Всего новостей: 4272238, выбрано 19799 за 0.151 с.
Новости. Обзор СМИ Рубрикатор поиска + личные списки
Списков нет
Чтобы полюбоваться на затмение, желающие бронировали номера в австралийских отелях на севере Квинсленда за три года вперед.
Иностранцы стекаются в Квинсленд в надежде увидеть захватывающие мгновения полного солнечного затмения, которое произойдет в 6:39 по местному времени 14 ноября 2012 года. По расчетам ученых, Луна полностью заслонит Солнце на две минуты, сообщает австралийский новостной портал News.
Полное затмение можно будет увидеть только на участке, начинающемся от Национального парка Какаду, проходящем через крайний север Квинсленда и заканчивающийся недалеко от побережья Чили.
Маргарет Дарвениза, региональный директор по развитию компании Advance Cairns, заявила, что более 50 тыс. туристов – почти половина из всех иностранцев – собираются поехать на север Австралии, чтобы полюбоваться на затмение. Большинство надеется увидеть его из района Кэрнса и Порт Дугласа. Кэрри Андерсон, представитель Tourism Queensland, сообщила, что возможность пронаблюдать полное затмение очень необычна для курортной зоны. Посетителям предоставится возможность следить за небом с земли, из лодки, поезда и даже из воздушных шаров.
Пивоваренный ячмень давно убран, подсчитан, подсушен, заложен на хранение, более того, основная часть урожая-2012, по официальным данным, уже переработана на солод.
Продавец/покупатель: звенья одной цепи
Ячмень, являясь пищевым продуктом, а также неотъемлемой кормовой оставляющей в животноводстве, занимает значимую долю в сегменте сельхозпроизводства. По официальным данным, он по-прежнему в списке лидеров среди самых популярных культур, возделываемых вмире, и в том числе в Украине. Своего рода лайнер «Мавритания» в океане зернового бизнеса. Однако в данном материале речь пойдет не о ячмене в целом, а о ячмене пивоваренном. «Лайнером» рынка его назвать язык не поворачивается, однако небольшой, но вполне перспективной «лодкой» – вполне, сообщает “АПК-Информ”.
Еще несколько лет назад в Украине не существовало европейских стандартов по производству солода. Следовательно, и круг сельхозпроизводителей, занимающихся возделыванием пивоваренного ячменя, был ограничен.
На сегодняшний день дела в данном сегменте рынка обстоят уже не так туманно. Ряд солодовенных компаний внедряет специальные программы, которые предполагают полный цикл поддержки сельхозпроизводителя в выращивании данной культуры. Компания предоставляет технологию возделывания каждого отдельного сорта и скрупулезно следит за 100% ее выполнением.
К примеру, чтобы зерно содержало нужный объем белка, следует добавить четко определенное количество азотных удобрений, также не допускается смешивание нескольких сортов ячменя при его транспортировке и т.д.
Лишь те, кто придерживается этих правил, может получить качественный пивоваренный ячмень.
Ряд аграриев Черниговской, Сумской и Полтавской областей в т.г. увеличил посевные площади под пивоваренным ячменем в среднем на 50-100 га. Нельзя сказать, что на рынке прослеживается стабильная тенденция увеличения посевных площадей под этой культурой, однако в любом случае положительные сдвиги есть, и нельзя о них не упомянуть.
Практика показывает, что пивоваренный ячмень в Украине выращивают зачастую лишь при наличии постоянного покупателя. Наиболее устоявшейся системой сотрудничества продавца с покупателем является схема кредитования. Это партнерство предполагает предоставление качественного посевного материала в рассрочку сельхозпроизводителю компанией-покупателем с последующим 100% выкупом произведенного зерна. Частично за посевной материал аграрии рассчитываются товарным зерном. Все остальное у них закупается по ценам, которые формируются на финише уборочной кампании.
Урожай ячменя: о приятных сюрпризах
В этом году эксперты были очень пессимистически настроены, некоторые из них сулили снижение валового сбора как минимум в 2 раза. Учитывая, что в основных районах произрастания пивоваренного ячменя длительный период не было осадков, все предположения подобного рода были вполне логичны. Однако, как говорится, не так страшен черт, как его малюют. По окончании уборочной кампании стало понятно, что результаты не оправдали ожидания в хорошем смысле этого слова. Тернопольская, Хмельницкая, Винницкая, Житомирская области показали урожайность в 35-40 ц/га, а в отдельных случаях даже 50 ц/га. Лишь в некоторых районах Черкасской, Киевской и Черниговской областей этот показатель составил 20-30 ц/га. По словам операторов рынка, это достаточно хороший результат. При этом стоит отметить, что и качество сырья, предлагаемого на рынок, было намного лучше, нежели в 2011/12 МГ.
Стоит отметить, что большинство покупателей по-прежнему сообщали о том, что они предпочитают закупать лишь ячмень западноевропейской селекции, который, в отличие от отечественного, способен давать экстрактивность на уровне 79,5%, в то время как отечественный – максимум 77,5%.
Парад цен
Старт сезона для пивоваренного ячменя был ознаменован достаточно высокими ценами спроса, а также активной торгово-закупочной деятельностью. Своего пика цены спроса достигли уже в августе т.г., составив 2250-2350 грн/т на условиях франко-элеватор покупателя. В данном случае речь шла о ячмене западноевропейских сортов, а именно – Скарлет, Прайм и др. Немаловажно также то, что на ячмень отечественных сортов (Достойный, Водограй и др.) цены спроса зачастую не превышали 2150 грн/т на тех же условиях. Торговля шла полным ходом.
Стоит отметить, что в аналогичный временной отрезок годом ранее максимальные цены спроса составляли 1800-1900 грн/т на условиях франко-элеватор продавца. Основной причиной ценового скачка в сегменте пивоваренного ячменя стало, по мнению операторов рынка, ухудшение перспектив его производства в ЕС в связи с засухой.
Однако уже в сентябре-октябре т.г., по словам участников рынка, наблюдался спад торгово-закупочной активности вследствие того, что крупные солодовенные предприятия сформировали 75-80% годовой потребности в пивоваренном ячмене. Однако как ни парадоксально это звучит, цены спроса оставались прежними.
Как уже было отмечено ранее, в большинстве случаев качество пивоваренного ячменя вполне соответствовало требованиям ГОСТа. Учитывая этот факт, большинство сельхозпроизводителей стали сдерживать продажи зерна с целью его дальнейшей реализации в начале нового календарного года в качестве посевного материала. Зачастую в октябре т.г. аграрии, не нуждаясь в сиюминутной реализации ячменя, озвучивали цены предложения в пределах 2250-2500 грн/т на условиях франко-склад продавца, однако покупатели не проявляли интереса к закупкам зерновой по максимальным ценам.
Несмотря на то, что в этом году качественного ячменя намного больше, производители солода все же отмечают, что по-прежнему подкупают небольшими партиями ячмень более низкого качества. Как правило, цены спроса на такое зерно составляли 2000-2100 грн/т на условиях EXW.
Импорт/экспорт!
За последние 3 сезона отмечается увеличение импорта пивоваренного ячменя в Украину: в 2009/10 МГ – 6,8 тыс. тонн, 2010/11 МГ – 23,3 тыс. тонн, 2011/12 МГ – 37,9 тыс. тонн. Участники рынка сообщают, что эта тенденция связана с наращиванием производства пива. А учитывая небогатый опыт выращивания пивоваренного ячменя украинскими аграриями, солодовенной отрасли пока не удается на 100% обеспечить себя качественным украинским зерном.
В 2012/13 МГ все же прогнозируется снижение импорта пивоваренного ячменя в среднем на 15-20%. В первую очередь, это связано с увеличением посевных площадей под пивоваренным ячменем. Стоит отметить, что в период с июля по сентябрь т.г. импорт составил 7,6 тыс. тонн, что практически в 2 раза меньше, чем за аналогичный период годом ранее.
Что касается экспорта пивоваренного ячменя из Украины, то в данном секторе наблюдается схожая ситуация. За последние 3 сезона отмечается явная тенденция снижения количества вывозимого пивоваренного ячменя из Украины. Так, в 2009/10 МГ экспортировано 22,7 тыс. тонн, в 2010/11 МГ – 6,2 тыс. тонн, в 2011/12 МГ – 4,4 тыс. тонн.
Как дальше будут разворачиваться события на экспортном рынке данной зерновой, эксперты пока не берутся прогнозировать. Однако они не исключают, что сохранится уже существующая тенденция. Украинскому пивоваренному ячменю пока очень сложно конкурировать на мировом рынке. По данным Международного совета по зерну, основными странами-экспортерами остаются Аргентина, Австралия, Канада, а также страны Европейского союза.
В новом сезоне австралийская черешня будет впервые поставлена в Китай: Главное государственное управление КНР по контролю качества, инспекции и карантину (AQSIQ) дала положительный ответ Совету австралийского сельского хозяйства, рыболовства и лесного хозяйства (DAFF), согласившись подписать экспортное соглашение.
Ассоциация австралийских производителей черешни (CGA) надеется, что поставки сразу из нескольких штатов страны (Новый Южный Уэльс, Виктория и Южная Австралия) также будут одобрены после совещания в Пекине. Встреча обеих сторон намечена на март-апрель 2013 года. Эндрю Смит, президент CGA, назвал это событие «фантастическим шагом вперёд для австралийского сельского хозяйства». Ожидается, что к 2017 году общий экспорт австралийской черешни вырастет с 2 тысяч тонн до 6 тысяч тонн.
Австралийская черешня имеет отличный спрос в Азии, а также, что немаловажно, хорошие цены. Причем авиационные поставки в регион занимают всего 2-3 дня, морские от 14-16 дней, тогда как чилийские судоходные поставки в среднем занимают 6 недель.
Коалиция лидеров ВМС Австралии обсуждает вопрос замены существующего парка дизельных подлодок на атомные, что станет огромным шагом вперед в повышении военного потенциала Австралии в свете планов Китая превратиться в крупную морскую державу на Тихом океане, сообщает Financial Times 10 ноября.
Высокопоставленный представитель коалиции заявил Financial Review, что приобретение или аренда американских АПЛ класса Virginia с крылатыми ракетами на борту будет поддержана администрацией президента США Барака Обамы (Barack Obama). Покупка АПЛ еще не стала реальностью, но теневые министры уже обсуждали эту идею с правительством США. Зависимость Австралии от морской торговли и амбиции Китая по созданию мощного подводного флота делают идею приобретения АПЛ весьма востребованной.
В ходе обсуждения этой концепции с оборонными экспертами посол США в Австралии Джеффри Блайх (Jeffrey Bleich) подтвердил готовность американцев содействовать получению АПЛ, которые могут проходить техническую поддержку на базах ВМС США на Гавайях и Гуаме. В долгосрочной перспективе совместная американо-австралийская база АПЛ может быть создана на западе или севере Австралии.
Государственный секретарь США Хилари Клинтон (Hillary Clinton) и министр обороны Леон Панетта (Leon Panetta) на следующей неделе совершат визит в Австралию для переговоров с министром иностранных дел Бобом Карром (Bob Carr) и министром обороны Стивеном Смитом (Stephen Smith). Военный научный сотрудник Института Лоуи по международной политике Джеймс Браун (James Brown) заявил, что обладание АПЛ это не значит обладание ядерным оружием и не противоречит международным правовым нормам.
Аналитики считают, что ВМС Китая имеют в своем составе до 10 атомных и 60 обычных подлодок. «Китай строит подводные лодки со скоростью большей, чем где бы то ни было в мире, его подводный флот растет быстрее, чем ВВП страны», сказал Джеймс Харрап (James Harrap), бывший командир двух австралийских субмарин. Уже существует прецедент возможности оснащения флотов союзных стран атомными подлодками, В конце 1980-х годов премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher) и президента США Рональд Рейган (Ronald Reagan) давали свое согласие на экспорт технологий, ядерных реакторов и технических ноу-хау британской АПЛ Trafalgar для строительства 12 лодок этого класса в Канаде.
«Для Австралии было бы гораздо лучше иметь на вооружении атомные лодки, чем дизельные, исходя из наших стратегических соображений. Я был бы очень удивлен, если бы США не согласились содействовать реализации этой идеи», заявил экс-командир соединением дизельных лодок класса Collins ВМС Австралии контр-адмирал Питер Кларк (Peter Clarke).
ВМС Австралии имели планы закупки японских неатомных ПЛ класса Soryu, имеющих впечатляющие возможности, однако, они недоступны для экспорта Японией, имеющей ограничения в этой сфере. Рассматривается вопрос закупки немецких лодок Тип 214, которые имеют аналогичную с японскими субмаринами дальность и продолжительность подводного хода.
Тип 214 имеет анаэробную (воздухонезависимую) двигательную установку с топливными эелементами, которые позволяют находиться под водой в течение двух-трех недель, не всплывая на поверхность. Австралийские ПЛ Collins могут находиться под водой не более двух-трех суток. Как заявил бывший офицер-подводник Рекс Патрика (Rex Patrick), ВМС Австралии могли бы за 2 млрд долл построить четыре лодки Тип 214, которые «удовлетворяют нашим требованиям на 90%».
Япония смогла ликвидировать свою опасную зависимость от Китая в вопросе поставок редкоземельных металлов, без которых невозможно производство сложной дорогостоящей электроники и наиболее продвинутых моделей автомобилей. Об этом сообщил в бюджетной комиссии нижней палаты парламента министр экономики, торговли и промышленности Юкио Эдано.
«С середины будущего года мы сможем обеспечивать примерно половину наших потребностей поставками из других стран помимо Китая», - сказал он. Сейчас на КНР приходится примерно 90% японского импорта редкоземельных металлов.
Китай ранее уже вводил ограничения на их поставки за рубеж, а введение эмбарго в этой сфере может нанести смертельный удар по наиболее конкурентоспособным отраслям японской экономики. В Токио опасаются, что Пекин сможет использовать этот фактор как средство давления на фоне обострившегося в последнее время конфликта двух стран из-за островов Сенкаку (Дяоюйдао) в Восточно-Китайском море.
Японские компании сейчас договорились о закупке редкоземельных металлов в Казахстане, где они завершили строительство соответствующего комбината. Разрешение на поставки этого сырья дало правительство Индии, контракты заключены также в Австралии. Министр Эдано сообщил парламенту, что правительство будет и впредь прилагать усилия к сокращению закупок в Китае.
КНР является абсолютным мировым лидером по добыче редкоземельных металлов - 120 тыс. т в год. Занимающая второе место Индия производит только 2,7 тыс. т.
ПУТИН ПОДДЕРЖАЛ СОКРАЩЕНИЕ НАКОПИТЕЛЬНОЙ ЧАСТИ ПЕНСИЙ
Письмо председателю Госдумы о том, что правительство поддерживает снижение с 6 до 2% накопительной части пенсии с 2013 года Ольга Голодец направила 9 ноября
Зампред правительства по социальным вопросам Ольга Голодец продавливает инициативу сокращения накопительной части пенсий при поддержке президента России Владимира Путина, сообщили газете "Ведомости" три федеральных чиновника. По данным издания, письмо председателю Госдумы Сергею Нарышкину о том, что правительство поддерживает снижение с 6 до 2% накопительной части пенсии с 2013 года с личной подписью Путина Голодец направила 9 ноября.
"Она (Голодец) молодой член кабинета министров, у нее нет политического веса, она сама бы никогда не рискнула вести столь жесткое и открытое давление", - сказал изданию человек, близкий к Кремлю. По его словам, Голодец идет напролом, не имея никакой поддержки в кабинете министров.
Председатель правительства Дмитрий Медведев полностью поддерживает Голодец, сказали газете два сотрудника аппарата правительства. По их словам, изначально письмо Голодец должен был подписать не Путин, а именно премьер. Депутат Госдумы сказал, что Медведев согласовал с "Единой Россией" положительное голосование по поправкам. Пресс-секретарь Медведева Наталья Тимакова отказалась от комментариев.
Поспешное решение о сокращении накопительной части пенсии удивило некоторых членов правительства. Против уничтожения накопительной части высказались эксперты Института Гайдара, Высшей школы экономики, Центра стратегических разработок, Экономической экспертной группы, РСПП, Всемирного банка, ОЭСР, экономисты инвестбанков, руководители Сбербанка и Внешэкономбанка.
Госдума рассмотрит во втором чтении соответствующие поправки в проект бюджета Пенсионного фонда на следующий год 16 ноября. 1 ноября завершено общественное и экспертное обсуждение проекта стратегии долгосрочного развития пенсионной системы. 10 ноября профильный комитет Госдумы принял решение поддержать позицию правительства РФ по сокращению отчисления на накопительную часть пенсии.
Калифорнийские фермеры завершили сбор некоторых видов фруктов. Так сбор урожая косточковых фруктов уже завершен. А поставщики экспортируют последние упаковки с выращенной в Калифорнии сливой.
Столовый виноград, сорта Red Globe, Autumn King и Autumn Royals, в этом году также показал неплохую урожайность. И американские экспортеры уже начали серию поставок в Австралию, Новую Зеландию, Японию, Мексику, Чили, Таиланд, Коста-Рику, Филиппины, Россию и многие другие страны.
Однако есть и неблагоприятные новости: урожай грецкого ореха по-прежнему идёт на спад. Его последние поставки отправились в Гонконг, Китай и Канаду. Орех пекан в настоящее время переправляют во Вьетнам, а фисташки и миндаль ещё продолжают собираться.
Что касается цитрусовых, то апельсины сорта Navel только ушли на упаковку. Проверка фруктов на зрелость показала достойные результаты выше минимального уровня. Лимоны, как ожидается, начнут поступать на упаковочные предприятия на следующей неделе.
Сбор оливок пока не закончен. Капусту (в том числе и цветную) и брокколи на данный момент ещё продолжают сажать. Ну а тыквы по-прежнему доступны практически на всех фермерских рынках штата.
Пожарные всю ночь вели борьбу с огнем в поселке Тулка, Южная Австралия, где в результате лесного пожара были разрушены семь домов и хозяйственные постройки.
В огне уничтожена растительность на площади 2000 гектаров, 7 домов, 14 сараев и 4 автомобиля. Более 100 пожарным удалось остановить линию огня в 11 километрах от города Порт Линкольн. Другой пожар, в Авоне, к северу от Аделаиды уничтожил посевы ячменя, запасенное сено, сельскохозяйственную технику. Еще один пожар бушует в районе Флиндерс Ренжерс.
Сингапур проявляет повышенный интерес к покупке истребителей F-35 Joint Strike Fighter разработки Lockheed Martin, сообщил представитель компании 8 ноября, что связано с появлением в Китае второго типа стелс-истребителя, известного как J-31.
Lockheed Martin строит три варианта F-35 для военной авиации США и восьми стран-участниц проекта – Великобритании, Австралии, Канады, Норвегии, Дании, Италии, Турции и Нидерландов, которые помогают фонду создания самолета.
Сингапур стал партнером международной программы F-35 в феврале 2003 года наряду с Израилем, который уже заказал первую партию истребителей.
В качестве своего вклада в программу Сингапур и Израиль обещали выделить 50 млн долл США, согласно сообщению globalsecurity.org.
Россия рассчитывает на рынок Индонезии в отношении истребителей Су-35, сказал заместитель генерального директора «Рособоронэкспорта» Виктор Кумардин, сообщает vietnamese.ruvr.ru 8 ноября.
«Мы знаем, что ВВС Индонезии провели совместные маневры с ВВС Австралии, где истребители Су-30 показали очень хорошую эффективность. То есть мы смеем предположить, что Индонезия может быть заинтересована и в истребителях Су-35, которые мы ей предлагаем», сказал Комардин.
Он подчеркнул, что российско-индонезийское военно-техническое сотрудничество развивается и укрепляется. «Сильные экономические связи и торговые отношения выгодны обеим странам. Мы продаем здесь то, что востребовано вооруженными силами Индонезии. В Индонезии большим спросом пользуется также бронированная техника», добавил Виктор Комардин.
КИТАЙ НАРАСТИЛ В ОКТЯБРЕ ЭКСПОРТ НА 11,6%
Профицит внешней торговли КНР с начала года превысил 180 млрд долларов, в октябре достиг 32 млрд долларов - это максимум за четыре года
Экспорт КНР вырос в октябре на 11,6% в годичном исчислении, сообщает Bloomberg. Импорт увеличился на 2,4%, то есть теми же темпами, что и в сентябре. Профицит внешней торговли Китая достиг 32 млрд долларов - это максимум за четыре года. Эксперты, опрошенные агентством, ожидали профицит в размере 27 млрд долларов.
С начала года экспорт вырос на 7,8%, импорт - на 4,6%. Профицит составил 180,2 млрд долларов. Экспорт в США вырос на 9,5%. Для сравнения, в январе-октябре 2011 года показатель составил 14,6%.
Глава госкомитета по делам развития и реформ Чжан Пин считает, что по итогам года рост ВВП КНР превысит поставленную правительством планку в 7,5%. В прошлом году показатель составил 9,3%.
Аналитики отмечают, что замедление экономической активности негативно сказывается на ценах. К примеру, импорт железной руды с начала года вырос на 8,9%, при этом цена на нее - на 20,8%. Импорт меди достиг минимума за полтора года, при этом Китай продолжает оставаться крупнейшим ее потребителем.
ОЭСР надеется, что КНР станет крупнейшей мировой экономикой в 2016 году. Пока страна вторая в списке после США.
Австралийский министр по изменению климата Грег Комбет в пятницу объявил, что страна готова присоединиться ко второму периоду обязательств по Киотскому протоколу, тогда как его новозеландский коллега Тим Гросер, напротив, подтвердил отказ страны от новых обязательств, сообщают национальные СМИ.
Киотский протокол, вступивший в силу в 2005 году, содержит количественные обязательства развитых стран по сокращению выбросов парниковых газов. Первый период обязательств по протоколу заканчивается 31 декабря 2012 года. Второй период начнется в 2013 году, о своем отказе участвовать в нем заявляли Россия, Япония, а также Канада, которая в декабре 2011 года официально вышла из соглашения.
По словам Комбета, Австралия, которая ранее называла ситуацию с протоколом слишком неопределенной, увидела значимые шаги по разработке нового соглашения, которое сменит Киотский протокол после 2020 года, и поэтому "готова присоединиться" ко второму периоду обязательств, отмечает Ассошиэйтед Пресс.
Вместе с тем, министр изменения климата Новой Зеландии Тим Гросер вскоре после объявления о решении Австралии заявил, что страна не готова продолжать участвовать в обязательствах по соглашению. По его словам, страна выполнит свои обязательства по первому периоду, однако впоследствии до 2020 года останется лишь с добровольными целями, заявленными в рамках Копенгагенского соглашения в 2009 году.
Австралия заявляла о намерении к 2020 году снизить выбросы на 5-25% по сравнению с уровнем 2000 года, Новая Зеландия - на 10-20% от уровней 1990 года.
Окончательно согласовать вопрос о втором периоде обязательств по Киотскому протоколу, а также продолжить работу над новым соглашением странам предстоит на очередной конференции ООН по изменению климата в Катаре, которая пройдет с 26 ноября по 7 декабря.
ОЭСР: КИТАЙ СТАНЕТ КРУПНЕЙШЕЙ ЭКОНОМИКОЙ МИРА В 2016 ГОДУ
К 2015 году совокупный ВВП Китая и Индии превысит суммарный объем экономик стран G7
Китай станет крупнейшей экономикой в мире, опередив США, в 2016 году, свидетельствует исследование Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) "Взгляд на 2060 год: глобальное видение долгосрочного роста". Отчет основан на паритете покупательной способности стран по состоянию на 2005 год.
Согласно данным исследования, Китай обгонит еврозону уже через год или чуть позже. Индия опередит Японию через год-два, а еврозону - через 20 лет, говорится в докладе.
Эксперты ожидают, что к 2015 году совокупный ВВП Китая и Индии превысит суммарный объем экономик стран G7 (Франция, Германия, Италия, Япония, Великобритания, США и Канада), а к 2060 году китайская и индийская экономики будут крупнее экономик "большой семерки" в 1,5 раза. Для сравнения, в 2010 году ВВП Китая и Индии составляли только половину ВВП "большой семерки". К 2060 году суммарный ВВП этих двух стран превысит совокупный объем экономик ОЭСР, тогда как сейчас ВВП Китая и Индии составляет только треть от ВВП ОЭСР, в которую входят 34 государства.
Аналитики отмечают, что, несмотря на изменение структуры мирового ВВП, существенные различия в жизненных стандартах между развитыми и развивающимися экономиками сохранятся. По их данным, в течение ближайших 50 лет ВВП на душу населения в странах, не входящих в ОЭСР, будет расти на 3% ежегодно, тогда как в странах ОЭСР - только на 1,7%. В результате ВВП на душу населения в беднейших экономиках за это время вырастет в четыре раза, а в развитых странах - в два раза, говорится в исследовании.
В Китае и Индии к 2060 году произойдет семикратное увеличение показателя, следует из материалов ОЭСР. Китай обгонит США по подушевому ВВП на 25%, в то время как Индия достигнет только половины американского показателя, полагают аналитики.
В середине октября 188 стран-членов Международного валютного фонда приняли декларацию о совместной и более решительной борьбе с угрозой возникновения мировой рецессии. В декларации отмечается, что для восстановления доверия со стороны рынков лидерам европейских государств необходимо срочно принимать ранее обещанные антикризисные меры. США предписано избежать "фискального обрыва", который может возникнуть в начале 2013 года из-за увеличения налогов и сокращения расходов бюджета.
В связи с экономическим кризисом, в котором оказалась Греция, местные производители вина бьют в набат: никто не уверен, что им удастся сбыть вино, а если удастся, то неизвестно по какой цене, пишет Upakovano.ru
Жена одного владельца винодельни Мария Бутарис (Maria Butaris) уверяет, что в стране сейчас бушуют страсти — «всем приходится переосмысливать свою жизнь и менять ее». Если раньше люди перебирались из деревень в города, то теперь, наоборот, городские жители уезжают в деревни. Бывшие горожане покупают земли и разбивают огороды — выращивают томаты и другие овощи. «Мы снова возвращаемся к земледелию, — говорит Бутарис, — думаю, что это и есть будущее Греции».
На рынке вина сегодня наблюдается спад. Его потребление упало на 60%. В категории вин, стоимость которых составляет более чем 6 евро спрос снизился сразу на 80%. Чтобы вино покупали, виноделам приходится снижать его цену, и если раньше вино урожая 2009 года стоило около 13 евро, то теперь его продают меньше чем за 10 евро. Производители жалуются на то, что, покупая во Франции бочки, в Португалии — пробки, а в Италии — стеклотару, они потом не могут даже «отбить» расходы — бутылки пылятся на складах годами.
Вино в Греции начали производить относительно недавно, в восьмидесятых годах прошлого века. Непосредственно перед кризисом в отрасль были сделаны большие инвестиции, закуплено оборудование, позволяющее производить вино, отвечающее всем требованиям XXI века. Помимо больших оборудованных по последнему слову техники винзаводов в стране имеются маленькие винодельни, которые только-только выходят на рынок. В Греции считают, что этот рынок имеет большой потенциал, пишет Upakovano.ru.
Сегодня в стране выращиваются практически все сорта винограда, использующегося для производства вина — это и «каберне совиньон», и «мерло», и «шардоне» и проч. По мнению экспертов, эти вина похожи на аналогичные вина из других стран. Но есть в Греции и вина, которые можно назвать уникальными, так как они производятся из винограда, который выращивается в этой стране в течение нескольких веков — это и «асиртико» из Санторини, и жароустойчивый agiorgitiko с привкусом вишни, и «малагузия» — сорт белого винограда, который почти исчез с лица земли, пока им не занялся винодел Вангелис Геровассилиу (Vangelis Gerovassiliou).
По словам эксперта винного рынка Маркуса Штольца (Markus Stolz), сегодня большая часть произведенного в Греции вина (90%) потребляется тут же. Только 10% греческого вина идет на экспорт. Или, по крайней мере, так было до кризиса.
В настоящее время налоги в стране растут, зарплата, напротив, падает, что, естественно, сказывается на поведении греков, которые стараются максимально снизить свои расходы. Люди покупают меньше одежды и меньше еды, переводят своих детей из частных школ в обычные. Машины продают. Многие в это время остались без работы. По словам Штольца, дороги стали настолько пустынны, что теперь даже в час-пик он доезжает до Афин за тридцать минут. Раньше этот путь занимал не менее полутора часов. Все, кому есть куда поехать, уезжают из страны. Кто-то переезжает в Австралию, кто-то — в Великобританию, кто-то — в Канаду. Остающиеся в стране желают соотечественникам удачи. Сами же остаются, чтобы каждый день бороться за жизнь.
Сегодня виноделы стараются выходить на рынки других стран и видят решение всех проблем только в экспорте своего вина за рубеж.
В конце октября независимый британский институт Legatum опубликовал очередной ежегодный глобальный рейтинг процветания. Согласно рейтингу, Канада вошла в десятку наиболее развитых стран мира и заняла 6-ю строчку.
При составлении рейтинга учитывались 8 основных параметров: экономика, возможности для предпринимательской деятельности, управление, образование, здравоохранение, безопасность, личные свободы и социальный капитал (социальное единство и семейные узы). Лучшими странами в мире британские эксперты назвали Норвегию, Данию и Швецию. США покинули топ-10 и оказались на 12 месте. В тридцатку наиболее развитых государств не вошла Италия.
Канада заняла первое место в мире по показателю личных свобод. Чрезвычайно высоко была оценена и система образования – по этому показателю государство уступило лишь Новой Зеландии и Австралии. Хуже всего в стране обстоят дела с медициной (15-е место) и возможностями ведения бизнеса (16-е место).
Лучше всех в экономическом плане развивается Швейцария, где, помимо экономики, и лучшая система управления. Наиболее подходящие условия для ведения бизнеса – в Дании. Лучшая система здравоохранения – в Люксембурге. Безопаснее всего в Исландии. По показателю «социальный капитал» лидирует Норвегия.
Израиль занял 40-е место, Россия стала 66-й, Украина расположилась на 71-й строчке. Первые 30 стран списка – высокоразвитые государства. Следующие 41 позиция отданы странам с уровнем развития выше среднего, за ними – 41 государство, развитые ниже среднего, и замыкают список 30 наименее развитых стран.
Хуже всего в мире дела обстоят в Афганистане, Конго и Центральноафриканской республике.
Впервые в Греции 24 и 25 ноября дни открытых дверей города... Салоники! В эти дни город превратится в один огромный музей под открытым небом. Более 60 общественных и частных зданий откроют свои двери бесплатно для демонстрации архитектурных шедевров города.
Мероприятие организовано общественной организацией Open House Greece, основанной в этом году. Open House Worldwide – организация с мировым именем. Первый проект открытых дверей города был запущен в Лондоне в 1992 году. За 20 лет организация «открыла» 21 город, среди них: Рим, Дублин, Нью-Йорк, Хельсинки, Тель-Авив, Барселона, Лиссабон, Чикаго, Мельбурн и другие.
48-часовая акция предлагает отличную возможность жителям и туристам лучше узнать город, познакомиться с его архитектурой и повседневной жизнью. Open House Thessalonniki напомнит о греческих и зарубежных архитекторах, создавших архитектурный ансамбль города.
2012 год для «открытия» города Салоники выбран не случайно. Нынешний год ознаменован 100-летней годовщиной освобождения города от турецкого владычества в ходе Балканских войн. Напомним, это произошло 26 октября 1912 года.
Греция > Миграция, виза, туризм > greek.ru, 8 ноября 2012 > № 711532
Ледокол "Красин" Дальневосточного морского пароходства (ДВМП) завершил проводку судов в восточном секторе Арктики и взял курс в порт приписки "Владивосток", сообщила РИА Новости руководитель пресс-центра судоходной компании Татьяна Долгова.
Арктическая навигация традиционно открывается во второй половине июня и продолжается до начала ноября. Морской путь - главная транспортная артерия из южных портов Дальнего Востока на Чукотку. За время арктической навигации судами в приполярный регион доставляются продовольствие, одежда, обувь, строительные материалы, техника, уголь и нефтепродукты.
"Последним транспортным судном, проводкой которого на выход из Арктики и закончилась навигация, был теплоход "Капитан Старостин", который завершил погрузо-разгрузочные работы в порту Певек 5 ноября", - рассказала собеседница агентства.
По ее словам, за 117 суток навигации получателям Чукотки доставлено и вывезено из портов Восточной Арктики судами пароходства с востока 140,5 тысячи тонн топлива. В нынешнюю навигацию погодные и ледовые условия в Восточном районе Арктики были благоприятными.
"Ожидается, что в порт приписки Владивосток ледокол "Красин" вернется 17 ноября, а уже 26 ноября войдет в тайм-чартер компании Exxon Neftegas Limited и будет работать на проводках крупнотоннажных танкеров в порт и из порта Де-Кастри совместно с другим ледоколом ОАО "ДВМП" "Адмирал Макаров"", - сказала Долгова.
ДВМП имеет вековой опыт работы в сложных ледовых условиях. Фактический отсчет работы в сложных водах Арктики пароходство ведет с сентября 1911 года. Ледоколы ДВМП неоднократно участвовали зимой в спасательных экспедициях, вызволяя суда из ледового плена. Они также доставляют научные экспедиции Аргентины, Австралии, Англии и других стран к берегам Антарктиды.
Сергей Лавров: Россия открыта для сотрудничества с новой администрацией США
Глава российского МИД о том, как Москва планирует выстраивать диалог с руководством США и Китая
Аркадий Дубнов Федор Лукьянов
В минувший вторник президент США Барак Обама был переизбран на второй срок, а в скором времени съезд Компартии Китая выберет новое поколение партийных руководителей. О том, как Москва планирует выстраивать диалог с руководством двух крупнейших экономик мира, а также об усилиях России в сирийском урегулировании, о военной помощи странам Центральной Азии и сотрудничестве с оппозицией в странах СНГ в интервью газете "Московские новости" рассказал глава МИД РФ Сергей Лавров.
— Как нам относиться к победе Обамы?
— Как к выбору американского народа и воле избирателей.
Я читал про разные несоответствия и нарушения прав избирателей. Но никто не собирается подвергать сомнению объявленные результаты американских выборов. Естественно, мы будем продолжать работать с администрацией, которая, скорее всего, обновится. В частности Хиллари Клинтон заявила, что она едва ли останется на посту госсекретаря США. Во время встречи во Владивостоке «на полях» саммита АТЭС она мне это также подтвердила.
Мы готовы работать с США на основе равноправия, взаимной выгоды и взаимного уважения. У наших стран есть немало совпадающих интересов. В то же время имеются и расхождения по некоторым вопросам — без этого никогда не обходится. Будем готовы идти настолько далеко в углублении сотрудничества, насколько будет готова к этому американская администрация.
— Иногда создается впечатление, что вне зависимости от личностей президента и госсекретаря США мы застряли в одном круге вопросов, которые обсуждаются уже много лет. Однако в настоящее время уже новая, совсем другая повестка дня, которая не связана с наследием прошлого. Возникают новые проблемы в Азии и Арктике. Готовы ли мы предложить новую повестку и готовы ли американцы ее обсуждать?
— По большому счету мы ее уже обсуждаем. Давно российско-американские отношения не ограничиваются только взаимным подсчетом боеголовок. Хотя Договор СНВ-3, безусловно, важный документ и нас вполне удовлетворяет то, как он реализуется сейчас на практике, и, как я понимаю, американцев тоже, но отношения России и США гораздо богаче. На встрече президентов Путина и Обамы в Лос-Кабосе в июне 2012 г. особый акцент был сделан на необходимости укреплять экономическую «подушку» отношений. Стыдно иметь такой объем взаимной торговли и взаимных инвестиций. Российский президент предложил подумать о создании механизма, который позволял бы отслеживать проблемы с инвестиционным климатом, с которыми сталкиваются российские компании в США и американские — в России. По понятным причинам предвыборного периода эта идея пока не была облечена во что-то конкретное, но она остается на повестке дня, и как только администрация в Вашингтоне перегруппируется и будет готова к работе, мы к задумке вернемся.
В российско-американских отношениях наблюдается неплохое продвижение на направлении, которое практически отсутствовало долгое время, – это контакты между людьми. Мы подписали договоренности об облегчении визового режима для бизнесменов и туристов, которые существенно облегчают этим категориям граждан условия поездок. Здесь я также упомянул бы вступившее в силу неделю назад Соглашение о сотрудничестве в сфере международного усыновления/удочерения. Эта тема создавала и продолжает создавать большие раздражители в общественном мнении. Надеюсь, осуществление Соглашения позволит снимать шероховатости и избегать ненужных полемических эмоциональных всплесков. Главное — навести порядок в том, как приемные дети чувствуют себя в новых приемных семьях и как к ним относятся.
Безусловно, системообразующим фактором в двусторонних отношениях является российско-американская Президентская комиссия. Сейчас в ней 21 рабочая группа, которые занимаются различными вопросами — от сельского хозяйства до космоса, от борьбы с терроризмом до продвижения инноваций. Это достаточно полезный инструмент. После завершения в США всех выборных баталий, когда займемся спокойной работой, мы хотим его активизировать, потому что в последнее время он стал работать пассивно. Механизм действительно очень полезный, у нас такого никогда не было. Функционировала комиссия Гор – Черномырдин, но она занималась только экономикой. А здесь — практически все мыслимые сферы двустороннего взаимодействия, включая международную тематику.
Считаю, что все это в совокупности создает неплохой задел для углубления отношений на всех направлениях, не ограничиваясь только проблематикой международной безопасности и стратегической стабильности. Безусловно, Азиатско-Тихоокеанский регион привлекает к себе все большее внимание. Президент Обама объявил его чуть ли ни главным географическим и геополитическим направлением американских внешнеполитических усилий. Мы также подчеркнули его значимость проведением саммита АТЭС во Владивостоке в нынешнем году и доказали, что хотим активно интегрировать Дальний Восток и Восточную Сибирь Российской Федерации в Азиатско-Тихоокеанский регион, использовать его потенциал для решения внутренних задач по подъему этих территорий России, одновременно вносить свой вклад в интеграционные процессы в данном регионе и подключаться к быстро набирающему обороты интеграционному взаимодействию в самых разных форматах. Эти вопросы обсуждаем с американскими коллегами по двусторонней линии и на многосторонних форумах. Говорили об этом с госсекретарем США Хиллари Клинтон во время встречи во Владивостоке «на полях» саммита АТЭС.
У наших стран есть общий интерес в развитии сравнительно нового механизма сотрудничества – Восточноазиатские саммиты (ВАС), которые были инициированы странами-членами АСЕАН и их ключевыми партнерами. Россия и США стали участниками ВАС два года назад. Повестка дня предлагает достаточно широкий набор тем, где мы можем плодотворно сотрудничать. Проблематика включает нераспространение ядерного оружия, борьбу с терроризмом и наркотрафиком, пиратство, которое в Азиатско-Тихоокеанском регионе является серьезной проблемой, сотрудничество в различных сферах социально-экономического взаимодействия государств.
Мы также являемся участниками ежегодных мероприятий в рамках Регионального форума АСЕАН по безопасности. Одним из его инструментов является Совет министров обороны стран АСЕАН плюс партнеры, в котором участвуют Россия и США.
Накопление форматов, где наши пути пересекаются, где мы участвуем вместе с американцами, создают неплохую политическую массу для того, чтобы мы старались наращивать позитивные совместные действия, при сохранении расхождений по ряду вопросов развития региона. Безусловно, мы не предрешаем за страны региона, какой они хотели бы видеть свою часть мира, но вносим свой вклад в выработку коллективных подходов.
Например, нам кажется, что пришла пора всерьез заняться рассмотрением перспектив построения архитектуры коллективной безопасности в Азиатском-Тихоокеанском регионе, а в АТР ее сейчас нет. Даже в Европе существует пусть «рыхлая» и проблематичная ОБСЕ, которая включает все страны Евроатлантики. А в Азиатском-Тихоокеанском регионе такой «зонтичной» структуры не существует. Там развиваются асеановские процессы с опорой на необходимость совместной выработки принципов взаимодействия. Мы их поддерживаем. Параллельно функционируют военно-политические блоки с участием США и их ближайших союзников – Японии, Республики Корея, Австралии. Наш интерес в том, чтобы блоковые обязательства не наносили ущерба безопасности региона в целом. Это проявляется, в частности, в том, что в Азии, как и в Европе, разворачиваются компоненты глобальной американской ПРО, которые, конечно, будут создавать риски для других стран региона. Обо всем этом нужно откровенно говорить.
То же относится и к Арктике, где ситуация не так сложна с точки зрения военных блоков, которых там нет (хотя некоторые наши партнеры пытаются зазвать туда НАТО). Мы возражаем против этого. Считаем, что такой шаг станет очень плохим сигналом к милитаризации Арктики, если даже НАТО захочет туда просто зайти и освоится. Милитаризации Арктики нужно избегать всеми возможными способами.
В целом, у нас налажено неплохое сотрудничество с США по арктическим делам в рамках Арктического совета, куда входят 8 государств. Интерес к этой структуре сейчас повышается, т.к. она доказывает, что вполне способна эффективно решать имеющиеся здесь вопросы. Полтора года назад (14 мая 2011 г. в Нууке) впервые было принято межгосударственное юридически обязывающее Cоглашение о сотрудничестве в авиационном и морском поиске и спасании на море в Арктике. Сейчас для принятия на очередной министерской встрече членов Арктического совета, которая пройдет весной 2013 г., подготовлено многостороннее межправительственное соглашение о предотвращении разливов нефти на море с жесткими требованиями в отношении тех, кто занимается там нефтеразведкой и нефтедобычей. Параллельно с этим идут важные дискуссии, вырабатываются договоренности по другим аспектам защиты окружающей среды, сохранению уклада жизни коренных народов Севера и т.п.
У Арктического совета, безусловно, большие перспективы. Его участники стараются решать сохраняющиеся проблемы по разделу континентального шельфа в полном соответствии с международным правом, прежде всего с Конвенцией по морскому праву 1982 г. Об этом говорится в декларациях, принятых министрами иностранных дел Арктического совета, и этот принцип мы свято оберегаем. Здесь никаких расхождений у нас нет.
Так что в российско-американской повестке дня есть достаточно новые пункты. Думаю, их будет больше.
— Сергей Викторович, Вы только что вернулись с Ближнего Востока, были в Египте, Иордании, где сделали несколько резких и серьезных заявлений, в частности, оценивая готовящуюся резолюцию Совбеза ООН по Сирии. Что было первопричиной столь жестких заявлений?
— Во-первых, на данный момент никакой резолюции не подготовлено. Но нам постоянно бросают упрек в том, что Россия блокирует принятие резолюции в Совбезе ООН. Какой резолюции? Ответ очевиден — резолюции с угрозой применения санкций против тех, кто не прекратит боевые действия и вооруженную активность. При этом наши партнеры, высказывающие нам эти упреки, говорят, что без всяких вариантов и при всех обстоятельствах Башар Асад должен уйти, а оппозиция должна продолжать ему сопротивляться. При этом публично заявляется, что оппозиция будет продолжать получать финансовую, материальную и военную помощь в виде поставок оружия.
Мы хотим понять, как призывы к принятию резолюции, которая будет обращена ко всем воюющим сторонам в Сирии с требованием прекратить это делать и остановить кровопролитие, сочетаются с безоговорочно заявляемой позицией о том, что Асад должен уйти, а оппозиция должна получать всемерную поддержку пока не добьется этой цели. Ответа на этот вопрос нет. В этой ситуации мы вынуждены делать вывод сами, что нас пытаются заманить в дискуссию в Совбезе ООН, в результате которой Совет Безопасности поддержал бы одну сторону конфликта. Мы это уже проходили и знаем, как ловко некоторые наши партнеры умеют интерпретировать резолюции Совбеза ООН и как они делают то, что в этих резолюциях абсолютно не разрешено. Поэтому нынешняя ситуация для нас совершенно ясна.
Я говорил об этом в Египте и Иордании, потому что сирийский кризис был одной из центральных тем моих бесед в Каире с президентом Египта Мурси, министром иностранных дел Амром, генеральным секретарем Лиги арабских государств(ЛАГ), со специальным представителем ООН и ЛАГ по Сирии Лахдаром Брахими; в Иордании – с королем Абдаллой II, министром иностранных дел Джодой, а также с бывшем премьер-министром Сирии, а ныне сирийским оппозиционером Риатом Хаджипом, который сейчас находится в Аммане. С ним я провел встречу, как мы встречаемся за границей и в Москве практически со всеми оппозиционными политиками, побуждая их к выполнению договоренностей, достигнутых в Женеве 30 июня с.г. постоянными членами Совбеза ООН, ЛАГ, Турцией, Евросоюзом, бывшим специальным посланником ООН/ЛАГ по Сирии Кофи Аннаном. Цель усилий – заставить всех – и правительство, и оппозицию прекратить насилие, сесть за стол переговоров, предварительно назначив переговорщиков, и согласовывать параметры и другие аспекты т.н. «переходного управляющего органа» и его состав на основе обоюдного согласия. Это записано в Женевском коммюнике.
Мы ровно этим и занимаемся в наших контактах с правительством и оппозицией, требуя от тех и других одного и того же. К сожалению, некоторые другие участники женевской встречи не хотят разговаривать с правительством. Оппозиции же они говорят: «Ваше дело правое, действуйте до победного конца».
Я уже не раз высказывался на эту тему. Если главный приоритет – прекратить насилие, то без всяких резолюций нужно сделать то, о чем договорились в Женеве. Каждый внешний игрок должен «навалиться» на ту сирийскую сторону, на которую он имеет влияние. Необходимо, чтобы все мы сделали это синхронно с одинаковой искренностью и напором, заставив их перестать стрелять. Убежден, что это в наших коллективных силах. Но это возможно, если настоящий приоритет — спасение жизней сирийцев.
Если же приоритет, фигурально говоря, — «голова Башара Асада», его уход или свержение — то сторонники такого подхода должны понимать, что они будут за это платить, но не своими жизнями, а жизнями сирийцев. Потому что Асад никуда не уходит и никуда не уйдет, кто бы ему ни говорил. Его нельзя уговорить на подобный шаг. Он слышит, как его характеризуют западные лидеры, некоторые арабские страны, соседние государства, которые грозят всем, чем можно. Он, так же как и оппозиция хочет воевать до победного конца. Оппозицию настраивает на это Запад, а Асад сам настроен на то, чтобы в этой ситуации биться до победы — хотя победы там быть не может. Буквально вчера Совет Безопасности заслушивал информацию Секретариата ООН о ситуации в Сирии. Представляя свои оценки и оценки, к которым пришел на данном этапе Лахдар Брахими, Секретариат констатировал, что обе стороны вознамерились продолжать военное противостояние в расчете на достижение победы.
Одновременно Брахими делает вывод, что победы там быть не может. Значит, будет идти война на истощение, на уничтожение людей, культурных ценностей, древнейших памятников архитектуры, таких как Алеппо, который, по печальной иронии, находится под охраной ЮНЕСКО. Вот и все, что можно сказать на эту тему.
Надо всем быть честными в выполнении того, о чем договариваемся. Резолюция – это уже «от лукавого». Если нет желания заставить одновременно всех, кто воюет, прекратить это делать, и подобное подменяется призывом принять резолюцию, то мы понимаем, о какой резолюции пойдет речь или как эту резолюцию ее сторонники собираются использовать. Об этом мы честно говорим нашим партнерам.
Не считаю, что это, как Вы выразились, какая-то резкость. Это — честная и откровенная позиция. Мы не хотим недомолвок и прямо заявляем о ней. Наши партнеры немного маскируют свой подход, говоря, что Россия не хочет принимать резолюцию. Звучит, вроде, серьезно: мол, есть желание принять резолюцию, и в этом нет ничего плохого, а вот Россия не хочет. В действительности дело обстоит так, как я рассказываю.
— Складывается ощущение, что в последние две недели на Западе начинает довольно заметно меняться отношение к сирийской оппозиции. С одной стороны, звучит разочарование, что ее невозможно объединить, с другой — растут опасения, что в рядах противников режима начинают доминировать совсем не те силы, на которых вначале делалась ставка. Может ли это как-то изменить позицию Запада?
Во время поездки Вы выступили в поддержку идеи региональной «четверки» в составе соседей Сирии и наиболее вовлеченных стран. Считаете ли Вы реальным объединить Саудовскую Аравию и Иран в одном формате?
— Безусловно, мы полагаем, что оппозицию нужно объединять на платформе готовности выполнять призыв женевской «Группы действий». Пока ее сплачивают на платформе борьбы с Б.Асадом до победного конца. Это неправильно.
Действительно, меняются подходы западных и региональных спонсоров к оппозиции, а также к формам, которые может принять это желаемое объединение. Американцы, как известно, уже сказали, что не считают, что во главе этого процесса должен стоять сирийский национальный совет, который поддерживается некоторыми странами региона – Турцией, Катаром.
В эти дни проходит встреча в Дохе, где присутствуют сирийский национальный совет и другие группы, но не все. Например, крупнейшие внутренние оппозиционные структуры, например, находящийся в Сирии Национальный координационный комитет (НКК), в последний момент отказались ехать в Доху.
Думаю, что усилия зарубежных спонсоров оппозиции по ее объединению будут продолжены, и они займут еще какое-то время. Мы стараемся повлиять на этот процесс. Не присутствуем на этих мероприятиях, но встречаемся индивидуально со всеми их участниками и в России (к нам скоро с очередным визитом должны приехать руководители НКК), и за границей (моя вчерашняя встреча в Аммане с бывшим премьер-министром Сирии Хиджапом), настраивая их на диалог с правительством. Необходимо объединяться именно на такой основе. Пока у большинства из оппозиционеров звучит мантра, что с Асадом никаких переговоров быть не может. Если это так, то мы опять возвращаемся к логике, о которой я уже говорил.
Считаем, что инициативу должны проявлять страны региона, где проживают братские по отношению к сирийцам народы. ЛАГ, которая достаточно активно пыталась заниматься сирийским кризисом, хотя не совсем непредвзято, сейчас не слышна и не видна. Я поинтересовался у Генерального секретаря Лиги арабских государств Набиля Эль-Араби причинами такой пассивности. Он сказал, что, по мнению ЛАГ, египетская инициатива должна какое-то время сейчас поработать. Мы с этим согласны. Египет и лично президент Мурси предложил разумную идею, чтобы Египет, Саудовская Аравия, Турция и Иран сформировали подобную группу, которая бы разрабатывала инициативу по преодолению сирийского кризиса.
Полагаю, что предложенный состав весьма удачен. По крайней мере, это предложение исправляет ошибку, допущенную в ходе подготовки женевской встречи, куда из-за позиции США не пригласили Иран и Саудовскую Аравию, на чем настаивала Россия. Египетская инициатива восполняет данное упущение.
На встрече с президентом Мурси в Каире я высказал российскую позицию в поддержку этого предложения. Он подтвердил, что считает его актуальным, оно остается в силе, и что эта группа из четырех региональных стран является «ядром», которое способно прирастать другими участниками. Он отметил, что был бы заинтересован и в подключении России к инициативе. Об этом можно подумать.
Естественно, если подключаться, то не в одиночку, а с кем-то из стран Запада и, конечно, с Китаем. В идеале – пять постоянных членов Совета Безопасности ООН могли бы работать вместе с этой региональной «четверкой». Но пока «четверка» не может регулярно собираться в полном составе. Как Вы упомянули, у Саудовской Аравии есть противопоказания на предмет контактов с иранцами. Считаю, что здесь надо избавляться от идеологических шор. Трудно решить сирийскую проблему без Ирана, как и без Саудовской Аравии, Турции, Египта, без соседей Сирии и многих других стран. Поэтому важен достигнутый в Женеве консенсус, который, несмотря на отсутствие Ирана и Саудовской Аравии, ими поддерживается, поскольку собрал всех, кто влияет на ситуацию извне. Если мы сможем задействовать этот богатый потенциал, чтобы выправить ситуацию, заставить стороны начать политический диалог, перевести ситуацию в переговорное русло, мы сделаем очень полезный первый шаг.
Нет гарантии, что конфликтующие стороны договорятся. Противники такого подхода говорят, что сначала Башар Асад должен уйти, утверждают, что это все бесперспективно, потому что, если Асад останется и кто-то от его правительства будет вести переговоры с оппозицией, то они будут иметь право вето. Да, они будут иметь право вето, потому что в Женевском коммюнике записано, что итогом, «продуктом» таких переговоров должно быть общее согласие. Но и оппозиция будет иметь право вето. И пока мы их не усадим за стол переговоров, не поймем, есть или нет возможности реализовать этот шанс.
— Сергей Викторович, грядет 2014 год. Приближается срок, когда международный контингент должен вывести большую часть своих войск из Афганистана. В связи с этим контрапункт всех угроз перемещается в регион Центральной Азии, являющийся для нас жизненно важным. Как Вы оцениваете серьезное закрепление России в этом регионе после визитов президента Путина в Таджикистан и Киргизию, зафиксировавшее там российское военное присутствие. Существует расхожее мнение среди элит Центральной Азии, что данный шаг якобы представляет угрозу для региона, т.к. в российском руководстве возрождаются некие имперские тенденции, — Москва силой возвращается в Азию. Как бы Вы ответили на этот вопрос, учитывая, что по сообщениям прессы, Россия готова вложиться не финансами, а вооружениями и подготовкой кадров больше чем на миллиард долларов для переоснащения киргизских вооруженных сил?
— Желающих «мутить воду» хватает не только в этих странах. Россия не утвердила там свое военное присутствие, оно там было утверждено много лет назад по просьбе упомянутых государств. Мы договорились об условиях продления пребывания наших военных баз на территории Таджикистана и Киргизии. Эти базы обеспечивают интересы безопасности, прежде всего Киргизии и Таджикистана, а также других стран, находящихся на южных рубежах Организации Договора о коллективной безопасности. И, конечно же, они, по понятным причинам, отвечают интересам обеспечения безопасности России — угрозы терроризма и наркотрафика перетекают из Афганистана через Центральную Азию к нам и далее в Европу. В известной степени мы еще и работаем на снижение угроз безопасности Европы.
Не вижу причин, по которым какая-то часть региональных элит усматривала бы в наших договоренностях некий скрытый смысл. Потому что, помимо продления пребывания российских военных баз на территории этих двух государств, мы в Киргизии одобрили целый ряд соглашений, касающихся сотрудничества в гидроэнергетической, электроэнергетической, кредитно-финансовой сферах.
Пусть скептики или те, кто высказывают опасения по поводу неких «скрытых замыслов» в этих договоренностях, объяснят, каким образом соглашения по развитию экономики Киргизии, решению кредитно-финансовых проблем поддерживают ту или иную часть элит? По-моему, всем должно быть очевидно, что это в интересах всего киргизского народа и государства. То же относится и к отношениям России с Таджикистаном. Наши страны — союзники, у нас имеются взаимные союзнические обязательства.
Да, не за горами 2014 год, когда Международные силы содействия безопасности (МССБ), выполнив свою миссии — что еще нужно доказать (по-моему, это недоказуемая вещь) – уйдут из Афганистана. Там останется американское военное присутствие в виде, кажется, шести достаточно мощных военных баз, общей численностью порядка 25-30 тыс. военнослужащих. Это немалый контингент.
Мы хотим понять, если миссия по устранению проистекающих из Афганистана угроз считается выполненной, и контингенты выводятся, то об этом, во-первых, необходимо доложить Совету Безопасности ООН, выдавшему мандат на присутствие там МССБ. Во-вторых, с какой целью там остаются мощно оснащенные американские базы? Пока американские коллеги, видимо, были заняты предвыборными хлопотами, мы ответа не получили. Но его нужно иметь, ведь речь идет о регионе, где переплетаются многочисленные интересы.
Нас, прежде всего, волнуют интересы Российской Федерации, наших союзников, которые живут в данном регионе. Эти базы и военно-техническая помощь, которая будет и далее оказываться и Киргизии, и Таджикистану, т.к. она предоставлялась на протяжении всех этих лет, — все это будет нацелено на выполнение наших взаимных обязательств, записанных в статье четвертой Договора о коллективной безопасности. Она гласит, что мы все обязуемся защищать суверенитет, независимость и территориальную целостность государств-членов ДКБ. Поэтому спекуляции о том, что готовится замена западных контингентов в Афганистане на силы ОДКБ, несерьезны для тех, кто мало-мальски понимают в политике и разбираются в ситуации в регионе.
— Есть вопросы, связанные с Евразийским экономическим союзом в составе России, Белоруссии и Казахстана. В некоторых столицах высказывается серьезное сомнение в том, что тенденция к созданию наднациональных органов, к чему склоняются в Москве, угрожает самостоятельности либо суверенитету этих стран. Как бы Вы ответили на подобные опасения, учитывая, что это довольно существенная часть общественного дискурса в этих странах?
— Начнем с того, что главным инициатором евразийской интеграции был президент Казахстана Нурсултан Абишевич Назарбаев, который многие годы, даже возможно, с легким упреком высказывался о пассивности других членов СНГ в том, что касается углубленного и ускоренного развития интеграционных процессов.
Во-вторых, наднациональные полномочия уже делегированы Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), созданной для руководства процессами в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства по вопросам, находящимся в ее компетенции. Это не все вопросы. Но в круг полномочий ЕЭК входит ряд торговых и инвестиционных вопросов. Это признается и нашими партнерами по ВТО и в Европейском союзе, поскольку участие России во Всемирной торговой организации и наши переговоры с ЕС надо выстраивать с учетом этого нового обстоятельства.
Решение о делегировании ЕЭК таких полномочий было принято президентами России, Белоруссии и Казахстана. Это все, что мы сейчас можем сказать на эту тему. Если мы углубляем интеграцию и к 2015 году выходим на создание Евразийского экономического союза — как об этом записано в Договоре о евразийской экономической интеграции — подписанном президентами трех стран в ноябре 2011 г., то количество делегированных этой новой структуре вопросов возрастет в сравнении с тем объемом, который входит в компетенцию ЕЭК. Это будет суверенное решение трех президентов.
Речь не идет о какой-либо насильственной интеграции. Повторю, это была идея Казахстана, и ее активно поддержали Россия и Белоруссия. Я слышал сомнения в необходимости «загонять» всех в единый парламент из опасения, что парламентарии начинают там что-то свое создавать, и входящие в эту «тройку» государства лишаются законодательной суверенности.
В мае с.г. по инициативе парламентов трех наших стран была образована рабочая группа по парламентскому измерению Евразийской экономической интеграции. Это логично, поскольку в рамках создания Таможенного союза было уже подписано большое количество договоров и соглашений. Единое экономическое пространство потребовало и еще потребует значительного объема межгосударственных договоренностей, подлежащих ратификации. Если мы всерьез говорим о Евразийском экономическом союзе, то число договорных документов только возрастет. Поэтому состыковка процедур, применяемых парламентариями, выработка общих подходов, в том числе и к срокам ратификации того, что делается и подписывается на уровне исполнительной власти, — очевидная необходимость. Не нужно видеть в этом попытку искусственно продвигать парламентское измерение Евразийской экономической интеграции.
Уже стали поговаривать о намерении сделать Евразийский парламент по образцу Европарламента, который избирался бы напрямую во всех трех государствах. Я о таких планах не слышал. Наверное, есть смысл в согласовании вопросов, которые появляются в связи с необходимостью ратификационного сопровождения и интеграционных процессов, а также использования имеющегося опыта создания парламентских ассамблей, куда парламенты делегируют своих представителей. Подобные ассамблеи не имеют никакой законодательной роли, но служат площадкой для обмена идеями, информацией и сопоставления подходов. Такая парламентская ассамблея есть у ОДКБ, ЕврАзЭС, СНГ.
— Недавно на одной из встреч с афганскими парламентариями они неожиданно начали горячо критиковать российскую позицию по Сирии. Не возникает ли ситуация, когда наша позиция по сирийскому конфликту, очень четкая, логичная и много раз изложенная Вами, не понимается и не разделяется большинством мусульманских стран? Не теряем ли мы традиционно хорошие отношения с исламским миром, учитывая происходящие сложные процессы внутри России? Есть ли у нас четкое представление о стратегических целях в отношениях России с мусульманским миром?
— Я не ощущаю охлаждения в отношениях России с исламским миром в связи с событиями в Сирии. Наших контактов с мусульманскими странами не становится меньше. Нам высказывают понимание российской позиции и наших действий. Сирийский вопрос в мировом дискурсе просто беспрецедентно политизирован и идеологизирован. Идут подспудные процессы, о которых мало кто хочет говорить, прежде всего, потому что они касаются ситуации внутри исламского мира. Я не хочу вдаваться в детали, но процессы нас волнуют, т.к. чреваты расколом мусульман.
Попытки одного течения в исламе доминировать над всеми или поощряя последних заниматься тем же, ни к чему хорошему не приведут. Об этом доверительно и с большой тревогой говорят все наши собеседники, в том числе из стран ближневосточного региона, а также из других мусульманских государств.
Думаю, сейчас была бы очень востребована Амманская декларация, одобренная королем Иордании, который собрал в 2005 г. под своим председательством всех основных исламских богословов. Документ провозглашал всех мусульман братьями и содержал важные политические констатации необходимости избегать любых попыток подковерной борьбы внутри одной из великих мировых религий. Есть люди, которые на практике исповедуют другие принципы, и это очень печально.
Возвращаясь к основному вопросу, хочу сказать, что у нас не прекращаются контакты с коллегами из мусульманских стран. Они приезжают к нам с той же регулярностью, как и раньше. Только в этом году я, например, принимал своих коллег из Бахрейна, Объединенных Арабских Эмиратов, Ирака. Премьер-министр Ирака был с визитом и провел переговоры с президентом Путиным. На «на полях» саммита ШОС Путин встречался с президентом Афганистана Карзаем. Аналогичные контакты запланированы и на следующий год.
Даже в ходе бесед с представителями сирийской оппозиции они начинают разъяснение своих взглядов с выражения убежденности, что Россия должна оставаться на Ближнем Востоке, и это является уравновешивающим фактором в регионе, помогает обеспечивать стабильность и ощущение комфортности для расположенных здесь государств. И я думаю, это правда. По крайней мере, мы ведь никого не учим, никому уроки не преподаем. И они ценят, что мы ведем разговор взаимоуважительно и на равных, как, собственно, мы стараемся работать со всеми.
— Недавно Вы были с визитом в Пакистане. Наверное, в ходе переговоров шла речь, в том числе, об усилении в регионе роли России и Пакистана. Можно ли рассчитывать, что у Москвы и Исламабада сложатся достаточно доверительные отношения, в том числе по афганскому вопросу, но не потому, что у американцев плохие отношения с Пакистаном, а независимо от этого?
— Мы уже давно выстраиваем с Пакистаном довольно устойчивые отношения. Начали делать это задолго до того, как Пакистан разругался с американцами. Считаю, что использование беспилотников без согласия суверенного государства для ударов по целям на его территории нарушает международное право.
Отношения с Пакистаном мы развиваем не против кого-то, не против Соединенных Штатов, а в интересах собственно возобновления нашего сотрудничества, которое было достаточно разветвленным. Прежде всего, хотим его восстанавливать в торгово-экономической сфере. Есть большой интерес пакистанцев к тому, чтобы российские компании помогли модернизировать Карачинский металлургический комбинат, который создавался еще при техническом содействии Советского Союза.
Безусловно, Пакистан — один из ключевых государств, без которого решать вопросы внешних усилий по содействию стабилизации Афганистане невозможно. Мы всячески поощряем афгано-пакистанский диалог, который с разной степенью интенсивности и результативности все-таки не прерывается. Поощряем диалог между Индией и Пакистаном, нормализацию отношений между этими двумя крупными государствами Южной Азии. И в афганских делах сейчас вырисовывается ситуация, когда все региональные державы, которые мало-мальски могут влиять на процессы в Афганистане, так или иначе, участвуют в Шанхайской организации сотрудничества (либо в качестве членов, либо наблюдателей). И этот факт нужно использовать. В рамках ШОС есть контактная группа по Афганистану, созданная в период, когда Президент Афганистана участвовал в саммитах ШОС в качестве специального приглашенного. С 2012 г. Афганистан получил статус наблюдателя в ШОС вместе с Индией, Пакистаном, Ираном и Монголией.
Это открывает дополнительные возможности, поскольку с ШОС связаны страны Центральной Азии, Россия и практически все соседи Афганистана. А если взять еще и Турцию, которая стала партнером по диалогу, то получается довольно интересная комбинация. Есть общее понимание, что «площадку» ШОС нужно активнее использовать для продвижения коллективных региональных подходов, которые были бы приемлемы афганцам, но которые также важны для внешнего сопровождения происходящих в Афганистане процессов.
— В Китае открывается съезд КПК. Понятно, что там другие система и процедуры, и сюрпризы, скорее всего, невозможны. Тем не менее, налицо очень важные процессы прихода к власти пятого поколения лидеров. По Вашему мнению, можно ли ожидать от нового поколения китайского руководства каких-то нюансов или у нас отношения с Китаем настолько линейные, что все понятно на долгое время вперед?
— Прилагательное «линейные» принято употреблять для обозначения каких-то упрощенных подходов. В данном случае это не так. У нас очень разветвленные, богатые отношения с Китаем, которые имеют характер стратегического партнерства и взаимодействия, как записано в законополагающих российских документах. Эти отношения будут углубляться. В этом заинтересованы и мы, и китайцы. Причем мы хотим повышать высокотехнологичную составляющую нашего сотрудничества, — это крайне важная задача.
Что касается новых китайских лидеров, которые придут буквально в самые ближайшие дни, как я понимаю, по итогам очередного съезда Компартии Китая, то наш диалог с Пекином традиционно выстраивается практически на всех уровнях. Помимо высшего эшелона развиваются контакты, по сути, со всеми членами Политбюро ЦК КПК, из числа которых и формируется резерв для представления кандидатур на съезд. Так что мы не ожидаем сюрпризов. Убеждены, что китайская сторона продолжит углублять партнерство с Россией, обеспечивать преемственность. Мы к этому готовы и в этом заинтересованы.
— В отечественных традициях отношения с партнерами складываются так, что мы предпочитаем иметь дело только с официальной властью. Но сирийский прецедент показывает, что у нас было бы больше возможностей влиять на ситуацию, если бы до этого поддерживали отношения с сирийской оппозицией. Можем ли мы рассчитывать, что в Москве начнут с большим вниманием относиться к политической оппозиции среди наших партнеров, в том числе в странах СНГ? Либо это наш принципиальный подход, и мы имеем дело только с теми, кого мы знаем?
— Мы не работаем против действующих властей где бы то ни было. Это — принцип межгосударственных отношений, и мы его придерживаемся. В то же время мы развиваем контакты с видными политическими деятелями, не входящими в правящие круги, в большинстве стран, включая СНГ — будь то Украина или государства Центральной Азии. И это нормально, если политики работают в конституционном поле своей страны, будучи или оппозиционными, или просто готовящими себя к вхождению во власть. Могут быть самые разные варианты. Нет никаких запретов, наоборот, мы всячески поощряем наших послов и сотрудников посольств и генеральных консульств к такого рода контактам. Заинтересованы, чтобы в странах СНГ мы действительно укрепляли общение между людьми, создавали максимально комфортные условия для этого. Здесь важно вовлекать в диалог всех, кто представляют различные слои населения.
Когда в Сирии, как говорится, «прорвалось», когда начались беспорядки, столкновения, применение далеко не всегда пропорционального насилия (а сила порождает силу), когда спираль закрутилась на политической арене, появились оппозиционеры, тогда оказалось, что мы практически со всеми были знакомы. Нам не составило никакого труда тут же с ними установить контакты. Многие из них были из «спящих ячеек» — никаких политических заявлений не делали, жили в Европе, Америке, где-то еще. Мы работали и с находившимися в Сирии оппозиционерами. Нынешний вице-премьер Джамиль – представитель такой системной оппозиции, сейчас он работает в составе правительства. Мы его знаем десятки лет. То же самое можно сказать и о руководителях Национального координационного комитета: Хасан Абдельазым живет в Сирии, а Хейсам Манаа — в основном в Париже.
Задача наших послов – развивать всевозможные контакты, но мы не используем их, чтобы подзуживать кого-то. Просто получаем информацию и поддерживаем отношения. Я считаю, что это полезно.
США. Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > mn.ru, 8 ноября 2012 > № 683780
Сергей Лавров
Верховная Рада снизила с 2% до нуля ввозную пошлину на марганцевую руду и концентраты (код по УКТВЭД 2602 00 00 00). За соответствующие правки в закон «О таможенном тарифе Украины» (о приведении ставок ввозной пошлины к критериям ВТО, №9241-д) во вторник проголосовали 264 депутата при необходимом минимуме 226 голосов.
Согласно документам, обнародованным на парламентском сайте, предложение об обнулении пошлины на импорт марганцевой руды внес в ходе подготовки законопроекта ко второму чтению член правящей фракции Партии регионов депутат Михаил Мироненко.
Как пояснил глава профильного комитета Виталий Хомутынник, в целом документ предполагает повышение ставок до согласованного с ВТО уровня примерно по 100 товарным позициям, что должно принести госбюджету в 2013 г. около 500 млн. грн.
Согласно данным Госстата, в январе-октябре 2012 г. импорт марганцевой руды и концентратов в Украину составил 455,6 тыс. т на сумму $237,4 млн. Сырье преимущественно поставлялось из Австралии – 141,3 тыс. т на $100 млн., Ганы – 141 тыс. т на $40 млн., Бразилии – 83,2 тыс. т на $46,5 млн. и Габона – 43,2 тыс. т на $24,8 млн.
Крупнейший в мире сырьевой трейдер Glencore является главным претендентом на покупку контрольного пакета акций железорудного проекта Amapa на севере Бразилии, принадлежащего в настоящее время Anglo American.
Среди других претендентов – российская «Северсталь», железорудная группа Zamin, а также австралийская Centaurus.
Anglo American продает 70% Amapa, поскольку намерена сфокусироваться на развитии своего ключевого проекта Minas-Rio, испытывающего в настоящее время трудности с ростом издержек и перерасходом средств.
Напомним, что Anglo American купила контрольный пакет акций Amapa в 2008 г. в рамках приобретения Minas-Rio за $5,5 млрд.
Завершается очередной необычный сезон виноделия. Но по своим отнюдь не положительным особенностям он превзошел все предыдущие, пишет Экономическое обозрение "ЛОГОС-ПРЕСС"
Ценовой рекорд за годы расчета в молдавских леях установлен на виноград Шардоне с виноградника близ с. Рашково - по 6,9 лея/кг. Правда виноград был отличного качества и собран в ящики. Из него будет изготовлено самое дорогое в Молдове игристое вино.
- Мы всегда страдали от очень низких цен на виноматериалы. Но в этом давнем тренде наметились изменения, - полагает генеральный директор компании "Acorex wine holding" Сергей Борец. - В Испании виноматериалы подорожали на 25%, в Италии — на 40-50%. Последние 100 лет в мировом виноделии постоянно была в запасе одна годовая норма потребления виноматериалов. Однако усилия ЕС по сокращению площадей виноградников в Европе, а также уменьшение плантаций в Австралии привели к тому, что баланс выровнялся. Переходного запаса больше нет. На 1 июля продано все вино. Предприятия, которые занимаются розливом, законтрактовали все вино и выбирают его по графику. Это позволило ценам двигаться вверх. Однако, несмотря на то, что сырье подорожало, ритейл цены не поднимает. Один директор винзавода в Италии рассказал о том, что продает с завода вина по 1,1 евро за бутылку и работает в "ноль". Рост цен на мировом рынке виноматериалов выгоден молдавским виноделам, потому что сегодня очень сложно найти в России дистрибьюторов, которые хотели бы работать с молдавским вином. Вступление России в ВТО сняло таможенные барьеры на пути вина из дальнего зарубежья на этот рынок, импортеры получают от этих производителей большую отсрочку по платежам и умеренные цены. К тому же для потребителей привлекательнее вина из Франции, Италии, Испании, чем из Молдовы.
На виноматериалы из урожая винограда 2012 г. повлияют также и погодные условия. В Италии объем полученного урожая на 25% меньше, чем ожидали. Кроме того, на севере страны было много дождей, и виноград сильно поражен серой гнилью. Во Франции уже известно, что нынешний урожай будет самым низким с 1991 года. В Испании из-за засухи собрали винограда на 15% меньше, чем в прошлом году, а в некоторых регионах, в том числе в Риохе, урожайность ниже на 30%.
В Молдове реально урожай меньше, наверное, наполовину прогнозируемого. На виноградниках, которыми мы управляем, в 2011 г. собрали в среднем 12 т/га, в этом году, с соблюдением всех необходимых обработок, - 4,5 т/га. Ягоды созрели мелкими, иногда даже величиной с черный перец. Мы столкнулись с заизюмливанием винограда, потому что в нем мало влаги. Соответственно, и выход сока низкий. Сахаристость — 240-260 г/куб. дм, следовательно спирт будет на уровне 14-15%. Первый раз мы столкнулись с такой проблемой: кислотность красного винограда — 8 г/куб. дм, а когда его пропустили через пресс, кислотность в соке повысилась до 9 г/куб. дм, т. е. винная кислота выкристаллизовалась в ягоде, а при давлении перешла в жидкое состояние и повлияла на уровень кислотности. Удивительно, что в белых сортах винограда, выращенных в центральной зоне, сахаристость составила 200-230 г/куб. дм, а у нас, на юге, - максимум 188 г/куб. дм — этого достаточно, но должно было быть больше. Винограда не хватает, будет явный дефицит виноматериалов, - рассказывает Сергей Борец.
Директор винзавода "Javgur-vin" Георге Никулицэ тоже считает, что в целом по республике в этом году собрали значительно меньше винограда, чем предполагалось. В первую очередь, из-за несоответствия данных по площади виноградников. Например, за местным хозяйством в примэрии числятся плантации в 400 га, реально их — 120 га. Из-за дефицита винограда предприятие переработало только 1 тыс. т гроздей, из которых 60% - белые сорта. В этой зоне больше нет винограда. Цены поднялись на 2 лея/кг. Если в прошлом году платили за виноград не более 3,2 лея/кг, то в этом — 4,5-5,4 леев/кг (с НДС). Многие покупатели приезжали на поле со своим транспортом и покупали виноград по предоплате.
Комбинату "Milestii Mici", виноградники которого расположены в центральной зоне республики, больше повезло с урожайностью. На белых сортах она составила 9,3 т/га (в прошлом году — 12,5 т/га), что и так в два раза больше, чем по республике в обычные годы. На красных сортах ожидается не меньше (в 2011 г. собрали 15,5 т/га Мерло и 13,5 т/га Каберне-Совиньон).
Генеральный директор агрофирмы "Cimislia" Юрий Бостан отметил, что в сырьевой зоне предприятия в этом году мало винограда. Крестьяне, благодаря сухому лету, выиграли, сэкономив на обработках плантаций (в среднем делали по три опрыскивания), и в цене выращенного урожая. Красные сорта предприятие покупало по 4,5 лея/кг, а белые — от 4,5 до 5,4 лея/кг (включая НДС), причем цены росли в ходе уборки. Но производители винограда проиграли в тоннаже урожая. Примерно 30% веса потеряно. Качество винограда хорошее по сахаристости, но оставляет желать лучшего по другим критериям. Например, Каберне-совиньон на некоторых участках набрал сахаристость 210-230 г/куб. дм, но ягоды не созрели. Красящие вещества в кожице не получили должной окраски, и семена винограда тоже не созрели. В них мало сока, поэтому и выход из них меньше нормы — 60-61 дал сусла с тонны красного винограда и 65-66 дал/т белых сортов.
- Всего за сезон переработаем порядка 5 тыс. т — это на уровне прошлого года. Соотношение белых и красных сортов в общем объеме выглядит как 90:10, т. к. в запасе есть красные виноматериалы прошлых лет. Спрос в основном был на белые сорта — для шампанматериалов. Из винограда урожая-2012 в основном будут произведены ординарные вина, т. к. высококачественных вин продается небольшой объем. Из десертных изготовили "Кагор", поскольку только на это вино есть заказы закупщиков, на белые десертные вина нет спроса. Мы впервые произвели "Кагор" с использованием винного дистиллята. Естественно, его себестоимость выше, чем с зерновым спиртом-ректификатом. Российские партнеры, узнав цену нового "Кагора", задумались, поскольку российский рынок привык к дешевым молдавским винам. Зато покупателей в Польше и Чехии эта цена вполне устраивает, - рассказывает Юрий Бостан.
По мнению генерального директора АО "Saiti" (завод первичного виноделия) Михаила Платона, нынешний сезон создал проблемы по объему урожая и по ценам. На виноград цены значительно выросли, но у винодельческих компаний нет уверенности в том, что рыночные цены на виноматериалы покроют все расходы виноделов. Например, в 2006 г., после объявления эмбарго, виноматериалы продавали ниже себестоимости, т. к. виноград был приобретен до этих печальных событий по 4,55 лея/кг, и виноматериалы реализовали по 4,50 лея/л, но на изготовление одного литра вина необходимо 1,5 кг винограда. Те убытки до сих пор дают о себе знать.
В этом году за виноград белых сортов от одного крупного крестьянского хозяйства - давнего партнера заплатили по 5,2 лея/кг (с НДС), полностью рассчитавшись. Цены на красные сорта пока не известны, потому что с виноградарями достигнута договоренность о том, что после завершения сбора урожая определят средние цены по региону. Поэтому купили и переработали виноград, не зная, сколько он стоит. Из-за небольшого урожая и высокой конкуренции в его закупке, предприятие не смогло заготовить достаточно винограда. АО "Saiti" к моменту написания статьи переработало 450 т гроздей, еще ожидались лишь незначительные поступления сырья. Винограда больше нет. К сожалению, в этом году на своих виноградниках на 26 га предприятие собрало не очень большой урожай, т. к. Мерло (10 га) прошлой зимой пострадал от морозов, на 10 га Каберне-совиньона получили 7 т/га, но ягоды мелкие. "Пока радует только одно — рост цен на виноматериалы, - говорит г-н Платон. - Если в начале года мы продавали вина наливом до 40 центов, в последнее время — по 50 центов, то сегодня уже идет речь о 60 центах за литр виноматериалов урожая 2011 г."
Заместитель генерального директора по качеству компании "Fautor" Елизавета Бряхнэ сообщила о том, что за 35 лет ее работы в виноделии такой сезон выдался впервые. Чтобы из винограда урожая-2012 сделать хорошее вино, виноделу нужно очень хорошо потрудиться. Большие технологические сложности в производстве красных вин связаны с высокой сахаристостью и pH, низкой титруемой кислотностью. Чтобы вина не получились высоко спиртуозными из-за большого накопления сахаристости в ягодах, можно было бы сделать их полусухими, полусладкими с натуральным остаточным сахаром, но у таких вин высокая себестоимость и их очень сложно продать. Поэтому высокий сахар в винограде — еще не показатель его качества. Произошло быстрое созревание ягод вместо поэтапного развития винограда. Все силы растения пошли на выработку сахара.
Нынешний сезон показал состояние нашего виноградарства: у нас мало хороших виноградников и острый дефицит сырья вообще, а качественного тем более. Одним из путей решения сырьевых проблем было бы целевое использование кредита от ЕИБ (75 млн евро) на обновление виноградников.
В Пентагоне легко можно найти людей, которые критически настроены в отношении стелс-истребителя пятого поколения F-22 стоимостью 358 млн долл США за машину (общая стоимость программы 67 млрд долл), пишет nation.time.com 2 ноября. Но до недавнего времени трудно было найти критика F-22 среди летчиков-истребителей, но один такой нашелся.
Им оказался не только пилот F-22, но одновременно и летчик-испытатель этого истребителя, и командир эскадрильи этих боевых самолетов Кристофер Ниеми (Christopher Niemi, на фото - Ниеми дает интервью журналистам во время визита группы истребителей F-22 в Австралию, март 2011), опубликовавший статью в журнале ВВС Air & Space Power. Ниеми был в числе первых 10 пилотов в декабре 2011 года (через два месяца после теракта 9/11), которые были допущены к полетам на F-22. «Это было действительно везением», признается авиатор.
В прошлом году Ниеми рекламировал свое искусство пилота в Австралии. Но в 30-страничной статье в журнале он пишет, что исчезновение Советского Союза лишило F-22 достойных противников. Вместо того, чтобы адаптировать самолет к новым условиям, ВВС упорно цеплялись за эти «гиперсложные военные стелс-самолеты», несмотря на отсутствие врагов. Пилот считает, что с окончанием холодной войны F-22 в таком высокотехнологичном виде потерял актуальность, и что это было «дорогостоящей ошибкой». Сегодня другой истребитель пятого поколения - F-35 предназначен для замены парка боевых самолетов А-10, F-15E и F-16 в количестве 1770 единиц, но и это может привести к «большой беде». Программа F-35 сталкивается с проблемами, в том числе финансовыми, считает автор статьи.
Технология стелс – способность самолета ускользать от радаров противника – это хорошо, пишет Ниеми, но малозаметность не должна подменять под собой все характеристики самолета («это может быть гарнир, но не вся еда»). Малозаметность является мощным фактором наступательных возможностей, особенно в плане повышения живучести самолета. Но настаивая только на приобретении стелс-истребителей, ВВС игнорируют тот факт, что многие боевые операции происходят в воздушном пространстве стран с «низким уровнем угрозы». Ниеми пишет, что истребители четвертого поколения стран-союзников США «свободно действовали» в таких военных конфликтах, как в Ираке (1991 и 2003 годы), Сербии и Ливии. Основной мыслью статьи Ниеми является посыл, что заменить все тактические боевые самолеты на стелс-истребители F-22 и F-35 является невыполнимой задачей, и такая стратегия должна быть пересмотрена.
Стелс-технологии требуют значительных компромиссов в дальности, номенклатуре применяемого оружия, подготовки к полетам, пишет Ниеми. Стелс не дает никаких преимуществ в таких конфликтах как в Афганистане и Ираке, и, несмотря на его полезность, не может гарантировать победы с «почти равным противником»..Высокая стоимость F-22 и F-35 может привести к уменьшению количества боевых самолетов ВВС США, что особенно опасно в «текущей финансовой ситуации». Эти факты свидетельствуют о том, что ВВС должны пересмотреть свою давнюю стратегию, что только стелс-истребители являются единственным вариантом перевооружения военной авиации, заключает Ниеми.
Государственная служба Украины по лекарственным средствам в очередной раз информирует, что с 1 января 2013 года на территорию Украины будет запрещен ввоз лекарственных средств, произведенных не в условиях GMP.
Подтверждением того, что производство лекарственных средств отвечает действующим в Украине требованиям GMP, является документ, выдаваемый Гослекслужбой Украины соответствии с Порядком проведения сертификации производства лекарственных средств, утвержденного приказом Министерства здравоохранения Украины от 30.10.2002 года № 391 (в редакции приказа Министерства здравоохранения Украины от 05.07.2011 № 387, зарегистрированного в Министерстве юстиции Украины 11.08.2011 г. под № 969/19707).
Указанным Порядком предусмотрено предоставление документа соответствия производства требованиям GMP не только по результатам инспектирования, проведенного Гослекслужбой Украины, но и по результатам инспектирования, проведенного регуляторным органом страны-члена международной Системы сотрудничества фармацевтических инспекций (PIC / S).
Таким образом, производитель лекарственных средств имеет возможность, кроме Держликслужбы Украине, с целью проведения инспектирования производства, обратиться к любому регуляторного органа страны-члена PIC/S для получения документа соответствия требованиям GMP и дальнейшего его предоставления в Минздрав Украины / Гослекслужбу Украины.
Страны, которые являются членами PIC / S состоянию на 30.10.2012
1. Австралия
2. Австрия
3. Аргентина
4. Бельгия
5. Греция
6. Дания
7. Эстония
8. Израиль
9. Индонезия
10. Ирландия
11. Исландия
12. Испания
13. Италия
14. Канада
15. Кипр
16. Латвия
17. Литва
18. Лихтенштейн
19. Малайзия
20. Мальта
21. Нидерланды
22. Германия
23. Норвегия
24. Великобритания
25.Южно-Африканская Республика
26. Польша
27. Португалия
28. Республика Словакия
29. Румыния
30. Сингапур
31. Словения
32. США
33. Венгрия
34. Украина
35. Финляндия
36. Франция
37. Чешская Республика
38. Швейцария
39. Швеция
Принц Чарльз и Камилла Паркер Боулс начинают свой визит в Австралию с «теплого приема» в провинциальном городке Longreach в Квинсленде, где температура поднимется до 39 градусов.
Затем принц Чарльз и герцогиня Корнуэльская отправятся на Кубок Мельбурна. В плане королевской поездки посещение Аделаиды, Хобарта, Сиднея и Канберры, после чего пара полетит в Новую Зеландию, где 14 ноября принц Чарльз будет отмечать свой 64-й день рождения.
Один из каждых восьми австралийских детей живет в семьях, где оба родителя не работают.
Одна из каждых пяти "полных" семей живет только за счет государственных пособий, чуть больше количество семей по стране, где работают оба родителя.
Федеральные агентства предупреждают, что при существующей системе выплаты социальных пособий работоспособное население предпочитает не осложнять себе жизнь поиском работы, а довольствоваться тем, что дают. А дают не много, но достаточно.
Одинокий неработающий родитель, с одним ребенком, получает от государства около 30000 долларов в год, именно столько "набегает" через Parenting Payment, Family Tax Benefit,различные пособия по ренту жилья, плате за телефон и наличие дисконтной карточки пенсионера.
Столько же примерно получают те, кто работает 36 часов в неделю по минимальным тарифам - уборщики, рабочие, продавцы.
Федеральные правительственные агентства, включая департаменты Employment and Workplace Relationship и Families and Human Services, предупреждают о последствиях подобной государственной щедрости в совместном заявлении о рассмотрении целесообразности пособий по безработице Newstart: "Как бы то ни было, в ситуации, когда общая сумма социальных пособий составляет до 30000 долларов в год, остается очень мало сомнений в том, что желание найти работу, по крайней мере, частично пропадает из-за существующей щедрости социальной системы".
Президент неправительственной организации National Welfare Rights Network предлагает правительству увеличить вдвое выплаты субсидий работодателям для создания большего числа постоянных рабочих мест в стране.
Между тем, социальные работники считают предположение о том, что снижение суммы пособий по безработице заставит народ заняться поиском рабочих мест, справедливо только в отдельных случаях. Для многих семей процесс зашел слишком далеко, но это не значит, что сидящие годами на пособие по безработице - неспособные лентяи. В реальности - это комплексная проблема, у которой множество составляющих, в том числе -личностные, социальные, образовательные и профессиональные барьеры. В случае одиноких родителей - это и доступность детских садов, и возможность присмотра за детьми школьного возраста после окончания уроков. Поддержка, обучение и развитие профессиональных навыков- ключи к решению проблемы.
Италия перегнала Францию по объемам производства вина, став крупнейшим в мире произвоителем, получив 40,8 млн гектолитров в 2012 году, пишет Корреспондент.net
Итальянская ассоциация производителей Coldiretti подытожила сбор нового урожая со всех виноградников в стране, отметив 3% падения по сравнению с 2011 года, несмотря на то, что собранный виноград этого года довольно высокого качества.
Даже если принять во внимание снижение, Италия все равно опережает своих конкурентов во Франции, где урожаи в этом году упал на 19% до 40,5 млн гектолитров. Так, только производство шампанского упало на 26%. Новый мировой лидер в производстве вина отмечает исторический рекорд экспорта, который увеличился на 8% и может дойти до максимума в 4,5 млрд евро в текущем году. Более того, в самой Франции итальянского шампанского в этом году продали на 35% больше по сравнению с предыдущими годами.
У других мировых производителей ситуация различная. Так, урожайность в США выросла на 7%, в Аргентине упала на 24%, а в Австралии и в Южной Африке увеличилась на 4%. В Европе снижение было вызвано сокращением общей площади обрабатываемых земель с виноградниками и частыми переменами климата.
Ранее сообщалось, что планете может грозить дефицит вина: объем производства вина на планете в 2012 году должен упасть на 6,1% из-за плохого урожая сразу в нескольких странах мира, информирует Bloomberg со ссылкой на данные Международной ассоциации винограда и вина (OIV).
РФ НЕ ХОЧЕТ СМЯГЧАТЬ БЮДЖЕТНУЮ ПОЛИТИКУ РАДИ МИРОВОГО РОСТА
Аналогичной позиции придерживается Китай
Россия и Китай считают, что смягчать их фискальную политику для стимулирования роста мировой экономики рано, заявил глава российского Минфина Антон Силуанов. Об этом он сказал после встречи руководителей министерств финансов и центральных банков G20 ("Большой двадцатки") в Мехико, передает ПРАЙМ.
Силуанов объяснил, что для России неприемлемо увеличение расходов федерального бюджета. Он отметил, что российское правительство приняло бюджетное правило, ограничивающее расходы. Министр считает более важной задачей сокращение зависимости бюджета от нефтегазовых доходов. Глава Минфина подчеркнул, что Россия не может принять участие в выдвинутых в ходе встречи инициативах: министры развитых стран предложили странам с профицитными балансами вести более мягкую бюджетную политику и наращивать расходы, что оказало бы благоприятное влияние на мировую экономику.
По словам Силуанова, Китай придерживается аналогичной позиции. Министр финансов сообщил, что у Китая сокращается профицит текущего счета и бюджета. "Поэтому реализация этого предложения была встречена достаточно скептически", - добавил он.
Глава Сбербанка Герман Греф ранее заявил, что денежно-кредитная политика России приводит к замедлению экономического роста страны. Он назвал ситуацию с ликвидностью критической, из-за чего банки вынуждены конкурировать за привлечение средств, повышая ставки заимствований и кредитов. Греф полагает, что в мировой экономике ситуацию определяет дефицит лидерства и огромное количество накопленных рисков. По его словам, требуют лидерства такой фактор риска, как исчерпание глобальной модели роста, при которой страны-экспортеры росли за счет потребительского спроса менее успешных стран.
По прогнозам МВФ, в этом году мировая экономика вырастет на 3,3%, в следующем году - на 3,6%. ВВП Китая в этом году вырастет на 7,8%, российская экономика - на 3,7%.
G20 ОДОБРИЛА МЕРЫ ЕС ПО ОБЕСПЕЧЕНИЮ ФИНАНСОВОЙ СТАБИЛЬНОСТИ
Также G20 отметила прогресс в исполнении решений саммита относительно обеспечения экономического роста и занятости
Страны "большой двадцатки" признают принятые ЕС меры для обеспечения финансовой стабильности и шаги по созданию механизма единого банковского надзора, свидетельствуют материалы в коммюнике по итогам встречи министров финансов и глав центральных банков G20. "Фундаментальные меры были приняты в Европе, в том числе был запущен механизм обеспечения европейской стабильности", - говорится в коммюнике. Единая система надзора за банками начнет функционировать в 2013 году.
Участники встречи министров также отметили прогресс в исполнении решений, принятых на саммите G20 в Лос-Кабосе летом 2012 года, касающихся обеспечения экономического роста и занятости. США взяли на себя обязательства избегать резкого сокращения госрасходов.
ВВП стран, входящих в "большую двадцатку", вырос во II квартале 2012 года на 0,6% против 0,7% в I квартале. Активнее всего вырос ВВП Китая и Турции - по 1,8%. Хуже всего в Италии, где ВВП снизился во II квартале на 0,8%.
Снижение спроса на природное сырье на международном рынке пошатнуло надежды Австралии на возможность бездефицитного бюджета в ближайшее время.5 ноября австралийская консалтинговая компания Deloitte Access Economics выпустила свой очередной аналитический отчет относительно собираемости налогов в стране в текущем финансовом году, материалы которого указывают на то, что ранее высказанные прогнозы правительства страны на возможность уже в следующем году перейти на бездефицитное бюджетное планирование не будут осуществлены.
Как следует из данных опубликованного анализа, ранее правительство Австралии планировало к концу текущего финансового года иметь положительный баланс бюджета в размере около 1,1 миллиарда австралийских долларов, однако, в силу сложившейся к настоящему времени экономической ситуации в мире и в стране, к концу года стране следует ожидать сохранение дефицита бюджета, который составит не менее 4,2 миллиардов долларов.
В основе первоначальных прогнозов правительства лежало предположение того, что недавно введенный в стране налог на пользование природными ресурсами позволит собрать дополнительные налоговые сборы в бюджет в размере не менее 2 миллиардов долларов, однако сейчас, по данным экспертов Deloitte Access Economics, с большой долей уверенности можно предполагать, что сборы по данному налогу не превысят 520 миллионов долларов.
Партнер Deloitte Access EconomicsКрис Ричардсн представляя результаты анализа в телевизионном интервью отметил, что причиной столь существенного снижения предполагаемых налоговых сборов стало падение спроса на международном рынке на природные ископаемые, экспортируемые из Австралии.
Он также заявил, что «… снижение темпов развития в Китае и вызванное этим падение спроса на уголь и железную руду гораздо более важно для рядового австралийца, чем все мы привыкли считать».
Министр финансов Австралии Вейн Свон уже высказал свое полное несогласие с результатами нового анализа, отметив, что «…Deloitte Access Economics не всегда бывает прав».
ДОВЕРИЕ В РОССИИ: СМЫСЛ, ФУНКЦИИ, СТРУКТУРА[1]
Лев Гудков
Явное исчерпание больших идей в современной социологии, связанное с концом модернизационной парадигмы и завершением институциональной трансформации в западных обществах, заставляет думать уже не о внутридисциплинарном кризисе, а о переходе социологии в разряд социально-прикладных разработок, то есть ее приближении к состоянию, которое можно считать конечной стадией всякой (классической) науки. Конец модерна как завершение эпохи Просвещения или большого европейского проекта Культуры сопровождался многочисленными явлениями распада больших онтологических конструкций и идей единства универсума, истории, общности человеческой природы, законов социального развития, а соответственно, и падением интереса к большим теориям общества, социальных систем и т.п. Критики говорят о самоедстве и культурном мазохизме современного общества, об эрозии тех ценностных оснований (веры в исторический прогресс), на которых строились современный социальный порядок и социальное знание. Появление мощных супербюрократий вроде ЕС, транснациональных корпораций, международных организаций и т.п. оказало заметное унифицирующее влияние на национальные социальные и правовые практики и локальные культуры. Политика как сфера проявления харизматических фигур, предложения великих национальных идей или воодушевляющих массы целей общественного развития постепенно все сильнее и сильнее ограничивалась парламентской регламентацией, стерилизовалась практикой бюрократического администрирования, подчиняясь долгосрочному социальному планированию, экспертизе специалистов, массмедиальным технологиям. Повседневная жизнь в современных обществах стала более упорядоченной, чем в первой половине XX в., обеспеченной, безопасной, комфортной, предсказуемой и скучной, если судить по доминирующему тону в современном искусстве и литературе, озабоченных неясностью или дефицитом экзистенциальных ценностей.Такой интеллектуальный климат оказывается не слишком благоприятным для развития социологии как науки о меняющейся социальной действительности, науки, озабоченной вопросами понимания Другого или последствий взаимодействия с ним. Кризис социологии не носит драматического характера и проявляется довольно вяло, поскольку смутное недовольство, вызываемое отсутствием новых значительных теоретических идей и направлений, сопоставимых со структурно-функциональным анализом или с символическим интеракционизмом, систематизировавшими оригинальные идеи основоположников дисциплины, компенсируется удовлетворением от все умножающейся массы прикладных исследований и предметных разработок, ведущихся по самому широкому кругу тем. Нет сомнения, что мы стали больше знать о тех обществах, в которых живем, но это во многом перестало быть интересным. Дисциплина давно потеряла не только свой начальный энтузиазм и эпистемологический идеализм, но и четкость парадигмальных разграничений среднего периода своего развития (1940—1960-х гг.), зато приобрела солидность практической, почти инженерной, науки, к которой обращаются многие заинтересованные лица, включая и представителей смежных дисциплин — экономистов, историков и других. Этому упрочению статуса социологии отчасти способствовал процесс неизбежной эклектизации, позитивного соединения разных теоретических и методологических подходов для решения аналитических или дескриптивных задач среднего и микроуровня социального взаимодействия. Критика 1970—1980-х гг., исходившая из разных ценностных оснований, проделала чрезвычайно важную работу: отделила философские элементы, исходные резидуумы знания, онтологические основания знаниевых парадигм от техники описания и объяснения. Благодаря этому стали возможны инструментализация процедур анализа и объяснения, использование отдельных элементов структурно-функционального, системного или какого-то иного из имеющихся теоретических подходов в качестве эвристических приемов или готовых «ключей» для решения частных контекстуальных задач. Сочетание разных понятийных средств для работы с разнородным предметным материалом получило теперь уже методологическое узаконение в эмпирической практике и в идеологии постмодернизма.
Сама по себе потребность в синтетическом рассмотрении социальных явлений и процессов стала ощутимой после успеха структурно-функционального анализа (в 1960-х гг.) и последовавшей реакции на него в виде методологической критики, опирающейся на самые разные идеологические и ценностные основания. Критика стала условием и формой рецепции и освоения его потенциала. Особую роль в этом деле сыграло появлении феноменологической, гуманистической, радикальной версий социологии, включая и обращение к драматургическому или сценарному подходу И. Гофмана, а затем и этнометодологии. В этом же контексте имеет смысл рассматривать и попытки возродить понимающую социологию культуры[2] в духе М. Вебера или Г. Зиммеля, предпринятые в конце 1970-х — начале 1980-х гг. в Германии, или стимулировать culturestudiesв англоязычных странах, и т.п. Критике удалось стимулировать интерес к смысловому (культурному) бэкграунду социальных институтов, историзировать саму суть социологической проблематики, связав те или иные постановки вопроса исследования с конкретными институциональными или групповыми интересами и проблемами, насытить социологические схемы историческим материалом. Это дало сильнейший импульс к расширению предметной социологической тематики, привлечению внимания к проблематике повседневного «жизненного мира», но одновременно таило в себе опасность размывания границ социологической работы.
Как обычно бывает в таких случаях, последствия подобной работы с универсальными теориями (Т. Парсонса и его многочисленных последователей, Н. Лумана и других) были непрямыми и весьма неоднозначными: для самой социологии это вылилось в утрату большой перспективы дисциплины, в зарастание предметного поля «мелкотемьем», но размывание дисциплинарных границ социологии стимулировало рецепцию смежными дисциплинами отдельных идей и приемов социологии, осознание новых возможностей для объяснения уже своего материала и появление новых точек зрения на старый, короче — формирование новой проблематики в рамках своего предмета. Так, в экономике, едва ли не впервые после М. Вебера, была осознана значимость не только институционального анализа (неоинституционализм), но и культуры, со всем спектром вопросов человеческого существования — доверия, веры, образования, семейного воспроизводства (цены социализации) и т.п. аспектов «человеческого капитала».
Нельзя сказать, чтобы подобная «экономизация» традиционной социологической тематики («перевод» неэкономических форм поведения — традиционного или ценностно-рационального действия, например воспитания детей, семейных отношений, политики и проч., — в категории целерационального действия, то есть их интерпретация по образцу других экономических отношений) была очень успешной в теоретическом плане; однако сама грубость подобных аналогий экономизации неэкономической сферы (например, у Г. Беккера) была предпосылкой расширения предметного поля экономической науки. Схожие процессы шли и в других дисциплинах.
До российской социологии эти перипетии внутридисциплинарной эволюции дошли с большим запозданием, с искажениями и никак не отразились на теоретическом качестве ее общих интерпретационных схем. Догоняющий характер российской модернизации и ведомственный характер социологии в России, ее финансовая и организационная зависимость от государственной бюрократии обернулись утрированным копированием новейших модных образцов, эпигонством и некритическим заимствованием западных подходов, ставших обязательными для подражания. Организация социологии в России почти не допускала появления независимых научных позиций и научных авторитетов. Следствием этой интеллектуальной зависимости и слабости стало затянувшееся влияние транзитологических концепций, а затем и угасание общего интереса социологов к текущим процессам в стране, который был так ощутим в 1960— 1970-е гг., во время становления советской социологии и появления первых симптомов разложения тоталитарного режима.
Однако в интеллектуальной истории российской социологии было одно исключение — Ю.А. Левада, который еще в конце 1960-х гг. поставил задачу не просто осмысления опыта и границ применения западной социологии, в первую очередь — структурного функционализма, но и соединения его концептуальных и теоретико-методологических возможностей с арсеналом других дисциплин, включая исторические науки, науки о культуре, антропологию, политологию и проч. Он выдвинул методологическое требование не только выявлять в каждом конкретном случае социологического описания или анализа социального явления актуально значимые институциональные или групповые рамки поведения, но и указывать на историчность или гетерогенность их смыслового обоснования, наличие разных по глубине культурных слоев (включая пространственные и временные характеристики действия), определяющих сами нормы и правила социального поведения. Левада настаивал на необходимости расширения интерпретационного контекста экономического поведения или урбанизационных процессов, снимая тем самым идеологические и дисциплинарные барьеры с понимания многослойности структур «современности»[3].
Его подход можно описать следующим образом: то, что нам кажется самоочевидным, естественным и не требующим специального разъяснения или обоснования, не просто представляет собой результат синтеза разных культурных форм (а значит — итог длительного исторического формирования или развития, трансформации больших ценностных идей и их снижения), но и закреплено особыми нормами «очевидности», защищающими подобные смысловые значения от рационализации. Чаще всего в качестве подобной нормы самоочевидности выступает форма целерациональности или инструментальности действия как «естественной» характеристики современности. Другими словами, институциональное принуждение к дисциплине и самоотчету, самоконтролю и ответственности индивида в современном обществе выступает в качестве императива инструментальной рационализации поведения, включая и свое собственное, и нормативные ожидания аналогичного поведения от любого другого. Именно эта норма навязываемой различными доминантными социальными институтами ответственности делает непроблематичными, самоочевидными формы современности, вытесняя (а иногда и запрещая) любые другие варианты мотивов действия или их интерпретации как девиантные. Инструментальная рациональность становится образцом антропологии современного человека, что во многих случаях приводит к массе недоразумений и ошибкам в интерпретации социального поведения (при анализе экономических явлений, электоральных процессов, политики, этнических фобий, национальных конфликтов и т.п.).
Направленность исследовательских интересов Левады явно противоречила получившему широкое распространение процессу тривиализации знания[4], но оказалась, как мне представляется, чрезвычайно плодотворной для всего круга исследований, начатых им в рамках проектов сначала ВЦИОМа, а затем Левада-центра и представленных в его сборниках статей[5]. Я имею в виду проблематику программы «Простой советский человек» и примыкающих к ней исследований структуры массового сознания, отношения к власти, к социальным переменам, проблематику национальной идентичности. Особенность работы Левады заключалась в том, что он развертывал текущие явления, схватываемые в языке повседневного опыта, в контексте больших тектонических изменений, происходящих в тоталитарном, а затем — и посттоталитарном социуме, а затем переводил их на язык соответствующих концепций и теорий культурно-исторических процессов, позволявших интерпретировать их в категориях и понятиях «большого времени».
Следуя намеченному Левадой методологическому направлению работы, я в данной статье хотел бы проанализировать феномен доверия.
1. ФЕНОМЕН ДОВЕРИЯ В СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ
Проблематика доверия в последние десятилетия снова стала привлекать внимание социальных исследователей после долгого отсутствия интереса к ней.
Но в период формирования социологии как дисциплины (1900—1920-е гг.) доверие наряду с другими социальными формами взаимодействия (борьба, господство, обмен, традиция, социальная дифференциация, рессантимент, мода, кокетство и т.п.) было одной из важнейших социальных категорий, используемых при интерпретации социальных структур[6]. Нынешний интерес к теме связан не столько с запросом на более точное понимание природы этого явления, сколько с потребностями причинной интерпретации взаимосвязи или взаимообусловленности особенностей доверия и институциональных структур (экономика, политика и т.п.) в разных странах. Успех подобных попыток даст надежду на разработку новых средств понимания и учета влияния культуры на характер эволюции политических и экономических отношений в разных странах, что представляет не только теоретический интерес[7].
За два десятилетия подобной работы получен значительный материал, показывающий роль доверия в практике социально-экономических отношений, проведены широкомасштабные сравнительные исследования уровня доверия в разных институциональных контекстах и предложены рационалистические теории доверия[8].
Вместе с тем, использование понятия «доверие» в сравнительно-типологических исследованиях наталкивается на ряд ограничений, связанных с тем, что доверие рассматривается преимущественно как психологическое явление, как целостный и однозначный феномен, как аффект, иррациональный по своей сути. Попытки, предпринимаемые экономистами и социологами для того, чтобы выйти из этой старой методологической ловушки, нельзя признать особенно удачными. Стремясь формализовать понятие «доверие» и уйти от психологизма, аналитики в таких случаях обычно впадают в другую крайность: интерпретируя доверие по модели инструментального действия (рационального, а потому легче всего понимаемого), они «экономизируют» подобные отношения, что, на мой взгляд, не просто упрощает, но искажает характер реальных взаимодействий людей, привнося телеологизм в смысловую структуру действия доверия. Функция доверия в подобных схемах интерпретации сводится лишь к оптимизации издержек выбора, к снижению рисков и возможных потерь, к установлению определенных моральных рамок («добродетелей») или культурных предписаний для целерациональной структуры социального действия, якобы снимающих неопределенность ситуации для действующего (П. Штомпка, Н. Луман, Ф. Фукуяма, теория «рационального выбора» и другие подходы).
Несмотря на потери, неизбежные при такой сильнейшей генерализации элементов объяснения, несомненным выигрышем при этом оказывается возможность использовать схему причинного объяснения. Но опасность утраты своеобразия самого феномена доверия остается, она заключается в неконтролируемой подмене смысла действия (ценностной рациональности, обычая или традиции как обеспечения ожиданий партнеров) хорошо отлаженной схемой целерационального действия.
Не умаляя эвристической ценности названных подходов, я предпочел бы интерпретировать доверие как сложный социальный феномен (закрытое социальное взаимодействие), структура которого представляет собой соединение разных смысловых оснований. Когда мы говорим, что доверяем врачу, учителю, профессору в университете, кассиру в магазине, информации о расписании рейсов в аэропорту, другу или коллеге по работе, жене/мужу, банкам, иностранной валюте, науке, метеопрогнозам, политикам, газетам и т.п., мы редко сознаем, что в каждом подобном случае наше доверие опирается на разные смысловые основания и, соответственно, определяется разными нормами ожидания и характера исполнения действия. Супружеская верность (взаимное доверие супругов друг другу, имеющее среди прочего символический характер парной солидарности) принципиально отличается от веры врачу, к которому вы обратились, а доверие банку — от доверия школьника учителю. Но во всех этих случаях имеет место предпонимание ситуации (ее определение и схематизация действия), то есть актуализация горизонтов действия и возможных способов поведения (своего и партнера).
Доверие — это способность действующего схватывать выражение имплицитных кодов и правил поведения одних институтов или социальных групп в зонах действия других институциональных или групповых правил поведения, это восприятие действующим неназываемых, но подразумеваемых (в конкретной ситуации взаимодействия) норм институционального действия, которыми будет (поскольку предполагается, что он должен, обязан) руководствоваться партнер. В смысловой структуре рассматриваемого или описываемого исследователем действия (целевого или ценностного) эти нормы принципиально не могут быть артикулируемы (содержательно представлены в категориях мотива, цели или средств данного действия). Их семиотическое присутствие в ситуации взаимодействия обозначено признаками разной модальности поведения акторов (возможности, вероятности, долженствования), а выражено лишь как психологическое качество поведения, как известного рода иррациональность установки и действия (поскольку то, что вызывает доверие, лежит вне логики маркированной структуры целевого поведения). Таким образом, речь идет не о неполном знании обстоятельств или мотивов поведения партнера, условий взаимодействия, последствий поведения и т.п., риски которого, как часто подчеркивают сторонники «экономизации доверия», феномен «доверие» может компенсировать так или иначе[9].
Доверие как тип социальной регуляции обеспечивает взаимосвязь принципиально разных институциональных систем, групп, разных по глубине слоев культуры. Оно определяет границы индивидуальной или институциональной рациональности (раскрывая ее смысл) и соединяет их между собой, позволяя учитывать последствия взаимодействия актора с институтом, группой или другими индивидами. Доверие продуцирует смысл будущего, как бы проектируемого взаимодействия партнеров или актора с различными и неопределенно многими другими акторами (включая и взаимодействие индивида с институциональными порядками или их представителями, как это имеет место, например, в актах использования денег: обмен символическими средствами выражения ценности в расчете на то, что их примут в адекватное обращение неопределенно многие третьи лица).
Исходя из сказанного, я бы определил доверие как социальное взаимодействие, ориентированное на высокую вероятность (шансы) того, что действия партнеров (а ими могут быть не только отдельные индивиды, но и социальные группа или институт) будут протекать в соответствии с ожидаемым субъектом действия порядком, основанным на взаимных моральных или ценностных обязательствах, принуждении, обычаях, традициях, социальных конвенциях, идейных убеждениях, материальных интересах, общепринятых представлениях. Эта уверенность должна быть проявлена действующими не только в различного рода заявлениях, но и в совместных церемониалах (ритуалах, праздниках, выборах, референдумах, митингах и т.п.), а также обозначена особым языком поведения, а значит — подтверждена и гарантирована различными санкциями за нарушение ожиданий или несоблюдение общепринятых обязательств, имеющих нормативный или правовой характер. Ценностные обязательства (включая коммуникативную этику) могут включать согласие по поводу общих правил действия в той или иной сфере коллективной жизни: поиске научной истины, соревновании в спорте или поведении на дуэли, в бизнесе, в любви, в воспитании детей, в работе и т.п. Обязательства предполагают высокую вероятность наступления ответственности за нарушение этих правил, причем со стороны не только пострадавших от нарушения, но и всего социального окружения, поставленного в известность об этом деликте. Коллективный характер обеспечения доверия означает, что доверие, вне зависимости от его конкретных смысловых оснований, входит в состав общего набора институциональных и групповых норм поведения, социального порядка, общих представлений, опыта прошлого, горизонтов притязаний группы (интересов) или аспираций отдельного индивида, границ возможного отклонения от нормы и т.п., совокупность которых и образует то, что стали с недавних пор именовать накопленным и передаваемым от поколения к поколению «социальным капиталом» того или иного сообщества[10].
Внутренние границы доверия очерчены вероятностью неисполнения взаимных обязательств. Нарушение обязательств может оправдываться субъектом действия (неисполнения) определенными условиями, прекращающими действие общих обязательств и правил, либо связываться с высшими обстоятельствами (ценностным конфликтом, наличием других ценностных порядков). Но в любом случае возможность нарушения доверительных отношений принимается во внимание действующим и задает предел доверия. Сама по себе эта граница становится очень важным символическим барьером, тематизация которого продуцирует в культуре множество сюжетов в литературе и искусстве, игровых ситуаций, экспериментов и т.п. Таковы темы лицемерия, предательства, обмана, соблазна, лукавства, паразитирования на доверии, несостоятельности того, кому доверяют, безответственности, а также тема выгоды, которую приносит нарушение правил доверительного взаимодействия[11]. Граница доверия, обозначенная соответствующим ритуальным жестом или процедурой, указывает на (предположительное) переключение одной модальной системы доверия на какую-то другую, определяемую другими правилами взаимодействия с партнером или партнерами. Чем сложнее устроено общество, тем многообразнее сами границы доверия и тем большее значение приобретает способность человека их различать и переходить от одной зоны доверительных отношений к другой, не вызывая возмущения партнеров (социальный такт действующего).
Упомянутые выше ритуалы, подчеркивая символический характер доверия, сами по себе еще ничего не говорят о степени значимости доверия или длительности его действия. Соответственно, исходными задачами эмпирического изучения феноменов доверия или зон его распространения оказываются фиксация и описание 1) различных барьеров между модальными сферами доверия; 2) семантических или социальных границ доверия, отделяющих пространства недоверия; 3) интенсивности доверия. Оказываясь вне этих зон доверия, индивид немедленно включает нормы недоверия как операциональные коды поведения в агрессивных или социально опасных средах существования. Барьеры — это фиксированные ритуалы недоверия (бдительности, проверки, сомнения), отмечающие рост социальной и антропологической неопределенности в ситуациях перехода от одной зоны доверия к другой. Степень артикуляции этих барьеров зависит от характера институционализации социального доверия в разных обществах.
Для исследователя чрезвычайно важно видеть границы между зонами доверия/недоверия. Без указания на подобные подразумеваемые, внутренние или внешние, барьеры, играющие роль смысловых рамок для правил взаимодействия, переключателей регистров солидарности, разделяющих нормы разных планов социальных отношений, взаимного контроля, согласования интересов и т.п., невозможно понимание сложности и неоднородности социальной материи, из которой состоит повседневность существования. Тем более это важно для анализа поведения в репрессивных обществах, в которых обыденность пронизана официальной ложью и лицемерием, как в советском и постсоветском обществе, равно как и в других репрессивных и закрытых социумах (в мусульманских общинах, современном Китае и т.п.). Нас в первую очередь интересуют именно эти аспекты поведения в ситуациях сочетания разнородных нормативных систем и препятствий для их универсализации, подавления условий возникновения универсальной этики и права. Сама по себе двойственность этики, или двоемыслие, — явление, характерное для любых типов современных обществ. Но удельный вес и значение двоемыслия может радикально различаться в разных социальных системах.
Формализация доверия предполагает появление не только разного рода документов, паспортов, сертификатов, пропусков, удостоверений и т.п., указывающих на кодификацию правил различения своих и чужих, норм институционального поведения (включая и санкции за нарушение), но и специализированных служб контроля. Наиболее институционализированными формами барьеров доверия (априорного недоверия) являются учреждения, осуществляющие меры безопасности и охраны. Охрана государственных и ведомственных тайн и секретов, обеспечивающая зоны гарантированного доверия (со всеми процедурами проверки, допусков, подписок о неразглашении, иерархии допущенности, создания специальных служб безопасности и поставок соответствующего технического оборудования), представляет собой один из примеров границ доверия. Другими примерами могут служить меры по защите от подделок (денег, финансовых или юридических документов) и соответствующие службы разного уровня. Чем менее формализованным является контроль, тем с большей уверенностью мы можем говорить о значимости традиционных или конвенциональных отношений в группах или сообществах, требующих собственных ритуалов солидарности и выражения доверия. В деревне нет нужды в предъявлении документов соседям, как это делается ежедневно при входе в здание большой организации или предприятия.
В советское время в атмосфере тотального привычного страха и коллективного заложничества, когда контроль охватывал сферы и публичного пространства, и частной жизни, поддержанию доверия способствовала норма деления на «своих» и «чужих». Под «своими» понимались не просто люди, которым можно было доверять (в смысле общей веры в то, что в случае нужды тебе могут помочь, поддержать эмоционально, финансово или физически), но и те, на кого распространялись проекции норм «порядочности», взаимной лояльности, уверенности в том, что эти люди тебя «не сдадут, не предадут, не донесут начальству» или властям о «неподобающем» поведении. К «чужим» относились представители тех зон существования, где были незначимыми представления и нормы солидарной ответственности. И «свои», и «чужие» были весьма условными категориями, нередко «свои» превращались в «чужих», и наоборот. Подобная структура двоемыслия (в терминах Ю.А. Левады — «игры», «игровых структур социального взаимодействия») задавала определение ситуации и диктовала различные коды социального поведения в разных средах, соединяя формальные и неформальные правила взаимодействия через многообразные способы преодоления внутренних и внешних барьеров. При этом включались нормы поведения, относящиеся к разным системам социального контроля и опознания («свой» / «чужой»). Церемониалами снятия барьеров между статусами были обязательная совместная выпивка в неформальной обстановке (на работе, или дома, или в среде, которая отключала внешние механизмы повиновения, — на природе, в туристской поездке, в поезде, после работы на рабочем месте, во внеслужебное время, в командировке, в бане и т.п.) или апелляция к другим «своим» (родственникам, прежним сослуживцам, коллегам, приятелям и т.п.), которая принимала форму «помощи», «услуги» (блата, связей, «нужных людей») и предполагала соответствующий семантический код — использование языка «своих», псевдопартикулярных отношений («...я от Ивана Ивановича»), хотя сам действующий при этом мог и не знать лично ни самого «Ивана Ивановича», ни даже того, кто он такой[12]. Язык подобных отношений предполагал процедуры демонстративного исключения официальных или общепринятых форм взаимодействия, установления «особого», «специального» режима поведения («разрешить в порядке исключения», как тогда писалось в служебных записках начальству при обращении с просьбой). По существу, это означало отмену требований морали, упразднение общих правил оценки себя и других и взаимообязывающих норм поведения.
Иерархия барьеров и разграничение зон доверия и взаимодействия воспроизводят социальную иерархию и отражают степень жесткости (закрытость или открытость) социальной структуры. Семантика барьера доверия в любом случае строится на переворачивании смысла доверительных отношений, на выражении презумпции недоверия. Границы доверительных отношений могут быть подчеркнуты пространственно-временными ограничениями, социальными фильтрами или характером допуска в коллектив или группу, церемониями перехода из одной системы норм (ценностей) в другую, сменой языка, одежды, интонаций, правил поведения в повседневности и прочим. «Игра в доверие» стала в советское время социальным кодом поведения, умением демонстрировать другому, что актор понимает, что его партнер лжет (в чем, когда и в каких отношениях) и знает, что актор это понимает, благодаря чему достигается конвенциональное согласие и определение рамок возможного контроля насилия или коррекции взаимодействия. Важно, что отсчет при этом идет от негативных представлений или моделей человека, которые выступают как норма определения реальности.
Более сложные и многообразные барьеры и границы доверия образуются в зонах двоемыслия. Отсутствие открытых для всех социальных лифтов и каналов вертикальной мобильности оборачивается постоянной склокой внутри влиятельных или обладающих особыми ресурсами групп в обществе, регулярной рекомпозицией центров силы, поддержанием высокого уровня цинизма, недоверия, «бдительности», все более частными коррупционными скандалами. Как правило, эти барьеры не отмечены, не маркированы в языке или семантике того, чему или кому доверяют, а потому воспринимаются как само собой разумеющиеся (собственно, это и есть выражение отношений доверия, непроблематичности отношений). Барьеры могут быть обозначены сменой одежды, сменой речевых норм, в том числе — обращения (переход от «вы» к «ты», появлением экспрессивной или обсценной лексики), отменой иерархических различий в статусах, подчеркиванием исключительности ситуации или особого (равного или интимного, сближающего) характера отношений между партнерами, выделением их из общего ряда, отменой обычных правил поведения, что означает смену систем референции, референтных групп, идеологии, исторических или логических аргументов, апеллятивных или риторических фигур и проч., короче, смену парадигм поведения, до того никак не совмещавшихся друг с другом, жестко разделенных между собой.
Необходимо различать и разные планы доверия, от высшего уровня общих конструкций реальности (совокупности и композиции коллективных символов, задающих устойчивость определений действительности, этого важнейшего потенциала солидарности и согласия в обществе, одновременно оказывающегося и наименее рационализуемым, не контролируемым в субъективном плане) до отношений в малых и неформальных группах. Умение оперировать различными модусами доверия есть признак социализирован- ности индивида в обществе или группе, свидетельство его социальной дееспособности (в данном сообществе) и его общественного «такта».
Подобный режим двоемыслия (мозаичность сознания, партикуляризм, способность соединять кажущиеся несовместимыми нормы и представления) порождает человека достаточно эластичного, чтобы выносить внешнее давление и контроль, и вместе с тем неспособного к коллективной солидарности (недоверчивость, отказ от поддержки организаций гражданского общества) или систематической рационализации собственного действия, готового приспособиться к любым переменам в своем положении ценой снижения запросов и качества жизни (выбор «понижающих стратегий жизни»)[13].
Поэтому любые попытки эмпирического анализа доверия как в прошлом, так и в настоящем должны учитывать силу различных нормативных систем лояльности и силу социального контроля, как со стороны формальных институтов (власти, руководства предприятия, в советское время — партийных организаций или их дублеров в виде профсоюзов, комсомола и т.п.), так и со стороны неформальных или сетевых отношений, образующих множественные структуры частных коалиций и коллективного заложничества (семьи, трудового коллектива, квазиобщественных организаций — спортивных, любительских, ветеранских, жилищных и т.п.). С ослаблением репрессий, а затем и сворачиванием масштабов массового террора проблема доверия «руководству» (завода, государственной организации), коллегам, товарищам, семье и т.п. превращается в проблему дефицита правовых и формально институциональных средств регуляции[14].
Теплые и доверительные отношения внутри многих неформальных коллективов, сложившихся в советское время, отношения, основанные на взаимной вере друг в друга, связаны с тем, что ценности и нормы поведения, разделяемые членами этих групп, были альтернативными по отношению к официальным, идеологическим, формальным требованиям власти, предъявляемым населению. Благодаря самой этой альтернативности закрытые сообщества могли не только быть условием выживания большей части населения страны, вынужденного приспосабливаться к репрессивному идеологическому государству, но и, при некоторых условиях, становиться хранителями и ретрансляторами традиций иной культуры (в том числе — религиозной или философской, научной мысли, более высоких стандартов морали). Поэтому повышенное уважение, которым наделялись все причастные к этим закрытым сообществам, к кругам символического и практического доверия, было обосновано признанием особых достоинств, которыми обладали члены этих коллективов. С изменением политических и экономических условий именно на основе подобных отношений начинали складываться новые социальные формы, облегчавшие построение отношений партнеров по бизнесу, создание новых научных коллективов, инновационных фирм и т.п. Но, как только внешняя среда после краха советской системы стала меняться, потребность в сохранении состояния закрытости и самоизоляции резко ослабла. В итоге началась эрозия атмосферы благожелательности, доверия в прямом психологическом смысле (то есть доверия диффузного, нерационализированного). Нормы поведения в закрытых сообществах не выдерживали испытаний, которым они оказались подвергнуты в процессе начавшихся реформ, при переходе общества к формальной институционализации. Возник кризис социального доверия, постепенно охвативший общество и осознанный общественным мнением как «падение морали». То, что помогало сохранять дух доверия и взаимного уважения в малых коллективах и тесных компаниях, начинало стремительно ломаться и разрушаться в других условиях, более открытых и формальных, прагматически-инструментальных. Закрытая атмосфера малых групп, позволявшая сохранять многие универсалистские ценности (особенно это значимо было для функционирования неформальных научных семинаров, кружков, научных школ — бескорыстного познания, взаимной преданности, этики, религиозных исканий и т.п.) и даже их культивировать, с изменением ситуации парализовала потенциал дальнейшего развития и институционализации подобных отношений. Смена приоритетов в этих условиях оказалась разрушительной для доверия в бизнесе, науке, искусстве. Доверие, которое позволяло выживать в прежнее время, в новую эпоху перехода стало фактором, блокирующим возможности дифференциации ролей, специализации и разделения труда[15].
Обычно доверие распределено весьма неравномерно. Оно более высокое в обществах с устойчивой и открытой институциональной системой, с развитой системой самоуправления и равенством возможностей, обществах благосостояния (welfare-state), оно ниже (или иное по характеру) в обществах с высоким уровнем насилия, внутренней агрессии, с авторитарным или тоталитарным типом государственного устройства[16]. Кроме того, базовое доверие к миру, характерное для начальных фаз социализации, прежде всего в относительно благополучных социальных средах, в полных семьях, постепенно нейтрализуется тут негативным опытом насилия, обмана, знакомством с более сложными и неоднозначными по составу структурами действия, включающими в себя непременный компонент социальных игр, имитации, социальной мимикрии, лжи, приспособления к окружающим, лицемерия и т.п. Подобный опыт недоверия в репрессивных обществах становится важнейшим стратегическим ресурсом социального выживания или социального успеха, вертикальной мобильности и, будучи закрепленным в корпоративных нормах поведения, воплощается в принципы и механизмы селекции людей для органов власти, определяющие структуру господствующей элиты, как это имеет место в нынешней России (преобладание во власти сотрудников спецслужб, военных, то есть представителей самых архаичных и консервативных институтов, социальных, партийных, идеологических ренегатов).
Проблема описания феноменов доверия заключается в том, чтобы определить и фиксировать смысловые основания доверия (признание значимости неартикулируемых, но подразумеваемых ценностных значений и норм действия). Это значит, что анализ доверия требует учитывать не просто разные институциональные нормы взаимодействия, но и разные по своему происхождению и составу, культурному генезису пласты культуры, определяющие сами эти институты, нормы которых вводятся в социальную игру доверия.
«Психологизм» (эмоциональность, аффективность, соответственно, иррациональность состояния) трактовки доверия означает в подобных случаях то, что исследователь не в состоянии ясно прочесть императивы поведения, которые для действующего кажутся очевидными, хотя часто ни он сам, ни тем более исследователь или интерпретатор (историк, социолог, экономист) не в состоянии идентифицировать их в качестве собственно групповых или институциональных требований. В лучшем случае, и почти всегда лишь в ходе специального анализа, они могут быть выявлены в качестве эвидентных, но не эксплицированных социальных норм и правил действия, рутинность которых препятствует их осознанию, рефлексии, или же сама ситуация не требует их дешифровки, указания на их групповую или институциональную принадлежность. В определенном смысле сама эта очевидность и есть выражение доверия, не требующее или блокирующее обязательства по экспликации и артикуляции подобных норм. Но в аналитически строгом смысле следует говорить о разных типах социального доверия.
Дело осложняется тем, что в некоторых ситуациях, особенно в условиях репрессивных режимов, требование доверия может носить принудительный или игровой характер. Например, следователь КГБ мог заявить во время профилактической «беседы» своему «собеседнику»: «Вы с нами неискренни, вы же советский человек, вы что, нам не доверяете?» Но подобное заявление представляет собой лишь крайнюю, утрированную форму общераспространенных внутригрупповых механизмов сплочения. Таким образом, мы сталкиваемся с весьма характерными явлениями, которые можно назвать «игрой в доверие», игрой в «открытость», «искренность» или «доброжелательность», образующими смысловые переходы между разными сферами институционального или группового насилия и принуждения. Вероятно, по своей структуре эти явления близки к тому, что можно назвать светским или религиозным лицемерием, ханжеством, фарисейством и т.п., однако в социальном и генетическом плане их следует принципиально различать: источником принуждения в одном случае будут «общество», «свет», «общественное мнение», в другом — репрессивные органы политической полиции и идеологического принуждения.
Слабость правовых и универсалистских форм организации социальной жизни (к какой бы области жизни это ни относилось: политике, государственному управления или экономике как сфере наибольшего «риска») компенсируется появлением «доверительных» сообществ, но уже на другом, чем в советском социуме, уровне организации общества: на уровне власти, воспроизводящей почти те же отношения, которыми характеризовалась репрессивная атмосфера советского времени: «кланы», неформальные союзы, возникающие из дружеских отношений в рамках клубных, предпринимательских, мафиозных («капитализм для своих») или других интересов, перекрывающих, «шунтирующих» зоны привычного социального недоверия. Подобные союзы в дальнейшем укрепляются семейными связями — назначением детей влиятельных лиц на влиятельные позиции в ведущих государственных или контролируемых государством компаниях, банках, корпорациях[17].
Характерно, что в позднее советское время в среде советской элиты подобных форм не возникало, отношения в номенклатурной среде были очень формальными, ограниченными и пронизанными взаимным недоверием и подозрительностью[18]. Приватизация власти и собственности, начавшаяся после краха советской системы, но достигшая своей полноты лишь при путинском режиме, требовала в условиях слабой легитимности власти формирования особых, чрезвычайных, а значит, выведенных из-под контроля закона доверительных отношений «своих». Такие образования иногда считают разновидностью «cronycapitalism», характерного для многих азиатских авторитарных и коррумпированных режимов, или даже мафией, как иногда в российской прессе называют эту систему власти, но подобные определения не могут считаться адекватными — по своему происхождению и функциям это другие формы организации власти. Кажущаяся архаической, подобная организация руководства страны представляет собой единственно возможную в условиях деградации и разложения прежней институциональной системы форму адаптации бесконтрольной власти к меняющимся условиям.
2. ДОВЕРИЕ КАК СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ. ЕГО ТИПЫ
Различные виды социального доверия, образующие институционализированный «социальный капитал», соотносятся с разными сетями общения и взаимодействия, с разными образами жизни (а значит — потребления). У их обладателей — разные горизонты ожиданий и оценки событий, разные модели политического поведения[19]. Р. Роуз, руководитель исследовательской программы «NewRussiaBarometer», для описания типов доверия в России еще в 2000 г. выделял домодерные, модерные и антимодерные основания социального капитала[20].
Условия, благоприятные для быстрого развития (усложнение социальной структуры и появление тех форм доверия, о которых писал К. Ньютон[21]), возникают только в зоне притяжения крупных городских агломераций (мегаполисов и крупнейших городов России с населением миллион жителей и более). Только здесь в силу целого ряда факторов (концентрация населения, высокая специализация занятости, обусловливающая дифференциацию институтов и групповое многообразие) возникают не просто новые, но более сложные формы социальной регуляции, требующие в свою очередь новых посредников — рыночную экономику и более развитую, в сравнении с тоталитарным социумом или авторитарным режимом, коммуникативную инфраструктуру. Социальный, экономический, информационный и культурный плюрализм оказывается, таким образом, фактором «принуждения» к появлению новых отношений, отличающихся анонимностью, безличностью, надстраиванием над личными и групповыми отношениями корпуса формальных (универсалистских) норм и императивов поведения — правовых, моральных, ценностных механизмов регуляции. Им соответствует и иной тип личности (который мы называем «современным или европейским человеком»): более свободной от непосредственного окружения и прямого социального контроля, более мобильной, ориентированной на обобщенные, «идеальные» образцы социального доверия, признания и гратификации. В отличие от родственно-семейной, соседской или этнообщинной взаимосвязи, здесь действует избирательная солидарность, руководствующаяся императивами этики ответственности, а не предписаниями традиции или коллективного заложничества, характерного для советских «рабочих коллективов». Другими словами, на фоне доминантного для российского общества типа «советского человека», созданного из множества ограничений, а не стимулов действия, иерархического, лукавого, испытывающего разнообразные фобии (нового, чужого, сложного), сознающего себя заложником коллектива, а потому пассивного и терпеливого, постепенно в российских мегаполисах выделяется новый тип индивида, не столь зависимого от власти. В своем сознании этот человек обязан собственным благополучием только себе, своим более высоким профессиональной квалификации и образованию, интенсивной работе, а не «отечески заботливому» государству. Поэтому он оказывается менее фрустрированным и более свободным от прежних идеологических комплексов. Он не испытывает по отношению к российской власти ни прежней лояльности, ни благодарности. Его социальный капитал основан на сложной системе генерализованных социальных правил и отношений, построенных на знании и доверии к другим, то есть качествах, составляющих каркас современного западного общества.
Эта новая институциональная среда, возникающая в мегаполисах, опосредованно связана с гораздо более высоким уровнем жизни. Его повышение определено освоением новых производственных навыков и профессиональной квалификации, отвечающих запросам и требованиям информационного, сервисного и высокотехнологичного общества, готовностью к переобучению, мобильности и смене сектора занятости. Образ жизни в крупнейших российских мегаполисах (прежде всего — в Москве) приближается по характеристикам социального капитала к образу жизни населения европейских развитых стран, который мы называем «модерным».
Другой тип социального капитала, условно говоря домодерный, традиционный, — представлен прежде всего средой малых городов и сел. Социальное доверие здесь базируется на непосредственных личных, неформальных связях, групповых и соседских отношениях, этнической или этноконфессиональной солидарности и не выходит за пределы рутинных повседневных обязательств и поддержки, а также общности интересов, отстаиваемых по отношению к произволу местной власти, ничем, кроме обычая, не ограниченному. Это зона в лучшем случае инерционного, в худшем — деградирующего существования людей, озабоченных более всего сохранением сложившегося образа жизни и потребления. Физическое выживание выступает здесь как жизненная стратегия, как императив частного и семейного существования. В этой среде нет идеи последовательного улучшения жизни, повышения ее качества; речь может идти лишь об удержании того, что уже есть. Горизонт запросов определен возможностями пассивной адаптации к навязанным извне изменениям. Крайняя ограниченность ресурсов (материальных, образовательных, профессиональной квалификации) обуславливает низкую социальную мобильность и тем самым — застойный характер бедности и нищеты.
Особенностью этой среды является скудость информационных источников и ограниченность горизонта событий. Кремлевские средства массовой коммуникации, прежде всего телевидение, не будучи связаны с повседневными интересами, проблемами и нуждами этих людей, превращаются в систему воспроизводства рутинных коллективных мифов, доступных для понимания этих людей, но не проверяемых их практическим опытом. Подобные мифы (образ враждебного окружения страны, внутренних врагов и т.п.) возникли еще в советские времена и устойчиво воспроизводятся в качестве символов национального единства и легенды власти. Других общих представлений в этой среде и быть не может из-за отсутствия альтернативных каналов информации и авторитетных групп для интерпретации происходящего. В зоне домодерного социального капитала внутренние изменения невозможны, поэтому периферия оказывается хранилищем представлений предшествующей эпохи.
Но самым важным для понимания перспектив эволюции России следует считать сегодня антимодернизационный тип социального капитала. Антимодернизм как уклад жизни представляет собой смесь опыта существования при социализме или инерции советского образа жизни (приспособления к репрессивному государству с его практиками уравнительной, распределительной экономики) с новыми идеологизированными формами, которые активно использует путинский авторитаризм (религиозный фундаментализм, компенсаторный русский национализм, политический консерватизм). Сам по себе этот образ жизни (включая характерное для советского человека двоемыслие, низкий уровень солидарности, политическую пассивность, запросы, ограниченные необходимостью выживания) уйти не может, так как этот уклад (и соответствующий тип социального капитала) обусловлен существующей территориально-отраслевой структурой экономики и расселения, отражающей характер советской модернизации. Эти группы, зависимые от социальной политики и обязательств государства, составляют социальную базу путинского авторитаризма, они хранители советского прошлого, его символов, ценностей, праздников и ритуалов[22].
Период ельцинских реформ вызвал массовую фрустрацию, состояние социальной дезорганизации и аномии, рост массового недоверия к политике и отчуждения от нее. Возвращение к авторитаризму при Путине (подавление свободных выборов, независимых СМК, ликвидация многопартийности) и частичное восстановление полупатримониальной власти, недифференцированной, безальтернативной, требующей лишь аккламации, а не участия в политике, сопровождались ростом массовой удовлетворенности и спокойствия населения, поддержкой режима, остававшейся почти без изменения на протяжении более десяти лет, вплоть до кризиса 2008 г., пока не были вновь серьезно затронуты массовые надежды на «доброго царя» или попечительскую роль государства.
Высокое доверие к персонам высшей, но авторитарной власти представляет собой перенос на «национального лидера» представлений, характерных для сферы домодерных отношений, что, естественно, парализует низовой уровень институциональной организации и тем самым блокирует модернизационное развитие целого. Низкое доверие в социальной сфере (к «незнакомым людям») говорит об отсутствии формальных институциональных норм регуляции — права, морали, гражданских институтов. Узкий радиус межличностного доверия компенсирует институциональные дефициты, но со своей стороны стерилизует потенциал универсализма и модерности. Сочетание разных типов социального капитала, образов жизни и определяет эволюцию социальной системы в России[23].
3. ОБЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО ДОВЕРИЯ В РОССИИ
Социологические исследования в России, проводимые на протяжении ряда лет Левада-центром, показывают двойственный характер явлений социального доверия в российском обществе. Повседневное практическое недоверие, высказываемое по отношению к окружающим (малознакомым) людям, сопровождается или компенсируется высоким декларативным доверием к трем особо значимым символическим институтам: а) главе государства; б) церкви и в) армии.
Самые высокие значения доверия относятся к тому, кто считается хозяином страны, кому пропаганда старается придать черты то ли «царя», то ли «национального лидера». В первых замерах это был М. Горбачев, затем его сменил Б. Ельцин, теперь — Путин, сохранявший максимум доверия населения даже во времена, когда пост президента занимал Д. Медведев.
Другие социальные институты — средства массовой коммуникации, правительство, политическая полиция и спецслужбы, региональная и местная администрация, Госдума, система правосудия, силовые структуры (полиция, прокуратура), бизнес, финансовые организации, политические партии и профсоюзы и т.п. — находятся в зоне полудоверия и большего или меньшего недоверия населения (см. табл. 1). По отношению к этим институтам, определяющим общественную и повседневную жизнь россиян, проявляются устойчивые негативные установки — подозрительность и отчуждение, смесь страха и отвращения (особенно — к полиции, суду, но также — и к депутатам, политикам), нежелание иметь с ними дело, кроме случаев крайней нужды или чрезвычайных обстоятельств[24].
За выражением доверия россиян к опорным институтам можно видеть сохраняющиеся остатки тоталитарного синдрома, описанного когда-то К. Фридрихом и З. Бжезинским, признаки уходящей или распадающейся, но когда- то единой структуры государственного идеологического и террористического господства. Сегодня от прежней организации общества остался лишь фантом патерналистской власти, претендующей на то, чтобы быть, как и раньше, тотальной, но фактически лишь имитирующей некоторые черты «партии-государства». Лишившись коммунистической идеологии, режим утратил характерную для советской эпохи легитимацию, частью которой был заботливо поддерживаемый пропагандой социальный оптимизм, обеспечение массовой уверенности в «лучшем будущем», то есть довольно умеренном, но гарантированном улучшении повседневной жизни. Когда эта иллюзия обеспеченного будущего у населения исчезла, разрушенная чередой социальных и экономических кризисов и потрясений 1990-х гг., институциональная система предстала в своем обнаженном виде: авторитарного и коррумпированного режима, пытающегося навязать представление о безальтернативности своего правления, опираясь, главным образом, на силовые структуры (включая суд) и пропаганду.
Таблица 1
ДОВЕРИЕ К ОСНОВНЫМ СОЦИАЛЬНЫМ И ПОЛИТИЧЕСКИМ ИНСТИТУТАМ
|
Полное |
Неполное |
Полное |
Затруднились |
Индекс |
|
|
доверие (частичное недоверие) |
доверие |
Недоверие |
ответить |
доверия* |
|
|
Премьер-министр (В. Путин) |
52 |
31 |
9 |
8 |
42 |
|
Президент (Д. Медведев) |
50 |
34 |
9 |
7 |
41 |
|
Церковь, религиозные |
49 |
25 |
10 |
16 |
39 |
|
организации |
|||||
|
Армия |
37 |
36 |
13 |
14 |
24 |
|
СМК |
30 |
47 |
16 |
7 |
14 |
|
Правительство |
30 |
45 |
17 |
8 |
13 |
|
Органы госбезопасности, |
26 |
37 |
16 |
21 |
10 |
|
спецслужбы |
|||||
|
Региональные власти |
28 |
40 |
22 |
10 |
6 |
|
Российские коммерческие банки |
24 |
39 |
18 |
19 |
6 |
|
Малый и средний бизнес |
23 |
39 |
18 |
20 |
5 |
|
Совет Федерации |
22 |
44 |
17 |
17 |
5 |
|
Прокуратура |
22 |
37 |
21 |
20 |
1 |
|
Госдума |
21 |
47 |
22 |
10 |
-1 |
|
Местные власти |
23 |
41 |
26 |
10 |
-3 |
|
Суд |
19 |
43 |
22 |
16 |
-3 |
|
Милиция/полиция |
20 |
40 |
29 |
11 |
-9 |
|
Крупный бизнес |
16 |
37 |
26 |
21 |
-10 |
|
Профсоюзы |
16 |
31 |
26 |
27 |
-10 |
|
Политические партии |
10 |
44 |
30 |
16 |
-20 |
* Ранжировано по индексу доверия. Октябрь 2011 г.; в % к числу опрошенных (N= 1600). Индекс доверия рассчитан по формуле: доля ответов, выражающих полное доверие, и половина доли ответов, выражающих неполное доверие, минус половина доли ответов, выражающих неполное доверие, и доля ответов, выражающих полное недоверие.
Такая композиция доверия, как показывают наши исследования за длительный период наблюдений (начиная с февраля 1993 г.), очень стабильна. Это означает, что распределение мнений не зависит от интересов отдельных групп в обществе, а отражает более глубокие слои массовых представлений, слабо реагирующие на актуальные изменения. Устойчивость массовых установок указывает на то, что подобные представления и стоящие за ними мотивы социального поведения выведены из сферы текущих политических и социальных конфликтов, что это — институционализированные отношения, а стало быть, они воспроизводятся в полном объеме, несмотря на смену поколений и приход новой генерации, заменяющей уходящих «советских людей» и «людей эпохи перестройки». Условиями подобного воспроизводства следует считать процедуры массовой социализации и правовую закрепленность таких механизмов воспроизводства (санкции обычного права и формальная судебная практика).
В отношении к властным институтам (включая и высших представителей власти) прослеживаются два противоречивых плана: первый указывает на признание важности соответствующего института (его места в ряду других институтов), второй — на практическую оценку деятельности функционеров этого института (или степени адекватности того, чем они занимаются, относительно идеальных представлений о том, как и чем должны заниматься). Большинство государственных институтов россиянами по инерции воспринимаются как продолжение или вариант прежних (советских) органов репрессивной бесконтрольной государственной власти. Они, по мнению респондентов, не ориентированы на защиту интересов обычных людей, поскольку предназначены (как полагает основная масса населения) исключительно для защиты интересов высшей власти или обслуживающей ее коррумпированной бюрократии. Именно поэтому неполное (частичное) доверие, точнее, смесь принудительного, вынужденного доверия с настороженностью и латентным недоверием является социальной доминантой практического поведения абсолютного большинства россиян в постсоветское время. Большая часть показателей доверия включают обе эти составляющие отношения к институтам, однако удельный вес каждой из них — разный: в отношении к доминантным институтам (президент, церковь, армия) преобладает признание символической значимости института (при низкой латентной оценке их практической эффективности в выполнении задач управления, религиозно-этической работы в миру, боеспособности и морального состояния рядового состава); в отношении к прочим институтам (парламенту, суду, местной власти, полиции, партиям, профсоюзам) их символическая значимость (идеальное представление об их функциях) снижается пропорционально усилению негативной оценки их практической деятельности, степени несоответствия эмпирического функционирования идеальным представлениям граждан о том, что и как должны делать функционеры данного института. Этот внутренний диссонанс и характеризует представления о социальном порядке посткоммунистического социума. Проблема усугубляется тем, что меняются (особенно в наиболее модернизированных социальных средах, ориентированных на западные образцы) и сами основания для признания символической значимости доминантных институтов.
4. ДОВЕРИЕ В СТРУКТУРАХ НЕФОРМАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Реальные, постоянно подтверждаемые доверительные отношения возникают и фиксируются лишь в очень узких пределах: только внутри малых коллективов и сообществ, прежде всего — в семье или в кругу близких родственников, среди коллег по работе, в дружеских компаниях. В сельской местности или в фабрично-слободской среде отмечается также и более высокое доверие к соседям. Здесь формальные структуры институционального взаимодействия соединяются с неформальными отношениями, что придает им особый характер и прочность.
Доверие в структурах отношений неформальных или традиционно регулируемых институтов радикально отличается от доверия в формальных институтах, поскольку предполагает другие смысловые основания взаимоотношений доверия (в том числе — специализированные роли и нормы отношений во вторых и недифференцированные отношения в первых). В зонах этого типа доверия действуют своеобразные, партикулярные формы социального контроля и взаимной ответственности, предполагающие солидарность лишь со «своими», нормы которой не распространяются на «не своих» и «чужих».
Различия (и национальная специфика) социального доверия отчетливо проявляются лишь при международных сравнительных исследованиях, при сопоставлении российских данных с данными, полученными в других странах в ходе социологических опросов, проведенных по общей согласованной методике (см. табл. 2).
Таблица 2
ИНДЕКС МЕЖЛИЧНОСТНОГО ДОВЕРИЯ[25]
(распределение ответов на вопрос «С каким из суждений вы бы скорее согласились?» A— людям почти всегда следует доверять; B— людям обычно можно доверять; C— с большинством людей в отношениях следует быть осторожным; D— почти всегда в отношениях с людьми надо быть осмотрительным, людям нельзя полностью доверять)
|
A |
C |
Соотношение |
A |
C |
Соотношение |
||
|
2007 г. |
+ |
+ |
ответов |
2008 г. |
+ |
+ |
ответов |
|
B |
D |
«доверять»/ |
B |
D |
«доверять» / |
||
|
«не доверять» |
«не доверять» |
||||||
|
В среднем по |
42 |
58 |
0,73 |
В среднем |
45 |
52 |
0,86 |
|
24 странам |
по 29 странам |
||||||
|
Норвегия |
81 |
19 |
4,26 |
Дания |
79 |
20 |
3,95 |
|
Швеция |
74 |
26 |
2,84 |
Швеция |
69 |
30 |
2,3 |
|
Новая Зеландия |
69 |
31 |
2,22 |
Австрия |
59 |
38 |
1,55 |
|
Швейцария |
68 |
32 |
2,12 |
Финляндия |
59 |
39 |
1,5 |
|
Финляндия |
67 |
33 |
2,03 |
Австралия |
55 |
44 |
1,25 |
|
Австралия |
64 |
36 |
1,77 |
Сев. Ирландия |
50 |
47 |
1,06 |
|
Япония |
61 |
39 |
1,56 |
Великобритания |
48 |
50 |
0,96 |
|
Чехия |
48 |
52 |
0,92 |
Чехия |
45 |
54 |
0,83 |
|
Южная Корея |
46 |
54 |
0,85 |
Германия |
43 |
57 |
0,75 |
|
Словения |
39 |
61 |
0,63 |
США |
42 |
57 |
0,74 |
|
Тайвань |
39 |
61 |
0,63 |
Венгрия |
41 |
58 |
0,71 |
|
Франция |
39 |
61 |
0,63 |
Тайвань |
39 |
58 |
0,67 |
|
Латвия |
34 |
66 |
0,51 |
Франция |
31 |
66 |
0,47 |
|
Польша |
30 |
70 |
0,42 |
Россия |
27 |
68 |
0,40 |
|
Уругвай |
29 |
71 |
0,40 |
Польша |
27 |
72 |
0,38 |
|
Россия |
28 |
72 |
0,38 |
Латвия |
24 |
72 |
0,33 |
|
Доминиканская |
27 |
73 |
0,36 |
Уругвай |
23 |
77 |
0,30 |
|
Республика |
|||||||
|
Мексика |
26 |
74 |
0,35 |
Италия |
22 |
78 |
0,28 |
|
Хорватия |
19 |
81 |
0,23 |
Доминиканская |
20 |
80 |
0,25 |
|
Республика |
|||||||
|
Филиппины |
17 |
83 |
0,20 |
Чили |
16 |
83 |
0,19 |
|
Чили |
13 |
87 |
0,14 |
Хорватия |
15 |
84 |
0,18 |
В % к числу опрошенных (в России N = 1000); приведены данные не по всем странам.
Из приводимых в табл. 2 распределений следует, что самый высокий уровень социального межличностного (но не психологического) доверия мы наблюдаем в странах завершенной модернизации, с доминированием западных ценностей, имеющих своим источником протестантскую культуру методического самоконтроля и самодисциплинирования, индивидуализма, ответственности[26]. Именно там сложились сеть организаций гражданского общества и высокий уровень муниципального самоуправления, именно там государственный аппарат находится под постоянным контролем средств массовой коммуникации и парламента. Основа этой организации общества — общественный идеализм (разделяемые большинством граждан представления об «общем благе») и более или менее устойчивый общественный консенсус относительно целей и средств социальной политики государства. Это накопленное, институционализированное доверие к неопределенно многим другим, партнерам или участникам социальных взаимодействий является важнейшим показателем социального капитала данного общества, его способности к самоорганизации (без использования инструментов спорадического насилия или, напротив, организованных репрессий и систематического принуждения для достижения коллективных целей). Как раз из сопоставления подобных данных видно, что доверие — не спонтанно возникающий эффект актуального взаимодействия, как обычно его трактуют в социально- экономических исследованиях, что доверию обучаются, что оно входит в качестве составной части в общую систему социализации. Это значит, что человек в традиционном обществе или в группах с соответствующим типом культуры доверяет только тем, кому предписывают доверять традиция или обычай и в соответствии с предписаниями этой традиции, в то время как человек в современном обществе доверяет другим в соответствии с обобщенными правилами взаимодействия, заданными доминантными в этом обществе институтами[27].
Как утверждает Кеннет Ньютон, в тех странах, где выше уровень взаимного доверия, люди живут здоровее, дольше, счастливее и более успешно. Такие общества являются экономически более продвинутыми, в них меньше коррупции и больше демократии и оптимизма. Здесь меньше совершается уголовных преступлений и лучше результаты школьного обучения. Доверяющие в большей степени включены в общественную и публичную жизнь, чаще вступают в солидарные отношения помощи ближнему, чаще участвуют в акциях благотворительности и более удовлетворены своей жизнью[28]. Именно эти обстоятельства позволяют считать доверие эквивалентом социального капитала. Доверие закреплено в образах жизни, в системе аспираций (а значит — в структуре социального времени, в представлениях о собственных возможностях индивида и в способностях к рационализации своей жизни, планированию на длительный срок). Такое понимание доверия как проявления социальности идет от работ А. де Токвилля, который рассматривал общество как союз добровольных ассоциаций, основывающихся на совместных интересах, тесном взаимодействии и вере членов друг другу.
В русском словоупотреблении это значение понятия «общество» (= совокупность отношений, основанных главным образом на солидарности или взаимных интересах) за время советской власти практически стерлось, слившись, с одной стороны, с понятием «население», а с другой — с понятием «государство» и образовав в результате специфический термин официоза. Идеологическая игра властей и оппонирующих (иногда) им экспертов на разнице этих значений убила исходную семантику самоорганизации и выражения воли людей, противостояния государству как суверенному или автократическому господству. Искусственно воссоздать прежнюю семантику «общества» (не совокупности поданных, а системы отношений, в которых нет господства и подчинения) достаточно трудно, поскольку таких отношений нет в повседневном опыте абсолютного большинства людей. Российское общество не может отделиться от государства, от машины принуждения, монополизировавшей средства насилия. Общество в России, исторически формируясь внутри господствующего сословия, крайне медленно эмансипируется от власти (от господства, в повседневности являющегося бюрократической машиной массового управления), почти неотделимой, в свою очередь, от частных интересов правящей группировки. И такое положение вещей сохраняется вне зависимости от идеологии, способов прихода к власти или характера ее легитимации. Технология господства в настоящее время сведена к устранению каких-либо возможностей контроля или давления общества на приватизированную власть кланов и группировок, узурпировавших средства насилия и административного управления, а также — ресурсы и каналы социальной мобильности. В таком «обществе» нет и не может быть социального доверия людей как друг к другу, так и к власти, которое мы наблюдаем в демократических и правовых странах или в странах с традиционным социальным укладом. Индикатором автономности общества от государства может служить отношение к налогам: либо индивид сам платит их, осознавая это как более или менее вынужденный, но необходимый и добровольный акт солидарности, либо налоги помимо воли самого индивида изымают автоматически из зарплаты и других доходов. В последнем случае — это экспроприация (публично не обсуждаемая) доходов населения бесконтрольной властью в свою пользу, своего рода дань населения государству, поскольку не только контроля, но даже знания о том, как в дальнейшем распределяются собранные средства, население не имеет. Соответственно, по-разному в разных социальных средах воспринимается и оценивается степень социальной дифференциации, величина разрыва между бедными и богатыми. В России сильнейшее различие между крайними группами, выделенными по уровню дохода, расценивается как несправедливое, а само богатство и благосостояние вызывают подозрение в криминальности своего происхождения и стойкое недоверие, поскольку у общества нет средств публичного контроля за источниками их приобретения. На этом в первую очередь основываются зависть и рессантимент бедных, становясь одним из факторов общего недоверия в обществе и сознания несправедливости социального порядка.
Страны с низким уровнем социального капитала (узким радиусом социального доверия) отличаются высоким уровнем внутреннего насилия. Преимущественно это страны, находящиеся в процессе незавершенной модернизации, с сильнейшей гетерогенностью институциональной системы, сочетанием современных, хотя и слабых формальных институтов и сильных традиционных или консервативных форм организации жизни. Как правило, такие общества характеризуются наличием механизмов, которые блокируют процессы модернизации: это либо консервативные авторитарные режимы, или страны, имеющие в своем недавнем прошлом опыт существования в условиях тоталитарных режимов, опыт гражданских войн или длительных (иногда — хронических) межэтнических, межконфессиональных или социальных конфликтов. Другими словами, это страны с высоким уровнем аномии и социальной дезорганизации.
В России низкое межличностное доверие («большинству людей доверять нельзя, к ним следует относиться с осторожностью») коррелирует с низким уровнем признания индивидуальной ответственности, гражданской солидарности, недоверием к политике или общественной деятельности, негативным отношением к правительству и местной власти, депутатскому корпусу, сознанием собственной невозможности влиять на принятие решений властями разного уровня, а также неготовностью к участию в общественных делах или в акциях, выходящих за рамки проблем повседневной жизни или партикуляристских связей (семья, родственники, друзья, коллеги, соседи).
В то же время ценность межличностного неформального доверия котируется настолько высоко, что доверие уже в качестве собственно этнической характеристики входит в набор элементов этнонациональной самоидентификации русских («Мы — простые, открытые, верные, надежные, готовые прийти на помощь, терпеливые, миролюбивые» и т.п.[29]). Подчеркну, что в данном случае доверие относится преимущественно к низовому уровню институционального взаимодействия (партикуляристскому взаимодействию «своих со своими»), противопоставляемому любым вертикальным отношениям (отношениям «мы/они», взаимодействию «своих» с «ними», с «чужими») или отношениям универсалистского плана (предполагающим ориентацию действующего на обезличенные нормы формальных — прежде всего правовых — институтов).
В таком контексте экономизированная трактовка доверия как рационального расчета и «редукции рисков» не имеет смысла, поскольку модель экономически рационального поведения работает здесь очень слабо (даже в мегаполисах этот тип поведения не является преобладающим и должен сочетаться с массой ограничивающих его условий), нет общезначимых образцов достижительского поведения[30]. Более продуктивны модели «человека советского» (с присущими ему свойствами двоемыслия, лукавства, демонстративной лояльности, пассивной адаптации) или традиционалистского, ксенофобского, настороженно относящегося ко всему новому и незнакомому.
Опросы общественного мнения показывают, что доверие к социальным институтам совпадает с массовым признанием их символической роли — функциональной значимости в воображаемой картине реальности, важности для поддержания социальной структуры и организации российского общества. Выражение подобного доверия предполагает полный отказ индивида от участия в политике, от принятия на себя ответственности за происходящее в стране, городе, где живет индивид, абсолютное несовпадение политической сферы и обыденной жизни основной массы населения. Политика для российского обывателя является не областью солидарных отношений, участия и активности (включая взаимную ответственность), а лишь сферой проявления коллективной идентичности, общих символов.
Первое, на что приходится обращать внимание при интерпретации результатов опросов общественного мнения, — это принципиальная двойственность понятий и модусов доверия, необходимость разведения декларативного и операционального кодов поведения «доверяющих».
Ценностная оппозиция, возникающая перед нами, когда мы разбираем распределение социального доверия в российском обществе: верховная власть, неподотчетная обычным людям / семья, низовая и традиционная форма элементарной социальной организации, отражает примитивность структуры российского социума и предполагает широкое распространение практического недоверия к незнакомым людям, обусловленное недееспособностью (с точки зрения обывателя) функциональных институтов, обслуживающих преимущественно интересы власти.
Оппозиция символические институты / функциональные институты носит принципиально амбивалентный характер, знаки полюсов легко переворачиваются в ситуациях общественного кризиса. Но в любом случае «цена» массового декларативного и публично демонстрируемого (в ситуациях выборов) доверия к власти очень невелика, поскольку выражение его не требует ответственности и, стало быть, «личные издержки» и «затраты» такого поведения весьма невелики. Правильнее было бы сказать, что подобное принудительное доверие к власти соединяется с глубоким равнодушием к политике и отчуждением от этой событийной сферы. Левада называл такое поведение «игрой в доверие»[31] («они делают вид, что работают для нас, мы делаем вид, что доверяем им»). Напротив, рутинное доверие между взаимодействующими в обычных и повторяющихся ежедневно ситуациях (а такое взаимодействие имеет место только в малых группах, прежде всего — в семье или в межперсональных отношениях коллег, иногда — соседей) характеризуется публично не артикулируемой, но очень высокой ценностью и значимостью.
В политике подобную двойственность организованного институционального доверия можно увидеть в отношении к конкретным персонажам и публичным деятелям. Рейтинг первых лиц в государстве (с наведенной телевидением «харизмой», с навязанным пропагандой «доверием») превышает в три раза рейтинги ближайших по списку политиков — лидеров политических партий или влиятельных министров. Данный показатель не означает ни прагматической оценки результатов деятельности руководителей государства, ни одобрения, ни личной симпатии. Этот эффект обусловлен исключительно влиянием статуса, нахождением на высшей социальной позиции. Его можно считать проекцией сильно эрозированного, но все еще традиционного, как бы «сакрального» и мифологического отношения к власти. По существу, политическое поле представлено лишь фигурами, занимающими позиции высшей власти, и политиками из третьего ряда, не являющимися их конкурентами. Поэтому массовое недоверие к политикам (или их низкий рейтинг) следует рассматривать как знак отсутствия выбора.
Если государственные институты, как говорилось, рассматриваются как продолжение старых, советских структур, а потому пользуются условным доверием и легитимностью, то новые структуры оказываются под сильнейшим подозрением, отношение к ним окрашено рессантиментом и неприязнью. Частный бизнес, гражданские организации и иные негосударственные социальные новообразования последних двадцати лет, выпадающие из привычной картины планово-распределительной, централизованной государственной экономики, наталкиваются на сильнейшее недоверие населения (прежде всего — населения бедной и депрессивной периферии, где новые рыночные отношения не сформировались или представлены еще в своем примитивно- хищническом виде) и воспринимаются как нелегитимные, мошеннические и полукриминальные, даже если формально не нарушается закон[32]. Особенно это касается крупного бизнеса, тесно связанного с высшими кругами руководства страны, в меньшей степени — среднего и малого бизнеса.
Недоверие населения к финансовым институтам обусловлено тем, что на протяжении 1990-х гг. власти, вне зависимости от своих партийных или политических пристрастий, многократно обманывали людей, обесценивая накопленные сбережения старших поколений, принудительно меняя курс рубля для того, чтобы снизить давление государственного долга, и т.п. Последствия этого оказались весьма тяжелыми для экономики страны и перспектив ее развития: несмотря на то что у определенной части населения есть сбережения, и довольно значительные (в целом эквивалентные сумме иностранных инвестиций в российскую экономику), обеспеченные россияне не торопятся вкладывать их в ценные бумаги или доверять коммерческим банкам. Как и частный бизнес, большинство состоятельных людей при действующей правовой и судебной системе не доверяют свои деньги ни инвесторам, ни государству, ни предпринимателям. Российская экономика в большой степени развивается за счет спекулятивных денег, краткосрочного кредита, не позволяющего реализовывать большие проекты без государственного (бюрократического, коррупционного) обеспечения.
Иначе говоря, наибольшее сомнение вызывают новые, недавно созданные или «перелицованные», структуры власти, лишенные либо привычной легитимности давно существующего порядка (насилия), либо легитимности советской, идеологической. Социальной базой опорных институтов нынешней политической системы являются группы, более инертные и обладающие ограниченными социальными и культурными ресурсами. Установки именно этого сегмента российского социума актуализируются в периоды общественного возбуждения и выходят на первый план из латентного состояния, как это было в кризисные и переломные моменты 1989—1992 и в 1998—1999 гг., провоцируя ожидания харизматического спасителя.
5. НЕЗАВЕРШЕННАЯ ДЕСАКРАЛИЗАЦИЯ ВЛАСТИ И ГОСУДАРСТВА
Представления об амбивалентной природе доверия к власти в России побуждают выявлять в его структуре пласты гораздо более давних, если не сказать — архаичных, представлений. Мы имеем дело с эффектом длительной, но далеко не завершенной десакрализации государства (сакрального в старом значении этого слова — как объекта священного и проклятого).
Иррациональный характер сферы власти защищает ее от прагматического отношения и критики. Диффузное недовольство властью, которое постоянно выражают 20—25% населения, является лишь фактором стабильности системы, поскольку отводит раздражение в безопасные формы эмоциональной разрядки («разговоры на кухнях»). Критика коррупции, неэффективности, мафиозного или криминального, неправового характера российского руководства не касается сущностной стороны значений власти, а лишь указывает на несоответствие эмпирических проявлений власти ее традиционным для населения или стертым, непроявленным, давно забытым людьми смыслам.
Символическое значение власти, ощущаемое членами сообщества, но не могущее быть артикулируемым и рационализируемым в силу традиционных способов воспроизводства этой семантики, заключается в том, что ценности (блага) в обществе всегда распределены не равномерно, а иерархически. Полнота всех мыслимых достоинств и добродетелей, а соответственно, прав или привилегий сосредоточена «наверху», у обладателей высших социальных статусов (благородного сословия, руководства, начальства), тогда как внизу — лишь «подлый народ», недееспособное население, подлежащее управлению и «воспитанию» со стороны властей, вождей, национальных лидеров, диктаторов. При отсутствии открытой конкуренции за власть этот порядок может испытывать определенные напряжения, связанные с массовым недовольством деятельностью властей. Однако это недовольство не означает перехода к активным действиям по замене одного состава руководства другим именно в силу традиционного характера отношения к власти, поскольку в этих случаях «бунт» направлен только против личности «главного визиря», а не против «султана», функция которого — воплощать надличный традиционный порядок в мире. Другими словами, под современными формами политического устройства России скрываются отношения, характерные для XVI—XVIIвв.
«Сакральный», или иррациональный, статус власти означает, тем самым, закрытость легитимных, смысловых оснований этой власти от понимания и рационализации, от критики и отказа в признании, что, собственно, и разрушало бы структуру господства. Чтобы снять этот защитный ореол власти, необходимо понять, в чем, собственно, заключается семантика этого табу, этой неприкосновенности или «божественности» власти. Воспользуемся для наших целей опытом разбора «сакрального», который дан в интересной и поучительной для нас давней работе немецкого теолога Р. Отто «Священное» (1917)[33].
Оригинальность подхода Отто заключается, прежде всего, в том, что он отказывается от статического, предметного (или догматического, структурного) изложения сущности сакральности. Он переводит анализ в феноменологический план, описывая проявления сакральности или особенности ее восприятия. Такой подход методологически очень верен: о сакральном можно говорить только через проявленность воли божества, поскольку сакральное нельзя описывать в статических или объективных категориях, оно может проявиться только через воздействие божественного. Божественное (сакральное), по мнению Отто не выражаемое в рациональных категориях и понятиях, может быть схвачено лишь через свое проявление, через сопутствующие ему признаки особых психических состояний — религиозного подъема, воодушевления, энтузиазма, переживания необыкновенного, необъяснимого волнения, а главное, возникновение у субъекта этого переживания чувства, близкого к чувству «тварности», ощущения собственной зависимости от того, что выше всякого творения, или осознания собственной ничтожности перед лицом «объективного» величия и всемогущества божества, несоизмеримости себя (Я) и «высшего начала», что заставляет склониться с трепетом и страхом перед его «гневом» и «ревностью», с ужасом перед необъективируемым, но символизируемым каким-то образом обладателем божественных начал, с экстатической любовью к сакральному объекту. Именно эти признаки или характеристики «сакрального» Р. Отто соединяет в понятие «нуминозного», описывающее опосредующие отношения сакрального и человеческого. Отто полагает, что чувство тварности представляет собой ответную реакцию на проявления нуминозного. Но я бы, с точки зрения социологии, рассматривал эту причинно-следственную цепочку прямо противоположным образом: сознание собственной ничтожности и смирения есть условие «откровения» сакрального, человек должен бесконечно умалить себя для того, чтобы артикулировать или объективировать то, что выше всего про- фанного и повседневного.
Сакральное, как утверждал Э. Дюркгейм, — это перенос значений общества (социального целого) в трансцендентную сферу, в данном случае сопровождаемый нуминозными, как их называет Р. Отто, переживаниями. Разрыв с обычным, привычным, традиционным и нормативным дает эффект аномии, который и порождает страх, чувство оставленности, покинутости, трепета, ужаса перед возникающим всемогуществом, чувство, что за тобой наблюдают, ведут, что твоя воля оказывается в поле тотального контроля, слежения, а сам ты уже не принадлежишь себе. Элиминирование привычного и нормального порождает эффект пустоты значений отдельного человека, молчания его собственных достоинств и ценностей, величия власти и несоизмеримости с ним частного существования, громадности и всесилия государства, в условиях которых субъекту остается воспринимать себя как бесконечную малость. Это и есть главное, что достигается данной практикой, — безусловная зависимость субъекта опосредована безусловным превосходством объективно «нуминозного».
Иначе говоря, мы имеем дело с процедурами последовательного переворачивания повседневных ценностных приоритетов, дисквалификацией привычных ориентиров и определений реальности, обеспечивающих утверждение, «объективацию» или «репрезентацию» высших ценностных значений, объектов веры не просто в надындивидуальные, а в надколлективные сущности, гипостазирование их в качестве составляющих коллективных мифов и верований. Важно подчеркнуть, что это не какое-то мистическое блуждание или поиск, а институционализированная структура действия, ориентированная на предзаданный результат — возвышение коллективных символов веры. Поэтому «страх» или «священный трепет» перед государством (великой державой, супердержавой, ЦК КПСС, КГБ или их персонификациями) — это не боязнь наказания, а предвосхищение несоизмеримого и слишком высокого, значительного, а потому непостижимого и, тем самым, таинственного. В ситуации переживания нуминозного (или нуминозного переживания как такового — восторга и ужаса) индивид лишается собственной воли. Он не принадлежит себе, чувствует себя не только под надзором высших сил, но и в сфере, несоизмеримой со всем, что было ему дано ранее в его эмпирическом опыте.
Собственно, это пустое (то есть чисто структурное, без содержательного наполнения) значение нуминозности власти и образует главную, важнейшую часть семантики суверенитета российской власти, ее самодостаточности или безосновного произвола (то есть способности принимать решение в ситуации, определяемой как внеправовая, по К. Шмитту). Любое содержательное наполнение власти (законодательное, идеологическое, политическое и проч.) предполагает ограничение этой автономности или суверенности господствующего. Поэтому, когда в дело вступают конкретные и прагматические интересы акторов, взаимодействующих с «властью», ее представителями или инстанциями государства, немедленно включаются механизмы негативной идентификации, начинается игра с властью, возникает феномен неполной лояльности и образуется некоторое пространство торга, коррупции, «неполноты доверия» ей.
Следует подчеркнуть, что переживания такого рода возникают и осознаются как не контролируемые самим индивидом, как захваченность извне. Такие состояния коллективного взаимодействия воспринимаются как наполненные высшими смыслами, проясняющими «сущность» вещей и самого человека, как «самость» индивида. Санкционируемые подобным образом значения коллективности, целого, социального порядка получают мощнейший иммунитет от рационализации, закрываются от индивидуального, частного сомнения и критического посягательства на авторитет тех сил или лиц, институтов, которые персонифицируют или символизируют это целое. (Примерами этого могут служить политтехнологическое оперирование с мифом или образом Сталина, сакрализация войны, превращение ее в национальное торжество вместо того, чтобы расценивать как национальное несчастье, бедствие и грязное дело, в которое втянули народ его бесчеловечные руководители.)
Специфичность «сакрального» (нуминозного) отношения к власти заключается в том, что любые значения, и прежде всего — значения частной жизни, обстоятельств существования индивида, отдельного человека, девальвируются в перспективе, заданной нуминозным объектом (властью). Это как бы прибор обратной перспективы, бинокль, если смотреть на него с обратной стороны. Поэтому возникающая при этом иррациональность власти блокирует процессы дифференциации и ролевое определение носителей власти или их спецификацию. Невыразимость значений власти (иррационализм) указывает на ритуальный характер отношения к ней. Эти значения могут артикулироваться только в церемониалах (включая и телевизионные шоу — парады, выступления первых лиц, богослужения), а в повседневной практике оказываются равноценными голому насилию, принуждению, неподчиненности чиновника здравому смыслу или маленькому человеку (подзаконные процедуры всегда приоритетны перед более высокими, но формальными законами). Отсюда нынешняя близость первых лиц, всего госаппарата, депутатского корпуса к церкви, все более выступающей в качестве магического средневекового института, владеющего волшебными средствами воздействия на мир. Напротив, практическое, прагматическое и трезвое отношение к нынешней власти становится возможным только при «взятии в скобки», нейтрализации нуми- нозной установки сознания. Эта часть структуры массового сознания (частный, или субъективный, план структуры двоемыслия) представляет собой выражение демифологизированного, рационально-критического отношения к власти. Оно не просто лишено каких-либо следов нуминозности, а, напротив, обусловлено почти исключительно более или менее актуальными интересами обеспечения повседневного существования. Частный (не коллективный) прагматизм отключает мифологические структуры социального существования. Поэтому так быстро, если не сказать — стремительно, в ситуации кризиса улетучивается «обожание» их или даже просто уважение к ним. Но они заменяются не какими-то либеральными или демократическими представлениями, а исключительно иронической или цинической установкой в отношении прежнего кумира, равно как и всей сферы политики.
Важно при этом, что любые мотивы и основания оценки происходящего с этой точки зрения находятся вне пласта традиционализма. Именно включение традиционалистской, не подлежащей рационализации культуры, пронизанной нуминозными отношениями, и создает ощущение неподвижности, пассивного социального существования. Этот остаточный слой застывшего крепостного сознания, неизменяющегося, всегда пребывающего как бы вне времени (поскольку его действие уничтожает ценностные значения частного и индивидуального существования и определяющих его интересов), задает границы возможного для частного человека, сам модус пассивности в ареале антимодерного и домодерного социального капитала. Феномен нуминозного восприятия власти (и социальной структуры) предполагает дисквалификацию собственных возможностей отдельного человека, ограничивая пределы его аспираций, сферу его притязаний. Но вместе с девальвацией чувства собственного достоинства и ценности индивидуальности стерилизуются и условия для возникновения гражданского общества, поскольку политика и общественная деятельность — дело исключительно уважающих себя и самодостаточных людей, испытывающих солидарность с такими же, как и они, гражданами, достойными уважения. Еще Аристотель выводил рабов из сферы политики. Крепостное сознание и мстительная, плебейская самозащита от вызовов идеального и ценного блокируют рационализацию своей жизни, возможность политической ответственности и участия в делах, имеющих общую значимость. Где значения политики и обыденного человека несоизмеримы (нет общих значений ценного), там нет «общества» и развития. Поэтому мифологическое (нуминозное) отношение к власти соотносится с общественным равнодушием и социально-политической пассивностью, покорностью в обычные времена, а в кризисные — с «харизмой», с надеждой на первое лицо, предполагающей не изменение, а возвращение социума в нормальное, привычное состояние.
Рост популярности РПЦ (как и усиление национализма) в последнее десятилетие в России является свидетельством того, что конструкция традиционалистских значений и механизмов воспроизводства представлений об обществе и социальном порядке вполне сохранилась. Однако следует подчеркнуть, что эта структура сознания (система отношения к власти, к организации социального порядка) опустошена от собственно сакрального, здесь нет никаких верований в бытие трансцендентных сил. Главное — сохранение механизмов дисквалификации самодостаточной субъективности, блокирование самой возможности ее появления, обесценивание частной жизни как бы от имени символической тотальности, сверхзначимой инстанции, выступающей в роли суррогата трансцендентного или трансцендентального начала, замены сферы ценностей.
Последовательная кастрация независимых от власти, самодостаточных и признаваемых обществом в качестве таковых групп оборачивается бессмысленностью коллективной повседневности. Российская обыденность лишена ценности, праздничности, приподнятости, значительности того, что связано с политикой. Поэтому нуминозное (в виде РПЦ или националистических мифов) выступает как заместитель ценностей и их инстанций.
6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Подытоживая сказанное, я определил бы доверие как социальный механизм, характеризующий эффективность различных институтов общества, а способность различать границы их действия — как одно из свидетельств дееспособности или социализированности индивидов. Барьеры между различными зонами доверия отмечены социальными ритуалами, семантика которых определяется «открытостью» или «закрытостью», универсальностью или, напротив, партикуляризмом норм и правил социальных взаимодействий, спецификой социальных отношений, регулируемых этими институтами. Разные типы доверия указывают на многообразие механизмов и оснований солидарности в обществе. Низкий уровень доверия означает механическую ин- тегрированность общества, наличие многих несогласованных социальных порядков, возникающих из-за гетерогенности институциональных систем, функционирующих в данном обществе.
Посттоталитарная эволюция обозначила не просто неравномерность или разную скорость изменений в разных сегментах российского общества, но крайне противоречивый, а главное — разнонаправленный их характер. Ситуация социального разлома и разрушения некоторых общих уровней социальной регуляции спровоцировала возвращение к более архаичным пластам культуры и социального поведения, оказавшимся своего рода резервом средств физического выживания в условиях кризиса и резкого падения жизненного уровня. С одной стороны, это активизировало более примитивные латентные формы массового патернализма, ожидания прихода харизматического героя, вождя, что, в конечном счете, стали эксплуатировать в собственных интересах бюрократия и авторитарная власть. Новые власти пытались использовать для своей легитимации отработанные, непродуктивные символические структуры — имперские, православные и сословные традиции. С другой стороны, апелляция к симулятивной архаике, не обеспечивающей смысловую проработку идущих в обществе изменений и, тем более, не порождающей новых смыслов и ценностей, представлений о будущем, становится причиной стремительной деморализации общества, массовой аномии, асоциального индивидуализма и цинизма. Прежние формы компенсаторной защиты от террора и тотального контроля, выражавшиеся в манифестации межличностного доверия в малых группах или в структурах административного рынка, коррупции (блата, сетевого обмена, «знакомств», «связей с нужными людьми» и множестве других форм коммуникации и сплоченности), в новых условиях постсоветской реальности перестали быть значимыми. Прагматическое недоверие к социальным институтам, связанным с властью, при явной идентификации с их символической функцией (иногда — с персонами, их воплощающими) не меняло и не могло изменить общего авторитарного характера конституции власти, организации системы господства, состояния недифференцированности политической системы (отсутствия системы сдержек и противовесов, блокирования разделения разных ветвей власти). Советские формы доверия, бывшего своего рода «клеем» социальных отношений внутри малых групп и сообществ, но одновременно и механизмом фрагментации социума, девальвировались и перестали быть значимыми и действенными. А это, в свою очередь, вело к росту двоемыслия и цинизма, увеличению зон «игры в доверие». Условия выживания и сохранения «советского человека», его тактика адаптации через снижение общих требований морали и ответственности, взаимности и сочувствия к другому не способствовали формированию универсалистской этики и права, что, в свою очередь, оказывало парализующее воздействие на возможности модернизации России и демократизации российского общества. Возник замкнутый круг — институционализация новых отношений, соответствующих нормам современного, правового и демократического общества, невозможна без повышения доверия людей друг к другу, а доверие невозможно без эффективных социальных институтов. Выход из этого тупика возможен (при всей сомнительности этого сценария) за счет растущей сегментации общества, появления отдельных анклавов с собственным, модерным типом социального капитала.
[1]Восновестатьилежитдокладавтора«Trust in the post-soviet Russia» наконференции«Trust and Distrust in the USSR» (17—18 февраля 2012 г., School of Slavonic & East European Studies, University College London). Печатается сокращенная версия. Полный вариант статьи см. в: Вестник общественного мнения. 2012. № 2.
[2] См.: Гудков Л. Социология культуры: научно-аналитический обзор тематического номера «Кёльнского журнала по социологии и социальной психологии», посвященного восстановлению идеи социологии культуры (1978) // Культурология. М.: ИНИОН, 2012. № 1 (60). С. 40—115.
[3] См. его статьи «Проблемы экономической антропологии у К. Маркса»; «Культурный контекст экономического действия»; «Социальные рамки экономического действия» и др. в кн.: Левада Ю. Статьи по социологии. М., 1993.
[4] См.:Tenbruck F.H. Der Fortschritt der Wissenschaft als Tri- vialisierungsprozess // Kolner Zeitschrift fur Soziologie und Sozialpsychologie. Opladen, 1976. Sh. 18.
[5] См.: Левада Ю. От мнений к пониманию: социол. очерки, 1993—2000. М.: Моск. шк. полит. исслед., 2000; Он же. Ищем человека: социол. очерки, 2000—2005. М.: Новое изд-во, 2006.
[6] Сама по себе тема доверия возникла, конечно, гораздо раньше; она образует сквозной мотив в сочинениях многих политических философов, начиная, по крайней мере, с Т. Гоббса или Дж. Локка. Предметом их анализа были условия, при которых можно было ожидать возникновения справедливого социально-политического порядка в государстве, основанного на доверии поданных к правителю, соответственно, на моральных отношениях власти и подчинения, принципах всеобщего блага.
[7] Отмечу, что в советское время никаких данных об отношении населения к власти или доверии к институтам не было и быть не могло, поскольку сам вопрос такого рода отдавал идеологической крамолой. О характере доверия мы можем судить по косвенным признакам, тематизации этих напряжений в художественной литературе или кинематографе, дневникам или воспоминаниям, что лишает их сравнительной значимости. Литература и искусство в силу их специфики могли лишь подчеркивать значимость идеологической нормы доверия обывателей к власти или темати- зировать культурные и социальные напряжения, возникающие в тоталитарном обществе, но оценивать их силу и функциональную роль в строгом смысле крайне сложно. Тема собственно доверия в советском искусстве и литературе никогда не была в центре внимания. В 1920-е — первой половине 1930-х гг. проблематика человеческого доверия возникает лишь у прозаиков и драматургов второго плана (А. Афиногенов, Н. Островский), «попутчиков» (В. Шкваркин, М. Булгаков, А. Платонов, Ю. Олеша), а затем уходит до конца сталинского периода и хрущевской «оттепели». На первом плане с конца 1920-х гг. стояли идеологически проверенные сюжеты, связанные с идейной бдительностью, с паранойей тотального недоверия всех ко всем (кроме навязанного и принудительного доверия к руководителям «партии и правительства»), выявлением классовых врагов, разделением на «своих», или «социально близких», и «чужих», «предателей» и т.п. И лишь с началом осмысления опыта репрессий и разложения советской идеологии постепенно в литературе и кино предпринимаются попытки как-то затронуть эту тематику вне идеологических параметров (К. Симонов, П. Нилин, Ю. Трифонов, Ф. Искандер, Ч. Гусейнов, Л. Петрушевская, К. Воробьев, В. Тендряков, В. Арро, В. Быков, В. Астафьев, А. Солженицын и другие). Чаще это связано со стремлением понять природу советской морали и корни повседневной жестокости. Но анализ этих аспектов проблемы доверия выходит за рамки данной работы и заслуживает отдельного исследования.
[8]См.:Fukuyama F. Trust: The Social Virtues and the Creation of Prosperity. N.Y.: Free, 1995 (рус. пер.: Фукуяма Ф. Социальные добродетели и путь к процветанию. М.: АСТ, 2006);Sztompka P. Trust: A Sociological Theory. Cambridge: Cambridge University Press, 1999;Noteboom B. Trust: forms, foundations, functions, failures and figures. Cheltenham: Edward Elgar, 2002;Luhman N.Vertrauen: Ein Mechanismus der Reduktion sozialer Komplexitat. Stuttgart: Enke, 1968; Хоскинг Дж. Почему нам нужна история доверия // Вестник Европы. 2003. Т. 7/8. С. 225—236.
[9] Следует подчеркнуть, что даже в самых рационализированных отношениях, например экономических или научных, знание мотивов партнера или последствий взаимодействия с ним не может быть принципиально полным. В этом плане имеет смысл рассматривать доверие по аналогии с метафорой, синтезирующей разные смысловые планы в одно семантическое образование, интерпретировать его как шарнир, соединяющий регуляторы действия разного уровня, включающий одни системы социальных отношений (институтов, групп) в управление другими социальными императивами или нормами.
[10] В самом понятии «социальный капитал», введенном экономистами, нет ничего нового по сравнению с обычными понятиями культуры и ее институционализации, но оно позволяет оперировать с доверием по аналогии с другими видами капитала. Социальный капитал (=межличностное доверие) в социально-экономических работах представляет собой новейший функциональный вариант понятия «культура», суженного настолько, что оно становится доступным для операционализации и измерения.
[11] О подобном ресурсе блатных в лагере много писал В. Ша- ламов в «Колымских рассказах», распространяя эту этику блатных на всю советскую «общую зону». Но, конечно, тема обмана доверия — образец игровой социальной тематизации отношений во многих культурных ситуациях, бесконечно заимствуемый и варьируемый в зависимости от «вводных» характеристик. См., например, комедию П. Мариво «Lesfa- ussesconfidences» («Ложные признания», 1737), переведенную в России П. Катениным под названием «Обман в пользу любви» (1827), или роман Г. Мелвилла «TheConfidenceMan: HisMasquerade» («Искуситель», 1857).
[12] См.: Левада Ю, Левинсон А. «Похвальное слово» дефициту // Горизонт. 1988. № 10. С. 26—38.
[13] См.: Левада Ю. Варианты адаптивного поведения // Левада Ю. Ищем человека. С. 202—212.
[14] См.: Гудков Л., Дубин Б. Институциональные дефициты как проблема постсоветского общества // Мониторинг общественного мнения. 2003. № 3. С. 33—53.
[15] Исследования формирования нового предпринимательства в 1990-х гг. показали, что основными препятствиями на пути развития бизнеса были не отсутствие свободного доступа к кредитам или новым технологиям и не административный произвол и коррупция, а дефицит доверия к партнерам по бизнесу, несоблюдение договоров, нечестность, необязательность при выполнении условий контрактов и проч. См.: Общественный договор: Социол. ис- след. / Под ред. Д. Драгунского. М.: Спрос, 2001.
[16] См.: Хоскинг Дж. Структуры доверия в последние десятилетия Советского Союза // Неприкосновенный запас. 2007. № 4. С. 59—69; Он же. Экономика доверия // Неприкосновенный запас. 2010. № 5. С. 84—93 (статьявошлавкнигу:Hosking G. Trust: Money, Markets, and Society. L., 2011); Гудков Л. Общество с ограниченной вменяемостью // Вестник общественного мнения. 2008. № 1. С. 8—32; Он же. Цинизм «непереходного» общества // Вестник общественного мнения. 2005. № 2. С. 43—52; Он же. Инерция пассивной адаптации // ProetContra. 2011. № 1/2. С. 20—42.
[17] См.: Афанасьев М. Клиентизм и российская государственность. М.: Московский общественный научный фонд, 1997.
[18] См.: Модсли Э, Уайт С. Советская элита от Ленина до Горбачева. Центральный комитет и его члены, 1917—1991 гг. М.: РОССПЭН, 2011. С. 365—369.
[19] См.:Newton K., Zmerli S. Three forms of Trust and their Association // European Political Science Review. 2011. Vol. 3. № 2. P. 1—32; Political Trust: Why context matters / Ed. by S. Zmerli, M. Hoogle. Colchester: ECPR Press, 2011.
[20] См.:Rose R. Uses of Social Capital in Russia: Modern, Pre- Modern, and Anti-Modern // Post-Soviet Affairs. 2000. № 16 (1). P. 33—57. Его типология, как и типология Н. Зубаре- вич (Четыре России // Ведомости. 2011. 30 дек.), обладает значительной эвристической силой, поскольку почти две трети населения России живут в малых городах и сельских поселениях, в которых сохраняются традиционалистские образцы поведения и представления, не говоря уже о советских стереотипах и образе мысли.
[21] См.:Newton K. Taking a bet with ourselves. Can we put trust in trust? // WZB Mitteilungen. 2012. № 135. S. 7.
[22] О росте социальных выплат и ожращении удельного веса доходов от предпринимательской деятельности в России в последние годы см.: Николаев И. Больше социализма // http://www.gazeta.ru/comments/2012/06/05_x_4613793.shtml.
[23] Подробнее об этом: Гудков Л. Социальный капитал и идеологические ориентации. К вопросу о векторах эволюции российского общества // ProetContra. 2012. № 55 (в печати).
[24] См.:Levada Yu. The Problem of Trust in Russian Public Opinion // Proceedings of The British Academy. 2004. Vol. 123. P. 157—171.
[25] Международный проект ISSP«Доверие», осуществленный в 2007 г. исследователями из 24 стран. В России опрос был проведен Аналитическим центром Юрия Левады (руководитель проекта — Л.А. Хахулина) по общероссийской репрезентативной выборке (N= 1000). Годом позже, в рамках проекта ISSP«Религия», этот же вопрос был повторен. Полученные результаты подтвердили вывод об устойчивости подобных установок в странах с аналогичным типом культуры.
[26] Другие сопоставительные международные исследования, аналогичные указанному, дают близкие результаты. См.: EuropeanSocialSurvey (ESS) 1999; 2007 (www.european- socialsurvey.org);Белянин А.В., Зинченко В.П. Доверие в экономике и общественной жизни. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2010.
[27] Ср. психологические трудности у людей старшего поколения при освоении новых форм генерализованного взаимодействия, предлагаемых как бы лишь «техническими» посредниками: пластиковыми карточками, автоответчиками, компьютерами и т.п.
[28] См.:Newton K. Taking a bet with ourselves. S. 6—9.
[29] См.: Гудков Л. Комплекс «жертвы». Особенности восприятия россиянами себя как этнонациональной общности // Мониторинг общественного мнения. 1999. № 3. С. 46—64.
[30] Ср.: Бондаренко Н, Красильникова М, Юдаева К. Инновационный и предпринимательский потенциал общества // Вестник общественного мнения. 2012. № 1. С. 75—99.
[31] Советский простой человек. М.: Мировой океан, 1993. С. 31.
[32] Стойкое недоверие к организациям гражданского сектора и практически полный отказ от их поддержки может в какой-то степени объясняться и стойкой идиосинкразией населения к практике государственного принуждения к выражению лояльности власти через имитацию добровольности посредством участия в пионерских, комсомольских организациях, ДОСААФ, Красном Кресте, ветеранских и т.п. союзах. Скептическое отношение россияне проявляют и к деятельности суррогатных организаций, типа федеральной Общественной палаты и ее аналогов в регионах, равно как и к другим формам государственной имитации попыток самоорганизации общества. Несмотря на признанный авторитет таких НПО, как, например, «Солдатские матери» или «Мемориал», большая часть организаций гражданского сектора дискредитирована властью и воспринимается населением явно негативно. Поэтому принимают систематическое участие в той или иной общественной организации менее 1% населения, хотя формально числятся членами какой-либо общественной организации или союза около 10% взрослого населения.
[33] См.: Отто Р. Священное. Об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2008.
Опубликовано в журнале:
«НЛО» 2012, №117
Пиарщики в белых халатах
Кто и как проделывает дешевые трюки с дорогими препаратами
О связях врачей с фармацевтическими компаниями говорят много. Не успел отгреметь скандал вокруг Pfizer, дочерние структуры которой под видом расходов на рекламу и маркетинг платили многомиллионные взятки врачам и чиновникам в 11 странах, в том числе и в России. Теперь в США провели сенатское расследование, раскрывающее кухню продвижения дорогостоящих медицинских изделий на мировой рынок.
Под угрозой оказалась репутация одного из глобальных лидеров — компании Medtronic. Ее инсулиновые помпы, водители сердечного ритма и другие полезные приборы присутствуют и на нашем рынке. Выяснилось, что маркетологи компании негласно редактировали научные статьи, которые затем именитые врачи посылали для публикации в один известный медицинский журнал. В этом случае речь шла о применении в клинической практике Infuse, одного из продуктов компании. Это генно-инженерный морфогенетический протеин, используемый в спинальной хирургии для стимуляции роста костной ткани. Выяснилось, что в результате «редактирования» польза от применения продукта была преувеличена, а побочные эффекты преуменьшены. Но это еще не все: было документально подтверждено, что в течение 15 лет Medtronic выплатил группе из 13 докторов и двум корпорациям, связанным с этими врачами, 210 миллионов долларов. Один только Томас Здеблик, известный спинальный хирург из Висконсинского университета, бывший соавтором серии научных статей о применении Infuse, получил 34 миллиона долларов. Правда, в Medtronic в специальном заявлении уже объяснили происхождение денег — большую часть их составляют роялти за участие в разработке продукта, меньшую — плата за консультации. Но осадок, как говорится, остался. И то верно: может ли человек, получающий доход с реализации продукта, быть беспристрастным в оценке его безопасности и эффективности?
Документы расследования впечатляют. С 2002 по 2009 год в написании 11 научных статей, опубликованных в авторитетных медицинских журналах, негласно участвовали сотрудники отделения маркетинга компании. По запросу сенатской комиссии Medtronic предоставил 5000 документов, в том числе и переписку по электронной почте между врачами и сотрудниками компании. Вот только несколько примеров. В письме, датированном 2005 годом, один из сотрудников отдела маркетинга предлагает авторам вымарать из их статьи таблицу типичных осложнений при применении Infuse. После дружеского совета ее убирают. «Лично я считаю, что хватило бы просто упомянуть, что побочные эффекты можно разбить на две группы, не уточняя деталей», — пишет маркетолог компании. Совпадение или нет, но главный автор статьи спинальный хирург Кен Баркес с 1998 по 2010 год получил от Medtronic 6,4 миллиона долларов. В 2002 году на совещании экспертов Food and Drug Administration (FDA), посвященном обсуждению Infuse, другой врач, Хол Метьюз, горячо убеждал коллег одобрить использование этого продукта. Он заявил участникам совещания, что не имеет никаких финансовых интересов и не принимал денег от компании за выступление. Однако из переписки стало ясно, что в 2001 году сотрудники Medtronic вместе с нью-йоркской компанией по связям с общественностью Ketchum работали над текстом его выступления на совещании FDA. А в 2007 году Хола Метьюза взяли на работу все в тот же Medtronic — вице-президентом. Он проработал там до 2011 года.
Между тем применение генно-инженерного морфогенетического протеина, который является мощным биологическим агентом, грозит серьезными побочными эффектами. Например, избыточным ростом костной ткани. Это стало проблемой в тех случаях, когда продукт применялся офф-лейбл, то есть по показаниям, не утвержденным государственными регулирующими органами и не упомянутым в инструкции по применению. Сенатская комиссия получила письмо от пациентки, испытывающей постоянные боли после применения Infuse. Ей сделали уже несколько дополнительных операций, но рост костной ткани продолжается. По ее словам, компания платила хирургам комиссионные за использование продукта офф-лейбл. Представитель компании в ответ заявил, что ее обвинения не заслуживают доверия. Но вот что делать с подорванным доверием пациентов? И даже не к врачам или к компании, а к медицине в целом? Совсем недавно публикации известных врачей во влиятельных медицинских журналах считались надежным источником информации. Что же думать теперь о других клинических исследованиях, по поводу которых не проводилось расследование Сената США?
Может сложиться впечатление, что все это — «нравы мира чистогана». «Скорее наоборот, — утверждает президент российского Общества специалистов доказательной медицины профессор Василий Власов. — То, что в США сумели довести подобное дело до сенатских слушаний и обнародовали документы, говорит о том, что в этой стране законы работают. У нас же доктора продолжают ездить за счет фармкомпаний за границу, хотя это и запрещено законом о лекарственных средствах, но его требования легко обойти. Многие пациентские организации находятся на содержании у бизнес-структур. Все говорят о том, что с компаниями связана значительная часть главных специалистов Минздрава и видных врачей. Я не слышал, чтобы кому-нибудь платили роялти, но платежи за лекции и консультации многие получают постоянно. Однако такие вещи никогда не были предметом публичного разбирательства».
В поле зрения российских специалистов доказательной медицины то и дело попадают странные факты. «Давно сложилось так, что хирурги ставят больным дорогостоящие медицинские устройства и получают за это процент от компаний, — говорит Власов. — Дошло до того, что дешевых стентов в России не ставят вообще. А между тем специальные исследования доказали, что дорогие стенты ничуть не более эффективны, чем дешевые. Часто пациент вынужден выкладывать значительные средства из собственного кармана за дорогостоящие устройства, ведь ОМС не покрывает эти затраты. Но проверить, что ему поставили, он не может. В Ленинградской области как-то обнаружили, что хирурги обманывали больных: говорили, что ставят им импортные протезы тазобедренных суставов, но это были примитивные устройства, собранные в сарае».
Если врач предлагает пациенту новейшее средство избавления от недуга, ему хочется верить. И как проверить, не переплелись ли планы лечения с маркетинговыми стратегиями? Совсем недавно многие СМИ, в том числе и российские, облетела новость о Филе Бардине, директоре клиники сна и дыхания Монашского университета в Австралии, задумавшем избавить от мучений пациентов, страдающих сенной лихорадкой. Раз в году, когда в воздух попадает пыльца цветущих растений, эти люди вынуждены принимать препараты от аллергии, которые не всегда помогают. Австралиец предложил втирать в носоглотку специальный гель на основе ботокса, широко применяемого в косметологии. По словам Фила Бардина, ботокс парализует нервные окончания. Воспаление и другие симптомы аллергии исчезают на три месяца. А за это время из воздуха исчезнет и аллергенная пыльца… Привлекательно? Очень. «Но обратите внимание: доктор заявил о том, что приступает к клиническим исследованиям препарата и набирает для этого 70 пациентов, — говорит доцент кафедры факультетской терапии Первого МГМУ им. И. М. Сеченова Антон Родионов. — То есть, только начиная исследование, результаты которого будут известны через год, он уже объявил об этом журналистам. Это считается неэтичным, и так сейчас практически не делают. В научной базе о применении ботокса для лечения аллергии нет ни одной публикации. Так что радоваться открытию преждевременно. В лучшем случае его просто еще не сделали». А в худшем? «С помощью таких заявлений врач набирает клиентуру, — объясняет Василий Власов. — Доктор имеет право использовать препарат офф-лейбл, только такое применение нельзя рекламировать». Специалисты считают, что это небезопасно, ведь в ответ на введение белка ботулинического токсина у аллергика вполне могут развиться осложнения. С рекламой тоже непросто. На сайте одной из сиднейских газет есть фотография, сделанная примерно год назад: доктор Бардин охотно позирует, демонстрируя коробочку того самого геля на основе ботокса. Но и обвинить врача вроде не в чем. Ведь он приступил к исследованиям…
Американские сенаторы уже разработали закон, обязывающий компании раскрывать любые связи с практикующими врачами. Изменятся и правила рецензирования научных статей в медицинских журналах. У российских властей здесь тоже работы непочатый край. Кое-что могут сделать и пациенты. «Всегда ищите второе мнение, — советует Василий Власов. — Если нужно, и третье, и четвертое. Чем дороже медицинская технология, которую вам предлагают, тем внимательнее надо подходить к выбору специалиста. Ищите информацию в Интернете, подбирайте альтернативные источники».
И все же самостоятельно из лабиринта врачебного маркетинга пациентам не выпутаться. Выход тут только один — сделать правила игры более прозрачными на уровне государства. Например, в России, возможно, скоро введут правила допуска на рынок медицинских изделий, но эти правила пока не представили общественности для обсуждения.
Алла Астахова
АВСТРАЛИЙСКАЯ КОМПАНИЯ ОЦЕНИЛА СКАНДАЛ С АРМСТРОНГОМ В $2 МЛН
Производитель спортивной одежды Skins требует компенсации за допинг-скандал вокруг велогонок
Австралийский производитель спортивной одежды Skins подал в суд на Международный союз велосипедистов (UCI). Компания требует 2 млн долларов компенсации за ущерб репутации Skins, который, по ее мнению, нанес ей допинговый скандал с американским велогонщиком Лэнсом Армстронгом, пишет Herald Sun.
В качестве ответчиков также фигурируют президент UCI Пэт Макуэйд и бывший глава союза Хейн Вербрюгген. Как полагает компания, они несут ответственность за неспособность предотвратить развитие допингового кризиса в профессиональном велоспорте.
Дело Лэнса Армстронга сильно дискредитировало мировые велогонки, полагают в компании. Skins является спонсором велогонок с 2008 года и считает, что ущерб нанесен и самой компании.
В конце октября Армстронга пожизненно дисквалифицировали и лишили всех титулов, в том числе за семь побед на гонках "Тур де Франс", за применение допинга. Сам спортсмен отказался участвовать в процессе Антидопингового агентства, назвав разбирательство "односторонним и несправедливым". UCI принял решение не присуждать его титулы велосипедистам, которые заняли вторые места в выигранных им турнирах.
Почему у Эстонии получились реформы и что дальше
Что представляли собой эстонские реформы?
Райво Варе - председатель совета Фонда развития Эстонии, зампред совета Эстонской ассамблеи сотрудничества.
Из всех республик бывшего СССР Эстония добилась наибольшего успеха в проведении последовательных и очень жестких экономических реформ. Давая согласие поразмышлять об этом, я еще не знал о готовящемся к публикации докладе «Балтийский путь в человеческом развитии: двадцать лет спустя». Ученые разных стран анализируют эту тему на основе материала из трех республик Балтии, а также рассматривают ситуацию в Польше, России, Финляндии, Швеции, Дании, странах Бенилюкса и Балкан.
Прочитав этот доклад, я сначала приуныл, ибо многие мои мысли, казавшиеся оригинальными, оказались предвосхищены его авторами. И все же успокаивало то, что я нахожусь на правильном пути и личный опыт не подвел.
Исторические предпосылки реформ в Эстонии
Что представляли собой эстонские реформы? И почему, по оценкам большинства международных организаций, Эстония за последние 20 лет опередила не только все бывшие республики СССР, но даже многие другие страны Центральной и Восточной Европы?
Эстонцев всегда – и в советскую и в досоветскую эпоху – отличал твердый индивидуалистический настрой. Надежда на собственные силы, а не на государство, независимость мышления характерны для протестантизма, сыгравшего в истории нации одну из ведущих ролей. В том числе для становления здесь рационального предпринимательского капитализма в его либеральном варианте.
Образование традиционно обладало высоким престижем, почти стопроцентный уровень грамотности был достигнут уже в ХIХ столетии, что является впечатляющим результатом даже на фоне ведущих западных стран. Особые правовые отношения, сложившиеся в балтийских странах еще в царское время, вселили в эстонцев веру в справедливость суда и верховенство закона. В период независимости между двумя мировыми войнами эстонцы проявили себя как вполне законопослушные граждане.
Люди отчасти сохранили историческую память о довоенной независимости, включавшей, помимо прочего, приверженность идее частной собственности и популярность малого бизнеса. Даже в условиях послевоенной поголовной насильственной коллективизации в Эстонской ССР сохранялся сектор индивидуального сельхозпроизводства, на который власть смотрела сквозь пальцы. Укоренившаяся протестанская этика поощряла трудолюбие и целеустремленность в достижении индивидуального успеха. Большинство населения воспринимало советскую власть с ее идеологическим диктатом как чуждую и навязанную извне. Этот факт повлиял на ход реформ – они носили очень амбициозный характер и проводились быстрее и решительнее, чем где бы то ни было в посткоммунистической Европе.
Немалую роль сыграл географический фактор, благодаря которому Эстония получила относительно современную портово-железнодорожную инфраструктуру. С доганзейских времен территория современной Эстонии служила традиционным каналом международной торговли. А торговля предоставляла широкие возможности познакомиться с другими странами и иным образом жизни, сведения о которых так или иначе доходили и до простых граждан. С другой стороны, в советское время вся северная часть страны смотрела финское телевидение – окно в западный, в первую очередь скандинавский мир, который в силу тесных торгово-экономических и социально-образовательных связей с начала ХХ столетия и по сей день был и остается примером в сознании людей.
В то же время, вследствие отсутствия у эстонцев, как и у других балтийских народов, богатых природных ресурсов (за исключением горючих сланцев) и мощной индустрии (кроме химического производства) отсутствовала и возможность изымать сколько-нибудь значительную природную ренту. Таллинну пришлось зарабатывать каким-то другим, более эффективным способом. Будь то расширение промышленного производства или сферы услуг, например, транспортно-логистических, которые стали одним из немногих секторов, в котором она сразу сумела успешно включиться в международное распределение труда в первые и самые трудные годы перехода от советской экономики.
Даже в условиях социалистической системы балтийские республики прочно удерживали лидерство с точки зрения эффективности экономики, о чем сегодня неохотно вспоминают. Несколько лет назад я был поражен, прочитав мемуары одного специалиста, в которых тот утверждает, что по расчетам Госплана СССР, каждый вложенный в Прибалтику рубль давал отдачу в полтора раза больше, чем в европейской части страны, не говоря уже о других регионах. Стало быть, туда было целесообразно вкладывать средства даже с точки зрения искаженной идеологией и централизацией советской экономики.
В силу особенностей специализации советского времени, Эстония не имела сверхмощной промышленности и большого количества крупных предприятий, в том числе военно-промышленного комплекса, завязанных на другие производства по всей территории СССР (по сравнению с другими прибалтийскими республиками, особенно Латвией). Поэтому ее в целом более мелкие предприятия обладали более высоким потенциалом быстрого присобления к новым условиям. К тому же, на считанных крупных предприятиях работало относительно небольшое количество трудовых мигрантов из разных областей в основном европейской части России, Белоруссии и Украины, и это не создало критической массы недовольства быстрыми реформами, что наблюдалось в других сверхиндустриализированных регионах.
Залог успеха – радикальность реформ
Другими важейшими составлющими эстонского успеха стали радикальность и последовательность предпринятых экономических реформ, географическая близость Скандинавии и открытость экономики. Именно для Эстонии характерна простота и стремительность подхода. Небольшие размеры страны и экономики значительно снижают инерционные потери при проведении любых преобразований.
В первую очередь следует отметить самую радикальную денежную реформу. Новая крона была введена по крайне слабому девальвационному обменному курсу в отношении рубля и с большим запасом прочности, уже в июне 1992 г. ее жестко привязали к доминировавшей в Европе дойчемарке, в соответствии с системой валютного комитета (currency board). (Был принят очень трудно изменяемый закон о фиксированном курсе 1 к 8.) В этом Эстония на год-два опередила даже балтийских соседей, которые сразу не предусмотрели привязки к какой-либо ведущей валюте или валютной корзине. Конечно, такая денежная реформа была шоком для населения. Однако первые ощутимые результаты не замедлили дать о себе знать: молниеносное заполнение прилавков, резкий спад заоблачно высокой инфляции и отвязка от ее виновника – рубля. Неизменный валютный курс кроны перешел с немецкой марки на евро. Поэтому, когда Эстония с 1 января 2011 г. ввела евро, это произошло безболезнено и легко. К тому же впервые эта реформа не носила конфискационного характера для населения и предприятий.
Кроме того, в отличие от большинства других стран ЦВЕ, уже в самый начальный период 1992–1993 гг. в Эстонии была осуществлена беспрецедентная по жесткости санация и банкротство ведущих коммерческих банков, обремененных безнадежным портфелем еще рублевых кредитов. Вкупе с денежной реформой это дало новой кроне запас прочности на начальные, самые трудные годы. Однако это означало и крупные потери для населения, а предприятиям во многом приходилось начинать практически с чистого листа.
Нельзя недооценивать влияние других радикальных реформ. Упразднения протекционистских барьеров и всеобщей либерализации внешнеэкономической деятельности и цен при отказе от субсидирования. Введение пропорциональной ставки подоходного налога, а затем и освобождение реинвестированной прибыли предприятий от налога на прибыль. Реституция довоенных прав собственности. Земельная реформа, расформирование колхозов и совхозов. Немедленный отказ от дефицита госбюджета, что заставило государство жить по средствам. Перевод экономики на частную основу, начавшийся еще в рамках СССР в 1989–1991 гг. на уровне малого предпринимательства, быстро продолжился на основе Программы экономической самостоятельности (по-эстонски аббриевиатура программы – IME дословно переводится как «чудо»).
Особого упоминания заслуживает приватизация, которую многие исследователи считают одним из главных факторов первоначального ускорения экономического развития. Если в Литве, Чехии, России, на Балканах и во многих других странах ЦВЕ приватизация проводилась ускоренными темпами на ваучерной или денежной основе, можно сказать, – любой ценой, то Эстония сначала сконцентрировалась на макроэкономической стабилизации, разработке первичного элементарного экономического законодательства и учебе на чужом опыте. Другие страны поспешно приватизировали крупные предприятия в основном в форме отложенных платежей или векселей либо, как, например, в Латвии, через министерства, отвечавшие за соответствующие предприятия. Преимущества везде получили инсайдеры. Но они не торопились с введением новых рынков, знаний, технологий и инвестиций. Вместо этого они нередко до последнего эксплуатировали остаточные имевшиеся ресурсы предприятий, выбивая поддержку государства в виде разных льгот, субсидий и «административного ресурса». Это, как правило, способствовало «олигархизации» экономики.
Эстония изначально ориентировалась на другую модель. Ваучеры, полученные за рабочий стаж, использовались главным образом для приватизации жилья и земли. Приватизация предприятий проводилась на транспарентной конкурсной, в основном аукционной основе за живые деньги по известной немецкой модели через специальное независимое агентство типа Treuhand, а на начальном этапе с помощью их же специалистов. Возможности инсайдеров значительно сузились, зато деятельное участие в процессе приняли нацеленные на эффективность коммерческие банки. Мотивированные стратегические западные инвесторы привнесли как свое знание рынков, так и «ноу-хау» и технологии, а также культуру управления организацией по западному, часто скандинавскому образцу. Да и вырученные от приватизации деньги, хотя и не такие уж большие, оказались хорошим подспорьем на фоне мизерных госдоходов в самые трудные первые годы независимости.
Эстонские специалисты своевременно разработали и приняли современное и соответствующее европейским стандартам гражданское и хозяйственное, а затем и прочее законодательство. Задел для этого был создан еще в рамках вышеупомянутой программы IME (1989–1991 гг.), то есть еще в поздний перестроечный период. Образцом послужила континентальная правовая модель по немецкому образцу, в которой главенствующую роль выполнял договор, закон и суд. Это отличает Эстонию от многих стран ЦВЕ, где бòльший вес имеют решения исполнительной власти.
Силовые структуры, созданные практически на пустом месте, были изначально, хотя и не без проблем, поставлены под безусловный гражданский контроль. Разрешительную модель управления экономическими агентами вскоре заменила уведомительно-контрольная, при значительном упрощении регламентации в отношении ведения бизнеса. Конечно, не последнюю роль сыграл взятый уже в середине 1990-х гг. курс на вхождение в Европейсмский союз, который требовал гармонизации законодательства и регулятивной практики. В отличие от стран ЦВЕ, которые даже в условиях советского блока имели свою систему управления и законодательства, странам Балтии пришлось создавать ее, по сути, с нуля, учась на ходу и избегая инерции, унаследованной от предыдущего периода.
Все эстонские правительства проводили жесткую линию по подавлению всякого рода «крышевания» и нелегального бизнеса. В такой небольшой стране, как Эстония, где каждый всегда что-то знает, это было сравнительно просто, особенно, учитывая присущую населению ментальность, о которой говорилось выше. Избавлению от советского наследия и принятию радикальных шагов во многом способствовала практически тотальная смена политической элиты на людей, не отягощенных прежним опытом и связями. Этот процесс проходил на базе нового Основного закона, установившего парламентскую форму правления. В изменившейся атмосфере по-иному стала восприниматься коррупция, показатели которой зашкаливали в стране по сравнению практически со всеми странами ЦВЕ и даже некоторыми государствами европейского Средиземноморья.
Результатом комплекса мер стал рост интереса инвесторов. По объему прямых инвестиций страна вышла в лидеры в группе ЦВЕ уже в 1990-е гг., а ко времени последнего кризиса далеко обогнала даже инвестиционных флагманов – Словению, Чехию, Венгрию, не говоря уже о балтийских соседях. На сегодняшний день около 80% ВНП и 70% экспорта зиждется на прямых иностранных инвестициях, а темпы роста экономики после глубокого спада в 2009–2010 гг. самые высокие в Евросоюзе. Введение евро придало уверенности не только самим эстонцам, но и международному инвестиционному сообществу. Котировки страховочных сертификатов (CDS) по Эстонии сравнимы с германскими, а рейтинг страны, несмотря на кризис, повышен до уровня ведущих экономик.
Все перечисленное наряду с открытостью эстонской экономики и предсказуемостью ее регулятивной среды не могло не расположить к Эстонии в первую очередь соседей – скандинавских инвесторов, особенно финнов (в силу их исторической и культурно-языковой близости) и шведов. Немалая часть работоспособного населения занята в течение недели на различных предприятиях в Финляндии, возвращаясь на уик-энд домой, благодаря развитому транспортному, а также дешевому и удобному паромному сообщению. Наши соседи из других балтийских республик такой возможности не имеют, большинство отправляется за рубеж на постоянные заработки. В период нынешнего кризиса и резкого скачка безработицы финский рабочий рынок стал хорошим подспорьем для многих эстонцев, особенно в связи с временным спадом в экспортном секторе, объемы которого сегодня опять растут. Кризис и связанные с ним все более жесткие условия конкуренции стимулируют процесс перевода многих скандинавских производств в более дешевые страны Балтии, особенно в Эстонию.
Среди дополнительных факторов, обеспечивших Эстонии один из самых высоких темпов экономического роста в Европе, относительно дешевые займы частному сектору, выдаваемые четырьмя ведущими скандинавскими банками, которые владеют более чем 95% банковского сектора и до кризиса получали очень дешевое финансирование на международных финансовых рынках. Общий уровень кредита у частного сектора относительно высок и примерно равен 10 тыс. евро на человека, что в сумме лишь на четверть меньше годового ВНП страны – показатель, который ниже западно-европейских, но один из самых высоких для стран ЦВЕ.
Важнейшим фактором стал массовый туризм, особенно финский, который расцвел благодаря комфортному паромному, а также воздушному сообщению между Таллинном и Хельсинки, а также Таллинном и Стокгольмом. Кстати, паромная линия между Таллинном и Хельсинки, протяженностью чуть более 70 км является одной из самых многолюдных и загруженных в Европе. Беспрецедентными темпами растет круизный туризм и туризм из других стран, в том числе из России.
Немаловажным для успешного экономического развития Эстонии является относительно высокий по сравнению с другими странами Центральной и Восточной Европы удельный вес международных бизнес-услуг, весьма конкурентноспособных по качеству и цене, оказываемых в первую очередь ближайшим соседям как на севере, западе, так и на востоке.
И, наконец, знаменательно то, что можно говорить о большом удельном весе подрядной промышленной продукции в основном полуфабрикатного типа, производимой для скандинавского и немецкого рынков. Это одновременно и стимулирующий фактор, и негативный, ибо зависимость от экспорта на рынки именно этих стран слишком велика. Российский рынок находится на четвертом месте по экспорту, где в последнее время тон задает пищевая промышленность. Однако нельзя отрицать тот факт, что промышленный сектор ведущих внешнеэкономических партнеров, находящихся в кильватере Германии, успешно справился с кризисом благодаря наращиванию экспорта, особенно инвестиционных товаров, в новые экономические центры, например, в Азии. А это позволило и работающему для них на подряде эстонскому экспорту вновь подняться невиданными темпами. Если сбудутся прогнозы пессимистов о новом витке кризиса и связанном с ним падении спроса не только на потребительские, но и инвестиционные товары, это, безусловно, отрицательно скажется и на эстонском экспорте. Ведь обычно при падении спроса первыми теряют заказы именно подрядчики, а не производители конечного продукта.
Радикализм реформ не делает их менее болезненными для простых людей. Если они так или иначе оправдывают надежды, население готово терпеть лишения. Но кредит народного доверия не безграничен. В момент перехода на свою валюту средняя зарплата в Эстонии составляла в пересчете 35 евро, а пенсия 7,5 евро. Сегодня, даже несмотря на кризис, эти цифры достигают, соответственно, 854 и 320 евро. Эстония прочно удерживает позиции в ведущей группе стран с наиболее высоким уровнем человеческого развития и в 2010 г. заняла, по расчетам ООН, 34-е место – вместе с государствами Вышеградской группы. Остальные страны Балтии и ЦВЕ входят во вторую групу – так называемые страны с высоким уровнем развития. Так что результат говорит сам за себя. Отнюдь неслучайно, по проведенным весной опросам населения трех прибалтийских стран, оказалось, что именно эстонцы наиболее удовлетворены деятельностью своего государства и в большей степени недовольны собой. Причем удельный вес людей, которых устраивают условия жизни в стране в целом, даже среди русскоязычного населения Эстонии выше, чем среди латышей и литовцев.
Но это не означает, что все всем довольны. Не надо забывать, что непосредственная близость скандинавского примера, достаточно популярного уже в советское время и до сих пор остающегося желанной целью, постоянно вызывает вопрос: когда же балтийские страны выйдут на уровень жизни, хотя бы сравнимый со скандинавским. Тем более, что из всего балтийского региона Эстония наиболее интегрирована в различные международные структуры и организации, например, Евросоюз, Еврозона, ОЭСР, НАТО и т.д. Таким образом, международная среда благоприятна для Эстонии как никогда. Даже текущий кризис особо не повлиял на это.
Изменение парадигмы в Европе: что дальше?
Скромные масштабы эстонской экономики, помноженные на менталитет населения и последовательно либеральную экономическую политику с самым малым в Европе государственным долгом (около 7% ВНП), придает ей такую гибкость, о которой большинство европейских стран даже не мечтают. Эстония не только вкушает плоды долговременной политики сбалансированного бюджета и использует профицит для накопления резервов, лишь частично востребованных в этот кризис, но и провела беспрецедентную внутренную девальвацию. А это означает ничто иное как практически бездефицитный бюджет за счет значительного сокращения госрасходов, более чем 10-процентное падение зарплат и очень высокий уровень безработицы. Хотя даже в столь критических условиях правительство сумело повысить размер пенсий на 5 процентов. Следует, однако, подчеркнуть, что все эти тяготы оправдывала благородная цель – выполнение Маастрихстких критериев для вхождения в зону евро, что и произошло в 2011 году.
Даже ни будь такого повода, его следовало бы придумать для того, чтобы совладать с кризисом. Эстонцы, по определению президента страны, Тоомаса Хендрика Ильвеса – народ проектов, ради которых готовы напрячься и добиться результата, как это не раз бывало в истории. Однако Эстония вошла в зону евро, когда там уже начался развал. Очутившись в вожделенной еврозоне, эстонцы вдруг обнаружили, что вместо того, чтобы обрести покой, им надо раскошелиться на сумму, достигающую половины годового бюджета для помощи тем, кто даже на пике кризиса не отказался от привычки жить не по средствам. Безусловно, такое не никому не понравиться.
Двадцать лет непрерывных реформ и постоянных лишений начинают вызывать усталость у населения. Хочется, наконец, воспользоваться плодами долгих усилий и жертв и поднять качество жизни на достойный уровень: «Пожить так, как в Европе». Но разразившийся кризис наглядно показал, что столь привлекательное общество благоденствия, когда оно основано на займах за счет будущего, начинает себя изживать. Вместе со стремительным смещением глобального центра тяжести в сторону Азии измененяется существовавшая до последнего времени парадигма. Как метко подметил кто-то: «Мы наконец-то прорвались на праздник жизни, а он уже закончился...».
Понятно, что у стран ЦВЕ просто нет возможножности скопировать путь Западной Европы за последние полстолетия. И все же новички еще не утратили полностью аппетита и целеустремленности, не растратили недавно обретенный опыт радикального реформирования. Главное – постараться сохранить конкурентоспособность экономик, повысить позиции в международных цепочках создания благ, включить инновационные генераторы экономического роста. И на этой базе постоянно повышать качество жизни своего населения. В этом главные вызовы как для Эстонии, так и для других стран ЦВЕ. Но следует избегать опасности попасть в западню, подобную той, в которую попала Западная Европа, и жить строго по средствам, а не за счет будущего. В этом смысле Эстония достаточно защищена, поскольку органически входит в сферу германского и скандинавского влияния.
Безусловно, государства ЦВЕ нацелены на то, чтобы следовать в русле Евросоюза и еврозоны, хотя последние больше никогда не будут такими, как раньше. Несмотря ни на что, не вызывает сомнений и приверженность Эстонии евровалюте, которая подспудно все еще рассматривается населением как некая квази-гарантия безопасности. Кроме того, практически все они убежденные приверженцы НАТО.
Об этом не особенно любят говорить открыто, предпочитая дипломатические эвфемизмы, но в силу исторических причин, пока не изжитых сторонами до конца, странам ЦВЕ и особенно государствам Балтии во многом присуща одна общая черта – стремление любой ценой предотвратить угрозу восстановления российского влияния. Многое в межгосударственных отношениях с Россией за последние двадцать лет, к сожалению, продолжало подогревать эти страхи. В то же время, эта во многом исторически сложившаяся ситуация давала возможность, например, эстонскому правительству проводить такую жесткую политику реформ, которая была бы просто невозможна в иных условиях. Как известно, в любом обществе, проведение непопулярных мер требует мобилизации населения, грубо говоря, мотивирования его на жертвенность. До сих пор эта модель в целом оказывалась относительно результативной.
Однако, надолго ли? Когда образцы, к которым мы стремимся, рассыпаются на глазах, всегда возникает вопрос: каким путем дальше следовать, есть ли, на что опереться. В условиях новой парадигмы появляется потребность в постановке новых целей, достижение которых позволит выйти на более высокий уровень малых, но успешных стран и обществ, используя накопленный опыт и все вышеперечисленные предпосылки. При этом, не поддаваясь искушению эксплуатировать присущий эстонцам страх перед россииской агрессивностью. Ведь Эстония стоит перед теми же вызовами, что и вся Европа – демографический спад и старение населения, потеря ценовой, а в будущем и технологической конкурентоспособности на глобальных рынках, ограничения роста в количественном отношении и необходимость переключения на его качественные параметры и т.п. Но в отличие от Старой Европы у Эстонии еще нет ни привычек, ни институтов, унаследованных от уходящего в небытие общества благоденствия, что уже пригодилось в нынешнее кризисное время.
Теперь в Эстонии стали больше задумываться о новых путях и возможностях экономического развития. Например, Фонд развития, образованный парламентом в соответствии со специально принятым законом, ведет активную работу по прогнозированию будущего развития, как в регионе, так и в мире в целом и определению для страны вытекающих из этого возможностей. В этих целях разрабатываются пилотные проекты в конкретных перспективных сферах применения.
И тут опять-таки целесообразно использовать все возможности для интеграции с экономикой скандинавских стран, которые уже сейчас являются не только самыми крупными инвесторами в эстонскую экономику, но и главными ее партнерами по экспорту. Задача Эстонии – стать привлекательным подрядчиком высокого уровня и необходимым партнером и выйти на новые рынки в Азии и Латинской Америке. Именно в том, чтобы создать высокоразвитый технологический экспортный регион, охватывающий Балтийское море, в который органично вписывается экономика балтийских стран, в том числе Эстонии, видится достойная цель, к которой следует стремиться.
Эстония > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 4 ноября 2012 > № 2911772
Райво Варе
Требуются: инженеры, механики, рихтовщики автомобилей. Учителей и социальных работников не предлагать.
Australian Workplace Innovation and Social Research Centre не только провел, к окончанию очередного австралийского учебного года, анализ наиболее преуспевающих отраслей экономики и назвал необходимые для страны специальности, но и составил список профессий, обладатели которых испытывают в настоящее время проблемы с трудоустройством.
Итог: инженеры, гражданские и производственные, - самые необходимые стране люди. Но найти их бывает так трудно, что компании идут на выплату своим работникам денег за рекомендацию нового подходящего кандидата в штат сотрудников. Например, консультационная инженерная компания Fуfe предлагает работнику 3000 премиальных долларов, если кандидат, которого он порекомендовал, устроится затем в компанию на срок не менее шести месяцев на полное рабочее время.
А вот учителя и социальные работники теперь совсем не в почете. В связи со значительным уменьшением бюджетных средств во всех штатах страны, именно представители этих двух названных профессий больше всего ищут работу.
Конкуренция на рынке всех строительных специальностей. Каменщикам, плотникам, малярам, плиточникам и прочим, когда-то жилось очень небедно, теперь они, как и представители финансово-экономических специальностей, - в ожидании нового подъема в сфере жилищного строительства.
Зато в индустрию разработки полезных ископаемых требуются не только вожделенные всеми инженеры, но и другие профильные специалисты, которых найти в Австралии по-прежнему трудно.
Автомеханики, автоэлектрики и рихтовщики ( специалисты по работе с металлом) также в дефиците, (согласно прогнозам,- на ближайшие 10 лет).
А постепенное внедрение крупнейшего национального проекта National Broadband Network по предоставлению высокоскоростного Интернета и соответствующих услуг на территории всего континента предсказуемо ведет к повышению спроса на специалистов в области электронных технологий и телекоммуникаций.
Иммиграционный закон, который не позволял инвалидам приезжать в Австралию на постоянное местожительство, изменен.
Как объяснил министр иммиграции Крис Боуэн, теперь вопросы о приобретении инвалидами и их семьями статуса постоянных жителей будут рассматриваться не с точки зрения стоимости медицинского обслуживания , а "чистой выгоды" для страны.
По существовавшему положению, инвалидам, как правило, отказывали в получении постоянного местожительства , независимо от того, в состоянии ли они финансово содержать себя сами или имели финансовую поддержку семьи.
Изменения в законе были внесены после рассмотрения специальным комитетом по миграции вопроса о положении с инвалидами. Примечательно, что около года назад Крис Боуэн вмешался в процесс рассмотрения заявления слепого работника социального обслуживания о получение статуса постоянного жителя и легальная двухлетняя битва окончилась в пользу заявителя.
С июля 2013 года, правительство намеривается изменить понятие "значительной стоимости" предполагаемого медицинского обслуживания, являвшееся значительным препятствием на пути мигрантов, с 21000 долларов до 35000 долларов.
Министр иностранных дел Боб Карр объявил о назначении Пола Майлера (Paul Myler) новым послом Австралии в Россию. Профессиональный дипломат, говорящий по-русски, приступит к обязанностям в посольстве в Москве в Подколокольном переулке с 1 января 2013 года.
Одновременно Пол Майлер будет также исполнять обязанности посла в Армении, Белоруси, Казахстане, Киргизии, Молдове, Таджикистане, Туркмении и Узбекистане. Пол Майлер сменит на посту в Москве Маргарет Туми, которая возглавляла посольство Австралии с июня 2008 года. Сенатор Карр отметил, что "Г-н Майлер займет должность посла в момент усиления взаимоотношений Австралии и России". Пол ранее уже работал в Москве в составе дипломатической миссии. Он также работал руководителем администрации министра ресурсов Австралии Мартина Фергусона.
После сравнительно долгого периода затишья, вновь начинает некоторое оживление на рынке жилья в Австралии.
Профессор Петр Кулизос отвечает на сайте news.com.au на вопрос, который хотят знать многие. Где ожидать новый бум, в каких районах вероятность роста цен выше среднего?
Это, в первую очередь, районы где цена пока ниже, чем в соседних районах, и которые расположены возле центральной части города, рядом с дорогими районами, либо у океана, или недалеко от удобных транспортных узлов.
По мнению профессора в области недвижимости в ближайшие пять лет следующие районы могут получить выше среднего рост цен на жилье в столицах австралийских штатов
Сидней: Ashfield, Sans Souci, Leichhardt
Аделаида: Torrensville, Pt. Noarlunga, Thebarton
Мельбурн: Coburg, Flemington, Maidstone
Перт: Victoria Park, Yanchep, Scarborough
Канберра: Braddon, Narrabundah, Dixon
Дарвин: Rapid Creek, Millner, Parap
Брисбен: Margate, Woody Point, Annerley
Хобарт: Glebe, South Hobart, North Hobart
Watson Pharmaceuticals изменит свое название на Actavis, сразу же после окончательного приобретения швейцарского производителя лекарств. Watson, которая купила Actavis за 5,6 млрд. долларов, ранее, в этом месяце получила одобрение от Федеральной торговой комиссии США (Federal Trade Commission), после чего сообщила, что примет новое название, начиная с 2013 года.
Тогда же, следуя своему плану развития, Watson запустит мульти-ребрендинговую кампанию и будет участвовать в торгах на бирже New York Stock Exchange под новым символом. Ребрендинг также включит в себя редизайн логотипа Actavis, созданный брендинговой компанией Lippincott, который подчеркивает букву «W», происходящую из буквы «A» – отсылка к названию Watson.
Компания также объявила о создании новой команды по менеджменту рекламы мировых дженериков. Эндрю Бойер (Andrew Boyer), который присоединился к Watson в 1998 г., как помощник директора по маркетингу дженериков и был вице-президентом по продажам и маркетингу, станет главным специалистом по дженерикам в США. Жан-Гай Гуле (Jean-Guy Goulet), президент Cobalt Pharmaceuticals, подразделения Watson в Канаде и Мексике, будет вести бизнесы компании в Канаде и Латинской Америке. Бизнесы в Европе, Азии, Дальнем Востоке и Австралии также получили новых лидеров.
«Когда мы в апреле 2012 года объявили о предполагаемом приобретении Actavis, сразу же начался ускоренный и обширный пересмотр нашей позиции на мировом рынке – это, в первую очередь, торговая марка и, соответственно, названия акций» – сообщил СМИ в своем интервью президент и главный исполнительный директор Watson Пол Бисаро (Paul Bisaro) сказал. «Являясь в США пионером дженериковой промышленности еще в 1984 году, Watson Pharmaceuticals, тем не менее, никогда не регистрировала и специально не продвигала свое фирменное наименование в глобальном масштабе. Как мы приступили к нашей глобальной стратегии расширения в 2009 году, стало ясно, что мы не смогли создать единое, унифицированное присутствие на рынке под торговой маркой Watson» – отметил он.
Объявляя в четверг свои доходы за III квартал 2012 г., Watson заявила, что ее прибыль составила 172,3 млн. долларов, что на 24,2% больше, чем за аналогичный квартал в 2011 г. Продажи составили 1,29 млрд. долларов и они выросли на 18,8%, сравнительно с III кварталом 2011 г., включая 920,9 млн. долларов мировых продаж дженериков.
MITSUBISHI CORP. СОКРАТИЛА ПОЛУГОДОВУЮ ПРИБЫЛЬ ДО $2,37 МЛРД
Падение в металлургическом и горнодобывающем секторе составило 88%
Чистая прибыль Mitsubishi Corporation за первые шесть месяцев финансового года (1 апреля - 30 сентября 2012 года) сократилась на 22,8% - с 246,61 млрд иен (3,08 млрд долларов) за аналогичный период прошлого года до 190,42 млрд иен (2,37 млрд долларов). Падение показателя связано со снижением прибыли на 88% в металлургическом и горнодобывающем сегменте, говорится в отчете компании.
Операционная прибыль упала на 67%, составив 55,66 млрд иен (695,5 млн долларов) против 168,61 млрд иен (2,11 млрд долларов) в 2011 году.
Чистая прибыль в расчете на одну акцию сократилась до 115,66 иены, (1,45 доллара) по сравнению с 149,92 иены (1,87 доллара) годом ранее, падение составило 23%.
Причиной снижения показателей называются забастовки на австралийских угольных шахтах и замедление рынка Китая.
Чистая прибыль автопроизводителя Mitsubishi Motors, входящей в группу компаний Mitsubishi, за первое полугодие 2012-2013 финансового года составила 30 млрд иен (377 млн долларов), что в 2,8 раза больше показателя за аналогичный период предыдущего финансового года.
KNIGHT FRANK: ЭЛИТНОЕ ЖИЛЬЕ В МОСКВЕ ПОДЕШЕВЕЛО НА 2,9%
Средняя цена составила 23 тысячи 248 долларов за квадратный метр
Цены на элитное жилье в Москве в среднем в III квартале 2012 года снизились и составили до 23 тысяч 248 долларов за квадратный метр. Показатель изменился на 2,9% по сравнению с I кварталом текущего года. Об этом говорится в отчете исследовательской компании Knight Frank, попавшем в распоряжение РИА Новости. Относительно аналогичного периода 2011 года цены на элитное жилье в столице по итогам III квартала 2012 года снизились на 0,8%.
Отрицательную динамику цен показали города Европы. По данным Knight Frank, снижение в среднем составило 0,5% за 12 месяцев.
Лидером по скорости повышения цен в этом сегменте рынка жилья стала Джакарта. В столице Индонезии стоимость квадратного метра выросла по итогам III квартала 2012 года на 28,5% по отношению к аналогичному показателю 2011 года.
Существенно повысился показатель в Дубаи (19,9%), Майами (18%), Найроби (17,6%) и Лондоне (10%), следует из доклада. Сотрудники Knight Frank подсчитали, что наибольший спад цен на элитное жилье за год произошел в Риме (-14,3%), Киеве (-11%), Сиднее (-5,9%), Мадриде (-5,1%) и Париже (-4,5%).
1 ноября на заводе окончательной сборки в Лонг-Бич компании «Боинг» Королевским ВВС Австралии передан шестой военно-транспортный самолет C-17 Globemaster III. Самолет будет причислен к 36-й эскадрилье на авиабазе Амберли недалеко города Брисбена.
«От имени Королевских ВВС Австралии я рад принять шестой С-17», сказал командующий ВВС маршал авиации Джефф Браун (Geoff Brown). «С-17 позволит Австралии самостоятельно выполнять местные, региональные и глобальные перевозки, расширит наши стратегические задачи для удовлетворения требований по воздушной мобильности сил обороны Австралии».
Правительство Австралии объявило о намерении купить 6-й военно-транспортный самолет в прошлом году во время церемонии прибытия 5-го С-17 (на фото). Контракт был завершен 6 июня, и теперь «Боинг» поставила самолет менее чем за пять месяцев.
Компания «Боинг» поставила 248 самолетов С-17, в т.ч. 218 для ВВС, Национальной гвардии и Резерва ВВС США. В общей сложности 30 С-17 были поставлены Австралии, Канаде, Катару, ОАЭ, Великобритании и 12 странам-участницам программы «Возможности стратегических воздушных перевозок стран НАТО и «Партнерства ради мира» (Strategic Airlift Capability initiative of NATO and Partnership for Peace nations). Индия заказала 10 самолетов С-17 с поставкой в 2013 и 2014 году.
Стратегия развития портов северо-запада Австралии, план которой в четверг представило правительство штата Квинсленд, угрожает жизни краснокнижным обитателям Большого Барьерного рифа - объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО, говорится в сообщении Всемирного фонда дикой природы (WWF) Австралии.
"Ранее ЮНЕСКО уже направила обращение правительствам Австралии и Квинсленда, в котором изложила основания для запрета строительства новых портов и развития инфраструктуры вне уже существующих портовых акваторий. Стратегия развития портов Квинсленда вступает в противоречие с позицией ЮНЕСКО по Большому Барьерному рифу", - отмечает представитель WWF Австралии Ричард Лек (Richard Leck).
В то же время WWF готов работать над решением проблемы совместно с правительством Квинсленда и стремится не допустить, чтобы Большой Барьерный риф был внесен ЮНЕСКО в список наследия под угрозой, отмечает организация.
Согласно плану правительства, территории, подлежащие развитию, находятся в пределах залива Кеппел Бэй и дельты реки Фицрой - мест обитания четырех редких видов черепах и краснокнижного австралийского курносого дельфина (Heinsohni Orcaella), только недавно описанного как отдельный вид. Независимое научное исследование подтверждает, что промышленное развитие этого региона приведет к катастрофическому воздействию на редкие виды животных, отмечают экологи.
В то же время, в стратегии развития портов говорится, что правительства Австралии и Квинсленда берут на себя обязательства обеспечить сохранность природных ценностей, благодаря которым Большой Барьерный риф стал объектом всемирного наследия ЮНЕСКО.
"Мы намерены поддержать экономическое развитие Квинсленда, но мы также должны убедиться, что при этом мы сохраним природу, для этого новый проект должен пройти экспертную оценку. Очевидно, что Большой Барьерный риф должен быть защищен", - цитирует австралийский информационный портал Sunshine Coast Daily слова заместителя премьер-министра Квинсленда Джеффа Синея (Jeff Seeney).
На данный момент стоимость австралийских томатов на внутреннем рынке колеблется в диапазоне от 8 и до 10 долларов за кг. Безусловно, это крайне выгодно для производителей, но очень затратно для местных потребителей.
Некоторые эксперты рынка начинают высказывать предположение, что этот уровень цен не сможет сохраняться долгое время. Так Майк Редмонд, эксперт государственной сельхоз службы «Grow SA», согласен с тем, что в скором времени стоимость томатов начнет стремительно снижаться.
- Действительно, единственным катализатором роста цен на томаты на данный момент является просто обычный спрос и предложение. Погода очень теплая и сейчас мы просто наблюдаем сезонный рост спроса на томаты и другие овощи, которые идут на приготовление салатов. Спрос на качественные овощи растет, а многие регионы, например, Вирджиния, только начали сбор урожая. Один из крупнейших производителей томатов в Квинсленде обанкротился, и это, возможно, немного повлияло на текущий объем поставок, создав некоторый дисбаланс между спросом и предложением. Однако, я уверен, с развитием сезона, рынок стабилизируется, - сказал г-н Редмонд.
Китай разработал ядерные ракеты и отправил астронавтов в космос, но жизненно важные технологии все еще остаются вне досягаемости. Несмотря на десятилетия исследований и разработок, Китаю до сих пор не удалось создать собственный надежный и эффективный реактивный авиадвигатель, пишет Reuters 29 октября.
Но, возможно, ситуация изменится. Авиационный сектор Китая стремится сделать прорыв, чтобы положить конец зависимости от России и Запада в двигателях для военных и гражданских самолетов. По оценке, Пекин планирует направить 100 млрд юаней (16 млрд долл США) на разработки в этой сфере. Работами в этой области занимается гигантская государственная корпорация авиационной промышленности Китая AVIC (Aviation Industry Corporation of China).
AVIC имеет более чем 400 тысяч сотрудников и 200 дочерних фирм, в том числе 20 листинговых компаний. Ей уже выделено на три года около 10 млрд юаней на разработку реактивных двигателей.
Планы финансирования разработки авиадвигателей находятся на самом высоком уровне обсуждения в Пекине, говорит сотрудник офиса ценных бумаг Xi'an Aero-Engine Plc Чжао Юксинь (Zhao Yuxing). «Мы знаем, что наша компания включена в стратегическую программу, которая призвана развивать и поддерживать двигателестроительный сектор авиапромышленности», сказал он по телефону из штаб-квартиры компании в Сиани (северо-запад Китая).
Военная промышленность Китая в целом пострадала от запрета на продажу военной техники из США и Европы после событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Иностранные производители авиадвигателей не желают передавать технологии. Это не позволило Китаю разорвать технологическое отставание обычным способом – копированием.
Некоторые специалисты китайского авиапрома прогнозируют, что Пекин в конечном итоге в течение двух десятилетий потратит на разработку двигателей до 300 млрд юаней (49 млрд долл США). «Очевидно, до сего времени на создание авиадвигателей направлялись недостаточные ресурсы, но и 100 млрд юаней не является такой уж громадной суммой», говорит военный аналитик Orient Securities Ван Тяньи (Wang Tianyi, Шанхай).
Ревностно охраняемые секреты
Долгосрочным приоритетом AVIC является создание высокоэффективных двигателей для военных самолетов, но компания пытается разработать двигатели и для самолетов коммерческой авиации. Для оснащения нового пассажирского самолета двигателями в течение 20 лет потребуется более 100 млрд долл США.
«Исторически сложилось так, что основные игроки аэрокосмического сектора обладают знаниями по конструированию планеров и двигателей», говорит Карло Копп (Carlo Kopp), основатель австралийского независимого исследовательского центра военной авиации Air Power Australia. По его мнению, импорт Китаем авиадвигателей тормозит разработки в этой сфере. Ведущие западные компании General Electric, Snecma (аэрокосмическая группа Safran), Rolls Royce Plc и Pratt & Whitney (отделение United Technology Corp) ревниво оберегают свои технологические секреты, ограничивая продажу ноу-хау и предотвращая кражу интеллектуальной собственности. Но Китай может значительно продвинуться в разработке коммерческих авиадвигателей, используя доступные ему технологии военных двигателей.
Узкое место
В соответствии с принятым планом AVIC отойдет от фрагментарных исследований по авиадвигателям и сведет к минимуму дублирование усилий. Во время маоисткого разгона оборонной промышленности НИИ по авиадвигателям и заводы по их производству были разбросаны по всей стране, в том числе в городах Шэньян, Сиань, Шанхай, Чэнду и Аншун. AVIC планирует сосредоточить работы в компании Xi'an Aero-Engine, говорится в годовом докладе компании. «Существует широко распространенное мнение, что двигатели стали узким местом, сдерживающим развитие авиационной промышленности Китая», говорится в докладе. Китай сталкивается с непростой задачей. Лишь несколько компаний в США, Европе и России освоили этот опыт.
«Современные технологии реактивного двигателя означают промышленную революцию», говорит Андрей Чан (Andrei Chang), гонконгский военный аналитик и редактор журнала Kanwa Asian Defence Magazine. «Европа, США и Россия имеют сотню лет работы в этой области, Китай же только 30 лет назад вступил в эту сферу», говорит он. Реактивный двигатель это изделие с тысячами компонентов, которые должны работать в экстремальных температурах и давлениях. Двигатель требует современных технологий, в том числе высокоточную механическую обработку деталей и литье, композитные материалы, сложнейшие сплавы, электронный мониторинг параметров и контроля качества. Основные игроки в этой сфере накопили огромный опыт, технические и эксплуатационные знания, что дает им преимущество в разработке новых двигателей с улучшенной топливной экономичностью и надежностью. Почему Китай не может пока этого добиться?
«Причина в том, что очень немногие страны могут этим заниматься, потому что это очень и очень трудно», говорит Ричард Марголис (Richard Margolis), бывший региональный директор Rolls Royce в северо-восточной Азии. Надежные и эффективные авиадвигатели имеют решающее значение для реализации долгосрочных планов Пекина нарастить количество современных боевых самолетов ВВС и ВМС. Военные самолеты являются одним из ключевых элементов долгосрочного наращивания военного потенциала, направленного в первую очередь против Тайваня и патруливания огромной полосы спорных территорий от восточного и южного побережья.
Из-за запрета на экспорт западной военной техники Пекин был вынужден полагаться на импорт истребителей из России, обратной инженерией скопировав эти самолеты и на их базе создав свои доморощенные модели. Эта стратегия имела успех. С 2000 года Китай произвел более 500 современных истребителей и ударных самолетов с возможностями, уступающими лишь американским стелс-истребителям. В то же время НОАК значительно сократила количество устаревших самолетов, построенных на базе советских образцов.
Производственный процесс
Ярким примером копирования стало создание палубного истребителя J-15 для оснащения авианосца «Ляонин». Анализ фотографий полетов этих самолетов позволяет предположить, что экипажи J-15 в скором времени сумеют освоить взлеты и посадку на авианосец. Иностранные и китайские эксперты считают, что эти самолеты оснащены российскими ТРДДФ АЛ-31, которыми оснащены практически все самолеты китайской фронтовой авиации. Российские СМИ сообщали, что Москва продала Пекину более 1000 двигателей семейства АЛ-31 и ожидает значительных заказов в будущем.
Китайские инженеры смогли путем реверс-инжиниринга скопировать российские планеры, но скопировать двигатели оказалось значительно более трудным делом, так как китайцы не имели доступа к производственным процессам. Дочерняя компания AVIC - Shenyang Liming Aero-Engine Group Corporation – работает над созданием отечественного двигателя WS-10 Taihang, но этот ТРДДФ до сих пор не достиг заданных параметров во время испытаний на J-15 и других типах истребителей, считают китайские и западные военные эксперты.
Как ожидается, в течение десятилетия Китай примет на вооружение еще 1000 современных истребителей. Тем не менее, гнев Москвы по поводу копирования самолетов и настороженность растущей военной мощью Китая тормозит поставку более современных двигателей, чем АЛ-31Ф. Без импорта технологий модернизированных двигателей Китай не сможет сделать самолет, который мог бы конкурировать с новейшими американскими и российскими стелс-истребителями.
В то время как сектор военных авиадвигателей является для Китая стратегически более важным направлением развития, рынок коммерческой авиации потенциально гораздо больше. По прогнозам Boeing, к 2031 году Китай будет наждаться в 5260 больших пассажирских самолетах. Bombardier Inc. полагает, что за тот же период Китай закупит 2400 самолетов бизнес-класса. Если учесть, что каждый самолет оснащен минимум двумя двигателями, спрос может достичь 16000 двигателей с оценочной стоимостью каждого 10 млн долл США.
Китай планирует побороться с некоторыми поставщиками импортной авиатехники, разрабатывая два типа пассажирских самолетов – ARJ-21 (90 мест) и C919 (150 мест). Американская компания GE будет поставлять двигатели для ARJ-21. CFM International (совместное предприятие GE и французской Snecma) выиграл контракт на разработку двигателя для С919. Определенная часть этих двигателей будет собираться на совместных предприятиях в Китае.
Несмотря на интенсивные исследования и потенциальную возможность передачи технологий из совместных предприятий, некоторые эксперты склонны и дальше считать, что иностранные авиадвигатели будут продолжать править в небе Китая. «Такое состояние дел не изменится еще в течение 10 или 15 лет», говорит Андрей Чан из Kanwa Asian Defence Magazine.
ВВС Южной Кореи 24 октября на авиабазе Кимхэ передан четвертый и последний самолет дальнего радиолокационного обнаружения и управления Peace Eye, говорится в пресс-релизе компании «Боинг» от 31 октября.
«Мы поставили самолет на пять недель досрочно, благодаря упорной работе, вниманию и тесному сотрудничеству между ВВС Южной Кореи, Управлению по военным закупкам, компании «Боинг» и поставщиками», сказал Рик Хирдт (Rick Heerdt), вице-президент «Боинга» по авиационным системам наблюдения, командования и управления.
Компания Korea Aerospace Industries (KAI) выполнила изготовление и испытания трех из четырех самолетов Peace Eye на своем заводе в Сачхоне.
В программе Peace Eye также участвовали другие южнокорейские компании, такие как Korean Air, LIG Nex1, Samsung Thales, Boeing Training Services Korea и Huneed Technologies.
«Боинг» также поставила шесть самолетов ДРЛОиУ в Австралию. Четыре других самолетов ДРЛОиУ находятся в производстве в Турции.
Австралийская компания Winestar, специализирующаяся на продаже и производстве алкогольной продукции, запустила новый и весьма оригинальный проект – она начала использовать в качестве тары для вина алюминиевые банки. В компании уверены, что задумка придется по душе многим любителям вина.
«Революция в потреблении высококачественного вина» − так называют идею ее авторы. Winestar планирует разливать в банки различную винную продукцию — из Бордо, Бургундии, Прованса, Божоле, Роны, Лангедока и Эльзаса.
Для выпуска премьерной партии компания выбрала продукцию винодельни Château de l‘Ille, находящуюся в регионе Корбьер. Winestar намерена развивать партнерство с мелкими винодельнями, помогая им в продвижении их продукции. Как заявили в компании, использование банки в качестве тары не приведет к удорожанию вина для потребителей, сообщает Drink&Food inform.
В Новосибирске открылся фирменный магазин австралийской компании Jeanswest.
Сайт news.ngs.ru сообщает что Jeanswest в настоящее время насчитывается более 3000 магазинов в Австралии, Новой Зеландии, на Ближнем Востоке, в Фиджи и других странах мира.
В 2012 году компания празднует свое 40-летие, и в честь данного события объявила об открытии своих магазинов в России. Одним из первых в России открылся фирменный магазин в Новосибирске.
Жизнь в Австралии дорожает на глазах. За последний год члены парламента проголосовали за увеличение себе заработной платы почти на 40%. Жалованье премьер-министра достигло 495 тысяч долларов в год, а у лидера оппозиции - 352 тысяч. Пособие для безработных тоже подросло, но на порядок меньше, в соответствии с ростом индекса цен.
С сентября этого года одинокие безработные, находящиеся на пособие Newstart Allowance, будут получать раз в две недели $492.60, или чуть больше 12 тысяч долларов за год. Многие организации отмечают, что на эту сумму с каждым днем все трудней прожить. 22 процента опрошенных людей, находящихся на пособии, отметили, что они не могут позволить себе необходимых медицинских процедур.
Сенатор партии зеленых Адам Банд вносит в Парламент предложение повысить пособия на 50 долларов в неделю. Вряд ли это предложение пройдет в парламенте в ближайшее время, до Рождественского перерыва политики будут заседать в Канберре лишь одну неделю.
Pink Lady являются самым поздним зимним сортом яблок, урожай которых собирают, когда в плодовых садах закончены все другие агротехнические работы. Производители рассчитывают превратить начало сбора урожая во Франции, где расположены самые большие плантации по выращиванию Pink Lady, в национальный праздник, сопоставимый по масштабам с Божоле Нуво.
Ассоциация компаний, которые выращивают сверхпопулярный в последние годы в ЕС сорт австралийских яблок Pink Lady, намерены этой осенью организовать маркетинговую кампанию для аудитории в 230 млн человек.
Как считают эксперты, рекламные мероприятия должны обеспечить производителям дополнительную прибыль, чтобы компенсировать 12%-ные потери урожая от зимних заморозков. Благодаря оптимальному температурному режиму в период вызревания этом году Pink Lady имеют оптимальные кондиции - цвет, вкус, содержание сахаров и консистенция мякоти находятся в полном соответствии с характеристиками сорта.
В этом году для продвижения сорта будет организована страничка на Facebook, где в первые две недели ноября будут проходить конкурсы и викторины с призами от Pink Lady. Кроме того, сорт получит собственный сайт, где будет размещен бесплатный софт для трейдеров, брендированные приложения для смартфонов и видео с яблочными рецептами от лучших поваров.
В конце сентября яблоки Pink Lady активно продвигались как экологически чистый продукт для детей под брендом Pinkids на международной ярмарке Kidexpo в Париже. Ассоциация производителей Pink Lady уже заключила соглашение о продвижении продукции с торговой маркой Disney.
Россия и Казахстан заинтересованы в украинских портах для экспорта зерна. Об этом заявил аналитик аграрных рынков Сергей Феофилов в эфире телеканала "UBR".
Эксперт предположил, что заинтересованность России и Казахстана в совместном экспорте зерна с Украиной вызвана, скорее, желанием использовать транспортный и перевалочный потенциал в украинских портах.
По мнению аналитика, создаваемый мониторинговый центр Украины, России и Казахстана по экспорту зерновых будет предоставлять информацию об инвестициях, специальных программах кредитования сельхозпроизводителей, а не использоваться для работы украинско-российско-казахского зернового пула, пишет Golos.ua.
По прогнозам аналитиков, Россия, Украина и Казахстан в этом году произведут в общей сложности 130-135 млн. тонн зерна против прошлогодних 185 млн. тонн.
Как ранее сообщало ИА "Казах-Зерно", по мнению экспертов, Россия, Украина и Казахстан отвоевали к настоящему времени долю на мировом рынке пшеницы в 27% - в начале нулевых годов она составляла 13%. Эту долю они нарастили за счет пятерки традиционных экспортеров (Аргентина, Австралия, Канада, США и ЕС), доля которых упала за этот период с 76% до 64%. На мировом рынке фуражного ячменя доля России, Украины и Казахстана в текущем сезоне выросла до более чем 40% с 17% в начале нулевых годов.
Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter