Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Россия и ОПЕК согласны на меньшее

Как нефтяные страны готовятся к встрече стран ОПЕК 30 ноября

Алексей Топалов

Переговоры стран ОПЕК и России не внесли ясности в вопрос заморозки нефтедобычи. Против этой инициативы неожиданно выступил Ирак, заявивший, что ему должны быть предоставлены особые условия из-за войны с террористами. Впрочем, заключение соглашения о заморозке маловероятно само по себе — страны ОПЕК продолжают ставить рекорды добычи, а цена барреля сейчас на уровне гораздо более высоком, чем в апреле, когда о заморозке пытались договориться в прошлый раз.

В понедельник, 24 октября, в Вене состоялось заседание «Энергетического диалога Россия — ОПЕК». Как заявил министр энергетики России Александр Новак, стороны прорабатывают варианты мер по стабилизации нефтяного рынка. В частности, Россия и картель договорились объединить усилия в части информационно-аналитических исследований и анализа. «Мы хотим получить в этом плане синергетический эффект», — пояснил Новак. Следующее заседание «Энергодиалога», по его словам, может состояться в 2017 году в Москве.

Генеральный секретарь ОПЕК Мухаммед Баркиндо в свою очередь заявил, что лидирующая роль Российской Федерации «чрезвычайно важна для преодоления современных испытаний в энергетической сфере, которые часто переплетены между собой и трудно разрешимы».

Но самая главная тема — заморозка или даже сокращение уровня добычи нефти — поднята в понедельник так и не была.

Впрочем, ее обсуждать и не планировалось. Предполагается, что решение о заморозке или сокращении нефтедобычи будет принято на официальной встрече ОПЕК 30 ноября. Впрочем, по словам Новака, конкретные предложения могут прозвучать уже в конце текущей недели, так как работа на экспертном уровне будет продолжена.

Полного согласия производители нефти пока явно не достигли.

Например, Ирак заявил, что на него заморозка (что, по мнению Ирака, на самом деле тождественно сокращению) добычи распространяться не должна.

Как заявил в воскресенье министр нефти Ирака Джаббер аль-Ляиби, связано это с тем, что страна ведет «жестокую войну» против «Исламского государства» (террористическая группировка, запрещенная в России). В связи с этим аль-Ляиби обратился к другим странам с просьбой об освобождении Ирака от каких-либо обязательств по сокращению уровня добычи. Ранее глава иракской нефтяной госкомпании SOMO Фалах аль-Амри заявлял, что вопрос уровня добычи — это вопрос национального суверенитета Ирака.

По словам аль-Амри, если бы не нефтяные войны, в которых пострадал Ирак, страна сейчас добывала бы не 4,7 млн баррелей в сутки, а 9 млн баррелей.

В середине апреля переговоры о заморозке сорвались из-за позиции Ирана, который также считал, что ему должны быть предоставлены особые условия. Правда, не из-за войн, а из-за санкций Запада, ограничивавших экспорт, а следовательно, и добычу в стране (санкции были отменены только в январе). Вслед за Ираном замораживать добычу отказалась Саудовская Аравия, считавшая, что инициативу должны поддержать все производители. В итоге переговоры провалились.

Сейчас Иран, кстати, заявляет, что готов к заморозке. Об этом в понедельник сказал замминистра нефти республики Амир Хосейн Заманиния. По его словам, цены должны стабилизироваться на уровне $55–60 за баррель.

Такой уровень цен, по мнению Заманинии, может быть достигнут в 2017 году. Такой же прогноз еще в конце сентября давал и Александр Новак. Ранее Иран сообщал, что уже поднял добычу до 4 млн баррелей в день.

А вот Кувейт считает, что даже в случае заключения соглашения ОПЕК о заморозке цены восстановятся лишь до уровня $50–55. При этом, как заявила РИА «Новости» представитель Кувейта в картеле Наваль аль-Фузайя, $50 — минимум, жизненно необходимый для поддержания инвестиций.

В конце сентября страны ОПЕК приняли решение установить общую квоту для стран картеля — 32,5–33 млн баррелей в день. По данным самой организации, в сентябре ОПЕК поставила очередной рекорд — 33,394 млн баррелей. Причем более или менее заметно (на 87,5 тыс. баррелей в сутки) снизила добычу только Саудовская Аравия. Тот же Ирак увеличил производство на 100 тыс. баррелей, Ливия и Нигерия прибавили 92,6 тыс. и 95,3 тыс. баррелей соответственно.

Таким образом, сбываются наиболее пессимистические прогнозы экспертов нефтяного рынка, которые предупреждали, что даже если кто-то из производителей согласится начать снижать добычу, другие тут же ее нарастят, чтобы занять долю рынка. И заключение соглашения 30 ноября в таких условиях маловероятно.

Ведь и цена нефти уже не та, что прежде. В апреле, когда провалились переговоры в катарской Дохе, баррель стоил $42,85. И, кстати, на это котировки практически не отреагировали. Вечером в понедельник баррель Brent на межконтинентальной бирже ICE в Лондоне стоил $51,17.

Али Рашид Лута, председатель компании-застройщика Nakheel, рассказал Bloomberg о возвращении "серьезных" инвесторов на рынок недвижимости Дубая. По его словам, это можно расценивать как признак восстановления.

Продажи недвижимости в эмирате снизились почти на 30% в стоимостном выражении в первые семь месяцев 2016 года, по данным Земельного департамента Дубая. Аналитики по недвижимости предсказывают “затишье” для рынка или дальнейшее замедление в 2017 году. Однако, по мнению Луты, “худшее уже позади”.

“[Рынок] Дубая растет, мы видим больше запросов, серьезных запросов, и я думаю, что это признак восстановления. Рынок становится более зрелым, мы видим все больше серьезных, осторожных инвесторов, а не спекулянтов”, — заявил Лута.

Nakheel выступал в Сингапуре, где застройщик занимается продажами объектов недвижимости в проектах Palm 360 и Palm Tower в среде зарубежных инвесторов.

Большинство покупателей Nakheel — жители стран Персидского залива, в первую очередь Саудовская Аравия, Кувейт и Катар. За ними следуют инвесторы из Индии и Великобритании. По словам Луты, покупателям сегодня нужна альтернатива Англии после событий, связанных с Brexit, которой становится Дубай.

“Brexit можно расценивать как положительный момент”, — сказал он, — “Людям, которые ищут лучшую доходность от своих инвестиций, придется выбирать и искать другие возможности. В виду отношений Дубая и ОАЭ с Великобританией, мы — это очевидная альтернатива.”

В августе этого года девелопер объявил, что он погасил все свои долговые обязательства.

Нынешнее сближение России и Ирана не случайно

Сергей Небренчин

Обстоятельства непреодолимой силы – а это нарастание глобальных вызовов и угроз, – толкает наши страны в объятия друг друга. Наиболее эффективно российско-иранское партнерство сегодня проявляется себя в Сирии. На Западе крайне опасаются укрепления «российско-иранской военной оси» и намерены сделать все возможное, чтобы ее разрушить, считает востоковед Сергей Небренчин.

По оценкам многих зарубежных и отечественных экспертов, в настоящее время мир вступил в угрожаемый период своего развития. Современные глобальные вызовы и угрозы – это не только нарастание социальных потрясений и вооруженных конфликтов, но и природных и техногенных катаклизмов. Главное противоречие современности заключается в том, что, с одной стороны, заметно увеличивается народонаселение Земли и, как следствие, растет потребление, а с другой – стремительно деградирует среда обитания и обостряется дефицит природных ресурсов.

Ситуация усугубляется тем, к дестабилизации обстановки в мире активно подталкивают международные политические силы, стоящие за трансконтинентальными корпорациями (ТНК). Они сегодня взяли курс на провоцирование социальных потрясений и устранение неугодных правителей в отдельно взятых странах, развязывание междоусобных войн и конфликтов, подрыва основ государственности и стирание национально-государственных границ, радикальное сокращение народонаселения на планете Земля. По оценкам специалистов, переход к постиндустриальной экономике знаний знаменует начало азиатского цикла накопления капитала, а это означает новый виток геополитического противоборства вокруг Евразии.

В настоящее время жесткое противоборство разгорается вокруг самого большого континента – Евразии, где проживает почти 4/5 населения мира, сосредоточены главные природные ресурсы и экономический потенциал, проходят основные трансконтинентальные коммуникации. Установление контроля над процессами в Евразии позволяет достигать целей глобального доминирования. Поэтому не случайно на материке уже сейчас протекает около 80% войн и вооруженных конфликтов. При этом в эпицентре столкновения глобальных интересов оказывается фактически все постсоветское пространство и, прежде всего, Кавказский и Среднеазиатский регионы, Украина, Молдова, страны Балтии. Главными инструментами внешнего вмешательства в дела самого большого континента на Земле выступают политико-дипломатические и финансовые круги, военно-политическая система НАТО и международная объединенная корпорация СМИ и интернет-ресурсов, которые действуют под жестким контролем представителей «международных сил влияния». «Гибридные атаки» с использованием всего арсенала военно-политических, финансово-экономических и информационно-культурных средств ведутся против неугодных правителей и их государств на постоянной основе, специальные операции координируются по месту и времени, целям и задачам, формам и методам, содержанию и каналам воздействия.

В настоящее время мощному давлению извне противостоят, прежде всего, Китай, Россия и Иран, которые стремятся проводить независимую и самостоятельную политику внутри страны и на международной арене. Ведущие страны Евразии и, прежде всего, Китай начинают успешно конкурировать с Западом в международной торговле и финансах за лидерство в рамках нового шестого технологического уклада (NBIC: нано-, био-, инфо-, когно-) на основе новых источников энергии взамен устаревшей системы накопления капитала на базе углеродной энергетики, инструментов военно-политического принуждения народов мира. Китай инициирует формирование «Великого Шелкового пути», призванного стать главной трансконтинентальной артерией между Западом и Востоком с развитой инфраструктурой обеспечения жизнедеятельности евразийских народов на значительном протяжении.

Находясь в Иране, сразу понимаешь, почему именно это государство подвергается таким беспрецедентным нападкам со стороны США и их союзников по НАТО. Современный Иран – это фактически альтернатива существующей западной модели, которая доминирует в мире. Несмотря на некоторые восточные издержки, в стране создан некий социальный мусульманский правопорядок и мир, государственная внутренняя политика основывается на принципах исламской справедливости, международная деятельность ведется с учетом национальных интересов. Страна живет и успешно развивается. ИРИ не изгой, как это подается в странах НАТО, а самодостаточное независимое государство с достаточно развитой промышленностью, опирающейся на современные технологические разработки, мощным аграрным сектором, высоким уровнем социальной поддержки населения. Недавнее частичное снятие со страны санкций, и прежде всего в энергетической сфере, уже позволяет Ирану существенно продвигаться на пути своего экономического развития. Уникальные возможности и перспективы Ирана в самообеспечении и международной торговле углеводородами вызывает серьезные опасения США и их союзников по НАТО. Иран обладает вторыми после России в мире разведанными запасами газа (21 трлн кубометров, 14% мировых запасов).

Современный Иран не является закрытой страной, отгородившейся от внешнего мира, как это подается в мировых СМИ. Тегеран связан со всем миром – в аэропорту полным полно народу. Рейсы во все уголки мира – Дубай, Пекин, Париж, Ганновер, Москва и т.д. Страна с более чем 2500-летней историей и уникальной восточной культурой обращена в будущее. Наука, образование, информационные технологии и интернет прочно вошли в повседневную жизнь иранцев, значительную часть которых составляет молодые люди. Конечно, в этой восточной стране есть свои проблемы, социальные и другие противоречия, есть бедные и богатые, есть к чему стремиться дальше, чтобы было построено процветающее государство. Однако современный Иран – это наглядный пример независимого успешного развития для других стран мира. ИРИ входит в число немногих государств мира, которые в действительности являются суверенными и развиваются не под внешним контролем и управлением, а самостоятельно с учетом своих национальных интересов.

Иран занимает выгодное геостратегическое положение в Евразии, обладает значительными энергоресурсами и людским потенциалом, боеспособными вооруженными силами. Кстати, опыт Ирана по преодолению санкций имеет исключительное значение для современной России, которая подвергается финансово-экономической и политической дискриминации со стороны Запада. За годы экономической блокады иранцы подняли свой внутренний рынок, существенно развили производительную несырьевую экономику, укрепили позиции национального бизнеса. И что еще важно – на фоне этих санкций в Иране мобилизовали духовное состояние своего народа. В результате они от санкций особо не пострадали.

Сегодня Иран активно развивает торгово-экономическое сотрудничество с Россией. Интенсивно развивается сотрудничество в сфере бизнеса. Бизнесмены из Ирана регулярно посещают Россию. Осуществляется взаимодействие развивается по линии торгпредств, торгово-промышленных палат двух стран, росийско-иранского и ирано-российского деловых советов. Страны намерены довести взаимный товарооборот до 10 млрд долларов в год, что существенно выше нынешних показателей. В настоящее время Россия в торговле с Ираном существенно уступает Евросоюзу, Индии, ОАЭ и Южной Корее. Политическое и экономическое сближение Ирана и России в последние годы, их совместная успешная военная деятельность в нынешней Сирии – это еще одна причина, наряду с той, по которой США и их ближайшие союзники по блоку НАТО подвергают ИРИ политико-дипломатическим, финансово-экономическим и информационным нападкам. Военную машину НАТО и ее хозяев останавливает высокая морально-психологическая готовность населения Ирана к возможному силовому вторжению. Обладая подавляющим превосходством в технике и оружии, на Западе прекрасно понимают, что одними ракетными ударами ничего не решишь.

В стремлении ослабить Иран в мусульманских странах Ближнего и Среднего Востока провоцируются суннитско-шиитские конфликты. Достаточно взглянуть на события в Йемене, где шиитское население страны подвергается прямому насилию со стороны ВС Саудовской Аравии. Дело в том, что само существование и могущество Ирана означает неизбежный крах марионеточных режимов Саудовской Аравии, Кувейта, Омана, Бахрейна, потому, что в этих искусственных странах сильны позиции шиитов. В случае ослабления Саудовской Аравии роль шиитов возрастает, серьезно ухудшается позиция Израиля. Поэтому США и НАТО делают ставку на дальнейшие политизацию ислама и исламизацию политики, противопоставлению Ирана суннитскому миру, используют «исламский фактор» для достижения своих геополитических целей в странах региона от Суэца до Тибета.

В настоящее время Иран и Россия вместе противостоят планам дальнейшей дестабилизации ситуации в обширном регионе от Суэца до Тибета, перекройки геополитической карты Евразии. Россия, как крупнейшая страна континента, представляет особый интерес для Запада с точки зрения геоистории, исключительно выгодного географического положения, наличия экологически чистых территорий, богатейших природных ресурсов и трансконтинентальных маршрутов. Установление контроля над Россией, которая занимает основную часть «хартленда» (сердцевина) Евразии – это ключ к доминированию на самом большом материке планеты Земля. При этом, получив доступ к иранской территории и, прежде всего, обладая Иранским нагорьем, как составной частью сердцевины («хартленда») Евразии, геополитические конкуренты наших стран смогут не только качать безграничные природные ресурсы Ирана, но и блокировать с этого направления своих главных соперников – Россию и Китай, усилить на них своего внешнее влияние, повысить уровень прямой угрозы этим странам.

Из прессы известно, что стратегическая задача, которую спецслужбы США решают руками террористов ИГИЛ (запрещенной в РФ организации) на Среднем Востоке, в частности, состоит в том, чтобы сорвать туркмено-китайские планы создания энергетической и транспортной инфраструктуры. Речь идет о невыгодном ни для США, ни для их ближневосточных союзников, прежде всего Катара, проекте магистрального газопровода Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия (ТАПИ), начатого в 2015 году с планируемым завершением строительства в 2019 году. Как известно, Китай хотел бы оставить весь газ Туркменистана, прежде всего, для обеспечения функционирования «Экономического пояса Нового Шелкового пути». Как пишут СМИ, Вашингтон намерен лишить КНР центрально-азиатских энергоресурсов, а Индию удержать под энергетическим контролем за счет газа, поступающего по трубе из Катара. Решить эту задачу в Туркмении как раз и призваны иракские полевые отряды ИГИЛ. По некоторым данным, для них на северных территориях Афганистана заблаговременно подготовлена соответствующая база с вооружениями и материально-техническими средствами.

По планам атлантических геостратегов, по образцу Ливии, Ирака, Сирии и др., подорвав основы государственности стран на протяжении от Суэца и Тибета, разрушив экономику, систему добычи, потребление и транспортировки энергии, можно вызвать массовую миграцию не только в Европу, но Россию и другие сопредельные страны. В результате неизбежны новые столкновения на этнорелигиозной почве, рост преступности и социальной напряженности. Из прессы давно уже известны планы дестабилизации и даже развала и Ирана и России. В отношении ИРИ ставка делается на провоцирование сепаратизма курдов, азербайджанцев, арабов и других народов, разжигание шиито-суннитских и социально-демографических противоречий. Подрыв национально-религиозных основ иранской государственности неизбежно приведет к дальнейшей дестабилизации обстановки в регионах Средней Азии, Кавказа и Поволжья, Сибири. По замыслу натовских стратегов, «управляемый исламский хаос» призван будет не только разорвать страну напополам, отделить от РФ регионы Сибири и Дальнего Востока. При этом окончательно блокируется всякая возможность реинтеграции русско-славянского триединства (Белоруссия, Россия, Украина). Одновременно достигается цель отрыва России от западноевропейских государств и, прежде всего, Германии. Кроме того, с западного и северо-западного направления в плотном «исламском окружении» оказывается КНР, которая сегодня является главным противником Запада.

Таким образом, нынешнее сближение России и Ирана не случайно. Обстоятельства непреодолимой силы – а это нарастание глобальных вызовов и угроз – толкает наши страны в объятия друг друга. На Западе крайне опасаются укрепления «российско-иранской военной оси» и намерены сделать все возможное, чтобы ее разрушить. С этой целью, как пишет американская The New York Times, Америке следует использовать экономический потенциал ядерного соглашения, чтобы укрепить позиции тех, кто считает, что будущее Ирана должно быть связано с Западом, а не с Кремлем. В свою очередь, российская сторона должна всеми силами стремится к сохранению и упрочению военно-политического партнерства с Тегераном, так как ИРИ принадлежит исключительно важная роль в сдерживании «управляемой исламской экспансии» в направлении приграничных мусульманских территорий современного Китая и «южного исламского подбрюшья» России.

В настоящее время Китай, Россия и Иран являются, по существу, главными оппонентами Запада, который пытается переформатировать мир в своих интересах и выстроить новый мировой порядок. В данном контексте в своей евразийской политике РФ, наряду с Китаем, Иран должен занять особое место. Главная задача России – это избежать втягивания в войну в регионе, обозначив стратегическую связку с Китаем. Важным инструментом сдерживания глобальной войны следует рассматривать международные политико-экономические и военные объединения с участием РФ. В целом, чтобы успешно противостоять негативному развитию событий на южных рубежах России, важно заблаговременно принять меры, в том числе включить современный Иран в евразийский контекст российской внешней политики. Это предполагает более активное вовлечение ИРИ в деятельность международных организаций с участием КНР и РФ и, в частности, ШОС и БРИКС, наращивание совместных дипломатических усилий по урегулированию конфликтных ситуаций в обширном регионе от Суэца до Тибета, в том числе вокруг Афганистана, Нагорного Карабаха (Северный Кавказ), Каспийского моря. Стратегическим местом сдерживания дальнейшего вмешательства во внутренние дела обширно региона со стороны США и их союзников в регионе остается Сирия, где Россия и Иран, не без политической поддержки КНР, ведут борьбу с международным терроризмом.

Одновременно требует кардинального пересмотра военная политики РФ. В целом, и на южных рубежах в частности, требуется наращивание и усиление здесь группировки военных сил и средств государств – членов ОДКБ, повышение их готовности к боевому применению. Кроме того, назрела потребность в более эффективном информационном обеспечении деятельности войск, адекватном нынешнему уровню информационного противоборства в мире. На современном этапе эффективная информационная работа становится решающим фактором отстаивания национальных интересов на международной арене, может обеспечить проведение в жизнь новой евразийской внешней политики России, успешно противостоять планам НАТО по дестабилизации обстановки в Евразии и мире.

1. Леонид Ивашов: опыт Ирана по противодействию санкциям крайне важен для России //http://www.tpp-inform.ru/comments/biznes-za-rubezhom/38991/

2. См.: Заседание Российско-иранского делового совета (РИДС)// http://tpprf.ru/ru/news/godovoe-zasedanie-rossiysko-iranskogo-delovogo-soveta-i36400/

3. См.: Небренчин С.М. Иран в Евразийской политике России // «Вестник МГЛУ». 2013. - С.148.

4. Девятов А. Штурм Мосула угрожает газовому проекту Туркменистан - Индия //http://www.tpp-inform.ru/comments/biznes-za-rubezhom/38964/

5. См.: Ось Россия-Иран //http://inosmi.ru/politic/20160919/237876822.html

6. См.: Небренчин С.М. Нынешнее сближение России и Ирана не случайно //http://tpp-inform.ru/comments/biznes-za-rubezhom/38930/

Дженнифер Ганди

Диктатуры и их институты: особый мир

Дженнифер Ганди – политолог, доцент факультета политических наук Университета Эмори (Атланта, США).

[1]

1.1. Введение

Контраст между демократией и диктатурой – в структуре, политике, социальной активности – уже давно привлекает пристальное внимание ученых. Несмотря на это, до согласия по поводу того, как определять режимы этих типов, еще очень далеко. Какие случаи можно квалифицировать как «демократии»? Какие варианты стоит записывать в «диктатуры»? Когда мы сталкиваемся с жестокостью Иосифа Сталина или Пол Пота, на второй вопрос, как представляется, можно ответить с легкостью: ведь никто не станет оспаривать отнесение их режимов к диктатурам. Но вот с другими случаями все гораздо сложнее. Скажем, на протяжении семидесяти лет Мексика каждые шесть лет избирала нового президента. Тем не менее все это время на выборах побеждал кандидат от одной и той же партии. Или вспомним Сингапур, где Ли Куан Ю на три десятилетия пресек любую политическую конкуренцию. Несмотря на это, на шкале политических режимов его правление размещают в широком диапазоне, простирающемся от «максимально деспотичного» до «максимально демократичного».

Отчасти проблема обусловлена тем, что диктаторы весьма изобретательны в вопросе о том, как организовать собственное правление. Принятие решений может сосредотачиваться в самых разных институтах, включая среди прочего хунты, политбюро, семейные советы. И все же в наибольшей мере склонность диктаторов к инновациям проявляется в тех ситуациях, когда они используют номинально демократические институты, такие, как законодательные органы или политические партии. Диктаторы нередко управляют при наличии парламентов, часть которых обладает даже формальным правом принимать законы, в то время как прерогативы других ограничены «советом и обсуждением». Комплектоваться такие ассамблеи могут либо по назначению, либо посредством выборов. Если речь о выборах, то кандидаты могут использовать партийные флаги, а могут баллотироваться в качестве независимых. Если политическое пространство монополизировано единственной партией, то партийная идентификация может оказаться не слишком существенной. Впрочем, многие диктатуры допускают многопартийность, произвольно производя селекцию партий и запрещая некоторые из них. Конечно, кто-то из диктаторов вообще обходится без подобных институтов. Эта институциональная пестрота, однако, еще более затрудняет выделение набора критериев, по которому определяются и классифицируются диктатуры.

Другим основанием для концептуальной неразберихи служит историческое использование термина «диктатура», возникшего в Древнем Риме, где его наделяли четкими и специфическими институциональными особенностями, причем резко контрастирующими с современным его употреблением. С течением времени понимание того, что представляет собой диктатура, менялось, а сам термин многократно подвергался политическим манипуляциям. В итоге тип режима, который первоначально отличался строгим следованием определенным правилам, превратился в свою противоположность, характеризующуюся отсутствием всяких правил.

Так что же такое диктатуры? И кто такие диктаторы? Каким образом они организуют свое правление, используя номинально демократические институты? Ответы на эти вопросы тонут в современных противоречиях. Для того, чтобы выявить источник разногласий, необходимо проследить историческую эволюцию интересующего нас концепта. Данная статья начнется с краткого обзора, который поможет нам понять суть нынешних дебатов о природе диктатуры. Занимаясь типологией диктатур, существовавших после Второй мировой войны, я пользуюсь минималистским определением данного явления. Соответственно, чтобы привести «диктаторский зоопарк» хотя бы в какой-то порядок, я подразделяю диктаторов на три типа, среди которых диктаторы-монархи, диктаторы-военные и диктаторы-гражданские. В этом тексте я показываю также институциональное многообразие диктатур, проявляющееся в различных вариантах использования ими номинально демократических законодательных органов и политических партий.

1.2. Что такое диктатура?

Самое простое определение диктатуры предполагает, что это противоположность демократии. По крайней мере в этом нас убеждают такие названия научных трудов, как «О социальных корнях диктатуры и демократии» или «Экономические истоки диктатуры и демократии»[2]. И все же определение диктатуры не такое непростое дело. Если первоначально этим понятием обозначали институциональный механизм, используемый в Древнем Риме, то теперь под ним подразумевается современная управленческая система, зачастую ассоциируемая с отсутствием институтов и ограничений. Трансформация смысла происходила на нескольких временных отрезках, когда первоначальное понятие искажалось ради политических целей. К середине XX века результатом этого стало негативное определение диктатуры, под которой понималась форма правления, лишенная любых атрибутов, ассоциирующихся с демократией. Но, по-видимому, у нас нет оснований приписывать недемократическим режимам полное пренебрежение институциональными формами; опыт послевоенных диктатур сполна убеждает в этом. В своих институциональных установлениях авторитарные режимы очень разнообразны, и очень важно выяснить причины и следствия этого разнообразия.

1.2.1. Историческое использование термина

В современном использовании термины «тирания» и «диктатура» находятся в тесной связи. Но так было далеко не всегда. Хотя тирания как тип политического режима была описана еще во времена Аристотеля, первоначально ее не связывали с понятием диктатуры. Во-первых, термин «диктатура» впервые появился лишь в Древнем Риме, то есть уже после Аристотеля. Во-вторых, в своем первоначальном значении у диктатуры было очень четкое и специфическое значение: так называли правление лидера, которого римский консул наделял чрезвычайными полномочиями в особо сложные периоды, когда внешние войны или внутренние распри угрожали самому существованию государства[3]. Срок правления диктатора не должен был превышать шести месяцев, и он не мог оставаться у власти после того, как назначивший его консул уходил в отставку[4]. Во время своего срока диктатор имел право использовать любые полномочия, необходимые для преодоления кризиса и восстановления прежнего конституционного порядка.

В этом кратком описании института несколько аспектов заслуживают уточнения. Во-первых, решение о том, требует ли наличная ситуация назначения диктатора, принималось регулярными государственными институтами государства – такими, как магистраты или сенат. Причем те, кто занимался этим вопросом, не могли рассматривать себя в качестве претендентов на эту должность. Во-вторых, пост диктатора был явно предназначен для одного человека; коллективное руководство могло бы помешать попыткам разрешить кризис. В-третьих, диктатура опиралась на широкий круг полномочий, но при этом не могла упразднять иные государственные институты. В-четвертых, диктатор никогда не избирался народом[5]. Наконец, в-пятых, окончательной целью диктаторского правления была реставрация прежнего политического порядка.

В этих институциональных рамках в Риме в 501–200 годах до нашей эры существовали 76 диктатур. Большинство из них занимались либо военными кампаниями против других держав, либо умиротворением внутренней смуты. У диктатора не было права осуществлять акции возмездия; как следствие, диктатура не ассоциировалась с жестоким или репрессивным правлением.

Римский военачальник Сулла, отказавшийся принять свою отставку, двинулся на Рим и в 82 году до нашей эры возродил институт диктатуры в попытке узаконить свое правление. Режим Суллы, однако, заметно отличался от традиционных диктатур. Во-первых, поскольку Сулла обрел власть только после того, как верные ему легионы завоевали Рим и расправились с его врагами, его режим стал первой диктатурой, установленной военной силой. Чрезмерная жестокость, которую Сулла проявлял в нейтрализации своих оппонентов, привела к тому, что диктатуру стали связывать с террором. Более того, в отличие от прежних диктаторов, чьи сроки пребывания в должности зависели от глубины стоявших перед ними проблем, диктатура Суллы предполагала полное сосредоточение всей власти – военной, административной, законодательной, судебной – в руках одного человека, радикально переустраивающего политическую жизнь. Понятие диктатуры, восстанавливающей прежний порядок, утратило актуальность.

Странным, однако, представляется то, что Сулла еще придерживался временных ограничений, налагаемых на диктатора. После весьма короткого правления он отошел от власти и вернулся к частной жизни. Лишь в январе 44 года до нашей эры, когда Юлий Цезарь принял титул «пожизненного диктатора», с временностью диктаторской власти было покончено[6].

Более поздние апологеты диктатуры зачастую забывали о том, что ее первоначальный смысл уже был искажен Суллой и Цезарем. В «Размышлениях о первой декаде Тита Ливия» Никколо Макиавелли восхваляет это римское изобретение, замечая при этом:

«Действительно, среди прочих римских учреждений диктатура заслуживает того, чтобы ее рассмотрели и причислили к тем из них, которые были причиной величия столь огромной державы»[7].

Объяснялись эти славословия довольно просто: поскольку, полагал их автор, коллективное законотворчество часто оказывалось недостаточно гибким, оно не очень подходило для разрешения кризиса. Размышляя в том же русле, Жан-Жак Руссо с одобрением отмечает:

«Если же опасность такова, что соблюдение закона становится препятствием к ее предупреждению, то назначают высшего правителя, который заставляет умолкнуть все законы и на некоторое время прекращает действие верховной власти суверена. В подобном случае то, в чем заключается общая воля, не вызывает сомнений, и очевидно, что первое желание народа состоит в том, чтобы Государство не погибло».

Таким образом, и для абсолютистов, и для либералов диктатура оказывается полезной в силу своей способности к решительным действиям. Но ее временнáя ограниченность тоже очень важна, поскольку иначе, «раз настоятельная необходимость миновала, диктатура делается тиранической или бесполезной»[8].

Впрочем, помимо некоторых видных авторов, о диктатуре вспоминали не слишком часто. В XIX веке, например, этот термин был использован применительно лишь к двум периодам французской истории: первым были 1789–1815 годы, а вторым – 1852-й и несколько последующих лет. Интересно, что в первом из этих случаев под диктатурой имелось в виду правление не одного человека, а нескольких лиц. В октябре 1793 года Национальный конвент приостановил действие Конституции того же года и учредил временное правительство, которое служило диктатурой революционной группы. В этой ситуации исходный римский концепт лишился еще одной составляющей: единоличного характера власти.

После такого поворота потребовалось лишь время для того, чтобы термин «диктатура» начали использовать в отношении не только группы, но и целого класса. Понятие снова всплыло на поверхность после 1917 года, когда Владимир Ленин и его товарищи начали в позитивном ключе говорить о «диктатуре пролетариата». Тем не менее уже через несколько лет негативные коннотации возобладали: либеральные оппоненты итальянских фашистов и немецких нацистов отмечали этим ярлыком все, что вызывало у них ненависть: диктатурой, по их мнению, следовало именовать «угнетающую и деспотичную форму правления, установленную силой или запугиванием, позволяющую одному человеку или группе монополизировать политическую власть без конституционных ограничений, уничтожая тем самым представительное правление, политические права граждан и любую организованную оппозицию»[9]. Действуя в том же духе, Социалистический Интернационал в 1933 году в негативном ключе применил понятие диктатуры и для описания советского режима. Так или иначе, но приложение термина и к самопровозглашенной «диктатуре пролетариата» в России, и к фашистской диктатуре в Италии не имело ничего общего с первоначальной римской концепцией. Фашисты никогда не пытались вписать власть в какие-то временные рамки; а «диктатура пролетариата», хотя и была по природе своей не вечной, явно не стремилась реставрировать старые порядки.

Но события межвоенного периода никак не способствовали попыткам сохранить изначальное понимание диктатуры[10]. Желая обосновать исключительную власть и дезавуировать большевистское использование термина, Карл Шмитт отличал «комиссарскую диктатуру» от «диктатуры суверена». Первая из них во многом соответствует оригинальной концепции диктатуры, зародившейся в Древнем Риме. Что же касается «диктатуры суверена», то в отношении ее Шмитт разрушает границу между нормальным и чрезвычайным временем, заявляя, что диктатор обладает полномочием восстанавливать доконституционную волю людей, даже если она подразумевает изменение самой конституции. Разрабатывая свою теорию, Шмитт стремился обосновать предоставление немецкому рейхспрезиденту диктаторских полномочий для борьбы с экономическим и социальным кризисом. Выдвинутая им идея «диктатуры суверена» важна потому, что она, трактуя интересующий нас термин, увязывает воедино теорию и практику. Рисуемый Шмиттом тип диктатуры не может быть ни временным, ни реставрационным.

Однако позитивные коннотации, связанные с термином «диктатура», так и не смогли возобладать. Как отмечают Питер Баер и Мелвин Рихтер, «в 1940-е годы в обширной научной литературе и в политическом дискурсе либеральных и конституционных государств под диктатурой по-прежнему понимали полярную противоположность демократии»[11]. Поскольку в годы войны и сразу после нее демократия олицетворяла только хорошее, ее антитеза, по определению, являлась чем-то плохим.

Противопоставление демократии и диктатуры является феноменом XX века. Со времен Аристотеля, классифицировавшего политические режимы по числу правящих, политическая наука пользовалась трехчленным делением на монархию, аристократию и демократию. Но потом принятая схема начала разрушаться, причем происходило это по двум направлениям. Макиавелли первым противопоставил власть одного человека власти ассамблеи (немногочисленной или, напротив, многочисленной), тем самым обособив монархию от иных политических режимов. Другой удар по трехчленной градации, по мнению Норберто Боббио, нанес Ганс Кельзен, объявивший о том, что делить режимы исходя из числа людей, принимающих управленческие решения, вообще нельзя[12]. Вместо этого, Кельзен предложил различать их в зависимости от наличия или отсутствия политической свободы: «Политически свободен тот, кто подчиняется легальному порядку, в создании которого он сам принимает участие»[13]. Ключевым отличием, следовательно, выступает отличие между автономией и гетерономией: к демократическим формам правления относятся те, в которых законы создаются теми же людьми, в отношении которых их потом и применяют, – нормы здесь автономны. В автократических государствах, напротив, круг законодателей не совпадает с кругом тех, кому закон адресован, – иначе говоря, тут преобладает гетерономная норма. Таким образом, по мнению Кельзена, «более целесообразно выделять не три, а только два типа конституций: демократическую и автократическую»[14].

Под давлением этой дихотомии современные исследователи сосредоточились на определении демократии, пренебрегая диктатурой как остаточной категорией, определяемой только в терминах того, чем она не является. Воспринимаемые в подобном свете диктатуры оказываются режимами, где нет конкурентных выборов, нет верховенства права, нет политических и гражданских прав, нет регулярного обновления власти. Возможно, относительно демократии все перечисленные атрибуты характеризуют диктатуры довольно ярко, но в определениях, строящихся на отсутствии тех или иных особенностей, ускользает из вида заметное разнообразие в организации диктаторских режимов.

1.2.2. Современные противоречия

Диктатуры определяются здесь как режимы, в которых правители получают власть не в ходе конкурентных выборов, а иными способами[15]. Такие лидеры могут приходить к власти в результате государственного переворота, дворцового путча, революции. Они могут брать власть сами, с помощью армии или посредством иностранного вмешательства. Принципиальный момент состоит в том, что они обретают власть, минуя «конкурентную борьбу за народные голоса»[16]. Такое понимание диктатуры, хотя и не приближающее нас к ее позитивному определению, полезно по основаниям как практического, так и теоретического характера. Рассмотрим эти основания.

Вышеупомянутое определение диктатуры следует считать минималистским, поскольку оно фокусируется скорее на процедурных, а не на сущностных аспектах режима. Минималистская дефиниция вводится ради аналитической ясности. А вот те определения, в которых перечисляются конкретные характеристики режима, всегда проблематичны. Первое и наиболее значительное затруднение состоит в том, что многочисленность атрибутов сильно затрудняет проверку причинно-следственных связей. Рассмотрим, например, четыре ключевых элемента авторитаризма, предложенные Хуаном Линцем: ограниченный политический плюрализм, приоритет менталитета над идеологией, слабость политической мобилизации; наличие лидера, осуществляющего власть, даже если ее границы не определены[17]. Если определить авторитаризм на основе этих четырех измерений, а затем задуматься о взаимосвязи между ним и экономическим развитием, то какие выводы можно сделать о причинно-следственной стороне этих отношений? Что больше будет влиять на наблюдаемые нами тенденции: ограниченность политического участия, стиль руководства, какая-то комбинация этих и других факторов? В отношении диктатур, выделяемых таким образом, мы едва ли сможем сказать многое.

Во-вторых, широкие определения могут повлечь за собой оформление субстантивных понятий, или генерирующих тавтологии, или же ограничивающих практическую применимость произведенного концепта. Так, предлагаемое Питером Эвансом разграничение государства «развивающегося» и государства «хищнического» уже намекает на то, какие результаты каждое из них будет производить[18]. Не приходится удивляться и тому, что бюрократически-авторитарные режимы будут ориентироваться на политику, исключающую широкое участие, поскольку само их наименование построено на том, что они именно так и поступают[19]. Но, даже вдруг обнаружив, что эти режимы иногда проявляют открытость, мы не сможем предложить ничего иного, кроме как усомниться в ценности обозначенного критерия.

В-третьих, хотя напрямую связывать эту проблему с широкими дефинициями и не стоит, тем не менее нельзя не отметить прочной корреляции между количеством атрибутов и аморфностью описываемых с их помощью понятий: например, «особенности менталитета» трудно измерить или даже идентифицировать.

Наконец, в-четвертых, добавляя к определению диктатуры все новые характеристики, мы рискуем упустить из виду самые важные отличия политических режимов. Так, Мексика, несмотря на почти вековое доминирование Институционно-революционной партии, рассматривалась в качестве диктатуры лишь со значительными оговорками, касающимися прав человека, контроля гражданской администрации над военными и так далее. И все же разнообразие диктатур, базирующееся на сторонних характеристиках, не должно затемнять главного отличия, присущего всем диктатурам и обособляющего их от демократий – отсутствия конкурентных выборов.

Причины, подталкивающие к использованию минималистского критерия, никак не оправдывают самого выбора сущностных критериев. Фактически подчеркивание роли выборов как главной отличительной особенности, отделяющей демократию от диктатуры, не является бесспорным[20]. Почему же тогда исходя из минималистского подхода нужно фокусировать внимание именно на выборах?

Во-первых, такая фокусировка соответствует тем теоретическим вопросам, которые чаще всего возникают в связи с эмпирическим исследованием политических режимов. Перспектива обрести власть, участвуя в регулярных и состязательных выборах, формирует для политических акторов самобытный набор стимулов, отличающийся от мотивов, производимых нерегулярными и невыборными методами отбора. Соответственно, различие в стимулах влечет за собой разное поведение и разные результаты. Рассмотрим, например, воздействие, оказываемое типом политического режима на экономическое развитие. Согласно Джону Локку и позднее отцам-основателям США, демократия способна вредить политическому порядку и экономическому прогрессу, поскольку выборы без имущественного ценза позволяют неимущим избирать демагогов, готовых присвоить и перераспределить собственность богатых классов[21]. Более свежие теории, напротив, утверждают, что для развития плохи именно диктаторские режимы, так как диктаторы, не связанные электоральными сдержками, вольны извлекать ренту и подменять общественное благо частными интересами. В любом случае выборы выступают причиной, по которой политические акторы вынуждены вести себя по-разному при демократии и при диктатуре.

Во-вторых, классификация режимов по электоральным основаниям напоминает нам о том, что, даже если диктаторы пользуются какими-то иными, номинально демократическими, институтами, скажем, парламентами или партиями, они не перестают быть диктаторами. В системах, где, с одной стороны, лидеры избираются на конкурентных выборах, а с другой стороны, они не избираются вовсе, политическая жизнь организована в корне по-разному. Как объясняет Адам Пшеворский, демократия, в отличие от диктатуры, является такой политической системой, в которой ни один актор не может быть уверен в исходе предстоящего голосования[22]. Наиболее зримым проявлением этой неуверенности и выступают, собственно, конкурентные выборы; их результат оказывается своеобразной инструкцией, причем как для победителей, так и для проигравших – «победителям предстоит въехать в Белый дом, Розовый дом или какой-нибудь иной palacio, […] – а проигравшие никуда въезжать не будут и примут то, что останется на их долю»[23].

В настоящей работе я пользуюсь предложенной Пшеворским и его соавторами дихотомической классификацией, различающей политические режимы по электоральным критериям[24]. Моя выборка охватывает 140 стран, которые в период с 1946-го по 2002 год жили под властью диктатур (в совокупном распределении по странам этот массив составляет 4607 страно-лет). В послевоенный период диктаторские режимы составляли в мире подавляющее большинство. В 1970-е годы 75% всех стран были диктатурами, а к середине 1990-х их доля снизилась примерно до 50%. В большинстве случаев отнесение того или иного режима к разряду диктатур не вызывает полемики, поскольку с ним соглашается большинство известных классификаций политических режимов. Совпадение в оценках «Freedom House», «Polity» и соавторов Пшеворского варьирует от 88% до 95%[25]. Но если исключить простые случаи, находящиеся по краям выборки (например, Северную Корею и Иран, а также Швецию и Великобританию), то «зона совпадений» заметно сокращается: например, для данных «Freedom House» и «Polity» она составит лишь 75%. Затруднения возникают с Мексикой, Ботсваной, Малайзией, другими государствами, находящимися в середине спектра. Группа Пшеворского, однако, определяет тип режима на основе четких и поддающихся фиксации критериев, вытекающих из его минималистского и процедурного определения. По их мнению, режим является диктатурой, если он не соблюдает по крайней мере одного из четырех правил: 1) глава исполнительной власти должен избираться; 2) легислатура должна избираться; 3) в выборах не может участвовать только одна партия; 4) власть должна быть сменяемой[26].

C 1946-го по 2002 год бóльшую часть нашей выборки составили страны тропической Африки: на них приходятся 1800 условных страно-лет. 87% этого массива страно-лет они управлялись диктаторскими режимами. Точно такие же показатели недемократического правления наблюдались на Ближнем Востоке и в Северной Африке. В отношении Восточной Европы и бывшего Советского Союза соответствующие цифры составили 74%, а Азии 68%. На Латинскую Америку приходится меньшая доля диктаторских страно-лет, всего 38%, что объясняется многочисленными переходами от автократии к демократии и обратно. Наконец, диктатуры Южной Европы, существовавшие большую часть этого полувекового периода, обеспечили западноевропейским странам в целом 7% страно-лет, проведенных под властью диктаторов.

В рамках отдельных регионов частота и длительность диктаторского правления также заметно варьировала. Некоторые страны, например, Иордания или Китайская Народная Республика, управляются диктатурами с самого своего основания. В других странах такие периоды были короче, но зато встречались чаще: так, Аргентина за это время пережила четыре диктатуры, а Гана – три. Наконец, в некоторых местах диктаторское правление было лишь мимолетным эпизодом. В послевоенный период Коста-Рика, например, была диктатурой лишь 18 месяцев – после того, как в мае 1948 года власть в стране захватил Хосе Фигерес Феррер. Средняя протяженность диктаторского цикла в мире, однако, оставалась весьма длительной и составляла 40 лет.

1.3. Кто такие диктаторы?

Определившись с выборкой диктаторских режимов, можно переходить к следующему шагу: идентификации лидеров, управляющих диктатурами. Решение этой задачи важно постольку, поскольку нас интересует воздействие институциональных особенностей диктаторских режимов на политику, а решения о том, как выстраивать диктаторские институты и какую линию им проводить, принимают только те, кто реально имеет власть. При демократиях идентификация эффективных лидеров обычно не составляет проблемы: премьер-министры руководят парламентскими режимами, а президенты управляют в президентских системах. Но при диктатуре такая задача оказывается более сложной. Почему?

Одна из причин состоит в том, что при диктатуре глава государства может иметь самые разные титулы. В «обычных» диктатурах он зачастую называется «президентом», а в монархиях диктатора именуют «королем» или «эмиром». Но иногда диктаторы обладают более креативными титулами: это может быть «председатель государственного совета по восстановлению законности и порядка» (официальный титул главы бирманской военной хунты с 1981 года), «лидер революции» (официальный титул Каддафи с 1979 года) или просто «духовный лидер» (титул rahbar был принят Хомейни в 1980 году).

Помимо семантических затруднений, идентификация подлинного главы диктаторского государства сложна и потому, что в нем порой имеется множество руководящих фигур, как номинальных, так и реальных. При коммунистических режимах, например, премьер-министр, председатель государственного совета (то есть президент), генеральный секретарь коммунистической партии формально составляли руководство, однако первые два, как правило, на деле ни за что не отвечали. Показателен в данном отношении крайний случай: Лю Шаоци оставался президентом коммунистического Китая даже после того, как хунвейбины во время культурной революции выгнали его из собственного дома и вынудили заняться «самокритикой». (Перед тем, как убить его в 1969 году, Мао Цзэдун лишил Лю Шаоци президентских полномочий[27].) В коммунистических странах реальным главой государства оказывается генеральный секретарь партии.

Еще более трудны случаи некоммунистических режимов, в которых номинального лидера зачастую трудно отличить от «серого кардинала», скрывающегося за сценой. Иногда государством управляют военные, но делать этого явно они не хотят. В таких ситуациях президентские обязанности исполняют гражданские лица (Абдель Азиз Бутефлика в Алжире, Хуан Бордаберри в Уругвае, Рату Сир Камисесе Мара на Фиджи). Кроме того, в редких случаях долгосрочный диктатор время от времени меняет номинальных глав правительства, сохраняя за собой реальную власть. Рафаэль Трухильо продолжал быть подлинным главой диктатуры даже после того, как он в 1952 году сделал своего сына Гектора президентом Доминиканской Республики. Аналогичным образом Анастасио Сомоса Гарсия правил Никарагуа на протяжении 19 лет даже тогда, когда в 1940-е годы на трехлетний период передал пост президента другому человеку.

В некоторых странах борьба за реальное политическое лидерство была главным элементом их политической истории. С самого обретения независимости, состоявшегося в 1970 году, в центре политической жизни Камбоджи оставалась борьба за власть между монархом и главой кабинета министров. В Пакистане аналогичное противостояние разворачивалось между президентом и премьер-министром. В подобных случаях номинальный глава правительства отнюдь не всегда оказывается его реальным руководителем.

Учитывая разнообразие в организации политического руководства, очень важно сформулировать правила, в соответствии с которыми можно выявить реального руководителя, избегая нередко ошибочных суждений ad hoc. В настоящей работе под реальным лидером понимаются: 1) генеральный секретарь коммунистической партии при коммунистической диктатуре (за исключением случая Дэн Сяопина в Китае, который никогда не был генсеком); 2) король или президент в некоммунистических диктатурах – за исключением случаев Сингапура, Малайзии, Камбоджи, Лаоса и Мьянмы, в которых подлинный глава иногда носит титул «премьер-министра»; 3) другие индивиды или военные институты – в тех случаях, когда источники единодушны в том, что номинальный глава государства не обладает реальной властью[28].

Первые два правила относительно бесспорны; они позволяют успешно классифицировать большинство случаев в нашей послевоенной выборке. На протяжении приблизительно 270 страно-лет подлинный глава государства отличается от номинального руководителя по причинам, упомянутым ранее. Классификация подобных случаев зависит от относительной субъективности используемых источников, но я привлекаю достаточно широкий массив материала, позволяющий справляться и с «тяжелыми» случаями.

Диктаторы не появляются с интенсивностью «по диктатору на каждый год», и поэтому в качестве единицы, позволяющей фиксировать их правление, я использую «страно-год». Диктатуры часто переживают политическую нестабильность: подлинные руководители диктаторских режимов могут меняться несколько раз в год[29]. На протяжении 100 наблюдаемых страно-лет лидер диктатуры менялся более одного раза. «Сменщики» могли приходить на очень короткий период: так, Леон Кантав на Гаити утвердился у власти лишь на пять дней. Независимо от краткости сроков мы должны фиксировать появление и таких лидеров, поскольку не можем знать, насколько они готовы были бы задержаться у власти.

Из моего анализа исключены диктатуры, которые управлялись коллективно: Югославия после смерти маршала Тито в 1980 году и до распада государства в 1990-м, Босния-Герцеговина с 1998-го по 2002 год, Сомали при пяти председателях Совета национального спасения с 1997-го по 1999 год. При коллективном руководстве невозможно возложить ответственность за принятые решения на отдельного лидера – именно из-за этого указанные примеры не были приняты во внимание.

Таким образом, моя выборка включает 558 диктаторов из 140 стран, находившихся у власти с 1946-го по 2002 год. Некоторые страны, как, например, Экваториальная Гвинея и Оман, пережили за этот период лишь одну смену власти, тогда как в других перемены были скорее нормой. Так, Республика Гаити с 1946 года до перехода к демократии в 1994-м управлялась 19 руководителями, некоторые из них находились у власти лишь считанные дни.

Мир диктаторов очень разнообразен не только по длительности пребывания у власти, но и по их происхождению. Эрнесто Седильо, изучавший экономику на Западе и ставший последним в длинной веренице мексиканских лидеров, приходивших к власти при упорядоченных правилах преемственности, установленных Институционно-революционной партией, внешне не имеет ничего общего с иранским аятоллой Хомейни, возглавившим революцию, свергшую шаха. Точно так же и Фердинанд Маркос, который, выиграв сначала выборы, задержался у власти на Филиппинах на двадцать лет, кажется не слишком сопоставимым с Пол Потом, на протяжении трех лет возглавлявшим убийственную диктатуру «красных кхмеров» в Камбодже. Все эти примеры, иллюстрирующие предельное разнообразие диктаторов, ставят перед нами вопрос: можно ли вообще систематизировать столь разношерстную группу правителей?

Я группирую руководителей диктаторских режимов по трем типам: это монархи, военные правители и гражданские диктаторы. Почему выделены именно эти типы? Во-первых, монархия исторически рассматривалась как отдельный тип политического режима. Во-вторых, недемократических правителей из военной среды столь же привычно принято отделять от гражданских деспотов. Но традиция не единственное основание; имеются и другие принципиальные причины, заставляющие выделять упомянутые типы.

Такое разграничение позволяет обозначить уникальные разновидности угроз, с которыми сталкиваются диктаторы, и выделить институциональные методы, посредством которых они с этими угрозами справляются. Хотя недовольство диктатурой может исходить из любого сегмента общества, первейшую опасность для диктатора обычно представляют члены правящей элиты. Диктаторов очень часто смещают их собственные сподвижники. Принадлежащий к правящей элите потенциальный узурпатор находится в выгодном положении, позволяющем ему подготовиться к успешному отстранению действующего лидера.

Желая устранить угрозу, которую несут в себе элиты, диктаторы поддерживают такой порядок, в рамках которого они самолично принимают все важные решения и держат потенциальных соперников под неусыпным контролем. Особенности этого порядка зависят от типа диктатора, поскольку именно им предопределяется и возможный круг угроз, и средства их преодоления. В итоги монархи полагаются на семейные и родственные связи, а также на консультативные советы; военные руководители сдерживают ключевых конкурентов из рядов вооруженных сил в рамках военных хунт; а гражданские диктаторы обычно создают внутри правящей партии маленький орган, что-то вроде политбюро, куда кооптируют потенциальных конкурентов. Поскольку процесс принятия решений протекает внутри этих миниатюрных институтов, именно в их рамках и устанавливается, перед кем диктаторы будут подотчетны и как внутри режима будет распределяться власть. В итоге эти институты накладывают на диктаторов всевозможные ограничения, в свою очередь влияющие на решения правителей и их действия.

1.3.1. Монархи

Монархия всегда рассматривалась как такой тип правления, который стоит особняком от других форм недемократического руководства. Одной из причин такого обособленного рассмотрения было, вероятно, то, что ранние классификации политических режимов основывались на количестве людей, обладающих властью. Аристотель, например, выделял монархию как «правление одного», противопоставляя ее правлению нескольких или многих.

Исторические описания монархического абсолютизма лишь закрепляли это обособление, хотя уже в них отмечались присущие единоличному правлению внутренние недостатки. Свобода от любых ограничений позволяла монархам быть неосмотрительными, непредсказуемыми, нестабильными, а это вредило не только их собственным интересам, но и интересам их подданных. Когда французские короли, например, обращались к различным формам экспроприации, позволявшим финансировать войны и расточительный образ жизни, французы страдали. В конечном счете хищничество государства заставляло население менять свое социальное поведение.

В итоге необходимость как-то связывать или ограничивать собственных властителей становилась для их подданных все более очевидной. Жан Боден, убежденный роялист XVI века, советовал своему королю ради большего послушания подданных разделить власть с другими и добровольно ограничить себя. По словам Бодена, «чем меньше власть суверена, тем более она прочна»[30]. Следовательно, самоограничение самых различных видов – в интересах короля; в ряду сдерживающих факторов могли выступать естественные законы, принципы престолонаследия, древние обычаи, запрет на налогообложение без согласия подданных, наличие независимых магистратов, парламентские прерогативы.

Приняли ли европейские монархи близко к сердцу уроки Бодена и других политических теоретиков? Это сомнительно. Хотя они охотно учреждали конституции, парламенты, суды, желание сковывать свою королевскую власть посредством этих институтов не слишком просматривается. У этой неоднозначности были свои причины. Хотя британские и французские короли на собственном горьком опыте (через свержение и казнь) узнали, что властью надо делиться, большинство монархов всеми силами стремились защитить свое самодержавие от посягательств парламента[31]. Принципы подотчетности короны парламенту внедрялись лишь после многолетних споров между монархами и ассамблеями, а кодифицировались еще позже[32]. Как свидетельствует европейская история, на протяжении довольно долгого времени наличие конституций отнюдь не означало ограничения власти суверенов.

Современные ближневосточные монархи столь же рьяно сопротивляются попыткам ограничить их власть. После обретения политической независимости правители региона пытались рационализировать собственные управленческие системы, санкционируя конституции, парламенты и политические партии. Конституция Ирака 1925 года, например, позволяла королю назначать премьер-министра, но при этом делала кабинет ответственным перед парламентом. Аналогичные нормы были включены в Конституцию Кувейта и Конституцию Египта 1923 года; в период действия последней оппозиционная партия «Вафд» не раз располагала парламентским большинством. И все же, подобно своим европейским визави, эти монархи не имели желания поступаться властью в пользу своих институциональных творений. Причем, в отличие от европейцев, они могли настаивать на своем, применяя жесткую силу. В Египте монарх трижды грубо нарушил Конституцию 1923 года за первые семь лет ее действия[33]. Аналогичным образом «на бумаге парламент Ирака был весьма влиятельным, но при этом не было ни одного случая, чтобы правительство или хотя бы отдельный министр ушли в отставку из-за парламентского вотума недоверия»[34].

Взамен, однако, ближневосточным монархам приходилось принимать ограничения иного рода. Их связывают не столько конституции и ассамблеи, сколько династические семьи. Они вынуждены доверять ответственные государственные посты кровным родственникам, делая их законными получателями государственных доходов и привлекая к принятию решений на всех уровнях. В 1992 году эмир Катара, например, реорганизовал кабинет таким образом, что ближайшие члены его семьи оказались министрами: сыновьям достались посты министров нефти и газа, внутренних дел, экономики и торговли, внук стал министром обороны, а племянники отвечали за общественное здравоохранение и дела ислама[35]. Точно так же саудовский король Фахд доверил ключевые посты в правительстве шестерым своим братьям, которые вместе с монархом составили так называемую «семерку Судаири», управляющую страной.

Члены семей играют ключевую роль в принятии важнейших решений; это особенно хорошо видно в вопросах преемственности власти. В Кувейте, в частности, у власти менялись представители двух ветвей клана Сабах, но при этом всегда соблюдалось главное правило: «семья “избирает” правителя на основе консенсуса»[36]. В Омане следующий по мужской линии наследник из семьи аль-Саид тоже должен утверждаться семейным советом. В Саудовской Аравии престолонаследие стало более упорядоченным после того, как король Фейсал учредил Королевский семейный совет, консультирующий монарха по вопросам преемственности. Этот орган получал право контролировать передачу власти в случае кончины действующего монарха[37].

Конечно, передача престола на Ближнем Востоке не всегда происходит по утвержденным правилам. После Второй мировой войны монархи оставляли трон не только из-за естественной кончины, но и в результате убийства или свержения другими родственниками. Тем не менее, даже когда нарушение правил наследования имело место, оно обычно происходило с одобрения ключевых членов семьи. Фейсал не свергал официального (и считавшегося некомпетентным) наследника, определенного его отцом, пока не заручился поддержкой других саудовских принцев. Эмир Катара, находившийся на отдыхе в Швейцарии, в 1995 году был низложен собственным сыном, который тоже опирался на поддержку родственников. Таким образом, главной угрозой для монархов выступают члены их собственных семей, имеющие законное право приходить им на смену.

Иначе говоря, монархи далеко не всегда игнорируют тезис Бодена о том, что самоограничение способно повышать их шансы на политическое выживание. Как убедительно демонстрируется в научной литературе, на Ближнем Востоке смогли устоять только те властители, которые успешно перешли от традиционных самодержавных монархий к династическим монархиям, где средоточием власти выступает семья как целое[38]. Переход к такой династической структуре уберег монархии в Бахрейне, Кувейте, Катаре и Саудовской Аравии от угрозы революции и сделал смену режима маловероятной, несмотря даже на конъюнктуру нефтяных цен. Напротив, монархии, которые придерживались принципов абсолютного самодержавия, не признающего семейных сдержек, как, например, в Египте, Ираке и Ливии, бесславно пали, уступив место революционным диктатурам. Становление династических монархий означает, что короли больше не пользуются приоритетом в отношении других членов своих семей. Учитывая альтернативу, которую влек за собой отказ реформироваться – полный крах монархического правления, – то была цена, которую большинству монархов пришлось заплатить. Нынешних королей ограничивают не парламенты или суды, а семейные и родовые кланы. Следовательно, единоличное правление превратилось в правление семейное.

1.3.2. Военные диктаторы

Как показывает марш Суллы на Рим, использование армии для захвата власти имеет долгую историю. Но фактически применения силы требует любой неправовой захват власти; гражданские лидеры, решившие узурпировать власть, могут применять насилие в тех же объемах, что и военные. Следовательно, использование силы или организация военного переворота не являются признаками, отличающими военную диктатуру от других форм недемократического правления.

Сущностью военного правления выступает то, что именно вооруженные силы оказываются институтом, посредством которого правители руководят обществом. Подобно тому, как современные монархи вынуждены кооптировать в управленческую систему членов своих семей, используя их для консолидации правления, военные диктаторы должны нейтрализовать угрозы, исходящие от ближайших сподвижников, привлекая их к сотрудничеству в деле реализации власти.

Центром принятия властных решений внутри военного режима выступает хунта. С точки зрения генералитета, который берет власть от лица институционализированных вооруженных сил, типичная хунта должна быть небольшой; обычно ее составляют командующие различных родов войск. Если переворот осуществляется не всей армией, а какой-то группой низших и средних чинов, то хунта более многочисленна, поскольку мятежникам надо привлекать на свою сторону как можно больше сторонников из числа военных. Например, после переворота 1966 года в Гане состав военной хунты поэтапно увеличивался по мере того, как мятежники ощущали все новую нужду в более основательной поддержке внутри вооруженных сил. Сразу же после переворота в Совете национального освобождения Ганы были шесть членов; на следующий день их число возросло до девяти, а через четыре дня добавились еще двое. Наконец, спустя две недели в состав хунты были введены очередные шесть офицеров[39]. По наблюдению Сэмюеля Файнера, в отличие от большинства хунт Латинской Америки, которые состоят из трех или четырех глав родов войск, хунты в иных регионах мира, создаваемые в 1980-е годы младшими и средними офицерами, в среднем состояли из одиннадцати членов[40].

В целях реализации власти может быть использована уже сложившаяся организационная структура вооруженных сил. В Индонезии, например, за осуществившей государственный переворот армией была зарезервирована пятая часть всех мест в парламенте, а в каждой из десятков тысяч индонезийских деревень размещался военнослужащий, представлявший на месте вооруженные силы[41]. Наиболее ярким примером использования военной иерархии в качестве управленческой структуры стал, вероятно, так называемый «процесс национальной реорганизации» (Processo) в Аргентине. Накануне переворота 1976 года четыре рода войск согласовали детальный раздел власти, целью которого было недопущение доминирования сухопутных сил. В соответствии с этим соглашением все законодательные инициативы будущего военного режима подвергались проверке специальными комитетами внутри родов войск; только после этой процедуры их выносили на рассмотрение хунты. Иначе говоря, внутри вооруженных сил был запущен процесс согласования интересов, к которому привлекались все заинтересованные группы[42].

Таким образом, военная диктатура как тип режима не могла возникнуть до тех пор, пока вооруженные силы не достигали должного уровня специализации и профессионализации. Скажем, в отношении Латинской Америки после получения независимости от Испании более уместно говорить о вооруженных группировках, руководимых местными caudillos, а не о современных военных структурах. Становление армий современного типа на континенте началось лишь в XIX веке с учреждения военных академий, где готовились будущие офицеры. Внедрение воинских уставов европейского типа и переход ко всеобщей воинской повинности привели к началу 1900-х годов к созданию «новых» армий.

Профессионализация военных создала институт, обособленный от остального общества. В эпоху caudillos в Латинской Америке офицерская карьера считалась непривлекательной. В результате подбор кадров осуществлялся все более закрытым образом, что в свою очередь углубляло отгораживание военных от гражданских элит и внутренне сплачивало армию.

«Сочетание изоляции от общества как единого целого с групповой сплоченностью делало воинскую жизнь абсолютно закрытой: это было горделивое слияние с институтом, который ограничивал социальный горизонт, но в то же время формировал сознание того, что он играет важнейшую роль в жизни государства»[43].

Профессионализация военных соответствовала планам гражданских элит, которые хотели ограничить власть caudillos и рационализировать монополию государства на применение силы. В то же время гражданские элиты желали обращаться к военным как арбитрам, способным решать проблемы в период кризисов.

«Военных постоянно призывали на роль модераторов политической деятельности, но при этом отрицали за ними право менять политическое устройство. Их задачи сводили к консервативному поддержанию функционирования системы»[44].

Конкретно это означало, что всякий раз, когда военные вмешивались, от них ожидались только смещение главы государства с его поста и передача власти альтернативным гражданским силам. Поскольку временная форма правления была нацелена на восстановление прежнего политического порядка, вооруженные силы выполняли функции диктатуры в первоначальном, древнеримском, ее понимании. Гражданские элиты, защищавшие профессионализацию армии, не предусмотрели, однако, того, что укрепление военной автономии, не связанной никакими гражданскими партиями, создавало предпосылки для инициативного и самостоятельного вмешательства армии в политику. Именно поэтому военное вмешательство, которое не ограничивало армию ролью модератора, скоро стало на континенте общим явлением.

Однако латиноамериканский опыт обособления солдата от гражданина не был универсальным. Во многих развивающихся странах профессионализация военных начиналась еще в колониальный период, когда европейские державы пытались укреплять свой контроль над отдаленными землями. После установления независимости военные силы, уже сложившиеся в профессиональном плане, превратились в «образец развития, посредством обязательной воинской повинности распространявший свое влияние на все группы общества»[45]. В этом процессе социализации подчеркивалась скорее интеграция военных в социум, а не сепарация их в качестве особого института. Если члены вооруженных сил рассматриваются не только как солдаты, но и как граждане, то им и надлежит возглавить работу по модернизации обществ, которую они делят с соотечественниками. Причем, как считалось, военные прекрасно приспособлены для такой руководящей миссии, поскольку вооруженные силы развивающихся стран были лидером в использовании импортных технологий – новинки приходили в армию раньше, чем в промышленность или сельское хозяйство. Кроме того, они, в отличие от других структур, применяли меритократические стандарты в расстановке и продвижении кадров, регулярно обеспечивали базовые потребности своих членов (например, обучали их грамотности, предоставляли пищу и кров), предлагали программы, ассоциируемые с современным «социальным» государством (страховали, обеспечивали пенсии и семейные выплаты). В итоге вооруженные силы во многих странах стали рассматриваться в качестве флагмана модернизации, способного преобразовать традиционные уклады жизни в современные и дать всем гражданам то же, что они предлагали военнослужащим.

Независимо от того, считались ли они обособленным или интегрированным институтом, временным инструментом разрешения кризиса или орудием долгосрочных социальных перемен, военные повсюду начали претендовать на специальную роль в отстаивании «национальных интересов». Обосновывая захват власти, аргентинская военная хунта, организовавшая путч 1976 года, заявляла:

«В связи с тем, что все конституционные механизмы были исчерпаны, а выход из кризиса путем естественных процессов оказался невозможным, вооруженные силы были вынуждены положить конец ситуации, унижающей нацию и подвергающей риску ее будущее»[46].

Подобные слова люди в униформе после очередного военного переворота не раз повторяли и в других развивающихся странах.

Претензии военных на эксклюзивное отстаивание «национальных интересов» вполне правомерно воспринимались с изрядной долей скептицизма. Дело в том, что к решительным действиям вооруженные силы могут подталкивать самые разные мотивы. Как и любая другая корпорация, военные имеют собственные институциональные интересы, которые предполагают отстаивание собственной автономии и наращивание ресурсов. Кроме того, в рядах вооруженных сил могут доминировать отдельные социальные группы, на которые правители делают особую ставку. Колониальные администрации, например, укомплектовывали свои армии представителями этнических и расовых меньшинств, предполагая, что эти группы, опасающиеся неизбежной гегемонии большинства после достижения независимости, будут лояльно защищать интересы колонизаторов. Нынешние лидеры развивающихся стран продолжают использовать ту же тактику «разделяй и властвуй». Итогом ее оказывается то, что персонал вооруженных сил молодых государств, состоящий из представителей специфичных социальных групп, нередко отождествляет себя только с этими группами и ведет себя соответственно. И, разумеется, в некоторых случаях военные руководители действуют исходя из сугубо личной корысти. В целом же военные правители, как представляется, очень часто ведут себя так же, как и гражданские диктаторы; и этот факт ставит под сомнение наличие у них каких-то уникальных и специфических интересов[47].

1.3.3. Гражданские диктаторы

Помимо монархов и военных правителей, существуют еще и гражданские диктаторы. Их положение оказывается наиболее сложным, поскольку, в отличие от представителей первых двух групп, они не располагают готовой организационной структурой, на которую можно опереться. Некоторые диктаторы привлекают к управлению родственников и даже передают власть своим детям: так, сыновья наследовали гражданским диктаторам в Северной Корее, Сирии, Никарагуа, на Гаити. И все же отцы-диктаторы были не в состоянии обеспечить династическую преемственность сверх одного поколения[48]. Одной из причин этого выступало, вероятно, отсутствие у них обширных родственных кланов, посредством которых они могли бы эффективно контролировать противников внутри правящей элиты и народа в целом.

Гражданские диктаторы не могут обращаться к вооруженным силам с такой же легкостью, с какой это делают военные правители, которые, будучи действующими офицерами, способны опираться на институциональную иерархию и воинское нормы товарищества. Гражданские лидеры зачастую презираемы военными, особенно в тех ситуациях, где армия ощущает себя носительницей какой-то особой и уникальной миссии. В подобном контексте встает вопрос о том, что же заставляет людей с оружием подчиняться людям без оружия. Согласно одному из возможных ответов, военные стараются избегать власти, чтобы не нарушать корпоративной сплоченности[49].

Преодолевая все эти затруднения, гражданские диктаторы стараются обзавестись собственной организацией. Именно о ней говорит Владимир Ленин в следующем заявлении 1921 года:

«Только политическая партия рабочего класса, т.е. коммунистическая партия, в состоянии объединить, воспитать, организовать такой авангард пролетариата и всей трудящейся массы, который один в состоянии… руководить всей объединенной деятельностью всего пролетариата, т.е. руководить им политически, а через него руководить всеми трудящимися массами. Без этого диктатура пролетариата неосуществима»[50].

Ленинское новаторство предполагало соединение харизматической и рациональной власти, сочетавшее «полнейшую личную преданность партийцев своей партии с беспристрастным групповым контролем над сохранением этой преданности и подчинением иерархии»[51].

Использование единственной партии для управления государством широко применялось гражданскими диктаторами во всем развивающемся мире. После получения независимости однопартийные системы возникли в 60% государств тропической Африки. В некоторых странах, таких, как Ангола и Берег Слоновой Кости, партии правящего режима появлялись на следующий день после провозглашения независимости. В других государствах, таких, как Габон и Заир, консолидация занимала несколько лет. Два аргумента, отчасти противоречащих друг другу, обычно выдвигаются для обоснования однопартийной системы в развивающихся странах. В некоторых из них, с одной стороны, повторяются старые ленинские идеи, согласно которым единственная партия была нужна для того, чтобы преодолеть традиционные общественные расколы и размежевания, а также «помочь лидерам передовых социальных сил победить в конфронтации с силами отсталости»[52]. С другой стороны, европейский опыт не раз демонстрировал, что формирование политических партий выступает отражением социально-классовых расколов. Поскольку в африканском обществе классов не было, говорят сторонники этой точки зрения, то отсутствовала и надобность иметь более одной партии. Как пояснял Модибо Кейта, диктатор Мали, «никакой фундаментальной оппозиции в наших рядах не наблюдалось», а потому не существовало никаких причин «быть разделенными и разобщенными в партиях, которые сражались бы друг с другом»[53].

1.4. Номинально демократические институты

Как следует из всего вышесказанного, диктаторы никогда не управляют в одиночестве. Они руководят своими обществами, используя институты, которые соответствуют типу их диктатуры. Они могут даже учреждать или поддерживать номинально демократические институты – такие, как парламенты и политические партии. В данном отношении среди диктатур наблюдаются заметные институциональные вариации.

1.4.1. Легислатуры

Под легислатурами мы понимаем органы, для которых принятие законодательства является исключительной формальной функцией. Исходя из этого определения из числа законодательных органов, действующих при диктатуре, мы должны исключить (1) хунты, так как они смешивают исполнительные и законодательные полномочия, и (2) консультативные советы, поскольку они, не обладая формальной законодательной властью, лишь консультируют правителей и дают им советы.

Способы комплектования и организации легислатур разнообразны. Иногда законодателей назначает режим; именно так было в Эфиопии в ранние годы царствования императора Хайле Селассие или в различные периоды правления президента Ахмеда Сукарно в Индонезии. Они могут также напрямую избраться гражданами. Кроме того, диктаторы порой заполняют часть депутатских вакансий в ходе выборов, а на остальные места депутаты назначаются. Даже когда диктатура допускает проведение выборов, кандидаты должны заручиться одобрением со стороны правительственных органов. В Иране, например, Совет стражей конституции, состоящий из консервативного духовенства, утверждает кандидатуры на замещение выборных должностей. В большинстве диктаторских режимов, допускающих наличие особых законодательных органов, приоритетным методом комплектования легислатур остаются выборы. На такой вариант приходятся 69% всех случаев. В странах бывшего коммунистического лагеря законодателей избирают практически везде, в то время как на Ближнем Востоке и в Северной Африке в механизмах комплектования законодательных органов наблюдается значительная гетерогенность.

Даже когда кандидатам разрешается выступать под партийными флагами, диктатура старается гарантировать их лояльность, вынуждая имеющиеся партии присоединиться к «общенациональному фронту», поддерживающему режим. Такой фронт обычно идет на выборы единым списком, хотя после избрания партиям позволяют сохранять собственную идентичность. В нашей выборке наличие подобных фронтов при диктатурах фиксируется на протяжении 636 страно-лет. Такие фронты были прежде почти во всех коммунистических странах, а также за их пределами – например, на Мадагаскаре и в Сирии.

Доля диктатур, имеющих парламенты и регулярно проводящих выборы, в разные периоды времени довольно стабильна. Выборные парламенты неизменно пользуются у диктаторов популярностью; доля назначаемых законодательных органов невелика. Небольшое отступление от этого правила фиксировалось в середине 1970-х годов, когда почти 40% всех диктатур распустили свои парламенты. Это был пик деинституциализации.

1.4.2. Политические партии

В данном контексте мы говорим только о тех политических партиях, которые существуют de jure. Иначе говоря, если режим формально запрещает политические партии, то они, даже продолжая действовать в подполье, оказываются формально не существующими. Диктаторы иногда приходят к власти, унаследовав систему, в которой все партии запрещены. Тем не менее более типичным для них является запрещение партий на короткий период – сразу же после прихода к власти или в каких-то критических ситуациях на протяжении правления. Гораздо реже встречается полный запрет партийной деятельности на весь период диктатуры; в свое время так поступил Бокасса в Центрально-Африканской Республике и военные власти Аргентины во времяProcesso, полностью прекратившие деятельность партий.

В порядке альтернативы режим может также создавать собственную и единственную партию. Изобретение Ленина предоставило гражданским диктаторам средство для контроля над армией и соперниками внутри правящей элиты. При этом единственная партия служит также для мобилизации масс и управления ими. Неудивительно, что к подобному институциональному дизайну часто обращаются авторитарные правители в развивающемся мире. Режимная партия может содержать внутри себя «группы» или «фракции», но они слишком малы и слабы, чтобы поддержать многопартийную систему. Кроме того, когда партий много, но при этом все они загоняются в ряды единого «фронта», такое политическое устройство тоже можно считать однопартийным. Помимо главной партии, могут существовать и иные, но они не в состоянии сопротивляться требованиям режима, настаивающего на формировании единого избирательного списка – с партией власти во главе. Следовательно, у граждан в подобных ситуациях выбора вообще нет.

В некоторые случаях автономные партии в состоянии существовать и за рамками проправительственного «фронта». Список диктатур, при которых действовали многочисленные политические партии, варьирует от Бразилии, где режим создал официальную «правительственную» и столь же официальную «оппозиционную» партии, до Алжира, где Исламский фронт спасения столь энергично отстаивал свою самостоятельность, что избиратели были готовы отдать ему победу на выборах 1991 года. Эти примеры внешне настолько непохожи, что их объединение в одну группу может показаться сомнительным: ведь партии, создаваемые самим режимом, – это не партии, бросающие ему вызов со стороны. Но дело в том, что определить предельную степень автономии таких партий при диктатурах весьма нелегко; хотя Исламский фронт спасения и возник сам по себе, в конечном счете его упразднили военные власти. А обе узаконенные бразильские партии были учреждены военным режимом, но потом каждая из них выступила против диктатуры.

Поскольку нет никаких четких правил или норм, в соответствии с которыми диктаторы должны устраивать политическую жизнь, авторитарные режимы демонстрируют богатейшее разнообразие институционального устройства. Так, если режим допускает наличие легислатуры, но не разрешает деятельность политических партий, то кандидатов в депутаты парламента могут заставить баллотироваться в качестве беспартийных. Или, если разрешена только правящая партия, им порекомендуют записаться в нее. Иногда, впрочем, диктаторы допускают существование автономных от режима организаций в виде официальной «оппозиционной» партии или нескольких «оппозиционных» групп.

Партийные системы при диктатурах более разнообразны, нежели их законодательное устройство. Единственная партия доминировала не только в коммунистической Восточной Европе, но и в тропической Африке. Диктаторские режимы Латинской Америки, напротив, были склонны допускать наличие многих партий; в некоторых случаях такие партии формировались ими специально, но в других ситуациях речь шла о партиях, которые начали работать еще при демократии. В Азии среди диктатур в равных долях представлены и однопартийные, и многопартийные режимы. Наконец, Ближний Восток и Северную Африку можно считать единственным регионом, где диктатуры чаще всего запрещают партии полностью. После Второй мировой войны доля диктатур без партий росла за счет сокращающегося числа многопартийных режимов. Но после краха коммунизма, с начала 1990-х годов, наличие при диктатурах автономных политических групп стало более частым явлением. Доля диктатур, опирающихся на единственную партию, стремительно снизилась, тогда как многопартийные режимы возобладали.

1.5. Заключение

Исторический путь диктатур долог. Институт, зародившийся в Древнем Риме, первоначально нес в себе позитивные коннотации: под ним понимался набор эффективных средств, с помощью которых политическая система справлялась с внутренними и внешними угрозами. В трудные времена элиты выдвигали человека, способного предпринять решительные действия по восстановлению политического status quo. После разрешения наличных проблем диктатор, выполнив свою миссию, уходил со сцены.

С течением времени, однако, термин «диктатура» стали использовать для описания институциональных механизмов, которые не вмещались в рамки первоначальной концепции. Признаки коррозии института впервые стали появляться еще в Риме. Сначала диктаторы начали апеллировать к массам. Потом диктатура трансформировалась из правления одного человека в правление директории, группы, класса. Пренебрегая традиционным политическим порядком, диктатуры начали ставить перед собой революционные задачи. Самым главным было то, что диктатура перестала считаться временным правлением. И, хотя данное изменение проявило себя еще у римлян, именно оно остается фундаментальной чертой диктаторских режимов современного мира. Диктаторы игнорируют конкурентные выборы исходя из того, что сроки их правления могут быть неопределенными, а власть неограниченной. И в этом все они похожи друг на друга.

И все же в плане организации институционального аппарата диктатуры проявляют большое разнообразие. Обеспечивая себе «первую линию обороны», диктаторы должны выстроить собственную управленческую систему и кооптировать наиболее вероятных соперников. Конкретная форма принимаемой ими линии зависит от типа диктатора. Монархи полагаются на обширные родственные связи, тогда как военные правители опираются на преимущества армейской иерархии. Гражданские диктаторы, не имея столь же эффективных подручных средств, создают всевозможные режимные партии. Выбирая для себя номинально демократические институты в лице легислатур и политических партий, диктаторы столь же креативны. Тем не менее, несмотря на все это разнообразие, и парламенты, и партии при диктатурах служат единой цели: они являются инструментами кооптации, посредством которых недемократические правители справляются со значимыми вызовами своему правлению.

Перевод с английского Андрея Захарова

[1] Перевод осуществлен по изданию: Gandhi J. Political Institutions under Dictatorship. New York: Cambridge University Press, 2008. Ch. 1. Печатается с небольшими сокращениями.

[2] См.: Moore B. Social Origins of Dictatorship and Democracy. Boston, MA: Beacon Press, 1966; Acemoglu D., Robinson J. Economic Origins of Dictatorship and Democracy. New York: Cambridge University Press, 2006.

[3] Предложенное здесь описание древнеримской диктатуры основывается на следующем источнике: Nicolet C. Dictatorship in Rome // Baehr P., Richter M. (Eds.).Dictatorship in History and Theory: Bonapartism, Сaesarism, and Totalitarianism. New York: Cambridge University Press, 2004. P. 263–278.

[4] Первоначально срок полномочий диктатора не определялся; он должен был сложить полномочия после выполнения поставленных перед ним задач.

[5] Единственное исключение имело место в 211 году до нашей эры. Подробнее см.: Nicolet C. Op. cit.

[6] Первоначально Юлий Цезарь принимал титул диктатора на год, а потом на десять лет (Ibid).

[7] Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. Книга I. ГлаваXXXIV (фрагмент дается в переводе Р. Хлодовского. – Примеч. перев.).

[8] Руссо Ж.-Ж. Об Общественном договоре, Принципы политического права // Он же. Об Общественном договоре. Трактаты. М., 1998. Кн. IV. Гл. VI (фрагменты даются в переводе А.Д. Хаютина и В.С. Алексеева-Попова. –Примеч. перев.).

[9] Baehr P., Richter M. Introduction // Idem (Eds.). Dictatorship in History andTheory… P. 25.

[10] Обсуждение этой темы см. в статье: McCormick J. From Constitutional Technique to Caesarist Ploy: Carl Schmitt on Dictatorship, Liberalism, and Emergency Power // Baehr P., Richter M. (Eds.). Dictatorship in History and Theory… P. 197–220.

[11] Baehr P., Richter M. Introduction. P. 26.

[12] См.: Bobbio N. Democracy and Dictatorship: The Nature and Limits of State Power. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1989.

[13] Kelsen H. General Theory of Law and State. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1945. P. 284.

[14] См.: Bobbio N. Op. cit. P. 137.

[15] Исключения составляют ситуации, когда правитель впервые получает власть посредством выборов, а затем консолидирует ее за счет отказа от демократии. В подобных случаях (Фердинанд Маркос на Филиппинах, Пак Чон Хи в Южной Корее, Альберто Фухимори в Перу) правление лидера следует рассматривать в качестве диктатуры с самого начала его избирательного срока.

[16] См.: Schumpeter J. Capitalism, Socialism, and Democracy. New York: Allen & Unwin, 1976.

[17] См.: Linz J. An Authoritarian Regime: Spain // Allardt E., Rokkan S. (Eds.). Mass Politics. New York: The Free Press, 1970.

[18] Evans P. Predatory, Development, and Other Apparatuses: A Comparative Analysis of the Third World State // Sociological Forum. 1989. Vol. 4. № 4. P. 561–582.

[19] O’Donnell G. Modernization and Bureaucratic-Authoritarianism: Studies in South American Politics. Berkeley: Institute of International Studies, 1979.

[20] Дискуссию на эту тему см. в работах: Cheibub J.A., Gandhi J. ClassifyingPolitical Regimes: An Update and an Extension. American Political Science Association Annual Meeting. Chicago, September 5, 2004; Collier D., Adcock R.Democracy and Dichotomies: A Pragmatic Approach to Choices about Concepts // Annual Review of Political Science. 1999. P. 537–565; Diamond L. Thinking about Hybrid Regimes // Journal of Democracy. 2002. Vol. 13. № 2. P. 21–35; Munck G.L., Verkuilen J. Conceptualizing and Measuring Democracy: Evaluating Alternative Indices // Comparative Political Studies. 2002. Vol. 35. № 1. P. 5–34.

[21] Этот аргумент был переосмыслен в ХХ веке: его сторонники опасались, что демократические правительства будут уступать требованиям рабочего электората, нацеленным на расширение потребления в ущерб расширению инвестиций. См.: De Schweinitz K. Industrialization and Democracy: Economic Necessities and Political Possibilities. Glencoe: The Free Press, 1964; O’Donnell G.Op. cit.

[22] Przeworski A. Democracy and the Market: Political and Economic Reforms in Eastern Europe and Latin America. New York: Cambridge University Press, 1991.

[23] Idem. Minimalist Conception of Democracy: A Defense // Shapiro I., Hacker-Cordón C. (Eds.). Democracy’s Value. New York: Cambridge University Press, 1999. P. 45.

[24] Przeworski A., Alvarez M., Cheibub J.A., Limongi F. Democracy and Development: Institution and Well-Being in the World, 1950–1990. New York: Cambridge University Press, 2000.

[25] Ibid.

[26] Ibid.

[27] См.: Short P. Mao: A Life. New York: Henry Holt, 2000; Salisbury H. The New Emperors: China in the Era of Mao and Deng. Boston: Little, Brown, 1992.

[28] Под этими источниками я имею в виду прежде всего справочные работы Артура Бэнкса и Харриса Ленца. См.: Banks A., Day A., Muller T. Political Handbook of the World. Binghamton, NY: Center for Social Analysis, State University of New York at Binghamton, [various years]; Lentz H. Heads of States and Governments: A Worldwide Encyclopedia of over 2300 Leaders, 1945–1992.Jefferson, NC: McFarland and Company, 1994.

[29] За пределами моего рассмотрения остается интересный вопрос о том, можно ли вообще говорить о «режиме» в тех ситуациях, когда главы страны меняются так часто. Особенно примечательны в данном смысле случаи Коморских островов (четырехкратная смена руководителя на протяжении 1995 года) или Боливии (трехкратная смена на протяжении 1979 года). Такая нестабильность, впрочем, встречается редко.

[30] Боден Ж. Шесть книг о государстве. Кн. IV. Гл. 6; цит. по: Holmes S.Passions and Constraint: On the Theory of Liberal Democracy. Chicago: University of Chicago Press, 1995. P. 517.

[31] Многие авторы переоценивают то влияние, которое английский и французский случаи оказали на другие монархии. См., например: North D., Thomas R. The Rise of the Western World. New York: Cambridge University Press, 1973.

[32] Beyme K. von. Parliamentary Democracy: Democratization, Destabilization, Reconsolidation, 1789–1999. New York: St. Martin’s Press, 2000.

[33] Brown N. Constitutions in a Nonconstitutional World: Arab Basic Laws and the Prospects for Accountable Government. Albany: State University of New York Press, 2002. P. 39.

[34] Ibid. Р. 45.

[35] Herb M. All in the Family: Absolutism, Revolution, and Democracy in the Middle Eastern Monarchies. Albany: State University of New York Press, 1999. P. 123.

[36] Ibid. P. 80.

[37] Bligh A. From Prince to King: Royal Succession in the House of Saud in the Twentieth Century. New York: New York University Press, 1984. P. 88.

[38] Herb M. Op. cit.

[39] Welch C. Personalism and Corporatism in African Armies // McArdle Kelleher C. (Ed.). Political-Military Systems: Comparative Perspectives. London: Sage, 1974. P. 136–138.

[40] Finer S. The Man of Horseback: The Role of the Military in Politics. Boulder, CO: Westview Press, 1988. P. 260.

[41] Brooker P. Twentieth-Century Dictatorships: The Ideological One Party States. New York: New York University Press, 1995.

[42] Fontana A.M. Political Decision-Making by a Military Corporation: Argentina 1976–1983. Ph.D. dissertation. Department of Political Science, University of Texas. Austin, 1987.

[43] Ibid. P. 104.

[44] Stepan A. The Military in Politics: Changing Patterns in Brazil. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1971. P. 63.

[45] Khuri F., Obermeyer G. The Social Bases for Military Intervention in the Middle East // McArdle Kelleher C. (Ed.). Op. cit. P. 62.

[46] Loveman B., Davies T. The Politics of Antipolitics: The Military in Latin America. Lincoln: University of Nebraska Press, 1989. P. 196.

[47] Remmer K. Evaluating the Policy Impact of Military Regimes in Latin America // Latin American Research Review. 1978. Vol. 13. № 2. P. 39–54.

[48] И все же Северная Корея стала в этом исключением. – Примеч. ред.

[49] Brooker P. Non-Democratic Regimes: Theory, Government, and Politics. New York: St. Martin’s Press, 2000.

[50] Ленин В.И. Первоначальный проект резолюции Х съезда РКП о синдикалистском и анархистском уклоне в нашей партии // Он же. Полноесобрание сочинений. М.: Издательство политической литературы, 1970. Т. 43. С. 94.

[51] Kamiński A. An Institutional Theory of Communist Regimes: Design, Function, and Breakdown. San Francisco, CA: ICS Press, 1992. P. 143.

[52] Huntington S. Social and Institutional Dynamics of One-Party Systems // Huntington S., Moore C. (Eds.). Authoritarian Politics in Modern Society: The Dynamics of Established One-Party Systems. New York: Basic Books, 1970. P. 12.

[53] Ibid. P. 10.

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2016, 4(108)

Официальный представитель госдепартамента Джон Кирби в пятницу не стал комментировать планы США относительно взаимоотношений с властями КНДР, которые ранее госсекретарь Джон Керри назвал нелегитимными.

Керри употребил выражение "нелегитимный режим КНДР" на встрече с главой МИД Кувейта Сабахом аль-Халидом аль-Сабахом. Позднее в ходе регулярного брифинга в госдепартаменте журналисты поинтересовались у Кирби, предполагает ли такое определение намерение "сменить режим".

"В нашей политики относительно КНДР и того, что мы хотим видеть на Корейском полуострове, ничего не изменилось – это ясная, подлежащая проверке денуклеаризация и возвращение к шестисторонним переговорам", — заявил Кирби на брифинге.

Журналисты спросили, потерял ли, по мнению США, лидер КНДР Ким Чен Ын легитимность. "Я оставлю это так, как заявил госсекретарь", — ответил Кирби.

При этом он вновь обвинил власти КНДР в жестоком обращении с населением страны и в нарушении международных норм в сфере ядерной безопасности и провокациях.

Представитель военной коалиции во главе с Саудовской Аравией заявил, что объявленное в Йемене перемирие не соблюдается, передает агентство Франс Пресс.

Режим прекращения огня был введен в Йемене 19 октября в 23.59 на 72 часа.

"Прекращения огня нет вообще", — заявил агентству представитель коалиции Мохаммед ас-Ассири (Mohammed al-Assiri).

Объявленный сторонами конфликта в апреле режим прекращения огня на деле не соблюдается. Кроме того, посланник ООН по Йемену Исмаил Ульд Аль Шейх никак не может усадить за стол переговоров стороны конфликта после того, как переговорный процесс был прерван, завершившись в августе в Кувейте безрезультатно.

Йеменские вооруженные силы, лояльные повстанцам-хуситам и экс-президенту страны Али Абдалле Салеху будут соблюдать 72-часовое перемирие, если его будет полностью придерживаться военная коалиция во главе с Эр-Риядом, об этом вечером в среду заявил представитель йеменских повстанцев Шараф Лукман.

"Командование армии и народных советов будет соблюдать временное перемирие, если его полностью с земли, моря и воздуха будет соблюдать враг", — заявил Лукман.

Режим прекращения огня вводится в Йемене 19 октября в 23.59 на 72 часа, ООН получила гарантии соблюдения от всех сторон, заявили ранее в пресс-службе международной организации.

Объявленный сторонами конфликта в апреле режим прекращения огня на деле не соблюдается. Кроме того, посланник ООН по Йемену Исмаил Ульд Аль Шейх никак не может усадить за стол переговоров стороны конфликта после того, как переговорный процесс был прерван, завершившись в августе в Кувейте безрезультатно.

Палата представителей (парламент) Йемена надеется, что возглавляемая Саудовской Аравией военная коалиция арабских стран будет соблюдать 72-часовое перемирие и прекращение огня в республике.

Парламент страны, согласно сообщению информационного агентства САБА, в среду "обсуждал роль специального посланника генсека ООН в Йемене Исмаила Ульд Шейха".

"Палата представителей сожалеет о том, что не было принято решения о полном прекращении войны, однако она надеется на то, что будет полностью соблюдаться это перемирие. Парламент требует от Совбеза ООН и международного сообщества взять на себя полную ответственность за проводимую в отношении народа Йемена войну на уничтожение, голод и блокаду", — говорится в сообщении.

Режим прекращения огня вводится в Йемене 19 октября в 23.59 на 72 часа, ООН получила гарантии соблюдения от всех сторон, заявили ранее в пресс-службе международной организации.

Объявленный сторонами конфликта в апреле режим прекращения огня на деле не соблюдается. Кроме того, посланник ООН по Йемену Исмаил Ульд Аль Шейх никак не может усадить за стол переговоров стороны конфликта после того, как переговорный процесс был прерван, завершившись в августе в Кувейте безрезультатно.

Российская мега сделка переносит борьбу за сферы влияния на задний двор Ближнего Востока

ПАО Роснефть входит в группу инвесторов, которая выиграла у своих конкурентов из Саудовской Аравии и Ирана права на покупку второго крупнейшего в Индии бизнеса по нефтепереработке, Essar Oil Ltd. Сделка была анонсирована в минувшие выходные. Крупнейший российский производитель нефти следует стратегии по диверсификации источников своих доходов. Роснефть сможет снабжать нефтеперегонные мощности в Индии венесуэльской нефтью, что само по себе будет вызовом ближневосточным поставщикам, которые на данный момент обеспечивают две трети общего объема поставок сырой нефти в эту страну.

По мнению аналитика гонконгской компании Sanford C. Bernstein & Co Нейла Бевериджа «на протяжении следующих 25 лет Индия будет одним из важнейших быстро растущих рынков, что делает ее важной и для России».

При помощи этой сделки Роснефть получает доступ на рынок с 1,3 миллиардом потребителей, который импортирует 80 процентов потребляемой им сырой нефти. Согласно данным Международного энергетического агентства в период до 2040 года Индия станет крупнейшим мировым потребителем нефти. Рост спроса на нефтепродукты в этой стране вызван наиболее быстрыми темпами роста среди основных мировых экономик, которые в свою очередь подстегивают потребность в использовании грузовиков, легковых автомобилей и мотоциклов.

Рыночные активы

В приобретаемую собственность также входят 2700 автозаправочных станций. Индийский бензиновый рынок привлекает ведущие мировые нефтяные компании, вроде Royal Dutch Shell Plc и BP Plc. Большинство производимых Essar нефтепродуктов продается на месте, в Индии, либо через ее собственные автозаправки, либо через правительственные сети.

«Более всего в этой сделке Роснефть привлекает возможность получения доступа к индийскому рынку», - заявил в своем интервью, данном им в это воскресенье в Мумбаи, член правления Essar Oil Парашант Руиа. «Это один из крупнейших мировых рынков. И они хотят получить его кусок».

Так же, по заявлениям компания они видят потенциал к расширению своей деятельности на Азиатско-Тихоокеанский регион. В Роснефти рассматривают возможность поставок топлива в такие страны как Индонезия, Вьетнам. Филиппины и Австралия.

Эта сделка позволит России приобрести «значительное влияние на азиатский рынок», считает Абхишек Кумар, аналитик лондонской компании InterfaxEnergy Global Gas Analytics. «Это российский ответ на попытки саудитов проникнуть на европейский рынок, традиционно занимаемый российской нефтью».

Венесуэльская нефть

В связи с перенасыщением глобального рынка нефтью у стран экспортеров возникла необходимость, для обеспечения своих рынков сбыта инвестировать в зарубежные нефтеперегонные мощности.

Саудовская Аравия, через свою государственную компанию-гиганта Saudi Aramco скупает нефтеперегонные заводы от Индонезии до Соединенных Штатов. Кувейт также инвестирует в нефтеперерабатывающие предприятия.

Производственные мощности Essar Oil расположены в западном индийском штате Гуджарт, их суточный объем производства составляет около 400000 баррелей. Они скорее рассчитаны на перегонку венесуэльской или ближневосточной нефти низкого качества, чем на российские сорта. Согласно данным поставок, ставшим известными Bloomberg, в первом полугодии этого года Венесуэла поставила почти половину всей переработанной Essar Oil нефти, вторым крупнейшим поставщиком был Иран.

«Для Роснефти наилучшим способом обеспечить нефтяные поставки Essar будет закупка сырой нефти в Венесуэле», считает директор сингапурской консалтинговой компании Ivy Global Energy Тушар Тарун Бансал. «Такая схема наилучшим образом послужит интересам Роснефти, она позволит обезопасить поставки нефти в Индию и не скажется негативно на традиционном для России европейском рынке.»

Для сравнения, согласно информации, предоставленной индийским нефтяным министром Дхармендра Прандханом, ближневосточные поставщики, во главе с Ираком и Саудовской Аравией обеспечили 65 процентов всех поставок сырой нефти в Индию во втором квартале этого года.

Стратегические сделки

Ранее в этом году Роснефть и Petroleos de Venezuela SA пришли к соглашению касательно правил обмена сырой нефти и топлива. Российский нефтяной гигант также имеет интересы в пяти венесуэльских проектах - Petromonagas, Petrovictoria, Petromiranda, Boqueron и Petroperija. По оценкам компании, озвученным ей в феврале, эти месторождения содержат запасы нефти общим объемом в 20,5 миллиардов тон (около 150 миллиардов баррелей).

Индия углубляет свои связи с Россией в энергетической сфере. Россия также строит атомные реакторы для ряда южно-азиатских государств и обсуждает возможность увеличения поставок в этот регион своего природного газа, как в сниженном виде, так и через трубопроводы. Индийские государственные компании уже потратили около 6 миллиардов долларов на ценные бумаги российских нефтяных активов в Сибири.

После разрешения индийским компаниям инвестировать в российские исследовательские и производственные проекты «Индия, в качестве ответного жеста, позволяет российскому нефтяному гиганту Роснефть инвестировать в свои нефтеперерабатывающие мощности», заявил Нейл Беверидж. «Это стратегическое соглашение, оно должно повысить индийскую энергетическую безопасность и одновременно предоставить Роснефти доступ на один из важнейших рынков, который в перспективе ожидает долгий период роста».

Автор: Сандри Сакет @Bloomberg

Поможет ли нефть наладить связи между Тегераном и Западом

После того как Департамент казначейства США снял очередные санкции с ИРИ, Министерство нефти Ирана начало принимать заявки иностранных компаний на разработку и добычу нефти и газа на своих месторождениях, которые считаются одними из крупнейших в мире. Эта мера, предпринимая почти через год после снятия санкций, введенных из-за ядерной программы, стала частью плана по привлечению более $150 млрд инвестиций, которые будут направлены на увеличение добычи нефти на 1 млн баррелей к началу следующего десятилетия.

Заявление, опубликованное информационным агентством министерства SHANA в воскресенье, расценено экспертами как попытка Тегерана возродить промышленность, которая не получила прилива инвестиций, который ожидался после окончания некоторых международных санкций. Несмотря на то, что экономика Ирана более диверсифицирована, чем в других нефтедобывающих странах Ближнего Востока, намерение открыться Западу может быть последней возможностью избежать зависимости от Китая. "Китай достаточно инвестировал в Иран, - заявил в интервью Bloomberg Мансур Моазами, председатель иранской Industrial Development and Renovation Organization (IDRO Group) и бывший заместитель министра нефти. - Мы дадим возможности и шанс другим".

Как пишет SHANA, Национальная иранская нефтяная компания (NIOC) пригласила "заинтересованные квалифицированные компании в сфере разведки и добычи" пройти предквалификационный отбор для участия в проектах. Министерство не уточнило, о каком количестве проектов идет речь. Ранее Иран заявлял, что приоритетными являются компании стран-соседей, с которыми он делит нефтяные месторождения. Согласно отчету, опубликованному в феврале исследовательским сайтом Drillinginfo, Иран разделяет 28 морских и наземных месторождений с такими странами как Ирак, Кувейт, Саудовская Аравия (заклятый враг Ирана), Катар, ОАЭ, Пакистан, Афганистан и Туркменистан.

История нефти Ирана началась в 1908 году. Первое месторождение было открыто в юго-западной части страны. Сегодня Иран занимает третье место среди стран-производителей ОПЕК, четвертое место по величине запасов нефти в мире и второе - по запасам газа. На добычу нефти приходится 23% доходов страны.

Договоренности с иностранными инвесторами начали заключаться после революции 1979 года. NIOC предлагает иностранным нефтяным компаниям выкупать контракты, отметил Drillinginfo. Для разработки нефтяных или газовых месторождений иностранные компании должны инвестировать свой капитал и знания. Тегеран возместит расходы компаний выручкой от продаж.

В 1990-х и начале 2000-х подобная система привлекла миллиарды долларов иностранных инвестиций. Но их количество сильно сократилось, когда США и Европейский союз ввели санкции против Ирана в 2011 году. Это открыло возможности для сотрудничества с Ираном Китаю.

Как пишет Bloomberg, Китай стал главным инвестором и торговым партнером Ирана. Сейчас КНР хочет расширить это взаимодействие, но президент Ирана Хасан Рухани собирается восстановить инвестиционные связи с другими частями мира.

Приток денег, который многие иранцы ожидали после снятия санкций, оказался гораздо более медленным. Экономика не получила новый импульс, пишет Harvard Business Review, и многие крупные банки, покинувшие страну, так и не вернулись.

Некоторые иранские чиновники обвиняют в этом США. Согласно The Wall Street Journal, они утверждают, что хоть американские и мировые державы сняли многие международные санкции в отношении Ирана, другие санкции США продолжают ограничивать бизнес потенциал страны.

Хотя республиканцы и некоторые демократы выступали против попыток администрации Обамы смягчить позицию по Ирану, 8 октября Департамент казначейства США объявил об ослабление некоторых санкций. Департамент допустил некоторые ранее запрещенные долларовые сделки между Ираном и офшорными банковскими учреждениями, но при условии, что они не затрагивают американскую финансовую систему. Иранские компании, которые управляются лицами, подпадающими под санкции, также могут участвовать в различных проектах до тех пор, пока они не являются контролирующими акционерами.

При этом американские санкции, введенные из-за иранского терроризма, нарушений прав человека, а также продолжающейся неопределенности, присущей "непрозрачной политической системе" Ирана, останутся, написал аналитик The Christian Science Monitor Скотт Питерсон в 2015 году. Питерсон описал Иран как очень рискованный, но потенциальный рынок. Деловая среда Ирана "остается минным полем", заявил управляющий директор вашингтонской консультативной группы FTI Consulting Чарльз Холлис. "Так что главный совет: изучите санкции и соблюдайте их", - сказал аналитик.

The Christian Science Monitor

Соединенные Штаты приветствуют объявление о 72-часовом перемирии и прекращении огня в Йемене, сообщает госдепартамент со ссылкой на заявление госсекретаря США Джона Керри.

"Соединенные Штаты приветствуют объявленное сегодня 72-часовое перемирие Йемене, согласованное всеми йеменскими сторонами и коалицией, которую возглавляет Саудовская Аравия", — сказал Керри.

Госсекретарь США также обратился ко всем сторонам конфликта в Йемене, чтобы они сделали все необходимые шаги для дальнейшего продвижения мирного процесса, а также обеспечения беспрепятственного доступа гуманитарной помощи во все районы, затронутые конфликтом.

Керри напомнил, что "мирное разрешение этого конфликта требует компромиссов и взятия обязательств от всех (сторон)".

"Соединенные Штаты вместе с международным сообществом готовы обеспечить помощь (в этом процессе) и продолжать работать со всеми сторонами, чтобы обеспечить мирное урегулирование, которое покончит с конфликтом и принесет стабильность", — отметил госсекретарь.

Режим прекращения огня вводится в Йемене 19 октября в 23.59 на 72 часа, ООН получила гарантии соблюдения от всех сторон, заявили ранее в пресс-службе международной организации.

Объявленный сторонами конфликта в апреле режим прекращения огня на деле не соблюдается. Кроме того, посланник ООН по Йемену Исмаил Ульд Аль Шейх никак не может усадить за стол переговоров стороны конфликта после того, как переговорный процесс был прерван, завершившись в августе в Кувейте безрезультатно.

Кувейт заказал американские радары.

Государственный департамент США вынес определение об утверждении возможного контракта по поставке Кувейту наземных радарных систем, сообщает «Военный Паритет».

Правительство Кувейта обратилось с просьбой по продаже шести РЛС Gap Filler Radar (малой дальности), одной РЛС большой дальности с радарной антенной первичного обзора (Primary Surveillance Radar – PSR) и вторичного обзора (Secondary Surveillance Radar - SSR), модернизации существующих радаров AN/FPS 117 (V) 3 большой дальности, аэродромного оборудования и систем связи, системы опознавания «свой-чужой» (Friend or Foe - IFF) и сопутствующих услуг материально-технического обеспечения, обучения персонала. Общая стоимость контракта составит 194 млн долл США..

Генеральный подрядчик будет определен в ходе конкурентной борьбы между компаниями Lockheed Martin (штаб-квартира в Бетесде, Мэрилэнд), Northrop Grumman (Фолс-Черч, Вирджиния) и Raytheon (Уолтхэм, Массачусетс).

Сделка «Роснефти» в Индии убивает сразу несколько зайцев

По мнению экспертов, приобретение завода в Гуджарате открывает перед компанией и Россией интересные перспективы

Значение 13-миллиардной сделки, заключенной 15 октября «Роснефтью» в Индии, выходит далеко за рамки двусторонних российско-индийских отношений, считают международные нефтяные эксперты. Победа российской нефтяной компании в борьбе за приобретение завода компании Essar Oil, второго поставщика нефтепродуктов в Индии, не только отвечает экономическим интересам двух участвующих в сделке стран, но и наносит серьезный удар по позициям ближневосточных игроков, прежде всего Саудовской Аравии и Ирана, также претендовавших на покупку индийского нефтепроизводителя. Об этом пишет агентство Bloomberg со ссылкой на опрошенных экспертов.

Действительно, продажа завода даст возможность индийским владельцам Essar сократить накопившуюся задолженность примерно на 10 млрд долларов. Это позволит компании сохранить позиции на национальном рынке. При этом, как особо подчеркивают эксперты, Индия, по оценке Международного энергетического агентства (МЭА), уже в этом году может потеснить Японию с третьего места в списке крупнейших мировых потребителей нефти.

Российская компания в результате сделки приобретает не только завод в штате Гуджарат, перерабатывающий 400 тысяч баррелей нефти в сутки, но и получает в свое распоряжение 2700 заправочных станций по всей Индии, а также портовый терминал и ТЭЦ. Сделка обретает особое значение, подрывая способность ближневосточных стран диктовать свои условия на мировом нефтяном рынке. На это также обращает внимание Bloomberg.

«Индия станет самым быстрорастущим (нефтяным) рынком в ближайшие 25 лет», — считает аналитик гонконгской компании Sanford C.Bernstein & Co Нил Беверидж. Покупая Essar, «Роснефть» получает доступ к рынку с 1,3 миллиарда потребителей, которые погашают 80% своих потребностей в нефти за счет импорта, и, по оценке МЭА, до 2040 года будет лидировать на рынке растущих потребителей углеводородного сырья.

Сделка с «Роснефтью» окажет большое влияние на азиатские рынки, считает аналитик лондонской Global Gas Analitics Абхишек Кумар. «Это станет ответом на попытки Саудовской Аравии проникнуть на европейский рынок, на котором сегодня преобладает российская нефть», — полагает Кумар.

В условиях насыщения мировых нефтяных рынков борьба стран — производителей сырья за доступ к зарубежным перерабатывающим мощностям обостряется. Саудовский государственный гигант Saudi Aramco приобретает доли в нефтепереработке по всему миру от Индонезии до США. Аналогичную тактику проводит Кувейт. По данным, предоставленным Bloomberg министром нефти Индии Дхармендрой Прадханом, во II квартале 2016 года 65% импортированной страной нефти поступило из стран Ближнего Востока.

Между тем завод Essar в Гуджарате на западе Индии рассчитан на переработку низкокачественной нефти, поступающей на мировые рынки преимущественно из Венесуэлы. По данным Bloomberg, в первом полугодии 2016 года Венесуэла обеспечивала завод примерно половиной необходимого ему сырья, поэтому, как считает директор сингапурской консалтинговой компании Ivy Global Energy Тушар Тарун Бансал, «лучшим вариантом для «Роснефти» будет поставка сюда сырья с предприятий, расположенных в Венесуэле». Такие поставки, считает он, обеспечат завод сырьем и не окажут негативного влияния на российские поставки в Европу.

По сообщению «Роснефти», в июле 2016 года компания договорилась с венесуэльской государственной компанией Petróleos de Venezuela о своповых поставках нефти и топлива. При этом российская компания имеет интересы в пяти других венесуэльских проектах Petromonagas, Petrovictoria, Petromiranda, Boquerón и Petroperija, совокупные запасы которых оцениваются в 150 млрд баррелей (20,5 млрд тонн) нефти.

Сразу после объявления о покупке Essar российской государственной нефтяной компанией в экспертных кругах стали высказываться мнения о том, что сделка может вызвать негативную реакцию США, которые ввели санкции против ряда российских компаний, включая «Роснефть», в связи с событиями на Украине. Однако один из владельцев индийской компании, ее генеральный директор Прашант Руйя заявил агентству Reuters, что «в той форме, как она выстроена, сделка полностью соответствует всем правилам, касающимся российских компаний». «Соглашения (между российской и индийской компаниями) носят глубоко стратегический характер, — считает Нил Беверидж из Sanford C.Bernstein & Co. — Они укрепят энергетическую безопасность Индии и обеспечат России доступ к самому крупному растущему в долгосрочном плане рынку».

Страны ССАГПЗ: Реформы и стабильность

Погос Анастасов

Последние 10-15 лет характеризовались успешным развитием экономик стран Персидского Залива, которые по уровню благосостояния своих граждан устойчиво входили в тридцать пять наиболее богатых наций. Доход на душу населения в Катаре (богатейшей стране мира) доходил до 105 тыс. долл. США, а в самой бедной – Омане – достигал почти 30 тысяч долларов. Несмотря на более чем трехкратный разрыв в богатстве между Катаром и Оманом, большинство стран мира, причем даже относящих себя к числу богатых, могут об этом только мечтать. Многие арабские страны Персидского Залива живут богаче, чем Швейцария, Австралия и Канада! Причем за последние пятнадцать лет благосостояние населения этих арабских стран выросло более чем в 1,5 раза, а суммарный ВВП в 2014 году составил 1,6 трлн долл.

Рост благосостояния в этих странах шел рука об руку с экономическим ростом, который за последние пятнадцать лет колебался от 4,2% в ОАЭ до 14% в Катаре. Даже в 2014 году, когда цены на нефть – главного источника богатства – резко пошли вниз, регион показал рост в 4,2%, притом что мировая экономика замедлилась до 2,5%

Да и какие бы другие показатели ни взять, все они до начала резкого спада цен на нефть показывали финансовое и экономическое здоровье стран ССАГПЗ. Это и высокое положительное сальдо платежного баланса, объем золотовалютных резервов – у одной только Саудовской Аравии на момент начала понижения цен на нефть они составляли более 756 млрд долл., тогда как суммарные золотовалютные запасы «шестерки» на конец 2014 г., превысили 940 млрд долл. США, что почти на 20% больше показателя 2012 г. Причем у этих государств образовалась самая крупная в мире часть валового национального дохода, не используемого на потребление, которая у Кувейта и Катара, например, превысила 50% по отношению к ВВП. Это позволяло и позволяет этим государствам тратить большие средства, как на цели экономического развития, так и на расширение своего инвестиционного портфеля за рубежом.

«Шестерке» удалось продвинуться по пути диверсификации своих экономик, хотя далеко не у всех это получалось делать одинаково. Так, если у ОАЭ, по данным МВФ, 70% ВВП не связано с добычей и переработкой нефти, то в структуре ВВП Саудовской Аравии первое место принадлежит как раз нефте- и газодобыче (45% ВВП).

Однако почти трехкратное падение цен на нефть в 2014-2016 годах обнажило старые и до сих пор нерешенные проблемы государств Персидского Залива, которые оказались обострены усилением давления на них из-за череды простимулированных извне (кстати, не без их же участия) «цветных революций» в арабских странах, войнами в Йемене и Сирии, которые легли серьезной нагрузкой на бюджет этих государств. По некоторым, хотя и неподтвержденным данным, война в Йемене, начатая в марте 2015 года коалицией, состоящей в основном из монархий стран Персидского Залива, стоила только одной Саудовской Аравии 230 млрд долл. И это всего за полтора года боевых действий! Кроме того, большие средства тратятся этими государствами, прежде всего КСА и Катаром, на финансирование сирийской оппозиции, десятки миллиардов в год стоит Эр-Рияду и Абу-Даби поддержка режима А. Сиси в Египте.

Это уменьшает возможности стран ССАГПЗ совершить финансовый маневр, чтобы простимулировать собственный экономический рост и направить инвестиции на структурные реформы, которые приобретают все более насущный характер. Все экономические показатели «переключаются» с зеленого индикатора на красный. Взять ту же Саудовскую Аравию, которая является не только крупнейшей экономикой стран Персидского Залива, но и арабских стран вообще (она дает 25% ВВП всех арабских государств). В 2016 году ее золотовалютные запасы упали до 523 млрд долл. (за два года уменьшившись на 233 млрд долл. – как раз на сумму расходов на войну в Йемене), ВВП на душу населения – до 21390 долл., бюджетный дефицит составит к концу года по разным оценкам от 12 до 14 с лишним процентов от ВВП!

Показатели ОАЭ несколько лучше в силу большей диверсификации ее экономики, но и там бюджетный дефицит, как пишет Middle East Monitor за осень 2016 года, составит не менее 7, 6%, а ВВП на душу населения уменьшится с 40560 долл. до 39995 долл.

Но главная проблема состоит не в падении экономических показателей, хотя и они важны. Самое главное заключается в том, что в силу разных причин – от сокращения доходов от нефти и газа, до демографического бума и выхода на рынок труда большого количества молодых людей – заканчивается «жизненный цикл» самой экономической модели развития стран ССАГПЗ. До самого последнего времени эта модель состояла в крайне низких налогах, бесплатном образовании и медицинском обслуживании для всего населения, щедрых субсидиях на воду, электричество и топливо, обеспечиваемых высокими доходами от продажи нефти. До двух третей коренного населения были заняты в госсекторе, который отличался крайне низкой эффективностью, высоким уровнем бюрократизации и коррупции. Беззаботный, а то и праздный уровень жизни населения поддерживался за счет огромной армии иностранных рабочих, которые решали все насущные проблемы, были заняты в строительстве, индустриальном секторе и сфере обслуживания.

Сегодня большинству монарших фамилий в странах Залива (может быть, за исключением Катара) ясно, что так дальше продолжаться не может.

Да и молодежь, вся сплошь погруженная в интернет и гораздо лучше осведомленная, чем раньше, как живет остальной мир, формирует запрос не только на экономические, но и социальные, культурные и политические реформы. А поскольку она составляет 69% населения стран региона, то игнорировать этот запрос просто невозможно. Причем новизна ситуации в том, что даже если цены на нефть в ближайшие годы вернутся к высоким уровням, то это не снимет требований значительной части населения, включая женщин на трансформацию общества.

Страны ССАГПЗ пытаются приспосабливаться. Практически везде вводятся квоты для своих граждан в частном секторе на занятие различных должностей. Причем чем престижней сектор, тем больше в него власти требуют брать своих подданных. Например, в банковскую сферу на Бахрейне готовы брать до 50% «своих», тогда как в строительную практически никого не навязывают, зная, что собственное население туда работать просто не пойдет. Собственно, выталкивать молодежь в частный сектор заставляет экономика, поскольку у этих государств нет больше средств, чтобы расширять госсектор. Но в частном секторе хозяева потребуют высокую производительность труда, компетенцию и отдачу. Всегда ли местная молодежь будет соответствовать требуемым критериям?

Как жизнь показывает, далеко не всегда, а это порождает безработицу, которая, например, в КСА, равна 11,5%. Некритично, но уже вызывает опасения в части сохранения социальной стабильности. Еще острее ситуация с женской безработицей. Женщины активны, хотят выходить на рынок труда, но религиозные и традиционные запреты делают поиск ими своего места под солнцем весьма нелегким делом. Власти вынуждены вводить серьезные штрафы против компаний, которые отказываются брать на работу женщин. Так, например, поступают в КСА. Там же недавно ввели очень высокие тарифы на въездные визы, в том числе для иностранных рабочих, что в принципе должно открыть рынок для местной молодежи. Но пойдет ли она работать туда, где раньше работали только экспаты и где неизбежен ручной труд?

Иными словами, реформы наталкиваются на серьезное сопротивление как со стороны религиозных кругов, традиционного, устроенного по племенным принципам общества, так и не желающей меняться бюрократии. Но не проводить реформы уже невозможно. Пока говорить о том, что десятилетиями остававшиеся стабильными общества под напором проблем, с одной стороны, и давлением властей, продвигающих реформы – с другой, вступят в фазу турбулентности, наверное, рано. Такие государства, как Катар или Кувейт имеют достаточную финансовую подушку безопасности, чтобы пережить тяжелые времена и дать время реформам поработать.

Сложнее придется таким странам, как Бахрейн, где общество расколото по конфессиональному признаку, или Оман, где уровень жизни самый низкий из всех стран ССАГПЗ. Однако судьба реформ на Аравийском полуострове в конечном счете зависит не от них. В итоге успешными или нет окажутся преобразования зависит в значительной степени от того, пойдут ли они в Саудовской Аравии – самой крупной стране региона.

Но именно здесь и могут обнаружиться проблемы, особенно, если страны Запада, прежде всего США, решат вмешаться в процесс реформ и попытаться «ускорить» его под лозунгами демократии и либерализма или же «нехватки воли» в борьбе с терроризмом, как они это уже делали не раз в других арабских странах. А риск этого как никогда велик, как показало принятие Конгрессом США в сентябре с.г. закона «Справедливость против спонсоров терроризма» (JASTA) и неоднократные заявления (хотя и за закрытыми дверями) главного претендента на пост президента США Х. Клинтон относительно ее недовольства ролью КСА в распространении экстремистской идеологии.

Применение этого закона может стать триггером для дестабилизации Саудовской Аравии, которой в Вашингтоне уже давно недовольны из-за ее усилившихся попыток вести себя более независимо в региональных и международных делах. Достаточно одного судебного процесса со стороны пострадавших в терактах 11 сентября 2001 года, чтобы саудовские авуары в американских банках были заморожены, не говоря уже о других санкционных мерах, таких как отключение от системы SWIFT или от GPS. По некоторым оценкам, общая сумма исков к КСА может составить 1,5 трлн долл., что пустит под откос саудовскую экономику, не говоря уже об имиджевых потерях.

Это сразу же поставит крест на любых саудовских реформах, которые и без того проводятся с большим трудом и с признаками общественного недовольства после недавнего снижения зарплат в госсекторе на 20%. Да и само выживание страны окажется под угрозой.

По сути дела, Вашингтон с помощью JASTA накинул на шею саудовским властям удавку, которую он в любой момент может затянуть, если решит, что Эр-Рияд ведет себя слишком самостоятельно. Поэтому саудовским властям надо срочно определяться, с кем им надо сотрудничать, чтобы не попасть под американский каток. Хватит ли им смелости сделать правильные выводы?

Спецпосланник ООН по Йемену продолжит в России консультации по урегулированию кризиса в стране. Об этом сообщил официальный представитель генерального секретаря ООН Стефан Дюжаррик на брифинге.

"Сейчас он (Исмаил Ульд Шейх Ахмед — ред.) направляется в Россию, где проведет несколько встреч с российскими официальными лицами и обсудит свое видение политических шагов и шагов в области безопасности для приближения политического разрешения в Йемене", — заявил Дюжаррик журналистам в понедельник. Он отметил, что в течение последних дней спецпосланник провел встречи с представителями Саудовской Аравии, США, Великобритании и Объединенных Арабский Эмиратов.

В Йемене с 2014 года продолжается вооруженный конфликт, в котором с одной стороны участвуют повстанцы-хуситы из шиитского движения "Ансар Алла" и лояльная экс-президенту Али Абдалле Салеху часть армии, а с другой — правительственные войска и ополчение, лояльные президенту Абд Раббу Мансуру Хади. Правительство с воздуха и на земле получает поддержку арабской коалиции во главе с Саудовской Аравией.

Объявленный сторонами конфликта в апреле режим прекращения огня на деле не соблюдается. Кроме того, посланник ООН по Йемену Исмаил Ульд Аль Шейх никак не может усадить за стол переговоров стороны конфликта после того, как переговорный процесс был прерван, завершившись в августе в Кувейте безрезультатно.

Ольга Денисова.

Бензин карман не тянет

Россия сопоставима с Нигерией по доступности цен на бензин

Иделия Айзятулова, Алексей Топалов

Цены на нефть остаются на низком уровне. Но на стоимость бензина это влияет по-разному. Bloomberg составил рейтинг, который показывает доступность бензина для местного населения. В первую десятку стран по стоимости бензина вошла и Россия, но по соотношению цены топлива к среднему доходу Россия заняла позицию между Нигерией и Индонезией.

Венесуэла

Цена литра бензина — $0,0053

Доступность для населения: средний доход венесуэльца в день составляет $2,61, поэтому на покупку литра бензина потребуется около 0,2% дохода.

Доля заработка: в год средний водитель тратит около 454,5 литра, на что требуется 0,29% средней зарплаты.

В начале 2016 года президент страны Николас Мадуро объявил о повышении цен в 60 раз (впервые почти за 20 лет), но даже после этого заправить полный бак можно дешевле, чем купить чашку кофе. Повышение цен в 1989 и 1996 годах сопровождалось протестами по всей стране, не обошлось без них и на этот раз. Тем не менее эта мера позволила правительству сократить субсидии (а с ними — и государственные расходы). Одновременное понижение официального курса боливара к доллару увеличило доходы властей в государственной валюте.

Саудовская Аравия

Цена литра бензина — $0,24

Доступность для населения: средний доход в день — $54,42, на покупку литра бензина требуется 0,44% дневного дохода.

Доля заработка: в год средний водитель тратит 965,7 литра, на что требуется 1,17% средней зарплаты.

Саудиты тратят бензина больше, чем жители практически любой другой страны мира, но доля дохода, уходящая на топливо, крайне мала: дело в том, что правительство выделяет серьезные субсидии. Возможно, ситуация изменится в ближайшем будущем: падение мировых цен на нефть требует поддержки экономики страны, в 2015 году дефицит бюджета составил $100 млрд. Центробанк Саудовской Аравии уже объявил о введении мер поддержки — размещении $5,3 млрд на депозитах в местных банках для укрепления финансовой стабильности.

Иран

Цена литра бензина — $0,34

Доступность для населения: средний доход в день — $12,45, на покупку литра бензина требуется 0,24% дневного дохода.

Доля заработка: в год средний водитель тратит 323 литра, на что требуется 2,41% средней зарплаты.

За годы экономических санкций со стороны Запада Иран остро ощутил нехватку нефтяных доходов. В 2010 году финансовое состояние страны было настолько плохим, что правительству пришлось начать поэтапный план сокращения субсидий. Впрочем, после снятия санкций нефтяная отрасль испытывает подъем, поэтому программа субсидий будет продолжена. Кроме того, к марту 2017 года Иран планирует достичь самодостаточности по производству бензина и отказаться от его импорта. В частности, на АЗС будет использоваться технология восстановления бензина из паров — восстанавливать собираются до 95% бензина, который испаряется при загрузке топлива на АЗС.

Кувейт

Цена литра бензина — $0,35

Доступность для населения: средний доход в день — $71,95, на покупку литра бензина требуется 0,49% дневного дохода.

Доля заработка: в год средний водитель тратит 1057,5 литра, на что требуется 1,40% средней зарплаты.

Субсидии на бензин в Кувейте — одни из крупнейших в мире. МВФ даже предупредил, что страна исчерпает свои значительные запасы нефти, если продолжит субсидировать покупку бензина и социальные программы по текущему курсу. Власти страны решили отслеживать динамику цен на нефть и раз в три месяца корректировать стоимость бензина в зависимости от колебаний цен на сырье. Первое такое повышение цен прошло 1 сентября, подорожание составило от 41 до 83% (в зависимости от сорта). Кувейтцы — третьи потребители бензина по объему в мире после США и Канады. Дефицит бюджета на 2016–2017 финансовый год сейчас достиг $29 млрд (при прогнозе $40 млрд). До 2020 года Кувейт собирается вложить $115 млрд в развитие нефтяного сектора (разведку и новые технологии).

Малайзия

Цена литра бензина — $0,41

Доступность для населения: средний доход в день — $25,89, на покупку литра бензина требуется 1,6% дневного дохода.

Доля заработка: в год средний водитель тратит 536,2 литра, на что требуется 2,33% средней зарплаты.

Благодаря значительным топливным субсидиям Малайзия может похвастаться одними из самых дешевых цен на бензин в этом рейтинге, и это несмотря на то, что в последние несколько лет объем выплат был урезан. Страна пытается превратиться из экспортера сырья в государство с более диверсифицированной экономикой, но ее финансовый рост все еще ограничивается прошлыми масштабными субсидиями на топливо, сахар и другие товары первой необходимости.

Объединенные Арабские Эмираты

Цена литра бензина — $0,44

Доступность для населения: средний доход в день — $103,95, на покупку литра бензина требуется 0,42% дневного дохода.

Доля заработка: в год средний водитель тратит 927,3 литра, на что требуется 1,09% средней зарплаты.

С момента обнаружения нефти в ОАЭ в 1960-х годах страна превратилась из бедного раздробленного региона в состоятельное современное государство с высочайшими стандартами жизни. В течение нескольких десятилетий миллиарды нефтяных долларов тратились на субсидирование топлива. На данный момент ситуация, пускай и медленно, меняется благодаря новой политике ценообразования, привязанной к рыночным ставкам.

Нигерия

Цена литра бензина — $0,46

Доступность для населения: средний доход в день — $5,02, на покупку литра бензина требуется 9,16% дневного дохода.

Доля заработка: в год средний водитель тратит 56 литров, на что требуется 1,41% средней зарплаты.

Нигерия — крупнейшее нефтедобывающее государство в Африке, которое тем не менее регулярно сталкивается с нехваткой топлива из-за чрезмерного накопления и неправильного управления ресурсами. 75% государственной выручки Нигерии обеспечиваются нефтью и используются для субсидирования крайне дешевого бензина. Издержки на такие субсидии не позволяют стране инвестировать в необходимую инфраструктуру и образование.

Россия

Цена литра бензина — $0,59

Доступность для населения: средний доход в день — $25,48, на покупку литра бензина требуется 2,32% дневного дохода.

Доля заработка: в год средний водитель тратит 333 литра, на что требуется 2,11% средней зарплаты.

В России с 1 апреля были второй раз за год были повышены акцизы на нефтепродукты: 2 руб. — на литр бензина, 1 руб. — на литр дизельного топлива. Власти рассчитывали, что это даст бюджету дополнительно 89,3 млрд руб. Ожидалось, что это может привести к росту розничных цен в среднем (по разным оценкам) на 5–10%, так как нефтяные компании переложат свои расходы на конечного потребителя. По данным Thomson Reuters KORTES, в январе (неделя с 11-го по 15-е) оптовые цены на бензин «Регуляр-92» в среднем по России составляли 31 498 руб. за тонну, «Премиум-95» — 33 036 руб., а дизельное топливо — 31 221 руб. На неделю, завершившуюся 7 октября, «Регуляр» стоил уже 36 842 руб. за тонну, «Премиум» — 39 488 руб., «дизель» — 32 962 руб. Таким образом, рост средних оптовых цен в России с начала года составил 16,9% по 92-му бензину, 16,3% — по 95-му и лишь 5,5% по дизельному топливу.

С розничными ценами ситуация иная. В январе литр «Регуляра» стоил 34,08 руб. за литр, «Премиума» — 36,89 руб., ДТ — 35,6 руб. По итогам прошлой недели топливо стоило 35,35 руб., 38,25 руб. и 35,53 руб. за литр соответственно. То есть по бензину (как 92-му, так и 95-му) рост составил лишь около 3,7%, а дизельное топливо даже подешевело, хоть и незначительно. Впрочем, как сказал «Газете.Ru» один из участников топливного рынка, рост цен на АЗС будет постепенно догонять темпы роста цен в опте.

Индонезия

Цена литра бензина — $0,6

Доступность для населения: средний доход в день — $10,16, на покупку литра бензина требуется 5,91% дневного дохода.

Доля заработка: в год средний водитель тратит 118,7 литра, на что требуется 1,90% средней зарплаты.

В прошлом году Индонезия отказалась от значительной доли своих огромных топливных субсидий, которые считались причиной замедленного социального и экономического развития. Изменения были существенными, но продолжающееся падение цен на нефть смягчило удар для водителей. Настоящим испытанием для этой государственной политики станет следующий скачок цен на нефть.

Пакистан

Цена литра бензина — $0,61

Доступность для населения: средний доход в день — $4, на покупку литра бензина требуется 15,25% дневного дохода.

Доля заработка: в год средний водитель тратит 26,12 литра, на что требуется 1,10% средней зарплаты.

Бензин в Пакистане настолько дорог, что для того, чтобы заплатить за пару литров бензина, среднему жителю страны нужно работать полдня. Большинство пакистанцев выбирают более дешевый сжиженный природный газ, на котором ездят более 80% автомобилей в стране — больше, чем в любом другом государстве на планете.

Что происходит в Йемене и почему Иран призывает ООН наказать Саудовскую Аравию

Александр Хроленко,

обозреватель МИА "Россия сегодня"

Президент Ирана Хасан Роухани обвинил Саудовскую Аравию в продолжении агрессии против беззащитного народа Йемена, и назвал ситуацию в этой стране трагичной. «Невероятно, что они нападают на своих братьев-мусульман без какой-либо причины и продолжают резню женщин и детей», отмечает Роухани. Министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф в письме к Генеральному секретарю ООН Пан Ги Муну выразил возмущение иранского народа и правительства в связи с недавними авиаударами саудовцев в Йемене. Иран предлагает организовать гуманитарную помощь, в том числе отправить лекарства для йеменского народа, и организовать эвакуацию раненых в иранские больницы. Министр обороны Ирана бригадный генерал Хосейн Дехкан в воскресенье призвал Международный уголовный суд привлечь к ответственности саудовских правителей за преступления против мирных граждан в Йемене. Что происходит в Йемене и почему иранское руководство требует вмешательства ООН, чтобы положить конец этой войне?

Почему Йемен атакует корабли США и арабской коалиции

10 октября американский эсминец USS Mason обстреляли у берегов Йемена. В направлении корабля были выпущены две ракеты, которые не долетели. Эсминец и его команда не пострадали. По данным ВМС США, ракеты запущены с территории, контролируемой повстанцами-хуситами.

9 октября авиация арабской коалиции нанесла пять ударов по йеменской столице городу Сана, в котором проживают около трех миллионов человек.

8 октября при ударе ВВС арабской коалиции по траурной церемонии с участием хуситов в столице Йемена погибли 213 человек. По данным министерства здравоохранения Йемена, число раненых превышает 500 человек. Представитель хуситов Мохаммед Абдул-Салам охарактеризовал авианалет как геноцид. Тысячи йеменцев собрались на марш протеста у стен штаба ООН в Сане.

В начале октября хуситы атаковали и уничтожили принадлежащий ОАЭ корабль в Баб-эль-Мандебском проливе. Повстанцы не без оснований утверждают, что нанесли ракетный удар по военному кораблю.

По данным арабской коалиции, это было гражданское судно с гуманитарной помощью.

Без санкции ООН

Упрощенная картина боевых действий в Йемене такова: с одной стороны — шииты-хуситы, которых поддерживает Иран, с другой — сунниты, которых поддерживает Саудовская Аравия. Фактически расклад сил сложнее.

Вооруженный конфликт в Йемене соткан из межконфессиональных, политических и региональных противоречий. Современная Йеменская Республика возникла в 1990 году, когда исламский Северный Йемен (Йеменская Арабская Республика) и марксистский Южный Йемен (Народная Демократическая Республика Йемен) объединились после многих лет приграничных войн и столкновений.

В 1994 году мир был вновь нарушен, но непродолжительная гражданская война окончилась поражением сепаратистов юга и сохранением объединенного Йемена. Население — более 25 млн. человек. Площадь — 536 869 кв. км. Основные статьи экспорта: нефть, хлопок, кофе, рыба. Среднегодовой доход на душу населения — 950 долларов.

Между севером и югом сохраняется напряженность. Борьба элит носит здесь религиозный характер. Столкновения между суннитами (салафитами) и шиитами (хуситами) уходят корнями в далекое прошлое.

До 1990 года суннитское население Южного Йемена строило арабский социализм. Вооруженное восстание шиитов, проживающих на севере страны, на границе с Саудовской Аравией, началось в 2004 году как протест против курса правительства на суннитский вариант ислама. В 2015 году вооруженная борьба обострилась.

В преимущественно суннитском Йемене долгое время правил Али Абдулла Салех, который теперь примкнул к хуситам (шиитам). В 2012 году к власти пришел президент Абд Раббу Мансур Хади, который в январе 2015 года подал в отставку и позднее бежал в Саудовскую Аравию. С тех пор государственный аппарат, правительственные войска и народ разобщены.

С одной стороны в конфликте участвуют повстанцы-хуситы из шиитского движения "Ансар Алла" и лояльная экс-президенту Али Абдалле Салеху часть армии, а с другой — военнослужащие и ополчение, лояльные экс-президенту Абд Раббу Мансуру Хади. Племена по различным мотивам поддерживают то одну, то другую сторону конфликта. Редкостная каша гражданской войны с привкусом военной интервенции. И еще, на юге Йемена присутствуют отряды "Аль-Каиды", которые воюют против всех.

Когда в 2015 году хуситы захватили власть после бегства действующего президента по "украинскому сценарию", Саудовская Аравия с одобрения США и без санкции ООН начала военную операцию против йеменской "хунты".

ОАЭ, Бахрейн, Кувейт, Катар, Иордания, Египет, Пакистан, Марокко и Судан также не остались в стороне, и направили в Йемен вооружения.

Сегодня столица страны находится под контролем хуситов, позиции которых атакуют ВВС арабской коалиции во главе с Саудовской Аравией. Коалиция выступает на стороне бежавшего правительства.

Развитие конфликта

Саудовская Аравия ведет боевые действия с большим размахом. За полтора года силы арабской коалиции отвоевали у хуситов значительные территории, стратегически важную прибрежную полосу на юге Йемена, и установили контроль над судоходным Баб-эль-Мандебским проливом. Однако столицу Сану по-прежнему контролируют хуситы, которые уничтожили большое количество саудовской бронетехники. Разделенный Йемен напоминает смертельно опасную западню для всех сторон конфликта.

Саудовская Аравия бомбит позиции хуситов для региональной стабильности и безопасности, и чтобы шиитское восстание не перекинулось на ее собственную территорию. Одновременно йеменским хуситам помогает шиитский Иран. США, не желая усиления Тегерана, поддерживают агрессию Саудовской Аравии. Израиль и глава европейской дипломатии Федерика Могерини выступают против военной операции в Йемене. Президент РФ Владимир Путин также призвал арабские страны решить конфликт "без внешнего вмешательства".

В Йемене хватает и своего "горючего материала". Хуситы — шиитская военизированная группировка, члены которой готовы с оружием в руках бесконечно долго отстаивать свои убеждения и права. Хуситы полагают, что суннитское большинство Йемена десятилетиями игнорировало интересы шиитского меньшинства. Группировка стремится к увеличению шиитского представительства во власти, перераспределению доходов от продажи углеводородов. На Ближнем Востоке в подобных ситуациях, как правило, подключаются внешние игроки.

Йеменские события создают дополнительную угрозу с юга Саудовской Аравии, которая и без того испытывает давление ИГ (группировка запрещена в РФ) на севере и влияние Ирана на северо-востоке. Вмешательство Тегерана может перевести боевые действия в Йемене на качественно новый уровень.

Религиозно-политическая активность шиитов в Саудовской Аравии (14-15% от всего населения в 31,5 млн. человек) была подавлена в 2011 году в ходе "арабской весны". Сегодня саудовские шииты не имеют представительства во власти, и все же это миллионы мотивированных людей. Иран способен использовать этот протестный потенциал в собственных интересах.

На севере Йемена имеются нефтяные месторождения, а на юге находится важный для транзита углеводородов порт Аден, ворота в Красное море и Суэцкий канал. Логичным выглядит желание Саудовской Аравии установить контроль над этими секторами. Любое неосторожное движение вызывает цепную реакцию.

США и их союзники в Европе и на Ближнем Востоке не справляются с ролью мудрого верховного судьи. Их усилия приводят к хаосу все без исключения "освобожденные" от "диктаторов" страны. И американское осуждение авиаударов по йеменской столице не повлияет на дальнейшее развитие вооруженного конфликта.

Йемен глубоко увяз в гражданской войне. Потребуются многие годы и значительные усилия международного сообщества, чтобы остановить кровопролитие, усадить стороны конфликта за стол переговоров, и найти компромиссное (мирное) решение накопившихся проблем.

10 октября американский эсминец USS Mason обстреляли у берегов Йемена. В направлении корабля были выпущены две ракеты, которые не долетели. Эсминец и его команда не пострадали. По данным ВМС США, ракеты запущены с территории, контролируемой повстанцами-хуситами.

9 октября авиация арабской коалиции нанесла пять ударов по йеменской столице городу Сана, в котором проживают около трех миллионов человек.

8 октября при ударе ВВС арабской коалиции по траурной церемонии с участием хуситов в столице Йемена погибли 213 человек. По данным министерства здравоохранения Йемена, число раненых превышает 500 человек. Представитель хуситов Мохаммед Абдул-Салам охарактеризовал авианалет как геноцид. Тысячи йеменцев собрались на марш протеста у стен штаба ООН в Сане.

В начале октября хуситы атаковали и уничтожили принадлежащий ОАЭ корабль в Баб-эль-Мандебском проливе. Повстанцы не без оснований утверждают, что нанесли ракетный удар по военному кораблю

По данным арабской коалиции, это было гражданское судно с гуманитарной помощью.

Эр-Рияд неофициально признал причастность коалиции к авиаударам.

Что происходит в Йемене?

Без санкции ООН

Упрощенная картина боевых действий в Йемене такова: с одной стороны — шииты-хуситы, которых поддерживает Иран, с другой — сунниты, которых поддерживает Саудовская Аравия. Фактически расклад сил сложнее.

Вооруженный конфликт в Йемене соткан из межконфессиональных, политических и региональных противоречий. Современная Йеменская Республика возникла в 1990 году, когда исламский Северный Йемен (Йеменская Арабская Республика) и марксистский Южный Йемен (Народная Демократическая Республика Йемен) объединились после многих лет приграничных войн и столкновений.

В 1994 году мир был вновь нарушен, но непродолжительная гражданская война окончилась поражением сепаратистов юга и сохранением объединенного Йемена. Население — более 25 млн. человек. Площадь — 536 869 кв. км. Основные статьи экспорта: нефть, хлопок, кофе, рыба. Среднегодовой доход на душу населения — 950 долларов.

Между севером и югом сохраняется напряженность. Борьба элит носит здесь религиозный характер. Столкновения между суннитами (салафитами) и шиитами (хуситами) уходят корнями в далекое прошлое.

До 1990 года суннитское население Южного Йемена строило арабский социализм. Вооруженное восстание шиитов, проживающих на севере страны, на границе с Саудовской Аравией, началось в 2004 году как протест против курса правительства на суннитский вариант ислама. В 2015 году вооруженная борьба обострилась.

В преимущественно суннитском Йемене долгое время правил Али Абдулла Салех, который теперь примкнул к хуситам (шиитам). В 2012 году к власти пришел президент Абд Раббу Мансур Хади, который в январе 2015 года подал в отставку и позднее бежал в Саудовскую Аравию. С тех пор государственный аппарат, правительственные войска и народ разобщены.

С одной стороны в конфликте участвуют повстанцы-хуситы из шиитского движения "Ансар Алла" и лояльная экс-президенту Али Абдалле Салеху часть армии, а с другой — военнослужащие и ополчение, лояльные экс-президенту Абд Раббу Мансуру Хади. Племена по различным мотивам поддерживают то одну, то другую сторону конфликта. Редкостная каша гражданской войны с привкусом военной интервенции. И еще, на юге Йемена присутствуют отряды "Аль-Каиды", которые воюют против всех.

Когда в 2015 году хуситы захватили власть после бегства действующего президента по "украинскому сценарию", Саудовская Аравия с одобрения США и без санкции ООН начала военную операцию против йеменской "хунты".

ОАЭ, Бахрейн, Кувейт, Катар, Иордания, Египет, Пакистан, Марокко и Судан также не остались в стороне, и направили в Йемен вооружения.

Сегодня столица страны находится под контролем хуситов, позиции которых атакуют ВВС арабской коалиции во главе с Саудовской Аравией. Коалиция выступает на стороне бежавшего правительства.

Развитие конфликта

Саудовская Аравия ведет боевые действия с большим размахом. За полтора года силы арабской коалиции отвоевали у хуситов значительные территории, стратегически важную прибрежную полосу на юге Йемена, и установили контроль над судоходным Баб-эль-Мандебским проливом. Однако столицу Сану по-прежнему контролируют хуситы, которые уничтожили большое количество саудовской бронетехники. Разделенный Йемен напоминает смертельно опасную западню для всех сторон конфликта.

Саудовская Аравия бомбит позиции хуситов для региональной стабильности и безопасности, и чтобы шиитское восстание не перекинулось на ее собственную территорию. Одновременно йеменским хуситам помогает шиитский Иран. США, не желая усиления Тегерана, поддерживают агрессию Саудовской Аравии. Израиль и глава европейской дипломатии Федерика Могерини выступают против военной операции в Йемене. Президент РФ Владимир Путин также призвал арабские страны решить конфликт "без внешнего вмешательства".

В Йемене хватает и своего "горючего материала". Хуситы — шиитская военизированная группировка, члены которой готовы с оружием в руках бесконечно долго отстаивать свои убеждения и права. Хуситы полагают, что суннитское большинство Йемена десятилетиями игнорировало интересы шиитского меньшинства. Группировка стремится к увеличению шиитского представительства во власти, перераспределению доходов от продажи углеводородов. На Ближнем Востоке в подобных ситуациях, как правило, подключаются внешние игроки.

Йеменские события создают дополнительную угрозу с юга Саудовской Аравии, которая и без того испытывает давление ИГ (группировка запрещена в РФ) на севере и влияние Ирана на северо-востоке. Вмешательство Тегерана может перевести боевые действия в Йемене на качественно новый уровень.

Религиозно-политическая активность шиитов в Саудовской Аравии (14-15% от всего населения в 31,5 млн. человек) была подавлена в 2011 году в ходе "арабской весны". Сегодня саудовские шииты не имеют представительства во власти, и все же это миллионы мотивированных людей. Иран способен использовать этот протестный потенциал в собственных интересах.

На севере Йемена имеются нефтяные месторождения, а на юге находится важный для транзита углеводородов порт Аден, ворота в Красное море и Суэцкий канал. Логичным выглядит желание Саудовской Аравии установить контроль над этими секторами. Любое неосторожное движение вызывает цепную реакцию.

США и их союзники в Европе и на Ближнем Востоке не справляются с ролью мудрого верховного судьи. Их усилия приводят к хаосу все без исключения "освобожденные" от "диктаторов" страны. И американское осуждение авиаударов по йеменской столице не повлияет на дальнейшее развитие вооруженного конфликта.

Йемен глубоко увяз в гражданской войне. Потребуются многие годы и значительные усилия международного сообщества, чтобы остановить кровопролитие, усадить стороны конфликта за стол переговоров, и найти компромиссное (мирное) решение накопившихся проблем.

Александр Хроленко, обозреватель МИА "Россия сегодня"

Рынок недвижимости Кувейта стагнирует

Замедление темпов роста вызвало перенасыщение рынка вакантными предложениями и низкий спрос.

Несмотря на весьма стабильную низку активность на рынке Кувейта, специалисты ожидают, что рост может начаться уже в начале 2017-го, пишет Arabian Business.

Замедление рынка в летние месяцы является в этом государстве Персидского залива совершенно обычным. Зато в конце 2016-го ожидается повышение активности за счет увеличения спроса на аренду жилья среди местных жителей. Если же в течение ноября-декабря 2016-го спрос на аренду жилья не вырастет, ставки упадут на €165.

Что касается цен на покупку жилья, ожидается, что в январе они снизятся. Именно поэтому эксперты советуют потенциальным покупателям, подыскивающим недвижимость, подождать начала 2017-го. Ожидается, что стоимость апартаментов может снизиться на 15%. К тому же, специалисты рынка обеспокоены возможностью того, что Национальный банк Кувейта введет строгие правила ипотечного кредитования.

Подарок из Африки

ОПЕК в Алжире предварительно установила общий ограничитель добычи нефти

Николай Вардуль

ОПЕК откровенно удивила рынки. Все ждали, что в лучшем случае Международный энергетический форум в Алжире пройдет по сценарию: «Завтра, завтра, не сегодня» и по законам остросюжетного сериала решение по заморозке добычи нефти «сползет» на 30 ноября, когда состоится очередная официальная встреча ОПЕК в венской штаб-квартире. Формально так и будет. Но встреча в Алжире привела к куда более значимому результату: объявлено, что предварительно согласован общий потолок суточной добычи стран ОПЕК. На ноябрьской встрече предстоит договариваться о страновых квотах.

Что, как и почему произошло в Алжире?

До последнего момента в возможность значимого прогресса на пути в нефтяной «холодильник» практически никто не верил. Характерно, что министр энергетики России Александр Новак покинул алжирский форум до его окончания, не дождавшись сенсационной кульминации.

Казалось, «заклятые друзья», Саудовская Аравия и Иран, выдвигая взаимоисключающие условия, в очередной раз потопят надежды на продвижение к заморозке, как это уже случилось в Дохе. Позиция Саудовской Аравии: заморозка возможна, если на нее согласятся все страны. Позиция Ирана: в любом случае мы будем увеличивать добычу, цель — вернуть себе нишу на рынке, что соответствует суточной добыче в 4 млн баррелей. В цифрах, ранее звучавших у представителей Ирана, встречалась некая путаница: до алжирского форума из Тегерана приходила информация, что досанкционный уровень добычи уже достигнут, но сегодня Иран настаивает на цифре 3,6 млн баррелей при цели в 4 млн. В преддверии встречи в Алжире две страны вновь провели переговоры, однако, по сообщениям СМИ, так и не договорились.

Главная сенсация алжирского форума: шаг навстречу сделал Эр-Рияд. Предложенный компромисс выглядит так: Саудовская Аравия готова не просто заморозить, но даже несколько сократить свою добычу, если Иран остановится на 3,6 млн баррелей. В цифрах саудиты готовы вернуться на январский уровень добычи, т. е. сократить ее с августовских 10,63 млн баррелей в сутки до 10,2 млн. Иран так и не согласился. Министр нефти Ирана Биджан Зангане уже после завершения алжирских переговоров заявил: «Иран не будет замораживать добычу… Но некоторым странам придется понизить добычу».

Зато в Алжире предварительно зафиксировали общий для картеля потолок добычи в 32,5–33 млн баррелей в день, а это сокращение текущей добычи. Строго говоря, ОПЕК в августе уже сократила добычу нефти по сравнению с июлем на 23 тыс. баррелей в день — до 33,24 млн баррелей в день. Теперь сокращение по сравнению с августовским уровнем может составить 240–740 тыс. баррелей.

Страновые квоты будут полем битвы в ходе подготовки и проведения совещания ОПЕК 30 ноября. Но в Алжире, как сообщает, например, РИА Новости, определенные цифры уже назывались. Так, Саудовской Аравии было предложено снизить добычу на 442 тыс. баррелей в сутки относительно августа, до 10,1 млн баррелей в сутки. Для Ирана была рекомендована квота в 3,7 млн баррелей в сутки, что означает рост добычи нефти на 52 тыс. баррелей в сутки по сравнению с августовским уровнем. Нигерию и Ливию предлагалось вообще освободить от сокращения добычи. Анголе было предложено сократить добычу на 35 тыс. баррелей в сутки, Эквадору — на 5 тыс. баррелей в сутки. Габону рекомендовалось снизить общий объем нефтедобычи на 6 тыс. баррелей в день, а Индонезии — на 16 тыс. баррелей в сутки. Ираку предлагалось снизить добычу на 135 тыс. баррелей в сутки относительно августа, а Кувейту — на 87 тыс. баррелей в день. Катар мог бы снизить объем нефтедобычи на 5 тыс. баррелей в сутки, а ОАЭ — на 155 тыс. баррелей в день.

Все эти пороговые величины пока сугубо предварительны. Распределение, как уже было сказано, впереди.

Что заставило Саудовскую Аравию смягчить свою позицию и, что казалось совершенно невозможным, сделать шаг навстречу своему геополитическому и, что, наверное, не менее важно, идеологическому противнику — Ирану? Версии могут быть разными. Начиная с той, что это была «разведка боем», в том смысле, что Эр-Рияд исходил из принципа: обещать — не значит жениться, цель была — прозондировать готовность Ирана идти на уступки. Если это так, то попытку особенно удачной не назовешь. Иран своей позиции пока так и не изменил, там хорошо помнят, как выдержали санкционную осаду; с одной стороны, вера в стойкость не утрачена, с другой — налицо решимость оставить санкционные ограничения позади.

Но, возможно, все куда прозаичнее. Все дело в деньгах, а точнее, в их недостатке в саудовском бюджете. Характерно, что саудовские бюджетники буквально только что столкнулись с сокращением зарплат. Экономия, мало свойственная Саудовской Аравии, налицо. Некоторые наблюдатели интерпретируют последние шаги по сокращению бюджетных расходов королевства как неверие Эр-Рияда в конечный успех операции «Холодильник». В любом случае Саудовская Аравия второй год подряд сталкивается с внушительным дефицитом бюджета, вынуждена прибегать к внешним займам, налицо стагнация экономики, диверсификация в сторону упора на финансовый сектор пока ощутимых результатов не дает. Остается активизировать усилия, подталкивающие цену нефти вверх.

Первый шаг сделан — потолок добычи для всей ОПЕК согласован. Правда, предварительно. Тем не менее президент конференции ОПЕК, министр энергетики Катара Мохаммед бен Салем ас-Сад имел основания для того, чтобы по окончании алжирского форума 28 сентября заявить: «Результаты сегодняшней встречи ОПЕК — исторические как для мирового сообщества, так и для международной экономики».

Риски

Переоценивать достигнутое в Алжире, впрочем, не стоит.

Во-первых, так и не преодолены разногласия между ключевыми игроками в команде ОПЕК — Саудовской Аравией и Ираном. И нет никакой уверенности, что исправить положение до 30 ноября удастся.

Во-вторых, распределение страновых квот — это наведение порядка в «вороньей слободке». Понятно, что не обойдется без коммунальных склок, взаимоисключающих заявлений, переходящих в ультиматумы. К тому же у квот ОПЕК есть давно известная особенность — они редко выдерживаются, каждый из участников стремится добиться больших финансовых результатов для себя. Главное — см. пункт 1, прежде всего должны договориться Эр-Рияд с Тегераном.

В-третьих, сегодня, после вытеснения с рынка сланцевых пришельцев из США, ОПЕК с полным основанием ощущает себя вершителем судеб нефтяного рынка. Но это лишь одна сторона медали. Вторая — в том, что ОПЕК резонно опасается, что в случае принятия решения о заморозке или сокращения добычи нефти в выигрыше окажутся сторонние производители нефти.

Россия эти опасения отнюдь не развеивает. 27 сентября, досрочно покидая алжирский форум, министр энергетики Александр Новак заявил, что наиболее подходящий вариант для РФ — заморозка добычи нефти на уровне сентября, когда был достигнут ее исторический максимум в 11 млн баррелей в сутки. Это прозвучало как знак того, что Новак, несмотря на договоренности России с Саудовской Аравией о совместных действиях для поддержания стабильности на рынке нефти и обеспечения устойчивого уровня инвестиций в долгосрочной перспективе, в конечную заморозку добычи не верит. Ведь заявление о том, что на фоне заморозки и даже сокращения добычи в странах ОПЕК Россия намерена удерживать свой исторический рекорд по уровню суточной добычи, похоже на красную тряпку перед разъяренным быком.

С этих исходных позиций Россия намерена принять участие в переговорах с ОПЕК, которая — и это тоже было решено в Алжире — намерена разработать постоянный формат консультаций с нефтедобывающими странами вне организации для обеспечения баланса рынка. Созданный в ОПЕК Комитет высокого уровня, который предложит индивидуальные уровни добычи для стран — членов ОПЕК, одновременно «разработает формат для консультаций высокого уровня между странами ОПЕК и странами, не входящими в нее, по распознаванию угроз для нефтяного рынка и обеспечению баланса на нем на постоянной основе», — говорится в документе, который был зачитан на пресс-конференции по итогам встречи.

Цены

А как произошедшее в Алжире отразилось на самом нефтяном рынке? Там вовсю раскачивались качели. 27 сентября они потеряли более 3% из-за пессимистических оценок исхода алжирского форума. 28 сентября, когда стало известно, что в Алжире смогли договориться об общем потолке добычи, цены взлетели почти на 6%, к тому же их подтолкнули сообщения Американского института нефти (API) о неожиданном снижении запасов «черного золота» в США. 29 сентября цены перешли, что называется, «к коррекционному снижению». Алжирское решение «действительно застало рынок врасплох — цены сильно подскочили, а сейчас рынки взяли паузу для того, чтобы обдумать все», — прокомментировал динамику торгов агентству Рейтер аналитик OptionsXpress в Сиднее Бен Ле Брун (Ben Le Brun).

Но это моментальная фотография торгов. Что же дальше? Мнения, как обычно, расходятся. Мейнстрим в том, что следует ждать некоторый рост цен нефти, но большим он не будет. Прежде всего из-за рисков недостижения конечных договоренностей о заморозке нефти.

Из этого ряда выпадает Андрей Верников, замдиректора по инвестиционному анализу ИК «Цэрих Кэпитал Менеджмент». 29 сентября он написал: «Наш прогноз остается прежним: до конца года нефтяные цены достигнут отметки 60 долларов (Brent)».

Если 30 ноября последует подписание соглашения по квотам в рамках общей заморозки добычи, то большинство прогнозистов склоняются к тому, что цены перешагнут $50 за баррель, устремясь к $55–60 в начале следующего года.

Картинка благостная. Но не следует забывать, что бронепоезд сланцевой добычи по-прежнему стоит на запасном пути. ОПЕК правит нефтяной бал, пока цены на нефть низки настолько, что сланцевая добыча нерентабельна. Это положение может изменить совершенствование и удешевление сланцевой добычи и рост мировых цен.

Михаил Поддубский, аналитик компании TeleTrade, напоминает: «Любой сильный рост цен на нефть (выше 50–55 долл./барр.) создает благоприятные условия для постепенного восстановления добычи североамериканскими производителями. Именно добыча нефти в Штатах — тот фактор, который определяет скорость достижения баланса спроса и предложения на рынке нефти. Соответственно в ближайшее время следует продолжать следить в первую очередь за показателями добычи нефти в Штатах. Опубликованные 28 сентября данные продемонстрировали, что объем добычи составляет 8,497 млн барр./сутки. Примерно в начале июля этого года были поставлены минимумы по добыче (8,428 млн барр./сутки), после чего мы видим, как показатели добычи держатся примерно на одном уровне, при этом также наблюдается еще и рост числа буровых установок. На наш взгляд, рост цен на нефть выше 50–55 долл./барр. только открывает возможность для наименее рентабельных производителей захеджировать цены будущих поставок, что впоследствии приведет к новой волне снижения нефтяных цен».

Дисбаланс предложения и спроса на рынке нефти существует. Ограничение добычи ОПЕК не сразу, но восстановит баланс. Цены вырастут, но их рост может позвать на рынок новых поставщиков, и цены отзовутся падением. Так рынок и работает.

Но пока впереди просвет. Не подведи, нефть-кормилица, на тебя вся надежда!

Иран. Саудовская Аравия. Россия > Нефть, газ, уголь. Финансы, банки > fingazeta.ru, 9 октября 2016 > № 1963549 Николай Вардуль

Авианалет похоронил надежду на мир

США пересмотрят поддержку саудовской коалиции после авиаудара в Йемене

Инна Сидоркова

Саудовскую коалицию обвиняют в гибели более ста человек во время авиаудара 8 октября по похоронной церемонии в Йемене. В США может быть поднят вопрос о военных контрактах с Саудовской Аравией. «Газета.Ru» при помощи экспертов и очевидцев разбиралась в обстоятельствах очередной войны между шиитами и суннитами, в которой гибнут десятки тысяч людей.

«Война продолжается, бомбят каждый день», — ответил дежурный посольства России в Йемене на вопрос «Газеты.Ru», какая сейчас обстановка в столице страны Сане.

Диппредставительство работает в ограниченном режиме. Эвакуация дипломатов была проведена еще весной прошлого года. Дежурный сотрудник рассказал, что на официальную почту присылать какие-либо запросы, скорее всего, бесполезно: в городе проблемы с интернетом и связью.

«Я вас очень плохо слышу. IT-специалиста сейчас нет. На днях звонили из российского МИДа: сказали, что наш сайт взломан», — пожаловался сотрудник и пообещал перезвонить, но так и не вышел на связь.

Похороны надежды на мир

В субботу в Сане по меньшей мере 155 человек погибли во время авиаудара саудовской коалиции по церемонии похорон отца назначенного повстанцами-хуситами министра внутренних дел Джалаля Али ар-Риуишана. Количество погибших назвал корреспондент CNN. Представители ООН говорят о 140 погибших и сотнях раненых. Среди убитых и пострадавших могут оказаться высокопоставленные представители группировки йеменских мятежников «Ансар Аллах», контролирующей столицу.

Представитель саудовской коалиции в тот же день отверг обвинения в адрес арабских военных. «Коалиция знает об этих данных, и уверен, вполне возможно, что будут рассматриваться и другие причины взрыва», — сказал Arab News пресс-секретарь альянса, возглавляемого Саудовской Аравией, генерал-майор Ахмед Асири.

Атаку похоронной церемонии осудил генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, который призвал «провести быстрое и беспристрастное расследование этого инцидента», чтобы «привлечь виновных к правосудию».

Заместитель генсека ООН по гуманитарным вопросам Стивен О'Брайен назвал нападение «уму непостижимым даже в условиях войны».

Он напомнил, что в Йемене стремительно ухудшается гуманитарная ситуация, а в помощи нуждается каждый пятый из 24 млн жителей страны. Чиновник в очередной раз призвал стороны конфликта «прекратить насилие, вернуться за стол переговоров и положить конец этому опустошительному конфликту раз и навсегда».

Саудовская коалиция при участии нескольких арабских стран начала военную кампанию в Йемене в марте 2015 года после того, как хуситы — поддерживаемые Ираном представители шиитского меньшинства — свергли поддерживаемое США и Эр-Риядом правительство во главе с президентом Абд Раббу Мансур Хади и взяли под контроль столицу.

По официальным данным ООН, в конфликте погибло более 4 тыс. мирных граждан и почти 7 тыс. были ранены. Однако эти цифры далеки от реальных, объяснял представитель Управления ООН по координации гуманитарных вопросов в Йемене Джейми Макголдрик, данные основаны на информации, полученной от медицинских учреждений. В реальности количество жертв гораздо больше, так как во многих районах страны нет больниц.

«К тому же родственники погибших зачастую проводят похороны, не оповещая власти», — подчеркнул Макголдрик.

Руководитель Ассоциации улемов (официальных духовных лиц) Йемена Мохаммед Шамсоддин, сообщил, что общее количество убитых и раненых составляет 227 тыс. человек.

Около 10 тыс. детей в возрасте до 5 лет умерли в Йемене от предотвратимых болезней в течение прошлого года, цитирует CNN местный офис ЮНИСЕФ.

Еще 1,5 млн детей, по данным организации, в настоящее время страдают от недоедания, 370 тыс. из них — от тяжелой и острой нехватки питания.

Экономические потери в ходе гражданской войны в Йемене превышают $14 млрд. Такие цифры указаны в совместном отчете Всемирного банка, ООН, Исламского банка развития и ЕС. При этом, как отмечается в докладе, это ущерб только за конец 2015-го — начало 2016 года.

После провала августовских мирных переговоров в Кувейте арабская коалиция усилила авиаудары, несмотря на критику со стороны правозащитников, вплоть до обвинений в военных преступлениях. Накануне авиаудара, в пятницу вечером, спецпосланник ООН Исмаил Ульд Шейх Ахмед сообщил, что повстанцы-хуситы согласились на перемирие. В ближайшие дни ООН объявит о начале мирного процесса, прогнозировал он.

Россия — брат

На улицах Саны очень много женщин с детьми и беженцев, которые просят еду и материальную помощь, рассказала «Газете.Ru» заведующая бюро ВГТРК в Бельгии Анастасия Попова, которая недавно вернулась из Йемена. По ее словам, в городе перебои с отоплением, свет включают только на несколько часов в сутки. Бомбоубежищ нет. Во многих районах Йемена нет даже чистой воды для питья. Школы и предприятия разрушены.

«Люди просто молятся и ложатся спать, — описывает ситуацию Попова. — Там народ питается помоями, выброшенными из придорожных кафе. В одном из лагерей беженцев был мужчина. Видно, что работящий, без дела не сидит. Но что он ни начнет, все разобьют, разбомбят».

Сейчас Йемен — самое бедное государство на Ближнем Востоке. Страна фактически расколота на две части: подконтрольный хуситам север и юг, где под прикрытием саудитов хозяйничают исламисты.

С начала войны население столицы резко возросло. Жители юга, где орудуют запрещенные в России «Аль-Каида», «Исламское государство» и другие группировки, бегут в Сану в поисках укрытия. Только в городе Таиз с населением более полумиллиона человек орудуют пять вооруженных формирований.

По словам журналиста ВГТРК, йеменцы «свято верят в помощь России».

Россия всегда была для Йемена своего рода старшей сестрой, говорит Попова. Более 50 тыс. жителей страны — выпускники советских вузов. Однако сейчас все внимание России приковано к Сирии, а о Сане Москва давно забыла: последняя помощь МЧС поступала в страну год назад.

Президент, бежавший от меньшинств

Вооруженный конфликт в Йемене Начался еще до вмешательства Саудовской Аравии, в 2014 году. С одной стороны в нем участвуют повстанцы-хуситы из шиитского движения «Ансар Аллах» и часть республиканской гвардии, лояльная экс-президенту Али Абдалле Салеху. С другой — правительственные войска и ополчение, приверженцы легитимного президента Абд Раббу Мансура Хади.

Сторонники свергнутого Хади из партии «Ислах» и ваххабитское крыло «Братьев-мусульман» придерживаются мнения, что шииты, составляющие примерно 30% населения страны — «неверные», объясняет старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, автор монографии «Йемен: национальный диалог и проблема сепаратизма юга» Сергей Серебров.

Конфликт между Хади и повстанцами серьезно обострился в январе 2015 года, рассказывает эксперт. По его словам, президент без какого-либо обсуждения пытался «протащить» очень непопулярный законопроект о преобразовании Йемена в федерацию из 6 субъектов.

Повстанцы потребовали проведения дополнительного рассмотрения документа с участием всех партий. Президентский дворец был окружен хуситами, и Хади, по сути, оказался под домашним арестом. В феврале он бежал на юг — в город Аден.

Президент Хади находился у власти с 2012 года. До этого он 17 лет был премьером.

«Его никто не замечал. Это марионеточный президент, подвешенный на веревочки, за которые дергает Эр-Рияд. На юге он также не нашел поддержки. И уже в марте 2015 бежал в Саудовскую Аравию», — напомнил Серебров.

Тогда же коалиция арабских стран во главе с Саудовской Аравией начала оказывать Хади военную поддержку.

Контракты со смертью

В марте 2016 года Генсек ООН Пан Ги Мун внес саудовскую коалицию в «черный список» государств и группировок, которые нарушают права детей. По оценке организации, коалиция несет ответственность за смерть 510 несовершеннолетних и ранения еще 667 детей. Однако практически сразу же после «обновления» списка коалиция во главе с Саудовской Аравией была из него исключена. Пан Ги Мун сообщил, что это решение стало для него «одним из самых трудных и болезненных».

Пойти на такой шаг его вынудило давление со стороны Эр-Рияда, за которым в свою очередь стоит Вашингтон, считает Серебров. По его словам, миллиардные контракты на поставки оружия саудитам — один из «стимулов» для замалчивания этой темы в СМИ.

«Саудовская Аравия и так была на первом месте по импорту вооружений. Несмотря на это, Британия и США за время конфликта в десятки раз увеличили экспорт вооружений в королевство. Это и военные корабли, и авиация, и самые современные ракеты с системой космического наведения», — говорит эксперт.

В сентябре Сенат США отклонил предложение блокировать отложенные сделки по продаже оружия Эр-Рияду на $1,15 млрд.

Всего же за последние семь лет США заключили с Саудовской Аравией сделок на поставку оружия почти на $115 млрд, больше, чем за предыдущие 70 лет, сообщало в сентябре Reuters со ссылкой на доклад Центра международной политики (CIP).

Критики последних военных сделок, одобренных администрацией Барака Обамы, упрекали президента в том, что это может еще больше вовлечь США в войну в Йемене и внести свой вклад в ухудшение гуманитарного кризиса в этой стране.

В феврале 2016 года Европарламент ввел эмбарго на поставки вооружения Саудовской Аравии странами Евросоюза. Серебров даже считает это одной из причин выхода Великобритании из ЕС.

В воскресенье официальный представитель совета национальной безопасности США Нед Прайс заявил, что американское руководство готово «скорректировать» свою поддержку действий коалиции во главе с Саудовской Аравией после авиаударов в Йемене.

«В свете этого и других недавних инцидентов мы инициировали немедленный анализ нашей поддержки коалиции под руководством Саудовской Аравии и готовы скорректировать нашу поддержку с тем, чтобы она наилучшим образом соответствовала принципам и ценностям США», — сказал Прайс.

В распоряжении хуситов вооружение в основном советского образца. Также есть техника, купленная в свое время у КНДР, Ирана и Китая, плюс то, что захватили в боях с Саудовской Аравией. Недавно хуситы презентовали ракету «Вулкан-1». Ее заявленная дальность —800 км. Среди оружия повстанцев есть и ПЗРК. Население Йемена считается одним из самых хорошо вооруженных: на 24-миллионное население приходится до 60 млн единиц оружия.

Проще поделить страну

С августа 2016 года в Йемене фактически двоевластие. С одной стороны, есть правительство в изгнании, на легитимности которого настаивает Эр-Рияд, с другой — Высший политический совет во главе с бывшим президентом Салехом. Этот орган состоит из 10 человек и, по сути, является временным правительством Йемена.

Стороны конфликта каждый месяц договариваются о перемирии, однако соблюдать его никто даже не пытается. Ключевой проблемой считается вопрос формирования нового правительства. Хуситы настаивают, что сначала должно быть сформировано правительство национального единства, а затем они сдадут все оружие и возобновят переговоры. Саудиты считают, что повстанцы сначала должны разоружиться.

Самый реальный вариант для йеменцев — это разделиться на север и юг, как это было до 1990 года, уверен старший научный сотрудник Департамента политической науки НИУ ВШЭ Леонид Исаев.

«По факту это уже произошло, просто все нужно оформить», — считает он.

Но, по его словам, с имиджевой точки зрения такой вариант несет в себе издержки для обеих сторон. Также не совсем понятно, как, с кем и в какой очередности договариваться, отметил эксперт.

Есть и другой сценарий. Йемен просто могут растащить на куски, рассуждает Сергей Серебров.

Через Йемен проходит Баб-эль-Мандебский пролив — одна из главных транспортных артерий мира.

На нее выходят города Аден и Таиз. И есть Хадрамаут, который примыкает к Саудовской Аравии и открывает путь для саудовской нефти, минуя Ормузский пролив, который контролируется Ираном, говорит эксперт.

«На контроль над Баб-эль-Мандебом будут претендовать Великобритания, США и, возможно, Израиль. А саудиты мечтают прикарманить Хадрамаут. При этом большая часть территории останется в состоянии хаоса, потому что там нет жизненных ресурсов, а все построенное разбомбили», — заключил собеседник «Газеты.Ru».

Дубай, ОАЭ. 44-летний бизнесмен из Дубая Болвиндер Сани, индиец по происхождению, приобрел на аукционе автомобильный государственный номер «D 5» за 33 млн дирхамов (US$ 9 млн). По его собственному признанию, цифра «9» является для него счастливой и приносит удачу (он сложил четвертую букву английского алфавита D с цифрой 5 и получил 9).

Как сообщается, Сани – руководитель группы компаний RSG International Group, родился и вырос в Кувейте. Он разместит дорогостоящий номер на одном из своих престижных автомобилей марки Rolls Royce.

19 стран с самым высоким уровнем государственного долга

Сергей Николаев

Мы живем в мире с очень низкими ставками, пишет Лианна Бриндед на портале Business Insider. Это означает, что и государствам, и отдельным людям обслуживание задолженности обходится дешевле. И тех, и других дешевые кредиты побуждают больше тратить. Международный экономический форум (ВЭФ) выпустил очередной «Глобальный обзор конкурентоспособности» (Global Competitiveness Report), в котором оцениваются экономическое здоровье 138 государств и их финансовые риски, включая долговую нагрузку.

Как говорится в публикации Business Insider, рейтинг стран в зависимости от уровня их государственного долга — один из наиболее интересных разделов этого доклада. В качестве критерия авторы исследования взяли, естественно, не абсолютные цифры, а процентное отношение долговых обязательств к размеру ВВП. Именно эта пропорция позволяет прогнозировать, сможет ли данное государство обслуживать долг, не залезая в новые заимствования. Примечательно, что на нижних строчках рейтинга, по разным причинам, оказались как наиболее процветающие, так и некоторые беднейшие страны мира.

Из приведенного ниже списка видно, что за точку отсечения для выявления главных должников автор публикации взяла соотношение, при котором государственный долг превышает 90% от объема ВВП. Business Insider разместил эти государства в обратном порядке. На первых местах оказались страны с наихудшим соотношением госдолг/ВВП.

На момент составления рейтинга были зафиксированы следующие результаты

19. Канада — 91,5%

Хотя Канада осталась позади США в общем рейтинге конкурентоспособности, отношение ее государственного долга к ВВП значительно лучше. Она также опережает южного соседа в таких сферах, как качество институтов, макроэкономическая среда, здравоохранение и начальное образование.

18. Гамбия — 91,6%

В обзоре указывается не только на высокий уровень государственного долга Гамбии. Затрудненный доступ к финансированию и кабальные условия валютного регулирования делают ведение бизнеса в этой африканской стране весьма проблематичным.

17. Иордания — 91,7%

«Решение макроэкономических проблем станет ключом к высвобождению государственного финансирования для инвестиций, способных повысить конкурентоспособность»,— говорится в докладе ВЭФ о ситуации в Иордании. В документе также указывается на геополитическую уязвимость королевства из-за географической близости к Сирии и Ираку.

16. Ирландия — 95,2%

Ирландии удалось снизить соотношение государственного долга к ВВП до нынешнего уровня с отметки 122,8%, зафиксированной годом ранее. Страна продолжает предпринимать успешные шаги по рефинансированию огромной задолженности перед банками.

15. Франция — 96,8%

Соотношение государственного долга к ВВП выросло в этом году из-за низкой производительности и высокого уровня оплаты труда. В общем рейтинге конкурентоспособности Франции принадлежат довольно высокие места в таких категориях, как степень развития инфраструктуры и размеры рынка.

14. Сингапур — 98,2%

Сингапур остается одной из самых богатых стран в мире. Ему удалось сократить уровень государственного долга с прошлогодних 103,8%. В то же самое время государство ищет новые возможности для экономического роста и повышения производительности.

13. Испания — 99%

Подобно большинству государств еврозоны Испания прилагает усилия для роста производительности с целью оживления экономики. Позитивным переменам могут поспособствовать развитая инфраструктура и размеры рынка, удостоившиеся в рейтинге общей конкурентоспособности ВЭФ очень приличных оценок.

12. Барбадос — 103%

Этот налоговый «рай» считается наиболее богатой и развитой страной в восточной части Карибского бассейна. Однако перспективы экономического роста выглядят слабыми из-за вынужденных мер экономии для борьбы с последствиями финансового кризиса восьмилетней давности.

11. США — 105,8%

Многое может измениться после того, как Барака Обаму сменят в Белом доме Хиллари Клинтон или Дональд Трамп. Ожидается также, что в ближайшее время Федеральный резерв поднимет ставку. США — лидер рейтинга общей конкурентоспособности в категориях, связанных с эффективностью и инновациями.

10. Бельгия — 106,3%

Благодаря своей столице Брюсселю и расположенным там штаб-квартирам международных альянсов Бельгия служит местом жительства для многих наиболее влиятельных людей в мире. Однако страна находится под бременем огромного государственного долга из-за запретительного трудового и налогового законодательства, говорится в докладе ВЭФ.

9. Кипр — 108,7%

Кипру удалось снизить долговую нагрузку со 112% по отношению к ВВП, которая была зафиксирована в прошлом году. Страна продолжает приходить в себя от экономических проблем, вызванных сильной зависимостью от ситуации, которая складывалась в последние годы в Греции.

8. Бутан — 115,7%

Крохотное государство тесно связано с Индией и полностью зависит от финансовой помощи с ее стороны, а также от иностранной рабочей силы для поддержания инфраструктуры.

7. Кабо-Верде — 119,3%

Экономика островного государства ориентирована на сферу услуг и страдает от нехватки природных ресурсов. Кабо-Верде вынуждена импортировать 82% продовольствия и находится в огромной зависимости от колебаний на мировых рынках.

6. Ямайка — 124,3%

80% ВВП Ямайки формируется за счет сферы услуг. Однако экономическому росту сильно препятствуют высокая преступность, коррупция и массовая безработица.

5. Португалия — 128,8%

Португалия вышла из программы финансового оздоровления в середине 2014 года и пытается восстановить экономику.

4. Италия — 132,6%

По соотношению государственного долга к ВВП Италия находится на втором месте в еврозоне. Страна стоит перед очередным критическим моментом своей современной истории в связи с предстоящим референдумом по конституционной реформе. По другим критериям конкурентоспособности, которые оценивает ВЭФ, она — твердый «середнячок» на фоне других европейских государств.

3. Ливан — 139,1%

Ливан всегда считался одним из наиболее привлекательных туристических направлений. Однако война в соседней Сирии и напряженная внутриполитическая ситуация не могли не вызвать экономических потрясений.

2. Греция — 178,4%

Греция по-прежнему испытывает последствия долгового кризиса 2010 года. Она продолжает ощущать трудности в связи с выплатами задолженности международным кредиторам. Остаются в силе жесткие меры экономии.

1. Япония — 248,1%

По отношению к ВВП государственный долг Японии просто огромен. Финансовое состояние внушает тревогу. Экономика растет очень медленно, и Центральный банк продолжает вынужденно придерживаться политики отрицательных ставок.

Остается добавить, что Россия замыкает десятку наиболее благополучных государств в данном рейтинге. В обзоре ВЭФ говорится, что соотношение государственного долга и ВВП составляет у нас 17,7%. Наиболее благоприятная ситуация с государственным долгом в Гонконге (всего 0,1% от ВВП). Далее следуют Бруней, Саудовская Аравия, Алжир, Эстония, Кувейт, Нигерия, Чили, Иран.

Канада. Япония. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > bankir.ru, 7 октября 2016 > № 1922751

Эксперты прогнозируют рост халяль-туризма в Объединенных Арабских Эмиратах по итогам года на 4,4%.

Расходы на халяль-туризм в ОАЭ возрастут на 4,4% в 2016 году

По данным исследования Торгово-промышленной палаты Дубая со ссылкой на CrescentRating, сектор халяль-туризма в ОАЭ увеличится на 4,4% в этом году по сравнению с показателем прошлого года. При этом исходящий поток средств от эмиратцев вырастет на 3,6%.

ОАЭ считаются одной из главных стран для семейных путешествий и туристических предложений в этой категории. Пять стран Ближнего Востока, в том числе Саудовская Аравия, ОАЭ, Кувейт, Иран и Катар, удерживают 40% рынка путешествий среди мусульман, в то время как страны Юго-Восточной Азии лидируют по количеству путешественников.

Исследование также предсказывает новые тенденции на 2016 год, которые потенциально смогут изменить ландшафт рынка туризма. Круизы как раз входят в их число. Данный сегмент, как ожидается, вырастет на 30% в сезоне 2016-2017, в связи с чем Эмираты готовятся встретить 155 круизных судов с 650 тыс посетителей.

В рейтинге Global Muslim Travel Index (GMTI) 2016 года ОАЭ находятся на втором месте после Малайзия с точки зрения открытости и доступности для мусульман-путешественников.

Отраслевые эксперты полагают, что семьи из стран Персидского залива, находящиеся в поиске культурного опыта, который согласуется с религиозными традициями, все чаще выбирали своим направлением ОАЭ, Марокко и азиатские страны, такие как Малайзия и Индонезия, в 2016 году. В то же время популярность Турции упала в связи с нестабильностью в стране.

Расходы общемирового мусульманского сегмента рынка путешествий к 2020 году, по прогнозам, достигнут $200 млрд, что обусловлено ростом числа мусульманских путешественников с нынешних 117 млн до примерно 168 человек по всему миру.

Презентацию III зимних Всемирных военных игр в Сочи планируется провести в Юрмале

С 3 по 6 октября в Юрмале (Латвия) пройдёт Европейская конференция Международного совета военного спорта (CISM). В мероприятии примут участие делегации из 30 стран.

Участники форума обсудят результаты 14 региональных европейских спортивных турниров, прошедших в 2016 году под эгидой Международного совета военного спорта. Также будет рассмотрена стратегия развития международного военного спорта в период с 2016 по 2019 годы.

Ключевым событием конференции станет презентация III зимних Всемирных военных игр 2017 года в Сочи, которую проведет куратор проекта майор Вооруженных Сил Нидерландов Йохан Грон (Johan Groen). Он представит делегатам программу соревнований и подробную инфраструктуру Игр.

Справочно:

III зимние Всемирные военные игры пройдут в период с 22 по 28 февраля 2017 года в городе Сочи.

Решение о проведении III зимних Всемирных военных игр в России было принято 22 мая 2015 года в Кувейте на 70-й Генеральной ассамблее международного совета военного спорта (CISM – Conseil International du Sport Militaire).

Инициатором проведения Игр на олимпийских объектах в Сочи выступил лично Министр обороны России генерал армии Сергей Шойгу.

Основным организатором их подготовки стал Центральный спортивный клуб Армии (ЦСКА).

В данных Играх примут участие около 2000 спортсменов из 40 стран мира. Будет разыграно 44 комплекта наград в личных и командных соревнованиях.

Спортивная программа будет состоять из 7 видов спорта: биатлон, лыжные гонки, горные лыжи, спортивное ориентирование на лыжах, ски-альпинизм, спортивное скалолазание в помещении, шорт-трек.

Церемония открытия Игр состоится 23 февраля 2017 года и будет приурочена к празднованию «Дня защитника Отечества».

Соревнования пройдут на олимпийских спортивных объектах в прибрежном и горном кластерах. Предполагается задействовать Керлинговый центр «Ледяной куб» - для соревнований по скалолазанию, Дворец зимнего спорта «Айсберг» - для соревнований по шорт-треку, Спортивный комплекс «Лаура» - для лыжных гонок, биатлона и спортивного ориентирования на лыжах, Горнолыжный центр «Роза Хутор» - для горнолыжного спорта и ски-альпинизма.

Департамент информации и массовых коммуникаций Министерства обороны РФ

«Тайфун» со «Снайпером» - смертоносное сочетание.

Компании Leonardo Aircraft и Lockheed Martin подписали контракт об оснащении истребителей Eurofighter Typhoon ВВС Кувейта подвесной прицельной станцией Sniper ATP (Advanced Targeting Pods), сообщает «Военный Паритет».

Всего намечено поставить 18 станций. Отмечается, что это оборудование позволит кувейтским «Тайфунам» обрести впечатляющие возможности по обнаружению и отслеживанию целей. Станция обеспечивает получение фотоснимков с высоким разрешением и выполнение целеуказания на больших дальностях.

«Снайпер АТП» обеспечивает прицеливание всех образцов вооружения с лазерным и спутниковым GPS наведением на несколько стационарных и движущихся целей одновременно. Поставки оборудования намечены в 2017 году.

«Локхид» заявляет, что станция недавно прошла модернизацию, в том числе получила возможность двухцветного лазерного пятна отслеживания (two-colour laser spot tracking), блок программного обеспечения Global Scope и коротковолновый инфракрасный датчик. «Тайфун» является девятым типом боевого самолета в мире, который оснащается этой станцией. Со «Снайпером» истребитель может летать со скоростью более 1М без включения форсажной камеры, сообщает airforce-technology.com.

Международный Консорциум Журналистов-Расследователей (ICIJ) продолжает радовать общественность новыми оффшорными скандалами. На этот раз в их прицел попали Багамские Острова - один из самых популярных карибских оффшоров. Благодаря ICIJ в прессу просочилась информация из местного реестра компаний, что вполне ожидаемо привело к новому витку мировой анти-оффшорной истерии.

Как и в случае с недавними "Панамскими бумагами", новая утечка секретной информации вскрыла оффшорные схемы влиятельных политиков, членов их семей, а также известных бизнесменов. "Багамские документы" содержат имена директоров (некоторые из них одновременно являются или являлись акционерами) более чем 175 тыс. оффшорных компаний, зарегистрированных на Багамах в период с 1990-го по 2016 год. Эти данные уже выкладываются в свободный доступ на сайте ICIJ.

Багамский оффшорный скандал вновь затронул семью теперь уже бывшего британского Премьер-министра Дэвида Кэмерона. Данные из "Багамских документов" подтвердили информацию о том, что отец Кэмерона запустил на Багамах инвестфонд Blairmore. При этом в течение 30 лет никаких налогов в связи с фондом не выплачивалось.

Пострадавшей от утечки информации оказалась также министр внутренних дел Великобритании Эмбер Радд, которая являлась управляющей одного из багамских фондов, "позабыв" проинформировать об этом британские фискальные органы.

Еще одним громким фигурантом багамского оффшорного скандал стала бывший комиссар ЕС по конкуренции Нелли Крус, подданная Нидерландов, которая значилась в числе директоров багамской компании в тот период, когда она занимала свой высокий пост и по долгу службы следила за соблюдением антимонопольного законодательства со стороны транснациональных корпораций. Крус уже признала свою вину в нарушении кодекса поведения Еврокомиссии (комиссары обязаны полностью декларировать свои экономические интересы, чего Крус не сделала).

Утечка информации из багамского реестра касается также бывшего Премьер-министра Монголии Батболда Сухбаатарына. Будучи на посту главы правительства, он одновременно являлся директором багамской оффшорной компании, занятой в монгольской золотодобывающей промышленности.

Среди политиков, замешанных в багамских оффшорных схемах, фигурируют также бывший Премьер-министр Катара шейх Аль Тани, а также нынешний Президент Аргентины Маурисио Макри.

Затронул скандал и членов семей некоторых государственных руководителей. В частности, сын бывшего чилийского диктатора Аугусто Пиночета использовал багамскую компанию для перевода 1,3 млн. долларов своему отцу. Багамскими компаниями владел и сам Пиночет. Еще один отпрыск благородного семейства - Абба Абака, сын бывшего президента Нигерии, через багамские компании проводил часть денег, "заработанных" его отцом на посту Президента (речь идет о 3 млрд. долларов).

Кроме того, по заявлению ICIJ, багамские компании были использованы в огромном количестве мошеннических схем, в которых участвовали бывшие политики Кувейта, Ирака, Греции, Украины и некоторых других государств. Однако никаких конкретных имен в связи с этим пока не раскрывается.

В качестве заключения:

Оффшорные скандалы становятся все более привычными в современном мире. Конечно же, легенда о "независимых журналистах", ведущих героическую борьбу с мировым злом, кажется слегка притянутой за уши. Скорее всего, мы являемся свидетелями хорошо скоординированной политики руководства высоконалоговых государств и деятельности их спецслужб.

Никто не спорит - с коррупцией и мошенничеством нужно бороться. Однако оффшоры сами по себе не являются хорошими или плохими. Плохую репутацию им создают нечистоплотные пользователи. Но, судя по всему, никакого разделения на хороших и плохих не планируется. Конечная цель у высоконалоговых государств вполне очевидна (да они ее особо и не скрывают) - полностью покончить с оффшорами как с явлением. И получается это у них все лучше. Можно констатировать, что оффшорная индустрия в том виде, в котором она существовала последние несколько десятилетий, скорее мертва. А новые утечки информации из очередной оффшорной юрисдикции не заставят себя долго ждать.

Исходя из этого в очередной раз повторим: время простых схем уже в прошлом. Ни на какую конфиденциальность в ближайшем будущем рассчитывать не приходится. Единственным более-менее безопасным решением останутся только схемы "юридического дистанцирования" от активов при сохранении над ними косвенного контроля (то есть использование трастов и частных фондов). Еще раз подчеркнем: идеальная схема международного налогового планирования должна быть такой, чтобы ее можно было без опасений показать налоговому инспектору. В наше все более прозрачное время это становится особенно актуальным.

Для большинства российских компаний позиция заместителя генерального директора по устойчивому развитию является экзотикой, в то время как на Западе наоборот сложно найти фирму, где не было такого сотрудника. Что общего в работе такого сотрудника с игрой в "Тетрис", чем в 2014 году взволновал австралийцев расфасованный в Санкт-Петербурге чай и почему Unilever полностью поддерживает политику по импортозамещению, в интервью для совместного проекта Ассоциации менеджеров и агентства "Прайм" рассказала вице-президента по устойчивому развитию бизнеса и корпоративным отношениям российского офиса компании Unilever Ирина Бахтина.

- Для чего нужен вице-президент по устойчивому развитию?

— В "классическом капитализме" бизнес заботит исключительно экономический эффект: оборот, прибыль, доход на акции в текущем квартале… Сопутствующие вопросы — каким образом ты добыл ресурсы, какие технологии в их обработке использовал, как минимизировал издержки — в такой системе координат просто не учитываются. Концепция устойчивого развития не ориентирована на быстрый краткосрочный результат и, согласно определению, принятому ООН, включает в себя три больших аспекта — социальный, экономический и экологический. По каждому из этих трех пунктов у Unilever есть перечень задач в работе, и я курирую их решение в своем регионе.

- О каких конкретно задачах идет речь?

— Одна из задач — вдвое снизить воздействие нашей продукции на окружающую среду. Например, в наших производствах мы активно используем "умные технологии" и ввели собственные требования к энергоэффективности. Так, все новые фабрики Unilever должны затрачивать на тонну продукции вдвое меньше воды, чем построенные до 2008 года, выбрасывать меньше CO2 и постепенно отказываться от электроэнергии из не возобновляемых источников. Эти инициативы уже позволили снизить водопользование на 37% и выбросы углекислого газа — на 39% в пересчете на тонну выпущенной продукции.

"Нет регулирования — толкуй как хочешь"

- Такой подход действительно приносит какие-то практические результаты для бизнеса?

— Смотрите: до 2008 года наш оборот несколько лет подряд колебался у отметки в 40 млрд евро. После того, как был принят план устойчивого развития бизнеса, мы за 4 года нарастили выручку на четверть, и сейчас она превышает 50 млрд евро.

- Как рост выручки может быть связан с концепцией устойчивого развития? "Умные технологии" производства касаются ведь не продаж, а себестоимости.

— Программа устойчивого роста подразумевает не только снижение издержек, но и самый что ни на есть рост бизнеса. В 2015 году наши "бренды устойчивого развития", в том числе Knorr, Dove, Lipton и Hellmann's обеспечили почти половину роста нашего бизнеса и развивались на 30% быстрее чем остальные бренды.

Кроме того, в программа входят задачи по минимизации рисков, и укреплению доверия к компании. Для этого мы поставили цель к 2020 году получать 100% всего сельскохозяйственного сырья у поставщиков, сертифицированных на соответствие требованиям нашего Кодекса устойчивого сельского хозяйства. Спектр таких требований довольно широк — от состояния почвы до соблюдения прав работников. Мы, например, уже 3 года назад полностью перешли на закупки томатов для наших российских производств исключительно у таких поставщиков, прошедших независимый аудит. Однако с введением продуктового эмбарго нам пришлось начинать практически с нуля и искать новых поставщиков, готовых работать по нашим стандартам.

- В России так сложно найти поставщиков качественных томатов?

— Очень сложно. Много желающих заключить с нами договор, а затем возить переупакованные китайские томаты. Много желающих поставлять собственные томаты достойного качества, но небольшими партиями: хозяйства не готовы давать необходимые нам объемы. Но, пожалуй, самая большая трудность — практически повсеместное отсутствие мощностей по первичной переработке сельскохозяйственного сырья, ведь перед тем, как доставить их на завод, любые овощи нужно откалибровать, вымыть, нарезать, высушить…

- Разве российским поставщикам самим не выгодно соблюдать ваши стандарты, чтобы гарантировать себе долгосрочные контракты и дополнительный доход?

— Это в любом случае требует серьезных долгосрочных инвестиций. Не все пока к этому готовы. Поставщики, не соблюдающие требования устойчивого сельского хозяйства, всегда найдут переработчиков, которые эти требования тоже не соблюдают. Таких игроков на рынке довольно много: чего стоят только маркетинговые эпитеты "органический", "экологичный", "натуральный" на этикетках, хотя, например, стандарта на "органическую" продукцию, как и закона об органическом земледелии, в России до сих пор нет. Нет регулирования — толкуй как хочешь.

В начале этого года мы попросили Лабораторию устойчивого развития бизнеса Сколково проанализировать образцы пищевой, косметической продукции и бытовой химии на соответствие указанным в рекламных материалах параметрам экологичности. Оказалось, что более 80% маркетинговых заявлений на упаковке не соответствуют действительности. По данным собственного исследования экобюро Green, озвученным в этом году, эта цифра даже выше — 92%.

"Импортозамещение — это прекрасно"

- Многие небольшие компании выходят на рынок "под соусом импортозамещения". Как вы в принципе относитесь к такой политике правительства?

— Импортозамещение — это прекрасно. Мы видим огромный потенциал в развитии российского сельского хозяйства и работаем над созданием локальных вертикально интегрированных агрокластеров — в частности, в Тульской области. Если бы не продуктовое эмбарго, вряд ли бы кто-то обратил внимание на то, что Россия даже лук с чесноком для промышленной переработки сегодня импортирует!

- Не проще организовать поставки зелени из других, более подходящих климатически регионов?

— Наши глобальные системы поставок должны быть достаточно гибкими и инклюзивными, чтобы отвечать на вызовы меняющегося климата: участившиеся стихийные бедствия, засухи, неурожаи… Любой катаклизм вынуждает производителей срочно искать альтернативных поставщиков того или иного вида сырья. Unilever из-за глобального потепления ежедневно теряет по миллиону евро. Умение найти альтернативные поставки и вывести их на уровень наших стандартов отчасти сродни игре в Tetris: работа моя и моих коллег-менеджеров по устойчивому развитию бизнеса отчасти заключается в том, чтобы в цепочках поставок не было пустых или бесполезных звеньев и чтобы цепочки не прерывались.

- Правительство часто предлагает зарубежным инвесторам самим "выращивать" поставщиков — вам близок такой путь?

— Только такой путь чаще всего и возможен. Главное, что большие компании масштаба Unilever могут дать потенциальному поставщику — гарантированный спрос на его продукцию, рынок сбыта — причем не только внутренний, но и экспортный. Если локальный поставщик готов вкладываться в соответствие нашим стандартам, мы будем помогать ему своими знаниями, экспертизой, лучшим опытом. При формировании локальных агрокластеров, помимо отношений поставщика — переработчика — производителя, важно участие финансово-кредитных организаций, местных администраций, которые видят выгоду в том, что на их территории успешно работает большое экологичное производство, ориентированное как на удовлетворение внутреннего спроса, так и на экспорт. Наша продукция, произведенная в России, сегодня продается по всему свету.

- Какие именно продукты российский Unilever экспортирует за рубеж?

— Питерская фабрика "Северное сияние", которая была первым производителем парфюмерии еще в императорской России, стала и первым нашим активом в стране. Мы очень много инвестировали в нее и сейчас там производятся сотни наименований косметической продукции и товаров бытовой химии. 85% дезодорантов stick-форматов производства этой фабрики, например, поставляются на экспорт, в том числе, во все страны Западной Европы.

Чай Lipton тоже made in St. Petersburg производимый на другой нашей питерской фабрике, идет на экспорт вплоть до Австралии. Честно скажу: мы не очень готовы были к тому, что в 2014 году к нам в российский колл-центр на фоне обострившихся двусторонних отношений начали звонить потребители из Мельбурна с вопросами о происхождении чая, который они пьют. Эта простая история доказывает, что любые коммуникации сегодня важно выстраивать в глобальном контексте

Один из самых свежих примеров: человек, купивший мороженое Magnum в Кувейте, набирает телефон не того колл-центра, который указан на упаковке, а того, который находит на сайте бренда в интернете. Попадает в британский колл-центр и на свой вопрос о составе продукта получает ответ, что продающееся в Великобритании мороженое под этим брендом может содержать следы алкоголя и расстройство покупателя-мусульманина и всех, с кем он делится этой новостью в соцсетях, вполне понятно. Приходится официально разъяснять, что мороженое в Кувейт поставляется с турецкой фабрики Unilever, которая использует в производстве исключительно халяльные ингредиенты.

"Моя основная работа — психологическая помощь бизнесу"

- Сколько времени проводите в перелетах?

— Мы не фанаты перелетов, так как они негативно влияют на окружающую среду. Летаю только в случае крайней необходимости, хотя и курирую устойчивое развитие и корпоративные отношения в 35 странах Ближнего Востока, Северной Африки, Средней и Центральной Азии, СНГ. Стараюсь проводить в командировках не больше одной недели в месяц.

- Что самое сложное в работе?

— Умение не просто получать инсайды, но и преобразовывать их в стратегии для бизнеса. Неудивительно, что в России система вовлечения бизнеса в законотворческий процесс отлажена намного лучше, чем в большинстве стран Ближнего Востока или Северной Африки. Удивительно, что порой она срабатывает эффективнее, чем в странах Восточной Европы.

Взять хотя бы последнюю версию поправок в законодательство о торговле: многим они показались спорными, но у отрасли по факту была возможность увидеть, обсудить и подготовиться к их введению заблаговременно. А в Румынии, например, подобные же требования к торговле продовольственными товарами были введены буквально "за одну ночь" — без какого-либо обсуждения с отраслью или предварительной подготовки.

- Большая часть вашей работы состоит из встреч?

— На них приходится 80% моего рабочего времени. Специалисту моего профиля очень важно умение слышать. Часто у людей возникает непонимание, даже если они говорят на одном языке. Психологическая помощь бизнесу, наверное, это и есть моя основная работа.

Россия > Агропром > ria.ru, 30 сентября 2016 > № 1914328 Ирина Бахтина

Иран предлагает Норвегии обмен креветок на лосося

Министр сельского хозяйства Ирана Махмуд Ходжати выдвинул идею бартера иранской креветки на норвежского лосося, на встрече с министром рыбного хозяйства скандинавской страны Пером Сандбергом.

Норвежский министр находится в Иране во главе делегации из 100 человек, представляющих 62 компании для открытия Выставки рыбного хозяйства, аквакультуры и рыболовной промышленности, известной как "Iranseafex-2016", которая запланирована на 1-3 октября 2016 года.

Иран экспортировал более 13 000 тонн креветок на сумму $ 56,7 млн. в 19 стран мира, в прошлом иранском 1394 году (март 2015-2016 гг.), что на 10% больше в натуральном выражении по сравнению с предыдущим годом. Около 84 % экспорта (около 11 000 тонн) были отправлены в ОАЭ и Вьетнам. Другие экспортные направления включали США, Испанию, Италию, Бельгию, Таиланд, Тайвань, Южную Корею, Россию, Мексику, Турцию, Армению, Ливан, Египет, Кувейт, Ирак, Оман и Катар.

Международный энергетический форум в Алжире стал во вторник площадкой для возобновления переговоров между членами ОПЕК и другими нефтедобывающими странами по заморозке уровня добычи. Участники рынка выражают сомнения в успехе переговоров, но по-прежнему пристально следят за развитием событий. Первый день форума опасения подтвердил, но все же дал надежду на согласие внутри ОПЕК в будущем.

Позиции внутри ОПЕК сближаются

Основной вопрос, ответа на который ждет рынок, — смогут ли Саудовская Аравия и Иран на неформальной встрече ОПЕК, которая пройдет в кулуарах форума в среду, сблизить позиции по ограничению добычи нефти. Именно позиция Ирана, который был готов пойти на заморозку добычи лишь после ее выхода на досанкционный уровень, помешала производителям нефти договориться на апрельской встрече в Дохе. Саудовская Аравия выступала против такой льготы для Ирана.

Однако сейчас страны стали более гибкими и более нацеленными на достижение конкретных договоренностей для стабилизации рынка нефти, сказал министр энергетики РФ Александр Новак после ряда встреч с коллегами из Ирана, Саудовской Аравии, Алжира, Ирака, Кувейта и других нефтедобывающих стран.

Еще до начала панельной сессии на форуме министр нефти Ирана Биджан Зангане предупредил, что приехал в Алжир только для обмена мнениями по поводу возможной заморозки или сокращения добычи. О консультативном характере встречи говорил и министр энергетики Саудовской Аравии Халид аль-Фалих. Новак отмечал, что РФ не примет участия в неформальной встрече ОПЕК в Алжире, так как сначала консенсус по мерам по стабилизации рынка нефти должен быть достигнут внутри организации.

Участники ОПЕК в настоящее время обсуждают разные варианты заморозки объемов добычи нефти, с возможными исключениями для Ирана, Ливии и Нигерии, однако само соглашение ожидается лишь на заседании организации в ноябре, отметил аль-Фалих. "В Алжире несколько вариантов соглашения обсуждается… Возможное соглашение ОПЕК (по стабилизации рынка — ред.) может включать исключения для Ирана, Ливии и Нигерии… Ирану, Ливии и Нигерии, возможно, разрешат добывать на максимуме", — сообщило агентство Блумберг со ссылкой на министра.

В то же время, если соглашение будет достигнуто, ОПЕК и другие нефтедобывающие страны могут встретиться в ноябре, заявил он в интервью телеканалу "Россия 24".

РФ устроит не всякое решение

Несмотря на то, что Россия не примет участие в неформальной встрече ОПЕК 28 сентября, Новак четко обозначил позицию страны: наиболее подходящий вариант для РФ — заморозка добычи нефти на уровне сентября, когда был достигнут ее исторический максимум в 11 миллионов баррелей в сутки.

По словам министра, Россия не готова "не глядя" присоединиться к любому решению для стабилизации рынка нефти, которое примет ОПЕК. "Мы, безусловно, будем оценивать это в первую очередь с точки зрения России, с точки зрения интересов рынка и так далее", — указал Новак в беседе с журналистами.

Не склонен он и переоценивать необходимость такого решения, хотя и отметил, что заморозка уровня добычи нефти поможет ускорить балансировку спроса и предложения на мировом рынке нефти на 3-6 месяцев.

"Я должен отметить, что рынок в любом случае идет по пути балансировки. 2016 год уже частично сбалансировал рынок, 2017 год, я думаю, окончание 2017 года — рынок восстановится", — заявил Новак в интервью телеканалу "Россия 24".

О том, что договоренности стран ОПЕК по заморозке добычи нефти не окажут серьезного влияния на рынок, говорили во вторник и министр энергетики Саудовской Аравии, и министр нефти Нигерии Эммануэль Качикву. Об этом свидетельствует и динамика цен на нефть — во вторник на фоне новостей из Алжира их снижение составило около 3%, что зачастую бывает и без таких "эпохальных" мероприятий. Однако не исключено, что ОПЕК на неформальной встрече в Алжире 28 сентября вновь сможет удивить рынок.

В Тегеране открылась международная выставка "Телеком 2016"

В Тегеране открылась 17-я Международная выставка телекоммуникаций (Telecom 2016). В церемонии открытия принял участие министр связи и информационных технологий Махмуд Ваези.

Свои последние достижения в сфере телекоммуникаций демонстрируют более 300 иранских и иностранных компаний. Павильоны выставки занимают 32 000 квадратных метров на территории Тегеранского международного выставочного комплекса.

В выставке принимают участие компании из Испании, Словакии, Великобритании, ОАЭ, ЮАР, Германии, Китая, Японии, Швеции, Франции, Финляндии, Казахстана, Чехии, Канады, Южной Кореи, Кувейта, Польши, Индии, Вьетнама и Греции. Выставка продлится в течение 4 дней.

Количество участников мероприятия в этом году увеличилось на 22 процента, по сравнению с показателем прошлого года.

Объединенные Арабские Эмираты, Египет и Кувейт названы тремя основными рынками, которые могут предложить наибольшее число бизнес-возможностей благодаря принятым моделям государственно-частного партнерства.

Рынок ОАЭ признан одним из лучших по потенциалу государственно-частного партнерства

Компания BMI Research провела исследование, в ходе которого выяснилось, что рынки ОАЭ, Египта и Кувейта обладают наибольшим потенциалом для международных компаний ввиду принятых моделей государственно-частного партнерства (ГЧП).

В ОАЭ главным драйвером стало утверждение Дубаем соответствующего закона в ноябре прошлого года. Руководствуясь им, Управление по дорогам и транспорту Дубая (RTA), к примеру, выпустило тендер для частных предприятий на участие в проекте Union Oasis, который будет включать в себя ряд рекреационных объектов и зеленых зон, жилых квартир, торговых площадей на месте бывшего парка.

Однако лидирующее положение в регионе Персидского залива и Северной Африки, согласно результатам исследования, принадлежит Египту. На настоящий момент в стадии реализации здесь находятся 39 проектов общей стоимостью, превышающей $38,7 млрд.

В то же время Кувейт занимает второе место благодаря надзорному правительственному учреждению Partnerships Technical Bureau, поспособствовавшему росту числа проектов в сфере ГЧП с одного в 2013 году до 17 к сегодняшнему дню.

Иностранный спрос на недвижимость в Турции упал на 26% за год

В августе 2016 года зарубежным покупателям было продано 1 512 единиц жилья в Турции. Это на 26% меньше, чем в последнем летнем месяце прошлого года.

По данным Турецкого института статистики (TÜİK), в августе 2016 года продажи жилья в Турции увеличились на 2% за год. Всего новых собственников обрели 114 751 домов и квартир, пишет Hurriyet Daily News.

26% всего жилья, проданного в августе иностранцам, находилось в Стамбуле (390 объектов). Следом идут Анталья (370) и Бурса (111). Что касается национальности зарубежных покупателей, то на первом месте по числу сделок - граждане Ирака (267 объектов). Ниже расположились выходцы из Кувейта (155), россияне (117) и граждане Афганистана (75).

Уровень ипотечного кредитования в стране вырос на 1,2% по сравнению с прошлым годом. Доля сделок с привлечением банковского финансирования составила 31,8%.

Иностранный спрос на турецкую недвижимость падает уже несколько месяцев подряд.

Ливийская нефть как карта в борьбе за власть

Погос Анастасов

В период с 11 по 12 сентября ливийская армия под командованием генерала Халифы Хафтара взяла под свой контроль основные нефтяные объекты «нефтяного полумесяца» на средиземноморском побережье – в Завии, Рас-Лануфе и Эс-Сидре, а также Зувейтине и Марса-эль-Брега, через которые проходит большая часть добываемой в стране нефти. Захват произошел практически бескровно, погиб всего один человек.

Еще в июле правительство национального согласия, возглавляемое Ф. Сарраджем, договорилось с так называемыми «Хранителями нефтяных месторождений» (фактически самостоятельными вооруженными формированиями), что те будут охранять нефтеналивную инфраструктуру за некоторую плату. В планах правительства было обеспечить безопасность терминалов и пополнить свою тощую казну, перезапустив экспорт нефти. Однако «хранители» недолго подчинялись центральному правительству, будучи недовольными уровнем оплаты их услуг. В результате уровень добычи нефти и ее отгрузки через ливийские порты сильно упал и не достигал более 200-290 тысяч баррелей в день. Напомним, что при правлении М. Каддафи Ливия добывала до 1,65 млн баррелей в день: 300 тысяч из них шли на внутренние нужды, а все остальное (более 1,3 млн баррелей) – на экспорт, что позволяло стране быть одним из крупнейших в мире нефтеэкспортеров, выступая на равных с Кувейтом, Катаром или Мексикой.

И вот теперь вся нефтяная отрасль перешла под контроль ливийских вооруженных сил. Из шести основных терминалов генерал, а ныне маршал Хафтар, теперь контролирует пять, тогда как один в Сирте остается под контролем ДАИШ (террористическая организация, запрещена на территории России). При этом командование ливийской армии гарантировало выполнение всех поставок нефти, на которые подписалась Ливия — как внутренним потребителям, так и на экспорт. Это решение было энергично поддержано парламентом, заседающим в Тобруке и являющимся международно признанным законодательным органом страны. Его спикер Агила Салех, поддерживающий действия генерала Халифы Хафтара, заявил, что «нефтяная корпорация Ливии (NOC) будет соблюдать все имеющиеся обязательства и контракты с местными и иностранными компаниями». Из заявления самой Национальной нефтяной корпорации Ливии следует, что до завершения 2016 года власти на востоке страны планируют повысить добычу черного золота всего за месяц до 950 тыс. баррелей в день.

Конечно, восстановление контроля над нефтяными терминалами всех проблем не решает. Надо еще убедить западные фирмы вернуться в страну. А для этого нужна твердая власть и стабильность. Ведь в условиях фактического безвластия в стране после 2011 года большинство иностранных компаний, добывавших нефть, вынуждены были прекратить добычу или резко сократить объемы. Остались самые стойкие – итальянская ENI и американская ConocoFillips, тогда как французская TOTAL, Royal Dutch Shell и Marathon Oil свернули все или почти все работы и вывезли персонал.

Казалось бы, установление контроля со стороны национальных вооруженных сил над основной промышленной инфраструктурой страны должно приветствоваться всем цивилизованным миром. Но не тут-то было.

Представители США, Франции, ФРГ, Италии, Испании и Великобритании 12 сентября в совместной декларации призвали отряды Халифы Хафтара оставить нефтеналивные порты отбитых накануне у охранных подразделений предприятий нефтяной отрасли. «Мы призываем все вооруженные формирования, вторгнувшиеся на территорию нефтяного полумесяца, немедленно отступить без всяких предварительных условий», – заявили они.

Специальный представитель генсека ООН в Ливии Мартин Коблер фактически вторил этим голосам. 13 сентября на заседании Совета Безопасности в Нью-Йорке он выразил тревогу по поводу захвата нефтяных терминалов на севере Ливии: «Я опасался, что это может произойти. Такое развитие событий еще сильнее помешает экспорту нефти, лишив Ливию единственного источника доходов, и усугубит раскол в стране», – сказал Коблер. По его словам, экспорт ливийской нефти должен осуществляться исключительно под контролем правительства национального согласия и Президентского совета, которые являются единственными легитимными органами власти в стране.

Заламывая руки, спецпредставитель генсека ООН говорил, что Ливия – богатая ресурсами страна, но ее «экономика движется к коллапсу». По его словам, на выплату зарплат, социальных пособий и субсидии сейчас уходит практически весь бюджет, дефицит которого составляет 75%.

Что же так взбесило Запад? Все очень просто. Установление генералом Х. Хафтаром контроля над нефтяными терминалами окончательно смещает баланс сил в борьбе за власть в стране в его пользу, особенно с учетом того, что он пользуется поддержкой законно избранного парламента. Тогда как спонсируемое Западом и нацеленное на защиту его интересов правительство Ф. Сарраджа и упомянутый Президентский Совет фактически остаются без средств к существованию.

Тот же М. Коблер явно лукавит, называя эти институты единственно легитимными. Парламент в Тобруке не менее, а более легитимен, чем кабинет Ф. Сарраджа, поскольку он избран народом Ливии, а правительство и Президентский Совет являются продуктом хотя и одобренных международным сообществом, но явно ущербных Схиратских соглашений от 17 декабря 2015 года, т.к. изначально они не были согласованы со всеми влиятельными общественно-политическими силами страны. Тем более что парламент так и не проголосовал за передачу полномочий сформированному под диктовку Запада правительству несмотря на все ухищрения М. Коблера и его жесткое давление на депутатов в августе с.г. До сих пор остается неурегулированным вопрос о руководстве национальными вооруженными силами. По Схиратским договоренностям командование ими должно быть передано Президентскому Совету, но с этим не согласен ни сам Главнокомандующий, ни поддерживающий его парламент.

Теперь события могут пойти по двум следующим сценариям. В соответствии с первым Схиратские соглашения модифицируются и Халифа Хафтар становится либо одобренным всеми Главнокомандующим ВС Ливии или министром обороны, что равнозначно, а Ливия объединяется мирным путем при сохранении правительства Ф. Сарраджа.

В соответствии со вторым сценарием нынешнее правительство будет распущено, Схиратские договоренности выброшены в корзину, а генерал Х. Хафтар, опираясь на уже достигнутые им успехи (контроль над Киренаикой, основными нефтяными полями и терминалами страны), силой распространит свою власть на всю Ливию.

Конечно, первый сценарий, предполагающий политические договоренности между основными игроками, наиболее предпочтителен. Однако его реализация связана со многими ограничениями, поскольку генерал Х. Хафтар и поддерживающий его А. Салех настроены резко против исламистских группировок, заправляющих в Триполи, да и состав правительства, явно продиктованный из-за рубежа, их не устраивает.

Силовой вариант пока не может быть до конца просчитан, поскольку неясно, на чью сторону встанут племена западной части страны. Исламисты из лагеря братьев-мусульман, а тем более ДАИШевцы в Сирте им явно чужды, но и нельзя с уверенностью сказать, что они согласятся с властью восточных племен, представленных Х. Хафтаром и А. Салехом. Да и Запад может посчитать, что генерал Хафтар в борьбе за власть перешел «красную черту» и начать военную интервенцию, о которой уже давно говорят в западных столицах.

Однако путь политических компромиссов с Ф. Сарраджем на данном этапе выглядит более реалистическим, поскольку дает возможность генералу выиграть время и не дать повода западным государствам начать новую интервенцию в стране. Временный паралич Запада, вызванный выборами президента США, дает Х. Хафтару и его союзникам шанс мирным путем навязать нынешнему правительству свой вариант урегулирования.

Новый скандал между Вашингтоном и Эр-Риядом

Максим Егоров

Единодушное принятие 9 сентября Палатой представителей Конгресса США билла «Правосудие в отношении спонсоров террористических актов» (Justice against sponsors of Terrorist act – JASTA) спровоцировало грандиозный скандал в американо-саудовских отношениях.

Он, конечно, за последнее время не первый. Турбулентность в отношениях между США и Саудовской Аравией нарастает все последние годы. И это не новый феномен. Конфликты случались с завидной регулярностью. Относительно безоблачными в связях двух государств можно считать лишь период между 1945 и 1973 годами, когда вовсю работала формула «нефть в обмен на безопасность», согласованная королем-основателем Абдельазизом Аль Саудом и президентом Рузвельтом в ходе их исторической встречи на корабле «Куинси».

Первый серьезный удар по ней был нанесен во время арабо-израильской войны 1973 года, когда Саудовская Аравия выступила застрельщиком эмбарго на поставки нефти западным странам со стороны государств-членов ОПЕК. Тот нефтяной кризис нанес серьезный урон американским нефтяным интересам и поставил под вопрос стратегическое взаимодействие двух стран. Эта рана была хоть и не сразу, но залечена, в том числе благодаря войне 1990 года по освобождению Кувейта от иракской оккупации, в которой КСА принимала самое активное участие на стороне созданной США коалиции.

Серьезные неприятности у Эр-Рияда начались позже, когда в 2001 году выяснилось, что большинство участников нападения на Всемирный торговый центр и других террористических атак 11 сентября были выходцами из Саудовской Аравии. Напомним, что организовавшая по официальной версии американским властей теракт «Аль-Каида» возглавлялась саудовским подданным Усамой бен Ладеном. Эта рана оказалась очень глубокой и ее стороны врачевали не один год.

Правда, в какой-то момент даже показалось, что эта тема сторонами закрыта навсегда. Официальное расследование не выявило связей терористов с официальными властями, а затем ее перекрыла затеянная американцами война 2003 года по свержению С. Хусейна, в которой саудовцы с удовольствием выступили на стороне ведомого американцами альянса. Те грандиозные по своему размаху события заслонили тему 11 сентября, а разразившиеся после 2010 года на Ближнем Востоке катастрофы под лозунгами «арабской весны», приведшие к краху сразу нескольких крупных государств Ближнего Востока, казалось бы, окончательно переключили фокус внимания на другие проблемы.

Правда, это не означало, что в саудовско-американских отношениях в это время не появлялись новые трения и даже кризисы. Наоборот, после ухода США из Ирака в 2011 году и заключения при лидирующей роли Вашингтона сделки по Иранской ядерной программе в 2015 году, которая выводила Тегеран из-под международных санкций, в Эр-Рияде появилось стойкое ощущение, что Вашингтон если и не уходит из региона, то дистанцируется от него, оставляя за собой руины, а в качестве нового регионального жандарма рассматривает Тегеран, а не Эр-Рияд, как можно было бы ожидать. Было от чего обливаться холодным потом.

Саудовскому руководству не улыбалось остаться один на один с революционным исламским «монстром», продвигающим альтернативную версию ислама и обладающего гораздо большим, чем у КСА, человеческим капиталом – как по количеству, так и по качеству, и сравнимыми природными ресурсами, прежде всего нефтью и газом. Предвидя такой разворот Эр-Риядом еще вы 2011 году были предприняты меры по «привязке» Вашингтона к КСА и между странами были заключены фантастические контракты в военной сфере на сумму более 60 млрд долл. сроком на 10 лет. Крупнейший контракт в истории человечества! (Не путать с другим недавно заключенным соглашением между Израилем и США. Оно тоже крупнейшее в истории – 38 млрд долл., – но там речь идет не о продаже оружия, а выделении средств из бюджета США на его закупку.) Казалось бы, что еще нужно этим американцам?

Но поведение США в начавшемся в том же, 2011 году, сирийском конфликте привнесло новые разочарования Эр-Рияду. Там ожидали, что Вашингтон поможет военными средствами свергнуть ненавистного Б. Асада – союзника Тегерана, но этого не произошло. В феврале 2012 года тогдашний министр иностранных дел КСА Сауд аль-Фейсал в бешенстве покинул встречу «друзей Сирии» (а по сути, – спонсоров оппозиционных Дамаску сил в Тунисе), когда выяснилось, что прибывшая на форум Х. Клинтон, в ту пору госсекретарь США, не намерена предоставлять им оружие. Более того, США, раздавая обещания сирийской оппозиции, на деле стали сотрудничать с Россией, прежде всего в деле ликвидации осенью 2013 года сирийского арсенала химического оружия. Это еще больше подхлестнуло подозрения королевской семьи относительно того, что Вашингтон «сменил ориентацию» и теперь планирует решать проблемы региона, опираясь не на Израиль и КСА, а в какой-то большей степени на Иран и Россию.

Атмосферу в двусторонних отношениях стали портить и экономические проблемы вроде снижения зависимости США от саудовской нефти (сейчас Америка покупает у саудов всего лишь около 1 млн баррелей в день из 19 с лишним потребляемых) и бума сланцевой нефти.

Протесты саудовцев и их громкие политические акции вроде выхода из состава Совета Безопасности ООН в 2013 году делу не помогали, дрейф Вашингтона от КСА и региона становился все очевиднее. После смерти короля Абдаллы в январе 2015 года и прихода ему на смену короля Сальмана в ход у Эр-Рияда пошли более сильнодействующие средства, вроде попыток разворота Саудовской Аравии лицом к России. На время это намерение саудовского руководства на Вашингтон подействовало как холодный душ, и он стал предпринимать усилия, чтобы сбалансировать свои отношения с Тегераном и продемонстрировать лояльность старому союзнику, дабы не допустить реального сближения с Москвой и отдаления Эр-Рияда от курса на союз с США.

И вот тут-то тема 11 сентября вернулась и снова буквально вздыбила отношения двух стран, причем очень серьезно. Уже весной 2016 года саудовцы забеспокоились начавшимся в Конгрессе обсуждением законопроекта «Правосудие в отношении спонсоров террористических актов» (Justice against sponsors of Terrorist act – JASTA), который позволял американским гражданам обращаться в американские суды с исками в адрес КСА из-за его якобы причастности к террористическим атакам 11 сентября. Кроме того, в Саудовской Аравии опасались публикации ранее закрытых для прессы 28 страниц из итогового доклада Комиссии по расследованию террористической атаки 2001 года.

В ход пошла тяжелая артиллерия. В апреле министр иностранных дел КСА А. Джубейр в ходе визита в американскую столицу заявил, что Эр-Рияд пойдет на распродажу своих активов в американских казначейских обязательствах на сумму 750 млрд долл., чтобы избежать их заморозки в результате предъявления саудовскому правительству исков по делу 11 сентября. Реакция в США была двойственной. С одной стороны, было заявлено, что американская администрация сделает все возможное, чтобы не допустить принятия законопроекта JASTA и публикации злосчастных 28 страниц, а в то же время как бы между прочим в СМИ была слита информация, что сауды являются держателями «всего» 119 млрд долл. казначейских обязательств (мол, не трагедия, если эта распродажа случится).

Казалось, что вопрос, особенно после визита в США в мае преемника наследного принца Мухаммеда бен Сальмана, урегулирован. Но не тут-то было. В июле в Вашингтоне публикуют пресловутые 28 страниц (причем решение снять гриф «секретно» принял сам Б. Обама) с мутными намеками на некую роль саудовских официальных лиц в спонсировании террористов (однако там нет никакой конкретики), а 9 сентября, как упомянуто выше, Палата представителей США принимает пресловутый законопроект JASTA.

И вот тут-то разразился настоящий кризис. Официальная реакция саудов была не мгновенной, но очень жесткой. С ней 14 сентября выступил председатель Совета Шуры (парламента) и одновременно высшее духовное лицо в КСА Абделазиз аш-Шейх. Он назвал принятое решение противоречащим нормам международного права и разжигающим еще больший радикализм в арабском и исламском мире. Накануне, как по указке, с аналогичными заявлениями выступили и другие деятели арабо-мусульманского мира. Генсек ОИС Ияд Мадани назвал принятый Конгрессом США законопроект по 11 сентября недальновидным решением. Ему вторил Генсек Лиги арабских государств Ахмед Абуль Гейт, который заявил, что в этом законопроекте содержатся положения, которые противоречат уставу ООН, и выразил надежду, что американская администрация «не даст хода» этому «постыдному» законопроекту. Генеральный секретарь ССАГПЗ Абдель Латыф бен Рашид аз-Заяни в свою очередь отметил, что если законопроект будет утвержден, то это станет «опасным прецедентом» в международных отношениях. В этом же ключе сделали заявления и другие региональные союзники Эр-Рияда – ОАЭ, Марокко, Иордания, подчеркивавшие, что этот законопроект «противоречит принципам государственного суверенитета» и подорвет международные усилия по борьбе с терроризмом.

Иными словами, скандал разгорается вселенский. Причем разожжен он самим Вашингтоном, которому зачем-то (зачем?) понадобилось именно сейчас, на излете правления Б. Обамы публиковать пресловутые 28 страниц, вызывающие вопросы о роли КСА в событиях 1 сентября, а Конгрессу – принять явно антисаудовский законопроект. Чего добиваются американские власти? Невольно складывается впечатление, что в Вашингтоне есть силы, которые очень бы хотели «накинуть узду» на строптивого союзника, который в последние годы отнюдь не всегда идет в ногу с сюзереном. Но не сыграет ли этот ход против самих его организаторов?

Госсекретарь США Джон Керри обсудил борьбу с терроризмом и проблему беженцев с эмиром Кувейта, сообщил госдепартамент США.

Встреча Керри и эмира Сабаха аль-Ахмеда аль-Джабера ас-Сабаха прошла на полях Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке.

Как сообщил по ее итогам представитель госдепартамента, стороны "обсудили целый спектр вопросов, в том числе борьбу с терроризмом, региональную безопасность и миграционный кризис".

Госсекретарь США также воспользовался возможностью, чтобы поблагодарить Кувейт за содействие в урегулировании кризиса в Йемене и высоко оценил вклад Кувейта по предоставлении гуманитарной помощи и стабилизации ситуации в Ираке.

Иран может пойти на компромисс для стабилизации рынка нефти

Президент Венесуэлы Николас Мадуро заявил, что страны-экспортёры нефти близки к заключению соглашения, целью которого является стабилизация ситуации на рынке.

По словам Мадуро, результаты переговоров Венесуэлы и присутствовавших на саммите стран-членов ОПЕК были плодотворными.

«Президент Роухани уже сделал очень важное заявление о готовности Ирана внести вклад в стабилизацию нефтяного рынка в необходимой и справедливой мере. Это очень хорошая новость», — отметил Мадуро.

«Сегодня я могу сказать, что мы близки к соглашению между странами, входящими и не входящими в ОПЕК. Мы надеемся, что в этом месяце мы сможем объявить о соглашении, чтобы стабилизировать рынок, а также повысить и стабилизировать цены на нефть», заявил Мадуро на пресс-конференции после завершения саммита Движения неприсоединения на венесуэльском острове Маргарита.

Напомним, 6 сентября министр нефти Ирана Бижан Зангане после переговоров в Тегеране с генсеком ОПЕК Мохаммедом Баркиндо заявил, что его страна поддержит любые меры, направленные на стабилизацию цен на нефть.

26—28 сентября в Алжире в рамках Международного энергетического форума пройдёт неформальная встреча ОПЕК. В ходе неё страны-экспортеры по инициативе Венесуэлы, Эквадора и Кувейта планируют провести переговоры о «заморозке» добычи нефти.

Второе дно йеменской авантюры Эр-Рияда

Александр КУЗНЕЦОВ

В начале сентября издающаяся в Лондоне на арабском языке газета «Рай аль-йаум» сообщила о том, что война, идущая в Йемене уже полтора года, приняла новый поворот. События последнего времени делают йеменское противостояние ещё более опасным. Во-первых, вооружённые формирования северной коалиции (хоуситы и сторонники бывшего йеменского президента Салеха) приобрели баллистические ракеты, дальность которых оставляет около 800 километров. Это оружие позволяет поражать любые цели на территории Саудовской Аравии (КСА). «Рай аль-йаум» предполагает, что ракеты были предоставлены хоуситам (они являются приверженцами одного из шиитских течений) Ираном или движением «Хезболла».

Хотя на вооружении Саудовской Аравии стоит система ПРО, закупленная в США, однако ракеты иранской модели «Шехаб», запущенные в большом количестве, вполне могут прорвать саудовскую противоракетную оборону. Приграничные провинции Саудовской Аравии Асир, Наджран и Джиззан уже подвергаются массированным обстрелам с йеменской территории.

В саудовских СМИ военную операцию в Йемене называют теперь не «Бурей решимости», а «южной войной», намекая на то, что боевые действия переносятся на территорию королевства. Вспоминается, что три южные провинции Саудовской Аравии когда-то принадлежали Йемену и были отняты саудитами в результате войны 1932 года. Заключенный в 1937 году мирный договор исходил из соломонова решения: провинции посчитали находящимися в долгосрочной аренде у саудовцев. В 1997 году президент Салех, ведущий ныне войну против КСА, новым договором официально уступил эти территории Эр-Рияду, но сейчас он и его союзники хоуситы руководствуются правилом: «как уступили, так и возьмём назад». Йеменцы – вежливые и доброжелательные люди, но если задета их честь, дерутся до конца.

Осложняет обстановку то, что власти Саудовской Аравии начали в южном Йемене набор добровольцев для защиты йеменской границы со своей стороны. Йеменцев Юга снова натравливают на йеменцев-северян.

Ракетные обстрелы саудовских городов создают угрозу безопасности королевства, но при этом надо понимать, что данные обстрелы являются ответом на бомбардировки Йемена, продолжающиеся в течение полутора лет и разрушающие экономику этой и без того бедной арабской страны. По сведениям ООН, в результате саудовских воздушных ударов погибли 10 тысяч мирных жителей и 30 тысяч были ранены. Два миллиона йеменцев стали беженцами, а семь миллионов страдают от недоедания, в том числе по причине блокады Йемена, установленной Эр-Риядом. Полностью разрушены шесть йеменских городов и посёлков.

Большой урон потерпело уникальное историческое наследие Йемена, где цивилизация Сабейского царства зародилась еще до Рождества Христова. Бомбардировки привели к разрушению шести исторических крепостей, сорока замков, тридцати музеев. ЮНЕСКО, осудившая бомбовые удары, занесла старый город столицы Йемена Санаа и древнюю крепость Шибам в список объектов мирового культурного наследия, подвергающегося угрозе уничтожения. Разрушены десятки мечетей, в том числе служившие хранилищами древних рукописей.

Основным моментом, характеризующим невнятную политику Эр-Рияда в Йемене, является отсутствие у саудитов надёжных партнеров среди йеменцев. Фактически Саудовская Аравия контролирует только временного президента Абд Раббо Мансура аль-Хади, который проживает со своими министрами в основном в КСА. Однако он не располагает реальной военной силой, и его влияние на ситуацию минимально. Партия «Ислах», считающаяся йеменским аналогом «Братьев-мусульман», так и не перешла к действиям совместно с силами аравийской коалиции. В период так называемой йеменской революции 2012 года, которая свелась к отстранению президента А.А.Салеха от власти, партия «Ислах» действовала как инструмент влияния Катара, что вызвало гнев Эр-Рияда, обвинившего своих бывших йеменских союзников в предательстве. Позже в королевстве закрыли глаза на разгром «Ислаха» на севере страны силами всё тех же хоуситов. Этот кризис отношений и доверия до сих пор не преодолён.

Президент Хади, никак не контролирующий ситуацию в стране, тем не менее продолжает претендовать на власть. Одновременно на Юге усиливают свое влияние Объединенные Арабские Эмираты, которые не прочь подмять под себя доходные йеменские порты. По информации ливанской газеты «Аль-Ахбар», ОАЭ готовят созыв «Политического совета Юга Йемена», который должен взять власть из рук Хади. В Южном Йемене уже давно действует сепаратистское движение «Аль-Хирак», которое борется за отделение от Севера. Сказываются политические обиды, перенесенные во время президентства Али Абдаллы Салеха, несправедливые увольнения из армии офицеров-южан. В числе лидеров сепаратистов - многие бывшие руководители Йеменской социалистической партии, такие как Али Салем аль-Бейд и Абу Бакр аль-Аттас. Если их планы осуществятся, раздел Йемена неминуем.

Длящаяся полтора года война показала, что продолжение вооружённой борьбы ведёт в тупик. Количество жертв среди йеменцев и саудитов растёт, но это не даёт решения ни одной из военно-политических задач Эр-Рияда. Бессмысленно также предъявлять к хоуситам и сторонникам Салеха требования о роспуске органов самоуправления или сдаче тяжёлого вооружения. В отсутствие солидных международных гарантий ни то, ни другое требование выполнено не будет.

Есть, впрочем, ещё одна сторона конфликта, извлекающая из него если не прямую, то косвенную пользу. Это США, с молчаливого согласия которых Эр-Рияд бросился в йеменскую авантюру. Вашингтон в данном конфликте сыграл теми же картами, что и при иракском вторжении в Кувейт в 1990 году. Перед вторжением в Кувейт Саддам Хусейн долго беседовал с послом США в Ираке Эйприл Глэспи и получил от неё заверение в том, что «Америка не будет вмешиваться в эту проблему». Дальнейшее известно.

Американцы втянули своего союзника Саддама Хусейна в войну, чтобы обескровить Ирак. У втягивания Эр-Рияда в войну в Йемене смысл тот же: ослабить саудовского союзника и исключить проявления с его стороны слишком независимой политики (в Сирии, в диалоге с Россией, в действиях на нефтяном рынке). Поэтому не надо забывать, что у йеменской авантюры Эр-Рияда, предпринятой с согласия Вашингтона, есть второе дно. В то же время Вашингтон в любой момент может бросить своих «стратегических партнёров». Это косвенно подтверждается информацией газеты «Аль-Ахбар» о том, что представители США через американское посольство в Омане обратились к Тегерану с предложением начать переговоры по Йемену без участия Эр-Рияда.

В любом случае йеменскую войну необходимо закончить как можно скорее и без предварительных условий. Убийству людей и разрушению древнейших памятников должен быть положен конец.

Ливия не будет замораживать добычу нефти - представитель страны при ОПЕК.

Ливия не собирается замораживать объемы добычи нефти до тех пор, пока не достигнет уровня производства "черного золота" до как минимум 1,6 млн баррелей в сутки. Об этом заявил в субботу газете "Уолл-стрит джорнэл" представитель страны при Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) Мохаммед Оун.

"Мы не согласны на заморозку, пока не достигнем предыдущих объемов добычи", - отметил он. По словам Оуна, Ливия пытается вернуться к производству нефти в объеме 1,6 млн баррелей, как это было во времена правления свергнутого лидера страны Муамара Каддафи. Сейчас эта цифра составляет около 300 тысяч баррелей в сутки.

Тема заморозки объемов добычи нефти, которая была отвергнута большинством стран-членов ОПЕК еще на апрельской встрече в Дохе (Катар), получила второе дыхание после того, как 2 сентября президент РФ Владимир Путин заявил, что Россия поддерживает соглашение с ОПЕК по ограничению роста нефтедобычи. Глава государства также выразил надежду, что и другие производители нефти захотят поддержать данную инициативу.

После встречи российского президента и принца Саудовской Аравии Мухаммада бен Сальмана на полях саммита G20 в Китае 4 сентября стороны на следующий день подписали совместное заявление в целях стабилизации рынка нефти, которое многие наблюдатели назвали "переломным" и "историческим".

26-28 сентября в Алжире состоится Международный энергетический форум, в рамках которого страны-экспортеры нефти намерены провести переговоры о заморозке добычи. Инициаторами обсуждения выступают Венесуэла, Эквадор и Кувейт. Министры Саудовской Аравии, Ирака и Ирана уже подтвердили свое участие в закрытых переговорах.

Иран предпочитает дружить с Россией

Редакционная статья Иран.ру

Президент ИРИ сегодня отправляется на остров Маргарита для участия в саммите Движения неприсоединения, Иран передает председательство в этой международной организации Венесуэле. Затем Хасан Роухани отправится на Кубу, где запланирована встреча с лидером кубинской революции Фиделем Кастро. После этого иранский президент посетит с двухдневным визитом Нью-Йорк, там он выступит на заседании ежегодной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Иранская дипломатия действует, векторы ее направленности охватывают практически всю планету, ежедневно представители ИРИ различного уровня посещают десятки стран, а в Тегеране редкий день обходится без визитов высокопоставленных иностранных гостей. В какую сторону движется сегодняшний Иран, с кем предпочитает дружить, а кому, как и прежде, не доверяет? Ведь не одной иранской позицией по Сирии можно измерять внешнюю политику крупнейшего государства региона, отличающегося при этом самодостаточностью, а часто и крутым нравом в подходах к насущным проблемам Ближнего Востока.

Европа в отношениях с Ираном остается в подчинении США

На прошлой неделе председатель Национального Собрания Франции Клод Бартолон в течение четырех дней вел переговоры с высшим иранским руководством. Явно, что его приезд в Исламскую Республику не был протокольной обязанностью, а имел для Парижа практическое значение. Можно сказать, что главу французского парламента отправили в Тегеран для своеобразной рекогносцировки, чем дышит Иран и как он намерен строить свою европейскую политику?

Клод Бартолон был принят президентом Роухани и практически всеми иранскими руководителями, включая секретаря Высшего совета национальной безопасности ИРИ адмирала Али Шамхани и главного советника лидера ИРИ аятоллы Хаменеи по международным вопросам Али Акбара Велаяти. Его первая встреча в начале визита с иранским коллегой Али Лариджани, возглавляющим меджлис, была лишь прелюдией к последующим переговорам. Иранцы, как обычно, скупы на комментарии к конкретным договоренностям, но общую канву обсуждаемых с Францией проблем обозначить несложно.

На первой позиции, видимо, нужно располагать вопросы, связанные с выполнением Западом условий Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по иранской ядерной программе. США и их европейские союзники из состава договаривающейся с Тегераном «шестерки» как-то оставляют в стороне в своих новых отношениях с ИРИ то важнейшее обстоятельство, что иранское руководство пошло на это соглашение в обмен на отмену санкций против Ирана. Сегодня получается, что Соединенные Штаты беспрецедентными санкциями, которые такими бы никогда не стали без европейской поддержки, оказали на Иран давление, добились своей цели, свернув иранскую ядерную программу до безопасного уровня, а обещания по снятию экономической дискриминации выполнять не спешат.

Оказалось, что иранская атомная жертва американских претензий к Тегерану убавила ненамного. Теперь речь идет о политике Ирана в Сирии, о поддержке антиизраильской Хезболлы, о ракетных программах ИРИ, о правах человека и многом другом. Американская администрация снова загоняют Иран в угол, требуя от Евросоюза прежней безоговорочной поддержки своей иранофобии. Кто из европейских стран-лидеров осмелится первым выйти из этой круговой поруки против Тегерана?

Отношения Германии с Ираном остаются в состоянии «клинической смерти», Берлин упорно уклоняется от контактов с Тегераном на высоком уровне, не подавая явных сигналов к готовности пренебречь американским диктатом. Похоже, отхватить лакомые куски иранского рынка у немецкого бизнеса шансов немного, правительство ФРГ продолжает упорствовать в своей «преданности» Вашингтону.

Великобритания об экономическом сотрудничестве с ИРИ речи вообще пока не ведет. На европейском главном острове ограничились пока восстановлением дипотношений на уровне послов, предоставив этот статус своему временному поверенному в Тегеране. Вручение верительных грамот послами обеих стран напоминало шпионские сценарии об обмене арестованными разведчиками. Несмотря на разницу во времени в Лондоне и Тегеране, послы Николас Хоптон и Хамид Баидинежад подтверждали свои полномочия синхронно, минута в минуту.

Италия идет на контакты с Ираном в экономике без политизированности в оценке иранского режима. Однако Рим сегодня в европейской политике ключевой ролью не обладает. В этих условиях для Ирана пробить французскую брешь в североатлантической солидарности Европы и США было бы весьма своевременным, но Париж пока молчит и думает над информацией, привезенной из Тегерана председателем Национального Собрания

Европейская нерешительность для Ирана дорогого стоит. Привлечение иностранных инвестиций в страну и улучшение ситуации с занятостью населения – основные экономические проблемы правительства Роухани. На сегодняшний день Иран, как утверждает ОПЕК, уже вернулся к досанкционному уровня добычи нефти. С учетом низких цен этого оказалось недостаточно для иранского бюджета, даже максимально возможный в этом году уровень добычи в размере 4-4,2 млн. баррелей в сутки не гарантирует исполнение бюджета ИРИ. Потребности инфраструктурных инвестиций Ирана оцениваются в 1 трлн. долларов (в течение последующих 10 лет). В связи с этим Тегеран в значительной степени будет зависеть от финансирования проектных соглашений для восстановления своей инфраструктуры. Без участия Европы решение этой задачи представляется весьма проблематичным.

В борьбе с Ираном Саудовская Аравия рискует остаться без арабских союзников

«Средневековый мрачный фанатизм Саудовской Аравии продаётся сегодня как продукт 21-го века», отметил Мохаммад Джавад Зариф на страницах американской газеты «New York Times». По его мнению, усилия Саудовской Аравии убедить своих западных покровителей поддержать её недальновидную тактику основываются на ложной посылке, что погружение арабского мира в дальнейший хаос каким-то образом повредит Ирану. Действительно, Эр-Рияд по непонятной логике уверовал в то, что региональная нестабильность поможет «сдержать» Иран. На повестку нестабильности Ближнего Востока саудовское королевство опять ставит вопрос о соперничестве между суннитами и шиитами, пытаясь прикрыть этим свои геополитические амбиции.

В Саудовской Аравии в этих откровенно сомнительных устремлениях зашли настолько далеко, что главный саудовский муфтий Абдель Азиз Аль Шейх публично заявил, что иранцы не являются мусульманами. Не станем комментировать реакцию иранских шиитских богословов на этот бред. Приведем ответ министра иностранных дел Ирана, который подчеркнул: "На самом деле; ислам иранцев и большинства мусульман мира не имеет ничего общего с исламом фанатичного экстремизма, который пропагандируется ваххабитскими муфтиями и саудовскими мастерами терроризма".

Саудовская Аравия остается главным противником Ирана в регионе. Сегодня Эр-Рияд враждует с Тегераном, опасаясь не столько роста иранского влияния в арабском мире, сколько заботясь о собственном выживании в виде ставшей дикостью в цивилизованном мире монархии, живущей по давно ушедшим в прошлое стандартам государственности. Даже в сравнении со своими соседями по Персидскому заливу, где у власти находятся монархи, саудовская семья проигрывает в соответствии современным реалиям. Представлять ирано-саудовское противостояние абсолютно обязательным для других государств Залива было бы ошибочным.

У Ирана прекрасные отношения с Оманом, которые, по словам министра иностранных дел ИРИ Зарифа не имеют никаких ограничений для расширения. Недавно было подписано соглашение о делимитации морской границы между Ираном и Оманом. В этом году ожидается удвоение экспорта из ИРИ в Оман. Прав глава внешнеполитического ведомства Ирана Джавад Зариф, когда говорит о том, что иллюзорная конкуренция должна превращаться в конструктивное сотрудничество в Персидском заливе.

На этой неделе состоялся телефонный разговор с эмиром Катара президента Роухани, обе стороны пришли к согласию, что только политический диалог может урегулировать региональные проблемы. В ходе разговора Роухани особо отметил, что региональные вопросы должны быть решены и урегулированы странами региона и лишь путем политических переговоров, диалога и взаимопонимания. Катарский монарх указал на важность улучшения диалога между Ираном и арабскими странами Персидского залива, отметив, что существующие проблемы должны решаться региональными государствами, а не иностранными державами. Катар и Иран договорились о расширении «особых» связей во всех областях. Для антииранских амбиций Саудовской Аравии это стало неприятным сюрпризом.

За развитие двусторонних отношений с ИРИ выступает и Кувейт. В конце августа текущего года председатель меджлиса Кувейта Марзук Али аль-Ганем отметил, что без дружественных отношений с Тегераном у стран Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива не может быть уверенности в стабильности региона. Он также, упомянув о необходимости политического решения сирийского кризиса, заявил, что Кувейт желает прекращения военных действий в Сирии и разрешения этого кризиса путем переговоров.

Даже, если сегодня арабские страны Персидского залива и не говорят публично о своем несогласии с саудовской политикой в отношении Тегерана, то их обеспокоенность опасной политикой Эр-Рияда достаточно очевидна. Более умеренный политический курс иранского президента Хасана Роухани и ослабление напряженности в отношениях Ирана и Запада не могли не заметить в государствах Залива, уставших от откровенного диктата саудовской семьи. Сегодня пример Омана, имеющего дружественные отношения с Ираном, более востребован, чем прямая конфронтация Саудовской Аравии с Исламской Республикой.

Россия и Иран на пути к укреплению сотрудничества

Главным событием в отношениях Москвы и Тегерана стала, проведенная 10 сентября в Иране, торжественная церемония закладки первого камня в строительство АЭС «Бушер-2», которое осуществляется в рамках российско-иранского сотрудничества. Опыт успешной эксплуатации первого блока АЭС «Бушер» сохранил приверженность Ирана российским ядерным технологиям. В рамках сотрудничества с Россией ИРИ планирует построить восемь блоков, для Ближнего Востока этот замысел не имеет аналогов.

Стоимость проекта «Бушер-2» составит порядка 10 млрд. долларов, а его реализация займет 10 лет. Предварительная приемка энергоблока №2 иранским заказчиком намечена на август 2025 года, а энергоблока №3 — на февраль 2027 года. Эти сроки указывают на твердые намерения иранской стороны продолжать стратегическое сотрудничество с Кремлем, если бы было не так, то заключать подобное многомиллиардное соглашение для Тегерана не имело бы смысла. Это проект выгоден обеим сторонам.

В Иране столь грандиозный интерес к развитию атомной энергетики обоснован ростом в последние годы уровня потребления электроэнергии, который в стране достигает ежегодно отметки в 10% . Обеспечить такой рост имеющимися мощностями Иран не в состоянии, а потому сделка с Россией для Тегерана выглядит весьма перспективной. Получать относительно дешёвую электроэнергию для внутреннего потребления с целью развития экономики Ирану выгодно. Для российского участия в развитии иранской АЭС также есть много плюсов. Кроме того, что это работает на имидж «Росатома» как надежного и обладающего высокими технологиями партнера в сооружении объектов атомной энергетики, есть очевидные экономические интересы: повышение трудовой занятости, новые заказы, дополнительные отчисления в бюджет. В целом взаимовыгодное российско-иранское сотрудничество в этой отрасли может стать хорошей моделью для торгово-экономических связей Москвы и Тегерана.

В формате политического диалога состоялись переговоры посетившего Москву заместителя министра иностранных дел Ирана Хоссейна Джабери Ансари со специальным представителем президента РФ по Ближнему Востоку и странам Африки, замглавы МИД России Михаилом Богдановым. Подобные консультации внешнеполитических ведомств стали привычными и проводятся настолько часто, что дают обоснованный повод говорить о высоком дипломатическом взаимодействии Москвы и Тегерана. Подобных примеров в отношениях с другими странами у России сегодня немного и они указывают, прежде всего, на стремление Кремля не дать повода иранскому руководству для сомнений в надежности российских партнеров, ведущих переговоры с США по Сирии напрямую.

Не случайно, что главные вопросы и этих переговоров касались Сирии. «В ходе подобных консультаций мы координируем нашу политику», отметил Ансари по итогам своих встреч. Отметим, что у американской администрации подобного взаимодействия со своими союзниками нет. Турция в Сирии решает свои проблемы, начав боевые действия против сирийских курдов без согласования с Дамаском и без одобрения Вашингтоном. Саудовская Аравия и не подумала поддержать американский план о прекращении огня в Сирии по той простой причине, что на террористические группировки он не распространяется, а Эр-Рияд на них опирается в продвижении своих интересов.

Российско-иранское взаимодействие в Сирии спутало карты многим игрокам на сирийском направлении, в том числе и Соединенным Штатам. Американский политический журнал Foreign Policy полагает, что кроме пустых ультиматумов и стертых «красных линий» Вашингтону нечего предложить, и американская стратегия больше напоминает «предсказуемый спуск сирийского конфликта в ад». В другом американском издании The American Interest отмечается, что «Джон Керри летал в Женеву и вернулся... с чем-то. После упорной напряженной работы госсекретарь Керри добился от Путина согласия заключить с США соглашение на российских условиях. В результате этого соглашения Асад уже стал сильнее, а ближневосточная сеть американских альянсов ослабла». Понятно, что в таких условиях российско-иранский союз может вызывать в Америке лишь зависть.

*******

Иран занимает важнейшее военно-стратегическое положение, являясь одновременно и ближненевосточным, и кавказским, и центральноазиатским, и прикаспийским государством, от взаимодействия с которым во многом зависит внешняя политика России. Отсутствие долгосрочной стратегии США и Запада в регионе привели к тому, что Иран стал занимать положение нового регионального лидера. Сегодня вполне объяснимо, что по Сирии у Москвы и Тегерана определились схожие позиции. Будущее Ближнего Востока во многом будет зависеть от исхода внутреннего конфликта в Сирии. Основными угрозами, в случае негативного развития сирийского конфликта, является резкое ослабление влияния, как России, так и Ирана в регионе.

Замечено снижение товарооборота между Ираном и Кувейтом

Иран экспортировал 776 200 тонн ненефтяных товаров на сумму $ 50 млн. в Кувейт, в течение первых четырех месяцев текущего иранского года (20 марта – 21 июля 2016), показывая снижение на 32% в стоимостном выражении по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Основу экспорта составили цемент, стальные изделия, минералы, ковровые покрытия, рыба, фисташки, изюм и арбузы, сообщает Таможенное управление Исламской Республики Иран.

В то же время было импортировано 2700 тонн товаров на сумму $ 11 млн., что указывает на снижение на 23% в годовом исчислении. Транспортные средства, натуральный каучук, холодильники, автозапчасти, продукция нефтехимической промышленности, гранаты и принтеры были одними из основных товаров импорта.

Семья Саудитов не дождется: Иран не откажется от паломничества в Мекку

Посольство Ирана в Кувейте опровергло необоснованные сообщения, сделанные и распространённые некоторыми арабскими СМИ о том, что иранские паломники должны заменить хадж в Мекку на паломничество в священный город Кербелу.

В своём заявлении посольство Ирана опровергло заявления, сделанные арабскими СМИ, принадлежащими саудовским правителям. «Никогда не выносилось ни одной фетвы о замене хаджа в Мекку паломничеством в святыню Имама Хусейна в Кербеле. Такое утверждение является ложью», подчёркивается в заявлении.

Агентство ИРНА отмечает, что из-за саудовской враждебности по отношению к Ирану, а также вследствие трагедии в Мине в прошлом году, некоторые арабские СМИ утверждают, что более одного миллиона иранских паломников направятся в Кербелу в Ираке, так как фетва велела им сделать это, чтобы заменить паломничество в Мекку на Кербелу.

Как сообщало РИА Иран.ру, Тегеран заявил, что Саудовская Аравия должна обеспечить необходимую безопасность для всех паломников, в том числе иранцев, когда они находятся в этой стране, Саудовские власти отказались гарантировать безопасность паломников и таким образом лишили иранцев возможности выполнить ежегодный хадж в этом году, который является правом для любого мусульманина.

Рост иностранных инвестиций в сфере ценных бумаг Ирана

Иностранные инвестиции на внутреннем рынке ценных бумаг Ирана увеличились на 140% с момента начала осуществления ядерной сделки, и стоят 11 700 млрд. риалов (около 329 миллионов долларов по рыночному обменному курсу).

Заявление было сделано новым главой Организации по ценным бумагам и биржам Ирана господином Мохаммади. При этом он добавил, что большинство инвесторов из Германии и немецкоязычных стран.

Санкции против Исламской Республики были сняты 16 января после эпохального договора, подписанного Ираном с мировыми державами в июле 2015 года.

Инвесторы из США, Великобритании, Испании, России, Германии, Швеции, Швейцарии, Узбекистана, Китая, Нидерландов, Индии, Турции, Ливана, Южной Африки, Японии, Кипра, Италии, ОАЭ, Норвегии, Греции, Индонезии, Польши, Катара, Ирака, Пакистана, Сирии, Люксембурга, Кувейта, Новой Зеландии, Малайзии, Южной Кореи и Афганистана, в настоящее время, имеют доли на фондовых рынках Ирана.

Доводы в пользу офшорного балансирования

Лучшая внешнеполитическая стратегия США

Джон Миршаймер – профессор политологии в Чикагском университете.

Стивен Уолт – профессор международных отношений Школы имени Кеннеди Гарвардского университета.

Резюме: Офшорное балансирование основано на уверенности в американских традициях и понимании непоколебимых преимуществ страны. Стратегия использует географическое положение и признает, что другие государства должны уравновешивать мощных соседей.

Впервые за последние годы значительное число американцев ставит под сомнение внешнеполитическую стратегию страны. Как показал проведенный в апреле 2016 г. опрос центра Pew, 57% американцев считают, что Соединенные Штаты должны «заняться собственными проблемами и позволить другим решать свои проблемы как они считают нужным». В ходе предвыборной кампании и демократ Берни Сандерс, и республиканец Дональд Трамп неизменно находили поддержку избирателей, когда задавались вопросом о стремлении США продвигать демократию, субсидировать оборону союзников и прибегать к военному вмешательству. Лишь Хиллари Клинтон защищала статус-кво.

Недовольство американцев доминирующей внешнеполитической стратегией не должно вызывать удивления, учитывая результаты последних 25 лет. В Азии Индия, Пакистан и Северная Корея увеличивают свои ядерные арсеналы, а Китай бросает вызов статус-кво в региональных водах. В Европе Россия аннексировала Крым, а отношения Вашингтона с Москвой оказались на самом низком уровне со времен холодной войны. Американские войска по-прежнему воюют в Афганистане и Ираке, но побед не видно. Несмотря на ликвидацию большинства первоначальных лидеров, «Аль-Каида» распространилась по всему региону. Арабский мир охвачен хаосом – в значительной степени из-за решения США способствовать смене режимов в Ираке и Ливии и попыткам добиться этого в Сирии. Из этого хаоса возникло «Исламское государство» (ИГИЛ). Многочисленные попытки Соединенных Штатов добиться урегулирования палестино-израильского конфликта закончились провалом, вероятность существования двух государств сейчас далека как никогда. В то же время демократия переживает спад по всему миру, а применение пыток, точечных ликвидаций и других морально неоднозначных методов серьезно навредили имиджу США как защитника прав человека и международного права.

Не только Соединенные Штаты несут ответственность за все эти беды, но они приложили руку к большинству из них. Неудачи являются естественным следствием неверной внешнеполитической стратегии либеральной гегемонии, которой демократы и республиканцы следовали на протяжении многих лет. Согласно этому подходу, США должны использовать мощь не только для решения глобальных проблем, но и для укрепления мирового порядка, основанного на международных институтах, представительных органах власти, открытых рынках и уважении прав человека. Как «исключительная держава» Соединенные Штаты обладают правом, обязанностью и мудростью, чтобы контролировать политику практически во всех точках планеты. По сути либеральная гегемония – это ревизионистская внешнеполитическая стратегия: вместо того чтобы требовать от Америки простого поддержания баланса сил в ключевых регионах, она вынуждает Соединенные Штаты продвигать демократию по всему миру и защищать права человека, если они находятся под угрозой.

Существует более подходящий вариант. Следуя стратегии «офшорного балансирования», Вашингтон откажется от амбициозных усилий по переделке общества в других странах и сосредоточится на том, что действительно важно: сохранении американского доминирования в Западном полушарии и противодействии потенциальным гегемонам в Европе, Северо-Восточной Азии и Персидском заливе. Вместо того чтобы выступать в роли мирового полицейского, США должны поощрять другие страны к активному участию в сдерживании поднимающихся держав и вмешиваться только в случае необходимости. Это не означает отказа от позиции единственной мировой супердержавы или возвращения к стратегии «Америка – это крепость». Скорее, офшорное балансирование позволит сберечь силы и таким образом обеспечит лидерство Соединенных Штатов в будущем и укрепит свободу внутри страны.

Постановка правильных целей

США – самая успешная великая держава в современной истории. Другим ведущим государствам приходилось мириться с наличием грозных противников у своих границ – даже Великобритания несколько раз сталкивалась с угрозой вторжения через Ла-Манш. У Соединенных Штатов на протяжении двух с лишним столетий подобных проблем не было. Далекие державы не представляют серьезной угрозы из-за двух огромных океанов, отделяющих их от Америки. Жан-Жюль Жюссеран, французский посол в США с 1902 по 1924 гг., писал: «На севере у страны слабый сосед, на юге – другой слабый сосед, на востоке – рыба и на западе – рыба». Кроме того, Соединенные Штаты обладают огромными территориальными и природными ресурсами, значительным энергичным населением, что позволило создать крупнейшую экономику мира и самый мощный военный потенциал. США также имеют на вооружении тысячи ядерных боеголовок, поэтому атака на американскую территорию еще менее вероятна.

Такие геополитические преимущества дают огромный простор для ошибок: лишь настолько защищенная страна может пытаться переделать мир по собственному усмотрению. Одновременно эти преимущества позволяют ей оставаться мощной и защищенной, не прибегая к затратной экспансионистской внешнеполитической стратегии. Офшорное балансирование будет иметь именно такой эффект. Его главная задача – поддерживать мощь Соединенных Штатов на максимуме, в идеале это доминирующее положение на планете. В первую очередь речь идет о сохранении господства в Западном полушарии.

Однако в отличие от изоляционистов сторонники офшорного балансирования полагают, что и за пределами Западного полушария есть регионы, которые заслуживают американских усилий. Сегодня для США значимы три региона: Европа, Северо-Восточная Азия и Персидский залив. Первые два – это ключевые центры индустриальной мощи и местонахождение других великих держав, в третьем производится почти 30% мировой нефти.

Главная проблема в Европе и Северо-Восточной Азии – подъем региональных гегемонов, которые будут доминировать там почти так же, как США на Западе. Государство-гегемон должно обладать огромным экономическим весом, способностью разрабатывать современное вооружение, потенциалом для проецирования силы в мире и, возможно, достаточными ресурсами, чтобы превзойти американцев в гонке вооружений. Такое государство может даже завести союзников в Западном полушарии и вмешиваться в ситуацию вблизи Соединенных Штатов. Главная цель США в Европе и Северо-Восточной Азии – поддерживать региональный баланс, чтобы самое мощное государство каждого региона – на данный момент Россия и Китай соответственно – продолжали беспокоиться по поводу своих соседей и не интересовались Западным полушарием. В Персидском заливе Соединенные Штаты заинтересованы в блокировании гегемона, который может вмешаться в поставки нефти и таким образом нанести ущерб мировой экономике и угрожать благополучию Америки.

Офшорное балансирование – это реалистическая стратегия, имеющая ограниченные цели. Продвижение мира хотя и желательно, но в число этих целей не входит. Это не значит, что Вашингтон должен приветствовать конфликты и отказаться от дипломатических и экономических инструментов для предотвращения войны. Но для этой цели не могут использоваться только американские войска. Целью офшорного балансирования также не может быть прекращение геноцида, как в Руанде в 1994 году. Однако следование этой стратегии не исключает проведение подобных операций при условии, что необходимость очевидна, миссия выполнима и американское руководство уверено, что вмешательство не приведет к ухудшению ситуации.

Как это работает

Офшорное балансирование предполагает, что США будут определять свое военно-политическое поведение в соответствии с распределением сил в трех ключевых регионах. Если потенциального гегемона в Европе, Северо-Восточной Азии или Персидском заливе не видно, нет оснований и для размещения в регионе сухопутных войск или ВВС, соответственно, нет необходимости наращивать военный потенциал дома. Чтобы обрести достаточный вес для доминирования в регионе, требуется много лет, поэтому у Вашингтона будет время для выявления угрозы и выработки адекватного ответа.

В этом случае США должны обратиться к странам региона как первой линии обороны, позволив им поддерживать баланс сил на собственном пространстве. Вашингтон может предоставлять помощь союзникам и обещать поддержку в случае угрозы нападения, но должен воздерживаться от размещения значительных военных контингентов за границей. В некоторых случаях имеет смысл сохранить соответствующие активы, например небольшие контингенты, объекты для сбора разведданных или склады военной техники, но в целом нужно переложить ответственность на региональные державы, которые в большей степени заинтересованы в предотвращении доминирования над ними одного государства.

Если эти страны не могут сдерживать потенциального гегемона собственными силами, Соединенные Штаты должны помочь, разместив достаточную огневую мощь в регионе, чтобы изменить баланс сил в свою пользу. Иногда это означает отправку войск до того, как начнется война. Например, в годы холодной войны США сохраняли значительные контингенты сухопутных войск и ВВС в Европе, полагая, что западноевропейские страны не способны сдерживать Советский Союз собственными силами. В других случаях американцы могут вмешаться после начала войны, если есть вероятность, что одна из сторон превратится в регионального гегемона. Так происходило в двух мировых войнах: Соединенные Штаты вмешались, когда стало ясно, что Германия может доминировать в Европе.

Иными словами, цель – держаться в отдалении как можно дольше, осознавая при этом, что иногда нужно переходить к активным действиям. В случае необходимости США должны заставить союзников взять на себя основную нагрузку, а американские войска следует вывести как можно быстрее.

У офшорного балансирования много плюсов. Ограничение регионов, которые США будут обязаны защищать, а также привлечение других стран к выполнению своей части работы позволят уменьшить расходы Вашингтона на оборону, стимулируют инвестиции и потребление в стране; гораздо меньше американцев будут рисковать жизнью. Сегодня союзники воспринимают американскую защиту как должное, после окончания холодной войны проблема лишь усугубилась. Например, на Соединенные Штаты приходится 46% ВВП НАТО, при этом они несут 75% военных расходов. «Это соцобеспечение для богатых», – язвительно отметил политолог Барри Позен.

Офшорное балансирование также позволит уменьшить риск терроризма. Либеральная гегемония обязывает США распространять демократию в незнакомых странах, что иногда требует военной оккупации и всегда подразумевает вмешательство в местную политическую систему. Такие действия неизменно вызывают националистическое возмущение, и поскольку противники слишком слабы, чтобы напрямую противостоять Соединенным Штатам, они используют терроризм. (Стоит напомнить, что мотивацией для Усамы бен Ладена в значительной степени послужило присутствие американских войск в его родной Саудовской Аравии.) Либеральная гегемония не только стимулирует появление террористов, но и облегчает их деятельность: смена режимов для продвижения американских ценностей подрывает местные институты и создает неконтролируемые пространства, где процветает экстремизм.

Офшорное балансирование смягчит эту проблему посредством отказа от социального инжиниринга и минимизации присутствия войск. Американские военные будут находиться на иностранной территории, только если государству ключевого региона угрожает потенциальный гегемон. В этом случае возможная жертва будет воспринимать США как спасителя, а не оккупанта. Когда угроза ликвидирована, американские войска могут вновь скрыться за горизонтом, вместо того чтобы остаться в стране и вмешиваться в местную политику. Демонстрируя уважение к суверенитету, офшорное балансирование вряд ли будет стимулировать антиамериканский терроризм.

Убедительная история

Сегодня офшорное балансирование может показаться радикальной стратегией, но на протяжении многих десятилетий именно оно определяло логику американской внешней политики и хорошо служило стране. В XIX веке США были заняты расширением своей территории в Северной Америке, строительством мощного государства и обеспечением гегемонии в Западном полушарии. Выполнив эти задачи к концу столетия, страна заинтересовалась сохранением баланса сил в Европе и Северо-Восточной Азии. Тем не менее она позволяла великим державам обоих регионов сдерживать друг друга, прибегая к военному вмешательству только когда баланс сил нарушался – во время двух мировых войн.

В годы холодной войны у Соединенных Штатов не было выбора – требовалось военное присутствие в Европе и Северо-Восточной Азии, поскольку их союзники не могли сдерживать СССР собственными силами. Поэтому Вашингтон заключал союзы, размещал войска в обоих регионах, воевал в Корее, чтобы противодействовать советскому влиянию в Северо-Восточной Азии.

В Персидском заливе Соединенные Штаты держались в отдалении, предоставив Великобритании главную роль в противодействии доминированию того или иного государства в нефтеносном регионе. Когда британцы в 1968 г. объявили об уходе из Персидского залива, американцы обратились к иранскому шаху и монархам Саудовской Аравии, чтобы возложить на них эту задачу. После свержения шаха в 1979 г. администрация Картера начала создавать силы быстрого развертывания, чтобы не допустить доминирования Ирана или СССР в регионе. По тем же причинам администрация Рейгана помогала Багдаду в 1980–1988 гг. во время ирано-иракской войны. Американские военные держались на расстоянии до вторжения Саддама Хусейна в Кувейт в 1990 г., которое могло повысить влияние Ирака и угрожало Саудовской Аравии и другим нефтедобывающим странам региона. Для восстановления регионального баланса сил администрация Джорджа Буша-старшего направила экспедиционные войска, чтобы освободить Кувейт и нанести удар по военной машине Саддама Хусейна.

Иными словами, на протяжении почти 100 лет офшорное балансирование позволяло предотвращать появление опасных региональных гегемонов и сохранять глобальный баланс сил, который обеспечивал безопасность США. Показательно, что, когда американские политики отходили от этой стратегии – например во Вьетнаме, где у Вашингтона не было жизненно важных интересов, – все заканчивалось сокрушительным провалом.

События после окончания холодной войны преподали тот же урок. В Европе после распада СССР не было доминирующей державы. Соединенным Штатам следовало постепенно сокращать военное присутствие, развивать дружественные отношения с Россией и предоставить решение вопросов европейской безопасности европейцам. Вместо этого США расширяли НАТО и игнорировали интересы России, что в конечном итоге привело к конфликту на Украине и сближению Москвы с Китаем.

На Ближнем Востоке Соединенным Штатам также следовало отойти на расстояние после войны в Персидском заливе и позволить Ирану и Ираку уравновешивать друг друга. Вместо этого администрация Клинтона проводила политику «двойного сдерживания», которая требовала присутствия сухопутных войск и ВВС в Саудовской Аравии, чтобы сдерживать Иран и Ирак одновременно. Администрация Джорджа Буша реализовывала еще более амбициозную стратегию «региональной трансформации», которая привела к дорогостоящим неудачам в Афганистане и Ираке. Администрация Обамы повторила эту ошибку – она помогла свергнуть Муаммара Каддафи в Ливии и способствовала эскалации хаоса в Сирии, настаивая на том, что Башар Асад «должен уйти», и поддерживая некоторых его противников. Отказ от офшорного балансирования после холодной войны стал рецептом провалов.

Пустые надежды гегемонии

Сторонники либеральной гегемонии приводят ряд неубедительных аргументов. Обычно они утверждают, что только сильное лидерство США может сохранить порядок в мире. Но глобальное лидерство не является самоцелью, оно желательно, пока приносит пользу непосредственно Соединенным Штатам.

Кто-то может утверждать, что американское лидерство необходимо для решения проблемы коллективных действий, когда локальные акторы не справляются с потенциальным гегемоном. Офшорное балансирование признает эту опасность и призывает Вашингтон вмешиваться, если это нужно. Эта стратегия также не запрещает давать советы и оказывать материальную помощь дружественным государствам в ключевых регионах.

Другие сторонники либеральной гегемонии считают, что американское лидерство необходимо, чтобы противостоять новым транснациональным вызовам, которые исходят от распавшихся государств, терроризма, преступных сетей, потоков беженцев и т.д. Атлантический и Тихий океаны не обеспечивают достаточную защиту от этих угроз, но, с другой стороны, благодаря современным военным технологиям Соединенным Штатам проще проецировать свою власть в мире и бороться с этими угрозами. Иными словами, современная «глобальная деревня» более опасна, но одновременно ею проще управлять.

Для этой точки зрения характерно преувеличение угроз и переоценка способности Вашингтона справиться с ними. Преступность, терроризм и прочие проблемы вызывают беспокойство, но они вряд ли являются экзистенциальными угрозами, требующими военного решения. Постоянное вмешательство в дела других государств – и особенно частые военные интервенции – напротив, вызывают недовольство, стимулируют коррупцию и таким образом обостряют транснациональные угрозы. Долгосрочное решение проблем может дать только компетентное местное управление, а не тяжелая рука США как мирового полицейского.

Кроме того, такая роль обходится совсем не так дешево, как утверждают сторонники либеральной гегемонии, – и в долларах, и в жизнях. Войны в Афганистане и Ираке стоили 4 и 6 трлн долларов соответственно, погибли около 7 тыс. американских солдат, более 50 тыс. были ранены. Среди ветеранов этих конфликтов высокие показатели депрессий и самоубийств, а государству практически нечем компенсировать принесенные ими жертвы.

Сторонники статус-кво также опасаются, что офшорное балансирование позволит другим государствам заменить Соединенные Штаты на вершине глобальной власти. На самом деле стратегия продлит доминирование страны, позволив сосредоточить усилия на ключевых целях. В отличие от либеральной гегемонии, офшорное балансирование не предполагает растрачивания ресурсов на дорогостоящие и контрпродуктивные крестовые походы, что позволит государству больше инвестировать в компоненты долгосрочной силы и процветания: образование, инфраструктуру, исследования и разработки. Вспомните, США стали великой державой, не участвуя в войнах за рубежом и строя экономику мирового уровня. Аналогичной стратегии придерживается Китай последние 30 лет. А Соединенные Штаты в это время тратили триллионы долларов и поставили под угрозу свое лидерство в долгосрочной перспективе.

Еще один аргумент – американские войска должны дислоцироваться по всему земному шару, чтобы поддерживать мир и обеспечивать открытость глобальной экономики. Согласно этой логике, сокращение военного присутствия приведет к возобновлению конфликтов великих держав, губительному экономическому соперничеству, в конечном итоге вспыхнет большая война, и США не смогут остаться в стороне. Лучше по-прежнему выступать в роли мирового полицейского, чем рисковать повторением 1930-х годов.

Подобные опасения неубедительны. Во-первых, такой аргумент предполагает, что более активное участие Соединенных Штатов в европейских делах могло предотвратить Вторую мировую войну – это утверждение никак не соотносится с непоколебимым стремлением Адольфа Гитлера к войне. Региональные конфликты будут иногда происходить независимо от действий Вашингтона, но в них не стоит вмешиваться, если не затронуты жизненно важные интересы США. Иногда в случае региональных конфликтов Соединенные Штаты действительно оставались в стороне – во время русско-японской войны, ирано-иракской войны и нынешнего конфликта на Украине – что противоречит утверждениям о неизбежном втягивании Америки в конфликт. А если страна вынуждена вести войну с другой великой державой, то лучше не спешить и позволить прочим государствам нести основную нагрузку. Последней из крупных держав вступив в обе мировые войны, Америка стала сильнее после них, потому что выжидала.

Недавние события заставляют сомневаться в том, что американское лидерство обеспечивает мир. За последние 25 лет Вашингтон начал или поддерживал несколько войн на Ближнем Востоке и способствовал мелким конфликтам в других регионах. Если стратегия либеральной гегемонии направлена на укрепление глобальной стабильности, то она не справляется с этой задачей.

С точки зрения экономики стратегия также не дала особых результатов. Учитывая свою защищенность в Западном полушарии, США могут свободно торговать и инвестировать средства в любой прибыльный проект. Поскольку все страны заинтересованы в этой деятельности, Вашингтону не нужно выступать в роли мирового полицейского для экономического взаимодействия с другими государствами. На самом деле американская экономика находилась бы сейчас в лучшем состоянии, если бы правительство не тратило так много денег, пытаясь управлять миром.

Сторонники либеральной гегемонии также полагают, что Соединенные Штаты должны следить за всем земным шаром, чтобы не допустить распространения ядерного оружия. Утверждается, что если США сократят свою роль в ключевых регионах или вообще уйдут, у стран, привыкших к американской защите, не останется другого выбора, кроме как защищаться своими силами, т.е. разрабатывать ядерное оружие.

Ни одна внешнеполитическая стратегия не может быть полностью успешной с точки зрения предотвращения ядерного распространения, но офшорное балансирование справится с этой задачей лучше, чем либеральное господство. В конце концов эта стратегия не помешала Индии и Пакистану наращивать ядерный потенциал, Северной Корее – стать новым членом ядерного клуба, а Ирану – добиться значительного прогресса в реализации ядерной программы. Страны обычно стремятся сделать ядерную бомбу, потому что боятся нападения, а действия США по смене режимов только усиливают эти опасения. Благодаря офшорному балансированию, которое предполагает отказ от смены режимов и сокращение американского военного присутствия, у стран будет меньше оснований гнаться за ядерными проектами.

Кроме того, военные действия не могут помешать государству получить ядерное оружие, если оно к этому стремится, разве что замедлить процесс. Недавнее соглашение с Ираном служит напоминанием о том, что скоординированное международное давление и жесткие экономические санкции – лучший способ противодействовать ядерному распространению, чем превентивная война или смена режима.

Конечно, если США урежут гарантии безопасности, несколько уязвимых государств могут пойти по пути разработки собственного ядерного оружия. Такой исход нежелателен, но полномасштабные усилия по пресечению ядерного распространения обойдутся очень дорого и вряд ли окажутся успешными. Кроме того, последствия могут быть не такими серьезными, как полагают пессимисты. Обладание бомбой не превращает слабые государства в великие державы и не дает им возможности шантажировать соперников. 10 государств преодолели ядерный порог после 1945 г., но мир не перевернулся. Ядерное распространение будет оставаться проблемой независимо от действий Соединенных Штатов, но офшорное балансирование – лучшая стратегия в этой сфере.

Иллюзия демократии

Другие критики отвергают офшорное балансирование, потому что уверены: США имеют моральный и стратегический императив продвигать свободу и защищать права человека. По их мнению, распространение демократии избавит мир от войн и жестокостей и сохранит безопасность Соединенных Штатов.

Никто не знает, каким будет мир, состоящий исключительно из либеральных демократий, но распространять демократию под дулом автомата редко удается, а формирующиеся демократии особенно подвержены конфликтам. Вместо того чтобы укреплять мир, США в итоге будут вести бесконечные войны. Более того, насильственное насаждение либеральных ценностей за рубежом может подорвать их значение дома. Глобальная война с терроризмом и связанные с ней попытки внедрить демократию в Афганистане и Ираке привели к пыткам заключенных, точечным убийствам и масштабному электронному слежению за американскими гражданами.

Некоторые сторонники либеральной гегемонии утверждают, что смягченная версия этой стратегии позволит в дальнейшем избегать катастроф, которые произошли в Афганистане, Ираке и Ливии. Они обманывают себя. Продвижение демократии требует масштабного социального инжиниринга в иностранных обществах, которые американцы плохо понимают. Именно поэтому усилия Вашингтона обычно заканчиваются провалом. В результате разрушения старых политических институтов и строительства новых неизбежно появляются победители и проигравшие, и последние часто берут в руки оружие. Когда это происходит, американские чиновники, уверенные, что на кону стоит доверие к США, используют чудовищную военную мощь, чтобы решить проблему, и страна оказывается втянутой во все большее количество конфликтов.

Если американцы хотят способствовать распространению либеральной демократии, лучший способ – самим быть хорошим примером. Другие страны будут подражать Соединенным Штатам, если увидят справедливое, процветающее и открытое общество. А для этого нужно улучшать ситуацию дома и меньше манипулировать политикой за границей.

Проблематичный успокаивающий фактор

Некоторые считают, что Вашингтон должен отказаться от либеральной гегемонии, но сохранить значительные войска в Европе, Северо-Восточной Азии и Персидском заливе исключительно для предотвращения возможных проблем. Утверждается, что такая недорогая страховка сохранит жизни и сэкономит деньги в долгосрочной перспективе, потому что США не придется бросаться на помощь, когда конфликт уже начался. Такой подход – иногда называемый «селективным вовлечением» – выглядит привлекательно, но тоже не сработает.

Во-первых, вероятен возврат к либеральной гегемонии. Взяв на себя обязательства по поддержанию мира в ключевых регионах, американское руководство будет испытывать искушение заняться распространением демократии, опираясь на убеждение, что демократии не воюют друг с другом. Именно этот довод использовался при расширении НАТО после холодной войны, заявленной целью которого была «единая и свободная Европа». В реальном мире черта, отделяющая селективное вовлечение от либеральной гегемонии, легко стирается.

Сторонники селективного вовлечения также полагают, что само присутствие войск США в различных регионах гарантирует мир, поэтому американцам не нужно беспокоиться о втягивании в отдаленные конфликты. Иными словами, расширение обязательств по обеспечению безопасности несет незначительные риски, потому что с ними никогда не придется столкнуться.

Но такая точка зрения слишком оптимистична: союзники зачастую действовуют непродуманно, а Соединенные Штаты сами могут спровоцировать конфликты. В Европе успокаивающий фактор присутствия США не предотвратил балканские войны 1990-х, российско-грузинский конфликт в 2008 г. и нынешний клинч на Украине. На Ближнем Востоке Вашингтон несет основную ответственность за несколько последних войн. Сегодня реально возможен конфликт в Южно-Китайском море, несмотря на существенную роль ВМС США в регионе. Размещение американских войск по всему земному шару не гарантирует мир автоматически.

Селективное вовлечение также не решает проблему перекладывания всей ответственности на США. Сегодня Великобритания выводит войска из континентальной Европы, в то время как НАТО говорит о растущей угрозе со стороны России. Ожидается, что Вашингтон вновь займется решением проблемы, хотя мир в Европе должен больше волновать державы региона.

Стратегия в действии

Как будет выглядеть офшорное балансирование в современном мире? Трудно представить себе серьезный вызов американской гегемонии в Западном полушарии, кроме того, на данный момент не видно потенциального гегемона в Европе и Персидском заливе – это хорошие новости. Теперь к плохим новостям: если Китай продолжит свой впечатляющий подъем, то будет стремиться к гегемонии в Азии. Соединенным Штатам необходимо предпринять серьезные усилия, чтобы этого не допустить.

В идеале Вашингтон должен опираться на региональные державы в сдерживании Китая, но эта стратегия не обязательно сработает. Китай не только может оказаться мощнее своих соседей, но и сами государства расположены далеко друг от друга, поэтому сформировать эффективную коалицию сложно. США придется координировать усилия партнеров и поддерживать их своим весом. В Азии Соединенные Штаты действительно являются необходимым участником.

В Европе США следует отказаться от военного присутствия и отдать НАТО европейцам. Не имеет смысла держать в Европе американские войска, поскольку ни одно государство не может доминировать в регионе. Ведущие державы, Россия и Германия, потеряют свою относительную мощь из-за сокращения населения, а других потенциальных претендентов на гегемонию не видно. Правда, что перекладывание ответственности за безопасность в Европе на европейцев может повысить там риски. Но если конфликт возникнет, он не будет угрожать жизненно важным интересам Соединенных Штатов. Поэтому США нет смысла ежегодно тратить миллиарды долларов (и рисковать жизнями своих граждан) ради предотвращения подобного конфликта.

В Персидском заливе следует вернуться к стратегии офшорного балансирования, которая отлично работала до перехода к двойному сдерживанию. Ни одна держава сейчас не в состоянии доминировать в этой части мира, поэтому американцы могут спокойно вывести большую часть войск.

Что касается ИГИЛ, то стоит предоставить решение этой проблемы региональным державам, ограничив роль Соединенных Штатов поставками вооружения, передачей информации и подготовкой военных. ИГИЛ – серьезная угроза для стран региона, но менее значимая проблема для США, а лучшее долгосрочное решение – совершенствование местных институтов власти, и в этом Вашингтон не в состоянии помочь.

В Сирии целесообразно позволить России взять на себя ведущую роль. Сирия, стабилизированная под контролем Асада или разделенная на враждующие мини-государства, не представляет особой опасности для интересов Америки. Президенты и от Демократической, и от Республиканской партии успешно сотрудничали с режимом Асада в прошлом, а разделенная, слабая Сирия не будет угрожать балансу сил. Если гражданская война продолжится, это будет проблема Москвы, хотя Вашингтону нужно быть готовым помочь в политическом урегулировании.

Отношения с Ираном надо улучшать. Нарушение ядерного соглашения Тегераном – не в интересах США, возобновление погони за бомбой более вероятно, если персы будут опасаться американского удара – поэтому необходимо налаживать связи. Кроме того, с ростом своих амбиций Китай будет искать союзников в Заливе, и Иран скорее всего возглавит список. (В подтверждение этих слов, в январе председатель КНР Си Цзиньпин посетил Тегеран и подписал 17 соглашений.) В интересах США противодействовать китайско-иранскому сотрудничеству в сфере безопасности, а для этого нужно протянуть руку Ирану.

Исламская Республика имеет большую численность населения и обладает более значительным экономическим потенциалом, чем ее арабские соседи, поэтому рано или поздно она может достичь уровня, когда будет в состоянии доминировать в регионе. Если страна начнет двигаться в этом направлении, США должны помочь другим державам Персидского залива уравновесить Тегеран, соизмеряя свои действия и военное присутствие в регионе с масштабом опасности.

Заключение

В сумме все эти шаги позволят Соединенным Штатам заметно сократить оборонные расходы. Хотя американские войска останутся в Азии, их вывод из Европы и Персидского залива высвободит миллиарды долларов, так же как уменьшение расходов на борьбу с терроризмом, завершение войны в Афганистане и сворачивание других операций за рубежом. США сохранят значительные активы ВМС и ВВС, а также небольшие, но мощные сухопутные силы, и будут готовы нарастить их в случае необходимости. Но в обозримом будущем государство будет тратить больше денег на внутренние нужды или оставит их в карманах налогоплательщиков.

Офшорное балансирование – внешнеполитическая стратегия, основанная на уверенности в американских традициях и понимании непоколебимых преимуществ страны. Стратегия использует выгодное географическое положение и признает главный побудительный мотив: другие государства должны уравновешивать слишком мощных или амбициозных соседей. Стратегия уважает национальные чувства и не пытается навязывать американские ценности другим обществам, фокусируется на том, чтобы показать пример, которому захотят следовать другие. Как и в прошлом, офшорное балансирование не только отражает интересы США, но и совпадает с приоритетами американцев.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 4, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2016 > № 1892019 Джон Миршаймер, Стивен Уолт

Эрдогана проверят на лояльность

Как развиваются отношения НАТО и Турции после мятежа против Эрдогана

Александр Атасунцев

В четверг генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг начнет свой двухдневный визит в Турцию. Детали встречи не уточняются, но, скорее всего, она связана с тем, что альянс теряет влияние на Анкару, а отношения США и Турции ухудшаются после недавней попытки госпереворота.

Генсек НАТО Йенс Столтенберг посетит Турцию. Это будет первый визит генсека НАТО в Анкару после попытки переворота в ночь на 16 июля, отмечает турецкое издание Sabah. Очевидно, визит генсека НАТО связан с тем, что

альянс теряет влияние на Турцию, а отношения США с ней ухудшаются.

И для этого есть ряд причин, корни которых тянутся даже дальше июльских событий в Стамбуле и Анкаре.

Дело Гюлена

24 августа, в день начала совместной операции западных союзников «Щит Евфрата», Анкару посетил вице-президент США Джо Байден. Одной из ключевых тем переговоров стала экстрадиция Фетхуллаха Гюлена, на которой настаивает Анкара. Гюлен – проповедник умеренного ислама, популярный в Турции, но проживающий в американской эмиграции. Сторонники Эрдогана считают его главным организатором и вдохновителем переворота.

Эрдоган ранее уже ставил в связи с этим ультиматум. «Либо организующая перевороты FETO (последователи Гюлена – «Газета.Ru»), либо демократическая Турция; она [Америка] должна сделать этот выбор», – заявил 11 августа Эрдоган. Вашингтон же стоит на том, что Анкара пока не представила достаточно доказательств участия Гюлена в июльском мятеже.

Однако конфликт глубже.Такое бескомпромиссное требование Анкары вкупе с массовыми задержаниями подозреваемых в организации переворота не вяжется с представлениями альянса – и, в частности, США — о демократии, правах человека и международном праве.

Обеспокоенность реакционными действиями Эрдогана выражал ранее Европейский совет, а также – чуть более сдержанно — НАТО.

Ведь в преамбуле устава Североатлантического альянса его члены декларируют намерение «защищать свободу, общее наследие и цивилизацию своих народов, основанные на принципах демократии, свободы личности и законности».

«Полагаю, что основной темой будет участие Турции в НАТО как таковое ввиду того, что между Турцией и Европой существует масса разногласий. Конкретно – это участие Турции в военной операции на территории Сирии», – считает Владимир Брутер, эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований.

Курдский вопрос

Также 24 августа Джо Байден обсудил с президентом Турции Реджепом Эрдоганом особенно болезненный для Анкары курдский вопрос. Сирийские курды входят в антиасадовскую коалицию и пользуются поддержкой Запада. США поставляет им оружие, курдские командиры обучаются американскими специалистами. И тогда, 24 августа, было не очевидно, что целью вторжения Турции в Сирию является не только война против ИГ (запрещенная в России организация), но и ослабление курдов, на тот момент близких к тому, чтобы замкнуть всю южную границу Турции.

Владимир Брутер считает, что США и Европа ведут сложную игру, преследуя, однако, простую цель. «Когда было нужно, США мгновенно выразили готовность пожертвовать интересами курдов, одобрив турецкое вторжение. А ведь курдами американцы вытаскивают большинство своих военных интересов в регионе. Однако в то же время

Запад безусловно не будет полностью поддерживать и Турцию, но сделает все, чтобы Анкара не сблизилась с Россией и Ираном»,

– считает эксперт. А она между тем сближается.

Москва – Анкара

Сейчас уже действительно можно говорить о перезагрузке отношений между Москвой и Анкарой. 9 августа Эрдоган после девяти месяцев кризиса отношений с Кремлем встретился с президентом России Владимиром Путиным. Тогда же турецкий лидер пообещал, что две страны смогут вместе достичь «огромных целей».

Более того, к 29 августа было полностью восстановлено чартерное авиасообщение между странами. А на прошедшем саммите G20 в ходе двусторонних переговоров Путин и Эрдоган обсуждали реализацию проекта «Турецкий поток», расширение поставок российской нефти по линии «Роснефти», а также проект АЭС «Аккую». Об этом рассказал 4 сентября пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.

Ведущий внешнеполитический эксперт Фонда Маршалла в Брюсселе Йан Лессер полагает, что в ходе визита Столтенберга значительное внимание будет уделено будущему отношений между альянсом и Турцией. «Анкара будет добиваться какой-то уверенности в отношениях, ведь ей пришлось столкнуться с многочисленными вызовами внутренней безопасности, включая террористическую угрозу, приграничные конфликты и риски угроз от баллистических ракет», — заявил он «Газете.Ru».

Эксперт имеет в виду комплексы «Патриот» которые США предоставляли Турции для защиты от ракет. «В то же время НАТО стремится понять соображения Турции в вопросе стратегии в Сирии, восточном Средиземноморье и Черном море, – рассказал Лессер. – Обе стороны видят связь с альянсом стратегически важной, но только в самом широком смысле. И НАТО, и Турция осознают, что отношения становятся сложными и напряженными.

Я ожидаю, что Генеральный секретарь НАТО еще раз заявит о важности для альянса следовать демократическим идеалам.

А также о необходимости гражданского контроля над вооруженными силами во втором по величине военном ведомстве НАТО».

С этим прогнозом соглашается и военный эксперт Александр Храмчихин. Главной целью переговоров, по его мнению, будет попытка добиться от Турции большей лояльности к альянсу.

База Инджирлик

Среди стран НАТО турецкая армия – вторая по величине после США. Однако не только из-за этого Турция нужна альянсу.

Одной из важнейших тем переговоров может стать будущее авиабазы Инджирлик — одной из основных баз НАТО, предназначенных для реагирования на кризисы Ближнего Востока. Именно отсюда в начале 90-х во время операции «Буря в пустыне» американские бомбардировщики вылетали в Кувейт. После атаки на ВТЦ в 2001 году США использовали авиабазу для переброски и снабжения войск коалиции сначала в Афганистане, а потом и в Ираке. После активизации ИГ (запрещенная в России организация) Инджирлик использовалась для войны против террористов.

Однако после попытки путча Турция запретила США и их союзникам пользоваться базой. Министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу заявлял в июле, что военные с базы Инджирлик участвовали в попытке переворота. А правоохранительные органы Турции задержали главнокомандующего базой Бекир Эркан Вана.

Уже 16 июля Инджирлик была обесточена – по неподтвержденной информации, на ней находились американские ядерные боеприпасы, хотя по официальной версии американское ядерное оружие было вывезено из Турции еще после окончания холодной войны. 18 августа европейское новостное издание EurActiv сообщало — правда, со ссылкой на анонимные источники — что США начали вывозить ядерные боеприпасы из Инджирлика на румынскую базу «Девеселу». Те же источники, на которые ссылается европейское издание, подчеркивают, что

такая передислокация свидетельствует об охлаждении отношений между Анкарой и Вашингтоном: видимо, США перестало доверять Турции свое стратегическое вооружение.

База Инджирлик может стать одним из главных козырей в предстоящих переговорах между Вашингтоном и Анкарой. Брутер считает, что база еще долгое время останется за НАТО. Храмчихин же подчеркивает, что база находится под ведением США и к переговорам по ней Столтенберг и НАТО не имеют отношения.

Остается вопрос о роли Москвы в этой ситуации. «России следует в диалоге с Анкарой строго, тщательно и придирчиво следовать своим интересам, если они не пересекаются с интересами Эрдогана, — отмечает Храмчихин, не исключающий в будущем более тесного сотрудничества между Россией и Турцией.. — На мой взгляд,

Эрдоган из этого кризиса много что понял: если Путину не нужен его скальп, то вполне возможно, что Хиллари он уже будет нужен.

И это, как говорят в Одессе, в корне меняет дело. Эрдоган знает, откуда для него исходит максимальная опасность, и эта опасность точно не со стороны Москвы».

Иран рассчитывает достигнуть досанкционного уровня добычи нефти через 2 или 3 месяца - ТВ.

Иран рассчитывает достигнуть досанкционного уровня добычи нефти в объеме в 4 млн баррелей в сутки течение двух или трех месяцев. Об этом заявил глава международного отдела Иранской национальной нефтяной компании (ИННК) Мохсен Гамсари в интервью американскому телеканалу Си-эн-би-си (CNBC).

"Наш нынешний показатель добычи немного превышает 3,8 млн баррелей в сутки, а до санкций мы находились на уровне более четырех млн баррелей в сутки", - сказал он.

"Всем участникам рынка известно, что к концу года мы увеличим предложение нефти на рынке по крайней мере на 300 тыс. баррелей в день, так что это означает, что мы достигнем (досанкционного) уровня добычи в течение двух или трех месяцев" - цитирует CNBC слова Мохсена Гамсари.

Что касается вопроса о замораживании объемов добычи нефти, то он сказал: "Вопрос о замораживании добычи находится в руках нашего министра (нефти Бижана Намдара Зангане - прим. ТАСС), принимать решение будет он".

В Алжире 26-28 сентября состоится Международный энергетический форум, в рамках которого, как сообщали СМИ, страны - экспортеры нефти могут провести переговоры о заморозке добычи. Инициаторами обсуждения выступают Венесуэла, Эквадор и Кувейт. Министры Саудовской Аравии, Ирака и Ирана уже подтвердили свое участие в закрытых переговорах.

 Сирия — душа мира

беседа главного редактора «Завтра» с Чрезвычайным и Полномочным Послом Сирийской Арабской Республики

Александр ПРОХАНОВ.

Господин Посол, благодарю вас за согласие ответить на интересующие все наше общество вопросы. Скажите, как государство с таким жёстким, осмысленным, централистским, традиционно крепким и сильным режимом допустило возникновение столь чудовищного исламского протеста? Как происходило наращивание исламского фактора, и почему государство ничего не смогло с этим сделать?

Рияд ХАДДАД.

И я, господин Проханов, благодарю вас и, в вашем лице, весь российский народ за внимание к нашей стране, за помощь и поддержку, которую оказывает Россия сирийскому народу. Да, режим в Сирии сильный и осознает, что происходит вокруг него. Все те, кто следят за событиями в Сирии, замечают, что Президент Башар Аль-Асад с 2000 года, когда пришел к власти в стране, был уверен, что расширение свобод и прав подталкивает всех чувствовать свою ответственность за строительство Отечества, за необходимость его защиты. Эта уверенность дала положительные результаты, и Сирия на международном уровне продвинулась намного вперед в сфере обеспечения безопасности в стране.

А что касается вашего вопроса по поводу того, почему государство не смогло ничего сделать в отношении исламистского мятежа, то я считаю, что сирийское государство сделало очень много. И если бы Сирия не смогла ничего сделать, то не смогла бы противостоять самой ужасающей и грязной вой­не в истории человечества. И здесь необходимо вспомнить, что Тунис кардинально изменился всего через 18 дней, Египет — меньше чем за месяц, а Сирия, несмотря на то, что воюет уже шестой год против террористического такфиризма, до сих пор сохраняет государственный строй и работоспособные государственные институты.

Вкратце мы можем отметить несколько пунктов, которые способны дать ответ на ваш закономерный вопрос. Политизирование ислама и его постоянное использование для достижения целей, прописанных в проектах некоторых крупнейших стран, не ново и не родилось сейчас, а произошло в 70-х годах прошлого века под непосредственным контролем американских спецслужб и других спецслужб стран-вассалов США. Результаты этой деятельности проявились в Афганистане в противостоянии с СССР, и все прекрасно помнят, какие последствия эта политика оказала на баланс сил на международной и региональной аренах.

Распространение религиозных школ в Сирии было очевидным явлением, но изначально целью этих школ было предотвращение проникновения такфиристской идеологии и сохранение хороших отношений с арабскими странами, и, в первую очередь, с Саудовской Аравией, чтобы прекратить воздействие катастрофических последствий оккупации Кувейта со стороны Саддама Хусейна. Этим воспользовались определенные зарубежные спецслужбы, отвечающие за деятельность этих религиозных школ, и в результате произошло укоренение такфиристской идеологии — вместо получения ученых-богословов, способных противостоять такфиризму. Хотелось одно, а получилось другое по ряду объективных причин.

Материальные средства, выделенные для распространения такфиризма, были колоссальными, что мешало сирийскому государству справиться с этим явлением. Ведь Саудовская Аравия, как крупнейшая нефтяная держава, постоянно выделяла и выделяет огромные деньги и заставляет остальные страны Персидского залива двигаться в ее русле, а это значит задействование гигантских финансовых механизмов, полученных от продажи нефти, для распространения ваххабизма в регионе и в мире. Это радикальное исламистское течение содержит в себе разрушительные принципы для общества, цивилизации, человечества и даже для ислама и приводит, в конечном счете, к распространению радикальной идеологии и терроризма, практикующего убийства, насилие, использование смертников. И, к сожалению, некоторые иностранные спецслужбы, такие как немецкие, английские и американские, использовали развитие ваххабизма в своих узких политических целях, забывая о том, что это радикальное течение представляет угрозу тем странам, которые его поддерживают или закрывают на него глаза. Противостояние этому течению было не под силу Сирии в одиночку — из-за нескончаемых финансовых источников. И хочу, пользуясь случаем, призвать страны, выступающие против разрушительной идеологии мракобесия в мире, противостоять этой идеологии до того, как она уничтожит всех нас.

Сыграли свою роль близкие дружественные отношения, сложившиеся у Сирии с некоторыми странами, которые сейчас являются агрессорами, такими как Турция и ОАЭ, и артистические лицемерные способности Эрдогана, которые, например, ярко проявились в Давосе, когда он демонстративно покинул зал из-за участия президента Израиля, якобы возмущаясь политикой Израиля по отношению к палестинцам и, вернувшись в Турцию, тут же объявил об отправке турецкого корабля "Мармара" для прорыва блокады сектора Газа, Сирия ему поверила, но Эрдоган потом вероломно ударил в спину Сирии, как он это сделал позже в отношении России.

События в Сирии произошли после вторжения так называемой "арабской весны" в Тунис, Египет и в Ливию, и общая атмосфера в обществе состояла в том, что люди на самом деле думали, что это весна, и поэтому внутреннее, региональное и международное общественное мнение было готово принять эту "весну" и поддерживать ее. А как можно было объяснить людям, что весна в Ливии, Тунисе и Египте — это нормальное явление, а в Сирии — наоборот? То есть то, что происходило в тех странах, было репетицией и подготовкой стратегической почвы для достижение самой главной цели — Сирии. Если бы сирийское руководство не действовало мудро и аккуратно по отношению к этим событиям, то вулканы этой "весны" полностью сожгли бы Сирию в течение нескольких недель, максимум месяцев, как это и было изначально запланировано.

Использование самых известных информационных империй и подготовка армии журналистов и идеологов, готовых вовремя включиться в эту войну, а также влияние фетв, изданных некоторыми религиозными деятелями, которые сыграли на чувствах людей, апеллируя к благам загробной жизни и к животным низменным инстинктам, стали контролировать поведение большинства людей в закрытых обществах из-за обычаев, традиций и ошибочного понимания религии. Все вышеперечисленные факторы и ряд других помогли в распространении такфиристской идеологии в Сирии и соседних странах, и можно сказать что если бы не стойкость сирийского государства, то носители этой разрушительной идеологии свободно бы разгуливали по всему миру.

Александр ПРОХАНОВ.

Вся Сирия охвачена различными формами и фазами военных действий — все воюют со всеми. Что это за очаги военных схваток? Что происходит с туркоманами, что происходит с курдами, с Джабхат ан-нусра, что происходит с ИГИЛ, с умеренной оппозицией? Кто с кем воюет? Какова военная обстановка? И что происходит в Алеппо — ключевом центре, от ситуации в котором во многом будет решён, возможно, в ближайшее время, исход кампании?

Рияд ХАДДАД.

Вопрос сложный, и он содержит в себе несколько подвопросов. Поэтому невозможно однозначно ответить. Но я начну с понятия "умеренная оппозиция". Этот термин был создан специально для вторжения в регион так называемой вооруженной "умеренной оппозиции". Ведь это выражение не существует ни в политических науках, ни в социологии, ни в стратегии, ни в международном праве. Как известно, оппозиция — это здоровое общественное явление, которое обычно включает в себя различные партии, но это явление существует в границах страны для ее развития, а не для расчленения. А что касается вооруженной оппозиции, то тут дело обстоит с точностью до наоборот. И пока есть люди вне властных структур страны, которые держат в руках оружие, то это называется вооруженным мятежом, если, конечно, эти люди — граждане этой же страны. Либо это считается терроризмом, экспортируемым извне. В обоих случаях государство обязано противостоять им и их уничтожать.

Немаловажным моментом является характер сирийского общества и его составляющие, которые обогащают сирийское государство. Но для достижения своих целей хозяева разрушительного проекта, оседлав "управляемый хаос", провели четкую профессиональную, тщательно продуманную работу для разрушения уникальной мозаики сирийского общества и превращения его в инструмент, нацеленный на подрыв внутреннего единства страны. Есть группы, которые поддерживает Саудовская Аравия, есть — которые поддерживает Катар, третьих — Турция, четвертых — американские спецслужбы либо другие страны НАТО. Большинство этих групп воюют против сирийской армии в Алеппо под руководством запрещенной международным правом террористической организации Джабхат Ан-Нусра, и все эти группы нацеливают свои удары против мирных жителей и уничтожают инфраструктуру, а значит, они являются лишь расходным материалом для войны под руководством США, нацеленной на осуществление вышеуказанной стратегии — новый Ближний Восток, управляемый хаос — и на то, чтобы сделать XXI век веком исключительно Америки.

Александр ПРОХАНОВ.

Как на будущее Сирии смотрят разные игроки? Как будущее Сирии видит Америка? Как видит Россия, как — Иран? Как видит Турция, Саудовская Аравия? Возможно ли при этих взглядах сохранение единства страны? Как на эту проблему смотрит Башар Асад? В чём механизм согласования этих различающихся точек зрения и взглядов на сирийскую проблему?

Рияд ХАДДАД.

Здесь необходимо различать два уровня: первый касается США и России, а второй — региональных стран, таких как Турция, Саудовская Аравия, Иран и т.д. Что касается Вашингтона, то всем, кто хотя бы элементарно разбирается в политике, очевидно, что он стремится изменить режим в Сирии с помощью терроризма. С первых недель американские высокопоставленные представители власти заявляли, что Президент Асад должен уйти. А это означает вопиющее внешнее вмешательство в дела независимой страны, обладающей суверенитетом, что запрещено международным "законом" и традициями сирийского общества, которое никогда не сдавалось внешним захватчикам. Что касается позиции России, то она ясна и опирается на устав ООН, международное право и на два основных пункта. Первый заключается в том, что необходимо бороться с терроризмом и консолидировать общие усилия ради этой борьбы, потому что терроризм представляет опасность и угрозу, которые не исключают ни одну из стран мира; а второй заключается в том, что необходимо политическое решение кризиса в Сирии, а это исключительно право сирийского народа, и только сирийский народ может решать, какая власть ему нужна, кто будет стоять во главе государства.

Что касается Турции и Саудовской Аравии, то они пляшут под дудку Америки, у каждой своя роль, каждая выполняет свою задачу, и официальные заявления Саудовской Аравии подтверждают саудовскую причастность к каждой капле крови, пролитой в Сирии. Все данные указывают на то, что семья Аль Сауд прилагает максимум усилий для расчленения Сирии на слабые зависимые части. Роль Америки снижается, а, как известно, когда империи переживают такую ситуацию, когда идут к упадку, то проявляются самые опасные их черты, и Америка в таком случае вынуждена расширить полномочия своих вассалов, и это явно проявляется в случае с группировками, поддерживаемыми Саудовской Аравией и Турцией.

Что касается Ирана, то он является важнейшим полюсом в оси сопротивления. Его позиция — поддержать Сирию — исходит из понимания открытой войны против тех стран, которые не повинуются сионистско-американской воле. Подчеркну, что позиция Ирана отвечает принципам международного права и уставу ООН, запрещающим вмешательство во внутренние дела суверенных государств, и все действия Российской Федерации и Ирана являются ответом на просьбу сирийского государства, то есть ведутся в соответствии с международным правом. И всем известно то, что российско-иранская поддержка сыграла свою яркую роль в вопросе подрыва боевого духа террористических вооруженных группировок в Сирии, что ее отличает от позиции США и их союзников. Что касается видения по поводу будущей Сирии, то все на словах говорят, что хотят сохранить единство Сирии и её территориальную целостность и суверенитет, но реальная деятельность Вашингтона и его прихвостней говорит об обратном. Ведь поддержка вооруженных группировок означает навязывание раздела страны, и Америка, и те, кто крутятся в её орбите, стремятся перенести деятельность вооруженных группировок с военного уровня на политический, а это, в конечном счете, означает расчленение страны. Сирийское государство противодействует этому, используя все свои возможности при поддержке друзей в России и в Иране. И господин Президент Башар Аль-Асад следит и руководит политической и военной обстановкой в Сирии, он уже представил полное видение разрешения кризиса в марте 2011 года, неоднократно повторял это видение, в частности, когда давал присягу во время президентских выборов. Те указы, которые он издал, в том числе об амнистии, а также законы, которые принял (закон о партиях, о СМИ, о местном самоуправлении, об отмене чрезвычайного положения и др.) — яркое доказательство тому, что он в первую очередь заинтересован в сохранении государства Сирия, целостности его территории. И народ Сирии — единственный, кто имеет право, без внешнего вмешательства, выбирать своих представителей и власть.

Что же касается темы согласования позиций между противостоящими сторонами, то это зависит от их воли, которая, к сожалению, у некоторых отсутствует. И если Вашингтон не убедится в бесполезности инвестиций в терроризм, нацеленных на уничтожение политической инфраструктуры, то положение дел будет еще хуже. И перед Сирией нет другого пути, кроме как продолжать работать на двух треках: политическом и военном, которые нацелены на противостояние терроризму. Дамаск будет работать с любой силой, будь она внутренняя, региональная или международная, с целью прекращения войны, навязанной против народа, армии и руководства Сирии. Он будет консолидировать и усилия с любыми другими сторонами для сохранения целостности, суверенитета страны и независимости в принятии государственных решений, в то время как сирийская армия продолжит выполнять свой национальный и конституционный долг в противостоянии терроризму, экспортируемому из всех стран мира. То есть Сирия воюет против системного транснационального терроризма за весь мир.

Александр ПРОХАНОВ.

Какова доля истины в рассуждениях о том, что всё происходящее в Сирии и вокруг неё связано главным образом с планами проведения трубопроводов из Катара и других стран Персидского залива в сирийские порты?

Рияд ХАДДАД.

Конечно, часть кризиса — из-за проведения нефтегазопроводов, но проблема не только в этом, а в расширении влияния и полного контроля над регионом путем систематического уничтожения, как это было прописано в проекте "управляемого хаоса" и " нового Ближнего Востока". Ведь центры принятия решений в мире, придерживающиеся проамериканской точки зрения, заинтересованы в том, чтобы Вашингтон оставался единственным полюсом и работают, законно или незаконно, над тем, чтобы не появлялось новых альтернативных полюсов. Это является сутью проблемы, но все инструменты, которые были использованы для достижения этой цели, столкнулись с геополитическими изменениями, главное из которых — возвращение России как одного из основных игроков на международную арену, а также рост экономической силы Китая и расширение его влияния во всех областях и по всем направлениям, появление возможности формирования экономических региональных и международных объединений, которые угрожают исключительности Вашингтона. И то, что происходит в Сирии в частности и в регионе в общем, является частью американской атлантической программы, подготовленной много десятилетий тому назад, и поэтому нефтегазопроводы — это лишь одно звено в проекте гегемонии, и, если посмотреть на картину сегодня, то можно сказать, что Россия через "сирийские ворота" вернула себе место альтернативного полюса, Москва сильно укрепила свою позицию, и Вашингтон не в силах больше это игнорировать. Москва стремится сохранить достигнутый статус–кво и перевести его из фактической реальности на уровень всеобщего признания, которое невозможно отрицать, в то время как Вашингтон пытается все подать так, что это возвращение Москвы — лишь единичный частный случай, связанный с определенными условиями, и как только эти условия исчезнут, исчезнет и эта реальность. Это противоречие, скорее всего, и повлияет на развертывание событий в будущем.

Александр ПРОХАНОВ.

Какова действительная роль Израиля и мирового сионизма в трагических событиях в Сирии? Имеется ли убедительная информация о сотрудничестве Израиля и ИГИЛ, и другими исламскими террористическими группировками в войне против Сирии?

Рияд ХАДДАД.

Объективно мы не можем разделять между Израилем и американо–атлантическими проектами в регионе, все американские чиновники соревнуются в потакании Израилю, и ни для кого не секрет, что один из стратегических принципов Америки заключается в защите интересов Израиля, в обеспечении его безопасности и военного превосходства над соседями. Здесь необходимо отметить, что термин "новый Ближний Восток" изначально был израильским, а не американским, поскольку этот термин являлся заголовком книги Шимона Переса в начале 90-х годов прошлого века, и поэтому американская стратегия, которая продвигала этот проект с начала нового тысячелетия, попросту стала опекуном израильского проекта, заключающегося в подрыве основ государств Ближнего Востока и перестройки его так, чтоб это отвечало израильским интересам. Все факты указывают на то, что т.н. "арабская весна" является лишь искусственным принудительным смешиванием двух терминов: "управляемый хаос" и "новый Ближний Восток". А навязывание этой "весны" странам региона служит исключительно израильским интересам. И понятно, что Израиль поддерживает террористические группировки, работающие над уничтожением Сирии: все телеканалы показывали, как премьер-министр сионистского государства посещает раненых террористов в больницах Израиля, и что израильская армия неоднократно вела огневую поддержку нападающим на позиции сирийской армии. Всем известно, что представители спецслужб Израиля присутствовали в находящимся в Иордании центре оперативного управления вооруженными террористическими группировками осуществляющими диверсионную деятельность в Сирии. И когда террористы захватили миротворцев ООН на Голанских высотах, оккупированных Израилем, и затем была достигнута договоренность о передаче этих миротворцев в палестино-сирийско-иорданский треугольник, что невозможно было бы сделать без координации со спецслужбами Израиля.

Неоднократные заявления и комментарии, которые распространяются официальными СМИ Израиля в последнее время, указывают на тот факт, что успех сирийской армии в Алеппо означает, что американские планы исчерпаны. И тут необходимо обратить внимание на заявление одного из руководителей спецслужб Израиля, три месяца тому назад, сказавшего, что " недавний успех сирийской армии указывает на возможность покончить с ИГИЛ в ближайшее время, но этого нельзя допустить". К тому же неоднократные акты израильской агрессии против Сирии сопровождаются ликованием со стороны террористов и активизацией их деятельности. Например, камеры наблюдения в районе Маараба зафиксировали ракетные удары Израиля по Сирии ещё до достижения цели, и первые секунды взрыва, и ликование вооруженных группировок, и попытки наступления на Дамаск с семи направлений, что говорит о взаимосвязи этих действий. Есть масса примеров того, что Тель-Авив заинтересован в негативных событиях в Сирии и извлекает из этого выгоду.

Александр ПРОХАНОВ.

Сирийский народ, сирийская нация получили в результате этой войны чудовищный шок, огромную травму, и эта травма будет болеть ещё долгие годы и после завершения конфликта. После этой войны сирийцы будут другими. У них появится другое миросозерцание, другая этика, другие представления о процессах в мире и стране. Кто из художников, писателей, поэтов, прозаиков сегодняшней Сирии исследует эту травму, эту войну, пишет её?

Рияд ХАДДАД.

Нет сомнения, что у войн есть свои последствия, результаты и катастрофические итоги, и эта война — не исключение, ведь она породила и порождает множество кризисов, в том числе экономический, жилищный, продовольственный, медицинский, культурный и т.д. И хуже всего то, что она порождает нравственный социальный кризис, на что неоднократно обращал внимание наш Президент г-н Башар Аль-Асад, который подтвердил, что процесс восстановления инфраструктуры в Сирии, быть может, будет самое легкое из того, что предстоит сделать. Сложнейшая задача состоит в том, чтобы восстановить самого человека и исправить искаженные понятия и убеждения, взгляды и мышление, которые определяют поведение. А это очень сложная задача, и люди запросто решить ее не могут, потому что этот процесс нуждается в консолидации исследований и усилий отечественных и зарубежных учёных при координации со стороны профильных международных организаций. И здесь должна проявиться роль интеллектуальной элиты страны. Пока трудно определить, кто будет этим заниматься, но можно определённо сказать, что этот процесс займёт приоритетное место у сирийского государства. Эта сложная задача должна быть компетенцией специализированных государственных институтов, а её решение стать национальным долгом всех, кто заинтересован в оздоровлении и восстановлении сирийского общества. Ведь в наших поверьях всегда считалось, что Сирия — это душа мира

Александр ПРОХАНОВ.

В центре всех этих событий находится Башар Асад. Волею обстоятельств, возможно, против его желания, он стал во главе страны и продолжает руководить государством в один из самых трагических и страшных периодов его истории. Именно на Башаре Асаде сосредоточены все проблемы. Его психика, его нервы, его интеллект находятся под чудовищным давлением. Как вы, встречаясь с Башаром Асадом, находите его настроение? Как видите перемены, что переживает президент?

Рияд ХАДДАД.

Президент Башар Аль-Асад был законно избран большинством народа Сирии, и выборы 2014 года — тому доказательство. Да, это самый сложный этап и самый трудный в истории новой Сирии. И если бы не стойкость Президента Башара Асада, если бы не его твердость духа и высокая уверенность в себе, в народе, в армии, то мы бы сегодня увидели совсем другую Сирию. Его Превосходительство прекрасно владеет собой, его искусное управление и мудрость, его способности руководителя, стратегическое видение образовали некий предохранительный клапан для Сирии и региона. Формирование нового мирового порядка, во многом объясняется настойчивостью большинства народа Сирии в сохранении приверженности политике нашего Президента. Наша армия остается единой, сплоченной, она, ведя самую страшную войну, уверена в победе под руководством Башара Аль-Асада. Яркое доказательство приверженности народа Президенту — это колоссальное количество сирийцев, стоявших в многочасовых очередях, чтобы отдать свой голос за Башара Аль-Асада не только в Сирии, но и в соседних странах, в особенности в Ливане, несмотря на антисирийскую риторику официальных ливанских лиц в то время. И нет сомнения, что взаимодействие между сторонами золотого треугольника (верный народ—сильная армия—руководитель-стратег) является секретом стойкости Сирии на протяжении более 5 лет в противостоянии в самой ужасной войне в истории человечества. И каждый, кто наносит визиты г-ну Президенту, замечает, насколько он спокоен, уверен в себе, в своем народе и армии, насколько настойчив в том, чтобы быть капитаном корабля в самый сложный период сирийской истории, отстаивая суверенитет Сирии, ее независимость в принятии решений. Но при этом он глубоко ощущает тяжесть тех потерь, которые понесла Сирия, и ту большую цену, которую заплатили сыновья нашей страны. Поэтому он прилагает максимум усилий, чтобы обеспечить всем необходимым семьи погибших и тех, кто был ранен или пострадал во время войны. И наш народ полностью уверен в политическом курсе руководителя страны. Те, кто планировали эту войну, и те, кто отвечает за реализацию этого коварного плана, оставили Сирии только один выбор — а именно противостояние и борьба против терроризма для сохранения чести, суверенитета и национального достоинства чего бы это ни стоило, до последней капли крови.

Сирия. Турция. Ближний Восток > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 7 сентября 2016 > № 1890492 Рияд Хаддад, Александр Проханов

Йемен: в поисках утраченной легитимности

Леонид Исаев

К. полит. н., старший преподаватель департамента политической науки НИУ – Высшая школа экономики, эксперт РСМД

На протяжении более чем пяти последних лет Йемен остается одним из самых нестабильных государств на политической карте Ближнего Востока. «Арабская весна» обнажила реальный кризисный потенциал этой страны, выявив колоссальные проблемы, которые долгое время игнорировались или откладывались ее руководством. Многовластие, сепаратизм, межконфессиональная рознь, военная интервенция и активизация террористических структур — все это далеко не полный список проблем, характеризующих современное состояние, в котором находится Йеменская Республика.

Кувейтский тупик

21 апреля 2016 г. под эгидой специального посланника ООН по Йемену Исмаила Ульд Шейха Ахмеда в Кувейте стартовали мирные переговоры между представителями Национальной делегации Йемена, в которую вошли представители «Ансар Аллах» и Всеобщего народного конгресса (ВНК), и «эр-риядской группой», представляющей из себя ни что иное как правительство в изгнании, подконтрольное Абд Раббо Мансуру Хади. Однако в ходе длившихся на протяжении трех с половиной месяцев переговоров сторонам так и не удалось выработать политического решения по урегулированию йеменского кризиса.

Причина провала кувейтских переговоров во многом лежит в экзистенциальной плоскости — обе стороны пребывают в параллельных мирах, причем каждый из них имеет право на существование. Но если Национальная делегация Йемена фокусировала внимание на разрешении существующих противоречий, исходя из сложившегося на сегодняшний день реального распределения сил, то «эр-риядская группа», будучи апологетом ретроградских тенденций, напротив, апеллировала к необходимости возврата к статусу-кво более чем двухлетней давности.

В данном случае позиции обеих сторон полностью оправданы. Мансур Хади и его сторонники стараются действовать в рамках правового подхода, апеллируя к неукоснительному соблюдению двух фундаментальных с их точки зрения международных нормативно-правовых актов — Мирной инициативе ССАГПЗ и Резолюции Совета Безопасности ООН 2216 от 14 апреля 2015 г. Оба документа, безусловно, делают позиции сбежавшего президента и его правительства существенно более выигрышными, нежели их оппонентов по кувейтскому переговорному процессу. Скажем, статья 1 Резолюции 2216 требует от хуситов в одностороннем порядке вывести войска из столицы — Саны, а также из всех захваченных ими районов, полностью сложить все «дополнительное оружие» и прекратить действия, которые относятся «исключительно к сфере полномочий законного правительства Йемена». Очевидно, что реализация одного только этого положения способна отодвинуть «Ансар Аллах» на йеменскую периферию как в географическом, так и в политическом смысле.

В свою очередь, представители Национальной делегации Йемена, напротив, стоят на позициях, если угодно, политического реализма, основываясь прежде всего на той конфигурации сил, которая сложилась к кувейтскому переговорному процессу. С этой точки зрения единственным консенсусным решением кризисной ситуации является созыв временного коалиционного органа — Президентского совета, в состав которого войдут представители всех противоборствующих. Однако принятие со стороны Мансура Хади данного положения, учитывая отсутствие у него реальной поддержки «на земле», не просто сделало бы его политическим аутсайдером в новом высшем органе государственной власти Йемена, ограничив политическую карьеру сроком действия новой властной структуры, но и лишило бы его возможности отыграть ситуацию назад.

Исчезающая легитимность

Ситуация, которая складывается в Йемене в последние месяцы, играет на руку скорее санаанским властям, нежели эр-риядским. В первую очередь это связано с тем, что военная агрессия против Йемена со стороны коалиции во главе с Саудовской Аравией выявила ресурсные ограничения королевства в урегулировании йеменского конфликта в свою пользу. Речь при этом не идет о том, что йеменская кампания для Эр-Рияда оказалась игрой с нулевой суммой. Напротив, Саудовской Аравии все же удалось выполнить программу минимум: ограничить хуситскую экспансию на всей территории страны.

Саудовская Аравия явно ставила себе целью ослабление Северного Йемена, оказывая поддержку южанам. Йеменский Юг не представлял для Саудовского королевства такой опасности как Север, с которым к тому же до сих пор существует неразрешенный территориальный конфликт по поводу Наджрана. Кроме того, политический спектр сил, представленных на Юге, крайне разношерстен в отличие от Севера, где доминируют две ключевые политические силы: «Ансар Аллах» и Всеобщий народный конгресс, установление диалога с которыми для саудитов оказалось не просто затруднительным, но и невозможным. Наконец, для Северного Йемена всегда были характерны развитость племенных структур и слабость государственных институтов, в отличие от южной его части, где ситуация носит прямо противоположный характер[1]. Такого рода племенная монолитность Севера во многом объясняет его превосходство над Югом в военном отношении.

Обозначившаяся с лета 2015 г. условная «линия фронта», разделившая хусито-салеховский лагерь и его противников, почти идеально совпавшая с бывшей границей между Народно-Демократической Республикой Йемен и Йеменской Арабской Республикой [2], остается актуальной и по сей день. Как пишет арабист Сергей Серебров, «костяк сопротивления в лице салехо-хуситского альянса на Севере и отдельные фракции Хирака на Юге остались приверженными собственным национальным и культурным ценностям, последовательно направляя свою борьбу на мобилизацию племен и населения городов на защиту своей самобытной идентичности».

Наметившийся тем самым своеобразный «застой» на йеменском фронте делает продолжение военной кампании в Южной Аравии все менее целесообразным, особенно учитывая колоссальные финансовые затраты, которые несет королевство, чей бюджетный дефицит в 2015 году достиг рекордных 98 млрд долл. По самым скромным подсчетам, цена, которую Эр-Рияду пришлось заплатить за военную кампанию в Йемене в прошлом году, составила 6,4 млрд долл [3]. Схожие данные приводит и министр экономики и планирования Саудовской Аравии Адель бин Мухаммад Факих. По его оценкам, 5,3 млрд долл. саудовских расходов в 2015 г. были потрачены именно на нужды операций «Буря решимости» и «Возрождение надежды». На практике же это находит свое отражение в завершении миссии эмиратских войск в Йемене, зарекомендовавших себя в качестве наиболее боеспособной силы в составе коалиции, снижении интенсивности авиаударов, наносимых саудовскими ВВС, и наметившимся снятием блокады страны[4]. Кроме того, обнародование со стороны Международного комитета Красного Креста, Oxfam, AmnestyInternational и ряда других международных неправительственных организаций фактов нарушения со стороны антийеменской коалиции гуманитарного права привело к тому, что 25 февраля 2016 г. Европейский парламент наложил мораторий на продажу оружия Саудовской Аравии, поставив Эр-Рияд и его союзников в крайне неловкое положение.

Сложившийся на сегодняшний день статус-кво в Йемене реальный, а не «метафизический», укоренившийся в сознании большей части мирового сообщества, действует против Хади. Время играет на санаанское правительство — чем дольше Мансур Хади будет лишь номинальным президентом в изгнании, не контролирующим ситуацию непосредственно в Йемене, тем меньше стимулов будет у мирового сообщества признавать его в качестве легитимного президента. Кроме того, никто не закреплял за ним статуса «вечного» президента, и рано или поздно обнаружатся пределы и его легитимности. Это при том, что она уже давно вызывает немало вопросов: после избрания Мансура Хади президентом в феврале 2012 г. на всенародном голосовании сроком на два года, его полномочия были продлены еще на год решением Палаты представителей, после чего он стал не более чем самопровозглашенным президентом.

Новые власти на старый лад

Однако апелляция к Мирной инициативе ССАГПЗ как единственно возможному способу урегулирования политического кризиса в Йемене на сегодняшний день выглядит оторванной от реальности. Во-первых, потому что данный механизм уже выявил свою несостоятельность на практике. Мансуру Хади так и не удалось выступить в качестве беспристрастного «модератора» Всеобщего национального диалога: работа как минимум по четырем из девяти рабочих групп («по проблеме в Сааде», «по проблеме Юга», «по переходной справедливости» и «по государственному устройству»[5]) зашла в тупик, новая конституция так и не была принята, а все сроки переходного периода, установленные Мирной инициативой ССАГПЗ, уже давно истекли. Во-вторых, это связано с тем, что в 2016 г. предстоит разрешать принципиально иной конфликт, чем тот, что имел место в Йемене пять лет назад, в ходе событий «арабской весны». Если в 2011 г. на повестке дня в первую очередь стоял вопрос о смене режима и мирной передаче власти от Али Абдаллы Салеха новому главе государства, то последние события привели к тому, что конфликт начал переходить в межконфессиональное и межэтническое русло с куда более широким спектром политических сил.

В этих условиях власти в Сане после провала кувейстких мирных переговоров начали поиск правовых основ для функционирования подконтрольных им политических институтов. Найти их, как оказалось, не составило большого труда — в стране до сих пор действует конституция 1991 г., о существовании которой многие забыли после событий «арабской весны». Основываясь на основном законе республики, санаанские власти объявили о чрезвычайной сессии Палаты представителей, не собиравшейся с начала 2015 г.

Третий созыв Палаты представителей Йемена по-своему уникален. Все дело в том, что он функционирует более 13 лет (!), с апреля 2003 г., когда в стране прошли последние парламентские выборы. После этого голосование неоднократно откладывалось (в 2009, 2011 и 2014 гг.), однако парламент продолжал свою работу, основываясь на статье 64 Конституции, позволяющей при «чрезвычайных обстоятельствах не проводить выборы… до тех пор, пока эти обстоятельства не исчезнут». Как бы это парадоксально ни звучало, легитимность именно этого «засидевшегося» органа государственной власти за последние пять лет вызывала у всех конфликтующих сторон меньше всего нареканий.

Однако созыв Палаты представителей в Сане 13 августа 2016 г. вызвал немало критики со стороны эр-риядского правительства, которую можно свести к двум основным пунктам: правомочность созыва чрезвычайной сессии и кворум. Что касается чрезвычайной сессии Палаты представителей, то, в соответствии со статьей 73 Конституции, она может быть созвана тремя способами: декретом президента, по письменному требованию не менее 1/3 общего числа депутатов и решением Президиума парламента. Ввиду невозможности по объективным причинам воспользоваться первыми двумя способами, салехо-хуситский альянс прибег к третьей опции. По состоянию на 13 августа 2016 г. Президиум Палаты представителей состоял из четырех человек: спикера парламента — Яхьи ар-Раи и трех вице-спикеров — Акрама ал-Аттыйи (из ВНК), Хамира ал-Ахмара (из партии «ал-Ислах», сына покойного шейха Абдаллы ал-Ахмара) и беспартийного Мухаммада Шаддади. При этом внутренний регламент Палаты представителей говорит о том, что решения в Президиуме принимаются простым большинством голосов, однако если голоса разделились поровну, то принятым считается то решение, за которое проголосовал спикер парламента. В случае же созыва чрезвычайной сессии Палаты представителей, в пользу этого решения проголосовали два члена Президиума из четырех — спикеры Яхья ар-Раи и Акрам ал-Аттыйа, что дает все основания считать созыв парламента 13 августа правомочным.

Еще больше дискуссий вызвал вопрос кворума, поскольку статья 71 Конституции четко говорит о том, что для признания заседаний Палаты представителей действительными необходимо присутствие более половины ее членов. Учитывая тот факт, что общее число депутатских мест составляет 301, то для кворума требуется присутствие минимум 151 члена парламента. Именно поэтому присутствие 142 депутатов на чрезвычайной сессии Палаты представителей дало основание для Мансура Хади и его сторонников признать работу парламента незаконной. Однако здесь есть одно немаловажное обстоятельство, которое в корне меняет суть дела. Все та же статья 71 Конституции говорит о том, что кворум высчитывается от общего числа депутатов, «за исключением тех, чьи мандаты были объявлены вакантными». И здесь мы сталкиваемся с ситуацией, при которой общее число членов Палаты представителей сократилось с 301 до 275, ввиду смерти 26 депутатов. Таким образом, чрезвычайная сессия йеменского парламента была правомочной не только с точки зрения правил ее созыва, но и с позиции формирования кворума.

Основным решением Палаты представителей был созыв Президентского совета в составе 10 человек, под председательством Салеха ас-Самада, главы политического бюро «Ансар Аллах». Заместителем председателя был назначен Касем Лабуза из Всеобщего народного конгресса. Помимо них в состав нового высшего органа йеменской власти также вошли представители Союза народных сил, Арабской социалистической партии возрождения (или «ал-Баас»), Йеменской социалистической партии и Насеристского юнионистского народного движения.

***

Все это делает ситуацию в Йемене еще более запутанной и неопределенной, а возможность достижения компромисса в случае возобновления мирных переговоров под эгидой специального посланника ООН по Йемену практически сводит к нулю. Альянс ВНК и «Ансар Аллах» не только осуществляет политический контроль над территорией Северного Йемена даже в условиях военной интервенции, но и добивается значительных успехов в правовом поле. По его инициативе в Йемене возобновил свою работу еще один абсолютно легитимный орган — Палата представителей, которая, помимо всего прочего, сформировала не менее легитимным путем еще один полюс политической власти.

А вот находящемуся в изгнании Мансуру Хади похвастаться пока нечем. Мало того, что его влияние в Йемене продолжает исчисляться долями процента, а военные действия коалиции во главе с Саудовской Аравией становятся все более вялыми, так еще его репутация как «единственного легитимного» оказалась подорванной, особенно учитывая примат Палаты представителей над Мансуром Хади, наделившей его президентскими полномочиями в 2014 г. Время работает против бежавшего президента и делает его позиции в потенциальном переговорном процессе все более уязвимыми.

[1] См.: Коротаев А.В. Два социально-экологических кризиса и генезис племенной организации на Северо-Востоке Йемена // Восток, 1996, № 6.

[2] За исключением пустынных районов провинции Мариб и ал-Джоуф, а также традиционно маргинального Таизза.

[3] Исаев Л.М., Коротаев А.В. Воинствующая Аравия // Азия и Африка сегодня, 2016, №8.

[4] На сегодняшний день с Йеменом действует постоянное международное авиасообщение, и восстанавливается работа крупнейшего красноморского порта — Худейды.

[5] См.: Серебров С.Н. Йемен: национальный диалог и проблема сепаратизма юга. Бюллетень ИВ РАН: Оценки и идеи, 2014, т. 1, № 5

Туристический потенциал России представят в Гуанчжоу

9 сентября 2016 года в столице китайской провинции Гуандун городе Гуанчжоу пройдет третий этап масштабного презентационного тура роуд-шоу Visit Russia. Целью мероприятия является ознакомление представителей китайской туриндустрии и регулирующих туризм государственных органов и тематических СМИ с туристическим потенциалом Российской Федерации, распространение актуальной информации о возможностях отдыха и путешествий в нашей стране, презентация российских регионов в качестве туристических дестинаций, а также предложений российского турбизнеса и смежных отраслей. В частности, в рамках третьего этапа роуд-шоу Visit Russia в Гуанчжоу китайской аудитории будут представлены возможности для экскурсий и шопинга в крупнейших городах России.

Роуд-шоу Visit Russia в Китае – это площадка для прямого взаимодействия участников российского туристического рынка с деловыми кругами, администрациями и профильными СМИ Китая, формирующими общественное мнение. В 2016 году этапы роуд-шоу состоялись 20 мая в Пекине и 15 июня в Гонконге, а 10 ноября мероприятие пройдет в Шанхае.

«Китай – один из самых перспективных рынков с точки зрения развития въездного туризма в Россию. Количество приезжающих в Россию китайских туристов только за последние пять лет выросло более чем в 4,5 раза и превышает в настоящее время 1 млн в год. Спрос на турпоездки из КНР в Россию продолжает расти, и сегодня очень важно эффективно использовать открывшиеся возможности для наращивания туристического обмена. Третий этап роуд-шоу Visit Russia не случайно проводится в крупнейшем городе Южного Китая. Ведь количество туристов из южных провинций КНР при активном продвижении возможностей отдыха в России в ближайшее время может стать сопоставимым с числом путешественников из приграничных регионов» – считает Руководитель Федерального агентства по туризму Олег Сафонов.

В последние годы у китайских туристов набирают популярность экотуры с посещением Байкал. Помимо экотуризма китайцы интересуются и возможностями шопинга в России. Спрос настолько значителен, что крупнейшие представители ритейла класса «люкс» уже переходят в столице на China Friendly стандарт качества.

«Китайские туристы с удовольствием посещают объекты, внесенные ЮНЕСКО в Список Всемирного наследия, наслаждаются красотой русской природы, интересуются экотуризмом и стараются запечатлеть как можно больше достопримечательностей. Россия может предложить гостям из Китая разнообразие вариантов отдыха: от традиционных туров с посещением городов «Золотого кольца» до «Красного маршрута», эксклюзивных экстрим-маршрутов «Русской Арктики». Действительно, нам есть чем гордиться, и наша задача – максимально представить возможности отдыха в России», – подчеркивает замглавы Ростуризма Сергей Корнеев.

Для справки:

Ростуризм реализует новую маркетинговую стратегию продвижения туристического потенциала России Visit Russia/Время отдыхать в России с 2015 года. ФГУП «Национальный маркетинговый центр по туризму Visit Russia» проводит мероприятия за рубежом, с целью продвижения российского туристического потенциала и формирования позитивного имиджа Российской Федерации как страны, благоприятной для туризма и отдыха, с целью развития въездного туризма. Также является головным офисом, координирующим работу Национальных офисов по туризму Visit Russia за рубежом (на 01.07.2016 г.) в странах: Китай, Иран, ОАЭ, Кувейт, Италия и Средиземноморский регион, Германия, Балтийский регион, Юго-Восточная Азия.

Кувейт поддержал соглашение России и Саудовской Аравии по нефти.

Кувейт приветствует и поддерживает достигнутое в понедельник РФ и Саудовской Аравией соглашение о совместных действиях для поддержания стабильности на рынке углеводородов, заявил министр нефти страны Анас ас-Салех.

Россия и Саудовская Аравия в понедельник договорились о совместных или в кооперации с другими производителями нефти действиях для поддержания стабильности на рынке нефти и обеспечения устойчивого уровня инвестиций в долгосрочной перспективе. Соответствующее заявление подписали министр энергетики РФ Александр Новак и министр энергетики, промышленности и минеральных ресурсов Королевства Саудовская Аравия Халид Аль-Фалих. Новак пояснил, что один из возможных инструментов — заморозка добычи.

"Данные консультации… помогают в поддержке стабильности на рынке нефти. Продолжающийся в этой сфере диалог является положительным фактором, поддерживающим рынок", — заявил министр агентству KUNA.

Министр выразил уверенность, что данная договоренность "успокоит рынок".