Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Новая Зеландия. Казахстан > Агропром > fruitnews.ru, 6 ноября 2012 > № 681584

Ученые из растениеводческого управления Новой Зеландии и научно-исследовательского института питания страны начали разводить вид ос Mastrus из Казахстана. Эти насекомые призваны помогать фермерам бороться с яблочной плодожоркой. Около тысячи ос уже выпущены из бухты в северно-восточной части новозеландского острова Хокс в этот четверг.

Напомним, что контроль над яблочной плодожоркой обходится Новой Зеландии от 8 до 12 млн новозеландских долларов (примерно 6,57 млн долларов США) ежегодно. Причем наличие лишь одной особи может нанести вред большой партии продуктов.

Также сегодня в Новой Зеландии пытаются сократить минимализировать использование химических пестицидов. Введение ос является важным шагом для достижения карантинных норм фруктового рынка. Самки вида Mastrus откладывают свои яйца, а вылупившиеся личинки убивают плодожорок. Затем уже взрослые особи ос продолжают уничтожать вредителей.

Новая Зеландия. Казахстан > Агропром > fruitnews.ru, 6 ноября 2012 > № 681584

Россия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 5 ноября 2012 > № 696497

ДОВЕРИЕ В РОССИИ: СМЫСЛ, ФУНКЦИИ, СТРУКТУРА^[1]

Лев Гудков

Явное исчерпание больших идей в современной социологии, связанное с кон­цом модернизационной парадигмы и завершением институциональной транс­формации в западных обществах, заставляет думать уже не о внутридисциплинарном кризисе, а о переходе социологии в разряд социально-прикладных разработок, то есть ее приближении к состоянию, которое можно считать ко­нечной стадией всякой (классической) науки. Конец модерна как завершение эпохи Просвещения или большого европейского проекта Культуры сопровож­дался многочисленными явлениями распада больших онтологических кон­струкций и идей единства универсума, истории, общности человеческой при­роды, законов социального развития, а соответственно, и падением интереса к большим теориям общества, социальных систем и т.п. Критики говорят о са­моедстве и культурном мазохизме современного общества, об эрозии тех цен­ностных оснований (веры в исторический прогресс), на которых строились современный социальный порядок и социальное знание. Появление мощных супербюрократий вроде ЕС, транснациональных корпораций, международных организаций и т.п. оказало заметное унифицирующее влияние на националь­ные социальные и правовые практики и локальные культуры. Политика как сфера проявления харизматических фигур, предложения великих националь­ных идей или воодушевляющих массы целей общественного развития посте­пенно все сильнее и сильнее ограничивалась парламентской регламентацией, стерилизовалась практикой бюрократического администрирования, подчи­няясь долгосрочному социальному планированию, экспертизе специалистов, массмедиальным технологиям. Повседневная жизнь в современных обществах стала более упорядоченной, чем в первой половине XX в., обеспеченной, без­опасной, комфортной, предсказуемой и скучной, если судить по доминирую­щему тону в современном искусстве и литературе, озабоченных неясностью или дефицитом экзистенциальных ценностей.

Такой интеллектуальный климат оказывается не слишком благоприятным для развития социологии как науки о меняющейся социальной действитель­ности, науки, озабоченной вопросами понимания Другого или последствий взаимодействия с ним. Кризис социологии не носит драматического харак­тера и проявляется довольно вяло, поскольку смутное недовольство, вызы­ваемое отсутствием новых значительных теоретических идей и направлений, сопоставимых со структурно-функциональным анализом или с символиче­ским интеракционизмом, систематизировавшими оригинальные идеи осново­положников дисциплины, компенсируется удовлетворением от все умножаю­щейся массы прикладных исследований и предметных разработок, ведущихся по самому широкому кругу тем. Нет сомнения, что мы стали больше знать о тех обществах, в которых живем, но это во многом перестало быть инте­ресным. Дисциплина давно потеряла не только свой начальный энтузиазм и эпистемологический идеализм, но и четкость парадигмальных разграничений среднего периода своего развития (1940—1960-х гг.), зато приобрела солид­ность практической, почти инженерной, науки, к которой обращаются многие заинтересованные лица, включая и представителей смежных дисциплин — экономистов, историков и других. Этому упрочению статуса социологии от­части способствовал процесс неизбежной эклектизации, позитивного соеди­нения разных теоретических и методологических подходов для решения ана­литических или дескриптивных задач среднего и микроуровня социального взаимодействия. Критика 1970—1980-х гг., исходившая из разных ценност­ных оснований, проделала чрезвычайно важную работу: отделила философ­ские элементы, исходные резидуумы знания, онтологические основания знаниевых парадигм от техники описания и объяснения. Благодаря этому стали возможны инструментализация процедур анализа и объяснения, использо­вание отдельных элементов структурно-функционального, системного или какого-то иного из имеющихся теоретических подходов в качестве эвристи­ческих приемов или готовых «ключей» для решения частных контекстуаль­ных задач. Сочетание разных понятийных средств для работы с разнородным предметным материалом получило теперь уже методологическое узаконение в эмпирической практике и в идеологии постмодернизма.

Сама по себе потребность в синтетическом рассмотрении социальных яв­лений и процессов стала ощутимой после успеха структурно-функциональ­ного анализа (в 1960-х гг.) и последовавшей реакции на него в виде мето­дологической критики, опирающейся на самые разные идеологические и ценностные основания. Критика стала условием и формой рецепции и освое­ния его потенциала. Особую роль в этом деле сыграло появлении феномено­логической, гуманистической, радикальной версий социологии, включая и обращение к драматургическому или сценарному подходу И. Гофмана, а за­тем и этнометодологии. В этом же контексте имеет смысл рассматривать и попытки возродить понимающую социологию культуры^[2] в духе М. Вебера или Г. Зиммеля, предпринятые в конце 1970-х — начале 1980-х гг. в Германии, или стимулировать culturestudiesв англоязычных странах, и т.п. Критике удалось стимулировать интерес к смысловому (культурному) бэкграунду со­циальных институтов, историзировать саму суть социологической проблема­тики, связав те или иные постановки вопроса исследования с конкретными институциональными или групповыми интересами и проблемами, насытить социологические схемы историческим материалом. Это дало сильнейший им­пульс к расширению предметной социологической тематики, привлечению внимания к проблематике повседневного «жизненного мира», но одновре­менно таило в себе опасность размывания границ социологической работы.

Как обычно бывает в таких случаях, последствия подобной работы с уни­версальными теориями (Т. Парсонса и его многочисленных последователей, Н. Лумана и других) были непрямыми и весьма неоднозначными: для самой социологии это вылилось в утрату большой перспективы дисциплины, в за­растание предметного поля «мелкотемьем», но размывание дисциплинарных границ социологии стимулировало рецепцию смежными дисциплинами от­дельных идей и приемов социологии, осознание новых возможностей для объяснения уже своего материала и появление новых точек зрения на старый, короче — формирование новой проблематики в рамках своего предмета. Так, в экономике, едва ли не впервые после М. Вебера, была осознана значимость не только институционального анализа (неоинституционализм), но и куль­туры, со всем спектром вопросов человеческого существования — доверия, веры, образования, семейного воспроизводства (цены социализации) и т.п. аспектов «человеческого капитала».

Нельзя сказать, чтобы подобная «экономизация» традиционной социо­логической тематики («перевод» неэкономических форм поведения — тра­диционного или ценностно-рационального действия, например воспитания детей, семейных отношений, политики и проч., — в категории целерационального действия, то есть их интерпретация по образцу других экономических отношений) была очень успешной в теоретическом плане; однако сама гру­бость подобных аналогий экономизации неэкономической сферы (например, у Г. Беккера) была предпосылкой расширения предметного поля экономиче­ской науки. Схожие процессы шли и в других дисциплинах.

До российской социологии эти перипетии внутридисциплинарной эволю­ции дошли с большим запозданием, с искажениями и никак не отразились на теоретическом качестве ее общих интерпретационных схем. Догоняющий характер российской модернизации и ведомственный характер социологии в России, ее финансовая и организационная зависимость от государственной бюрократии обернулись утрированным копированием новейших модных об­разцов, эпигонством и некритическим заимствованием западных подходов, ставших обязательными для подражания. Организация социологии в России почти не допускала появления независимых научных позиций и научных ав­торитетов. Следствием этой интеллектуальной зависимости и слабости стало затянувшееся влияние транзитологических концепций, а затем и угасание общего интереса социологов к текущим процессам в стране, который был так ощутим в 1960— 1970-е гг., во время становления советской социологии и по­явления первых симптомов разложения тоталитарного режима.

Однако в интеллектуальной истории российской социологии было одно ис­ключение — Ю.А. Левада, который еще в конце 1960-х гг. поставил задачу не просто осмысления опыта и границ применения западной социологии, в пер­вую очередь — структурного функционализма, но и соединения его концеп­туальных и теоретико-методологических возможностей с арсеналом других дисциплин, включая исторические науки, науки о культуре, антропологию, политологию и проч. Он выдвинул методологическое требование не только вы­являть в каждом конкретном случае социологического описания или анализа социального явления актуально значимые институциональные или групповые рамки поведения, но и указывать на историчность или гетерогенность их смыс­лового обоснования, наличие разных по глубине культурных слоев (включая пространственные и временные характеристики действия), определяющих сами нормы и правила социального поведения. Левада настаивал на необходи­мости расширения интерпретационного контекста экономического поведения или урбанизационных процессов, снимая тем самым идеологические и дисцип­линарные барьеры с понимания многослойности структур «современности»^[3].

Его подход можно описать следующим образом: то, что нам кажется самооче­видным, естественным и не требующим специального разъяснения или обос­нования, не просто представляет собой результат синтеза разных культурных форм (а значит — итог длительного исторического формирования или разви­тия, трансформации больших ценностных идей и их снижения), но и закреп­лено особыми нормами «очевидности», защищающими подобные смысловые значения от рационализации. Чаще всего в качестве подобной нормы самооче­видности выступает форма целерациональности или инструментальности дей­ствия как «естественной» характеристики современности. Другими словами, институциональное принуждение к дисциплине и самоотчету, самоконтролю и ответственности индивида в современном обществе выступает в качестве им­ператива инструментальной рационализации поведения, включая и свое собст­венное, и нормативные ожидания аналогичного поведения от любого другого. Именно эта норма навязываемой различными доминантными социальными институтами ответственности делает непроблематичными, самоочевидными формы современности, вытесняя (а иногда и запрещая) любые другие варианты мотивов действия или их интерпретации как девиантные. Инструментальная рациональность становится образцом антропологии современного человека, что во многих случаях приводит к массе недоразумений и ошибкам в интер­претации социального поведения (при анализе экономических явлений, элек­торальных процессов, политики, этнических фобий, национальных конфлик­тов и т.п.).

Направленность исследовательских интересов Левады явно противоречила получившему широкое распространение процессу тривиализации знания^[4], но оказалась, как мне представляется, чрезвычайно плодотворной для всего кру­га исследований, начатых им в рамках проектов сначала ВЦИОМа, а затем Левада-центра и представленных в его сборниках статей^[5]. Я имею в виду проб­лематику программы «Простой советский человек» и примыкающих к ней ис­следований структуры массового сознания, отношения к власти, к социаль­ным переменам, проблематику национальной идентичности. Особенность работы Левады заключалась в том, что он развертывал текущие явления, схва­тываемые в языке повседневного опыта, в контексте больших тектонических изменений, происходящих в тоталитарном, а затем — и посттоталитарном со­циуме, а затем переводил их на язык соответствующих концепций и теорий культурно-исторических процессов, позволявших интерпретировать их в ка­тегориях и понятиях «большого времени».

Следуя намеченному Левадой методологическому направлению работы, я в данной статье хотел бы проанализировать феномен доверия.

1. ФЕНОМЕН ДОВЕРИЯ В СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ

Проблематика доверия в последние десятилетия снова стала привлекать вни­мание социальных исследователей после долгого отсутствия интереса к ней.

Но в период формирования социологии как дисциплины (1900—1920-е гг.) доверие наряду с другими социальными формами взаимодействия (борьба, господство, обмен, традиция, социальная дифференциация, рессантимент, мода, кокетство и т.п.) было одной из важнейших социальных категорий, ис­пользуемых при интерпретации социальных структур^[6]. Нынешний интерес к теме связан не столько с запросом на более точное понимание природы этого явления, сколько с потребностями причинной интерпретации взаимосвязи или взаимообусловленности особенностей доверия и институциональных структур (экономика, политика и т.п.) в разных странах. Успех подобных по­пыток даст надежду на разработку новых средств понимания и учета влияния культуры на характер эволюции политических и экономических отношений в разных странах, что представляет не только теоретический интерес^[7].

За два десятилетия подобной работы получен значительный материал, по­казывающий роль доверия в практике социально-экономических отношений, проведены широкомасштабные сравнительные исследования уровня доверия в разных институциональных контекстах и предложены рационалистические теории доверия^[8].

Вместе с тем, использование понятия «доверие» в сравнительно-типоло­гических исследованиях наталкивается на ряд ограничений, связанных с тем, что доверие рассматривается преимущественно как психологическое явле­ние, как целостный и однозначный феномен, как аффект, иррациональный по своей сути. Попытки, предпринимаемые экономистами и социологами для того, чтобы выйти из этой старой методологической ловушки, нельзя при­знать особенно удачными. Стремясь формализовать понятие «доверие» и уйти от психологизма, аналитики в таких случаях обычно впадают в другую крайность: интерпретируя доверие по модели инструментального действия (рационального, а потому легче всего понимаемого), они «экономизируют» подобные отношения, что, на мой взгляд, не просто упрощает, но искажает характер реальных взаимодействий людей, привнося телеологизм в смысло­вую структуру действия доверия. Функция доверия в подобных схемах ин­терпретации сводится лишь к оптимизации издержек выбора, к снижению рисков и возможных потерь, к установлению определенных моральных ра­мок («добродетелей») или культурных предписаний для целерациональной структуры социального действия, якобы снимающих неопределенность си­туации для действующего (П. Штомпка, Н. Луман, Ф. Фукуяма, теория «ра­ционального выбора» и другие подходы).

Несмотря на потери, неизбежные при такой сильнейшей генерализации элементов объяснения, несомненным выигрышем при этом оказывается воз­можность использовать схему причинного объяснения. Но опасность утраты своеобразия самого феномена доверия остается, она заключается в неконтро­лируемой подмене смысла действия (ценностной рациональности, обычая или традиции как обеспечения ожиданий партнеров) хорошо отлаженной схемой целерационального действия.

Не умаляя эвристической ценности названных подходов, я предпочел бы интерпретировать доверие как сложный социальный феномен (закрытое со­циальное взаимодействие), структура которого представляет собой соедине­ние разных смысловых оснований. Когда мы говорим, что доверяем врачу, учителю, профессору в университете, кассиру в магазине, информации о рас­писании рейсов в аэропорту, другу или коллеге по работе, жене/мужу, бан­кам, иностранной валюте, науке, метеопрогнозам, политикам, газетам и т.п., мы редко сознаем, что в каждом подобном случае наше доверие опирается на разные смысловые основания и, соответственно, определяется разными нор­мами ожидания и характера исполнения действия. Супружеская верность (взаимное доверие супругов друг другу, имеющее среди прочего символиче­ский характер парной солидарности) принципиально отличается от веры врачу, к которому вы обратились, а доверие банку — от доверия школьника учителю. Но во всех этих случаях имеет место предпонимание ситуации (ее определение и схематизация действия), то есть актуализация горизонтов дей­ствия и возможных способов поведения (своего и партнера).

Доверие — это способность действующего схватывать выражение импли­цитных кодов и правил поведения одних институтов или социальных групп в зонах действия других институциональных или групповых правил пове­дения, это восприятие действующим неназываемых, но подразумеваемых (в конкретной ситуации взаимодействия) норм институционального дейст­вия, которыми будет (поскольку предполагается, что он должен, обязан) руководствоваться партнер. В смысловой структуре рассматриваемого или описываемого исследователем действия (целевого или ценностного) эти нормы принципиально не могут быть артикулируемы (содержательно пред­ставлены в категориях мотива, цели или средств данного действия). Их се­миотическое присутствие в ситуации взаимодействия обозначено призна­ками разной модальности поведения акторов (возможности, вероятности, долженствования), а выражено лишь как психологическое качество пове­дения, как известного рода иррациональность установки и действия (по­скольку то, что вызывает доверие, лежит вне логики маркированной струк­туры целевого поведения). Таким образом, речь идет не о неполном знании обстоятельств или мотивов поведения партнера, условий взаимодействия, последствий поведения и т.п., риски которого, как часто подчеркивают сто­ронники «экономизации доверия», феномен «доверие» может компенсиро­вать так или иначе^[9].

Доверие как тип социальной регуляции обеспечивает взаимосвязь прин­ципиально разных институциональных систем, групп, разных по глубине слоев культуры. Оно определяет границы индивидуальной или институцио­нальной рациональности (раскрывая ее смысл) и соединяет их между собой, позволяя учитывать последствия взаимодействия актора с институтом, груп­пой или другими индивидами. Доверие продуцирует смысл будущего, как бы проектируемого взаимодействия партнеров или актора с различными и не­определенно многими другими акторами (включая и взаимодействие инди­вида с институциональными порядками или их представителями, как это имеет место, например, в актах использования денег: обмен символическими средствами выражения ценности в расчете на то, что их примут в адекватное обращение неопределенно многие третьи лица).

Исходя из сказанного, я бы определил доверие как социальное взаимодействие, ориентированное на высокую вероятность (шансы) того, что действия партнеров (а ими могут быть не только отдельные индивиды, но и соци­альные группа или институт) будут протекать в соответствии с ожидаемым субъектом действия порядком, основанным на взаимных моральных или ценностных обязательствах, принуждении, обычаях, традициях, социальных конвенциях, идейных убеждениях, материальных интересах, общепринятых представлениях. Эта уверенность должна быть проявлена действующими не только в различного рода заявлениях, но и в совместных церемониалах (ри­туалах, праздниках, выборах, референдумах, митингах и т.п.), а также обо­значена особым языком поведения, а значит — подтверждена и гарантирована различными санкциями за нарушение ожиданий или несоблюдение общепри­нятых обязательств, имеющих нормативный или правовой характер. Цен­ностные обязательства (включая коммуникативную этику) могут включать согласие по поводу общих правил действия в той или иной сфере коллектив­ной жизни: поиске научной истины, соревновании в спорте или поведении на дуэли, в бизнесе, в любви, в воспитании детей, в работе и т.п. Обязатель­ства предполагают высокую вероятность наступления ответственности за на­рушение этих правил, причем со стороны не только пострадавших от нару­шения, но и всего социального окружения, поставленного в известность об этом деликте. Коллективный характер обеспечения доверия означает, что доверие, вне зависимости от его конкретных смысловых оснований, входит в состав общего набора институциональных и групповых норм поведения, социального порядка, общих представлений, опыта прошлого, горизонтов притязаний группы (интересов) или аспираций отдельного индивида, границ возможного отклонения от нормы и т.п., совокупность которых и образует то, что стали с недавних пор именовать накопленным и передаваемым от по­коления к поколению «социальным капиталом» того или иного сообщества^[10].

Внутренние границы доверия очерчены вероятностью неисполнения вза­имных обязательств. Нарушение обязательств может оправдываться субъ­ектом действия (неисполнения) определенными условиями, прекращаю­щими действие общих обязательств и правил, либо связываться с высшими обстоятельствами (ценностным конфликтом, наличием других ценностных порядков). Но в любом случае возможность нарушения доверительных от­ношений принимается во внимание действующим и задает предел доверия. Сама по себе эта граница становится очень важным символическим барьером, тематизация которого продуцирует в культуре множество сюжетов в лите­ратуре и искусстве, игровых ситуаций, экспериментов и т.п. Таковы темы ли­цемерия, предательства, обмана, соблазна, лукавства, паразитирования на до­верии, несостоятельности того, кому доверяют, безответственности, а также тема выгоды, которую приносит нарушение правил доверительного взаимодействия^[11]. Граница доверия, обозначенная соответствующим ритуальным жестом или процедурой, указывает на (предположительное) переключение одной модальной системы доверия на какую-то другую, определяемую дру­гими правилами взаимодействия с партнером или партнерами. Чем сложнее устроено общество, тем многообразнее сами границы доверия и тем большее значение приобретает способность человека их различать и переходить от од­ной зоны доверительных отношений к другой, не вызывая возмущения парт­неров (социальный такт действующего).

Упомянутые выше ритуалы, подчеркивая символический характер дове­рия, сами по себе еще ничего не говорят о степени значимости доверия или длительности его действия. Соответственно, исходными задачами эмпириче­ского изучения феноменов доверия или зон его распространения оказывают­ся фиксация и описание 1) различных барьеров между модальными сферами доверия; 2) семантических или социальных границ доверия, отделяющих про­странства недоверия; 3) интенсивности доверия. Оказываясь вне этих зон доверия, индивид немедленно включает нормы недоверия как операциональные коды поведения в агрессивных или социально опасных средах существо­вания. Барьеры — это фиксированные ритуалы недоверия (бдительности, проверки, сомнения), отмечающие рост социальной и антропологической не­определенности в ситуациях перехода от одной зоны доверия к другой. Степень артикуляции этих барьеров зависит от характера институционализации социального доверия в разных обществах.

Для исследователя чрезвычайно важно видеть границы между зонами до­верия/недоверия. Без указания на подобные подразумеваемые, внутренние или внешние, барьеры, играющие роль смысловых рамок для правил взаи­модействия, переключателей регистров солидарности, разделяющих нормы разных планов социальных отношений, взаимного контроля, согласования интересов и т.п., невозможно понимание сложности и неоднородности социальной материи, из которой состоит повседневность существования. Тем бо­лее это важно для анализа поведения в репрессивных обществах, в которых обыденность пронизана официальной ложью и лицемерием, как в советском и постсоветском обществе, равно как и в других репрессивных и закрытых социумах (в мусульманских общинах, современном Китае и т.п.). Нас в пер­вую очередь интересуют именно эти аспекты поведения в ситуациях сочета­ния разнородных нормативных систем и препятствий для их универсализа­ции, подавления условий возникновения универсальной этики и права. Сама по себе двойственность этики, или двоемыслие, — явление, характерное для любых типов современных обществ. Но удельный вес и значение двоемыслия может радикально различаться в разных социальных системах.

Формализация доверия предполагает появление не только разного рода документов, паспортов, сертификатов, пропусков, удостоверений и т.п., ука­зывающих на кодификацию правил различения своих и чужих, норм инсти­туционального поведения (включая и санкции за нарушение), но и специа­лизированных служб контроля. Наиболее институционализированными формами барьеров доверия (априорного недоверия) являются учреждения, осуществляющие меры безопасности и охраны. Охрана государственных и ведомственных тайн и секретов, обеспечивающая зоны гарантированного доверия (со всеми процедурами проверки, допусков, подписок о неразгла­шении, иерархии допущенности, создания специальных служб безопасности и поставок соответствующего технического оборудования), представляет со­бой один из примеров границ доверия. Другими примерами могут служить меры по защите от подделок (денег, финансовых или юридических доку­ментов) и соответствующие службы разного уровня. Чем менее формализо­ванным является контроль, тем с большей уверенностью мы можем говорить о значимости традиционных или конвенциональных отношений в группах или сообществах, требующих собственных ритуалов солидарности и вы­ражения доверия. В деревне нет нужды в предъявлении документов сосе­дям, как это делается ежедневно при входе в здание большой организации или предприятия.

В советское время в атмосфере тотального привычного страха и коллек­тивного заложничества, когда контроль охватывал сферы и публичного про­странства, и частной жизни, поддержанию доверия способствовала норма деления на «своих» и «чужих». Под «своими» понимались не просто люди, которым можно было доверять (в смысле общей веры в то, что в случае нужды тебе могут помочь, поддержать эмоционально, финансово или физи­чески), но и те, на кого распространялись проекции норм «порядочности», взаимной лояльности, уверенности в том, что эти люди тебя «не сдадут, не предадут, не донесут начальству» или властям о «неподобающем» поведении. К «чужим» относились представители тех зон существования, где были не­значимыми представления и нормы солидарной ответственности. И «свои», и «чужие» были весьма условными категориями, нередко «свои» превраща­лись в «чужих», и наоборот. Подобная структура двоемыслия (в терминах Ю.А. Левады — «игры», «игровых структур социального взаимодействия») задавала определение ситуации и диктовала различные коды социального поведения в разных средах, соединяя формальные и неформальные правила взаимодействия через многообразные способы преодоления внутренних и внешних барьеров. При этом включались нормы поведения, относящиеся к разным системам социального контроля и опознания («свой» / «чужой»). Церемониалами снятия барьеров между статусами были обязательная со­вместная выпивка в неформальной обстановке (на работе, или дома, или в среде, которая отключала внешние механизмы повиновения, — на природе, в туристской поездке, в поезде, после работы на рабочем месте, во внеслу­жебное время, в командировке, в бане и т.п.) или апелляция к другим «своим» (родственникам, прежним сослуживцам, коллегам, приятелям и т.п.), которая принимала форму «помощи», «услуги» (блата, связей, «нужных людей») и предполагала соответствующий семантический код — использование языка «своих», псевдопартикулярных отношений («...я от Ивана Ивановича»), хотя сам действующий при этом мог и не знать лично ни самого «Ивана Ивано­вича», ни даже того, кто он такой^[12]. Язык подобных отношений предполагал процедуры демонстративного исключения официальных или общепринятых форм взаимодействия, установления «особого», «специального» режима по­ведения («разрешить в порядке исключения», как тогда писалось в служеб­ных записках начальству при обращении с просьбой). По существу, это озна­чало отмену требований морали, упразднение общих правил оценки себя и других и взаимообязывающих норм поведения.

Иерархия барьеров и разграничение зон доверия и взаимодействия вос­производят социальную иерархию и отражают степень жесткости (закрытость или открытость) социальной структуры. Семантика барьера доверия в любом случае строится на переворачивании смысла доверительных отношений, на выражении презумпции недоверия. Границы доверительных отношений мо­гут быть подчеркнуты пространственно-временными ограничениями, со­циальными фильтрами или характером допуска в коллектив или группу, це­ремониями перехода из одной системы норм (ценностей) в другую, сменой языка, одежды, интонаций, правил поведения в повседневности и прочим. «Игра в доверие» стала в советское время социальным кодом поведения, уме­нием демонстрировать другому, что актор понимает, что его партнер лжет (в чем, когда и в каких отношениях) и знает, что актор это понимает, благодаря чему достигается конвенциональное согласие и определение рамок возмож­ного контроля насилия или коррекции взаимодействия. Важно, что отсчет при этом идет от негативных представлений или моделей человека, которые вы­ступают как норма определения реальности.

Более сложные и многообразные барьеры и границы доверия образуются в зонах двоемыслия. Отсутствие открытых для всех социальных лифтов и ка­налов вертикальной мобильности оборачивается постоянной склокой внутри влиятельных или обладающих особыми ресурсами групп в обществе, регу­лярной рекомпозицией центров силы, поддержанием высокого уровня ци­низма, недоверия, «бдительности», все более частными коррупционными скандалами. Как правило, эти барьеры не отмечены, не маркированы в языке или семантике того, чему или кому доверяют, а потому воспринимаются как само собой разумеющиеся (собственно, это и есть выражение отношений до­верия, непроблематичности отношений). Барьеры могут быть обозначены сменой одежды, сменой речевых норм, в том числе — обращения (переход от «вы» к «ты», появлением экспрессивной или обсценной лексики), отменой иерархических различий в статусах, подчеркиванием исключительности си­туации или особого (равного или интимного, сближающего) характера отно­шений между партнерами, выделением их из общего ряда, отменой обычных правил поведения, что означает смену систем референции, референтных групп, идеологии, исторических или логических аргументов, апеллятивных или риторических фигур и проч., короче, смену парадигм поведения, до того никак не совмещавшихся друг с другом, жестко разделенных между собой.

Необходимо различать и разные планы доверия, от высшего уровня общих конструкций реальности (совокупности и композиции коллективных сим­волов, задающих устойчивость определений действительности, этого важ­нейшего потенциала солидарности и согласия в обществе, одновременно оказывающегося и наименее рационализуемым, не контролируемым в субъ­ективном плане) до отношений в малых и неформальных группах. Умение оперировать различными модусами доверия есть признак социализирован- ности индивида в обществе или группе, свидетельство его социальной дее­способности (в данном сообществе) и его общественного «такта».

Подобный режим двоемыслия (мозаичность сознания, партикуляризм, способность соединять кажущиеся несовместимыми нормы и представления) порождает человека достаточно эластичного, чтобы выносить внешнее дав­ление и контроль, и вместе с тем неспособного к коллективной солидарности (недоверчивость, отказ от поддержки организаций гражданского общества) или систематической рационализации собственного действия, готового при­способиться к любым переменам в своем положении ценой снижения запро­сов и качества жизни (выбор «понижающих стратегий жизни»)^[13].

Поэтому любые попытки эмпирического анализа доверия как в прошлом, так и в настоящем должны учитывать силу различных нормативных систем лояльности и силу социального контроля, как со стороны формальных ин­ститутов (власти, руководства предприятия, в советское время — партийных организаций или их дублеров в виде профсоюзов, комсомола и т.п.), так и со стороны неформальных или сетевых отношений, образующих множествен­ные структуры частных коалиций и коллективного заложничества (семьи, трудового коллектива, квазиобщественных организаций — спортивных, лю­бительских, ветеранских, жилищных и т.п.). С ослаблением репрессий, а за­тем и сворачиванием масштабов массового террора проблема доверия «руко­водству» (завода, государственной организации), коллегам, товарищам, семье и т.п. превращается в проблему дефицита правовых и формально институ­циональных средств регуляции^[14].

Теплые и доверительные отношения внутри многих неформальных кол­лективов, сложившихся в советское время, отношения, основанные на вза­имной вере друг в друга, связаны с тем, что ценности и нормы поведения, разделяемые членами этих групп, были альтернативными по отношению к официальным, идеологическим, формальным требованиям власти, предъ­являемым населению. Благодаря самой этой альтернативности закрытые сообщества могли не только быть условием выживания большей части на­селения страны, вынужденного приспосабливаться к репрессивному идео­логическому государству, но и, при некоторых условиях, становиться хра­нителями и ретрансляторами традиций иной культуры (в том числе — религиозной или философской, научной мысли, более высоких стандартов морали). Поэтому повышенное уважение, которым наделялись все причаст­ные к этим закрытым сообществам, к кругам символического и практиче­ского доверия, было обосновано признанием особых достоинств, которыми обладали члены этих коллективов. С изменением политических и экономи­ческих условий именно на основе подобных отношений начинали склады­ваться новые социальные формы, облегчавшие построение отношений парт­неров по бизнесу, создание новых научных коллективов, инновационных фирм и т.п. Но, как только внешняя среда после краха советской системы стала меняться, потребность в сохранении состояния закрытости и самоизо­ляции резко ослабла. В итоге началась эрозия атмосферы благожелательно­сти, доверия в прямом психологическом смысле (то есть доверия диффуз­ного, нерационализированного). Нормы поведения в закрытых сообществах не выдерживали испытаний, которым они оказались подвергнуты в процессе начавшихся реформ, при переходе общества к формальной институционализации. Возник кризис социального доверия, постепенно охвативший обще­ство и осознанный общественным мнением как «падение морали». То, что помогало сохранять дух доверия и взаимного уважения в малых коллективах и тесных компаниях, начинало стремительно ломаться и разрушаться в дру­гих условиях, более открытых и формальных, прагматически-инструменталь­ных. Закрытая атмосфера малых групп, позволявшая сохранять многие универсалистские ценности (особенно это значимо было для функционирования неформальных научных семинаров, кружков, научных школ — бескорыст­ного познания, взаимной преданности, этики, религиозных исканий и т.п.) и даже их культивировать, с изменением ситуации парализовала потенциал дальнейшего развития и институционализации подобных отношений. Смена приоритетов в этих условиях оказалась разрушительной для доверия в биз­несе, науке, искусстве. Доверие, которое позволяло выживать в прежнее вре­мя, в новую эпоху перехода стало фактором, блокирующим возможности дифференциации ролей, специализации и разделения труда^[15].

Обычно доверие распределено весьма неравномерно. Оно более высокое в обществах с устойчивой и открытой институциональной системой, с раз­витой системой самоуправления и равенством возможностей, обществах бла­госостояния (welfare-state), оно ниже (или иное по характеру) в обществах с высоким уровнем насилия, внутренней агрессии, с авторитарным или тота­литарным типом государственного устройства^[16]. Кроме того, базовое доверие к миру, характерное для начальных фаз социализации, прежде всего в отно­сительно благополучных социальных средах, в полных семьях, постепенно нейтрализуется тут негативным опытом насилия, обмана, знакомством с бо­лее сложными и неоднозначными по составу структурами действия, вклю­чающими в себя непременный компонент социальных игр, имитации, соци­альной мимикрии, лжи, приспособления к окружающим, лицемерия и т.п. Подобный опыт недоверия в репрессивных обществах становится важней­шим стратегическим ресурсом социального выживания или социального ус­пеха, вертикальной мобильности и, будучи закрепленным в корпоративных нормах поведения, воплощается в принципы и механизмы селекции людей для органов власти, определяющие структуру господствующей элиты, как это имеет место в нынешней России (преобладание во власти сотрудников спецслужб, военных, то есть представителей самых архаичных и консерва­тивных институтов, социальных, партийных, идеологических ренегатов).

Проблема описания феноменов доверия заключается в том, чтобы опреде­лить и фиксировать смысловые основания доверия (признание значимости неартикулируемых, но подразумеваемых ценностных значений и норм дей­ствия). Это значит, что анализ доверия требует учитывать не просто разные институциональные нормы взаимодействия, но и разные по своему происхож­дению и составу, культурному генезису пласты культуры, определяющие сами эти институты, нормы которых вводятся в социальную игру доверия.

«Психологизм» (эмоциональность, аффективность, соответственно, ирра­циональность состояния) трактовки доверия означает в подобных случаях то, что исследователь не в состоянии ясно прочесть императивы поведения, которые для действующего кажутся очевидными, хотя часто ни он сам, ни тем более исследователь или интерпретатор (историк, социолог, экономист) не в состоянии идентифицировать их в качестве собственно групповых или институциональных требований. В лучшем случае, и почти всегда лишь в ходе специального анализа, они могут быть выявлены в качестве эвидентных, но не эксплицированных социальных норм и правил действия, рутин­ность которых препятствует их осознанию, рефлексии, или же сама ситуация не требует их дешифровки, указания на их групповую или институциональ­ную принадлежность. В определенном смысле сама эта очевидность и есть выражение доверия, не требующее или блокирующее обязательства по экс­пликации и артикуляции подобных норм. Но в аналитически строгом смысле следует говорить о разных типах социального доверия.

Дело осложняется тем, что в некоторых ситуациях, особенно в условиях репрессивных режимов, требование доверия может носить принудительный или игровой характер. Например, следователь КГБ мог заявить во время про­филактической «беседы» своему «собеседнику»: «Вы с нами неискренни, вы же советский человек, вы что, нам не доверяете?» Но подобное заявление представляет собой лишь крайнюю, утрированную форму общераспростра­ненных внутригрупповых механизмов сплочения. Таким образом, мы стал­киваемся с весьма характерными явлениями, которые можно назвать «игрой в доверие», игрой в «открытость», «искренность» или «доброжелательность», образующими смысловые переходы между разными сферами институцио­нального или группового насилия и принуждения. Вероятно, по своей струк­туре эти явления близки к тому, что можно назвать светским или религиоз­ным лицемерием, ханжеством, фарисейством и т.п., однако в социальном и генетическом плане их следует принципиально различать: источником принуждения в одном случае будут «общество», «свет», «общественное мне­ние», в другом — репрессивные органы политической полиции и идеологи­ческого принуждения.

Слабость правовых и универсалистских форм организации социальной жизни (к какой бы области жизни это ни относилось: политике, государст­венному управления или экономике как сфере наибольшего «риска») ком­пенсируется появлением «доверительных» сообществ, но уже на другом, чем в советском социуме, уровне организации общества: на уровне власти, вос­производящей почти те же отношения, которыми характеризовалась ре­прессивная атмосфера советского времени: «кланы», неформальные союзы, возникающие из дружеских отношений в рамках клубных, предприниматель­ских, мафиозных («капитализм для своих») или других интересов, перекры­вающих, «шунтирующих» зоны привычного социального недоверия. Подоб­ные союзы в дальнейшем укрепляются семейными связями — назначением детей влиятельных лиц на влиятельные позиции в ведущих государственных или контролируемых государством компаниях, банках, корпорациях^[17].

Характерно, что в позднее советское время в среде советской элиты по­добных форм не возникало, отношения в номенклатурной среде были очень формальными, ограниченными и пронизанными взаимным недоверием и подозрительностью^[18]. Приватизация власти и собственности, начавшаяся после краха советской системы, но достигшая своей полноты лишь при путинском режиме, требовала в условиях слабой легитимности власти формирования особых, чрезвычайных, а значит, выведенных из-под контроля закона дове­рительных отношений «своих». Такие образования иногда считают разновид­ностью «cronycapitalism», характерного для многих азиатских авторитарных и коррумпированных режимов, или даже мафией, как иногда в российской прессе называют эту систему власти, но подобные определения не могут счи­таться адекватными — по своему происхождению и функциям это другие формы организации власти. Кажущаяся архаической, подобная организация руководства страны представляет собой единственно возможную в условиях деградации и разложения прежней институциональной системы форму адап­тации бесконтрольной власти к меняющимся условиям.

 

2. ДОВЕРИЕ КАК СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ. ЕГО ТИПЫ

 

Различные виды социального доверия, образующие институционализиро­ванный «социальный капитал», соотносятся с разными сетями общения и взаимодействия, с разными образами жизни (а значит — потребления). У их обладателей — разные горизонты ожиданий и оценки событий, разные мо­дели политического поведения^[19]. Р. Роуз, руководитель исследовательской программы «NewRussiaBarometer», для описания типов доверия в России еще в 2000 г. выделял домодерные, модерные и антимодерные основания со­циального капитала^[20].

Условия, благоприятные для быстрого развития (усложнение социальной структуры и появление тех форм доверия, о которых писал К. Ньютон^[21]), воз­никают только в зоне притяжения крупных городских агломераций (мегапо­лисов и крупнейших городов России с населением миллион жителей и более). Только здесь в силу целого ряда факторов (концентрация населения, высокая специализация занятости, обусловливающая дифференциацию институтов и групповое многообразие) возникают не просто новые, но более сложные формы социальной регуляции, требующие в свою очередь новых посредни­ков — рыночную экономику и более развитую, в сравнении с тоталитарным социумом или авторитарным режимом, коммуникативную инфраструктуру. Социальный, экономический, информационный и культурный плюрализм оказывается, таким образом, фактором «принуждения» к появлению новых отношений, отличающихся анонимностью, безличностью, надстраиванием над личными и групповыми отношениями корпуса формальных (универса­листских) норм и императивов поведения — правовых, моральных, ценност­ных механизмов регуляции. Им соответствует и иной тип личности (который мы называем «современным или европейским человеком»): более свободной от непосредственного окружения и прямого социального контроля, более мо­бильной, ориентированной на обобщенные, «идеальные» образцы социаль­ного доверия, признания и гратификации. В отличие от родственно-семейной, соседской или этнообщинной взаимосвязи, здесь действует избирательная солидарность, руководствующаяся императивами этики ответственности, а не предписаниями традиции или коллективного заложничества, характерного для советских «рабочих коллективов». Другими словами, на фоне доминант­ного для российского общества типа «советского человека», созданного из множества ограничений, а не стимулов действия, иерархического, лукавого, испытывающего разнообразные фобии (нового, чужого, сложного), сознаю­щего себя заложником коллектива, а потому пассивного и терпеливого, по­степенно в российских мегаполисах выделяется новый тип индивида, не столь зависимого от власти. В своем сознании этот человек обязан собственным благополучием только себе, своим более высоким профессиональной квали­фикации и образованию, интенсивной работе, а не «отечески заботливому» государству. Поэтому он оказывается менее фрустрированным и более сво­бодным от прежних идеологических комплексов. Он не испытывает по отно­шению к российской власти ни прежней лояльности, ни благодарности. Его социальный капитал основан на сложной системе генерализованных соци­альных правил и отношений, построенных на знании и доверии к другим, то есть качествах, составляющих каркас современного западного общества.

Эта новая институциональная среда, возникающая в мегаполисах, опосре­дованно связана с гораздо более высоким уровнем жизни. Его повышение определено освоением новых производственных навыков и профессиональ­ной квалификации, отвечающих запросам и требованиям информационного, сервисного и высокотехнологичного общества, готовностью к переобучению, мобильности и смене сектора занятости. Образ жизни в крупнейших россий­ских мегаполисах (прежде всего — в Москве) приближается по характери­стикам социального капитала к образу жизни населения европейских разви­тых стран, который мы называем «модерным».

Другой тип социального капитала, условно говоря домодерный, тради­ционный, — представлен прежде всего средой малых городов и сел. Социаль­ное доверие здесь базируется на непосредственных личных, неформальных связях, групповых и соседских отношениях, этнической или этноконфессиональной солидарности и не выходит за пределы рутинных повседневных обя­зательств и поддержки, а также общности интересов, отстаиваемых по отно­шению к произволу местной власти, ничем, кроме обычая, не ограниченному. Это зона в лучшем случае инерционного, в худшем — деградирующего су­ществования людей, озабоченных более всего сохранением сложившегося образа жизни и потребления. Физическое выживание выступает здесь как жизненная стратегия, как императив частного и семейного существования. В этой среде нет идеи последовательного улучшения жизни, повышения ее качества; речь может идти лишь об удержании того, что уже есть. Горизонт запросов определен возможностями пассивной адаптации к навязанным из­вне изменениям. Крайняя ограниченность ресурсов (материальных, образо­вательных, профессиональной квалификации) обуславливает низкую соци­альную мобильность и тем самым — застойный характер бедности и нищеты.

Особенностью этой среды является скудость информационных источни­ков и ограниченность горизонта событий. Кремлевские средства массовой коммуникации, прежде всего телевидение, не будучи связаны с повседнев­ными интересами, проблемами и нуждами этих людей, превращаются в си­стему воспроизводства рутинных коллективных мифов, доступных для по­нимания этих людей, но не проверяемых их практическим опытом. Подоб­ные мифы (образ враждебного окружения страны, внутренних врагов и т.п.) возникли еще в советские времена и устойчиво воспроизводятся в качестве символов национального единства и легенды власти. Других общих пред­ставлений в этой среде и быть не может из-за отсутствия альтернативных ка­налов информации и авторитетных групп для интерпретации происходя­щего. В зоне домодерного социального капитала внутренние изменения невозможны, поэтому периферия оказывается хранилищем представлений предшествующей эпохи.

Но самым важным для понимания перспектив эволюции России следует считать сегодня антимодернизационный тип социального капитала. Антимо­дернизм как уклад жизни представляет собой смесь опыта существования при социализме или инерции советского образа жизни (приспособления к репрессивному государству с его практиками уравнительной, распредели­тельной экономики) с новыми идеологизированными формами, которые ак­тивно использует путинский авторитаризм (религиозный фундаментализм, компенсаторный русский национализм, политический консерватизм). Сам по себе этот образ жизни (включая характерное для советского человека двоемыслие, низкий уровень солидарности, политическую пассивность, за­просы, ограниченные необходимостью выживания) уйти не может, так как этот уклад (и соответствующий тип социального капитала) обусловлен су­ществующей территориально-отраслевой структурой экономики и расселе­ния, отражающей характер советской модернизации. Эти группы, зависимые от социальной политики и обязательств государства, составляют социальную базу путинского авторитаризма, они хранители советского прошлого, его символов, ценностей, праздников и ритуалов^[22].

Период ельцинских реформ вызвал массовую фрустрацию, состояние со­циальной дезорганизации и аномии, рост массового недоверия к политике и отчуждения от нее. Возвращение к авторитаризму при Путине (подавление свободных выборов, независимых СМК, ликвидация многопартийности) и частичное восстановление полупатримониальной власти, недифференциро­ванной, безальтернативной, требующей лишь аккламации, а не участия в по­литике, сопровождались ростом массовой удовлетворенности и спокойствия населения, поддержкой режима, остававшейся почти без изменения на про­тяжении более десяти лет, вплоть до кризиса 2008 г., пока не были вновь серь­езно затронуты массовые надежды на «доброго царя» или попечительскую роль государства.

Высокое доверие к персонам высшей, но авторитарной власти представ­ляет собой перенос на «национального лидера» представлений, характерных для сферы домодерных отношений, что, естественно, парализует низовой уровень институциональной организации и тем самым блокирует модернизационное развитие целого. Низкое доверие в социальной сфере (к «не­знакомым людям») говорит об отсутствии формальных институциональных норм регуляции — права, морали, гражданских институтов. Узкий радиус межличностного доверия компенсирует институциональные дефициты, но со своей стороны стерилизует потенциал универсализма и модерности. Со­четание разных типов социального капитала, образов жизни и определяет эволюцию социальной системы в России^[23].

3. ОБЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО ДОВЕРИЯ В РОССИИ

Социологические исследования в России, проводимые на протяжении ряда лет Левада-центром, показывают двойственный характер явлений социаль­ного доверия в российском обществе. Повседневное практическое недоверие, высказываемое по отношению к окружающим (малознакомым) людям, со­провождается или компенсируется высоким декларативным доверием к трем особо значимым символическим институтам: а) главе государства; б) церкви и в) армии.

Самые высокие значения доверия относятся к тому, кто считается хозяи­ном страны, кому пропаганда старается придать черты то ли «царя», то ли «национального лидера». В первых замерах это был М. Горбачев, затем его сменил Б. Ельцин, теперь — Путин, сохранявший максимум доверия населе­ния даже во времена, когда пост президента занимал Д. Медведев.

Другие социальные институты — средства массовой коммуникации, пра­вительство, политическая полиция и спецслужбы, региональная и местная администрация, Госдума, система правосудия, силовые структуры (полиция, прокуратура), бизнес, финансовые организации, политические партии и профсоюзы и т.п. — находятся в зоне полудоверия и большего или меньшего недоверия населения (см. табл. 1). По отношению к этим институтам, опре­деляющим общественную и повседневную жизнь россиян, проявляются устойчивые негативные установки — подозрительность и отчуждение, смесь страха и отвращения (особенно — к полиции, суду, но также — и к депутатам, политикам), нежелание иметь с ними дело, кроме случаев крайней нужды или чрезвычайных обстоятельств^[24].

За выражением доверия россиян к опорным институтам можно видеть со­храняющиеся остатки тоталитарного синдрома, описанного когда-то К. Фрид­рихом и З. Бжезинским, признаки уходящей или распадающейся, но когда- то единой структуры государственного идеологического и террористического господства. Сегодня от прежней организации общества остался лишь фан­том патерналистской власти, претендующей на то, чтобы быть, как и раньше, тотальной, но фактически лишь имитирующей некоторые черты «партии-государства». Лишившись коммунистической идеологии, режим утратил ха­рактерную для советской эпохи легитимацию, частью которой был заботливо поддерживаемый пропагандой социальный оптимизм, обеспечение массовой уверенности в «лучшем будущем», то есть довольно умеренном, но гаран­тированном улучшении повседневной жизни. Когда эта иллюзия обеспечен­ного будущего у населения исчезла, разрушенная чередой социальных и эко­номических кризисов и потрясений 1990-х гг., институциональная система предстала в своем обнаженном виде: авторитарного и коррумпированного ре­жима, пытающегося навязать представление о безальтернативности своего правления, опираясь, главным образом, на силовые структуры (включая суд) и пропаганду.

 

Таблица 1

ДОВЕРИЕ К ОСНОВНЫМ СОЦИАЛЬНЫМ И ПОЛИТИЧЕСКИМ ИНСТИТУТАМ

 

* Ранжировано по индексу доверия. Октябрь 2011 г.; в % к числу опрошенных (N= 1600). Индекс доверия рассчитан по формуле: доля ответов, выражающих полное доверие, и половина доли ответов, выражающих неполное доверие, минус половина доли ответов, выражающих неполное доверие, и доля ответов, выражающих полное недоверие.

Такая композиция доверия, как показывают наши исследования за дли­тельный период наблюдений (начиная с февраля 1993 г.), очень стабильна. Это означает, что распределение мнений не зависит от интересов отдельных групп в обществе, а отражает более глубокие слои массовых представлений, слабо реагирующие на актуальные изменения. Устойчивость массовых уста­новок указывает на то, что подобные представления и стоящие за ними мо­тивы социального поведения выведены из сферы текущих политических и социальных конфликтов, что это — институционализированные отношения, а стало быть, они воспроизводятся в полном объеме, несмотря на смену по­колений и приход новой генерации, заменяющей уходящих «советских людей» и «людей эпохи перестройки». Условиями подобного воспроизводства следует считать процедуры массовой социализации и правовую закреплен­ность таких механизмов воспроизводства (санкции обычного права и фор­мальная судебная практика).

В отношении к властным институтам (включая и высших представителей власти) прослеживаются два противоречивых плана: первый указывает на признание важности соответствующего института (его места в ряду других институтов), второй — на практическую оценку деятельности функционеров этого института (или степени адекватности того, чем они занимаются, отно­сительно идеальных представлений о том, как и чем должны заниматься). Большинство государственных институтов россиянами по инерции воспри­нимаются как продолжение или вариант прежних (советских) органов репрес­сивной бесконтрольной государственной власти. Они, по мнению респонден­тов, не ориентированы на защиту интересов обычных людей, поскольку предназначены (как полагает основная масса населения) исключительно для защиты интересов высшей власти или обслуживающей ее коррумпированной бюрократии. Именно поэтому неполное (частичное) доверие, точнее, смесь принудительного, вынужденного доверия с настороженностью и латентным недоверием является социальной доминантой практического поведения аб­солютного большинства россиян в постсоветское время. Большая часть пока­зателей доверия включают обе эти составляющие отношения к институтам, однако удельный вес каждой из них — разный: в отношении к доминантным институтам (президент, церковь, армия) преобладает признание символиче­ской значимости института (при низкой латентной оценке их практической эффективности в выполнении задач управления, религиозно-этической ра­боты в миру, боеспособности и морального состояния рядового состава); в от­ношении к прочим институтам (парламенту, суду, местной власти, полиции, партиям, профсоюзам) их символическая значимость (идеальное представле­ние об их функциях) снижается пропорционально усилению негативной оценки их практической деятельности, степени несоответствия эмпириче­ского функционирования идеальным представлениям граждан о том, что и как должны делать функционеры данного института. Этот внутренний дис­сонанс и характеризует представления о социальном порядке посткоммуни­стического социума. Проблема усугубляется тем, что меняются (особенно в наиболее модернизированных социальных средах, ориентированных на за­падные образцы) и сами основания для признания символической значимости доминантных институтов.

4. ДОВЕРИЕ В СТРУКТУРАХ НЕФОРМАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

 

Реальные, постоянно подтверждаемые доверительные отношения возникают и фиксируются лишь в очень узких пределах: только внутри малых коллек­тивов и сообществ, прежде всего — в семье или в кругу близких родственни­ков, среди коллег по работе, в дружеских компаниях. В сельской местности или в фабрично-слободской среде отмечается также и более высокое доверие к соседям. Здесь формальные структуры институционального взаимодей­ствия соединяются с неформальными отношениями, что придает им особый характер и прочность.

Доверие в структурах отношений неформальных или традиционно регули­руемых институтов радикально отличается от доверия в формальных инсти­тутах, поскольку предполагает другие смысловые основания взаимоотношений доверия (в том числе — специализированные роли и нормы отношений во вто­рых и недифференцированные отношения в первых). В зонах этого типа дове­рия действуют своеобразные, партикулярные формы социального контроля и взаимной ответственности, предполагающие солидарность лишь со «своими», нормы которой не распространяются на «не своих» и «чужих».

Различия (и национальная специфика) социального доверия отчетливо проявляются лишь при международных сравнительных исследованиях, при сопоставлении российских данных с данными, полученными в других стра­нах в ходе социологических опросов, проведенных по общей согласованной методике (см. табл. 2).

 

Таблица 2

ИНДЕКС МЕЖЛИЧНОСТНОГО ДОВЕРИЯ^[25]

(распределение ответов на вопрос «С каким из суждений вы бы скорее согласились?» A— людям почти всегда следует доверять; B— людям обычно можно доверять; C— с большинством людей в отношениях следует быть осторожным; D— почти всегда в отношениях с людьми надо быть осмотрительным, людям нельзя пол­ностью доверять)

 

	A	C	Соотношение		A	C	Соотношение
2007 г.	+	+	ответов	2008 г.	+	+	ответов
	B	D	«доверять»/		B	D	«доверять» /
			«не доверять»				«не доверять»
В среднем по	42	58	0,73	В среднем	45	52	0,86
24 странам				по 29 странам
Норвегия	81	19	4,26	Дания	79	20	3,95
Швеция	74	26	2,84	Швеция	69	30	2,3
Новая Зеландия	69	31	2,22	Австрия	59	38	1,55
Швейцария	68	32	2,12	Финляндия	59	39	1,5
Финляндия	67	33	2,03	Австралия	55	44	1,25
Австралия	64	36	1,77	Сев. Ирландия	50	47	1,06
Япония	61	39	1,56	Великобритания	48	50	0,96
Чехия	48	52	0,92	Чехия	45	54	0,83
Южная Корея	46	54	0,85	Германия	43	57	0,75
Словения	39	61	0,63	США	42	57	0,74
Тайвань	39	61	0,63	Венгрия	41	58	0,71
Франция	39	61	0,63	Тайвань	39	58	0,67
Латвия	34	66	0,51	Франция	31	66	0,47
Польша	30	70	0,42	Россия	27	68	0,40
Уругвай	29	71	0,40	Польша	27	72	0,38
Россия	28	72	0,38	Латвия	24	72	0,33
Доминиканская	27	73	0,36	Уругвай	23	77	0,30
Республика
Мексика	26	74	0,35	Италия	22	78	0,28
Хорватия	19	81	0,23	Доминиканская	20	80	0,25
				Республика
Филиппины	17	83	0,20	Чили	16	83	0,19
Чили	13	87	0,14	Хорватия	15	84	0,18

 

В % к числу опрошенных (в России N = 1000); приведены данные не по всем странам.

Из приводимых в табл. 2 распределений следует, что самый высокий уровень социального межличностного (но не психологического) доверия мы на­блюдаем в странах завершенной модернизации, с доминированием западных ценностей, имеющих своим источником протестантскую культуру методи­ческого самоконтроля и самодисциплинирования, индивидуализма, ответственности^[26]. Именно там сложились сеть организаций гражданского об­щества и высокий уровень муниципального самоуправления, именно там государственный аппарат находится под постоянным контролем средств мас­совой коммуникации и парламента. Основа этой организации общества — общественный идеализм (разделяемые большинством граждан представле­ния об «общем благе») и более или менее устойчивый общественный консен­сус относительно целей и средств социальной политики государства. Это на­копленное, институционализированное доверие к неопределенно многим другим, партнерам или участникам социальных взаимодействий является важнейшим показателем социального капитала данного общества, его спо­собности к самоорганизации (без использования инструментов спорадиче­ского насилия или, напротив, организованных репрессий и систематического принуждения для достижения коллективных целей). Как раз из сопостав­ления подобных данных видно, что доверие — не спонтанно возникающий эффект актуального взаимодействия, как обычно его трактуют в социально- экономических исследованиях, что доверию обучаются, что оно входит в ка­честве составной части в общую систему социализации. Это значит, что че­ловек в традиционном обществе или в группах с соответствующим типом культуры доверяет только тем, кому предписывают доверять традиция или обычай и в соответствии с предписаниями этой традиции, в то время как че­ловек в современном обществе доверяет другим в соответствии с обобщен­ными правилами взаимодействия, заданными доминантными в этом общест­ве институтами^[27].

Как утверждает Кеннет Ньютон, в тех странах, где выше уровень взаим­ного доверия, люди живут здоровее, дольше, счастливее и более успешно. Та­кие общества являются экономически более продвинутыми, в них меньше коррупции и больше демократии и оптимизма. Здесь меньше совершается уголовных преступлений и лучше результаты школьного обучения. Доверяющие в большей степени включены в общественную и публичную жизнь, чаще вступают в солидарные отношения помощи ближнему, чаще участвуют в акциях благотворительности и более удовлетворены своей жизнью^[28]. Именно эти обстоятельства позволяют считать доверие эквивалентом социального капитала. Доверие закреплено в образах жизни, в системе аспираций (а зна­чит — в структуре социального времени, в представлениях о собственных воз­можностях индивида и в способностях к рационализации своей жизни, пла­нированию на длительный срок). Такое понимание доверия как проявления социальности идет от работ А. де Токвилля, который рассматривал общество как союз добровольных ассоциаций, основывающихся на совместных инте­ресах, тесном взаимодействии и вере членов друг другу.

В русском словоупотреблении это значение понятия «общество» (= сово­купность отношений, основанных главным образом на солидарности или вза­имных интересах) за время советской власти практически стерлось, слив­шись, с одной стороны, с понятием «население», а с другой — с понятием «государство» и образовав в результате специфический термин официоза. Идеологическая игра властей и оппонирующих (иногда) им экспертов на раз­нице этих значений убила исходную семантику самоорганизации и выраже­ния воли людей, противостояния государству как суверенному или автокра­тическому господству. Искусственно воссоздать прежнюю семантику «общества» (не совокупности поданных, а системы отношений, в которых нет господства и подчинения) достаточно трудно, поскольку таких отноше­ний нет в повседневном опыте абсолютного большинства людей. Российское общество не может отделиться от государства, от машины принуждения, монополизировавшей средства насилия. Общество в России, исторически формируясь внутри господствующего сословия, крайне медленно эмансипи­руется от власти (от господства, в повседневности являющегося бюрократи­ческой машиной массового управления), почти неотделимой, в свою очередь, от частных интересов правящей группировки. И такое положение вещей со­храняется вне зависимости от идеологии, способов прихода к власти или ха­рактера ее легитимации. Технология господства в настоящее время сведена к устранению каких-либо возможностей контроля или давления общества на приватизированную власть кланов и группировок, узурпировавших средства насилия и административного управления, а также — ресурсы и каналы со­циальной мобильности. В таком «обществе» нет и не может быть социального доверия людей как друг к другу, так и к власти, которое мы наблюдаем в де­мократических и правовых странах или в странах с традиционным социаль­ным укладом. Индикатором автономности общества от государства может служить отношение к налогам: либо индивид сам платит их, осознавая это как более или менее вынужденный, но необходимый и добровольный акт со­лидарности, либо налоги помимо воли самого индивида изымают автомати­чески из зарплаты и других доходов. В последнем случае — это экспроприа­ция (публично не обсуждаемая) доходов населения бесконтрольной властью в свою пользу, своего рода дань населения государству, поскольку не только контроля, но даже знания о том, как в дальнейшем распределяются собран­ные средства, население не имеет. Соответственно, по-разному в разных со­циальных средах воспринимается и оценивается степень социальной диф­ференциации, величина разрыва между бедными и богатыми. В России сильнейшее различие между крайними группами, выделенными по уровню дохода, расценивается как несправедливое, а само богатство и благосостояние вызывают подозрение в криминальности своего происхождения и стойкое недоверие, поскольку у общества нет средств публичного контроля за источ­никами их приобретения. На этом в первую очередь основываются зависть и рессантимент бедных, становясь одним из факторов общего недоверия в об­ществе и сознания несправедливости социального порядка.

Страны с низким уровнем социального капитала (узким радиусом социаль­ного доверия) отличаются высоким уровнем внутреннего насилия. Преимуще­ственно это страны, находящиеся в процессе незавершенной модернизации, с сильнейшей гетерогенностью институциональной системы, сочетанием со­временных, хотя и слабых формальных институтов и сильных традиционных или консервативных форм организации жизни. Как правило, такие общества характеризуются наличием механизмов, которые блокируют процессы модер­низации: это либо консервативные авторитарные режимы, или страны, имею­щие в своем недавнем прошлом опыт существования в условиях тоталитарных режимов, опыт гражданских войн или длительных (иногда — хронических) межэтнических, межконфессиональных или социальных конфликтов. Другими словами, это страны с высоким уровнем аномии и социальной дезорганизации.

В России низкое межличностное доверие («большинству людей доверять нельзя, к ним следует относиться с осторожностью») коррелирует с низким уровнем признания индивидуальной ответственности, гражданской солидар­ности, недоверием к политике или общественной деятельности, негативным отношением к правительству и местной власти, депутатскому корпусу, со­знанием собственной невозможности влиять на принятие решений властями разного уровня, а также неготовностью к участию в общественных делах или в акциях, выходящих за рамки проблем повседневной жизни или партикуляристских связей (семья, родственники, друзья, коллеги, соседи).

В то же время ценность межличностного неформального доверия котиру­ется настолько высоко, что доверие уже в качестве собственно этнической характеристики входит в набор элементов этнонациональной самоиденти­фикации русских («Мы — простые, открытые, верные, надежные, готовые прийти на помощь, терпеливые, миролюбивые» и т.п.^[29]). Подчеркну, что в данном случае доверие относится преимущественно к низовому уровню ин­ституционального взаимодействия (партикуляристскому взаимодействию «своих со своими»), противопоставляемому любым вертикальным отноше­ниям (отношениям «мы/они», взаимодействию «своих» с «ними», с «чу­жими») или отношениям универсалистского плана (предполагающим ори­ентацию действующего на обезличенные нормы формальных — прежде всего правовых — институтов).

В таком контексте экономизированная трактовка доверия как рациональ­ного расчета и «редукции рисков» не имеет смысла, поскольку модель эко­номически рационального поведения работает здесь очень слабо (даже в ме­гаполисах этот тип поведения не является преобладающим и должен сочетаться с массой ограничивающих его условий), нет общезначимых об­разцов достижительского поведения^[30]. Более продуктивны модели «человека советского» (с присущими ему свойствами двоемыслия, лукавства, демон­стративной лояльности, пассивной адаптации) или традиционалистского, ксенофобского, настороженно относящегося ко всему новому и незнакомому.

Опросы общественного мнения показывают, что доверие к социальным ин­ститутам совпадает с массовым признанием их символической роли — функ­циональной значимости в воображаемой картине реальности, важности для поддержания социальной структуры и организации российского общества. Выражение подобного доверия предполагает полный отказ индивида от учас­тия в политике, от принятия на себя ответственности за происходящее в стра­не, городе, где живет индивид, абсолютное несовпадение политической сфе­ры и обыденной жизни основной массы населения. Политика для российского обывателя является не областью солидарных отношений, участия и активно­сти (включая взаимную ответственность), а лишь сферой проявления коллек­тивной идентичности, общих символов.

Первое, на что приходится обращать внимание при интерпретации резуль­татов опросов общественного мнения, — это принципиальная двойственность понятий и модусов доверия, необходимость разведения декларативного и операционального кодов поведения «доверяющих».

Ценностная оппозиция, возникающая перед нами, когда мы разбираем распределение социального доверия в российском обществе: верховная власть, неподотчетная обычным людям / семья, низовая и традиционная форма элементарной социальной организации, отражает примитивность структуры российского социума и предполагает широкое распространение практического недоверия к незнакомым людям, обусловленное недееспособ­ностью (с точки зрения обывателя) функциональных институтов, обслужи­вающих преимущественно интересы власти.

Оппозиция символические институты / функциональные институты но­сит принципиально амбивалентный характер, знаки полюсов легко перево­рачиваются в ситуациях общественного кризиса. Но в любом случае «цена» массового декларативного и публично демонстрируемого (в ситуациях выборов) доверия к власти очень невелика, поскольку выражение его не требует ответственности и, стало быть, «личные издержки» и «затраты» такого пове­дения весьма невелики. Правильнее было бы сказать, что подобное принуди­тельное доверие к власти соединяется с глубоким равнодушием к политике и отчуждением от этой событийной сферы. Левада называл такое поведение «игрой в доверие»^[31] («они делают вид, что работают для нас, мы делаем вид, что доверяем им»). Напротив, рутинное доверие между взаимодействую­щими в обычных и повторяющихся ежедневно ситуациях (а такое взаимо­действие имеет место только в малых группах, прежде всего — в семье или в межперсональных отношениях коллег, иногда — соседей) характеризуется публично не артикулируемой, но очень высокой ценностью и значимостью.

В политике подобную двойственность организованного институциональ­ного доверия можно увидеть в отношении к конкретным персонажам и пуб­личным деятелям. Рейтинг первых лиц в государстве (с наведенной телеви­дением «харизмой», с навязанным пропагандой «доверием») превышает в три раза рейтинги ближайших по списку политиков — лидеров политических партий или влиятельных министров. Данный показатель не означает ни праг­матической оценки результатов деятельности руководителей государства, ни одобрения, ни личной симпатии. Этот эффект обусловлен исключительно влиянием статуса, нахождением на высшей социальной позиции. Его можно считать проекцией сильно эрозированного, но все еще традиционного, как бы «сакрального» и мифологического отношения к власти. По существу, по­литическое поле представлено лишь фигурами, занимающими позиции выс­шей власти, и политиками из третьего ряда, не являющимися их конкурен­тами. Поэтому массовое недоверие к политикам (или их низкий рейтинг) сле­дует рассматривать как знак отсутствия выбора.

Если государственные институты, как говорилось, рассматриваются как продолжение старых, советских структур, а потому пользуются условным до­верием и легитимностью, то новые структуры оказываются под сильнейшим подозрением, отношение к ним окрашено рессантиментом и неприязнью. Частный бизнес, гражданские организации и иные негосударственные соци­альные новообразования последних двадцати лет, выпадающие из привычной картины планово-распределительной, централизованной государственной экономики, наталкиваются на сильнейшее недоверие населения (прежде всего — населения бедной и депрессивной периферии, где новые рыночные отношения не сформировались или представлены еще в своем примитивно- хищническом виде) и воспринимаются как нелегитимные, мошеннические и полукриминальные, даже если формально не нарушается закон^[32]. Особенно это касается крупного бизнеса, тесно связанного с высшими кругами руко­водства страны, в меньшей степени — среднего и малого бизнеса.

Недоверие населения к финансовым институтам обусловлено тем, что на протяжении 1990-х гг. власти, вне зависимости от своих партийных или по­литических пристрастий, многократно обманывали людей, обесценивая на­копленные сбережения старших поколений, принудительно меняя курс рубля для того, чтобы снизить давление государственного долга, и т.п. Последствия этого оказались весьма тяжелыми для экономики страны и перспектив ее раз­вития: несмотря на то что у определенной части населения есть сбережения, и довольно значительные (в целом эквивалентные сумме иностранных инве­стиций в российскую экономику), обеспеченные россияне не торопятся вкла­дывать их в ценные бумаги или доверять коммерческим банкам. Как и част­ный бизнес, большинство состоятельных людей при действующей правовой и судебной системе не доверяют свои деньги ни инвесторам, ни государству, ни предпринимателям. Российская экономика в большой степени развивается за счет спекулятивных денег, краткосрочного кредита, не позволяющего реализовывать большие проекты без государственного (бюрократического, кор­рупционного) обеспечения.

Иначе говоря, наибольшее сомнение вызывают новые, недавно созданные или «перелицованные», структуры власти, лишенные либо привычной леги­тимности давно существующего порядка (насилия), либо легитимности со­ветской, идеологической. Социальной базой опорных институтов нынешней политической системы являются группы, более инертные и обладающие ограниченными социальными и культурными ресурсами. Установки именно этого сегмента российского социума актуализируются в периоды обществен­ного возбуждения и выходят на первый план из латентного состояния, как это было в кризисные и переломные моменты 1989—1992 и в 1998—1999 гг., провоцируя ожидания харизматического спасителя.

 

5. НЕЗАВЕРШЕННАЯ ДЕСАКРАЛИЗАЦИЯ ВЛАСТИ И ГОСУДАРСТВА

Представления об амбивалентной природе доверия к власти в России побуж­дают выявлять в его структуре пласты гораздо более давних, если не ска­зать — архаичных, представлений. Мы имеем дело с эффектом длительной, но далеко не завершенной десакрализации государства (сакрального в старом значении этого слова — как объекта священного и проклятого).

Иррациональный характер сферы власти защищает ее от прагматическо­го отношения и критики. Диффузное недовольство властью, которое посто­янно выражают 20—25% населения, является лишь фактором стабильности системы, поскольку отводит раздражение в безопасные формы эмоциональ­ной разрядки («разговоры на кухнях»). Критика коррупции, неэффектив­ности, мафиозного или криминального, неправового характера российского руководства не касается сущностной стороны значений власти, а лишь ука­зывает на несоответствие эмпирических проявлений власти ее традици­онным для населения или стертым, непроявленным, давно забытым людь­ми смыслам.

Символическое значение власти, ощущаемое членами сообщества, но не могущее быть артикулируемым и рационализируемым в силу традиционных способов воспроизводства этой семантики, заключается в том, что ценности (блага) в обществе всегда распределены не равномерно, а иерархически. Пол­нота всех мыслимых достоинств и добродетелей, а соответственно, прав или привилегий сосредоточена «наверху», у обладателей высших социальных статусов (благородного сословия, руководства, начальства), тогда как вни­зу — лишь «подлый народ», недееспособное население, подлежащее управ­лению и «воспитанию» со стороны властей, вождей, национальных лидеров, диктаторов. При отсутствии открытой конкуренции за власть этот порядок может испытывать определенные напряжения, связанные с массовым недо­вольством деятельностью властей. Однако это недовольство не означает пе­рехода к активным действиям по замене одного состава руководства другим именно в силу традиционного характера отношения к власти, поскольку в этих случаях «бунт» направлен только против личности «главного визиря», а не против «султана», функция которого — воплощать надличный тради­ционный порядок в мире. Другими словами, под современными формами по­литического устройства России скрываются отношения, характерные для XVI—XVIIвв.

«Сакральный», или иррациональный, статус власти означает, тем самым, закрытость легитимных, смысловых оснований этой власти от понимания и рационализации, от критики и отказа в признании, что, собственно, и разру­шало бы структуру господства. Чтобы снять этот защитный ореол власти, не­обходимо понять, в чем, собственно, заключается семантика этого табу, этой неприкосновенности или «божественности» власти. Воспользуемся для наших целей опытом разбора «сакрального», который дан в интересной и поучитель­ной для нас давней работе немецкого теолога Р. Отто «Священное» (1917)^[33].

Оригинальность подхода Отто заключается, прежде всего, в том, что он отказывается от статического, предметного (или догматического, структур­ного) изложения сущности сакральности. Он переводит анализ в феномено­логический план, описывая проявления сакральности или особенности ее восприятия. Такой подход методологически очень верен: о сакральном можно говорить только через проявленность воли божества, поскольку сак­ральное нельзя описывать в статических или объективных категориях, оно может проявиться только через воздействие божественного. Божественное (сакральное), по мнению Отто не выражаемое в рациональных категориях и понятиях, может быть схвачено лишь через свое проявление, через сопут­ствующие ему признаки особых психических состояний — религиозного подъема, воодушевления, энтузиазма, переживания необыкновенного, не­объяснимого волнения, а главное, возникновение у субъекта этого пережива­ния чувства, близкого к чувству «тварности», ощущения собственной зави­симости от того, что выше всякого творения, или осознания собственной ничтожности перед лицом «объективного» величия и всемогущества боже­ства, несоизмеримости себя (Я) и «высшего начала», что заставляет скло­ниться с трепетом и страхом перед его «гневом» и «ревностью», с ужасом перед необъективируемым, но символизируемым каким-то образом облада­телем божественных начал, с экстатической любовью к сакральному объекту. Именно эти признаки или характеристики «сакрального» Р. Отто соединяет в понятие «нуминозного», описывающее опосредующие отношения сакраль­ного и человеческого. Отто полагает, что чувство тварности представляет со­бой ответную реакцию на проявления нуминозного. Но я бы, с точки зрения социологии, рассматривал эту причинно-следственную цепочку прямо про­тивоположным образом: сознание собственной ничтожности и смирения есть условие «откровения» сакрального, человек должен бесконечно умалить себя для того, чтобы артикулировать или объективировать то, что выше всего про- фанного и повседневного.

Сакральное, как утверждал Э. Дюркгейм, — это перенос значений обще­ства (социального целого) в трансцендентную сферу, в данном случае сопро­вождаемый нуминозными, как их называет Р. Отто, переживаниями. Разрыв с обычным, привычным, традиционным и нормативным дает эффект аномии, который и порождает страх, чувство оставленности, покинутости, трепета, ужаса перед возникающим всемогуществом, чувство, что за тобой наблю­дают, ведут, что твоя воля оказывается в поле тотального контроля, слеже­ния, а сам ты уже не принадлежишь себе. Элиминирование привычного и нормального порождает эффект пустоты значений отдельного человека, мол­чания его собственных достоинств и ценностей, величия власти и несоизме­римости с ним частного существования, громадности и всесилия государства, в условиях которых субъекту остается воспринимать себя как бесконечную малость. Это и есть главное, что достигается данной практикой, — безуслов­ная зависимость субъекта опосредована безусловным превосходством объ­ективно «нуминозного».

Иначе говоря, мы имеем дело с процедурами последовательного перево­рачивания повседневных ценностных приоритетов, дисквалификацией при­вычных ориентиров и определений реальности, обеспечивающих утвержде­ние, «объективацию» или «репрезентацию» высших ценностных значений, объектов веры не просто в надындивидуальные, а в надколлективные сущно­сти, гипостазирование их в качестве составляющих коллективных мифов и верований. Важно подчеркнуть, что это не какое-то мистическое блуждание или поиск, а институционализированная структура действия, ориентирован­ная на предзаданный результат — возвышение коллективных символов веры. Поэтому «страх» или «священный трепет» перед государством (великой дер­жавой, супердержавой, ЦК КПСС, КГБ или их персонификациями) — это не боязнь наказания, а предвосхищение несоизмеримого и слишком высокого, значительного, а потому непостижимого и, тем самым, таинственного. В си­туации переживания нуминозного (или нуминозного переживания как тако­вого — восторга и ужаса) индивид лишается собственной воли. Он не принад­лежит себе, чувствует себя не только под надзором высших сил, но и в сфере, несоизмеримой со всем, что было ему дано ранее в его эмпирическом опыте.

Собственно, это пустое (то есть чисто структурное, без содержательного наполнения) значение нуминозности власти и образует главную, важнейшую часть семантики суверенитета российской власти, ее самодостаточности или безосновного произвола (то есть способности принимать решение в ситуа­ции, определяемой как внеправовая, по К. Шмитту). Любое содержательное наполнение власти (законодательное, идеологическое, политическое и проч.) предполагает ограничение этой автономности или суверенности господ­ствующего. Поэтому, когда в дело вступают конкретные и прагматические интересы акторов, взаимодействующих с «властью», ее представителями или инстанциями государства, немедленно включаются механизмы негативной идентификации, начинается игра с властью, возникает феномен неполной лояльности и образуется некоторое пространство торга, коррупции, «непол­ноты доверия» ей.

Следует подчеркнуть, что переживания такого рода возникают и осо­знаются как не контролируемые самим индивидом, как захваченность извне. Такие состояния коллективного взаимодействия воспринимаются как на­полненные высшими смыслами, проясняющими «сущность» вещей и самого человека, как «самость» индивида. Санкционируемые подобным образом значения коллективности, целого, социального порядка получают мощней­ший иммунитет от рационализации, закрываются от индивидуального, част­ного сомнения и критического посягательства на авторитет тех сил или лиц, институтов, которые персонифицируют или символизируют это целое. (Примерами этого могут служить политтехнологическое оперирование с ми­фом или образом Сталина, сакрализация войны, превращение ее в нацио­нальное торжество вместо того, чтобы расценивать как национальное не­счастье, бедствие и грязное дело, в которое втянули народ его бесчеловечные руководители.)

Специфичность «сакрального» (нуминозного) отношения к власти заклю­чается в том, что любые значения, и прежде всего — значения частной жизни, обстоятельств существования индивида, отдельного человека, девальвиру­ются в перспективе, заданной нуминозным объектом (властью). Это как бы прибор обратной перспективы, бинокль, если смотреть на него с обратной сто­роны. Поэтому возникающая при этом иррациональность власти блокирует процессы дифференциации и ролевое определение носителей власти или их спецификацию. Невыразимость значений власти (иррационализм) указывает на ритуальный характер отношения к ней. Эти значения могут артикулиро­ваться только в церемониалах (включая и телевизионные шоу — парады, вы­ступления первых лиц, богослужения), а в повседневной практике оказы­ваются равноценными голому насилию, принуждению, неподчиненности чиновника здравому смыслу или маленькому человеку (подзаконные проце­дуры всегда приоритетны перед более высокими, но формальными законами). Отсюда нынешняя близость первых лиц, всего госаппарата, депутатского кор­пуса к церкви, все более выступающей в качестве магического средневекового института, владеющего волшебными средствами воздействия на мир. Напро­тив, практическое, прагматическое и трезвое отношение к нынешней власти становится возможным только при «взятии в скобки», нейтрализации нуми- нозной установки сознания. Эта часть структуры массового сознания (част­ный, или субъективный, план структуры двоемыслия) представляет собой выражение демифологизированного, рационально-критического отношения к власти. Оно не просто лишено каких-либо следов нуминозности, а, на­против, обусловлено почти исключительно более или менее актуальными интересами обеспечения повседневного существования. Частный (не кол­лективный) прагматизм отключает мифологические структуры социального существования. Поэтому так быстро, если не сказать — стремительно, в си­туации кризиса улетучивается «обожание» их или даже просто уважение к ним. Но они заменяются не какими-то либеральными или демократически­ми представлениями, а исключительно иронической или цинической уста­новкой в отношении прежнего кумира, равно как и всей сферы политики.

Важно при этом, что любые мотивы и основания оценки происходящего с этой точки зрения находятся вне пласта традиционализма. Именно включе­ние традиционалистской, не подлежащей рационализации культуры, прони­занной нуминозными отношениями, и создает ощущение неподвижности, пассивного социального существования. Этот остаточный слой застывшего крепостного сознания, неизменяющегося, всегда пребывающего как бы вне времени (поскольку его действие уничтожает ценностные значения частного и индивидуального существования и определяющих его интересов), задает границы возможного для частного человека, сам модус пассивности в ареале антимодерного и домодерного социального капитала. Феномен нуминозного восприятия власти (и социальной структуры) предполагает дисквалифика­цию собственных возможностей отдельного человека, ограничивая пределы его аспираций, сферу его притязаний. Но вместе с девальвацией чувства собственного достоинства и ценности индивидуальности стерилизуются и условия для возникновения гражданского общества, поскольку политика и общественная деятельность — дело исключительно уважающих себя и самодостаточных людей, испытывающих солидарность с такими же, как и они, гражданами, достойными уважения. Еще Аристотель выводил рабов из сфе­ры политики. Крепостное сознание и мстительная, плебейская самозащита от вызовов идеального и ценного блокируют рационализацию своей жиз­ни, возможность политической ответственности и участия в делах, имею­щих общую значимость. Где значения политики и обыденного человека не­соизмеримы (нет общих значений ценного), там нет «общества» и развития. Поэтому мифологическое (нуминозное) отношение к власти соотносится с общественным равнодушием и социально-политической пассивностью, по­корностью в обычные времена, а в кризисные — с «харизмой», с надеждой на первое лицо, предполагающей не изменение, а возвращение социума в нор­мальное, привычное состояние.

Рост популярности РПЦ (как и усиление национализма) в последнее де­сятилетие в России является свидетельством того, что конструкция тради­ционалистских значений и механизмов воспроизводства представлений об обществе и социальном порядке вполне сохранилась. Однако следует под­черкнуть, что эта структура сознания (система отношения к власти, к орга­низации социального порядка) опустошена от собственно сакрального, здесь нет никаких верований в бытие трансцендентных сил. Главное — сохранение механизмов дисквалификации самодостаточной субъективности, блокиро­вание самой возможности ее появления, обесценивание частной жизни как бы от имени символической тотальности, сверхзначимой инстанции, высту­пающей в роли суррогата трансцендентного или трансцендентального начала, замены сферы ценностей.

Последовательная кастрация независимых от власти, самодостаточных и признаваемых обществом в качестве таковых групп оборачивается бессмыс­ленностью коллективной повседневности. Российская обыденность лишена ценности, праздничности, приподнятости, значительности того, что связано с политикой. Поэтому нуминозное (в виде РПЦ или националистических мифов) выступает как заместитель ценностей и их инстанций.

6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подытоживая сказанное, я определил бы доверие как социальный механизм, характеризующий эффективность различных институтов общества, а способ­ность различать границы их действия — как одно из свидетельств дееспособ­ности или социализированности индивидов. Барьеры между различными зонами доверия отмечены социальными ритуалами, семантика которых опре­деляется «открытостью» или «закрытостью», универсальностью или, напро­тив, партикуляризмом норм и правил социальных взаимодействий, специ­фикой социальных отношений, регулируемых этими институтами. Разные типы доверия указывают на многообразие механизмов и оснований соли­дарности в обществе. Низкий уровень доверия означает механическую ин- тегрированность общества, наличие многих несогласованных социальных порядков, возникающих из-за гетерогенности институциональных систем, функционирующих в данном обществе.

Посттоталитарная эволюция обозначила не просто неравномерность или разную скорость изменений в разных сегментах российского общества, но крайне противоречивый, а главное — разнонаправленный их характер. Си­туация социального разлома и разрушения некоторых общих уровней соци­альной регуляции спровоцировала возвращение к более архаичным пластам культуры и социального поведения, оказавшимся своего рода резервом средств физического выживания в условиях кризиса и резкого падения жиз­ненного уровня. С одной стороны, это активизировало более примитивные латентные формы массового патернализма, ожидания прихода харизматиче­ского героя, вождя, что, в конечном счете, стали эксплуатировать в собствен­ных интересах бюрократия и авторитарная власть. Новые власти пытались использовать для своей легитимации отработанные, непродуктивные сим­волические структуры — имперские, православные и сословные традиции. С другой стороны, апелляция к симулятивной архаике, не обеспечивающей смысловую проработку идущих в обществе изменений и, тем более, не по­рождающей новых смыслов и ценностей, представлений о будущем, стано­вится причиной стремительной деморализации общества, массовой аномии, асоциального индивидуализма и цинизма. Прежние формы компенсаторной защиты от террора и тотального контроля, выражавшиеся в манифестации межличностного доверия в малых группах или в структурах административ­ного рынка, коррупции (блата, сетевого обмена, «знакомств», «связей с нуж­ными людьми» и множестве других форм коммуникации и сплоченности), в новых условиях постсоветской реальности перестали быть значимыми. Прагматическое недоверие к социальным институтам, связанным с властью, при явной идентификации с их символической функцией (иногда — с персо­нами, их воплощающими) не меняло и не могло изменить общего авторитар­ного характера конституции власти, организации системы господства, состоя­ния недифференцированности политической системы (отсутствия системы сдержек и противовесов, блокирования разделения разных ветвей власти). Советские формы доверия, бывшего своего рода «клеем» социальных отно­шений внутри малых групп и сообществ, но одновременно и механизмом фрагментации социума, девальвировались и перестали быть значимыми и действенными. А это, в свою очередь, вело к росту двоемыслия и цинизма, увеличению зон «игры в доверие». Условия выживания и сохранения «совет­ского человека», его тактика адаптации через снижение общих требований морали и ответственности, взаимности и сочувствия к другому не способство­вали формированию универсалистской этики и права, что, в свою очередь, оказывало парализующее воздействие на возможности модернизации России и демократизации российского общества. Возник замкнутый круг — институционализация новых отношений, соответствующих нормам современного, правового и демократического общества, невозможна без повышения доверия людей друг к другу, а доверие невозможно без эффективных социальных ин­ститутов. Выход из этого тупика возможен (при всей сомнительности этого сценария) за счет растущей сегментации общества, появления отдельных ан­клавов с собственным, модерным типом социального капитала.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 5 ноября 2012 > № 696497

Антарктида. СЗФО > Экология > ria.ru, 1 ноября 2012 > № 679885

Какие задачи стоят перед полярниками Российской антарктической экспедиции, грозит ли миру глобальный "потоп" от тающих ледников и почему люди едут в Антарктиду, рассказал начальник экспедиции Владимир Кучин.

Судно "Академик Федоров" в ночь на 2 ноября выйдет из Петербурга в очередной антарктический рейс, который продлится до мая 2013 года. О том, какие задачи стоят перед полярниками Российской антарктической экспедиции, грозит ли миру глобальный "потоп" от тающих ледников и почему люди едут в Антарктиду, корреспонденту РИА Новости Анне Юдиной рассказал начальник экспедиции Владимир Кучин.

- Владимир Александрович, почему экспедиция разделяется на сезонную и зимовочную? Какие ключевые задачи стоят перед учеными?

- Сезон (с декабря по апрель) - наиболее благоприятный период для выполнения всех научных, ремонтных, строительных и других работ в Антарктиде. Мы должны успеть максимум за это время и вернуться до наступления южнополярной зимы. Неоднократно мы уходили с Новолазаревской до 1 апреля и шли в Кейптаун, завершив сезонную экспедицию и оставив только зимовочные составы.

Сезонный состав РАЭ - 120 человек, зимовочный состав по нормативам - 110 человек. Это не считая экипажей морских и воздушных судов: экипаж "Академика Федорова" - около 70 человек, и экипажи воздушных судов (вертолетов и самолетов) - порядка 20 человек.

На российские антарктические станции каждый год приезжают люди, занимающиеся гляциологией, биологией, геофизикой, метеорологией. Налаживается все то оборудование, которое за зиму вышло из строя. Концентрируются все усилия, чтобы за сезон все поправить, что-то новое поставить из оборудования.

Мне трудно применять словосочетание "ключевые задачи", ведь у нас очень много рутинных наблюдений. Они ценны именно тем, что длятся десятки лет. Весь смысл исследования климата - это накопление многолетних наблюдений. Если мы померили температуру воздуха год-два, никаких выводов об эпохальных изменениях мы не сделаем, не заметим каких-то тенденций. Ведь климат - это такой мощный утюг, который разглаживает случайные морщины, временно возникающие в картине погоды нашей планеты. То, что каждый год происходит - еще не климат, это погодные условия.

- А как же глобальное потепление? Ученые в Антарктиде сегодня могут ответить на вопрос, есть ли оно?

- Одна из серьезнейших задач сезонной экспедиции - исследование ледников. Все кричат, что они тают, но это дилетантский взгляд на вещи. На самом деле реальную жизнь ледников надо изучать всесторонне: как они отступают, наступают, какова их масса, какая у нее динамика.

Цикл жизни ледника предполагает некую замкнутость - "родился, жил и умер", но нам не удается ее проследить, потому что оледенение Антарктиды произошло около 30 миллионов лет назад, трудно при таких сроках ставить временные "вешки". О цикле говорить рановато. Когда там будут яблони цвести - очень трудно сказать.

Исследование кернов ледника в районе озера Восток дает возможность проследить, сколько было существенных колебаний климата на Земле - потеплений, похолоданий. И все, что сейчас происходит на планете, не выходит никуда за рамки тех циклов, которые уже были. Эта система постоянно испытывала колебания за прошедшие миллионы лет. Мы повторяем историю; может быть, скорость изменений другая, но все они уже происходили. Выявленная амплитуда изменений пока не превышена.

- Какое значение имеет изучение озера Восток для мировой науки? Это исключительно российский проект?

- Во-первых, бурение на станции "Восток", конечно, привлекает очень много внимания, но это от силы 2-3% от общего объема работ РАЭ. Ведь из 120 человек сезонного состава бурением занято человек 5-6. Не могут же все на эту скважину навалиться, хоть обеспечение этих работ и требует всесторонней поддержки многих специалистов: энергетиков, транспортников, поваров, наконец.

Во-вторых, такой технологией бурения, разработки скважины никто не владеет, кроме нас. Франция в свое время предоставляла нам лабораторию высокой чистоты в Гренобле, которой мы не располагали, поэтому результаты бурения, керны отдавали туда на исследования. Ну а США брали на себя часть логистики. У нас раньше были непреодолимые проблемы, связанные с тем, как забросить сезонный состав на станцию Восток, которая расположена внутри континента. Перестройка практически лишила нас скоростных средств доставки. Раньше у нас были самолеты с лыжными шасси, которые летали из Мирного на Восток - в некоторые сезоны было до 40 рейсов.. Поэтому туда без проблем завозили не только людей, но и оборудование. Полярной авиации нет у России до сих пор, а доставлять людей на Восток санно-гусеничными походами неэффективно, поскольку они только придут, и им надо будет пускаться в обратный путь. Люди шли 1,5 тысячи километров по 30-40 и больше суток - какая уж тут работа. Поэтому в кооперацию включились американцы, которые доставляли наш сезон и оборудование на Восток своими самолетами - через Новую Зеландию, станцию Мак-Мердо и на Восток. В таком варианте сезон мог работать разумные сроки и завершаться в начале февраля.

- А теперь?

- Теперь мы уже многие годы арендуем авиацию у зарубежной фирмы, которая обзавелась "Баслерами", способными летать на Восток и доставлять порядка полутора тонн груза и до 15 человек. Американцы в этой схеме уже не присутствуют. А когда выяснилось, что в ПИЯФе (Петербургском институте ядерной физики) есть лаборатория, способная конкурировать с французской, то программа по Востоку стала самодостаточной. Теперь это сугубо национальный, российский проект. Хотя это не значит, что мы совершенно закрылись и не будем ни с кем делиться.

Проблема в том, что на Востоке люди до сих пор живут в тяжелых условиях. Станция целиком ушла под снег, там очень большая скученность. Там использовались два жилых здания до 2001 года, а сейчас все зимовщики вынуждены жить в одном здании. Там, где раньше была медсанчасть, теперь располагается кают-компания. Жизненное пространство съежилось очень сильно. Это наша головная боль и большая задача - реконструкция. Это дело нескольких лет, и есть планы по выделению немалых средств на это - в ближайшие годы какой-то сдвиг будет. Не столько реконструкция, сколько строительство новой станции по последнему слову техники, обеспечение безопасности людей.

- Какие исследования проводятся на российских станциях в Антарктиде?

- Станции разные по численности. Минимальное количество на Востоке, где 12 человек. На Мирном - 22 человека, на Новолазаревской - 27-28 человек. Соответственно, и программы разные. Практически на всех станциях есть "джентльменский" набор научных дисциплин. Метеоролог есть стопроцентно, так как на континенте развернута целая метеорологическая сеть. Есть и автономные метеостанции, которые работают без людей. Автоматы стоят на не работающих сейчас станциях - на Русской, Ленинградской, Молодежной. На Молодежной люди только в сезон работают, на Ленинградской и Русской бываем не каждый год.

Аэрология - чуть ли не самый дорогой способ исследований в слое атмосферы до высоты 30 км, в отличие от спутниковых и лазерных методов. Нужно держать как минимум двух, а то и трех человек, мощнейший комплекс радиолокации, который требует массу энергии, надо содержать лабораторию по производству газа для аэрозондов. Мы не можем его возить, а потому он изготавливается на месте, в газогенераторах. Это довольно грязное производство, и от него стараются в Антарктиде избавиться. Мы пока его держим на двух станциях - Мирном и Новолазаревской. За один цикл можно приготовить газ на несколько выпусков, но не более. Но совсем без аэрологии тоже скучно, потому что у нас есть масса математических моделей, которые рассчитывают картину циркуляции атмосферы по слоям, на разных уровнях. Чистая математика без практики ущербна, и надо в модели закладывать реальные данные, результаты наблюдений.

Помимо метеорологии, есть актинометрия - исследование солнечного света, который поступает к нам на планету, изучение прямой и рассеянной солнечной радиации, ее поведения в разных широтах. Это энергия, которая дает жизнь нашей планете, приток этой радиации надо контролировать, его надо наблюдать и учитывать во всех моделях.

Есть наблюдения геофизические. В широком понимании, геофизика - это все явления, происходящие на планете и ее окрестностях, в узком понимании, это исследования магнитного поля земли. Магнитолог зимует, который этим занимается. Есть и специалист, который занимается ближним космосом - ионосферой. Прохождение радиоволн, качество связи на Земле напрямую зависит от ионизации слоев атмосферы.

Есть у нас и сеть сейсмических станций, которые отслеживают все землетрясения, происходящие в Южном полушарии и даже за его пределами.

- Наблюдения за знаменитой озоновой дырой над Антарктидой продолжите?

- Естественно, мы наблюдаем за озоном, и всю эту панику с озоновой дырой как-то пытаемся сгладить, показать реальную ситуацию на всех наших станциях. Да и на "Академике Федорове" озонометрист работает каждый рейс и чуть ли не от Петербурга начинает этот озон замерять, так что у нас эта информация очень хорошо представлена, и мы знаем, что происходит с озоном в Антарктиде. Мое глубокое убеждение, что все эти панические настроения как насчет озона, так и насчет глобального потепления - это просто способ создать лишний ажиотаж, добиться выделения больших средств, попытка влиять на экономику, в том числе и российскую.

Нужно отметить, что во время сезона ведется особенно мощная "атака" на загрязнения. У нас целый отряд, который берет пробы всего, что можно - грунта, воды, снега, и определяет, что происходит с уровнем загрязнений. Антарктида бесспорно является самым чистым материком, но на нем присутствуют люди - что-то приносят они, и что-то "затягивает" глобальная циркуляция атмосферы. Это надо фиксировать, и очень интересно, если удается определить, откуда это взялось.

- Как "Федоров" добирается до Антарктиды и сколько груза он с собой везет?

- Надо пройти через Атлантику, пролив Ла-Манш. Прежде чем через него пройти, нужно побывать в Германии - пополнить запасы, принять грузы. Традиционно в последние годы мы там получаем техническое снабжение для проведения походов на Восток.

В Германии на борт "Федорова" традиционно садятся иностранные участники РАЭ. После Европы до самого Кейптауна заходов в порты не будет.

Объем грузов в этом году не очень большой, поскольку в прошлые годы мы очень много возили материалов для того чтобы построить новый зимовочный комплекс на станции Прогресс. Сейчас эта стройка уже близится к завершению - мы в конце года должны ее принять, поэтому объем стройматериалов на порядок меньше. Мы везем стройматериалы только для текущего ремонта станций. С учетом того, что дизельного топлива мы везем 1605 тонн, то общий объем груза, загружаемого в Петербурге, вряд ли превысит 2200 тонн.

- Потом "Федоров" в течение сезона обойдет все прибрежные российские станции?

- Да, причем не один раз, но не все, так как на станцию Беллинсгаузен планируется рейс НЭС "Академик Трешников". Строго говоря, судно должно сначала высадить сезонные экспедиции и зимовочные составы, потом через какое-то время вернуться за "сезонниками" и отзимовавшими учеными.

Первая остановка - наша бывшая столица, Молодежная, законсервированный городок. Там есть целые улицы, двух- и трехэтажные дома, там был огромный аэродром, пункт выпуска геофизических ракет. Это была огромная, мощная структура, но мы вынуждены были ее законсервировать. Сейчас мы ее посещаем, чтобы обозначить свое присутствие, и на нас лежит ответственность предупреждать загрязнение окружающей среды, мало-помалу очищать от лишнего.

После Молодежной пойдем на Прогресс - нашу современную антарктическую столицу. Там находится база формирования походов на Восток, там же разворачивается мощный комплекс научных наблюдений. Еще несколько лет назад это была просто сезонная база, ориентированная на геолого-геофизические исследования, сейчас это наша основная точка базирования в Антарктиде, мощный энергетический комплекс, комфортные условия для проживания состава зимовщиков.

Из Мирного санно-гусеничные походы выходили многие годы, когда мы ходили на наших тяжелых тягачах, но их эпоха уже закончилась. Сейчас мы делаем походы на немецких машинах с Прогресса. По дистанции разница небольшая - и там и здесь 1,5 тысячи километров.

После Прогресса пойдем на Мирный. Рядом с этой станцией находится огромная колония пингвинов, и там иногда зимуют биологи, орнитологи, строго следя, чтобы птиц никто не тревожил. Много работы у гидролога, который выходит на лед, наблюдает за многолетней динамикой морского льда, организует пост ледовых и океанологических наблюдений, проводит наблюдения за течениями, температурой, соленостью вод.

- Экологические проблемы в Антарктиде значительны?

- В прошлые годы не сильно заботились об этом, поэтому железо накапливалось, там многие тысячи тонн, и теперь даже нескольких лет не хватит для того, чтобы его вывезти. Огромная проблема - это скопление большого о количества отслужившей техники и металлических конструкций . Все это трудно загрузить на судно по припаю (неподвижному льду у берега), большие массы перемещать трудно, грузоподъемность вертолета ограничена, да и вертолетное время дорогое и много его не выделишь. В этом году мы решили, что "Федоров" будет стоять около 22 дней на Мирном и решать как раз экологические задачи, освобождать станцию от накопившегося железа.

После Мирного вернемся на Прогресс, но перед этим выполним традиционный многолетний океанологический разрез по 70-му меридиану восточной долготы, и еще несколько других разрезов. Их протяженность - порядка 400 километров.

- А в чем суть такой работы?

- Суть этой работы в том, что в итоге получается картина температуры, плотности, солености, направления течений - всех характеристик водных масс, как они двигаются и перемешиваются. Ведь небольшие температурные различия могут привести к большим последствиям циркуляции океана. Океан обладает огромной инерцией, если он какую-то температуру накопил, он ее быстро не изменит.

- На Беллинсгаузен в этом году пойдет "Академик Трешников", и все-таки не могли бы вы и про эту станцию тоже рассказать?

- Специфика станции Беллинсгаузен в том, что она находится на пересечении многих иностранных антарктических программ. В двух шагах чилийская станция, в трех шагах - уругвайская, чуть подальше - китайская, через залив - корейская, гостей со всех стран там много, царит атмосфера дружбы и сотрудничества, да и природный климат там нестрашный, потому что широта почти питерская. Кроме того, сказывается близость двух океанов. На один берег придешь - посмотришь на Атлантический океан, на другой берег придешь - полюбуешься на Тихий. Во время сильных штормов водоросли из одного океана перекидывает в другой прямо через остров.

- Наука на полярных станциях - это одно, а досуг и питание - совсем другое?

- Конечно, повара лучше брать проверенного. На каких-то станциях их двое, на Востоке и Беллинсгаузене он один. И при прочих равных условиях кормить людей нужно хорошо, иначе никакой нормальной работы не будет, праздника не получится. А мастер на камбузе скрасит множество неудобств антарктической зимовки.

Если говорить о питании и снабжении, то разные станции находятся, к сожалению, в неравных условиях. Беллинсгаузен - это "предбанник", близко к Южной Америке, и к нашим соседям прилетают самолеты, корабли заходят - можно что-то передать. А на Востоке - увы, от сезона до сезона, и к концу зимовки овощей лишних нет, зелени нет, много субпродуктов, мороженых и сушеных.

- Зачем люди едут работать в Антарктиду?

- Общего правила нет. Кто-то хочет себя испытать - выдержит или нет такое. Кто-то однажды сходил в Антарктиду, вернулся на большую землю и не нашел себя в этой жизни, попал на новые условия, в перестройку, в капитализм, не знал, что делать и как себя вести. Устроился, к примеру, администратором игральных автоматов, помыкался лето, а потом махнул рукой - и вернулся в коммунизм. Там же все общее, работа есть всегда, всем понятны правила игры. В какой-то момент человек уже не может приспособиться к современной жизни и переходит из одной экспедиции в другую. Такая категория тоже есть.

Молодежь появляется - я вижу новые лица, но не все хотят зимовать. Есть высококлассные специалисты, ведь у экспедиции серьезная технологическая высота, с тремя классами не разберешься. Нужно образование и навыки.

- Каким должен быть настоящий полярник?

- Есть такое мнение, что первейшая доблесть полярника - это терпение. Дергаться бесполезно, а можно при особом желании отравить жизнь и себе, и товарищам. Надо принимать все, что происходит, достаточно философски.

Антарктида. СЗФО > Экология > ria.ru, 1 ноября 2012 > № 679885

Австралия. СФО > Легпром > unification.net.au, 1 ноября 2012 > № 678926

В Новосибирске открылся фирменный магазин австралийской компании Jeanswest.

Сайт news.ngs.ru сообщает что Jeanswest в настоящее время насчитывается более 3000 магазинов в Австралии, Новой Зеландии, на Ближнем Востоке, в Фиджи и других странах мира.

В 2012 году компания празднует свое 40-летие, и в честь данного события объявила об открытии своих магазинов в России. Одним из первых в России открылся фирменный магазин в Новосибирске.

Австралия. СФО > Легпром > unification.net.au, 1 ноября 2012 > № 678926

Россия. ДФО > Рыба > ria.ru, 25 октября 2012 > № 674045

Совет директоров одного из крупнейших российских рыбодобывающих предприятий ОАО "Находкинская база активного морского рыболовства" (НБАМР, Приморский край) на заседании 25 октября обсудит готовность компании к проведению первичного публичного предложения акций (IPO) в России, говорится в сообщении НБАМР.

"Обсуждение готовности общества к выходу на IPO (Россия)", - говорится в материалах к заседанию. В сентябре и октябре компания провела встречи с инвесторами, брокерами и аудиторами. Результаты этих встреч также предстоит обсудить совету директоров.

В повестке также обсуждение начала работы по проведению аудита ОАО "НБАМР" по МСФО, организация выбора компании-аудитора и брокера.

В повестке заседания также - избрание персонального состава комитетов совета директоров и их руководителей, утверждение регламентов работы комитетов совета директоров по стратегическому развитию, по собственности, финансам и аудиту, по ключевым кадрам.

Кроме того, совет директоров заслушает информацию о состоянии дел на предприятии по управлению рисками, рассмотрит проект стратегии развития общества.

В апреле текущего года компания уже сообщала о рассмотрении вопроса по проведению IPO.

ОАО "Находкинская база активного морского рыболовства" - одно из крупнейших рыбодобывающих предприятий России, имеющее опыт работы во всех районах Тихого океана - от Чукотки до Новой Зеландии и от Приморья до Калифорнии. Группа занимается морским рыбным промыслом рыбы и морепродуктов, их дальнейшей переработкой и реализацией. Флот компании состоит из 17 крупнотоннажных и одного среднетоннажного промыслового судна, а также одного транспортного рефрижератора. В компании работает более 2 тысяч человек. Выручка НБАМР по РСБУ за 2011 год выросла на 16,1%, составив 5,45 миллиарда рублей, чистая прибыль - на 63,1%, до 2,14 миллиарда рублей.

В конце февраля текущего года стало известно, что крупнейший российский рыбный трейдер - группа компаний "Русское море" ведет переговоры по покупке НБАМР, хотя стороны официально это не комментировали. По данным СМИ, если вначале переговоров весь бизнес НБАМР с учетом долга оценивался примерно в 500 миллионов долларов, то в ходе обсуждения эта цифра сократилась примерно до 280 миллионов долларов.

Россия. ДФО > Рыба > ria.ru, 25 октября 2012 > № 674045

Россия > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 23 октября 2012 > № 673279

РОССИЯ ПОДНЯЛАСЬ НА 8 ПУНКТОВ В БИЗНЕС-РЕЙТИНГЕ ВБ

Россия занимает 112-ое место, расположившись между Палау и Сальвадором

Россия за минувший год поднялась на восемь ступеней в ежегодном рейтинге Doing Business-2013, который составляют Всемирный банк и Международная финансовая корпорация (IFC). Сейчас РФ располагается на 112-ой позиции, заняв место между Палау и Сальвадором.

Составители рейтинга отметили, что за прошедший год в России произошли положительные изменения по части процедуры регистрации бизнеса, а также получения разрешений на строительство. Кроме того, в документе указывается, что Россия добилась усовершенствования процедуры налогового администрирования, главным образом, за счет упрощения определения суммы НДС и введения интернет-сервисов оплаты налогов и сборов. Также авторы рейтинга сообщают, что за год в РФ сократилось время на исполнение условий контрактов и усовершенствовалась процедура банкротства.

Список стран с самой благоприятной деловой средой уже седьмой год подряд возглавляет Сингапур. Следом за ним идут Гонконг, Новая Зеландия, США и Дания. Последнее место в данном рейтинге (185-ое) занимает Центральноафриканская республика.

В мае этого года президент РФ Владимир Путин подписал указ "О долгосрочной государственной экономической политике", согласно которому перед Россией ставится задача за шесть лет подняться в глобальном рейтинге конкурентоспособности Всемирного банка Doing Business на 20-ое место.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 23 октября 2012 > № 673279

Италия. Евросоюз > Агропром > fruitnews.ru, 22 октября 2012 > № 671275

4 октября 2012 года в Вероне состоялась конференция, посвященная производству и маркетингу в отрасли производства киви на сезон 2012-2013 г. Элиза Макки, глава отдела исследования рынков CSO (Сервисный Центр Плодоовощной отрасли Феррары) представила некоторые данные по прогнозам.

В 2011 году итальянский урожай киви составил 471 810 тонн, а в нынешнем году прогнозы обещают всего 352 175 тонн (-25%). Худшие результаты ожидаются на севере Италии (-75% в Пьемонте вследствие продолжительного воздействия заморозков) и в центральных регионах страны (-19% в Лацио, основном производственном регионе, по причине ущерба от вредителя PSA. В Лацио производство снизится до 128 900 тонн по сравнению с 159 500 в 2011 году).

Прогнозы на производство киви в северном полушарии показывают рост в сравнении с 2011 годом только в Греции (+5%, 100 000 тонн) и Калифорнии (+15%, 30 950 тонн). Общий объем производства киви в Европе в сезоне 2012-2013 снизится на 19% по сравнению с прошлым годом, и на 15% по сравнению со средними показателями в период 2007-2011 гг.

В Греции области, отведенные под выращивание киви, постепенно расширяются. Производство в Греции характеризуется сильным экспортом, который растет параллельно с увеличением ассортимента выпускаемой продукции. Объемы экспорта киви из Греции выросли с 30 000 тонн в 2007 году до 100 000 в 2011 году.

В целом, на долю не входящих в ЕС европейских стран приходится почти 60% от общего объема экспорта, и доля продолжает увеличиваться. Основные страны-импортеры - Россия (33% от общего числа) и Украина (9%), а также Молдова (5%). Параллельно, в 2011-2012 гг. поставки в страны Европейского союза сократились до 33%.

Италия экспортировала 358 667 тонн киви в 2011 году, что на 7% выше по сравнению с 2010 годом. Международная бактериальная эпидемия, которая затронула 56% поверхности киви в Новой Зеландии, может оказать существенное влияние на объем производства и поставок в среднесрочной и краткосрочной перспективе. Италия в основном экспортирует киви в страны ЕС (241 727 тонн в 2011 году). Среди импортеров итальянских киви вне ЕС Россия является самым крупным (26 626 тонн), далее следуют Северная Америка (+27%, 23 002 тонн), Южная Америка (+51%, 19 177 тонн), Ближний Восток (+98%, 17 789 тонн) , Африка (+133%, 10 857 тонн) и страны Океании (+12%, 6 413 тонн).

Италия. Евросоюз > Агропром > fruitnews.ru, 22 октября 2012 > № 671275

Новая Зеландия > Агропром > fruitnews.ru, 18 октября 2012 > № 668990

Новая Зеландия: новые сорта яблок на экспорт.

В этом году появились несколько новых сортов яблок: Ambrosia и Sweet Tango в США и Koru в Новой Зеландии.

По всей очевидности, новозеландский сорт «Кору» является разновидностью сорта «Нельсон». Это румяные и привлекательные на вид яблоки, более сладкие на вкус, чем остальные новозеландские сорта, поэтому у нового сорта есть все шансы стать очень популярным в Азии и США.

На данный момент уже 100 гектаров сельскохозяйственных площадей отведено под этот сорт. Кроме того, 200 гектаров земли в Новой Зеландии отведены под сорт Honey Crisp (также американского происхождения), хотя эти земли расположены в более южных регионах из-за того, что данный сорт лучше растет в прохладном климате. В основном новозеландские яблоки Honey Crisp предназначены для отправки в США в межсезонье. Некоторые новые сорта яблок в Новой Зеландии выращиваются эксклюзивно на экспорт, и не появятся на полках местных супермаркетов еще некоторое время.

Новая Зеландия > Агропром > fruitnews.ru, 18 октября 2012 > № 668990

ЮАР. Австралия > Алкоголь > az-ua.com, 15 октября 2012 > № 668894

Опубликованы результаты International Wine and Spirit Competition для южного полушария. Больше всего медалей досталось Австралии — вина производителей из этой страны получили в общей сложности 714 медалей, включая 61 золотую и «золотую выдающуюся». Австралии также достались три главных трофея конкурса — за лучший семильон, лучшее крепленое вино и трофей London International Wine Fair за лучшее красное монокрю, передает Vinum.ru

Южная Африка получила в общей сложности 642 медали, в том числе 44 золотых и «золотых выдающихся», а также пять трофеев: The Denbies Trophy за ферментированное в бутылке игристое, The Wine Extra Trophy за шенен блан, The Abraham Perold Trophy за пинотаж, а также трофеи за лучшие совиньон блан и пинотаж.

На счету Новой Зеландии — 323 медали, а также трофей Bouchard Finlayson за лучший пино нуар. У вин из Чили 351 медаль, а также трофей London International Wine Fair за лучшее белое монокрю и трофей за карменер.

Среди стран-участниц, менее известных на международной арене, — Мексика (две серебряные и пять бронзовых медалей) и Бразилия (две «серебряных выдающихся», четыре серебряных и четыре бронзовых медали).

Все награды будут официально присуждены на торжественном банкете IWSC в Лондоне. Полный список победителей конкурса и обладателей всех трофеев можно увидеть здесь.

ЮАР. Австралия > Алкоголь > az-ua.com, 15 октября 2012 > № 668894

Афганистан > Армия, полиция > afghanistan.ru, 13 октября 2012 > № 667208

В Кабуле началось строительство полицейской академии, сообщили официальные источники.На торжественной церемонии по случаю начала строительства присутствовали глава отдела снабжения Афганской национальной армии генерал Шер Мохаммад Карими, заместитель главнокомандующего МССБ в Афганистане генерал-лейтенант Адриан Брэдшоу и послы нескольких стран в Кабуле, сообщает радиостанция «Салам Ватандар».

Проект, финансируемый Великобританией, должен быть закончен в течение года. Его общая стоимость составляет 42 млн. долларов. Планируется, что иностранные инструктора будут обучать 1,5 тысячи человек в год, причём 10% из них будут женщинами.

На торжественной церемонии генерал Брэдшоу напомнил, что в июле министр иностранных дел Великобритании обещал президенту Афганистана Хамиду Карзаю начать строительство полицейской академии в Кабуле и сдержал своё обещание.

Генерал Шер Мохаммад Карими назвал проект важным шагом в будущее для Афганской национальной армии. По его словам, помощь в дальнейшем обучении полицейских уже предложили Австралия, Норвегия, Дания и Новая Зеландия.

Афганистан > Армия, полиция > afghanistan.ru, 13 октября 2012 > № 667208

Новая Зеландия > Недвижимость, строительство > prian.ru, 11 октября 2012 > № 666747

В целом по стране недвижимость выросла в цене на 1,8% за последние три месяца, а также на 5,3% в годовом исчислении.

В Данидине стоимость жилья выросла на 5,1% в годовом исчислении, а также на 2% за последние три месяца, пишет портал Otago Daily Times.

В прибрежных областях, а также на полуострове скачок цен на жилье оказался самым значительным – около 10% в 2011 году.

Стоимость недвижимости в провинциальных городах также начала медленно расти, повторяя тенденцию, характерную для крупных городов. Так, подорожание жилья было зафиксировано на юге Новой Зеландии. Исключением стал лишь Саутленд.

В Окленде цены на недвижимость подскочили на 2,8% в квартальном исчислении. По сравнению с прошлым годом жилье здесь подорожало на 7,2%.

Напомним, что по сообщениям Института недвижимости Новой Зеландии, продажи жилья в стране выросли в сентябре, подняв цены до рекордного уровня в Окленде и в регионе Нельсон-Мальборо. Одновременно средняя цена на жилую недвижимость повысилась на 5% до $371 тыс.

Новая Зеландия > Недвижимость, строительство > prian.ru, 11 октября 2012 > № 666747

Новая Зеландия > Недвижимость, строительство > prian.ru, 8 октября 2012 > № 663141

По сообщениям Института недвижимости Новой Зеландии, продажи жилья в стране выросли в сентябре, подняв цены до рекордного уровня в Окленде и в регионе Нельсон-Мальборо.

Число сделок выросло до 5 653 в сентябре, это прирост на 8% по сравнению с этим же месяцем 2011 года, сообщает портал TVNZ. Средняя цена на жилую недвижимость повысилась на 5% до $371 тыс.

Новый рекорд по средней цене на недвижимость был поставлен в Окленде, стоимость квадратного метра жилья в городе повысилась до $515 тыс. с $475 тыс. годом ранее. В регионе Нельсон-Мальборо был зафиксирован самый большой прирост цен – на 7% до $353 тыс.

В восьми из двенадцати регионов страны был зафиксирован рост объема продаж по сравнению с сентябрем прошлого года. Например, в Окленде количество транзакций увеличилось на 17% до 2 257.

Новая Зеландия > Недвижимость, строительство > prian.ru, 8 октября 2012 > № 663141

Евросоюз > Алкоголь > az-ua.com, 8 октября 2012 > № 660751

Прошедшее лето в некоторых европейских винодельческих регионах уже называют не иначе, как наиболее засушливым за последние 30 лет. Высокие температуры и отсутствие живительной влаги повсеместно сократили урожайность.

Испанские статистические ведомства утверждают, что в 2012-м году будет собрано примерно на 40% меньше ягод, чем годом ранее. Оценки результатов урожая итальянских виноградарей серьезно разняться. Оптимисты считают, что потери составят всего около 8%. Пессимисты же уверены, что этот год станет вторым в списке самых неудачных годов, начиная с 1950-го.

Снижение урожайности привело к росту стоимости винограда, хотя винодельни и пытаются выдерживать прежние отпускные цены. Впрочем, уже сейчас британские супермаркеты зафиксировали 4% увеличение ценника на испанские и 3% - на итальянские вина, - сообщает thedrinksbusiness.com. Ожидается, что нехватка сырья окажет существенное влияние на стоимость прайват лейблов, принадлежащих сетям. Между тем, закупщики уже пытаются переориентироваться на виноматериалы Нового Света, в особенности на продукцию Южной Африки. Однако стоит напомнить, что и в Новой Зеландии, и в Австралии количественные показатели урожая 2012-го года также оставляют желать лучшего.

Евросоюз > Алкоголь > az-ua.com, 8 октября 2012 > № 660751

Новая Зеландия > Армия, полиция > militaryparitet.com, 7 октября 2012 > № 661059

На этой неделе на базу Ohakea в Манавату прибыли следующие два вертолета NH90. С поступлением в эксплуатацию вертолетов NH90 военно-воздушные силы Новой Зеландии значительно повысят возможности по выполнению военных, поисково-спасательных и других операций.

«Военно-воздушные силы претерпевают полное обновление своего парка, поступают новые и модернизированные вертолеты, современные тренажеры. Вертолеты NH90 являются очень важной частью нашей программы модернизации», сказал заместитель командующего ВВС коммодор Кевин Шорт (Kevin Short).

Вертолеты NH90 производятся европейской компанией NATO Helicopter Industries (NHI). В общей сложности Новой Зеландией были закуплены 8 машин. Первые два вертолета NH90 прибыли в страну в декабре 2011 года, оставшиеся четыре машины будут поставлены до конца 2013 года.

NH90 должны заменить вертолеты Iroquois, которые эксплуатируются в ВВС более 40 лет.

Новая Зеландия > Армия, полиция > militaryparitet.com, 7 октября 2012 > № 661059

Казахстан > Медицина > chemrar.ru, 5 октября 2012 > № 659548

Депутаты демократической партии «Акжол» («Светлый путь» – ред.) заявили, что планируемая Министерством здравоохранения Казахстана обязательная вакцинация девочек-подростков против рака шейки матки является скрытым экспериментом над казахстанскими детьми. Об этом заявила Меруерт Казбекова в депутатском запросе фракции «Ак жол» на имя министра здравоохранения.

Сообщается, что в рамках программы развития онкологической помощи на 2012-2016 годы, в стране предусмотрена вакцинация девочек 11-12 лет в 11 областях страны с целью профилактики рака шейки матки. Однако, как отметила Казбекова, депутаты встревожены неоднозначной практикой применения данных вакцин.

В частности, она обратила внимание на сомнительность результатов испытаний. Так, вакцина «Гардасил» испытывалась всего 5 лет, при том, что между заражением вирусом и развитием рака в среднем проходит около 20 лет. Кроме того, в результате вакцинации, антитела появятся только к 4 из 100 типов вируса папилломы человека, то есть ее эффективность составляет лишь 4 процента, считают депутаты.

Отмечается, что в запросе приводятся данные общественного движения «Всероссийское Родительское Собрание» со ссылкой на отчет Системы сообщений о неблагоприятных эффектах прививок (VAERS) при Управлении контроля пищевых продуктов и лекарств США (FDA) от 7 марта 2011 о 21474 побочных реакциях и 93 смертельных случаях, возникших после аналогичной вакцинации в США.

«Такое «планирование» без анализа ожидаемых рисков заставляет нас предполагать, что мы имеем дело не с заботой о детях, а с элементарным «маркетинговым ходом», либо – что еще хуже – со скрытой формой эксперимента на казахстанских детях», - заявили депутаты.

По их мнению, «маркетинг» данной вакцины представляет собой классическую торговлю на страхе перед заболеванием, результатом которого стало бы введение обязательной вакцинации. Кроме того, вакцина включает в себя не безопасные для здоровья компоненты: алюминий, хлорид натрия, полисорбат и тетраборат натрия. В связи с этим депутаты просят Минздрав предоставить ответы на вопросы, касающиеся официальной отечественной экспертизы вакцины на эффективность и безопасность и возмещение ущерба в случаях негативных последствий вакцинации. Кроме того, депутаты считают, что вакцинация против рака шейки матки должна носить только добровольный характер. Родители также должны быть подробно проинформированы о всех противопоказаниях и возможных побочных последствиях.

Согласно данным российской Википедии, «Гардасил» (Gardasil) — вакцина против вируса папилломы человека (ВПЧ) производства компании Merck & Co. Вакцина зарегистрирована более, чем в 100 странах мира, почти в 20 странах входит в национальные календари прививок.

В СМИ есть данные о том, что компания Merck & Co не доводит до сведения граждан тот факт, что в период испытаний 73 процента участников получили новые болезни. Данные факты были зафиксированы в Испании, США, Австралии, Новой Зеландии, Великобритании: эпилепсия, рассеянный склероз, паралич, проблемы с сердцем, вплоть до летального исхода.

Казахстан > Медицина > chemrar.ru, 5 октября 2012 > № 659548

Новая Зеландия > Агропром > ria.ru, 2 октября 2012 > № 659022

Новозеландские ученые с помощью генетической инженерии "убрали" из коровьего молока белок, вызывающей аллергию у младенцев, сообщает Би-би-си.

Как поясняется в сообщении, почти 3% детей в первый год жизни страдают аллергией на коровье молоко. Ученые из университета Вайкато (Новая Зеландия) решили получить гипоаллергенное молоко с помощью генной инженерии.

Генетики применили метод РНК-интерференции, разработчики которого в 2006 году получили Нобелевскую премию. Этот метод позволяет подавить отдельные гены на этапе синтезирования белков и передачи генетической информации. В случае с коровами, ученые попробовали "заглушить" ген, ответственный за выработку одного из белков в коровьем молоке - бета-лактоглобулина, который, по мнению ученых, и вызывает аллергию у младенцев.

Эксперимент прошел успешно - молоко коров не содержало "аллергичного" белка.

Однако у одной коровы, участвующей в опытах, родился бесхвостый теленок, но ученые не связывают проведенный эксперимент с мутацией теленка.

По мнению Пита Релея (Pete Riley), эксперта общественной организации GM Freeze, которая выступает против генетических экспериментов, ученые не должны продолжать свои эксперименты, пока не выяснят причину мутации у теленка.

Помимо этого, профессор Кит Кэмпбелл (Keith Campbell) из Университета Ноттингема настаивает, что исследователям необходимо понять, как долго коровы будут давать гиппоаллергенное молоко, и будет ли эта способность передаваться по наследству.

Новая Зеландия > Агропром > ria.ru, 2 октября 2012 > № 659022

Новая Зеландия. Афганистан > Армия, полиция > ria.ru, 1 октября 2012 > № 658570

Вывод новозеландского воинского контингента из Афганистана будет завершен до апреля 2013 года, заявил в понедельник в ходе визита в афганскую провинцию Бамиан министр обороны Новой Зеландии Джонатан Колман (Jonathan Coleman), которого цитирует информационное агентство Пажвак.

Колман посетил город Бамиан, административный центр одноименной провинции, где он провел встречу с военнослужащими Новой Зеландии, дислоцирующимися в этом афганском регионе. Он также осмотрел объекты, построенные при экономическом и техническом содействии этой страны.

Министр обороны Новой Зеландии связал ранний вывод своего воинского контингента из Афганистана с тем, что авиация международных сил содействия безопасности в Афганистане (ISAF) прекращает полеты из Кабула в зону "восток", а также со строительством аэропорта в Бамиане. По его словам, "авиация ISAF не сможет больше перебрасывать военное снаряжение в провинцию из-за строительства этого аэропорта".

По словам Колмана, Новая Зеландия за последнее десятилетие выделила Афганистану 40 миллионов долларов на самостоятельное строительство экономических объектов, а также 260 миллионов долларов через команду восстановления провинции (Provincial Reconstruction Team (PRT), действующую в Бамиане в рамках ISAF.

Он также сообщил, что, несмотря на вывод новозеландского контингента, его страна впоследствии пришлет военных инструкторов для обучения сотрудников афганских сил безопасности в рамках программы помощи ISAF.

Отвечая на вопросы представителей местных властей, министр обороны сообщил, что они с губернатором провинции Хабибой Сураби достигли договоренности о том, что незавершенные экономические объекты, строящиеся на средства новозеландских налогоплательщиков, будут курироваться посольством Австралии в Кабуле.

Губернатор сообщила, что попросила министров обороны и МВД Афганистана об усилении афганских сил безопасности в провинции после вывода оттуда новозеландских солдат. По ее словам, на смену войск ISAF придут военнослужащие афганской национальной армии и сил быстрого реагирования полиции.

В настоящее время контингент Новой Зеландии в Афганистане насчитывает всего 153 человека. Они дислоцированы в составе PRT в Бамиане, а также в Кабуле в составе региональной группы "столица" (Regional Command Capital).

За годы своего присутствия в Афганистане контингент этой страны потерял в Исламской Республике 10 человек убитыми.

Новая Зеландия. Афганистан > Армия, полиция > ria.ru, 1 октября 2012 > № 658570

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 27 сентября 2012 > № 654832

В основу годового отчета Банковской группы ЗЕНИТ легла концепция «Игра в команде». Страницы отчета были оформлены иллюстрациями игровых регбийных позиций с участием игроков сборной России, за счет чего Группе удалось оригинально представить банковскую статистику. Экспертным комитетом Конкурса был отмечен высокий уровень оформления и составления годового отчета Банковской группы ЗЕНИТ. От лица Группы приз получил Председатель Правления ЗАО Банк ЗЕНИТ Сочи Игорь Сосин.

«Выбор регбийной тематики для годового отчета не случаен, — отметили в Пресс-службе Банка ЗЕНИТ. — На протяжении многих лет Банк ЗЕНИТ оказывает помощь в популяризации на территории нашей страны такого вида спорта, как регби. Банк является многолетним генеральным спонсором национальной сборной команды России по регби, а также уделяет значительное внимание развитию детско-юношеского регби. А в прошлом году вместе с нашими спортсменами мы праздновали серьезное достижение российской сборной – впервые в истории наши регбисты приняли участие в Кубке мира, состоявшемся в Новой Зеландии».

Конкурс годовых отчетов проводится администрацией Краснодарского края с 2004 года. За этот период в нем приняли участие более 550 компаний федерального и регионального уровней. Победителями за это время становились ОАО «Сбербанк», ОАО «Магнитогорский металлургический комбинат», ОАО «Новороссийский морской торговый порт» и др. Как отмечают организаторы конкурса, его задача — «обратить внимание бизнеса на годовой отчет как на элемент корпоративной культуры». По их мнению, «это поможет компаниям стать более открытыми, и, в конечном счете, нашей экономике будет легче интегрироваться в мировую, проще привлекать инвестиции». Генеральным партнером конкурса выступила компания Ernst & Young.

В этом году на конкурс были представлены 96 отчетов предприятий ведущих отраслей экономики. Компетентное жюри, в состав которого вошли эксперты из Федеральной службы по финансовым рынкам, Национальной ассоциации участников фондового рынка, Российского союза промышленников и предпринимателей и других авторитетных компаний оценивало годовые отчеты более чем по 20 показателям.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 27 сентября 2012 > № 654832

Австралия > Внешэкономсвязи, политика > unification.net.au, 27 сентября 2012 > № 653828

Джулия Гиллард в Нью-Йорке пытается получить для Австралии статус временного члена Совета Безопасности ООН.

Еще в 2008 году бывший премьер-министр Кевин Радд пообещал, что Австралия будет добиваться места в Совете Безопасности ООН, на который" возложена главная ответственность за поддержание международного мира и безопасности". СБ ООН относится к числу шести главных органов ООН.

В состав Совета входят 15 государств-членов - 5 постоянных и 10 временных, избираемых Генеральной Ассамблеей ООН на двухлетний срок по 5 каждый год (с 17 декабря 1963 года, до этого в Совет входило лишь 6 временных членов).

Последний раз Австралия имела статус временного члена Совета Безопасности ООН 25 лет назад, на период 1985-86 годов.

Постоянные члены совбеза ООН имеют «право вето», ими являются Великобритания, КНР (до 1971 года место занимала Китайская Республика, с 1949 года контролирующая только Тайвань и некоторые прилегающие к нему острова), Россия (до декабря 1991 года - СССР), США,Франция.

Согласно указанной резолюции, 10 временных членов Совета Безопасности избираются по географическому принципу, а именно:пять - от государств Африки и Азии;

один - от государств Восточной Европы;два - от государств Латинской Америки;два - от государств Западной Европы и других государств (Австралия и Новая Зеландия избираются в СБ ООН именно по этой категории).

По сообщению правительственных источников, выставление Австралии кандидатом на получение статуса временного члена, стоит 25 миллионов долларов, по мнению оппозиции - 40 миллионов.За право быть избранными на срок 2013-2014 с Австралией конкурируют Люксембург и Финляндия.

В качестве "избирательной платформы", как полагают, Джулия Гиллард выдвинет демократические основы, защиту прав и свобод человека, безконфликтную ситуацию внутри страны и участие в миротворческой миссии в Афганистане, политическое влияние в Тихоокеанском регионе, поддержку международных акций по защите демократии.

На практике деятельность СБ по поддержанию мира и безопасности заключается в определении тех или иных санкций против государств-нарушителей (включая военные операции против них); введении миротворческих формирований в зоны конфликта; организации постконфликтного урегулирования, включая введение международной администрации в зоне конфликта.

Решения СБ (кроме процедурных) требуют 9 голосов из 15, включая совпадающие голоса всех постоянных членов. Это означает, что каждому из пяти постоянных членов СБ принадлежит право вето в отношении решений Совета.

О том, приобретет ли Австралия статус постоянного члена Совета Безопасности ООН или нет станет известно 18 октября.

Австралия > Внешэкономсвязи, политика > unification.net.au, 27 сентября 2012 > № 653828

США. Азия > Армия, полиция > militaryparitet.com, 24 сентября 2012 > № 654986

Министр обороны США Леон Панетта (Leon Panetta) совершил недельное турне по странам Азиатско-Тихоокеанского региона для наращивания американского военного влияния в этом регионе мира, пишет сегодня китайская газета China Daily. Глава Пентагона посетил Японию, Китай и Новую Зеландию.

Это был первый визит Панетты в Китай и третье турне по Азии с того времени, как он в июле 2011 года занял пост министра обороны США. Он также стал первым главой Пентагона, который с 1982 года посетил Новую Зеландию.

В Пекине Панетта заявил, что США будут играть конструктивную роль в АТР путем укрепления военного сотрудничества с некоторыми странами континента для повышения их оборонного потенциала, отойдя от практики создания новых американских баз на их территории. В ходе встреч министр обороны США провел переговоры с вице-президентом КНР Си Цзиньпинем (Xi Jinping).

Во время визита в Японию Токио и Вашингтон подписали соглашение о размещении в Стране восходящего солнца второй радарной системы ПРО, также было получено согласие от японского правительства на полеты конвертопланов MV-22 Osprey. Панетта приветствовал улучшение военных связей между Китаем и Новой Зеландией, но выразил озабоченность о возможности «смещения военного фокуса» в регионе.

В пятницу Панетта заявил, что Вашингтон отменяет 26-летний запрет посещения кораблями ВМС Новой Зеландии американских портов. Военный потенциал этой страны невелик, и снятие запрета вряд ли в значительной мере затронет баланс сил в АТР.

Визит главы военного ведомства США совпал с эскалацией напряженности между Токио и Пекином из-за островов Дяоюйдао. В Китае прошли массовые протесты против покупки островов Японией, так как Китай владел этими островами с древних времен.

Профессор Института международных отношений МИД Китая Ли Хайдун (Li Haidong) заявил, что визит Панетты в Японию преследовал цель усиления и без того тесных военных отношений с этой страной. Панетта призвал Китай и Японию проявлять сдержанность в территориальных спорах, но вместе с тем инициировал начало учений амфибийных сил ВМС США и Японии по сценарию занятия «оккупированных островов».

Региональная напряженность дает США повод вмешиваться в дела АТР, говорит эксперт Китайского института современных международных отношений Руань Зонзе (Ruan Zongze). Эксперт высказал мнение, что США используют свое военное присутствие в регионе для создания очагов напряженности. «Как это делается, видно на примере Филиппин», сказал он. В сентябре две американские атомные подводные лодки прибыли на базу Субик-Бей ВМС Филиппин.

США. Азия > Армия, полиция > militaryparitet.com, 24 сентября 2012 > № 654986

США > СМИ, ИТ > bfm.ru, 24 сентября 2012 > № 651227

APPLE ПРОДАЛА СВЫШЕ 5 МЛН IPHONE 5, ПОЯВИЛИСЬ ПЕРВЫЕ ЖАЛОБЫ

В настоящее время iPhone 5 можно купить в 9 странах, аппарат пользуется рекордной популярностью. Однако уже появились и первые нарекания

Компания Apple Inc. продала свыше 5 млн смартфонов iPhone 5 в течение первых трех дней после того, как эта новинка попала на прилавки магазинов. Согласно сообщению компании, за это время операционная система iOS обновлена до 6-й версии у более чем 100 миллионов пользователей предыдущих моделей iPhone. Система iOS 6 содержит более 200 новых функций.

В настоящее время iPhone 5 можно купить в США, Австралии, Канаде, Франции, Германии, Гонконге, Японии, Сингапуре и Великобритании. Между тем, Apple уже распродала все запасы iPhone 5, подготовленные перед дебютом новинки.

С 28 сентября iPhone 5 смогут купить жители еще 22 стран: Австрии, Бельгии, Чехии, Дании, Эстонии, Финляндии, Венгрии, Ирландии, Италии, Лихтенштейна, Литвы, Люксембурга, Нидерландов, Новой Зеландии, Норвегии, Польши, Португалии, Словакии, Словении, Испании, Швеции и Швейцарии. К концу 2012 года этот список расширится до более чем 100 стран, говорится в материалах Apple. Там не уточняется, войдет ли Россия в их число.

Между тем появились клиенты, недовольные качеством новинки, которую уже взломали хакеры. Они выражают разочарование по поводу вмятин и царапин на приобретенных смартфонах, сообщает Hindustan Times. Свои эмоции они изливают на форумах, посвященных продукции Apple. Они жалуются на небольшие, но неприятные потертости и царапины в районе антенны на боковой панели устройства или около экрана.

Не обошла волна критики и программное обеспечение. В iOS 6, как известно, нет приложений от компании Google. Поэтому пользователи продукции Apple вынуждены применять Apple Maps вместо стандартного Google Maps. Довольно часто у карт Apple появляются проблемы при определении названий основных улиц в некоторых городах США, сообщает тематический сайт uswitch.com. Его сотрудники также обнаружили большое количество жалоб на один из самых важных элементов смартфона - аккумуляторную батарею. Пользователи пишут, что ее емкость гораздо ниже заявленной. На одном из форумов Apple только одна публикация на эту тему собрала свыше 100 откликов. Юзер под ником Holdrege сообщает, что его iPhone 5 опустошает батарею в два раза быстрее, чем iPhone 4, произведенный в 2010 году. DJleviathan свидетельствует: хотя Apple утверждает, что аккумулятор обеспечит "восемь часов непрерывного использования", на самом деле "батарея истощается уже через вдвое меньшее время". Один из лондонских клиентов iPhone 5 сообщил сотрудникам сайта, что заряд батареи его нового смартфона упал с 90% до 10% за восемь часов использования LTE. По его словам, он пользовался только Интернетом, чтобы "пару раз проверить счет футбольного клуба "Фулхэм".

iPhone 5 был представлен широкой публике 12 сентября в Сан-Франциско. Предварительные заказы аппарата начались через два дня. Apple 17 сентября объявила, что за 24 часа получила более 2 млн предварительных заказов на iPhone 5. Это более чем в два раза превысило предыдущий абсолютный рекорд в один миллион, установленный смартфоном iPhone 4S. Спрос на iPhone 5 превысил первоначальное предложение. Хотя большая часть предварительных заказов, сообщала Apple, будет доставлена клиентам 21 сентября (продажи новинки начались в этот день в 249 магазинах Apple в США), значительная часть аппаратов будет отправлена покупателям только в октябре. Рекомендованная розничная цена смартфона в США составляет 199 долларов за аппарат с 16 Гб встроенной памяти, 299 долларов - за версию с 32 Гб и 399 долларов - за модель с диском объемом 64 Гб

США > СМИ, ИТ > bfm.ru, 24 сентября 2012 > № 651227

Афганистан. США > Армия, полиция > afghanistan.ru, 22 сентября 2012 > № 651671

В соответствии с распоряжением Барака Обамы почти двухлетней давности Афганистан покинули 33 тысячи американских солдат, сообщают официальные источники.

В настоящее время в Афганистане остаётся 68 тысяч военных США. В рамках соглашения о выводе войск 10 тысяч военных США покинули страну к июлю 2011 года, а к концу сентября 2012 года Афганистан покинули ещё 23 тысячи солдат.

По этому поводу высказался Леон Панетта, совершая визит в Новую Зеландию.

«Как мы можем видеть, временное увеличение контингента США в Афганистане выполнило свои задачи – переломило ход войны с «Талибаном» и позволило существенно увеличить численность афганских национальных ВС. Это позволило нам начать передачу полномочий по обеспечению безопасности афганским силам безопасности, которые скоро будут контролировать площадь, где проживает около 75% народа Афганистана. В то же время мы нанесли серьёзнейшие удары по руководству «Аль-Каиды», – цитирует его заявление радиостанция «Салам Ватандар».

Напомним, что, несмотря на усиление активности боевиков в последние месяцы и значительный ущерб силам НАТО, Леон Панетта назвал эти атаки «последними судорогами Талибана».

Афганистан. США > Армия, полиция > afghanistan.ru, 22 сентября 2012 > № 651671

Россия > Миграция, виза, туризм > prian.ru, 21 сентября 2012 > № 650117

31% жителей городов России, то есть почти треть всего населения, хотели бы навсегда покинуть страну и переехать за рубеж.

Об этом сообщает исследовательский холдинг Ромир.

Согласно опросу, проведенному холдингом, за семь лет количество потенциальных эмигрантов возросло на 12%. Большинство из них составляют городские мужчины с высшим образованием, холостые или женатые. Причем половина из них – 48% - приходится на долю молодежи в возрасте 18-24 лет.

37% респондентов ответили на вопрос о том, куда бы они хотели переехать, что хотели бы уехать в одну из европейских стран. Семь лет назад количество таковых составляло 51%. Эксперты объясняют снижение этого показателя экономическим кризисом в Европе, сообщают Ведомости.

19% опрошенных выразили желание эмигрировать в Северную Америку. Большинство таковых составляют мужчины с высоким уровнем дохода. Респонденты же с низким уровнем дохода выбирают Австралию и Новую Зеландию – 23%.

Значительно выросло количество тех, кто мечтает сменить место жительства на одну из стран юго-восточной Азии. Специалисты полагают, что таких респондентов привлекают прежде всего бурный экономический рост в этих странах и благоприятный климат.

Также выросла доля тех, кто хотел бы уехать в южноамериканские государства и в некоторые союзные республики. В их пользу высказались 21% опрошенных (против 8% в 2005 году).

Опрос проводился в восьми федеральных округах, в городах с населением от 100 тысяч и выше. В нем принимали участие 1 000 человек в возрасте от 18 до 50 лет и старше.

Россия > Миграция, виза, туризм > prian.ru, 21 сентября 2012 > № 650117

Науру. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 20 сентября 2012 > № 650296 Спрент Дабвидо

Президент карликового государства Науру в Тихом океане, признавшего независимость Абхазии и Южной Осетии, Спрент Дабвидо рассказал в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Елизавете Исаковой о том, чем его кормили на ужине в российском МИД, когда республика планирует открывать свое посольство в Москве и где до этого он видел Кремль.

- Господин президент, вы встречались в Москве с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым. О чем шла речь во время вашей беседы?

- Одна из тем, поднятых российским министром во время нашего ужина, - это активизация экономического сотрудничества между Россией и Науру. Мы говорили о том, что согласован проект Меморандума о взаимопонимании между Федеральным агентством России по рыболовству и Исполнительным органом по рыболовству и морским ресурсам республики Науру.

Наши официальные лица продолжают обмениваться предложениями и идеями о том, каким образом можно укрепить наше экономическое взаимодействие. Мы заинтересованы в том, чтобы Россия участвовала, к примеру, в проектах по развитию медицины в Науру и, возможно, разработке программ по обмену для наших медиков. Мы бы также хотели, чтобы наши учащиеся могли получать образование в России. Так что работа идет.

Что касается самого ужина, то могу сказать, что атмосфера встречи была потрясающая. И еда мне очень понравилась. Нам подавали норвежского лосося, и когда я спросил вашего министра, почему рыба не из России, Лавров в ответ пошутил, что это, наверное, норвежский лосось, пойманный в российских территориальных водах.

Для меня было большой честью принять приглашение на этот ужин, который мне очень понравился. Замечательный вечер.

- Вы первый раз в России, вам понравилась Москва?

- Во вторник, когда я прилетел, у меня была всего пара часов перед ужином с российским министром, а в среду я уже вылетел в Южную Осетию. Так что посмотреть российскую столицу я не успел. Но на обратном пути выходные я проведу в Москве и, надеюсь, у меня будет достаточно времени, чтобы все здесь посмотреть - Кремль, Красную площадь. Я бы также хотел побывать в Санкт-Петербурге, но до него долго добираться...

- Всего час лета от Москвы и около четырех часов на поезде.

- Да? Ну, тогда я думаю, мы постараемся рассмотреть все варианты.

- Есть ли какие-то достопримечательности в Москве, которые вы хотели посетить?

- Кремль, конечно. Ну, и Красная площадь. Мы в Науру все это видим в основном по телевизору, в новостях, так что я хотел бы все это как следует осмотреть лично, когда вернусь в конце недели.

- Расскажите о целях вашего визита в Южную Осетию?

- Основная цель моего визита в Южную Осетию - присоединиться к празднованиям в честь 22-летия провозглашения независимости страны. Это особенный праздник. То, что Науру будет участвовать в таких торжествах, доказывает нашу приверженность на создание дружеских отношений с Цхинвали.

- Вы заедете в Абхазию?

- К сожалению, в нынешний визит у меня очень мало времени для этого, так как я собираюсь затем лететь в Нью-Йорк для участия в 67 сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Но я надеюсь, что посещу Абхазию в ближайшее время, если, конечно, такое приглашение поступит в адрес Науру.

- Как вы оцениваете нынешние отношения Науру и Южной Осетии?

- Мы только начинаем развивать эти отношения, но я могу сказать, что результат позитивный. Мы наблюдаем много схожего между нашими странами, так как, несмотря на то, что мы все же являемся небольшими государствами, нас уважают во всем мире. Наше сотрудничество необычно, и, я думаю, оно будет только расти.

- Есть ли у стран совместные проекты?

- Мы в данный момент рассматриваем ряд небольших проектов. К примеру, мы бы хотели развивать взаимодействие в спорте, разрабатывать совместные программы для наших атлетов. Как вы знаете, спорт не знает границ и объединяет государства лучше, чем политика и экономика. Так что мы изучаем этот вопрос на уровне министерств спорта. Но это лишь начало. Мы готовы к сотрудничеству в области экономики, туризма и т.д.

- В свой визит в Москву этим летом глава МИД Науру не исключил, что еще две страны АТР могут в ближайшее время признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Не могли бы вы назвать эти страны?

- Науру - независимая республика, но я не могу говорить за другие государства. У главы МИД нашей страны есть все полномочия кабинета продвигать Абхазию и Южную Осетию в нашем регионе. У нас появилось больше уверенности в том, что еще две страны сильно заинтересованы в признании независимости Цхинвали и Сухуми. К сожалению, я пока не могу назвать их вам, но могу сообщить, что и другие государства региона готовы последовать примеру Науру и признать Абхазию и Южную Осетию.

В нашем регионе сильны связи между различными островами. Мы обсуждаем многие вещи вместе, можем спорить по каким-то вопросам, но, в конце концов, мы понимаем позиции друг друга. Так что есть страны, которые понимают наш выбор и готовы разделить решение Науру относительно признания Абхазии и Южной Осетии.

- Вы будете обсуждать этот вопрос в Нью-Йорке?

- Безусловно, вопрос о признании независимости Абхазии и Южной Осетии будет на повестке дня, когда на Генеральной Ассамблее мы будем встречаться с нашими братьями и сестрами из Азиатско-Тихоокеанского региона.

- Может ли Науру изменить свое решение относительно признания независимости двух республик?

- Это интересный вопрос, но ответ на него прост: нет. Науру не видит себя нацией, которая меняет свои решения в зависимости от ситуации. Мы не меняем свою позицию вслед за изменением направления ветра. У нас есть принципы и у нас есть понимание честности, которое мы хотели бы за собой оставить. Так что я не думаю, что мы изменим свое решение.

- Можно ли ожидать, что до конца этого года Науру посетят российские официальные лица?

- Не уверен насчет сроков до конца этого года. Конечно, россияне всегда желанные гости у нас, но с руководством вашей страны мы встречаемся больше на различных международных форумах. Например, с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым мы встречались на Фиджи в начале этого года. Я с ним общался в этот вторник. Ну, и, конечно, мы встретимся с ним в Нью-Йорке, где Россия и Науру являются сопредседателями Форума тихоокеанских островов.

Конечно, расстояние между нашими странами слишком большое, так что мы стараемся обсуждать все интересующие нас темы на различных внешних площадках.

Возвращаясь к вашему вопросу, я думаю, что в ближайшие годы количество обменов официальными делегациями между нашими странами возрастет.

- Когда Науру откроет свое посольство в России?

- Мы надеемся, что это произойдет в недалеком будущем. Я уверен, что мое правительство предпримет все необходимые для этого усилия. Это одна из наших целей. Но произойдет это, вероятнее всего, через год или два. Открытие посольства, безусловно, придаст значительный импульс нашим двусторонним отношениям.

- По некоторым данным, российская сторона передала на рассмотрение в Науру документы для введения безвизового режима между нашими странами. Когда Науру отменит визы для россиян?

- Этот процесс находится на стадии активного развития. Мы надеемся продолжить дискуссии на эту тему. Я не вижу никаких проблем для введения такого безвизового режима как с нашей стороны, так и со стороны Москвы. Необходимо только на официальном уровне подготовить весь процесс и, я думаю, обе страны с радостью заключат договор о взаимной отмене виз. Может быть, даже в следующем году.

Остров Науру

Науру - карликовое государство на одноименном коралловом острове площадью 21 квадратный километр в юго-западной части Тихого океана с населением около 15 тысяч человек.

До открытия острова в 1798 году английскими мореплавателями науруанцы считали его единственным местом в мире. В 1830-х годах здесь появились первые европейские поселенцы: торговцы, искатели жемчуга. В соответствии с англо-германской конвенцией 1886 года Науру был закреплен в сфере германских интересов. В 1888 году Германия аннексировала остров, присоединив его к протекторату Маршалловы острова.

В 1920 году остров в качестве мандатной территории Лиги Наций был передан в совместное управление Великобритании, Австралийскому Союзу и Новой Зеландии.

Независимость Науру от Великобритании, Австралии и Новой Зеландии провозглашена в 1968 году.

Дипломатические отношения СССР и Науру были установлены 30 декабря 1987 года. В настоящее время посол России в Австралийском Союзе по совместительству - посол в Республике Науру.

Россиянам для посещения Науру требуется виза, которую можно оформить, обратившись непосредственно в Департамент таможни и иммиграции Науру либо в Генеральное консульство Республики Науру в австралийском Мельбурне.

В 2001 году Межправительственная комиссия по борьбе с отмыванием криминальных капиталов (ФАТФ) обвинила власти островного государства в отмывании почти 70 миллиардов долларов, принадлежащих российским криминальным структурам в 1990-х годах, и в 2003 году объявила об отзыве лицензий у всех 140 офшорных банков, зарегистрированных на Науру. Впоследствии властями государства был принят ряд мер против отмывания денег.

В декабре 2009 года Республика Науру стала четвертой страной мира, признавшей независимость Абхазии и Южной Осетии, после России, Никарагуа и Венесуэлы. Заявление о признании было сделано сразу после визита официальной делегации Науру в РФ, где обсуждался вопрос о предоставлении финансовой помощи Науру со стороны России в размере 50 миллионов долларов.

В 2008 году Науру также признало независимость Косово.

Кроме того, Науру установило дипотношения с Тайванем, который оказывает значительную помощь этой стране в сельском хозяйстве, рыболовстве и туризме.

Глава государства и правительства Науру - президент, избираемый на три года парламентом Законодательной ассамблеи. Избирательное право предоставляется всем гражданам, достигшим 20 лет. Судебная система состоит из Верховного суда, местных и апелляционных судов. Официальные языки - науру и английский.

Официальной столицы и городов на острове нет. Резиденция президента находится в округе Мененг, а правительственные учреждения и парламент - в округе Ярен. Все население острова проживает вдоль побережья, а также вокруг озера Буада.

Один из ключевых секторов экономики Науру - рыболовство, однако индустрия все еще находится в зачаточном положении. До недавнего времени на острове также добывались фосфориты, однако первичные запасы этой горной породы к настоящему времени почти полностью истощились.

Республика Науру поддерживает дипломатические отношения со многими странами мира. Основными ее партнерами являются Австралия, Великобритания, Индия, Китайская Республика (Тайвань), Республика Корея, Новая Зеландия, США, Таиланд, Филиппины и Япония.

Науру. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 20 сентября 2012 > № 650296 Спрент Дабвидо

Россия > Миграция, виза, туризм > bfm.ru, 20 сентября 2012 > № 649154

ТРЕТЬ РОССИЯН ХОТЕЛИ БЫ ЭМИГРИРОВАТЬ ИЗ РОССИИ ЗА РУБЕЖ

Притом среди молодежи о переезде в другую страну задумывается каждый второй

Почти треть россиян, проживающих в городах, хотели бы эмигрировать за рубеж, следует из результатов исследования, проведенного холдингом "Ромир". Их количество достигло 31%, тогда как семь лет назад желающих эмигрировать было всего 19%. Чаще всего желание уехать из России высказывают мужчины, люди с высшим образованием и высоким доходом, состоящие в гражданском браке или холостые. Гораздо больше желающих покинуть страну среди молодых людей 18-24 лет (48%), то есть каждый второй молодой человек. В то же время больше половины участников опроса (55%) не хотят переезжать в другую страну, что на 8 процентных пунктов меньше по сравнению с 2005 годом.

Среди наиболее привлекательных направлений для россиян по-прежнему остаются Европа, Северная Америка и Австралия с Новой Зеландией, хотя за семь лет интерес к европейским странам упал, а к Австралии вырос. Европейские страны выбрали 37% опрошенных (в основном, молодые люди 18-24 лет), тогда как в 2005 году в Европу стремились 51% респондентов. Возможно, это связано с экономическим кризисом, который продолжается в ЕС. 23% респондентов поехали бы в Австралию и Новую Зеландию (в основном, люди в возрасте 35-44 лет). В Северную Америку хотят переехать 19% опрошенных.

С 2005 года увеличилась доля и тех, кто хотел бы поехать в другие страны (21%), в том числе в Японию и юго-восточную Азию. Выросла и популярность союзных республик, в том числе Украины.

В опросе приняли участие 1000 респондентов в возрасте от 18 до 50 лет и старше, проживающих в городах с населением от 100 тысяч и выше, из восьми федеральных округов.

Россия > Миграция, виза, туризм > bfm.ru, 20 сентября 2012 > № 649154

Гонконг > Миграция, виза, туризм > hong-kong.ru, 17 сентября 2012 > № 654128

На прошлой неделе посетители берегов Гонконга получили возможность воспользоваться новой услугой по прокату смартфона. Сервис ориентирован на тех туристов, которые приезжают ненадолго, и призван избавить их от высоких расходов на роуминг, предлагая смартфоны с предварительно загруженным путеводителем по Гонконгу и дисконтными предложениями. Этот сервис может быть приятным сюрпризом для всех, кому надоело тратиться на непомерно дорогие разговоры в роуминге во время поездок по Азиатско-Тихоокеанскому региону, и, учитывая, что почти все путешественники редко проводят в Гонконге больше недели, он идеально подходит для этой местности. Однако маловероятно, чтобы он смог соблазнить тех, кот приезжает в Гонконг по делам бизнеса и использует свои собственные мобильные устройства.

Идея проката смартфонов родилась в местной технологической компании Tink Labs, которая ранее уже оборудовала зал прибытия международного аэропорта Гонконга двумя счетчика обслуживания.

Услуга сочетает в себе преимущества аренды обычного телефона с предложениями, которые скорее можно было бы ожидать от организаций вроде Groupon или Lonely Planet. За HKD 68 в день приезжие получают устройство наподобие «смартфон+планшет», напоминающее Galaxy Note, пакет на неограниченное количество местных и международных звонков, а также неограниченный 3G доступ. В частности, в «международной» части пакет позволяет звонить на городские и мобильные устройства в Китае, США, Сингапуре, Таиланде, Индии и Канаде. А вот что уже не так удобно, так это то, что клиенты могут делать звонки на городские номера только в Тайвань, Японию, Южную Корею, Австралию, Великобританию, Францию, Германию, Италию, Новую Зеландию, Нидерланды и Испанию. Если же нужно позвонить в любое другое место, то придется заплатить по установленным оператором тарифам.

Смартфон снабжен путеводителем по городу, включая магазины, бары, рестораны и другие достопримечательности Гонконга плюс информация о некоторых «эксклюзивных предложениях» от тех или иных заведений.

Неограниченный доступ в Интернет 3G будет особенно полезен для использования онлайн-карт для навигации по многолюдным улицам Гонконга. В пакет включены Bluetooth, Wi-Fi и USB-модем.

Устройство можно заранее забронировать перед поездкой – в настоящее время бесплатно и до конца сентября со скидкой в HKD 18 на ежедневный тариф.

Окажется ли новый проект успешным или неудачным, вероятно, будет зависеть от качества обслуживания, начиная от его заказа до доставки и полезности предварительно загруженной туристической информация и рекламных предложений.

Гонконг > Миграция, виза, туризм > hong-kong.ru, 17 сентября 2012 > № 654128

Палестина. Израиль > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 13 сентября 2012 > № 644122

Сионизм и Палестина

Из сочинений 1904 года

Владимир Жаботинский *

СТАТЬЯ ПЕРВАЯ. О ТЕРРИТОРИАЛИЗМЕ[1]

В 10-м выпуске одесского сборника-журнала «Вопросы общественной жизни» помещена статья г-на М. Г-штейна «Спорные пункты в сионистской программе». Это – голос очень трезвого и очень прямодушного территориалиста[2], который откровенно заявляет, что теория временного Nachtasyl[3] есть только позолота горькой пилюли, пустая фраза, лишенная всякого реального значения. «Ведь каждому ясно, – говорит г-н Г-штейн, – что реализация английского предложения представляет собой такую гигантскую задачу, которая должна надолго отвлечь все сионистские силы от работы для Палестины. Создание автономного государства в Африке – это долгий исторический процесс, в течение которого Палестина заселится другими народами, и тогда евреям придется довольствоваться лишь одной платонической мечтой о родном Сионе». А в другом месте сказано: «Агитируя за территорию, необходимо выдвигать ее не как паллиатив или Nachtasyl, потому что утверждать это – значит умышленно или бессознательно вводить массу в заблуждение. Нужно решительно и категорически заявлять, что принятие предложения, аналогичного английскому, совершенно изменяет базельскую программу». Все эти признания в устах территориалиста, конечно, очень ценны, так как худшее, самое прискорбное, что было на 6-м конгрессе, это – именно неправда, будто бы евреи могут создать два государства вместо одного, – неправда, которой никто из повторявших ее не мог верить. Эта неправда была особенно тяжела потому, что свидетельствовала о недостаточном уважении к конгрессу со стороны если не наших руководителей, то их красноречивых оруженосцев, и в то же время невольно подорвала и наше уважение к ним. Дорожа своим престижем, наши руководители, конечно, никогда больше не допустят таких неудачных уловок.

Г-н Г-штейн не хочет уловок и ведет дело начистоту. Он говорит, что Палестина, пожалуй, caeteris paribus[4], «скорее всякой другой страны могла бы сделаться национальным центром, притягивающим к себе взоры всего еврейства диаспоры. Но таким центром может сделаться и другая страна, в которой евреи будут жить свободной политической жизнью, где, освобожденная из под гнета, автономно проявится их национальная индивидуальность, широко и всесторонне разовьется национальная культура».

Подчеркнув таким образом открыто и без прикрас коренное несходство между территориалистами и палестинцами в самом идеале, г-н Г-штейн так же трезво и бесстрашно указывает на принципиальные разногласия в тактике. Сионисты-палестинцы, говорит он, видимо, начинают тяготеть к старому палестинофильству. А вернуться к тактике Ховевей-Цион значит изменить политическому сионизму, ибо политический сионизм требует прежде всего гарантий, то есть чартера, и только потом уже допускает массовое заселение страны, тогда как палестинофильский метод, который г-н Г-штейн называет «мелким» и «жалким», согласен обойтись и без чартера, лишь бы ежегодно водворять в Палестине по нескольку десятков новых еврейских семейств. Такая программа не сулит массам близкого спасения от Judennoth[5], а потому массы к ней не примкнут, а крупное политическое движение под этим флагом невозможно. И настоящий политический сионизм должен тщательно ограничить себя от палестинофильски настроенных элементов. Вместе работать нельзя, и г-н Г-штейн твердо заявляет, что все эти наболевшие вопросы о коренных разногласиях должны быть ясно и определенно решены будущим конгрессом. «Это необходимо сделать, – говорит он, – даже если бы такая резкая и определенная постановка вопроса грозила расколоть организацию».

Эта статья, без сомнения, выражает настроение сионистских групп. Она доказывает, что связь народа с Палестиной сознается многими нашими представителями интеллигенции очень смутно, что влечение к древней родине есть, в глазах их, просто красивая прихоть, с которой, при нужде, можно и не считаться. Все это, пожалуй, наша вина. В сионистской литературе действительно меньше всего разработан вопрос о том, почему Св[ятая] земля является и должна быть краеугольным камнем нашего возрождения. Пора тем из нас, которые сознают ясно и твердо современную неразделимость сионизма и Палестины, вслух обосновать и формулировать это сознание. Течение, стремящееся сорвать с нашего герба надпись «Сион» и начертать вместо нее девиз: «Куда глаза глядят», орудует, бесспорно, весьма обдуманными и логическими доводами и в то же время настаивает, что мы в нашей приверженности к Палестине руководствуемся моментами сомнительной ценности: чувством, настроением, «историческим романтизмом». Пора выяснить, что связь сионизма и Сиона есть для нас не только неистребимо сильный инстинкт, но также и пробный, законный вывод строго позитивного размышления.

Движение может быть народным и жизнеспособным только тогда, когда оно точно соответствует народной воле. В большие поворотные исторические моменты массы бывают одушевлены одним основным желанием. У разных лиц под влиянием разных внешних давлений это желание может выражаться в разных формах, часто в исковерканном, нечистом виде, с посторонними примесями. Но если извлечь из всей этой разноголосицы общее для всех ядро, то оно и выразит для данной эпохи истинную формулу народной воли. И для этого, чтобы данное движение было в полном смысле слова движением народа, необходимо, чтобы в основу его легла эта очищенная формула народной воли. Если идеал движения хоть немного несроден этой формуле, движение скоро или потеряет почву, каков бы ни был временно его внешний успех, или подчинится стихии и изменит свое направление, ибо стихийная масса может иметь во всякую данную эпоху только одну основную массовую волю, созданную силой вещей, и никто не властен изменить эту волю, как не властен разрушить силу вещей. Против этого положения не станет, без сомнения, спорить ни один человек, усвоивший достаточно современное научное мировоззрение и понимающий, что историю делают не вымыслы и замыслы вожаков, а стихийные процессы, независящие от нас и непосредственно влияющие на образование массовой народной воли.

Спор вызывается не сущностью этого положения, а только применением его. Действительно, как познать настоящую народную волю, ее очищенную, беспримесную суть? Кто скажет нам формулу народной воли, кто выразит точными словами, чего именно желает народ своим массовым безошибочным инстинктом? Проще всего – спросить у самого народа, но ведь это не очень легко. Иногда это невозможно, потому что массы состоят из непросвещенных личностей, которые могут быть менее всего способны точно разобраться в своих желаниях, отделить в них вечные основные элементы от мимолетных и наносных, обнажить истинную формулу народной воли.

На 6-м конгрессе кто-то выразился, что массы подобны больному, который не может сам знать, какое лекарство ему нужно, и вокруг этой фразы пошли теперь страстные споры. Многие настаивают, что высказывать такие взгляды – значит проповедовать неуважение или даже пренебрежение к народной воле. Мне кажется, что этот взгляд ничуть не колеблет громадного всерешающего значения народной воли: он только указывает на то, что народная воля иногда лежит глубже народного крика. Так бывает с человеком, у которого бельмо на глазах: искусный врач удаляет бельмо и запирает больного на два дня в темную комнату, с повязкой на глазах. И тогда больной может возмутиться и закричать: я хочу света, выпусти меня из темной комнаты! Но врач знает, что это только крик, а не истинная воля больного человека; ибо истинная воля всего его организма требует в эту минуту, чтобы слепцу вернули свет не на одно мгновение, после которого отвыкшие глаза опять ослепнут, а навсегда. И если врач, наперекор крикам больного, насильно держит его в темной комнате, пока не наступит момент полного возвращения к свету, то не значит ли это, что врач повиновался истинной органической воле своего больного?

Истинная формула народной воли не выясняется из того, что народ кричит. Иногда он кричит: «Хлеба и зрелищ!», между тем как бессознательно желает света новой религии. Зерно народной воли не обнаруживается из официального подсчета голосов. Есть только три формы обнаружения чистой воли народа. Во-первых – исторический процесс. Он всегда подчиняется истинной воле масс, потому что только этой волей, рожденной в силу вещей в строгом соответствии со стихийными потребностями момента, только этой волей он и совершается, и отметает, и отбрасывает своеобразным естественным подбором все то, что не совпадает с чистой волей масс. То, что диктуется волей масс, рано или поздно победит. Так раскрывается суть народной воли в самом ходе истории, и, изучая с этой точки зрения летопись наших дней, потомки могут познать истинную волю современных нам масс. Второе откровение народной воли – это чутье гениального современника. Возникают иногда из среды народа особенные люди, одаренные сверхобычной чуткостью, которой нет у других смертных; все заветное, что осколками разбросано в душе миллионов, в душе такого человека собрано воедино, спаяно в один слиток, и тогда бог народа говорит его устами и творит его рукой, и он будет избранным вождем массы с правом осуществлять ее истинную стихийную волю, хотя бы даже наперекор ее неосмысленному крику. Счастливы те народы, которым судьба дарит в надлежащее время такого предводителя.

Но есть третий способ обнаружить истинную волю народа. Он не так точен, как первые два, зато он доступнее. Этот способ – вдумчивое изучение истории народа. Прошлое прокладывает стальные рельсы для будущего: если поезд какого бы то ни было движения сойдет с этих рельсов, он потерпит крушение. Всякое новое течение в народной жизни должно быть в строгой преемственной связи со всем его прошлым; если под многообразными событиями, составляющими историю данного народа, всюду красными нитями проходят одни и те же основные стимулы, то и в новом течении должны непременно и неприкосновенно проявиться те же стимулы, иначе под новым движением нет стойкой почвы. Вдумчиво изучая прошлое, мы можем подметить такие красные нити, выяснить основные стимулы народа; мы постигнем их тем точнее, чем вдумчивее и беспристрастнее будем изучать. И тогда, познав насколько это нам удастся, главные девизы народной воли, неизменно проявившиеся в разнообразных событиях национальной истории, мы ясно увидим, соответствует ли содержание нового движения этим незыблемым девизам, то есть вытекает ли оно преемственно из предыдущего исторического процесса или хочет уклониться от предначертанного прошлым пути и сорваться с его рельсов. И отделив таким анализом те элементы народного движения, которые стихийно возникли как естественное развитие и последствие всех предшествовавших процессов, от тех элементов, которые извне нанесены давлением часто мимолетных обстоятельств, мы получим право с большей или меньшей точностью признать, что вторая категория будет рано или поздно отметена самой историей как не имеющая корня в народной воле, тогда как первая категория и составляет для данной эпохи истинную формулу народной воли – ту формулу, которой суждено осуществиться и победить.

Вдумаемся в историю еврейского рассеяния и попытаемся раскрыть основной стимул нашей жизнедеятельности за этот огромный период.

Это вовсе не такая сложная задача, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что хотя история галута очень запутана и разбита на множество отдельных кусков – по числу стран, где мы прятались, – но история галута далеко не является историей нашей жизнедеятельности. В жаргонной печати появилась в прошлом году небольшая статья г-на Иошуа Равницкого «Macht allein aiere geschichte»[6], где настолько же остроумно, сколько и верно указано, что история еврейского галута повествует не о том, что делали сами евреи, а о том, что с ними делали другие. В таком-то году Испания нас выгнала, в таком-то году папы заперли нас в гетто, в таком-то году Франция дала нам равноправие. Чужие руки строили нашу историю, мы же являлись только воспринимающей, пассивной стороной. Поэтому, как богата ни была бы история нашего скитания, наша собственная жизнедеятельность тут ровно ни при чем. Делали многое и разнообразное над нами другие, мы же только принимали и расписывались в получении. Очень трудно установить единство в сложной истории любого другого народа, жизнедеятельность которого многообразно проявлялась и в войнах, и во внутренних переворотах, и в экспансивной колонизации; но история нашего галута в этом смысле удивительно проста и представляет вечное продолжение одного и того же мотива. Чтобы в ней установить единство, нет нужды прибегать к тонкостям сложного анализа: достаточно окинуть с птичьего полета одним внимательным взглядом всю равнину нашего рассеяния, и общая картина сразу станет ясна. Там и сям разбросаны кучки евреев, окруженные многочисленными сонмищами иноплеменников. Иноплеменники настроены враждебно и дают это чувствовать; в основании этой вражды лежит непременно какое-нибудь требование – явное или скрытое, сознательное или бессознательное, справедливое или несправедливое, которое одни по праву сильного предъявляют другим, подкрепляя свою настойчивость гнетом. Евреи молчаливо терпят, но, очевидно, не уступают, не соглашаются на требование, потому что вражда к ним не убывает, а только меняет форму. И так оно идет из века в век настолько однообразно и монотонно, что в конце концов отдельные группы как бы сливаются и получается одна общая картина: тесная кучка людей, на которую раздраженно наступают со всех сторон многочисленные недруги, очевидно добиваясь чего-то; маленькая кучка не поддается и, по-видимому, предпочитает хроническое мученичество, лишь бы что-то сохранить, чего-то не выдать врагу. Что же, в таком случае, дорого этой кучке людей? Как назвать это что-то, ради которого они согласны терпеть хроническое мученичество? Если история галута есть оборона кучки людей, то что же это за святыня, которую они так упорно обороняли и любовь к которой есть, очевидно, основной стимул всей истории безземельного народа?

На этот вопрос готов ходячий ответ: святыней была религия. Еврейский народ отстаивал свою Тору и страдал за Тору. Иноплеменники требовали, чтобы он отказался от Торы, а он не хотел. История галута есть летопись нашей борьбы за свое вероучение.

Добрая половина всех ходячих мнений страдает обыкновенно если не легкомысленностью, то недостатком глубины. В данном случае перед нами типичное ходячее мнение, скороспелое и поверхностное. Прежде всего бросается в глаза одна странность: ведь религия, как и всякая другая идеология, подчинена закону эволюции. В течение двух тысячелетий совершилось много общественных перемен, которых евреи были свидетелями; на глазах у них открывались новые страны, совершенствовалась техника, разрасталось в глубину и ширину естествознание; из их среды сплошь и рядом выходили врачи, постигавшие тайну науки, и банкиры, имевшие сношения с заморскими странами. Все это должно было расширить кругозор народа, особенно столь восприимчивого народа, и должно было вызвать известное брожение и в религиозной области, пробудить некоторые попытки, хотя бы робкие новшества. Христианство за этот период успело несколько раз дифференцироваться. То же самое естественно должно было произойти и с иудаизмом. Должно было – но не произошло. Факт бесспорно установленный, что с первого дня галута прекращается внутренний прогресс иудаизма как религии. Это тем более резко бросается в глаза, что до рассеяния замечалось нечто совершенно обратное: замечались попытки постоянного религиозно-этического творчества, прорывались новые слова. Все это жизненное движение сразу обрывается в момент потери национального отечества. Религиозное «творчество» галута все сводится к бесплодному толкованию толкований на толкования. Замечается даже сильный регресс: до изгнания были попытки, так сказать, либерального истолкования закона, отступления от буквы; после изгнания мелочные ограничительные постановления умножаются до невероятных пределов, преданность букве учения становится главной заботой религиозной мысли. Ни соприкосновения с внешним миром, ни обогащение высших классов, ни сравнительно частое приобщение евреев к свету положительной науки, – ничто не отзывается даже малейшей зыбью к этой стоячей воде. Иудаизм не прогрессирует, иудаизм не подчиняется закону эволюции. С тех пор как еврейский народ потерял свою землю, иудаизм перестал изменяться, развиваться и совершенствоваться. Он застыл на той своей ступени, на которой его застал разразившийся гром обезземеления. Еврейская религиозно-этическая мысль, до того усиленно создававшая новые ценности, которые подготовили возникновение христианства, с этого момента всецело устремляется на охранение старого религиозного багажа и ограждение его от каких бы то ни было новых элементов. До галута еврей холил свое религиозное сознание, как цветок, который поливают водой, чтобы он рос в высоту и в ширину; с первого дня галута еврей лишил этот цветок воздуха и воды, не давая ему расти, засушил цветок и мертвым зашил его в заветную ладанку, мертвым, лишь бы только не дать ему измениться!

Что же это значит? Разве так поступают со святыней, ради которой приносятся веками тяжелые жертвы? Если, например, мать готова на всякие муки за своего ребенка, то ведь это не для того, чтобы навеки сохранить его маленьким и неосмысленным, а для того, чтобы дать ему возможность развиваться и расти. Она не отдает его недругам, ибо она его кормит и с радостью на скорбном лице видит, как дитя увеличивается в весе и учится новым словам. Но если мать сама, бессознательно, нарочно, остановила рост младенца и, быть может, задушила его, чтобы остановить рост, – и все-таки веками стоит над маленьким трупом, терпит муки и гонения, все же не хочет отдать мертвое тельце, тогда есть только одна разгадка ее странному образу действий: это мертвое тельце, вероятно, не есть сама святыня, а только оболочка или ограда святыни.

Так омертвел иудаизм, ибо то, что не развивается, равно и подобно мертвому, даже если в глубине скрыта искра жизни. Так омертвел дотоле живой и жизнеспособный иудаизм, когда Израиль стал безземельным народом и начал свой подвиг дважды тысячелетнего мученичества за свою святыню. Если бы этой святыней был иудаизм, то народ поливал бы его живой водой и радовался бы его росту и развитию, как было до рассеяния. Но если народ добровольно заковал свое религиозное сознание в насильственные рамки, засушил его до степени полной окаменелости, сделал из живой религии как бы набальзамированный труп религии, то ясно, что не в религии была святыня, а в чем-то другом, чему эта мумия должна была служить оболочкой и оградой.

Я позволяю себе отослать читателя к брошюре М. М. Марголина «Основные течения в истории еврейского народа» (СПб, 1900), где очень обстоятельно и основательно разработан вопрос о том, является ли та постоянная оборона, которую вели и ведут евреи в изгнании, обороной религии, или религия только прикрывала и охраняла что-то другое. Указав на зарождение, рядом со школами Гилеля и Шамая, третьего течения («универсального»), которое позднее приняло форму христианства, г-н Марголин говорит: «Едва ли можно сомневаться в том, что если бы над евреями не разразилась политическая катастрофа, если бы они сохранили свою национальную организацию в Палестине, то развитие универсального течения пошло бы иными путями, и так как национальному существованию евреев не угрожала бы никакая опасность, то к новому универсальному течению примкнул бы весь народ еврейский…» (с. 21). Иными словами, эволюция от мозаизма к профетизму и к дальнейшим стадиям иудейского религиозно-этического миропонимания совершалась бы в еврействе безостановочно своим естественным путем. Но «ввиду крушения еврейской политической организации, национальная самозащита могла быть сделана только на почве религиозной» (курсив автора). Для сохранения своего национального целого не было других средств как замкнуться в себе, оградиться системой мелочных и антисоциальных запретов…»

Не религия, а национальная индивидуальность является той святыней, которую наш народ так упорно отстаивал и отстаивает. Для всякой народности, живущей в нормальных условиях, охраной и оградой ее национальной личности является национальная территория и национальная организация. Израиль лишился того и другого, тогда инстинкт национального самосохранения цепко ухватился за единственное, что могло сыграть роль непроницаемой стены между еврейством и другими племенами и в то же время послужить скрепляющим цементом внутри самого еврейства: за религию – и притом непременно уснащенную всякого рода ограничительными толкованиями. Инстинктом национального самосохранения народ почуял, что до тех пор, пока Израиль не только верит в своего Бога и молится в своих храмах, но и почти во всех других проявлениях жизни сторонится иноплеменника, до тех пор национальная индивидуальность спасена от растворения в племенах земли. Почва, по которой мы ходим, должна быть неподвижна: землетрясение нас ужасает; поэтому, когда религия заменила нам землю, мы прежде всего сделали эту религию неподвижной. Мы превратили ее в мумию или даже растолкли и растерли в мелкий порошок, которым, как камфарой, осыпали свое сокровище – национальную индивидуальность, чтобы ее уберечь…

Все это не умаляет внутренней ценности иудаизма. Напротив, чтобы религия одна в течение стольких веков могла успешно заменить национальную территорию и национальную организацию – это должна быть поистине великая религия, богатая семенами вечной правды. Но все-таки в нашем галуте Тора сыграла роль не самого палладиума, а только его защитницы. И в высшей степени любопытно то, что именно теперь, когда религиозная вера отцов вымирает и передовое еврейство, таким образом, теряет ту броню иудаизма, которая в дедах наших ограждала их национальную индивидуальность от смешения с чужеродными элементами, – именно теперь мы начинаем громко добиваться и национальной территории, и национальной организации, то есть как раз того, суррогатом чего служила до последнего времени религия. Это знаменательное совпадение окончательно подтверждает то, что нам и требовалось доказать: основным стимулом всей исторической жизнедеятельности безземельного Израиля было отстаивание национальной индивидуальности. Следовательно, и теперь только то национально-еврейское движение может стать истинно народным движением и привести к победе, которое в основу своей программы поставит, без урезок и отклонений, ту же цель: обеспечить неприкосновенность еврейской национальной индивидуальности.

Мы подошли к главному спорному пункту. Что такое еврейская национальная индивидуальность?

Был целый период – теперь он, кажется, начинает проходить, – когда слово и понятие «раса» считалось совершенно лишенным основания в науке. Существования племенных особенностей нельзя было отрицать за их явной очевидностью, но признавалось, что они являются отпечатками своеобразно сложившихся исторических судеб и только, а расы ни при чем. Выходило почти так, что если бы по воле судьбы смены социальных отношений у эскимосов и у нубийцев с незапамятных времен и до наших дней были всегда совершенно параллельны, то нубийцы и эскимосы ничем бы не отличались теперь друг от друга и даже, пожалуй, говорили бы на одном языке… Конечно, это пример карикатурный, но и в своем настоящем, не шаржированном виде такой взгляд – еще далеко не вымерший – не может совершенно претендовать на какую бы то ни было серьезную состоятельность. И физическая, и психическая природа человека – все это такие чуткие и тонкие аппараты, на которых не может не отражаться малейшее различие в окружающей естественной среде. Немыслимо, чтобы гористый горизонт не положил своеобразного отпечатка на психику человека, выросшего среди гор, по сравнению с психикой уроженца равнины. Так во всем, и, несомненно, если даже вся разница между двумя местностями, сходными по устройству поверхности и т. п., сводилась бы к двум-трем градусам средней годовой температуры, то такое маленькое различие за период нескольких поколений при отсутствии взаимного смешения крови создало бы некоторое соответствующее различие между типичными представителями обеих местностей. Этот особый отпечаток мог бы даже быть неуловим для нашего глаза, но это доказывало бы только несовершенство нашего глазного аппарата. Все это давно и прекрасно выяснено еще у Бокля, и только близорукая односторонность может упускать из виду или отрицать великое влияние естественных факторов на физическую и психическую природу человека – влияние, вырабатывающее отдельные расы.

Вполне понятно, почему в ту эпоху, когда вырабатывалось материалистическое понимание истории, о расовых различиях забыли. Дело в том, что сумма естественных факторов данной местности, то есть та среда, которая, влияя в течение веков, вырабатывает расу, – эта сумма с течением времени почти не меняется. Конечно, возможны некоторые изменения в устройстве поверхности или температуре, но они всегда так незначительны и так незаметно медленны, что естественную среду, а следовательно, и расу можно принять за постоянную неизменяющуюся величину, исключая, конечно, случаи переселения или смешения с инородцами. По сравнению с этой неподвижностью естественных факторов, факторы социальные сменяются с головокружительной быстротой. Каждая смена их, конечно, отзывается так или иначе на организме и психике современников, и эти отражения социальных влияний так быстро следуют одно за другим, что невольно бросаются в глаза и заставляют забыть о неподвижном и потому незаметном расовом фоне, на котором они более или менее ярко, но все же поверхностно отпечатываются. Это можно сравнить с экраном, на который из волшебного фонаря бросают, быстро сменяя, то красные, то зеленые, то голубые лучи, так что зритель забывает, в конце концов, что цветное освещение – это только внешняя мимолетная окраска, а экран есть нечто самостоятельное, независимое, обладающее своими неизменными свойствами и даже придающее свой особенный оттенок цветным лучам, которые падают на его поверхность… Иными словами, острое влияние сменяющихся социальных факторов на человеческий организм и психику гораздо ярче и заметнее, но далеко не так глубоко и невытравимо, как медленное, постоянное, ни на миг не прекращающееся давление естественной среды – родного ландшафта, родного климата, родной растительности, родного ветра. Психика племени создается только естественными факторами; факторы социальные привносят в нее лишь одни второстепенные черты, которые легко стираются под давлением новых социальных условий. Тем, кто были рабами, дайте три поколения полной свободы – в их психике исчезнут всякие следы рабства, но никакие социальные перемены – если не будет смешения с чужой кровью – не вытравят пытливого духа предприимчивости из племени, рожденного на берегу моря, и не истребят в расе, выросшей на беспредельной равнине, влечения к удали и размаху. Но, конечно, та школа, которой предстояла задача дать истории материалистическое объяснение, имела право игнорировать влияние естественной среды и роль расы. Этой школе просто не было дела до племенной психики и ее различий: эта школа должна была доказать, что пружины истории лежат в экономических отношениях; и задача эта была так трудна, по пути предстояло опрокинуть столько увесистых предрассудков, что Маркс поистине имел полное право устремить все свое внимание на социальные факторы и закрыть глаза на расовые. Тем более что последние, в самом деле, играют гораздо менее видную роль в истории, чем первые. Борьба интересов, которая главным образом и создает историю, возникает почти всегда на экономической почве, а не на племенной, хотя иногда и прикрывается румянами расовой вражды. Может быть, единственный случай, когда расовый момент в чистом виде вмешивается в историю как непосредственный фактор, – и есть случай безземельного народа Израиля, именно в силу этой аномалии безземельности. Обыкновенно же в истории нормально развившихся народов племенные особенности данной нации только до некоторой степени определяли ее тактику в случае тех или иных событий, но эти события были порождениями обыкновенных экономических процессов. Таким образом, было бы грешно упрекать школу исторического материализма за то, что она, занятая своей главной задачей, вычеркнула понятие расы из своего кругозора.

Мы задали себе вопрос: что такое еврейская национальная индивидуальность, что, собственно, понимаем мы под словом «настоящий еврей» в те редкие минуты, когда произносим это слово не со стыдом, а с гордостью. Есть ли это тот тип еврея, который мы встречали на каждом шагу вокруг себя? Всякий понимает, что нет, так как на этом современном еврее осело и даже въелось в него много осадков долгого нахлебничества под чужими кровлями, а ведь мы доискиваемся именно того беспримесного зерна национальной индивидуальности, которое как раз и хотел народ уберечь от этих самых осадков нахлебничества. Если мы с первого дня галута стараемся ревниво охранить какую-то сущность от всяких влияний галута, то ведь ясно, что эта сущность не может быть хотя бы даже отчасти порождением галута. Конечно, охрана не могла быть совершенно удачной, и галут порядком захватал и запятнал эту сущность своими грязными пальцами, но ведь не эта грязь, не эти наслоения, не эти, так сказать, синяки от чужих ударов на лице нашем были той святыней, которую мы ценой страданий оберегали от растворения в чужеродной среде. Святыней, ревниво оберегаемой от влияний галута, могло быть только нечто такое, что создалось раньше галута, что мы уже готовым принесли с собой в страны рассеяния и твердо решили сохранить неприкосновенным. То зерно национальной индивидуальности, которое мы инстинктивно подразумеваем, когда не со стыдом, а с гордостью произносим слово «еврей», рождено не в изгнании, а до изгнания. Следовательно – в Палестине. Все, что осело на теле и на душе у нас за века рассеяния, не может быть включено в нашу национальную индивидуальность, подобно тому, как рубец от раны или красный след от пощечины не могут быть признаны за черты физиономии. Все новые черты, которые мы, быть может, приобрели после разлуки с Сионом, – все это чужеродные, нееврейские наслоения. Истинное зерно еврейской национальной индивидуальности является созданием чисто палестинским.

До Палестины мы не были народом и не существовали. На почве Палестины возникло, из осколков разных племен, еврейское племя. Почва Палестины взрастила нас, сделала гражданами; создавая религию единого Бога, мы вдыхали ветер Палестины и, борясь за независимость и гегемонию, дышали ее воздухом и питались злаками, рожденными из ее почвы. В Палестине выросли идеологии наших пророков и прозвучала «Песнь песней». Все, что есть в нас еврейского, дано нам Палестиной; все остальное, что в нас имеется, не есть еврейское. Еврейство и Палестина – одно и то же. Там мы родились как нация и там созрели. И когда буря выбросила нас из Палестины, мы не могли расти дальше, как не может расти дальше дерево, вырванное из земли. И вся наша жизнедеятельность свелась к охране той нашей индивидуальности, которую создала Палестина. И таким образом вот, наконец, в своей окончательной форме, тот основной стимул всей истории нашего галута, стимул, из которого мы хотим познать истинную формулу народной воли: охрана и отстаивание нашей национальной, то есть чисто и исключительно палестинской, индивидуальности. И следовательно, делая строго логический вывод из всего того, что раньше говорилось, только то национально-еврейское движение будет истинно народным, которое поставит себе целью обеспечить неприкосновенное развитие нашей палестинской национальной индивидуальности.

Но неприкосновенное развитие палестинской индивидуальности мыслимо только на той почве и в той природной среде, которые некогда создали эту индивидуальность. Другой климат, другая флора, другие горы не могут не исковеркать организма и психики, созданных климатом, флорой и горами Палестины, ибо расовый организм и расовая психика суть только порождения определенного сочетания естественных факторов, и пересадить расовую индивидуальность в другую естественную среду – значит обречь ее на переделку под чужой лад. «Может быть, переделка послужила бы к лучшему?» – ответят иные. Может быть. Но это безразлично. Мы можем вести народ только по тому направлению, точно и неуклонно, куда угодно идти его стихийной воле. И изучая стихийную волю безземельного Израиля, мы нашли, что главным стимулом ее всегда неизменно была охрана еврейской национальной индивидуальности – сущности чисто и исключительно палестинской, и таким образом пришли к выводу, что единственный путь, по которому может направиться истинно народное национально-еврейское движение, есть тот, который приведет к наибольшему обеспечению неприкосновенности этой палестинской индивидуальности; и так как неприкосновенно-своеобразное развитие палестинской индивидуальности органически немыслимо вне Палестины, то путь народного движения может вести только в Палестину, во что бы то ни стало.

Г-н Г-штейн говорит: «Свободное и всестороннее развитие всякой нации обусловливается степенью ее национального самоопределения. Такое самоопределение возможно тогда, когда нация, составляя на собственной территории политическое большинство, управляется автономно, то есть когда ее развитие определяется не интересами и судьбой господствующей, подчас совершенно не сходной с ней народности, а ее собственными национальными потребностями и присущей ей национальной психикой…» Пусть г-н Г-штейн поселит, на началах самой полной автономии, колонию итальянцев в Канаде; много ли через триста лет в них останется итальянского? Чужая земля всегда чужая земля, даже при полной свободе самоопределения.

А теперь еще два слова о палестинофильской тактике и об измене политическому сионизму. Здесь опять перед нами та наша праздная склонность к пререканиям, о которой мы уже беседовали мимоходом в январской книжке. Почему-то каждому взводу в нашем лагере кажется, что он сам не может спокойно маршировать, пока не переколотит насмерть все инакомарширующие взводы. Всякая попытка своеобразной тактики сейчас же клеймится именем «измены». Культура есть «измена» фонду, привлечение мизрахистов – «измена» культуре, и так далее. Я опять настаиваю, что вся эта любовь к взаимному критиканству непосредственно вытекает из склонности к безделью, ибо под шум громов легче увильнуть от настоящей работы. И настаиваю, что имени настоящей работы достойна только работа положительная и созидательная: ежели ты за культуру, то учреждай национальные школы и выпускай учебники; ежели ты за чистую политику, то устраивай вечеринки в пользу фонда, вербуй шекеледателей и укрепляй организацию; и тогда вы не только не будете мешать друг другу, но даже будете друг друга дополнять и вместе, с разных сторон, подвигать вперед наше общее дело. А взаимные обвинения в «измене», постоянное старание схватить соседа за шиворот и выкинуть вон из лагеря – вся эта шумиха велеречивых указаний на «непримиримые разногласия» – не есть работа, а развлечение и безделье – самое нехорошее безделье. Ценность партии или фракции познается не в том, сколько неприятностей наговорит она другим фракциям, а в том, сколько положительного создает она в духе собственной программы.

Да простит меня г-н Г-штейн, но его нападки на тактику «палестинофилов» кажутся мне совершенно несерьезными. Сказать, как это часто делают критиканы, что метод заселения понемногу «противоречит» методу заселения en grand[7], – значит, собственно, ничего не сказать. Если нам с г-ном Г-штейном понадобится выпрямить свернутую проволоку, то мы поступим так: он возьмется за один конец, а я за противоположный; он будет тянуть, скажем, на север, а я совсем напротив. При этом, несомненно, его тактика будет резко «противоречить» моей – но, тем не менее, обе прекрасно уживаются и ведут к одной цели. Это так ясно, так часто подтверждается на каждом шагу в обыденной жизни, что прямо-таки непостижимо, как могут толковые люди, вроде г-на Г-штейна, говорить о «непримиримости» одного метода с другим. Откуда они взяли эту непримиримость?

Впрочем, было откуда взять. В известном письме Герцля к Усышкину имелся один любопытный довод: если бы, мол, Усышкин скупил понемногу весь Екатеринослав, то все-таки ведь Екатеринослав принадлежал бы не Усышкину, а России. Герцль настолько умный человек, что ему, когда он написал эту фразу, самому, без сомнения, пришло в голову возражение: да, Екатеринослав будет принадлежать России, но Усышкин будет тогда пользоваться огромным влиянием в Екатеринославе, что, собственно, и требуется… Это возражение, конечно, пришло в голову Герцлю, и он оставил свою фразу, очевидно, только ради красоты слога. Наши почитаемые руководители – замечу в скобках – часто проявляют эту любовь к стилистике: Макс Нордау, например, на последнем конгрессе, ратуя за ночлежный приют, выразился так: «Вы говорите, что вам дорого еврейство, а не евреи. При таких понятиях вам место не на базельском конгрессе, а в спиритическом сеансе!» Если бы мы хоть на миг поверили, что эти слова действительно выражают убеждения г-на Нордау, нам пришлось бы ответить ему: кому дороги евреи, а не еврейство, тому место в заседании благотворительного общества, а не на конгрессе возрождения… Мы этого, однако, не скажем, так как ясно видим, что фраза была выпущена ради красоты слога и не может идти в счет. Но те мысли, которые для самих авторов являются только риторическими украшениями, тем менее должны превращаться в символ веры для других людей. Обмолвка г-на Герцля в письме, написанном в минуту справедливого раздражения, не может стать девизом для руководства сионистских работников.

Будем учиться у Англии, которая, несомненно, очень опытна в искусстве захвата земли. Когда ей понравится чужая область, Англия прежде всего наводняет ее своими людьми: техниками, торговцами, агрономами, учителями и даже колонистами. Англия прежде всего старается мало-помалу приобрести влияние среди местного населения. Это, так сказать, ее «палестинофильство». А затем – Англия выжидает, пока созреет момент, когда при помощи искусного дипломатического хода или политического акта можно будет и окончательно захватить область в свои руки. Это, так сказать, ее «политический сионизм». Одно другому не мешает, одно только подготавливает и помогает другому.

Не со вчерашнего дня все настойчивее раздаются голоса о необходимости немедленной работы в Палестине. Там теперь на 600 тысяч населения – 60 тысяч евреев. Если бы это были в большинстве не попрошайки, а грамотные, толковые и самостоятельные работники, они и теперь бы пользовались преобладающим влиянием среди остального населения.

В Палестине нужны школы и мастерские, чтобы тамошние евреи поголовно стали развитыми и самостоятельными работниками.

Светская культура распространяется все шире, и рано или поздно она должна будет коснуться и палестинских инородцев – арабов и других. Пусть это сделают евреи, а не германцы и не французы. Евреи должны стать учителями туземных инородцев; это – лучшее средство укрепить свое влияние в стране.

Палестины рано или поздно коснется процесс индустриализации. Фабрика дойдет и до Св]ятой[ земли. Пусть это сделают евреи на еврейские капиталы. Тогда к Палестине будет привлечена часть той индустриальной эмиграции, которая теперь направляется в Америку и в Англию.

И надо покупать землю, чтобы ее не раскупили другие. Покупать землю, дешево или дорого, большими участками или малыми, но постоянно покупать и постоянно заселять. У какого-то писателя было на стене начертано: каждый день хоть по строчке. У нас должно быть начертано: каждый день хоть по дунаму.

Для всего этого нужно снять запрещение евреям русско- и румынско-подданным селиться в Палестине. Отмены надо добиться во что бы то ни стало, и можно добиться. Известно, что запрет был вызван недоразумением: он состоялся в начале 80-х годов, когда возникли слухи, будто приток переселенцев несет с собой какие-то заразные болезни. Надо хлопотать об отмене запрета, совершенно независимо от хлопот о публично-правовых гарантиях. Если этого не сделают наши официальные представители, это должны сделать другие сионисты.

Если все наше движение не есть игра взрослых людей, то скоро закипит живая работа в Палестине и для Палестины. Мы создадим стройную программу упрочения нашего влияния в нашей ирредентной земле и будем осуществлять эту программу день за днем, шаг за шагом, упорно и неотступно. Это не будет «мелкая» работа, как выражаются территориалисты, полагающие, как кажется, что сидеть у моря, грызться друг с другом и ждать, пока Герцль выхлопочет, – не жалко и не мелко. Я же полагаю, что живая работа для живой земли и на живой земле даст и нам оживление. Мы тогда во всякий миг будем чувствовать, что недаром живем, что энергия уходит на дело, а не в пустоту, и что каждый день нашими усилиями создается новая ступенька. За работой неохота будет пререкаться о выеденном яйце. Работа для Палестины воскресит в нас исконную органическую связь с дорогой маленькой родиной великого племени, и снова полюбят ее даже те из нас, которые ныне записались в чин не помнящих родства. Это единственный путь к объединению рассеянных элементов: ничто не может объединить, кроме живой работы над живым и родным сердцу делом. И пусть одновременно крепнет и наша сионистская организация вне Палестины, и пусть наши вожди по-прежнему подготавливают и стерегут минуту искусного заключительного дипломатического акта.

Если вдуматься, нам нечего винить себя за то, что до сих пор работы в Палестине почти не было. Это вполне понятно: нужно было раньше создать ту силу, которая могла бы уверенно взяться за огромное и трудное дело. Ведь против так называемой «мелкой» (?) колонизации часто выдвигается тот довод, что Ховевей-Цион работают на этом поприще вот уже двадцать лет, и им, однако, почти ничего не удалось. Да и не могло удаться, прибавим мы, и их неудача нисколько не может поколебать наши намерения. Напротив, она должна укрепит их. Часто видим мы, как возникают здесь и там газеты, иногда и недурные по направлению и содержанию, – возникают и через некоторое время погибают. А между тем существуют же газеты, приносящие миллионные доходы и составляющие даже «седьмую державу». И секрет успеха и неуспеха в том, с какими силами начато издание.

Если у издателя мало денег, то газета лопнет; чтобы создать большую газету, надо иметь большие средства. Если в газетном мире возможны иногда случайные исключения из этого правила, то по отношению к вопросу о сознательно организованном заселении целой страны никаких уклонений от этого закона быть не может: чтобы правильно вести огромное дело, нужны огромные силы. Тут не в одних деньгах дело: тут необходимо и огромное влияние, и точная осведомленность, и вообще все те преимущества, которые могут быть даны только крупной политической организацией. Одесский комитет был очень симпатичным учреждением, но не был и не мог быть политической организацией; в его силах, поэтому, было создать десяток-другой колоний, но для систематического культурного завоевания страны по разносторонне составленному плану необходим крупный и влиятельный политический организм. Чтобы вполне владеть Индией, англичане создали не простое акционерное общество, хотя бы и с колоссальными денежными средствами, а Chartered Company – то есть политическую, почти государственную единицу. То же самое необходимо было и нам. И если мы на создание этой политической организации употребили только семь лет и даже забросили на это время всякую другую работу, то ведь это все-таки довольно скоро и доказывает с нашей стороны значительную способность творческого напряжения. Но теперь, когда учреждение, способное взять на себя и довести до конца огромное и сложное дело, уже готово, – пора начинать и само дело. И все это еще раз доказывает, что в нашем движении методы «политический» и «палестинофильский» одинаково ценны, одинаково необходимы: второй немыслим без первого, первый неполон и неустойчив без второго, и предпочесть один в ущерб другому значит ослабить и подорвать наше дело.

Не знаю, убедил ли я кого-нибудь, но думаю, что одно мне удалось доказать: что наша вера в Палестину не есть слепое полумистическое чувство, а вывод из бесстрастного изучения всей сущности нашей истории и нашего движения. И после этого я охотно сознаюсь, что я, действительно, все-таки верю. Чем больше вдумываюсь, тем тверже верю. Это для меня, скорее, даже не вера, а нечто иное. Разве вы верите, что после февраля будет март? Вы это знаете, потому что иначе быть не может. Так неопровержимо для меня то, что в силу сочетания непреодолимых стихийных процессов Израиль стянется для возрождения к родной Палестине и мои дети или внуки там будут подавать голос в избирательном собрании. И если вы тоже хотите верить, то засучим рукава и будем стыдиться вечера, в который нам пришлось бы сказать: я не работал сегодня…

СТАТЬЯ ВТОРАЯ

I

Первая моя статья под этим заглавием встретила возражения с довольно неожиданной стороны. Отозвались на нее не угандисты и не территориалисты, а лица, к сионизму вовсе не причастные: обозреватель печати из «Хроники Восхода» в первом номере ее по возобновлении и, еще в летние месяцы, г-н М. Г. Моргулис («О сионизме») в одесском журнале «Южные записки»). Я не ответил ни на ту, ни на другую, так как в заметке «Хроники Восхода» нет решительно никаких доводов, а доводы статьи г-на Моргулиса настолько слабы и дышат такой наивностью не от мира сего, что мне тут решительно не о чем и не на что возражать. Единственное, ради чего могу призвать на эти два опыта мимолетное внимание читателя, есть та авторская психология, которая в обоих сквозит и которая, действительно, любопытна. Оба автора не хотят казаться ассимиляторами и потому должны доказать свое радение о дальнейшем преуспевании еврейской культуры. Отсюда неизбежно вытекает необходимость доказывать, что еврейский дух наиболее пышно развился не в Палестине, а в галуте. Для этого, конечно, превозвеличивается Талмуд, а Библия совершенно игнорируется. Приступив сравнительно недавно к изучению Талмуда, я самым почтительным образом удивляюсь глубине мудрости, заложенной в страницах этого памятника, но в то же время я вижу совершенно ясно, что весь он является только развитием вечных этических начал, данных Пятикнижием и пророками, то есть Палестиной, если только господа возражатели не разобьют меня наголову тем победоносным доводом, что Пятикнижие, по точному смыслу библейского сказания, написано еще в пустыне… В конце концов, даже странно было бы настаивать на таком бесспорном канонизированном общем месте, как то, что Талмуд есть обширное толкование к Библии, а Библия есть основа Талмуда. Я и не настаиваю, а только указываю мимоходом на психологию людей, которым приходится всячески выдвигать Раши и Рамбама и всячески затирать Моисея, пророков, Гилеля и ту форму, в которой этические начала иудаизма завоевали весь цивилизованный мир и которая тоже, грешным делом, возникла на почве Палестины. Все ради того, чтобы, с одной стороны, не спасовать по части национального самосознания, но, с другой стороны, не прегрешить по части сионизма. Как единственный вывод из этого скажу: тяжело сидеть между двумя стульями.

Должен еще заметить: из некоторых личных бесед я убедился, что в первой статье «Сионизм и Палестина» мне, очевидно, не удалось достаточно выяснить или, вернее, подчеркнуть основную свою точку зрения в ее приложении к политическому сионизму. Собеседники мои вынесли то впечатление, будто я доказываю, что евреи, как раса палестинская, могут вполне (то есть «вполне по-еврейски») развиться только в Палестине, а потому всякий территориализм еретичен. Это не совсем так. Я, конечно, признаю, что полноценное национальное развитие палестинской расы возможно только в Палестине, но не этим чересчур отвлеченным и неосязательным доводом пытался я переубедить наших реально мыслящих территориалистов. Я говорил и говорю, что вся история галута субъективно сводится к охране нашей палестинской индивидуальности. Это не предрешает вопроса о том, насколько нам удалось или не удалось сохранить в неприкосновенности нашу палестинскую индивидуальность: это значит только, что охрана ее была центральным нервом, основной красной нитью, главным, так сказать, рельсовым путем нашей истории на всем протяжении галута. С того момента, как возник «еврейский вопрос», он бессознательно и естественно поставлен именно в этой форме: найти способ для сохранения еврейской палестинской индивидуальности. Следовательно, сионизм, если ему предстоит дать окончательное решение «еврейского вопроса», должен дать его непременно в этой же форме: найти лучший способ для сохранения и развития еврейской палестинской индивидуальности, то есть переселить нас в Палестину. Без Палестины сионизм не то что «еретичен», а просто неосуществим, так как завершение нашего галута должно двинуться по тому же рельсовому пути, по которому двигался и весь исторический поезд галута: поезд, сошедший со своих рельс, неминуемо терпит крушение. Уганда в моих глазах не тем плоха, что из нее в конечном итоге выйдет не палестинско-еврейское, а угандо-еврейское государство: она тем плоха, что из нее в конечном итоге никакого государства не выйдет и не может выйти, ибо длительное массовое национальное напряжение («hachlata leumith[8]» Ахад-ха-Ама), необходимое для осуществления еврейского государства, может создаться и поддерживаться только на почве того принципа во всей полноте, который является разгадкою всей нашей исторической национальной самообороны: гарантии сохранения палестинской индивидуальности. Такая гарантия, по указанным в первой статье естественно-антропологическим причинам, может быть связана только с Палестиной. Всякий другой проект, будь это Уганда, Конго или что угодно, не представляя этой гарантии, не может создать длительного массового национального напряжения и потому осужден выродиться, в лучшем случае, в незначительное и совершенно неполитическое предприятие, вроде Аргентины.

Вот та мысль, которую в первой статье я старался вывести a priori[9]. Теперь я попытаюсь несколько развить ее и подкрепить соображениями более практического свойства. Цель будет все та же: обосновать отрицательное отношение к территориализму не тем, что он недостаточно «национален», а тем, что он неосуществим. Неосуществим не сам по себе, а потому, что его осуществление, по сравнению с осуществлением сионизма палестинского, является бесконечно более затруднительным. Между тем и возникло-то все территориалистическое движение под тем предлогом, будто создать еврейское государство вне Палестины будет «легче»…

Но прежде чем перейти к самому разбору территориализма, надо выделить настоящий территориализм из-под двух его наслоений. Я считаю настоящим территориализмом тот, который согласен отказаться от Палестины только потому, что Палестина ему кажется недостижимой. Территориалисты этого толка (и они в своем лагере составляют, кажется, большинство) принципиально заявляют, что будь Палестина достижима, они при равных условиях не только ничего бы не имели против нее, но даже по многим причинам предпочли бы ее другой стране. Но территориализм, при всей своей юности, уже успел курьезным образом повторить в малом объеме судьбу еврейского народа: он породил и своих шовинистов, и своих ассимиляторов. Шовинисты провозглашают: «Все, кроме Палестины, а Палестину и даром не возьмем!» Ассимиляторы, положа руку на сердце, уверяют самым искренним тоном à-la поляк Моисеева закона: «Мы – самые настоящие палестинцы, только, так сказать, угандистского исповедания. Уганда не есть отказ от Сиона, а, напротив, путь к Сиону»…

Подолгу останавливаться на этих курьезных разветвлениях территориализма не стоит, и я уделю им только по нескольку строк. Если фактический возглас: «только не Палестина!» опирается на то, что почва нашей старой отчизны будто бы неплодородна («dos gepêgerte land»[10]), то на это можно возразить целым десятком доводов. Во-первых, такие утверждения можно делать только после всестороннего изучения страны, а Палестина еще не изучена. Во-вторых, трудно допустить, чтобы почва, плодородие которой некогда вошло в пословицу, могла потерять его за две тысячи лет, в течение которых она не только не истощалась неумеренной эксплуатацией, но и совсем была заброшена. Ведь не могли же в ней за 2000 лет вырасти камни или чернозем претвориться в песок: геология не знает таких скорых превращений. Тут, по-видимому, вся разгадка именно во многовековой запущенности и в прекращении искусственного орошения. В-третьих, даже на самой неплодородной почве искусственное удобрение и канализация делают чудеса. В-четвертых, если бы Палестина и оказалась малопригодной для земледелия, то она в высшей степени удобна для торговли и не менее любой другой страны приспособлена для индустрии[11]; значит, весь вопрос только в том, будут ли евреи в Палестине производителями сырья или обработанных продуктов, а не в том, грозит ли им там голодная смерть. В-пятых, было бы нелепо думать, что Палестина вечно останется незаселенной: капиталистический процесс не может оставить без эксплуатации страну, лежащую на торговом пути между Средиземным морем и пробуждающейся Азией; не мы, так другие заселят ее, а если могут там прокормиться другие, то можем, очевидно, и мы. В-шестых, если есть сомневающиеся, «вместит ли Палестина», то по простой аналогии с другими, даже не особенно густо заселенными странами ясно, что Палестина с прилежащими к ней округами Сирии и вади Эль-Ариш способна вместить целиком, если понадобится, все 10 миллионов еврейского народа и что теперь все эти местности не заселены даже на 10% своей емкости. И так далее, до бесконечности.

Что же касается тех господ, которые выражают опасение, что «в Палестину мы унесли бы с собою слишком много старых предрассудков», то им, право, даже отвечать не хочется. Нельзя же серьезно спорить о том, будет или не будет наша интеллигенция в Палестине носить пейсы и арбаканфот. Все это – извиняюсь за резкость – просто глупо. Новообразовавшееся государство постоянно прогрессивнее старых стран: таков социологический закон, до сих пор всегда подтверждавшийся, и только хасиды могут полагать, что для евреев Господь Бог его отменит. Где бы ни создался, в конце концов, наш самостоятельный центр, он обгонит Европу, а нам тут говорят о пейсах… И любопытнее всего то, что эти пейсы нелепы даже с точки зрения философии нашей религии. Усиление внешней обрядовой стороны как искусственный изолятор против смешения с инородцами явилось именно следствием утраты естественного изолятора – национальной территории. Об этом я уже подробно говорил в первой статье. Поэтому ясно, что возвращение на национальную территорию само по себе уже сделало бы ненужною, даже для набожной массы народа, большую часть нашей устарелой обрядности, и она даже без внешних толчков неминуемо понемногу бы отпала. Если хотите конкретного примера, то вспомните один из рассказов Лескова, где говорится, будто набожному еврею полагается спать лицом к востоку, ибо там Сион и храм. Каюсь в своем невежестве – я не знаю, есть ли такой обычай, но если есть, то ведь именно в Палестине он сам собою должен исчезнуть… Вот наглядный пример судьбы, которая неминуемо острижет в Палестине все наши телесные и духовные пейсы. Ежели вы скажете, что это довод несерьезный, то я отвечу, что на несерьезные возражения иначе и отвечать не приходится…

Переходя к «ассимиляторам территориализма», то есть угандистам из секты «ночлежного приюта» (разновидности гораздо более многочисленной, чем шовинисты-антипалестинцы), я говорить о них особо не стану, а просто приведу выдержку из одесского циркуляра «Ответ угандистам». В нем, правда, рассмотрены доводы только одесских угандистов, но эти доводы вполне типичны для всего угандистского течения. Вот эта выдержка:

Как образец, мы предлагаем беспристрастным сионистам разобраться вместе с нами в недавнем циркуляре «одесского комитета союза политических сионистов в России». В этом циркуляре заявляется, что еврейский народ гибнет и вырождается, и поэтому «ему важно уйти от смерти, от мук, от пытки, ему важно найти страну, где он был бы в большинстве, где он мог бы стать в нормальные условия жизни… И если такой территорией окажется Уганда, то кто может и смеет отказаться от нее? … Ведь то, что мы не можем теперь пойти в Палестину и идем пока в другую страну, не значит отказываться от Палестины» (с. 5). «Территория на автономных началах по пути к Сиону есть лучший путь к Сиону» (с. 6). Одним словом, типичное повторение теории «ночлежного приюта», изложенной Максом Нордау на 6-м конгрессе. Уганда, по этой теории, совсем не есть радикальный переворот базельской программы. Сионизм по-прежнему ведет в Палестину, но Палестины можно и подождать, а пока мимоходом создать колоссальное временное убежище. Уганда не есть замена Палестины. Уганда – просто необходимый паллиатив…

В том же циркуляре на первой странице говорится, что в сионизме до сих пор особенно выдавались две группы: «одна – стоявшая за чистый политический сионизм, не признающая никаких паллиативов, ни культурных, ни экономических; другая – хотя тоже заявляющая себя политическими сионистами, но готовая на всевозможные паллиативы, начиная с культуры и кончая мелкой колонизацией». Циркуляр подписан именем «союза политических сионистов: значит, это именно те, которые до сих пор «не признавали никаких паллиативов». Когда им говорили, что еврейский народ для осуществления трудной задачи сионизма должен быть прежде всего культурным и сознательным, они отвечали, что культура, то есть народное просвещение в национальном духе, есть паллиатив, а потому сионизм не может ею заняться. Когда им говорили, что еврейский народ голодает и вырождается, а потому необходим сейчас же экономический подъем еврейской бедноты, они отвечали, что экономика есть паллиатив, а потому сионизм не может ею заняться. Они уверяли, что эти паллиативы отвлекут наши силы от главной цели – от Сиона. И теперь они же отстаивают Уганду, то есть грандиознейший из всех паллиативов, ибо ведь сознание «временного еврейского государства» действительно поглотит целиком все силы на множество лет, и сами громко заявляют, что это не измена Сиону, нет, а только паллиатив, и потому сионизм… должен им заняться. Всякий понимает, что только ребенок может искренно запутаться в таких явных противоречиях. Авторы циркуляра – люди зрелые, и потому одно из двух: или они сами не понимают, что говорят, или в душе давно решили отречься навсегда от Палестины, но боятся высказать это вслух.

Еще типичнее другое противоречие. На с. 6 угандисты приглашают нас спастись в Уганду, «сохранив в своей груди любовь и стремление к Палестине. И кому ее (Палестины) легче будет добиваться: еврею ли изгнаннику, зависящему от чужой воли, находящемуся под чужой властью, или свободному гражданину автономной территории, живущему среди своих братьев». И в том же циркуляре, но несколько раньше, на с. 2 и 3, говорится буквально следующее: «Эта любовь к Палестине заставляла наших отцов ездить туда умирать, заставляла плакать наших поэтов, заставляла нас молиться ей, но эта любовь не могла довести нас к Сиону. Для того, чтобы народ захотел действительно пойти в Сион, нужны были еще причины, а именно внешние: необходимы были гонения, экономическое и моральное вырождение… Словом, одни идейные стремления, не опирающиеся на реальные причины, никогда не в состоянии вызвать движение народа…» И вот, после всех этих рассуждений, оказывается, что именно из Уганды, где народ, как надеются угандисты, не будет уже вырождаться ни морально, ни экономически и не будет терпеть никаких гонений, именно оттуда евреи в конце концов уйдут в Палестину, так как «сохранят в своей груди любовь и стремление», то самое «стремление», которое, по словам того же циркуляра, «никогда не в состоянии вызвать движение народа». Опять вопиющее противоречие, которое не может быть примерено и только подтверждает то, что мы выше сказали: или угандисты сами не понимают своих же слов, или, наоборот, очень хорошо понимают, что Уганда есть полное отречение навсегда от Палестины, и только стараются это скрыть лицемерными поклонами в сторону нашей старой родины.

Или Уганда, или Палестина. «Если трудно создать одно государство, то для облегчения создайте себе два» – так не могут рассуждать серьезные и добросовестные люди. Часть угандистов давно это поняла и прямолинейно заявила, что она готова отречься от Палестины навсегда. Эти территориалисты, по крайней мере, искренни. Рано или поздно и нашим угандистам останется одно из двух: раз навсегда порвать или с Угандой, или с Палестиной.

Формула настоящего, не фанатического и не лицемерного территориализма гласит: еврейский народ страдает, ему некогда ждать. Если бы возможно было получить Палестину сейчас, это было бы лучше всего, но если Палестины не дают, а вместо нее дают другую, во всех, допустим, отношениях удобную территорию, то нельзя ставить на карту всю будущность еврейского народа и не принять предложенный земли, упорно поджидая Палестины, ибо тогда можно, в конце концов, ничего не дождаться. Если не в Палестине, то уж лучше где-нибудь, чем нигде. А если так, то нам не приходится, конечно, пассивно ждать, пока нам другие вздумают предложить территорию: выяснив, что Палестина теперь недостижима, надо самим начать сознательно добиваться чартера на какую-нибудь другую подходящую страну. Если Уганда не подойдет, надо, значит, организовать новые изыскания, найти другую незаселенную область, изучить ее, выхлопотать чартер и начать планомерное заселение… Таким образом, центр тяжести территориализма, если разобраться, сводится к двум положениям: первое – что еврейскому народу нужна безотлагательная помощь, и второе – что на другой территории можно создать Judenstaat[12] легче и скорее, чем в Палестине. Иначе, если бы народу не нужна была скорая помощь, нечего было бы и торопиться, и можно было бы еще много лет продолжать настойчивые хлопоты о Палестине; с другой стороны, если бы «территория» не казалась легче и скорее осуществимой, чем «Сион», то есть первая и вторая являлись бы одинаково достижимыми, то при таких равных условиях всякий трезвый территориалист предпочел бы Палестину как страну более популярную среди еврейских масс. Все дело, таким образом, в этих двух соображениях: нужна скорая помощь, и «территория» может дать ее скорее и вернее, чем «Сион»; и не будь этих двух соображений, не было бы и территориализма…

Мне уже приходилось указывать в «Еврейской Жизни» на одно характерное явление: сионистская программа только теперь, собственно говоря, начинает правильно дифференцироваться и развиваться. Я говорю не о том фракционировании по «направлениям», которое началось у нас, по еврейской привычке, со второго же дня: я говорю о дифференцировании и развитии нашей практической программы, нашего плана осуществления. До последнего времени вопрос о том, как мы намерены взяться за исполнение колоссального предприятия, да и вообще сам вопрос о «сионистской работе» в настоящем смысле слова даже еще не был как следует поставлен. И вполне понятно, почему: вся история истекшего столетия вела нас к необходимости организации, и последние восемь лет пошли именно на создание этой организации – на постройку той машины, которая должна будет вершить нашу национальную работу. Ясное дело, что пока строилась машина, до тех пор сама работа и ее подробности были на заднем плане. Об этой работе, конечно, говорилось, но говорилось в общих чертах: отдельные стороны ее намечались в эскизной, примитивной, часто даже наивной форме. Так было и с важнейшим вопросом сионистской программы: как создать на данной территории, хотя бы уже с чартером в руках, еврейское большинство, то есть – как переселить туда еврейские массы. На этот вопрос, хотя с враждебной стороны его нам задавали часто и насмешливо, мы почти совсем не отвечали, а как-то отмахивались, мысленно отговариваясь тем, что прежде, мол, дайте получить чартер, а там уже как-нибудь… «перевезем». Но в последние годы, когда первый период политического сионизма – период создания организации или, вернее, создания того зачатка, из которого должна развиться обширная национально-политическая организация, стал подходить к концу, – громче и яснее заговорило общее стремление выяснить, наконец, все основные стороны сионистской тактики и практики и, в том числе, и этот важный вопрос. Стоило только попристальнее вникнуть в него – и становилось ясно, что одним неопределенным «перевезем» тут не отделаешься. «Пустая территория, – говорится в том же циркуляре Ционей-Цион, – не может быть заселена сразу». Только фантазеры могут мечтать, что, получив чартер, они сейчас посадят миллионы людей на пароходы и перевезут на новые места. На это не хватило бы никаких богатств, и неподготовленная страна не могла бы прокормить даже сотой доли таких переселенцев. Массовую колонизацию нельзя вести искусственно: надо так подготовить территорию, чтобы она сама естественно привлекала к себе массы эмигрантов, как привлекает их Америка. Почему столько бедняков едет в Америку? Потому, что в Америке есть богатый спрос на рабочие руки. А богатый спрос на рабочие руки существует только в промышленно развитых странах. Следовательно, прежде всего надо подготовить страну для промышленного развития, то есть индустриализировать страну». Пополню от себя: всесторонне индустриализировать не только в тесном смысле промышленность обрабатывающую, но и добывающую и променивающую. Чтобы вызвать массовый приток переселенцев, то есть чтобы создать магнит для иммиграции, нужно привести в движение все экономические функции, к каким только способна данная территория по своим природным условиям. Единственный видный теоретик сионистской колонизации проф. Оппенгеймер в докладе, прочитанном на 6-ом конгрессе, исходил приблизительно из той же точки зрения и предложил даже особый разработанный план такой индустриализации. С частностями плана можно и не соглашаться, но основа его неоспорима для всякого мыслящего человека: подготовку территории нельзя предоставить стихийному, неорганизованному, беспорядочному приливу первых поселенцев. При стихийном наплыве иммигранты будут, как водится, охотнее селиться друг подле друга, чтобы создать скопление масс в одних местах и пустоту в других; большинство будет набрасываться на одну какую-нибудь наиболее выгодную или привычную профессию, и таким образом не окажется никакой равномерности в заселении разных мест и развитии разных промышленных отраслей. А между тем только эта равномерность и может привести «к скорейшему всестороннему промышленному подъему страны и создать сильный «магнит». Тот же циркуляр дальше говорит: «Эту индустриализацию – поясняет Оппенгеймер – надо вести осторожно, по строгому плану, наподобие того, как плетут большие рыбачьи сети: сначала намечаются основные узлы, потом промежуточные, потом первые большие клетки, потом поменьше, потом еще помельче и т. д. Всей этой работой должна руководить организация, посылая каждый раз определенное и строго ограниченное число работников и только постепенно увеличивая это число, то есть ведя мелкую колонизацию. Таким образом, и тут на первых порах никак не может быть речи о «массах» еврейской бедноты. Эти массы должны будут по-прежнему остаться на старых местах до того дня, пока не станет возможной массовая иммиграция, то есть пока страна не станет настолько индустриализованной, чтобы для всех нашелся заработок… На это уйдет не пять и не десять лет, а приблизительно промежуток целой человеческой жизни». И долгой жизни, прибавлю я от себя. Приобретение чартера может быть делом нескольких лет или, при удаче, даже делом одного счастливого момента, но заселение территории есть в полном смысле слова длительный процесс, и было бы в высшей степени легкомысленно об этом забывать.

А если это помнить, то прежде всего отпадает сердобольная теория безотлагательной помощи. Насущная эмиграционная нужда восточно-европейского еврейства громадна и растет не по дням, а по часам, но удовлетворить эту нужду сейчас не в силах ни Уганда, ни другое пустопорожнее место, как бы оно ни было обширно и плодородно и какой бы широкой автономии ни сулило нам оно в придачу. Эта эмиграция есть одно из проявлений Judennoth’a, и прекратится она тогда, когда исчезнет Judennoth. И надо помнить, что задача сионизма не в прикладывании «безотлагательных» пластырей к той или к другой язве галута, а в искоренении самого галута. Цель огромная, и срок для нее нужен большой. Это должны признать и палестинцы, и территориалисты. На какой бы стране мы в конце концов ни остановились – будь это Сион или (допустим на мгновение) Уганда или Конго, мы этим обещали бы народу вовсе не «скорую помощь», а радикальную помощь, раз навсегда.

Тем и различаются между собою сердобольная благотворительность и разумная самопомощь, что первая стремится наскоро заткнуть наружные прорехи, между тем как вторая бесстрашно предпринимает, если нужно, основательную перестройку всего здания, не считаясь ни с жертвами, ни со временем. Как бы ни суждено было называться той территории, на которой создано будет еврейское государство, но при выборе ее и во время работы над ее подготовкой сионизм может руководствоваться только своей основной целью: дать Израилю прочное отечество, а не побочным желанием дать его поскорее. Наш девиз «навсегда», а не «наскоро». Даже ярый территориалист должен будет из нескольких территорий выбрать не ту, которая сейчас под рукою, а ту, на которой с наибольшим вероятием можно создать Judenstaat. Весь вопрос именно в том: как называется та территория, на которой с наибольшим вероятием можно предпринять и довести до конца постройку еврейского государства.

Если вы хотите обидеть разумного территориалиста, скажите ему, что территориализм порожден Угандой. Он запротестует и ответит, что Уганда – случайность, а территориализм – мировоззрение. И он прав, в том смысле, что провал Уганды на предстоящем гаагском конгрессе еще не будет означать теоретического поражения территориализма. Пусть Уганда окажется неприемлемой, но у территориалистов и тогда останется возможность требовать, чтобы наша деятельность не ограничилась хлопотами о Палестине, а вела бы вообще к получению чартера на какую угодно местность, лишь бы подходящую. Поэтому в обоснование территориализма Уганда не может входить как довод ни «за», ни «против». Отсюда ясный вывод: кто хочет принципиально доказывать преимущества территориализма, тот не может ссылаться на то, что «страна уже имеется». Сегодня есть (?), а завтра может не стать: тут можно рассуждать только вообще, и вопрос должен быть поставлен только в такой форме: чтó с бóльшим вероятием осуществимо для политического сионизма – приобретение Палестины или приобретение какой-нибудь другой подходящей территории?

В статье «Наброски» я писал, между прочим, что для осуществления своих целей территориалисты могут рассчитывать только на дипломатию. После этого я имел возможность ближе познакомиться с очень многими представителями территориализма и выслушал от них возражение или, вернее, поправку: не только дипломатия в тесном смысле, но вообще самое широкое влияние на европейское общественное мнение и на правящие круги, путем митингов, печати и даже парламентского воздействия. Но больше ничего. Имея в виду свою цель, оказывать давление на других – вот тактика территориализма. Палестинцы почти единогласно говорят о необходимости реальной работы в Палестине сейчас же, до чартера, но территориалисты ничего подобного, конечно, не могут предложить, потому что у них и страна еще не намечена, да и не может быть намечена. Следовательно, их тактика сводится вот к чему: укреплять, расширять и усиливать сионистскую организацию, пока она не станет влиятельным международно-политическим фактором, а тогда, выждав удобный момент, добиться у одной державы или у концерна держав уступки нам одной какой-нибудь из подходящих незаселенных территорий. Хватит ли у нас на это влияния? – спрашивают скептики. Да, – отвечают территориалисты, – еврейство и теперь обладает крупными силами, финансовыми и интеллектуальными, которые способны оказывать значительное влияние на международные дела, но если эти силы собрать, соорганизовать и направить на чисто еврейские цели, то их удельный вес удесятерится, и им, несомненно, удастся добиться территории, тем более что ненормальное положение евреев не только им одним невыгодно.

Полагаю, что нельзя в этом не согласиться с территориалистами. Создать большую и сильную организацию – значит, несомненно, обеспечить себе, так сказать, крупный шанс на получение территории. Но вообразите на мгновение, что в тот же день, когда будущие представители этой территориалистической организации выступят со своим требованием перед державами, рядом предстанут и делегаты другой организации, тоже еврейской и тоже стремящейся к созданию Judenstaat’a. Первые заявят: «За нами – влиятельная организация, которая требует от держав, во имя интересов справедливости и ради нашего собственного спокойствия, предоставления нам какой-нибудь подходящей территории». В то же время вторые заявят: «У нас также влиятельная организация, и мы тоже ссылаемся на интересы справедливости и на собственную выгоду цивилизованных государств, но, кроме того, мы еще указываем на определенную территорию, которую мы заранее наметили, индустриализировали, подготовили к заселению и на которой мы уже пользуемся крупным влиянием; эту страну вы и должны уступить нам». Сравнивая положение обоих претендентов, мы видим, что и первый, и второй в одинаковой мере располагают одним «шансом» – влиятельной организацией, но у второго есть еще другой «шанс», которого нет у первого – заранее намеченная, подготовленная и уже отчасти экономически захваченная территория. Кто скорее добьется? Рассуждая абсолютно, есть, конечно, возможность, чтобы ни тот, ни другой не добились, но с большей вероятностью, во всяком случае, добьется тот, у кого не один, а два «шанса». Это математически ясно. Если же оставить область абсолюта и математики и взять мерку обычных земных отношений, то надо сказать, что второе несомненно добьется своей цели. Первому могут вовсе не дать территории, если все имеющиеся пустыри уже облюбованы сильными мира сего; или, если дадут, то уж представят себе самим право выбора территории, то есть предложат народу принять в качестве «отечества» страну, выбранную не по его вкусу. Но воспротивиться требованию второго будет не так легко и просто. Ведь никто не воспротивится только ради того, чтобы данная местность навеки осталась незаселенной: воспротивиться могла бы та держава, которая сама имела бы виды на данную местность. Иметь виды на местность – значит рассчитывать на ее эксплуатацию, и притом, конечно, выгодную эксплуатацию. Выгодная же эксплуатация есть та, которая может дать наибольшие барыши при наименьших затратах: иными словами, основное условие для выгодной эксплуатации местности – это отсутствие или незначительность «трения», всякого рода препятствий для использования богатств края; каменистая почва, недостаток удобных гаваней, сильное и строптивое местное население – все это понижает «меновую ценность» края, так как все это создает затруднения для эксплуатации, обусловливает бóльшие затраты и меньшие выгоды. Но в ряду таких препятствий для эксплуатации одним из самых сильных является именно упрочившееся на данной территории чужое влияние. Если другие пустили уже корни в ее почве, то в высшей степени трудным делом было бы выкорчевать их и заменить своими. Чужое влияние есть самое действительное «трение», самый значительный камень в почве, на устранение которого понадобится столько затрат, что эксплуатация этой почвы, по простому коммерческому расчету, уже никому не может показаться заманчиво выгодной. Капиталистические государства при захвате чужих земель руководствуются и могут руководствоваться только соображениями выгоды, а не идейными или принципиальными побуждениями, и всегда стремятся к захвату только таких стран, использование которых обещает большую прибыль и требует малых затрат. Или вернее: только единовременных затрат. Богатая держава ничего не имеет против того, чтобы выбросить сразу уйму денег на экспедиции, на изучение территории, на оборудование гаваней и городов, потому что все это затраты производительные, которые после окупятся. Но захват таких территорий, на которых в течение неопределенного времени придется вести борьбу с туземцами или с укоренившимся чужим влиянием, то есть сыпать деньги в хроническую прорву совершенно непроизводительных затрат, – такой захват всюду признается безусловно невыгодным предприятием, политической авантюрой, которая никогда не может окупиться. Это не исключает, конечно, возможности, чтобы такая авантюра все-таки совершилась и какая-нибудь из держав облюбовала для себя ту местность, на которую мы приобрели уже экономическое и культурное влияние. Но в этом случае, чем сильнее будет наше влияние, тем труднее и дороже обойдется тому предполагаемому сопернику борьба с ним. Борьба эта не должна быть непременно кулачной: это будет борьба орудием экономического вытеснения и культурного преобладания, а при такой борьбе всегда в более выгодных условиях оказывается тот, кто раньше успел упрочить в данном крае свое культурно-экономическое влияние. Вся задача в том, чтобы успеть создать это влияние, прочное, сильное и доброкачественное: раз оно уже имеется, то никакая борьба не опасна, ибо есть возможность постоянного несокрушимого сопротивления, которое в конце концов должно привести противника к признанию чисто коммерческой невыгодности предприятия. Если же кроме влияния на месте учесть еще влияние крупной международной национально-еврейской организации, которая будет своим давлением извне поддерживать это сопротивление и ставить те или иные препятствия сопернику, то вопрос об успехе становится только вопросом времени и жертв. Но если вообще кто-нибудь из нас надеется проделать весь путь сионизма верхом на палочке в три часа с минутами и без огромных усилий и жертв, он сильно ошибается, да и не думаю, чтобы среди нас действительно имелись такие простаки.

Вывод из сказанного таков: как бы ни называлась страна будущего Judenstaat’a, но если мы вообще хотим получить какую-нибудь территорию, мы должны ее заранее наметить и подготовить. Не наметив заранее территории и не упрочив на ней нашего влияния, мы, во-первых, предоставим чужой воле право выбора нашего отечества, что является, если вдуматься, чудовищным абсурдом, и, во-вторых, сами себя лишим ровно половины (если не более) шансов на успех. Все сионистское движение построено на принципе, который мы не устанем повторять как некое новое «Шма Исраэль»: делайте сами свою историю, – и было бы вопиющим противоречием этому основному принципу, если бы существеннейший момент всего движения, выбор той страны, где должна быть совершена колоссальная работа воссоздания еврейского государства, где еврейский народ должен будет обрести вечную пристань, мы сознательно предоставили такой случайности, как желание или расположение европейских дипломатов. Достаточно вникнуть в эту мысль, чтобы понять, может ли серьезное народное движение строить свои надежды на таких основах. Территория должна быть намечена заранее нами. Но наметить еще мало: можно наметить и получить отказ. Чтобы действовать с уверенностью, надо вести захват намеченной территории одновременно с двух сторон, изнутри и снаружи, по строгому плану и в строгой организации дела. Так прорубаются туннели в горах: инженер дает точный план, и затем рабочие в один и тот же день начинают врезываться в гору с противоположных сторон, пока не встретятся, и тогда путь открыт.

Раз создана и усвоена необходимость наметить территорию заранее, остается выяснить, какая территория должна быть избрана для этой цели. Несомненно, та, на которой еврейское влияние, экономическое и культурное, может быть упрочено с наибольшей легкостью, если только вообще уместно произнести слово «легкость» в применении к движению, которое, как всякое национальное освобождение, потребует еще огромных усилий и тяжелых жертв. Здесь выражение «с наибольшей легкостью» значит только то, что эти усилия и жертвы должны пасть на ту почву, которая для них наиболее благоприятна и плодородна. Что же это за «почва», и каким условиям должна она удовлетворять? Есть, конечно, люди, которые на этот вопрос ответят: «Прежде всего, нам должны позволить работать на этой почве. Это есть первое условие». Не будучи вовсе поклонником прошибания лбом каменной стены, я, однако, нахожу безусловно невозможным считаться с таким доводом. Где народ делает свою историю, там не может играть руководящей роли чужое согласие или несогласие. Иначе мы должны бы заключить, что если нам вообще «не дозволят» работать ни на какой территории, то мы смиримся и совсем откажемся от мысли добиваться для себя земли? Допустить, что при выборе территории мы можем принципиально считаться с чужим согласием, значит опять, в конце концов, предоставить чужому вкусу выбор нашего отечества. Несомненно, в зависимости от того, «позволят» нам или не позволят, должна будет измениться наша тактика, работа может пойти быстрее или тише, тайно или открыто, но такой кардинальный, основной момент движения, как выбор территории, должен и может быть только чисто принципиальным. Условия, необходимые для того, чтобы данная территория была нами избрана и намечена, должны соответствовать нашему активно национальному настроению, ибо если этого не будет, то никакое позволение не даст нам силы вести организованную работу. Надо, к тому же, вспомнить, что никогда захват влияния на какой бы то ни было территории не совершался и не мог совершиться с разрешения начальства, а всегда наперекор его сопротивлению. Для этого только нужны определенные условия: извне – сильная и влиятельная, как уже говорилось, организация с крупными денежными и идейными средствами и с непоколебимой волей к овладению раз намеченной территорией, несмотря ни на какие временные неудачи, во что бы то ни стало, изнутри же – крупная армия «своих людей», достаточно культурных, экономически самостоятельных, организованных и твердо преданных национальному делу, – людей, которые взяли бы на себя роль проводников и укрепителей нашего всестороннего влияния в остальном некультурном населении страны.

Здесь будет уже излишним в десятый раз повторять, что единственной страной, способной ответить всем этим условиям, является Палестина. Пришлось бы снова указывать на то, что в Палестине живет около 80 тысяч евреев и что это составляет около 11 процентов всего тамошнего населения, то есть больше, нежели в какой угодно другой стране, что эти 80 тысяч теперь невежественны и экономически беспомощны, но школа и организация трудовой помощи в течение десяти лет способны коренным образом перевоспитать все молодое поколение этой массы; что местное арабское население совершенно некультурно, и потому евреи, которые и в самых просвещенных странах, будучи горсточкой, умеют достигать известного влияния, особенно легко приобретут его здесь, тем более что по магометанскому преданию Палестина должна принадлежать Израилю; что в Палестине у нас уже есть, как-никак, тридцать колоний, банк с отделениями, частные земли в разных местах и даже кое-какие промышленные предприятия; что, наконец, имеется в народе исконное тяготение к Палестине, наличности которого не отрицают и территориалисты, и которое способно дать нашей работе над организованным захватом Св[ятой] земли прочную устойчивость, создавая противовес приливам уныния при временных неудачах. Повторять это подробно было бы скучно. Мне вообще представляется неоспоримым, что стоит только хорошо вникнуть в мысль о необходимости заранее наметить и подготовить территорию, как Палестина сама собою выступает в качестве единственной возможности. Вести упорный, настойчивый, планомерный захват какой-либо другой территории, которой «не отдают», и добиваться таким путем чартера на нее, – эту перспективу любой территориалист признает совершенно дикой. Ведь «при равных условиях» и территориалист предпочел бы Палестину, а тут именно и создается это равенство условий. Ежели все равно брать борьбою, «без разрешения», то уже само собою Палестину, потому что при этом положении дела совершенно немыслимо пренебречь таким полюсом, как психический фактор неоспоримой, хотя бы и «романтической», связи народа с Палестиной. Территориализм, по самой своей сущности, немыслим без дозволения подлежащего начальства. Не думаю, чтобы нашелся добросовестный территориалист, который стал бы оспаривать эту истину. А между тем, из этой истины следует, что ежели бы, не дай Господи, дозволения в конце концов все-таки не получилось, территориализм был бы с огорчением вынужден отказаться от решения еврейского вопроса. Вся надежда на чужую добрую волю – и это называется народная самостоятельность! Территориалисты вольны обижаться, когда им говорят, что их родила Уганда, но правда остается правдой: пусть только развеется этот призрак уже готового «дозволения» – и любопытно будет посмотреть, что за реальный остаток останется от новомодного Давидова щита с надписью «Эрец».

Но допустим на минуту и Уганду. Допустим, что на 7-м конгрессе Уганда оказывается подходящей во всех отношениях, английское правительство дает самую широкую автономию, ИКА предлагает нам все свои миллионы, и мы единогласно постановляем: Judenstaat будет создан в Восточной Африке. Начинается работа. Процесс, как уже выяснено, длительный. Я не пессимист и не исчисляю продолжительность его столетиями: напротив, я оптимист и считаю на десятилетия. В Либерию за 80 лет стеклось около двух миллионов негров, в Новую Зеландию за 60 лет переселилось 750 тысяч эмигрантов, а в Австралию за 100 лет – целых 4 миллиона. Я не предрешаю вопроса о том, сколько миллионов евреев переедут в Judenstaat, но лет в 50, полагаю, постройка его будет закончена в том смысле, что создастся достаточно развитая промышленная жизнь, которая позволит туда переселяться всем нуждающимся в эмиграции евреям галута. Но в течение этих 50 лет надо будет, как уже говорилось выше, систематически и всесторонне индустриализировать совершенно неподготовленную страну – иными словами «посылать каждый раз определенное и строго ограниченное число работников и только постепенно увеличивать это число, то есть вести мелкую колонизацию… Массы должны будут по-прежнему остаться на старых местах до того дня, пока не станет возможною массовая иммиграция, то есть пока страна не станет настолько индустриализованной, чтобы для всех нашелся заработок… На это уйдет не пять и не десять лет, а приблизительно промежуток целой человеческой жизни». В течение всего этого долгого времени должна будет, значит, действовать сильная политическая организация, то есть объединенный еврейский народ. Духовная жизнь народа в каждый данный период не может не быть отражением его реальной жизнедеятельности; если еврейский народ в течение 50 лет будет напряженно и сознательно работать над постройкой своего национального будущего, то и настроение его, соответственно этому, не может не быть ярко национальным. Будет все расти и расти самосознание, самоуглубление, самоизучение. На первый план в воспитании народной психики выдвинется национальная история и история национальной культуры – выдвинется совершенно неизбежно, в силу исторического закона: духовные переживания отражают реальную потребность. Примеры всех народов это подтверждают: в эпохи национального самоосвобождения проявляется особый интерес к историческому и культурному прошлому нации. За полвека назреет, считая на русский лад – по десятилетиям, пять поколений. Эти поколения будут воспитываться в национальной атмосфере и будут, поэтому, на каждом шагу слышать и склонять имя Палестины. Они сроднятся с той научной истиной, что еврейская психика сложилась в Палестине. Они затвердят, что история еврейского народа начинается и кончается Палестиной, а все дальнейшее есть только история того, что другие народы проделывали над евреями. Они всосут с молоком матери сознание, что величайшие этические ценности, вошедшие в сознание всего цивилизованного мира, созданы были нами в Палестине, а вне Палестины мы только записывали, разъясняли да ремонтировали старое, палестинское, или вовсе уходили обрабатывать чужие виноградники. Они узнают и шаг за шагом проследят, как на всем своем долгом пути сквозь строй галута еврейский народ повторял имя Палестины, словно заклинание против вражьей силы, сделал из нее щит национальной индивидуальности и само сохранение этой индивидуальности рисовал себе в виде возврата некогда в Палестину. Национальное воспитание неотделимо от Палестины, как слова Торы неотделимы от ее пергамента, огонь – от очага, и нельзя читать Писание, не видя пергамента, или греться у огня, не приблизившись к очагу. Атмосфера национального воспитания пропитана Палестиной, и в этой атмосфере наши поколения будут вырастать и будут затем приносить свои силы на работу для восстановления и обновления того, что было в Палестине. Эта Палестина ведь не исчезнет тогда с лица земли: она будет тут же, на географической карте, определенная и осязательная, и они будут знать, что она заброшена и пустынна, а еврейский народ строит себе новый дом в другой стране, потому что султан не пускает… Вдумайтесь, и вы поймете, что это был бы за диссонанс. Если бы заселение Уганды можно было совершить залпом, сразу, то, конечно, за шумом массового переезда о диссонансе можно было бы и не вспоминать. Но при длительном постепенном процессе, требующем выдержки и вдумчивости, этот хронический диссонанс изо дня в день вносил бы разлад в общее настроение, ослаблял бы напряженность воли и работы; ибо невозможно, чтобы при таких условиях, когда внимание народа должно быть сосредоточено в течение десятилетий на систематическом восстановлении палестинского прошлого, у работников этого дела не возникал неотвязный вопрос: почему же не в Палестине? почему не уломали этого упрямого султана? или, может быть, еще и теперь не поздно?

Есть, конечно, многие, для которых все это «романтика». Они, пожалуй, согласятся, что процесс создания Judenstaat’a повысит национальное самоуглубление и что при этом слово «Палестина» будет часто склоняться, но отсюда еще не вытекает, по их мнению, ни диссонанс, ни разлад. Будут читать о Палестине, а работать в Уганде – ну, что же за беда? Мне знакомы такие взгляды, и на меня они всегда производят впечатление большого легкомыслия. «Социальное воспитание», то есть сумма впечатлений, воспринимаемых каждым индивидуумом из данной среды, есть могущественный исторический фактор; каждый из элементов этого социального воспитания впитывается в сознании масс как нечто неискоренимое и становится для них как бы стихийным гипнозом, «психологией толпы». Вообще легкомысленно думать, что народ, социальное воспитание которого в течение 1800 лет укореняло в его психике связь с Палестиной, может освободиться от этой связи через два поколения только потому, что эти поколения читали немецкие и русские книги. Вся жизнь иначе бы шла на земле, если бы так легко улетучивались психические пережитки. Этого не бывает. Можно a priori поручиться за то, что химический анализ психики любого даже из наших ассимиляторов, будь возможен такой анализ, обнаружил бы и в ней сильные корешки этой связи с Палестиной, – конечно, заглушенные, придавленные посторонними налетами, ослабленные оторванностью от еврейской среды. Наследственность тысячелетий может быть искоренена только веками – и забывать об этом, ссылаясь на то, что я, Хаим или Мендель, никакой такой связи не чувствую, значит полагать в истолкование истории не массовые факторы, а свое обывательское настроение. Но тем более в процессе напряженной и сознательной национальной работы такой яркий элемент социального воспитания в духе народности, как Палестина, не может не вызвать массовой психической связи между национальным настроением и идеей Палестины. И если эта связь на практике будет хронически опровергаться, ибо дело, ведущееся, так сказать, во имя Палестины, будет создаваться на другой территории, то этот диссонанс явится вполне осязательной, вполне реальной помехой работе, раздваивая и понижая активное настроение.

Но любопытнее всего следующее. Вообразите на мгновение, что прошло 10 лет с того дня, как 7-й конгресс принял Уганду и там уже кое-что сделано, – и вдруг… султан согласен. Является великий визирь и докладывает, что падишах согласен. В этом нет ничего несбыточного: может вступить на престол новый султан или просто подействует пример Англии, которая нашла же выгодным для себя приютить Judenstaat… Как быть тогда? Брать или не брать? С одной стороны, жаль бросать начатое в Уганде: затратили деньги и усилия, а теперь все другим достанется. Но, с другой стороны, при таком казусе уже неизбежен целый взрыв исконной еврейской любви к Палестине – и против этого ничего не может иметь ни один территориалист, ибо тогда ведь это будет с дозволения начальства. Трудно не понять, что при наличности этого позволения уж наверное нельзя будет удерживать народную волю на Уганде и по-прежнему игнорировать Палестину. Кое-кто вспомнит тогда славные времена теории Nachtasyl’я и предложит, поплевав на руки, взять да учинить два государства, но могу безошибочно предсказать, что «этот номер не пройдет». Делать нечего: придется бросить начатое в Уганде и приняться за Палестину. Однако ежели через три года султан передумает и возьмет свое позволение обратно? Вещь, опять-таки, вполне возможная в турецком климате. Что тогда? Ясное дело, снова придется бросить Палестину и вернуться к Уганде. Но что как англичане тогда уже не захотят вторично отдать нам Уганду? В высшей степени, как видите, запутанное положение…

Впрочем, возможно и еще более запутанное положение. Нет никаких причин для того, чтобы примеру Англии никто не последовал. Напротив, если выгодно для англичан, то почему не выгодно для немцев, итальянцев, французов, бельгийцев или даже для русских? У всех у них, кажется, есть обширные пустыри под разными широтами: возни много, а заселить некем. Сплошь и рядом правительства зазывают переселенцев на такие земли, предлагая всякие вольности и льготы. Можно почти наверняка побиться об заклад, что если бы мы только приняли Уганду и начали в ней серьезно работать, к нам стали бы поступать и другие предложения. Не потому, чтобы мы были всюду особенно желанными гостями, а потому, что все-таки лучше заполнить пустырь хотя бы жидами, чем оставить его втуне. Как же быть, ежели на второй или третий год нам не то что прямо предложат, а дипломатически дадут понять, что не прочь были бы предоставить нам чартер на какую-нибудь Уганду-2. И если притом еще будет доподлинно известно, что эта вторая Уганда удобнее первой: климат, допустим, более умеренный, туземцы менее свирепые и к морю гораздо ближе? Случись такое событие, мы не имели бы решительно никакого основания и права отказаться от детального рассмотрения этого нового проекта. В самом деле: почему мы предпочли Уганду Палестине? Потому, что Уганда по сумме природных, политических и т.п. условий была признана более удобной и выгодной. Но вот перед нами третья территория, еще более удобная и выгодная. Правда, в Уганде-1 мы уже затратили два-три года усилий, но, может быть, преимущества Уганды-2 так велики, что гораздо выгоднее бросить начатое и взяться за новую страну, чем остаться при первой Уганде? Раз только допущен принцип выбора территории по сравнительной выгодности, тут уже нельзя останавливаться: сколько бы ни представлялось новых комбинаций, надо все их серьезно рассматривать и немедленно бросать одну, если другая настолько выгодна, что обещает покрыть даже издержки по первой и дать еврейскому народу еще более удобное и плодородное отечество. Раз мы взялись раздобыть себе родину приятную во всех отношениях, то уж прямой наш долг перед народом требует, чтобы мы выбрали самую что ни на есть приятную. Тут нельзя считаться с такими мелочами, как два, три или пять лет уже затраченной работы: ведь территория нам нужна не на срок, а навеки, а что такое пять лет в сравнении с вечностью? Если выбирать, то уж выбирать до конца. Я говорю это совершенно серьезно, потому что это прямой естественный вывод из основного абсурда – из нелепого положения народа, который «выбирает» себе родину в зависимости не от своего исторического тяготения, а от настроения богдыханов и дипломатов…

Так не ведут серьезного народного движения. Абдул-Гамид сегодня не согласен, а завтра может захотеть. Надо быть ослепленными, надо растерять всякое чутье и понимание хода и смысл истории, чтобы придать таким посторонним и совершенно случайным комбинациям значение решающего момента в стихийном народном движении, длящемся под разными формами почти двадцать столетий. Только в самом себе, в своих основных признаках и элементах может народное движение черпать себе направление и руководство. Путь нашего скитания, пройденный во имя Палестины, с первого шага до последнего полный культа Палестины, может завершиться только в Палестине. Свернуть с этого пути – значит выйти из исторической колеи, сбиться с дороги и заблудиться. Пока мы пассивно переживали историю, мы не ответственны за свои шаги и шли туда, куда нас толкала чужая воля, но с того мгновения, как мы начали новую эру самодеятельности, мы не можем больше руководиться чужими толчками – мы должны творить свою историю сами во всем и до конца, ибо нет и не может быть иного исхода.

Мне хочется ответить еще на два сомнения, которые, быть может, возникнут у читателя. Первое из них то, что в Уганде, как-никак, можно было бы сейчас приступить к «индустриализации», то есть немедленно дать заработок хоть небольшим группам еврейской бедноты, а в Палестине прежде придется «упрочить влияние» и только потом можно будет начать привлечение еврейских работников для промышленного оживления страны. Дело в том, что разница эта кажущаяся. «Влияние» предполагает те же приемы, какие нужны и для подъема промышленной жизни: закупку и обработку земли, учреждение ферм, колоний, мастерских, фабрик, торговых заведений и (последнее по месту, но не по важности) школ – сначала для еврейского, а потом, быть может, и для арабского населения. Для всего этого понадобятся еврейские рабочие руки сейчас же, как только начнется долгожданная реальная работа в Палестине. Конечно, благодаря тамошним политическим условиям придется вести эту работу не в таких размерах и не так быстро, как бы хотелось: кроме того, и работников придется привлекать не столько из диаспоры, сколько из коренного палестинского еврейства, но главное то, что попутно с ростом нашего влияния будет само собою расти и промышленное оживление Палестины, и нам вовсе не придется, покончив с первой задачей, начинать вторую с азов.

Другое сомнение – относительно того, можно ли вообще работать в Палестине при нынешних условиях, то есть гарантированы ли мы, что сделанное или приобретенное там не будет у нас по первому капризу отнято. Я полагаю, что устранить это сомнение вполне будет зависеть от нас. Раз у нас есть организация, то она должна добиться на первых порах хотя бы отмены иммиграционного запрета и предоставления нашему банку некоторых концессионных льгот. Это не так трудно: мы видим, что державам и посильнее Турции приходится, по настоянию извне, отменять запреты въезда иностранным евреям. Такие наши ходатайства в Константинополе всегда охотно поддержат Англия и Америка, которые ради собственной пользы будут рады открыть новое, хотя бы маленькое русло для еврейской эмиграции. Пусть это будет первым шагом к чартеру. Где нельзя получить конституцию сразу, там ее вырывают по частям… Но и до того нет никакого сомнения, что сидеть сложа руки не приходится. В Палестине трудно действовать, но трудно не значит нельзя. «Трудно» значит только то, что каждый шаг будет обставлен препятствиями, затруднениями, сетью формальностей: это все только замедлит наше дело, но не убьет его, и то, что будет нами приобретено или устроено с соблюдением всех формальностей, уже не может быть у нас отнято, тем более, что и теперь уже все операции совершаются на имя банка, обеспеченного покровительством Англии. Полагать, что у нас вдруг отнимут, например, земли, на которые у банка имеется законная купчая крепость, немыслимо: этого ни одна великая держава себе не позволит, не то что Турция, и британское правительство ради собственного престижа не потерпело бы такой обиды учреждению под английской фирмой. Столько же можно было возразить против пугающей многих в будущем опасности турецких погромов, если бы мне вообще не казалось странным и неуместным говорить о гарантиях. Гарантий вообще не может быть нигде – даже в Уганде. Чем мы «гарантированы», что Англия через десять лет не скажет нам «стоп», если, например, в Уганде будут найдены такие же золотые россыпи, как в Трансваале? Чем мы «гарантированы», что через пятнадцать лет другая держава не победит Англию и не отберет у нее Уганды, как отобрала Германия у Франции Эльзас. Все это вполне возможно, и все это снова напоминает и повторяет нам ту же заповедь: делайте сами свою историю, надейтесь на себя и не ждите никаких гарантий, ибо единственную гарантию нашего будущего можем дать себе только мы сами.

II. Работа в Палестине

Я не буду здесь говорить о той организованной работе в Палестине, которой начало, мы надеемся, положит ѴII конгресс. Тогда в Палестине начнутся закупки земли, будут командироваться туда особые агенты, учредятся бюро, устроятся фабрики и т. д. Все это – дело ѴII конгресса, то есть, вернее, дело нашей подготовки к ѴII конгрессу. Если мы хотим, чтобы реальная работа началась, мы создадим большие массы избирателей, которые этого желают, и пошлем в Базель делегатов, которые это постановят.

Но теперь я хочу говорить не о работе конгресса, а о работе отдельных личностей. Вообще, я далеко не стою за то, чтобы право на участие в движении принадлежало только тем, которые пламенно и беззаветно преданы: напротив, всегда найдется дело и для «тепловатых». Но здесь я пишу для отборных из отборных, для тех, которые готовы на все страдания, на все опасности и жертвы. Нас укоряли долго за то, что наше движение будто еще не освящено ни одним мученичеством. Однажды в Берне, было собрание, в котором противники сионизма повторили этот укор и гордились перед нами количеством своих страдальцев. Тогда поэт-сионист Бертольд Фейвел рассказал этим противникам повесть, полную без конца мук и лишений, героизма и самопожертвования, и наши противники слушали его, затаив дыхание, забывая шевельнуться. Это была история билуйцев. Надо повторить эту историю, и настала пора создать новое Билу[13].

Не будь политического сионизма, не было бы ни смысла, ни нужды в новых билуйцах. Но для того, чтобы политический сионизм завоевал евреям Палестину, евреи должны полить ее своим потом. Так поступают все культурные народы, когда хотят укрепиться на данной территории: они наводняют ее своими работниками. То же сделаем теперь и мы, если отборные нашей молодежи не побоятся труда и лишений ради Палестины и возрождения. Что не побоятся, видно уже и сейчас: поход сам собою начался, из разных мест доходят слухи о группах молодежи, собирающихся или уехавших в Палестину. Это не туристы, а бедняки: они едут оживить нашу землю работой. Одни там устроятся, другие, промаявшись несколько лет, вернутся назад, – но за эти несколько лет они сделают свое дело, отбудут свою народную военную повинность.

Это – военная повинность. Много веков уже не было у еврейского народа собственных солдат, теперь им подошло время. Кто идет в солдаты в военное время, тот, если любит родину, не задает вопросов, будет ли ему в походе сытно и тепло. У нас тоже военное время, и пусть наши ратники будут готовы на тяжелый труд, и на голод и холод. Тем более, что найдутся такие, которым нечего терять; а надрываться под тяжестью и молоть зубами черствый хлеб все таки лучше в Палестине, чем где бы то ни было. Но я верю, что мы найдем не только таких, кому нечего терять. Пойдут и из уютных домов, ускользнут и от прибыльной карьеры, найдутся и девушки, и тоже не побоятся. Да и чего бояться? Разве сотни еврейской студенческой молодежи не голодают и не зябнут по разным чердакам университетской Европы? И разве телесный труд и чистый воздух поля не нужны нам, малокровным, тонконогим, узкогрудым? Многие вернутся назад бодрыми, сильными, здоровыми, какими никогда не бывали. И ничего, что вернутся назад: они принѳсут с собою любовь к Палестине и привьют ее другим, а сами, когда настанет день, снова появятся там, на местах своей юношеской работы; ибо невозможно, чтобы тот человек, который посеял зерна, не пришел ко дню жатвы. Пусть только будет у нас закон: три года молодости каждый из нас должен отдать на «военную службу» еврейскому народу в Палестине.

Что там делать – это выяснится не мною. Будут созданы справочные и организационные бюро, завяжется обильная и систематическая переписка с палестинским еврейством, которая принесет нашему делу двойную пользу. Чем больше внимания с нашей стороны увидит тамошняя молодежь, чем яснее почувствует она единство между собою и нами, тем громче заговорит в ней и национальное, и человеческое самосознание, стремление к просвещению и самодеятельности. Мы же, благодаря этой переписке, незаметно и почти без труда накопим очень ценный статистический материал. Мы получим сведения о настроении тамошнего населения, об отношениях между отдельными его слоями, между евреями и неевреями, об умственном развитии, о грамотности; узнаем, на что они надеются, чего хотят, в чем нуждаются, довольны ли своими школами и чем в них, собственно, недовольны, как относятся к нашему движению, что читают; мы, наконец, приобретем там в разных пунктах знакомства, так что переселяющиеся туда будут знать, к кому на месте обращаться, и вообще будут являться туда уже с некоторым знанием страны и среды. Выяснятся все подробности, о которых я теперь мог бы говорить только в общих чертах. Надо ехать туда, а работа найдется; но это будет работа тяжелая и скупая, и надо быть готовыми на все.

Мне теперь ясно только то, что вся эта работа потечет по двум главным руслам, сообразно двум основным задачам. Первая из них – создать в Палестине местное национально активное поколение, самостоятельное, сплоченное и культурное. Это, собственно, важнее всего; но велика и другая задача – добиться, чтобы все, строящееся в Палестине для еврейских целей, строилось еврейскими руками. В Палестине грозит повториться обычная история: еврей вкладывает ум, а физический труд приносят другие, и понятие «еврей» сливается с понятием «эксплуататор». Надо идти отдавать самих себя под ярмо этой эксплуатации, чтобы еврейские виноградники и поля возделывались еврейским, а не арабским трудом. Если мы верим, что ядром нации является ее рабочий, мы не можем допустить, чтобы у еврейского народа в Палестине не было этого ядра. В XII книжке нашего журнала (1904 г.), в статье г-на Усышкина, вы найдете подробные сведения об этой стороне будущей работы – суровой и тяжелой работы за ничтожную плату. Но и такой работы хватит не больше, как на девять или десять месяцев в году. В августе и сентябре, когда полевых занятий нет, придется перебиваться как-нибудь иначе, и тут, несомненно, случится недоедать. Но за это время, кочуя в поисках заработка, вы ознакомитесь с краем, а это очень важно. Посмотрите, в чем одно из главных преимуществ японцев: они раньше изучили через своих эмиссаров решительно все – все мелочи топографии, состав населения, разные языки, обычаи и настроения того края, с которым теперь им пришлось иметь дело. Это важно не только для грубой физической войны: в культурном завоевании, которое предстоит нам, победа останется за тем, кто приобретет больше влияния в крае, а получить влияние – значит раньше до тонкости изучить все стороны характера страны и населения.

Но высшей и важнейшей из наших задач в Палестине будет первая: добиться, чтобы тамошнее наше население из невежественного, экономически зависимого, разрозненного и малосознательного – стало просвещенным, приобрело трудовую самостоятельность и объединилось прочным национальным самосознанием. Тогда оно среди малокультурных остальных групп местного населения получит первенство и силу.

Отсюда вытекает сущность основной нашей миссии в Палестине: учить. Мы должны заполнить и переполнить, за самую ничтожную плату, все города, деревни и закоулки Палестины, где только есть евреи, молодыми и толковыми учителями и учительницами. Надо фактически ввести у тамошних евреев всеобщее обязательное обучение, которое всегда было и будет главным условием национальной непобедимости. Кто только чувствует себя годным к учительству, девушки и юноши, пусть готовятся к этому виду нашей военной службы: надо овладеть хорошо еврейским языком, изучить фребелевские руководства, разработать нормальную программу начального школьного образования в национальном и общечеловеческом духе. Надо насытить и пресытить еврейскую Палестину школами: если невежественное гетто будет сначала чуждаться наших учителей, надо усилить предложение, чтобы вызвать наружу существующий, но искусственно подавленный спрос на школы; надо довести предложение учительского труда до такой степени, чтобы школа проникла во все поры населения, чтобы наконец действительно не стало школьников для новых школ. Надо идти напролом, очертя голову, как азиаты на приступ, как саранча на огонь: принести в жертву без всякой жалости первые ряды, чтобы через тысячи неудач все-таки дойти до нашей цели и дать Палестине через несколько лет сильное, культурное, сознательное, образцово сплоченное молодое еврейство, которое сыграет тогда для политического сионизма роль отборного передового отряда – уже внутри той самой крепости, которую мы задумали взять правильной планомерной осадой.

Идите в Палестину и не шумите об этом: не твердите об успехах, когда будут успехи, не кричите о планах. Но о самой стране, о ее покинутой и родной красоте говорите евреям горячо и много, чтобы они вспомнили. Если многим из вас после трех лет «военной службы» придется вернуться назад, пусть они заразят окружающих своей любовью, пусть рассказывают о Палестине умирающим старикам и малым детям в колыбели. Пусть не останется того еврея и того дня, когда бы этот еврей не слышал о Палестине и не думал о Палестине. Тогда вы получите громадные результаты. Вы увидите, как еврейские толстосумы поплывут в Палестину искать той наживы, за которой они до сих пор гнались по чужим землям. Пусть. Это нужно. Вы увидите, как наша ассимилированная молодежь, те агрономы и техники, что теперь, окончив курс, разбредаются для практического усовершенствования Бог знает куда, постучатся за практикой у ворот Палестины. Вы увидите, как туда нахлынут евреи-туристы, просто посмотреть, как Швейцарию, или провести лето, как на курортах Ривьеры, и даже свадебные путешествия буржуазных еврейских парочек изменят Венеции для Яффы. Пусть, это все нужно. Каждая песчинка золотой пыли, которую оставят на том берегу эти сытые люди, будет увеличивать оживление края, призывать новые рабочие руки, усиливать и укреплять ваше влияние. Так вы снова свяжете и сродните две разрубленные, вечно друг о друге тоскующие доли одного живого целого: дом Иакова, и землю Израиля.

«В дорогу, дом Иакова! И мы пошли».

* Статьи планируются к публикации в четвертом томе «Полного собрания сочинений» Владимира (Зеэва) Жаботинского, который готовится к выходу в свет осенью этого года. Редакция благодарит за предоставленные материалы инициатора, составителя и главного редактора издания Феликса Дектора.

[1] «Еврейская жизнь», № 2, февраль, 1904; № 1, январь, 1905

[2] Территориалист – здесь: сторонник создания автономного поселения на любой территории с еврейским большинством.

[3] Прибежище на ночь, ночной приют; ночлежка (нем.).

[4] При прочих равных [условиях] (лат.).

[5] Гонения на евреев (нем.; термин М. Нордау).

[6] Делайте сами свою историю (идиш).

[7] Здесь: в крупных размерах (фр.).

[8] Национальное решение (иврит).

[9] Априори, независимо от предыдущего опыта (лат.).

[10] Гиблая, мертвая земля (идиш).

[11] Любопытно, что одной энергии Иордана достаточно для электрического освещения всей Палестины. (Примечание Жаботинского).

[12] Еврейское государство (нем.).

[13] Би́лу – организация еврейской молодежи в России, аббревиатура из начальных букв слов библейского стиха «Бет Яаков леху ве-нелха» («Дом Иакова! Вставайте и пойдем!», Шмот. 2:5), послужившего призывом к переселению в Эрец-Исраэль.

Билу возникла в 1882 года как реакция на погромы 1881 года на юге России.

«Иерусалимский журнал» 2011, №37

Палестина. Израиль > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 13 сентября 2012 > № 644122

Новая Зеландия. США > Агропром > fruitnews.ru, 13 сентября 2012 > № 642966

Производители яблок из Новой Зеландии уделяют все большее внимание сортам, успешным в США. В частности, об этом говорит увеличение посевных площадей под сорт Honeycrisp, который очень популярен в США и стоит там в два раза дороже яблок других сортов. Этот «культовый» сорт отличается особенной хрусткостью и сладким вкусом, он очень сочный и не становится коричневым со временем. Новозеландское производство яблок Honeycrisp имеет лицензию Университета Миннесоты на выращивание этого сорта.

Несмотря на то, что урожай яблок в Новой Зеландии не оправдал прогнозов, продажи на рынке США идут очень хорошо. Помимо сорта Honeycrisp, популярностью пользуются также яблоки Royal Gala и Jazz новозеландского происхождения. В среднем, цены на новозеландские яблоки в США поднялись в этом году на 28%. Продажи яблок в США в целом выросли этим летом, несмотря на сокращение поставок.

Новая Зеландия. США > Агропром > fruitnews.ru, 13 сентября 2012 > № 642966

Украина. ЛатАмерика > Алкоголь > az-ua.com, 12 сентября 2012 > № 645715

Бренд Nemiroff продолжает расширять географию присутствия. В 2012 году водка Nemiroff уже реализуется в 78 странах. До конца года бренд планирует открыть еще несколько новых рынков сбыта.

В 2012 году начались поставки водки бренда Nemiroff в Чили и Парагвай. Таким образом, украинская водочная компания представила нашу страну еще на двух рынках в мире.

Партнером-дистрибутором УВК Nemiroff в Чили является компания Comercial Pacifico Sur Ltda. В этой стране водка Nemiroff реализуется через крупные сети - UNIMARC (200 торговых точек), Monserat и Tottus (по 38 торговых точек каждая), а также канал HoReCa. В свою чередь, дистрибутор Nemiroff в Парагвае – компания Brumado – входит в тройку самых крупных алкогольных компаний страны.

Интересно, что потребительские предпочтения в Чили и Парагвае абсолютно разные. Так, чилийцы предпочитают мягкую белую водку, употребляя ее в коктейлях и в чистом виде. Парагвай – рынок белой водки. Потребитель здесь предпочитает классические "сильные" вкусы. Объем рынка импортного алкоголя в этой стране небольшой, но напитки Nemiroff, похоже, пришлись по вкусу местным потребителям и уже до конца года бренд планирует занять около 9% рынка импортной водки в этой стране.

Украинская водочная компания последовательно наращивает объемы экспорта. За шесть месяцев 2012 г. по сравнению с аналогичным периодом 2011 г. рост поставок на рынки СНГ и Прибалтики составил 49%. Кроме того, на 21% выросли поставки на внешние рынки (страны Европы, Азии, Африки, Америки, в Австралию). На 60% выросли объемы отгрузок в магазины беспошлинной торговли Duty Free. В прошлом году водка бренда появилась на полках магазинов в Австралии, Новой Зеландии, Сирии, Финляндии, Японии и Швейцарии.

До конца 2012 года УВК Nemiroff планирует выйти на рынки Индии и нескольких стран Латинской Америки.

"Несмотря на непростые времена, украинская водочная компания Nemiroff стабильно продолжает двигаться по запланированному курсу. На сегодня бренд Nemiroff удерживает лидирующие позиции на украинском рынке и активно увеличивает объемы экспорта, осваивает новые рынки сбыта. Предпосылки нынешних результатов работы были заложены еще в 2006-2009 гг, во время реструктуризации компании. За эти годы команда Nemiroff проделала грандиозную работу. Ее результат – стабильно растущий бизнес", – комментирует председатель совета директоров компании Nemiroff Александр Глусь.

Украина. ЛатАмерика > Алкоголь > az-ua.com, 12 сентября 2012 > № 645715

Австралия > Медицина > chemrar.ru, 12 сентября 2012 > № 644567

Медики Австралии и соседней Новой Зеландии выступили с призывами к правительствам своих стран, требуя уделить самое пристальное внимание проблеме гепатитов В и С. Очень многие люди, страдающие этими болезнями, вскоре могут стать пациентами онкологов. Исследователи предсказывают, что если не улучшить ситуацию с диагностикой и лечением гепатитов В и С в обеих странах, то уже к 2020 году заболеваемость раком печени в Австралии и Новой Зеландии достигнет 11,2 случаев на 100 000 человек.

Это очень высокий показатель – так, 30 лет назад в 1982 году он не превышал 2 случаев на 100 000 австралийцев и новозеландцев. Ученые указывают, что в обеих странах не менее 75% случаев этого тяжелейшего заболевания можно было бы предотвратить, так как у значительной части больных раком печени он развивается после инфицирования вирусами гепатита В и С. Без лечения обе разновидности гепатита резко повышают риск развития рака печени.

Врачи обеих стран указывают, что в настоящее время в Новой Зеландии и Австралии проживает не менее 500 000 человек, инфицированных опасными вирусами. При этом половина заразившихся не подозревает о наличии у них болезни.

«Очень многие больные гепатитами В и С обращаются за медицинской помощью, когда болезнь уже начала активно прогрессировать, или узнают о наличии гепатита тогда, когда им ставят диагноз «рак печени», – предостерегает один из ведущих вирусологов Зеленого континента профессор Бенджамин Коуи (Benjamin Cowie). Он считает, что заболеваемость раком печени начнет резко возрастать, если к 2016 году не удастся уменьшить число новых случаев гепатитов В и С наполовину.

Вчера специальное обращение к правительствам Австралии и Новой Зеландии в связи с ситуацией с заболеваемостью гепатитами в обеих странах приняли делегаты 8-й Австралазийской конференции по проблеме вирусных гепатитов (8th Australasian Viral Hepatitis Conference).

Австралия > Медицина > chemrar.ru, 12 сентября 2012 > № 644567

Россия. Новая Зеландия > Рыба > ria.ru, 12 сентября 2012 > № 642291

Экипаж российского рыболовецкого траулера "Иван Голубец" пришел на помощь терпящему бедствие новозеландскому судну Almaltal Columbia, пишет в среду новостной портал Stuff.co.nz.

Рано утром в среду на судне Almaltal Columbia вспыхнул сильный пожар, капитан Крис Патрик (Chris Patrick) приказал подать сигнал бедствия. Almaltal Columbia в этот момент находилось в 85 километрах от города Литтелтон в Новой Зеландии.

Ближайшим к месту аварии судном оказался российский "Иван Голубец", на борт которого и была эвакуирована вся новозеландская команда. В настоящее время все моряки доставлены в порт Литтелтона. Никто не пострадал.

Загоревшийся плавучий рыбозавод Almaltal Columbia принадлежит новозеландской компании Talley's Nelson.

Россия. Новая Зеландия > Рыба > ria.ru, 12 сентября 2012 > № 642291

Новая Зеландия > Недвижимость, строительство > prian.ru, 11 сентября 2012 > № 643870

Жилищный рынок страны продолжает восстанавливаться с 2011 года, лучше всего идут дела на рынках Окленда и Крайстчерча.

Количество продаж недвижимости в августе составило 6035 объектов, что на 2,2% выше, чем месяцем ранее, и на 16% по сравнению с предыдущим годом, сообщает The New Zealand Herald. В Нортланде количество сделок за год выросло на 31%, в Окленде – на 25,6%, в Таранаки – на 22,2%, однако с учетом июльских данных лидируют рынка Окленда и Крайстчерча. Средняя стоимость жилья продолжает увеличиваться: в августе она составила $370 тыс. (+4,2% за год). Доход от продаж в августе составил $2,79 млрд.

На рынке Окленда средняя цена жилья достигла $505,5 тыс. (+1,1% за год). Хелен О’Салливан, исполнительный директор компании REINZ, заявила: «Покупатели недвижимости в Окленде все больше увеличивают разрыв между динамикой этого рынка и прочих рынков страны». Эксперт также заметила, что при росте спроса на жилье по всей Новой Зеландии, цены остаются практически неподвижными, отражая неуверенность людей насчет экономических перспектив страны.

О восстановлении рынка недвижимости Новой Зеландии свидетельствует и повышение скорости продаж. Сегодня жилье остается на рынке в среднем 35 дней – на 4 дня меньше, чем в прошлом году. Быстрее всего раскупают жилье в Окленде – в среднем за 30 дней.

Новая Зеландия > Недвижимость, строительство > prian.ru, 11 сентября 2012 > № 643870

Индонезия. Россия. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 10 сентября 2012 > № 640993

Президент Индонезии Сусило Бабманг Юдхойоно высоко оценил деятельность России как страны-хозяйки саммита АТЭС, завершившегося в воскресенье во Владивостоке, сообщает в понедельник национальное информационное агентство Антара.

"Управление транспортом было организовано очень хорошо, материальная база (также) была очень хороша", - заявил он накануне вечером на пресс-конференции для индонезийских журналистов.

"Подготовить места для проживания (участников) форума АТЭС нелегко", - добавил лидер страны, принявшей от России председательство в АТЭС в 2013 году.

В последний день работы саммита президент РФ Владимир Путин начал заседание с поздравления с днем рождения Юдхойоно, отмечавшего в этот день свое 63-летие, сообщает в понедельник газета Jakarta Post.

"Мне очень приятно, что свой день рождения Вы встречаете и будете отмечать именно в России, в нашей стране", - отметил глава российского государства.

Индонезия приложит усилия для того, чтобы вопросы, которые будут обсуждаться на саммите АТЭС в следующем году были практически выполнимы, сказал Юдхойоно.

Президент Индонезии в сопровождении ряда членов делегации также осмотрел пресс-центр владивостокского саммита, где работали свыше тысячи журналистов, отмечает Антара.

"Условия для работы СМИ были очень хорошими, поэтому мы были должны зайти сюда, чтобы осмотреть их и поучиться", - заявил агентству министр промышленности Индонезии Мохамад Сулеман Хидаят (Mohamad Suleman Hidayat).

Россия регулярно принимает участие в саммитах АТЭС с 1999 года, а в 2012 году впервые председательствовала на главном форуме организации, проходившем на острове Русский во Владивостоке на территории Дальневосточного федерального университета.

АТЭС - крупнейший мировой форум торгово-экономического сотрудничества. Совокупное население государств-участников организации превышает 2,5 миллиарда человек. Участниками АТЭС, помимо России, являются Австралия, Бруней, Вьетнам, Гонконг, Индонезия, Канада, Китай, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Папуа - Новая Гвинея, Перу, США, Сингапур, Таиланд, Филиппины, Чили, Республика Корея и Япония.

Индонезия. Россия. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 10 сентября 2012 > № 640993

Иран. Канада > Внешэкономсвязи, политика > iran.ru, 10 сентября 2012 > № 640266

Внезапный и немотивированный разрыв Канадой дипломатических отношений с Ираном, как и следовало ожидать, получил полное одобрение Израиля. Президент Израиля Шимон Перес выразил Оттаве свою глубокую признательность: «Канада вновь доказала, что для нее принципы важнее интересов, и необходимо проводить политику, отражающую не только интересы государства, но и общечеловеческие принципы - причем с явным приматом этих принципов». Беньямин Нетаньяху вообще назвал данное решение примером ясной и недвусмысленной политики для всего мира. Что же касается остального мира – то шаг Канады вверг всех в некоторое даже недоумение.

Впрочем, достаточно обоснованное. Внешняя политика нынешнего канадского премьера Стивена Харпера не то что в мире, она и внутри страны вызывает недоумение. Злые языки утверждают, что причиной тому является то обстоятельство, что Харпер до своего избрания премьер-министром ни разу не был за границей, и смутно представлял себе, какую международную реакцию может вызвать тот или иной его шаг. Гневно отметая эту критику, сотоварищи Харпера по разуму и консервативной партии неоднократно заявляли, что их внешняя политика основывается на принципах, а не каких-то там интересах и поисках популярности.

Здесь надо полностью согласиться. Чего-чего, а принципиальности вопреки здравому смыслу Оттаве в последние годы хватает, что прекрасно продемонстрировала история с выставлением Канадой своей кандидатуры в непостоянные члены Совбеза ООН. Против членства Оттавы дружно проголосовали африканские и мусульманские страны, Индия, Китай и Россия. Причем у всех голосовавших против – оснований было более чем предостаточно. Незадолго до выдвижения Канады правительство Харпера нарушило свои обязательства в Африке и переключилось на Латинскую Америку. В отношении России члены кабинета консерваторов постоянно заявляют, что Москва, ни много ни мало – «угрожает канадскому суверенитету в Арктике».

Еще интереснее получилось с Китаем. На конференции, организованной Университетом Альберты, Харпер предложил Китаю помощь в снабжении энергией, намекнул на хорошую конкурентоспособность канадских портов в Принс-Руперте и Ванкувере и оптимистично сообщил, что «канадские ворота для китайских бизнесменов открыты настежь». Но – опять принципы попутали. Эти заявления были сделаны уже после того, как Канада громогласно (другое слово подобрать трудно), поддержала присуждение в 2010 году нобелевской премии мира китайскому диссиденту Лю Сяобо, приговоренному на родине к длительному заключению за "свержение социалистического строя". Как на эту поддержку отреагировал Пекин – объяснять не надо. Так что щедрые предложения Канады были Китаем попросту проигнорированы.

В том же, что касается Ближнего Востока, принципы правительства Харпера приобрели совсем уж глобальный характер. Началось все с базы ВВС «Camp Mirage» в Объединенных Арабских Эмиратах. Предоставив эту базу для канадских транспортников, летающих в Афганистан, Дубай рассчитывал на благодарность Оттавы и попросил расширить маршруты авиакомпаний «Emirates» и «Etihad» в Канаду и увеличить число полетов. Но вмешались лоббисты канадской «Air Canada», заявившие, что дубайские авиалинии субсидируются государством, а следовательно – нарушаются принципы свободной конкуренции. Аргумент сработал, и Дубаю в просьбе было отказано. Эта принципиальность поразила правительство Эмиратов настолько, что оно даже отказало в посадке министру обороны Канады Питеру Маккею, министру по делам ветеранов Жан-Пьеру Блэкберну и начальнику штаба генералу Уо́лтеру Наты́нчику, когда те возвращались в Канаду после трехдневного визита в Афганистан.

Но надо отметить, что принципиальность консерваторов все больше приобретала односторонний характер, особенно на фоне действий предыдущего правительства. Так в период премьерства Пола Мартина, официальные представители Канады заявляли об «оккупации Израилем палестинских территорий». Причем, эти заявления подкреплялись вполне реальными действиями – в Канаде были изъяты все паспорта, в которых в качестве места рождения значился «Иерусалим, Израиль».

Официальные представители Канады заявляли, что Израиль несет обязательства перед палестинскими беженцами, выступали за право палестинцев на их собственное государство без предварительных условий. „Откровенно антиизраильским и враждебным“ назвал Тель-Авив и заявление Пьера Петтигрю, министра иностранных дел Канады в правительстве Мартина, сделанное им на страницах «Ottawa Citizen». Цель Канады, сказал Петтигрю, это «видение демократического и находящегося в безопасности Израиля, живущего рядом в мире и спокойствии с независимым, жизнеспособным, демократически и территориально-целостным Палестинским государством».

Сегодня принципиальность Стивена Харпера развернута на 180 градусов и носит откровенно произраильский и антииранский характер. Лишним подтверждением тому служит сотоявшийся в марте этого года визит израильского премьер-министра Беньямин Нетаньяху в Канаду. Нетаньяху "заскочил" (как он сам выразился) на встречу с канадским премьером Стивеном Харпером перед важным визитом в Белый Дом. Вовсе неудивительно, что данная встреча рассматривалась израильской стороной как стратегический шаг, призванный показать американскому президенту, что "время дипломатии в отношении Тегерана подошло к концу". Ведь месяцем ранее Харпер в своем интервью израильским СМИ выразил однозначную поддержку еврейскому государству, заявив, что Канада готова в любой момент оказать необходимую помощь в случае военного конфликта с Ираном.

Что ж, обещания, данные консерваторами накануне прошлогодних выборов израильскому лобби, – надо отрабатывать. Но здесь есть одно немаловажное обстоятельство: мало того, что „неуклонная принципиальность“ делает государство заложником этой самой „неуклонности“, она еще и предоставляет широкие возможности для манипулирования его руководством.

Заявление министра иностранных дел Канады Джона Бэрда о мотивах приостановки дипломатических отношений с Исламской Республикой не выдерживает никакой критики. „Канада рассматривает правительство Ирана как наиболее серьезную угрозу безопасности в современном мире. В этих условиях Канада больше не может сохранять дипломатическое присутствие в Иране“, „военная составляющая ядерной программы Исламской республики, оказание им помощи Сирии, враждебность по отношению к Израилю, опасения за безопасность канадских дипломатов» – это все несерьезно. Некоторым этим “мотивам” по десятку лет. Не они лежат в основе решения Оттавы.

Истинные причины такого шага – начало новой политической тактики фундаторов антииранской коалиции – Вашингтона, Лондона и Тель-Авива. Тегеранская конференция Движения неприсоединения убедительно показала, что если где и существует международная изоляция Ирана – так только в воображении иранофобов. Реальность, как это за ней и водится, оказалась мало того, что несколько иной, так и весьма неприятной для антииранской коалиции. Поэтому было принято решение о смене тактики. От разговоров о глобальной антииранской коалиции, оказавшейся, как бы это помягче выразиться, некоей политической абстракцией, перейти к точечным акциям в форме приостановки рядом государств дипломатических отношений с Исламской Республикой.

По меткому замечанию Гейдара Джемаля «Приступ истерии у канадского правительства просто является частным случаем большой истерики, охватившей весь западный мир и особенно обострившейся после Тегеранского саммита ДН» (см. Гейдар Джемаль: «Тегеранский саммит и истерия Запада», Иран.ру, 08.09.12г.). И в этом смысле абсолютно невменяемая и безвольная Канада – первая ласточка, за которой вполне вероятно последуют как государства Британского Содружества вроде Австралии и Новой Зеландии, так и европейские «младоНАТОвцы», вроде Польши, руководство которой также демонстрирует «несгибаемую принципиальность».

А вопрос о том, почему первой в реализации этой тактики стала именно Канада, имеет весьма незамысловатый ответ. Во второй половине октября в Канаде будет проходить международная встреча глав парламентов, на которой должен был присутствовать и выступать спикер иранского меджлиса Али Лариджани. Предоставлять ему, а в его лице – всей Исламской Республике, высокую международную трибуну, в планы вышеупомянутых государств-фундаторов совершенно не входит. Как показал Тегеранский саммит ДН, ничем хорошим для иранофобов выступления Ирана на международных конференциях не заканчивается.

Редакция Iran.ru

Иран. Канада > Внешэкономсвязи, политика > iran.ru, 10 сентября 2012 > № 640266

Новая Зеландия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 8 сентября 2012 > № 640216

Владимир Путин и Джон Ки обсудили актуальные вопросы российско-новозеландских отношений. Встреча состоялась на полях саммита АТЭС.

В.ПУТИН: Уважаемый господин Премьер-министр, уважаемые коллеги!

Очень рад возможности поговорить с вами на полях саммита АТЭС. Новая Зеландия – наш давний партнёр в Азиатско-Тихоокеанском регионе, и я хочу Вас поблагодарить за помощь и поддержку при подготовке саммита АТЭС в этом году.

Уважаемый господин Премьер-министр, на очереди Ваш визит в Москву. Вы знаете о нашем приглашении, я хотел бы возобновить его ещё раз. Наши специалисты занимаются вопросами укрепления договорно-правовой базы нашего сотрудничества. Я надеюсь, что по нескольким направлениям, которые представляют взаимный интерес, мы продвинемся.

Дж.КИ (как переведено): Господин Президент, я хочу начать со слов поздравления в адрес Российской Федерации в связи с недавним присоединением к ВТО. Убеждён, что российский народ извлечёт из этого шага немало преимуществ.

Во-вторых, я, конечно, хочу поздравить российское Правительство с прекрасным достижением, я имею в виду строительство нового кампуса будущего Дальневосточного федерального университета. Это прекрасный шаг, нацеленный на развитие молодёжи и образования, очень важный шаг для всех экономик АТЭС. Я думаю, что он будет очень плодотворно использоваться в будущем.

Мы удовлетворены ходом дискуссии на форуме АТЭС и благодарны Вам за то, что нашли время провести эту двустороннюю встречу. Я понимаю, что времени у нас мало, мы и так задерживаемся, а у Вас и без того плотный график. Поэтому я признателен за то, что уделили нам Ваше ценное время.

Я с нетерпением ожидаю поездки в Москву, надеюсь, в 2013 году мой визит состоится. Надеюсь, у нас будет возможность обсудить нашу работу по заключению соглашения о зоне свободной торговли.

Новая Зеландия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 8 сентября 2012 > № 640216

Россия. Индонезия. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 8 сентября 2012 > № 639408

Церемония закрытия Делового саммита АТЭС-2012 состоялась во Владивостоке в субботу: Россия передала Индонезии, которая будет председательствовать в объединении в 2013 году, символ саммита - молоток.

Председатель Делового саммита АТЭС глава ВТБ Андрей Костин отметил, что мероприятие позволило выработать консенсус по ряду важнейших вопросов, и выразил надежду, что в дальнейшем будет продолжаться устойчивый поиск развития без кризиса. Он поблагодарил представителей бизнеса, лидеров АТЭС за внимание к региональным и местным проблемам.

Все новости экономики и бизнеса на сайте агентства Прайм >>

Следующий Деловой саммит АТЭС пройдет в октябре 2013 года на индонезийском острове Бали.

Деловой саммит Азиатско-Тихоокеанского сотрудничества, в котором приняли участие лидеры экономик региона, а также более 700 первых лиц крупнейших компаний, начал работу 7 сентября в рамках недели саммита АТЭС во Владивостоке. В повестке бизнес-форума были экономическая интеграция, валютная политика, повышение эффективности и надежности логистических цепочек, продовольственная безопасность, проблема дефицита инфраструктуры.

Россия регулярно принимает участие в саммитах организации с 1999 года, а в 2012 году впервые стала хозяйкой мероприятия.

АТЭС - крупнейший мировой форум торгово-экономического сотрудничества. Совокупное население государств-участников организации превышает 2,5 миллиарда человек. Участниками АТЭС, помимо России, являются Австралия, Бруней, Вьетнам, Гонконг, Индонезия, Канада, Китай, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Папуа - Новая Гвинея, Перу, США, Сингапур, Тайвань, Таиланд, Филиппины, Чили, Республика Корея и Япония.

Россия. Индонезия. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 8 сентября 2012 > № 639408

Индонезия > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 8 сентября 2012 > № 639295

ДЕЛОВОЙ САММИТ АТЭС-2013 ПРОЙДЕТ В ИНДОНЕЗИИ

Бизнес-форум пройдет в октябре на острове Бали

Деловой саммит АТЭС-2013 пройдет в октябре на Индонезийском острове Бали. Как сообщает РИА "Новости", на церемонии закрытия бизнес-форума 2012 года Россия передала Индонезии символ саммита - молоток.

Как отметил председатель саммита глава ВТБ Андрей Костин, встреча позволила выработать компромисс по ряду важнейших вопросов, и выразил надежду, что в дальнейшем участники встречи продолжат устойчивый поиск развития без кризиса. Он поблагодарил лидеров АТЭС и представителей бизнеса за внимание к региональным и местным проблемам.

Деловой саммит Азиатско-Тихоокеанского сотрудничества начал работу 7 сентября в рамках недели саммита АТЭС во Владивостоке на острове Русский. В нем приняли участие лидеры экономик региона и более 700 топ-менеджеров крупнейших компаний. Повестка форума включала экономическую интеграцию, валютную политику, повышение эффективности и надежности логистических цепочек, продовольственную безопасность и проблему дефицита инфраструктуры.

В заключительный день саммита АТЭС - 9 сентября - его участники обсудят проблемы продовольственной безопасности и инновации. По итогам форума планируется принять совместную декларацию, которая будет отражать приоритеты российского председательства в АТЭС.

АТЭС является крупнейшим мировым форумом торгово-экономического сотрудничества. Совокупное население государств-участников организации превышает 2,5 миллиарда человек. В числе участников АТЭС, помимо России, Австралия, Бруней, Вьетнам, Гонконг, Индонезия, Канада, Китай, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Папуа - Новая Гвинея, Перу, США, Сингапур, Тайвань, Таиланд, Филиппины, Чили, Республика Корея и Япония. Россия принимает участие в саммите с 1999 года. В этом году РФ принимает саммит у себя впервые.

Индонезия > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 8 сентября 2012 > № 639295

Россия. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 7 сентября 2012 > № 640239 Владимир Путин

Президент России выступил на пленарном заседании Делового саммита АТЭС.Деловой саммит АТЭС, в котором принимают участие лидеры экономик, а также более 700 ведущих представителей бизнес-сообщества Азиатско-Тихоокеанского региона, проходит во Владивостоке.

В ходе заседания Владимир Путин ответил на вопросы участников форума.

* * *

А.КОСТИН: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые дамы и господа!

Прежде всего от лица всех членов Делового саммита хотел бы поприветствовать Владимира Владимировича. И хотя все, безусловно, знают, кто такой Владимир Владимирович, тем не менее по регламенту я обязан представить его аудитории.

Хотел бы напомнить, что Владимир Владимирович впервые был избран Президентом России в 2000 году, успешно отработал два президентских срока, потом работал Премьер-министром нашей страны, а в марте этого года в первом туре одержал убедительную победу, собрав более двух третей голосов избирателей, таким образом получив мандат российского народа на проведение дальнейшей внешней и внутренней политики Российской Федерации.

Владимир Владимирович – опытный участник заседаний и саммитов АТЭС, неоднократно участвовал в них и всегда откликался на просьбы делового сообщества выступить, как он и сделал сегодня.

Владимир Владимирович, я хотел бы вкратце доложить о том, что сегодня у нас состоялся первый день работы Делового саммита. Прошло уже 8 секций. В них принимали участие и бизнесмены, причём здесь собрались руководители более чем 750 корпораций и компаний, представляющие все страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Выступали общественные деятели и журналисты, руководители целого ряда стран тоже участвовали в панельных дискуссиях. В частности, Премьер-министр Новой Зеландии, Президент Чили, Вьетнама, но вот такое выступление, как сегодня, первое выступление лидера, – это Ваше выступление.

Если говорить о секциях, то мы обсуждали вопросы преимущества и побочных эффектов экономической интеграции. И при всём разбросе мнений всё-таки вывод был такой, что путь интеграции – это единственный путь, направленный на развитие глобальной экономики, и что Россия, как и другие страны, будет по этому пути двигаться и дальше. Мы обсуждали тему «Сколько нужно валют?». Общее мнение было, что мир движется к мультивалютной системе, что более быстрое развитие экономик новых государств, в том числе в Азиатско-Тихоокеанском регионе, или прежде всего в этом регионе, приведут неминуемо к некому ослаблению позиций нынешних резервных валют, таких, как доллар, и усилению и возможности таких валют, как китайских юань и российский рубль.

Мы говорили сегодня на секциях о ресурсах, которые ограничены и которые надо использовать бережливо, и отмечали важность инноваций, новых материалов и технологий, для того чтобы сберечь имеющиеся на земле ресурсы.

Отдельно была очень интересная дискуссия, где принимали участие лидеры относительно такого ресурса, как вода. Говорили о продовольственных ресурсах, продовольственной безопасности. Говорили о необходимости развития логистических цепочек, включая задачу развития логистических цепочек в России, на Дальнем Востоке. Говорили о перспективах развития удалённых районов – будь то Дальний Восток России, либо Аляска, либо Китай или Австралия, – и как правильно привлечь капиталы людей в эти удалённые регионы. Говорили об инфраструктуре как основе устойчивого роста, о государственно-частном партнёрстве – то есть целом ряде вопросов, которые волнуют сегодня деловое сообщество, и конечно, мы хотели бы услышать ваше мнение о пути развития интеграции глобальных, мировых процессов, о роли России в этих процессах.

Если позволите, предложил бы выступать с места, чтобы иметь более тесный, домашний характер нашей дискуссии. Уверен, что это будет интерактивная дискуссия, поэтому, может быть, мы не будем вставать, а с места каким-то образом разговор начнём. Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо большое.

Уважаемые коллеги! Пока я готовился к нашей встрече и к некоторым двусторонним беседам, которые уже начались в рамках саммита АТЭС, имел возможность посмотреть за вашей дискуссией по телевидению, смотрел, как изящно модератор вёл эту дискуссию, хочу поблагодарить вас за эту работу. И действительно, темы, которые вы обсуждали, важные, интересные, актуальные. Собственно говоря, ради обсуждения этих проблем мы здесь все и собрались.

Участие делового сообщества в таких форумах – а на АТЭС это стало правилом, когда собираются не только главы правительств и государств, но и главы крупных компаний, представители делового сообщества, – вот это правило стало универсальным. И это очень хороший симбиоз тех, кто занимается реальной политикой и реальной экономикой. Люди слышат друг друга, встречаются, обсуждают те проблемы, с которыми сталкивается и государство, и бизнес. Надеюсь, что в ходе сегодняшней и последующих дискуссий мы найдём такие решения и предложения по развитию, которые будут эффективными и повлияют существенным образом на развитие мировой экономики и прежде всего на развитие экономики в том регионе, где мы сами живём и функционируем.

Деловой саммит, как я уже сказал, – неотъемлемая часть форума АТЭС. На экономику АТЭС, вы все это хорошо знаете, я некоторые цифры повторю, приходится около 55 процентов глобального ВВП, почти половина объёмов мировой торговли, около 45 процентов от всех накопленных в мире прямых иностранных инвестиций. Но это не главное. А что же главное? А главное – это то, что АТР как макрорегион, несмотря на известные сложности в глобальной и мировой экономике, все последние 20 лет развивается самыми быстрыми темпами, наращивая финансовый, инвестиционный и научно-технологический потенциал. Такое лидерство требует от нас общей ответственности. Тем более сегодня, когда ситуация в мировой экономике неустойчива. Конечно, мы знаем, что и в Азиатско-Тихоокеанском регионе тоже есть определённые тревожные тенденции: сокращение темпов роста экономики некоторых ведущих стран, но сокращение темпов – это одно. Но всё-таки надо отметить не то, что они сокращаются, а то, что они сохраняются.

Темпы роста в Азиатско-Тихоокеанском регионе несопоставимы с темпами роста других развитых экономик. Проблемы, тем не менее, в банковской сфере и нестабильность на финансовых рынках отрицательно сказались, как вы знаете, на темпах экономического глобального роста. То же самое можно сказать, к сожалению, о росте безработицы в развитых экономиках. Последствия этого почувствовали на себе и большинство других государств. Резкие колебания на финансовых и валютных рынках и стагнация спроса на экспорт стали вызовами для экономик всех стран мира без исключения. Глубинные проблемы, к сожалению, между тем, пока не решены. Поэтому подобная ситуация, конечно, может приобрести затяжной характер.

Вместе с тем есть и то, что вселяет определённый сдержанный, но всё-таки оптимизм. Главные, ключевые экономические игроки стремятся вести себя, что называется, в рамках определённых правил. Не предпринимаются безответственные, односторонние шаги с непредсказуемыми последствиями. Этому во многом способствуют такие форумы, как АТЭС. Конечно, и в рамках G8 [«большой восьмёрки»], в рамках «двадцатки» обсуждаются эти проблемы, но и на нашем форуме тоже, и это результат нашей совместной работы.

На пике кризиса удалось избежать скатывания в тупик глухого протекционизма и жёстких торговых войн, и, напротив, выбрать логику совместных антикризисных действий, продолжить долгосрочную повестку реформирования системы финансового регулирования. Задачи, которые стоят сегодня, не менее, а может быть, и более сложны, чем те, которые решались в предыдущий период, в предыдущие этапы кризиса. Сейчас всем нам нужны новые подходы, новые модели экономического развития.

Ландшафт мировой экономики меняется на глазах. По темпам роста развивающиеся рынки в ближайшие два десятилетия будут значительно опережать традиционно развитые экономики мира – это для всех уже является фактом. С этим неизбежно последует и перестройка товарных и финансовых потоков, а это лишь одно из проявлений процессов глобальной трансформации. Очевидно, что такие процессы носят глубинный характер.

Мир переходит в другую экономическую, технологическую и геополитическую эпоху. И этот переход будет длительным, непростым, а для некоторых и болезненным. Многие привычные подходы подвергнутся переоценке. Вместо деклараций жизнь потребует прагматизма и практических действий. Поэтому, думаю, далеко не случайно, что в период кризисных испытаний импульс получили проекты региональной экономической интеграции. Безусловно, это позитивный феномен, имеющий многообещающие перспективы, особенно на фоне объективных сложностей внутри Всемирной торговой организации и пробуксовки Дохийского раунда переговоров.

На наш взгляд, именно региональная интеграция построена на общем понимании и совместном учёте интересов друг друга, интересов близких партнёров, даже близких географически, может и должна сыграть ключевую роль в отстаивании фундаментальных принципов открытости рынков и свободы торговли, подтолкнуть к динамичному развитию всю мировую экономику. Кроме того, диалог между крупными региональными структурами, такими как наш форум АТЭС, НАФТА, ЕЭС или вот рождённое недавно на постсоветском пространстве Единое экономическое пространство – это хорошая основа для совершенствования правил мировой торговли и инвестирования. Важно стимулировать глобальный переговорный процесс и инициировать его снизу, из регионов, формировать расширенные интеграционные пространства, механизм диалога между региональными и субрегиональными объединениями. Именно по такому пути, при активном участии России, и развивается евразийская интеграция, пространство свободной торговли в СНГ.

Мы недавно подписали, и практически все страны СНГ ратифицировали договор о зоне свободной торговли в СНГ. Также [существуют] Таможенный союз и Единое экономическое пространство, о которых я уже упомянул, созданное тремя государствами на постсоветской территории: это Россия, Казахстан и Белоруссия. Они стали не просто нашим общим ответом на вызовы кризиса – у нас появились новые возможности для совместных проектов с экономиками АТЭС.

Идут переговоры по соглашению о свободной торговле между Таможенным союзом и Новой Зеландией. Подготовлен совместный доклад о возможности начать аналогичный процесс с Вьетнамом. Возможны и другие переговоры по этому вопросу – нам уже поступили десятки заявок, десятки – я хочу подчеркнуть это – из стран АТР на возможность установления особых торговых экономических отношений с Таможенным союзом и с Единым экономическим пространством, представленным тремя государствами, о которых я уже сказал.

Кстати, здесь, на Владивостокском форуме, наша страна учитывает и исходит из консолидированной позиции трёх участников интеграционной тройки – России, Белоруссии и Казахстана. Мы не стоим на месте. Уже сейчас работаем с партнёрами над созданием Евразийского экономического союза, а это ещё более высокая степень интеграции с передачей большего числа функций на наднациональный уровень, с согласованной макроэкономикой, технологической и финансовой политикой. Фактически мы хотим создать мощный центр регионального развития. Более того, будущий Евразийский экономический союз может стать таким фактором связки между Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом.

Хочу особо подчеркнуть: именно сейчас жизненно важно наводить мосты между различными регионами мира. В этой связи считаю, что одна из первоочередных задач – это сохранить и уберечь открытость глобальных и региональных рынков. Иллюзии простых решений слишком дорого обходятся. Увлечение лекарством протекционизма на время снимает, конечно, болевые ощущения, симптомы, но мешает выздоровлению экономики в целом, сковывает активность в торговле и инвестициях.

Напомню, что в пик кризиса в 2009 году мировая торговля сократилась на 12 процентов. Это самое большое сокращение мировой торговли с момента окончания Второй мировой войны – с 1945 года. Это, конечно, прежде всего прямые последствия обвала финансовых рынков, но это и плата за всплески протекционистских ограничений, а заплатить в конечном итоге пришлось всем.

Никто не отрицает право правительств защищать собственный рынок и национальный бизнес. Безусловно, они обязаны поддерживать отдельные предприятия или секторы экономики. Я и сам по своему опыту знаю и должен с вами поделиться, как принимаются такие решения. И Россия тоже этим грешит, чего там говорить. Ну вот, когда я, будучи Председателем Правительства, в 2009 году приехал на одно из наших предприятий на юге страны, которое выпускает сельхозтехнику, зашёл на территорию предприятия, а оно заставлено всё абсолютно готовой продукцией, которая не отгружается, предприятие фактически встало, люди остались без работы, технику сбывать некуда. А там работают сотни тысяч людей. Всё загружено техникой, и платформы железнодорожные, даже пройти негде. Естественно, начинаешь думать, что делать. Естественно, начинают в голову прежде всего приходить решения, связанные с ограничением импорта, с обеспечением интересов собственного национального производителя. Но должен сказать, что мы приняли определённые меры. Мы тогда ещё не были членами ВТО и имели на это право.

Так действовал и Евросоюз, должен сказать, в отношении ряда своих производителей, прежде всего в автомобильной отрасли. Наверное, на каких-то этапах, в каких-либо ситуациях это даже оправдано, иначе пострадали бы и национальные экономики, да и глобальные тоже.

Вопрос в другом – нужны ясные и понятные правила подобных действий. Плохо, когда мы формально, на бумаге пишем одно, а в жизни делаем совершенно другое, понимаю, что в определённых условиях по-другому поступить невозможно.

Ещё раз хочу повторить, нужны ясные и понятные, прозрачные правила принятия решений. То есть мы должны расставить в этой области все точки над «i», договориться о допустимом уровне защитных мер для сохранения рабочих мест в период кризиса.

Главное – это взаимное доверие, доверие и определённость в этих вопросах. Вот чего необходимо добиваться. Именно на основе таких подходов будет работать Россия и в рамках Всемирной торговой организации. Как полноценный участник этой организации мы намерены активно включиться в процесс формирования справедливых правил международной торговли. И в том числе считаем необходимым выработать специальные нормы, позволяющие странам поддерживать отдельные секторы экономики, которые наиболее уязвимы, чувствительны к проявлениям глобальной нестабильности. Такие меры помогут избавиться от недостатков нормативно-правовой базы самой Всемирной торговой организации, будут укреплять значение организации как универсальной структуры, способной эффективно решать проблемы международной торговли и реагировать на новые вызовы.

Хочу подчеркнуть, уважаемые дамы и господа, Россия выступает за усиление интеграционной повестки и нашего форума, в интересах дальнейшей торгово-инвестиционной либерализации с учётом «Богорских целей». Для нас это не просто декларация. Мы уверенно расширяем своё экономическое присутствие в регионе.

Вступив во Всемирную торговую организацию, Россия взяла на себя и будет выполнять ряд обязательств по снижению тарифных и нетарифных ограничений. При этом мы убеждены в том, что профессиональные преференциальные торговые договорённости должны быть максимально транспарентными. Это позволит всем отчётливо видеть как плюсы, так и минусы действующих и находящихся в процессе подготовки соглашений о свободной торговле и в перспективе создать оптимальную интеграционную модель.

Конечно, торговля – это не единственное, что находится в центре нашего внимания. Всё больший вес в рамках АТЭС приобретают такие темы, как энергобезопасность, экология, инновации. Активно идёт диалог по вопросам защиты прав интеллектуальной собственности. Одним из безусловных приоритетов считаем развитие транспортного контура АТР. В связи с рекомендуемой Деловым консультативным советом АТЭС дальнейшей диверсификацией торговых маршрутов мы с партнёрами по Единому экономическому пространству готовы предложить географические инфраструктурные возможности России, Белоруссии и Казахстана. Только если посмотреть на территорию трёх стран, станет понятно, что есть что предлагать. Наше единое экономическое пространство освобождено от внутренних таможенных и прочих формальностей, и, конечно, в этой связи открывает бизнесу Тихоокеанского региона прямой путь не только в экономики наших стран, но и в инфраструктурно-транспортном смысле обеспечит наиболее оптимальные пути взаимодействия с Евросоюзом.

Кстати говоря, я уже сказал о создании Таможенного союза и единого экономического пространства. Хочу сразу подчеркнуть: это очень важно. И то, и другое создавалось и функционирует на принципах Всемирной торговой организации. Уверен, что это будет помогать всем нашим экономическим партнёрам, в том числе и из стран Азиатско-Тихоокеанского региона, увереннее работать на рынках всех трёх стран.

Для повышения эффективности и надёжности логистических цепочек нужно активнее использовать современные технологии, конечно, в том числе и космические. Здесь России также есть что предложить нашим партнёрам. К примеру, оснащение транспортных узлов и коридоров системой глобальной космической навигации – ГЛОНАСС. Мы создали эту систему в достаточно короткие сроки, сегодня она приобрела действительно глобальный характер: мы вывели на орбиту полноценную спутниковую группировку (28 спутников, два из них – резервные), и она полностью функционирует и применяется весьма эффективно.

Ещё один приоритет российского года АТЭС – это укрепление продовольственной безопасности. Доступность продовольствия – вопрос не просто экономический и социальный, это вопрос будущего для миллионов и миллионов людей. Я слышал, по-моему, сегодня в ходе дискуссии, или модератор, или участники первой части вашей сегодняшней встречи говорили о том, что только за последний год 150 миллионов людей столкнулись с проблемами снабжения продовольствием, а по некоторым экспертным данным – уже 200 миллионов, свыше миллиарда человек на планете голодают. Конечно, мы не можем не учитывать такой экономический и социальный фактор.

Россия, я уже об этом сказал, вносит и будет вносить значительный вклад в стабильность поставок продовольствия, в том числе на рынки АТР. У нас уже сейчас, на данный момент времени, наш экспортный потенциал – где-то 15, а то и 20 миллионов тонн зерна. А, по оценкам специалистов, к 2020 году наша страна будет ежегодно производить 120–125 миллионов тонн зерна, и это увеличит её экспортные возможности примерно до 30–35, может быть, 40 миллионов тонн.

Разумеется, мы не намерены замыкаться только на экспорте продовольствия, в наших общих интересах стимулирование взаимных инвестиций в сельское хозяйство, в расширение зон устойчивого земледелия, в реализацию других аграрных проектов на основе, разумеется, передовых технологий. В том числе речь идёт о тесном сотрудничестве в области использования биологических ресурсов, и не в последнюю очередь биологических ресурсов Тихого океана. Мы все живём, все наши страны расположены по берегам Тихого океана, наша общая задача – обеспечить воспроизводство биоресурсов.

Традиционно особое внимание уделяем региональному энергетическому сотрудничеству, обеспечению устойчивого баланса энергетики в регионе. Россия как один из ведущих и, подчеркну, надёжных мировых поставщиков энергоресурсов способна сыграть здесь одну из ключевых ролей. За последние годы мы реализовали несколько знаковых для региона проектов, имею в виду и сахалинские проекты нефтедобычи. Мы с некоторыми из участников сегодняшнего форума, с нашими американскими партнёрами ещё вчера обратили на это внимание. Благодарен за оценку нашей совместной работы.

Господин Тиллерсон, президент компании ExxonMobil, вчера говорил о том, как осуществляются позитивно проекты на Сахалине. Это ярко выраженные международные проекты, хочу это подчеркнуть. Мы и дальше будем работать в этом направлении. Будем укреплять наше взаимодействие с нашими партнёрами, укреплять энергетическую безопасность не только России, но и стран, с которыми мы сотрудничаем, всего региона.

Наличие достаточных, доступных и безопасных источников энергоресурсов, базовые условия обеспечения устойчивого роста и мировой экономики, и региона АТР.

Отдельная тема – укрепление международного сотрудничества в области мирного использования атомной энергии. Мы все знаем о трагедии на Фукусиме, она стала для всех нас серьёзным уроком. Высокая надёжность, строительство и безопасность эксплуатации АЭС – это требование, отступать от которого мы не намерены. Мы сейчас осуществляем целый ряд проектов, в том числе в Азии, мы строим атомные электростанции в Китайской Народной Республике. Мне очень приятно отметить, что наши китайские друзья и партнёры удовлетворены качеством продукта, которое предоставляет наше атомное машиностроение. Хочу сразу же отметить, что эти проекты тоже носят ярко выраженный международный характер.

Мы здесь не цепляемся за какую-то избыточную прибыль, сверхприбыль, мы выстраиваем отношения с технологическими лидерами, мировыми технологическими лидерами, таким образом, чтобы каждый компонент этих крупных международных проектов – в каждом из этих компонентов участвовали именно лидеры по соответствующему направлению. И примерно около 30 процентов от стоимости проекта – а это, как правило, дорогостоящие проекты, они многомиллиардные, от 2–3 до 8–10 миллиардов долларов каждый из проектов, – около 25–30 процентов мы, как правило, отдаём для реализации подрядчикам в нашей стране-партнёре, где мы соответствующие объекты возводим. Именно такой подход заложен в двусторонних соглашениях, которые наша страна заключает с нашими традиционными партнёрами, а вопросы безопасности, безусловно, на первом месте. Об этом мы говорим, договариваемся и выстраиваем работу и с нашими друзьями в Японии, в Соединённых Штатах, с австралийскими партнёрами и с рядом других государств. Будем придерживаться этих принципов и в дальнейшем.

Россия выступает за создание региональной системы мониторинга природных и техногенных катастроф. Здесь мы также готовы к самой тесной кооперации с нашими партнёрами в АТЭС. Говоря об энергетике, нельзя обойти столь важный вопрос, как энергосбережение и рациональное расходование ресурсов, уменьшение ресурсоёмкости ВВП. Такая модель так называемого зелёного роста открывает дорогу новому технологическому укладу. И я убеждён, что форум АТЭС будет служить объединению усилий экономик региона в решении ключевых проблем энергетики, а региональный бизнес – инвестировать в разработку и внедрение технологий, которые повысят энергобезопасность всего региона.

Важная интеграционная область, в освоении которой рассчитываем на активное взаимодействие с деловыми кругами, – это сфера инноваций, и я уже упоминал об этом. И здесь, в Дальневосточном федеральном университете, особо отмечу научно-образовательное сотрудничество. В наших общих интересах множить связи между университетами, исследовательскими центрами, научными организациями, поощрять студенческие обмены, контакты между учёными, в целом содействовать развитию человеческого капитала. Знаковым шагом в этом направлении является достигнутая в АТЭС в текущем году договорённость о постепенном формировании общего образовательного пространства.

Экономики АТЭС во многом дополняют друг друга по научной и экспериментальной базе, кадровому и образовательному потенциалам. И наше процветание, безусловно, зависит в значительной степени от способности, опираясь на эти конкурентные преимущества, вместе обеспечить новое качество экономического роста в регионе. В этом году при поддержке Делового консультативного совета в АТЭС создано Партнёрство по вопросам политики в области науки и технологии, проведено заседание Диалога по перспективным технологическим вопросам. Их цель – привлечь бизнес к обсуждению условий формирования рыночно ориентированной, благоприятной для развития инновационной среды. Считаю это полезным и очень перспективным начинанием. Мы должны учитывать мнение бизнеса и намерены, будем это делать, безусловно, и потребности бизнеса, – а бизнес, надеюсь, будет активнее ставить перед наукой конкретные задачи в практическом плане.

Уважаемые коллеги, Россия – неотъемлемая часть Азиатско-Тихоокеанского региона. Мы вкладываем серьёзные инвестиции в подъём Сибири, Дальнего Востока, и вот мы с вами находимся площадях и будем работать, работаем на площадях Дальневосточного федерального университета. Это большой, крупномасштабный проект для создания нового научно-образовательного, интеллектуального центра Дальнего Востока России. Он реализован за три с небольшим года. Такая масштабная работа, мы считаем, – очень важное начало на пути возрождения науки здесь и создания, как я уже выразился, такого мощного интеллектуального центра. Будем и дальше двигаться в этом направлении.

Традиционный девиз нашего форума звучит так: «АТЭС – значит бизнес». А слово «бизнес» в русском языке переводится как «дело». Я хочу пожелать всем нам, чтобы именно дело, целеустремлённость, смелость в известном смысле слова, видение перспективы определяли всегда характер нашей с вами совместной работы. Мы должны ставить перед собой амбициозные цели, идти вперёд, отвечать на вызовы времени, и, безусловно, именно в этом залог наших общих успехов. Большое вам спасибо за внимание. Спасибо.

А.КОСТИН: Спасибо, Владимир Владимирович.

Россия. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 7 сентября 2012 > № 640239 Владимир Путин

Бруней. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 7 сентября 2012 > № 638995

У России и Брунея есть хорошие возможности для развития контактов в области энергетики и военно-техническом сотрудничестве, заявил президент РФ Владимир Путин на встрече с султаном Брунея Хассаналом Болкиахом.

"Энергетика и военно-техническое сотрудничество - это две важнейшие сферы нашего возможного взаимодействия", - сказал Путин на встрече, которая прошла "на полях" саммита АТЭС во Владивостоке.

Российский президент отметил, что у двух стран наметились "хорошие перспективы по целому ряду направлений".

Путин добавил, что визит султана в Россию в 2009 году дал хороший стимул развитию связей между государствами.

Со своей стороны Болкиах также высоко оценил уровень двустороннего взаимодействия и подтвердил, что Бруней и Россия могут успешно сотрудничать в области энергетики и ВТС.

Во встрече глав государств с российской стороны принимают участие первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов, глава МИД Сергей Лавров и глава "Газпрома" Алексей Миллер.

Бруней в Кремле считают "перспективным партнером России в Азиатско-Тихоокеанском регионе".

Как напомнил ранее помощник президента России Юрий Ушаков, уже началась проработка "конкретных совместных проектов" в различных областях, прежде всего в энергетической сфере. Так, в июне ОАО "Зарубежнефть" и "Петролеум Бруней" подписали меморандум о взаимопонимании, касающийся совместной работы компаний на территории султаната и третьих стран.

Также, по его словам, многообещающее направление взаимодействия - объединение возможностей ОАО "Газпром" и Брунея как одного из ведущих производителей сжиженного природного газа. Ушаков подчеркнул, что хорошие перспективы у сотрудничества в сфере энергоэффективности и использования возобновляемых источников энергии, прежде всего по линии ФГБУ "Российское энергетическое агентство".

Увеличению взаимных инвестиционных потоков призвано содействовать и межправительственное соглашение о поощрении и взаимной защите капиталовложений, завершение согласования которого ожидается в ближайшее время, отметил помощник президента.

Россия регулярно принимает участие в саммитах организации с 1999 года, а в этот раз впервые стала хозяйкой мероприятия. Официальная часть форума пройдет 8-9 сентября. Деловой саммит АТЭС - это ежегодный бизнес-форум для деловой элиты Азиатско-Тихоокеанского региона, он проводится в рамках Недели саммита АТЭС. Помимо участия в мероприятиях форума, Путин планирует провести около 15 двусторонних встреч с главами государств и правительств - участников саммита.

АТЭС - крупнейший мировой форум торгово-экономического сотрудничества. Совокупное население государств-участников организации превышает 2,5 миллиарда человек. Участниками АТЭС, помимо России, являются Австралия, Бруней, Вьетнам, Гонконг, Индонезия, Канада, Китай, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Папуа - Новая Гвинея, Перу, США, Сингапур, Тайвань, Таиланд, Филиппины, Чили, Республика Корея и Япония.

Бруней. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 7 сентября 2012 > № 638995

Австралия. ОАЭ > Транспорт > bfm.ru, 6 сентября 2012 > № 637469

QANTAS И EMIRATES ВМЕСТЕ ПРИКРОЮТ МИРОВОЕ НЕБО

Австралийская и эмиратская авиакомпания намерены объединить маршрутную сеть, пересадочные узлы, координировать цены на билеты. Альянс вступил в жесткую схватку за европейские направления

Авиакомпании Qantas и Emirates заключили стратегический альянс сроком на 10 лет, который может изменить расстановку сил на мировом рынке гражданской авиации. В рамках соглашения обе авиакомпании объединят маршрутную сеть, будут координировать ценообразование, сольют системы бронирования и программы лояльности для часто летающих пассажиров. В результате единая сеть Qantas и Emirates покроет территорию от Европы до Новой Зеландии, пересекать которую можно будет с минимумом пересадок.

Слияния или обмена акциями компании не планируют, равно как не хотят вступать ни в какой из существующих авиационных альянсов: Star, Oneworld и SkyTeam. Президент Emirates Тим Кларк вообще назвал такие объединения анахронизмом. В интервью The Wall Street Journal он сказал, что в последние два года связи внутри таких альянсов ослабли, так как более крупные их члены предпочитают работать на основе двусторонних отношений.

Для Qantas, которая испытывает тяжелые финансовые затруднения, партнерство с таким крупным игроком на мировом авиарынке может стать настоящим спасением. В частности, австралийцы смогут поддерживать дальнемагистральные направления (особенно в Европу) и надеются развить свою региональную сеть. С апреля 2013 года Qantas будет обслуживать 14 рейсов из Аделаиды, Брисбена, Мельбурна, Перта и Сиднея в Дубаи на самолетах А380 и Boeing-777.

В рамках альянса, формирование которого технически завершится в следующем году, Qantas перенесет стыковочный узел из Сингапура в третий терминал аэропорта Дубая - единственный в мире терминал, где обслуживаются только А380. Сейчас там работает только Emirates. Вместе австралийская и арабская компании будут осуществлять 98 рейсов между Австралией и Дубаем, в том числе четыре на крупнейших в мире авиалайнерах. В воздушном парке Emirates таких самолетов 23 (самое большое число в мире), у Qantas - 12. На А380 будут осуществляться полеты из Эмиратов в Лондон, Париж, Москву, Амстердам, Рим, Мюнхен, а Qantas поставит эти лайнеры на линии Сидней-Дубай-Лондон и Мельбурн-Дубай-Лондон (семь рейсов в день).

Спор за европейское небо

Битва за британское направление вполне оправданна, и тут расстановка сил может кардинально измениться. Как замечает The Wall Street Journal, здесь Qantas и Emirates могут значительно подвинуть Singapore Airlines. По подсчетам банка Bank of America Merrill Lynch, сингапурская авиакомпания получает 25% выручки от пассажирских перевозок получает именно на рейсах из Австралии в Лондон, обеспечивая загрузку 40 тысяч мест еженедельно. Qantas и Emirates, по мнению аналитиков Bank of America Merrill Lynch, перебьют это предложение: они противопоставят сингапурскому конкуренту 55 тысяч мест, большую частоту полетов и другой маршрут. В "Хитроу" авиакомпании будут обслуживаться в одном терминале, равно как в Сиднее и Мельбурне.

Австралийское издание The Australian не исключает, что рейсы на этот континент прекратит British Airways: ранее британский авиаперевозчик и Qantas решили с марта 2013 года приостановить сотрудничество, длившееся два десятка лет.

Впрочем, действия авиакомпаний станут предметом анализа в Австралийской комиссии по конкуренции: альянс Emirates и Qantas будет контролировать половину пассажиропотока между Австралией и Европой. Если антимонопольщики найдут угрозу конкуренции, то могут "свернуть" все блестящие планы. Кроме того, комиссия изучит тарифную политику: чиновники опасаются, что традиционно более низкие цены Emirates поднимутся до планки более высоких у Qantas.

Альянс ударит по Singapore Airlines и другим авиакомпаниям Юго-Восточной Азии на азиатских направлениях: Qantas намерена увеличить вместимость и изменить расписание на рейсах в Сингапур и Гонконг, где пассажиры смогут пересаживаться на партнерские рейсы.

Кроме того, Emirates начинает открывать Новую Зеландию, уже с октября 2012 года она запускает рейс Мельбурн-Окленд на А380, а в рамках альянса будет предлагать рейсы в Окленд и Кристчерч. Также клиенты арабской авиакомпании смогут пользоваться более чем 5 тысячами рейсов Qantas по 50 направлениям внутри Австралии.

Таким образом, Emirates и Qantas охватят весь мир: из Дубая австралийские путешественники смогут пересаживаться в используемых Emirates хабах - Далласе, Сантьяго (туда можно будет добраться и в обратном направлении - через Австралию), Йоханнесбурге, Сингапуре и Гонконге. Сотрудничество с арабской компанией обеспечит Qantas автоматическое партнерство с American Airlines, LAN, South African Airways и China Eastern, а также альянсом Oneworld.

По мнению экспертов, заключенный альянс с австралийцами свидетельствует о жесткой конкуренции между Emirates и ее главным соперником в борьбе за пересадочный бизнес в ОАЭ - Etihad Airways из Абу-Даби. Последняя намерена значительно усилить европейское и австралийское направление, для этого она приобрела доли в авиакомпаниях Virgin Australia и Air Berlin. Emirates атакуют также с европейского и американского фронтов - Lufthansa и Delta Air Lines обвиняют дубайского авиаперевозчика в получении субсидий от правительства эмирата и получении, таким образом, преимуществ.

Альянсы против поглощений

Авиационный эксперт холдинга "ФИНАМ" Алексей Захаров полагает, что быстрого передела неба ждать не стоит. "Процесс оптимизации бизнеса, который запустило это слияние, достаточно длительный, размазанный по времени. И преимущества будут проявляться по шажку... и каких-то изменений, заметных невооруженным глазом, с моей точки зрения, ждать не стоит", - сказал Алексей Захаров в интервью BFM.ru. Он признал, что оптимизация работы двух компаний в рамках альянса очевидна. "Она (оптимизация - BFM.ru) позволяет снизить издержки деятельности и той, и другой компании, и они смогут в какой-то степени, если не снизить цены на билеты, то компенсировать их перманентный рост. Во-вторых, они смогут предлагать достаточное количество удобных для пассажиров стыковок, что опять-таки повысит привлекательность для клиента и той, и другой компании", - говорит собеседник BFM.ru. По мнению Алексея Захарова, стратегические партнерства в авиаотрасли вообще благоприятно сказываются на пассажирах. "Это позволяет крупным компаниям успешно противостоять негативным изменениям, возникающим на рынке. Вы посмотрите на наши внутренние цены. Если их сопоставить по расстояниям, то они намного выше, чем цены за рубеж", - рассуждает эксперт.

Вместе с тем есть и опасности тенденции слияний и поглощений на авиарынке, а альянсы более гибки. "Слияния и поглощения имеют свой естественный предел, потому что всегда наступает момент, когда образовавшийся монстр становится неуправляемым, неповоротливым, теряет способность оперативно реагировать на изменения рыночной ситуации. Альянсы в этом смысле более благоприятны, поскольку они оставляют входящим в них компаниям свободу действия, с одной стороны, а с другой - задают достаточно высокие альянсовые стандарты и дают удобство за счет обобщенного расписания с благоприятными стыковками, удобными маршрутами и так далее. Скорее всего, все-таки конгломераты не доживут до тех размеров, какие могут иметь альянсы", - полагает Алексей Захаров

Австралия. ОАЭ > Транспорт > bfm.ru, 6 сентября 2012 > № 637469

США. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > bfm.ru, 6 сентября 2012 > № 637457

TRANSPARENCY: ЭКСПОРТ КОРРУПЦИИ ЦВЕТЕТ ИЗ-ЗА КРИЗИСА

Transparency International бьет тревогу: в 2011 году борьба с межгосударственной коррупцией всем мире ведется вяло

Лишь малая часть богатейших стран противостоят взяточничеству в компаниях, борющихся за выгодные контракты за рубежом. Глобальная кампания против таких преступлений, запущенная 15 лет назад, начала ослабевать с наступлением всемирного экономического кризиса. Об этом говорится в докладе Transparency International (TI).

США и Германия показали наибольшее рвение в 2011 году в поимке предпринимателей и чиновников, которые используют взятки для заключения сделок и покупки влияния. В этих двух государствах около 450 уголовных дел о подкупе иностранных должностных лиц завершились судебными приговорами. Это на 25% больше, чем в 2010 году, подсчитали в TI.

Отметим, что в США расследуется целая волна дел, в которых замешаны бизнес-практики американских компаний за рубежом. В этом году, в частности, в рамках такого дела штраф в 41 млн долларов согласилась выплатить фармацевтическая компания Pfizer, "дочек" которой Комиссия по биржам и ценным бумагам (SEC) обвинила в подкупе и "умасливании" врачей и фармацевтов за рубежом. В документах фигурировала и Россия: SEC утверждала, что на рубеже 1990-2000-х годов представители Pfizer выходили в том числе на довольно высокопоставленных чиновников.

В то время как Великобритания и Италия активнее включились в борьбу со взяточничеством в 2011 году, Япония за последние 12 лет добилась обвинительных приговоров только по двум случаям взяточничества за рубежом. Это самое низкая эффективность среди исследуемых государств (с учетом размера экономики).

Другие крупные страны, включая Францию, Канаду и Бразилию, не продвинулось в деле противостояния коррупции в компаниях, работающих в иностранных юрисдикциях. При этом Мексика, где местные подразделения американского ритейлера Wal-Mart Stores сталкиваются с обвинениями в даче взяток, не завершила в 2011 году ни одного дела.

Ситуация в мире в целом неблагоприятна. "Прогресс с точки зрения правоприменения в этой отсутствует, - констатировала глава подразделения TI в Брюсселе Яна Миттермайер. - Число иностранных дел о взяточничестве и в большинстве исследованных стран незначительно или равно нулю".

39 стран, включая большую часть промышленно развитых государств (за исключением Китая и Индии) подписали в 1997 году соглашение по борьбе со взяточничеством в международных деловых операциях. Соглашение разработала Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), которая отслеживает его исполнение наряду с TI. В опубликованном Transparency International отчете не дается характеристика двум странам - Росси и Исландии. Первая присоединилась к Конвенции только в 2011 году (вступила в силу в 2012 году). А в Исландии у организации нет исследовательского офиса.

Организация составила символический список, где ранжировала страны по их активности в деле борьбы с "экспортом коррупции". К активным отнесены США, Германия, Великобритания, Италия, Швейцария, Новергия и Дания, эти семь стран обеспечивают 28% мирового экспорта. В середнячках оказались Япония, Франция, Нидерланды, Южная Корея, Канада, Испания, Бельгия, Австралия, Швеция, Австрия, Аргентина и Финляндия (25% мирового экспорта). Среди "скромников" - Мексика, Бразилия, Турция, Венгрия, Чили, Люксембург, Португалия, Словакия, Словения, Болгария (6%). Никаких усилий к предотвращению взяточничества со стороны своих компаний за рубежом, по мнению аналитиков Transparency, не предпринимают Ирландия, Польша, Чехия, ЮАР, Израиль, Греция, Новая Зеландия и Эстония (4%).

Нежелание правительств дать решительный бой коррупции при осуществлении международных сделок связано с плохим состоянием мировой экономики. Впрочем, пока нет исследований, которые бы связали тенденцию к ослаблению борьбы со взятками с кризисом. "В то время, когда большинство промышленно развитых стран страдает от глобального спада экономики, все труднее заставить политических лидеров оказать решительную поддержку делу борьбы с подкупом иностранных должностных лиц", - сетуют в TI. В организации уверены, что лидеры государств должны отказаться от аргументации, согласно которой победа в зарубежных тендерах и получение заказов в период кризиса оправдывает попустительство подкупу иностранных чиновников

США. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > bfm.ru, 6 сентября 2012 > № 637457

Китай. США > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 5 сентября 2012 > № 638264

Китай и США должны дорожить отношениями друг с другом, поскольку это имеет большое стратегическое значение и оказывает серьезное влияние на ситуацию в мире, сказал в среду председатель КНР Ху Цзиньтао на встрече с госсекретарем США Хиллари Клинтон.

Клинтон прибыла во вторник в Пекин с двухдневным визитом в рамках начавшегося 30 августа турне, в программу которого входят также визиты на острова Кука, в Индонезию, Восточный Тимор, Бруней, а также участие в саммите АТЭС во Владивостоке.

"Китай готов к поддержанию и укреплению диалога, контактов, взаимодействия с США, устранению различных препятствий для обеспечения продвижения китайско-американских отношений по правильному пути", - приводит слова Ху Цзиньтао сайт МИД КНР.

Лидер КНР отметил, что стабильное развитие торгово-экономических отношений двух стран имеет важное значение для возрождения и роста глобальной экономики. Выразив надежду на то, что обе стороны приложат усилия для дальнейшего раскрытия потенциала сотрудничества, Ху Цзиньтао призвал американскую сторону не политизировать имеющиеся экономические проблемы.

"Надеюсь, что США будут решительно противостоять торговому протекционизму, ослабят ограничения на экспорт в Китай высокотехнологичной продукции, предоставят китайским предприятиям, инвестирующим в США, условия для добросовестной конкуренции", - добавил китайский руководитель. Олег Остроухов.

Китай. США > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 5 сентября 2012 > № 638264

Афганистан. Новая Зеландия > Армия, полиция > afghanistan.ru, 5 сентября 2012 > № 635329

Новая Зеландия собирается завершить свою миссию в составе Международных сил содействия безопасности в апреле следующего года, заявил премьер-министр данного государства Джон Кей.

Напомним, что ранее вывод новозеландского контингента из ИРА планировалось завершить только к концу 2013 года. Окончательное решение о досрочном выводе войск было принято после того, как в августе этого года в Афганистане были убиты 5 новозеландских военных. Двое служащих ВС Новой Зеландии погибли в ходе боестолкновения с повстанцами, а неделю спустя после этого происшествия ещё трое стали жертвами взрыва придорожной мины.

На данный момент службу в составе МССБ проходят около 145 новозеландских служащих. Страна участвует в боевых действиях на территории ИРА, начиная с 2003 года, и за это время её потери достигли 10 человек.

Афганистан. Новая Зеландия > Армия, полиция > afghanistan.ru, 5 сентября 2012 > № 635329

Россия > Миграция, виза, туризм > mn.ru, 5 сентября 2012 > № 635159 Александр Керн

«Я достаточно часто говорю: «Вам лучше не уезжать из России»

Тренер эмигрантов о том, кому стоит начать жизнь за границей, а кому нет

 Иоланта Качаева 

Александр Керн рассказал «МН», кому лучше остаться в России, а кто сможет заработать свой миллион за границей. И в чем секрет успеха будущего эмигранта. А «МН» спросили людей, пришедших на семинар, почему они хотят уехать из России. И куда. На бесплатные семинары Александра Керна, организованные информационным порталом для тех, кто собирается учиться, работать и жить за границей, участники стараются приходить заранее, чтобы успеть занять места. Иногда опоздавшие стоят даже в коридоре, вслушиваясь в речь тренера. Керн рассказывает о том, как эмигрировать или как открыть свое дело за рубежом. 

На бесплатные семинары Александра Керна, организованные информационным порталом для тех, кто собирается учиться, работать и жить за границей, участники стараются приходить заранее, чтобы успеть занять места. Иногда опоздавшие стоят даже в коридоре, вслушиваясь в речь тренера. Керн рассказывает о том, как эмигрировать или как открыть свое дело за рубежом. Личный опыт он приводит в качестве примера. Никаких сложных терминов. Никаких теорий. Только практика. Веселые, поучительные истории. Выпускник МГУ им. Ломоносова, он уехал из СССР в США, несколько лет преподавал, работал на Западе в различных компаниях. Вернулся в Россию. После семинаров к нему выстраивается длинная очередь по личным вопросам. Он терпеливо выслушивает каждого. Похоже на исповедь. Полуторачасовой тренинг в итоге превращается в трехчасовой.

— Почему вы вдруг решили делиться своим зарубежным опытом?

— Я вернулся в Россию и понял, что в моих советах нуждается немало людей. Кто-то искал информацию для себя, кто-то для детей, родственников, знакомых. И когда меня пригласили провести семинар, согласился. Вот уже два года как веду этот проект.

— Семинары бесплатные. Наверное, это неправильно с точки зрения бизнеса?

— Современное западное общество — постиндустриальное. Многие выполняют общественную работу, и никто из них, поверьте, в этот момент не думает, сколько бы мог заработать. Помимо этих семинаров у меня есть еще несколько общественных проектов.

— На ваших семинарах по эмиграции и стартапам за рубежом всегда много слушателей. В чем секрет?

— Я думаю, что к любому человеку, который имеет жизненный опыт, представляет общественный интерес, а еще и конструктивно рассказывает полезные вещи, идут толпы людей. Не думаю, что я один пользуюсь такой популярностью. А еще люди хотят услышать ответы на многие вопросы вживую. Посоветоваться с человеком. Для многих это важно, даже для тех, кто уже со школы пользуется соцсетями и большую часть времени общается в сети. Живой контакт важнее.

— Расскажите об участниках семинара. Кто они?

— К сожалению, приходит более 90% вменяемых молодых людей.

— Вы делаете акцент на словах «к сожалению».

— Да, потому что это вполне перспективные для жизни в России ребята и девушки, в которых страна по идее должна нуждаться. Запад и эмиграция их интересуют только потому, что они ищут некую социальную защищенность. Совсем немногие хотят просто тупо уехать за границу и жить там на пособие. В том-то и дело, что уезжают лучшие. Молодые, сильные, успешные, закончившие лучшие вузы в Москве — ВШЭ, МГУ, Первый мед. Среди них очень много юристов, практических хирургов из онкоцентров. Хотят продать свои таланты и умения за достойную плату. В нее входит и заработок, и образ жизни.

— Получается, что они просто выбирают себе государство как некого работодателя?

— Да, вы правы. Современное общество — это общество конкуренции государств. Но не такой вульгарной конкуренции, как в Средние века или во время развития капитализма. Государственные структуры конкурируют за человека. Просто одна госсистема в чем-то более привлекательная, чем другая. Человек стремится жить не в США или Канаде, а в определенной системе, которая защищает его и предоставляет комфортные условия. Да, государство выступает как работодатель. К примеру, США — государство с большими возможностями по реализации каких-то личных амбиций, Финляндия предложит себя как борца за экологию, охрану природы, Канада — как страну с идеальной полицейской системой. А люди выбирают для себя госсистему той модели, которая их наиболее устраивает. Как сказала бы Света из Иванова, более лучше отражает их устремления, ценности, представления о добре и зле. В имплементации этой концепции наше общество представляет собой телегу с лошадью по сравнению с последней моделью автомобиля «БМВ». Конечно, молодежь выберет «БМВ».

— Они выберут удобную госсистему. А смогут ли они в ней себя реализовать?

— Я в этом даже не сомневаюсь. У них все получится. Русская эмиграция на Западе очень успешная. Если рассматривать русское комьюнити по отношению к другим — немецким, арабским, армянским, — это вполне успешная эмиграция. Выходцы из России легко интегрируются. Большинство неплохо говорит по-английски или по-немецки.

— Вам не кажется, что вы в какой-то степени способствуете утечке мозгов?

— С моей точки зрения, этот вопрос можно рассматривать с разных позиций. Первое: я исповедую принцип свободы личности человека вне зависимости от того, где он живет. Как мне ни горько, что Россия не демонстрирует никаких принципов, чтобы завоевать свою собственную молодежь. Не ту, что гонится за чиновничьими привилегиями или за участием в дележе наворованных денег. Вторая позиция: я считаю, что если приношу пользу какому-то персоналию, то приношу пользу не кому-то лично, но и развитию общества в принципе. Успех в космосе — это не успех США, России или Китая. По большому счету неважно, где создают эрбасы или айфоны, если ими пользуются люди во всем мире. Так и люди свободны жить там, где им хочется, где они наиболее востребованы и где им наиболее комфортно. Третий принцип в том, что, наверное, самореализация человека намного важнее, чем какие-то идеи абстрактного патриотизма.

— Каковы результаты ваших советов? Кто-то благодарит месседжами из-за границы?

— Уехали очень многие из тех, что приходили ко мне. Но я не читаю почту. Это невозможно. В день приходит по 25 страниц сообщений. Не имею возможности ни читать, ни отвечать на них.

— После семинаров многие остаются, чтобы пообщаться с вами тет-а-тет. О чем эти беседы?

— Чаще всего я пытаюсь отговорить людей от эмиграции.

— А кто, по-вашему, не сможет реализовать себя за границей?

— Во многих случаях это касается некоторых групп населения. Те люди, жизнь которых сильно связана с русским языком, русской культурой. Им не советую уезжать категорически. Это касается журналистов, всех тех, кто что-то пишет, а также тех, чья работа отталкивается от русской культуры. Еще отговариваю тех, у кого специальность очень сильно отличается от навыков, которые необходимо получить, чтобы работать на Западе. Это врачи, юристы, социологи. Пересдать медицинский диплом нереально. Кому уже за 30, переучиваться сложно. Российское юридическое образование бессмысленно в западном мире. Эти знания неприменимы. Что касается социологов, то особенности российской социологической школы тоже далеки от западных норм.

— Общаясь с участниками семинара, сразу понимаете, кто заработает свой миллион за границей, а кто нет?

— Когда имеешь опыт жизни на Западе и опыт жизни здесь, то понимаешь, кто будет успешен, а кто нет. Все очень просто — успешны те люди, которые могут хорошо делать свою работу. Те, кто обладает абстрактной специальностью, занимается здесь непонятно чем, как правило, и на Западе себя не находят. Российское общество является родоплеменным. Здесь огромное число успехов в жизненной карьере связано с тем, кто был родственником, соседом, дочерью, любовницей. Эти «навыки» на Западе не имеют смысловой нагрузки и не помогут стать успешным. 99,7% успеха — твои умения, профессиональный уровень. Твое понимание жизни. Умение общаться, руководить и подчиняться в случае необходимости. Важно также знание рынка, знание правильного поведения на рынке. Вот это там работает.

— А бывает, что вы ошибаетесь в оценке эмигрантов?

— Поверьте, я достаточно часто говорю: «Вам лучше не уезжать из России». Я выполняю неблагодарную роль раздачи бесплатных советов незнакомым людям. Безусловно, как и все, имею право на ошибку. И то, что я увидел в человеке, не всегда правильно. Возможно, что я его отговорил уезжать. А у него внутри такой стержень. который в нужный момент сработает. Так тоже бывает.

Почему вы хотите уехать из России? И куда?

Марина Лебедева, 26 лет

— Я работаю в сфере маркетинга, окончила Московский институт экономики, менеджмента и права (МИЭМП). Родилась в Подмосковье, живу в Москве. Рано стала самостоятельной, от родителей не завишу. Мысли о том, что надо переехать на ПМЖ за границу, появились, когда еще была студенткой. Но теперь хочу переехать поскорее. Родители не против. Дело даже не в деньгах, хотя я уверена, что смогу там хорошо зарабатывать. Планирую там выйти замуж и открыть свой бизнес. Возможно, совместно с мужем. Я путешествовала по Европе, очень понравилось в Австрии и Бельгии. Хожу на семинары. Думаю, что все советы мне пригодятся. Сейчас полные залы, но весной были переполненные. Люди стояли даже в коридоре, чтобы узнать, в какие страны лучше эмигрировать, как найти работу, открыть свой бизнес. На одном из семинаров нам рассказали, что поначалу все переехавшие на ПМЖ испытывают в новой стране некую эйфорию. Им все нравится, они счастливы, что уехали из России. А через некоторое время наступает паника, депрессия. И еще говорили, что люди на Западе не такие, как мы, там не с кем поговорить по душам. Все словно биороботы.

Саша Войцех, 19 лет, и Алина Жерарская, 17 лет

Саша: — Мы с Алиной москвичи. Я закончил второй курс РГГУ, китаист. В прошлом году летом работали в Пекине в баре. Нам предлагали контракт на полгода. Но мы не смогли остаться из-за учебы. Следующим летом у меня после третьего курса должна быть стажировка. Поедем в Пекин, буду учиться и работать. Жить в Китае я бы не хотел. Думаю, переедем потом в Европу или в Америку.

Алина: — Я школьница, перешла в 11-й класс. Давно хочу уехать из России. У меня папа живет в Израиле. Мы с Сашей к нему ездили. Очень понравилось. Здесь делать нечего, отучимся и переедем куда-нибудь на Запад. На семинар пришли впервые, хотели услышать профессиональные советы.

Эдуард Марклинов, 23 года

— Я из города Белебей, это в Башкирии. Вот и уеду скоро в Канаду. А может, в Австралию или Новую Зеландию. На семинаре с интересным парнем познакомился, может, вместе поедем, начнем совместный бизнес. Россию я почти всю объехал. Пару месяцев на одном месте не могу жить. Я вам скажу свой девиз: «Мой дом — дорога».

Денис Сдвижков, 29 лет

— Я профессиональный танцор, артист балета. Танцую с детства, это дело всей моей жизни. Мысли уехать появились недавно, после того как побывал во Франции. Я влюбился в Париж. Некоторые мои друзья уже переехали в этот город. Работают, получают хорошую зарплату. Посуду в ресторанах не моют и на заправках не стоят. Если ты делаешь свое дело хорошо, то работу найдешь всегда. Там совсем другой уровень жизни. Люди лучше одеваются, питаются. Экология там лучше. Некоторые мои друзья переехали в Канаду и Германию. Но я решил, что уеду в Париж. Буду танцевать во Франции. Потом и родителей туда из Москвы перевезу.

Сергей Васильев, 28 лет

— Я повар, работаю в ресторане. Очень люблю свою профессию. Думаю, что когда перееду за границу, открою свой ресторан. На семинаре тренер сказал, что на Западе сложно вести бизнес в сфере питания. Но у меня получится. Уеду в Австралию или Новую Зеландию. Это более интернациональные страны. Хочу быть защищенным, жить в стране, где соблюдаются законы и власти заботятся о своих гражданах. Здесь же бизнес вести невозможно. Сплошные взятки, крыши. Надоело!

Россия > Миграция, виза, туризм > mn.ru, 5 сентября 2012 > № 635159 Александр Керн

Китай > Медицина > chemrar.ru, 3 сентября 2012 > № 636516

PRA – ведущая мировая контрактная исследовательская компания (Contract Research Organization, CRO) PRA сообщила о расширении своей деятельности в Китае. В этой стране она уже около 10 лет оперирует в Шанхае и сейчас открыла свое представительство и в Пекине. Данное событие венчает и без того насыщенный год для PRA: в течение 2012 года PRA открыла офисы в Великобритании, Нидерландах и Сингапуре.

PRA является глобальной клинической исследовательской организацией, которая предоставляет услуги на всех этапах клинической разработки, специализируясь в области онкологии, заболеваний центральной нервной системы, дыхательных путей, аллергии, сердечно-сосудистых и инфекционных заболеваний. PRA поддерживает свыше 2100 клинических исследований в более чем 80 странах на 6 континентах – через свои международные офисы. У нее есть офис в Гонконге, а также представительства в следующих странах азиатско-тихоокеанского региона: Южной Корее, Тайване, Таиланде, Сингапуре, Австралии, Новой Зеландии и Индии. Терапевтический опыт PRA, в глобальном масштабе, и опыт работы в конкретном проекте – с учетом знаний местных особенностей, позволяет командам PRA обеспечивать исполнение всех задач своих клиентов.

Хелен Нил (Helen Neal), региональный директор по клиническим операциям в странах Азиатско-Тихоокеанского региона, Ближнего Востока и Северной Африки: «В Азии растет необходимость в новых клинических базах, в связи с этим, PRA продолжает укреплять свои позиции в Китае и азиатско-тихоокеанском регионе. Используя лучших специалистов и открыв дополнительные центры для проведения клинических исследований, PRA сможет предоставить своим клиентам лучшее взаимодействие с пациентами из стран, которые для них являются ключевыми».

Кроме того, наряду с расширением в Китае, PRA не прекратит экспансию на рынки развивающихся стран Юго-Восточной Азии. Как заявили в PRA, в первую очередь это поможет местным исследовательским группам справиться с растущим спросом на проведение клинических программ по разработке лекарственных средств.

Исполнительный вице-президент PRA по научным и медицинским вопросам Кент Тоэлк (Kent Thoelke) отметил, что для успешных глобальных программ по разработке лекарств необходимость в новых центрах проведения клинических исследований, лицензированных в соответствии с «Директивами Международной конференции по гармонизации/О добросовестной клинической практике», в таких странах как Китай, просто огромна. Расширение деятельности в Китае даст PRA возможность проводить новые клинические испытания среди большего числа пациентов.

Китай > Медицина > chemrar.ru, 3 сентября 2012 > № 636516

Россия. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 1 сентября 2012 > № 632920

Владивосток принимает саммит АТЭС-2012

Россия как председатель намерена обратить внимание на интеграцию страны в экономическую систему Азиатско-Тихоокеанского региона

Во Владивостоке открывается неделя саммита форума Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС-2012), который проходит со 2 по 9 сентября под председательством России.

В планах представителей стран АТЭС несколько ключевых мероприятий, в частности, деловой саммит АТЭС (7-8 сентября) и встреча глав государств и правительств стран АТЭС (8-9 сентября).

На деловой саммит зарегистрировались более 535 компаний. Россию представляют свыше 190 компаний. Ненамного отстает и Китай — более 170 компаний. В числе спикеров заявлены, в частности, председатель делового саммита и президент ВТБ Андрей Костин, глава «РусАла» Олег Дерипаска, председатель Внешэкономбанка Владимир Дмитриев, глава «Росатома» Сергей Кириенко, главный исполнительный директор Royal Dutch Shell Питер Возер, председатель совета директоров ExxonMobil Рекс Тиллерсон, председатель правления China Construction Bank Ван Хунчжан и старший вице-президент Microsoft Крейг Мaнди.

Россия как председатель форума в этом году намерена решать задачи по встраиванию страны в экономическую систему Азиатско-Тихоокеанского региона. Особое внимание планируется уделить усилению продовольственной безопасности, совершенствованию транспорта и логистики, а также сотрудничеству в целях модернизации.

По итогам саммита будет принята декларация о принципах партнерства и дальнейшего развития экономик АТЭС.

Мероприятия проходят на острове Русский в Дальневосточном федеральном университете (ДВФУ). В ходе подготовки на остров построены мосты через пролив Босфор Восточный и бухту Золотой Рог.

Организаторы рассчитывают на 10 тысяч гостей. Почти половину разместят в 11 корпусах общежитий ДDФУ гостиничного типа. Глава отдела технического надзора и эксплуатации кампуса на острове Русский Олег Ежов рассказывал BFM.ru, что на остров привезено все, вплоть до постельного белья, чтобы обеспечить 4-5-звездочный стандарт. По его словам, необходимые для номеров вещи везли частью из Москвы и частью из-за границы. Гостей размещают также в плавучей гостинице, на теплоходе «Георг Отс», а участники делового консультационного совета поселятся на круизном лайнере «Легенда морей». Между лайнером и ДВФУ курсируют шаттлы. На питание гостей пойдет 400 тонн продуктов.

Безопасность обеспечивают около 10 тысяч полицейских и военнослужащих внутренних войск, сообщал глава МВД Владимир Колокольцев. Все сотрудники получат материальное поощрение. Для охраны гостей саммита также задействованы 11 катеров, шесть вертолетов и два беспилотных летательных аппарата.

Приморское управление по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды запустило специальный сайт http://apec2012.primpogoda.ru, на котором синоптики рассказывают о погоде во время проведения саммита. А «Почта России» выпустила специальную марку, спецгашение которой прошло 31 августа. На марке изображена эмблема саммита АТЭС и Владивостокский мост. По традиции новую марку гасят специальным художественным штемпелем с календарной датой первого дня ее поступления в почтовое обращение. Тираж марки — 50 тысяч экземпляров.

На закрытии форума состоится свето-лазерно-пиротехническое шоу стоимостью в 275 млн бюджетных рублей.

Межправительственный форум «Азиатско-тихоокеанское экономическое сотрудничество» образован в 1989 году. Его участниками являются Австралия, Бруней, Вьетнам, Индонезия, Канада, КНР, Южная Корея, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Папуа-Новая Гвинея, Перу, Россия, Сингапур, США, Таиланд, Филиппины, Чили и Япония. Следующим председателем форума станет Индонезия.

Россия. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 1 сентября 2012 > № 632920

Филиппины > Экология > ria.ru, 31 августа 2012 > № 633867

Землетрясение магнитудой 7,6, произошедшее в пятницу в центральной части филиппинского архипелага, привело к значительным разрушениям инфраструктуры, сообщает агентство Рейтерсо ссылкой на представителя местной власти.В частности, поступили сообщения о разрушении дорог и мостов. Жители острова Самар, боясь возникновения цунами после землетрясения, поспешили укрыться на возвышенной местности, говорится в сообщении.

Сведения о возможных жертвах или пострадавших среди населения не поступали.

Эпицентр землетрясения находился в 146 километрах от острова Самар. Очаг подземных толчков залегал на глубине 32 километров.

На данный момент сейсмологи отменили угрозу возникновения цунами после мощного землетрясения на всех тихоокеанских территориях за исключением Индонезии и Филиппин, сообщает Тихоокеанский центр предупреждения об угрозе цунами США.

Ранее Центр предупреждал, что вызванные землетрясением волны могут угрожать Японии, Тайваню и ряду других тихоокеанских государств и территорий.

Через Филиппины проходит Тихоокеанский "огненный пояс" - полоса вулканов и тектонических разломов длиной в 40 тысяч километров. Он опоясывает Тихий океан, пролегая вдоль побережья Южной и Северной Америки до южной части Аляски, затем поворачивает к Японии и Индонезии и завершается в районе острова Новая Гвинея, Новой Зеландии и юго-западной Океании. Именно в "огненном кольце" находится подавляющее большинство известных вулканов планеты. Там же происходят 90% всех землетрясений на Земле.

Филиппины > Экология > ria.ru, 31 августа 2012 > № 633867

Таиланд. Весь мир > Экология > ria.ru, 30 августа 2012 > № 634246

Вторая в 2012 году сессия переговоров сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (UNFCCC) открывается в Бангкоке - ее участники продолжат подготовку к главной конференции года, которая пройдет в ноябре-декабре в Дохе (Катар).Сессия в столице Таиланда пройдет с 30 августа по 5 сентября. Три рабочие группы переговорного процесса - по долгосрочным мерам сотрудничества, Киотскому протоколу и так называемой Дурбанской платформе действий - проведут ряд круглых столов, неформальных встреч и консультаций по ключевым вопросам, в числе которых эксперты выделяют подготовку официального решения по второму периоду обязательств Киотского протокола, начало работы над новым глобальным договором и "климатическое" финансирование.

Наследие Дурбана

Предыдущая основная сессия переговоров в рамках конвенции завершилась в южноафриканском Дурбане утром 11 декабря 2011 года, почти на 36 часов позже, чем планировалось. По итогам сессии, ставшей самой длинной в истории процесса, страны договорились о создании новой рабочей группы, которая к 2015 году разработает новый инструмент регулирования, призванный сменить Киотский протокол, а также о втором периоде обязательств по протоколу.

Согласно тексту документа, принятого в Дурбане, стороны решили "запустить процесс разработки протокола, иного юридического инструмента или согласованного итога переговоров, имеющего юридическую силу (outcome with legal force), применимого для всех сторон", для чего была создана специальная рабочая группа по Дурбанской платформе активизации действий (ADP).

Новая группа должна закончить свою работу "как можно раньше, но не позднее 2015 года" так, чтобы полученное соглашение было принято на 21-й сессии переговоров сторон в 2015 году и вступило в силу с 2020 года.

В Бангкоке ADP проведет в общей сложности семь круглых столов. Их участники обсудят общее видение рабочего процесса, пути повышения уровня обязательств по сокращению выбросов парниковых газов, а также понимание принципов конвенции и их интерпретацию в новом соглашении.

На первой своей сессии в Бонне в мае 2012 года группа за неделю работы смогла лишь принять повестку и избрать своих руководителей.

Киотский вопрос

На той же сессии в ЮАР страны приняли решение о продлении работы Киотского протокола на второй период, который начнется с 1 января 2013 года. В течение 2012 года развитые страны, ратифицировавшие протокол, должны представить свои новые обязательные цели по сокращению выбросов парниковых газов. Россия, наряду с Канадой и Японией, заявила о том, что не будет принимать обязательства в рамках второго периода соглашения.

Группа по Киотскому протоколу в Бангкоке продолжит работу в более мелких неформальных группах. Как отмечается в информационном сообщении председателя, на первой сессии в Бонне группе "удалось добиться успеха по техническим пунктам повестки... однако стороны так и не смогли прийти к соглашению по ключевым политическим вопросам". Среди таких вопросов, в частности, продолжительность второго периода Киотского протокола, круг его участников, а также необходимость избежать юридического "вакуума" после первого периода обязательств, который завершается 31 декабря 2012 года.

Как отметил наблюдатель на переговорах, директор по стратегии и политике американской общественной организации Union of Concerned Scientists Олден Мейер, перспективы "реанимации" Киотского протокола зависят в том числе и от прогресса в работе над новым соглашением.

"Очевидно, что если не будет никакого продвижения в работе по Дурбанскому плану, не будет и решения по Киото", - сказал Мейер агентству Рейтер.

По его мнению, вряд ли ЕС откажется от поддержки второго периода протокола, однако затягивание переговоров может повлиять на решения других стран, в частности, Австралии и Новой Зеландии, которые пока не подтвердили свое участие в новом периоде обязательств.

Денег нет

Кроме того, экологи ожидают, что одним из острых вопросов бангкокской сессии станет вопрос "климатического" финансирования от развитых стран, призванного помочь развивающимся странам справляться с последствиями изменения климата и переходить на "зеленый" путь развития. По итогам конференции в Копенгагене 2009 года развитые страны пообещали выделить на эти цели 30 миллиардов долларов в 2010-2012 годах, а к 2020 году довести объемы финансирования до 100 миллиардов долларов в год.

"В Бангкоке страны вынуждены будут обратить внимание на тот факт, что пока на 2013 год не было заявлено никакого нового климатического финансирования, а 90% средств, предоставленных в 2010-2012 годах, оказалось просто "переупакованными", но не новыми дополнительными ресурсами", - говорится в заявлении WWF International.

По мнению экспертов, "финансовый" вопрос может стать критическим для сотрудничества Евросоюза, Альянса малых островных государств (AOSIS) и Группы наименее развитых стран (LDC) - именно этот переговорный блок, как считается, обеспечил принятие пакета решений на конференции 2011 года.

Таиланд. Весь мир > Экология > ria.ru, 30 августа 2012 > № 634246

Новая Зеландия > Алкоголь > az-ua.com, 28 августа 2012 > № 635412

За прошедший финансовый год экспорт новозеландского вина вырос до рекордных NZ$1.18 млрд, говорится в годовом отчете-2012, опубликованным ассоциацией New Zealand Winegrowers. Объем экспорта за этот период увеличился на 16%, или на 8% по сравнению с предыдущим периодом, заявил в отчете президент ассоциации Стюарт Смит, пишет Vinum

Таким образом, Новая Зеландия сегодня занимает 10-ю строчку в топе крупнейших экспортеров вина в мире по стоимости и 11-ю — по объему, несмотря на то, что производит меньше 1% мирового вина.

«По средней стоимости продаваемого вина Новая Зеландия уступает только Франции. Сегодня вино — восьмая по объему экспортная статья Новой Зеландии,» — добавил господин Смит.

В денежном отношении главным рынком для Новой Зеландии остается Австралия (NZ$380m), на втором месте — Соединенные Штаты (NZ$250m). Экспорт в Канаду и Китай увеличился на 50% за прошедший год (многие производители воспользовались подписанным Новой Зеландией и Китаем Соглашением о свободной торговле).

Стюарт Смит закончил отчет заверением в том, что Новая Зеландия продолжит защищать свое конкурентное преимущество в сегменте премиального экспорта. Для этого, в частности, New Zealand Winegrowers планируют пролоббировать вступление в силу Акта об географических наименованиях, контролировать балковый экспорт и занять проактивную позицию в вопросах ответственного употребления алкоголя в стране.

Новая Зеландия > Алкоголь > az-ua.com, 28 августа 2012 > № 635412

Новая Зеландия > Недвижимость, строительство > prian.ru, 27 августа 2012 > № 632602

Эксперты рынка недвижимости обеспокоены ростом цен на жилье в Новой Зеландии. Так, в июне 2012 года средняя стоимость недвижимости достигла отметки в $303 тыс.

Как пишет Bloomberg, этот показатель на 6% превосходит пиковый уровень, который был достигнут до мирового финансового кризиса.

Кроме того, по словам специалистов из Института недвижимости Новой Зеландии, это более чем вдвое превышает уровень десятилетней давности.

В крупнейшем городе страны, Оклэнде, средняя стоимость жилья достигла отметки в $407,5 тыс. При этом средние годовые зарплаты составляют $43 тыс.

Новая Зеландия > Недвижимость, строительство > prian.ru, 27 августа 2012 > № 632602