Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Рынок аренды этой страны в апреле 2012 года выглядел неоднозначно. По словам экспертов, в большинстве крупных городов,главным образом в центре, был зафиксирован рост цен на аренду трехкомнатных квартир. Однако за тот же период в других регионах наблюдалось снижение арендных ставок.

Как пишет портал News.ru.il со ссылкой на газету «Калькалист», в Иерусалиме аренда трехкомнатных апартаментов подорожала на 12,6% по сравнению с прошлым месяцем, в Ришон ле-Ционе на 6,9%, а в Тель-Авиве и Холоне на 6,3%.

А вот наиболее значительное падение цен на аренду было зафиксировано в Ашдоде: минус 5,3%.

Что касается двухкомнатных квартир, то стоимость аренды таких объектов недвижимости снизилась в шести из десяти входящих в индекс городах. Значительнее всего они подешевели в Нетании (минус 4,3%), Ашдоде (минус 3,4%), Иерусалиме (минус 3,1%) и Рамат-Гане (минус 2,8%). Наоборот, незначительно арендные ставки упали в Ришон ле-Ционе (минус 0,8%) и Хайфе (минус 0,7%).

При этом аренда аналогичного жилья в Петах-Тикве, Холоне, Беэр-Шеве и Тель-Авиве подорожала на 7%, 2,5%, 0,9% и 0,1% соответственно.

Несмотря на то, что доходность от сдачи жилья в аренду в среднем по стране не превышает 4%, инвесторы не торопятся уходить с этого рынка.

Генеральный директор МАГАТЭ Юкия Амано считает, что нынешние переговоры агентства с Тегераном окажут положительное влияние на предстоящую в ближайшие дни встречу представителей Ирана с "шестеркой" международных посредников, сообщает в понедельник агентство Франс Пресс со ссылкой на иранское ТВ.

В понедельник в столице Ирана Тегеране прошли переговоры между МАГАТЭ и ИРИ по ядерной программе страны.

"Безусловно, прогресс в переговорах (с МАГАТЭ) окажет благоприятное влияние на переговоры Ирана с группой "5+1" ("шестеркой" международных посредников)", - приводит агентство слова Амано.

По словам гендиректора МАГАТЭ, переговоры в Тегеране были "очень полезными", "насыщенными" и прошли в "благоприятной атмосфере".

Как отмечает агентство, такого же мнения придерживается и секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Саид Джалили.

"Сегодня мы провели очень хорошие переговоры с господином Амано", - заявил Джалили по окончании двухчасовой встречи с главой МАГАТЭ.

Очередной раунд переговоров представителей Тегерана и "шестерки" состоится в Багдаде 23 мая.

Предыдущие переговоры Ирана и МАГАТЭ прошли 14-15 мая в столице Австрии Вене. Главный эксперт МАГАТЭ по иранской ядерной программе Герман Накертц заявил по окончании встречи, что в переговорах с Ираном наметился прогресс.

"Шестерка" международных посредников с 2003 года совместно с МАГАТЭ добивается от Ирана приостановки работ по обогащению урана, которые могут представлять угрозу режиму ядерного нераспространения. В середине мая после более чем годового перерыва, стартовали переговоры по ядерной программе Ирана в формате "5+1".

В конце января 2012 года ЕС одобрил пакет ограничительных мер в отношении Ирана, введя запрет на импорт, приобретение и транспортировку иранской нефти и нефтепродуктов, а также на относящиеся к ним финансовые и страховые операции. Полностью нефтяное эмбарго в отношении Ирана должно вступить в силу 1 июля. Поводом для санкций стал доклад МАГАТЭ, в котором говорилось, что Иран до 2003 года вел работы по созданию ядерного оружия и что эти работы могут продолжаться до сих пор.

Несмотря на то, что иранское правительство заявляет о мирном характере своей ядерной программы, США, Израиль и ряд стран Запада подозревают Иран в попытках создать ядерное оружие.

Как считают эксперты, сложившееся положение дел в мировой политике и глобальной экономике не может обеспечить переход ведущих мировых держав к следующему шестому технологическому укладу (нано-, био-, инфо-, когно) на основе новых источников энергии взамен устаревшей системы накопления капитала на базе углеродной энергетики, инструментов военного и информационного принуждения народов мира. Ситуация усугубляется нарастанием геодемографических и социально-политических противоречий в мире, природно-климатических, техногенных и других катаклизмов.

По оценкам специалистов, переход к постиндустриальной экономике знаний знаменует начало азиатского цикла накопления капитала, а это означает новый виток геополитического противоборства вокруг Евразии, где уже сейчас протекает около 80 % войн и вооруженных конфликтов. При этом в эпицентре столкновения глобальных интересов оказывается все постсоветское пространство. Главными инструментами внешнего вмешательства в дела самого большого континента на Земле выступают транснациональные корпорации, военно-политическая система НАТО и международная объединенная корпорация СМИ и интернет ресурсов, которые действуют под жестким контролем «мировой закулисы».

Исторический опыт прошлого столетия подсказывает, что спор о будущем мировой архитектуры, обеспечивающей следующий технологический рывок, будет сопровождаться созданием новой финансовой системы. Причём либо рождение такой системы спровоцирует новую мировую войну, по аналогии с созданием ФРС -Первая мировая), либо наоборот «большая» война приведет к НФС, -Вторая мировая - Бреттон-Вудс. В нынешнем контексте развития мировых событий также вряд ли удастся избежать «большой» войны. Таким образом, земная цивилизация вступила в новый угрожаемый период своего развития, последствия которого сегодня непредсказуемы. Возможность втягивания в «большую» войну России - это для нее сегодня главный геополитический вызов, прямая угроза национальной безопасности, территориальной целостности и суверенитету страны.

История свидетельствует о том, что решения о «больших» войнах принимаются в «тиши» теневых кабинетов «закулисья», подготовка ведется по каналам спецслужб. В публичной сфере обрабатывается в нужном русле через СМИ общественное мнение, дезинформируются потенциальные противники, на международных форумах и встречах обсуждаются второстепенные темы, нередко отвлекающие от главного вопроса мировой текущей повестки. 18-19 мая в Кэмп-Дэвиде в загородней резиденции президента США пройдет встреча в верхах (58, а уже 20-21 мая в Чикаго состоится 25-саммит НАТО. На повестке дня - среднесрочная политика НАТО в Афганистане, долгосрочные многонациональные проекты, в частности, европейская ПРО, политика в отношении России, «умная» защита (зтай ёе&ше) и политика в арабском мире. Планируется рассмотрение и ряда «негласных» проблем, среди которых особняком стоит «иранская» проблема.

Предстоящие саммиты в США, как считают некоторые эксперты, могут стать неким историческим подобием Мюнхенского сговора 1938 года. Как известно, тогда Великобританией, Францией, Германией и Италией были подписаны соглашения о передаче Германии Судетской области Чехословакии. Впоследствии, несмотря на предложенную от СССР военную помощь, Чехословакия была полностью разделена между Германией, Венгрией и Польшей. Что в конечном итоге привело к нападению Германии на Польшу и началу Второй мировой войны.

Сегодня вместо Германии в роли агрессора выступают США и их ближайшие союзники по НАТО. На роль СССР сегодня претендует Китай - главный геополитический конкурент Запада. Вместо Чехословакии «разменной картой» может стать Сирия, вокруг которой активно уже ведутся «закулисные торги». Ареной начала войны, по исторической аналогии с Польшей в 1939 г., может быть избран Персидский залив и, в частности, территория Ирана. Вокруг Ирана уже давно развернута мощная группировка США и их союзников, готовая нанести удар. Приготовления к войне последовательно ведет Израиль. Предпринимаются активные шаги, чтобы поскорее завершить антисирийской компанию и высвободить усилия для войны с Ираном.

Иранский феномен

Находясь в Иране, сразу понимаешь, почему именно это государство подвергается таким беспрецедентным нападкам. Современный Иран - это фактически альтернатива существующей западной модели, которая доминирует в мире. Несмотря на некоторые восточные издержки, в стране создан некий социальный мусульманский правопорядок и мир, государственная внутренняя политика основывается на принципах исламской справедливости, международная деятельность ведется с учетом национальных интересов. Страна живет и успешно развивается. ИРИ не изгой, как это подается в странах НАТО, а cамодостаточное независимое государство с передовой промышленностью, опирающейся на современные технологические разработки, мощным аграрным сектором, высоким уровнем социальной поддержки населения. Несмотря на санкции против Ирана, которые регулярно вводятся Западом с 1979 года, со времен победы Исламской революции в стране, показывает сегодня неплохие экономические результаты. Так, рост ВВП в последнее время стабилен и составляет 6% в год. Ожидается, что в 2013 году доход на душу населения достигнет 7 тыс. долларов. ВВП Ирана в прошлом году составил 490,1 млрд долларов. Приоритетом иранской экономики является уход от нефтеэкспортной зависимости: если в 1990 году экспорт страны в 12 раз превышал импорт, то в 2011 году - лишь на одну треть. 10% ВВП Ирана составляет продукция сельского хозяйства, 45% - промышленности и еще 45% - услуги.

Уникальны возможности и перспективы Ирана в самообеспечении и торговле углеводородами, что также вызывает ненависть США и их союзников по НАТО. Иран обладает вторыми после России в мире разведанными запасами газа (21 трлн кубометров, 14% мировых запасов). Россия занимает лишь 9-е место в торговле с Ираном, существенно уступая Евросоюзу, Индии, ОАЭ и Южной Корее. В 2011 году товарооборот России с Ираном составил всего 3,5 млрд долларов, а в 2012 году, в связи с режимом санкций, уже уменьшился на 30%. Между тем, иранский бизнес выражает готовность активизировать двустороннее сотрудничество с Россией, осуществлять расчеты в рублях.

Современный Иран не является закрытой страной, отгородившейся от внешнего мира, как это подается в мировых СМИ. Тегеран связан со всем миром - в аэропорту полным полно народу. Рейсы во все уголки мира - Дубай, Пекин, Париж, Ганновер, Москва и т.д. Страна с более чем 2500 летней историей и уникальной восточной культурой обращена в будущее. Наука, образование, информационные технологии и интернет прочно вошли в повседневную жизнь иранцев, значительную часть которых составляет молодые люди. В Иране прекрасно уживаются XIV и XXI век, исламские традиции и современные стандарты жизни. В общественном транспорте, в частности, метро мужчины в европейской одежде, но без галстуков, и женщины в «хиджабах» (платках) или «паранджах» ездят в разных вагончиках. Женщина на своей «женской» половине в автобусе может кормить грудью ребенка, а другая попутчица, рядом, общаться по интернету со знакомыми на другом конце планеты. В Иране поражают цены. Можно проехать из одного конца Тегерана в другой 70 км на такси за 300-400 рублей на наши деньги. На автобусе, по российским меркам, это будет стоить копейки. Овощи и фрукты, что называется «прямо с грядки», пахнут так, что напоминают наше детство, а хлеб на следующий день не покрывается плесенью. Покупая молочные продукты, можно быть уверенным, что это не порошок. Мясо - высшего качества, как и вся пища - здоровая и экологически чистая.

Конечно, в этой восточной стране есть свои проблемы, социальные и другие противоречия, есть бедные и богатые, есть к чему стремиться дальше, чтобы было построено процветающее государство. Однако, современный Иран - это наглядный пример независимого успешного развития для других стран мира. ИРИ входит в число немногих государств мира, которые в действительности являются суверенными и развиваются не под внешним контролем и управлением, а самостоятельно с учетом своих национальных интересов.

Кстати, современная Россия не имеет «привилегии» проводить независимую внутреннюю и внешнюю политику. И эта еще одна причина, наряду с тем, что Иран занимает выгодное геостратегическое положение в Евразии, обладает значительными энергоресурсами и людским потенциалом, боеспособной армией, по которой США и их ближайшие союзники по блоку НАТО вознамерились нанести военный удар.

Планы НАТО

Цель - дальнейшая дестабилизация ситуации в обширном регионе от Суэца до Тибета и перекройка геополитической карты Евразии. Обладая Иранским нагорьем, как составной части сердцевины («хартленда») Евразии, можно будет не только качать безграничные природные ресурсы страны, но и блокировать с этого направления главных соперников Запада - Россию и Китай, усилить на них своего внешнее влияние, повысить уровень прямой угрозы этим странам. Разрушив целый регион, экономику, систему добычи, потребление и транспортировки энергии, можно вызвать массовую миграцию в Россию и Европу, в результате неизбежны новые столкновения на этно-религиозной почве. Из прессы давно уже известны планы провоцирования развала России посредством дальней дестабилизации обстановки в регионах Средней Азии, Кавказа и Поволжья, отделения от РФ регионов Сибири и Дальнего Востока.

Процессы демографической перезагрузки России уже сегодня грозят непредсказуемыми последствиями для национальной безопасности, суверенитета и территориальной целостности страны. Происходящее сегодня с Россией очень похоже на то, что произошло в свое время с Византией, когда в кратчайшие сроки изменились демографический состав, социально-политическая природа, экономика и культура некогда могущественной цивилизации. Пришедшие на смену православным народам тюрки-мусульмане создали Османскую империю, стратегического союзника Запада и, прежде всего, Англии. Сегодня Турция продолжает союзнические традиции Блистательной Порто, являясь южным флангом НАТО.

Сегодня против Ирана развязана беспрецедентная информационная война, регулярно плетутся заговоры, совершаются провокации и диверсии, вводятся санкции, активно разжигаются внутриполитические противоречия на национальной, социальной и религиозной почве. В международном плане блокируются двухсторонние отношения ИРИ с другими странами и, в частности, с РФ. В мусульманских странах Ближнего и Среднего Востока провоцируются суннито-шиитские конфликты. Дело в том, что само существование и могущество Ирана означает неизбежный крах марионеточных режимов Саудовской Аравии, Кувейта, Омана, Бахрейна, потому, что в этих искусственных странах сильны позиции шиитов. В случае ослабления Саудовской Аравии роль шиитов возрастает, серьезно ухудшается позиция Израиля.

Однако добиться желаемого результата Западу будет совсем непросто. Иранские элиты и общество, несмотря на имеющиеся внутриполитические разногласия, в целом, консолидированы вокруг нерушимости политического курса безусловного соблюдения национальных интересов, обеспечения суверенитета и территориальной целостности страны. Машину НАТО и ее хозяев останавливает высокая морально-психологическая готовность населения Ирана к возможному силовому вторжению. Обладая подавляющим превосходством в технике и оружии, на Западе прекрасно понимают, что одними ракетными ударами ничего не решишь. Натовцы не могут даже переманить на свою сторону генералов, как это было в Ираке и Ливии, хотя эта работа ведется непрерывно. Вооруженные силы ИРИ имеют опыт десятилетней кровопролитной войны с Ираком, в которой потери иранской стороны превысили миллион человек, не считая жертв гражданского населения. На культе погибших, мучеников за веру, «испивших бокал смерти», выросло уже не одно поколении молодежи, готовой жертвовать во имя веры и свой страны. В Иране существуют пантеоны «шахидов». В этом плане страна мобилизована и готова к войне. Ислам шиитского толка сегодня выполняет в Иране консолидирующую и мобилизующую функцию, похожую на ту, что в свое время СССР.

Противодействие планам НАТО

Вмешательство НАТО в дела региона и возможный военный удар по Ирану неизбежно дестабилизируют обстановку во всем «южном подбрюшье» РФ и, прежде всего, в Кавказском регионе и Центральной Азии. В данном контексте в новой евразийской политике РФ, наряду с Китаем, Иран должен занять особое место. Главная задача России - это избежать втягивания в войну в регионе, обозначив стратегическую связку с Китаем. Важным инструментом сдерживания глобальной войны следует рассматривать международные политико-экономические и военные объединения с участием РФ. Немалые перспективы имеет объявленный курс на интеграцию России, Казахстана и Белоруссии с целью создания Евразийского экономического союза, последние шаги по ускорению интеграции - верный признак начала проведения мобилизационной политики в угрожаемый период развития земной цивилизации.

В целом, чтобы успешно противостоять негативному развитию событий на южных рубежах России, важно заблаговременно принять меры, в том числе включить современный Иран в евразийский контекст российской внешней политики. Это предполагает более активное вовлечение ИРИ в деятельность международных организаций с участием РФ и, в частности, ШОС, наращивание совместных дипломатических усилий по урегулированию конфликтных ситуаций в обширном регионе от Суэца до Тибета, в том числе, вокруг Афганистана, Сирии, Каспийского моря, расширение взаимовыгодных двухсторонних торгово-экономических и деловых связей, повышение уровня военного сотрудничества, последовательное развитие взаимодействия в гуманитарной сфере на неправительственном уровне. История российско-иранских взаимовыгодных отношений насчитывает боле 400 лет и этим багажом нельзя не воспользоваться.

Одновременно требует кардинального пересмотра военная политики РФ. В целом, и на южных рубежах, в частности, наращивания и усиления здесь группировки сил и средств, повышения их готовности к боевому применению, назрела потребность в эффективном информационном обеспечении деятельности войск, адекватном нынешнему уровню информационного противоборства в мире. На современном этапе эффективная информационная работа становится решающим фактором отстаивания национальных интересов на международной арене, может обеспечить проведение в жизнь новой евразийской внешней политики России, успешно противостоять планам НАТО по дестабилизации обстановки в Евразии и мире.

Редакция Иран.ру благодарит генерального директора Института внешнеполитических исследований и инициатив – ИНВИССИН http://www.invissin.ru/ Веронику Крашенинникову за предоставленный материал

Пакистан в конце этого месяца испытает новую баллистическую ракету "Наср", сообщает телеканал "Джио". Скорее всего, испытания состоятся 28 мая.

Баллистическая ракета со 180-километровым радиусом действия обладает повышенной точностью наведения. По данным источников телеканала, армия завершила все приготовления к тестовому запуску. Во время испытания предполагается запустить ракету с ядерным зарядом класса "земля-земля".

В переводе с арабского слово "Наср" переводится как "Победа". Ракета была разработана для того, чтобы сделать стратегическую программу развития вооружений еще более впечатляющей, сообщает телеканал.

В начале мая начальник Главного разведывательного управления Генштаба РФ Игорь Сергун заявил, что межконтинентальными баллистическими ракетами большой дальности и технологией их создания располагают лишь официально признанные ядерные державы. Он отметил, что такие страны как Израиль, Индия, Иран, Северная Корея и Пакистан, обладают ракетами только средней дальности.

В Ставропольском крае с 2012 года впервые запущена система продажи пакетных туров на курорты региона. Об этом заявил на пресс-конференции, прошедшей в рамках «MITF-2012», президент группы компаний «Раена» Олег Мельник.

Это монопрофильный туроператор по Ставрополью. По словам эксперта, ранее подобный подход к продвижению региона не применялся и . рынок пока к нему не привык. Однако современные условия требуют от всех участников бизнеса перехода на новые экономические «рельсы».

«Мы отлично понимаем, что есть проблемы с перевозкой, а курорты, в свою очередь, привыкли к централизованной загрузке. Но, чтобы увеличить туристический поток в регион, нужно менять подходы к созданию туристического продукта. Мы недавно заключили соглашение с авиакомпанией «Якутия», в соответствии с которым для нас действуют более низкие цены, чем те, которые выставлены на рынке. Что же касается средств размещения, то мы остановили свой выбор на 20 из них», - уточнил г-н Мельник и сообщил, что компания работает как с туроператорами, так и с турагентствами.

Он также подчеркнул, что в ближайшее время туристическая компания планирует использовать привычную для всего рынка схему жестких блоков в санаториях и отелях, что на данном этапе довольно рискованно.

«В этой связи мы рассчитываем на поддержку местных и окружных властей», - добавил Олег Мельник. Как отметил глава компании, пока соотношение между коммерческими и социальными туристами составляет 20% и 80% соответственно.

«Однако санатории, профилактории и отели края понимают, что нужно отказываться от привычной советской схемы и начинать работать по-новому. Сегодня к э тому готово не так много средств размещения – из 200 максимум 40», - уточнил эксперт.

Кроме того, он отметил, что сегодня особой популярностью курорты Ставрополья пользуются у туристов из стран СНГ. Среди лидеров – Азербайджан, Украина и Узбекистан, которых связывает с регионом авиасообщение.

«В ближайшей перспективе мы намерены развивать сотрудничество с Туркменистаном, а также отдаленными городами России – Красноярском, Екатеринбургом. Планируем наладить контакты с Германией и Израилем», - добавил Мельник.

Как в свою очередь сообщил представитель недавно созданного министерства курортов и туризма Ставропольского края, присутствующий на пресс-конференции, сегодня в регионе работают 132 санатория и профилактория, более 70 гостиниц и отелей. Общий номерной фонд края составляет 36,5 тысячи мест.

«Богатейшие природные ресурсы края слабо используются в туризме. Ведь регион уникален с точки зрения его возможностей – нигде в мире нет такого большого выбора минеральных источников. В Ставрополье их более 130, причем 30 разных видов. На первом месте в крае – лечебно-оздоровительный туризм. Более 80% гостей приезжают сюда именно для того, чтобы улучшить свое здоровье. Но возможности региона не ограничиваются Кавказскими минеральными водами. В последнее время быстро развивается деловой, активный, спортивный, событийный, экологический виды туризма», - особо подчеркнул представитель министерства.

Он также отметил, что туристический поток в край в прошлом году составил более 900 тысяч человек. Однако, в планах – увеличить его до 2 миллионов туристов. Стоит отметить, что регион уже не считается местом, куда едут отдыхать только пожилые люди.

По словам участников пресс-конференции, за последние годы отели и санатории существенно модернизировали свою инфраструктуру, что, естественно, повлияло на изменение «портрета» туриста и увеличение туристического потока в регион. В частности во многих объектах размещения сняты ограничения по возрасту детей. Большинство из них принимает семьи с детьми от 4 лет, а «продвинутые» - с грудными малышами.

Пятизвездочных отелей в Ставропольском крае пока нет, - они только строятся. Но найти хорошие «четверки» можно без проблем, уточнили организаторы пресс-конференции.

Планы США по нанесению военного удара по Ирану готовы и могут быть осуществлены в любой момент, заявил посол США в Израиле Дэн Шапиро, передает Reuters.

Тегеран скоро должен возобновить переговоры с мировыми державами, которые опасаются, что Иран разрабатывает ядерное оружие.

Власти США и Израиля считают, что военная сила - это последнее средство, которое позволит предотвратить использование Ираном методик обогащения урана для создания бомбы. Однако Иран настаивает, что его ядерная программа осуществляется исключительно в гражданских целях. "Было бы предпочтительнее решить этот вопрос дипломатическим путем, а не использовать такое средство давления как военная сила. Но это не означает, что этот метод нам не совсем доступен - он не просто доступен, он полностью готов", - заявил посол.

США, Великобритания, Франция, Россия, Китай и Германия используют против Ирана санкции и ведут с ним переговоры, чтобы заставить его прекратить обогащение урана, который может использоваться как для производства топлива для реакторов или медицинских изотопов, так и - при более высоком уровне очистки - для изготовления ядерных боеголовок.

Новый этап переговоров по данному вопросу начался в прошлом месяце в Стамбуле и должен будет продолжиться 23 мая в Багдаде. Израиль, который, как считается, является единственной страной Ближнего Востока с ядерным оружием, опасается исходящей от его заклятого врага ядерной угрозы и намекает, что Иран может нанести упреждающий удар.

В апреле Генштаб Вооруженных сил РФ впервые признал, что со стороны Ирана может исходить ядерная угроза. А глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что возможности воздействовать на Иран санкциями для его сотрудничества с МАГАТЭ исчерпаны.

В Москве, 18 мая, в рамках ярмарки путешествий MITF-2012, пройдёт международная конференция по проблемам религиозного туризма и паломничества: «Иордания – жемчужина Святой Земли. Религиозный туризм и паломничество на Ближнем Востоке».

Организаторами мероприятия являются российская паломническая служба «Радонеж» и министерство по туризму Иордании. Главными вопросами предстоящего события станут основные направления паломничества в 21 веке.

В оргкомитете MITF-2012 отмечают, что конференция обещает стать уникальным событием отечественного туристического рынка. В мероприятии примут участие представители государственных и конфессиональных структур, российские и международные специалисты по религиозным путешествиям, а также паломники и туристы.

Как рассказали «Туринфо» в паломнической службе «Радонеж», особое внимание на мероприятии будет уделено вопросу «Святой земли». «Понятие «Святая Земля» значительно более широкое и не ограничивается только Израилем. Святые места есть и в Иордании, Сирии, Ливане и Египте. Мы надеемся, что фирмы, работающие в данной сфере, заинтересуются этими паломническими направлениями и включат их в свои маршруты», - отметили в компании.

В «Радонеже» также сообщили, что интерес к религиозному туризму отличается постоянством и во многом зависит от событийной составляющей. В период знаковых событий количество паломников увеличивается в разы.

Стоит отметить, что среди зарубежных направлений у туристов-паломников наиболее востребованы: весь Ближний Восток, Греция, Италия и Кипр. А среди российских: Оптина пустынь, Дивеево, Соловки и Валаам.

Роспотребнадзор запретит ввоз сельхозпродукции из Нидерландов.

Глава Роспотребнадзора Геннадий Онищенко заявил, что ввозимая из Голландии сельскохозяйственная продукция может быть небезопасной из-за вируса птичьего гриппа. Отраслевые эксперты утверждают, что на рынке овощей и фруктов Нидерланды заменят Израиль и Турция.

По мнению Геннадия Онищенко, у России есть основания с настороженностью относиться к сельскохозяйственной продукции, которая поступает из Голландии. Глава Роспотребнадзора беспокоится, что в Европейском союзе до сих пор не установлена причина кишечной инфекции, из-за которой Россия ограничивала ввоз овощей из ЕС.

Напомним, что 2 июня 2011 года было введено ограничение на ввоз в Россию голландских овощей из-за распространения высокопатогенного штамма кишечной палочки, однако 9 августа все ограничения на поставки свежих овощей из стран Европы были сняты. Кроме того, была отменена дополнительная сертификация на каждую партию импортируемых овощей. «Мы сохраняем за собой право очень настороженно относиться ко всем поставкам сельскохозяйственной продукции из этой страны. Неизвестно, что могут привезти», – заявил глава Роспотребнадзора.

Главного санитарного врача также беспокоит, что Голландия проводит запрещенные исследования по мутации вируса птичьего гриппа. «Голландия занимается запрещенной международной конвенцией деятельностью, – сообщил он. – Она меняет свойства, в частности вирусов гриппа птиц, в сторону усиления их агрессивности по отношению к той, которую им дала природа. Мы, понимая этот процесс, считаем, что должны разобраться, для чего все это делается и насколько это угрожает национальной безопасности России. В ответ на нашу просьбу об участии нашего специалиста в обсуждении итогов исследований мы получили грубый отказ. В этом обсуждении участвовали сами разработчики, американцы, вьетнамцы».

По данным Еврокомиссии, ежегодно из стран Евросоюза в Россию экспортируется около 1,1 млн. тонн овощей. На продукцию из 27 стран союза приходится 20% импорта всех овощей в Россию. Нидерланды являются главным экспортером перца, белокочанной капусты, баклажанов и груш. Россия для Голландии стоит на третьем месте после Германии и Англии по объему экспорта овощей и фруктов. Несмотря на это доля Нидерландов в общем объеме импорта России (5 млрд. кг в год) составляет всего лишь 1%. Эксперты не видят серьезных последствий для России в случае если запрет все-таки будет введен.

«В условиях жесткой конкурентной борьбы стран за российский рынок, ассортимент голландской продукции легко заменят Турция или Израиль», – сказала «НИ» генеральный директор Института аграрного маркетинга Елена Тюрина. Последствия для России будут минимальными, соглашается глава КонфОП Дмитрий Янин. «По странным стечениям обстоятельств опасения г-на Онищенко совпали с началом овощного сезона в России, – объяснил «НИ» эксперт. – Даже если импорт уйдет, это будет на руку отечественным фермерам. Цены при этом не вырастут. Я не исключаю перемаркировку продукции. Тем более что в России научились не писать на ценниках информацию о продуктах. Вместо Голландии на ценнике будет стоять Турция, Сербия или Белоруссия».

Напомним, что гонения на ту или иную зарубежную продукцию, инициированные Роспотребнадзором, как правило, следуют за неким политическим конфликтом между Россией и страной-поставщиком. Так было с грузинским и молдавским вином, минералкой «Боржоми», украинскими сырами... Остается только гадать, чем в данном случае не угодила политика Голландии или ее отдельных граждан?

Вице-президент Фонда "Сколково" Станислав Наумов и глава Израильского центра промышленных научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ Михаэль Хиверт подписали в четверг меморандум об активизации двустороннего сотрудничества двух стран в области развития высоких технологий.

В ходе встречи делегация из России согласовала последние детали совместного российско-израильского проекта по поддержке высокотехнологичных компаний. "Мы нашли темы, которые актуальны как для нас, так и для израильских партнеров, и по ним будем в первую очередь вести отбор проектов", - заявил РИА Новости вице-президент Фонда "Сколково" Станислав Наумов. Как сообщил собеседник агентства, уже было отобрано 12 основных тем, которые будут объявлены в ближайший понедельник. При этом вице-президент Фонда "Сколково" отметил, что до 10 сентября текущего года Фонд рассчитывает получить несколько десятков предложений как со стороны участников "Сколково", заинтересованных в партнерстве с израильскими учеными и предпринимателями, так и со стороны израильских компаний, которые могут подать заявку на получение статуса участника "Сколково". Компании - победители будут объявлены в начале ноября на московском форуме "Открытие инновации". "Победителям будет оказана совместная поддержка в рамках еще одной программы "Эврика", которая осуществляется в рамках Евросоюза для стран, не участвующих в ЕС", - отметил Станислав Наумов.

Особое внимание в ходе встречи было уделено использованию опыта Израиля в области привлечения инвестиций на начальных стадиях высокотехнологичных проектов. "Мы понимаем, что особенности израильской системы состоят в том, что успешные стартапы возвращают обратно часть средств, которые они зарабатывают. Мы в принципе тоже ищем такие механизмы, для того, чтобы не только бюджетные деньги использовались, но и так называемые умные деньги - частные инвестиции. Мы рассчитываем, что будет идти процесс создания таких совместных команд, где, с одной стороны, не надо будет сразу успешным стартапам из Израиля возвращать средства, которые они будут вкладывать в технологии и заявленные цели, но и российские ученые и предприниматели смогут повысить размер ренты, которую они будут получать в перспективе от совместных проектов", - сообщил Наумов.Заседание консультативного научного совета "Сколково".

Без единого «Выстрела»

Кто и как готовит российских военных наблюдателей для международных миссий

Игорь Крючков

До конца мая в Сирию прибудут все 300 военных наблюдателей ООН, которые призваны следить за соблюдением перемирия между сирийской оппозицией и силами президента Башара Асада. В их число должны войти четыре специалиста, подготовленных в России. Эксперты уверяют, что отправка наблюдателей в миссии ООН для России давно стала вопросом престижа, а не стратегической необходимости.

Официальное название сирийской международной миссии — UNSMIS, наблюдательная миссия ООН в Сирии. Как ранее говорил глава отечественного МИДа Сергей Лавров, российские наблюдатели прибудут в зону сирийского конфликта с Голанских высот — там действует самая продолжительная миротворческая миссия на Ближнем Востоке, начавшаяся в 1948 году для поддержания мирных соглашений между только что созданным тогда государством Израиль и палестинцами.

«Военные наблюдатели по своим обязанностям сильно отличаются от миротворцев, — рассказал «МН» официальный представитель информцентра ООН в Москве Юрий Шишаев. — Миротворцы экипированы как боевые части, носят оружие и имеют право его использовать первыми — в определенных условиях и в определенных миссиях. Максимум, что есть у наблюдателей, — это пистолет. И они имеют право использовать его только в самых экстремальных случаях. Их главная задача — следить за соблюдением мирных соглашений между сторонами конфликтов, фиксировать нарушения и передавать информацию структурам ООН».

Президент Академии геополитических проблем Леонид Ивашов, руководивший Главным управлением международного военного сотрудничества Министерства обороны с 1996 по 2000 год, рассказал «МН», что военные наблюдатели делятся на разные категории в зависимости от поставленных задач. «Есть специалисты, которые следят за выполнением международных договоров, например за соблюдением договоров по СНВ или ДОВСЕ, — заявил он «МН». — Такие наблюдатели набираются только из высших офицеров, поскольку им необходимо контролировать стратегически важные соглашения. Те же, кто работает на поле боя в рамках международных миссий ООН, — другая категория».

По словам Ивашова, до 2009 года все российские военные наблюдатели для операций ООН проходили подготовку на курсах «Выстрел» в подмосковном Солнечногорске. Длительность обучения составляла два месяца. В курс подготовки входили занятия по английскому языку с закреплением военной лексики. Будущим наблюдателям необходимо было выучить названия составных частей военной техники и вооружений, а также усвоить сокращения и термины, принятые в документообороте ООН. Кроме того, курсантов обучали навыкам вождения в боевых и других экстремальных условиях, обращению со средствами связи, которые использует ООН (в том числе работе с техникой НАТО), а также нормам международного права и законам страны будущего пребывания. Программа обучения завершалась экзаменом и учениями.

Курсы «Выстрел» принимали и иностранных военных специалистов, прежде всего из стран Европы, которые проходили подготовку в одних группах с отечественными военнослужащими. Это позволяло не только создать обстановку, близкую к рабочей атмосфере международных миссий ООН, но и укрепить личные связи между будущими наблюдателями, что было особенно ценным для предстоящей работы.

По словам Анатолия Исаенко, который был одним из первых советских военных наблюдателей и работал в миссии ООН в Египте после арабо-израильской войны 1973 года, в 70-е годы одной из главных трудностей наших военнослужащих, проходивших обучение на курсах, было вождение автомобиля. «Тогда личный автомобиль был далеко не у всех, поэтому именно с вождением у многих были проблемы. Теперь же совсем другие трудности. Например, современные средства связи сегодня особенно важны для подготовки наблюдателей. Они постоянно совершенствуются и усложняются, и нельзя отставать от этого процесса», — рассказал «МН» Исаенко.

В 2009 году курсы «Выстрел» были расформированы. «Это произошло в ходе реформирования Минобороны, — рассказал «МН» Леонид Ивашов. — Помимо курсов были упразднены многие институты, где готовили военных специалистов со знанием иностранных языков. Упразднено было и управление по международному сотрудничеству. По крайней мере в том виде, в котором оно раньше сотрудничало с органами ООН».

По мнению бывшего главы управления, проведенная реформа, нацеленная на повышение эффективности и боеспособности вооруженных сил, фактически свела на нет сотрудничество с ООН в сфере миротворческой деятельности и поддержания мира. «Это произошло даже несмотря на то, что 30 декабря 2008 года президент России Дмитрий Медведев приказал расширить международное сотрудничество в рамках ВС, — добавил Ивашов. — Сейчас есть понимание, что сотрудничество нужно восстанавливать. Но базы уже нет».

После закрытия «Выстрела» большая часть техники оттуда была перевезена в Наро-Фоминск. Там же были восстановлены курсы, но не в прежнем виде.

«Я был в Наро-Фоминске в прошлом году, и от этого визита у меня осталось довольно тягостное ощущение, — говорит Анатолий Исаенко. — Для восстановления курсов в прежнем объеме там просто нет возможности. Нет подключения к интернету, учебные помещения не подготовлены, техника простаивает».

Выпускник «Выстрела» и бывший военный наблюдатель Андрей Каланчин, с которым удалось связаться «МН», отказался комментировать наро-фоминский учебный процесс. «Прошло уже почти 12 лет со дня моего выпуска, многое изменилось, и ветерану будет неэтично обсуждать деятельность молодых. По имеющейся у меня информации, изменился не только облик, но и база курсов, преподавательский состав, методики обучения, преподаваемые дисциплины и т.д.», — говорит он.

Закрытие курсов «Выстрел» выглядит продолжением политики, которую выбрала Россия с начала 2000-х годов, считает источник «МН» в структуре ООН. По его мнению, тогда сотрудничество между Москвой и ООН начало резко сокращаться. «Насколько мне известно, потенциал по подготовке военных наблюдателей в России до определенной степени сохранился даже после закрытия курсов «Выстрел», — заявил он. — А сократить сотрудничество с ООН Россия решила прежде всего потому, что у страны сменились глобальные ориентиры — произошло это после войны в Косово».

По словам Исаенко, уменьшение числа российских специалистов, работающих в миссиях ООН, в профессиональной среде выглядит как сдача позиций. «Создается такая важная миссия как сирийская, и Россия обещает лишь четыре человека. Видно, что России до таких операций нет дела. Минобороны ведь за них денег не получает, и, выходит, это никому не нужно», — рассказал он.

В департаменте международных организаций МИД России «Московским новостям» подтвердили, что они принимают запросы от Совбеза ООН на предоставление наблюдателей. «Фактически мы работаем передатчиком. Поскольку не в юрисдикции МИД РФ распоряжаться военнослужащими, мы перенаправляем запрос в Минобороны», — заявил «МН» представитель департамента. Пресс-служба Минобороны не смогла ответить на вопрос, какое из управлений ведомства сегодня отвечает за сотрудничество с ООН.

Министерство обороны РФ может купить у израильской компании Aeronautics Defense Systems новую крупную партию беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) и 24 комплекса для их управления. "По восемь комплексов управления беспилотников трех типов: Orbiter 2, Aerostar и Skystar", - сообщил РИА "Новости" осведомленный источник.

По его данным, один такой комплекс обслуживает 2-3 БПЛА, в связи с этим число закупаемых израильских беспилотников может составить от 48 до 72 машин. Собеседник агентства добавил, что сумма сделки может достигнуть почти 53 млн долларов. Он отметил, что, принимая такое решение, РФ хочет в ближайшее время обеспечить армию образцами БПЛА, так как пока отечественная промышленность не создала и не наладила серийное производство подобной техники. "Если эти закупки состоятся, и израильские БПЛА поступят на вооружение нашей армии, это значительно повысит ее боеспособность", - считает источник.

По словам эксперта в области беспилотных систем Дениса Федутинова, в РФ есть системы аналогичного класса, по характеристикам не уступающие легкому БПЛА Orbiter 2. В качестве примера он привел беспилотники "Элерон-10" компании "Эникс", "Иркут-10" компании "Иркут-Инжиниринг" и "Орлан-10" компании СТЦ.

Летом прошлого года высокопоставленный представитель военно-промышленного комплекса (ОПК) заявил, что Россия в течение последних двух лет не финансирует разработку беспилотной авиации военного назначения. По его словам, это связано с затянувшимся анализом экспертов Минобороны, которые занимаются адаптацией израильских беспилотников, закупленных два года назад.

Ранее израильская компания Israel Aerospace Industries поставила в РФ два беспилотника Bird Eye-400, восемь I-View Mk150 и два Searcher Mk2 на общую сумму 53 млн долларов.

К первой неделе мая 2012 года по данным Минсельхоза яровыми культурами засеяно 11,1 млн. га, что на 3,2 млн. га больше, чем на аналогичную дату 2011 года. Из них картофеля и овощей посеяно 0,1 млн. га. Посадка картофеля составила к этому моменту 97,5 тыс. га, сев овощных культур –31,2 тыс. га. В прошлом году на аналогичную дату картофель в сельскохозяйственных организациях был посажен на площади 96 тыс. га, что на 64 тыс. га превышало показатель 2010 года, а овощи были высеяны на площади 77 тыс. га (на 35 тыс. га превышало показатель 2010 года).

Суммарный объем импорта овощей по итогам января-марта текущего года составил 579 тыс. тонн. В прошлом году за аналогичный период в Россию ввезли в 2 раза больше продукции – 1 млн. 152 тыс. тонн. В основе импорта в текущем году лежат томаты - 28% или 161,3 тыс. тонн, огурцам и картофелю принадлежат 11% (или 60,5 тыс. тонн) и 10% (или 60,1 тыс. тонн) соответственно. Основными экспортерами овощей (ТН ВЭД 07) по итогам первого кварта текущего года являются: Турция - 108,9 тыс. тонн, Китай - 82,8 тыс. тонн, Израиль - 70,2 тыс. тонн.

По итогам первого квартала 2012 года мы наблюдаем сокращение цены реализации по следующим товарным группам. Огурцы тепличные подешевели за три месяца на 40% до отметки 78,45 руб/кг к началу апреля текущего года, помидоры тепличные - на 18% до 75,60 руб/кг, лук репчатый - на 6% до 12,14 руб/кг, свекла столовая - на 1% до 11,04 руб/кг. За то же время рост ценовой планки зафиксирован в отношении: картофеля продовольственного - на 9% до уровня 10,62 руб/кг, моркови столовой - на 8% до 13,07 руб/кг, капусты белокочанной - на 1% до 8,14 руб/кг. Относительно показателя начала апреля 2011 года по всем позициям динамика отрицательная. Так, капуста за год подешевела на 65%, картофель продовольственный на 56%, свекла - на 47%, лук и свекла - на 44% и 41% соответственно. Самые низкие темпы сокращения зафиксированы в отношении помидоров - на 16%, и огурцов - на 16% за год.

Потребительские цены за год выросли только по двум позициям: помидорам тепличным - на 2% до 109,22 руб/кг, и огурцам тепличным - на 1% до 117,71 руб/кг. Максимально ощутимый темп снижения розничного ценника зафиксирован в отношении капусты белокочанной - на 63% за год до 13,86 руб/кг. Потребительская цена на картофель продовольственный упала на 49% до 19,05 руб/кг. Свекла подешевела на 38%, морковь - на 34%, лук репчатый - на 33%.

Недавно Минсельхоз обсуждал планы развития тепличного овощеводства, которое нацелено на повышение конкурентоспособности российских производителей и снижении зависимости российского рынка овощей от импорта. Проект Госпрограммы на 2013-2020 годы предусматривает реализацию комплекса мероприятий, включающего в себя возмещение 20% затрат на приобретение тепличными предприятиями энергоносителей, выполнение научно-исследовательских работ, субсидирование процентной ставки по инвестиционным кредитам на строительство, реконструкцию и модернизацию тепличных комплексов, приобретение технологического оборудования. В результате площади теплиц к 2020 году должны вырасти до 4,7 тыс. га (с 2,6 тыс. га в 2010 году), валовое производство тепличных овощей вырастет до 1,7 млн. тонн в год (с 0,545 млн. тонн в 2010 году), а средняя урожайность должна вырасти до 36,8 кг/м2 (с 18,8 кг/м2 в 2010 году).

Голландская болезнь

Роспотребнадзор может ввести запрет на овощи из Нидерландов

Анна Левинская

Главный санитарный врач России Геннадий Онищенко считает, что качество овощей, импортируемых из Нидерландов, заслуживает сомнений. Прямой запрет на их ввоз пока не объявлен, однако, как показывает практика, после таких заявлений обычно следует эмбарго. Если санитарное ведомство запретит импорт картошки, лука и салата из Голландии, цены на овощи могут вырасти, импортеры вновь понесут убытки, как это было в прошлом году в результате прекращения ввоза овощей из стран Евросоюза.

Геннадий Онищенко вчера сообщил журналистам, что обеспокоен качеством сельскохозяйственной продукции, поставляемой в Россию из Нидерландов. Свои опасения он объяснил тем, что голландские ученые проводят исследования мутации вируса птичьего гриппа, запрещенные международной конвенцией. «Голландия занимается запрещенной международной конвенцией деятельностью. Она меняет свойства, в частности, вирусов гриппа птиц в сторону усиления их агрессивности по отношению к той, которую им дала природа», — объяснил Онищенко. Он добавил, что российские специалисты должны связаться с нидерландскими коллегами и выяснить, для чего проводятся исследования и насколько могут быть опасны их последствия.

В качестве аргументации своих действий Геннадий Онищенко не раз напоминал, что специалистам из ЕС так и не удалось выяснить причину возникновения высокопатогенного штамма кишечной палочки (E. сoli), из-за которой Россия с мая по август 2011 года вводила эмбарго на поставки овощей из Европы. Напомним, что запрет на ввоз был введен после вспышки кишечной инфекции в Западной Европе, из-за которой только в Германии погибли 48 человек.

Получить комментарий Роспотребнадзора о его дальнейших действиях не удалось. Артур Стасяк, генеральный директор польской компании-экспортера Silvi Cola F. H., также поставляющей фрукты и овощи в Россию, сказал «МН», что если запрет на ввоз голландских овощей будет введен, то европейские поставщики расценят это как поддержку собственных российских производителей. «Я не вижу других явных причин, в ЕС сейчас никаких негативных случаев с продукцией не происходит», — говорит Стасяк. Он рассказал, что в мае поставки к нам овощей начинаются из Голландии и Польши (в начале года они поступают преимущественно из Израиля и Турции), в это же время появляются и первые российские овощи. Иными словами, именно сейчас их импорт вступает в прямую конкуренцию с отечественной продукцией. Артур Стасяк считает, что запрет на ввоз нидерландских овощей может привести к тем же проблемам для импортеров, что и при прошлом запрете на ввоз овощей из стран ЕС.

Нидерланды — один из главных поставщиков свежих продуктов для России. Эта страна лидирует по поставкам цветов (около 70% рынка объемом более $1 млрд). Также из Нидерландов мы импортируем картошку, перец, лук и некоторые другие овощи. По данным российского отраслевого агентства Fruitnews, по итогам 2010 года Голландия стала вторым после Турции по объемам импорта овощей поставщиком, ее доля в денежном выражении составила $281,18 млн. «Однако стоит учитывать, что Нидерланды крупный перевалочный пункт, — говорит Мария Горкова из Fruitnews. — Поэтому не весь объем продукции, ввезенной из страны, выращен именно там».

Генеральный директор компании «Белая дача — трейдинг» Антон Семенов объясняет, что сейчас местный урожай намного дороже, чем овощи, купленные по контрактам, заключенным полгода назад. И запрет может отрицательно повлиять на бизнес участников этого процесса с обеих сторон, говорит Семенов. Геннадий Френкель, директор по закупкам Санкт-Петербургской компании-импортера Nevskaya co, считает, что возможный запрет на ввоз голландских овощей и фруктов, а значит, и сокращение объемов продукции, подогреет рост цен на внутреннем рынке. «Со временем, конечно, будет найдена альтернатива голландским фруктам и овощам. Однако в результате запрета и в процессе поиска альтернативы из-за значительного роста цен пострадает конечный потребитель», — уверен Френкель.

В семье Собяниных подсчитали доходы

Мэр Москвы зарабатывает больше жены, но меньше своих подчиненных

Иоланта Качаева

Мэр Москвы Сергей Собянин обнародовал доходы и имущество своей семьи. В 2011 году он заработал 5,071 млн руб. Эта сумма ненамного превысила доход градоначальника за 2010 год — тогда она составила 4,761 млн руб. Кроме того, супруга мэра, судя по весьма скромным заработкам, еще раз опровергла слухи о якобы имеющемся у нее бизнесе по производству бордюров и плитки. Финансовые эксперты уверены: доход Сергея Собянина нельзя назвать большим.

Доходы мэра Москвы Сергея Собянина обнародованы на портале столичного правительства. Градоначальник заработал в 2011 году 5,071 млн руб., что немногим больше дохода за 2010 год. Супруга мэра Ирина Собянина, в отличие от мужа, внесла в семейный бюджет весьма скромную сумму. За год она заработала всего 31,9 тыс. руб. Ее доход в 2010 году составлял 19,3 тыс. рублей.

Согласно данным портала мэрии Москвы, столичный градоначальник вместе с супругой владеет двумя квартирами площадью по 118 и 308,1 кв. м, а также гаражом 26,8 кв. м. Правда, гараж остается пустым. Мэр избавился от автомобиля Jeep Cherokee, который был задекларирован годом раньше. И по данным за 2011 год, семья Собяниных не имеет транспортных средств в собственности. Видимо, градоначальнику хватает служебного автомобиля.

«Доход в 5 млн руб. в год для мэра мегаполиса небольшой, — уверен политолог Юрий Загребной. — Если бы на этот объем работ набрали несколько топ-менеджеров, то их общая зарплата в сумме составила бы намного больше». При этом доходы московского градоначальника оказались больше доходов Дмитрия Медведева и Владимира Путина. Они за 2011 год заработали соответственно, 3,4 и 3,7 млн рублей.

Что касается доходов Ирины Собяниной, то они «опровергают слухи о том, что жена мэра владеет собственным бизнесом по производству бордюров», считает Загребной. Он также подчеркнул, что отсутствие автомобиля и дачи в семье столичного мэра вполне оправданы наличием государственных привилегий.

Данные о доходах Сергея Собянина появились на портале столичной мэрии на месяц позже, чем сведения о доходах большинства крупных чиновников правительства Москвы. Однако эксперты не увидели в этом подвоха. «Не вижу в этом ничего необычного — процесс согласования такого рода документов может быть длительным», — отметил Иван Кабулаев, управляющий директор независимого аналитического агентства Инвесткафе. По его словам, сравнивать доходы различных чиновников между собой некорректно. Доходы российских чиновников и членов их семей могут в значительной степени состоять из процентов по банковским вкладам и из других источников, к госслужбе не относящихся, подчеркнул он.

Однако в списке чиновников столичной мэрии, обнародовавших свои доходы, самым успешным выглядит руководитель департамента внешнеэкономических и международных связей города Сергей Черемин, перешедший в мэрию из «АФК-Система». В 2011 году он заработал 401 млн руб. Это почти в 80 раз больше, чем Сергей Собянин. В отличие от мэра, в перечне имущества Черемина семь дачных участков площадью от 1200 до 2500 кв. м, один земельный участок (1, 8 тыс. кв. м), таунхаус (413 кв. м), жилой дом (705 кв. м), две квартиры (175,8 и 74 кв. м) и дача (420 кв. м). У главы департамента три личных автомобиля — Lexus 460, Mercedes S500, Jeep Cherokee. Доходы супруги Черемина — 7,4 млн руб. Она также владеет земельным участком площадью 581 кв. м и жилым домом (425,8 кв. м) в Израиле, двумя квартирами в России (81 и 133 кв. м), машино-местом (около 20 кв. м) и автомобилем Lexus RX400.

Более 83 палестинцев во вторник получили ранения в столкновениях между израильскими военными и палестинскими подростками, которые забрасывали армейцев камнями около тюрьмы "Офер" и блокпоста "Каландии" на севере города Рамаллаха на Западном берегу реки Иордан, сообщают местные СМИ.

В секторе Газа, по информации местного Минздрава, около 25 человек были госпитализированы в результате отравления слезоточивым газом, выпущенным израильскими силовыми структурами в городе Бейт-Хануне на севере палестинского анклава, на границе с Израилем.

Тысячи палестинцев на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа во вторник вышли на демонстрации по случаю 64-ой годовщины Накбы - национальной катастрофы. Израильские силовые структуры использовали против демонстрантов резиновые пули и слезоточивый газ, что привело к ранению и отравлению среди демонстрантов.

С Накбой палестинцы связывают насильственное изгнание из Палестины в 1948 году более 750 тысяч человек.

Как сообщили палестинские источники, в настоящее время число палестинцев достигает 11 миллионов человек, половина которых - беженцы. На территории Западного берега реки Иордан проживают около 2,4 миллиона человек, 1,7 миллиона - в секторе Газа, более миллиона - в Израиле, остальные живут в Иордании, Сирии, Ливане, Египте, других арабских странах, а также в Европе, США, Канаде и странах Латинской Америки.

В телеобращении по случаю годовщины Накбы, глава Палестинской национальной администрации (ПНА) Махмуд Аббас помянул погибших за свободу Палестины, первого палестинского лидера, покойного президента ПНА Ясира Арафата и его товарищей, "которые пролили свою кровь за свободу родины". Махмуд Аббас приветствовал палестинских заключенных в Израиле, "которые победили в битве за получение своих прав в его тюрьмах". Назар Альян.

ГЕОРГИЙ КАЛАМАНОВ: «РОССИЯ УСПЕШНО СПРАВИЛАСЬ С РАСКРЫТИЕМ ТЕМЫ ВЫСТАВКИ»

12 мая 2012 г. состоялось открытие Всемирной специализированной выставки ЭКСПО-2012. В церемонии открытия выставки принял участие Генеральный комиссар российской секции на ЭКСПО, заместитель Министра промышленности и торговли России Георгий Каламанов.

В первый день работы Всемирной специализированной выставки ЭКСПО-2012 – павильон России посетили официальные делегации.

Состоялся визит председателя Организационного комитета ЭКСПО г-н Кан Дон-Сук и генерального секретаря Международного бюро выставок г-н Висенте Лоссерталеса.

Экспозицию также посетили делегации павильона Казахстана во главе с заместителем Премьер-министра республики Кайратом Келимбетовым и павильона Туркмении во главе с заместителем Председателя кабинета министров страны Нокергулы Атагулыевым. Руководители делегаций поздравили Россию «с прекрасной экспозицией».

В середине первого рабочего дня Выставки экспозицию России осмотрел генеральный комиссар бельгийской секции ЭКСПО Лео Делькруа, выразивший уверенность в том, что российская экспозиция будет удостоена широкого признания среди гостей Выставки.

Также российский павильон посетили делегации Оргкомитета ЭКСПО-2015 во главе с заместителем Генерального комиссара Паоло Али, Делегация Индонезии во главе с Генсекретарем Министерства морских дел Гельвином Юсуфом, делегация Израиля во главе с Послом Израиля в Республике Корея Тувия Израэли, делегация Министерства иностранных дел во главе с Директором европейского департамента Ли Ук Хон.

Представители делегаций оценили как технологические решения, примененные при создании российской экспозиции, так и глубину развития темы ЭКСПО «Живой океан и прибрежная зона».

Руководители делегаций оставили свои отзывы в Книге почетных гостей.

«Экспозиция наполнена оригинальным содержанием и инновационными идеями, которые позволят гостям павильона получить максимальное удовольствие от ее посещения. Каждый откроет для себя что-то новое. Уверен, что экспозиция будет признана одной из самых интересных на ЭКСПО», – такой отзыв оставил в Книге почетных гостей российского павильона г-н Лоссерталес.

В общей сложности, в первый день работы Выставки российский павильон посетило 3 120 человек. Общее количество посетителей в день открытия выставки посетителей около 35 000 чел.

г. Ёсу, Республика Корея, посетили представители ведущих российских телеканалов, печатных изданий и информационных агентств.

Среди журналистов, принявших участие в туре, – съемочная группа телеканала «Россия 24» и репортеры таких изданий, как «Российская газета», ИА «ИТАР-ТАСС», «Известия», «РБК daily», «Независимая газета», аналитики портала OneKorea.ru.

Репортеры получили возможность ознакомиться с экспонатами российского павильона до того, как экспозиция открылась для первых посетителей ЭКСПО.

На вопросы представителей СМИ в ходе пресс-конференции ответили Генеральный комиссар российской секции на ЭКСПО – заместитель Министра промышленности и торговли России Георгий Каламанов.

«Мы постарались максимально отразить в экспозиции все имевшиеся у нас научные данные, мы даже успели представить к открытию Выставки стенд, посвященный озеру Восток. Мы хотели показать глобальные перспективы. Все, кто посетил наш павильон, согласны, что Россия успешно справилась с раскрытием темы Выставки», – подчеркнул Георгий Каламанов.

Также Георгий Каламанов в сопровождении журналистов ознакомился с отдельными национальными павильонами, в том числе – Республики Корея, Германии, Казахстана, Китая, Туркмении, а также посетил российский парусный фрегат «Надежда», прибывший в порт Ёсу вечером 9 мая.

Москва лидировала среди крупных городов мира по падению стоимости аренды элитного жилья в четвертом квартале минувшего года, следует из показателей индекса, рассчитываемого компанией Knight Frank.

В целом индекс, отслеживающий динамику ставок аренды элитной недвижимости в наиболее важных городах мира (Knight Frank Prime Global Rental Index), вырос за последний квартал минувшего года по сравнению с аналогичным периодом 2010 года на 3,1%.

При этом по сравнению с третьим кварталом 2011 года в четвертом квартале арендные ставки на элитное жилье в среднем по крупным городам мира выросли всего на 0,3%, что стало самым слабым показателем за два последних года.

"Элитные арендные ставки в Москве упали в четвертом квартале 2011 года по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года на 10%, что стало самой слабой динамикой среди городов, включенных в индекс", - указывается в исследовании компании.

Эксперты считают, что падение московского арендного рынка связано с периодом бурного роста в конце 2010 года, когда девелоперы и собственники, вдохновленные общим подъемом рынка в середине года, спровоцировали рост ставок на 7% за четвертый квартал.

"Арендаторы не отреагировали на эти меры повышением спроса, поэтому искусственный скачок арендных ставок закончился стремительным падением в 2011 году", - приводится в докладе комментарий руководителя отдела московских продаж департамента жилой недвижимости Knight Frank Ольги Таракановой.

Теперь коррекция ставок полностью скомпенсирована, и эксперты ожидают стабилизации ситуации к концу 2012 года, указывается в отчете.

Согласно отчету компании, помимо Москвы, отрицательную динамику ставок аренды на дорогое жилье показали также Манама (минус 6,3%) Дубай (минус 4,9%) и Цюрих (минус 1,6%).

В то же время наиболее сильный годовой рост стоимости аренды элитного жилья в четвертом квартале показал Найроби.

Аналитики компании объясняют это экономическим подъемом Кении и увеличивающемуся среднему классу этой страны, который в большинстве своем не может позволить себе ипотеку.

Также высокий рост арендных ставок на элитное жилье продемонстрировали в четвертом квартале Пекин (9,2%) Шанхай (8,3%) и Тель-Авив (7,8%).

Между тем, в Лондоне за год (с четвертого квартала 2010 по четвертый квартал 2011 года) стоимость съема элитных квартир выросла на 6,7%, в Женеве - на 2,9%, а в Нью-Йорке - на 2,8%.

ИНТЕРВЬЮ МИНИСТРА ЭНЕРГЕТИКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ СЕРГЕЯ ШМАТКО ТУРЕЦКОМУ ТЕЛЕКАНАЛУ «ДЖЕЙХАН» 8 МАЯ 2010 ГОДА (СТЕНОГРАММА)

Расскажите о результатах работы российско-турецкой Межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, которая только что завершила свою работу в Турции.

Мы только сегодня ночью вернулись с Анкары. Была проведена серьезная работа в рамках межправительственной комиссии. Могу сказать, что мы удовлетворены, тем как поработали. В частности, удалось развить идею крупномасштабной энергетической кооперации с Турецкой Республикой. У нас некоторое время назад была сформирована идеология энергетического пакета наших отношений. Оно включает традиционное сотрудничество в газовой сфере, вопросы сотрудничества в нефтяной сфере, в электроэнергетике и в атомной электроэнергетике. Мне кажется, что по всем направлениям прошли серьезные переговоры. Готовится подписание различного рода документов как межправительственных, межведомственных, так и на корпоративном уровне.

Среди тех соглашений, которые Вы упоминали, есть ли какие-то новости, касающиеся нефтепровода «Самсун-Джейхан» либо газопровода «Голубой поток 2».

Мы последовательно развиваем идею нашего совместного проекта по строительству нефтепровода «Самсун-Джейхан». Мы поставили себе цель - продвигаться все дальше и дальше, и фиксировать новые результаты. Сегодня мы понимаем вопросы сотрудничества по строительству нефтепровода «Самсун-Джейхан» не только с точки зрения создания какой-то альтернативы диверсификации поставок, но с учетом ресурсной базы и гарантии загрузки. Мы получили явный сигнал от турецкой стороны – наших партнеров очень серьезно беспокоит экологическая ситуация, связанная с проблемой транспортировки нефти через проливы Босфор и Дарданеллы. А с учетом того, что будет расти добыча в Каспийском регионе, в первую очередь за счет Казахстана, нагрузка на этот транспортный коридор будет только расти. Та сложнейшая ситуация, которая сложилась сейчас в Мексиканском заливе, показывает с каким вниманием и ответственностью надо относится к экологии не только в области добычи, но и транспортировки углеводородов.

Действительно ли был поставлен вопрос, чтобы полностью приостановить транспортировку сырой нефти чрез пролив Босфор и Дарданеллы?

В такой категоричной форме этот вопрос никогда не обсуждался. Мы считаем, что сегодня предлагаемое Россией, Турцией и Италией решение, по созданию системы трубопроводов в будущем позволит сделать транспортировку нефти в регионе безопасной.

Верно ли что в проекте Самсун–Джейхан смогут участвовать российские компания, такие как «Транснефть» и «Роснефть»?

«Транснефть» будет участвовать точно. Насчет «Роснефти» я пока не так уверен. Хотя, если в перспективе будет рассматриваться возможность строительства НПЗ, то такой вариант возможен. Пока обсуждается возможность сотрудничества между турецкими, итальянскими компаниями, и «Транснефтью». Более того, на корпоративном уровне могут быть подписаны соответствующие намерения. Я думаю, дальше надо сделать шаг по согласованию принципов реализации этого проекта и, честно говоря, я надеюсь, что вполне возможно к этому проекту присоединятся и другие страны.

Нас очень интересует вопрос изменений по формуле «покупай и плати». Насколько известно «Газпром» предоставил турецкой стороне скидку в размере 75%?

Я не готов комментировать размеры скидок и не уверен, что речь идет о тех цифрах, которые вы назвали. Надо посмотреть, о чем идет речь. Но, турецкий рынок для «Газпрома» является чрезвычайно важным, я бы сказал - стратегическим. Мы заинтересованы в сохранении долгосрочного характера поставок газа в Турцию. Рынок там растет. Проблемы, связанные с глобальным кризисом, Турция успешно преодолевает. Так что это очень перспективный рынок.

Мы здесь естественные партнеры, потому что Россия в состоянии гарантировать на долгосрочной основе поставки практически любого количества газа, которое будет необходимо Турецкой республике. Это очень важно.

Конечно, у вас среди поставщиков - Азербайджан, Иран, есть возможность получать сжиженный природный газ. Но хочу отметить, что у России есть возможность обеспечить поставку любого количество газа независимо от того, холодно у вас в регионе или нет. На мой взгляд, это очень важное конкурентное преимущество России.

Сейчас вопрос только в том насколько справедливы, взаимовыгодны, должны быть наши отношения, контракты. Для нас долгосрочный характер контрактов, в том числе и принципа «бери и плати» является очень важным. Другое дело, что существуют различные возможности делать различные сезонные скидки, либо какие-то предложения по вычислению ценовой формулы. Но это должно осуществляться в рамках действующих контрактов. Мне кажется, вчера обе стороны смогли продвинуться в понимании этого.

Когда турецкие политики говорят о цене на газ, понятно, что все-таки для населения и предприятий речь идет не о цене предлагаемой «Газпромом». Это, в значительной степени, комиссия местных компаний, распределительных сетей и налоги. И в этом плане, мы, конечно, заинтересованы, чтобы либерализовывалась система торговли газа внутри Турции. Нам интересно выйти на этот рынок в розничную продажу. Думаю, что здесь есть возможности для различного сотрудничества.

На сегодня есть какие-то конкретные проекты по выходу «Газпрома» на турецкий внутренний рынок?

Мы получаем информацию и обрабатываем информацию, например, о готовящейся продаже газораспределительной сети в Стамбуле. Есть проекты по сооружению ПГХ. Что касается вопроса по выходу на газораспределительный рынок - здесь нам очень важно понимание стабильности и серьезности намерений властей провести либерализацию работы на розничном рынке газа Турции. Я могу сказать, что сейчас обсуждается несколько такого рода проектов.

Турция не считает «Набукко» и «Южный поток» конкурирующими проектами. Поэтому мы подписали документы по реализации обоих этих проектов. Как в Москве это расценивают?

Мы с большим уважением относимся к нашим турецким партнерам, которые по понятным причинам заинтересованы в том, чтобы максимально диверсифицировать, с одной стороны, источники поставок газа к себе в страну. А с другой стороны, сделать Турцию мощной транзитной страной, чтобы на долгие годы гарантировать транзитные доходы от поставок газа. Мы не считаем проект «Набукко» конкурентом «Южному потоку». Хочу отметить, что в отличие от некоторых других партнеров, которые также участвуют в двух проектах, турецкие политики и наши партнеры ведут себя очень корректно. Не противопоставляют эти проекты, поэтому здесь у нас нет никаких разногласий, либо какой-то напряженности.

В связи с тем, что Израиль отказался от перезакупки газа из Турции, не возникнет ли ситуации, когда один из транзитных коридоров (Голубой поток 2 или Южный поток) не будет заполнен?

Действительно, проект по строительству второй нитки газопровода «Голубой поток-2» обсуждался как опция. Рассматривался также потом вопрос поставки газа в Израиль. Мы очень рады за израильских коллег, которые, судя по всему, нашли свои собственные запасы газа. Для нас это не является критичным. Сегодняшние наши возможности позволяют поставлять России такое количество газа Турции, сколько нужно вашей стране.

В случае согласования с турецкими коллегами потребностей для внутреннего рынка и подтвержденного запроса можно рассматривать увеличение транспортных возможностей.

Между Россией и Украиной подписано очень важное соглашение по транспортировке газа в Европу. Как Вы считаете сотрудники «Газпрома» смогут нормально встретить Новый год?

Этот Новый год был неплохим. И то, как развивается наш диалог в газовой сфере, не создает опасений, что следующий год будет каким-то проблемным. Отмечу, что в самое тяжелое время мы смогли обеспечить необходимые поставки газа в Турцию. В январские дни 2009 года «Гобой поток» работал на повышенной мощности, поставляя дополнительные объемы газа в Турцию. Мы считаем, что пора вот этих страшилок, которыми до сих пор еще пытаются пользоваться некоторые политики, их пора прошла. Еще раз повторю – при том уровне политического диалога, который существует в области энергетической безопасности, нет оснований беспокоится о возможности повторения физического сбоя поставок.

Очень интересен проект строительства АЭС в Турции. По последним данным Россия будет выполнять полный комплекс работ. На какой стадии они находятся?

Суть проекта в сооружении 4 блоков АЭС, на очень привлекательных как для турецкой, так и для российской стороны условиях. При реализации этого проекта мы пытаемся обкатать схему - мы строим за рубежом станции и продолжаем ими владеть, обеспечивая гарантированную поставку электроэнергии Турции. Мы прошли всю основную часть пути, я думаю, что мы определили основные коммерческие условия. Я напомню, что российские подрядчики берут на себя финансовое обеспечение этого проекта, а с другой стороны Турция берет на себя обязательства по покупке определенного количества электроэнергии по гарантированной цене. Мы считаем, что практически все существовавшие развилки или недоговоренности уже пройдены.

Известна ли на сегодняшний день цена электроэнергии?

Да, она известна. Мы обсудили и согласовали практически все коммерческие вопросы. Я просто не хочу торопить события. Эксперты отработали на своем уровне. Но так как готовится межправительственное соглашение, и это соглашение также будет обсуждаться в турецком парламенте, то говорить, что вопрос окончательно решен было бы некорректно.

Можно ли сказать, что в ходе визита Президента России в Турцию соглашение будет подписано?

Вы знаете, все российские и турецкие коллеги на всех парах работают, чтобы эту цель реализовать. Она очень реальна.

Что лежит за столь динамичным развитием отношений наших стран в области энергетики в последнее время?

Россия обладает большим количеством энергоресурсов, энергетическими технологиями, в том числе и в ядерной сфере. У России и Турции очень давний опыт культурной исторической жизни. У нас есть доверие. Мы очень хорошо понимаем друг друга. И наши руководители имеют всю политическую волю и желание значительно расширять наше сотрудничество в энергетической сфере.

Планы наращивания вооруженных сил Индии могут привести в ближайшие годы к новым сделкам с компаниями оборонной промышленности Израиля. Индия приобрела российский авианосец, которого должен получить в 2013 году. Этот авианосец может быть оснащен некоторыми системами, которые не являются частью сделки с Москвой.

Возможно, в рассматриваемые системы могут войти ракетные комплексы, которые включают ракеты Barak, и средства радиоэлектронной борьбы для защиты больших кораблей. Согласно израильским источникам, индийская армия планирует дополнительные планы закупок, которые могут открыть возможности для заключения сделок с некоторыми израильскими оборонными компаниями.

Некоторые из этих систем, установленных сегодня на кораблях израильского флота, являются одними из самых передовых в мире, в т.ч. системы для защиты кораблей от ракет, торпед, а также различных средств воздушного нападения.

Известно также, что другие страны, прежде всего европейские, будут пытаться воспользоваться ростом индийского флота для проведения сделок с Индией. Источники также сообщают, что Израиль, как ожидается, столкнется с жесткой конкуренцией. Россия также попытается увеличить объемы сделок, пытаясь продать дополнительные системы в Индию.

Пятнадцать компаний, включая российский НОВАТЭК, выразили желание принять участие в разработке богатых газовых месторождений Кипра, сообщает Reuters. Шельфовые месторождения на юге острова были обнаружены в декабре прошлого года.

Кипр уже получил 15 заявок на разработку девяти блоков из 12 предложенных. Министр энергетики острова Неоклис Силикиотис сообщил, что заявки подали французская Total, малайская Petronas, корейская Kogas, итальянская Eni, израильский Delek, австралийский Woodside Energy Holdings, швейцарско-нидерландская Vitol и российский НОВАТЭК совместно с GPB Global Resources (входит в группу Газпромбанка). Предполагается, что рассмотрение предложений займет приблизительно полгода.

"С этим проектом мы связывали большие ожидания, однако заявок оказалась намного больше, чем мы могли себе представить", - поделился с журналистами Силикиотис.

За последние три года в Восточном Средиземноморье было сделано несколько значительных открытий. Израиль недавно сообщил об обнаружении двух крупных месторождений в море, которое разделяет его и Кипр. Исследования показывают, что в этом регионе могут находиться запасы газа, превышающие 2,832 трлн кубометров газа.

Разработку месторождений в этом регионе осложняют конфликты между близлежащими государствами - Кипр уже несколько десятилетий враждует с Турцией, а Ливан пытается оспорить газовые находки Израиля.

В середине сентября прошлого года премьер-министр Турции Тайип Эрдоган заявил, что государство может начать добычу нефти и газа на шельфе у Северного Кипра. Решение Анкары стало зеркальным ответом совместным действиям Кипра, Израиля и Греции, которые 16 сентября начали разведку углеводородов на шельфе близ острова. Пробное бурение осуществляла американская компания Noble Energy.

Фермеры, выращивающие овощи в Израиле, потребовали прекратить импорт чеснока и лука из заграницы, поскольку по их словам, это ухудшает продажи местной продукции.

Лидеры организации овощеводов соберутся в воскресенье на заседание в министерстве сельского хозяйства и потребуют от министра сельского хозяйства Орит Нокед прекратить импорт лука и чеснока.

По словам фермеров, импорт лука и чеснока не приводит к желаемым результатам – понижению цен для потребителя. Так, сети магазинов продают чеснок, который стоит им 12 шекелей за килограмм по 40 шек, в то время как местную продукцию можно продавать по 10-12 шек за кг.

"Импорт чеснока помогает только Китаю, который экспортирует в Израиль 5 тысяч тонн в год (50% от общего сбыта) по таможенной стоимости в 7 шекелей за кг", - заявил генсек организации овощеводов в Израиле Омер Ифрах.

С луком проблемы немного меньше, но по словам Ифраха, нет никакой причины импортировать из Голландии 3 тысячи тонн лука (в Израиле в год потребляют 80 тысяч тонн лука), поскольку это понижает цену на продукт.

«Кадима» пришла к Нетаньяху

В Израиле появилась крупнейшая коалиция в истории

Мария Гришина

Некогда оппозиционная партия «Кадима» присоединилась к правящей коалиции. Теперь в ней 94 члена кнессета (всего в израильском парламенте 120 человек). Это самая многочисленная коалиция за всю 64-летнюю историю существования Израиля. Создание широкой коалиции в кнессете фактически развязывает Биньямину Нетаньяху руки по любому вопросу.

«Как только у нас появилась возможность создания самой большой правительственной коалиции, мы пошли на это и в результате конструктивных переговоров договорились о создании правительства национального единства», — отметил Нетаньяху. Досрочных выборов Израиль избежал чудом. Законопроект о проведении парламентских выборов 4 сентября уже прошел первое чтение в кнессете, когда лидер «Кадимы» Шауль Мофаз объявил о присоединении к коалиции. «Я с самого начала не хотел досрочных выборов, не хотел лишней траты денег и потери времени», — заявил 8 мая израильский премьер Биньямин Нетаньяху, отметив, что пойти на досрочные выборы он решил из-за «политического вымогательства».

Глава «Кадимы» Шауль Мофаз в результате присоединения к коалиции стал замглавы правительства и займет должность министра без портфеля. «Кадима» — самая многочисленная партия в кнессете (28 человек) и в результате такого союза могла бы рассчитывать на большее, чем один министерский портфель, тем не менее члены некогда оппозиционной партии поддержали решение Мофаза. «Союз между «Кадимой» и «Ликудом» должен был быть заключен еще несколько лет назад, сразу после выборов», — заявила в беседе с «МН» член партии «Кадима» Марина Солодкина. По мнению нашего собеседника, создание такой коалиции станет гарантом стабильности для страны еще на полтора года. Осенью 2013 года в еврейском государстве должны пройти парламентские выборы.

«Присоединение к коалиции говорит о том, что члены «Кадимы» смирились с поражением и отказались от идеи быть сильной и независимой центристской партией, — говорит политический обозреватель ведущей израильской газеты «Гаарец» Алуф Бен. — Теперь Нетаньяху, если захочет, сможет пойти налево, передумает — пойдет направо».

«Кадиму» в 2005 году создал легендарный израильский премьер Ариэль Шарон, выйдя при этом из партии «Ликуд». Вместе с Шароном к «Кадиме» присоединилась часть политиков «Ликуда», а также некоторые члены левой израильской партии «Авода». За шесть с половиной лет партия сменила четырех лидеров, была замешана в коррупционных скандалах, находилась у власти и в оппозиции. Согласно социологическим опросам, на следующих выборах «Кадима» сможет рассчитывать не более чем на десять мандатов в кнессете. Возможное слияние с «Ликудом» и возвращение в родные пенаты — это лучший выход для членов партии, желающих продлить свою политическую карьеру.

«Последний, у кого была столь широкая коалиция, был Чаушеску», — заявил лидер партии «Еш атид» («Есть будущее»), бывший телевизионный журналист Яир Лапид. Согласно соцопросам, если бы парламентские выборы состоялись в сентябре, его партия могла бы рассчитывать на 12 мест в кнессете. «Это политика занятых кресел, а не политика принципов», —говорит Лапид. Ему вторит бывший лидер «Кадимы», в марте проигравшая на праймериз в этой партии Ципи Ливни. «Настоящая политика все равно победит», — уверяет она. Однако простые израильтяне уже переключили свое внимание с несостоявшихся выборов на такие проблемы, как рост цен на продукты и необходимость запасаться противогазами на случай возможной атаки на Иран.

Покупатели-нерезиденты приобретают лишь 4% квартир в Израиле. Средняя стоимость недвижимости, которой владеют иностранцы, составляет €350 тыс. По оценкам специалистов, этот показатель на 62% выше стоимости жилья, которое покупают сами израильтяне.

Как пишет портал Globes.com, в период с 2002 по 2011 годы иностранцы приобрели 33,6 тыс. квартир в Израиле. 60% объектов недвижимости, купленных нерезидентами, находятся в Иерусалиме, Тель-Авиве, а также в прибрежных городах, таких как Эйлат и Нетания.

Кроме того, около 40% квартир, приобретенных иностранцами в 2011 году, относились к первичному рынку. Для сравнения: за тот же период доля нового жилья среди покупателей-израильтян составила 22%.

Напомним, что местные власти собирались удвоить налог на недвижимость для собственников-иностранцев, которые не живут в своих квартирах и не сдают их в аренду. По оценкам специалистов, таких нерадивых владельцев жилья в одном лишь Тель-Авиве около пяти тысяч.

В Казахстане День защитника Отечества отмечают 7 мая - в день образования (в 1992 году) Вооруженных сил РК. В этом году, накануне их юбилея, в Астане состоялась Международная выставка вооружения и военно-технического имущества "КАДЕКС - 2012". В ней приняли 230 компаний из 21 страны. Россию представляли 62 компании.

Казахстан уделяет большое внимание технической стороне военного строительства. Руководство страны категорически не устраивает положение импортера вооружений и техники. Здесь хотят добиться того, чтобы практически все вооружение для национальных вооруженных сил производилось на национальных предприятиях, пусть и в кооперации с зарубежными партнерами.

В том числе и для достижения этой цели в Астане прошла выставка KADEX-2012. Первое аналогичное мероприятие состоялось здесь двумя годами ранее.

"Витязи" и "Стрижи" не прилетели

На официальном открытии KADEX-2012 вооруженные силы Казахстана продемонстрировали гостям, в том числе президенту страны Нурсултану Назарбаеву, образцы техники, поступившие на вооружение в 2011 году. Были показаны модернизированный танк Т-72Б, тяжелая огнеметная система ТОС-1А, боевая машина поддержки танков (БМПТ) "Терминатор", бронетранспортер БТР-82А, бронированный автомобиль "Тигр" (все указанные образцы - российского производства), турецкая БРМ "Кобра" и украинский бронетранспортер БТР-4E, который с этого года будет производиться в Казахстане (соглашение об этом компания "Казахстан Инжиниринг" и государственный концерн "Укроборонпром" подписали прямо в ходе выставки).

Авиационную часть показа открыла пара боевых вертолетов местной сборки EC-145 со снайперской парой и пулеметным расчетом на борту. После этого в небе над полигоном появилось звено учебно-боевых самолетов Л-39 пилотажной группы "Сункар". За ними свои возможности продемонстрировала пара истребителей МиГ-29 пилотажной группы "Алатау", а также звено из четырех тяжелых истребителей Су-27 пилотажной группы "Жетысу".

Ожидалось участие в авиационной программе знаменитых российских пилотажных групп "Русские витязи" и "Стрижи". Однако они в Астану не прибыли, чем очень огорчили представителей казахстанской стороны, подготовивших для российских летчиков большую культурную программу и мечтавших увидеть их летное мастерство.

Почему россияне не прилетели - так и осталось загадкой. Возможно, этому помешала очень плохая погода (в день открытия выставки в Астане были штормовой ветер и проливной дождь), но казахстанские летчики выступили и в этих условиях. Получается, с нашей стороны по отношению к ближайшим союзникам было проявлено то ли недопустимое, ни на чем не основанное высокомерие, то ли совсем уж позорная боязнь конкуренции.

Пилотаж "Жетысу" был великолепен по любым меркам. Минобороны Казахстана совершает ошибку, не присылая эту группу на наши МАКСы. Впрочем, продемонстрировал пилотаж и одиночный российский МиГ-29М2. Но делалось это в качестве презентации машины ОКБ Микояна, которую Россия хочет продать Казахстану.

Армия Казахстана - какая она?

Отметившие 20-летие Вооруженные силы Казахстана не участвовали ни в одной настоящей войне (хотя небольшие миротворческие контингенты из этой страны присутствовали в Таджикистане, Ираке, Афганистане). Тем не менее, здешний опыт военного строительства представляет большой интерес.

Казахстану в 1992 году досталась отнюдь не лучшая часть советской армии, достаточно ограниченное количество предприятий ВПК, практически никакой военной науки. Остро не хватало военных кадров. Тем не менее, за два десятилетия в стране созданы весьма боеспособные вооруженные силы. Здесь использовали лучший опыт советской армии, внимательно наблюдали за военным строительством в России и других странах СНГ, а также широко заимствовали мировой опыт.

Казахстан стал, по-видимому, первой постсоветской страной, где началось формирование профессионального сержантского корпуса, единственного по-настоящему эффективного средства борьбы с дедовщиной. Здесь давно создана и успешно функционирует военная полиция, осуществляющая охрану всех основных военных объектов и правопорядка в частях.

ВС Казахстана не отказались и не собираются отказываться от призыва, но при этом резко сократили численность личного состава, наняли значительное количество контрактников и заметно улучшили условия службы.

И, как и еще одна страна ОДКБ, Белоруссия, добились того, что призыв стал фактически конкурсным. Каждую призывную кампанию в местных военкоматах теперь можно наблюдать рыдающих родителей призывников: их парня не призвали!

С кем сотрудничает Казахстан

Казахстан, будучи одним из наиболее активных и последовательных членов СНГ и ОДКБ, а теперь также Таможенного союза и ЕЭП, тем не менее, никаких политических ограничений в области военно-технического сотрудничества на себя не накладывает.

Он осуществляет его с Россией и Беларусью, с Украиной, странами Запада, Израилем, Турцией, Китаем. Из четырех больших павильонов на KADEX-2012 один был полностью российским, один - полностью турецким, два - интернациональными.

Турция, лишь недавно вышедшая на мировой рынок оружия в роли экспортера, ведет очень активную и даже агрессивную маркетинговую политику. Прямо у входа в ее павильон демонстрировался анимационный рекламный ролик средств ПВО компании Aselsan. В нем турецкие ЗРК лихо сбивали российские истребители Су-30 и боевые вертолеты Ка-52. Поэтому, если кому-то показалось, что Турция в последнее время стала чуть ли не потенциальным союзником России - не питайте иллюзий.

В интернациональных павильонах имелись стенды почти всех основных мировых оружейных компаний - европейской EADS, французских "Талес" и MBDA, итальянских "Беретта" и "Ото Мелара", китайской "НОРИНКО", израильских IAI и "Элбит" и многих других. Огромный стенд арендовал "Укроборонпром", чрезвычайно широко были представлены белорусские предприятия и компании.

В части экспозиции под открытым небом интересно смотрелись стоящие рядом три танка Т-72, представляющие собой три варианта модернизации этой "вечной и бесконечной" машины - украинский, казахстанский (с участием компаний из Израиля и Турции) и российский (от производителя - "Уралвагонзавода").

Сенсацией выставки (увы, мало, кем замеченной) можно считать новейшие системы ПВО от "КБ Машиностроения" из подмосковной Коломны. Здесь "скрестили" ПЗРК "Игла-С" со старым мобильным ЗРК "Стрела-10" (новый ЗРК называет "Лучник" и несет 8 "Игл" вместо 4 ракет на "Стреле-10") и с совсем старой зенитной установкой ЗУ-23 (к ее двум артиллерийским стволам добавили 2 "Иглы"), придав, тем самым, старым системам совершенно новые возможности.

Другая, еще менее заметная сенсация KADEX-2012 - белорусский аппарат радиоэлектронной защиты самолета "Сателлит", разработанный 558-м АРЗ из города Барановичи (Белоруссия). Этот аппарат создает на экранах вражеских локаторов ложную мишенную обстановку, обеспечивая увод ракет противника от самолета. Кроме того, контейнер с "Сателлитом" не занимает под крылом истребителя место оружия, поскольку непосредственно под него можно подвесить ракету "воздух-воздух". Этого белорусским конструкторам удалось добиться впервые в мировой практике.

Целый ряд стран уже успешно сотрудничают с казахстанским ВПК. В Казахстане будет организовано (либо уже начато) производство турецких БРМ "Кобра" и украинских БТР-4Е, европейских многоцелевых вертолетов ЕС-145.

Кто кому больше нужен

Но в целом Казахстан остается важнейшим членом ОДКБ, ориентируется на российские военные традиции и наше оружие, несмотря на ряд связанных с этим проблем, которые проявляются все более явно.

Например, российская техника иногда серьезно уступает по своим ТТХ зарубежной (поэтому Казахстан купил восемь европейских транспортных самолетов С-295 вместо устаревших Ан-26).

К тому же продажа техники партнерам по ОДКБ по внутренним российским ценам остается, порой, увы, декларацией: Россия предлагает Казахстану оружие за полную экспортную цену (справедливости ради скажем, что наш ВПК и для собственных ВС часто заламывает ничем не обоснованные, крайне завышенные цены). И к локализации производства в Казахстане Россия тоже не очень стремится, единственный прецедент пока создал лишь КамАЗ, чьи грузовики уже выпускаются в этой стране.

Казахстан стал первой страной, принявшей на вооружение выпускаемую нижнетагильским "Уралвагонзаводом" БМПТ "Терминатор". В самой России она на вооружение почему-то не принята, а вот Казахстан уже решил приобрести не менее 30 машин (в дополнении к имеющимся трем). Местные специалисты предполагают, что по три БМПТ будут включаться в состав каждого танкового батальона, значительно повышая боевую устойчивость танков на поле современного боя.

Почему машина не востребована в России - вопрос, увы, риторический. Впрочем, начальник Главного управления вооружения ВС Казахстана генерал-майор Алмаз Асенов рассказал, что испытания в Казахстане БМПТ проходит при активном участии российской стороны. Так что, возможно, ВС РФ все же получат БМПТ, только не на шасси Т-72, как нынешний "Терминатор", а как часть перспективного семейства машин "Армата".

Казахстан часто и в значительной степени правомерно считают страной, проведшей самую успешную модернизацию среди всех постсоветских государств. Поэтому он давно уже позволяет себе быть весьма разборчивым в выборе экономических и политических партнеров. С геополитической точки зрения из всех стран СНГ лишь Казахстан нужен России, как минимум, не меньше, чем она ему.

К сожалению, в России по инерции считают, что ближайшие союзники будут отдавать нам предпочтение автоматически, всегда и во всем. Увы, так не бывает. Здесь хорошо бы избавиться от иллюзий. Чем быстрее, тем лучше. Александр Храмчихин, заместитель директора Института политического и военного анализа РФ.

Россия обеспокоена ситуацией вокруг палестинских заключенных, которые с середины апреля продолжают голодовку в израильских тюрьмах, и призывает власти Израиля соблюдать их фундаментальные гражданские права, сообщил в четверг МИД РФ.

Сотни палестинских заключенных в израильских тюрьмах с 17 апреля проводят голодовку, чтобы добиться, в частности, отмены одиночного содержания, прекращения административного ареста, разрешения свиданий с родственниками и возможности получения высшего и среднего образования, как было раньше.

"Ситуация, сложившаяся в связи с объявленной находящимися в израильских тюрьмах палестинцами массовой голодовкой, вызывает у нас серьезную обеспокоенность... Продолжение голодовки может нанести непоправимый ущерб здоровью этих людей и привести к трагическим необратимым последствиям", - сообщил МИД РФ.

В сообщении говорится, что Россия призывает израильские власти принять необходимые меры, чтобы устранить причины, побудившие палестинских заключенных пойти на такой шаг.

"Подчеркиваем необходимость того, чтобы соблюдались фундаментальные гражданские права палестинцев, находящихся в израильских тюрьмах", - говорится в сообщении.

При этом в МИД РФ отмечают, что "складывающаяся в палестино-израильских отношениях ситуация требует весомых жестов доброй воли, призванных разрядить обстановку и способствовать восстановлению доверия между палестинцами и израильтянами".

"Решение израильского руководства об освобождении группы палестинских заключенных могло бы содействовать созданию для этого благоприятных предпосылок", - считают в МИД РФ.

По неофициальным данным, число палестинцев, отбывающих наказания в тюрьмах Израиля, составляет более 6 тысяч. В основном это сторонники правящего в Палестинской автономии движения ФАТХ, исламистского движения ХАМАС и группировки "Исламский джихад".

Конвой с гуманитарной помощью для населения находящегося в блокаде сектора Газа прибыл в четверг в Сирию.

В составе конвоя, который называется "Право на возвращение", 14 автомашин с медикаментами, медицинским оборудованием и детским питанием. К ним, как ожидается, присоединятся еще несколько машин с грузом, собранным сирийскими гуманитарными организациями.

Автоколонна с гуманитарной помощью палестинцам организована активистами ряда стран Европы по инициативе известного политического деятеля, члена Палаты общин британского парламента Джорджа Гэллоуэйя. В составе конвоя - 24 человека, в том числе из Великобритании, Ирландии, США, Малайзии, ЮАР и других стран.

О целях конвоя рассказал журналистам в Дамаске представитель Гэллоуэйя Кэвин Овенден. "Во-первых, мы хотим напомнить миру, что блокада Газы продолжается", - сказал он.

"Во-вторых, напомнить арабским народам, что, несмотря на важность происходящих в ряде стран региона событий, им не следует забывать о палестинской проблеме - главной проблеме Ближнего Востока", - добавил Овенден.

Третья цель связана с отмечаемым палестинцами 15 мая днем Накба, когда сотни тысяч палестинцев были изгнаны из своих домов и со своей родины. Именно в этот день организаторы конвоя надеются прибыть в Газу.

Накба, или "День катастрофы" отмечается палестинцами на следующий день после провозглашения Израиля, с чем палестинские арабы связывают изгнание около восьмисот тысяч палестинцев с их исконных земель. Символом Накбы являются ключи, которые для находящихся в изгнании палестинских беженцев олицетворяют право на возвращение в свои дома и деревни. По палестинским данным, после 1948 года 418 палестинских деревень были разрушены.

"Международным сообществом было признано право палестинцев на возвращение к родным очагам. Мы хотим напомнить миру, что это право относится не только к прошлому, но и к будущему", - заключил Кэвин Овенден.

Конвой "Право на возвращение" - шестой международный конвой с гуманитарной помощью с тех пор, как сектор Газа находится в израильской блокаде. Она была введена Израилем после того, как по результатам выборов к власти в анклаве в сентябре 2007 года пришла группировка ХАМАС. Павел Давыдов.

Голосование по принятию основной израильской оппозиционной партии "Кадима" в коалицию и назначение ее председателя Шауля Мофаза министром без портфеля и вице-премьером правительства страны прошли в среду вечером в Кнессете, сообщают местные СМИ.

В ходе голосования за вступление партии "Кадима" в правительство национального единства, созданного накануне, проголосовали 71 депутат, против выступили 23 депутата. По окончании голосования Шауль Мофаз принес присягу в качестве министра.

Как сообщается, израильский премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху признал, что в правительство в будущем войдут дополнительные министры из партии "Кадима".

Председатель партии "Авода" Шели Яхимович возглавил парламентскую оппозицию.

Соглашение о формировании правительства национального единства и отмене планов по проведению досрочных выборов 4 сентября были подписаны премьер-министром Израиля Биньямин Нетаньяху и лидером партии "Кадима" Шаулем Мофазом 8 мая.

Израиль в среду отметил 67-ю годовщину победы над нацистской Германией праздничным шествием в Иерусалиме.

Глава правительства Биньямин Нетаньяху встретился с ветеранами и поздравил их с праздником.

"Вы являетесь символом еврейского героизма. Каждый раз на встрече с вами я испытываю глубочайшую гордость и уважение. Без победы Красной армии не было бы государства Израиль! Я желаю вам здоровья и долголетия", - заявил в ходе встречи премьер-министр.

При этом Нетаньяху пригласил ветеранов в следующем месяце принять участие в церемонии открытия первого национального монумента в Израиле в честь солдат Красной армии, сокрушивших нацизм.

"Я инициировал возведение данного памятника, чтобы увековечить память о вашем подвиге и подвиге Красной армии в победе над фашистской Германией, которая спасла Европу и еврейский народ и без которой не было бы государства Израиль", - заявил Нетаньяху.

Несколько сотен ветеранов прошли в среду днем праздничной колонной по центральной улице Иерусалима. В первых рядах вместе с ветеранами шли посол РФ в Израиле Сергей Яковлев, вице-премьер Израиля Сильван Шалом, министр абсорбции Софа Ландвер и депутаты израильского парламента.

"Мы все без исключения в бесконечном долгу перед теми, кто не щадил своей жизни для того, что мы могли жить. Вечная слава ветеранам!" - заявил Шалом позже, обращаясь к ветеранам.

Начиная с прошлой недели, праздничные мероприятия прошли практически во всех крупных городах страны. В них приняли участие тысячи ветеранов союзных армий, бывших партизан, подпольщиков и узников нацистских концлагерей.

В вооруженных силах стран антигитлеровской коалиции воевали более полутора миллионов евреев, 250 тысяч из них погибли. В рядах Красной армии насчитывалось 500 тысяч воинов-евреев, 150 были удостоены звания героев Советского Союза.

Прикованный к инвалидному креслу знаменитый британский физик и популяризатор науки Стивен Хокинг поддержал "академический бойкот" Израиля и не будет участвовать в конференции, организованной президентом страны, сообщает в среду британская газета Guardian.

Пятая ежегодная конференция "Встречая завтра" пройдет в Иерусалиме в июне, в этом году она приурочена к 90-летию президента Израиля Шимона Переса. Изначально Хокинг принял приглашение на конференцию, но спустя четыре недели ученый стал получать сообщения со всего мира с просьбами поддержать академический бойкот. Хокинг отправил письмо Пересу, в котором написал о своем отказе. Он не сообщил об этом решении общественности, но Британский комитет университетов Палестины с согласия физика подтвердил "независимое решение, основанное на его собственном понимании ситуации в Палестине и советах палестинских коллег".

Ранее Хокинг неоднократно посещал Израиль, бывал и в Палестине.

С 2009 года он резко критикует позицию еврейского государства в отношении Палестины, заявив, в частности, что она напоминает режим апартеида, существовавший в ЮАР до 1990 года.

Академический бойкот Израиля был организован в апреле этого года Союзом учителей Ирландии. Помимо Хокинга среди знаменитостей, которые поддержали бойкот, фигурируют такие известные музыканты, как Роджер Уотерс, Брайан Ино, Энни Ленокс, Элвис Костелло.

Стивен Хокинг - физик-теоретик, известный популяризатор науки и автор книги "Краткая история времени", которая разошлась 10-миллионным тиражом. Он занимался изучением проблемы возникновения космологической сингулярности - первичного состояния Вселенной, из которого она, согласно теории Большого взрыва, непрерывно расширяется. В 1963 году 22-летнему Хокингу был поставлен диагноз "рассеянный склероз", однако это не помешало ему продолжить научную работу, дважды жениться и стать отцом троих детей. Хокинг не может говорить и общается с миром с помощью компьютерного синтезатора речи.

Президент Сирии Башар Асад на встрече с министром иностранных дел Ирана Али Акбаром Салихи в Дамаске во вторник вечером заявил, что Голанские высоты в скором времени станут фронтом сопротивления израильской агрессии, сообщает ливанский телеканал "Аль-Маядин".

"Агрессия Израиля показала степень вовлеченности Израиля, некоторых стран региона и Запада в происходящие в Сирии события. Сирийский народ, достигший многих успехов в борьбе с террористами и экстремистскими группировками, способен противостоять израильским авантюрам, являющимся одной из личин терроризма, с которым Сирия сталкивается ежедневно", - сказал Асад.

Во вторник официальный представитель группировки "Народный фронт освобождения Палестины - Главное командование" (НФОП-ГК) Анвар Раджа сообщил РИА Новости, что палестинские группировки в Сирии получили разрешение от властей страны проводить операции против Израиля на Голанских высотах и в ближайшее время намерены приступить к их подготовке.

"Нам дали "зеленый свет" на проведение операций - мы получили ясный сигнал от руководства Сирии... Это не означает, что мы непосредственно приступаем, требуется подготовка, но мы уверены, что у Сирии есть серьезное намерение относительно этого решения", - сказал Раджа.

Депутат сирийского парламента Шариф Шахада подтвердил РИА Новости, что такой вариант ответа Израилю активно обсуждался в Дамаске после авиаудара израильских ВВС по исследовательскому центру в пригороде Дамаска Джамрайя и расположенным там военным объектам.

"Сирия заявила, что выберет подходящий способ ответить на израильскую агрессию. Одним из вариантов такого ответа может стать открытие фронта на Голанах с участием сил палестинского сопротивления. Я полагаю, что открытие фронта на Голанах для нанесения удара по Израилю будет полезным", - сказал депутат, который регулярно выступает с разъяснениями сирийской позиции на гостелевидении Сирии и в зарубежных СМИ. Денис Малков.

Израиль не собирается вмешиваться во внутрисирийский конфликт, но готов применить силу, чтобы помешать переправке оружия радикальным группировкам, сказал израильский министр обороны Моше Яалон.

Он, как и все остальные израильские политики, не стал комментировать сообщения о причастности Израиля к авиаударам, в результате которых на прошлой неделе был будто бы уничтожен склад иранских ракет, предназначавшихся для ливанского движения "Хезболлах", и караван, перевозивший ракеты того же типа транзитом через Сирию.

"У нас есть "красные линии", от которых мы не откажемся. Мы не вмешиваемся в гражданскую войну в Сирии, но четко обозначили свои интересы", - цитируют израильские СМИ Яалона, который пояснил, что под "красными линиями" следует понимать недопустимость передачи оружия радикальным группировкам и любые "посягательства на израильский суверенитет".

Он особо предостерег сирийцев от новых обстрелов Израиля, напомнив, что войска имеют приказ открывать в таких случаях огонь на поражение. В понедельник и вторник на контролируемой Израилем части Голанских высот упали три сирийских минометных снаряда, не причинивших ущерба. "Наши силы находятся в этом районе, и, как только будет огонь с сирийской стороны и они выявят его источник, они его уничтожат. Для этого не требуются дополнительные приказы от меня, начальника Генштаба или командующего округом", - сказал Яалон.

Реакция на последние обстрелы свелась к подаче жалобы миротворцам ООН, которые обеспечивают на Голанах режим разъединения, хотя в прошлом израильские военные отвечали огнем на поражение. При этом армия полагает, что во всех подобных случаях имеет место не целенаправленный обстрел израильских объектов, а случайный перелет снарядов в ходе боев между сирийскими войсками и отрядами оппозиции.

Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху и лидер оппозиционной партии "Кадима" Шауль Мофаз договорились о формировании правительства национального единства, передает Reuters. Досрочные выборы 4 сентября отменены.

Как ожидается, соглашение подпишут в течение дня. Документ поможет Нетаньяху получить поддержку 94 членов из 120 парламентариев. В рамках соглашения Мофаз получит пост вице-премьера.

У "Кадимы" 28 мест в парламенте, что значительно прибавит поддержки правительству Нетаньяху. В случае, если альянс просуществует достаточно долго, премьер останется на своем посту до окончания срока в 2013 году.

Коалиция Нетаньяху с ультраправыми и религиозными партиями развалилась из-за разногласий по поводу освобождения ортодоксальных евреев от военной службы и бюджета на следующий год.

О желании провести досрочные парламентские выборы премьер сообщил накануне. По его мнению, созыв нового парламента (а значит, и правительства) позволил бы образовать более устойчивую политическую систему.

Избранный президент Франции социалист Франсуа Олланд в ближайшие дни намерен работать над международными делами и не будет заниматься составом будущего правительства, заявил директор кампании Олланда Пьер Московиси.

По окончательным данным МВД, в воскресенье Олланд получил 51,62% голосов против 48,38%, которыми заручился Николя Саркози. Передача полномочий от Саркози Олланду по договоренности команд обоих политиков состоится 15 мая.

"Олланд на этой неделе работает над вопросами передачи власти, иностранными делами, контактами с иностранными партнерами, в ближайшие дни он не будет заниматься составом будущего правительства", - сказал Московиси на пресс-конференции в Париже.

По его словам, в понедельник контакты с иностранными партнерами заняли большую часть рабочего дня Франсуа Олланда. Переговоры с иностранными лидерами начались в воскресенье вечером со звонка канцлера Германии Ангелы Меркель.

"Олланд принял поздравления, обсудил желание сотрудничать и получил приглашение в Берлин", - сказал Московиси, отметив, что желаемое Олландом внесение изменений в европейский бюджетный пакт пока не обсуждались. По его словам, визит в Берлин состоится вскоре после 15 мая, дата пока не определена.

Избранный президент также пообщался с итальянским премьером Марио Монти и с президентом Италии Джорджо Наполитано, премьером Великобритании Дэвидом Кэмероном, премьер-министром Канады Стивеном Харпером.

"Президент США Барак Обама позвонил Олланду вчера вечером. Президент пригласил Обаму не только на саммиты G8 в Кэмп Дэвиде и НАТО в Чикаго, но также предложил провести двухстороннюю встречу до саммитов в Вашингтоне. До проведения саммитов состоится его встреча с новым президентом Франции", - подтвердил Московиси.

Олланд также пообщался с премьер-министром Японии Есихико Нода, с главой правительства Испании Мариано Рахоем, президентом Польши Брониславом Комаровским и с главами европейских институтов, в том числе председателем Европейского совета Херман ван Ромпеем, чтобы обсудить даты следующего неформального саммита ЕС. Состоялись контакты с председателем Еврокомиссии Жозе Мануэлем Боррозо, главой Европейского парламента Мартином Шульцем и главой Еврогруппы Жан-Клодом Юнкером. Олланда также поздравили премьер-министры Австрии, Дании и Бельгии.

Московиси отметил, что избранный президент получил поздравительные сообщения от президента РФ Владимира Путина, президента Турции Абдуллаха Гюля и премьер-министра Норвегии Йенса Столтенберга. В ближайшее время он собирается пообщаться с главой Палестинской национальной администрации Махмудом Аббасом и премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху, а также с премьер-министром Турции Тайипом Эрдоганом.

"Турецкие власти пожелали улучшения отношений между Францией и Турцией", - сказал Московиси.

С избранием Олланда поздравили король Марокко, президент Кипра и президент Алжира.

"Олланд принял посла Китая, который передал поздравительное сообщение китайского президента КНР (Ху Цзиньтао), мы намерены наладить с Китаем отношения и обсудить значительные вопросы", - сказал Московиси, который сам в понедельник принял посла США Чарльза Ривкина.

С 25 по 29 апреля 2012 г. в г.Салоники прошла III Международная научно-практическая конференция «Русский язык и культура в зеркале перевода».

Конференция была организована Высшей школой перевода Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова при содействии представительства Россотрудничества в Греции, Генерального консульства РФ в г.Салоники и органов власти Центральной Македонии Греции.

В работе конференции приняли участие более 100 ведущих специалистов в области русского языка и культуры из 25 стран мира, в том числе России, Греции, Армении, Грузии, Казахстана, Белоруссии, Франции, Германии, Испании, Сербии, Японии, Индии, Израиля, Судана и др.

На торжественном открытии конференции выступили: руководитель представительства Россотрудничества в Греции Александр Хоменко; вице-консул Генконсульства РФ в г.Салоники Борис Мещанов; профессор, доктор филологических наук, руководитель Высшей школы перевода МГУ имени М.В.Ломоносова Николай Гарбовский, заместитель Губернатора Центральной Македонии по округу Халкидики Иоаннис Йоргос.

На конференции были представлены доклады, отражающие современные подходы к преподаванию русского языка в зарубежных странах, а также влияние русской классической литературы на восприятие зарубежной аудиторией многообразной русской культуры.

Выступления участников конференции вызвали живой интерес и бурную дискуссию.

По результатам конференции опубликован сборник докладов, в который вошли работы греческих русистов: Е.Андрейченко «Перевод как средство и как цель обучения»; Т.Лещинской «Прагматический аспект комического в немецком переводе романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита»; С.Мамалуй «Этические концепты «достоинство», «гордость» и «самолюбие» в русском и греческом языках; М.Гуновской «Образ грека и осмысление некоторых мифологических сюжетов в произведениях русских и болгарских писателей»; О.Калиты, Г.Павлидиса «Сопоставительный анализ русских и греческих глаголов движения в аспекте создания национально-ориентированного мультимедийного учебника».

Конференция и участие в ней ведущих специалистов из различных стран мира показало, что в последние годы в мире растет интерес к русской культуре в общем, и к русскому языку и русской литературе в частности.

С 25 по 29 апреля 2012 года в городе Салоники прошла III Международная научно-практическая конференция «Русский язык и культура в зеркале перевода».

Конференция была организована Высшей школой перевода Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова при содействии представительства Россотрудничества в Греции, Генерального консульства РФ в г. Салоники и органов власти Центральной Македонии Греции.

В работе конференции приняли участие более 100 ведущих специалистов в области русского языка и культуры из 25 стран мира, в том числе из России, Греции, Армении, Грузии, Казахстана, Беларуси, Франции, Германии, Испании, Сербии, Японии, Индии, Израиля, Судана и др.

На торжественном открытии конференции выступил руководитель представительства Россотрудничества в Греции Александр Хоменко; вице-консул Генконсульства РФ в г.Салоники Борис Мещанов, а также профессор, доктор филологических наук, руководитель Высшей школы перевода МГУ имени М.В.Ломоносова Николай Гарбовский и заместитель губернатора Центральной Македонии по округу Халкидики Йоргос Яннис.

На конференции были представлены доклады, отражающие современные подходы к преподаванию русского языка за рубежом, а также влияние русской классической литературы на восприятие иностранной аудиторией многообразной русской культуры.

Выступления участников конференции вызвали живой интерес и бурную дискуссию.

По результатам конференции опубликован сборник докладов, в который вошли работы греческих русистов: Е. Андрейченко («Перевод как средство и как цель обучения»), Т. Лещинской («Прагматический аспект комического в немецком переводе романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита»), С. Мамалуй («Этические концепты «достоинство», «гордость» и «самолюбие» в русском и греческом языках»), М. Гуновской («Образ грека и осмысление некоторых мифологических сюжетов в произведениях русских и болгарских писателей»), О. Калиты и Г. Павлидиса («Сопоставительный анализ русских и греческих глаголов движения в аспекте создания национально-ориентированного мультимедийного учебника»).

Работа Международной научно-практической конференции и, соответственно, участие в ней ведущих специалистов из разных стран мира показало, что в последние годы во всем мире растет интерес к русскому языку и к русской литературе и, в целом, к русской культуре.

Передача израильских технологий помогут России создать ей первую ударную беспилотную систему, первый полет которой запланирован в 2014 году.

Россия обратилась к Израилю помочь в создании беспилотных систем после уничтожения истребителем МиГ-29 грузинского беспилотного аппарата Hermes 450 производства Elbit Systems в ходе войны между двумя странами в 2008 году.

Москва вначале купила два типа беспилотных систем производства компании Israel Aerospace Industries по контракту стоимостью 50 млн долларов – БЛА BirdEye 400 и улучшенный Searcher 2. Затем, как сообщают источники, были заключены сделки по более продвинутым системам, в которых была включена передача некоторых вспомогательных технологий.

Израильские источники сообщают, что в заключенных сделках включены только «основные технологии, используемые в небольших системах», но другие утверждают, что переданные технологии позволят России сделать «большой скачок» в создании вооруженных типов БЛА.

Компании из КНР, которые уже производят лондонские кэбы, шьют британские костюмы и контролируют часть рынка водоснабжения и канализации Лондона, будут производить и британские завтраки

Тауэр и Букенгемский дворец сданы в аренду китайскому миллиардеру на 99 лет. Пятый терминал лондонского аэропорта Хитроу стал хабом китайской национальной авиакомпании, вытеснившей British Air. В списке самых богатых налоговых резидентов Британии все три первых места достались бизнесменам из КНР.

Подобные заголовки кажутся ненаучной фантастикой? А как насчет сегодняшнего заголовка в газете The Wall Street Journal "Китайская пищевая компания поедает английский завтрак?" Государственная компания Bright Food из Шанхая объявила о покупке 60% британского производителя хлопьев Weetabix.

Это не просто очередное поглощение. Weetabix позиционирует себя как компания, производящая не столько хлопья, сколько британские национальные ценности. На коробке Weetabix присутствуют сразу три британских флага, слово Brittania (слоган компании - "Топливо для Британии") и утверждение, что вся пшеница, которая идет на приготовление хлопьев, собрана в радиусе 50 миль от перерабатывающих предприятий компании. WSJ именует Weetabix "британской иконой".

Британская The Guardian описывает действия китайского инвестора в еще более сильных выражениях, прибегая к отсутствующему в русском языке глаголу to wholf down, "проглотить, как серый волк". То, на что покусился китайский "волк", представляет собой в натуральном выражении нечто вроде батончиков или котлет из хлопьев, которые едят с молоком. Каждое утро британцы съедают 3,4 млн подобных котлет на завтрак.

Хлопья Weetabix впервые появились на столе англичан в 1932 году и с тех пор считаются таким же традиционным компонентом классического британского завтрака, как яйца с жареными помидорами, колбаски и фасоль в томате.

Один из вопросов, которым в последнее время задавались аналитики и СМИ на фоне европейского экономического кризиса, был: где же китайцы? Когда китайцы начнут скупать сильно потерявшие в цене активы в странах ЕС? В действительности этот процесс уже идет, и, по-видимому, он идет по нарастающей.

После знаковых покупок, таких, как приобретение Volvo или прошедшего без особой помпы сообщения о том, что с некоторых пор знаменитые британские кэбы стали китайским брендом, наступила информационная пауза. Но эта пауза говорит не об отсутствии интереса китайских компаний к собственности в Европе, а о китайской манере вести дела. Не провозглашая лозунга "Китай встает с колен", китайцы весьма избирательно прибирают к рукам аппетитные куски европейского бизнеса.

Шанхайская компания, приобретающая 60% Weetabix, у себя на родине производит конфеты "Белый кролик". Сделка, как ожидают, будет закрыта во втором полугодии текущего года. Британскую компанию оценивают в 1,9 млрд долл, включая долги. Оставшиеся 40% сохранятся за нынешним владельцем, лондонский фирмой Lion Capital.

По данным исследовательской компании Euromonitor International, принадлежащие Weetabix бренды Crunchy Bran и Weetos занимают восьмое место в мире по рыночной доле в своем сегменте. Приобретая их, китайские производители получают выход не только на британский, но и на международный рынок. В частности, покупателю достанутся сети распространения в США, Канаде, Италии и Израили, где также популярны британские хлопья. Всего продукция Weetabix экспортируется в 80 стран, включая Россию.

Пока что не вполне очевидно, намерена ли шанхайская компания продвигать британские хлопья на собственном рынке, где о них ничего толком не известно, хотя в последнее время китайские потребители активно осваивают новые для себя вкусы пшеничных хлопьев вместо привычного риса.

Зато известно, что приобретение контрольного пакета Weetabix стало лишь последней строкой в достаточно внушительном списке китайских покупок в Британии, экономика которой находится в состоянии рецессии.

Так, китайская компания по производству готовой одежды Trinity Ltd. в апреле приобрела английскую Gieves & Hawkes. Вполне возможно, что широкой публике последнее название говорит не многим больше, чем первое, но для тех, кто шьет себе костюмы на знаменитой лондонской Savile Row (а среди них много российских и китайских чиновников) - это событие. Между прочим, предыдущим владельцем марки Gieves & Hawkes была компания из Гонконга.

Ранее в начале года китайский суверенный инвестфонд China Investment Corp. вторгся на рынок инфраструктурных услуг Лондона, прикупив 9% акций компании Thames Water, занимающейся водоснабжением и канализацией.

Если сделка по приобретению Weetabix будет закрыта, это станет первым успешным опытом вхождения китайской Bright Food на европейский рынок. Предыдущие попытки приобретения европейских активов обернулись неудачей. Китайцам, в частности, не удалось в прошлом году купить пятидесятипроцентный пакет акций французского производителя йогуртов Yoplait. Не более успешной была попытка приобретения британского производителя United Biscuits полтора года назад.

Как выясняется, это не уменьшило аппетитов компании из Шанхая. По данным, которые Bright Food предоставила накануне, выручка китайском компании в минувшем году составила 12,2 млрд долл, доход - 1,2 млрд, сообщает The Wall Street Journal.

Не все в Англии скорбят по случаю потери суверенитета над съедобным брендом. Шеф-повар знаменитого ресторана при отеле Savoy однажды назвал эти хлопья "собачьим кормом".

Звучит как неплохая бизнес идея для китайских инвесторов в их дальнейшей экспансии на британский рынок.3,4 млн батончиков Weetabix съедают каждое утро на завтрак англичане

До конца года Швейцария, как ожидается, выберет для своей армии новые беспилотные летательные аппараты. Израиль предложит аппараты Hermes-900 и Heron-1 производства компаний Elbit и Israel Aerospace Industries соответственно.

Показательные полеты БЛА планируется провести в Швейцарии во второй половине этого года. Выбранные БЛА должны заменить аппараты Ranger (на фото), которые были произведены швейцарской компанией RUAG в сотрудничестве с IAI.

Выбор БЛА будет идти до 2014 года, через год планируется заключение контракта. Компании Elbit и IAI представят швейцарскому правительству свои подробные предложения до августа 2012 года.

Нет у революции конца

Демократизация Ближнего Востока и новые вызовы

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

Резюме оссия вынужденно пошла на риск обострения отношений с Западом и с нефтяными монархиями Персидского залива. Соображения внешнеполитического позиционирования как государства, с которым нельзя не считаться, совпали с экспертными оценками региональных последствий.

Пошел второй год с тех пор, как началась череда массовых народных выступлений, которая смела целый ряд несменяемых арабских правителей (Тунис, Египет, Ливия, Йемен). Другим странам (Марокко, Иордания, Сирия) пришлось пойти на частичные политические реформы, промедление с которыми в Сирии было одной из причин разгоревшегося внутреннего конфликта. Третьи восприняли «арабскую весну» как сигнал серьезной опасности, с которой нужно бороться финансовым «пряником» и «мечом» одновременно (нефтяные монархии Аравии). Вновь, как и в начале прошлого века, когда первое «пробуждение арабов» было поставлено под англо-французский протекторат, или во время подъема освободительного движения 1950–1960-х гг. под руководством националистически настроенного офицерства, этот регион, жизненно важный для всего человечества, вошел в полосу затяжных потрясений. Эволюционный путь развития в последние два-три десятилетия вылился в авторитарную стабильность, и теперь вступили в силу законы революционного хаоса. Мощная энергия массовых протестов, выплеснувшаяся на поверхность, создает атмосферу неопределенности, повышенных конфронтационных рисков.

Новое поколение арабов потрясло мир страстным призывом к отстаиванию человеческого достоинства, социальной справедливости, права на свободное национальное развитие. Вместе с тем нельзя не видеть и другой стороны этой медали. Завязался тугой клубок острых противоречий и сталкивающихся интересов. Естественная тяга к давно назревшим переменам и открытость перед внешним миром переплетаются с живучестью исторических и религиозных традиций, завышенные ожидания – с отсутствием реальных возможностей для их быстрой реализации, интервенционизм Запада – с непомерными амбициями ближневосточных игроков, не затронутых «арабской весной». В результате теряется или затушевывается видение конечных целей, а справедливые демократические лозунги, провозглашаемые протестными движениями, поиски национальной идентичности превращаются в банальное средство борьбы за власть и перехват революционной волны на регилнальном уровне. По мере снижения государственной управляемости международные террористические группировки укрепляют свои опорные базы в Северной Африке, Йемене, Ираке и последнее время Сирии, что вносит в переходные процессы дополнительные элементы непредсказуемости.

Революционные всплески на всем пространстве арабского мира от Марокко до Бахрейна высветлили три слоя напряженности, воспроизводя все новые очаги конфликтогенности на страновом, региональном и глобальном уровнях.

И после распада биполярного мира, когда «игра с нулевой суммой», казалось бы, закончилась, международное сообщество демонстрирует неспособность согласованно реагировать на политический форс-мажор. Эксперты-ближневосточники и ранее прогнозировали смену правящих элит, но скорость обвала прежних режимов и формы, в которые это вылилось, захватили врасплох практически всех. Политические решения принимались в условиях острого дефицита времени, причем скорее интуитивно, чем продуманно. Спустя год пора не только трезво осмыслить происходящее, но и попытаться найти общие подходы, которые за истекший период так и не наметились.

В чем, собственно, заключаются расхождения? Действительно ли Россия и ее западные партнеры заняли места по разные «стороны истории»? Или проблема здесь в том, что сама история, в том числе арабская, не закончилась, имеет свое пока неясное продолжение, а в мире, как справедливо заметил Фрэнсис Фукуяма, происходит что-то странное. Важно проследить последовательность международной реакции на системные сдвиги в регионе, определиться с процессом адаптации к их побочным негативным последствиям.

«Свой – чужой»

С самого начала «арабская весна» выглядела как демократический вызов авторитаризму и воспринималась на Западе как некое универсальное явление. Нередко проводились даже аналогии с разрушением Берлинской стены и демократическими революциями в странах Восточной и Центральной Европы на рубеже 1980-х и 1990-х годов. Одним словом, инерционно возобладала тенденция к идеологизации сложных и далеко неоднозначных событий в мусульманском мире. Настолько велик был соблазн подкрепить «пробуждением арабов» тезис о победном шествии демократии по всему миру. В условиях, когда сама либеральная модель мирового капитализма переживает кризисные времена, такие упрощенные трактовки представлялись особенно своевременными.

Сегодня очевидно, что арабские революции не были и не могут быть «бархатными». В каждой из трансформация власти проходила своим путем, а в Ливии и Сирии эти процессы приняли характер вооруженного противостояния. В Египте взрыв народного протеста, во многом стихийный, вынудил армию, которая не применила жесткую силу, взять на себя управление страной в переходный период.

В тех особых условиях логика действий свелась к необходимости принести в жертву крупную фигуру, чтобы спастись от сползания в анархию. Режим Каддафи в Ливии был свергнут повстанческим движением племен, вылившимся в многомесячную гражданскую войну, однако решающую роль сыграло вооруженное вмешательство НАТО. Социально-политические причины, вызвавшие взрыв в Египте и Тунисе, налицо и в Сирии. Особое ожесточение конфликту между баасистским режимом и оппозицией придал конфессиональный фактор: алавитское меньшинство, сконцентрировавшее в своих руках власть и финансово-экономические ресурсы, против суннитского большинства. Нарастающее напряжение в Бахрейне также развивается по линии межконфессионального разлома с той разницей, что там все зеркально – правящее суннитское меньшинство противостоит требованиям раздела власти со стороны шиитского большинства. В Йемене затянувшееся отречение Али Абдаллы Салеха от власти, хотя и имело под собой политически договорную основу и одобрение Совета Безопасности ООН, проходило в обстановке внутреннего конфликта, немалых человеческих жертв и по сути латентной гражданской войны.

В отличие, например, от США и Франции, которые по идеологическим причинам быстро начали идеализировать «арабские революции», Россия сразу сделала акцент на недопустимости иностранного вмешательства и необходимости решать проблемы внутреннего развития – такие, как характер и темпы реформ – через политический диалог. Возможно, с российской стороны декларации солидарности с демократическими устремлениями арабских народов звучали и не столь громко. Исчерпавшая в минувшем столетии лимит на революции и войны и имевшая свой, не во всем успешный опыт на Ближнем Востоке, Россия не пошла по пути продвижения демократии на риторическом уровне. Тем более что российское экспертное сообщество в отличие от западных политиков не рассматривало происходящее в черно-белых тонах. В общем и целом падение режимов в Тунисе и Египте не повлекло за собой заметных противоречий в позициях России и Запада. И это нужно отметить особо.

В международную повестку дня арабская тема вошла только на волне ливийских и сирийских событий. И дело здесь не в том, что одни альтруистически встали на сторону «демократии», а другие своекорыстно выступили в поддержку «диктатур», как об этом в пылу полемики всерьез заявляли солидные официальные лица Соединенных Штатов, Франции и Англии. Предмет спора видится гораздо шире, и дело вовсе не в спасении старых режимов, боровшихся или борющихся за выживание. По большому счету речь идет о том, будут ли и дальше действовать такие фундаментальные нормы международного права, как государственный суверенитет и невмешательство во внутренние дела, или правила поведения государств меняются де-факто в зависимости от политической, экономической или иной целесообразности. После военного удара НАТО по Сербии и американской оккупации Ирака именно эти уставные принципы вновь подверглись серьезному испытанию в Ливии и Сирии. Объявление правящих там режимов априори нелегитимными и поспешная поддержка оппозиционных внутренних сил вплоть до прямого или косвенного, как в Сирии, вооруженного вмешательства. Привлечение Организации Объединенных Наций, имеющей немалый опыт миротворчества, к легитимации операций совсем иного рода – «по принуждению к демократии». Все это не могло не вызвать в России подозрений, не используется ли «арабская весна» для перекраивания геополитического ландшафта.

Мышление категориями «свой – чужой» превалировало в период холодной войны и блокового противостояния, особенно в регионах, где переплетались интересы двух сверхдержав. В новых постконфронтационных условиях многополярного мира глобальная управляемость утрачивается, и региональные процессы стали развиваться зачастую бесконтрольно, подчиняясь собственной внутренней логике.

В период 1990–2000 гг. Ближний Восток не числился среди приоритетов России, переживавшей трудности собственной трансформации в условиях распада государства и внутренних конфликтов. Соединенным Штатам, в свою очередь, не удалось воспользоваться моментом для укрепления позиций в регионе. Политика США попала в заложницы двух трудносовместимых противоречий – приверженности союзническим отношениям с Израилем на базе общих ценностей и осознанию того, что продолжение ближневосточного конфликта наносит ущерб коренным интересам Америки в мусульманском мире. Это противоречие особенно обострилось после того, как администрация Джорджа Буша инициировала две войны – в Афганистане и в Ираке.

Возвращение России

Возвращение России на Ближний Восток в последнее десятилетие происходило уже в иных условиях. Отношения с арабскими государствами более или менее выровнялись, развиваясь по широкому спектру. Во главе угла стояли соображения прагматического свойства, в первую очередь экономика и региональная безопасность. На этой основе строились, и довольно успешно, отношения с традиционно дружескими арабскими режимами (Алжир, Египет, Сирия, Ирак), начали выходить на стратегический уровень взаимовыгодные связи с новыми партнерами в регионе Персидского залива. Наметилось совпадение подходов России и США к решению практических вопросов палестино-израильского урегулирования, что позволило наладить конструктивное взаимодействие в рамках «ближневосточного квартета» при признании за Вашингтоном ведущей роли международного посредника. Словом, Россия, поставившая своей целью обеспечение национальных интересов на более ограниченном поле, отошла от системного противоборства.

В этом духе российская дипломатия действовала и в ходе ливийского кризиса. И даже два вето на проекты резолюций Совета Безопасности ООН по ситуации в Сирии Москва не рассматривает как повод для возвращения к давно минувшим баталиям. Российские мотивировки заслуживают того, чтобы быть услышанными.

С самого начала реакция России на конфликт в Ливии, как и ранее в Тунисе и Египте, отражала международную озабоченность судьбой мирного гражданского населения и призывала к общим усилиям по предотвращению насилия. Особенно после того, как против повстанцев была задействована тяжелая артиллерия и даже авиация. Россия поддержала резолюцию 1970 Совета Безопасности ООН, которой вводилось эмбарго на поставку в Ливию вооружений с целью обеспечить условия для начала политического диалога. Когда это не помогло, и считанные часы отделяли войска Каддафи от взятия Бенгази, было принято решение не блокировать резолюцию 1973 Совета Безопасности о введении бесполетной зоны. Москва показала, что помимо стремления избежать человесческих жертв для нее имеют значение соображения глобальной политики, сохранения авторитета ООН и действенной роли Совета Безопасности.

Дальнейшие действия западных партнеров, вольно трактовавших резолюцию ООН для легализации военной операции по смене режима (Каддафи или кого-то другого – не имело значения), были расценены не только как намеренный выход за пределы мандата совершенно в иных целях, но и как удар по международному престижу самой России. Этим, в частности, объяснялась позиция при рассмотрении в Совете Безопасности ООН сирийского кризиса. Россия вынужденно пошла на риск обострения отношений с Западом и с нефтяными монархиями Персидского залива. Для совершения такого серьезного и даже драматического шага в большой политике требуются, как правило, весомые основания. В данном случае соображения внешнеполитического позиционирования как государства, с которым нельзя не считаться, совпали с экспертными оценками региональных последствий от неконтролируемого развития событий. Свою роль сыграло и крайне негативное восприятие натовских ударов российским общественным мнением, что не могло не учитываться в непростой предвыборной обстановке.

Силовая смена режима в Ливии, и сегодня это очевидно всем, повлекла за собой тяжелые гуманитарные и политические последствия, прежде всего для самих ливийцев, вновь вернула страну в состояние полураспада, дестабилизировала обстановку южнее Сахары (события в государстве Мали, которое фактически развалилась, тому свидетельство), подстегнуло нелегальную иммиграцию в Европу. Сирия в отличие от «отдаленной» Ливии находится в сердце ближневосточного региона. Нарушение хрупких конфессиональных и этнических балансов в случае продолжительной гражданской войны чреват риском ее перетекания в соседние страны. Возрастет вероятность новых вспышек палестино-израильского противостояния. Наихудший из возможных сценариев: международному сообществу придется иметь дело с внутримусульманским конфликтом по линии шиитско-суннитского разлома.

Ставка таких крупных региональных игроков, как оформившийся союз арабских государств Персидского залива, на победу сирийской оппозиции, где ощутимо влияние воинствующих исламистов, судя по всему связана не столько с поддержкой демократии, сколько с осуществлением антииранской стратегии. В сирийской головоломке присутствует и цивилизационный аспект с учетом международной озабоченности судьбой христианского населения, численность которого на Святой земле неуклонно сокращается. Для России с ее двадцатимиллионным мусульманским населением и исторической ролью покровителя ближневосточного православия перенос внутренних конфликтов в плоскость религиозно-конфессиональных крайне чувствителен. В этой связи особую опасность для выстраивания эффективных международных подходов представляет разыгрывание конфессиональных карт в борьбе за сферы регионального влияния.

Экспертные оценки негативных последствий гражданской войны в Сирии в основном совпадают. Суть же разногласий на официальном уровне сводится к тому, как добиться прекращения кровопролитного внутреннего конфликта – через вооружение оппозиции и насильственные действия по свержению режима или путем внутрисирийского диалога о политических реформах, нацеленных на достижение соглашения о разделе власти. По российским оценкам, поощрение оппозиции к движению по первому пути чревато неоправданными региональными рисками, оно перегружает международные отношения конфронтационными элементами. К пониманию этого постепенно пришел и Генеральный секретарь ООН, который, вопреки своему статусу высшего международного чиновника, поначалу занял несбалансированную позицию. Теперь и он признает: «Вооруженный конфликт в Сирии может серьезно сказаться на ситуации во всем ближневосточном регионе… привести к непредсказуемым глобальным последствиям».

В многосторонних контактах по сирийскому кризису Россия пытается снизить конфронтационный тон, заданный западными и некоторыми арабскими партнерами. Ее дипломатические усилия направлены по сути дела на то, чтобы наладить скоординированную параллельную работу влиятельных внешних игроков с сирийским режимом и оппозицией, побуждая обе стороны к политической гибкости. Не остаются без внимания и просчеты, допущенные сирийскими властями. Дамаск с трудом расстается с иллюзиями о том, что в быстро меняющемся мире можно сохранить монопольную власть одной партии.

Международная адаптация к политическим катаклизмам, сотрясающим арабский мир, проходит столь же болезненно, сколь и сами трансформационные процессы. Государствостроительство началось практически с нулевого цикла. В первую очередь это касается Ливии, где единоличный режим Каддафи, прикрывавшийся фасадом народовластия, оставил после себя политический вакуум. Египет также находился в шаге от послереволюционного хаоса, если бы армия не взяла на себя роль стабилизатора. Другой сколько-нибудь монолитной силы к тому времени не было, но даже военным вынужденным в ходе перехода к гражданскому правлению маневрировать между различными политическими силами, с большим трудом удается контролировать ситуацию. Если напор улицы выйдет за рамки законности, реакция Высшего военного совета может быть жесткой. Призывы ко «второй революции» раздаются и в Йемене уже после ухода Салеха и проведения президентских выборов. Если смена нынешней власти партии БААС в Сирии произойдет обвальным, а не реформистским путем, эту страну, как и соседний Ирак, ожидает долгая полоса нестабильности с более трагическими последствиями.

Легализация исламистов

Революционные потрясения в арабском мире с новой силой поставили перед мировым сообществом такие вопросы, как роль и перспективы политического ислама. Причем уже не столько в академическом аспекте, сколько в плане практической внешней политики и дипломатии. Исламские движения и партии, находившиеся многие годы в подполье, получили легальный статус. Не будучи главными движущими силами массовых выступлений, они сумели оседлать революционную волну и одержать победу на парламентских выборах в Египте и Тунисе, закрепиться в рядах ливийских повстанцев и разрозненной сирийской оппозиции, сформировать правительство в Марокко и получить более трети мест в парламенте Кувейта.

Побед с таким широким региональным охватом не одерживало ни одно политическое движение со времени подъема националистической волны на Ближнем Востоке в 50–60-е гг. прошлого столетия. Тогда перемены в регионе происходили в результате военных переворотов, теперь же исламистские партии пришли во власть через всеобщие выборы, получив международную легитимность.

Особое внимание этот феномен привлекает к себе в Египте. От того, какая модель развития там возобладает, зависит, как можно полагать, и ход трансформаций в других частях арабского мира. Если успех умеренных «братьев-мусульман» в целом прогнозировался, то поистине ошеломляющего результата добились кандидаты от спешно образованной крайне консервативной исламистской партии «Ан-Нур» (Свет), представляющей так называемых салафитов – около четверти голосов египетских избирателей. В итоге исламистское движение в Египте получило более двух третей парламентских мест.

Неожиданный приход во власть салафитов вносит существенные коррективы в расстановку политических сил. Поле борьбы за влияние на принятие политических решений пролегает теперь не только в треугольнике между военными, исламистами и светской частью общества. Следует ожидать усиления борьбы внутри самого исламистского движения.

Программы «братьев-мусульман» и салафитов во многом расходятся. Лидеры салафитских группировок в своих проповедях вообще отвергали демократию представительного типа. Приняв участие в выборах, они несколько смягчили эти акценты. Суть требований осталась, однако, прежней: добиваться принятия такой конституции, которая гарантировала бы исламский характер египетского государства и распространение жестких норм шариата, пусть и постепенное, на все стороны общественной жизни, гражданские и личные свободы. Египетский салафизм берет за основу саудовскую ваххабитскую модель государства. По данным египетской печати, благотворительные фонды этого толка в прошлом году получили от доноров из арабских государств Персидского залива более 65 млн долларов. Для Египта с его светскими устоями и традициями веротерпимости такая исламизация неминуемо сопряжена с новыми всплесками массовых выступлений уже против тех, кто «украл революцию». Реакция египетского гражданского общества на монополизацию исламистами конституционного процесса показывает, насколько революция далека от завершения.

Помимо умеренного и жестко исламского крыла в составе салафитского течения легализацию получили и так называемые джихадисты, то есть активисты находившихся ранее в подполье многочисленных террористических организаций. Такой пестрый расклад сил еще более обостряет внутриполитическую борьбу в Египте вокруг президентских выборов и принятия новой конституции.

Руководство «братьев-мусульман», заявляющих о готовности играть по современным демократическим правилам, опасается соперничества со стороны радикальных исламистов, которые могут потеснить их именно на религиозном фронте. В этом случае они окажутся перед дилеммой – либо рисковать сужением своей социальной базы, либо поставить под угрозу отношения с Западом, в финансовой помощи которого Египет остро нуждается. Придерживаясь принципов социально ориентированной рыночной экономики, умеренные исламисты видят в жесткой исламизации серьезные преграды на пути иностранных инвестиций и угрозу для туристического сектора, одного из главных источников валютных поступлений.

Разногласия в исламистской среде имеют также серьезный внешнеполитический аспект. Теперь, когда исламисты стали доминирующей силой в египетской политике, возникают вопросы о судьбе мирного договора с Израилем, об отношениях Египта с палестинцами, о корректировках планов сдерживания исламского экстремизма и великодержавных амбиций Ирана. Конечно, быстрое возвращение Египта в глобальную политику вряд ли возможно. Слишком тяжел груз внутренних проблем. Вместе с тем появляются признаки того, что на региональном направлении новый Египет будет пытаться проводить более самостоятельный и нюансированный курс. Хотя истоки египетской революции находятся внутри страны, свою роль сыграли и такие общественные настроения, как недовольство слишком большой зависимостью от США и Израиля, а также принижением ведущей роли Египта на Ближнем Востоке.

Победу политического ислама на международной арене оценивают противоречиво. Существуют две крайние точки зрения. Согласно одной из них, умеренные исламисты представляют собой некий аналог христианско-демократических партий Европы. Соответственно, со временем, после прихода к власти, они будут вынуждены демонстрировать прагматизм и развиваться по пути секуляризации. Сторонники противоположных оценок утверждают, что исламистские партии в силу самой природы ислама склонны к догматизму, испытывают комплексы антизападничества и не способны адаптироваться к мировым реалиям.

Реакция на американскую инициативу «Большой Ближний Восток» показала, что к идее ускоренной демократизации по западным рецептам исламский мир отнесся скептически. На фоне революционного подъема, когда эти вопросы стали неотъемлемой частью повестки дня, вновь разворачиваются дискуссии вокруг того, до какой степени современная демократия соотносится с нормами шариата, не является ли демократизация синонимом вестернизации, очередной попыткой Запада навязать свои ценности. По мере того как проходит эйфория в лексиконе арабских политологов все чаще фигурирует такое понятие, как «хассыя арабия», то есть «арабская особость». И в этом есть свой резон. Демократические ценности в их либеральном понимании не во всем ложатся на арабо-мусульманскую почву. Регион имеет специфический менталитет, свои глубоко укоренившиеся традиции правления и бытовой жизни, отличные от западных. Реформирование Ирака даже в условиях иностранной оккупации показало, что парламентаризм в многоконфессиональной и многоэтнической арабской стране прививается с трудом. Египет также трудно представить парламентской республикой европейского образца. Эффективную, зачастую харизматическую власть арабское сознание не рассматривает как автократию, скорее как способ национально-государственного существования. От семьи до государственных институтов в арабском мире укоренены такие негласные нормы, как патернализм и консенсусное принятие решений по принципу «ни победителей, ни побежденных», что не укладывается в русло строго регламентированных демократических процедур.

Как бы ни сужались возможности внешнего воздействия на стихийные процессы в регионе, их интернационализация уже произошла. Причем в немалой степени по инициативе самих арабских государств. Какие-то уроки из ливийского, йеменского, бахрейнского и особенно сирийского кризисов уже можно извлечь. В первую очередь это касается характера вмешательства извне. Силовой способ решения деликатных внутренних проблем значительно осложняет проведение реформ на переходном этапе. Внешнее воздействие, пусть и по просьбе самих государств региона, имеющих свои особые интересы, должно быть направлено на поиск разумных компромиссов, на достижение общенационального примирения. Без этого накопившуюся протестную энергию арабов трудно направить в русло конструктивных программных действий по реализации их справедливых чаяний.

Ливия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 2913960 Александр Аксененок

Сирия как системный сбой механизмов безопасности

Почему на Ближнем Востоке нужны принципиально новые подходы

Резюме: Глядя на события в Сирии, трудно не задаться вопросом: а что делать, если все стороны междоусобного конфликта не на высоте – как говорил один из отечественных руководителей, «оба хуже»? Как сделать правильный выбор, если его по существу нет?

Кризис в Сирии как следствие общего роста напряженности в регионе быстро превратился в острую проблему международного масштаба. Противостояние, начавшееся с внутреннего конфликта, сегодня затрагивает интересы многочисленных стран, включая великие державы. И от его исхода во многом зависит дальнейший ход событий не только на Ближнем Востоке, но и в мире в целом.

В последние месяцы мне не раз доводилось встречаться с представителями противоборствующих сторон в Сирии, слышать их аргументы. Президент страны Башар Асад, его ближайшие помощники, лидеры оппозиции, в том числе и непримиримой, конфессиональные и общественные деятели – все ссылаются на то, что действуют во имя «высших интересов народа и нации». Однако выдвигаемые ими варианты развития страны, прямо скажем, не впечатляют. Оценки, как правило, очень конъюнктурны, подходы старомодны и грешат оторванной от жизни декларативностью. Отсутствует современное перспективное видение цели. Люди как будто продолжают жить где-то на рубеже 1980-х годов. Как ни странно, столь же архаичные в своей основе идеи высказывает и молодежь, новое поколение тех, кто претендует на ведущую общественно-политическую роль в стране.

В целом на данный момент противостояние носит клановый характер. Сражаются друг с другом не платформы и программы, а личные и групповые амбиции. Пока рано говорить о наличии в Сирии каких-то сил, способных предложить и возглавить модель развития, ориентированную на будущее. И поэтому вряд ли стоит проявлять поспешность в выборе долгосрочных партнеров, велик риск сделать неверный шаг.

Многие в мире упрекают Москву в том, что она поддерживает «силы прошлого» – режим Асада, который все больше утрачивает почву под ногами. Россия выдвигает встречные обвинения в адрес ряда стран, в частности в том, что они встали на сторону лидеров оппозиции, слабо представляя, куда могут привести страну эти люди. Возникает вопрос: а что делать, если все стороны конфликта не на высоте – как говорил один из отечественных руководителей, «оба хуже»? Как сделать правильный выбор, если его по существу нет? И такая ситуация возникает не впервые. Достаточно вспомнить прискорбные для всего международного сообщества события периода крушения Югославии, когда многие крупные государства спешили найти «правильного» партнера среди преступных, по сути, элементов в стане противодействующих сил – сербов, хорватов и так называемых мусульман.

Сирия сегодня – страна, которая постепенно погружается в гражданскую войну. Авторитет власти невысок. Но многие поддерживают режим, опасаясь, что последствия его ухода будут еще хуже. Основания для таких предположений существуют. На сегодняшний день в Сирии, казалось бы, нет броских примеров технического прогресса, экономического процветания. Однако имеются важные для каждого жителя достижения более приземленного характера. Так, уровень цен на продукты питания и предметы первой необходимости – один из самых низких в мире. Сохранится такая ситуация при новых лидерах? Едва ли.

В самой Сирии отсутствуют предпосылки для динамичного преодоления нынешнего опасного тупика. Национальный диалог под «присмотром» властей идет вяло, реформы носят запоздалый и вымученный характер. Но и оппозиция не предлагает ничего дельного, как будто после свержения «ненавистной диктатуры» все наладится само собой.

Дисфункция международного сообщества

В таких условиях многое зависит от внешнего фактора. Однако события в арабских странах, в том числе в Сирии, высветили плачевное состояние механизмов обеспечения безопасности. И на международном, и на региональном уровне. Скажем откровенно – ООН и ее Совет Безопасности действовали на ближневосточном направлении неповоротливо и неубедительно.

Так, первые решения СБ ООН относительно ситуации в регионе (по вопросу Ливии) принимались не на основе выверенных серьезных данных о реальном развитии обстановки, а с использованием эмоционально окрашенных кино- и фотоматериалов, комментариев СМИ. Можно смело говорить о предвзятости и субъективности оценок большинства публикаций относительно событий в Ливии, Сирии, других странах. Но долгое время не предпринималось даже попыток организовать мониторинг положения дел, направить на место событий международных инспекторов, миссии по выяснению фактов и т.п. Целый год потребовался только для того, чтобы принять решение о назначении спецпредставителя Генерального секретаря ООН и Лиги арабских государств по вопросам разблокирования ситуации в Сирии.

Невразумительная и несбалансированная позиция ряда членов ООН, Совета Безопасности в этот период дополнялась фактическим отсутствием региональных структур, которые могли бы эффективно содействовать укреплению мира и стабильности в странах этого важного района мира. Лига арабских государств вновь продемонстрировала разобщенность, подверженность внешнему воздействию. Других же механизмов регионального масштаба на Ближнем Востоке в наличии не оказалось. Стороны конфликта соревновались в продавливании через СМИ своих версий происходящего. Победителем оказывался тот, кто имел непосредственный выход на каналы информации, прежде всего западные. Это были, как правило, представители оппозиции. В таких условиях остро ощущалось отсутствие механизма региональной безопасности по мониторингу ситуации и содействию сторонам в преодолении кризиса.

Между тем уместно напомнить, что Российская Федерация приложила в свое время немало усилий, чтобы создать такой механизм. Именно в Москве в январе 1992 г. – 20 лет назад – был осуществлен запуск многостороннего формата мирного ближневосточного процесса, который включал проблематику взаимодействия в сфере региональной безопасности на Ближнем Востоке.

Мне довелось принимать непосредственное участие в подготовке и проведении этой встречи стран – участниц ближневосточного мирного процесса на уровне министров иностранных дел, давшей старт созданию пяти многосторонних рабочих групп, в том числе группы по контролю над вооружениями и региональной безопасности на Ближнем Востоке (РГКВРБ).

Московская встреча не только провозгласила начало деятельности РГКВРБ, но и способствовала формированию конструктивного, без излишних эмоциональных всплесков режима работы этой группы. Сопредседателями ее были Россия и Соединенные Штаты. В 1992–1996 гг. состоялось шесть пленарных заседаний. До 1994 г. они проходили поочередно в Москве и Вашингтоне. В мае 1994 г. группа встретилась в Дохе, а в декабре того же года – в Тунисе. В 1993 г. был дан старт межсессионным мероприятиям на уровне экспертов, условно разделенным на две корзины – «концептуальную» и «оперативную».

В зоне «концептуального» внимания (прошло три заседания) находились вопросы контроля над вооружениями и создания системы региональной безопасности, специально обсуждались границы региона. Наибольшее признание получала «расширительная» трактовка с включением в зону будущей системы безопасности таких стран, как Турция и Иран. В такой интерпретации просматривается прямая связь с выдвинутой президентом США Джорджем Бушем концепцией «Большого Ближнего Востока» (2004 год).

Россия высоко оценила внесенное в рамках «концептуальной» корзины предложение Иордании об учреждении регионального центра по контролю над вооружениями и региональной безопасности. Была достигнута договоренность о том, что такой центр будет функционировать в столице Иордании – Аммане, а в Тунисе и Дохе откроются его филиалы. Реализация этих идей должна была привести к формированию отработанной системы быстрого реагирования на любые события, представляющие угрозу безопасности того или иного государства. Если бы такая система существовала в регионе, сегодня можно было бы оперативно задействовать готовый механизм проверки и мониторинга ситуации, направить на место событий миссию по оказанию добрых услуг и т.п.

Однако плодотворная работа в рамках РГКВРБ, направленная на создание таких механизмов, была приостановлена в 1996 году. Руководители ряда арабских стран, и прежде всего Египта, исходили из того, что многосторонний формат, дававший израильтянам «законный» выход на арабские страны, якобы имел большую ценность для Израиля, чем для арабских стран. На фоне драматических событий того периода на палестинских территориях арабы по инициативе Каира приняли решение вести дело к отказу от участия в деятельности рабочих групп. Это явилось серьезной ошибкой.

По предложению Российской Федерации в начале февраля 2000 г. в Москве после четырехлетнего перерыва было проведено заседание участников многосторонних переговоров по Ближнему Востоку на уровне министров иностранных дел. В нем приняли участие представители коспонсоров – России и США, а также главы внешнеполитических ведомств Египта, Израиля, Иордании, Туниса, Норвегии, Швейцарии, Канады, Японии. Присутствовали председатель Совета ЕС, представители Палестинской национальной автономии, Саудовской Аравии, Китая, Швейцарии, специальный координатор ООН по ближневосточному мирному процессу. В качестве заместителя директора департамента Ближнего Востока и Северной Африки МИД России мне было поручено руководить работой группы по подготовке и проведению этого мероприятия.

Примечательно, что встреча стала первым международным форумом, который провел Владимир Путин, только что приступивший к исполнению обязанностей президента Российской Федерации. В своем выступлении он выразил надежду, что московский форум поможет восстановить полноформатные переговоры по общерегиональной проблематике. Речь идет, отмечал он, о возвращении к совместной работе, нацеленной на мирное обустройство Ближнего Востока путем формирования коллективной системы безопасности и сотрудничества при соответствующих международных гарантиях. На встрече приняли решение о возобновлении мирного процесса в его многостороннем измерении. Однако импульс, полученный тогда, был утрачен, так как вновь выявились расхождения в позициях сторон, обострилась ситуация на палестинских землях.

Пути выхода из тупика

Что можно было бы предложить сейчас, чтобы придать динамику работе на ключевом для Ближнего Востока направлении – создании системы межгосударственных отношений на основе обеспечения мира и безопасности? После «арабской весны» выявились два блока проблем региональной безопасности на Ближнем Востоке.

Первый – противостояние между арабскими странами и Израилем, связанное с базовой неурегулированностью арабо-израильских отношений по всем направлениям.

Второй – конфликтные ситуации, в основном внутреннего характера, обусловленные сменой режимов в ряде арабских стран.

В первую очередь необходимо определиться, в каком состоянии находятся идеи арабо-израильского урегулирования. К сегодняшнему дню удалось добиться успеха по тем сегментам кризиса, которые относительно легко поддавались решению на основе стратегии размежевания, в том числе территориального (мирные договоры между Египтом и Израилем, Иорданией и Израилем). Но данный метод выявил свою ограниченность в некоторых крайне сложных случаях. Прежде всего это относится к ключевой проблеме – палестино-израильской.

Все более очевидно, что нужна новая стратегия поисков формулы безопасности на палестинских и израильских землях. Пора наконец признать ограниченность попыток разделить все аспекты функционирования властных структур на весьма ограниченной территории палестино-израильского противостояния. Линию на размежевание требуется дополнить стратегией синтеза усилий сторон и поиска общих схем безопасности и мирного переустройства. Необходимо ставить вопрос о создании единого пространства безопасности на всех палестинских и израильских землях. И здесь могут быть востребованы достаточно сильные и авторитетные органы совместного мониторинга ситуации и принятия решений как законодательного, так и оперативно-распорядительного характера, включая эффективную систему скоординированных практических мероприятий (совместное патрулирование и т.п.). Эта двусторонняя или даже многосторонняя (в случае привлечения представителей третьих стран) система безопасности должна быть органично связана с региональной системой коллективной безопасности.

Необходимо определиться по ряду сложных вопросов, в частности, в отношении ядерных программ Ирана, вызывающих серьезные опасения у многих государств. С учетом озабоченности Израиля, а также принимая во внимание целый набор других международных и региональных факторов, иранскую ядерную проблематику целесообразно рассматривать в сочетании с формированием надежных режимов нераспространения на Ближнем Востоке.

Конечно, трудно на все сто процентов оспорить точку зрения, согласно которой развитие даже сугубо мирных ядерных программ объективно ведет к созданию предпосылок (интеллектуальных, технических, промышленных) для укрепления оборонного потенциала. Вместе с тем вряд ли развивающиеся страны примут тезис о том, что из-за гипотетической возможности создания ими ядерных вооружений необходимо сдерживать исследовательские и иные работы по мирному использованию ядерной энергии. Более логичной выглядит не чисто запретительная схема, а совокупность мероприятий, направленных на оказание помощи неядерным государствам – при достаточно жестком механизме контроля и сопровождения их ядерных программ. Внесенное Россией предложение о подобном сотрудничестве предстоит дополнить соответствующими работающими механизмами.

Другим аспектом является упреждающее создание таких региональных и международных условий, при которых побудительные мотивы для трансформации мирных ядерных программ в военные полностью утратили бы свою актуальность. Помимо этого система региональной безопасности должна дать надлежащий ответ на новые вызовы, прежде всего создав систему мониторинга и оказания добрых услуг противостоящим силам в случаях кризисного развития в отдельных странах.

В целом встает задача активизации работы по формированию концептуальной базы, способной обслуживать будущую интегральную региональную систему безопасности на Ближнем Востоке. Как показывает опыт, для создания такой системы требуется как минимум три основных компонента:

политический документ, закрепляющий принципы взаимоотношений расположенных в регионе государств и общие правила функционирования региональной системы безопасности;механизм практического взаимодействия в сфере безопасности, охватывающий систему соответствующих обязательств и предполагающий наличие органов, призванных разрабатывать общие подходы в сфере безопасности и реализовывать их на практике;достаточно развитая «периферия» мер доверия, включающая проверочные мероприятия по установлению фактов соблюдения государствами на практике взятых обязательств и декларируемых ими правил поведения, в том числе в отношении своего собственного населения. Должны быть разработаны и элементы мер доверия нового поколения, способствующие разрешению внутриполитических кризисов и конфликтных ситуаций.

Итак, как подступиться к формированию новой системы межрегиональной безопасности на Ближнем Востоке? Необходимо вести дело к возобновлению многостороннего измерения мирного ближневосточного процесса. С соответствующей инициативой могла бы выступить Россия. Начать стоит с осуществления программы из четырех последовательных шагов.

Первый шаг – возобновление многостороннего формата переговоров по Ближнему Востоку, в том числе деятельности рабочей группы по проблематике безопасности.

Второй шаг – разработка всеобъемлющей ближневосточной концепции безопасности, рассчитанной на взаимный учет и взаимную увязку интересов и озабоченности всех основных расположенных здесь государств. Такая концепция должна учитывать уроки «арабской весны».

Третий шаг – проведение международного общественно-политического форума, призванного утвердить выработанную концепцию региональной безопасности. В нем предполагается участие специалистов по Ближнему Востоку, политических, общественных и религиозных деятелей. Заинтересованным сторонам (государственным структурам) по итогам будет передан пакет документов, разъясняющих сущность подготовленной концепции.

Четвертый шаг – созыв международной конференции по всеобъемлющему урегулированию на Ближнем Востоке с участием представителей властных структур заинтересованных государств.

В рамках такого форума можно завершить создание инструментов поддержания мира и безопасности в регионе, к примеру, таких, как Центр по профилактике конфликтов, проведению мониторинга и осуществлению миротворчества. Все более очевидна необходимость комплексного решения проблем безопасности Ближневосточного региона на основе принятия уже в самом ближайшем будущем программы действий расположенных здесь стран, международного сообщества в целом. Это позволит предотвратить наметившийся новый разлом в регионе по поводу событий в Сирии и преодолеть последствия нынешнего сбоя в механизмах обеспечения безопасности.

А.Г. Бакланов – начальник управления международных связей Совета Федерации Федерального собрания РФ, чрезвычайный и полномочный посол, заместитель председателя Совета Ассоциации российских дипломатов.

Сирия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 735577 Андрей Бакланов

Переосмыслить Ближний Восток

Кто выиграет, а кто проиграет от «арабской весны»

Резюме: Исламисты превращают демократизацию в средство защиты своей собственной особой системы распределения ресурсов, контролируемой не старыми элитами, а новым кругом влиятельных деятелей. При подобном сценарии легко представить, что древние немусульманские народы подвергнутся дискриминации.

Данная статья основана на выступлении автора на ближневосточной секции Валдайского клуба, которая состоялась в Сочи в феврале 2012 года.

Волна перемен на Ближнем и Среднем Востоке доказывает, что пора отказаться от традиционных подходов. Слишком многие существующие парадигмы просто не позволяют осмыслить происходящие сейчас процессы.

На протяжении десятилетий в литературе о постколониальных арабских странах доминировал культурологический подход. Исламскую и арабскую культуры называли главным препятствием на пути демократизации и социальных реформ в регионе. Племенные образования и разветвленные семейные и родовые связи рассматривались как основная преграда для демократизации Ближнего Востока. Считалось, что в силу патриархальной сути общества арабы всегда находятся в зависимости от могущественного отца-старейшины, чего демократия по своей природе не предполагает.

Несостоятельность культурологического подхода особенно ярко продемонстрировали события «арабской весны». Ни ислам, ни авторитет старейшин не помешали демонстрантам на каирской площади Тахрир требовать политического плюрализма, равноправия и отставки одиозных правителей.

Поскольку культурологическая парадигма себя изжила, какую альтернативу можно предложить?

«Арабская весна» как фактор разъединения

Хотя революции в Египте, Тунисе и Ливии были успешными, прочно укоренившиеся основы автократий в этих странах остались на прежнем месте. Поэтому я предлагаю структурный подход как наиболее адекватный для анализа нынешних событий.

Сфера внутренней политики проблемных арабских режимов неразрывно связана с международной политической системой: именно она, а не собственные избиратели дает этим лидерам политическую легитимность. Уникальные отношения глав этих государств в международной политической системе основываются на одной особой черте, которая объединяет большинство арабских стран. Стратегическое геополитическое положение и огромные запасы энергоресурсов на их территории придают этим державам особую роль в региональных и международных делах. Они наделяются возможностями воздействия на мир и безопасность.

Применительно к этому региону принято употреблять наименование «Ближний Восток», а некоторые комментаторы классифицируют нынешние события как «формирование нового Ближнего Востока». Но давайте вспомним, откуда взялся сам этот термин. Он появился в британской колониальной политике и в начале XX века использовался для обозначения территории, расположенной на полпути между Лондоном и Индией. Ныне регион сохраняет название, хотя и с изменившейся геополитической коннотацией: он стал ассоциироваться с международной энергетической политикой и проблемами безопасности, особенно связанными с Израилем.

Однако если мы действительно хотим понять последние события и прогнозировать их развитие, следует отказаться от таких упрощенных, ненаучных терминов.

Разумеется, существуют определенные общие культурные, политические и экономические характеристики, присущие для стран региона. Но это сходство не исчерпывает разнообразные национальные и местные особенности, которые развивались в результате уникального исторического пути каждого отдельного государства. Исход «арабской весны» будет разным для каждой из затронутых стран. И именно эти отличительные черты, а не воображаемая общность должны находиться в центре внимания экспертов. Вместо «формирования нового Ближнего Востока» события «арабской весны» скорее ведут к разъединению региона.

Дилеммы суверенитета

«Арабская весна» и в особенности резолюции Совета Безопасности ООН по Сирии обнажили борьбу, которую ведут в кулуарах влиятельные акторы.

Традиционно основой международной политической системы являются так называемые Вестфальские нормы, согласно которым «национальный суверенитет» – единственный столп, на который опирается сообщество государств. Неприкосновенность суверенитета – привилегия каждого государства в этой системе. Данному принципу противоречит новая норма, введенная ООН, которая рассматривает суверенитет не как привилегию государства, а как ответственность по защите прав человека и безопасности людей, живущих в пределах государственных границ. Очевидно, что полноценное применение одновременно двух этих норм совершенно невозможно.

Взглянем на проблему на практике. Вполне можно представить политика, который разумно действует на международном уровне, но является ужасным диктатором дома, представляя угрозу для жизни своих граждан. Что делать? Здесь происходит столкновение принципов неприкосновенности суверенитета и обязанности защищать граждан. В Резолюции СБ ООН 1973 по Ливии предпринята попытка найти компромисс между двумя нормами, хотя и с достаточно спорным успехом. Максима о невмешательстве во внутренние дела режима Каддафи противоречила формальной гуманитарной цели интервенции: казалось, что лучшим способом обеспечить защиту мирных жителей является немедленная смена режима Каддафи.

Такой же вопрос ставит перед мировым сообществом и в частности перед Советом Безопасности ООН ситуация в Сирии. Однако фундаментальный шаг по повышению значимости принципа об «обязанности защищать» и понижению нормы о невмешательстве пока не был предпринят. «Обязанность защищать» часто представляют как ящик Пандоры, ситуацию беззакония в международной системе, когда любое государство может быть атаковано, если другое, более мощное, этого захочет. Но это неверно.

Обязанность защищать базируется на уже существующих инструментах, таких как посредничество, механизмы раннего предупреждения, экономические санкции и полномочия, прописанные в главе VII Устава ООН. Основой этого процесса является посредничество, предусматривающее участие негосударственных акторов, таких как организации гражданского общества, региональные структуры и международные институты, с целью предотвратить массовые злодеяния. Только в случае провала подобных усилий военное вмешательство становится последним средством. Полномочия по применению силы, как это традиционно и было, принадлежат исключительно Совету Безопасности ООН.

Мы живем в период исторических перемен, которые бросают вызов и политикам, и наблюдателям. На пороге новой эры необходимо новое мышление, новые парадигмы, новые нормы.

Вудро Вильсон когда-то говорил: «Семена революции – в репрессиях». Самое полное воплощение этого изречения – последние события в арабском мире. Там репрессии сочетались с множеством других пороков: неэффективностью правительства, отсутствием государственной структуры, высоким уровнем безработицы, массовой бедностью, авторитаризмом, отсутствием демократии и коррупцией.

Почему неприменима турецкая модель?

Кто победители, а кто проигравшие в результате «арабской весны»? Просмотрев огромное количество публикаций на эту тему, можно обнаружить чрезмерное внимание к теме ислама и исламских партий. «Братья-мусульмане», «Ан-Нахда» и салафиты постоянно являются предметом обсуждения, в то время как детальное изучение социальных изменений и взаимодействий игнорируется. Это особенно справедливо для тех сфер жизни общества, где религия играет второстепенную роль, например, в экономике.

Политологи доказали, что демократия не существует лишь как набор норм и политических институтов. Принцип «один человек – один голос» прежде всего нуждается в экономическом фундаменте. Отсутствие такого основания способствует укреплению авторитарной власти. Целью арабских восстаний было и остается не только свержение режимов, но и практически в равной степени требование справедливого распределения экономических ресурсов, которые слишком долгое время тратились впустую или разворовывались.

Взаимосвязанное продвижение экономики и демократии можно наблюдать в Турции уже 30 лет. Либерализация экономики и создание условий для появления предпринимателей, в первую очередь в городах Центральной Анатолии, позволили правительству Тургута Озала и моему кабинету заложить основы плюрализации политики и механизмов принятия решений. Одновременно с быстрым ростом экономики и доходов на душу населения происходило расширение демократии. Означает ли это, что арабским странам, чтобы прийти к демократии, необходимо просто последовать примеру Турции?

По всей видимости, именно этого ожидают сейчас многие наблюдатели и аналитики. При этом часто упоминается турецкий секуляризм. Несомненно, в целях обеспечения стабильной демократии определенная форма секуляризма обязательна. Кемалистский секуляризм был введен в Турции в 1920-х гг. волевым решением, которое реализовывалось сверху, и потребовалось много времени, чтобы это стало доминирующей тенденцией в обществе в целом. Однако сейчас авторитарные меры, безусловно, вызовут отторжение.

Сегодня принято проводить аналогию между исламскими партиями в арабских странах, такими как «Ан-Нахда» или «Братья-мусульмане», и турецкой консервативной исламской Партией справедливости и развития (ПСР). Однако такое сравнение довольно спорно. В Турции исламские партии приобретали опыт работы в рамках демократической системы на протяжении около 50 лет. И это определенно оказало сдерживающее воздействие. У арабских исламистов, напротив, практически не было возможности познакомиться с демократическими институтами или партийной политикой.

В последних публикациях о внешнеполитическом курсе Турции подчеркивается растущий разрыв между западными и турецкими интересами. Активная и продуманная региональная политика, начатая премьер-министром Тургутом Озалом и автором этих строк, еще больше укрепилась кабинетом ПСР. Однако Турция в силу своего стратегического геополитического положения и особых потребностей безопасности в этом нестабильном регионе не может позволить себе полностью отказаться от западных и американских военных технологий и данных разведки.

Интересно, что социологические исследования показывают – арабский мир хотел бы видеть более прочные отношения Анкары с Евросоюзом: 64% опрошенных арабов заявляют, что привлекательность Турции для арабского мира и дополнительный аспект стабильности и прогресса в регионе могут быть обеспечены, только если Анкара сохранит тесные связи с ЕС. То же справедливо и для турецко-израильских отношений: арабские страны нуждаются в государстве, которое пользуется доверием обеих сторон и может способствовать разрыву порочного круга, в котором они находились так долго.

Все это означает, что Анкара по-прежнему является и еще длительное время останется ключевым союзником Запада, разделяя его судьбу. Если Турция пострадает от нынешних событий в арабских странах, Запад неизбежно пострадает тоже; если Запад предпримет неверные шаги, Турция станет страной, на которую это окажет самое негативное воздействие. И наоборот, если Турция сможет извлечь пользу из процесса арабской демократизации, Запад тоже от этого выиграет. Будем учитывать это, рассуждая о двух возможных сценариях развития событий.

Два модельных сценария

Первый сценарий, оптимистический. Прогнозировалось, что на демократических выборах после революций в арабских странах будут доминировать исламистские или по крайней мере провозглашающие исламские ценности партии. Примеры Туниса и Египта полностью подтверждают предсказание. Совершенно очевидно, что арабские исламские партии практически не имеют опыта работы в рамках демократической системы. Однако их сила заключается в умении организовать и мобилизовать массы, создать мощные социальные сети и привлечь финансовые средства. В таких странах, как Египет, где государственные институты невероятно слабы, управленческие возможности исламских организаций являются очень ценным активом. Если они захотят использовать все свои инструменты, от талонов на еду и уборки мусора до образования, потребуется не так много времени, чтобы государство укрепило позиции в обществе и сменило имидж, превратившись из угнетателя в слугу народа.

Задача государства – не только обеспечить содействие, но и создать правовую стабильность. Это особенно важно, чтобы стимулировать формирование бизнеса внутри страны, а также привлекать прямые иностранные инвестиции. Чтобы адекватно реагировать на либерализацию в арабском мире, Соединенные Штаты и в особенности ЕС должны гарантировать более свободный товарообмен и перемещение граждан. Старой политике «инфантилизации» арабских стран путем предоставления им международной финансовой помощи должен быть положен конец.

По меньшей мере несправедливо, что Евросоюз и США закрывают свои рынки именно для той продукции, в которой у арабских стран есть относительные преимущества. Процесс создания зоны свободной торговли в Средиземноморье, которую ЕС обещал к 2010 г., далек от завершения. Также стоит порекомендовать, чтобы Евросоюз одновременно с более либеральной и открытой экономической политикой в отношении вступивших на путь демократизации арабских стран пересмотрел и реформировал свою визовую политику.

Второй сценарий, пессимистический. Приход к власти демократически легитимных исламских лидеров – то, что Фидель Кастро называет «возобновлением диктатуры, на этот раз эксплуатируемых против эксплуататоров».

Исламисты превращают демократизацию в средство защиты своей собственной особой системы распределения ресурсов, контролируемой не старыми элитами, а новым кругом влиятельных деятелей. Они отвергают плюралистическую демократию, основанную на секуляризме, как западное изобретение, и провозглашают формирование «арабской» демократии, базирующейся на религии, патриархальных концепциях и законах шариата. Предвестником того, что может произойти, стал визит Реджепа Тайипа Эрдогана в Египет в сентябре прошлого года. Его заявление о том, что необходимым условием выживания мусульманской демократии является секуляризм, вызвало острую критику со стороны «Братьев-мусульман», которые осудили немусульманскую природу концепции.

При подобном сценарии легко себе представить, что древние немусульманские народы подвергнутся дискриминации. В Сирии может вспыхнуть гражданская война, и тысячи беженцев, в особенности представители религиозных и этнических меньшинств, каждый день будут прибывать в Турцию. В таких странах, как Ливан, где на протяжении многих лет держался непрочный мир, также возможны перевороты. На фоне гражданских войн вероятна скрытая борьба между исламскими организациями и противостоящими идеологическими альянсами.

Разумеется, оба сценария представляют собой модельные варианты развития событий, которые вряд ли осуществятся в чистом виде. Это абстракция, необходимая для ответа на вопрос: выиграет или проиграет Турция как одна из наиболее значимых региональных держав от нынешних изменений?

Очевидно, что второй вариант – это сценарий конца света, в котором не будет победителей. Однако его необходимо представить, чтобы подчеркнуть серьезность событий, свидетелями которых мы сейчас являемся. В случае реализации оптимистического (некоторые даже могут сказать – наивного) сценария Турция может оказаться в выигрыше, но это не произойдет автоматически. Турецким политикам придется балансировать между поддержкой реформ в арабских странах и продвижением интересов Анкары, связанных со стабильностью и торговлей в регионе.

Мы также знаем, что даже если развитие ситуации окажется ближе к оптимистическому, переход к демократии и верховенству закона в арабском мире окажется болезненным. Предстоят взлеты и падения, сопровождающиеся серьезной нестабильностью. Это означает, что Анкара, рассчитывая на выигрыш в долгосрочной перспективе, должна быть готова к краткосрочным потерям. В первую очередь они могут проявиться в увеличении миграционных потоков, а также в экономических проблемах. В любом случае и для арабских стран, и для Запада чрезвычайно важно, чтобы Турция сохранила хорошую репутацию в арабском мире и была способна взять на себя успокаивающую и поддерживающую роль, которую Запад, в силу совершенных ранее ошибок, не может играть.

Месут Йылмаз – бывший премьер-министр Турции.

Турция. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 735575 Месут Йылмаз

Поворот в ближневосточной геополитике

Арабские восстания и меняющаяся реальность

Резюме: Арабские восстания и последовавшие за ними военно-политические события поставили под сомнение представление о том, что «международное сообщество» способно разрешить любую региональную проблему. Внешнее вмешательство снизило уровень безопасности, спровоцировало кризис или усугубило раскол.

Арабские восстания стали поворотным пунктом в развитии геополитической ситуации на Ближнем Востоке. В свое время подобным же образом на положении в регионе сказались исламская революция в Иране (1979 г.), распад Советского Союза и теракты 11 сентября 2001 года. Эти события, создавшие вакуум власти, немедленно привели к геополитическим изменениям и идеологическому соперничеству региональных и трансрегиональных игроков.

Проявлением борьбы за влияние после революции в Иране стала ирано-иракская война (1980–1988 годы). Исчезновение СССР обусловило геополитическое и идеологическое соперничество таких держав, как Россия, Иран, Турция и Соединенные Штаты в Центральной Азии и на Кавказе. Региональные кризисы в Афганистане и Ираке после терактов 11 сентября 2001 г. спровоцировали конкуренцию между Ираном, США и Саудовской Аравией, имевшую идеологический подтекст вплоть до «священной войны» против радикального исламизма и вооруженных группировок. Наконец, арабские восстания породили новую форму противостояния, в котором задача поддержания баланса сил переплетается со столкновением региональных идеологических моделей. В игру вовлечены, с одной стороны, региональные акторы – Иран, Турция, Саудовская Аравия и Израиль, а с другой – международные силы и великие державы, включая Соединенные Штаты, Россию, Китай и Евросоюз. Соперничество наиболее ярко проявилось в сирийском кризисе.

Изменения, вызанные с «арабской весной», продемонстрировали, что Ближний Восток – очень динамичная часть мира, а проблемы, затрагивающие ценности и идеологии, неотделимы от вопросов геополитики, баланса сил и роли различных держав. Арабские восстания позволили расширить традиционную концепцию геополитики, включив в нее тему подвижности границ, политической безопасности и роли этнических факторов в вопросах идеологии и ценностей. Все это приобретает особое значение в регионе, где великие державы имеют жизненные интересы. Хотя США выводят войска из Ирака и Афганистана, стремясь изменить форму своего присутствия и масштабы влияния, их заинтересованность в Ближнем Востоке (как и других крупных государств) в значительной степени сохранится.

Идеологические расхождения

Существуют две доминирующих идеологических тенденции, определяющие развитие Ближнего Востока.

Первая – «западный либерализм», в рамках которого Запад стремится управлять развитием арабских стран, исходя из собственных интересов, и вести их к тому, чтобы они взяли на вооружение западную идеологию и ценности. Это предусматривает проведение быстрых политических реформ, свободную рыночную экономику, приоритет гражданской и личной свободы и др. Преобладание в мире западных ценностей имеет длинную историю, начавшуюся еще в конце XIX века. Тогда Запад попытался институционализировать свою политическую философию и образ мышления, сосредоточившись на среднем классе, буржуазии, вопросах глобализации и гармонизации мира. Хотя этот курс вызвал сопротивление в разных странах, особенно когда дело касалось культуры и традиций, он продолжает осуществляться.

Можно говорить о двух волнах влияния западного либерализма на арабский мир. Первая, связанная с процессом деколонизации, началась в 1920–1930-х гг. и продолжалась до 1960–1970-х годов. Она способствовала формированию в арабском сообществе национальных государств. Постепенно они сблизились с Западом или стали зависимыми от него в вопросах приобретения технологий, знаний и благосостояния.

Вторая волна связана как раз с «арабской весной». В 2000-е гг. стратегия Соединенных Штатов в рамках концепции «Большой Ближний Восток» была нацелена на то, чтобы способствовать подобному развитию событий. Однако эта инициатива провалилась из-за обострения ситуации в Ираке и Афганистане и необходимости поддерживать стабильность в регионе. Политику США и Европы в нынешних арабских событиях можно считать продолжением духа «Большого Ближнего Востока» с точки зрения продвижения идеи прав человека, социальных и экономических трансформаций, которые Запад воспринимает как свое фундаментальное право и ответственность.

Другая важная составляющая происходящих событий, которая выступает альтернативой либерализму, – «исламская идеология», основанная на исламских идеях и ценностях и обеспечивающая иные формы влияния. Как мы видим, после арабских революций общественные движения склоняются к исламу. Об этом свидетельствуют и результаты всеобщих выборов, в частности в Тунисе и Египте, и укрепление влияния исламистов. Две дискуссии – западная об «арабской весне» и региональная об «исламском пробуждении» (термин, в основном используемый в Иране) – существуют в рамках доминирующих трендов и не исключают друг друга, так как обе имеют прочную ценностную и духовную базу. Важно отметить, что сосуществование двух дискурсов преобладает над желанием определить победителя или проигравшего. Хотя в этих дискуссиях используется много схожих понятий, в том числе «борьба с деспотизмом», укрепление «национальной исламской идентичности» и «противодействие Израилю», они различаются степенью доверия к Западу в вопросах проведения реформ, политической философии и моделей развития. Идеология, проблемы геополитики и вопросы государственного управления неотделимы друг от друга, поскольку в совокупности подразумевают новое распределение ролей между региональными и нерегиональными акторами. Иными словами, будущее власти и политики на Ближнем Востоке будет в равной степени зависеть от баланса идеологий (ценностей) и ролей (сил).

Различия региональных и международных подходов

Все острые региональные кризисы были связаны с применением западных рецептов, включая использование силы. В случае с Ираком, например, США и Запад рассматривали международный терроризм и «Аль-Каиду» как наиболее серьезную и неминуемую угрозу мировой безопасности. Атаку на Ирак объясняли тем, что режим Саддама Хусейна обладает оружием массового поражения и может передать его террористам либо вооруженным исламистским группировкам. Хотя подозрения не подтвердились, Запад развязал восьмилетнюю кампанию, пагубные последствия которой ощущаются до сих пор. Война в Афганистане началась из-за прямого участия страны в международном терроризме, но дальнейшие события имеют исключительно локальные корни. Тем не менее НАТО продолжает интервенцию, не учитывая местных особенностей и потребностей. В Сирии западные страны склонны разрешать преимущественно региональный вопрос при помощи своего традиционного метода, оказывая политическое давление и бряцая оружием, но при этом они не в состоянии оценить реальные политические риски и возможные потери.

Восстания в арабском мире связаны с проявлением активной роли людей. Возникновение национальных исламских движений в странах с независимыми парламентами, отражающими настроения общества, будет оказывать растущее влияние на власти и региональную политику. Это не значит, что западные подходы и схемы исчезнут, поскольку они пользуются поддержкой некоторых политических и интеллектуальных групп, и особенно этнических меньшинств. Но геополитика определит баланс между региональными и международными подходами. События доказывают, что разумнее решать проблемы, опираясь на региональные и локальные реалии, а не на основе схем, привнесенных извне. В отношении сирийского кризиса региональное решение, несомненно, будет более благотворным, чем международное в форме военного вторжения НАТО. В этой сфере такие ближневосточные державы, как Иран, Турция и Саудовская Аравия могут сотрудничать с трансрегиональными и мировыми державами – Соединенными Штатами, Россией, Китаем и Евросоюзом – ради достижения консенсуса и разрешения кризиса на базе региональных интересов, что принесет пользу и международному сообществу.

События в регионе заставили усомниться в традиционном представлении о том, что у мирового сообщества (Запада) есть решение для любой региональной проблемы. Во многих случаях предложенные рецепты подорвали политическую систему и безопасность, спровоцировав конфликты и усугубив разногласия. Например, западный подход к сирийскому кризису столкнул Иран и Турцию, что само по себе является стратегической ошибкой. Разногласия или соперничество между двумя ключевыми региональными державами опасны для перспектив мира и устойчивой безопасности в регионе, прежде всего в Афганистане и Ираке. Региональные решения, напротив, способны учесть интересы всех сторон, локальных и внешних. При этом естественно, что у таких держав, как Иран и Турция, проводящих активную политику и руководствующихся динамичной идеологией, будет больше возможностей для использования приемлемых для них подходов и защиты собственных интересов.

Противоречивые роли региональных и внешних акторов

В число активных региональных игроков входят Иран, Турция, Саудовская Аравия и Израиль. Внешние акторы – США, Россия, Китай и Европейский союз. Все они вышли на арену, стремясь добиться реализации собственных геополитических и идеологических интересов.

Турция взяла на вооружение «максималистский» подход, используя любую возможность, чтобы посредством поддержки арабских восстаний повысить свою региональную и международную роль. Однако по ходу дела (особенно в случае с кризисом в Сирии) проблемой Анкары стал поиск баланса между ценностями идеологии, внутренней политикой и геополитическими интересами. Мустафа Кемаль Ататюрк, основатель современной Турции, полагал, что страна нуждается в тесных взаимоотношениях с Западом, но не считал вестернизацию обязательной. Затем, однако, сторонники светского государства поставили эту идею себе на службу, подстегивая идеологическое и геополитическое сближение с США и Европой. Это до сих пор затрудняет для Турции решение региональных вопросов. Приверженцы светской модели и сегодня твердо убеждены, что необходимо делать ставку на взаимодействие с НАТО и Западом. Основным вызовом для правящей исламистской Партии справедливости и развития (ПСР) и правительства Реджепа Тайипа Эрдогана является, с одной стороны, позиция прозападных секуляристов, с другой – более происламское общественное мнение. Светские оппоненты официальной Анкары утверждают, что ПСР переоценивает возможности страны и идет на поводу у оппортунистического подхода, стремясь опереться на ислам и исламские группировки, такие как «Братья-мусульмане». Общественное мнение при этом настроено против чрезмерного вовлечения в региональные вопросы, особенно в конфликт вокруг Сирии и тем более против участия в военных интервенциях под руководством Запада.

На Западе принято считать, что Турция выиграет от событий в арабском мире, но это отнюдь не гарантировано. Перемены, в особенности кризис в Сирии, привели к разногласиям между ПСР и секуляристами. В результате Турция стала более консервативно, чем в предыдущие месяцы, оценивать перспективы и более реалистично воспринимать роль других акторов, включая Иран и Россию, в урегулировании сирийского кризиса. Из-за своего максималистского подхода Анкара оказалась перед серьезным выбором. С одной стороны, если Турция поможет союзникам по НАТО, она не сможет претендовать на ведущую роль в регионе. С другой – сосредоточенность на внутриполитической ситуации может вступить в противоречие с традиционной ролью, которую ПСР определила для себя в решении этих вопросов.

Саудовская Аравия, наоборот, использует «минималистский» подход. Она пытается замедлить события или «реквизировать» революции, поставить их себе на службу. Нельзя не отметить относительный успех такой политики. Используя свои финансовые ресурсы, подконтрольные СМИ и наличие влиятельных лобби в Египте, Сирии и Йемене, а иногда применяя силу (например, для подавления восстания в Бахрейне), Эр-Рияд старается сохранить позиции. При этом Саудовская Аравия, которая и сама почувствовала на себе дыхание «арабской весны», попыталась ускорить события в Сирии, так как в Эр-Рияде, по-видимому, считают, что любой режим в Дамаске будет выгоднее Западу и саудовцам, чем нынешний. Как бы то ни было, цель консервативного саудовского режима – отодвинуть «арабскую весну» подальше от своих границ. Кроме того, Саудовская Аравия старается воздействовать на геополитику и идеологию. Так, она препятствует установлению тесных связей между Ираном и Египтом и пропагандирует исламские прогрессивные ценности.

Тегеран практикует умеренный подход. Он основан на защите своих геополитических интересов (насколько смены власти повлияют на стабильность двусторонних отношений) и идеологических ценностей (идеалы исламской революции 1979 г., целью которой были поддержка народных движений, противостояние вмешательству иностранных держав и содействие «исламскому единству»). Формулируя курс по сирийскому вопросу, Иран ищет баланс между геополитическими и идеологическими интересами. Тегеран не возражает против реформ в Сирии при условии, что они не будут представлять угрозу для движений сопротивления – «Хезболлы» и ХАМАС. Иран считает, что кризис в Сирии – это региональный вопрос, который должен решаться на региональном уровне с учетом реалий безопасности. В определенной степени это поддерживают Россия и Китай, для них важно не противодействовать трансформации Сирии, а установить пределы западного вмешательства. Определение этих рамок позволит избежать одностороннего взгляда на ситуацию, отражающего интересы исключительно Запада.

Наконец, Израиль рассматривает арабские восстания с пессимистической и консервативной точки зрения. Израиль столкнулся с серьезными проблемами в отношениях с Египтом, Сирией, Ираном и Турцией, четырьмя столпами стабильности на Ближнем Востоке. Безопасность еврейского государства зиждется на Кэмп-Дэвидских соглашениях – мирном договоре Израиля и Египта, позволявшем поддерживать приемлемые отношения с ключевыми арабскими государствами, чтобы затем добиться так называемого устойчивого мира. Эта стратегия, по сути, неприменима после падения режима Хосни Мубарака. Общество обрело более активную роль в формировании парламента, что ведет к росту влияния исламских и национально ориентированных сил. События в Сирии не отвечают израильским интересам, хотя Израиль и пытался свергнуть режим Асада. А участие России и Ирана в урегулировании сирийского кризиса в значительной степени ослабило роль Запада и Израиля.

В свою очередь у Турции, которая рассматривает арабские революции как возможность расширить свое влияние и использовать мягкую силу в арабском мире, не осталось других вариантов, кроме как дистанцироваться от Израиля. Это стало еще одним ударом по двусторонним отношениям после рейда против «флотилии свободы» в мае 2010 г. (инцидент с судном «Мави Мармара»), который почти привел к разрыву дипломатических контактов. Наконец, Иран, противодействуя стремительной смене режима в Дамаске и пропагандируя исламские ценности и единство, пытается ослабить роль Израиля на Ближнем Востоке, что еврейское государство воспринимает как угрозу безопасности.

На трансрегиональном уровне также наблюдается соперничество между Соединенными Штатами и Евросоюзом с одной стороны, и Россией и Китаем – с другой. В октябре 2011 г. Москва и Пекин заявили о необходимости ограничить западное вмешательство в дела региона, а затем наложили вето на резолюцию Совета Безопасности ООН против сирийского режима. Де-факто сформировались коалиции: Иран, Россия и Китай – с одной стороны, и США, ЕС, Саудовская Аравия, Катар и Израиль – с другой. Турция находится где-то посередине. Подобное противостояние не отвечает долгосрочным интересам Ближнего Востока, поскольку издержки могут оказаться очень высокими. Нужно осознать необходимость компромисса между интересами региональных и трансрегиональных акторов, который достижим посредством учета региональной специфики.

* * *

Арабские восстания оказали огромное геополитическое воздействие на структуры региональной власти и политики. Они привели к дальнейшей политизации ближневосточной проблематики, укрепив регионализм в дихотомии «региональные – интернациональные подходы», а также обострив конкуренцию между игроками. Тегеран воспринимает эти восстания и как новые возможности, и как вызов. Формирование новых национальных исламских правительств может позволить Ирану преодолеть прежнюю изоляцию неарабского государства и укрепить связи с арабскими странами, что обещает более активную роль на Ближнем Востоке. Но события в арабском мире также бросают Ирану вызов, поскольку растет риск противоречий с влиятельными акторами, включая Турцию, Саудовскую Аравию и США. Геополитическая значимость Ирана связана с его региональной ролью. Как новая региональная держава Иран может выиграть от событий в арабском мире, воспользовавшись стратегической возможностью консолидировать геополитические и идеологические интересы.

Кайхан Барзегар – глава факультета политологии и международных отношений научно-исследовательского отделения Исламского университета Азад и директор Института стратегических исследований Ближнего Востока в Тегеране.

Иран. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 735574 Кайхан Барзегар

Арабская весна – первый год

Опасное время для жизни

Резюме: Римский историк Тацит однажды точно подметил, что «лучший день после свержения плохого императора – это самый первый день». Нынешнее третье арабское пробуждение лежит на весах истории. В нем есть опасности и перспективы, опасность оказаться в застенках, но и возможность обрести свободу.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2012 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

На протяжении всего 2011 г. из арабского мира доносилось ритмичное скандирование: «Народ – за свержение режима». Этот клич легко преодолевал границы, нашел отражение на страницах газет и журналов, в социальных сетях Twitter и Facebook, звучал на телеканалах «Аль-Джазира» и «Аль-Арабия». Арабский национализм недооценивали, зато налицо были все признаки панарабского пробуждения. Молодые люди, жаждавшие политической свободы и экономических возможностей, уставшие просыпаться каждый день в монотонной действительности, восстали против своих склеротичных господ.

Все произошло неожиданно. На протяжении почти двух поколений волны демократии захлестывали другие регионы – от Южной и Восточной Европы до Латинской Америки, от Восточной Азии до Африки. Однако до Ближнего Востока они не докатывались. Местные тираны взяли под контроль политический мир и стали владельцами своих стран – если не по форме, то по сути. Сложилась довольно унылая картина: ужасные правители, подавленное население, террористы-маргиналы, в отчаянии бросающиеся под каток нелегитимного режима. Арабы почувствовали, что над ними тяготеет проклятье, они обречены на деспотизм. Исключительность региона оборачивалась не только гуманитарной катастрофой, но и моральной ущербностью.

Внешние державы закрывали глаза на происходящее, полагая про себя, что это лучшее, на что арабы способны. Внезапный порыв вильсонианства привел к тому, что в течение нескольких лет Соединенные Штаты своей властью провозгласили в Ираке свободу. Саддама Хусейна удалось вытравить из его «паучьей щели», сирийские террористы и вымогатели были изгнаны из Ливана, деспотизму Хосни Мубарака, который долгое время был столпом американского влияния, также был положен конец. Но Ирак после Саддама представлял собой противоречивую смесь демократии с кровью на улицах и религиозным противостоянием. Автократии ушли в глухую оборону и сделали все возможное, чтобы новый иракский проект окончился провалом. Ирак оказался в огне, и арабские «самодержцы» указывали на него как на предостережение – к чему приводит свержение даже худшего из деспотов. Более того, Ирак нес двойное бремя унижения из-за ослабления арабов-суннитов – США принесли свободу, и война усилила позиции шиитов в арабском мире. Результатом оказалась ничья: арабы не могли затушевать или игнорировать проблески свободы, но пример Ирака не стал маяком надежды для простых людей, на что многие рассчитывали.

Сами арабы говорят, что Джордж Буш вызвал цунами в регионе. Это верно, но арабы хорошо умеют пережидать бури, и вскоре уже сами американцы упали духом и решили не продолжать экспериментировать. На выборах 2006 г. в Палестинской автономии победу одержало движение ХАМАС, и администрацию Буша постигло еще одно разочарование. Наращивание контингента в Ираке стало весьма своевременным спасением всей военной кампании, но от более честолюбивых планов реформирования арабского мира пришлось отказаться. Автократиям удалось пережить короткий период наступательного порыва Соединенных Штатов, и вскоре новый знаменосец американской власти Барак Обама принес утешительную весть: США изменят свою политику, установят мирные отношения со всеми имеющимися режимами, обновят партнерство с дружественными автократами и даже попытаются взаимодействовать с враждебными режимами в Дамаске и Тегеране. Какое-то время Америке еще потребуется для завершения миссии в Кабуле, но Большой Ближний Восток оказался предоставлен самому себе.

В первое лето президентства Обама был захвачен врасплох мятежом против засилья аятолл в Иране и не знал, что предпринять. Твердо взяв курс на умиротворение правителей, он не нашел нужных слов для переговоров с мятежниками. Тем временем сирийский режим, отказавшийся под нажимом мирового сообщества от владычества в Ливане, жаждал восстановить там утраченные позиции. Тайная кампания терактов и убийств, доминирование «Хезболлы» и субсидии Ирана способствовали подавлению «Кедровой революции», которая была гордостью дипломатии Буша.

Изучая баланс сил в регионе в конце 2010 г., наблюдатели могли побиться об заклад, что автократия просуществует еще долго. Имея перед собой пример Башара Асада в Дамаске, они невольно приходили к выводу, что аналогичная участь ждет Ливию, Тунис, Йемен и даже законодателя мод в арабской политической и культурной жизни – Египет. Однако за внешней стабильностью скрывались нищета и бесплодность политической мысли. Арабы не нуждались в каких-либо докладах о «развитии человечества», и без того осознавая свое жалкое положение. В обществе отсутствовало согласие; единственное, что связывало правителей и их подданных, – это страх и подозрительность. Не было и намека на какие-либо проекты по общественному переустройству, которые можно было бы завещать будущему поколению, и это в арабских странах, где молодое население столь многочисленно.

Затем грянул гром. В декабре 2010 г. в Тунисе отчаявшийся торговец фруктами Мохаммед Буазизи не смог найти иного выхода, как совершить самосожжение в знак протеста против несправедливого уклада жизни. Вскоре миллионы его безымянных соотечественников вышли на улицы, избрав другой способ выражения протеста. Внезапно деспоты, владычеству которых, казалось бы, ничто не угрожало, без пяти минут небожители, вынуждены были спасаться бегством. Со своей стороны, Соединенные Штаты поспешили оседлать эту волну. «В слишком многих странах, и везде по-разному, фундамент региона проседает и уходит в песок,» – заявила государственный секретарь Хиллари Клинтон, выступая в Катаре в середине января 2011 г., когда буря только начиналась. Вскоре события в арабском мире стали красноречивой иллюстрацией к ее словам. Единственное, что упустила госсекретарь, так это то, что в песок ушли и наработки нескольких поколений американской дипломатии.

На этот раз огонь

Мятеж был сведением счетов между властью и населением, которое твердо решило покончить с засильем деспотов. Первый взрыв произошел в маленькой стране, расположенной на периферии арабского политического пространства, более образованной, процветающей и связанной с Европой, чем большинство других государств Магриба. Когда волна восстаний начала продвигаться на восток, она поначалу обогнула Ливию и обрушилась на «мать мира» Каир. Там продолжающееся представление обрело достойные подмостки в соответствии с амбициями мятежников.

Часто списываемый со счетов как страна, преимущественно покорная, Египет столкнулся с беспрецедентными по своей жестокости беспорядками. То, что народ терпел Мубарака три десятилетия, можно отнести за счет везения диктатора. Будучи преемником Анвара Садата, Мубарак проводил осторожную политику, но со временем у него возникли династические амбиции. В течение 18 дней в январе и феврале египтяне всех профессий, как завороженные, собирались на площади Тахрир, требуя избавления от Мубарака. Ведущие военачальники сместили его с президентского поста, и он разделил участь тунисского деспота Зин эль-Абидина Бен Али, кабинет которого пал месяцем ранее. После Каира пробуждение охватило весь арабский мир – восстания вспыхнули в Йемене и Бахрейне. Последний, будучи монархией, стал редким исключением, поскольку весной 2011 г. беспорядками были охвачены только республики, управлявшиеся автократами. Но если в большинстве монархий действовал общественный договор между властью и подданными, Бахрейн оказался расколот противостоянием шиитского большинства и суннитских правителей. Таким образом, страна уязвима, и в порядке вещей, что социальный взрыв в ней вылился в межрелигиозное противоборство. Тем временем беднейшая из арабских стран, Йемен, раскололась на два лагеря вследствие буйствующих на севере и на юге изоляционистских течений и политики лидера страны, Али Абдуллы Салеха, ничем не примечательного, кроме владения искусством политического выживания. Феодальная вражда в Йемене вспыхивала в основном из-за ссор между племенами и их вождями. Широкие волнения в арабском мире дали йеменцам, жаждущим избавиться от правителя, мужество, чтобы бросить ему вызов.

Затем волна с удвоенной силой обрушилась на Ливию. Это было царство безмолвия, где безраздельно правил психически неуравновешенный Муаммар Каддафи, самопровозглашенный «староста арабских правителей». Четыре мучительных десятилетия ливийцы находились под началом тюремного надзирателя – полутирана, полуклоуна. Каддафи разграбил богатейшую в Африке страну и довел ее население до ужасающего обнищания. В период между мировыми войнами Ливия столкнулась с жестоким колониальным господством итальянцев. После небольшой передышки при аскетичном короле Идрисе страну в конце 1960-х гг. охватила революционная лихорадка. Главный лозунг тех лет звучал так: «Иблис ва ла Идрис» – лучше дьявол, чем Идрис. И Ливия получила то, чего хотела. Наличие больших запасов нефти лишь подливало масла в огонь безумия: европейские лидеры и американские интеллектуалы всячески обхаживали ливийских заправил. На сей раз в 2011 г. поднялся Бенгази – город, находящийся на некотором удалении от столицы – и история дала ливийцам еще один шанс.

Египетские воротилы заявили, что их страна – не Тунис. Каддафи сказал, что его республика – не Тунис и не Египет. Башар Асад также уверял, что Сирия – это не Тунис, не Египет и не Ливия. Асад молод, его режим был более легитимен в глазах ислама, потому что противостоял Израилю, а не сотрудничал с ним. Но он явно поторопился со своим суждением, и в середине марта настала очередь Сирии. Туда ислам пришел сразу после того, как преодолел пределы Арабского полуострова, но раньше, чем его центр переместился из арабского мира в Персию и Турцию. Вместе с тем несколько десятилетий тому назад отец Башара Хафез – чрезвычайно изворотливый и опытный политик – привел военных и партию Баас к абсолютной власти, создав режим алавитов, народа, составляющего меньшинство. Объединение деспотизма и религиозного фанатизма породило самое страшное государство на арабском Востоке.

Когда в 2011 г. вспыхнуло восстание, оно имело четкие географические границы, как доказывал французский политолог Фабрис Баланше. Главными очагами стали городские кварталы и территории, населенные арабами-суннитами. Сначала социальный взрыв произошел в южном провинциальном городке Дераа, затем мятеж перекинулся на такие города, как Хама, Хомс, Джиср эль-Шугур, Растан, Идлиб и Дейр-аз-Зор, минуя курдские и друзские территории, а также горные селения и прибрежные города, считающиеся оплотом алавитов. Наиболее ожесточенные столкновения произошли в третьем по величине городе Сирии Хомсе из-за его взрывоопасной демографии – две трети суннитов, четверть алавитов и 10% христиан.

Конечно, дело не только в религиозной вражде. В Сирии один из самых высоких показателей рождаемости в регионе; ее население выросло почти вчетверо с 1970 г., когда к власти пришел Хафез Асад. У режима, образно говоря, произошла закупорка сосудов, поскольку в политике и экономике доминировал военно-торговый комплекс. Финансовые средства государства значительно сократились, после того как под знаменами приватизации, проводимой в последние годы, государство самоустранилось от решения злободневных проблем. Мятеж явился выражением чувства экономической обездоленности и гнева суннитского большинства, твердо решившего избавиться от власти нечестивого меньшинства.

Нынешнее положение дел

Никакого единого сценария по смене режимов в арабском мире, конечно, не существовало. Тунис с его глубокими традициями государственности и ярко выраженной национальной самоидентификацией решил все проблемы сравнительно легко. Было избрано учредительное собрание, в котором большинство получила исламистская партия «Ан-Нахда». Ее лидер Рашид Ганнуши оказался мудрым и предусмотрительным человеком; годы, проведенные в изгнании, научили его осторожности, и партия сформировала коалиционное правительство совместно с двумя светскими партиями.

В Ливии иностранная интервенция помогла повстанцам свергнуть режим. Каддафи вытащили из трубы коллектора, где он скрывался, и зверски убили. Та же участь постигла одного из его сыновей. Диктатор пожал ненависть и ярость, которую сам сеял. Богатство, небольшая плотность населения и помощь иностранных государств – вот те плюсы, на которые может рассчитывать Ливия. Годы правления Каддафи – худшее, что могло приключиться с этой страной.

Над Бахрейном витают тени Ирана и Саудовской Аравии. Массового террора нет, но политический порядок малопривлекателен. Имеет место религиозная дискриминация, да и правящая верхушка ведет себя по меньшей мере странно. Династия Халифа, завоевавшая эти территории в конце XVIII века, до сих пор не заключила мирного соглашения с местным населением. Силы безопасности комплектуются иностранцами, и до настоящей стабилизации еще очень далеко.

Что касается Йемена, то это государство несостоятельно по определению. Правительство почти не вмешивается в дела населения, оно неплатежеспособно, зато в стране почти нет такого понятия, как террор. Заканчиваются запасы пресной воды, джихадисты, бежавшие из предгорий Гиндукуша, нашли здесь пристанище. Это тот же Афганистан, но с протяженной береговой полосой. Люди, высыпавшие на улицы Санаа в 2011 г., требовали восстановления правопорядка, более достойной политики, чем та, которую проводил циничный фигляр, стоявший у руля больше трех десятилетий. Будут ли их требования выполнены, неясно.

Сирия по-прежнему в хаосе. Палестинское движение ХАМАС ушло из Дамаска в декабре, потому что оно боялось оказаться на неправильной стороне укрепляющегося среди арабов консенсуса, который направлен против сирийского режима. «Никакого Ирана, никакой «Хезболлы», мы хотим правителей, боящихся Аллаха», – так звучит одно из наиболее осмысленных требований протестующих. Власть алавитов незаконна. Режим, жестоко подавляющий восстания, позволяющий силам безопасности осквернять мечети, стрелять в молящихся и приказывающий несчастным заключенным скандировать: «Нет Бога, кроме Башара», сам себя изжил. Хафез Асад тоже совершал жестокости, но всегда умудрялся оставаться в арабском правовом поле. Башар ведет себя иначе – совершенно безрассудно и безответственно, так что даже Лига арабских государств, которой свойственно закрывать глаза на некоторые бесчинства и авантюры своих членов, приостановила членство Дамаска.

Битва продолжается, Алеппо и Дамаск пока еще не восстали, и осажденный правитель, похоже, убежден, что сможет бросить вызов законам гравитации. В отличие от Ливии, на горизонте пока не маячит иностранная гуманитарная миссия. Но несмотря на всю неопределенность, одно не вызывает сомнений: устрашающая система государственной безопасности, которую построил Хафез Асад, партия Баас, солдаты-алавиты и главари спецслужб канули в Лету. Потеряв народную поддержку, режим какое-то время держался на страхе, но люди победили страх и вышли на улицы. Узы, некогда связывавшие властителей Сирии с ее населением, теперь разорваны окончательно.

Что после фараона

Тем временем Египет, возможно, утратил былой блеск, но об этой арабской эпохе будут судить по конечным результатам. При катастрофическом сценарии революция приведет к образованию исламской республики: копты будут вынуждены бежать, о доходах от туризма можно будет забыть, и египтяне будут жаждать железной хватки фараона. Большое число голосов, которые получили на недавних парламентских выборах «Братья-мусульмане» и еще более экстремистская партия салафитов, наряду с расколом светского и либерального электората, похоже, оправдывают опасения по поводу возможного развития политической ситуации. Но египтяне с гордостью вспоминают о либеральных периодах своей истории. Шесть десятилетий военный режим лишал их преимущества проведения открытой политики, и вряд ли они теперь легко откажутся от нее.

Выборы были прозрачными и представительными. Либеральные и светские партии оказались не готовы к борьбе, тогда как «Братья-мусульмане» десятилетиями ждали благоприятного исторического шанса и не преминули им воспользоваться. Не успели салафиты выйти из катакомб, как население возмутилось, и им пришлось отказаться от некоторых экстремистских взглядов. События на площади Тахрир ошеломили мир, но, как выразился молодой египетский интеллектуал Самуэль Тадрос, «Египет – это не Каир, а Каир – это не площадь Тахрир». Когда осядет пыль, за будущее Египта будут бороться три силы: армия, «Братья-мусульмане» и широкая светская коалиция либералов, лозунгами которой являются отделение религии от политики, гражданская форма правления и спасительные добродетели нормальной политической жизни.

«Братья-мусульмане» привносят в политическую борьбу проверенную временем смесь политической хитрости и искреннего стремления установить политический порядок по канонам ислама. Основатель этой партии Хасан аль-Банна был убит в результате покушения в 1949 г., но до сих пор служит ориентиром для мусульманского мира. Неутомимый заговорщик, он говорил о Божьем правлении, но подспудно совершал сделки с королем Египта против Вафд – господствующей партии тех дней. Он играл в политические игры, собрав грозное ополчение и попытавшись найти сочувствующих в офицерском корпусе, к чему с тех пор стремятся и его последователи. Вне всякого сомнения, его бы восхитило тактическое искусство преемников, маневрирующих между либералами и Высшим советом Вооруженных сил. Они приобщились к мятежу на площади Тахрир, но не участвовали в погромах и эксцессах, подчеркивая приверженность трезвости и общественному порядку.

Правда в том, что Египту не хватает финансовых средств для построения успешного современного исламского порядка. Исламская Республика Иран опирается на нефтяные доходы, и даже умеренное усиление Партии справедливости и развития в Турции обеспечивается процветанием благочестивой буржуазии из нагорной Анатолии. Египет находится на перекрестье международных сообщений и во многом полагается на доходы от туризма, судоходства по Суэцкому каналу, зарубежную помощь и денежные переводы от египтян, живущих за рубежом. Добродетель вынуждена идти на поклон к необходимости: в прошлом году золотовалютные резервы снизились с 36 до 20 млрд долларов. Инфляция стучится в дверь, цена импортной пшеницы очень высока, и приходится платить по счетам. Желание стабильности сегодня уравновешивает пьянящий восторг от низложения деспота.

Лидерам Египта придется решать грандиозные проблемы, и нежелание «Братьев-мусульман» и военных принять всю полноту власти говорит о многом. Вместе с тем здравый смысл и прагматизм может возобладать. Разумное разделение полученной в результате выборов легитимности и ответственности обещает оставить за «братьями» министерские портфели, которые им наиболее дороги: образование, социальное обеспечение и судебно-исполнительную власть, тогда как генералы будут контролировать оборону, разведку, мирный договор с Израилем, военные связи с США и сохранение экономических прерогатив офицерского корпуса. Светские либералы сохранят за собой значительное число сторонников, влияние в повседневной жизни, которая с трудом поддается регламентации и организации, а также возможность выставить сильного кандидата на предстоящих президентских выборах.

На протяжении двух веков кряду Египет борется за современное общество и достойное своих амбиций место в международной жизни. До сих пор это напоминало Сизифов труд, но египтяне упорствуют. В августе прошлого года страна стала свидетелем сцены, которая продемонстрировала великодушие египтян, что может их утешить. Перед судом на инвалидной коляске предстал, если так можно выразиться, последний фараон. Мубарака не вытащили из трубы коллектора, чтобы расправиться, как с Каддафи, он не затаился со своей семьей и не убивал свой народ, как это делал Асад. По словам писателя Эдварда Моргана Форстера, египтяне всегда демонстрировали способность примирять противоречия и могут сделать это еще раз.

Третье великое пробуждение

Это третье пробуждение в новейшей истории арабского мира. Первое – культурно-политический ренессанс, порожденный желанием быть частью современного мира – началось в конце 1800-х годов. Возглавляемое книжниками и законниками, мнимыми парламентариями и христианскими интеллектуалами, оно задалось целью реформировать политическую жизнь, отделить религию от политики, эмансипировать женщин и восстановить мусульманский мир после развала Османской империи. Не случайно это великое движение, важнейшими центрами которого были Каир и Бейрут, основал его летописец Георг Антониус, христианский писатель, родившийся в Ливане, выросший в Александрии, получивший образование в Кембридже и служивший в британской администрации на территории Палестины. Написанная им в 1938 г. книга «Арабское пробуждение» остается главным манифестом арабского национализма.

Второе пробуждение началось в 50-е гг. прошлого столетия и набрало силу в последующее десятилетие. Это была эпоха Гамаля Абдель Насера в Египте, Хабиба Бургибы в Тунисе и ранних лидеров партии Баас в Ираке и Сирии. Лидеры того времени не были демократами, но они энергично занимались политикой, стремясь решать насущные проблемы своего времени. Они были выходцами из среднего класса или даже ниже среднего и мечтали об индустриализации и избавлении своего народа от комплекса неполноценности, который развился в годы колониального господства, и еще раньше – в эпоху правления Османов. Простое обращение к их деяниям не способно раскрыть всего величия проекта. Их грандиозные свершения были отчасти сведены на нет демографическим взрывом, поползновениями авторитаризма и другими недостатками. Когда режим зашатался, образовавшийся вакуум заполнили полицейские государства и политический ислам.

Нынешнее, третье, пробуждение произошло как никогда вовремя. Арабский мир стал мрачным и пугающим. Население ненавидело своих правителей и их иностранных покровителей всеми фибрами души. Банды джихадистов, прошедшие закалку в жестоких тюрьмах зловещих режимов, распространились повсюду, сея смерть. Мохаммед Буазизи призвал своих собратьев творить новую историю, и миллионы людей в этом регионе услышали его и откликнулись. В июне прошлого года алжирский писатель Буалем Сансал написал Буазизи открытое письмо: «Дорогой брат, пишу тебе эти строки, чтобы ты знал, что у нас в целом все хорошо, хотя день на день не приходится: иногда меняется ветер, начинается дождь, и жизнь пробивается из всех пор… Давай задумаемся на мгновение о будущем. Может ли найти путь тот, кто не знает, куда идти? Разве изгнание диктатора – это все, что нам нужно? Теперь, когда ты второй после Бога, Мохаммед, тебе, наверно, стало очевидно, что не все дороги ведут в Рим, и за изгнанием тирана автоматически не последует свобода. Узники любят менять одну тюрьму на другую ради перемены обстановки, и чтобы получить возможность чему-то научиться, приобрести новый опыт».

Римский историк Тацит однажды точно подметил, что «лучший день после свержения плохого императора – это самый первый день». Это третье арабское пробуждение лежит на весах истории. В нем есть опасности и перспективы, опасность оказаться в застенках, но и возможность обрести свободу.

Фуад Аджами – старший научный сотрудник Института Гувера при Стэнфордском университете и сопредседатель Рабочей группы Герберта и Джейн Дуайт по исламизму и мировому порядку при Институте Гувера.

США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 735570 Фуад Аджами

Нет у революции конца

Демократизация Ближнего Востока и новые вызовы

Резюме: Россия вынужденно пошла на риск обострения отношений с Западом и с нефтяными монархиями Персидского залива. Соображения внешнеполитического позиционирования как государства, с которым нельзя не считаться, совпали с экспертными оценками региональных последствий.

Пошел второй год с тех пор, как началась череда массовых народных выступлений, которая смела целый ряд несменяемых арабских правителей (Тунис, Египет, Ливия, Йемен). Другим странам (Марокко, Иордания, Сирия) пришлось пойти на частичные политические реформы, промедление с которыми в Сирии было одной из причин разгоревшегося внутреннего конфликта. Третьи восприняли «арабскую весну» как сигнал серьезной опасности, с которой нужно бороться финансовым «пряником» и «мечом» одновременно (нефтяные монархии Аравии). Вновь, как и в начале прошлого века, когда первое «пробуждение арабов» было поставлено под англо-французский протекторат, или во время подъема освободительного движения 1950–1960-х гг. под руководством националистически настроенного офицерства, этот регион, жизненно важный для всего человечества, вошел в полосу затяжных потрясений. Эволюционный путь развития в последние два-три десятилетия вылился в авторитарную стабильность, и теперь вступили в силу законы революционного хаоса. Мощная энергия массовых протестов, выплеснувшаяся на поверхность, создает атмосферу неопределенности, повышенных конфронтационных рисков.

Новое поколение арабов потрясло мир страстным призывом к отстаиванию человеческого достоинства, социальной справедливости, права на свободное национальное развитие. Вместе с тем нельзя не видеть и другой стороны этой медали. Завязался тугой клубок острых противоречий и сталкивающихся интересов. Естественная тяга к давно назревшим переменам и открытость перед внешним миром переплетаются с живучестью исторических и религиозных традиций, завышенные ожидания – с отсутствием реальных возможностей для их быстрой реализации, интервенционизм Запада – с непомерными амбициями ближневосточных игроков, не затронутых «арабской весной». В результате теряется или затушевывается видение конечных целей, а справедливые демократические лозунги, провозглашаемые протестными движениями, поиски национальной идентичности превращаются в банальное средство борьбы за власть и перехват революционной волны на регилнальном уровне. По мере снижения государственной управляемости международные террористические группировки укрепляют свои опорные базы в Северной Африке, Йемене, Ираке и последнее время Сирии, что вносит в переходные процессы дополнительные элементы непредсказуемости.

Революционные всплески на всем пространстве арабского мира от Марокко до Бахрейна высветлили три слоя напряженности, воспроизводя все новые очаги конфликтогенности на страновом, региональном и глобальном уровнях.

И после распада биполярного мира, когда «игра с нулевой суммой», казалось бы, закончилась, международное сообщество демонстрирует неспособность согласованно реагировать на политический форс-мажор. Эксперты-ближневосточники и ранее прогнозировали смену правящих элит, но скорость обвала прежних режимов и формы, в которые это вылилось, захватили врасплох практически всех. Политические решения принимались в условиях острого дефицита времени, причем скорее интуитивно, чем продуманно. Спустя год пора не только трезво осмыслить происходящее, но и попытаться найти общие подходы, которые за истекший период так и не наметились.

В чем, собственно, заключаются расхождения? Действительно ли Россия и ее западные партнеры заняли места по разные «стороны истории»? Или проблема здесь в том, что сама история, в том числе арабская, не закончилась, имеет свое пока неясное продолжение, а в мире, как справедливо заметил Фрэнсис Фукуяма, происходит что-то странное. Важно проследить последовательность международной реакции на системные сдвиги в регионе, определиться с процессом адаптации к их побочным негативным последствиям.

«Свой – чужой»

С самого начала «арабская весна» выглядела как демократический вызов авторитаризму и воспринималась на Западе как некое универсальное явление. Нередко проводились даже аналогии с разрушением Берлинской стены и демократическими революциями в странах Восточной и Центральной Европы на рубеже 1980-х и 1990-х годов. Одним словом, инерционно возобладала тенденция к идеологизации сложных и далеко неоднозначных событий в мусульманском мире. Настолько велик был соблазн подкрепить «пробуждением арабов» тезис о победном шествии демократии по всему миру. В условиях, когда сама либеральная модель мирового капитализма переживает кризисные времена, такие упрощенные трактовки представлялись особенно своевременными.

Сегодня очевидно, что арабские революции не были и не могут быть «бархатными». В каждой из трансформация власти проходила своим путем, а в Ливии и Сирии эти процессы приняли характер вооруженного противостояния. В Египте взрыв народного протеста, во многом стихийный, вынудил армию, которая не применила жесткую силу, взять на себя управление страной в переходный период.

В тех особых условиях логика действий свелась к необходимости принести в жертву крупную фигуру, чтобы спастись от сползания в анархию. Режим Каддафи в Ливии был свергнут повстанческим движением племен, вылившимся в многомесячную гражданскую войну, однако решающую роль сыграло вооруженное вмешательство НАТО. Социально-политические причины, вызвавшие взрыв в Египте и Тунисе, налицо и в Сирии. Особое ожесточение конфликту между баасистским режимом и оппозицией придал конфессиональный фактор: алавитское меньшинство, сконцентрировавшее в своих руках власть и финансово-экономические ресурсы, против суннитского большинства. Нарастающее напряжение в Бахрейне также развивается по линии межконфессионального разлома с той разницей, что там все зеркально – правящее суннитское меньшинство противостоит требованиям раздела власти со стороны шиитского большинства. В Йемене затянувшееся отречение Али Абдаллы Салеха от власти, хотя и имело под собой политически договорную основу и одобрение Совета Безопасности ООН, проходило в обстановке внутреннего конфликта, немалых человеческих жертв и по сути латентной гражданской войны.

В отличие, например, от США и Франции, которые по идеологическим причинам быстро начали идеализировать «арабские революции», Россия сразу сделала акцент на недопустимости иностранного вмешательства и необходимости решать проблемы внутреннего развития – такие, как характер и темпы реформ – через политический диалог. Возможно, с российской стороны декларации солидарности с демократическими устремлениями арабских народов звучали и не столь громко. Исчерпавшая в минувшем столетии лимит на революции и войны и имевшая свой, не во всем успешный опыт на Ближнем Востоке, Россия не пошла по пути продвижения демократии на риторическом уровне. Тем более что российское экспертное сообщество в отличие от западных политиков не рассматривало происходящее в черно-белых тонах. В общем и целом падение режимов в Тунисе и Египте не повлекло за собой заметных противоречий в позициях России и Запада. И это нужно отметить особо.

В международную повестку дня арабская тема вошла только на волне ливийских и сирийских событий. И дело здесь не в том, что одни альтруистически встали на сторону «демократии», а другие своекорыстно выступили в поддержку «диктатур», как об этом в пылу полемики всерьез заявляли солидные официальные лица Соединенных Штатов, Франции и Англии. Предмет спора видится гораздо шире, и дело вовсе не в спасении старых режимов, боровшихся или борющихся за выживание. По большому счету речь идет о том, будут ли и дальше действовать такие фундаментальные нормы международного права, как государственный суверенитет и невмешательство во внутренние дела, или правила поведения государств меняются де-факто в зависимости от политической, экономической или иной целесообразности. После военного удара НАТО по Сербии и американской оккупации Ирака именно эти уставные принципы вновь подверглись серьезному испытанию в Ливии и Сирии. Объявление правящих там режимов априори нелегитимными и поспешная поддержка оппозиционных внутренних сил вплоть до прямого или косвенного, как в Сирии, вооруженного вмешательства. Привлечение Организации Объединенных Наций, имеющей немалый опыт миротворчества, к легитимации операций совсем иного рода – «по принуждению к демократии». Все это не могло не вызвать в России подозрений, не используется ли «арабская весна» для перекраивания геополитического ландшафта.

Мышление категориями «свой – чужой» превалировало в период холодной войны и блокового противостояния, особенно в регионах, где переплетались интересы двух сверхдержав. В новых постконфронтационных условиях многополярного мира глобальная управляемость утрачивается, и региональные процессы стали развиваться зачастую бесконтрольно, подчиняясь собственной внутренней логике.

В период 1990–2000 гг. Ближний Восток не числился среди приоритетов России, переживавшей трудности собственной трансформации в условиях распада государства и внутренних конфликтов. Соединенным Штатам, в свою очередь, не удалось воспользоваться моментом для укрепления позиций в регионе. Политика США попала в заложницы двух трудносовместимых противоречий – приверженности союзническим отношениям с Израилем на базе общих ценностей и осознанию того, что продолжение ближневосточного конфликта наносит ущерб коренным интересам Америки в мусульманском мире. Это противоречие особенно обострилось после того, как администрация Джорджа Буша инициировала две войны – в Афганистане и в Ираке.

Возвращение России

Возвращение России на Ближний Восток в последнее десятилетие происходило уже в иных условиях. Отношения с арабскими государствами более или менее выровнялись, развиваясь по широкому спектру. Во главе угла стояли соображения прагматического свойства, в первую очередь экономика и региональная безопасность. На этой основе строились, и довольно успешно, отношения с традиционно дружескими арабскими режимами (Алжир, Египет, Сирия, Ирак), начали выходить на стратегический уровень взаимовыгодные связи с новыми партнерами в регионе Персидского залива. Наметилось совпадение подходов России и США к решению практических вопросов палестино-израильского урегулирования, что позволило наладить конструктивное взаимодействие в рамках «ближневосточного квартета» при признании за Вашингтоном ведущей роли международного посредника. Словом, Россия, поставившая своей целью обеспечение национальных интересов на более ограниченном поле, отошла от системного противоборства.

В этом духе российская дипломатия действовала и в ходе ливийского кризиса. И даже два вето на проекты резолюций Совета Безопасности ООН по ситуации в Сирии Москва не рассматривает как повод для возвращения к давно минувшим баталиям. Российские мотивировки заслуживают того, чтобы быть услышанными.

С самого начала реакция России на конфликт в Ливии, как и ранее в Тунисе и Египте, отражала международную озабоченность судьбой мирного гражданского населения и призывала к общим усилиям по предотвращению насилия. Особенно после того, как против повстанцев была задействована тяжелая артиллерия и даже авиация. Россия поддержала резолюцию 1970 Совета Безопасности ООН, которой вводилось эмбарго на поставку в Ливию вооружений с целью обеспечить условия для начала политического диалога. Когда это не помогло, и считанные часы отделяли войска Каддафи от взятия Бенгази, было принято решение не блокировать резолюцию 1973 Совета Безопасности о введении бесполетной зоны. Москва показала, что помимо стремления избежать человесческих жертв для нее имеют значение соображения глобальной политики, сохранения авторитета ООН и действенной роли Совета Безопасности.

Дальнейшие действия западных партнеров, вольно трактовавших резолюцию ООН для легализации военной операции по смене режима (Каддафи или кого-то другого – не имело значения), были расценены не только как намеренный выход за пределы мандата совершенно в иных целях, но и как удар по международному престижу самой России. Этим, в частности, объяснялась позиция при рассмотрении в Совете Безопасности ООН сирийского кризиса. Россия вынужденно пошла на риск обострения отношений с Западом и с нефтяными монархиями Персидского залива. Для совершения такого серьезного и даже драматического шага в большой политике требуются, как правило, весомые основания. В данном случае соображения внешнеполитического позиционирования как государства, с которым нельзя не считаться, совпали с экспертными оценками региональных последствий от неконтролируемого развития событий. Свою роль сыграло и крайне негативное восприятие натовских ударов российским общественным мнением, что не могло не учитываться в непростой предвыборной обстановке.

Силовая смена режима в Ливии, и сегодня это очевидно всем, повлекла за собой тяжелые гуманитарные и политические последствия, прежде всего для самих ливийцев, вновь вернула страну в состояние полураспада, дестабилизировала обстановку южнее Сахары (события в государстве Мали, которое фактически развалилась, тому свидетельство), подстегнуло нелегальную иммиграцию в Европу. Сирия в отличие от «отдаленной» Ливии находится в сердце ближневосточного региона. Нарушение хрупких конфессиональных и этнических балансов в случае продолжительной гражданской войны чреват риском ее перетекания в соседние страны. Возрастет вероятность новых вспышек палестино-израильского противостояния. Наихудший из возможных сценариев: международному сообществу придется иметь дело с внутримусульманским конфликтом по линии шиитско-суннитского разлома.

Ставка таких крупных региональных игроков, как оформившийся союз арабских государств Персидского залива, на победу сирийской оппозиции, где ощутимо влияние воинствующих исламистов, судя по всему связана не столько с поддержкой демократии, сколько с осуществлением антииранской стратегии. В сирийской головоломке присутствует и цивилизационный аспект с учетом международной озабоченности судьбой христианского населения, численность которого на Святой земле неуклонно сокращается. Для России с ее двадцатимиллионным мусульманским населением и исторической ролью покровителя ближневосточного православия перенос внутренних конфликтов в плоскость религиозно-конфессиональных крайне чувствителен. В этой связи особую опасность для выстраивания эффективных международных подходов представляет разыгрывание конфессиональных карт в борьбе за сферы регионального влияния.

Экспертные оценки негативных последствий гражданской войны в Сирии в основном совпадают. Суть же разногласий на официальном уровне сводится к тому, как добиться прекращения кровопролитного внутреннего конфликта – через вооружение оппозиции и насильственные действия по свержению режима или путем внутрисирийского диалога о политических реформах, нацеленных на достижение соглашения о разделе власти. По российским оценкам, поощрение оппозиции к движению по первому пути чревато неоправданными региональными рисками, оно перегружает международные отношения конфронтационными элементами. К пониманию этого постепенно пришел и Генеральный секретарь ООН, который, вопреки своему статусу высшего международного чиновника, поначалу занял несбалансированную позицию. Теперь и он признает: «Вооруженный конфликт в Сирии может серьезно сказаться на ситуации во всем ближневосточном регионе… привести к непредсказуемым глобальным последствиям».

В многосторонних контактах по сирийскому кризису Россия пытается снизить конфронтационный тон, заданный западными и некоторыми арабскими партнерами. Ее дипломатические усилия направлены по сути дела на то, чтобы наладить скоординированную параллельную работу влиятельных внешних игроков с сирийским режимом и оппозицией, побуждая обе стороны к политической гибкости. Не остаются без внимания и просчеты, допущенные сирийскими властями. Дамаск с трудом расстается с иллюзиями о том, что в быстро меняющемся мире можно сохранить монопольную власть одной партии.

Международная адаптация к политическим катаклизмам, сотрясающим арабский мир, проходит столь же болезненно, сколь и сами трансформационные процессы. Государствостроительство началось практически с нулевого цикла. В первую очередь это касается Ливии, где единоличный режим Каддафи, прикрывавшийся фасадом народовластия, оставил после себя политический вакуум. Египет также находился в шаге от послереволюционного хаоса, если бы армия не взяла на себя роль стабилизатора. Другой сколько-нибудь монолитной силы к тому времени не было, но даже военным вынужденным в ходе перехода к гражданскому правлению маневрировать между различными политическими силами, с большим трудом удается контролировать ситуацию. Если напор улицы выйдет за рамки законности, реакция Высшего военного совета может быть жесткой. Призывы ко «второй революции» раздаются и в Йемене уже после ухода Салеха и проведения президентских выборов. Если смена нынешней власти партии БААС в Сирии произойдет обвальным, а не реформистским путем, эту страну, как и соседний Ирак, ожидает долгая полоса нестабильности с более трагическими последствиями.

Легализация исламистов

Революционные потрясения в арабском мире с новой силой поставили перед мировым сообществом такие вопросы, как роль и перспективы политического ислама. Причем уже не столько в академическом аспекте, сколько в плане практической внешней политики и дипломатии. Исламские движения и партии, находившиеся многие годы в подполье, получили легальный статус. Не будучи главными движущими силами массовых выступлений, они сумели оседлать революционную волну и одержать победу на парламентских выборах в Египте и Тунисе, закрепиться в рядах ливийских повстанцев и разрозненной сирийской оппозиции, сформировать правительство в Марокко и получить более трети мест в парламенте Кувейта.

Побед с таким широким региональным охватом не одерживало ни одно политическое движение со времени подъема националистической волны на Ближнем Востоке в 50–60-е гг. прошлого столетия. Тогда перемены в регионе происходили в результате военных переворотов, теперь же исламистские партии пришли во власть через всеобщие выборы, получив международную легитимность.

Особое внимание этот феномен привлекает к себе в Египте. От того, какая модель развития там возобладает, зависит, как можно полагать, и ход трансформаций в других частях арабского мира. Если успех умеренных «братьев-мусульман» в целом прогнозировался, то поистине ошеломляющего результата добились кандидаты от спешно образованной крайне консервативной исламистской партии «Ан-Нур» (Свет), представляющей так называемых салафитов – около четверти голосов египетских избирателей. В итоге исламистское движение в Египте получило более двух третей парламентских мест.

Неожиданный приход во власть салафитов вносит существенные коррективы в расстановку политических сил. Поле борьбы за влияние на принятие политических решений пролегает теперь не только в треугольнике между военными, исламистами и светской частью общества. Следует ожидать усиления борьбы внутри самого исламистского движения.

Программы «братьев-мусульман» и салафитов во многом расходятся. Лидеры салафитских группировок в своих проповедях вообще отвергали демократию представительного типа. Приняв участие в выборах, они несколько смягчили эти акценты. Суть требований осталась, однако, прежней: добиваться принятия такой конституции, которая гарантировала бы исламский характер египетского государства и распространение жестких норм шариата, пусть и постепенное, на все стороны общественной жизни, гражданские и личные свободы. Египетский салафизм берет за основу саудовскую ваххабитскую модель государства. По данным египетской печати, благотворительные фонды этого толка в прошлом году получили от доноров из арабских государств Персидского залива более 65 млн долларов. Для Египта с его светскими устоями и традициями веротерпимости такая исламизация неминуемо сопряжена с новыми всплесками массовых выступлений уже против тех, кто «украл революцию». Реакция египетского гражданского общества на монополизацию исламистами конституционного процесса показывает, насколько революция далека от завершения.

Помимо умеренного и жестко исламского крыла в составе салафитского течения легализацию получили и так называемые джихадисты, то есть активисты находившихся ранее в подполье многочисленных террористических организаций. Такой пестрый расклад сил еще более обостряет внутриполитическую борьбу в Египте вокруг президентских выборов и принятия новой конституции.

Руководство «братьев-мусульман», заявляющих о готовности играть по современным демократическим правилам, опасается соперничества со стороны радикальных исламистов, которые могут потеснить их именно на религиозном фронте. В этом случае они окажутся перед дилеммой – либо рисковать сужением своей социальной базы, либо поставить под угрозу отношения с Западом, в финансовой помощи которого Египет остро нуждается. Придерживаясь принципов социально ориентированной рыночной экономики, умеренные исламисты видят в жесткой исламизации серьезные преграды на пути иностранных инвестиций и угрозу для туристического сектора, одного из главных источников валютных поступлений.

Разногласия в исламистской среде имеют также серьезный внешнеполитический аспект. Теперь, когда исламисты стали доминирующей силой в египетской политике, возникают вопросы о судьбе мирного договора с Израилем, об отношениях Египта с палестинцами, о корректировках планов сдерживания исламского экстремизма и великодержавных амбиций Ирана. Конечно, быстрое возвращение Египта в глобальную политику вряд ли возможно. Слишком тяжел груз внутренних проблем. Вместе с тем появляются признаки того, что на региональном направлении новый Египет будет пытаться проводить более самостоятельный и нюансированный курс. Хотя истоки египетской революции находятся внутри страны, свою роль сыграли и такие общественные настроения, как недовольство слишком большой зависимостью от США и Израиля, а также принижением ведущей роли Египта на Ближнем Востоке.

Победу политического ислама на международной арене оценивают противоречиво. Существуют две крайние точки зрения. Согласно одной из них, умеренные исламисты представляют собой некий аналог христианско-демократических партий Европы. Соответственно, со временем, после прихода к власти, они будут вынуждены демонстрировать прагматизм и развиваться по пути секуляризации. Сторонники противоположных оценок утверждают, что исламистские партии в силу самой природы ислама склонны к догматизму, испытывают комплексы антизападничества и не способны адаптироваться к мировым реалиям.

Реакция на американскую инициативу «Большой Ближний Восток» показала, что к идее ускоренной демократизации по западным рецептам исламский мир отнесся скептически. На фоне революционного подъема, когда эти вопросы стали неотъемлемой частью повестки дня, вновь разворачиваются дискуссии вокруг того, до какой степени современная демократия соотносится с нормами шариата, не является ли демократизация синонимом вестернизации, очередной попыткой Запада навязать свои ценности. По мере того как проходит эйфория в лексиконе арабских политологов все чаще фигурирует такое понятие, как «хассыя арабия», то есть «арабская особость». И в этом есть свой резон. Демократические ценности в их либеральном понимании не во всем ложатся на арабо-мусульманскую почву. Регион имеет специфический менталитет, свои глубоко укоренившиеся традиции правления и бытовой жизни, отличные от западных. Реформирование Ирака даже в условиях иностранной оккупации показало, что парламентаризм в многоконфессиональной и многоэтнической арабской стране прививается с трудом. Египет также трудно представить парламентской республикой европейского образца. Эффективную, зачастую харизматическую власть арабское сознание не рассматривает как автократию, скорее как способ национально-государственного существования. От семьи до государственных институтов в арабском мире укоренены такие негласные нормы, как патернализм и консенсусное принятие решений по принципу «ни победителей, ни побежденных», что не укладывается в русло строго регламентированных демократических процедур.

Как бы ни сужались возможности внешнего воздействия на стихийные процессы в регионе, их интернационализация уже произошла. Причем в немалой степени по инициативе самих арабских государств. Какие-то уроки из ливийского, йеменского, бахрейнского и особенно сирийского кризисов уже можно извлечь. В первую очередь это касается характера вмешательства извне. Силовой способ решения деликатных внутренних проблем значительно осложняет проведение реформ на переходном этапе. Внешнее воздействие, пусть и по просьбе самих государств региона, имеющих свои особые интересы, должно быть направлено на поиск разумных компромиссов, на достижение общенационального примирения. Без этого накопившуюся протестную энергию арабов трудно направить в русло конструктивных программных действий по реализации их справедливых чаяний.

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

Россия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 735567 Александр Аксененок

Базовые ценности modernity. Религия в XXI веке: схождение параллелей. Участники «круглого стола»: Чабуа АМИРЭДЖИБИ, Юрий АНДРУХОВИЧ, Сухбат АФЛАТУНИ, Тиркиш ДЖУМАГЕЛЬДЫЕВ, Юрий МАМЛЕЕВ, Валерий ПОДОРОГА, Олжас СУЛЕЙМЕНОВ, Вика ЧЕМБАРЦЕВА

Двадцать первый век: постиндустриальное общество, Интернет, глобализация — и неожиданно на первый план выходят проблемы религии и веры. И на уровне государств (“столкновение цивилизаций”), и на уровне отдельного человека (вспомним хотя бы кипение страстей вокруг преподавания основ православия в школах).

Мы попросили писателей, философов, деятелей культуры ответить на несколько общих и личных вопросов:

1. Какова, на ваш взгляд, роль религии в современной жизни? (Анахронизм ли это или жизненно необходимый компонент индивидуального и общественного сознания?) Как вы оцениваете современные взаимоотношения между различными конфессиями?

2. Какой видится вам религиозная ситуация в вашей стране? Что, по-вашему, определяет принадлежность человека к конфессии: верность вере отцов, поиск своего пути или… — ?

3. Ваш личный духовный опыт, если вы считаете возможным о нем рассказать. Место и роль веры в вашем творчестве.

Чабуа Амирэджиби, прозаик (Тбилиси)

“Религия никогда не была анахронизмом”

Саша, брат мой!1

Как странно разлучила нас жизнь!

Ты приезжал в Грузию почти ежегодно не только по литературным делам. Каждый раз мы встречались как братья. Ведь мы, правда, в разное время, но оба выросли в одном доме на Бебутовской, 39. Я рад, что события и время не разлучили нас совсем.

1. Думаю, религия не только выжила, но и укрепила позиции. Ведь человечество во все времена своей истории по-разному, но исповедовало Бога и в той или иной степени следовало его советам, созданным разумом человека, то есть человек придумал порядок своего существования. Религия никогда не была анахронизмом, она всегда честно и усердно служила его благополучию. Ты, наверное, знаешь, я подался в монахи, я — отец Давид и писатель Чабуа Амирэджиби, поводом чего послужило не только то, что я потомственный православный христианин, но скорее всего то, что современная наука не смогла дать мне ответа на многочисленные вопросы, вроде того — что такое мироздание, кто или что является его творцом и каково его назначение. И еще. Каким должен быть человек и каким будет будущее человечества. Я понял, мне не найти ответа на хотя бы обозначенные мной здесь вопросы по поводу этих, а также не упомянутых мною проблем и решил отдаться Всемогущему и Всезнающему Богу.

2. Грузинский народ во все времена был верующим и в большинстве случаев справлялся с неблагожелателями. Представьте себе, даже в наше время, совсем недавно были попытки со стороны современного нашего правительства противопоставить православному христианству активно действующие ныне у нас секты, пока не получилось, как и в любые прошлые времена. Поживем — увидим.

Что определяет принадлежность человека к конфессии?

Думаю, в основном те же причины, которые я привел как объяснение своего отчуждения, ухода в монахи, и вдобавок надежда на помощь Бога в ежедневной

жизни — Бог всемогущ.

3. С уходом в монахи я чаще начал обдумывать перипетии прошедшего века — ведь я начал десятый десяток. Чаще думаю о том, что было неправильно в моей и других жизнях. Это мне необходимо даже для писательского существования.

4. Я не фанатик и даже не крайний православный христианин. Верю для того и настолько, насколько необходимо для духовной и, в меру возможности, материальной помощи другим… И наконец — ты, наверно, знаешь, что моя грудь целиком покрыта татуировкой святого Георгия верхом. Она — работа художника Левана

Цмомаиа, сидевшего вместе со мной в лагере, и является свидетельством благодарности этому святому за покровительство моей личности в фантастически сложных, почти безвыходных жизненных ситуациях. Мой друг Юрий Рост даже поместил это фото в своем альбоме, изданном в Москве.

Чабуа Амирэджиби — монах Давид

Тбилиси

21.02.2012

Юрий Андрухович, поэт, прозаик (Киев)

“Последняя "конверсия" — агностицизм”

1. Мне кажется, что скорее да, анахронизм. Если сравнивать цивилизационно-культурные сегменты современного человечества, то наиболее “успешный” и “продвинутый” (при всей условности этих определений) из них, западноевропейский, в то же время наименее религиозен. Европа скептична, Европа сомневается — и в этом один из ее основополагающих устоев. Помнится, однажды я спросил у шведских журналистов, выпытывавших меня о религиозной ситуации в Украине: “А как можно назвать религию шведов? Вы во что-то еще веруете?” И они, подумав, ответили: “Мы веруем в современность (modernity)”. Это очень европейский взгляд.

Американский сегмент выглядит гораздо религиознее, но здесь присутствует нечто из показушных “базовых ценностей”, от которых просто невозможно отказаться: американская цивилизация была основана религиозными фанатиками и сектантами. От праотцев просто так не отказываются, на них зиждутся — хоть бы и сугубо символически. Позволить себе сомнения Америка не может — на то она и “империя добра”.

Япония? Здесь религиозность тоже скорее служит неким ритуальным прикрытием для вполне успешного технократизма. Я думаю, что японцы, как и шведы, на самом деле веруют “в современность”. Или же нет — скорее “в будущность”.

Венгры веруют в суицид. Но это очень частный случай: венгерское одиночество.

Израиль раздираем поведенческими конфликтами между ортодоксами и “обычными” израильтянами. Еще одна сторона естественно — арабо-мусульманская. И она не дремлет.

Китай и рад бы жить совсем без религии, полагаясь на свой коммунизм, да Тибет не дает.

Получается так, что в современном человеческом сообществе роль религии и степень религиозности остается традиционно сильной там, где традиционно низка ценность индивидуума и свободы личности — в исламских странах, Индии и православных странах “русского мира”, не говоря о странах с первобытно-архаичными культурами.

Иными словами — чем более отстало общество в смысле все той же шведской modernity, тем более нуждается оно в религии.

2. Украина сегодня разделена: часть ее представляет из себя фрагмент уже упомянутого “русского мира”, другая часть тяготеет в основном не к московским, а к восточноевропейским, т.е. менее тоталитарным формам православия. В любом случае религиозная ситуация в нашей стране крайне политизирована. И если в предыдущие годы светская власть пыталась сохранять в своих отношениях с конфессиями некое подобие паритета, то с момента прихода к власти донецкой группировки Януковича у нас появилось что-то похожее на “государственную церковь” — естественно, под крылом Московского патриархата. Принадлежность к этой конфессии, таким образом, определяется в основном целым рядом таких не сугубо религиозных факторов, как любовь к советскому прошлому и товарищу Сталину, ненависть к разного рода “бандеровцам”, к Западу, к Америке, к украинскому языку, к “оранжевым” и т. д.

Примерно противоположный набор характеризует верующего грекокатолика (представитель конфессии, юридически подлежащей Ватикану и соответственно в меньшей степени зависящей от украинской власти): любовь к традиционным украинским (в первую очередь западноукраинским) национальным ценностям, критическое отношение ко всему советскому и коммунистическому. В то же время грекокатоликов нельзя считать особо “прозападными” — принципы либерализма и все той же modernity им преимущественно так же чужды, хоть и относятся они к ним значительно мягче, чем “русскомирские”. Им присуще скорее некое “западничество поневоле” — как антидот от агрессивности доминирующего сегодня в их стране “русского мира”.

3. Духовный опыт — возможно, слишком громко звучит. Моя юношеская религиозность была формой инидивидуального протеста против насаждаемого в то время в школах и вузах научного и просто атеизма. Советский атеизм был недалекой и пошлой банальностью — вот что в нем бесило. В студенческие годы на меня огромное влияние оказали стихийные квазирелигиозные идеалы хиппи, благодаря им я стал читать индуистскую и буддистскую литературу, центральной книгой того времени для меня стали “Основы миросозерцания индийских йогов” Рамачараки. Вдруг оказалось, что христианство где-то совсем рядом и я, что называется, подсел на труды Владимира Соловьева. Последняя “конверсия” произошла под конец 1980-х, когда я вернулся, высокопарно говоря, в церковь моих отцов и дедов, то есть осознал себя украинским грекокатоликом. С начала 1990-х я, все чаще и дольше бывая в Западной Европе и общаясь с “наименее религиозными” представителями человечества, постепенно скатывался в последовательный и упрямый агностицизм, за что мне, естественно, на том свете еще гореть, если я не успею покаяться.

Моим духовным идеалом является человек не верующий, но все равно творящий добро. В связи с этим вере в моем творчестве места нет. Оно всецело принадлежит надежде.

Сухбат Афлатуни, прозаик (Ташкент)

“Ситуация напоминает айсберг”

1. Роль? Такая же, как и всегда. Делать жизнь сложнее, менее понятной, более сложной; бестактно напоминать человеку о его смертности, о множестве других не очень приятных вещей. В современной жизни, где все построено на дефиците времени — еще и отнимать его у человека, требовать бескровной жертвы — жертвы временем.

Анахронизм? Да. Как и любовь — в отличие от вечно актуального секса. Как и уважение к старшим (написал “уважение к старшим” — и сам усмехнулся: чем-то таким старомодным повеяло). Ана-хронизм, то, что труднее всего поглощается Хроносом, то, что оставляет Хроноса — с носом, хрюкающим и храпящим.

Современные взаимоотношения между конфессиями... Это уже совсем сложно оценить. Это вопрос нескольких вопросов, вроде знаменитой загадки английского короля, почему мертвая рыба весит больше, чем живая. (В действительности — ровно столько же.) Отношения между какими конфессиями? Где? Какие отношения?.. Религия — самый многослойный пирог, который выпекался в истории человечества; а таких пирогов — не два и не три...

2. Ситуация напоминает айсберг. Если эта холодная и морская метафора употребима в отношении жаркого и сухого Юга. Над волнами покачиваются, поблескивая, мечети, минареты, общины, церкви... Все это как-то контролируется; ледяным глыбам придается не слишком грозная, декоративно-административная форма. Что там, под черной водой, — не узнаем, пока какой-нибудь “Титаник” на все это хозяйство не напорется. Чего, конечно, не хотелось бы.

А что определяет принадлежность — это как и везде. Либо “тысячелетняя привычка”, как говорил Достоевский, либо внезапное — “встань и иди!”, и человек встает и идет.

3. Я не знаю, какое место занимает вера в том, как я пишу и что я пишу; знаю только, что вера — выше всего этого. Выше литературы, которая может пытаться заместить собой веру, и иногда это замещение даже удается — например, в России, с середины девятнадцатого почти по конец двадцатого. И результаты этого замещения (для литературы) вроде не так уж плохи. Но те, кто был умнее (Гоголь, Достоевский, Толстой), чувствовали — литературу не “раздуть” до религии. Дыхания не хватит, закашляешься.

А мой духовный опыт... это мой духовный опыт. О любом другом — не просто могу, но должен уметь рассказать — профессия обязывает, книжки пишу. А о духовном... Да и зачем о нем рассказывать? Есть уже “Исповедь” Августина, там даже для “чайников” ясно растолковано...

Тиркиш Джумагельдыев, прозаик (Ашхабад)

“Бог не с толпой”

1. Для меня вера в Бога — сокровенный смысл религии. У каждого человека должен быть свой путь к Богу. Мой путь лежал не через обряды и соблюдение постов, а через личную, я бы сказал, таинственную любовь к Богу. В детстве зародилось сильное ощущение того, что я могу призывать Бога себе в помощь в любой трудный час. И это ощущение до сих пор не исчезло; оно стало моей привычкой, не вытравившейся даже в годы атеистического прессинга. В моем понимании нравственная составляющая человека должна формироваться на любви к Богу, а не на страхе перед ним. Вера становится частью культуры тогда, когда искренняя любовь и уважение к Богу передаются без потерь от поколения к поколению. В то же время только осознанный путь к Богу выделяет человека из толпы. Так он становится личностью.

Обычно значение и влияние религии определяют по степени ее воздействия на массы. Для меня же первостепенное значение имеет то, какую роль религия играет в нравственном воспитании каждого отдельного человека, а точнее, индивидуума. Толпа пугает меня в любом проявлении, но особенно — в религиозном. Есть люди, которые, наблюдая за толпой фанатиков, крушащей собственные города, с гордостью заявляют о возрождении мусульманского мира. Они ошибаются, потому как Бог не с толпой. Бог проявляет себя только в тишине сокровенного разговора человека с собственной душой. Хотя, конечно, именем бога вполне возможно манипулировать массами, толкая их на запрограммированное кем-то насилие.

Очень часто цивилизацию отождествляют с религией большинства: христианская, исламская. Я считаю, что это неправильно, так как цивилизация есть гораздо более сложная совокупность, где религия со своими институтами является лишь частью. К сожалению, упрощенное понимание цивилизации как производной от конфессиональной доминанты в сегодняшнем политическом мире более востребовано. Мир перегруппировывается в поиске новой конфигурации и новых союзов, отсюда — высокая конфликтность и антагонистичность подходов. Идет борьба не за умы, а за толпу, и в этой борьбе ничто так не объединяет, как общий враг с его “чужой” религией и “чуждыми” традициями. Хотя причины нарастающей социальной нестабильности следует искать скорее в уровне жизни, в сложившейся практике распределения материальных ресурсов, в культурно-историческом наследии и т.д. Спасти человечество от новой глобальной войны всех против всех можно только за счет экономического и общекультурного подъема, и в этом случае нужно больше говорить не о том, чем религии не похожи друг на друга, а о том, как много и чего именно общего в них.

2. Туркменистан, где я родился и живу, — это одна из тех постсоветских республик, где семьдесят лет царила коммунистическая идеология вкупе с воинствующим атеизмом, а затем вдруг наступила невесть откуда взявшаяся независимость. Поэтому вопрос о новой роли религии в жизни туркменского общества представляется весьма занимательным. Расскажу в этой связи анекдот. Один человек потерял своего осла. Ходит по улицам села и кричит: “Тому, кто найдет и приведет мне моего осла, обещаю дать в подарок корову с теленком”. Односельчане ему говорят: “Какой же ты дурак! Потерял поганого осла и теперь готов выложить за него священное животное, да еще и с теленком!” А в ответ тот человек говорит: “Я пока обманываю Бога!”

Действительно, превращение вчерашних непримиримых атеистов в людей с глубокими религиозными убеждениями — это непростой для понимания феномен. Сапармурад Ниязов, прошедший все ступени комсомольско-коммунистической карьерной лестницы по пути к креслу первого секретаря ЦК компартии Туркменистана, в одночасье стал вождем и “Туркменбаши”, “вернувшим народу независимость и веру”. В новом Туркменистане его официально почитают чуть ли не пророком. По его указу была построена огромная Главная мечеть, обошедшаяся бюджету в сотню миллионов долларов, которая носит имя Сапармурада-хаджи, в память об однодневном хадже (паломничестве) вождя в Мекку. Бог бы с ним, как говорится, но красноречивее всего об этом эпизоде свидетельствуют слова тогдашнего министра иностранных дел Туркменистана, человека с богатым дипломатическим опытом работы в арабских странах, который находился в свите лидера и который спустя несколько лет после отставки заявил, что Сапармурад Ниязов во время хаджа, прямо в Мекке (!) пил коньяк и побуждал подчиненных последовать своему греховному примеру. Зная обоих лично, скажу, что не доверять этой информации у меня не было оснований.

Туркменистан является светским государством, и по конституции здесь государство отделено от религии. Тем не менее власти осуществляют жесткий контроль за деятельностью священнослужителей и активно используют духовенство в освящении своего курса. В ответ на беспрекословную лояльность мусульманские иерархи получают существенное материальное вознаграждение в виде больших окладов, дорогих подарков, преференций в трудоустройстве родственников и т.п. Религия — слишком важный инструмент контроля и влияния, чтобы позволять ей самостоятельно заниматься своим прямым делом — приводить людей к Богу, сострадать им и наставлять их на путь духовности. А поскольку в укрепившейся авторитарной политической традиции все должно подчиняться культу личности, то и проповеди мулл давно перестали отличаться от пропагандистских штамповок.

“Великий” пример Сапармурада Туркменбаши оказал заразительное влияние на руководителей соседних стран, тоже из вчерашних коммунистических лидеров. Они практически след в след идут по пути туркменского вождя, перенимая обкатанные им в свое время решения и тем самым неосознанно восстанавливая некое единое политическое пространство со схожими чертами и идентичными проблемами.

В своем новом романе “Национальная игра” я назвал это условно-универсальное пространство “Страной алысов”. Роман начинается с совершения обряда обрезания пятидесятилетним вождем алысов — вымышленного среднеазиатского народа. Обрезание необходимо бывшему коммунистическому функционеру не для того, чтобы обрести веру своего народа, а для придания своей безграничной власти над этим народом полнейшей законности. Бывший коммунист, рядящийся в тогу национального и духовного лидера мусульманской страны, — это не вполне надежное сочетание с точки зрения развития страны. Фарисейство может какое-то время способствовать сохранению спокойствия, особенно в условиях диктаторского принуждения и насаждения страха. Но в конечном итоге игнорирование нарастающих проблем общества и экономики вызывает социальный взрыв, как правило, внезапный, который сметает правящую элиту и приводит на вершину новый класс. Вопрос лишь в том, кто будут эти люди: грамотные светские государственники или же религиозные радикалы? Судя по тому, что происходит в Туркменистане и в каком плачевном состоянии пребывают образование и культура, боюсь, что второй вариант более вероятен.

3. Если духовный опыт связан с религией, то такого опыта у меня нет. Есть только опыт бывшего советского литератора, ставшего свидетелем удручающих метаморфоз последних двадцати лет. К сожалению, сравнить свой опыт и впечатления с тем, как это обстоит за пределами Туркменистана, не могу, поскольку уже много лет мне запрещен выезд из страны.

Тем не менее вопросов веры я коснулся в своем романе “Энергия страха или голова желтого кота”, опубликованном здесь, на ваших страницах2 , за что выражаю свою личную, глубокую признательность коллективу любимого, родного журнала “Дружба народов”.

Юрий Мамлеев, прозаик (Москва)

“Человек в целом не только природное,

но и духовное существо”

1. Разумеется, религия и вера необходимы.

В принципе без религии ни человеческое общество, ни человек не могут нормально существовать. В противном случае общество ожидает бездонный упадок морали и невозможность воспитывать детей так, чтобы их жизнь была полноценной.

Без религии, без духовной составляющей своей жизни человек обречен в течение жизни и после смерти на полную отрезанность от того Источника, который дал ему жизнь.

В чем причина отчуждения современного человека от религии? Одна из главных причин заключается (начиная с конца XIX века) в господстве материализма, того материализма, который основан на ложном обобщении и ложных выводах из научных достижений конца XIX—XX вв. Эти выводы оказали гипнотизирующее влияние на интеллигенцию. Одно из таких заблуждений состояло в том, что сознание и разум являются простым продуктом мозга и не могут существовать без него. Простая идея о том, что мозг лишь инструмент для реализации сознания в физическом мире, была для них почему-то неприемлема. Кроме того, последние научные исследования в области клинической смерти показывают реальность существования индивидуального сознания вне физического тела. (Особенно подробные исследования проводились в Великобритании.)

Но главным препятствием к нормальной религиозной жизни является индифферентность и безразличие к духовному началу в человеке. Поразительно, что в современном обществе большинство людей не интересуются духовными проблемами до такой степени, что их не интересует даже собственная смерть.

Итак, проблему человека и человеческого существования нельзя разрешить без религии.

Что касается взаимоотношений между религиями, то они не должны быть враждебными… Кроме того, необходимо взаимодействие всех религий на социальном уровне, в плане помощи бедным и страждущим.

2. Религиозная ситуация в нашей стране продолжает оставаться довольно сложной, потому что само российское общество в духовном отношении находится в хаотическом состоянии.

Страна наша в большинстве своем православная, но в то же время многонациональная, и потому очень важны отношения с другими религиями.

Трудность реализации религиозных принципов в современной жизни состоит в том, что наша цивилизация предполагает существование других весьма модных влияний на человека.

Искушения, которым подвержен человек, стары как мир. Они хорошо известны. У Достоевского есть знаменитые слова: “Если Бога нет, то все позволено”.

Именно вседозволенность — самое опасное явление в современном мире.

3. Я крестился будучи взрослым, по сознательному выбору.

Лично для меня было важно изучение и познание христианского богословия, включая все разнообразные мнения о самых сложных проблемах богопознания и замысла Божьего о человеке.

Кроме того, начиная с юности я чувствовал, что насильственная система атеизма и материализма не только абсолютно нелепа, но и лишает человека самого важного — веры в бессмертие своей души и веры в Бога.

Это губительное заблуждение десятилетиями закрывало людям глаза на истину. А истина заключается в том, что человек в целом не только природное, но и духовное существо.

Валерий Подорога, философ (Москва)

“Дехристианизация Европы

вступила в решающую фазу”

1. Благодарю за вопросы.

Я не атеист, но и не верующий, и достаточно строго разделяю конфессиональную (церковную) принадлежность и практику веры, которая может быть бесконечно разнообразна. Человеческая жизнь без веры — уже не человеческая… Некоторые теоретики (философы) говорят, что мы вступаем в новую эпоху — постсекулярную, что чуть ли не состоялся приход новой религиозной чувственности. Как будто европейское человечество под давлением разных причин отказывается от кантовского проекта Просвещения и вступает в новое Средневековье. Насколько я понимаю, это должно означать приток новых верующих в храмы, опору на традиционные христианские ценности, желание стать членом конфессии и признать над собой духовную власть церковных владык и т.п. Грандиозная очередь к храму Христа Спасителя ради того, чтобы прикоснуться к “Поясу Богородицы”, православной святыне, как будто говорит о том же. Но нет ли здесь совершенно иного: поиск чего-то внецерковного, неуправляемого со стороны, близкого магии и примитивному тотемизму, но только не веры в традиционном церковном смысле? Не действует ли здесь та же самая секулярная гордыня личного спасения? А с другой стороны, не следствие ли это хорошей информационной подготовленности события? Некий протохристианский флешмоб?

Прекрасный материал о силе действия “большого числа” можно найти в

массмедийной мегаломании последних десятилетий. Например, болезнь, смерть и похороны Иоанна Павла II — 8 апреля 2005 года. Время только этого события растянулось чуть ли не на несколько месяцев. На похороны Папы в Рим прибыли 2 миллиона поляков. Свыше 330 тысяч приглашенных присутствовало только на самой церемонии, а провожали Папу в последний путь свыше 8 миллионов человек. Подобным сопереживанием потери были охвачены и британцы, вышедшие на улицы Лондона проводить принцессу Диану (свыше 6 миллионов человек). Гигантское цунами в Индонезии, 2005 год: 320 тысяч погибших; ураган “Катрина”, штат Луизиана (США), 2005-й — полное затопление штата; землетрясение в Северном Пакистане, 2005-й, унесшее 40 тысяч жизней. Естественно, что эти события не вызвали в мире никаких особых реакций, сравнимых с приведенными выше невероятными цифрами всеевропейского народного траура. Смерть одного высокопоставленного чиновника церкви почему-то была возведена массмедиа в некое Мегасобытие, в то время как сотни тысяч погибших от природных и техногенных катастроф гибнут так, как будто их и не существовало. Каждый год в центре Москвы, в улочках вокруг соборной мечети собираются десятки тысяч мусульман-мигрантов для демонстрации своей веры. Вероятно, эта демонстрация “истинной веры” должна хоть как-то возместить им повседневное унижение и отчужденность от общества, в котором они трудятся и живут.

И здесь в действии “большое число”. За “большим числом” стоит подавляющая роль массы и массовидного в жизни отдельного человека, здесь его смерть и надежды. Событие в сознании масс задерживается немного дольше, если найдено его “большое число”.

Думаю, что дехристианизация Европы (включая Россию) вступила в решающую фазу, она идет убыстренными темпами, церковные институты, их идеология, основанная на “вере прадедов и отцов”, на традиционных ценностях, поглощается информационным пространством постиндустриального общества. Доступ к таинствам веры всегда был затруднен, это путь, которым верующий идет всю жизнь. Но как сохранить его смысл и назначение в информационном силовом поле, где новости, самая последняя информация убивают всякое событие. Ничто не задерживается, ничто не остается в памяти, ничто не противостоит нынешнему темпу времени.

2. Православная церковь (РПЦ) находится в глубочайшем кризисе, и глубина его определяется ее собственным неведением и намеренным умолчанием о времени возможного Покаяния. Сегодня это скорее театр “духовной власти”, где священники подобно другим актерам политической сцены играют в свое духовное превосходство, подчеркивая единство свое не с верующими, а с правящим режимом. Конечно, можно противостоять “бездуховному” миру выбором собственной религиозности, сектовой или групповой. Восточные религии как медитативные практики веры, “обезбоженные” открывают горизонты самых разнообразных больших и малых культов спасения. Это действительно постсекулярные религии, которые, правда, ничем не отличаются о секулярных стратегий предыдущих веков.

РПЦ должна стать социальным работником и пойти на риск реформации перед лицом меняющегося общества. Иначе ей не выжить.

3. Как человек, долгие годы изучающий философию и ее практикующий (в беседах, интервью, книгах), я полагаю, что имею некий духовный опыт. Правда, я вовсе не связываю его с испытанием или обращением, т.е. с религиозным опытом. Философия в ее лучших образцах всегда была деистична, т.е. учитывала определяющую для мысли роль Абсолюта (чем бы он ей ни представлялся: “водой”, “огнем”, “философским камнем”, “абсолютным духом”, “волей к власти” или “желанием”). Вера для всех, кто мыслит или пытается мыслить, есть вера в Разум, т.е. в некую развиваемую человеком в течение жизни способность оценивать и исследовать мир вокруг себя, какой бы сложности он ни был и каким непознаваемым ни казался. Действие Разума каждодневно тестируется практически всеми институтами общества. Можно сказать, что сегодняшняя постсекулярная ситуация характерна не возвратом к вере отцов, а прежде всего и тем, что Новость (информация) и Мнение подавили Веру и Разум. Но разве может быть иначе в глобальном мировом сообществе?

29 февраля 2012 г.

Олжас Сулейменов, поэт (Алма-Ата, Париж)

“Я из поколения верующих атеистов”

1. В недавнем прошлом мы пытались обойтись без религии. Ныне маятник качнулся в обратную сторону: в некоторых постсоветских государствах теперь пытаются обойтись без науки и светского образования. Недавно прочел сообщение, что в Таджикистане число мечетей уже превзошло количество школ. Это результат только первого двадцатилетия независимости. В других республиках Центральной Азии подсчет еще не проводился. А надо бы. В Казахстане “новые казахи” (нувориши и нуворишки) увековечивают свои имена, воздвигая в родных селах и городах “Дома Бога”. Благое дело. Если бы рядом на их деньги строились школа или детсад, Дом культуры или больница. Но пока таких частных архитектурных ансамблей не наблюдается.

И результаты такой перестройки, пущенной государствами на самотек, уже заметны. В Киргизии, по данным социологов, только 16,3 процента пятнадцатилетних умеют читать и понимать прочитанное. Значит, более 80 процентов молодых людей, рожденных в независимом Киргизстане, не смогут прочесть книг Чингиза Айтматова и других киргизских писателей.

Утверждая в своих республиках демократию, мы имели в виду только самый общий смысл этого слова — “власть народа”. А нынешние обстоятельства заставляют вносить уточнения: настоящая демократия — это власть просвещенного, духовно богатого народа. Только такая демократия не превратится в ширмы, маскирующие сатрапии самых разных форм. Сама жизнь против революционного принципа “Или — Или”: “или религия, или наука!” Мы постепенно привыкаем к эволюционному

“И — И”: “и знания, и вера!”

2. У нас в Казахстане принцип “И — И” распространяется и в этой сфере. Ислам и православие, слава богу, вполне мирно сосуществуют. По традиции давней и с помощью государства. Любые нарушения преследуются по закону.

Более того, в Астане регулярно проходят съезды лидеров различных мировых религий. В июне состоится Четвертый съезд. На этих встречах обсуждаются вопросы, которые уже веками не находят ответа. Например, христиане никак не могут договориться о едином календаре дат. В мусульманстве есть давно обсуждаемые вопросы. О ваххабитах, салафитах, например, уже говорят не только религиозные деятели, но и службы безопасности в различных странах.

Государство должно помогать разумному возрождению духовности общества. И регулировать взаимоотношения между конфессиями. Принцип “И — И” должен лежать в основе всей общественной жизни, помогая взаимозависимому сосуществованию социальных классов, этносов, политических партий и, конечно, конфессий. Позитивные категории — “сотрудничество”, “союз”, “взаимодействие”, “дружба” — порождены принципом “И — И”. А негативные — “разлад”, “распря”, “вражда” — детища принципа “Или — Или”. Простая арифметика. С одной стороны, сложение и умножение, с другой — вычитание и деление с разделением. Простая, но как трудно обществам освоить эту “неслыханную простоту”.

3. В полиэтнических обществах понятия “конфессия” и “национальность” уже давно тождественны. В Казахстане, например, если ты по рождению казах, то ты “мусульманин”. У тебя и фамилия от коранического имени. Если рожден русским, то считаешься православным. Объединяет гражданство. И, конечно, убеждения, которые не всегда сопряжены с религией.

Религиозная ситуация в стране? Казахи и русские в нашей стране и прежде никогда не были религиозными фанатиками. Ислам — относительно новая вера в среде кочевых тюрков. Он прослеживается в нашей истории пунктирно. То в седьмом веке, то в десятом, в семнадцатом. Пока не произошел симбиоз с традиционным тенгрианством, которому, считают, шесть тысяч лет. Тенгрианство — это культ природы, ландшафта — всего живого. Каждый казах — эколог от рождения. И мы верим, что Бог един, хотя имен у него много. Казахи называют его Алла-Тенгри. Без фанатизма. Поклонение Аллаху сочетается с почитанием духов предков. Ваххабиты этого не признают. Сотни наших юношей учились в Саудовской Аравии, на родине ваххабизма. Теперь их голоса слышны в наших новых мечетях. Настораживает явственно звучащая интонация “Или — Или”.

4. Знание и вера — девиз интеллигенции нашего поколения. Он был общим для моих друзей по литературе — Роберта, Андрея, Чингиза…. Верю в постулаты добра, выраженные во всех религиозных учениях. Можно сказать, что я из поколения верующих атеистов.

7 марта 2012 г.

Вика Чембарцева, поэт, прозаик (Кишинев)

“Все мы по сути своей одинокие боги”

1. Век XX в определенном смысле можно назвать веком атеистическим. Но господствовавшее в научной и философской среде прошлого столетия представление о том, что религия отживает свое, очевидно потерпело крах. В особенности в годы, последовавшие за развалом Советского Союза, когда изменение общественного строя вызвало внутренний личностный кризис, — именно обращение к религии стало для многих духовным стержнем, помогающим сориентироваться и прижиться в переменившемся мироустройстве. Несомненно, религия была и остается важным компонентом индивидуального человеческого бытия, основой социальной, общественной жизни. Несмотря на долгие годы запрета, закрытые храмы, невозможность исполнения обрядов, преследования со стороны правящих сил, глубоко верующие люди продолжали питать духовную почву, отстаивая идеалы своей веры. Однако изменение общественного сознания, ограничиваясь внешней атрибутикой, возвело религию в категорию некой общественной декорации, лишенной глубинного духовного и философского смысла. Это принято и даже модно — ходить в церковь по праздникам, отмечать оба христианских Рождества (по старому и новому стилю), совершать обряды крещения младенцев и венчания, соблюдать посты для похудения, а не для очищения души и так далее… Разница в том, что процент причисляющих себя к верующим значительно больше, чем процент собственно верующих. А принятая в православных храмах твердая такса за те или иные церковные услуги, при отсутствии которой положенные обряды просто не будут проводиться (а значит — не будут отпускать грехи, приобщать к таинству крещения, отпевать усопших…), уже не только искажает, а извращает сами понятия христианства, еще больше углубляя существующий разрыв между религией и церковью.

С одной стороны, в мире все еще продолжаются войны на почве религиозных разногласий. С другой — эволюция человеческой духовности стремится к слиянию различных религиозных направлений воедино.

На мой взгляд, любая религия должна помогать людям приходить к Богу, испытывать личные духовные переживания и формировать мировосприятие, опирающееся не на продиктованные временем приоритеты общества, а на глубокие нравственные законы.

2. Молдавия — светское государство. Многонациональное и многоконфессиональное, однако наиболее распространено православное христианство. Среди других религиозных направлений можно назвать иудаизм, католицизм, баптизм, пятидесятничество, бахаизм, ислам, кришнаизм, лютеранство и т.д. Исполнение обрядов, следование этнокультурным обычаям и традициям, семейные устои и ценности передаются от родителей детям вместе с вероисповеданием. У маленького человека нет выбора — кем ему быть и каким богам молиться — это за него решают представители семьи. В положенные сроки он проходит обряд приобщения к Богу своих отцов. Однако в сознательном возрасте многие люди, переосмысливая какую-то часть прожитой жизни, стремясь обрести духовную гармонию, приходят к своему пониманию Бога и нередко осознанно переходят из одной конфессии в другую. Это не хорошо и не плохо, это так, как есть, и так, как может быть единственно правильным для данного конкретного человека. Человек в своем стремлении к божественному становится лучше, добрее и толерантнее по отношению к ближним. Но продолжающиеся проявления религиозного фанатизма и нетерпимости к представителям других конфессий порой пугают, заставляя задуматься о будущем детей… Совершенной дикостью мне показались недавно проходившие митинги против легализации ислама на территории республики, а затем и против строительства мечетей в Кишиневе. Это при том, что в Молдавии действуют несколько центров консолидации мусульман. Возмутило и шокировало поведение группы радикальных христиан-фанатиков, в декабре 2009 года варварски разбивших иудейскую менору, установленную в честь празднования Хануки в одном из столичных скверов. При абсолютной безучастности толпы… И все это при том, что свобода принадлежности к какой-либо конфессии гарантирована Конституцией РМ, где четко сказано, что каждый гражданин имеет право на свободу вероисповедания, религиозную веру как индивидуально, так и в обществе, а также распространять эту веру, отправлять частным образом или публично культ, в том случае если это не противоречит действующим законодательным актам страны. Самое отвратительное, что мощная система манипулирования сознанием обывателей на межконфессиональных проблемах успешно используется политиками для удовлетворения своих предвыборных амбиций.

3. Мои герои — отражения моего внутреннего духовного поиска. К каким бы богам человек ни обращался, на каком бы языке ни возносил он свои молитвы и каким бы именем он ни называл своего Бога, человек всегда ищет защиты, высшего проявления безусловной любви, духовного равновесия и счастья. Человек не может существовать вне единения с пространством Божественного. Все мы по сути своей одинокие боги, создающие вокруг себя свои вселенные. Рождаясь и умирая наедине со своим внутренним я, в бесконечном стремлении к гармонии, только мы сами можем обречь себя на свой внутренний ад или поверить в свой внутренний рай. Мой мастер по йоге часто повторял, когда кому-то не удавались балансовые асаны: “Внутреннее равновесие — всегда залог равновесия внешнего”. Все в нас самих. И ничто не появляется из ниоткуда. Я живу по принципу — мой мир меня любит и бережет. И он оберегает и любит меня ровно настолько, насколько бережно и с любовью отношусь к нему я. Поэтому я желаю всем нам обретения внутренней гармонии, радости, любви и душевного равновесия.

1 Обращение к Александру Эбаноидзе — главному редактору “Дружбы народов”.

2 См. “ДН” № 4, 2011.

«Дружба Народов» 2012, №4

Межконтинентальными баллистическими ракетами большой дальности и технологией их создания располагают лишь официально признанные ядерные державы, заявил начальник Главного разведывательного управления Генштаба РФ Игорь Сергун, передает РИА "Новости". Этими державами являются Китай, Франция, Россия, США и Великобритания - постоянные члены Совета Безопасности ООН.

Он отметил, что такие страны как Израиль, Индия, Иран, Северная Корея и Пакистан, "которые имеют развитые ракетные программы, претендуют на региональное лидерство и не входят в состав официальных ядерных держав", обладают ракетами только средней дальности.

Индия, тем временем, стоит на пути к продвижению ядерного потенциала. Так, в апреле 2012 года в стране были прошли испытания межконтинентальной баллистической ракеты дальностью 5 тысяч километров "Агни-5", которая вполне может долететь до Китая или Европы. Эта ракета является главным достижением "Комплексной программы разработки управляемых ракет" и считается ответом на угрозу, которая может возникнуть со стороны Китая. Более ранние модели "Агни" могли долететь до Западного Китая и Пакистана. В последние годы Индия укрепилась на мировом рынке в качестве крупнейшего импортера оружия и уже давно надеется на постоянное представительство в Совбезе ООН и, таким образом, зачисление в список официально признанных ядерных держав.

В том же месяце Северная Корея, также претендующая на это звание, провела испытания ракеты-носителя, которая, по заявлениям властей страны, должна была вывести на орбиту спутник. В то же время США, Южная Корея и Япония высказывали предположения, что под видом запуска ракеты-носителя Пхеньян проводил испытания баллистической ракеты. Результаты оказались для КНДР неудовлетворительными - через несколько минут после старта ракета упала в Тихий океан.

В весенне-летнем сезоне 2012 года авиакомпания "Россия" предложит пассажирам разнообразную программу полетов по курортным направлениям в России, СНГ и дальнем зарубежье. География компании расширится сразу на девять городов: готовятся к открытию новые рейсы в Лиссабон, Аликанте, Тенерифе, Даламан, Измир, Ханью, острова Корфу и Кос, Сплит. В расписании присутствуют как регулярные, так и чартерные рейсы, сообщает Flight-Airline.com.

На российской карте полетов по традиции представлены популярные здравницы Анапа, Геленджик, Сочи, Минеральные Воды, Краснодар. На рейсах компании можно будет отправиться в Одессу и Симферополь.

Одной из самых ожидаемых новостей сезона является открытие чартерного рейса в Лиссабон. Посещение столицы Португалии можно совмещать с экскурсионной программой на север страны и комбинировать с пляжным отдыхом, что наверняка оценят петербургские туристы.

Широкая программа полетов выполняется на курорты Греции. Регулярные рейсы, как и ранее, будут отправляться в Ираклион, Салоники, на острова Родос и Пафос, чартеры - в Закинтос. При этом греческая чартерная программа в 2012 году дополнится новыми направлениями: островами Кос и Корфу, а также вторым по величине городом Крита - Ханья.

Ещё одной интересной новинкой станет открытие чартерных рейсов в испанский город Аликанте. Теперь Валенсия будет намного доступнее и ближе петербуржцам. Испанская программа, как обычно, также включает регулярные перелеты в Барселону и остров вечного лета Тенерифе.

Авиакомпания "Россия" расширяет присутствие в Хорватии. Традиционные регулярные полеты в Пулу будут дополнены чартером на популярный курорт Сплит.

Изменения коснутся и полётов в Турцию: помимо полюбившейся россиянам Антальи, в мае стартуют чартеры в Даламан и Измир.

На европейской карте полетов авиакомпании "Россия" также представлены курорты Болгарии (Бургас и Варна), Италии (Неаполь и Римини), Ларнака, Ницца, Тиват, Овда (ближайший аэропорт к израильскому курорту Эйлат), а также Карловы! Вары. Продолжат выполняться рейсы в египетские Хургаду и Шарм-эль-Шейх.

В ожидании штормовых порывов

Российская внешняя политика в эпоху перемен

Резюме: Российская недореволюция 2011–2012 гг. продемонстрировала индифферентность оппозиции к внешнеполитической проблематике. По сути, противники власти сохранили за Путиным монополию на определение и истолкование международной повестки.

Описание мировых процессов в терминах турбулентности стало широко распространенным. Росту популярности этого подхода способствовал мировой финансовый и экономический кризис, выход из которого и сегодня кажется не менее далеким, чем в 2008 году. Неуверенность в способности контролировать собственное будущее, о которой применительно к индивиду говорил Пьер Бурдьё на исходе XX века, сегодня распространяется на государства, их политические и экономические системы, а также транснациональные объединения. Ничего не исключено и не предрешено – вот та тревожная система координат, в которой мировым лидерам приходится принимать решения. Владимир Путин, продливший (но не гарантировавший) свое пребывание у власти до 2018 г., уже с основанием может считаться одним из старейшин среди них. Но мир и страна, в которой он третий раз становится президентом, радикально изменились по сравнению с тем временем, когда Борис Ельцин передал ему бразды правления. В том, что изменения оказались столь значительными, есть немалая заслуга самого Путина. Однако это не упрощает его будущую задачу.

О нашей недореволюции

Выбор российским руководством внешнеполитических опций в значительно большей степени, чем в начале прошлого десятилетия, будет определяться (или ограничиваться) внутриполитическими возможностями. В предыдущей статье в журнале «Россия в глобальной политике» (2011, № 3) автор уже высказывал предположение, что в период электоральных кампаний конца 2011 – начала 2012 гг. российская внешняя политика может оказаться заложницей неконтролируемого развития событий, которое связано с дефицитом легитимности власти, сформированной в результате выборов без реальной политической конкуренции. Теперь, когда драматический рубеж пройден, стоит задуматься о том, не превратится ли Россия в результате случившихся изменений в новый очаг мировой турбулентности. Но прежде нужно сказать несколько слов о том, что же все-таки произошло в период между 4 декабря 2011 г. и 4 марта 2012 года.

Наиболее уместным будет слово «недореволюция». В свое время такой термин использовали некоторые лидеры студенческих волнений 1968 г., оценивая масштаб воздействия молодежных протестов на социальный и политический строй в странах Запада.

Снижение электоральной поддержки правящей партии «Единая Россия» (согласно официальным результатам думских выборов) и особенно последовавшие за голосованием 4 декабря протестные выступления показали, что политический консенсус начала 2000-х гг. перестал существовать. Масштаб демонстраций на Болотной площади и проспекте Сахарова засвидетельствовал кумулятивный рост числа тех, кто имеет «стилистические» разногласия с существующей властью. Хотя детальный социологический портрет «людей с белыми ленточками» еще только предстоит создать, можно говорить о том, что система вертикали власти лишилась поддержки существенной части среднего класса крупных российских городов.

По всей видимости, осознание новой ситуации вызвало у правящего тандема Путин–Медведев определенную растерянность. Протестные выступления побудили дуумвират приступить к частичной политической либерализации, планы которой обсуждались задолго до декабрьских демонстраций. Одновременно произошли изменения в информационной политике государственных электронных СМИ, сопоставимые с прорывом к гласности в конце 1980-х годов.

Но уже в январе 2012 г. команда Путина изменила предвыборную тактику, перейдя к конфронтационной риторике по отношению к протестующим и сочувствующим им внешним силам (под раздачу попал и вновь назначенный американский посол Майкл Макфол). Тем самым удалось консолидировать новую базу электоральной поддержки Путина и создать предпосылки для существенного изменения соотношения сил на уровне политической элиты. Президентские выборы неожиданно оказались состязательными, но это было состязание власти с разнородной оппозицией, не представленной в избирательных бюллетенях. Уже в феврале пропутинские силы добились перевеса в масштабах митинговой активности. В итоге Владимир Путин впервые одержал победу в условиях политического противостояния, и этот факт будет иметь серьезные последствия для российской политики.

По всей видимости, для лидеров антипутинской оппозиции масштаб протестных выступлений оказался не менее неожиданным, чем для власти. Почти спонтанно возникла причудливая коалиция, объединяющая сторонников либеральных ценностей, левых радикалов и националистов. В этой конфигурации появление единого координирующего центра, способного сформулировать внутренне целостный набор политических требований, оказалось невозможным. Ради поддержания массовости демонстраций лидеры оппозиции упустили шанс своевременно дистанцироваться от сомнительных фигур и организаций, на начальном этапе присоединившихся к протестным выступлениям. В результате еще до выборов 4 марта протестная активность пошла на спад. В целом не только масштаб, но и интенсивность низовой поддержки оппозиционных выступлений оказались недостаточными для того, чтобы дестабилизировать режим. Однако ничего не кончено. Число противников системы, отождествляемой с Владимиром Путиным, не уменьшилось, и нельзя быть уверенным, что они будут спокойно дожидаться завершения его третьего президентского срока.

С момента инаугурации Владимир Путин окажется перед дилеммой – либо всячески укреплять прежнюю авторитарную модель власти, либо пойти на глубокие политические преобразования вплоть до конституционной реформы, которая, наконец, обеспечит встраивание института президентства в систему разделения властей, создаст гарантии независимости судов и средств массовой информации, сделает неизбежным проведение в полном смысле свободных выборов. Скорее всего, Путин и его окружение вначале попытаются консолидировать власть с учетом новых политических реалий. Недореволюция зимы 2011–2012 гг. выявила дисфункциональность прежней коалиции силовиков и системных либералов, на которую Путин опирался с 2000 года. В изменившихся условиях появится потребность в рекрутировании нового поколения управленческой и политической элиты, на которое Путин сможет опереться. В дальнейшем «новые люди» в нарастающей степени начнут определять будущее страны.

Практически все значимые шаги российской власти в ближайшее время будут делаться с оглядкой, поскольку высока вероятность очередного всплеска протестов. Политические противники Путина будут и впредь ставить под сомнение легитимность и его третьего президентского срока, и нынешнего состава Государственной думы. В случае новой волны экономического кризиса Путину вновь придется налаживать диалог с разными политическими силами, включая и сторонников либеральной демократии западного образца, и радикальных националистов. Задача политического руководства, очевидно, будет состоять в том, чтобы интегрировать в легальный политический процесс и тех и других, предоставив им возможность полноценного участия в региональных и муниципальных выборах, а затем и в электоральных кампаниях федерального уровня. Нормализации политических процессов мог бы способствовать недвусмысленный сигнал о том, что Путин и его окружение готовы ограничиться только шестилетним периодом президентства и не будут стремиться продлить его до 2024 года. В сущности, Путину уже сейчас следовало бы начать разрабатывать стратегию цивилизованного выхода из власти в определенные российской Конституцией сроки.

Российская недореволюция продемонстрировала индифферентность оппозиции к внешнеполитической проблематике. Реакция оппозиционеров на соответствующие высказывания Путина в период предвыборной кампании была довольно вялой, никто из них даже не пытался предложить какие-либо программные установки в этой области хотя бы в порядке реакции на статью кандидата, опубликованную в «Московских новостях». Маловероятно, что в сфере внешней политики существует широкий консенсус между сторонниками и противниками Путина. Нежелание оппозиционеров всерьез втягиваться в дискуссию по внешнеполитической проблематике было скорее связано с тем, что альтернативная платформа пока не выглядит достаточно привлекательной с точки зрения мобилизации электората и политических активистов. По сути дела, оппозиция сохранила за Путиным монополию на определение и истолкование российской внешнеполитической повестки.

Общественные процессы, разворачивающиеся в России с конца 2011 г., несомненно, соответствовали основным характеристикам политической турбулентности. Но если рассматривать выборы 4 марта 2012 г. как промежуточный рубеж, то к моменту его преодоления Россия все-таки избежала превращения в новый источник хаотизации мировой обстановки. Внешняя политика пока не превратилась в заложницу внутриполитических изменений, о чем свидетельствует хотя бы самостоятельная линия в сирийском вопросе в начале 2012 года. Тем не менее симпатии и антипатии основных внешних партнеров по отношению к акторам российского политического процесса уже обозначились. В будущем, особенно в условиях нарастания внутриполитической турбулентности, внешнее давление, направленное на поддержку тех или иных сил в России, будет усиливаться. В свою очередь, внешнеполитический выбор кремлевского руководства может оказаться производным от распознавания по принципу «свой-чужой», тогда как другие значимые факторы отойдут на второй план.

Евразийская (постсоветская) интеграция

В период нахождения у власти дуумвирата Путин–Медведев произошли значимые изменения в процессах межгосударственного взаимодействия на постсоветском пространстве. Фактически впервые с 1991 г. наметилась смена тренда. Конечно, слишком смело утверждать, что дезинтеграцию и строительство национальных государств окончательно сменил объединительный бум. Однако создание Таможенного союза и формирование Единого экономического пространства в составе России, Белоруссии и Казахстана все чаще рассматривается обозревателями как проект, шансы которого на успех уже отличны от нуля. Стоит заметить также, что именно Владимир Путин, в целом избегавший оспаривать внешнеполитические прерогативы Дмитрия Медведева, сыграл важнейшую роль в запуске этого начинания.

Почему это стало возможным? Внешние условия если и не благоприятствовали экономической интеграции России, Белоруссии и Казахстана, то, во всяком случае, фон был почти нейтральным. Мировой экономический кризис заметно снизил дееспособность ключевых мировых игроков на постсоветском пространстве. К тому же, как можно предположить, российско-американская перезагрузка включала неафишируемое сторонами понимание, что активность США в вопросах, связанных с политическим и экономическим развитием стран СНГ, будет меньшей, чем при президенте Джордже Буше. Не признавая за Россией права на зону привилегированных интересов, Соединенные Штаты при Бараке Обаме, видимо, не считали возможным слишком решительно препятствовать укреплению российских позиций на постсоветском пространстве. Что касается Европейского союза, то разработанная по инициативе Польши и Швеции программа «Восточное партнерство» так и не стала эффективным инструментом влияния на постсоветском пространстве. Таким образом, к 2012 г. Россия смогла добиться существенного продвижения интеграционной инициативы.

Эта инициатива, безусловно, остается преимущественно политическим проектом. Идея Евразийского союза, возрожденная к жизни Путиным осенью 2011 г., еще подпитывает политическую составляющую интеграционной активности. Однако в этом кроются и определенные опасности, чреватые подрывом объединительных усилий. Формирование в трехстороннем формате Таможенного союза и предполагаемое образование на его базе Евразийского союза – это проект трех персоналистских авторитарных режимов, из которых российский, особенно после бурной политической зимы 2011–2012 гг., оказывается наиболее мягким. Поэтому логично сконцентрировать усилия на максимальной экономизации проекта, позволяющей сделать интеграционный тренд необратимым и обеспечивающей устойчивость союзных структур вне зависимости от того, что будет происходить «после Назарбаева», «после Лукашенко» или «после Путина». Напротив, шаги в сторону пространственного расширения Таможенного союза и Евразийского союза, например, за счет Киргизии и Таджикистана едва ли способствуют укреплению экономической основы интеграции. Помимо увеличения экономической нагрузки это будет означать импорт нестабильности и конфликтов. В частности, учитывая напряженные отношения между Таджикистаном и Узбекистаном, было бы опрометчиво пойти на решительное сближение с Душанбе, тем самым значительно осложнив диалог с Ташкентом.

Создание крепкого и здорового (хотя бы экономически) интеграционного ядра постсоветского пространства – важнейшая задача на годы, если не десятилетия. За пределами «большой тройки» в составе России, Белоруссии и Казахстана оправдан выбор в пользу модели разноскоростной интеграции, позволяющей постепенно создавать экономические и политические предпосылки для более тесного сближения все большего числа стран постсоветского пространства. Оптимальный сценарий применительно к Украине мог бы состоять в ее нахождении во втором интеграционном эшелоне. Гипотетическое вхождение Украины в Таможенный союз, ЕЭП и далее – в Евразийский союз привело бы к значительному ослаблению интеграционного импульса, а в случае очередной смены власти в Киеве – и к деконструкции формирующихся объединений. Создается впечатление, что в Москве стремятся использовать слабость позиций нынешней украинской власти для решения задач, связанных с судьбой газотранспортной системы, а также для вовлечения Киева в какую-либо схему партнерских отношений, предотвращающую «окончательную переориентацию» Украины на Европейский союз. Однако развитие событий в соседней стране после «оранжевой революции» убедительно продемонстрировало невозможность там никаких «окончательных» решений. Для Москвы разумно исходить именно из этого понимания украинской специфики. И если всерьез рассматривать идею Большой Европы «от Лиссабона до Владивостока», то в таком европейском «концерте» у Киева могла бы быть скромная, но самостоятельная партия. России следовало бы признать это, и даже помочь Украине найти конструктивную роль связующего звена между Европейским и Евразийским союзом.

Европейский тупик

О том, что отношения между Москвой и Евросоюзом уже не первый год пребывают в тупике, не пишет разве ленивый. Усталость чувствуется даже у тех, кто еще готов предлагать рецепты преодоления застоя. России остается лишь наблюдать за тем, как ЕС будет искать выход из долгового и институционального кризиса. Безусловно, она может внести скромный вклад в решение долговых проблем, и в дальнейшем занять тактически выгодную позицию кредитора. В масштабах всего Европейского союза поддержка Москвы будет малозаметной, хотя и ощутимой для отдельных стран (например, Кипра). Возможно, что нынешний момент наиболее удобен для приобретения подешевевших европейских активов, но скупки на корню самых лакомых кусков, например, в высокотехнологичных отраслях, не произойдет.

В последней из своих предвыборных статей Владимир Путин дал ясно понять, что его симпатии на стороне той версии антикризисных реформ и институциональной трансформации, которую отстаивают Берлин и Париж. Точнее, дело даже не в самой версии, а в том, что ее реализация поможет закрепить германо-французское доминирование в единой Европе. Предполагается, что именно такая трансформация окажет благоприятное воздействие на отношения России и ЕС. Но если сдвиг и произойдет, то явно не в ближайшем будущем.

Долговой кризис Европы обнажил то, что и прежде было всем известно, но старательно камуфлировалось: если до кризиса экономическое лидерство Германии всячески прикрывалось механизмами консенсусного принятия политических решений (даже с известными коррективами, внесенными Лиссабонским договором), означающими распыление политической ответственности, то теперь Берлин просто вынужден брать на себя роль полноценного лидера. Осторожная канцлер Германии Ангела Меркель все еще пытается разделить бремя ответственности с Францией, но по сути это мало что меняет. Скорее всего, в момент наивысшей остроты кризиса большинство стран Европейского союза примут диктуемые Берлином условия выхода из долговой ямы, но укрепится и лагерь оппонентов, возглавляемый Лондоном. По мере выхода из кризиса число стран, готовых оспаривать ключевую роль Германии в решении разных проблем, будет возрастать. И здесь возможны разные варианты.

Один из них состоит в том, что механизм принятия решений в ЕС достаточно быстро приведут в соответствие с новыми экономическими реалиями, а принцип «Европа разных скоростей» закрепится на институциональном уровне. Это наиболее благоприятно для начала практических шагов в пользу реализации идеи «Европы от Лиссабона до Владивостока». Расслоение Евросоюза на несколько интеграционных эшелонов способствовало бы появлению дополнительных зон кооперации, служащих «мостиками» от Европейского союза (его основного ядра) к Евразийскому союзу. Реализация дифференцированной модели разноскоростной интеграции заложила бы основу нового мегапроекта с опорными точками в Париже, Берлине, Варшаве, Киеве и Москве. Пока, впрочем, такой сценарий выглядит чисто гипотетическим.

Другой вариант предполагает затягивание процесса переформатирования ЕС, при котором Берлину придется идти на уступки партнерам по второстепенным вопросам. Вероятно, одной из жертв окажется курс в отношении России и стран постсоветского пространства. Именно на восточном направлении симулякр единой внешней политики Евросоюза имеет шанс продлить свою жизнь. Тогда застой в отношениях между Москвой и претерпевающим внутреннюю трансформацию Европейским союзом затянется на годы. Европа будет заведомо неспособна всерьез обсуждать с Москвой вопросы стратегического партнерства, а самой России едва ли придется по душе бесконечное переминание с ноги на ногу у закрытого парадного подъезда европейского дома. Соответственно, партнерство Москвы с Брюсселем не станет значимым фактором, способствующим укреплению позиций России в Азиатско-Тихоокеанском регионе, как о том писал Владимир Путин в своей предвыборной статье «Россия и меняющийся мир». Скорее, напротив, решительная активизация российской политики в АТР рано или поздно заставит страны ЕС по-новому взглянуть на перспективы взаимоотношений с крупнейшей страной Евразии.

Третий вариант может быть связан с резким обострением военно-политической ситуации на Ближнем и Среднем Востоке, а также с его долгосрочными геополитическими и геоэкономическими последствиями. Кажущееся все более вероятным столкновение Израиля и США с Ираном актуализирует проблемы энергетической безопасности. Но долгосрочные вызовы связаны уже с последствиями этого столкновения – перспективой перекройки государственных границ на Ближнем и Среднем Востоке, потоками беженцев, борьбой Турции за реализацию амбиций регионального гегемона в Восточном Средиземноморье, на Южном Кавказе и в Центральной Азии, возрождением призрака суннитского халифата от Мекки до Касабланки. Осознание общности угроз, несомненно, является одним из самых мощных стимулов сближения государств.

Азиатско-тихоокеанское окно возможностей

Знаменательно, что приходящееся на 2012 г. председательство России в форуме Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества совпало с перемещением фокуса мировой политики в этот регион. Если определяющим фактором трансформации системы международных отношений становится борьба за глобальное лидерство между Соединенными Штатами и Китаем, то поле противостояния, очевидно, – пространство Восточной Азии и Тихого океана. Тем более что центр тяжести мировой индустриальной и финансовой активности сдвигается из Евро-Атлантики в АТР. Происходит перегруппировка сил, в которой Россия пока не принимает активного участия, избегая преждевременного встраивания в какую-либо политико-экономическую конфигурацию. Однако, несмотря на усиливающееся напряжение, связанное с этой перегруппировкой, АТР остается вполне стабильной и сравнительно экономически благополучной частью мира, присутствие в которой для Москвы есть важнейшее условие успешного развития в XXI веке. «Поворот на восток» сопряжен с рисками, но намного больше риск бездействия, когда окно возможностей просто-напросто захлопнется.

Радикальное изменение повестки российско-американских отношений вероятно только в том случае, если обе стороны сумеют совместно определить новый баланс интересов в АТР и именно его рассматривать в качестве контекстообразующего фактора для всего комплекса взаимодействий между Москвой и Вашингтоном. Во-первых, этот баланс интересов должен включать в себя экономическую кооперацию, в том числе формирование и развитие региональных зон свободной торговли. Во-вторых, он предполагает поддержку активного вклада России в обеспечение АТР энергоресурсами, включая широкую диверсификацию каналов и направлений этих поставок. Такое взаимопонимание в вопросах обеспечения АТР энергоносителями должно предполагать отход от конфронтационной политики в области европейской энергобезопасности, где до последнего времени США выступали в роли основного лоббиста альтернативных маршрутов поставок нефти и газа, позволяющих снизить зависимость Европы от России. В-третьих, для Соединенных Штатов и ориентированных на них стран АТР должны открыться широкие возможности участия в развитии Сибири и российского Дальнего Востока. По крайней мере такие же, как у КНР. В-четвертых, Россия могла бы признать, что существенное военное присутствие США в АТР не угрожает ее безопасности. Более того, перспектива дальнейшего наращивания американской военной мощи в регионе приемлема при условии, что она не будет вести к подрыву усилий самой России в области стратегической безопасности. Однако для этого и Соединенным Штатам придется продемонстрировать готовность учитывать интересы безопасности России на постсоветском пространстве, в Европе, на Ближнем и Среднем Востоке.

Впрочем, шансы на позитивную «перезагрузку перезагрузки» российско-американских отношений не очень велики, по крайней мере в ближайшие годы. Отношения с Россией давно перестали быть в Вашингтоне предметом двухпартийного консенсуса. Вероятно, еще долгое время серьезные усилия по российско-американскому сближению будут блокироваться влиятельной группой американских законодателей, заинтересованных в голосах антироссийски настроенных выходцев из стран Центральной и Восточной Европы. Возможно, риторическая составляющая российско-американских интеракций даже усилится. В частности, предлагаемый Джоном Маккейном и рядом его коллег «размен» винтажной поправки Джексона-Вэника на «Акт Сергея Магницкого», не решив ни одной практической проблемы, усугубит недоверие между сторонами. История со случайным обнародованием разговора Барака Обамы и Дмитрия Медведева в Сеуле и последовавшая антиобамовская и одновременно антироссийская кампания со стороны Митта Ромни и прочих республиканцев – еще одна иллюстрация невозможности вырваться за рамки клише.

Вместо совместного поиска возможностей сотрудничества в АТР как основы новой повестки российско-американских отношений произойдет дальнейшая эрозия скромных достижений перезагрузки. Нынешняя повестка двусторонних отношений, в которой центральную роль играет проблема ПРО, окажется законсервированной до конца текущего десятилетия. И тогда, особенно в условиях нарастания внутриполитической напряженности в России либо в случае очередного обострения отношений с Западом, Москва может сделать шаг в пользу еще более тесного сближения с Пекином.

Нынешний уровень российско-китайских отношений в целом оптимален. Попытка поиска баланса интересов и новых механизмов сотрудничества России и США в Азиатско-Тихоокеанском регионе могла бы позволить достичь большего равновесия, избежать односторонней зависимости от КНР. Москве равным образом опасно втягиваться и в антикитайские, и в антиамериканские альянсы. Просто сейчас было бы оправданно уменьшить диспропорцию в пользу Китая за счет активизации сотрудничества с Соединенными Штатами. Такое восстановление равновесия стало бы наиболее удобной платформой для дальнейшего продвижения интересов России в АТР.

К ним в первую очередь относятся возможности экономического взаимодействия и развития торговли. После вступления России в ВТО актуальна задача выбора партнеров для установления режимов свободной торговли. Уже сейчас обсуждаются соглашения о свободной торговле стран Таможенного союза с Новой Зеландией, Вьетнамом, Монголией (за пределами АТР консультации ведутся с государствами Европейской ассоциации свободной торговли). Переговоры могут послужить моделью для будущих более масштабных диалогов, нацеленных на установление взаимоотношений с существующими или формирующимися зонами свободной торговли или даже полноправное участие в одной из них. В отличие от Евросоюза, многосторонние структуры экономического сотрудничества и свободной торговли в АТР продолжают формироваться. Здесь возможно не только принятие выработанных ранее и другими условий сотрудничества, но и участие в определении правил игры.

В АТР пока нет лидирующего проекта многостороннего экономического сотрудничества, но имеет место конкуренция различных проектов. В конечном счете выбор заключается в том, какой проект предпочесть – с участием США или Китая. Эта ситуация не будет долговечной, но сейчас Россия имеет возможность рассматривать различные варианты. Режим свободной торговли – вещь далеко не безобидная, особенно для такой однобокой экономики, как российская. Тем не менее имеет смысл очень серьезно проанализировать существующие опции, прежде всего – возможность сближения с Транстихоокеанским партнерством (ТТП). Поскольку в этой формирующейся экономической группировке будут доминировать Соединенные Штаты, зондаж на предмет тесной кооперации с ТТП станет проверкой возможностей «перезагрузки перезагрузки» на основе баланса интересов Вашингтона и Москвы в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Не следует заведомо отбрасывать и возможность участия в какой-либо иной конфигурации, например, подключения к формату АСЕАН+6.

Нужно искать региональных партнеров (или шерпов, если использовать дипломатический сленг), готовых оказать содействие повороту России на Восток. Они не должны быть более мощными, чем сама Россия, а также иметь с ней какие-либо непреодолимые разногласия, наподобие территориального спора. Понятно, что и Москве следует создать серьезные стимулы для того, чтобы эти страны были готовы всерьез учитывать ее интересы. Такие стимулы могут быть различными – обеспечение энергоносителями, возможность совместной реализации инфраструктурных проектов, открытие российского рынка труда, создание благоприятных условий для экономической деятельности, содействие в разрешении конфликтов и т.д.

Такими региональными игроками вполне могут стать Вьетнам и Южная Корея. С Вьетнамом Россию связывает прежде всего политическое и экономическое наследие советской эпохи. Оно, разумеется, подверглось сильной эрозии, но, несмотря на годы взаимного дистанцирования, сохранился ряд успешных проектов экономической кооперации, а также немалое число людей в обеих странах, заинтересованных в возрождении на новой основе российско-вьетнамского сотрудничества. Во многом следуя китайской модели модернизации, Вьетнам в структурном отношении, а также с точки зрения качества рабочей силы похож на Китай 10–15 лет назад, но разрыв сокращается. Вместе с тем объем экономики Вьетнама составляет лишь малую часть китайской. К тому же Россия и Вьетнам не имеют общей границы, что снимает озабоченность, возникающую каждый раз, когда обсуждаются планы массированного привлечения в Россию китайской рабочей силы. Наконец, Вьетнам – не только член АСЕАН, но и один из участников ТТП, причем специфика вьетнамского политического режима не является для этого преградой.

Ситуация с Республикой Корея, разумеется, иная, но и в этом случае для России существуют потенциально благоприятные возможности. Прежде всего Москва искренне заинтересована в мирном урегулировании разногласий, связанных с ядерной программой КНДР. У России есть все основания демонстрировать поддержку конструктивного диалога между двумя корейскими государствами, поскольку он является необходимым условием реализации проектов развития транспортной и энергетической инфраструктуры на Корейском полуострове. В стратегическом отношении российским интересам соответствует и мирное объединение Кореи. Разумеется, предпочтительны не драматические сценарии, наподобие падения Берлинской стены, но постепенное и поступательное развитие межкорейского диалога на основе принципа «одна страна – две системы». У Москвы достаточно оснований стремиться получить в лице пока еще разделенной Кореи привилегированного партнера в Восточной Азии, подобно Германии в Европе. При этом Корея могла бы отчасти уравновешивать влияние Китая и Японии.

При всех благоприятных внешнеполитических возможностях «поворот на Восток» может быть обеспечен прежде всего за счет решительных внутриполитических действий. Планы создания государственной корпорации по развитию Дальнего Востока как будто свидетельствуют о серьезности намерений. Однако они, скорее всего, уже не соответствуют темпам истощения человеческого потенциала региона и масштабу внешних вызовов. В современных условиях переломить негативные тенденции мог бы перенос в этот регион центра политической власти. Прошлогодняя инициатива Дмитрия Медведева расширить территорию Москвы в два с лишним раза и перевести структуры политического управления на новую площадку решают лишь часть проблем столичного мегаполиса. Вместе с тем проект ведет к дальнейшему нарастанию диспропорций между столичным регионом и остальной Россией. Перенос столицы в азиатскую часть страны или по крайней мере географическое рассредоточение столичных функций могли бы не только подчеркнуть, что Россия стремится вписаться в новую конфигурацию мировой политической и экономической мощи, но и свидетельствовать о начале новой политической эры. Наконец, перенос на Восток центра российской власти позволил бы ей географически дистанцироваться от такого очага политической турбулентности, как московский мегаполис.

***

Турбулентность – это состояние, при котором ценность долгосрочных прогнозов снижается до предела. Малые причины могут запускать макропроцессы, в результате которых реализуются сценарии, еще совсем недавно казавшиеся экзотическими или невероятными. Большинство факторов глобальной турбулентности лежат за пределами России, и не во власти ее лидеров здесь что-то радикально изменить. Экономическая система глобального капитализма накопила огромный потенциал внутреннего разрушения и хаотизации, и этот потенциал не только не сократился, но и продолжал нарастать в годы экономического кризиса. Глобализация, положив предел пространственной экспансии мирового капитализма, побудила его к экспансии темпоральной, к попытке обеспечить экономический рост и благосостояние за счет будущего. Нынешний кризис представляется особенно опасным именно потому, что и этот ресурс, похоже, исчерпан. Неизвестно только, будут ли все счета предъявлены сразу или же нескольким поколениям придется погашать их в рассрочку.

Старый, американоцентричный мировой порядок одну за другой утрачивает свои опоры. Москва может наблюдать за этими процессами со смешанными чувствами удовлетворения и тревоги. Но оснований для тревоги больше, поскольку даже контуры еще не обозначились, и, следовательно, турбулентный переход затягивается надолго. Россия, разумеется, способна внести вклад в постепенную кристаллизацию нового мирового порядка, рассчитывая занять в нем достойное место. Нельзя, однако, исключить синергии внутренней дестабилизации и внешней турбулентности, как не раз бывало и прежде, например, во втором десятилетии XX века. Можно уверенно говорить лишь об отсутствии предопределенности того или иного направления исторической эволюции.

Описанные выше варианты действий России на международной арене в период третьего президентства Владимира Путина основываются на предположении об относительно инерционном характере трансформации мирового порядка, они ориентированы на умеренную турбулентность. При этом нет никаких гарантий, что в период 2012–2018 гг. мир и вместе с ним Россия не попадут в настоящий шторм. Причины и поводы могут быть разными – эскалация валютных войн, серия дефолтов национальных государств по суверенным долговым обязательствам, наконец, перерастание напряженности на Ближнем и Среднем Востоке в крупномасштабный военный конфликт. Сама безрезультатность антикризисных действий может усилить соблазн неконвенционального выхода из кризиса через военную встряску. Об этом писали и пишут многие, но показательно, что в последнее время такие варианты всерьез начинают рассматриваться и наиболее авторитетными аналитиками, к числу которых, в частности, относится Пол Кругман.

В многолетней эпопее вокруг ядерной программы Ирана наиболее угрожающей представляется именно динамика нарастания напряженности. Ее характерными особенностями являются сужение пространства маневра для принимающих решения политиков и резкое возрастание роли случайных факторов, способных привести к полной утрате контроля. Эта динамика в чем-то напоминает нарастание напряженности вокруг Балкан в период от Боснийского кризиса 1908 г. и вплоть до сараевского убийства. К счастью, в отличие от событий столетней давности, нынешняя ситуация дает основания рассчитывать, что России удастся избежать прямой вовлеченности в конфликт. Но и совсем остаться в стороне не получится, поскольку экономические последствия военного катаклизма будут глобальными. Соответственно, расчеты на сравнительно мягкую трансформацию мирового порядка окажутся опрокинутыми.

Хорошая новость состоит в том, что турбулентность не равнозначна предопределенности того или иного сценария. Сочетание факторов, благоприятствующих военному сценарию, является преходящим. Малый толчок может запустить цепную реакцию решений и действий, делающую конфликт неизбежным. Но возможно также, что «провоенная» комбинация факторов станет подвергаться эрозии, начнут усиливаться тренды, позволяющие отойти от опасной черты.

Однако планирование и принятие политических решений в условиях турбулентности все же должны учитывать возможность реализации наихудшего сценария. Пока нет уверенности, что политическое планирование осуществляется в России на соответствующем уровне. Еще меньше ее в том, что в период третьего президентства Владимира Путина страна окажется устойчивой к штормовым порывам. Назревшие преобразования политической системы, создавая дополнительные сложности в момент их осуществления, в долгосрочном плане могут способствовать большей устойчивости к внешним вызовам. Эти преобразования не гарантируют успехов Москвы на мировой арене, но по крайней мере уменьшат риски, связанные с внутренней политической поляризацией.

Д.В. Ефременко – доктор политических наук, зав. отделом социологии и социальной психологии Института научной информации по общественным наукам РАН.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 мая 2012 > № 735560 Дмитрий Ефременко

Не в демократии дело

Какой будет внешняя политика демократической России

Резюме: Определение сходств и различий внешней политики будущей демократической России и нынешнего курса Путина/Медведева поможет разграничить глубинное и конъюнктурное. В чем состоят ключевые внешнеполитические интересы, не зависящие от правящего режима, а в чем особые интересы авторитарной власти.

Статья опубликована в журнале New Zealand International Review.

Если бы Россия стала по-настоящему демократической страной, какова была бы ее внешняя политика? Отличалась ли бы она от той, что мы видим сегодня? Совпадала бы в большей степени с внешнеполитическим курсом США? Станет ли новая Россия разделять ценности, которых придерживается Евросоюз в отношениях с другими странами? Или серьезные разногласия с Западом сохранятся?

Сама по себе постановка таких вопросов предполагает, что Россия может стать и станет когда-нибудь полноценной демократией. Многие немедленно возразят, что это маловероятно и даже невозможно. Но ни одна страна не являлась демократией изначально. Сначала все государства были авторитарными. Утверждение, будто кто-либо, например Россия, не будет (или, что еще хуже, не может быть) демократическим государством, гораздо более сомнительно, чем предположение, что это когда-нибудь произойдет. При этом очень сложно предсказать, как и когда это случится. Быстро и неожиданно в результате «цветной революции». Или в ходе эволюционного процесса, который продлится несколько лет или даже десятилетий.

Внутренняя политика администрации Путина/Медведева и курс демократической России будут существенно различаться. Но насколько изменится внешняя политика? Она, вероятно, не во всем будет совпадать с нынешним курсом, однако в целом, скорее, останется прежней. В конце концов, не все демократии солидарны с американской линией. Франция, в частности, демонстрировала это неоднократно. У демократической России тоже могут быть разногласия с Вашингтоном, Парижем, Евросоюзом в целом.

Определение сходств и различий внешней политики демократической России и курса Путина/Медведева поможет разграничить ключевые внешнеполитические интересы – вне зависимости от правящего режима – и особые интересы авторитарной власти, которые могут измениться в процессе демократизации.

Надо ли России в ЕС?

Некоторые вопросы, осложняющие сегодня российско-европейские отношения, могут стать менее значимыми или вообще исчезнуть. Хотя ряд разногласий, скорее всего, сохранится, а некоторые обострятся. Нынешняя озабоченность Европы по поводу недемократичности России просто исчезнет, вопросы защиты прав граждан и необходимости верховенства закона потеряют актуальность (хотя споры по поводу расхождения достижения этих целей останутся). Тем не менее никуда не денутся серьезные споры, касающиеся отношений России и Европейского союза (связи России и НАТО также могут оказаться источником проблем, но об этом ниже).

Неизбежно возникнет следующий вопрос: должна ли Россия присоединиться к Евросоюзу? Плюсы включают возможность для россиян свободно путешествовать, учиться и работать в странах ЕС. Минусы будут связаны с тем, что России придется не только разрешить европейским корпорациям свободу торговли и инвестиций на своей территории, но и обеспечивать защиту прав, несмотря на возражения их российских конкурентов и общественное мнение. Хотя приобретение европейскими фирмами с качественным менеджментом плохо управляемых российских компаний, замена их руководства и полная реорганизация отвечают долгосрочным интересам страны, это, несомненно, окажется очень болезненным для некоторых категорий россиян (особенно высокопоставленных управленцев). Демократической России придется решить для себя: превышают ли выгоды от вступления в Евросоюз вероятные издержки?

Но даже если демократическая Россия захочет присоединиться к ЕС, это не означает, что Европейский союз согласится. Те, кто выступает против принятия Турции и Украины, не желая распространять блага объединения на две эти густонаселенные, но довольно бедные страны, будут возражать и против вступления России. Латентный страх перед Москвой сохраняется в некоторых странах Восточной Европы, поэтому они будут стремиться блокировать интеграцию. Разумеется, более влиятельные западноевропейцы, которые сегодня не обращают особого внимания на восточноевропейские страхи по поводу авторитарной России, тем более проигнорируют их, когда дело будет касаться России демократической. Однако даже для Западной Европы основная выгода обсуждения с Москвой перспектив интеграции заключается в том, что это станет наилучшим способом изменить ее поведение в сторону соответствия европейским нормам.

Так, Евросоюз, вероятно, будет ожидать от демократической России, стремящейся вступить в ЕС, поддержки демократических преобразований в Белоруссии; сокращения военного присутствия в Калининграде и вывода войск из Приднестровья; усилий, направленных на разрешение приднестровской проблемы и воссоединение региона с Молдавией; содействия признанию Сербией независимости Косово и нормализации отношений между ними; отказа от идеи особой зоны российского влияния, включающей бывшие западные советские республики (Прибалтика, Белоруссия, Украина и Молдавия).

Европейский союз можно рассматривать как клуб. Правила в клубах устанавливают те, кто вступил первым. Присоединившиеся позже могут изменить эти нормы (если им удастся убедить в необходимости этого других членов), но чтобы получить право войти, им придется принять существующий устав. Клубы не меняют свои правила ради удовлетворения тех, кто стремится вступить. Разумеется, отнюдь не факт, что даже демократическая Россия захочет принять условия участия, которые, без сомнения, выдвинет Евросоюз. Однако совершенно очевидно, что ЕС не изменит существующие нормы, чтобы выполнить пожелания Москвы.

Между Ираном и Израилем

Нынешняя внешняя политика России на Ближнем Востоке уже достаточно сложна. Курс демократической России, вероятно, будет еще более многослойным.

При Путине и Медведеве Москва укрепила связи практически со всеми крупными игроками в регионе – Ираном, Израилем, консервативными и радикальными арабскими правительствами и даже с ХАМАС и «Хезболлой». В целом у Москвы хорошие отношения со всеми, кроме «Аль-Каиды» и ее подразделений – поскольку с ними, разумеется, не ладит никто.

Даже сейчас в России существуют сторонники строительства и поддержания хороших отношений с некоторыми специфическими ближневосточными государствами. Нефтяная индустрия России, например, заинтересована в улучшении российско-иранских связей, дабы увеличить свою долю в прибыльном иранском нефтяном секторе. Российская оборонная промышленность также хотела бы экспортировать больше оружия в Иран. Разумеется, обе эти отрасли хотят сотрудничать и с другими ближневосточными государствами, у многих из которых скверные отношения с Тегераном.

Министерство обороны России – за улучшение российско-израильских отношений, поскольку Израиль превратился в важный источник военных технологий. Их использование поможет расширить экспорт российских вооружений в некоторые страны, поэтому у российского оборонного комплекса существует мощный стимул для укрепления связей с израильтянами.

До сих пор российское общественное мнение мало влияло на отношения Москвы с Ближним Востоком. Если Россия станет демократической, она, вероятно, будет играть важную роль в формировании внешней политики в этом регионе – как это происходит с другими демократиями. Однако, как и там, общественность может быть расколота по поводу Ближнего Востока. Так, значительное мусульманское население будет настроено в поддержку палестинцев и против Израиля – как оно настроено в других, преимущественно немусульманских странах. Поскольку мусульманское меньшинство в России достаточно велико (около одной восьмой от населения страны) и численность мусульман существенно превышает численность евреев, у правительства появятся серьезные мотивы, чтобы пойти навстречу пожеланиям этой части электората. Однако в силу враждебности между русскими и мусульманами, а также страха перед исламским радикализмом внутри страны многие избиратели будут рассматривать Израиль как союзника в борьбе с общим исламским противником. Обширные культурные, торговые и туристические связи, укрепляющиеся между Россией и Израилем, могут содействовать появлению влиятельного израильского лобби (на самом деле оно уже существует).

Как и в других демократических странах, правительство будущей России может столкнуться с давлением противоборствующих групп при формулировании ближневосточной политики. Вероятно, Москва будет стремиться поддерживать хорошие отношения со всеми сторонами палестино-израильского и других конфликтов.

Наконец, можно уверенно прогнозировать, что, как и другие демократии, Россия опасается роста исламского радикализма в результате попыток демократизации на Ближнем Востоке (как это происходит сейчас). И, возможно, появится гораздо больше оснований для беспокойства по поводу внутренних последствий роста исламского радикализма на Ближнем Востоке, чем у других демократических стран.

Вокруг Китая

У демократической России, скорее всего, останутся те же интересы в отношении Азии, как и при Путине/Медведеве. Демократическая или авторитарная Москва одинаково озабочена ростом Китая. Стремясь к хорошим отношениям с поднимающимся Китаем, любая Россия будет рассматривать дружбу с Индией как противовес Пекину. И считать Пакистан, который продолжает поддерживать «Талибан» и другие радикальные исламистские группировки, серьезной угрозой национальным интересам.

В самом деле, если американские войска покинут Афганистан, соперничество за эту страну между Пакистаном, с одной стороны, и авторитарной либо демократической Россией – с другой, вполне может возобновиться. Если Исламабад поддержит стремление преимущественно пуштунского «Талибана» вернуться к власти, то Москва – независимо от типа режима – скорее всего, встанет на сторону сопротивляющихся этому узбеков и таджиков северного Афганистана, как уже было в 1990-е годы. Естественными союзниками демократической или авторитарной России в этих усилиях окажутся США (которые, вероятно, продолжат предоставлять военную помощь Кабулу даже после вывода войск), Индия и, возможно, даже Иран (который тоже опасается антишиитского «Талибана»).

Внешняя политика в Азии может быть схожа с нынешней еще по двум вопросам. Так, демократическая Россия вряд ли окажется склонна к уступкам Японии по вопросу о Курилах. На самом деле общественное мнение, настроенное против любых территориальных компромиссов, может сделать разрешение спора вокруг «северных территорий» еще более сложным. Точно так же демократическая Россия вряд ли будет готова больше, чем ныне, оказывать давление на КНДР в вопросе о ее ядерной программе, поскольку не захочет навлекать на себя гневные проклятия вспыльчивых северокорейских руководителей. Наконец, так же как и при Путине/Медведеве, демократическая Россия сосредоточится на продвижении коммерческих интересов Москвы в Азии.

Пожалуй, в одном азиатская политика будет отличаться от нынешнего курса – она может оказаться более чувствительной к любым проявлениям страхов российского общества относительно роста Китая, посягающего как на российские интересы, так и на сферу российского влияния в Центральной Азии. Эти опасения способны подтолкнуть Москву к более тесному сотрудничеству с другими странами, обеспокоенными подъемом Китая, – в особенности с Индией, Соединенными Штатами и даже Японией. Но, как и режим Путина/Медведева сегодня, правительство демократической России не захочет ухудшения отношений с Пекином, чтобы не лишать его стимулов к поддержанию тесных связей с Москвой.

Демократическая трансформация – ни за, ни против

В отношении Латинской Америки и Африки будущая Россия, вероятно, сохранит нынешний курс. Как и сейчас, интересы там будут в первую очередь коммерческими. Москва сосредоточится на укреплении экономических отношений с более богатыми государствами, в особенности с Мексикой, Бразилией, Чили, ЮАР и, возможно, Нигерией. Учитывая исторические связи, а также значительные нефтяные ресурсы, Москва, вероятно, продолжит развивать контакты с Анголой.

В отличие от сегодняшнего дня, демократическая Россия, наверное, станет меньше поддерживать антиамериканские режимы в Латинской Америке: Кубу, Венесуэлу, Боливию, Эквадор и Никарагуа. Однако пока это приносит прибыль, деловые интересы (особенно в нефтяной сфере и в области вооружений) будут направлены на торговлю с ними и инвестиции в эти страны. Кроме того, даже демократическая Россия может увидеть определенные преимущества в сохранении антагонистических отношений между Соединенными Штатами, с одной стороны, и левыми режимами Латинской Америки – с другой. Если американские корпорации не хотят или не могут (из-за санкций Вашингтона) торговать с этими странами и инвестировать в их экономики, это дает больше возможностей компаниям из России (а также из других государств). Но если какой-либо из левых режимов Латинской Америки попытается захватить активы или в одностороннем порядке ограничить деятельность российских фирм (как Уго Чавес поступил с западными корпорациями), демократическая Россия поддержит свои компании – так же, как и при Путине/Медведеве.

Однако в отличие от нынешнего правительства Россия в будущем вряд ли станет возражать против демократической трансформации любого из антиамериканских авторитарных (или квазиавторитарных) режимов в Латинской Америке и Африке. Но не будет активно содействовать этому процессу – также как нынешнее правительство Путина/Медведева не предпринимает активных шагов, чтобы его предотвратить. Как сейчас, так и в будущем Латинская Америка и Африка вряд ли окажутся приоритетом для России.

Отказ от нулевой суммы

Демократическая Россия, несомненно, захочет сохранить влияние в бывших советских республиках. И точно так же, как при Путине/Медведеве (а возможно, даже больше), Москва будет озабочена положением русских. Однако этих целей, наверное, станут добиваться иначе, нежели сейчас.

Демократическая Россия может использовать более грамотный подход для сохранения влияния в ближнем зарубежье. Правительство Путина/Медведева рассматривает этот вопрос с точки зрения игры с нулевой суммой: увеличение западного влияния означает уменьшение российского и поэтому вызывает сопротивление. Другая Россия, напротив, может осознать, что рост западного влияния послужит ее собственным интересам. Если такое влияние поможет сделать эти страны более процветающими, объем их торговли с Россией возрастет. А если воздействие Запада поможет им стать более стабильными, это будет выгоднее для Москвы, чем нестабильность.

Сейчас у России часто возникают споры с тремя прибалтийскими государствами (членами ЕС и НАТО), но демократическая Россия может посчитать хорошие отношения с ними важным аспектом укрепления связей с США и Евросоюзом. Она также не будет опасаться демократизации на Украине или в Белоруссии, как это происходит сейчас. И вряд ли станет считать значимым сохранение войск в Приднестровье, как и поддержку авторитарного режима в Тирасполе.

В отношениях с преимущественно мусульманскими бывшими советскими республиками (четыре государства Центральной Азии плюс Азербайджан) будущая Россия не поддержит попытки демократизации, которые могут привести к появлению там радикальных исламистских режимов. Разумеется, этого сегодня опасается не только правительство Путина/Медведева, но и Запад. Раз уж Соединенные Штаты и другие демократии посчитали разумным поддержать авторитарные режимы в преимущественно мусульманских постсоветских республиках, неудивительно, если Москва поступит так же.

Скорее всего, общественное мнение продолжит поддержку православной Армении в длительном конфликте с мусульманским Азербайджаном по поводу Нагорного Карабаха. Проблемой останется Грузия, над которой российские войска взяли верх в ходе блицкрига в августе 2008 г., завершившегося признанием независимости Абхазии и Южной Осетии. Хотя Тбилиси продолжит требовать возвращения территорий, как добиться этого на демократической основе – неясно. С другой стороны, демократическая Россия вряд ли вновь вступит в войну с Грузией, как это случилось при Путине/Медведеве. Разве что в случае вспышки нового кризиса, если Москва будет рассматривать правительство Грузии как авторитарное и агрессивное.

Россия как Франция

Отношения с Соединенными Штатами, вероятно, улучшатся, но не будут абсолютно гладкими. Скорее стоит прогнозировать подобие модели США–Франция (по крайней мере до прихода Саркози). Как и Франция, демократическая Россия, считая себя великой державой, будет сопротивляться американским попыткам продиктовать другим демократиям внешнеполитическую повестку дня. Будущее НАТО окажется даже более спорным вопросом, чем при нынешнем режиме. Потому что если Россия станет по-настоящему демократической, она не будет представлять угрозу для Европы или Америки, какие цели останутся у НАТО? С другой стороны, демократическая Россия, все больше опасающаяся мощного и по-прежнему авторитарного Китая, сама может захотеть присоединиться к альянсу. Однако вступление России в НАТО – сложный и противоречивый процесс. В то время как Соединенные Штаты способны поддержать такой шаг, страны Восточной Европы и Балтии, которые в прошлом были оккупированы Советским Союзом и до сих пор боятся России, отнесутся к такой идее без энтузиазма. Сохраняющаяся напряженность между Москвой и Тбилиси также явится препятствием на пути России в НАТО (как сейчас это мешает вступлению туда Грузии). Наконец, так же как некоторые западноевропейские страны, стремясь к хорошим отношениям с Москвой, не особенно прислушивались к опасениям восточноевропейцев, государства и Западной, и Восточной Европы, стремясь к хорошим отношениям с Пекином, могут не прислушаться к опасениям России по поводу Китая.

Один путь, по которому может пойти внешняя политика демократической России, – это союз с Францией и Германией, чтобы попытаться ограничить действия США, как это было в 2002–2003 гг. перед американским вторжением в Ирак. Однако такая возможность пропадает, если Россия стремится к вступлению в Евросоюз, а Франция и Германия выступают против этой идеи или относятся к ней без энтузиазма. Еще один путь – взаимодействие демократической России и Соединенных Штатов ради нейтрализации усилий ЕС по ограничению действия обеих держав. Третий и, видимо, наиболее вероятный путь – сотрудничество демократической России в большей или меньшей степени и с Америкой, и с другими западными странами, но значительно более активное, чем в настоящее время, хотя разногласия по различным вопросам сохранятся.

* * *

Все эти предварительные прогнозы позволяют предположить, что внешняя политика демократической России во многом будет похожа на нынешний курс. Разногласия, имеющиеся сейчас между западными демократиями и правительством Путина/Медведева, вероятно, сохранятся и после демократических преобразований. Если два этих наблюдения верны, можно сделать следующие выводы:

Надежды Запада на то, что демократическая Россия будет проводить значительно более гибкую внешнюю политику, следуя примеру Соединенных Штатов и/или Евросоюза, вряд ли сбудутся.Как между Вашингтоном и Парижем часто вспыхивали споры, так и в отношениях между США и Евросоюзом, с одной стороны, и демократической Россией – с другой, могут возникнуть острые противоречия.Если внешняя политика демократической России действительно будет похожа на нынешний курс, значит, внешнеполитический курс Путина/Медведева в целом отражает общественное мнение в России.В этом случае правительство Путина/Медведева окажется невосприимчивым к американским и европейским попыткам изменить российскую внешнюю политику, если это вступит в серьезное противоречие с настроениями общества.По иронии, именно потому, что режим Путина/Медведева опасается демократизации и приложит все усилия, чтобы избежать перемен, российские вожди вряд ли будут проводить внешнюю политику, которая может вызвать внутреннюю оппозицию в России, несмотря на любые призывы Америки и Евросоюза.

Марк Катц – профессор государственного управления и политики в Университете Джорджа Мейсона (Фэрфакс, Вирджиния, США). Среди его книг: «Третий мир в советской военной мысли» (1982), «Россия и Аравия: советская внешняя политика на Аравийском полуострове» (1986), «Уйти без потерь: война с терроризмом после Ирака и Афганистана». Ссылки на многие его статьи по российской внешней политике и другим темам можно найти на сайте www.marknkatz.com.

Юрмала в этом году планирует привлечь не менее 110 тысяч туристов. По данным Центрального Статистического Бюро Латвии, в 2011 году Юрмалу посетили 108 975 туристов, большинство из которых - почти 30% - были россияне. В этом году, как надеются в Юрмальском туристическом информационном центре, туристический поток из России снова вырастет.

"Учитывая, что Рига и Юрмала становятся все более популярным направлением не только среди среднего поколения, но и среди молодежи, чему способствуют новые качественные туристические продукты, крупные мероприятия, а также многократные туристические визы, то мы прогнозируем рост количества российских туристов. Радует, что россияне стремятся посещать Юрмалу не только традиционно летом, но уже и на майские и ноябрьские праздники, а также на Новый год", - рассказали Туринфо специалисты центра.

Существенную часть российского туристического потока составляют петербуржцы, которые могут добраться до популярного латвийского курорта как на машине, так и на поезде, автобусе или самолете. Причем цена стандарного билета на автобус составляет около 1000 руб. Туры в Юрмалу в Петербурге продают около 50 туристических компаний, которые активно работают в целом на латвийском направлении и аккредитованы в Генеральном Консульстве Латвии в Санкт-Петербурге.

Как отметили в Юрмальском туристическом информационном центре, курорт не исключает проведения на петербургском рынке промокампании.

Кстати, сейчас в Северной столице идет рекламная кампания летнего отдыха в Риге. "Мы планируем провести осенний рабочий семинар для туристических компаний, а также в сотрудничестве с нашим побратимом - Адмиралтейским районом Санкт-Петербурга - хотим разместить визуальную информацию об отдыхе в Юрмале", - пояснили Туринфо в туристическом центре.

Свою долю новых туристов Юрмала рассчитывает привлечь и от участия в Балтийском марафоне путешествий. В рамках этого проекта каждый может получить скидки и спецпредложения во всех балтийских городах, входящих в сетку марафона.

В частности, особые условия размещения в Юрмале готовы предложить санаторий "Белоруссия", курортные гостиницы "Пегаса Пилс" и „Hotel Jūrmala SPA", „Baltic Beach Hotel", кафе „PizzaPasta", „Kūriņš", гостиница „Boutique Hotel & Restaurant MaMa".

В этом году официально курортный сезон стартует в Юрмале 26 мая. Это будет большой городской праздник - с красочным многоликим парадом, концертной программой и салютом. Этим летом Юрмала по традиции будет развлекать туристов концертами в легендарном летнем концертном зале "Дзинтари", который откроется 1 июня. 2 июня в Юрмале заработает аквапарк "Līvu Akvaparks".

К услугам туристов также прогулки на теплоходе до Риги, прокат велосипедов, новые выставки в Юрмальском городском музее. По данным Центрального Статистического Бюро Латвии, в прошлом году более 70% туристов, посетивших Юрмалу, были иностранцами. Большинство туристов на этот латвийский курорт приезжают из России - 29,87%, и только после их - латвийские туристы (29,31%).

Показатели туристов из других стран: Эстония 9% от общего числа туристов, Литва - 7%, Белоруссия, Финляндия и Норвегия - 3 - 4%, Германии и Швеции - 2 - 3%, Украина - 1% от общего числа туристов в Юрмале.

Быстро приросло и число туристов из Израиля - в прошлом году их число было 1344, что составляет около 1,2% от общего числа туристов и является на 56% больше, чем в 2010 году. Самая высокая заполняемость наблюдается в курортных реабилитационных центрах - в среднем это 38% в год, меньшая заполняемость в этих центрах была в четвертом квартале - 28%, а в остальное время года наполняемость была довольно устойчива.

В курортных гостиницах средняя заполняемость в 2011 году была около 38%, самая высокая заполняемость наблюдалась в июле и августе - 78%. Среднее количество ночей, которые туристы проводят в Юрмале, составляет 3,7 дней. Белорусы в Юрмале проводят в среднем 15 дней, немцы - 4,7 дней, латыши - 4 дня, русские - 3,5 дней, литовцы - 1,8 дней, израильтяне - 2,7 дней, финны, эстонцы, шведы, норвежцы и поляки - 2 дня.