Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Заявления для прессы и ответы на вопросы журналистов по итогам встречи с Президентом Франции Франсуа Олландом.

В.Путин: Уважаемые дамы и господа, добрый вечер!

Только что у нас с Президентом Франции завершились обстоятельные переговоры, они прошли в доверительном, конструктивном ключе. Естественно, первостепенное внимание было уделено вопросу совместной борьбы с международным терроризмом.

Варварская атака на российский авиалайнер в небе над Синаем, страшные события в Париже, теракты в Ливане, Нигерии, Мали привели к массовой гибели людей, в том числе сотен граждан России и Франции. Это наша общая трагедия, и мы едины в своём намерении найти и покарать преступников.

Уже усилена воздушная операция Вооружённых Сил России против террористов в Сирии, наши военные действия эффективны, боевики так называемого «Исламского государства» и других радикальных групп несут серьёзные потери. Нарушена система управления и военная инфраструктура экстремистов, существенно подорвана их финансовая база, в первую очередь имею в виду контрабанду нефти, которая приносила террористам и их спонсорам баснословную прибыль.

Те, кто применяет в отношении террористов двойные стандарты, использует их для достижения своих политических целей, ведёт с ними преступный бизнес, играют с огнём. История показывает, что такие действия рано или поздно выйдут боком самим пособникам.

Россия и Франция знают, что такое дух союзничества, так было не один раз в нашей истории. Мы сегодня договорились усилить нашу совместную работу на антитеррористическом треке, улучшить обмен оперативной информацией в борьбе с терроризмом, наладить конструктивную работу наших военных специалистов, с тем чтобы избежать дублирования и инцидентов, и наоборот, сконцентрировать наши усилия, с тем чтобы сделать нашу работу более эффективной в борьбе с террором, избежать каких бы то ни было ударов по тем территориям и тем вооружённым формированиям, которые сами готовы бороться с террором.

Варварская атака на российский авиалайнер в небе над Синаем, страшные события в Париже, теракты в Ливане, Нигерии, Мали привели к массовой гибели людей. Это наша общая трагедия, и мы едины в своём намерении найти и покарать преступников.

Мы с господином Олландом рассматриваем такое взаимодействие как конкретный практический вклад в формирование широкой антитеррористической коалиции, широкого антитеррористического фронта под эгидой ООН. Отмечу, что число стран, которые разделяют эту инициативу, растёт.

Убеждены, что искоренение терроризма в Сирии создаст необходимые условия для достижения окончательного и долгосрочного урегулирования внутрисирийского кризиса. Условились продолжить самую активную совместную работу в рамках Международной группы поддержки Сирии, способствовать выполнению всех достигнутых там договорённостей, прежде всего по срокам и параметрам проведения межсирийских переговоров.

Сегодня мы не могли обойти вниманием и ситуацию на Украине, обсудили в этом контексте перспективы взаимодействия в «нормандском формате». Будем и впредь настаивать на реализации всех без исключения положений минских соглашений от 12 февраля.

Наши военные действия [в Сирии] эффективны, боевики «Исламского государства» и других радикальных групп несут серьёзные потери, существенно подорвана их финансовая база, в первую очередь имею в виду контрабанду нефти, которая приносила террористам и их спонсорам баснословную прибыль.

В заключение хотел бы поблагодарить господина Президента и всех французских коллег за открытый предметный диалог. Договорились продолжить нашу беседу в Париже в рамках Климатической конференции ООН.

Благодарю вас за внимание.

Ф.Олланд (как переведено): Дамы и господа! Я хотел встретиться с господином Путиным в рамках дипломатической инициативы и политической инициативы, которые я принял на следующий день после ужасных терактов в Париже.

Я хотел поблагодарить в первую очередь господина Путина и россиян за выражение соболезнований, симпатии, дружбы по отношению к жертвам терактов и их семьям, по отношению ко всему французскому народу.

Лично я ещё раз сказал господину Путину о том, что он может рассчитывать на мою поддержку после атаки на российский авиалайнер над Синаем, что привело более чем к 220 жертвам.

Мы все страдаем от терроризма, терроризм может ударить в любой точке планеты, поэтому необходимо действовать. И именно в этом смысл нашей встречи в Москве. Мы должны действовать сообща.

На прошлой неделе Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию, для того чтобы все страны мира могли принять необходимые меры для координирования своих действий, для искоренения «Исламского государства», и мы должны следовать этому процессу.

Это самая главная реалия сегодняшнего мира – широкая коалиция, в которой будет участвовать и Франция, то есть всемирная коалиция по борьбе с терроризмом. Этот консенсус необходим, но его недостаточно. Мы должны также брать на себя ответственность.

Именно так и поступает Франция, когда наносит удары по оперативным центрам ИГИЛ, когда наносит боевые удары по нефтяным скважинам, которые используют террористы для контрабанды нефти и получения финансовых ресурсов.

Франция интенсифицировала свои действия. Мы вывели наш крейсер «Шарль де Голль» в Средиземное море, и мы сделали всё для того, чтобы наши военные силы могли активно участвовать в искоренении ИГИЛ.

В этом мы согласны с господином Путиным: необходимо бороться со злом в зародыше. Начиная с 2011 года тот хаос, который возник в Сирии, привёл к огромной волне беженцев, более 300 тысячам убитых, и поэтому сейчас необходимо найти политическое решение этому кризису, и для этого есть необходимые условия, которых следует придерживаться.

Мы считаем, что необходимо следовать следующим условиям, если мы хотим обеспечить политический переходный процесс. Должно быть создано коалиционное правительство, независимое правительство на переходный период. Этот переходный период должен привести к принятию новой конституции, к выборам, в которых будут участвовать все политические фракции, группировки и члены диаспор. И конечно, Асад не может играть никакой роли в будущем этой страны.

Но для этого необходимо также, чтобы Россия играла главную, одну из главнейших ролей в этом процессе. Я сказал господину Путину, что Франция готова и желает работать рука об руку с Россией для достижения общей цели – борьба с террористическими группировками, с «Исламским государством» в первую очередь. Вот почему, я думаю, наша сегодняшняя встреча была очень важной. Господин Путин и я договорились по трём основным пунктам.

Во–первых, мы собираемся интенсифицировать обмен разведданными и любой информацией между нашими силами.

Удары по ИГИЛ будут интенсифицированы и станут объектом координированной работы, для того чтобы была повышена эффективность этих действий.

Третье (господин Путин также поставил на этом акцент): мы должны сосредоточить наши авиаудары на «Исламском государстве» и террористических группировках.

Я хотел бы подчеркнуть, что Европа сейчас мобилизует свои силы в этой борьбе с терроризмом. И я бы просил, чтобы министры обороны всех европейских стран смогли принять необходимые решения для координирования действий. В этом также будет участвовать и Великобритания, я говорил по этому поводу с Кэмероном, и также обсудил некоторые вопросы с госпожой Меркель.

С господином Путиным мы также договорились о том, что будем вести обмен информацией и конкретными действиями по другому важному вопросу – о том, что происходит на востоке Украины. Мы будем продолжать работать в рамках «нормандской четвёртки».

В прошлый раз, когда мы встретились в Париже все вчетвером, мы уже затронули сирийский вопрос и затронули необходимость скоординированных действий. Сегодня этот вопрос был ещё больше углублён. Наша борьба с терроризмом в Сирии никак не влияет на стремление Франции найти политическое решение украинского кризиса.

Мы должны полностью выполнить все меры, которые заключаются в минском соглашении. Именно поэтому я хотел приехать в Москву, чтобы встретиться с господином Путиным. Затем господин Путин приедет в понедельник в Париж для участия в рамочной конференции по климатическим изменениям. Я думаю, что сегодняшняя ситуация и борьба с терроризмом потребовала моего визита в Москву сегодня.

Вопрос (как переведено): Добрый вечер! Вопрос господину Путину. Господин Президент, признаёте ли Вы, что тот факт, что господин Асад остаётся сейчас у власти, мешает достижению ваших общих целей? Договорились ли вы о том, по каким группировкам необходимо наносить удары, а по каким нельзя?

В.Путин: Я считаю, что судьба Президента Сирии должна всецело находиться в руках сирийского народа. Это первое.

Второе: мы все считаем, что успешно бороться с террористами в Сирии невозможно без наземных операций, а никакой другой силы для проведения наземных операций в борьбе с ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусра» и прочими террористическими организациями, кроме правительственной армии Сирии, сегодня не существует.

Искоренение терроризма в Сирии создаст необходимые условия для достижения окончательного и долгосрочного урегулирования внутрисирийского кризиса.

В этой связи считаю, что армия Президента Асада и он сам являются естественными союзниками в борьбе с терроризмом. Есть там, наверное, и другие силы, которые говорят о своей готовности бороться с террором. Мы сейчас пытаемся установить с ними отношения, с некоторыми уже установили, и, как я уже неоднократно говорил, мы готовы будем поддержать и их усилия в борьбе с ИГИЛ и другими террористическими организациями, так же как мы поддерживаем армию Асада.

И мы договорились – считаю, что это очень важная часть наших договорённостей сегодня с Президентом – о том, что так же, как с некоторыми другими странами, странами региона, будем обмениваться информацией о том, какие территории заняты здоровой частью оппозиции, а не террористами, и будем воздерживаться от того, чтобы наносить туда наши авиационные удары, а также обмениваться информацией, где мы точно уверены – и Франция, и Россия – в том, что те или иные территории заняты террористическими организациями, и будем координировать на этих направлениях наши усилия.

Вопрос: У меня вопрос к Президенту России. Владимир Владимирович, мы сейчас говорим о широкой коалиции, и у меня в этой связи вопрос об особом месте Турции, скажем так, в этой истории. Сегодня российские военные, например, сообщили о том, что они увеличили удары по квадрату в Сирии, где как раз был сбит российский самолёт.

При этом турецкие средства массовой информации чуть ли не обвиняют Россию в том, что наши войска обстреляли гуманитарный конвой. В этой ситуации обсуждалась ли тема Турции во время Ваших переговоров с Франсуа Олландом? И что Вы можете вообще сказать по поводу особого, может быть, места Турции во всей этой истории и в наших отношениях?

В.Путин: Как известно, Турция входит в Североатлантический альянс, Франция тоже член НАТО, поэтому мы понимаем положение Франции в этой ситуации. Но господин Президент выразил нам соболезнования в связи с гибелью наших военнослужащих, за что мы ему очень благодарны.

Успешно бороться с террористами в Сирии невозможно без наземных операций, а никакой другой силы для их проведения, кроме правительственной армии Сирии, сегодня не существует. Армия Президента Асада и он сам являются естественными союзниками в борьбе с терроризмом.

Что касается этой территории, о которой Вы сказали и на которой как раз и погибли наши военнослужащие. Да, действительно, вооружённые силы Сирии с использованием систем залпового огня, которые мы поставили недавно для сирийской армии, в координации с действиями нашей авиации усилили удары по этому участку как раз после того, когда мы получили достоверную информацию о том, что один военнослужащий погиб, а второго мы смогли спасти. А как иначе? Так и должно было бы быть.

В этой связи хочу сказать, что мы слышим сейчас о неких племенах, близких для Турции, туркоманах и так далее. Во–первых, возникает вопрос: что на этой территории делают представители турецких террористических организаций, которые сами попадают в объективы фотокамер, а потом выкладывают сами себя в сеть?

Второе: что на этой территории делают выходцы из Российской Федерации, которые находятся у нас в розыске за совершённые преступления и которые точно относятся к категории международных террористов? Наши военнослужащие работали в этом квадрате над тем, чтобы предотвратить возможное возвращение этих людей на территорию России для совершения преступлений, они выполняли свой долг перед Родиной, перед Россией напрямую. Напрямую! Вопрос: что там эти люди делают? И мы считаем абсолютно обоснованным то, что мы усилили там работу нашей авиации и способствовали усилению работы сирийских войск.

Что же касается обстрела гуманитарной колонны, то, насколько мне известно, эта гуманитарная организация, на которую ссылаются турецкие власти, уже объявила о том, что её колонны и её представителей в это время и в этом месте не было. Допускаю, что там была какая–то колонна, но уж точно не мирная. И если там и была какая–то колонна, то, наверное, в соответствии с международным правом нужно было согласовать: какая колонна, куда она идёт, что она делает. И если этого ничего не было сделано, то у нас возникают подозрения, что колонна была, но совсем не с гуманитарным грузом. Это ещё одно свидетельство пособничества деятельности международных террористов.

Вопрос (как переведено): Добрый вечер, я обращаюсь к обоим президентам. Господин Путин, почему Вы сейчас развернули системы залпового огня «С-400»? И господин Олланд: развёртывание «С-400» соответствует ли духу работы международной коалиции?

В.Путин: «С-400» – это не система залпового огня, это система противовоздушной обороны. И у нас не было этих систем в Сирии, потому что мы исходили из того, что наша авиация работает на высотах, до которых не может дотянуться преступная рука террористов. У них нет соответствующей военной техники, которая способна сбивать самолёты на высоте более трёх-четырёх тысяч метров. Нам в голову не приходило, что мы можем получить удар от той страны, которую мы считали своим союзником.

Ведь наши самолёты, работая на высотах пять-шесть тысяч метров, работали абсолютно незащищёнными, были незащищёнными в отношении возможных атак со стороны истребителей. Если бы нам в голову только пришло, что это возможно, мы, во–первых, давно бы там установили такие системы, которые бы защищали наши самолёты от возможных атак.

Во–вторых, есть другие технические средства и средства военной защиты, например сопровождение истребителями или как минимум технические средства защиты от нападения ракет, в том числе и тепловая защита. Специалисты знают, как это сделать.

Мы этого ничего не делали, повторяю ещё раз, потому что считали Турцию дружественным государством и просто не ждали никаких атак с этой стороны. Именно поэтому мы считаем этот удар предательским.

Сейчас мы убедились, что это возможно, у нас там погибли люди. И мы обязаны обеспечить безопасность нашей авиации. Поэтому мы развернули там современную систему «С-400». Она действует на дальние расстояния и является одной из наиболее эффективных систем подобного рода в мире.

Но мы этим не ограничимся. Если надо, мы будем сопровождать деятельность нашей авиации и истребителями, другими средствами, в том числе средствами радиоэлектронной борьбы. Их на самом деле много, мы теперь будем их применять.

Это никак не противоречит тому, что мы делаем с коалицией, которую возглавляют Соединённые Штаты. Мы обмениваемся с ней информацией, но нас очень беспокоит характер этого обмена и результаты нашей совместной работы.

Мы считали Турцию дружественным государством и не ждали никаких атак с этой стороны. Именно поэтому мы считаем этот удар предательским.

Смотрите: мы заранее проинформировали наших американских партнёров о том, где, когда, на каких эшелонах будут работать наши лётчики. Американская сторона, которая возглавляет коалицию, в которую входит Турция, знала о месте и времени пребывания наших самолётов. И именно там и в это время мы получили удар.

Спрашивается: мы зачем эту информацию передавали американцам? Или они не контролируют, что делают их союзники, или эту информацию раздают направо и налево, не понимая, какие будут последствия. И мы, конечно, с нашими партнёрами должны будем на этот счёт провести достаточно серьёзные консультации. Но системы противовоздушной обороны никак не направлены против наших партнёров, с которыми мы вместе боремся с террористами в Сирии.

Ф.Олланд (как переведено): Если можно, прокомментирую тот инцидент, который произошёл во вторник и который привёл к тому, что турецкими средствами был сбит российский бомбардировщик. Это очень серьёзное происшествие, и я сожалею о том, что это случилось. Я об этом говорил и Президенту Эрдогану, и Президенту Российской Федерации.

Совершенно очевидно, что в этом месте и в это время нужно избежать любого риска и любого возможного повторения таких происшествий. Главное – воздержаться от эскалации. Единственная цель, которую мы должны все перед собой поставить, – это борьба с ИГИЛ и уничтожение террористов. У нас нет других целей.

Соответственно, мы должны прийти к выводам, которые могут быть только следующими. Нужно усиливать координацию между нашими странами, для того чтобы те военные силы, которые присутствуют в регионе, и те самолёты, которые могут наносить удары, не могли входить в воздушное пространство друг друга, не могли сталкиваться друг с другом, чтобы это не приводило к печальным последствиям и столкновениям. Нужно всеми силами избежать возможных повторений. Именно поэтому я принял те инициативы, которые могут привести к интенсификации сотрудничества и кооперации, – потому что ставлю перед собой ту цель, о которой только что сказал.

И наконец, о чём мы условились с Президентом Путиным, а это очень важный пункт: мы условились о том, что необходимо наносить удары только по террористам, только по ИГИЛ и только по джихадистским группировкам. Главное – не наносить удары по тем силам или по тем группировкам, которые тоже ведут борьбу с террористами со своей стороны. Как раз по этому поводу мы будем обмениваться информацией, и об этом мы говорили на встрече.

Нужно определить, кто может бороться, кто нет, по кому можно бить, по кому нет. Поэтому наша цель сейчас – постараться избежать инцидентов такого рода между всеми странами, которые ведут борьбу в Сирии против терроризма. И, во–вторых, нужно постараться определить цели, которые были бы для всех понятными.

Вопрос: Вы упоминали о необходимости создания широкой коалиции. Речь идёт о такой коалиции, о которой Вы говорили на конференции ООН, либо всё–таки конкуренция среди коалиций продолжится? Если она продолжится, возникает вопрос об эффективности действий таких коалиций, поскольку есть уже инцидент с российским самолётом. Либо будет другая общая коалиция, и тогда возможно ли, что у этой коалиции будет возможность действовать в третьих странах, не в Сирии, где будет угроза ИГИЛ?

И, если позволите, вернусь к истории с российским самолётом. Буквально несколько часов назад Президент Турции дал интервью, в котором сказал, что если бы турецкие ВВС знали, что речь идёт о российском самолёте, то действовали бы иначе. Также он сказал, что весь нефтяной груз, который перехватывается у ИГИЛ, турецкими силами уничтожается. Если российская сторона располагает другими данными, то Президент готов уйти с поста, если это будет доказано. Хотелось бы услышать Ваши комментарии на эти заявления.

В.Путин: Что касается коалиций. Мы сегодня с господином Президентом обсуждали этот вопрос. Мы с уважением относимся к той коалиции, которую возглавляют американцы, и готовы с ней сотрудничать. Мы считаем, что лучше было бы создать единую, общую коалицию, координировать нашу общую работу в этих условиях было бы легче, проще и, на мой взгляд, эффективнее. Но если наши партнёры к этому не готовы… Кстати, именно об этом я говорил, выступая в ООН. Но если наши партнёры к этому не готовы – хорошо, мы готовы сами, со своей стороны, работать и в другом формате, в таком, который приемлем для наших партнёров. Мы готовы взаимодействовать с коалицией, которую возглавляют Соединённые Штаты.

Мы обязаны обеспечить безопасность нашей авиации. Поэтому мы развернули [в Сирии] современную систему «С-400». Она действует на дальние расстояния и является одной из наиболее эффективных систем подобного рода в мире.

Но конечно, инциденты, подобные уничтожению нашего самолёта и гибели наших военнослужащих – лётчика и морского пехотинца, который шёл на выручку своим боевым товарищам, – абсолютно неприемлемы. Мы исходим из того, что это не будет повторяться. Или нам такое взаимодействие ни с кем, ни с какой коалицией, ни с какой страной не нужно. Но именно это и было предметом наших обстоятельных переговоров с Президентом Франции. Мы договорились о том, как будем взаимодействовать в ближайшее время, в том числе и в двустороннем формате, и с коалицией в целом, возглавляемой Соединёнными Штатами. Речь идёт об определении территорий, по которым можно наносить удары, по которым лучше воздержаться от нанесения ударов, об обмене информацией по тем и другим вопросам и координации действий, что называется, на поле боя.

Теперь что касается нефти и о том, что она якобы на территории Турции уничтожается. Я вот на «двадцатке», кстати, в Турции, в Анталье, показывал фотографии (я уже говорил об этом публично), сделанные с высоты пять тысяч метров нашими лётчиками. Автомобили, перевозящие нефть, выстроены в цепочку и уходят за горизонт. Это выглядит как живая нефтяная труба. Речь идёт о поставках нефти в промышленных масштабах с захваченных сирийских территорий, захваченных террористами. Именно с этих территорий, а ни с каких других. И мы видим с воздуха, куда идут эти машины. Они днём и ночью идут в Турцию. Допускаю, что высшее политическое руководство Турции об этом ничего не знает. Трудно в это верится, но теоретически это возможно.

Это, тем не менее, не означает, что турецкие власти не должны пресекать подобных противоправных сделок. А на этот счёт есть специальная резолюция Совета Безопасности Организации Объединённых Наций, запрещающая напрямую покупать нефть у террористов, поскольку в этих бочках, которые везут, не просто нефть, там кровь наших граждан. Потому что на эти деньги террористы покупают оружие, боеприпасы, а потом устраивают кровавые акции и с нашим самолётом на Синае, и в Париже, и в других городах и странах мира.

Инциденты, подобные уничтожению нашего самолёта и гибели наших военнослужащих, абсолютно неприемлемы. Исходим из того, что это не будет повторяться.

Если там турецкие власти перерабатывают нефть, уничтожают её, мы что–то не видим дыма от костров по уничтожению этой нефти. Повторяю: речь идёт о промышленных масштабах. Там нужно было бы соорудить специальные целые предприятия по уничтожению этой нефти. Ничего этого на самом деле не происходит. Если высшее политическое руководство Турции об этом ничего не знает, то пусть узнает.

Допускаю, что там могут быть какие–то элементы коррупции, сговора – пусть с этим разберутся. Но в том, что эта нефть идёт именно в Турцию, у нас нет никаких сомнений. Мы видим это с воздуха: постоянно туда идут гружёные, оттуда – пустые. Потом опять: гружёные с территории Сирии, захваченной террористами, в Турцию, а оттуда опять пустые. Мы это видим каждый день.

Теперь по поводу того, уходить Президенту Турции или не уходить в отставку. Это абсолютно не наше дело. Это дело турецкого народа. Мы никогда в это не вмешивались и вмешиваться не собираемся. Но очень жаль, что тот беспрецедентный уровень наших межгосударственных отношений, который был достигнут с Турцией за последние годы, за последние десять лет, он действительно был, это очень высокий уровень… Мы считали Турцию не просто соседом, а дружественным государством, почти союзником. Очень печально, что это так вот бездумно и грубо разрушается.

Ф.Олланд (как переведено) Если позволите, Владимир Владимирович, я хотел бы ответить на вопрос, который был адресован Вам, но с французской точки зрения.

Существует коалиция, она уже существует в течение нескольких месяцев. Франция принимает в ней участие. Основным полем деятельности этой коалиции являлся Ирак. Вместе с иракским правительством мы старались предоставить необходимую поддержку всем тем, кто борется с ИГИЛ и терроризмом, который, к сожалению, истощает эту страну – Ирак.

Затем действия коалиции географически расширились, и в неё вошла территория Сирии. Франция тоже действует в Сирии в соответствии с деятельностью коалиции и моим решением, которое я принял в сентябре этого года. Сначала мы проводили разведывательные полёты, сейчас мы перешли к ударам с воздуха. Это делается в рамках права на самооборону, на которую мы имеем право, потому что мы совершенно чётко знаем, что те террористы, которые действовали в Париже и в пригороде Парижа Сен-Дени, проходили тренировку и подготовку в Сирии и, к сожалению, были хорошо подготовлены к проведению чудовищных терактов.

Сейчас мы хотим, чтобы между нами была координация. Это действительно нужно. Правда, она необходима, во–первых, чтобы избежать таких инцидентов, во–вторых, чтобы быть эффективными, чтобы бороться с ИГИЛ, с терроризмом. Эта координация должна быть сотрудничеством – это обмен разведданными, обмен информацией по местам скопления террористов. Всё это позволит нам действовать. Резолюция Совбеза ООН призывает, со своей стороны, к такого рода действиям, и я приветствую европейские страны, которые, со своей стороны, взяли ту часть ответственности, которая принадлежит им в рамках их участия.

Что касается наших дальнейших действий, то нужно бить по ИГИЛ, по центрам подготовки, по тем центрам, где тренируют эту террористическую армию; но главное – бить по источникам её финансирования, по тому, что даёт ей жизнь, в первую очередь по нефти. Если есть какой–то другой способ улучшить сотрудничество, то сложно его придумать, не начав с расстрела тех грузовиков, которые возят нефть, передавая её в руки тех, кто берёт на себя право покупать её, давая таким образом ИГИЛ бесконтрольное количество денег. Мы не хотим останавливаться и будем бить и по этим конвоям грузовиков, и по тем нефтеперерабатывающим заводам или базам, где обрабатывают нефть, которая, безусловно, служит основным источником финансового дохода для ИГИЛ.

Наконец, не могу не подтвердить, что мы должны поддерживать те группы, которые на местах могут позволить себе отыграть ситуацию, вернуть территорию назад. Для Франции, как и для других стран коалиции, очень важно поддерживать такие группы, чтобы они со своей стороны вели борьбу с ИГИЛ. У нас остаётся одна и та же цель – бороться с ИГИЛ, разрушить эту террористическую группировку.

В.Путин: По поводу наших самолётов, которых якобы не распознали турецкие ВВС, – исключено, невозможно! На них есть опознавательные знаки, и их хорошо видно. Это именно наши самолёты, а не какие–то другие, – первое.

Я на «двадцатке» в Анталье показывал фотографии, сделанные нашими лётчиками. Автомобили, перевозящие нефть, выстроены в цепочку и уходят за горизонт. Речь идёт о поставках нефти в промышленных масштабах с захваченных сирийских территорий. Эти машины днём и ночью идут в Турцию.

И второе. Я уже говорил и ещё раз хочу сказать: мы заранее в соответствии с договорённостями с американской стороной передали информацию о том, где будет работать наша авиация, на каких эшелонах, в каком месте и в какое время. Мы исходим из того, что это действующая коалиция. Турция – член этой коалиции и должна знать о том, что там работает именно российская авиация. Какая ещё? Что они собирались делать, если бы узнали, что это американский самолёт, ударили бы по американскому, что ли? Ерунда это всё! Это отговорки. Очень жаль, что вместо того, чтобы разбираться серьёзно, глубоко, работать над тем, чтобы этого никогда больше не случилось, мы слышим такие невнятные объяснения и заявления о том, что даже извиниться не за что. Ну что же, это не наш выбор, это выбор турецкой стороны.

Франция. Россия. Весь мир > Армия, полиция > kremlin.ru, 26 ноября 2015 > № 1564753 Владимир Путин, Франсуа Олланд

Россия и Египет подписали Протокол о взаимной охране интеллектуальной собственности

В Каире в рамках второго заседания межправительственной Российско-Египетской комиссии по военно-техническому сотрудничеству между Правительством Российской Федерации и Правительством Арабской Республики Египет (АРЕ) был подписан Протокол о взаимной охране интеллектуальной собственности в ходе двустороннего военно-технического сотрудничества.

Со стороны России Протокол подписан Федеральной службой по интеллектуальной собственности, со стороны АРЕ — Главным управлением вооружения вооруженных сил Арабской Республики Египет.

Подписанный документ определяет пути взаимодействия Сторон, меры по охране и защите интеллектуальной собственности, основные положения контрактов в части прав на интеллектуальную собственность, условий и порядка использования интеллектуальной собственности как создаваемой в рамках выполнения контрактов, так и предшествующей.

Документ также определяет механизм реализации Протокола и контроля его выполнения. Так, протокол предусматривает создание совместной рабочей группы, непосредственно осуществляющей координацию деятельности участников контрактов, подготовку предложений по реализации Протокола и урегулирование споров между участниками контрактов.

Кроме того, Протокол предусматривает постоянный обмен опытом, информацией и нормативными правовыми актами в сфере интеллектуальной собственности.

Протокол направлен на обеспечение учета прав и интересов государств (Сторон) и субъектов военно-технического сотрудничества в отношении интеллектуальной собственности, недопущение и пресечение правонарушений при её использовании.

«Подписание Протокола предоставляет возможность разработчикам и производителям поставляемой продукции, а также ее покупателям сотрудничать на принципах взаимной выгоды от использования интеллектуальной собственности», — заместитель руководителя Федеральной службы по интеллектуальной собственности (Роспатента) Михаил Жамойдик.

Со стороны АРЕ Протокол подписал начальник Главного управления вооружения Министерства обороны Арабской Республики Египет генерал-майор Хишам Аль-Хатыб.

Египет: стратегических запасов пшеницы достаточно до конца апреля.

Министр снабжения Египта Khaled Hanafi, как это часто бывает после успешно проведенного закупочного тендера государственной компании GASC, сделал заявление по поводу запасов пшеницы в стране. Сообщает агн. Зерно Он-Лайн со ссылкой на агн. Reuters.

По словам министра, стратегических запасов пшеницы в Египте достаточно до 23 апреля 2016г.

Напомним, что на вчерашнем тендере в Египте было закуплено 240 тыс. тонн французской, российской и румынской пшеницы.

Европейская пшеница: победа Франции на тендере в Египте вдохновила биржу.

Рынок европейской пшеницы в среду вдохновился убедительной французской победой на вчерашнем тендере в Египте. Где половину (120 тыс. тонн) из закупленного объема (240 тыс. тонн) получило французское зерно.

Но и на других внешних рынках активизируется спрос на французскую пшеницу. В порту Руана загружается уже второе судно для отправки в Индонезию. Напомним, Франция не экспортировала пшеницу в эту страну с сезона 2008/09.

Декабрьские котировки мукомольной пшеницы на парижской бирже MATIF выросли на 1,75 евро до 177,75 €/тонна (188,55 $/тонна).

Египет закупил на тендере 240 тыс. тонн пшеницы.

Государственный импортер Египта компания GASC на тендере 25 ноября закупила 240 тыс. тонн мягкой мукомольной пшеницы с поставкой 21-31 декабря 2015г.

Всего было закуплено:

60 тыс. тонн французской пшеницы у компании Soufflet по цене 195.54 $/тонна со ставкой морского фрахта 10.20 $/тонна. Цена на базисе C&F 205.74 $/тонна

60 французской пшеницы у компании Invivo по цене 195.54 $/тонна со ставкой морского фрахта 10.20 $/тонна. Цена на базисе C&F 205.74 $/тонна

60 тыс. тонн румынской пшеницы у компании Ameropa по цене 200.15 $/тонна со ставкой морского фрахта 6 $/тонна. Цена на базисе C&F 206.15 $/тонна

60 тыс. тонн российской пшеницы у компании Alegrow по цене 198.85 $/тонна со ставкой морского фрахта $7.30 $/тонна. Цена на базисе C&F 206.15 $/тонна.

Суммарные потери всего турбизнеса, включая туроператоров и турагентов, могут достигнуть сотен миллионов долларов, если к началу марта отношения России с Турцией не улучшатся, а рекомендация не отправлять туристов в эту страну не будет отменена, заявила РИА Новости в четверг исполнительный директор Ассоциации туроператоров России Майя Ломидзе.

Собеседник агентства сказала, что если рекомендация воздержаться от поездок в Турцию продлится до конца февраля – начала марта, то уже можно будет говорить о серьезных потерях для сегмента выездного туризма.

"Январь – начало марта – это тот период, когда окончательно формируются цены на летний сезон, цены на программы раннего бронирования, верстаются полетные программы на лето, тогда же, по сути, начинаются продажи летнего продукта. Если к этому времени наши отношения с Турцией не изменятся, а рекомендация не будет отменена, то можно будет говорить об огромной недополученной прибыли и потерях для всего туристического бизнеса", - сообщила она.

Ломидзе указала на то, что Турция и Египет в совокупности составляют 40-45% всего организованного выездного потока из России за рубеж, а по итогам текущего года может получиться, что и 60% всего выезда.

"Как Египет зимой, Турция такой же подножный корм летом для тысяч туристических агентств, а не только туроператоров, и один из самых доступных видов отдыха для очень большого количества людей. Невозможность сформировать цены в адекватное время приведет к тому, что сезон может быть провален, а потери для всего туристического бизнеса, пока по предварительной оценке, достигнут сотен миллионов долларов", - добавила эксперт.

Сбитый во вторник истребителем ВВС Турции в районе сирийской границы российский бомбардировщик Су-24 мгновенно изменил отношения между Москвой и Анкарой. Президент РФ Владимир Путин назвал случившееся "ударом в спину", глава российского МИД Сергей Лавров отменил визит в Анкару, внешнеполитическое ведомство не рекомендовало россиянам совершать поездки в эту страну, а следом и все туроператоры России отказались от продаж путевок в Турцию.

Туристический сектор стал первой отраслью экономики, которая ощутила последствия разразившегося политического кризиса. Как могут измениться хозяйственные связи между Россией и Турцией, учитывая, что для каждой из этих стран речь идет о важном и традиционном партнере?

Полный "экономический развод" маловероятен

Угроза сворачивания внешнеэкономических связей между Россией и Турцией в последние месяцы звучит не впервые. В начале октября, вскоре после того, как самолеты российских Военно-космических сил по просьбе президента Сирии Башара Асада начали бомбить объекты вооруженных формирований "Исламского государства" (движение признано экстремистским и запрещено в России), турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган выступил с резким заявлением по поводу нарушений воздушного пространства его страны. И пригрозил, что если самолеты ВКС России и впредь будут в него залетать, то Турция может отказаться от закупок российского газа.

Тогда этот демарш турецкого президента многие расценили просто как эпатажный популизм. Аналитик ИФД "Капитал" Виталий Крюков в комментарии РИА Новости назвал маловероятным, что за словами Эрдогана могут последовать какие-либо действия.

"Не в интересах обеих стран как-то обострять отношения. У Турции не получится отказаться от российского газа и быстро переориентироваться на других поставщиков, России будет сложно быстро найти замену турецкому газовому рынку. Обе стороны заинтересованы в том, чтобы как-то договориться", — сказал тогда Виталий Крюков.

Спустя полтора месяца напряженность между странами обострилась до предела, и теперь инициатором "развода" может стать любая сторона, особенно российская – и не только потому, что именно она пострадала от действий Турции.

В прошлом году товарооборот между Россией и Турцией превысил $31 млрд, а вместе со стоимостью оказанных услуг достиг $41 млрд. При этом в нынешнем году Турция среди внешнеэкономических партнеров России, по данным Федеральной таможенной службы (ФТС), занимает пятое, а, по данным Роскомстата, шестое место, уступая лишь Китаю, Германии, Нидерландам, Италии и, возможно, Белоруссии. В свою очередь Россия для Турции – торговый партнер номер один.

В стоимостном выражении российский экспорт в Турцию в последние годы превышает импорт примерно в 4-5 раз. Заведующая сектором Турции Института востоковедения РАН Наталья Ульченко отмечает, что подобное соотношение сохраняется и сейчас, после изменения конъюнктуры мировых цен на энергоносители. И это притом что более 64% российского экспорта составляют именно они, прежде всего газ, поставляемый по трубопроводам.

Как объяснил Виталий Крюков, если Анкара вдруг откажется от закупок российского газа или Москва примет решение перекрыть заслонки газопроводов, ведущих в Турцию, пострадают обе стороны. Рынок газа профицитный, продавца найти нетрудно. Однако в этом случае Турции придется переходить на потребление сжиженного газа (СПГ), для чего надо будет создавать дополнительную инфраструктуру, а на это уйдет несколько лет. В свою очередь, России придется искать новых покупателей, прокладывать новые нитки газопроводов или строить мощности по сжижению газа, что также потребует и времени, и денег.

"В отличие от нефтяного, газовый рынок гораздо менее свободен. Газопроводы прочно связывают поставщиков с потребителями, контакты в сфере этих поставок, как правило, заключаются долгосрочные", — пояснил заведующий отделом евразийской интеграции и развития ШОС Института стран СНГ Владимир Евсеев.

"Россия вряд ли пойдет на столь рискованный шаг, как закрытие газового крана для Турции, принося в жертву собственный имидж надежного поставщика энергосырья и нарушая контрактные обязательства. Полный "экономический развод" между нашими странами маловероятен", — считает Наталья Ульченко.

Больше всего может пострадать турецкий средний бизнес

Турция для России – второй по объемам покупатель российского природного газа после Германии. Россия для Турции – крупнейший поставщик газа и нефти. В то же время и российский рынок чрезвычайно емкий, кроме того, расположенный в непосредственной близости от турецких берегов, чем представляет для этой страны повышенный интерес.

"Хотя проблема диверсификации турецкого импорта в Россию в какой-то степени остается, и он по своей структуре более консервативен, чем турецкие поставки в Европу, однако это никак не умаляет значимости российского рынка для Турции. Мало того: с учетом структурного разрыва между поставками в Европу и Россию он не только сохраняет для Турции свою привлекательность, но и содержит в себе значительный потенциал для расширения поставок турецких товаров", — говорит Наталья Ульченко.

По словам аналитика, проблема для Турции теперь состоит не столько в потенциальных угрозах разрушения сложившихся торгово-экономических связей, сколько в более реальной опасности их замораживания и остановки в развитии. Для обеих стран наиболее реальным из неприятных последствий может стать остановка транзитных проектов, связанных с транспортировкой энергоносителей через территорию Турции – прежде всего газопровода "Турецкий поток".

Кроме газа и нефти, Россия поставляет в Турцию уголь, руду, металлы и концентраты. Навстречу им плывет продукция растительного происхождения, текстиль и различное оборудование. Из первой категории Турция больше всего поставляет в Россию помидоры (за девять месяцев этого года – на $281 млн) и цитрусовые (на $135 млн), лук, огурцы, кабачки, болгарский перец, а также ягоды – вишню, черешню, клубнику.

Учитывая структуру российско-турецкого товарообмена, в России возможный разрыв экономических отношений с Турцией коснется прежде всего крупных государственных и частных компаний, таких как "Газпром" и "Лукойл", которые обладают избыточным потенциалом для преодоления подобного рода трудностей. Иное дело в Турции, где субъектами поставок товаров в Россию выступают представители не только крупного, но и среднего бизнеса, утверждает Наталья Ульченко.

Иными словами, турецких бизнесменов может ожидать такой же удар, какой испытали, к примеру, польские фермеры после того, как Россия ввела запрет на импорт европейского продовольствия.

Гораздо более реальным, по сути, уже осуществившимся ударом для турецкой экономики становится перекрытие не газового или нефтяного, а туристического потока. Россияне – вторые по численности (после Германии) туристы, регулярно приезжающие в Турцию, и $3-3,5 млрд, которые они ежегодно приносят ей, — существенный фактор для бюджета страны.

"Турция хронически страдает от дефицита внешней торговли, и туризм – это серьезная компенсирующая статья, которая очень важна для балансировки валютных расходов и доходов страны", — говорит Наталья Ульченко.

Но и для россиян закрытие турецкого направления, особенно с учетом того, что ему предшествовало "отключение" Египта, весьма чувствительно, поскольку Турция в последние годы была самым массовым заграничным направлением отдыха.

Турция и ЕАЭС: с зоной свободной торговли придется подождать

Замораживание проектов и планов, скорее всего, коснется Турции не только в отношениях с Россией, но и с Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС).

"Турция и ЕАЭС продвигались к тому, чтобы заключить между собой договор о зоне свободной торговли. Приостановка реализации этого плана по большому счету ничего не означает для государств-членов союза, они торгуют с Турцией и без зоны свободной торговли. Но для Турции это будет иметь менее приятные последствия", — говорит заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин.

По его словам, создание зоны свободной торговли с ЕАЭС предоставляло Анкаре шанс в какой-то мере ликвидировать дисбаланс в структуре экспорта и импорта с главным торговым партнером – Россией. Теперь он может быть утрачен.

Владимир Ардаев, обозреватель МИА "Россия сегодня"

Во вторник российский бомбардировщик, выполнявший задачу по борьбе с боевиками экстремистских группировок, был сбит турецкими ВВС. Этот инцидент не только спровоцировал рост напряженности в отношениях между Россией и Турцией, но и бросил тень на международные антитеррористические действия.

Военное командование Турции отметило, что истребители турецких ВВС несколько раз предупреждали пилотов нарушившего турецкое воздушное пространство бомбардировщика перед тем, как открыть огонь.

Президент России Владимир Путин заявил, что российский самолет был сбит ракетой типа "воздух-воздух" с турецкого F-16, когда выполнял задачу по борьбе с боевиками в горной части Сирии и никак не угрожал Турции. Президент России расценил крушение Су-24 как "удар в спину" от пособников терроризма.

Данный инцидент свидетельствует о хрупкости основы международного антитеррористического сотрудничества.

В последнее время все больше международных сил участвуют в борьбе с террористами в Ираке и Сирии, подавляя действия "Исламского государства" (радикальная организация, деятельность которой запрещена на территории РФ) на Ближнем Востоке. Экстремистские группировки спешат снизить давление и отвлечь внимание, расширяя список целей для терактов в других странах мира.

Взрыв на борту российского пассажирского самолета над территорией Египта, серия терактов в Ливане и Франции, теракт в отеле Мали — этими терактами экстремистские группировки пытаются посеять хаос, поколебав веру мирового сообщества в эффективность борьбы с терроризмом.

На фоне сотрудничества мирового сообщества в борьбе с террористическими угрозами, к несчастью, произошел инцидент со сбитым Су-24.

Это происшествие, при ненадлежащем урегулировании, может вызвать еще больший кризис, не только причинив серьезный ущерб созданию единого фронта международной борьбы с терроризмом, но и значительно снизив эффективность международных антитеррористических действий.

Мировое сообщество рассчитывает, что Россия и Турция смогут в максимальной степени сохранить сдержанность, разрешить конфликт дипломатическим путем, предотвратив дальнейшую эскалацию ситуации, чтобы не дать террористам воспользоваться новой лазейкой.

В связи с этим инцидентом мы должны лучше осознать тот факт, что мировому сообществу необходимо укрепить координацию и взаимодействие в процессе антитеррористических действий, а ООН следует играть ведущую роль в международной борьбе с терроризмом.

Агентство Синьхуа

Чтоб туркам было неповадно

Что же предлагают наши депутаты?

Какие варианты наказаний они подготовили для Турции? Они разные. Одни предлагают полностью разорвать межгосударственные отношения. Другие думают, что введение продуктового эмбарго против этой страны будет достаточно. Есть много экзотических вариантов. Руководители федеральных палат пока воздерживаются от заявлений по вопросу «воздаяния».

Сразу же после инцидента слово «взял» Кремль – все остальные молчали. Пресс-секретарь Дмитрий Песков после того, как стало известно, что сбит российский бомбардировщик, не стал комментировать этот вопрос, а попросил всех воздержаться от каких-либо комментариев на данную тему и дождаться официальных заявлений от российского президента. Правда Франц Клинцевич, являющийся зам. председателя комитета Совета федерации по обороне и безопасности, выступил с оценкой происшедшего раньше всех, но и он был корректен в высказываниях и только отметил, что Турция должна будет дать исчерпывающий ответ на вопиющие с их стороны действия. Все остальные официальные власти ждали, что скажет Владимир Путин.

Но даже после резкого президентского заявления представители партии «Единая Россия» взяли паузу, которая длилась сутки. Видимо они проводили согласование позиций и соответствующие консультации. Молчание было прервано Ириной Яровой, которая является председателем комитета ГД по безопасности. Депутат безапелляционно заявила, что сам факт происшествия на территории Сирии является ударом по Российской Федерации, которая стоит на защите мира от терроризма. При этом, все ее аргументы и высказывания подкреплялись ссылками на международное и российское законодательство. На их основании, в частности 3 статьи резолюции Генеральной Ассамблеи ООН и ст. 2. соответствующего положения, действие турецких ВВС можно расценивать не иначе как акт агрессии. Со слов депутата, оценку этому инциденту должен дать антитеррористический комитет Совет безопасности ООН. О санкциях депутат Яровая пока ничего не говорила.

Об этом сказали другие. Николай Левичев, лидер фракции «Справедливая Россия», направил в адрес Росавиации письмо, в котором просил ведомство заморозить все авиационные отношения с Турцией. Эта мера, с его слов, временная – до тех пор, пока не будет ликвидирована угроза терроризма в турецких аэропортах. До этого, после террористического акта с российским самолетом А-321 в небе Шарм-Эль-Шейх, российский президент подписал указ о приостановке с 6 ноября 2015 года авиационных сообщений с Египтом. Теперь, не исключено, что тоже самое произойдет и с Турцией.

Олег Денисенко, зам. главы думского комитета по безопасности, заявил, что необходимо точно разобраться в этом вопросе, причем это должны сделать военные эксперты и специалисты. Ответные меры должны зависеть от того, насколько виновата турецкая сторона. И если действительно будет доказана ее вина, то реакция на инцидент должна быть жесткой и адекватной, так как это можно расценивать как нападение, уверен Денисенко. Также депутат заявил, что отказ от полетов в Турцию не понравиться многим российским гражданам, особенно любящим теплое средиземное море и курорты побережья Анталии, но им надо объяснить, чем вызвана эта чрезвычайная мера.

Сторонники жестких мер

Главный думский «международник» Константин Косачев требует более решительных действий, а именно заморозки всех межгосударственных контактов с Турцией. Поддерживают данную позицию и многие коммунисты. В частности, депутат от партии КПРФ Леонид Калашников также предложил радикально подойти к ответным действиям. Иначе, по его мнению, все так и будут безнаказанно сбивать российские самолёты и убивать наших граждан. Депутат-коммунист призвал российские власти отозвать из Турции российского посла, а также прекратить не только экономические отношения с этой страной, но и дипломатические.

Павел Сычев, член Общественной палаты, предлагает не кормить российских граждан турецкими продуктами питания, в частности овощами и фруктами. Этот вариант не чужд тому же Калашникову, и он не отрицает, что данная мера не прибавит России безопасности. Этот вариант, полагает он, позволит другим уважать Россию. Очень спорное утверждение, учитывая и без того сложную ситуацию на российском потребительском рынке. При этом коммунист Калашников утверждает о том, что санкции, которые предлагают многие депутаты, никак не скажутся на экономике России. Политический ущерб может быть гораздо более неприятным для России, нежели экономический. Также депутат предложил пересмотреть отношение к Рабочей партии Курдистана, объявленной в этой стране вне закона как террористическая.

Таким образом, пакет санкций уже достаточно большой. Теперь важно, чтобы ответные решения были приняты не на горячую голову, а разумно, не забывая о российских гражданах, экономике, ну и конечно достоинстве страны.

Автор: Кононов Игорь

Иран может заменить Турцию на российском рынке

Глава Ассоциации компаний розничной торговли (АТОР) Илья Ломакин-Румянцев сообщил, что в случае ограничения импорта продовольствия из Турции в Россию на отечественном рынке его место могут занять предприниматели из Ирана, Египта, Марокко и Эквадора.

«Сейчас будет происходить смена поставщиков, выпадающие объемы продовольствия будут пытаться возместить за счет поставок из Ирана, Египта, Марокко и Эквадора», — сказал Ломакин-Румянцев. Он также добавил, что доля поставок из Турции у каждого ритейлера разная.

Что касается цен на продовольствие, глава АТОР признал, что понижения цен не ожидается, но и цена на замещенные товары будет установлена с учетом ряда факторов.

Как стало известно Iran.ru, после инцидента на границе Турции и Сирии со сбиты российским самолетом, Россия прекратила поставки ряда турецких товаров. На данный момент колонны машин для грузоперевозок из Турции остановлены на границе РФ.

Туристическая замена Турции. Уравнение со многими неизвестными

В Ассоциации туроператоров уже подсчитали, что ущерб от приостановки продаж туров в Турцию может в перспективе составить миллионы долларов и на порядок превысить потери от запретов полета в Египет

Российские туроператоры прекратили продажу путевок в Турцию. Теперь летать туда будут только пустые чартеры — за теми, чей отдых закончился. Как долго продлятся рекомендации властей не продавать это направление гражданам, непонятно. В некоторых компаниях еще надеются на то, что деньги за путевки на новогодние праздники возвращать не придется.

Турция и Египет — это почти половина рынка выездного туризма. Оба направления закрыты. Оба на неопределенный срок. Из Египта туркомпаниям пришлось экстренно вывозить почти 90 тысяч россиян. По официальным данным на это ушло миллиард 700 миллионов рублей. Плюс в воздухе повисла судьба почти 150 тысяч путевок в Египет, проданных до марта. Многие туристы выбрали Турцию в качестве альтернативы. Поэтому сейчас там больше россиян, чем обычно в это время года. Но масштаб проблемы, конечно, не египетский, говорит вице-президент Ассоциации туроператоров России Дмитрий Горин.

Дмитрий Горин

вице-президент Ассоциации туроператоров России

«В данный момент мы можем констатировать, что наших туристов находится около 11 000. С сегодняшнего дня прекращены продажи туров и завоз новых туристов. Те 11 000 туристов, отдохнув каждый по своим путевкам, будут возвращаться в Россию. Это не будет эвакуация, это будет окончание путешествия в соответствии с туристической путевкой».

На Новый год в Турцию продано еще около пяти тысяч путевок. И операторы еще надеются на скорое и благополучное разрешение ситуации. Так в компании «Пегас туристик» закрыли продажи турецкого направления с 26 ноября по 29 декабря. Если рекомендация «не летать» останется в силе надолго, проблема Египта покажется не такой уж серьезной, предупреждает пресс-секретарь Российского союза туриндустрии Ирина Тюрина.

Ирина Тюрина

пресс-секретарь Российского союза туриндустрии

«Уже никого ничего не удивляет, я так скажу. Просто надо иметь в виду, что туроператоры, одни и те же операторы я подчеркиваю, потеряли сразу два направления. Номер один и номер два. Т.е., два самых продаваемых направления. Слава Богу, для Турции сейчас не сезон. И вопрос в том, насколько продлятся вот эти рекомендации по Турции, потому что с майских праздников в Турции начинается высокий сезон. Если страну не откроют, это будет удар похлеще египетского».

Автоматически проблемы возникают у авиаперевозчиков. По подсчетам Ассоциации эксплуатантов воздушного транспорта на потере Египта убытки авиакомпаний составят примерно 9 млрд рублей. Ну и коротко о том, с чем столкнулся российский туристический рынок за последние два года. Череда банкротств крупных туроператоров, девальвация рубля и, как следствие, снижение платежеспособности населения, банкротство «Трансаэро» и теперь, возможно долгосрочная потеря двух самых популярных у россиян направлений. В общем, туризм по независящим от него причинам импортозамещается, но и в Крыму пока темно.

Иван Медведев

Египет объявил тендер по закупке пшеницы с предновогодней поставкой.

Государственный импортер Египта компания GASC сегодня, 25 ноября, проведет тендер по закупке, как минимум, 55-60 тыс. тонн мягкой мукомольной пшеницы с поставкой 21-31 декабря 2015г.

GASC рассчитывает увидеть на тендере предложения пшеницы из США, Канады, Австралии, Аргентины, Франции, Германии, Великобритании, Польши, России, Румынии, Украины и Казахстана. Международные трейдеры должны отдельно подавать предложения по стоимости морского фрахта.

Тендер объявлен после вчерашнего падения котировок фьючерсов мягкой пшеницы в Чикаго.

Аннулирование туров в Турцию не является страховым случаем, следует из сообщения пресс-службы Всероссийского союза страховщиков (ВСС).

После инцидента с российским самолетом Су-24, сбитым в Сирии ракетой с турецкого истребителя, МИД РФ заявил, что нарастающая угроза терроризма из Турции не меньше, чем из Египта, и не рекомендовал россиянам посещать Турцию в ближайшее время. Следом Ростуризм рекомендовал туроператорам прекратить продажи туров в эту страну.

"По страхованию на случай невозможности совершения поездки в Правилах страхования у страховых компаний четко указаны риски, по которым происходит отмена поездки. Риска "невыезд по причине запрета на продажу туров" в Правилах не предусмотрено. Поэтому этот случай по ВЗР (выезжающие за рубеж – ред.) не будет являться страховым… Случай не страховой и по риску "отмена поездки"", - говорится в сообщении.

По страхованию ответственности туроператоров случай также не страховой: если введен запрет, то это независящие от сторон причины, уточняется там же. "Соответственно, туроператор не может считаться не исполнившим обязательство, то есть страховой случай не происходит по договорам гражданской ответственности туроператоров", - поясняется в сообщении.

"Но если туроператор объявит официально в соответствии с Федеральным законом 132—ФЗ о неисполнении своих обязательств после череды потерь ввиду и этой обстановки вкупе в этом случае будут выплаты", - добавляет пресс-служба.

Как ранее сообщал РИА Новости вице-президент Ассоциации туроператоров России (АТОР) Дмитрий Горин, аннулирование туров в Турцию затронет не более 6 тысяч россиян, забронировавших и оплативших путевки. Компании будут предлагать своим клиентам другие направления или полностью вернут деньги.

Избирательный блок "С любовью к Египту", поддерживающий президента страны Абдель Фаттаха ас-Сиси, займет все 120 мест будущей Палаты представителей (парламент страны), предназначенных для депутатов, баллотирующихся по партийным спискам.

Итоги второго тура выборов в парламент Египта, прошедшего 22-23 ноября, были оглашены в среду вечером председателем египетского ЦИК Айманом Аббасом. По его словам, сделать свой выбор на участки пришли свыше восьми миллионов избирателей, явка составила 29,83%.

"Блок "С любовью к Египту" во втором туре получил 60 мест (будущего парламента)", — заявил Айман Аббас.

На первом этапе выборов, который прошел в минувшем месяце, избирательное объединение также выиграло 60 мест в Палате представителей, выделенных под кандидатов, выдвигающихся по партийным спискам.

В Палату представителей Египта, до декабря 2014 года, носившую название Народное собрание, избираются 596 депутатов: 448 по одномандатным округам, 120 по партийным спискам, еще 28 парламентариев назначит президент Абдель Фаттах ас-Сиси. Первый этап выборов прошел 18-19 октября в 14 провинциях. Голосование на втором этапе проходило в 13 провинциях, в том числе столице — Каире.

Избирательный блок "С любовью к Египту", состоящий из десяти политических партий, изначально называли основным фаворитом выборов. Из-за обилия в нем влиятельных политиков и близких к правительству бизнесменов блок прозвали будущей партией власти.

Руководитель штаба избирательного блока генерал Самех Сейф аль-Язаль ранее в интервью РИА Новости заявил о том, что "С любовью к Египту" рассчитывает получить до 300 мест в будущем парламенте страны, став в нем ведущей силой.

По словам собеседника агентства, основной задачей блока в будущем парламенте станет поддержка курса президента Египта Абделя Фаттаха ас-Сиси. Однако, как заявил отставной генерал египетской разведки, "власти не помогают избирательному блоку заручиться поддержкой избирателей".

Египет с 2012 года живет без парламента. Временно законодательные функции выполняет правительство и глава государства. Выборы в парламент Египта должны были пройти еще весной 2015 года, но их отложили из-за несоответствия закона о выборах конституции Египта. В начале августа в закон были внесены изменения, которые позволили главе государства назначить дату голосования.

После отстранения от власти египетского президента-исламиста Мухаммеда Мурси власти страны объявили о дорожной карте переходного периода, которая предусматривает принятие новой конституции, проведение парламентских и президентских выборов. Конституция была принята в январе 2014 года, президентские выборы прошли в мае того же года. Парламентские выборы станут последним этапом переходного периода.

Ожидается, что окончательные итоги парламентских выборов в Египте обнародуют в декабре. Первое заседание египетского парламента должно состояться до нового года.

Президент России Владимир Путин абсолютно точно охарактеризовал факт уничтожения турецкими ВВС российского бомбардировщика в небе над Сирией как "удар в спину".

Действительно, гибель российского самолета стала результатом не открытого воздушного боя представителей ВВС враждующих стран, а неожиданной атаки истребителя, принадлежащего официально находящемуся в дружественных отношениях с Россией государству. Атакован был возвращающийся на базу бомбардировщик, который никак не мог угрожать Турции, атакован нагло, с расчетом на далеко идущие последствия.

Кто стоит за самолетом-убийцей

В российских и зарубежных СМИ появилось немало версий того, кому было выгодно сбить российский СУ-24, в том числе и такая: за провокацией стоит клан Реджепа Эрдогана, контролирующий теневые поставки нефти из "Исламского государства" (радикальная организация, деятельность которой запрещена на территории РФ).

Полагаю, что операция подобного уровня не могла быть совершена без санкции со стороны каких-то западных покровителей Турции. Что говорит в пользу той версии, что "инцидент" со сбитым самолетом – весьма непростая история?

Во-первых, уничтожение российского бомбардировщика турецким F-16 прочитывается как звено в цепи нападений на российских граждан, так или иначе связанных с авиаполетами. Сначала террористы уничтожают российский лайнер над Синаем, затем в Мали радикальные исламисты убивают шестерых российских летчиков, и вот теперь – удар по российскому бомбардировщику.

Атаку на СУ-24 с трагедией над Синаем роднит и тот факт, что если в случае с катастрофой гражданского лайнера был нанесен удар по российско-египетским отношениям, то в случае с уничтожением бомбардировщика – еще больший удар по российско-турецким контактам.

Напомню, что Египет – ближайший союзник России в арабском мире, ключевая и самая сильная страна региона, от позиции которой зависит расстановка сил к югу от Израиля. Это государство, которому удалось вернуться в стабильное состояние после устроенной в ней – при поддержке Запада – "революции", чуть было не закончившейся захватом власти радикальными исламистами. Это страна, которая активно закупает российские вооружения, а недавно заключила соглашение с РФ о строительстве АЭС в Дабаа.

В свою очередь, Турция – самая сильная страна к северу от Израиля, от которой зависит развитие ситуации не только в Ближневосточном, но и в Средиземноморском регионах. И это тюркоязычная страна, которая благодаря своему географическому положению и крепнущим экономическим связям (в том числе — через Азербайджан и Казахстан) с Россией, рядом российских республик и ЕАЭС объективно обречена на дружественные отношения с Российской Федерацией.

Да, с Турецкой Республикой у России всегда было немало разногласий тактического характера, что, тем не менее, не отменяло потенциального стратегического партнерства двух стран. И вот теперь стратегическое, я бы сказал, цивилизационное партнерство двух ведущих евразийских держав оказалось под вопросом.

К слову, после трагедии над Синаем руководители Египта и РФ не разорвали отношений, хотя обе страны понесли серьезные потери: Египет потерял миллионы российских туристов, Россия же – возможность для отдыха миллионов россиян.

Иная ситуация складывается в отношениях России с Турцией. И дело даже не в том, что Турция потеряет не только миллионы российских туристов, но также российский рынок и перспективного партнера. Дело в том, что в нынешней ситуации Россия не может не дать Турции адекватного ответа.

Чем ответит Россия на провокацию турецких ВВС

Россия, как и в случае с катастрофой над Синаем, не торопится с выводами. Она ждет данных объективного анализа и вразумительных объяснений от турецкого руководства. С другой стороны, Россия уже реагирует и отвечает.

Так, глава МИД РФ Сергей Лавров отказался от визита в Турцию. Депутаты Государственной думы предложили разорвать дипломатические отношения с Турецкой Республикой. Ну а, например, Ростуризм рекомендовал туроператорам приостановить продажу туров в эту страну.

Политическая оценка коварному нападению на российский самолет уже дана: это "удар в спину". Уверен, что Турции будет дан и военно-силовой ответ, в какой бы сложной ситуации Россия ни находилась.

В частности, начальник Главного оперативного управления Генштаба ВС РФ генерал-лейтенант Сергей Рудской уже огласил ряд мер военного характера: контакты с турецкими военными будут прекращены, а противовоздушная оборона усилена. Крейсер "Москва", оснащенный системой ПВО "Форт", аналогичной С-300, займет район в прибрежной части Латакии.

Понятно, что Россия не собирается наносить по Турции удары возмездия. Так что те, кто организовал нападение турецких ВВС на российский самолет и, возможно, рассчитывал на эскалацию конфликта между Россией и Турцией (а с учетом того, что Турция – член НАТО, то и с НАТО) с его перерастанием в военное противостояние, не дождутся от России такого подарка.

Но чем еще, кроме усиления военного присутствия в районе Латакии, Россия может ответить турецкой стороне? Особенно если та не принесет извинений и спрячется за лукавые формулировки типа: "российский самолет нарушил турецкое воздушное пространство", "мы предупреждали" и т.п. в духе тех подсказок, которые уже через несколько часов после "инцидента" (с небывалой для американских политиков и генералов прытью) представили Пентагон, а вслед за ним и НАТО?

Автор этих строк не станет подсказывать российскому руководству, чем ему ответить на турецкий демарш (и кому еще, кроме Турции, Россия должна ответить). Скажу только, что доверие России к своему южному соседу подорвано надолго и всерьез – и это скажется не только на двусторонних отношениях стран, но в первую очередь на самой Турции.

Конечно же, провокационная атака на российский самолет совершенно точно лишит Турцию серьезных доходов от турбизнеса, ибо гражданам РФ теперь нужно быть самоубийцами, чтобы ехать в страну, стреляющую России в спину. Эта страна наверняка лишится также многих контрактов с Россией.

Но главное — Турция обозначила себя как пособника терроризма. И это не сулит турецкому руководству ничего хорошего.

Руководителей Турции ждет незавидная судьба

В Турции уже были попытки организации своего майдана (на площади Таксим в Стамбуле), когда недовольная властью молодежь выходила на улицы в знак протеста против политики турецкого руководства.

Правящий режим тогда спасла жесткая позиция лично Реджепа Эрдогана и силовых структур, причем позиция как бы центристская, когда руководители страны выступали одновременно и за твердую власть, и за светское государство. К сожалению, сегодня мы видим, что в Турции все большим влиянием пользуются радикальные исламисты, а значит, эта страна теряет свой светский характер, что чрезвычайно напрягает многих граждан Турецкой Республики.

Правящему в Турции режиму, возможно, кажется, что опираясь на исламистов и националистов, уничтожая курдов и поддерживая "Исламское государство" и сирийскую оппозицию, он укрепляет свою власть.

Лично я уверен в обратном. В том, что заигрываниями с радикальными исламистами нынешние турецкие лидеры приближают свою кончину – как это произошло с Януковичем на Украине, заигравшимся с националистами, которые в итоге устроили майдан с последующими госпереворотом и люстрациями.

Действительно, зачем боевикам "Исламского государства" независимая Турция и нынешняя неправоверная власть в этой стране, если они строят Всемирный исламский халифат?

Очевидно, что крен правящих элит Турции в сторону радикального исламизма приближает государственный переворот в этой стране и недовольные "авторитарной и коррумпированной властью" в стране представители "креативного класса" могут встать в одни ряды с радикальными исламистами.

Случится ли это с нынешними руководителями Турции или с их преемниками, сложно сказать. Возможно, у турецкого руководства хватит ума, чтобы свернуть программы поддержки радикальных исламистов в Сирии и в своей собственной стране.

Владимир Лепехин

Признание Россией и западными странами того факта, что авиакатастрофа была результатом теракта, может нанести смертельный удар по туристической индустрии Египта. Туризм – одна из основ египетской экономики: на своем пике в 2010 году (накануне свержения президента Хосни Мубурака) эта отрасль генерировала свыше 11% ВВП и 14,4% валютных поступлений, в ней было занято 12% рабочей силы.

К 2015 году эти показатели снизились более чем на треть, прежде всего за счет отказа от поездок в Каир и археологические места на Ниле, где активно действовали исламисты. Вместе с тем курорты на Красном море продолжали привлекать туристов из России и других стран Европы. Правительство Египта считало, что сможет обеспечить безопасность в прибрежных зонах, отделенных пустыней от основных районов проживания египтян.

К лету 2015 года наметилась тенденция к росту туристического потока в Египет, однако катастрофа российского А321 перечеркнула планы по возрождению египетского туризма.

Начиная с ноября большинство мировых авиакомпаний прекратили полеты над Синаем, были эвакуированы туристы из ряда стран Восточной и Западной Европы. Потери для туристической отрасли Египта и экономики в целом огромны: было аннулировано 80% путевок, падение египетских акций после теракта составило 15%, Центробанк рассматривает вопрос о девальвации египетского фунта на 11%.

Крупнейший египетский инвестор Сами Савирис, владеющий группой Orascom Investments, констатировал катастрофическое состояние отельного бизнеса на морском побережье Египта после крушения российского авиалайнера. Так, на курорте Таба Orascom закрыл два отеля из трех и уволил полторы тысячи человек. Аналогичные сокращения происходят на всех курортах – от Табы до Хургады.

Савирис заявил, что боевики, связанные с ИГИЛ, хотят поставить на колени египетское государство и превратить Синай в рассадник терроризма. Он подверг жесткой критике правительства западных стран за то, что они подорвали стабильность на Ближнем Востоке, прежде всего в Ливии и Сирии, уничтожив государственные структуры и оставив вакуум власти.

Необходимо отметить, что уровень террористической угрозы рос в Египте достаточно давно, в Каире и городах вдоль Нила теракты происходили практически ежедневно.

В сентябре 8 мексиканских туристов были по ошибке убиты в пустыне Эль-Вахат египетскими военными, которые приняли их за исламских боевиков, а вскоре последовало крушение российского самолета над Синаем. Это породило у наблюдателей вопрос: в какой степени египетские власти контролируют ситуацию и насколько они способны обеспечивать безопасность своих граждан и иностранцев?

США, Великобритания и страны ЕС официально подвергли критике недостаточные меры по обеспечению безопасности в условиях растущей террористической угрозы. По мнению аналитиков, эти события ослабили авторитет египетских военных и лично президента ас-Сиси.

Профессор Европейского университета во Флоренции Нагван аль-Ашваль считает, что США и Европа уже не могут рассматривать ас-Сиси как партнера, способного обеспечить стабильное развитие Египта. Долгое время Запад закрывал глаза на нарушения демократии ради стабильности, но теперь стремительно теряет доверие к египетскому режиму.

Одновременно западные СМИ продолжают критиковать Египет за нарушения прав человека – жестокое подавление оппозиции и преследование журналистов. Международные правозащитные организации отмечают, что с точки зрения свободы прессы и мнений положение в Египте гораздо хуже, чем при режиме Мубарака.

Местные наблюдатели отмечают также неспособность правительства справиться с внутренними проблемами Египта. Так, недавнее катастрофическое наводнение в дельте Нила и Александрии выявило некомпетентность бюрократии, развал инфраструктуры и повсеместную коррупцию. Египтяне критикуют власти и за то, что под внешним давлением они разрешили иностранцам, в том числе российским специалистам, контролировать безопасность в аэропортах.

Особое беспокойство вызывает ситуация на Синайском полуострове, где местные бедуинские племена в союзе с исламистами фактически объявили войну центральному правительству. За последние два года исламские боевики убили здесь сотни египетских военнослужащих и полицейских. В свою очередь, египетская армия уничтожила свыше 500 подземных тоннелей, соединяющих сектор Газа с северным Синаем, чтобы ликвидировать взаимодействие между сектором Газа, который находится под контролем "Хамас", и боевиками на Синае.

Синай – это наиболее уязвимый регион Египта с точки зрения безопасности, однако именно здесь находится основная туристическая инфраструктура страны. Депутаты израильского Кнессета выражают серьезные сомнения, что египетский президент способен подавить сопротивление исламских боевиков на Синае.

Вместе с тем большинство аналитиков пока не считает, что режим ас-Сиси доживает последние дни. Запас прочности еще достаточно велик. Президент Египта готов применять очень высокий уровень насилия, чтобы сохранить контроль над страной и подавить оппозицию. В странах арабского Востока это является главным залогом политического выживания: любая слабость может обрушить режим, как это произошло в последние месяцы правления Хосни Мубарака.

На фоне кровавых событий и междоусобиц в других арабских странах ас-Сиси предстает в глазах сограждан подлинным спасителем Египта. Особенно ему благодарны египетские копты-христиане, которые испытали притеснения в короткий период правления "Братьев-мусульман". Есть также результаты опросов, согласно которым ас-Сиси пользуется широкой народной поддержкой, в то время как оппозиция сломлена и раздроблена.

В данное время в Египте завершается переходный период, начавшийся после отстранения от власти президента-исламиста Мухаммеда Мурси. Во время президентских выборов 2014 года ас-Сиси получил свыше 90% голосов, а нынешние выборы в парламент должны закрепить легитимность правящего режима. Ожидается, что новый парламент, основу которого составят сторонники ас-Сиси, утвердит пакет жестких мер по борьбе с оппозицией, а также отменит ряд законов, принятых исламистами. Выборы проходят при низкой активности избирателей: примерно 20% электората, поддерживающего Мурси, в них не принимает участия.

Обвинения в "недемократичности" можно смело отмести: Египет всегда был жестко организованным, военизированным государством, а демократии в западном понимании этого слова нет ни в одной из стран Ближнего Востока. Подлинную угрозу нынешнему руководству Египта наряду с терроризмом представляют экономические и демографические факторы.

Население страны приближается к отметке в 90 млн человек, и это создает непосильное бремя для финансов, инфраструктуры и рынка труда. Дельта Нила просто не в состоянии прокормить такое количество народа. Однако в глубоко религиозной стране начать политику ограничения рождаемости не может ни одно правительство. Поэтому все экономические достижения будут неизбежно съедены "лишними ртами": ежегодно число жителей Египта увеличивается на 1,5 млн человек.

Ас-Сиси старается по мере возможностей возродить насеристскую политику государственного вмешательства в экономику. Это – очевидный отход от либеральной экономической политики Анвара Садата и Хосни Мубарака, который начинает приносить плоды.

Всемирный банк отметил определенный экономический прогресс в 2014 году: рост ВВП составил 2,2%, усилился приток иностранных инвестиций. Финансовая помощь и инвестиции со стороны Саудовской Аравии, стран Персидского залива и западных партнеров составили 25 млн долларов. Египетское руководство осуществило амбициозный проект по строительству второй ветки Суэцкого канала, при финансовой поддержке Саудовской Аравии приобрело французские истребители "Рафаль" и вертолетоносцы "Мистраль".

В июне этого года Египет успешно провел первое за 5 лет размещение своих евробондов на полтора миллиарда долларов. Был подписан контракт с немецким концерном Siemens на 8 млрд евро с целью строительства газовых электростанций.

Одновременно укрепляются связи с Россией: уже после теракта на Синае "Росатом" подписал в Каире соглашение о строительстве первой в Египте АЭС. Будут построены 4 реактора мощностью 1200 мегаватт каждый, а общий объем инвестиций составит 20 млрд долларов. Это крупнейший совместный проект со времени строительства Асуанской плотины в 1960-х годах.

Однако события осени 2015 года наверняка внесут коррективы этот позитивный тренд. Исламисты, хотя и загнаны в подполье, готовы поднять голову в случае ухудшения внутренней ситуации. Главный вопрос в том, сможет ли египетское руководство продолжить курс на реформы, модернизировать государство и экономику?

Дмитрий Добров, обозреватель Inosmi.ru

Зачем Турция сбила российский военный самолет?

Александр Орлов

24 ноября самолеты ВВС Турции сбили российский СУ-24, который базировался на авиабазе «Хмейм» в САР и совершал боевой вылет против террористов в провинции Латакия вблизи сирийско-турецкой границы. По первым данным, оба пилота успели катапультироваться, но один из них приземлился мертвым. Второй вроде бы попал в руки местного туркоманского племени. Самолет сбит двумя турецкими истребителями «Ф-16».

Как утверждает Генштаб ВС Турции, Су-24 российских ВКС получил за 5 минут 10 предупреждений о нарушении воздушного пространства Турции и только после этого был сбит.

По сообщению же МО РФ, российский самолет не вторгался в турецкое воздушное пространство, о чем свидетельствует и факт его падения на сирийской территории, а также приземление катапультировавшихся российских летчиков на территории САР. В военном ведомстве России также подчеркнули, что во время полета самолет находился исключительно над территорией Сирии. Вечером российский лидер после встречи с иорданским монархом тоже публично подтвердил, что самолет был сбит в одном и упал в четырех километрах от границы на сирийской территории. Он назвал это «ударом в спину» со стороны пособников терроризма, в то время как ВКС России борются с терроризмом. И подчеркнул, что эта трагедия будет иметь «самые серьезные последствия для российско-турецких отношений». В Анкаре заявили, что Турция намерена провести консультации с НАТО и ООН. Это вызвало возмущение российского лидера. По его словам, обращение Анкары в НАТО по крайней мере странно, так как не Россия сбила турецкий самолет, а наоборот.

Ну так и Москва может и должна потребовать созыв СБ ООН для осуждения нападения на самолет, который участвовал в антитеррористической операции.

Пока что реакция российского руководства весьма сдержанная. Пресс-секретарь президента России Д. Песков на вопрос, можно ли ожидать обсуждения сложившейся ситуации с турецкой стороной, ответил: «Вы говорите «с турецкой стороной» – пока никаких окончательных заявлений от минобороны мы не слышали по причинам падения самолета». Песков не подтвердил сообщения турецких СМИ о том, что президент Путин якобы проведет во вторник экстренное заседание Совета безопасности РФ в связи с инцидентом со сбитым российским самолетом. «Турецкие СМИ вряд ли знают, когда и по какому поводу Путин собирает экстренное или регулярное совещание Совбеза», – заявил пресс-секретарь президента РФ Д. Песков.

Премьер-министр Турции Давутоглу тоже сделал ряд заявлений, в которых попытался взвалить всю ответственность за этот инцидент на действия российских ВКС. Конечно, пока рано делать окончательные выводы, когда еще не проведено тщательное расследование того, что случилось с СУ-24. Но одно ясно – был ли российский самолет в небе САР или случайно на несколько секунд залетел в турецкое воздушное пространство, у ВВС Турции не было никаких оснований для того, чтобы его сбивать. ВКС РФ уже более месяца ведут интенсивную борьбу с ИГ и другими террористическими группировками в Сирии, нанося по их позициям ракетно-бомбовые удары.

А что делает Анкара? Сначала турки помогали Саудовской Аравии, Катару и США разжигать пламя гражданской войны в САР, помогая экстремистам и предоставляя им убежище на своей территории, оснащая боевиков оружием и создав для них тренировочные лагеря. При этом под «сурдинку» войны режим Т. Эрдогана уничтожал собственное курдское население в приграничных с САР районах, а заодно и нанося удары по позициям сирийских курдов, борющихся с ИГ. Более того, Турция активнее других занималась контрабандой сирийской нефти и нефтепродуктов с объектов нефтяной инфраструктуры, контролируемых ИГИЛ и другими террористами. То есть Анкара наживалась на войне и способствовала финансированию международного терроризма, пользуясь своим статусом члена НАТО. А США, Великобритания, Франция, Германия и другие западные страны спокойно закрывали глаза на это.

Но ведь подобные действия нарушают соответствующие международные конвенции, запрещающие финансирование и спонсирование терроризма.

Периодически из Анкары раздавались призывы то установить бесполетную зону над Северной Сирией, то направить туда свои войска, не говоря уже о требовании свергнуть законное правительство Б. Асада в Дамаске. О подрывной деятельности турецких спецслужб в координации с их «коллегами» из Саудовской Аравии и Катара тоже хорошо известно. А тут еще ВКС РФ вместе с ВВС Франции и США начали целенаправленно уничтожать колонны нефтяных цистерн и нефтяные скважины, которые обеспечивали контрабанду в Турцию, тем самым подрывая «бизнес» приближенных Т. Эрдогана.

Правда, сбивать французские или американские боевые самолеты в Анкаре не решаются.

Конечно, есть и другая вероятность. Всем известно, что на авиабазах ВВС Турции имеются американские боевые самолеты и представители Пентагона и ЦРУ. Как известно, турецкие военные ненавидят исламиста Т. Эрдогана и вполне могли совершить эту провокацию с российским самолетом, чтобы создать турецкому президенту дополнительные проблемы, окончательно поссорить Т. Эрдогана с В. Путиным, а затем и избавиться от него. Это выгодно и США, которым чересчур строптивый турецкий президент порядком надоел. Как стал он раздражать и ЕС, особенно когда на саудовские и катарские деньги направил сотни тысяч иракских и сирийских беженцев, а вместе с ними и боевиков ИГИЛ, из лагерей на сирийской границе в Европу, создав там массу проблем. И как результат – чудовищные теракты в Париже. Возможно, подрывную деятельность продолжили и катарцы, не удовлетворившись тем, что именно подготовленные Дохой террористы ИГ взорвали недавно российский А 321 над Синаем. Катару, с его огромными финансовыми ресурсами, ничего не стоило подкупить турецких летчиков или тех, кто ими командует, чтобы сбить СУ-24, который даже не пытался отбиваться, наивно полагая, что в сирийском небе турки, которые публично на словах тоже борются с ИГ, не нападут на «союзника» по антиигиловской коалиции.

Возникает вопрос – а что теперь делать Москве? Ведь каковыми бы не были объяснения Анкары, речь идет о нападении на военный самолет РФ, который совершал вылет против террористов. Извинений здесь явно не достаточно, хотя турки, особенно совсем вышедший из рамок разумных действий и заявлений Т. Эрдоган, могут и не извиниться.

Как в случае с А-321, Москва просто обязана ответить Анкаре. Речь, конечно, не идет об ответе военного характера. Хотя нанести удар возмездия по Турции и ее военным базам ВС России ничего не стоит. Сейчас не место эмоциям. Должно быть проведено тщательное расследование. А пока необходимо приостановить туристический поток в эту страну, которая получала от отдыхающих россиян миллиарды долларов. Ведь сегодня сбивают военный самолет, а завтра начнут избивать наших туристов.

Далее: необходимо прекратить закупки в Турции любых видов продовольствия, заменив их на поставки сельхозпродукции из Ирана и Центральной Азии.

Ну и, конечно, надолго заморозить любые проекты строительства газопроводов в Европу через турецкую территорию. Тем более что 23 ноября в Тегеране на саммите ФСЭГ президент В. Путин заявил о намерении втрое увеличить экспорт СПГ, прежде всего в Азию. А в Европу поставлять газ через вторую ветку «Северного потока». Турция при нынешних властях – такой же ненадежный партнер в плане газового транзита, что и Украина.

Вполне уместно также снизить уровень дипломатических отношений с Анкарой и отозвать российского посла оттуда. Такое предложение уже циркулирует в Госдуме.

Глава МИД РФ С.В. Лавров вечером 24 ноября отменил свой визит в Турцию, назначенный ранее на 25 ноября, и одновременно призвал всех российских туристов воздержаться от поездок в эту страну из-за высокого уровня террористических угроз в Турции.

И, конечно же, следует удвоить, утроить усилия по поиску тех, кто взорвал и спланировал взрыв российского самолета над Синаем. Это позволит выявить страны-пособники терроризма, среди которых в первом ряду наряду с Саудовской Аравией и Катаром стоит и Турция. И виновных предать суду на основании положений международных конвенций по борьбе с терроризмом. Никто не удивится, если среди обвиняемых окажутся известные официальные турецкие деятели. Мир должен знать, кто ответственен за хаос и террор на Ближнем Востоке и в Европе.

Сегодня в Каире Министр обороны России генерал армии Сергей Шойгу принял участие во 2-м заседании Совместной Российско-Египетской комиссии по военно-техническому сотрудничеству.

Перед заседанием Министр обороны России провел переговоры с Президентом Арабской Республики Египет Абделем Фаттахом Саидом эс-Сиси и Министром обороны и военной промышленности, председателем высшего военного совета Египта генерал-полковником Седки Собхи Саидом Ахмедом.

Выступая на заседании, глава российского военного ведомства заявил, что Россия поддерживает настойчивые усилия руководства Египта в борьбе с терроризмом, в том числе на Синайском полуострове.

«Уверены, что нейтрализация действующих как на полуострове, так и на всей территории Египта экстремистских и террористических группировок отвечает интересам не только египтян, но и жителей всех стран региона», — сказал генерал армии Сергей Шойгу.

«Главная задача сегодня – консолидировать усилия в борьбе с терроризмом», – подчеркнул Министр обороны России.

Он отметил, что Минобороны России «нацелено на дальнейшее развитие отношений между вооруженными силами России и Египта по всем направлениям в интересах поддержания безопасности наших стран».

Одним из наиболее значимых видов военного сотрудничества, продолжил генерал армии Сергей Шойгу, являются совместные учения. Они способствуют повышению боевой выучки и авторитета вооружённых сил двух стран, демонстрируют готовность оборонных ведомств к эффективному противодействию современным вызовам и угрозам.

Глава российского военного ведомства предложил к тем учениям, которые уже проходят, в частности, по военно-морской линии, добавить и учения контртеррористической направленности.

Министр обороны отметил удовлетворительную положительную динамику и в сфере военно-технического сотрудничества с Египтом, которое идет по всем линиям, в том числе авиации, ВМФ, ПВО и Сухопутных войск.

Генерал армии Сергей Шойгу подчеркнул, что «Египет был и остается стратегическим партнером России в Северной Африке и на Ближнем Востоке».

«Твердо настроены продолжать эффективное взаимодействие с Египтом в политической, экономической и, безусловно, военной и военно-технической сферах», – сказал глава российского военного ведомства.

Управление пресс-службы и информации Министерства обороны Российской Федерации

Константин Косачев: «В отношении террористов нужна не жесткость наказания, а его необратимость»

Владимир Нестеров

Гость программы "Трибуна" председатель Комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев.

- Константин Иосифович, на днях прошла примечательная встреча - собрание верхней и нижней палаты парламента по терроризма. Вы возглавляли комитет по международным делам в Госдуме, а сейчас в Совете Федерации. Как часто случаются подобные собрания? Бывали ли подобные случаи?

- Мы собираемся вместе минимум раз в год, чтобы принять послание, с которым обращается президент к Федеральному собранию. Это конституционная норма.

Право президента созывать две палаты на совместное заседание. Других форматов Конституция не предусматривает.

Собрание мы его проводили в необычном режиме. Такого формата я, действительно, не припомню. Он носит чрезвычайный характер и определяется чрезвычайной ситуацией, которая сложилась в мире, где возник террористический интернационал. Впервые появились мощные, сравнимые по мощности с государствами, террористические образования, которые наладили связь друг с другом. Последний пример - Мали, до этого Франция. Таких примеров, к сожалению, очень много - и Ливан, и Турция, и Кения, не говоря уже о странах, где международный терроризм обосновался, и где террористические акты стали чуть ли не повседневной реальностью. Это Афганистан, это Ирак, это Ливия, это Сирия. Но всё это звенья одной цепи. Сложилась цепь, у нее появилась одна логика, один центр, который осуществляет координацию действий. Он неуловим, к сожалению. Он во многом существует в виртуальном пространстве, в социальных сетях, но он совершенно точно подчинен какой-то единой воле, злой воле, и это новое явление в истории человечества. Такого не было никогда.

Мы сравниваем угрозу, которая исходит от международного терроризма, с угрозой нацизма. Я считаю, что это совершенно правильное, адекватное сравнение, с точки зрения и масштабов происходящего, и с точки зрения необходимости коллективного ответа на эту угрозу. Как возникла антигитлеровская коалиция в годы Второй мировой войны, точно так же сейчас должна возникнуть антитеррористическая коалиция. Но тогда это явление родилось в пределах одной страны, оно которое имело одну идеологию, одну партию, одного лидера. Сейчас этого нет.

Я бы не стал наделять терроризм функциями или полномочиями носителя какой-то идеологии, кроме идеологии человеконенавистничества. Там есть много сетевых лидеров и много центров управления, но логика все равно одна. И эта ситуация чрезвычайная. Она угрожает всему миру. Мы здесь тоже звенья одной цепи со всем остальным миром, где террористы выискивают самое слабое звено, и где мы не должны дать им такой возможности.

- Были ли на этом собрании приняты решения, которые могут принять впоследствии практический характер?

- Если говорить о внутренней кухне подготовки этого совместного собрания, то какие-то наработки готовились заранее. Мне и моим коллегам по Совету Федерации, по Государственной Думе уже при входе в зал раздавался проект решения нашего совместного собрания. Я, признаюсь, принимал участие в его подготовке вместе с коллегами из других профильных комитетов в обеих палатах, но дискуссия, конечно же, ушла гораздо дальше. Мы для этого и собирались. У собрания было две основных цели. Первая – то, что называется в Конституции представительной функцией Федерального Собрания, когда мы должны были произвести манифестацию народной воли, которая сейчас сложилась в обществе. Говорю это без пафоса, она совершенно точно сложилась, она сложилась вокруг позиции президента Российской Федерации, вокруг его действий как гаранта Конституции. Напомню, что 20-я статья Конституции гарантирует право на жизнь, а президент гарантирует своими полномочиями реализацию этой статьи, организуя соответствующие антитеррористические мероприятия, а как верховный главнокомандующий осуществляет руководство военной операцией России в Сирии.

Мы убеждены в том, что эта позиция президента, во-первых, действительно пользуется поддержкой подавляющего большинства россиян. Во-вторых, мы должны показать президенту (который сейчас в очень тяжелой ситуации, берет на себя весь груз ответственности за принятие решений), что общество стоит за ним, что общество сплоченно, что оно не раздирается разногласиями, что отставлены в сторону мелкие разногласия по другим темам, что мы его будем и далее поддерживать в его действиях по обеспечению безопасности и прав граждан России.

Вторая этого собрания заключалась в том, чтобы еще в более широком формате, чем просто две палаты (мы пригласили и руководителей законодательных собраний субъектов федерации, руководителей основных религиозных объединений и конфессий, представителей общественных организаций, Общественной палаты, Молодежной палаты) в таком широком общественно-политическом ракурсе осуществить мозговую атаку на те проблемы, с которыми сталкивается руководство страны, с которыми сталкиваемся мы все как граждане РФ и попробовать в режиме этой мозговой атаки выработать какие-то новые идеи, предложения, которые будут поступать в разработку.

Я очень хотел, чтобы наш замысел был правильно понят. Мы сегодня только начали очередной этап, обменялись мнениями, высказали достаточно много новых инициатив и мы ожидаем сейчас, что все эти идеи будут предметом самого тщательного, серьезного анализа со стороны профессионалов, потому что противодействие терроризму не терпит дилетантства.

Каждый из нас имеет право на собственную позицию, каждый из нас может высказываться на тему, как правильно справиться с этим злом, но в конечном счете, те, кто работают непосредственно против террористов, подвергают риску и свои жизни, и их жизни тоже нужно защищать. Это в высочайшей степени профессиональная работа – защитить тех, кто защищает нас. Анализ наших предложений, надеюсь, будет проведен в самом оперативном режиме в ближайшее время и вернется к законодателям в виде продуманных, профессионально подготовленных законодательных инициатив, которые будут сформулированы исполнительными органами власти, правительством, соответствующими правительственными структурами.

- Вы ожидаете ужесточения законодательства в плане борьбы с терроризмом? Я знаю, звучали инициативы лишать террористов гражданства, временно отказаться от моратория на смертную казнь, если уголовное дело зведено по статье "терроризм".

- Террор и антитеррористические меры – соревнование брони и снаряда. На каждом этапе законодатели в любой стране мира, включая РФ, стараются через совершенствование законодательства создать все необходимые условия для деятельности антитеррористических структур. Но терроризм вслед за этими действиями ищет новые лазейки, становится более изобретательным, обретает новые параметры своей работы. Если вспомнить американскую трагедию в сентябре 2001 года, то Нью-Йорке стали возможными, потому что тогда никто не отбирал у пассажиров маникюрные ножницы и пилки для ногтей, собственно, которыми террористы и угрожали экипажу, захватывая соответственный самолет. Еще несколько лет назад не отбирали при посадке в самолет жидкости, потому что не было на этот момент жидких взрывчатых веществ, они появились только тогда, когда все остальное стало невозможно пронести на борт самолета. К сожалению, говорить о том, что наше законодательство идеально, все сделано и теперь и мышь не проскочит, не приходится.

Уже сегодня, вслед за нашей дискуссией начался мозговой штурм уже и там [среди террористов]. Они начинают думать о том, как они будут обходить те новые решения, те новые меры, которые мы сейчас начинаем согласовывать, поэтому процесс совершенствования законодательства и ужесточения соответствующих мер неизбежен, и я не побоюсь этого слова, наверное, он бесконечен. Во всяком случае, он обретет свой конец тогда, когда мы окончательно искореним террористическую угрозу.

Предложения звучали разные. Были, на мой взгляд, разумные предложения, которые обязательно должны быть реализованы в той или иной форме были, но были и более эмоциональные, более радикальные, в частности, о возможном лишении гражданства людей, вовлеченных в террористическую деятельность. Но российская Конституция исчерпывающим образом отвечает на этот вопрос - никто из граждан РФ не может быть лишен гражданства. Это было реакцией нашего общества на злоупотребление прежних советских властей, которые часто лишали советского гражданства людей по политическим мотивам, выдворяли их из страны. Может быть, лишение гражданства и было бы эффективной мерой, но я бы все-таки оберегал нашу Конституцию. Конституция - это документ, который нельзя менять под какие-то обстоятельства. Даже самые тревожные. Ведь есть много других вариантов решения, которые не менее эффективны, но которые позволяют Конституцию не трогать, которые позволяют действовать в рамках, которые установлены Конституцией. Я бы к теме лишения гражданства подходил очень осторожно, потому что сегодня мы сделаем одно исключение, завтра в режиме соревнования брони и снаряда появится еще что-то, что потребует еще одного изменения Конституции. Так рано или поздно мы этой Конституции лишимся, или радикально ее ослабим. А Конституция - основа нашей жизни.

То же самое я бы отнес и к идее восстановления смертной казни в отношении террористов. Я этой темой занимался многие годы, потому что она была одной из центральных с точки зрения российского членства в Совете Европы, а я работал в Парламентской Ассамблее Совета Европы 8 лет. В качестве руководителя российской делегации, принимал участие во всех возможных дискуссиях на этот счет и свою личную точку зрения сформировал. Каждый имеет право на свою личную точку зрения по этому вопросу. Это вопрос морали, а не какой-то партийной дисциплины. Я не могу отказать человеку, который требует смертной казни террористам и который до этого пережил трагедию, потеряв в теракте своего ребенка или своих родителей. Было бы безнравственно говорить этому человеку: "Ты не прав, потому что где-то, что-то записано по-другому". Каждый человек имеет право на любую точку зрения в вопросе о смертной казни, исходя из своего жизненного опыта, из своего понимания справедливости, из своего понимания морали. И моя точка зрения точно также имеет право на существование. Меня Бог миловал, у меня никто из близких в терактах не погибал, хотя я воспринимаю смерть любого человека, который погиб в теракте, как смерть близкого человека, как смерть соотечественника, искренне скорблю. Тем не менее, я считаю, что смертная казнь не будет эффективным инструментом для купирования террористической угрозы.

Во-первых, если мы говорим о смертной казни как об акте возмездия за уже совершенные преступления, то есть более страшные наказания. Мне приходилось, когда еще работал в Госдуме, бывать в камерах смертников, людей, которые были приговорены у нас в стране к смертной казни, когда эти приговоры еще выносились. Такие люди у нас в стране есть. Смертная казнь для них отложена, они отбывают пожизненное заключение. Подавляющее большинство мне признавались: "Лучше бы нас расстреляли, чем продолжать сидеть здесь, зная, что во-первых, могут в любой момент расстрелять, и во-вторых, что мы никогда из этих стен больше в жизни не выйдем и солнца не увидим". Это очень жесткое возмездие.

Во-вторых, смертная казнь как профилактический метод, как средство для того, чтобы остановить людей у последней черты, вряд ли остановит террористов, которые ни во что ставят чужие жизни и свою собственную.

Перспектива оказаться подвергнутым смертной казни не станет серьезным барьером. У многих из них существуют слепая вера в то, что это, наоборот, подвиг. Что лишив себя жизни, лишив жизни "неверных", они попадают в совершенно другие условия.

Не будет это работать. Поэтому я считаю, что главным инструментом, который реально решает проблему профилактики терроризма, предотвращения терактов является не жесткость наказания, а его необратимость. Террористы должны знать, что их обязательно найдут, что их поймают, что их посадят, что они сгниют в тюрьме, что они не увидят ни своих родственников, ни кого другого, что жизнь закончилась на этом. Необратимость наказания будет значительно более действенным инструментом, нежели чем декларированное восстановление смертной казни. Но это моя личная точка зрения.

- Президент пообещал, что работа наших ВКС в Сирии будет усилена. Как вы считаете, возможно ли участие в наземной операции российских сил?

- Первое. Я не видел ни одного специалиста, который сказал бы, что мы можем решить задачи этой операции только с воздуха. Очевидно, что без наземных сил, без их действий непосредственно против террористов, в физическом контакте, никаких задач этой операции решить невозможно. Второе. Думаю, что найдется достаточно большое число государств, которые посчитают для себя возможным в этой наземной операции поучаствовать. Это не только США или Франция, это прежде всего приграничные государства, куда террористы все время "заскакивают", где они физически мешают и создают не просто угрозу для безопасности людей, но нарушают экономическое развитие, создают определенное реноме для региона в целом. Давайте называть вещи своими именами. Сейчас среди пострадавших – Египет. Египетские власти отрицают версию террористического акта в случае с "Когалымавиа" над Синаем, спасая это свое реноме. Но они серьезно страдают от того, что в непосредственной близости от Египта обосновался международный терроризм, который отпугивает туристов, а это основной источник доходов для Египта. Египту можно было бы поучаствовать в этой наземной операции, потому что это его собственный национальный интерес - как можно быстрее купировать эту угрозу и вернуть Египет в число государств, которые не ассоциируются с нестабильностью, с беспорядками, с террористической угрозой. Таких государств в регионе более чем достаточно, и я бы только приветствовал, если бы они начинали складывать свою коалицию тех, кто участвует в том числе и в наземных операциях.

Для России я такой необходимости не вижу. Мы очень мощно действуем с воздуха, мы в состоянии поддержать эту наземную операцию еще более эффективно, если это потребуется. На мой взгляд, этого более чем достаточно, потому что, если мы появимся там на земле, выйти оттуда нам будет значительно сложнее, чем многим другим странам, которым нужно будет только по другую сторону границы отвести свои подразделения. Для России же это будет совершенно другой масштаб, совершенно другие последствия. Я поддерживаю президента РФ, который таким образом вопрос никогда не ставил. Буду надеяться на то, что эта позиция сохранится и в дальнейшем. Нам не нужно повторение тех сюжетов советского периода, когда наша армия в известных местах мира завязала в наземных операциях.

Продолжение следует

Россия > Армия, полиция > vestikavkaza.ru, 24 ноября 2015 > № 1642915 Константин Косачев

Комментарий для СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова, Сочи, 24 ноября 2015 года

Закончились переговоры Президента Российской Федерации В.В.Путина с Королем Иордании Абдаллой II, которые подтвердили настрой России и Иорданского Королевства на непримиримую борьбу с терроризмом.

Вы слышали вступительное слово Президента России В.В.Путина, в котором он дал оценку произошедшему сегодня инциденту, когда турецкая сторона сбила российский самолет, выполнявший антитеррористическую миссию над сирийской территорией, в сирийском воздушном пространстве. Оценки предельно понятные. Президент Российской Федерации В.В.Путин прямо сказал, что это не может не затронуть российско-турецкие отношения. В этой связи принято решение о том, чтобы отменить встречу, которая планировалась на завтра в Стамбуле на уровне министров иностранных дел Российской Федерации и Турецкой Республики в рамках т.н. Совместного совета стратегического планирования.

Второй момент, который сегодня также необходимо подчеркнуть, заключается в нарастании террористических угроз, проистекающих с территории Турции. Это безотносительно случая, который произошел сегодня. Накапливается критическая масса террористических проявлений на турецкой территории. По нашей оценке, ничуть не меньше угрозы, чем в Египте. В этой связи, конечно, мы не рекомендуем нашим гражданам направляться на данном этапе в Турецкую Республику с туристическими или какими-либо иными целями.

23 НОЯБРЯ В ЛОНДОНЕ ЗАМЕСТИТЕЛЬ МИНИСТРА ТРАНСПОРТА РФ ВИКТОР ОЛЕРСКИЙ ВЫСТУПИЛ НА ОТКРЫТИИ 29-Й АССАМБЛЕИ МЕЖДУНАРОДНОЙ МОРСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ (ИМО)

23 ноября 2015 года начала работу 29-я Ассамблея Международной морской организации (ИМО). На Ассамблею прибыли делегации из 145 стран – членов ИМО. Российскую делегацию возглавляет замминистра транспорта России Виктор Олерский. В работе Ассамблеи от России также принимают участие и.о. директора Департамента государственной политики в области морского и речного транспорта Минтранса России Виталий Клюев и постоянный представитель России при ИМО Юрий Меленас.

В своем выступлении В. Олерский проинформировал о деятельности Российской Федерации в области обеспечения безопасности мореплавания и защиты морской среды от загрязнения, а также поделился оценкой проделанной работы ИМО и будущих задач, стоящих перед организацией. «Морская политика Российской Федерации всегда исходила из того утверждения, что морской транспорт по своей природе носит глобальный характер, – сказал В. Олерский. – Регулирование этой деятельности должно проводиться глобальными мерами и процедурами, которые разрабатываются признанными международными институтами, важнейшим из которых является Международная морская организация. ИМО успешно справляется с этой работой, постоянно совершенствуя регулирование единого правового пространства для международного судоходства».

Отмечая признанные заслуги ИМО на этом направлении, замминистра заметил, что в последнее время на сессиях рабочих органов все чаще стали подниматься вопросы, которые носят сугубо политический характер и решение которых не входит в ее компетенцию. «Мы рассматриваем Международную морскую организацию как площадку для обсуждения практических и технических вопросов судоходства, безопасности на море, защиты морской среды и конструктивного взаимодействия государств в указанных областях. Исходим из недопустимости политизации работы ИМО и размывания мандата организации путем обсуждения политических вопросов», – подчеркнул В. Олерский.

Учитывая озабоченность мирового сообщества изменениями климата, Российская Федерация поддерживает дальнейшую разработку технических требований и правил по ограничению выбросов парниковых газов и других вредных для окружающей среды веществ с судов. Вместе с тем, отметил замминистра, Россия считает, что вновь принимаемые в ИМО меры регулирования должны быть простыми и рациональными, безусловно экономически обоснованными и независимыми от флага. Международная морская организация должна учитывать озабоченность стран, связанную с тем, что технологии для внедрения стандартов должны быть достаточными и приемлемыми на международном уровне. Следует также уделить особое внимание тому, чтобы рассматриваемые и принимаемые поправки в обязательные инструменты ИМО не противоречили другим существующим положениям данных инструментов.

В. Олерский особо отметил тот факт, что ИМО уделяет повышенное внимание всему комплексу проблем, связанных с сохранением окружающей среды, и особенно в таких чувствительных районах Мирового океана, как Арктика и Антарктика. «В этом году удалось завершить сложную и продолжительную работу над Полярным кодексом, который гарантирует высокие стандарты безопасности и сохранения морской среды в этих районах», – подчеркнул замминистра.

Действующая арктическая морская транспортная система имеет важное практическое значение для обеспечения торговых связей между странами Европы, Азии и Северной Америки. Россия старается вносить посильный вклад в ее поддержание и развитие. «На данном этапе мы полагаем необходимым сконцентрировать усилия на развитии материально-технической базы и совершенствовании организационной структуры арктической морской транспортной системы, – сказал В. Олерский. – Эффективность и безопасность работы транспортного флота на трассах Северного морского пути прежде всего зависят от ледокольного обеспечения».

Российская Федерация имеет самый большой ледокольный флот в мире. В настоящее время в акватории Северного морского пути действуют 8 линейных ледоколов, из которых 4 атомных и 4 дизель-электрических. Ведется также строительство серии 4-х дизель-электрических и 3-х атомных двухосадочных ледоколов мощностью 60 МВт. Началось проектирование атомного ледокола-лидера мощностью 110-130 МВт для работы на высокоширотных трассах Северного морского пути.

По словам замминистра, Россия разделяет ответственность за глобальное обеспечение безопасности мореплавания. Одна из мер в решении этой задачи – качественный флот под своим флагом. По результатам государственного портового контроля в морских портах мира Россия во всех регионах находится в белых списках.

«Наша страна является стороной всех вступивших в силу обязательных документов ИМО, более 60% внешнеторговых грузов России перевозится морским транспортом, – сказал В. Олерский. – Россия была и остается одной из самых заинтересованных морских стран мира. Хочу призвать участников Ассамблеи поддержать кандидатуру Российской Федерации на выборах в Совет ИМО по категории А»

В этот же день В. Олерский провел двустороннюю встречу со статс-секретарем Министерства транспорта Сингапура Панг Кин Кеонгом.

Представители Минтранса Сингапура проинформировали, что власти Сингапура и бизнес-структуры внимательно следят за развитием российского Северного морского пути (СМП) и рассматривают возможности участия в развитии его инфраструктуры, организации и осуществлении судоходства. При этом, СМП рассматривается не как конкурент или альтернатива существующим морским путям, таким как Суэцкий Канал, а как дополнительная возможность создания морских маршрутов.

Стороны обсудили возможность участия сингапурских инвесторов в строительстве российских портов, в частности, зерновых и контейнерных терминалов. Достигнута договоренность о том, что более подробные материалы российской стороны будут направлены в Минтранс Сингапура и в Администрацию порта. Сингапур очень заинтересован в инвестировании в портовую деятельность в России, и, в частности, в связи с проектом свободного порта Владивосток, развитии морских портов в Азово-Черноморском бассейне.

Сингапур приветствует открытие представительств иностранных судоходных компаний на своей территории. Иностранные компании имеют в Сингапуре те же условия работы и налогообложения, что и сингапурские. Для морских компаний организованы комплексные услуги по их сопровождению. В Сингапуре есть площадка для сотрудничества по всем направлениям деятельности в области торгового мореплавания – брокерам, судовладельцам, судостроителям.

Пан Кин Кеонг пригласил В. Олерского в Сингапур для ознакомления с организацией портовой и судоходной деятельности и обсуждения вопросов взаимного сотрудничества. В свою очередь, российский замминистра пригласил представителей Минтранса и бизнес-сообщества Сингапура посетить российские порты и на месте рассмотреть возможность инвестиционного сотрудничества.

СКОЛЬКО ТЕРЯЕТ «УКРАЭРОРУХ» ОТ САНКЦИЙ В ОТНОШЕНИИ РОССИИ?

Потери «Украэроруха» от вступивших в силу 25 октября санкций в отношении российских авиакомпаний составляют около 10 млн ЕВРО или около 11% от общей выручки. Об этом в интервью ЛІГА.net сообщил директор госпредприятия Дмитрий Бабейчук.

По мнению Бабейчук, в общем объеме украинско-российских авиаограничений сохраняется паритет.

Он напомним, что Россия в августе 2014г. без объяснения причин не подтвердила украинским авиакомпаниям разрешения на транзитные рейсы в своем воздушном пространстве. В качестве зеркальной меры Украина частично ограничила транзит компаний «Аэрофлот» и «Трансаэро» в воздушном пространстве Украины. В частности, это ограничение затронуло пять направлений: Болгарию, Турцию, Египет, Грецию и Израиль.

«Учитывая, что исторически транзит российских авиакомпаний был большим, чем украинских через РФ, закрытие транзита по этим пяти направлениям сохраняет паритет в общем объеме ограничений. Другими словами, это не санкция, а адекватный ответ с украинской стороны в плане объема ограничений», — подчеркнул он.

Относительно полного запрета транзита, Бабейчук отметил, что российские авиакомпании в таком случае не понесут значительных финансовых потерь. Что касается Украины, то в текущей экономической ситуации запрет остатков транзита (а он остается мизерным, особенно после закрытия Египта) несущественно уменьшит наши доходы.

В 2014 году «Украэрорух» недополучил 126,5 млн ЕВРО дохода за аэронавигационное обслуживание.

Из них 65,2 ЕВРО млн — в связи с закрытием воздушного пространства над Крымом и 61,3 млн ЕВРО в связи с закрытием воздушного пространства на Востоке Украины.

Напомним, Украина закрыла авиасообщение с Россией для перевозчиков, выполнявших полеты в оккупированный Крым. Россия же без объяснения причин запретила полеты в свои аэропорты для всех авиакомпаний Украины.

Компания «Веломоторс» представила новинки на выставке EICMA в Милане.

На международной выставке мототехники EICMA в Милане (17–22 ноября 2015 года) Россию представляла компания «Веломоторс», выпускающая под маркой STELS велосипеды, мотоциклы и квадроциклы.

В салоне EICMA, прошедшем в этом году в 73-й раз, приняли участие более 1400 компаний из 44 стран мира, количество посетителей приблизилось к полумиллиону человек.

На стенде STELS были представлены последние модели: квадроцикл Guepard 800 и снегоход «Росомаха 800», обе новинки – собственная разработка «Веломоторс». Сотрудничать с российским производителем захотели торговые организации 20 европейских стран, интерес проявили коммерсанты из Африки и с Ближнего Востока. В настоящее время «Веломоторс» ведет переговоры о проведении необходимых испытаний техники и получении соответствующих сертификатов.

По словам генерального директора компании Александра Начевкина, представители Франции, Германии, Италии, Испании, Швейцарии, Финляндии, ОАЭ, Египта, Алжира и других стран готовы закупать выпускаемую российским заводом продукцию, подписать долгосрочные контракты на поставку техники.

В 2016 году «Веломоторс» планирует увеличить количество выпускаемой техники в два раза по сравнению с 2015 годом.

У правительства РФ есть резервы для финансовой поддержки авиакомпаний и туроператоров на случай приостановки авиасообщения с Турцией, сообщила журналистам первый замминистра финансов России Татьяна Нестеренко.

"В правительстве есть резервы на сложные непредвиденные обстоятельства, в случае если будет необходимо оказать какую-либо финансовую поддержку", - сказала Нестеренко, отвечая на вопрос, есть ли в бюджете РФ необходимые ресурсы для поддержки авиакомпаний и туроператоров в случае "закрытия" Турции.

Во вторник российский самолет Су-24 потерпел крушение в Сирии. Президент РФ Владимир Путин сообщил, что самолет был сбит ракетой типа "воздух-воздух" с турецкого самолета F-16 и упал на территорию Сирии в четырех километрах от границы с Турцией. Российский президент назвал это "ударом в спину" со стороны пособников террористов. Глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что нарастающая угроза терроризма из Турции не меньше, чем из Египта, поэтому россиянам не рекомендуется посещать Турцию в ближайшее время.

Глава Ростуризма Олег Сафонов заявил РИА Новости, что ведомство после этих заявлений МИД уже во вторник даст туроператорам рекомендацию прекратить продажу путевок в Турцию. Ранее Россия приостановила авиасообщение с Египтом и вывезла туристов из этой страны после крушения российского лайнера А321 над Синайским полуостровом.

Россия – второй по важности источник туристического потока в Турцию (около 12% туристов) после Германии (около 15%). В 2014 году Турцию посетили почти 4,5 миллиона россиян, в 2015 году их число снизилось из-за кризиса примерно на 20%.

Сейчас, по данным Российского союза туриндустрии, в Турции из-за низкого сезона находится лишь около 10 тысяч россиян.

Туроператоры решили сыграть на опережение и приостановить продажу путевок в Турцию, не дожидаясь возможного запрета на полеты в эту страну от российских властей.

Во вторник российский боевой самолет Су-24 потерпел крушение в Сирии. Президент РФ Владимир Путин сообщил, что самолет был сбит ракетой типа "воздух-воздух" с турецкого F-16 над сирийской территорией и упал в Сирии в четырех километрах от границы с Турцией. Российский президент назвал это "ударом в спину" со стороны пособников террористов.

Меньше месяца назад катастрофа другого российского самолета над Синаем привела к остановке всех полетов в Египет, что стало причиной миллиардных потерь не только для авиакомпаний, но и для туристической отрасли.

В ситуации с Турцией преждевременно оценивать потенциальные убытки турбизнеса. Между тем, пока еще идет подсчет количества россиян, отдыхающих на курортах страны, парламентарии уже высказываются не только за запрет авиасообщения и прекращение безвизового режима, но и за срочную эвакуацию туристов.

ИГРА НА ОПЕРЕЖЕНИЕ

МИД РФ и Федеральное агентство по туризму во вторник рекомендовали россиянам не посещать Турцию. Позднее Ростуризм предписал туроператорам прекратить продажу путевок в эту страну.

Однако, не дожидаясь этих рекомендаций, одним из первых о приостановке продаж путевок в Турцию заявил крупный туроператор "Натали Турс". Причем туры не будут реализовываться не только в России, но и на территории Украины, Казахстана и Белоруссии.

После "закрытия" Египта в соцсетях и СМИ граждане стали активно обмениваться идеями о том, как можно добраться до родины фараонов, минуя запрет на полеты. Одним из самых популярных запросов в "Яндекс" стали слова "как попасть в Египет окольными путями".

Тогда МИД РФ выразил обеспокоенность продажей операторами туров в Египет через третьи страны, а Ростуризм выдал строжайшее предупреждение туроператорам не реализовывать подобные путевки.

В колл-центре другого туроператора, TEZ tour, заявили, что продажа путевок в Турцию с сегодняшнего дня приостановлена, посоветовали выбрать на Новый год другое направление.

В компании "Интурист" сообщили, что получили предписание от своего руководства остановить продажи туров в Турцию на неопределенное время.

"Получили официальное письмо от нашего руководства – остановить продажи прямо сегодня, с 19.40, причем остановить по всем турам, мы не сможем вам забронировать поездку ни через Coraltravel, ни через Annex tour, ни через "Пегас туристик". Ждем лучших времен", - сказал представитель компании.

НИЗКИЙ СЕЗОН

Российских туристов в Турции в настоящее время немного - в стране "мертвый сезон", отмечает гендиректор компании "Пегас туристик" Анна Подгорная. У компании в Турции сейчас отдыхают туристы, которые не смогли улететь в Египет. "Мы перенаправили людей в Турцию, чтобы дать туристам возможность хоть как-то отдохнуть. Сейчас в Турции низкий сезон, туристы туда почти не едут", - сказала она.

По предварительной оценке Российского союза туриндустрии сейчас в Турции может отдыхать около 10 тысяч россиян.

"Турция последние 13 лет была самым популярным у россиян направлением. Пока там мало туристов из РФ. По экспертным оценкам, с учетом египетских (туристы обменяли путевки в Египет на Турцию - ред.) их там сейчас находится менее 10 тысяч человек. Пока закрытие направления не критично, а что будет потом, сказать сложно", - сказала пресс-секретарь РСТ Ирина Тюрина.

Ростуризм в настоящее время запрашивает туроператоров на предмет того, сколько туристов отдыхает в Турции и обещает в ближайшее время обнародовать эту информацию.

Граждане, уже купившие путевки, но не успевшие ими воспользоваться, в сложившихся обстоятельствах имеют право отказаться от тура или требовать изменения его условий, в том числе в судебном порядке. При расторжении договора еще до начала путешествия туристу возвращается денежная сумма, равная общей цене поездки, а после начала - ее часть в размере, пропорциональном стоимости не оказанных туристу услуг, предупреждает Ростуризм.

Агентство надеется на социальную ответственность туроператоров и призывает их урегулировать возможные финансовые споры, не доводя до суда.

ДОПУСТИМЫЕ ПОТЕРИ

Россия – второй по важности источник туристического потока в Турцию (около 12% туристов) после Германии (около 15%). В 2014 году Турцию посетили почти 4,5 миллиона россиян, в 2015 году их число снизилось из-за кризиса примерно на 20%.

Федеральное агентство по туризму в первую очередь считает необходимым заботиться о безопасности россиян в Турции, а не анализировать, какие потери может понести турбизнес и авиаперевозчики.

Запрет на полеты в Египет, по предварительным оценкам, обошелся туроператорам России в 1,7 миллиарда рублей, а авиакомпаниям – в 8-9 миллиардов рублей. Туроператоры уже обратились в правительство РФ за помощью.

"В правительстве есть резервы на сложные непредвиденные обстоятельства, в случае если будет необходимо оказать какую-либо финансовую поддержку", - сказала первый замглавы Минфина Татьяна Нестеренко, отвечая на вопрос, есть ли в бюджете РФ необходимые ресурсы для поддержки авиакомпаний и туроператоров в случае "закрытия" Турции.

В АВИАЦИИ ВСЕ СПОКОЙНО

Вместе с тем авиакомпании РФ продолжают выполнять рейсы в города Турции, свидетельствуют данные расписания перевозчиков, онлайн-табло аэропортов и заявляют сами компании.

Согласно данным онлайн-табло "Внуково", в 4.55 мск 25 ноября ожидается рейс Turkish airlines в Анталью, в 5.30 - в Стамбул. На сайте аэропорта "Шереметьево" значится рейс "Аэрофлота№ в Стамбул в 21.45 вторника и несколько рейсов в среду. Судя по онлайн-табло "Домодедово", в Анталью назначены рейсы на 3.40 "Уральских авиалиний", рейс Azur air в 5.00 и авиакомпании "Ямал" в 6.00.

"На данный момент рекомендаций от Росавиации не поступало, поступит - будем выполнять. На данный момент программа полетов в города Турции в осенне-зимнем расписании практически завершена", - сообщил РИА Новости официальный представитель крупного российского чартерного перевозчика Azur air. Компания осуществляет на данный момент 7 вылетов в неделю до конца январских праздников в Анталию.

Официальный представитель Росавиации не комментирует ситуацию.

Около двух тысяч сирийцев получили статус временное убежище в России с начала конфликта в Сирии, но эта цифра вряд ли будет расти, заявил РИА Новости руководитель Федеральной миграционной службы РФ Константин Ромодановский.

"В настоящее время в России находятся порядка 7-8 тысяч граждан Сирии. Из них порядка 2 тысяч человек у нас получили статус временного убежища. Эта цифра не значительная", — сказал он.

Ромодановский добавил, что не думает, что их количество будет расти, так как у них нет отдельно своей общины и им сложнее адаптироваться в условиях России.

"Мы видим, что сирийцы через Россию пытаются двигаться на запад, в Европу. Я не прогнозирую каких-либо напряжений в этом плане для России со стороны беженцев", — подчеркнул глава ФМС.

Ежедневно через границу РФ в Норвегию пересекают десятки, а то и сотни беженцев — в отдельные дни их число доходит до 200 человек. Это беженцы из более 20 стран — прежде всего, Афганистана, Пакистана, Египта, а также Сирии и других. На территории северной Норвегии создано уже несколько лагерей по приему беженцев. Некоторые норвежские политики высказываются за то, чтобы временно закрыть границу с Россией, чтобы остановить возрастающий поток беженцев, многие из которых, по мнению норвежских властей, не нуждаются в убежище.

По последним данным приграничного агентства ЕС "Фронтекс", за первые 10 месяцев 2015 года на территорию стран Евросоюза прибыли около 1,2 миллиона мигрантов. Еврокомиссия заявила, что нынешний миграционный кризис в мире является крупнейшим со времен Второй мировой войны.

Елизавета Исакова.

Кто и зачем толкает Россию на ближневосточные авантюры?

Петр Львов

19 ноября 2015 в своем блоге на сайте радиостанции «Эхо Москвы» бывший советник российского президента по экономике, ныне проживающий в США, Андрей Илларионов разместил свое сообщение под названием «На очереди – удар по Саудовской Аравии?», в котором он утверждает, что «самое главное в событиях последних дней – завершение подготовки к нанесению российскими военными удара по Саудовской Аравии (и, возможно, Катару)». Автор подчеркивает, что «…серия терактов в Египте и Франции, триумфальное проведение саммита G20 в Анталье, де-факто продемонстрированный паралич НАТО, приобретение важного союзника в лице Франции, боевое развертывание и практическая проверка действий флота и дальней авиации на ближневосточном театре военных действий и т.д. – все это подготовило и теперь сделало возможным осуществление вожделенной в течение многих лет стратегической операции по нанесению массированного удара по военным, инфраструктурным, энергетическим объектам на территории Саудовской Аравии и Катара… В ближайшее время Саудовская Аравия (и, возможно, Катар) могут быть объявлены спонсорами международного терроризма, так или иначе причастными к гибели сотен российских граждан. Ссылаясь на ст. 51 Устава ООН, Кремль может осуществить операции возмездия, нацеленные на военные, инфраструктурные, энергетические объекты этих государств».

Тем самым автор пытается запугать Запад тем, что благодаря этим бомбардировкам «возмездия» Москва добьется резкого повышения цен на нефть и газ, что позволит ей не только выйти из экономического кризиса, но еще больше окрепнуть и установить контроль над богатейшими энергоресурсами Ближнего Востока.

Ладно бы Илларионов нагнетал такую истерику. Кто он такой известно – агент влияния США, а может и просто предатель. И выполняет волю тех, кто ему платит. Но, к сожалению, подобный бред можно слышать и от некоторых общественно-политических деятелей в России. Им явно хочется втянуть страну в опасную военно-политическую авантюру с катастрофическими последствиями. – Понятно, когда это делает провокатор А. Илларионов. Но когда подобные призывы раздаются из России – надо внимательно проанализировать, кто за этим стоит. Либо ура-патриоты, либо же те, кто хочет добиться дальнейшего ослабления нашей страны и создать условия для внутреннего недовольства в надежде убрать с политической арены Владимира Путина, утвердив в РФ власть прозападных либералов.

К сожалению, эти настроения подхватили и российские СМИ. Так, 23 ноября с.г. в журнале «Наша версия» № 45 опубликованы две знаковые статьи: «Третья мировая самооборона» и «Туман войны», в которых намекается на возможность российских бомбардировок Саудовской Аравии и Катара. При этом для усиления аргументации приводятся высказывания видных российских военных экспертов уровня Леонида Ивашова, причем по другим аспектам сирийского кризиса и российского военного участия в борьбе с терроризмом, для подкрепления тезиса о возможности проведения сухопутной операции ВС РФ в САР и нанесении бомбовых ударов по двум упомянутым странам. Откровенная провокация!

Отсюда вытекает и совершенно неверное трактование того, как Москва собирается использовать Ст.51 Устава ООН для наказания террористов, ответственных за теракт против российского самолета А321 над Синаем, который был назван президентом РФ «актом агрессии»: «Мы будем действовать в соответствии со статьёй 51 Устава Организации Объединённых Наций, предусматривающей право государств на самооборону». Некоторые тут же прокомментировали это как то, что Верховный Главнокомандующий РФ предпочел «выписать себе лицензию на любой удар по любому государству», которое он сочтет виновным в содействии преступникам или укрывательстве преступников.

Действительно, для ударов по Сирии 51-я статья Устава ООН не нужна. Но ведь организаторы теракта и те, кто мог его профинансировать вовсе не обязательно находятся на территории Сирии или Ирака, контролируемой ИГ. Всем известно, что ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусра», «Джунуд аль-Ислам», «Джабхат аль — Фатх» были созданы спецслужбами США, Турции, Иордании при мощном финансировании со стороны ряда монархий Аравии, прежде всего Саудовской Аравии и Катара, как напрямую, так и через исламские благотворительные фонды в этих странах. А многие офицеры спецслужб и спецназа КСА и Катара формально уволились со службы и в качестве «добровольцев» стали инструкторами и командирами группировок вышеупомянутых террористических организаций. Их вина за это не требует особых доказательств. Но это вовсе не означает, что Россия начнет бомбить нефтяную инфраструктуру и нефтяные месторождения Саудовской Аравии или же газовые объекты Катара.

Москва всегда строго придерживается норм международного права. И если для ликвидации непосредственных исполнителей терактов нет необходимости проводить суд, как поступили французы с террористами, которые провели на днях тератаку в Париже и в Мали, то для вынесения приговора организаторам и спонсорам теракта будет проведено тщательное расследование, а уж затем суд. Причем, скорее всего, Москва предложит идею создания международного трибунала по типу нюрнбергского. Что могут не поддержать США, Турция, Великобритания и аравийские монархии. Ведь тогда придется услышать много неприятного о себе и о своей роли в создании, обучении, вооружении и финансировании международного терроризма, что подлежит наказанию в соответствии с известными Конвенциями ООН. Так что, скорее всего, придется судить преступников на территории РФ.

Но вот здесь возникает вопрос – а как доставить преступников в зал суда? Вот тут как раз кроется ответ на вопрос о том, почему Москва заявила о возможности задействования Ст.51 Устава ООН. Но это вовсе не означает бомбардировку КСА и Катара или же высадку российских войск в Сирии, к чему Москву упорно толкают США и НАТО. Достаточно провести краткосрочную операцию спецназа именно в месте дислокации главарей ИГИЛ и других причастных к теракту боевиков, захватить их и доставить в Россию. А если организаторы теракта прячутся не в Сирии или Ираке, власти которых с удовольствием дадут разрешение на проведение подобной спецоперации, то Ст.51 разрешает проводить силовые акции и на территории других стран без согласия их властей, которые укрывают преступников у себя или же не способны своими силами обеспечить их арест в соответствии с требованием страны, подвергшейся «акту агрессии». Но для этого нужно лишь высадить спецназ, арестовать определенные лица и доставить их к месту проведения суда. Причем здесь военная и энергетическая инфраструктура Саудовской Аравии и Катара?

Хочется напомнить: президент В. Путин рассказал на саммите «двадцатки»: «мы… говорили о том, что нужно пресекать пути финансирования террористической деятельности. Я приводил примеры, связанные с нашими данными о финансировании… различных подразделений ИГИЛа в разных странах. Финансирование, как мы установили, идёт из 40 стран, причём в том числе из стран «двадцатки»… Обсуждали необходимость исполнения соответствующей резолюции Совета Безопасности ООН, которая, кстати, была принята по инициативе Российской Федерации, по предотвращению финансирования терроризма». Как всем известно, одной из этих стран, из которой осуществляется финансирование ИГ, и какая при этом входит в G20, является Саудовская Аравия, другая – Катар.

Но прежде чем наказывать конкретные физические или юридические лица, стоящие за терактом, нужно будет получить от исполнителей и путем расследования убедительные аргументы и конкретные факты о причастности Саудовской Аравии, Катара или других стран к финансированию ИГ, объявившего себя и многими признаваемого сейчас в качестве организатора и исполнителя теракта против российского авиалайнера. А это – не вопрос нескольких дней.

Россия накажет преступников и террористов. Но сделает это исключительно в рамках правового поля, на базе положений Конвенций ООН и своего антитеррористического законодательства. А не как ковбой, для которого важнее всего право кольта. Так что не надо толкать нас на сухопутную операцию в Сирии или бомбардировки Саудовской Аравии и Катара. Ясно, кто за этим стоит. Но не надо считать, что в Москве этого не понимают.

Россия и Китай в атомной энергетике на Ближнем Востоке

Дмитрий Бокарев

В настоящее время страны Ближнего Востока уделяют большое внимание развитию своих ядерных программ. Это понятно: развитие атомной энергетики свидетельствует об экономических успехах страны и способствует повышению ее международного авторитета, не говоря уже о выгоде для внутреннего рынка, получаемой от производства электроэнергии на местных АЭС.

Однако в области АЭ ни одна из ближневосточных стран не может обойтись без помощи других государств, а те государства, которые эту помощь окажут (деньгами или технологиями), несомненно, приобретут в регионе большое влияние на длительный срок. Одним из главных претендентов на это влияние является Российская Федерация, которая намерена принимать участие в развитии АЭ Ирана, Саудовской Аравии, Турции, Египта и Иордании. В мире РФ занимает 3-е место по производству атомной энергии для собственного потребления. Укрепление позиций на международном рынке ядерных технологий — один из российских приоритетов.

США же проявляют недальновидную позицию, игнорируя ближневосточный рынок атомной энергетики. АЭ может стать мощным рычагом для воздействия на ближневосточный регион, имеющий важнейшее стратегическое значение. Инвестиции в атомные проекты не приносят сиюминутных прибылей, но после завершения строительства АЭС могут приносить колоссальные доходы. Необходимость дальнейшего обслуживания станций и обучения персонала создает предпосылки для установления длительных отношений между страной, на чьей территории строится АЭС, и страной-строителем. Однако Америка не спешит вступать в игру, о чем свидетельствует недавнее прекращение лицензии Экспортно-импортного банка США, который отвечал за распространение глобального коммерческого присутствия США в мире, и отказ Конгресса ее продлить. Таким образом, единственным полноценным конкурентом России на Ближнем Востоке в области АЭ становится Китай.

Китай начал выходить на этот рынок недавно: освоив строительство АЭС у себя (не без российской помощи), он начал активно предлагать свои услуги на экспорт. При этом КНР предлагает очень выгодные кредиты на строительство. Китайские предложения стали интересны также благодаря новым китайским технологиям — например, ядерному реактору третьего поколения «Hualong One», который в 2014 г. был протестирован и одобрен МАГАТЭ. Сейчас такие реакторы строятся в КНР, и уже планируется их возведение в Аргентине и Пакистане.

Угроза того, что КНР потеснит Россию на рынке ядерных технологий на Ближнем Востоке, вполне реальна. Об этом свидетельствует ситуация с Ираном. До сих пор Россия и Иран были связаны глубокими и длительными партнерскими отношениями по АЭ. В 2010 г. российский «Атомстройэкспорт» окончил строительство Бушерской АЭС, а весь период действия санкций против Ирана «Росатом» поставлял на нее топливо. Помимо этого скоро планируется сооружение еще одной АЭС и дополнительных энергоблоков к Бушерской АЭС.

Однако еще до окончания санкций иранские чиновники посетили Пекин, где провели переговоры с китайской стороной. Было решено, что Китай также будет строить АЭС в Иране. В июле 2015 г. Иран и КНР заключили соглашение о строительстве двух АЭС на юге Ирана, в прибрежной зоне. При этом от сотрудничества с Россией Иран в будущем планирует отказаться: те работы, контракты на которые уже подписаны, станут последними. Россия была к этому готова и уже давно искала новых клиентов среди ближневосточных государств, которые с Ираном соперничают. Главная цель РФ — заполучить как можно больше контрактов на строительство АЭС, даже если условия на первый взгляд не самые выгодные. Так, проект АЭС «Аккую» в Турции, строительство которой «Атомстройэкспорт» планирует начать в 2016 г., предварительно оценивается в 20 млрд долларов, и 93% финансирования берет на себя Россия. Позже планируется продать турецким инвесторам до 49% акций. Критики проекта считают это чрезмерной нагрузкой для российского бюджета и призывают проект пересмотреть. Вряд ли это случится – на сегодняшний день это главный российский проект на Ближнем Востоке.

Тем не менее геополитические игры требуют партнерства, которое может быть очень неожиданным. Недавно Россия решилась на необычный шаг, воспользовавшись помощью собственного конкурента. Так, в Иордании проект «Росатома» будет реализован с участием Китая. Контракт на сооружение первой иорданской АЭС достался «Росатому» в 2013 г. Тогда планировалось, что российская сторона профинансирует половину проекта стоимостью $10 млрд. Однако осенью 2015 г. было решено, что около 50% затрат возьмет на себя Китай. До сих пор Пекин финансировал только те проекты «Росатома», которые осуществлялись в Китае. Как видно, опасаясь конкуренции, «Росатом» стремится как можно скорее занять свободные ниши на рынке ядерных технологий, даже если приходится прибегать к помощи своего соперника.

В феврале 2015 г. президент России Владимир Путин совершил визит в Египет, во время которого было подписано соглашение о строительстве АЭС с «Росатомом». Это будет первая коммерческая АЭС в Египте. В июне 2015 г. Россия подписала соглашение о сотрудничестве в области АЭ с Саудовской Аравией, которая после этого обязалась вложить в российскую экономику $10 млрд. Это может показаться странным, поскольку отношения России и Саудовской Аравии до сих пор были довольно напряженными. Вероятно, Саудовская Аравия пошла на это из-за сложного положения, в котором она сегодня оказалась. Угроза со стороны «Исламского государства» — террористической организации, запрещенной в РФ, конфликт с Йеменом, усиление Ирана — главного соперника Саудовской Аравии, и охлаждение отношений с давним союзником — США, все это заставило ее искать поддержки у России.

Таким образом, с одной стороны, конкуренция — равно как и партнерство — между Россией и Китаем в отношении экспорта услуг в области атомной энергетики стремительно набирает ход. С другой стороны, в глобальной перспективе, это приведет к необходимости разрабатывать более совершенные технологии ради получения более выгодных контрактов. С третьей стороны, от подобного положения дел выиграют именно те регионы, которые станут ареной этой борьбы. Ведь если будут строиться новые АЭС, то начнут поступать инвестиции, создаваться рабочие места, развиваться инфраструктура. И кто знает: возможно, с повышением уровня жизни местного населения начнется долгожданная стабильность на Ближнем Востоке.

На совещании у Руководителя Федерального агентства по туризму Олега Сафонова, состоявшемся 23 ноября 2015 года, представители ведущих российских туроператоров подтвердили полный отказ как от продажи прямых туров в Египет, так и от организации турпоездок на египетские курорты с транзитом через третьи страны в обход запрета на авиаперелеты в эту страну.

Туроператоры обязались незамедлительно разместить соответствующую информацию для потребителей на своих информационных ресурсах.

«Ростуризм в рамках своей компетенции пристально следит за выполнением указа Президента России Владимира Путина, в котором туроператорам рекомендовано воздержаться от продажи россиянам путевок в Египет. Если факты реализации туров в эту страну будут выявлены, Ростуризм предпримет все необходимые меры в рамках действующего законодательства для их пресечения», – отмечает глава Федерального агентства по туризму Олег Сафонов.

Для справки:

Полеты российских самолетов в Египет были приостановлены 6 ноября 2015 года до выяснения причин крушения российского лайнера А321 над Синаем 31 октября 2015 года. Позднее глава ФСБ РФ Александр Бортников заявил, что причиной крушения самолета с 217 пассажирами и семью членами экипажа был теракт. По состоянию на 20 ноября 2015 года все организованные российские туристы вернулись в Россию из Египта. Всего было возвращено 79 тысяч человек.

Сирийский гамбит Москвы

Риски и перспективы первой «заморской» операции России

Сергей Минасян - доктор политических наук, заместитель директора Института Кавказа (г. Ереван).

Резюме Важнейшей особенностью сирийской кампании стала стратегическая внезапность и сохранение Россией военно-политической инициативы в глобальном измерении. Во второй раз за два года Кремль застал всех врасплох.

Российская операция в Сирии стала важнейшим мировым событием с серьезными последствиями как в региональном, так и в глобальном измерении. Кампания только разворачивается, и чтобы оценить ее динамику и перспективы, важно понять контекст «сирийского гамбита» Москвы и ключевые военно-политические аспекты.

Региональный контекст и политические предпосылки

Ключевую роль в принятии российским властями решения о военном вовлечении в сирийский конфликт, по всей видимости, сыграли события весны 2015 г., когда после потери Идлиба на севере страны и ряда других районов позиции режима Асада катастрофически пошатнулись.Неудачи не только деморализовали военную машину и иррегулярные группировки лоялистов, но и вызвали волнения в руководстве многочисленных и конкурирующих сирийских спецслужб. Падение Пальмиры с демонстративным разрушением ее исторических памятников символизировало победу исламистов на фоне продолжающегося падения духа сирийской армии и силовых структур.

К сентябрю 2015 г. насущно стоял вопрос действий на упреждение. Москве необходимо было предпринять что-то до того, как международная коалиция и ее региональные союзники, в первую очередь Турция, решатся на создание бесполетной зоны над Сирией. Как предполагали в Москве, появление там даже сравнительно ограниченной зоны рано или поздно привело бы к воздушным ударам с предсказуемым исходом, как это было в Ираке и Ливии.

Турецкий фактор играл важную роль в эскалации сирийского кризиса. Анкара – один из наиболее непримиримых противников Асада, турецко-сирийская граница является основным путем снабжения умеренной оппозиции, а демпинговая контрабанда нефти через турецкую территорию – важный источник финансирования ИГ. С июля 2015 г. турки приступили к собственной воздушной кампании в Сирии под лозунгами борьбы с терроризмом, однако наносили удары в основном не по исламистам, а по отрядам курдских ополченцев.

После того как Россия начала операцию, выяснилось, что амбиции и неоосманские иллюзии Анкары в сирийском конфликте не вполне соответствуют ее возможностям. Попытки Москвы договориться с Анкарой о взаимодействии оказались бесплодными. В результате Турции пришлось терпеть переброску российских вооружений и снаряжения в Сирию через собственные черноморские проливы, будучи ограниченной положениями Конвенции Монтрё, а также отказаться от идеи создания бесполетной зоны. Залеты на турецкую территорию российских истребителей, начавших боевые вылеты на севере Сирии, вызвали еще более нервную реакцию в Анкаре. Свое недовольство она продемонстрировала «случайным» нарушением в начале октября 2015 г. турецкими военными вертолетами границ Армении, охраняемых российскими пограничниками.

Отсутствие договоренностей с Турцией Москва компенсировала ситуационным региональным военным альянсом с Ираном и Ираком. Непосредственно перед началом российской операции в Багдаде был создан четырехсторонний координационный центр, ответственный за сбор и анализ текущей военной информации, и даже, по всей видимости, совместное оперативное планирование. Учитывая очевидную зависимость центрального иракского правительства от США, участие Багдада было для Москвы принципиальным.

Символическим подтверждением намерений сторон стал удар по целям на севере Ирака и Сирии российских крылатых ракет 3М14 «Калибр», выпущенных 7 октября 2015 г. с кораблей российской Каспийской флотилии. Политический смысл запуска российских аналогов американских «Томагавков», пролетевших над территориями Ирана и Ирака, заключался в демонстрации общности целей этих стран и России. Другим косвенным итогом запуска ракет именно из юго-западной акватории внутреннего Каспийского моря стало недвусмысленное предупреждение о недопустимости дальнейшей эскалации военно-политической ситуации в том числе и на Кавказе.

Другому важному военно-политическому игроку в регионе – Израилю – приходится выбирать между плохим и худшим – сохранением поддерживаемого Ираном и ливанской «Хезболлой» режима Асада и победой радикальных исламистов. Москве, кажется, удалось обеспечить относительный нейтралитет Тель-Авива. В рамках переговоров между Путиным и Нетаньяху в Москве состоялась также встреча главы израильского Генштаба с российским коллегой, они обсудили координацию военной деятельности. Одно из основных условий израильской стороны – современное российское вооружение не должно попасть в руки шиитской «Хезболлы». Москва, видимо, это гарантировала.

Очевидно, что в отличие от Израиля Соединенные Штаты, их европейские союзники, а также арабские монархии отрицательно отнесутся к любым шагам, направленным на спасение режима Асада. В случае успеха российской операции позиции Вашингтона на Ближнем Востоке могут быть поставлены под сомнение, но пока он выжидает, оценивая масштабы и последствия неожиданного предприятия России. В Америке не скрывают надежд, что «стратегическое терпение» США позволит России глубже завязнуть в сирийском кризисе с возрастающими для Москвы потерями.

Однако арабские монархии (как и Турция) не могут даже в краткосрочной перспективе игнорировать действия Москвы. Они способны существенно усилить поддержку сирийских оппозиционеров, вплоть до открытых поставок самых современных видов оружия, которые в состоянии повлиять на ход противостояния.

Гражданская война в Сирии и международная коалиция

Гражданская война в Сирии идет уже несколько лет. Результаты ее как с политической, так и с гуманитарной точек зрения катастрофичны для страны, ее государственности и населения.

Сирийская война и авиационная кампания США и многонациональной коалиции против «Исламского государства» с первого взгляда являются некими «клонами» предыдущих конфликтов в Ираке, Афганистане и Ливии. Однако есть две отличительные черты.

Во-первых, более четкие и усиливающиеся признаки «войны по доверенности» (proxy-war), как в классических региональных конфликтах сверхдержав периода холодной войны. Масштабы и состав участников противостояния сравнимы с украинским конфликтом.

Во-вторых, большая насыщенность боевой техникой, а также значительная численность противостоящих сил. Правительственные войска и поддерживающие их иррегулярные отряды использовали в боях сотни, если не тысячи единиц бронетехники, артиллерийских систем, десятки самолетов и боевых вертолетов.

В свою очередь, десятки тысяч сирийских оппозиционеров и исламистов к осени 2015 г. уже обладали сотнями единиц легких пикапов и внедорожников, оснащенных пулеметами, малокалиберными орудиями и минометами, а также современными противотанковыми ракетными комплексами (ПТРК). В некоторых отрядах оппозиции и в частях ИГ имелось небольшое количество бронетехники и даже тяжелой артиллерии, захваченной в боях. Ни в Ливии, ни даже в постсаддамовском Ираке (до 2013 г.) противостояния регулярных и проправительственных сил с инсургентами не приобретали таких масштабов.

До начала гражданской войны Сирия обладала одним из крупнейших танковых арсеналов не только на Ближнем Востоке, но и в мире. Одних только танков Т-72 (сирийская армия явилась первой, кто использовал их в боях в долине Бекаа в 1982 г.) различных модификаций насчитывалось порядка 1700–1800 единиц. Всего же численность танков, с учетом находящихся на хранении Т-54/55 и Т-62 ранних модификаций, доходила до 4500 единиц. Плюс к этому – тысячи единиц БМП, БТР, другой легкой бронетехники. Ракетно-артиллерийский парк насчитывал тысячи единиц ствольной артиллерии, в том числе – сотни 122-мм 2С1 и 152-мм 2С3 самоходных гаубиц. Дамаск располагал также существенным арсеналом тактических и оперативно-тактических ракет советского производства или их иранских и северокорейских клонов, претендуя по уровню боеспособности чуть ли не на статус региональной военной сверхдержавы. Хотя на Большом Ближнем Востоке к началу XXI века вряд ли можно было кого-то удивить наличием оперативно-тактических ракет «Скад» и тактических «Точка-У», ракетный потенциал Сирии отличался большим количеством не только пусковых установок, но и ракет к ним.

Однако все это в прошлом. Значительная часть бронетанкового парка, равно как артиллерии, утрачена в тяжелых боях, вышла из строя или действует на пределе эксплуатационных возможностей. Существенные потери понесли также ПВО и боевая авиация. Причем не столько в результате противодействия несуществующей у ИГ или оппозиционеров боевой авиации или действий их слабой ПВО (в основном состоящей из ПЗРК и малокалиберных 23-мм автоматических пушек ЗУ-23 на джипах и пикапах). Большинство потерь ВВС Сирии связано с захватом авиабаз в северных и восточных районах страны, а также возросшей уязвимостью взлетно-посадочных полос и стоянок к обстрелам с земли минометами и пускам ПЗРК по взлетающим/садящимся самолетам и вертолетам. Только в танках и легкой бронетехнике общие боевые и эксплуатационные потери составили порядка 60–70% от довоенной численности.

Особых возможностей восполнить потери в военной технике и вооружении у сирийской армии после начала гражданской войны не было. Поступало преимущественно стрелковое и легкое вооружение, боеприпасы, запасные части, а также некоторое количество устаревшей техники с российских военных складов. Исключение составляли поставки из России современных противокорабельных ракет, а также зенитных ракетно-пушечных комплексов (ЗРПК) «Панцирь», которыми, как предполагается, и был сбит в июне 2012 г. в районе Латакии турецкий разведывательный самолет RF-4E Phantom. Существенные поступления российских вооружений в Сирию (в том числе – современных образцов) возобновились лишь перед самым началом военной кампании осенью 2015 года.

Сирийская армия понесла серьезные потери в личном составе. По различным оценкам, численность правительственной армии сократилась более чем в два раза по сравнению с довоенным периодом. В результате утраты значительной части территории (к сентябрю 2015 г. верные Башару Асаду силы контролировали менее четверти страны) существенно сузилась мобилизационная база комплектования силовых структур. Этому также способствовала все большая «секторизация» конфликта: усиление ожесточенности противостояния между суннитским большинством и алавитским меньшинством. Хронический недостаток людских ресурсов – одна из серьезнейших проблем для режима Асада. Компенсировать ее кроме как за счет внешних источников (ливанская «Хезболла», шиитская милиция из Ирака, иранские «добровольцы» и бойцы КСИР, а также прибывающие при поддержке Ирана отряды шиитов из Афганистана и Пакистана) сирийские власти, видимо, уже неспособны.

С другой стороны, средневековая жестокость исламистов сделала союзниками режима небольшие отряды ополчения из числа этноконфессиональных меньшинств. Таковыми, например, являются отряды ополчения армян в Алеппо и в приграничном Кесабе, или друзов из прилегающих к границам Израиля и Ливана южных районов страны, до последнего времени пытавшихся сохранять относительный нейтралитет в борьбе между преимущественно алавито-баасистскими силами и джихадо-салафитскими и умеренно-исламистскими группировками. Серьезной роли в военном балансе внутрисирийского противостояния они не играют, но решать некоторые локальные военные задачи, а также поддерживать стабильность на местах могут.

Гражданское противостояние в Сирии не ограничивается боевыми действиями асадовских лоялистов против ИГ, «Джабхат ан-Нусры», других разношерстых группировок радикальных исламистов, а также умеренных оппозиционеров. Одним из наиболее драматических и кровавых эпизодов стали бои в курдонаселенном городе Кобани (Айн-эль-Араб) на сирийско-турецкой границе с сентября 2014 г. по февраль 2015 года. Выдержав несколько атак исламистов, захвативших значительную часть осажденного города, курды лишь при активной поддержке союзной авиации смогли очистить город и его окрестности. Сирийские курды, имеющие значительный опыт вооруженной борьбы, пользуются поддержкой США, что вызывает резкое неприятие Турции. Тем не менее к середине октября 2015 г. появилась информация о возможном альянсе курдских отрядов народной самообороны (YPG) с прозападными оппозиционерами для наступления на столицу ИГ – Ар-Ракку, при поддержке авиации США и их союзников. Уже в начале ноября с помощью американской авиации курдам удалось занять город Синджар на севере Ирака, перерезав дорогу, связывающую Ракку с Мосулом: масштабы «прокси-войны» с элементами иррегулярной «гибридной войны» расширяются.

Военный потенциал оппозиции и исламистов по мере разрастания гражданского конфликта формировался различными способами. Иногда это могли быть небольшие отряды в несколько сотен или даже десятков бойцов, оснащенных преимущественно легким и стрелковым вооружением, минометами, мобильными РСЗО и малокалиберными автоматическими пушками и пулеметами на базе легких пикапов и джипов. Они контролируют один-два городка или поселения или же парочку кварталов в Алеппо. Группировки могли сливаться в более крупные альянсы, зачастую при содействии внешних спонсоров или в связи с изменением военно-политической конъюнктуры, однако с легкостью вновь распадались на мелкие отряды.

К примеру, если в 2011–2012 гг. многие неисламистские группировки формировались под знаменами децентрализованной Свободной сирийской армии, то по мере разрастания конфликта и возникновения новых группировок оппозиционные силы становились более раздробленными и разобщенными. Создавались и активизировались радикальные суннитские и джихадистские группировки (до гражданской войны не представленные в Сирии ни политически, ни институционально, маргинализированные и находящие в глубоком подполье), нацеленные не только на свержение Асада, но и на установление исламистского режима, такие как «Джабхат ан-Нусра», «Ахрар аш-Шам», «Лива ат-Таухид», «Сукур аш-Шам», увеличилось число иностранных боевиков.

Если группировка пользовалась поддержкой внешних игроков (Соединенных Штатов, Турции, Иордании, арабских монархий Персидского залива), то ее арсенал не ограничивался только трофейными вооружениями. Он мог включать и более современные виды оружия как западного, так и китайского производства, переданные Турцией и арабскими странами. Например, у наиболее удачливых группировок имелись ПТРК TOW-2 американского производства, китайские ПТРК H-9 и ПЗРК FN-5, современные средства связи.

Методы действий оппозиционеров и ИГ также менялись по мере развития конфликта. На начальном этапе большое влияние имели джихадисты и иностранные боевики из Ирака, научившие сирийцев использовать террористов-смертников, подрывы зданий и автомобилей, самодельные взрывные устройства. По признанию «Джабхат ан-Нусра», именно от иракских джихадистов начиная с 2012 г. ее боевики переняли опыт использования бомб и смертников. Постепенно от чисто террористических действий перешли к партизанским и полурегулярным способам ведения борьбы. Боевики начали действовать по единому замыслу, комбинируя применение мобильных отрядов на легких бронеавтомобилях и оснащенных крупнокалиберными пулеметами и автоматическими пушками пикапах с использованием гусеничной бронетехники, реактивной и ствольной артиллерии. От небольших отрядов в несколько десятков человек, зачастую объединенных по региональному или родственно-племенному признаку, некоторые группировки выросли до крупных многотысячных объединений со смешанным комплектованием, включая добровольцев из различных мусульманских стран, с налаженной системой связи, управления, снабжения, рекрутирования новых бойцов.

К осени 2015 г. ИГ удалось сформировать разветвленные структуры, насчитывающие, по различным оценкам, многие десятки тысяч человек, вооруженных не только легким и стрелковым оружием, но и минометами и гранатометами. Только после стремительного захвата Мосула в руки исламистов попали около 2300 бронеавтомобилей и большое количество легкого и стрелкового оружия. Имелась также и бронетехника, в том числе танки. У иракской армии отбили американские танки М1А1М «Абрамс» (правда, достоверной информации об их использовании исламистами в боях не было: скорее всего, они были уничтожены последующими ударами авиации США и их союзников), не говоря уже о десятках танков Т-54 и Т-55 советского производства и их китайских аналогов. Артиллерийское вооружение в основном включало легкие РСЗО (преимущественно 107-мм китайские и турецкие клоны советской 16-ствольной РПУ-14), однако захвачены также несколько 122-мм РСЗО БМ-21 «Град». Исламистам удалось даже применять в боях трофейную тяжелую артиллерию, например, 155-мм американские гаубицы М198 при осаде Эрбиля – которые и стали летом 2014 г. первыми целями американской авиации в начавшейся операции «Непоколебимая решимость».

Сетецентричная структура джихадистских группировок, в первую очередь таких крупных, как ИГ и «Джабхат ан-Нусра», а также децентрализованная система командования существенно затрудняют и до бесконечности продлевают любого рода вооруженную борьбу с ними. Например, потери, понесенные одной из группировок ИГ, существенно не сказываются на способности исламистов продолжать активные и успешные боевые действия.

Важным элементом гражданской войны в Сирии и Ираке стала продолжающаяся второй год военно-воздушная операция «Непоколебимая решимость». По официальным данным Пентагона, с августа 2014 г. по 6 октября 2015 г. ВВС и палубная авиация ВМС США и их союзники совершили около 57 843 боевых и вспомогательных вылетов, нанеся 7323 удара. При этом свыше 2622 ударов нанесено по позициям боевиков на территории Сирии. В результате иракским правительственным войскам и курдскому ополчению (пешмерге) удалось несколько ослабить наступательный порыв ИГ в Ираке. Однако авиаудары коалиции не сломили боевой натиск исламистов, уже в мае 2015 г. захвативших большую часть провинции Анбар, а также ее центр – город Эр-Рамади. Бои за этот город, равно как и ряд населенных пунктов северного Ирака, активно велись правительственными войсками, поддерживающим их курдским и шиитским ополчением, а также отрядами иранских КСИР и после начала российской военной кампании в Сирии.

По данным Центрального командования армии США (CENTCOM), к 8 октября 2015 г. авиация многонациональных сил уничтожила 126 танков, 354 бронеавтомобиля, 561 базовый лагерь, по 4 тыс. зданий и огневых позиций исламистов, 232 объекта нефтяной инфраструктуры – всего поражена 13 781 цель. Несмотря на большую интенсивность боевых вылетов, существенно снизить активность исламистов не удалось, хотя к лету 2015 г. иракские правительственные войска и курдская пешмерга в целом стабилизировали фронт в Ираке. Воздушная поддержка коалиции была критически важна особенно в боях иракских и сирийских курдских ополчений с исламистами в районе Эрбиля, Киркука и Кобани. Наряду с этим ход операции «Непоколебимая решимость» продемонстрировал существенное техническое преимущество многонациональной коалиции (по сравнению с последующей российской военной кампанией). Большая часть вылетов осуществлялась с использованием управляемого и высокоточного оружия, более эффективных систем связи, управления, разведки и целеуказания. При этом, в лучших традициях ближневосточных войн последней четверти века, кроме авиации активно использовались также КРМБ «Томагавк» ВМС США.

С лета 2014 г. активизировались действия иракской авиации, чему во многом способствовали поставки из России современных (но хорошо знакомых иракским летчикам по опыту эксплуатации предыдущих модификаций) боевых самолетов и вертолетов. В Ирак прибыло до 15 штурмовиков Су-25, 12 ударных вертолетов Ми-35М, планируется поставить до 40 новейших ударных вертолетов Ми-28НЭ. В рамках масштабных оружейных контрактов на сумму до 4,2 млрд долларов в Ирак из России также поставляются многоцелевые истребители Су-30, тяжелые огнеметные системы ТОС-1А «Солнцепек», ЗРПК «Панцирь», ПЗРК «Игла» и другое ВВТ. Поставки российских вооружений (наряду с авиаударами многонациональной коалиции и помощью соседнего Ирана) позволили стабилизировать ситуацию на линии фронта после понесенных летом 2014 – весной 2015 гг. тяжелых поражений и создать благоприятную основу для военно-политического взаимодействия Ирака с Россией.

Особенности развертывания сирийской кампании России

Российская кампания в Сирии беспрецедентна как по масштабам, так и по методам технической реализации. Именно поэтому возникают сомнения в успехе заявленных (или предполагаемых) целей.

Принято считать, что это первая военная кампания России за пределами постсоветского пространства после развала СССР. Если не считать конфликты на территории бывшего Союза, военная активность России за ее границами за последние четверть века имела достаточно ограниченный и специфический характер – от миротворческих операций до борьбы с морским пиратством. Сирийская кампания пока преимущественно ограничивается использованием боевых самолетов и вертолетов российских ВКС. В последний раз советские/российские летчики участвовали в боях на Ближнем Востоке в начале 1970-х годов. Речь идет о так называемой «Войне на истощение» между Египтом и Израилем, когда советские летчики и зенитчики были дислоцированы в районе Синайского канала для содействия египтянам в отражении ударов израильской авиации (операция «Кавказ»).

Участие военспецов и регулярных частей Советской армии на стороне Сирии в боевых действиях в долине Бекаа в 1982 г. имело более локальный характер. В конфликте ограниченное участие приняли лишь военные советники, преимущественно – зенитчики. В 1983–1984 гг. в ходе операции «Кавказ-2» в Сирию были переброшены два советских зенитно-ракетных полка, оснащенных новейшими на тот момент зенитно-ракетными комплексами дальнего действия С-200. Однако они лишь обеспечивали противовоздушную оборону Сирии после разгрома израильтянами сирийской ПВО летом 1982 года.

Таким образом, нынешняя сирийская кампания – первое за почти 40 лет комбинированное (военно-морское и военно-воздушное) проецирование российской военной мощи за тысячи километров от границ России. При этом, хотя на начальной стадии в информационном поле выделялась военно-воздушная составляющая (в конце концов, боевые действия начались и продолжительное время велись лишь ВКС РФ), но и роль военно-морского флота была весьма значимой.

На начальном этапе т.н. «Сирийский экспресс» включал преимущественно масштабную транспортировку военной техники, боеприпасов, топлива, а также личного состава из черноморских портов в Сирию. Использовались как штатные суда Черноморского флота (в том числе десантные корабли и морские танкеры, а также вспомогательные суда), так и суда обеспечения из состава Северного и Балтийского флотов. Однако уже через две недели после начала военной операции (в середине октября 2015 г.), с ростом объемов снабжения группировки в Сирии, а также увеличением количества поставляемых Дамаску ВВТ, стали привлекаться также коммерческие суда, даже бывшие турецкие сухогрузы, зафрахтованные Россией.

Транспортировка военных грузов через черноморские проливы под пристальным наблюдением турецкой стороны прикрывалась боевыми кораблями оперативного соединения российского ВМФ на Средиземном море. По мере развертывания авиационной группировки и наземных частей обеспечения и охраны в районе Латакии туда также подошли основные корабельные силы оперативной группы ВМФ во главе с флагманом Черноморского флота гвардейским ракетным крейсером «Москва». Будучи оснащен морской версией ЗРК С-300 (С-300Ф «Риф»), крейсер способен обеспечить ПВО в районе Латакии и основного пункта базирования «экспедиционных сил» российской боевой авиации – аэродрома «Хмеймим» в период развертывания операции. С целью демонстрации намерений российские боевые корабли уже после начала воздушной операции провели учебные стрельбы, в том числе пуски зенитных ракет совместно с наземными средствами ПВО развертываемой группировки российских войск. Фактически тем самым заявлено создание Россией бесполетной зоны для боевой авиации третьих сторон над западными прибрежными районами Сирии.

Однако наиболее заметным участием ВМФ России в сирийской операции стал залп крылатыми ракетами 3М14 «Калибр» с кораблей Каспийской флотилии. Впрочем, как уже отмечалось, политическая и пропагандистская значимость пуска дорогостоящих крылатых ракет превышала его военную целесообразность. «В соответствии с очевидной военно-политической логикой, последующие пуски КРМБ были осуществлены уже из акватории Средиземного моря. 17 ноября 2015 г. осуществлен первый в истории российского ВМФ боевой пуск крылатых ракет с борта российской дизель-электрической подводной лодки «Ростов-на-Дону» Черноморского флота по целям в районе столицы ИГ – Ракки. Отметим, что кроме «Ростова-на-Дону» в боевой состав недавно сформированной 4-й отдельной бригады подводных лодок ЧФ на данный момент входят еще две (запланированы поставки еще трех субмарин данного типа) дизель-электрические подводные лодки проекта 636.6 «Варшавянка». Не исключено, что дальнейшие пуски КРМБ из акватории Восточного Средиземноморья могут быть осуществлены уже с борта надводных кораблей и даже атомных подводных лодок ВМФ России.

Немаловажно участие в сирийской операции (пока еще в качестве сил охранения) морской пехоты. На данном этапе она представлена в Сирии усиленной батальонной тактической группой из состава известной еще с прошлогодней крымской операции 810-й бригады морской пехоты Черноморского флота. С советских времен она неоднократно привлекалась к учениям 5-й оперативной эскадры ВМФ СССР в Средиземном море, в том числе с десантированием на побережье Сирии в районе Тартуса, и предполагается, что офицерский состав бригады хорошо знаком с нынешним местом боевой командировки. По всей видимости, со временем будет осуществляться плановая ротация частей 810-й бригады морскими пехотинцами из состава других флотов.

Воздушная составляющая сирийской кампании включает два взаимозависимых элемента: военно-транспортный и боевой. Военно-транспортная авиация осуществляла переброску (преимущественно самолетами Ил-76 и тяжелыми Ан-124 «Руслан») личного состава, ВВТ и иных военных грузов. Именно ВТА были доставлены в Сирию ударные вертолеты Ми-24П, многоцелевые вертолеты Ми-17 и Ми-8, ЗРПК «Панцирь» (для организации ПВО аэродрома «Хмеймим», порта Латакия и формируемой военно-морской базы Тартус), а также беспилотные летательные аппараты (БПЛА), активно используемые российской стороной для разведки и целеуказания. ВТА также была осуществлена переброска наземных комплексов РЭБ, РСЗО «Смерч» и ряда других реактивно-артиллерийских систем, призванных на начальном этапе усилить охрану пунктов базирования боевой авиации и флота, хотя в дальнейшем не исключено их использование для поддержки наступления правительственных войск. Полеты ВТА осуществлялись через воздушное пространство Ирана и Ирака на больших высотах, недоступных для ПЗРК и зенитной артиллерии оппозиционеров.

Также через воздушное пространство Ирана и Ирака к середине сентября 2015 г. на авиабазу «Хмеймим» прибыли боевые самолеты и вспомогательный самолет Ил-20, осуществляющий радиоэлектронную разведку, РЭБ и целеуказание. Сформированная 30 сентября 2015 г. Авиационная группа ВВС России в Сирии к началу операции насчитывала 12 бомбардировщиков Су-24М, 12 штурмовиков Су-25СМ, шесть бомбардировщиков Су-34 и четыре многоцелевых тяжелых истребителя Су-30СМ. Кроме этого, в группе имеется примерно 15 ударных вертолетов Ми-24П и многоцелевых Ми-17 и Ми-8 (предназначенных для транспортировки, а также поиска и спасения сбитых пилотов).

Сухопутный компонент российской операции пока ограничен частями, осуществляющими ПВО, охрану и обеспечение действий боевой авиации и пунктов снабжения. Помимо уже упомянутых морских пехотинцев, эти задачи осуществляются частями дислоцированной в Новороссийске 7-й десантно-штурмовой (горной) дивизии ВДВ, войск специального назначения, а также частей ПВО и ракетно-артиллерийских войск. Однако очевидно, что после объявленных планов развертывания на территории Сирии одновременно военно-морской, военно-воздушной и сухопутной российской военной базы ее наземный компонент будет неизбежно увеличиваться, даже если, как сказал Владимир Путин, участие российских войск в сухопутной операции не рассматривается.

Важнейшей особенностью сирийской кампании стала стратегическая внезапность и сохранение Россией военно-политической инициативы в глобальном измерении. Во второй раз за последние два года (после крымской операции и начала украинского кризиса) Кремлю удалось застать врасплох своих контрпартнеров в США, Европе и на Ближнем Востоке. Причем эта внезапность была достигнута не столько на техническом уровне (в век космической и электронной разведки скрыть столь масштабную переброску сил и средств армии и флота невозможно), а на уровне стратегической культуры и специфики процесса принятия решений.

Хотя это обстоятельство обеспечило благоприятные стартовые условия для начала военной операции, уже звучат мнения, что подобная стратегическая внезапность не что иное, как безрассудная игра на грани фола. Впрочем, станет ли авантюрой «сирийский гамбит» и превратится ли Сирия для Москвы во «второй Афганистан» или же станет триумфом, способным создать основу для выхода из украинского кризиса и формирования новых отношений с Западом – покажет динамика как военных, так и политических процессов. Боевые действия в Сирии (как российской авиации, так и, что немаловажно, сухопутного наступления Асада и его союзников) будут совмещаться с политическими процессами, влияя на их результаты, и наоборот.

Первые итоги и промежуточные перспективы

Россия попыталась использовать в сирийской кампании максимум разработок в сфере конвенциональных вооружений за постсоветский период. Многие виды ВВТ применялись впервые или же были представлены существенно модернизированными образцами.

Впервые в боевых условиях использовались тяжелые истребители Су-30СМ, впрочем, пока лишь прикрывая действия штурмовой и бомбардировочной авиации. Впервые зафиксированы фронтовые бомбардировщики Су-34. Хотя они уже применялись в августовской кампании против Грузии в 2008 г., но тогда лишь для радиоэлектронной борьбы по подавлению грузинской ПВО – поддержка действий бомбардировщиков Су-24 и штурмовиков Су-25. В Сирии Су-34 использовали новые высокоточные боеприпасы, в частности – семейства КАБ-500 со спутниковым наведением (российский аналог американских управляемых бомб JDAM), а также управляемые ракеты Х-25 и Х-29. Однако уже через две недели стало очевидно, что российская авиация испытывает проблемы с высокоточным и управляемым оружием. В репортажах из Сирии все чаще появлялись кадры, на которых не только Су-24М и Су-25СМ, но и современные Су-34 вылетали на задания, оснащенные не управляемыми боеприпасами, а свободнопадающими бомбами (например, ОФАБ-250/500 или РБК-500), по всей видимости, выпуска если не 1980-х, то 1990-х годов.

В первые недели операции российская авиационная группа осуществила рекордное число боевых вылетов почти на пределе технических возможностей (отчасти этому способствовала относительная близость целей – иногда порядка 100–200 км от аэродрома «Хмеймим»). Только за первый месяц боев, к началу ноября 2015 г. российская авиация совершила свыше 1 тыс. боевых вылетов. Достаточно высокой оказалась летная подготовка пилотов самолетов, а также экипажей, активно применявшихся для непосредственной поддержки сухопутных войск ударных вертолетов Ми-24П. Несмотря на опасность пусков ПЗРК и действий зенитной артиллерии, российские Су-25СМ и Су-24М, как и ударные вертолеты, с первых же дней активно использовалась на низких высотах. Тем не менее, за полтора месяца боевых действий, к середине ноября 2015 г. российская авиация, за исключением парочки упавших беспилотников, потерь не имела. Однако вполне возможно, что рано или поздно российский боевой вертолет или самолет будет сбит, что заставит авиацию подняться на высоты свыше 4 км, чтобы не стать целями современных типов ПЗРК. Последние, по всей видимости, вскоре появятся у сирийской оппозиции. Естественно, это снизит эффективность поддержки с воздуха, тем более что численность российской авиационной группы невелика (фактически смешанный авиационный полк).

Видимо, в ближайшее время Москве придется количественно и качественно усилить авиационную группировку в Сирии. Согласно сведениям космической разведки западных стран, авиабаза «Хмеймим» уже существенно расширяется. По неподтвержденным данным, для расширения возможностей непосредственной огневой поддержки в Сирию прибыли новейшие российские ударные вертолеты Ми-28Н. Впрочем, активизация воздушной операции необязательно должна подразумевать базирование самолетов непосредственно на аэродромах в Сирии. 17 ноября, на следующий день после саммита «Большой двадцатки» (видимо, аналогично пусками КРМБ из акватории Каспийского моря, для придания большого политического и пропагандистского эффекта действиям российской дипломатии в переговорном процессе с партнерами на Западе) для ударов по позициям исламистов, уже была привлечена российская стратегическая бомбардировочная авиация, действующая с авиационных баз на российской территории. Как и предсказывали некоторые военные эксперты, взлетевшие с аэродрома в Моздоке 12 сверхзвуковых бомбардировщиков Ту-23М3 нанесли удары (по всей видимости, с использованием свободнопадающих бомб) по целям в районе Ракки и Дер-эз-Зоре. В свою очередь, пять российских дальних стратегических бомбардировщиков Ту-95МС и шесть ракетоносцев Ту-160 нанесли удар уже крылатыми ракетами воздушного базирования по целям на территории Сирии. В дальнейшем не исключено также использование в качестве «баз подскока» иранских авиабаз (теоретически – даже российской авиационной базы Эребуни в Армении) для действий дополнительных фронтовых бомбардировщиков Су-24М и Су-34.

Впрочем, даже в первоначальном составе российская авиационная группа в состоянии осуществлять широкий спектр боевых задач, включая поражение систем управления, складов, объектов нефтегазовой инфраструктуры, уничтожение бронетанковой и ракетно-артиллерийской техники. Действия российской авиации также способствовали дроблению отрядов ИГ и оппозиционеров, усложняя подвоз подкреплений и снабжение боеприпасами.

Но главное будет решаться на земле и зависеть от сухопутного наступления правительственных войск и их союзников. Хотя в последнее время активизировалось участие иранцев (подразделений КСИР/«Кодс» и шиитской милиции) в сухопутных боях, тем не менее пока не ясно, решится ли Иран на кардинальное увеличение военного присутствия в Сирии, послав туда регулярные войска. Даже в нынешнем геополитическом контексте это был бы слишком решительный шаг, особенно учитывая, что, вопреки расхожему стереотипу, возможностей по существенному проецированию сухопутной военной мощи у Тегерана не так уж и много. Надо также учитывать, что среди алавитско-баасистской верхушки сторонников Асада давно нарастает недовольство засильем иранцев не только в силовых структурах, но и в самых различных ветвях управления и госструктур.

Пока темпы наступления сторонников Асада неудовлетворительны и далеки от ожидаемых. Сирийская армия медленно вгрызается в оборонительные позиции умеренной оппозиции и местных исламистов, неся потери в боевой технике и живой силе. Особенно тяжелый урон армии Асада наносит использование повстанцами современных противотанковых ракетных комплексов. Потери в бронетехнике столь существенны, что некоторые эксперты даже отмечают, что успешное применение повстанцами ПТРК в горно-пустынной местности и в условиях плотной городской застройки может сыграть такую же роль, как использование афганскими моджахедами ПЗРК «Стингер» против советской авиации. После начала российской операции саудовцы приняли решение поставить оппозиционерам дополнительно 500 ПТРК Tow-2, и очевидно, что в скором времени это скажется на ходе наземных боев.

То, что гражданские войны и асимметричные конфликты выиграть одной авиацией невозможно, – аксиома. За последние десятилетия все примеры хотя бы частичных успехов применения авиации как против повстанцев и иррегулярных отрядов, так и против правительственных сил сопрягались с активностью на земле. Можно провести аналогии с действиями Северного альянса в афганской кампании 2001–2002 гг., операций США и их союзников против Саддама Хусейна в 1991 г. и в 2003 г., гражданской войной в Ливии в 2011 году. На фоне пока еще достаточно скромных успехов начавшегося сухопутного наступления спорны перспективы успешной реализации сторонниками Асада полноценной воздушно-наземной операции.

В случае провала сухопутного наступления лоялистов России, по всей видимости, придется или сворачивать сирийскую кампанию (что представляется весьма сомнительным с учетом политических издержек для Кремля) или же существенно увеличить вовлеченность. В этом случае уже не удастся ограничиться усилением воздушной компоненты, тем более что в ближайшие месяцы погодные условия могут ухудшиться, создав проблемы для активного применения авиации.

Не исключено, что на следующем этапе Москва будет вынуждена, кроме прямых поставок сирийской армии все новых систем вооружения (к примеру, тяжелые российские огнеметные системы ТОС-1А «Солнцепек» уже активно используются войсками Асада) перейти к использованию в сухопутных боях ракетно-артиллерийских систем уже с российскими экипажами. Это могут быть тяжелые РСЗО «Смерч» и «Торнадо», оперативно-тактические ракетные комплексы «Точка-У», крупнокалиберные самоходные артиллерийские системы «Мста-С» и другие виды ракетно-артиллерийского вооружения. Будет увеличено число военных советников, возможно также участие в боях элитных частей спецназа, ВДВ и морской пехоты.

Это не будет еще полномасштабным вовлечением российской армии в сухопутную операцию, но станет шагом в данном направлении. Хотя на самом высоком уровне говорилось о невозможности сухопутной операции, это не означает, что такой исход полностью исключен. Начиная в 1965 г. воздушную операцию Rolling Thunder против Северного Вьетнама, США также не предполагали, что отправят в Индокитай более чем полумиллионный контингент морских пехотинцев и сухопутных войск.

Впрочем, пока еще в запасе остается вариант активизации и согласования дипломатических усилий вовлеченных в конфликт игроков, включая политический диалог между оппозиционерами, спонсируемыми Соединенными Штатами, Турцией и арабскими монархиями, и Асадом, с последующей выработкой согласованных усилий против ИГ. Попытки диалога с Москвой по этому вопросу США и их союзниками уже предпринимались и дают некоторые надежды на координацию усилий. Теракты в Париже, похоже, привели к серьезному переосмыслению подходов к ситуации на Ближнем Востоке и действиям Москвы и проасадовских сил в Сирии не только у французского руководства. Встреча «Большой двадцатки» в середине ноября 2015 г. стала, по всей видимости, индикатором возможного изменения подходов западных стран и их ближневосточных союзников к действиям России в регионе. Как минимум – в вопросе если не совместной, то – хотя скоординированной борьбы с ИГ.

Тем не менее, надеяться на скорое полное уничтожение ИГ и салафитско-джихадских отрядов в Сирии и Ираке не стоит. Этноконфессиональные основы конфликта не должны скрываться под удобными идеологическими штампами: не упрощая межсекториальный характер внутрисирийского и внутрииракского противостояния, следует признать, что фактически основа ИГ – это фрустрированное по всем статьям за последние десятилетия суннитское население Ирака и Сирии, равно как в свое время основу движения «Талибан» составляли «сердитые и недовольные» пуштуны. Поэтому вооруженная борьба с радикальными исламистами без четких дипломатических перспектив на дорогостоящее и долговременное постконфликтное урегулирование с участием всего международного сообщества – тщетная задача не на годы или даже десятилетия, а на целое поколение вперед.

Заключение

Если по итогам сирийской кампании будет достигнута линия Аллепо-Дамаск и закрыта граница с Турцией, то к «ужасу и изумлению» всего мира Россия продемонстрирует способность проецировать военную мощь за пределами постсоветского пространства. Будет создана постоянная сухопутная, военно-воздушная и военно-морская база в Сирии, закрепляющая российское военное присутствие в регионе. В этом случае, как, по всей видимости, и рассчитывают в Москве, любое постконфликтное урегулирование в сирийском и иракском вопросах, будет невозможно без учета интересов России.

Если «сирийский гамбит» не имел для российского руководства самодостаточной цели, и предпринимался лишь для того, чтобы отвлечь внимание от Украины (или заставить Запад согласиться на новый формат отношений с Россией), то эта цель уже отчасти реализована, (не без помощи исламистов, устроивших масштабные теракты в Париже). Впрочем, если в ближайшее время не удастся скоординировать действия с западными партнерами по нахождению политического урегулирования внутрисирийской проблемы с одновременной концентрацией вооруженной борьбы с ИГ, сирийская кампания Москвы может серьезно затянуться в военно-политическом плане и привести ко все увеличивающимся политическим и военным издержкам. Тем самым «сирийский гамбит» Москвы вполне может превратиться в банальный военно-политический «цугцванг». Исключить это способно достижение Россией с США и их региональными союзниками компромиссного соглашения по политическому урегулированию, включая сохранение Асада у власти на переходный период с последующим формированием в Сирии новых коалиционных властей.

Однако возможно ли это – покажет дальнейшее развитие военно-политических процессов в сирийском конфликте и вокруг него.

Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 ноября 2015 > № 1582321 Сергей Минасян

О неизбежности драк

Фёдор Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

Резюме Самая яркая цитата минувшей осени принадлежит Владимиру Путину. «Ещё пятьдесят лет назад ленинградская улица меня научила одному правилу: если драка неизбежна – бить надо первым». Высказывание президента России на валдайской дискуссии исчерпывающе характеризует внешнеполитическое кредо России-2015.

Самая яркая цитата минувшей осени принадлежит Владимиру Путину. «Ещё пятьдесят лет назад ленинградская улица меня научила одному правилу: если драка неизбежна – бить надо первым». Высказывание президента России на валдайской дискуссии исчерпывающе характеризует внешнеполитическое кредо России-2015. Как замечает в этом номере журнала Сергей Минасян, второй раз за короткий промежуток времени Кремль застал всех врасплох резкими и масштабными военно-политическими шагами. На следующий период, возможно, достаточно длительный, главным направлением российской активности станет Ближний Восток.

Именно весь регион в целом, ведь сирийский кризис вобрал в себя и кристаллизовал множество острейших и очень запутанных противоречий этой части мира. И, вступив в сирийскую коллизию, невозможно остаться в стороне от прочих наслаивающихся друг на друга сюжетов. Неожиданное и стремительное втягивание в «поле напряженности» Египта из-за происшествия на Синае – лишь один пример. Потрясшая воображение трагедия в Париже – очередной шаг к разрастанию трясины нестабильности. «Неизбежная драка» настигла и Европу.

Участники дискуссии в Совете по внешней и оборонной политике подробно обсуждают «стратегию выхода» – каким образом Россия сможет эффективно и благополучно завершить операцию и что считать успехом. Американские авторы доказывают, что пассивность и кажущаяся нерешительность Вашингтона – мудрая стратегия. Стивен Саймон и Джонатан Стивенсон считают аномалией прежний курс США на активное вовлечение в ближневосточные процессы и приветствуют возвращение к дистанционному регулированию. А Стивен Уолт предлагает успокоиться по поводу Исламского государства (террористическая организация, которая запрещена на территории России, и это предупреждение относится ко всем ее упоминаниям в номере). Мол, не первые и не последние революционеры шокируют мир радикализмом и жестокостью. Надо просто выждать, когда они или сами сломают себе шею, или цивилизуются. Евгений Сатановский не сомневается, что роль Запада на Востоке будет и далее снижаться, но в условиях все более драматических потрясений.

Впрочем, если на Ближнем Востоке можно говорить об «отползании» Соединенных Штатов, то Восток Дальний скорее показывает пример растущего напора Вашингтона. Ярослав Лисоволик анализирует только что подписанное соглашение о Транстихоокеанском партнерстве и приходит к выводу, что оно несет заявку на другой тип организации мировой экономики – естественно с американским лидерством. Эндрю Бишоп подтверждает: власть сегодня – это прежде всего способность устанавливать стандарты регулирования в мировом масштабе. Василиса Кулакова рассматривает это на примере политики Федеральной резервной системы США. А Томоо Кикучи полагает, что конкурирующие нормативные проекты все равно будут переплетаться и сливаться в единое экономическое пространство. Например, это произойдет с инициативами Вашингтона и Пекина в АТР.

Мэттью Берроуз и Роберт Мэннинг критикуют американскую политику за то, что она, того не желая, толкает Россию и Китай друг к другу. Игорь Денисов размышляет о политических и международных последствиях решения КПК отказаться от политики одного ребенка. А Нандан Унникришнан и Ума Пурушотхаман описывают политику Индии, которая стремится сохранить позитивные, но равноудаленные отношения с наиболее важными центрами силы.

Специальный раздел этого выпуска посвящен феномену «Воинственной России». Это проект Бирмингемского университета, осуществленный под руководством профессора Сильваны Малле и любезно предложенный нам к публикации. Британские ученые (также это Джулиан Купер, Эндрю Монаган и Ричард Коннолли), полагают, что в российской политике произошел качественный перелом, и рассматривают разные его аспекты. Это любопытный взгляд извне – попытка непредвзято оценить перемены, которые случились в российском государстве и обществе за последние годы, особенно в 2014–2015-м. Со стороны часто виднее то, чего мы не замечаем, находясь внутри процесса. Отечественным комментатором «Воинственной России» выступил Андрей Яковлев. А наш журнал внес свою лепту – размышления Ларисы Паутовой (на основе массовых опросов) о том, насколько современное российское общество боится войны. То есть является ли оно вправду воинственным.

Не пропустите следующий номер. Попробуем заглянуть в недалекое будущее и понять, какую внешнюю политику может позволить себе Россия, а также с какими методами противодействия она столкнется.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 ноября 2015 > № 1582320 Федор Лукьянов

Как победим?

Чем должна завершиться российская операция в Сирии

Александр Белкин – директор по международному сотрудничеству Совета по внешней и оборонной политике.

Резюме Принципиально важна способность сформулировать главный критерий российского вооруженного участия в сирийском кризисе. Что считать моментом, когда цель будет достигнута? К такому выводу пришли участники дискуссии СВОП.

В конце октября в Совете по внешней и оборонной политике состоялась дискуссия на тему «Стратегия ухода – опыт выхода из локальных конфликтов». Организаторам и участникам заседания очевидно, что тема Сирии и Ближнего Востока, российского участия в урегулировании ситуации в регионе не только останется в центре общественного внимания, но с учетом сложности и запутанности ближневосточного клубка вполне может обостриться и потребовать безотлагательных ответов на жизненно важные вопросы. Одним из них является то, что в западной политической науке называется exit strategy, стратегия выхода из конфликта.

Для участия в дискуссии были приглашены эксперты по региону Ближнего Востока, а также ветераны МИДа и Минобороны, имеющие опыт как дипломатического, так и военного урегулирования подобных кризисов. Им было предложено обсудить вопросы реалистичных военно-политических задач российской военной вовлеченности в Сирии и ее пределов; правомерности сравнения российского военного участия в Сирии с советской кампанией в Афганистане; практических рекомендаций с учетом страноведческих знаний и «афганского» опыта.

Участники дискуссии согласились, что в вооруженном конфликте того типа, что происходит в Сирии, о победе в классическом понимании говорить невозможно. Боевые действия ведутся против террористической организации, легко переходящей от организованных форм войны к иррегулярным действиям, к мятеж-войне. В рамках объявленного российского военного присутствия с использованием «исключительно авиации» (С.Б. Иванов), когда «ни о каких наземных операциях и участии российских воинских подразделений в наземных операциях речь не идет и идти не может» (В.В. Путин) задача уничтожения т.н. «Исламского государства» не стоит, потому что она нереализуема. Ядро ИГИЛ находится на территории Ирака, то есть за пределами заявленной зоны российской военной операции. Вероятность того, что от Багдада поступит официальная просьба о российской авиационной поддержке действий иракских сил против ИГИЛ на иракской территории, участники дискуссии оценили как минимальную, в значительной степени по причине сохраняющейся серьезной политической зависимости Багдада от позиции США.

Эффективное применение российской авиации в таком случае возможно лишь в форме поддержки наступательных сухопутных операций сирийских правительственных войск, поскольку одними авиационными ударами по базам террористов территорию, контролируемую ими, не освободить. В идеале максимальной военной задачей российского контингента, достижение которой позволило бы перейти к решению проблем внутриполитического урегулирования в Сирии, могло бы стать вытеснение сирийскими войсками при российской авиационной поддержке организованных сил ИГИЛ из крупных провинциальных центров: Дейр-эз-Зор, Ракка, Пальмира (Тадмор).

Вместе с тем участники дискуссии по-разному оценивали реалистичность выполнения обозначенной задачи. Прежде всего как серьезный негативный фактор отмечалась ограниченность военных возможностей сирийских правительственных сил. Режим Башара Асада, похоже, достиг предела военных ресурсов еще весной текущего года. Показателей такой исчерпанности много, например, оппозиционные силы продолжают удерживать часть предместий Дамаска; недавняя попытка правительственной армии полностью освободить от оппозиции Алеппо провалилась, противники режима продолжают контролировать половину этого второго по величине города Сирии. Другими словами, велика вероятность того, что наличными силами правительство не вытеснит ИГИЛ из основных центров. В этом случае встанет вопрос о наращивании сухопутной поддержки сирийской правительственной армии. По общему мнению участников дискуссии, России ни в коем случае нельзя выходить за рамки заявленного участия, категорически недопустимо позволить втянуть себя в сухопутные операции.

Особое значение приобретает взаимодействие с Ираном и отрядами различного происхождения (ополчения, добровольцы и пр.), ориентированными на Тегеран. Притом что цели России и Ирана в Сирии в значительной степени совпадают, считать их общими нельзя. Региональная повестка дня Тегерана прочно завязана на факторы геополитического и религиозного противостояния локальных держав, чего Москва старается избегать.

В качестве возможного союзника в войне против ИГИЛ участники дискуссии называли курдских ополченцев, живущих на севере на границе с Турцией. В ходе военного противостояния с ИГИЛ курды продемонстрировали свою значимость, доказали, что на них можно положиться. Так, они собственными силами выбили ИГИЛовцев из провинции эль-Хасеке, которую полностью контролируют. Но в выстраивании взаимодействия с курдами понадобятся непростые дипломатические усилия, поскольку, во-первых, у них не слишком благоприятная история отношений с режимом Асада; во-вторых, на курдов уже делает ставку коалиция во главе с США. Наконец, ситуация осложняется глубокими конфликтами между курдами и турками. Тем не менее кооперация с курдами возможна в северной Сирии, несколько южнее зоны их компактного пребывания, а при наличии специальных договоренностей (обещания на будущее) даже при блокировании Алеппо. К северу от Дамаска (прежде всего район Хомса) активно действует ополчение из северокавказской диаспоры (сирийские черкесы), по факту они выступают на стороне правительства.

Во внутриполитическом урегулировании и послевоенном устройстве Сирии курды могут и должны сыграть большую роль. Чтобы остаться в прежних границах, сирийскому государству придется выработать более мягкую форму этнического представительства. Остаются еще друзы — большая конфессиональная группа, которая требует внимания. Между тем расширение прав курдов и прочих этнических меньшинств пока не относится к задачам ни официального Дамаска, ни многих представителей суннитской оппозиции, которые предполагают закрепить в будущей Сирии доминирование большинства.

Участники дискуссии разошлись в оценках целесообразности сохранения российских военных баз. По мнению некоторых, России, российскому военному флоту нужна опора в Тартусе, причем не в прежнем виде «бензозаправки» (пункта материально-технического обеспечения ВМФ), а полноценной военно-морской базы по типу той, которая была в Камрани (Вьетнам). Её наличие значительно способствовало бы автономности ВМФ в Средиземноморье и Атлантике, расширило бы возможности проекции силы. Разумеется, понадобится и прикрытие с воздуха, то есть потребуется и военно-воздушная база под Латакией. Сторонники подобной точки зрения полагают, что на ближайшие годы, если не десятилетия Ближний Восток превращается в очаг серьезных угроз и рисков, на которые России все равно придется реагировать, в том числе и военным способом, так что было бы странно уходить с обретенного плацдарма, чтобы потом создавать новые с нуля.

Другая часть дискутантов, напротив, подчеркивала, что военные базы в таком нестабильном регионе и еще более нестабильном государстве, как Сирия, послужат постоянным яблоком раздора и центром притяжения террористической активности. Возможность сохранения российских баз в Сирии может реалистично рассматриваться только в случае решения основной задачи военной кампании – вытеснения и локализации вооруженных сил ИГИЛ за пределы основных провинциальных центров Сирии, а затем внутриполитического урегулирования многолетнего гражданского противостояния в стране. Российское военное присутствие должно быть принято широкими спектром сирийских политических сил и признано ими в качестве фактора стабильности. Если же оно будет основано на договоренностях только с правительством Башара Асада, любая смена власти (а в долговременную устойчивость нынешней политической модели не верит практически никто из экспертов) спровоцирует очень опасную напряженность вокруг нашего военного объекта.

Относительно правомерности сравнения российской операции в Сирии с советской кампанией в Афганистане участники заседания высказались в основном однозначно: подобные параллели носят преимущественно спекулятивный характер. Шейх Абу Мухаммад Джулани, руководитель «Джабхат ан-Нусры», в памфлете, который сейчас по-русски вывешен в Интернете, многократно повторяет тезис о том, что в Сирии Россия получит второй Афганистан.

Прежде всего Сирия и Афганистан — два совершенно различных государства и общества, несопоставимых в историческом, социокультурном и экономическом отношениях.

Афганистан — страна, где государственное строительство имеет свою ярко выраженную специфику. Доминирующим фактором является наличие влиятельных пуштунских племенных объединений в условиях неурегулированной пограничной проблемы. Основной компонент в социальной структуре населения – крестьяне (дехкане), обреченные трудиться на своем наделе, шанс на самореализацию в других областях минимален. Если нет военных действий, их социальный статус очень низок. Война – невероятная возможность заявить о себе, повысить статус, значительно улучшить материальное положение. Поэтому афганцы, взявшие в руки автомат, уже никогда с ним не расстанутся.

Сирия — страна древнейшей, шеститысячелетней цивилизации, причем городской – в городах живет половина населения. Это светское секулярное государство, вполне модернизированное. Города достаточно европеизированы. Сирийская верхушка, будь то алавитская или суннитская, хочет жить по меркам цивилизованного западного мира. В этом отношении ориентация сирийского общества в целом, а не только алавитской или суннитской верхушки, друзов, курдов и так далее – стремление к подобию европейской модели общества. В Сирии тоже есть племенные сообщества, порядка 40 бедуинских кланов, но они не имеют того влияния, которым пользуются племена в Афганистане.

У сирийского крестьянина, помимо того что он с момента вступления в большую жизнь собирает деньги, чтобы обзавестись семьей, есть еще много других задач. Он интересуется внешним миром, обязательно пользуется спутниковой «тарелкой» и так далее. Сирийцы в массе своей живут интересами большого мира, а не только своей маленькой общины. И для сирийца война — это катастрофа, нечто экстраординарное, не случайно ИГИЛ в Сирии в основном (в значительно большей степени, чем в Ираке) состоит из пришлых людей.

В одном из недавних выступлений министр обороны Саудовской Аравии пытался надавить на Россию, мол, вы увидите второй Афганистан, намекая на то, что против российской авиации будут использованы «Стингеры». Однако заявление скорее является блефом. Если саудовцы решатся-таки на поставку повстанцам ПЗРК, это будет означать полную смену курса США в регионе вплоть до разрыва Вашингтона и Эр-Рияда.

Передача «Стингеров» и любых средств противовоздушной обороны непонятным формированиям будет означать расползание этого оружия в неподконтрольные группировки. Кого они завтра будут сбивать? Мало того что в небе над Сирией помимо российских работают и американские летчики, сами саудовцы проводят воздушную операцию в Йемене, куда установки тоже могут попасть. Союзники Вашингтона в регионе, прежде всего Израиль и Турция, такого поворота не поймут. Помимо этого Соединенные Штаты учитывают возможные ответные действия России по передаче комплексов С-300 Сирии.

Есть распространенное заблуждение, дескать, СССР был вынужден принять решение о выводе войск из Афганистана под влиянием потерь, которые авиация стала нести от американских «Стингеров» в руках моджахедов. Это не так. Во-первых, преувеличивается воздействие «Стингеров» как военного фактора. Действительно, в 1986 г. первыми же пусками «Стингеров» в советском вертолетном полку в Джалалабаде (провинция Кунар) было сбито четыре вертолета. Это стало первыми очень большими потерями. Но потом нашлось противодействие, урона стало меньше. В принципе потери от «Стингеров» не превышали ущерба, который наносили другие средства ПВО.

Во-вторых, принципиальное решение о выводе войск было принято раньше, чем начались поставки ПЗРК. Попытка советского контингента с 1983 по 1985 гг. задавить сопротивление за счет наращивания интенсивности боевых действий привела лишь к резкому росту численности моджахедов. И на этом фоне в 1985 г. было принято решение о выводе – значительно раньше появления «Стингеров».

Заявления чиновников Саудовской Аравии о вероятности поставок ПЗРК повстанцам в Сирии, равно как и декларирование намерения превратить Сирию для России во второй Афганистан, представляют собой ничем не подкрепленную попытку шантажировать Россию. По мнению экспертов, такой же попыткой отвлечь ресурсы и внимание Москвы от сирийской проблемы является создание структур ИГИЛ на севере Афганистана. Действия носят ярко выраженный искусственный характер, где просматривается рука межведомственной разведки Пакистана.

Основываясь на опыте советских боевых действий в Афганистане, участники дискуссии высказали ряд практических замечаний. Эксперты признали, что в Сирии у наших войск более передовая техника, способная наносить точные удары и позволяющая практически безнаказанно применять авиацию. С другой стороны, отмечалась недостаточная эффективность авиационной поддержки войск, проблемы координации воздушных и сухопутных акций. Серьезной помехой является языковой барьер, поскольку летчики не владеют арабским языком, а сирийские офицеры в основном не знают русского. Отчасти проблема может быть снята применением более современных средств боевой поддержки войск, в частности вертолетов К-52, Ми-28Н, способных благодаря хорошей оптике засекать огневые точки противника и наносить по ним удары, находясь позади наступающих частей. Для повышения эффективности применения штурмовиков Су-25 требуются авианаводчики в боевых порядках.

Оценивая соотношение военного и внутриполитического урегулирования в Сирии, участники дискуссии высказывали разные мнения. Превалировала точка зрения, что политическому урегулированию должно предшествовать военное подавление и вытеснение ИГИЛ. В условиях гражданской войны, отсутствия контроля над значительной частью территории, а также прямой и явной угрозы со стороны ИГИЛ всем социальным и этническим группам общества проведение корректных и адекватных реальным настроениям выборов представляется невозможным ни с технической, ни с политической точки зрения. В голосовании, проведенном в такой обстановке и лишь в отдельных провинциях, вероятнее всего, победит Асад, но смысла в этой победе будет мало, поскольку ее не признает законной ни большая часть сирийского общества, ни западная коалиция.

Другая точка зрения состояла в том, что ключевое звено в международных антитеррористических усилиях – именно Сирия, и до тех пор пока самими сирийцами при международном содействии не будут согласованы параметры переходного периода и не начнется реальный политический процесс, решающих успехов в борьбе с ИГИЛ ожидать трудно. Поэтому речь должна идти о выработке – пусть и параллельно с боевыми действиями – приемлемой для всех модели будущего государственного устройства.

Возвращение из сирийского похода без «потери лица» и возрастания рисков для России возможно лишь путем срочных усилий по установлению взаимодействия с Западом и заинтересованными региональными акторами для совместной борьбы против ИГИЛ и дискуссии о послевоенном политическом урегулировании. Это и условия ухода Асада, и гарантии ему, его окружению и алавитам, и обеспечение территориальной целостности Сирии с учетом интересов всех этнических и религиозных групп.

Россия фактически спасла официальный Дамаск от падения, однако она не может позволить себе оказаться заложницей лишь одной сирийской группировки, перспективы которой крайне неопределенны даже при столь активной российской поддержке. Обстановка вокруг российского участия меняется стремительно. Сирия – ключевой, но не единственный элемент. Рост террористической угрозы со стороны ИГИЛ, ясно обозначившийся после крушения самолета над Синаем, переводит кампанию в новое качество. Тем более что косвенной жертвой этого трагического инцидента, вероятно, окажутся отношения России и Египта – самой населенной страны суннитского арабского мира, с которой у Москвы до сих пор складывалось хорошее взаимопонимание. Это означает, что масштаб трений и противоречий в регионе в связи с российскими действиями может резко возрасти. Нападение террористов на Париж добавляет новый опасный элемент в складывающуюся мозаику, толкая Францию и другие западные страны к силовой реакции.

Принципиальным же для выработки «стратегии выхода» является способность сформулировать, что считать моментом, когда цель прямого вооруженного участия России в сирийском кризисе будет достигнута. Ведь устойчивый политический (дипломатический) успех (мир?) в Сирии и на Ближнем Востоке вряд ли достижим в ближайшие годы.

В обсуждении принимали участие А.Г. Аксенёнок, Чрезвычайный и Полномочный посол РФ, член Российского совета по международным делам, Ш.Н. Амиров, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института археологии РАН, П.С. Золотарёв, заместитель директора Института США и Канады РАН, генерал-майор (в отст.), О.В. Кулаков, кандидат исторических наук, преподаватель Военного университета МО РФ, полковник (в отст.), А.И. Лукьянов, научный сотрудник Лаборатории общественной географии и страноведения Географического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, С.Г. Мелконян, главный редактор International Studies, А.В. Цалко, президент Ассоциации социальной поддержки уволенных с военной службы «Отечество», генерал-майор авиации (в зап.).

Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 ноября 2015 > № 1582319 Александр Белкин

Между кризисом и катастрофой

Ближний Восток и будущее мира

Евгений Сатановский – президент Института Ближнего Востока.

Резюме К середине второго десятилетия XXI века ясно, что мир движется к соотношению сил, более характерному для XVII–XVIII столетий. Запада в плане его возможностей и влияния становится меньше, Востока и Юга больше.

Чем хороша текущая эпоха – исторических тайн все меньше. Что позволяет напомнить читателю о российско-британском Санкт-Петербуржском соглашении 1907 г., по которому Тибет оставался за Китаем, протекторат над Афганистаном получали англичане, а Иран они с русскими делили, так что Каспийское море становилось российским водоемом. И если б не октябрь 1917-го, так бы и закончилась «Большая игра». Благо от Оттоманской Порты после Первой мировой войны мало что осталось, соглашение Сайкса-Пико прирезало России дополнительные пространства в Восточной Анатолии (не говоря о Черноморских проливах, контроль над которыми Российской империи был оговорен особо), а присутствие США на Ближнем и Среднем Востоке было в ту пору несущественным: главную роль там играли Британия и Франция.

Османская империя не пережила потрясений столетней давности, но рухнула и Российская, воскреснув как Советский Союз, который к концу ХХ столетия распался на составные части, не слишком отличаясь в этом от всякой большой империи. Впрочем, еще до того рассыпались и соперничавшие с ним колониальные империи: Британская и Французская. К середине второго десятилетия XXI века ясно, что мир движется к соотношению сил, более характерному для XVII–XVIII столетий с понятными геополитическими поправками. С точки зрения возможностей и влияния, в том числе в военной сфере, Запада становится меньше, Востока и Юга – больше. Россия балансирует между ними, Китай, Индия, Турция и Иран возвращают свое место на международной арене, Япония и Южная Корея вернулись в клуб экономической элиты много раньше.

Новые игроки – латиноамериканские государства (среди которых выделяется Бразилия), ЮАР, Канада и Австралия – занимают свои ниши в системе мироустройства. Соединенные Штаты пытаются сохранить если не положение единственной сверхдержавы при соперничестве с Китаем, то монополию на статус глобального гегемона, чьи интересы распространяются на всю планету. Они ввязываются в одну локальную войну за другой только для того, чтобы, потерпев очередное поражение, уйти, оставить за собой хаос. Украина стала новым полем соперничества Запада с Россией. Центральная Азия превращается в такое же пространство с опорой США на Туркменистан и попытками расширить зону влияния на другие государства региона, в первую очередь Узбекистан. Страны арабского мира дестабилизированы, направленная против светских режимов «арабская весна», наступившая при активной поддержке Саудовской Аравии и Катара, переросла в борьбу за власть между исламистами и военными.

Хантингтон оказался прав, Фукуяма – нет. Война цивилизаций идет полным ходом, а «конца истории» и окончательной победы либеральной западной демократии нет и не предвидится. Глобализация не сулит Европе ничего хорошего: миллионы переселенцев из Африки и стран Ближнего и Среднего Востока, которые живут в государствах ЕС, и десятки миллионов, готовые переселиться ближе к европейским пособиям при первой возможности, намерены не ассимилироваться, а подогнать Старый Свет под свои стандарты. Европа при этом не испытывает недостатка ни в правых радикалах всех типов, ни в исламистах, постепенно становясь не заповедником социал-демократического либерализма, а полем столкновений радикалов. Причем балансирование континента между, условно говоря, Брейвиком и бен Ладеном в конечном счете ни для кого не окончится хорошо. К тому же при сохранении текущих темпов миграции к 2050 г. соотношение коренных и «пришлых» жителей Евросоюза изменится фундаментально.

Отдельная тема – по какому пути идет Россия и чем это для нее закончится. Ее исторический опыт свидетельствует о том, что в 30-е, максимум 40-е гг. текущего столетия, после смены по естественным причинам правящей в настоящий момент элиты, страну ожидают немалые потрясения. Проблемы ее экономики, образования и прочих ключевых для успешного функционирования государства и страны сфер деятельности – секрет только для правительства, усилиями которого эти процессы развиваются именно так, как развиваются. Однако настоящая статья посвящена не России (хотя не упоминать ее нельзя), а текущей ситуации и потенциальным перспективам развития Ближнего и Среднего Востока (БСВ) и его периферии: африканской и европейской, Центральной Азии и Закавказья. Ибо все в мире связано, и связи эти проявляются быстрее, чем в прошлом.

Это продемонстрировал спровоцированный Турцией кризис беженцев. В дополнение к непрерывному потоку беженцев из Африки и стран БСВ, прибывающих в Италию через Ливию, Грецию и Балканы, в Западную Европу, в первую очередь в Германию, был направлен поток в несколько сотен тысяч человек. К концу года он может достичь миллиона. Судя по заявлениям ответственных чиновников ООН, согласно которым в мире насчитывается около 60 млн беженцев и перемещенных лиц, а более 200 млн готовы стать мигрантами в силу экономических причин и невыносимых условий жизни, – это только начало. В способность европейских политиков найти адекватные механизмы реагирования на этот вызов автор поверить не готов.

Турция в европейском кризисе беженцев преследовала несколько целей. Президенту Реджепу Тайипу Эрдогану нужно было продемонстрировать к парламентским выборам 1 ноября способность справиться с критической ситуацией, к которой привела поддержка Анкарой гражданской войны в Сирии. А именно: разгрузить Турцию от части более чем трех миллионов беженцев, живущих на ее территории. Кроме того, оказывая давление на ЕС, он стремился получить от Брюсселя деньги (они на беженцев выделены), перекладывая на Европу (с прицелом на Германию) эту проблему. Наконец, пытался толкнуть европейских членов НАТО к удару по войскам Башара Асада (безрезультатно, с учетом появления в этой стране российских ВКС). Сама ситуация показывает, насколько западный мир уязвим перед процессами, происходящими на Ближнем и Среднем Востоке. Рассмотрим их чуть подробнее – ибо, как известно, дьявол кроется в деталях.

Неформальные альянсы и конфликты

«Арабская весна» – падение авторитарных правителей, которых заменили не либерально-демократические круги, молодежь, женщины, технократы и правозащитники, а исламисты – как и предполагалось, пошла на спад. В Тунисе «Братья-мусульмане» в лице партии «Ан-Нахда» утратили монополию на власть по итогам парламентских выборов. В Египте «Братьев» свергли военные. В Ливии исламисты разного толка воюют между собой, опираясь на поддержку Саудовской Аравии или Катара, а Каир поддерживает генерала Халифа Хафтара и его сторонников из бывшей армии Каддафи. Йемен стал одним из наиболее опасных для суннитских монархий Аравийского полуострова региональных плацдармов Ирана, хотя противостоят в этой стране Эр-Рияду и его «группе поддержки» не иранцы, а йеменские хоуситы и экс-президент Али Абдала Салех.

Проект свержения Асада завяз и имеет все шансы провалиться, хотя Дамаск, если бы не поддержка Ирана и действия российских ВКС, находился бы в одном шаге от падения под напором террористических группировок, поддерживаемых Турцией, Саудовской Аравией и Катаром. В регионе оформились два военно-политических и экономических альянса: Турция–Катар и Египет–Саудовская Аравия. Вооруженные силы, промышленность и значительное население, составляющие основной стратегический резерв Анкары и Каира, дополняют финансовые авуары Дохи и Эр-Рияда, гарантируя им безопасность в случае возникновения серьезных проблем. Авантюрная же политика катарцев и саудитов на протяжении первой половины 2010-х гг., почувствовавших при попустительстве США и европейцев вкус к переформатированию БСВ по собственной прихоти, эти проблемы гарантирует.

Турецко-катарский союз основан на единстве подходов к «группам внешней поддержки». Обе страны патронируют «Братьев-мусульман» всех типов, включая ХАМАС, и «Исламское государство» (ИГ), хотя у каждой есть и собственные креатуры, вроде «Ахрар аш-Шам» у Катара и туркоманов у Турции на сирийской территории. Правда, Анкара полагает для себя главной опасностью курдов, государственность или территориальная автономия которых в Ираке и Сирии чревата резким усилением сепаратизма в восточных провинциях Турции. В противоположность этому альянсу, АРЕ и Саудовскую Аравию сближает общий враг, в роли которого выступают «Братья-мусульмане» и ИГ. Их союз выглядит менее прочным. Для египетских военных салафитские радикальные группы – такой же естественный противник, как и все прочие исламисты. Для саудовской династии – скорее союзник (кроме «продавшегося» Катару ИГ), что в близкой перспективе чревато конфликтом интересов.

Возможно, главную проверку на прочность египетско-саудовская ось пройдет после ввода в эксплуатацию в 2017 г. четырехкаскадной плотины «Возрождение» в Эфиопии, на Голубом Ниле. На время заполнения водохранилища, которое должно занять 6 лет, объем стока Нила, получаемого Египтом, снизится на 30% (после чего сток Нила будет меньше «лишь» на 20% – если не будут построены другие гидроузлы). Выработка электроэнергии на Асуане, по предварительным расчетам, должна упасть на 40%. В АРЕ с ее демографией это может вызвать экономическую и социальную катастрофу. Сможет ли Каир без масштабной внешней поддержки выдержать этот удар, сомнительно, как и то, хватит ли для этой поддержки ресурсов Эр-Рияда, которые он истощает в ходе интервенции «Аравийской коалиции» в Йемене, борьбы с Катаром в Ливии, глобального противостояния с Ираном и поддержки группировок, борющихся против Асада, не говоря о ценовой войне на нефтяном рынке с США, разорительной для саудовского бюджета не меньше, чем для американских производителей сланцевой нефти.

Главные загадки на БСВ в текущий момент: курс, который после победы на внеочередных парламентских выборах Партии справедливости и развития выберет президент Эрдоган; перспективы развития ситуации в Афганистане и «Центральноазиатской весны» за его пределами, а также будущее исламистских группировок после начала действий в Сирии российских ВКС. Последнее может самым непредсказуемым образом сказаться на салафитских монархиях: Саудовской Аравии, на протяжении четверти века опирающейся на них в проведении внешней политики, и конкурирующем с ней в этом два десятка лет Катаре.

Турецкие загадки

Эрдоган с его взрывным конфликтным характером и амбициями по превращению Турции в новую Оттоманскую Порту, получив возможность сохранить контроль над однопартийным правительством, может сосредоточиться на изменении конституции, пытаясь реализовать проект превращения парламентской республики в президентскую – и, не исключено, добьется успеха. С другой стороны, он с такой же вероятностью способен начать очередную внешнеполитическую авантюру в Сирии, будь то попытка выкроить там «буферную зону» под предлогом защиты интересов туркоманского населения, удар по позициям курдов либо масштабная поддержка исламистов в районе Алеппо, традиционно считающемся зоной турецких интересов. Причем первый и третий сценарии сталкивают Турцию с Ираном в условиях, когда ее действия не поддержит Вашингтон, о чем Эрдоган знает, а второй – прямо противоречит планам Соединенных Штатов ударить по «столице ИГ» Ракке, который они готовят, имея в запасе в качестве главной атакующей силы именно курдов.

Коалиция, возглавляемая США, не может позволить себе продолжать вялотекущую борьбу против ИГ с неясными результатами и временной перспективой: на фоне успехов российских ВКС в Сирии это выглядит как потеря инициативы на БСВ в целом. Как следствие, несмотря на лоббирование со стороны аравийских монархий тех или иных исламистских группировок в качестве «умеренной оппозиции», идея использовать исламистов для свержения Асада или в качестве противовеса Ирану и шиитскому режиму в Багдаде может принести ее сторонникам в западных столицах больше минусов, чем плюсов. Заинтересованность Турции и ее президента в сохранении ИГ как партнера (контрабанда нефти, зерна и муки, археологических артефактов, продажа оружия и выкуп заложников – многомиллиардный бизнес для некоторых турецких фирм) и противника сирийских и иракских курдов до определенного времени сдерживала контртеррористическую коалицию, членом которой Анкара является, но личная неприязнь Эрдогана и Обамы зашла слишком далеко, чтобы Вашингтон перестал с этим считаться.

Опасения насчет возможного столкновения России и Турции в Сирии рассматривать всерьез не стоит: шантаж и угрозы – обычный стиль Эрдогана, который привел к его фактической изоляции в руководстве стран НАТО. Политика «ноль проблем с соседями», выдвинутая в начальный период его правления бывшим главой МИДа и нынешним премьер-министром Ахметом Давутоглу, за последнее десятилетие привела к тому, что нет ни одного соседнего с Турцией государства, у которого не было бы с ней конфликта той или иной степени. Анкаре не имеет смысла всерьез накатывать на Москву в условиях острого противостояния с Ираном из-за разногласий по Сирии. Доставка нефти и природного газа из Ирана в Турцию в настоящее время под угрозой из-за взрывов трубопроводов на востоке страны, ответственность за которые несет Рабочая партия Курдистана (РПК) – притом что разрывать перемирие с ней ради внутриполитических спекуляций Эрдогана никто не заставлял.

Отметим также, что строить в Турции АЭС «Аккую» на условиях, которые согласовал «Росатом», не будет больше никто. Превращение Турции в энергетический хаб мирового значения и главный транзитный узел по поставке газа в Южную и Восточную Европу зависит именно от России с ее проектом «Южный поток», трансформированным в «Турецкий поток». Для того чтобы эта задача была реализована, мало действующей трубопроводной системы, которая связывает Турцию с Азербайджаном, и надежд на Транскаспийский газопровод, призванный вывести на рынок ЕС природный газ Туркменистана (ТКГ). Последний проект на текущий момент в условиях жесткого оппонирования его реализации со стороны России и Ирана и заинтересованности Китая в ресурсной базе ТКГ не более реален, чем трубопровод в Турцию с Аравийского полуострова. В свое время Асад отказался дать Дохе, Эр-Рияду и Анкаре согласие на его прокладку, что во многом стало первопричиной кампании по его свержению.

Лихорадка в Центральной Азии

«Трубопроводные войны» в Центральной Азии, судя по всему, еще впереди. Конкуренция за туркменский газ идет не только между Европой, поддерживаемой Соединенными Штатами, и Китаем: проекты ТКГ и ТАПИ (Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия) конкурируют между собой. Заявления Туркменистана о том, что природного газа в недрах республики хватит на всех возможных потребителей, имеют мало общего с реальностью. Осенью 2015 г. вместо китайских компаний на газовое месторождение-гигант Галкыныш пришли японские, что стало, помимо прочего, следствием отказа Пекина предоставить туркменскому руководству очередные льготные кредиты для покрытия острого дефицита финансов, вызванного затратами на Азиатские игры. У Туркменистана нет другого выхода, кроме роли разменной монеты в новой «Большой игре».

Попытка играть на всех направлениях одну и ту же игру провалилась: провозглашенный еще президентом Сапармурадом Ниязовым нейтралитет не предполагает предоставления США базы ВВС в Мары, переговоры о чем практически завершены. Реализация этого плана ставит Ашхабад в сложное положение в отношениях с Москвой, Пекином и Тегераном, не решая проблем безопасности перед угрозами со стороны Афганистана. Кабул не контролирует не только пуштунские районы юга, но и север страны, населенный туркменами, узбеками и таджиками. Иран «держит» районы, населенные шиитами-хазарейцами, и с большим или меньшим успехом прикрывает границу в провинции Систан и Белуджистан от проникновения наркоторговцев и боевиков просаудовской белуджской террористической организации «Джондалла».

Правительство Афганистана не может защитить бывшую афгано-советскую границу от проникновения талибов, расколовшихся после смерти их лидера муллы Омара, но не ставших менее опасными, пока их поддерживают Саудовская Аравия и Пакистан, и боевиков движений, финансируемых Катаром и Турцией, частично объявивших о присоединении к ИГ, как Исламское движение Узбекистана и исламистские движения и партии таджиков и уйгуров. Очевидно, что приближающиеся попытки дестабилизации Центральной Азии и свержения контролирующих постсоветские республики светских режимов – вне зависимости от уровня их авторитаризма и контактов с Западом – будут автоматически поддержаны «сирийской тройкой» (Дохой, Анкарой и Эр-Риядом), имеющей в регионе прочные позиции. Не приходится сомневаться, что эту деятельность поддержат США и ЕС просто в силу проблем, которые это создаст для России и Китая.

Система коллективной безопасности региона, будь то ШОС или ОДКБ, неполна: Ашхабад и Ташкент ее игнорируют, пытаясь играть собственную игру. Проблема легитимной передачи верховной власти в государствах Центральной Азии между тем достаточно остра. Традиция, если не считать наследования умершему национальному лидеру (как в Туркменистане) или свержения действующего (как в Киргизии), отсутствует. Парламентская оппозиция является фикцией или просто не существует. Уровень коррупции высок. Происламские настроения населения сильны, а движения, которые на них опираются, ориентированы на джихадизм и тесно связаны с крайними радикалами исламского мира и их спонсорами. Влияние на текущую ситуацию в странах Центральной Азии региональных элит, криминальных кланов и наркомафии стоит учитывать: оно значительно превышает возможности Соединенных Штатов.

Особый вопрос – проблема афганских наркотиков, являющихся главной статьей дохода населения и элиты этой страны. Афганистан, превратившийся за время международной оккупации в монополиста-производителя опиатов и героина, сохранит это место при любом правительстве. Тем более что претензии на контроль над ситуацией в этой стране Пакистана, поддерживаемого Саудовской Аравией, способствуют этому. Причем саудовско-пакистанский альянс, сложившийся на протяжении более трети века в рамках сотрудничества в Афганистане со времен борьбы с советскими войсками, имеет тенденцию к упрочению за счет расширения партнерства этих государств в ядерной сфере.

Ядерное измерение

Говоря проще, Саудовская Аравия финансирует расширение ядерных арсеналов Пакистана средней дальности, которые он пополняет в рамках противостояния с Индией и поддержания с ней ядерного баланса, как делал и ранее. Разница в том, что Иран, заключивший «ядерную сделку» с США и другими членами «шестерки» переговорщиков, на протяжении длительного периода пытавшихся выстроить баланс интересов с Тегераном, после снятия санкций представляет значительно большую угрозу для Эр-Рияда. Эксперты полагают, что Саудовская Аравия может в короткий срок получить от Пакистана небольшие, но готовые к бою ядерные запасы, не столько намереваясь их применить в случае внешней угрозы, сколько для того, чтобы гарантировать себе защиту на крайний случай. Ведь США, их официальный гарант безопасности, продемонстрировали в ходе переговоров с Ираном свое истинное отношение к старым ближневосточным союзникам.

Превращение Ближнего Востока в «безъядерную зону» в любом случае изначально имело основной, если не единственной, целью разоружение Израиля. Разработка ядерной программы Тегерана превратила безъядерную идею в фикцию, которой она, впрочем, была с самого начала, учитывая, что тесно связанный с консервативными арабскими монархиями Персидского залива ядерный Пакистан только географически является частью Южной Азии, составляя на протяжении всей своей истории неотъемлемую часть БСВ. Гонка ядерных вооружений в этом регионе – естественный итог провала санкционной политики в отношении Ирана и договора этой страны с мировым сообществом, фактически легитимировавшего его будущий ядерный статус. С этой точки зрения наилучшим выходом для обеспечения безопасности региона могло бы стать соглашение о ненападении между Израилем и Ираном. Однако Иран, в отличие от Израиля, пойти на него в обозримом будущем явно не готов.

При этом Израиль не имеет претензий к соседям и не претендует ни на что, помимо обеспечения собственной безопасности, но готов жестко реагировать на любые попытки ослабить его обороноспособность, с чьей бы стороны они ни исходили. В этой связи появление ВКС России в Сирии, мешающее Ирану взять ее под полный контроль, расценивается израильским руководством с позиции позитивного нейтралитета. Не случайно Израиль стал первой страной западного сообщества, наладившей с Москвой координацию по ситуации в Сирии. Отметим, что это прервало опасные попытки Саудовской Аравии втянуть израильский ЦАХАЛ в войну с Ираном, предпринимавшиеся на протяжении длительного времени не без определенных успехов.

Палестина и беженцы

Наконец, в рамках данной статьи нельзя не сказать о провале палестино-израильского «мирного урегулирования». Позиции сторон оказались абсолютно и окончательно несовместимыми – и были таковыми изначально. Односторонние уступки для поддержания иллюзии переговорного процесса не одобряются израильским обществом, в том числе вследствие поддержки антиизраильского терроризма руководством ХАМАС в Газе и Палестинской национальной администрации в Рамалле. Неготовность палестинской стороны к обсуждению вопросов, которые должны были быть разрешены еще в мае 1999 г., зашкаливающая в ПНА коррупция и явное нежелание строить собственное государство, притом что Израиль не демонтирует механизмы палестинского самоуправления, чтобы не брать на себя ответственность за палестинских арабов, контрастируют с надеждами 1990-х годов.

При этом катастрофическая ситуация с беженцами, в том числе арабскими, в ближайшее время может привести к унификации программ их поддержки международным сообществом, лишив палестинцев статуса «беженцев первого сорта». Тем более что положение Иордании, граничащей с Ираком и Сирией, а также Ливана более чем шатко. Алжир с его правящей геронтократией и борьбой за власть в элите нестабилен. Судан расколот, он так и не вышел из гражданской войны, несмотря на отделение Джубы. Сомали разделен на враждующие анклавы. Эритрея все больше ориентируется на Саудовскую Аравию и ОАЭ. Опорой Джибути служат иностранные военные базы. Все эти страны и территории представляют собой еще одну зону нестабильности. То же можно сказать об африканской периферии БСВ – Сахаре и Сахеле, сепаратистские и радикально-исламистские движения которых дестабилизируют зону от Марокко до Мавритании и значительную часть Черной Африки.

Пожалуй, единственная «хорошая» новость, касающаяся БСВ, состоит в том, что Балканы и Закавказье по сравнению с Сахелем и Аф-Паком являют буквально оазис спокойствия. Что само по себе демонстрирует, насколько запущена ситуация в регионе, несмотря (а скорее благодаря) попыткам его «демократизации». Демонтаж Шенгенской зоны из-за направляющихся в Германию через Балканы беженцев может стать началом конца Евросоюза. На Закавказье влияют Турция и Иран, а также противостояние между Вашингтоном и Брюсселем, с одной стороны, и Москвой – с другой. Но по сравнению с тем, что там могло бы происходить, их положение сравнительно стабильно. В Афинах, Белграде или Будапеште с этим вряд ли кто-нибудь согласится, однако, вспоминая хотя бы о проблеме рабства в Ираке, Судане и Мавритании и геноциде христиан в Сирии и Ираке и курдов-йезидов в Ираке, понятно, в чем состоит разница между кризисом и катастрофой.

Россия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 ноября 2015 > № 1582318 Евгений Сатановский

Конец Pax Americana

Почему отступление Вашингтона на Ближнем Востоке кажется разумным

Стивен Саймон – приглашенный лектор Дартмутского колледжа, старший директор по делам Ближнего Востока и Северной Африки в Белом доме в 2011–2012 годах.

Джонатан Стивенсон – профессор стратегических исследований в Военно-морском колледже США, директор по политическим и военным вопросам на Ближнем Востоке и в Северной Африке в аппарате Совета национальной безопасности США в 2011–2013 годах.

Резюме Вашингтону следует стремиться к здоровому равновесию в отношениях с Ближним Востоком, что предполагает сокращение управленческой роли Америки. Политика военного вмешательства стала отклонением и не должна превратиться в долгосрочную норму.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6, 2015 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Несмотря на укрепление «Исламского государства» (также известного как ИГИЛ) и авиаудары возглавляемой Соединенными Штатами коалиции по его позициям, администрация Обамы явно отступила от политики вмешательства на Ближнем Востоке. Критики связывают это с тем, что администрации надоела активность США в регионе, она не готова к крупным военным операциям, а президент Обама якобы предпочитает сокращать вовлеченность в мировые дела. На самом деле интервенции Вашингтона в регионе после 11 сентября – особенно вторжение в Ирак – были аномалиями и сформировали как в стране, так и в регионе ложные представления о «новой норме» американского вмешательства. Нежелание использовать сухопутные войска в Ираке или Сирии представляет собой не отступление, а скорее корректировку – попытку восстановить стабильность, существовавшую на протяжении нескольких десятилетий благодаря американской сдержанности, а не агрессивности.

Можно утверждать, что это отступление – не выбор, а необходимость. Некоторые эксперты-реалисты считают, что в период экономической неопределенности и сокращения военного бюджета экспансионистская политика в регионе стала слишком затратной. Согласно этой точке зрения, Соединенные Штаты, как в прошлом Великобритания, стали жертвой «имперского перенапряжения». Другие утверждают, что американские политические инициативы, особенно недавние переговоры по иранской ядерной программе, отдалили Вашингтон от традиционных союзников на Ближнем Востоке. Иными словами, США отступают не по своей воле, их вынуждают это сделать.

Однако в действительности отступление спровоцировано событиями не в Америке, а в самом регионе. Развитие политической и экономической ситуации на Ближнем Востоке сократило возможности эффективного американского вмешательства до минимума, Вашингтон признал это и начал действовать соответствующим образом. Учитывая вышесказанное, Соединенным Штатам стоит продолжать умеренное отступление, по крайней мере пока нет серьезной угрозы их ключевым интересам.

Обратно к норме

После Второй мировой войны и до терактов 11 сентября 2001 г. Соединенные Штаты были основным гарантом статус-кво на Ближнем Востоке, прибегая к военным интервенциям лишь в исключительных случаях. Прямого военного участия США не было вовсе, либо оно являлось номинальным или непрямым во время арабо-израильской войны 1948 г., суэцкого кризиса 1956 г., шестидневной войны 1967 г., «войны Судного дня» в 1973 г. и ирано-иракской войны в 1980-е годы. Миротворческая миссия Соединенных Штатов в Ливане в 1982–1984 гг. завершилась провалом и обусловила появление доктрины «подавляющей силы», которая препятствовала американским интервенциям вплоть до неожиданного вторжения Саддама Хусейна в Кувейт в 1990 г., заставившего Вашингтон вмешаться.

Америке не нужна была политика с прицелом на будущее, потому что ее цели совпадали с интересами стратегических союзников и партнеров в регионе, и достичь их можно было посредством экономических и дипломатических отношений в сочетании с незначительным военным присутствием. США и арабские государства Персидского залива были заинтересованы в стабильности нефтяных поставок и цен, как и в политической стабильности вообще. После иранской революции 1979 г. общей задачей для Соединенных Штатов, Израиля и государств Персидского залива стало сдерживание Ирана. Начиная с Кэмп-Дэвидских соглашений (1978 г.) интересы США, Египта и Израиля все больше сближались, а трехсторонние отношения укреплялись благодаря существенной американской помощи и Египту, и Израилю. И даже после терактов 11 сентября у Соединенных Штатов, Израиля и арабских государств Персидского залива были общие приоритеты в борьбе с терроризмом.

Но за последние 10 лет несколько факторов, в основном не связанных с политической повесткой Вашингтона, ослабили фундамент этих альянсов и партнерств.

Прежде всего разработка технологии гидравлического разрыва пластов резко сократила прямую зависимость США от нефти из Персидского залива и снизила стратегическую ценность и приоритетность отношений с Саудовской Аравией и небольшими государствами Залива. На самом деле скоро Соединенные Штаты опередят Саудовскую Аравию, став крупнейшим мировым производителем нефти, и им придется импортировать значительно меньше ископаемых видов топлива. Хотя страны Персидского залива продолжат определять мировые цены на нефть, а американские компании сохранят свою долю в месторождениях Залива, США значительно расширят пространство для политического маневра.

Распространение и укрепление джихадизма также ослабило стратегические связи между Соединенными Штатами и их региональными партнерами. Десять лет назад американское давление в сочетании с шоком от масштабных атак «Аль-Каиды» убедили саудовцев и их соседей начать активную борьбу с джихадистами. Но сегодня подавление джихадизма отошло на второй план, а главной целью стран Персидского залива стало свержение сирийского президента Башара Асада и сдерживание его покровителей в Иране. Они поддерживают суннитских экстремистов в Сирии, несмотря на увещевания Вашингтона и желание Саудовской Аравии избежать прихода к власти в Дамаске радикалов после падения режима Асада. Региональные партнеры считают себя все менее подотчетными Вашингтону, а тот, в свою очередь, все в меньшей степени полагает себя обязанным защищать их интересы, которые становятся местническими и все дальше отходят от американских интересов и ценностей.

Кроме того, повсеместная радикализация ислама привела к возникновению панисламистской идентичности, что затрудняет участие Запада в делах Ближнего Востока. Возьмем, к примеру, нежелание многих представителей умеренной суннитской оппозиции в Сирии принимать помощь Европы или Америки, поскольку она лишит их доверия в глазах исламистов.

В то же время, с точки зрения США, Ближний Восток с его подорванными политическими и экономическими функциями стал слишком сомнительным местом для инвестиций. Регион испытывает нехватку воды, трудности с сельским хозяйством и серьезный переизбыток трудовых ресурсов. Из все еще функционирующих ближневосточных государств большинству приходится иметь дело со значительным внешним долгом и дефицитом бюджета, содержать огромный и неэффективный аппарат госслужащих, субсидировать топливо и другие нужды населения. Снижение доходов от нефти ограничит возможности стран Залива по финансированию этих изношенных механизмов. Из-за конфликтов, которые во многих странах Ближнего Востока находятся в активной стадии, значительная доля населения вынуждена покинуть свои дома, молодежь лишилась надежд на будущее и возможности получать образование. Эти обстоятельства ведут к полному отчаянию или, что более опасно, к политической и религиозной радикализации. Попытки превратить Ближний Восток в инкубатор либеральной демократии, чтобы утихомирить молодых мусульман, проваливались, даже когда у Соединенных Штатов было достаточно денег и оснований для оптимистичной оценки проекта – в первые годы после терактов 11 сентября.

Наконец, группы, которые когда-то были надежными бастионами прозападных настроений на Ближнем Востоке – военные, элита нефтяной отрасли, светские технократы – переживают спад своего влияния. А в случаях, когда традиционно прозападные элементы сохранили влияние, их интересы и политика серьезно отличаются от американской. Например, в Египте военные на протяжении десятилетий служили опорой отношений с американцами. После переворота 2013 г., в результате которого бывший армейский генерал Абдель-Фаттах ас-Сиси оказался во главе нового авторитарного режима, военные получили больше контроля в стране, чем когда-либо ранее. Но это вряд ли сулит что-то хорошее Вашингтону: если считать прошлое прологом, то жесткие действия военных против «Братьев-мусульман», вероятно, приведут к росту насилия со стороны джихадистов и подвергнут США рискам, которых они стремились избежать, оказывая помощь Египту. Надежды 1950-х – 1960-х гг. на появление светской, технократической, ориентированной на Запад арабской элиты, которая поведет за собой общество, давно исчезли.

Мощные, но бессильные

Одновременно со снижением значимости Ближнего Востока для Вашингтона и расхождением интересов Соединенных Штатов и их традиционных партнеров уменьшаются и возможности американских вооруженных сил добиваться кардинальных перемен в регионе. Децентрализация «Аль-Каиды» и появление ИГИЛ – экспедиционной армии джихадистов и квазигосударства – увеличили асимметрию между военным потенциалом США и первостепенными угрозами, стоящими перед регионом. Когда оккупированный американцами Ирак скатился в 2006 г. к гражданской войне, Пентагон занялся улучшением стратегии и тактики действий против повстанцев, перекроив военную структуру и сделав акцент на борьбе с нерегулярными формированиями и спецоперациях. Но либеральным и ответственным демократическим правительствам трудно проявлять стойкость и жестокость, которые обычно требуются для подавления непокорных и преданных идее местных жителей – особенно если речь идет об общественном движении регионального масштаба, не признающем физических и политических границ, как ИГИЛ. Это особенно справедливо, если у внешней державы нет в регионе партнеров со сплоченной бюрократией и народной легитимностью. Соединенные Штаты по-прежнему обладают достаточными ресурсами и военным потенциалом, чтобы вести войны против современных национальных государств и добиваться в них убедительной победы и вполне конкретных результатов. Но американцы на собственном горьком опыте узнали, как сложно управлять и тем более манипулировать этническими группами, заряженными религиозными идеями.

Военная операция американской коалиции против ИГИЛ, несомненно, может привести к впечатляющим победам на поле боя. Но последствия конфликта в конечном итоге докажут бессмысленность проекта. Для закрепления тактических побед потребуется политическая воля и поддержка американского общества; размещение большой группы гражданских экспертов по восстановлению и стабилизации; детальные знания о народе, за судьбу которого победоносные Соединенные Штаты возьмут на себя ответственность, и, что особенно проблематично, постоянный военный контингент для обеспечения безопасности населения и инфраструктуры. Даже при наличии всех этих условий Вашингтону будет непросто найти зависимых и преданных избирателей, клиентов или союзников, готовых помочь. Все это звучит знакомо, потому что вышеперечисленный набор условий США не смогли собрать в ходе двух последних интервенций на Ближнем Востоке – вторжении в Ирак в 2003 г. и натовских бомбардировок Ливии в 2011 году. Проще говоря, американцы, скорее всего, проиграют еще одну войну на Ближнем Востоке по тем же причинам, по которым проиграли две предыдущие.

Даже менее интенсивный, контртеррористический подход к ИГИЛ, который потребует постоянных ударов беспилотников и периодических операций спецназа, несет серьезные риски. Так, сопутствующий ущерб от атак беспилотников мешает правительству Пакистана расширять сотрудничество с США. Пять лет назад американские военные с гордостью рапортовали о спецоперациях в Афганистане, в результате которых были уничтожены или захвачены многие руководители «Талибана». Но жертвы среди мирного населения в ходе этих рейдов подорвали стратегические цели, так как вызвали негодование местных жителей и подтолкнули их к талибам.

Поэтому американские политики должны испытывать серьезные сомнения по поводу участия в любом из нынешних конфликтов на Ближнем Востоке. Особенно если эти сомнения объясняют и оправдывают нежелание администрации Обамы более активно вмешиваться в ситуацию в Сирии. С 2012 по начало 2013 гг. администрация рассматривала полный спектр вариантов по Сирии, включая введение бесполетной и буферной зоны, насильственную смену власти (для этого потребовалась бы более значительная военная помощь противникам Асада) и ограниченные ответные удары против режима в случае применения химического оружия. Но растущее участие иранского Корпуса стражей исламской революции и ливанской шиитской группировки «Хезболла» в защите Асада означало бы неприкрытую опосредованную войну с Ираном, которая в случае эскалации охватила бы весь регион. Плодотворные переговоры по сворачиванию ядерной программы Тегерана оказались бы невозможны, а Соединенным Штатам пришлось бы перекрывать уровень обязательств и инвестиций Ирана в этом конфликте. Кроме того, американская интервенция получила бы минимальную международную поддержку: Китай и Россия наложили бы вето на любую резолюцию ООН, разрешающую операцию, как поступали и с менее жесткими резолюциями, а Лига арабских государств и НАТО не одобрили бы операцию. Масштабное военное вмешательство Запада скорее всего подстегнуло бы распространение джихадизма в Сирии, как это происходило в других странах.

Сохранять спокойствие и двигаться дальше

Основной интерес Вашингтона на Ближнем Востоке – региональная стабильность. На данный момент факторы, сдерживающие США, и сложная, взаимозависимая природа американских интересов в регионе (а также вероятность длительного соперничества Соединенных Штатов и Китая, которое неизбежно переключит стратегическое внимание США на Азиатско-Тихоокеанский регион) позволяет предположить, что лучшая для Вашингтона политика на Ближнем Востоке – «оффшорное балансирование», как выражаются теоретики международных отношений. Это означает воздерживаться от участия в военных операциях за рубежом и квазиимперского строительства государств, сосредоточившись на выборочном использовании рычагов влияния для оказания воздействия и защиты американских интересов. Вашингтону следует экономить свою власть на Ближнем Востоке, если только не появится экзистенциальная угроза региональным союзникам, что маловероятно. Этот подход требует избегать дальнейшего проецирования американской военной мощи на Ближнем Востоке – например, масштабного развертывания сухопутных сил для борьбы с ИГИЛ.

Критики сдержанности утверждают, что в отсутствии твердо заявленной американской власти Иран или другие противники Соединенных Штатов усилят свои позиции – и тогда сдержанность приведет к войне. Но враги США, скорее всего, будут судить о решимости Вашингтона по условиям, сложившимся к тому моменту, когда они всерьез задумаются об агрессивных действиях, независимо от условий, существовавших за годы или месяцы до этого. Пока пределы сдержанности Вашингтона будут четко обозначены, и он будет давать понять, что альянс с Израилем остается без изменений, Иран не захочет конфликтовать с Израилем или действовать более агрессивно в Ираке, Сирии, Йемене или других странах региона. Тегеран попросту станет опасаться решительного ответа США, который приведет к срыву ядерной сделки и возвращению болезненных санкций, в первую очередь заставивших Исламскую Республику сесть за стол переговоров. В любом случае нельзя с полной уверенностью сказать, спровоцирует ли потенциального противника угроза применения силы или будет его сдерживать, потому что люди, принимающие решения, часто неверно судят о представлениях и темпераменте оппонентов.

Является ли сближение многообещающей парадигмой американо-иранских отношений – увидим. Тегеран явно стремится оказывать влияние, где это возможно, но пока не ясно, сможет ли он доминировать в регионе. Иранскому влиянию в Ираке способствовал вакуум, возникший в результате вторжения, но в более широком смысле оно обусловлено демографическим и политическим главенством иракских шиитов и поэтому неизбежно. Пока Багдад в борьбе с ИГИЛ зависит от США, они должны сохранять рычаги воздействия на иракскую политику и ограничивать влияние Ирана. Поддержка повстанцев-хоуситов в Йемене и диссидентов-шиитов в Бахрейне – скорее конъюнктурный, чем стратегический шаг Ирана, и он вряд ли кардинально изменит баланс сил в обеих странах. Участие Тегерана в палестино-израильском конфликте не дотягивает до уровня стратегического вызова: палестинская группировка ХАМАС не смогла трансформировать иранскую щедрость в серьезное преимущество в Израиле, не говоря уже о Египте и Палестинской администрации, оппонентах ХАМАС. Иранские позиции в Ливане и Сирии прочны десятки лет, но, хотя ставленники Тегерана в этих странах постоянно подтверждали обязательства защищать режим Асада, им не удалось предотвратить фактический распад страны. Даже если Иран решит превратить Сирию в свой Вьетнам, максимум, чего он сможет добиться в борьбе с пользующейся зарубежной поддержкой антиасадовской оппозицией, – консолидация статус-кво, а скромный успех придется разделить с Москвой. Таким образом, Сирия может стать трамплином для дальнейших маневров Ирана, но вряд ли превратится в плацдарм для контролирования региона. Иными словами, несмотря на заключение сделки по ядерной программе, сейчас Иран вряд ли способен делать больше – а скорее даже меньше – чем в прошлом.

Ядерная сделка расколола американцев и израильтян, считающих ее условия слишком мягкими и не способными помешать иранцам разрабатывать ядерное оружие. Но разногласия едва ли возымеют серьезные практические последствия. У Вашингтона есть обязательства по сохранению уникальных отношений с Израилем, а также стратегическая заинтересованность в двусторонних связях с израильскими военными – самой мощной силой в регионе. Ядерная сделка с Ираном также расстроила государства Персидского залива. Но глобальные экономические обязательства и контртеррористические интересы Вашингтона требуют сохранения стратегических отношений с этими странами, в первую очередь Саудовской Аравией. Кроме того, у государств Залива более тесные культурные связи с США, чем с другими ведущими державами: элита этих стран отправляет детей в американские университеты, а не в Китай, Россию или Европу.

Израилю и государствам Персидского залива не стоит паниковать: здравый смысл требует устойчивого военного присутствия Соединенных Штатов в регионе, чтобы не допустить дальнейшего распространения ИГИЛ (например, на Иорданию) и нарушения Ираном условий ядерной сделки, а также быстрого реагирования на его дестабилизирующие шаги вроде масштабного вторжения сухопутных сил в Ирак. Американское военное присутствие в регионе сохранится. По крайней мере одна авианосная ударная группа должна находиться в Аравийском море. Структуру и численность контингента американских военных баз на Ближнем Востоке следует оставить без изменений. Авиаудары по ИГИЛ нужно продолжать, а американские войска могут быть выборочно развернуты для ликвидации террористических угроз, ограниченного ответа на чудовищные злодеяния или на случай природных катастроф. Но последовательная политика сдержанности требует избегать крупных наземных интервенций на Ближнем Востоке, а региональных партнеров нужно убедить брать больше ответственности за собственную безопасность.

Более скромные цели – более крупные результаты

В дополнение к твердому отказу от военных вмешательств, характерных для периода после 11 сентября, Вашингтону следует пересмотреть дипломатические приоритеты. Последствия арабских восстаний 2011 г. – особенно в Египте, Ливии и Сирии – продемонстрировали, что в основном общество на Ближнем Востоке не готово к кардинальным шагам в сторону демократии, поэтому попытки США продвигать политическую либерализацию должны быть более мягкими. Американским властям также следует признать, что в среднесрочной перспективе устойчивого мира между Израилем и Палестиной не достичь. Упрямая решимость Соединенных Штатов добиться этой цели даже при неблагоприятных условиях создала моральные риски. Израильские правительства последовательно и практически безнаказанно противодействовали миротворческим усилиям американцев, твердо зная, что те будут пытаться снова и снова. В то же время неспособность Вашингтона привести стороны к соглашению способствовала восприятию США как державы, теряющей влияние, – при этом некоторые союзники Соединенных Штатов в Персидском заливе считают американское давление на Израиль еще одним примером того, что США как союзнику нельзя доверять.

Соединенные Штаты должны всегда поддерживать цели демократизации и палестино-израильского мирного урегулирования. Но в среднесрочной перспективе, вместо того чтобы стремиться к нереалистичным целям, Вашингтону стоит зарабатывать капитал на иранской ядерной сделке, чтобы наладить отношения с Тегераном. Если реализация соглашения пойдет относительно гладко, можно проверить иранскую гибкость в других сферах, но стараясь не спровоцировать какого-либо временного соглашения между Ираном и Саудовской Аравией – хотя, как и раньше, это кажется маловероятным. Один из вариантов – собрать вместе Иран и другие государства, чтобы попытаться остановить гражданскую войну в Сирии путем политического соглашения. Ключевые игроки – США, Россия, Иран и державы Персидского залива – начинают понимать, что, хотя мечта ИГИЛ о разрушающем границы халифате недостижима, непрекращающийся конфликт в Сирии может укрепить позиции группировки и ускорить распространение ее экстремистской идеологии.

Все игроки начали осознавать, что предпочтительный для каждого из них способ разрешения сирийского кризиса, скорее всего, не сработает. Соединенным Штатам и их партнерам в Заливе поддержка насильственной смены режима сирийскими повстанцами, которые все больше ассимилируются с ИГИЛ, кажется контрпродуктивной и сомнительной. В то же время после четырех лет военной безысходности ясно, что поддержка Асада Ираном и недавняя активизация помощи режиму со стороны России могут сохранить статус-кво, но не изменят ситуацию кардинально в пользу Асада. Тегеран и Москва понимают, что независимо от их поддержки режим Асада сейчас слабее, чем когда-либо раньше, и восстановить унитарное правление в Сирии, вероятно, не получится. Вот почему Иран и Россия недавно продемонстрировали заинтересованность в поиске путей урегулирования посредством переговоров. Хотя заявления России об отсутствии тесных связей с Асадом кажутся лицемерными, Москва не препятствовала расследованию Советом Безопасности ООН предполагаемых случаев применения бочковых бомб с хлором. В августе 2015 г. Россия поддержала заявления Совета Безопасности о «политическом переходе» в Сирии. Тегеран при содействии «Хезболлы» продвигает мирный план, предполагающий создание правительства национального единства и пересмотр конституции, при этом Асад или его режим останутся во главе страны по крайней мере на ближайший период.

Реалистичный механизм, который позволил бы воспользоваться условным совпадением интересов, пока не выстроен. Но иранская ядерная сделка продемонстрировала потенциал дипломатии в разрешении региональных кризисов. Помимо противодействия распространению джихадизма, соглашение о прекращении гражданской войны в Сирии, достигнутое при посредничестве Вашингтона, смягчит, а в конечном итоге и остановит самый острый мировой гуманитарный кризис, восстановит утраченный авторитет США в регионе. Эффективное и включающее всех урегулирование сирийского конфликта подкрепит налаживание отношений с Ираном и поможет убедить Израиль в действенности нового подхода американцев.

Вашингтон должен использовать дипломатические инструменты, наработанные в ходе ядерных переговоров ведущими державами – в особенности представителями Соединенных Штатов и Ирана, – чтобы придать импульс многосторонним переговорам по Сирии. Первым шагом может стать новое заседание конференции «Женева-2», которая собиралась в феврале 2014 г., теперь к участникам должен присоединиться Иран. Россия настаивает, что уход Асада не может быть условием политических переговоров, но это не должно стать препятствием для сделки, а скорее привлечет Тегеран к участию. Кстати, теперь госсекретарь Джон Керри может этому поспособствовать, напрямую обратившись к главе иранского МИДа Мохаммаду Джаваду Зарифу. Осторожное одобрение ядерного соглашения странами Залива и участие Саудовской Аравии в трехсторонних переговорах по Сирии с США и Россией в начале августа позволяют предположить, что эти страны все больше осознают значимость дипломатии как средства ослабления стратегической напряженности в отношениях с Ираном. Понимая актуальность угрозы ИГИЛ, Катар, Саудовская Аравия и Турция могут отказаться от требования ухода Асада как условия переговоров.

Разумеется, сложнее всего добиться приемлемых договоренностей по переходному периоду. Одна из возможностей – формирование органа исполнительной власти с участием различных политических сил, который сможет вытеснить ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусра», сирийскую группировку, аффилированную с «Аль-Каидой», как косвенно отмечалось в августовском заявлении СБ ООН. Еще один вариант – разделение страны и создание некой конфедерации взамен централизованного правления из Дамаска. Тактическое перемирие между режимом и умеренной оппозицией могло бы стать фундаментом для дальнейших политических договоренностей и позволило бы сторонам сосредоточиться на борьбе с общим врагом – джихадистами.

Зрелое отступление

Длительный период американского доминирования на Ближнем Востоке заканчивается. Война в Ираке подорвала доверие к Вашингтону и укрепила позиции его противников, но к моменту американского вторжения в регион уже стал менее податлив. Соединенные Штаты не могут и не должны уходить в буквальном смысле слова, им следует постепенно отступать ради стратегических приоритетов в других регионах, а также осознавая снижение своего влияния. Ни США, ни их региональные партнеры не хотят, чтобы Иран обладал ядерным оружием или существенно увеличил влияние в регионе. И никто из основных игроков в регионе не желает резкого скачка мощи ИГИЛ или других салафитских джихадистских группировок. Но поскольку рычагов американского воздействия стало меньше, нужно сосредоточиться на укреплении региональной стабильности. Это более разумный подход, чем продвижение политической либерализации и палестино-израильское урегулирование, к которым стремилась администрация Обамы, или попытки трансформировать регион силой – стратегия, на которую полагалась администрация Буша и получила печальные результаты.

В частности, Вашингтону пора признать, что уменьшение его военной роли будет означать большую независимость союзников в военных решениях. В свою очередь, союзники должны понимать, какую поддержку им готовы оказать Соединенные Штаты, прежде чем начинать рискованные военные авантюры вроде ударов Саудовской Аравии по повстанцам-хоуситам в Йемене. Америке и ее партнерам нужно улучшать двусторонние и многосторонние контакты и планирование. США должны более четко сформулировать, что может побудить их к военному вмешательству и какой уровень силы они готовы применить. Кроме того, нужно выработать детальный совместный план возможных ответных реакций.

Израиль по-прежнему предпочитает противодействовать Ирану, а не налаживать отношения, и Вашингтону придется проследить, чтобы выполнение ядерного соглашения убедило израильтян в эффективности такого подхода. На фоне укрепления ИГИЛ страны Персидского залива и Турция немного смягчили позицию в отношении американского подхода к Ирану, а также мнения Вашингтона, что сдерживание джихадизма сейчас важнее смены режима в Сирии.

Для успешного и конструктивного отступления с Ближнего Востока Соединенным Штатам придется приложить максимум усилий, чтобы избежать прямых противоречий с приоритетами своих союзников и партнеров – то же самое должны сделать и друзья Америки в регионе. Для этого понадобится целенаправленная дипломатия и четкая артикуляция приверженности Вашингтона своим основным интересам. Он должен, в частности, подчеркивать, что сделка по Ирану фактически будет обеспечивать устойчивое дипломатическое участие США в делах региона, а не угрожать ему. Вместо того чтобы двигаться назад, Вашингтон должен стремиться к здоровому равновесию в отношениях с Ближним Востоком, что предполагает сокращение управленческой роли Америки. Политика последних 14 лет, основанная на военном вмешательстве, стала отклонением от длительной истории американской сдержанности, но она не должна превратиться в новую долгосрочную норму.

США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 ноября 2015 > № 1582317 Стивен Саймон, Джонатан Стивенсон

Смысл и назначение воинственности

Что защищает Россия в рамках своей политики

Андрей Яковлев – кандидат экономических наук, директор Института анализа предприятий и рынков НИУ ВШЭ, профессор факультета социальных наук НИУ ВШЭ.

Резюме Если в 2008–2012 гг. российское правительство являлось реальным центром принятия решений, а в 2012–2013 гг. эту роль выполняла президентская администрация, то с началом конфликта на Украине данная функция перешла к Совету безопасности.

Данная статья основывается на результатах исследований, проводившихся автором в 2015 году в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ

Термин “militant”, предложенный Сильваной Малле для характеристики современной российской политики, имеет латинские корни и означает активность в отстаивании определенных идей и принципов (в логике выражений «воинствующий материализм» или «воинствующая церковь»). На мой взгляд, своей концепцией Сильвана Малле пытается объяснить явления, для описания которых в российских СМИ и социальных сетях часто используется образ «Россия, встающая с колен». Большой вопрос, однако, заключается в том, что именно пытается отстоять Россия своей политикой, которая многими в мире воспринимается сегодня как агрессия.

Предыстория «разворота» в отношениях России с Западом

На первый взгляд может показаться, что радикальное изменение внешней и внутренней политики России в первую очередь связано с событиями в Крыму и на востоке Украины в 2014 году. Однако, по моему мнению, принципиальные изменения во внутренней и внешней политике начались существенно раньше – уже с середины 2000-х годов. При этом базовые установки, лежавшие в основе этого «нового курса», менялись во времени и прошли как минимум четыре разных этапа. Мое представление об общих характеристиках этих этапов отражено в Таблице 1.

Хотя первый из выделенных в таблице этапов характеризуется преимущественно партнерскими отношениями с Западом, он важен для понимания дальнейшего развития. Одним из ключевых событий этого этапа с точки зрения концепции, предложенной Сильваной Малле, стало обеспечение экономической независимости России. До того в течение практически 15 лет сначала СССР, а потом Россия хронически не могли наполнить государственный бюджет для финансирования собственных расходных обязательств. Это вело к привлечению западных займов, которые предоставлялись на определенных условиях и воспринимались как инструмент давления на советское и затем российское правительство.

Девальвация 1998 г. создала стимулы для инвестиций и роста производства. В дальнейшем высокие темпы роста экономики поддерживались благодаря укреплению государственного аппарата и формированию «общих правил игры» в рамках либеральной экономической политики. Все вместе это сделало возможным существенное повышение собираемости налогов и погашение долгов, ставших причиной дефолта. Тем самым Россия впервые за долгое время оказалась способна проводить независимую политику.

Однако внимание российских властей в этот период прежде всего было сосредоточено на решении вопросов внутренней политики – таких как обеспечение управляемости регионами, борьба с терроризмом и противодействие политическому давлению олигархов. При этом, несмотря на восстановление государственного контроля над центральными телеканалами, сохранялась активная политическая конкуренция (включая реальную многопартийность в Государственной думе).

Внешней политике этого периода (несмотря на напряжение в связи с конфликтом в Югославии) были присущи преимущественно партнерские отношения с Западом. Особо стоит отметить эмоциональную реакцию на теракт 11 сентября 2001 года. В целом борьба с терроризмом могла рассматриваться как важный фактор, объединяющий Россию и Запад. Однако открытость России к равноправному сотрудничеству в этот период не нашла отклика на Западе. Характерно вступление в НАТО в 2004 г. новой большой группы стран Восточной Европы.

Переход к «новому курсу» в 2004 г. можно связать с рядом событий. Во-первых, это «дело ЮКОСа», которое объективно отражало острое соперничество между ключевыми группами элиты в борьбе за контроль над природной рентой. Поражение крупного бизнеса в этом конфликте, подкрепленное массовой поддержкой, которую на фоне ареста Михаила Ходорковского власть получила на парламентских и президентских выборах 2003–2004 гг., привело к изменению соотношения сил в правящей коалиции. Однозначно стали доминировать федеральная бюрократия и силовики, не удовлетворенные геополитическими итогами 1990-х гг., а крупный бизнес (всегда занимавший более прагматические позиции по отношению к Западу) оказался в заведомо подчиненном положении.

Во-вторых, существенную роль в смене курса сыграли «цветные революции», произошедшие в 2003–2005 гг. в Грузии, на Украине и в Киргизии и активно поддержанные США и ведущими европейскими странами. Консервативная часть российской элиты воспринимала их как наступление на интересы России на постсоветском пространстве.

Повороту к «новому курсу» также способствовал бурный экономический рост середины 2000-х гг. и резкое повышение цен на нефть на мировом рынке, сопровождавшиеся притоком прямых иностранных инвестиций и прекращением оттока капитала. В сочетании с зависимостью европейских стран от поставок российских энергоресурсов все это порождало в высшей политической элите ощущения нового статуса России как «энергетической супердержавы» и претензии на восстановление ее роли в мировой политике. Известную речь Владимира Путина на конференции по безопасности в Мюнхене в феврале 2007 г. можно воспринимать как концентрированное публичное проявление этого курса. Одним из его ключевых элементов стало продвижение идеи «нового глобального порядка», учитывающего интересы не только развитых, но и крупнейших развивающихся стран. (Тем самым создавались предпосылки для геополитического альянса с Китаем, Индией и Бразилией.) Война с Грузией в августе 2008 г. в этом контексте может рассматриваться как косвенная демонстрация силы, подтверждающая претензии России на новую роль в геополитике.

Однако кризис 2008–2009 гг. (с исключительно глубоким падением российского ВВП, не соответствовавшим всем базовым макроэкономическим индикаторам) наглядно показал, что модель экономического развития, сложившаяся в России в 2000-е гг., неадекватна новым реалиям. Претензии на иную роль в мировой политике оказались не подкреплены экономическим потенциалом. Осознание этого привело к запросу на модернизацию и попыткам диалога с бизнесом и экспертным сообществом в 2009–2011 годах. Следствиями диалога стали меры по улучшению бизнес-климата, а также разработка в 2011 г. Стратегии-2020 с привлечением широкого круга экспертов. К этому же периоду относится попытка «перезагрузки» отношений между Россией и Америкой. Все эти шаги, однако, сопровождались программой модернизации армии и ростом военных расходов (несмотря на заметный дефицит бюджета).

Основные черты и противоречия «нового курса»

Новый поворот к более «воинственной политике» в явном виде начался с середины 2012 года. С формальной точки зрения этот поворот можно считать «консервативной» реакцией на массовые политические протесты в Москве против фальсификаций на парламентских выборах в конце 2011 – начале 2012 года. Однако более фундаментальные причины связаны с «арабской весной». Серия революций в арабских странах весной 2011 г. стала шоком для российской политической элиты, который можно сравнить с событиями 1968 г. в Праге и их влиянием на высшее советское руководство. Страх перед развитием событий в России по египетскому или ливийскому сценарию в контексте массовых политических протестов в Москве против фальсификаций на парламентских выборах привел к защитной реакции. Она проявлялась в разных формах.

В первую очередь следует выделить пакет мер по улучшению делового климата. В частности, в феврале 2012 г. Путин декларировал Национальную предпринимательскую инициативу с задачей радикального улучшения позиций России в рейтинге Doing Business. Тогда же объявлено о распространении процедур оценки регулирующего воздействия (ОРВ) на налоговое и таможенное законодательство, а также на региональные нормативные акты, о введении в президентской администрации поста Уполномоченного по защите прав предпринимателей и планах проведения амнистии для осужденных за экономические преступления. Поскольку все наиболее радикальные меры из этого пакета были объявлены в начале 2012 г. в период президентской кампании, можно предположить, что тем самым власть пыталась удержать бизнес (прежде всего средний и малый) от поддержки оппозиции.

Существенным элементом реакции власти на политические протесты 2011–2012 гг. можно считать повышение уровня доходов работников бюджетного сектора (как базовой группы социальной поддержки сложившегося политического режима). Инструментом достижения цели стала серия президентских указов, подписанных в мае 2012 г. и предусматривавших повышение заработной платы врачам, учителям и другим работникам социальной сферы. Однако ответственность за решение такой задачи в основном возлагалась на региональные власти, что в дальнейшем привело к резкому ухудшению состояния региональных бюджетов.

Также следует отметить активизацию борьбы с коррупцией, включая очень быстрое принятие закона о декларировании расходов чиновников в начале 2012 г. и введение ответственности за несоответствие расходов и доходов. Эти действия в целом противоречили публичным заявлениям высших российских чиновников еще осенью 2011 г. о том, что подобные меры, предусмотренные статьей 20 Конвенции ООН о борьбе с коррупцией, нарушают «презумпцию невиновности». В дальнейшем борьба с коррупцией включена в число приоритетных направлений деятельности ФСБ. В итоге с 2013 г. наблюдался заметный рост числа уголовных дел и арестов высокопоставленных чиновников, включая губернаторов и заместителей федеральных министров. Можно предположить, что таким образом предполагалось повысить эффективность функционирования госаппарата и снизить недовольство качеством общественных благ и государственных услуг, которое лежало в основе протестов 2011 года.

Другой стороной реакции на политические протесты стало явное подавление политической оппозиции (начиная с разгона митинга на Болотной площади 6 мая 2012 г. и включая последующие судебные процессы против участников митинга) и ужесточение контроля деятельности НКО путем принятия закона об «иностранных агентах». Также после победы Владимира Путина на президентских выборах резко усилилась антизападная и антиамериканская риторика в Государственной думе и провластных СМИ. Еще одной составной частью усиления антизападных трендов стали меры по «национализации элит» – запрет депутатам и чиновникам иметь счета в зарубежных банках, а также ограничения на поездки за границу.

Наконец, следует отметить дальнейший рост военных расходов, а также ассигнований на правоохранительную деятельность. Можно предположить, что для правящей элиты задачей здесь было не только усиление реальной военной мощи, но также (в не меньшей степени) сохранение лояльности силовых структур, которые после событий 2011–2012 гг. стали восприниматься как главная опора режима.

Этот разворот в политике сопровождался попытками разработки «альтернативной идеологии». В частности, осенью 2012 г. при неформальной поддержке кремлевской администрации был создан ультраконсервативный Изборский клуб. В своем первом докладе, опубликованном в январе 2013 г., эксперты Изборского клуба исходили из неизбежности «третьей мировой войны», которую в течение 5–7 лет начнет «мировая финансовая олигархия» и которая прежде всего будет направлена против России. Отсюда следовали аргументы о позиционировании России как «осажденной крепости» и необходимости мобилизации в духе Петра I и Сталина.

Таким образом, на первый взгляд, после периода неопределенности в 2009–2011 гг. высшая политическая элита сделала выбор, и с 2012 г. наблюдается возврат к политике “militant Russia”. Отличие же от середины 2000-х гг. заключается в более резких формах ее осуществления. Однако при схожести риторики существенно различаются базовые факторы, лежавшие в основе политического курса в эти два периода.

В середине 2000-х гг. эта политика прежде всего была ориентирована на внешнеполитические цели. Предлагая альтернативу однополярному миру, сложившемуся после распада СССР, и говоря о необходимости нового мирового порядка, российская элита хотела добиться признания и уважения глобальных элит – как в развитых, так и в развивающихся странах. При этом данная политика базировалась на внутреннем консенсусе по следующим ключевым вопросам. Во-первых, полный контроль правящей элиты над политическими процессами в стране, подтверждавшийся результатами выборов 2003–2004 и 2007–2008 годов. Во-вторых, уверенность в том, что Россия с ее энергетическими ресурсами обладает достаточной экономической мощью для проведения независимой политики, соответствующей ее статусу ядерной державы. Эта уверенность подкреплялась динамикой мировых цен на нефть, притоком инвестиций и высокими темпами роста экономики.

Однако кризис 2008–2009 гг. наглядно показал уязвимость модели экономического развития, сформированной в 2000-е годы. В свою очередь протесты 2011 г. (ставшие неожиданностью как для Кремля и абсолютного большинства экспертов, так и для представителей оппозиции) поставили под вопрос тезис о полном контроле политических процессов. В сочетании с событиями «арабской весны» это привело к тому, что в новой политике, проводимой с 2012 г., гораздо более важным стало внутриполитическое измерение и защитная функция. Если в середине 2000-х гг. с помощью воинственной риторики российская элита хотела обеспечить себе достойное место в глобальной элите, то теперь речь шла о подтверждении права на власть в собственной стране. Но при этом высшая политическая элита оказалась неспособной предъявить другим элитным группам и в целом обществу убедительный образ будущего. Очень характерным в этом отношении является абсолютное доминирование апелляций к великому прошлому России в государственной пропаганде.

В этом контексте перечисленные выше меры по восстановлению контроля над политическими процессами и обеспечению поддержки режима основными социальными группами оказали противоречивое влияние на экономических агентов, а также на чиновников в самом госаппарате. В частности, уже в 2012 г. было понятно, что у государства нет денег на рост финансирования бюджетного сектора при одновременном форсированном наращивании военных расходов. Упорное декларирование этих задач порождало сомнения в общей адекватности экономической политики и поддержании макроэкономической устойчивости. Следствием стало нарастание оттока капитала из страны.

Усилившееся давление на бюрократический аппарат в рамках борьбы с коррупцией также имело противоречивые следствия. В условиях избыточного и противоречивого регулирования, сложившегося в 2000-е гг., усиление административного контроля повысило для чиновников риски проявления любой инициативы – и по факту снижало у добросовестных представителей бюрократии стимулы к созданию адекватной среды, способствующей экономическому развитию.

В итоге уже в 2013 г. наблюдалось существенное замедление экономического роста (1,3% по сравнению с консенсусными прогнозами начала года на уровне 3–3,5% при отсутствии значимых колебаний цен на нефть), сокращение инвестиций и увеличение оттока капитала. Не менее важным стало начавшееся на этом фоне сокращение политической поддержки власти (снижение личных рейтингов Путина с лета 2013 г.). Эти процессы, на мой взгляд, предопределили переход к следующей стадии в эволюции российской политики, которую мы наблюдаем с 2014 г. и которая связана с событиями на Украине.

Кризис стал результатом глубоко неадекватной политики по отношению к Украине со стороны всех заинтересованных игроков, включая Россию, Евросоюз и США. Не менее печальную роль сыграла недееспособность украинской элиты, представители которой вместо выстраивания нормальных институтов в течение двадцати лет занимались межклановой борьбой за контроль над потоками ренты и играли на противоречиях между Россией и Европой.

Однако в контексте процессов, происходивших в России, кризис на Украине скорее должен восприниматься как повод для мобилизации социальной поддержки правящего режима. Кремлевские политтехнологи действительно смогли уловить патриотические настроения, которые стали усиливаться в обществе в 2000-е годы. Следует подчеркнуть, что сам по себе патриотизм и желание гордиться своей страной – здоровое явление. В тяжелые 1990-е гг. об этом было сложно думать, но восстановление экономики и позитивные социальные изменения 2000-х гг. давали основания для реализации этого стремления. При этом исторический опыт свидетельствует, что патриотические настроения могут быть важным фактором экономического развития, консолидирующим разные социальные группы (как это было в Южной Корее или на Тайване в 1960-е – 1970-е гг. или происходит сейчас в Китае).

Однако российская правящая элита использовала этот ресурс в сугубо утилитарных целях. На фоне разворачивавшихся негативных внутриполитических тенденций кризис на Украине послужил поводом для новой мобилизации массовой политической поддержки внутри страны. Как показало развитие событий, такое решение дало ощутимый эффект «патриотической консолидации» – с резким ростом поддержки власти и повышением личных рейтингов популярности Владимира Путина до 85–90%.

Но одновременно присоединение Крыма оказало радикальное воздействие на внешнеполитическую обстановку и отношения России с Европой и Соединенными Штатами. До того российские лидеры фактически могли маневрировать, ослабляя или усиливая антизападную риторику. События в Крыму и начало военного конфликта на Украине уничтожили остатки былого доверия между сторонами и стали «точкой невозврата», после которой восстановление моделей взаимодействий, сложившихся между Россией, ЕС и США в последние 25 лет, стало принципиально невозможно. В экономике проявлением поворота стали международные санкции со стороны Запада и ответное «продовольственное эмбарго» России. Причем сейчас уже очевидно, что в том или ином виде санкции будут действовать многие годы и Россия будет существенно ограничена в доступе к глобальным рынкам капитала и новым технологиям.

Столкнувшись с ощутимыми негативными эффектами санкций, российские власти попытались компенсировать потери на европейском направлении разворотом на восток. Но достаточно быстро стало понятно, что несмотря на некоторые общие геополитические интересы, Китай намерен оказывать сколь-либо серьезную поддержку России только в той мере, в которой это соответствует его задачам.

Тем самым перспективы экономического и социального развития в ближайшие годы должны рассматриваться в контексте «опоры на собственные силы». Возможно, Россия не дойдет до состояния Ирана последних лет, но мы уже близки к тем условиям, в которых Иран жил с 1979 и до середины 2000-х годов.

Ресурсы, возможности и ограничения для развития

В подготовленном в 2013 г. докладе НИУ ВШЭ о новой модели экономического развития выделялись две достаточно большие социальные группы, которые сформировались в условиях экономического роста и социально-политической стабильности в 2000-е гг. и могли бы стать драйверами роста в новых условиях.

Во-первых, это «новый бизнес» – успешные средние компании, воспользовавшиеся возможностями роста спроса на внутреннем рынке. Перед кризисом 2008 г. в российской экономике действовали около пяти тысяч средних предприятий с оборотом свыше 10 млн долларов в год, которые устойчиво поддерживали среднегодовые темпы роста продаж на уровне 20% и более. Такие фирмы были представлены во всех отраслях, но особенно выделялись в строительстве и торговле. При этом как до, так и сразу после кризиса доля быстрорастущих фирм («газелей») в России была заметно выше, чем в развитых странах.

Именно такие компании, использовавшие благоприятную конъюнктуру для развития бизнеса (включая осуществление инвестиций, технологическое перевооружение, выход на новые рынки, привлечение иностранных партнеров), во многом обеспечивали экономический рост в 2000-е годы. При этом их собственники сознавали, что высокого социального статуса они могут добиться только в России. Именно поэтому после кризиса 2008–2009 гг. они оказались вовлечены в коллективные действия по изменению инвестиционного климата (прежде всего через ассоциацию «Деловая Россия»). Такие компании, знающие российский рынок, обладающие финансовыми ресурсами и управленческими командами, могли бы стать базой для новой модели экономического роста. Однако для этого у них должны быть достаточные стимулы для инвестиций.

Во-вторых, существенную роль в структуре общества в 2000-е гг. стала играть «новая бюрократия» – представленная как чиновниками разных уровней, так и руководителями учреждений общественного сектора. Представители этой группы восстановили свой социальный статус и стали получать достаточно высокие доходы. Также (в том числе благодаря заметному обновлению персонального состава этой группы) у них вырос уровень квалификации и сформировались необходимые профессиональные компетенции. Эти люди знают, как управлять регионами, муниципалитетами, университетами, школами и больницами в рамках унифицированных правил игры, которые в 2000-е гг. пытался выстроить федеральный центр. При этом, несмотря на традиционные обвинения в коррупции, большинство представителей этой группы предпочитают добросовестные стратегии поведения, так как в отличие от 1990-х им есть что терять. Их знания и навыки могут быть использованы для развития (включая создание благоприятной бизнес-среды). Но для этого представители «новой бюрократии» также должны иметь стимулы к проявлению инициативы.

Изменение геополитической обстановки в 2014–2015 гг., безусловно, ухудшило ситуацию для этих двух групп. Тем не менее только они могут стать движущими силами для новой модели экономического роста. Барьеры для задействования их модернизационного потенциала создаются сложившейся сверхцентрализованной системой государственного управления, которая образно описывается как «вертикаль власти». Данная система управления была сформирована в начале 2000-х гг. в противовес близкой к хаосу децентрализации 1990-х годов. Основными задачами «вертикали власти» было восстановление порядка и обеспечение территориальной целостности России. Эти задачи были решены, но при этом похоже, что маятник достиг другой крайней точки – поскольку «вертикаль власти», генерирующая искаженные стимулы для бюрократического аппарата, так же как и децентрализованная система 1990-х гг., оказывается неадекватной для решения задач социального и экономического развития.

Таким образом, несоответствие сложившейся системы управления возникающим задачам является одной из ключевых проблем для России. Однако изменению существующей модели объективно препятствуют интересы трех ключевых групп, формирующих действующую «правящую коалицию» – в лице высшей федеральной бюрократии, силовиков и олигархического крупного бизнеса. Каждая из этих групп извлекает для себя ренту в рамках сверхцентрализованной системы управления. Вместе с тем их «рентоориентированное поведение», приемлемое в условиях сверхдоходов от экспорта нефти, сегодня создает проблемы для высшего политического руководства и формирует базу для конфликта «лидер-элиты».

Проявлением конфликта стали действия Путина по национализации элиты, направленные прежде всего на устранение возможного оппортунизма представителей элитных социальных групп и привязывание их к существующему режиму. Эти меры, однако, объективно ущемляли экономические интересы этих групп.

Надо сказать, что подобное не первый раз происходит в российской истории – можно вспомнить Ивана Грозного, Петра I или Сталина, которые в процессе создания новой системы управления вступали в острый конфликт с действующими элитами. При этом в противостоянии со старыми элитами каждый из этих лидеров опирался на новые, созданные им группы (опричники Ивана Грозного, «потешные полки» Петра I, аппарат НКВД при Сталине), и результатом конфликта становилась смена или существенное обновление элиты.

Можно было ожидать, что ужесточение бюджетных ограничений, начавшееся уже с кризиса 2008–2009 гг., изменит требования к высшим чиновникам и руководителям госкомпаний – от них будет нужна не только лояльность, но и компетентность. Признаками изменений кадровой политики в регионах можно считать появление новых губернаторов-«тяжеловесов» с опытом работы на ключевых позициях в федеральном центре, а также активное использование Кремлем рейтингов губернаторов. Замена Рашида Нургалиева на Владимира Колокольцева на посту министра внутренних дел в 2012 г. может восприниматься как проявление данного подхода. В этой же логике стоит рассматривать отставку Владимира Якунина с поста президента РЖД в августе 2015 г. с заменой его на технократа Олега Белозерова, не входящего в узкий круг приближенных Путина. РЖД является крупнейшей госкомпанией, сопоставимой по численности сотрудников с МВД, и для эффективного управления ею в условиях бюджетных ограничений нужны профессиональные компетенции.

Однако помимо конфликта «лидер – элиты» не менее серьезной проблемой является конфликт между ключевыми группами в рамках элиты. После «дела ЮКОСа» высшая федеральная бюрократия вместе с силовиками играет ведущую роль в рамках «правящей коалиции», а крупный олигархический бизнес перешел на позиции младшего партнера. В 2009–2011 гг. в связи с вопиющими фактами насилия и неэффективности в борьбе с преступностью в системе МВД, а также в связи с протестами бизнеса против рейдерства с участием сотрудников правоохранительных ведомств наблюдалось некоторое ослабление позиций силовых структур. Но с 2012 г. на фоне подавления политической оппозиции и поиска «иностранных агентов» влияние силовиков резко возросло, и в дальнейшем этот тренд только усиливался. В личных беседах весной 2014 г. высокопоставленные чиновники отмечали, что если в 2008–2012 гг. правительство являлось реальным центром принятия решений, а в 2012–2013 гг. эту роль выполняла президентская администрация, то с началом конфликта на Украине центром принятия решений стал Совет безопасности. Правительство в этих условиях все больше выполняет технические функции.

Отражением изменения баланса сил, с одной стороны, можно считать опережающий рост расходов на оборону и правоохранительную деятельность при распределении сжимающегося «бюджетного пирога». С другой стороны, отток капитала в размере 152 млрд долларов в 2014 г. и свыше 50 млрд долларов в первом полугодии 2015 г., а также панические колебания спроса на валютном рынке свидетельствуют о недоверии бизнес-сообщества к политике, проводимой Владимиром Путиным. Но это означает, что равновесие, основанное на доминировании силовиков, является шатким и временным, а разрыв между военно-политическими амбициями, заявляемыми руководством страны, и экономико-технологической базой будет только нарастать.

Еще одна линия внутреннего напряжения связана с конфликтом «массы – элиты». Он обусловлен социальным неравенством и тем, что российская элита слишком долго не выполняла свои базовые социальные функции, связанные с формированием системы ценностей для общества. Демонстративное потребление и общий цинизм элит в 1990-е гг. предопределили глубокое недоверие общества к бизнесу и государству, а также сильные перераспределительные настроения. Чувствуя эти настроения, высшая политическая элита в 2000-е гг. в целях поддержания социально-политической стабильности сознательно направляла существенную часть природной ренты на повышение доходов населения. Эта политика была продолжена в период глобального финансового кризиса – когда в 2009 г. на фоне почти восьмипроцентного падения ВВП доходы населения в среднем выросли на 2% (прежде всего за счет повышения пенсий и зарплат в бюджетном секторе).

Однако сегодняшняя финансовая ситуация не оставляет возможности для дальнейшей реализации стратегии подкупа избирателей. Поэтому с 2013 г. для поддержания социально-политической стабильности кремлевские политтехнологи используют ресурс «патриотической мобилизации». В краткосрочном периоде такая политика дала результаты. Присоединение Крыма вызвало эмоциональный подъем в широких массах – с готовностью идти на жертвы ради интересов страны. Однако когда гражданам не ясно, чем жертвуют элиты, этот эмоциональный подъем достаточно быстро может изменить вектор и стать фактором дестабилизации.

Вместо заключения

Завершая данную статью, я хочу сослаться на первые результаты исследовательского проекта ИАПР по анализу стратегий иностранных компаний, действующих на российском рынке. В рамках этого проекта весной и летом 2015 г. была проведена серия интервью с представителями бизнес-ассоциаций, объединяющих иностранные компании – таких как American Chamber of Commerce, Association of European Business, Russian-British Chamber of Commerce и др. Несмотря на международные санкции, респонденты в ходе этих интервью заявляли о стремлении своих компаний остаться в России и говорили о долгосрочных конкурентных преимуществах российского рынка. В числе таких преимуществ отмечалось:

Наличие разнообразных природных ресурсов (не только нефть, но также металлы, леса, пахотные земли). На фоне скептических рассуждений о «ресурсном проклятии», типичных для российских либеральных экспертов, представители иностранного бизнеса однозначно рассматривают богатство природных ресурсов как большое потенциальное преимущество России.

Существенные структурные диспропорции в экономике, унаследованные от советского планового хозяйства и не устраненные за 25 лет, прошедших с начала реформ. Для конкретных компаний эти диспропорции означают наличие рыночных ниш, в которых возможен активный рост продаж в течение многих лет.

Высокая квалификация работников. Несмотря на критические высказывания многих российских экспертов об ухудшении качества образования, по оценкам иностранных компаний квалификация работников в России в среднем по-прежнему выше, чем на других развивающихся рынках, и это дает возможности для размещения здесь сложных производств.

Высокий уровень урбанизации. Большая доля городского населения в сочетании с высоким уровнем образования и возросшим уровнем доходов создает массовый спрос на потребительские товары среднего и высокого качества.

До 2014 г. сочетание этих факторов, по мнению опрошенных, давало возможности для устойчивого долгосрочного роста российской экономики темпами в 5–6% в год. Тот факт, что потенциал не был реализован, респонденты объясняли неадекватностью экономической политики и недоверием к государству со стороны бизнеса. Но и сейчас, несмотря на неизбежную в ближайшие годы напряженность в отношениях с развитыми странами, ограничения в доступе к капиталу и технологиям для российских компаний, вероятное сохранение низких цен на нефть, действие названных факторов не исчезло. У России сохраняются возможности для развития.

Однако для их практического осуществления необходимо урегулирование описанных выше системных конфликтов – с выстраиванием новой системы договоренностей между ключевыми группами в элите, а также с формированием нового «общественного договора» между элитами и обществом. Эти процессы невозможны без новой стратегии развития, без формирования образа будущего, дающего ответ на вопросы: что именно защищает Россия в рамках своей «воинственной политики»? Ради каких идей и ценностей власть призывает общество и элиты пойти на самоограничение и самопожертвование?

Таблица 1. Основные этапы в эволюции внешней и внутренней политики с начала 2000-х гг. в логике концепции «Воинственной России»

Россия > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 23 ноября 2015 > № 1582311 Андрей Яковлев

Президент РФ Владимир Путин пообещал президенту Боливии Эво Моралесу оказать необходимую правительственную поддержку со стороны РФ по созданию в Боливии крупнейшего центра по изучению ядерных технологий.

"Сейчас для нас есть более важный вопрос — это вопрос взаимодействия с "Росатомом". Видимо, мы со своей стороны обеспечиваем инвестиции и у нас будет в стране создан крупнейший центр изучения ядерных технологий. Он будет оснащен передовым оборудованием, исследовательским реактором, синхротронной установкой для гамма-лучей. Хочу отметить, что технологии будут российские, а финансовое обеспечение наше — 300 миллионов долларов",- сказал Моралес в ходе двусторонней встречи с Путиным на полях форума стран-экспортеров газа в Тегеране.

Он отметил, что это будет первый подобный центр во всей Южной Америке.

В свою очередь Путин отметил, что ему известно об этом проекте. "Мне известно об этом проекте. Мы будем, безусловно, на правительственном уровне его поддерживать", — добавил Путин.

В ходе беседы Моралес выразил соболезнования президенту РФ в связи с трагедией Airbus A321 над Синаем.

Госкорпорация "Росатом" и министерство углеводородов и энергетики Боливии в октябре нынешнего года подписали меморандум о взаимопонимании по сотрудничеству в области использования атомной энергии в мирных целях. Документ предполагает помощь российских атомщиков в сооружении в Боливии научно-исследовательского ядерного центра. Этот центр, который построят в городе в городе Эль-Альто, будет состоять из трех частей — циклотронного и радиофармацевтического центра, многоцелевой гамма-излучательной установки и исследовательского ядерного реактора.

Первое: очень серьезный скандал разразился в США насчет того, кто виноват в военной катастрофе Америки на Ближнем Востоке. Второе: выяснение (опять же в США) того, почему террористы и экстремисты из "Исламского государства" выигрывают у сверхдержавы пропагандистскую войну. Вот что стоит за вроде как бодрыми и уверенными выступлениями президента Барака Обамы по сирийско-иракской тематике на саммитах в Азии.

Это уже не псакинг, это хуже

В Куала-Лумпуре, как и ранее в Маниле, Обама был в отличной боевой форме и активно высказывался перед несколькими аудиториями.

Здесь надо сказать, что после сложного саммита "Группы двадцати" в Анталье (Турция) мировая политика высшего уровня переместилась в две столицы Юго-Восточной Азии, Манилу и Куала-Лумпур, где США перешли в наступление, прежде всего против Китая. Что вписывается в прежнюю (и явно провалившуюся) американскую политику — уйти с Ближнего Востока, сосредоточиться на Азии.

В столице Филиппин был саммит АТЭС, а в столице Малайзии было десять саммитов подряд (мировой рекорд). Сначала встречались лидеры стран АСЕАН (ассоциация объединяет все государства Юго-Восточной Азии), потом они же устраивали встречи на высшем уровне с партнерами по диалогу — включая США, Китай, Россию, Индию и других. Произносились речи, в том числе, конечно, о борьбе с терроризмом.

Вот там и произошли два не очень различимых на общем фоне события. Первое: США обязались помогать стране-хозяйке встречи, Малайзии, управлять только что открытым региональным центром коммуникаций — по сути, пропагандистской конторой, которая будет бороться за умы мусульман, противостоя пропаганде "Исламского государства" и прочих экстремистов.

И второе событие: в Малайзии же Обама настойчиво, если не сказать — агрессивно, повторил все то, над чем в последнее время мир смеется. А именно: что российские авиаудары в Сирии только помогли террористам; что России следует "внести стратегические корректировки", которые позволят ей стать "эффективным партнером для нас и 65 государств, уже участвующих в кампании против ИГ".

Ну и в тот же день Обаме ответили, фактически одновременно, российский премьер Дмитрий Медведев (тоже находившийся в Куала-Лумпуре) и президент Сирии Башар Асад из Дамаска. Медведев сказал, что "ответственность за усиление ИГ лежит в том числе и на США, которые вместо борьбы с террористами начали бороться за уход президента Сирии Башара Асада". А Асад еще раз напомнил, что российская авиация за два месяца добилась больших успехов в борьбе с ИГ, чем все упомянутые Обамой "65 государств" за год.

Но их ответы как раз из серии очевидного, а вот что это за феномен — заявления Обамы, вопреки фактам продолжающего изрекать, мягко говоря, очевидные для всех неадекватные вещи? Это ведь уже не псакинг, когда выводят на трибуну неграмотную девочку, с которой и спорить смешно. Это, наверное, обаминг. Как его понять?

Понять вообще-то можно, если внимательно посмотреть на то, что происходит сейчас в США по части анализа ошибок того же Обамы и не только его. Это очень серьезный процесс, и касается он обоих куала-лумпурских событий — и открытия пропагандистского центра, и странных высказываний президента США.

Работа над ошибками

Вообще-то речь идет о серьезном скандале, который New York Times в минувшее воскресенье сделал темой своего главного (и громадного) материала. Он рассказывает, как Пентагон ведет внутреннее расследование того, что за документы поступали к министру обороны полтора года назад от Центрального командования (или Сенткома, ответственного за ближневосточный театр боевых действий).

Полтора года назад — это когда родилось ИГ, каким мы его сегодня знаем. Началось оно (в качестве не подпольной группировки, а как нечто, владеющее немалой территорией) с захвата второго в Ираке города — Мосула, вместе с поступившими из США арсеналами иракской армии. А что делала сама иракская армия, подготовленная американцами? Изначальные шифровки для Пентагона сообщали, что армия отступила. Затем кто-то из сенткомовцев уровнем выше отредактировал текст, написав "перегруппировалась". А сегодня, пишет газета, расследователи Пентагона изъяли у Сенткома множество документов и анализируют их. В частности, отмечают, что иракские солдаты даже не перегруппировались — они просто перешли на сторону нападавших.

Это вовсе не изолированная публикация, а один материал из большой серии. И ссылается эта серия на идущие в конгрессе слушания, где подробно выясняется, кто кому врал и кто что знал.

Читаешь эти материалы — и понимаешь, что в США очень много людей отлично понимают, что в куала-лумпурской перепалке между Обамой и Медведевым с Асадом прав отнюдь не Обама. Да, они все знают о мосульском провале, знают о том, что 75% американских самолетов, вылетающих бомбить ИГ, возвращаются с несброшенными бомбами и незапущенными ракетами (не знают, что бомбить?), и еще многое другое.

Теперь о пропаганде. Здесь тоже провал. Но в данном случае аналогичную серию громадных материалов (на темы об идеях, ценностях, социальных сетях) ведет другая мега-газета, Washington Post. Вот свежая ее публикация о том, что пропагандистская армия "халифата" куда сильнее и важнее его военного крыла, о том, как ежедневно по всей его захваченной территории разъезжают команды профессионалов с видеокамерами, как обрабатываются их материалы, как распространяются в социальных сетях, как работают вербовщики.

Будьте уверены, в этих публикациях никакого псакинга нет, тут все серьезно, помещаются карты, на которых обозначаются территории, кроме Ирака и Сирии, где ИГ ведет активные боевые действия — Ливия, Египет, Йемен, Пакистан, — и территории, где ведется пропаганда, — полмира.

И, как и в предыдущем случае, это вовсе не расследование журналиста-одиночки. Перед нами результат работы множества американских ведомств и институтов, которые расспрашивают перебежчиков из ИГ, анализируют интернет, изучают провалы официальных ведомств.

Кстати, решение помочь контрпропагандистскому центру в Малайзии — вполне разумное. Малайзия, с ее мусульманским большинством — лидер "движения умеренных", то есть очевидная идейная альтернатива экстремизму, разваливающему ислам изнутри. Ей есть что сказать. Такому процессу помогать можно и нужно.

Итак, Америка всерьез работает над ошибками и отлично понимает свой иракско-сирийский провал. А несчастный Обама, которому осталось досидеть год с лишним, тем временем занимается обамингом.

Это, кстати, очень американский феномен — массированное вранье — как в международных конфликтных ситуациях, так и во внутренних лоббистских войнах за умы потребителей. По американским правилам не принято говорить "мы врали". Надо продолжать нести чушь, пока не уйдешь в отставку.

Когда-нибудь кто-нибудь займется работой и над этими странностями американской цивилизации.

Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"

США. Сирия > Армия, полиция > ria.ru, 23 ноября 2015 > № 1559122 Дмитрий Косырев

В минувшую субботу в Киеве отмечали вторую годовщину со дня начала Майдана. Народ отметил "праздник" вяло и противоречиво — и больше не торжествами, а акциями протеста против нынешней власти и даже скандалами.

Впрочем, автора этих строк интересует не "празднество", а итоги двухлетнего пути киевского режима. Причем, опять же, не столько не политические, экономические и иные итоги его деятельности, сколько главный, геополитический итог Майдана — с кем сегодня Украина и кого она считает своим братом вместо России.

"Братское" самосознание некоторых украинских элит

Украинские (малороссийские и галицийские) элиты и народы веками вынуждены были самоопределяться со степенью родства по отношению к странам-соседям. Старших братьев у них было много: то Русь, то Литва, то Польша, то Россия, то Австрия, то Германия, то вновь Россия.

Цивилизационно — не старшим, а просто братом Украины, — родным и самым близким, всегда была Россия, в какой-то момент провозгласившая Киев матерью городов русских, но в нулевые годы текущего века часть украинской элиты посчитала важным объявить своими ближайшими родственниками США и Евросоюз, наплевав на интересы родного брата.

Операция по перекодировке сознания народа Украины вполне удалась, вследствие чего социальные сети этой страны наполнились пафосными обращениями к русским и россиянам в духе "никогда мы не будем братьями — ни по Родине, ни по матери!" Собственно говоря, подобное мироощущение, охватившее часть украинской нации, и есть главный итог киевского Майдана.

Названный факт, безусловно, весьма огорчил россиян, но не изменил особо их отношения к украинцам, которых граждане РФ по-прежнему считают братским народом. А вот у Украины возникли серьезные проблемы с идентификацией.

Дело в том, что реальное национальное освобождение какой-либо страны предполагает прежде всего освобождение сознания народа — приведение его в состояние, при котором люди начинают понимать, что их жизнь теперь зависит только от них самих. Увы, такой перестройки в сознании граждан Украины не произошло, что естественно: вожди Майдана не ставили своей целью подлинное освобождение страны от внешних и внутренних зависимостей. Ставились задачи по смене одного "старшего брата" на другого.

Лидеры Майдана были нацелены на то, чтобы заменить как бы не отвечающего их амбициям стратегического партнера и гаранта развития на как бы более перспективного партнера (в смысле — спонсора), каким привиделся Запад. (Склонность украинских элит к паразитированию суть следствие 350-летнего пребывания Киевской Руси в положении привилегированной провинции российско-советской "империи").

Здесь нужно отметить, что одни вожди Майдана видели будущего главного спонсора в США, другие в Евросоюзе. Но на этапе борьбы за власть это было не важно. Важно было осуществить "революцию", в том смысле, чтобы сменить цивилизационный код, а вместе с ним и степень родства со странами-соседями.

У нацистов не может быть братьев, только союзники и спонсоры

После победы Майдана новый режим отказался от кровного брата, но вот вопрос: а приобрел ли Киев вместо России новых братьев и кто они?

В лице Евросоюза Украина получила не брата, не спонсора и даже не партнера, но холодного и расчетливого соседа, подсчитывающего барыш по результатам тотальной утилизации ресурсов оказавшейся в сложном положении, в том числе по вине (корыстному умыслу) самого ЕС, поддавшейся на провокацию страны.

В период обсуждения и подписания Минских соглашений Киеву дали понять, что Евросоюз в упор не видит в Украине своего родственника (мало ли чего обещали еврочиновники украинской оппозиции накануне госпереворота!). Отсюда — разворот Киева в сторону нового потенциального "старшего брата", то есть спонсора — Госдепа США.

В Вашингтон потянулся караван просящих — Порошенко, Яценюк, Парубий, Саакашвили и проч., — и сегодня Киев делает все для того, чтобы граждане Украины считали своим новым старшим братом именно США. Притом что Вашингтону, в еще меньшей степени, чем Брюсселю, нужны какие-либо бедные родственники.

Полагаю, что Вашингтон вполне устраивает имидж не старшего, но "Большого брата" современной Украины и иных присягнувших демократии государств, хотя реальная поддержка тому же Киеву оказывается Госдепом только в тех случаях, когда это соответствует интересам США и американских компаний.

Кстати, интересы Киева совпали с интересами Вашингтона на прошлой неделе, когда в ООН обсуждался проект резолюции, внесенный Россией и касающийся борьбы с героизацией нацизма. Понятно, что пронацистская Украина выступила против этой резолюции, а США, в свою очередь, поддержали позицию Киева.

Думается, что, если бы в ООН присутствовали представители "Исламского государства" (террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории РФ), они бы тоже поддержали власти Украины. И вот здесь мы подходим к главному, к тому, что братские, то есть ментально и идейно близкие, отношения возникают сегодня у киевского режима именно с ИГ. Подобно тому, как в период известных событий в Чечне у УНА-УНСО сложились союзнические отношения с ичкерийско-арабскими боевиками.

Нынешнее братство киевского режима и поддерживаемых им нацистов "Правого сектора" с радикальными исламистами Ближнего Востока выражается в первую очередь в том, что и те, и другие развязали террористическую войну против Российской Федерации и ставят своей целью убивать русских и россиян любыми способами, не щадя женщин и детей.

В последний месяц фактами прямого террора против России стали организованный радикальными исламистами взрыв российского самолета над Синаем, а также подрыв бандеровцами линий электропередачи в Херсонской области, в результате которого без электроэнергии остался полуостров Крым.

Впрочем, специфическое братство террористических и нацистских прайдов зиждется не только на наличии общего врага.

Сектантское братство исламских террористов и бандеровцев

На минувшей неделе экс-глава националистической группировки УНА-УНСО Дмитрий Корчинский призвал легализовать пребывание на Украине боевиков ИГ. "Каждый, кто борется за освобождение своего народа от империалистического гнета Москвы, имеет право на убежище в Киеве", — заявил он.

Кстати, СБУ уже неоднократно подтверждала факт использования Украины в качестве транзитной территории для переправки радикалов в Сирию и Ирак.

Напомню также, что на минувшей неделе в российских и зарубежных СМИ появилась информация о том, что Украина поставляет "Исламскому государству" оружие.

Словом, в разворачивающейся на Ближнем Востоке битве современная Украина и "Исламское государство" оказались по одну сторону баррикад, и это обусловлено не только наличием общего врага. Важнейшим фактором "братства" этих двух квазигосударств является их идейная близость, основанная на ксенофобии, нацизме, религиозном сектантстве и вандализме.

И те, и другие перекраивают историю и уничтожают исторические памятники. И те, и другие в борьбе за жизненное пространство применяют тотальное насилие, так что раскапываемые в коллективных могилах женщины и дети на освобождаемых от боевиков (в Сирии) и Нацгвардии (в Донбассе) территориях — явления одного порядка.

И боевики ИГ, и бандеровцы — вне закона и вне морали. Их квазизакон основан на иерархии подчинения вождям, их квазимораль опирается на насилие, казни, теневые рынки оружия и наркотиков, спонсорские подачки, грабежи и террор. У тех и других нет реальной народной поддержки, но есть сектантская сплоченность подельников, вовлекающих в свои ряды круговертью многочисленных преступлений все новых и новых людей.

И нет никаких привлекательных ценностей (вроде приписываемой боевикам ИГ идеи "справедливости") у тех и других. Боевики "Исламского государства" провозглашают приверженность исламу и шариату, бандеровцы — идеям евроинтеграции и демократии. На самом же деле на первом месте у тех и других деньги и власть.

Оба квазигосударства насквозь продажны, и в этом смысле они не только не ценностны, но и не самодостаточны. И радикальные исламисты, и нацисты Европы — орудие глобализации, своего рода новые рейнджеры насаждаемого по всему миру нового порядка.

Владимир Лепехин

Министр обороны России Сергей Шойгу в понедельник вечером прибыл в египетскую столицу во главе делегации из 26 человек, об этом сообщает газета "Аль-Ахрам".

По данным издания, визит главы оборонного ведомства России продлится два дня, в ходе него, Сергей Шойгу в том числе будет принят президентом Египта Абдель Фаттахом- ас-Сиси.

По данным ФСВТС России на сентябрь 2014 года, РФ и Египет парафировали оружейные контракты на сумму 3,5 миллиарда долларов. По данным гендиректора "Ростеха" Сергея Чемезова, данные контракты предполагают поставку стрелкового оружия, средств ПВО и артиллерии. Также сообщалось о заинтересованности Египта в покупке партии истребителей МиГ-35.

О готовящихся сделках на покупку Египтом различных видов вооружений у России впервые заговорили после отказа США от оказания военной помощи Каиру в связи со свержением военными президента-исламиста Мухаммеда Мурси летом 2013 года.

Беседа Дмитрия Медведева с Генеральным секретарём ООН Пан Ги Муном.

Председатель Правительства встретился с Генсеком ООН на полях 10-го Восточноазиатского саммита.

Стенограмма начала беседы:

Пан Ги Мун: Господин Премьер-министр, я очень рад Вас видеть.

Д.Медведев: Ваш русский, господин Генеральный секретарь, с каждым разом всё лучше и лучше.

Я тоже рад нашей очередной встрече. Мы с Вами встречались, в том числе это уже вторая встреча в рамках Восточноазиатских саммитов.

Хочу поделиться своими впечатлениями: эти саммиты становятся всё более осмысленными, более продуктивными, и хорошо, что на них присутствует Генеральный секретарь Организации Объединённых Наций, потому что это придаёт им общую значимость. Вы сегодня выступили с интересным вступительным словом.

По понятным причинам мы обсуждали разные вопросы, прежде всего вопросы региональной безопасности. Вы знаете, мы подготовили и приняли целый ряд специальных коммюнике, деклараций, посвящённых и безопасности, и сотрудничеству – собственно, тем вопросам, которыми наиболее активно занимается Организация Объединённых Наций.

В своём выступлении я специально отметил, что все решения, которые нами принимаются, должны сообразовываться с принципами и нормами международного права и проводиться в тесной координации с Организацией Объединённых Наций как ведущей международной площадкой, позволяющей согласовывать воли различных государств.

Конечно, на этот Восточноазиатский саммит очень серьёзное влияние оказали события последнего периода и террористические атаки, которые были предприняты в течение последних нескольких недель, включая взрыв на нашем самолёте, террористическую атаку в Париже. И буквально совсем недавно случилось также трагическое происшествие в Мали, я имею в виду гибель большого количества людей в гостинице, среди которых шесть граждан Российской Федерации.

Это ещё одно свидетельство того, что терроризм не имеет границ и нам нужно выстраивать совместную работу, для того чтобы бороться с «Исламским государством» как террористическим фактором, но делать это необходимо всё-таки в тесной координации и стараясь согласовывать те усилия – как политические, так и военные, – которые предпринимают государства, пострадавшие от терроризма.

Это в полной мере касается и нашей страны. И наверное, это важнейшая тема, которая сегодня обсуждалась на полях саммита и во время различных двусторонних контактов. В этом смысле, господин Генеральный секретарь, было бы очень полезно обменяться с Вами соображениями по этому поводу.

Пан Ги Мун (как переведено): Спасибо большое, господин Премьер-министр. Для меня большая честь снова видеть Вас здесь. Ваши лидерские качества заслуживают всяческой похвалы, и мне всегда очень приятно встречаться с Вами, а также с Президентом Путиным.

Прежде чем я начну, я хотел бы выразить искренние соболезнования. Я весьма и весьма сочувствую Вам и вашему народу в связи с той трагедией, которая произошла, с гибелью множества российских граждан в результате авиакатастрофы, которая произошла над Синайским полуостровом в Египте. Эти люди были принесены в жертву террористами, мы стали мишенью террористических атак. Никакая политическая идеология, никакие обиды не могут быть использованы для того, чтобы оправдать это страшное деяние, этот ужасный террористический акт.

Все эти террористы и экстремисты должны быть побеждены во имя разума. В этой связи нам необходимо объединиться, нам необходимо продемонстрировать глобальную солидарность, необходимо дать ответ общему врагу в лице «Исламского государства», или ДАИШ, как она ещё называется, и других террористических группировок. Я рассчитываю на то, что Россия сыграет ведущую роль в этом. Вы сейчас ведёте борьбу с ИГИЛ в Сирии. Организация Объединённых Наций готова работать с государствами – членами ООН, в том числе с Российской Федерацией.

В начале следующего года ООН должна будет представить на рассмотрение комплексный план действий по борьбе с насильственным экстремизмом. Сейчас я поддерживаю контакты с государствами-членами. Моя цель заключается в том, чтобы получить от них сведения об их опыте, получить их идеи относительно того, каким образом мы могли бы работать вместе для того, чтобы нанести поражение терроризму, а также насильственному экстремизму, положить конец их деятельности, в частности деятельности таких группировок, как «Исламское государство», «Боко Харам», других группировок.

Я рассчитываю на вашу мощную поддержку. В этой связи я хотел бы выразить высокую оценку ведущей роли Российской Федерации, которая работает совместно с Соединёнными Штатами Америки для того, чтобы решить коренные проблемы, лежащие в основе терроризма, я имею в виду, в частности, ухудшающуюся ситуацию в сфере безопасности, социальную ситуацию в Сирии. Недавние инициативы Министра иностранных дел Лаврова, а также Госсекретаря Керри, поддержанные 18 международными организациями и странами, в том числе ООН, дали мощный политический импульс к тому, чтобы было найдено политическое решение сирийского кризиса. Я надеюсь, что, работая с другими членами Совбеза, Российская Федерация продемонстрирует, как она уже это сделала, солидарность в этом вопросе.

Малайзия. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 22 ноября 2015 > № 1564807

Дмитрий Медведев по просьбе журналистов прокомментировал оценку, данную Президентом США роли России в конфликте в Сирии.

Д.Медведев: Усиление «Исламского государства» стало возможным в том числе вследствие безответственной политики США. Вместо того чтобы сосредоточить общие усилия на борьбе с терроризмом, Америка и их союзники принялись бороться с законно избранным президентом Сирии Башаром Асадом. Разумная политика в странах Ближнего Востока, будь то Сирия, Египет или Ирак, для всех стран, включая США, должна состоять в поддержке легитимной власти, которая способна обеспечивать целостность государства, а не в том, чтобы расшатывать ситуацию. Печальные примеры уже есть: когда-то США способствовали укреплению «Аль-Каиды», что привело к трагедии 11 сентября. Эти уроки подтверждают мысль о том, что бороться с террористической угрозой можно только сообща, не разделяя союзников в этой борьбе на своих и чужих.

США. Сирия. Россия > Армия, полиция > premier.gov.ru, 22 ноября 2015 > № 1564803 Дмитрий Медведев

Дмитрий Медведев по просьбе журналистов прокомментировал оценку, данную Президентом США роли России в конфликте в Сирии.

Усиление «Исламского государства» стало возможным в том числе вследствие безответственной политики США. Вместо того чтобы сосредоточить общие усилия на борьбе с терроризмом, Америка и их союзники принялись бороться с законно избранным президентом Сирии Башаром Асадом. Разумная политика в странах Ближнего Востока, будь то Сирия, Египет или Ирак, для всех стран, включая США, должна состоять в поддержке легитимной власти, которая способна обеспечивать целостность государства, а не в том, чтобы расшатывать ситуацию. Печальные примеры уже есть: когда-то США способствовали укреплению «Аль-Каиды», что привело к трагедии 11 сентября. Эти уроки подтверждают мысль о том, что бороться с террористической угрозой можно только сообща, не разделяя союзников в этой борьбе на своих и чужих.

Ответственность за усиление ИГ лежит в том числе и на США, которые вместо борьбы с террористами начали бороться за уход президента Сирии Башара Асада, уроки 11 сентября показывают необходимость объединения усилий всех стран в борьбе с терроризмом без разделения на "своих и чужих", заявил премьер-министр РФ Дмитрий Медведев, комментируя оценку президента США Барака Обамы роли России в конфликте в Сирии.

Ранее Обама заявил, что Россия больше фокусировалась на поддержке президента Сирии Башара Асада, однако данные о том, что на борту лайнера A321 произошел теракт, возможно, изменят ее подход.

"Усиление "Исламского государства" стало возможным в том числе вследствие безответственной политики США. Вместо того чтобы сосредоточить общие усилия на борьбе с терроризмом, Америка и их союзники принялись бороться с законно избранным президентом Сирии Башаром Асадом", — заявил Медведев журналистам перед вылетом в Пномпень.

"Разумная политика в странах Ближнего Востока, будь то Сирия, Египет или Ирак, для всех стран, включая США, должна состоять в поддержке легитимной власти, которая способна обеспечивать целостность государства, а не в том, чтобы расшатывать ситуацию", — отметил он. По словам российского премьера, печальные примеры этого уже есть.

"Когда-то США способствовали укреплению "Аль-Каиды", что привело к трагедии 11 сентября. Эти уроки подтверждают мысль о том, что бороться с террористической угрозой можно только сообща, не разделяя союзников в этой борьбе на своих и чужих", — подчеркнул он.

Оценивая влияние выхода иранской нефти на мировой рынок, глава Минэнерго РФ Александр Новак сообщил: «Ответ на этот вопрос не такой прямолинейный. Конечно, дополнительные объемы в любом случае повлияют на баланс спроса и предложения».

По его словам, "нужно посмотреть, что произойдет в целом по другим странам, какие будут цены на тот момент, какие инвестиции".

Напомним, что ранее замминистра нефти Ирана Амир Хоссейн Заманиния заявил, что Тегеран в течение 5-6 месяцев увеличит добычу нефти примерно на 1 миллион баррелей в сутки. А министр нефти Ирана Бижан Намдар Зангане сообщил, что страна уже обратилась в организацию стран-экспортеров нефти с просьбой сократить производство, чтобы оставаться в рамках квоты ОПЕК, которая на данный момент составляет 30 млн баррелей в сутки.

"ОПЕК добывает больше согласованной квоты. Я попросил их сократить производство нефти в соответствии с квотой. Но это не значит, что мы не будем производить больше, потому что вернуться на рынок - это наше право", - отметил Зангане.

Кроме того, Тегеран рассчитывает в течение пяти лет начать поставки газа в страны Персидского залива.

“Сейчас у нас очень мало газа для поставок. Мы поставляем лишь небольшое количество в Турцию… Мы ожидаем, что в течение 5 лет мы сможем поставлять газ нашим соседям на юге Персидского залива — Оман, ОАЭ, Кувейт и, возможно, Пакистан”, — сказал замминистра нефти страны Амир Хоссейн Заманиния.

Тем временем страны, участвующие в форуме ФСЭГ, выразили общую позицию по ситуации на рынке газа.

В 17-ой министерской встрече форума стран-экспортеров газа, которая состоялась в преддверии третьего саммита глав государств ФСЭГ, принял участие министр энергетики Российской Федерации Александр Новак.

«Страны еще раз подтвердили, что роль газа будет увеличиваться и признали важность таких инструментов как долгосрочные контракты, механизмы take-or-pay и привязку к цене на нефть", - сказал Александр Новак.

Глава Минэнерго России подчеркнул, что также было очень важным согласование в проекте резолюции обеспокоенности стран односторонними санкциями, что противоречит международному праву и создает неустойчивость, риски и дисбаланс.

По итогам встречи министров было объявлено, что следующая, 18-я министерская встреча ФСЭГ пройдет 17 ноября 2016 года.

Александр Новак также провел двусторонние переговоры с министром энергетики и промышленности Катара Мухаммадом Салехом Ас-сада и министром нефтяной и горнорудной промышленности Боливарианской Республики Венесуэла Эулохио Дель Пино.

Форум стран-экспортеров газа объединяет страны, лидирующие в мире по экспорту природного газа. Организация основана в 2001 году в Тегеране, учреждена юридически — 23 декабря 2008 года в Москве, где министры энергетики стран-участниц приняли устав форума и подписали межправительственное соглашение.

Участниками ФСЭГ являются Алжир, Боливия, Египет, Экваториальная Гвинея, Иран, Ливия, Нигерия, Катар, Россия, Тринидад и Тобаго, Объединенные Арабские Эмираты и Венесуэла. Ирак, Казахстан, Нидерланды, Норвегия, Оман и Перу участвуют в нем в качестве наблюдателей. Штаб-квартира ФСЭГ располагается в столице Катара Дохе.

Александр Новак принял участие в 17-ой Министерской встрече ФСЭГ.

Министр энергетики Российской Федерации Александр Новак принял участие в 17-ой Министерской встрече Форума стран-экспортеров газа, которая состоялась в преддверии третьего Саммита глав государств ФСЭГ.

По словам российского Министра, страны, участвующие в форуме ФСЭГ, выразили общую позицию по ситуации на рынке газа.

«Страны еще раз подтвердили, что роль газа будет увеличиватьс и признали важность таких инструментов как долгосрочные контракты, механизмы take-or-pay и привязку к цене на нефть", - сказал Александр Новак.

Глава Минэнерго России подчеркнул, что также было важным согласование в проекте резолюции обеспокоенности стран односторонними санкциями, что противоречит международному праву и создает неустойчивость, риски и дисбаланс.

Оценивая влияние выхода иранской нефти на мировой рынок, Александр Новак сообщил: «Ответ на этот вопрос не такой прямолинейный. Конечно, дополнительные объемы в любом случае повлияют на баланс спроса и предложения. Нужно посмотреть, что произойдет в целом по другим странам, какие будут цены на тот момент, какие инвестиции».

По итогам встречи министров было объявлено, что следующая, 18-я Министерская встреча ФСЭГ, пройдет 17 ноября 2016 года.

В рамках Министерской встречи ФСЭГ Александр Новак также провел ряд двусторонних переговоры, в том числе, с Министром энергетики и промышленности Катара Мухаммадом Салехом Ас-сада и Министром нефтяной и горнорудной промышленности Боливарианской Республики Венесуэла Эулохио Дель Пино.

Справочно:

Форум стран-экспортеров газа объединяет страны, лидирующие в мире по экспорту природного газа. Организация основана в 2001 году в Тегеране, учреждена юридически — 23 декабря 2008 года в Москве, где министры энергетики стран-участниц приняли устав форума и подписали межправительственное соглашение.

Участниками ФСЭГ являются Алжир, Боливия, Египет, Экваториальная Гвинея, Иран, Ливия, Нигерия, Катар, Россия, Тринидад и Тобаго, Объединенные Арабские Эмираты и Венесуэла. Ирак, Казахстан, Нидерланды, Норвегия, Оман и Перу участвуют в нем в качестве наблюдателей. Штаб-квартира ФСЭГ располагается в столице Катара Дохе.

Российская Федерация выставила кандидата на пост генсека Форума стран-экспортеров газа (ФСЭГ), сказал журналистам пресс-секретарь организации Акбар Нематоллахи (Akbar Nematollahi).

"Нигерия, Ливия и Россия выставили кандидатов на пост генерального секретаря ФСЭГ", — сказал Нематоллахи.

"В настоящий момент идет голосование", — добавил он.

Форум стран-экспортеров газа объединяет страны, лидирующие в мире по экспорту природного газа. Организация основана в 2001 году в Тегеране, учреждена юридически — 23 декабря 2008 года в Москве, где министры энергетики стран-участниц приняли устав форума и подписали межправительственное соглашение.

Участниками ФСЭГ являются Алжир, Боливия, Египет, Экваториальная Гвинея, Иран, Ливия, Нигерия, Катар, Россия, Тринидад и Тобаго, Объединенные Арабские Эмираты и Венесуэла. Ирак, Казахстан, Нидерланды, Норвегия, Оман и Перу участвуют в нем в качестве наблюдателей. Штаб-квартира ФСЭГ располагается в столице Катара Дохе.

Работа по десантным вертолетоносцам типа "Мистраль" дала большой опыт российской промышленности, сообщил в субботу в эфире радиостанции "Эхо Москвы" помощник главнокомандующего ВМФ России по военно-научной работе капитан 1 ранга Андрей Суров.

"Наша промышленность очень плотно работала над созданием этих двух "Мистралей", которые в результате (французы — ред.) отказались нам поставлять, и опыт достаточный приобрела. Мы надеемся, что в тех новых проектах они многое учтут", — сказал Суров.

Он напомнил, что кормовая часть второго "Мистраля" была сделана вообще в РФ — на Балтийском заводе.

"Это же касалось, в том числе, систем связи и автоматизации", — добавил Суров.

Контракт на поставку двух вертолетоносцев типа "Мистраль" стоимостью 1,2 миллиарда евро был заключен между французской DCNS/STX и Рособоронэкспортом в 2011 году. Франция должна была передать первый корабль "Владивосток" в ноябре прошлого года, однако из-за событий на Украине и введения санкций против России этого так и не произошло. В начале августа Москва и Париж приняли решение о прекращении действия контракта на строительство и поставку двух кораблей-доков типа "Мистраль".

Франция после возврата российского оборудования, установленного на "Мистрали", сможет распоряжаться вертолетоносцами. Ранее сообщалось, что президент Франции Франсуа Олланд достиг соглашения со своим египетским коллегой Абделем-Фаттахом ас-Сиси по условиям продажи двух предназначавшихся для России вертолетоносцев типа "Мистраль". В итоге Париж смог продать два корабля Египту, контракт был подписан 10 октября. Ожидается, что в Египет корабли прибудут летом 2016 года.

Министр энергетики России Александр Новак приветствовал переизбрание представителя Ирана Хоссейна Адели на пост генсека Форума стран-экспортеров газа и пожелал ему завершить ряд запланированных исследовательских работ в рамках организации.

Министры энергетики стран ФСЭГ в субботу переизбрали Адели генсеком организации на ближайшие два года.

"Мы заслушали сегодня отчет генсека ФСЭГ господина Адели. Отчет был подготовлен на высоком уровне. За два года его председательства было многое сделано, была подготовлена газовая модель, решены кадровые вопросы, но ряд запланированных исследовательских работ не был закончен. Мы пожелали ему, чтобы они были завершены", — сказал Новак журналистам

"Это не значит, что плохо работает комитет, поэтому сегодня было принято решение продлить полномочия Адели еще на два года. Я думаю, это хороший вариант, чтобы стабильно и качественно продолжить работу", — добавил министр энергетики РФ.

Форум стран-экспортеров газа объединяет страны, лидирующие в мире по экспорту природного газа. Организация основана в 2001 году в Тегеране, учреждена юридически — 23 декабря 2008 года в Москве, где министры энергетики стран-участниц приняли устав форума и подписали межправительственное соглашение.

Участниками ФСЭГ являются Алжир, Боливия, Египет, Экваториальная Гвинея, Иран, Ливия, Нигерия, Катар, Россия, Тринидад и Тобаго, Объединенные Арабские Эмираты и Венесуэла. Ирак, Казахстан, Нидерланды, Норвегия, Оман и Перу участвуют в нем в качестве наблюдателей. Штаб-квартира ФСЭГ располагается в столице Катара Дохе.

Сегодня большой противолодочный корабль (БПК) Северного флота (СФ) «Вице-адмирал Кулаков», выполняющий задачи дальнего похода, совершил переход Суэцким каналом из Средиземного в Красное море и продолжил движение в соответствии с планом похода в дальнюю океанскую зону.

Накануне на БПК «Вице-адмирал Кулаков» были проведены тренировки личного состава аварийных партий по борьбе за живучесть корабля на ходу. Группа противодействия терроризму провела учение по досмотру судна-нарушителя, в ходе которого морские пехотинцы отработали действия по подходу к кораблю на быстроходной лодке, подъему на борт по шторм-трапу, ведению досмотровой операции и применению стрелкового оружия против условных террористов.

Несколькими днями ранее корабль совершил деловой заход в порт Лимассол Республики Кипр для отдыха экипажа и пополнения запасов воды, продовольствия и топлива. После этого российский БПК перешел в район формирования каравана судов для прохода через Суэцкий канал.

За время дальнего похода с 23 октября БПК «Вице-адмирал Кулаков» прошёл более 5,5 тыс. морских миль, преодолев часть расстояния в условиях штормового моря. Поход проходит под флагом командира соединения противолодочных кораблей Кольской флотилии разнородных сил СФ капитана 1 ранга Александра Машинецкого.

Корабли СФ имеют большой опыт обеспечения безопасности гражданского судоходства в районе Аденского залива и Африканского рога. БПК «Вице-адмирал Кулаков» выполнял задачи по антипиратской деятельности в данном районе в 2012 году.

Пресс-служба Северного флота (г. Североморск)

Авторитетное мнение: В России нужно стимулировать частный сектор

Угрожает ли эскалация политической напряженности на Ближнем Востоке глобальному экономическому росту? Что будет с ценой нефти? Стоит ли миру опасаться замедления китайской экономики?

О своем видении экономической ситуации в России и мире рассказал знаменитый американский экономист Нуриэль Рубини.

О СИТУАЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ

Профессор предрек перебои нефтяных поставок, еще большее увеличение потока мигрантов в Европу и предсказал появление нового поколения джихадистов. Очень серьезным он назвал один из геополитических рисков - дугу нестабильности, протянувшуюся от Магриба до Афганистана и Пакистана. Нестабильность по этой дуге нарастает, даже несмотря на угасание воспоминаний об «арабской весне». Он напомнил, что произошло с первоначальными государствами «арабской весны»: Ливия стала недееспособной, Египет вернулся, по его мнению, к авторитарному правлению, а Тунис дестабилизирован террористами. Большая часть Ближнего Востока нестабильна, правда, это не оказывает влияния на цены на нефть (цены, наоборот, резко снизились еще в прошлом году и не растут).

И главная причина, по мнению Рубини, скорее в том, что проблемы на Ближнем Востоке не спровоцировали перебоев в поставках нефти, потому что даже в контролируемых «Исламским государством» частях Ирака добыча нефти не останавливается.

Тем более существует мировой избыток нефти, многие страны активно добывают нефть плюс к тому обнаружены огромные запасы в Южной Америке и Восточной Африке.

ЧТО ЖДЕТ РОССИЙСКУЮ ЭКОНОМИКУ?

По мнению профессора, единственным путем к более быстрому росту является наращивание объемов производства, что предполагает инвестиции и государства, и частных инвесторов в человеческий капитал, инфраструктуру и технологии. В России же объем инвестиций остается на низком уровне. Рубини считает, что нужно стимулировать частный сектор, который способен подтолкнуть рост производства.

Некоторое экономическое восстановление можно будет ожидать уже в следующем году. Разгона инфляции не будет. Но потенциал восстановительного роста сегодня в России не превышает 1,5-2%. Реформы проходят медленно и не успевают за глобальными переменами в экономике.

Но будущее для российского сырья явно не лучшее: вакантное место поставщика газа в Европу, скорее всего, будет занято США - они сейчас в процессе отмены собственного запрета на экспорт нефти и получения лицензий на экспорт сжиженного газа. Дайте им 5-6 лет - и Европа перестанет надеяться на российский газ, который будет продан по меньшей цене Китаю. Выход в этой ситуации - начало диверсификации экономики. Это единственное решение.

ЧЕМУ РОССИЯ ОТДАЕТ ПРИОРИТЕТЫ В РАСХОДАХ?

Рубини считает, что Россия слишком озабочена политическими вопросами, военными делами, милитаризацией. В бюджете на 2016 год очевидна приоритетность расходов на оборону. Не лучше ли сфокусировать свои усилия на экономическом развитии?

Профессор отметил, что в России (как и в Китае) есть влиятельные группы, не заинтересованные в проведении реформ. При условии высоких цен на нефть эти группы имели доходы, процветала коррупция, а теперь это невыгодно.

В России необходимо установить соглашение между обществом и политической верхушкой, поскольку на частный сектор оказывается слишком большое давление и это никому не выгодно.

Каждому государству хочется быть сильным игроком на мировой арене не только в отношении экономики, но также в политической и геополитической сферах. Однако для достижения этой цели необходимо иметь хорошую экономику. Китай, например, решил сосредоточить свои усилия на достижении экономического результата и в итоге превратился в сильную и влиятельную страну, поскольку все успехи в экономике распространились на политику и геополитику. Экономическая уязвимость влияет на политическую сферу и дипломатические возможности.

А в настоящее время главным риском является замедление роста экономики в Китае. Россия относится к числу тех государств, для которых последствия этого могут быть нежелательными, поскольку Китай не будет нуждаться в таких объемах нефти, как сейчас, стоимость энергоресурсов будет оставаться низкой.

О САНКЦИЯХ ПРОТИВ РОССИИ

Если действие санкций в отношении РФ будет приостановлено, российская экономика начнет расти в лучшем случае с 2016 года.

Причем не столько санкции будут влиять, сколько общее падение цен на сырье, которое вызвано ростом добычи шельфового газа в США, Канаде и других странах мира. Кроме того, цена на нефть зависит и от цены на доллар, и укрепление американской валюты в целом в мире давит и на нефтяные котировки, и на рубль.

Россия должна достичь компромисса с Западом. Параллельно России необходимо думать о том, как вернуться к росту ВВП, - подойдет стратегия, включающая привлечение частного капитала, сокращение трат для ведения бизнеса, снижение уровня коррупции.

КТО ОКАЗАЛСЯ НАИБОЛЕЕ УСТОЙЧИВЫМ?

Те страны, которые проводят структурные реформы, оказались наиболее устойчивыми: Мексика (при президенте Энрике Нето), Индия (при премьер-министре Моди). Если раньше прогнозы мирового роста составляли 4%, то сейчас с замедлением потенциала роста развивающихся экономик до 4% мировой рост снизится до 3%.

Но что очень важно: качество роста, а не только количество.

Рубини назвал среди возможных угроз в политике для мировых рынков приход к власти радикальных партий в европейских странах, ситуацию на Украине. Во Франции, по его прогнозу, к власти может прийти Ле Пен (глава Национального фронта), а в Испании - «Подемос». Есть определенные проблемы в Таиланде, Аргентине.

А какие последствия возможны при продолжении снижения цен на нефть? По мнению профессора, это может подтолкнуть Тегеран к диалогу с Западом по урегулированию ядерного вопроса. Саудовской Аравии нужно повышать цены на нефть, чтобы не допустить сближения Ирана с США.

Елена Половцева

Россия. США > Госбюджет, налоги, цены > mirnov.ru, 20 ноября 2015 > № 1645978 Нуриэль Рубини