Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Россельхознадзор провел форум «Экспорт российской продукции АПК. Достижения и проблемные вопросы» в рамках деловой программы выставки «Золотая осень – 2018»

Федеральная служба по ветеринарному и фитосанитарному надзору в рамках деловой программы 20-й Российской агропромышленной выставки «Золотая осень – 2018» провела форум на тему «Экспорт российской продукции АПК. Достижения и проблемные вопросы». Россельхознадзор на мероприятии представили Руководитель Службы Сергей Данкверт и представители подразделений Ведомства, отвечающие за вопросы экспорта.

Участие в мероприятии принимали ведущие российские производители агропромышленной продукции, представители профильных ассоциаций, а также руководители и представители ряда ветеринарных служб субъектов России.

Глава Россельхознадзора обратил внимание присутствующих на то, что Службой предпринимаются все необходимые меры, направленные на поддержание российского экспорта и обеспечение добросовестной конкуренции на рынке.

Созданная Россельхознадзором информационная система «ВетИс» призвана обеспечить прозрачность всего процесса экспортных поставок, не допустить реализации контрабандной и небезопасной продукции. Исключение возможности поставок недоброкачественной продукции за рубеж – залог успешного экспорта.

Как сообщил Сергей Данкверт, Россельхознадзором проводится широкая работа по допуску российской животноводческой и растительной продукции на рынки других стран.

Служба взаимодействует с компетентными в области обеспечения пищевой безопасности органами стран-импортеров и предоставляет всю необходимую информацию касательно системы государственного ветеринарного и фитосанитарного контроля в России, а также организует инспекционные визиты (миссии) представителей иностранных ведомств на российские предприятия, желающие экспортировать свою продукцию.

Так, в 2018 г. запланировано проведение 27 инспекционных визитов – к настоящему времени Россию уже посетили представители компетентных ведомств Омана, Объединенных Арабских Эмиратов, Ирака, Филиппин (дважды), Таджикистана (дважды), Европейского союза, Молдовы, Кубы. Остальные согласованные визиты иностранных инспекторов – представителей компетентных ведомств Саудовской Аравии, Грузии, Японии, Вьетнама, Индонезии и др., планируется провести до конца текущего года.

С целью увеличения объема экспорта российской продукции животного происхождения и расширения географии такого экспорта Россельхознадзор в постоянном формате ведет работу по согласованию ветеринарных сертификатов с компетентными органами стран-импортеров.

С 2009 г. по сегодняшний день согласовано 144 сертификата с 28 странами, в том числе в 2017 г. – 34 сертификата с 14 странами (Азербайджан, Бахрейн, Бразилия, Вьетнам, Гонконг, Египет, Катар, Республика Корея, Ливан, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия, Сербия, Япония, Намибия).

В 2018 г. ветеринарные сертификаты согласованы с Кувейтом, Марокко, Сингапуром, Сербией и Японией.

Таким образом, со своей стороны Россельхознадзор проводит всю необходимую работу для обеспечения допуска российской продукции на зарубежные рынки. В настоящее время приоритетными направлениями сотрудничества являются Азия, Ближний Восток и страны Африки.

В ходе форума рассмотрены проблемные вопросы экспорта животноводческой продукции: невыполнение международных стандартов и требований со стороны ветеринарных служб субъектов, отсутствие системы прослеживаемости при применении ветпрепаратов, несовершенство законодательной базы.

В рамках мероприятия также рассмотрен экспорт зерновой продукции и его перспективы. Отмечено увеличение динамики экспорта из России зерновых культур.

Представители Россельхознадзора отдельно обратили внимание бизнес-сообщества на полученное в 2017 г. разрешение экспортировать российскую пшеницу, гречиху, овес и семена подсолнечника и льна в Китай.

Для поставок зерна в Китай необходимо пройти обязательную процедуру регистрации экспортера, производителя, переработчика и зернохранилища, заинтересованных в экспорте своей продукции в Китай.

Вся подробная информация о требованиях стран по допуску российской животноводческой и растительной продукции, а также зерна и продуктов его переработки размещена на официальном сайте Россельхознадзора в разделе «Ввоз. Вывоз. Транзит».

Начальник Управления земельного надзора, контроля качества и безопасности зерна Россельхознадзора Ольга Захарова обратила внимание присутствующих на нотификации, полученные от компетентных ведомств Индонезии и Вьетнама в связи с выявлением в пшенице карантинных для указанных стран объектов.

Представитель Россельхознадзора сообщила, что объекты, карантинные для России и страны-импортера, могут различаться, в связи с чем необходимо внимательно изучать требования стран, размещенные на официальном сайте Россельхознадзора, и их неукоснительно соблюдать.

Со своей стороны Россельхознадзор принимает все соответствующие меры, чтобы локализовать и ликвидировать очаги карантинных сорных растений на территории России. Так, в 2017 г. уменьшилась карантинная зона по горчаку ползучему на 3 млн га, по амброзии полыннолистной – на 2, 7 млн га, по паслену колючему – на 3, 8 млн га.

Вместе с тем, в случае произрастания сорных растений на территории предприятий, предприятия-экспортеры должны своевременно уничтожать эти растения с целью недопущения попадания их семян в зерно.

В заключение мероприятия сотрудники Россельхознадзора ответили на поступившие вопросы из зала и разъяснили ряд технических деталей по оформлению ветеринарных сертификатов и проведению инспекций предприятий.

Минсельхоз России разработает концепцию развития экспорта халяльной сельхозпродукции. Об этом говорится в сообщении министерства по итогам сессии "Халяль: глобальные тренды, локальные перспективы", в которой принял участие заместитель министра сельского хозяйства Российской Федерации Сергей Левин.

Замминистра напомнил, что Россия уже достигла самообеспеченности по основным позициям сельхозпродукции и все дальнейшие перспективы роста связаны, прежде всего, с экспортом продукции глубокой переработки.

Как отметили участники мероприятия, в свете задачи увеличения экспорта продукции АПК одной из важных точек роста для российского агробизнеса является расширение присутствия на исламских рынках, которые на протяжении последнего десятилетия продолжают расти. Мусульманское население сегодня составляет 1.8 млрд человек - 24% от мирового. Рост общей исламской экономики - около 3% в год.

С.Левин рассказал, что российская халяльная продукция уже поставляется в мусульманские страны с учетом требований для ее производства и реализации. Это, в том числе, мясо, молочные продукты, кондитерские изделия. География текущих поставок халяльной продукции из России включает ОАЭ, Кувейт, Оман, Египет, Иорданию, Танзанию, Северную Африку.

"Понимая потенциал мирового рынка халяльной продукции, Минсельхоз России в ближайшее время приступит к разработке стратегической концепции развития ее экспорта до 2024 года. Благодаря географическому расположению и культурным традициям, Россия обладает огромным потенциалом для наращивания присутствия на исламских рынках, особенно в отрасли АПК", - сообщил С.Левин.

Если страны начнут действовать без промедления, родившиеся сегодня дети смогут вырасти более здоровыми, более обеспеченными и более производительными

Разработанный Всемирным банком новый Индекс человеческого капитала показывает, какими потерями для продуктивности экономики страны оборачивается дефицит инвестиций в ее население

БАЛИ, Индонезия, 11 октября 2018 года – Обнародованные сегодня итоги нового исследования Всемирного банка убедительно доказывают разработчикам политики, что, добиваясь более весомых результатов в области охраны здоровья детей и их обучения, можно обеспечить внушительный рост доходов людей – и стран – на многие годы вперед.

Индекс человеческого капитала, представленный сегодня на Ежегодных совещаниях Всемирного банка и МВФ, показывает, что совокупный доход на протяжении жизни 56 процентов родившихся сегодня на планете детей окажется более чем наполовину ниже потенциально возможного по причине низкой эффективности осуществляемых правительствами инвестиций в население своих стран, которые не способствуют формированию здоровой, образованной и выносливой рабочей силы, готовой трудиться на рабочих местах будущего.

Человеческий капитал – здоровье, знания и навыки, накапливаемые людьми в течение жизни, – был одним из ключевых факторов, способствовавших в XX веке устойчивому экономическому росту и быстрому сокращению масштабов бедности во многих странах, особенно в Восточной Азии.

«Человеческий капитал – это зачастую единственный род капитала, которым располагает беднейшее население», – подчеркнул Президент Группы Всемирного банка Джим Ён Ким. – «Человеческий капитал – одна из важнейших движущих сил устойчивого экономического роста в интересах всех слоев населения, но инвестициям в здравоохранение и образование не уделяется того внимания, которого они заслуживают. Этот индекс непосредственно увязывает улучшение результатов в области здравоохранения и образования с производительностью и экономическим ростом. Надеюсь, что он побудит страны принять срочные меры, направленные на наращивание объемов и эффективности инвестиций в их население».

«Планка поднимается для всех», – добавил г-н Ким. – «В свете конкуренции в экономике будущего наращивание человеческого капитала приобретает первостепенную важность для любой страны с любым уровнем дохода».

Индекс человеческого капитала позволяет измерить человеческий капитал, который родившийся сегодня ребенок может рассчитывать накопить к своему 18-летию, с поправкой на риск, связанный с ненадлежащим качеством здравоохранения и образования в стране, где он проживает. Индекс позволяет измерить дистанцию, которая отделяет каждую страну от предельного уровня – идеального здоровья и полноценного образования родившегося сегодня ребенка. В этом индексе учитываются:

• Выживание – Доживут ли родившиеся сегодня дети до времени поступления в школу?
• Обучение – Как долго они проучатся и какой объем знаний усвоят?
• Здоровье – Закончат ли они школу здоровыми и готовыми к дальнейшему обучению и/или к труду в своей взрослой жизни?

Индекс позволяет сопоставить производительность труда работника, которым в будущем станет родившийся сегодня младенец, с уровнем, которого она достигла бы, если бы этот работник получил полное образование и обладал отменным здоровьем; итог выражается в виде значения между нулем и единицей, причем 1 является наивысшим возможным результатом. Так, например, если индекс страны равен 0,5, это значит, что ее жители – и страна в целом – теряют половину своего будущего экономического потенциала. Экстраполяция этих расчетов на 50-летний период указывает на масштабные экономические потери – замедление роста ВВП на 1,4 процента в год.

Индекс описывает положение в каждой стране с точки зрения производительности будущего поколения работников. У детей, родившихся сегодня в таких странах, как Азербайджан, Мексика, Таиланд и Эквадор, производительность труда во взрослом возрасте могла бы быть на 40 процентов выше, если бы они получили полное образование и обладали отменным здоровьем, а в таких странах, как Марокко, Сальвадор, Тунис и Кения – на 50 процентов.

Дезагрегированные по признаку пола данные доступны по 126 из охваченных индексом 157 стран. В этой выборке стран человеческий капитал и мальчиков, и девочек пока еще далек от потенциального высшего значения накопленного человеческого капитала. В большинстве стран дефицит человеческого капитала и мальчиков, и девочек по сравнению с идеальным уровнем гораздо глубже разрыва между капиталом мальчиков и девочек.

Проведенные исследования свидетельствуют о том, что прогресс в этой сфере возможен. В 1990-2015 годах Польша провела ряд реформ в сфере образования, и темпы улучшения показателей обследования PISA здесь оказались одними из самых высоких среди стран ОЭСР. Показатели обследования PISA во Вьетнаме недавно превысили средние по ОЭСР. В Малави менее чем за двадцать лет удалось снизить долю детской низкорослости почти на 20 процентных пунктов. Но индекс показывает, что еще предстоит сделать намного больше.

Разработка этого Индекса является составной частью Проекта развития человеческого капитала, осуществляемого Группой Всемирного банка, которая признала человеческий капитал одной из движущих сил экономического роста в интересах всех слоев населения. Помимо разработки Индекса, Проект развития человеческого капитала включает программу развития исследований в области человеческого капитала и его измерения, а также предусматривает оказание поддержки странам, стремящимся ускорить темпы наращивания человеческого капитала.

Первыми интерес к участию в этом проекте проявили примерно 28 стран* из различных регионов и с различным уровнем дохода; они уже назначили в своих правительствах координаторов, которым предстоит взаимодействовать с Группой Всемирного банка. Эти страны приступили к работе по активизации политического диалога по вопросам развития человеческого капитала между своими отраслевыми министерствами и по определению национальных приоритетов в сфере ускоренного наращивания человеческого капитала, сообразно национальным планам развития каждой страны.

Индекс включен в готовящийся к выходу в свет «Доклад о мировом развитии 2019: Изменение характера труда», в котором отмечается важное значение инвестиций в человеческий капитал с точки зрения подготовки к труду будущего.

*В число 28 стран – первых участниц проекта входят Армения, Бутан, Грузия, Египет, Индонезия, Иордания, Ирак, Кения, Коста-Рика, Кувейт, Лесото, Ливан, Малави, Марокко, Объединенные Арабские Эмираты, Пакистан, Папуа – Новая Гвинея, Перу, Польша, Руанда, Саудовская Аравия, Сенегал, Сьерра-Леоне, Тунис, Узбекистан, Украина, Филиппины, Эфиопия.

Минздрав Кыргызстана опроверг информацию о приезде в этом году врачей из Кувейта для проведения операций

Информация о приезде кувейтских врачей для проведения операций не соответствует действительности. Об этом сообщает пресс-центр минздрава КР в понедельник.

Министерство здравоохранения КР по распространяющейся в социальных сетях информации о приезде 29 октября 2018 кувейтских врачей в Кыргызстан, для проведения операций в городской клинической больнице №1 г. Бишкек и в Национальном центре охраны материнства и детства сообщает следующее.

В прошлом году, с 30 апреля по 4 мая 2017 года в Бишкеке работал медицинский караван «Надежда» из Кувейта. Для оказания бесплатной помощи населению прилетели 32 высококвалифицированных специалиста: пластические хирурги, общие хирурги, реаниматологи, анестезиологи, ЛОР специалисты и средний медицинский персонал. Все больные были ранее подготовлены, их списки одобрены и согласованы ранее совместно с нашими врачами. По договоренности были выбраны Национальный центр онкологии (НЦО) и Национальный центр охраны материнства и детства (НЦОМиД).

«В этом году в министерство здравоохранения, никакого письма о намерении провести благотворительные операции с Кувейтской стороны в минздрав не поступало. При поступлении такого предложения, министерство здравоохранения рассмотрит его в установленном порядке», - говорится в сообщении.

Договоренность о зоне деэскалации в Идлибе стала решающей с точки зрения продвижения на пути урегулирования в Сирии и снижения числа жертв среди гражданского населения. В этой связи Москва и Анкара намерены предпринять все усилия для полной реализации ранее достигнутых в Сочи договоренностей, заявил спецпредставитель президента по Ближнему Востоку, замглавы МИД РФ Михаил Богданов. В интервью специальному корреспонденту РИА Новости Полине Чернице он рассказал, согласованы ли уже границы идлибской зоны деэскалации, и когда состоится визит в Саудовскую Аравию президента РФ Владимира Путина.

- Согласно сочинскому меморандуму Москва и Анкара должны к 15 октября согласовать границы демилитаризованной зоны. На каком этапе сейчас находится этот процесс, и можно ли сказать, что большая часть работы уже проделана?

— Дело идет, еще время есть. Контакты продолжаются, и мы продолжаем работать с турецкими партнерами в соответствии с договоренностями от 17 сентября. Надо уточнять детали у наших военных, которые находятся в тесном контакте с Анкарой. Я думаю, работа идет, будем надеяться на то, что все, что было согласованно в меморандуме в Сочи, будет реализовано.

- Глава МИД Сирии Валид Муаллем ранее заявил, что боевики в Идлибе должны сдать тяжелое вооружение к середине декабря; что страны-гаранты будут делать, если это условие не будет выполнено?

— Это надо все обсуждать. Потому что я не могу сейчас конкретно сказать, что будет, это вопрос переговоров, контактов, в том числе в рамках Астаны и с нашими турецкими партнерами — что дальше будет. Но ясно одно, и об этом мы на самом высоком уровне говорим: что эти договоренности по Идлибу носят временный характер, что окончательная наша цель — это полная ликвидация террористического очага в Сирии вообще и в районе Идлиба в частности, и установление единства и суверенитета, территориальной целостности государства. При том понимании, что параллельно должен быть и политический процесс, основанный на резолюции СБ ООН 2254.

Сейчас активизируется работа по созданию конституционной комиссии в Женеве. Сирийское правительство дало своих кандидатов, сирийская оппозиция дала своих кандидатов. Сейчас вопрос в том, кто будет представлять так называемую "третью треть": гражданское общество. Будет запущена работа над основным законом страны, на базе которого будут проводиться в будущем свободные демократические транспарентные выборы, и таким образом будет завершена работа по урегулированию сирийского кризиса на этих двух направлениях: я имею в виду политический процесс и договоренности, которые должны быть консенсусными и устраивать всех сирийцев — и правительство, и оппозицию — как это записано еще в первом женевском коммюнике, и так это прописано в резолюции 2254. Но при этом остаются еще очень важные вопросы: это, конечно, экономика, инфраструктура. Потому что промышленность, сельское хозяйство очень сильно пострадали в результате войны, в результате нашествия террористов на Сирию, и конечно надо восстанавливать жилой фонд, системы водоснабжения, электроснабжения с тем, чтобы более активно пошел процесс — он уже запущен — возвращения сирийских беженцев и временно перемещенных лиц. Потому что в идеале все должны вернуться в свои дома. Люди тысячами будут возвращаться в свои дома, и в этих людях нуждается страна имея в виду, что среди них много специалистов — это и инженеры, и врачи, и учителя, то есть люди, в которых нуждается Сирия.

- Но все же, если боевики к середине декабря не сложат оружие, не разоружатся, рассматривается ли вариант возобновления военных действий в Идлибе?

— Конечно, те террористы, которые не сложили оружие, которые продолжают свои вылазки, они либо должны быть арестованы, либо они должны быть уничтожены, как это было совершенно определенно заявлено российской стороной и нашими некоторыми другими партнерами, в том числе легитимным руководством в Дамаске. Но те меры, которые уже предприняты для создания зоны деэскалации и демилитаризованной зоны в Идлибе — это был очень большой успех с точки зрения предотвращения и недопущения очень многих жертв: как со стороны мирного населения, так и со стороны сирийских военнослужащих, и даже представителей вооруженной оппозиции, которые, если говорить о других зонах деэскалации, по сути дела прекратили процесс своего существования — они согласились на процесс примирения, на урегулирование своего статуса — я имею в виду вернуться к мирной жизни. Этому способствуют, конечно, решение амнистии — о том что те, кто сложил оружие и готов вернуться к мирной жизни, не будут преследоваться, если конечно на руках нет крови и не совершено преступлений, то, конечно, эти процессы будут происходить. Понятно, что это будущее развития обстановки. Какими темпами это пойдет — это уже другой вопрос. Конечно, нам хотелось бы с одной стороны сделать намного быстрее все то, что я сказал, но с другой стороны очень аккуратно и очень взвешенно, сохраняя взаимопонимание в рамках астанинского процесса с нашими турецкими партнерами. И, главное, избегая потерь среди мирного населения.

- Стоит ли ожидать визита де Мистуры в этом месяце?

— С де Мистурой, конечно, постоянный контакт поддерживается, и в Женеве он был, и в Нью-Йорке, и я не исключаю, что в любой момент он может подъехать (в Москву — ред.). Или подъедет в какое-то другое место, где будет встреча. В Женеве, где находится наше постпредство, там встречи регулярно проводятся. Но если возникнет необходимость и потребность в его приезде в Москву вместе с его командой, то мы всегда рады его видеть. Потому что, конечно, многие вопросы требуют уточнения. Допустим, некоторые нерешенные до сих пор вопросы о составе конституционной комиссии требуют уточнения.

- Появилась информация что его визит может случиться до конца октября…

— Не исключаю, конечно может.

- Продолжая тему визитов, когда стоит ожидать визита в РФ президента Египта? Ранее сообщалось, что это может случиться уже в скором времени.

— Это президентский визит, так что объявлять о нем — прерогатива Кремля. Но думаю, что не раскрою большой секрет, если скажу, что он приедет уже в середине октября, то есть совсем скоро.

- Обсуждаться будет весь комплекс вопросов, в том числе военно техническое сотрудничество?

— Разумеется. Это очень важный визит. Сейчас рассматривается программа, встречи в его рамках. Самая главная — это с президентом Российской Федерации, но могут состояться и другие встречи. Будет обсуждаться весь комплекс вопросов наших двусторонних отношений, традиционно дружественных. Египет — наш основной давний проверенный партнер в Африке и на Ближнем Востоке, объемы сотрудничества очень большие. Будут обсуждаться как новые вопросы — создание российской экономической зоны, зоны свободной торговли, так и товарооборот, транспорт. Потому что прямые авиарейсы уже возобновлены в Каир, а сейчас рассматривается вопрос возобновления рейсов в Шарм-эш-Шейх и Хургаду. От этого, конечно, зависят объемы сотрудничества в области туризма. Это крайне важно и для наших граждан, которые любят проводить время в Египте, особенно в зимний период — в новогодние каникулы с детьми на теплых берегах Красного моря, это уникальное место. И с точки зрения туризма, как мне представляется, особенно в зимний период альтернативы Египту нет — если рассматривать сочетание таких факторов как расстояние, цена, качество обслуживания, отношение людей.

- Соглашение по авиасообщению между российскими городами и курортами готовится именно к визиту, успеют ли его согласовать?

— Это не связано непосредственно, конечно, все эти вопросы и сейчас обсуждаются. Если успеют наши специалисты — российские и египетские (подготовить решение к встрече — ред.), то чем быстрее, тем лучше.

Но есть и другие очень важные вопросы, это и военно-техническое сотрудничество, и опять же наша координация и кооперация в борьбе с терроризмом. Потому что Египет тоже подвергается атакам. И мы должны дать совместный эффективный отпор этой угрозе. Поэтому антитеррор — очень важная составляющая нашего партнерства с египтянами, и, конечно, обстановка в регионе: это и палестинская проблема, и, естественно, ситуация в Сирии, арабском мире, Ливии, африканские проблемы, потому что Египет тоже очень влиятельный игрок на всем континенте.

Кстати, хотел бы подчеркнуть, что в 2019 году Египет, президент Сиси, будет председателем Африканского союза. И в этом плане, имея в виду нашу активную, все более энергичную работу на африканском направлении, Египет, в качестве председателя союза, будет для нас очень важным партнером и страной, с которой можно координировать работу с африканским континентом в целом, по продвижению всего комплекса российско-африканских отношений.

Ну и Лига арабских государств. Их штаб-квартира находится в Каире, их генеральный секретарь — египтянин, бывший министр иностранных дел, наш добрый друг. Поэтому все эти факторы говорят о том, что предстоящий визит Абдель Фаттаха ас-Сиси будет носить очень важное значение для наших двух стран и, думаю, для всего арабского региона в целом.

- Вы упомянули ливийскую проблему: на каком уровне планирует российская сторона принять участие в предстоящей конференции в Палермо?

— В понедельник приедет министр иностранных дел Италии, будут переговоры с Сергеем Викторовичем Лавровым, я думаю, что в рамках такого заинтересованного разговора об актуальных международных и региональных делах будет затронута и тема Ливии, потому что итальянцы проявляют очень большой интерес к ливийскому урегулированию, у них, конечно, есть озабоченности по поводу обстановки в этой стране и экономические есть интересы. Ну и главное — это очень большая озабоченность по поводу наплыва нелегальных мигрантов как раз через Ливию и из Ливии, эти вопросы, я думаю, итальянцы будут очень активно с нами обсуждать, включая и проведение конференции в Палермо по Ливии. Я думаю, что они привезут официальное приглашение для России участвовать в этом мероприятии, думаю это министерский уровень будет. Если Сергей Викторович сможет поехать — тут все зависит от его рабочего графика. Он ездил на конференции по Ливии, в тот же Рим, это были полезные дискуссии.

Другое дело, что мало что потом хорошего произошло в этой стране, я имею в виду, что те ливийские министры, которые тогда участвовали в римской конференции, они сейчас неизвестно где, уже не первый раз в Ливии произошла смена политиков. Но в любом случае такие международные конференции полезны, рождаются какие-то мысли, предложения.

Но главное, как нам представляется, это ливийское участие, так же как и участие других представителей тех стран, где происходят подобные конфликты. Вернемся опять же к Сирии: предлагаются различные форматы, какие-то группы создаются. Наша же логика заключается в том, что мы участвуем активно в трех форматах: женевский, астанинский и содействуем проведению сирийского национального конгресса. Во всех этих трех форматах главное — это участие сирийцев, не иностранцев. Опять же в Астане — мы гаранты, но чего: договоренностей и взаимопонимания между самими сирийцами. Потому что основа — это сирийское правительство и оппозиция, вооруженная или политическая, но это все сирийцы. И их переговоры должны привести к консенсусу. А задача внешних игроков — им в этом помогать, а не решать за сирийцев их собственные проблемы и пытаться какие-то готовые решения им навязать

- Ранее здесь (на Родосском форуме — ред.) в рамках профильной сессии бывший премьер-министр Израиля Ольмерт заявил, что не видит проблем в проведении прямых переговоров с палестинской стороной. Москва ранее предлагала свою площадку для возможных подобных контактов, похоронена ли сейчас эта идея в связи с последними событиями вокруг инициатив США? И возможна ли встреча, пусть даже не в Москве?

— Мы на протяжении последних двух лет постоянно говорим, что наше руководство выдвинуло инициативу чтобы премьер-министр Нетаньяху и Махмуд Аббас встретились на нашей территории, мы им предоставим площадку. Без предварительных условий. С тем, чтобы именно в двустороннем формате (поговорить — ред.), о чем собственно даже и просил нас глава израильского правительства. Нам удалось убедить Махмуда Аббаса согласиться вот с таким форматом работы. Потому что израильское руководство в последние годы говорило: не надо никуда идти, ни в ООН, ни в какие-то международные организации, ни созывать никакие конференции, никакой нам не нужен квартет. Нам нужен прямой диалог с палестинцами в двустороннем формате на переговорах, вот это идеальный вариант и мы договоримся — мы люди мира, чтобы никто не вмешивался. Мы сказали: хорошо, давайте попробуем, уговорили президента Аббаса приехать в Москву в любое удобное для двух сторон время с тем, чтобы встреться и поговорить. Но, к сожалению, наше предложение, основанное на пожеланиях израильской стороны, до сих пор не реализовано из-за того, что сама израильская сторона от такого контакта в последние два года уходит.

- Если говорить о российско-израильских контактах, ожидаются ли какие-то контакты на высшем уровне в ближайшее время, учитывая последние события?

— Телефонные разговоры были. А о личных контактах лидеров, планируются они или нет, я не знаю.

- А встречи на других уровнях? Межмидовские консультации прошли на днях…

— Да, приезжал заместитель гендиректора, руководитель Центра исследований МИД Израиля, он приходил к нам в МИД, и с ним встречались мои коллеги — Рябков, Вершинин, я встречался. Обсудили ситуацию в регионе в целом, и палестинские дела, и ливийские дела, и Иран, и ситуацию в Заливе. Полезное обсуждение, но никаких конкретных решений там не принималось, каких-то шагов. Это были регулярные консультации. Они были и, надеюсь, будут. А что касается крупных вопросов, что касается того, как поддерживать взаимопонимание по поводу каких-то вопросов военного характера, связанных с Сирией, это уже вопрос компетенции наших военных.

- В последнее время было много разных сообщений по поводу визита президента РФ Путина в Саудовскую Аравию. На какой стадии сейчас находится подготовка визита российского лидера?

— Я думаю, такой визит состоится в обозримом будущем, потому что когда в России был с историческим первым визитом король Саудовской Аравии, он пригласил президента России посетить Саудовскую Аравию в удобное время. И это приглашение было принято с благодарностью. Поэтому сейчас речь идет просто о выборе удобного срока осуществления такого визита с учетом рабочего графика президента Путина.

- Может ли визит состояться до конца года?

— Гадать здесь не стоит, повторюсь, все зависит от того, как будет складываться график: если будет возможность — президент поедет в Саудовскую Аравию, не исключено, что посетит еще какую-то, может, даже не одну страну Залива. Это полезно. Но я думаю, скоро будет у нас — я имею в виду наше руководство — возможность пообщаться, в том числе, и с саудовским руководством в ходе заседания Группы двадцати в Буэнос-Айресе (30 ноября — 1 декабря), в этом объединении участвуют и Россия, и Саудовская Аравия. И там будет возможность тоже провести какой-то контакт. Во всяком случае, я знаю, что туда едет, как я слышал, не король, а наследный принц. Он по сути дела сейчас является ключевой фигурой, которая вплотную занимается вопросами продвижения на всех направлениях нашего сотрудничества с Саудовской Аравией, поскольку он не только министр обороны, но и возглавляет высший экономический совет Саудовской Аравии, и является наследным принцем. Он человек энергичный, понимает значение российско-саудовских отношений. И если он будет присутствовать в Буэнос-Айресе, я думаю, что там какой-то контакт тоже может состояться. Я думаю, что это будет тоже важный элемент подготовки и визита нашего президента Путина в королевство Саудовская Аравия.

- Вы сказали, что президент может посетить и другие страны Залива, о каких государствах идет речь?

— У нас с другими странами (региона — ред.) сейчас хорошие отношения, со всеми ровные. И, кстати сказать, мы сожалеем, что у них самих произошел такой разлад, я имею в виду ситуацию с Катаром. При этом отмечу, что с Дохой у нас тоже продвинутые контакты, визиты происходили в Россию на разных уровнях, эмир Катара был в России. Так что с катарцами развиваются отношения, с Кувейтом, с Бахрейном. И с Оманом — тоже страна очень интересная и важная. У нас, к примеру, с ними открылось прямое авиасообщение. И, на мой взгляд, это хороший шаг, в том числе для наших туристов, которые могут путешествовать в эту замечательную страну, и, как в Дубаи, использовать возможности ее аэропорта для перелетов в страны Африки и Азии.

Полина Черница.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 7 октября 2018 > № 2773325 Михаил Богданов

Глобальный нефтяной рынок вошел в зону турбулентности: новые санкции США к Ирану, которые могут вступить в силу в ноябре, торговые войны между крупнейшими экономиками мира — Америкой и Китаем и заявления президента Соединенных Штатов Дональда Трампа в Twitter толкают цену нефти вверх, но тем сильнее и драматичнее может быть ее падение. Об усилиях России по стабилизации рынка, противостоянии санкциям и прогнозах цен нефти в интервью РИА Новости в кулуарах Российской энергетической недели рассказал министр энергетики страны Александр Новак. Беседовали Дмитрий Киселев и Елизавета Паршукова.

— Выступая на Российской энергетической неделе, президент России Владимир Путин сказал о причине повышения нефтяных цен: "Дональд (Трамп, президент США — ред.), посмотри в зеркало и увидишь человека, который виноват в повышении цен на нефть". Какие у Путина были основания так сказать?

— Рынок любит тишину и всегда работает, опираясь на фундаментальные факторы. А вот громкие заявления напрягают рынок, и участники всегда реагируют или в сторону повышения, или снижения цен, в зависимости от того, что они ожидают от этих заявлений.

Сейчас первое, что приходит в голову, это заявления США о решении ввести санкции против Ирана с ноября. Это самый главный, наверное, фактор на сегодняшний день. Участники рынка не понимают, как это повлияет на него: можно только предполагать, будут ли санкции введены в максимально жесткой редакции, как поведут себя потребители иранской нефти, продолжат ли они покупать сырье вопреки санкциям. Идет цепная реакция заявлений, которая оценивается участниками рынка, и они закладывают в цену риски на то, что часть иранской нефти уйдет с рынка.

Второй фактор — предложения в адрес ОПЕК предпринимать искусственные, нарушающие баланс спроса и предложения действия, направленные на увеличение добычи в компенсацию будущего как бы падения добычи в Иране и падения экспортного рынка. Еще падения добычи не произошло, но уже делаются заявления, чтобы рынок каким-то образом отреагировал, а те страны, которые являются экспортерами, предприняли действия.

Это все факторы неопределенности, которые дезинформируют или дестабилизируют прогноз ситуации на рынке, поэтому фьючерсы очень активно реагируют. Сегодня участники рынка, на мой взгляд, формируют цены не на основании баланса спроса и предложения и других фундаментальных факторов, таких как курс доллара по отношению к другим валютам, а на основе конкретных словесных интервенций либо прогнозов с туманным будущим.

— Насколько успешно ОПЕК+ может противостоять этим словесным интервенциям?

— Действия, которые сейчас предпринимаются в рамках совместного соглашения от декабря 2016 года между 24 странами, так называемой сделкой ОПЕК+, ориентированы прежде всего на достижение фундаментального баланса спроса и предложения. В июне мы договорились о том, что добыча должна быть увеличена на 1 миллион баррелей суммарно всеми странами, и мы к этой цели идем. В течение первых трех месяцев общая добыча увеличилась примерно на 500 тысяч баррелей. Я думаю, в сентябре добыча будет чуть больше и мы уже в сентябре или октябре выйдем на этот 1 миллион баррелей, вернемся к целевым показателям по соглашению — 1,8 миллиона баррелей сокращения от уровня октября 2016 года.

Я считаю, что это правильная политика, проводимая странами, и она учитывает не словесные интервенции, а прежде всего фундаментальные факторы, оценивающие текущее состояние рынка и прогноз на несколько месяцев.

— Но, судя по всему, ваши действия не очень помогают, если цена растет. Есть ли реальные меры противодействия?

— Я бы сказал, что сейчас из-за неопределенности цены волатильные — они растут, но могут и упасть. Увеличение добычи — это не простой процесс, для этого должны быть свободные производственные мощности либо должны быть инвестиции в увеличение добычи. А сегодняшнюю резкую волатильность можно отнести не к долгосрочному, а к очень краткосрочному периоду: мы не знаем, что может в ноябре произойти, вырастет ли цена еще больше или упадет от решения по Ирану. Поэтому, конечно, скоротечно принимать какие-то такие фундаментальные решения по увеличению добычи или по снижению, на мой взгляд, не правильно. Нужно очень хорошо понимать, какой прогноз будет по добыче, предложению и спросу в течение ближайших нескольких месяцев.

— То есть вы считаете, что текущие цены на нефть перегреты? И какая, на ваш взгляд, была бы оптимальная цена для России?

— Не хотелось бы говорить о конкретных ценах — наши словесные интервенции тоже часто влияют на рынки. Я просто говорю, что цена сегодня, на мой взгляд, учитывает несколько долларов, которые учитываются участниками рынка в качестве рисков в сегодняшней цене.

— А сколько долларов?

— По моей оценке, которая может не соответствовать действительности, это примерно 5-7 долларов от текущей цены. Это не только заяления и действия президента США Дональда Трампа, но и заявления потребителей о перспективах импорта иранской нефти.

— Как вы считаете, есть ли какой-то предел, выше которого цена нефти вряд ли поднимется?

— Президент России Владимир Путин сказал на панели, что Россию устраивает цена в 65-75 долларов за баррель. Для нас важно, чтобы цена была более-менее стабильной, чтобы волатильность была не такой большой, как это было в 2014-2015 годах, когда резко цена упала, или сегодня, когда есть угроза обвала цен, если вдруг будет перепроизводство нефти на рынке. Поэтому пусть лучше она будет менее волатильной, но на более стабильных показателях.

— В сделке ОПЕК+ участвуют 24 страны, но на деле складывается ощущение, что внутри ОПЕК+ принимают решения Россия и Саудовская Аравия. А ведь раньше Саудовская Аравия совсем не смотрела в нашу сторону и взаимодействие было очень трудно наладить. Чем вы объясняете такой поворот саудитов к России?

— Я бы сказал, что Россия и Саудовская Аравия были ключевыми игроками и инициаторами этого проекта, консолидаторами для принятия решений. Суммарный объем добычи нефти 14 стран ОПЕК составляет около 32 миллионов баррелей в сутки — это треть от мирового объема. С участием России и других стран, не входящих в ОПЕК, этот объем уже достигает порядка 50 миллионов баррелей. Наиболее эффективно достигать целей, если в связке работает большее количество стран.

Россия и Саудовская Аравия сейчас занимают лидирующие позиции по добыче нефти. Мы примерно одинаково добываем — около 11 миллионов баррелей в сутки. И, конечно, свободные мощности в большей степени есть в Саудовской Аравии и России. Поэтому когда мы говорим об увеличении добычи, участвуют в этом не только Россия и Саудовская Аравия, просто по объему возможностей увеличения добычи в рамках договоренностей у нас наибольший потенциал, больше возможностей. Другие страны имеют в меньшей степени такой потенциал. Потенциал роста добычи есть у ОАЭ, Кувейта, Ирака, у других стран в меньшей степени.

Допустим, когда мы в июне приняли решение об увеличении добычи на 1 миллион баррелей в сутки, из 24 стран общую динамику увеличения мы увидели по результатам первых двух месяцев по 12 странам, в других 12 странах продолжилось падение. Общий объем добычи вырос примерно на 500 тысяч баррелей в сутки.

— Вы не раз говорили, что Россия намерена продолжать сотрудничество с Ираном. Но какие пути сотрудничества у нас есть с учетом того, что в ноябре против Ирана будут введены санкции?

— Во-первых, надо дождаться, какие решения будут приняты в ноябре. Мы выступаем за то, чтобы Иран как крупнейшая страна-экспортер энергоресурсов на мировые рынки оставался участником этого рынка. Мы не приемлем односторонних санкций, которые не соответствуют решениям ООН.

Безусловно, нужно с юридической точки зрения оценивать дальнейшие возможности и механизмы взаимодействия с Ираном, чтобы наши компании не понесли ущерба, особенно публичные компании. Мы сегодня этим занимаемся, ищем такие инструменты и механизмы. О конкретных мехинизмах для реализации совместных проектов по добыче нефти и газа в Иране либо в третьих странах пока нет необходимости говорить, чтобы не создавать дополнительные риски для наших компаний.

— Будет ли продолжена программа "Нефть в обмен на товары" и сохранится ли ее объем?

— Это программа началась в 2014 году, еще до снятия ранее введенных санкций относительно Ирана, и продолжалась, когда санкции были сняты. Если опять будут введены санкции, то она все равно будет продолжаться, потому что этот механизм, предусмотренный меморандумом, носит долгосрочный характер и выгоден обеим странам. Объем поставок сейчас предусмотрен в объеме 5 миллионов тонн в год, но он может быть изменен в зависимости от желания сторон.

— В случае введения санкций против Ирана и появления дефицита нефти на рынке, как вы считаете, сможет ли ОПЕК+ покрыть этот дефицит?

— Иран в последнее время экспортировал 2,7 миллиона баррелей нефти в сутки. Будущее будет зависеть от того, какой объем нефти уйдет с рынка в результате этих санкций. Мы рассчитываем, что незаконные санкции не так сильно повлияют, чтобы сто процентов иранской нефти ушло с рынка. Свободные мощности есть у стран-экспортеров, добывающих нефть, плюс собственную добычу увеличивают страны-импортеры, уменьшая закупки нефти. Мы должны оценить последствия, связанные с введением санкций и снижением темпов роста мировой экономики в целом на потребление и спрос.

Есть много факторов, которые нужно смотреть, считать, прогнозировать, но фундаментально, в целом у нефтедобывающих стран есть все возможности, чтобы сохранить баланс спроса и предложения.

— 45 лет назад, в октябре 1973 года начался нефтяной кризис из-за того, что ряд стран отказались поставлять нефть в США и Японию. Есть ли вероятность того, что из-за Ирана повторится мировой нефтяной кризис?

— Мне кажется, вероятность довольно низкая, все-таки на сегодняшний день ситуация совсем другая: всего в мире добывается 100 миллионов баррелей нефти в сутки, а речь идет о возможном выпадении максимум 2,7 миллиона баррелей. Есть потенциал роста добычи и механизмы балансировки спроса и предложения. Может, балансировка займет какое-то время, но тем не менее сегодня ситуация более стабильная.

— Президент России Владимир Путин сказал, что Россия при необходимости готова самостоятельно реализовать "Северный поток-2". Если санкции будут введены, каким образом будет осуществляться финансирование проекта?

— Проект "Северный поток-2" — коммерческий, финансируемый частично за счет средств участников проекта, частично за заемные средства. Проект уже частично профинансирован, а так как он абсолютно окупаемый, то могут быть привлечены заемные средства. Это могут быть как облигации, так и просто заимствования у банков. Компания выберет для себя инструмент, который считает наиболее эффективным.

То есть если компании-партнеры решат выйти из проекта из-за санкций и приостановят финансирование, то Газпром сам, в соответствии с финансовым планом, будет привлекать финансирование.

— Руководство страны не в первый раз заявляет о готовности самостоятельно реализовывать проект. У нас что, есть реальные основания ожидать, что партнеры выйдут?

— Вообще, мы не рассчитываем на то, что кто-то должен выйти. Есть заявления отдельных компаний, что они при любых обстоятельствах не выйдут. Кто-то, если их спрашивают, "а что если" — и называют самый критичный вариант, естественно, отвечает, что выйдет, но они ничего другого и не могут ответить.

— В сентябре вы встречались с министром энергетики США Риком Перри. Когда планируете следующую встречу?

— Мы проводили встречи на форуме в Давосе в начале этого года, во время моей командировки в Вашингтон, а также в сентябре в Москве, и договорились продолжать контакты. Очередная встреча, скорее всего, может состояться также на экономическом форуме в Давосе.

— Вы сказали, что США становятся экспортером газа. Как вы считаете, после запуска "Северного потока-2" на европейском рынке останется место для американского СПГ?

— Для этого надо оценить европейский рынок в целом. Сегодняшние прогнозы говорят о том, что собственная добыча в Европе будет падать примерно на 7 миллиардов кубометров газа ежегодно. И при этом существуют оценки, что спрос продолжит расти примерно на 3 миллиарда кубометров газа в год. То есть Европе нужно будет увеличивать ежегодный объем импорта газа на 10 миллиардов кубометров. Это большая ниша, в рамках которой могут увеличиться поставки как трубопроводного газа, так и СПГ.

Но вопрос в стоимости — американский СПГ на 30% дороже нашего трубопроводного газа, при том что у нашей цены есть запас конкурентноспособности. Поэтому я думаю, что какая-то доля СПГ будет поставляться, но все будет упираться в большей степени в поставки трубопроводного газа.

— Какие объемы поставок газа в Европу мы можем гарантировать через Украину после 2019 года, когда действие текущего контракта закончится?

— При поставках газа через украинскую газотранспортную систему должно учитываться несколько факторов. Мы исходим из того, что эти поставки должны быть конкурентоспособными с точки зрения тарифа на транспортировку. На сегодняшний день технологии, которые используются при поставках газа через "Северный поток-1" или "Северный поток-2", намного современнее тех, которые применялись в украинских ГТС: более производительные, более экономичные, более эффективные, более конкурентоспособные, более надежные. И давление там в разы выше.Это как сравнить старый автомобиль 40-летней давности с современным. Второй фактор — износ ГТС Украины.

Но тем не менее мы готовы продолжать транзит газа через украинскую ГТС в случае коммерческой привлекательности и урегулировании судебных споров, которые есть между "Газпромом" и "Нафтогазом", которые сегодня рассматриваются в судебных инстанциях и тормозят урегулирование отношений. Объемы могут варьироваться в зависимости о конкурентоспособности украинской ГТС.

— А какой объем поставок газа в Китай по западному маршруту рассматривается?

— По западному маршруту идут переговоры, достигнуты договоренности по техническим условиям, маршруту, конфигурации газопровода. Переговоры относительно цены идут уже несколько лет, и сейчас они активизировались. Мы надеемся, что стороны в ближайшее время договорятся. Объемы обсуждаются от 30 до 38 миллиардов кубометров газа, окончательные объемы будут указаны в контракте. Мы видим общий рост потребления газа в КНР с учетом частичного отказа от угольной генерации и роста ВВП. Цифры эти будут учитывать рост потребления газа в Китае.

— В заключение неформальный вопрос: в 2019 году будет выпущен мотоцикл из проекта "Кортежа". Я знаю, что вы мотоциклист, не планируете ли купить новинку?

— Я с большим удовольствием купил бы наш, российский, мотоцикл, тем более что планируется не просто мотоцикл, а электромотоцикл. Но нужно подождать, когда он поступит в продажу, когда будет разработан.

Я знаю, что уже большой наблюдается спрос на автомобили "Кортеж".

Думаю, что на хороший электрический мотоцикл тоже будет большой спрос.

Дмитрий Киселев и Елизавета Паршукова.

Россия. Весь мир. ЦФО > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 5 октября 2018 > № 2773331 Александр Новак

Кавказский экономический форум может пройти уже в конце 2019 года на территории Кавказских Минеральных вод, а в будущем его могут проводить в разных регионах СКФО. Об этом, а также о сотрудничестве северокавказских регионов с Китаем и арабскими странами, возможном появлении в законодательстве термина "горная территория" и планах по привлечению на Северный Кавказ туристов рассказал в интервью РИА Новости глава Минкавказа РФ Сергей Чеботарев. Беседовала Марина Луковцева.

— Сергей Викторович, не могу не начать с вопроса о Кавказском экономическом форуме. Есть какие-то соображения по поводу формата, сроков его проведения?

— Пока это все на уровне планов. На территории Северо-Кавказского региона проходит много разных форумов и других публичных мероприятий. И идея этого форума — обобщить все, провести на хорошем уровне с участием всех семи субъектов Северного Кавказа, с приглашением гостей соседних регионов и государств Закавказья. Помимо этого, рассматривается участие стран, чьи интересы представлены в нашем макрорегионе, таких как Иран, Турция, а также Китай и Индия. Иран в последнее время проявляет большой интерес к России, в частности, к Северному Кавказу.

Что касается места проведения форума, то если старт будет дан, было бы интересно рассмотреть территорию Кавказских Минеральных вод. В середине следующего года там планируется ввести в эксплуатацию Международный выставочный центр, и будет просто здорово, если первый форум проведем в этом современном здании. А далее будем смотреть: у нас есть прекрасные возможности для проведения форума и в других субъектах округа. То есть задумка масштабная. Сейчас мы собираем информацию, анализируем, как правильно эту идею реализовать. На настоящем этапе возникает много организационных вопросов, которые надо решить, в том числе вопросы финансирования.

Сейчас обсуждаем эту тему в аппарате правительства. А до этого обсудили перспективы организации форума вместе с полномочным представителем президента РФ в Северо-Кавказском федеральном округе Александром Матовниковым. Он также высказался за проведение этого форума.

Что касается сроков, думаю, он может пройти не ранее конца 2019 года. Когда точнее определимся с датой, тогда уже и какие-то детали формата мероприятия обсудим и согласуем вместе со всеми заинтересованными структурами, с нашим региональным бизнесом, гостями. Отмечу, что, конечно, в организации мы будем опираться на передовой опыт, накопленный в других регионах страны. Восточный экономический форум как раз показывает тот самый пример, который можно заимствовать.

— Давайте от планов перейдем к тому, что уже реализовано. Срок, учитывая масштаб работы в министерской должности, у вас небольшой, но все же что вы успели сделать за это время?

— Да, прошло четыре с небольшим месяца. Уверенно могу сказать, что погрузился в ситуацию в каждом из регионов Северного Кавказа, побывал во всех субъектах, пообщался со всеми главами, с председателями региональных правительств встречались неоднократно. Так что с руководством регионов находимся в постоянном контакте. Обсуждал проблематику и задачи по развитию округа с депутатами Государственной думы, сенаторами. Встречался с представителями регионального бизнеса, общественными деятелями Кавказа.

У нас много планов. В частности, мы сейчас занимаемся изменением государственной программы социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа до 2025 года. Мы ее адаптируем к 204-му указу президента, где главный акцент сделан на то, чтобы человек жил лучше, комфортнее, чтобы все вокруг этого — инфраструктура, образование, медицина, культурная сфера, ЖКХ, строительство жилья — соответствовало всем современным требованиям.

— Как это изменит госпрограмму?

— Думаю, что нам нужно еще примерно около месяца на окончательное формирование программы. Еще раз отмечу, что акцент будет сделан на потребности человека.

Если об отдельных пунктах говорить, то в 2019 году особое внимание будет уделено развитию Кавказских Минеральных вод. Нужно поднимать здравницу. Это визитная карточка всего Кавказа. И нам нужно сделать все, чтобы как минимум восстановить то, что было в советское время. Нам нужно создать комфортные условия, чтобы туда люди приезжали. Чтобы россияне знали, что заморские отели — не эталон для отдыха, что есть прекрасная возможность набраться сил и восстановить здоровье у нас, в здравницах Кавказа, при этом получить массу приятных впечатлений от знакомства с его великой историей, культурой и людьми. Ну и никто не отменял кавказскую кухню, которая не может оставить равнодушным ни одного гостя.

Что касается программы в целом, то есть один нюанс — со следующего года в ней будет предусмотрено финансирование вопросов, с которыми еще 20-30 лет назад Северный Кавказ, да и все человечество не сталкивалось.

Речь о глобальном потеплении, что приводит к более активному таянию ледников и, как следствие, сходу лавин и селей. Поэтому для обеспечения безопасности людей нужно строить селе- и лавинозащитные сооружения. Параллельно необходимо принимать меры по переселению людей из опасных районов, которые ранее не находились под угрозой.

Отмечу, что строительство необходимых берегоукрепительных сооружений уже идет, но темпы сейчас пока недостаточные. Надо наращивать темпы.

— Сейчас идет работа над национальными проектами в рамках майского указа президента. Можете подробнее рассказать, на какие направления сделан акцент?

— Проблемным моментом остается ситуация с обеспечением доступного и качественного образования. Тут нужно учитывать, что в СКФО на протяжении многих лет наблюдается самый большой в РФ естественный прирост населения, в частности, в Дагестане, Ингушетии, Чеченской Республике, поэтому потребность в создании новых мест в дошкольных и общеобразовательных учреждениях в ближайшие годы будет только возрастать.

Пока остро стоит проблема сохранения трехсменного обучения в школах Чечни, где почти пять тысяч детей учатся в третью смену, и Дагестана — там более 3,5 тысячи. Для решения проблемы организована работа с Минпросвещения России. Знаю, что и Ольга Васильева держит этот вопрос на личном контроле.

Предложено выделить в рамках национального проекта в области образования отдельный проект, который будет направлен на ликвидацию третьей смены обучения и перевод школьников из старых изношенных зданий. Минкавказ сформировал и направил в Минпросвещения перечень из 79 школ для ликвидации проблемы трехсменного обучения.

Кроме того, мы совместно с Минпросвещения обозначили общую потребность Северного Кавказа в создании новых мест в детских садах. По нашей оценке, это более 62 тысяч мест.

Также считаем важным и дальнейшее развитие сферы высшего образования на территории СКФО. Нашему региону нужны высококвалифицированные специалисты, которые смогут эффективно развивать экономику и социальную сферу.

— Еще один очень важный документ для Северного Кавказа — стратегия развития российских морских портов в Каспийском бассейне. Что сейчас с реализацией этого документа?

Александр Жилкин: для укрепления позиций России на Каспии нужен новый флот

— Мы видим, какое внимание уделяют развитию портов сейчас в Казахстане, в Туркмении. С каким вниманием к развитию портовой инфраструктуры относятся в Азербайджане. Достаточно просто зайти в интернет и увидеть, как активно наращиваются портовые мощности в Грузии. Все эти страны хотят стать активными участниками транспортного коридора по оси "Запад-Восток". Мы не только не должны отставать от них, а должны развиваться быстрее и качественнее наших зарубежных партнеров.

Помимо коммуникации по оси "Запад-Восток" есть еще коммуникация "Север-Юг". Это большие возможности вовлечения Ирана, которые сейчас не в полной мере задействованы. Это Индия, с которой мы также готовы активно сотрудничать. Поэтому нам нужны современные и крупные порты на Каспии, чтобы в перспективе Северный Кавказ оказался в перекрестии горизонтальных и вертикальных коммуникаций, если на карту посмотреть.

Стратегия развития российских морских портов в Каспийском бассейне разработана Минкавказом. Мы понимаем, что если не реализовывать содержащиеся в стратегии идеи, то присутствие России на Каспии будет сокращаться на фоне активизации там других стран каспийской пятерки. Но самое главное, что президент поддержал эти идеи. В августе на саммите каспийских государств в Казахстане Владимир Путин обозначил необходимость развития российской портовой инфраструктуры на Каспии, поэтому сегодня мы просто обязаны это делать. Теперь вопрос, конечно, за всеми заинтересованными органами власти. Нужно выделять средства и приступать к строительству инфраструктуры. Это самая главная задача.

Тут нужно учесть еще один важный момент — порты без связывающей инфраструктуры сами по себе малозначимы, поэтому параллельно нужно заниматься и автодорогами, и железной дорогой, которые будут подходить к этим портам. Необходимо в перспективе прорабатывать вопрос связывания Каспийского и Черного морей современными магистралями через Северный Кавказ, потому что это будет самый короткий, удобный и, главное, безопасный путь для пассажиров и грузов, которому будет проигрывать Закавказский аналог.

Особый акцент будет сделан на развитие туризма в Каспийском регионе. Будут развиваться морские и речные маршруты, соединяющие города на Каспийском побережье. По предварительным подсчетам, количество российских туристов, которые смогут воспользоваться этими маршрутами до 2025 года, составит примерно 30 тысяч человек в год. Кроме этого, реализация запланированных мероприятий позволит нарастить дополнительный ежегодный приток иранских туристов. И это все помимо роста грузооборота.

— Сложная для Северо-Кавказского региона проблема — задолженность за энергию. Каков объем задолженности на сегодняшний день?

— Да, это действительно проблема для Северного Кавказа, которую премьер-министр поручил решать всем заинтересованным министерствам в формате правительственной комиссии по развитию Северо-Кавказского федерального округа. Дмитрий Медведев возглавляет эту комиссию лично.

При комиссии есть рабочая группа по топливно-энергетическому комплексу, куда входят и госструктуры, и бизнес-корпорации. В ее формате вырабатываются решения, направленные на решение проблемы долгов за свет и газ. Мы видим, что постепенно ситуация исправляется, но пока нам не удается коренным образом ее переломить. В первом полугодии задолженность за электроэнергию составила 27,5 миллиарда рублей, за газ — 96,5 миллиарда рублей. И она растет, к сожалению, хоть и более медленными темпами.

Здесь нужно принимать комплексные меры. Одна их часть — это укрепление платежной дисциплины. По разным причинам не платит часть населения, не платят предприятия ЖКХ, не платят другие организации. Нужно совместно с региональными властями и при участии правоохранительных органов исправлять эту ситуацию.

Другая часть мер — необходима замена существующей инфраструктуры, потому что она сильно изношена. Допустим, в Чечне все ЛЭП были построены как временные после боевых действий. Они давно должны были быть заменены на постоянные, но до сих пор используются.

Там общая линия связывает большинство населенных пунктов, и если где-то происходит авария, вся линия не работает и полреспублики находится без света. Более того, в отдаленных населенных пунктах напряжение не 220 вольт в домах, а 120 или даже меньше. Это никуда не годится. Нужно создавать новую и современную систему ЛЭП.

Надо сказать, что первые шаги в этом направлении уже делаются. Например, в Дагестане в июле-августе Россети провели учения, в результате которых в районе Махачкалы заменены более 7,5 тысячи опор высоковольтных линий, установлены самые современные приборы учета электроэнергии, отремонтированы трансформаторы подстанций. И уже сейчас виден результат — потери электричества снижены на 40% сразу.

Глава компании "Россети" Павел Ливинский, человек компетентный, энергичный и ответственный, лично контролировал ход этих учений и намерен и дальше распространять эту полезную и нужную практику на другие регионы Северного Кавказа. И вот когда дагестанский опыт Россетей будет перенесен на весь федеральный округ, тогда будет полный порядок.

Что касается газораспределительных сетей, то ситуация похожая — огромная изношенность. Просто ничего не менялось и не ремонтировалось с советского времени, из-за этого большие потери газа в газораспределительных сетях.

Ну и еще один вопрос. Правоохранительным органам, да и нам всем миром нужно бороться с воровством электричества и газа на Северном Кавказе, которое маскируется под потери из-за изношенности сетей или под неуплату потребителями. В этом направлении работа идет, но она пока недостаточная. Вор должен сидеть в тюрьме, как сказал Глеб Жеглов…

Вот в чем суть упомянутых мною комплексных мер. Решение этой проблемы — это большая государственная стратегическая задача.

— Где на решение этой проблемы деньги брать? Получится в рамках выполнения майского указа задействовать средства из госпрограммы или нужно отдельно финансировать?

— Здесь, конечно, нужно комплексно финансировать. С одной стороны, должно участвовать государство на федеральном и региональном уровнях, безусловно. Плюс должны участвовать корпорации — и "Газпром", и "Россети". И нужно привлекать частные средства.

— Сами регионы как-то задействованы в решении проблемы задолженности? Премьер-министр говорил, что на местах могут приниматься и какие-то кадровые решения.

— Одна из мер по ликвидации задолженности — это усиление дисциплины и повышение ответственности, персональной ответственности тех лиц, которые этим занимаются на местах. Соответствующие кадровые решения принимаются, привлекаются к ответственности должностные лица — десятки и десятки людей, вплоть до увольнения. Это происходит и в субъектах, и в региональных отделениях ресурсоснабжающих организаций.

В каждом регионе СКФО есть соответствующая территориальная комиссия. В таких форматах регулярно проводятся совещания с участием правоохранителей и представителей газораспределительных и электрораспределительных структур. Там же принимаются решения по исправлению ситуации в ТЭК.

— Вы говорили о планах министерства по созданию закона о развитии и охране горных территорий. Этот закон коснется только Северного Кавказа?

— До 70% территорий на Северном Кавказе относятся к горным. К сожалению, этот термин законодательно не закреплен сейчас. Вероятно, не очень эффективно развивать экономику в горах, потому что дорого. Это небольшие населенные пункты, которые зачастую находятся далеко друг от друга. Но, с другой стороны, Кавказ всегда был горным и в этом его неповторимая особенность. И эту, так скажем, горную цивилизацию нужно поддерживать и развивать, поэтому мы выступаем за то, чтобы термин "горная территория" был бы в нашем законодательстве, чтобы государство могло оказывать реальную помощь и содействие развитию горского уклада жизни и экономики. Сейчас разрабатывается модельный закон в формате межпарламентской ассамблеи СНГ. Надеемся, когда он заработает, то коснется не только территорий Северного Кавказа, но и всей России. Безусловно, будем рады, если он заработает и на пространстве СНГ, потому что он актуален для Киргизии, Таджикистана, Армении, Азербайджана. Такой закон позволил бы странам-участницам СНГ координировать политику в данной области, расширять сотрудничество, обмениваться опытом по развитию горных территорий.

— Вы говорили об интересе к сотрудничеству с Китаем. Что конкретно собираетесь сделать?

— Китайская Народная Республика — это крупнейший стратегический партнер Российской Федерации, первая экономика в мире, поэтому взаимодействие с Китаем экономически выгодно России и, в частности, нашему макрорегиону. Китаем накоплен уникальный опыт в отраслях, которые активно развиваются на Северном Кавказе, — сельское хозяйство, туризм и другие.

Нам интересно взаимодействие с этой страной, в том числе в контексте проекта "Один пояс — один путь", который имеет хорошие перспективы для прохождения через Северный Кавказ. Конечно, степень участия в этом проекте нашего федерального округа будет определяться, исходя из российских интересов и необходимости сопряжения этого проекта с деятельностью Евразийского экономического союза.

Летом на Северном Кавказе побывала китайская делегация во главе с послом КНР в России господином Ли Хуэем. Знакомились с инвестиционным потенциалом, туристическими возможностями. Они проявляют интерес к инвестированию совместных предприятий, развитию туризма. Китайские партнеры хотят вкладывать в предприятия автопрома, энергетические комплексы, готовы развивать производство в северокавказских регионах, в частности, по сборке бытовой техники и автомобилей. Кстати, в Карачаево-Черкесии и на Ставрополье есть подобные заводы.

Два года назад мы открыли проект "Шелковый путь" для китайских туристов, которые могут ознакомиться с историей и культурой Кавказа, отдохнуть на кавказских курортах.

При этом пока туристический поток из Китая в наши регионы не велик. Одна из причин — отсутствие прямого авиасообщения.

Другие страны тоже заинтересованы в развитии сотрудничества с нами. На днях встречались с Чрезвычайным и Полномочным послом Кувейта господином Абделем Азизом Аль-Адвани. Так вот, Кувейт готов инвестировать в Россию, в том числе в Северо-Кавказском федеральном округе, но они просят понятные и четкие правила игры для бизнеса и качественной проработки тех проектов, которые мы предлагаем для инвестиций. Задача министерства в этой ситуации — создавать условия и работать с бизнесменами, которые намерены привлекать инвестиции других стран.

Но еще раз подчеркиваю, самое главное, что интересует наших арабских партнеров, это понятные правила игры, продуманные бизнес-планы российских партнеров, их реализация в соответствии с договоренностями и обеспечение мер безопасности вокруг их проектов.

— Складывается впечатление, что многие живут прежними стереотипами из 90-х, которые никак не удается изжить.

— Вы абсолютно правы. Мы не устаем объяснять и доказывать, что вопросы безопасности сейчас отошли на задний план, что колоссальная разница между тем, что было в 90-е годы и сейчас, это совершенно другая картина. Более того, при обсуждении темы безопасности я всех приглашаю в Чечню. Заверяю, что Грозный и другие города Северного Кавказа — самые безопасные места в России, там можно спокойно жить, создавать семьи, работать и добиваться успеха. И это дает результат: мы видим, что в последнее время и у нас, и за рубежом люди стали по-новому открывать Северный Кавказ.

— Как складывается взаимодействие с Турцией?

— Турция тоже активно инвестирует в Северный Кавказ, причем мы, как министерство, видим, что турецкая сторона заинтересована в развитии сотрудничества. Это опять же инвестиции в гостиничный бизнес, ресторанный, который сейчас на Северном Кавказе активно развивается. Кроме того, перспективным находим сотрудничество в сфере торговли, в частности, в организации экспорта произведенной на территории региона продукции, например, минеральной воды, халяльной продукции в Турецкую Республику. Интересен туризм — увеличение взаимного турпотока.

— Насколько активны европейцы в сотрудничестве с Северным Кавказом?

— Наиболее активны такие страны, как Австрия, Италия, Франция. Они высоко оценивают развитие своего бизнеса на Северном Кавказе, понимают, что здесь можно выгодно вкладывать. Думаю, в скором времени мы будем с вами иметь хорошее французское оборудование для горнолыжных курортов, которое произведено на Северном Кавказе.

С западноевропейскими коллегами мы видим большие перспективы сотрудничества в таких отраслях, как сельское хозяйство, промышленность и, конечно, туризм, который для Северного Кавказа важнейшее направление и бесспорная точка роста в структуре экономики региона.

Если говорить о политике санкций Запада в отношении нас, конечно, это сказывается, влияет негативно на приход крупного западного игрока сюда. Но тем не менее нам удается эти искусственные барьеры обходить.

— Многие политики и чиновники заводят в соцсетях аккаунты, через которые получают от россиян обращения и предложения. Вы не собираетесь завести такие страницы?

— Нет, таких планов у меня нет. У нашего министерства есть свой сайт, есть аккаунты в социальных сетях. Я считаю, этого достаточно. Кроме того, я занят с раннего утра и до позднего вечера. До ночи фактически здесь. Когда еще мне вести свои аккаунты, я просто не знаю, поэтому в ближайшее время моего личного аккаунта не будет.

— О вас почти ничего неизвестно, кроме скудной официальной информации о должностях в администрации президента РФ. Можете рассказать о своей семье и хобби?

— Вплоть до моего назначения на министерский пост я не был публичным человеком, не обращался специально к журналистам, чтобы поведать о себе миру. И потребности такой никогда не ощущал. А теперь двери моего кабинета открыты для журналистов, и я готов рассказывать о деятельности министерства.

Что касается моей семьи, я женат, у меня двое детей. Старший сын работает уже, в сфере IT-технологий. Младший учится в школе. В свободное время люблю почитать книгу интересную, люблю иногда что-то приготовить дома.

— Какую последнюю книгу прочитали?

— Последнюю книгу не прочитал, а прослушал. Сейчас, когда в ежедневном режиме пропускаешь через себя большой объем документов, приходится много читать, к концу дня глаза устают. И очень удобный формат — аудиокниги. Когда едешь в машине домой, наушники надеваешь и слушаешь. Вот "История Российского государства. Ордынский период" Бориса Акунина.

— А готовить что любите?

— Рыбные, мясные блюда. Плов неплохо получается. Я в Средней Азии немного пожил в свое время, в советские годы, там научили готовить плов по туркменскому рецепту. Если хотите — поделюсь. Хотя в плове ведь главное не рецепт, а хорошие навыки и позитивный настрой того, кто его готовит. Тогда не только плов, любое дело спорится.

Марина Луковцева.

Россия. СКФО > Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 2 октября 2018 > № 2773342 Сергей Чеботарев

Кувейт переключился на Азию

Статистика информационного управления Министерства энергетики США показала, что Кувейт впервые за 25 лет почти прекратил экспорт нефти-сырца в США.

Последний месяц, когда США не покупали нефть в ближневосточном эмирате, пришелся на 1992 год, когда кувейтская нефтяная отрасль была в кризисе из-за иракской оккупации и последующей операции «Буря в пустыне», которая привела к изгнанию войск Ирака.

По данным агентства Bloomberg, Кувейт переориентировался с США на более привлекательный рынок Азии, который забирает до 80% экспорта эмирата. На этом рынке открываются новые возможности в связи с подготовкой к ноябрю новых санкций США против нефтяного экспорта Ирана. Высококачественная нефть из Кувейта торгуется в Азии по $80 за баррель. США при этом играли в прошлом важную роль для Кувейта, помогая диверсифицировать поставки. Пик кувейтского экспорта в США пришелся на 2012-2014 годы.

Место Кувейта заняли в последнее время Саудовская Аравия, которая продавала в последний месяц в США более 1 млн баррелей в день, а также Ирак (более 400 тыс. баррелей в день).

Япония предпочитает нефть Катара

Япония в августе уменьшила импорт нефти из Ирана на 31,7% относительно того же месяца 2017 года, до 143 тыс. баррелей в сутки. Об этом свидетельствуют данные министерства финансов страны.

Объем закупок в январе-августе уменьшился на 1,4% и составлял 6,418 млн килолитров. В целом Япония импортировала в августе 16,658 млн килолитров нефти, с начала 2018 года – 116,656 млн килолитров. Закупки в России уменьшились на 5,2% в годовом выражении – до 835,252 тыс. килолитров, сообщает «Финмаркет».

Поставки из Саудовской Аравии снизились на 12,1%, составив 5,795 млн килолитров.

Между тем импорт из Катара достиг максимума с марта – 1,462 млн килолитров (рост на 58%), а поставки из Кувейта повысились до самого высокого уровня с января – 1,364 млн килолитров (повышение на 44,5%). ОАЭ импортировали в Японию в августе 5,215 млн килолитров нефти, что является рекордным объемом с июля 2015 года. Относительно того же месяца прошлого года поставки увеличились на 20,6%.

Банан им в руки

Александр Киденис

Я б в чиновники пошел, да кто ж меня пустит?

Правительство окончательно перестало стесняться: на фоне закона о повышении пенсионного возраста в проект федерального бюджета на 2019-2021 годы вместе с расходами на оборону и национальную экономику, социальную сферу и другие общегосударственные нужды заложено 630 млрд рублей «на повышение мотивации чиновников». Проще говоря — на прибавку к денежному содержанию.

Прибавка солидная — в совокупности больше расходов на образование в 2019-м (около 550 млрд), не говоря уже о здравоохранении (примерно 360 млрд). Три года федеральная власть намерена «мотивировать» своих подчиненных повышенными зарплатами и премиями: в 2019-м в их карманы дополнительно уйдет 138,6 млрд, в 2020-м — 208,9 млрд, а в 2021-м — еще 248,4 млрд рублей. Со следующей же бюджетной трехлетки прибавка станет не дополнительной, а плановой.

Остальные россияне пока могут не беспокоиться. Как заявил на «бюджетном» заседании правительства премьер-министр Дмитрий Медведев, «все мы понимаем, что начало этого шестилетнего цикла вряд ли будет простым» — учитывая санкции, торговые войны и протекционизм. Правительство, конечно, будет продолжать работу «над обеспечением устойчивого повышения уровня жизни». Но на какие шиши? Глава Минэкономики Максим Орешкин уже дважды снизил прогноз по ВВП и предупредил о рисках дальнейшего падения. Тут в памяти сразу всплывает призыв социального уравнителя из «Собачьего сердца»: «В очередь, сукины дети, в очередь!» И первыми в ней будут чиновники — для этого племени деньги всегда найдутся.

«Правительство решило увеличить бюджетные ассигнования на материальную мотивацию госслужащих из-за плачевной ситуации с оплатой труда чиновников в территориальных органах министерств и федеральных служб», — заявил первый вице-премьер Антон Силуанов. По словам главного финансиста, территориальные органы «имеют уровни оплаты труда ниже, чем соответствующая структура субъекта РФ». И Минфин намерен «восстановить справедливость», повысив обиженным зарплаты и премии. А с 2020 года «дополнительное материальное стимулирование предусмотрено и на федеральном уровне», проговорился министр.

Для сведения: по данным Росстата, на федеральном уровне зарплата госслужащих центральных аппаратов министерств и ведомств в 2017 году составила 118,8 тысячи рублей в месяц. При этом по стране «медианная» зарплата (средняя между 50% низкооплачиваемых и 50% высокооплачиваемых россиян) составила 27 тысяч рублей. Согласно опросам, в Ивановской области 21 тысяча рублей считается хорошим заработком, в Тверской рады 20 тысячам, в Орловской области — 16...

Другое дело — чиновники. В Орловской области, где населения 760 тысяч человек, зарплата чиновников в органах исполнительной власти составляет 40400, а у законодателей — 50400 рублей. А чиновников здесь — вы не поверите! — 13988 человек, по одному на каждых 55 жителей, включая грудных младенцев. Местные журналисты, авторы этих подсчетов, раскопали, что в 2000 году чиновников в области было 8652 — в 1,6 раза меньше, чем ныне. С тех пор население сократилось на 75 тысяч, закрылись пять промышленных предприятий, практически ликвидирован малый бизнес, едва дышит сельское хозяйство. Активно плодятся только чиновники. По данным Росстата, соотношение трудоспособного населения, платящего налоги, к представителям власти, получающим зарплату из бюджета, — уже 7 к 1.

Еще вспомним, что в 2012 году президент Владимир Путин в майских указах дал правительству поручение поднять зарплаты всему населению — в 1,4-1,5 раза, школьным учителям, работникам культуры — до средней в регионе, а врачам, педагогам высшей школы и ученым — до 200% от средней региональной. На Орловщине ничего из этого не выполнено. Зато средняя зарплата чиновников исполнительной власти выросла до 250%, а в законодательной ветви власти — до 320% от среднеобластной. Ну просто профессура на кормлении!

И так во многих регионах. В Мурманской области чиновничья зарплата вдвое выше среднеобластной — 70,3 тысячи против 35,7 тысячи. На Кубани местное население кормит не только 33,6 тысячи региональных и муниципальных чиновников, но еще больше чиновничьей обслуги: 35,4 тысячи человек, включая охрану, секретарей, шоферов, буфетчиц и уборщиц.

А если помножить на всю страну? По официальным данным Росстата, в стране немного госслужащих — 1,107 млн человек. Но при каждом (и в каждом) госучреждении имеются «прилипалы» — без статуса, но с неплохой зарплатой и казенными возможностями. Журналисты подсчитали по открытым источникам, что в законодательной власти на федеральном уровне (члены Совета Федерации, депутаты ГД, помощники и аппарат двух палат парламента) всяких управленцев насчитывается не меньше 15 тысяч, на региональном уровне — еще 35 тысяч плюс 700 тысяч муниципальных депутатов. А к ним уйма обслуги!

Исполнительная власть, федеральная с региональными филиалами, администрация федеральных округов, администрация регионов, региональные министерства и ведомства — всего около 1,3-1,4 млн. Чиновники муниципальных образований — еще почти миллион.

Контролирующие, регистрационные и лицензирующие органы — не меньше полумиллиона. А еще фонды пенсионные, страховые, социальные... Один лишь ПФР — это более 120 тысяч человек. В аналогичном Social Security Administration в США работают вдвое меньше сотрудников — 60 тысяч. Учтем, что они обслуживают вдвое больше населения, а объем тамошних пенсионных и социальных выплат почти в 9 (!) раз больше.

И получается, что на казенном обеспечении в России находятся не меньше 3-4 млн человек. Больше, чем население Армении или Литвы. Хотя пока все-таки поменьше, чем Ирландии или Кувейта. А еще в России имеется 5,7 тысячи федеральных унитарных предприятий — это прямая форма госсобственности. Немногим меньше акционерных обществ с полным или частичным присутствием государства — 3674. Больше половины из них — фирмочки, существующие при различных органах власти и кормящиеся за их счет, добавляя численность казенных инстанций и квазиказенных людей в стране.

Но дело не в численности, а в пользе. Если чиновничество стало самой высокооплачиваемой профессией в России, хочется знать, оправдывает ли эта армия людей при галстуках и казенном жаловании затрачиваемые на нее деньги? «В истории России ни разу не проводили серьезный анализ эффективности работы чиновников: кто чем занимается и насколько эта работа вообще нужна», — говорит доцент кафедры теории и практики госуправления ВШЭ, бывший замминистра труда РФ Павел Кудюкин. Хотя попытки были.

Шесть лет назад Минэкономразвития вносило в правительство предложения о разработке ключевых показателей эффективности деятельности органов власти. Документ прошел согласование с министерствами и ведомствами, которые предлагалось оценивать. Измерять объективные показатели, выражающиеся в конкретных цифрах, собирались поручить Росстату. А по результатам предполагалась подготовка доклада премьеру и президенту о том, достигнуты ли поставленные задачи и цели тем или иным руководителем федерального органа власти. То есть под пристальный контроль должны были попасть государственные чиновники самого высокого уровня: федеральные министры и главы служб — к примеру, таких как Федеральная таможенная и налоговая службы. И что же? Идея была благополучно похоронена теми самыми чиновниками, которых предполагалось контролировать.

В марте этого года правительство приняло постановление № 395, в котором реанимировалась идея шестилетней давности. В новом документе сказано: «В целях развития и совершенствования оценки гражданами качества предоставления государственных и муниципальных услуг вводится система мотивации в отношении руководителей и гражданских служащих территориальных органов, федеральных органов исполнительной власти, руководителей и сотрудников территориальных органов государственных внебюджетных фондов, руководителей и сотрудников МФЦ». Правда, документ должен исполняться с будущего лета. Но что-то не видно и не слышно, чтобы министерства и ведомства готовились к работе под новой системой контроля. Зато о «мотивации» озаботились без проволочек.

Глава финансового ведомства Антон Силуанов, рассказывая о грядущем повышении чиновничьих затрат, обещал: «Стимулы, которые мы предусматриваем, должны сопровождаться и определенными структурными изменениями». Уточнив, что речь может идти в том числе о сокращении числа государственных гражданских служащих и оптимизации бизнес-процессов работы ведомств. В IV квартале 2018 года Минтруд совместно с Минфином и Минэкономразвития должны подготовить изменения в законодательство, предусматривающие совершенствование системы материального стимулирования чиновников — в частности, повышения в оплате труда доли, обусловленной эффективностью работы.

А эксперты говорят, что для начала хорошо бы вместо повышения окладов и премий «территориальным федералам» посмотреть, нужны ли они в регионах в таком количестве. Вот, скажем, зачем в стране, где практически не осталось регулируемых цен, многие годы уютно существовала Федеральная служба по тарифам, и даже теперь ее не упраздняют, а лишь присоединяют к ФАС? Или зачем при отсутствии госмонополии на производство алкоголя существует Росалкогольрегулирование?

Но вместо того чтобы по сусекам поскрести и ликвидировать лишние чиновничьи структуры, в коридорах власти обсуждается проект «экономического дробления» страны на 14 регионов — вместо нынешних федеральных округов.

А в это время

В России растет число претендентов на чиновничьи кресла и оклады. Во время летней экзаменационной сессии в Пермском государственном университете самый большой конкурс оказался на специальность «государственное и муниципальное управление» — 62,2 человека на место. В других вузах картина схожая — и в столицах, и на периферии. Со школьной и студенческой скамьи россияне уже усвоили: лишь чиновничья должность дает надежный кусок хлеба и безбедное существование. В других сферах шансы — как в лотерее, где выигрыши случаются совсем редко...

Россия > Госбюджет, налоги, цены > trud.ru, 28 сентября 2018 > № 2767242 Александр Киденис

Экспорт шафрана из Ирана вырос на 33 процента за первые пять месяцев текущего 1397 иранского календарного года (21 марта - 21 августа 2018).

Валютные колебания были названы одной из основных причин значительного увеличения экспорта шафрана за этот период, сообщает Mehr News.

Статистика показала, что за первые пять месяцев текущего года (21 марта - 21 августа), в различные страны было экспортировано шафрана на сумму 123 млн. долларов США, что соответствует 33-процентному росту по сравнению с соответствующим периодом прошлого года.

Иран является крупнейшим производителем шафрана в мире, на долю которого приходится 90 процентов общего объема производства шафрана на планете.

Однако экспорт этого продукта не был значительно развит из-за таких проблем, как неустойчивость в цене шафрана на мировом рынке, резкие колебания цен на валюту и т. д.

Страны, покупающие иранский шафран, поставляют этот продукт на потребительские рынки в новой упаковке под собственным брендом и получают огромную прибыль взамен.

Согласно последним статистическим данным Таможенной администрации Исламской Республики Иран (IRICA) по внешней торговле Ирана, 95,831 тонны шафрана на сумму 123 730 472 долларов США были экспортированы в другие страны за тот же период.

Испания, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ), Италия, США, Индия, Франция, Канада, Германия, Великобритания, Гонконг, Пакистан, Австралия, Ирак, Оман, Бахрейн, Австрия, ЮАР, Нидерланды, Япония, Новая Зеландия, Чехия, Вьетнам, Тайвань, Катар и Кувейт являлись основными покупателями иранского шафрана за указанный период

Статистика IRICA показала, что 69,486 тонны шафрана, стоимость которых составила 92 904 484 долларов США, были экспортированы за первые пять месяцев прошлого 1396 иранского года (20 марта - 20 августа 2017), что свидетельствует о 37 и 33-процентном увеличении по весу и стоимости, соответственно.

От баррелей к байтам

Леонид Коник

Состоявшийся 19-20 сентября 2018 г. в Петербурге IV Федеральный ИТ-форум нефтегазовой отрасли России Smart Oil & Gas подтвердил статус главной площадки профессионального обсуждения путей, технологий и решений для цифровой трансформации нефтяных и газовых компаний. Форум показал, что российская нефтегазовая индустрия находится в авангарде цифровой трансформации, а отраслевые компании смогли найти близкую к идеалу пропорцию зарубежных и импортозамещенных продуктов.

Цифровая трансформация начинается с понимания возможностей и осознания рисков. Многие шаги на этом пути требуют консолидации усилий нефтегазовых компаний, а также институтов развития и государственных органов. IV Федеральный ИТ-форум нефтегазовой отрасли России Smart Oil & Gas пригласил участников в путешествие, которое не завершила еще ни одна газовая или нефтяная компания в мире: от кубометров и баррелей - к байтам.

Форум 2018 г. стал самым масштабным за 4-летнюю историю этого мероприятия: за два дня в 15 сессиях выступило 100 представителей отраслевых компаний, государственных органов, международных и российских разработчиков, интеграторов и аналитиков. Общее количество участников форума составило около 650 человек. В 2018 г. стратегическими партнерами ИТ-форума стали три нефтегазовые компании - "Газпром нефть", "Лукойл" и "Сибур", которые направили на это мероприятие многочисленные делегации, включавшие докладчиков и модераторов сессий.

Наряду с ПАО "Газпром нефть", ПАО "Лукойл" и ООО "Сибур", в пленарных заседаниях, круглых столах и дискуссиях форума активное участие приняли представители таких компаний, как "Зарубежнефть", Salym Petroleum Development N.V., Gazprom International, "Газпром трансгаз Санкт-Петербург", "Сургутнефтегаз", Shell, The International Coordination Center (Кувейт), "Роснефть", "Татнефть". Также среди выступающих были руководители дочерних структур участников нефтяного и газового рынка России, включая "Газпромнефть НТЦ", "Газпромнефть-Снабжение", ИТСК, "Автоматика-сервис", "Ноябрьскнефтегазсвязь", "Лукойл-Информ", "Сибинтек", "Зарнестсервис" и др.

Выступая в пленарной сессии форума, начальник управления метрологии, автоматизации, стандартизации и информационных технологий АО "Зарубежнефть" Вячеслав Берзин отметил, что у отраслевых компаний имеется разное понимание того, что такое цифровая трансформация. По его мнению, она состоит из двух блоков – технологического (включая пилотирование новых решений) и блока культурных преобразований. При этом Вячеслав Берзин подчеркнул, что поскольку цифровая трансформация должна приводить к изменению бизнес-процессов, то цифровые инициативы не должны фокусироваться на пилотировании. "Пилотные внедрения не приводят к изменению процессов, – отметил он. – Проект, завершившийся пилотом – это проект, завершившийся ничем". "Зарубежнефть" придает особую значимость и культурным преобразованиям: по данным Вячеслава Берзина, в компании идет активная работа, связанная с процессом управления знаниями и созданием системы их распространения. Это, в свою очередь, связано с повышением уровня зрелости бизнеса на всех уровнях.

Начальник центра службы заказчика ИТО департамента информационно-технологического обеспечения ПАО "Лукойл" Александр Пружинин, напротив, является сторонником пилотных проектов. "Нефтегазовая отрасль консервативна, а компания мы крупная, поэтому большинство систем в "Лукойле" внедряются после пилотных проектов и подтверждения ожидаемых эффектов", - сообщил Александр Пружинин.

Заместитель генерального директора по автоматизации ООО "Газпром трансгаз Санкт-Петербург" Дмитрий Москович указал на препятствие для цифровой трансформации: во многих отраслевых компаниях "рядовые ИТ-специалисты, руками которых все делается, плохо разбираются в производстве, а производственники совершенно не умеют системно мыслить в терминах ИТ". "И пока обмен информацией между ними не будет налажен, говорить о полноценной цифровой трансформации производств рановато. Зачастую внедрение ИТ-систем происходит ради "айтишников". Большой поток информации, который мы направляем в сторону производственников, не вызывает у них радости или понимания целей и причин заполнения разных форм", - посетовал Дмитрий Москович. При этом он подчеркнул, что правильно организованная цифровая трансформация - это огромный ресурс для повышения эффективности предприятия даже в рамках имеющихся технологий.

По данным Александра Пружинина, в "Лукойле" бизнес-подразделения вовлечены в принятие решений по использованию цифровых технологий, и основная часть проектов идет при непосредственном участии бизнеса. "Поэтому мы застрахованы от ситуаций, когда ИТ-блок что-то делает, а бизнес это потом не использует", - сказал он.

Руководитель подразделения управления информацией и информационными технологиями Salym Petroleum Development N.V. Евгений Корнеев рассказал, что его нефтяной компании - небольшой и независимой - пришлось решать, тягаться ли с гигантами, которые могут себе позволить вкладываться в дорогостоящие пилотные проекты, или выбрать иной путь, чтобы оставаться конкурентоспособной. Он напомнил участникам форума о кривой принятия изменений, согласно которой 60% сотрудников идут не в первых рядах. "Нам нужно понять, каким образом вся компания перейдет в цифровую эпоху, и без этих 60% мы туда не придем, поэтому наш фокус - работать с компанией в целом", - заявил Евгений Корнеев, добавив, что эта стратегия не исключает точечных пилотных проектов.

И.о. начальника департамента информационных технологий, автоматизации и телекоммуникаций (ДИТАТ) ПАО "Газпром нефть" Алексей Поперлюков, также возглавляющий ООО "ИТСК", сообщил: "В "Газпром нефти" цифровая трансформация идет полным ходом - это уже не хайп, а местами даже рутина. Бизнес-подразделения распробовали вкус новых технологий - они их требуют, они инвестируют в них и хотят больше". Он напомнил, что председатель правления "Газпром нефти" Александр Дюков поставил задачу превратить компанию в мировой отраслевой эталон (benchmark) по эффективности, безопасности и технологическому оснащению, и именно цифровая трансформация бизнеса является ключом к ее решению.

Начальник отдела АСУ управления информационно-управляющих систем и связи Gazprom International Константин Тарасевич напомнил, что его компания представляет интересы "Газпрома" за рубежом, участвуя в upstream-проектах по всему миру через 30 совместных предприятий и дочерних структур. "Наша основная цель - эффективно управлять проектами, а для этого - управлять данными, анализировать их и принимать правильные решения. Мы подготовились к широкомасштабной цифровизации, сделали проекты, которые оптимизируют внутренние бизнес-процессы", - сказал Константин Тарасевич. На следующем этапе Gazprom International намерен создавать экосистемы для повышения эффективности взаимодействия с бизнес-партнерами. "Вовлеченность в процессы цифровой трансформации для компаний отрасли уже скоро станет вопросом выживания", - резюмировал Константин Тарасевич.

Генеральный директор ООО "Газпромнефть НТЦ" Марс Хасанов порекомендовал обращать особое внимание на первый этап развития месторождений, включая создание геологических гидродинамических моделей. "На первом этапе можно повысить эффективность в два-три раза, а если совершить ошибку при обустройстве месторождения, то последующая онлайн-оптимизация может повысить эффективность не более чем на 15%. В былые времена нас сдерживало отсутствие компьютерных мощностей - ныне эти преграды сняты", - подчеркнул глава "Газпромнефть НТЦ". Он указал на то, что часто акцент в цифровой трансформации делается на эксплуатацию, на принятие быстрых решений, на онлайн-оптимизацию, что хорошо для месторождений, которые уже обустроены ("где все ошибки уже сделаны, основные капзатраты уже понесены, месторождения уже разбурены"), и призвал активнее применять цифровые подходы для создания концептов и геолого-гидродинамического моделирования, когда нужно принимать решения в условиях неопределенности и осваивать целые новые регионы масштаба Ямала или Восточной Сибири.

ИТ-менеджер Shell в России Михаил Покутный сказал с трибуны ИТ-форума: "Технологии существуют с нами уже десятилетия, они позволили нам накопить огромные массивы данных - и именно в этих данных сосредоточены возможности для цифровой трансформации. Из данных возникают озарения, а из озарений - действия, и именно это создает бизнес-результаты, обеспечивающие конкурентные преимущества". По мнению представителя Shell, для того чтобы эта цепочка работала, существует набор критических факторов успеха: во-первых, ориентация на бизнес, во-вторых, изменение методов работы (скорость является критическим фактором успеха, и одним из решений является agile), а в-третьих, люди (в новых условиях нефтегазовым компаниям требуются специалисты с гибридными компетенциями на стыке технологий и бизнес-процессов).

При этом все участники пленарной сессии единогласно отметили, что широкое упоминание цифровой трансформации на всех уровнях и появление государственной программы "Цифровая экономика РФ" резко повысили интерес к этой теме всех бизнес-подразделений нефтяных и газовых компаний, что уже привело к увеличению масштабов использования цифровых технологий.

В рамках всех последующих сессий участники предметно обсудили применение различных цифровых технологий и информационных систем в различных направлениях бизнеса нефтегазовых компаний, вплоть до управления цепочками поставок и логистики. Их многочисленные партнеры, включая, например, представителей ПАО "Челябинский трубопрокатный завод" и АО "Объединенная металлургическая компания", высоко отозвались об автоматизированных системах закупок, которые все шире внедряют компании отрасли.

В сессии "Роботы и AI в бизнес-среде: 3D (dull, dirty, dangerous), конкуренты квалифицированным сотрудникам или источники потенциального риска?" впервые в истории вместе с представителями компаний - разработчиков роботов и систем искусственного интеллекта участие приняли сразу два робота - "Алантим" (который является заместителем заведующего кафедрой робототехники Московского технологического института) и робот KIKI компании AlfaRobotics. Роботы вели дискуссию наравне с людьми и, к удивлению всех участников, высказывали релевантные и уместные суждения. В частности, робот KIKI в ответ на вопрос о том, является ли он конкурентом квалифицированным сотрудникам за рабочие места, ответил: "Я избавляю людей от рутинной работы".

В конце первого дня ИТ-форума состоялась торжественная церемония награждения победителей X конкурса "Лучшие 10 ИТ-проектов для нефтегазовой отрасли".

Подводя итоги IV Федерального ИТ-форума нефтегазовой отрасли России Smart Oil & Gas, директор по информационным технологиям и бизнес-информации ООО "Сибур" Владимир Савкин сказал с трибуны: "Тот факт, что мы поддержали это мероприятие, лишний раз свидетельствует о том, что мы поддерживаем инициативы в области цифровой трансформации. Каждый топ-менеджер нашей компании тратит большое время на обсуждение инициатив, которые мы планируем в этой сфере, и рассмотрение статуса текущих проектов. Мы стараемся активно обмениваться информацией с коллегами по рынку, что дает нам пищу для ума. Поэтому для нас такого рода мероприятия крайне важны. Я призываю всех не прекращать активного обсуждения, которое мы начали, и больше общаться друг с другом - это очень важно для всех компаний и отрасли в целом".

Руководитель центра цифровых инноваций ПАО "Газпром нефть" Владимир Воркачев поддержал коллегу: "Общение - это ключевой элемент данного форума. Большое спасибо организаторам и всем компаниям, которые нашли время на то, чтобы в наш цифровой век вступить в живой диалог и дискуссию. Присутствуя на ряде сессий, я видел, что все общаются открыто, и это подтверждает тот факт, что вопросы прямой конкуренции, которые важны для бизнес-показателей, отходят на второй план. Мы видим большой потенциал в создании нового мира, где появятся совершенно другие правила игры, и конкуренция будет не в области технической оснащенности, а в том, насколько качественно мы удовлетворяем потребности клиентов. Мы говорим о том, как сделать нашу отрасль, а значит и страну, в целом сильнее, конкурентоспособнее, и данный форум хорошо работает на эту цель".

Александр Пружинин из "Лукойла" резюмировал: "Наш форум начался с панельной дискуссии, где мы, в частности, обсуждали, насколько мы готовы к коллаборации в рамках цифровой трансформации. Форум показал, что мы не только готовы, но уже делаем в этом направлении достаточно много. "Лукойл" всегда поддерживает разные формы взаимодействия коллег по отрасли - для обмена опытом и разработки типовых решений. Мы рады, что этот форум превращается в широкую, стабильную площадку, которая позволяет вынести вопросы взаимодействия на новый уровень. Надеюсь, что и следующий ИТ-форум, в 2019 году, подтвердит эту тенденцию, и мы на нем еще более продуктивно поработаем".

V Федеральный ИТ-форум нефтегазовой отрасли России Smart Oil & Gas состоится 18-19 сентября 2019 г., по традиции - в Петербурге.

Компания Infosys поддержала форум 2018 г. в статусе Digital Transformation Partner, Золотым спонсором выступила компания IBM, Серебряными спонсорами - AUVIX и "Билайн", Инновационным партнером - Huawei, Бронзовыми спонсорами форума стали Hewlett-Packard Enterprise, Intel, Cisco, Dell EMC, "ИНЛАЙН ГРУП" и Salym Petroleum, а компания CommuniGate Sysmems получила статус Communication Platform Partner. Компания Forcepoint взяла на себя роль спонсора сумки делегата, Polycom - спонсора кофе-пауз, а Orange Business Services - спонсора регистрации. Спонсорами различных сессий стали корпорация "Галактика", ITPS, группа компаний "Аплана", ИТСК, "Сибинтек", "Норси-Транс", "ЭР-Телеком", "МегаФон", "Газпром космические системы", "АМТЕЛ-СВЯЗЬ", Nokia, Siemens, Citrix, Red Hat, SAP, Tern Group, AMT Group, Veeam, ALP Group, Lenovo и DMTel. Форум 2018 г. состоялся при участии компаний Commvault, "СУПЕРТЕЛ", AVEVA, "Росплатформа", Digital Design, GE, а генеральными участниками выставки явились ITPS, "Ростелеком", AUVIX и "Фирма 1С". Среди главных структур, поддержавших форум в 2018 г., - Ассоциация профессионалов управления бизнес-процессами (ABPMP Russian Chapter), Ассоциация интернета вещей (iotas), ассоциация производителей оборудования "Новые технологии газовой отрасли" (учрежденная при поддержке ПАО "Газпром"), НП РУССОФТ, ассоциация разработчиков программных продуктов "Отечественный софт" и межрегиональная общественная организация "Ассоциация руководителей служб информационной безопасности".

«Худшая в истории»: Трамп назвал главную ошибку США

Трамп назвал самую большую ошибку в истории США

Президент США Дональд Трамп назвал «худшую ошибку» в истории современной Америки. По его мнению, ее совершил его предшественник, президент Джордж Буш-младший, приказав ввести американские войска на Ближний Восток. Из-за решения Буша США потеряли 7 триллионов долларов «и несколько миллионов жизней», отметил Трамп. При этом вывод войск с Ближнего Востока Трамп также назвал «ошибкой, но не худшей».

Президент США Дональд Трамп назвал «худшую ошибку в истории Соединенных Штатов». По его мнению, никто из американских президентов с момента основания США не совершал просчета хуже, чем вторжение вооруженных сил США на Ближний Восток.

«Худшая ошибка за всю историю нашей страны — присутствие [США] на Ближнем Востоке, инициированное [президентом Джорджем] Бушем-младшим», — заявил Трамп.

Тем не менее, нынешний хозяин Белого дома посчитал ошибкой и вывод американских войск с Ближнего Востока. В целом из-за решения Буша США потеряли «порядка $7 трлн и несколько миллионов жизней», добавил Дональд Трамп.

«И хоть Обама [44-й президент США] и совершил ошибку, приняв решение о выводе войск, но вводить их туда, как мне кажется, было самой большой ошибкой», — подытожил американский лидер.

Как сообщает ФАН, согласно статистике Пентагона, Вашингтон потратил на операции в Ираке, Афганистане и Сирии $1,52 трлн.

Кроме того, президент США Дональд Трамп продлил на год особый режим, введенный после терактов 11 сентября 2001 года. В послании главы государства к конгрессменам сообщается, что по прошествии 17 лет все еще сохраняется «экстраординарная и чрезвычайная угроза» для национальной безопасности США. Режим ЧС позволяет арестовывать активы тех, кто совершил теракт или может с высокой долей вероятности стать террористом.

Решение о вводе войск США на Ближний Восток было принято Джорджем Бушем-младшим и его администрацией после террористических атак 11 сентября 2001 года. Тогда радикальные исламисты захватили четыре самолета и направили два из них в башни Всемирного Торгового Центра (WTC). Еще один пассажирский самолет врезался в здание Пентагона, а четвертый лайнер рухнул посреди поля после борьбы пассажиров с террористами. Террористов связали с организацией «Аль-Каида» (организация запрещена в России) (запрещена в РФ) и ее лидером — Осамой бен Ладеном.

Всего в терактах 11 сентября погибли почти 3 тыс. человек, ранены были около 6300 человек. Президент Буш назвал произошедшее «новым Перл-Харбором» (внезапная атака Японской империи на флот США на Гавайях, послужившая отправной точкой для вступления Штатов во Вторую мировую войну — «Газета.Ru»).

Сразу же после нападения администрация Буша объявила о начале «Войны против терроризма», в качестве целей которой заявлялась поимка бен Ладена и других руководителей «Аль-Каиды», с тем чтобы они предстали перед американским правосудием, а также противодействие деятельности других террористических организаций.

После этого США потребовали от движения «Талибан» (организация запрещена в России) (запрещено в РФ) выдать им Осаму бен Ладена, но талибы отказались. В результате 7 октября 2001 года США начали военную операцию против «Талибана» на территории Афганистана, перешедшую в вялотекущую и тяжелую партизанскую войну.

Война с терроризмом продолжилась и в других странах Ближнего Востока. В 2003 году США начали полномасштабное военное вторжение в Ирак, находившийся под властью Саддама Хусейна. Багдад обвиняли в изготовлении оружия массового поражения, в том числе и бактериологического. Совет Безопасности так и не санкционировал применение силы против Ирака. США и союзники начали вторжение в нарушение устава ООН.

Военная операция «Иракская свобода» началась 20 марта 2003 года. В качестве плацдарма был выбран Кувейт, сухопутные войска США и их союзников по коалиции начали наступление без продолжительных бомбардировок иракцев в преддверие атаки. Война продлилась полтора месяца — уже в апреле морская пехота США вошла в Багдад и свергла режим Хусейна.

Однако впоследствии в Ираке также вспыхнула партизанская война, продолжавшаяся до 2018 года. Американские войска присутствовали в Ираке до 2011 года и за почти десять лет войны потеряли 4 423 человека погибшими, 31 942 человека были ранены.

По оценке британского медицинского журнала The Lancet, к осени 2004 года жертвами Иракской войны стали 98 тыс. иракцев, а к лету 2006 года — 655 тысяч. Обе цифры включают непрямые потери — то есть умерших в результате ухудшения системы здравоохранения, инфраструктуры и роста преступности. Эти цифры включают также сокращение численности населения в результате уменьшения рождаемости в период военных действий и в последующий период.

ОПЕК+ может увеличить добычу нефти более чем на 1 млн б/с.

На предстоящей встрече в Алжире ОПЕК+ может обсудить возможность увеличения добычи нефти более чем на 1 млн баррелей в сутки, сообщил журналистам глава Минэнерго РФ Александр Новак.

«Я думаю, что у нас есть возможность обсуждать любые сценарии развития ситуации. Нужно будет смотреть ситуацию и наиболее целесообразные действия», – сказал Новак.

По словам министра, соглашение действует до конца года, «договоренности соблюдаются». «В августе у нас исполнение составило 108%. То есть мы даже не полностью восстановили добычу, если говорить совокупно. Поэтому будем обсуждать эту ситуацию и будем смотреть, что будет с прогнозными объемами предложения в четвертом квартале и спросом, с учетом безусловно не только стран, входящих в соглашение (ОПЕК+), но и стран, которые не входят в соглашение», – отметил глава Минэнерго РФ.

20 стран, входящих в альянс ОПЕК+, планируют приехать на заседание министерского мониторингового комитета в Алжире, которое состоится 23 сентября. Это самое большое число участников для встречи такого формата за всю историю сделки. Встречи министров комитета проходят раз в два месяца с начала 2017 года, когда начало действовать соглашение об ограничении добычи. В состав комитета входят только шесть стран – Россия, Саудовская Аравия, Кувейт, Венесуэла, Алжир и Оман.

Комитет наделен функцией рекомендовать всем странам ОПЕК+ меры по совместному регулированию рынка нефти.

Президентство без ограничений

Сдержки и противовесы были подорваны задолго до Трампа

Джеймс Голдгайер – профессор международных отношений в Американском университете и приглашенный старший научный сотрудник в Совете по внешним связям.

Элизабет Сондерс – профессор факультета внешнеполитической службы и член профессорско-преподавательского состава Программы исследования безопасности Джорджтаунского университета.

Резюме Сегодня мы имеем в США необузданную, ничем не ограниченную президентскую власть. Началось это не с Трампа, но при нем полномочия президента стали беспрецедентными, и американцы вынуждены будут еще долго пожинать последствия.

В эпоху Дональда Трампа порой возникает ощущение, что один человек может совершенно самостоятельно определять внешнеполитический курс Соединенных Штатов в нашем непростом мире. С тех пор как Трамп занял кресло президента, он принял ряд односторонних решений, имевших колоссальные последствия. Он вышел из Транстихоокеанского партнерства, Парижского соглашения по изменению климата и иранской ядерной сделки. Он обложил пошлинами Канаду, Китай, Мексику и Европейский союз. В июне он единолично перевернул вверх дном саммит «Большой семерки», оскорбив канадского премьер-министра Джастина Трюдо и не подписав от имени Соединенных Штатов совместное коммюнике. Его июльское турне по Европе сопровождалось дипломатическими фейерверками, начиная с саммита НАТО в Брюсселе, где возникли сомнения относительно приверженности Трампа этой организации, до почтительной пресс-конференции с президентом России Владимиром Путиным.

Каждое из этих решений вызывало вопли негодования, однако реального противодействия не было. Например, Конгресс оказался неспособен помешать президенту начать торговую войну с Китаем и союзниками США. Сколько бы Трамп ни сетовал на теневое «глубинное государство», все время вставляющее ему палки в колеса, гигантская бюрократия американского правительства пассивно наблюдала за тем, как президент тянет с реализацией плана по сдерживанию российского вмешательства в электоральный процесс. Даже ближайшие союзники не смогли убедить Трампа не вредить организациям либерального мирового порядка, которыми Соединенные Штаты руководили десятилетиями, и не выходить из них. Как может политическая система, славящаяся сдержками и противовесами, позволить одному человеку действовать по своему усмотрению в таких важных вопросах?

В действительности проблема не только в Трампе и даже не в тенденции к увеличению президентских полномочий. Ограничения, накладываемые на президента – не только Конгрессом, но также бюрократией, союзниками и международными организациями – размываются на протяжении нескольких десятилетий. Ограничения чем-то напоминают мышцы: когда они атрофируются, требуется время для их восстановления, прежде чем спортсмен сможет вернуться в игру. Не Трамп создал ту свободу действий президента, которой он теперь пользуется. Он просто продемонстрировал, как трудно помешать президенту США.

Сочетание снижающейся внешнеполитической компетентности конгрессменов и растущей политической поляризации лишает законодателей способности контролировать исполнительную власть, даже если бы они очень этого захотели. У чиновников нет стимула повышать уровень компетентности и проявлять свои полномочия, когда центр принятия внешнеполитических решений смещается в Белый дом, а надзор Конгресса за внешнеполитической деятельностью неуклонно ослабевал. В то же время союзники Вашингтона все менее способны контролировать внешнюю политику президента, по мере того как альянсы становятся заложниками партийной борьбы в США. Помимо всего прочего, после окончания холодной войны президенты нередко обходили международные организации и не считались с их мнением.

В будущем при любой попытке остановить рост президентских полномочий необходимо учитывать не только ущерб, причиненный Трампом, но также и более глубокую проблему: органы, уполномоченные ограничивать президентские полномочия, неуклонно утрачивают как желание, так и возможности обуздывать президентов. Многие, особенно после событий 11 сентября 2001 г., красноречиво доказывали необходимость сдерживать президентские полномочия. Однако Конгресс не в том состоянии, чтобы вернуть себе былую роль во внешней политике, равно как и другие традиционные источники ограничения власти американских президентов. Для перезапуска этой системы может потребоваться сильное потрясение – например, беспрецедентный рост могущества Китая.

Законодатели ушли в самоволку

Конституция дает Конгрессу полномочия ограничивать президента по таким вопросам, как торговля и применение силы. Хотя формальное голосование по вопросам внешней политики, проводимой президентом, случается редко, законодательная власть имеет возможность сдерживать президента другими, менее формальными способами. Сенаторы и конгрессмены могут проводить слушания, вызывающие дебаты и выносящие решения на суд широкой общественности. Они способны также вынудить президента просчитывать реакцию Конгресса на проводимую им политику, что будет побуждать его сдерживать себя до того, как это сделают конгрессмены. Это важная, пусть зачастую и невидимая, форма надзора. Например, президент может проработать детали спорного международного соглашения таким образом, чтобы Конгресс не обрушился на него с критикой.

Однако контроль Конгресса над американской внешней политикой значительно ослаб со времени начала холодной войны, и особенно с середины 1990-х годов. По словам политолога Линды Файлер, «что-то не так в Сенате и его комитетах по национальной безопасности». Два сенатских комитета, имеющих мандат следить за внешней политикой и национальной безопасностью – Комитет по внешним связям и Комитет по вооруженным услугам – проводят значительно меньше слушаний (публичных и закрытых), чем в эпоху холодной войны, что привело к ослаблению надзора за внешнеполитическими предприятиями, такими как войны в Афганистане и Ираке.

Почему уменьшилось число слушаний? Обострение межпартийной борьбы – одна из важных причин. Внешняя политика никогда не была полностью изолирована от внутренней, но в 1970-е гг. политическая поляризация начала нарастать и резко усугубилась в 1990-е годы. И сегодня конгрессмены рефлексивно поддерживают свою партию. В периоды единого правительства это означает крайне почтительное отношение к президенту, в периоды разделенного правительства – тупиковую ситуацию. Ни тот ни другой сценарий не способствует качественной работе Конгресса.

Поляризация также дает президентам повод просто игнорировать Конгресс при проведении внешней политики. Как утверждает политолог Кеннет Шульц, поскольку конгрессмены все меньше готовы перейти черту, становится «все труднее получить двухпартийную поддержку амбициозных или рискованных предприятий, особенно получить добро на применение силы и заключение договоров». Поэтому президенты предпочитают формальным механизмам, таким как ратифицированные договоры, альтернативы типа исполнительных соглашений. Это хорошо видно на примере иранской ядерной сделки. В 2015 г. Барак Обама, озабоченный тем, что не сможет провести договор с Ираном через Конгресс, находящийся под контролем республиканцев, решил заключить исполнительное соглашение (что позволило Трампу впоследствии так легко его разорвать).

Еще одна тенденция, ведущая к ослаблению влияния Конгресса – снижение компетенций конгрессменов в области внешней политики и национальной безопасности. Попросту говоря, раньше законодатели были лучше осведомлены о тонкостях и нюансах внешней политики, чем сейчас. Более глубокие экспертные знания усиливали формальную и видимую роль Конгресса, поскольку его комитеты могли осуществлять более строгий надзор за исполнительной властью. Экспертные знания также усиливали невидимые способы ограничения президентской власти, используемые Конгрессом. Президентам приходилось думать о том, как искушенный председатель или член комитета оценит их политику. Например, во время начальной эскалации войны во Вьетнаме президент Линдон Джонсон старался заручиться поддержкой могущественных председателей комитетов, таких как сенатор Уильям Фулбрайт, возглавлявший Комитет Сената по внешним связям с 1959 по 1974 годы. Фулбрайт поддержал сенатскую резолюцию по Тонкинскому заливу в 1964 году. Но спустя два года его доказательные слушания помогли настроить общественное мнение против войны.

Экспертиза Конгресса также помогала выработать серьезную двухпартийную линию, вынуждавшую президента подчиниться. Хорошим примером служит Программа совместного уменьшения угрозы – инициатива по обеспечению безопасного хранения и уничтожения оружия массового уничтожения в бывшем Советском Союзе. Сенатор-демократ от штата Джорджия Сэм Нанн и сенатор-республиканец от штата Индиана Ричард Лугар – два столпа и оплота оборонного лобби, принимавшие активное участие в подготовке соглашений по контролю вооружений в годы холодной войны – предложили эту программу в 1991 г. в качестве поправки к ежегодному законопроекту об обороне. Поначалу администрация Джорджа Буша-старшего возражала против принятия этой поправки, поскольку на нее требовалось 500 млн долларов, ранее утвержденных для других целей. Однако Нанн и Лугар одержали верх, так как их поддержали 86 сенаторов. Законопроект был утвержден Сенатом, потому что имевшая уже тогда место поляризация все еще была управляемой, и к тому же оба сенатора являлись уважаемыми специалистами по вопросам обороны и внешней политики.

Данная программа стала апофеозом законотворческой деятельности на базе экспертных знаний. В последующие годы законодателей все меньше и меньше интересовали детали внешней политики. В 1994 г. небольшая группа недавно избранных конгрессменов-республиканцев даже с гордостью заявила, что у них нет загранпаспортов.

Упадок экспертных знаний объясняется несколькими причинами. Изменения в распределении функций комитетов, а именно увеличение числа комитетов, привело к расширению широты охвата за счет глубины. Средства массовой информации, столкнувшись с сокращением бюджетов, обращали меньше внимания на важные комитеты, особенно Комитет по внешним связям в Сенате и Комитет по внешней политике при Палате представителей. Тем самым они утрачивали привлекательность в качестве средства повышения репутации на Капитолийском холме. Текучесть кадров привела к сокращению стажа работы и опыта, особенно в Комитете Сената по внешним связям, а это, в свою очередь, уменьшило число специалистов, к которым можно обращаться за советом по сложным вопросам. Добавьте сюда поляризацию и рост числа безвыходных ситуаций, что, при снижении общей активности Конгресса, также сокращает стимулы для развития специализации. Итог – решительный упадок экспертных знаний в Конгрессе.

Переломный момент в долговременной тенденции ослабления надзора со стороны Конгресса наступил после 11 сентября, когда законодатели одобрили применение военной силы. Эта мера была призвана противодействовать терроризму; однако президенты в итоге стали широко интерпретировать данное позволение. На протяжении почти 17 лет санкция на применение военной силы служила законным оправданием расширения военных действий на Ближнем Востоке, многие из которых лишь условно соотносились с первоначальным намерением. Однако законодатели не проявили большого рвения, чтобы добиться новой санкции, ограничивающей президента, когда речь заходит о проведении многочисленных контртеррористических операций в таких странах, как Сомали, Сирия и Йемен. А все потому, что нынешний статус-кво устраивает многих конгрессменов. Он позволяет им избегать голосования по военным операциям, что всегда рискованно, поскольку в случае неудачи после завершения кампании они могут быть призваны к ответу. И это позволяет сосредоточиться на законности той или иной операции без необходимости занять определенную позицию о ее целесообразности.

Решение Обамы в августе 2013 г. добиться от Конгресса одобрения по вопросу использования силы в Сирии в ответ на применение тамошним режимом химического оружия может на первый взгляд выглядеть как признак уважительного отношения. Однако на самом деле это показало, насколько ослабли полномочия законодателей по объявлению войны. Не получив поддержку даже от Великобритании, Обама объявил, что будет добиваться санкционирования военных действий Конгрессом, прежде чем нанести удар. Если не считать нескольких республиканцев, утверждавших, что президент не может нанести удар по Сирии без одобрения законодателей (на чем они впоследствии не настаивали, когда в 2017 г. Трамп нанес удары по Сирии), большинство конгрессменов явно не желали втягиваться в дебаты. Тем самым они еще раз продемонстрировали, до какой степени отстранены от внешнеполитических дел. Как подтвердил в своих мемуарах помощник советника Обамы по национальной безопасности Бен Роудс, президент добивался голосования в Конгрессе, зная, что может проиграть, что ясно продемонстрировало бы нежелание законодателей поддерживать более активное военное вовлечение США в дела Ближнего Востока. Как показали последующие события, этот вопрос стал более запутанным, когда, по понуканию России, Сирия пообещала отказаться от химического оружия.

Так же неохотно Конгресс поддерживает президента в вопросах торговли. Несмотря на опасения по поводу протекционистских мер Трампа, законодатели от Демократической и Республиканской партии, по сути, отказались рассматривать этот вопрос. В июне Боб Коркер, республиканец от штата Теннесси, председательствующий в Комитете Сената по внешним связям, предложил законопроект, требующий от президента добиваться утверждения Конгрессом пошлин, вводимых по соображениям национальной безопасности. Однако он не смог получить достаточной поддержки других республиканцев, не желающих сердить Трампа в преддверии промежуточных выборов.

И все же в Конгрессе есть люди, неравнодушные к внешнеполитическим вопросам, готовые бороться за то, чтобы голос законодательной власти был услышан. Например, в 2017 г. Конгрессу удалось ввести дополнительные санкции против России, вопреки желаниям президента. Но в целом Конгресс отказался от своих полномочий в области внешней политики и торговли в пользу исполнительной власти, и теперь ему будет трудно их вернуть, даже если он очень этого захочет.

Отстранение бюрократии от дел

Формирование Соединенных Штатов как мировой державы столетие назад потребовало сильного аппарата внешнеполитического ведомства и международных отношений, выстраивающего отношения с другими странами. Знающие и опытные сотрудники стали противовесом импульсивным переменам. Вполне естественно, президентов всегда раздражало, что они не могут заставить чиновничество выполнять свои поручения. Например, президент Гарри Трумэн жаловался, что «старые дипломаты» из Госдепартамента отказываются проводить его политическую линию. Однако в последние десятилетия некоторые из тех сил, которые ослабляют Конгресс, также подрывают и способность бюрократии сдерживать и ограничивать власть президента.

С тех пор как Трумэн подписал в 1947 г. Закон о национальной безопасности, согласно которому был создан Совет по национальной безопасности (СНБ), президенты пытаются отодвинуть в сторону опытных сотрудников Государственного департамента, фактически заменяя их политически более благонадежными кадрами из СНБ в Белом доме. Опираясь на наследие президента Джона Кеннеди, замкнувшего внешнеполитические процессы в большей степени на Белом доме, Генри Киссинджер, служивший помощником по национальной безопасности президента Ричарда Никсона, отрезал бюрократию от важных инициатив, таких как установление деловых отношений с Китаем и переговоры по контролю над вооружениями с Советским Союзом. Его коллега при администрации Картера Збигнев Бжезинский позаботился о закреплении доминирования Белого дома во внешней политике. В частности, он не подключил Госдепартамент к переговорам 1978 г. о нормализации отношений с Китаем. Хотя президент Рональд Рейган вернул полномочия Госдепартаменту на короткий период, когда у руля стоял Джордж Шульц (сменив шесть помощников по национальной безопасности за два президентских срока), маятник качнулся в обратную сторону при президенте Джордже Буше-старшем. Его могущественный госсекретарь Джеймс Бейкер отодвинул от дел служащих своего ведомства, сделав ставку на горстку политических назначенцев для управления процессами воссоединения Германии и переговоров между Израилем и Палестиной.

Следующие президенты неуклонно расширяли СНБ, так что число его сотрудников удваивалось при каждом последующем. Если при Джордже Буше-старшем там было 50 человек, то при Билле Клинтоне – уже 100, при Джордже Буше-младшем – 200, а при Обаме – 400. СНБ уже не просто координировал политику, а проводил ее – во многом за счет кадровых дипломатов из Госдепартамента. Даже официальные лица в Пентагоне чувствовали, что их пытаются «вывести за скобки». Бывший министр обороны Роберт Гейтс жаловался, что «Белый дом пытается управлять военной политикой на микроуровне».

Более могущественный СНБ может быть полезен президентам, но он снижает возможность чиновников влиять на ситуацию, пользуясь своими глубокими и независимыми экспертными знаниями. Политические инсайдеры, выбираемые президентом для управления работой Белого дома за свою лояльность, зачастую не имеют достаточного опыта для политических маневров. Например, Клинтон пришел в Белый дом после 12-летнего правления республиканских администраций; его сравнительно неопытная команда порой не знала, что делать в сложной ситуации, складывавшейся в таких странах, как Босния, Гаити и Сомали. Но чем больше эта политика разрабатывается и проводится Белым домом, тем меньше у чиновников стимулов использовать свои знания для восполнения пробела. Если никто не поручает чиновникам разрабатывать и проводить в жизнь внешнеполитическую линию, то зачем париться?

Конгресс не только не мешал президентам постоянно приближать внешнеполитический аппарат к Овальному кабинету, но и играл определенную роль в размывании бюрократии в качестве противовеса. Поскольку в годы холодной войны президентам нередко приходилось быстро принимать решения и действовать, Конгресс согласился с ростом президентских полномочий не только за свой счет, но и за счет служащих Госдепартамента. Как доказывали политологи Шон Гейлмард и Джон Пэтти, если Конгресс не может ограничивать власть президента, то по крайней мере было бы логично «позаботиться о том, чтобы президент при принятии важных политических решений опирался на заслуживающих доверие советников, к которым он прислушивается». Если уж президент склонен к централизации внешнеполитических решений и прислушивается в основном к мнению чиновников Белого дома, то Конгресс по крайней мере хотел бы быть уверен, что глава исполнительной власти принимает осознанные решения. Поэтому Конгресс предпочел не сдерживать рост персонала СНБ.

Однако есть одно подразделение американской государственной бюрократии, которое переживает рост и подъем, а не упадок, и это Пентагон. Внешняя политика США неуклонно милитаризуется, по крайней мере после 11 сентября, и Конгресс выделяет все более значительные финансовые ресурсы для Пентагона без сопутствующего ужесточения контроля их использования. Больше всего от этого страдает Госдепартамент. В Африке, Латинской Америке и на Ближнем Востоке региональное военное командование подчас играет более важную роль в выстраивании двусторонних отношений, чем послы США. Армия действительно впечатляет своей способностью быстро решать разные вопросы; однако опасность в том, что военное командование слишком часто может полагаться на применение силы. Как сказал министр обороны Джеймс Маттис, «если вы не финансируете Госдепартамент в полном объеме, тогда мне нужно закупать больше военной техники».

Несмотря на эти тенденции, Госдеп долгие годы сохранял экспертный потенциал, что давало ему некоторые полномочия, чтобы влиять на принимаемые президентом решения. Однако при первом госсекретаре Трампа Рексе Тиллерсоне пренебрежительное отношение исполнительной власти к внешнеполитическому ведомству достигло кульминации. Должности заместителя и помощника госсекретаря остались вакантными. В декабре 2017 г. бывший посол и президент Американской внешнеполитической ассоциации Барбара Стивенсон сообщала, что дипломатический корпус США с января того же года лишился 60% кадровых дипломатов. Несмотря на критику Конгресса, Тиллерсон отказался расходовать уже выделенные средства на противодействие российской и террористической пропаганде и даже поддержал дальнейшее сокращение бюджета своего ведомства (чего Конгресс не допустил). Преемник Тиллерсона Майк Помпео заявил в мае, что возобновит кадровую комплектацию Государственного департамента и вернет ему былую «крутизну». Однако в июле все еще не ясно, выполнит ли он свое обещание.

Нет союзников, на которых можно опереться

На фоне ослабления внешнеполитических полномочий Конгресса и бюрократии еще одним важным противовесом внешнеполитической линии президентов были консультации с союзниками. После окончания Второй мировой войны США тесно координировали действия с союзниками при принятии серьезных решений, нередко учитывая их внутренние потребности. Отчасти подобное почтительное отношение было продиктовано необходимостью сохранять единство перед лицом советской угрозы. Президенты понимали, что если самая могущественная страна в мире будет играть мышцами, не считаясь с озабоченностями других государств, это породит противодействие. Вот почему менее сильные союзники во многом могли выполнять функцию противовеса американской силе.

В конце 1940-х гг., во время переговоров о реализации «плана Маршалла», Трумэн позволил Великобритании сохранять привилегированный статус в торговле со своими колониями и протекторатами во избежание раскола в трансатлантическом альянсе. В конце 1970-х гг. Соединенные Штаты обнадежили своих западноевропейских союзников, предложив двойное решение для НАТО: США размещают ядерные силы дальнего радиуса действия в Европе и одновременно ведут переговоры о контроле над вооружениями с Советами. А после вторжения Ирака в Кувейт в 1990 г. Бейкер объезжал весь мир, встречаясь с главами и министрами иностранных дел стран, входящих в Совет Безопасности ООН (а также других стран, выделивших войска для проведения операции по освобождению Кувейта). В то же время Джордж Буш-старший обзванивал коллег, чтобы добиться принятия резолюции ООН, разрешающей применить военную силу, если Ирак не освободит Кувейт. Как впоследствии признал Бейкер, решение Буша не захватывать Багдад в ходе преследования иракских войск американской армией отчасти объяснялось его нежеланием поставить под угрозу международную коалицию.

Но в 1990-е гг. Америка все чаще стала думать, что как единственная сверхдержава она может и обязана формировать мир по своему усмотрению и желанию. К концу десятилетия союзники Соединенных Штатов чувствовали себя исключенными из процесса принятия решений, что видно на примере министра иностранных дел Франции Юбера Ведрина, в раздражении назвавшего США «гипердержавой». ООН также меньше и меньше ограничивала власть Вашингтона – отчасти благодаря усилиям республиканцев-конгрессменов, энергично противостоявшим этой организации.

В преддверии войны в Косово в 1999 г. Клинтон обошел ООН, так как понимал, что Китай и Россия наложат вето на резолюцию. Однако он все же провел военную операцию США через НАТО, чтобы укрепить ее легитимность. Соединенные Штаты с готовностью проводили все варианты возможного выбора целей через процесс проверки в Североатлантическом совете – органе по принятию политических решений в рамках НАТО, и французы, в частности, притормозили ряд американских запросов.

Президент Джордж Буш-младший поднял односторонний подход на новые высоты. Однако он стремился хоть как-то привлечь союзников к вторжению в Ирак и даже попытался добиться второй резолюции ООН – отчасти чтобы помочь британскому премьеру Тони Блэру в решении внутренних проблем. Первая резолюция была принята в конце 2002 г., чтобы дать Саддаму Хусейну последний шанс выполнить требования по разоружению, но она не санкционировала войну. А когда Франция и Россия заявили, что наложат вето на вторую резолюцию, Буш провозгласил, что будет действовать с «коалицией добровольцев». Он все же не решался единолично развязать войну, это было бы уж слишком. Вместе с тем вторжение справедливо считается примером того, как США игнорируют мнение ближайших союзников. Одним из итогов стала политизация альянсов, когда американские сторонники войны стали критиковать страны, которые не поддержали эту инициативу (конгрессмен-республиканец, осуществлявший надзор за кафетерием Палаты представителей, даже переименовал «французский картофель фри» (French fries) в «картофель свободы»).

Обама вел свою кампанию на платформе восстановления отношений между Соединенными Штатами и их союзниками, и ему удалось вернуть союзников и международные организации в русло проводимой США внешней политики. Но ущерб уже был причинен. Фундаментальные союзнические обязательства могли больше не выполняться независимо от того, кто хозяин в Овальном кабинете; они все чаще становились предметами межпартийных дебатов. Когда Обама решил осуществить интервенцию в Ливии при посредничестве НАТО после одобрения СБ ООН в 2011 г., республиканцы, вместо того чтобы поддержать вовлечение союзников, раскритиковали президента за «лидерство из-за чужих спин», как один из его советников охарактеризовал эту стратегию.

Впоследствии, когда Обама договорился о ядерной сделке с Ираном, поддержка союзников не помогла ему добиться одобрения республиканцев, что стало свидетельством снижающегося влияния союзников на достижение американского внутриполитического консенсуса.

Если альянсы продолжат рассматриваться через призму межпартийной борьбы, то, по мнению политолога Даниэла Дрезнера, «акции союзников будут расти или падать в цене в зависимости от того, кто находится в Белом доме и какая партия контролирует ситуацию». Это нанесет урон не только видимой, законной роли альянсов, когда общественность больше склонна поддерживать внешнеполитические инициативы, одобряемые союзниками или многосторонними организациями, но также и их консультативной функции. Во время кризисов союзники могут быть как полезным противовесом, так и ценным ресурсом. Однако некоторые будущие президенты лишатся контроля со стороны союзников, что очень опасно. Другие могут попытаться связаться и проконсультироваться с союзниками, но те не захотят поднимать трубку телефона.

Будущее сдержек и противовесов

Долгое время у американских президентов было больше свободы действий во внешней, нежели во внутренней политике, но никогда у них не было полного контроля. Однако после окончания холодной войны система сдержек и противовесов, когда-то ограничивавшая президентскую власть на международной арене, стала размываться. Ничем не связанная исполнительная власть при Трампе появилась не на пустом месте: она стала возможной как кульминация долгосрочных тенденций. Будучи президентом, которого явно не интересуют чужие мнения, Трамп вряд ли мог мечтать о более подходящей системе.

Многие ограничения внешнеполитического курса не видны. Президенты предвидят отповедь со стороны Конгресса и соответственно ограничивают себя сами. Они беспокоятся о том, чтобы получить достаточную поддержку вне Америки, и предлагают уступки союзникам на встречах за закрытыми дверями. Невидимость этих ограничений затрудняет их понимание до тех пор, пока в них не возникает потребность. Трамп демонстрирует, что этих ограничений по сути уже нет, и их нельзя быстро восстановить.

Можно ли что-то предпринять? Окончание холодной войны развязало руки американским президентам. Быть может, понадобится беспрецедентный подъем Китая до уровня равной конкуренции с США, чтобы американский народ и его лидеры осознали: для проведения более действенной внешней политики нужна мудрость и сдержанность, предлагаемая Конгрессом и бюрократией, имеющими реальные полномочия и серьезные экспертные знания. Нужны также консультации с союзниками и международными организациями, приносящими реальную пользу. Угроза со стороны Китая может привести к росту влияния внешнеполитической экспертизы Конгресса, укреплению дипкорпуса и осознанию того, что союзники и международные организации могут дать Америке больше сил и возможностей для отведения этой опасности.

Без этого Конгресс вряд ли будет интересоваться внешней политикой или повышать свою компетентность в этой области; Белый дом все так же будет пренебрегать талантами, сокрытыми в дипломатическом корпусе, а президенты продолжат игнорировать мнения даже ближайших союзников. Сегодня мы имеем необузданную, ничем не ограниченную президентскую власть. Началось это не с Трампа, но с тех пор, как он стал президентом, полномочия президента стали беспрецедентными, и американцы вынуждены будут еще долго пожинать последствия этого тренда.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 5, 2018 © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 сентября 2018 > № 2775781

Почти половина женщин и более 40 процентов мужчин в ОАЭ не получают физической нагрузки в достаточном объеме. Об этом свидетельствуют данные, собранные Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ).

В рейтинге «самых неактивных» групп жители ОАЭ находятся рядом с Великобританией и США.

Кувейт находится на последнем месте - 67 процентов взрослого населения здесь не получает рекомендуемые 150 минут умеренных упражнений или 75 минут энергичных упражнений в неделю.

В ОАЭ 41 процент населения не ведет достаточно здоровый образ жизни. Это увеличивает риск осложнений со здоровьем.

Доктор Ясир Садай из Medeor 24x7 International Hospital в Аль-Айне, сказал: «Упражнения помогают поддерживать состояние здоровья [на должном уровне], выносливость сердца и хороший уровень холестерина».

Исследователи ВОЗ собрали данные о людях из 168 стран. В исследовании поучаствовало почти два миллиона человек. Опрос фиксировал физическую активность во всех сферах жизни, в том числе на работе и дома.

Результаты, опубликованные в медицинском журнале Lancet Public Health, показали, что 36 процентов населения Великобритании не выполняет достаточное количество упражнений. Для сравнения в Финляндии, одной из наиболее активных стран мира, только 17 процентов людей не получают достаточной нагрузки.

Недавно Управление здравоохранения Дубая приступило к реализации новой программы, направленной на то, чтобы привлечь больше учеников к физическим занятиям в школах. Эта инициатива должна помочь в борьбе с ожирением.

Дубайским учащимся будет предложено выполнять рекомендуемые 150 минут упражнений в неделю.

Недавний опрос YouGov, проведенный от имени Oman Insurance и Bupa Global, выявил нехватку знаний о здоровом образе жизни среди молодежи. Опрос 249 детей в возрасте от 6 до 11 лет в ОАЭ показал, что почти четверть респондентов считают времяпрепровождение за видеоиграми или чтением книг физической активностью.

Опрос более 1000 родителей в ОАЭ и Саудовской Аравии, также проведенный YouGov, показал, что 90 процентов детей имеют доступ к мобильным устройствам и проводят с ними в среднем по два с половиной часа в день.

Источник: The National

Дубай, ОАЭ. Жители Объединенных Арабских Эмиратов потратили US$ 17,6 млрд в сегменте халяльного туризма за пределами страны в 2017 году, говорится в отчете Торгово-промышленной палаты Дубая, основанном на данных платежной системы Mastercard и Всемирного совета по туризму и путешествиям.

Таким образом, жители ОАЭ стали лидерами по этому показателю среди стран с мусульманским населением. Второе место заняли жители Саудовской Аравии (US$ 16 млрд), третье – путешественники из Кувейта (US$ 10,5 млрд).

В исследовании отмечается, что объем индустрии халяльного туризма составляет US$ 181 млрд и вырастет до US$ 221 млрд к 2020 году. К этому же году число туристов-мусульман возрастет c 131 млн до 156 млн человек. В 2017 году каждый турист тратил в среднем US$ 1381, к 2020 году этот показатель возрастет до US$ 1417.

Источник: Khaleej Times

На пороге войны?

начало сентября отмечено самой масштабной активностью российских Вооружённых Сил за последние четыре года

Владислав Шурыгин

26 кораблей Военно-Морского флота и более 30 самолётов Воздушно-космических сил находятся в Средиземном море. В сжатые сроки здесь сформирована мощная группировка кораблей Северного, Балтийского и Черноморского флотов. Кроме того, с действиями этой эскадры синхронизированы действия Каспийской флотилии.

Костяк группировки составили ракетный крейсер "Маршал Устинов", большой противолодочный корабль "Североморск", фрегаты "Адмирал Григорович" и "Адмирал Эссен", малые ракетные корабли "Великий Устюг", "Вышний Волочёк" и "Град Свияжск", а также дизельные подлодки "Колпино" и "Великий Новгород" проекта 636.3.

Флагман сформированной для учений группировки — ракетный крейсер Северного флота "Маршал Устинов", два года назад прошедший глубокую модернизацию, вооружён 16-ю пусковыми установками противокорабельного ракетного комплекса "Вулкан", поражающего цели на дальности до тысячи километров, несёт почти сотню реактивных глубинных бомб и торпеды калибра 533 мм. От атак с воздуха крейсер прикрыт зенитным ракетным комплексом С-300Ф "Форт" и шестью зенитными артиллерийскими установками АК-630.

"Эссен" и "Григорович" присоединились к эскадре незадолго до учений, 25 августа. Это совсем новые корабли "адмиральской серии": их передали флоту в 2016 году. Водоизмещение фрегатов — порядка четырёх тысяч тонн, скорость — 30 узлов, могут находиться в автономном плавании до 30 суток. Вооружение: крылатые ракеты "Калибр", ракетный комплекс самообороны "Штиль-1", артиллерийская установка калибром 100 мм, зенитная артиллерия и реактивная бомбовая установка.

В воздушную группировку, привлёчённую к учениям, входят стратегические ракетоносцы Ту-160, противолодочные самолеты Ту-142МК и Ил-38, многофункциональные истребители Су-30СМ, корабельные Су-33, а также самолёты военно-транспортной авиации.

Согласно преобладающему мнению военных экспертов, столь мощные силы ВМФ России собраны в Средиземном море в связи с реальной угрозой очередного воздушного удара США и их союзников по Сирии.

Сегодня у берегов Сирии действительно развернута целая эскадра U.S. Navy во главе с авианосцем «Гарри Трумэн», в авиагруппе которого 90 самолётов и вертолётов. Также в состав эскадры входит более десятка кораблей — в том числе ракетный крейсер «Нормандия», эсминцы «Арли Бёрк» и «Форест Шерман». Кроме того, в Персидский залив вошел эсминец "Салливан", а на базу Эль-Удейд в Катаре передислоцирован стратегический бомбардировщик В-1В ВВС США с 24 крылатыми ракетами "воздух-земля" JASSM. Кроме того, сюда стянуты три атомных подводных лодки США класса «Лос-Анджелес».

Ударная группировка Франции и Великобритании в Иордании, Кувейте и на Крите насчитывает порядка 70 самолётов и около 380 крылатых ракет воздушного базирования, а также эсминцы "Карни" и "Росс", каждый из которых имеет по 28 "Томагавков" на борту.

То есть «ружей на стенах» навешано более чем достаточно, и они могут начать «выстреливать» в любой момент. Такая ситуация предельно опасна и, если действия любой из сторон создадут угрозу для второй, может перейти в прямое военное столкновение, масштабы которого непредсказуемы. Очередной анонсированный американской стороной удар крылатыми ракетами по Сирии вполне может стать таким поводом. Тем более что президент США Дональд Трамп фактически выдвинул ультиматум Сирии, Ирану и России, потребовав немедленно прекратить наступление в Идлибе, которое он назвал «большой гуманитарной ошибкой».

Поскольку «параллельно» за эти дни произошло несколько масштабных пожаров и взрывов на оборонных объектах РФ и Сирии, а, согласно пока неподтверждённой, но и не опровергнутой информации, распространённой сайтом Qanon.news, в ЦРУ почти одновременно по неизвестным причинам вышли из строя сразу 7 основных серверов-мэйнфреймов. Потеря вычислительных мощностей привела к тому, что «зависла» информация от большинства американских разведывательных спутников, а уровень опасности DEFCON был повышен с 5-го протокола (мирного времени) до 4-го (холодной войны).

Всё это вызвало в экспертной среде значительное беспокойство и опасения относительно возможности полномасштабного военного конфликта.

Между тем, замглавы МИД РФ Михаил Богданов подчеркнул, что учения ВМФ России в восточном Средиземноморье планировались заранее и с обострением ситуации в сирийском Идлибе никак не связаны. Со своей стороны, в НАТО обратили внимание на то, что Россия направила значительные силы в Средиземное море, и призвали все стороны, присутствующие в регионе, к сдержанности.

Одновременно с этим началась серия из 16 учений, объединённых в один общий сценарий манёвров «Восток-2018» Серия началась внезапной проверкой боеготовности соединений и частей Центрального (ЦВО) и Восточного военных округов (ВВО), Военно-транспортной и Дальней авиации.

Командно-штабные учения «Восток-2018» проходят на территории Сибири и Дальнего Востока. В них задействованы силы и средства Восточного и Центрального военных округов, а также Северного флота. Кроме российских войск, в них примут участие также военные Китая и Монголии. По словам министра обороны РФ генерала армии Сергей Шойгу, «это крупнейшее со времён манёвров “Запад-81” мероприятие по подготовке Вооружённых Сил, которое приобрело статус международных учений, имеет беспрецедентные масштабы — как по пространственному размаху, так и по численности привлекаемых органов военного управления, войск и сил».

Напомним, тогда Советская армия на территории Украины, Белоруссии и Прибалтики провела репетицию большой европейской войны. В учениях участвовало 100 тысяч солдат, 6 тысяч танков, 400 самолётов и вертолётов, а также Балтийский и Черноморский флота в полном составе.

В этом году в учениях принимает участие 300 тысяч солдат, 36 тысяч единиц техники, в том числе — больше 800 самолётов и вертолётов.

По информации Минобороны КНР, для участия в совместных учениях в Россию направлены 3200 военнослужащих, более 900 единиц различных видов вооружения, а также 30 вертолётов и самолётов.

Приказ о проведении учений «Восток-2018» отдал Верховный главнокомандующий Владимир Путин, который, как и лидер КНР Си Цзиньпин, в те же дни будет принимать участие в работе Восточного экономического форума во Владивостоке.

Россия > Армия, полиция > zavtra.ru, 5 сентября 2018 > № 2725578 Владислав Шурыгин

РФ сохранит в сентябре добычу нефти на уровне июля и августа 2018.

Россия в сентябре сохранит добычу нефти в рамках сделки ОПЕК+ на уровне июля и августа, сообщил журналистам министр энергетики России Александр Новак. РФ в августе восстановила добычу нефти на 253 тыс. б/с в рамках сделки ОПЕК+, по условиям которой РФ обязалась сократить производство на 300 тыс. б/с к уровню октября 2016 года, сказал министр, отметив, что данных касательно общих объемов восстановления добычи нефти в августе всеми странами, входящими в ОПЕК+, пока нет. Однако, по его словам, в августе добычу нефти увеличили Саудовская Аравия, ОАЭ, Кувейт и Россия. «В целом более точные данные будут после работы технического комитета», – добавил он.

«В августе у нас 253 тыс. б/с, то есть на 47 тыс. баррелей меньше, чем в декабре 2016-го. То есть это примерно уровень июля, даже немножко подросли, – отметил он. – В сентябре – примерно, как в июле-августе», – сказал министр, отвечая на вопрос, какой объем добычи нефти в рамках сделки ОПЕК+ планируется в сентябре в России.

«Мы следим за объемом восстановления добычи нефти, остаемся на уровне, чтобы примерно на 1 млн баррелей было совершено восстановление всеми странами для того, чтобы обеспечить выполнение договоренностей, которые были достигнуты в июне», – отметил Новак.

Трудная дорога в будущее

Андрей СТОЛЯРОВ

Опубликовано в журнале: Дружба Народов 2018, 9

Столяров Андрей Михайлович — прозаик, автор многочисленных статей по аналитике современности и книги по философской аналитике «Освобожденный Эдем» (2008). Постоянный автор «Дружбы народов».

Статья расширяет круг тем, поднятых автором в последних номерах «ДН»: «Война миров. Исламский джихад как историческая неизбежность» (№ 9, 2017); «Разноликий ислам» (№ 12 2017); «Четыреста лет вместе» (№ 2, 2018).

Бурное движение в пустоту

Будущее — это не «продолженное настоящее». Это принципиальная новизна — то, чего еще нет. Будущее не «надстраивает» настоящее, а разрушает его, создавая принципиально иной цивилизационный пейзаж.

Наиболее ярко это заметно на примере истории.

В свое время знаменитый западный футуролог Элвин Тоффлер предложил выделить в историческом развитии три четкие фазы, обладающие собственными базовыми параметрами: аграрная фаза, символом которой является мотыга, промышленная фаза, символ которой — сборочный конвейер, и информационная фаза, ее символ — компьютер.

На наш взгляд, однако, это слишком крупные таксономические единицы. Удобнее пользоваться теми историческими периодами, которые в свое время были выделены марксизмом, — разумеется, освободив их от идеологической упаковки. Перед аграрной фазой добавить архаическую, которая характеризуется присваивающей экономикой (охота и собирательство), а от самой аграрной фазы, которая у Тоффлера чересчур велика, отделить период Средневековья, где впервые в европейской истории утвердилась глобальная трансценденция (христианство).

Тогда последовательность исторических фаз будет выглядеть следующим образом: архаическая фаза (символ — каменный топор), аграрная фаза, заканчивающаяся вместе с античностью (символы — плуг и меч), фаза Средневековья (символ — икона), индустриальная фаза (символы — механизм и машина), информационная фаза, которую иначе можно назвать когнитивной (символ — компьютер).

Символика фаз, конечно, весьма условна. Она отражает лишь знаковую, эмблематическую, «внешнюю» сторону каждого исторического периода: то, что является для него наиболее характерным. Однако сами фазы (онтологические периоды) в истории несомненно наличествуют и образуют собой ступени, по которым медленно, но неуклонно продвигается единая человеческая цивилизация.

Причем, поскольку фазы эти структурно несовместимы, поскольку каждая представляет собой самостоятельную функциональную целостность, движение между ними носит революционный, скачкообразный характер. По аналогии с агрегатными превращениями вещества (твердое — жидкое — газообразное — плазменное), известными физике, такой процесс можно назвать фазовым переходом. Суть явления здесь та же самая: «историческое вещество», сохраняя свой первоначальный состав, приобретает иное агрегатное состояние.

Другими словами, фазовый переход представляет собой системную катастрофу: демонтаж практически всех старых цивилизационных структур и возникновение новых — принципиально иных.

Исторически это выглядит как распад прежнего социального мироустройства, что в координатах обыденного человеческого сознания воспринимается как конец света.

В действительности же это означает наступление будущего.

Современный мир находится сейчас именно в таком состоянии. Мы вступили в период очередного фазового перехода, в период цивилизационного хаоса, который, судя по всему, будет лишь нарастать.

Это проявляется на всех уровнях индустриальной реальности.

Метафизический хаос обнаруживает себя как появление в современности множества маргинальных течений — от религиозного «Белого братства» до исламского терроризма и движения антиглобалистов. Данная ситуация соответствует множественности религиозных доктрин, «ересей», расплавлявших католицизм в позднем Средневековье.

Социальный и экономический хаос представлен, согласно определению аналитиков, «областями демодернизации» — целыми регионами, где современность редуцируется до архаических, родоплеменных форм хозяйствования: Афганистан, Ирак, Нигерия, Сирия, Судан, Сомали. Это тоже вполне соответствует цивилизационной редукции, которую когда-то переживала Европа — и после крушения Римской империи, и во времена Реформации.

Этнический хаос можно диагностировать по громадным антропотокам, перемещающим сейчас миллионы людей с континента на континент. Аналогии здесь — миграция первобытных племен в период неолитической революции, «великое переселение народов» при переходе от античности к Средневековью, экспансия в Новый свет (Северную Америку) при трансформации средневековой фазы в индустриальную.

Более того, в связи с формированием техносферы, чего ранее не было, нынешний фазовый переход отягощен еще и таким явлением, как технологический хаос, который проявляет себя в нарастании динамики техногенных катастроф: увеличении их частоты, масштабности, количества жертв. Технохаос, спонтанная деструкция техносферы становится сейчас одной из главных опасностей.

Как видим, сходство с двумя прежними фазовыми переходами (от античности к Средневековью и от Средневековья к Новому времени) поразительное. Нынешний фазовый переход, как в зеркале, отражает фазовые переходы прошлого.

Но есть и принципиальная разница.

В прежние периоды трансформаций, когда рушился старый мир, внутри него уже существовала некая новая трансценденция, некий метафизический оператор, который начинал сборку новой реальности. В момент распада античности (Римской империи) уже наличествовало христианство, и оно тут же начало сборку новой глобальной целостности — христианской цивилизации. Когда в период Реформации обрушился католический мир, уже существовала доктрина протестантизма, и она тоже немедленно начала сборку новой протестантской цивилизации. Когда в результате Первой мировой войны (очередной фазовый переход) обрушился мир классического капитализма, уже существовали либеральная и социалистическая доктрины, и они — каждая в своем ареале — опять-таки начали сборку новых реальностей.

То есть мир, пройдя эпилепсию хаоса, вновь обретал системную целостность.

В нынешнем фазовом переходе (от индустриализма к когнитивизму) такой трансценденции, такого метафизического оператора, такой социальной доктрины — нет. Движение идет в пустоту. Зоны хаоса расширяются, старый мир рушится, соскальзывая в небытие, но до сих пор не проступила идея, способная образовать новую системную целостность.

Существуют лишь три проекта, претендующих на глобальную универсальность. Однако пока непонятно, имеет ли хоть один из них необходимый для этого потенциал.

Американский проект предполагает, что весь мир следует переустроить по американскому образцу, а сама Америка (США) в этом случае образует его консолидирующий (управляющий) центр.

Европейский проект, в свою очередь, предлагает в качестве образца западноевропейскую «гражданскую, договорную цивилизацию», и в этом случае Западная Европа предстанет как ее основополагающая модель.

И наконец исламский проект, в противоположность американскому и европейскому, подразумевает, что роль глобального оператора в мире предназначена для ислама, а основой будущей государственности должен стать шариат.

Есть, правда, еще мощный китайский проект, но он не обладает качествами универсальности. Китайцы не стремятся сделать весь мир китайским, они лишь добиваются для Китая статуса сверхдержавы. Это не универсальный, это национальный проект.

Таковыми же, то есть по сути национальными, являются проекты Бразилии, Индии, Японии и России. Они тоже не претендуют на универсальность.

Только три глобальных проекта конкурируют сейчас между собой — американский, европейский, исламский. Лишь они подали заявки на формирование нового мира.

Каковы их шансы на успешную реализацию?

Трио для трех времен

На наш взгляд, все три проекта неосуществимы.

Американский проект представляет будущее в виде Большой Америки. Причем эта «Америка» будет четко разделена на три геополитических сектора: Америка первого сорта, то есть собственно США, руководящий и управляющий центр; Америка второго сорта, западные союзники Соединенных Штатов, послушно следующие за ними; и Америка третьего сорта — весь остальной мир, который с легкой руки С.Хантингтона так и именуется ныне полупрезрительным термином «остальные» («the Rest»).

Этот проект обречен. «Остальные» вовсе не хотят становиться ни второсортными, ни — тем более — третьесортными американцами. Чем больше Соединенные Штаты будут стремиться осуществить свой проект, тем большее сопротивление они будут встречать.

Мы в данном случае не пророчим «гибель Америки». Мы говорим лишь о том, что шансов на интеграцию мира американский проект не имеет.

В свою очередь, не имеет шансов и европейский проект. Пусть даже это лучший проект, к настоящему времени выдвинутый человечеством. Пусть даже «Большая Европа» по сравнению с «Большой Америкой» имеет явное преимущество: европейцы свой проект силой никому не навязывают, они лишь представляют его как версию всепланетного будущего.

Однако европейский проект не пассионарен. Фактически весь он сводится к максимизации бытового комфорта. Это идеал среднего класса, который в России XIX столетия назывался мещанами. Европейский проект не ставит перед собой сверхзадачи. Он не обладает «энергетикой подвига», необходимой для продвижения за горизонт. Вероятно, Шпенглер был все-таки прав: «каждая культура проходит возрастные ступени отдельного человека. У каждой есть своё детство, своя юность, своя возмужалость и старость». Европа пребывает сейчас в состоянии старости. Она хочет только спокойствия и более ничего. И, вероятно, главная ошибка Европы заключается в том, что она реализовывала свой проект исключительно в социальных координатах. Она редуцировала метафизическое (духовное) измерение, которое и является источником пассионарной энергии. Она замкнулась на быт, вычеркнув из него бытие. Европейская трансценденция выродилась. Из формы, обозначающей нечто, она превратилась в форму, обозначающую ничто. Идея нового мира не стала национальной идеей Европы, и европейцы не превратились в новый народ, обретший «новое небо и новую землю». Они остались конгломератом старых народов, замкнутых в своих эгоистических интересах. Европейцы так же не готовы к будущему, как и американцы.

Зато чрезвычайно высокой пассионарностью обладает радикальный исламский проект. Правда, точней его было бы называть не исламским, а исламистским, но поскольку в литературе утвердилось именно это именование, мы тоже будем называть его так. Тем более что всемирная исламская умма достаточно активно этот проект одобряет. Можно даже сказать, что — в противоположность Европе — он стал национальной идеей Мира ислама, образуя ныне внутри него, как и положено национальной идее, совершенно новую нацию — сетевую или виртуальную умму.

Цели исламского проекта поистине грандиозны. Это возвращение «исконных исламских земель», тех территорий, куда хотя бы однажды ступила нога мусульманина. «А нога мусульманина Европу сильно потоптала. Арабская конница дошла до центра нынешней Франции (Битва при Пуатье — 732 г.). С VIII в. мусульмане — арабы и берберы оккупировали Пиренейский полуостров. Турки в 16 — 18 вв. оккупировали земли, заселённые венграми (так наз. “Османская Венгрия”). И т.д. — любой мусульманский историк выкатит длинный список. И включит туда Кубу и всю Америку. Через любую поисковую систему в Интернете, задав фразу “Америку открыли мусульмане” (Muslims Discovered America), читатель может узнать весьма любопытные вещи — о том, что доколумбова Америка была открыта и освоена мусульманами. “Руины мечетей и минаретов с высеченным текстом аятов Корана были обнаружены на Кубе, в Мексике, Техасе и Неваде… В Неваде, Колорадо и Нью-Мексико — остатки существовавших здесь когда-то медресе”. Это — типичный текст подобного рода (не имеющий абсолютно никакого отношения к реальности, но ему верят или делают вид, что верят, даже некоторые президенты…). Если мусульмане, по этой логике, открыли и освоили Америку раньше Колумба и, естественно, раньше отцов-основателей Северо-Американских Соединенных Штатов, то это означает, что США (а также Куба и другие американские государства) расположились на «исламских землях». И теракты 11 сентября 2001 года были битвой за “освобождение исламских земель” в Америке»1 .

Понятно, что радикальный исламский проект тоже неосуществим. Человечество — в глобальном масштабе — никогда не примет ислам. И тем не менее этот проект находится в фазе экспансии: растет число террористических актов, совершаемых джихадистами, растет число радикальных исламистских групп. Расширяется физическая территория исламизма, что заметно не только в Азии, но и в Африке, непрерывно усиливается давление ислама на Запад. Фактически идет исламский Армагеддон, и результаты его могут стать катастрофой для всего человечества.

Эту же ситуацию можно изложить на другом языке. Американский проект пытается удержать настоящее — доминирующую роль США в глобальном мире. Европейский проект предлагает перспективную версию будущего, но пока не способен эту версию осуществить. Исламский проект стремится возродить прошлое, эпоху «праведного халифата», и распространить его на весь мир.

Идет ожесточенная борьба трех времен. Причем все три проекта, воплощающие эти три статуса времени, геополитически несовместимы. К взаимному согласованию они не способны.

Примирение, на наш взгляд, невозможно. Для этого либо Запад должен перестать быть Западом — по крайней мере, в нынешнем понимании этого слова — либо Исламский мир должен перестать быть Миром ислама.

Это — цивилизационный тупик. Главное — нет идеи, которая была бы способна интегрировать распадающуюся реальность. Выражаясь метафорически, нет «света по дороге в Дамаск». И потому главный вопрос, который стоит ныне перед международным сообществом — как с этим быть?

Можно ли все же согласовать имеющиеся проекты?

Можно ли перевести энергию разрушения в энергию созидания?

И обращен этот вопрос прежде всего к Исламскому миру.

Государство — это ислам

Существуют две точки зрения на современный Исламский мир.

Первая точка зрения предполагает, что поскольку исламская цивилизация возникла лишь в VII веке нашей эры, то есть на шесть веков позже, чем христианская, то она представляет собой точно такую же, но просто более раннюю фазу развития. Шестьсот лет назад европейская цивилизация переживала период крестовых походов, порожденных демографическим взрывом, резким увеличением численности населения, которое, в свою очередь, было вызвано климатическим оптимумом X — XIII веков. Исламский мир ныне переживает аналогичный период, и его экспансия — тоже следствие резкого демографического взрыва, в данном случае обусловленного общим подъемом уровня жизни после Второй мировой войны и приходом в исламские страны современной медицины и фармацевтики.

Эта точка зрения имеет отчетливый негативный аспект. Она позволяет Западу рассматривать исламскую цивилизацию как безнадежно «отсталую», как архаический, увязший в прошлом реликт, главная задача которого — учиться правильной жизни у западных стран. Естественно, что для Мира ислама такое отношение психологически неприемлемо и вызывает протест.

Приверженцы другой точки зрения утверждают, что Исламский мир — это совершенно особая, самостоятельная цивилизация, и при оценке его надо исходить из этой «особости», а не искать сомнительных аналогий. В частности, сам А.А.Игнатенко считает, что исламский радикализм обусловлен «эндогенными факторами», то есть он неизбежно порождается исламом как таковым.

На наш взгляд, принципиальных различий между двумя этими точками зрения нет. Мы основываемся на том, что законы развития универсальны и представлены на каждом онтологическом уровне. Они едины для унигенеза (развития всей Вселенной), для биогенеза (развития жизни на Земле), для социогенеза (развития человеческих обществ) и даже для онтогенеза (развития отдельной человеческой особи). Другое дело, что эти закономерности опосредуются средой — совокупностью обстоятельств, влияющих на развитие. Таким образом и возникают особенности, которые, вне всяких сомнений, необходимо учитывать.

Ислам как религия полностью соответствует этим рамкам. Например, любая сложная динамическая система после своего возникновения проходит состояние так называемых «осцилляций» — создает множество различных конфигураций, из которых по-настоящему — как базисная — утверждается только одна. Так осцилляции христианства порождали в свое время арианство, несторианство, монофизитство, монофелитство и т.д. и т.п., пока не утвердилась та версия, которую ныне мы называем «ортодоксальной». Точно так же осциллировал в свое время социализм, представая в версиях Маркса, Ленина, Троцкого, Бухарина, Сталина, в версиях «европейского коммунизма», в различных социал-демократических версиях.

Ислам здесь исключением не является. Уже в ранний период своего существования он предстал в версиях суннитов, шиитов и хариджитов, а затем не раз образовывал различные «параллельные конфигурации». Сейчас они наличествуют в виде мазхабов — религиозно-правовых школ, по-своему толкующих шариат. То есть ислам реализует вполне стандартный сюжет. Ну а то, что хариджиты отличаются от несториан — так это и есть «особость», которую необходимо учитывать.

Или еще пример. В свое время христианство прошло период тотальной национализации. После Вестфальского договора (1648 года), завершившего эпоху религиозных войн и провозгласившего суверенитет национальных культур (на языке того времени «cuius regio, eius religio»: «чья земля — того и вера»), в Западной Европе, а затем и во всем мире, образовалось множество национальных государств и, соответственно, множество национальных церквей, по своей практике довольно существенно отличающихся друг от друга. Появились «французский католицизм», «испанский католицизм», «польский католицизм», «латиноамериканский католицизм» и так далее, это не считая многочисленных протестантских деноминаций. И совершенно схожим путем произошла национализация мирового ислама. Оставаясь — в теории — целостной и единой религией, он сначала распался на арабский, османский, персидский, индийский ислам, а затем раздробился на индонезийский, турецкий, алжирский, саудовский, иранский, пакистанский, российский… Причем даже российский, достаточно изолированный, ислам сейчас представлен московской, кавказской, татарской и крымско-татарской версиями.

Собственно говоря, образование виртуальной исламской уммы — это тоже своего рода национализация, доктринальное выделение особого вида ислама, которую произвел исламский радикализм. В этом смысле еще большой вопрос: «существует ли Исламский мир в качестве консолидированного субъекта международной политики»2 или таковым субъектом является сейчас лишь радикальный ислам, вытеснивший «большой ислам» из сознания мирового сообщества?

Как бы то ни было, развитие Исламского мира идет стандартным путем. Хочет того Мир ислама или не хочет, но он вовлечен в процесс глобальной модернизации. В нем происходит тот же структурный метаморфоз, что на триста — четыреста лет раньше происходил в Западном мире: разорение крестьянства, урбанизация, индустриализация, образование больших масс маргинализованной молодежи, распад традиционного общества, спонтанное утверждение новых жизненных практик. Ничего принципиально нового здесь нет. Подобный метаморфоз испытало — и, между прочим, тоже с большим опозданием — уже множество стран. Другое дело, что в Мире ислама все это происходит очень медленно и болезненно, порождая коррупцию, автократии, нищету и чрезвычайно острые социальные пертурбации. Главное, что Исламский мир никак не может завершить данный этап и образовать стабильные развивающиеся государства современного типа.

И вот тут от общего мы перейдем к частностям. От всеобщих законов развития — к их индивидуальному воплощению. А индивидуальное воплощение нынешнего ислама заключается в том, что он как религия по-прежнему остается тотальным. Ислам пронизывает и определяет собою все — и политику, и государственное устройство, и социальные отношения, и экономику, и личную жизнь. Он в принципе не создает светских пространств, где могла бы рождаться творческая, независимая и свободная мысль, представляющая собой драйвер развития. Причем данная ситуация является для него имманентной, и это сразу заметно при сравнении ислама и христианства.

Христианство возникло в свое время в Римской империи, в зрелом, иерархическом государстве, расчерченном четкими и неукоснительными законами. Поэтому, предложив миру новый философский и социальный концепт, христианство сразу же стало в оппозицию к этому государству — оно принципиально отвергало его и более трехсот лет боролось с ним за право на существование. То есть здесь с самого начала произошло разделение светских и духовных властей, что и закрепилось во всей последующей истории. Вспомним европейское Средневековье: для защиты от своеволия феодала горожане могли обратиться к епископу, а для защиты от притязаний епископа — к феодалу. Причем каждый раз выторговывая для себя какие-нибудь преференции. В этом зазоре, в этом интервале неопределенности, который существовал сотни лет, и зародилось Магдебургское право — городское самоуправление, трансформировавшееся затем в гражданское светское общество. В христианской цивилизации ни одна из властей не смогла окончательно победить, и в конце концов сферы их влияния были четко разделены: у государства — социальное управление, у церкви — спасение души. Церковь и власть могли друг с другом сотрудничать, они могли упорно соперничать между собой, но ни одна из сторон не могла возвести себя в абсолют. Светская сфера жизни хоть и соотносилась с основными принципами христианства, но не была им полностью подчинена.

Совсем по-другому обстояло дело с исламом. Он возник в «благословенной Аравии», когда никаких государств там еще и в помине не было. Собственно государство в этом пробуждающемся регионе образовал сам ислам, и с тех пор власть и вера в Исламском мире не могли быть друг от друга отделены. Они представляли собой единое целое. Отсюда — онтологическая тотальность ислама, в принципе не допускающего наличия в обществе чуждых ему светских пространств. А поддерживается и воспроизводится эта тотальность мощным механизмом индоктринации, выраженным исламской религиозной обрядностью. Обратим в этом смысле внимание на Россию. В России большую часть ее государственного существования власть и церковь тоже были объединены — это качество называлось «симфонией» и досталось нам в наследство от Византии; светское, социальное и политическое пространство в России также было не слишком большим, и Россия тоже развивалась медленнее, чем западные европейские страны.

Вывод из сказанного, на наш взгляд, следует сам собой. Поскольку ислам как религия обладает экзистенциальной тотальностью, то и модернизация Исламского мира невозможна без трансформации самого ислама. Нынешняя конфигурация ислама препятствует естественному развитию, она создает среду, где любые преобразования даются с колоссальным трудом. Против них работает «таклид», то есть воспроизведение мнения предшественников, отклоняться от которого нельзя и который категорически отрицает всякие новшества3 . Более того, в поле тотальной веры, пронизывающей собою всё, любые инновации, даже если их вводить авторитарным путем, как правило, искажаются и потому порождают не столько позитивные, сколько негативные следствия. Именно поэтому, по образному замечанию Е.Сатановского, Исламский мир, как заколдованный, ходит по кругу: коррумпированный военный режим — коррумпированный гражданский режим — коррумпированный исламский режим, и затем — все сначала. Что, как пишет этот автор, «составляет основу политического цикла, повторяющегося на протяжении десятилетий». А промежутки между режимами довольно часто заполняются гражданской войной.

В общем, без трансформации религиозной доктрины Исламский мир обречен оставаться в тягучем прошлом. Никакие попытки Запада внедрить туда свободу и демократию не будут успешными. И не только лишь потому, что инсталляция демократии — это чрезвычайно трудоемкий и долгий процесс, требующий, как показывает история, смены нескольких поколений, но также и потому, что его будет непрерывно блокировать сам ислам. Прав, вероятно, тот же Е.Сатановский, который в книге «Россия и Ближний Восток» замечает, что по отношению к Миру ислама «благие идеи о демократии как основе построения гражданского общества современного модернизированного типа, копирующего западные образцы, хорошо звучат в университетских аудиториях и на международных форумах, но не имеют никакого отношения к действительности».

В этих координатах, как нам представляется, не обладает реалистической перспективой и «концепт диалога» между Западом и Исламским миром, на который сейчас возлагается столько надежд.

Показательно, что сама идея такого межцивилизационного диалога была выдвинута в 1998 году никем иным как президентом Ирана Мохаммадом Хатами и представляла собой политическую альтернативу известной концепции С.Хантингтона о «столкновении цивилизаций». Но еще показательней здесь было другое: когда на волне общественного энтузиазма Организация Объединенных Наций (ООН) объявила 2001 год — первый год третьего тысячелетия — «Годом диалога цивилизаций», то уже осенью этого же года, 11 сентября, исламские радикалы нанесли удар по башням-близнецам на Манхэттене. Естественно, что после этой трагедии концепт «диалога цивилизаций» приказал долго жить. Не имел успеха и план создания «Альянса цивилизаций» под эгидой ООН, предложенный в 2005 году Турцией и Испанией. Причем, как считает известный российский дипломат В.В.Попов, неудача уже этого плана в немалой степени явилась «следствием скептического, а по сути негативного отношения американцев к возможности равноправно­го диалога со слабыми государствами, представляющими иные цивилизации».

Это, разумеется, не означает, что диалог цивилизаций не нужен. Он, несомненно, оказывает благотворное влияние на ситуацию в мире. Однако этот механизм имеет и очевидные недостатки. Прежде всего он — чрезвычайно медленный, гносеологически инерционный, и результаты такого межцивилизационного согласования в лучшем случае проявят себя лишь через несколько десятков лет. Кроме того, вполне очевидно, что современный Исламский мир представлен в нынешнем международном дизайне вовсе не сообществом мусульманских стран, каждая из которых имеет свои собственные интересы, а скорей — «радикальной уммой», исламскими экстремистами, объявившими непримиримую войну Западу. Это в настоящий момент — авангард Мира ислама, и это всечеловеческая угроза, ликвидировать которую надо не когда-нибудь, через многие поколения, но — прямо сейчас. А с радикальными исламистами никакой диалог невозможен. Разве можно о чем-либо договариваться с людьми, которые открыто и недвусмысленно заявляют: «Мы разрушим европейские города, сравняем их с землей. Мы устроим водопады крови. <…> Мы не прекратим наши атаки до тех пор, пока вы не образумитесь и не вернетесь на праведный путь». Это строки из заявлений организации «Бригады Абу Хафса аль-Масри», которая уже осуществила теракты в Ираке, Испании, Турции, акции саботажа в Англии и США, но точно таких же воззрений придерживается и множество других радикальных исламских групп.

Самостоятельно Исламский мир справиться с радикалами не способен. Даже те правительства мусульманских стран, которые надвигающуюся опасность осознают, находятся под сильным давлением «улицы», то есть ислама «народного», формирующегося в мечетях и медресе. Они вынуждены с ним считаться, поскольку он инсталлирован в сознание масс.

А «народный ислам» за последние десятилетия приобрел очень специфические черты.

Трансформация

Здесь нам придется вновь вспомнить о ваххабизме, который является официальной религией Королевства Саудовская Аравия. Правда, сами саудиты именование «ваххабизм» отвергают, называя себя салафитами, то есть сторонниками «чистого», «истинного» ислама. Но терминология не так уж важна, главное, чтобы было понятно, о чем идет речь.

Идеология ваххабизма очень проста. Аллах через пророка Мухаммеда указал человечеству, как следует жить, и людям надо исполнять волю Аллаха, а не выдумывать «от себя» всякие новшества, искажающие божественное предначертание. Коран надо воспринимать буквально, поскольку законы создаются Богом, а не людьми. Ислам надо очистить от всех позднейших напластований и понимать его так, как понимали его пророк Мухаммед и праведные халифы.

По сути, это идеология исламского фундаментализма, которую исповедует множество самых различных организаций и групп. Однако от других фундаменталистских течений современные ваххабиты отличаются тем, что проявляют крайнюю нетерпимость ко всем, кто не разделяет их взглядов.

Два принципа движут их религиозной активностью: такфир и джихад.

Такфир — означает обвинение в неверии. А «неверным» считается всякий, кто не соблюдает исламский религиозный канон. Это один из самых тяжких грехов с точки зрения классического ислама. Причем обвинение в неверии ваххабиты предъявляют не только всей западной цивилизации, которая, по их мнению, безбожием и развратом пытается уничтожить ислам, но и тем мусульманам, которые сотрудничают с «кафирами». Ваххабиты квалифицируют их либо как «отступников» (муртаддун), либо как «лицемеров» (мунафиккун). А наказание за неверие или вероотступничество может быть единственное — смерть. Ведь сказано в священном Коране: «Не уступай неверным, но <…> воюй с ними великой войной» (25:54). И сказано в священном Коране, кто такие неверные, — это «те, которые не судят по тому, что ниспослал Бог» (5:48). И сказано в священном хадисе: «Убейте того, кто поменяет свою религию»4 (имеется в виду, конечно, отвергнет ислам). И провозглашено в другом священном хадисе, что неверующий (атеист) — это тоже «вероотступник, который должен быть приведен к покаянию и [если не покается] убит»5 .

Причем всех «неверных» ваххабиты считают людьми настолько презренными, что такой же презренной должна быть и их смерть. «Модой» среди джихадистских террористических групп ныне является обряд нахр: это когда «неверному» перерезают горло, точно скоту. В свое время в экстремистской медийной среде даже была развернута целая идеологическая кампания, проходившая под лозунгом: «Соверши нахр со словами “Во имя Аллаха!”». Таким именно образом в ноябре 2004 года был убит голландский режиссер Тео ван Гог, снявший десятиминутный фильм «Покорность», осуждавший насилие над женщинами в мусульманском мире: убийца (гражданин и уроженец Голландии, по происхождению — марокканец) сначала его подстрелил, а потом перерезал ему горло. «Были и другие убийства по ритуалу нахр <…> которые снимались на видеокамеры или мобильные телефоны, а видеоклипы выставлялись в Интернете»6 . Причем смертью вероотступникам грозят не только подпольные группы. Сейчас в Организацию Исламская Конференция входят 57 государств, из которых пять рассматривают отступничество от ислама как преступление, наказуемое смертной казнью. Это Афганистан, Иран, Йемен, Саудовская Аравия и Судан.

Аналогичным образом обстоит дело с тезисом о большом и малом джихаде. Хадис, на который опирается этот тезис, многими мусульманскими теологами признается недостоверным: у него слабый иснад7 . Тем не менее на него активно ссылаются те, кто пытается доказать мирный характер ислама. Однако идеологи ваххабитов этот хадис вообще отвергают: для них не существует никакого другого джихада, кроме вооруженной борьбы. Причем участвовать в таком джихаде — обязанность каждого мусульманина. Ведь сказано в священном Коране, что «Воюющих за веру <…> Бог поставил выше остающихся дома» (4:96). И сказано в священных хадисах, что «быть один час в боевых порядках на пути Бога лучше, чем быть [на молитве] шестьдесят лет»8 . Вот — глас божий! И никаких сомнений тут просто не может быть! Ислам всегда распространялся мечом, подчеркивал Мухаммед абд аль-Салам Фарадж, осуществивший убийство президента Египта — Анвара Садата. Вести джихад против неверных — священный долг слуг Аллаха, и тот, кто уклоняется от него, тот — изменник, ему может быть предъявлен такфир.

Таковы основные принципы ваххабизма.

А теперь заново оценим ту ситуацию, которая сложилась в мире в результате «Войны Судного дня». Тогда, после введения в 1973 году нефтяного эмбарго арабскими странами, цены на «черное золото» фантастически возросли и колоссальные деньги хлынули в нефтяные монархии Персидского залива — в Катар, Объединенные Арабские Эмираты, в Кувейт, но прежде всего — в Королевство Саудовская Аравия. Доходы их в этот период были просто чудовищными. По некоторым данным, с 1970-х годов до конца ХХ века в нефтедобывающих мусульманских странах скопилось около 10 триллионов долларов избыточного капитала. И значительная часть этих денег была вложена в распространение и пропаганду ислама. Арабские нефтяные монархии строили по всему миру мечети и медресе, финансировали исламские университеты и начальные курсы для мусульман, вкладывали громадные средства в радио, телевидение и СМИ, поддерживали множество экстремистских групп, борющихся за то, чтобы в их странах воцарился «настоящий ислам».

Масштабы этой деятельности поражают. Одна только Саудовская Аравия организовала примерно 6 000 фондов, распространяющих в разных странах исламскую литературу. Считается, что за последнюю четверть века она израсходовала на эти цели не менее 70 миллиардов долларов. Американские исследователи вообще «утверждают, что Саудовская Аравия истратила на ваххабитскую пропаганду за последние четверть века больше средств, чем Советский Союз на коммунистическую пропаганду за все время своего существования»9 . А ведь, помимо нее, «вкладывались» в этот проект и Катар, и Кувейт, и Объединенные Арабские Эмираты. Причем распространялся по миру именно ваххабизм, вытеснявший собой все другие религиозные форматы ислама. Его преподавали в университетах и медресе, его пропагандировали саудовские эмиссары в различных исламских объединениях, он утверждался в «шариатских зонах» Европы, он служил идейной основой боевиков в тренировочных лагерях Афганистана и Пакистана.

В общем, можно, вероятно, сказать, что за последние десятилетия ислам претерпел колоссальную мировоззренческую трансформацию. Современный ислам (по крайней мере его «новая умма») обрел отчетливый ваххабитский формат, и именно это, как нам представляется, в значительной мере обостряет конфликт между Западным миром и Миром ислама. Зарубежный исследователь Мухаммад Хасан даже считает, что «салафизм (читай: ваххабизм — А.С.) — полностью и радикально иная культура, иной менталитет и, в конечном счете, иная религия, нежели традиционный ислам». А американский обозреватель Томас Фридман конкретизирует эту мысль. Он полагает, что «ничто так значительно не подрывает стабильность и модернизацию арабского мира и мусульманского мира в целом, как те миллиарды и миллиарды долларов, которые саудовцы с 70-х годов прошлого века инвестировали в то, чтобы полностью стереть все следы плюрализма в исламе — будь то суфистская, умеренно суннитская или шиитская версии — и навязать вместо него пуританский, антимодернистский, антизападный, антиплюралистический, направленный против женщин, ваххабитский, салафитский бренд ислама, пропагандируемый саудовским религиозным истеблишментом. Далеко не случайно несколько тысяч саудовцев присоединились к “Исламскому государству”, а благотворительные фонды Арабского залива переводят ИГ финансовые средства. Именно поэтому все суннитские джихадистские группировки — ИГ, “Аль-Каида”, “Джебхат ан-Нусра” — это идеологические ответвления ваххабизма, впрыснутого Саудовской Аравией в мечети и религиозные школы от Марокко до Пакистана и Индонезии».

Да что там Пакистан или Индонезия! «В настоящее время в Британии, число мусульман в которой составляет 5 % населения, — около 3 миллионов человек, более трети мусульман, обучающихся в университетах, считают оправданным убийство во имя интересов религии»10 . Вот неисчерпаемый резерв «спящих кротов», которые могут проснуться и начать действовать в любой момент.

С конца 1970-х годов, еще с афганских и пакистанских военно-тренировочных лагерей, нефтяные монархии Персидского залива взращивали чудовище. Они надеялись, что оно пожрет «кафиров», «безбожников», советские войска, вторгшиеся в Афганистан. В этом им помогали Соединенные Штаты, в свою очередь рассчитывавшие использовать «борцов за веру» против СССР. Непрерывным потоком шли деньги, инструкторы, оборудование, военное снаряжение. И вот наконец чудовище выросло, возмужало, окрепло и внезапно дохнуло огнем на своих «родителей». Первый удар пришелся как раз на Америку: обнаружилось, что из 19 террористов, ответственных за трагедию 9/11 на Манхэттене, пятнадцать были гражданами Саудовской Аравии, а еще двое — гражданами Объединенных Арабских Эмиратов. Более того, выяснилось, что 80 процентов мечетей в Соединенных Штатах контролируется ваххабитами, пропаганда ваххабизма свободно осуществляется многочисленными саудовскими исламскими культурными центрами и ваххабитские материалы обильно представлены даже на сайте посольства КСА в Вашингтоне.

Вряд ли верна точка зрения, полагающая, что исламский радикализм — это вынужденный ответ Мира ислама на цивилизационное давление Запада. То есть, быть может, она и верна, но только отчасти. Экспансия радикального исламизма началась бы и без этого фактора. Ведь не случайно девизом Королевства Саудовская Аравия является символ веры ислама — шахада: «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед — посланник его». А государственный гимн этого государства звучит так: «Да здравствует король! Стремись к славе и превосходству»!

Вот и стремятся.

Трансформация действительно осуществилась. Ислам от лица всего Исламского мира представляют в настоящий момент почти исключительно приверженцы ваххабизма. В полном соответствии с известным тезисом В.И.Ленина ваххабитская идея овладела массами и стала революционной силой. Монархии Персидского залива радикализовали ислам, и «процесс пошел» со все нарастающей интенсивностью. Терапевтические меры, которые предпринимают сейчас Соединенные Штаты и сама Саудовская Аравия, на него практически не влияют — феномен радикализма стал самодостаточным, самоподдерживающимся, поглощающим одну исламскую страну за другой. Разгром конкретного «халифата», в Сирии например, ничего не даст: пока в мировоззренческом дискурсе ислама главенствует ваххабизм, он будет воспроизводить по всему миру все новые и новые «исламские государства». Война Запада с исламскими радикалами станет «дурной бесконечностью», и нельзя поручиться, что Запад в этой войне победит. Тем более, что — парадоксально, но факт! — Соединенные Штаты по-прежнему являются надежной защитой для нефтяных ваххабитских монархий. На что здесь Америка рассчитывает, непонятно. Фактически она сама пестует свою смерть.

Единственная возможность погасить данный конфликт — это трансформировать нынешний религиозный дискурс Мира ислама. Предложить вместо ваххабизма иную теософскую конфигурацию — более современную, более энергичную, но главное — имеющую прикладной социальный характер. То есть способную создать эффективное мусульманское государство: политически стабильное, уверенно развивающееся, своевременно отвечающее на вызовы новой эпохи — государство, которое стало бы социальной моделью для других мусульманских стран, государство, которое могло бы наглядно продемонстрировать всему миру, что у ислама есть не только безнадежное прошлое, но и перспективное будущее.

Понятно, что Запад решить такую задачу не в состоянии. Он хочет превратить Исламский мир во второсортный, эрзацный аналог себя, перелицевать его в Соединенные Штаты или в Европу — более ничего.

Других рецептов спасения у Запада нет.

Но, может быть, используя свой исторический опыт, это способна сделать Россия?

Война в Зазеркалье

Правда, ситуация с российским исламом тоже не внушает особых надежд. Следует, как нам кажется, честно признать, что несмотря на очевидные достижения в этой сфере, мусульманские республики, входящие в состав РФ, так и не стали по-настоящему органической частью России. А российские этнические и верующие мусульмане так и не начали ощущать себя настоящими россиянами.

Нет, внешне все выглядит благополучно. Уважение к исламу и этническим мусульманам демонстрируется непрерывно. Выступая в октябре 2013 года в Уфе на торжественном собрании, посвященном 225-летию Центрального духовного управления мусульман России, президент В.В.Путин сказал, что «ислам — это яркий элемент российского культурного кода, неотъемлемая, органичная часть российской истории. Мы знаем и помним много имен последователей ислама, составивших славу нашего общего Отечества, — государственных и общественных деятелей, ученых, предпринимателей, представителей культуры и искусства, доблестных воинов».

Причем это отнюдь не политические декларации. Они неуклонно воплощались на практике. Вот что пишет об этом доктор Луай Юсеф, координатор Всемирного союза мусульманских ученых в России и СНГ, чье мнение особенно ценно как мнение наблюдателя со стороны: «Весьма примечательно, что за короткий промежуток времени они (российские мусульмане — А.С.) сумели получить такие права, каковых не имеется у мусульман, живущих в исламских странах, во главе которых стоит правитель-мусульманин». Доктор Юсеф приводит интересный факт: несколько лет назад власти Республики Татарстан обратились в Государственную Думу РФ с предложением сделать день принятия ислама государственным праздником России. Тогдашний «президент Дмитрий Медведев одобрил это предложение. Примечательно, что этот проект горячо приветствовала и Русская Православная Церковь, которая призвала не медлить с его осуществлением».

Вместе с тем, если рассмотреть ситуацию более объективно, выясняется, что все не так радужно. Да, действительно «в России живет больше мусульман, чем в любой другой европейской стране, и процентная доля мусульман среди населения быстро растет»11 . Да, действительно в истории России не было религиозных войн, а в новейшей истории — серьезных религиозных конфликтов. Да, российские мусульмане очень лояльны к российской власти, можно даже сказать, что это ее надежный электоральный ресурс. Во всяком случае, количество голосующих на выборах за «партию власти» в мусульманских республиках всегда значительно выше, чем в русских регионах России. Последнее, впрочем, объясняется тем, что «традиционные мусульмане» лояльно относятся к любой сильной власти, какой бы она ни была. К тому же российский ислам в определенной части своей имеет отчетливый суфийский характер (не только у мусульман Северного Кавказа, но и у татар Урало-Поволжья), а суфии — это их базовая черта — стремятся не вмешиваться в политику. Имеет значение и сравнение образов жизни: благодаря электронным СМИ российские мусульмане прекрасно знают, как живут их собратья по вере в государствах Средней Азии или на Ближнем Востоке, и вовсе не жаждут оказаться в условиях диктатуры или — что еще хуже — гражданской войны.

И однако то состояние «исламского инобытия», о котором мы говорили ранее, никуда не исчезло. Российские мусульмане по-прежнему пребывают как бы в «мире ином». Формально являясь полноправными российскими гражданами, активно участвуя в гражданской и экономической жизни страны, они как религиозная общность существуют в некой параллельной реальности, которая неведома подавляющему большинству россиян. Русские россияне почти ничего не знают ни об исламе, ни о «своих» мусульманах. Отношение к ним формируется в основном электронными и печатными СМИ, уже давно поставившими знак равенства между исламом и терроризмом. Как начали российские журналисты еще с середины 1990-х годов писать о «полчищах ваххабитов», которые угрожают России, так это продолжается до сих пор. Об исламе в российской русскоязычной прессе вспоминают только тогда, когда происходит очередной террористический акт. Ситуация усугубляется и наплывом мигрантов из среднеазиатских республик — отношение к ним, очевидно «чужим», также переносится и на «своих» мусульман. И вообще, большинство россиян считает Россию европейской и христианской страной и поэтому искренне не понимает — при чем тут ислам?

Можно констатировать весьма неприятный факт. Нация «россияне» до сих пор реально не сформировалась. В России, конечно, наличествует определенная гражданская консолидация, вызванная прежде всего обстановкой «враждебного окружения» (конфликтом с Западом, который по отношению к России — «чужой»), но отсутствует то внутреннее, деятельностное и мировоззренческое, единство, которое можно было бы назвать «национальной общностью».

Термин «россияне», используемый в течение последних десятилетий, обозначает не столько собственно нацию (государственно-этнокультурную общность), сколько формальную гражданскую принадлежность людей, проживающих в пределах определенных границ. Фактически нынешняя Россия представляет собой разнородный, противоречивый этнокультурный конгломерат, по-настоящему не сплоченный в единую нацию и потому потенциально готовый к различным геополитическим метаморфозам.

Вообще есть некий простой индикатор. Любая нация, если она действительно существует, формирует определенную онтологическую модель, «национальную аватару», выражающую представление нации о самой себе. Можно также сказать, что аватара — это концентрат национального (или этнического) характера, предъявление нации (этноса) в виде образа (эталона), который воплощает ее базисные черты. Это выделение нацией (народом) «себя» среди множества «других» этносоциальных культур.

В бытийной механике нации аватара играет чрезвычайно важную роль. Она непрерывно воспроизводит национальный характер, воспроизводит четкий национальный стереотип, утверждая нравственные, культурные и социальные нормы, специфические для него: «русские не сдаются», «англичанин никогда не будет рабом», «немцы не боятся никого, кроме Бога».

Классическим примером такой аватары является «образ советского человека», целенаправленно сформированный в СССР.

Значительно раньше в имперском сознании Великобритании возникла другая национальная аватара, которую можно определить как «образ белого человека». Здесь также нетрудно выделить набор главных характерологических черт. Это существо высшего порядка по отношению к колониальным аборигенам: он относится к ним как отец к неразумным детям — воспитывая и направляя их, поощряя, а если требуется, то и наказывая. Кроме того, «белый человек» никогда не отступает перед опасностью, он всегда, несмотря ни на какие препятствия, достигает поставленной цели, и он также всегда готов прийти на помощь другому «белому человеку». Энергетика этой внятно сформированной национальной модели, как нам представляется, сыграла не последнюю роль в становлении огромной Британской империи, «над которой никогда не заходило солнце».

Можно также вспомнить начальную американскую аватару, которая обозначалась аббревиатурой WASP (по первым буквам английских слов): белый, англо-саксонец, протестант. Ее типовой канон выглядит так: индивидуализм, протестантизм, пассионарная предприимчивость, стремление к успеху, личная ответственность за свою судьбу. Наличие такой аватары, которая, насколько можно судить, возникала в значительной мере спонтанно, определило и лицо нации (американский национальный характер) и специфику складывающейся американской государственности, где не власть формирует и направляет народ, а народ формирует и контролирует власть.

Понятно, что аналогичной национальной модели в современной России нет. Никто не может сказать, что представляет собой нынешний «россиянин», какие наличествуют у него базисные характерологические черты, каков его нормативный поведенческий репертуар. Нет точки сборки. Нет эталона «российскости», естественно объединяющего в себе разнообразные онтологии этносов, верований и социальных групп.

Между тем — повторим еще раз — ваххабитский ислам сумел за последние годы создать яркую аватару, притягивающую к себе мусульманскую молодежь. Это — мужественный воин ислама, сражающийся во имя всех истинно верующих на земле. Он бесстрашен и справедлив. Он презирает слабость и смерть. Он грозен со своими врагами: перед ним трепещут мягкотелые американцы и европейцы. Он призван освободить мир от зла. Он исполняет вышнюю волю Аллаха, и потому правда на его стороне.

Что может противопоставить ему традиционный российский ислам, не имеющий ни яркого образа, ни вдохновляющей цели? Что может противопоставить ему рыхлая нынешняя «российскость», не могущая определить даже саму себя?

И потому традиционный российский ислам постепенно глобализуется. В него медленно, но упорно просачиваются общемировые ваххабитские ингредиенты. Выступая в феврале 2013 года на заседании Национального антитеррористического комитета в Пятигорске, директор ФСБ России генерал А.В.Бортников сказал, что идеология радикального исламизма продолжает распространяться, причем «не только на Северном Кавказе, но и в ряде субъектов Приволжского, Уральского и Сибирского федеральных округов».

Вот в чем специфика нынешней ситуации. В России идет невидимая россиянам война. Идет громадное по масштабам сражение в Зазеркалье — за то, каким будет новый российский ислам.

Собственно — какой будет сама Россия.

И главное сражение этой войны разворачивается вовсе не в сфере экономики или социальной политики, которые, разумеется, тоже очень важны. Главное сражение разворачивается в мировоззренческой сфере, которая определяет собою все. Чей флаг будет развиваться на этой господствующей высоте, тот и выиграет сражение. Чья национальная аватара окажется привлекательнее, тот и будет претендовать на реальное место в формирующейся сейчас новой истории.

Пока Россия ведет в этой войне лишь чисто оборонительные бои.

Но как нам представляется, у нее есть все возможности, чтобы перейти в стратегическое наступление.

Точка сборки — «приоритет знаний»

Формирование новой нации, модернизация идентичности, создание аватары, которая воплощала бы собой национальный канон, — вполне реальный процесс. Уже в наше время, в ХХ веке, были сконструированы такие новые нации, как «советский народ», с очевидностью отличающийся от классических европейских и азиатских народов, или «израильтяне», которые тоже достаточно сильно отличались от диаспоральных евреев, или «кемалистские турки», выделенные из населения Османской империи, или «арийская раса» в Германии во время правления Гитлера.

Преобразование нации — осуществимый процесс, и занимает он не такое уж долгое время. Другое дело, что тут сразу же возникает главная тема: каким должен быть новый национальный формат, чтобы соответствовать современности, каких целевых параметров при этом необходимо достичь?

Оценим в этих координатах потенциал России. Понятно, что путь классического «догоняющего развития», путь «вторичной индустриализации» как основы создания национальных богатств не является для нас перспективным. Против этого работает российская «географическая специфика», которая заключается в том, что в России более холодный климат, чем в большинстве развитых западных и восточных стран, и более обширная, с трудными коммуникациями территория, во многом не освоенная до сих пор. При любой экономической деятельности Россия вынуждена будет платить дополнительные налоги — транспортный и климатический, — исключить которые из накладных расходов нельзя. И если до периода интенсивной глобализации, когда национальные экономики в определенной степени были разобщены, это принципиального значения не имело, то теперь, в мире всеобщей экономической взаимосвязанности, любая, даже самая незначительная, добавочная нагрузка на производство порождает ощутимые конкурентные трудности.

В классическом варианте, в сюжете обычного догоняющего развития Россия всегда будет экономически опаздывающей страной, что в общем и наблюдалось в значительной части ее истории. При прочих равных мы ни по уровню технологий, ни по уровню жизненных благ никогда не сумеем сравняться с мировыми лидерами Запада и Востока.

Мы будем все время хотя бы чуть-чуть отставать.

Путь простого количественного развития приведет нас в тупик.

Единственная возможность для нас вновь оказаться в авангарде истории — это резко поднять качество нации, создать новый народ, способный на принципиальный цивилизационный прорыв. Причем критерий такой «национальной модернизации», точка сборки, на основе которой могла бы возникнуть новая российская аватара, должны — вне всяких сомнений — иметь универсальный характер. Ни «русскость», ни «православность» в чистом виде здесь не годятся, поскольку представляют собой изолирующие доктрины.

Мы не можем, следуя классическим западным образцам, стать самой богатой, самой развитой и самой сильной державой мира, сколько бы мы ни напрягались, — здесь существуют четкие географические ограничения. Зато мы можем стать самой образованной в мире страной — страной, лидирующей прежде всего в когнитивном, интеллектуальном пространстве. Заметим, что это полностью отвечает вызову будущего: в информационной эпохе знания ценятся выше, чем металл, газ или нефть. К тому же интеллектуальный вектор развития имеет явное преимущество: в среде концентрированных и возобновляемых знаний, при высокой когнитивной температуре, которая в подобной среде возникает сама собой, новые идеи и новые технологии (то есть собственно инновации) зарождаются как бы из ничего. Они представляют собой «воздух существования». А появившись на свет, эти идеи уже влекут за собой и динамичное сбалансированное развитие, и ощутимые экономические преференции.

Добавим, что это не есть сугубо умозрительная концепция. В 1866 году, когда прусские войска разгромили армию Австрийской империи при Садове, канцлер Бисмарк сказал, что «эту войну выиграли немецкие учителя». Подразумевалось, что качественный уровень немецкого солдата был значительно выше австрийского, что являлось следствием немецкого школьного образования. Заметим также, что политические, экономические и военные успехи Соединенных Штатов не в последнюю очередь были обусловлены тем, что они целенаправленно ассимилировали в себе образованных, творческих, энергичных людей — эмигрантов со всего мира. Или еще пример. Когда Япония, разгромленная во Второй мировой войне, в качестве национальной идеи выдвинула цель «выиграть мир», то фундаментом для реализации этой идеи стало именно образование. «Рабочий день» японского школьника длился тогда 12 часов: с 8 утра до 3 дня — собственно школа, с 6 до 9 вечера — занятия с репетитором, а потом до полуночи — выполнение домашних заданий. Средняя японская семья тратила на образование детей до четверти своего дохода. Культ образования в Японии и сейчас чрезвычайно высок. Аналогичную ставку — на образование — сделали в свое время также Сингапур и Тайвань, совершившие победный рывок от отсталости к передовым технологиям.

Есть что с чем сравнить.

Вот мощный ресурс, не требующий (по крайней мере на первых порах) ни глобального экономического переустройства, ни резких политических сдвигов, чреватых потрясениями и революциями.

Когнитивная трансформация нации, повышение ее качества за счет резкого повышения уровня образования — это путь, который современной России и вполне доступен, и остро необходим. Более того, на наш взгляд, это вообще единственный путь, обеспечивающий России реальное продвижение в будущее.

Главное же, что эта стратегия опирается на русский национальный характер, для которого свойственно скептическое отношение к материальным благам, но зато повышенное внимание к благам нематериальным — духовным. А образованность, умение думать, интеллектуализм — это как раз воплощение светской, современной духовности (во всяком случае, интерпретировать ее можно именно так), и потому здесь весьма вероятен архетипический резонанс, который придаст данной стратегии дополнительную энергетику.

А дальше следует самое интересное.

Точно такая же идеологема присутствует и в изначальной форме ислама. Причем в отличие от не слишком определенной «русской духовности» в исламе этот концепт имеет гораздо более четкие когнитивные характеристики.

Действительно, если обратиться к Корану с этих позиций, то можно заметить его сильную акцентированность на ценности и приобретение знаний. «Символично, что первым словом, с которым архангел Гавриил обратился к Мухаммаду, призывая его на пророческое служение, было: “Читай!” и что в начальных строках первой (в хронологическом порядке) суры-главы Корана прославляется Бог именно как творец, научивший человека письму (96:1-5). Также и последующую суру (68-ю) открывает Божья клятва орудиями письма — чернилами и пером. Превосходство знания/разума Бог отмечает в таких коранических откровениях: “Неужели равны знающие и незнающие?!” (39:9); “На высшую ступень Бог поднимает уверовавших и знающих” (58:11); “Из рабов Божьих подлинно боятся Его / Именно люди ученые (35:28)”». Или вот еще вполне однозначное повеление: «Назидайтесь, обладающие зрением!» (59:2).

«В свою очередь, пророк Мухаммад назвал разум первым и наивысшим творением Божьим, а ученых мужей (‘уляма’) — наследниками пророков. Поиск знания/науки он объявил “обязанностью каждого мусульманина и мусульманки”; говорил об учебе как о непрерывном процессе, длящемся от колыбели до могилы и требующем от человека отважных поисков мудрости “даже в далеком Китае”. Мухаммаду принадлежат также слова о том, что “чернила ученого так же драгоценны, как кровь мученика, павшего за веру”; или “один час размышления лучше семидесяти лет богослужения”»12 .

Примеры можно было бы продолжить, но, как нам представляется, сказанного достаточно. Ориентированность на познание — это специфика ранней коранической теософии, несомненно, выделяющая ислам среди других мировых религий. Средневековые авторы не случайно указывали, что в исламском обществе той эпохи существовали две отчетливые социальные группы: «люди пера» и «люди меча». Причем «мусульманская цивилизация отдавала перу предпочтение перед мечом, ставила ученого выше солдата, в чем выражался характерный для классического ислама культ знания»13 . Именно этот гносеологический вектор, вероятно, и вывел ислам в число лидирующих цивилизаций Средневековья — обеспечив ему подъем, какого не знал тогдашний Запад, то есть европейские страны.

Однако «врата иджтихада» начали закрываться уже в XI веке. Свободное высказывание, основанное на разуме, стало считаться грехом. Соответственно трансформировался и исламский гносеологический вектор: из познания мира он превратился исключительно в познание Бога. Наука была подменена богословием, и расцветшая было исламская цивилизация начала «тормозить» — чем дальше, тем больше. Отдельные попытки выдающихся исламских философов возродить рациональное знание успеха уже не имели: время было упущено…

Такая ситуация сохраняется до сих пор. Яркой иллюстрацией тому может послужить практика перевода. Еще в VIII веке в Мире ислама возникло знаменитое «переводческое движение», особенное активизировавшееся после «учреждения в Багдаде халифом аль-Мамуном (813 — 833) “Дома Мудрости”, который одновременно совмещал в себе библиотеку, академию и переводческое бюро. На арабский язык, ставший языком науки и культуры для всего населения мусульманской империи, были переведены многие произведения античной, иранской и индийской мудрости…» Исламский мир впитал в себя знание предшествующих цивилизаций, и естественно, что «за эпохой переводов, длившейся около столетия, вплоть до середины IX в., последовал период собственного творческого развития унаследованных культурных традиций»14 . По мнению американского ориенталиста Франца Роузентала, знание в арабо-мусульманской культуре приобрело ценность, не имевшую равных в других цивилизациях.

А что мы видим теперь? В одной Греции ежегодно переводится и издается в пять раз больше книг, чем во всех арабских странах вместе взятых.

«Наследники пророков» — ученые — перестали быть в Исламском мире уважаемыми людьми. Их совершенно вытеснили со статусных пьедесталов муллы и улемы. Творческую мысль заменила религиозная догма, и барьер этот, поставленный тысячу лет назад, по сю пору непреодолим.

Если же обратиться к исламу в современной России, то положение здесь нисколько не лучше. Оно даже хуже: в зарубежных мусульманских странах духовные наставники, «окормляющие» паству, имеют хотя бы профессиональное богословское образование. Российский ислам делает в этой сфере лишь первые неуверенные шаги. Ощутимых результатов пока не видно, и, вероятно, прав Юрий Михайлов, который пишет, что «сегодня редко встретишь муфтия, имама или муллу, занимающегося саморазвитием. В мечетях на пятничных проповедях звучит порой такая ахинея, что, если ее пересказать, никто не поверит, что подобное возможно не где-нибудь, а в столице государства, претендующего на цивилизационное лидерство. Духовенство меж тем и не скрывает, что ничего не читало и читать не желает». По подобию «духовных наставников» формируется и их паства — с низким уровнем образования, совершенно не соответствующая требованиям современности. А отсюда вытекают и главные трудности во взаимоотношениях с российским исламом: он все больше и больше отрывается от настоящего, погружаясь в догматическое средневековое прошлое.

Превратить российский ислам в активный цивилизационный ресурс, на наш взгляд, можно лишь одним способом. Следует создать «точку сборки» новой российской нации — причем в той области, которая является пересечением обеих социокультурных систем. Такой точкой сборки может стать «приоритет знаний» — идеологема, вырастающая, с одной стороны, из архетипической «русской духовности», а с другой — из архетипической «познавательной» сути ислама.

Вот здесь и может вспыхнуть настоящий архетипический резонанс — взаимодополняющая энергетика обеих цивилизационных культур.

Русская «духовность» в этом случае обретет конкретный смысловой формат.

В свою очередь, в российском исламе возродятся истинные «наследники пророков». В России возникнет нация, способная ответить на вызов будущего.

Лишь одна трудность возникает на этом пути — поставить такую задачу гораздо проще, чем реально ее решить.

Коранический гуманизм

Значительная часть нового профессионального духовенства в российском исламе получает образование за рубежом. Молодые российские мусульмане едут на учебу в иностранные исламские центры, а потом, возвращаясь оттуда, привозят с собой ваххабитский ислам. Причем во многих случаях его и везти не надо: агрессивный ислам просачивается в Россию сам. А.И.Маточкина, изучавшая положение мусульман в Петербурге, прямо пишет, что «большую роль в преподавании ислама играют выходцы из арабских стран — студенты, приехавшие на учебу в Санкт-Петербург и оставшиеся жить в городе после окончания обучения». Традиционный российским ислам не может этому противостоять: у него нет той яркой пассионарности, которой в настоящее время обладает зарубежный ваххабитский ислам.

Показателем низкого когнитивного уровня нынешнего исламского образования служит и отсутствие в публичном пространстве России мусульманской интеллигенции, хотя именно наше время, как отмечает Н.В.Полякова, «ознаменовалось выходом на авансцену современного мира фигуры публичного интеллектуала как нового активного участника не только внутренней, но и международной политики». Мы, конечно, не имеем в виду представителей разных российских народов, в том числе «этнических мусульман», активно участвующих в общественной жизни России. Таких в нашей стране достаточно. Но слышал ли кто-нибудь по радио или видел по телевизору выступление блестящего исламского интеллектуала, который на доступном слушателям/зрителям языке демонстрировал бы актуальность и современность своей религии? Главное — показывал бы совместимость «исламскости» и «российскости», их взаимодополняемости как цивилизационных культур? В собственно мусульманских СМИ такие публикации изредка попадаются, но мусульманская пресса является «параллельным пространством» для большинства россиян, на основную массу российских граждан она никакого влияния не оказывает. В общем приходится констатировать, что в России нет мусульманской интеллигенции, которая могла бы грамотно объяснять россиянам, что такое ислам.

Как нам представляется, опять-таки ясно, о чем идет речь. И об этом уже не раз весьма настойчиво говорили специалисты. России необходима единая, унифицированная система исламского образования — от самых начальных курсов при медресе до современных, интеллектуально насыщенных исламских университетов, способных не просто готовить профессиональные кадры, но и выдержать образовательную конкуренцию с крупнейшими зарубежными центрами.

Для многонациональной России это особенно актуально. У нас ведь, не забывайте, наличествует не только «татарский», «кавказский», «крымский» и «башкирский» ислам. Картина религиозной специфики намного более сегментирована. Например, южные регионы России представляют собой сложнейший коктейль как в конфессиональном, так и в этническом отношении. Здесь проживают представители более 170 народов, исповедующие более 40 направлений и вариантов религий: по разным оценкам, это от 11 до 22 млн. мусульман, принадлежащих более чем к 40 самостоятельным этносам. Ислам, пропитанный своеобразной местной культурой, дифференцированный в «мозаику» на протяжении двух последних веков, является здесь даже не региональным, а районным и областным, и потому социальные противоречия мгновенно обретают религиозную и этническую окраску.

Единство, противостоящее этой изначально конфликтной среде, осознание общности при сохранении местных культурных различий тут может обеспечить только строго унифицированный ислам, внедряемый через систему единого исламского просвещения.

Осуществимо ли это на практике? Или это сугубо схоластическая теория, обреченная оставаться чисто умозрительным построением?

На наш взгляд, подобная трансформация вполне осуществима. «Суверенная демократия», сложившаяся в России, имеет не только очевидные недостатки, но и достаточно очевидные инструментальные преимущества. Она представляет собой один из видов «государственного дирижизма», то есть такую социально-политическую систему, при которой власть напрямую управляет наиболее важными сферами общественного развития. «Дирижизм» не является чисто российской особенностью. Когда Шарль де Голль на волне алжирского кризиса пришел к власти во Франции, то для спасения страны он использовал именно дирижистские методы — собственно тогда и возник сам этот термин. На дирижизм, проводя системную модернизацию, опирались также Китай, Южная Корея и Сингапур. Правда, в России предпочитают определять это как «государственный патернализм», но суть не меняется: власть осуществляет преобразования под своим жестким контролем.

Так вот, при «суверенном» характере власти в современной России данный процесс действительно осуществим, причем даже во вполне обозримые сроки. Власти требуется лишь проявить политическую волю к преобразованиям. Тем более что действия эти встретят понимание у мусульман. «Мусульманская духовная элита на разных уровнях стремится к взаимодействию с государством, апеллируя к нему при решении своих проблем. “Несмотря на принцип отделения государства от религии, государство не должно игнорировать духовные потребности общества”, — считает <председатель Совета муфтиев России> Равиль Гайнутдин, и под этими словами подписались бы, пожалуй, все официально признанные мусульманские пастыри. Например, муфтий Дагестана Ахмад-хаджи Абдуллаев, выступающий за “сотрудничество и совместные с государством усилия по духовному оздоровлению общества”. По мнению имама ингушского села Галашки Умара Арапханова, “необходима государственная поддержка исламской жизни в республике, исламской мысли в России”. Глава ДУМ Мордовии Рашит-хазрат Халиков в обращении к президенту республики Николаю Меркушкину подчеркивает, что “...мусульмане всегда могут рассчитывать на помощь и понимание со стороны властных структур. Такой положительный опыт сотрудничества необходим очень многим регионам нашей страны”. А глава Координационного центра мусульман Северного Кавказа Исмаил Бердиев неоднократно подчеркивал: “...Без тесного взаимодействия с властью невозможно обуздать ваххабизм и терроризм. Нам нужно работать в одной упряжке, если мы хотим побороть это зло”. И подобных высказываний не счесть»15 . Ведь «традиционные мусульмане», как правило, лояльно относятся к власти. Впрочем так же относится к ней и большинство традиционно мыслящих россиян.

Однако «заточенность» российского ислама на образование отнюдь не гарантирует его мирный характер. Уже замечено, что руководителями террористических групп довольно часто становятся люди именно с высшим образованием — инженеры, менеджеры, врачи. И уж тем более — выпускники богословских университетов. Конечно, без «массы» рядовых исполнителей они оказались бы в пустоте, но сборку той или иной экстремистской организации обеспечивает именно их идеологическая направленность. Многое здесь зависит от поставленной цели. Это как с атомным производством: можно строить электростанции, освещающие города, а можно накапливать бомбы, способные превратить эти города в радиоактивную пыль.

То есть когнитивный вектор ислама, который необходимо сформировать, должен еще иметь и соответствующее мировоззренческое содержание.

Обратим в этой связи внимание на идею «коранического гуманизма», которую выдвинул главный научный сотрудник Института востоковедения РАН, доктор философских наук, профессор Тауфик Ибрагим. Под кораническим гуманизмом, если охарактеризовать его в самых общих чертах, он понимает представление «о человечестве как о единой семье», а также «о религиозном плюрализме и о свободе вероисповедания», представление о том, что приверженцы иных «религий, во-первых, тоже могут идти своим истинным путем к Богу и, во-вторых, что Бог осенит их своей милостью наравне с твоими единоверцами, даруя им вечное спасение», поскольку, например, христианин, если, конечно, он истинный христианин, в определенном смысле — также и мусульманин.

Причем особенно интересно, что акцент профессор Т. Ибрагим делает прежде всего на разуме. Он пишет: «Коран не выдвигает никаких догматов, которые надо принимать вопреки своему разуму. И это есть один из главных моментов коранического гуманизма. Картина мира в Коране существенно рационализируется, фактически отгораживается от вмешательства сверхъестественных сил, притом не только злых духов, таких как демоны и джинны, но и добрых — ангелов. Пророк Мухаммад стал “печатью пророков”, последним из них именно в том смысле, что к тому времени человечество вышло из религиозного детства, достигло умственной зрелости, а потому больше не нуждается в прежних, относительно примитивных способах Божьего просвещения и водительства. Отныне ты сам, своим разумом будешь устраивать свою жизнь, — такое высокое доверие к человеческому разуму и есть величайший гуманизм»16 .

Фактически речь здесь идет о той самой «рационалистической революции», которая в свое время в исламе завершена не была.

Эти идеи профессор Т. Ибрагим подтверждает громадным философско-историческим материалом. Причем он считает, что принципы коранического гуманизма были заложены в Коран изначально, то есть провозгласил их сам Аллах, но в дальнейшем, при восприятии их, они были искажены средневековым сознанием. Теперь пришло время вернуться к их истинному толкованию.

И тут важен вывод, к которому приходит Т. Ибрагим. Он полагает, что «подобающее (то есть гуманистическое — А. С.) будущее ислама будет сформулировано не в собственно мусульманских странах. Идеология выхода появится только на периферии исламского мира — в той же Европе, к которой я отношу и Россию», поскольку «более открытое понимание религии — мусульманской, иудейской, христианской — возможно только там, где люди существуют друг с другом на более или менее равноправных основаниях. Только эта атмосфера создает нормальную обстановку для такой идеологии и для восприятия такой идеологии».

Сходные мысли высказал и председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин на VIII Международной теологической научно-образовательной конференции с характерным названием: «Коранический гуманизм как фундамент мусульманского образования». Он определил коранический гуманизм как «совокупность коранических истин о человеке как о высшем творении Всевышнего», и поэтому «аксиомой коранического гуманизма является утверждение о разумности человека, о необходимости рационального подхода к миру». В свою очередь, «рациональный подход к действительности предполагает получение знаний, а творческий созидательный подход — преобразование, совершенствование человека и мира». При этом под образованием, по его мнению, следует понимать «систему интегрального знания, включающего и богословие, и право, и философию, и естественные, и гуманитарные науки».

И, наконец, с предельной четкостью сформулировал данный тезис президент В.В.Путин на встрече с муфтиями духовных управлений мусульман России в Уфе. «Одна из важнейших задач, — сказал он, — воссоздание собственной исламской богословской школы, которая обеспечит суверенитет российского духовного пространства и, что принципиально важно, будет признана большинством мусульманских ученых мира. Эта школа должна откликаться на самые актуальные события и в России, и в мире в целом, давать свои оценки, которые будут понятными и авторитетными для верующих».

Заметим, что ситуация для подобных преобразований складывается в России чрезвычайно благоприятная. Отсутствие у большинства россиян каких-либо знаний о современном исламе имеет не только негативный аспект. Эту «гносеологическую пустоту» может — вполне естественно — заполнить внятное позитивное содержание. И не только заполнить, но и создать в российском сознании столь необходимую ныне русско-исламскую гармонизирующую среду.

С другой стороны, неопределенный статус, в котором пребывает нынешний российский ислам, предполагает, что ему все равно предстоит испытать некий метаморфоз, и лучше если данный процесс будет не спонтанным, сопровождающимся различными инцидентами, а контролируемым, мягким, цивилизованным, направленным в сторону высоких коранических идеалов.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Игнатенко А.А. Недокументированные заметки о «гуманитарном джихаде». Часть 1 // Институт Ближнего Востока. — http://www.iimes.ru/?p=25700.

2 Игнатенко А.А. Самоопределение исламского мира // Игнатенко А. А. Ислам и политика: Сборник статей. — М.; 2004. С. 53.

3 О противостоянии таклида и иджтихада в истории Исламского мира см.: Андрей Столяров. Война миров. Исламский джихад как историческая неизбежность. // Дружба народов. 2017, № 9.

4 Ислам против терроризма. Фетвы имамов по вопросам, касающимся тяжких бедствий. — М.; 2003. С. 141.

5 Игнатенко А.А. Эпистемология исламского радикализма // Религия и глобализация на просторах Евразии. — М.; 2009. С. 209.

6 Игнатенко А.А. Ислам в XXI веке: главные направления исследования // Полития. 2007. № 4 (47). С. 21—22.

7 Определение «слабый иснад» означает, что у данного хадиса не слишком авторитетные источники.

8 Игнатенко А.А. Эндогенный радикализм в исламе. С. 17.

9 Игнатенко А.А. Вашингтон и Эр-Рияд: союз против ваххабизма // Независимая газета. 13.02.2004.

10 Сатановский Е. Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями. — М.; 2012.

11 Попов В.В. Почему пробуксовывает диалог цивилизаций // Вестник МГИМО Университета. Вып. № 4. 2012. С. 153.

12 Ибрагим Т.К. Классическая мусульманская цивилизация (ценности и институты). // Исламская цивилизация в глобализирующемся мире. — М.; 2011. С. 10—11.

13 Там же.

14 Ибрагим Т.К. Классическая мусульманская цивилизация… С. 12.

15 Малашенко А. Ислам для России. — М.; 2007. С. 42—43.

16 Профессор Тауфик Ибрагим: Коранический гуманизм // Медина аль-Ислам. 2015. № 8 (166).

Простой вопрос: а где моя часть природной ренты?

Юрий Совцов, журналист

Почему несметные природные богатства России не доходят до ее простых граждан?

Позвольте напомнить: Россия занимает первое место в мире по запасам газа. И по углю первое место. По запасам нефти идем вторыми. Леса покрывают почти половину российской территории, на каждого жителя — 3 лесных гектара. Плодородной земли тоже хватает: на душу населения — 0,8 гектара, это очень много. С избытком и гидроресурсов, и минерального сырья. Не меньше, чем у жителей других стран, запасы золота, серебра, молибдена и других полезных и очень полезных ископаемых.

Теперь зайду с другой стороны. Реальные денежные доходы россиян продолжают снижаться. Опросы показали, что почти половина работающих отмечают ухудшение ситуации в экономике. Тревогу забили торговые сети: число покупателей падает, сумма средней покупки сокращается. Базовый сценарий Минэкономразвития, на основе которого готовится бюджет, предполагает, что и пенсии в реальном выражении в нынешнем, 2018 году пойдут вниз на 0,7%, не предвидится их роста и в 2019-2020-х.

Между тем под разговоры о необходимости пенсионной реформы правительство с легкой руки Думы увеличило налог на добавленную стоимость до 20%. Что это значит для нас, потребителей? А вот что: автоматический рост всех цен на все товары. Подорожает все, а стало быть, наши доходы снизятся еще больше.

А тем временем глава Счетной палаты и авторитетный экономист Алексей Кудрин сообщил, что «Резервного фонда сегодня уже нет — остался один Фонд национального благосостояния. Его хватит лишь на один кризис для латания дыр. Но сколько таких кризисов уже выпало на нашем веку — и чем прикажете латать следующие дыры? А еще тот же Кудрин назвал уровень российской бедности «позором» для страны...

Так что происходит? Мы обленились? Ничего подобного. Процитирую любимый «Труд»: россияне в среднем проводят на рабочих местах на 20-25% больше времени, чем жители Германии, Франции, Италии, Швейцарии. По данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в прошлом году каждый россиянин провел на работе в среднем 1980 часов — на шесть часов больше, чем годом раньше. Получается, чем больше мы работаем, тем хуже живем? Именно так!

Экономисты давно разобрались в ситуации и объясняют ее несправедливой системой распределения доходов от сырьевых отраслей российской экономики. Другими словами, мы живем в стране, обладающей несметными природными богатствами, но эти богатства до нас, не олигархов и не чиновников, а обычных, рядовых граждан практически не доходят. Почему?

Поговорим о природной ренте, о той части дохода, которая не зависит от деятельности добывающих отраслей. Ее можно назвать и сверхприбылью, смысл которой точнее всего, мне кажется, сформулировал знаменитый российский экономист Дмитрий Львов: «Это то, что не заработано ни трудом, ни капиталом, а дано России и россиянам от Бога». Увы, в начале 90-х Божий дар, вопреки Конституции, которая недра относит к всенародной собственности, попал в руки группы «деловых людей». И те с большой пользой для себя и с минимальной для остальных этим обстоятельством воспользовались. А многие и продолжают пользоваться.

Мне скажут, что сегодня значительная часть природной ренты находится под контролем государства. И пусть не напрямую, а через бюджет некоторая доля дохода от ренты идет в «пользу бедных» — нас с вами. Правда, большинство граждан России на это пожмут плечами: мол, не знаем никакой ренты, в глаза ее не видывали. Не ощущаем! А вот жители, скажем, Кувейта, Саудовской Аравии и других стран Персидского залива ощущают, да еще как! Там правительства перечисляют на личные счета граждан (начиная с рождения гражданина) солидные суммы — порой до 3 тысяч долларов ежемесячно. Или в Норвегии, где каждый пенсионер имеет прибавку от сырьевых сверхдоходов.

Эка хватил, скажет ушлый читатель, там же народу куда меньше, а нефти поболе нашего будет! И я соглашусь, хотя могу и сослаться на некоторых экономистов, утверждающих, что благодаря распределению природной ренты с учетом процентных накоплений каждый гражданин России к моменту выхода на пенсию смог бы получить до 100 тысяч долларов. И почему бы этот аргумент не использовать в разговоре о реформировании нашей пенсионной системы?

Кстати, тут не только материальная сторона дела важна. Не менее, а может, и более ценно то обстоятельство, что мы наконец почувствуем себя по-настоящему хозяевами своей страны.

Проливы, нефть и геополитическое противостояние.

Эскалация напряженности на Ближнем Востоке – привычный сценарий для американских республиканцев при возникновении внутриполитических проблем в США.

65 лет назад, в августе 1953-го, ЦРУ и британская МИ-6 организовали переворот в Иране, свергнув демократически избранного в 1951 году премьер-министра Мохаммеда Моссадыка, национализировавшего после прихода к власти нефтяную промышленность страны (ранее в ней доминировала Англо-персидская нефтяная компания, ставшая впоследствии BP). В результате в Иран вернулся шах Мохаммед Реза Пехлеви, находившийся у власти вплоть до Исламской революции 1979 года.

Сейчас президент США Дональд Трамп, исходя из интересов ближневосточных союзников и стремясь укрепить свою власть на фоне возможного импичмента, находится в жестком противостоянии с одним из самых прозападных за последние десятилетия режимов Ирана, возглавляемым с 2013 года президентом Хасаном Роухани.

Эскалация напряженности на Ближнем Востоке – привычный сценарий для республиканцев при возникновении внутриполитических проблем.

Непрочность положения президента США Дональда Трампа вынудила главу американской администрации заговорить об импичменте – он заявил о крахе мировой экономики в случае реализации негативного сценария в отношении его президентства.

«Все станут бедными», – предрек Дональд Трамп в интервью телеканалу Fox News, а его адвокат Рудольф Джулиани пообещал восстание в Штатах, если Демократическая партия инициирует импичмент и добьется его.

Пока результатом действий Трампа может стать обеднение ряда стран – экспортеров нефти: США распродают запасы из стратегического резерва. Возможные объемы поставок на мировой рынок в октябре – ноябре 2018 года, по данным Reuters, составят 11 млн баррелей, но, по информации Bloomberg, они могут вырасти до 30 млн баррелей, что станет одной из крупнейших распродаж такого рода. До этого 30 млн баррелей Штаты распродавали в 1991 году, во время «Бури в пустыне» – первой войны Штатов с Ираком из-за вторжения войск Саддама Хусейна в Кувейт в 1990-м; нефтяные поставки из региона тогда были прерваны.

Напомним, что стратегический запас был создан в 1973 году, когда страны ОПЕК отказались поставлять сырье на Запад, протестуя против поддержки Штатами Израиля в ходе «войны Судного дня» в октябре того же года.

В наши дни выброс американской нефти на рынок может вызвать обвал котировок. В Соединенных Штатах пройдут выборы в Конгресс, и Трамп хочет повлиять на цены на заправках в США и настроения избирателей. Кроме того, для президента одной из задач является максимальная ликвидация политического наследия демократа Барака Обамы, заключившего ядерное соглашение с Ираном в числе других государств, включая Россию.

У конфликта есть военная подоплека: иранцы поддерживают режим Асада в Сирии и Йемен в противостоянии с Саудовской Аравией.

Администрация США, согласно американским СМИ, не хочет допускать военного присутствия Ирана в Сирии и поддержки иранцами региональных антиизраильских сил. Но американцы заинтересованы и в иранской поддержке стабильности в соседних Ираке и Афганистане, тогда как Иран – в западных инвестициях и поставках современного оборудования. Поэтому даже на пике обострения отношений сохраняется широкое поле для переговоров.

Тем временем в начале ноября 2018 года вступит в силу решение Трампа по повторному введению санкций в отношении Ирана. Американцы предполагают, что могут добиться ими сокращения экспорта иранской нефти на 1 млн баррелей в сутки (б/с). По итогам июля 2018 года Иран экспортировал 2,32 млн баррелей нефтяного эквивалента в сутки. Штаты не могут навязать эмбарго иранской нефти Китаю. Однако КНР пообещала не наращивать поставки из Ирана, стараясь сохранить диверсифицированный и сбалансированный по объемам и поставщикам нефтяной импорт. Сейчас Саудовская Аравия и Иран сражаются за рынки АТР: активно конкурируют и демпингуют, развязав в Азии настоящую «ценовую войну».

Обострение в проливах

В качестве одной из ответных мер, на которую могут пойти иранские власти, называется возможное перекрытие Ормузского пролива. Иран летом провел в районе пролива учения ВМС. Они проходят ежегодно, но на этот раз привлекли особое внимание экспертов и СМИ на фоне повторного введения санкций США.

Между тем по проливу из Ирана, Саудовской Аравии, ОАЭ, Кувейта и Ирака экспортируется примерно 18,5 млн баррелей нефти, конденсата и нефтепродуктов в сутки.

85% поставок приходится на импорт в АТР: Китай, Индию, Японию и Южную Корею. Катар поставляет по тому же маршруту свой СПГ. Контролирует пролив базирующийся в Бахрейне Пятый флот США.

У Саудовской Аравии и ОАЭ есть альтернативные трубопроводные маршруты, позволяющие частично решить проблему возможной блокировки поставок. Так, Восточно-западный нефтепровод, или Petroline, может обеспечить поставки 5-8 млн б/с нефти до Баб-эль-Мандебского пролива. Saudi Aramco планирует в 2018 году вновь запустить нефтяной терминал Muajjiz в Красном море, что позволит нарастить экспортные возможности страны до 15 млн б/с (11,5 млн б/с в настоящее время). Терминал использовался для экспорта иракской нефти, поставлявшейся по нефтепроводу из Ирака в Саудовскую Аравию (Iraqi Pipeline in Saudi Arabia – IPSA). Но он не эксплуатировался в 1990 году, когда Саддам Хуссейн начал агрессию против Кувейта. IPSA был построен в 1980-х годах, когда в ходе ирано-иракской войны обе стороны охотились за танкерами в Персидском заливе.

ОАЭ недавно построила нефтепровод Abu Dhabi Crude Oil Pipeline мощностью 1,5 млн б/с, что позволяет перенаправить значительную часть экспорта на нефтяной терминал в Фуджейре на побережье Индийского океана.

Главной пострадавшей стороной в случае продолжительного конфликта может стать Катар, крупнейший мировой производитель и экспортер СПГ в мире.

Возможное прекращение поставок катарского СПГ на руку США, выводящим в настоящее время свой СПГ на мировой рынок. Что касается нефти, главным пострадавшим от блокировки пролива окажется сам Иран, выполняющий по нему большую часть поставок.

Пока о возможном перекрытии маршрута заявлял верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи: «Если экспорт иранской нефти будет блокирован, никакая другая страна в регионе тоже не будет ее экспортировать». Президент Хасан Роухани говорил об ответственности, которая лежит на его стране как гаранте стабильности, и предупреждал Вашингтон о том, что возможный конфликт будет «матерью всех войн»: «Не дергайте льва за хвост, будете об этом жалеть до скончания века». Иранский президент настаивал: «Америка должна понять, что Иран будет беспощадным противником в войне и самым благородным партнером в созидательных деяниях».

В конце июля Саудовская Аравия временно приостанавливала поставки по другому направлению – через Баб-эль-Мандебский пролив: как сообщали власти страны, два экспортных танкера были атакованы в Красном море у берегов Йемена хуситами, поддерживаемыми иранцами. В начале августа израильский премьер Беньямин Нетаньяху выступил с заявлением, что если Иран заблокирует пролив, то страна столкнется с международной коалицией, в которую войдут и израильские вооруженные силы.

С августа 2014 года в Йемене продолжается конфликт между правительственными силами и хуситами, захватившими столицу страны. В марте 2015 года Саудовская Аравия начала против хуситов операцию «Буря решимости». Официальные йеменские власти обвинили Иран в поддержке мятежников и создании угрозы судоходству в Баб-эль-Мандебском проливе. Под контролем хуситов находятся основные порты на западном побережье Йемена: Ходейда, Эс-Салиф и Рас-Ису.

Блокировка Баб-эль-Мандебского пролива приведет к остановке движения по Суэцкому каналу, основному экспортному коридору мировых поставок нефти. Трубопровод SUMED, проложенный параллельно Суэцкому каналу и связывающий Средиземное и Красное море, может принять лишь 2,34 млн б/с.

По данным Управления энергетической информации США, через Баб-эль-Мандебский пролив идет до 4,8 млн б/с нефти и нефтепродуктов (по информации Reuters – 500-700 тыс. б/с в сутки). Угроза мореплаванию может отразиться на поставках и других грузов, идущих по Суэцкому каналу, альтернативой которому является плавание в обход Африки, что значительно увеличивает расстояние и затраты на поставки нефти.

Мария Кутузова

В Иране увеличивается количество аэропортов и международных авиарейсов

Строительство нового терминала в аэропорту Ардебиля, расположенного в северо-западной иранской провинции Ардебиль, достигло 99 % прогресса, и он вскоре будет введен в строй, рассказал генеральный директор компании "Ardabil Airports Company".

Строительство нового терминала площадью 8100 квадратных метров было начато в марте 2012 года, а выделенный на него кредит составил 600 млрд. риалов (7,55 млн. долларов США), рассказали в службе новостей Министерства дорог и городского развития, сообщает Financial Tribune.

По словам директора компании "Ardabil Airports Company" Хашеми, когда новый терминал начнет работать, четыре самолета смогут приземляться и вылетать одновременно.

Международный аэропорт Ларестан, расположенный недалеко от города Лар, административного центра шахрестана Ларестан в иранской провинции Фарс, будет выполнять рейсы в столицу Омана город Маскат с 29 августа.

Полеты Ларестан-Маскат будут выполняться авиакомпанией "Kish Air" по средам. Аэропорт уже выполняет рейсы в ОАЭ, Кувейт, Тегеран и Ахваз. По словам генерального директора аэропорта Ларестан Аминоллы Солати, строительство 2-го терминала аэропорта площадью 6000 квадратных метров завершено, и терминал готов к открытию.

Стабильной останется ситуация на мировом рынке нефти до конца года.

Страны-участницы сделки ОПЕК+ по сокращению добычи нефти договорятся до конца 2018 года по вопросу механизма контроля за добычей углеводородов, считает министр нефти, водных ресурсов и электроэнергетики Кувейта Бахит ар-Рашиди.

"Объем производства ОПЕК и не входящих в ОПЕК стран будет рассмотрен на встрече министерского мониторингого комитета в Алжире, и до конца текущего года будет достигнуто соглашение по механизму контроля за добычей в следующей году", - приводит агентство Reuters слова министра. По прогнозам ар-Рашиди, до конца 2018 года ситуация на мировом рынке нефти останется "стабильной".

Министры стран, участвующих в сделке ОПЕК+, на встрече 23 июня решили увеличить добычу нефти примерно на 1 млн б/с в течение второго полугодия 2018 года, не исключив пересмотр показателя в сентябре. Фактически участники сделки вернутся к первоначальным параметрам - снижение добычи на 1,8 млн б/с, поскольку в последние месяцы добыча падала почти на 3 млн б/с, а в мае сделка была выполнена на 150%.

10-е заседание мониторингового комитета ОПЕК+ на уровне министров состоится 23 сентября в Алжире.

Королевство Оман окончательно ввело электронные визы

Теперь для посещения королевства Оман нужно получать электронную визу.

С марта 2018 года правительство Омана приняло решение отменить выдачу въездных виз по прибытию, но только сейчас решение окончательно вступило в силу.

Раньше поездку в соседнее государство можно было организовать буквально в последнюю минуту. Теперь же подготовка к путешествию займет больше времени, так как для поездки в Оман необходимо получать электронную визу (eVisa).

Первое, что нужно сделать для получения электронной визы в Оман – зайти на сайт https://evisa.rop.gov.om/en/apply-for-a-visa и зарегистрироваться там. Для регистрации необходимо заполнить такие поля онлайн-формы, как номер паспорта, дата рождения и гражданство. После регистрации нужно войти в систему под своим логином и паролем.

На главной странице выбирается вариант подачи заявления на получение визы без спонсорской поддержки (unsponsored visa). Право на получение такой визы имеют граждане более чем 70 стран, в том числе Китая, России, Индии, Австралии, Канады, США и государств Шенгенского соглашения. Жителям других стран необходимо указать спонсора из числа граждан Омана.

Напомним, что для посещения Омана виза по прежнему не требуется для граждан следующих стран: Бахрейн, Кувейт, Катар, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты.

В выпадающем меню на сайте нужно выбрать свое гражданство, также необходимо указать, является ли заявитель резидентом страны Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива.

При нажатии кнопки «Далее» система перенаправит на страницу, на которой будет предложено выбрать тип требуемой визы. В конце июня королевство ввело новую краткосрочную визу на 10 дней. Также можно подать заявление на месячную или годовую визу.

После заполнения анкеты будет предложено приложить все необходимые документы. Список этих документов может включать копию паспорта, визу, дающую право на пребывание в стране Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива, а также любые выданные ранее визы в Оман, бронирование в отеле, если оно имеется, и фотографию. Размер файла не должен превышать 512 КБ. Допустимый формат файлов: PDF и JPEG.

Затем система отобразит резюме заявки и предложит заполнить анкету для другого путешествующего. После проверки всех полей нужно нажать кнопку «отправить и перейти к оплате», где вводится платежная информация. Стоимость краткосрочной визы составляет 5 оманских риалов (около 48 дирхамов), месячная виза обойдется в 20 риалов (около 191 дирхамов).

Заявлению будет присвоен номер, по которому можно будет отследить статус готовности визы. После того как заявление будет рассмотрено, придет уведомление по электронной почте и по SMS.

Резиденты ОАЭ, уже подавшие заявление на визу в канун праздника Ид аль-Адха, заявили, что получение визы заняло всего от трех до восьми часов.

Источник: The National

Роухани: История научила Иран становиться сильнее и настаивать на достижении своих целей

Президент Ирана Хасан Роухани заявил сегодня, что история научила Иран становиться сильнее и настаивать на достижении своих целей, иначе другие страны попытаются поставить Иран на колени.

Президент Ирана выступил с речью на церемонии, посвященной Национальному дню оборонной промышленности. На мероприятии также были представлены последние достижения в оборонной сфере, в том числе первый отечественный истребитель-тренажер "Косар", который сегодня успешно прошел летные испытания в присутствии президента Роухани, сообщает Mehr News.

"Последние 40 лет, является свидетельством того, что мы не напали ни на одну страну, и если бы мы действительно хотели, и у нас были бы какие-то исключительные военно-мудрые возможности воспользоваться своим положением, мы не сделали бы такие вещи", - сказал Роухани, отметив, что Иран не воспользовался своей мощью, когда произошел распад Советского Союза и не использовал нестабильное состояние на своих северных границах, или когда Ирак был ослаблен во времена Саддама после нападения на Кувейт.

"Когда Саддам напал на Кувейт, и Ирак находился почти в глобальной блокаде, это была критическая ситуация, которую мы могли бы использовать в своих интересах и уничтожить Ирак, но мы не сделали этого", - сказал Роухани, подчеркнув, что военная стратегия Ирана не является наступательной, даже когда мы столкнулись со страной, которая ранее вела восьмилетнюю войну против Ирана.

Далее он добавил: "Иранцы всегда стремились к мирному сосуществованию и взаимодействию с другими странами. В последние годы терроризм распространился по региону, хотя он, по-видимому, и не представлял угрозы для Ирана, однако Исламская Республика добровольно поспешила оказать помощь населению региона и сыграла важную роль в избавлении региона от присутствия террористов".

Президент Ирана Роухани охарактеризовал готовность Ирана к обороне не как стремление к разжиганию войны, а как стремление к устойчивому миру и сказал: "Отсутствие оборонительной мощи означает предоставление "зеленого света" врагам, и мы все несем ответственность за защиту безопасности, мощи и достоинства иранской нации при наименьшей возможной цене".

Иран экспортировал 65 480 тонн лука в течение первых четырех месяцев года

Иран экспортировал 65 480 тонн лука на сумму 22,25 млн. долларов США в течение первых четырех месяцев текущего 1397 иранского финансового года (21 марта - 22 июля 2018).

Об этом свидетельствуют последние данные, опубликованные Таможенной администрацией Исламской Республики Иран.

Ирак, Афганистан, Туркменистан, ОАЭ и Кувейт были основными покупателями иранского лука в течение этого периода, сообщает Financial Tribune.

Дмитрий Шугаев: Россия нашла способы привлечения новых партнеров по ВТС

В конце августа в России пройдет Международный военно-технический форум "Армия-2018", ставший в последние годы крупнейшей российской площадкой, где демонстрируются натурные образцы вооружений и военной техники, а также заключаются контракты как с российскими силовыми структурами, так и с зарубежными партнерами.

В преддверии этого мероприятия директор Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству (ФСВТС) Дмитрий Шугаев в интервью обозревателю РИА Новости Алексею Паньшину рассказал о новинках отечественной оборонки, которые будут представлены на форуме, новых партнерах России по ВТС и способах их привлечения в условиях санкций, а также раскрыл подробности переговоров с Индией по системам С-400.

- Дмитрий Евгеньевич, на прошлом форуме было подписано контрактов по линии ВТС на общую сумму порядка 300 миллионов долларов. На что рассчитываете в этом году?

— Прежде всего хочу сказать, что форум действительно стал крупнейшей в России площадкой для демонстрации военной техники. Более того, наверное, не будет преувеличением сказать, что он завоевал большую популярность и в мире в целом. На сегодняшний день уже более тысячи организаций подтвердили участие в этом мероприятии. Цифра, касающаяся количества экспонатов, тоже впечатляет — порядка 26 тысяч, что почти в два раза больше, чем в прошлом году.

Интерес со стороны партнеров к форуму "Армия-2018" растет. Эта площадка очень плотно используется нами, чтобы проводить переговоры по линии ВТС. В этом году запланировано значительное количество мероприятий официального характера. Речь идет прежде всего о межправительственных комиссиях, которые мы приурочили к этому форуму. Такие комиссии пройдут с Египтом, Узбекистаном, Туркменистаном, Ботсваной. Кроме того, будет подписано несколько межправсоглашений, коммерческих документов. Но пока форум не начался, я бы не хотел раскрывать все подробности.

- Какие новейшие и наиболее популярные экспортные образцы российской военной техники будут демонстрировать иностранцам на форуме в этом году?

— Мы сегодня имеем оружие, которое реально в боевых условиях показало свою эффективность, и это поспособствовало росту интереса к нему со стороны наших иностранных партнеров. Задолго до форума мы стали получать обращения от иностранных делегаций с просьбой ознакомиться с возможностями той или иной продукции военного назначения в рамках предстоящего форума. В частности, намечены несколько демонстрационных полетов на самолетах Су-30 и Су-34 с участием иностранных пилотов, в частности из Иордании.

На форуме будут также представлены самолеты Су-35, Як-130, самые востребованные современные ударные вертолеты Ка-52 и Ми-28, которые работают в любое время суток, в сложных метеоусловиях. Нельзя не сказать про систему С-400, аналогов которой в мире нет. Сравнение С-400 с другими системами ПВО, как, например, Patriot, в принципе некорректны, так как наш комплекс способен работать в намного большем диапазоне и позволяет создать реальный щит против практически всех воздушных целей. Конечно, будет показан и "Панцирь-С1", который используется, в частности, для защиты тех же "четырехсоток".

Не могу не сказать про новейшие "Бук-М3" и "Тор-Э2", которые совсем недавно получили паспорта экспортного облика и теперь могут продвигаться на экспорт. Для наших партнеров немаловажно, что все эти системы могут быть интегрированы в единый контур противовоздушной обороны. Это большое преимущество России в данном сегменте рынка вооружений: мало кто, кроме нас, сегодня может предложить такие комплексные решения. Новинки наверняка привлекут внимание потенциальных заказчиков. Я не сомневаюсь, что на форуме нам будут задавать много вопросов, в хорошем смысле этого слова, по данным комплексам ПВО.

- Сколько иностранных компаний и делегаций планируется в этом году на "Армии-2018"? Из каких стран?

— Как я уже сказал, в форуме будут участвовать порядка тысячи организаций. Что касается иностранцев, то это 84 организации из 18 стран, и это также превосходит показатели прошлого года. Важно отметить, что в этом году на форуме будет 8 национальных экспозиций из Армении, Белоруссии, Индии, Казахстана, Китая, Пакистана, Словакии, Турции. Из иностранных делегаций свое участие подтвердили эксперты, представители военных ведомств и военные атташе из 96 государств, причем порядка 20 стран будут представлены министрами обороны и столько же заместителями министра и начальниками генеральных штабов. Своих представителей отправили на форум в том числе Германия и Испания. Они будут участвовать на том уровне, на котором им, очевидно, разрешили, хотя, возможно, они хотели бы и шире. Впервые на "Армии-2018" выступит с показательным полетом пилотажная группа ВВС НОАК "1 августа". Названные мной цифры лишь подтверждают масштабы выставки, и, конечно, на этом фоне аргументы о якобы существующей изоляции России не выдерживают никакой критики.

- Что можно сказать о новых партнерах России по ВТС? Есть ли они? Какие регионы сейчас в приоритете?

— Говорить о том, что у нас есть приоритеты, это по меньшей мере не очень корректно. У нас нет вторых ролей, мы общаемся с партнерами абсолютно на равных, и они все у нас в приоритете. Особенно на фоне того, что, несмотря на практически неприкрытое давление стран Запада, все-таки здравый смысл и прагматизм торжествуют и многие страны по-прежнему делают выбор в пользу проверенного российского оружия. Мы стремимся этот диалог и уровень отношений поддерживать. Есть страны, которые закупают нашу технику регулярно и в значительных объемах, в их числе Китай, Индия, Египет, страны Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии. Но нельзя также не сказать о странах ОДКБ, отношения с которыми носят стратегический характер, и мы прекрасно осознаем, что должны этому сотрудничеству уделять внимание.

Есть, конечно, новые и перспективные партнеры. Прежде всего это те страны, которые видят результаты хотя и вынужденного, но весьма успешного применения наших вооружений в ходе контртеррористической операции в Сирии. В связи с обострением политической обстановки интерес к нашей технике растет, особенно в ближневосточном регионе. Это такие государства, как, например, Катар, с которым недавно подписано межправительственное соглашение по ВТС. Королевство Марокко также проявляет интерес к нашим вооружениям, Бахрейн с нами активно сотрудничает, с ним, кстати, в этом году проведено первое заседание межправительственной комиссии по ВТС. Среди новых партнеров вне ближневосточного региона могу назвать Филиппины, отношения с которыми находятся на старте, но мы рассчитываем на расширение сотрудничества. Нельзя не упомянуть страны Африки, в частности, Анголу, Эфиопию, Танзанию, Нигерию, Кению, Мозамбик, Экваториальную Гвинею. В частности, на форуме планируем подписать соглашение о ВТС со Сьерра-Леоне, что тоже является шагом вперед с точки зрения укрепления сотрудничества со странами этого региона.

- Меняется ли география поставок российских вооружений в условиях давления Запада?

— География у нас достаточно стабильная, если она и меняется, то происходит это не резко, что само по себе хороший показатель. Процентные соотношения от года к году могут немного меняться. По состоянию на данный момент на страны Северной Африки и АТР, включая Индию и Китай, приходится по трети нашего портфеля заказов. На страны Ближнего Востока и Аравийского полуострова вместе порядка 20 процентов, на Африку южнее Сахары около 10, на страны СНГ — 5 процентов.

- Возвращаясь к прошлому форуму, на нем было объявлено о подписании межправсоглашения о ВТС с Нигером. Что хочет покупать у нас эта страна? Какая конкретная работа велась с партнерами в течение года? Когда можно ожидать подписанных соглашений/контрактов?

— Мы готовы оказать этой стране всяческое содействие в вопросах оснащения национальных вооруженных сил, провести освидетельствование и организовать ремонт уже имеющейся техники российского и советского производства. Проведена серьезная работа по реализации договоренностей, которые у нас есть по поставке российских вертолетов. Сегодня на повестке дня рассмотрение интересующих их тем по авиационной тематике, в области приобретения стрелкового оружия, в том числе гранатометов и боеприпасов к ним. Поверьте, год это не очень большой промежуток времени в масштабах ВТС, поэтому для реализации всех намеченных планов нужно набраться терпения. Мы ведем с партнерами активную работу, и уверен, что выйдем на хороший результат.

- Традиционно сильные стороны российского оружия — эффективность, надежность в эксплуатации и стоимость в сравнении с конкурентами. Насколько эти параметры помогают продавать технику в непростых для России внешнеэкономических условиях или сегодня приходится дополнительно привлекать покупателей другими способами?

— Наши партнеры подтверждают, что российская техника действительно отличается надежностью, неприхотливостью, высокой ремонтопригодностью, что тоже очень важно. Не случайно все больше стран стремятся покупать именно ту технику, которая прошла боевое крещение и имеет опыт боевого применения. Одновременно с этим мы не стоим на месте и работаем по новым направлениям — создаем робототехнику, беспилотники, оружие нелетального действия, средства радиоэлектронной борьбы и так далее. В частности, на этом форуме будет представлен первый в России беспилотник большой продолжительности полета "Орион-Э", предназначенный для выполнения воздушной разведки в любых погодных условиях. Он работает надежно, продолжительность его полета 24 часа, взлетная масса достигает тонны, сделан полностью из композитов. К этому беспилотнику проявляют интерес наши инозаказчики, к слову говоря, мы уже получили первую заявку от одной из ближневосточных стран. Это говорит о том, что мы находимся в тренде и стараемся занимать новые и перспективные ниши оружейного рынка.

- Раскрывать алгоритм поиска новых партнеров и методы продвижения отечественной ПВН за рубеж — значит лишать себя конкурентных преимуществ, но тем не менее уже неоднократно говорилось и про возможность расплачиваться за технику в национальных валютах, и про встречную торговлю, и про скидки партнерам. Есть ли еще какие-то интересные способы, к которым вы прибегаете, чтобы сохранить объемы продаж военной техники?

— Я скажу так: чудес, конечно, не бывает, так или иначе методы всем известны, я хотел бы акцентировать внимание на другом. Сегодня к основной валюте расчетов по экспортным контрактам — доллару США — очень много вопросов. В первую очередь — насколько надежна эта денежная единица. Происходящее в мире говорит о том, что доллар нестабилен, поэтому нет никакой уверенности в том, что с ним будет завтра. Вся эта ситуация вкупе с санкциями, вводимыми против нас и наших партнеров, заставляет задуматься о необходимости поиска других способов расчета. Ведь ВТС — это та же экономика. Переход на национальные валюты — вопрос фактически решенный, только нужно понимать, в каких объемах его можно осуществлять. В целом мы сегодня говорим о диверсифицированном подходе к партнерству, тем более что многие государства стремятся создавать собственные производства, покупать не конечный продукт, а технологии. Таким образом, наше взаимодействие выходит на стадию индустриального партнерства. Мы готовы к обсуждению любых форм сотрудничества, готовы к предоставлению льгот, широко используем систему кредитования. Однако важно, чтобы эти формы были взаимовыгодны.

- Сказывается ли как-то на экспорте вооружений отказ России от участия в ряде зарубежных выставок, в частности в Фарнборо? Планируется ли и дальше сокращать российское участие в подобных мероприятиях. Несет ли такая смена географии выставочной деятельности угрозу имиджевых потерь?

— Конечно, такие выставки, как "Фарнборо", имеют давнюю историю, мы никогда их не игнорировали, но сегодня из-за известных весьма недружественных действий некоторых западных стран мы вынуждены ограничить свое участие в этих мероприятиях. Мы понимаем, что должны сконцентрироваться на других регионах, где выставки, пускай пока не такие крупные, но уже набирают обороты. Так, например, в прошлом году мы участвовали в выставке в Республике Кот-д'Ивуар, в Мексике, в Бахрейне, в Колумбии. Начинаем осваивать новые площадки, которые, по нашему мнению, будут развиваться. В декабре этого года в Каире состоится оружейная выставка, в которой мы планируем принять участие, на Филиппинах будет в сентябре подобное мероприятие. Мы не стали замыкаться и обижаться, это не в наших интересах. Ну не будет нашего участия на "Фарнборо" или где-то еще не по нашей вине, мы найдем другие выставки. В этой связи наш форум "Армия-2018" приобретает все большее значение, тем более что к нам едут, мы двери открыли для всех. Сегодня наша, российская, выставка становится одной из наиболее зрелищных и ключевых, поэтому если подводить какой-то итог, то ничего мы не теряем.

Российская техника на выставке вооружений "ArmHiTec-2018"

- Как прошло для России первое полугодие 2018 года? Выдерживаются ли графики поставок законтрактованной техники? На какую сумму уже продали оружия? Каков портфель заказов?

— Наверное, начну с последнего вопроса. Наш портфель заказов держится в среднем на уровне более 45 миллиардов, а это один из самых важных показателей. Если он стабилен, то это говорит о том, что по мере исполнения существующих контрактов заключаются новые, то есть идет постоянная и плодотворная работа. Что касается итогов первого полугодия, то я могу сказать, что мы находимся в графике и даже его немного опережаем. Это свидетельствует о том, что, вопреки всем санкционным воздействиям, мы являемся надежным партнером и свои обязательства перед партнерами полностью исполняем.

- Давайте немного поговорим о конкретике. Индия. Наш давний партнер по ВТС. Сейчас с ним ведутся переговоры по разным направлениям, но хотелось бы внести ясность в некоторые из процессов. В частности, когда все же будет заключен контракт на поставку ЗРС С-400 и строительство фрегатов проекта 11356?

— Индия сегодня, несомненно, находится под сильным прессингом. Несмотря на то, что ее внесли в список стран, которые якобы не будут подвергаться санкциям, давление все равно продолжается. Что касается "четырехсотки", то у нас уже подготовлена вся база, чтобы этот контракт подписать. Все основные технические и коммерческие аспекты согласованы, и я думаю, что мы близки к тому, чтобы это произошло. Оба контракта до конца года мы надеемся с нашими индийскими партнерами подписать.

- Как вы оцениваете шансы подписать данные контракты в ходе российско-индийского саммита в октябре?

— Да, это было бы логично и красиво. Тем более октябрь — это уже все-таки ближе к концу года. Мы со своей стороны полностью к этому готовы.

- Проходила информация, что стоимость контракта около 6,5 миллиарда долларов. Правда ли, что в результате переговоров стоимость контракта была существенно снижена?

— Индия для нас партнер стратегический, поэтому мы учитывали пожелания наших партнеров, пошли на уступки, не в ущерб себе, как говорится, но да, мы учли их пожелания в части ценовых вопросов.

- Удалось ли определить форму сотрудничества в рамках проекта по созданию производства автоматов Калашникова сотой серии на территории Индии? Кого из индийских компаний Россия видит в качестве партнера "Калашникова" по данному проекту?

— Мы предварительно договорились, что это будет совместное предприятие (СП). Предполагается участие Рособоронэкспорта и "Калашникова" в этой истории. Мы готовы работать как с государственной, так и с частной компанией, которую выберет Индия. Абсолютно уверены, что потребность в этих автоматах целесообразно удовлетворить именно с помощью СП. Это позволит не только в короткие сроки получить данный вид стрелкового оружия в необходимом для Индии количестве, но и в перспективе продавать этот вид современного оружия в третьи страны. Такая возможность не исключается.

- Индия сегодня планирует наращивать сотрудничество в области обороны в рамках парадигмы "Делай в Индии"? Получила ли Россия список уполномоченных индийских компаний и что вообще означает этот перечень? Понятна ли российским производителям схема будущего сотрудничества?

— Мы поддерживаем эту инициативу. Этот принцип давно реализуется нашими странами. За годы сотрудничества с помощью нашей страны Индия успешно освоила производство не одного наименования высокотехнологичных образцов ПВН. Однако до этого мы сотрудничали только с государственными компаниями. Программа "Делай в Индии" предполагает широкое привлечение индийских частных компаний. Да, мы действительно получили от индийской стороны перечень компаний, с которыми можно осуществлять сотрудничество, они именуются стратегическими партнерами министерства обороны. С рядом этих компаний мы уже работаем, но перед тем, как начинать реализацию проекта по созданию СП, любому инвестору нужны гарантии заказчика, в данном случае это Минобороны Индии. Если министерство обороны Индии постарается обеспечить так называемые якорные или твердые заказы, тогда эта сфера будет действительно привлекательной для российских субъектов ВТС.

- Правда ли, что Индия отказалась от проекта FGFA?

— Он пока заморожен. Но надеемся, что мы еще вернемся к диалогу по истребителю пятого поколения. К слову, наш самолет пятого поколения

Су-57 совершит демонстрационные полеты на "Армии-2018", уверен, вызовет большой интерес и станет предметом внимания многих иностранных партнеров.

- Еще одна интересная тема — это сотрудничество с Египтом. Мы выиграли тендер на поставку корабельных вертолетов со своим Ка-52К, они приобрели экс-наши "Мистрали" без необходимого оборудования связи и навигации. Когда можно ожидать подписания соответствующих контрактных документов?

— Мы тендер действительно выиграли, но теперь вопрос дооборудования корабля системами связи и навигации — один из основных. Это предполагает достаточно большой объем работ, включая необходимость сопряжения. Переговоры продолжаются, да, они не всегда простые, но тем не менее обе стороны подтверждают заинтересованность в скорейшей практической реализации этого проекта.

- Заключен ли контракт с Кувейтом на поставку танков Т-90МС/МСК?

— Нет, пока этого контракта нет, и эта тема тоже непростая.

- В прошлом году сообщалось, что с ОАЭ готовится к подписанию ряд крупных контрактов. Каков статус этих проектов? Действительно ли обсуждается возможность поставки в эту страну ракеты совместного российско-индийского производства "Брамос" и даст ли Россия разрешение на первый возможный экспорт этой техники в третью страну?

— У нас немало тем с Объединенными Арабскими Эмиратами, на сегодняшний день по всем направлениям идет переговорный процесс. Это касается авиации и сухопутных вооружений. Что же касается "Брамоса", то это продукция совместного российско-индийского предприятия, поэтому чтобы ее продать куда-то, нужно разрешение двух сторон. Сейчас действительно на повестке стоит вопрос о поставках продукции этой компании третьим странам, поэтому как только будет твердая заявка на покупку этих ракет, мы будем принимать совместное решение. Среди потенциальных клиентов ОАЭ тоже есть, но сказать, что сегодня что-то реализуется, не могу, так как заявки твердой нет.

- Когда планируется реализовать контракт на поставку С-400 в Китай?

— Мы работаем сегодня по Китаю в том графике, который утвержден, — и по поставкам самих установок, и по ракетам, и по вспомогательному оборудованию. Контракт поэтапный, и мы все сделаем вовремя в рамках наших договоренностей и установленных сроков его реализации.

- Будут ли в этом году завершены поставки в Китай истребителей Су-35?

— До конца года планируем завершить контракт.

- А в какие сроки можно ожидать поставок С-400 в Турцию и когда эти системы может начать получать Индия, если до конца года подпишем контракт?

— Турция обратилась к нам с просьбой ускорить процесс производства и поставки систем, мы пошли навстречу, и я надеюсь, в 2019 году они получат первые системы, так как и партнеры должным образом исполняют свои обязательства. Что касается Индии, то если до конца года подпишем контракт, то я думаю, что в 2020 году поставки реальны.

- В китайских СМИ нередко звучит информация о том, что образцы вооружений китайского производства более технологичны, чем российские. Мы как-то отвечаем на этот негатив?

— С точки зрения ведения бизнеса, это понятно, конкуренция — принцип рыночной торговли. Мы относимся к этому спокойно, знаем, какого качества наша техника, а главное, это знают наши партнеры. Поэтому реагировать на подобного рода публикации, наверное, можно, но сильно переживать по этому поводу смысла нет.

- Ну и в целом, несмотря на непростую и не всегда в пользу России конъюнктуру мирового рынка вооружений, как вы оцениваете перспективы России? Оптимистичны ли вы в оценках возможностей российских экспортеров ПВН в этом году?

— Оптимист — это информированный реалист. Я отношусь к такому типу людей. Понятно, что все предугадать невозможно, так как нам каждый день мир преподносит какие-то сюрпризы. В любом случае мы работаем в достаточно жестких условиях, и нам нужно быть готовыми, что неблагоприятная конъюнктура сохранится и в будущем.

Российская Федерация — один из крупнейших игроков на рынке вооружений. Наши партнеры уверены в надежности поставляемой техники. Новые контракты заключаются, о чем говорит портфель заказов, и спрос на нашу технику остается стабильным. Плюс к тому сохраняется и расширяется рынок модернизации, ремонта, послепродажного обслуживания, который точно никуда не денется. Этому сегменту мы уделяем повышенное внимание, понимая, что эта область весьма перспективна. Конечно, не все субъекты ВТС сразу одинаково хорошо справляются с новыми вызовами, нелегко резко выйти из зоны комфорта.

Но нам есть что предложить с технологической точки зрения, поэтому очень важно, чтобы субъекты ВТС научились это все красиво упаковывать, предлагать комплексные решения. Такие мероприятия, как "Армия-2018", позволяют нам создать с точки зрения маркетинговой работы полный цикл — продемонстрировать современные вооружения российского производства и провести переговоры с потенциальными заказчиками.

Россия. Весь мир. ЦФО > Армия, полиция > ria.ru, 20 августа 2018 > № 2712059 Дмитрий Шугаев

АналитикаРынок нефти консолидируется.

Существенных факторов для падения нефтяных цен не наблюдается.

На прошедшей неделе после небольшого падения, связанного с ростом запасов нефти в США, котировки на нефть продолжили осторожное движение вверх. Рост цен продолжает тенденцию, связанную с началом действия санкций против Ирана, которые будут введены через 3 месяца. Рынок нефтетрейдеров в ожидании этого события.

«На самом деле никаких существенных поводов для падения цен сейчас не наблюдается, а основным фактором поддержки остается тема Ирана и грядущих санкций. Так что даже в случае приступа продаж барьер в виде уровня $70 за баррель, скорее всего, удержит цены от более глубокой просадки, если участники рынка вдруг решат избавляться от контрактов», – говорит Михаил Мащенко, аналитик социальной сети для инвесторов eToro в России и СНГ.

При этом, отмечает эксперт, нет и значимых предлогов для удорожания. В США возобновляется буровая и производственная активность, растут запасы. ОПЕК во главе с Саудовской Аравией готова компенсировать перебои в поставках из других стран, что снижает вероятность резкого удорожания черного золота.

«В краткосрочной перспективе Brent, вероятно, продолжит консолидироваться и осциллировать вокруг отметки $71. Позднее сегодня будут опубликованы очередные данные по числу буровых в США. Если активность снова отразит резкий рост, это надавит на котировки, но основная реакция рынка традиционно придется на первую половину сессии понедельника», – полагает Мащенко.

Как отмечает Алексей Сергеев, директор Департамента оценки и консультационных услуг российского офиса швейцарской оценочной компании Swiss Appraisal, предпринимаемое уменьшение добычи в Саудовской Аравии легко компенсируется ростом добычи в других странах ОПЕК. Внутри ОПЕК действия отдельных стран противоречат общим трендам на удержание добычи на определенном уровне, когда одни страны сокращают добычу, а другие наращивают.

Объем производства нефти ОПЕК в июле составил 32,32 млн баррелей в сутки (б/с) за счет таких стран, как Кувейт, Нигерия, ОАЭ и Ирак.

Это на 41 тыс. б/с больше, чем в июне:

• Кувейт нарастил добычу на 78,5 тыс., до 2,8 млн б/с;

• Нигерия – на 70,5 тыс., до 1,67 млн б/с;

• ОАЭ – на 69,2 тыс., до 2,96 млн б/с.

В то же время добыча сокращалась:

• в Ливии добыча упала на 57 тыс. б/с, до 0,66 млн б/с, что связано с продолжающейся войной;

• в Саудовской Аравии – на 53 тыс. б/с, до 10,39 млн б/с;

• в Венесуэле – на 48 тыс. б/с, до 1,28 млн б/с, что связано с нефтяным эмбарго США на венесуэльскую нефть.

«Россия планирует сохранить уровень производства в районе около 11,2 млн б/с в течение следующих 5 лет. Более того, страна может продолжить наращивать добычу, если в рамках ОПЕК+ будет принято решение о дополнительном увеличении предложения», – дополняет Сергеев.

Прогноз Swiss Appraisal на предстоящую неделю: сейчас WTI $65,14 за баррель, тенденция +$1-2; сейчас Brent $71,11 за баррель, тенденция +$1-2.

По мнению Владимира Лящука, главного аналитика Промсвязьбанка, сам по себе ежемесячный отчет ОПЕК не оказал сильного влияния на котировки. Однако вкупе с укреплением доллара на мировом рынке и негативным фоном на мировых фондовых площадках это оказало давление на рынок. Снижению котировок в начале недели также способствовала статистика США, которая указала на увеличение запасов нефти по итогам прошлой недели.

«Отметим хороший спрос на нефть в США, где загрузка нефтеперерабатывающих заводов увеличилась на 1,5%, до 98,1%, что может поддержать рынок. Таким образом, в течение следующей недели можно ожидать движение котировок Brent в диапазоне $71-73 за баррель», – прогнозирует Лящук.

Как следует из опубликованных данных Американского института нефти (API), запасы коммерческой нефти в США за неделю с 6 по 10 августа неожиданно выросли:

• запасы сырой нефти: +3,66 млн баррелей;

• запасы в Кушинге: +1,64 млн баррелей;

• запасы бензина: –1,56 млн баррелей;

• запасы дистиллятов: +1,94 млн баррелей.

Добыча нефти в США на неделе с 4 по 10 августа выросла до 10,9 млн б/с – с 10,8 млн б/с на прошлой неделе и 10,502 млн б/с годом ранее. Стратегический нефтяной резерв не изменился, составив 660,013 млн баррелей.

«Цены на нефть WTI усилили снижение после публикации этих данных до 2,7%. Дальнейшая динамика цен будет определяться общим рискнастроением, вектор которым сейчас задают американо-турецкие отношения. Далее они могут ухудшиться или улучшиться в зависимости от развития торгового спора между США и Китаем», – заключил Сергеев.

Мария Ромашкина

Иран экспортировал 36 629 тонн йогурта за 4 месяца этого года

Иран экспортировал 36 629 тонн йогурта на сумму 36,15 млн. долларов США в течение первых четырех месяцев текущего 1397 иранского финансового года (21 марта-22 июля 2018).

Об этом свидетельствуют последние данные Таможенной администрации Исламской Республики Иран, сообщает Financial Tribune.

В течение этого периода основными покупателями иранского йогурта были Ирак, Афганистан, Пакистан, ОАЭ и Кувейт.

Президент России Владимир Путин назначил Николая Макарова послом России в Кувейте, соответствующий указ опубликован на официальном интернет-портале правовой информации.

"Назначить Макарова Николая Валентиновича чрезвычайным и полномочным послом России в Государстве Кувейт", — говорится в документе.

Ранее Макаров занимал в МИД должность замглавы департамента Ближнего Востока и Северной Африки. Другим указом Владимир Путин освободил от этой должности Алексея Соломатина.

Тоталитарные и авторитарные режимы

Хуан Линц

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2018, 4

Перевод с английского Ольги и Петра Серебряных

Хуан Линц (1926—2013) — социолог и политолог, автор трудов по теории тоталитарных и авторитарных политических режимов.

[стр. 16—62 бумажной версии номера]

I. ВВЕДЕНИЕ [1]

Многообразие и широкая распространенность недемократических режимов

Все знают, что формы правления бывают разными и что быть гражданином или подданным одной страны совсем не то же самое, что быть гражданином другой — даже на повседневном уровне. Но известно также и то, что почти все правительства занимаются примерно одним и тем же, так что порой легко уподобиться чистым анархистом, для которых все государства одинаковы, просто потому что они государства. Это противоречие и является отправной точкой в общественно-политической науке.

Понятно, что при Сталине или Гитлере жизнь обычного гражданина — не говоря уже о верхушке общества — сильно отличалась от жизни в Великобритании или Швеции[2]. Даже если не брать крайние случаи, можно смело утверждать, что для многих, пусть даже и не для подавляющего большинства, жить в Испании при Франко совсем не то же самое, что жить в Италии — для глав коммунистических партий этих стран уж точно. Наша задача как ученых описать во всей его сложности отношение людей к правительству и понять, почему это отношение столь сильно меняется от страны к стране. Мы не будем рассматривать личные документы — мемуары политиков, генералов, интеллектуалов, заговорщиков и узников концлагерей, а также литературные произведения, посвященные столкновению человека с властью, зачастую жестокой и непредсказуемой. Мы ограничимся научными исследованиями общества, основанными на наблюдении, анализе законов, судебных и административных решений, бюрократических документов, на интервью с главами стран и опросах населения — то есть будем основываться на трудах, в которых предпринята попытка описать и объяснить функционирование разных политических систем в разных обществах.

Благодаря работам политических философов, у нас уже есть некоторое представление о том, какие вопросы следует задавать. Однако чисто дескриптивных исследований политической жизни в конкретном обществе в конкретное время, пусть даже очень хороших, нам будет мало. Нам, как и Аристотелю, который столкнулся с разнообразием правлений в греческих полисах, будет нужно свести всю эту сложность к ограниченному числу типов — достаточно разных, чтобы охватить весь спектр режимов, присутствующий в реальности, но в то же время позволяющих описать черты, общие для тех или иных сообществ. Классификация политических систем, как и других аспектов реальности — социальных структур, экономических систем, религий, структур родства, — составляет ядро социальных наук с момента их зарождения. Появление новых форм политической организации, учреждения власти и властных компетенций, распоряжения ими, а также изменение точки зрения, связанное с появлением новых ценностей, неизбежно приводит к созданию новых классификаций. Эта интеллектуальная задача не так проста, как может показаться, поскольку мы имеем дело с изменчивой политической реальностью. Старые понятия утрачивают адекватность. Как отмечает Токвиль, говоря об «опасной для демократических государств форме угнетения, не похожей ни на одну из ранее известных в мире форм»: «Это нечто новое, поэтому я попытаюсь описать ее, ибо имени у нее нет». К сожалению, нам всегда приходится как-то именовать реальность, которую мы пытаемся описать. Хуже того — мы в этом не одиноки, поскольку те, кто контролирует политическую жизнь в государствах ХХ века, тоже хотят определять, описывать и именовать свои политические системы, даже если при этом они выдают желаемое за действительное или просто хотят пустить пыль в глаза окружающим. Разумеется, подходы ученых и политических деятелей не всегда совпадают, одни и те же слова часто имеют разный смысл. Соответственно, ясность в понятиях — дело принципиальной важности. Кроме того, общества различаются не только тем, как в них организована политическая жизнь, но и устройством властных отношений в иных сферах. Естественно, те, кто считает, что внегосударственные аспекты общества для жизни людей важнее, будут стремиться к такой концептуализации разновидностей обществ, в которой политика будет лишь одним из аспектов и, наверное, даже не самым важным. Нас, однако, будет занимать именно проблема многообразия политических систем.

Простейший способ определить какое-либо понятие — указать, чем оно не является. Это, очевидно, предполагает, что мы знаем, чем является нечто другое, и, соответственно, можем сказать, что оно не совпадает с нашим понятием. В данном случае мы будем исходить из предположения, что мы знаем, что такое демократия, и сосредоточимся на политических системах, которые не подпадают под наше определение демократии. Джованни Сартори, анализируя примеры использования таких понятий, как тоталитаризм, авторитаризм, диктатура, деспотизм и абсолютизм, которые традиционно противопоставляются демократии, отмечает[3], что сейчас все сложнее понять, чем же не является демократия. Тем не менее присутствует ощущение, что благодаря работам множества ученых у нас все-таки есть описание демократии, соответствующее большому числу политических систем, достаточно схожих между собой по способу организации политической жизни и в отношениях между гражданами и правительством, чтобы подпадать под одно определение. Соответственно, здесь мы будем иметь дело с политическими системами, имеющими как минимум одну общую черту: все они не похожи на общества, к которым приложимо наше определение демократии. То есть мы будем иметь дело с недемократическими политическими системами.

Двойственность политических режимов традиционно описывалась противопоставленными терминами поликратия — монократия, демократия — автократия. С XVIII века дескриптивными и идеологическими понятиями для описания неограниченной власти (legibus solutus) стали абсолютизм и деспотизм, даже если это порождало такие неоднозначные выражения, как «просвещенный деспотизм». В конце XIX — начале ХХ века, когда в большинстве западных стран, по крайней мере на бумаге, установилось конституционное государство, а либерализм и правовое государство (Rechtstaat) стали символом политического прогресса, новые автократические формы правления обычно называли диктатурами. В 1920-е Муссолини заявляет о своей приверженности неоидеалистической концепции Джованни Джентиле об «этическом» и «тоталитарном» государстве: «Вооруженная партия ведет к тоталитарному режиму… Партия, тоталитарно управляющая нацией, — факт, новый в истории»[4]. В Германии это понятие найдет отклик лишь некоторое время спустя, причем не столько среди нацистского руководства, сколько у политических философов вроде Карла Шмитта, писавшего о повороте к тотальному государству в 1931 году[5]. Успех этого слова тесно связан с известной работой генерала Людендорфа «Тотальная война»[6], которая переворачивала старую формулу Клаузевица «война есть продолжение политики иными средствами», чтобы определить мир как подготовку к войне, а политику как продолжение войны иными средствами. Другой влиятельный автор, Эрнст Юнгер, примерно в это же время придумал выражение Totale Mobilmachung[7]. Вскоре эта идея тотальной мобилизации войдет в политический дискурс и даже в юридические документы — например в указы испанской правящей партии, где этот термин имел положительные коннотации. Уже в 1930-е политолог Джордж Сэбин использует это понятие для новых мобилизационных однопартийных режимов — и фашистских, и коммунистических[8]. Роберт Михельс в 1928 году отмечает сходство между фашистскими партиями и большевиками[9]. Троцкий пишет в 1936 году: «Сталинизм и фашизм, несмотря на глубокое различие их общественных основ, представляют собою симметричные явления. Многими чертами своими они убийственно похожи друг на друга»[10]. Многие фашисты, особенно фашисты левые, ощущали близость своих идеалов к сталинскому коммунизму[11]. Так что выявить это сходство и обнаружить, насколько полезно понятие, описывающее сразу оба политических феномена, выпало отнюдь не либеральным критикам фашизма и Советского Союза. Как мы увидим, борьба с излишне широким или неправильным толкованием этого понятия, а также сомнения в его интеллектуальной плодотворности возникли лишь недавно. Тем не менее еще в 1930-е ряд теоретиков, симпатизировавших авторитарным, антидемократическим политическим решениям, но при этом враждебно относившихся к активистским мобилизационным концепциям тоталитарного государства и видевших проблему в автономии государства от общества, ясно указали на разницу между авторитарным государством, тоталитарным государством и тем, что они называли нейтральным либерально-демократическим государством[12]. В послевоенной политологии их идеи отклика не нашли. Когда в ходе «холодной войны» отдельные автократические режимы вроде Турции и Бразилии перешли к демократии, а обретшие независимость страны выбрали демократическую форму правления, считалось, что дихотомия демократии и тоталитаризма может описать все многообразие политических систем или как минимум два полюса, к которым все эти системы тяготеют. Именно тогда режимы, которые нельзя было отнести ни к демократическим, ни к тоталитарным, считались либо покровительствующими демократии (то есть режимами, где демократические нормы формально приняты, а элиты стремятся демократизировать свои общества, даже если они не вполне представляют, что для этого требуется), либо сохранившимися до настоящего времени традиционными олигархиями[13]. Но и в данном случае для режимов, оказавшихся между этими двумя типами и ориентировавшихся либо на демократическое будущее, либо на традиционалистское прошлое, требовалось создать особый тип модернизирующихся олигархий. Примечательно, что описание в этом случае в большей мере сосредоточивалось на целях экономического развития, чем на природе политических институтов, которые нужно было создать и работу которых необходимо было поддерживать.

Всего несколько лет спустя рухнули огромные надежды на демократию в Латинской Америке — в первую очередь в более развитых южноамериканских республиках и странах, созданных путем успешного переноса британских и французских демократических институтов в бывшие колонии. Вместе с тем авторитарные режимы в Испании и Португалии неожиданно для всех пережили разгром стран «оси». Ученым стало ясно, что такие режимы нельзя понимать как безуспешные примеры тоталитаризма, поскольку многие — если не все — их основатели не разделяли тоталитарных взглядов на государство и общество, а сами эти режимы функционировали совсем не так, как нацистский или сталинский; при этом сами правители, особенно в странах «третьего мира», даже не делали вида, что авторитаризм — лишь временный этап подготовки страны к демократии. Они все чаще отвергали либерально-демократическую модель и при строительстве нового государства нередко прибегали к несколько видоизмененной ленинской модели правящей партии как авангарда пролетариата. Вскоре ученые обнаружат, что идеологические выступления и декларируемые схемы управления партий и массовых организаций почти никогда не соответствуют действительности, как в прошлом псевдофашизм балканских, восточноевропейских и балтийских государств не был похож на немецкий национал-социализм или итальянский фашизм. Эти наблюдения неизбежно привели к тому, что был описан — с теми или иными нюансами — третий тип режимов, то есть именно отдельный тип, а не точка на оси между демократией и тоталитаризмом. На основании анализа режима Франко, особенно после 1945 года, мы сформулировали понятие авторитарного режима, который отличается и от демократического правления, и от тоталитарной системы[14].

Наш анализ будет сосредоточен на тоталитарных и авторитарных режимах, имеющих как минимум одну общую черту, — это недемократические режимы. Поэтому мы должны начать с краткого эмпирического определения демократии, чтобы очертить область нашего исследования. Мы обратимся к многочисленным теоретическим и эмпирическим исследованиям тоталитарных политических систем, появившимся в последние десять лет, а также к недавней критике этого понятия, чтобы наметить типы режимов, которые мы от противного считаем тоталитарными. Однако упомянутыми тремя типами режимов многообразие политических систем ХХ века не исчерпывается. До сих пор существует ряд режимов, основанных на традиционной легитимности, и мы неверно поймем их природу, если будем классифицировать их по тем же признакам, что и современные авторитарные режимы, сложившиеся после слома традиционной легитимности или после периода демократического правления. Нам представляется, что отдельные виды тирании и деспотизма, осуществляемые лично правителем и его клиентами — с помощью преторианской гвардии при отсутствии каких-либо форм организованного участия населения в государственных институтах и сколь-нибудь значимых попыток легитимации на фоне преследования режимом своих частных целей, — будет не вполне плодотворно относить к той же категории, что и более институализированные авторитарные режимы, в которых правители считают, что действуют ради общего блага. Поэтому такие режимы — назовем их «султанскими» — мы рассмотрим отдельно, пусть даже у них есть общие черты с авторитарными. Отдельную проблему представляют общества, в которых один слой навязывает свою власть остальным — при необходимости и силой, — но при этом позволяет им участвовать в политической жизни в соответствии с демократическими нормами, исключая лишь возможность дискуссии об отношениях с правящей группировкой, причем по этому вопросу имеется широкий консенсус. Мы называем такой вид режимов «расовой демократией», поскольку они столь же парадоксальны, как и сочетание демократии с расовой дискриминацией. Недавние события в Восточной Европе, связанные с десталинизацией, и даже некоторые тенденции в Советском Союзе поставили отдельный вопрос о природе постсталинистских коммунистических режимов. Мы обнаружили, что режимы, развивающиеся в Восточной Европе, имеют много общего с теми, которые мы определяем как авторитарные, однако их более или менее отдаленное тоталитарное прошлое и приверженность элит отдельным элементам тоталитарной утопии наделяют их известным своеобразием. Мы будем говорить о них как о частном случае авторитаризма — посттоталитаризме.

Два главных измерения в нашем определении авторитарных режимов — степень или вид ограничения политического плюрализма, а также степень, в какой режим основывается на политической апатии и демобилизации, либо ограниченной и контролируемой мобилизации населения. На их основании можно выделить множество подтипов, различающихся тем, кто участвует в ограниченном плюрализме и как эти участники организованы, а также уровнем и типом их участия. Мы будем различать: бюрократическо-милитаристские авторитарные режимы; формы институционализации авторитарных режимов, которые мы называем «органическим этатизмом»; мобилизационные авторитарные режимы в постдемократических обществах, примером которых во многих отношениях является итальянский фашизм; мобилизационные авторитарные режимы в государствах, только что обретших независимость; наконец, посттоталитарные авторитарные режимы. Разумеется, эти идеальные (в веберовском смысле) типы не описывают в полной мере ни одного конкретного режима, поскольку в реальности политические режимы возникают усилиями лидеров и общественных сил, имеющих противоречивые представления о государственном устройстве, причем приоритеты и общие представления о цели у них постоянно меняются. Любой режим — результат явных и скрытых разнонаправленных тенденций, поэтому всегда представляет собой смешанную форму. Тем не менее близость к той или иной форме всегда имеется. В этом смысле в рамки нашей типологии трудно точно поместить даже какую-то одну страну в каждый конкретный момент.

Ученые предпринимали попытки[15] классифицировать независимые государства в соответствии с некоторыми операционными критериями[16]. Из-за политических изменений, особенно в неустойчивых странах «третьего мира», эти классификации быстро устаревают. Кроме того, немногочисленные попытки переработать классификацию политических систем в более сложную типологию не находят широкой поддержки в научном сообществе — главным образом из-за отсутствия систематического сбора материалов, относящихся к параметрам, на которых такие типологии строятся, а также потому, что политическая ситуация в ряде стран вообще не становилась предметом научных исследований. При этом существует довольно широкий консенсус в отношении стран, которые Данкварт Растоу считал демократическими, Роберт Даль — полиархиями, а авторы обзора 1960 года «Политика развивающихся регионов» — конкурентными. Многие из этих исследований показывают, что в любой момент времени не более четверти или даже трети мировых политических систем являются демократическими. Роберт Даль, Ричард Норлинг и Мэри Фрейз Уильямс, взяв за основу данные из «Кросс-политического обзора»[17] и других источников, касающиеся права на занятие государственной должности и допустимости нахождения в оппозиции к власти (всего семь показателей, связанных с выдвигаемыми для этого условиями), разбили 114 стран на 31 вид[18]. На основании этих данных, собранных примерно в 1969 году, 29 государств оказались полиархиями и шесть — близкими к полиархии. В списке Данкварта Растоу (за исключением Мексики, Цейлона, Греции и Колумбии, он совпадает со списком Даля) указана 31 страна[19]. В обоих списках не упоминаются некоторые карликовые государства, которые можно считать полиархиями.

Из 25 государств, население которых превысило к 1965 году 20 миллионов человек, лишь восемь относились на тот момент к полиархиям, при этом Даль считал Турцию близкой к полиархии, а Растоу добавлял к этому списку еще и Мексику[20]. Если принять во внимание, что из этих 25 стран Япония, Италия и Германия не были демократическими на протяжении существенной части первой половины XX столетия, а из пяти крупнейших государств мира только в США и Индии демократическое правление не прерывалось с момента обретения независимости, важность изучения недемократических политических систем станет очевидной. Вообще говоря, в определенных частях земного шара демократии находятся в меньшинстве. Из 38 африканских государств, обретших независимость после 1950 года, лишь в семи сохраняется многопартийная система и проводятся выборы, на которых партии могут конкурировать между собой. В 17 из этих 38 стран по состоянию на 1973 год главой государства был военный; под властью военных живут 64% 266-миллионого населения этих стран[21]. Даже в Европе, за вычетом СССР и Турции, лишь 16 из 28 государств были стабильными демократиям, а будущее еще трех — Португалии, Греции и Кипра — оставалось неопределенным. 61,5% населения Европы, за вычетом СССР, жили при демократии, 4,1% — при неустойчивых режимах, 34,4% — в недемократических политических системах.

Демократии могут существенно отличаться друг от друга: в США всеобщие выборы непрерывно проводятся с 1788 года, а Федеративная Республика Германии была основана лишь в 1949-м, после 12 лет нацистского тоталитаризма и иностранной оккупации; в Великобритании правление большинства, а в Ливане — сложная система договоренностей между этнорелигиозными меньшинствами, сочетающими конкурентную политику и принцип государственного единства; в Скандинавии эгалитарное общество, а в Индии царит неравенство. При всех этих различиях политические институты этих стран похожи в достаточной мере, чтобы мы могли считать их все демократиями. Основное сходство будет особенно хорошо заметно, если посмотреть на неоднородный список 20 крупнейших недемократических стран. Вряд ли кто-то усомнится, что Советский Союз, Испания, Эфиопия и ЮАР отличаются друг от друга больше, чем США и Индия (если брать крайний случай) или Испания и Восточная Германия (если брать только европейские страны). Задача этой главы — попытаться разработать понятийный аппарат, отражающий разнообразие политических систем, которые мы даже в самом широком смысле не можем назвать демократическими и в которых живет как минимум половина человечества.

Конечно, богатейшие страны, а именно 24 страны, где ВВП на душу населения составлял в 1965 году более 1000 долларов [на душу населения], были демократиями — за исключением Чехословакии, Советского Союза, Восточной Германии, Венгрии и Кувейта (представляющего собой особый случай); но уже из 16 стран с подушевым ВВП более 500 долларов демократиями можно было считать только семь. Таким образом, мы имеем дело не только с бедными, неразвитыми странами или странами с остановившимся экономическим ростом, ведь из 36 стран со средним экономическим ростом более 5,1% в 1960—1965 годах лишь 12 входят в составленный Далем список полиархий и близких к ним режимов. А если взять только страны с высоким ростом душевого дохода — то есть более 5%, — то из 12 стран в этот список входят лишь две.

Соответственно, несмотря на существенную связь между стабильностью демократии в экономически развитых странах и более высокой вероятностью, что страны с более высоким уровнем социального и экономического развития станут демократиями, количество отклонений от этой тенденции требует отдельного анализа различных типов политических, общественных и экономических систем. Некоторые формы политической организации и легитимации власти, несомненно, более вероятны в определенных типах общества и при определенных экономических условиях, а какие-то отдельные сочетания практически невозможны. Однако мы считаем крайне важным не смешивать две эти сферы и сформулировать отдельные типологии для общественных, экономических и политических систем. В противном случае мы не сможем поставить целый ряд важных теоретических вопросов: какой вид общественной и экономической структуры с большей вероятностью приведет к появлению режимов определенных типов и обеспечит их стабильность? Как тот или иной режим влияет на конкретную общественно-экономическую структуру и ее развитие? Повышается ли вероятность развития той или иной общественной, а может, и экономической системы при данном политическом режиме?

Разумеется, никаких однозначных соответствий между всеми этими аспектами социальной реальности не существует. Демократическое правление вполне совместимо с целым рядом общественных и экономических систем, и то же самое можно сказать об автократических режимах. Достаточно вспомнить недавнюю немецкую историю: в течение полувека общество находилось последовательно под властью нестабильной веймарской демократии, нацистского тоталитаризма и стабильной боннской республики. Несомненно, все эти режимы оказали глубокое влияние на социально-экономические структуры — хотя были и другие факторы, — однако политические различия между ними были явно сильнее, чем экономически и социальные. Поэтому мы сосредоточимся на всем многообразии политических систем и не будем в нашей классификации учитывать параметры, которые в больше степени относятся к типологии общественных и экономических систем.

Невозможно переоценить важность этих аналитических различий для осмысленного исследования связей между государством, обществом и экономикой (сюда следовало бы добавить и четвертый аспект — культурно-религиозный).

Демократическое правление и недемократические государственные устройства

Дать определение демократии, не пытаясь описывать общественные структуры и отношения в демократическом государстве, относительно просто[22]. Демократической мы будем называть политическую систему, которая позволяет свободно формулировать политические предпочтения посредством права на свободу собраний, информацию и коммуникацию с целью регулярного ненасильственного (пере)избрания лидеров на основании открытой конкуренции. Демократическая система при этом не исключает активных политических организаций из конкурентной борьбы, не запрещает членам политического сообщества выражать свои предпочтения и не вводит ради этого никаких норм, требующих применения силы. Либеральные политические права являются необходимым условием для этой общественной дискуссии и конкуренции в борьбе за власть, а также для расширения права участвовать в выборах для все большего числа граждан как неизбежного следствия. Условие регулярности выборов исключает любые системы, в которых правители в какой-то момент получили легитимность и поддержку избирателей в рамках открытой конкуренции, однако впоследствии воспрепятствовали осуществлению контроля над своими действиями. Это явным образом исключает некоторые основанные на плебисците авторитарные режимы, даже если мы принимаем, что выборы, приведшие их к власти, были честными и открытыми. Требование того, что все действующие политические посты должны прямо или косвенно зависеть от результатов всенародных выборов, исключает системы, в которых правитель получает власть через традиционное наследование и осуществляет ее без контроля или участия выборного органа, либо системы, где имеется пожизненный и несимволический пост, как в случае Франко на посту главы государства или Тито на посту президента республики. Чтобы назвать ту или иную систему более или менее демократической, в ней непременно должен наличествовать целый ряд политических свобод, гарантирующих право меньшинств на создание организаций и мирную, конкурентную борьбу за поддержку населения, даже если при этом действуют какие-то юридические или даже фактические ограничения[23]. Недемократические же режимы не просто de facto ограничивают свободу меньшинств, но и, как правило, четко прописывают юридические ограничения, оставляя простор для интерпретации таких законов не объективным независимым органам, а самим правителям, которые к тому же применяют их крайне избирательно. Требование того, что гражданам не может быть отказано в участии в выборах, если такой отказ сопряжен с применением силы, связано с тем, что расширение гражданских прав было процессом медленным и конфликтным: от имущественного ценза к всеобщему избирательному праву для мужчин до включения женщин и молодежи — по мере того, как эти общественные группы начинали требовать распространения избирательного права, в том числе и на них самих. Таким образом, исключаются системы, которые в какой-то момент допускали более или менее ограниченное участие в выборах, но отказались, прибегнув к силе, расширить это право на другие группы. ЮАР является ярким примером политической системы, которая несколько десятилетий назад могла считаться демократией, однако перестала быть таковой, полностью отказав в избирательном праве темнокожему и цветному населению. Даже если в условиях однопартийной системы в партии происходит некоторая демократизация, эксклюзивное предоставление гражданских прав членам одной партии — а именно тем, кто принимает основные политические ценности, подчиняясь партийному уставу под угрозой исключения из нее, — не позволяет считать такого режима демократическим. Безусловно, система с внутрипартийной демократией более демократична, чем без нее, когда партия управляется по принципам вождизма или «демократического центризма», однако недопуск к выборам тех, кто не хочет вступать в партию, не позволяет нам определить такую политическую систему как демократическую.

В нашем определении отсутствует упоминание политических партий, потому что теоретически можно представить, что борьба за власть осуществляется без них, даже если нам не известны такие системы, подпадающие под определение демократических. Теоретически конкурентная борьба за лидерство может иметь место в рамках мелких избирательных округов при отсутствии организаций, действующих на постоянной основе, приверженных определенным ценностям и объединяющих повестку множества избирательных округов, — а именно такие организации мы называем партиями. Это теория органической, или корпоративной, демократии, и она утверждает, что представителей надо выбирать в первичных социальных группах, в которых люди знают друг друга и объединены общими интересами, что делает политические партии ненужными. Ниже, говоря об органическом этатизме, мы подробно рассмотрим теоретические и эмпирические трудности в организации открытой конкурентной борьбы за власть в так называемых органических демократиях, а также авторитарные черты подобных режимов. Соответственно, право свободно образовывать политические партии и право партий бороться за власть во всей полноте, а не только частично, является первым признаком демократичности политической системы. Зато исключается любая система, в которой партия de jureобладает особым конституционным или юридическим статусом, ее отделения отвечают перед отдельным партийным судом, а закон наделяет их особой защитой так, что другие партии должны признавать за ней лидерство при том, что сами они могут участвовать в управлении, только если не оспаривают ее исключительного положения, либо обязательно поддерживают определенный общественно-политический порядок (помимо конституционного порядка, задающего свободную конкурентную борьбу за власть в рамках регулярных мирных выборов). Крайне важно четко отличать правящие de facto партии, регулярно получающие на выборах подавляющее большинство голосов в равной борьбе с другими партиями, от партий-гегемонов в псевдомногопартийной системе. Именно поэтому различие между демократическими и недемократическими режимами не совпадает с различием между однопартийными и многопартийными системами. Еще один часто выдвигаемый критерий отличия демократических режимов от недемократических — регулярная передача власти, однако это условие не является необходимым[24].

Приведенные выше критерии позволяют практически однозначно определить государство как демократическое, при этом не упуская из виду элементов демократии в государствах других типов или присутствия de facto адемократических либо антидемократических тенденций в демократических государствах. Сомнения возникали лишь в редких случаях, да и то в силу несогласия ученых в оценках фактического положения дел, касающихся свободы политических групп[25]. Дальнейшее свидетельство правильности нашего определения — это сопротивление недемократических режимов, называющих себя демократиями, введению перечисленных нами элементов и те идеологические изощрения, на которые они идут, чтобы это оправдать. Еще одно подтверждение состоит в том, что ни одна демократия не трансформировалась в недемократический режим, не изменив хотя бы одной из указанных нами характеристик. Лишь в редких случаях нетрадиционные режимы преобразовывались в демократические без конституционного переворота и насильственного свержения действующей власти. Таковыми можно считать Турцию после Второй мировой войны[26], Мексику (если принять аргументы тех, кто считает ее демократией) и, возможно, Аргентину после выборов 1973 года. Таким образом, граница между недемократическими и демократическими режимами довольно жесткая, ее нельзя преодолеть посредством медленной и незаметной эволюции; для этого требуется резкий слом, неконституционные действия, военный переворот, революция или иностранная интервенция. При этом черта, отделяющая тоталитарные системы от других недемократических режимов, гораздо менее четкая, известны наглядные примеры, когда система теряла определенные характеристики, позволяющие считать ее тоталитарной, но при этом не становилась демократией, причем процесс этот проходил малозаметно, и точно зафиксировать переход чрезвычайно сложно. Несмотря на всю важность сохранения различия между тоталитарными и недемократическими типами политического устройства, они походят друг на друга больше, чем на демократические формы правления, что позволяет выделить их в отдельную, пусть и обширную, категорию недемократических режимов. Рассмотрению таких режимов и посвящена эта работа.

Примечание о диктатуре

В специальной литературе[27] и повседневной речи для обозначения недемократических режимов и государства с особым типом, нетрадиционным, легитимации часто используется термин «диктатура». Если в Древнем Риме оно возникло в форме dictator rei gerundae causaдля обозначения чрезвычайного правления, предусмотренного конституцией на ограниченный срок в случае экстренной ситуации и ограниченного 6 месяцами без права продления или исполнением конкретной задачи, то теперь слово «диктатор» стало использоваться для осуждения и поругания. Неслучайно Карл Шмитт[28] и Сартори[29]отмечают, что Гарибальди и Маркс все еще употребляли это слово без негативных коннотаций.

Если этот термин и имеет смысл сохранить для современного научного использования, его употребление следует ограничить описанием чрезвычайного правления, приостанавливающего или нарушающего на время конституционные нормы, касающиеся исполнения и передачи власти. Конституционная диктатура как тип правления основывается на статьях конституции, описывающих чрезвычайное положение (например массовые беспорядки или война) и по решению легитимного конституционного органа расширяющих полномочия отдельных органов власти или дающих им право исполнять их, когда их срок уже истек и должны состояться новые выборы. Такая экстраконституционная власть не обязательно становится антиконституционной, навсегда меняя политический строй. Она вполне может служить его защите в кризисной ситуации. Из-за неоднозначности выражения «конституционная диктатура» Сартори и другие ученые предпочитают термин «кризисное управление»[30]. Вообще говоря, революционные комитеты, которые берут на себя власть после падения традиционного строя или авторитарного режима с целью проведения свободных выборов и восстановления демократии, пока они остаются временным правительством, не утвержденным путем выборов, можно считать диктатурой в узком смысле слова. Многие военные перевороты против традиционных правителей, автократических правительств или разваливающихся демократий ради поддержания видимости преемственности власти путем фальсификации или задержки выборов получают широкую поддержку именно на основании этого шага — при том, что изначально отдельные лидеры таких переворотов могли искренне желть восстановить конкурентную демократию. Трудность выхода из режима правления военных, как показывает прекрасный анализ Самюэля Файнера[31] и Самюэля Хантингтона[32], позволяет понять, почему в большинстве случаев военные создают авторитарные режимы, а не обеспечивают возвращения к демократии. Еще один очень особый случай — явное принуждение из-за рубежа с целью установления демократии путем изгнания недемократических правителей. Япония, Австрия и Западная Германия после Второй мировой войны — уникальные тому примеры, поскольку главнокомандующие и администрации союзников не являлись демократическими правителями этих государств[33]. Однако их успех может быть связан с уникальными обстоятельствами, сложившимися в данных обществах, — других подобных примеров скорее всего нет. В этом узком смысле мы говорим только о тех диктатурах, которые Карл Шмитт[34] называл Kommissarische Diktatur, в отличие от «диктатур суверенных».

Однако в реальном политическом мире возвращение к конституционной демократии после разрушения демократической легитимности — даже путем так называемой конституционной диктатуры или вмешательства монархов или армий, действующих в качестве модернизирующего инструмента в чрезвычайной ситуации, — остается весьма сомнительным. Исключением, пожалуй, может считаться правительство национального единства во время войны, когда все основные партии соглашаются перенести выборы или не допустить подлинно конкурентных выборов, чтобы обеспечить почти единодушную поддержку правительству, ведущему общую для всех войну. Диктатуру как чрезвычайную власть, временно ограничивающую гражданские свободы и/или усиливающую власть отдельных органов, трудно отличить от иных типов автократических режимов, когда она выходит за рамки конкретной ситуации. Ученые не могут не принимать во внимание заявлений того, кто принимает на себя такую власть, даже если они сомневаются в его искренности или реалистичности его намерения вернуть власть народу, поскольку эти заявления скорее всего будут иметь необратимые последствия для легитимности устанавливаемого подобным образом недемократического правления. Ученый не a priori, а только ex post factoделает вывод о том, действительно ли правление индивида или группы было диктатурой в узком, римском, смысле. Как правило, подобные диктатуры — лишь переходные этапы к иным формам автократического правления, поэтому неслучайно ситуацию балканских государств, где короли отошли от конституционного правления, следует считать королевскими диктатурами, а не возвращением к абсолютной монархии. Как только от преемственности традиционной легитимации отказываются ради демократических норм, возвращение к ней кажется невозможным. Диктатура как промежуточная, чрезвычайная власть слишком часто переходит в более или менее институализированные формы авторитаризма. Не будем забывать, что уже римское конституционное правление было разрушено и преобразовано в авторитарное, когда Сулла в 82 году до нашей эры стал dictator reipublicae constituendae, а Цезарь в 48 году до нашей эры стал диктатором на ограниченный срок, а в 46-м — на десять лет. С тех пор свержение конституционного правительства выдающимся лидером называют цезаризмом.

Мы закрепим термин «диктатура» за временным кризисным правительством, которое не институализировало себя и представляет собой разрыв с институциональными правилами передачи и отправления власти, принятыми предыдущим режимом, будь он демократическим, традиционным или авторитарным. Временную приостановку этих правил в соответствии с конституцией такого режима мы будем называть кризисным правительством или конституционной диктатурой.

II. ТОТАЛИТАРНЫЕ СИСТЕМЫ

К определению тоталитаризма

В свете того, что тоталитаризм занимает центральное место в изучении современных неконкурентных демократических режимов, полезно будет начать с некоторых уже ставших классическими определений тоталитарных систем, после чего попытаться продвинуться в нашем понимании их, прислушавшись к критике, которой они подвергались[35]. Не так давно Карл Фридрих следующим образом переформулировал описательное определение, к которому они с Бжезинским первоначально пришли в 1965 году:

«Шесть черт отличают этот режим как от других, более старых автократий, так и от гетерократий. На сегодня это в целом общепринятый набор фактов: 1) тоталитарная идеология; 2) единственная партия, приверженная этой идеологии, во главе которой обычно стоит один человек, диктатор; 3) разветвленная секретная полиция и три типа монополии, или, точнее, монопольного контроля, а именно: а) над массовыми коммуникациями, б) над боевым оружием и в) над всеми организациями, в том числе экономическими, что включает в себя всю плановую экономику. [...] Следует добавить, что ради простоты эти шесть черт можно свести к трем: тоталитарная идеология, партия, подкрепленная секретными службами, и монополия на три основные формы межличностного взаимодействия в массовом индустриальном обществе. Эта монополия не обязательно находится в руках партии — это следует подчеркнуть с самого начала, чтобы избежать недоразумений, уже возникших в критических замечаниях к моим предыдущим работам. Здесь важно, что этот монопольный контроль находится в руках элиты (какой бы она ни была), управляющей данным конкретным обществом и, соответственно, олицетворяющей собой режим»[36].

Бжезинский предлагает более сущностное определение, указывающее на конечную цель таких систем:

«Тоталитаризм — это новая форма правления, подпадающая под общее определение диктатуры; система, в которой центральное руководство элитного движения, имеющее в своем полном распоряжении высокотехнологичные инструменты политического влияния, употребляет их ради совершения тотальной социальной революции (затрагивающей базовые условия человеческого существования) на основе некоторых произвольных идеологических принципов, провозглашенных этим самым руководством в атмосфере насажденной силой единодушной поддержки всего населения»[37].

Франц Нейман представил[38] похожий набор определяющих характеристик.

Следует подчеркнуть, что во всех этих определениях элемент террора — роль полиции и принуждения — не является ключевым (каковым он был, например, для Ханны Арендт[39]). В самом деле, можно показать, что до тех пор, пока власть может рассчитывать на лояльность вооруженных сил, тоталитарной системе для существования в относительно закрытом обществе вполне достаточно того, что громадная часть населения идентифицирует себя с властью и принимает активное участие в контролируемых ею и служащих ее целям политических организациях; власть может пользоваться распыленным контролем над обществом, возможным благодаря добровольному манипулируемому участию и тактике кнута и пряника. В некоторых отношениях именно к такому типу тоталитаризма приблизился коммунистический Китай; этой же модели соответствует и хрущевский опыт популистской рационализации партийного контроля, как его описывает Пол Кокс[40].

Явно или неявно эти определения указывают на постепенное стирание границы между государством и обществом, на возникновение «тотальной» политизации общества через политические организации — чаще всего партию и связанные с ней объединения. Тем не менее эта черта, отличающая тоталитарные системы от различных типов авторитаризма и особенно от демократического правления, никогда не проявляется в реальности в чистом виде — соответственно, трения между обществом и политической системой обязательно будут присутствовать, пусть и в усеченной форме, и в тоталитарных системах. Еще менее вероятно в реальности тотальное формирование индивида, полное усвоение идеологии массами и возникновение «нового человека», о котором постоянно вещают идеологи, хотя следует признать, что мало каким общественным системам, если не считать религий, удалось продвинуться в этом направлении так же далеко, как тоталитаризму.

Чертами, без которых политическую систему нельзя назвать тоталитарной, являются идеология, единственная партия с массовым членством вкупе с иными мобилизационными организациями и власть, сосредоточенная в руках одного человека и его сподвижников или небольшой группы, которые неподотчетны никаким сколь-нибудь широким кругам и не могут быть смещены со своих позиций институциализованными, мирными методами. Каждую из этих черт в отдельности можно обнаружить и в других типах недемократических систем, но тоталитарную систему создает лишь их совместное присутствие. Это означает, что не все однопартийные системы являются тоталитарными, что какая бы то ни было система не является тоталитарной, если в ней наличествует честная борьба за власть между свободно создаваемыми партиями, и что нельзя называть тоталитарной недемократическую систему, которая не является однопартийной — точнее, не находится под контролем одной активно действующей партии. Как признает в своем уточненном определении Карл Фридрих, суть не в том, что окончательные решения всегда принимает партийная организация или что у нее достаточно власти, чтобы их предопределить, пусть даже нам трудно поверить, что единственная массовая партия этого типа вместе с контролирующей ее бюрократией не является самой могущественной институцией в обществе — по меньшей мере, когда речь идет об отдельных ее членах и обычных гражданах.

Конечно, бывают диктаторы — цезаристские вожди, мелкие олигархии вроде военных хунт или объединения элит в разных институциональных областях, неподотчетные институциям и собственным членам, — но правление этих диктаторов тоталитаризмом мы называть не будем. Если их власть не реализуется во имя идеологии, так или иначе подчиненной каким-то коренным идеям или Weltanschauung, если они не прибегают к определенным формам массовой организации и вовлечения членов общества, отличным от военной угрозы или полицейского давления, то речь идет вовсе не о тоталитарной системе, а, как мы увидим позже, об авторитарных режимах. Каким бы прочным ни было единство верхушки, между приближенными к правителю и в среде его непосредственных подчиненных вполне может идти борьба за власть — равно как и между организациями, этим самым правителем и созданными. Подобного рода групповая политика не возникает из потребностей общества, в ней не участвуют институции или организации, существовавшие до захвата власти. Власть вовлеченных в эту борьбу людей, фракций или организаций не имеет корней в общественных структурах, не являющихся в строгом смысле политическими, даже когда сами участники этой борьбы за власть оказываются тесно связанными с какими-то определенными слоями общества. В этом смысле, когда речь идет о тоталитаризме, говорить о классовой борьбе в марксистском понимании невозможно. Исходные государственные позиции — заняв которые, конкурирующие за власть лица начинают бороться за расширение своего влияния путем установления связей с разными существующими в обществе запросами, — являются частью политической системы, то есть политических организаций вроде партии или связанных с ней массовых организаций, региональных партийных структур, партийных военизированных ополчений, правительства или полицейского чиновничества. В стабильных тоталитарных системах традиционные институции — например деловые объединения, церковь или даже армия — в борьбе за власть играют лишь вспомогательную роль, и если они вообще в ней участвуют, то лишь в той мере, в какой их привлекают для поддержки того или иного лидера или группы внутри политической элиты. На политическую власть их руководство претендовать не может — в лучшем случае оно может влиять на определенные решения и крайне редко получает даже в этой сфере право вето. В этом отношении одной из черт, отличающих тоталитарные системы от других недемократических систем, является подчиненное положение армии. На сегодняшний день ни одна из тоталитарных систем не пала благодаря военному перевороту, вмешательство военных еще ни разу не привело к фундаментальным переменам в тоталитарных системах, даже когда в момент кризиса одной из враждующих фракций удавалось усилить свое влияние благодаря поддержке армейской верхушки.

Подобную роль могла бы сыграть лишь крайне политизированная Народно-освободительная армия Китая (НОАК)[41] или же армия на Кубе[42]. Говорить, что какие-то отдельные включенные во властные структуры лидеры, фракции или бюрократические группы представляют интересы управленцев, сельхозпроизводителей, отдельных языковых или культурных образований, интеллектуалов и так далее, можно лишь в очень относительном смысле. Даже если каким-то лидерам или группам случается до некой степени представлять интересы отдельных сегментов общества, они остаются этим социальным сегментам неподотчетными, эти общественные слои не становятся фундаментальным источником их власти, сами лидеры чаще всего не являются выходцами из этих слоев и даже во властные элиты попали отнюдь не в силу своего высокого положения внутри одного из таких слоев. Разрушение или как минимум решительное ослабление всех институций, организаций и групп влияния, существовавших до захвата власти новой политической элитой и создания ею собственных политических структур, — одна из важнейших отличительных черт тоталитаризма, если сравнивать его с другими недемократическими системами. В этом смысле можно говорить о монополии на власть, о монизме, однако будет большой ошибкой считать монолитной эту концентрацию власти в политической сфере, в руках людей и организаций, назначенных политическим руководством. Плюрализм тоталитарных систем — это не общественный плюрализм, а плюрализм политический, причем исключительно внутри правящей политической элиты. Один пример: конфликты между SA и SS, DAF (Германским трудовым фронтом) и партией, четырехлетним планом Геринга и Организацией Тодта (впоследствии перешедшей под начало Шпеера) были конфликтами внутри нацистской элиты, столкновениями между разными ее организациями. Разумеется, участники этих конфликтов искали и находили союзников среди военных, бюрократов и бизнесменов, но было бы большой ошибкой считать перечисленных выше людей или организации представителями донацистских структур германского общества. То же самое, вероятно, можно сказать и о борьбе разных фракций Политбюро или ЦК после смерти Сталина.

Тем не менее можно показать, что в полностью установившейся тоталитарной системе, удерживающей власть в течение долгого времени, отдельные члены политических организаций, особенно партии, начинают ассоциироваться — в процессе дифференциации и разделения труда — с особыми участками административной работы и могут все чаще и чаще отождествляться с конкретными экономическими или территориальными интересами, представлять их чаяния и мнения при выработке каких-то административных мер — особенно в мирное время, когда перед всеми без исключения не стоит какой-то одной задачи первостепенной важности, а также в моменты передачи власти или кризиса в руководстве. Как только приняты все базовые решения о природе политической системы, все существовавшие ранее общественные структуры уничтожены или решительно ослаблены, а их наиболее влиятельные лидеры смещены, в тоталитарной системе может произойти трансформация, дающая возможности для возникновения плюрализма, ограниченного в своих пределах и автономности. В этот момент решающее значение в том, останется ли система по сути своей тоталитарной или превратится в нечто другое, будет иметь степень жизнеспособности идеологии, а также партии или других организаций, занимающихся поддержанием ее господства, плюс устойчивость высшего руководства. Разумеется, подобные преобразования внутри тоталитарных систем не происходят без трений и напряженности, поэтому их следует понимать скорее как циклические изменения, а не как гладкую последовательную эволюцию.

Всякой типологии тоталитарных систем придется учитывать относительную важность идеологии, партии и массовых организаций, а также политического правителя или правящих групп, присвоивших себе власть, а также сплоченность или разобщенность руководства. Кроме того, при типологизации необходимо проанализировать, как эти три параметра соотносятся с обществом и его структурой, историей и культурными традициями. Разные тоталитарные системы или одна и та же система в разных своих фазах могут оказаться в большей или меньшей степени идеологизированными, популистскими или бюрократизированными в зависимости от типа единственной партии — или в большей или меньшей степени харизматическими, олигархическими или даже феодальными в зависимости от внутреннего устройства высшей власти. Отсутствие одного из этих трех факторов или их достигшее определенного предела ослабление приводят к коренному изменению самой природы системы. При этом разнообразие самих этих факторов, конечно же, допускает возникновение самых разных типов тоталитарных систем.

Именно сочетание трех этих факторов объясняет многие другие черты, вероятность столкнуться с которыми в тоталитарных системах гораздо выше, чем в иных недемократических системах. Тем не менее какие-то из этих черт не являются ни достаточными, ни необходимыми для того, чтобы признать систему тоталитарной, и могут быть обнаружены также и в других типах политических систем.

Итак, я буду считать систему тоталитарной, если она удовлетворяет следующим условиям:

1. Наличествует единый, однако не монолитный центр власти, и любой плюрализм институций или групп, если он существует, получает свою легитимность именно из этого центра, им опосредуется и возникает в большинстве случаев в силу политической воли центра, а не является результатом развития общества в дототалитарный период.

2. Имеется единственная, автономная и более или менее проработанная в интеллектуальном плане идеология, с которой идентифицирует себя правящая верхушка или вождь, а также обслуживающая высшее руководство партия. Политика, которую проводит правительство, опирается на идеологию, любые проводимые меры оправдываются ссылкой на нее. Идеология имеет определенные границы, и преступить их — значит вступить в сферу инакомыслия, которое не остается безнаказанным. Идеология не сводится к какой-то конкретной программе или определению общего политического курса, но претендует на окончательное осмысление общества, понимание его исторической цели и объяснение всех общественных явлений.

3. Звучат постоянные призывы к активной мобилизации и широкому участию граждан в реализации политических и коллективных общественных задач; это участие реализуется через единственную существующую партию и множество подчиненных ей групп, оно поощряется и награждается. Нежелательными считаются пассивное подчинение и апатия, отход на позиции маленького человека, «хата которого с краю», характерные для авторитарных режимов.

Именно последняя из перечисленных черт сближает тоталитарное общество с идеалом, да в общем, и с реальностью многих демократий и в корне отличает его от большинства «нетоталитарных недемократических систем». Именно это участие и чувство сопричастности обществу так восхищает в тоталитарных системах демократически мыслящих наблюдателей, именно благодаря ему они начинают думать, что имеют дело с демократией — демократией, даже более совершенной, чем та, в условиях которой граждане вспоминают об общественных проблемах только (или главным образом) в преддверии выборов. Однако фундаментальное различие между политическим участием в условиях мобилизационного режима и в условиях демократии состоит в том, что в первом случае для каждой сферы жизни и каждой задачи имеется лишь один возможный канал участия, а общие цель и направление задаются из центра, который определяет и цели, возможные для общественных организаций, и, в конечном счете, их контролирует.

Тоталитарную систему характеризует именно это постоянное взаимодействие между господствующим и более или менее монистическим центром принятия решений, опирающимся в своей работе на идеологические постулаты или ссылающимся на них для оправдания собственных действий, с одной стороны, и гражданами, участвующими в работе контролируемых организаций ради реализации идеологических целей.

Прочие черты, на которые часто указывают при описании тоталитарных систем, можно вывести из указанных нами трех, что мы и сделаем, когда перейдем к подробному обсуждению важнейших научных работ, посвященных анализу отдельных тоталитарных систем. Здесь стоит привести лишь несколько элементарных примеров. Причиной напряженных отношений между интеллектуалами, художниками и политической властью[43] является, очевидно, помимо личных пристрастий и неприязни вождей вроде Гитлера и Сталина, упор на идеологию: требование приверженности этой идеологии исключает все прочие идейные системы, а ставить под вопрос лежащие в основе этой идеологии ценности попросту страшно — в особенности, когда речь идет о противопоставлении коллективных, общественных целей целям, индивидуальным и частным. Частный, замкнутый на себя человек представляется скрытой угрозой, а многие формы эстетического выражения обращены как раз к такому человеку. То же самое можно сказать и об эскалации обычных конфликтов между церковью и государством до конфликта между религией и политикой[44]. Важность идеологии имеет и позитивные стороны: огромной ценностью наделяется образование, возникает большая потребность в определенных культурных инициативах и последующем их массовом распространении. Это резко отличает тоталитарные системы от большинства традиционных автократий, где поддержкой пользуется лишь внушение религиозных идей (в случае религиозных автократий) или естественно-научное и техническое образование (в светских автократиях). Пропаганда, образование, обучение кадров, дальнейшая проработка и развитие идеологии, вдохновленная ею научная деятельность, награды интеллектуалам, идентифицирующим себя с системой, чаще оказываются важными именно в тоталитарных, а не в иных недемократических системах. Если не принимать во внимание ограниченность этих усилий и забыть об ограничении или полном отсутствии свободы, можно обнаружить здесь определенное совпадение с демократическими системами, где массовое участие в политической жизни тоже требует массового образования и массовых коммуникаций и где интеллектуалам предназначается важная роль, которой они не всегда, впрочем, рады.

Сосредоточенность власти в руках вождя и его приближенных или обособленной группы, сформировавшейся благодаря общему участию в борьбе за власть и в создании режима, обязательная социализация в политических организациях или кооптация из других секторов (по критериям лояльности и/или идеологической благонадежности) неизбежно приводят к ограничению автономии других организаций: промышленных предприятий, профессиональных групп, вооруженных сил, интеллектуалов и так далее. Приверженность идеологии, признание ее символов и убежденность, что любые решения должны приниматься с оглядкой на идеологию или ею обосновываться, отделяет эту группу от людей, испытывающих определенный скептицизм или вообще не интересующихся идеологией, а также от тех, кто в силу своего призвания, как например интеллектуалы, склонен ставить под вопрос лежащие в основе идеологии принципы. В то же время властная группа сближается с теми, кто готов развивать идеологию, не претендуя при этом на власть. Элемент элитизма, на который постоянно указывают при анализе тоталитарных систем, есть лишь логическое следствие стремления к монополизации власти. Тем же объясняется и ожесточенность конфликтов внутри элиты, а также чистки и гонения на тех, кто эту битву за власть проиграл. Власть — в большей степени, чем в демократических обществах, — становится здесь игрой на выбывание.

Приверженность идеологии, стремление к монопольному контролю и страх утраты власти, разумеется, объясняют и тенденцию к использованию в таких системах насильственных методов, а также высокую вероятность непрекращающегося террора. Соответственно, именно террор — особенно террор, направленный на саму элиту, а не на противников или потенциальных оппонентов системы, — и отличает тоталитарные системы от других недемократических систем. При объяснении характерной для тоталитарных систем тяги к полной вовлеченности, когда власть не удовлетворяют ни апатичность подданных, ни простое соглашательство бюрократов, идеологическое рвение имеет более важное значение, чем размер общества, который подчеркивает Ханна Арендт, или степень модернизации в смысле технологической развитости, связанной с индустриализацией.

Очевидно, что при анализе влияния (в поведенческих терминах) тоталитарных систем на разные общества важнейшим параметром оказывается природа и роль единственной партии. Важность, которой наделены партийная организация, возникающие из недр партии специализированные политические организации и связанные с партией массовые организации, объясняет многие основные характеристики этих систем. В первую очередь их способность проникать в общество, присутствовать во многих институциональных сферах и оказывать на них влияние, мобилизовывать людей для решения масштабных задач на добровольной или псевдодобровольной основе (а не в ответ на материальные стимулы и поощрения) дает тоталитарным системам возможность осуществлять важные изменения при ограниченных ресурсах, в силу чего они служат инструментом для определенного типа экономического и общественного развития. Кроме того, партийные структуры сообщают тоталитарным системам некоторый демократический характер — в том смысле, что они дают желающим (то есть всем тем, кто разделяет основные цели, сформулированные руководством страны, а не выдвигает собственные) шанс принять активное участие в жизни страны и ощутить сопричастность с ней. Несмотря на бюрократический характер государства, многих организаций и даже самой партии, массовое членство в партии и организациях, которые она поддерживает, может дать смысл, цель и чувство сопричастности многим гражданам. Этим тоталитарные системы разительно отличаются от многих других недемократических систем — авторитарных режимов, где правители полностью полагаются на бюрократов, экспертов и полицию, отделенных от всего остального населения, имеющего мало шансов (или вообще никаких) почувствовать себя активными участниками общественных и политических событий (им остается только работа и личная жизнь).

Партийная организация и масса существующих внутри нее невысоких руководящих должностей дают многим людям шанс причаститься власти — порой даже над людьми, стоящими выше них в других социальных иерархиях[45]. Это очевидным образом привносит элемент равенства, подрывающий другие общественные стратификации, но вводящий при этом новый тип неравенства. Кроме того, активная партийная организация, члены которой искренне вовлечены в ее деятельность, способствует резкому росту возможностей для контроля и неявного принуждения по отношению к тем, кто не желает в нее вступать или оказывается из нее исключенным. Тоталитарные системы ставят себе на службу всю ту массу энергии, которая в демократических обществах направляется не только в политическую жизнь, но и распыляется по множеству добровольных объединений, направленных на достижение общего блага. Едва ли не весь идеализм, связанный с ориентацией на коллектив, а не на себя лично (идеализм, в прошлом находивший свою реализацию в религиозных организациях, а в современных либеральных демократиях реализующийся в добровольных объединениях), в тоталитарных системах уходит в партийную деятельность и работу в связанных с ней организациях — как, очевидно, и оппортунизм тех, кого привлекают щедрые награды, связанные с партийной активностью, или доступ к власти и надежда ее обрести. Этот мобилизационный аспект является важнейшим для тоталитарных систем и отсутствует во многих (если не в большинстве) других недемократических системах. Люди определенного типа, при тоталитаризме с энтузиазмом решающие задачи, поставленные перед ними руководством, в других недемократических системах были бы пассивными подданными, которые интересовались бы лишь реализацией своих узких личных целей или переживали бы отчужденность в виду отсутствия каких-либо возможностей для участия в работе, направленной на перемены в обществе. Соответственно, привлекательность тоталитарной модели во многом объясняется именно этим мобилизационным, поощряющим всеобщее участие характером партии и массовых организаций. В то же время причина отчужденности и чувства неприятия, которые такие системы вызывают, чаще всего состоит в том, что выбор общественных целей обычному гражданину недоступен, свобода в выборе руководства организаций либо ограничена, либо точно так же недоступна в силу бюрократизма, существование которого оправдывается принципами коллективного руководства или демократического централизма.

Другие характеристики, часто встречающиеся в описаниях тоталитарных систем — например их тенденция к экспансии, — вывести из ключевых свойств тоталитаризма не так просто. Некая косвенная связь здесь, очевидно, присутствует, поскольку упор на единственно верную идеологию превращает в скрытую угрозу существование всех прочих идеологий и систем убеждений. Тем не менее здесь многое будет зависеть от конкретного содержания идеологии — как минимум природа и направление экспансии будут определяться этим в большей степени, чем другими структурными характеристиками[46].

В тоталитарных системах практически неизбежны стремление подчинять, запрет едва ли не на любые формы несогласия (особенно на те, что способны захватить сравнительно большие сегменты населения и предполагают какую-либо попытку самоорганизации), сжатие сферы частного и значительный объем полусвободного, если не прямо насильственного, участия в общественной жизни. При этом масштабный и произвольный террор в форме концлагерей, чисток, показательных процессов, коллективного наказания целых социальных групп или сообществ обязательной чертой тоталитаризма вовсе не является. Тем не менее мы можем сказать, что подобные формы при Гитлере и Сталине возникли не случайно, что они были характерны для этих режимов и широко распространены, чего ни в одной демократической системе не случалось никогда, и, наконец, что они наверняка отличались качественно и количественно от форм принуждения, практиковавшихся в других недемократических системах, если не считать периодов консолидации власти, гражданской войны и времени непосредственно после нее. Террор не является ни необходимой, ни достаточной характеристикой тоталитарных систем, однако вероятность его применения в таких системах, судя по всему, выше, чем в любых других, причем определенные формы террора представляются характерными для определенных форм тоталитаризма. Тем не менее целый ряд авторов совершенно верно говорят о тоталитаризме без террора.

В первых исследованиях тоталитаризма, особенно в «Перманентной революции» Зигмунда Ноймана[47], особо подчеркивалась роль лидера. Фашистская приверженность вождизму (Führerprinzip) и возвеличивание Duce, а также культ личности Сталина сделали эту черту очевидным элементом любого определения тоталитаризма. Тем не менее в последние годы мы видим примеры систем, в целом подпадающих под определение тоталитарных, однако не обнаруживающих бесспорного лидера, какого-либо культа или персонификации высшего руководства. И есть масса недемократических систем, не соответствующих описанному нами типу, в которых при этом центральное место занимает вождь со сложившимся вокруг него культом. Соответственно, мы смело можем сказать, что единственный лидер, который сосредотачивает в своих руках огромную власть, вокруг которого складывается культ личности и харизматический авторитет которого так или иначе признается как членами партии, так и населением в целом, появляется в тоталитарных системах с очень высокой вероятностью, однако его появление не является неизбежным или необходимым для сохранения стабильности таких систем. Кризисы передачи власти, которые, по мысли многих исследователей, угрожали стабильности или даже самому существованию таких режимов, на практике не привели к падению или упадку тоталитарных систем, хотя были в этом отношении очень опасными[48]. Можно было бы думать, что упор на вождизм характерен для тоталитарных режимов фашистского типа, что со всей очевидностью верно в случае Италии, Германии и еще некоторых мелких фашистских систем, однако роль Сталина в Советском Союзе показывает, что эта черта характерна не только для них. Понятно, что, если мы станем доказывать на манер некоторых диссидентствующих коммунистов и левых фашистов, что чисто функционально сталинизм был русским эквивалентом фашизма, эта сложность сама собой разрешится. Но такое решение больше похоже на софизм. В настоящий момент можно ответственно утверждать лишь, что в тоталитарных системах такого рода лидерство появляется с большей вероятностью, чем в других недемократических системах. Изменения в отношении между лидерством, идеологией и организованным массовым участием — те переменные, на основании которых следовало бы строить типологию тоталитарных систем и за счет которых можно было бы попытаться понять процессы консолидации, стабилизации, изменения и — возможно, развала — таких систем. Выдвигать какие-либо предположения относительно взаимосвязи этих относительно независимых переменных в любой тоталитарной системе было бы, пожалуй, слишком смело; только теоретико-эмпирический анализ конкретных типов, или даже отдельных случаев, может помочь справиться с этой теоретической проблемой на более высокой ступени абстракции.

[…]

IV. АВТОРИТАРНЫЕ РЕЖИМЫ

К определению авторитарного режима

В одной из предыдущих работ я обозначил все многообразие недемократических и нетоталитарных политических систем как авторитарные при условии, что они являются политическими системами с ограниченным, не подотчетным политическим плюрализмом без выраженной правящей идеологии, но с определенной системой ценностей, без широкой или интенсивной политической мобилизации, за исключением отдельных периодов развития, где лидер или иногда небольшая правящая группировка управляет в рамках формально плохо определенных, но вполне предсказуемых границ[49].

Это определение было сформулировано так, чтобы противопоставить эти системы конкурентным демократиями и типичным тоталитарным системам[50]. Оно четко отделяет авторитаризм от демократий, тогда как разница с тоталитаризмом кажется более размытой, поскольку под это определение вполне подходят до- и посттоталитарные ситуации и режимы. Дальнейшее разграничение требует исключения традиционных законных режимов, отличающихся источником легитимации правителей, и авторитарных олигархий. Режимы, которые мы назвали «султанским авторитаризмом», во многом похожи на те, что подпадают под наше определение авторитарных; их отличие — в произвольном и непредсказуемом применении власти и слабости пусть даже ограниченного политического плюрализма (а это важная черта «султанского авторитаризма»). По ряду причин нам удобнее исключить из определения авторитарных режимов полуконституционные монархии XIX века, сочетающие в себе элементы традиционного легитимного и авторитарного правления, где монархические, сословные и даже феодальные элементы смешиваются с зарождающимися демократическими институтами, и цензовых демократий, в которых ограниченное избирательное право — шаг вперед в сторону современных конкурентных демократий, основанных как минимум на всеобщем избирательном праве для мужчин. Олигархические демократии, сопротивляющиеся — особенно в Латинской Америке — попыткам дальнейшей демократизации, настаивая на ограничении избирательного права из-за неграмотности, контроля или манипуляции выборами через касиков, регулярного обращения за помощью к военным и создания почти идентичных партий, часто оказываются на грани между современными авторитарными режимами и демократией. Они ближе к демократии конституционно и идеологически, однако социологически схожи с авторитарными режимами. Но даже при более жестком определении, исключающем все лишнее, мы обнаруживаем множество современных политических систем, под него подпадающих, — что потребует, как мы увидим, введения нескольких подвидов авторитаризма.

Наше определение авторитаризма сосредоточено на способе употребления и организации власти, на связях с обществом, природе коллективных представлений, на которые опирается власть, а также на роли граждан в политическом процессе; при этом за пределами рассмотрения остается само содержание политики, цели и raison d'êtreподобных режимов. Мы практически ничего не узнаем из него об институтах, группах или социальных слоях, составляющих ограниченный плюрализм этого общества, или о тех, кто из него исключен. Акцент на строго политических аспектах дает почву для обвинений этого определения в формализме, которые уже звучали, когда речь заходила о наших определениях тоталитаризма или даже демократии. Нам, однако, кажется, что характеризуя режимы отдельно от проводимой ими политики, мы более четко видим проблемы, стоящие перед любыми политическими системами, — например отношения между политикой, религией и интеллектуалами. Условия их возникновения, стабильности, трансформации и возможного упадка тоже в таком случае видятся более явственно. Общий и абстрактный характер этого определения заставляет нас спуститься по лестнице абстракций к изучению множественных подвидов, чем мы здесь и займемся.

Мы говорим скорее об авторитарных режимах, а не об авторитарных правительствах, чтобы показать относительно низкую выраженность политических институтов: они проникают в жизнь общества, препятствуя — порой силой — политическому выражению интересов некоторых групп (например духовенства в Турции и Мексике после революции или рабочих в Испании) или формируя их путем политического вмешательства, как это происходит в корпоративистских режимах. В отличие от некоторых исследователей тоталитаризма, мы говорим не об обществах, а о режимах, потому что даже сами правители не хотят полностью отождествлять государство и общество.

Наиболее характерной чертой таких режимов является плюрализм, однако крайне важно подчеркнуть, что, в отличие от демократий с их почти неограниченным и политически институализированным плюрализмом, здесь мы имеем дело с плюрализмом ограниченным. Звучали даже предложения считать такие режимы ограниченным монизмом. На самом деле эти два обозначения задают довольно широкий диапазон, в котором могут действовать такие режимы. Ограничение плюрализма может достигаться за счет соответствующих законов, а может обеспечиваться de facto, оно может быть более или менее строгим, касаться только определенных политических групп или более широких слоев интересантов — главное, чтобы оставались группы, не созданные государством или не зависящие от него, несмотря на явное вмешательство государства в политический процесс. В некоторых режимах допускается институализированное политическое присутствие ограниченного числа независимых групп и даже поощряется создание новых, однако ни у кого не возникает сомнений, что правители сами решают, каким группам позволено существовать и на каких условиях. Кроме того, даже если власти реагируют на деятельность таких объединений граждан, они им de jure и/или de facto не подотчетны. Это отличает их от демократического правления, при котором политические силы формально зависят от поддержки на местах при всех возможных фактических отклонениях, описываемых «железным законом олигархии» Михельса. В авторитарных режимах представители различных групп и институций попадают во власть не просто потому, что они пользуются поддержкой соответствующей группы, а потому что им доверяет правитель или властная группировка, и они, безусловно, учитывают статус и влияние последней. У них может быть поддержка на местах — назовем ее потенциальной избираемостью, — но это не единственный, и даже не главный, источник их власти. Посредством постоянной кооптации лидеров разные секторы или институции становятся элементами системы, и это определяет природу элиты: разнородное происхождение и карьеры, а также меньшая доля профессиональных политиков — тех, кто строил карьеру только в политических организациях, — по сравнению с бывшими бюрократами, технократами, военными, лоббистами и иногда религиозными деятелями.

Как мы увидим, в некоторых из таких режимов одна правящая или привилегированная партия — это единственный более или менее важный компонент ограниченного плюрализма. На бумаге такие партии часто заявляют, что обладают такой же монополией на власть, что и тоталитарные партии, и как будто бы исполняют те же функции, но в реальности их следует четко различать. Отсутствие или слабость политической партии часто делает спонсируемые церковью или связанные с ней светские организации (например «Католическое действие» или «Opus Dei» в Испании) колыбелью лидеров для таких режимов; подобным же образом поставляют кадры для элит христианско-демократические партии[51]. Однопартийная система обычно строится на parti unifié, а не на parti unique, как говорят в Африке, то есть на партии, в которой переплетаются различные элементы и которая не является, таким образом, единым жестко организованным органом[52]. Такие партии часто создаются сверху, а не снизу, причем не в тоталитарном захватническом стиле, а некой находящейся у власти группой.

В определении авторитарных режимов мы используем понятие менталитета, а не понятие идеологии, имея в виду различение, проведенное немецким социологом Теодором Гайгером[53]. Он считал идеологии более или менее проработанными системами мысли, часто изложенными на письме интеллектуалами или псевдоинтеллектуалами (или с их помощью). Менталитет же — это способ мышления и чувствования, скорее эмоциональный, чем рациональный; он лежит в основе непосредственной, некодифицированной реакции на различные ситуации. Гайгер использует яркое немецкое выражение: менталитет он определяет как subjektiver Geist, субъективный дух (даже когда речь идет о коллективе), а идеологию — как objektiver Geist. Менталитет — это интеллектуальная позиция; идеология — интеллектуальное содержание. Менталитет — психическая склонность; идеология — рефлексия, самоинтерпретация. Сначала менталитет, потом идеология. Менталитет бесформен и подвижен — идеология четко оформлена. Идеология — это понятие из социологии культуры; понятием менталитета пользуются при изучении общественного характера. В идеологиях заключен сильный утопический элемент; менталитет ближе к настоящему или прошлому. Для тоталитарных систем характерны идеологические системы, основанные на неизменных элементах, имеющие мощное воздействие и закрытую когнитивную структуру, а также серьезную сдерживающую силу, важную для мобилизации масс и манипуляций ими. Консенсус в демократических режимах, напротив, основан на согласии по поводу процедуры его достижения, приверженность которой имеет некоторые черты идеологической веры.

Боливар Ламунье ставит под сомнение действенность и полезность различения идеологии и менталитета[54]. Он отмечает, что если взять их как реальные политические переменные, как когнитивные формы сознания, действующие в реальной политической жизни, особенно в процессе коммуникации, то обнаружить разницу между ними будет сложно. Ему представляется, что это различие вводится лишь для того, чтобы показать: господствующие в авторитарных режимах идеи не представляют никакого интереса для политической науки. Но это как раз совершенно не входило в наши намерения! Ламунье верно отмечает эффективность символической коммуникации, множественность референциальных связей между символом и общественной реальностью в авторитарных режимах.

Разногласия во многом зависят от философских соображений, касающихся определения идеологии, и этот вопрос мы здесь обсуждать не будем. Как идеологии, так и описанные выше ментальности являются частью более широкого феномена идей: они ведут к идеям, ориентированным на действие, что в свою очередь является аспектом институализации властных отношений, для обозначения которой Ламунье предпочитает пользоваться термином «идеология».

Важный вопрос звучит так: почему идеи принимают разные формы, разную последовательность, артикуляцию, охват, разную степень эксплицитности, интеллектуальной проработанности и нормативности? По всем перечисленным выше параметрам, идеологии и ментальности различаются, и различия эти часто имеют последствия для политического процесса. Ментальности сложнее описать как обязывающие, требующие безоговорочной приверженности и со стороны правителей, и со стороны подданных, даже если их реализация достигается ценой принуждения. Ментальности сложнее распространить в массах, труднее включить в процесс образования, они с меньшей вероятностью вступят в конфликт с религией или наукой, ими сложнее воспользоваться для проверки на лояльность. Сильно различаются спектр вопросов, ответы на которые можно извлечь из идеологий и ментальностей, точность этих ответов, логика процесса их извлечения, а также наглядность противоречий между проводимой политикой, ментальностями и идеологиями. Они, кроме того, в совершенно разной степени способны сдерживать или ограничивать законные или незаконные действия. При исследовании авторитарных режимов нам будет трудно найти ясные отсылки к идеям, ведущим и направляющим режим, в правовых теориях и судебных решениях по неполитическим делам, в художественной критике и научных спорах; свидетельств использования таких идей в образовании будет очень немного. Мы совершенно точно не обнаружим богатого и специфического языка, новой терминологии и эзотерического использования идеологии — трудного для понимания со стороны, но очень важного для участников процесса. Не столкнемся мы и с длинными полками книг и других публикаций идеологического характера, посвященных бесконечному и всестороннему разбору этих идей.

Имеет смысл признать, что идеология и ментальность — вещи разные, но что разницу эту нельзя описать четко и однозначно; скорее это крайние точки, между которыми имеется огромная серая зона. Естественно, военно-бюрократические авторитарные режимы с большей вероятностью будут отражать ментальность своих правителей. В других типах мы скорее всего обнаружим то, что Сьюзен Кауфманн называет программным консенсусом[55], а в третьих — набор идей, взятых из самых разных источников и перемешанных между собой случайным образом ради того, чтобы они создавали впечатление идеологии в том смысле, в каком о ней говорится применительно к тоталитарным системам. Естественно, авторитарные режимы, находящиеся на периферии идеологических центров, часто бывают вынуждены имитировать господствующие идеологические стили, так или иначе их инкорпорировать и приспосабливать к своим нуждам. Часто это приводит к серьезным недоразумениям при изучении таких режимов, когда акценты расставляются совсем не там, где требуется. В действительности вопрос следует ставить так: какие особенности внутреннего устройства власти мешают внедрить четкую идеологию в таких режимах? С моей точки зрения, сложная коалиция сил, интересов, политических традиций и институтов — а все это и составляет ограниченный плюрализм — вынуждает правителей отсылать как к символическому референту к наименьшему общему знаменателю этой коалиции. Таким образом правителям в процессе захвата власти удается нейтрализовать максимальное число потенциальных оппонентов (при отсутствии высокомобилизованной массы сторонников). Размытость ментальности смягчает расколы в коалиции, в силу чего правители получают возможность сохранять лояльность в корне несхожих между собой элементов. Что ментальность не утверждает раз и навсегда каких-то особых, четко сформулированных и однозначных постулатов, облегчает задачу приспособления к меняющимся обстоятельствам в условиях отсутствия поддержки со стороны окружения — особенно это характерно для авторитарных режимов, находящихся в сфере влияния западных демократий. Ссылки на предельно общие ценности вроде патриотизма и национализма, экономического развития, социальной справедливости или порядка, а также прагматичное и незаметное включение идеологических элементов, заимствованных у главных на данный момент политических центров, позволяет правителям, добившимся власти без поддержки мобилизованных масс, нейтрализовать оппонентов, кооптировать самых разных сторонников и принимать административно-политические решения исходя из чисто прагматических соображений. Ментальности, полу- или псевдоидеологии ослабляют утопическую устремленность политики, а вместе с ней и конфликт, который иначе потребовал бы либо институализации, либо более масштабных репрессий, — чего авторитарные лидеры не могут себе позволить. Тогда как некоторая доля утопичности вполне совместима с консервативным уклоном.

За отсутствие идеологии авторитарным режимам приходится расплачиваться тем, что они практически лишают себя возможности мобилизовать массы, чтобы заставить их эмоционально и психологически отождествить себя с режимом. Отсутствие проработанной идеологии, ощущения общей осмысленности общественной жизни, далеко идущих замыслов, априорной модели идеального общества снижает привлекательность таких режимов для людей, ставящих во главу угла идеи, смыслы и ценности. Отчуждение от таких режимов — при всей их успешности и относительном (по сравнению с тоталитарными системами) либерализме — интеллектуалов, студентов, молодежи и глубоко религиозных людей отчасти объясняется как раз отсутствием или слабостью идеологии. Одно из преимуществ авторитарных режимов, имевших серьезный фашистский элемент, состояло в том, что характерная для них вторичная идеология оказывалась привлекательной для каких-то из этих групп. Однако это преимущество превращалось в источник напряженности, как только становилось очевидным, что для определяющих режим элит эти идеологические элементы ничего не значат.

В теории мы должны уметь различать идейное содержание режима, в том числе его стиль, от идей, направляющих или оформляющих политический процесс в качестве реальной политической переменной. Можно было бы показать, что первый аспект, в связи с которым мы будем искать объективизации, в конечном счете не так важен, как субъективно схваченное и усвоенное, то есть многообразие форм сознания, действующих в реальной политике. Нам тем не менее кажется, что разница между ментальностью и идеологией вполне приложима и к тому, как они влияют на действия и процессы коммуникации в политике и обществе. Сложность взаимодействия между этими двумя уровнями анализа не дает возможности априори предсказать направление, в котором будут развиваться эти отношения. Вероятно, в тоталитарных системах содержание идеологии оказывает гораздо более глубокое влияние на реальные политические процессы, тогда как в авторитарных режимах ментальности правителей, которые не обязательно формулируются столь же ясно и четко, вероятно, в большей степени отражаются общественные и политические реалии.

В силу неуловимости ментальностей, из-за подражательности и вторичности так называемых идеологий авторитарных режимов ученые сравнительно мало занимались этой стороной авторитаризма. Придать этой теме важность можно лишь путем интервьюирования элит и проведения опросов среди населения, что сильно затруднено в силу ограниченности свободы выражения и создаваемых при авторитаризме коммуникационных препятствий. Типология авторитарных режимов, которую предлагаем мы, опирается в большей степени не на анализ типов ментальностей, а на характер ограниченного плюрализма и степень апатии или мобилизации масс.

***

В нашем изначальном определении авторитаризма мы подчеркивали фактическое отсутствие широкой и интенсивной мобилизации, однако признавали, что на определенном этапе развития таких режимов подобная мобилизация возможна. Соответственно, низкая и ограниченная мобилизация — общая для всех таких режимов характеристика, и на это есть ряд причин. Когда мы ниже перейдем к обсуждению подтипов, мы увидим, что в некоторых режимах деполитизация масс входит в намерения правителей, совпадает с их ментальностью и отражает содержание ограниченного плюрализма, на который они опираются. В других типах систем правители имеют исходные намерения мобилизовать тех, кто их поддерживает, и население в целом, чтобы добиться активного участия в жизни режима и его организациях. К этому их подталкивают публичные обещания, часто вытекающие из каких-то идеологических предпосылок. Исторический и социальный контекст установления режима благоприятствует такой мобилизации или прямо требует ее через массовые организации в рамках однопартийной системы. Борьба за независимость страны от колониальной державы или за полную самостоятельность, желание включить в политический процесс те слои общества, до которых не дотягивались руки ни у одного из прежних политических лидеров, или победа над сильно мобилизованным оппонентом в обществах, где демократия допускала и поощряла такую мобилизацию, приводит к возникновению мобилизационных авторитарных режимов националистического, популистского или фашистского толка. На практике такие режимы со временем становятся неразличимыми, несмотря на разные стартовые условия и пути развития. Однако это не должно заслонять крайне важных различий в их происхождении с точки зрения типа возникающего плюрализма, выбранной формулы легитимности, реакции на кризисные ситуации, способности к трансформации, источников и типов оппозиции и так далее.

В конечном счете, степень политической мобилизации и, соответственно, возможности участия в режиме для поддерживающих его граждан являются результатом двух других аспектов, которые мы рассматривали при определении авторитарных режимов. Мобилизацию и участие со временем все труднее и труднее поддерживать, если режим не начинает развиваться в сторону большего тоталитаризма или большей демократии. Эффективная мобилизация, особенно посредством массовых организаций в рамках однопартийной системы, будет восприниматься как угроза другими составляющими ограниченного плюрализма — обычно армией, бюрократией, церковью или лоббистскими группами. Для преодоления подобных сдерживающих обстоятельств потребуются шаги в сторону тоталитаризма. Неудачные попытки такого прорыва и способность ограниченного плюрализма препятствовать возникновению тоталитаризма хорошо проанализировал Альберто Аквароне. Он приводит примечательный диалог Муссолини с его старым другом-синдикалистом:

«Если бы вы могли представить, сколько сил у меня ушло на достижение баланса, чтобы не сталкивались соприкасающиеся друг с другом антагонистические ветви власти, ревнивые и не доверяющие друг другу правительство, партия, монархия, Ватикан, армия, милиция, префекты, лидеры партии в регионах, министры, глава Confederazioni [корпоративных структур], крупнейшие монополисты и т.д., вы поняли бы, что они остались не переваренными тоталитаризмом, в них я не смог сплотить то “наследие”, что мне без всяких ограничений досталось в 1922 году. Патологическую ткань, связывающую традиционные и случайные дефекты этих великих маленьких итальянцев, после двадцати лет непрестанной терапии удалось изменить лишь на поверхности»[56].

Мы уже описывали, как поддержание равновесия между ограниченными плюрализмами сдерживает эффективность мобилизации в рамках единой партии и, в конечном счете, приводит к апатии ее членов и активистов, поскольку такая партия дает лишь ограниченный доступ к власти по сравнению с другими каналами. Недоразвитость — особенно большой массы сельского населения, живущего в изолированных частях страны и занятого натуральным сельским хозяйством, что часто связано с традиционными и непотическими властными структурами в рамках единой партии, — несмотря на все идеологические заявления, организационные схемы и механизмы плебисцита, не создает основанной на участии политической культуры, даже если речь идет о контролируемом или фиктивном участии.

Как мы детально покажем далее, авторитарные режимы, возникающие после периода конкурентной демократии, приведшей к появлению неразрешимого конфликта в обществе, порождают деполитизацию и апатию среди населения, которое воспринимает это с облегчением после всех трудностей предыдущего периода. Изначально апатия охватывает проигравших новому режиму, но в отсутствие террора и осуществляющих его дисциплинированной тоталитарной массовой партии и ее организаций никто и не пытается интегрировать их в систему. По мере того, как уменьшаются напряженность и ненависть, изначально способствовавшие мобилизации, сторонники режима тоже впадают в апатию — часто к радости правителей, поскольку в такой ситуации им больше не нужно выполнять обещания, которые они раздавали в ходе мобилизации.

Отсутствие идеологии, неоднородность и компромиссный, а часто и подражательный характер главной идеи и — главным образом — менталитет правителей, особенно военных элит, бюрократов, экспертов и допущенных во власть политиков из прорежимных партий оказываются серьезным препятствием для мобилизации и привлечения к участию в общественной жизни. Без идеологии трудно мобилизовать активистов для добровольных кампаний, регулярного посещения партийных собраний, индивидуальных пропагандистских мероприятий и так далее. Без идеологии с ее утопическими компонентами сложно привлечь тех, для кого политика есть цель сама по себе, а не просто средство для достижения сиюминутных прагматических задач. Без идеологии молодежь, студенты, интеллектуалы с меньшей вероятностью будут заниматься политикой и обеспечивать кадры для дальнейшей политизации населения. Без утопического элемента, без привлечения широких слоев населения, которым требуется реально работающий, а не ограниченный, контролируемый плюрализм допущенных в элиты, призывы, основанные на бесконфликтном обществе консенсуса (за исключением моментов всплеска национализма или ситуаций прямой угрозы режиму), сводят политику к администрированию общественных интересов и фактическому выражению чьих-то частных интересов.

Ограниченный плюрализм авторитарных режимов и разная доля допустимых для них плюралистических компонентов в отправлении власти в разные моменты создают сложные системы полу- и псевдооппозиций в рамках режима[57]. Полуоппозицию составляют группы, не занимающие доминирующего положения и не представленные в правительстве; они критикуют режим, но при этом готовы участвовать во власти, отказавшись от фундаментальной критики режима. Не будучи институализированными, такие группы не являются нелегитимными, даже если для их деятельности нет законных оснований. Они могут выступать с резкой критикой правительства и некоторых институтов, однако проводят четкую разницу между ними и лидером режима и принимают историческую легитимацию или как минимум необходимость авторитарной модели. Есть группы, которые ратуют за иные политические приоритеты и способы их достижения, они поддерживают установление режима, но при этом надеются достичь целей, которых не разделяют их партнеры по коалиции. Бывает несогласие между теми, кто изначально отождествлял себя с системой, но не участвовал в ее становлении (обычно это радикальные активисты, своего рода «младотурки режима»), и теми, кто находится внутри режима и хочет достигнуть целей, не являющихся нелегитимными, — например восстановить прежний режим, возвращение к которому было объявлено, но так и не состоялось. Бывают приверженцы идеологии, на время отказавшиеся от нее ради победы над врагом; встречаются сторонники иностранной модели и/или даже иностранного государства, от которых стараются дистанцироваться правители; на поздних этапах развития такого режима появляются и те, кто противится его трансформации, а точнее, либерализации и отказу от его ограничительного характера. Полуоппозиция обычно возникает среди старшего поколения, участвовавшего в установлении режима ради реализации целей, которые они поставили перед собой еще до всякого переворота. Однако встречается она и среди интеллектуалов и молодежи, особенно студентов, всерьез воспринявших риторику руководства, но не обнаруживших действенных каналов участия во власти. Нередко полуоппозиция внутри режима становится не подпадающей под действие законов, алегальной, оппозицией. Отказавшись от надежды реформировать режим изнутри, она не готова перейти к нелегальной или подрывной деятельности и пребывает в состоянии неустойчивой терпимости, нередко основанной на прежних личных связах. Слабость попыток политической социализации и индоктринации в авторитарных режимах объясняет и тот факт, что, когда третье поколение, у которого не было шанса стать частью режима, открывает для себя политику, оно может обратиться именно к алегальной оппозиции. Автономия, допускаемая режимом для определенных общественных организаций, ограниченные попытки либерализации и повышения участия в институциях режима, а также относительная открытость другим обществам создают условия для появления алегальной оппозиции, которая иногда служит ширмой для нелегальной оппозиции и готова проникать в институты режима, не испытывая, в отличие от других его оппонентов, моральных сомнений по этому поводу. Часто оппозиция действует через формально неполитические организации — культурные, религиозные, профессиональные. В многоязыковых, мультикультурных обществах, где режим отождествляется с одной из национальных групп, выражением оппозиционности становятся такие культурные жесты, как использование неофициального языка. Особое положение католической церкви во многих обществах с авторитарным правлением и легальный статус многих ее организаций на основании соглашений между Ватиканом и правителями дают священникам и некоторым представителям светского общества определенную автономию, позволяя им стать каналом для выражения оппозиционных настроений определенных социальных классов и культурных меньшинств или трансляции поколенческих проблем, что также может способствовать появлению новых лидеров. В случае католической церкви роль религиозных групп в авторитарных режимах определяет ее транснациональный характер, моральную легитимацию относительно широкого диапазона идеологических позиций из-за отказа папы их осудить, легитимацию морально-профетического гнева по поводу несправедливости, особенно после Второго Ватиканского собора, а также озабоченность церковной верхушки гарантиями автономии религиозных организаций и свободы священников. Парадоксальным образом церковь обеспечила авторитарные режимы элитами через светские организации, но в то же время занималась защитой диссидентов и время от времени, как указывает Ги Эрме[58], играла роль трибуна, выступая против коррумпированного режима с позиций носителя моральных ценностей. Являясь организацией, которая переживет любой режим, даже если она отождествляется с ним в какой-то исторический момент, церковь имеет тенденцию дистанцироваться от режима и восстанавливать свою автономию при первых же признаках кризиса. То же самое относится к другим постоянным институтам, способным сохранять существенную автономию при авторитарном режиме — например судейству и даже профессиональным чиновникам.

Здесь следует подчеркнуть, что полуоппозиция — алегальная, но дозволенная оппозиция, относительно автономная роль различных институтов в условиях полусвободы — создает сложный политический процесс, имеющий далеко идущие последствия для общества и его политического развития. Либерализация авторитарных режимов может зайти далеко, но без изменения природы режима, без институционализации политических партий она все равно останется довольно ограниченной. Полусвобода, гарантированная при таких режимах, имеет свои последствия (несравнимые, конечно, с преследованием нелегальной оппозиции), и это объясняет фрустрацию, разобщенность, а иногда и готовность сотрудничать с режимом, что порой способствует устойчивости этих режимов в ничуть не меньшей степени, чем репрессии. Неопределенное положение оппозиции при авторитарных режимах резко отличается от четкого разграничения режима и его врагов в тоталитарных системах. Подчеркнем, однако, что ограниченный плюрализм, процесс либерализации и существование дозволенной властями оппозиции в отсутствие институциональных каналов для участия оппозиции в политике и получения доступа к населению в его массе ярко отличают авторитарные режимы от демократических.

Завершая общее обсуждение авторитарных режимов, обратим внимание на одну трудность их изучения. В мире, где крупными и наиболее успешными державами были либо стабильные демократии, либо коммунистические или фашистские политические системы — с их уникальной идеологической привлекательностью, организационными возможностями, видимой стабильностью, успехами в индустриальном развитии или в преодолении экономической отсталости, а также способностью преодолеть статус страны «второго сорта» на международной арене, — в таком мире авторитарные режимы находятся в неоднозначном положении. Ни один из них не стал утопическим образцом для других — за исключением, пожалуй, насеровского Египта для арабского мира в силу особых исторических обстоятельств. Наверное, таким образцом могла бы оказаться Мексика с ее революционным мифом в сочетании с прагматической стабильностью режима гегемонии одной партии. Ни один авторитарный режим не захватил воображения интеллектуалов и активистов за пределами своей страны. Ни один не вдохновил на создание международных партий в свою поддержку. Лишь оригинальные решения югославов вызывали у интеллектуалов определенный некритический интерес. В таких обстоятельствах авторитарные режимы и их лидеры не впадали в искус и не начинали воспроизводить привлекательные тоталитарные образцы, поскольку не хотели или не могли воспроизвести их ключевые черты. Лишь 1930-е с их идеологией корпоративизма в сочетании с различным идеологическим наследием и связью с консервативной социальной доктриной католицизма предложили действительную нетоталитарную и недемократическую идеологическую альтернативу. Наблюдаемый нами крах таких систем, тот факт, что ни одно крупное государство не пошло по этому пути, размытые границы между консервативным и католическим корпоративизмом и итальянским фашизмом и, наконец, отход церкви от своей приверженности органическим теориям общества свели на нет эту третью политическую модель. Авторитарные режимы, как бы они ни были укоренены в обществе, каких бы успехов они ни добивались, в итоге всегда сталкиваются с двумя привлекательными альтернативами, что ограничивает возможности их полной и уверенной в себе институционализации и дает силу их противникам[59].

Перевод с английского Ольги и Петра Серебряных

[1] Перевод выполнен по изданию: Linz J.J. Totalitarian and Authoritarian Regimes. Boulder; London: Lynne Riener Publisher, 2000. P. 49—63, 65—75, 159—171. Первоначально эти главы были опубликованы в 1975 году.

[2] Превосходное сравнительное исследование двух обществ в условиях разных политических режимов, а также анализ того, как они отражались на жизни отдельных советских и американских граждан, см. в: Hollander G.D. Soviet Political Indoctrination. New York, 1972. Впрочем, в посвященных Америке разделах чувствуется чрезмерное влияние поколенческого либерального радикализма, характерного для интеллектуального протеста 1970-х.

[3] Sartori G. Democratic Theory. Detroit, 1962. P. 135—157.

[4] О Муссолини и значении термина «тоталитаризм» в Италии см. Jänicke M. Totalitäre Herrschaft. Anatomie eines politischen Begriffes. Berlin, 1971. S. 20—36. Эта работа также является лучшим обзором истории употребления термина, его вариантов и связанной с ним полемики и, кроме того, содержит исчерпывающую библиографию. Следует отметить, что для обозначения сразу и фашистских, и коммунистических режимов этот термин использовали не только либералы, католики или консерваторы, но и социалисты вроде Хильфердинга, который писал об этом уже в 1939 году. В 1936-м Хильфердинг отошел от марксистского анализа тоталитарного государства (см.: Ibid. S. 74—75; Hilferding R. StateCapitalism or Totalitarian State Economy // Modern Review. 1947. Vol. 1. Р. 266—271).

[5] Schmitt C. Die Wendung zum totalen Staat // Positionen und Begriffe im Kampf mit Weimar—Genf—Versailles 1923—1939. Hamburg, 1940.

[6] Ludendorff E. Der Totale Krieg. München, 1935. О понятии тотальной войны см.: Speier H. Ludendorff: The German Concept of Total War // Earle E.M. (Ed.). Makers of Modern Strategy. Princeton, 1944.

[7] Jünger E. Die totale Mobilmachung. Berlin, 1934.

[8] Sabine G.H. The State // Seligman R.A., Johnson A. (Eds.). Encyclopedia of the Social Sciences. New York, 1934.

[9] Michels R. Some Reflections on the Sociological Study of the Oligarchical Tendencies of Modern Democracy. New York, 1928. P. 770—772.

[10] Trotsky L. The Revolution Betrayed. New York, 1937. P. 278.

[11] Сходство в восприятии советского и фашистского режимов у итальянских фашистов и Троцкого обсуждается в книге: Gregor A.J. Interpretations of Fascism. Morristown, 1974. P. 181—188. Еще один пример подобного анализа у испанского левого фашиста см.: Ledesma Ramos R. ¿Fascismo in España? Discurso a las juventides de España [1935]. Barcelona, 1968.

[12] Ziegler H.O. Autoritärer oder Totaler Staat. Tübungen, 1932; Vögelin E. Der Autoritäre Staat. Vienna, 1936.

[13] Shils E. Political Development in the New States. The Hague, 1960.

[14] Linz J.J. An Authoritarian Regime: The Case of Spain // Allard E., Littunen Y. (Eds.). Cleavages, Ideologies and Party Systems. Helsinki, 1964.

[15] Shils E. Op. cit.; Almond G., Coleman J.S. (Eds.). The Politics of the Developing Areas. Princeton, 1960; Almond G., Powell G.B. Comparative Politics: A Developmental Approach. Boston, 1966; Hungtinton S.P. Social and Institutional Dynamics of One-Party Systems // Huntington S.P., Moore C.H. (Eds.). Authoritarian Politics in Modern Society. New York, 1970; Hungtinton S.P., Moore C.H. Conclusion: Authoritarianism, Democracy, and One-Party Politics // Ibid; Moore C.H. The Single Party as Source of Legitimacy // Ibid; Lanning E. A Typology of Latin American Political Systems // Comparative Politics. 1974. Vol. 6. P. 367—394.

[16] Обзор существующих типологий политических систем см. в: Wiseman H.V. Political Systems: Some Sociological Approaches. London, 1966. Указанная выше работа Габриэла Алмонда и Джеймса Коулмана была первой в своем роде: эти соавторы, а также их коллеги Вайнер, Растоу и Бланкстен занялись изучением политики в Азии, Африке и Латинской Америке. Разработанную Шилсом типологию Алмонд использует в связи с функциональным анализом. В указанной выше работе (главы 9—11) Алмонд и Пауэлл строят свою типологию в зависимости от структурной дифференциации и секуляризации — от примитивных политических систем до современных демократических, авторитарных и тоталитарных. У Файнера можно найти еще одну интересную попытку классификации (Finer S.E. Comparative Government. New York, 1971. P. 44—51). У Блонделя сравнительный анализ построен на различении традиционных консервативных, либерально-демократических, коммунистических, популистских и авторитарных консервативных систем (Blondel J. Comparing Political Systems. New York, 1972). Растоу выделяет системы: 1) традиционные, 2) модернизирующиеся — персонально-харизматические, военные, однопартийные авторитарные, 3) современные демократические, тоталитарные и 4) системы, в которых отсутствует какое-либо управление (Rustow D. A World of Nations: Problems of Political Modernization. Washington, 1967). Предложенная Органским типология режимов (Organski A.F.K. The Stages of Political Development. New York, 1965) берет за основу стадию экономического развития, на которой они находятся, роль политики в этом процессе, а также тип элитных альянсов и классовых конфликтов. Среди прочих у него присутствуют «синкратические» режимы (от древнегреческого σ?ν — вместе, и κρ?τος — власть) в среднеразвитых странах, где промышленные и аграрные элиты достигли компромисса под давлением снизу. Аптер, много изучавший Африку, создал очень интересную и получившую широкое признание типологию политических систем на основе двух основных параметров: типа власти и типа ценностей, к которым конкретная система стремится (Apter D.E. The Politics of Modernization. Chicago, 1965). По первому признаку системы разделяются у него на иерархические (где центр контролирует все) и пирамидальные (системы с конституционным представительством), по второму — на преследующие консумматорные (сакральные) и инструментальные (секулярные) ценности. Соответственно, возникают два типа систем с иерархической властью: 1) мобилизационные системы (как в Китае) и 2) либо модернизирующиеся автократии, либо неомеркантилистские общества (примерами, соответственно, будут Марокко и кемализм в Турции); типы с пирамидальным распространением власти подразделяются на: 3) теократические или феодальные системы и 4) примирительные системы (reconciliation system). Мобилизационные и примирительные системы противопоставляются по степени принуждения/информирования, находящихся в обратных отношениях друг с другом. К сожалению, в силу сложности проблемы здесь не место разбирать, как Аптер применяет эти умозрительные типы при анализе конкретных политических систем и проблем модернизации.

[17] Banks A.S., Textor R.B. A Cross-Polity Survey. Cambridge, 1963.

[18] Dahl R.A. Polyarchy: Participation and Opposition. New Haven, 1971. Р. 331—349.

[19] Rustow D. A World of Nations…

[20] В этом разделе я пользуюсь рейтингом стран по численности населения, валовому национальному продукту и темпам его роста, а также данными о количестве населения, живущего в условиях разных режимов в Европе, представленными в таблицах 5.1, 5.4 и 5.5 в: Taylor C.L., Hudson M.C. World Handbook of Political and Social Indicators. New Haven, 1972.

[21] Young W.B. Military Regimes Shape Africa’s Future. The Military: Key Force [неопубл.].

[22] Наши определения и разграничения, связанные с демократией, опираются на следующие основные источники: Sartori G. DemocraticTheory; Kelsen H. Vom Wesen und Wert der Democratie. Tübingen, 1929; Schumpeter J.A. Capitalism, Socialism, and Democracy. New York, 1950; Dahl R.A. Op. cit. О вкладе Даля в теорию демократии или, как он сам теперь предпочитает ее называть, полиархии, см. критический обзор: Ware A. Polyarchy // European Journal of Political Research. 1974. Vol. 2. P. 179—199. Там идет речь о критических замечаниях, высказанных в связи с так называемой «элитистской теорией демократии» (cм., например: Bachrach P. The Theory of Democratic Elitism: A Critique. Boston, 1967). Поскольку эта критика касается в основном «демократизации» полиархий, а не их отличий от неполиархических систем, мы не станем углубляться в эти важные дискуссии. Наше понимание демократии мы более подробно изложили в контексте обсуждения пессимистического и в конечном счете неверного анализа Михельса (см.: Linz J.J. Michels e il suocontributo alla sociologia politica // Michels R. La sociologia del partitopolitico nella democrazia moderna. Bologna, 1966).

[23] Dahl R.A. Op. cit.

[24] Sartori G. Democratic Theory. P. 199—201.

[25] Самым спорным случаем является Мексика, где кандидат в президенты лишь в 1952 году получил меньше 75% голосов, а обычно получает свыше 90%. Лидеры оппозиции прекрасно понимают, что они обречены на поражение — будь то в борьбе за одно из 200 губернаторских мест или за одно из 282 сенаторских кресел. Единственная надежда оппозиционной партии (и это относительно новое явление) в том, чтобы добиться, в обмен на депутатское кресло или муниципальные административные позиции, признания их лидеров со стороны правительства — в форме контрактов, займов или услуг. Во многих случаях партии финансируются правительством и поддерживают правительственных кандидатов или заранее вступают с ними в борьбу, чтобы получить преференции для своих сторонников. «Таким образом они принимают участие в политической игре и в ритуале выборов», — как выразился один мексиканский политолог (см.: González Casanova P. Democracy in Mexico. New York, 1970). Другой пример критического анализа: Cosío Villegas D. El Sistema político mexicano: las posibilidades de cambio. Mexico City, 1972. Более ранняя работа, подчеркивающая олигархические характеристики режима: Brandenburg H.-C. HJ-Die Geschichte der HJ. Köln, 1968. Лучшая монография об авторитаристском процессе принятия политических решений в Мексике: Kaufman S.B. Decision-making in an Authoritarian Regime: The Politics of Profit-sharing in Mexico. PhD dissertation. Columbia University, 1970. Выборный процесс анализируется в: Taylor P.B. The Mexican Elections of 1958: Affirmation of Authoritarianism? // Western Political Quarterly. 1960. Vol. 13. P. 722—744. Тем не менее есть и другие интерпретации, указывающие на демократический потенциал — либо внутри партии, либо в долгосрочной перспективе: Scott R.E. Mexican Government in Transition. Urbana, 1964; Scott R.E. Mexico: The Established Revolution // Pye L.W., Verga S. (Eds.). Political Culture and Political Development. Princeton, 1965; Needler M. Politics and Society in Mexico. Albuquerque, 1971; Padgett V. The Mexican Political System. Boston, 1966; Ross S.R. (Ed.). Is the Mexican RevolutionDead? New York, 1966. Тот факт, что выборы не дают доступа к власти и что Partido Revolucionario Institucional занимает привилегированное положение, не означает полного отсутствия свободы выражения и создания ассоциаций. Ведущей оппозиционной партии, ее электорату и препятствиям, с которыми она сталкивается, посвящена работа: Marby D. Mexico's Acción Nacional: A Catholic Alternative to Revolution. Syracuse, 1973. P. 170—182. О разногласиях ученых по поводу природы политической системы в Мексике см.: Needleman C., Needleman M. WhoRules Mexico? A Critique of Some Current Views of the Mexican Political Process // Journal of Politics. 1969. Vol. 81. P. 1011—1084.

[26] Karpat K.H. Turkey's Politics: The Transition to a Multiparty System. Princeton, 1959; Weiker W.F. The Turkish Revolution: 1960—1961.Washington, 1963; Idem. Political Tutelage and Democracy in Turkey: The Free Party and Its Aftermath. Leiden, 1973.

[27] Sartori G. Dittatura // Enciclopedia del Diritto. Vol. 11. Milano, 1962.

[28] Schmitt C. Die Diktatur: Von den Anfängen des modern Souveränitätsgedankens bis zum proletarischen Klassenkampf. München, 1928.

[29] Sartori G. Dittatura. P. 416—419.

[30] Rossiter C. Constitutional Dictatorship: Crisis Government in the Modern Democracies. Princeton, 1948.

[31] Finer S.E. The Man on Horseback: The Role of the Military in Politics.New York, 1962.

[32] Hungtinton S.P. Political Order in Changing Societies. New Haven, 1968. P. 231—237.

[33] Gimbel J.H. The American Occupation of Germany: Politics and the Military, 1945—1949. Stanford, 1968; Montgomery J.D., Hirschman A.O. (Eds.). Public Policy. Vol. 17. 1968 (см. опубликованные в этом сборнике статьи Фридриха, Кригера и Меркля о правлении военных и реконструкции).

[34] Schmitt C. Die Diktatur….

[35] См.: Jänicke M. Op. cit.; Friedrich C.J. (Ed.). Totalitarianism: Proceedings of a Conference Held at the American Academy of Arts and Sciences, March 1953. Cambridge, 1954; Friedrich C.J., Brzezinsky Z.K. Totalitarian Dictatorship and Autocracy. New York, 1965; Neumann S. Permanent Revolution: Totalitarianism in the Age of International Civil War.New York, 1942; Aron R. Democracy and Totalitarianism. London, 1968; Buchheim H. Totalitarian Rule: Its Nature and Characteristics. Middletown, 1968; Schapiro L. Totalitarianism. New York, 1972; Seidel B., Jenkner S. (Hg.). Wege der Totalitarismus-Forschung. Darmstadt, 1968.

[36] Friedrich C.J. The Evolving Theory and Practice of Totalitarian Regimes// Friedrich C., Curtis M., Barber B. (Eds.). Totalitarianism in Perspective: Three Views. New York, 1969. P. 126.

[37] Brzezinski Z. Ideology and Power in Soviet Politics. New York, 1962.

[38] Neumann F. The Democratic and the Authoritarian State. Glencoe, 1957. P. 233—256.

[39] Arendt H. The Origins of Totalitarianism. New York, 1966.

[40] Cocks P. The Rationalization of Party Control // Johnson C. (Ed.). Change in Communist Systems. Stanford, 1970.

[41] Joffe E. Party and Army-Professionalism and Political Control in the Chinese Officer Corps, 1949—1964. Cambridge, 1965; Idem. The Chinese Army under Lin Piao: Prelude to Political Intervention // Lindbeck J.M.H. (Ed.). China: Management of a Revolutionary Society. Seattle, 1971; Pollack J.D. The Study of Chinese Military Politics: Toward a Framework for Analysis // McArdle C. (Ed.). Political-Military Systems: Comparative Perspectives. Beverly Hills, 1974; Schurmann F. Ideology and Organization in Communist China. Berkley, 1968. P. 12—13; Gittings J. The Role of the Chinese Army.London, 1967.

[42] Domínguez J.I. The Civic Soldier in Cuba // McArdle C. (Ed.). Op. cit.; Dumont R. Cuba est-il socialiste? Paris, 1970.

[43] Об интеллектуальной и культурной жизни в Советском Союзе см.: Pipes R. (Ed.). The Russian Intelligentsia. New York, 1961; Swayze H. Political Control of Literature in the USSR, 1946—1959. Cambridge, 1962; Simmons E. The Writers // Skilling H.G., Griffiths F. (Eds.). Interest Groups in Soviet Politics. Princeton, 1971; Johnson P., Labedz L. (Eds.). Khrushchev and the Arts: The Politics of Soviet Culture, 1962—1964. Cambridge, 1965. Восточной Германии посвящена книга: Lange M.G. Wissenschaft im Totalitären Staat: Die Wissenschaft der Sowjetischen Besatzungszone auf dem Weg zum «Stalinismus». Stuttgart, 1955; коммунистическому Китаю: MacFarquhar R. The Hundred Flowers Campaign and the Chinese Intellectuals. New York, 1960; Chen S.H. Artificial Flowers During a Natural «Thaw» // Treadgold D.W. (Ed.). Soviet and Chinese Communism: Similarities and Differences.Seattle, 1967; случай Лысенко интересно разбирает Жорес Медведев: Medvedev Z. Rise and Fall of T.D. Lysenko. New York, 1969; нацистской Германии посвящены книги: Brenner H. Die Kunstpolitik des Nazionalsozialismus. Reinbek bei Hamburg, 1963; Mosse G.L. Nazi Culture: Intellectual, Cultural and Social Life in the Third Reich. New York, 1966; Wulf J. Literatur und Dichtung im Dritten Reich: Ein Dokumentation. Güterlosh, 1963; Idem. Die Bildenden Künste im Dritten Reich: Ein Dokumentation.Güterlosh, 1963; Idem. Musik im Dritten Reich: Ein Dokumentation.Güterlosh, 1963; Idem. Theater und Film Musik im Dritten Reich: Ein Dokumentation. Güterlosh, 1964; Strothmann D. Nazionalsocialistische Literaturpolitik. Bonn, 1963. Дальнейшая, очень поучительная библиография, касающаяся образования и сферы производства знания, представлена в: Tannenbaum E. The Fascist Experience: Italian Society and Culture, 1922—1945. New York, 1972. Теоретически не очень сильная работа, хотя представленные в ней иллюстрации прекрасно показывают разнородность и эклектичность официального итальянского искусства, что резко отличается от положения дел в Германии и еще раз ставит под вопрос тоталитарный характер итальянского фашизма: Silva U. Ideologia у Arte del Fascismo. Milano, 1973. Разница культурной политики при тоталитаризме и авторитаризме хорошо видна в исследовании интеллектуальной жизни франкистской Испании: Díaz E. Pensamiento español 1939—1973. Madrid, 1974.

[44] Об отношениях религии и государства в Советском Союзе см.: Curtis J.S. Church and State // Black C.E. (Ed.). The Transformation of Russian Society. Cambridge, 1960. Позднейшие изменения анализируются в: Bourdeaux M. Religious Ferment in Russia: Protestant Opposition to Soviet Religious Policy. New York, 1968; Idem. Patriarch and Prophets: Persecution of the Russian Orthodox Church Today. London, 1969. О коммунистическом Китае см.: Busch R.C. Religion in Communist China. Nashville, 1970; MacInnis D.E. Religious Policy and Practice in Communist China. New York, 1972; Welch H. Buddhism under Mao. Cambridge, 1972. Германии посвящены исследования: Conway J.S. The Nazi Persecution of the Churches, 1933—1945. New York, 1968; Zipfel F. Kirchenkampf in Deutschland. Berlin, 1965; Lewy G. The Catholic Church and Nazi Germany.New York, 1965; Buchheim H. Glaubenskrise im Dritten Reich: Drei Kapitel Nationalsozialistischer Religionspolitik. Stuttgart, 1953. Хорошо документированное региональное исследование: Baier H. Die Deutschen Christian Bayerns im Rahmen des bayerischen Kirchenfampfes. Nürenberg, 1968. Сравнить с Италией можно на материале: Webster R.A. The Cross and the Fasces: Christian Democracy and Fascism in Italy. Stanford, 1960.

[45] Уже в SA звания раздавали без учета армейских званий, до которых человек дослужился в военное время, см.: Gordon H.J. Hitler and the BeerHall Putsch. Princeton, 1972. Эта идеология прорыва сквозь все структуры общества нашла свое отражение в клятве SA: «Клянусь, что в каждом члене организации — невзирая на его классовое происхождение, профессию, богатство и собственность — я буду видеть только брата и настоящего товарища, с которым я буду связан и в радости, и в печали». Впоследствии это привело к тому, что высокопоставленный чиновник стал серьезно опасаться собственного дворника, занимающего в партии должность квартального (Blockwart).

[46] Здесь не место обсуждать сложную проблему взаимоотношений между политическими системами и внешней политикой. Разумеется, агрессивные действия, вмешательство во внутренние дела других стран, а также политический или экономический империализм не являются исключительными атрибутами какого-то одного режима. Но в то же время нельзя не согласиться с тем, что национал-социализм, его идеология и внутренняя динамика германского режима вели к агрессивной экспансии, войне и созданию гегемонистской системы эксплуатируемых и угнетенных стран и зависимых стран-сателлитов. В этой политике есть чисто нацистские элементы, особенно в том, что касается расистской концепции — ее не следует путать с идеями, восходящими к немецкому национализму (восстановление полного суверенитета после Версаля, аншлюс, аннексия приграничных территорий соседних государств с преимущественно немецким населением), и к политике обеспечения экономического господства Центральной Европы (Mitteleuropa). См.: Bracher K.D. The GermanDictatorship. New York, 1970. P. 287—329, 400—408 и библиографию на р. 520—523; Jacobsen H.-A. Nationalsozialistische Aussenpolitik 1933—1938. Frankfurt a.M., 1968; Hillgruber A. Kontinuität und Diskontinuität in der deutschen Aussenpolitik von Bismarch bis Hitler. Düsseldorf, 1971; Hildebrand K. The Foreign Policy of the Third Reich. London, 1973. Отношения между Гитлером и Муссолини прекрасно проанализированы в: Deakin F.W. The Brutal Friendship: Mussolini, Hitler and the Fall of Italian Fascism. Garden City, 1966; Wiskemann E. The Rome-Berlin Axis. London, 1966. Несомненно, фашистская Италия тоже проводила политику экспансии в Адриатике и Африке, однако, если абстрагироваться от чисто риторических заявлений, легко показать, что этот экспансионизм лежал целиком в русле еще дофашистского итальянского империализма. Обостренный национализм характерен для всех фашистских движений, но для них столь же характерны интернационализм, антипацифизм, одержимость военным величием, ирредентизм и часто даже паннационализм, которые противопоставляют идеологии левых и центристских демократических партий, даже когда некоторые из этих партий не оказывают никакого сопротивления колониализму, курс на рост национальной мощи и упор на политику престижа.

Вопрос о внешней политике коммунистических государств сталкивается с той же проблемой отделения национальных интересов СССР (унаследованных от Российской империи) от интересов, порожденных динамикой режима (главным образом опытом гражданской войны, иностранной интервенции, изоляции и блокады), и, наконец, от интересов, исходящих из соображений международной революционной солидарности и соответствующих продиктованному идеологией пониманию международного положения. Разные точки зрения на эту проблему см. в: Hoffmann E.P., Fleron F.J. (Eds.). The Conduct of Soviet Foreign Policy. Chicago, 1971. Part 3; а также в: Shulman M.D. Stalin’s Foreign Policy Reappraised. New York, 1969; Ulam A.B. Expansion and Coexistence: The History of Soviet Foreign Policy from 1917—1967. New York, 1968. Литература по советско-китайскому конфликту (Zagoria D.S. The Sino-Soviet Conflict 1956—1961. New York, 1969) демонстрирует сложное переплетение национальных интересов и политических трений. Вполне ожидаемо, работы, касающиеся коммунистических стран Восточной Европы (Seton-Watson H. Eastern Europe between the Wars 1918—1941.New York, 1967; Ionescu G. The Politics of the European Communist States.New York, 1967; Brzezinski Z. The Soviet Block. Cambridge, 1960), демонстрируют неотделимость формирования внешней и внутренней политики от советской гегемонии. В силу связей восточноевропейских коммунистических партий с КПСС, особенно когда Советский Союз был образцом социалистического государства, то есть в сталинскую эпоху, было невозможно отделить политику мирового революционного движения от политической линии единственной страны, где у власти находилась коммунистическая партия. Полицентризм очевидным образом поменял и усложнил эту ситуацию. Фашистские партии при всем их сходстве, взаимном влиянии и подражании друг другу никогда не связывала общая дисциплина, как это было в случае коммунистов. Идеологически связанные партии, не принимающие в расчет инстанции, от которых они зависят более прямым образом, несомненно, являются важным фактором внешней политики для опирающихся на массовые движения режимов. Режимы, обязанные считаться со свободной публичной критикой и открытым несогласием, не могут позволить себе тот же стиль и тот же тип международных политических реакций, что и режимы, подобным ограничением не обремененные. Тем не менее было бы ошибкой выводить внешнюю политику любого режима из идеологических убеждений, как наглядно показал пакт между Сталиным и Гитлером или отношения между США и коммунистическим Китаем, однако принимать их во внимание при анализе долгосрочных внешнеполитических стратегий вполне разумно. Связанная с этим тема, которой почти не уделяется внимания (и, пожалуй, зря), — это связь между внешнеполитическими кризисами и проблемами или полным упадком демократических режимов, особенно в случае подъема фашизма, но так же и при повороте к авторитаризму в странах «третьего мира». Упускается также и связь между готовностью к войне, а именно — тотальной войне, и разворотом к тоталитаризму.

[47] Neuman S. Permanent Revolution: Totalitarianism in the Age of International Civil War. New York, 1942.

[48] Проблема преемственности лидеров в недемократических конституционных режимах всегда рассматривалась как одна из их слабостей по сравнению с наследственными монархиями и парламентскими или президентскими демократиями (Rustow D.A. Succession in the Twentieth Century // Journal of International Affairs. 1964. Vol. 18. P. 104—113). На обсуждение этого вопроса серьезно повлияла последовавшая за смертью Ленина борьба за власть, а также личный характер власти и пожизненное руководство во многих однопартийных режимах. Уже в 1933 году Роберто Фариначчи в письме к Муссолини отмечал, что вопрос передачи власти от единственного в своем роде лидера, в окружении которого никакие другие лидеры возникнуть просто не могли, станет огромной проблемой для такого типа режимов (Aquarone A. L’organizzazione dello Stato totalitario. Torino, 1965. P. 173—175). По сути, считалось, что в отсутствие прямого наследника ожидать мирной передачи власти попросту не приходится и что можно институализировать действенный и законный метод смены пожизненных лидеров или ограничить их срок пребывания у власти. История не дала нам возможности проследить, как передают власть основатели фашистских режимов, а долголетие других основателей тоталитарных государств оставляет нам лишь возможности для спекуляций о будущем их режимов. При всех сопровождавших его конфликтах, приход к власти Хрущева (Swearer H.R., Rush M. The Politics of Succession in the U.S.S.R.: Materials on Khrushchev’s Rise to Leadership. Boston, 1964; Rush M. PoliticalSuccession in the USSR. New York, 1968) показал, что передача власти не обязательно приводит к краху системы и даже не сопровождается дополнительными чистками или новым периодом террора. Проблемы, связанные с передачей власти после смерти Мао, описаны в: Robinson T.W. Political Succession in China // World Politics. 1974. Vol. 27. P. 1—38. Тем не менее относительно институализированная передача власти от Хрущева, Хо Ши Мина, Насера или Салазара показывает, что институции в таких режимах способны справляться с этой проблемой лучше, чем предполагалось в политической науке. Еще более заметной является тенденция новых авторитарных режимов (как например в случае военной диктатуры в Бразилии) предотвращать появление вождей и ограничивать пребывание у власти определенным сроком. Предстоящий в недалеком будущем уход целого ряда основателей авторитарных режимов наверняка даст нам материал для сравнительного анализа в связи с этой проблемой.

[49] Linz J.J. An Authoritarian Regime: The Case of Spain // Allard E., Rokkan S. (Eds.). Mass Politics: Studies in Political Sociology. New York, 1970. P. 255.

[50] Ibid; Linz J.J. From Falange to Movimiento-Organización: The Spanish Single Party and the Franco Regime 1936—1968 // Hungtinton S.P., Moore C.H. (Eds.). Op. cit.; Linz J.J. Opposition In and Under an Authoritarian Regime: The Case of Spain // Dahl R.A. (Ed.). Regimes and Oppositions. New Haven, 1973; Linz J.J. The Future of Authoritarian Situation or the Institutionalization of an Authoritarian Regime: The Case of Brazil // Stepan A. (Ed.). Authoritarian Brazil: Origins, Policies, and Future. New Haven, 1973.

[51] Hermet G. Les fonctions politiques des organisations religieuses dans les régimes à pluralisme limité // Revue Française de Science Politique. 1973. Vol. 23. P. 439—472.

[52] Foltz W.J. From French West Africa to the Mali Federation. New Haven, 1965.

[53] Geiger T. Die soziale Schichtung des deutschen Volkes. Stuttgart, 1932.

[54] Lamounier B. Ideologia ens regimes autoritários: uma crítica a Juan J. Linz // Estudos Cebrap. Vol. 7. Sãn Paulo, 1974. P. 69—92.

[55] Kaufman S.B. Op. cit.

[56] Aquarone A. Op. cit. P. 302.

[57] Linz J.J. Opposition In and Under an Authoritarian Regime: The Case of Spain.

[58] Hermet G. Op. cit.

[59] Linz J.J. The Future of Authoritarian Situation or the Institutionalization of an Authoritarian Regime: The Case of Brazil.

Электронные визы распространят еще на пять дальневосточных аэропортов. Об этом говорится в материалах АТОР.

Всего за год электронными визами для упрощенного въезда в Россию на Дальнем Востоке воспользовались свыше 22 тыс. иностранцев. Практически все они приехали через пункты пропуска Приморского края.

По данным краевой администрации Приморья, за время действия упрощенного визового режима (начал действовать с начала августа 2017 года) посетили свыше 22 тыс. граждан из 13 государств. Из них авиатранспортом прибыли 18.7 тыс. человек, автомобильным транспортом - 2.3 тыс., по железной дороге - 1.1 тыс. Морской пункт пропуска Владивосток принял 69 человек по упрощенной схеме.

Согласно информации краевой администрации Приморья, из общего количества 22 тыс. иностранцев, воспользовавшихся электронными визами, 17.4 тыс. (79%) оказались гражданами КНР. Еще около 4.5 тыс. (20%) прибыли из Японии. Таким образом, на долю граждан остальных 11 государств пришлось 0.5% выданных за год электронных виз.

Что касается остальных государств, чьи граждане оформляли электронную визу в Россию, въезжая через Приморье, то это Сингапур (свыше 100 человек), Индия, КНДР, Саудовская Аравия, Мексика, единичные прибытия зафиксированы из Турции и стран Ближнего Востока.

Напомним, в августе 2017 года вступил в силу федеральный закон и постановление правительства, согласно которым для граждан 18 государств "при прибытии в Российскую Федерацию через пункты пропуска свободного порта Владивосток оформляются обыкновенные однократные деловые, туристические и гуманитарные визы в форме электронного документа". В список вошли Алжир, Бахрейн, Бруней, Индия, Иран, Катар, КНР, КНДР, Кувейт, Марокко, Мексика, ОАЭ, Оман, Саудовская Аравия, Сингапур, Тунис, Турция и Япония.

Граждане этих государств получают электронные визы в упрощенном порядке. Въехавшие по ней иностранцы может беспрерывно находиться на территории России до восьми суток.

К территории свободного порта Владивостоксегодняотносятся все ключевые порты юга Дальнего Востока от Зарубино до Находки, а также аэропорт "Кневичи" (Владивосток). В Приморском крае попасть на территорию порто-франко можно также через морские пункты пропуска "Зарубино" и "Посьет", железнодорожные пункты пропуска "Пограничный", "Хасан", "Махалино", пункты автомобильного пропуска "Полтавка" и "Турий Рог".

С января 2018 года для обладателей электронных виз также открыта граница в Сахалинской области и Камчатском крае, но только в двух пунктах пропуска - "Корсаков" и "Петропавловск-Камчатский".

С 1 сентября 2018 года механизм пропуска иностранцев по электронной визе, по данным Минвостокразвития, начнет действовать еще в пяти аэропортах Дальнего Востока.

Это аэропорты Петропавловск-Камчатский (Елизово, Камчатский край), Благовещенск (Амурская область), Хабаровск (Новый, Хабаровский край), Южно-Сахалинск (Хомутово, Сахалинская область) и Анадырь (Угольный, Чукотский автономный округ). Соответствующее постановление подписал премьер-министр Дмитрий Медведев 20 июля.

В Приморье количество пунктов пропуска в Приморье, принимающих гостей с электронными визами вырастет до 2021 года. После реконструкции действие упрощенного визового режима могут распространить на автомобильные пункты пропуска "Пограничный" и "Краскино", а также на морской пункт пропуска "Находка", сообщает пресс-служба краевого правительства.

В 2017 г. темп роста выручки крупнейших лесопромышленных компаний России снизился, об этом говорится в рейтинге ТОП-50 ЛПК, опубликованном в августовском номере журнала «Лесная индустрия».

На первую десятку пришлось 71,5% всей выручки 50 крупнейших компаний — 339,4 млрд руб. В 2016 г. выручка первых десяти компаний составляла 348,75 млрд руб.

По результатам 2017 г. тройка лидеров рейтинга лучших лесопромышленных компаний не претерпела изменений: Группа «Илим», «Монди Сыктывкарский ЛПК», Segezha Group.

Группа «Илим» закончила 2017 г. с выручкой 110,4 млрд руб. Однако для группы прошедший год охарактеризовался снижением всех финансовых показателей: выручка сократилась на 1,1%, чистая прибыль — на 27,7%, до 18,956 млрд руб.

Второе место заняла «Монди Сыктывкарский ЛПК». В 2017 г. ее выручка осталась практически на уровне предыдущего года — 54,944 млрд руб. (+0,03%).

Третью строчку рейтинга занимает Segezha Group (входит в АФК «Система»). Выручка компании в 2017 г. выросла на 1,63%, до 43,7 млрд руб. Segezha Group увеличила производство бумаги на 11,5% до 319 тыс. т, потребительской упаковки — на 15,6%, до 37 млн шт., а выпуск бумажных мешков снизился на 6,2%, до 1,172 млн шт.

Самой быстрорастущей компанией года стала Троицкая бумажная фабрика (25-е место в рейтинге), нарастив выручку на 62,72%. В минувшем году компания заработала 3,71 млрд руб. Согласно годовому отчету, в 2017 г. фабрика начала поставки продукции на рынки Иордании, Кувейта, Канады, Саудовской Аравии, Чехии, что не могло не сказаться на увеличении продаж.

Полностью с данными рейтинга можно ознакомиться в №7—8 журнала «Лесная индустрия» или в онлайн-версии на сайте издания.

Рейтинг Топ-50 ежегодно составляется редакцией журнала «Лесная индустрия». В состав рейтинга входят крупнейшие компании ЛПК России, в выручке которых доля производства деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной продукции составила более 50%. Распределение мест рейтинга было основано на размере выручки, которую получила компания по итогам 2017 г. Оценка финансовой деятельности включенных в рейтинг компаний основана на анализе данных, которые они опубликовали в годовых отчетах, а также официально предоставили журналу «Лесная индустрия».

Странная война: союзники США купили немного «Аль-Каиды»

АР: друзья США из арабской коалиции платят террористам в Йемене

Коалиция во главе с Саудовской Аравией, ведущая боевые действия в Йемене против шиитских мятежников-хуситов, заключила соглашение с запрещенной в России террористической организацией «Аль-Каида на Аравийском полуострове». Эр-Рияд платит боевикам деньги, чтобы террористы оставляли занятые ими города, а затем это выдается за победы коалиции стран, союзниками которых являются США.

Коалиция стран во главе с Саудовской Аравией, активную поддержку которой оказывают США, пошла на соглашение с террористической организацией «Аль-Каида на Аравийском полуострове» (АКАП, является частью террористической группировки «Аль-Каида» — запрещена в России). Об этом сообщает Associated Press со ссылкой на официальные лица Йемена, включая офицеров служб безопасности, командиров отрядов ополчения, представителей племен, выступающих в качестве посредников, и на самих членов «Аль-Каиды».

По информации агентства, входящие в аравийскую коалицию государства — союзники США, такие как Объединенные Арабские Эмираты, платят боевикам «Аль-Каиды» за то, чтобы те отступили без боя из удерживаемых ими населенных пунктов, районов и без сопротивления отошли с оборудованных рубежей обороны.

При этом, по данным AP, действующие при поддержке Эр-Рияда и его союзников формирования аравийского ополчения принимают в свои ряды бывших боевиков АКАП.

Подобные сделки и компромиссы позволяют йеменскому филиалу «Аль-Каиды» сохранять свою боеспособность, полагает AP.

По данным агентства, спецслужбы и военные США в курсе этих негласных договоренностей.

С августа 2014 года в Йемене идет война между правительственными силами и мятежниками-хуситами. Вооруженный конфликт существенно обострился, когда в марте 2015 года в Йемен вошли войска коалиции, возглавляемой Саудовской Аравией. С этого момента в боевых действиях против хуситов принимают участие части и соединения от вооруженных сил Бахрейна, Катара, Кувейта и ОАЭ. Несколько позже к ним примкнули войска Египта, Иордании, Марокко, Пакистана и Судана.

«Успех» — не то слово

«Несмотря на столь представительную коалицию, каких-либо крупных успехов и побед на поле боя в противоборстве с хуситами так и не произошло», — пояснил «Газете.Ru» заместитель директора Института политического и военного анализа Александр Храмчихин.

Как отметил собеседник издания, сам факт, что эта война продолжается уже три с половиной года означает, что употреблять слово «успех», применительно к армии Саудовской Аравии и возглавляемой этой страной коалиции, вообще бессмысленно.

По словам эксперта, в этом конфликте на стороне Эр-Рияда изначально было абсолютное превосходство в силах и средствах по всем возможным показателям. Саудовская Аравия во много раз превосходила хуситов по боевому и численному составу, вооружению и военной технике, но, тем не менее, война уже идет более трех лет и конца ей не видно.

При этом собеседник «Газеты.Ru» обращает внимание, что в Йемене ведется не противопартизанская, а, по сути дела, война классического образца — армия против армии. И до сих пор все успехи саудовской коалиции заключаются в том, что Эр-Рияд и его союзники разве что немного потеснили формирования хуситов.

«Я даже не знаю, кто и когда в истории войн демонстрировал подобную военную несостоятельность и есть ли где аналог подобным неэффективным действиям», — сокрушается Храмчихин.

И это при том, напоминает специалист, что у Саудовской Аравии колоссальное количество новейшего вооружения, а с противоположной стороны — только сильно устаревшее советское, да и то в незначительном количестве. А между тем траты Саудовской Аравии на армию в некоторые годы превосходили российский военный бюджет, подчеркивает эксперт. Эр-Рияд занимает 4-5 место в мире по уровню расходов на оборону.

«А если никак и ничего не получается на полях сражений, то остается только одно — действовать путем подкупа, а потом с шумом и треском выдавать подобные финансовые операции за свои военные победы», — заключает эксперт.

Связей исключать нельзя

«Аль-Каида» представляет собой серьезную угрозу для Королевства Саудовская Аравия», — рассказала «Газете.Ru» советник директора Российского института стратегических исследований Елена Супонина.

По словам специалиста, прямых связей между этой террористической организацией и королевской семьей быть не может. На территории королевства неоднократно происходили теракты, ответственность за которые брала как раз эта террористическая группировка.

Другое дело, продолжает собеседник «Газеты.Ru», что саудовцы нередко заигрывают с другими радикальными организациями, действующими, к примеру, в той же Сирии.

И здесь Эр-Рияд вступает в зону очень серьезного риска, поскольку отделить одних радикалов от других, то есть якобы умеренных оппозиционеров от отъявленных террористов, зачастую бывает очень сложно. И подчас оружие перетекает из одних рук в другие.

Наконец, напоминает Супонина, если обратиться к истории, то «Аль-Каида» как организация создавалась усилиями нескольких спецслужб, в том числе саудовских, американских и британских для борьбы с советским присутствием в Афганистане.

«Так что полностью каких-то опосредованных связей исключать нельзя», — заключает специалист.

«Считаю, что подобные действия Саудовской Аравии и возглавляемой ей коалиции ведут только к одному — к умножению количества террористов, действующих в этом регионе», — рассказал экс-заместитель начальника Главного оперативного управления Генерального штаба генерал-лейтенант Валерий Запаренко.

По словам военачальника, формирования террористов следует разгромить решительными действиями всех видов вооруженных сил и родов коалиции, а не вступать с ними в сомнительные финансовые сделки. Только разгром в короткие сроки «Аль-Каиды» на юге Аравийского полуострова способен стабилизировать обстановку и приблизить урегулирование в Йемене, уверен военачальник.

«Никаких других путей решения этого вопроса нет», — убежден генерал.

Эр-Рияд возобновил транзит нефти через Баб-эль-Мандебский пролив.

Приняты меры по безопасности судов.

Саудовская Аравия, приняв со своими союзниками «меры по обеспечению безопасности судов», решила возобновить транспортировку нефти через Баб-эль-Мандебский пролив. «Мы возобновляем движение нефтяных танкеров через Баб-эль-Мандебский пролив», – приводит словам министра энергетики королевства Халеда аль-Фалеха телеканал Al Arabiya.

Транзит нефти через стратегический пролив был прекращен после того, как 25 июля 2018 года два саудовских танкера подверглись нападению мятежников-хуситов – сторонниками движения «Ансар Аллах». По версии мятежников, удар был нанесен по военному кораблю «Даммам» аравийской коалиции. Вскоре после инцидента в Красном море руководство «Ансар Аллах» объявило об одностороннем прекращении боевых действий на море. Двухнедельное перемирие вступило в силу 1 августа и может быть продлено при ответных шагах йеменского правительства и альянса, ведомого Саудовской Аравией.

Баб-эль-Мандебский пролив соединяет Красное и Аравийское моря, по морскому пути проходит большая часть международных торговых маршрутов, включая ключевые поставки энергоресурсов и продовольствия.

Противостояние между правительством и мятежными хуситами «Ансар Алла» в Йемене началось в августе 2014 года. В марте 2015 года на стороне официального Йемена выступила коалиция стран Персидского залива во главе с Саудовской Аравией. Операцию против установивших контроль над значительной частью страны хуситов поддержали Бахрейн, Катар, Кувейт и ОАЭ, к ним присоединились Египет, Иордания, Марокко, Пакистан и Судан.

США стреляют по Ирану, а ударят по Китаю

Американская компания CNN со ссылкой на собственные источники 1 августа сообщила, что Иран собирается провести масштабные военные учения Корпуса стражей исламской революции (КСИР) в Персидском заливе в ближайшие 48 часов. Цель учений якобы заключается в демонстрации способности Ирана перекрыть Ормузский пролив, который ведет в Аравийское море.

«Мы знаем о том, что Иран увеличивает количество военно-морских операций в Персидском заливе, Ормузском проливе и Оманском заливе. Мы внимательно следим за этим и продолжаем работать с нашими партнерами, чтобы обеспечивать свободу судоходства и торгового потока в международных водах», — заявил представитель Центрального командования США капитан Уильям Урбан.

Еще 4 июля представители КСИР заявили о готовности перекрыть Ормузский пролив для транспортировки нефти в другие страны в том случае, если США продолжат санкционную политику по отношению к Ирану. Кроме того, командующий ВМС Исламской Республики контр-адмирал Хосейн Ханзади сообщил, что национальные интересы Ирана являются определяющим фактором в вопросе сохранения Ормузского пролива открытым для судоходства.

Но на самом деле, увы, военные тучи сгущаются не только над Ормузским заливом. Нет, похоже, все намного хуже. Одновременно резко обострилась ситуация и в лежащем по другую сторону Аравийского полуострова Баб-эль-Мандебском проливе. Неделю назад йеменские мятежники-хуситы обстреляли два саудовских нефтяных танкера в Красном море рядом с западным побережьем страны. После этого Саудовская Аравия объявила о приостановке транспортировки нефти через этот важнейший и оживленнейший пролив, который соединяет Красное море с Аденским заливом.

Это вызвало резкую реакцию ряда стран, в частности, Израиля. 1 августа премьер-министр страны Биньямин Нетаньяху заявил, что попытки Ирана и его «стеллитов» (к которым он причислил йеменских хуситов), блокировать Баб-эль-Мандебский пролив натолкнутся на противодействие международной коалиции с участием Израиля.

В прошлом Иран неоднократно угрожал заблокировать Ормузский пролив, что привело бы к кризису на международном нефтяном рынке, ведь через него ежедневно проходит порядка 17 миллионов баррелей нефти и около трех миллионов баррелей нефтепродуктов, что составляет примерно 30% объема мирового рынка. Также через пролив идет весь сжиженный газ из Катара. Однако на практике на такой шаг Тегеран долго не шел, так как, по словам экспертов, это стало бы самоубийством и для самой республики.

Тем не менее, сейчас эта перспектива может стать реальней, чем когда либо. Прежде всего, из-за агрессивной позиции США. После того, как президент Дональд Трамп вышел из ядерной сделки с Ираном, несмотря на протесты европейцев и России, отношения между странами продолжают накаляться. Американский канал ABC в конце июля даже сообщил, что администрация планирует нанести удары по ядерному потенциалу Исламской республики, причем, уже в ближайший месяц. Новость, правда, была дана со ссылкой на австралийское разведывательное агентство. И власти страны позднее опровергли эту информацию. Однако этот «вброс» выглядит совсем не случайным.

С другой стороны, нынешнее обострение между Ираном и США очень похоже на то, что еще недавно происходило с Северной Кореей. Президент Дональд Трамп грозил Пхеньяну «гневом и пламенем», СМИ чуть ли не каждый день сообщали о готовящихся ударах по ядерным объектам КНДР, однако закончилось все встречей между Трампом и Ким Чен Ыном и обещаниями Северной Кореи поумерить свой ядерный пыл.

Не исключено, что нынешнее обострение является только почвой для подготовки переговоров между Ираном и США или даже личной встречи Трампа с лидером исламской республики Хасаном Роухани. Не случайно 30 июля Трамп заявил, что готов встретиться с Роухани без дополнительных условий. Достаточно только, чтобы желание переговоров исходило от самого Ирана. Возможно, такими «вбросами» Вашингтон подстегивает появление этого желания.

Однако предсказать исход опасной игры трудно. Поэтому вариантов развития событий с перекрытием, пусть даже временным, Ормузского и Баб-эль-Мандебского проливов исключать нельзя. Тем более, что от возможного дефицита нефти США пострадают меньше. А вот Европа и Азия станут главными жертвами.

Дело в том, что как уже было сказано, через Ормузский пролив идет около 30% всей мировой торговли нефтью и нефтепродуктами. Это все «черное золото» Ирана, Кувейта, Катара и большая часть сырья Саудовской Аравии, ОАЭ и Ирака. Около 80% этих энергоносителей отправляется в страны Азиатско-Тихоокеанского региона — Китай, Японию, Сингапур, Южную Корею, а также Индию.

На Баб-эль-Мандебский пролив, по подсчетам Министерства энергетики США, приходится еще около 15% мирового транзита нефти. Эти объемы преимущественно идут в Европу через Суэцкий канал. Не говоря уже о международном судоходстве, ведь пролив является ключевой артерией, связывающей Индийский океан со Средиземным морем.

Впрочем, США остаются главными импортерами нефти в мире. По данным Минэнерго США (EIA), в июле страна импортировала более 9 миллионов баррелей в сутки. Резкое повышение цен на нефть может и будет на руку разработчикам сланцевых месторождений, но в целом негативно скажется на американской экономике. По мнению экспертов, если перекрытие Ормузского пролива все же произойдет, на мировом рынке нефти возникнет паника. Тогда цены могут подскочить до 100 долларов за баррель и выше.

Однако пока мало кто верит, что Иран действительно пойдет на такой шаг. Ведь он не только перекроет собственный канал поставок нефти, но и приобретет серьезных врагов в лице Китая и ЕС, которые лишатся необходимых энергоресурсов.

России такое развитие событий может быть на руку. Как с точки зрения возросших цен на нефть, так и потому, что она частично сможет возместить выпавшие мировые объемы, нарастив добычу. Однако в плане глобальной безопасности такой сценарий несет дополнительные угрозы всему миру.

Руководитель аналитического управления фонда «Национальная энергетическая безопасность» Александр Пасечник полагает, что до крайностей дело не дойдет. Если же это все-таки случится, мировой рынок нефти ждет коллапс.

— Это только сценарий, но если оба маршрута в Красном море и Персидском заливе будут перекрыты, это так всколыхнет рынки, что сто долларов за баррель будут легко побиты. Но мне такое развитие событий не кажется слишком вероятными. Хуситы пока взяли паузу, объявили перемирие с 1 августа и сообщили о двухнедельном прекращении военных операций на Красном море. Пока не ясно, как отреагирует на это коалиция, возможно, они тоже немного снизят военное давление.

Хотя в целом накал в Персидском заливе заметно растет. Израиль тоже ввязывается в ситуацию и уже объявил, что готов к военным столкновениям в случае перекрытия прохода для танкеров. Американцы, в свою очередь, хотят обнулить иранский экспорт и призывают всех, кто имеет контракты с иранской нефтью, расторгать эти соглашения. Иран в ответ готовит масштабные учения по перекрытию пролива. Это говорит о том, что так просто эта ситуация может не разрешится.

Если говорить о нефтяном рынке, я бы относил этот геополитический фактор к компенсаторам предыдущих решений ОПЕК+ по смягчению квотирования. Смягчение квот по ограничению добычи нефти логично ведет к увеличению предложения, устраняя возможный дефицит. Из-за этого ценники могли пойти вниз. Но геополитика компенсирует этот тренд, и напряжение позволяет котировкам находиться в комфортном для производителей коридоре.

Аналитик компании «Открытие Брокер» Тимур Нигматуллин считает, что перекрытие проливов на несколько месяцев привело бы к кардинальным переменам на рынке нефти.

— Нефть — очень волатильное сырье, подверженное колебаниям из-за новостного потока, который касается рынка. Но долгосрочный тренд цен зависит от баланса спроса и предложения. Если предложение больше чем спрос, — растут запасы нефти, а цены идут вниз. Именно с этим было связано падение 2014 года.

Если перекрытие проливов будет эффективным и сохранится достаточно длительный период времени, оно повлияет на этот баланс и приведет к активному росту цен на нефть. Цены вполне могут превысить 100 долларов за баррель.

Но такой сценарий развития событий выглядит очень маловероятным. Отдельные страны, прежде всего, США, не дадут перекрыть проливы. Если же это произойдет, не думаю, что проливы могут быть перекрыты надолго. Скорее, будет разовая силовая акция, после которой цены могут вырасти на 5−6%.

Думаю, в самом пиковом сценарии Brent будет стоить не больше 80 долларов за баррель, а затем произойдет коррекция. Потому что фундаментально рынок не изменится, а краткосрочные попытки перекрыть проливы и риторика вокруг этих попыток являются не более, чем волатильностью.

«СП»: — А какой период перекрытия можно считать достаточно долгосрочным, чтобы он начал влиять на баланс спроса и предложения?

— Это можно легко посчитать. Как показывает практика, когда спрос длительный период времени превышает предложение на 1−2 миллиона баррелей в сутки или наоборот — это приводит к тому, что цены меняют тренд. В 2014 году предложение превышало спрос на несколько миллионов баррелей в сутки. Таким образом, 150−300 миллионов баррелей нефти — это тот поворотный момент, после которого цены начинают меняться.

Если у стран, которые безальтернативно используют эти морские маршруты, нет достаточных возможностей по хранению, перекрытие проливов на период до нескольких месяцев может кардинально изменить тренд по нефти. Сейчас он умеренно восходящий. А станет активно растущим.

Анна Седова

Источник "Свободная пресса": http://svpressa.ru/economy/article/206932/

Растет интерес к торговле нефтью через порт Фуджейра ОАЭ.

Порт Фуджейра позволяет осуществлять поставки нефти, минуя Ормузский пролив.

«В настоящее время растет спрос на торговлю нефтью через порт Фуджейра», – сообщил в интервью «НиК» Мохамед Шариф Хабиб Мохамед Аль Авадхи, генеральный директор Администрации свободной экономической зоны эмирата Фуджейра ОАЭ, член Комитета по развитию нефтегазового кластера эмирата Фуджейра.

Порт Фуджейра – один из главных морских хабов в мире – расположен на берегу Оманского залива Индийского океана. «Сейчас Фуджейра занимает второе (после Сингапура) место в мире по торговле нефтью. Кроме того, это самый глубоководный порт мира. В эмирате создана специальная нефтяная зона для хранения нефти и нефтепродуктов, а также действует льготный налоговый режим», – пояснил господин Шариф.

Для ОАЭ Фуджейра имеет большое стратегическое значение, позволяя осуществлять экспорт нефти, минуя Ормузский пролив, перекрытием которого время от времени угрожает Иран.

В эмирате Фуджейра отсутствует добыча углеводородов, но к порту подходит нефтепровод из Абу-Даби длиной 370 км. Нефтепровод был запущен в эксплуатацию в конце 2013 года, и тогда его начальная мощность составила 1 млн баррелей в день. Как рассказал г-н Шариф, в настоящее время порядка 50% добываемой в эмирате Абу-Даби нефти экспортируется через Фуджейру. По данным BP, по итогам 2017 года добыча нефти в ОАЭ составила 176,3 млн тонн или 3,9 млн баррелей в день.

Г-н Шариф отметил:

«В последнее время растет спрос на осуществление экспорта через Фуджейру из других стран Залива. В рамках ожидаемого сотрудничества со странами ССАГПЗ мы надеемся, что Саудовская Аравия будет соединена нефтепроводом с Абу-Даби, а через Абу-Даби с Фуджейрой».

Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ, Cooperation Council for the Arab States of the Gulf) создан 25 мая 1981 года на встрече глав Бахрейна, Катара, Кувейта, ОАЭ, Омана и Саудовской Аравии в Абу-Даби. Его деятельность охватывает сферы политики и экономики, обороны, безопасности, информации, культуры, здравоохранения и образования. Государства ССАГПЗ обладают крупнейшими запасами энергоресурсов.

Мария Славкина

Подведены результаты первого дня конкурсов в рамках Армейских международных игр-2018 (АрМИ), сообщил пресс-центр соревнований.

Отмечается, что сегодня на полигоне "Алабино" состоялся брифинг главного судьи соревнований Александра Перязева для СМИ по итогам прошедшего соревновательного дня.

"В первый день конкурса "Танковый биатлон", 28 июля, состоялись два заезда восьми танковых экипажей из Кувейта, Китая, Казахстана, Уганды, ЮАР, Зимбабве, Азербайджана и Индии. Лучшее время показал экипаж Китайской Народной Республики. На втором месте Казахстан, на третьем Азербайджан", — рассказал он.

По словам судьи конкурса "Танковый биатлон" Романа Бинюкова, экипажам пока не удалось побить прошлогодний рекорд времени.

Кроме того, на полигоне "Песочное" в Ярославской области прошли первые соревнования конкурса "Безопасная среда" в котором принимали участие экипажи из России, Республики Беларусь, Китая, Ирана, Египта и Армении. По результатам заезда первых экипажей лидирует команда из России, второе место занял экипаж Белоруссии, тройку лидеров замыкает экипаж из КНР.

"С большим отрывом вырвалась вперед Россия на конкурсе "Эльбрусское кольцо", который стартовал вчера на полигоне "Терскол". Конкурсанты выполнили две специальные задачи – индивидуальное лазанье на искусственном рельефе и ориентирование в горной местности. Российские военные альпинисты набрали 1765 баллов, повысив результат прошлого года на 47 баллов. Второе место занимает китайская сторона (1387 баллов), третье – Казахстан (1308 баллов). В соревновании также принимали участие Индия, Узбекистан, Иран и Марокко", — также добавляется в сообщении.

В пресс-центре игр также отметили, что в рамках конкурса "Полевая кухня" состоялся мастер класс, который, по словам судьи Максима Антонова, посетили более 5 тысяч человек, а всего на полигоне "Алабино" побывали более 40 тысяч человек.

Йоханнесбургская декларация Десятого саммита БРИКС.

I. ПРЕАМБУЛА

1. Мы, главы государств и правительств Федеративной Республики Бразилии, Российской Федерации, Республики Индии, Китайской Народной Республики и Южно-Африканской Республики, встретились в Йоханнесбурге 25–27 июля 2018 года на Десятом саммите БРИКС. Десятый саммит БРИКС, ставший важной вехой в истории объединения, прошел под девизом «БРИКС в Африке: Сотрудничество для достижения инклюзивного роста и всеобщего процветания в эпоху Четвертой промышленной революции».

2. Мы встречаемся по случаю 100-летия со дня рождения Нельсона Манделы и отмечаем его ценности, принципы и приверженность служению человечеству, а также его вклад в борьбу за демократию на международной арене и продвижение культуры мира на всей планете.

3. Мы выражаем признательность Южно-Африканской Республике за то, что Йоханнесбургский саммит сфокусирован на вопросах развития, инклюзивности и всеобщего процветания в контексте индустриализации и экономического роста на основе технологического прогресса.

4. Мы, главы государств и правительств, c удовлетворением отмечаем успехи, достигнутые БРИКС за последние десять лет. Это убедительное доказательство того, что целью сотрудничества объединения является обеспечение мира, согласия, общего развития и процветания. Мы также обсуждаем пути дальнейшего укрепления нашего взаимодействия.

5. Мы вновь подтверждаем свою приверженность принципам взаимного уважения, суверенного равенства, демократии, инклюзивности и укрепления сотрудничества. Опираясь на итоги предыдущих саммитов БРИКС, мы обязуемся и далее расширять наше стратегическое партнерство во благо наших народов посредством обеспечения мира, более справедливого международного порядка, устойчивого развития и инклюзивного роста и намерены укреплять взаимодействие по трем ключевым направлениям – в сфере экономики, мира и безопасности и гуманитарных обменов.

6. Мы подтверждаем свою приверженность обеспечению всеобщего мира и стабильности и поддерживаем центральную роль Организации Объединенных Наций, цели и принципы, закрепленные в Уставе ООН, соблюдение норм международного права и продвижение демократии и верховенства права. Мы подтверждаем свою приверженность поддержанию принципов многосторонности, а также совместной работе по выполнению Целей в области устойчивого развития на период до 2030 года, в то время как мы продвигаем становление более представительного, демократического, равноправного, честного и справедливого международного политического и экономического порядка.

7. Мы вновь заявляем о своей решимости работать вместе с целью укрепления принципов многосторонности и верховенства права в международных отношениях, содействовать установлению честного, справедливого, равноправного, демократического и представительного международного порядка.

8. Мы вновь обязуемся поддерживать принципы многосторонности и центральной роли ООН в международных делах, поддерживаем честный, справедливый и равноправный международный порядок на основе целей и принципов, закрепленных в Уставе ООН, а также соблюдения норм международного права, поощрения приверженности принципам демократии и верховенства права в международных отношениях и обязуемся совместно противостоять общим традиционным и нетрадиционным вызовам безопасности.

9. Мы приветствуем проведение в ходе Йоханнесбургского саммита встречи БРИКС–Африка в формате «аутрич» и второго заседания «БРИКС-плюс» по сотрудничеству с государствами с формирующимися рынками и развивающимися странами.

10. Мы с удовлетворением отмечаем результаты состоявшихся министерских заседаний (Приложение 1) и ожидаем проведения оставшихся встреч в соответствии с календарем мероприятий БРИКС на 2018 год.

II. УКРЕПЛЕНИЕ ПРИНЦИПОВ МНОГОСТОРОННОСТИ, РЕФОРМИРОВАНИЕ СИСТЕМЫ ГЛОБАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ И РЕАГИРОВАНИЕ НА ОБЩИЕ ВЫЗОВЫ

11. Мы вновь подтверждаем свою приверженность ООН как универсальной многосторонней организации, на которую возложен мандат по поддержанию международного мира и безопасности, содействию глобальному развитию, продвижению и защите прав человека.

12. Мы вновь подтверждаем свою приверженность целям и принципам, закрепленным в Уставе ООН, и поддержку ООН как универсальной межправительственной организации, на которую возложена ответственность по поддержанию международного мира и безопасности, содействию устойчивому развитию, а также поощрению и защите прав человека и основных свобод.

13. Мы вновь заявляем о своей приверженности укреплению многосторонних институтов глобального управления в целях обеспечения их потенциала в области комплексного решения глобальных проблем.

14. Мы также признаем несомненные преимущества региональных инициатив в поддержку широкой многосторонней системы.

15. Мы также вновь подтверждаем свою приверженность центральной роли универсальной системы коллективной безопасности, закрепленной в Уставе ООН. Мы признаем значимость работы над формированием международной системы, основанной на нормах международного права, краеугольным камнем которой является Устав ООН и которая способствует укреплению сотрудничества и стабильности в условиях многополярного мирового порядка. Мы отмечаем давно назревшую и нерешенную задачу по обеспечению надлежащего представительства африканских стран в ООН, особенно применительно к решению вопросов мира и безопасности.

16. Перед лицом международных вызовов, требующих наших совместных усилий, мы вновь заявляем о своей приверженности формированию более честного, справедливого и представительного многополярного мирового порядка в целях процветания всего человечества, при котором полностью соблюдается всеобщий запрет на применение силы и исключается использование односторонних принудительных мер, идущих в нарушение Устава ООН. Мы подчеркиваем неделимую природу мира и безопасности и вновь заявляем, что ни одна страна не должна укреплять свою безопасность за счет безопасности других.

17. Мы напоминаем о заключительном документе Всемирного саммита 2005 года и вновь подтверждаем необходимость всеобъемлющей реформы ООН, включая ее Совет Безопасности, в целях повышения его представительности, эффективности и действенности, а также более широкой представленности в нем развивающихся стран, чтобы он мог надлежащим образом реагировать на глобальные вызовы. Китай и Россия вновь заявляют о том, что они придают важное значение статусу и роли Бразилии, Индии и ЮАР в международных делах и поддерживают их стремление играть более весомую роль в ООН.

18. Мы подчеркиваем важность последовательных усилий, направленных на повышение результативности и эффективности ООН в осуществлении возложенных на нее мандатов. Мы поддерживаем дальнейшее сотрудничество стран БРИКС по вопросам более надлежащего финансирования ООН, по административным и бюджетным вопросам, сохранения роли государств-членов в качестве движущей силы ООН, а также ее укрепления и обеспечения лучшего надзора за ее деятельностью.

19. Мы поддерживаем продолжение сотрудничества между участниками БРИКС в областях, представляющих взаимный интерес, в том числе посредством регулярных встреч по линии наших постоянных представительств при международных организациях.

20. Мы вновь подтверждаем свое обязательство осуществлять в полном объеме Повестку дня в области устойчивого развития на период до 2030 года и способствовать реализации Целей в области устойчивого развития для сбалансированного и комплексного обеспечения равного, всеобъемлющего, открытого, всестороннего, инновационного и устойчивого развития в трех областях – экономике, социальной сфере и экологии – для достижения конечной задачи искоренения бедности к 2030 году. Мы поддерживаем важную роль ООН, в том числе Политического форума высокого уровня по устойчивому развитию, в деле координации и обзора осуществления Повестки-2030 в целях реформирования системы развития ООН, направленного на повышение ее потенциала в области оказания содействия государствам-членам в осуществлении Повестки-2030. Мы настоятельно призываем развитые страны своевременно и в полном объеме выполнять свои обязательства в рамках официальной помощи в целях развития и предоставлять развивающимся странам больше ресурсов для развития.

21. В области изменения климата мы приветствуем прогресс в завершении доработки Свода правил Парижского соглашения и выражаем готовность продолжать конструктивную работу с другими Сторонами для завершения соответствующих переговоров под эгидой Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК) к началу 24-й Конференции сторон РКИК ООН, которая пройдет в Катовице, Польша, в декабре 2018 года. Мы призываем все страны к выполнению в полном объеме Парижского соглашения, принятого в соответствии с принципами РКИК ООН, в том числе принципом общей, но дифференцированной ответственности и соответствующих возможностей, и настоятельно призываем развитые страны предоставлять развивающимся государствам финансовую и техническую поддержку, а также оказывать содействие в области наращивания потенциала в целях расширения их возможностей в деле предотвращения изменения климата и адаптации к нему.

22. Мы обязуемся укреплять энергетическое сотрудничество в БРИКС, особенно в рамках перехода к более экологически устойчивым энергетическим системам, направленным на поддержку глобальной повестки дня в области устойчивого развития, сбалансированного экономического роста и общего социально-экономического благополучия наших граждан. Мы по-прежнему стремимся к обеспечению универсального доступа к энергетике, обеспечению энергетической безопасности, доступности энергии, сокращению уровня загрязнения и сохранению окружающей среды. Мы вновь подтверждаем, что диверсификация источников энергии, включая возобновляемые и низкоуглеродные, инвестиции в энергетику и энергетическую инфраструктуру, развитие энергосектора и рынка энергоресурсов, а также сотрудничество в БРИКС по вопросу доступа к первичным источникам энергии будут и дальше служить основой нашей энергетической безопасности. Мы признаем необходимость ускорения перехода на использование альтернативных источников энергии, в том числе в сфере транспорта, теплоэнергетики и промышленности.

23. Мы признаем важное значение энергоэффективности и популяризации энергоэффективного образа жизни, поскольку это может способствовать укреплению энергетической безопасности, повышению конкурентоспособности промышленности, сокращению выбросов, экономическому росту, созданию рабочих мест и решению других вопросов.

24. Мы признаем, что министры энергетики стран БРИКС договорились о создании Платформы энергетических исследований БРИКС и разработке ее Регламента и отмечаем продолжающиеся консультации на этот счет.

25. Мы вновь подтверждаем и поддерживаем создание Платформы сельскохозяйственных исследований БРИКС по инициативе Индии в 2016 году. Мы признаем основополагающее значение НИОКР и инноваций для глобальной устойчивости и конкурентоспособности. Мы стремимся укреплять сети сотрудничества между странами БРИКС в области сельскохозяйственных исследований в целях повышения устойчивости коллективных сельскохозяйственных и продовольственных систем в связи с изменением климата. Мы признаем необходимость дальнейших шагов по выполнению целей и задач Платформы сельскохозяйственных исследований БРИКС. Мы обязуемся активизировать сотрудничество в рамках БРИКС, в том числе в рамках Платформы сельскохозяйственных исследований и системы обмена базовой сельскохозяйственной информацией стран объединения.

26. Мы признаем итоги 4-й встречи министров природных ресурсов и экологии стран БРИКС, посвященной теме: «Укрепление сотрудничества между странами БРИКС в области циркулярной экономики в контексте устойчивого потребления и производства». Мы отмечаем, что подход, основанный на принципах циркулярной экономики, представляет огромные возможности для сокращения отходов, создания более экологически устойчивых процессов и диверсификации наших экономик, одновременно содействуя экономическому росту и созданию рабочих мест.

27. Мы признаем итоги встреч министров природных ресурсов и экологии стран БРИКС, включая формирование «Платформы экологически чистых технологий БРИКС», осуществление зонтичной программы «Чистые реки БРИКС» и инициативы «Партнерство городов для экологически устойчивого развития». Признаем прогресс в создании Платформы сотрудничества стран БРИКС по вопросам экологически чистых технологий, которая будет ориентирована на достижение практических результатов и объединит партнеров, научные организации, гражданское общество, частный сектор и финансовые учреждения.

28. Мы приветствуем обязательства по укреплению сотрудничества в сфере водных ресурсов на основе комплексного подхода к устойчивому развитию, а также в деле рассмотрения вопросов доступа к воде, защиты от наводнений, борьбы с засухой, водоснабжения и санитарии, воды и климата, систематического предотвращения и контроля за загрязнением воды, восстановлении и защите экосистем рек и озер, сохранении экосистем и управлении водными ресурсами.

29. Мы отмечаем встречу министров по чрезвычайным ситуациям в г. Буффало, в рамках которой был принят План действий на период 2018–2020 гг., а также в целях дальнейшего расширения нашего сотрудничества в этой сфере состоялась первая встреча Совместной целевой группы БРИКС.

30. Мы вновь заявляем о своем намерении укреплять сотрудничество и взаимодействие между странами БРИКС в области сохранения биологического разнообразия, равного доступа к биологическим ресурсам, их устойчивого использования и распределения соответствующих выгод, а также обязуемся развивать наше сотрудничество в рамках профильных международных конвенций и форумов, имеющих отношение к проблематике биологического разнообразия, в том числе по вопросу находящихся под угрозой исчезновения видов и сотрудничества между администрациями национальных парков.

31. Мы признаем значительный потенциал сотрудничества и взаимодействия между странами БРИКС по продвижению экономики Мирового океана, которая охватывает различные сектора, в том числе такие стратегические направления, как морской транспорт, кораблестроение, морские нефтяные месторождения и морская разведка, аквакультура, развитие портов, исследования и технологии, сохранение и устойчивое использование морских ресурсов, морской и прибрежный туризм, финансовые и страховые услуги, а также развитие прибрежных промышленных зон.

32. Мы неизменно привержены дальнейшему осуществлению Повестки дня сотрудничества БРИКС в области народонаселения на 2015–2020 гг., которая была согласована в 2014 году ответственными за вопросы народонаселения министрами государств объединения, поскольку динамика изменения возрастной структуры населения в странах БРИКС создает одновременно и проблемы, и возможности, особенно в привязке к вопросам равенства полов и прав женщин, развития молодежи, занятости и будущего сферы труда, урбанизации, миграции и старения населения.

33. Мы решительно осуждаем продолжающиеся террористические атаки, в том числе в некоторых странах БРИКС. Мы порицаем терроризм во всех его формах и проявлениях, независимо от того, где и кем был совершен террористический акт. Мы настоятельно призываем к объединению усилий по борьбе с терроризмом под эгидой ООН на основе прочной международно-правовой базы и убеждены, что необходим комплексный подход к эффективной борьбе с терроризмом. Мы напоминаем об обязательстве всех государств предотвращать финансирование террористических сетей и террористических актов с их территории.

34. Мы призываем международное сообщество к созданию подлинно широкой международной контртеррористической коалиции и в этой связи поддерживаем центральную координирующую роль ООН в этой области. Мы подчеркиваем, что борьба с терроризмом должна вестись в соответствии с международным правом, включая Устав ООН, международные нормы в области прав беженцев и международное гуманитарное право, права человека и основные свободы. Мы вновь подтверждаем свое обязательство повышать эффективность контртеррористической деятельности ООН, в том числе в области сотрудничества и обеспечения координации между соответствующими учреждениями ООН, включения террористов и террористических групп в специальные перечни, а также оказания технической помощи государствам-членам. Мы призываем к скорейшему завершению работы над всеобъемлющей конвенцией по борьбе с международным терроризмом и ее принятию Генеральной Ассамблеей ООН.

35. В ответ на угрозы химического и биологического терроризма мы подтверждаем и подчеркиваем необходимость запуска многосторонних переговоров по международной конвенции о борьбе с актами химического и биологического терроризма, в том числе в рамках Конференции ООН по разоружению.

36. Мы твердо убеждены, что лица, виновные в совершении, организации или поддержке террористических актов, должны быть привлечены к ответственности. Мы призываем все страны придерживаться всеобъемлющего подхода в борьбе с терроризмом, который должен включать в себя такие аспекты, как противодействие радикализации, вербовке и перемещению иностранных боевиков-террористов, блокирование источников и каналов финансирования террористов, включая, в частности, через организованные преступные группировки посредством отмывания денег, поставок оружия, наркотрафика и другой преступной деятельности, а также ликвидацию баз террористов и противодействие использованию Интернета террористическими организациями в преступных целях с применением новейших информационно-коммуникационных технологий (ИКТ).

37. Мы вновь подтверждаем важность разработки под эгидой ООН правил, норм и принципов ответственного поведения государств в информационном пространстве для обеспечения безопасности в сфере использования ИКТ.

38. Мы приветствуем неоспоримые преимущества и новые возможности, связанные с достижениями в области ИКТ, особенно в контексте Четвертой промышленной революции. Однако такой прогресс также приводит к появлению новых вызовов и угроз, связанных с растущим злоупотреблением ИКТ в преступных целях, злонамеренным использованием ИКТ государственными и негосударственными субъектами. В этой связи мы подчеркиваем важность международного сотрудничества в борьбе с использованием ИКТ в террористических и преступных целях и вследствие этого вновь подтверждаем необходимость выработки под эгидой ООН универсального, юридически обязывающего нормативно-правового документа по противодействию использованию ИКТ в преступных целях. Мы признаем прогресс, достигнутый в области развития кооперации в соответствии с дорожной картой практического сотрудничества БРИКС в обеспечении безопасности в сфере использования ИКТ и любыми другими согласованными механизмами. Мы также признаем значимость создания правовых рамок для сотрудничества между участниками БРИКС в области обеспечения безопасности в сфере использования ИКТ, и в этой связи государства объединения продолжат работу по рассмотрению и разработке соответствующего межправительственного соглашении БРИКС о сотрудничестве в этой сфере.

III. УКРЕПЛЕНИЕ И РАСШИРЕНИЕ СОТРУДНИЧЕСТВА СТРАН БРИКС В ОБЛАСТИ МЕЖДУНАРОДНОГО МИРА И БЕЗОПАСНОСТИ

39. Мы вновь заявляем о своей приверженности коллективным усилиям, направленным на мирное разрешение споров политическими и дипломатическими средствами и признаем роль Совета Безопасности ООН как органа, несущего основную ответственность за поддержание международного мира и безопасности.

40. Мы выражаем озабоченность в связи с продолжающимся конфликтом и ростом напряженности в Ближневосточном регионе и убеждены, что ни в одном конфликте не должно допускаться незаконное применение силы или вмешательство извне и что в конечном итоге долгосрочный мир может быть установлен путем широкого инклюзивного национального диалога при должном уважении независимости, территориальной целостности и суверенитета каждой из стран региона. Мы согласны с тем, что граждане каждой страны в регионе имеют законные основания рассчитывать на полное соблюдение своих гражданских, политических, экономических, социальных и культурных прав и основных свобод, особенно в контексте израильско-палестинской ситуации.

41. Мы согласны с тем, что любые конфликты в регионе Ближнего Востока и Северной Африки не должны использоваться в качестве причины для затягивания урегулирования давних конфликтов, особенно палестино-израильского. Мы вновь заявляем о необходимости возобновления дипломатических усилий для достижения справедливого, долгосрочного и всеобъемлющего разрешения израильско-палестинского конфликта в целях достижения мира и стабильности на Ближнем Востоке на основе соответствующих резолюций ООН, Мадридских принципов, Арабской мирной инициативы и предшествующих соглашений между сторонами, достигнутых в ходе переговоров по созданию независимого, жизнеспособного, территориально единого палестинского государства, живущего по соседству с Израилем в условиях мира и безопасности. Мы вновь заявляем, что статус Иерусалима является одним из «вопросов окончательного статуса», который предстоит определить в рамках переговоров между Израилем и Палестиной. Применительно к ситуации в секторе Газа мы вновь подтверждаем нашу поддержку резолюции Генеральной Ассамблеи ООН (A/RES/ES-10/20) о защите палестинского населения и призываем к ее полному выполнению.

42. Мы вновь заявляем о своей поддержке Ближневосточного агентства Организации Объединенных Наций для помощи палестинским беженцам и организации работ (БАПОР). Мы высоко оцениваем его важную роль в предоставлении услуг в области здравоохранения, образования и других базовых услуг для почти 5,3 миллионов палестинских беженцев и подчеркиваем его значимость для стабильности в регионе и необходимость обеспечения более адекватного, достаточного, предсказуемого и устойчивого финансирования агентства.

43. Продолжающийся конфликт и острейший гуманитарный кризис в Республике Йемен также по-прежнему вызывают беспокойство. Мы призываем предоставить беспрепятственный доступ для оказания гуманитарной помощи во всех частях Йемена и настоятельно призываем международное сообщество незамедлительно предоставить необходимое содействие. Мы настоятельно призываем все стороны в полном объеме соблюдать нормы международного права, прекратить боевые действия и возобновить мирные переговоры при посредничестве ООН для налаживания инклюзивного диалога под руководством самих йеменцев в целях достижения политического урегулирования конфликта.

44. Мы также призываем все стороны, напрямую вовлеченные в текущий дипломатический кризис в регионе Персидского залива, преодолеть свои разногласия путем диалога и приветствуем усилия Кувейта в этой связи.

45. Мы вновь подтверждаем свою поддержку мирному процессу и процессу национального примирения в Афганистане «при ведущей и определяющей роли» самого афганского народа. Мы обеспокоены ухудшением ситуации в Афганистане особенно в связи с увеличением числа и интенсивности связанных с терроризмом нападений на Национальные силы безопасности Афганистана, правительство и гражданских лиц. Мы призываем международное сообщество оказывать поддержку правительству и народу Афганистана в их усилиях по достижению мира. Мы также приветствуем проведение парламентских выборов, намеченных на октябрь 2018 года, и президентских выборов в 2019 году.

46. Мы вновь заявляем о своей приверженности политическому урегулированию конфликта в Сирии через инклюзивный политический процесс «по инициативе и под руководством и при ведущей и определяющей роли» самого сирийского народа, гарантирующий суверенитет, независимость и территориальную целостность Сирии, в соответствии с резолюцией 2254 (2015) Совета Безопасности ООН и с учетом результатов Конгресса сирийского национального диалога в Сочи. Мы вновь заявляем о своей поддержке Женевского процесса и посредничества со стороны ООН, а также Астанинского процесса, который уже приводит к положительным изменениям на местах, и подчеркиваем взаимодополняемость этих двух инициатив. Мы вновь подтверждаем свою приверженность мирному урегулированию конфликта в Сирии и выступаем против применения мер, идущих вразрез Уставу ООН и полномочиям Совета Безопасности ООН и не способствующих продвижению политического процесса. Мы также подчеркиваем важность единства в борьбе с террористическими организациями в Сирии при полном соблюдении соответствующих резолюций СБ ООН. Мы вновь заявляем о своем решительном осуждении использования химического оружия кем бы то ни было в каких бы то ни было целях и при каких бы то ни было обстоятельствах и вновь призываем проводить всеобъемлющие, объективные, независимые и прозрачные расследования всех предполагаемых инцидентов. Мы призываем к наращиванию усилий по предоставлению необходимой гуманитарной помощи сирийскому народу с учетом острой потребности в восстановлении страны.

47. Ссылаясь на Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) по иранской ядерной программе, мы призываем все стороны выполнять в полном объеме свои обязательства и обеспечить полную и эффективную реализацию СВПД в целях укрепления мира и безопасности на международном и региональном уровне.

48. Мы приветствуем последние события по достижению полной денуклеаризации Корейского полуострова и поддержанию мира и стабильности в регионе Северо-Восточной Азии. Мы подтверждаем свою приверженность мирному, дипломатическому и политическому урегулированию ситуации.

49. Мы выражаем серьезную озабоченность в связи с возможной гонкой вооружений в космическом пространстве и превращением космического пространства в арену для военной конфронтации. Мы вновь подтверждаем, что предотвращение гонки вооружений в космическом пространстве, в том числе размещения там оружия, поможет избежать огромной опасности для международного мира и безопасности. Мы подчеркиваем первостепенное значение строгого соблюдения действующего нормативно-правового режима, предусматривающего мирное использование космического пространства. Мы также вновь подтверждаем необходимость консолидации и укрепления данного режима. Мы приветствуем созданную недавно Группу правительственных экспертов для обсуждения возможных элементов юридически обязывающего документа о предотвращении гонки вооружений в космическом пространстве, включая, в частности, вопроса предотвращения размещения оружия в космическом пространстве. Мы подчеркиваем, что практические меры обеспечения транспарентности и укрепления доверия могут также способствовать неразмещению оружия в космическом пространстве. Мы вновь подтверждаем, что Конференция ООН по разоружению, являясь единственным форумом для ведения многосторонних переговоров о разоружении, играет ключевую роль в переговорах о международном соглашении или международных соглашениях, при необходимости, о предотвращении гонки вооружений в космическом пространстве во всех ее аспектах.

50. Мы приветствуем проведение ЮАР встречи министров иностранных дел/международных отношений 4 июня 2018 года в г. Претории. Министры обменялись мнениями по ключевым глобальным политическим, экономическим и финансовым вопросам и проблемам безопасности, вызывающим общую озабоченность, и о перспективах укрепления сотрудничества в рамках БРИКС. Мы ожидаем встречу министров иностранных дел/международных отношений стран БРИКС на полях 73-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

51. Мы приветствуем 8-ю встречу высоких представителей стран БРИКС, курирующих вопросы безопасности, 28–29 июня 2018 года в г. Дурбане и высоко оцениваем их деятельность по углублению диалога стран БРИКС по вопросам глобальной безопасности, основных международных и региональных очагов напряженности, борьбы с терроризмом и транснациональной организованной преступностью, безопасности в сфере использования ИКТ, миротворчества, а также взаимосвязи между безопасностью и проблематикой развития.

52. Мы подчеркиваем важную роль миротворческих операций ООН для поддержания международного мира и безопасности, а также соответствующий вклад в этой области стран БРИКС. Мы признаем необходимость дальнейшей активизации связей и сотрудничества между участниками объединения по вопросам миротворческой деятельности в ООН и в этом контексте отмечаем инициативу ЮАР о создании рабочей группы БРИКС по вопросам миротворчества.

53. Мы приветствуем усилия Африканского союза по разрешению и урегулированию конфликтов на континенте и приветствуем укрепление сотрудничества между Советом Безопасности ООН и Советом мира и безопасности Африканского союза. Мы высоко оцениваем принятое Африканским союзом обязательство «заставить оружие замолчать к 2020 году» и поддерживаем усилия по укреплению африканской архитектуры мира и безопасности.

IV. ПАРТНЕРСТВО БРИКС В ЦЕЛЯХ ВОССТАНОВЛЕНИЯ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ, РЕФОРМИРОВАНИЯ ИНСТИТУТОВ ГЛОБАЛЬНОГО ФИНАНСОВО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ И В ОБЛАСТИ ЧЕТВЕРТОЙ ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ

54. Мы приветствуем продолжающееся восстановление мировой экономики, отмечая при этом, что рост стал более неравномерным и что риски экономического спада по-прежнему сохраняются. Это отражается в ряде проблем, включая усиление торговых конфликтов и геополитических рисков, волатильность цен на сырье, высокую задолженность государственного и частного секторов, неравенство и недостаточно инклюзивный рост. Мы осознаем, что критически важно обеспечить более инклюзивное распределение благ между странами, получаемых благодаря росту. Мы по-прежнему подчеркиваем значимость благоприятных внешних условий для устойчивого роста мировой торговли.

55. Экономики стран БРИКС продолжают поддерживать рост и перспективы развития мировой экономики. Мы выступаем за дальнейшее скоординированное использование налогово-бюджетных, кредитно-денежных и структурных инструментов экономической политики в целях обеспечения быстрого, устойчивого, сбалансированного и инклюзивного роста. Мы выражаем обеспокоенность в связи с побочными негативными последствиями от макроэкономической политики ряда крупных развитых экономик, которые могут привести к экономической и финансовой волатильности в государствах с формирующейся экономикой и негативно повлиять на перспективы их роста. Мы призываем крупные развитые и развивающиеся страны с рыночной экономикой продолжать политический диалог и координацию в рамках «Группы двадцати», Совета по финансовой стабильности и на других площадках для реагирования на эти возможные риски.

56. Напоминая, что основное внимание Йоханнесбургского саммита уделено Четвертой промышленной революции, и ссылаясь на итоги встреч министров науки и техники и промышленности стран БРИКС, мы приветствуем создание Партнерства БРИКС по вопросам новой промышленной революции. Для налаживания полномасштабного функционирования Партнерства будет создана Консультативная группа, состоящая из представителей министерств промышленности стран БРИКС, целью которой на первом этапе будет разработка совместно с другими профильными министерствами и предоставление председательству в БРИКС соответствующих регламента и рабочего плана, опирающихся на приоритеты Четвертой промышленной революции. Задачей данного Партнерства является углубление сотрудничества в рамках БРИКС в области цифровых технологий, индустриализации, инноваций, инклюзивности и инвестиций для максимизации возможностей и решения вызовов, возникающих в связи с Четвертой промышленной революцией. Партнерство призвано усилить сравнительные преимущества, стимулировать экономический рост и содействовать экономической трансформации стран БРИКС, укрепить устойчивый потенциал промышленного производства, создать сети научных парков и технологических бизнес-инкубаторов, а также поддержать малые и средние предприятия высокотехнологичных секторов. Мы считаем, что инициатива по созданию Сети научных парков, технологических бизнес-инкубаторов и малых и средних предприятий стран БРИКС является многообещающим шагом в этом направлении.

57. Мы признаем важнейшую и положительную роль, которую Интернет играет в мире, содействуя экономическому, социальному и культурному развитию. В этой связи мы продолжим совместную работу в рамках существующих механизмов в целях обеспечения безопасного, открытого, мирного, совместного и упорядоченного использования ИКТ на основе равноправного участия всех государств в развитии и функционировании Интернета, а также в управлении им, принимая во внимание необходимость привлечения соответствующих заинтересованных сторон в определенном качестве и с определенными обязательствами.

58. Мы признаем значимость сотрудничества в рамках БРИКС в области науки, техники, инноваций (НТИ) и предпринимательства в целях устойчивого развития и укрепления инклюзивного роста. Мы приветствуем динамичное развитие сотрудничества в области НТИ в рамках БРИКС и придаем особое значение продвижению нашей совместной работы на этом направлении. Мы подтверждаем высокое значение реализации совместных научных проектов БРИКС, направленных на повышение потенциала БРИКС в области НТИ и выступающих в качестве одного из элементов наших общих усилий по реагированию на вызовы, вызванные Четвертой промышленной революцией.

59. Мы высоко оцениваем прогресс в области текущего сотрудничества в рамках БРИКС по вопросам прав интеллектуальной собственности. Мы признаем важное значение разработки и передачи технологий, в том числе развивающимся странам, что способствует долгосрочному устойчивому и сбалансированному глобальному росту, и в этой связи подчеркиваем значимость укрепления сотрудничества по вопросам прав интеллектуальной собственности, которое содействует инновациям и появлению новых технологий во благо общества в целом.

60. Мы убеждены, что торговля и технологии являются важными источниками инклюзивного роста, в том числе посредством устойчивой и равноправной экономической интеграции и укрепления глобальных цепочек добавленной стоимости. Технический прогресс окажет значительное влияние на производство товаров и услуг, а также доходы людей. Необходимо применить надлежащие стратегии и меры для того, чтобы развивающиеся страны получили выгоду от преимуществ технического прогресса и чтобы они не испытывали трудностей, связанных с задержкой в их применении. Важно разработать эффективные стратегии с целью сокращения цифрового разрыва, в том числе посредством оказания поддержки людям в сфере обучения и через применение новых технологий, а также обеспечить наличие эффективных механизмов передачи соответствующих технологий.

61. Мы решительно признаем, что развитие профессиональных навыков имеет важное значение для решения проблемы возникающего несоответствия между новыми навыками, которые требует глобальная экономика, основанная на технологиях и знаниях, и старым набором навыков, которыми владеют многие работники. Темпы, масштаб и охват сегодняшних экономических перемен усугубляют ситуацию. В этой связи мы поддерживаем меры, в том числе политические рекомендации, предложенные в Инициативе «Группы двадцати» по развитию качественного ученичества и Плане действий БРИКС по сокращению масштабов нищеты посредством развития профессиональных навыков и направленные на дальнейшее содействие получению профессиональной подготовки, непрерывному образованию и обучению, отвечающему быстро меняющимся требованиям растущих экономик и сферы труда.

62. Мы вновь подтверждаем центральную роль основанной на правилах, прозрачной, недискриминационной, открытой и инклюзивной многосторонней торговой системы, воплощением которой является Всемирная торговая организация (ВТО). Такая система способствует созданию предсказуемого торгового климата и поддерживает центральную роль ВТО. Мы признаем важность содействия развитию и приложим все усилия для укрепления многосторонней торговой системы.

63. Мы признаем, что многосторонняя торговая система сталкивается с беспрецедентными трудностями. Мы подчеркиваем значимость открытой мировой экономики, предоставляющей всем странам и народам возможность пользоваться благами глобализации, которая должна носить инклюзивный характер и поддерживать устойчивое развитие и процветание всех стран. Мы призываем всех членов ВТО соблюдать правила ВТО и свои обязательства в рамках многосторонней торговой системы.

64. Мы напоминаем, что механизм урегулирования споров ВТО является краеугольным камнем системы многосторонней торговли и создан для повышения безопасности и предсказуемости в сфере международной торговли. Мы отмечаем с озабоченностью, что процесс отбора новых членов Апелляционного органа ВТО зашел в тупик, что может парализовать работу системы урегулирования споров и подорвать права и обязанности всех членов организации. В этой связи мы призываем всех членов конструктивно участвовать в решении этой проблемы в приоритетном порядке.

65. Мы признаем необходимость сохранения переговорной функции ВТО. В этой связи мы договорились конструктивно участвовать в дальнейшем развитии существующей законодательной базы многосторонней торговой системы в рамках ВТО, учитывая озабоченности и интересы всех членов ВТО, включая особенности развивающихся стран.

66. Мы признаем важность вопросов развития и взаимосвязанности инфраструктуры в Африке и отмечаем успехи Африканского союза по выявлению и решению инфраструктурных проблем континента, в частности в рамках Нового партнерства в интересах развития Африки (НЕПАД) и Программы развития инфраструктуры в Африке. Мы подтверждаем значимость стимулирования инвестиций в инфраструктуру на взаимовыгодных условиях в целях поддержания промышленного развития, создания рабочих мест, развития навыков, обеспечения продовольственной безопасности и безопасности питания, искоренения бедности и обеспечения устойчивого развития в Африке. В этой связи мы вновь заявляем о своей поддержке устойчивого инфраструктурного развития в Африке, в том числе решения проблемы недостаточного финансирования развития инфраструктуры.

67. Осознавая необходимость индустриализации в Африке и реализации Повестки дня Африканского союза до 2063 года, мы приветствуем подписание странами Африки и Африканским союзом Соглашения о создании Африканской континентальной зоны свободной торговли, которое является важным шагом в деле экономической интеграции на континенте и раскрытия колоссального потенциала внутриафриканской торговли, а также в области решения его социально-экономических проблем. В этой связи мы вновь заявляем о своей поддержке Повестки дня на период до 2063 года и усилий по укреплению интеграции и развитию континента.

68. Мы выступаем за укрепление глобальной системы финансовой безопасности, при центральной роли Международного валютного фонда (МВФ), обладающего достаточными ресурсами и основанного на системе квот. В этой связи мы вновь подтверждаем свое обязательство завершить 15-й общий обзор квот МВФ, в том числе выработку новой формы расчета квот, учитывающую интересы наименее развитых стран, к весенним совещаниям 2019 года и не позднее ежегодных совещаний 2019 года. Реформа управления МВФ должна усилить голос и представительство наименее развитых членов МВФ, включая страны Африки южнее Сахары.

69. Мы приветствуем и поздравляем управляющего Южноафриканским резервным банком Лесетья Кганьяго в связи с его назначением председателем Международного валютного финансового комитета.

70. Мы отмечаем шаги, направленные на повышение и обеспечение операционной готовности Пула условных валютных резервов БРИКС и приветствуем завершение успешного тестирования его способности в части предоставления средств, который доступен стране – участнице Пула без наличия согласованной с МВФ стабилизационной программы. Мы поощряем сотрудничество между Пулом условных валютных резервов и МВФ.

71. Мы с удовлетворением отмечаем прогресс в деле создания Фонда облигаций в национальных валютах стран БРИКС и ожидаем начала его операционной деятельности.

72. Мы договорились о дальнейшем укреплении сотрудничества в области сближения стандартов бухгалтерского учета, и регулирования аудиторской деятельности в странах БРИКС в части выпуска облигаций, и о продолжении сотрудничества в этих сферах.

73. Мы приветствуем подписание Меморандума о взаимопонимании в области совместных исследований по вопросам распределенного реестра и технологий «блокчейн» в контексте развития цифровой экономики. Мы считаем, что эта работа будет способствовать нашему сотрудничеству в рамках адаптации к стремительно развивающейся Интернет-экономике.

74. Проекты по оказанию помощи в области инфраструктурного, инвестиционного и международного развития составляют основу устойчивого развития и экономического роста, они стимулируют производительность труда и повышают степень интеграции. Мы подчеркиваем значимость инфраструктурного развития и интеграции для налаживания более тесных экономических связей.

75. Мы подчеркиваем роль, которую играют многосторонние банки развития, в особенности Новый банк развития (НБР), в стимулировании финансирования государственной инфраструктуры и инвестиций по линии частного сектора.

76. Мы с удовлетворением отмечаем прогресс, достигнутый НБР в области предоставления ресурсов для содействия экономическому, социальному и экологическому развитию наших стран и ожидаем скорейшего начала работы Фонда подготовки проектов. Мы приветствуем предстоящее создание Регионального центра НБР для Америк в г. Сан-Паулу, Бразилия, который наряду с Африканским региональным центром поможет НБР укрепить свое присутствие на этих континентах. Мы отмечаем обсуждение Советом управляющих НБР инновационных подходов к финансированию развития в ходе 3-й ежегодной встречи, которая состоялась 28–29 мая 2018 года в г. Шанхае, Китай, а также вопросов будущего развития банка в меняющихся глобальных условиях.

77. Мы подчеркиваем важность укрепления финансового сотрудничества в рамках БРИКС в целях более эффективной поддержки реального сектора экономики и удовлетворения потребностей стран БРИКС в области развития. В этой связи мы вновь подтверждаем свою приверженность содействию интеграции финансовых рынков посредством расширения сети финансовых учреждений и распространения финансовых услуг в государствах БРИКС в соответствии с действующими правовыми нормами каждой страны и ее обязательствами в рамках Генерального соглашения по торговле услугами ВТО, а также укреплению связи и сотрудничества между органами, осуществляющими регулирование финансового сектора. Мы продолжим укреплять взаимодействие в валютной сфере в соответствии с мандатом Центрального банка каждой страны, а также изучать другие возможные формы сотрудничества. Мы также будем продолжать расширять «зеленое» финансирование в целях содействия устойчивому развитию в странах объединения.

78. Мы вновь заявляем о своей приверженности поддержке международного сотрудничества в борьбе с незаконными финансовыми потоками, включая сотрудничество в рамках Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ) и Всемирной таможенной организации. В этой связи мы подчеркиваем важность активизации взаимных обменов и обмена информацией. Мы акцентируем значимость поддержки основных целей ФАТФ и укрепления нашего сотрудничества в интересах реализации и совершенствования стандартов ФАТФ по противодействию отмыванию денег, финансированию терроризма и нераспространению.

79. Коррупция по-прежнему остается глобальной проблемой, имеющей долгосрочные последствия, в том числе подрывающие правовые системы государств. Она также представляет угрозу для экономического роста, поскольку препятствует привлечению в страну необходимых инвестиций – как внутренних, так и иностранных. Мы вновь подтверждаем свою приверженность международному сотрудничеству, как это предусмотрено Главой IV Конвенции ООН против коррупции. В этой связи мы обязуемся укреплять международное сотрудничество в рамках профильной Рабочей группы стран БРИКС по борьбе с коррупцией. В соответствии с требованиями наших национальных правовых систем мы будем сотрудничать по вопросам обеспечения соблюдения антикоррупционного законодательства, экстрадиции лиц, скрывающихся от правосудия и виновных в экономических и коррупционных преступлениях, и возвращения активов, а также по другим связанным с коррупцией вопросам, имеющим и не имеющим криминального подтекста. Мы призываем международное сообщество отказывать в предоставлении убежищ для лиц, виновных в коррупционных преступлениях, и доходов, полученных коррупционным путем. Мы считаем, что обмен опытом имеет ключевое значение для улучшения взаимопонимания и расширения сотрудничества БРИКС в области борьбы с коррупцией, и будем продолжать наши усилия в этом направлении, как и в предыдущие годы. Мы будем продолжать оказывать друг другу поддержку в осуществлении Конвенции ООН против коррупции посредством создания платформ для обмена информацией и поиска возможностей для сближения позиций на многосторонних площадках. Мы благодарим Африканский союз за выбор 2018 года в качестве года борьбы с коррупцией.

80. В рамках выполнения Стратегии экономического партнерства БРИКС мы приветствуем положительные итоги 8-й встречи министров торговли БРИКС, реализуемые в рамках текущей деятельности Контактной группы БРИКС по торгово-экономическим вопросам. Мы также приветствуем прогресс в области осуществления Плана действий БРИКС по торгово-экономическому сотрудничеству. Мы поощряем меры по поддержке расширения участия, повышения добавления стоимости и вертикальной мобильности в рамках глобальных цепочек добавленной стоимости для наших компаний, преимущественно из сферы промышленности и сельского хозяйства, в особенности малых, средних и микропредприятий (МСМП), в том числе посредством сохранения пространства для политического маневра в целях содействия промышленному развитию. Признавая важность увеличения объемов торговли между странами, создающей добавленную стоимость, мы благодарим министров торговли за решение возобновить работу Рабочей группы по развитию торговли в рамках Контактной группы БРИКС по торгово-экономическим вопросам, а также Рабочей группы БРИКС по электронной торговле. Мы приветствуем проведение обзора Совместного исследования взаимной торговли товарами с добавленной стоимостью. Мы приветствуем положительные итоги 8-й встречи министров торговли, посвященной пятистороннему сотрудничеству по вопросам прав интеллектуальной собственности, электронной торговли, торговли услугами и дальнейшего развития сотрудничества в сфере электронной торговли, стандартов и технических правил, МСМП и электронных портов.

81. Мы приветствуем подписание Меморандума о взаимопонимании о партнерстве в области региональной авиации стран БРИКС. Мы считаем, что это важный шаг в деле укрепления сотрудничества в рамках объединения в области взаимосвязанности и инфраструктуры.

82. Мы ценим результаты сотрудничества между таможенными службами государств БРИКС в рамках реализации Стратегической программы таможенного сотрудничества БРИКС, приветствуем заявленные в ней долгосрочные цели, в том числе скорейшее заключение и вступление в силу Межправительственного соглашения стран БРИКС о сотрудничестве и взаимной помощи по таможенным вопросам с тем, чтобы к концу 2022 года разработать и утвердить Программу БРИКС по уполномоченным экономическим операторам, включая взаимное признание процедур таможенного контроля и экономических операторов. В этой связи приветствуем дальнейшее выполнение Плана работы таможенных администраций стран БРИКС, определяющего совместную деятельность национальных таможенных служб на краткосрочную, среднесрочную и долгосрочную перспективу для достижения поставленных целей, а также создания Таможенных тренировочных центров БРИКС. Мы отмечаем деятельность Комитета по таможенному сотрудничеству стран БРИКС и призываем продолжать взаимодействие в рамках объединения и на соответствующих международных площадках по вопросам упрощения процедур торговли, контроля за соблюдением законодательства, использования современных технологий и наращивания потенциала.

83. Мы отмечаем стабильную поддержку налоговыми администрациями стран БРИКС международных инициатив, направленных на формирование более справедливой и прозрачной международной налоговой системы. Мы намерены продолжить заниматься решением вопросов, связанных с развитием цифровой экономики, и обеспечивать в данном контексте справедливость международной налоговой системы, особенно в целях противодействия размыванию налогооблагаемой базы и выводу прибыли из-под налогообложения, поощрения практики обмена налоговой информацией (по запросу и автоматического) и активизации деятельности по наращиванию необходимого потенциала в развивающихся странах. Мы твердо намерены продолжать развивать совместные образовательные программы, а также обмен опытом, лучшими практиками и кадрами в области таможенного сотрудничества. Мы приветствуем учреждение Механизма укрепления налогового потенциала БРИКС.

84. Мы признаем роль Делового совета БРИКС и представленного им 5-го Ежегодного отчета, а также Делового форума БРИКС в укреплении торгового сотрудничества и деловых связей в области инфраструктуры, производства, энергетики, сельского хозяйства, финансовых услуг, региональной авиации, сближения технических стандартов и развития навыков. Мы приветствуем создание Рабочей группы по электронной торговле в рамках Делового совета БРИКС.

85. Признавая значительный потенциал влияния туризма на устойчивое экономическое и социальное развитие, мы приветствуем инициативу создания Рабочей группы БРИКС по туризму в целях активизации сотрудничества между странами объединения, содействия экономическому развитию и наращивания контактов между людьми. Данная Рабочая группа станет площадкой для обмена знаниями, опытом и лучшими практиками в сфере туристской индустрии, воздушного сообщения, туристской инфраструктуры, культурного и медицинского туризма, устранения препятствий для ведения туристской маркетинговой деятельности, туристской безопасности и финансовой, страховой и медицинской поддержки. Мы с удовлетворением отмечаем, что туристический поток между странами БРИКС вырос, несмотря на мировой экономический спад.

V. СОТРУДНИЧЕСТВО МЕЖДУ ЛЮДЬМИ

86. Подчеркивая, что центральное место в БРИКС и его программах отведено людям, мы высоко оцениваем последовательный прогресс и обмены в области спорта, кинематографа, культуры, образования и туризма, а также среди молодежи.

87. Мы вновь заявляем о своей приверженности ориентированному на людей подходу в содействии развитию, который охватывает все слои нашего населения.

88. Мы отмечаем проведение в г. Бразилиа 8-го Всемирного форума по водным ресурсам, который стал крупнейшим мероприятием в мире, посвященным водным ресурсам и впервые проведенным в Южном полушарии. Форум способствовал признанию проблематики водных ресурсов в качестве приоритетного направления на глобальном уровне.

89. Мы подчеркиваем важное значение сотрудничества стран БРИКС по вопросам, касающимся космического пространства, и подтверждаем свою поддержку укреплению существующих инициатив в этой области.

90. Мы обязуемся укреплять координацию и сотрудничество в области исследования и разработки вакцин в рамках БРИКС и приветствуем предложение создать Центр БРИКС по исследованию и разработке вакцин.

91. Мы приветствуем состоявшуюся в Москве в 2017 г. Первую глобальную министерскую конференцию ВОЗ «Ликвидировать туберкулёз в эпоху устойчивого развития: многосекторальный подход» и ее итоговую Московскую декларацию по ликвидации туберкулеза, а также подчеркиваем важность предстоящего первого Совещания высокого уровня по ликвидации туберкулеза Генеральной Ассамблеи ООН и третьего Совещания высокого уровня Генеральной Ассамблеи ООН по профилактике неинфекционных заболеваний и борьбе с ними, которые намечены на сентябрь 2018 года.

92. Мы признаем значимость и роль культуры в качестве одной из движущих сил Четвертой промышленной революции и признаем экономические возможности, которые она предоставляет.

93. Мы высоко оцениваем организацию 3-го Кинофестиваля стран БРИКС и признаем необходимость дальнейшего углубления сотрудничества в этой сфере. Мы отмечаем предложение ЮАР относительно проекта Договора стран БРИКС о совместном кинопроизводстве с целью дальнейшего развития сотрудничества в этой области и демонстрации разнообразия культур государств объединения.

94. Мы подчеркиваем первоочередную роль Плана действий по реализации Соглашения между правительствами стран БРИКС о сотрудничестве в области культуры на 2017–2021 гг. на творческой и долгосрочной основе и отмечаем многочисленные текущие мероприятия и инициативы экспертов по вопросам культуры стран БРИКС.

95. Мы приветствуем проведение второго семинара БРИКС по вопросам управления в г. Йоханнесбурге в 2018 году и поддерживаем намерение Бразилии провести третью встречу в 2019 году с участием еще большего числа представителей различных научных и экспертных центров всех стран БРИКС.

96. Мы с удовлетворением отмечаем прогресс в укреплении сотрудничества и взаимодействия между нашими народами посредством гуманитарных обменов, включая Совет экспертных центров, Академический форум, Гражданский форум, Форум молодых дипломатов, Молодежный форум, Форум молодых ученых.

97. Мы признаем инициативу ЮАР о создании в рамках БРИКС формата взаимодействия официальных представителей внешнеполитических ведомств пяти стран.

98. Мы приветствуем успешное проведение Третьих спортивных игр БРИКС в ЮАР и отмечаем прогресс в создании Совета БРИКС по спорту.

99. Подчеркивая важность обменов парламентскими делегациями стран БРИКС, в том числе делегациями женщин-парламентариев, мы ожидаем дальнейшей активизации таких обменов между странами БРИКС.

100. Подчеркивая роль, которую играют женщины в придвижении инклюзивного развития, мы отмечаем проделанную работу по изучению вопросов о создании Женского форума БРИКС и Женского делового альянса БРИКС.

101. Бразилия, Россия, Индия и Китай высоко оценивают председательство ЮАР в 2018 году и искренне благодарят правительство и народ Южно-Африканской Республики за проведение Десятого саммита БРИКС в г. Йоханнесбурге.

102. Россия, Индия, Китай и ЮАР готовы оказать всяческую поддержку Бразилии в ходе ее председательства в БРИКС в 2019 году и в проведении Одиннадцатого саммита БРИКС.

* * *

Приложение 1: Йоханнесбургский план действий

Мы принимаем к сведению итоги следующих встреч, которые были проведены южноафриканским председательством в БРИКС в период до саммита в г. Йоханнесбурге.

Встречи министров

• Встреча заместителей министров финансов стран БРИКС (г. Буэнос-Айрес, 17–20 марта 2018 года);

• Встреча министров финансов и управляющих центральными банками стран БРИКС (г. Вашингтон, 18–20 апреля 2018 года);

• Встреча заместителей министров финансов стран БРИКС (г. Вашингтон, 18–20 апреля 2018 года);

• Встреча министров окружающей среды стран БРИКС (г. Дурбан, 18 мая 2018 года);

• Встреча министров иностранных дел/международных отношений стран БРИКС (г. Претория, 4 июня 2018 года);

• Встреча руководителей налоговых ведомств стран БРИКС (г. Йоханнесбург, 18–21 июня 2018 года);

• 8-я встреча министров сельского хозяйства и сельскохозяйственного развития стран БРИКС (Провинция Мпумаланга, 19–22 июня 2018 года);

• 8-я встреча Высоких представителей стран БРИКС, курирующих вопросы безопасности (г. Дурбан, 28–29 июня 2018 года);

• Встреча министров энергетики стран БРИКС (Провинция Гаутенг, 28–29 июня 2018 года);

• Встреча министров стран БРИКС по чрезвычайным ситуациям (г. Ист-Лондон, 29 июня – 1 июля 2018 года);

• 6-я встреча министров науки, технологий и инноваций стран БРИКС (г. Дурбан, 3 июля 2018 года);

• 3-я встреча министров промышленности стран БРИКС (Провинция Гаутенг, 4 июля 2018 года);

• 8-я встреча министров торговли стран БРИКС (г. Магалисбург, 5 июля 2018 года);

• Встреча министров образования стран БРИКС (г. Кейптаун, 10 июля 2018 года);

• Встреча министров финансов и управляющих центральными банками стран БРИКС (Аргентина, 19–22 июля 2018 года);

• 8-я встреча министров здравоохранения стран БРИКС (г. Дурбан, 20 июля 2018 года).

Встречи старших должностных лиц/рабочих групп/экспертов

• 1-я встреча шерп/сушерп стран БРИКС (г. Кейптаун, 4–6 февраля 2018 года);

• 1-я встреча Антикоррупционной рабочей группы БРИКС (г. Буэнос-Айрес, 26 февраля 2018 года);

• 17-я встреча Контактной группы БРИКС по торгово-экономическим вопросам (г. Йоханнесбург, 28 февраля – 2 марта 2018 года);

• 9-я техническая встреча национальных статистических ведомств стран БРИКС (г. Претория, 13–15 марта 2018 года);

• Встреча Рабочей группы Фонда облигаций в национальных валютах стран БРИКС (г. Буэнос-Айрес, 17–20 марта 2018 года);

• 2-я встреча таможенных экспертов БРИКС (г. Дурбан, 16–17 апреля 2018 года);

• Заседание Рабочей группы Фонда облигаций в национальных валютах стран БРИКС и Постоянного комитета Пула условных валютных резервов БРИКС (г. Вашингтон, 18–20 апреля 2018 года);

• Заседание Рабочей группы БРИКС по антитеррору (г. Уайт-Ривер, Нельспрейт, 19–20 апреля 2018 года);

• 2-я встреча шерп/сушерп стран БРИКС (г. Бела-Бела, Провинция Лимпопо, 24–26 апреля 2018 года);

• 1-я встреча Рабочей группы БРИКС по вопросам занятости (Провинция Мпумаланга, 7–10 мая 2018 года);

• 2-я встреча Механизма БРИКС по защите прав интеллектуальной собственности (г. Ист-Лондон, 10 мая 2018 года);

• 2-я встреча Рабочей группы БРИКС по электронной торговле (г. Ист-Лондон, 10 мая 2018 года);

• 1-я встреча Рабочей группы БРИКС по развитию торговли (г. Ист-Лондон, 10 мая 2018 года);

• Встреча технических экспертов в области технического регулирования, стандартизации, оценки соответствия, метрологии и сертификации (г. Ист-Лондон, 10 мая 2018 года) ;

• Семинар по статистике в сфере торговли услугами (г. Ист-Лондон, 10 мая 2018 года);

• 18-я встреча Контактной группы БРИКС по торгово-экономическим вопросам (г. Ист-Лондон, 11–12 мая 2018 года);

• Встреча Рабочей группы БРИКС по вопросам защиты окружающей среды (г. Претория, 14–16 мая 2018 года);

• Встреча Рабочей группы БРИКС по вопросам безопасности в сфере использования ИКТ (г. Кейптаун, 16–17 мая 2018 года);

• Встреча старших должностных лиц стран БРИКС по вопросам защиты окружающей среды (г. Дурбан, 17 мая 2018 года);

• Встреча Рабочей группы БРИКС по вопросам энергосбережения и повышения энергоэффективности (г. Кейптаун, 17–18 мая 2018 года);

• Встреча Совета экспертных центров стран БРИКС (г. Парктаун, 28 мая 2018 года);

• Академический форум БРИКС (г. Йоханнесбург, 28 – 31 мая 2018 года);

• Встреча представителей национальных органов по стандартизации стран БРИКС (Провинция Гаутенг, 16 мая 2018 года);

• Встреча старших должностных лиц стран БРИКС по вопросам здравоохранения на полях Всемирной ассамблеи здравоохранения (г. Женева, май 2018 года);

• 3-я встреча шерп / сушерп стран БРИКС (г. Претория, 2–3 июня 2018 года);

• Заседание экспертов налоговых администраций стран БРИКС (г. Кейптаун, 18–19 июня 2018 года);

• Консультации спецпредставителей стран БРИКС по Ближнему Востоку и странам Северной Африки (г. Претория, 19 июня 2018 года);

• 8-я встреча Рабочей группы БРИКС по сотрудничеству в области сельского хозяйства (г. Нельспрейт, 20 июня 2018 года);

• Выезды на сельскохозяйственные предприятия (22 июня 2018 года);

• Встреча организаций гражданского общества (г. Йоханнесбург, 25–26 июня 2018 года);

• Гражданский форум БРИКС (Парктаун, г. Йоханнесбург, 25–27 июня 2018 года);

• 3-е заседание Комитета по таможенному сотрудничеству стран БРИКС (г. Брюссель, 26 июня 2018 года);

• 2-е заседание Антикоррупционной рабочей группы стран БРИКС (г. Париж, 26 июня 2018 года);

• 4-й Форум молодых дипломатов стран БРИКС (г. Претория, 25–29 июня 2018 года);

• 3-й Форум молодых ученых стан БРИКС (г. Дурбан, 25–29 июня 2018 года);

• Форум породненных городов и муниципальных образований стран БРИКС (г. Ист-Лондон, 28–29 июня 2018 года);

• 4-я встреча финансирующих организаций по науке, технологиям и инновациям БРИКС (г. Дурбан, 30 июня 2018 года);

• 8-я встреча министров науки, технологий и инноваций стран БРИКС (г. Дурбан, 2 июля 2018 года);

• 3-я экспертная встреча по вопросам промышленного сектора (г. Магалисбург, 3 июля 2018 года);

• 2-й семинар БРИКС по вопросам управления (г. Йоханнесбург, 3–4 июля 2018 года);

• 19-я встреча Контактной группы БРИКС по торгово-экономическим вопросам (Провинция Гаутенг, 2–4 июля 2018 года);

• Конференция Сетевого университета стран БРИКС (г. Стелленбош, 5–7 июля 2018 года);

• Встреча старших должностных лиц стран БРИКС по вопросам образования (г. Кейптаун, 9 июля 2018 года);

• Международная ежегодная конференция по развитию транспортной инфраструктуры (г. Претория, 9–10 июля 2018 года);

• 4-й Молодежный саммит стран БРИКС (г. Блюмфонтейн, 16–21 июля 2018 года);

• 3-и Спортивные игры БРИКС (г. Йоханнесбург, 17–22 июля 2018 года);

• Встреча старших должностных лиц стран БРИКС по вопросам здравоохранения (г. Дурбан, 18–19 июля 2018 года);

• Заседание Рабочей группы Фонда облигаций в национальных валютах стран БРИКС и заседание Постоянного комитета Пула условных валютных резервов БРИКС (Аргентина, 19–22 июля 2018 года);

• Ежегодное заседание Делового совета БРИКС (г. Дурбан, 22–23 июля 2018 года);

• 3-й Кинофестиваль БРИКС (г. Дурбан, 22–28 июля 2018 года);

• 4-я встреча шерп / сушерп стран БРИКС (г. Йоханнесбург, 20–24 июля 2018 года);

• Энергетический форум Делового совета БРИКС (г. Йоханнесбург, 24 июля 2018 года);

• Деловой форум БРИКС (г. Сэндтон, 25 июля 2018 года);

• Ежегодная встреча Механизма межбанковского сотрудничества БРИКС (г. Кейптаун, 25–26 июля 2018 года);

• Финансовый форум БРИКС (г. Кейптаун, 25–26 июля 2018 года).

Мероприятия, запланированные к проведению в ходе южноафриканского председательства в БРИКС в 2018 году

• Неформальная встреча лидеров стран БРИКС (на полях саммита «Группы двадцати», г. Буэнос-Айрес, Аргентина).

Встречи министров

• Встреча министров спорта стран БРИКС;

• Встреча министров труда и занятости стран БРИКС (г. Дурбан);

• 4-я встреча министров связи стран БРИКС (г. Дурбан);

• Встреча министров иностранных дел / международных отношений стран БРИКС (г. Нью-Йорк);

• Встреча министров финансов и управляющих центральными банками стран БРИКС.

Встречи старших должностных лиц/рабочих групп/экспертов

• 2-я встреча Рабочей группы по вопросам занятости (г. Дурбан);

• Встреча старших должностных лиц по вопросам туризма (Провинция Гаутенг);

• Заседание Сети БРИКС по исследованию туберкулеза (г. Дурбан);

• 3-й Медиафорум стран БРИКС;

• 3-я встреча Рабочей группы БРИКС по вопросам сотрудничества в сфере ИКТ;

• Женский форум БРИКС по вопросам науки, технологий и инноваций (г. Претория);

• Презентация для инвесторов в сельскохозяйственной сфере;

• Конференция БРИКС по финансированию развития в Африке (Университет им. Нельсона Манделы, Порт-Элизабет);

• Юридический форум стран БРИКС (г. Кейптаун);

• Встреча старших должностных лиц стран БРИКС по вопросам культуры;

• Фестиваль культуры стран БРИКС (несколько городов);

• Встречи Рабочих групп БРИКС по антимонопольной политике;

• Встреча руководителей антимонопольных ведомств стран БРИКС (г. Претория);

• 3-й Форум БРИКС по вопросам управления и реформ госпредприятий (г. Дурбан);

• 4-я встреча предпринимателей сран БРИКС (отраслевой диалог В2В) (г. Дурбан);

• 3-я встреча Рабочей группы / старших должностных лиц БРИКС по вопросам сотрудничества в сфере ИКТ (г. Дурбан);

• 5-я встреча шерп / сушерп стран БРИКС (г. Нью-Йорк);

• 2-й конкурс профессионального мастерства стран БРИКС (г. Йоханнесбург);

• Встреча Совета управляющих Пула условных валютных резервов БРИКС и Рабочей группы Фонда облигаций в национальных валютах стран БРИКС (г. Бали);

• 2-я встреча Рабочей группы стран БРИКС по биотехнологиям и биомедицине (г. Кейптаун);

• 3-я встреча министров культуры стран БРИКС (г. Дурбан);

• 4-й раунд консультаций стран БРИКС по внешнеполитическому планированию;

• 3-я встреча Рабочей группы БРИКС по применению геопространственных технологий (г. Претория);

• 3-я встреча Рабочей группы БРИКС по предупреждению и мониторингу стихийных бедствий (г. Претория);

• Встреча национальных статистических ведомств стран БРИКС;

• Форум космических агентств стран БРИКС (г. Претория);

• Конференция БРИКС по астрономии (г. Сатерленд, Большой южноафриканский телескоп);

• 6-я встреча шерп / сушерп стран БРИКС (г. Буэнос-Айрес);

• Практический семинар БРИКС по НТИ;

• Диалог академий наук стран БРИКС (г. Йоханнесбург);

• 3-й Водный форум БРИКС (г. Претория);

• Круглый стол Консультативного совета БРИКС по НТИ (г. Претория);

• Форум БРИКС по вопросам передачи технологий в сфере НТИ и МСМП (г. Претория);

• 7-я встреча шерп / сушерп стран БРИКС;

• Встреча должностных лиц и экспертов стран БРИКС по вопросам народонаселения (Пиланесберг, г. Рустенбург).

Опубликован рейтинг самых дорогих городов на Airbnb

Майами и Бостон второй год подряд возглавляют рейтинг. Расценки на съемные квартиры растут и в ближневосточных городах.

Согласно глобальному индексу цен на жилье, составленного Bloomberg, в этом году ближневосточные мегаполисы входят в число 15 самых дорогих городов для аренды квартиры на сутки.

Тель-Авив занимает 4 место в общем списке. Среднесуточная арендная ставка во втором по величине городе Израиля равна $188. Чуть меньше – на $3 – просят владельцы квартир в Дубае (5 место).

В Иерусалиме (9 место), Эр-Рияде (11) и Эль-Кувейте (15), по подсчетам Bloomberg, рента составляет $173, $171 и $155, соответственно.

Самый высокие арендные ставки были зафиксированы в Майами ($205), Бостоне ($195), самые низкие – в Дублине ($152) и Барселоне ($151).

Города с самыми высокими ценами на посуточную аренду квартир

   1.Майами, США - $205

   2.Бостон, США - $195

   3.Рейкьявик, Исландия - $194

   4.Тель-Авив, Израиль - $188

   5.Дубай, ОАЭ - $185

   6.Лос-Анджелес, США - $180

   7.Амстердам, Нидерланды - $178

   8.Сан-Франциско, США - $178

   9.Иерусалим, Израиль - $173

   10.Сидней, Австралия - $173

   11.Эр-Рияд, Саудовская Аравия - $171

   12.Эдинбург, Шотландия - $166

   13.Нью-Йорк, США - $159

   14.Сиэтл, США - $156

   15.Эль-Кувейт, Кувейт - $155

   16.Лондон, Великобритания - $154

   17.Сингапур, Сингапур - $154

   18.Вашингтон, США - $153

   19.Дублин, Ирландия - $152

   20.Барселона, Испания - $151

Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев назначил новых сопредседателей межправительственных комиссий с Ираком, Кувейтом, Молдавией и Ирландией, а также представителя РФ в Деловом совете БРИКС. Соответствующие распоряжения опубликованы на официальном портале правовой информации.

Вице-премьер РФ Юрий Борисов назначен председателем российской части российско-иракской комиссии по торговле, экономическому и научно-техническому сотрудничеству вместо главы Роскосмоса Дмитрия Рогозина. Глава Минкавказа Сергей Чеботарев стал сопредседателем российско-кувейтской межправительственной комиссии. Экс-министр по развитию Дальнего Востока Александр Галушка освобожден от этих обязанностей.

Глава Минсельхоза Дмитрий Патрушевв назначен сопредседателем межправительственной комиссии России и Молдавии вместо Рогозина, министр юстиции РФ Александр Коновалов – сопредседателем российско-ирландского межправительственного комитета по развитию делового сотрудничества вместо экс-замминистра юстиции Максима Травникова.

Представителем РФ в Деловом совете БРИКС до 31 декабря 2018 года назначен новый глава ВЭБа Игорь Шувалов. Экс-глава Внешэкономбанка Сергей Горьков освобожден от этих обязанностей.

Экспорт цемента из Ирана увеличился

Этой весной увеличился экспорт цемента из Ирана, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Согласно последним данным, за первые три месяца текущего 1397 иранского финансового года (с 21 марта по 7 июня 2018), Иран экспортировал 3,6 млн. тонн цемента и клинкера на сумму 124,312 млн. долларов США, сообщает ISNA.

Кувейт, Ирак, Афганистан и Бангладеш были самыми важными импортерами цемента из Ирана весной этого года.

Иранский цемент уже экспортируется, по меньшей мере, в 27 стран, и благодаря продолжению этой тенденции, экспорт, по прогнозам, достигнет 14 миллионов тонн к концу нынешнего иранского года.

За весь прошлый год, Иран экспортировал цемент на сумму $ 603 млн.

Экспорт из иранской провинции Фарс вырос на 25% за год

Экспорт из иранской южной провинции Фарс вырос на 25% за прошлый 1396 иранский финансовый год (21 марта 2017- 20 марта 2018) по сравнению с годом ранее и составил 1,3 млрд. долларов, рассказал глава Ширазской палаты торговли, промышленности, шахт и сельского хозяйства.

"Из Фарса было экспортировано более 4,3 млн. тонн товаров, из которых 72% были отправлены морем. Около 26 000 тонн фруктов и овощей было экспортировано по воздуху", - рассказал Джамал Радеки, сообщает Financial Tribune.

Ирак, ОАЭ, Германия, Афганистан, Катар, Кувейт, Сирия, Пакистан, Австрия и Туркменистан были главными экспортными направлениями провинции Фарс.

Кувейт может начать закупки российской пшеницы - Россельхознадзор

Переговоры Россельхознадзора и представителя подведомственного Государственной службе по делам сельского хозяйства и рыбных ресурсов Государства Кувейт, специалиста Испытательной лаборатории по качеству Государственной мукомольной компании состоялись в формате телеконференции 16 июля 2018 г.

Целью переговоров стало обсуждение возможности поставки российской пшеницы в Государство Кувейт. Специалисты Россельхознадзора ознакомили кувейтских коллег с объемами поставляемого Россией зерна на экспорт и запросили фитосанитарные требования, а также требования к качеству и безопасности, предъявляемые Кувейтом к импорту пшеницы.

В настоящее время Россия осуществляет поставки ячменя на кувейтский рынок, за сельскохозяйственный год 2017/2018 отгрузки ячменя составили 157 тыс. тонн.

Кувейтские коллеги сообщили, что предоставят в адрес Россельхознадзора официальные требования к поставкам пшеницы в страну на английском языке.

В ходе обсуждений стороны договорились нанести взаимные визиты с целью ознакомления с системой государственного карантинного фитосанитарного контроля (надзора) и контроля за качеством и безопасностью зерна в практике двух стран.

Международная смена в «Артеке» объединит школьников из 32 стран мира

14 июля в Международном детском центре «Артек» стартовала международная смена, в рамках которой пройдут детская ассамблея по модели ООН и фестиваль-ассамблея «Международный день дружбы».

Участие в международной смене принимают 50 школьников из 32 стран мира, среди которых юные представители Катара, Монголии, Китая, Австралии, Кореи, Сирии, Турции, Иордании, Замбии, Конго, Ирландии, Албании, Швейцарии, Палестины, Марокко, Ливана, Туниса, Великобритании, Бельгии, Голландии, Норвегии, Кувейта, Испании, Хорватии, Люксембурга, Чили, США, Ирана, Туркменистана, Литвы, Грузии и Латвии.

По итогам смены школьники выпустят альманах, в который войдут самые яркие события смены в «Артеке». В течение года альманах будет переводиться на родные языки юных участников международной смены.

Завершится международная смена 3 августа

Справочно

МДЦ «Артек» – самый большой международный детский центр в мире, а также международная инновационная площадка общего и дополнительного образования, оздоровления и отдыха.

В «Артеке» имеется школа на 1224 места. В 2016 году общеобразовательная школа «Артека» получила лицензию на осуществление образовательной деятельности в области дошкольного, основного, дополнительного и профессионального образования. Школа «Артека» аккредитована на соответствие требованиям Федерального государственного образовательного стандарта начального общего, основного общего и среднего общего образования. Образовательный процесс в «Артеке» обеспечивают более 290 учителей и 500 вожатых. Возраст вожатых от 19 – до 25 лет, средний возраст учителей – 35 лет. Коллектив учителей формируется по конкурсу из активных специалистов различных регионов России.

В южных провинциях Ирака в субботу возобновились массовые антиправительственные протесты населения, требующего от властей создания новых рабочих мест и наведения порядка в коммунальной сфере.

Как сообщил иракский телеканал "ас-Сумария", сотни протестующих ближе к вечеру субботы начали выходить на площади и улицы большинства иракских провинций, расположенных на юге страны.

Акции протеста на юге Ирака начались около недели назад с портового города Басра. Ситуация обострилась после гибели в прошлое воскресенье одного из демонстрантов, протестующих против безработицы и ухудшения состояния коммунальной отрасли. В частности, демонстранты требуют от властей положить конец перебоям с электричеством и водоснабжением. Сейчас протесты перекинулись и на другие провинции юга страны. Демонстрантов и их "законные требования" поддержал высший духовный авторитет иракских шиитов Али ас-Систани.

В пятницу вечером протестующие в иракском городе ан-Наджаф ворвались в здание международного аэропорта, а также захватили администрацию провинции. Из-за действий демонстрантов было прервано авиасообщение между ан-Наджафом и другими городами.

В этот же день в провинции Майсан в потасовках с полицией были ранены десятки участников антиправительственных акций, один протестующий погиб. Травмы различной степени тяжести получили и полицейские.

В четверг демонстранты в провинции Басра пытались ворваться на объекты на нефтяном месторождении "Западная Курна-2", разрабатываемого российской компанией "Лукойл". Силы безопасности смогли оттеснить митингующих, которые успели поджечь входные ворота.

Премьер-министр Ирака Хайдер аль-Абади в четверг вынужден был прервать свой визит в Брюссель, где он принимал участие в заседание международной коалиции по борьбе с ИГ*, и прибыть в Басру для переговоров с протестующими.

Правительство создало специальную комиссию для выполнения требований протестующих, пообещав жителям Басры выделить 2 миллиарда иракских динаров (около 17 миллионов долларов) на работы, связанные с восстановлением системы водопроводов питьевой воды и электросетей. Также власти пообещали создать для жителей провинции 10 тысяч рабочих мест.

В ночь на субботу глава иракского кабмина Хайдер аль-Абади провел экстренное заседание совета безопасности страны. В заявлении, выпущенном по итогам заседание совбеза, в эскалации ситуации в стране были обвинены некие неназванные "провокаторы", против которых власти обещали принять решительные меры. В то же время в тексте заявления говорится о "праве протестующих на мирные демонстрации и их законные требования".

В субботу в провинции Басра демонстранты перекрыли пограничный пункт Сафуан, находящийся на границе с Кувейтом.

Как сообщило государственное телевидение Ирака со ссылкой на свои источники, армейские части страны приведены в состояние повышенной боеготовности на случай обострения ситуации.

Официальный уровень безработицы в Ираке составляет 10,8%. Свыше 60% безработных моложе 24 лет.

*Террористическая организация, запрещенная в России.

Угроза ОПЕК: Россия заберет чужую добычу

Новак оценил эффект от сделки ОПЕК+ для бюджета России в 2018 году‍

На фоне растущих нефтяных цен сделка стран ОПЕК+ о снижении добычи может принести бюджету России в 2018 году до 3 трлн руб., рассчитывают в Минэнерго. В июне участники соглашения решили суммарно увеличить добычу на 1 млн б/с, и Россия уже нарастила производство нефти почти на 200 тысяч б/с. Саудовская Аравия также не отстает. Однако, по словам экспертов, не все страны могут увеличить добычу, и такой перекос может поставить под сомнение само существование нефтяной сделки.

Соглашение ОПЕК+ по снижению добычи государствами-нефтедобытчиками уже практически выполнило свою задачу. Об этом заявил министр энергетики Александр Новак, выступая на «Правительственном часе» в Совете Федерации.

При этом, по его словам, сделка ОПЕК+ положительно сказалась на бюджете РФ.

«В период за 2016-2017 гг., по оценке экспертов, дополнительные доходы составили 1,7 трлн рублей, это позволило нам в 2017 году достаточно хорошо пройти бюджетный процесс, также в свою очередь (это) дало возможность для роста экономики.

В 2018 году мы ожидаем, что эффект сделки составит еще больше — при средних ценах в $70 за баррель это будет порядка 2,5 трлн рублей, если цены будут $75 и выше, то этот показатель может составить порядка 3 трлн рублей», — сказал министр.

«На мой взгляд, соглашение уже практически выполнило свою задачу нивелирования до кризисного момента, когда цены резко снизились, снижались в 2016 году даже до $27 со $100 за баррель», — отметил Новак.

Страны ОПЕК и присоединившиеся к ним нефтедобывающие государства в конце 2016 года договорились сократить добычу нефти на 1,8 млн баррелей в сутки, из них 300 тыс. б/с пришлись на Россию.

По факту, снижение получилось больше: в первую очередь, за счет рекордного — более 1,5 млн б/с — сокращения добычи в Венесуэле, а затем и из-за спада экспорта из Ливии на фоне нового витка военного противостояния, а также снижения производства «черного золота» в ряде стран Африки. Вместе с рядом геополитических факторов это привело к росту нефтяных цен выше $70 за баррель. После заявления президента США Дональда Трампа о возвращении санкций в отношении Ирана, из-за которых с рынка может «уйти» еще до 2 млн баррелей нефти в сутки, цены на нефть в апреле поднимались до $80 за баррель. Все это привело к необходимости пересмотреть параметры сделки, и в конце июня страны ОПЕК+ договорились увеличить добычу суммарно на 1 млн б/с.

Россия после этого также начала наращивать добычу. Позднее министр пояснил журналистам, что

«по июню мы вышли на сокращение не на 300 тыс. б/с (обязательство, которое взяла на себя РФ по соглашению ОПЕК+ в конце 2016 года — прим. «Газета.Ru»), а на 180 тыс. б/с». По июлю, по мнению Новака, рост добычи в РФ продолжится, и.в итоге в этом месяце российские нефтяники выйдут на уровень добычи всего на 100 тыс. б/с меньше, чем было до сделки ОПЕК+, уточнил Новак.

При этом министр не исключил, что эти показатели могут быть скорректированы.

«Я не исключаю, что, если понадобится больше 1 млн б/с, мы сможем вместе оперативно обсудить и принять соответствующие решения, у нас для этого есть все возможности. Но это зависит от того, целесообразно это или нет», — подчеркнул Новак.

По сути глава Минэнерго готовит рынок к тому, что Саудовская Аравия и Россия попытаются не допустить сильного дефицита на рынке нефти, отмечает директор группы по природным ресурсам и сырьевым товарам Fitch Ratings Дмитрий Маринченко.

Очевидно, что в следующий раз странам будет очень сложно достичь консенсуса, добавляет эксперт.

При этом, по словам Новака, мониторить выполнение достигнутых договоренностей планируется «не только в разрезе стран, но и в целом общий объем выполнения тех показателей, которые были зафиксированы». «То есть мы должны будем мониторить этот 1 млн б/с. Может быть, это будет непропорциональное распределение квот, исходя из возможностей стран», — пояснил министр.

На вопрос журналистов, не создаст ли такой подход риск раскола среди участников сделки ОПЕК+, Новак сказал, что это просто фантазии.

«У вас бесконечный поток фантазий, я не могу отвечать на каждую. У меня на это просто нет времени», — добавил министр.

Между тем, согласно последнему отчету ОПЕК, Саудовская Аравия в июне подняла добычу нефти более чем на 400 тысяч б/с — до уровня 10,5 млн б/с. Сама Saudi Aramco скачок добычи оценила в 459 тысяч б/с.

Как отмечает Bloomberg со ссылкой на данные по танкерным перевозкам, почти вся новая нефть пошла на экспорт: поставки в июне увеличились на 320 тысяч б/с.

Объединенные Арабские Эмираты увеличили добычу на 35,1 тыс. б/с, Кувейт — на 27,3 тыс. б/с, Иран пока сохраняет добычу на уровне 3,8 млн б/с.

Всего же ОПЕК суммарно смогла нарастить добычу на 173 тыс. б/с: на это повлияло падение добычи в Ливии, Анголе и Венесуэле. Одна только Ливия из-за нефтеналивных портов, оказавшихся под контролем боевиков, потеряла четверть мощностей или порядка 254 тыс б/с. А Венесуэла и вовсе снизила свою добычу до 1,34 млн б/с, что для страны является минимальным значением за последние 50 лет.

Эксперты не исключают, что страны, обладающие большими мощностями, начнут интенсивнее наращивать добычу за счет спада у других игроков рынка.

Вероятность развала сделки ОПЕК+ действительно есть — ожидая усиления дефицита на рынке, страны картеля, в особенности Саудовская Аравия, могут нарастить добычу выше согласованного уровня, отмечает Маринченко.

Планы по увеличению добычи могут быть связаны с сезонным повышением спроса в третьем квартале, кроме того, стоит учесть, что из-за снижения добычи нефти в Венесуэле мировая добыча сократилась сильнее, чем предусматривали участниками сделки, обращает внимание финансовый аналитик «БКС Премьер» Сергей Дейнека.

В среднесрочном горизонте главную роль будет играть баланс на рынке реальных поставок, но в долгосрочной перспективе страны, скорее всего, продолжат смягчать сделку и могут даже анонсировать полный выход из нее, но произойти это может не ранее 2019 года, добавляет он.

Впрочем, далеко не все страны согласны с таким положением вещей. Так, Ангола уже заявляла о возможности нарастить добычу, но позже. Иран вообще выступал против послаблений в сделке ОПЕК+ и жестко критиковал картель за то, что он «помогает» Дональду Трампу, который своим решением наложить санкции на иранскую нефть разогнал цены, а теперь требует от членов картеля нарастить добычу для их стабилизации. Не говоря уже о Венесуэле, которая как никто сейчас заинтересована в росте нефтяных котировок.

Еще накануне июньской встречи в Вене многие эксперты отмечали отсутствие консенсуса между членами ОПЕК и другими участниками нефтяной сделки.

Дальнейшая судьба ОПЕК+ сводится к тому, будут ли согласны менее крупные по добыче нефти страны с позицией ключевых игроков, полагает аналитик ИК «Фридом Финанс» Валерий Безуглов.

По его словам, идея России и Саудовской Аравии о бессрочном продлении сотрудничества на базе ОПЕК+ — альтернатива картелю, в которую пригласят ряд нефтедобывающих государств. Главным отличием новой структуры будет иной принцип голосования — «больше добычи — больше голосов», в отличие от действующего принципа ОПЕК «одна страна — один голос», что позволит России и Саудовской Аравии принимать ключевые решения без одобрения части сторон, добавляет Безуглов.

Пока серьезного влияния происходящего на нефтяные котировки эксперты не ждут. В этом году цены, вероятно, останутся в коридоре $70-80, полагает Маринченко. В следующем году ожидается их некоторое снижение до $60-70 — решение логистических проблем с транспортировкой американской сланцевой нефти должно способствовать дальнейшему росту добычи в регионе.

Однако в случае увеличения добычи нефти еще на 1 млн б/с в 2018 году, котировки «черного золота» ждет еще одна фаза снижения, предупреждает Безуглов.

Сеть ювелирных магазинов из ОАЭ вкладывает $US 10 млн в открытие новых точек

Pure Gold Jewellers объявляет об открытии семи новых концептуальных магазинов в Объединенных Арабских Эмиратах, Кувейте и Омане.

Компания Pure Gold Jewellers объявила об открытии семи новых концептуальных ювелирных магазинов в ОАЭ, Кувейте и Омане. В новые заведения было инвестировано более $US 10 млн.

Новые магазины расположены в торговом центре Al Ain Mall, World Trade Centre и Yas Mall в Абу-Даби, в Sahara Centre и Central Souk в эмирате Шарджа, City Centre Ajman (эмират Аджман), Al Kout Mall в Кувейте и в City Centre Sur в Омане.

Новые магазины дополняют сеть из 150 точек на Ближнем Востоке и в Азии.

Карим Мерчант, генеральный директор и управляющий директор Pure Gold Group, сказал: «Мы продолжаем инвестировать в будущее ювелирного бизнеса региона, полагая, что тенденция к росту неизбежна, несмотря на то, что спрос на мировые ювелирные изделия в первые три месяца 2018 года снизился на один процент по сравнению с первым кварталом 2017 года».

«И ОАЭ, и Кувейт являются международными центрами роскошной розничной торговли и невероятно важными рынками для нас, в которые мы привлекаем поклонников золота и ювелирных украшений со всего мира», - добавил он.

Источник: Arabian Business

Миф о либеральном порядке

От исторической случайности к общепринятому мнению

Грэм Эллисон — директор Научного центра Белфер по международным делам при гарвардской школе Кеннеди и бывший помощник министра обороны по делам политики и планирования.

Резюме Как говорил Джон Кеннеди, достаточно поддерживать мировой порядок относительно «безопасным для многообразия» как либеральных, так и нелиберальных режимов. США предстоит адаптироваться к ситуации, когда у других стран противоположные взгляды на госуправление, и они стремятся установить свои порядки на основе собственных правил.

В дебатах, захлестнувших внешнеполитическое сообщество США с приходом администрации Трампа, неизменно ощущается тревога по поводу участи либерального мирового порядка, основанного на правилах. Она присутствует в большинстве дискуссий о роли Соединенных Штатов в мире – от утверждения исследователя международных отношений Джона Айкенберри, что «на протяжении семи десятилетий в мире доминирует западный либеральный порядок», до призыва вице-президента США Джо Байдена, прозвучавшего в последние дни администрации Обамы, «решительно выступить на защиту либерального мирового порядка».

Существует консенсус относительно трех главных постулатов этого порядка. Во-первых, практически все согласны с тем, что либеральный порядок был основной причиной так называемого длительного мира между великими державами в последние семьдесят лет. Во-вторых, построение его было главной движущей силой взаимодействия между Соединенными Штатами и остальным миром в течение этого периода. И, в-третьих, президент Дональд Трамп – главная угроза для либерального порядка, а значит, и для мира во всем мире. Вот что пишет, например, политолог Джозеф Най: «Доказуемый и наглядный успех существующего порядка в виде более безопасного и стабильного мира в последние семь десятилетий привел к консенсусу, что защита, углубление и расширение этой системы были и остаются главной задачей внешней политики США». Най пошел еще дальше, заявив: «Меня не беспокоит то, что сильнее становится Китай. Меня беспокоит усиление Трампа».

Хотя во всех этих высказываниях есть доля истины, в каждом из них больше заблуждения, чем правды. «Длительный мир» был не следствием либерального миропорядка, а побочным продуктом опасного поиска баланса сил между СССР и Америкой в течение четырех с половиной десятилетий холодной войны, вслед за которыми последовал короткий период доминирования Соединенных Штатов. Вовлеченность США в мировые проблемы объясняется вовсе не желанием насаждать либеральные ценности за рубежом, а потребностью сделать все необходимое для сохранения либеральной демократии в самой Америке. И, хотя Трамп подрывает ключевые элементы существующего порядка, он далеко не главная угроза стабильности в мире.

Эти неверные представления о причинах и следствиях побуждают защитников либерального порядка обращаться к США с призывом укреплять его, твердо придерживаясь основ, сформировавшихся в прошлом, и противодействуя авторитаризму по всему земному шару. Но вместо возврата к воображаемому прошлому, в котором Соединенные Штаты строили мир по своему образу, Вашингтону следует ограничить усилия по обеспечению приемлемого порядка за рубежом, что позволит сосредоточиться на реконструкции жизнеспособной либеральной демократии у себя дома.

Концептуальный кисель

Двусмысленность каждого термина в выражении «либеральный мировой порядок на основе правил» создает скользкую ситуацию, позволяющую применять данную концепцию почти ко всему. Когда в 2017 г. участники Всемирного экономического форума в Давосе провозгласили китайского президента Си Цзиньпина лидером либерального экономического порядка – хотя он возглавляет самую протекционистскую, меркантилистскую и хищническую из крупных экономик мира – тем самым они продемонстрировали, что, по крайней мере в данном контексте, слово «либеральный» утратило изначальный смысл.

Кроме того, фраза «порядок на основе правил» – очевидная тавтология. Понятно ведь, что без правил и их точного соблюдения ни о каком порядке не может идти речь. В действительности адепты либерального мирового порядка на основе правил имеют в виду порядок, олицетворяющий собой хорошие и справедливые правила, одинаковые для всех. Считается, что Соединенные Штаты сконструировали модель, которую другие страны охотно принимают и поддерживают. Однако многие забывают, что даже Устав ООН, запрещающий государствам применять военную силу против других стран или вмешиваться в их внутренние дела, закрепляет привилегии сильных в отношении слабых. Исполнение запретов Устава обеспечивается Советом Безопасности ООН, в котором каждая из пяти великих держав мира имеет постоянное место и право вето. Как отметил индийский стратег Си Раджа Мохан, сверхдержавы являются «исключительными», поскольку делают для себя исключения, когда решают, что какие-то действия отвечают их целям. Тот факт, что в первые 17 лет нынешнего столетия самопровозглашенный лидер либерального порядка вторгся в две страны, осуществил авиаудары и рейды спецназа, убив сотни людей, которых в одностороннем порядке объявил террористами, а также подверг десятки других людей «чрезвычайной экстрадиции» (или попросту похитил их), часто в обход международного права, не имея международных, а иногда даже национальных ордеров на их задержание – говорит сам за себя.

Порядок холодной войны

Те, кто утверждает, будто либеральный порядок обеспечил мир в последние семь десятилетий, упускают из виду важный факт: первые сорок лет определялись не либеральным порядком, а холодной войной между двумя полярными лагерями. Как объяснил историк, назвавший это время «длительным миром», система международных отношений, предотвратившая войну между великими державами того времени, была невольным следствием борьбы Советского Союза и Соединенных Штатов. По словам Джона Льюиса Гэддиса, «хотя этого никто не планировал и хотя никто даже не помышлял о требованиях правосудия, странам послевоенной эпохи повезло оказаться в системе международных отношений, которая, будучи основана на реальной расстановке сил, служила делу установления порядка, если не справедливости, лучше, чем можно было надеяться».

В годы холодной войны обе сверхдержавы заручались поддержкой союзников и сателлитов по всему земному шару, создавая то, что затем назвали биполярным миром. Внутри каждого альянса или блока порядок насаждался сверхдержавой (как это уяснили для себя чехи и венгры, когда попытались переметнуться на другую сторону, соответственно, в 1956 и 1968 гг., а британцы и французы, когда пошли наперекор желаниям США во время Суэцкого кризиса 1956 года)». Порядок был следствием баланса сил, который позволил двум сверхдержавам разработать ограничения, сохранявшие то, что президент Джон Кеннеди сразу после Кубинского ракетного кризиса назвал «шатким статус-кво».

Что двигало страной, которая почти два столетия тщательно избегала военных союзов, не желала содержать большую постоянную армию в мирное время, отдала мировую экономику на откуп другим странам и отвергла Лигу Наций в ее стремлении силой оружия, дипломатии и денег реформировать полмира? Если ответить одним словом, то страх. Стратеги, которых современные исследователи Соединенных Штатов почитают как «мудрецов», считали, что Советский Союз представляет более серьезную угрозу для США, чем нацизм. Как писал дипломат Джордж Кеннан в своей легендарной «длинной телеграмме», СССР был «политической силой, фанатично верящей, что с США не может быть прочного modus vivendi». Советские коммунисты, писал Кеннан, считали, что необходимо «подрывать наше общество, разрушать наш традиционный уклад жизни, уничтожать международный авторитет нашего государства, чтобы обезопасить советскую власть». До наступления ядерного века подобная угроза потребовала бы горячей войны – не менее интенсивной, чем та, которую Соединенные Штаты и их союзники только что вели против нацистской Германии. Но после того как Советский Союз в 1949 г. испытал первую атомную бомбу, американские государственные деятели начали пересматривать военную доктрину, так как признали, что идея тотальной войны устарела. Они осуществили самый большой скачок стратегической мысли в истории внешней политики США, разработав стратегию дотоле невиданной разновидности боевых действий – ведение бесконтактной войны, в которой основные противоборствующие стороны не встречаются на поле брани.

Чтобы не допустить перерастания холодной войны в горячую, они на какое-то время согласились со многими в ином случае неприемлемыми фактами, такими как доминирование СССР в Восточной Европе. Они умеряли дух конкуренции взаимными ограничениями, включавшими три запрета: на применение ядерного оружия, на откровенное убийство солдат неприятельской армии и на военную интервенцию в признанную сферу влияния противника.

Американские стратеги подключили Западную Европу и Японию к этим оборонным программам, потому что считали их важными центрами экономического и стратегического влияния. С этой целью Соединенные Штаты привели в действие «план Маршалла» по восстановлению Западной Европы, основали Международный валютный фонд и Всемирный банк, а также оговорили условия Генерального соглашения по тарифам и торговле для содействия всемирному процветанию. Чтобы Западная Европа и Япония активнее сотрудничали с Соединенными Штатами, последние создали НАТО и альянс Япония–США.

Каждая инициатива была подобна строительному блоку в возведении порядка, призванного прежде всего победить Советы. Если бы не было советской угрозы, не появился бы ни «план Маршалла», ни НАТО. США никогда не отстаивали бы принципы либерализма за рубежом, если бы верили, что это может означать серьезную угрозу их жизненно важным интересам на родине. И они никогда не воздерживались от применения военной силы для защиты своих интересов, даже когда это шло вразрез с международными правилами.

Тем не менее, как только у Соединенных Штатов появляется возможность отстаивать свободу для других, – опять-таки с важной оговоркой, что это не связано с большим риском для них самих – они действуют. С самого основания республики страна взяла на вооружение радикальные универсалистские идеалы. Провозгласив, что «все» люди «сотворены равными», авторы Декларации независимости имели в виду не только жителей 13 колоний.

Неслучайно в процессе восстановления побежденных неприятельских стран, Германии и Японии, и укрепления своих союзников в Западной Европе США попытались выстроить либеральные демократии, разделяющие их ценности и интересы. Идеологическая кампания против Советского Союза вдалбливала принципиальные, хотя и преувеличенные различия между «свободным миром» и «империей зла». Более того, американские политики знали, что для мобилизации и сохранения поддержки в Конгрессе и среди широкой общественности апелляция к ценностям так же убедительна, как и аргументы об общих интересах.

В своих мемуарах «Присутствуя при сотворении» (Present at the Creation) бывший государственный секретарь Дин Ачесон – архитектор послевоенного устройства – объяснил, что именно мотивировало внешнюю политику США. Перспектива того, что Европа через серию «соглашений, принятых в силу обстоятельств, под давлением СССР» будет контролироваться Советами, требовала «создания центров силы во всем свободном мире», которые бы «доказывали советским руководителям посредством успешного сдерживания, что им не следует надеяться на расширение влияния в мире». Ачесон признавал, что иногда требовалось предельно «прояснять все вопросы», чтобы убедить Конгресс и американскую общественность поддержать эти меры сдерживания.

Однополярный порядок

Понятно, что сразу после распада Советского Союза и кампании «похорон коммунизма», о которой объявил российский президент Борис Ельцин, американцев охватила эйфория от одержанной победы. Неприятель, который не давал им расслабиться и вздохнуть свободно более 40 лет, был теперь безучастным зрителем падения Берлинской стены и воссоединения Германии. Затем Россия вместе с США поддержала резолюцию Совета Безопасности ООН, давшую право на применение силы против армии Ирака, чтобы изгнать ее с территории суверенного Кувейта. Эта резолюция была единодушно одобрена всеми постоянными членами Совбеза ООН. Когда разжался железный кулак советского гнета, освободившиеся народы Восточной Европы с радостью приняли рыночную экономику и демократию. Президент Джордж Буш-старший объявил о «новом мировом порядке». С этого момента, под знаменем «взаимодействия и расширения», Соединенные Штаты приветствовали мир, жаждущий присоединиться к расширявшемуся либеральному порядку.

Говоря о силе идей, экономист Джон Мейнард Кейнс отметил: «Безумцы во власти, полагающие, что улавливают атмосферные флюиды, становятся жертвами возгонки собственной одержимости, почерпнутой однажды у какого-нибудь умника-писаки». В данном случае американские политики следовали сценарию, предложенному политологом Фрэнсисом Фукуямой в бестселлере 1992 года «Конец истории и последний человек». Фукуяма доказывал, что тысячелетия конфликта между идеологиями окончены. С этого момента все страны примут принципы экономики свободного рынка, чтобы сделать своих граждан богатыми, а демократические правительства сделают их свободными. «То, что мы наблюдаем, – писал он, – это не просто конец холодной войны или окончание конкретного периода послевоенной истории, но это конец истории как таковой: то есть, конечная остановка идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии в качестве конечной формы организации человеческого общества». В 1996 г. публицист «Нью-Йорк Таймс» Томас Фридман пошел еще дальше, назвав повсеместное распространение закусочных «Макдональдс» способом предотвращения конфликтов: «Когда страна достигает определенного уровня экономического развития, когда образуется достаточно большой средний класс, чтобы можно было открывать безубыточные рестораны сети “Макдональдс” – она становится страной “Макдональдса”, а люди в странах, где процветает эта сеть, не любят войны; они предпочтут встать в очередь за очередным бургером».

Подобная философия привела к странному объединению крестоносцев-неоконсерваторов на правом фланге с либеральными интервенционистами на левом. Вместе они убедили целый ряд американских президентов попытаться распространять капитализм и либеральную демократию в мире посредством оружейных стволов. В 1999 г. Билл Клинтон разбомбил Белград, чтобы заставить его освободить Косово. В 2003 г. Джордж Буш-младший вторгся в Ирак для свержения Саддама Хусейна. Когда обоснование вторжения оказалось несостоятельным, поскольку американские войска так и не нашли там оружие массового уничтожения, Буш объявил о новой миссии: «построить прочную, мирную и процветающую демократию». По словам Кондолизы Райс, которая в то время была его помощником по национальной безопасности, «Ирак и Афганистан находятся в авангарде усилий по распространению демократии, толерантности и свободы на всем Большом Ближнем Востоке». А в 2011 г. Барак Обама приветствовал «арабскую весну» как вестницу демократии на Ближнем Востоке и попытался поддержать это движение, разбомбив Ливию и свергнув ее жестокого лидера Муаммара Каддафи.

Мало кто в Вашингтоне тогда задумывался над тем, что во всех этих случаях однополярная держава применяла военную силу для насаждения либерализма в странах, правительства которых не могли нанести ответный удар. С тех пор как мир перевернул новую страницу истории, уроки прошлого о последствиях такого поведения просто игнорировались. Как теперь понятно, окончание холодной войны создало однополярный момент, но не ознаменовало начало однополярной эры. Современные внешнеполитические элиты с удивлением наблюдают за стремительным усилением авторитарного Китая, который сегодня соперничает на равных или даже превосходит США во многих областях, а также за нелиберальной ядерной Россией, готовой использовать армию для изменения границ в Европе и баланса сил на Ближнем Востоке. Гораздо медленнее и мучительнее до них доходит тот факт, что доля Соединенных Штатов в мировом раскладе сил снижается. Если измерять экономику по паритету покупательной способности, то американская экономика сразу после Второй мировой войны обеспечивала половину мирового ВВП, после окончания холодной войны – уже менее четверти, а сегодня – только одну седьмую. Подобный закат могущества страны, ключевой стратегией которой всегда были огромные ресурсы как ответ на любые вызовы, ставит под сомнение условия ее лидерства.

Это неприятное открытие о возвращении истории бросается в глаза в Стратегии национальной безопасности и Национальной стратегии обороны, выпущенных администрацией Трампа в конце прошлого и начале этого года соответственно. В НСО отмечается, что на протяжении десятилетий однополярного мира «США имели неоспоримое или явное превосходство во всех областях». Как следствие, «мы могли развертывать войска когда хотели, собирать их когда хотели, и действовать как считали нужным». Но сегодня, как отмечается в СНБ, Китай и Россия «размещают военные подразделения и оружие, призванное ограничить доступ Америки к театру военных действий во время кризиса и оспорить нашу способность беспрепятственно действовать». И делается вывод, что ревизионистские державы «пытаются изменить мировой порядок в свою пользу».

Американский эксперимент

В течение большей части своей 242-летней истории американцы признавали, что приоритет следует отдавать обеспечению свободы на родине, а не участию в зарубежных кампаниях. Отцы-основатели остро сознавали, что правление на принципах свободного самоуправления граждан – шаткое и опасное предприятие. Среди наиболее жестких из стоящих перед ними вопросов было создание правительства, достаточно сильного для того, чтобы обеспечить права американцев на родине и защитить их от врагов за рубежом, но в то же время не настолько сильного, чтобы начать злоупотреблять властью.

Их решение, как писал исследователь президентской власти Ричард Нойштадт, заключалось не только в «разделении властей» на исполнительную, законодательную и судебную ветви, но и в «разделении институтов, распределяющих власть между собой». Конституция была «приглашением к борьбе». И президенты, члены Конгресса, судьи и даже журналисты с тех пор не перестают бороться друг с другом. С самого начала предполагалось, что этот процесс будет малопривлекательным. Судья Верховного суда Луи Брендайс объяснил людям, разочарованным задержками, тупиками и даже идиотизмом – следствием этих сдержек и противовесов, что цель основателей состояла не в обеспечении «эффективности управления, а в предотвращении произвола властей». С тех ранних лет американский эксперимент в области самоуправления никогда не прекращался. Не раз он был близок к провалу. Когда Авраам Линкольн спросил, «может ли такая страна или любая другая образованная таким же образом страна долго просуществовать», вопрос был не риторический. Однако Соединенные Штаты вновь и вновь демонстрировали способность к обновлению и возрождению из пепла; нередко это было сродни чуду. Проходя через тяжелые испытания, американские лидеры помнили, что их важнейшая задача – доказать, что либерализм может прижиться по крайней мере в одной стране.

Почти два столетия это означало отказ от иностранных интервенций и предоставление других стран их участи. Отдельные американцы могли симпатизировать революционному кличу французов «Свобода, равенство, братство!»; американские торговцы колесили по всему миру, а американские миссионеры пытались обратить людей на всех континентах. Но если вставал выбор: когда и где проливать кровь и тратить деньги – правительство отдавало предпочтение Соединенным Штатам. Лишь после Великой депрессии и Второй мировой войны американские стратеги пришли к выводу, что выживание страны требует более деятельного участия во внешней политике. Лишь когда они заметили усилия Советов по созданию империи, представляющей неприемлемую для США угрозу, они начали создавать и поддерживать альянсы и организации для ведения холодной войны. В рамках усилий администрация Трумэна издала документ, описывающий принципы национальной политики в сфере безопасности, под названием НСБ-68. В нем обобщалась стратегия США времен холодной войны, а главной задачей объявлялось «сохранение Соединенных Штатов как свободной страны с незыблемыми фундаментальными ценностями и институтами».

Довлеет дневи злоба его

Одной из существующих сегодня потенциально смертельных угроз для мирового порядка называется Трамп, но это не самая серьезная опасность. Его отказ от инициатив, отстаиваемых прежними администрациями и нацеленных на ограничение выброса в атмосферу парниковых газов, а также на развитие мировой торговли, вызывает беспокойство, а его непонимание силы единства с союзниками действует на нервы. Вместе с тем подъем Китая, возрождение России и снижение доли США в глобальной мощи – вызовы гораздо более серьезные, чем Трамп. Кроме того, невозможно уйти от вопроса: Трамп – это симптом или причина?

Когда я недавно посетил Пекин, высокопоставленный китайский чиновник задал мне неудобный вопрос. Допустим, сказал он, что, как считает большая часть американской элиты, характер и опыт Трампа делают его непригодным для выполнения обязанностей руководителя великой страны. Но кого тогда винить в том, что он стал президентом? Самого Трампа и его авантюризм, благодаря которому он одержал победу, или политическую систему, которая позволила ему это сделать? Никто не отрицает, что в нынешнем виде правительство США не справляется со своими функциями. Еще задолго до Трампа политический класс, начавший нескончаемые и безуспешные войны в Афганистане, Ираке и Ливии, а также виновный в финансовом кризисе и Великой рецессии, дискредитировал себя. Эти катастрофы больше подорвали доверие к либеральному самоуправлению, чем это мог сделать Трамп в самых буйных фантазиях своих критиков, если не считать роковой ошибки, которая могла бы привести к катастрофичной войне. Таким образом, главный вызов, стоящий сегодня перед американцами, верящими в демократическое управление, – это восстановление действенной демократии в своей стране, ни больше ни меньше.

К счастью, для этого не нужно обращать китайцев, русских или кого бы то ни было в нашу веру, не нужно убеждать их, что свобода и демократия – главные ценности человечества. И для этого не нужно насаждать демократию в авторитарных зарубежных странах. Вместо этого, как сказал Кеннеди в своей речи на выпускной церемонии Американского университета в 1963 г., достаточно поддерживать мировой порядок «безопасным для многообразия» как либеральных, так и нелиберальных режимов. Это будет означать адаптацию усилий США за рубежом к реалиям сегодняшнего мира, где у других стран имеются противоположные взгляды на государственное управление, поэтому они стремятся установить свои мировые порядки на основе собственных правил. Чтобы добиться хотя бы минимальной упорядоченности, допускающей подобное многообразие, требуется полет стратегического воображения, выходящего далеко за рамки общепринятых мнений – подобно стратегии холодной войны, выработанной в течение четырех лет после Длинной телеграммы Кеннана, которая стала следствием Вашингтонского консенсуса 1946 года.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 4, 2018 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июля 2018 > № 2714101 Грэм Эллисон