 (дата обращения: 23.08.2021).
США. Россия. Весь мир. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 1 сентября 2021 > № 4046543
Александр Лукин
Разрыв времени, реванш пространства
ДМИТРИЙ ЕВСТАФЬЕВ, Кандидат политических наук, профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».
ЛЮБОВЬ ЦЫГАНОВА, Кандидат исторических наук, доцент Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Евстафьев Д.Г., Цыганова Л.А. Разрыв времени, реванш пространства // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 5. С. 138-153. doi: 10.31278/1810-6439-2021-19-5-138-153.
ГЛОБАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПЕРЕХОДА
2021 год, второй год Pax Epidemica, по меткому выражению Барри Позена[1], стал временем, когда хаотически меняющаяся реальность начала если не упорядочиваться, то обретать определённые контуры. Не политические или экономические, а прежде всего социокультурные. Это важно для всех, но, возможно, для России – в наибольшей степени.
Часто звучит вопрос, на каких принципах будет вестись новая холодная война, появится ли в ней идеологический компонент. Обычно ответ отрицательный – противостояние теперь другое, битвы идеологий нет, ибо все действуют в парадигме капиталистической рыночной экономики.
Это верно. Но, во-первых, будущее этой самой парадигмы под вопросом, появились сомнения в её неизменности. А, во-вторых, не забудем, что интеграция России в западоцентричный мир по-настоящему споткнулась не на геополитической или экономической, а именно на социокультурной теме – необходимости принять концепцию сверхтолерантности, предполагавшую отказ от целого ряда культурных и социальных традиций и ценностей. Неготовность к подобному пересмотру заставила российскую элиту – во всяком случае, её часть – ещё в середине нулевых задуматься, туда ли двигается страна. И только потом прозвучало политическое предостережение «Мюнхенской речи» президента Владимира Путина (на фоне того, что мы наблюдаем в последние пару лет, оно выглядит удивительно миролюбиво).
Да, политическая полемика последних лет, сопровождаемая военными демонстрациями, отодвинула вопросы социокультурных нестыковок России и Запада на второй план. Но они не исчезли, напротив, превратились в чётко осознаваемую по обе стороны формулу «мы – не они». Эта коллизия глубже политических разногласий и существеннее бряцания оружием.
Проблема в том, что на Западе стремятся не мытьём, так катаньем добиться того, чтобы в России признали свою социокультурную ущербность и задекларировали политически стремление «стать такими, как все». В России же всё ещё тщатся доказать, что она «почти такая, как все». Но «почти» – не считается.
Мы имеем дело с осознанным, хотя не принятым внутренне цивилизационным разделением в момент, когда на фоне ожидания потрясений вопросы социальности и культуры вдруг оказались для человечества определяющими. Тем более что глобальную экономику явно ждёт переформатирование, связанное с переходом лидерства в корпоративном мире от условных «финансистов» к «цифровикам». А это вряд ли будет сопряжено с меньшими издержками, нежели случившаяся на рубеже XX–XXI веков решительная победа «финансистов» над «сырьевиками».
Настоящее, прошлое и будущее современного мира
2020 год привнёс в картину глобального мира много новых визуальных образов. И год 2021-й стал временем, когда проявившийся «видеоряд» пытаются привести в систему, превратив форс-мажор в социальную норму. Свои усилия к этому приложили и Клаус Шваб в соавторстве с Тьерри Мальере[2], и Славой Жижек, закольцевавший серию книг о кризисе современной модели глобализации[3], и крупнейший, вероятно, самый глубокий социолог современной Европы Жерар Деланти[4]. Каждый увидел своё, но все вместе – новый мир. И это мир не столько политики (здесь правит бал её величество пропаганда) или экономики (куда безжалостно проникает архаика если не XIX, то уж точно начала XX века), сколько новой социальной культуры.
Что такое вообще культура в мире нарастающей цифровизации и грозящих стать постоянными ограничений на общение? Культура – продукт взаимодействия: человека с человеком, различных по происхождению и социальному статусу сообществ, а также разных цивилизаций. Но это взаимодействие уходит в цифровую среду. Способна ли она стать «питательным бульоном» для формирования будущих культурных норм и традиций? Или на выходе – только коллекция артефактов, не обладающих долгосрочной ценностью?
За тридцать лет мы прошли путь от фукуямовского «конца истории» и фридмановского «плоского мира» к кризису, если не глобализации как таковой, то неограниченного глобального универсализма. Наш мир вновь становится «пространственным». Иными словами, глобальные процессы не просто имеют локализованные проявления, но и определяются в каждом случае историей, традициями, национально-религиозными и социокультурными особенностями конкретного пространства. Универсализм ценностей уже не столь очевиден, как ещё пять-семь, тем более десять лет назад.
Путь этот пролегал через ожидание почти не случившегося столкновения цивилизаций, через эпоху подъёма «политики идентичностей», а потом борьбы с ней (оказалось, что она – чуть ли не главное препятствие для глобализации, ибо порождает мощный национал-изоляционистский ответ). Что характерно, идейно эту борьбу возглавил всё тот же Фукуяма[5].
Поздняя глобализация породила примечательные социально-исторические и социокультурные явления.
Многовекторность прошлого. Казалось бы, это самое невинное из того, что произошло в последние годы (особенно с точки зрения человека советской закалки). Но выяснилось, что оно и есть наиболее деструктивное. Формирование конкурирующих «образов прошлого», которое мы наблюдали в 2018–2021 гг. (от активной ревизии отношения ко Второй мировой войне до полномасштабного распространения антиколониального пафоса на собственную историю метрополий), показало, что многие общества, в принципе, готовы разрушать целостную ткань истории – вплоть до исключения, запрета целых периодов. Но это означает отказ от идеи преемственности культурного развития, от признания доминирующего вектора развития цивилизации. И такое, кажется, происходит впервые со времён крушения Рима. Даже христианство, социально отрицая язычество, культурно вобрало в себя античное наследие.
Начав провозглашать часть собственной истории «тёмными веками», очень трудно остановиться.
В результате «светлым» оказывается только постоянно меняющееся «настоящее», что превращает социальное развитие в вопрос веры.
Унификация настоящего. Потребительская унификация была естественным процессом, отражавшим упрощение и обеднение духовной среды, оттеснение любых социокультурных идентификаторов во второй ряд даже для узкого слоя «просвещённой публики». Отказываясь от сложных систем цивилизационной идентификации и самоидентификации, сторонники неограниченной глобализации ожидали получить демонтаж идентичностей и основанных на них социальных связей в пользу неких институтов. Вместо этого случилось максимальное упрощение социальных систем (эта мысль лежала в основе горьких констатаций Ивана Крастева и Стивена Холмса о вырождении демократии в имитацию[6]). Упрощённые же системы, зачастую построенные вокруг мифологизированных визуальных символов, – чистого вида архаика, и не поведенческая, а уже социальная.
Обнуление ценности будущего. Будущее стало растворяться в повседневности. Оно перестало быть мечтой, превратившись в артефакт текущего потребительского мира, особенно благодаря бытовым технологическим возможностям, которые доступны уже сегодня. В мире глобализации условное «настоящее» – не просто главное, а единственное для «глобального человека». Такое положение подчёркивает тупиковость нынешней модели социального и социально-экономического развития – будущее уже наступило, иными словами – впереди его нет. Снижение значимости будущего девальвировало и главное свойство капитализма: его безальтернативность и неограниченную протяжённость во времени.
Мир глобализации совершил странный кульбит, отменяя будущее, упрощая настоящее, но усложняя прошлое. В итоге именно через прошлое, через обличение былых грехов в сегодняшний мир врывается политика идентичности, подрывающая ценности глобализации. Глобальное развитие переживает стагнацию: вслед за торможением развития технологий в большинстве сфер деятельности человека (пожалуй, за исключением «цифры»), за фиктивным ростом экономики (обеспечивается во многом опережающим кредитованием) последовала реинкарнация исторических обид. Вопрос идентичностей и социокультурного развития теперь негативно окрашен – он переносит историческую ответственность на тех, кто не должен её нести.
«Человек действующий» как могильщик постпространственного мира
Глобальный симулякр культуры был порождён тем, что социальность человека подменили возможностью потреблять. Он мог существовать в условиях относительно эволюционного и обязательно поступательного развития глобального мира. Симулякр отражал особенности глобальной экономики и формировал в обществах развитых государств «ментальность индикаторов». Соответственно, успех определялся набором механистически формируемых критериев, а суть процессов и их влияние на общество игнорировались. Например, «культ экономического роста» любой ценой, в том числе через кредитные пузыри. Но этот рост всё меньше влиял на качество жизни и улучшение социального самочувствия даже в наиболее успешных странах, не говоря уже о развивающихся, находившихся на фазе догоняющей социальной модернизации. Такой подход, впрочем, позволял через нехитрые информационные технологии обеспечивать нужные общественные настроения. Другая проблема глобализации заключалась в «пакетном» принципе принятия ключевых идей и концепций на каждом этапе развития системы, когда при вскрытии «пакета» утрачивался его структурирующий смысл[7]. Комплексность глобализации служила интегрирующим моментом, но она же обусловила отсутствие гибкости и уязвимость при глубоких трансформациях.
Социокультурные аспекты глобализации старательно подчёркивали «преемственность цивилизации», стремясь обойти то, о чём говорил Гамлет, – «распалась связь времён»[8]. Но на каждом витке понятие «цивилизация» трактовалось всё более странно и, наконец, дошло до утверждения, что полноценная «цивилизация» – это модели, возникшие после 1991 года. Хотя и они не считались венцом. В своё время Энтони Гидденс в книге «Ускользающий мир» предложил потрясающую по глубине ревизию социальности западного мира. Он провозгласил «демократизацию демократий»[9]. По сути, под ней подразумевался отказ не только от иерархии госуправления, но и от национального суверенитета, переход к глобальной сетевизации на базе корпоративных систем управления и глобализированных социально-политических структур, а главное – к управлению на основе принципов наднационального и надпространственного мультикультурализма.
За два десятилетия восходящей глобализации возник феномен, который можно назвать цивилизационной флюидностью. Он позволял выходить за рамки социального поведения, традиционного для того или иного пространства, постоянно формируя некую новую «норму» вне связи с прежними критериями, будь то нравственные или религиозные. Более того – на базе их отрицания. Так возник постиндустриальный постмодерн, объединивший новые форматы экономической деятельности и новые модели социального поведения. В его основе лежало признание социальной атомизации благом. Если разобраться, веселящая многих формула «это другое» – естественное порождение непрерывного возникновения новых социальных, культурных и нравственных стандартов, которые немедленно внедряются в социальную коммуникацию при поддержке всей мощи медиа.
Цивилизационная флюидность породила множественность возможных самоидентификаций, пресловутые десятки гендеров[10], экзотические религиозные ассоциации и коалиции, на фоне которых «Церковь макаронного монстра» утратила вызывающую эксцентричность. Информационное общество, построенное на базе цифровых интегрированных коммуникаций, подталкивало пользователя к многоликости, делало идентичность из обязывающей реальности, определявшей характер социального поведения, элементом игры, иногда острой и болезненной, но почти всегда факультативной, временной.
Квалифицированный потребитель, во всяком случае – наиболее активная социальная часть этого слоя, который мыслился как источник стабильности (нет ничего более стабильного, чем постоянно повышающееся благосостояние человека – в этом были уверены ещё пропагандисты брежневских времён), постепенно превращался в «человека действующего»[11]. Того, кто способен менять мир вокруг себя, создавать новые формы для реализации своего потребительского потенциала. Увы, в основном не понимая и не зная законов развития мира, он подстраивал мир под себя, разрушая своё прошлое.
Что логично, потому что потребитель привык выбрасывать ненужное и по большому счёту ему всё равно, что выкинуть – вышедшие из моды джинсы или религиозную традицию, ставшую слишком обременительной. От этого он не становился менее «действующим».
Триумф потребительской глобализации отодвинул (но не отменил) «столкновение цивилизаций» американского социолога Сэмюэля Хантингтона, сконцентрировав конкуренцию социальных парадигм в области объёмов потребления. Но как любое действие рождает противодействие, так и множественность идентичностей, их флюидность провоцирует ответ в виде возрождения первичного этнического или религиозного самосознания. Последнее сейчас исключительно просто: через коммуникационную актуализацию традиции и истории. В системе интегрированных коммуникаций нельзя ничего забыть или потерять. Просто некоторые – глобалисты по духу и месту работы – питают иллюзию, что подобными процессами могут управлять только они, а сами процессы развиваются лишь в одном направлении. Вспомним, как радикальные исламисты успешно освоили мир цифровых коммуникаций и использовали его и для пропаганды, и для решения организационных задач. Универсализм как модель развития, кстати, провозглашают теперь не только «продвинутые» сообщества, но и сторонники возвращения в архаику, будь то религиозные фундаменталисты или радикальные экологисты.
«Человек действующий», освоив мир коммуникаций, перерос статус просто пользователя. Главной чертой «человека действующего» французский учёный Ален Турен считал его субъектность, способность к широкому социальному взаимодействию. Но субъектность проявляется в формировании пространства вокруг себя – информационного (отсюда и нарастающая анклавизация вроде бы единого информационного поля), социального, географического. Главная коллизия эпохи поздней глобализации – конфликт между субъектностями универсальных институтов и социально активной части человечества. Поведение последней становится всё более не-, а в чём-то антиуниверсальным.
«Столкновение цивилизаций» должно было происходить в различных плоскостях, но это была бы в любом формате пространственная конкуренция. А скрытым элементом глобализации всегда являлась попытка перейти к постпространственному миру, где значение географии, прежде всего – политической и культурной, а также связанных с географией элементов системы международных политических отношений если и не сведено к нулю, то минимизировано. Зачем «пространство» как базовая категория бытия, если нет суверенитета национальных государств? Только для логистики или извлечения ресурсов. В итоге «столкновение цивилизаций», не случившееся как глобальный «чёрный передел», перешло в странный и очень неустойчивый формат «сосуществования идентичностей» и их размывания в попытке сделать мир максимально непротиворечивым. Но возможно ли развитие мира без внутренних противоречий? Или это химера, смысл которой в имитации?
Крайние варианты социального аутизма, предлагавшиеся глобализацией, вряд ли реализуются, а обывательский потребительский эскапизм – не только свойство глобального мира. Способность индивида выйти за пределы мира коммуникаций становится элементом социального структурирования, а то и сегрегации. Если раньше признаком выпадения из высших страт считалось отсутствие доступа к интегрированным коммуникациям (поскольку отсекало от информации, которая была главным активом), то сейчас индикатором социального статуса становится наличие доступа к доинтегрированным социальным артефактам – от музеев «живьём» до классического образования. Характерная эволюция социального стандарта, к тому же произошла она за какие-то семь-десять лет, в течение которых случился только один и, в общем, не самый катастрофический мировой кризис – пандемия.
Но «человек действующий», выходящий за пределы информационного общества, остаётся продуктом постмодерна, сочетающим несочетаемое. В нём размываются навыки познания, они заменяются способностью к извлечению и потреблению информации. Но культура – это познание. И что может «потребить» такой человек, искренне считая, что постигает культуру?
Культура и эстетика как оболочка для идеологии
За культурой и эстетикой всегда скрывается идеология, хотя бы и в зачаточном виде. А запрос на новую идеологию явно присутствует в развитых странах, особенно на фоне усталости от идеи развития через неограниченное потребление. Только за последние три года в социально-политическом пространстве появилось несколько протоидеологий.
Радикальный экологизм, причём сразу в двух трактовках – европейской (Грета Тунберг) с переходом в экологический луддизм и американской (Алесандрия Окасио-Кортес). Информационно агрессивнее выглядит первый вариант, а социально – второй, «новый зелёный курс», реально способный стать доминирующей левоцентристской идеологией.
Социально-ориентированный глобализм на основе левой и даже леворадикальной «повестки» (иногда это явление называют «неотроцкизмом», что верно лишь отчасти) часто связывают с американской политикой. Между тем не надо забывать о брожениях и в Европе, беременной «новыми левыми». В конечном счёте глобалисты – пока единственные, кто способен оформить «левый разворот», только у них в руках глобальные средства пропаганды и агитации.
Неотолерантность, основанная на «культуре отмены», почти превратилась в официальную идеологию администрации Байдена – Харрис (мешает только понимание внешнеполитических последствий). В действительности как раз это течение выглядит сейчас привычной, а значит, и почти безопасной для человечества причудой.
Неосалафизм 2.0. Классический неосалафизм, разгромленный в Сирии и в Ираке военно-политическими средствами, был побеждён и идеологически. Его место осталось незамещённым. В нынешних политических условиях точкой кристаллизации агрессии могут стать культурные артефакты и формирование новой модели социального поведения (не политического, которое опасно в плане реакции на него). И здесь особенно важно следить за тем, какие социокультурные традиции радикальный ислам начинает вбирать в себя в Восточной и Юго-Восточной Азии.
Неофеминизм (радикал-феминизм). Самый загадочный идеологический конструкт, возможно, возникший на потребу политической ситуации в США и Европе. Очень активно продвигается в последнее время идея женской социальности, отличной от общечеловеческой, а на этой базе – необходимость возврата к идее «женской власти» как воплощения подлинной демократии[12]. Впрочем, в национальных культурах ряда стран, которые сейчас относят к «развитым», исторически существовали «женские языки», элементы специфически гендерной социальной коммуникации, создающие основу для возникновения гендерных псевдоидентичностей.
Коммуникационный эскапизм стал самой политически безопасной протоидеологией. Но в долгосрочном плане, он, напротив, несёт максимальную социальную опасность. Он предполагает не управление социальностью человека и общества, а её целенаправленный демонтаж. А социальная энтропия всегда заканчивается биологической.
У каждой из протоидеологий своя эстетика, они предусматривают трансформацию социального поведения обывателей. Все эти течения (а не только неотолерантность и неофеминизм) черпают вдохновение в политической невнятности последних пяти-семи лет глобализации и социокультурных изысках глобалистов. А по степени агрессивности перечисленных идеологических конструктов европейские «новые правые» и американские «трамписты» в сравнении с ними – довольно либеральный кружок.
Окончательное оформление этих идеологий сдерживается возобновляющимися карантинами, и первые проявления заметны именно в эстетике и культуре, поскольку там «правила пользования» формулировались в наиболее мягкой форме. Но культура декаданса глобализации мало того, что пластична и всеядна – она тесно связана с шоу-бизнесом, адаптирована к миру коммуникаций, что воплощает заветы одного из отцов теории массовых коммуникаций Герберта Маршалла Маклюэна.
Логично предположить, что сфера культуры и связанные с ней вопросы социальной модели и станут тем плацдармом, на котором проявятся различные аспекты новой глобальности. Тем более что современный политический мир таит в себе опасное противоречие. Современный человек, даже «человек действующий», совершенно не склонен воспринимать комплексные идеологии, каковыми были и коммунизм, и либерализм в его изначальном изводе, и национализм. Однако современная система политического управления через коммуникационные нарративы, что давно является мейнстримом на Западе[13], сформировала у человека постиндустриального и индустриального общества восприимчивость к идеологическим конструктам чисто коммуникационного характера. Сочетание простых постулатов, отражающих не только то, с чем потребитель сталкивается в реальной жизни, но и его «мечты», проекцию «образа будущего» на реальность, существенно эту реальность искажающую. Широкое использование визуализации позволяет создавать «дополненную реальность», которая, конечно, не может считаться полностью фантазийной, но постепенно приближается к этому статусу. И это – реализация лишь имеющегося потенциала сетевизированных интегрированных коммуникаций, а они стоят на пороге качественного рывка внедрения технологий искусственного интеллекта и окончательной алгоритмизацией систем формирования информационного потока.
Идеологии станут проще, доступнее, цветастее, социально понятнее, но и убедительнее.
И формироваться они будут на основе кастомизации представлений основной массы социально-вовлечённых жителей об «образе будущего». Так создают персонажей компьютерных игр или виртуальных певиц, основываясь на ожиданиях и вожделениях потребителей, готовых платить за голограмму. Но в совокупности суррогатные идеологии окажутся, вероятно, ещё более социально деструктивными, ибо в них – просто логикой политического маркетинга – будет максимально усилен элемент отрицания.
Пять вопросов о перспективных социокультурных процессах
Восстановит ли культура (и связанные с ней общественные отношения) статус главного цивилизационного идентификатора, как это было в цивилизационных парадигмах XIX – первой половины XX века? Или она будет окончательно вытеснена догоняющим потреблением? Это зависит от того, как будут развиваться следующие тенденции.
Первое. Остаётся ли в социокультурном пространстве потенциал для формирования значимых и относительно консолидированных групп общественных интересов? Или же социальное, а с ним и социокультурное пространство постглобального мира продолжит двигаться к неограниченной атомизации? В последнем случае (особенно если экономическая стагнация примет затяжной характер) предстоит долгий период хаоса, предсказанного Рене Геноном[14], а эстетическая и социокультурная пустота заполнится всё более экстравагантными проявлениями (фрикизмом), перерастающими в поведенческий радикализм. В долгосрочной перспективе устойчивые общественные группы вновь появятся только в результате целенаправленного насильственного социального конструирования, подобного тому, которое осуществлял Советский Союз в период индустриализации.
Второе. Насколько взаимодействие социокультурных парадигм в мировом масштабе будет воспроизводить классическую модель «метрополия – культурная периферия» с соответствующим усугублением психологического отчуждения[15] и конкуренцией за статус социокультурной метрополии?
Третье. Возможна ли в современном мире авангардная контркультура, способная конкурировать с архаизацией, которая заметна даже в странах модерна и постмодерна? Или же мы обречены наблюдать противоборство между угасающей культурой постмодерна и архаикой, когда в информационном пространстве будут побеждать одни силы, а в реальном – другие? Иными словами, неясно, станет ли контркультура питательной средой для формирования новых идеологических конструктов либо стимулом архаизации, а при определённых условиях – и биологизации поведения человека[16].
Четвёртое. Превратится ли виртуализированное взаимодействие человека с культурной средой в норму или сохранятся значимые сегменты очного взаимодействия? Это разделение можно рассматривать как следствие естественных поколенческих различий, то есть сохранение рудиментов доцифровой эпохи, но нельзя исключать, что оно обозначит расслоение постглобальных обществ, закрепляя уже социально-классовое неравенство. В том самом Pax Epidemica, возможно, придётся признать социокультурную, а затем и социальную сегрегацию по критерию пользования офлайновыми атрибутами и доступа к невиртуальным социокультурным артефактам.
Пятое. Сохранится ли социальный резервуар для восстановления идеологии либеральной глобальности? Например, пресловутый «яппи-интернационал». Он выстраивался вокруг транснациональных компаний и создавал видимость полноценной социальной среды и специфической культуры. К середине 2010-х гг. они почти достигли глобального доминирования, но затем были вынуждены отступить под давлением национальных государств, усиливавших влияние через возврат к пространственному миру. В этом контексте интересны перспективы анклавов культурной транснационализации (показателен пример Гонконга и, в меньшей степени, Бейрута).
Россия в эпоху «разрыва времён»
Россия – страна «устойчивой двойственности», да простят авторам этот каламбур. С одной стороны, русская классическая культура и сформированные в России модели развития (тот же советский социализм) являются частью глобальных процессов и переживают новую волну востребованности. С другой, за последние тридцать лет наша страна не смогла представить миру ничего оригинального с точки зрения моделей и социально-экономического, и социокультурного развития, запутавшись в попытках интерпретаций западных идей, как правило, устаревших. С одной стороны, Россия обречена на то, чтобы развиваться через укрепление пространственного суверенитета и вытекающей из него иерархичности управления. С другой, концепция «Русского мира», а до неё Коминтерн и «социалистическая ориентация» – классические социально-политические и социокультурные сетевые модели распространения влияния (во многом постпространственные – вспомним хотя бы знаменитое: «без Россий, без Латвий»[17]), которые несли серьёзные организационно-политические издержки для России как государства. Набор элементов «устойчивой», если хотите – органической, двойственности, выходящей за рамки устаревшего определения «ни Европа, ни Азия», можно продолжать долго. Её стоит признать как естественную форму существования нашей страны. Но эта двойственность должна быть адекватно отражена в схемах управления и политикой, и экономикой, и расширением социокультурного влияния.
Пока преждевременно говорить, что сфера культуры становится ключевой для межгосударственной конкуренции. Но всё больше игроков – и государств, и представителей наднациональных структур, и даже корпораций, конкурирующих с государствами, – начинают говорить о «ценностях» в контексте межгосударственных отношений. А «ценности», если разобраться, – публичное выражение наиболее комфортного для того или иного общества или сообщества социального образца, модели поведения.
Мы вновь сталкиваемся с эффектом двойственности, который пока, вероятно, до конца не осознан.
Дальнейшее укрепление влияния России в мире невозможно без того, чтобы не конкурировать во внешнем информационном и социокультурном пространствах, которые тесно связаны.
Но риски социокультурной архаики, перерастающей в разрушение, появление новых деструктивных идеологических систем всё актуальнее и для России. Как минимум в форме их импорта из стран постсоветского пространства, где налицо процессы общественной архаизации, распада остатков советской социальной инфраструктуры и замещения их религиозным и социально-политическим радикализмом и национализмом. Понимание этого заметно в обновлённой версии Стратегии национальной безопасности. Теперь дело за осмыслением не только рисков социокультурного развития, но и наших ответов на них.
--
СНОСКИ
[1] Позен Б. Пандемии сохраняют мир // Россия в глобальной политике. 2020. Т. 18. № 3. C. 95-100.
[2] Schwab K., Malleret Th. COVID-19: The Great Reset // World Economic Forum. 14.07.2020. URL: https://www.weforum.org/agenda/2020/07/covid-19-the-great-reset/ (дата обращения: 10.08.2021).
[3] Эволюция настроений Славоя Жижека, знакового для современной западной социальной философии человека, от впервые изданной в 2014 г. книги «Неприятности в раю: от конца истории к концу капитализма» до недавней, посвящённой пандемии (Žižek S. Pandemic!: COVID-19 Shakes the World. New York and London: OR Books, 2020. 140 p.), в действительности, – больше, чем попытка выйти из социального пессимизма, связанного с разрушением в течение крайне короткого времени (2017–2020 гг.) всех внешне красивых «консенсусов развития», предлагавшихся глобальными элитами запыхавшемуся от темпа глобализации миру.
[4] См., например, Delanty G. Imagining the future: Social struggles, the post-national domain and major contemporary social transformations // Journal of Sociology. 2021. Vol. 1. No. 57. P. 27-46. URL: http://sro.sussex.ac.uk/id/eprint/96395 (дата обращение: 09.08.2021).
[5] Фукуяма Ф. Идентичность: Стремление к признанию и политика неприятия / Пер. с англ. М.: Альпина Паблишер, 2019. 256 с.
[6] Фукуяма Ф. Идентичность: Стремление к признанию и политика неприятия / Пер. с англ. М.: Альпина Паблишер, 2019. 256 с.
[7] Бергер П. Введение. Культурная динамика глобализации. В кн.: П. Бергер, С. Хантингтон. Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире / Пер. с англ. М.: Аспект-пресс, 2004. С. 19.
[8] Ассман А. Распалась связь времён? Взлёт и падение темпорального режима Модерна / Пер. с немецкого. М.: Новое литературное обозрение, 2017. 272 с.
[9] Giddens А. Runaway World: How Globalization is Reshaping our Lives. NY: Routledge, 2003. 104 p.
[10] Mayer L.S., McHugh P.R. Gender Identity // The New Atlantis. № 50. Fall 2016. URL: https://www.thenewatlantis.com/publications/part-three-gender-identity-sexuality-and-gender (дата обращения: 09.08.2021).
[11] Турен А. Возвращение человека действующего. Очерк социологии // Пер. с франц. М.: Научный мир, 1998. 204 с.
[12] Гиллиган К., Снайдер Н. Почему патриархат еще существует? // Пер. с англ. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2020. 176 с.
[13] Кастельс М. Власть коммуникации. Учебное пособие / Пер. с англ. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2016. 564 с.
[14] Генон Р. Кризис современного мира / Пер. с франц. М.: Академический проект, 2018. С. 159.
[15] Саид Э. Культура и империализм / Пер. с англ. Санкт-Петербург: Издательство «Владимир Даль», 2012. 734 с.
[16] Сергей Сельянов: Не давать человеку снова скатиться в биологию – это тяжёлая задача // Россия в глобальной политике. 16.04.2020. URL: https://globalaffairs.ru/articles/selyanov-ne-davat-cheloveku-skatitsya/ (дата обращения: 09.08.2021).
[17] См.: Маяковский В. Товарищу Нетте, пароходу и человеку, 1926 г. – прим. ред.
Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2021 > № 4046541
Дмитрий Евстафьев, Любовь Цыганова
Контроль гибридной эпохи
КОНСТАНТИН БОГДАНОВ
Кандидат технических наук, научный сотрудник сектора военно-политического анализа и исследовательских проектов ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Богданов К.В. Контроль гибридной эпохи // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 5. С. 122-136. doi: 10.31278/1810-6439-2021-19-5-122-136.
Утверждение о кризисе контроля над вооружениями стало общим местом в работах, посвящённых современному состоянию системы международных отношений. И если взгляды исследователей на причины и предпосылки кризиса более или менее совместимы (хотя и различаются трактовками и акцентами), то вопрос о перспективах вызывает существенные разногласия. Общее, пожалуй, одно: так, как действовали прежде, дальше не получится.
В зарубежных и отечественных исследованиях представлен обширный спектр мнений о современной системе контроля над вооружениями. Звучат разные призывы. Сохранить и укрепить систему, сделав процесс двигателем нормализации отношений ядерных держав. Подчеркнуть её обязывающий характер, призванный снизить вероятность начала ядерной войны. Ищутся пути сохранения архитектуры контроля над вооружениями и рассматриваются варианты развития, в том числе в сторону многосторонних форм. Исследуются объективные проблемы, препятствующие дальнейшему продвижению по привычной с 1970-х гг. колее.
Активно высказываются и скептики, видящие в контроле над вооружениями устаревающие ограничения времён холодной войны, которые негативно влияют на стратегическую стабильность. Критики усматривают опасность даже в деле предотвращения большой войны; предлагают повышать, а не сокращать роль ядерных потенциалов в интересах устойчивости ядерного сдерживания. В иных выступлениях осуждается и сама концепция жёсткого двухстороннего контроля над вооружениями, ставится под сомнение её релевантность в новых военно-политических условиях. Звучит систематическое отрицание пользы от контроля, говорится о его вреде в текущем виде. Причём высказывания сторонников жёсткой линии в США и России на удивление симметрично аргументированы «сдачей позиций» в пользу агрессивного оппонента на фоне обвального ухудшения двухсторонних отношений.
Представляется правильным попытаться найти точки соприкосновения столь различных позиций – через исследование исходных причин, мотивов, озабоченностей с переходом к проверке гипотезы о совместимости предлагаемых решений. Возможен ли вообще контроль над вооружениями, учитывая институциональное «разрыхление» системы международных отношений? Это особенно важно понять сейчас, когда неопределённость возрастает, образы будущего множатся, а нынешнюю нестабильность легко объяснить через критику положений, ещё не так давно считавшихся краеугольным камнем международной безопасности.
Контроль – это решение
История контроля над вооружениями уходит в глубь веков: можно вспомнить и запрет на «греческий огонь», и попытки ограничить использование арбалетов, и ранние определения законов войны перед и сразу после Первой мировой. Однако по-настоящему важную роль в системе приоритетов международной безопасности контроль над вооружениями начал играть только после распространения ядерного оружия и его средств доставки большой дальности – уникального явления, потенциально способного «перевернуть шахматную доску».
Классическая трактовка контроля над вооружениями и его отличий от более узко понимаемого разоружения была дана в 1961 г. Томасом Шеллингом и Мортоном Гальпериным: это «все формы военного взаимодействия между потенциальными противниками в интересах снижения вероятности начала войны (а если та случится – то её размаха и жестокости) и политических и экономических издержек на приготовление к ней»[1].
Определение широкое, но непосредственно связанное с особенностями сложившейся системы международной безопасности. Допустимо предположить, что развитая и сложная система контроля над вооружениями более свойственна устоявшемуся и структурированному миропорядку, каким, например, были последние два десятилетия холодной войны. Создание и сохранение подобной системы в период трансформации миропорядка – задача существенно более сложная.
К базовым особенностям биполярного мироустройства второй половины XX века, которые повлияли на облик классического контроля над вооружениями, следует отнести:
формирование жёсткой мировой системы из двух лагерей, находящихся в состоянии идеологического противоборства (подразумевающего полностью или в значительной степени взаимоисключающие образы будущего), а также «третьих стран», вынужденных и в рамках идей неприсоединения выстраивать свою политику в контрастном контексте конфронтации СССР и США;
симметричное восприятие «привычного другого»: каждый из блоков воспринимал оппонента как главного противника и систему координат для оценки собственных действий. Анализу подвергались долгосрочные перспективы конкуренции в военно-стратегической, политической, экономической, научно-технической и культурной сферах, изучалась стратегическая культура противоположной стороны, поддерживался узкий, но перманентный диалог в сфере безопасности, невзирая на конъюнктурные серии «оттепелей» и «заморозков» в двухсторонних отношениях;
концентрация ядерных потенциалов в руках двух противостоящих блоков (более того – двух сверхдержав): центральное сдерживание СССР – США было несущим элементом системы международной безопасности, который воплощал принцип стратегической стабильности, основанный на взаимном гарантированном уничтожении;
избыточное количество развёрнутого ядерного оружия и соответствующее доктринальное оформление, обуславливающее неизбежность его массированного применения в случае большой войны двух блоков, – это создавало изрядный «запас страха» в умах тех, кто принимал решения;
прогнозируемый сторонами ход боевых действий, предусматривавший быстрое перерастание конфликта в интенсивную крупномасштабную межблоковую войну (главным образом, в Европе), которая сопровождалась бы активным применением нестратегического ядерного, а также химического оружия.
В этих условиях режимы контроля над вооружениями эволюционировали. Ограничив количественную гонку стратегических носителей и увязав логику стратегической стабильности с жёсткими ограничениями на создание ПРО в начале 1970-х гг., советско-американский процесс забуксовал, столкнувшись с многократным ростом ядерных арсеналов из-за размещения на ракетах разделяющихся головных частей индивидуального наведения (РГЧ ИН) и рассогласований в стратегических культурах, что способствовало формированию значительных контрсиловых потенциалов. Стороны обрели возможности для уничтожения защищенных целей и рассматривали соответствующие им сценарии массированных избирательных ядерных атак. C конца 1970-х и до 1990-х гг. основной задачей контроля над стратегическими вооружениями становится разрядка дестабилизирующей ситуации.
В самом конце холодной войны запуск крупномасштабного ядерного разоружения привёл к параллельному продвижению и по прочим трекам. На фоне решения насущных проблем ядерного разоружения СССР и США (Договор РСМД, 1987 г.; Договор СНВ-1, 1991 г.) и заметного потепления их отношений, многолетние дискуссии о запрете химического оружия и обсуждение ограничений на развёртывание обычных вооружений, а также мер доверия в отношении военной активности друг друга привели к заключению важных многосторонних юридически обязывающих соглашений: Договора об обычных вооружённых силах в Европе (1990), Договора об открытом небе (1992) и Конвенции о запрещении химического оружия (1993).
Мироустройство, сложившееся сразу после завершения холодной войны, представляет собой транзитную фазу, временное трансформационное явление, и пока оно не получило устойчивого обозначения в политической науке. Пресловутый «однополярный момент», как его понимал американский журналист Чарльз Краутхаммер, или более сложная «плюралистическая однополярность» политолога Алексея Богатурова завершились к середине 2000-х гг. и не вполне отразились в интересующей нас проблематике контроля над вооружениями. Принятые же в российских школах мысли определения «многополярного» (или «полицентрического») мира, как и принцип «сообщества единой судьбы человечества», продвигаемый Китаем, относятся скорее к желательному конечному результату этого транзита, нежели к его наполнению.
Тем не менее и в «постбиполярном» мироустройстве выделяются особенности, важные с точки зрения динамики контроля над вооружениями:
в отличие от холодной войны нарастающее противоборство великих держав не носит идеологизированного характера «борьбы систем», а является производной от конкуренции за ресурсы глобального мира и право определять нормы регулирования (пресловутые «правила») в рамках одной системы, более или менее единым образом понимаемой и принимаемой всеми сторонами (том самом «порядке», который на этих правилах должен быть основан);
сама система усложнилась: вместо двух чётко определённых лагерей возникли взаимозависимые аморфные группы неравномерно развитых и оснащённых заметными военно-стратегическими потенциалами держав, при этом удельное влияние прежних лидеров неуклонно падает, а целый ряд бурно развивающихся государств, в прошлом прочно относимых к «третьему миру», получает всё новые и новые возможности влиять на международную безопасность (в том числе и посредством ядерного фактора);
транзитный характер миропорядка и обострение конкуренции за ресурсы внутри единой глобальной системы подтачивают жизнеспособность долгосрочных военно-политических союзов, основанных на общем видении будущего и ценностей, и провоцируют создание ситуативных гибких коалиций. Последние, конъюнктурно разрешая частные проблемы, в долгосрочном плане негативно влияют на институциональное закрепление миропорядка (холодная война всех против всех);
структура, численность и боевые возможности развёрнутых группировок наступательных вооружений по-прежнему задают логику центрального сдерживания на оси Россия – США, однако горизонтальное распространение ядерного оружия, начавшееся ещё во второй половине холодной войны, перешло из количества в качество. Возникли системы регионального ядерного сдерживания, совершенно не учитываемые классическими уравнениями стратегической стабильности;
снижение почти до нуля вероятности начала большой мировой войны и глубокое сокращение ядерного оружия вдохнули новую жизнь в концепции ограниченного его применения – либо в форме стратегии контрраспространения, либо в виде идеи сигнальных ударов и демонстрационных действий в интересах завершения конфликта на благоприятных условиях;
трансформация облика вероятных военных конфликтов привела, с одной стороны, к снижению роли ядерного оружия на поле боя (за счёт бурного развития высокоточных средств поражения в обычном оснащении в сочетании с ростом возможностей разведки, целеуказания и ситуационной осведомлённости), а с другой – к предельному усложнению картины ведения боевых действий за счёт переплетения ядерных и неядерных компонентов военной машины (ударных и информационно-управляющих); многосферных доктринальных принципов, способствующих быстрой эскалации локальных конфликтов, в частности через космический домен и кибердомен; и появления принципиально новых вооружений и военных технологий, не учитываемых существующими соглашениями.
«Постбиполярный» мир носит гибридный характер: в нём по-прежнему сочетаются как отдельные элементы прежнего миропорядка, так и принципиально новые действующие факторы и взаимосвязи. Поэтому необходим комплексный и в то же время гибридный характер подхода к контролю над вооружениями.
От ядра до края
Логика военно-технического развития асимметрична. Отдельные исторические эпохи могут наступать в том числе в связи с освоением определённого пакета технологий (как это было с «империями пороха» на Востоке или с колониальной активностью европейских держав в самом конце XIX века). При этом смена эпох сама по себе не способна аннулировать действующие военно-технические факторы.
Ядерное оружие – особый феномен, полностью подчинивший себе после 1945 г. и международные отношения, и взгляды на ведение войны. И оно не избегло упомянутой логики.
Основные уравнения стратегической стабильности холодной войны – принципы примерного паритета наступательных потенциалов во всех трёх формах их боевого применения (упреждающий, ответно-встречный и ответный удары), устойчивость сил ответного удара к нападению противника, устранение воронки «запускай-или-потеряешь» в кризисах, дестабилизирующее влияние массового развёртывания оборонительных вооружений – сейчас нередко считаются самоочевидной данностью. Но были времена, когда и эти «краеугольные камни» вызывали ожесточённые споры и протесты.
Холодная война закончилась, но, несмотря на глубокие сокращения, остались унаследованные от неё ядерные силы, связанные этими уравнениями. Военно-стратегические потенциалы более устойчивы и живучи, чем породившая их эпоха, создавшие их политические режимы и даже владевшие ими государства. Та же логика применима и к механизмам контроля над ними.
Ни один из новых деструктивных факторов, подтачивающих стабильность ядерного сдерживания между Россией и Соединёнными Штатами, не отменяет того, что это сдерживание необходимо оформить соответствующим способом, который снижал бы риски возвращения на арену старых факторов.
В текущих условиях (при минимуме политического доверия между Москвой и Вашингтоном) отказ от имеющихся режимов вернёт стороны к задачам, которые они уже решали на переговорах с конца 1960-х гг., подтолкнёт гонку вооружений и, что ещё важнее, повысит вероятность непреднамеренной эскалации в кризисе. Однополярная же асимметричность мирового порядка после холодной войны, которую приводят в пример как причину отсутствия у Запада мотивации развивать контроль над вооружениями, в значительной степени потускнела в 2010-х гг. на фоне возвращения к логике «противостояния великих держав».
Дефицит доверия усложняет достижение обязывающих соглашений с верификацией и одновременно повышает их ценность в сравнении с более либеральными форматами (по формуле Рональда Рейгана – «доверяй, но проверяй»). Это мотивирует сохранить «классическое» ядро контроля над вооружениями, сконцентрированного на снижении ядерных рисков и предотвращении гонки вооружений на центральном сдерживании. Идеологической базой такого ядра является ДНЯО. Практической же базой, в условиях распада прежней системы соглашений, должен служить в первую очередь прямой наследник Договора СНВ-3, касающийся стратегических наступательных потенциалов, а также, возможно, группа перспективных параллельных соглашений по конкретным ключевым проблемам стратегической стабильности.
Вопрос компоновки таких соглашений выходит за рамки настоящей статьи. Отметим лишь, что дальнейшее сокращение объёмов оперативно развёрнутых стратегических ядерных боезарядов уже не столь актуально в сравнении со взаимным интересом сторон к значительному расширению сферы охвата. США хотели бы поставить под контроль все виды ядерных боезарядов (включая нестратегические и неразвёрнутые) и новые виды стратегических вооружений России, в то время как Россия более заинтересована в ограничении высокоточных вооружений большой дальности во всех типах оснащения и в уступках Соединённых Штатов по ПРО. Скорее всего стороны будут пытаться сблизить формат расширенного соглашения о стратегических вооружениях с расширенным соглашением о ядерных вооружениях.
На таком сложном материале крайне трудно формировать жизнеспособные договорённости. Чрезмерная сфера охвата превратит переговорный процесс в драму устроителей Вавилонской башни, говорящих на разных языках и не понимающих друг друга, с неясными перспективами, а радикальность архитектуры такого одного-единственного соглашения вызовет проблемы с парламентской ратификацией (пусть даже только в США). Возможный выход состоит в делении переговорного процесса по корзинам – например, в форме достижения отдельного соглашения по ПРО, не связанного напрямую с тематикой СНВ, но влияющего на общее улучшение обстановки. Такое соглашение могло бы включать дополнительную транспарентность в виде обмена данными по планам развития программ ПРО, в том числе демонстрацию противоположной стороне испытаний перехватчиков, а также запрет тестирования и развёртывания определённых перспективных систем – например, перехватчиков космического базирования – на определённый срок (10–15 лет) с возможностью продления.
При попытке придать таким соглашениям многосторонний характер ситуация осложняется. Особенно явственно это проявляется там, где стороны не имеют ни соответствующего опыта подобных договорённостей в прошлом, ни развитой практики обмена мнениями по чувствительным вопросам безопасности. Без накопления подобного опыта невозможно продвижение вперёд как на многосторонних треках (например, в треугольнике «Россия – США – КНР» или в составе «ядерной пятёрки» ДНЯО), так и на треках за пределами центрального сдерживания («Индия – Пакистан», «Индия – КНР»). Однако высокая неопределённость перспектив и опасения за собственную безопасность порождают обострённое восприятие рисков и угроз (нередко они преувеличиваются, но это неочевидно внутри процесса, а понятно только постфактум).
Поэтому одну из важных инфраструктурных функций контроля над вооружениями в транзитный период можно назвать «принципом монастыря».
В эпоху раннего Средневековья монастыри, помимо прочего, выполняли миссию сохранения, осмысления и передачи письменных знаний, которые пригождались на следующих этапах подъёма европейской цивилизации. В нашем случае речь идёт прежде всего о спасении культуры перманентного стратегического диалога как одного из важнейших завоеваний советско-американского контроля над вооружениями – желания и умения слышать озабоченности контрагента (необязательно – следовать им), смотреть на ситуацию его глазами и анализировать то, как он воспринимает угрозы своей безопасности[2]. Это снижает вероятность просчётов в планировании из-за неверных трактовок намерений и действий контрагента и способствует поискам жизнеспособного компромисса. Мы видим, что эта культура и без того понесла серьёзные утраты в 2010-е гг., когда стороны практически перестали вести полномасштабные переговоры по существу вопроса, ограничиваясь политико-пропагандистскими заявлениями для прессы и социальных сетей.
Подобный институт тем более важен для подготовки к расширению числа участников переговоров с их особыми, сильно различающимися стратегическими культурами. Даже узкий советско-американский опыт показывает: прежде чем стороны научатся слышать друг друга, могут пройти годы непрерывного «чтения лекций» за столом переговоров. Без этой взаимной подстройки языка общения интрузивные юридически обязывающие соглашения возникнуть не могут. Тем более они не появятся одним рывком в многосторонней форме без поэтапной подготовки.
Вполне вероятно, что длительное время придётся кропотливо выстраивать весьма либеральные по нормам, но при этом широкие многосторонние форматы, позволяя им существовать за счёт «опорных конструкций» ядра, обеспеченных двухсторонними юридически обязательными соглашениями. Например, задачу непроверяемого декларирования или даже «замораживания» общего числа ядерных боезарядов можно попытаться решать с помощью политических деклараций в составе «ядерной пятёрки» (с возможным последующим расширением за счёт неофициальных ядерных держав). При этом более сложные и взаимосвязанные вопросы стратегической стабильности имело бы смысл обсуждать в узком составе треугольника «США – Китай – Россия».
Некоторые многосторонние юридически обязывающие соглашения достались нам по наследству от эпохи прошлой глобальной «оттепели»; далеко не все из них в хорошей форме. Было бы преждевременно требовать их сохранения и эффективного функционирования в прежнем виде, без учёта изменения обстановки – хотя, конечно, и хотелось бы. В таких случаях стоит говорить о политическом перезакреплении намерений сторон в новых условиях – возможно, с отказом от части прежних обязательств и процедур, если они очевидно препятствуют конструктивной практической работе по снижению опасности.
Этот путь перспективен и логичен, но сложен в управлении и отягощён рисками. Подобные предложения в последние годы, например, делались в отношении трансформации режима Конвенции 1972 г. о запрещении биологического и токсинного оружия в сторону более либеральной трактовки её норм по принятию решений консенсусом в интересах интенсификации практической работы заинтересованных сторон. Однако мы видим и то, что подобные действия далеко не всегда приводят к позитивным результатам – примером может служить нарастающий паралич Конвенции 1993 г. о запрещении химического оружия, продолжающаяся политизация Организации по запрещению химического оружия и её использование в качестве арены и инструмента борьбы великих держав в вопросе об атрибуции нападений с применением отравляющих веществ. Результатом их работы может быть (а в определённой степени так и есть) откат и ослабление режимов. Таким образом происходит снижение эффективности процедур их реализации. Однако если выбор стоит не между более или менее жёсткими режимами контроля, а между наличием хоть каких-то согласованных ограничений и полным их отсутствием, ситуация видится совершенно иной.
Возьмём, скажем, гибель договора ДОВСЕ. Уже к моменту ратификации он нёс в себе мину замедленного действия в виде презумпции продолжения существования двух военных блоков в Европе. На данный момент договор, по большей части по-прежнему исполняемый сторонами де-факто, «эффективно мёртв» как система юридических мер, и говорить о возможности его скорого и безболезненного восстановления в прежней форме не приходится. Однако сам процесс контроля над обычными вооружениями и обеспечения предсказуемости военной активности в европейской зоне от Атлантики до Урала (КОВЕ) насущно необходим. Поэтому, как бы ни хотелось решить проблему методом «всё или ничего», реалистичным способом выглядит более гибкая и свободная схема работы через восстановление доверия на практике и постепенное создание условий для заключения нового регионального соглашения, адекватного изменениям военно-политической обстановки.
Логичным отправным пунктом такого движения могло бы стать политическое подтверждение положения Основополагающего акта Россия – НАТО 1997 г. о неразмещении «существенных боевых сил» с той или иной формой конкретизации зон размещения и количественных потолков «существенности», а также усилия по линии деконфликтинга в зонах соприкосновения, особенно в Балтийском и Причерноморском регионах. Важную роль сыграли бы и меры доверия в отношении новых высокоточных неядерных потенциалов большой дальности (бурное развитие которых уже после заключения ДОВСЕ серьёзно изменило военно-стратегический баланс на континенте) и связанной с этими потенциалами военной активности. Последнее, в свою очередь, может потребовать и серьёзной модернизации Венского документа 2011 года.
Другим характерным примером служит судьба Договора РСМД. Он регулярно критиковался обеими заключавшими его сторонами за «реликтовый» характер, не учитывающий горизонтальное распространение ракетно-ядерных технологий. Но каков результат? Роспуск режима и формирование серой зоны наступательных вооружений, которая и ранее влияла на стратегическую стабильность, а теперь будет влиять в ещё большей степени – из-за бурного развития высокоточного оружия большой дальности и гиперзвуковых систем как в ядерном, так и в обычном оснащении.
В качестве возможного решения проблемы предлагается создание на первом этапе более свободных и гибких региональных режимов. Важную роль отправной точки способен сыграть практически реализуемый отказ (в том числе в форме политических деклараций или обязательств) от размещения в Европейском регионе средств средней дальности того или иного класса. На этот сценарий играют и последние официальные предложения России о моратории на развёртывание средств средней дальности в Европе в сочетании с мерами доверия по отношению к спорным объектам и системам вооружений (крылатым ракетам 9М729 и пусковым установкам системы ПРО Aegis Ashore).
Одной из важнейших задач контроля над вооружениями является поддержание кризисной стабильности за счёт ограничения создания и развёртывания вооружений, негативно влияющих на потенциал эскалации в ситуации военного кризиса. В условиях умножения новых военно-технических факторов кризисную стабильность, по сути, следует не столько укреплять, сколько собирать заново. Это особенно важно в недавно возникших предметных областях, совершенно не затронутых не только каким-либо контролем, но даже и мерами транспарентности и доверия (например, в сфере кибервойны).
В определённой степени это означает, что фазы переговоров и подготовки договорённостей, которые СССР и США уже успешно прошли с конца 1960-х гг. в области наступательных вооружений, теперь нужно повторять – в отношении более широкого состава участников, более обширных сфер охвата (кибервооружений, космических вооружений, нестратегических ядерных вооружений, высокоточного оружия большой дальности), а также на руинах частично либо полностью утраченных соглашений.
Идеалистические попытки выстроить с нуля наполненные сложными увязками универсальные, а тем более многосторонние соглашения в этих областях в нынешних условиях, скорее всего, обречены на провал. Крах завышенных ожиданий вызовет глубокое разочарование самим процессом и подогреет настроения на откат в сторону отказа от какой-либо содержательной работы.
(Такие настроения без того сильны, достаточно посмотреть полемику 2019–2020 гг. вокруг ДРСМД и продления Договора СНВ-3.) При этом «диалог без обязательств» хоть и способен предоставить интеллектуальный задел для заключения соглашений, но не сможет их заменить – как диалог по стратегической стабильности на «втором треке» не мог заменить соглашений ОСВ/СНВ.
Поэтому перспективным выглядит процесс развития стратегического диалога, принятия и поэтапной трансформации политических обязательств в «неосвоенных» либо «заброшенных» областях с целью подготовить фундамент для заключения более жёстких интрузивных соглашений. Одновременно это позволило бы не раздувать чрезмерно сферу охвата переговоров по заключению следующего договора о СНВ, сфокусировав его на критически важных вопросах.
* * *
В качестве метафоры, описывающей контроль над вооружениями современной эпохи, больше всего подошла бы матрёшка. Жёстко выстроенное ядро юридически обязывающих соглашений, идеологически связанное с обязательствами официальных ядерных держав по 6-й статье ДНЯО (Договор СНВ-3 и его наследники, а также все иные, которые удастся заключить в юридически обязывающей форме). Необходимо, чтобы привычная за долгие годы стратегическая стабильность центрального сдерживания и дальше оставалась естественным атрибутом международных отношений. Замена устойчивого, чётко определённого состояния на аморфный процесс проблемного диалога не создаст новых благ в обозримом будущем, зато лишит мир значительной части благ имеющихся, которые за последние тридцать лет начали восприниматься как некая естественно присущая ему устойчивость, не вызывая воспоминаний о военных тревогах и уровне ядерных рисков конца 1970-х – начала 1980-х гг., а также о том, какие потребовались усилия, чтобы снизить этот уровень до современных значений.
А вот параллельное развитие такого диалога на периферийных зонах «матрёшки», наоборот, могло бы оказать благотворное влияние на всю систему контроля над вооружениями – как при вертикальном расширении (по сфере охвата), так и при горизонтальном (по составу участников). Здесь с очевидностью возникает пространство для творческого комбинирования всех возможных подходов, схем, форматов и площадок. Этот процесс инфраструктурно связан с укреплением доверия (при регулярном обмене мнениями о приоритетах и озабоченностях) и с поддержанием в де-факто рабочем состоянии распадающихся или погибших режимов (например, ДРСМД и ДОВСЕ). Из этого процесса в ядро могут выноситься рабочие схемы для заключения соглашений по отдельным вопросам международной безопасности – в случае, когда развязки органически сформируются в ходе стратегического диалога.
Таким образом, гибридный подход к контролю над вооружениями подчёркивает значимость горизонтального и вертикального развития периферийных зон, но как средства обеспечения дополнительной стабильности базовых соглашений ядра в условиях усложняющейся военно-политической и военно-технической обстановки. Сами периферийные зоны с их аморфными форматами и отсутствием проверяемых обязательств не смогут взять на себя роль несущих конструкций, которые потребуется сохранять и модернизировать отдельно, однако способны внести значительный вклад в эту модернизацию, поддерживая стратегический диалог и поставляя созревшие решения для юридической фиксации в ядре.
Шансы на то, что ситуация выправится и вернётся к привычному образу действия в виде универсального и юридически обязательного процесса разоружения, есть. Но определяться они будут тем, насколько система международных отношений способна преодолеть турбулентность и вернуться в упорядоченное состояние. Трудно сказать, как долго может продлиться «безвременье» – аварийное решение может сохраниться на десятилетия. Но в конце концов, нет ничего более постоянного, чем временное.
--
СНОСКИ
[1] Schelling T., Halperin. M. Strategy and Arms Control. New York: The Twentieth Century Fund, 1961. P. 2.
[2] Широко распространённая шутка времён поздней холодной войны гласила, что опытные советские и американские переговорщики настолько хорошо знали позиции и аргументы друг друга, что могли поменяться местами и продолжить «играть» переговоры за противоположную сторону.
Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2021 > № 4046540
Константин Богданов
«Заложить основу будущего»
ДМИТРИЙ СУСЛОВ
Заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета Высшая школа экономики.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Суслов Д.В. «Заложить основу будущего» // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 5. С. 114-121. DOI: 10.31278/1810-6439-2021-19-5-114-121.
ДИАЛОГ РОССИИ И США ПО СТРАТЕГИЧЕСКОЙ СТАБИЛЬНОСТИ: О ЧЁМ НАДО ГОВОРИТЬ, А О ЧЁМ – НЕТ
Одним из главных позитивных результатов российско-американского саммита в Женеве стало решение запустить комплексный диалог по стратегической стабильности – ситуации, характеризующей угрозу ядерной войны.
Его цель, как указано в совместном заявлении президентов России и США (само принятие которого позволило результатам саммита превзойти ожидания большинства наблюдателей), – «заложить основу будущего контроля над вооружениями и мер по снижению рисков». Стороны договорились о формировании нескольких тематических групп в рамках этого диалога, работа которых покажет, что Москва и Вашингтон способны, а что не способны разрешить в рамках будущего режима контроля над вооружениями.
За последние годы ситуация в области стратегической стабильности стала критической: риски непреднамеренного военного столкновения, которое может перерасти в ядерную войну, и новой масштабной гонки вооружений существенно возросли. В основе этого роста – целый комплекс факторов.
Во-первых, конфронтация Соединённых Штатов одновременно с Россией и Китаем, преодолеть которую в обозримой перспективе не удастся.
Во-вторых, усугубление феномена «стратегической фривольности». Неверие правительств западных стран в возможность разрушительных для их собственных государств войн провоцирует готовность идти на рискованные провокации будучи убеждёнными, что войны не будет по определению.
В-третьих, стремительное развитие технологий (кибер, искусственный интеллект, высокоточные вооружения, беспилотники и так далее). Они не только меняют облик войны, но и стирают грани – между состоянием войны и мира (особенно характерно для киберопераций), между ядерными и неядерными вооружениями (последние приобретают способность решать боевые задачи, которые традиционно могли решать только ядерными вооружениями).
В-четвёртых, усложнение военно-стратегического ландшафта: Россия и США в ядерной политике ориентируются уже не только друг на друга, но всё больше и на третьи ядерные государства.
В-пятых, практически полный развал прежней системы контроля над вооружениями. С денонсацией Договора по открытому небу (ДОН) юридически обязывающих соглашений по контролю над обычными вооружениями не осталось вовсе. В области ядерных вооружений единственным юридически обязывающим инструментом, уменьшающим угрозу гонки и повышающим предсказуемость, остаётся Договор СНВ-3, продлённый в начале этого года и истекающий в 2026 году.
Красноречивым подтверждением того, насколько легко и быстро может развернуться военный конфликт между ядерными державами, и ярким проявлением «стратегической фривольности» стал произошедший в конце июня инцидент с британским эсминцем Defender. Он умышленно вторгся в территориальные воды России у берегов Крыма, чтобы лишний раз подчеркнуть непризнание Лондоном принадлежности полуострова к РФ. С точки зрения угрозы ядерной войны, это гораздо опаснее, чем керченский инцидент 2016 г.: Великобритания – член НАТО и ядерное государство.
Предпосылки для начала комплексного российско-американского диалога по стратегической стабильности неплохие: саммит в Женеве показал, что обе стороны (каждая по своим причинам) заинтересованы в стабилизации конфронтации и ни одна не желает ни масштабной гонки вооружений, ни тем более эскалации военных конфликтов. Но чтобы диалог действительно помог выработать меры, снижающие риски военного конфликта с дальнейшей эскалацией на ядерный уровень и укрепляющие стратегическую стабильность, необходимо ставить задачи, адекватные угрозам сегодняшнего и завтрашнего дня и нынешнему состоянию отношений. Неверно сформулированные задачи и повестка дня могут привести к провалу диалога и дальнейшей деградации стратегической стабильности.
Администрация Байдена положительно и серьёзно относится к самой идее контроля над вооружениями. Она сразу приняла решение продлить ДСНВ-3 на пять лет и согласилась подтвердить в совместном заявлении по стратегической стабильности принцип, согласно которому «в ядерной войне не может быть победителей и она никогда не должна быть развязана» (от администрации Трампа этого не удалось добиться за все четыре года).
Однако нельзя питать иллюзии насчёт того, что российско-американский диалог по стратегической стабильности и контролю над вооружениями может вернуться к старым добрым мерам по их укреплению.
Прежде всего – к переговорам по ограничению и сокращению ядерных вооружений на паритетной основе.
Главные причины почти полного развала прежней системы контроля над вооружениями заключаются не только и не столько в особенностях подхода администрации Трампа (кстати, эти особенности характерны для республиканского военно-политического мейнстрима вообще, и при следующей республиканской администрации в Вашингтоне такой подход наверняка вернётся). Международный военно-стратегический ландшафт кардинально изменился. Качественно, а не количественно понимаемая ядерная многополярность и особенно стирание грани между ядерными и стратегическими неядерными вооружениями по мере развития военных технологий (высокоточные, космические вооружения, кибератаки против стратегических объектов, системы ПРО и так далее) исключают возврат к прежней системе контроля над вооружениями. В её основе лежали паритетные сокращения и ограничения похожих стратегических ядерных средств двух сверхдержав.
Показательно, что в принятом по итогам саммита в Женеве совместном заявлении президентов говорится о стремлении «заложить основу будущего контроля над вооружениями», а не воссоздать прежний. Кстати, стереотип о приверженности администрации Байдена классическому подходу к контролю над вооружениями преувеличен: её позиция по ДОН и ДРСМД мало отличается от подхода администрации Трампа.
Поэтому если Москва и Вашингтон попытаются начать полноценные переговоры по выработке нового «классического» договора о ещё более глубоком по сравнению с ДСНВ-3 сокращении ядерных вооружений или тем более запустить трёхсторонние переговоры с участием Китая с выходом на трехстороннее же соглашение об ограничении и/или сокращении ядерных вооружений, результат будет печальным: потеря имеющегося Договора СНВ-3 и ещё более глубокая деградация российско-американских отношений. В случае же трёхсторонних переговоров под ударом окажутся и отношения Россия – Китай.
Успешная выработка нового двустороннего российско-американского договора о дальнейшем сокращении ядерных вооружений (условно – ДСНВ-4) маловероятна ввиду практически полной противоположности позиций сторон, что и как этот договор должен покрывать.
Соединённые Штаты настаивают на том, чтобы любое следующее соглашение касалось нестратегического ядерного оружия, где у России значительный количественный перевес, особенно в Европе. Действительно, без включения ТЯО никакой документ по ядерным вооружениям не имеет ни малейшего шанса на ратификацию в Сенате. Цель США – ограничить, а ещё лучше – резко сократить российский арсенал тактического ядерного оружия, который, опасаются в Вашингтоне, может быть использован в реализации приписываемой Москве доктрины «ядерной эскалации ради деэскалации» военного конфликта в Европе. Вероятность того, что Россия пойдёт на ограничение или сокращение своего арсенала ТЯО без существенного сокращения военного неядерного потенциала НАТО и восстановления тем самым неядерного военного баланса в Европе (что само по себе невозможно) близка к нулю. Смысл тактического ядерного оружия – сдерживать и предотвращать неядерное нападение, а общий военный дисбаланс в пользу НАТО в неядерной сфере сегодня колоссален.
Россия, в свою очередь, настаивает, чтобы любое соглашение в стратегической сфере «учитывало все факторы, влияющие на стратегическую стабильность». Дальнейшие сокращения стратегических ядерных вооружений возможны только при условии чётких ограничений в таких областях, как противоракетная оборона, высокоточные неядерные и космические вооружения. Вероятность того, что Соединённые Штаты, обладающие там превосходством, согласятся на подобные ограничения, тоже равна нулю.
Состояние российско-американских отношений и тотальное недоверие между сторонами резко ограничивают готовность идти на какие-либо серьёзные компромиссы по важным вопросам. Примечательно, что повестка дня, которую Москва и Вашингтон наметили в Женеве, предполагает сотрудничество по совпадающим интересам без существенных компромиссов и изменения внешней политики какой-либо из сторон в целом. Собственно, развитие событий в летние месяцы после встречи это убедительно подтвердило – например, возвращение послов к месту службы никак не изменило к лучшему атмосферу отношений.
С трёхсторонними переговорами Россия – США – Китай, идею которых продвигают американцы, ещё сложнее. В экспертной среде периодически возникают идеи о том, как считать ядерные арсеналы трёх стран, чтобы получить сопоставимые цифры, несмотря на колоссальную разницу между стратегическими ядерными силами России и Соединённых Штатов, с одной стороны, и Китая, с другой, и обрести таким образом основу для трёхстороннего режима ограничения и сокращения ядерных вооружений. Например, предлагается перестать разделять стратегические и тактические ядерные арсеналы, установить единый потолок для всех ядерных боезарядов и носителей, включая ракеты средней и меньшей дальности. Подобные предложения, одним выстрелом решающие две важные задачи американской (но не российской) политики – присоединить Китай к российско-американскому контролю над вооружениями и ограничить российский и китайский арсеналы нестратегического ядерного оружия, представляются не только искусственными, но и вредными для интересов России.
Во-первых, сваливать стратегические и нестратегические ядерные вооружения в одну кучу некорректно: первые нацелены на сдерживание (предотвращение) ядерного, а вторые – прежде всего неядерного нападения. Поэтому ограничение СЯС в отрыве от ограничения неядерных вооружений, особенно стратегического свойства, и устранение здесь превосходства США в корне неправильно.
Во-вторых, Россия и Китай не рассматривают друг друга в качестве потенциальных противников, их отношения не основываются на взаимном стратегическом сдерживании – в отличие от российско-американских и американо-китайских отношений. Россия, например, осознанно укрепляет стратегический сдерживающий потенциал Китая (помогает ему создавать современную систему предупреждения о ракетном нападении) и считает, что его усиление относительно американского соответствует российским интересам.
Поэтому нельзя распространять на отношения России и Китая в ядерной сфере те же логику и практику, что действуют между Москвой и Вашингтоном.
Более того, это распространение оказало бы на российско-китайские отношения негативное воздействие, породив взаимное недоверие в военной сфере. Ведь цель контроля над вооружениями – управление недоверием между противниками. В Москве не без оснований полагают, что стремление Соединённых Штатов подключить КНР к российско-американским переговорам по стратегической стабильности и выстроить трёхсторонний режим по контролю над ядерными вооружениями, вместо того чтобы создавать отдельный двусторонний режим между США и Китаем, призвано ослабить российско-китайское партнёрство и посеять подозрительность между Пекином и Москвой.
На что же в таком случае должны быть нацелены консультации по стратегической стабильности и каким может быть фундамент будущего контроля над вооружениями?
Прежде всего, угроза ядерной войны связана сейчас не с неожиданным первым или упреждающим полномасштабным ядерным ударом одной ядерной державы по другой, как было в период холодной войны. Главный риск сейчас – эскалация непреднамеренного военного конфликта в неядерной сфере. Например, вследствие провокации по типу той, что произошла у мыса Фиолент (и, судя по официальным заявлениям Лондона, будут происходить в будущем), неверной трактовки военных учений, особенно в условиях тотального недоверия и конфронтации, разогреву военного конфликта, в который в том или ином виде вовлечены обе стороны, или же кибероперации против стратегических целей, которую могут принять за начало военной агрессии. Смысл стратегической стабильности заключается уже не только и не столько в снижении стимулов для первого ядерного удара, сколько в предотвращении любого неядерного военного столкновения, в том числе непреднамеренного и проистекающего из киберсферы. Судя по тому, что упомянутое совместное заявление по вопросам стратегической стабильности упор делает именно на снижении рисков, руководители двух стран это понимают.
Для устранения вероятности обычного и ядерного конфликта необходимо, во-первых, разрабатывать и/или укреплять правила поведения в военной сфере, – особенно там, где риск непреднамеренного столкновения наиболее высок. Это кибероперации, военные учения, опасные сближения военно-воздушных и военно-морских судов, разного рода провокации, в том числе нарушения государственных границ. Особенно важным представляется выработка правил военного поведения в киберсфере, отсутствующие сегодня напрочь, притом, что данная сфера уже давно рассматривается как театр военных действий, а киберсредства – как оружие массового поражения.
Во-вторых, для снижения риска ядерной войны необходимы режимы, ограничивающие размещение высокоточных вооружений в неядерном оснащении, стратегических носителей с ядерными боезарядами малой мощности, а также ракет средней и меньшей дальности вблизи границ России и США и особенно в досягаемости от стратегических объектов друг друга. Хотя на состоявшемся в июне – прямо перед российско-американской встречей в Женеве – саммите НАТО альянс снова высказал скептическое отношение к российскому предложению о моратории на размещение ракет средней и меньшей дальности в Европе, решение проблемы необходимо. В случае размещения соответствующих ракет в Польше или Прибалтике России придётся обратиться к доктрине упреждающих ударов, и угроза ядерной войны поднимется до критического уровня.
В-третьих, нужен эффективный механизм деконфликтинга на всей линии соприкосновения России и НАТО – от Баренцева до Чёрного моря. За образец можно взять тот, что с 2015 г. существует между российскими и американскими военными в Сирии. Он позволил предотвратить военное столкновение, несмотря на противоположность политических задач и откровенное стремление нанести друг другу политическое поражение. Также необходим механизм деэскалации конфликта на случай, если он всё же произойдёт, и предотвращения его перехода на ядерный уровень.
В-четвёртых, стоит договориться о мерах, повышающих предсказуемость в ядерной и неядерной областях, – информировании друг друга о состоянии ядерных сил, проведении инспекций, консультаций по ядерным доктринам, о том, как стороны понимают угрозы ядерной войны, и так далее.
Подобные консультации имеют смысл на двустороннем и многостороннем уровнях. Многосторонний формат даже более предпочтителен, оптимальной представляется пятёрка официальных ядерных стран – постоянных членов Совета Безопасности ООН. Запуск многосторонних консультаций по вопросам стратегической стабильности с упором на предотвращение риска непреднамеренного военного столкновения мог бы стать главным результатом предлагаемого Россией саммита стран «Большой пятёрки».
Вопросы ограничения стратегических ядерных вооружений должны оставаться строго в рамках двусторонних переговоров. Многосторонние консультации по укреплению стратегической стабильности ни в коем случае не отменяют и не заменяют двусторонние консультации между США и Россией, США и Китаем, Китаем и Индией и так далее. Они вполне могут сосуществовать. России и Соединённым Штатам можно было бы договориться о продлении ДСНВ-3 или хотя бы содержащихся в нём мер транспарентности и предсказуемости на период после 2026 г., не добавляя ни тактические ядерные вооружения, ни третьи страны, но распространяя его действие на гиперзвуковые ракеты, которые подпадают под определение межконтинентальных баллистических ракет и стратегических ядерных сил в целом. США и Китаю же стоит создать собственный двусторонний режим контроля над вооружениями, не вовлекая в него Россию. Трёхстороннего гибрида, который выгоден только тем, кто стремится ослабить партнёрство России и Китая, стоит избегать.
Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2021 > № 4046539
Дмитрий Суслов
Неуловимая концепция в процессе становления
ХАНС-ЙОАХИМ ШПАНГЕР
Руководитель исследовательских программ Гессенского фонда исследований мира и конфликтов, профессор-исследователь Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Шпангер Х.-Й. Неуловимая концепция в процессе становления // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 5. С. 107-112. doi: 10.31278/1810-6439-2021-19-5-107-112.
ЕВРОПЕЙСКИЙ СОЮЗ И «СТРАТЕГИЧЕСКАЯ АВТОНОМИЯ»
Администрация президента США Джо Байдена дала новый импульс дебатам в Европейском союзе о суверенитете по отношению к Соединённым Штатам и не только. Но развиваются они в разных направлениях. Кто-то мечтает о возвращении к привычным трансатлантическим связям, кто-то вообще не видит принципиальных перемен. Эти различия не случайны и отражают основные проблемы, связанные с попытками Брюсселя играть независимую роль в мировой политике с тех пор, как начались серьёзные споры о «стратегической автономии» ЕС.
«Стратегическая автономия», «стратегический суверенитет» или «устойчивость» – сейчас наиболее популярные термины, которые при всей размытости и разнонаправленности имеют одну общую составляющую: стремление обеспечить самоутверждение Европейского союза и его государств-членов на международной арене, которая воспринимается как среда всё более неудобная и требовательная.
«Самоутверждение» следует понимать всесторонне – данное понятие включает вопросы экономики, общества, а также внутренней и внешней безопасности. В этом контексте «стратегическая автономия» означает способность ЕС самостоятельно принимать решения и реализовывать их совместно с партнёрами или независимо, а также подразумевает наличие соответствующих институциональных и материальных инструментов. Необходимо снизить внешнюю зависимость, ослабляющую такую способность, и в то же время повысить своё влияние на становление международных норм и процедур в рамках пресловутого «международного порядка, основанного на правилах». Относительного этого в Евросоюзе имеется консенсус (который, правда, быстро улетучивается, когда дело доходит до деталей). Нет разногласий и насчёт того, что ЕС не должен становиться игрушкой других великих держав (со времён президентства Дональда Трампа – в том числе и США), но подобная опасность оказывается всё более реальной в условиях глобальных сдвигов в распределении влияния и силы. Стратегическое соперничество между Соединёнными Штатами и КНР, в результате которого на горизонте замаячила новая биполярность, делает насущной необходимостью для остальных способность к автономным действиям. Никто не хочет, чтобы его заставляли принимать чью-либо сторону.
Дискуссия о «стратегической автономии» набрала обороты с середины прошлого десятилетия – термин семь раз встречается уже в Глобальной стратегии 2016 г., представленной тогдашним Верховным представителем ЕС по иностранным делам Федерикой Могерини. Но сегодня среди государств-членов нет единого понимания ни того, что на деле означает «стратегическая автономия», ни того, каких целей она должна достичь. Более того, наблюдатели жалуются на «токсичные дискурсы» и «битву нарративов», которые вносят раскол между предполагаемыми «европеистами» и «трансатлантистами», теми, кто стремится к европейскому федеративному устройству, и кто в лучшем случае готов смириться с европейской конфедерацией.
До сих пор дебаты о «стратегической автономии» в основном были сосредоточены на политике безопасности и обороны, то есть на «жёстких» инструментах власти.
Это неудивительно, поскольку в данной сфере изъяны Евросоюза и его государств-членов больше всего бросаются в глаза. С другой стороны, ЕС обладает наиболее мощными ресурсами в невоенной сфере, торговле и технологиях, на внутреннем рынке и рынке евро, который уступает только доллару по степени влияния на международные платежи. Именно здесь имеются наиболее зрелые институциональные предпосылки для согласованной политики.
Тем не менее автономные действия серьёзно ограничены даже и в этой области (хотя её в Европе не принято рассматривать в разрезе «стратегической автономии»). Например, ЕС уступает только Соединённым Штатам в применении «мягкого» инструмента санкций. Но сам он неоднократно становился жертвой экстерриториальных санкций со стороны США, которым пока не в силах противостоять. Один из примеров – выход Вашингтона из ядерного соглашения (СВПД) с Ираном, что привело к краху торговли Евросоюза с этой страной. Контрмеры Брюсселя оказались совершенно неэффективными, будь то возобновлённый Блокирующий статут 1996 г., когда-то применявшийся для нейтрализации санкций США в отношении Кубы и защиты европейских компаний, или INSTEX, инструмент поддержки торговых обменов с Ираном через собственную платёжную систему. Похожая ситуация была и с газопроводом «Северный поток – 2». Проект не вызывал особого сочувствия в Брюсселе и среди многих членов Европейского союза, включая Францию, ибо предполагает чрезмерную зависимость от российских энергоносителей, тем не менее санкции Вашингтона были отвергнуты единогласно. Однако это почти ничего не дало, и проблема решилась лишь путём дорогостоящего двустороннего германо-американского политического компромисса в июле 2021 года. В любом случае угроза ввести контрсанкции против американских компаний не сыграла никакой роли, хотя была бы адекватным ответом с точки зрения автономного балансирования – пусть даже и без консенсуса внутри ЕС.
Это указывает на ахиллесову пяту, которая до сих пор препятствовала значительному прогрессу в «автономной» внешней политике, политике безопасности и обороны. В отличие от торговой и денежно-кредитной политики, внешняя политика, политика безопасности и обороны Евросоюза полностью организованы на основе межправительственного консенсуса и потому обычно сводятся к наименьшему общему знаменателю. При этом – к знаменателю очень разных государств, которые принципиально (вплоть до полной несовместимости) различаются по своему отношению с союзниками, военному потенциалу, восприятию угроз и стратегической культуре. В результате общие военные расходы непропорциональны и неэффективны. Совокупный оборонный бюджет 27 членов в 2020 г. составлял более 200 млрд долларов и из него финансировались вооружённые силы. Но они слишком малы, чтобы обеспечить достаточный спектр военных возможностей, имеют низкую оперативную совместимость и, по причине в основном национальных закупок, испытывают затруднения из-за чрезвычайно высокой стоимости оборудования в сочетании с дорогим дублированием и количеством систем вооружений, примерно в шесть раз большим, чем у Соединённых Штатов. Кроме того, ввиду стремительно растущей стоимости современных вооружений, наблюдается прогрессирующая потеря эффективности и конкуренции в оборонной промышленности, которая строго придерживается национальных прерогатив, хотя и сосредоточена только в нескольких крупных государствах-членах.
Все согласны с тем, что изменения срочно необходимы, но нет единого мнения о том, как их осуществить. В результате получается постоянно затягиваемый процесс, скорости которого могла бы позавидовать разве что улитка.
По крайней мере с лета 2016 г. существует институциональная структура, призванная создать условия для более последовательной оборонной политики. Она включает в себя Постоянное структурированное сотрудничество (PESCO), что предусмотрено в Лиссабонском договоре (статья 42), Европейский фонд обороны (EDF), Скоординированный ежегодный обзор по обороне (CARD) для расширения совместного планирования обороны, Европейский фонд мира (EPF) и – впервые – План развития потенциала ЕС, согласованный с НАТО.
Эти шаги носят весьма умеренный характер – например, фонд обороны, который должен обеспечить совместную разработку и закупку вооружений, предусматривает только 7 млрд евро до 2027 г. (для сравнения, немецкий «Цифровой пакт» по оснащению школ компьютерами подразумевает расходы в 5 млрд евро в период с 2020 по 2024 г.). Но, с точки зрения США, и так всё зашло слишком далеко. Хотя разные американские администрации брали на себя обязательства добиваться расширения возможностей европейской обороны, они делали оговорку, что это не должно происходить автономно. Поэтому Вашингтон открыто критиковал PESCO и оборонный фонд, используя смесь геостратегических доводов и аргументов, связанных с производством оружия. И такая критика получила одобрение ряда членов ЕС, в частности на востоке. Однако без эмансипации от Соединённых Штатов автономия лишается своей сути. Ответ на вопрос, ведёт ли такая автономия к ослаблению приверженности США европейской безопасности и, соответственно, к ослаблению НАТО, зависит не столько от ЕС, сколько от упорства, с которым Вашингтон отстаивает своё доминирование. Однако Brexit наглядно продемонстрировал, что любые подобные процессы эмансипации и разделения могут вызвать серьёзные трения.
Подобное противоречие до сих пор препятствует значительному прогрессу, поскольку влияет и на франко-германский тандем, а он шагает совсем не в ногу, хотя по таким фундаментальным вопросам, как важность трансатлантических отношений, позиция едина.
Франция – и в особенности Эммануэль Макрон – локомотив в достижении европейской оборонной автономии. В знаменитой речи в Сорбонне (сентябрь 2017 г.) Макрон призвал Европейский союз создать общие силы обороны, оборонный бюджет и военную доктрину к концу 2020-х гг., предложив в качестве первого шага учредить «Европейскую инициативу вмешательства». Её цель – сформировать единую стратегическую культуру посредством совместных операций в рамках не ЕС, а узкого круга тщательно отобранных участников. Она была основана в июне 2018 г. девятью государствами, включая Великобританию и Германию (присоединившуюся после длительных переговоров).
С другой стороны, в центре внимания Германии остаётся PESCO, всеобъемлющая структура сотрудничества, где в декабре 2017 г. согласились участвовать почти все члены Европейского союза (за исключением Дании, Мальты и в то время входившей в ЕС Британии). Но операционная отдача от неё выглядит, мягко говоря, скромно. «Стратегический компас», который Германия запустила во время своего председательства в Евросоюзе в 2020 г. для гармонизации стратегических культур к 2022 г., направлен примерно на то же самое – но дискурсивно, а не оперативно, как предпочитает Париж. В отличие от Франции, которая настаивает на отборе участников и прагматической эффективности, Германия продолжает придерживаться традиционного инклюзивного подхода, основанного на широком участии, но в ущерб эффективности. Здесь классическая интеграционная дилемма ЕС предстаёт в новой форме, потому что эффективность и инклюзивность противоречат друг другу и должны быть приведены в равновесие, зачастую весьма шаткое. Что касается стратегической автономии, интегративный подход также открывает двери для вето со стороны внешней державы – США.
Министр обороны Германии Аннегрет Крамп-Карренбауэр дала понять, что это также может быть в интересах значительной части политического класса в Германии. За день до американских выборов она заявила, явно ориентируясь на новую администрацию США: «Иллюзии о европейской стратегической автономии должен прийти конец: европейцы не смогут заменить Америку в ключевой роли поставщика безопасности». Макрон немедленно отверг это как «неверное истолкование истории» и указал, что, по его впечатлению, немецкий канцлер придерживается иной точки зрения. Действительно, немного позже министр обороны отступила, заявив, что «мы должны стать более европейскими, чтобы оставаться трансатлантическими», и уточнила, что «идея европейской стратегической автономии заходит слишком далеко, если она укрепляет иллюзию возможности обеспечить безопасность, стабильность и процветание в Европе без НАТО и без США».
Какофония вполне типична для Европейского союза. Хотя логика стратегической автономии ЕС основана на его утверждении в качестве независимого полюса в многополярном мире, конкретные шаги остаются скромными и зачастую хаотичными, а концепции расплывчатыми, оставляя место для различных догадок.
Однако как цель стратегическая автономия постепенно становится эталоном для индивидуальных мер политики и набирает вес.
На уровне дискурса она создаёт собственную реальность, вопрос о воплощении которой в конкретные формы политики безопасности и обороны пока открыт. Тем не менее ни партнёры, ни противники не должны воспринимать эти усилия как пустую болтовню. Ибо дипломатия в собственном смысле, как хорошо известно, характеризуется готовностью иметь дело с любыми обстоятельствами – в отличие от публичной дипломатии, которая лишь служит основным побуждениям.
Этот текст был заказан Международным дискуссионным клубом «Валдай» и впервые опубликован на его сайте в разделе «Аналитика». Другие материалы автора можно прочитать по адресу https://ru.valdaiclub.com/about/experts/3792/.
Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2021 > № 4046538
Ханс-Йоахим Шпангер
Мера, близкая к войне
ДЖИЛЛ КАСТНЕР, Независимый исследователь, работает в Лондоне.
УИЛЬЯМ УОЛФОРТ, Профессор государственного управления в Дартмутском колледже.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Кастнер Дж., Уолфорт У. Мера, близкая к войне // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 5. С. 91-106. doi: 10.31278/1810-6439-2021-19-5-91-106.
ВЕЛИКИЕ ДЕРЖАВЫ ВЕРНУЛИСЬ К ПОДРЫВНЫМ ДЕЙСТВИЯМ
На финальном этапе президентских выборов в США в 2016 г. иностранная держава смогла оказать беспрецедентное влияние на священные ритуалы американской демократии.
В соцсетях легион проплаченных русских троллей сеял смуту, распространяя фейки о кандидате от демократов Хиллари Клинтон и стремясь повысить поддержку республиканца Дональда Трампа. Влиятельные россияне, близкие к Кремлю, связывались с Трампом и его окружением, обещая передать компрометирующую информацию о Клинтон. Спонсируемые государством сторонники взломали и обнародовали частную переписку её помощников в ходе кампании, а затем атаковали системы голосования во всех пятидесяти штатах и даже проникли в базы данных избирателей.
Вмешательство вызвало тревогу. «Нас атакуют, мы ведём войну», – сурово объявил актёр Морган Фримен на видео, обнародованном в 2017 г. группой под названием «Комитет по расследованию России». Этот вердикт поддержало разведывательное сообщество, в том числе экс-глава национальной разведки Джеймс Клеппер и бывший исполняющий обязанности директора ЦРУ Майкл Морелл. Заголовок The New York Times гласил, что Россия своей «кибермощью напала на» Соединённые Штаты. Эксперты предрекали волну подрывных действий в цифровой сфере – в первую очередь авторитарные государства будут атаковать своих демократических конкурентов. «Цифровая экосистема создаёт возможности для манипуляций, которые превосходят способность демократических стран реагировать, а иногда даже осознать масштаб вызова. Все демократии являются потенциальными целями сейчас или в будущем», – отметила Алина Полякова из Института Брукингса, выступая в комитете Конгресса в 2019 году.
Американское руководство пыталось реагировать. В последние месяцы у власти администрация Барака Обамы выслала 35 российских дипломатов, взяла под контроль дипломатическую собственность РФ и пообещала ответные действия в нужное время и в нужном месте. В 2018 г. Конгресс создал абсолютно новое ведомство – Агентство по кибербезопасности и инфраструктурной безопасности (CISA) при Министерстве внутренней безопасности, которое призвано предотвращать подобные вторжения в будущем.
Выборы 2016 г. можно считать тревожным звоночком, но удивляться не стоит. Российская операция – лишь один из недавних примеров схемы, которая достаточно широко распространена. Подрывная деятельность, то есть вмешательство во внутренние дела другого государства с целью манипулирования, всегда была частью политики великих держав.
Аномалией можно считать лишь краткий период доминирования США, начавшийся после распада СССР, когда Америка казалась неуязвимой для злонамеренного вмешательства соперников просто потому, что таковых не было. Сейчас это доминирование сходит на нет.
Соперничество великих держав возобновилось, а вместе с ним – и подрывные действия.
Искусство пропаганды
В международных отношениях подрывная деятельность понимается как попытка получить преимущество, напрямую воздействуя на внутреннюю политику другого государства. Манипулируя событиями в другой стране, государство-диверсант надеется изменить курс существующего режима или сам режим. Подрывная деятельность сочетает в себе агрессивность войны и скрытность шпионажа, но не относится ни к той, ни к другой категории. Ей не хватает открытости боевых действий и военных угроз, пассивности шпионажа и сбора разведданных, дипломатического политеса и сдерживания. Это секретная, активная, трансгрессивная деятельность.
Подрывную деятельность можно классифицировать по трём уровням интенсивности. Первый уровень подразумевает пропаганду – тактику, старую как мир. В 1570 г. папа Пий V выпустил буллу, объявлявшую королеву Елизавету I еретичкой, и призвал добропорядочных английских католиков свергнуть её с трона. Иными словами, он занимался подрывной пропагандой. То же самое происходило в годы холодной войны, когда «Радио “Свобода”» вело антикоммунистическое вещание на СССР. Подрывная деятельность первого уровня также предполагает открытую поддержку оппозиционных кандидатов или партий на выборах в другой стране. Так, Сталин публично поддержал Генри Уоллеса, кандидата от третьей партии, боровшегося с Гарри Трумэном на выборах 1948 года.
Также возможны действия против находящегося у власти политического лидера. В XIX веке канцлер Германии Отто фон Бисмарк настолько серьёзно разошёлся во мнениях о европейских делах с британским премьером Уильямом Гладстоном, что предпринял попытку разрушить его репутацию – велась активная пропаганда лично против главы кабинета. Как отмечал сын Бисмарка Герберт в письме в 1884 г., надо «прижать Гладстона к стене, чтобы он не мог пошевелиться» и потерял репутацию даже среди «глупого английского электората».
Далее следует подрывная деятельность второго уровня. Эта форма всегда скрытая и включает дезинформацию – более мощную версию пропаганды. Например, в 1980-е гг. КГБ совместно со Штази[1] распространил слухи, что ВИЧ разработан американцами как биологическое оружие. В 1983 г. статью об этом опубликовала индийская газета, потом тему подхватили другие мировые СМИ. За два года история распространилась по всей Африке и в других регионах, некоторые до сих пор в это верят. Фальсификация – обычная практика для подрывной деятельности второго уровня. После того, как вооружённый преступник попытался убить папу Иоанна Павла II в 1981 г., КГБ обнародовал фальшивые документы, якобы из посольства США в Риме, которые позволяли предположить, что за покушением стоит Вашингтон. Создание фейковых личностей, в последнее время в основном онлайн, – ещё одна тактика, и она не изобретена Россией в 2016 году. С 2011 г. США занимались этим в рамках борьбы с терроризмом, разрабатывая программное обеспечение для создания липовых аккаунтов на иностранных языках, чтобы противодействовать экстремизму в интернете.
Подрывная деятельность второго уровня также предполагает скрытые предложения денег или материальной поддержки оппозиционным силам и группам интересов. Государство-диверсант рассчитывает, что с иностранной помощью эти группы смогут изменить внешнюю политику и посеять смуту в стране-объекте. Фукидид в «Истории» описывает, как в V веке до н. э. Афины обещали финансовую помощь из Персии заговорщикам на острове Самос, чтобы свергнуть там демократию. Афиняне призывали самых влиятельных людей Самоса сотрудничать с ними и попытаться создать там олигархию, хотя остров только что пережил восстание против олигархии. В 1929 г. Советы секретно передали денежные средства британской Лейбористской партии, которая в коалиции с Либеральной партией получила достаточно голосов на парламентских выборах, чтобы сформировать правительство.
В период холодной войны Советский Союз старался помочь кандидатам в президенты США, которые, как считалось, были настроены более дружественно к Москве. В 1960 г. поддержка была предложена Эдлаю Стивенсону[2], а в 1968 г. Хьюберту Хамфри, которому не хватало средств на предвыборную кампанию. (Оба вежливо отказались.) Москва также пыталась играть против кандидатов, которых считала враждебными. В 1984 г. КГБ вёл масштабную кампанию, задействовав агентов влияния и дезинформацию, чтобы убедить американцев, что переизбрание Рональда Рейгана будет означать войну. Кроме того, КГБ пытался радикализировать движения за гражданские права, чтобы спровоцировать внутриполитическую нестабильность. В частности, предпринимались усилия по дискредитации Мартина Лютера Кинга – младшего – публиковалась компрометирующая информация, продвигались более радикальные лидеры гражданского общества. В это же время ЦРУ, со своей стороны, поддерживало диссидентов в Советском Союзе, перевозило запрещённые материалы, давало деньги, обеспечивало раскрутку и издательские возможности для русских, украинских и прибалтийских националистов, а также коммунистов, ориентированных на реформы.
Подрывная деятельность третьего уровня предполагает насилие: вооружение и финансирование боевиков, саботаж инфраструктуры, уничтожение оппонентов. Когда в 1570-х гг. протестанты в Нидерландах восстали против испанского правления, королева Елизавета I тайно помогла заплатить за тысячи шведских и других солдат, которые воевали на стороне протестантов. Во время конфликта в Северной Ирландии Советский Союз давал деньги и оружие Ирландской республиканской армии, несмотря на попытки Лондона блокировать эти потоки. В начале холодной войны США обеспечивали логистическую и материальную помощь отрядам националистов в Прибалтике и на Украине. Аналогичная тактика использовалась против коммунистического Китая – американцы поддерживали Тайбэй.
На всех трёх уровнях цели подрывной деятельности разнятся. Она может использоваться, чтобы ослабить страну-объект, сея там смуту и отвлекая внимание от интересов на другом направлении. Так действовала Елизавета I, помогая восставшим голландским протестантам, – она надеялась, что Испания сосредоточится на восстании и откажется от планов восстановления католицизма в Англии и свержения королевы. То же самое сегодня пытается делать Россия, поддерживая популистские националистические движения в западных демократиях. Государство также может ставить целью изменение внешней политики страны-объекта посредством поддержки одной из сторон во внутриполитических дебатах. В период холодной войны Москва оказывала логистическое, организационное и финансовое содействие движениям в поддержку мира на Западе. В последнее время она могла вмешиваться в Brexit, подталкивая британцев к выходу из ЕС.
Иногда подрывная деятельность имеет целью смену самого режима. В 1875 г. Бисмарк использовал страх войны – он распространил слухи о том, что Германия готова нанести превентивный удар по Франции. Его цель заключалась в том, чтобы запугать французских избирателей и не допустить победы консервативных монархистов, которая способствовала бы появлению мощного конкурента на другом берегу Рейна. Гамбит удался. Французская пресса стала называть Бисмарка «главным избирателем Франции».
Привлекательный инструмент
Почему страны так часто прибегали к подрывной деятельности на протяжении всей истории понятно: это менее затратно и рискованно, чем традиционная государственная политика. Подрывные действия для ослабления противника – дешёвая альтернатива балансированию или войне. Подрывные действия с целью изменить политику противника – дешёвая альтернатива сдерживанию, принуждению и дипломатии. Зачем поднимать армию и нападать, если можно использовать пропаганду, подкупать политиков и задействовать интернет-троллей, чтобы добиться менее заметного, но всё же ощутимого эффекта? Зачем вступать в рискованные альянсы или тратить огромные средства на сдерживание, если можно просто объединиться с внутренней силой, которая готова принять вашу помощь и направить фокус внимания страны в нужную сторону?
Даже если достигнутые результаты не столь впечатляющи, как при традиционной политике, подрывная деятельность всё равно выглядит привлекательно. В конкурентной среде, в условиях соперничества великих держав у каждого государства есть причины стремиться к ослаблению соседа.
А поскольку великие державы доминируют во внешней политике, даже незначительное продвижение к главной цели стоит затраченных усилий.
Подрывная деятельность также обещает гибкость: можно оказывать давление на противника, чтобы изменить его поведение, но для этого не придётся применять артиллерию, предлагать мощные стимулы или идти на существенные уступки. Если ситуация станет напряжённой, подрывную деятельность можно свернуть или отрицать – в любом случае у государства-диверсанта остаётся пространство для манёвра. Только глупый генерал начнёт войну, чтобы просто узнать, как далеко он может продвинуться, а в случае с подрывной деятельностью это реально.
Подрывная деятельность выступает в качестве предохранительного клапана – можно выплеснуть страхи и недовольство, которые часто толкают государства к войне. Это привлекательная мера, близкая к войне: если издержки конфликта непозволительно высоки, подрывная деятельность становится альтернативным методом укрепления своей позиции.
Иными словами, подрывная деятельность – гиена международных отношений. Она скрывается на грани легитимного мира и ждёт возможности, чтобы получить преимущества от слабости конкурента, но боится атаковать в открытую. И если в природе гиена занимает ключевую позицию в пищевой цепочке, то подрывная деятельность играет важную роль в международных отношениях. Во многих случаях она позволяет государствам избегать выбора между войной и миром и соперничать друг с другом менее опасными способами.
Подрывная деятельность сдерживает и ответные действия жертвы. Великие державы, подвергшиеся подобным атакам, могут дать симметричный ответ, потому что и сами считают эти методы полезными и не хотят от них отказываться. С сегодняшней точки зрения реакция администрации Рейгана на действия КГБ в 1980-е гг. кажется слишком мягкой: была лишь создана межведомственная группа по оповещению о советской дезинформации. Но причиной сдержанности было то, что Вашингтон применял аналогичные методы против Советского Союза. В рассекреченных документах 1987 г. говорится о программе ЦРУ, которая призвана «использовать советскую политику гласности и революцию электронных коммуникаций – два феномена, открывающих беспрецедентные возможности для наших скрытых действий по воздействию на советскую аудиторию». В другом рассекреченном документе, на этот раз о встрече в Белом доме в 1987 г., говорится о том, что Соединённые Штаты печатали памфлеты, приписываемые комсомольской организации. «Шесть тысяч экземпляров было отправлено в СССР, в них говорилось о поддержке программы Горбачёва, но также содержалось требование демократических реформ, которые режим бы не выдержал», сообщается в документе. Неудивительно, что администрация Рейгана не хотела наказывать Москву за аналогичные действия.
Это плюсы подрывной деятельности, но есть и минусы. Самый очевидный – ответные действия: чем крупнее цель, тем мощнее ответные шаги. Эскалация, как случайная, так и намеренная, становится реальной угрозой, особенно при подрывной деятельности третьего уровня, когда пересечены «красные линии» страны-объекта или задействованные агенты вышли за рамки поставленной задачи.
Менее очевидным, но более значимым является потенциальное разрушение доверия, которое критически необходимо в международных отношениях. Минимальное доверие даёт даже непримиримым противникам возможность для сотрудничества и деэскалации. Подрывная деятельность может доверие разрушить – и гораздо быстрее, чем такие традиционные действия, как наращивание военной мощи или создание новых альянсов, которые обещают негативные последствия, только если страна-объект сделает шаг в неверном направлении.
Подрывная деятельность – также плохой вариант, чтобы дать сигнал о своих намерениях. Безопаснее и проще пытаться изменить поведение другого государства, укрепляя собственную мощь или используя традиционный метод кнута и пряника. Действуя таким образом, государство даёт понять, что не испытывает непреодолимой враждебности к противнику, но готово заставить заплатить, если он предпримет какие-то дальнейшие шаги. Подрывной деятельностью послать такой сигнал сложно. Страна-диверсант не может утверждать, что не испытывает враждебности к объекту и не стремится изменить чьё-либо поведение, избежав при этом наказания. Тот факт, что виновник обычно отрицает подрывную деятельность, только усложняет ситуацию. Государству трудно притворяться, что оно чем-то не занимается, и одновременно перестать это делать.
Ещё один минус менее ощутим, но вызывает больше споров. Правительствам, прибегающим к подрывной деятельности, грозит посрамление за нарушение одной из главных норм международных отношений – суверенитета. Эта норма, которую часто относят к Вестфальскому миру 1648 г., гласит, что государства обладают верховной властью на своей территории, и поэтому другие страны не имеют права вмешиваться. Многие теоретики международных отношений считают аксиомой, что последствия нарушения этой нормы должны удерживать от подрывной деятельности. Но реалисты отмечают: значение имеет способность государства обеспечивать свой суверенитет, а не норма сама по себе. Государства препятствовали враждебным действиям противников на своей территории задолго до установления правил против такого поведения. С тех пор было достаточно актов подрывной деятельности, в том числе совершённых государствами, которые чтят суверенитет. Нормы – слишком гибкий сдерживающий фактор.
Выбор подрывной деятельности
Конечно, в какой-то момент издержки подрывной деятельности перевешивают преимущества, и государство от неё отказывается. Главное для потенциальных диверсантов – правильно рассчитать эти издержки, особенно возможный ущерб от ответных действий. В конце концов то, что для одного государства – небольшое раздражение, для другого может стать недопустимой «красной линией».
Когда великая держава сталкивается с более слабой, расчёт издержек и преимуществ обычно складывается в её пользу, поэтому более сильное государство прибегает к подрывной деятельности только в случае серьёзных разногласий. Существует множество примеров подрывных действий в условиях дисбаланса сил – СССР в Афганистане, США в Иране и Китае. Политологи Александр Даунс и Линдси О’Рурк насчитали более ста случаев с 1816 г., когда одна страна пыталась навязать смену режима в другой. В мирное время между великими державами такого ни разу не происходило. Смена режима – серьёзное дело.
Если великая держава инициирует действия по смене режима в равной по силе стране, значит, эти государства по определению ведут войну или скоро её начнут.
Однако в военное время расчёты меняются, потому что издержки не имеют значения. Ответные действия и эскалация не так важны, если война уже началась. Никого уже не беспокоит, что испорченная из-за подрывной деятельности репутация помешает сотрудничеству. Поэтому в пылу сражений великие державы яростно атакуют друг друга. В период наполеоновских войн Франция и Великобритания активно искали сочувствующие политические силы на территории врага. В годы Первой мировой войны Германия реализовывала масштабную программу подрывной деятельности против России, кульминацией стала отправка Владимира Ленина в специальном вагоне на Финляндский вокзал Петрограда. В итоге в России произошла революция, и страна вышла из войны. Во Второй мировой войне Германия использовала «пятую колонну» – иностранных граждан, лояльных врагам своего правительства, – во Франции и Советском Союзе.
Однако если великие державы-соперницы не ведут войну, подрывная деятельность сводится к минимуму – это полезный универсальный инструмент, но кардинально ситуацию он не меняет. В XIX веке Австрийская, Германская и Российская империи опасались, что Франция или Великобритания будут угрожать их территориальной целостности, поддерживая независимость Польши. Но их страхи не материализовались, ибо в Париже и Лондоне понимали: империи начнут войну, чтобы не допустить создания независимого польского государства. В тот же период Великобритания опасалась, что Россия ослабит позиции Лондона в Индии с целью присоединить её к своей империи, но Россия не стала этого делать. Во всех перечисленных случаях у государств была возможность нанести удар своим соперникам – великим державам в самое уязвимое место, но они решили не дразнить льва. В мирное время издержки были бы слишком велики: разрушение доверия плюс реальная опасность ответного удара и эскалации. Великие державы – это сложные цели.
Такова схема, но возможны варианты. Великая держава нанесёт удар, если противник ослаблен. В 464 году до н. э., когда разрушительное землетрясение привело к восстанию, Спарта попросила другие греческие города о помощи, но отказалась от контингента из четырёх тысяч афинян, опасаясь, что они объединятся с восставшими. (Фукидид отмечал, что «предприимчивость и революционный характер» афинян представляли особую угрозу.) В 1875 г. Франция была неустойчива после поражения во франко-прусской войне и оккупации, когда Бисмарк решил манипулировать её внутренней политикой. Коммунистический Китай ещё восстанавливался после революции и войны в 1950-е гг., когда ЦРУ вооружало и направляло советников в националистическую армию Бирмы, совершавшую нападения в провинции Юньнань.
Ещё один вариант: можно подорвать страну-объект с помощью сочувствующих агентов, имеющих легитимность и политическое влияние. В период холодной войны международная сеть коммунистических партий внушала надежду Москве и вызывала страх в западных столицах. Французская компартия, например, пользовалась популярностью и поддерживала интересы СССР. Партия была готова действовать по приказу Сталина, в частности, организовывая массовые забастовки против плана Маршалла. Франция, утратившая мощь после Второй мировой, не могла сдерживать влияние Москвы на партию, поэтому ей приходилось защищаться от внутренней угрозы, а это часто означало репрессии против коммунистов. Но вскоре подрывная деятельность прекратилась. При Шарле де Голле французское правительство совершало более грамотные дипломатические шаги в отношении Кремля, коммунисты не могли дать отпор и в итоге отошли на второй план.
Подрывная деятельность возрастает и снижается в зависимости от состояния отношений между двумя великими державами. Чем интенсивнее соперничество, тем меньше потенциальный диверсант боится испортить свою репутацию – сотрудничество маловероятно. Именно так американский дипломат Джордж Кеннан воспринимал соперничество США и Советского Союза в начале холодной войны. Он считал, что подрывная деятельность имеет мало недостатков, она явно дешевле и менее рискованна, чем превентивная война или постоянные европейские альянсы, поэтому предлагал сделать её основой американской стратегии. В секретной записке президенту в 1948 г. он советовал Вашингтону распространять среди русских настроения, которые помогут изменить нынешнее советское поведение и позволят возродить жизнь национальных групп, обладающих способностью и решимостью достичь и поддерживать национальную независимость. Иными словами, он призывал подпитывать национализм и сепаратизм в СССР в попытке заставить Москву отступить в холодной войне.
Однако Советский Союз при Сталине оказался слишком сложной целью, а угрозу эскалации в ответ невозможно было игнорировать. Кеннан переоценил популярность оппонентов Сталина и недооценил способность диктатора их уничтожить. Со временем американские дипломаты пришли к выводу, что подрывная деятельность третьего уровня не позволит вести необходимую дипломатическую работу с Москвой. Поэтому в период холодной войны Вашингтон сосредоточился на действиях первого и второго уровней. (Например, США не пытались заслать вооружённых диверсантов на советскую территорию. Заигрывание с Пакистаном с целью перебросить при поддержке ЦРУ афганских моджахедов в Таджикистан быстро прекратилось по тем же причинам.) Китай, напротив, оказался более привлекательной целью. Он был гораздо слабее СССР, и дипломатического взаимодействия, о котором стоило беспокоиться, было меньше. Поэтому ЦРУ помогало тибетским националистам в 1950–1960-е годы. Помощь прекратилась только при Ричарде Никсоне, который в 1972 г. предложил дипломатические инициативы Пекину.
Использование подрывной деятельности также зависит от сравнительных преимуществ: государства определяют привлекательность подрывных действий в сравнении с другими инструментами в их арсенале. Если влияние можно приобрести открыто и дёшево, подрывная деятельность теряет смысл. В начале холодной войны США ощущали недостаток вариантов влияния на Советский Союз, поэтому подрывная деятельность казалась привлекательной. Позже, с расширением дипломатической и торговой повестки, у Вашингтона появилось больше инструментов давления на Москву.
А в период однополярности, когда демократия была на марше, Соединённые Штаты вообще не видели смысла в подрывной деятельности.
Политики полагали, что финансировать неправительственные организации для распространения демократии лучше, чем отдавать эту задачу в ведение ЦРУ. Как признавал сооснователь Национального фонда в поддержку демократии Аллен Вайнштейн в 1991 г., «многое из того, что мы делаем сегодня, 25 лет назад тайно делалось ЦРУ».
Наконец, появление новых технологий может временно нарушить расчёты издержек и преимуществ, открыв новые возможности для подрывной деятельности. Изобретение печатного станка Иоганном Гутенбергом в середине XV века спровоцировало революцию в массовом распространении информации и идей, включая событие, которое подорвало авторитет Католической церкви и дало старт протестантской Реформации: Мартин Лютер прибил «95 тезисов» к дверям церкви в Виттенберге в 1517 году. Несколько десятилетий спустя изобретение чёрного пороха и фитильного пистолета предоставило наёмным убийцам смертоносное оружие, что привело к смерти Вильгельма I Оранского в 1584 г. и заставило Елизавету I запретить механическое оружие в пределах пятисот ярдов от королевского дворца.
Со временем изначально легкодоступные инструменты стали более серьёзными. Печатные памфлеты породили цензуру и контрпропаганду, пистолет – броню и телохранителей. Этот цикл повторялся в истории неоднократно. Когда-то американские политики считали радио мощным инструментов подрыва советской власти. Потом появился ксерокс и персональные компьютеры. Но каждый раз Москве удавалось ответить – глушить радио, контролировать доступ к копировальной технике и другим технологиям. Действие всегда рождает противодействие.
Новое – это хорошо забытое старое
Если рассматривать события 2016 г. в историческом контексте, они не кажутся аномалией. Соединённые Штаты, успокоенные своим доминированием после холодной войны, проигнорировали предупреждения о необходимости защитить ключевую инфраструктуру перед выборами. Интернет как новая технология создал временный дисбаланс, предложив дешёвое и мощное оружие для подрывной деятельности, которое и опробовала другая великая держава. Страна-объект теперь пытается усилить защиту и разработать ответные меры, которые увеличат издержки подрывной деятельности. Как показывает история, одна из великих держав должна серьёзно ослабеть, чтобы стать действительно уязвимой для подрывной деятельности. Если исключить войну, революцию или распад государства, ни одна великая держава – будь то США, Россия или Китай – не станет такой же слабой, как, скажем, Франция после войны с Пруссией, когда Бисмарк смог так эффективно вмешаться в выборы. Великие державы должны стать чрезвычайно слабыми, чтобы подрывная деятельность против них кардинально изменила ситуацию.
Тем не менее, в отличие от последней четверти века, влияние и вмешательство будут превалировать в будущем – просто потому, что мир вернулся к нормальности. Можно сказать, что после периода экстраординарного доминирования Америки подрывная деятельность возвратила себе место в арсенале инструментов государственной политики. Но этому способствовали и другие тренды. В первую очередь идеологическая окраска, которую приобретают нынешние соперничества великих держав – на кону стоят не только национальные интересы, но и сама система государственного устройства. Как в период религиозных войн XVI века или холодной войны XX столетия, когда противники считали друг друга нелегитимными, они с готовностью пойдут на подрывные действия. Ещё один тренд – это подъём центробежных сил в Соединённых Штатах. Обострение противоречий по поводу политического и экономического равенства приведёт к увеличению групп недовольных и появлению новых точек уязвимости.
Пока в американском обществе не произойдёт примирение и не затянутся раны трамповского периода, у противников США будет возможность для подрывных действий.
Но опять же – в этом нет ничего нового. Государства всегда страдают от внутренних уязвимостей, которыми могут воспользоваться внешние акторы. Президент Владимир Путин может быть доволен, что «Национальное объединение» Марин Ле Пен, хотя это по-настоящему французское движение, разделяет заинтересованность России в ослаблении европейского проекта. В 1980-е гг. Советский Союз считал разумной поддержку западных активистов, которые выступали против размещения ракет в Европе и предлагали заморозку ядерных арсеналов. Точно так же США, не колеблясь, использовали совпадение интересов с бескомпромиссными либеральными реформаторами в СССР при Михаиле Горбачёве. Единый настрой после холодной войны – идея о том, что история находится на стороне демократии и американской власти, – по-видимому, должен уступить место честной оценке реальности соперничества.
История подрывной деятельности даёт основания не беспокоиться по поводу новых технологий. Когда-нибудь государство-диверсант вновь использует новую технологию, что вызовет тревогу. От печатного станка до радио, от мимеографа до интернета – технологические изменения неизбежно открывают новые пути для манипулирования и подрывных действий, вызывая панику и зубовный скрежет. В последние годы дипфейки – фальшивые видео, которые выглядят как настоящие, – заставили задуматься о пугающей перспективе очень убедительной дезинформации. Но государства найдут способ защититься, возможно, задействовав тот же искусственный интеллект, который создаёт дипфейки, как инструмент для их уничтожения.
Тем, кого тревожит подрывная деятельность, не стоит забывать, что государства в состоянии держать её под контролем. Подрывная деятельность – продолжение соперничества великих держав другими средствами, а природа соперничества между США и Китаем, США и Россией доказывает необходимость сотрудничества. Великим державам придётся взаимодействовать по климату, контролю над вооружениями, ядерному нераспространению. Чтобы добиться того, к чему Китай и Россия стремятся на международной арене, потребуются переговоры с американцами и их союзниками. Пекин и Москва, безусловно, понимают: если они будут полагаться на подрывную деятельность до такой степени, что это уничтожит доверие к ним, возможность прийти к соглашению исчезнет. Старые правила расчёта издержек и преимуществ по-прежнему препятствуют безудержному использованию подрывных действий.
Более того, как авторитарные государства Китай и Россия имеют уникальные уязвимости с точки зрения подрывной деятельности. Открытость демократических обществ делает их более лёгкими целями, но репрессивные режимы менее устойчивы.
Вспомните отчаянные попытки Пекина и Москвы ограничить интернет-свободу. Или их болезненную реакцию на попытки Запада поддержать права человека, продвигать демократию и бороться с коррупцией в мире. Большинство демократий считают эти усилия достаточно умеренными, а Пекин и Москва воспринимают их как подрывные действия, представляющие угрозу. Этого и следовало ожидать, потому что авторитарные режимы всегда испытывают проблемы с легитимностью. Они понимают, что глубинная оппозиция их системе государственного устройства превалирует над оппозицией демократии.
История лишь помогает интерпретировать прошлое и объяснить настоящее, она не может предсказать будущее. Но если говорить о будущем подрывной деятельности, очевидно одно: она останется с нами. Определённая степень вмешательства всегда сопровождает соперничество, потому что государства, признают они это или нет, считают такой инструмент полезным. Как и в случае со шпионажем, государства не захотят отказываться от столь ценного инструмента, что бы ни говорили о нормах и приличиях. Мир не вступил в новую эпоху подрывной деятельности – он никогда не покидал старую.
Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 4 за 2021 год. © Council on foreign relations, Inc.
--
СНОСКИ
[1] Министерство государственной безопасности ГДР (нем. Ministerium für Staatssicherheit, неофициально сокр. Штáзи от нем. Stasi) – прим. ред.
[2] Эдлай Стивенсон был кандидатом в президенты от Демократической партии в 1952 и 1956 гг., в 1960 г. добивался номинации на партийном съезде, но уступил Джону Кеннеди – прим. ред.
США. Россия. Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2021 > № 4046537
Джилл Кастнер, Уильям Уолфорт
Опасные иллюзии
ДМИТРИЙ САЙМС
Президент Центра национального интереса, издатель и генеральный директор журнала The National Interest.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Саймс Д. Опасные иллюзии // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 5. С. 72-79. doi: 10.31278/1810-6439-2021-19-5-72-79.
После более чем полугода в Белом доме администрация Джозефа Байдена, похоже, склонна принять утопический взгляд на продвижение демократии в мире в качестве руководящего принципа глобальной стратегии США. Согласно этой доктрине, или, если хотите, убеждению, Америке следует, насколько это возможно, «нагнуть» мир в соответствии с предпочтениями Соединённых Штатов и их преимущественно европейских союзников. К счастью, президент Байден – опытный и прагматичный человек.
Какими бы ни были его импульсивные порывы, до сих пор он старался не сжигать мосты, а, напротив, предпринимал шаги для улучшения отношений с ключевыми европейскими союзниками, возобновления диалога с Россией и снижения градуса конфронтации с Китаем.
Такая тактическая гибкость, однако, не меняет фундаментального направления внешней политики США, порой почти оруэлловской в смысле склонности перенимать идеи у бывшего Советского Союза. Ключевая доктрина Владимира Ленина и Льва Троцкого сводилась к тому, что СССР, ради своей безопасности, не может мириться с существованием так называемого «капиталистического окружения». Они исходили из того, что капиталисты никогда не согласятся на мирное сосуществование с новым коммунистическим государством, и поэтому отвергали статус-кво как нереалистичный вариант. Сегодня, наряду с Европейским союзом, Соединённые Штаты полагают, что их миссия заключается в продвижении демократии во всём мире. Лидеры Вашингтона регулярно заявляют, что, если они не возьмут на себя эту миссию, авторитарные правительства воспользуются американской сдержанностью и объединят усилия – чтобы не только подорвать мощь Америки, но и уничтожить саму демократию, лишив американцев их заветных свобод.
Примечательно, что эта концепция стала ключевым постулатом американской внешней политики без каких-либо серьёзных дебатов в Конгрессе, СМИ или во внешнеполитическом сообществе. В основе такого подхода лежит допущение, что демократия по своей сути превосходит другие формы правления или государственного устройства как в моральных аспектах, так и в плане способности обеспечивать процветание и безопасность. Предполагается, что продвижение демократии есть неотъемлемая часть внешнеполитической традиции США, а не радикальный отход от неё. Администрация Байдена говорит так, как будто весь мир – за исключением злобных и порочных тиранов – будет приветствовать её усилия по продвижению демократии и соглашаться с само собой разумеющейся праведностью Америки и Евросоюза, а не оказывать мощное сопротивление, которое повредит американским интересам в сфере безопасности, а также плохо отразится на американских свободах и образе жизни.
Однако на протяжении всей истории демократия не могла похвастаться выдающимися достижениями. Лучшее, что можно сказать о ней, как однажды заметил Уинстон Черчилль, это то, что при прочих равных, она превосходит все другие проверенные формы государственного управления. Но чтобы это было на самом деле так, демократия должна быть по-настоящему либеральной, опирающейся на законы и включающей реальную и надёжную защиту прав меньшинств. Однако зачастую подобные меры не предпринимаются. С момента своего зарождения демократия была скомпрометирована первородным грехом рабства. Древние Афины, самая ранняя из известных демократий, не только терпимо относились к рабству, но и фактически опирались на этот институт. Граждане и рабы составляли две стороны афинского политического устройства. Как пишет историк Полин Исмар, «рабство было той ценой, которую пришлось заплатить за прямую демократию». Рабы позволяли свободным гражданам отрываться от работы и непосредственно участвовать в управлении, посещая законодательные собрания и занимая государственные должности.
В Соединённых Штатах отцы-основатели так же терпимо относились к рабству, что привело к его неявному включению в Конституцию США. Конституционная концепция отношений между штатами предполагала существование рабства, и для его отмены потребовалась гражданская война. Только в 1863 г. Аврааму Линкольну удалось добиться освобождения рабов. Российская империя удивительным образом, безо всякого кровопролития, полностью отменила крепостное право в 1861 г. – в отличие от тех же Соединённых Штатов, где рабство из соображений политической целесообразности было разрешено в некоторых штатах до окончания Гражданской войны. Даже после этого американская демократия ещё несколько десятилетий продолжала лишать женщин и афроамериканцев права голоса.
Далеко не очевидно, что демократия, признающая политические права лишь за белыми мужчинами, составляющими меньшинство, намного превосходит по своей сути «доброжелательное» авторитарное государство, обладающее элементарным правопорядком и берущее на вооружение принцип равной защиты всех своих подданных.
В качестве наглядных примеров из новой истории можно привести Россию при Александре II, чьи правовые реформы впервые в России ввели понятие равенства перед законом, или Германию при Отто фон Бисмарке, который создал первое современное государство всеобщего благосостояния, предложив рабочему классу медицинское страхование и социальное обеспечение. Ближе к нашему времени просвещённый авторитаризм Ли Куан Ю позволил миллионам людей вырваться из нищеты и поддерживать общественное согласие в многонациональном Сингапуре.
До окончания холодной войны продвижение демократии не было составной частью американской внешнеполитической традиции – определения «демократия» нет даже в Конституции США. Соединённые Штаты не вели войны для распространения демократии в своей сфере влияния, то есть на двух американских континентах. Альянс НАТО после появления в 1949 г. был направлен конкретно против советской геополитической угрозы и охотно принимал в свои ряды авторитарные государства, например, Португалию при Антониу де Оливейра Салазаре, которого многие считали фашистом. Среди других американских союзников в начале холодной войны были Южная Корея и Тайвань, хотя ни та, ни другая страна в то время не были демократиями. Почему Соединённые Штаты обеспечивали защиту этих недемократических стран? Это было сделано для того, чтобы не допустить их захвата противниками США. Такая политика давала американским союзникам свободу выбора демократического или иного пути. После Второй мировой войны Америка позиционировала себя как истинный лидер свободного мира, позволяя странам с разными интересами, государственным устройством и традициями самим определять свою судьбу.
Принцип продвижения демократии по сути своей совершенно иной. Он выходит далеко за рамки защиты международного статус-кво и поддерживает неприкрыто ревизионистскую политику, призванную не просто сдерживать ведущие недемократические страны, но и менять там государственное устройство. Когда речь идёт о крупных державах, глубокие преобразования обычно происходят через внутренние перемены или явное военное поражение; одно лишь экономическое и дипломатическое давление не даёт таких результатов – если, конечно, как в случае с Японией перед Пёрл-Харбором, оно не становится спусковым крючком для начала войны, в которой есть явные победители и побеждённые. Администрация Байдена не говорит о смене режима, но её слова и действия способствуют возникновению в Пекине и Москве подозрений, что она как раз и будет следствием уступки американскому давлению. Сейчас, когда общество в США глубоко поляризовано – не только в отношении внешнеполитических приоритетов, но и в отношении фундаментальных ценностей – проведение такой амбициозной внешней политики, чреватой неудачами и отступлениями, при одновременном осуществлении трансформационной внутренней повестки можно считать безрассудством.
Самое главное, что в продвижении демократии нет необходимости (по крайней мере, из геополитических соображений), поскольку ничто не указывает на то, что Китай и Россия, предоставленные самим себе, будут стремиться к созданию глобального авторитарного альянса.
Ни одна из этих держав не склонна рассматривать геополитику или геоэкономику через призму мнимого водораздела на демократический и автократический стан. Китай, кажется, вполне готов налаживать тесные экономические связи с Евросоюзом и, если уж на то пошло, даже с Соединёнными Штатами. Китайские цели выглядят вполне традиционными – приобретать влияние, друзей и вассалов. При этом Пекин не особо волнуют стандарты свободы в этих странах. В отличие от Советского Союза 1920-х и 1930-х гг. Китай не выступает за создание Коминтерна, объединяющего страны, строящие коммунизм. Когда дело доходит до запугивания соседей, особенно в Южно-Китайском море и за его пределами, Пекин не делает особого различия между относительно демократическими странами (Филиппины) и автократическими (Вьетнам). Несмотря на общий вызов, брошенный Соединёнными Штатами, Пекин и Москва по-прежнему не готовы формально вступать в политический или военный союз. Их военное сотрудничество не выходит за рамки чисто символических манёвров и ограниченного обмена информацией. Обе страны подчёркивают, что они объединяют усилия для противодействия США и в какой-то мере Евросоюзу, но не создают никакого значимого альянса. Китай, например, не признал российскую аннексию Крыма и даже стал торговым партнёром номер один Украины – противника России на постсоветском пространстве. Россия редко отказывается продавать передовую военную технику сопернику Китая – Индии. Поэтому американские интересы по-прежнему заключаются в том, чтобы самим не накликать беды и не подтолкнуть Китай и Россию к более решительному сближению.
Даже в относительно стабильной политической системе Соединённых Штатов, где институциональные сдержки и противовесы обычно срабатывали в самых сложных обстоятельствах, от Уотергейта до перехода власти от Трампа к Байдену, распространён широкий консенсус о неприемлемости иностранного вмешательства. Почему же тогда американские чиновники и политики ожидают, что Китай и Россия, не обладающие аналогичной демократической легитимностью и не имеющие правовых механизмов для защиты своих элит, в случае поражения готовы будут принять иностранное вмешательство в своё принципиальное внутриполитическое устройство и общественный консенсус? Китай и Россия вряд ли являются естественными союзниками, но этот факт не означает, что создание напористого «альянса демократий» не подтолкнёт неохотно идущих навстречу друг другу Си и Путина к более активным действиям. Восприятие надвигающейся общей угрозы может заставить обоих лидеров прийти к выводу, что, какими бы ни были их различия в тактике, политической культуре и долгосрочных интересах, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, они должны работать вместе, чтобы противостоять опасности демократической гегемонии. Если Си Цзиньпин и Владимир Путин придут к такому выводу, им будет всё труднее говорить с США разными голосами – даже по тем вопросам, где это было бы совершенно логично с точки зрения их фундаментальных интересов.
Сегодня Соединённые Штаты вполне справедливо считают Китай и Россию противниками, но у них нет особого желания изучать корни разногласий с ними. Если отбросить неприязнь США к китайской и российской авторитарной практике, то в сфере внешней политики демократия вряд ли является ключевым вопросом. На самом деле, со времён распада СССР Москва никогда не применяла военную силу против какой-либо страны для подавления в ней демократии. В 2008 г. Россия вторглась в Грузию, но только после того, как грузинские войска напали на Южную Осетию, находившуюся под защитой российских миротворцев. В 2014 г. Россия применила силу для аннексии Крыма и поддержки сепаратистов в Донбассе, однако к этим действиям её подтолкнуло прозападное восстание в Киеве, отстранившее от власти коррумпированного, но законно избранного президента Виктора Януковича. В каждом случае – и президент Михаил Саакашвили в Грузии, и новое украинское правительство – Россия сталкивалась с враждебными силами, стремящимися к вступлению в НАТО, чтобы использовать членство в качестве щита против Москвы. Противоборство возникало из-за территориальных споров и недовольства советским наследством. Сама демократия играла в лучшем случае второстепенную роль – за исключением одного очень важного момента. Как предупреждал Джордж Кеннан в 1997 г., экспансия НАТО в бывшие советские республики грозит «разжечь националистические, антизападные и милитаристские настроения в российском социуме» и «плохо повлиять на развитие российской демократии». Россия должна сама нести ответственность за отход от демократии и движение в направлении автократии. Но то, как НАТО и Европейский союз обращались с Россией в 1990-е гг., в значительной степени способствовало разочарованию россиян в демократии.
Нетрудно было понять, что углубление конфронтации с Россией не сделает её более толерантной или плюралистичной, а, наоборот, дискредитирует прозападные силы и предоставит больше полномочий силовикам и органам безопасности.
Политика широких санкций Запада дала Путину патриотическое оправдание для укрепления политического контроля и привлечения в свой лагерь многих образованных, успешных людей, которые в противном случае стремились бы к большей политической и экономической свободе.
Что касается Китая, тут так же трудно найти хотя бы один случай, когда Пекин нападал на соседнюю страну для свержения демократии. Гонконг, который Великобритания вернула под управление Китая в 1997 г., – примечательное исключение из общего правила. Но и здесь серьёзные репрессии случились лишь как реакция на продолжительные беспорядки. Конечно, Китай довольно жёстко обращался со многими соседями, но такие действия никогда не были связаны с подавлением демократии. Они возникали из-за споров о территориальной принадлежности островов, правах на полезные ископаемые и энергоресурсы, а также из желания искоренить американское доминирование в регионе. Как и в случае с Россией, в период после Мао военные интервенции были редкими – единственным исключением стала война с коммунистическим Вьетнамом в 1979 г., когда тот вторгся в коммунистическую Камбоджу. Таким образом, история подрывает представление о том, будто Китай и Россия сегодня бросают авторитарный вызов всему миру. Скорее Соединённые Штаты и ЕС стремятся сделать мир «безопасным для демократии» до такой степени, что даже великим державам, таким как Китай и Россия, необходимо, по их мнению, отказаться от выбранного ими политического устройства.
Разумная сдержанность не равнозначна умиротворению или капитуляции; напротив, она должна стать центральным элементом глобальной стратегии США, если Америка надеется и дальше играть ведущую роль в мире. Ведущая роль не требует гегемонии или навязывания своего «магистрального пути развития», что оскорбляет достоинство других стран, даже стран с идеальной демократией. Вместо этого лидерство Соединённых Штатов требует поддержания военного превосходства, укрепления альянсов и избегания ненужных споров с союзниками. При этом нужно постоянно помнить о том, что союзы – это скорее инструмент внешней политики, но не самоцель. Иными словами, укрепление и развитие альянсов не должно стать первостепенной целью внешней политики, наносящей ущерб более важным стратегическим интересам США, среди которых предотвращение китайско-российского общежития. Никакая поддержка Украины или Грузии не сможет компенсировать то, что произойдёт, если Америка столкнётся с новым, самым опасным альянсом, доминирующим в Евразии. И Китаю, и России следует твёрдо напомнить об обязательствах Америки перед своими союзниками, особенно перед членами НАТО, защищёнными пятой статьей, и перед Тайванем. Что касается торговли, то совершенно законно решительно защищать американские интересы и при необходимости давать отпор. Китайцы, кстати, понимают, что это – нормальная практика ведения глобального бизнеса. В отличие от вопросов продвижения демократии, здесь они готовы идти на сделки. Пекин и Москва, конечно, предпочли бы что-то получше, чем холодный мир с Вашингтоном, но с учётом демократического устройства Америки вполне уместно напоминать им, что Соединённые Штаты не могут дружить со странами, которые жёстко подавляют свободы своих граждан. В большинстве случаев такой рычаг может оказаться более действенным, чем санкции.
Стремясь к демократической гегемонии, американцы склонны забывать, что многие правительства по всему миру имеют собственные претензии к Вашингтону и необязательно примут сторону США в их конфронтации с Китаем или Россией.
Подводя как-то итоги провального продвижения демократии на Ближнем Востоке, Брент Скоукрофт как нельзя лучше охарактеризовал фиаско: «Я так и не получил неопровержимых доказательств того, что внутри каждого человека живёт первозданная тяга к демократии». Вопреки американскому демократическому триумфализму, в истории не существует железного закона, согласно которому демократии всегда побеждают своих автократических оппонентов. Афины времён Перикла узнали это на собственном горьком опыте, когда развязали войну против Спарты и её союзников и в результате потеряли региональное господство и собственное демократическое правление. Погоня за ненужным, пусть и привлекательным, триумфом ценой отказа от фундаментальных интересов нации неизбежно приведёт её к поражению.
Данная статья вышла в августовском номере журнала The National Interest и публикуется с любезного разрешения автора.
США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2021 > № 4046534
Дмитрий Саймс
«Мир с честью» или «пристойный интервал»?
АНДРЕЙ ИСЭРОВ
Кандидат исторических наук, доцент Школы исторических наук факультета гуманитарных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», старший научный сотрудник Центра Североамериканских исследований Института всеобщей истории РАН.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Исэров А.А. «Мир с честью» или «пристойный интервал»? // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 5. С. 46-59. doi: 10.31278/1810-6439-2021-19-5-46-59.
ВСПОМИНАЯ ВОЙНУ ВО ВЬЕТНАМЕ И ВЫВОД ВОЙСК США
Ввязаться в войну чертовски легко. Но, раз ты в неё влез, жутко тяжело из неё вылезти.
Президент США Линдон Бейнс Джонсон – советнику по национальной безопасности Макджорджу Банди (телефонный разговор, 27 мая 1964 г., 11:24 утра)[1]
Драматические события в Афганистане летом 2021 г. почти все сравнивают с финальной стадией Вьетнамской войны. И итоги самой кампании (точнее – их отсутствие), и острая ситуация с выводом войск и местных жителей, работавших с американцами, такую параллель оправдывают. Исторические аналогии – вещь рискованная и, как правило, сильно упрощённая. Тем не менее есть смысл вспомнить ту войну, наложившую яркий отпечаток на американскую политику.
Увязание
Путь США к Вьетнамской войне, как и выход из неё, были долгими. Во Второй мировой войне французский Индокитай (современные Вьетнам, Лаос, Камбоджа) оккупировали японцы, и после их капитуляции власть во Вьетнаме – Тонкине, Аннаме и Кохинхине – стала переходить к коалиции Вьетминь[2] во главе с коммунистом Хо Ши Мином. 2 сентября 1945 г. после победы Вьетминя на выборах в Национальное собрание было провозглашено создание Демократической республики Вьетнам (ДРВ). По иронии истории, Декларация независимости ДРВ, написанная Хо Ши Мином и продекламированная им на ханойской площади, начинается со знаменитой цитаты из Декларации независимости США от 4 июля 1776 г. о неотъемлемом праве человека на «жизнь, свободу и стремление к счастью»[3].
19 декабря 1946 г. Франция, стремясь вернуть колонии, развязала Первую индокитайскую войну, получив военную и финансовую поддержку США, которые надеялись так справиться с коммунистами Юго-Восточной Азии. 7 апреля 1954 г., в разгар решающей битвы при Дьенбьенфу, президент Дуайт Эйзенхауэр употребил сравнение, ставшее основой одной из внешнеполитических стратегий Соединённых Штатов: если дать коммунистам победить в какой-то стране, за ней, как костяшки домино, посыплются соседние[4]. В итоге США потратили на помощь Франции около миллиарда долларов – 80 процентов всех расходов на войну[5].
После поражения при Дьенбьенфу надежда, что коммунистов победят французы, рухнула. Согласно Женевским соглашениям от 21 июля 1954 г., войска ДРВ должны были быть отведены к северу от временной демаркационной линии по 17-й параллели. Остававшиеся на юге французские войска планировалось вывести к 1956 г., времени проведения всеобщих выборов в Национальное собрание. К 18 мая 1955 г. границы оставались открытыми, и американцы развернули обширную кампанию помощи тем, кто хотел переселиться на юг. План эвакуации разработали ещё к 1952 г., и он был успешно претворён в жизнь: на юг перебрались около 800 тысяч человек – помимо французских военных, их союзников и французских граждан, среди переселенцев были около 45 тысяч китайцев и примерно 450 тысяч собственно вьетнамцев, в основном католиков. На последних была направлена устроенная американцами мощная пропагандистская кампания, говорившая о коммунистических гонениях на веру («Дева Мария идёт на Юг»!). В профранцузском Государстве Вьетнам правительство возглавлял католик Нго Динь Зьем. Около 52 тысяч мирных вьетнамцев и 90 тысяч военных Вьетминя эвакуировали на север, в основном на советских, польских и французских кораблях[6].
Всеобщие выборы не проводились. При поддержке США 26 октября 1955 г. Нго Динь Зьем провозгласил создание Республики Вьетнам (РВ) со столицей в Сайгоне, а себя – её президентом, и страна, подобно Корее, оказалась разделена по 17-й параллели. На юге постепенно развернулась партизанская борьба, которой руководили остававшиеся 5–10 тысяч вьетминевцев. С декабря 1960 г. партизаны объединились в Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама (Вьетконг). Южновьетнамские крестьяне – а традиционным сельским хозяйством были заняты до трёх четвертей населения и на юге, и на севере – видели в коммунистах единственную силу, готовую бороться за справедливость, в первую очередь в земельном вопросе, и за национальное развитие. На этом – втором – этапе войны Соединённые Штаты оказывали растущую помощь РВ, надеясь теперь, что с коммунистами, перед которыми спасовали французы, справится Сайгон.
Со временем в Вашингтоне поняли, что непопулярная, слабая и коррумпированная власть в Сайгоне не может противостоять крепнущей силе Вьетконга и ДРВ. В январе 1961 г. в РВ находилось менее 700 военных советников, к концу 1961 г. – уже более 2 тысяч, к концу 1962 г. – 11 тысяч и к ноябрю 1963 г. – более 16 тысяч. После двух инцидентов 2 и 4 августа в Тонкинском заливе Конгресс США принял так называемую Тонкинскую резолюцию, которая предоставляла президенту полномочия вести боевые действия во Вьетнаме без формального объявления войны. В феврале 1965 г. начались бомбардировки ДРВ (операция «Раскаты грома», “Rolling Thunder”), в марте 1965 г. во Вьетнам были направлены первые боевые части – около 3500 морских пехотинцев. К концу 1965 г. во Вьетнаме сражались уже 190 тысяч бойцов, а к концу 1966 г. – почти 400 тысяч. По сложным расчётам министра обороны в 1961–1968 гг., образованного экономиста-технократа Роберта Макнамары, для победы во Вьетнам нужно было отправить полмиллиона солдат. Рекордным стал конец апреля 1969 г. – 543 500 человек. Военный бюджет увеличился почти в 1,5 раза, с 54,2 до 81,2 млрд долларов в 1964 и 1969 финансовых годах соответственно.
Население Соединённых Штатов в ту пору достигло 200 млн человек, население же всего Вьетнама составляло около 36 миллионов. По оценкам ЦРУ, на начало 1968 г. в ДРВ проживало около 18,7 млн человек, в РВ – 17 млн, из которых на землях под контролем Вьетконга находились 5–6 миллионов. По тем же оценкам, на начало 1968 г. армия ДРВ составляла 480 тысяч бойцов (3 процента населения) и ещё около 400 тысяч были вооружёнными ополченцами. К концу 1968 г. армию и полицию РВ довели до численности примерно в 740 тысяч человек (6 процентов населения!), однако ежегодно из неё дезертировали по сто тысяч[7].
При тех потерях, которые несли бойцы Вьетконга и ДРВ (а они многократно превосходили потери Армии США), война, как думал Макнамара, должна была скоро закончиться.
Осознание бесперспективности
Американцы недооценили решимость вьетнамцев, не поняли в полной мере саму природу партизанской войны в сельской стране[8]. Масштабное Тетское наступление января-августа 1968 г., которое коммунисты приурочили к предвыборной кампании в США, пусть и окончилось неудачей, показало необходимость менять военную стратегию. Ко времени выборов американские политические и армейские круги были едины в стремлении скорее закончить войну, но, если «ястребы» считали, что путь к этому лежит через увеличение военного присутствия во имя победы, то «голуби» – через постепенный вывод войск. По опросам, 69 процентов американцев поддерживали вывод войск, а 58 процентов считали вьетнамскую политику президента Джонсона ошибочной[9]. 31 марта 1968 г. Линдон Бэйнс Джонсон пообещал прекратить бомбардировки, и 13 мая 1968 г. в Париже начались мирные переговоры. Но время Джонсона уже ушло, и существенный вклад в его поражение на выборах 5 ноября 1968 г. внесла как раз Вьетнамская война.
8 августа 1968 г., принимая номинацию Республиканской партии на пост президента, Ричард Никсон обещал «достойно окончить Вьетнамскую войну»[10]. В воспоминаниях он напишет, что стремился завершить её «настолько быстро, насколько было возможно с честью»[11].
Скоро закончить войну не удалось, и, как мы сейчас увидим, единой стратегии выхода из неё у Никсона и его команды не было. Из 58 281 погибших во Вьетнаме американских солдат и офицеров, не меньше 21 189 погибли именно во время президентства Никсона, правда, из этого числа 11 780 жертв пришлись на его первый год правления.
В администрации Никсона столкнулись те же два взгляда, что существовали в американских верхах в целом: либо скорее выводить войска, либо, напротив, усилить давление, чтобы добиться, по крайней мере, лучших условий для переговоров. 13 марта 1969 г. министр обороны, в недавнем прошлом – опытный конгрессмен, чувствовавший настроения избирателей, Мелвин Лэйрд впервые сказал Никсону о «деамериканизации» войны: нужно вести боевые действия руками вьетнамцев, сократив прямое участие Армии США. Потом Лэйрд предложил более удачное слово для этого курса – «вьетнамизация». 25 июля 1969 г., готовя разрядку, президент выдвинул так называемую доктрину Никсона (Гуамскую доктрину): Соединённые Штаты обещают своим союзникам ядерный щит, военную и экономическую помощь, но ждут, что те будут готовы защищать себя самостоятельно. 4 сентября 1969 г. Лэйрд передал Никсону предложение Комитета начальников штабов: через 42 месяца оставить во Вьетнаме 267 500 солдат; государственный секретарь Уильям Роджерс предлагал для этого срок в 18 месяцев, сам Лэйрд – 24 месяца[12].
На деле вывод войск пошёл быстрее: в 1970 г. американский контингент составлял 250 900 человек, к концу 1971 г. – уже 156 800 человек, к концу 1972 г. – 24 200 человек. Одновременно США усиливали армию РВ, которая в январе 1969 г. насчитывала около 850 тысяч бойцов, а в 1970 г. – уже 1 миллион. Одних только новейших автоматических винтовок М16 южновьетнамцам отправили более миллиона штук, а военные школы предусматривали обучение свыше 100 тысяч человек в год[13]. Другой составляющей «вьетнамизации» стали поначалу секретные массированные бомбардировки баз ДРВ в Камбодже и Лаосе, целью которых было разорвать цепи снабжения ДРВ и Вьетконга, выгадав время для укрепления позиций РВ[14]. 7 апреля 1971 г. Никсон объявил по телевидению об успехе Лаосской операции армии РВ, хотя в личных беседах признавал, что успеха никакого не было[15].
В то же время советник по национальной безопасности Генри Киссинджер продумывал резкую эскалацию войны вплоть до ядерного шантажа («стратегия сумасшедшего»), чтобы принудить Ханой к переговорам и не дать ему увериться в готовности американцев к постоянным уступкам. В меморандуме Никсону от 10 сентября 1969 г., накануне крупнейших антивоенных демонстраций, Киссинджер указал на опасность вывода войск, сравнив такие действия с «солёным арахисом»: чем больше войск выведешь, тем больше захотят избиратели; кроме того, чем меньше солдат остаётся на фронте, тем тяжелее им воевать и тем значительнее ослабление войск с каждым новым сокращением[16].
4 августа 1969 г. в Париже во время первой тайной встречи Киссинджера с представителями ДРВ он заявил, что если к 1 ноября переговоры заметно не продвинутся, то Вашингтону придётся принять «меры, чреватые колоссальными последствиями». Однако коммунисты давлению не поддавались[17].
21 февраля 1970 г. состоялась первая тайная встреча Киссинджера с членом Политбюро ЦК КПВ Ле Дык Тхо, который не согласился на взаимный вывод войск, к примеру, через 16 месяцев (предложения от 6 марта и 4 апреля). После вторжения в Камбоджу переговоры приостановились вплоть до весны 1971 года. В мае 1971 г. Киссинджер делает новое предложение: освободить военнопленных и вывести войска за полгода. Ханой в ответ потребовал тем или иным образом, лучше – через свободные выборы, отстранить от власти президента РВ Нгуена Ван Тхьеу[18].
Из рассекреченных в середине 2000-х гг. бумаг становится ясно, что Никсон, прекрасно понимая внутреннюю слабость ДРВ, хотел подойти к выборам 1972 г., «сохранив лицо», то есть не сдав правительство в Сайгоне.
Во время своего первого, секретного визита в Пекин в июле 1971 г. Киссинджер записал тезис для переговоров: «Нам нужен пристойный интервал», и убеждал китайцев пойти на полуторагодичное прекращение огня[19].
Если вьетнамским коммунистам удалось умело привлечь поддержку и Китая, и – чем дальше, тем всё больше – СССР, то Соединённые Штаты не смогли заручиться действенной помощью даже членов НАТО. Но разрядка как раз могла стать тяжёлым испытанием для Северного Вьетнама, если бы он не оказался к ней хорошо подготовлен: стремясь во имя разрядки с США закончить войну во Вьетнаме, Китай и Советский Союз увеличивали поддержку ДРВ, стремясь превзойти друг друга в соперничестве за лидерство в социалистическом мире. К 1970–1972 гг. вьетнамские коммунисты уже освоили современное советское оружие.
Переговоры с применением силы
Лучших условий прекращения войны Никсон с Киссинджером не добились, но с «вьетнамизацией» число жертв среди американцев резко сократилось, соответственно, спала и волна антивоенного движения; гибнуть продолжали только вьетнамцы. Защитники политики «пристойного интервала» говорят, что медленный вывод войск дал то время, за которое Соединённые Штаты, успешно проводя курс разрядки в отношениях с СССР и Китаем, изменили международное положение, сделав мир безопаснее и сократив возможный ущерб от поражения[20].
Тем временем в конце марта 1972 г., прямо перед тщательно готовившимися визитами Никсона в Китай и СССР и заключительным этапом американской кампании по выборам президента, ДРВ предпринимает Пасхальное наступление, которое удалось остановить только широкомасштабными американскими бомбардировками. Они продолжались с 9 мая по 23 октября (операция “Linebacker”[21]) параллельно с морской блокадой и минированием северовьетнамских портов. Несмотря на опасения, эти бомбардировки не повлияли на налаживание отношений с СССР и Китаем, хотя хорошо известно, как эмоционально Брежнев говорил Никсону о трагедии вьетнамского народа, закончив словами: «У вас руки в крови».
Президентские выборы должны были состояться 7 ноября 1972 г., и подписание мирного договора наметили на 30/31 октября. Ключевой вопрос состоял в сохранении коммунистического правительства на юге. Чтобы уговорить Нгуена Ван Тхьеу, американцы обеспечили РВ новыми колоссальными военными поставками, в частности создав в стране четвёртый в мире (!) военно-воздушный флот[22]. Но Ле Дык Тхо оставался не удовлетворён уступками. 14 декабря Вашингтон выдвинул ультиматум Ханою, обещая тяжёлые последствия, если тот за 72 часа не вернётся за стол переговоров. С 18 по 29 декабря развернулась операция “Linebacker II”, вошедшая в историю под мрачным названием «Рождественские бомбардировки». Её небывалый масштаб (741 авианалёт, более 36 тысяч тонн бомб) сравним только с событиями Второй мировой войны. Число погибших мирных граждан оценивается в 2368 человек[23].
Переговоры возобновились 8 января. Нгуену Ван Тхьеу пообещали «ответить в полную силу», если атаки ДРВ возобновятся[24]. Наконец, 27 января 1973 г. Парижские соглашения были подписаны: Соединённые Штаты обязались за шестьдесят дней вывести войска из Вьетнама, разминировать территориальные воды, признавали на юге два правительства – РВ и созданное в 1969 г. Временное революционное правительство Республики Южный Вьетнам. Объявлялось прекращение огня. После свободных выборов планировалось воссоединение страны. На следующий день после подписания соглашений Киссинджер признался советнику по внутренним делам Джону Эрлихману: «Думаю, им [РВ] повезёт, если они продержатся полтора года», – и ошибся всего на полтора месяца![25]
Уход и отстранение
К концу марта американские войска были выведены из Вьетнама, хотя флот и авиация оставались в нейтральных водах Тонкинского залива, а также в Таиланде и на Гуаме. В РВ продолжали работать около девяти тысяч американцев, формально гражданских советников. Был возвращён 591 американский военнопленный. В остальном соглашения сразу же были нарушены и ДРВ, и РВ, что, кстати, стало для США поводом не выплачивать Ханою обещанные средства на восстановление страны. В условиях экономического кризиса, больно ударившего и по самим Соединённым Штатам, Уотергейтского скандала и, главное, – широкого разочарования в активной внешней политике, которое вскоре назовут «вьетнамским синдромом», Конгресс, готовый преодолеть даже президентские вето, останавливал запросы Никсона и пришедшего ему на смену Джеральда Форда. Когда 24 октября 1974 г., а затем уже 25 марта 1975 г. Форд заверял Нгуена Ван Тхьеу, что «администрация приложит любые усилия, чтобы обеспечить необходимую вам помощь», за его словами уже не могло стоять реальных действий.
РВ потеряла 400 млн долларов ежегодной гражданской помощи, а военную поддержку сократили с 2,3 млрд долларов в 1973 г. до 1 млрд в 1974 г., что, в совокупности с разразившимся мировым экономическим кризисом, больно ударило по народному хозяйству и финансам страны. В сентябре 1974 г. Конгресс одобрил помощь только в 700 миллионов. Огромный авиафлот РВ не имел ни нужного числа специалистов, ни топлива. В 1974 г. из армии РВ дезертировали рекордные 240 тысяч человек[26]. В конце 1973 г. Нгуен Ван Тхьеу объявил Третью индокитайскую войну против коммунистов, чьи части в Южном Вьетнаме и соседних Камбодже и Лаосе насчитывали после подписания Парижских соглашений около 270 тысяч человек[27]. В июле 1974 г. в Ханое приняли решение ускорить главное наступление и воссоединить страну уже в 1975–1976 гг., а не в 1976–1977 гг., как думали раньше.
Решающая операция началась 13 декабря 1974 года. Последнее наступление заняло меньше двух месяцев. С победой в битве при Буонметхуот 3–18 марта 1975 г. успех коммунистов был предрешён, и только в битве при Сюан Локе 9–21 апреля части РВ оказали настоящее сопротивление. 10 апреля 1975 г. Форд тщетно просил в Конгрессе 722 млн долларов на военную помощь. 30 апреля 1975 г. над 2,5-миллионным Сайгоном – с 1976 г. Хошимином – взвился флаг социалистического Вьетнама[28].
Когда стало ясно, что столица неминуемо падёт, американцы обратились за помощью к Советскому Союзу. 19 апреля Киссинджер через посла Анатолия Добрынина передал «весьма срочное обращение» президента Форда к Брежневу с просьбой обеспечить временную приостановку боевых действий, что «позволило бы спасти жизни и осуществить непрерывную эвакуацию американцев и тех южновьетнамцев, перед которыми Соединённые Штаты несут особую ответственность».
24 апреля Брежнев ответил Форду, что вьетнамские власти заверили его, что не будут препятствовать эвакуации американских граждан и «наносить ущерб престижу США».
Впрочем, обстрел аэропорта и зданий вокруг американского посольства, с точки зрения Вашингтона, показал, что уходят они под «прямым нажимом». Канал связи между Вашингтоном и Ханоем через Москву сохранился вплоть до начала июня[29].
В самом же Сайгоне посол Грэм Мартин (1912–1990) задерживал эвакуацию до самого конца, веря в возможность сопротивления армии РВ и боясь подать знак к панике. Символом борьбы, на деле уже бесполезной, стал для дипломата красивый раскидистый тамаринд во внутреннем дворе посольства: если его срубить, чтобы тем самым сделать возможной посадку вертолёта для эвакуации, – значит, игра проиграна. По устному свидетельству, уже в 2015 г. сотрудники посольства США в Багдаде перечитывали сайгонские телеграммы 1975 года[30].
Наконец, 29 апреля в половине одиннадцатого по американскому радио прозвучал первый сигнал к эвакуации: «Температура в Сайгоне – 105 градусов [40,6°С], и продолжает расти», а затем – песня военных лет Бинга Кросби «Белое Рождество». Только тогда срубили тамаринд, сожгли секретные документы – и даже остававшиеся в посольстве купюры на пять миллиона долларов. В посольство ринулись толпы вьетнамцев – их насчитали примерно 2800 человек.
29–30 апреля за 19 часов в ходе операции «Порывистый ветер» (“Frequent Wind”) вертолётами из Сайгона на корабли Седьмого флота США было эвакуировано 1737 граждан Соединённых Штатов и 5595 граждан других государств, в основном вьетнамцев. 3–26 апреля операцией “Babylift” из города эвакуировали 2 547 сирот и беспризорных, 1945 из которых остались в США, а 602 – распределены в другие страны западного мира. 4 апреля одному из самолётов пришлось совершить экстренную посадку – из 314 пассажиров и членов экипажа погибли 138. В списках посольства состояло 17 тысяч вьетнамцев, которым, как считалось, угрожает опасность при приходе к власти коммунистов. Принимая средний размер семьи в семь человек, вывезти предстояло не меньше 119 тысяч человек. Всего до конца года Соединённые Штаты вывезли на кораблях 138 тысяч вьетнамских беженцев, чей путь на другой континент проходил через палаточный городок на военно-морской базе в Гуаме (операция «Новая жизнь»). Принятый 23 мая 1975 г. закон выделил на эти нужды 405 млн долларов[31]. 3900 человек, не только этнические китайцы, бежали в Гонконг, который вскоре, с ухудшением вьетнамско-китайских отношений, станет главным прибежищем китайского меньшинства[32].
Форд назвал падение Южного Вьетнама «самым печальным часом за время в Белом доме»[33]. Нерешённым оставался вопрос о 2646 пропавших без вести или находившихся в плену американских военных, для розыска которых было создано особое правительственное агентство. На сегодняшний день неизвестна судьба 1587 человек. В ответ на нежелание ДРВ идти навстречу США в поиске пропавших президент Форд объявил государству экономический бойкот. Дипломатические отношения между США и Вьетнамом были восстановлены только в 1995 году.
Не пригодившаяся «доктрина Пауэлла»
Все аспекты Вьетнамской войны подверглись глубокому и всестороннему разбору американскими военными, историками, экономистами, международниками, политологами. Большинство историков осуждали вовлечение в войну, считая его либо ошибочным применением политики сдерживания, успешной только в Европе, либо говоря о «трясине», в которую постепенно, не желая того, позволило затянуть себя американское руководство, или цугцванге, преступно затянувшем войну. Марксисты шли за ленинским анализом империализма. Ревизионистское меньшинство, всё более заметное в XXI веке, доказывает правильность и справедливость участия США в войне и видит трагедию в упущенной либо в начале, либо в конце войны победе[34].
Исторический опыт не даёт простых уроков. Это не учебник с готовыми инструкциями, а принятие решений по исторической аналогии – опасный инструмент, о чём американские стратеги прекрасно знают[35]. Само же желание преодолеть гнёт истории может быть как полезным, так и вредным. Но тут напрашивается показательный пример. 28 ноября 1984 г. министр обороны Каспар Уайнбергер, разбирая вьетнамский опыт, предложил принципы участия США в войнах: применение военной силы не исключено, но ограничено строгими рамками. Ученик Уайнбергера, кадровый штабной офицер Колин Пауэлл, идя за мыслями наставника, выдвинул свою доктрину: военный удар по недружественному государству возможен, но только после исчерпания экономических и дипломатических методов давления, при наличии ясных политических и военных целей, общественной и международной поддержки, подавляющего военного превосходства и чёткой стратегии выхода из войны после выполнения поставленных задач[36]. Вышло так, что пик карьеры Пауэлла, назначенного государственным секретарём в администрации Джорджа Буша – младшего, означал отказ от высказанных им же самим принципов, причём не только теоретический (Стратегия национальной безопасности от 17 сентября 2002 г.), но и воплощённый на практике в разрушительных войнах в Афганистане и в Ираке.
--
СНОСКИ
[1] Foreign Relations of the United States, 1964–1968, Volume XXVII, Mainland Southeast Asia; Regional Affairs // U.S. Department of State. Office of the Historian. URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1964-68v27/d53 (дата обращения: 27.08.2021).
[2] Vi?t Nam Ð?c L?p Ð?ng Minh H?i, рус. Лига независимости Вьетнама – прим. ред.
[3] Declaration of Independence // Viet Nam Government Portal. URL: http://www.chinhphu.vn/portal/page/portal/English/TheSocialistRepublicOfVietnam/AboutVietnam/AboutVietnamDetail?categoryId=10000103&articleId=10002648 (дата обращения: 25.08.2021).
[4] The Pentagon Papers: The Defense Department History of United States Decision Making on Vietnam. The Senator Gravel Edition. Boston: Beacon Press. 1971. Vol. 1. P. 597.
[5] Bradley M. Ph. Setting the stage: Vietnamese Revolutionary Nationalism and the First Vietnam War. In: D.L. Anderson. The Columbia History of the Vietnam War. New York: Columbia University Press, 2011. P. 110.
[6] Prados J. The Numbers Game: How Many Vietnamese Fled South In 1954? // The VVA Veteran. January/February 2005. URL: http://archive.vva.org/archive/TheVeteran/2005_01/feature_numbersGame.htm (дата обращения: 24.08.2021); Frankum R. Operation Passage to Freedom: The United States Navy in Vietnam, 1954–1955. Texas Tech University Press, 2007. 288 p.
[7] Intelligence Memorandum: The Manpower Situation in North Vietnam // CIA. Directorate of Intelligence. January 1968. Declass. 11.07.2018. URL: https://www.intelligence.gov/assets/documents/tet-documents/cia/THE MANPOWER SITUATION IN_15472910_.pdf (дата обращения: 24.08.2021).
[8] См.: Mack A. Why Big Nations Lose Small Wars: The Politics of Asymmetric Conflict // World Politics. 1975. Vol. 27. No. 2. P. 175–200; Gilbert, M. (Ed.). Why the North Won the Vietnam War. Palgrave Macmillan US, 2002. 254 p.
[9] McMahon R.J. The Politics, and Geopolitics, of American Troop Withdrawals from Vietnam, 1968–1972 // Diplomatic History. June, 2010. Vol. 34. No. 3. P. 471.
[10] Address Accepting the Presidential Nomination at the Republican National Convention in Miami Beach, Florida // The American Presidency Project. 08.08.1968. URL: https://www.presidency.ucsb.edu/documents/address-accepting-the-presidential-nomination-the-republican-national-convention-miami (дата обращения: 25.08.2021).
[11] Nixon R. RN: The Memoirs of Richard Nixon. New York: Grosset & Dunlap, 1978. Vol. I. P. 349.
[12] McMahon R.J. Op. cit. P. 479–482.
[13] Herring G.C. America’s Longest War: The United States and Vietnam, 1950–1975. McGraw-Hill Humanities/Social Sciences/Languages, 1979. P. 226.
[14] Ibid. P. 235–236.
[15] Rach Ch. “Our Worst Enemy Seems to Be the Press”: TV News, the Nixon Administration, and U.S. Troop Withdrawal from Vietnam, 1969–1973 // Diplomatic History. June 2010. Vol. 34. № 3. P. 560.
[16] Foreign Relations of the United States, 1969–1976. Vol. VI: Vietnam, January 1969 – July 1970. Washington., D.C., 2006. P. 370–374. URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1969-76v06 (дата обращения: 25.08.2021).
[17] McMahon R.J. Op. cit. P. 478; Burr W., Kimball J.P. Nixon’s Nuclear Specter: The Secret Alert of 1969, Madman Diplomacy, and the Vietnam War. University Press of Kansas, 2015. 448 p.
[18] McMahon R.J. Op. cit. P.480–483; Herring G.C. Op. cit. P. 236–238.
[19] Hughes K. Fatal Politics: Nixon’s Political Timetable for Withdrawing from Vietnam // Diplomatic History. June 2010. Vol. 34. № 3. P. 502–503.
[20] Jervis R. The Politics of Troop Withdrawal: Salted Peanuts, the Commitment Trap, and Buying Time // Diplomatic History. June 2010. Vol. 34. № 3. P. 507–516, P. 514–515.
[21] Linebacker (лайнбэкер) – полузащитник в американском футболе – прим. ред.
[22] Herring G.C. Op. cit. P. 247.
[23] Sorley L. A Better War: The Unexamined Victories and Final Tragedy of America’s Last Years in Vietnam. Orlando (Fla.), 1999. P. 453.
[24] Herring G.C. Op. cit. P. 249.
[25] Цит. по: Gardner L. Richard Nixon and the End of the Vietnam War, 1969–1975. In: M.B. Young, R. Buzzanco. A Companion to the Vietnam War. Wiley-Blackwell, 2008. P. 254.
[26] Herring G.C. Op. cit. P. 254–260.
[27] Nguyen Duy Hinh. Vietnamization and the Cease-Fire. Washington, D.C., 1980. P. 153.
[28] Ang Cheng Guan. Ending the Vietnam War: The Vietnamese Communists’ Perspective. London, 2004. P. 150–165.
[29] Добрынин А.Ф. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962–1986 гг.). М., 1996. С. 330–331.
[30] Packer G. Afghanistan’s Theorist-in-Chief // The New Yorker. 27.07.2016. URL: https://www.newyorker.com/magazine/2016/07/04/ashraf-ghani-afghanistans-theorist-in-chief (дата обращения: 27.08.2021).
[31] Willbanks J.H. Abandoning Vietnam: How America Left and South Vietnam Lost Its War. Lexington (Ky.), 2004. P.223–276; Schulzinger R.D. The Legacy of the Vietnam War. In: The Columbia History of the Vietnam War. Columbia University Press, 2017. P. 385–386; Thompson L.C. Refugee Workers in the Indochina Exodus, 1975–1982. Jefferson (N.C.), 2010. 275 p. Критические по отношению к вьетнамским коммунистам очерки журналистов см.: Dawson A. 55 Days: The Fall of South Vietnam. Prentice Hall, 1978. 366 p.; Todd O. Cruel April. The Fall of Saigon. W W Norton & Co Inc, 1990. 470 p.; Engelmann L. Tears before the Rain: An Oral History of the Fall of South Vietnam. Oxford University Press, 1990. 408 p.
[32] Yuk Wah Chah. (Ed.). The Chinese/Vietnamese Diaspora: Revisiting the Boat People. Routledge, 2011. P. 6.
[33] Zelizer J.E. Congress and the Politics of Troop Withdrawal // Diplomatic History. June 2010. Vol. 34. No. 3. P. 538.
[34] Anderson D.L. The Vietnam War and Its Enduring Historical Relevance // The Columbia History of the Vietnam War. P. 2-6; Toner S. Interminable: The Historiography of the Vietnam War, 1945–1975. In: C.R.W. Dietrich. A Companion to U.S. Foreign Relations Colonial Era to the Present. Wiley-Blackwell, 2020. P. 855–887.
[35] May E.R. ‘Lessons’ of the Past: The Use and Misuse of History in American Foreign Policy. Oxford University Press, 1975. 240 p.; Neustadt R.E., May E.E. Thinking in Time: The Use of History for Decision Makers. Free Press, 1988. 352 p.; Hemmer Ch. Which Lessons Matter? American Foreign Policy Decision Making, 1979–1987. Albany, NY: SUNY Press, 2000. 217 p.; Record J. Making War, Thinking History: Munich, Vietnam, and Presidential Uses of Force from Korea to Kosovo. Naval Institute Press, 2014. 216 p.
[36] Powell C. U.S. Forces: Challenges Ahead // Foreign Affairs. Winter 1992. Vol. 71. No. 5. P. 32–45; LaFeber W. The Rise and Fall of Colin Powell and the Powell Doctrine // Political Science Quarterly. Spring 2009. Vol. 124. No. 1. P. 71–93.
Афганистан. США. Вьетнам > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 сентября 2021 > № 4046532
Андрей Исэров
Об истории слов Холодной войне
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 56, 2021
Василий Гатов — российско-американский медиаэксперт, приглашенный научный сотрудник Анненбергской школы коммуникаций и журналистики Университета Южной Калифорнии. С середины 1980-х как журналист, освещал многие важнейшие события советской и российской истории, от Чернобыльской катастрофы до войны в Чечне. В 2000-2013 годах работал в качестве руководителя и стратегического директора в различных российских СМИ, возглавлял Медиа Лабораторию РИА Новости (2010-2013). С 2014 года живет и работает в Бостоне, США, занимается историей медиа, Холодной Войны и пропаганды.
75 лет назад, весной 1946 года, началась Холодная Война. Тогда никто не знал — она первая, последняя, уникальная или навсегда. Три четверти века спустя мир снова погружается в некое состояние, до сведенных скул похожее на Холодную Войну. Похожее — но не одинаковое; в истории не бывает одинаковых ситуаций, повторяющихся через десятилетия — просто потому, что всё в мире течет и изменяется.
Холодная Война 1946-1986 годов началась, во частности, из-за слов — их произнесения, их непонимания, недоверия к ним, уверенности в лживых посылах. Не-частности, которые предопределили этот период, были, конечно же, действиями — опасными, зачастую агрессивными, действиями, которые приводили в движение самые большие экономики в мире, затрагивали жизни более чем миллиарда человек.
Существует консенсус советско-российских исследователей относительно ключевого значения Фултоновской речи Уинстона Черчилля (к тому моменту уже бывшего премьер-министра Британской Империи), произнесенной в присутствии президента США Гарри Трумэна 5 марта 1946 года в Вестминстерском колледже, Индиана — это было, по сути, «объявление» Холодной Войны как инструмента сдерживания амбиций советского режима. При всём значении Черчилля и его речи «Основы мира», отставной премьер-министр в этот момент не был никак и никем уполномочен объявлять войну. Вторым западным триггером Холодной Войны считается «Длинная телеграмма», написанная временным поверенным в делах США в России Джорджем Кеннаном 22 февраля 1946 года (и, видимо, попавшая в руки советских разведчиков довольно быстро) — текст, в котором, в отличие от речи Черчилля, политика сдерживания описана подробно и в мрачных (с точки зрения Москвы) деталях.
Важно понимать: решение ключевых держав Запада задействовать «сдерживание» Советского Союза, вчерашнего союзника во Второй Мировой войне, не было и не могло быть следствием идеологических инвектив Черчилля или скрупулезного анализа Кеннана. Причиной сдерживания стала фактическая политика СССР по всей линии соприкосновения двух систем: от Восточной Германии до Средиземноморья, от северного Китая до западного Ирана. Скорее, слова Черчилля и Кеннана стали для советских идеологов (точнее, лично для Сталина) отличной точкой опоры в той политике, которую СССР собирался проводить после войны: политики максимального расширения зоны безопасности и контроля вокруг границ СССР, которая удовлетворяла параноидальные страхи вождя. Стремление Сталина отодвинуть военную угрозу как можно дальше от границ СССР прекрасно совмещалось с его желанием установить максимальный контроль над народами Восточной Европы.
Когда историки разбирают военные конфликты, они тщательно собирают все возможные обстоятельства, предшествовавшие событию: дело не только в том, что они хотят определить ответственность той или иной стороны за развязывание войны, но и в том, что изучение прошлого позволяет избежать ошибок в настоящем и будущем. Если считать Холодную войну законченным конфликтом, то понимание её источников, причин и хода событий являются если не полноценным ключом к анализу сегодняшней ситуации, то позволяют точнее оценить риски, дать рекомендации в части потенциальных ошибок как в оценке собственных сил, так и в оценке противника.
Ответственность за развязывание той, старой Холодной войны, безусловно, лежит прежде всего на Сталине: в 1945-1953 годах его внешняя политика была, без сомнений, агрессивной, и, что важно, «необъявленной» (в том смысле, что идеологическая трескотня про миролюбие была, но действия — что в Восточной Европе, что в Азии — никаким пацифизмом не отличались). Политика США и Великобритании, ведущих держав Запада, хотя и включала военные и военно-политические элементы, была прежде всего открытой и «объявленной» — президенту и премьер-министрам нужно было защищать те или иные действия (и слова) в парламентах, объяснять европейским союзникам, удерживать хрупкий баланс в свежесозданной Организации Объединенных наций. Естественно, и в западной политике сохранялись элементы засекреченные, спрятанные не только от посторонних, но даже и от своих внутренних глаз — деятельность ЦРУ и британских спецслужб, в том числе, по противостоянию СССР в Европе, включая, например, совсем не комильфо сотрудничество с бывшими нацистами в Германии и фашистами в Италии. Однако, операция Gladio (даже если она существовала на самом деле, что до сих пор не признано официально) была всего лишь приготовлениями к возможному коммунистическому мятежу и вторжению Советской Армии; в то же время СССР вооружал и поддерживал советниками греческих коммунистических повстанцев, создал и готовился защищать просоветские «республики» в Западном Иране, проводил массовые депортации граждан восточно-европейских стран в советский ГУЛАГ.
Специально подчеркну, что речь выше идет всего о двух годах, прошедших с Потсдамской конференции, на которой был юридически оформлен раздел Европы между двумя политическими полюсами — атлантическим (американо-британским) и советским. Сталин-союзник стремительно вернулся, для западных лидеров, в тот образ, который за ним закрепился до войны — безжалостного, тоталитарного лидера идеологического режима, желающего физического уничтожения капитализма и либеральной демократии. Ответы на действия Сталина, сформулированные в текстах Черчилля и Джорджа Кеннана, в свою очередь, опирались на политическую идеологию Вудро Вильсона, 28-го Президента США, который сформулировал её как основу мирных переговоров в конце Первой мировой войны. Это и есть тот самый «мировой порядок», против которого боролись и Ленин со Сталиным, и настоящие и мнимые революционеры в третьем мире — мир по лекалам Америки, ради лидерства Америки и под американским «зонтиком безопасности».
Как верно подметил исследователь из Йельского Университета Дэвид Энгерман, «Холодная война была войной в том смысле, что в ней схлестнулись две достаточно жесткие и давно противостоявшие друг другу идеологии [считавшие себя] универсальными, мессианскими и детерминистскими. Каждая из них считала «свой мир» венцом цивилизационного творения, каждая верила в неизбежность прогресса, каждая полагала целью покорение мира, включая носителя противоположной идеологии. Но что делало её Холодной? Прежде всего, то, что стороны не были сконцентрированы на прямом конфликте между собой, поскольку не предполагали ни возможность покорения, ни даже трансформации друг друга»1.
Прохладная Войнушка 2010-х началась, в целом, похоже. Оказавшись, по результатам первой Холодной Войны, фактическим вильсонианским «лидером мира», Соединенные Штаты — в полном соответствии со стратегическим видением — стали вести политику «конструирования» новых государств и режимов, образовавшихся на огромном постсоветском геополитическом пространстве. Где-то это получалось чуть лучше, где-то не получалось совсем. Где-то было достаточно политического и экономического давления, где-то требовалась вся мощь американской военной машины (как в Ираке, например).
Для России фактическое поражение в Холодной Войне было частично «смазано» острейшим политическим и экономическим кризисом, который разразился в конце существования СССР. Потребовалось более десятилетия, чтобы проигравшая сверхдержава задумалась — в лице своего руководства — над тем, как далеко зашла трансформация Pax Americana, и что потеряно со времен СССР. Естественно, это не была мгновенно пришедшая в голову мысль — о несправедливости, с российской точки зрения, окончания главного противостояния ХХ века писали консервативные и патриотические публицисты прямо с дней Горбачева, — однако до середины 2000-х США и Запад в целом не «заглублялся» столь сильно и глубоко в российский периметр безопасности. Включение в НАТО стран Балтии, продвижение инфраструктуры альянса на Восток вопреки возражениям России, — всё это, как и действия Сталина в первые годы после Великой войны, вызывало у российского политического и военного руководства серьезные опасения. То есть ситуация, скорее, перевернулась относительно времен Длинной Телеграммы и Фултоновской речи — о политике сдерживания (оправданной или нет — другой вопрос) задумались русские, а не Запад.
Принципиальная разница, между тем, была (и остается) в том, что идеологический компонент Холодной Войны — наличие двух, остро конфликтующих в своих основах и практике, идеологий — отсутствует. Российские (и лично путинские) возражения против однополярного мира носят не доктринальный характер, а, скорее, этический (нас не уважают) и ситуативный (вот тут, тут и тут вы с нами не посчитались) характер со времен Мюнхенской речи 2007 года. Кроме того, если в мире 1946 года действительно было только две могущественные страны (и эта ситуация охватывала все начальные стадии, до разрядки), то теперь таких стран не две, а как минимум, пять (плюс Китай, плюс Индия, плюс Европейский Союз).
Если полагать «фултоновской речью» выступление Путина в Мюнхене, на конференции по безопасности, в 2007 году, то — в модельной периодизации той, первой Холодной Войны, мы уже где-то в 1958-м, в реестре «догнать и перегнать Америку» (с советской стороны) и всемогущества ЦРУ в тайных операциях против советских интересов. Однако в предложенном выше «перевертыше» что-то не сходится — Россия продолжает оставаться догоняющим (с большими проблемами), спецоперации и вмешательство во внутренние дела остаются фирменными блюдами из советского ассортимента, равно как и создание и поддержание «замороженных конфликтов». В отличие от 1950-х, бессмысленно сравнивать экономические ресурсы «блоков» — преимущество на стороне Запада, причем с явным перевесом.
Когда контуры нового «холодного конфликта» стали проясняться, примерно в 2012-2013 годах, один умудренный опытом предыдущей Холодной Войны дипломат сказал мне, что «В России пришли к власти люди, до сих пор уверенные, что в финале их обманули. Проблема же состоит в том, что они обманывали сами себя слишком долго, чтобы признать поражение».
Возвращение к истории, риторике и образам Холодной Войны — с Железным Занавесом, рыцарями плаща, кинжала, дезинформации и regime change — это довольно мрачная мелодия, которую нам предстоит слушать еще достаточно долго. Как минимум, столько, сколько проживет один человек, которому сейчас 69 лет. Почти столько, сколько прошло со смерти Сталина, обозначившей окончание первого — самого тревожного — периода той Холодной Войны.
Увы.
Примечание
1 Engerman, D. (2010). Ideology and the origins of the Cold War, 1917–1962. In M. Leffler & O. Westad (Eds.), The Cambridge History of the Cold War (The Cambridge History of the Cold War, pp. 20-43). Cambridge: Cambridge University Press. doi:10.1017/CHOL9780521837194.003
© Текст: Василий Гатов
Россия. США > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > magazines.gorky.media, 1 сентября 2021 > № 4022355
Василий Гатов
75 лет Холодной войны
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 56, 2021
Иван Курилла — доктор исторических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, изучает историю российско-американских отношений и использование прошлого в современной политике. Автор нескольких книг, в том числе «История, или Прошлое в настоящем» (серия «Азбука понятий» издательства ЕУСПб, 2017) и «Заклятые друзья. История мнений, фантазий, контактов, взаимо(не)понимания России и США» (НЛО, 2018).
Мир устроен так, что для объяснения сегодняшних проблем мы все время используем слова, придуманные, чтобы разобраться во вчерашних. К тому времени, как будут придуманы новые объяснительные схемы, более адекватные современности, сам сегодняшний день превратится во вчера. Именно так обострение отношений между Россией и США в последние годы часто называют «холодной войной», опираясь на последний хорошо описанный период международного конфликта, несмотря на то что сегодняшние реалии напоминают биполярное противостояние второй половины прошлого века разве что риторикой политиков, доходящей до взаимных оскорблений.
Но все же — почему «система координат», словарь «холодной войны» до сих пор живет, ведь с начала «холодной войны» прошло уже 75 лет? Это большой срок; через 75 лет после Венского конгресса наступил уже 1890 год: на дворе стояла эпоха броненосцев и пулеметов, а на первые роли в европейской политике претендовала Германская империя, которой просто не существовало во времена наполеоновских войн. Через 75 лет после Версальского мира наступил 1994 год, когда Первая мировая казалось едва ли не средневековым событием. А вот слова, сказанные в 1946 году, до сих пор звучат из уст журналистов и политиков — и резонируют в общественном сознании.
И кстати, давайте вспомним, что Холодную войну чаще всего принято отсчитывать именно от нескольких слов, написанных и сказанных в необязательных текстах, а не от крупных политических или военных событий (которых тоже в те послевоенные месяцы было предостаточно), — и не от договоров и соглашений, подписанных победителями в Ялте или Потсдаме в 1945 году.
22 февраля 1946 года американский дипломат Джордж Кеннан, исполнявший в тот момент должность поверенного в делах США в СССР, отправил в Вашингтон документ, ставший известным как «длинная телеграмма». В ней излагались соображения Кеннана о факторах и движущих силах советской внешней политики, а также — ввиду очевидной необходимости реагировать на продвижение коммунизма в Европе и Азии, — предлагалась политика «сдерживания», то есть не война с Советским Союзом, но и не односторонние уступки со стороны западных держав. Помимо предложения стратегии сдерживания, Кеннан в своей телеграмме довольно метко описал способы думать о внешней политике, принятые в Кремле, указал на чувство уязвимости, диктующее советским лидерам политику, которую на западе было принято считать агрессивной.
Через две недели после того, как депеша Кеннана была прочитана в Вашингтоне, 5 марта 1946 года бывший британский премьер Уинстон Черчилль в присутствии президента Гарри Трумэна прочел речь в небольшом Вестминстерском колледже в городе Фултон, штат Миссури. В этой речи Черчилль призвал американцев к укреплению особых уз дружбы, скрепляющих две англосаксонские державы, а также сообщил, что на Европу «от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике, опустился железный занавес». За этим занавесом осталась половина континента, но свободный мир больше не может повлиять на судьбы народов Восточной Европы. Обнаруженный Черчиллем «железный занавес» появился вдоль той самой «ялтинской» линии разграничения сфер влияния, к созданию которой он сам был причастен.
В чем значение этих двух событий-текстов, которые вошли в учебники как начало холодной войны? Джордж Кеннан в момент написания телеграммы еще не был даже послом. Черчилль произнес свою речь во время поездки по США не будучи премьер-министром. То есть оба человека не занимались в тот момент формированием или управлением внешней политикой своих стран. И все же они дали новому состоянию международных отношений ключевые метафоры: «сдерживание» и «железный занавес».
Неожиданно оказалось, что именно этого не хватало политикам в Вашингтоне и Лондоне: не было языка, на котором можно было описать это новое состояние мира. В самом деле, окончание мировой войны создало в мировой политике новую ситуацию, в которой не работали старые «системы координат». Вместо концерта нескольких европейских держав, ведомых в своей внешней политике растущим национализмом, как это было в предыдущее столетие, на первые роли вдруг выдвинулись страны, не принадлежавшие к старой Европе, но зато практикующие идеологизированный взгляд на международные отношения, — Соединенные Штаты, поддерживавшие либерально-демократический мировой порядок, и Советский Союз, строивший коммунистическую утопию на базе пролетарского интернационализма.
Для американских государственных деятелей само мировое лидерство оказалось новым испытанием: несмотря на экономическую мощь, вплоть до Второй мировой войны США оставались в мире державой второго ряда (прорыв, совершенный Вудро Вильсоном, серьезно повлиявшим на способы урегулирования после Первой мировой войны, ушел в песок, когда американский сенат провалил все заключенные им в Версале договоры). Теперь же Соединенным Штатам, которым остро не хватало людей, разбирающихся в хитросплетениях мировой политики, — как не хватало и наработанных идей и концепций активной внешней политики, — пришлось подхватывать выпавшее из рук Британской империи (которая сама уже начала распадаться) лидерство и примерять на себя роль «мирового полицейского». Этот острый дефицит идей в Вашингтоне и был тем контекстом, в котором появились метафоры «сдерживания» и «железного занавеса».
Кеннан уже скоро станет критиком идеи «сдерживания» и всей внешней политики США по отношению к России, вплоть до расширения НАТО в 1990-е, но метафора будет жить без его участия. Если рассматривать тексты заслуженного дипломата о России в порядке их написания, то можно прийти к выводу, что лучше всего он понимал русскую историю и политику в том возрасте, когда к нему уже не прислушивались в Вашингтоне. В этом состоит один из парадоксов экспертного знания: оно оказывается востребованным, когда резонирует с политическим запросом, а не в тот момент, когда эксперт лучше понимает предмет.
Часто можно встретить суждения, будто Кеннан объяснил американцам, «что Сталин собирается делать», и рекомендовал контрмеры для противостояния советской политике. Современный анализ показывает, что в самом Советском Союзе видение будущего в тот момент не было четким и ясным, оно все время переформулировалось. Ставшие известными в Москве оценки Кеннана и Черчилля сами стали факторами формулирования советской внешней политики; можно утверждать, что «сдерживание» было не только ответом на «советское поведение», но и частично определило его на ближайшие десятилетия.
Актуален ли язык, созданный Кеннаном и Черчиллем, сегодня? Могло показаться, что его списали в архив в тот момент, когда лидеры СССР и США объявили об окончании Холодной войны, когда рухнула берлинская стена или в тот момент, когда над Кремлем спустили советский флаг. Однако уже спустя десятилетие стало понятно, что никакого другого языка для мировой системы так и не придумано. «Сдерживание» и «железный занавес» легко вернулись в обиход и, главное, в мышление политиков по обе его стороны, и это доказательство силы этих метафор.
Дело, конечно, в том, что новая перегруппировка в мировой политике, произошедшая после распада Советского Союза и «мировой социалистической системы», не сопровождалась адекватным обновлением политического языка. Ни в России, ни в США или Великобритании не знают, как описывать новый мировой порядок (или «мировой беспорядок», как стало модно писать), не используя концепты и термины Холодной войны. И метафоры, пережившие свой век, продолжают «размечать» сегодняшние силовые линии международных отношений.
Правда, вместо слова «сдерживание» (containment), означавшего у Кеннана политическое и идеологическое сдерживание коммунизма и распространения в мире популярности советской системы, в обиход вошел его более угрожающий синоним «deterrence» (с коннотациями «отпугивания»), применяемый в узком смысле ядерного или военного сдерживания возможного военного противника.
Вместо «железного занавеса» возникли другие линии разделения; границы «свободного мира» теперь вплотную приблизились к России, оставшейся за рамками большинства европейских и североатлантических интеграционных и военно-политических структур. Мир упустил возможность совсем устранить этот раскол в начале 1990-х, и теперь уже трудно представить себе, что такое было возможно.
Конечно, позиции России в новом расколе заметно слабее, чем ресурсы, которыми располагал Советский Союз три четверти века назад. В 1946 году СССР был популярен в мире как главный победитель нацизма, а коммунизм казался привлекательным многим людям и в Европе, и в ее африканских и азиатских колониях, боровшихся за свою независимость. В 2021 году Россия претендует на роль лидера антизападного консервативного интернационала, — но у этой идеи гораздо меньший потенциал, а главное — антизападные силы не очень нуждаются в глобальном руководстве. Собственно, и мир уже давно не биполярный, — сегодня в нем нельзя не прислушиваться к мнению Китая или к европейским озабоченностям, а завтра в числе «великих держав» может оказаться Индия, Бразилия или кто-то еще.
Однако стоит вспомнить, что автор концепции «мягкой силы» Джозеф Най иллюстрировал ее с помощью кеннановской идеи сдерживания. «Сдерживание привело к успеху в холодной войне, — писал Най, — не в результате военного запугивания, а потому что, как это и планировал Джордж Кеннан, наша мягкая сила помогла трансформировать советский блок изнутри»1. Сегодняшняя проблема состоит, в частности, в том, что коллективный Запад утратил уверенность в своей мягкой силе. Внутренние конфликты, раздирающие Соединенные Штаты в последние годы, многими наблюдателями оцениваются как бьющие по привлекательности американского образца, а пропагандистами в России, конечно же, используются для дискредитации западных ценностей.
Долгая жизнь «длинной телеграммы» Кеннана и фултонской речи Черчилля напоминают нам и о культурной гегемонии англо-американского мира. В самом деле, мы используем метафоры мировой политики, придуманные англичанами и американцами, — тогда как срок жизни рожденных в России терминов оказывается обычно коротким. «Новое мышление» вдвое моложе «сдерживания» и «железного занавеса», — но кто будет использовать его для описания современных международных отношений? Однако в 1980-е была хотя бы сделана попытка выйти из-под власти метафор холодной войны.
Мы живем в мире, который еще ждет своего описания, своих формул, определяющих политику. Откуда они придут и как надолго переформатируют мир, пока неясно. Но это значит, что у многих политиков, философов и теоретиков есть шанс.
Примечание
1 Joseph S. Nye, Jr., “Soft Power and American Foreign Policy,” Political Science Quarterly 119, no. 2 (Summer 2004): 268–269.
© Текст: Иван Курилла
Россия. США. СЗФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > magazines.gorky.media, 1 сентября 2021 > № 4022354
Иван Курилла
Немыслимый альянс
Опыт сотрудничества СССР с западными державами во Второй мировой войне: уроки для сегодняшнего дня
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 56, 2021
Краткие выводы
История сотрудничества СССР, США и Великобритании в ходе Второй мировой войны — пример кооперации в исключительных обстоятельствах при наличии общего врага. Собственно, и понимание того, что враг общий и от борьбы с ним зависит само выживание наций, пришло далеко не сразу. Еще в 1940-м году Великобритания рассматривала планы бомбежек Баку, а в 1941-м, уже после начала Великой Отечественной войны в британском правительстве предполагали, что Сталин заключит мир с Гитлером. По мере приближения Победы, по замечанию Рузвельта, сделанному им незадолго до смерти, противоречия между западными союзниками и сталинским СССР неизбежно усугублялись. Об этом же говорили и Черчилль, и Сталин.
В сотрудничестве стран антигитлеровской коалиции, помимо объективных обстоятельств, способствовавших сближению США, Великобритании, СССР и их лидеров, большую роль играл фактор персональных контактов. Например, посла СССР в Великобритании Ивана Майского с Уинстоном Черчиллем и Энтони Иденом; особую роль сыграли переговорные таланты Гарри Хопкинса, снимавшего конфликтные вопросы в непосредственном контакте со Сталиным. (Важность и эффективность такого рода контактов в налаживании отношений были подтверждены почти четверть века спустя, когда начал работать back-channel Киссинджер-Добрынин.) Значение имела, в частности, готовность Рузвельта идти на уступки Сталину при понимании американским президентом решающей роли СССР в Победе и необходимости иметь союзника в войне с Японией.
Ухудшению отношений способствовали не только такие факторы, как окончание войны; раздел сфер влияния (особое значение, например, польского вопроса, особенно конфликта вокруг формирования правительства новой Польши); конкуренция в попытках влиять на развитие событий в разных регионах (например, соперничество в Китае, входившем в Антигитлеровскую коалицию); принципиальные политические и идеологические расхождения; недоверие, обусловленное опытом взаимоотношений (например, позднее открытие второго фронта), но и личные свойства лидеров, прежде всего, их взаимная подозрительность (плюс смена лидеров в США и Великобритании в 1945 году). Скорость деградации отношений в 1945 году была впечатляющей и уже в 1946-м, по сути, уже все было кончено («длинная телеграмма» Кеннана, Фултонская речь, реакция на нее Сталина), хотя инерция доброжелательности и попыток объясниться еще существовала (характерный пример: знаменитая поездка Симонова и Эренбурга в США в 1946 году).
Опыт взаимоотношений союзников говорит о важности прагматического подхода к сотрудничеству, так же, как и о конструктивном потенциале личных контактов лидеров и членов их команд (при наличии понятной и четко сформулированной повестки). Не только опыт Второй мировой войны, но и истории контактов Хрущева-Кеннеди, Брежнева-Никсона (Форда), даже Медведева (Путина)-Обамы, свидетельствуют о хрупкости и непродолжительности периодов плодотворной кооперации и рисках обвального ухудшения отношений, которые потом восстанавливаются долго и болезненно. Как ни банально это звучит, такой фактор, как good faith имеет принципиальное значение, но для его практического использования необходимы хотя бы среднесрочные механизмы взаимодействия команд и лидеров, а также снижение уровня враждебности пропагандистской риторики и формирование благоприятного по отношению к партнеру общественного мнения (что отчасти происходило во Вторую мировую; на рубеже 1960-х; в эпоху разрядки; в 1990-е и в период перезагрузки). Опыт и уроки Второй мировой в этом контексте крайне важны, но они, скорее, ведут к пессимистическим оценкам перспектив взаимоотношений в отсутствие фактора good faith и постоянных усилий в поддержании контактов и готовности идти на компромиссы.
Флешбэк: 9 мая 1945 года
К Потсдамской конференции в июле 1945 года Краснознаменный ансамбль красноармейской песни и пляски под управлением А.В. Александрова подготовил исполнение двух союзнических песен. Одна — британская, знаменитая It’s a Long Way to Tipperary («Путь далекий до Типперери»), вторая — американская «There is Tavern in the Town» (в русской версии — «Кабачок»). Впоследствии песни были записаны на грампластинку и пользовались бешеной популярностью наряду с другими, например, с исполнявшейся с 1944 года Леонидом и Эдит Утесовыми «Песней бомбардировщиков» («Coming in on a Wing and a Prayer») — считалось, что ее завезли пилоты тяжелых бомбардировщиков, дислоцированных на короткое время летом 1944 года на трех советских аэродромах в рамках операции «Неистовый» («Frantic»). Сама операция считается не очень удачной — отчасти из-за подозрительности советских властей и рассогласованности действий с ними ее пришлось быстро свернуть. Но песня осталась.
«Кабачок» и «Типперери» я помню наизусть с детства. Потому что, когда мои родители — поколение школьников войны — собирались с друзьями, они пели песни, популярные в 1940-х, причем не только военные, многие из которых — импортированные из союзнических стран. Популярна была, например, «И в беде, и в бою», исполнявшаяся еще до войны джаз-оркестром Варламова. Она оказалась русской версией американского слоу-фокса 1934 года «Roll along Covered Wagon».
Не только массовая музыкальная культура Британии и США, но и сами союзники были страшно популярны ближе к окончанию великой войны. Утром 9 мая, после того как в третьем часу ночи диктор Юрий Левитан объявил о подписании акта о капитуляции Германии, огромные восторженные толпы высыпали на улицы Москвы. Мой отец, которому тогда едва исполнилось 17 лет, был разбужен одноклассником в четыре утра, и они устремились в сторону Красной площади, где уже было полным-полно ликующего народа. В течение всего дня была запружена людьми и Моховая площадь, где располагалось американское посольство. Фотографии Якова Халипа и Анатолия Гаранина запечатлели площадь 9 мая. Сотрудники посольства свешивались из окон и балконов, приветствуя москвичей. «Мы были, естественно, тронуты и польщены таким публичным выражением чувств, — вспоминал Джордж Кеннан, в то время советник посольства, еще не прославившийся своей «длинной телеграммой», — но не знали, как ответить на них». Проблема еще состояла в том, что восторженные горожане подхватывали на руки и качали не только любых людей в военной форме, но готовы были то же самое проделать и с сотрудниками посольства дружественной державы. Тем не менее, несколько смущенный Кеннан, владевший русским языком, рискнул взобраться на парапет у входа в американское представительство, и выкрикнул: «Поздравляем с Днем Победы! Слава советским союзникам!» Это все, что он, будучи несколько смущенным, смог произнести.1
Во всепоглощающем восторге того дня подземные толчки холодной войны, все более ощутимые, и уж во всяком случае зафискированные чувствительным аналитическим «радаром» того же Кеннана, не были замечены торжествующими советскими людьми. Гитлер был повержен «Большой тройкой», Большим Альянсом, члены которого к тому времени, по замечанию историка Джона Гэддиса, уже находились в состоянии войны — как минимум идеологически и геополитически.2
Невозможный союз
Разумеется, альянс сталинского СССР, Британии и Соединенных Штатов был вынужденным и представлял собой прежде всего военный союз, внешне претендовавший на то, чтобы совместными усилиями построить новый миропорядок, основанный на коллективной безопасности, а не на разделе сфер влияния и балансе сил. Что, впрочем, было, скорее идеей и устремлением Франклина Рузвельта, а не его партнеров по альянсу: романтические вильсонианские принципы построения свободных объединенных наций он пытался внедрить в реальную политику, первоначально зафиксировав их в Атлантической хартии, подписанной им и Уинстоном Черчиллем в августе 1941 года. Частью его стратегии было строительство персональных дружеских отношений с Черчиллем и Сталиным с неистовой убежденностью в том, что на основе абсолютного доверия и уступок можно сохранить мир после войны.3
До нападения Германии на СССР антигитлеровский союз едва ли мог стать реальностью. Хотя еще весной 1939-го продолжались вялые переговоры советской стороны с британской и французской о «коллективной безопасности». Правда, в мае этого года Молотову пришлось успокаивать партнеров в связи с отставкой наркома иностранных дел Максима Литвинова. Устранение наркома-еврея легко можно было расшифровать как «жест доброй воли» с советской стороны в отношении Германии.
Началась своего рода «гонка пактов» — Сталин и Молотов выбирали из того, что им было выгоднее. Для Германии альянс с СССР был важен и экономически — военная машина нуждалась в сырье — от нефти до марганца, которое мог дать Советский Союз,4 и геополитически. По замечанию Генри Киссинджера, пакт со Сталиным помогал Гитлеру разгромить Британию «тогда, когда тыл Германии будет полностью обеспечен».5
В середине августа 1939 года британские и французские военачальники появились в Москве с целью зондажа возможности англо-франко-советского альянса. Фон переговоров был не слишком благоприятным — за месяц до них экс-премьер Соединенного королевства Дэвид Ллойд Джордж сказал послу СССР Майскому, что премьер-министр Невилл Чемберлен «до сих пор не может примириться с идеей пакта с СССР против Германии».6 Уровень делегации соответствовал настроениям:7 британский адмирал Дракс и французский генерал Думенк провели переговоры с маршалом Климентом Ворошиловым, но не смогли дать гарантий советской стороне относительно того, даст ли в случае военных действий Польша коридор для прохода советских войск. Переговоры естественным образом зашли в тупик.8 Геостратегически то, что могла предложить Германия, было для Сталина гораздо привлекательнее. После всего этого заключение Пакта Молотова-Риббентропа естественным образом было оценено Британией как событие, которое неизбежно повлечет за собой начало войны.9
Вторжение сталинского СССР в Финляндию и начало советско-финской «зимней» войны в конце 1939 года превратили Великобританию и Францию во врагов Сталина. Даже Черчилль, который поначалу считал притязания Сталина естественными, в январе 1940 года говорил: «Только Финляндия — великолепная, нет, величественная… демонстрирует, на что способны свободные люди».10 Британия и Франция задумались о помощи Финляндии — несмотря на то, что им самим нужны были ресурсы для противостояния Германии. Маршал Маннергейм от помощи не отказывался, но, как отмечает финский историк Киммо Рентола, опасался ситуации, в которой «Финляндия и Швеция оказались бы союзниками Запада и противниками как Германии, так и СССР, когда враги рядом, друзья — далеко».11 Именно поэтому маршал был готов принять франко-британскую помощь, но, чтобы не провоцировать Германию, не в виде регулярных сил на территории Финляндии. Великобритания обсуждала операции против СССР на севере и на юге, с использованием территории Турции. Правда, советская сторона не всегда доверяла донесениям разведки о планах относительно советского юга, и иной раз справедливо, поскольку зачастую дезинформация распространялась британцами для устрашения Советов. Тем не менее, уже в начале 1940 года советское командование начало перебрасывать на Кавказ дополнительные силы Красной армии в ожидании возможных ударов по Баку, Батуми и Туапсе. В феврале была усилена противовоздушная оборона Баку. Советская сторона планировала превратить оборону в наступление — в частности, обсуждались планы бомбежек нефтяных месторождений в Мосуле и Киркуке, находившихся под контролем британцев.12
Все эти обстоятельства и множество проблем на финском фронте подталкивали СССР к заключению мира с Финляндией — ресурсы и силы на эту затянувшуюся войну исчерпывались. Да и Великобритании и Франции уже было не до Советского Союза: в мае 1940 года Франция была оккупирована Германией. По замечанию Рентолы, «планы зимы 1940 года были началом конца глобальной империалистической стратегии Лондона и Парижа».13 А ведь еще в марте и апреле 1940-го британская разведывательная служба дважды занималась фоторазведкой над Баку в рамках планировавшейся операции «Pike».
Сталин готовился к войне с Германией, но и не думал о союзе с Британией (и уж тем более с США). Больше того, с 1939 года он рассчитывал «повернуть» Гитлера в сторону Англии. Вождь исходил из того, что война с Гитлером может начаться не раньше середины 1942 года — после того, как Германия расправится с Англией. Двойная выгода: поражение империалистической державы и выигрыш времени в подготовке к войне с Германией14 По воспоминаниям Анастаса Микояна, Сталин был уверен в успехе: «А к тому времени мы успешно выполним третью пятилетку, и пусть Гитлер попробует тогда сунуть нос».15
Будущий генералиссимус не делал принципиальных различий между Германией, Англией, Францией. В его теории они были двумя группами капиталистических стран, борющихся между собой за рынки и передел мира. Согласно записям Георгия Димитрова, Сталин в сентябре 1939 года, то есть на пике «дружбы» с Германией, высказывался на этот счет так: «…мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга… Деление капиталистических государств на фашистские и демократические потеряло прежний смысл».16 В этой логике советский тиран получал еще один сопутствующий бонус — порабощение Польши: «Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше».17 Иными словами, Сталин полагал, что обведет вокруг пальца все империалистические державы и останется «третьим смеющимся», наблюдающим за тем, как капиталисты уничтожают друг друга, расчищая ему дорогу для продвижения мировой революции.
Этой теории Сталин придерживался всегда, и потом она сыграет свою роль в стремительном развале союза Британии, США и СССР сразу после войны. Но об этом пойдет речь позже.
Логику Сталина в большей или меньшей степени понимало население СССР. Если считать средним гражданином страны, лояльно настроенным к властям тогда еще совсем молодого писателя Константина Симонова, то массам понятен был и стратегический замысел Сталина. Одной из эмоций в сентябре 1939-го была жалость к полякам, вступавшая в некоторое противоречие с тем, что СССР сам вошел в Польшу. Но, вспоминал Симонов свои тогдашние впечатления, «какой-то червяк грыз и сосал душу… И я… знал, что это чувствуют другие».18
Нападение Германии на СССР изменило все, притом, что еще долго многие в Великобритании полагали, что Сталин сможет договориться о мире с Гитлером, уступив ему некоторые территории. Четкостью же союзнической позиции Британия была обязана своему новому премьер-министру Уинстону Черчиллю, который сомневался в военной мощи СССР, но не выражал сомнений в том, что новые обстоятельства превращают коммунистическую империю в союзника. Вечером 22 июня он произнес исторические слова: «Любой человек и любая страна, воюющие с нацизмом, получат нашу помощь. Любой человек и любая страна, марширующие вместе с Гитлером, — наш враг… Следовательно, мы должны оказать любую доступную нам помощь России и русским людям».19 Черчиллю же приписывается высказывание, согласно которому «если бы Гитлер вторгся в ад, то он [Черчилль] постарался бы по меньшей мере отнестись самым благоприятным образом к Дьяволу».20
Чуть позже, выступая в парламенте, министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден сформулировал причины установления союза следующим образом: «Мы всегда ненавидели доктрину коммунизма. Но не в этом вопрос. Россия подверглась предательскому вторжению без каких бы то ни было на то оснований. Русские сегодня сражаются за свою землю. Они борются против человека, стремящегося установить свое господство над миром. Это и наша единственная задача».21
12 июля 1941 года посол Британии в Москве Стаффорд Криппс, человек, многократно предупреждавший советские власти о планах нападения Германии на СССР и называвший даже дату начала войны, и министр иностранных дел Вячеслав Молотов подписали пакт о военной взаимопомощи.
Неизбежный союз
Благодаря появлению общего врага невозможный союз превратился в неизбежный. Военный союз, если говорить о «большой тройке» и четвертом «полицейском» — Китае (по плану Рузвельта, который он сформулировал в конце войны), но и союз ценностей — в случае Великобритании и США.
Соединенные Штаты медленно и осторожно вовлекались в войну. По свидетельству Джеймса Бирнса (с 1945 года госсекретаря США), только «катастрофа Дюнкерка (эвакуация потерпевших поражение британских войск из Европы в начале июня 1940 года. — А.К.), наконец-то, пробудила наших людей». Тем не менее, даже тогда республиканская партия заявила, что она жестко выступает против «вовлечения нации в иностранную войну».22
6 января 1941 года Рузвельт должен был выступить с обращением к нации, постепенно подготавливая Америку к мысли о неизбежности войны. Именно тогда, работая со своими спичрайтерами, в число которых наряду с Сэмюэлом Розенмэном и будущим обладателем «Оскара» за сценарий фильма «Лучшие годы нашей жизни» Робертом Шервудом входил ближайший советник президента Гарри Хопкинс, Рузвельт обозначил ключевые ценности западного мира. Четыре свободы, за которые стоит бороться: свобода слова и выражения мнений, свобода вероисповедания, свобода от нужды, свобода от страха. Каждая из них должна была распространяться на весь мир. «Не слишком ли большую территорию они покрывают, — усомнился Хопкинс, — Не уверен, что американцам интересно, что происходит с людьми на острове Ява». «Боюсь, что однажды это произойдет, Гарри, — проницательно и пророчески заметил Рузвельт, — Мир становится таким маленьким, что даже жители Явы оказываются сейчас нашими соседями».23
Отношения двух будущих англо-саксонских союзников поначалу были осторожными и настороженными. В январе 1941 года Гарри Хопкинс в качестве полномочного представителя президента Рузвельта был направлен в Лондон для разговора с Черчиллем как потенциальным союзником в войне.24 Миссия оказалась успешной. Свою роль в установлении союзнических отношений лидеров США и Британии и в убеждении американцев в том, что помощь Америки нужна англичанам, сыграли посол Соединенных Штатов в Лондоне Джон Вайнант, ответственный за американский ленд-лиз Аверелл Харриман (впоследствии посол США в СССР) и глава CBS News в Европе Эдвард Марроу.25
Впрочем, Рузвельту понадобилось еще много времени для того, чтобы преодолеть изоляционистские настроения в Соединенных Штатах — например, летом 1941-го всеобщая воинская обязанность была восстановлена палатой представителей перевесом всего в один голос.26
В конце лета США начали помогать Британии в обороне от немецких субмарин — передавали британскому флоту данные о местонахождении фашистских подводных лодок. После того, как в сентябре американский эсминец «Грир» был торпедирован немцами, Рузвельт отдал распоряжение топить германские субмарины.
В конце июля того же 1941-го Хопкинс взял на себя миссию зондажа и в отношении Советского Союза как потенциального союзника: побывав в очередной раз в Лондоне и пообщавшись с Черчиллем, послом США Джоном Вайнантом и послом СССР Иваном Майским, он принял решение отправиться в Москву для встречи с советским руководителем, потому что «важно было бы познакомить и сблизить друг с другом Рузвельта и Сталина».27 30 и 31 июля состоялись две встречи Хопкинса и Сталина. Причем советский вождь был очарован Хопкинсом — и простотой в общении, и готовностью помочь. К тому же советскому лидеру было известно, что Хопкинс — это «продолжение» Рузвельта, его ближайший советник, а значит, разговаривая с гостем, Сталин как бы беседовал с самим президентом США. Впоследствии Сталин говорил американском послу Чарльзу Болену, что Хопкинс был первым встреченным им американцем, с которым можно было «поговорить по душам». Советский автократ тоже произвел положительное впечатление на посланника Рузвельта, и, вернувшись в США, Хопкинс сказал своему президенту, что помощь Советскому Союзу перевесит риски поражения СССР или заключения Советским Союзом мира с Германией. (Такая позиция была тем более важна, что в то время Черчилль по-прежнему не верил в саму возможность военных успехов СССР.)28
Пример миссии Хопкинса, который, отправляясь в СССР, не посчитался даже со своей серьезной болезнью и отвратительным самочувствием, показывает, насколько важным и эффективным может оказаться личный фактор в выстраивании политических отношений.
В начале августа 1941-го в бухте Пласеншия на военной базе Арджентия на острове Ньюфаундленд Черчилль и Рузвельт подписали Атлантическую хартию — восемь принципов, которые не просто заложили основы военного союза Британии и США, а также контуры возможного постгитлеровского мирового порядка, но и сформировали ценностный каркас того, что мы сегодня привыкли называть «Западом». Среди этих принципов были: право наций на выбор своей формы правления, восстановление «суверенных прав и самоуправления тех народов, которые были лишены этого насильственным путём»; свободный доступ всех стран, великих или малых, к мировой торговле и сырьевым ресурсам, необходимым для экономического процветания государств; глобальное экономическое сотрудничество и повышение благосостояния. По замечанию английского исследователя Кристофера Коукера, «Запад был в равной мере идеей и союзом».29 Впрочем, «без Второй мировой войны названный союз был бы невозможен».30 К хартии присоединился и СССР, но отнюдь не из-за того, что разделял идею формирования коллективного Запада.
Тем не менее, чтобы Америка вступила в войну, понадобилось нападение японцев на Пирл-Харбор в декабре 1941 года. Для Черчилля это означало, что «Англия будет жить; Британия будет жить; Содружество и империя будут жить… Нас не уничтожат… Судьба Гитлера предрешена… Что касается японцев, то их сотрут в порошок».31 Генри Киссинджер писал: «Вступление Америки в войну явилось кульминацией исключительных дипломатических усилий великого и смелого лидера. Менее чем за три года Рузвельт сумел вовлечь свой сугубо изоляционистский народ в глобальную войну».32
По оценке Джона Гэддиса, в то время как Черчилль решал одну задачу — выживание Британии любой ценой, у Рузвельта их было четыре: без союзников, включая СССР и националистический Китай, невозможно было достичь победы; без сохранения сотрудничества союзников невозможно было, с точки зрения американского президента, установить продолжительный и устойчивый послевоенный мир; необходимо было создать всемирную организацию по поддержанию коллективной безопасности; наконец, все это должно было быть поддержано американским народом, то есть война и мир должны были быть «продаваемыми» («sellable»).33
Общая угроза и общие ценности объединили Британию и США. Общая угроза объединила их со сталинским Советским Союзом. Как и еще один фактор: вера в личные доверительные отношения лидеров, в добрую волю Сталина, в то, что он «отличный парень» (вера, в большей степени присущая Рузвельту, гораздо более уступчивому партнеру советского тирана, чем Черчилль).34
Сложный союз
Ключевым вопросом для СССР стало открытие второго фронта. Переговоры и разговоры на этот счет начались во время и сразу после заключения договора Советского Союза и Британии в июле 1941 года. Черчилль был против, и для такой позиции было несколько оснований. Ресурсов Британии не хватало на то, чтобы открывать Второй фронт во Франции. Еще свежа была память о катастрофе Дюнкерка. (Притом, что для Англии и США рубеж 1941-1942 годов был «зимой катастроф» — весьма болезненных поражений от японцев на Тихом океане и в Азии.) Черчилль предпочитал отвлекать силы Германии операциями английских войск на Средиземном море и в Северной Африке.
Существенным фактором было и недоверие к новому союзнику и неверие в его военную мощь. В разговоре с Иваном Майским в сентябре 1941 года английский премьер раздраженно заметил: «Не забывайте, что каких-нибудь четыре месяца назад мы были один на один с Германией и не знали, с кем будете вы».35 Эту же фразу премьер-министр был вынужден повторить Сталину и в не менее раздраженном тоне. В августе 1942 года Черчилль побывал в Москве — само по себе путешествие было актом доброй воли, притом, что среди прочего премьер-министру как раз и предстояло объяснить Сталину, почему второй фронт пока невозможно открыть. Переговоры проходили не просто конфликтно — Черчилль считал себя оскорбленным некоторыми фразами советского руководителя. Но Сталину на пике войны все-таки не нужна была ссора с союзником. И когда британский лидер уже собирался покидать в Москву с мыслью о разрыве союза, он пошел по пути налаживания личных отношений: в ночь с 15-го на 16-е августа Черчилль и Сталин общались неформально в кремлевской квартире советского вождя.36 Английский премьер отдал должное «превосходным винам». Молотов проводил его на аэродром.37
Этой истории предшествовали другие переговоры, тоже напряженные и конфликтные. В декабре 1941-го министр иностранных дел Британии Энтони Иден отправился на переговоры в Москву. Практически в день отбытия стало известно о катастрофе Пирл-Харбора. Сложилось своего рода союзническое равновесие: Иден двигался в сторону Москвы, Черчилль собрался с визитом в Вашингтон.38
В ходе переговоров с Иденом Сталин сразу же — и несколько неожиданно для периода начала войны — поставил вопрос о послевоенной перекройке Европы. В этом вопросе уже содержались пункты дальнейших — на годы вперед — разногласий и политико-дипломатических переговоров: и передача Польше Восточной Пруссии, и — главное — признание границ СССР 1941 года. Второй пункт представлял особую сложность для Идена, который не мог принимать самостоятельных решений без консультаций с США. Переговоры шли тяжело, их результатом стало лишь общее коммюнике, полноценный договор о союзе Великобритании и СССР был подписан лишь в мае 1942 года и не содержал пункта о признании советских границ. А тогда, в 1941-м, чтобы разрядить напряженную атмосферу переговоров, Сталин угостил Идена балетом (как в свое время Риббентропа39) и перцовкой.40
Тем временем Черчилль, обосновавшись в вашингтонском Белом доме на две недели, лично катал инвалидное кресло Рузвельта, отметив впоследствии, что он «самым тщательным образом» культивировал «свои личные отношения» с американским президентом.41 Прагматическую логику союза атлантических держав Черчилль изложил в телеграмме Идену из Вашингтона 8 января 1942 года: «Никто не может предвидеть, какое будет соотношение сил и где окажутся армии-победительницы к концу войны. Однако представляется вероятным, что Соединенные Штаты и Британская империя не будут истощены и представят собой наиболее мощный по своей экономике и вооружению блок, какой когда-либо видел мир, и что Советский Союз будет нуждаться в нашей помощи для восстановления страны в гораздо большей степени, чем мы будем тогда нуждаться в его помощи».42
Новый союз постепенно обретал переговорную и договорную форму: Британия и США обещали Советскому Союзу помощь в виде военного снабжения. В сентябре 1941-го была достигнута договоренность о помощи СССР со стороны и Британии, и США в порядке ленд-лиза (так называемая «Миссия Бивербрука-Гарримана», названная по фамилиям послов Британии и США). 1 января 1942-го была подписана Вашингтонская декларация о создании антигитлеровской коалиции 26 стран, включая «большую четверку» — Великобританию, США, СССР и Китай. Май 1942-го — это уже упоминавшийся договор о советско-английском союзе, июнь — договор СССР и США о принципах взаимной помощи в ведении войны. Последние два пункта — результат вояжа в Лондон и Вашингтон нарокма иностранных дел.
Переговоры Молотова шли непросто: в мае 1942-го в Лондоне британская сторона по-прежнему отказывалась обсуждать признание границ СССР образца 1941 года. Тем не менее, Сталин, не придававший особого значения букве правовых документов, дал Молотову директиву не обсуждать пока этот сюжет и подписывать договор с Великобританией: когда понадобится — вопрос границ будет решен силой.43 Договор заключался на 20 лет, стороны обязывались не участвовать в коалициях, направленных против одной из них, а также не стремиться к территориальным приобретениям для самих себя и не вмешиваться в дела других государств. В практическом смысле этому документу была уготовлена короткая жизнь.
При всех невидимых миру противоречиях союзников взаимные симпатии народов стали расти. Во всяком случае в Англии, по свидетельству Майского, «трудящиеся» были полны энтузиазма по поводу успехов Красной Армии44, симпатии американцев еще задолго до вступления в войну США тоже были на стороне СССР.45 Союзники старались не обижать друг друга. Например, книга Льва Троцкого о Сталине, над рукописью которой он работал в тот момент, когда Рамон Меркадер ударил его альпенштоком по голове, была подготовлена к печати в 1941 году. Однако издатели ее «придержали», и она увидела свет только тогда, когда отношения Запада и СССР стали заметным образом портиться.46 В книге указан копирайт издательства Harpers & Brothers за 1941 год, фактически же она издана в 1946-м.47 Похожая история произошла со «Скотным двором» Оруэлла. Книга была окончена в феврале 1944 года, но была опубликована только в августе 1945, когда общий враг союзников был повержен. Глава русского отдела министерства информации Великобритании Питер Смолетт (как выяснилось впоследствии, советский агент, завербованный Кимом Филби) выражал опасения по поводу того, что книга может повредить англо-советским отношениям.48
Советский Союз не слишком активно вовлекался в проблемы противостояния Соединенных Штатов, Британии и Китая с Японией, но поддерживал гоминьдановское правительство Чан-Кай Ши, при этом аккуратно выстраивая отношения с Мао Цзе-Дуном. В мае 1942-го в Особый район Китая (Яньань), контролировавшийся китайскими коммунистами, в качестве связного Коминтерна при руководстве ЦК КПК был направлен журналист и дипломат Павел Владимиров. Его дневники — ценный источник для понимания азиатского ракурса политики союзников. В начале июня 1942 года Владимиров констатировал: «Англия связана борьбой на Средиземном море и борьбой собственно за снабжение Британских островов. У нее нет ресурсов для защиты дальневосточных колоний… СССР — союзник США и Британии. Японские правящие круги заинтересованы в разгроме Красной Армии, рассчитывая получить в награду Сибирь.
Какое-либо значительное поражение Красной Армии на германском фронте может подтолкнуть Японию на агрессию против СССР».49
В феврале 1943-го Владимиров объяснял коммунистическим товарищам, почему СССР снабжает оружием врагов коммунистов — гоминьдановцев, и это было весьма емким определением смысла антигитлеровского союза с прагматических позиций Советского Союза: «В мире единый фронт против фашизма. Главный враг коммунистов всех стран — фашизм. В Китае разбойничает фашистская Япония. Основные сражающиеся с Японией силы — армии Гоминьдана». В свою очередь зависимость Гоминьдана от поставок советского вооружения сдерживает Чан Кай-Ши в его соперничестве с китайскими коммунистами, подчеркивал Владимиров.50
Между тем, переговоры о втором фронте продолжались, и эта тема стала пунктом разногласий и в отношениях США и Британии. Американцы в большей степени склонялись к варианту высадки в Нормандии, для англичан был по-прежнему в большей степени важен средиземноморский и африканский векторы. Соединенные Штаты планировали открытие второго фронта в Северной Франции на весну 1943 года.51 Рузвельт поддержал высадку союзников в Северной Африке в ноябре 1942 года, хотя генералы Джордж Маршалл и Дуайт Эйзенхауэр возражали против этого плана. Британские и американские солдаты высадились на Сицилии в июле 1943-го в соответствии с планом Черчилля, хотя в январе того же года на конференции лидеров Британии и Соединенных Штатов в Касабланке делегация США настаивала на вторжении в Нормандию.52
Разногласия этим не ограничивались: Черчилль был человеком империи, Рузвельт — антиколониалистом, который, к тому же, отказывался думать о мировом порядке в терминах сфер влияния; британский премьер не мог понять и того, почему президент США придает очень большое значение Китаю. По-разному они относились и к Сталину: Рузвельт полагал, что может управлять им за счет теплых личных отношений, Черчилль не поддерживал такую точку зрения, был гораздо более неуступчив.53 Хотя в результате, скорее, Сталин манипулировал своими англо-саксонскими союзниками, что стало очевидно во время исторических встреч «большой тройки» в Тегеране в 1943 и в Ялте в 1945-м.
Союз уступок
В начале войны Рузвельт предлагал Сталину встретиться в районе Берингова пролива. Это были пустые хлопоты — советский диктатор даже ради встречи с американским президентом так далеко не поехал бы. Догадываясь о психологических особенностях Сталина (царь может принимать просителей только у себя), Черчилль не поленился посетить вождя в Москве. Отказался Сталин и от встречи в Касабланке в январе 1943-го. Оба заседания «большой тройки» в Тегеране и Ялте логистически в гораздо большей степени устраивали Сталина, чем его партнеров. «И в том, и в другом случае, — писал Генри Киссинджер, — Сталин лез вон из кожи, чтобы показать Черчиллю и Рузвельту, что им встреча нужна гораздо больше, чем ему; даже места встреч были выбраны так, чтобы разубедить англичан и американцев в возможности заставить его пойти на уступки».54
…В Тегеране советское представительство находилось напротив английского. В преддверии встречи «Большой тройки» в конце ноября 1943 года сикхи с tommy-guns из охраны Черчилля своим экзотическим обликом могли соперничать с двенадцатью охранниками Сталина, которыми руководил профессиональный убийца Шалва Церетели, подчиненный Лаврентия Берия.55 Резиденция Рузвельта находилась далеко, поэтому Сталин любезно предложил американскому президенту расположиться на советской территории. Рузвельт не счел возможным отказаться — ему нужно было установить со Сталиным личный контакт. Это, безусловно, сыграло свою роль: на сопротивлявшегося Черчилля было оказано давление, и стороны договорились об открытии второго фронта в 1944 году, хотя тема снова оказалась чрезвычайно конфликтной: Сталин с Молотовым и Ворошиловым едва не покинули переговоры. Как едва не покинул их Черчилль, когда Сталин «пошутил» по поводу того, что следовало бы расстрелять 50 ли 100 тысяч немецких офицеров. Ситуация была тем более деликатной, что от польского правительства в изгнании Черчилль, а возможно, и Рузвельт (от британского лидера) могли уже знать о катынском преступлении и ответственности за него советской стороны. Тем не менее, этот вопрос в принципе не мог быть поднят, поскольку сам этот сюжет сильно испортил бы союзнические отношения, если не разрушил бы их.
Несмотря на эти неприятные ситуации, союзники были готовы идти на уступки Сталину. В частности, Черчилль согласился с тем, что Финляндии «придется нести территориальные потери из-за ее отвратительного поведения», а Сталину необходимо доминировать в Балтике.56
Как отмечал Генри Киссинджер, именно в Тегеране западным лидерам имело смысл обсуждать детали послевоенного устройства мира, в Ялте в 1945-м уже было поздно. Хотя и «к моменту Тегеранской конференции битва под Сталинградом была уже выиграна, и победа обеспечена».57 Это означало, что Сталин чувствовал себя все более уверенно, тем более, что он получил заверения в открытии второго фронта и мог со спокойным сердцем слушать рассуждения Рузвельта о четырех мировых «полицейских» — США, Британии, СССР и Китае и о прообразе Организации объединенных наций.
Тем не менее, Черчилль надеялся, что он не опоздал к разделу мира, когда отправился с визитом к «дядюшке Джо» в октябре 1944 года (так называемая Четвертая московская конференция с кодовым титулом «Толстой»): войска союзников делали успехи, но Красная армия еще быстрее продвигалась на Запад. Пора было поговорить о сферах влияния, причем без Рузвельта, который был противником такого подхода к отношениям союзников-победителей. Черчилль понимал, что Сталин был готов выполнить свое обещание, данное Молотову в 1942 году — «силой» вернуть границы 1941 года и передвинуть сферу влияния СССР далеко на Запад.
В центре дискуссий была Польша. Черчилль соглашался и с передачей восточной Польши Советскому Союзу, и с компенсационным сдвигом границы Польши на запад за счет Германии. В обмен на что Британия могла потенциально рассчитывать на формирование демократического режима в Польше. Во всяком случае в переговорах декабря 1944 года участвовал премьер правительства Польши в изгнании Станислав Миколайчик. Сталину это было в принципе не интересно, он уже за несколько месяцев до декабрьской встречи сделал ставку на «Люблинскую группу» (Польский комитет национального освобождения) и Болеслава Берута, главу Крайовой рады народовой, противопоставленной Сталиным правительству Миколайчика.58 Не говоря уже о том, что еще в апреле 1943 года были разорваны дипломатические отношения между СССР и польским правительством в изгнании — как раз на почве Катыни. Переговоры «Люблинской группы» и кабинета Миколайчика тоже велись в Москве, но, естественно, оказались безрезультатными.59
Московская конференция 1944 года была отмечена знаменитым эпизодом, когда Черчилль, предположив, что такой циничный шаг не одобрил бы Рузвельт, предложил Сталину раздел ряда балканских и центральноевропейских стран в процентах. Сталин легко согласился, прекрасно понимая, что никакие условные расчеты не помешают ему довести, например, предлагавшиеся в Румынии 90% или в Болгарии 75% до 100%. Кроме того, советский вождь уже получил заверения Рузвельта в том, что СССР сможет проводить абсолютно самостоятельную политику в Румынии, Болгарии, Буковине, восточной Польше, Литве, Эстонии, Латвии, Финляндии. Еще до Тегерана президент США согласился сам с собой в том, что Польшу придется отдать Сталину.60 «В британской политике, — отмечал Киссинджер, — просматривалась доля дерзкого отчаяния. Никогда еще сферы влияния не определялись в процентах. Не существовало никаких критериев или средств контроля за соблюдением принципа долевого дележа. Влияние всегда определялось присутствием соперничающих армий».61
Отношения союзников деградировали до торга, но внешне все выглядело как никогда блестяще. Сталин единственный раз в жизни появился в британском посольстве на Софийской набережной, а Черчилля, как это было принято у Сталина, угостили посещением Большого театра, символа имперского величия и блеска, которым вождь практически лично руководил, определяя в том числе репертуарную политику.
Когда-то, в 1939 году, учитывая особые отношения с нацистской Германией, Сталину было важно проявить лояльность партнеру, дав команду поставить на сцене Большого «Валькирию» Вагнера, любимого композитора Гитлера. При этом в постановке не должны были участвовать евреи. Режиссером был назначен Сергей Эйзенштейн (отец которого считался потомком обрусевших немцев).62
Черчилля Сталин встречал точно выверенным коктейлем из фирменного блюда — балета «Жизель» в первом отделении и Краснознаменного ансамбля песни и пляски Красной армии во втором отделении. Появление союзников в ложе театра было обставлено как нельзя более эмоционально. Переводчик Сталина Валентин Бережков вспоминал: «Зал украшали британские и советские флаги. Оркестр исполнил английский гимн. Когда Черчилль появился в центральной «царской» ложе, зрители обрушили на него шквал аплодисментов и приветственных возгласов. И на этот раз Сталин нарушил свои правила и тоже приехал в театр, правда, минут на пять позже британского премьера. Он подошел к Черчиллю из глубины ложи, и публика, несомненно, заранее подобранная, увидев двух лидеров, разразилась бурным восторгом. Через несколько мгновений Сталин отошел в тень, чтобы все аплодисменты достались одному премьеру. Овации продолжались. Черчилль, заметив этот учтивый жест, повернулся и стал манить Сталина к себе. Тот снова приблизился к барьеру ложи, что вызвало новый взрыв аплодисментов».63
Сталин, уверенный в том, что он полностью управляет ситуацией и скоро уже не будет нуждаться в союзниках, мог позволить себе такое представление. Чем пафоснее становилось постановочное единство членов альянса, тем больше реальных противоречий обнаруживалось между ними.
Следующим — и последним — географическим пунктом для «большой тройки» в классическом составе стала Ялта в феврале 1945 года. Идея принадлежала Хопкинсу, который понимал, что Сталин не отправится ни на какую Мальту и ни в какие Александрию или Афины.64 Хопкинс, выбирая теплый Крым, угождал Сталину, но и заботился о здоровье Рузвельта, хотя медицинская помощь требовалась ему самому — в Ливадийском дворце во время конференции он был вынужден существенную часть времени находиться в постели.65 Советская сторона подготовилась к конференции с размахом: в Крым было доставлено свыше 1500 вагонов оборудования, строительных материалов, мебели; вдоль дороги из аэропорта Саки на протяжении всех 80 километров стояла живая цепь солдат, среди них Джеймсу Бирнсу запомнились «девушки с автоматами».66
Черчилль назвал конференцию «эксклюзивным клубом с входной платой как минимум в пять миллионов солдат или в эквиваленте». Одним из ключевых вопросов была проблема германских репараций Советскому Союзу, и предложенные цифры активно поддерживал Рузвельт (Сталин, к примеру, настаивал на том, что 80% немецкой промышленности должно быть вывезено в СССР). Позиция Черчилля по отношению к Германии была гораздо более щадящая: чтобы лошадь ехала, ей надо задавать корм, говорил он.67 Советская сторона подозревала британского лидера в лукавстве: премьер-министр опасался чрезмерного ослабления Германии, поскольку рассматривал ее «как будущий противовес возросшему могуществу СССР».68 Тем не менее, в результате «большая тройка» подписала протокол о репарациях, эквивалентных 10 миллиардам долларов.
Характерной была формулировка Ивана Майского: в мемуарах он отметил «британскую оппозицию советско-американской линии». Советско-американская линия — это понятие кажется сейчас абсурдным, но Рузвельт действительно часто поддерживал Сталина. Он рассчитывал на то, что в обмен на мягкую позицию англосаксов по отношению к требованиям Советского Союза Сталин вступит в войну с Японией. Уступал Рузвельт и вопросе установления советско-польских границ, например, после короткой дискуссии согласившись с тем, что Львов станет частью советской Украины, а не останется в Польше. Стороны согласовали и переселение немцев, что, впрочем, казалось Черчиллю неоправданным и жестоким. Лидеры пришли к единому мнению в том, что территориальные потери Польши на востоке следует компенсировать расширением ее территории на западе.
Серьезные споры возникли вокруг формирования польского правительства. Советский вождь настаивал на том, что Польша — вопрос безопасности для СССР, поскольку эта страна на протяжении всей европейской истории становилась коридором для внешних вторжений в Россию. И потому ему нужна была Польша как надежное буферное государство, способное «закрыть дверь» перед захватчиками. Сталин совершенно не собирался уступать в своих практических действиях, но формально согласился с идеей Рузвельта и Черчилля о создании «временного правительства национального единства», которое включало бы в себя представителей польского правительства в изгнании.69
Станислав Миколайчик действительно вошел во временное правительство, а его Крестьянская партия получила несколько портфелей, о чем состоялись договоренности в ходе переговоров с «люблинскими поляками» в Москве в июне 1945 года. Одновременно в столице СССР состоялся «процесс шестнадцати» — суд над представителями польского движения сопротивления, в том числе генералом Армии Крайовой Леопольдом Окулицким. Они были обманом приглашены на переговоры, арестованны НКВД 27 марта 1945 года, и отправленны в Москву на Лубянку. Операцией по аресту руководил Иван Серов, в то время замнаркома внутренних дел.70
В июне Миколайчик триумфально вернулся в Варшаву, но его практически сразу стали травить и выдавливать из политики. Что означало нарушение ялтинских договоренностей, впрочем, абсолютно предсказуемое. В 1946 году при участии Министерства госбезопасности СССР были подделаны результаты референдума, по которому можно было измерить уровень доверия коммунистам (причем по формально малозначащему вопросу о сохранении или несохранении довоенного института Сената).71 Выборы в парламент в январе 1947 года были открыто и цинично фальсифицированы. Энн Эпплбаум приводит строки из мемуаров Миколайчика: «Стоя в очереди к избирательным урнам, люди должны были держать над головой заполненные бюллетени с отмеченным в них номером 3 [номер коммунистического блока], чтобы проверяющие могли это видеть».72
«Большая тройка» обсуждала и принципы голосования в совете безопасности будущей ООН, что вынудило лидеров рассуждать на более масштабные темы — как сделать так, чтобы коллективная безопасность распространялась на годы вперед и не держалась исключительно на личных отношениях руководителей государств, которые, как заметил Черчилль, «через десять лет исчезнут». Знал бы он, что уже спустя несколько месяцев сам окажется не у дел, а Рузвельт скончается вскоре после Ялтинской конференции… Сталин же говорил об опасности в будущем конфликтов между союзниками. Предсказать их было не сложно. Но пока союзники пошли на уступки и в том, что СССР, по сути, получил еще два голоса в ООН за счет Белоруссии и Украины как отдельных членов организации.
Еще одна ялтинская договоренность отметила дружбу СССР и США высшей формой доверия — «секретным протоколом», который обсуждался только членами «большой тройки» и не за официальным столом конференции. Он был подписан 11 февраля: в обмен на вступление в войну с Японией Советскому Союзу «передавались» Курильские острова.73
На заключительном банкете, проведенном в фирменной сталинской стилистике — он длился четыре часа и был отмечен 45 тостами — Сталин заметил: легко сохранять союз во время войны, поскольку есть общий враг, труднее будет сохранить его после войны, когда у союзников обнаружатся разные интересы.
Союзнические отношения достигли высшей точки, которая одновременно обозначила начало конца «большой тройки».
Развалившийся союз
«Уступкой Сталина союзникам, — писал Киссинджер, — явилась совместная «Декларация об освобожденной Европе», где давалось обещание о проведении в Восточной Европе свободных выборов и установлении там демократических правительств. Сталин явно полагал, что дает обещание в отношении советской версии свободных выборов, поскольку Красная армия уже оккупировала данные страны».74 Скорее, Сталин прекрасно понимал разницу между свободными выборами и их советской имитацией, но совершенно не собирался на тех территориях, которые считал своими, учитывать положения каких-то там деклараций.
Помимо уже открытого конфликта вокруг Польши, проблемная ситуация возникла в Румынии, где советский эмиссар Андрей Вышинский без оглядки на союзников и практически насильственно сформировал коммунистическое правительство.
5 марта журнал «Тайм» предсказал начало конфронтации со «сталинской Россией».75 В конце марта Черчилль выразил свою обеспокоенность Рузвельту, заметив, что ялтинские договоренности не соблюдаются.76 С этим соглашался и американский президент.77 Появился и еще один сюжет, подрывавший доверие между членами «большой тройки»: советская сторона была недовольна тем, что союзники обсуждают условия капитуляции немецкой армии в Италии без участия советских представителей (так называемый «Бернский инцидент»). Состоялась переписка Рузвельта и Сталина, конфликт был практически исчерпан, однако на некоторое время возникла неопределенность в связи с внезапной кончиной Рузвельта от инсульта 12 апреля.
Польский и румынский кейсы, «Бернский инцидент» обнаружили глубокие противоречия между членами антигитлеровской коалиции. Впрочем, новый президент США Гарри Трумэн пытался в первое время продолжать линию Рузвельта. И не сразу понял, что это невозможно не только по личным, но и объективным причинам: даже глубокое уважение Сталина к Рузвельту не спасло бы отношения союзников от деградации. Июньская поездка смертельно больного Хопкинса к Сталину в Москву была его последней миссией, которая к тому же оказалась бесплодной. Если не считать договоренности о последней большой конференции союзников на территории побежденной Германии в июле 1945 года.
На Потсдамской конференции союзники приняли решение о разделе Германии и Берлина на зоны. Это было признанием несовпадающих интересов и, строго говоря, единственно возможной для Запада политикой — зафиксировать хотя бы фактические территориальные зоны влияния, раз уж все равно придется учитывать непримиримость Сталина, никому не дававшему вмешиваться в управление «его» странами в Восточной Европе. Джордж Кеннан летом 1945-го выступал за раскол Европы и расчленение Германии как за единственную реалистическую стратегию.78 И хотя это была всего лишь позиция советника посольства США в Москве, в результате именно она объективно и стала «дорожной картой» для Запада.
Практически все обсуждавшиеся вопросы — от снова возникшей проблемы репараций и чрезмерных масштабов переселений немцев до расширения участия Франции, которую, как и Шарля де Голля, Сталин не любил, в послевоенном обустройстве Европы — стали предметами для споров. Именно в Потсдаме Черчилль, потерявший по ходу конференции пост премьер-министра, использовал словосочетание не «железный занавес», а «железный забор» (iron fence), имея в виду изоляцию просоветскими властям британской миссии в Бухаресте.79 Конкретное решение конкретных проблем было передано так называемому Совету министров иностранных дел держав-победителей, и все конфликты переместились в рабочие рамки конференций этой структуры. Из «большой тройки» действующим лидером остался только Сталин. Распались и личные связи, отчасти поддерживавшие единство союзников.
В Потсдаме Трумэн сообщил Сталину, что Америка отныне располагает атомной бомбой. Генералиссимус сделал вид, что это новость его совсем не впечатлила. Но, разумеется, и сам факт обладания США супероружием, и практическое его использование в Хиросиме в том же месяце, когда завершилась Потсдамская конференция, лишь усугубили недоверие Сталина к партнерам. Он увидел во всем происходящем «ядерный шантаж» по отношению к СССР.80
Тем не менее, в массовом сознании советских людей «большой альянс» все еще существовал. И это не только вопрос естественной неинформированности о деталях переговоров. Существовала и инерция надежд на лучшую и, что важно, более свободную в политическом отношении жизнь после Победы. По замечанию Бориса Пастернака в «Докторе Живаго», «хотя просветление и освобождение, которых ждали после войны, не наступили вместе с победою, как думали, но все равно, предвестие свободы носилось в воздухе все послевоенные годы, составляя их единственное историческое содержание».81 Война стала длящимся эпизодом не только единства целей союзников, но и единством цели советской власти и народа. О чем, собственно, Сталин и говорил несколько извиняющимся тоном в своем знаменитом тосте за русский народ на кремлевском приеме 24 мая 1945 года: «У нашего правительства было немало ошибок… Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство… Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии».82 Эти надежды на «просветление и освобождение» после войны как «поры свободы»83 не сразу, но рухнули вместе с фактическим распадом «большого альянса».
Инерционно союз с западными державами еще рассматривался как нечто важное. Во всяком случае даже после фултонской речи Черчилля 5 марта 1946 года, от которой традиционно отсчитывается начало холодной войны, продолжались и официальные контакты, и формально неофициальные.
Советское руководство считало, например, чрезвычайно важной с точки зрения пропагандистских (или контрпропагандистских) целей поездку в США писателей и журналистов Константина Симонова, Ильи Эренбурга и Михаила Галактионова, представлявших соответственно «Красную звезду», «Известия» и «Правду». Это был ответный визит после поездки в 1945 году в СССР трех американских журналистов. Как вспоминал Эренбург, «американцы вели переговоры с советским правительством об увеличении тиража журнала «Америка», выходившего на русском языке, об облегчении работы американских корреспондентов в Москве, и государственный секретарь Бирнс решил показать свою добрую волю».84
Тираж «Америки» действительно ненадолго вырос, но в 1948 году распространение журнала было запрещено, и решение о возобновлении издания было принято только в период хрущевской оттепели в 1956 году.85 На цензурные послабления для работы иностранных журналистов надеяться уже было бесполезно. Еще осенью 1945 года Молотову досталось от Сталина за то, что он на приеме в Наркомате иностранных дел в честь годовщины Октябрьской революции дал разрешение на снятие цензурных ограничений на корреспонденции иностранных журналистов. 10 ноября 1945 года Сталин, оправившийся от инсульта, случившегося в октябре, направил Молотову, Маленкову, Берии и Микояну телеграмму, выражая неудовольствие опубликованием речи Черчилля «с восхвалениями России и Сталина. Восхваление это нужно Черчиллю, чтобы успокоить свою нечистую совесть и замаскировать свое враждебное отношение к СССР… У нас имеется немало ответственных работников (намек на Молотова. — А.К.), которые приходят в телячий восторг от похвал со стороны Черчиллей, Трумэнов, Бирнсов… С угодничеством перед иностранцами нужно вести жестокую борьбу».86
Шансов на продолжение союзнических отношений не было. Тем не менее, Политбюро выделило писательской бригаде серьезные средства — «10 тысяч долларов (по курсу 1946 года. — А.К.), не считая расходов по переезду».87 И сами путешественники верили в то, что «вчерашние союзники договорятся», несмотря на то что уже в течение более чем двухмесячной поездки замечали — отношения продолжают ухудшаться: «…настроение рядовых американцев менялось на глазах».88 Основная миссия бригады становилась невыполнимой. «Мы им там доказывали, как умели, — писал Симонов, — доказывали и рассказывали, и это была истинная правда, — не хотят русские войны».89
Фултонская речь Черчилля не противоречила тезису Симонова. Бывший премьер, а теперь лидер оппозиции проницательно замечал: «Я не верю в то, что Советская Россия жаждет войны. То, чего они хотят, — это плодов войны и безграничного распространения свой власти и своих доктрин».90 Что со всем этим делать, американский истеблишмент уже в принципе знал — из «длинной телеграммы» (22 февраля 1946 года) сотрудника посольства США в Москве Джорджа Кеннана, который тоже, что прямо следовало из его последующей лекции в октябре 1946-го в Стэнфорде, не верил в возможность войны США и СССР.91
Советским «Фултоном» стало выступление Сталина в Большом театре на предвыборном собрании Сталинского избирательного округа города Москвы 9 февраля 1946 года (тогда проходили выборы в Верховный совет СССР).92 В этой речи вождь в очередной раз вернулся к своему тезису о неизбежности войн между империалистическими державами, а победа во Второй мировой была приписана преимуществам советского общественного и государственного строя. Строй менять не надо, индустриализация и коллективизация были оправданы. Союзники были упомянуты лишь единожды, да и то вскользь. Никаких надежд на политические изменения в стране не оставалось. Элбридж Дерброу, глава восточноевропейского отдела Госдепартамента, охарактеризовал основной пафос речи Сталина: «К черту весь остальной мир!» (“To the hell with the rest of the world”).93
В некотором смысле на «длинную телеграмму» Кеннана вдохновила эта речь Сталина. Хотя поначалу советник американского посольства счел ее вполне проходной, к тому же он находился в разобранном состоянии — простудился и мучился зубами. Но Госдепарамент очень ждал анализа речи от лучшего знатока России в дипломатическом корпусе. И Кеннан на одном дыхании продиктовал своем секретарю Дороти Хессман «длинную телеграмму» о сути советской политики. Отправляя ее, он извинился за перегрузку телеграфного канала — текст состоял из более чем 5 тысяч слов.94
Кеннан объяснял американским дипломатам, что это не они недоработали в переговорах с Советами, а сама природа сталинской власти, чьи свойства во многом исторически обусловлены, предполагает конфронтацию: «…они находят оправдание инстинктивному страху перед внешним миром, диктатуре, без которой не знают, как управлять, жестокостям, от которых не осмеливаются воздержаться, жертвам, которые вынуждены требовать <…> В основе невротического восприятия Кремлем мировых событий лежит традиционное и инстинктивное русское чувство неуверенности в собственной безопасности <…> На это <…> стал накладываться страх перед более компетентными, более могущественными, более высокоорганизованными сообществами <…> они всегда боялись иностранного проникновения, опасались прямого контакта западного мира с их собственным <…> они привыкли искать безопасность не в союзе или взаимных компромиссах с соперничающей державой, а в терпеливой, но смертельной борьбе на полное ее уничтожение».95
Один из ключевых выводов Кеннана состоял в том, что советский режим всегда нуждался во внешних врагах, чтобы оправдать характер своего внутреннего правления. Этот же вывод он обосновал в своей знаменитой статье в «Форин аффейрз» «Истоки советского поведения».96 Любопытно, что, покинув пост посла США в России в 2014 году, Майкл Макфол пришел к схожим выводам и призвал расстаться с иллюзиями по поводу самой возможности присоединения путинской России к мировому порядку: «В дополнение к усилению автократии Путин в целях большей легитимации стал нуждаться во враге — Соединенных Штатах».97
В советской историографии Кеннана всегда называли идеологом холодной войны, хотя он — автор доктрины сдерживания, основанной на том, что самоедский автократический режим рано или поздно умрет сам, и надо только жестко, но не переводя дело в стадию горячей войны, сдерживать его (в долгосрочной перспективе с Советским Союзом так и случилось).98
Своего рода ответом «длинной телеграмме» стала депеша, отправленная в Москву 27 сентября 1946 года послом СССР в США Николаем Новиковым. Сделано это было по личному указанию Сталина, а основным автором телеграммы был Молотов:99 «…подготовка США к будущей войне проводится с расчетом на войну против Советского Союза, который является в глазах американских империалистов главным препятствием на пути США к мировому господству».100
А вот Черчиллю отвечал — почти сразу после Фултонской речи — сам Сталин в форме ответов на вопросы интервьюеров. И в этих ответах содержались примерно те же тезисы, что в будущей «телеграмме Новикова». Ответы газете «Правда» 14 марта 1946 года были весьма эмоциональными: Сталин обвинял союзников в том, что они хотят «заменить господство гитлеров господством черчиллей».101 Именно так — со строчной буквы — обозначался теперь союзник, которого еще год назад триумфально встречала аудитория Большого театра.
12 марта 1947 года, мотивируя американскую экономическую помощь Греции и Турции, Трумэн заговорил с позиций ценностей. Эта его речь в конгрессе вошла в историю как «доктрина Трумэна»: «Я верю в то, что мы должны помогать свободным людям формировать свою собственную судьбу так, как им самим хотелось бы. Я верю, что наша помощь должна быть в первую очередь экономической и финансовой».102 Неделей раньше в Бэйлорском университете Трумэн говорил о первостепенной важности свободы вероисповедания, свободы слова и свободы предпринимательства. Разумеется, эта речь была всегда оценивалась в СССР как доктринально оформленная готовность США вмешиваться в дела других стран.103
Столкнувшись с такого рода решительными шагами США, Сталин во время своей встречи с Маршаллом в апреле 1947 года говорил о возможности компромиссов. Но лишь убедил нового государственного секретаря США в том, что они более невозможны. «Сталин зарвался, отстаивая свою позицию, — писал Киссинджер, — ибо никогда не понимал психологии демократических стран, особенно Америки. Результатом стал «план Маршалла», Атлантический пакт и наращивание Западом военных потенциалов».104
План помощи Европе, объявленный Джорджем Маршаллом 5 июня 1947 года, был оценен как шаг в направлении организации «западного блока против Советского Союза»105 и покушение на зону влияния Сталина — странам-сателлитам СССР было запрещено становиться реципиентами «Плана Маршалла». Академик Евгений Варга, которому был поручен анализ «Плана», написал о других его неприемлемых для СССР свойствах — отмене «железного занавеса», возможностях свободного передвижения товаров, экономической и политической информации.106
Год оставался до прямого противостояния СССР и западного мира — блокады Западного Берлина в 1948 году. Берлинский кризис, как и грубая коммунизация власти в Чехословакии в том же 1948 году вынудили Запад задуматься о коллективной военной обороне — так возникла идея НАТО.107
Заключение
Мое поколение выросло на лучших образцах советской и просоветской политической карикатуры. В 1960-1970-е годы в СССР был невероятно популярен датский карикатурист-коммунист Херлуф Бидструп, о существовании которого в сегодняшней Дании уже почти никто не помнит. Сборники его рисунков издавались огромными тиражами, по сюжетам карикатур снимались мультфильмы, по нему учились рисованию. Своими первыми представлениями о холодной войне я обязан его карикатурам — например, на Трумэна, размахивающего атомной бомбой. Тощий и длинноногий дядюшка Сэм с козлиной бородой отъедал куски европейского пирога, услужливо преподнесенного ему лидерами стран Европы, и реанимировал гитлеровского солдата в более приличном виде солдата американского. Точнее, офицера, поскольку американский солдат мало что понимал и изображался в виде веселого недотепы, способного, впрочем, случайно насолить своему командиру.
Об опыте союзничества школьники и студенты позднего советского времени знали очень мало или почти ничего. А из самого популярного сериала о советском разведчике, внедренном в Главное управление имперской безопасности, «Семнадцать мгновений весны», мы вынесли знание о секретных переговорах американца Даллеса с гитлеровцами. Хотя в это самое время секретные переговоры с Брежневым во время охоты на кабанов в Завидово вел Киссинджер — назревала разрядка.
Лишь для 4% респондентов «Левада-Центра» победа в войне — это успех именно антигитлеровской коалиции, более 50%, тем не менее, помнят, что союзниками СССР были США и Великобритания.108 Главные клише о США как мировом жандарме, который навязывает другим народам свою волю и противостоит СССР/России («Мир живет под диктовку США»)109, перекочевали из советской эпохи в постсоветскую, правда, их реанимации способствовала массированная антизападная пропаганда последних лет.
Опыт военной коалиции уникален и едва ли повторим. Скорее, в большей степени поучительными могли бы стать прецеденты 1960-х-1970-х — при всей их обусловленности конкретными историческими обстоятельствами, но и личными отношениями лидеров и даже «химией» между ними. История нюансирована. Сама по себе она ничему не учит — только лидеры, их советники, общественное мнение на свой лад вольны извлекать из нее уроки. И по крайней мере в этом смысле опыт Второй мировой войны дает действительно богатый материал.
Примечания
1 John Lewis Gaddis. George F. Kennan. An American Life. New York, Penguin Press, 2011, p.194
2 John Lewis Gaddis. The Cold War. A New History, Penguin Books, 2005, p.6
3 Henry Kissinger. World Order. New York, Penguin Press, 2014, p.p.269-271
4 Stephen Kotkin. Stalin. Waiting for Hitler, 1929-1941. Penguin Press, New York, 2017, p.632
5 Генри Киссинджер. Дипломатия. М., «Ладомир», 1997, с.308
6 Лев Безыменский. Гитлер и Сталин перед схваткой. М., «Вече», 2000, с.227
7 И.М. Майский. Воспоминания советского дипломата. 1925-1945 гг. М., «Наука», 1971, с.387-388. Посол СССР в Великобритании Иван Майский писал: «…отсутствие у адмирала Дрэкса письменных полномочий явилось последней каплей, переполнившей чашу многомесячного терпения Советского правительства. Оно окончательно убедилось, что Чемберлен неисправим и что надежда на заключение пакта превратилось в бесконечно малую величину».
8 Роджер Мурхаус. Дьявольский союз. Пакт Гитлера-Сталина. М., Издательство АСТ, CORPUS, 2020, сс. 67-69
9 В.Г. Трухановский. Антони Иден. М., «Международные отношения», 1983, с.192, Томас Рикс. Черчилль и Оруэлл. Битва за свободу. М., Альпина нон-фикшн, 2019, с.107
10 Киммо Рентола. Сталин и судьба Финляндии. М., «Весь мир», 2020, с. 48
11 Там же, с.36
12 Там же, с.41, 50-51
13 Там же, с.59
14 Лев Безыменский, Указ.соч., с.277
15 Там же, с.206
16 Там же, с.290
17 Там же, с.291
18 Константин Симонов. Истории тяжелая вода. М., «Вагриус», 2005, с.334
19 Томас Рикс. Указ.соч., с.183
20 Генри Киссинджер. Указ.соч., с.368
21 В.Г. Трухановский. Указ.соч., с.220
22 James F. Byrnes. Speaking Frankly. New York, London, Harper & Brother, 1947, p.10
23 Robert Schlesinger. White House Ghosts. Presidents and Their Speechwriters. New York, Simon & Schuster, 2008, p.26
24 Томас Рикс. Указ.соч., с.156
25 Lynne Olson. Citizens of London. The Americans Who Stood with Britain in Its Darkest, Finest Hour. New York, Random House, 2010
26 Генри Киссинджер. Указ.соч., с. 349
27 И.М. Майский. Указ.соч., с.541
28 David L. Roll. The Hopkin’s Touch. Harry Hopkins and the Forging of an Alliance to Defeat Hitler. Oxford University Press, 2013, p.135-136
29 Кристофер Коукер. Сумерки Запада. М., МШПИ, 2009, с.52
30 Там же, с.72
31 Цитата по: Томас Рикс. Указ.соч., с.190
32 Генри Киссинджер. Указ.соч., с. 352
33 John Gaddis. The Cold War, p.17
34 Henry Kissinger. World Order, pp. 270, 274, 283
35 И.М. Майский, Указ.соч., с.549
36 Simon Sebag Montefiore. Stalin. The Court of the Red Tsar. New York, Vintage Books, 2005, pp. 421-423
37 Там же, с.637
38 В.Г. Трухановский, Указ.соч., с 226
39 https://newtimes.ru/articles/detail/184150/
40 И.М. Майский, Указ.соч., с. 578, 582
41 Томас Рикс, Указ.соч., с.193-194
42 В.Г. Трухановский, Указ.соч., с. 229
43 Simon Sebag Montefiore. Op.cit., p.409
44 И.М. Майский, Указ.соч., с.598
45 Эрик Хобсбаум. Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век (1914-1991). М., АСТ CORPUS, с.169
46 Г. Черняховский. Лев Троцкий. М., «Молодая гвардия», 2010, с.621
47 L. Trotsky. Stalin. An Appraisal of the Man and His Influence. New York, Harper & Brothers, 1941
48 Томас Рикс. Указ.соч., с.231
49 П.П. Владимиров. Особый район Китая. 1942-1945. М., АПН, 1973, с.35
50 Там же, с.128-129
51 И.М. Майский. Указ.соч., с.616
52 Томас Рикс. Указ.соч., с.211
53 Там же, с.202
54 Генри Киссинджер. Указ.соч., с.369
55 Montefiore. Op.cit., p.464
56 Киммо Рентола. Указ.соч., с.70
57 Генри Киссинджер. Указ. соч., с 369
58 Monefiore. Ibid., p.475, Киссинджер. Там же, с.371
59 https://www.kommersant.ru/doc/4380946#id1911486
60 Киммо Рентола. Там же, с.71-72
61 Киссинджер, Там же, с.371-372
62 Соломон Волков. Большой театр. Культура и политика. Новая история. М., АСТ, 2018, с.360-362
63 Бережков Валентин Михайлович. Как я стал переводчиком Сталина. — http://militera.lib.ru/memo/russian/berezhkov_vm/06.html
64 Майский. Указ. соч., с.690-691
65 James F. Byrnes. Op.cit., p.23
66 Майский. Указ.соч, с. 692; Byrnes. Ibid., p.24
67 Byrnes. Op.cit., p.27
68 Майский. Там же., с.702
69 Byrnes, Op.cit., p.31-32
70 Иван Серов. Записки из чемодана. Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти. М., «Просвещение», 2017, с. 244-249; Магдалена Семчишин. День Победы. Почему Польша не празднует 9 мая. — «Новая Польша», 2020, Варшава, с.56.
71 Иван Серов. Там же, с.253; Энн Эпплбаум. Железный занавес. Подавление Восточной Европы (1944-1956). М., Московская школа гражданского просвещения, 2015, сс. 292-295
72 Энн Эпплбаум. Там же, с. 297
73 Byrnes. Op.cit., p.42-43
74 Киссинджер. Указ.соч., с.373
75 Time. Golden Anniversary Issue. Europe. 50 Remarkable Years. Winter 1996, p.4
76 Byrnes. Op.cit., p.54-55
77 John Gaddis. The Cold War, p.22
78 Ю.М. Мельников. От Потсдама к Гуаму. Очерки американской дипломатии. М., Политиздат, 1974, с.49
79 Byrnes, Ibid., p.74
80 John Gaddis. The Cold War, p.26
81 Борис Пастернак. Собрание сочинений в пяти томах. Том третий. М., «Художественная литература», 1990, с.499
82 Владимир Невежин. Застолья Иосифа Сталина. Книга первая. Больше кремлевские приемы 1930-х-1940-х годов. М., АИРО-XXI, 2019, с.346
83 По замечанию Юрия Буртина, многие воспринимали войну как «пору свободы». В поэме Александра Твардовского «Василий Теркин» нет ни одного упоминания Сталина и партии, притом, что произведение получило Сталинскую премию первой степени в январе 1946 года. — Юрий Буртин. Исповедь шестидесятника. М., Прогресс-Традиция, 2003, с.231
84 Илья Эренбург. Люди, годы, жизнь. Книги шестая, седьмая. М., «Текст», 2005, с.58
85 Сергей Чупринин. Оттепель. События. Март 1953 — август 1968 года. М., НЛО, 2020, сс. 168, 288
86 Рудольф Пихоя. Москва. Кремль. Власть. Сорок лет после войны 1945 — 1985, М., АСТ, 2007, с.169
87 https://www.kommersant.ru/doc/664970
88 Илья Эренбург. Указ.соч., с.73
89 Константин Симонов. Указ.соч., с.366
90 Генри Киссинджер. Указ.соч., с.397
91 Рудольф Пихоя. Указ.соч., с.145
92 https://www.marxists.org/russkij/stalin/t16/t16_01.htm
93 John Gaddis. George F. Kennan. An American Life, p.217
94 Ibid., p.219
95 Ibid., p.220
96 Ibid., p.228; https://www.foreignaffairs.com/articles/russian-federation/1947-07-01/sources-soviet-conduct
97 Michael McFaul, Confronting Putin’s Russia? The New York Times, March 23, 2014.
98 Понятие «сдерживание» (containment) в своей статье 2014 года использовал и Макфол, говоря об «избирательном сдерживании и вовлечении»: «режим должен быть изолирован» с помощью санкций, а вовлечение должно иметь чисто технический переговорный характер, без подталкивания Путина к восприятию западного порядка и ценностей. Ибо это бессмысленно.
99 John Gaddis. The Cold War, p.30
100 Пихоя. Указ.соч., с.145
101 Там же, с.140
102 Robert Schlesinger. Op.cit., p.47
103 Ю.М. Мельников. Указ.соч., с.87
104 Киссинджер. Указ.соч., с.399
105 Там же, с.153
106 Там же, с.152
107 John Gaddis. The Cold War, p.34
108 https://www.levada.ru/2015/05/29/den-pobedy-i-aktsiya-bessmertnyj-polk/
109 https://carnegie.ru/2016/03/21/ru-pub-63077
© Текст: Андрей Колесников
Германия. США. Великобритания. Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > magazines.gorky.media, 1 сентября 2021 > № 4022353
Андрей Колесников
«Россия и Европа» как ложная проблема
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 56, 2021
У одного моего знакомого дочь исполнила свою давнюю мечту — жить в Европе. Ей удалось переехать в блестящую столицу бывшей великой империи, а именно в Вену — в город музыки и психоанализа, архитектуры и живописи, в город музеев, театров, соборов, да и просто в один из самых красивых, удобных, ухоженных городов мира (в первой пятерке по комфорту). Она находит достойную работу. И вот вторая удача — знакомится с прекрасным мужчиной, умным-добрым-красивым, да вдобавок еще и с высокой зарплатой. Скоро они поженились. Беда была лишь в том, что он был откровенный русофоб — точнее даже, «россиефоб». Не имея ничего против русских, каждого в отдельности — все-таки ведь женился на русской! — он терпеть не мог Россию как страну и государство. И, разумеется, наотрез отказывался ехать в Москву: хамство, пьянство и никакой демократии: «что я там забыл?». Однако через пару лет она все-таки уговорила его — демократия демократией, но с тестем и тещей надо познакомиться. Он согласился съездить на недельку. Через три дня он заявил: «Ну ты как хочешь, а я уже устроился на работу в классную фирму за хорошие деньги. В эту (масса уничижительных эпитетов) Вену я не вернусь!».
История реальная и в моем опыте не единственная. Можно понять этого человека. Москва способна обаять, очаровать, захватить, закрутить, утопить в своей мощной роскоши. Если взять центр города, то практически все Садовое кольцо, 15 квадратных километров — такая Европа, которой и в Европе трудновато сыскать.
«Ага! — скажут мне. — Ну, разумеется! Остоженка, бульвары, Сретенка, Тверская, Арбат и вокруг — это, конечно, да… А как насчет окраинных кварталов, в которых и днем-то страшновато, не говоря уже о ночи. А ночь там совсем другая, не то, что на Патриарших!» Отвечу: когда-то я смотрел итальянский фильм, и вот там герои жили в каком-то уродливом, обшарпанном и тревожном месте — но по какой-то реплике я понял, что дело происходит в Риме! Это поразило меня еще сильнее, чем трагические судьбы персонажей. Вслед за лирическим героем «Римских сонетов» Дю Белле (XVI век) мне хотелось воскликнуть: «Где же Рим? Уж Рима нет, осталось только имя!». Вечный город и вечная проблема.
Ну а если серьезно — что же такое Рим? Пьяцца Навона, Корсо, Капитолий, площадь перед собором Св. Петра и прочая римская роскошь? Или ли вот эти нищие районы? Или нечто усредненно-сбалансированное? «С одной стороны, с другой стороны?» Туристические красоты, трудная повседневная жизнь, статистический отчет? Мечта? Или просто почтовый адрес? Вопрос не имеет ответа. Как не имеет единственного, правильного и точного ответа вопрос: «Что такое Европа?».
Не надпись на карте, не перечисление стран-членов Евросоюза, а нечто сущностное. «Надо быть европейцем!» — все время повторял Штейн из «Романа с кокаином» М.Агеева. Никогда не опаздывать. Регулярно ходить в театр. Всегда иметь в кошельке новенькую сторублевку. Настырное «надо быть европейцем» раздражало других героев этой книги. Конечно, хочется быть европейцем — но как?
Когда-то, в дни медового месяца (даже не месяца, а какой-то медовой десятилетки) в отношениях России и Запада, когда «европейский путь» и «европейская судьба» России считались сами собой разумеющимися, не говоря уже об идее «общего европейского дома» — вот в эти блаженные времена я спрашивал студентов: «Как стать европейцем?» Разумеется, все говорили о культуре и об уважении прав человека, о «rule of law» и даже о каких-то бытовых навыках. Об улыбках на улице, например. О собачках в намордниках. О «не бросать мусор мимо урны». Но один юноша ответил весьма цинически: «Как-то ухитриться получить паспорт страны — члена ЕС, и готово, ты европеец, а разве нет?».
Вот тут и возникает, будто бы сам сам собою, столь важный для нас вопрос: о России и Европе.
Надо сказать, что и теперь в Европе — особенно в Восточной Европе, в странах, которые в Евросоюз вступили сравнительно недавно — встречается такой вот полицейский подход к идее европейства. «Россия, разумеется, никакая не часть Европы! — Почему? — Потому что она не входит в Евросоюз, а также в «шенген» и в зону евро».
Хорошо. Но ведь Норвегия и Швейцария в ЕС не входят, а Великобритания только что оттуда вышла. Что же, они теперь тоже «не Европа?» Да вы сами только десять лет в ЕС, что вы, раньше не были Европой? На это следует ожидаемый ответ: «Ну вы же сами понимаете…»
А что, собственно, я должен сам понимать? Что есть какой-то тайный, глубинный, сущностный критерий, который позволяет Софии и Бухаресту, например, быть в Европе — а Москве и Киеву, Кишиневу и Минску — не позволяет?
Больше того. Единая Европа в три прыжка достигла своих нынешних границ — но это не значит, что так будет всегда. В политической и культурной географии не бывает ничего вечного. Вот недавно Брекзит случился. Случайно? Из-за нелепой ошибки Джонсона? Или закономерно, потому что Англия почти пять веков назад — тоже, честно говоря, случайно — отступила с континента, отдала Франции порт Кале, который держала в руках двести лет, господствуя над проливом?
Насчет Кале — это, конечно, шутка, но она основана на другой шутке: в конце 1990-х годов мне случилось читать некий экономический манифест британских ультралибералов. Там, среди требований приватизировать Би-Би-Си и уменьшить налоги, последним пунктом звучало: «и отвоевать Кале». Такие шутки не возникают на пустом месте. Три великих европейских державы — Британия, Германия, Франция — это Erbfeinde, «потомственные враги», несмотря на все старания правительств и неправительственных гуманитариев-пропагандистов.
Кто даст гарантии, что Брекзит не предвещает будущих перемен? Что Единая Европа не расколется — впрочем, не надо таких драматических слов — не разделится на новые культурно-географические блоки? На «Древнюю (историческую) Европу» (Италия, Франция, Бенилюкс, Германия), «Европу за Ламаншем», «Европу за Пиренеями», «Балканскую», «Северную», «Балтийскую» и «Центрально-Восточную». Вот тут вопрос «Россия и Европа» возникнет в новом контексте. Если возникнет.
А пока приходится признать, что граница европейства проходит по линии военно-политических противостояний. Обидно? Мне тоже. Ладно, не будем о грустном.
А по какой линии? По линии политико-правовых ценностей? Не уверен. Почти десять лет — с конца 1980-х по конец 1990-х — Россия стояла с распростертыми объятиями, всячески декларируя свое европейство и даже «паневропейство», не только словами, но и делами, весьма важными для европейской безопасности. Но оказалась в положении наивного провинциального племянника, который стоит, улыбаясь, с растопыренными для объятий руками, а надменный дядюшка-генерал, едва кивнув, проходит мимо. Трудно сказать в точности, почему это случилось, кто виноват — но ведь случилось же.
Может быть, граница между Россией и Европой проходит по линии культуры?
Если говорить о культуре в смысле «культура и искусство», то тут принадлежность России к Европе оспаривать просто смешно. Как смешны «азиатские» потуги русских идеологов. Побеседуйте с любым из тех, кто отрицает русское европейство — и вы увидите, что он на глаз, пускай приблизительно, но все же различает антику, готику, классицизм, барокко и рококо, что он что-то знает про романтизм, реализм и модернизм, слышал Моцарта, Чайковского, Битлз и АББА, имеет некое общее представление о язычниках и христианах, о католиках и протестантах — но ни рожна не смыслит в азиатских культурах, религиях, художественных стилях, не знает, какая эпоха была раньше — Мин или Цин, и так далее. Но при этом с надутым видом повторяет: «нет, нет, европейская культура нам чужда, мы все-таки скорее азиаты, скифы…»
Может быть, речь идет о культуре в более специфическом, антропологическом смысле? О культуре человеческих отношений, о социальных структурах?
Но ведь давным-давно, еще с позапрошлого века, известно, что русский профессор скорее договорится с немецким профессором, чем с русским крестьянином или мастеровым; и немецкому профессору тоже гораздо понятней русский коллега, чем свои родные «бауэр» и «арбайтер». Было бы соблазнительно представить себе европейское пространство как некий мега-университет. Однако взаимопонимание интеллектуалов отнюдь не означает их реальной, действенной солидарности: политическая мотивация чаще всего оказывается сильнее.
В культурном смысле Россия — несмотря на всю свою конституционно закрепленную полиэтничность и мультиконфессиональность — гораздо более культурно гомогенна, чем Европа — особенно в последние десятилетия, ознаменованные сильными демографическими переменами. Во всяком случае, крупных «альтернативно настроенных» общин в России пока не наблюдается — в отличие, скажем, от Франции.
Иногда кажется, что вопрос «Принадлежит ли Россия Европе» относится к категории так называемых «ложных проблем». Как, например, «форма и содержание», «бытие и сознание» и т.п. Есть ложные проблемы, где противопоставляются взаимосвязанные вещи, не существующие одна без другой. «Что чтó определяет — личность влияет на общество, или общество формирует личность»? Поскольку личности не бывает вне общества, а общество состоит из личностей — обсуждать эту проблему можно лишь на риторических спаррингах. Бывают ложные проблемы, где обсуждаются плохо определенные термины. «Что важнее — любовь или уважение? Правда или справедливость? Порядок или свобода?» Поскольку ни один из этих терминов нельзя строго определить, а тем более измерить в каких-то понятных и сопоставимых единицах, серьезный спор на эти темы вряд ли возможен
Проблема «Россия и Европа» содержит в себе обе характеристики ложной проблемы. Россия и Европа не существуют друг без друга — географически, политически, культурно, да как угодно. Впрочем, точно так же не существуют друг без друга Франция и Европа, Германия и Европа, и далее по всему списку Евросоюза и не входящих в него европейских стран. Вместе с тем нет точного определения ни России (как некоей безусловной отдельности), ни Европы (как некоей безусловной целокупности).
Но ложные проблемы никогда не возникают случайно. Ложная проблема «личности и общества» — это проблема бунтующих личностей, и общества, стремящегося к упорядоченности — то есть других личностей, которым бунтари мешают жить. Ложная проблема «любви и уважения» — это проблема взаимного непонимания внутри эротической пары, при невозможности точно сформулировать свои недовольства. В любом случае речь идет о трагической привязанности. Европа боится Россию, страшится ее величины, ресурсов, военной мощи и так далее. Россия завидует Европе, ее благополучию, красоте, культурному богатству и всему подобному. Дело осложняется тем, что Европа — по мнению России — предает свою исконную белую и христианскую идентичность; а Россия — по мнению Европы — застряла в позапрошлом веке, веке империй. Россия и Европа — это эротическая пара, и в ней постоянно возникает вопрос любви и/или уважения.
© Текст: Денис Драгунский
Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 1 сентября 2021 > № 4022352
Денис Драгунский
ITPS подтвердила статус партнерского центра экспертизы SAP
Группа компаний ITPS подтвердила партнерский статус SAP PCOE (SAP Partner Center of Expertise), который свидетельствует о том, что компания-партнер обладает профессиональными компетенциями, необходимыми для оказания полного объема услуг технической поддержки продуктов вендора.
Сертификация PCOE – сложная многоэтапная процедура, охватывающая все организационные процессы, инфраструктуру и персонал. Успешное прохождение аудита является для заказчиков гарантией того, что ключевые элементы компании соответствуют высоким квалификационным стандартам и требованиям SAP. Партнер, обладающий статусом центра экспертизы, способен решать клиентские задачи любого масштаба и сложности.
ITPS является сертифицированным партнером SAP более 15 лет. Основными заказчиками являются нефтегазодобывающие и металлургические холдинги, горнодобывающие комбинаты, транспортные компании. Реализуя комплексные проекты по цифровой трансформации, ITPS помогает клиентам добиться ощутимого снижения затрат в различных аспектах производства – начиная с управления блоком ТОиР (оптимизация парка оборудования, сокращение числа аварий и простоев, внеплановых и преждевременных ремонтов) и заканчивая обеспечивающими процессами: бухгалтерия, финансы, управление закупками, МТО, складами, логистикой и т.д. (снижение влияния человеческого фактора, оптимизация трудозатрат, повышение эффективности всего предприятия).
"Прогресс не стоит на месте, и для успешной работы с новыми цифровыми инструментами мы должны непрерывно развивать свою экспертизу. В настоящее время в команду ITPS входят сертифицированные специалисты, способные обеспечить эффективность ключевых бизнес-процессов для наших клиентов, дать им новые конкурентные преимущества за счет уникальных возможностей искусственного интеллекта, машинного обучения, инструментов предиктивной аналитики и др. Сейчас активно растет популярность проектов по внедрению и развитию комплексных корпоративных информационных систем на базе интеллектуальной платформы нового поколения SAP S/4HANA. Высокий уровень экспертизы SAP позволяет нам создавать лучшие решения в своем классе", – подчеркнул заместитель директора по внедрению и развитию SAP решений группы компаний ITPS Алексей Трофимюк.
Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова перед студентами и профессорско-преподавательским составом МГИМО(У) по случаю начала учебного года, Москва, 1 сентября 2021 года
Дорогие друзья,
Мне всегда приятно быть здесь 1 сентября, и не только в этот день – мы проводим мероприятия и в другие «сезоны». Но 1 сентября особенно привлекательно, потому что это День знаний. Первокурсники проникаются духом Университета. Такие встречи помогают это сделать максимально эффективно и с пользой для дальнейшей учебы.
Уверен, вы не пожалеете о том, что выбрали этот Университет. Выпускники МГИМО(У) востребованы в самых разных областях – от государственной службы и науки до бизнеса и журналистики. Горды тем, что наша альма-матер пользуется таким авторитетом. Ректор МГИМО(У) А.В.Торкунов приводил данные вступительных экзаменов. Они впечатляют. Он упомянул о том, что Министр пристально наблюдает за всем, что творится в Институте. За всем не уследишь. В хорошем смысле. Институт постоянно совершенствует свои программы, деятельность, расширяет круг партнеров. Сегодня здесь будет подписание очередного партнерского Соглашения о сотрудничестве между МГИМО(У) и Институтом системного программирования им.В.П.Иванникова. Это показывает, что надо всегда стремиться идти в ногу со временем, тогда все будет правильно. Качество знаний, которые выпускники получают в этом университете, признается не только у нас, но и во всем мире.
Рад, что продолжается традиция поступления в МГИМО(У) студентов из иностранных государств. Это важный канал поддержания гуманитарных, образовательных и человеческих контактов. Такие связи в сегодняшнем мире приобретают особое значение, потому что наши западные коллеги не склонны разговаривать с нами «на равных» на межгосударственном уровне. Как вы знаете (наверняка вы интересуетесь внешней политикой), они все время требуют от нас изменить свое поведение, вести себя так, как им кажется правильным. Это путь в никуда. Открыты к откровенному, конструктивному, взаимоуважительному разговору на основе учета интересов друг друга. Именно на такой основе мы ведем диалог и развиваем сотрудничество, партнерство с подавляющим большинством государств мира. Это наши ближайшие союзники и стратегические партнеры – члены ОДКБ, СНГ, ЕАЭС, ШОС, БРИКС. Практически на всех континентах у нас большое количество надежных друзей, заинтересованных в том, чтобы развивать с нами взаимовыгодные проекты, от которых получают пользу все участники.
Этой тенденции формирования многополярного мира, отражающего культурно-цивилизационное многообразие нашей планеты, противостоит линия наших западных коллег, стремящихся сохранить свое доминирование в международных делах. Они делают это достаточно грубо, не скрывают, что главное для них – это сдерживание конкурентов, прежде всего России и Китая. В последние несколько месяцев состоялись саммиты НАТО, Евросоюза, США с ЕС. Принятые там документы нацелены на то, чтобы консолидировать «коллективный Запад» на противостояние Российской Федерации и Китайской Народной Республике.
В Азиатско-Тихоокеанском регионе введены в оборот Индо-Тихоокеанские стратегии, откровенно преследующие цель (это провозглашено) сдерживания Китая. В эти игры пытаются вовлекать еще одного нашего стратегического партнера – Индию. Это видно всем. Все всё понимают. Но те, кто отдал свой суверенитет, стал в шеренгу во главе с США и другими западными странами, не могут сказать ни слова поперек.
Правда, после трагедии в Афганистане и после того, как оттуда в спешном порядке ретировались США и все их натовские союзники, в Европе начал раздаваться хор голосов в пользу того, чтобы впредь во всех внешнеполитических делах, особенно сопряженных с развертыванием вооруженных сил, полагаться на самих себя, а не на установки, которые выдает Вашингтон и может поменять их в любой момент. Это проблески нового в позиции Запада, в данном случае – европейцев.
Второй интересный момент, отмеченный Президентом США Дж.Байденом и Президентом Франции Э.Макроном. Они оба с разрывом в один-два дня заявили, что пора «завязывать» с вмешательством во внутренние дела других стран с целью навязать им демократию западного образца.
Приветствуем такие заявления. Давно призывали к тому, чтобы извлекать уроки из авантюр, в которые наши западные коллеги ввязывались в последние десятилетия – в Ираке, Ливии, в Сирии попытались сделать то же самое. Надеюсь (если эти заявления отражают выстраданный вывод), что у нас на планете в будущем будет спокойнее. Но все равно приходится «разгребать завалы» прошлой политики. Сотни тысяч людей, мирных граждан пострадали, были убиты в ходе агрессии в Ираке, нападения на Ливию. Появилась масса проблем, связанных с «оживлением» международного терроризма на Ближнем Востоке и Севере Африки, с появлением огромного количества незаконных мигрантов. Возросла незаконная торговля оружием, контрабанда наркотиков и многое другое. Все это приходится «расхлебывать» международному сообществу, потому что это влияет практически на всех.
После выхода натовских войск из Афганистана для нас самое главное – обеспечить безопасность наших союзников – центральноазиатских государств. Во-первых, они – наши товарищи, в том числе и по оружию, а во-вторых, от этого напрямую зависит безопасность южных рубежей Российской Федерации.
Надеюсь, что вместе мы сможем договориться о таких внешних шагах, которые будут способствовать созданию внутри Афганистана условий для формирования по-настоящему общенационального руководства. Активно работаем в этом направлении.
Наблюдаем на международной арене две тенденции. С одной стороны, это формирование многополярного, полицентричного миропорядка. В этой тенденции проявляются позиции большинства государств планеты. С другой – стремление сдерживать этот объективный исторический процесс, искусственно сохранять рычаги управления всем, что происходит на международной арене, в том числе используя такие нечистоплотные методы, как односторонние незаконные санкции, конкурентную борьбу, порой выглядящую как ультиматумы, изменение правил по ходу реализации того или иного проекта.
Запад все реже упоминает (если вообще упоминает) термин «международное право» и призывает всех поддерживать «миропорядок, основанный на правилах». Мы ничего не имеем против правил. В конце концов, Устав ООН – это тоже свод правил, но они были согласованы с участием всех без исключения государств. Они поддерживаются всеми странами, входящими в эту уникальную организацию с потрясающей и неповторимой легитимностью. Запад имеет в виду другие правила. Они создают свои форматы. Например, США объявили, что будут созывать «Саммит за демократию», чтобы создать «Альянс демократий». Понятно, что определять, кого приглашать, кого считать демократией, будут в Вашингтоне. Точно так же Франция и Германия объявили об инициативе создания «Альянса за мультилатерализм», т.е. «многосторонщиков». На вопрос, почему нельзя обсуждать эти вопросы в ООН, где проявляется максимально возможная в современном мире многосторонность, ответ такой: якобы в ООН есть «ретрограды», и вопреки им хотят создать «Альянса за мультилатерализм» на основе «передовых» идей. И «передовики», прежде всего Европейский союз, будут определять правила многосторонности, а остальные должны будут на них равняться. Это грубо, но примерный смысл того, что нам объясняют так многословно.
Есть инициативы о создании партнерств, в том числе в областях, уже давно подлежащих рассмотрению на универсальных площадках. В этих же целях используют и многочисленные инициативы, проявляющиеся в развивающемся мире. Пытаются направить их в русло, отвечающее интересам Запада.
Курс на подрыв международного права, универсальных принципов, закрепленных в Уставе ООН, в известной степени проявляется и в линии на то, чтобы подвергать сомнению итоги Второй мировой войны: пытаться ставить победителей в той кровопролитнейшей войне в истории человечества «на одну доску» с теми, кто ее развязал и объявил своей целью уничтожение целых народов. Эти попытки направлены на то, чтобы расшатать наши позиции в мире. Позиции Китая подвергаются таким же атакам. Здесь мы не можем опускать руки и оставаться безучастными.
Ежегодно выступаем с крупными инициативами в ООН о недопустимости героизации нацизма, войны с памятниками, любых форм расовой дискриминации, ксенофобии и т.д. Подавляющее большинство государств не только голосуют за такие резолюции, но и становятся их соавторами. Западные коллеги по большей части стыдливо воздерживаются. Объясняют это тем, что призыв не допускать каких-либо тенденций противоречит демократии и свободе слова. То есть для них неонацистские тенденции, которые налицо в Европе, в частности, в Прибалтике, на Украине, не грубейшее нарушение приговора Нюрнбергского трибунала, а проявление толерантности, свободы слова.
Не думаю, что стоит подробно объяснять, насколько вредны и пагубны такие попытки переписывать историю и давать «зеленый свет» тем, кто хочет воспроизвести человеконенавистнические подходы на мировой арене. Не думаю, что стоит подробно говорить о необходимости бороться с этим принципиально и твердо.
У нас есть внешнеполитический курс, утвержденный Президентом Российской Федерации В.В.Путиным. Его главная задача – обеспечивать максимально благоприятные внешние условия для развития страны, обеспечения безопасности, экономического роста и благополучия наших граждан. Будем последовательно проводить этот курс.
Никогда не стремились ни к конфронтации, ни тем более к самоизоляции. Открыты к взаимодействию с теми же западными странами, если они изменят свой подход и перестанут выступать в качестве учителей, которые «знают всё» и «безгрешны», а Россия является «учеником», который должен выполнять «домашние задания». Нельзя так разговаривать вообще ни с кем, с Россией – тем более.
Наши планы опираются на твердую поддержку населением нашей страны курса на укрепление суверенитета Российской Федерации, на добрососедство со своим окружением и развитие добрых отношений со всеми, кто готов это делать честно, на равноправной основе.
Вопрос: Вопрос связан с изменениями в современной дипломатии под действием новых технологий. Сегодня распространен термин «цифровая дипломатия». Развитие технологий вносит принципиально новое измерение в работу дипломатов, а также приводит к качественной трансформации системы международных отношений. Как Вы считаете, каким образом новые технологии повлияют на энергетическую политику в частности и дипломатию в целом?
С.В.Лавров: Этот вопрос мне задают каждый раз, когда мы проводим здесь День знаний. Видимо, это отражает то, что поколения, вступающие в студенческую жизнь, задумываются, как эти технологии повлияют в целом на процессы, связанные с решением государственных вопросов, с международными отношениями.
Действительно, цифровые технологии бурно внедряются в нашу жизнь. Эти темпы существенно ускорились в контексте пандемии коронавирусной инфекции. Большое количество мероприятий, в том числе международных, были переведены в формат онлайн. Есть плюсы. В известной степени это помогает экономить время, которого с каждым днем все больше не хватает, учитывая нарастание международных проблем и задач, которые решает наша внешняя политика.
В тех ситуациях, когда речь идет о проведении официальных заседаний, например, заседания Совета Безопасности ООН или Генеральной Ассамблеи ООН по заранее согласованной повестке дня, где каждая страна хочет высказать свою точку зрения, такие выступления готовятся заранее. Они являются предметом усилий большого количества специалистов. В итоге получается программный документ, посвященный конкретной теме международной повестки дня, по которой проводятся дебаты в том или ином формате. Не вижу никаких проблем, чтобы участвовать в такого рода дискуссиях в режиме онлайн, используя цифровые технологии.
Целый ряд других международных контактов, когда нужно срочно что-то согласовать, тоже вполне возможно организовывать таким образом. По крайней мере, это лучше, чем телефонный разговор, потому что ты видишь лицо собеседника, и это очень важно.
Но самые серьезные вопросы решать онлайн не получается. С этим согласны все мои коллеги. Может быть, в будущем изобретут какой-то способ, чтобы передавать ощущение личного контакта. Но я сомневаюсь, что это возможно будет сделать. Никакая машина человека заменить не в состоянии.
Убежден, что классическая дипломатия сохранит свое значение в качестве главного инструмента ведения международных дел. Как только возникает какая-то серьезная проблема, обязательно нужно встречаться и стараться договориться.
Вопрос: Повлияют ли выборы в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации осенью 2021 г. на внешнеполитический курс России на международной арене?
С.В.Лавров: Хороший вопрос. У нас начинаются выборы уже практически через две с небольшим недели. Уже сейчас западные коллеги дают понять, что взяли курс на то, чтобы поставить под сомнение их результаты. Появляются и публикации, и выступления различных политологов, явно нацеленные на то, чтобы подготовить общественное мнение к тому, что результаты выборов будут сфальсифицированы.
Регулярно приглашаем на наши общенациональные выборы международных наблюдателей. В этом году тоже порядка 200 наблюдателей к нам приедут, в т.ч. из международных организаций. Единственный, кто высокомерно отказался от приглашения, – это Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ). Мы сказали, что они могут направить группу наблюдателей из 60 человек. Эта самая большая группа, которых мы приглашаем из вне. Они сказали, что им нужно 500. Когда тебя приглашают в гости ты не требуешь, чтобы тебе какие-то делали подарки вместо того, чтобы проявить уважение к хозяевам. В ОБСЕ нет никакого правила, согласно которому БДИПЧ должно диктовать условия наблюдения за выборами. Там у всех государств записана только одна обязанность – приглашать международных наблюдателей на выборы. Даже не сказано, что они должны быть из самой ОБСЕ. Откуда хочешь. Мы это делаем регулярно, полностью выполняя свои обязательства. Это пример того, когда международное право (а этот принцип закреплён в ОБСЕ, имею в виду, что все вопросы должны решаться консенсусом) подменяется «правилами». Это Бюро само изобрело «правило» в том самом ключе, в котором работает Запад, требуя соблюдать свои собственные «правила».
При всей важности международных наблюдателей, у нас будут и свои наблюдатели. Их огромное количество. Будет видеотрансляция голосования в полном объеме. Об этом, и обо всех других новшествах, которые сейчас внедряются подробно информирует наша Центральная избирательная комиссия. Принимаем меры и для обеспечения максимальной прозрачности голосования в наших посольствах и генконсульствах. Как всегда, мы организуем возможности для наших граждан, находящихся за рубежом отдать свой голос и реализовать своё избирательное право.
В конечном итоге при всей важности наблюдателей, решение о том, как нам жить дальше и в каком составе наш Парламент будет разрабатывать новые законы принимать будут российские граждане. Здесь для нас никакого даже вопроса не возникает. Те, кто настроен объективно разбираться в том, что делается в Российской Федерации всегда милости просим. Что касается тех, кто уже заранее вынес приговор – пусть это остаётся на их совести.
Вопрос: Знаю, что Вы увлекаетесь поэтическим творчеством, искусством. Каким образом можно повысить эффективность российской литературы и кинематографа, как мягкой силы за рубежом?
С.В.Лавров: Образ один – продвигать соответствующие произведения на рынки других стран. Этим активно занимались в своё время в Советском Союзе. Этот опыт был полезен и для международного кинематографического и литературного сообщества. Сейчас мы, по-моему, возобновляем эти традиции. Не знаю на счёт литературных выставок, как-то просто не попадалась мне информация на этот счёт, но многие кинофестивали отмечают работы наших режиссёров, актёров и продюсеров. И в Каннах, и в Карловых Варах, по-моему, целый ряд картин котируется высоко. Надо продолжать это делать.
Вопрос: Имеются ли у России действенные, адекватные методы борьбы с проявлениями русофобии, притеснениями русских, гонениями на русский язык и русский мир в ряде стран?
С.В.Лавров: Сложный вопрос, учитывая последние проявления неадекватного отношения к этническим русским в ряде стран, в т.ч. в соседних с нами странах. Эта тема имеет несколько измерений. Самое главное, что государство, где наши граждане подвергаются тому или иному дискриминационному воздействию должно твёрдо выступить против подобного рода проявлений и принять меры, чтобы они были пресечены. Это связано не только с тем, что обижают русских или других наших соотечественников, а ещё и с тем, что этого требуют международные конвенции, Устав ООН, Всеобщая декларация прав человека и многие другие документы, которые имеют универсальный характер и одобрены всеми.
В Российской Федерации тоже недавно были ситуации, когда трудовые мигранты что-то между собой «не поделили». Этот вопрос ещё связан с тем, что мы нуждаемся в трудовых мигрантах. Пытаемся сделать их приезд сюда максимально понятным, транспарентным, легитимным. В этих целях договариваемся со странами, откуда к нам мигранты стремятся приехать на постоянной основе (часто с центральноазиатскими странами) об организации специальных курсов, которые позволят убедиться в элементарном знании русского языка, обычаев России, наших законов и понять, как человек планирует вести себя, если он будет принят на работу в Российской Федерации. Это важно для нашей экономики. У нас без трудовых мигрантов многие производства сейчас испытывают существенный кадровый голод.
Кроме того, важно иметь в виду, что это наши союзники. Мы, как союзники должны поддерживать друг друга, в т.ч. обеспечивать на своей территории максимально адекватный режим для тех граждан, которые представляют другую этническую группу.
У нас в России этнических групп огромное количество. Мы рекордсмены по многонациональности. Всё это культурное, религиозное многообразие всегда делало нашу страну крепкой. Это прочный фундамент, на котором мы стоим. Никогда не пытались перемолоть традиции, культуры, языки тех народов, которые населяют нашу страну ещё со времён Российской Империи, затем Советского Союза и сейчас Российской Федерации. Всегда поддерживали языки, культуры, обычаи всех народов, населяющих Россию.
Ещё один элемент, который необходимо учитывать – это элементарное благополучие каждого конкретного гражданина. Проводим максимально открытую политику. Будем делать всё, чтобы наши соседи и другие страны, где наши соотечественники проживают или работают полностью соблюдали свои международные обязательства. Борьба с дискриминацией должна облачаться в политические формы, которые будут основываться на уважении международных обязательств.
Вопрос: Имеются ли предпосылки для совместного экономического и инвестиционного сотрудничества на Курильских островах с Японией?
С.В.Лавров: Да, конечно. Предпосылки не только имеются. Мы предложили их японским коллегам достаточно давно. Несколько лет назад, когда Президент Российской Федерации В.В.Путин встречался с тогдашним Премьер-министром Японии С.Абэ мы выдвинули инициативу начать совместную хозяйственную деятельность на этих островах. Японские соседи через какое-то время согласились на это предложение, но решили ограничить области сотрудничества достаточно простыми темами, такими как аквакультура, мусорообработка. Всё это важно, но не имеет стратегического значения. Приглашаем их в любые отрасли южнокурильской гряды. Это не раз было закреплено и в письменных наших контактах с японскими коллегами. Но они хотят договориться с нами о том, чтобы эта деятельность, их инвестиции осуществлялись не на основе того законодательства, которое в России существует, а на основе некоего договора, который фиксировал бы иную юрисдикцию, нежели юрисдикция Российской Федерации. В этой юрисдикции у российских представителей в соответствующей администрации и у японских представителей были бы равные права, то есть действовали бы какие-то гибридные законы. У нас Конституция не позволяет этого.
Сожалеем, что японские друзья упускают возможность для совместного, взаимовыгодного вложения средств. Но у нас самих хорошие планы. Скоро будут объявлены новые льготы для иностранных партнёров, которые в этой части Российской Федерации будут готовы работать вместе с нами. Думаю, что интерес будет проявляться вполне конкретно.
Вопрос: В одном из своих интервью Вы высказали мнение (и я c ним полностью согласен), что современные либеральные демократии западного типа изжили себя. Как будет дальше развиваться мироустройство государств? Какие формы устройства государств являются наиболее перспективными? К чему нужно стремиться?
Сейчас в ООН есть множество проблем, начиная от Г.Тунберг и заканчивая договорённостями, которые не исполняются, например, Парижское соглашение по климату. Как можно было бы повлиять на эту плачевную тенденцию? Какие законопроекты нужно создавать? Какие организации нужно создавать? Что по этому поводу думает российская сторона?
С.В.Лавров: В своём вступительном слове я уже касался этой темы. Считаю, что устройство каждого государства должно отражать его традиции, обычаи, быть комфортным для проживающих там людей и которым предстоит рожать детей, внуков и т.д. Сейчас вроде бы обещали прекратить попытки навязать демократию. По крайней мере Президент США Дж.Байден и Президент Франции Э.Макрон об этом сказали почти в унисон. Посмотрим, как эти обещания будут воплощаться в жизнь.
Каждое государство должно свои дела обустраивать самостоятельно. Все уже признали, что навязать Афганистану такую же систему, которая функционирует на Западе было крупнейшей ошибкой. Афганистан – это традиционно достаточно децентрализованная страна, в которой клановые и прочие связи, отношения между различными этническими группами играли огромное значение. И столица обычно как-то балансировала эти отношения. Сказать, что завтра у вас будут выборы и все должны идти голосовать, избрать единого Президента, который будет такими-то полномочиями обладать – это не сами афганцы придумали, это им навязывали и обожглись сильно. Надеюсь обещания больше никому демократию не навязывать будут выполнены.
Что касается экологии, едва ли Парижское соглашение по климату можно характеризовать как договор, который не выполняется. Оно было основано на базовом принципе необходимости сокращать выбросы углекислого газа и парниковых газов, но делать это на основе добровольных обязательств, которые каждая страна сама должна на себя принять. Сейчас идёт процесс подготовки к очередной конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата. Она состоится осенью этого года в Глазго.
В рамках этого процесса самым главным является согласование параметров, которые будут отвечать интересам каждого участника. Предложение некоторых западных стран прекратить буквально с сегодняшнего дня использовать угольную генерацию не могут быть исполнены многими государствами, в т.ч. некоторыми западными просто потому что это подорвёт их энергетическую безопасность. То же самое касается крупных развивающихся стран, включая Китай, Индию. Они не хотят прекращать своё развитие. Объясняют Западу, что западные страны достигли нынешнего уровня за счёт того, что они интенсивно использовали природные ресурсы, в т.ч. сопровождавшиеся парниковым эффектом, а сейчас Запад хочет, чтобы крупные развивающиеся страны затормозили нынешнюю стадию своего развития и сразу перешли к постуглеродной экономике. Так не бывает, говорят они. Им нужно сначала доразвить своё государство в экономическом плане. Это сложный процесс. Здесь завязаны реальные интересы каждого государства. Попытка сформировать баланс этих интересов как раз предпринимается в ходе подготовки к очередной конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата.
Мы приняли на себя обязательства, в соответствии с которыми к 2030 г. у нас будет 70% от уровня 1990 г., когда начинается отсчёт в рамках Конвенции по климату ООН. Нам трудно предъявить какие-то претензии. Президент Российской Федерации В.В.Путин не раз говорил, надо крайне внимательно относится ко всему, что происходит. То, что наша арктическая зона, в основном состоящая из вечной мерзлоты, теплеет гораздо быстрее, чем вся остальная планета тревожит. Это является предметом плотной работы большого количества наших министерств и заботой всего Правительства.
Вопрос: Может ли экология на фоне общей разобщённости мировых держав стать предметом сплочённости? Какой потенциал у зелёной дипломатии?
С.В.Лавров: На счёт того, может ли экология и озабоченность состоянием климата планеты стать предметом объединения усилий, – должна стать. Насколько она сможет это сделать, сейчас трудно гадать.
Ещё раз повторю, что в развивающихся странах серьёзные настроения в пользу того, чтобы сначала выбрать возможности нынешней фазы своего развития прежде чем брать на себя обязательства, которые продвигают западные коллеги. Здесь завязано много интересов. Наш глобальный интерес – это здоровье планеты, выживание человечества. С другой стороны, у каждой страны есть свои национальные оценки происходящего, обязательства перед своим населением. Сложно сказать, но то, что это один из тех вызовов, который обязан нас всех объединить не вызывает никакого сомнения. Выступаем именно за сложение усилий.
Вопрос: Возможен ли вариант «принуждения Украины к миру» со стороны Российской Федерации в рамках Минских соглашений?
С.В.Лавров: Минские соглашения не предусматривают никакого принуждения. Они были добровольно согласованы, подписаны и единогласно одобрены Советом Безопасности ООН, тем самым став частью международного права. Когда украинское государство и при П.А.Порошенко, и при В.А.Зеленском делает всё, чтобы запретить самому себе выполнять Минские договорённости мы на это обращаем внимание тех, кто вместе с нами их составлял. Речь идёт прежде всего о Германии, Франции и других западных странах, которые всячески выгораживают режим в Киеве. Когда я говорю, что они пытаются запретить себе или хотят запретить себе выполнять эти соглашения, имею в виду целую серию законов, которые по сути дела запрещают русский язык, запрещают предоставлять какие-либо особые полномочия этим территориям, которые провозгласили себя Донецкой и Луганской Народными Республиками, запрещает согласовывать с ними параметры проведения там местных выборов. Это всё то, что составляет саму суть Минских договорённостей.
Недавно Канцлер ФРГ А.Меркель была в Москве. На переговорах с Президентом России В.В.Путиным возникал этот вопрос. Показали немецким собеседникам законодательные запреты, которые В.А.Зеленский сам себе принимает, чтобы потом оправдывать свою полную неспособность выполнить то, чего требуют все страны мира. Безальтернативность Минских договоренностей для урегулирования кризиса в Донбассе провозглашается всеми без исключения. Украинские коллеги в основном упражняются в какой-то словесной эквилибристике: то считают, что Русь – это их исконное название (на это наше Министерство уже отреагировало, не буду повторяться); то говорят, что Крещение Руси – украинский праздник. Это печально. Сам В.А.Зеленский делает заявления, что российский газ – самый грязный в мире. Это не от большого ума, а желания искусственно сохранять и наращивать антироссийскую, русофобскую риторику и деятельность, чтобы удерживать Запад на позициях поддержки украинского руководства. Эта власть пытается играть на очевидном стремлении Запада всячески использовать различные методы и действия, чтобы пытаться выводить Россию из равновесия, дестабилизировать, отвлечь внимание от решения главнейших проблем, стоящих перед нами, и сделать нашу внешнюю политику менее активной. На этом спекулирует украинский режим. Это очевидно для всех. Единожды поставив на него, сейчас Западу некомфортно сразу отказываться от этой ставки. Она явно проиграла. Осознание этого приходит, но пока не выразилось в практических шагах по убеждению или, как Вы сказали, «принуждению». «Принуждать» должен Запад своего «клиента».
Вопрос: Каким Вы видите свое ближайшее будущее в качестве депутата Государственной Думы Российской Федерации? Есть какие-то предложения и идеи? Возможно, специфические инициативы по развитию отношений с Арменией или Грузией?
С.В.Лавров: Не буду гадать о результатах выборов в Государственную Думу Российской Федерации.
Отношениями с Арменией и Грузией занимаемся в качестве представителей МИД России. Армения – наш союзник. 31 августа с.г. в Москве был новый Министр иностранных дел А.С.Мирзоян. Провели хорошие переговоры. В двустороннем плане у нас богатая повестка дня: обмен визитами, реализация крупных проектов, развитие экономического сотрудничества. Все это идет весьма интенсивно и уверенно.
Есть проблема Нагорного Карабаха, в успокоении которой Россия сыграла решающую роль. Президентами России и Азербайджана и Премьер-министром Армении подписаны договоренности: от 9 ноября 2020 г. (по остановке военных действий и развитию сотрудничества в этом регионе) и от 11 января с.г. Они конкретизируют предложения лидеров по разблокированию всех транспортных коммуникаций и экономических связей. Это работа не на один день. Она идет, ею лично занимаются руководители России, Армении и Азербайджана. Наши военные, составляющие российский миротворческий контингент в Нагорном Карабахе, повседневно «на земле» действуют в интересах снижения напряженности, установления доверия. Пограничники помогают армянским союзникам решать вопросы с азербайджанскими соседями.
Отношений с Грузией практически нет. Есть Секции интересов России в Грузии и Грузии в России. Есть торговля, причем немалая. Россия – один из ведущих торговых партнеров Грузии. Наши граждане любят посещать Грузию (я и сам люблю эту страну). Официальных межгосударственных и дипломатических отношений нет. Они разорваны по инициативе Тбилиси. Не раз выражали готовность восстановить их. У нас было намерение ответить грузинскому соседу, когда они ввели безвизовый режим для наших граждан. Поначалу мы присматривались к происходящему. Никому не запрещаем ездить в Грузию. В 2019 г. тоже были готовы объявить о безвизовом режиме для грузинских граждан с целью посещения России, но произошел неприятный инцидент – грубые провокации против российской парламентской делегации, которая приехала в Тбилиси на очередное заседание Межпарламентской ассамблеи православия. Наш депутат был Председателем Ассамблеи. В зале заседаний Грузии сами же грузинские хозяева посадили его в кресло председателя парламента. Тут же из дверей появились толпы молодчиков с требованием прекратить вмешиваться во внутренние дела Грузии и «оккупировать» их парламент. Дошло даже до рукоприкладства. В ответ мы (не получив извинений) «придержали» возможность введения безвизового режима для грузинских граждан и решение о возобновлении регулярного авиасообщения. Мы были готовы. Если Грузия действительно хочет не «разыгрывать» российскую «карту» в стремлении сохранять покровительство Запада, а нормально жить с нами как с соседом, готовы к этому в любой момент.
Вопрос: Какими качествами должна обладать жена дипломата? Какие нормы поведения и правила этикета она должна соблюдать?
С.В.Лавров: Здесь нет особого правила. Любая жена, как и любой муж, должны понимать друг друга. Не мешать, а помогать реализовывать соответствующие идеи, которым решили посвятить свою жизнь. Реализовывать себя в своей профессии. Никаких универсальных рецептов нет.
Когда я был младшим, средним дипломатом, работал с некоторыми руководителями, у которых жены имели разный «стиль» (так тоже случается). В обоих случаях это было достаточно эффективно и полезно для дела. Если у жены есть своя специальность, муж тоже должен её уважать. Когда женщина (неважно – жена посла или дипломата), едет с мужем в командировку в страну, где ее профессиональные знания не могут найти применения, это серьезная проблема. Сейчас она проявляется. В данной ситуации каждая семья решает сама – ехать вместе или каждому сохранить свою работу, но постараться чаще прилетать друг к другу. Это жизнь. Она не укладывается ни в какие схемы.
Вопрос: Считаю, что в первую очередь существует человек – С.В.Лавров, а потом – Министр иностранных дел России. Люблю смотреть на политику с точки зрения человечности. У Вас есть любимая песня? Просто слушаете её, и сердце радуется.
С.В.Лавров: Много таких песен. Не буду приводить примеры. Это длинный список. Не хочу никого обидеть. Это бардовские песни. Наслаждаюсь ими, когда есть возможность (в машине или в компании).
Вопрос: Вопрос об отношениях России со странами Восточной Европы, учитывая сложность регулирования отношений в этом регионе после Второй мировой войны, тем более после распада СССР. Каков вектор развития отношений России и стран Восточной Европы в ближайшее время?
С.В.Лавров: Если конкретная страна имеет правительство, озабоченное национальными интересами, проектами, отвечающими нуждам населения, экономики и её роста, поиском партнеров, которые максимально эффективно могут помогать решать эти задачи, то никаких проблем в отношениях с государством Центральной, Восточной Европы или с любой другой страной мира у России не существует.
У нас тесные отношения с Венгрией, которую пытаются критиковать в том числе и за это. В Евросоюзе Венгрию и Польшу называют странами, не подчиняющимися общеевросоюзовским нормам и принципам. Например, там проводят референдумы, подвергающие сомнению права ЛГБТ. Недавно в Венгрии провели референдум по такому же закону, как в России. Он никому ничего не запрещает, а вводит административную ответственность за пропаганду ЛГБТ-идеологии для несовершеннолетних. Больше ничего. Считаю, что это абсолютно правильно. Помимо крупных экономических проектов (АЭС, производство железнодорожных вагонов, поставляемых в Египет) есть целый ряд других начинаний, неплохое гуманитарное сотрудничество.
Россия и Венгрия вместе с Арменией и Ватиканом в рамках ОБСЕ, Совета ООН по правам человека являются локомотивом, продвигающим задачи защиты христиан, в том числе на Ближнем Востоке, где они подвергаются серьезным гонениям. Венгрия не стыдится своих христианских корней (кстати, Польша тоже не стыдится своего прошлого и настоящего). Когда начинается разговор о необходимости возвысить голос в защиту христиан, в других европейских странах говорят, что это не очень политически корректно. В ОБСЕ мы предложили принять декларации против христианофобии и исламофобии, т.к. Декларация против антисемитизма в там уже принята. Не получается. Семь лет назад Запад дал обещание принять их, но до сих пор не удается зафиксировать общую позицию всех стран-участниц в ОБСЕ в пользу того, чтобы христианофобия была поставлена вне закона, равно как и исламофобия.
Если брать другие восточноевропейские страны, у нас неплохие отношения со Словенией. В том числе относительно сохранения нашей общей памяти, включая кровавые события Первой и Второй мировых войн. Там предельно бережно охраняют соответствующие памятники. Недавно был сооружен новый монумент, посвященный всем русским воинам, павшим в Первую и Вторую мировые войны. Сотрудничество по экономике неплохо развивается.
Присутствуют экономические проекты с другими странами Восточной Европы. Со Словакией, например. Было немало задумок с Чехией, но в последние месяцы Прага решила встать на русофобские «рельсы», приняла откровенно дискриминационные решения, в том числе об исключении ГК «Росатом» из тендера на строительство нового блока АЭС. Оправдывала всё это никем никогда не доказанными придумками: якобы в 2014 г. мы взорвали какие-то военные склады с вооружением. То, что это «притянуто за уши», очевидно даже многим внутри Чешской Республики.
Тем не менее, обвинения сохраняются. Уже привыкли, что нас обвиняют в самых разных «смертных грехах», не предъявляя никаких доказательств. Так было с т.н. «отравлением» Скрипалей, в отношении А.Навального, расследования катастрофы малайзийского «Боинга» над Донбассом в июле 2014 г. Как и многие другие обвинения, выдвигаемые в наш адрес, они ничем никогда не подкреплены. Наши просьбы предоставить соответствующие факты игнорируются либо заявлением о том, что «это секретно», либо кто-то кому-то «запретил» передавать данные, либо чем-то еще. Это несерьезная позиция. Она «обнажает» западную линию на голословное русофобское нагнетание напряженности.
Вопрос: Как Вы считаете, можно ли назвать встречу Президента России В.В.Путина и Президента США Дж.Байдена в Швейцарии началом относительной нормализации отношений между нашими странами?
С.В.Лавров: Проведение встречи лучше, чем если бы её не было. Не случилось прорывов, но был взаимоуважительный разговор, на равных, без каких-либо претензий в ту или иную сторону. Диалог был пронизан пониманием ответственности двух крупнейших ядерных держав за положение дел в мире. Уделили внимание необходимости активизировать двусторонние контакты, особенно в интересах бизнеса, который в этом заинтересован. Главное внимание было посвящено международной повестке дня.
За несколько месяцев до этой встречи США вышли из Договора по открытому небу (ДОН), в 2019 г. – из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Это создавало фон увядания международной повестки по ограничению и контролю над вооружениями. Когда Дж.Байден вступил в свои обязанности, он быстро откликнулся на предложение (которое было сделано еще Администрации Д.Трампа и оставалось пару лет без ответа) о необходимости продлить СНВ-3 без каких-либо условий. Хотя бы этот элемент архитектуры контроля над вооружениями мы сохранили на очередные пять лет.
В Женеве президенты встречались уже в контексте этой ситуации. Главный позитив встречи заключался в том, что лидеры подтвердили позицию о том, что в ядерной войне не может быть победителей, поэтому она никогда не должна быть развязана. Еще СССР и США делали такое заявление. Предлагали американской стороне подтвердить данную аксиому. Прошлая Администрация от этого уходила, а Дж.Байден согласился.
В том же заявлении, где говорилось о недопустимости развязывания ядерной войны, президенты обозначили поручение начать диалог по вопросам стратегической стабильности. Состоялась первая, «пристрелочная» встреча в июле с.г. Вторая намечена на сентябрь. Пока позиции далеки друг от друга, но то, что диалог идет, дает повод надеяться на согласование основы для дальнейших конкретных переговоров по ограничению вооружений. Это ближайшие задачи.
Говорили в общих чертах о необходимости наладить диалог по кибербезопасности. Это еще одна тема, по которой мы несколько лет не могли достучаться до Вашингтона. Официальное заявление В.В.Путина было посвящено инициативам в российско-американских отношениях по обеспечению транспарентного, доверительного, основанного на фактах диалога по кибербезопасности. Такие контакты тоже готовятся. Есть основания полагать, что по некоторым направлениям чуть-чуть снизим напряженность на международной арене. Но это отнюдь не отменяет факта, что США продолжают ставить одной из своих главных задач сдерживание России и Китая и поощрение мер, которые могут способствовать раздражающему воздействию на нас.
Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > mid.ru, 1 сентября 2021 > № 3829990
Сергей Лавров
Кто даст талибам деньги
Автор: От редакции 'Афганистан.Ру'
15 августа талибы вошли в Кабул и объявили о контроле над всей территорией Афганистана. Помимо серьезных политических изменений, страна столкнулась с существенными экономическими изменениями. Международное сообщество приостанавливает финансовую поддержку, население Афганистана продолжает жаловаться на ухудшение экономической ситуации, талибы призывают иностранцев помочь в развитии страны. Что ждет экономику Афганистана? Бывший глава Центробанка Абдул Кадир Фитрат полагает, что при талибах афганской экономике грозит крах.
Финансовая система страны в значительной степени зависит от международной поддержки: до прихода талибов 75% гражданского бюджета составляли иностранные гранты, в то время как на оборону США и НАТО выделяли около 4 млрд. долларов.
После входа талибов в Кабул США заморозили государственные резервы Афганистана, хранящиеся на счетах в американских банках (около 9,5 млрд. долларов). Европейские страны, такие как Германия, Великобритания и Швейцария, в которых также находятся активы Центробанка, могут вслед за США заморозить доступ талибов к финансовым средствам, отмечает Фитрат.
Он напоминает, что доступ талибов к своим резервам также приостановил Международный валютный фонд (МВФ). Всемирный банк, который с 2002 года выплатил Афаганистану более 5,3 млрд. долларов, тоже приостановил финансовую помощь.
По данным телеканала «Аль-Джазира», Азиатский банк развития по-прежнему привержен поддержке Афганистана. Однако, по мнению эксперта, поскольку одними из крупнейших акционеров Азиатского банка развития являются Соединенные Штаты, Индия, Австралия и Япония, продолжение обязательств может быть поставлено под сомнение.
Евросоюз и Германия заявили о намерении полностью прекратить финансирование Афганистана в связи с приходом к власти талибов. Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике Жозеп Боррель подтвердил это в ходе внеочередного заседания глав МИД ЕС.
Экс-глава Центробанка уточняет, что ранее Евросоюз обязался выделить 1,4 млрд. долларов на развитие Афганистана с 2021 по 2025 год, при этом выдвинул ряд условий, основное из которых — соблюдение прав человека в стране.
Одним из крупнейших доноров и торговых партнеров Афганистана также являлась Индия, инвестировавшая в проекты развития около 3 млрд. долларов. Тем не менее, на ее помощь рассчитывать не стоит, считает Фитрат.
«После силового захвата Афганистана талибами торговые отношения с этой страной [Индией - прим. «Афганистан.Ру»] ухудшились, при этом товарооборот с ней оценивался в 1,4 млрд. долларов», – подчеркивает он.
Важным каналом поступления иностранной валюты в страну была компания Western Union, однако она приостановила денежные переводы в Афганистан. При этом с 15 августа курс афгани упал до рекордно низкого уровня.
Согласно статистике, от 69% до 75% резервов Центробанка хранятся в иностранной валюте, большая часть из них находятся за границей. Как отмечает Фитрат, у Центробанка есть только 55 млрд. афгани (около 620 млн. долларов) наличными. При этом общий депозит в 13 коммерческих банках страны составляет 255 млрд. афгани (более 2,8 млрд. долларов).
На прошлой неделе талибы ограничили возможность снимать наличные в банках: можно снимать до 20 000 афгани в неделю с невалютных счетов и до $200 (или их эквивалент) – с валютных. По сообщениям СМИ, тысячи афганцев выстроились в очереди в надежде снять свои деньги. В такой ситуации крах банковской системы неминуем, уверен эксперт.
«Ограниченные взгляды талибов на исламские ценности наряду с радикальным толкованием норм шариата вызвали серьезную обеспокоенность среди населения, особенно среди женщин. После падения столицы многие медиакомпании, в том числе десятки телеканалов, либо совсем закрылись, либо значительно сократили свою деятельность. Большинство парикмахерских, салонов красоты, которыми управляют женщины, свадебных салонов, музыкальных студий, киностудий и развлекательных центров находятся на грани закрытия. Это приведет к тому, что тысячи людей станут безработными и миллионы окажутся без средств к существованию», – пишет он.
По его мнению, в 2021 году Афганистан столкнется с более серьезными экономическими проблемами, чем в 2001 году, во время предыдущего правления «Талибана» (запрещен в РФ).
«Принимая во внимание направление развития страны, крах афганской экономики неизбежен», – резюмировал бывший глава Центробанка.
Будет ли у Евросоюза своя армия?
Уход США из Афганистана оживил в Старом Свете дискуссию о путях обеспечения военной безопасности Евросоюза.
Европейские политические круги уже три недели пребывают в потрясении, вызванном поспешным выводом американских войск из Афганистана и стремительной сменой власти в Кабуле. При этом европейская элита шокирована от того, как её заокеанский партнёр легко бросил на произвол судьбы тех, кто наивно считал себя союзником самой мощной военной державы.
17 августа министры иностранных дел стран Евросоюза провели срочное заседание, на котором резко раскритиковали уход США из Афганистана, отметив, что он вызвал хаос и продемонстрировал слабость Европы, которой Вашингтон фактически навязал своё решение о свёртывании совместной миссии.
Эту оценку разделяют многие европейские политики. «Решение нашего великого союзника закончить миссию в Афганистане, решение, принятое практически без консультаций с союзниками, заставляет нас глубоко задуматься», – заявил бывший премьер-министр Великобритании Тони Блэр. В свою очередь, один из кандидатов на пост федерального канцлера Германии Армин Лашет назвал уход США из Афганистана «величайшим поражением, которое НАТО пережил с момента своего основания».
В связи с такой реакцией на действия Белого дома не исключено, отмечает «Вашингтон пост», что европейские страны начнут обсуждать необходимость самим играть более значительную роль в обеспечении вопросов безопасности. По мнению других информагентств, в ЕС может вновь набрать силу дискуссия о необходимости создания евроармии.
Напомним, что идея иметь в Евросоюзе собственные вооружённые силы не покидает умы европейских политиков уже не одно десятилетие. В 2015 году тогдашний глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер, например, заявил, что НАТО нельзя доверять безопасность всех стран Европы, а при помощи евроармии Старый Свет даст понять любому возможному агрессору, что он может и будет отстаивать европейские ценности.
И определённые шаги в этом плане сделаны. В частности, у Евросоюза появились два органа военного управления.
Одним из них стал Военный комитет ЕС (EUMC), который подчиняется верховному представителю ЕС по иностранным делам и политике безопасности и готовит предложения высшим политическим органам ЕС по практическому применению его военного потенциала. В него входят начальники генеральных штабов 27 европейских стран, у которых есть постоянные представители в Брюсселе. Председателем EUMC с ноября 2018 года является итальянский генерал Клаудио Грациано (назначен Советом ЕС на три года).
Вторым органом военного управления является военный штаб Евросоюза (EUMS), который подчиняется Военному комитету ЕС и обеспечивает его работу. Его численность – около 200 военнослужащих во главе с вице-адмиралом из Франции.
В 1992 году был сформирован Еврокорпус (штаб в Страсбурге), который в настоящее время представлен подразделениями Германии, Франции, Испании, Бельгии и Люксембурга. На постоянной основе в его состав входит франко-германская мотопехотная бригада со штабом в немецком Мюльхайме (земля Баден-Вюртемберг) численностью пять тысяч военнослужащих. Остальные соединения находятся в составе национальных вооружённых сил стран-участниц и передаются командованию корпусу только в случае специального запроса. Общая численность корпуса может составить до 60 тыс. военнослужащих.
В 1995 году была создана Европейская ударная авиагруппа для координации действий ВВС Великобритании и Франции в рамках операции НАТО в Югославии. Сегодня постоянным составом Европейской авиагруппы (EAG) являются 30 штабных офицеров, отвечающих за координацию между ВВС стран-участниц, преимущественно, при проведении поисково-спасательных операций.
Кроме того, на уровне полной операционной готовности с 2007 года находятся в рамках общей политики безопасности и обороны ЕС 18 батальонных групп. Каждая из них представляет собой мотопехотный батальон, усиленный танковым подразделением, артиллерией и подразделениями боевого обеспечения, общей численностью до 1500 человек.
Постоянное дежурство в настоящее время несут 1–2 группы. Они предназначены для проведения гуманитарных и миротворческих операций и должны обладать возможностью развёртывания в течение 5–10 дней и последующих самостоятельных действий в течение 30 дней, которые могут быть продлены до 120 дней в случае проведения ротации состава и дополнительного снабжения.
В сентябре 2018 года стало известно, что Европарламент готовит предложения увеличить примерно в четыре раза численность боевых групп корпуса Евросоюза, подняв её с 18 батальонных групп до 18 бригад. Такое предложение содержалось в опубликованном на сайте Европарламента докладе, который проходил рассмотрение в его комитете по международным делам. Предлагалось перевести эти силы из ротационного режима в статус сил постоянной готовности, находящихся на постоянной основе в распоряжении штаба корпуса.
«Представляется целесообразным изучить возможность создания постоянных европейских передовых сил на базе штабов Европейского корпуса в Страсбурге (Франция), Щецине (Польша) и Мюнстере (Германия)», – говорилось в документе.
Но данное предложение так и не было реализовано. Требуется не просто утвердить его комитетом по международным делам и сессией Европарламента, но и получить одобрение Еврокомиссии (высший орган исполнительной власти в ЕС) и Совета ЕС.
Пока что имеющиеся военные структуры назвать европейской армией нельзя. Ни Еврокомиссия, ни Европарламент над ними власти не имеют и могут только обращаться к странам-учредителям с просьбой об использовании этих боевых подразделений, ссылаясь на соответствующие статьи устава ЕС.
Надо заметить, что за оборонными инициативами ЕС пристально следит штаб-квартира НАТО, которая тормозит их по своим скрытым каналам и настаивает, чтобы европейские военные структуры лишь дополняли, а не дублировали военный потенциал Североатлантического альянса.
Время от времени в Евросоюзе всё же разгорается дискуссия о необходимости создания общих вооружённых сил. Активно об этом речь стала идти при американском президенте Дональде Трампе. Его буквально ультимативные требования об увеличении военных расходов и угрозы резко уменьшить американское военное присутствие в Европе вызвали неприкрытое недовольство у лидеров Старого Света. Так, президент Франции Эммануэль Макрон призвал страны ЕС объединиться и усилить безопасность континента собственными силами. Его поддержала федеральный канцлер Германии Ангела Меркель, которая в своём обращении к Европарламенту в ноябре 2018 года заявила, что «мы должны работать над видением того, чтобы однажды создать надлежащую Европейскую армию».
Именно в этот период, а точнее в 2017 году, в Евросоюзе была запущена программа «Постоянное структурированное сотрудничество по вопросам безопасности и обороны» (Permanent Structured Cooperation, PESCO). На первом этапе в неё включили 17 совместных проектов. Среди них – создание Центра логистики в Европе для поддержки операций, оказание взаимопомощи при обеспечении кибернетической безопасности и создание кибергруппы быстрого реагирования, разработка следующего поколения бронированных боевых машин пехоты.
Кроме того, девять государств, включая Великобританию, подписали «Европейскую интервенционную инициативу», направленную на продвижение общеевропейской стратегии в сфере обороны и проведение совместных военных операций. Правда, Великобритания уже не в составе Евросоюза, и скорость продвижения этой инициативы зависит теперь прежде всего от Берлина и Парижа. К тому же Лондон выступал последовательным противником создания вооружённых сил ЕС, и его уход из ЕС облегчает реализацию этого замысла.
В числе сторонников Евроармии – Венгрия, о чём в 2016 году говорил её премьер-министр Виктор Орбан. Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг также высказывался в поддержку создания оборонного союза, считая, что это не противоречит существованию НАТО. Федерика Могерини, в бытность верховным представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности тоже давала понять, что для европейцев пришло время создания объединённой армии.
В конце прошлого года парламентская фракция Социал-демократической партии Германии предложила 27 странам – членам Евросоюза новую концепцию создания общих вооружённых сил, не входящих в структуру НАТО, которая получила неофициальное название «28-я армия». Управление ею предлагается полностью подчинить еврокомиссару по обороне. Это позволило бы избавиться от вмешательства со стороны Вашингтона и штаб-квартиры НАТО.
По задумке социал-демократов, личный состав объединённых вооружённых сил должен набираться из профессиональных военнослужащих – граждан ЕС. Представляя концепцию в ноябре прошлого года, немецкие социал-демократы подчеркнули, что создание евроармии и европейское сотрудничество в сфере обороны не создают конкуренцию НАТО, а, наоборот, направлены на укрепление альянса.
Депутаты от СДПГ предлагали начать с 1,5 тыс. военнослужащих, а в среднесрочной перспективе довести их число до 8 тыс. солдат. Фактически это полторы бригады, даже на дивизию не набралось бы. Однако инициатива фракции СДПГ подверглась критике в бундестаге. Председатель комитета по внешней политике Норберт Рёттген (представитель правящего ХДС) назвал предложение коллег «мечтаниями». По его мнению, идея «не применима на практике в военном отношении, безответственна с финансовой точки зрения, несовместима с европейскими договорами и недостижима в Германии даже в случае изменения конституции».
Дальнейшего развития в Германии эта идея не получила. С приходом в Белый дом Джо Байдена, обещавшего возвратить отношения с Европой на «дотрамповский» уровень, разговоры в политических кругах ЕС об Евроармии несколько приутихли. В ходе европейского турне, которое состоялось в июне, Байден постарался стереть из памяти Старого Света четыре года политики своего предшественника и постоянно подчёркивал, что США будут неуклонно выполнять свои обязательства по защите Европы.
Прошло всего два месяца, и в Европе, при том даже в таких лояльных Соединённым Штатам странах, как Польша, засомневались в надёжности этих обязательств. «Афганская столица пала на глазах всего мира, как Сайгон, более того, американцы отдали её талибам накануне 20-й годовщины начала «войны против терроризма» в Афганистане и Ираке. <…> Драма афганцев станет драмой Европы. Наш континент рано или поздно накроет очередная волна беженцев, что может стать самым серьёзным испытанием с 2015 года, когда разразился предыдущий кризис», – отмечает интернет-портал Wirtualna Polska.
Примечательны комментарии польских читателей. Berlin: «Позор США и НАТО! Погибли тысячи молодых людей, а сейчас они бегут, как крысы с тонущего корабля»; Joga: «Крупнейшая армия мира бежит из Афганистана от пастухов и талибов. Они не первый раз развязывают войну, а потом трусливо спасаются бегством»; Tarantula 66: «Напрашивается вопрос: может ли кто-нибудь после очередного провала серьёзно относиться к военному потенциалу США?»; Wniosek: «В случае какого-либо конфликта Польша может рассчитывать только на себя, история любит повторяться».
Похожие настроения дают о себе знать и в других европейских странах, в том числе и в политических кругах. Так что вопрос о создании Евроармии вновь может войти в повестку дня европейской политики. Тем более что странам ЕС удалось уже договориться о создании Европейской службы пограничной и береговой охраны.
Вполне вероятно, что в рамках подготовки политического проекта «Стратегический компас», чем по поручению Совета ЕС сейчас занимается верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель, вопросы военной интеграции окажутся в кругу обсуждаемых. Рассмотрение первого наброска «Стратегического компаса» должно состоятся на заседании Совета ЕС уже в ноябре этого года.
ЕлизаветаКудряшова»
Объединяющая сила духа русского воинства
Министр обороны РФ генерал армии Сергей Шойгу в интервью журналисту Владимиру Соловьёву рассказал о переменах в российских Вооружённых Силах, которые помогли вернуть статус наиболее авторитетного государственного института и завоевать должное уважение в обществе.
Решительное, подчас революционное обновление произошло за это время во всех сферах жизни армии и флота. Начиная от отлаженного, ритмичного поступления в войска нового оружия и боевой техники и заканчивая разрешением набившей оскомину проблемы офицерского бесквартирья. За всем этим стоит колоссальный труд команды профессионалов, выбравших в своё время правильное направление развития Вооружённых Сил и реализовавших поставленные планы, обеспечив в итоге укрепление всей военной составляющей государства.
Сегодня качество подготовки армии и флота вышло на уровень, позволяющий оперативно решать задачи любой сложности и уровня экстремальности.
А последние события в мире показывают, что готовность к отражению угроз должна быть постоянной. Именно с разговора о ситуации вокруг новой-старой горячей точки планеты – Афганистана – начался разговор журналиста Владимира Соловьёва с министром обороны России генералом армии Сергеем Шойгу, состоявшийся на полях форума «Армия-2021».
Афганский излом
Блестяще проведённая на днях нашими военными спецоперация по эвакуации из Афганистана российских граждан и граждан ряда других государств ещё долго будет на слуху. Сергей Шойгу отметил, что выполнить такую задачу Министерству обороны России поручил Президент РФ – Верховный Главнокомандующий Вооружёнными Силами. И его поручение было отработано безукоризненно.
«Надо было сделать так, чтобы мы смогли вывезти всех наших граждан, граждан стран – членов ОДКБ и не только, – подчеркнул министр обороны России. – Тех, кто в этом нуждается».
В целом же, говоря о складывающейся в Афганистане ситуации, Сергей Шойгу не скрывает: рисков множество. Именно поэтому анализ существующих угроз ведётся постоянно.
«Это и, безусловно, наркотики, это и большое количество оружия, которое попало [в руки противоборствующей стороны]. Оружия переносного, высокоточного – ПЗРК, ПТУР», – перечислил некоторые из наиболее острых проблем на афганском направлении министр обороны России.
Одних только «Джавелинов» (противотанковых средств американского производства) ушло в Афганистане, по словам Сергея Шойгу, больше сотни. Украина за то же время получила от Соединённых Штатов всего несколько десятков таких комплексов, а здесь – больше сотни. «Не поставлено, а просто перешло в руки», – обратил внимание генерал армии Шойгу. По сути, противоборствующая сторона в Афганистане вооружена теперь лучше, чем украинская армия!
В этой связи, как полагает глава российского оборонного ведомства, необходима оценка дальнейших действий. Ею, по его словам, занимаются главы государств, министерства иностранных дел, военные, разведорганы. Необходимо учитывать и тот факт, что с Афганистаном граничат страны, входящие в Организацию Договора о коллективной безопасности, а это наши союзники.
Интересно, что многие, оценивая нынешний хаос в Афганистане, задаются вопросом, почему у США за много лет пребывания в этой стране не получилось навести здесь порядок, а у сирийского народа в борьбе с международным терроризмом всё вышло?
По мнению Сергея Шойгу, этому есть несколько объяснений. Главное же из них в том, что Россия никому не навязывала в Сирии свой образ жизни, свою идеологию, не внедряла «демократические устои». Как это настойчиво пытались делать в Афганистане американцы.
«Мы пришли туда [в Сирию] с совершенно конкретными целями – борьбы с террористами, а не с государственной властью», – подчеркнул министр обороны России.
У Соединённых Штатов основной акцент в их действиях был сделан лишь на безопасности – как собственной, так и на создании и перевооружении афганской армии. Во внимание при этом не был принят тот факт, что бойцов этой армии сами афганцы, как справедливо заметил Сергей Шойгу, считали коллаборационистами, поддерживающими вторгшегося в страну врага.
Кроме того, как обратил внимание российский министр обороны, США почти сразу же озаботились освоением и добычей на афганской территории полезных ископаемых. Они серьёзно вложились в это, заранее зная, что развитие данной сферы принесёт выгоду не экономике Афганистана, а наполнит только собственные карманы. Американцы в данном случае не учли менталитета местного народа, считает Сергей Шойгу, которому оказалось сильно не по душе, что его откровенно грабят, изымая ценные ресурсы.
Как итог – ситуация привела к тому, что в Афганистане получило развитие совершенно иное «экономическое направление» – наркопроизводство. По информации, которую привёл Сергей Шойгу, эта страна стала за последние годы крупнейшим в мире производителем героина, покрывая 93 процента поставок этого наркотика.
«За время пребывания Соединённых Штатов маковые плантации увеличились примерно в сто раз», – привёл тревожные цифры министр обороны России.
С Афганистаном, с афганским народом у Сергея Шойгу связано немало моментов по его прошлой работе в российском спасательном ведомстве. Так что эту страну он знает хорошо.
«Когда случилось землетрясение на севере и северо-востоке Афганистана, человек, в прошлом воевавший против Советского Союза, фактически оказался проводником для нас, – припомнил подробности одной из гуманитарных операций Сергей Шойгу. – Он указывал с воздуха, в какой населённый пункт, в какую деревню надо доставлять помощь, где люди нуждаются в медицинской помощи, и куда должны лететь врачи и спасатели. Стало понятно, что он действительно воевал за свою страну, за её свободу. Но он перевернул эту страницу. После был Северный Альянс, был Ахмад Шах Масуд, Панджшер, восстановление тоннеля через Саланг, его разминирование».
К слову, как заметил министр обороны России, в ту пору многие мероприятия российские специалисты проводили совместно с американцами. «По решению нашего президента мы тогда, что называется, рука об руку действовали вместе с Соединёнными Штатами, – подчеркнул бывший глава МЧС России. – Помогали, надеясь на то, что там действительно идёт борьба с терроризмом».
На сирийском рубеже
В российском Минобороны, в руководстве ведомства, сегодня собрана высокопрофессиональная команда. Таково мнение министра обороны.
«Это и начальник Генерального штаба, и замы, это главкомы и командующие военными округами, – подчёркивает генерал армии Сергей Шойгу. – В одиночку ничего невозможно сделать. Нужны те, кто не просто идёт рядом, а те, кто идёт вместе, на кого можно опереться. Считаю своей главной и основной заслугой то, что удавалось и раньше, и сейчас: собрать команду профессионалов».
По словам Сергея Шойгу, на сегодняшний день фактически всё руководство Минобороны России имеет боевой опыт. Так же, как и все командующие войсками военных округов, главкомы видами Вооружённых Сил, все командармы, командиры бригад и полков. Экзамен боевой работой в «особом районе» достойно выдержали и более 90 процентов лётного состава военной авиации.
Важно отметить, что в Сирии нашим военным встретился серьёзный противник. На стороне боевиков оказались обученные войска, боевая техника, пришедшая из Ирака.
Это были именно войска, в том числе офицеры, прошедшие подготовку в Советском Союзе, в наших учебных заведениях, а не «банальные бандиты с улицы», как метко выразился генерал армии Сергей Шойгу.
«Это была хорошо организованная структура», – подчеркнул он.
Боевики наладили систему, при которой печатались деньги, действовала налоговая служба, работала схема эвакуации раненых на лечение в другие государства.
«Я, может быть, скажу неприятные вещи для тех, кто нам говорит, что там, в Сирии, война обходится или обошлась вот во столько или во столько, – говорит министр обороны России. – А если бы вся эта армада в которой, кстати сказать, не тысяча, а десятки тысяч бандитов, пришла бы к нам сюда? Я не знаю, о чём бы мы думали».
В том, что российские Вооружённые Силы свою задачу в Сирии выполнят, Сергей Шойгу сегодня не сомневается.
А ведь речь идёт о той самой армии, которая ещё совсем недавно подвергалась беспощадной критике, чью боеспособность ставили под серьёзное сомнение. Как удалось переломить ситуацию, создать мощные, хорошо оснащённые Вооружённые Силы?
Как напоминает генерал армии Сергей Шойгу, была своевременно принята большая программа, появились средства, которыми предстояло грамотно распорядиться. Но самое главное – речь шла о возвращении состояния, когда сами офицеры начали бы гордиться своей службой. Многое здесь оказалось связано с личным примером, и в этом смысле министр обороны России говорит о личности начальника Генерального штаба Вооружённых Сил РФ генерала армии Валерия Васильевича Герасимова, которого он называет своим помощником.
С приходом в руководство военным ведомством команды Сергея Шойгу ему и его коллегам пришлось столкнуться с множеством болевых точек.
«Представьте, я запрашиваю, какое количество судебных исков подано в адрес министра обороны и Верховного Главнокомандующего? – вспоминает глава военного ведомства. – 124 тысячи от почти 150 тысяч офицеров. Это происходило от того, что другого выхода не было. Офицеру прямо говорили: «Не нравится – подавай в суд!». Не может наша страна, наш народ, имеющий традиции, уходящие вглубь веков, существовать, как другие страны, где социальные проблемы решаются через суд».
Однако острые ситуации действительно существовали, и с этим нужно было что-то делать. К тому же соответствующие поручения на этот счёт дал глава государства.
Среди самых первых задач значилось решение жилищной проблемы. На конец 2012 года в Минобороны России числилось около 62 тысяч «ждунов» – тех, кто в ожидании своей очереди на квартиру просто числился на службе, ничего не делая, но исправно получая при этом денежное содержание.
«Надо было дать квартиру и отпустить его, – говорит Сергей Шойгу о способах выхода из ситуации. – И совсем не обязательно было для этого проводить конкурсы, тендеры на строительство. Надо было по выслуге лет и по составу семьи дать деньги. А на эти деньги хотите – покупайте квартиру там, где вы хотите жить, хотите – стройте дом.
Всё это просчитали, посмотрели. У нас в некоторых субъектах не только квартиру покупали офицеры, ещё и на гараж оставалось, и на автомобиль. Некоторые по две квартиры брали, но это их право».
Взялись и за исправление ситуации со служебным жильём. Здесь, чтобы избежать затягивания, вызванного разворачиванием нового строительства, также решили выделять средства напрямую военнослужащим, предусмотрев полноценную выплату компенсаций за найм жилой площади.
«Мы фактически за год сняли вопрос со служебным жильём», – констатирует Сергей Шойгу.
Большая работа была также проведена и по выселению из служебных квартир Минобороны России лиц, не имеющих отношения к армии. Таких квартир, предназначенных для слушателей высших военных учебных заведений, оказалось ни много ни мало 4400!
Значимым направлением усиления социальной защиты людей в погонах стало также решение проблемы с предоставлением мест в детских садах. Многие из этих трудностей нынче уже ушли в историю.
По последнему слову техники
До 70 с лишним процентов вооружения в Российской армии сегодня – оружие новое, прошедшее и «обкатанное» Сирией. Представители конструкторских бюро, производители непосредственно на передовой изучали, как их продукция проявляет себя в боевой обстановке.
«Требования к выполнению государственного оборонного заказа сейчас возросли, – отмечает генерал армии Сергей Шойгу. – Если за девять лет мы получили в Сухопутных войсках 15,5 тысячи единиц техники, по 10, максимум 19 летательных аппаратов, причём это всё вместе – самолётов, вертолётов, то сегодня мы их получаем по 140–150 ежегодно».
«Это совсем другая история, – продолжает министр обороны. – Но для этого надо было сделать многое. Я не случайно начал с того, что надо было создать какую-то базу. Была принята программа модернизации оборонно-промышленного комплекса, вложены деньги в предприятия».
По мнению Сергея Шойгу, сегодня уже никто не скажет, как раньше: «Опять консервные банки на парад выкатили».
«Какие консервные банки, о чём вы? В Сирии мы проверили триста [образцов], практически всё оружие. Не буду произносить каких-то бравурных речей. Но мы не отстаём – не отстаём по всем системам».
В числе обновлённых образцов ВВТ министр обороны России
называет новый «Панцирь». У этого комплекса существенно увеличена дальность обнаружения беспилотных летательных аппаратов и, самое главное, дальность воздействия на них. Эти показатели улучшены на треть. Многое делается в плане модернизации средств радиоэлектронной борьбы, в плане создания собственных беспилотников.
«Мы утвердили на сочинских совещаниях, которые традиционно проходят два раза в год, единый подход к беспилотникам, – отмечает генерал армии Сергей Шойгу. – Сегодня здесь всё понятно, и мы получаем серийные комплексы беспилотных летательных аппаратов. В Вооружённых Силах в этом году мы перевалим рубеж в две тысячи БпЛА. Я благодарен Президенту России за то, что он всегда подходит к этому с пониманием».
Жить и побеждать
во имя Родины
С Владимиром Путиным Сергея Шойгу связывает многолетнее знакомство. Вот почему нынешнее предложение главы государства возглавить партийный список «Единой России» на выборах в Государственную Думу РФ министр обороны воспринял как огромную честь для себя, но и как огромную ответственность.
«Я вообще считал уже много-много лет, точнее лет 15, что этот этап в моей жизни прошёл. Я не предполагал, что буду участвовать в каких-либо выборах, – признаётся министр обороны РФ. – Но знаете, предложение президента в этой части – это не просто. Здесь первое желание – выполнить эту задачу. Волнение было. Ты возвращаешься туда, где в партии новые люди. Надеюсь, с этими задачами справимся».
С политикой, как не трудно догадаться, в значительной степени связана и сфера, имеющая отношение к идеологии, воспитанию. Минобороны России и здесь достигло существенного прорыва. Сегодня массово снимаются фильмы на военно-патриотическую тему, создаются другие художественные произведения.
Одна из последних ярких работ – фильм «Небо», рассказывающий о российских военных лётчиках, героях операции в Сирии.
«Этот фильм сделан на абсолютно реальных событиях, – подчёркивает Сергей Шойгу. – Это была операция, где показали себя все».
Один из эпизодов, лёгших в сценарную канву упомянутой киноленты, министр обороны помнит особо. Речь о российском Су-24, сбитом в сирийском небе, когда боевики безжалостно расстреляли спускавшихся на парашютах российских лётчиков. Один из членов экипажа, подполковник Олег Пешков, погиб, другому, капитану Константину Мурахтину, чудом удалось избежать гибели, и он был спасён российским спецназом.
«Это история, которая говорит о многом на сегодняшний день, – отмечает министр обороны России. – Несмотря на все сложности, мы можем позаботиться и обеспечить по максимуму, насколько это возможно, безопасность ребят, которые там воюют. Но война есть война…»
Сергей Шойгу надеется, что темой для другой кинокартины, которую ещё предстоит снять, станет и история высокого подвига майора Романа Филипова. Российский военный лётчик, оказавшийся в окружении боевиков после того, как его самолёт подбили, а он катапультировался. Уже на земле офицер вступил в неравный бой с террористами. Отстреливался из штатного оружия до последнего, а когда шансов уже не оставалось, подорвал себя гранатой с криком «За пацанов!».
Министр обороны России убеждён – на таких примерах в обществе сегодня удаётся возрождать дух уважения к армии. Вооружённые Силы привлекают людей целеустремлённых, сильных, волевых. Достаточно сказать, что конкурс на поступление в отдельные учебные заведения военного ведомства составляет до 20 человек на место.
«Сегодняшняя армия – это, конечно, не то, что было двадцать лет назад, – отмечает Сергей Шойгу. – Тогда уровень доверия [общества к Вооружённым Силам] был 28 процентов. Сегодня 84–86».
Быстрее, выше, сильнее
Высокий уровень боеспособности российских Вооружённых Сил не оставляет сомнений даже у самых закоренелых скептиков. Многие зарубежные эксперты в военной сфере призывают даже не пытаться проверять качество ратной выучки армии и флота России.
Тем забавнее выглядят попытки нашего соседа, Украины, поиграть в сильного конкурента. Недавно, вон, даже осмелились самого Сергея Шойгу вызвать на допрос…
Российский министр обороны к таким новостям относится с иронией. В то же время всё, что происходит в последние годы с Украиной, он считает тяжёлой темой. Прежде всего, для себя самого.
«Моя мама из Орловской области, а после того как их раскулачили и деваться было некуда, они уехали в Луганскую область, – рассказал о своих корнях генерал армии. – Там бабушка, дедушка. Дедушка – ефрейтор третьего Рижского драгунского Его Величества полка, он там похоронен».
Наверное, потому, что с Украиной его, как и многих других россиян, связывают глубокие личные связи, Сергей Шойгу не склонен считать всё происходящее в этой стране, как и саму страну, угрозой.
«Я считаю, что Украина и украинский народ – это братский народ, – подчёркивает он. – Это не только наши соседи, мы практически один народ. Здесь совсем даже рассуждать и размышлять на эту тему не хочется. Потому что это творение, это план и программа, которая реализована, знаете кем, как и за какие деньги. Верим и надеемся, что эта ситуация когда-то прекратится. Прекратится вся эта вакханалия националистическая, совершенно не обоснованная ни исторически, ни фактологически, абсолютно ничем».
И все же, порох лучше держать сухим, как гласит известная поговорка. Российская армия сегодня держит себя, что называется, в тонусе. Одним из способов добиваться высокого уровня боевой выучки стали Армейские международные игры, завоевавшие популярность у военнослужащих многих стран, чьи представители регулярно принимают участие в состязаниях военных профессионалов.
Российское Минобороны считает АрМИ важной частью процесса боевой подготовки. На нынешних Играх министр обороны РФ лично сел за рычаги танка, чтобы проверить трассу «Танкового биатлона» в Подмосковье.
«Хотелось почувствовать, что чувствуют наши ребята, которые участвуют в Армейских играх», – признаётся генерал армии Сергей Шойгу.
Кстати, одно время шёл разговор о том, чтобы пригласить к нашим состязаниям представителей вооружённых сил США, Германии, Великобритании, Италии. С Италией даже обсуждались вполне конкретные вопросы, например, участие в «Танковом биатлоне» колёсных танков, состоящих на вооружении в армии этой страны. Предложение российских военных всё ещё в силе, дело за ответом.
«Всё, что мы здесь видим, – это даже не вершина айсберга, это вишенка на торте, – говорит министр обороны РФ о состязаниях в рамках АрМИ. – А сам «торт» – это 452 тысячи военных специалистов, которые в этом году прошли все этапы до выхода в финал. В финал вышли самые-самые сильные».
При этом Армейские международные игры не превратились в «спорт высоких достижений». К примеру, принят порядок, по которому победитель предыдущих Игр не может участвовать в состязаниях следующего года. Это правило, дающее возможность выступить в соревнованиях другим специалистам, соблюдается строго.
«Он может быть инструктором, тренером, но никак не участником, – подчёркивает Сергей Шойгу. – Таким образом, у нас каждый год появляются тысячи новых [подготовленных] ребят, новых экипажей. И самолёты, и вертолёты, и те же самые С-400, и корабельные экипажи, и подводные лодки, и водолазы, и много-много чего ещё».
Армейские игры, а ещё внезапные проверки войск вкупе с плановыми поставками вооружения и военной техники в необходимых масштабах, как отмечает министр обороны РФ, позволяют поддерживать в Вооружённых Силах достойный уровень ратного мастерства. По словам главы военного ведомства, экспертные оценки свидетельствуют о том, что за последние годы боеспособность российской армии и флота выросла двукратно.
«Это огромный показатель», – подчёркивает генерал армии Сергей Шойгу.
Неуклонному повышению качественного состояния военной составляющей государства способствуют и традиционные встречи Верховного Главнокомандующего по тематике развития Вооружённых Сил, регулярно проводимые в формате рабочих совещаний.
«Отчитываются предприятия, конструкторы, промышленность, наука, – говорит Сергей Шойгу. – Глубоко погружены в поднимаемые темы руководители военного ведомства, главкомы видов Вооружённых Сил».
«Особенно это касается ключевых моментов: стратегических ядерных сил, подводного флота, авиации, высокоточного оружия большой дальности, беспилотников, – отмечает министр обороны РФ. – На позапрошлом совещании президент говорит: «Надо по тому оружию, которое мы уже испытали и которое встало на вооружение, видеть дистанцию в десять лет. Поэтому нужны долгосрочные контракты. Чтобы предприятие знало свою программу, чтобы оно могло по сегодняшним ценам закупить комплектующие и материалы, чтобы дальше уже и цены не росли на эту продукцию, и предприятие чувствовало себя более надёжно».
«И я вам скажу, это очень серьёзный шаг, – продолжает министр обороны России. – Внимание к этому, конечно, огромное. И здесь я очень надеюсь на то, что выстроенная система может работать, как автомат Калашникова. Без серьёзных вмешательств, замены деталей и прочего».
Достижение нашей страной военного превосходства не происходит сегодня за счёт роста численности Вооружённых Сил, а связано с оснащённостью новейшим оружием и техникой. Как говорили раньше, бить нужно не числом, а уменьем. В данном случае – применять новое, более совершенное вооружение, задействовать передовые технологии, использовать современные наработки.
К счастью, в настоящее время перспективные системы уверенно занимают место в арсенале армии и флота.
«Многое уже поставлено в войска, – отмечает генерал армии Сергей Шойгу. – Это «Кинжалы», «Авангарды». Стоит на боевом дежурстве «Пересвет». Впереди большая серьёзная перспектива. Здесь, как в Олимпийских играх, – быстрее, выше, сильнее».
В планах также увеличение дальности боевых средств, в том числе гиперзвукового оружия, рост скоростей (если говорить о том же гиперзвуке), повышение точности.
Идёт речь и об адаптации носителей новых видов оружия.
«Мы не можем под каждую ракету делать новый самолёт или корабль, – подчёркивает министр обороны РФ. – Мы должны сделать так, чтобы у нас одна пусковая установка была для всего. Эта работа идёт, и сегодня нам уже есть не то что показывать, нам есть чем оберегать свою страну».
Но мощь нашего Отечества во все времена составляли не только пушки и броня. Куда весомее была сила духа русского воинства, которую не раз пытались проверить на крепость наши враги, а решившись, терпели позорное поражение.
Во славу непобедимости силы духа ратников России воздвигнут не имеющий аналогов Главный храм Вооружённых Сил.
«Это наша гордость, – признаётся Сергей Шойгу, говоря о создании этого величественного собора. – Мы хотели это сделать, и мы это сделали. Сделали не столько потому, что какое-то время было модно строить храмы, а понимая, что нет ни одного храма, посвящённого победе в той страшной войне, победе нашего народа».
Строительство собора сплотило людей. Ведь храм построен на народные деньги, на пожертвования. Причём не только финансовые. Предприниматели, производственники доставляли на стройку кирпич и другие стройматериалы, находили возможность выделить металл на отливку колоколов. Молодые художники безвозмездно создали масштабные полотна внутри храмового здания, выложили стены мозаикой, создав удивительные по красоте и орнаменту творения.
«Они ничего не просили, – обращает внимание Сергей Шойгу, говоря о тех же мастерах художественной росписи. – Не просили устроить их на работу, платить зарплату. Более того, они сами собирались группами, нанимали какую-то маршрутку и доезжали сюда. Только чтобы быть причастными к этому делу. Получилась такая очень сильная, объединяющая всех история».
Приобщиться к истории, единой для всех народов страны-победительницы, удалось и в процессе создания другого уникального объекта, также сооружённого по инициативе Минобороны России, мультимедийной галереи «Дорога памяти», ставшей частью музейно-мемориального комплекса, воздвигнутого у стен Главного храма Вооружённых Сил.
«Собрать 34 миллиона имён всех участников [Великой Отечественной войны], независимо от их национальности и вероисповедания, нам помогали коллеги из Узбекистана, Азербайджана, Армении, Туркменистана, – отмечает министр обороны РФ генерал армии Сергей Шойгу. – Отовсюду. И с каждым именем поднимается новая история».
Дмитрий Семёнов, «Красная звезда»
Поиск затонувших колоколов Соловецкого монастыря окончился неудачей
Текст: Татьяна Тюменева (Санкт-Петербург)
Завершена очередная экспедиция по поиску колоколов Соловецкого монастыря, которые покоятся на дне Белого моря. Около полусотни колоколов как цветной металлолом вывезли в начале 30-х годов минувшего века из Соловков на переплавку. Однако буксируемая пароходом баржа с колоколами сгинула где-то на просторах Белого моря. То ли от перегрузки дала течь и затонула, то ли специально была затоплена. Петербургские ученые-энтузиасты (члены РГО) на протяжении нескольких лет ищут эти исторические реликвии. В этом году планировали при поддержке дайверов обследовать несколько перспективных мест, полученных ранее с помощью гидролокатора, но вмешалась погода... Теперь искатели строят планы на следующий сезон.
- Соловецкие колокола испокон веков славились своим звоном, слышимым в тихую погоду за 50 километров на берегу. Сейчас в монастыре современные, очень хорошие колокола. Но вот куда делись старинные - загадка. По архивным данным, в первой трети минувшего века их было 55. Остались два, ныне они находятся на деревянном помосте в центре обители. Остальные бесследно исчезли. В том числе легендарный "Борисович", названный в честь Бориса Годунова, пожаловавшего на его отлив 600 пудов меди, еще 100 добавил сам монастырь. "Борисовича" в XVIII веке дважды переливали, увеличив вес до 1100 пудов (это почти 18 тонн), - поясняет Сергей Голубев, руководитель экспедиции, действительный член РГО.
В 20-х годах на Соловках организовали печально знаменитый СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения). Нары для заключенных ставили даже в церквях. Новой власти, боровшейся с церковью, монастырские ценности нужны были для пополнения большевистской казны. Ну а колокола как цветной металл - на переплавку. Вероятно, это одна из причин, по которой данных о вывозе колоколов (когда, на каком корабле) не сохранилось. Даже в архивах. Известно только, что злополучную баржу сопровождали вольнонаемные бывшие монашествующие. Именно они могли договориться с капитаном судна-буксира о затоплении.
Нужно отметить, что исчезнувшие колокола искали начиная с 1975 года различные экспедиции. Так, в 1975 году экспедиция спортивного клуба "Волна" Московского авиационного института, хотя ничего не обнаружила, проделала большую работу по поиску сведений о колоколах. В частности, что баржа, возможно, развалилась рядом с островом под названием Песья Луда (Соловецкий архипелаг).
Проанализировав все факты, исследователи пришли к выводу: наиболее вероятны 1931-1932 годы, так как упомянутые суда-близнецы были построены в 1929 и 1930 годах в Ленинграде. Кстати, помимо них, на линии работало аналогичное судно "Мудьюг". Документы о вывозе колоколов, если они и были, возможно, сгорели на Соловках в 1932 году, во время пожара, устроенного для сокрытия следов хищения монастырских ценностей. Что касается парохода "Карелия", то он был затоплен немецкой авиацией около Кандалакши в Великую Отечественную войну, его судовой журнал ушел на дно. Впрочем, неизвестна судьба судовых журналов и двух других пароходов.
Основные версии, выдвигаемые учеными из Петербурга. Первая: непогода, волнение, деревянная баржа дала течь, судно-буксир сняло с нее экипаж сопровождения и перерубило буксировочный канат. Вторая: туман, баржа наткнулась на скальную гряду Салтычиха, судно-буксир сняло с нее экипаж сопровождения. Третья: имитация течи баржи и ее преднамеренное затопление возле упомянутой Песьей Луды.
Экспедиция зондирует участки Белого моря гидролокатором бокового обзора. Однако получаемое с его помощью изображение на экране компьютера может сильно отличаться от реальной картины на дне (это все-таки не взгляд человека). На сегодняшний день достоверно известно, что на дне около Салтычихи есть что-то похожее на большую лодку. А возле Песьей Луды зафиксирована россыпь каких-то объектов, могущих быть как камнями, так и колоколами. Есть и другие не менее подозрительные места.
Если колокола все-таки будут найдены и подняты, какая судьба их ждет?
На звоннице монастыря они точно не окажутся: их место заняла "молодежь". К тому же неизвестна их сохранность. Но, как считают исследователи, эти исторические реликвии должны вернуться в обитель, на территорию Соловецкого монастыря, где, возможно, займут свое почетное место рядом с двумя сохранившимися. Ведь исторических колоколов в России осталось чрезвычайно мало.
- Почему? Да потому что во все времена колокола, давшие трещину и уже не способные звонить должным образом, отправляли на переплавку. Ставшие ненужными колокола не хранили! А во времена Петра Великого массово переливали на пушки. А уж сколько их было уничтожено в годы советской власти - не счесть. Поэтому это бесценные исторические реликвии не только православной церкви, но и нашего государства Российского - считает Сергей Голубев. - Будем надеяться на удачу в следующем сезоне.
Кстати, исследователи, занимающиеся поиском исторических колоколов в студеном Белом море, работают исключительно в свои отпуска, на свои средства, используя взятое напрокат оборудование. Они уверены: рано или поздно в истории с колоколами -не ими, так другими искателями - будет поставлена точка.
"Газпром" завершает укладку второй нитки "Северного потока-2"
Текст: Евгения Думанская
"Газпром" завершает пуско-наладочные работы на первой нитке "Северного потока-2" и работы по укладке второй нитки газопровода. Об этом заявил представитель компании во время телефонной конференции.
В компании отметили, что после укладки второй нитки потребуется провести ряд мероприятий для ее запуска.
"Могу лишь дополнить, что мы прикладываем максимум усилий, чтобы в ближайшее время газопровод "Северный поток-2" запустить в эксплуатацию", - цитирует топ-менеджера "Газпрома" ТАСС.
В свою очередь начальник департамента "Газпрома" Александр Иванников отметил, что компания не ожидает серьезного влияния запуска "Северного потока" на общие объемы экспорта в этом году - как уже сообщалось, по новому газопроводу планируется поставить 5,6 миллиарда кубометров.
Проект "Северный поток-2" предполагает строительство двух ниток газопровода от побережья России через Балтийское море до Германии. Также труба пройдет по территориальным или исключительным экономическим зонам Финляндии, Швеции и Дании. Пропускная способность газопровода оценивается в 55 миллиардов кубометров газа в год.
В конце июля компания-оператор проекта Nord Stream 2 AG сообщила, что "Северный поток-2" построен на 99%. Трубоукладчик "Академик Черский" полностью выполнил свой объем работ, на заключительном этапе проекта работает баржа "Фортуна".
Тамара Гвердцители: О "Спасской башне", о правильном кофе и о том, как лечить Моцартом душу
Фестиваль "Спасская башня" - это прежде всего десять вечерних представлений с 27 августа по 5 сентября на Красной площади. Каждое из которых с известным вокалистом.
На информационных лентах "вокальную часть" этого военно-музыкального праздника подают так: выступят Тамара Гвердцители, хор Турецкого и солист Rammstein.
Все верно, но давайте правильно расставим акценты. Народная артистка России и Грузии Тамара Гвердцители львиную долю нагрузки приняла на себя: семь фестивальных дней из десяти звучит именно ее голос.
Тамара Михайловна, ваш статус - специальный гость фестиваля. Но положа руку на сердце: разве вы гостья? По-моему, на этом балу вы давно уже хозяйка, его талисман. Станете возражать?
Тамара Гвердцители: Спасибо за добрые слова. Да, на "Спасской башне" я выступаю с 2015 года. Мы уже сроднились с фестивалем в музыкальном плане.
Вы недавно сказали интересные слова: площадь надо охватить не только звуком, но и эмоционально. А как это?
Тамара Гвердцители: Это когда ты, артист, объединяешься со зрителем. Когда в едином порыве со своим зрителем тебя в небеса уносит музыка. Это уже не только сила звука, это эмоциональное единение.
В прошлом году фестиваль проходил вне Красной площади и в ином формате. Я видел ваше выступление. "Ты же выжил солдат!.." берет за душу, буквально до дрожи. Вы пели без зрителей, но так, словно перед вами были тысячи людей.
Тамара Гвердцители: Да, без зрителей. Но уже спустя несколько тактов понимаешь: все на своем месте. Ты не просто поешь, ты же говоришь что-то очень важное, и тебя слышат.
Ваша коллега Мирей Матье в Москве как-то призналась: она перед каждым выходом на сцену жутко трусит, переживает едва ли не панические атаки. Но этот страх обращает в силу, в страсть… А вы?
Тамара Гвердцители: Все настоящие артисты испытывают страх, это же колоссальная ответственность. Страх тебя охватывает, но это преодолимо. Площадь заполняется музыкой, и ты забываешь, как дрожал пару минут назад. Словно взлетаешь вместе со звуком, а затем ощущение, что ты плывешь волшебной реке. И все: страха больше нет, все заполняет музыка.
К такой необычной сцене, как Красная площадь, можно привыкнуть?
Тамара Гвердцители: К ней привыкнуть невозможно, в ней есть нечто волшебное, сакральное. А еще - магия. Ну и страха немного наводит. Хочу отметить, что успех выступления - он коллективный. Я выступаю с оркестром, и роль каждого музыканта значительна. Думаю, уместен образ: мы вместе создаем нечто важное, и каждый "кирпичик" важен.
1 сентября на Красной площади выступит Хор Турецкого, а 4 и 5 сентября поет фронтмэн "Рамштайн" Тиль Линдеманн. На правах ветерана-вокалиста "Спасской башни" можете дать коллегам пару чисто технических советов. Например, как сохранить голос, если не дай бог пойдет дождь? Вы ведь не раз пели под дождем.
Тамара Гвердцители: Да, не раз. Дождь, ветер. Бывает непросто. Но каждый сам понимает, как донести до зрителя свое произведение. Это потрясающий фестиваль, живая музыка. Совет? Каждый его знает, надо выкладываться на 100 процентов. Когда шел дождь, мне предлагали зонт. Но я не согласилась, это как-то ограничивает твое пространство, а творчество располагает к свободе. К тому же, мне жалко человека, который обязан держать надо мной зонт. Ну, пошел дождь, ну и что? И вообще в жизни все нужно доводить до конца: допевать, доигрывать, доводить до кульминации.
Я собираю список кулинарных секретов: как правильно завтракать, чтобы получить заряд бодрости. Капитан армии Катара поделился своей военной тайной: с утра - чашку чая карак. Qatari tea Karak с молоком и со специями: 2 стакана воды, 2 чайные ложки черного или красного чая, 1/2 чайной ложки измельченного кардамона, два стакана коровьего или растительного молока, корица, шафран, имбирь или гвоздика по вкусу. Думаю, рецепт всем пригодится. А теперь ваша очередь делиться секретами - каким напитком вы "заряжаетесь"?
Тамара Гвердцители: Я не представляю утра без волшебного напитка под названием кофе. Я кофеман. Кофе для меня - это все. С утра дома варим, пьем кофе, и только тогда жизнь начинается. А завтрак - он же индивидуален, и у каждого он свой. Для кого-то это обильная трапеза, а кому-то достаточно пары маленьких печенюшек. Лично для меня булочка или круассан с чашкой кофе вполне обеспечивают необходимый заряд энергии и бодрости. Кофе пью раза три за день.
Фирменный кофе "Спасская башня" вам нравится?
Тамара Гвердцители: Да, очень. Как раз вчера меня угощали, он с ореховым вкусом, я в восторге. Хочется петь.
Может, есть кулинарные секреты домашней кухни? Чтобы вкусно и в то же время не навредить фигуре.
Тамара Гвердцители: У нас в семье культ грузинской кухни с элементами одесской кухни. Кулинарные традиции храним и передаем: готовит мама, немного я, и все следующие поколения, я так надеюсь. Только вкусно - это проще, чем не навредить фигуре. Непростое дело. Но профессия требует быть в форме.
Я читал, что вы поете на 12 языках: на русском, грузинском, французском, итальянском, испанском, английском, иврите, украинском, армянском, немецком и других. А на каких говорите?
Тамара Гвердцители: На грузинском, русском, английском, французском. Понимаю испанский и итальянский. Иврит тоже понимаю. Но скажу, что я никогда не стану петь, если в песне не понимаю слов. В каждой конкретной песне понимаю каждое слово.
Да, и хочу еще изучить несколько языков, пока не буду говорить какие.
Слышал, что ваш сын Сандро хорошо поет, но выбрал карьеру историка. Не передумает?
Тамара Гвердцители: Я не думаю, что передумает. Он перфекционист, ему надо быть лучшим или одним из лучших в профессии, либо не заниматься этим делом. Еще когда был ребенком, мы определили, что у него прекрасный слух, хорошо поет. Учувствовал в школьных театральных постановках, причем в Москве учился в британской школе, и постановки были на английском.
Все получалось, но… Он сказал: "Мама, я никогда не смогу так и столько репетировать, как ты". А без упорных ежедневных репетиций в этой профессии нельзя. Сандро учился на режиссера и понял суть профессии артиста: не только постоянные изнуряющие репетиции, но еще должен быть настроен на встречу не только с удачей, но и с неудачей тоже. И главное: не только он будет выбирать - его будут выбирать: на ведущего, на роль, на главную роль. Потому что артиста выбирают. Я его брала на выступления, а он во время гастролей не гонял мяч или бездельничал. Он наблюдал и уже в юном возрасте очень четко осознал, что стоит за таким выбором: огромный труд, постоянные переезды, в том числе из страны в страну. Мудрый мальчик, все понял и принял решение.
Знаете, а ведь это надо услышать тем, кто мечтает о славе артиста. Я говорю не только об изнурительных репетициях и переездах. Вы сказали важные слова: надо быть готовым к встрече с неудачей. И не ты выбираешь, а тебя выбирают. И если ваш сын это все понял, то он не мальчик. Это решение мужчины, взвешенное и умное.
Тамара Гвердцители: Спасибо. Слышать это радостно для матери.
О грустном: пандемии пока конца не видно. Строить больницы с "красными зонами" и производить кислородные концентраторы мы вроде научились. Но ученые говорят: даже после окончания пандемии сразу беда не закончится, переболевшие месяцами будут испытывать опустошение, депрессию. А может и годами. Как думаете, музыка достаточно хороший доктор?
Тамара Гвердцители: Хорошая музыка, театр, поэзия, живопись лечат наши души. Я думаю, что без всего этого просто не выжить.
А когда самой бывает грустно - поете, музицируете или слушаете?
Тамара Гвердцители: Слушаю: Моцарт, Скрябин, Рахманинов. Окунешься в этом мир, и сразу настроение другое.
Я знаю руководителей фестиваля, это люди, которые прислушиваются к хорошим советам и идеям. Как вы думаете, кто из российских и зарубежных певцов на грядущих фестивалях хорошо смотрелся бы на Красной площади?
Тамара Гвердцители: Выступать с военным оркестром - это особый дар. Таланты у нас есть. Но конкретные имена выбирать организаторам. Просто скажу, что это время, кровь, пот и слезы, без этого успеха не бывает. Главное, это нести и дальше главную идею фестиваля: музыки без границ. И музыка - она всегда жива. А пока звучит музыка - живы и мы.
Текст: Игорь Елков
Россия > СМИ, ИТ > rg.ru, 1 сентября 2021 > № 3822161
Тамара Гвердцители
Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter