Всего новостей: 4290431, выбрано 58779 за 0.395 с.
Новости. Обзор СМИ Рубрикатор поиска + личные списки
Списков нет
Вице-президент Ирана, глава Организации по защите окружающей среды Мохаммед Джавад Мохаммад-заде на пресс-конференции в провинции Голестан заявил, что на повестке дня стоит вопрос о решении проблемы нехватки воды в озере Урмие за счет водных ресурсов провинции Курдистан, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».
По словам М.Дж.Мохаммад-заде, с этой целью планируется построить трубопровод протяженностью 140 км с объемом капиталовложений около 650 млрд. туманов (примерно 600 млн. долларов).
Кроме того, в одном из проектов для спасения озера Урмие предусматривается использование воды реки Аракс. В настоящее время этот проект изучается в министерстве энергетики с целью определения количества воды, которое Иран имеет право перебрасывать в озеро Урмие.
М.Дж.Мохаммад-заде отметил, что планируется также вызывать искусственные дожди над озером Урмие для решения проблемы нехватки воды в названном озере.
В ноябре этого года в свободной экономической зоне (СЭЗ) «Эрвенд» в провинции Хузестан проводится первая международная специализированная выставка «Нефть, газ и нефтехимия», сообщает агентство «ИРИБ ньюз».
По полученным данным, названная выставка проводится с целью расширения взаимодействия между отечественными и зарубежными компаниями, занимающимися производством оборудования, предоставлением услуг и разработкой технологий в области добычи и транспортировки нефти, газа и производства нефтехимической продукции.
Во время выставки в Центре по проведению международных выставок СЭЗ «Эрвенд» будут находиться представители подрядных организаций и инженеры-консультанты, которые помогут компаниям приобрести необходимую им продукцию и получить соответствующие услуги.
Первая международная специализированная выставка «Нефть, газ и нефтехимия» будет проводиться с 22 по 25 ноября в Центре по проведению международных выставок СЭЗ «Эрвенд».
Генеральный директор Иранской национальной компании по экспорту газа Хосейн Бидармагз в интервью агентству «Мехр» сообщил, что экспортные поставки иранского газа планируется увеличить в три раза и Иран готов поставлять голубое топливо в Россию.
По словам Х.Бидармагза, в настоящее время доля Ирана в мировой торговле газом составляет около 2%, и с подписанием новых соглашений планируется к концу выполнения 5-ой пятилетней программы развития страны (к 2015 году) довести этот показатель до 10%.
Х.Бидармагз отметил, что к 2015 году объем экспорта иранского газа должен превышать 100 млн. куб. м в сутки и в целях увеличения доли Ирана в мировой торговле природным газом главный приоритет отдается поставкам газа в соседние страны.
На сегодня переговоры о подписании контрактов на поставки природного газа ведутся с разными странами, и некоторые из этих переговоров вступили в заключительную фазу.
По поводу поставок иранского газа в Россию Х.Бидармагз пояснил, что в настоящее время переговоры между Ираном и Россией в области нефти и газа ведутся постоянно. Иран готов экспортировать свой природный газ в Россию. Торговля голубым топливом ведется, как правило, на двусторонней основе, и в случае подписания взаимовыгодного контракта («без проигравших») нет никаких препятствий для экспорта или импорта природного газа.
Х.Бидармагз отметил, что покупать и продавать газ может любая страна, даже обладающая большими запасами природного газа, и Иран поддерживает подписание любого контракта, который принесет прибыль и будет отвечать национальным интересам.
Министр промышленности, рудников и торговли Мехди Газанфари на церемонии открытия нового завода по производству керамической и кафельной плитки в Бирдженде, административном центре провинции Южный Хорасан, заявил, что в прошлом году было экспортировано 56 млн. кв. м плитки и валютные доходы страны от экспорта этой продукции составили 50 млн. долларов, сообщает агентство ИРНА.
По словам министра, на данный момент годовой объем производства керамической и кафельной плитки в стране составляет 472 млн. кв. м, а концу года с открытием 9-ти новых заводов этот показатель будет доведен до 500 млн. кв. м.
Отметив положительную динамику развития промышленности в провинции Южный Хорасан, Мехди Газанфари заявил, что достигнутые успехи стали результатом упорного труда жителей этой приграничной провинции. Благодаря их усилиям в провинции, несмотря на многочисленные трудности, обеспечен высокий уровень занятости за счет строительства промышленных предприятий.
Заместитель министра энергетики Мохаммед Бехзад в кулуарах 11-ой международной электроэнергетической выставки в Тегеране заявил, что несмотря на всякого рода трудности на протяжении 30-ти последних лет, работники электроэнергетической отрасли, опираясь на свои знания и опыт, свели на нет все ограничения, введенные в отношении страны, и в настоящее время более 95% необходимого электротехнического оборудования производится на отечественных предприятиях, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».
Мохаммед Бехзад отметил, что с учетом целей, намеченных в программе перспективного развития страны (2005-2025 гг.), в ближайшие годы Иран должен превратиться в региональный энергетический центр. Перед электроэнергетической отраслью стоит задача расширять экспорт инженерно-технических услуг и электротехнического оборудования, максимально снизить уровень потерь электроэнергии при ее передаче и распределении и повысить общий КПД отрасли.
Далее Мохаммед Бехзад сообщил, что в настоящее время Иран обменивается электроэнергией со всеми странами, имеющими с ним общие сухопутные границы. На ближайшее время запланировано подключение к энергосетям Ливана и стран Северной Африки. Кроме того, будет осуществляться обмен электроэнергией по кабелям, проложенным по морскому дну, со странами Персидского залива и Европы.
Мохаммед Бехзад подчеркнул, что обмен электроэнергией создает условия для сотрудничества в области предоставления инженерно-технических услуг, реализации совместных проектов за пределами Ирана и расширения поставок электротехнического оборудования.
Секретарь Штаба нанотехнологий Технологического центра при администрации президента Саид Саркар и глава «Роснано» Анатолий Чубайс в ходе двусторонней встречи высказались за расширение сотрудничества между двумя странами в области нанотехнологий, сообщает агентство ИРНА.
Во время этой встречи, на которой присутствовал также посол Ирана в России Сейед Реза Саджади, иранская и российская стороны подтвердили свое обоюдное желание расширять сотрудничество в области нанотехнологий и высказались за необходимость скорейшего определения конкретных сфер своего взаимодействия.
Саид Саркар рассказал о достижениях Ирана в области изучения и внедрения нанотехнологий и производства различных видов продукции с использованием этих технологий, о том месте, которое Иран занимает в этой области среди стран Азии и всего мира, а также о шагах, предпринимаемых иранскими специалистами для развития нанотехнологий.
Саид Саркар подчеркнул важность обмена информацией между двумя странами в области нанотехнологий и заявил о готовности Ирана к подобному обмену.
Анатолий Чубайс с одобрением отозвался о таком подходе иранской стороны к данной проблеме и подтвердил готовность российской стороны к тесному взаимодействию и сотрудничеству с Ираном.
Иранская и российская стороны высказались за необходимость инвестирования совместных проектов в области нанотехнологий. Саид Саркар и Анатолий Чубайс выразили заинтересованность в расширении производства продукции с использованием нанотехнологий.
Секретарь Ассоциации автомобилестроителей Ирана Ахмед Нааматбахш в интервью агентству «ИРИБ ньюз» сообщил, что в Иране в общей сложности насчитывается 13,5 млн. легковых автомобилей и срок эксплуатации примерно 2 млн. из них превышает 25 лет.
Грузовых автомобилей и автотрейлеров насчитывается более 400 тыс., и срок эксплуатации примерно 20 тыс. грузовиков превышает 25 лет, а 9 тыс. – 40 лет.
На маршрутах общественного транспорта внутри городов и между городами эксплуатируются 155 тыс. автобусов, и возраст 10 тыс. из них превышает 15 лет.
Ахмед Нааматбахш подчеркнул, что изношенные автомобили примерно в 50 раз больше загрязняют воздух по сравнению с автомобилями, соответствующими экологическому стандарту «Евро 4». Так, автомобили стандарта «Евро 4» на каждый километр пробега выбрасывает в атмосферу 1,18 г загрязняющих веществ, автомобиль «Евро 2» – 2,7 г, а изношенный автомобиль с карбюраторным двигателем – 60 г.
По словам Ахмеда Нааматбахша, на сегодня в Иране, в основном, производятся автомобили, соответствующие экологическому стандарту «Евро 2». За первое полугодие текущего года (21.03-22.09.11) автозаводами страны выпущено 769 тыс. автомобилей, в том числе 663 тыс. легковых и 106 тыс. коммерческих автомобилей. Это примерно на 4% больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.
Ахмед Нааматбахш подчеркнул, что согласно принятому соответствующей правительственной комиссией решению, на предприятиях страны производятся автомобильные двигатели, соответствующие стандарту «Евро 4», и до конца будущего года (к 20.03.13) уровень экологического стандарта для всех выпускаемых иранскими автозаводами автомобилей должен быть повышен до «Евро 4».
Ахмед Нааматбахш сообщил, что министерство нефти начнет поставки бензина и дизельного топлива «Евро 4» на АЗС в Тегеране с 21 января будущего года и бензина и дизельного топлива «Евро 4» и «Евро 5» на АЗС всех крупных городов с 22 сентября будущего года.
Россия в рамках военно-технического сотрудничества поставила в Иран средства радиоэлектронной борьбы типа "Автобаза" и ведет переговоры о поставке очередной партии этого комплекса, сообщил РИА Новости во вторник заместитель директора Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству Константин Бирюлин.
"Мы постоянно ведем переговоры с Ираном о закупке военной техники этой страной, которая не подпадает под санкции ООН. Это оборонительные системы, в частности в данном случае речь идет о средствах радиоэлектронной борьбы... Речь не идет о самолетах, подводных лодках и даже системах С-300. Речь идет об обеспечении безопасности Иранского государства", - сказал Бирюлин.
Член комиссии меджлиса по сельскому хозяйству, водным и природным ресурсам Сейед Мохаммед Реза Хаджи Асгари в интервью агентству ИРНА сообщил, что правительство выделило 450 млрд. туманов (примерно 450 млн. долларов) на возрождение озера Урмие.
По словам М.Р.Асгари, решение о выделении названных средств принято на втором совместном заседании членов правительства и депутатов меджлиса.
Выделенные на возрождение озера Урмие средства будут осваиваться в течение трех лет, по 150 млрд. туманов в год.
М.Р.Асгари сообщил, что на заседании членов правительства и депутатов меджлиса рассматривался также вопрос о развитии ирригационных систем в провинциях Западный и Восточный Азербайджан.
Кроме того, принято решение о продолжении исследований, связанных с переброской воды из разных районов в озеро Урмие.
В совместном заседании членов правительства и депутатов меджлиса приняли участие вице-президент, глава Организации по защите окружающей среды Мохаммед Джавад Мохаммади-заде, вице-президент по вопросам стратегического планирования Эбрахим Азизи, министр энергетики Маджид Намджу, министр сельскохозяйственного джихада Садек Халилиян, председатель меджлиса Исламского совета Али Лариджани и депутаты меджлиса от провинций Западный и Восточный Азербайджан.
Глава Организации по защите окружающей среды Мохаммади-заде заявил, что согласно достигнутой с министерством нефти договоренности, к концу лета будущего года на всех иранских нефтеперерабатывающих заводах (НПЗ) будет производиться бензин, отвечающий современных европейским стандартам, в частности экологическому стандарту «Евро 5», сообщает агентство ИРНА.
Мохаммади-заде подчеркнул, что благодаря усилиям Организации по защите окружающей среды, направленным на производство в Иране высококачественного бензина, НПЗ «Шазанд» в Эраке стал первым в стране предприятием, на котором производится бензин, отвечающий европейским стандартам.
На данный момент завершается реализация проектов по модернизации производства на НПЗ в Тегеране, Абадане и Бендер-Аббасе, и к концу лета будущего года на всех НПЗ страны будет производиться бензин «Евро 5».
Мохаммади-заде заявил, что производство бензина, отвечающего европейским стандартам, позволит существенно снизить уровень загрязнения окружающей среды и это станет большим успехом для страны.
Директор энергетической особой экономической зоны (ОЭЗ) «Парс» Сейед Пируз Мусави в ходе поездки в Асалуйе министра промышленности, рудников и торговли Мехди Газафари заявил, что в первом полугодии текущего года из названной зоны было экспортировано газового конденсата и другой продукции на общую сумму около 10 млрд. долларов, сообщает агентство ИРНА.
По словам С.П.Мусави, за указанный период из ОЭЗ «Парс» в зарубежные страны было отправлено 7 млн. 186 тыс. т газового конденсата стоимостью 4 млрд. 530 млн. долларов, что на 53% больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.
Кроме того, за первое полугодие было экспортировано 5 млн. 550 тыс. т другой ненефтяной продукции, что на 64% больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Общая стоимость этой продукции составила 5 млрд. 174 млн. долларов, что на 134% больше по сравнению с показателями за первое полугодие прошлого года.
Министр промышленности, рудников и торговли в ходе своей однодневной поездки в Асалуйе ознакомился с ходом работ на новых фазах освоения месторождения «Южный Парс» и провел совещание с местными руководителями.
Издание «Экономист» в своем последнем докладе прогнозирует, что в ближайшие три года внешний долг Ирана будет сокращаться, сообщает агентство ИСНА.
По оценкам издания, в прошлом году внешний долг Ирана составил 14,3 млрд. долларов (3,4% от ВВП). Предполагается, что в текущем году этот показатель увеличится на 700 млн. долларов и достигнет 15 млрд. долларов (3,2% от ВВП).
Ожидается, что в дальнейшем внешний долг будет снижаться. Так, в 2012 году он составит 14,4 млрд. долларов (2,7% от ВВП) и в 2013 году – 13,8 млрд. долларов (2,2% от ВВП). В 2014 году внешний долг Ирана останется на уровне 13,8 млрд. долларов, а в 2015 году ожидается его рост до 14,4 млрд. долларов.
Министр энергетики Маджид Намджу на церемонии открытия 11-ой международной электроэнергетической выставки в Тегеране заявил, что согласно 5-ой пятилетней программе развития страны (2011-2015 гг.) необходимо построить электростанции общей мощностью 25 тыс. МВт и переоборудовать газовые электростанции в электростанции комбинированного типа мощностью 12 тыс. МВт, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».
По словам Маджида Намджу, одна из главных целей министерства энергетики состоит в повышении качества выпускаемой продукции и предоставляемых услуг и в применении передовых технологий в электроэнергетической отрасли. При этом министр отметил, что открываемая в Тегеране выставка предоставляет хорошую возможность для консультаций и обмена мнениями с представителями зарубежных компаний.
Указав на большой потенциал Ирана в области электроэнергетической промышленности, Маджид Намджу отметил, что следует вести активные поиски выходов на рынки других стран.
Далее министр энергетики затронул вопрос об экспорте инженерно-технических услуг в области электроэнергетики и сообщил, что объем такого экспорта достигает 1,5 млрд. долларов в год. К числу передовых компаний, экспортирующих инженерно-технические услуги, относятся MAPNA, Sunir и Farab.
Директор Абаданского нефтеперерабатывающего завода (НПЗ) Хашем Намур в интервью агентству ИСНА сообщил, что в ближайшее время на мировые рынки поступит первая партия иранского авиационного топлива.
По словам Хашема Намура, авиационное топливо, соответствующее экологическому стандарту «Евро 5», по трубопроводу будет доставляться на нефтехранилища портового комплекса Шахид Реджаи и уже оттуда морским транспортом отправляться на экспорт.
Мощности Абаданского НПЗ позволяют производить до 1,5 млн. литров авиационного топлива в сутки.
Хашем Намур напомнил, что, конечно, не все авиационное топливо Абаданского НПЗ предназначается для экспорта в зарубежные страны.
В настоящее время в Иране с учетом потребностей внутреннего рынка ежесуточно производится от 3 до 4 млн. литров авиационного топлива.
Как заявил генеральный директор Иранской компании по распределению нефтепродуктов Салари, НПЗ страны в случае необходимости могут увеличить объемы производства авиационного топлива, но в таком случае сократится производство обычного керосина.
Салари в свое время заявлял, что авиационное топливо может поставляться как отдельными партиями, так и по долгосрочным контрактам.
Генеральный директор Иранской национальной нефтяной компании Калебани во время ознакомления с ходом реализации проектов по разработке газового месторождения «Южный Парс» заявил, что иранские специалисты превзошли своих зарубежных коллег по темпам и качеству работ на названном месторождении, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».
Калебани отметил, что разработка оставшихся фаз освоения месторождения «Южный Парс» поручена отечественным подрядчикам и на это отпущено 35 месяцев. При этом темпы работ в рамках проектов, которые реализуются иранскими специалистами, превосходят темпы работ на тех фазах, которые в свое время разрабатывали зарубежные подрядчики.
Калебани подчеркнул, что иранским подрядчикам, несмотря на многочисленные трудности, удалось достигнуть намеченных целей, а в некоторых случаях выполнить поставленные задачи раньше запланированных сроков.
Далее Калебани сообщил, что на повестке дня стоит также вопрос о разработке нефтяных пластов газового месторождения «Южный Парс». Запасы углеводородов в этих пластах имеют большое значение для Ирана.
В первом полугодии текущего года в разработку газового месторождения «Южный Парс» инвестировано более 7 млрд. долларов, и к концу года объем инвестиций должен составить 15 млрд. долларов. В прошлом году в разработку месторождения было инвестировано более 11 млрд. долларов.
Генеральный директор Иранской национальной нефтяной компании Калебани во время ознакомления с ходом реализации проектов по разработке газового месторождения «Южный Парс» заявил, что иранские специалисты превзошли своих зарубежных коллег по темпам и качеству работ на названном месторождении, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».
Калебани отметил, что разработка оставшихся фаз освоения месторождения «Южный Парс» поручена отечественным подрядчикам и на это отпущено 35 месяцев. При этом темпы работ в рамках проектов, которые реализуются иранскими специалистами, превосходят темпы работ на тех фазах, которые в свое время разрабатывали зарубежные подрядчики.
Калебани подчеркнул, что иранским подрядчикам, несмотря на многочисленные трудности, удалось достигнуть намеченных целей, а в некоторых случаях выполнить поставленные задачи раньше запланированных сроков.
Далее Калебани сообщил, что на повестке дня стоит также вопрос о разработке нефтяных пластов газового месторождения «Южный Парс». Запасы углеводородов в этих пластах имеют большое значение для Ирана.
В первом полугодии текущего года в разработку газового месторождения «Южный Парс» инвестировано более 7 млрд. долларов, и к концу года объем инвестиций должен составить 15 млрд. долларов. В прошлом году в разработку месторождения было инвестировано более 11 млрд. долларов.
Руководство США должно заставить Россию "перезагрузить" ее внешнюю политику, заявил спикер палаты представителей США Джон Бейнер, передает Reuters.
"Если для этого потребуются зубы, палата представителей готова их обеспечить", - подчеркнул конгрессмен. По его мнению, в то время как Вашингтон успешно "перезагрузил" отношения с Москвой, последняя воздерживается от аналогичного жеста, более того, возвращается, по мнению политика, к советской политике разграничения сфер влияния, использует энергетические ресурсы как политическое оружие и "правит бал в нестабильных и опасных режимах". Бейнер считает, что известие о возможном возвращении Владимира Путина в Кремль означает возврат советских стандартов ведения внешней политики, которые Вашингтон не приемлет. "Совсем скоро Россию официально возглавит тот, кто хорошо известен своей ностальгией по советским временам", - считает конгрессмен.
В Белом доме его поддержали. "Мы дали ясно понять, что США не поддержат заявку России на вступление в ВТО, пока РФ и Грузия не договорятся по спорным вопросом в сфере торговли", - напомнил пресс-секретарь Белого дома Томми Витор.
Бейнер также требует от Вашингтона оказать давление на Москву с тем, чтобы она поумерила дружбу с Ираном и научилась больше внимания уделять правам человека.
В мае президент США Барак Обама решил отправить архитектора "перезагрузки" Майкла Макфола, своего советника по российским вопросам послом в РФ. В сентябре глава государства внес кандидатуру Макфола на утверждение Конгресса. В настоящий момент послом США в России продолжает оставаться Джон Байерли.
В случае если Макфол будет назначен, это обозначит крушение традиции, по которой послы присылались Госдепартаментом США. До сих пор 8 из 10 послов США в России были кадровыми сотрудниками Госдепа. По мнению аналитиков, назначение руководителем дипмиссии Макфола, человека из "ближнего круга" Обамы, может означать желание президента США укрепить отношения с Москвой.
Министр ИРА по борьбе с наркотиками встретился с главой таджикского антинаркотического ведомства
Антинаркотическим усилиям, предпринимаемым Афганистаном, должны оказать содействие все страны-соседи, заявил накануне министр ИРА по борьбе с наркотиками Зарар Ахмад Мокбел.
Заявление было сделано на встрече с главой Агентства по контролю за наркотиками Таджикистана Рустамом Назаровым в Душанбе. В обсуждении проблем и задач борьбы с наркотрафиком также принял участие представитель Управления ООН по наркотикам и преступности Жан-Люк Лемахью.
Глава афганского антинаркотического ведомства выразил беспокойство в связи с тем, что не все соседи ИРА поддерживают взаимодействие со страной на этом фронте. «К сожалению, у нас нет никакого сотрудничества с Узбекистаном, мы не знаем, какое количество наркотиков проходит через нашу общую с ними границу», – заметил он.
Зарар Ахмад Мокбел также сообщил, что в настоящее время планируется расширение международного сотрудничества в борьбе с наркотрафиком. В частности, желание присоединиться к Центральноазиатскому антинаркотическому квартету, в состав которого входят Афганистан, Пакистан, Таджикистан и Россия выражали представители соответствующих структур Туркменистана.
«Нам бы хотелось, чтобы к этой группе присоединился и Иран, так как именно через границу с Ираном и Пакистаном идет 75% наркотрафика из нашей страны», – цитирует слова Зарар Ахмада Мокбела информационное агентство “CA-News”.
Как отметил афганский министр, в настоящее время совокупная площадь посевов опиумного мака в ИРА составляет 131 тысячу гектаров, каждый из которых дает 10,7 тысяч долларов прибыли. Мокбел заявил, что проблему наркопроизводства в стране нельзя решить посредством силовых мер по отношению к крестьянам, подчеркнув необходимость агитации за переход на посевы легальных культур.
В ходе мероприятия также были обсуждены перспективы проведения совместных афгано-таджикских антинаркотических мероприятий в приграничных районах двух стран, через территорию которых проходит северный маршрут наркотрафика из ИРА.
Афганские эксперты уже обратили внимание на активизировавшееся афгано-таджикское сотрудничество в области борьбы с незаконным оборотом наркотиков. Напомним, что на переговорах делегации афганского МВД, посетившей на днях столицу Таджикистана, одной из главных тем стали связанные с наркотической угрозой вопросы.
Метробус - оптимальный вид транспорта для Кабула.
Кабул самым неотложным образом нуждается в развитии пассажирского транспорта. Бурный рост населения города, строительство новых районов и даже целого «Нового Кабула», ставят вопрос о пассажирском сообщении в число первоочередных. От разрешения этого вопроса зависит весьма многое, в том числе и такие вопросы, как чистота воздуха, безопасность перевозок и комфорт проживания в городе.
Потому нет ничего удивительного в том, что мэрия Кабула ищет способы разрешения транспортной проблемы, и в последнее время все больше и больше склоняется к метробусу.
Метробус
Метробус - это система городского пассажирского транспорта, в котором автобусы или троллейбусы двигаются по специально выделенным для них дорожным полосам, отделенным от остальных дорог. Автобусы останавливаются только на особо оборудованных остановках, оснащенных билетными кассами и турникетами, примерно так же, как в метро.
Метробус появился как ответ на перегрузку улиц и дорожные пробки, которые блокировали не только движение личного, но и общественного транспорта. Для того, чтобы пассажирские перевозки не прерывались и время в пути не растягивалось, под автобусы были выделены отдельные полосы, на которые въезд другим видам транспорта запрещен, они отгорожены высокими отбойниками. Идея получилась удачной, и метробус привел к увеличению пассажиропотока, к сокращению времени в пути, к сокращению расходов и выхлопных выбросов. Особенно удачной идея оказалась для старых крупных городов, с узкими улицами, которые нельзя расширить и по которым нельзя пустить трамваи или другой легкорельсовый транспорт. Введение метробусов приводило к тому, что пассажиры стали пользоваться новой системой, и это вело к сокращению автомобильного трафика.
Первый метробус появился в Кутирибе, в Бразилии в 1974 году и, несмотря на свою молодость, широко распространился по крупнейшим городам мира. В настоящее время метробусы работают в нескольких странах: США, Бразилия, Венесуэла, Колумбия, Гватемала, Канада, Мексика, Австралия, Новая Зеландия, Япония, Иран, Турция, Франция, Чехия и др.
Этот список быстро устаревает, поскольку они появляются во все новых и новых городах. Однако в разных городах метробус развивается по-разному, и какого-то стандартного подхода не сложилось. Каждый город решает свои транспортные проблемы самостоятельно, учитывая характер застройки города, движение, перемещение пассажиров, развитие других видов общественного транспорта.
Также не сложилось какого-то единообразного оборудования линий. В некоторых странах строят специальные остановочные пункты с платформой и с капитальными пешеходными переходами над трассой, которые больше напоминают станцию метро. В других странах используются небольшие остановочные павильоны очень простой конструкции.
Метробус в Кабуле
Метробус, как показывает мировой опыт, это оптимальное решение транспортных проблем для небогатой страны, имеющей крупный и плотно застроенный город. Метробус значительно дешевле легкорельсового транспорта, не говоря уже о метро, требует сравнительно небольшого строительства (установку отбойников, строительство остановочных пунктов и переходов) и может быть сравнительно небольшим по протяженности. При необходимости можно оборудовать новые линии, превращая метробус в разветвленную систему, охватывающую весь город и все его пригороды.
Ранее предлагался проект строительства метрополитена в Кабуле. Однако, строительство самых основных веток метрополитена, кроме капиталоемкости и необходимости строительства отдельной электростанции для метро, займет даже в самом лучшем случае 10-15 лет или более. Опыт крупных мегаполисов показывает, что за 10 лет можно развернуть сеть маршрутов метробуса, охватывающий город целиком. Потому для первой стадии развития городского общественного транспорта в Кабуле можно рекомендовать именно метробус.
Вторая стадия развития транспорта может состоять в переводе метробуса с автобусов с дизельным двигателем на троллейбусы, использующие электроэнергию. Это позволит значительно снизить загрязнение воздуха и сделает транспорт более дешевым. Для пуска по линиям троллейбусов потребуется только смонтировать контактную сеть.
В дальнейшем метробус может стать частью общей пассажирской системы, включающей в себя линии метрополитена, в особенности в центре города, в районах с плотной исторической застройкой, а также пригородный пассажирский транспорт. В принципе, создать пересадочные пункты между остановками метробуса и станциями метро не столь сложно. Первоначально можно не гнаться за строительством капитальных остановочных пунктов, а построить легкие остановочные пункты, как это сделано в Тегеране.
Метробус для Кабула тем и хорош, что он не только решает транспортные проблемы города в достаточно сжатые сроки и при минимально возможных капиталовложениях, но и позволяет системе пассажирского общественного транспорта расти и развиваться, включая в себя новые виды транспорта.
Первую линию кабульского метробуса можно проложить от аэропорта до Вазир Акбар Хана и Шахр-и Нау, протяженностью примерно в 10-12 км. Это будет экспериментальная линия, предназначенная для того, чтобы наработать опыт эксплуатации метробусов в специфических условиях Кабула. После 2-3 летней эксплуатации этой пробной линии, можно будет разработать план развития линий метробусов по всему Кабулу и даже некоторым окрестностям. Вторая линия, необходимость которой напрашивается, это линия от Вазир Акбар Хана до Кабульского университета, через «бутылочное горлышко» между горой Асмайи и рекой Кабул. Эту линию нужно построить обязательно, чтобы сократить объем автомобильного трафика, пересекающего этот район Кабула. Эта линия должна быть самой мощной по пропускной способности, среди всех будущих линий кабульского метробуса.
Остальные линии лучше всего прокладывать по тем дорогам, на которых имеются максимальные перевозки пассажиров. Для этого нужно произвести исследование маршрутов, с подсчетом количества маршрутных автобусов и их заполняемости. Этот метод определения наиболее выгодного маршрута давно используется в проектировке трамвайных и троллейбусных линий.
Способ улучшения города
Метробус нельзя рассматривать только как средство организации пассажирских перевозок и только как средство частичного разрешения проблем автомобильного трафика. Метробус представляет собой еще и средство реконструкции Кабула, его развития и улучшения. Это мощное средство преобразования города и создания в нем комфортных условий.
К примеру, возле остановки метробуса, примерно в радиусе километра, неизбежно образуется деловой и общественный центр, поскольку именно в этом месте концентрируются люди, и это место становится легко доступным для жителей других частей Кабула. Потому уже в течение 5-6 лет вокруг остановок метробуса жилая застройка в основном сменится на общественно-деловую. Этот процесс можно регулировать и заранее составлять градостроительные планы застройки этих районов, уделяя внимание более широким улицам, созданию площадей, разбитию парков, строительству мечетей, школ, общественных зданий.
Также метробус сильно поможет улучшению экологической обстановки города, если вдоль линий, где это возможно, оставить полосы для высадки деревьев или кустарников, а возле станций разбить небольшие парки. Они будут защищать от пыли и выхлопов и будут давать тень, столь необходимую в летние месяцы. Думается, что озеленение должно вестись вместе со строительством метробуса, а выделение земли для парков рядом с остановками должно быть введено законом. Когда эти парки подрастут, то уровень комфортности жизни в городе значительно вырастет.
По мере развития метробуса можно переходить к строительству остановочных комплексов (платформ, зданий касс, пешеходных переходов, входных порталов), что открывает возможность изменения архитектурного облика города. Многие районы Кабула за счет оригинальной архитектуры остановок метробусов могут приобрести свой особенный облик.
Потому строительство и развитие метробуса в Кабуле нужно рассматривать не только как чисто транспортную задачу, но и как возможность серьезно изменить в лучшую сторону структуру и облик Кабула, как творческую задачу по созданию обновленного города.
Дмитрий ВЕРХОТУРОВ
Китай надеется, что МАГАТЭ будет придерживаться конструктивной позиции на переговорах по иранской ядерной проблеме, заявила во вторник официальный представитель МИД КНР Цзян Юй.
Отвечая на просьбу журналистов прокомментировать сообщения СМИ о совместном обращении РФ и КНР к гендиректору МАГАТЭ Юкия Амано с призывом воздержаться от поспешных шагов по иранской проблеме, Цзян Юй сказала, что в Китае "всегда считали, что диалог и консультации это правильный путь решения иранской атомной проблемы".
"Мы надеемся, что МАГАТЭ использует свой статус, чтобы сыграть конструктивную роль в решении проблемы", - добавила она.
При этом представитель МИД не подтвердила и не опровергла факт существования российско-китайского письма к гендиректору МАГАТЭ.
Агентство Ассошиэйтед Пресс со ссылкой на полученный его сотрудниками секретный документ сообщило, что Россия и Китай направили Амано совместное обращение с призывом воздержаться от поспешных шагов по иранской проблеме. В частности, по данным агентства, Москва и Пекин указывают на нецелесообразность включения в ожидающийся в ноябре доклад организации по атомной программе Ирана секретных разведывательных данных об иранских работах по созданию ядерного оружия. Включение этой информации в доклад МАГАТЭ может открыть путь к обсуждению вопроса о новых санкциях против Ирана в Совете Безопасности ООН. Василий Кашин
Нацбанк Белоруссии ведет двусторонние переговоры с Нацбанком Ирана о выделении кредита на 400 миллионов долларов, заявил агентству "Прайм" заместитель председателя правления Нацбанка Сергей Дубков во вторник.
По его словам, в рамках диалога двух центробанков "соответствующий вопрос обсуждается".
При этом он отказался сообщить подробности возможной сделки. "Анонсировать новость, которая не реализуется в проекте, некорректно с точки зрения неоправданных ожиданий. Ожидания должны быть оправданы, будет сделка - скажем", - отметил Дубков.Нацбанк Белоруссии ведет переговоры с Ираном о кредите в $400 млн
Иранская экономическая выставка в Киеве завершила свою работу, и она вызвала большой интерес у представителей деловых кругов Украины и у жителей этой страны, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».
Работа выставки продолжалась в течение недели, и с ее экспозициями, на которых были представлены производственные и экспортные возможности иранских компаний, ознакомились тысячи посетителей. Кроме того, в ходе выставки представители деловых кругов двух стран получили возможность лучше узнать друг друга, провести переговоры и заключить взаимовыгодные соглашения.
Как заявил посол Ирана на Украине Акбар Касеми, Иран и Украина 20 лет назад установили дипломатические отношения и сегодня между двумя странами существуют прочные связи. В двусторонних торгово-экономических отношениях из-за некоторых проблем, которые существовали внутри Украины, в период с 2004 по 2009 гг. наблюдался застой, и Иранскую экономическую выставку в Киеве можно рассматривать как начало нового этапа в сотрудничестве между двумя странами.
В Иранской экономической выставке в Киеве приняли участие 70 иранских компаний, которые продемонстрировали свои возможности в области автомобилестроения, производства медицинской техники и стоматологического оборудования, медикаментов, ковровых изделий, продуктов питания и сухофруктов, строительной техники и материалов, а также в области разработки и внедрения современных инновационных технологий.
Согласно официальным данным, годовой товарооборот между Ираном и Украиной составляет более 500 млн. долларов, и, по мнению специалистов, этот показатель может быть увеличен более чем в два раза.
Председатель комиссии меджлиса по благоустройству Али Акбар Агаи в интервью агентству «ИРИБ ньюз» заявил, что для пополнения авиапарка страны самолетами «Антонов» требуется соответствующее подтверждение со стороны Организации гражданской авиации Ирана.
Али Акбар Агаи подчеркнул, что самолеты «Антонов» в технологическом отношении превосходят самолеты «Туполев» и в случае подтверждения безопасности украинских самолетов они пополнят авиапарк страны.
По словам Али Акбара Агаи, Организация гражданской авиации представляет собой официальный государственный орган, который проводит все необходимые испытания авиационной техники, и с принятием этой организацией соответствующего решения авиационные компании страны смогут эксплуатировать самолеты «Антонов» на своих авиалиниях.
Али Акбар Агаи отметил, что закупки самолетов в Восточной Европе запланированы в связи с введенными для Ирана ограничениями на приобретение самолетов «Боинг» и «Эйрбас».
Заместитель министра дорог и городского строительства, генеральный директор компании Иранские железные дороги (ИЖД) Абдолали Сахеб Мохаммади во время встречи с журналистами в кулуарах 13-ой железнодорожной конференции заявил, что на протяжении двух последних лет никаких закупок подвижного состава за границей не осуществлялось и такие закупки не планируются на будущее, сообщает агентство ИРНА.
«Наши усилия направлены на использование всех производственных мощностей отечественной железнодорожной промышленности», – подчеркнул А.С.Мохаммади.
Генеральный директор ИЖД сообщил, что в течение двух ближайших лет будет осуществлено обновление парка пассажирских вагонов и при этом по возможности будут использованы отечественные производственные мощности.
Обновление подвижного состава уже ведется, и с этой целью подготовлена специальная двухлетняя программа. Одновременно с поставками новых вагонов будут выводиться из эксплуатации старые изношенные вагоны.
При этом, как отметил А.С.Мохаммади, некоторые частные компании могут очень качественно реконструировать старые вагоны, и восстановленный подвижный состав, оборудованный по последнему слову техники, снова эксплуатируется на железных дорогах страны.
А.С.Мохаммади выразил надежду на то, что в течение двух ближайших лет все изношенные пассажирские вагоны будут полностью обновлены.
Исполнительный директор исследовательского и информационного центра Исламской палаты Ирана Голям Хосейн Фахари в интервью иранскому радио заявил, что рынок халяльных (чистых по законам шариата) продуктов питания и другой продукции постоянно растет и в последние годы в Иране многое сделано в области производства халяльной продукции, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».
По словам Г.Х.Фахари, на сегодня иранские представительства халяльных брэндов созданы в 10-ти странах, в том числе в Турции. Планируется создание таких представительств во многих других странах.
Г.Х.Фахари подчеркнул, что на рынки халяльной продукции хотят выйти многие производители, в том числе и из неисламских стран. Они знакомятся со стандартами производства халяльной продукции и готовы ее производить, поскольку рынок халяльной продукции представляется достаточно емким.
Г.Х.Фахари отметил, что халяльные продукты питания пользуются большим спросом в Европе. Практически во всех европейских супермаркетах есть отделы халяльных продуктов.
Иран расширяет свое присутствие на мировых рынках халяльной продукции, и в январе будущего года в стране состоится специальная конференция, посвященная вопросам производства и распространения халяльных продуктов питания. Подобные мероприятия проводятся и в других странах, таких как Китай, Малайзия и Турция, и иранским производителям настоятельно рекомендуется принимать в них участие.
Г.Х.Фахари сообщил, что в соседних с Ираном странах принимаются меры к утверждению стандартов производства халяльной продукции и поступили заявки на предоставление таких стандартов для их утверждения из Сирии, Ирака, стран Средней Азии и Пакистана.
В настоящее время в Иране ежегодно производится более 1 млн. автомобилей, и при этом количество выпускаемых в стране велосипедов не достигает и 0,2 от названного числа, сообщает агентство ИСНА.
Согласно оценкам, при самых благоприятных условиях в Иране может быть произведено или собрано максимум 200 тыс. велосипедов в год. Остальные велосипеды для удовлетворения рыночных потребностей импортируются из-за границы, в основном из Китая.
За последние десятилетия в автомобилестроение были инвестированы миллиарды долларов. При этом можно смело сказать, что если хотя бы одна миллионная часть этих средств была вложена в велосипедное производство, то сейчас Иран был бы крупнейшим производителем двухколесных транспортных средств в мире.
По имеющимся данным, в настоящее время в Иране работает только один завод по производству велосипедов, и то лишь менее чем на половину своих производственных мощностей.
Использование велосипедов способствует не только сокращению количества потребляемого бензина, но и снижению количества дорожно-транспортных происшествий и укреплению здоровья людей. Плюс к этому снижается уровень загрязнения окружающей среды.
В последние годы некоторые известные автомобилестроительные компании занялись проектированием и производством современных моделей велосипедов, и, таким образом, создается прямая связь между производством автомобилей и велосипедов. Например, выпуском велосипедов занялся германский автогигант BMW.
Иранские же автомобилестроители по-прежнему думают только о наращивании производства своей продукции и не хотят тратить ни копейки на поддержку производства велосипедов. С другой стороны, социальные институты страны ограничиваются только лозунгами о преимуществах использования велосипедов в качестве средств передвижения.
Москва выступает за прояснение всех вопросов по ядерной программе Ирана в прямых контактах между Тегераном и МАГАТЭ, сообщает департамент информации и печати МИД РФ.
В российском внешнеполитическом ведомстве считают, что публикация в СМИ доклада МАГАТЭ по возможной военной составляющей иранской ядерной программы является несвоевременной.
"Это, безусловно, только накалило бы атмосферу и могло бы воспрепятствовать выходу на серьезные переговоры. Тем более, что никаких новых и убедительных данных о наличии у Ирана военной ядерной программы, которые действительно требовали бы немедленной публикации и немедленных действий, насколько мы понимаем, ни у кого нет", - говорится в сообщении.
В МИДе отмечают, что данная публикация "не делает чести секретариату МАГАТЭ, призванному добросовестно выполнять, независимо от политических "поветрий" свои профессиональные обязанности, и обеспечивать конфиденциальность контактов с государствами-членами".
Департамент информации и печати добавляет, что Москва выступает за вовлечение Ирана в конструктивный диалог для снятия имеющихся у международного сообщества вопросов и озабоченностей по поводу ядерной программы Ирана.
США и другие западные страны обвиняют Иран в разработке ядерного оружия под прикрытием программы мирного атома. В свою очередь, Тегеран заявляет, что его ядерная программа направлена исключительно на удовлетворение потребностей страны в электроэнергии.
В июне 2010 года Совбез ООН принял очередную резолюцию, которая предусматривает ужесточение санкций в отношении Тегерана.
В середине августа 2011 года секретарь Высшего совета национальной безопасности страны Саед Джалили заявил, что Иран приветствует предложения России по возобновлению диалога вокруг ядерной программы азиатского государства.
Дипломатия катастрофы
Землетрясение может сблизить Турцию и Израиль
Игорь Крючков
Землетрясение силой 7,2 балла, поразившее в воскресенье восточный район Турции и унесшее более 200 человеческих жизней, породило надежды на потепление во взаимоотношениях страны с Израилем. Тель-Авив предложил выслать помощь Стамбулу «в том объеме, в каком будет нужно». Однако Турция пока не торопится принимать какую-либо международную помощь вообще.
Землетрясение в районе турецкого города Эрджиш (восточная провинция Ван), по данным на вчерашний день, унесло жизни не менее 264 человека. Катастрофа произошла накануне вечером. Наибольший ущерб понесли два города — Эрджиш и Ван. По данным Красного Креста, в первом разрушено около 80 домов, во втором — десять. Число погибших в обоих городах примерно одинаково — около 100. Более тысячи человек получило ранения различной степени тяжести.
Уже через несколько часов после землетрясения помочь Турции вызвался целый ряд стран, включая Россию, США, Иран и Грузию. Израильский МИД заявил, что готов направить в Турцию столько помощи, сколько турецкие власти сочтут необходимым. Армия обороны Израиля (ЦАХАЛ) в свою очередь сообщила, что полностью готова к спасательной операции — Стамбулу нужно лишь согласиться принять ее. Однако Турция поспешила ответить, что не нуждается в помощи ни Израиля, ни какой-либо иной страны.
Директор Института политических и социальных исследований черноморско-каспийского региона Владимир Захаров заявил «Московским новостям», что принять помощь Стамбулу во многом мешает скандал с «Флотилией свободы», вбивший клин между Турцией и Израилем в прошлом году. «Флотилия свободы» с правозащитниками и активистами на борту отплыла от турецких берегов в мае 2010 года с тем, чтобы прорвать израильскую морскую блокаду сектора Газа. ЦАХАЛ с вертолетов высадился на палубу флагманского корабля Mavi Marmara и столкнулся с агрессивным отпором активистов, вооруженных арматурой и ножами. Военнослужащие открыли огонь, погибло девять человек.
Власти Турции требовали официального извинения от Израиля за действия ЦАХАЛ. Израиль отказался, предложив ограничиться денежной компенсацией и извинениями перед семьями погибших в частном порядке. В результате затяжного скандала Стамбул разорвал отношения с Тель-Авивом в военной сфере.
«Землетрясение стало неожиданным поводом для того, чтобы нормализовать взаимоотношения между странами, и Израиль им воспользовался. Однако в данной ситуации очень важен дипломатический эффект, — заявил «МН» Захаров. — Если Турция примет израильскую помощь, то это будет предполагать новый встречный шаг, на этот раз со стороны Стамбула. И сейчас, очевидно, Стамбул не торопится принимать помощь именно потому, что он не уверен, нужно ли такой встречный шаг делать».
Цены на героин в Афганистане за последние три года выросли в три - три с половиной раза, заявил понедельник в Душанбе министр по борьбе с наркотиками Афганистана Зарор Усмони.
"Цена на героин выросла от 3 до 10 тысяч долларов за килограмм", - сообщил он на встрече с директором Агентства по контролю за наркотиками (АКН) Таджикистана Рустамом Назаровым.
При этом он отметил, что с афганскими крестьянами нельзя действовать силовыми методами. "Мы постараемся действовать мирными методами при убеждении их перейти на посев альтернативных сельхозкультур", - сказал Усмони.
Он уверен, борьба с наркотиками - это дело не только Афганистана, но и всех стран, граничащих с Афганистаном. "К сожалению, у нас нет никакого сотрудничества с Узбекистаном, мы не знаем какое количество наркотиков проходит через нашу общую с ними границу", - сказал афганский министр.
Он также сообщил, что в ходе его недавнего визита в Туркмению местные антинаркотические структуры выразили желание присоединиться к Центральноазиатской антинаркотической группе, так называемой "четверке", куда уже входят Россия, Афганистан, Таджикистан и Пакистан.
"Нам бы хотелось, чтобы к этой группе присоединился и Иран, так как именно через границу с Ираном и Пакистаном идет 75% наркотрафика из нашей страны", - сказал Усмони.
В свою очередь представитель Управления ООН по наркотикам и преступностью в городе Кабул Жан Люк Лимухье сообщил на встрече, что если два года назад фермеры от продажи опиума зарабатывали 400 миллионов долларов, то сегодня эта сумма равняется 1,4 миллиарда долларов.
На встрече было обсуждено усиление совместной борьбы с наркотиками, а также рассмотрены вопросы, касающиеся проведения совместных операций, сбора, анализа и обмена информацией по наркопреступности.
За последнюю неделю это второй официальный визит высокопоставленных должностных лиц правоохранительных органов Афганистана в Таджикистан. 22 октября с официальным визитом Таджикистан посетил заместитель главы МВД Афганистана Бозмухаммад Ахмади. По итогам визита между АКН Таджикистана и афганским министерством по борьбе с наркотиками подписан протокол, предполагающий сотрудничество в сфере борьбы с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров. Лидия Исамова
Выступая вчера на Всемирном экономическом форуме в Иордании, американский сенатор Джон Маккейн (John McCain) заявил, что можно было бы начать военную операцию против властей Сирии, чтобы «защитить гражданское население этой страны».
Тем не менее, администрация президента США Барака Обамы (Barack Obama) дала ясно понять, что у нее нет планов военной интервенции в Сирии, близкого союзника Ирана и имеющей общие границы с Израилем. Госсекретарь США Хиллари Клинтон (Hillary Rodham Clinton) отметила, что сирийская оппозиция не призывает к такому вмешательству против президента режима Башара Асада (Bashar Asad).
«Теперь, когда военная операция в Ливии завершается, мы могли бы обратить внимание на вопрос организации практических военных действий для защиты гражданского населения в Сирии», заявил Маккейн. «Асад не должен считать, что массовые убийства мирного населения сойдут ему с рук. Каддафи тоже так считал, и это стоило ему всего, что он имел. Правители Ирана также должны принять такой возможный исход к сведению», пригрозил сенатор. Однако не было ясно, что имел в виду Маккейн – американское или натовское военное вмешательство в Сирии, режим которой вот уже семь месяцев проводит репрессии против оппозиционных сил, что, по оценке ООН, стало причиной гибели примерно 3000 человек. Администрация президента США считает, что военное вмешательство может привести к «хаосу в регионе».
Сирия находится в самом центре Ближнего Востока, гранича с пятью странами. Большинство сирийских оппозиционных группировок выступает против иностранной военной акции. Военные действия могут принести только «катастрофу, войну и смерть, и мы не хотим такого исхода для народа Сирии», заявил член парламента Мохаммад Хабаш (Mohammad Habash). «Мы считаем, что наилучшим решением будет продолжение дипломатического давления на режим Асада, чтобы он пошел на переговоры с оппозицией», заявил он, который в последнее время был связан с властями, но пытается позиционировать себя между правительством и оппозицией.
Клинтон в интервью Fox New Sunday заявила, что «Вашингтон решительно выступает за отставку режима Асада, и поддерживает оппозицию, которая проводит мирные акции протеста». Но она подчеркнула, что сирийская оппозиция не просит о военном вмешательстве, как в свое время это сделали ливийские революционеры.
Маккейн предупредил Иран об ответственности за попытку убийства саудовского посла в США и напомнил американцам об угрозе, исходящей от тегеранского режима, убивающего американских солдат в Ираке и Афганистане, и поддерживающего экстремистские группировки в регионе. Он заявил, что Иран поддерживает режим Асада и пытается создать ядерное оружие, «попирая достоинство иранского народа».
Иран заявляет, что его поддержка режима Асада заключается в том, чтобы убедить его прекратить нападения на демонстрантов и начать открытый диалог с оппозицией. Тегеран также отверг обвинения США в организации заговора с целью убийства посла Саудовской Аравии, но согласился рассмотреть этот инцидент, если есть «жесткие доказательства». Иранские официальные лица рассматривают эту «риторику» как попытку США найти предлог для военного нападения на Исламскую Республику. Иран проводит регулярные военные маневры, чтобы продемонстрировать свою решимость и возможности обеспечить защиту своих ядерных объектов в случае агрессии.
Командование элитной Революционной гвардии Ирана – самой мощной военной структуры страны – предупредило США, что в случае агрессии получит «мощный военный ответ». Иран также неоднократно угрожал Израилю военным ударом, если против него начнется агрессия.
Маккейн обвинил Иран в «попытке украсть арабскую весну». «Ни один вопрос так сильно не объединяет американский народ, как необходимость защиты наших друзей и союзников, наших интересов от угрозы со стороны иранского режима. Никто не должен пытаться проверять нашу решимость в этом вопросе», заявил сенатор. Также он добавил, что он много путешествует по миру, в частности, по Ближнему Востоку, «встречался с главами государств и молодыми демократическими активистами, бизнес-лидерами, и почти все они выступают за то, что лидерство США в регионе должно возрастать, а не уменьшаться».
Издание «Экономист» в своем последнем докладе прогнозирует некоторое сокращение прямых зарубежных инвестиций в иранскую экономику, сообщает агентство ИСНА.
В прошлом году прямые зарубежные инвестиции в иранскую экономику составили 1 млрд. 690 млн. долларов. В текущем году этот показатель уменьшится на 490 млн. долларов и составит 1 млрд. 200 млн. долларов или 0,25% ВВП страны.
По данным названного издания, в ближайшие годы будут наблюдаться колебания в размерах прямых иностранных инвестиций. Так, в будущем году прямые инвестиции составят 1 млрд. 600 млн. долларов или 0,30% ВВП. В 2013 году этот показатель снизится до 1 млрд. 500 млн. долларов или до 0,24% ВВП.
В 2014 году иностранные инвестиции вырастут до 1 млрд. 650 млн. долларов и составят 0,24% ВВП.
В 2015 году прямые иностранные инвестиции составят 0,23% ВВП, но при этом вырастут на 150 млн. долларов и достигнут 1 млрд. 800 млн. долларов.
Сегодня, 24 октября, в Тегеране в присутствии министра дорог и городского строительства, депутатов меджлиса и руководителей железнодорожной отрасли открылись 13-ая международная железнодорожная конференция и 6-ая железнодорожная выставка, сообщает агентство ИСНА.
Железнодорожные конференции проводятся ежегодно 24-25 октября с целью рассмотрения вызовов и проблем, с которыми сталкивается отрасль, и выработки мер для устранения препятствий, которые мешают дальнейшему развитию железнодорожного транспорта и повышению безопасности железнодорожных перевозок.
Одновременно с открытием конференции состоялось подписание контракта между Компанией по развитию железнодорожного транспорта (Tose-e-Tarabar Raili Iranian Co – TTRICo) и Компанией железнодорожной промышленности «Иран ходроу» (IRI Co) о строительстве 2 тыс. товарных и 100 пассажирских вагонов.
Министр промышленности, рудников и торговли Мехди Газанфари заявил, что из более чем 80 тыс. промышленных и горнорудных предприятий страны около 18 тыс. объектов остаются незавершенными, сообщает агентство ИСНА.
Мехди Газанфари подчеркнул, что ввод в эксплуатацию незавершенных объектов и использование незанятых мощностей промышленных предприятий представляет собой одну из основных задач недавно созданного министерства промышленности, рудников и торговли.
По словам Мехди Газанфари, в настоящее время в министерстве вводится система контроля за ходом реализации проектов, как государственных, так и частных. Названная система позволит анализировать проблемы, которые возникают в ходе реализации проектов, и определять пути решения этих проблем с целью немедленного устранения любых препятствий, мешающих строительству того или иного объекта.
Мехди Газанфари отметил, что усилия министерства направлены прежде всего на завершение проектов, работы в рамках которых выполнены на 80%, а уже после этого наступит очередь остальных проектов.
Министр нефти Ростам Касеми в своем послании участникам открывшейся в Тегеране конференции «LNG в Иране» отметил, что одним из важных показателей энергетической отрасли страны является многообразие продукции, поставляемой на мировые рынки, сообщает агентство ИРНА.
Министр нефти подчеркнул, что производство сжиженного природного газа (LNG) позволит диверсифицировать топливную корзину страны.
В послании министра нефти, которое на церемонии открытия названной конференции зачитал председатель совета директоров Иранской компании по производству сжиженного природного газа Сейед Реза Кесаи-заде, отмечается, что разработка ряда месторождений легкой нефти в Персидском заливе уже сейчас позволяет диверсифицировать поставляемую на экспорт продукцию.
Далее в послании говорится, что Иран располагает вторыми по объему запасами природного газа в мире и имеет возможность наряду с нефтью поставлять на мировые рынки и такую стратегически важную продукцию как голубое топливо.
За последние 32 года в Иране построены тысячи километров газопроводов, и это позволило обеспечить поставки газа в самые отдаленные районы страны. Кроме того, уже построена иранская часть трубопровода «Мир», по которому голубое топливо будет поставляться в Пакистан и Индию.
Диверсификации топливной корзины страны будет способствовать производство LNG. Имея в своем распоряжении мощности по производству данной продукции, Иран сможет поставлять свой газ в самые отдаленные уголки мира.
Уже сейчас во многих странах проявляют большой интерес к LNG, и иранскому руководству следует уделять особое внимание производству названной продукции. В ряде газодобывающих стран уже строятся многочисленные предприятия по производству LNG.
Как отметил в своем послании Ростам Касеми, в Иране должно быть реализовано пять проектов по производству LNG, однако, к сожалению, наблюдается серьезное отставание в их реализации. Это происходит не из-за неумения отечественных специалистов, а в результате бездействия зарубежных подрядчиков. Это касается как минимум двух проектов.
Конференция «LNG в Иране» продлится один день, и ее участники, специалисты в области энергетики и производства LNG, обменяются мнениями по поводу развития производства сжиженного природного газа в Иране.
Заместитель генерального директора вагоностроительной компании «Вагон Парс» по вопросам экспорта и продаж Омид Хезаре на 13-ой железнодорожной конференции в Тегеране заявил, что на заводе названной компании построено более 10 тыс. железнодорожных вагонов и они составляют свыше половины вагонного парка, эксплуатируемого в настоящее время на железных дорогах страны, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».
Омид Хезаре отметил, что иранские железнодорожные вагоны экспортируются в Сирию, Бангладеш и на Кубу. Кроме того, в Китай поставляются колесные пары (в основном, локомотивные).
В настоящее время ведутся переговоры о подписании нового контракта на поставки товарных вагонов на Кубу.
Омид Херазе сообщил, что компания «Вагон Парс» существует уже более трех десятилетий и считается крупнейшим производителей железнодорожных вагонов на всем Ближнем Востоке и в Северной Африке.
На заводе компании могут одновременно строиться товарные вагоны разных типов, пассажирские вагоны, локомотивы и вагоны метро.
Глава Организации развития и модернизации горнодобывающей промышленности (ИМИДРО) Ходаморад Ахмади заявил, что горнодобывающая и горноперерабатывающая промышленность Ирана для достижения к 2025 году целей, поставленных в программе перспективного развития страны, нуждается в инвестициях в объеме 45 млрд. долларов, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».
Ходаморад Ахмади на первом всемирном конгрессе медеплавильной промышленности отметил, что к указанному сроку объем производства стали в Иране должен вырасти с сегодняшних 20 млн. т до 55 млн. т в год, алюминия – с 350 тыс. т до 1,5 млн. т, меди – с 220 тыс. т до 800 тыс. т, золота – с 5 т до 7 т.
С тем, чтобы к 2025 году объем производства стали составил 55 млн. т, объем добычи железной руды должен вырасти с сегодняшних 27 млн. т до 75 млн. т концентратов и окатышей в год.
Ходаморад Ахмади подчеркнул, что одна из приоритетных задач отрасли состоит в производстве продукции с высокой добавленной стоимостью.
Генеральный директор компании Иранские железные дороги Абдолали Сахеб Мохаммади в кулуарах 13-ой международной железнодорожной конференции заявил, что в текущем году в Иране в общей сложности будут введены в эксплуатацию около 1 тыс. км железных дорог, сообщает агентство «ИРИБ ньюз».
На сегодня уже началось движение по новым железным дорогам протяженностью 600 км из названного количества.
По словам А.С.Мохаммади, в настоящее время ведется строительство железных дорог общей протяженностью 7,5 тыс. км. Они должны быть введены в эксплуатацию в течение ближайших семи лет.
А.С.Мохаммади отметил, что на строительство одного километра железных дорог требуется в среднем около 2 млрд. туманов (примерно 2 млн. долларов). Таким образом, на строительство упомянутых 7,5 тыс. км потребуется 15 трлн. туманов (примерно 15 млрд. долларов).
А.С.Мохаммади напомнил, что в прежние годы в стране строилось в среднем 300-350 км железных дорог в год, а в настоящее время объем строительства достигает 1 тыс. км в год.
Как заявил А.С.Мохаммади, основная проблема в области железнодорожного строительства связана с финансированием, и средств, выделяемых правительством, явно не хватает.
На финансирование российской оборонки до 2020 года планируется выделить более 20 трлн рублей. Несмотря на ежегодный рост военных расходов, программы гособоронзаказа срываются одна за одной. Куда уходят деньги, Минобороны предпочитает хранить в секрете
Россия в последние годы сохраняет за собой место в пятерке стран с самыми большими военными бюджетами. В течение десяти лет - с 2011 по 2020 - планируется провести полное перевооружение российской армии и флота: на это, как заявил министр обороны Анатолий Сердюков, будет потрачено 19 трлн рублей.
С учетом потребностей других силовиков в новом вооружении и технике объем финансирования госпрограммы вооружений РФ до 2020 года составит, по словам вице-премьера Сергея Иванова, 22-22,5 трлн рублей. Заметим, что аппетиты Минобороны удовлетворены лишь на 80%: силовое ведомство оценило свои потребности в 28-36 трлн рублей.
Тенденция резкого наращивания военных расходов наметилась в 2009 году: тогда бюджет оборонки составил 1,6 трлн рублей (4,19% ВВП). Из них на финансирование оборонно-промышленного комплекса (ОПК) ушло 970 млрд рублей (2,5% ВВП), а содержание армии обошлось бюджету в 670 млрд рублей (1,7% ВВП).
Надо сказать, что за предыдущие шесть лет (с 2000 по 2006 год) на эти цели в общей сложности было выделено 2,2 трлн рублей (90,3 млрд долларов). А с 1993 по 1999 год и того меньше - 80,75 млрд долларов.
С 1993 года по 1999 год расходы на оборону составили 463,1 млрд рублей (1993 год - 3,1 млрд рублей; 1994 год - 40,6 млрд рублей; 1995 год - 59,4 млрд рублей; 1996 год - 80,2 млрд рублей; 1997 год - 104,3 млрд рублей; 1998 год - 81,8 млрд рублей; 1999 год - 93,7 млрд рублей).
С 2000 года по 2006 год на оборону было потрачено 2,6221 трлн рублей (2000 год - 143 млрд рублей; 2001 год - 218,9 млрд рублей; 2002 год - 282,4 млрд рублей; 2003 год - 345,7 млрд рублей; 2004 год - 413,7 млрд рублей; 2005 год - 550,1 млрд рублей; 2006 год - 668,3 млрд рублей ).
В прошлом году на национальную оборону было потрачено на 1,2% больше, чем в 2009 году. Федеральный бюджет этого года, который называют военно-социальным, предусматривает чуть меньшие оборонные расходы - 1,5 трлн рублей. Однако "триллионная" тенденция сохранится: так, в 2012 году "военная" составляющая федерального бюджета запланирована на уровне 1,3 трлн рублей (8,6% ВВП), в 2013 году - 1,05 трлн рублей (8,6% ВВП), в 2014 - 1,04 трлн рублей (8,7% ВВП).
Но еще не факт, что военное лобби не "продавит" гораздо большие расходы: ведь еще недавно сообщалось, что оборонный бюджет до 2020 года составит 13 трлн рублей, а сейчас речь идет уже о 19-22,5 трлн рублей.
Эффект от увеличения финансирования этой отрасли могут нивелировать высокие риски неэффективного исполнения гособоронзаказа, заявил в минувшую пятницу, 21 октября, глава Счетной палаты Сергей Степашин. "Выделение дополнительных ассигнований в оборону не является гарантией достижения необходимого народохозяйственного эффекта, так как высоки риски неэффективного использования этих средств", - сказал он, выступая в Госдуме.
"Можно выделять очень большие деньги, и ничего не получать на выходе"
Стокгольмский международный институт исследования проблем мира (SIPRI) весной этого года опубликовал список десяти стран-лидеров по объемам оборонных расходов за 2010 год. Его, как и в 2009 году, возглавили США, следом идет Китай, а третью и четвертую строчку разделили Великобритания и Франция. Замыкает эту пятерку Россия, доля которой в оборонных мировых расходах за 2010 год составляет 3,6%. Ниже РФ в этом списке расположились Япония, Саудовская Аравия, Германия, Индия и Италия.
Однако Россия, имея военные расходы, вдвое превышающие аналогичные показатели таких стран, как, например, Индия, Турция, Иран закупает новой техники для своих вооруженных сил в несколько раз меньше, чем эти государства.
За счет собственных средств перевооружиться тоже не удается: эксперты отмечают, что оборонно-промышленный комплекс опирается на разработки еще советского времени, и никаких существенно новых подвижек в последние два десятилетия не произошло.
Государственная программа вооружения (ГПВ-2020) - по сути четвертая по счету. Первая предусматривала закупку и разработку боевой техники в период с 1996 по 2005 годы, ей на смену пришла программа ГПВ- 2010 (она "покрывала" 2001-2010 годы). В 2006 году в России была утверждена новая госпрограмма вооружений на 2007- 2015 годы (ГПВ-2015), стоимостью 5 трлн рублей: 63% средств планировалась израсходовать на закупки новой боевой техники. Однако, как и ее предшественницы, она не была выполнена практически по всем показателям.
Профессор Международного института исследований проблем мира в Осло Павел Баев в интервью BFM.ru отметил: "Опыт предыдущих программ показывает, что можно выделять очень большие деньги, и ничего не получать на выходе. И никто от этого не страдает. Я думаю, что программы принимаются, как и многие наши законы, не для того, чтобы выполняться, а чтобы на какой-то момент привести более-менее к балансу различные конкурирующие группы интересов. Ясно, что этот баланс является временным, его придется пересматривать все время".
По его словам, значительная часть денег идет не на армию, а на оборону, на военную промышленность. В Минобороны подтверидили, что с этого года намерены наращивать программы закупки новой техники: доля этих расходов в 2011 году составит 64% (правда, в прошлом году было 65%), но в 2012 году будет уже 66%, а 2013 - 70%.
"Но куда эти деньги исчезают там сказать совершенно невозможно, потому что непрозрачность полная, деньги уходят туда, как в черную дыру, эффективнее используются деньги, которые идут на боевую подготовку", - считает Баев.
Экс-министр финансов Алексей Кудрин, которому критика военного бюджета стоила должности, заявил Business FM: "Я не против роста расходов на оборону. Но не в таком объеме и не в такие сроки. Эти программы нужно растянуть не на 10, а на 15 лет. Тогда мы можем уложиться". Он пояснил, что дело не только в том, что запланированные расходы тяжелы для бюджета, но и в неэффективном использовании средств.
А поскольку Минобороны умеет хранить военную тайну, проконтролировать, куда реально уходят бюджетные деньги довольно затруднительно.
Портал BFM.ru совместно с Business FM подготовил серию материалов в рамках спецрасследования "Военная тайна Минобороны: как тратятся деньги налогоплательщиков". В течение недели опрошенные нами эксперты будут прокладывать маршрут движения бюджетных средств, выделенных на оборону и содержание армии.Как расходуется военный бюджет, интересует и президента Медведева, и министра обороны Сердюкова
Жестокая нефть
Нефть может сделать вас богатым или обобрать до нитки, начать войну или принести мир
Питер Маасс
Один из парадоксов богатых нефтью стран состоит в том, что большинство из них вовсе не богаты и их нефтяные запасы скорее создают им дополнительные проблемы, нежели дарят процветание.
Я видел подтверждение этому, просто глядя вокруг себя. Всеми покинутая площадь, название которой переводится как «рай», не так давно была приятнейшим местом, здесь было так удобно отдыхать среди памятников военного величия: бетонные колонны, выстроившиеся вокруг статуи вождя с простертой вперед дланью, дарили желанную тень.
Обычно этот клочок земли дышал покоем, но только не сегодня. Было 9 апреля 2003 года. Американские морпехи брали штурмом площадь Фирдоуси в центре Багдада и набрасывали стальной трос на шею статуе Саддама Хусейна. Эти кадры, сразу облетевшие земной шар, стали классическими: широкоплечий тяжелоатлет кувалдой разбивает постамент статуи, мальчишка-десантник накрывает ее голову американским флагом, сооружение обрушивается на землю, где на нее бросается толпа иракцев, некоторые из них колотят туфлями по неуклюжей голове диктатора.
В лицо мне била удушливая струя из выхлопной трубы американского БТР, который стащил статую с постамента. Я вскарабкался на броню и прокричал несколько вопросов его вынырнувшему словно из ниоткуда экипажу. Капрал Эдвард Чин, накрывший флагом Саддама, был похож на ребенка, впервые в жизни попавшего на праздник. «Это безумие, — восторженно вопил он. — Настоящее безумие!»
Я прошел мимо иракцев, тащивших по площади бронзовую голову, и встал около раскуроченного фонтана вместе с подполковником Брайаном Маккоем, командиром морпехов; он осторожно заметил, что разрушить памятник — «идея иракцев».
Можно ли сказать, что американцы пришли в Багдад не в поисках оружия массового уничтожения и не ради построения здесь демократии, а ради нефти? Молодая женщина европейской внешности, кричавшая на изможденного морпеха на площади, думала именно так. Она обзывала солдатика империалистом и наемником, чуть не колотя его по бронежилету. В ответ он лишь беспомощно таращил глаза — отражать такие атаки его не готовили на инструктаже. Слова здесь были бессильны, и, кажется, никто из них не знал, как быть и что, собственно, они тут делают.
Когда на шее Саддама еще болталась стальная удавка, я успел перемолвиться парой слов с Самиром, иракцем, рассказавшим, что он несколько лет жил в Америке. «Я очень, очень рад, — говорил он мне. — Наконец-то свободны, наконец-то».
Еще через час кто-то крикнул, что Самир — шпион Саддама, и несколько человек тут же бросились на него, как собаки на лису. «Убейте его!» — кричала толпа, и каждый старался ударить его по лицу. Окровавленного и насмерть перепуганного Самира спас американский солдат, потрясая над толпой пистолетом, он кричал, словно пытаясь убедить самого себя: «Я не могу этого допустить!» Морпех не знал, кем был Самир на самом деле. Я тоже этого не знал.
В первые часы триумфа мало кто думал о будущем Багдада и о роли, которую играла нефть среди причин вторжения. Правды не знал никто, она была скрыта от глаз, совсем как нефть. Доналд Рамсфелд, в это время министр обороны США, сказал, что вторжение не имело «никакого отношения к нефти, совершенно никакого». Я точно знал, что это ложь. Но в то же время противоположная версия — что на Ирак напали исключительно из-за нефти — также выглядела малоубедительно. Когда над площадью Фирдоуси зашло солнце, я не мог внятно объяснить себе, что мы делаем ради нефти и что нефть делает для нас.
По всему миру к нефти прибегают как к своего рода машине судьбы. Нефть может сделать вас богатым или обобрать до нитки, начать войну или принести мир. Она формирует облик нашего мира, как несколько тысячелетий назад его формировали ледники. Если разобраться в том, как действуют внутренние механизмы этой машины, возможно, во всеобщем хаосе можно увидеть какой-то порядок. Она не похожа на устройство из поршней и шестеренок, разобрав которое легко понять принцип его работы. На этот раз перед нами слишком много подвижных элементов, слишком много сочленений, разобраться в которых очень и очень непросто.
Вот одно из таких сочленений: я прожил в Азии несколько лет, пытаясь понять, почему же, если нефть — это благо для владеющих ею стран, не имеющие нефти Южная Корея и Япония смогли так резко вырваться вперед. Их процветание на протяжении последних 50 лет особенно заметно на фоне таких государств, как Ирак, Иран и Нигерия, экспортеров нефти, которые почему-то не очень похожи на баловней судьбы. Самое абсурдное среди их несчастий то, что они постоянно испытывают перебои с бензином.
Это иллюстрация того, что экономисты называют «ресурсным проклятием». В странах, чья экономика зависит от экспорта ресурсов — прежде всего нефти, но также природного газа, бриллиантов и других ископаемых, — ниже темпы экономического роста, выше коррупция, меньше свобод и больше вооруженных конфликтов. Граффити, которые я видел на трубопроводе в эквадорской части бассейна Амазонки — Mas Petroleo = Mas Pobreza — объясняли все предельно четко — «больше нефти — значит, больше нищеты».
На первый взгляд кажется, что все должно быть иначе, особенно когда цены взлетают выше $100 за баррель. Но цены имеют обыкновение меняться, а сваливающиеся с неба деньги растрачивают слабые и коррумпированные правительства, а таких, увы, большинство. Нефтедоллары могут сделать их богаче, но не честнее, умнее или эффективнее — скорее, как раз наоборот.
Лишь в немногих случаях можно говорить о благосостоянии и относительной свободе, особенно если речь идет о небольших странах с непропорционально богатыми запасами, вроде Кувейта, Брунея и ОАЭ. Норвегия — страна с богатейшими запасами нефти и газа и в то же время живой экономикой и открытой политической системой — самым беспардонным образом выбивается из этого ряда. Нефть называют наркотиком, но это очень странный наркотик, который производит самое разное, но неизменно пагубное действие на большинство стран, наполняющих свою казну доходами от его продажи. Почему же все именно так?
Не меньше вопросов вызывает и другая сторона уравнения, ведь нефть коверкала и судьбы стран, которые были ее потребителями. Если месторождения Киркука и Басры были причиной нападения на Ирак в 2003 году, когда баррель стоил $30, то в последующие годы крупнейшие мировые потребители энергии заплатили новые жертвы — политические и экологические — за все более растущую в цене нефть. И это, возможно, даже не самое худшее.
В эпоху глобального потепления, уже не важно, к какой из сторон цепочки спроса и предложения принадлежит каждый из нас; все мы одинаково рискуем, поскольку живем на планете, все больше нагревающейся из-за сжигания ископаемого топлива. Нам необходимо понять принцип разрушающего действия нефти на человечество. Но как заставить эту субстанцию раскрыть свои секреты?
Чтобы узнать человека, с ним нужно поговорить. Чтобы понять страну — побывать в ней. Чтобы понять религию — изучить ее священные тексты. Но к нефти не подступишься ни одним из этих способов. Она любит прятаться: на протяжении всего долгого цикла, пока ее добывают, очищают, транспортируют и заливают в бензобак вашего автомобиля, она показывается на глаза считаным единицам. У нее нет собственного голоса, тела, армии или догматов. Большую часть времени она попросту невидима, однако, подобно гравитации, влияет на все, что мы делаем.
Мир нефти — пространство столь же метафизическое, сколь и физическое. Мне часто хотелось услышать простой рассказ, который связал бы все в стройную систему, во что-то вроде универсальной теории нефти. В Багдаде я решил было, что меня посетило просветление.
Когда статуя Саддама рухнула, я снял номер в отеле «Палестина» и наблюдал со своего балкона, как над пылающим Багдадом заходит солнце. В городе началось мародерство. На следующее утро с двумя друзьями я окунулся в эту всеобщую куча-мала. Вокруг грабили все, что только можно разграбить, — офисы, магазины, банки, склады, больницы, полицейские участки, военные базы и муниципальные здания, аптеки и парикмахерские. Улицы были забиты машинами, тракторами и ослами, запряженными в повозки, нагруженными добычей. Те, у кого не было даже повозки, грузили награбленное в офисные кресла на колесиках — на них неплохо умещались телевизор, компьютер или автомобильная покрышка. Даже Национальный музей стал добычей мародеров: проезжая мимо, я видел, как оттуда растаскивали сокровища древней Месопотамии.
Надо всей этой анархией возвышался один-единственный оазис спокойствия и порядка.
Американские военные окружили здание министерства нефтяной промышленности мешками с песком и патрулировали его периметр, их пулеметы 50-го калибра предельно четко обозначали границу, за которой грабежей не было. От мародеров и разгулявшейся толпы министерство удалось защитить. Это кое о чем говорило: помимо него американские военные защищали очень немногие объекты.
В последующие месяцы, когда хаос выплеснулся за пределы Багдада и воцарился повсюду, кордон вокруг девятиэтажного здания министерства по-прежнему оставался на месте. К тому времени причины такой заботливости были уже очевидны.
Роланд Барт писал о насильственной природе фотографии, поскольку она «насильственно заполняет взор», устраняя все иные точки зрения. Именно это происходило в Багдаде, где многие чересчур буквально поняли диаметральную противоположность судеб министерства нефти и Национального музея. Казалось, они красноречиво свидетельствуют о войне, нефти и приоритетах захватчиков, не думавших ни о чем, кроме дешевого бензина. Но нам предстоит узнать еще очень и очень много о той черной магии, на которой держится наш жестокий мир.
Статья является фрагментом книги Питера Маасса «Жестокий мир: суровый закат нефтяной эры», опубликованной издательством «Юнайтед Пресс».
Депутаты нижней палаты афганского парламента (Уолеси джирги ) хотят запретить иностранным журналистам посещать свои заседания, мотивируя это тем, что "иностранные журналисты создают большую угрозу их безопасности", сообщило информационное агентство Пажвак.
По данным агентства, поводом к нападкам на иностранных журналистов послужило то, что иранский фоторепортер запечатлел нелицеприятные моменты дискуссий "народных избранников".
По свидетельству корреспондента РИА Новости, депутаты нижней палаты афганского парламента в пылу споров частенько оскорбляют друг друга и занимаются рукоприкладством.
Депутат от провинции Пактия Абдул Ханаан Хакваюн заявил, что "ни одно иностранное СМИ не имеет права публиковать материалы о работе парламента и парламентских процедурах". Он добавил, что афганским журналистам за рубежом не разрешают освещать работу парламента. "Мы посещали иранский меджлис (парламент), и нам даже не разрешили пронести туда ручки, чтобы делать записи", - заявил Хакваюн.
Депутат от провинции Заболь Залмай Забули обратился к начальнику службы безопасности парламента генералу Шир Азизу Камавалю и заведующему отделом по работе с прессой Кадаму Али Никпаю с требованием запретить допуск иностранных журналистов в парламент. В противном случае он пригрозил "сдать чиновников в Генпрокуратуру".
Однако Камаваль проинформировал депутатов о том, что имеет официальное письменное указание министерства иностранных дел, которым представителям 19 зарубежных СМИ разрешено посещать заседания парламента.
Никпай, в свою очередь, сообщил, что получил мидовское "добро" на допуск журналистов в парламент из секретариата самой Уолеси джирги.
Заместитель спикера палаты Мохаммад Аллам Азидъяр, подведя итог дискуссии, заявил, что "согласно нормам международного права, иностранные журналисты не могут посещать парламент страны пребывания и Афганистан также должен следовать этим нормам".
Окончательное решение о том, пускать или не пускать представителей иностранных СМИ в парламент, будет принято после ряда консультаций, сказал заместитель спикера палаты. Андрей Грешнов
Евросоюз ужесточит санкции против Ирана, если эта страна не откажется от своей ядерной программы, заявил в воскресенье премьер-министр Великобритании Дэвид Камерон.
"Мы сигнализируем, что Иран в дополнение к мерам ЕС в отношении пяти фигурантов заговора с целью убийства посла Саудовской Аравии в США будет подвергнут дальнейшему давлению, если он будет продолжать свою ядерную программу", - сказал Камерон журналистам после окончания внеочередной встречи в Брюсселе лидеров 27 стран ЕС.
Ранее страны ЕС приняли решение заморозить активы пяти фигурантов дела об "иранском заговоре" с целью убийства посла Саудовской Аравии в Вашингтоне. Александр Шишло
Персидский залив:есть ли жизнь после нефти?
Арабские монархии перед лицом экономических и политических катаклизмов
Резюме: Все государства региона Персидского залива рано или поздно столкнутся с проблемой истощения недр, и нужен стратегический подход к ее решению. Но действия правительств во время «арабской весны» свидетельствуют о том, что краткосрочные задачи выживания берут верх над долгосрочными планами коренных реформ.
Массированное давление «арабской весны» резко меняет политический ландшафт Ближнего Востока и Северной Африки. Смена власти в Тунисе и Египте вызвала волну народных протестов и негодования, ставшую серьезной угрозой для бессменно правящих авторитарных режимов Йемена, Бахрейна, Сирии, спровоцировала гражданскую войну в Ливии, которая привела к падению диктатуры Муамара Каддафи. Бурный период по-разному сказался на шести странах – членах Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Речь идет о Бахрейне, Кувейте, Омане, Катаре, Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах. За исключением Бахрейна перечисленные государства отделались легким испугом, поскольку волна народного возмущения их по большому счету не затронула. Однако долгосрочные последствия событий будут весьма масштабными.
Движение в сторону постнефтяной политэкономии
Согласно прогнозам, при сохранении темпов производства на уровне 2006 г. и при условии, что не будут открыты новые месторождения, Бахрейн и Оман истощат имеющиеся у них запасы нефти к 2025 году. Ситуация в других странах Персидского залива не столь драматична, хотя неумеренное потребление ресурсов ставит под угрозу и их более внушительные запасы. Даже в сравнительно благополучных государствах острота проблем, связанных с истощением недр, отнюдь не одинакова. Катар и Абу-Даби (эмират ОАЭ) извлекают выгоду из удачного сочетания небольшой численности населения и колоссальных запасов. Кувейт при своих огромных резервах нефти страдает от периодически возникающих политических кризисов, которые наносят ущерб планам диверсификации и развития. Огромное ресурсное достояние Саудовской Аравии и ОАЭ не выглядит столь впечатляющим на фоне высокой плотности населения Королевства и крайне неравномерного распределения природных ресурсов в Эмиратах, где 93% общего объема сосредоточено в Абу-Даби, тогда как другие шесть эмиратов сравнительно бедны углеводородами.
Нефтяная, а в последнее время и газовая рента тоже влияют на процесс заключения и выполнения социального контракта и на распределительные механизмы, определяющие политическое устройство стран Персидского залива. Доходы от экспорта нефти преобразили политэкономию, однако привели к перекосам в духе психологии рантье. Возникновение в регионе модели «государства всеобщего благоденствия» приходится на 60-е и 70-е гг. прошлого века, когда страны не были столь многолюдны, а доходы на душу населения казались заоблачными. С тех пор демографический взрыв и неблагоприятное воздействие на рыночные отношения распределительной экономической политики породили значительный структурный дисбаланс в общественно-государственном устройстве. Его очень трудно устранить или хотя бы смягчить, поскольку подобные попытки неизбежно затронут быстрорастущее молодое поколение, которому не довелось пережить трудностей донефтяной эпохи и которое принимает общественные блага, социальные выплаты и пособия как нечто само собой разумеющееся.
Четыре десятилетия стремительного роста населения породили численный перевес молодежи, которая уже пару десятилетий озабочена поисками своего места в обществе. Если в 1950 г. на Арабском полуострове жили 8 млн человек, то в 2007 г. эта цифра достигла 58 млн; а на 2050 г. прогнозируется 124 миллиона. Динамика демографического роста ставит под сомнение жизнеспособность нынешних механизмов распределения богатства через социальные пособия и жесткое регулирование рынков труда. Кроме того, она стимулирует необходимость отдавать приоритет программам экономической диверсификации, которые сейчас реализуются повсеместно в регионе. По состоянию на 2008 г. примерно 70% населения здесь – люди моложе 30 лет; примерно треть из них (30%) младше 15 лет. Ответственность властей по обеспечению огромной массы взрослеющих молодых людей образованием и рабочими местами достигает критического уровня.
Практическая невозможность трудоустроить быстрорастущее население на многие годы вперед определила главный вызов внутриполитической стабильности. Как и более густонаселенные страны Северной Африки, не располагающие запасами нефти, сравнительно богатые государства Персидского залива отчаянно пытаются создать достаточное количество рабочих мест, чтобы справиться с естественным приростом населения и не допустить дальнейшего повышения и без того высокого уровня безработицы. Ситуация усугубляется «психологией рантье». Она порождает социально-экономический дисбаланс и высокую степень расслоения на двухуровневом рынке труда: большинство местных жителей находят работу в раздутом государственном секторе, тогда как в частном секторе доминирует дешевая рабочая сила в виде гастарбайтеров.
Подобный характер развития порождает растущую неравномерность в распределении доходов и богатства. Так, в Саудовской Аравии уровень доходов на душу населения упал за 20 лет более чем в два раза – с 16 650 долларов в 1980 г. до 7329 в 2000 году. Правда, в этот период наблюдалось длительное падение цен на нефть. Однако затем произошло небывалое накопление капитала, но даже заоблачные нефтяные цены 2003–2008 гг. не смогли замаскировать неравенство, вследствие которого в регионе появилась новая разновидность «обездоленных».
Все это дестабилизирует ситуацию, поскольку во многих случаях приводит к глубокому расколу в обществе. К этому можно добавить напряженные межконфессиональные конфликты в Бахрейне и Саудовской Аравии, а также трения между коренным населением и экспатриантами в Кувейте и ОАЭ.
Исследование, проведенное консалтинговой компанией McKinsey в ноябре 2007 г., обнажило масштабы региональных проблем, вызванных растущей безработицей. По оценке авторов, реальная безработица в Бахрейне, Омане и Саудовской Аравии превышает 15%, а среди лиц в возрасте от 16 до 24 лет она составляет 35%, хотя официальная статистика существенно занижает цифры. Перегруженный государственный сектор уже не в состоянии справиться с трудоустройством молодежи. Изъяны системы образования приводят к тому, что большинство молодых людей, осаждающих рынки труда стран Залива, не имеют необходимой квалификации для работы в частном секторе. А в скором времени массы, стремящиеся к трудоустройству, пополнятся новым поколением, и пропасть, которая существует между местными стандартами образования и требованиями рынка труда, станет очевидной.
Политики и официальные лица отдают себе отчет в том, что надвигается кризис. Начиная с середины 1990-х гг. и особенно в 2000-е гг. предпринимаются многочисленные попытки диверсифицировать экономику и расширить производственную базу. Пионерами по понятным причинам выступили Оман и Бахрейн, которым в первую очередь грозит истощение природных запасов. Политическую обкатку прошли реформы, призванные расширить промышленно-экономическую базу ради снижения зависимости от нефтегазовых доходов и минимизации потенциальных рисков в области внутренней безопасности. Такие программы, как «Бахрейн, дружественный бизнесу» и «Оман 2020: экономический план развития» – желание расширить производство с высокой добавленной стоимостью, вне нефтегазовой отрасли, ускорить реализацию программ, нацеленных на повышение доли местных жителей на рынках труда, и усилить частный сектор как локомотив экономического роста.
Впоследствии Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ одобрили еще более честолюбивые планы диверсификации. «Перспективы развития Катара», принятые в 2008 г., обозначают пять главных вызовов, включая удовлетворение потребностей нынешнего и будущего поколений, а также приведение темпов экономического роста в соответствие с потребностями общественного развития. В Саудовской Аравии взят на вооружение двусоставный подход к экономической диверсификации. С одной стороны, ставка на создание экономических центров, своеобразных урбанистических узлов, включая распространение информации и знаний, а с другой, повышенное внимание развитию вторичных отраслей нефтехимической промышленности с высокой степенью переработки сырья. Эти давно ожидаемые проекты должны обеспечить примерно 10,8 млн рабочих мест с 2009 по 2014 годы. Однако по оценке авторов доклада, подготовленного Национальным банком Кувейта в 2009 г., саудовские работники, имеющие необходимую квалификацию, заполнят лишь около половины вакансий, или 5,45 млн мест, тогда как другую половину займут приезжие. Иными словами, продолжающееся отставание в уровне образования и развития человеческого капитала ограничивает темпы и размах планов диверсификации.
Политическое руководство эмирата Дубай в ОАЭ ускоренными темпами разработало грандиозный план развития, стремясь найти новую нишу для эмирата как мирового центра услуг и логистики. Это самая радикальная попытка осуществить быстрый переход к постнефтяной экономике. К 2006 г. эмирату удалось снизить вклад нефтяной отрасли в ВВП до 5,1%. Но устрашающее схлопывание экономического «пузыря» в Дубае в 2008–2009 гг. стало серьезным предостережением для горячих сторонников диверсификации по всему бассейну Персидского залива. Неудачная попытка Дубая создать устойчивую и жизнеспособную экономическую базу за пределами нефтедобычи олицетворяет преграды, встающие на пути эффективной экономической диверсификации. Ирония в том, что за попытку строительства независимой от нефти экономики эмирату пришлось заплатить утратой значительной части автономии внутри ОАЭ. Ведь от финансового краха его спасли экстренные вливания ликвидности из соседнего эмирата Абу-Даби, обладающего огромными запасами нефти.
Реакция на «арабскую весну»
События 2011 г. придали новый импульс необходимости реформирования монархий Персидского залива. Когда стало ясно, что протесты и требования демократизации грозят перерасти в общественные движения за коренные перемены, власти ответили репрессиями. Сужение политического пространства и каналов, по которым могла действовать оппозиция, стало причиной поляризации общества на приверженцев реформ и сторонников подавления.
Градус противостояния повышался еще до начала повсеместных демонстраций в арабском мире. Парламентские выборы в Бахрейне в октябре 2010 г. были омрачены арестами активистов оппозиции и борцов за права человека. В декабре серия инцидентов в Кувейте с участием сил безопасности закончилась нападением на национальную ассамблею, четыре парламентария получили серьезные травмы. Между тем громкие аресты видных юристов и писателя, открыто критиковавшего правящее семейство, нанесли урон репутации Кувейта как самого открытого общества в Персидском заливе. Еще до начала «арабской весны» развязывание репрессий в ответ на требования оппозиции означало, что элиты сидят на пороховой бочке, готовой взорваться от любой искры.
В Бахрейне суннитский режим семейства Аль-Халифа правит преимущественно шиитским населением. Неудивительно, что эта страна первой в регионе столкнулась с широкомасштабным протестным движением. Выступления продемократической оппозиции в середине февраля быстро переросли в призывы к реформам, исходящие от людей разных конфессий. Численность протестующих, представляющих практически все социальные слои, серьезно напугала власти и побудила их к крайне жестоким репрессиям. После провала первых попыток усмирить демонстрантов с помощью Сил обороны Бахрейна правительство ввело военное положение и в марте «пригласило» в страну вооруженные подразделения из Саудовской Аравии и ОАЭ в качестве «войск прикрытия» ССАГПЗ. Чрезвычайное положение отменено 1 июня, но иностранные силы остаются, и в ходе Национального диалога, состоявшегося в июле, стороны не пришли к согласию или компромиссу.
Менее масштабные (но все же значительные) протесты имели место в Кувейте и Омане (противостояние обострилось в феврале после того, как действия сил безопасности привели к жертвам), а также в богатой нефтью Восточной провинции Саудовской Аравии. В последнем случае примечательны демонстрации в поддержку шиитских братьев. Саудовские шииты несли флаги Бахрейна и выкрикивали лозунги солидарности с единоверцами по другую сторону залива. Развитие событий не на шутку встревожило саудовские власти, ведь конфликт с шиитскими общинами, которые жалуются на религиозную и политическую дискриминацию, очень давний. Официальные лица Саудовской Аравии, Бахрейна и пр. прибегли к старой тактике, обвинив Иран во вмешательстве во внутренние дела. Иными словами, причинами недовольства объявили козни внешних врагов, а не собственные просчеты.
В марте в Саудовской Аравии арестованы пятеро интеллектуалов, пытавшихся создать первую в истории Королевства политическую партию (исламскую партию «Умма»). Эта мера стала лишь частью более широкого наступления на политическую оппозицию. В ОАЭ столь же сильное давление испытали на себе 133 интеллектуала, которые подписали петицию с требованием прямых выборов всех членов Федерального национального совета и принятия поправок к Конституции с целью закрепить за советом всю полноту полномочий законодательной власти. Нескольких подписантов арестовали, а три организации гражданского общества, поддержавшие петицию, по сути, были взяты под государственный контроль.
В остальном правительства стран Персидского залива ограничились, в общем-то, скромными мерами – прямой раздачей денег (Кувейт, Бахрейн и ОАЭ), созданием рабочих мест в государственном секторе, уже и так предельно раздутом (Саудовская Аравия, Бахрейн и Оман) и повышением зарплат и пособий (Саудовская Аравия и Оман). Речь, понятное дело, идет о «проверенных и испытанных» способах упреждения массовых волнений для достижения текущей стабилизации – пожар гасят с помощью дензнаков. В краткосрочном плане это сработало – после первых двух бурных месяцев «арабской весны» ситуация успокоилась. Однако дальнейшее проведение политики патроната за счет увеличения ничем не обеспеченных социальных выплат представителям опорных слоев общества прямо противоречит программам диверсификации, призванным постепенно сворачивать закрепленные законом имущественные права и привилегии коренного населения и создавать конкурентоспособную в мировом масштабе экономику.
Вместо того чтобы укреплять частный сектор и научить граждан не полагаться только на государство, Саудовская Аравия, например, собирается дополнительно трудоустроить 60 тысяч саудовцев (в одном только МВД) и увеличить минимальную заработную плату в государственном секторе. Подобные меры лишь нанесут серьезный урон долгосрочной конкурентоспособности и финансовой устойчивости стран Персидского залива, которые не смогут бесконечно распределять доходы от продажи углеводородов. Они плодят заложников капитала, поскольку гораздо легче раздавать от щедрот своих, нежели экономить. Политический такт вряд ли позволит правительствам быстро свернуть программы финансовой помощи и субсидирования.
Все государства региона рано или поздно столкнутся с проблемой истощения недр, но их действия во время недавних волнений свидетельствуют о том, что краткосрочные стратегии выживания берут верх над долгосрочными планами коренных реформ. Так, режим Бахрейна легко пожертвовал многолетними инвестициями в создание регионального финансово-туристического узла (часть программы «Дружественный бизнесу Бахрейн») ради политического выживания.
Последствия для энергетической политики
Что это означает для государств Персидского залива как ведущих экспортеров энергоносителей? На их долю приходится около 19% добываемой в мире нефти и 8% природного газа. Кроме того, они обладают 37% доказанных мировых запасов нефти и 25% газа. Саудовская Аравия на первом месте по запасам черного золота, Катар занимает третье место по запасам газа. Согласно прогнозам, доля региона в мировой нефтедобыче возрастет с 28% (включая Ирак и Иран) в 2000 г. до 33% в 2020 году. Поскольку большая часть растущей добычи углеводородов реализуется на рынках Азии, стратегическое значение региона в предстоящие десятилетия будет только расти. Символический рубеж преодолен в 2009 г., когда объем нефти, экспортированной из Саудовской Аравии в Китай, впервые превысил объем экспорта в США.
Однако оптимизм, связанный с оценками запасов полезных ископаемых в регионе, умеряют две тенденции. Одна из них связана с постоянным ростом цены безубыточности, которая определяет баланс государственных бюджетов. За последнее десятилетие в Саудовской Аравии она выросла с 20 до 90 долларов за баррель. Ожидается, что эта тенденция продолжится и даже получит ускорение. Институт международных финансов прогнозирует, что к 2015 г. уровень этой цены поднимется до 115 долларов, а в опубликованном летом 2011 г. докладе саудовской компании Jadwa Investments говорится, что к 2030 г. может подскочить до 320 долларов за баррель. Что касается других стран Персидского залива, то в Бахрейне цена безубыточно добытой нефти превышает 100 долларов за баррель, и даже богатый нефтью Кувейт приближается к порогу в 80 долларов, что означает резкий рост по сравнению с предыдущими годами. ОАЭ и Оману нужна цена не ниже 60 долларов за баррель. В наиболее благоприятном положении Катар, для сведения госбюджета ему достаточно 41 доллара за баррель.
Отчасти эти высокие цены отражают массированные вливания, нацеленные на то, чтобы сбить волну возмущения. Одна только Саудовская Аравия объявила о выплате социальных пособий на сумму 130 млрд долларов, что превышает годовой национальный бюджет в период до 2007 года. Страны Залива сообща создали фонд развития Бахрейна и Омана в размере 20 млрд долларов, тогда как эмират Абу-Даби объявил о запуске программы помощи более бедным северным эмиратам на сумму 4,4 млрд долларов. Высокие мировые цены на нефть также заставляют режимы субсидировать продовольствие и топливо, чтобы поддерживать цены на политически приемлемом (но искусственно заниженном) уровне. Доклад Jadwa рисует особенно мрачную картину для Саудовской Аравии в 2030 г.: снижение нефтедобычи, как предполагается, будет усугублено быстрым падением золотовалютных резервов и ростом государственного и корпоративного долга.
Бич стран региона – неприемлемо высокий уровень потребления энергии. Правительства не только субсидируют цены на энергию вопреки законам рынка, но и осуществляют чрезвычайно энергоемкие проекты индустриализации (и урбанизации). Неэкономное потребление электроэнергии частными домовладельцами (в Катаре электричество бесплатно для коренного населения, хотя это, конечно, крайний случай) сочетается с эксплуатацией опреснительных установок, а также очень энергоемких нефтехимических предприятий и алюминиевых заводов (краеугольный камень диверсификации). Источник дешевой электроэнергии – поставки на местные рынки нефти-сырца по цене 8–10 долларов за баррель, кратно дешевле мировой.
Вместе с ростом уровня безубыточности неумеренное потребление – проблема, которая со временем будет становиться все более трудноразрешимой. Ее масштабы обозначены в официальном докладе, составленном Саудовской электроэнергетической компанией весной 2011 года. Согласно документу, почти треть нефтедобычи в Саудовской Аравии (8,5 млн баррелей в сутки) уходит на удовлетворение местного спроса, который формируется в основном генерирующими компаниями, а на экспорт остающейся нефти приходится почти 80% государственных доходов. Авторы также предупреждают, что при сохранении потребления и нефтедобычи на нынешнем уровне в 2030 г. страна не сможет полностью удовлетворять запросы местного населения. По состоянию на май 2011 г. внутреннее потребление нефти увеличилось на 11% в годовом исчислении, быстрый демографический рост только ускорит процесс. Аналогичное исследование, проведенное в Кувейте, выявило тот факт, что, если уровень потребления не снизится, стране уже к 2027 г. придется расходовать 100% добываемой нефти на покрытие внутренних издержек.
Субсидирование энергоносителей и других сырьевых товаров – важный элемент сделки правящих режимов с народными массами: передавая гражданам часть богатств, правящие элиты стремятся не допустить раскола в обществе и уличных беспорядков. Многолетнее проведение политики распределения благ привело к возникновению существенных имущественных прав, закрепленных на законодательном уровне, и теперь будет трудно отнять у людей то, что, как им кажется, принадлежит им по праву. Однако реакция на «арабскую весну» показывает, что правящие режимы не желают и не чувствуют в себе достаточно сил для того, чтобы помочь гражданам избавиться от психологии рантье. Поэтому потребители будут и дальше транжирить энергию, еще больше разгоняя темпы истощения запасов углеводородного сырья и увеличивая издержки от упущенных на внутреннем рынке возможностей.
Последствия для региона и всего мира
Подобная политика рано или поздно возымеет общерегиональные и глобальные последствия. На региональном уровне увеличится пропасть между энергетически богатыми и бедными территориями. Бахрейну, Оману и шести эмиратам, за исключением Абу-Даби, уже пришлось испытать относительную нехватку ресурсов. В результате возникли новые виды экономической и политической зависимости, изменившие характер отношений. Бахрейн давно заключил соглашение с Саудовской Аравией о совместном освоении нефтяного месторождения Абу-Саафа на ее территории. По мере истощения собственных запасов доходы, получаемые от совместной эксплуатации Абу-Саафа, приобретают для Бахрейна все большее значение. Кувейт пытался наладить импорт сжиженного природного газа (СПГ) из Катара для удовлетворения растущего внутреннего спроса, но вынужден был отказаться от затеи после того, как Саудовская Аравия не дала разрешение на строительство транзитного газопровода. В качестве компенсации Кувейт, как и Дубай, начал импортировать газ из Австралии и других месторождений в акватории Тихого океана. Тем временем Абу-Даби удалось провести виртуозную операцию по заключению соглашения с Катаром, которое позволяет покупать катарский СПГ по низким ценам и при этом передавать Катару собственный газ для сжижения и экспорта на азиатские рынки за существенно более высокую плату. Этот договор был встречен в Катаре неоднозначно, в итоге Доха объявила мораторий до 2020 г. на геологические изыскания новых запасов газа на гигантском Северном месторождении и, как ожидается, обратит большую часть СПГ на нужды внутренней инфраструктуры для подготовки к чемпионату мира по футболу 2022 года.
Макроэкономические сдвиги в структуре мирового производства, торговли и финансов влекут за собой формирование крупных (не западных) центров влияния. Страны Персидского залива играют видную роль в этом широком изменении мирового баланса сил. Экономические и политические связи с Китаем, Индией и Россией в последние годы заметно укрепились. Появились новые игроки, стратегические интересы которых требуют дальнейшего развития региона. Правда, торгово-экономическая ориентация государств Персидского залива на Восток вступает в противоречие с оборонным альянсом, в котором гарантом безопасности служат Соединенные Штаты.
В 2008 г. премьер-министр Индии Манмохан Сингх заявил, что Индия рассматривает этот регион как неотъемлемую часть своей орбиты. Кроме соглашений с Катаром и Оманом в сфере военного сотрудничества для обеспечения безопасности на море Индия также подписала Эр-Риядскую декларацию с Саудовской Аравией (февраль 2010 года). Двусторонние отношения переросли в стратегическое партнерство. Заключить подобное соглашение Саудовскую Аравию отчасти побудила стратегическая переоценка региональных связей и угроза стабильности, исходящая от событий в Йемене, Афганистане и Пакистане. А индийские дипломаты выражают все большую обеспокоенность быстрым усилением влияния Пекина как главного игрока в Персидском заливе и расценивают это явление как главный вызов для Дели в будущем.
Интересы Китая были четко сформулированы в его десятом Пятилетнем плане (2001–2005 гг.), где впервые обозначены приоритеты энергетической безопасности. Кроме того, Китай обзавелся крупной военно-морской базой в районе глубоководного пакистанского порта Гвадар. Она была открыта в 2005 г., но начала действовать в полную силу в 2008 году. Таким образом, у Китая появился транзитный терминал для нефти, импортируемой из Ирана и Африки, которая затем направляется в провинцию Синьцзян. И теперь у КНР имеется стратегическая база в Аравийском море, всего в 400 км от входа в Ормузский пролив. С ее помощью Китай сможет защищать свои жизненно важные интересы энергетической безопасности и наблюдать за морскими перевозками. В марте 2010 г. произошло событие, которое ознаменовало собой очередной этап наращивания возможностей КНР в открытом море: два китайских военных корабля пришвартовались в Абу-Даби (Порт-Заед) после завершения шестимесячной миссии по борьбе с пиратством в Аденском заливе.
Россия также начала расширять политические и экономические связи со странами Персидского залива в целом и, в частности, укрепила отношения с Катаром и Саудовской Аравией – коллегами по добывающему цеху. Посещение Владимиром Путиных этих двух стран в феврале 2007 г. явилось первым официальным визитом советских или постсоветских лидеров с момента восстановления дипломатических отношений после окончания холодной войны. Цель поездки президента заключалась в том, чтобы продемонстрировать готовность к совместным инвестициям и сотрудничеству со странами, которые, как и Россия, являются мировыми лидерами в области добычи нефти и газа. Со своей стороны, король Саудовской Аравии Абдулла выразил намерение укреплять связи с Россией в рамках общей диверсификации, чтобы меньше полагаться на США, особенно после 11 сентября 2001 года. Подпитку получают и российско-катарские соглашения – в рамках Форума стран–экспортеров газа и двусторонних договоренностей наподобие той, что была подписана с Катарской международной нефтяной компанией в 2010 г. и предусматривала совместное освоение арктических газовых ресурсов на полуострове Ямал.
Реакция мирового сообщества на эскалацию морского пиратства в Аденском заливе и Индийском океане также указывает на заинтересованность разных стран в обеспечении безопасности данного региона. В ноябре 2008 г. Европейский союз отправил первую в своей истории военно-морскую эскадру в этот регион (операция «Аталанта»), чтобы обезопасить доставку продовольственной помощи Сомали в рамках Всемирной продовольственной программы, а также конвоировать особо уязвимые суда через акваторию Аденского залива. Примечательно, что многие другие страны, включая Китай, Индию, Россию и Иран, также ввели туда военные корабли для защиты национальной энергетической безопасности. Военно-морской флот Народно-освободительной армии Китая направил два эскадренных миноносца и судно снабжения для защиты 1200 китайских судов, ежегодно курсирующих по опасному маршруту. Как и в случае с Евросоюзом, это по-своему знаменательное событие, поскольку китайские ВМС впервые развернули боевые корабли за пределами Восточной Азии.
Таким образом, сегодня коренные преобразования происходят как на внутриполитической арене стран Персидского залива, так и в их взаимоотношениях с остальным миром. Их консолидация в качестве центра экономического притяжения в Западной Азии меняет облик межрегиональных отношений и привносит новую динамику в мировую политику. Вместе с тем политическое устройство в шести странах региона в настоящее время наиболее уязвимо, поскольку в ходе затяжного переходного периода они могут оказаться перед серьезным вызовом. Особенно опасно, если изменение механизмов распределения богатства среди широких масс как гарантии поддержки ими правящих режимов начнет подрывать традиционную сделку между элитой и народными массами. В результате легитимность правящих элит в глазах простых людей будет скомпрометирована. Словом, главное противоречие региона в том, что, несмотря на усиление влияния государств Персидского залива в мировом сообществе наций, они сталкиваются с серьезными внутриполитическими проблемами переходного периода к постнефтяной эпохе.
Регион срочно нуждается в том, чтобы обрести устойчивое равновесие – между сиюминутной необходимостью сбить волну недовольства, не усугубляя системных проблем, которые подрывают долгосрочные решения, с одной стороны, и растущим спросом на быстро истощающиеся природные ресурсы – с другой. Настоятельно необходима политическая и экономическая перестройка, позволяющая подготовиться к неизбежному переходу в постнефтяную эпоху. В силу огромного торгово-стратегического значения региона решения, которые предстоит принять в предстоящие годы и десятилетия, скажутся на судьбах всего мира. Однако стабильность там – довольно шаткое и неустойчивое состояние, которое может быть поколеблено внутренними противоречиями и давлением возмущенных масс, со временем оно будет только усиливаться. Принимая во внимание более глубокую интеграцию стран Персидского залива в глобальную экономику и беспрецедентное повышение их роли в международном экономическом сообществе, весь мир будет внимательно следить за происходящими там событиями и за переходом к новой экономике, сопряженным с огромными трудностями.
Кристиан Коутс Ульрихсен – доктор наук, заместитель директора Кувейтской программы по развитию, управлению и глобализации в странах Персидского залива, Лондонская школа экономики и политологии.
Сегодня ВВП важнее силы
Лесли Гелб
Внешняя политика США в век экономического могущества
Резюме: Президент Обама часто говорит очень правильные вещи, но дальше разговоров дело не идет. Тем временем американцы всех политических убеждений ждут и задаются вопросом: неужели их лидеры могут допустить, чтобы страна, спасшая мир в XX веке, стала достоянием истории в веке XXI?
Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6, 2010 год. © Council of Foreign Relations, Inc.
Сегодня большинство стран мира выбивают на своих внешнеполитических барабанах преимущественно экономические ритмы. Государства определяют свои национальные интересы в экономических терминах и пекутся в основном об усилении экономического могущества и влияния. Но в США это проявляется в недостаточной степени. Мир корректирует свои приоритеты в области государственной безопасности, сделав акцент на безопасности экономической, но к Америке это относится меньше всего. Соединенные Штаты по-прежнему трактуют собственную безопасность в основном в категориях военной силы и реагируют на угрозы военными средствами. Поэтому главный вызов для Вашингтона – уравновесить внешнюю политику экономической повесткой дня и найти новые творческие способы противодействия возникающим угрозам. Пора вдохнуть новый смысл в такое понятие, как «безопасность», чтобы оно отвечало реалиям XXI века.
Тем более что образец подобной экономикоцентричной политики и мировоззрения имеется, а именно: подход американских президентов Гарри Трумэна и Дуайта Эйзенхауэра.
Они понимали, что крепкая экономика служит основой для развития здоровой демократии на родине и укрепления американской военной мощи за рубежом. И что как бы ни были могучи экономика и армия, для сдерживания коммунизма Вашингтону понадобится серьезная помощь. Соответственно, они усилили мощь США, вернув к жизни экономики Западной Европы и Японии, и добавили легитимности американской силе, создав такие международные институты, как Всемирный банк и НАТО. Чтобы ответить на угрозы, исходившие от Советского Союза с его агрессивным стремлением насаждать по всему миру коммунизм, Трумэн и Эйзенхауэр прибегли к политике сдерживания с опорой на военно-экономические возможности. Их идея состояла в том, чтобы сдерживать советскую военную мощь, не доводя при этом Америку до банкротства. Конечно, сегодня Соединенным Штатам при проведении любой политики приходится считаться со сложностью мировой экономики и с новыми угрозами в виде терроризма и распространения оружия массового поражения. Все это можно и нужно делать, не сея интеллектуального и политического хаоса.
Самая ожесточенная битва развернется вокруг отчаянных усилий обновить и перезапустить мотор американской экономики. Все согласны с тем, что ее необходимо корректировать, чтобы остановить дальнейшее ослабление страны и отвратить грядущие опасности. Однако по поводу методов экономического оживления достичь согласия не удается. Перечень неотложных мер достаточно пространен, неумолим и до боли очевиден. Нужно улучшить качество преподавания в общественных школах во имя поддержки демократии и сохранения конкурентоспособности на мировой арене, модернизировать материальную инфраструктуру для повышения экономической эффективности и внутренней безопасности, сократить государственный долг, проценты по которому съедают львиную долю доходов. Также необходимо всячески стимулировать экономический рост для создания новых рабочих мест, сделать ставку на новые источники энергии и более свободную торговлю, что также приведет к появлению новых рабочих мест, уменьшить размер внешнего долга и снизить зависимость от ближневосточной нефти.
Хотя в настоящее время политики и эксперты исполняют воинственные танцы в связи с критически важными вопросами внутренней политики, им придется не на шутку схлестнуться и по поводу политики внешней. Способность США конвертировать экономическую мощь во влияние за рубежом сокращается, хотя еще какое-то время они останутся крупнейшей экономикой мира. В чем причины расширяющейся пропасти между силой Соединенных Штатов и возможностью ее проецирования? Отчасти это объясняется тем, что сегодня помощь извне не способствует решению внутренних проблем большинства стран. Другая причина в том, что США транжирят свою силу, используя ее крайне неэффективно. Прозевав глубокие перемены в мире, американские лидеры мало сделали для того, чтобы модернизировать стратегию национальной безопасности. В нынешних стратегических предложениях почти не слышно «денежного перезвона», экономическая составляющая в них явно недостаточна. Необходимо изменить образ мышления во внешней политике и помнить о том, что Америке необходимо проецировать силу и интересы в мире, где экономические интересы чаще всего (хотя и не всегда) перевешивают традиционные военные императивы.
Уникальная эра в мировой политике
Современное человечество пережило два периода глобализации. Оба вывели его на новые высоты в торговле и инвестициях и породили надежду на то, что всеобщая погоня за богатством затмит традиционное военное соперничество и поддержит мир на земле. Мечты о продолжении первой эпохи всеобщего процветания, которая длилась с 1880 по 1914 гг., потонули в крови Первой и Второй мировых войн и окончательно погибли в годы холодной войны – в общей сложности главные державы мира воевали почти сто лет. Многие ожидают, что эпоха глобализации, которая началась после завершения холодной войны, тоже закончится печально. И все же есть три важных момента.
В отличие от германской империи прошлых лет маловероятно, что быстро усиливающийся Китай окажется разрушительной силой. Сегодня шанс на вооруженное столкновение между крупными и формирующимися державами как никогда мал; поэтому государства могут продвигать свои экономические интересы без традиционных опасений по поводу военного соперничества.
В эпоху, предшествовавшую Первой мировой войне, Германия была самой динамичной экономикой мира, и амбиции ее лидеров выходили далеко за рамки преумножения национального достояния. Их целью было доминирование на европейском пространстве и за его пределами. То же самое можно сказать о Японской империи, которая перед Второй мировой войной стремилась управлять Азией и большей частью Тихоокеанского бассейна. Тогда как большинство стран предпочитало умножать богатство, Германия и Япония сосредоточились на идее мирового господства и не гнушались применять военную силу для достижения своих целей. Эти государства были наиболее динамичными экономиками мира, но и самыми деструктивными силами. Современные скептики утверждают, что Китай может стать «вторым пришествием» стратегически алчных империй прошлого, но это, конечно, преувеличение. Согласно аргументу скептиков, КНР, подобно Германии и Японии в прошлом, будет стремиться к владычеству с помощью финансов и торговли, если это возможно, а когда невозможно – применять силу.
Для начала нужно отметить, что современный Китай пока еще далеко позади Германии и Японии минувших лет в смысле обладания военными возможностями, необходимыми для того, чтобы завоевывать и оккупировать другие государства, а затем распоряжаться их ресурсами. Германия и Япония были способны вести многолетнюю войну с большей частью остального мира. Китаю же понадобится еще несколько десятилетий для того, чтобы развить возможность устойчивого проецирования силы за пределами своих государственных границ. В любом случае у обеспокоенных стран, таких как Индия, Япония и США, будет достаточно времени на то, чтобы отреагировать на агрессивные устремления Пекина и успешно противостоять им. Германия и Япония поставили свои индустриальные экономики на службу милитаристским амбициям. Они считали, что военное доминирование над другими странами – это наиболее эффективный метод контроля над их ресурсами, и у них практически не было внутренних сдерживающих мотивов. Китай не может позволить себе такую агрессивную стратегию, поскольку Пекину приходится подчинять почти все имеющиеся у него ресурсы задаче модернизации экономики. Половина населения Китая по-прежнему живет в крайней бедности, что чревато взрывоопасной революционной ситуацией, и коммунистическая партия понимает: высокие темпы экономического роста необходимо обеспечить, чтобы остаться у власти.
Вероятность конфликта уменьшает сегодня и отсутствие арены для реального столкновения жизненно важных интересов. В наши дни великие державы скорее объединены перед лицом самых тревожных угроз безопасности, которые представляют государства-изгои, располагающие ядерным оружием, и террористы, в руках которых может оказаться оружие массового уничтожения. В прошлом, а конкретно в первую эру глобализации, государства начинали войну практически на пустом месте. В то время воевали за Балканы – регион, лишенный полезных ископаемых и географической значимости – по сути дела, стратегический ноль. Сегодня маловероятно, что они будут хвататься за оружие по любому поводу, даже когда речь заходит о стратегически важном Ближнем Востоке. Потери от беспорядков в этом регионе значительно превысят приобретения. Вне всякого сомнения, великие державы, такие как Китай и Россия, будут соперничать друг с другом за возможности и преимущества, но до прямой конфронтации дело вряд ли когда-нибудь дойдет.
Сегодня крупные государства в беспрецедентной степени нуждаются друг в друге для того, чтобы развивать экономику, и им отвратительна сама мысль о том, чтобы поставить под угрозу эту взаимозависимость, позволив традиционной военно-стратегической конкуренции перерасти в полномасштабную войну. В прошлом недоброжелатели Соединенных Штатов, например Советский Союз, радовались бы поражению американцев в афганской войне. Сегодня Вашингтон и его недруги в равной степени заинтересованы в пресечении разрастания таких экстремистских движений, как «Талибан» и в перекрытии каналов наркотрафика из Афганистана. Китай также с надеждой смотрит на американский воинский контингент и вооружения, которые должны защитить его инвестиции в Афганистане, скажем вложения в разработку полезных ископаемых. В более широком смысле ни одна великая нация не оспаривает баланс сил в каком-либо регионе, будь то Европа или Азия. Хотя страны могут не помогать друг другу, они редко противостоят во взрывоопасных ситуациях.
Учитывая снижение угрозы войны между великими державами, политические руководители с большим основанием, чем прежде, могут поставить во главу угла экономические приоритеты. Конечно, на протяжении всей истории человечества лидеры стремились обеспечить своим странам экономическую мощь и силу, понимая ее как необходимое условие обретения государственной силы и могущества, но понятие силы в их умах преимущественно отождествлялось с военной мощью.
Сегодня же господствует идея, согласно которой экономическое могущество должно использоваться в первую очередь для достижения экономических, а не военных целей. Превыше всего в мире ценятся деньги, поэтому большинство стран ограничивают расходы на содержание постоянной армии и избегают военных интервенций. Умы политических деятелей заняты торговлей, инвестициями, доступом к рынкам, обменными курсами валют, обогащением уже богатых и улучшением жизни остальных слоев населения.
Эта тенденция явно просматривается в политике быстро усиливающихся региональных держав, таких как страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай) и других сильных государств: Индонезии, Мексики, ЮАР и Турции. Хотя их лидеры озабочены укреплением безопасности – в частности, Индия опасается Пакистана, – главная задача сводится к обеспечению экономического могущества. Для большинства экономический рост – главное средство борьбы с внутренней политической оппозицией.
Наверное, самым наглядным примером примата экономики может служить Китай. Хотя есть опасность, что через несколько десятилетий КНР превратится в деструктивную силу, сейчас Пекин заинтересован в сохранении существующего мирового порядка и не угрожает войной. Поскольку Китай мастерски играет в новую экономическую игру, избегая войн и политической конфронтации и сосредоточивая внимание исключительно на бизнесе, его глобальное влияние намного превосходит нынешнюю экономическую силу. Китай извлекает дополнительные преимущества из того факта, что другие ожидают его беспрецедентного усиления в будущем.
Страна стала экономическим гигантом, не превратившись в мировую военную державу. Мир опасается не китайской военной мощи, а способности Пекина осуществлять массированную торговлю и инвестиции или воздерживаться от этого.
Но несмотря на все эти особенности нынешней эпохи, одно остается неизменным: национальная стратегия безопасности США. В то время как другие государства приспособились к новому мировому порядку, основанному на экономике, Вашингтон продолжает медлить. Это неудивительно. На протяжении полувека Соединенные Штаты вынуждены были уделять первостепенное внимание предотвращению реальных и серьезных угроз. Ни одна другая страна не может и не хочет взваливать на себя такую огромную ответственность и такие тяжелые обязанности. Даже в наши дни никакая страна или группа стран не способна возглавлять коалиции по противодействию террору и угрозе распространения ядерного оружия. США не имеют права игнорировать бремя великой державы, но должны скорректировать свои подходы, признав, что в центре современной геополитики стоит экономика. Неумение Вашингтона учитывать современные реалии уже стоило Америке крови, потери немалых средств и влияния. Во втором десятилетии XXI века вашингтонские политические лидеры заявляют о том, что понимают новый экономический мировой порядок; однако они по-прежнему не имеют хотя бы подобия стратегии в области национальной безопасности, соответствующей этому изменившемуся порядку.
Осовременить политику Трумэна и Эйзенхауэра
Лучшая стратегия для Соединенных Штатов в новую эпоху – это приспособить к современным условиям подход, разработанный Гарри Трумэном и Дуайтом Эйзенхауэром в начале холодной войны. Основополагающие принципы заключались в том, чтобы сделать американскую экономику приоритетом, пусть даже ценой урезания расходов на оборону, и укреплять экономики главных союзников – Японии и стран Западной Европы – чтобы уменьшить их уязвимость перед лицом Советского Союза и повысить их ценность как союзников. Другой приоритет состоял в том, чтобы отводить угрозы, сдерживая неприятеля и оказывая деятельную военно-экономическую помощь партнерам по всему миру.
Трумэн и Эйзенхауэр использовали угрозы из-за рубежа, чтобы убедить американских законодателей дать зеленый свет важным экономическим инициативам на родине. Например, Эйзенхауэр воспользовался запуском первого советского спутника для того, чтобы добиться от Конгресса финансирования срочных программ в области математики и технических наук, а также строительства сети качественных шоссейных дорог для укрепления страны перед лицом советской военной угрозы. Точно так же современные лидеры могли бы сделать более явный акцент на математическом и научном образовании для восстановления торговой конкурентоспособности США и потребовать более существенного финансирования проектов, связанных с созданием материальной инфраструктуры. Это повысило бы устойчивость в случае терактов и в целом увеличило бы эффективность американской экономики.
Трумэн и Эйзенхауэр осуществляли намеченные реформы, держа военные расходы под контролем – бюджет Пентагона стоял у них не на первом, а на последнем месте. Оба президента выделяли средства на оборону по «остаточному принципу»: доходы от налогов в первую очередь шли на финансирование важных проектов внутри страны, а оборонному ведомству приходилось довольствоваться местом во втором ряду бюджетных приоритетов. Учитывая реалии сегодняшней политики, механически копировать эту модель не получится, но президентам следует более скептично оценивать запросы Пентагона и убеждать его умерить аппетит. Эйзенхауэр и Трумэн особенно хорошо осознавали опасные последствия жизни в долг для американского государства. Им удавалось принимать продуманный и сбалансированный бюджет. Ныне, когда 40 центов каждого доллара в государственной казне заимствуются из-за рубежа, подобный курс был бы весьма уместен.
Сегодня метод Трумэна и Эйзенхауэра почти наверняка произвел бы революционные изменения в приоритетах. Например, Мексика заняла бы в американской внешней политике гораздо более важное место, чем Афганистан, поскольку она может реально помогать Соединенным Штатам или вставлять им палки в колеса – только подумайте о нелегальной иммиграции, наркотиках, преступности, а также торгово-инвестиционном потенциале. Война же в Афганистане, независимо от ее исхода, не будет иметь серьезного и продолжительного влияния на США, а участие в ней стоит Америке потери драгоценных человеческих жизней и долларов. Террористы продолжат находить убежище в Пакистане и многих других местах. Однако, несмотря на все эти очевидные соображения, Вашингтон уделяет огромное внимание Афганистану и по сути дела игнорирует Мексику.
Следуя второму фундаментальному принципу – укреплять не только американскую экономику, но и дружественные, союзнические государства, – Трумэн и Эйзенхауэр соорудили неприступную стену на пути коммунистической экспансии, поддерживая взаимную торговлю и инвестиции. Главными бенефициарами были Западная Европа (благодаря гениальности «плана Маршалла») и Япония. К концу 1950-х гг. тройственный союз Соединенных Штатов, Западной Европы и Японии составлял становой хребет мировой экономики, дипломатии, обороны и безопасности. Вместе они были непобедимы, невзирая на эпизодические неудачи.
И сегодня этот треугольник остается олицетворением величайшей общности интересов и ценностей и вполне может послужить отправной точкой при создании коалиций XXI века. Однако в подобные коалиции в зависимости от ситуации необходимо включать и другие страны.
Конечно, современная экономика Америки едва ли напоминает ту, что существовала при Трумэне и Эйзенхауэре. Сегодня торговля обеспечивает около четверти американского ВВП – в два с лишним раза больше, нежели в начале холодной войны. Триллионы долларов ежедневно пересекают государственные границы, и эти потоки почти не контролируются правительством. Всемирный банк и Международный валютный фонд, по сути дела созданные Трумэном, сегодня занимают гораздо более скромное место в глобальной экономике. Соединенные Штаты пока остаются маяком мировой торговли, но их влияние ослабело по сравнению с теми днями, когда Трумэн разработал Генеральное соглашение по тарифам и торговле, ставшее предтечей Всемирной торговой организации.
Причина снижения влияния в том, что американская экономика относительно слабее, чем раньше. В прошлом воздействие нашей страны на мировую торговлю во многом обусловливалось размером и жизнеспособностью экономики. Так, в процессе торговых переговоров США могли позволить себе открыть свои рынки больше, чем другие страны, в полной уверенности, что подобная политика с лихвой окупится в долгосрочной перспективе. Какими бы вескими ни были причины, по которым в долговременной стратегии Соединенным Штатам следует сделать акцент на экономику, усилия окажутся бесплодными, если Вашингтон не будет уверен, что это не приведет к ослаблению национальной безопасности, а новые способы противодействия современным угрозам продолжают разрабатываться. Для начала нужно успокоить общество относительно Китая и, в гораздо меньшей степени, по поводу России. Ни та ни другая страна не в состоянии бросить серьезный вызов американской военной мощи за пределами своих границ. Традиционные вооруженные силы Москвы слабы, находятся в упадке, а поэтому представляют угрозу разве что в непосредственной близости от российских границ. Китайская армия действительно усиливается, но паритет с Вооруженными силами Соединенных Штатов будет достигнут не раньше, чем через несколько десятилетий, если это вообще будет ей под силу. Более того, маловероятно, что Россия и Китай совершат неспровоцированное нападение на США, поскольку вряд ли они рискнут навлечь на себя неприятные последствия.
Конечно, Пекин может довести до точки кипения военную напряженность по поводу Тайваня или Южно-Китайского моря, изобилующего природными ресурсами. Вашингтону требуются весомые военно-морские и военно-воздушные силы в этих регионах, чтобы сделать подобные авантюры слишком рискованными для Китая. Так же как во времена Трумэна и Берлинского воздушного моста, Белому дому нужно переложить бремя риска и эскалации на потенциальных агрессоров, таких как Пекин. В более широком смысле сдерживающим фактором для Китая служит огромный торговый оборот с Соединенными Штатами и колоссальные инвестиции в экономику США. Хотя американские ястребы могут принижать власть денег, китайцы этого никогда не сделают.
Самые серьезные угрозы безопасности исходят от государств-изгоев, обладающих ядерными возможностями или находящихся в процессе разработки ядерного оружия, а также от стран с распадающейся государственностью, которые становятся рассадниками терроризма, равно как и от самих международных террористов. Необходимо решить стратегический вопрос: противодействовать этим угрозам с помощью массированных военных интервенций или больше полагаться на сдерживание и помощь странам, которые становятся прибежищем для террористов.
Наземные операции следует проводить только при наличии следующих условий: угроза уникальна для страны, из которой она исходит, и представляет очевидную опасность для Соединенных Штатов; эту угрозу способна отвести только вооруженная операция на суше, причем она не может продолжаться дольше нескольких лет при умеренных расходах. При этом местное население должно полностью поддерживать американский контингент, воевать на его стороне и понимать с самого начала, что для него это единственное спасение. Если этих условий нет, ставку следует сделать на дипломатию и программы гуманитарной помощи той или иной стране для противодействия угрозам, исходящим с ее территории. На сегодняшний день войны в Афганистане и Ираке уже обошлись американской казне в 3 трлн долларов, и баланс не подведен. Целесообразность этих войн будет еще долго обсуждаться, но очевидно, что они нанесли страшный удар по американской экономике.
Что касается таких стран-изгоев, как Иран и Северная Корея, то консерваторы заявляют, что одна лишь политика сдерживания не поможет. Их аргумент состоит в том, что лидеры этих стран сумасшедшие, и их не сдержать угрозой неминуемой гибели и уничтожения их государств. Консерваторы прибегали к тому же аргументу и во времена холодной войны, утверждая, что советские и китайские лидеры готовы пожертвовать половиной своего населения, чтобы одержать «победу» в ядерной войне. Однако со временем Москва и Пекин уступили в холодной войне, так и не прибегнув к ядерному оружию. Точно так же, какой бы неистовой ни была риторика политических лидеров в Тегеране и Пхеньяне, их действия во многом осторожны и выверены; видно, что они боятся спровоцировать вооруженную реакцию более могущественных держав. Их апокалипсическая риторика предназначена в основном для местного населения (вашингтонским политикам хорошо знакома подобная тактика). Иран и Северная Корея – опасные смутьяны, но их вполне можно сдерживать. Они знают, что рискуют спровоцировать Соединенные Штаты привести ядерные силы в состояние полной боевой готовности, если только попытаются сделать ставку на свои ядерные возможности. Режимы в Тегеране и Пхеньяне потеряют все, напав на США и их союзников и тем самым вызвав разрушительный ответный удар. Что касается серьезной проблемы поставки Ираном оружия террористам в Ливане и других странах, то даже ястребы не призывают стереть Тегеран с лица земли ради того, чтобы остановить это.
Террористы, готовые пойти на самоубийство, – еще одна гипотетическая угроза. Маловероятно, что их удастся сдержать. Они могут уничтожить порты и торговые узлы с помощью обычных вооружений и причинить невообразимый ущерб, если раздобудут ядерные материалы для изготовления так называемой грязной бомбы. Но они сделают это независимо от исхода наземных операций в Афганистане и Ираке. Поскольку волшебной палочки для победы над террористами не существует, самая благоразумная и действенная антитеррористическая стратегия может заключаться в применении смешанной формулы. Необходимо улучшить полицейские и разведывательные операции в своей стране и за рубежом, наносить точечные ракетные и авиационные удары по террористам в странах-изгоях, чередуя их с операциями морских пехотинцев, а также помогать дружественным государствам в борьбе с террористами и укреплении сил безопасности. В будущем теракты против Соединенных Штатов практически неизбежны, поэтому важно готовиться к атакам террористов, чтобы повысить способность реагировать на них и быстро восстанавливаться.
Трумэну и Эйзенхауэру не приходилось противодействовать такого рода угрозам. В те времена страны-изгои и террористы в основном находились под контролем Москвы и Пекина. Но с высокой долей вероятности можно предположить, что Трумэн и Эйзенхауэр всячески стремились бы уклониться от крупномасштабных наземных вторжений, предпочитая им политику сдерживания и гуманитарной помощи. Трумэн не вводил американские войска в Грецию и Турцию для осуществления своей доктрины сдерживания; он оказал этим странам военно-экономическую помощь и дал устные заверения, не обещая золотых гор. Трумэн согласился вести войну в Корее, поскольку на полуострове сложилась уникальная ситуация. Северная Корея вопиющим образом нарушила общепринятые международные границы, напав на Южную Корею, и Трумэн посчитал, что если не применить силу, Советский Союз и Китай могут осуществлять внезапные нападения и в других частях земного шара. Однако он сделал все возможное, чтобы война не вышла за пределы Корейского полуострова, а Эйзенхауэр, придя к власти, сразу же прекратил вооруженные действия.
Наиболее вероятной реакцией Трумэна и Эйзенхауэра на события 11 сентября был бы союз с соседями Афганистана для сдерживания талибов, обещание наказать «Талибан» в случае предоставления «Аль-Каиде» безопасной гавани, расщепление талибского движения путем дипломатических усилий и формирование нового правительства в Кабуле. Они бы оказали этому правительству и предводителям племен всяческую военно-экономическую помощь, параллельно обучая дружественные Вашингтону подразделения.
Сегодня Соединенные Штаты по собственному желанию остаются главной уравновешивающей силой в мире. Это единственный региональный противовес Китаю в Азии, России в Восточной Европе и Ирану на Ближнем Востоке. Хотя американцы редко думают о роли, которую они играют в этих регионах, а лидеры иностранных держав часто отрицают ее по внутриполитическим соображениям, фактом остается то, что американцам и неамериканцам в равной степени требуются эти услуги. Даже российские лидеры ожидают от Вашингтона, что он будет сдерживать Китай. А китайские руководители, конечно, понимают, что нуждаются в американских ВМС и ВВС для охраны мировых торговых путей на море. При подписании экономических соглашений США не следует стесняться напоминать другим странам об опасных издержках, которые они несут, выполняя функции гаранта безопасности. Например, во многом это касается решений, принимаемых Афганистаном и Ираком по поводу контрактов на добычу полезных ископаемых, а также отношений с Пекином. Американские вооруженные силы поддерживают стабильный международный порядок, который благоприятствует экономическому росту Китая, но до сих пор Пекин получает эту помощь даром.
Новый подход
В этих условиях первоочередными внешнеполитическими целями для Америки должны стать обеспечение сильной экономики и способность при минимальных издержках принимать действенные меры для отвода угроз. Вторичными и более спорными целями является сохранение военной мощи, необходимой для того, чтобы оставаться главной уравновешивающей силой в мире, а также стимулирование свободной торговли, поддержка технологических преимуществ (включая возможности ведения кибернетических войн), снижение опасности угроз экологии и здоровью людей, развитие альтернативной энергетики. Конечно, нельзя забывать и о продвижении американских ценностей, таких как демократия и права человека, во всем мире. По возможности, вторичные цели должны поддерживать и усиливать первичные цели. Например, если где-то и можно отклониться от курса, то скорее в области свободной торговли ради поддержки национальной экономики и инвестиций в энергетическую независимость и ради уменьшения зависимости от неспокойного Ближнего Востока.
Никакие универсальные подходы и правила не должны диктовать руководителям страны, как достигать вышеуказанных целей в каждой отдельной ситуации. Конкретная тактика во многом будет зависеть, помимо прочих факторов, от культуры и политики разных государств. Глобальный стратегический план, конечно, должен существовать, чтобы лучше ориентироваться в том, как использовать силу для достижения целей. Это то, что делает политику целенаправленной и осмысленной, и чего в целом так часто недостает американскому внешнеполитическому курсу.
Организующим принципом во внешней политике должно стать использование силы и влияния для решения повседневных проблем. Добрые старые времена, когда можно было манипулировать другими с помощью военных или экономических угроз, канули в лету. Даже самые слабые страны сопротивляются диктату сильнейших держав или поднимают цену за свое подчинение. Сегодня США черпают силу в основном в осознании другими государствами своей неспособности в одиночку справиться со стоящими перед ними проблемами. В таком случае их лидерам приходится считаться с американскими интересами, чтобы вместе решать общие задачи. Эффект оказываемых услуг во многом вытеснил воздействие прямого командования. Как бы ни упало сегодня влияние Вашингтона, большинство стран не сомневается в том, что Соединенные Штаты – незаменимый лидер при решении важных международных проблем. Эта способность решать проблемы важна практически во всех областях – от переговоров до разрешения военных конфликтов и заключения международных соглашений по противодействию глобальному потеплению. Только Вашингтону под силу помочь странам, имеющим выход к Южно-Китайскому морю, разработать формулы разделения имеющихся в нем ресурсов. Лишь Америка в состоянии подтолкнуть израильтян и палестинцев к миру. Только она может торговаться с Китаем по поводу повышения умышленно заниженного обменного курса юаня, ущемляющего интересы почти всех торговых партнеров Пекина. Однако и американцам, и гражданам других стран понятно, что Америке не хватит сил для того, чтобы справиться с трудными вопросами в одиночку: незаменимый лидер должен работать с незаменимыми партнерами.
Чтобы привлечь необходимых партнеров, Вашингтону крайне важно научиться искусству компромисса, овладеть которым американским политикам не так-то легко. Само по себе многостороннее сотрудничество – это не панацея, да и жертвовать жизненно важными национальными интересами вовсе не нужно. Администрацию Обамы критикуют за то, что она смягчила экономические санкции ООН против Ирана, идя навстречу пожеланиям Китая и России. Но не пойди Соединенные Штаты на компромисс, их инициативы заблокировал бы Совет Безопасности, и санкций не было бы вовсе. Президентам США часто удается выторговать нужное решение, не поступаясь важными национальными интересами, но американской общественности нужно доходчивее разъяснять неизбежность внешнеполитических компромиссов.
Политикам и стратегам пора научиться терпению. Даже самые слабые страны в состоянии сопротивляться и медлить. Оказание преждевременного давления на несговорчивых партнеров, что так свойственно американскому стилю, приводит к неудачам и провалам, которые неизбежно ослабляют позицию Соединенных Штатов. Успех порождает силу, а неудача – слабость. Даже когда различные политические группы внутри страны требуют быстрых действий, Белому дому необходимо научиться выжидать, чтобы дать возможность американской мощи и силе коалиций, возглавляемых Америкой, оказать должное действие на зарубежных партнеров по переговорам. Терпение особенно ценно в области экономики, где действует значительно больше влиятельных игроков, нежели в военно-дипломатической сфере. Нужно немало времени, чтобы договориться со всеми акторами на выгодных или приемлемых для Вашингтона условиях. Военная сила действует быстро, подобно буре или урагану; экономическая же больше похожа на прилив, который наступает постепенно. Береговая линия не сразу размывается водами, но в конце концов это все равно происходит.
Конечно, США необходимо ради самих себя сохранять ключевую роль как главного военно-дипломатического балансира в мире, потому что это помогает отстаивать национальные интересы при заключении экономических соглашений. Но экономика должна стать главной движущей силой современной политики, поскольку страны подсчитывают реальную силу и влияние больше в терминах национального ВВП, чем военной мощи. Американский ВВП будет одновременно пряником и кнутом в международной политике XXI века. Нельзя надлежащим образом отстаивать или продвигать интересы страны за рубежом без экономического пробуждения на родине. Лидеры Соединенных Штатов все время заверяют общественность, что готовы сделать непростой выбор, если это потребуется для восстановления экономики, но не делают его. Так же часто они заявляют о понимании того, что в век экономического влияния и силы нужна новая внешняя политика, но оказываются неспособны изменить внешнеполитические ориентиры и приоритеты. В частности, президент Барак Обама часто говорит очень правильные вещи, но дальше разговоров дело не идет. Тем временем американцы всех политических убеждений ждут и задаются вопросом: неужели их лидеры могут допустить, чтобы страна, спасшая мир в XX веке, стала достоянием истории в веке XXI?
Лесли Гелб – почетный президент Совета по международным отношениям. С 1967 по 1969 гг. служил в Министерстве обороны США, а с 1977 по 1979 гг. – в Государственном департаменте. С 1981 по 1993 гг. он также был обозревателем и редактором The New York Times.
США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 октября 2011 > № 738763
Лесли Гелб
Турция на подъеме
От неразвитой страны к региональной державе
Резюме: По мере дальнейшего смещения центра силы с евро-атлантического региона в Азию Турция продолжит политику ревизионистской риторики и прагматичных каждодневных действий во внешней политике. Формируется средняя держава с честолюбивым руководителем, которая порой переоценивает свои возможности, но нацелена на усиление позиций и влияния в период мирового экономического кризиса и быстро меняющихся обстоятельств.
Турция сегодня у всех на устах, к ее развитию и политическим перспективам приковано всеобщее внимание, причем в нарастающей степени. В данной статье мы рассмотрим, каким образом за 80 лет Турция из неразвитой страны превратилась в региональную державу, а также проанализируем, как эти изменения влияют на региональную и мировую политику и экономику. Хотя Россия и Турция – очень разные страны, задачи, с которыми они сталкивались в ХХ и начале XXI века, во многом схожи, так что российский читатель найдет интересные параллели.
Годы с одной партией
Государственная модернизация и общество, сфокусированное на государстве. Турецкая модернизация, начинавшаяся как османская, была инициирована и проводилась государством. Она стала ответом на увеличивающееся военное превосходство Запада, которое со временем превратилось в постоянную угрозу целостности империи. В отличие от российской оборонной модернизации, где гораздо более выраженный акцент делался на индустриализацию, Турция сосредоточилась на культурном преобразовании общества и его вестернизации.
Военно-бюрократическая элита поставила перед собой задачу построения «современного» общества через повышение уровня образованности граждан, которым она стремилась привить «современные» ценности. Этот курс привел к созданию сильного, интервенционистского государства, для которого граждане оставались пассивными объектами восприятия перемен, необходимых с точки зрения высшего политического руководства. Правда, нередко государству не удавалось убедить значительные слои населения в выгодности этих реформ. Кроме того, подобная стратегия не приводила к мобилизации энергии и ресурсов разных слоев общества для поддержки, то есть отсутствовали важные элементы участия народных масс, которые незаменимы в процессе общественной трансформации.
Первое республиканское руководство пыталось добиться поддержки в первую очередь элит, планируя в долговременной перспективе расширить число своих сторонников настолько, чтобы в их число вошло практически все население. Военные, бюрократия, судейский корпус, учащиеся и преподаватели университетов, а также представители полуофициальных организаций, защищавших интересы людей свободных профессий, получали современное образование и становились опорой режима. С другой стороны, связь с массами осуществлялась через местную знать, объединившуюся с государственными элитами в Республиканской народной партии (РНП). Она не имела ни массового членства, ни ясной и определенной идеологии. Скорее просто олицетворяла собой современное мировоззрение и взгляды на жизнь. Вместо того чтобы нацеливаться на трансформацию всего общества, РНП предпочитала тактику контролируемых перемен. Главной ее заботой являлась защита основных ценностей республики, таких как лаицизм (движение за секуляризацию и устранение влияния религии в различных сферах жизни общества. – Ред.) и республиканство, поскольку они понимали, что если утратить бдительность, сторонники старого режима поднимут голову.
Внешняя политика нейтралитета, которая себя исчерпала. В области внешней политики первые республиканские правительства стремились разрешить вопросы, оставшиеся после подписания Лозаннского мирного договора, и изменить те его аспекты, которые Турции было труднее всего принять. Не располагая большими средствами для достижения внешнеполитических целей, страна предпочитала воздерживаться от активного участия в международных делах. Турция действовала через Международный суд или улаживала разногласия посредством переговоров. Это породило политику нейтралитета, которая проводилась до тех пор, пока не стало очевидно, что мир готовится к новой войне.
Турция заключила ряд оборонительных договоров, стремясь при этом не испортить отношения с крупными державами антигитлеровской или гитлеровской коалиции. С другой стороны, стратегическое расположение страны побуждало остальных искать ее расположения, и это дало Турции возможность после подписания Конвенции Монтрё 1936 г. восстановить суверенитет над турецкими проливами, утраченный по Лозаннскому миру, а также вернуть контроль над Антиохией-Александреттой, которую французы пытались включить в Сирийский мандат 1939 года.
К величайшему разочарованию стран антигитлеровской коалиции, Турция на протяжении всей Второй мировой войны сохраняла нейтралитет. Когда союзные войска захватили инициативу, они настаивали на использовании турецкой территории для борьбы с немцами, чтобы быстрее завершить боевые действия. Однако Анкара не дала согласия и потребовала предоставить ей вооружение, обещанное в соглашениях, чтобы самой позаботиться о своей защите. Многие турки считают, что нейтралитет спас страну от «освобождения» советскими войсками, поскольку в противном случае она бы стала частью «мира социализма».
Конечно, нейтралитет имел издержки. Советы утратили заинтересованность в расширении Договора о дружбе и ненападении 1925 года. Будучи черноморской державой, Советский Союз выражал настойчивое желание изменить режим турецких проливов и правила пограничного контроля между Турцией и Грузинской ССР. Рузвельт поддерживал первое из двух этих требований. Турция почувствовала угрозу, но ей не хватало друзей в новом мировом порядке.
Внешняя обеспокоенность, внутренние перемены и присоединение к НАТО. Отец-основатель республики Мустафа Кемаль Ататюрк умер в 1938 г., и через войну Турция прошла под руководством Исмета Инёню. Когда война подошла к концу, президент Инёню понял, что в условиях обостряющегося соперничества между западным и советским блоками Турции следует присоединиться к Западу. Решение объяснялось скорее интересами безопасности, чем соображениями идейного или духовного родства. Но оно потребовало перестройки внутренней политики. Президент Инёню рассудил, что Турция лучше ассимилируется в западный лагерь, если допустит политическую конкуренцию.
Два фактора облегчили переход к демократии. Во-первых, в военное время Турция экспортировала сельскохозяйственную продукцию и сырье. Активная коммерческая деятельность привела к появлению бизнес-элиты. Новая прослойка стремилась спроецировать свое экономическое влияние и силу на политическую арену, занятую местной знатью – приверженцами старых традиций, тесно связанных с РНП. Требование перемен поддержало и крестьянство, вынужденное в годы войны терпеть лишения, помогая обеспечивать полную военную мобилизацию.
Во-вторых, у режима не было идеологической опоры для сохранения однопартийной системы. Фактически нацеленность турецких руководителей на вестернизацию предполагала, что Турция захочет стать похожей на Западную Европу, для которой было характерно демократическое устройство.
Демократизация произошла довольно быстро. В 1946 г. в выборах было разрешено участвовать нескольким партиям. Демократическая партия (ДП) получила несколько мест в парламенте. За этим последовали либеральные перемены в избирательной системе, законы об ассоциациях, печати и полиции. Четыре правительства, сформированные РНП и находившиеся у власти с 1946 по 1950 гг., колебались между либерализацией и возвратом к однопартийному правлению. Однако Инёню не отклонялся от курса и привел страну к выборам 1950 г., на которых ДП одержала убедительную победу. К тому времени Турция начала получать экономическую помощь от Соединенных Штатов, сначала в соответствии с программой четырех пунктов (программа президента Трумэна, предусматривающая экономическую поддержку слаборазвитым странам. – Ред.), а затем с планом Маршалла. В 1949 г. Турция стала членом Совета Европы.
Гораздо труднее было вступить в Североатлантический альянс. Европейских членов НАТО беспокоило, что присоединение Турции не только отвлечет американские ресурсы от их стран, но и увеличит территорию, которую блоку придется защищать. Тем самым Западная Европа рисковала оказаться перед лицом новых угроз. С другой стороны, англичане считали Ближний Восток, в который включали и Турцию, зоной своего влияния, а потому не желали присоединения Анкары к организации, однозначно находившейся под управлением США. Кроме того, союзники считали, что турки зарекомендовали себя ненадежными партнерами, поскольку, по их мнению, во время войны не выполнили взятых обязательств. Чтобы опровергнуть этот аргумент, Анкара выделила в помощь американцам и их союзникам пехотную бригаду для участия в защите Южной Кореи, которую попыталась оккупировать Северная Корея.
Хотя многие члены организации без энтузиазма встретили членство Турции в НАТО, Соединенные Штаты понимали, что Анкара сможет заметно увеличить ее возможности. Речь шла о безопасности Восточного Средиземноморья, об образовании южного фланга и о том, что Турция наряду с Норвегией могла бы взять в клещи советские войска в случае их атаки на центральном направлении. В 1952 г. Турция вместе с Грецией стали членами НАТО.
Годы холодной войны
В разгар холодной войны отдельные члены альянса вынуждены были подчиниться американскому руководству. Для Турции это лидерство было более приемлемым, чем для некоторых других союзников, по двум причинам. Во-первых, она была более уязвима перед лицом угроз, исходивших от стран Варшавского договора, чем многие другие члены НАТО. Во-вторых, она была экономически слаба и зависима от военно-экономической помощи, которую ей оказывал блок. Связь с альянсом дала Турции возможность модернизировать военное оснащение, усовершенствовать подготовку военнослужащих и увеличить оборонные возможности. Она также помогала преодолевать кризисы, поражавшие турецкую экономику с почти прогнозируемыми интервалами.
Экономический аспект взаимодействия с западными союзниками нуждается в пояснении. Республика наследовала аграрную экономику, но отдельные деревни не были интегрированы в национальную систему хозяйствования. Еще до того, как Турция присоединилась к НАТО, американская экономическая помощь позволила начать строительство дорог, благодаря чему у аграрных провинций появилась возможность влиться в большую экономику. Крестьяне могли продавать свою продукцию на рынках турецких городов. Всего за несколько лет в стране сформировалась единая и постоянно расширяющаяся хозяйственная система. Резко вырос спрос на товары и услуги, удовлетворять который становилось труднее с каждым годом.
Первая мировая война высосала из страны и без того ограниченные ресурсы. Капитала, необходимого для восстановления, у Турции не было. Государство пыталось выделять фонды на промышленное развитие. В 1933 г. был даже принят соответствующий план, реализации которого помешала новая война. Коммерсанты, производившие, собиравшие и продававшие сырье и сельскохозяйственную продукцию, накопили во время войны определенный капитал, но эта общественная прослойка, сосредоточенная преимущественно в небольших городах, не могла стать застрельщиком индустриализации. После войны государство снова взяло на себя руководство индустриализацией, инвестируя в промышленность, а также предоставляя дешевые кредиты частным предпринимателям.
Главный посыл политики индустриализации заключался в замещении импорта. Сторонники этой линии стремились уменьшить зависимость Турции от внешнего мира. Однако этот подход не выдержал проверку практикой. Хотя производство росло, а потребность в импорте уменьшалась, это привело лишь к изменению структуры импорта, в котором стал преобладать капитал и промежуточные товары, а не конечная продукция. Неспособность финансировать подобного рода импорт могла обернуться закрытием заводов и массовой безработицей. А поскольку товары не отличались высоким качеством и конкурентоспособными ценами, единственным способом финансирования экономики стало заимствование.
Несоответствие между доходами от экспорта сырья и сельскохозяйственной продукции и внешними расходами приводило к периодическим кризисам. Экономический рост финансировался внешними заимствованиями до тех пор, пока не возникли сомнения в способности Турции возвращать долги. Когда необходимые средства найти не удавалось, начинался кризис. Будучи южным форпостом евро-атлантической безопасности, Анкара не раз убеждала союзников помочь ей в преодолении трудностей. Сложилась даже определенная традиция, по которой западные партнеры периодически просили Турцию начать реформы, ввести строгие меры экономии и осуществить девальвацию лиры под руководством МВФ. В ответ союзники во главе с США, а затем с Германией создавали консорциумы с целью восполнения потребностей Турции в твердой валюте. После стабилизации экономической ситуации повторялся тот же процесс расширения производства, который рано или поздно приводил к неспособности обслуживать займы и к новому кризису.
Нефтяной шок 1973 г. показал несостоятельность стратегии импортозамещающей индустриализации. В течение следующих семи лет попытки справиться с экономическими трудностями не давали результатов. Частные производители, со временем существенно укрепившиеся, пришли к пониманию необходимости серьезной корректировки экономической политики. В конце 1979 г. Турция не смогла импортировать достаточное количество топлива для удовлетворения своих внутренних потребностей и выплачивать жалованье дипломатам. Суровая реальность вынудила задуматься о смене экономического курса. 24 января 1980 г. совет министров изменил правила, введенные в годы Второй мировой войны для «защиты турецкой лиры». Были сняты многочисленные ограничения на владение, перемещение и продажу иностранной валюты.
Мало кто в Турции понимал, что это решение запускает механизм радикальной трансформации. Вскоре экспорт пошел в рост, появилась твердая валюта, экономика стала расти как на дрожжах. Произошедшие изменения положили начало росту на базе экспорта, который продолжается поныне. Спустя сравнительно небольшой промежуток времени турецкая экономика интегрировалась в международную и превратилась в 17-ю экономику мира и шестую экономику Европы по объему ВВП. Турция также стала членом «Большой двадцатки».
Трансформация
Выбор в пользу экспортно-ориентированного экономического роста в 1980 г. был первым из двух важных событий, вызвавших трансформацию внутренней и внешней политики. Турция превратилась в «торгующее государство», где главную роль играют экономические соображения, а не факторы безопасности в чистом виде. Говоря иначе, концепцию безопасности переосмыслили, признав, что экономика играет ведущую роль в ее обеспечении, тогда как в прежние годы этому не придавалось такого большого значения.
Второе важное событие – конечно, окончание холодной войны, ознаменовавшееся распадом Советского Союза и Варшавского договора. Исчезновение «врага» означало, что у стран НАТО стало меньше ограничений в выработке внешней политики и установлении более тесных отношений с бывшими противниками, включая Россию. Можно сказать, что 1991 г. явился точкой отсчета новой внешней политики.
Торговая ориентация побуждает Турцию искать новые рынки по всему миру. Помимо непосредственных соседей – России и бывших советских республик – это также балканские государства и страны Ближнего Востока, Африка, Китай и остальная Азия, а также крупные государства Латинской Америки. Все эти рынки стали важными мишенями для турецкой экономической экспансии. Когда экономические соображения приобрели гораздо большее значение для выработки внешнеполитического курса, турецкие правительства начали более чутко относиться к политическим интересам стран, с которыми Анкара расширяла или планировала расширять двустороннюю торговлю.
Во внутренней политике, что не менее важно, избиратели стали оценивать то или иное правительство в основном по экономическим успехам. Аргументы, основанные на идеологических клише и/или соображениях укрепления безопасности, которые сопровождаются призывами «потуже затянуть пояса», пользуются все меньшей популярностью. Кроме того, поскольку страна все более процветает, в основном благодаря частной инициативе, гражданское общество чувствует себя сильнее и увереннее, выдвигая требования к власти. Независимые организации гражданского общества также усиливаются и распространяются. Турецкая политика становится более демократичной, и общественное мнение играет растущую роль.
Если коротко обобщить сказанное, то после 1991 г. турецкая внешняя политика претерпела существенные изменения, которые можно разделить на два периода. На первом этапе Турцию можно охарактеризовать как лояльного союзника, интересы которого шире интересов альянса. На втором – как самостоятельного игрока на мировой арене. Первый период, начавшийся в 1991 г., продолжался до выборов 2007 года. Во втором периоде страна находится сейчас.
Лояльность с собственными интересами
С 1991 г. внешняя политика Турции была нацелена на развитие более тесных и многоплановых связей с бывшими противниками, а также странами, недавно получившими независимость. Должное внимание уделялось сохранению и совершенствованию хороших отношений с Западом, поскольку Анкара считала, что ее основные интересы находятся там.
О том, какое значение Турция придавала связям с Западом, лучше всего судить по ее настойчивому стремлению присоединиться к Европейскому союзу. Турция проявила заинтересованность в тесных отношениях с Европейским экономическим сообществом сразу после его возникновения. Кульминацией стало заключение в1963 г. Договора об ассоциированном членстве Анкары, в 1970 г. он был дополнен протоколом о трехступенчатом процессе, который подготовит страну к интеграции в ЕС. Нежелание быстро двигаться к цели было взаимным. С одной стороны, Турция опасалась, что полноценное членство серьезно подорвет независимость и хрупкую экономику. С другой – Европа не хотела, чтобы неразвитая экономика Турции тяжелым бременем легла на плечи более продвинутых европейских государств. Тем не менее в 1996 г. был заключен таможенный союз. Хотя Турцию в отличие от ряда восточноевропейских стран не пригласили присоединиться к ЕС на встрече 1997 г. в Люксембурге (что вызвало энергичные протесты с ее стороны), в 1999 г. в Хельсинки она была объявлена страной-кандидатом, и в 2005 г. начала переговоры о вступлении.
Турция с готовностью участвовала в совместных акциях с НАТО. Она выделяла войска для участия в миротворческих операциях в Ливане, Сомали, Боснии, Македонии, Косово и Афганистане. Также она оказала поддержку введению бесполетной зоны на севере Ирака в рамках военно-гуманитарной операции «Утешение», призванной помочь курдскому меньшинству. Единственное крупное разногласие этого периода имело место в 2003 г., когда Турция не позволила Соединенным Штатам использовать свою территорию для отправки войск в Ирак. Оглядываясь назад, можно понять и объяснить нежелание Турции сотрудничать с Вашингтоном в этом вопросе. Анкару беспокоило, что американская интервенция стимулирует курдский сепаратизм в юго-восточном регионе страны, граничащем с Ираком. Турция была также озабочена тем, что ее пособничество США подорвет улучшающиеся отношения с арабским миром. Однако вскоре Вашингтон и Анкара начали латать дыры, поскольку у них слишком много общих интересов. И если бы отказ Турции пропустить американские войска стал развилкой в двусторонних отношениях, это нанесло бы огромный ущерб обеим сторонам.
В этот период Турция прилагала усилия, чтобы развивать связи с соседями, а также улучшать взаимодействие со странами Ближнего Востока. Она начала выстраивать контакты с теми регионами, с которыми у нее раньше их не было – например, с Африкой к югу от Сахары и Латинской Америкой. Интенсифицировались и отношения с Россией – прежде всего за счет расширения экономических связей. Россия – не только обширный рынок для турецких товаров и услуг, но и важный источником поставок энергоносителей.
Турция как автономный игрок
Июльские выборы 2007 г., похоже, стали поворотным моментом во внутренней и внешней политике Турции. Они продемонстрировали растущую поддержку Партии справедливости и развития, а также тот факт, что оппозиция слишком слаба, чтобы бросить вызов правительству. К этому времени турецкая экономика стабильно росла шесть лет подряд. Став более уверенным в себе, правительство постепенно перешло к более независимому внешнему курсу, особенно после назначения министром иностранных дел Ахмета Давутоглу. Считается, что он оказывал большое влияние на выработку внешнеполитического курса еще до назначения, а получив министерский портфель, сформулировал новые принципы внешней политики.
В сжатом виде доктрина Давутоглу звучала так: «Никаких проблем с соседями» – мирно разрешать любые споры и конфликтные ситуации с соседними государствами. Давутоглу также провозгласил, что любое событие, происходящее в пограничных регионах, не может не волновать Турцию, и она непременно будет там присутствовать. Эта доктрина внешне не противоречит общей ориентации страны на поддержание связей с западными союзниками. Тем не менее, центр тяжести перемещается на соседние государства и регионы. Но, что важнее, Анкара начала проводить независимую внешнюю политику, не всегда совпадающую с приоритетами традиционных союзников.
Однако Турция по-прежнему намерена вместе со своими традиционными союзниками участвовать в построении такого мира, в котором преобладали бы демократические ценности и рыночные институты и где отношения не строились бы на применении силы. Именно эта ориентация на общие ценности составляла основу сотрудничества с союзниками по НАТО в прошлом и остается фундаментом партнерства со странами Запада. В частности, в последнее время Турция поддерживала западных союзников в Египте, Ливии и Сирии. Та же общая ориентация побудила Анкару дать согласие на размещение натовских радаров в Восточной Турции в рамках противоракетной обороны. Союзники Турции приветствовали ее инициативы по углублению мирного процесса. В частности, они одобрили посредничество Анкары на переговорах между Сирией и Израилем для сближения позиций по вопросу о Голанских высотах в 2008 году. Точно так же получили широкое одобрение усилия Турции по смягчению позиции в отношении Армении, хотя они и не принесли заметных успехов.
Однако продолжение союзнических отношений не позволяет закрывать глаза на серьезные проблемы. Это трения между Турцией и ЕС, между Турцией и США, а также стремление Анкары играть более заметную роль в мировой политике в связи с ростом ее экономической мощи и влияния. Наверно, стоит проанализировать эти три главные причины разногласий.
Турция и Европейский союз
Хотя трансформация турецкой экономики и ее интеграция в мировую экономику усилили желание Турции стать полноправным членом Евросоюза, окончание холодной войны и последовавшие изменения в области европейской безопасности снизили заинтересованность в этом Брюсселя. В турецко-европейских отношениях появилось три проблемных области.
Во-первых, политики ЕС указывают на проблемы в области соблюдения прав человека. Анкара пытается соответствовать ожиданиям Европейского союза, производя изменения на законодательном уровне, обучая чиновников более чуткому отношению к соблюдению прав граждан и создавая специализированные агентства для устранения недостатков, отмечаемых ЕС. В Турции даже ограничена власть военных, которая была постоянным поводом для критики со стороны Брюсселя. Это произошло благодаря судебным процессам, на которых за подготовку интервенции и за деятельность, дискредитирующую гражданские власти, были осуждены высокопоставленные военные чины.
Вторая проблема – это Кипр. Во время последнего крупного расширения Европейского союза Греция пригрозила сорвать весь процесс, если Кипр не войдет в состав объединенной Европы. Брюссель уступил давлению, тем самым нарушив фундаментальный принцип, гласящий, что кандидат на присоединение к ЕС должен прежде уладить все споры с соседними странами, чтобы они не оказались головной болью Брюсселя. Став членом Евросоюза, Кипр решил, что ему не нужно идти на компромиссы в деле объединения острова. Логика Никосии состоит в том, что, учитывая желание Турции присоединиться к ЕС, объединение и так произойдет рано или поздно.
Однако факты свидетельствуют об обратном. Хотя Кипр заблокировал восемь или более разделов на переговорах об интеграции Турции, позиция Анкары о характере приемлемого решения не изменилась, зато возникли другие «осложнения». Турция блокировала сотрудничество между ЕС и НАТО, поскольку Евросоюз не вправе представлять интересы Турции при планировании обороны Западной Европы. В свою очередь, Кипр не может быть допущен на советы НАТО. Не так давно между греческим Кипром, с одной стороны, и турецким кипрским государством и Турцией – с другой, разгорелся новый конфликт по поводу разведки нефтегазового месторождения в исключительной экономической зоне острова.
Хотя Кипр является одним из препятствий на пути дальнейшего строительства отношений между Анкарой и ЕС, имеются и другие помехи, усугубляемые склонностью некоторых членов Евросоюза использовать разделенный остров в качестве предлога для отказа в предоставлении Турции полноправного членства. Так что не следует переоценивать роль одной маленькой страны в этом деле.
Это приводит к третьей проблеме. Некоторые ключевые члены Евросоюза, такие как Франция и Германия, сомневаются в целесообразности интеграции Турции, предлагая ей в качестве альтернативы особые отношения. Хотя иногда главной причиной их позиции называют отсутствие культурно-религиозной общности, не следует упускать из виду, что присоединение Турции изменит баланс внутри единой Европы и бросит вызов франко-германскому кооперативу, которым Европейский союз сегодня является.
Турецко-европейские отношения сегодня находятся в состоянии стагнации. Анкара утратила первоначальный энтузиазм по поводу присоединения к европейской семье, хотя последние правительства Турции подтверждают преданность европейским ценностям. Со своей стороны, ЕС не сумел стать тем центром силы, которым стремился быть, и сегодня столкнулся с серьезными экономическими проблемами. Стороны делают все возможное для того, чтобы отношения не были окончательно испорчены. Турция строит важные двусторонние связи с отдельными членами Евросоюза, которые ей выгодны и интересны. Несмотря на разговоры о том, что Турция рано или поздно вольется в ЕС, в настоящее время нет убедительных доводов в пользу столь радужного будущего турецко-европейских отношений. И перспектива вступления в Евросоюз все в меньшей степени определяет проводимую Турцией внешнюю политику.
Турция и Соединенные Штаты
После окончания холодной войны в турецко-американских отношениях постепенно нарастало напряжение. Американское руководство, привыкшее определять стратегии и политический курс НАТО, полагало, что продолжит действовать в том же духе. Турция же считала себя вправе действовать более самостоятельно с учетом резко изменившихся обстоятельств.
Понимая общность интересов и желая сохранить тесные связи, установившиеся в годы холодной войны, Анкара и Вашингтон попытались подыскать подходящее выражение, чтобы описать свои взаимоотношения. Поначалу охарактеризовав их как «стратегические», они затем предпочли фразу «образцовое партнерство». Хотя это определение не указывает на конкретный характер отношений, ясно, что обе стороны хотели бы сотрудничать для продвижения общих интересов. Оба государства отличаются прагматизмом, они ориентированы на будущее и стараются не зацикливаться на прошлых разногласиях.
Однако наличие многочисленных центров силы и влияния в американской политической системе чревато возникновением неожиданных проблем во взаимоотношениях. Деятельность этнических лобби в Конгрессе США, особенно в Палате представителей, привела к принятию эмбарго на поставки вооружений в Турцию, которое длилось с 1974 по 1977 годы. Совсем недавно возникла напряженность в связи с принятием резолюций о геноциде армян. Хотя этот документ не дал конкретных результатов, подобные шаги крайне эмоционально воспринимаются турецкой общественностью, и она, в свою очередь, может заставить правительство предпринять радикальные шаги, которые станут настоящим испытанием для «образцового партнерства».
До недавнего времени Анкара могла рассчитывать на поддержку еврейского лобби, которое выступало противовесом армянскому и греческому влиянию в американском Конгрессе. Однако постепенное ухудшение отношений между Израилем и Турцией, начавшееся с жестких израильских бомбардировок сектора Газа, достигло кульминации, когда израильтяне убили девять турецких граждан на борту корабля, перевозившего гуманитарную помощь для жителей Газы. Американо-израильский комитет по общественным связям (AIPAC) осудил действия Турции как провокацию, так что Анкара больше не может рассчитывать на поддержку еврейского лобби в американском Конгрессе.
Несмотря на имеющиеся и потенциальные проблемы, обе страны зависят друг от друга, а значит, приложат силы к тому, чтобы сохранить дружеские, рабочие отношения. Турции не только нужны американские разведданные и некоторые передовые виды вооружений для противодействия курдскому терроризму на северо-востоке страны, но и более широкие гарантии безопасности, которые дает членство в НАТО. С другой стороны, Соединенным Штатам нужно работать с Турцией для стабилизации положения на Ближнем Востоке.
Турция как формирующаяся держава
В последние годы целый ряд факторов привел к тому, что турецкие политики и стратеги стали считать свою страну региональной державой, способной влиять на мировую политику. Прежде всего этому способствовали впечатляющие экономические достижения, страна постепенно перестала полагаться на поддержку и помощь других государств и международных организаций. С другой стороны, появившиеся экономические ресурсы дали Турции возможность оказывать помощь более бедным государствам, входящим в сферу ее интересов, таких как республики Центральной Азии, а также небольшим и сравнительно бедным балканским странам.
Притязаниям Турции на роль регионального лидера также способствовал отказ других стран, таких как Египет, от традиционной роли лидера арабского мира. Способность вести переговоры с конфликтующими сторонами только укрепила Анкару в новой роли. Наконец, лидерство Турции упрочилось благодаря наличию в ней дееспособной демократической системы, позволяющей на протяжении последнего десятилетия формировать стабильные и эффективные правительства.
Ни один из этих факторов не мог бы объяснить устремлений Анкары, если не принять во внимание желание примерить на себя роль регионального и мирового лидера в международной политике. Когда новое политическое руководство Турции стало увереннее действовать на международной арене, его посетило болезненное осознание того факта, что существует мировой порядок с устоявшейся философией, ценностями, кодексами поведения, основополагающими предпосылками и международными организациями. Оно также осознало, что мировой порядок устроен преимущественно в интересах победителей во Второй мировой войне, а новичкам нелегко стать частью этой системы и оказывать влияние, даже несмотря на возросший политический вес и экономическое влияние.
Турецкий премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган, разочарованный неэффективностью, неискренностью и двойными стандартами, присущими нынешнему мировому порядку, решил одновременно сотрудничать с его ключевыми игроками и бросать ему вызов. Соответственно, Эрдоган проголосовал против резолюции Совета Безопасности ООН о введении санкций против Ирана и выступил с резкой критикой Объединенных Наций на сессии Генеральной Ассамблеи в сентябре 2011 г., в то же время одобрительно высказавшись об операциях НАТО в Ливии.
Некоторые обозреватели назвали подобное поведение «самоутверждением третьего мира», другие говорят, что уместней вспомнить о «голлизме». Вместо того чтобы мучительно подбирать подходящий термин, лучше описать эту линию поведения по существу. Новая внешняя политика Турции ревизионистская по риторике, но вполне традиционалистская по фактическим действиям. Риторика частично может быть конвертирована в реальную политику, если будут подходящие условия на международной арене, но это прояснится лишь в среднесрочной перспективе.
Турецкому премьер-министру нравится бывать с визитами в странах региона, где ему удается заручиться поддержкой широких масс при помощи ревизионистской риторики и заявлений о поддержке демократизации. Он добился изоляции Израиля с целью принудить его положить конец бедствиям палестинского народа, но пока этот курс не принес реальных плодов. Если говорить о прагматичных действиях, Эрдоган добивается отмены визовых ограничений между Турцией и странами региона, а также роста торговли и инвестиций с соседями.
Похоже, что Анкара продолжит подобную политику по мере дальнейшего перемещения центра силы из евро-атлантического региона к Азии. Было бы ошибочно приписывать Турции такие грандиозные внешнеполитические цели, как руководство всем мусульманским миром или восстановление Османской империи. В действительности мы наблюдаем формирование средней державы с честолюбивым руководителем, которая порой переоценивает свои возможности, но нацеливается на усиление позиций и влияния в период мирового экономического кризиса и в условиях быстро меняющихся обстоятельств.
Несколько слов о российско-турецких отношениях
Как изменение турецкой внешней политики влияет на российско-турецкие контакты? Нынешний уровень отношений, при котором между двумя странами растет торговый оборот, отменены визовые ограничения и Россия намеревается построить атомную электростанцию в Турции, – неотъемлемая часть перемен. Нет оснований подозревать, что эти связи, особенно в сфере экономики, не получат развития в предстоящие годы. Однако можно смело предположить, что помимо сотрудничества между двумя странами будет развиваться и определенная конкуренция.
В чем суть этой конкуренции? Во-первых, претензии Турции на роль региональной державы подразумевают те территории, которые Россия склонна считать зоной своего исключительного влияния. Речь идет прежде всего о Кавказе и Центральной Азии. Во-вторых, если Россия заинтересована в монополизации поставок энергоносителей и маршрутов их доставки в Европу, то Турция заинтересована в их диверсификации. В-третьих, Россия отождествляет себя с авторитарными режимами на Ближнем Востоке, тогда как Турция привержена демократическим переменам. В-четвертых, Россия является бенефициаром мирового порядка, сложившегося после Второй мировой войны, который Турция оспаривает. Можно легко добавить и другие области соперничества, со временем неизбежно возникнут новые.
Психологический надлом, который России пришлось пережить в связи с ее низведением с позиций сверхдержавы до уровня державы средней, региональной, а также ощущение опасности в связи с подобными переменами; авторитарный характер российского политического строя, недостатки юридической и правовой системы, неспособность к развитию подлинно рыночной экономики, стремление использовать экономические инструменты для достижения политических целей – все это составляет фон, на котором любые незначительные проблемы способны легко перерасти в серьезные трудности. Турция, со своей стороны, может стать излишне самонадеянной из-за укрепления позиций на международной арене и недостаточно учитывать российскую психологию или озабоченности. Эти непростые обстоятельства требуют благоразумия, осторожности и терпения для поддержания и развития взаимовыгодных отношений.
Илтер Туран – профессор политологии стамбульского Университета Бильги.
Турция > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 22 октября 2011 > № 738762
Илтер Туран
Запоздалый полет совы
Марат Шайхутдинов
Контуры грядущего миропорядка: ожидания и реальность
Резюме: Мировой финансово-экономический кризис дал мощный импульс процессу перераспределения глобальной силы и влияния. Но ни Запад, ни Восток не в силах вырваться за рамки докризисной экономической парадигмы. Последние 3–4 года так и не стали временем серьезной перестройки мировой финансовой архитектуры.
Гегель в «Философии права» заметил, что «сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек». Философ имел в виду, что человечество склонно запаздывать с осмыслением важнейших вопросов бытия. Это изречение невольно приходит на ум, когда задумываешься о посткризисном мире. К сожалению, он слишком зациклен на текущих проблемах и не уделяет должного внимания долгосрочным трендам. Политические элиты ведущих стран испытывают серьезный дефицит государственной воли и ответственности. Стратегия уступает место сиюминутной тактике, а давно назревшие реформы подменяются паллиативами.
Возникает ощущение, что международное экспертное сообщество также уклоняется от серьезного анализа проблем современного мира либо подыгрывает правящим элитам. Однако только объективный и критический анализ ситуации способен стать ключом к поиску адекватных решений, без которых невозможно построение нового, более справедливого и совершенного мирового порядка.
Приход к власти в ряде ведущих стран мира политиков нового поколения породил немало ожиданий. Миллиарды людей надеялись на разрешение региональных конфликтов, на сворачивание гонки вооружений, на кардинальные изменения в мировой экономике и политике. К сожалению, многие из этих ожиданий не сбылись либо сбылись лишь частично. Тем не менее масштабные сдвиги налицо. Мир, каким мы его знали, изменился навсегда. Мы вступили не просто в эпоху перемен, а в период смены эпох.
Одной из важнейших особенностей современного этапа развития человечества стало наложение друг на друга целого ряда глобальных мегатрендов. Смещение центров силы, кризис мировой финансовой архитектуры, появление нетрадиционных угроз, обострение проблем энергетической, экологической и продовольственной безопасности, кризис международного права – все это влечет за собой многократное усложнение мировой ситуации.
От исследователей требуется применение разнообразных научных подходов, однако прикладные исследования превалируют над фундаментальными, узкоспециальные подходы – над междисциплинарными. Но, как отмечал еще Джон Гэлбрейт, «специализация в науке – это удобство, а не добродетель». С одной стороны, необходимо рассматривать глобальные изменения в общем контексте закономерностей всемирно-исторического процесса («кондратьевские» циклы, циклы гегемонии Уильяма Томпсона – Джорджа Модельски, мир – системная теория Иммануила Валлерстайна, теория гегемонистского перенапряжения Денниса Флорига, цивилизационная теория Шмуэля Эйзенштадта и др.). Важно учитывать и качественные особенности современного этапа развития человечества, в том числе уплотнение и ускорение исторического времени. Время становится особым фактором, существенно влияющим на ход и содержание глобальных и региональных процессов.
Эксперты предпочитают не заглядывать слишком далеко в будущее. Старая добрая футурология уходит в прошлое, новейшие форсайтные исследования ограничиваются масштабами корпораций, и лишь некоторые эксперты рискуют применить их к глобальной реальности. Все это заставляет задуматься о том, насколько новым геополитическим и экономическим реалиям соответствует сам инструментарий политической науки, ее категориально-понятийный аппарат, методы и методики?
Позволю себе не вполне, может быть, правомерную аналогию между политической наукой и физикой. Как известно, до начала XX века доминировала классическая механика Исаака Ньютона, предполагавшая евклидовость пространства, равномерность течения времени, несотворимость и неуничтожимость материи. Однако квантовая механика Макса Планка/Эрвина Шредингера и теория относительности Альберта Эйнштейна/Германа Минковского совершили революционный переворот, преодолев тогдашний кризис в физике. Стало очевидным, что ньютоновская физика – лишь частный случай более широкой картины мира. На наш взгляд, аналогичная, достаточно кризисная ситуация возникла и в современной политической науке. Не застряла ли политическая теория в предыдущей эпохе, превратившись в препятствие на пути более адекватного понимания новой мировой ситуации?
Трансформация современного мира: причины, следствия, исторический контекст
Драматические события на Ближнем Востоке и в Северной Африке дали повод говорить о начале «переформатирования» как исламского мира, так и глобального геополитического ландшафта. Мировые СМИ настойчиво проводят мысль о том, что главными причинами событий «арабской весны» стали нерешенные социально-экономические и политические проблемы государств Северной Африки и Ближнего Востока. Однако не слишком ли быстро мы отвергаем мысль о возможном целенаправленном воздействии извне на процесс глобальных перемен? Сегодняшние события стоит рассмотреть в более широком историческом контексте.
Так, начало современному процессу переформатирования глобального геополитического ландшафта (в том числе арабо-исламского мира) положили распад СССР и операция «Буря в пустыне». За ними последовали события на Балканах, дезинтеграция Югославии и Чехословакии, а также стремительное расширение НАТО и Евросоюза на восток. События 11 сентября 2001 г. стали отправной точкой для операций в Афганистане и Ираке, расширения американского военного присутствия в арабских странах, появления концепций Большого Ближнего Востока и Большой Центральной Азии. Впервые военные базы США и НАТО оказались на территории Центральной Азии, в непосредственной близости к Китаю и России. Следует также упомянуть обострение региональных и локальных конфликтов, активизация международного терроризма, религиозного экстремизма, наркобизнеса, торговли людьми и морского пиратства. Не стоит недооценивать и события 2008 г. вокруг Косово, Южной Осетии и Абхазии. Их долгосрочные международно-правовые и геополитические последствия, возможно, еще впереди.
Даже столь краткая историческая ретроспектива заставляет задуматься о том, что события «арабской весны» – лишь часть более широкого процесса, который де-факто является новым раундом передела мира. Автор далек от конспирологических версий, согласно которым события в Северной Африке разворачиваются чуть ли не по указке стратегов из-за океана. Но я убежден: западные лидеры были осведомлены о надвигающейся буре и постарались не просто оседлать революционные процессы, но и подкорректировать их с помощью различных средств, методов и ресурсов в собственных интересах.
Действительно, события в исламском мире органично вписываются в концепцию Большого (демократического) Ближнего Востока, обнародованную еще во времена Джорджа Буша-младшего. В частности, не секрет, что США жизненно заинтересованы в ослаблении китайского и российского влияния в этой части мира. Заметим, что именно в 2010 г., впервые в новейшей истории, Китай опередил Соединенные Штаты по закупкам ближневосточной нефти для своей быстрорастущей экономики.
В то же время не выдерживают критики заявления Вашингтона о поддержке демократии и необходимости обновления политических элит на Ближнем Востоке. Кто, например, возглавляет постреволюционные Египет и Тунис? Ровесники экс-президентов, а не молодежь, доминировавшая на революционных площадях. Почему проблема демократизации ставится лишь перед республиканскими режимами, но не перед застывшими в политическом развитии ближневосточными монархиями? Не потому ли, что там находятся военные базы США? Нужна ли Западу подлинная демократия на Ближнем Востоке, или же речь идет о приходе еще более прозападных элит? Нужны ли Вашингтону и Брюсселю реформы в арабском мире, или они готовы смириться с появлением новых исламистских режимов?
Не будет лишним напомнить, что именно Франция, Англия, Германия и Италия добились в 2004 г. отмены эмбарго на продажу оружия Ливии, которое действовало с 1986 года. С 2005 по 2011 гг. страны Европейского союза продали Ливии оружия на 834 млн евро. Неужели западные державы совершенно не подозревали, кому они сбывают оружие?
И все же попытки Запада «революционизировать» исламский мир способны привести не к тем результатам, на которые рассчитывают в Вашингтоне и Брюсселе. Запад, еще не оправившийся от кризиса, может оказаться в очередном тупике. Так, нагнетается напряженность вокруг Ливана и Сирии, от которых в немалой степени зависит судьба Ирана. Эксперты предупреждают, что падение режима Башара Асада приведет к распаду Сирии и хаосу в регионе. Тем не менее давление Запада на режим Асада стремительно нарастает. В ход пущены односторонние экономические санкции, а в перспективе не исключено и военное вмешательство по ливийскому сценарию.
Нынешней ситуацией пользуется и Турция, внешнеполитический курс которой все больше вписывается в сценарий возрождения Османской империи. Доминирование на Ближнем Востоке может стать для Турции более ценным геополитическим призом, нежели постоянно отодвигающаяся перспектива вхождения в Евросоюз.
На фоне событий «арабской весны» драматически развивается ситуация вокруг Афганистана. Официальный Кабул не способен взять на себя всю полноту ответственности за судьбу страны. Национальная армия и полиция слишком слабы и пропитаны коррупцией. В стране так и не объявлены результаты парламентских выборов, а попытки наладить диалог с талибами терпят неудачу, убийство экс-президента Бурхануддина Раббани фактически ставит на нем крест. В этой связи ускорился процесс переосмысления стратегических целей в Афганистане. Иллюзии относительно демократизации рассеиваются, на первый план выходят вопросы безопасности. В преддверии анонсированного вывода войск происходит перезагрузка американского военного присутствия. Однако мало кто верит в уход западной коалиции из Афганистана – слишком многое поставлено на карту в этом стратегически важном регионе. Если он все же состоится, новый расклад сил в регионе станет одновременно и серьезным вызовом, и историческим шансом для Китая и России, ШОС и ОДКБ. Москва, Пекин и ведомые ими объединения получат возможность доказать свою состоятельность в качестве альтернативных центров силы. Не исключен и другой вариант – избавившись от военного присутствия Соединенных Штатов, КНР и Россия вступят в схватку за доминирование в регионе.
Пока же позиции обеих держав на фоне перемен в исламском обществе достаточно уязвимы. Пекин и Москва постепенно утрачивают влияние в арабо-исламском мире. В целом события в Северной Африке вольно или невольно стали своего рода тестом на готовность Китая и России оспаривать американское лидерство. Если исходить из сегодняшних реалий, то они этот тест провалили. Чем же объясняется провал? Почему две великие ядерные державы столь пассивно наблюдают за процессом перекройки геополитического ландшафта? Тому есть немало причин объективного и субъективного порядка.
Так, Китай не заинтересован в преждевременной конфронтации с США из-за взаимозависимости двух стран. Пекин пока не в силах справиться с очагами напряженности в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР). Сохраняются трения вокруг Тибета и спорных островов в Южно-Китайском море. Военный потенциал Поднебесной быстро растет, но он по-прежнему слишком мал, чтобы соперничать с американской военной мощью. В свою очередь, Россия не желает ставить под вопрос перезагрузку отношений с США, судьбу переговоров по ПРО, а также вопросы вступления в ВТО. Военная мощь России со времен СССР изрядно подорвана, а ОДКБ пока не состоялся в качестве дееспособного военно-политического блока.
Значит ли это, что Китай и Россия и впредь не будут препятствовать перекройке политической карты мира по западным лекалам? В краткосрочной перспективе – да, в среднесрочной и долгосрочной – нет, поскольку оба государства имеют собственные геополитические амбиции. Уже сегодня Москва и Пекин успешно отрабатывают различные механизмы и методы, характерные для глобальных держав. Правда, уровень их притязаний различен – нынешняя Россия вынуждена смириться со статусом региональной державы, а возвышающийся Китай устроит только статус сверхдержавы.
Переформатирование геополитического ландшафта или передел мира?
Переформатирование глобального геополитического ландшафта является, по сути, новейшей модификацией передела мира, имеющей ряд отличительных особенностей. Важным признаком нового раунда становится не буквальный захват и присоединение территорий в духе колониальных империй, а установление долгосрочного контроля над странами, регионами и мировыми коммуникациями. На первый план выходит не прямое подчинение, а формирование вассальных отношений; не опора на конкретных лидеров, а пестование компрадорских элит. Преследуя свои интересы, сильные мира сего не останавливаются перед насильственной сменой неугодных режимов, используя как реальные, так и надуманные предлоги. Как результат – некоторые государства приходят к выводу, что лучшей гарантией от внешнего вмешательства является наличие ядерного оружия.
Глобальные игроки придают немалое значение методам публичной дипломатии – созданию неправительственных организаций, стимулированию местного протестного потенциала, финансированию оппозиционных движений и т.д. Однако, как это ни парадоксально, насаждаемые Западом режимы далеки от идеалов демократии. Возникает впечатление, что демократия – это некая константа, а не возобновляемый ресурс: чем больше Запад «экспортирует» демократию в другие регионы мира, тем меньше демократии остается в Америке и Европе.
Важное место в арсенале великих держав занимает стимулирование и провоцирование межклановых, межрелигиозных и межэтнических противоречий, а также различных сепаратистских движений. «Балканизация» государств и регионов становится эффективным способом передела сфер влияния между глобальными игроками. Не случайно исследователи все чаще говорят о возможном распаде Ирака, Афганистана, Йемена, Ливии, Сирии и др.
Особое место приобретают современные информационные технологии, с помощью которых осуществляется манипулирование международным мнением. Однако, как показали беспорядки в Великобритании, использование информационных технологий – обоюдоострое оружие, способное подорвать стабильность самого западного мира.
Обращает на себя внимание и обострение конкуренции между глобальными игроками за гарантированный доступ к природным ресурсам небольших развивающихся стран. Активизируется борьба за контроль над Антарктидой, арктическим шельфом и Северным морским путем. Пока она ведется преимущественно экономическими и политико-дипломатическими методами, но возможные военные конфликты не за горами.
Одной из особенностей новейшего раунда передела мира становится избирательная интерпретация принципов и норм международного права. При этом сильные мира сего зачастую используют трибуну СБ ООН для легитимации задним числом своих действий в том или ином регионе мира. Вызывает озабоченность и чрезмерное, переходящее все разумные рамки, применение глобальными игроками односторонних и по сути контрпродуктивных экономических и политических санкций против тех или иных государств. Нередко от санкций страдают не лидеры и правящие элиты, а дети, старики, женщины и больные.
На фоне самоуправства сверхдержав ослабевает роль ООН как организации, призванной обеспечивать мир и верховенство права в международных отношениях. Она утрачивает свои позиции как международно-признанный центр легитимности. Беспристрастность СБ ООН все чаще оказывается под вопросом. Принцип равенства участников международных отношений не действует. Голоса малых и среднеразмерных государств покупаются оптом и в розницу. Между тем, именно ООН могла бы сыграть ведущую роль в формировании более справедливого мирового порядка, в повсеместном утверждении норм международного права. К сожалению, становление многополярного мира идет с трудностями, а всеобщая нестабильность становится нормой.
Вместе с тем, облик нового мирового порядка будет определяться в конечном счете не только геополитическими и военно-стратегическими факторами. Решающее значение будет иметь экономико-финансовая составляющая. Многое будет зависеть от того, когда и в каком состоянии глобальные игроки выйдут из финансово-экономического кризиса. Но и вопросов пока больше, чем ответов.
Глобальная экономика: кардинальная реформа или косметический ремонт?
Финансово-экономический кризис стал испытанием на прочность для всей политической элиты. Мир вправе был ожидать от лидеров великих держав более ответственного поведения и большей готовности к коллективным действиям. На практике мы столкнулись с всеобъемлющим кризисом системы глобального управления.
Следует отдать должное «Большой двадцатке» – на первых этапах кризиса она сыграла позитивную роль, обнадежив рынки и выработав неотложные меры по стабилизации ситуации. Однако в последнее время в деятельности G20 все более заметны минусы, в том числе чрезмерная декларативность предлагаемых мер и отсутствие четких механизмов их реализации. Как результат – регулярное повторение валютных войн, возрождение протекционизма.
Сегодняшние западные лидеры не дотягивают до масштаба проблем и не способны на решения, сопряженные с возможной утратой власти в ходе очередных выборов. Электорат «золотого миллиарда», избалованный длительным периодом процветания, пока не готов смириться с мыслью о неизбежном снижении качества жизни. Инфантилизм избирателей накладывается на безответственность элит и самонадеянность крупного бизнеса.
Сказанное напрямую относится к США. Структурные изменения, в которых так нуждается американская экономика, остались большей частью на бумаге. Обещания демократов о создании новых рабочих мест не выполнены. Нелегитимная эмиссия доллара в рамках «количественного смягчения» и непомерные военные расходы становятся дополнительными факторами риска. Достигнутый экономический рост недостаточен, чтобы можно было говорить об окончательном преодолении рецессии. Однако самую большую проблему составляет то обстоятельство, что экономическая политика Соединенных Штатов стала заложницей межпартийного противостояния. Партии интересует не поиск адекватных решений, а исход президентских выборов 2012 года. Опасная ситуация, сложившаяся вокруг долгового кризиса, наглядно продемонстрировала узость мышления американского истеблишмента.
Свидетельством нежелания элиты признавать очевидные факты стала волна обвинений в адрес рейтингового агентства Standard & Poor’s, осмелившегося понизить кредитный рейтинг Америки. Но и без S&P ясно, что США утратили репутацию мирового лидера. Возник опасный разрыв между избытком американских международных обязательств и средствами для их выполнения. Америка лишь перекладывает свои проблемы на остальной мир. Однако страна, не умеющая жить по средствам, не имеет ни морального, ни политического права вести за собой мировое сообщество.
Не лучше обстоят дела в Евросоюзе, столкнувшимся с крупнейшим кризисом в своей истории. Налицо не только дефицит политической воли у европейских лидеров, но и отсутствие единого видения дальнейших перспектив ЕС как глобального игрока. Растут опасения относительно будущего единой европейской валюты. Европа не гарантирована от новых потрясений.
В целом эпоха доминирования Запада в мировой экономике практически завершена. На кону – само существование западного проекта в том виде, каким мы его знаем. Эксперты уже говорят о «мире без Запада». Действительно, на глобальную авансцену выходит мировой Восток. Так, экономический рост развивающихся стран составил в 2010 г. 6,5% по сравнению с 1,5% роста в развитых странах. Промышленность бежит из стран ОЭСР в страны Азии, обеспечивающие 52% мирового промышленного производства. Все больший вес набирают державы БРИКС, ставшие локомотивами мировой экономики. Парадоксально, но именно те государства, которые чаще всего подвергались критике за недостаточно рыночный характер экономики и неразвитость демократии, взяли на себя груз ответственности за будущее мировой экономической системы.
К примеру, динамично развивающийся Китай, который 30 лет назад был лишь 13-й экономикой мира, в 2010 г. опередил Японию и стал второй экономической державой. По прогнозам МВФ, уже к 2016 г. КНР обойдет Соединенные Штаты по объему ВВП. Отражением растущей мощи Китая стало укрепление его позиций в G20 и МВФ. Пекин уже способен конкурировать с международными финансовыми институтами.
Следует признать, что именно китайский экономический рост позволил обеспечить относительную стабильность на мировых рынках сырья. Китай взял на себя довольно опасную роль главного кредитора США и спасителя европейской экономики. Однако как на Западе, так и на пространствах Евразии Пекин сталкивается с обвинениями в «экономической экспансии» и опасениями насчет его возможной агрессивности в недалеком будущем.
КНР осознает, что пока ее экономическое процветание в значительной мере зависит от Америки. Не случайно будущий китайский лидер Си Цзиньпин недавно заявил, что американская экономика всегда отличалась устойчивостью и способностью к восстановлению. Однако за этими вежливыми словами уже невозможно скрыть факт радикальной смены исторических ролей Вашингтона и Пекина. Циклы истории действуют неумолимо, и недалек тот день, когда Китай вновь, как несколько веков назад, станет самой мощной экономической державой мира.
Не следует недооценивать растущую мощь партнеров Китая, в том числе России. Несмотря на ряд внутренних проблем, она по-прежнему играет незаменимую роль в мировой экономике и демонстрирует самый высокий уровень жизни среди государств БРИКС. Международные резервы Российской Федерации составляют 540,2 млрд долларов, а государственный внешний долг – лишь 3% ВВП, что дает возможность со спокойной душой делать новые внешние заимствования.
Используя как рыночные методы, так и механизмы торговых войн и элементы геополитического давления, Москва стремится укрепить влияние на государства СНГ. Серьезным достижением России явилось создание Таможенного союза, призванного стать ядром притяжения для других постсоветских государств. Таким образом, Россия, подобно Китаю и Евросоюзу, формирует подконтрольное себе большое экономическое пространство. Не исключено, что в перспективе границы Таможенного союза, ЕЭП и ОДКБ практически совпадут. В таком случае по-новому встанет вопрос о политической интеграции и формировании наднациональных структур.
Другим перспективным глобальным игроком может стать Индия с ее экономическим, научно-техническим и демографическим потенциалом. Страна успешно преодолевает издержки глобального кризиса и надеется занять достойное место в новом мировом порядке. Будучи космической и ядерной державой, Индия настойчиво добивается статуса постоянного члена СБ ООН. Некоторые эксперты считают, что в перспективе Дели может составить конкуренцию Пекину в борьбе за мировое лидерство.
Таким образом, мировой финансово-экономический кризис дал мощный импульс процессу перераспределения глобальной силы и влияния. На авансцену выходят новые державы, демонстрирующие другие возможности и альтернативы. Но ни Запад, ни Восток не в силах вырваться за рамки докризисной экономической парадигмы. Так, последние 3–4 года могли стать временем серьезной перестройки мировой финансовой архитектуры. Однако глобальные игроки – как прежние, так и формирующиеся – ограничились косметическими изменениями, отложив решение кардинальных проблем современности на неопределенный срок. И все же никакие соглашения на глобальном и региональном уровнях не защитят мировое сообщество от новых кризисов, если не будут кардинально переосмыслены основы рыночной экономики. На этом опасном пути нас ожидает ряд серьезных вызовов и дилемм, без адекватного решения которых трудно добиться стабилизации мировой экономики.
Так, кризис показал со всей остротой, насколько опасен растущий разрыв между виртуальной и реальной экономикой (как в масштабе отдельных стран, так и на глобальном уровне). Рано или поздно мир вновь столкнется с суровой реальностью. Необходимо переосмыслить, что есть реальная экономика.
Кризис по-новому высветил и роль государства. Все мы – свидетели того, как в начале финансово-экономического кризиса банки и корпорации бросились к нему за помощью. Многие правительства пошли по пути фактической национализации банков и предприятий. В США даже разгорелись дискуссии о государственном «социализме». Однако, восстановив силы, банки и корпорации начали ставить вопрос о чрезмерном присутствии государства в экономической сфере.
Кризис нанес мощный удар по социальному государству. Как результат – протестный потенциал накапливается и в развивающихся, и в развитых странах. Представители среднего класса по всему миру считают, что будущее ускользает из их рук. Одни эксперты в этой связи заговорили о смерти «социального государства», другие – о процессе «глобализации гнева». Кризис показал, что ориентация человечества на западные стандарты потребления может привести на грань экологического и продовольственного кризиса. Однако страны «золотого миллиарда» почему-то уверены, что именно Восток с его бурным демографическим ростом должен идти по пути самоограничений (сокращение потребления, контроль над рождаемостью и т.д.).
В целом капитализм столкнулся с самым острым идеологическим кризисом со времен биполярной системы. И хотя многие экономисты по-прежнему уверены в жизнеспособности капиталистической системы и даже задаются вопросом: «Спасет ли нас капитализм?», вопрос впору поставить иначе: «Возможно ли спасти сам капитализм?». Как отмечает обозреватель The Times Анатоль Калецки, перед экономистами стоит задача создания четвертой разновидности капитализма на основе лучших элементов классической, кейнсианской и тэтчеровско-рейгановской модели, адаптированной к реалиям XXI века. Правда, Калецки имеет в виду создание нового «западного» капитализма, способного противостоять Китаю.
Однако построить новый капитализм исключительно для «золотого миллиарда» уже не получится – остальной мир не позволит еще раз переложить на себя издержки. С другой стороны, есть смысл более внимательно отнестись к незападным экономическим моделям. Необходимо идти по пути конвергенции различных рыночных экономик, сформировавшихся в условиях различных цивилизаций и культур.
Диалог или столкновение цивилизаций?
Сегодня, в эпоху глобализации, уже невозможно отрицать несомненный факт, что современные цивилизации глубоко проникли в жизненную ткань друг друга, и в этом симбиозе подспудно формируются предпосылки не только для конфликтов и коллизий, но и для плодотворного сотрудничества и межцивилизационного и культурного диалога.
По существу, без диалога невозможно решение ни одной глобальной проблемы, поскольку во всех сферах жизни человечества имеют место разделительные линии между современными цивилизациями. Недопонимание ведет к подозрительности, подозрительность – к конфликтам. Необходимо разорвать этот порочный круг и научиться отделять зерна от плевел, религию от экстремизма, верность традиции от косности и догматизма.
Только на основе межцивилизационного диалога возможен новый, более справедливый мировой порядок. Нужна другая парадигма развития, основанная на подлинном, а не формальном равенстве участников международной жизни, на справедливом распределении богатств, а также на симметричности глобальных информационных потоков между Востоком и Западом.
Так, в начале XXI века, после трагических событий 11 сентября 2001 г., стало чуть ли не правилом винить во всех бедах ислам, ссылаясь на то, что Всемирный торговый центр атаковали люди, называвшие себя мусульманами. Ислам все чаще стали изображать как религию, одобряющую политическое насилие, экстремизм и терроризм. Значительная часть ответственности за нынешнее недопонимание между христианством и исламом лежит и на западной политической и интеллектуальной элите. Достаточно вспомнить об ужесточении иммиграционной политики во Франции, Италии и Дании, о запрете на строительство минаретов в Швейцарии, о карикатурах на Пророка Мухаммеда и других негативных моментах.
Сегодня в СМИ бурно обсуждают причины, побудившие норвежского христианина Андерса Брейвика к совершению массового убийства ни в чем не повинных людей. Одновременно игнорируется тот факт, что незадолго до этого ряд европейских политиков, в том числе Николя Саркози, Ангела Меркель и Дэвид Кэмерон, положили начало дискуссии о кризисе мультикультурализма. Несомненно, сама дискуссия создала благоприятный фон для усиления антимусульманских и антииммигрантских настроений. И все это – в условиях незавершенного кризиса, когда любая неловко брошенная фраза может взорвать ситуацию.
Учитывая данные обстоятельства, следовало бы сделать акцент не на том, что разделяет различные цивилизации, а на том, что их объединяет. Почему мы так уверены в правоте Редьярда Киплинга и не хотим прислушаться к здравому смыслу? Почему Запад и Восток не могут объединиться против экстремизма в любых его обличьях? Почему, как и много веков назад, Запад начинает диалог с Востоком с бряцания оружием?
Может быть, следует хотя бы раз начать не с очередной бесперспективной войны, а с более мирных и прозаичных вещей – с изучения другой цивилизации, языка и религии, с попытки понять чужую психологию и менталитет? Возможно, это не так пафосно, как операции «Буря в пустыне» или «Безграничная свобода»; возможно, это не принесет особой прибыли военно-промышленному комплексу, но зато позволит наладить нормальную коммуникацию между Западом и Востоком. Почему бы и нет?
* * *
Новый миропорядок еще не сложился, обозначились лишь некоторые его контуры, отчасти вызывающие по меньшей мере озабоченность. О таком ли устройстве мы мечтали? Не воссоздается ли в очередной раз мир ожесточенных войн и конфликтов за ресурсы, территории и коммуникации? Не вернемся ли мы в уже знакомую нам среду межнациональных и религиозных конфликтов?
Хотелось бы верить, что человечество все-таки способно извлекать уроки из собственной истории (хотя Гегель в этом глубоко сомневался). И если это так, то новый мировой порядок станет действительно более разумным, совершенным и справедливым, чем сегодня. Передел мира уступит место подлинному объединению на новых началах, цивилизаторство – межцивилизационному диалогу, военная конфронтация – безопасному и безъядерному миру.
Пока это выглядит несбыточной мечтой, однако история знает немало случаев, когда сбывались самые смелые прогнозы и ожидания. Истинный политический реализм всегда оставляет место идеализму. Задумаемся: между речью Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта» и приходом к власти афроамериканца Барака Обамы прошло всего 45 лет. Но кто бы мог подумать в 1963 году, что это вообще когда-либо станет возможным?
М.Е. Шайхутдинов – доктор исторических наук, профессор, заместитель Секретаря Совета Безопасности Республики Казахстан.
Казахстан. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 октября 2011 > № 738761
Марат Шайхутдинов
Теракты 11 сентября в ретроспективе
Большая стратегия Джорджа Буша. Переосмысление
Резюме: Атаки террористов сместили фокус и направление внешней политики администрации Джорджа Буша. Но новый подход, который так активно хвалили и критиковали, оказался куда менее революционным, чем полагали тогда. По большей части он соответствовал долгосрочным тенденциям американской внешней политики и во многом сохранился при Бараке Обаме.
Спустя 10 лет после терактов 11 сентября у нас появилась возможность оценить, как события того дня повлияли на американскую внешнюю политику. Принято говорить, что теракты изменили все. Но сегодня подобные выводы не кажутся обоснованными. День 11 сентября действительно сместил фокус и направление внешней политики администрации Джорджа Буша. Но новый подход, который так активно хвалили и критиковали, оказался куда менее революционным, чем полагали тогда. По большей части он соответствовал долгосрочным тенденциям американской внешней политики и во многом сохранился при президенте Бараке Обаме. Некоторые аспекты вызвали презрение, другие заслужили скупую похвалу. И как бы мы к ним ни относились, пришло время поставить эпоху в соответствующий контекст и попытаться осмыслить ее.
До и после
До 11 сентября внешняя политика администрации Буша была сосредоточена на Китае и России; на поиске возможностей ближневосточного мирного урегулирования; на создании системы противоракетной обороны и на обдумывании того, как вести себя с государствами-изгоями – Ираном, Ираком, Ливией и КНДР. На заседаниях Совета национальной безопасности обсуждались аргументы за и против нового режима санкций в отношении диктатуры Саддама Хусейна в Багдаде; также поднимался вопрос о том, что делать, если американские самолеты, обеспечивающие бесполетную зону над Ираком, будут сбиты. Мало что удалось решить.
Терроризм или радикальный исламизм высокопоставленные официальные лица не рассматривали в качестве серьезного приоритета. Сколько бы Ричард Кларк, ведущий эксперт по борьбе с терроризмом в Совете национальной безопасности, ни предупреждал о неминуемой опасности, а директор ЦРУ Джордж Тенет ни говорил, что аварийная сигнализация уже срабатывает, это не убеждало госсекретаря Колина Пауэлла, министра обороны Дональда Рамсфелда и советника по национальной безопасности Кондолизу Райс. Так же, как и Буша. В августе 2001 г. президент отправился на свое ранчо, чтобы провести длительный отпуск. Усама бен Ладен его не особенно беспокоил.
Советники Буша по внешней политике и обороне пытались определить стратегические рамки и приспособить вооруженные силы к так называемой революции в военном деле. Сам президент начал больше говорить о свободной торговле и изменениях в системе иностранной помощи. Во время президентской кампании он высказывался за более сдержанную внешнюю политику и укрепление обороны, при этом оставалось непонятно, как он собирался совместить эти цели. На самом деле президент был сосредоточен на внутренних делах – сокращении налогов, реформе образования, развитии благотворительных организаций, создаваемых по принципу конфессиональной общности, энергетической политике. А потом вдруг произошла катастрофа.
В ответ на теракты администрация начала «глобальную войну с терроризмом», сосредоточившись не только на «Аль-Каиде», но и на мировой террористической угрозе в целом. Помимо опасных негосударственных акторов целями стали режимы, которые укрывали террористов и помогали им. Чтобы получить нужные сведения, приходилось прибегать к задержанию, экстрадиции подозреваемых, а в некоторых случаях – к пыткам.
Администрация объявила, что будет использовать политику упреждающей самообороны – иными словами, превентивные военные действия. Джордж Буш пообещал предпринять шаги для устранения не только существующих угроз, но и тех, которые только набирают силу, и выразил готовность в случае необходимости действовать в одиночку. Такой подход в конечном итоге привел к войне не только в Афганистане, но и в Ираке.
Администрация также делала акцент на демократизации и идее демократического мира. Это стало ключевым компонентом доктрины Буша, особенно после того, как в Ираке не удалось найти оружие массового поражения (ОМП). «Руководствуясь событиями и здравым смыслом, мы пришли к единому мнению, – говорил Буш во второй инаугурационной речи в январе 2005 г., – сохранение свободы в нашей стране зависит от успеха свободы в других странах». Спустя три года, собираясь покинуть свой пост, Кондолиза Райс представила ту же точку зрения, заявив, что она и ее коллеги осознали: «Построение демократических государств сейчас является необходимым компонентом наших национальных интересов».
После 11 сентября военные и разведывательные возможности Соединенных Штатов укреплялись опережающими темпами. Стремительно росли расходы на оборону; расширялись инициативы по борьбе с боевиками; новые базы появились в Центральной и Юго-Западной Азии; военное командование было создано в Африке. Война с терроризмом стала приоритетом национальной безопасности.
Одновременно администрация поддерживала свободу рынков, либерализацию торговли и экономическое развитие. Она пересмотрела и значительно повысила обязательства США по оказанию помощи иностранным государствам, увеличив, к примеру, экономическое содействие приблизительно с 13 млрд долларов в 2000 г. до почти 34 млрд в 2008 году. Администрация боролась с болезнями, став крупнейшим донором Глобального фонда по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией. Она вела переговоры с Россией о сокращении стратегических ядерных вооружений, перестраивала отношения с Индией, сглаживала напряженные моменты в отношениях с Китаем. И продолжала попытки остановить распространение ОМП, не прекращая работу над созданием системы противоракетной обороны. Эти усилия дополняли друг друга, поскольку Белый дом намеревался не допустить, чтобы распространение ОМП лишило Америку свободы действий в регионах, которые считались важными. Соединенные Штаты также хотели исключить риск того, что государства-изгои передадут или продадут ОМП террористам.
Основы этой политики – упреждение (предотвращение), односторонность, военное превосходство, демократизация, свободная торговля, экономический рост, укрепление альянсов и партнерства великих держав – были сформулированы в Стратегии национальной безопасности 2002 года. Документ готовили сотрудники тогдашнего помощника по национальной безопасности Райс, а не неоконсерваторы в аппарате вице-президента или Пентагоне. В основном этим занимался приглашенный консультант Филипп Зеликов, затем документ редактировали Райс и ее помощники, наконец, правил сам Буш.
Иными словами, 11 сентября побудило администрацию Буша к активности и заставило изменить фокус политики. Страх служил катализатором действий, так же как уверенность в мощи США, гордость за национальные институты и ценности, ощущение ответственности за безопасность общества и чувство вины за то, что атаки были допущены. Как писал позже советник Белого дома Карл Роув, «мы работали, ошеломленные нападением на американскую землю, которое привело к гибели тысяч людей». Пересмотр политики Соединенных Штатов означал пробуждение от неопределенности и преодоление паралича первых девяти месяцев работы администрации. До 11 сентября главенство и безопасность США воспринимались как должное, после терактов Вашингтону пришлось продемонстрировать, что он способен защитить американскую территорию и своих союзников, обеспечить контроль над открытой мировой экономикой и укреплять соответствующие институты.
Стремление Америки к главенству
Воздействие 11 сентября на американскую политику некоторые наблюдатели сравнивали с тем, как на нее повлияло нападение Северной Кореи на Южную в июне 1950 года. Тогда администрация Трумэна тоже была ошеломлена. Она обдумывала новые инициативы, но президент колебался. Он одобрил директиву Совета национальной безопасности, известную как NSC-68, однако не был готов ее реализовать. Параметры планировавшегося наращивания военной мощи Соединенных Штатов не были определены; глобальная природа холодной войны оставалась неясной; идеологическая кампания находилась в зачаточном состоянии. Но госсекретарь Дин Ачесон и Пол Нитце, руководивший политическим планированием в Госдепартаменте, понимали, что им нужно подтвердить превосходство США, поставленное под сомнение первым советским ядерным испытанием. Они знали, что необходимо увеличить военный потенциал, восстановить уверенность в своих силах и не допустить ситуации, когда Америка сдерживала бы сама себя. Они понимали, что придется взять ответственность за функционирование мировой свободной торговли и восстановление экономик Западной Германии и Японии (их успешное возвращение к жизни тогда еще не было очевидным). Они знали, что превосходство Соединенных Штатов оспаривается мощным и грозным соперником, чья идеология привлекательна для обнищавших слоев, стремящихся к автономии, равенству, независимости и государственности. В этом контексте нападение Северной Кореи не только привело к Корейской войне, но и вызвало переход США к глобальной политике гораздо большего охвата.
Вне зависимости от того, можно ли считать подобные аналогии уместными, бесспорно одно: Буш и его советники ощущали, что им пришлось вступить в схожую схватку. И они тоже стремились сохранить и закрепить превосходство Соединенных Штатов, делая все, чтобы предотвратить новые теракты на американской территории или против граждан США. Как Ачесон и Нитце, они были уверены, что защищают образ жизни, что конфигурация власти на международной арене и уменьшение угроз за рубежом имеют жизненно важное значение для сохранения свободы дома.
Советникам Буша было гораздо сложнее, чем Ачесону и Нитце, объединить элементы своей политики в стратегию противодействия вызовам, которые они считали первостепенными. Сейчас очевидно, что многие внешнеполитические инициативы, так же как сокращение налогов и нежелание идти на жертвы во внутренней политике, перечеркнули те цели, для достижения которых они были предприняты.
Превосходство США серьезно пострадало из-за того, что не удалось эффективно использовать вторжения в Афганистан и Ирак, а также из-за волны антиамериканизма, которую спровоцировали эти операции. Американские официальные лица могли декларировать универсальную притягательность свободы и заявлять, что история подтвердила жизнеспособность только одной формы политической экономии, но опросы общественного мнения в мусульманском мире показали, что действия Соединенных Штатов в Ираке и поддержка Израиля – очень опасное сочетание. Как только освобождение от тирана превратилось в оккупацию и борьбу с боевиками, США начали утрачивать свою репутацию, а легитимность их власти оказалась под сомнением.
Превосходству Америки также навредила неожиданная стоимость затянувшихся войн, которую Исследовательская служба Конгресса недавно оценила в 1,3 трлн долларов, и расходы продолжают расти. Негативно сказался рост долгов из-за сокращения налогов и увеличения внутренних расходов. Оборонные расходы возросли с 304 млрд долларов в 2001 г. до 616 млрд долларов в 2008 г., а бюджет скатился с профицита в 128 млрд долларов до дефицита в 458 млрд долларов. Госдолг в процентах от ВВП вырос с 32,5% в 2001 г. до 53,5% в 2009 году. При этом объем американских долговых облигаций, держателями которых являются иностранные правительства, неуклонно рос с 13% по окончании холодной войны до почти 30% в конце президентства Буша. Финансовая сила и гибкость Соединенных Штатов были серьезно подорваны.
Вместо того чтобы предотвратить подъем равноценных конкурентов, действия США за границей, а также бюджетные и экономические проблемы дома поставили Вашингтон в невыгодное положение относительно его соперников, в особенности Пекина. В то время как американские войска увязли в Юго-Западной Азии, растущий военный потенциал Китая (особенно новый класс подлодок, новые крылатые и баллистические ракеты) поставил под угрозу превосходство Америки в Восточной и Юго-Восточной Азии. Одновременно дефицит Соединенных Штатов в торговле с КНР вырос с 83 млрд долларов в 2001 г. до 273 млрд в 2010 г., а суммарная задолженность перед Китаем увеличилась с 78 млрд в 2001 г. до более чем 1,1 трлн долларов в 2011 году.
Вместо того чтобы сохранить региональные балансы сил, действия США нарушили равновесие в Персидском заливе и в целом на Ближнем Востоке – регионе, о котором особенно заботились американские официальные лица. Доверие к Америке упало, Ирак перестал быть противовесом Ирану, возможности Ирана действовать за пределами своих границ расширились, а Соединенные Штаты утратили как минимум часть своего потенциала, необходимого для того, чтобы выступать посредником в палестино-израильских переговорах.
Вместо того чтобы препятствовать распространению ядерного оружия, вторжения США с целью смены режима стали для государств-изгоев дополнительным стимулом разрабатывать ОМП. Лидеры Ирана и Северной Кореи, по-видимому, просчитали, что выживание их стран больше, чем когда-либо зависит от наличия ОМП как фактора сдерживания (решение администрации Обамы вмешаться в 2011 г. в Ливии, которая несколько лет назад отказалась от своей ядерной программы, эту точку зрения, вероятно, только укрепило).
Вместо того чтобы продвигать свободные рыночные отношения, Соединенные Штаты под грузом экономических проблем спровоцировали протекционистские действия внутри страны и осложнили торговые переговоры за рубежом. Попытки ускорить Дохийский раунд торговых переговоров провалились, а двусторонние торговые соглашения с Колумбией и Южной Кореей были блокированы.
Вместо того чтобы продвигать идею свободы, война с терроризмом разворачивалась на фоне отступления демократии по всему миру (по крайней мере до недавней «арабской весны»). Ведение войн и борьба с терроризмом способствовали сомнительным отношениям Вашингтона с самыми нелиберальными режимами, такими как в Саудовской Аравии, Таджикистане и Узбекистане. По данным ежегодного доклада Freedom House о состоянии политических прав и гражданских свобод в мире, «2009-й стал четвертым годом подряд, когда в большинстве стран наблюдалось сокращение свободы, а не улучшение ситуации, это самый длительный период ухудшения за почти 40-летнюю историю докладов».
И наконец, вместо того чтобы препятствовать терроризму и радикальному исламизму, действия США их стимулировали. За время войны против терроризма количество террористических атак увеличилось, возможно, как и число радикальных исламистов. В Национальной разведывательной сводке Белого дома в 2007 г. было признано, что страна живет в обстановке повышенной опасности. В докладе 2008 г. о борьбе с терроризмом, подготовленном уважаемой независимой исследовательской организацией – Центром стратегических и бюджетных оценок, – отмечалось, что «с 2002–2003 гг. позиции США в глобальной войне против терроризма пошатнулись». Хотя Соединенные Штаты захватили и уничтожили лидеров террористов и их агентов, разрушили террористические сети, блокировали активы и построили конструктивные партнерские отношения с контртеррористическими ведомствами за границей, эффект от побед, указывалось в докладе, «сведен на нет из-за перерастания “Аль-Каиды” в глобальное движение распространения и усиления салафитско-джихадистской идеологии, восстановления регионального влияния Ирана и роста политического влияния фундаменталистских партий в мире и их числа». Возможно, недавнее убийство бен Ладена повернет вспять эти тенденции, но многие ведущие эксперты настроены скептически.
Конечно, легко критиковать задним числом. После 11 сентября американские официальные лица столкнулись с вызовами и необходимостью делать выбор. В атмосфере страха и реальной опасности им удалось добиться заметных успехов и выдвинуть важные инициативы. Они оказывали давление на «Аль-Каиду» и другие террористические организации и смогли предотвратить многие теракты на территории США и против американских граждан. Они добились крупного успеха в нераспространении, заставив Ливию отказаться от ядерной программы, сформировали прочные отношения с такими развивающимися державами, как Индия, и не допустили серьезной напряженности в отношениях с Китаем и Россией. Они реформировали систему оказания помощи иностранным государствам, увеличив ее, возглавили глобальную борьбу с инфекционными заболеваниями, пытались добиться сдвигов в торговых переговорах раунда Дохи и подняли престиж продвижения демократии и политических реформ, что имело значительный резонанс и в конечном итоге способствовало нынешним событиям на Ближнем Востоке.
Эти успехи не компенсировали провал администрации в достижении многих наиболее важных целей. Однако критики неправы, заявляя, что политические инициативы, закончившиеся неудачно, были радикально новыми или неожиданными. Их корни уходят в прошлое.
11 сентября в исторической перспективе
Упреждающие или превентивные действия не являются изобретением Буша, вице-президента Дика Чейни или Рамсфелда; они достаточно давно используются в американской внешней политике. За 100 лет до этого «дополнением» президента Теодора Рузвельта к доктрине Монро стала политика превентивного вмешательства в Америке и последующая военная оккупация США таких стран, как Гаити и Доминиканская Республика. Позже президент Франклин Рузвельт, оправдывая решение прибегнуть к упреждающей самообороне против немецких кораблей в Атлантике до вступления Соединенных Штатов во Вторую мировую войну, говорил: «Когда вы видите гремучую змею, изготовившуюся для броска, надо бить ее, не дожидаясь нападения». Спустя 20 лет президент Джон Кеннеди решил, что не может допустить размещения советских наступательных вооружений в 90 милях от берегов США, и в одностороннем порядке ввел карантин – по сути блокаду и состояние войны – вокруг Кубы, что привело к Карибскому ракетному кризису. С точки зрения Кеннеди, это было правомерным превентивным шагом, несмотря на то, что страна оказалась на грани ядерной войны. В ответ на угрозу терроризма в середине 1990-х президент Билл Клинтон подписал директиву по национальной безопасности, в которой говорилось, что «Соединенные Штаты должны прилагать решительные усилия для сдерживания и упреждения, задержания и преследования… лиц, которые совершают или планируют совершить такие атаки». Оба Рузвельта, Кеннеди и Клинтон вместе с большинством своих коллег-президентов согласились бы с постулатом Стратегии национальной безопасности Буша 2002 г., который мог относиться к любой надвигающейся угрозе: «История будет сурово судить тех, кто видел надвигающуюся опасность, но ничего не сделал. В новом мире, в который мы вошли, единственный путь к безопасности – это путь действия».
Кроме того, Буш и его советники вряд ли были одиноки в стремлении к смене режимов за границей после атак 11 сентября. Спустя две недели после речи президента об «оси зла» в январе 2002 г. бывший вице-президент Альберт Гор заявил: «Иногда действительно есть смысл отбросить дипломатию и выложить карты на стол. Есть смысл назвать зло по имени». Он продолжил: «Даже если мы отдадим приоритет уничтожению террористических сетей и даже если мы преуспеем в этом, останутся правительства, которые могут нанести большой вред. И совершенно очевидно, что одно из таких правительств в особенности представляет смертельную угрозу и для самого себя – Ирак… Окончательное решение вопроса с этим правительством должно стоять на повестке дня».
Несколько дней спустя тогдашний сенатор Джо Байден прервал Пауэлла, который давал показания на слушаниях в конгрессе. «Так или иначе, – сказал Байден, – Саддам должен уйти, и, вероятно, потребуются силы США, чтобы заставить его уйти, и, по моему мнению, вопрос в том, как это сделать, а не делать ли это в принципе». Два дня спустя Сэнди Бергер, советник Клинтона по национальной безопасности, настаивал, что, хотя все части «оси зла» представляют очевидную угрозу, Саддам особенно опасен, поскольку он «был, есть и продолжает оставаться угрозой для своего народа, для региона и для нас». Бергер говорил: «К нему нельзя приспособиться. Нашей целью должна стать смена режима. Вопрос не в том, надо ли, а в том, как и когда». А сам Клинтон позже объяснял, почему он поддерживает решение своего преемника о вторжении в Ирак: «Было много неучтенного материала [ОМП]… Вы не можете со всей ответственностью исключать возможность, что тиран обладает таким арсеналом. Я никогда не думал, что он его применит. Но меня беспокоило, что он может продать или передать его».
Существует расхожее мнение, что демократы после 11 сентября действовали бы иначе и, вполне возможно, более тесно сотрудничали бы с союзниками в Европе. Однако решение администрации Буша применить силу для смены режима в странах, которые воспринимались после 11 сентября как угроза, вполне соответствовало пожеланиям большинства американцев в тот период. Но военное наращивание, предпринятое администрацией, не было радикальным или беспрецедентным. Ее стремление избежать столкновения с равноценными соперниками напоминало усилия США, предпринятые для сохранения атомной монополии после Второй мировой войны, достижения военного перевеса в начале Корейской войны, сохранения военного превосходства в годы президентства Кеннеди, восстановления превосходства при Рейгане и установления однополярности после распада СССР. Комитет начальников штабов при Клинтоне поддержал термин «полный спектр превосходства» для описания стратегических намерений Америки. Именно в годы Клинтона, а не Буша, на оборону стали тратить больше денег, чем все другие страны вместе взятые. И политики, и эксперты, в том числе Эндрю Басевич, Эрик Эдельман, Джон Миршаймер и Пол Вулфовиц, видели в стратегических целях и военной тактике всех администраций после холодной войны в большей степени преемственность, а не различия.
Сходства распространялись также на риторические приемы и идеологические устремления. В некоторых кругах было модно подвергать жесткой критике идеологический пыл команды Буша. Но утверждение демократических ценностей вряд ли можно назвать новшеством. Это было составной частью мировоззрения Вудро Вильсона и Дика Ачесона, а также Генри Киссинджера и Ричарда Никсона. Можно вспомнить обращение Джона Кеннеди к жителям Берлина или «Альянс ради прогресса»; объяснения Линдона Джонсона по поводу действий во Вьетнаме; выступления Джимми Картера о правах человека и высказывания Рональда Рейгана о роли США в мире. Их риторика, как и последние речи Обамы, напоминает выступления Буша. И, как и его предшественники (и преемник), Буш без особого труда отступал от этого постулата, когда это было нужно для стратегических или национальных интересов его администрации.
Многие заявляют, что отличительной чертой американской политики после 11 сентября была односторонность действий. Но американской дипломатии в принципе присущ инстинкт: действовать независимо и при этом возглавлять мир. Его можно обнаружить в Прощальном обращении президента Джорджа Вашингтона и первой инаугурационной речи президента Томаса Джефферсона. В период холодной войны американские официальные лица неизменно оставляли за собой право на односторонние шаги, даже когда действовали в рамках альянсов. В последней Стратегии национальной безопасности Клинтона, как и в первой – Обамы, об этом говорилось вполне открыто. Вряд ли можно сомневаться, что советники Буша под влиянием страха и уязвленной гордости, а также чувства ответственности и своей вины, были более склонны действовать в одностороннем порядке, чем их демократические предшественники и последователи. В то же время и они высказывали желание укреплять альянсы, в этом направлении после 2005 г. были достигнуты некоторые успехи.
Буш еще теснее связан с теми, кто пришел к власти до и после него, благодаря приверженности политике открытых дверей и глобальной свободной торговли. В его Стратегии национальной безопасности 2002 г., провозглашавшей принципы сдерживания, принуждения и упреждающей самообороны, содержались большие разделы, касавшиеся содействия глобальному экономическому росту, продвижения свободного рынка, открытого общества и создания инфраструктуры демократии. Эта политика имеет длительную историю и зародилась еще в «заметках об открытых дверях» госсекретаря Джона Хэя, «14 пунктах» Вудро Вильсона и «Атлантической хартии» Франклина Рузвельта. Кроме того, она стала основой многих более поздних, хотя и менее запоминающихся, заявлений Клинтона и Обамы.
Преодоление трагедии
Таким образом, значение 11 сентября для внешней политики США не стоит переоценивать. Теракты были страшной трагедией, вероломным нападением на невинных мирных жителей и провокацией невероятного масштаба. Но они не изменили мир и не трансформировали траекторию внешнеполитической стратегии Соединенных Штатов. Стремление Америки к доминированию, желание возглавлять мир, выбор политики открытых дверей и свободных рынков, озабоченность военным превосходством, готовность действовать в одиночку в случае необходимости, эклектическое соединение интересов и ценностей, ощущение своей незаменимости – все это сохраняется.
В действительности теракты изменили американское восприятие угроз и выдвинули на первый план глобальное значение негосударственных акторов и радикального исламизма. Они заставили страну осознать хрупкость своей безопасности, а также почувствовать гнев, злость и негодование, которые испытывают к США в других регионах, особенно в исламском мире. Но если теракты 11 сентября высветили уязвимые места, то их последствия продемонстрировали, что мобилизация сил, проводящаяся без четкой дисциплины, проработки и сотрудничества с союзниками, может не только защищать общие ценности, но и подрывать их.
Спустя 10 лет после 11 сентября американцам, вместо того чтобы критиковать или восхвалять администрацию Буша, следует более серьезно подумать о собственной истории и ценностях. Американцы могут отстаивать свои основные ценности, но при этом признавать, что им свойственны спесь и высокомерие. Они вправе говорить о необоснованной жесткости других, но согласиться, что сами являются причиной негодованиях во многих странах арабского мира. Американцы осознают, что терроризм – угроза, на которую необходимо ответить, понимая, что она не носит экзистенциального характера и несопоставима с военными и идеологическими вызовами, которые представляли германский нацизм и советский коммунизм. Им следует отдать себе отчет в том, что проецирование решения своих проблем на внешний мир означает стремление избежать серьезных решений дома, таких как более высокие налоги, всеобщая воинская обязанность или реалистичная энергетическая политика. Американцам следует признать, что в мире существует зло, как напомнил Обама, получая Нобелевскую премию в декабре 2009 г., и, как и Обама, они готовы принять жизненно важную роль силы в делах всего человечества. Но нет смысла отрицать, что применение силы способно серьезно навредить тем, кому они хотели помочь, и подорвать значение целей, которых стремились достичь. Американцы настаивают на преемственности своих интересов и ценностей и при этом ломают голову над компромиссами, необходимыми для выработки стратегии, пригодной для эпохи после холодной войны, когда угрозы стали более разнообразными, противники – не поддающимися четкому определению, а власть – относительной.
На смену горечи и негодованию, отравившим для американского общества дискуссии об атаках 11 сентября и войнах, которые они вызвали, должны прийти печальные размышления о том, как страх, чувство вины, гордость и власть могут принести так много вреда в стремлении сделать добро. Это остается трагедией американской дипломатии, которую известный историк Уильям Эпплмен Уильямс настоятельно советовал преодолеть еще полвека назад.
Мелвин Леффлер – профессор истории в Университете Вирджинии и сотрудник Центра Миллера. В соавторстве с Джеффри Легро написал книгу «В неспокойные времена: Американская внешняя политика после Берлинской стены и 9/11».
США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 октября 2011 > № 738760
Мелвин Леффлер
Россия поддержит стремление Афганистана стать членом Шанхайской организации сотрудничества, заявил в субботу в Кабуле находящийся здесь с рабочим визитом спецпредставитель президента России по Афганистану Замир Кабулов в ходе встречи с президентом Афганистана Хамидом Карзаем.
Как сообщила пресс-служба управделами главы афганского государства, помимо членства Афганистана в ШОС стороны обсудили ход подготовки к Стамбульской международной конференции по Афганистану, отметив в этой связи необходимость усилий по наращиванию регионального сотрудничества.
Стамбульская конференция, которая состоится в ноябре, станет прологом к Боннской конференции по Афганистану, которая должна пройти в декабре этого года.
Согласно заявлению Кабулова, сделанному на встрече с Карзаем, Россия поставит в качестве продовольственной помощи Афганистану три тысячи тонн пшеницы. Спецпредставитель президента РФ также отметил, что Россия готова увеличить свою экономическую помощь Афганистану, отмечается в сообщении.
Шанхайская организация сотрудничества - субрегиональная международная организация, в которую входят шесть государств: Казахстан, Китай, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан. Иран, Индия, Монголия и Пакистан имеют в организации статус наблюдателей. Представители Афганистана и Туркмении участвуют в заседаниях ШОС в качестве гостей. Афганистан в 2011 году подал заявку на вступление в эту региональную организацию. Андрей Грешнов
Турция подала официальную заявку на получение статуса партнера по диалогу Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), а переговоры о форме сотрудничества с организацией начали и США, пишет в пятницу газета "Коммерсант" со ссылкой на несколько дипломатических источников в странах-членах организации.
По данным газеты, Турция подала заявку в секретариат ШОС в Пекине в апреле. А США, по словам дипломатов, пока лишь начали неформальные консультации и сбор мнений стран-участниц организации.
"РФ и КНР благодаря своему влиянию в мировой политике и экономической мощи, а также благодаря поддержке совместной борьбы с угрозами и экономическому сотрудничеству обеспечили превращение ШОС в эффективную структуру. Принимая во внимание то, что Монголия, Индия, Пакистан и Иран приобрели там статус наблюдателей, а Шри-Ланка и Белоруссия получили статус партнеров по диалогу, ШОС стала одной из самых крупных организаций в Евразии", - сказал газете турецкий дипломатический источник.
По словам источника "Коммерсанта" в Госдепе, США "недооценивали потенциал этой структуры".
"Удивительно, но за десять лет Москве и Пекину удалось создать организацию с внятной концепцией и растущим влиянием. Конечно, это не НАТО, ведь ценности у стран-членов ШОС совсем различные, но все же это интересный формат с потенциалом роста. Нам хотелось бы знать о работе организации больше", - приводит газета слова источника.
При этом, как отмечает "Коммерсант", заявка Турции может быть принята уже на следующем саммите ШОС.
Как сообщал ранее исполнительный секретарь делового совета организации Сергей Канавский, США и Турция проявляют интерес к сотрудничеству со странами-членами ШОС.
Членами ШОС являются Россия, Китай, Казахстан, Узбекистан, Киргизия и Таджикистан.
Переговорный процесс внутри "шестерки" международных посредников по Ирану может возобновиться в ближайшие несколько недель, если Тегеран будет готов "серьезно участвовать в осмысленных дискуссиях" по своей ядерной программе, заявила в пятницу глава дипломатии Евросоюза Кэтрин Эштон в своем письме к иранскому руководству, которое цитирует агентство Рейтер.
США и ряд других стран Запада обвиняют Иран в разработке ядерного оружия под прикрытием программы мирного атома. Тегеран все обвинения отвергает, заявляя, что его ядерная программа направлена исключительно на удовлетворение потребностей страны в электроэнергии. "Шестерка" включает Россию, США, Великобританию, Францию, Германию и Китай.
По данным агентства, письмо Эштон было адресовано секретарю Высшего совета Ирана по национальной безопасности Саиду Джалили.
"Двигаясь в сторону продолжения наших переговоров, особенно важно стремиться к конкретным результатам... Мы должны быть уверены, что если мы встретимся снова, мы сможем достичь реального прогресса по ядерному вопросу таким образом, чтобы обе стороны смогли извлечь конкретную выгоду", - говорится в письме.
Глава МИД России Сергей Лавров ранее в пятницу заявил, что переговоры "шестерки" застопорились, но Россия старается наладить их.
Совет Безопасности ООН в течение последних лет принял несколько резолюций по ядерной программе Ирана. Ряд резолюций предусматривают санкции в отношении Ирана в связи с его нежеланием ввести мораторий на обогащение урана и прекратить работу над своей ядерной программой. Так, резолюция номер 1929 от 9 июня 2010 года предусматривает санкции в отношении иранских банков за рубежом, если есть подозрение, что они имеют отношение к развитию иранской ядерной или ракетной программыВ четверг, 20 октября, в Ереване открылась Иранская специализированная торгово-промышленная выставка, сообщает агентство ИРНА.
На церемонии открытия выставки присутствовали высокопоставленные представители Ирана, в том числе губернатор Центральной провинции и вице-губернатор провинции Западный Азербайджан, а также посол Ирана в Армении.
Министр энергетики и природных ресурсов Армении Армен Мовсисян, возглавляющий армянскую часть совместной Ирано-Армянской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству, на церемонии открытия выставки указал на то, что в прошлом году товарооборот между двумя странами вырос на 40%, и заявил, что подобные выставки в значительной мере способствуют расширению двустороннего торгово-экономического сотрудничества.
Работа Иранской выставки в Ереване, организованной при содействии Компании международных выставок Урмие и совместной торговой палаты двух стран, продлится до воскресенья, 23 октября.
В выставке принимают участие 42 компании из 9-ти иранских провинций, которые демонстрируют свои последние достижения в области производства промышленной продукции.
Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter