Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Минздрав выдал разрешение на проведение клинического исследования безопасности и предварительной эффективности российского таргетного противоопухолевого препарата алофаниба, говорится в материале Российского общества клинической онкологии (RUSSCO), поступившем в редакцию Remedium. В исследовании примут участие пациенты с раком желудка, не ответившие на стандартные методы лечения.

Доклинические результаты, опубликованные в журналах European Journal of Cancer, Medicinal Chemistry и Investigational New Drugs, свидетельствуют о перспективности российской разработки. В настоящее время стартует расширенное клиническое исследование 1b фазы у больных метастатическим раком желудка, которые не ответили на стандартные методы лечения. Исследование будет проводиться в Москве, Санкт-Петербурге, Омске и Ростове-на-Дону.

Алофаниб является первым аллостерическим ингибитором рецептора фактора роста фибробластов (FGFR2). Опухолевые клетки многих опухолей, в том числе рака желудка, содержат на своей поверхности FGFR2. Когда рецептор активируется, происходит деление клетки, рост опухоли и распространение метастазов.

В отличие от существующих внутриклеточных ингибиторов, алофаниб блокирует часть рецептора, которая находится на поверхности клетки. Такой механизм позволяет воздействовать на рецептор вне зависимости от появления различных изоформ FGFR (моноклональные антитела теряют при этом эффективность) и вне зависимости от появляющихся мутаций, делающих клетку устойчивой к терапии.

Данный механизм действия был признан инновационным и запатентован разработчиком препарата, компанией «Русфармтех» в России, странах ЕАЭС, США, Европейском союзе, Японии и Китае. Создание инновационного препарата велось при поддержке фонда «Сколково».

Европейский Союз выделяет грант в размере 7 миллионов евро для укрепления водно-энергетической безопасности в Центральной Азии

НУР-СУЛТАН, 23 мая 2019 г. – сегодня Европейский Союз и Всемирный банк подписали соглашение о выделении нового гранта в размере 7 миллионов евро на поддержку мер по укреплению водной и энергетической безопасности в Центральной Азии.

Выделяемое финансирование — это вклад в «Водно-энергетическую программу для Центральной Азии» (CAWEP), реализуемую Всемирным банком для оказания поддержки странам Центральной Азии в области укрепления водной и энергетической безопасности через обмен знаниями, исследовательскую работу, консультации по разработке политики и подготовку проектов.

«Поскольку в Центральной Азии водные и энергетические ресурсы неразрывно связаны, совместное управление этими ресурсами крайне важно для устойчивого развития региона, сокращения бедности и устойчивости к климатическим изменениям. Своим вкладом в CAWEP Европейский Союз способствует повышению уровня регионального диалога и сотрудничества стран по вопросам водной и энергетической безопасности, что поможет им улучшить условия для устойчивых инвестиций и социально-экономического развития», − сказал Посол ЕС в Казахстане Свен-Олов Карлссон.

Водные ресурсы являются главной движущей силой социально-экономического развития стран Центральной Азии. Экономическое развитие, рост населения, урбанизация и климатические изменения вкупе с периодически повторяющимися природными бедствиями ведут к увеличению спроса на воду, что представляет серьезный вызов для экономического развития региона. Если существующая политика и практика в области водопользования останется прежней, то дефицит водных ресурсов может привести к замедлению экономического развития региона. Почти исчезнувшее Аральское море, связанные с этим песчаные бури и их катастрофические последствия для сельскохозяйственных земель и здоровья населения дают мощный стимул к координации работы в области развития на региональном уровне.

«Рациональное управление водными ресурсами в условиях изменения климата может принести наибольшую выгоду для региона Центральной Азии по сравнению с другими регионами мира. По нашим оценкам, из всех регионов мира в будущем модели водопользования будут оказывать наибольшее воздействие на экономический рост именно в Центральной Азии», − отметила Лилия Бурунчук, Региональный директор Всемирного банка в Центральной Азии.

Эффективные стратегии и инвестиции обойдутся дешевле, чем экономические затраты на решение проблем в сфере управления водными ресурсами. Так, по существующим оценкам экономические последствия дефицита услуг водоснабжения в отдельных регионах обходятся Казахстану на $200 млн в год дороже, чем инвестиции, необходимые для обеспечения всеобщего доступа к водоснабжению. Нехватка услуг водоснабжения оценочно несет для Казахстана затраты в размере $750 млн ежегодно. Убытки в результате наводнений в Казахстане ежегодно составляют 2,25% от ВВП.

С момента своего запуска в 2009 году программа CAWEP была нацелена на решение этих проблем и уже достигла значительных результатов. В рамках программы были запущены новые региональные проекты для решения целого ряда критических вопросов, включая безопасность плотин, адаптацию к изменению климата, метеорологическое прогнозирование, торговлю электроэнергией и вовлечение молодежи.

Некоторые результаты предыдущих этапов программы CAWEP:

При поддержке проекта «Адаптация и смягчение последствий изменения климата в бассейне Аральского моря» свыше 13 000 фермеров в Узбекистане и Таджикистане получили возможность внедрить решения, учитывающие климатические факторы, для повышения урожайности посевных культур.

В Кыргызстане и Таджикистане в рамках проекта по модернизации гидрометеорологических служб в Центральной Азии были восстановлены 87 метеорологических станций и 19 гидрологических станций, что способствовало повышению точности гидрометеорологических прогнозов в этих странах на 30%.

В Таджикистане программа CAWEP оказала содействие в разработке проекта реконструкции Нурекской ГЭС. На Нурекской ГЭС, действующей в настоящее время лишь на 77% от своей проектной мощности, будет проведена масштабная реконструкция, в результате которой выработка энергии в зимнее время будет увеличена на 33 млн кВт/час.

Создана Центрально-азиатская молодежная сеть по водной тематике, которая в настоящее время объединяет студенческую молодежь и практикующих специалистов со всего мира с целью поддержать исследователей в поиске решений самых актуальных проблем для их стран.

В перспективе программа CAWEP продолжит предоставление технической экспертизы, аналитической и инвестиционной поддержки странам Центральной Азии в их дальнейшем развитии по пути укрепления безопасности водно-энергетических ресурсов.

В Казахстане в рамках CAWEP будут проведены технические исследования и предоставлена поддержка в подготовке нового инвестиционного проекта, способствующего восстановлению дельты Аральского моря.

Наряду с вкладом Европейского Союза, поддержку программе также оказывает правительство Швейцарии и Департамент международного развития Великобритании.

Подробная информация о программе CAWEP размещена по ссылке: www.worldbank.org/cawep.

Республиканская бюджет за 2018 г. исполнен на 95%, дефицит составил 6,4 млрд сомов – минфин

На заседании правительства Кыргызской Республики рассмотрены итоги исполнения республиканского бюджета за 2018 год. Сообщает пресс-служба правительства.

С докладом по указанному вопросу выступила министр финансов КР Бактыгуль Жеенбаева.

«За прошлый год республиканский бюджет, исходя из совокупных доходов в сумме 135 506,4 млн. сомов и совокупных расходов в сумме 141 960,2 млн. сомов, исполнен с дефицитом в сумме 6 453,8 млн. сомов. За 2018 год в республиканский бюджет поступило совокупных доходов при установленном плане 141 533,3 млн. сом фактически поступило 135 506,4 млн. сом. План выполнен на 95,7%», - доложила министр.

Согласно данным министерства финансов, в республиканский бюджет поступило 103 736,9 млн. сом налоговых доходов при плане 107 933,1 млн. сом.

«При этом необходимо отметить, что в сравнении с показателями 2017 года объем налоговых доходов вырос на 13,4%, или на 12,3 млрд сом. Одной из основных причин невыполнения плана по таможенным платежам и налогам является снижение объема импорта в странах - участниках ЕАЭС из третьих стран из-за чего недопоступления по ввозным таможенным пошлинам от стран ЕАЭС составило 1,5 млрд сомов», - сообщила Бактыгуль Жеенбаева.

Министр финансов также привела данные относительно общего объема совокупных расходов республиканского бюджета за 2018 год, который составил 141 960,2 млн. сомов

«В сравнении с аналогичным периодом прошлого года расходы республиканского бюджета уменьшились на 6,7% или на 10 130,2 млн. сомов. Это связано с уменьшением расходов по Программе государственных инвестиций на 7 861,4 млн. сомов и расходов по специальным средствам на 1 194,1 млн. сомов и расходов на приобретение нефинансовых активов на 4 345,8 млн. сомов. По защищенным статьям расходов - все поступившие заявки от бюджетных учреждений были удовлетворены в полном объёме. Исполнение бюджета по средствам ПГИ за 2018 год составило 14 824,7 млн. сомов, или 75,5% уточненного плана в сумме 19 633,4 млн. сомов», - сказала докладчик.

Дмитрий Медведев подписал распоряжение о ежегодном проведении Международного таможенного форума

Председатель Правительства Российской Федерации Дмитрий Медведев подписал распоряжение Правительства РФ от 21 мая 2019 года № 1000-р о ежегодном проведении Международного таможенного форума.

Данный документ, подписанный в год пятилетия Евразийского экономического союза, свидетельствует о важности работы по реформированию деятельности таможенных органов, проводимой Федеральной таможенной службой. Международный таможенный форум станет ключевой площадкой для обсуждения основных новаций в сфере таможенного администрирования.

Принятое Председателем Правительства России решение позволит заинтересованным представителям государственной власти и бизнеса ежегодно проводить дискуссии о совершенствовании таможенного регулирования, создании благоприятных условий для ведения внешнеэкономической деятельности, развития экспортного потенциала страны.

Широкое участие представителей зарубежных таможенных администраций позволяет проводить обмен мнениями и опытом по наиболее актуальным вопросам: инициативам России во Всемирной таможенной организации (ВТамО), инфраструктурным проектам, вопросам интеграции в рамках ЕАЭС, различным аспектам системы прослеживаемости товаров, а также в сфере правоохранительной деятельности.

СПРАВКА:

Международный таможенный форум – 2019 пройдет 24-25 октября 2019 года в Центре международной торговли в Москве. Ключевые задачи форума:

развитие международного сотрудничества таможенных служб;

информирование делового сообщества о ключевых изменениях в таможенном регулировании и контроле;

выработка решений по актуальным проблемам в таможенной сфере;

обсуждение проекта Стратегии развития таможенной службы до 2030 года;

демонстрация достижений таможни в части цифровизации и автоматизации таможенных процессов.

В Баку прошла встреча руководителей правоохранительных подразделений таможенных служб государств – участников СНГ

23 мая 2019 года в г. Баку (Азербайджан) под председательством заместителя руководителя ФТС России Олега Губайдулина состоялось 19-е заседание Комитета глав правоохранительных подразделений Совета руководителей таможенных служб государств – участников Содружества Независимых Государств (КГПП).

В ходе встречи были рассмотрены вопросы борьбы с правонарушениями в отношении перемещения лесоматериалов, продукции топливно-энергетического комплекса и подакцизных товаров, а также товаров, перемещаемых физическими лицами воздушным транспортом. Достигнуты договоренности о проведении совместных мероприятий по пресечению преступной деятельности по данным направлениям.

Участники заседания также обсудили результаты совместных мероприятий по реализации Стратегии деятельности КГПП на период до 2020 года и приняли решение о подготовке проекта Стратегии развития правоохранительной деятельности таможенных служб государств – участников СНГ на период до 2030 года.

В работе заседания приняли участие руководители и сотрудники правоохранительных подразделений таможенных служб Азербайджана, Беларуси, Казахстана, Кыргызстана, России, Таджикистана и Узбекистана. Наблюдателями выступили представители Службы государственных доходов Латвийской Республики и Налогово-таможенного департамента Эстонской Республики, а также сотрудники Антитеррористического центра СНГ, Координационной службы Совета командующих пограничными войсками и Бюро по координации борьбы с организованной преступностью и иными опасными видами преступлений на территории СНГ.

Очередное заседание Комитета планируется провести во втором полугодии 2019 года в Республике Таджикистан.

Расширенная коллегия Министерства экономического развития

Об итогах деятельности министерства в 2018 году и задачах на 2019 год.

Из стенограммы:

Выступление Дмитрия Медведева на расширенной коллегии Министерства экономического развития

Д.Медведев: Добрый день, коллеги!

Мы встречаемся на коллегии. Причём она проходит не так, как это было раньше, а в здании Правительства. Не знаю, хороший это знак для Министерства экономического развития или нет. Во всяком случае, повышается уровень работы.

Обычно на коллегии мы подводим итоги и говорим о задачах. Естественно, в более подробном варианте это сделает министр. Я несколько слов скажу о том, что было сделано, и о том, что предстоит, на чём нужно сконцентрироваться.

Министерство понимает, какие важные функции в настоящий момент на него возложены, и оперативно подготовило один из определяющих документов – Основные направления деятельности Правительства, которые мы будем использовать в течение ближайшего времени. Они раскрывают ход работы над национальными целями развития.

По инструментам для их реализации: были приняты государственные программы, утверждены национальные проекты – чем, собственно, тоже занималось Министерство экономического развития в течение прошлого года. Тем более что выполнение нескольких из них является напрямую задачей самого министерства.

Прежде всего я говорю о такой интегральной задаче, как темпы роста экономики России и вхождение её в пятерку крупнейших экономик мира.

Здесь простых решений нет. Очень многие вещи уже неоднократно обозначались. Наверное, и в том, что я скажу, нет ничего принципиально нового. Тем не менее мы должны чётко понимать основные задачи, основные направления деятельности на ближайшие годы.

Ещё несколько лет назад слово «кризис» было рефреном, регулярно звучало в выступлениях и аналитиков, и экономистов, и финансистов, и, конечно, министров. Сегодня об этом практически не говорят, эти слова исчезли из актуальной экономической лексики. На смену им пришли дискуссии на тему создания условий для устойчивого экономического роста – выше тех 2% с небольшим, которых мы добились в прошлом году. И на фоне определённого замедления в I квартале этого года. Тем более что нам нужно более 3% для вхождения в пятёрку крупнейших экономик.

Ещё раз подчеркну то, что вы и так очень хорошо знаете. Базовые макроэкономические условия для этого созданы. И я считаю, что это прямой результат нашей общей работы, и хороший результат. Инфляция низкая и стабильная. В начале года некоторое ускорение было, как мы и предполагали. Но сейчас есть основания считать, что мы возвращаемся к целевому уровню, что само по себе является важнейшим условием для решения задач по экономическому росту.

Если говорить о социальной стороне, то безработица – на рекордно низком уровне, и это тоже очень хороший результат, которым мы по праву можем если не гордиться, то во всяком случае считать его исключительно важной предпосылкой развития страны. Эти позиции надо обязательно сохранять. Так что база неплохая. Но в том, что делать и как делать, – есть самые разные тренды для развития этих процессов.

По поводу инвестиций – это первое. В ближайшие пять лет только на модернизацию и расширение транспортной инфраструктуры мы планируем более 11 трлн рублей. Это и бюджетные деньги, и деньги в формате ГЧП. Пример эффективности здесь должны показывать именно государственные компании, естественно, инфраструктурные монополии. Эту работу министерство должно продолжать. Эффективность инвестиций в значительной степени зависит ещё от одной задачи, которой вы занимаетесь, я имею в виду национальный проект «Производительность труда и поддержка занятости». В этом году надо вовлечь в этот эксперимент, который мы проводим, гораздо больше регионов и предприятий. Для повышения инвестиционной активности в целом мы создаём инструменты по привлечению частных денег в крупные проекты, механизмы государственной поддержки. Реализуем план по ускорению темпов роста инвестиций в основной капитал и повышению их доли до 25% валового внутреннего продукта, который направлен на качественный сдвиг в инвестиционной активности от добывающих отраслей к сегментам новой экономики.

Работу в рамках плана надо продолжать. Конечно, эту работу надо делать более быстро, в том числе по поиску новых решений, чтобы подстегнуть инвестиционную активность. Минэкономразвития здесь должно оставаться основным катализатором этого процесса, отслеживать качественное выполнение всех элементов плана. План – это мероприятия по улучшению условий ведения бизнеса, а именно – создание стабильных налоговых условий в целом (здесь все решения нами приняты) и для малого и среднего бизнеса, в частности, предсказуемого тарифного регулирования, стимулирование конкуренции, снижение доли государства в экономике и повышение эффективности государственного сектора, привлечение частных инвестиций в инфраструктурные объекты.

Мы запустили механизм «Трансформация делового климата». Здесь усилия всем хорошо известны, есть результаты по поводу повышения наших рейтингов. При этом новый механизм выходит далеко за пределы этого рейтинга и должен охватить все ключевые сферы, с которыми сталкивается бизнес. Здесь важно оборотов не сбавлять и занимать активную позицию в поддержке интересов бизнес-сообщества.

Мы запустили национальный проект по поддержке малого и среднего бизнеса, за который отвечает непосредственно ваше министерство. Он должен помочь предпринимателю на каждом этапе жизненного цикла развития его бизнеса: от появления идеи до регистрации, получения доступного финансирования и далее – выхода на экспорт.

Наша задача – создать возможности для того, чтобы и деньги зарабатывали все, кто в этом принимает участие (я имею в виду бизнес), и государственная поддержка тоже была адекватной. Этому способствует новая программа льготного кредитования по ставке, не превышающей 8,5%. По итогам первого отбора в программе участвуют почти 70 банков, включая небольшие региональные банки. Раньше их было всего 15.

Этот механизм дополнил уже работающую с крупными проектами фабрику проектного финансирования, которая была разработана министерством и запущена на базе института развития – ВЭБа.

Важным этапом является также запуск в пилотных регионах специального налогового режима для самозанятых. С учётом результатов эксперимента налоговый режим должен быть, естественно, введён потом для всех регионов страны.

И особый акцент хотел бы сделать на экспортной активности малых и средних предприятий. Ещё пять лет назад их число не превышало 10–15 тыс. По итогам прошлого года из этого контингента предприятий экспортёрами стали почти 50 тысяч малых и средних предпринимателей. Это само по себе, конечно, не может не радовать.

Отдельное направление в рамках работы по повышению бизнес-активности – это рационализация системы контроля и надзора.

Мы пошли на достаточно радикальные шаги в этой сфере. Количество обязательных требований (по тем решениям, которые приняты) должно быть радикально, в разы снижено, принципы их установления – измениться. Для этого запускается известный механизм по отсечению всего того, что нам не нужно. Буквально неделю назад об этом говорили на юридическом форуме в Петербурге.

Ещё одна тема – обеспечение необходимых темпов роста экономики и развитие конкурентной среды. Это ещё одна задача, в том числе для Минэкономразвития. Надо продолжить формирование современного нормативного регулирования в этой части. Речь идёт о законодательном ограничении присутствия государства на конкурентных рынках, в частности, на создание там унитарных предприятий и иных компаний, непосредственно контролируемых государством. Здесь важны конкретные механизмы качественных изменений в электронных торгах при продаже приватизируемого имущества и работа по обеспечению равного и бесплатного доступа для участия в этих торгах. И её нужно, конечно, продолжить.

Работа по улучшению деловой среды и повышению инвестиционной активности должна быть развёрнута прежде всего в регионах, в том числе в рамках Стратегии пространственного развития. Выполнение этой стратегии в большей степени зависит от региональных властей, но это не значит, что федеральная власть здесь должна просто наблюдать за тем, что происходит в регионах. С другой стороны, мы понимаем, что есть ряд принципиальных моментов, за которыми нужно следить.

Мы уже утвердили единый план достижения национальных целей развития. Я давал поручение до 1 июня завершить разработку и согласование основных инструментов. Времени осталось немного. Просил бы это всё ускорить.

Теперь нам нужно выстроить эффективную систему мониторинга выполнения национальных целей развития как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов. Для этого в кратчайшие сроки нужно завершить пересмотр системы ключевых показателей эффективности, которые заложены в госпрограммах. И здесь Минэкономразвития как орган, который отвечает за сопровождение этих программ, за выстраивание стратегического планирования, должно сыграть ключевую роль.

Это же касается и системы этих коэффициентов исполнения решений для тех, кто этим занимается, то есть для властей регионов. У нас есть соответствующий указ Президента. До 1 июня должна быть разработана методика расчёта показателей для оценки эффективности деятельности губернаторов. Эта оценка, конечно, должна быть реальной, отражать эффективность действий власти. Я просил бы тоже интенсифицировать эту работу.

Вы на этой неделе встречались, обсуждали под руководством министра ускоренное социально-экономическое развитие Республики Тыва. Это стало первым мероприятием в рамках нового механизма кураторства регионов. За министерством здесь сохраняется задача формирования методологии и обеспечения работы всего механизма регионального развития.

Оценивать работу и по национальным проектам, и, конечно, в целом по экономическому развитию страны невозможно без качественной статистической информации. Я уже эту тему затрагивал и в ходе отчёта Правительства в Государственной Думе. Сегодня нам нужны принципиально другие подходы к сбору статистической информации. Тем более что современные технологии – все это отлично знают – позволяют это сделать гораздо более надёжно и оперативно, чем было раньше. Надо расширить охват статистическим наблюдением различных сфер экономики – и традиционной экономики, так сказать, и вновь формируемых экономических сегментов, таких как цифровая экономика. Всё это нужно сделать, и сделать в самое ближайшее время.

Ещё одна тема, которую хочу обозначить, – это интеграция в мировую торговлю. Даже несмотря на санкции и всякого рода ограничения, мы, конечно, не идём по пути закрытости экономики. Нам нужно выстраивать глобальные цепочки добавленной стоимости, искать новые рынки, более активно работать с нашими соседями в рамках Евразийского союза. При этом учитывать, что сегодня структура международной торговли стремительно меняется. Спросом пользуются не просто товары, а товары с предоставлением услуг, которые могут сопровождать этот товар на протяжении всей его жизни. Причём зачастую эти дополнительные услуги и формируют основную добавленную стоимость. Именно эта добавленная стоимость и должна быть ключевой целью всей внешнеэкономической деятельности.

Уважаемые коллеги! Министерство выполняет очень широкий круг задач. Среди них нет ни одной второстепенной. Если даже просто перечислить органы, которые находятся под министерством, координируются министерством, само по себе перечисление займёт значительное время. Я уверен, что вы все хорошо свои задачи понимаете. Надеюсь, что министерство, укреплённое новыми людьми, и которое работает теперь в новом здании, сможет наладить очень серьёзную, консолидированную работу с другими ведомствами в сфере экономики.

Хочу вас поблагодарить за работу в прошлом году и пожелать вам успехов в году нынешнем.

М.Орешкин: Многие обратили внимание, что в этом году мы решили провести самую быструю коллегию в истории Минэкономразвития. Это связано с тем, что в нашей работе мы стараемся отходить от стандартных шаблонов и действовать неординарно. Без этого таких проектов, как «Специальные административные районы» или «Правовые песочницы цифровой экономики», не существовало бы.

В своём выступлении, Дмитрий Анатольевич, Вы отметили важность работы на региональном уровне. В понедельник я по Вашему поручению во главе большой делегации посетил Республику Тыва, где мы провели комплексное обсуждение проблематики региона: от реализации инвестиционных проектов до программ здравоохранения и образования.

Два указа Президента, майский (от прошлого года) и апрельский, по оценке эффективности деятельности исполнительной власти субъектов – вместе задают высокую планку по социально-экономическому развитию регионов. Установлены целевые показатели по привлечению инвестиций, созданию рабочих мест, повышению продолжительности жизни, снижению уровня бедности. Понятно, что необходимо не просто ставить задачи регионам, а совместно с ними вырабатывать и находить пути их решения.

Наша поездка подтвердила два хорошо известных факта. Первый: развитие страны – это развитие регионов. Развитие как таковое всегда начинается с микроуровня, который складывается в макро-, а никак не наоборот. Второй факт – то, что для решения даже глобальных задач всегда важно глубоко, до деталей изучать проблематику на местности. Хочу поблагодарить Министерство сельского хозяйства за эту поездку в Тыву, первый замминистра проехал 1,5 тыс. км по республике, встречался с местным населением и был готов предлагать конкретные решения для развития сельского хозяйства.

В целом механизм кураторства, который Вы предложили для регионов с непростой экономической ситуацией, показывает свою эффективность. За короткий период позволяет детально рассмотреть все проблемы региона с глубоким в них погружением и найти решения, которые не всегда возможно сформировать из центра. Свои предложения по организации работы этого нового механизма я представлю Вам в ближайшее время.

Сегодня в зале присутствуют губернаторы, наши коллеги из субъектов Федерации. Ещё раз скажу, что работа с регионами для нас имеет решающее значение, мы будем продолжать эту работу как в рамках механизма Госсовета, так и в рамках индивидуальной работы по каждому региону. Если говорить о ситуации в экономике в целом, то у нас экономический рост продолжается уже 12 кварталов подряд, в 2018 году он достиг 2,3%. Очевидно, что модель экономического роста, которая может обеспечить показатель на уровне 3% и выше, пока ещё окончательно не сформирована.

Если говорить про краткосрочные тренды, то они пока не выглядят позитивно: у нас в I квартале рост минимальный с конца 2017 года – 0,5%. Но здесь, конечно, очевидно, что это замедление не носит системного характера: отклонение от трендов вызвано разовыми факторами. Причины понятны. Главная из них – это слабость конечного спроса на фоне синхронного ужесточения налогово-бюджетной и денежно-кредитной политики. У нас произошло повышение НДС при отложенных бюджетных расходах, и это совпало с повышением ключевой ставки Банка России.

Слабость спроса видна во многих направлениях, проявляется и в динамике инфляции. Вчера у нас инфляция опустилась уже ниже 5,1%. Можно сказать, что эффект от повышения НДС действительно носил разовый характер. Прогнозы в конце прошлого года были пессимистичные, некоторые оценки были – 5,5–6% к концу I квартала. У нас цифра, близкая к 5. Сейчас наша команда прогнозистов не исключает, что по итогам года инфляция может опуститься даже ниже уровня 4% при оптимистичном сценарии. Эта ситуация, конечно, говорит о том, что есть необходимость стимулирования совокупного спроса.

Однако для того, чтобы добиться устойчивых высоких темпов экономического роста, этого недостаточно. И здесь, как Вы отметили в своём выступлении, главная, ключевая задача – повышение инвестиционной активности и качества инвестиций. У нас действительно два года подряд уже темпы роста инвестиций превышают 4% в год. Но этого недостаточно, чтобы выйти на более высокую траекторию. И эту проблему необходимо рассматривать как со стороны спроса, так и со стороны предложения.

Если говорить о структурных мерах на стороне предложения, то первое и главное здесь – работа по снижению административных барьеров, дебюрократизации экономики, повышению предсказуемости и качества российской юрисдикции.

Сюда относится успешно стартовавшая реализация нового механизма «Трансформация делового климата». Идёт работа по совершенствованию российской юрисдикции – у нас 10 компаний уже зарегистрированы во вновь образованных специальных административных районах, причём последняя волна – это уже крупные компании, которые приходят и регистрируются. Идёт обсуждение поправок в корпоративное законодательство, законодательство по цифровой экономике. Активно ведётся работа по внедрению принципов долгосрочного регулирования там, где это возможно.

Ключевая история здесь, конечно же, контроль, надзор, «регуляторная гильотина». Успешная реализация этой идеи позволит очень серьёзно уменьшить административную нагрузку на бизнес.

Второе направление – это настройка отраслевого регулирования. У нас есть установленные Вами показатели инвестиционной активности по отдельным направлениям. Сейчас мы с каждым ведомством отрабатываем, какие регуляторные решения в первую очередь нужно принять для того, чтобы открыть инвестиционный процесс и вывести его на более высокий уровень. Обсуждается изменение налогообложения газохимической отрасли и создание условий для развития сетей 5G, настройка механизмов ГЧП и концессий, регуляторика работы центров обработки данных и целый ряд других решений, в том числе в рамках таких сфер, как туризм (управление отраслью перешло к нашему ведомству в конце прошлого года).

Третье направление – обеспечение справедливой конкуренции. В первую очередь здесь речь идёт о создании условий для активного развития малых и средних частных предприятий. У нас на эту задачу ориентирован целый национальный проект, по которому ведётся активная работа. Постоянно докладываем и подробно рассказываем, что здесь делается.

Четвёртое направление – повышение результативности бюджетных программ и инвестиций компаний с госучастием. Сюда относится внедрение уникальной методики оценки социально-экономических эффектов, что сделано впервые, оценка влияния мероприятий госпрограмм на национальные цели развития, механизм эталонных расходов для оценки эффективности разных секторов экономики – от сферы ЖКХ до социальной сферы.

Это направления на стороне предложения, но опыт многих стран мира демонстрирует, что структурные меры необходимы как на стороне предложения, так и на стороне спроса. Здесь два ключевых элемента.

Первое – структура расходов государственного сектора. Здесь главное событие (Вы о нём сказали) – принятие комплексного плана развития инфраструктуры. Большой объём инвестиций, который меняет структуру расходов в пользу расходов инвестиционного характера. Главное – этот тренд на увеличение доли инвестиционных расходов в бюджете не потерять. Ведь инвестиции в инфраструктуру, которые совершаются сейчас, – это возможность направить на социальные цели средства в будущем в гораздо большем объёме.

Второе направление, самое важное, – структура частных расходов. Здесь есть три ключевые проблемы: структура прибыли в нашей экономике, наличие долгосрочных сбережений домохозяйств и структура кредитной активности банков.

Первый элемент – структура прибыли. У нас, к сожалению, с точки зрения среднесрочного и долгосрочного развития сейчас сложилась ситуация, когда прибыль сосредоточена в одних секторах, в первую очередь в нефтегазовой отрасли и металлургии, а активный рост инвестиций требуется совсем в других: в обрабатывающей промышленности, в новых технологиях, сфере услуг. Пока у нас эффективного перетока инвестиционного ресурса между секторами не происходит. Здесь ключевой вопрос – это эффективность финансовых рынков, защита прав собственности и наличие или отсутствие мотивации у конкретных акционеров этих активов.

Второй элемент – это долгосрочные сбережения домохозяйств. Здесь ключевой акцент необходимо делать на развитии таких инструментов, как накопительное страхование жизни и индивидуальный пенсионный капитал. И главное – ставить задачи выхода на объём ежегодных накоплений, который будет измеряться процентами от ВВП.

Третий элемент, которого я хотел бы коснуться, структура кредита. По итогам прошлого года показатель задолженности населения по потребительскому кредитованию вырос на 1,5 трлн рублей. Как известно, это наиболее проинфляционный тип кредитования. Макроэкономисты прекрасно понимают, что именно такая активность в этом секторе привела к усилению инфляционного давления в прошлом году и де-факто вытеснила из структуры кредитования соответствующие объёмы корпоративного и ипотечного кредита. Именно потребительский кредит стал главной сферой кредитования. Что касается объёмов корпоративного кредита и ипотечного кредита, прирост портфеля здесь в прошлом году оказался меньше. Если посмотреть на динамику этого года, то по апрелю мы видим по ипотеке сокращение её выдачи к уровню прошлого года. Это прямая реакция на динамику процентных ставок, которую мы имели в конце прошлого – начале этого года. Заканчивая разговор о потребительском кредите: здесь помимо чисто экономического негативного влияния большое количество социальных проблем. В прошлом году делались разные заявления по поводу динамики потребительского кредитования, но весь прошлый год потребительское кредитование только ускорялось. Его темпы превышают существенно 20%, что гораздо выше темпов роста доходов населения.

Бóльшая часть вопросов, о которых я сейчас упомянул, заложена в План по повышению инвестиционной активности, он был утверждён Вами в прошлом году. К сожалению, ряд мероприятий исполнители пытаются выполнить формально, поэтому продолжаем активный контроль за исполнением плана. В ближайшее время внесём в Правительство уточнённую версию, в которую войдут дополнительные предложения по системным мерам. Но в первую очередь там будут предложения по изменению отраслевого регулирования, которые будут направлены на то, чтобы ведомства смогли достичь КПЭ по инвестициям, которые перед ними поставлены.

Для достижения национальной цели развития по темпам экономического роста только работы по повышению инвестиционной активности недостаточно. Я кратко остановлюсь на трёх направлениях.

Первое – это рынок труда и миграция. Если взглянуть на отчёт Росстата за прошлый год, то можно увидеть, что численность населения в трудоспособном возрасте сократилось за год на 900 тысяч человек. Это является серьёзным фактором, сдерживающим экономическую активность. Поэтому реализация мер, с одной стороны, по снижению уровня безработицы в нашей стране, с другой стороны, по усилению миграционного притока – это важный элемент общего пакета действий.

Мы активно в прошлом году и в начале этого года разрабатывали предложения по стимулированию качественной миграции. Они вошли в план правительственных мероприятий по реализации концепции государственной миграционной политики. Реализовывать эти меры надо максимально быстро, потому что мы видим, например, что по итогам 2018 года миграционный приток составил 125 тысяч человек, а в 2017 году существенно больше – 212 тысяч.

Второе направление – это производительность труда и управление. Понятно, что ключевой фактор роста производительности труда – это инвестиции и внедрение новых технологий. Однако реализуемый нами национальный проект «Производительность труда и поддержка занятости» демонстрирует возможность достижения позитивного эффекта (и на большей части предприятий мы получили рост производительности больше чем на 10%) только за счёт управленческих и организационных решений.

Более того, если глубоко погружаться в проект, приезжать на эти конкретные предприятия, изучать, что там происходит, то можно увидеть, что есть важный социокультурный эффект. Растёт вовлечённость работников в деятельность своей организации, меняется модель поведения. Всю эту тематику мы более подробно будем обсуждать в июле в Нижнем Новгороде на втором форуме «Производительность 360».

Третий элемент – это развитие внешнеэкономической деятельности. По Вашему поручению, Дмитрий Анатольевич, мы подготовили и внесли в Правительство проект новой стратегии внешнеэкономической деятельности. Главная задача (она там единственная, которую мы предлагаем зафиксировать) – это увеличение и создание добавленной стоимости на территории нашей страны.

С учётом текущей торгово-экономической ситуации для России здесь представляется оптимальным комплексное сочетание трёх ключевых элементов.

Первое, на фоне дефицита рабочей силы, – это концентрация внутри страны в первую очередь на этапах производства с высокой добавленной стоимостью и низкими трудозатратами. Нужно постепенно отказываться от трудоёмких этапов производств с низкой добавленной стоимостью и вовлекать другие страны, в первую очередь наших соседей, где и предложение рабочей силы больше, и стоимость труда ниже, выстраивать вместе с ними цепочки формирования добавленной стоимости.

Во-вторых, в целях повышения производительности труда и эффективности российских компаний создавать условия для привлечения и внедрения передовых технологий, ноу-хау, в том числе лучших управленческих практик.

И третье, наверное, самое главное, – это расширение рынка, причём не только для товаров и услуг, но и для наших цифровых решений, в том числе в сфере государственного управления, и рынка зоны активной работы российских инвестиций. Это подразумевает активную работу по интеграционным процессам в рамках Союзного государства России и Белоруссии, ЕАЭС, СНГ и, конечно, взаимовыгодное сотрудничество с другими странами и объединениями по всему миру.

Очевидно, что в условиях растущего в мире протекционизма Россия должна использовать все доступные механизмы для защиты собственных интересов. Нам в целом это удаётся, о чём свидетельствует ряд убедительных побед, в том числе в рамках ВТО, которые Россия одержала за последний год. Здесь очень хочу поблагодарить коллег за активную и качественную работу.

И инвестиции, и динамика занятости, и повышение производительности труда, и развитие внешнеэкономической деятельности – это всё элементы достижения национальной цели развития – выхода российской экономики по её размеру на пятое место в мире. Такая же детальная работа сейчас ведётся и по остальным целям развития. И именно на достижение национальных целей развития необходимо ориентировать всю систему стратегического планирования. Единый план достижения национальных целей, который утверждён Вами, – здесь ключевой, базовый документ.

В этой области у министерства, я считаю, две ключевые задачи.

В настоящее время уже выстроена система мониторинга достижения национальных целей. Министерство держит руку на пульсе того, как реализуются эти задачи, и обеспечивает Правительство качественным анализом рисков и конструктивными предложениями. Де-факто система стратегического анализа и контроля в итоге должна стать сквозным элементом принятия решений в рамках и национальных проектов, и государственных программ.

Что касается государственных программ, этот вопрос сегодня обсуждался на заседании Правительства. Сами госпрограммы должны тоже измениться, они должны стать базовым элементом деятельности, быть полностью нацеленными на достижение национальных целей развития. Наши предложения по необходимым изменениям, о которых я сегодня докладывал, будут представлены в Правительство в ближайшее время.

В своём выступлении я коснулся в основном только четырёх магистральных тем министерства: стратегического планирования, инвестиций, регионального развития и внешнеэкономической деятельности. Как Вы отметили, повестка министерства очень широка. У нас, если посмотреть, министерство находится в сфере ведения практически всех вице-премьеров российского Правительства. Мы по разным своим полномочиям работаем практически с каждым вице-премьером. Поэтому детально о каждом направлении, к сожалению, рассказать не удастся. Но хотел отметить то, что очень важно: за каждым проектом, каждым изменением, инициатором которого становится наш коллектив, стоят неравнодушные люди, которые хотят делать мир лучше. Поэтому здесь и моя задача в том числе – создавать условия для того, чтобы эти изменения реализовывались.

В конце своего выступления хотел бы Вас поблагодарить, Дмитрий Анатольевич, за то, что Вы всегда поддерживаете наши даже самые смелые инициативы. Очевидно, что без Вашей поддержки, например, такой проект, как переезд министерства в «Москву-Сити», был бы просто невозможен. Стоит отметить, что от получения Вашего одобрения до въезда в новые, свежеотремонтированные здания у нас прошло всего полтора года. Будем стараться, чтобы все поставленные Вами задачи мы решали так же чётко, быстро и эффективно.

Д.Медведев: Надо отметить, что переезд министерства в новое здание – это проект, который с блеском удался министерству. Мы вправе рассчитывать действительно на то, что и другие проекты будут столь же успешными.

Но, сидя в этом зале, я поймал себя на мысли, что в известной степени то, как сейчас проходит коллегия, и то, как работает министерство, отражает общую ситуацию в нашей экономике. С одной стороны, вы работаете в новом офисе, по новым законам – и это как бы новый сегмент нашей экономики, это новая российская экономика. С другой стороны, мы коллегию проводим в зале, где ещё довольно устойчивый запах госплана. Надо признать, что это тоже часть нашей экономической жизни. И как в таких условиях проводить взвешенный экономический курс, добиваться национальных целей – это действительно отдельное искусство, а с другой стороны – набор технологий, которыми, я надеюсь, министерство (под руководством Максима Станиславовича как министра) в очень хорошей форме сможет овладеть.

Русским быть невыгодно?

Право на идентичность равнозначно праву на жизнь

Рыков Сергей

На одной из пресс-конференций, посвящённой проблеме миграции, удивила мысль, высказанная политологом Михаилом Ремизовым: «У России должно быть сильное русское ядро, и только в этом случае будет создаваться необходимая культурно-цивилизационная гравитация для сохранения единства страны». Русское ядро должно быть… Выходит, пока его нет. Почему? Ответить на этот и другие вопросы мы попросили президента Института национальной стратегии Михаила Ремизова.

– Михаил Витальевич, что в России мешает русскому человеку быть русским?

– Существует ложно понятый стандарт российской политкорректности, в соответствии с которым многим людям кажется, что их самоидентификация как русских в каком-то смысле ущемляет представителей других народов.

Можно дискутировать, насколько оправданно позиционировать Россию как государство русских. Здесь есть почва для конфликта притязаний. Но проблема в том, что самоцензура затрагивает не только сферу притязаний на государство, но и самоидентификацию. Право на идентичность равнозначно для народа праву на жизнь. Именно это право оказывается под угрозой, когда воспроизводство идентичности блокируется или затрудняется.

Русская идентичность вытесняется из массовой культуры, гражданского общества, системы образования под тем предлогом, что наша страна многонациональна. Но этот аргумент абсолютно неуместен. Ссылка на других не должна мешать нам быть собой.

– Сколько себя помню, мы всегда гордились, что мы – русские. Откуда вдруг такие рефлексии?

– К сожалению, сегодняшнее состояние русской идентичности выглядит довольно болезненным. Причины могут быть разными – от навязанных комплексов вины до ощущения слабости сообщества. В нашем случае скорее последнее. Симптоматично, что люди с активной потребностью в идентичности бегут в субкультуры или другие традиции. Есть экзотические случаи типа «русских мусульман» или «родноверов». Но, пожалуй, самым ярким симптомом болезненности нашего состояния является феномен «русского украинства». Я имею в виду «заукраинские» симпатии в среде интеллигенции и креативного класса. В основе этих симпатий – не любовь к украинскому государству, а ненависть или презрение к себе. К собственному прошлому, к собственным корням, к собственной исторической традиции.

Есть и другие версии отказа от русской идентичности. Например, региональные. Это когда люди говорят: мы не русские, мы казаки. Вырезать историю казачества из истории русского народа – это значит лишить историю русского народа львиной доли её энергетики и её содержания. Помимо казачества, есть, например, и активисты поморской идеи, которые позиционируют поморскую идентичность как отличную от русской.

В рамках российской национальной политики, которая берёт начало в советской национальной политике, статус отдельного народа, а не большинства, даёт большие возможности этническим активистам для отстаивания собственных интересов перед лицом Федерального центра. Если мы отдельный народ, то Федеральный центр должен говорить с нами по-другому. Он должен нам больше денег, уважения, престижа и так далее…

– Русским в России быть невыгодно?

– Выходит так. Стимулы к этническому обособлению создают угрозу целостности страны. Под воздействием этих факторов от русского народа откололась украинская и белорусская часть. Такой масштабнейший прецедент дерусификации десятков миллионов людей должен стать предостережением. Если возможно западнорусских отделить от русских, почему это не могут сделать северорусские, южнорусские, восточно-русские? Это может произойти, если мы принципиально не изменим модель национальной политики страны, не укрепим ядро русского самосознания.

У России должно быть сильное русское ядро, и только в этом случае будет создаваться необходимая культурно-цивилизационная гравитация для сохранения единства страны. Мы должны найти такую формулу интеграции, которая не будет требовать от русских, чтобы они перестали быть собой и растворились в какой-то наднациональной сущности.

– Как это сделать, Михаил Витальевич?

– На данном этапе методами гуманитарной культурной политики. Надо стремиться сделать русскую идентичность более привлекательной, более насыщенной, более объёмной, более интересной. Если угодно, нужно «продюсировать» русскую идентичность. Лучшее, на что мы можем рассчитывать в отношении государства к данному вопросу, – это нейтралитет. Если оно будет нейтральным – уже хорошо. Активную роль должны взять на себя гражданское общество и национальная интеллигенция.

Если Россия – многонациональная страна, то давайте признаем, что одна из этих наций – русские. И русские имеют право на самоидентификацию, на то, чтобы думать, говорить, заботиться о собственных интересах как исторического сообщества. Это уже будет большим шагом вперёд, не оспаривающим официальный канон многонациональности России, но использующим его.

Чтобы реализовывалось право на идентичность, необходимо раскрыть эту идентичность в тех самых публичных сферах, включая массовую культуру, школу, армию, организации гражданского общества.

– Мигранты ещё сильнее разжижают это ядро русскости?

– Скорее они его катализируют. Ощущение инаковости, известной угрозы активирует самоидентификацию. Но, безусловно, инокультурная этническая миграция, особенно на фоне депопуляции, – один из долгосрочных вызовов жизнеспособности общества.

В 2014 году, по опросам ВЦИОМ (это было на пике событий на Украине), люди среди угрозы номер один назвали «заселение России людьми других национальностей». Культурная, социально-бытовая среда становится менее комфортной. И эти ощущения связаны не с высокими представлениями об идентичности, а с банальными проявлениями повседневности.

– Пренебрежительно-раздражительное «понаехали тут…»?

– Да. Но на самом деле это «понаехали тут…» можно разложить на ряд бесспорных аргументов, связанных с реальными вызовами жизненному укладу. Ухудшение эпидемической обстановки, в том числе и по тяжёлым заболеваниям – гепатит и туберкулёз. Снижение общего образовательного уровня из-за того, что в школьных классах часть учеников плохо говорит по-русски. Перегрузка медицинской инфраструктуры (больниц, поликлиник, скорой медицинской помощи), изменение качества медперсонала, который начинает рекрутироваться из людей, качество дипломов которых не до конца понятно. Состояние рынка труда… На фоне массовой бедности в регионах и пенсионной реформы разговоры о том, что местные не готовы работать дворниками, продавцами или таксистами – по большей части искажают картину.

То есть речь идёт о вполне понятных, ощущаемых обывателем параметрах ухудшения качества жизненной среды. Обвинять обывателя в том, что он реагирует на это негативно, довольно странно. Вместо того чтобы менять структуру миграционных процессов и делать их более управляемыми и более выгодными для принимающей стороны, тратим большие усилия на попытки устранить их негативное восприятие обществом.

– Михаил Витальевич, президент страны утвердил Концепцию государственной миграционной политики на 2019–2025 гг. Задача этого документа – сформировать более комфортные условия для переселения в Россию соотечественников из-за рубежа, снизить, а то и устранить вовсе бюрократические барьеры. Плюсы и минусы этой Концепции?

– Если говорить об общей идеологии концепции, то есть вещи, которые отличают её от предыдущей в выгодную сторону. Всё-таки это мягкий отказ от модели замещающей иммиграции. В предыдущей прямо декларировалось, что у нас депопуляция и мы должны её компенсировать притоком людей извне. В новой концепции говорится о том, что основа демографической стратегии России – естественный прирост, а миграция – лишь вспомогательный элемент для решения ряда экономических и демографических проблем. Это разумный подход. Есть правильная декларация, что миграционная политика должна исходить из приоритета интересов нынешних граждан страны. Есть положительные частные вещи, связанные с развитием организованного рекрутинга рабочей силы. Безусловный плюс – стремление облегчить правила игры для соотечественников.

Чего остро не хватает? Селективности миграционной политики. Концепция декларирует политику открытых дверей, и эта открытость недостаточно избирательна.

Есть два сегмента – временная трудовая миграция и натурализация, приобретение гражданства. Ни в том, ни в другом случае в концепции не декларируются какие-либо критерии, по которым государство должно производить селекцию миграционного потока.

Цитирую одно из положений новой Концепции. «Миграционная политика должна быть направлена на создание благоприятного режима для добровольного переселения в Россию лиц, в том числе покинувших её, которые способны органично включиться в систему позитивных социальных связей и стать полноправными членами российского общества».

Формулировка ни о чём. Она не позволяет отделить желательные категории новых граждан от нежелательных. Миграционная политика должна быть основана на чётком разделении контингента по степени желательности для принимающей стороны. Особенно если мы говорим о натурализации. Натурализация – это брак без права развода.

То же отсутствие критериев отбора и в сфере временной трудовой миграции. То есть концепция принципиально не избирательна на уровне своих методологических основ. Высока вероятность, что она и на практике будет такой же.

– Это можно объяснить какой-то идеологической зашоренностью авторов концепции?

– Существует широкая система лоббизма миграционной открытости на международном уровне, кроме того, играют роль политические соображения, касающиеся отношений с государствами Средней Азии, которые являются основными донорами миграционного потока. Расплачиваемся за сохранение режима союзничества в военной области, например. Хотя, на мой взгляд, государства Средней Азии заинтересованы в союзничестве в военной области с Россией никак не меньше, чем Россия – с ними. Они живут в ситуации серьёзных рисков со стороны Афганистана и Пакистана. Со стороны международного терроризма. И нельзя сказать, что они делают нам одолжение, соглашаясь на военное сотрудничество. Это обоюдный интерес.

Казахстан, например, проводит намного более избирательную миграционную политику. Несмотря на то что у них тоже действует безвизовый режим с соседями, их требования к трудовой миграции из Таджикистана и Узбекистана более жёсткие.

– И мы могли бы применять опыт Казахстана…

– Почему нет? Кстати, он был бы актуален и в сфере репатриации оралманов (этнических казахов), которой Казахстан активно содействовал. Россия не проводила аналогичной политики в отношении русских за рубежом. Просто не ставилось такой задачи. В документах стратегического планирования миграционная политика вообще не рассматривается с точки зрения сохранения этнокультурного профиля страны и этнокультурного равновесия. Хотя это один из ключевых факторов устойчивости государства.

– Михаил Витальевич, представим, что с первого сентября мы ввели визы. Что изменится?

– Визовый режим – не самоцель и не панацея. Это только один из инструментов контроля над миграцией. Некоторые говорят, что он заведомо не будет работать. Я так не думаю. Скажем, визовый режим с Грузией после войны 2008 года работал вполне эффективно.

В случае со Средней Азией необходимо элементарное установление контроля над трудовой миграцией. Для этого нужен комплекс мер. Например, во многих государствах для въезда с целью трудоустройства требуется приглашение работодателя. Это предполагает определённую ответственность работодателя за тех, кто был приглашён. Дальше, если мы хотим, чтобы хоть какие-то правила действовали, необходимы действенные меры пресечения. Кстати, одним из преимуществ визового механизма могла бы стать возможность требовать обеспечительный депозит на случай выдворения. В целом, если государство поставит задачу контроля над миграционными процессами, оно с ней вполне способно справиться. Особенно учитывая современные технологии сбора и обработки информации. Было бы желание…

При этом, на мой взгляд, речь не должна идти о миграционном «железном занавесе» для Средней Азии. Ограничения стихийной миграции можно вводить параллельно с системой оргнабора, рекрутирования подготовленных рабочих кадров по отдельным направлениям и проектам.

– Как в России меняется профиль терроризма?

– Количество крупных терактов заметно сократилось. За последние лет десять можно говорить об успехе спецслужб в борьбе с организованным и профессиональным подпольем. Но на фоне этого успеха возникает другая угроза – так называемого «автономного джихада». Кустарного терроризма по формуле «сделай сам». Против этой концепции спецслужбам сложно бороться. Их инструментарий настроен на борьбу с профессиональным подпольем, а не на «одиночек». Сейчас в информационном пространстве доступно всё необходимое для такой автономной боевой единицы – от мотивационных вербовочных материалов до конкретных методичек по подготовке диверсий. Не нужно быть профессиональным подпольщиком, чтобы подручными средствами нанести непоправимый ущерб – направить на толпу грузовик, взорвать бытовой газ, условно говоря, отравить колодец…

Страшно представить, как много преступлений можно сделать в режиме кустарного терроризма. Кустарный терроризм очень гибок. Его могут практиковать одиночки и очень маленькие группы людей, по которым спецслужбы не работали и не работают. Одна из реакций государства на эту тактику – размывание темы в информационном поле, переквалификация статьи «терроризм» на бытовые статьи. Даже откровенно джихадистскую банду ГТА судят как обычных уголовников.

Такая линия реагирования годится только при низкой интенсивности угрозы. То есть когда таких ЧП относительно немного и они не сверхрезонансны. Логика в этом есть: переквалифицировать теракт в бытовуху – значит сбить информационную волну, которой пытаются добиться террористы. Но если эта деятельность станет нарастать, попытки замалчивания будут напоминать страуса, который прячет голову в песок.

Можно выделить две информационные и социальные стратегии в ответ на терроризм. Одна – стратегия успокоенного, усыплённого общества, «вязкого» информационного пространства, в котором коммуникационное послание террористов размывается и теряется. До какого-то уровня это годится. Но если уровень угрозы возрастает, то жизнеспособна только стратегия мобилизованного общества. Это модель, по которой живёт Израиль. Нам важно этот момент не упустить, если будет эскалация таких угроз.

Итак, первая трансформация профиля терроризма – от профессионального подполья к автономному джихаду. Вторая – трансформация этническая и региональная. Если раньше тон задавало северокавказское подполье, то сейчас всё больше инцидентов связано с выходцами из стран Средней Азии. В значительной части – с российским паспортом в кармане. Наличие паспорта облегчает такую деятельность. Это технически удобнее.

В совокупности две эти трансформации позволяют рассматривать само наличие большой, плохо контролируемой среды сообществ выходцев из Средней Азии в отдельных регионах России, в качестве долгосрочной угрозы. Актив исламистов переехал в Россию, и не только в неё, уже давно. В Узбекистане, Таджикистане, Казахстане действует более жёсткий антиисламистский режим, чем в РФ. Сейчас, как правило, вербовка, радикализация актива происходит здесь, в России. И сама ситуация, социальная и моральная, в которой оказываются иммигранты, этому способствует. То есть их сообщества становятся в той или иной степени зоной риска. Ограничения миграции и лучший контроль, лучшая наблюдаемость, лучшая организованность и подотчётность миграционных потоков в этом случае являются важным фактором безопасности.

– Много переселенцев с Украины… Может быть, стоит давать им статус политических беженцев?

– Была парадоксальнейшая ситуация, при которой Россия не могла предоставлять статус политбеженца выходцам из государств, с которыми у нас безвизовый режим, и государств с демократическими режимами. Это полнейший абсурд, потому что речь идёт об очень жёстких политических преследованиях людей на Украине именно за их политическую позицию. Относительно недавно эти ограничения были изменены. На мой взгляд, было бы важно содействовать формированию сообщества политэмигрантов с Украины как политической силы. Это было бы ещё одним фактором квалификации режима на Украине как режима, безусловно, дискриминационного.

– Президентом принято решение выдавать российские паспорта жителям ДНР и ЛНР…

– Мы пока не знаем, пойдёт ли речь о массовой паспортизации населения Донбасса. В качестве политической декларации это тоже важно. Этот политический шаг формально не противоречит Минским соглашениям, но, по сути, означает признание их несостоятельности. Это сигнал о том, что, если Запад хочет реинтеграции Донбасса в состав Украины, он должен делать какие-то шаги в поисках компромисса. Иначе всё закончится по абхазско-осетинскому сценарию. Примерно так этот сигнал может быть прочитан в существующих условиях.

Если говорить о реальном предоставлении гражданства, то здесь есть вопросы социальные и военно-политические. Это решение критикуют из-за роста социальной нагрузки. Но Россия в любом случае несёт социальную нагрузку по поддержке Луганска и Донецка. Только через серые схемы. Это плохо из-за большого груза побочных эффектов в виде криминализации и коррупции. Что, разумеется, не лучшим образом сказывается на качестве институтов в этих молодых республиках и на их репутации.

Принятие российского гражданства населением Донбасса будет способствовать выводу региона из тени. Но здесь нужны и другие меры, позволяющие компенсировать непризнанный статус самих республик. Я бы обратил внимание на тему аутсорсинга социальных услуг, которая активно развивается в мире – когда государство отдаёт общественным организациям ряд функций и ресурсов по предоставлению социальных услуг. Эту модель можно было бы выстроить в зонах правового вакуума в Донецке и Луганске. Дать ресурсы общественным организациям для того, чтобы они оказывали социальные услуги населению напрямую, в качестве гуманитарной миссии, подотчётно и официально. Кстати, есть аналогичный опыт работы в Приднестровье, когда была создана некоммерческая организация, через которую инвестиции в социальную инфраструктуру региона шли напрямую, минуя местные власти. На Донбассе это имело бы хороший эффект – и социальный, и имиджевый.

И, кстати, это показало бы Западу, что мы готовы к долгой осаде. Потому что сейчас на нас смотрят и думают: у них такая кривая конструкция, что они долго не протянут. Ну или как минимум будут платить за всё вдвое.

Второй момент – военно-политический. Если львиная доля населения Донецка и Луганска станет российскими гражданами де юре, то перед Россией в полный рост встанет вопрос об обеспечении безопасности своих граждан в зоне военных рисков. Есть и более тонкий момент, который сейчас обсуждается. Если массовая паспортизация будет происходить, то она начнётся с военных ДНР и ЛНР. Это значит, что в этих республиках появится непризнанная армия из российских граждан. Это не просто ЧОП или ЧВК (частные военные компании. – Ред.). Это пусть небольшая, но армия.

Это очень интересная правовая коллизия. И это фактор, который будет так или иначе подталкивать к определению статуса ДНР и ЛНР.

– В перспективе, может быть, в перспективе далёкой, Донецк и Луганск станут российскими?

– Я думаю, да. Тот тупик, в котором оказалось урегулирование конфликта, – проблема не только для Киева, но и для нас. Россия несёт и финансовые, и репутационные, и социальные потери от нынешней ситуации.

– Киев это понимает, а может быть, уже и смирился с этим?

– На мой взгляд, для Киева это является одним из приемлемых вариантов, который позволит ему требовать помощи от Запада и торговать российской угрозой. Я не считаю, что это замечательный вариант для России, но все другие ещё хуже. Варианта Донбасса как пророссийского троянского коня в составе Украины не существует. В том числе и потому, что там, на Донбассе, не останется ничего пророссийского. Часть людей, которая держалась пророссийской позиции, будет закопана в ближайших лесах и степях. Актив вынужден просто бежать. Все остальные будут деморализованы. Начнут ненавидеть Россию не меньше, чем Киев. Хотя и по другим причинам. Это будет удар по репутации не Кремля, а исторической России.

– Мы в их глазах окажемся предателями?

– И в собственных глазах – тоже. А это может быть чревато цивилизационным надломом. Есть вещи, которые держат человека в вертикальном положении, в дееспособном состоянии. Если бы мы в 2014 году смотрели, как «поезда дружбы» закатывают в асфальт русских в Севастополе, мы бы потеряли самоуважение как нация. А от потери самоуважения недолго до потери ресурсов, территории и так далее.

Поэтому ситуация с Донбассом, учитывая всё произошедшее, может быть для нас чревата моральной катастрофой. А она для такого народа, как наш, страшнее экономической. Тем более что экономическая катастрофа обязательно последует за моральной.

– Может быть, сейчас стоит вести себя более радикально?

– Я бы сказал, более осмысленно и активно. Мне не кажется, что Россия может долго занимать здесь выжидательную позицию. Запас прочности у Киева выше, чем запас прочности у Донбасса. Ущерб для России от тлеющего конфликта не меньше, чем ущерб для Украины. Поэтому Россия не заинтересована в сохранении сложившегося промежуточного положения, при котором крупный регион обречён на системную деградацию, деморализацию. Каждый день состояние больного ухудшается.

– Зеленский – это хорошо или плохо?

– В нынешних обстоятельствах фамилия президента Украины не имеет большого значения. Украина в ближайшее время будет оставаться в достаточно жёсткой колее. Во-первых, со стороны внешнего контроля. Для американцев эта тема важна, у них там достаточно инструментов, и они не пустят ситуацию на самотёк. Во-вторых, есть внутренняя колея. Националистический выбор Украины неоспорим на далёкую перспективу. Этот выбор принят ядром силовых структур, ядром интеллигенции, журналистского сообщества. Его использует в своих интересах крупный бизнес. В этой ситуации неважно, насколько этот выбор поддерживается большинством населения. Важно не арифметическое большинство, а политическое. У украинского национализма сегодня есть твёрдое политическое большинство.

Любой президент будет встраиваться в эту рамку. Американцы не обеспечат развития Украины, но обеспечат относительную устойчивость. Да и внутренние сложности совсем не означают социального взрыва или распада государства. Все ожидания, что Украина сама собой развалится или будет новый Майдан, беспочвенны. Накопление социально-экономических проблем отнюдь не всегда ведёт к политической революции. Пример тому наши 90-е годы. Обнищание населения было одним из факторов его деполитизации. За свои политические права люди борются не тогда, когда они занимаются выживанием.

– Не было сил держать вилы…

– Вот именно. Поэтому Украина консолидировалась как жёстко антироссийское государство на достаточно длительный период. Но здесь мы можем сказать себе только одно: если Украина – это надолго, то Россия – это навсегда. Если посмотреть на русскую историю, то борьба за судьбу западнорусских земель была одним из её главных сюжетов. Для нас это не в новинку.

«ЛГ»-досье

Ремизов Михаил Витальевич

Президент Института национальной стратегии. Родился 14 ноября 1978 года в Воронеже, окончил философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова. Сфера экспертной и общественно-политической деятельности: национальная безопасность, промышленная политика в стратегических отраслях экономики, анализ этнополитических рисков и угроз. Сфера научных исследований и интересов: история политических идеологий (консерватизм и неоконсерватизм), теории экономического развития, теория государства (исследования категории суверенитета), национализмоведение («nationalism studies»).

Автор монографий «Русские и государство. Национальная идея до и после «крымской весны», «Опыт консервативной критики» и более 200 научных и научно-публицистических статей. Научный редактор и соавтор более 40 аналитических докладов по вопросам внутренней и международной политики.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > lgz.ru, 22 мая 2019 > № 3223380 Михаил Ремизов

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова «на полях» СМИД ОДКБ, Бишкек, 22 мая 2019 года

Завершилось заседание Совета министров иностранных дел Организации Договора о коллективной безопасности (СМИД ОДКБ) под председательством Кыргызстана. Заседание прошло результативно. Выделю ряд договоренностей, которые посвящены празднованию юбилейных дат Победы в Великой Отечественной войне, Второй мировой войне. Одобрено, в частности, заявление об освобождении Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков и согласованы шаги по памятным датам, которые будут отмечаться в ближайшие месяцы, вплоть до главного события – 9 мая 2020 г.

Принято достаточно важное заявление, а именно открытое обращение к странам-членам НАТО от имени государств-членов ОДКБ с предложением всерьез заняться конкретными мерами по деэскалации напряженности в Евроатлантике и Евразии. Там сформулированы конкретные предложения. Будем надеяться, что в натовских кругах к ним отнесутся внимательно, и последует какая-то реакция.

Договорились укреплять внешнеполитическую координацию. Одобрен план консультаций на ближайший год по линии министерств иностранных дел. Одобрен достаточно внушительный перечень тем для совместных заявлений стран ОДКБ в международных организациях, таких как ООН, ОБСЕ и др.

Большое внимание уделено задачам повышения эффективности антитеррористической борьбы прежде всего с точки зрения тех угроз, которые сохраняются и исходят с территории Афганистана. Приняты дополнительные предложения об укреплении афгано-таджикского приграничья прежде всего с точки зрения повышения способности наших таджикских союзников отражать террористические угрозы.

Отдельный документ предполагает активизацию действий членов ОДКБ по выполнению на территории ответственности нашей организации Глобальной контртеррористической стратегии ООН.

Пакет документов, который выносится на рассмотрение глав государств, одобрен. Считаю, что он достаточно обширный, будет еще дополняться и будет представлен на саммите ОДКБ в ноябре этого года здесь же, в Бишкеке.

Вопрос, который интересовал многих. Принято решение рекомендовать главам государств назначить Генеральным секретарем ОДКБ Государственного секретаря Совета безопасности Белоруссии С.В.Зася с 1 января 2020 г. на трехлетний срок.

Так что мы поработали продуктивно. Надеюсь, это будет способствовать дальнейшему укреплению сотрудничества в рамках нашей организации – ОДКБ.

Вопрос: Когда планируется создание единой системы ПРО для стран ОДКБ?

С.В.Лавров: У нас не планируется такая система. Создается единая система противовоздушной обороны. Сейчас по линии Министерства обороны России ведем соответствующую работу по двусторонним каналам. Итоги этих переговоров будут обобщены потом в коллективном формате. Думаю, это займет немного времени.

Вопрос: Вы сказали, что были согласованы дополнительные меры по защите таджикско-афганской границы. Не могли Вы рассказать подробнее?

С.В.Лавров: У нас есть конкретные решения. Эта тема регулярно обсуждается на уровне глав государств, есть специальная договоренность в рамках которой каждая страна-член ОДКБ вносит свой вклад в оснащение пограничных сил Республики Таджикистан, в повышении квалификации пограничников. Это целый набор мер. В них нет ничего экстраординарного. Нормальная работа по подготовке профессионалов на этом направлении.

Россия. Киргизия. ОДКБ > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 22 мая 2019 > № 3015629 Сергей Лавров

Электронные транзитные декларации экономят время участников ВЭД

ФТС стремится до минимума сократить время, затрачиваемое на таможенные процедуры. С этой целью в апреле стартовал эксперимент по автоматической регистрации электронных транзитных деклараций (ЭТД). В эксперименте участвуют 36 таможенных органов и национальные железнодорожные перевозчики России и Белоруссии. Технология подразумевает проведение автоматической проверки на предмет отсутствия оснований для отказа в регистрации декларации, а также проверки на правильность заполнения граф ЭТД в соответствии с правом ЕАЭС. Эксперимент автоматической регистрации распространяется на декларации, поданные на перевозки грузов железнодорожным транспортом, а также автомобильным транспортом — если декларантом выступает таможенный перевозчик или уполномоченный экономический оператор.

Регистрация транзитных деклараций, поданных в электронном виде, существенно ускоряет процесс и сокращает очереди в пунктах пропуска через таможенную границу ЕАЭС.

ФТС сообщает, что за время эксперимента было зарегистрировано свыше 540 электронных транзитных деклараций (ЭТД) на перевозки товаров железнодорожным транспортом. В рамках проекта по маршруту перевозки между станциями Наушки (Россия) и Брест (Белоруссия) проследовало 413 вагонов.

При регистрации электронных транзитных деклараций, как и обычно, проверяют условия, касающиеся регистрации транзитной декларации, закрепленные в Таможенном кодексе ЕАЭС. Все они прописаны в Инструкции о порядке заполнения транзитной декларации, утвержденной решением Комиссии Таможенного союза от 18 июня 2010 года № 289. В ЭТД должна быть заполнена информация об ИНН декларанта, данные российского перевозчика и сведения об идентификаторах документов, размещенных в электронном архиве документов декларанта. Когда перевозка осуществляется автомобильным транспортом, дополнительно указываются сведения о таможенном номере накладной.

Вопросами ЭТД в таможенных органах занимаются отделы контроля за таможенным транзитом.

Подробнее на ChinaLogist.ru:

https://chinalogist.ru/news/elektronnye-tranzitnye-deklaracii-ekonomyat-vremya-uchastnikov-ved-16234

Канат Эшатов, ассоциация нефтетрейдеров: «Кыргызстан рискует остаться без казахстанского бензина»

Кыргызские нефтетрейдеры продолжают выражать свою озабоченность по поводу ситуации с поставками ГСМ из Казахстана. Затянувшиеся межправительственные переговоры по беспошлинными поставкам ГСМ; рост контрабандных поставок казахстанского топлива в Кыргызстан; потери бюджета. Это только часть проблем, которые зреют на нефтерынке Кыргызстана.

О проблемах и путях решения свою точку зрения высказывает исполнительный директор ассоциации нефтетрейдеров Кыргызстана Канат Эшатов.

- Кыргызстан был и остается импортозависимой страной в части обеспечения потребности населения и предприятий в нефтепродуктах. Главным и единственным источников поставок ГСМ в республику является Российская Федерация. Благодаря достигнутому и поддерживаемому руководством страны высокому уровню сотрудничества между Кыргызстаном и Россией, поставки нефтепродуктов освобождены от уплаты экспортных пошлин. Такая форма поддержки с российской стороны позволяет потребителям Кыргызстана экономить существенные суммы: так за 2018 год экономия по пошлинам составила $40,1 млн, за 4 месяца 2019 года - $11,9 млн.

Вместе с тем, не теряет актуальности задача диверсификации источников поставок нефтепродуктов на отечественный рынок. Ввиду географической близости и относительно низкого уровня цен, наиболее предпочтительным было бы наладить поставки из Казахстана. И если ранее соседняя республика сама частично зависела от импорта нефтепродуктов из России, то с лета прошлого года на казахстанских НПЗ появились излишки продукции для экспорта в связи завершением программы модернизации производственных мощностей и значительным увеличением объемов производства.

Однако, проводимые между правительствами Кыргызстана и Казахстана переговоры о беспошлинных поставках ГСМ все еще не завершены. Стоит отметить, что наш рынок, входящий в ЕЭАС, был в числе первых, куда планировалось направить экспорт казахстанского бензина. Но за время затянувшихся переговоров с нашим правительством, казахстанская сторона успела согласовать вопрос об экспорте нефтепродуктов за пределы ЕАЭС (Узбекистан, Таджикистан, Афганистан и др.). В связи с этим, возникает риск того, что Кыргызстан может и вовсе остаться без казахстанского бензина, который будет направлен на другие рынки.

Тем временем, более успешными оказались организаторы скрытого и неучтенного импорта топлива из Казахстана. Согласно экспертным оценкам, доля теневого оборота ГСМ в Кыргызстане в 2018 году составила около 25%. Таким образом каждый 4-ый литр бензина и дизельного топлива в Кыргызстане реализуется нелегально, в обход уплаты налогов в государственный бюджет.

Основными путями уклонения от уплаты налогов является:

1. реализация ГСМ без пробития кассового чека;

2. нелегальный ввоз нефтепродуктов из Казахстана, включая импорт бензина и дизтоплива под видом различных химических веществ, не подпадающих под уплату акцизов и других налогов.

Нелегальный ввоз и реализация ГСМ позволяют недобросовестным нефтетрейдерам оплачивать в государственный бюджет всего 3,2 сома за литр, тогда как ответственные налогоплательщики перечисляют в бюджет до 7 сомов с 1 литра. Таким образом, сокрытие налогов доходит до 4-х сомов с каждого проданного литра.

Согласно анализу, проведенному на основе данных за 2018 год, потери бюджета на рынке ГСМ только по 2 видам налогов (акциз и НДС) составляют порядка 3 млрд. сомов.

В то же время, считаем необходимым реализовать ряд дополнительных мер, способных решить имеющиеся проблемы.

1. Первое - это завершить межправительственные переговоры и подписать соглашение о беспошлинных поставках нефтепродуктов из Казахстана в Кыргызстан. Открытие официального экспорта позволит перевести скрытый импорт в легальное русло. Здесь необходимо снять необоснованные и сдерживающие переговоры требования, к примеру, условия о возможности реэкспорта нефтепродуктов, полученных из казахстанской нефти.

2. Второе предложение касается кардинального преобразования системы администрирования налогов на рынке ГСМ. В этом направлении необходимо реализовать следующие шаги:

- Внедрение электронной автоматизированной системы учета и контроля нефтепродуктов на всех АЗС с online-передачей данных на сервер налоговой службы для фискального контроля реализации нефтепродуктов.

- Введение маркировки всех ввозимых и производимых нефтепродуктов для защиты потребителей от контрафактной продукции, а также усиления системы учета и контроля за оборотом нефтепродуктов

.

- Проведение государственной лотереи для стимулирования граждан к требованию контрольно-кассовых чеков при осуществлении денежных расчетов.

Вышеуказанные предложения основаны на лучшем международном опыте и относятся к наиболее распространенным и эффективным методам борьбы с теневым оборотом на рынке ГСМ. К примеру, применение механизма полной автоматизации процессов учета и реализации на АЗС в Таджикистане привело к росту налоговых поступлений до 40%.

Жээнбеков встретился с министрами иностранных дел государств-членов ШОС

Президент Кыргызстана Сооронбай Жээнбеков встретился с министрами иностранных дел государств-членов Шанхайской организации сотрудничества, прибывших в Кыргызстан для участия в заседании Совета министров иностранных дел ШОС. Об этом сообщает пресс-служба главы государства в среду.

На повестке дня большой пакет документов, один из важнейших пунктов — подготовка к Бишкекскому саммиту ШОС.

Глава государства отметил, что ШОС на сегодняшний день состоялся как уникальное международное объединение по взаимодействию и выработке механизмов сотрудничества в различных сферах. Во взаимоотношениях твердо укрепился «Шанхайский дух».

«Это — не просто декларация, а реально действующий принцип взаимного доверия, равноправия и уважения. Кыргызская сторона рассматривает многостороннее взаимодействие в рамках ШОС в качестве одного из приоритетных направлений внешней политики. Мы готовы к дальнейшему укреплению сотрудничества в политической сфере, повышению безопасности, активизации торгово-экономической и культурно-гуманитарной составляющей ШОС», — сказал С. Жээнбеков.

Как подчеркнул президент, в период председательства в Организации Кыргызстан сосредоточил усилия на развитии практической составляющей партнерства. Это — сферы политики, экономики, безопасности, культурных и гуманитарных связей, а также продвижения межпарламентского сотрудничества. Состоялись заседания министерского и экспертного уровня, как на территории Кыргызстана, так и на территории других государств-членов ШОС.

Глава государства перечислил мероприятия, состоявшиеся в стране за последние месяцы. Это — встречи секретарей советов безопасности, министров обороны, глав антинаркотических ведомств государств-членов ШОС. Для укрепления экономической составляющей в рамках ШОС в Бишкеке состоялся бизнес-форум. В целях развития дружбы и культурной интеграции народов, на берегу озера Иссык-Куль состоялся международный марафон ШОС-Шелковый путь. Проведен Форум женщин, ожидается проведение медиафорума стран ШОС.

«Планомерно реализуются поставленные задачи Циндаоского Саммита. Идет работа по достижению задач дальнейшего развития ШОС в контексте текущих процессов в мировой политике и экономике», — отметил С. Жээнбеков.

Он обратил особое внимание развитию межпарламентского сотрудничества в рамках ШОС, что создаст все необходимые предпосылки для создания и дальнейшего укрепления связей в этой важной сфере.

На встрече выступили член Государственного совета, министр иностранных дел Китая Ван И, министр иностранных дел России Сергей Лавров, Индии Сушма Сварадж, Казахстана Бейбут Атамкулов, Пакистана Махдум Шах Махмуд Куреши, Таджикистана Сироджиддин Мухриддин, Узбекистана Абдулазиз Камилов.

Министры отметили большую проделанную работу Кыргызстана в рамках председательства в ШОС и выразили уверенность, что предстоящий Бишкекский саммит глав государств-членов ШОС укрепит взаимодействие стран и придаст новый импульс многостороннему сотрудничеству во всех сферах.

В завершение встречи Сооронбай Жээнбеков поблагодарил за всемерное содействие и поддержку кыргызской стороны в ходе председательства в ШОС, передал теплые пожелания главам государств и пожелал дальнейших успехов.

В Бишкеке участники СМИД ШОС подписали дорожную карту по взаимодействию с партнерами

В Бишкеке участники заседания Совета министров иностранных дел стран Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) подписали дорожную карту по взаимодействию со странами-наблюдателями и партнерами. Об этом сообщил глава внешнеполитического ведомства Кыргызстана Чингиз Айдарбеков.

В Бишкеке в среду прошло заседание Совета министров иностранных дел стран ШОС. В нем приняли участие представители России, Кыргызстана, Китая, Казахстана, Таджикистана, Узбекистана, Индии и Пакистана.

«Важным итогом работы заседания стало подписание дорожной карты по развитию взаимодействия секретариата ШОС с государствами-наблюдателями и партнерами по диалогу на среднесрочную перспективу», - заявил глава МИД КР.

По словам Айдарбекова, в ходе заседания «состоялся обмен мнениями по актуальным региональным и международным проблемам. Согласованы позиции сторон по этим вопросам, и они отражены в принятом нами информационном соглашении по итогам заседания СМИД».

Как отметил глава внешнеполитического ведомства, также на совете участниками «приняты за основу проекты Бишкекской декларации и информационного сообщения по итогам заседания совет глав ШОС».

«Мы утвердили отчет о работе секретариата ШОС за прошлый год. Одобрили проект отчета о деятельности организации за отчетный период», - заявил Ч. Айдарбеков.

Отметим, в 2019 году Кыргызстан председательствует в ШОС и ОДКБ.

Напомним, в Кыргызстане уже состоялись встречи глав оборонных ведомств организаций и секретарей Советов безопасности стран ШОС, а также Второй форум женщин стран ШОС.

13-14 июня 2019 года в Бишкеке состоится саммит глав государств-членов организации.

Президент Кыргызстана и глава МИД РФ обсудили вопросы партнерства двух стран

Президент Кыргызстана Сооронбай Жээнбеков принял министра иностранных дел России Сергея Лаврова, прибывшего в страну для участия в очередных заседаниях Совета министров иностранных дел ШОС и ОДКБ.

Как сообщает пресс-служба главы государства, были обсуждены текущее состояние и приоритетные направления кыргызско-российского двустороннего сотрудничества.

С. Жээнбеков с удовлетворением отметил, что государственный визит президента России Владимира Путина в марте текущего года подтвердил, что кыргызско-российское сотрудничество вышло на качественно новый уровень, приобретает активную динамику и наполняется конкретным содержанием.

В рамках межрегиональной конференции было подписано более 53 контрактов на сумму свыше $6 млрд. В рамках форума ректоров намечены перспективы дальнейшего сотрудничества между вузами. Достигнута договоренность об открытии филиала МГУ в Кыргызстане. Намечены планы по укреплению межрегиональных связей, а также молодежной политики.

Кроме того, достигнута договоренность об объявлении 2020 года Перекрестным годом Кыргызстана и России, в ближайшие дни будет создан совместный оргкомитет по проведению мероприятий.

Глава государства, касаясь сотрудничества в рамках ЕАЭС, выразил благодарность российской стороне за поддержку в признании отечественной системы ветеринарного контроля эквивалентным системам ЕАЭС.

Министр иностранных дел России Сергей Лавров передал Президенту Сооронбаю Жээнбекову наилучшие пожелания от президента России Владимира Путина и выразил благодарность за гостеприимство и теплый прием.

Он отметил, что недавний визит Владимира Путина в Кыргызстан был содержательным и плодотворным.

«В рамках визита прошли многие межотраслевые мероприятия, подписаны важные и положительные документы. Мы следим за ходом реализации нашими ведомствами всех отраслевых документов», — подчеркнул Сергей Лавров и подчеркнул готовность российской стороны поддержать Кыргызстан во всех начинаниях и международных проектах.

Президент Сооронбай Жээнбеков еще раз подчеркнул, что Кыргызстан является надежным другом, стратегическим партнером и союзником России и передал слова приветствия президенту Владимиру Путину.

В Бишкеке началось заседание Совета глав МИД ОДКБ

В Бишкеке началось очередное заседание Совета министров иностранных дел (СМИД) ОДКБ под председательством министра иностранных дел Кыргызстана Чингиза Айдарбекова.

Одним из приоритетных вопросов на встрече будет тема безопасности.

Министры обсудят борьбу с трансграничными вызовами и угрозами, в первую очередь, со стороны террористических организаций.

Перед началом заседания министры провели церемонию совместного фотографирования.

По традиции, министры проведут заседание в узком и расширенном форматах.

Ожидается подписание ряда документов, способствующих дальнейшему развитию сотрудничества в рамках Организации.

Отметим, ранее в Бишкеке прошло заседание Совета министров иностранных дел стран ШОС. В нем приняли участие представители России, Кыргызстана, Китая, Казахстана, Таджикистана, Узбекистана, Индии и Пакистана. Ранее участников заседания принял президент страны Сооронбай Жээнбеков.

В ОДКБ входят Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Россия и Таджикистан.

Напомним, в 2019 году Кыргызстан председательствует в ШОС и ОДКБ.

Кыргызстан продолжит работу по совершенствованию ОДКБ – Жээнбеков

«Кыргызстан придает первостепенное значение вопросам дальнейшего углубления региональной интеграции в рамках ОДКБ», — сказал президент КР Сооронбай Жээнбеков на встрече с участниками очередного заседания Совета министров иностранных дел Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ).

Как сообщает отдел информационной политики аппарата президента КР, глава государства подчеркнул, что за время существования Организации ведется целенаправленная работа по дальнейшему совершенствованию и укреплению потенциала ОДКБ. В рамках председательства Кыргызстана в Организации, последовательно продвигаются ранее озвученные приоритеты, направленные на сохранение преемственности.

«Кыргызстан приложит все усилия для достижения поставленных задач, а также укрепления нашей общей коллективной безопасности», — сказал С. Жээнбеков.

Как он подчеркнул, на сегодняшний день сохраняются риски дестабилизации обстановки на пространстве ОДКБ.

«Высокая активность террористических организаций в северных провинциях Афганистана и на Ближнем Востоке требуют консолидации усилий стран ОДКБ. Принятие решения по снижению напряжения на таджикско-афганском приграничье имеет актуальный характер. Важно сосредоточить коллективные усилия на тех направлениях, которые являются наиболее востребованными. В этом контексте, особое внимание в рамках ОДКБ необходимо уделять взаимодействию в сфере охраны государственных границ», — отметил С. Жээнбеков.

На встрече выступили министр иностранных дел Казахстана Бейбут Атамкулов, министр иностранных дел России Сергей Лавров, министр иностранных дел Армении Зограб Мнацаканян, министр иностранных дел Таджикистана Сироджиддин Мухриддин, заместитель министра иностранных дел Беларуси Андрей Дапкюнас, исполняющий обязанности генерального секретаря ОДКБ Валерий Семериков.

Они отметили, что все мероприятия в рамках председательства Кыргызской Республики в ОДКБ в 2019 году проходят организованно, на высоком, содержательном уровне. Подчеркнули, что всецело поддерживают приоритеты кыргызского председательства, которые соответствуют подходам ОДКБ и разделяют оценки Кыргызстана в возрастающей роли Организации.

В завершение встречи президент Сооронбай Жээнбеков выразил благодарность за всемерное содействие, поддержку кыргызской стороны в ходе председательства в ОДКБ.

Омбудсмен Кыргызстана выступил на конференции в Душанбе

Омбудсмен Кыргызстана Токон Мамытов выступил с двумя докладами на международной научно-практической конференции в г. Душанбе (Таджикистан). Об этом сообщает пресс-служба акыйкатчы (омбудсмена) КР в среду.

Как отмечается, 21-22 мая в г. Душанбе проходила международная научно-практическая конференция на тему «Уполномоченный по правам человека в Республике Таджикистан: достижения и перспективы».

В ходе первой сессии, посвященной становлению института УПЧ в странах Центральной Азии, а также опыту, проблемам достижения и перспективам регионального сотрудничества, Токон Мамытов выступил с докладом на тему: «Институт Омбудсмена Кыргызской Республики: становление и роль регионального сотрудничества по защите и продвижению прав и свобод человека».

Согласно программе, акыйкатчы выступил и со вторым докладом, раскрывающим роль института Омбудсмена КР в реализации международных обязательств в области прав человека.

На данном международном форуме рассмотрено четыре приоритетных для настоящего времени направления деятельности Национальных правозащитных учреждений (НПЗУ):

- «Становление института УПЧ в странах Центральной Азии, опыт, проблемы достижения и перспективы регионального сотрудничества»;

- «Внедрение Парижских принципов в деятельность национальных правозащитных учреждений»;

- «Роль НПЗУ в реализации международных обязательств в области прав человека»;

- «Взаимодействие НПЗУ с государственными органами и гражданским сектором».

В работе конференции, организованной Уполномоченным по правам человека в Республике Таджикистан Умедом Бобозода при поддержке УВКПЧ ООН, принимали участие омбудсмены Кыргызстана, Казахстана, Узбекистана, Азербайджана и Туркменистана, а также представители международных правозащитных организаций и гражданского сектора.

Конкурс «Воин мира» стартовал в Москве

Во всеармейском этапе этого состязания участвуют восемь команд.

Они представляют военные округа, Воздушно-космические силы, Ракетные войска стратегического назначения, Воздушно-десантные войска и 12-е Главное управление Минобороны России. Программа состязаний рассчитана на пять дней.

Торжественное открытие конкурса состоялось в зале Победы Центрального музея Вооружённых Сил РФ. В церемонии приняли участие заместитель начальника Главного военно-политического управления (ГВПУ) Вооружённых Сил РФ генерал-майор Виктор Мисковец и другие гости.

– Я рад приветствовать здесь, в священном зале Победы Центрального музея Вооружённых Сил, участников всеармейского этапа конкурса «Воин мира» среди видов и родов войск Вооружённых Сил, военных округов и флотов. По результатам упорной конкурентной борьбы вы завоевали право находиться здесь и принять участие в конкурсе за звание лучшего воина-профессионала в Вооружённых Силах. Стать победителем в состязаниях – великая честь для каждого из вас, и останется памятью на всю жизнь, – сказал, обращаясь к командам, генерал-майор Мисковец.

Он также отметил, что всеармейский этап конкурса «Воин мира», проходящего в рамках АрМИ-2019, имеет свои особенности.

– Во-первых, конкурс организован и проводится под эгидой вновь созданного Главного военно-политического управления Вооружённых Сил РФ. Во-вторых, он теперь носит название «Воин мира», потому что мы учли пожелание стран, не входящих в состав Содружества Независимых Государств, которые захотели также принять участие в этих соревнованиях, – подчеркнул генерал-майор Виктор Мисковец.

– Вам предстоит проявить все свои лучшие профессиональные качества, волю к победе, упорство и, наконец, победить. По итогам отборочных соревнований будет составлена сборная команда, которая представит Вооружённые Силы на международном этапе «Воина мира» в Армении, – сказал заместитель начальника ГВПУ Вооружённых Сил РФ.

Участников команд всеармейского конкурса также напутствовали председатель комитета общественной организации ветеранов Генерального штаба Вооружённых Сил генерал-полковник в отставке Виктор Барынькин, член президиума Общественного совета при Минобороны России генерал-лейтенант запаса Рафаэль Тимошев и двукратная олимпийская чемпионка, заслуженный мастер спорта полковник Светлана Ишмуратова.

Конкурс проводится в несколько этапов: военно-спортивный – «Атлет», военно-профессиональный – «Профессионал», по огневой подготовке – «Снайпер», литературно-художественный и танцевальный творческий «Кавалер» («Сударыня»), интеллектуальный – «Эрудит».

Смотр военно-профессионального мастерства военнослужащих в рамках этого состязания Армейских международных игр – 2019 проходит как на общевойсковом полигоне 2-й гвардейской мотострелковой Таманской дивизии в подмосковном Алабино, так и в учреждениях культуры Министерства обороны России.

Участники, занявшие призовые места в конкурсе, награждаются кубками, медалями и дипломами. Команда победителей определяется по наибольшей сумме баллов, полученных участниками по результатам состязаний.

Впервые конкурс был проведён в 2006 года под названием «Мировой парень». С 2008-го конкурс вышел на международный уровень. По приглашению российской стороны в нём впервые участвовали по два представителя вооружённых сил Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Украины. В 2011 года конкурс стал именоваться «Воин Содружества».

В этом году было принято решение о переименовании названия конкурса на «Воин мира».

Международный этап конкурса военно-профессионального мастерства военнослужащих «Воин мира» пройдёт в августе в Республике Армения. Участвовать в конкурсе уже изъявили желание команды вооружённых сил Армении, Белоруссии, Казахстана, Ирана, Греции, России.

Александр Пинчук, «Красная звезда»

Первые итоги эксперимента по обмену электронными документами при осуществлении транзитных железнодорожных перевозок

Свыше 540 электронных транзитных деклараций (ЭТД) оформлено в рамках эксперимента по обмену электронными документами при транзите товаров, перемещаемых железнодорожным транспортом. В проекте принимают участие таможенные службы и национальные железнодорожные перевозчики России и Белоруссии.

С момента старта эксперимента в апреле 2019 года в его рамках по маршруту перевозки между станциями Наушки (Россия) и Брест (Белоруссия) проследовало 413 вагонов.

Проект является продолжением работы по развитию транзитного потенциала Евразийского экономического союза и позволит железнодорожным перевозчикам сократить время на проведение таможенных операций по декларированию товаров.

СПРАВКА:

Решение о проведении эксперимента было принято в ходе 29 заседания Объединенной коллегии таможенных служб государств – членов Таможенного союза, прошедшего под председательством руководителя ФТС России Владимира Булавина 6 декабря 2018 года в г. Дилижане (Республика Армения).

Согласно принятому решению таможенным службам Армении, Казахстана и Киргизии поручено проработать с национальными железными дорогами вопрос о проведении аналогичного пилотного проекта и проинформировать ФТС России о результатах.

Ростехнадзор и Норникель проводят семинар о госрегулировании промышленной безопасности

В Норильске начал работу международный семинар по обсуждению актуальных вопросов государственного регулирования промышленной безопасности на опасных производственных объектах горно-металлургического комплекса.

Инициаторами проведения семинара выступили Федеральная служба по экологическому, технологическому и атомному надзору (Ростехнадзор) и компания «Норникель». В работе семинара принимают участие руководители и представители государственных надзорных органов России, Армении, Республики Беларусь, Азербайджана, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана.

«Мы надеемся, что в ближайшие три дня сможем реализовать все пункты нашей обширной программы: и обсудить актуальные вопросы, и посетить производственные предприятия, - отметил начальник управления горного надзора Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору Александр Филатов. – Таких компаний, как «Норникель» у нас в стране немного. Поэтому, когда встал вопрос о месте проведения семинара, где мы можем одновременно посмотреть горные работы, металлургию и обогащение, то выбор, вполне обоснованно, был сделан в пользу Норильска».

Программа включает выступления, доклады и презентации по различным аспектам надзора, соблюдения техники безопасности и охраны труда на опасных промышленных объектах. Кроме того, участники посетят производственные предприятия Заполярного филиала «Норникеля»: рудник «Скалистый» и Медный завод.

Рассказывая о задачах семинара, первый вице-президент компании «Норникель» - операционный директор Сергей Дяченко сообщил: «Мы постарались подготовить интересную программу. Компании «Норникель» и, в частности, Заполярному филиалу есть что показать. У нас есть положительные сдвиги по снижению уровня травматизма на производстве, по развитию производственных систем. Все это хотелось бы показать коллегам».

Особенности подготовки кадров в Нижегородской академии МВД России

История Нижегородской академии МВД России началась с создания в 1927 году в Новосибирске 4-й школы младшего начальствующего состава милиции. За последующие годы образовательная организация неоднократно меняла своё название и в 2000 году получила статус академии.

На протяжении многих десятилетий в вузе ведётся качественная подготовка высококвалифицированных сотрудников подразделений по борьбе с экономическими преступлениями. Сегодня Академия реализует три приоритетных профиля подготовки специалистов для органов внутренних дел: «Деятельность подразделений экономической безопасности и противодействия коррупции», «Предварительное следствие в органах внутренних дел по уголовным делам в сфере экономической деятельности», «Деятельность правовых подразделений». География подготовки кадров охватывает более 66 субъектов Российской Федерации.

Особого внимания заслуживает положительный опыт в области международного сотрудничества, в рамках которого уже на протяжении нескольких десятилетий на базе Академии проходят обучение около 100 иностранных специалистов из Азербайджана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана, Монголии, Ганы, Гвинеи-Бисау, Зимбабве, Конго, Мали, Малави, Маврикия, Мозамбика, Уганды и других стран. Профессиональная подготовка осуществляется по различным образовательным программам высшего образования, в том числе и по программам подготовки научно-педагогических кадров в адъюнктуре.

Благодаря достигнутым результатам в указанном направлении образовательной деятельности в апреле 2017 года, в соответствии с решением Совета министров иностранных дел Содружества Независимых Государств под председательством Министра иностранных дел Российской Федерации С.В. Лаврова, Академия приобрела статус базовой организации государств – участников СНГ по подготовке кадров для органов налоговых (финансовых) расследований. Это событие определило дальнейший вектор развития Нижегородской академии МВД России как в учебной, так и в научной сферах деятельности.

Большую роль в этом сыграл состоявшийся в апреле 2018 года семинар-совещание по функционированию Академии как базовой организации по программам высшего образования и дополнительным программам. В мероприятии приняли участие представители образовательных организаций Беларуси и Казахстана, Нижегородской области, руководство ГУ МВД России по Нижегородской области.

Для поддержки этого направления в октябре 2018 года при Академии был сформирован Общественный совет, в состав которого вошли представители ведомственных образовательных организаций государств – участников СНГ.

В свою очередь, возложенные полномочия по подготовке кадров для органов налоговых (финансовых) расследований устанавливают и высокий уровень ответственности за тот результат, который ожидают получить комплектующие органы. Для его достижения в Академии создано необходимое учебно-методическое и материально-техническое обеспечение, позволяющее осуществлять обучение высококвалифицированных специалистов с учётом непрерывного развития общественных отношений и, в частности, существующих вызовов криминального мира.

Следует отметить, что сам образовательный процесс по обозначенному профилю строится на основе современной концепции подготовки кадров, заключающейся в том, что оперативному работнику, следователю, специалисту-ревизору нужны знания не собственно бухгалтерского учёта, а судебной бухгалтерии, не экономического анализа хозяйственной деятельности, а экономико-криминалистического анализа, специально ориентированного на поиск и фиксацию следов экономических и налоговых преступлений.

Существенно оптимизирует образовательный процесс методическое обеспечение, которое включает специальные учебные макеты, содержащие замаскированные признаки следов финансовых и налоговых преступлений, проявляющиеся в виде документальных, учётных или экономических несоответствий. Работая с макетами, обучающиеся воспроизводят реальную деятельность специалиста, обладающего определёнными экономическими знаниями, тем самым развивается способность самостоятельного решения профессиональных задач, которые могут возникать в будущей практической деятельности в сфере противодействия экономической и налоговой преступности. Таким образом обеспечивается взаимосвязь теории и практики, являющаяся важным аспектом подготовки сотрудников для органов внутренних дел. Благодаря этому обстоятельству приобретённые знания закрепляются в обстановке, аналогичной условиям правоохранительной деятельности, максимально приближенным к реальным.

С этой целью в Академии функционируют учебно-практические полигоны, на которых отрабатываются навыки противодействия незаконной игорной деятельности, обороту контрафактной продукции в сфере здравоохранения, финансированию терроризма и экстремизма, а также моделированию следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий в условиях, исключающих визуальный контакт опознающего лица с опознаваемым.

Формирование навыков по выявлению, раскрытию и расследованию скрытых, тщательно замаскированных экономических преступлений (взяточничества, мошенничества, неочевидных хищений, фальшивомонетничества и т. д.) осуществляется более чем на 20 различных полигонах, которые успешно используются при подготовке и переподготовке кадров для органов налоговых (финансовых) расследований для государств – участников СНГ. При этом профессорско-преподавательским составом разработана концепция использования комплекса указанных образовательных элементов, в рамках которой предполагается не только проведение отдельных видов практических занятий, но и осуществление профессиональных испытаний.

Более того, в 2016 году в Академии был создан и внедрён в образовательный процесс информационно-аналитический комплекс «ОРИОН». Он предназначен для проверки и развития аналитического мышления в ситуациях с различными сценариями неявной криминальной активности, разработки и актуализации методики получения оперативно-поисковым путём информации, направленной на борьбу с различными видами преступлений экономической, коррупционной, экстремистской, террористической направленности и позволяющей использовать весь арсенал оперативно-разыскной деятельности.

Уникальность информационно-аналитического комплекса «ОРИОН» заключается в возможностях формирования и развития профессионально значимых качеств и способностей обучающихся в условиях нетипичной криминальной активности, нелинейности (гибкости) сценариев, использования различных приёмов и методов документирования, коллективного решения задач, постоянного пополнения баз данных, использования комплекса различных уровней управления в организационной структуре, фиксации и анализа результатов проводимой работы, разработки универсальных методик выявления и документирования различных преступлений, развития комплекса и применения его по иным направлениям правоохранительной деятельности.

В то же время успешной реализации поставленных перед Академией задач способствует достойное материально-техническое обеспечение, в полной мере отвечающее запросам современного общества. Так, например, в образовательном процессе активно используются возможности 5D-зала, рассчитанного на 198 посадочных мест, оснащённого профессиональным цифровым 3D-кинопроектором, акустическим оборудованием для воспроизведения специального звукового сопровождения в формате Dolby Surround, а также устройствами для демонстрации дополнительных эффектов в виде задымления и дождя.

Помимо этого, необходимым условием для подготовки высококвалифицированных сотрудников полиции выступает интеграция научных достижений и инновационных проектов в образовательную и научно-исследовательскую деятельность. Особая заслуга здесь принадлежит профессорско-преподавательскому составу Академии, вносящему неоценимый вклад не только в совершенствование образовательного процесса, но и в практическую деятельность по противодействию различным видам преступлений. Сегодня в Академии трудятся 41 доктор и 165 кандидатов наук по различным специальностям, 25 из которых имеют учёное звание профессора и 90 – доцента.

На базе Академии более 25 лет функционирует докторский диссертационный совет по трём фундаментальным научным специальностям: «Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве», «Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право», «Уголовный процесс». За период его существования в диссертационном совете успешно защищено более 650 диссертаций, из них 58 – на соискание учёной степени доктора юридических наук.

Процесс развития и трансформации научных идей и концепций закономерно привёл к зарождению научных школ. В настоящее время по тематике, связанной с деятельностью органов налоговых (финансовых) расследований, функционируют пять научных школ: «Актуальные проблемы обеспечения экономической безопасности современной России», «Использование возможностей ОРД в обеспечении экономической безопасности», «Криминалистические средства обеспечения экономической безопасности России», «Реализация уголовной политики в области противодействия служебно-экономической преступности», «Экономическая криминалистика».

Академией ежегодно проводятся более 100 научных исследований, посвящённых различным аспектам борьбы с преступностью, в том числе более 20 – по заявкам подразделений центрального аппарата МВД России, а также выполняются совместные научные работы в соавторстве с зарубежными партнёрами. Эффективной и качественной работе в этом направлении способствуют более 60 конференций и иных научно-представительских мероприятий, ежегодно проводимых на базе Академии, большинство из них имеют международный и всероссийский статусы.

В целях популяризации и закрепления достигнутого положительного опыта, координации взаимодействия, своевременной и объективной оценки перспективности избранных направлений научного поиска, установления новых научных контактов, способствующих дальнейшему сотрудничеству и обмену опытом, в Академии ежегодно проводятся научно-представительские мероприятия, в работе которых принимают участие иностранные специалисты, Эти мероприятия посвящены в том числе и проблемам, связанным с обеспечением экономической безопасности государств – участников СНГ.

На дискуссионных площадках активно обсуждаются актуальные вопросы, связанные с проблемами обеспечения экономической безопасности государства и общества, стратегических рисков экономической безопасности России в условиях усиления санкций Европейского союза, уголовно-правовой охраны безналичного денежного обращения на постсоветском пространстве, взаимодействия государств Евразийского союза в сфере экономики и безопасности, правового регулирования расследования уголовных дел совместными межгосударственными группами и другие.

В целях повышения качества проведения научно-представительских мероприятий в 2018 году закуплена бессрочная лицензия на неисключительное право по использованию российского программного обеспечения для проведения видеоконференций TrueConf (до 50 клиентских онлайн-подключений высокого качества в формате 4К).

Также в качестве значимого события следует отметить открытие в 2019 году нового профиля подготовки в рамках обучения научно-педагогических кадров в адъюнктуре, а именно «38.07.01 – Экономика», специальность «08.00.05 – Экономика и управление народным хозяйством». В настоящее время по соответствующей программе подготовки пройдена процедура лицензирования, и уже в новом учебном году по ней планируется осуществить набор кандидатов на обучение в адъюнктуре.

Не менее важным аспектом в подготовке кадров высшей квалификации является развитие научного сообщества обучающихся, которому в том числе способствует ежегодное проведение международного конкурса на лучшую научно-исследовательскую работу курсантов и слушателей «Деятельность органов внутренних дел по обеспечению экономической безопасности (оперативно-разыскные и следственные аспекты) и организации правовой работы». Конкурс проводится под эгидой Договорно-правового и Следственного департаментов МВД России, Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД России.

Опыт работы по данному направлению позволяет говорить о конкретных положительных результатах, на основании анализа которых можно проследить следующую закономерность: за последние пять лет в адъюнктуру Академии поступили и защитили диссертации на соискание учёной степени кандидата юридических наук 18 человек из числа курсантов и слушателей, в настоящее время успешно занимающихся научно-педагогической деятельностью.

Вместе с тем, достижению высоких результатов в области подготовки кадров для органов налоговых (финансовых) расследований способствует тесная взаимосвязь образования и практической деятельности. Для координации этого процесса в Академии ежегодно проводится Всероссийский семинар-совещание с руководителями подразделений экономической безопасности и противодействия коррупции территориальных органов и следственных подразделений МВД России.

В мероприятии принимают участие представители Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД России, Следственного департамента МВД России, Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения, Федеральной таможенной службы, Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Следственного комитета Российской Федерации, Центрального банка Российской Федерации, Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору, Федеральной службы по финансовому мониторингу, Федеральной налоговой службы, Агентства по страхованию вкладов, территориальных органов внутренних дел.

Также необходимо отметить ещё один немаловажный аспект деятельности – воспитательную работу. Академия активно организует и проводит мероприятия по повышению культурного уровня обучающихся, развитию эстетических взглядов и представлений. Иностранные слушатели участвуют в различных соревнованиях среди личного состава специального курса и в спартакиаде Академии. Также для них организуются экскурсии по достопримечательностям Нижнего Новгорода.

В рамках пропагандистско-воспитательной работы 14 декабря 2018 года на базе Нижегородской академии МВД России состоялся ежегодный концерт «День дружбы народов», приуроченный к Международному дню мигранта. Проведённое мероприятие позволило расширить представление обучающихся Академии о культуре, искусстве и быте разных народов.

Работа в этом направлении способствует адаптации иностранных слушателей к новым условиям проживания и обучения, поддержанию дружеских отношений между учащимися, а также формированию положительного имиджа Российской Федерации у представителей других государств.

Богатый опыт Академии в области подготовки кадров для правоохранительных органов был высоко оценён в рамках выставки «Московский международный салон образования», организованной на площадке ВДНХ в г. Москве Министерством образования и науки Российской Федерации. Начиная с 2016 года Академия ежегодно демонстрирует инновационные образовательные технологии и методики подготовки кадров для органов внутренних дел, в этой связи были получены диплом «За активное участие в Московском международном салоне образования», медаль «Новая архитектура образования», медаль за вклад в развитие образования «Новая экосистема образования» и другие награды.

Гармоничное сочетание учебно-методического, научно-исследовательского и воспитательного направлений деятельности в совокупности с сохранением профессионального кадрового ядра и совершенствованием материально-технической базы выступает залогом динамичного развития Нижегородской академии МВД России как международного профильного научно-методического центра.

Начальник Нижегородской академии МВД России генерал-майор полиции

Дмитрий Николаевич Архипов

(Содружество № 1, 2019 г.)

Россельхознадзор ввел усиленный лабораторный контроль за молочной продукцией, импортируемой с 18 белорусских предприятий.

В ведомстве отметили, что с территории соседнего государства продолжает поступать животноводческая продукция с нарушением ветеринарно-санитарных требований и норм ЕАЭС.

В сообщении Россельхознадзора, в частности, указывается на повышенное содержание в некоторых видах продукции бактерий группы кишечной палочки, а также других болезнетворных организмов и микроорганизмов. Кроме того, в некоторых партиях нашли антибиотики или незаявленные ДНК.

В случае дальнейшего обнаружения некачественной продукции ведомство пригрозило рассмотреть вопрос об ограничении импорта молока и мяса, производимого этими компаниями.

Россия и Белоруссия уже несколько лет ведут споры вокруг поставок сельскохозяйственной продукции, в частности молока, мяса, молочных и мясных продуктов. Россельхознадзор периодически вводит запреты на ввоз белорусских продуктов, обосновывая это проблемами с их качеством. Кроме того, Москва подозревает, что через эту страну в Россию попадают санкционные продукты.

В 2017 году Александр Ткачев, занимавший пост главы Минсельхоза, говорил, что Белоруссия зарабатывает на экспорте молока в Россию более трех миллиардов долларов. После введения Москвой продовольственного эмбарго Минск увеличил долю поставок в Россию с одного до пятнадцати процентов, став крупнейшей перевалочной базой для санкционной продукции.

Тимур Максимов: реформа ВТО необходима для обеспечения устойчивости организации

Торговые войны, а также попытки некоторых экономик урегулировать споры на двусторонней основе без учета принципов ВТО подрывают всю архитектуру многосторонней торговли. Об этом заявил заместитель министра экономического развития России Тимур Максимов на встрече министров торговли экономик АТЭС в г. Винья-дель-Мар (Чили).

На встрече обсуждались вопросы развития многосторонней торговой системы, продвижения региональной экономической интеграции, а также достижения устойчивого и инклюзивого роста в условиях цифровизации.

Тимур Максимов отметил, что сегодня наблюдается кризис многосторонней торговой системы. "Мы являемся свидетелями затяжных торговых войн, распространения протекционистских мер и вынужденной парализации органов ВТО", - сказал он.

Замминистра призвал партнеров придать импульс борьбе с односторонними торговыми ограничениями. Для обеспечения устойчивости ВТО к деструктивным действиям, по словам Тимура Максимова, необходимо провести реформу организации по трем направлениям: переговоры, мониторинг, разрешение споров. "Мы внимательно следим за ситуацией вокруг Апелляционного органа ВТО. Нельзя допустить, чтобы она распространилась и на другие механизмы урегулирования споров между членами организации", –добавил он.

По мнению Тимура Максимова, форум АТЭС – подходящая площадка для выработки лучших решений в торговой политике и выработки соответствующих рекомендаций экономиками АТЭС. Он добавил, что неотъемлемым элементом Азиатско-Тихоокеанской интеграции является ЕАЭС, имеющий значительный опыт по устранению препятствий на внутреннем рынке.

Заместитель Министра выразил готовность делиться лучшими региональными практиками, назвав одной из них переход странами Евразийского союза, ранее принявшими Таможенный кодекс ЕАЭС, на электронное таможенное декларирование и в перспективе на систему "единого окна".

В контексте повестки инклюзивного роста глава российской делегации предложил партнерам взаимодействие по вопросам обеспечения населения удаленных территорий доступом к базовым услугам: образовательным, медицинским, финансовым. Особый акцент был сделан на электронных государственных услугах. "Внедрение многофункциональных центров позволило жителям отдаленных районов во всех 85 регионах России получать более 100 видов государственных услуг в "одном окне", - добавил Тимур Максимов.

У главы российской делегации также состоялись двусторонние встречи с представителями делегаций США, Сингапура, Гонконга, Вьетнама, Чили, Филиппин, Канады, Мексики и Кореи. В центре внимания оказались вопросы состояния торгово-экономических отношений, взаимодействия по линии ЕАЭС, а также доступа российской продукции на рынки этих стран.

Заявление по итогам встречи министров торговли экономик АТЭС.

Россия. Чили. АТЭС > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 20 мая 2019 > № 3024149 Тимур Максимов

Военные учения стран ОДКБ в 2019 году пройдут в России, Кыргызстане и Таджикистане

Страны - участницы Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) в 2019 году проведут шесть совместных военных учений на территории России, Кыргызстана и Таджикистана. Об этом сообщил исполняющий обязанности генерального секретаря ОДКБ Валерий Семериков в понедельник.

«В 2019 году в рамках ОДКБ состоятся шесть совместных военных учений. Три из них на территории России, два - в Таджикистане и одно - в Кыргызстане», - сказал он во время заседания Совета Межпарламентской ассамблеи государств - членов ОДКБ в Бишкеке.

По его словам, в настоящее время существует несколько направлений угроз безопасности странам - участницам объединения.

«В Центральной Азии по-прежнему вызывает обеспокоенность ситуация в Афганистане», - продолжил Семериков.

На афганской территории продолжаются «боевые действия и террористические акты», которые не позволяют восстановить экономику этой страны и вовлечь ее в региональные интеграционные процессы.

Как заверил Семериков, на кавказском направлении беспокойство у организации вызывает продолжающееся сближение и сотрудничество Грузии с НАТО. В то же время, по его оценке, активно продолжающийся в последнее время переговорный процесс на Кавказе по Нагорному Карабаху позволяет «рассчитывать на прогресс в данном вопросе».

Действия НАТО также являются одной из основных угроз для ОДКБ на восточно-европейском направлении. «Под флагом НАТО идет наращивание сил США в Европе», - отметил Семериков.

В целом, продолжил он, «имеются основания для того, чтобы констатировать рост напряженности с мире».

Отметим, в проходящем в Бишкеке заседании принимают участие руководители законодательных органов Армении, Белоруссии, Казахстана, Кыргызстана, России и Таджикистана.

Парламентарии стран ОДКБ в Бишкеке обсудили меры по борьбе с общими угрозами

В государственной резиденции «Ала-Арча» в Бишкеке состоялось выездное заседание Совета Парламентской Ассамблеи Организации Договора о коллективной безопасности (ПА ОДКБ). Об этом сообщает пресс-служба Жогорку Кенеша КР в понедельник.

На заседании Совета ПА ОДКБ торага Жогорку Кенеша Кыргызской Республики Дастанбек Джумабеков обозначил приоритеты председательства Кыргызской Республики в ОДКБ в 2019 году.

Председатель ПА ОДКБ, председатель государственной думы Федерального Собрания Российской Федерации Вячеслав Володин отметил положительный результат практики выездного заседания Совета ПА ОДКБ.

В ходе заседания с докладами выступили председатель Постоянного совета ОДКБ, Постоянный и полномочный представитель КР при ОДКБ Аман Мамбетсеитов, лидер парламентской фракции СДПК, глава делегации Жогорку Кенеша КР в ПА ОДКБ Иса Омуркулов, председатель Постоянной комиссии ПА ОДКБ по вопросам обороны и безопасности, депутат государственной думы ФС РФ Анатолий Выборный и др.

Ответственный секретарь ПА ОДКБ Петр Рябухин представил информацию о планах работы ПА ОДКБ на 2019 год.

Участники Совета ПА ОДКБ утвердили вице-спикера парламента Армении Алена Симоняна в качестве председателя Постоянной комиссии ПА ОДКБ по политическим вопросам и международному сотрудничеству и депутата государственной думы Дмитрия Новикова в качестве заместителя председателя Постоянной комиссии ПА ОДКБ по политическим вопросам и международному сотрудничеству.

Кроме этого, на должность и.о. ответственного секретаря ПА ОДКБ утвердили Сергея Поспелова вместо Петра Рябухина.

На заседании Совета ПА ОДКБ главы делегаций стран-участниц ПА ОДКБ приняли решение о проведении очередного заседания Совета и XII пленарного заседания ПА ОДКБ в Ереване (Армения) осенью 2019 года.

Отметим, что на заседании участие приняли делегации стран-членов ПА ОДКБ: Россия, Казахстан, Таджикистан, Беларусь, Армения. В качестве наблюдателей присутствовали представители Сербии, Афганистана.

Кыргызстан и Таджикистан обсудили вопросы межпарламентского сотрудничества

В рамках заседания Совета Парламентской Ассамблеи ОДКБ торага Жогорку Кенеша Кыргызской Республики Дастанбек Джумабеков встретился с Председателем Палаты представителей Высшего собрания Таджикистана Шукурджоном Зухуровым. Об этом сообщает пресс-служба парламента КР в понедельник.

Д.Джумабеков отметил, что кыргызская сторона придает особое значение отношениям добрососедства, дружбы и сотрудничества, стратегического партнерства с Таджикистаном, имеющим приоритетный характер во внешней политике Кыргызстана.

«Убежден, что одной из первостепенных задач парламентов Кыргызстана и Таджикистана является сбережение и приумножение того бесценного наследия крепкой дружбы и братства, что мы пронесли через многие годы совместной истории. И это общее достояние мы должны передать под надежную опеку будущих поколений», - заявил он.

Говоря о межпарламентском сотрудничестве, Джумабеков заявил, что «важно поддерживать положительную динамику двусторонних встреч и визитов парламентариев двух стран для расширения межпарламентского и межгосударственного сотрудничества во благо и интересах наших народов».

Торага выразил уверенность, что активное взаимодействие групп дружбы между нашими парламентами будет содействовать углублению межпарламентского сотрудничества, а это, в свою очередь, будет способствовать достижению большего взаимопонимания между двумя государствами.

Джумабеков подчеркнул, что для двух стран важно укрепить доверие между нашими народами и продолжить работу по обеспечению безопасности и стабильности в приграничных районах, пресечению любых действий, направленных на создание напряженности среди местного населения.

Также он остановился на приграничном вопросе. Он отметил, что «до настоящего времени мы не можем прийти к консенсусу по вопросам делимитации государственной границы между нашими странами. Несмотря на то, что это нелегкий процесс, сторонам следует приложить максимум усилий для полного завершения делимитации госграницы и подготовки соответствующего проекта Договора к подписанию по всей ее протяженности».

В свою очередь Ш.Зухуров отметил, что таджикская сторона также намерена наращивать сотрудничество и взаимодействие с нашей страной. Он солидарен с торага Жогорку Кенеша в вопросе расширения межпарламентского и межгосударственного сотрудничества.

«У нас сложились добрососедские и братские отношения. Думаю, что мы будем со временем наращивать наше сотрудничество по всем направлениям. Не бывает нерешаемых вопросов, и даже, если они возникают, мы будем все решать в дипломатичном ключе. Пользуясь случаем, также хочу выразить благодарность за теплый прием и проведение очередного заседания Совета ПА ОДКБ на таком высоком уровне. Выражаю надежду, что все озвученные идеи и принятые решения в скором времени воплотятся в жизнь», - заключил Зухуров.

Заключенные, осужденные за членство в "Исламском государстве"*, ночью в воскресенье захватили и убили троих надзирателей в колонии возле Душанбе, сообщает пресс-служба минюста Таджикистана, к которому относится главное управление исправительных учреждений.

Сообщается, что бунт произошел в колонии строго режима в городе Вахдат, что в 15 километрах юго-восточнее Душанбе.

"В беспорядках, возникших примерно в 20.30 местного времени (18.30 мск), группа заключенных, примерно 30 человек, отбывающих наказание за членство в "Исламском государстве"*, вооруженные ножами и другими острыми предметами, захватили в заложники трех тюремных надзирателей и убили их, потребовав своего освобождения", - говорится в сообщении.

"В ходе переговоров среди самих преступников начались стычки, переросшие в вооруженное столкновение. На требования сотрудников колонии соблюдать правопорядок взбунтовавшиеся заключённые не подчинились. Преступники с использованием ножей и других острых предметов напали на сотрудников, ранив ещё несколько из них. Со стороны администрации колонии были приняты решительные меры по стабилизации ситуации и во время наведения порядка среди опасных преступников были человеческие жертвы", - говорится в сообщении министерства юстиции.

Минюст отмечает, что в настоящее время ситуация в вахдатской колонии стабильная и взята под контроль, следственные органы продолжают расследование данного факта.

7 ноября 2018 года в колонии строго режима ГУИН Минюста в городе Худжанде на севере Таджикистана произошел бунт, в результате которого были убиты два сотрудника колонии, получили тяжелые ранения пять охранников, 21 заключенный был убит.

Ответственность за организацию бунта в колонии в Худжанде взяла на себя террористическая организация "Исламское государство"*.

После данного бунта были задержаны 8 человек, среди которых - начальник и сотрудники колонии, освобождены от занимаемых должностей несколько ответственных работников прокуратуры Согдийской области.

Вскоре с занимаемой должности был освобожден начальник ГУИН минюста Таджикистана Изатулло Шарифзода, на его место был назначен Мансурджон Умаров, до этого занимавший пост первого заместителя председателя Госкомитета нацбезопасности.

*Террористическая организация, запрещенная в России.

Лидия Исамова.

Президент АО «Объединенная транспортно-логистическая компания — Евразийский железнодорожный альянс» Алексей Гром заявил о планах по увеличению ежегодного объема транзитных контейнерных перевозок компании через Казахстан до 1 млн TEU в 2020 - 2024 годах. Об этом сообщили в пресс-службе ОТЛК ЕРА.

По словам Алексея Грома, такой рост станет возможным благодаря оцифровке и оптимизации процессов перевозки грузов по железнодорожной колее 1520 и повышению вагонной загрузки на маршруте Китай — Европа — Китай в рамках инициативы One million club, реализуемой совместно с акционерами, партнерами и клиентами ОТЛК ЕРА. В настоящий момент компания активно работает над ростом клиентской базы и расширением номенклатуры товаров, перевозимых из Европы в Китай.

За первые 4 месяца 2019 года общий объем контейнерных перевозок в сообщении Китай — Европа — Китай составил около 102 тыс. TEU, примерно плюс 16% к аналогичному периоду предыдущего года. При этом на перевозки ОТЛК ЕРА пришлось 85 тыс. TEU от этого показателя, плюс 45% к январю - апрелю 2018 года.

«Транзитный потенциал Казахстана — важнейшая составляющая государственной стратегии развития. ОТЛК ЕРА совместно с Казахстанскими железными дорогами реализует комплексный план по развитию транзитного сервиса на пространстве 1520 за счет оптимизации порожних пробегов, планирования перевозок, а также согласованной тарифной политики стран ЕАЭС без снижения тарифов на транзит по Казахстану», — отметил Алексей Гром.

«Сейчас наши поезда движутся со скоростью 1020 км/сутки, что на 74 км/сутки выше уровня прошлого года. В текущем году мы планируем ускориться до 1073 км/сутки. Для клиента это будет означать, что груз будет попадать из одной части Евразии в другую еще быстрее. Представляете, 5,5 тыс. км за четыре с половиной дня — от границы с Китаем до границы с Европой. Мы — Россия, Казахстан и Беларусь — уже поняли, что вместе — лучше», — подчеркнул он.

В настоящее время компания работает на 57 маршрутах из Китая в Европу. В 2019 году было открыто 4 новых европейских направления: Ноймаркт, Барселона, Бремерхафен, Люксембург. Среднее транзитное время доставки по маршруту Китай — Европа — Китай за 4 месяца 2019 года сократилось на 14% по сравнению с 12 месяцами 2018 года и составило чуть более 5 суток. В 2019 году ОТЛК ЕРА с Казахстанскими железными дорогами добились сокращения среднего времени доставки по маршруту Китай — Европа — Китай на 29%, и теперь груз идет по Казахстану два с половиной дня вместо трех дней.

Анна Булаева

Главы МИД Кыргызстана и Японии обсудили актуальные вопросы двустороннего сотрудничества

Накануне в г. Душанбе (Таджикистан) состоялось 7-ое Совещание министров иностранных дел в рамках Диалога «Центральная Азия + Япония». Об этом сообщает пресс-служба МИД КР в воскресенье.

В рамках 7-го СМИД Диалога «Центральная Азия + Япония» министр иностранных дел КР Чингиз Айдарбеков встретился с министром иностранных дел Японии Таро Коно.

В ходе встречи стороны обсудили актуальные вопросы двустороннего сотрудничества, а также ход реализации достигнутых договоренностей по итогам встречи в октябре 2018 года в г. Токио.

Ч. Айдарбеков отметил заинтересованность Кыргызской Республики в расширении политического диалога, торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества между двумя странами.

В свою очередь, глава внешнеполитического ведомства Японии Т.Коно дал высокую оценку отношениям между КР и Японией, с удовлетворением констатируя взаимодействие сторон в соответствии с руководящими демократическими ценностями и принципами.

Стороны выразили готовность продолжить диалог по дальнейшему укреплению взаимовыгодного партнерства и его наполнению перспективными проектами в различных областях.

Главы МИД Центральной Азии и Японии по итогам встречи подписали итоговый документ

Накануне в г. Душанбе (Таджикистан) делегация Кыргызстана во главе с министром иностранных дел КР Чингизом Айдарбековым приняла участие в работе 7-го Совещания министров иностранных дел Диалога «Центральная Азия + Япония». Об этом сообщает пресс-служба МИД КР в воскресенье.

В работе Седьмого совещания Диалога приняли участие министры иностранных дел Таджикистана, Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана, Японии и замглавы МИД Туркменистана. В качестве почетного гостя на совещание был приглашен министр иностранных дел Афганистана Салахуддин Раббани.

В рамках совещания стороны обсудили актуальные вопросы регионального сотрудничества в сфере туризма, торговли инвестиций и развития, а также региональной безопасности.

Ч. Айдарбеков отметил заинтересованность Кыргызской Республики в дальнейшем расширении сотрудничества в вышеупомянутых сферах между странами-участницами.

По итогам заседания стороны подписали совместное заявление и приняли План действий регионального сотрудничества в приоритетных направлениях практического взаимодействия в сферах туризма, транспорта, логистики и сельского хозяйства.

Главы внешнеполитических ведомств договорились о проведении следующего Восьмого совещания в Японии в 2020 году.

Не нуждаемся в опеке Киева: крымские татары ответили Зеленскому

Зеленский пообещал вернуть Крым Украине

Рафаэль Фахрутдинов

Киев вернет Крым под свою власть, пообещал избранный президент Украины Владимир Зеленский. Он также выразил уверенность, что крымским татарам необходимо «освобождение». Глава организации крымских татар Эйваз Умеров ответил, что народ больше не нуждается во внимании украинских властей. Москва же напомнила, что в 2014 году Крым сделал свой выбор — в пользу «мирного неба», а не «этнических чисток».

Избранный президент Украины Владимир Зеленский пообещал «вернуть» Крымский полуостров под власть Киева – об этом он заявил в фейсбуке в посте, посвященном дате 18 мая 1944 года – началу насильственного выселения крымских татар из Крыма в Узбекистан и соседние районы Казахстана и Таджикистана.

«Сегодня 75-я годовщина начала депортации крымских татар. Этот день напоминает нам, что можно уничтожить людей, но дух целого народа — никогда. Крымские татары вернулись на историческую родину. И сейчас они снова стали жертвами репрессий — как и те, кто остался преданным Украине в оккупированном Крыму. Наша поддержка, наши усилия, наши мысли с ними каждый день», — написал политик.

Он также пообещал «освобождение» крымчан.

«Я верю, что мы освободим родину крымских татар от оккупации. И каким бы долгим ни был путь к возвращению Крыма, мы пройдем его вместе с крымчанами. Мы сделаем это вместе. Не забывайте, что даже самая темная ночь заканчивается рассветом!» — резюмировал Зеленский.

В ответ на это председатель общественной организации «Региональная национально-культурная автономия крымских татар РК» Эйваз Умеров призвал новоизбранного президента Украины не политизировать трагическую дату и заверил его, что в «освобождении от оккупации» крымские татары не нуждаются, передает НСН.

«Как председатель национально-культурной автономии, как крымский татарин и активный общественный деятель, могу заверить нового президента Украины, что крымские татары не нуждаются больше во внимании украинских властей и президента этой страны.

Ни из какой оккупации нас освобождать не нужно, потому что мы не считаем себя оккупированными. Мы наконец-таки последние пять лет просто живем и строим то мирное небо, которое мы сохранили в 2014 году», — сказал Умеров.

Глава объединения крымских татар также посоветовал Зеленскому сосредоточиться на своей инаугурации, назначенной на 20 мая, и не привлекать к себе внимания через призму крымско-татарского народа.

«Это очередные слова, которые мы слышали от всех президентов Украины на протяжении четверти века и которые никакую пользу народу не приносили. Сегодня у крымских татар в Крыму все хорошо. Строятся школы, садики, развивается язык, культура, строится плотное межнациональное согласие, государство этому активно способствует. Гражданское общество как никогда сплоченное.

Трагические даты сегодня не только крымские татары отмечают, но и другие народы, которых коснулись депортация и геноцид. Мы едины в своем горе»,— резюмировал Умеров.

Неделей ранее Зеленский обнародовал «послание мира», в котором религиозные лидеры, представляющие православие, мусульманство, иудаизм, обращаются к жителям Крыма и Донбасса с призывами к единству и примирению.

В видеообращении выступили несколько духовных лидеров, включая главу канонической Украинской православной церкви митрополита Онуфрия, главу Украинской греко-католической церкви Святослава Шевчука, а также лидера одной из неканонических церковных структур, раскольника Филарета Денисенко.

Сенатор от Крыма Сергей Цеков в ответ на это указал, что «послание мира» жителям Крыма и Донбасса, которое представил Зеленский, выглядит неубедительно. По мнению сенатора, видео не может привести к конкретным результатам, так как «слова — это одно, а дела — это другое».

«Там говорится: «Мы с вами, мы вместе, мы одна страна»... [Но] мы не одна страна. Это все прекрасно понимают», — отметил парламентарий.

Еще в начале мая пресс-служба Зеленского сообщила, что он встретился с духовными лидерами и призвал установить диалог между жителями юго-восточной Украины и крымчанами. В ходе беседы политик отметил, что хочет объединить страну, прежде всего, не на словах, а на практике.

Этому, по его мнению, сможет помочь конструктивный и откровенный диалог со всеми гражданами Украины, в частности, в Крыму и Донбассе.

Он отметил, что «это первый возможный шаг для возвращения их домой». Эти инициативы поддержали и остальные участники встречи.

Заместитель председателя комитета Госдумы по делам национальностей Руслан Бальбек напомнил, что призывы, которые были озвучены в видеобращении, все уже слышали в 2014 году.

«Если бы поверили тогда (в 2014 году. — «Газета.Ru»), то сегодня полуостров представлял бы собой Аппиеву дорогу после восстания Спартака с прибитыми к столбам крымчанами», — отметил депутат.

Он также добавил, что Россия уже сделала свой выбор — в пользу «мирного неба», а не «этнических чисток».

Тем временем заместитель муфтия крымского полуострова Айдер Исмаилов сказал, что духовные лидеры мусульман, проживающих на Украине, неоднократно проявляли неуважение к крымчанам на протяжении нескольких лет — с 2014 года. В связи с этим он считает, что начинать диалог с мусульманами полуострова им стоит с извинений.

Религиозный деятель отметил, что пока еще действующие украинские власти в свое время «внедрили в среду крымских мусульман экстремистские религиозные течения и всячески претворяли в жизнь государственную программу по ассимиляции крымско-татарского народа».

Депутат Госдумы

Наталья Поклонская напомнила, что благодаря воссоединению Крыма с Россией на полуострове сохраняется мир, а прекращение боевых действий в Донбассе полностью зависит от решения верховного главнокомандующего Украины, передает ФАН.

Ранее представитель штаба Зеленского Дмитрий Разумков в эфире телеканала «112 Украина» заявил, что есть «две красные линии», которые избранный глава государства никогда не переступит: Крым и Донбасс команда нового президента всегда будет считать украинскими.

«Мы не готовы дарить, сдавать в краткосрочную или долгосрочную аренду, дарить в пользование украинские земли и украинских граждан», — подчеркнул Разумков.

При этом Москва все обвинения в незаконном присоединении территорий категорически отрицает, а президент Владимир Путин неоднократно подчеркивал, что вопрос принадлежности Крыма «закрыт окончательно».

15 ноября 1989 года Верховным Советом СССР депортация крымских татар и других народов была осуждена и признана незаконной и преступной. Верховная рада Украины в 2015 году признала депортацию геноцидом крымскотатарского народа и установила День памяти жертв геноцида крымскотатарского народа 18 мая. В 2019 года Латвия признала депортацию крымских татар геноцидом.

21 апреля 2014 года, после вхождения Крыма в состав России по итогам референдума, президент страны Владимир Путин подписал указ о реабилитации крымскотатарского и других народов, пострадавших от сталинских репрессий в Крыму. Мемориальный комплекс в память жертв депортации в районе железнодорожной станции «Сирень» в Бахчисарайском районе Крыма был открыт 18 мая 2016 года.

Взаимовыгодное сотрудничество, имя которому «Один пояс, один путь»

Ли Хуэй, Чрезвычайный и Полномочный Посол КНР в РФ

Форум стал масштабным международным заседанием

Второй Форум высокого уровня по международному сотрудничеству в рамках инициативы «Один пояс, один путь» успешно прошел с 25 по 27 апреля в Пекине. 38 руководителей стран и глав правительств, включая лидера КНР, а также генеральный секретарь ООН и президент Международного валютного фонда приняли участие в мероприятиях форума. Свыше 6 тысяч иностранных гостей из 150 стран и 92 международных организаций собрались в Пекине вокруг основной темы — «совместно строить «Один пояс, один путь», открыть прекрасное будущее», совместно обсудили меры по сотрудничеству и планы продвижения к прекрасному будущему.

Председатель КНР Си Цзиньпин принял участие в церемонии открытия форума и выступил с программной речью, председательствовал на заседании круглого стола на высшем уровне, провел двусторонние встречи с лидерами разных стран. На этом форуме китайский лидер официально заявил о китайских более динамичных мерах по проведению реформ и открытости, продемонстрировал китайскую решимость стремиться к взаимной выгоде и общему выигрышу. Китай будет усиленно продвигать сотрудничество в деле совместного строительства «Одного пояса, одного пути», способствовать развитию мировой экономики. В рамках форума было подписано 283 документа по шести главным направлениям, заключены соглашения на общую сумму свыше 64 млрд долларов США. Это дало более прагматичный сигнал, продемонстрировало более твердую цель, открыло новый этап высококачественного совместного строительства «Одного пояса, одного пути».

Будучи важнейшим китайским дипломатическим мероприятием в этом году, форум стал масштабным международным заседанием. Это неслучайно. Продвижением инициативы «Один пояс, один путь» китайская сторона, согласно принципам «совместных консультаций, совместного строительства и совместного использования плодов», всеобъемлюще стимулирует согласование политических установок, взаимосвязанность инфраструктуры, беспрепятственную торговлю, свободное обращение капитала и духовное сближение народов. Китай придает новую движущую силу росту мировой экономики, создает новую платформу для международного сотрудничества, расширяет новую практику для совершенствования управления глобальной экономикой и вносит новый вклад в создание сообщества с единой судьбой человечества. До сих пор 127 стран и 29 международных организаций подписали документы о сотрудничестве в рамках инициативы «Один пояс, один путь». Во время проведения этого форума страны — участницы и международные организации подписали с Китаем более 100 многосторонних документов о сотрудничестве в сферах транспорта, налогообложения, торговли, а-удита, науки и техники, культуры, аналитики, СМИ и т. д. Некоторые страны и международные финансовые учреждения подписали с Китаем документы о сотрудничестве на рынках третьих стран. Объем товарной торговли между Китаем и странами вдоль «Одного пояса, одного пути» превысил 6 трлн долларов США, его ежегодный средний прирост выше, чем прирост китайской внешней торговли в тот же период; количество отправленных железнодорожных рейсов «Китай — Европа» в итоге превысило 14 тысяч. В основном реализован принцип «отправление одного и возвращение одного», составы достигли 50 городов 15 зарубежных стран. Бурно развивается сотрудничество в сфере «электронной коммерции Шелкового пути». Китай и 17 стран создали механизм двустороннего сотрудничества в электронной торговле. Операции трансграничной платежной системы «жэньминьби» охватывают почти 40 стран и районов вдоль «Одного пояса, одного пути». В последние два года реализованы все 279 конкретных договоренностей 76 проектов по пяти направлениям, достигнутые на первом форуме. Все это демонстрирует, что «Один пояс , один путь» становится общим путем возможностей и расцвета разных стран.

Президент России Владимир Путин в качестве главного гостя принял участие в форуме. В интервью газете «Жэньминь Жибао» он отметил: «Наши китайские друзья творчески подходят к вопросам продвижения международного экономического сотрудничества, стремятся внести вклад в укреп-ление взаимосвязанности и обес-печение устойчивого развития на всем пространстве Евразии». Выступая на форуме, он заявил, что в планы ЕАЭС полностью вписывается идея председателя КНР Си Цзиньпина о сопряжении китайской инициативы «Один пояс, один путь» с другими интеграционными объединениями. Во время форума председатель Си Цзиньпин провел первую в 2019 году встречу с президентом России Владимиром Путиным, которая состоялась в пекинской гостинице «Дружба». Они совместно разработали план будущего развития отношений между двумя странами, продолжая глубокую дружбу между народами двух стран, передающуюся из поколения в поколение. Председатель Си Цзиньпин отметил, что за 70 лет отношения между двумя странами, невзирая ни на что, упорно продвигались вперед, став междержавными отношениями с высочайшей степенью взаимного доверия, с самым высоким уровнем взаимодействия и с максимальным стратегическим значением. Президент России Владимир Путин заявил, что российско-китайское всеобъемлющее партнерство и стратегическое взаимодействие развиваются по всем направлениям. Наше сотрудничество достигло беспрецедентно высокого уровня и стало примером того, как должны строиться межгосударственные отношения в современном мире.

Более того, Китай специально подготовил президенту России Владимиру Путину и российскому народу два особенных «подарка». Один из них — университет Цинхуа вручил Владимиру Путину диплом почетного доктора университета, среди выпускников которого председатель Си Цзиньпин. На церемонии главы двух стран совместно выразили пожелания китайским и российским молодым людям, чтобы они внесли свою мудрость и силы в вечную дружбу между Китаем и Россией, а также в развитие своей страны. Второй подарок — Китай преподнесет России двух больших панд, чтобы проводить совместные исследования. По случаю 70-летия со дня установления дипотношений между Китаем и Россией крупные результаты, достигнутые в ходе первой в 2019 году встречи двух лидеров олицетворяют глубокую дружбу между двумя странами, главами и народами двух стран, а также показывают высокий уровень и особенность китайско-российских отношений всеобъемлющего стратегического взаимодействия и партнерства.

В этом году председатель Си Цзиньпин прибудет в Россию с государственным визитом. Тесные контакты на высоком уровне способствуют благоприятному развитию двух стран. Верю, что под руководством глав двух стран сопряжение «Одного пояса, одного пути» с ЕАЭС принесет еще более богатые плоды. Будут углубляться и развиваться китайско-российские отношения всеобъемлющего стратегического взаимодействия и партнерства, основа которых: Китай и Россия — партнеры, а не союзники. Традиционная дружба между Китаем и Россией, ядро которой — близкий сосед лучше дальней родни, станет более глубокой и близкой. Она приносит большую пользу двум странам и народам двух стран, а также вносит большой вклад в развитие региона и мир во всем мире.

Китай. Азия > Внешэкономсвязи, политика > trud.ru, 17 мая 2019 > № 3060963 Ли Хуэй

ФТС России внедряет технологию авторегистрации электронных транзитных деклараций

С апреля 2019 года ФТС России проводит в 36 таможенных органах, определенных в качестве объектов пилотной зоны, практические мероприятия по реализации технологии автоматической регистрации электронных транзитных деклараций (ЭТД).

В рамках эксперимента в автоматическом режиме могут быть зарегистрированы ЭТД, которые поданы на перевозки товаров железнодорожным транспортом, а также автомобильным транспортом, если товар декларирует таможенный перевозчик или уполномоченный экономический оператор.

Технология подразумевает проведение автоматической проверки на предмет отсутствия оснований для отказа в регистрации транзитной декларации, а также проверки на правильность заполнения граф ЭТД в соответствии с правом ЕАЭС.

***

Для применения технологии автоматической регистрации ЭТД декларанту необходимо обеспечить полноту и корректность заявляемых сведений. В ЭТД должна быть заполнена информация об ИНН декларанта (принципала), данные российского перевозчика, а в 44 графе ЭТД – сведения об идентификаторах документов, размещенных в электронном архиве документов декларанта.

В случае ввоза или перемещения товаров через территорию России автомобильным транспортом в 44 графе ЭТД необходимо дополнительно указывать сведения о таможенном номере накладной.

СПРАВКА:

В 2019 году доля ЭТД составила свыше 99% всех транзитных деклараций, оформляемых при перевозках товаров по территории Российской Федерации.

Преемственность и перемены: диалектика

Иван Сафранчук – доцент кафедры мировых политических процессов МГИМО МИД России, член Совета по внешней и оборонной политике.

Резюме При отходе Назарбаева от текущих дел для него и его ближайшего круга приоритетом является сохранение преемственности, а для общества и значительной части элиты – открытие новых возможностей. Теоретически это не исключает друг друга, но практически сложно совместить.

Уход Нурсултана Назарбаева с поста президента стал событием неординарным. Вся история независимого Казахстана связана с его именем, и добровольная отставка человека подобной значимости для государства – событие неординарное. Всех, естественно, интересует, как пройдет транзит власти и что будет дальше. Тем более что казахстанская модель перехода может стать образцом и для других схожих систем, если все пройдет гладко.

Все нынешнее десятилетие у Назарбаева оставались две стратегические возможности. Первая: занимать президентский пост, сохраняя вовлеченность в решение текущих государственных дел (в 2007 г. в Конституцию были внесены изменения, делающие исключение для Назарбаева как первого президента из общего правила о двух президентских сроках, и он получил право избираться неограниченное количество раз). Вторая: задействовать «вариант Дэн Сяопина», то есть уйти с высшего поста и дистанцироваться от оперативного управления, но сохранить за собой властные рычаги для блокирования стратегических решений, идущих вразрез с его волей (в 2010 г. был законодательно оформлен статус «Лидера нации»).

Имея эти два варианта, Назарбаев делал выбор в пользу президентского поста и вовлеченности в текущее управление. С 2010 г. он два раза выигрывал президентские выборы (в 2011-м и 2015-м), менял правительства (за это время в Казахстане сменилось четыре премьер-министра), анонсировал большие государственные планы, утверждал программы развития и тому подобное. Все говорило в пользу того, что «вариант Дэн Сяопина» рассматривается как «план Б». Но вот на какой случай и при каких обстоятельствах он должен был быть задействован – неясность сохранялась.

В первой половине 2018 г. реформирован Совет безопасности: повысили его статус (он стал координирующим конституционным органом, а не консультативно-совещательным, как раньше) и существенно расширили полномочия. А главное – Назарбаев стал пожизненным главой Совбеза. В июне 2018 г. Касым-Жомарт Токаев высказал в интервью «Би-Би-Си» «личное мнение», что Назарбаев не будет участвовать в президентских выборах 2020 года. Чуть позже Токаев пояснил казахстанским СМИ: «Независимо от того, примет ли участие президент в следующих выборах – не примет участия, последнее слово по вопросам внутренней и внешней политики будет принадлежать ему; это определено законом, он был и остается Лидером нации». Итак, первая половина 2018 г. может однозначно пониматься как практическая подготовка к «плану Б», он же «вариант Дэн Сяопина».

Но как сегодня трактовать конституционную реформу 2017 г., когда некоторые полномочия были переданы от президента парламенту? Тогда же поправили законодательство о выборах президента, а именно – ужесточили фильтры для участия в выборах (были введены нормы, что кандидаты должны иметь не менее пяти лет опыта работы на государственной службе и выдвигаться от партийной или общественной организации). Нельзя сказать, что такое было вероятно ранее, но после этих поправок появление в президентской гонке независимого оппозиционного кандидата становилось совсем невозможным. Что это было? «Разгружали» ли пост президента от части полномочий и дополнительно ограждали его от конкурентов, чтобы сделать возможным дальнейшее исполнение обязанностей Назарбаевым или это был старт переходу к «варианту Дэн Сяопина»?

Обстоятельства для подготовки «плана Б», видимо, наступили в последние два года. Но когда именно в этот период и что это за обстоятельства – информация не публичная.

Насколько можно судить, казахстанские власти хорошо подготовились к переходному периоду. Создан целый ряд формальных законодательных и неформальных политических «предохранителей», которые должны обеспечить стабильность функционирования госаппарата при отходе Назарбаева от текущих государственных дел.

Но в связи с этим возникает следующая проблема. Основная задача «плана Б» – преемственность (поэтому и проводятся сравнения с Дэн Сяопином). Но как это совместить с запросом на перемены? В казахстанском обществе и элите накопилось множество противоречий, что создает атмосферу ожидания изменений. Это запрос не на какие-то определенные перемены (на конкретную политическую, социальную или экономическую программу), а на возможность поставить и решить свои проблемы совершенно разного характера. Такое настроение есть в обществе. Существует оно и в элите, хотя здесь приглушается как необходимостью демонстрировать лояльность, так и некоторым страхом перед переменами.

При отходе Назарбаева от текущих государственных дел для него и его ближайшего круга приоритетом является сохранение преемственности, а для общества и значительной части элиты – открытие новых возможностей. Теоретически это не взаимоисключающие приоритеты, но практически их сложно совместить.

Это общая проблема для всего региона Центральной Азии. Если оставить в стороне президента Таджикистана Эмомали Рахмона (который пришел к власти в период гражданской войны и чей случай остается в силу этого уникальным), во всех остальных странах региона первое лицо государства уже менялось. Два раза – в Киргизии, в ходе уличных протестов при участии части элиты, и в этих случаях вопрос о преемственности, естественно, не стоял. Но в остальных трех случаях к власти приходили преемники. И каждый раз казавшийся ранее абсолютно лояльным преемник затевал серьезные перемены, проводил кадровые перетасовки, если не чистки, отодвигая от власти соратников бывшего президента (что Сапармурата Ниязова и Ислама Каримова в Туркмении и Узбекистане, что Алмазбека Атамбаева в Киргизии).

Дело в данном случае не в том, что Казахстан лучше подготовлен к операции «преемник», а потому сможет ее провести, не допустив – в отличие от Туркмении, Узбекистана и Киргизии – явных внутриэлитных противоречий. Обратим внимание, что в Туркмении, Узбекистане и Киргизии новые президенты не только перестраивали под себя внутриэлитный баланс, но и выдвигали политические, экономические и социальные инициативы, которые шли вразрез с курсом их предшественников. Они были вынуждены это делать именно из-за накопившегося запроса перемен. Даже в отсутствии полноценных конкурентных выборов необходимо, чтобы первое лицо принималось обществом. Те механизмы легитимации, которыми могли воспользоваться первые президенты, недоступны их преемникам. Они должны чем-то привлечь массы, дать надежду на лучшее. Так случилось в Туркмении, где после «эпохи золотого века» (последняя официальная идеологическая конструкция Ниязова) Гурбангулы Бердымухамедов объявил «эпоху возрождения». Так было и в Узбекистане, где бывший при Каримове 18 лет премьер-министром Шавкат Мирзиёев инициировал экономические и административные реформы, которые заметно расходятся с прежним курсом.

В странах Центральной Азии глава государства частично разрешает, а частично отодвигает в сторону постоянно и неизбежно возникающие противоречия в элите и в обществе, компенсируя отсутствие решений ужесточением режима. Это ведет к накоплению противоречий, которые для стороннего наблюдателя в значительной степени незаметны, но хорошо известны верхушке страны. При смене первого лица существенные реформы затеваются самими представителями элиты. Это делает небеспочвенными подозрения, что лояльность элит первому лицу государства носит во многом показной характер и в ее рядах постоянно гнездится крамола. Кроме этого, длительное пребывание у власти, даже без существенных эксцессов, может свидетельствовать не о стабильности, базирующейся на прочных основаниях, а наоборот, – о накопившихся внутренних противоречиях.

Впрочем, пример относительно бесконфликтной преемственности на постсоветском пространстве тоже есть. Это Азербайджан с опытом передачи власти по семейной линии, когда сохраняются основные параметры политической и экономической системы. Правда, на своих первых президентских выборах в 2003 г. Ильхам Алиев столкнулся с серьезными уличными беспорядками, а в следующие годы перестраивал под себя внутриэлитный баланс (накал борьбы можно оценить, вспомнив хотя бы объявление в 2005 г. о предотвращении попытки госпереворота с арестом целого ряда бывших высокопоставленных чиновников).

Опыт Казахстана будет уникальным. Скорее всего, он избежит рисков, связанных с отходом Назарбаева от текущего управления. Однако обозначенная ранее проблема сочетания преемственности с запросом на перемены все равно останется. Для ее разрешения понадобятся нетривиальные государственные способности.

Данный комментарий написан по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай». Остальные комментарии можно прочитать http://ru.valdaiclub.com/a/highlights/

Казахстан > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 17 мая 2019 > № 2996630 Иван Сафранчук

По сути, а не по форме

Азербайджан и Узбекистан как пример нового формата интеграции

А.В. Караваев – научный сотрудник Института экономики РАН.

Станислав Притчин – кандидат исторических наук, руководитель аналитической группы Центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН.

Резюме Развивая многосторонние форматы ЕАЭС и ОДКБ, Москва при возможности делает ставку и на двусторонние отношения с элементами интеграции, опробованными в многосторонних форматах. Формируется гибкий подход, позволяющий выстраивать расширенное евразийское партнерство, или политику «нового регионализма».

Успешные визиты Владимира Путина в Баку и Ташкент осенью 2018 г. дали основания говорить о формировании нового российского подхода к постсоветскому пространству и соседним странам в целом. Россия не отказывается от развития и продвижения традиционных многосторонних форматов ЕАЭС и ОДКБ. Но там, где это позволяют политические условия и где это более эффективно, Москва делает ставку на двусторонние отношения с использованием элементов интеграции, опробованных в многосторонних форматах. Таким образом, формируется гибкий подход, позволяющий выстраивать расширенное евразийское партнерство, или политику «нового регионализма».

Российские экономические орбиты и их пределы

Российская экономика составляет лишь 1,8% глобального ВВП. Для создания устойчивого ядра интеграции и выхода рубля на уровень международной валюты долю России, по оценкам экономистов, нужно поднять как минимум до 5–6%. При этом нельзя сказать, что сегодня государства-партнеры так же сильно привязаны к российскому пространству, как это было в 1990-е гг., а «проницаемость» экономики для глобальных потоков и кризисов наблюдается повсеместно. Мы взаимосвязаны. Однако наибольшую пользу от Москвы получают те страны СНГ, которые нашли баланс между глобализмом и российским притяжением.

Вокруг экономического пространства России к настоящему моменту сформировалось несколько орбит. Они не имеют строгой иерархии, какие-то проекты с партнерами из дальнего зарубежья могут носить более плотный и длительный характер, чем в ЕАЭС. Асимметрия Москву не смущает, а партнеров в целом скорее притягивает. Дело в принципиальной возможности и наличии неформальных механизмов экономического сближения, позволяющих говорить о едином поле отношений. Кто-то готов к союзу и высокому уровню финансово-таможенной, безбарьерной интеграции, где-то достаточно партнерства высокого уровня и стремления установить связи в отдельных сферах, где-то еще работают остатки советского единства, тридцать лет назад оформленные как единое пространство СНГ. Это и есть политика выращивания «нового регионализма».

Как выглядят орбиты интеграции вокруг России? На первом уровне – таможенно-экономическое пространство ЕАЭС и Союзное государство c Белоруссией. На втором – остатки зоны свободной торговли СНГ. На макроуровне – партнерство с громадным Китаем, осознанное понимание контрпродуктивности конкуренции и необходимости использовать его ресурсы. В этом цель «сопряжения» ЕАЭС и ШОС и стыковки российских проектов с «Один пояс – один путь».

Для ближайших соседей – минимизация барьеров между пространствами ЕАЭС и ЗСТ СНГ, где главную роль играют Узбекистан и Азербайджан (для них всегда остаются открытыми двери для движения на близкую орбиту интеграции). Наконец, географическая периферия интеграции, тем не менее играющая активную глобальную роль: Индия, Египет, Турция, Иран, Вьетнам, другие страны – их вектор движения: от ограниченной до расширенной ЗСТ с Евразийским союзом.

Эти орбиты имеют разный потенциал, кроме того, их участники не равнозначны внутри своих групп, если брать критерий торгово-экономических связей и нацеленности на сближение с Москвой. Тем не менее они устойчивы, во многом благодаря трезвой оценке Москвой новых глобальных реалий и реальному весу РФ на евразийском пространстве.

С другой стороны, нужно понять пределы и параметры нынешних евразийских процессов и посмотреть шире – каковы механизмы нового регионализма – российской внешнеполитической стратегии, формирующей разные орбиты партнерств и интеграции. Базовые параметры власти и управления в ЕАЭС и СНГ близки ввиду схожего генезиса власти и синхронных стадий трансформации от республик в составе СССР до независимых государств. Для всех характерно смещение от модели демократии условно «западного» плюралистического типа к «патерналистскому» варианту более жесткого контроля над политическими и экономическими процессами. Отсюда едва ли не главным фактором сближения становятся отношения между президентами как главами командно-бюрократических машин своих государств. Это означает, что глубокая, институциональная интеграция возможна только на постсоветском пространстве, а с учетом потери Украины как партнера по торгово-экономическому взаимодействию пространство позитивного сотрудничества и более глубокой интеграции для России свернулось до региона ЦА и стран Каспия.

В такой ситуации Азербайджан и Узбекистан, настороженно относившиеся к углубленной интеграции в рамках ЕАЭС, все же оставались важными экономическими партнерами России. Время от времени вставал вопрос об их вовлечении в интеграцию как логическом шаге углубления экономических отношений, но разговоры так и оставались разговорами.

В то же время понимание места Ташкента и Баку в орбитах российской интеграции носит как прикладной, так и концептуальный характер. С одной стороны, важно посмотреть, каким образом РФ взаимодействует с наиболее дееспособными государствами из пояса ближнего соседства ЗСТ СНГ (осколками бывшего постсоветского пространства). Нужно ли их переводить на более продвинутый уровень формальных институтов и общего таможенно-экономического пространства? Каковы задачи «мягких» форматов взаимодействия с ЕАЭС, предполагающие большее вовлечение в процессы интеграции (статус наблюдателя и партнера по диалогу)?

Москва-Баку: взаимодействие поверх барьеров

Почему наметилось политическое сближение Москвы и Баку? Многолетняя тонкая настройка отношений поверх барьеров карабахского кризиса стала возможна по тем же причинам, что и прочие проявления «симпатизирующего нейтралитета» Баку в отношениях с Россией. Ряд оснований в разных модуляциях можно свести к следующим: идейная близость элит – ставка на консерватизм в качестве квазиидеологии; поддержка модели «нелиберальной демократии» путем развития совместных инвестиционно-экономических проектов; ставка на сохранение преемственности – тесное взаимодействие спецслужб на фоне роста вызовов цветных революций и исламистских атак военизированного подполья Южного и Северного Кавказа.

Исходя из этих установившихся правил или негласной межэлитной коммуникации высшего уровня, многие сложности повестки последних 20 лет (например, связанные с доступом западных компаний к освоению каспийских ресурсов или характером взаимодействия по РЛС в Габале) имели частный характер и не превращались в кризис взаимного доверия. С другой стороны, отказ Ильхама Алиева принять участие в рижском саммите Восточного партнерства в 2015 г. стал маркером сохранения выработанной модели компромиссов с Москвой, притом что по вопросу Крыма Баку, естественно, «без высказываний» солидаризовался с Киевом.

Значительную роль в отношениях элит играют личные симпатии лидеров – Владимира Путина и Ильхама Алиева. Если поначалу источником положительной химии была атмосфера профессионального братства, связывающая всех людей, отдавших годы службе в разведке и системе безопасности, то впоследствии фундаментом для сближения становится приверженность консерватизму как идеологии. Сравнивая тезисы выступлений бывшего главы администрации президента России Сергея Иванова и бессменного главы администрации президента Азербайджана Рамиза Мехтиева, можно легко увидеть – оба подчеркивают значимость консервативных ценностей при ставке на светский характер государства, оба говорят о сложности сохранения суверенитета на различных уровнях государства и общества в условиях экспансии глобального мира.

Кстати, Рамиз Мехтиев поддерживает постоянный контакт с главами Совета безопасности России и на двусторонней основе, и как участник ежегодных саммитов секретарей Совбезов государств СНГ. Еще одна демонстрация идейной близости элит двух стран. В этом смысле лидеры новой революционной волны, взламывающие установившиеся правила коммуникации и хрупкого баланса интересов, такие как премьер-министр Армении Никол Пашинян, вряд ли будут для Путина такими близкими единомышленниками даже при сохранении стабильного характера отношений между двумя странами.

Владимир Путин и Ильхам Алиев по-прежнему ориентиры для корпорации власти в своих странах. Конечно, их эффективность зависит от способности сопротивляться патологиям бюрократических систем – от коррупции до других разлагающих систему противоречий. В случае с Азербайджаном, Узбекистаном, Россией есть еще фактор внешнего давления западно-либерального проекта, которому не нужны сильные конкуренты. Но есть и другая проблема, в полном объеме встающая перед этой тройкой – хаос исламистской реакции, вызванной в том числе безудержной западной экспансией. Чтобы удержаться в таких условиях, элите необходима действенная моральная мобилизация, поддерживаемая обществом.

Почему Азербайджан – приоритетный партнер на Южном Кавказе?

Сегодня Азербайджан – ведущий субъект торгово-экономического взаимодействия России с государствами Южного Кавказа. Товарооборот между странами составляет 2,627 млрд по итогам 2017 г. (Армения – 1,746, Грузия – 1,084). Ключевой партнер РФ среди стран СНГ – третье место после Украины и Узбекистана. С каждым годом укрепляется сотрудничество Москвы и Баку в строительстве и промышленно-логистической организации коридора «Север-Юг», соединяющего Россию с Ираном, странами Ближнего Востока и Индией. Также Азербайджан – ключевой и по ряду составляющих (наличию портовой и транспортной инфраструктуры) тесно интегрированный с Россией участник «каспийской пятерки», наравне с Казахстаном.

Особую роль играют связи Баку с ядром ЕАЭС. Двусторонние отношения Азербайджана с Белоруссией, Казахстаном и Россией представляют самостоятельный вектор внешней политики и торгово-инвестиционных связей Баку. В то же время эти линии суммируются в рамках общего таможенно-экономического пространства. Азербайджан, по сути, стал главным региональным инвестором в ненефтяной сектор Мангистауской области Казахстана. Крупные строительные компании Баку – Akkord и Evrascon – участвуют в реализации субподрядов транснационального автомобильного проекта Западный Китай – Западный Казахстан. Появляются инвестиции Азербайджана в Кызылординской и Шымкентской областях РК. Таким образом, развивая взаимосвязи с ЕАЭС, Баку не просто строит отношения с экономиками соседей, а по факту является участником евразийского экономического пространства.

Костяк российско-азербайджанского взаимодействия – экспортно-сырьевые, торгово-экономические, промышленные, транспортные и иные инвестиционные проекты в диапазоне от госкорпораций до малого бизнеса диаспоры. Их баланс, постепенно сдвигаемый от сырьевого в сторону промышленного взаимодействия и более масштабного взаимопроникновения в сфере услуг, туризма и коммуникаций, и составит «тело» российско-азербайджанской интеграции.

В сентябре 2018 г. серьезным шагом стало подписание пакета документов во время визита Алиева в Сочи. Судя по плотной сетке соглашений, партнерство Москвы и Баку выглядит лидирующим на фоне «кавказского периметра» Российской Федерации и почти догоняет уровень взаимодействия с Казахстаном, разница только в масштабах и наличии надсубъектных интеграционных механизмов. По следующим параметрам видна интеграционная перекличка на азербайджанском направлении: развитие автосборки (к прежним проектам теперь добавился ГАЗ); совместная работа на Каспии, к известным пакетам «ЛУКойла» в Шах-Дениз теперь добавилась разработка блока «Гошадаш»; общая поддержка малого-среднего бизнеса; подписание плана действий по развитию ключевых направлений сотрудничества и программы до 2024 года.

При этом отношения встроены в систему глобального макроэкономического взаимодействия. Очевидно, все большее влияние на сопряжение экономик Москвы и Баку будут оказывать разноформатные отношения с соседями. Последние два-три года проявилась тенденция умножения совместных проектов в рамках многосторонних гибких альянсов, иногда обозначаемых как «сетевые партнерства»: Азербайджан–Россия–Иран, Азербайджан–Россия–Турция.

Узбекистан – базовый партнер России в Центральной Азии

Узбекистан в силу своих размеров и географического положения – важнейший (после Казахстана) российский партнер в регионе. Это единственное государство, имеющее границы со всеми странами Центральной Азии. Таким образом республика может быть стержневым игроком для всех соседей или, наоборот, государством, тормозящим региональную интеграцию, как это было во времена Ислама Каримова. Узбекистан также крупнейшее по населению государство – 32 млн 900 тыс. человек по данным официальной статистики на середину 2018 года. У республики самая боеспособная армия в регионе, развитая и достаточно диверсифицированная экономика, значительные природные ресурсы, благоприятный для развития сельского хозяйства климат. Все это придает стране особую стратегическую важность и привлекательность для внешних игроков и России особенно. В такой ситуации отсутствие Узбекистана в интеграционных проектах заметно ослабляло их вес, эффективность, затрудняло логистику.

Визит Владимира Путина в Ташкент в середине октября 2018 г. по своим беспрецедентным результатам стал апофеозом изменений российско-узбекских отношений, начавшихся в конце августа 2016 года. Тогда после кончины первого президента независимого Узбекистана Ислама Каримова многолетний премьер-министр республики Шавкат Мирзиёев стал исполняющим обязанности, а потом и полновластным главой государства. Именно с приходом Мирзиёева к власти в отношениях двух стран начался новый этап, который можно охарактеризовать как вовлеченное стратегическое партнерство.

Ислам Каримов придерживался осторожной изоляционной модели внешней политики. Москва не была исключением, несмотря на важность России как экономического и военно-политического партнера для Узбекистана. Схожей модели Ташкент придерживался в отношениях с ключевыми внешними игроками – Пекином, Брюсселем, Вашингтоном, а также соседями по Центральной Азии. Это выглядело так, будто для Каримова суверенитет и независимость Узбекистана имели первостепенное значение почти всегда в ущерб взаимовыгодному экономическому сотрудничеству. Так, например, важнейший для двухсторонних отношений вопрос юридического статуса узбекских трудовых мигрантов, которых в России работало и работает несколько миллионов, официально не был частью межгосударственных переговоров. Другой пример – при создании Объединенной авиационной корпорации (ОАК) РФ предполагалось, что Ташкентское авиационное производственное объединение им. Чкалова станет частью крупной компании с передачей контрольного пакета России в обмен на получение заказов на производство транспортных ИЛ-78. Но контроль над предприятием оказался для Ташкента важнее, чем загруженность его мощностей, проект так и не был реализован, а в 2011 г. началась процедура банкротства.

Еще более радикально Ташкент действовал в отношениях с соседями. Так, из-за напряженных отношений с Таджикистаном был введен визовый режим, объявлена транспортная блокада соседней страны, разобрана железная дорога, а граница частично заминирована. А 137-километровая граница с Афганистаном и вовсе считалась самой укрепленной в мире.

Шавкат Мирзиёев кардинальным образом изменил внешнеполитические подходы. В течение нескольких месяцев на смену изоляционной модели пришло вовлеченное сотрудничество с соседями. После визитов в Туркменистан и Казахстан президент в апреле 2017 г. посетил Москву, а в мае Пекин. Смена стратегии позволила не только быстро реализовать невостребованный ранее потенциал, но и вывести отношения с партнерами на новый уровень.

Россия успешнее других воспользовалась открытием Узбекистана. Упомянутый визит Мирзиёева в апреле 2017 г. завершился заключением сделок на сумму более 15 млрд долларов и подписанием около 40 межправительственных соглашений. И очень важную роль сыграли личные отношения между новым главой республики и российским президентом. Мирзиёев на протяжении 13 лет возглавлял правительство Узбекистана, где в основном курировал вопросы сельского хозяйства и промышленности, которые в большей степени, чем, например, финансовый сектор, курируемый Рустамом Азимовым, завязан на тесное взаимодействие с Россией и соседями. Как глава правительства Мирзиёев регулярно представлял республику на различных саммитах СНГ, ЕврАзЭС и установил прямые контакты с руководителями соседних стран.

Возвращаясь к октябрьскому визиту российского президента в Ташкент, стоит отметить беспрецедентный охват тем. Более 800 соглашений на общую сумму около 27 млрд долларов подписаны в ходе первого межрегионального российско-узбекского форума, состоявшегося во время этого визита. В Узбекистане будут созданы 79 новых совместных предприятий, два десятка торговых домов, более десятка логистических центров. В 7–10-летней перспективе это увеличит торговый оборот почти в два раза, переведя его за отметку в 10 млрд долларов.

Бриллиантом в короне российско-узбекских договоренностей стало соглашение о строительстве российским «Росатомом» к 2028 г. первой в Центральной Азии атомной электростанции в Навоийской области. Два энергоблока АЭС общей мощностью 2,4 мегаватта позволят Узбекистану не только покрыть растущую потребность в электроэнергии, но и стать заметным региональным экспортером.

Особо можно выделить сотрудничество в области цифровых технологий и информатизации. По итогам визита «Яндекс» и мэрия Ташкента обсуждают внедрение новых сервисов для горожан: «Яндекс Махалля», по аналогу сервиса «Район» – сбор новостей, событий, информации о торговле с учетом местоположения устройства. В Ташкенте уже работает «Яндекс Такси», подключено более 4 тыс. машин. Узбекистан может стать третьим партнером в российско-казахстанском проекте казахстанского спутника KazSat-2R. Также планируется внедрение электронных журналов и дневников по модели российского проекта «Дневник.ру» (в Узбекистане – компания KUNDALIK).

Примечательно, что ни ОДКБ, ни ЕАЭС ни разу не упомянуты в официальных выступлениях лидеров. Возникло ощущение, что между сторонами достигнуто негласное соглашение использовать максимально комфортный двусторонний формат практически при том же уровне интеграции. Благо, существующая правовая база позволяет это реализовывать. В сфере безопасности это Договор о союзнических отношениях между Российской Федерацией и Республикой Узбекистан от 2005 г., подписанный несколько месяцев спустя после андижанских событий. Экономической базой сотрудничества является Зона свободной торговли СНГ, к которой Ташкент присоединился одним из последних в 2011 году.

Наносит такой подход урон статусу ЕАЭС и ОДКБ? Институционально и политически – скорее да. Например, для того же Казахстана успешные и глубокие отношения Москвы и Ташкента – пример того, что интеграция достижима и без неповоротливых и громоздких надгосударственных настроек в виде ЕАЭС, кстати широко критикуемых в Казахстане, хотя участие Узбекистана в союзе могло бы серьезно увеличить политический и экономический вес организации. В этой связи не случайно после масштабных двусторонних мероприятий в Ташкенте Путин и Мирзиёев заехали в Казахстан, где провели неформальную встречу с Нурсултаном Назарбаевым. Вероятнее всего, целью была попытка снять любые опасения Астаны, что прорыв в российско-узбекских отношениях может негативно отразиться на ее отношениях с Москвой. С другой стороны, Казахстан при интенсификации экономического сотрудничества России с Узбекистаном в любом случае останется в выигрыше, так как географически и логистически связывает эти две страны.

Параметры и перспективы квазиинтеграции для Баку и Ташкента

Интеграция – это не цель, а средство для модернизации, стабилизации и развития экспорта. Причем в этом комплексе взаимодействия все более активное участие принимают частные корпорации как носители новых технологических решений. Юридические рамки подобных конструкций обеспечены форматами ЗСТ и ЗСТ+ с полноценными интеграционными структурами. Формирование региональных объединений в этом формате давно не новость в мировой экономике. За несколько лет число ЗСТ в мире выросло в десятки раз. Если в 1991 г. насчитывалось всего 25 соглашений о свободной торговле, то в конце 2015 г. их стало около двухсот. Иными словами, речь о серьезной мировой тенденции, которая пришлась весьма кстати для российской внешней политики.

Предложение Путина, впервые высказанное на ПМЭФ в 2016 г., подумать о создании Большого евразийского партнерства с участием членов ЕАЭС, а также стран, с которыми у нас сложились тесные отношения – Китай, Индия, Пакистан, Иран и, конечно, партнеров в СНГ и других заинтересованных государств и объединений – лежит как раз в этом контексте. Один из вариантов более глубокого включения Азербайджана и Узбекистана в российскую модель интеграции находится в плоскости синтеза большого евразийского пространства. Здесь важна институциональная стыковка, которая может происходить в несколько этапов: снижение тарифов и определение графика создания ЗСТ, создание комплексного механизма сотрудничества, включающего всю Евразию.

Ключевыми областями сопряжения скорее всего будут социальная, таможенно-экономическая база ЕАЭС и масштабные проекты «Пояса и Пути» по линиям транспортной логистики; сотрудничество в различных сферах производства; развитие туризма, образования, медицины, культуры; взаимодействие в энергетике и сельском хозяйстве; развитие электронной коммерции; региональная безопасность.

Таким образом, квазиинтеграция Азербайджана и Узбекистана – это реальность, и она будет набирать обороты в предстоящее десятилетие. Ее активизация на нынешнем этапе обусловлена эффективным использованием Москвой политических возможностей в отношениях с Баку и Ташкентом, которые «капитализированы» в совместные долгосрочные проекты и программы сотрудничества. В этой связи, вероятнее всего, тренд на развитие отношений с Азербайджаном и Узбекистаном будет продолжен, как и обкатка модели «квазиинтеграции» для применения в отношениях с другими соседями в Евразии.

Азербайджан. Узбекистан. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 17 мая 2019 > № 2996629 Александр Караваев, Станислав Притчин

На долю услуг электроэнергетики приходится 70 % общего экспорта Ирана в сфере инжиниринга и услуг

Заместитель министра энергетики Ирана по международным делам Фархад Йездандуст заявил, что на долю услуг электроэнергетики приходится 70 процентов общего экспорта страны в сфере инжиниринга и услуг.

По данным Йездандуста, стоимость экспорта таких услуг достигла 5 млрд. долларов, сообщает IRIB в среду.

Чиновник сослался на некоторые энергетические проекты, реализуемые за рубежом, включая реализацию комплекса по очистке воды в Ираке, а также плотину и гидроэлектростанции в Таджикистане.

"Реконструкция сирийской энергетической инфраструктуры, включая строительство электростанции Лазиджи, также входит в число экспортных поставок Ирана в этой области", - сказал он.

Ссылаясь на некоторые препятствия на пути экспорта услуг, он добавил: "Задержка в выдаче гарантий для компаний-экспортеров, отсутствие необходимой финансовой поддержки для маркетинга и постоянного присутствия на международных рынках, а также необходимость в более простых таможенных правилах являются одними из проблем на пути такого экспорта".

"Запуск вспомогательной системы электроснабжения для Сирии и строительство третьей линии электропередачи в Армению являются последними действиями министерства энергетики в области экспорта технических услуг", - отметил Йездандуст.

Опыт Окружного кардиодиспансера в лечении сердечно-сосудистых заболеваний презентовали в Китае

Делегация Уральского Федерального округа приняла участие в IV международном форуме «Шелковый путь» в городе Сиань, которое объединило более 20 стран. Югорскую делегацию возглавила губернатор Ханты-Мансийского автономного округа Наталья Комарова. Главный врач Окружного кардиодиспансера Ирина Урванцева также вошла в состав делегации и презентовала опыт югорского здравоохранения китайским коллегам.

Одним из блоков всемирной выставки Шелкового пути стал блок здравоохранения. Эксперты обсудили развитие медицинского туризма и оказание высококвалифицированной помощи. В рамках работы круглого стола «Провинция Шэньси (Китай) и Россия: гигиена и охрана здоровья (2019)» был представлен опыт китайских коллег. О возможностях и достижениях югорской медицины Ирина Урванцева рассказала на примере успешной работы Окружного кардиологического диспансера, как центра высоких технологий.

Высокотехнологичная медицинская помощь оказывается в 17 медицинских организациях автономного округа и 1 медицинской организации частной формы собственности. В 2018 году проконсультированы 13 482 пациента, хотя в 2017 году этот показатель составлял 12 877.

Наиболее востребованными у жителей региона видами высокотехнологичной медицинской помощи по-прежнему остаются сердечно-сосудистая хирургия, в том числе аортокоронарное шунтирование, травматология и ортопедия, включая эндопротезирование суставов, онкология, офтальмология, нейрохирургия, акушерство и гинекология, педиатрия.

В 2018 году в региональных высокотехнологичных центрах был проведен ряд уникальных операций. Югорские специалисты осуществляют пересадку почек, в 2019 году выполнена первая операция по пересадке печени. В регионе в расчете на 1 миллион населения выполняется в 1,5 раза больше чрескожных коронарных вмешательств при ишемической болезни сердца.

– Благодаря социально ориентированной политике автономного округа и реализации региональных программ, смертность от болезней системы кровообращения в Югре за последние годы снизилась на 14 процентов, от ишемической болезни сердца – на 11,5 процента, от инфаркта миокарда – почти на 10 процентов, – сказала Ирина Урванцева.

Главный врач окружного центра диагностики и сердечно-сосудистой хирургии Ирина Урванцева подробно рассказала китайским коллегам о ресурсной базе региона, обеспечивающей населению доступность высокотехнологичной помощи в сфере лечения сердечно-сосудистых заболеваний.

На территории автономного округа функционирует 12 кардиологических отделений, 3 кардиохирургических отделения, 4 отделения рентгенохирургических методов диагностики и лечения, 2 отделения хирургического лечения сложных нарушений ритма, 2 отделения сосудистой хирургии.

В 4 центрах выполняются чрескожные коронарные вмешательства. Эти учреждения расположены на базах крупных окружных больниц в Сургуте, Ханты-Мансийске, Нягани, Нижневартовске. Вся территория округа разделена на зоны обслуживания – от 150 тысяч до 600 тысяч взрослого населения.

Кардиохирургические операции выполняются в двух учреждениях округа: центре диагностики и сердечно-сосудистой хирургии в Сургуте и окружной клинической больнице в Ханты-Мансийске.

– Окружной кардиологический диспансер – одно из крупнейших в регионе лечебных учреждений. Здесь оказываются все виды специализированной помощи больным с сердечно-сосудистыми заболеваниями, выполняется полный спектр высокотехнологичных операций на сердце и сосудах. По итогам 2018 года центр занял 7 место среди учреждений страны по числу выполненных транслюминальных баллонных коронарных ангиопластик, – рассказала главный врач медицинской организации.

Центр состоит из 5 зданий. В 2017 году был открыт новый операционно-реанимационный корпус. В его составе развернуто отделение хирургического лечения сложных нарушений ритма сердца и электрокардиостимуляции. В кардиодиспансере – 9 операционных залов.

В учреждении трудятся 1 100 сотрудников, из них 17 – кандидаты медицинских наук, 33 процента врачей имеют высшие квалификационные категории. Ежегодно они проводят более 1 миллиона консультативно-диагностических услуг, около 4 000 операций на сердце и сосудах.

– Самому младшему пациенту, который был прооперирован в нашем центре, было 2 дня после рождения, – рассказала Ирина Урванцева.

Квалификация хирургов и уровень оснащенности позволяют применять новые сложные, уникальные, ресурсоемкие методы лечения, в том числе с использованием роботизированной техники, информационных технологий, разработанных на основе достижений медицинской науки и смежных отраслей науки и техники.

Ирина Урванцева отметила, что диспансер имеет опыт представления медицинской помощи иностранным гражданам. Оказаны услуги 370 пациентам из 15 стран ближнего и дальнего зарубежья, в том числе Азербайджана, Таджикистана, Украины, Египта, Сербии, Турции, Германии и КНР.

Все это, по мнению главного врача центра, способствует развитию медицинского туризма между регионами России и Китая.

– Медицина сегодня – это интеграция и обмен накопленным опытом, создание межнациональных регистров и баз данных, – заключила она и пригласила коллег из Китая к сотрудничеству.

Пресс-служба Департамента здравоохранения

Ханты-Мансийского автономного округа - Югры

Норма и реальность

Непризнанные государства в поисках государственности

Александр Искандарян – директор Института Кавказа (г. Ереван).

Резюме Появление новых государств остановить невозможно, но реально разработать критерии их признания. Эти критерии могут быть очень сложными, но главное – они должны быть применимы на практике, не провоцируя новые конфликты и кровопролитие.

Непризнанные или частично признанные государства – спорный вопрос и в политических, и в научных дискурсах. Наглядный пример – вступление фактически греческой части Кипра в Евросоюз, по мнению многих, противоречившее правилам ЕС, поскольку другая часть острова, Турецкая Республика Северного Кипра, остается непризнанной (точнее, признанной только Турцией).

Причины непризнания или частичного признания государства чаще всего лежат в политической, а не научной плоскости. И хотя таких государств в мире множество, ученым пока не удалось изобрести новый подход к их дефиниции, так что наука продолжает пользоваться политизированными и пропагандистскими терминами. Учитывая, что многообразие государств, которые принято называть «непризнанными», сопоставимо с многообразием признанных, политическая наука в первую очередь задается вопросом, возможно ли последовательное применение этого (или, быть может, иного, более точного) термина. Иными словами, можно ли предложить научно обоснованное определение «непризнанного государства», и если да, то какие ныне существующие или уже исчезнувшие государства соответствуют этому определению?

Изучение непризнанных государств имеет научную значимость не только потому, что оно интересно само по себе и имеет целый ряд последствий для политической науки, но и по той причине, что помогает нам углубить свои представления об одном из ключевых, основополагающих понятий политической науки: государстве. Чтобы определить «непризнанность», нужно задуматься о том, что такое государство вообще, в современности и в истории. Чем отличается государство от не-государства? Каким путем тот или иной энтитет становится государством или перестает им быть? Каковы критерии государственности и каков источник их легитимности? Само по себе существование на современной политической карте мира непризнанных государств открывает путь к пересмотру всех этих классических вопросов.

Трудности определения

Разумеется, у отсутствия академического определения непризнанных государств есть причины. Отчасти они обусловлены самой природой научных исследований, а отчасти той средой, в которой работают ученые, и в частности тем, что наука, как правило, развивается в признанных устоявшихся государствах. Научный потенциал непризнанных или частично признанных государств ограничен. Даже если на их территории есть университет (чаще всего это наследие имперского присутствия или исчезнувшей политической системы), там в лучшем случае есть один-два специалиста международного уровня либо их нет вообще, и нет возможности поддерживать активное научное сообщество и необходимую для развития науки циркуляцию людей и идей. В большинстве случаев этим учебным заведениям не хватает средств. Ученый, живущий в непризнанном государстве, обычно аффилирован с университетом или исследовательским центром, не признанным мировым научным сообществом. Кроме того, в непризнанном государстве принято политизировать все, что касается его международного статуса. От ученого ожидается не анализ, а отстаивание интересов непризнанного энтитета. В противном случае он/она рискует лишиться работы или финансирования или стать объектом травли в СМИ.

В бывших метрополиях изучение этой темы менее тенденциозно, и необходимость легитимации отступает на второй план. Многое зависит от этнического фактора. Например, российские специалисты по Абхазии и Южной Осетии часто настроены критически, а вот строго научных, беспристрастных исследований по Нагорному Карабаху в Армении или Северному Кипру в Турции немного. Жителей этих непризнанных государств в армянском и турецком обществах воспринимают как членов своей этнической группы и включают их в свои этнические нарративы, рассматривая государственность как составляющую этнического проекта. В результате давление общества заставляет ученых и научные центры строить работу вокруг этих нарративов.

Не менее важно, что в непризнанных государствах дискурсы, как научные, так и общественные, сосредоточены в основном на своих же кейсах, чаще всего не выходят за пределы собственной проблематики, даже чаще всего эмпирики. Скажем, на Южном Кавказе в непризнанных и частично признанных государствах если и упоминаются примеры, скажем, Восточного Тимора или Южного Судана, о них говорят в связи с легитимацией признания непризнанных образований. Но и эти упоминания обычно встречаются в легалистском или политическом контексте как тезисы в поддержку собственной борьбы за признание. У специалистов отсутствует академический интерес к аналогичным случаям в других регионах. Даже если они обсуждаются, то как нечто далекое и схематичное, немногие знакомы с реальным контекстом событий, да и не хотят его знать.

В признанных государствах непризнанные часто воспринимаются в негативном свете как недогосударства, не обладающие легитимностью и не имеющие права на существование. Непризнанные государства редко видятся как часть политической реальности. Одна из причин в том, что они бросают вызов стабильности мирового порядка, являясь исключением из международного права, которое лучше всего игнорировать, чтобы их иррациональная природа не сказалась на международном правопорядке. Во многих признанных государствах считается политически некорректным даже использовать термин «непризнанное государство» как подразумевающий, что непризнанные государства на самом деле являются государствами, но некие силы или структуры этого не признают. Чтобы избежать подобной коннотации, вместо «государство» говорят «территория» или «образование», а слово «непризнанное» заменяют на «самопровозглашенное», «де-факто», или «сепаратистское». Все эти эвфемизмы не только не привносят ясности, но усложняют понимание ситуации.

Начнем с того, что большинство государств де-юре являются государствами де-факто. Кроме того, большинство стран на карте мира являются также и самопровозглашенными, созданными волеизъявлением своего народа или лидеров, а не внешними силами. Практически все современные государства появились в результате отделения от других в тот или иной момент, поэтому их можно назвать сецессионистскими или сепаратистскими. Понятие «де-факто государство» подразумевает наличие государственных институтов, которых в непризнанном государстве может и не быть. Терминологическая путаница свидетельствует о недостаточной разработанности предмета. Еще рано говорить о существовании серьезного научного подхода к этой тематике или о действенной парадигме, в которой ее можно рассматривать.

Когда государство становится государством?

Безусловно, сложность предмета – одна из причин, почему наука отстает от реальности. Появление непризнанных государств нужно рассматривать в более широком контексте появления государств вообще. А это тема бесконечных дискуссий политологов, философов и юристов. О несовершенстве международного права и практики свидетельствуют разные судьбы непризнанных государств – от полногоценного международного признания Восточного Тимора и Южного Судана до подвешенного статуса Северного Кипра и Абхазии или полного исчезновения Ичкерии и Сербской Краины. Мировое сообщество пока не выработало последовательного подхода к итогам гражданских войн. Оно признало исход гражданской войны в Китае, и поэтому коммунистическое правительство Китайской Народной Республики стало легитимным представителем китайского народа, в то время как власть талибов в Афганистане была ликвидирована путем военной интервенции. В том, чтобы признать коммунистов в Китае, но не талибов в Афганистане, есть политическая логика, а юридической нет.

Пример Китая особенно показателен. Материковый Китай, или Китайская Народная Республика, оставался непризнанным до 1971 г., его место в ООН занимал Тайвань (официальное название – Республика Китай). В 1971 г. Генеральная ассамблея приняла резолюцию 2758 «Восстановление законных прав Китайской Народной Республики в ООН», в которой КНР признавалась «единственным законным представителем Китая в ООН», а Тайвань был лишен представительства в ООН, так как «занимал это место незаконно». Теперь уже Тайвань стал непризнанным (или, точнее, частично признанным) государством, а КНР восстановлена в «законных правах», которые ей никогда не принадлежали.

Еще один сравнительно недавний прецедент создала деколонизация – фактически процесс управляемого распада колониальных государств и всей колониальной системы. Некоторые государства создавались на пустом месте. Случайно сложившиеся административные границы превращались в границы новых государств, созданных по принципу uti possidetis – сохранения существующего положения вещей. Властные полномочия передавались представителям разнородного населения территорий, оставляемых колонизаторами. Потребовались десятилетия, чтобы население стало нацией, кое-где процесс продолжается до сих пор. Попытка пересмотра результатов деколонизации, какими бы несправедливыми и неразумными они ни были, приведет к разрушению современной системы международного права. Важный результат деколонизации – то, что уже десятилетия существует целый ряд государств, из всех классических признаков государства обладающих только одним – признанностью. Легитимность государств, созданных в тот период, базировалась исключительно на их признании бывшими метрополиями. Сегодняшние непризнанные государства, многие из которых образовались в конце XX века по итогам распада коммунистического мира, столкнулись с противоположной проблемой: именно бывшие метрополии их и не признают.

Пытаясь понять природу непризнанных государств, мы сталкиваемся с проблемой дефиниций. Что такое государство и что такое «признанность»? Есть определения государства, подходящие к данному контексту, например, веберовская идея о том, что суверенитет государства определяется его правом применять власть и монополией на принуждение на определенной территории. В контексте мировой политики это означает, что государство само решает, как относиться к другим странам, в какие союзы и альянсы вступать и какие обязательства на себя брать. Понятно, что в реальности суверенитет государства подвержен многочисленным ограничениям, добровольным и нет, от наложения санкций до военных операций на его территории. Но все-таки с точки зрения международного права вмешательство во внутренние дела государства легитимно только в особых случаях, по крайней мере в теории.

Не так с государствами непризнанными. Они не могут обратиться за помощью в международные организации или к другим государствам, поскольку те не признают их существования. На бумаге непризнанных государств вообще не существует, к ним относятся как к временным техническим сбоям в системе международного права. Частично признанные государства – несколько иной, более сложный случай: будучи признаны хотя бы несколькими акторами, они могут взаимодействовать с ними, но это не уравнивает их в правах с остальным миром, преимущественно состоящим из признанных государств.

На практике непризнанным считается государство, обладающее несколькими, а иногда многими или даже большинством признаков обычного государства: контролем над территорией, политической системой с ветвями власти, правовой системой, армией, государственной символикой (гимном, гербом и флагом), системой социального обеспечения, границами и т.д., но не признанное другими странами. На самом деле непризнанное государство может обладать всеми известными параметрами государственности, кроме признания.

Однако не существует юридического определения признания, его процедуры или акторов. Взаимное признание непризнанных государств не имеет законной силы. Чтобы считаться признанным, государство должно быть признано государством, в свою очередь, признанного признанным государством, и т.д. Международное право не объясняет, какой длины должна быть эта цепочка или сколько стран должны признать государство, чтобы оно стало признанным.

Например, Косово уже признало более 100 государств, но это государство по-прежнему считается частично признанным, просто потому что «порог признания» не установлен международным правом или практикой мирового сообщества. Возможно, частично признанным можно считать государство, не являющееся членом ООН, но признанное некоторыми членами ООН. Но есть и пример Западной Сахары – государства, признанного более чем 60 членами ООН, а также частично признанной Южной Осетии. Для такого государства участие в международных отношениях ограничивается взаимодействием со странами, которые его признали, – одной или двумя, как в случае с Абхазией и Южной Осетией, или с десятками, как в случае с Косово, Западной Сахарой и Тайванем.

Однако есть и противоположные примеры, когда признанное государство не признается несколькими государствами. Так, Израиль не признан большинством арабских стран. Есть и индивидуальные аномалии: Пакистан по не вполне ясным причинам не признает Армению. Однако и Израиль, и Армения являются признанными государствами и членами ООН.

Исходя из вышесказанного, можно считать членство в ООН важным, но не универсальным критерием. До 2000 г. Ватикан и Швейцария не входили в ООН, а имели при ней статус наблюдателей, однако никто никогда не называл их непризнанными или частично признанными. С юридической точки зрения ООН не обладает полномочиями признавать или не признавать государства. Правом принимать такие решения обладают суверенные государства – члены ООН. Страна становится членом ООН по решению Генеральной ассамблеи после рекомендации Совета Безопасности, одобренной девятью из 15 его членов. Однако любой из постоянных членов Совета Безопасности может наложить вето на принятие государства в Организацию Объединенных Наций.

Хотя не входящие в ООН страны могут считаться признанными, именно членство открывает путь к признанию. Когда государство становится членом ООН, его положение в мире улучшается, оно может взаимодействовать с другими членами ООН, вступать в альянсы и т.д., хотя с какими-то государствами споры могут оставаться неразрешенными. Однако признание – пространственная переменная даже в отношениях суверенных государств, признавших друг друга. Даже в случае с членами ООН их суверенитет над определенной территорией иногда признается в различной степени, в зависимости от конкретной ситуации.

Одно государство может признать другое и при этом претендовать на часть его территории или считать эту часть оккупированной или сепаратистским образованием, как в случае с непризнанным или частично признанным государством. Соответственно, признание будет касаться только части территории государства. Например, США не признавали суверенитет СССР над странами Балтии. Современная Россия признает Грузию, но без Абхазии и Южной Осетии. Япония признает Россию, но не признает ее права на Курильские острова. Подобных примеров много.

Многие современные государства прошли через стадию непризнания. Непризнанными были США после 1776 г., Франция после революции 1789 г., Голландия с 1581 по 1648 год. В большинстве случаев эти государства возникли путем отделения от империи или метрополии. Они провозглашали независимость или принимали соответствующий закон, а метрополия отказывалась его признавать. За исключением случаев стремительного распада империй и появления множества новых государств, обычно метрополии требовалось время, иногда очень долгое, чтобы признать суверенитет отделившейся части.

Сторонники признания современных непризнанных государств часто ссылаются на вышеперечисленные примеры как прецеденты. В контексте международного права исторические примеры непоказательны, поскольку до XX века не было международных организаций, аналогичных ООН, и поэтому не существовало критериев признания помимо признания другими государствами. Поскольку надгосударственного органа, одобряющего признание, не было, любое государство, существовавшее до XX века, в современной терминологии можно считать частично признанным. Правильнее было бы сказать, что феномен международного признания/непризнания – современное явление, возникшее лишь в XX веке. Хотя в широком смысле взаимное признание государств существовало с середины XVII века – со времен Вестфальского мира.

Нет определения и международно признанного государства. Существует лишь политический консенсус ключевых игроков мировой политики (являющихся ключевыми игроками только потому, что остальные признают их таковыми). Механизм политического консенсуса настолько мощный, что признание может получить даже не существующее в реальности государство, например Сомали, а успешно функционирующее на протяжении десятилетий, например Тайвань, может остаться непризнанным. Переходные формы и ситуации – Турецкая Республика Северного Кипра, Косово и другие – настолько многочисленны и разнообразны, что зачастую неясно, к какой категории отнести тот или иной энтитет.

Генезис государств не вполне прозрачен юридически, но политически вполне определен. Исторически новые государства возникали вопреки воле метрополий, отказывавшихся их признавать и подолгу продолжавших претендовать на территории, которые уже не контролировали. С появлением более или менее формализованного мирового сообщества подобная ситуация стала приводить к возникновению непризнанных или частично признанных государств. Но генезис новых государств не изменился, изменилось международное право. Например, в XVII веке Эфиопия вряд ли бы переживала по поводу признания своего суверенитета Китаем. Эфиопская элита того времени, скорее всего, и не подозревала о существовании Китая. Сегодня Китай – постоянный член Совета Безопасности ООН, и для признания государства необходимо его согласие. Членство в ООН напрямую влияет на международные связи государства. Новым явлением, таким образом, является не непризнанное государство, а ООН.

Распад империй на примере Советского Союза

В начале 1990-х гг. в результате распада СССР и Югославии возникло множество новых государств. Оба энтитета распались из-за разрушения политического фундамента Ялтинской системы, созданной в конкретной ситуации для конкретной цели: поддержания баланса и предотвращения новой войны в биполярной Европе после Второй мировой войны. В 1945 г. в Потсдаме страны антигитлеровской коалиции договорились о послевоенном разделе Европы на сферы влияния. Ключевым стало требование нерушимости послевоенных границ, поскольку попытка пересмотра границ могла привести к нарушению военно-стратегического равновесия. Документы Хельсинкского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) установили военно-стратегический и политический паритет на континенте и закрепили принцип нерушимости европейских границ. В качестве гаранта паритета выступали противостоявшие друг другу военные блоки – НАТО и ОВД.

Когда ОВД прекратила существование в конце1980-х – начале 1990-х гг., послевоенная система безопасности потеряла равновесие и стала разрушаться. Механизмы СБСЕ не могли эффективно работать в отсутствие политического и военного баланса. Затем произошло структурное изменение, имеющее прямое отношение к теме этой статьи: Запад более не мог рассматривать Восточный блок как нечто единое и неделимое. После Второй мировой войны прошло 40 с лишним лет, но мировое сообщество никогда не воспринимало Югославию или СССР как федеративные государства. Их внутренние границы никогда не были предметом международных отношений. Но теперь Запад столкнулся с появлением множества новых государств в Восточной и Южной Европе. Неожиданно Западу пришлось строить отношения не только с государствами с четко определенными границами (Болгарией или Польшей), но и с Боснией, Казахстаном и Литвой. Для этого нужно было включить их в систему международной безопасности.

Проблема системы международной безопасности заключалась в том, что она была создана для полностью сформированных государств с четко определенными границами. В системе возникали и сбои, например баскская, корсиканская и ольстерская проблемы, но в целом она работала. Однако пространство бывшего советского блока оказалось иным: в политическом отношении оно напоминало Западную Европу XVII–XIX веков, когда национальные государства только формировались. Нарождающиеся национальные государства или протогосударства посткоммунистической Европы плохо встраивались в систему безопасности. Их границы были нестабильными, кроме того, на фоне активного государственного строительства на территории бывшего советского блока вспыхнули межэтнические и этнополитические конфликты.

Отсутствие демократических традиций затрудняло урегулирование проблем мирным способом, некоторые конфликты привели к насилию. Коммунистические правительства не просто игнорировали права меньшинств, но и дискриминировали культуру и язык всех этнических групп, кроме доминирующей в регионе (так называемой титульной нации). Хотя административные границы СССР не игнорировали расселение этнических групп до такой степени, как это было, например, в Африке, все же советский режим усугубил многие старые проблемы и создал новые путем произвольного проведения границ, переселения народов и постановки одних народов в зависимость от других. Можно предположить, что возникновение непризнанных государств на посткоммунистическом пространстве стало следствием тех форм, которые принимало нациестроительство при коммунистах.

Советское нациестроительство – классическая иллюстрация того, как политические процессы могут воплощаться с точностью до наоборот, вопреки желаниям их создателей и адептов. Этот же процесс спустя десятилетия обернулся возникновением нескольких непризнанных государств. Российская империя распалась в одночасье: в 1917–1918 гг. практически вся ее территория превратилась в протогосударства. Некоторые из них, как ЛитБел и Объединенное монгольское государство, быстро исчезли, другие, как Армения и Украина, просуществовали несколько лет. В 1920-х гг. они были аннексированы Советским Союзом. Гражданская война 1918–1922 гг. и тогда, и сейчас воспринимается как война между социальными группами, но в большей степени она велась между формирующимися нациями, протонациями, этническими группами и религиозно-культурными конгломератами.

Политический проект белых – «единая и неделимая Россия» – на деле работал на распад страны, восстановив против себя практически все нерусские национальности и элиты. Большевики, напротив, провозгласили право народов на все виды свободы, включая «самоопределение вплоть до отделения», но в реальности, по крайней мере в первые годы власти, ставили своей целью мировую революцию, в результате которой исчезнут национальные границы. В итоге большевистский проект привел к восстановлению империи. При Сталине имперский компонент подкрепился символикой, от погон до почитания героев русской истории как общенациональных.

Еще одна империя, распавшаяся в то же время, – Османская – не смогла восстановиться, потому что фундамент кемалистского проекта был не социальный, а националистический. Кемалисты напоминали большевиков социально и даже культурно, но национализм лишил их возможности сохранить Османскую империю. Османизм младотурок оказался ими самими же и повержен, и логичным исходом было сохранение исключительно тюрконаселенных земель с этническим нивелированием населения. Кого-то убили, кого-то изгнали, кого-то ассимилировали. Можно было идти дальше по пути создания государства-нации – каковым Турция сейчас и является, если пренебречь курдской проблемой.

Победи националистический проект белых, Россия, очевидно, пошла бы по турецкому пути и превратилась в страну, населенную этническими русскими. Победившие большевики постарались взять под контроль как можно больше территорий бывшей Российской империи, а кое-где даже вышли за ее границы. Национальные элиты были слишком слабы, чтобы организовать эффективное сопротивление Красной армии, и через несколько лет империя возродилась в новом формате.

Национальное строительство в Российской империи тоже велось, но неравномерно. Российская империя, возможно, была самой неоднородной из всех континентальных империй: ни в Австро-Венгрии, ни в Османской империи не было такого многообразия народов. В морских империях типа Британской и Французской этническое многообразие присутствовало, но в отличие от континентальных империй им не нужно было создавать единое политическое пространство на всей своей территории. Для Российской/Советской империи во время Гражданской войны и после нее единственным способом контролировать всю территорию являлась федерализация, по крайней мере на формальном уровне и до затвердевания новых форм имперской государственности.

Образование СССР детально описано историками и политологами, включая сложный процесс вычерчивания внешних и внутренних границ, выстраивания сложных асимметричных иерархий территорий и этносов, «резания по живому» одних территорий и культур и объединения других. При детальном анализе каждый конкретный пример административного деления, делимитации границ и определения административных уровней неизменно занимателен, часто абсурден (как в случае с Карело-Финской и Еврейской автономиями), но всегда обладает качеством, важным в контексте этой статьи: советские территориальные единицы образовывались и строились по этнокультурному принципу.

В первые 15 лет существования Советский Союз был империей «позитивной дискриминации» в отношении этнических групп, объявленных титульными нациями. В 1930-х гг. политика ослабла, но общий подход сохранился. К моменту распада СССР, вопреки целям, поставленным его создателями, преуспел в трансформации ряда этнических групп в современные политические протонации. Эта трансформация продолжается и в независимых постсоветских государствах.

В Российской империи административно-территориальное деление не всегда происходило по этническому принципу: существовало Великое княжество Финляндское, но были и территории, где проживало несколько этнических групп, например Бухара (впоследствии поделенная между Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР). Этническое деление стало нормой и универсальным принципом в СССР; вся страна состояла из квазиэтнических регионов. Фактически управление было централизованным и осуществлялось органами коммунистической партии почти без связи с административным делением. Однако советские политические карты стали ментальными картами людей, живших в СССР. Этническая идентичность титульных наций всех уровней укреплялась или строилась с нуля. Языки кодифицировались, издавались учебники, публицистика и художественная литература, в том числе переводы русской и европейской классики. Возникла система культурных стандартов, основанная на административном статусе территории. Например, автономной республике (второе место в иерархии) полагался драматический театр и педагогический институт, а союзной республике (первое место в иерархии) – еще и академия наук, университет и опера. Показателен сам термин «титульная нация»: не та, что составляет большинство в административной единице, а та, чьим именем она названа. То есть «владелец домена» с соответствующими привилегиями.

В результате некоторым народам повезло больше, чем другим, потому что их административная единица была выше по статусу. Менее удачливые так и не стали в СССР титульной нацией, как лезгины или греки (и многие другие). Автономная Социалистическая Советская Республика немцев Поволжья была образована в 1918 г. в составе РСФСР и ликвидирована в августе 1941 г. после нападения Германии на СССР. Деление СССР на этнические регионы создало предпосылки для формирования и политических идентичностей. Вполне логично, что в советских республиках постепенно сформировались национальные элиты и националистические идеологии, вплоть до национального самоопределения. К 1960-м гг., после смерти Сталина, когда советский режим стал менее репрессивным, в разных регионах появились первые политические институты национализма, как в подпольно-диссидентском виде, так и в ослабленном, интеллигентском. Кроме того (что, может быть, важнее), национализмы начали проявляться и в среде официальной «привилигенции», т.е. признанной властью и пользовавшейся целым рядом привилегий художественной и научной интеллигенции, и отчасти даже среди собственно коммунистических элит. Естественно, нациестроительство не остановилось на уровне союзных республик, но продолжилось в автономиях. Политизация этничности пронизывала общество, охватив все уровни иерархии: союзные республики, автономные республики, автономные области и автономные округа. Независимо от статуса все административные единицы получали наименование по названию этнической группы и становились инкубатором ее языка, культуры и идентичности.

Когда в 1990-е гг. начался распад СССР, в границах административно-территориальных единиц уже сформировались будущие нации. За исключением Приднестровья, этнополитические конфликты вспыхнули вдоль этнических границ на ментальной карте СССР. Сегодняшние непризнанные республики – Нагорный Карабах, Южная Осетия, Абхазия – были автономиями разного уровня. Например, в Грузии в советское время армян и азербайджанцев по отдельности было больше, чем абхазов в Абхазии и осетин в Южной Осетии вместе взятых. Причем и армяне, и азербайджанцы в Грузии тоже жили компактно: армяне в Джавахети, азербайджанцы в Квемо-Картли. И в Джавахети, и в Квемо-Картли возникала межэтническая напряженность, но ничего похожего на кровопролитные осетинский и абхазский конфликты там не случилось, потому что в Джавахети и Квемо-Картли не были созданы этнические домены. Эти регионы не имели автономного статуса, соответственно, когда Советский Союз распался, там не было этнической элиты и политических проектов.

Когда власть Москвы ослабла, этнополитические проекты в регионах стали стремительно набирать силу. «Позитивная дискриминация» 1920–1930-х гг. приняла радикальные формы в 1990-е гг.: от правового давления на этнические и культурные меньшинства, как в Латвии и Эстонии, до различных способов дискриминации на всем постсоветском пространстве – вплоть до погромов и депортаций. Кое-где нетитульные народы пытались ассимилировать, кое-где – подвергнуть этнической чистке.

Цели были одинаковыми на территории всего бывшего Советского Союза: создание политических энтитетов на этнической основе. За исключением России, в большей мере сохранившей инерцию советского нациестроительства, все постсоветские независимые республики использовали этнические нарративы, символы и мифы как краеугольные камни проектов нациестроительства. Во всех постсоветских государствах с момента независимости рос процент представителей титульных наций, поскольку представители меньшинств уезжали или ассимилировались. Язык титульной нации стал официальным языком, поддерживался из бюджета и защищался государственной политикой. Новые государства бывшей империи по-прежнему воспринимаются как домены этнических групп, давших им название.

Процессы формирования национальной идентичности, основанные на советской административно-территориальной политике, не могли протекать гладко. В системе были заложены накладки. Учитывая «матрешечный» принцип советского административного деления, претензии двух или более этнических групп на одну территорию были неизбежны. Удивительно, что конфликтов оказалось не так и много, и десятки «накладок» удалось уладить мирным путем. Там, где конфликты вспыхнули и привели к насилию, образовались зоны, контролируемые сецессионистами – они в итоге и превратились в непризнанные государства.

Война – эффективный инструмент государственного строительства, поскольку для ее ведения необходимо рекрутировать армию, обеспечивать снабжение, управлять людьми и территориями, создавать и распространять идеологии. В результате войн сепаратистские зоны приобретают властные структуры, иерархию, национальные символы и идеологию. Качество всех этих институтов на постсоветском пространстве варьируется, но они в любом случае возникают, если сепаратистам удается победить в войне и консолидировать население. Яркий пример – Чечня: за время первой войны добиться централизации и консолидации не удалось, а вторая война была проиграна, в результате Чечня так и не стала независимым государством. Но даже там, несмотря на поражение и отсутствие независимости, идет подспудный процесс протонационального строительства, формируются институты и идеологии.

Там, где войны были выиграны, возникли непризнанные государства. Южная Осетия и Карабах превратились в этнически однородные территории в результате обмена населением. Абхазия – пример этнократии в полиэтничном государстве. Приднестровье все еще пытается создать новый тип идентичности. Все это отнюдь не уникальные ситуации, характерные исключительно для непризнанных государств. Примеры этнократии и этнических чисток можно обнаружить и в признанных государствах на территории бывшего СССР. Независимо от признания/непризнания, у всех этих государств есть одна общая характеристика – этнокультурный фундамент государственного строительства.

* * *

Непризнанное государство – это просто государство, по крайней мере на постсоветском пространстве. Оно может быть более или менее успешным, зрелым и устойчивым. Его внутренняя легитимность может варьироваться. С точки зрения происхождения непризнанные государства отличаются от признанных только тем, что административные единицы, из которых они сформировались, были не союзными республиками, а структурами второго или третьего уровня – автономными республиками или округами.

Изучая непризнанные государства, специалисты обычно сосредоточиваются на их отличиях от признанных. Я попытался показать, что их единственное отличие – это непризнанность. Во всех остальных отношениях изучение непризнанных государств – это изучение государств вообще: как они возникают, консолидируются, развиваются и иногда исчезают.

В свете сказанного выше непризнание можно рассматривать как один из этапов становления государства. Если метрополия отказывается признавать отделившуюся часть, новое государство будет непризнанным. Причины непризнанности связаны с особенностями метрополии, а не отделившегося государства. Поэтому гораздо больше общего можно обнаружить у метрополий, а не у непризнанных государств. Для последних непризнание – лишь этап становления, который они пытаются миновать, используя политические средства. Непризнание обусловлено развитием международного права и связанных с ним нарративов, а также принципами, положенными в основу международных отношений. Процесс возникновения и развития государств не меняется на протяжении столетий. Государства появляются в результате распада других государств, иногда по взаимному согласию, иногда нет. Поскольку признанные государства договорились поддерживать территориальную целостность друг друга, сложилась ситуация, когда де-факто существующие государства остаются непризнанными, а признанные иногда не соответствуют некоторым или даже почти всем объективным критериям государственности.

Наконец, многообразие промежуточных форм не позволяет четко разграничить признанные и непризнанные государства. В каждом конкретном случае критерии признания, во-первых, контекстуальные, а во-вторых, политические, а не правовые.

Несоответствия между правовыми и политическими реалиями, скорее всего, приведут к появлению новых «исключений», таких как Косово. Рано или поздно произойдет эволюция права и будет создана процедура контекстно обусловленного признания. В противном случае правовая система утратит смысл по мере накопления исключений. Появление новых государств остановить невозможно, но можно разработать критерии их признания. Возможно, эти критерии следует установить очень сложными, но главное – они должны быть применимы и не должны провоцировать новые конфликты и кровопролитие. Что касается научной парадигмы, нужно переходить от дихотомии признания/непризнания к изучению государственности и становления государств в широком смысле. Цель политологии – изучать реальность, а не норму.

Данный материал является сокращенным вариантом статьи, опубликованной по-английски одновременно в журнале и книге: Alexander Iskandaryan (2015) In quest of the state in unrecognized states, Caucasus Survey, 3:3, 207-218 ISBN 978-9939-1-0260-3, The unrecognized politics of de facto states in the post-Soviet space, Alexander Iskandaryan, In quest of the state in unrecognized states- Yerevan: Caucasus Institute and International Assosiation for the Study of the Caucasus. 2015, 17-35 p.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996626 Александр Искандарян

Имперскость 2.0?

Объективные ограничители российской внешней политики и как их преодолеть

Павел Салин – кандидат юридических наук, директор Центра политологических исследований Финансового университета при правительстве РФ.

Резюме По типу воспроизводства населения Россия уже не может «потянуть» бремя классической империи, которое достаточно успешно несли Российская империя и СССР. Явочным порядком она апробирует новые механизмы обеспечения своего присутствия в глобальной политической повестке, но пока без их концептуального осмысления.

Тема переосмысления стратегических основ российской внешней политики неоднократно поднималась как в аналитических, так и в академических трудах. Часто звучит мнение, что Россия не может существовать и мыслить свое место в мире иначе как в имперских категориях. При этом сама имперская политика понимается как создание условий для того, чтобы внешние игроки, прежде всего Соединенные Штаты, признавали интересы Москвы в сфере безопасности и саму Россию как великую державу, с которой следует считаться на мировой арене.

Таким образом, вопрос проведения/непроведения имперской политики сосредоточен в основном на анализе целей международных игроков (по умолчанию в контексте рассмотрения имперской политики под ними понимаются исключительно национальные государства, что не совсем корректно). Если какой-то игрок стремится к признанным в качестве таковых имперским целям (сам это признал или ему это приписывается) – значит, он проводит имперскую политику, если нет – то он не проводит имперскую политику. Что же касается инструментов и, самое главное, конечной цели их применения, наблюдается отсутствие критического подхода – по умолчанию всем странам, считающимся «имперскими», приписывается желание расширить контроль над территориями. Речь идет именно о полном или доминирующем контроле.

То есть имперскость политики того или иного игрока рассматривается исключительно или преимущественно через призму устойчивого территориального контроля, как и эффективность проведения такой политики (то есть удалось или нет расширить сферу контроля). Такая точка зрения, что характерно, достаточно распространена и на Западе, именно критерий территориальной экспансии используется для того, чтобы определить, проводит Россия и западные страны неоимперскую политику или нет.

Выше речь шла скорее о теоретических аспектах западной политической мысли. На практике западные страны используют гораздо более сложные модели реализации своих глобальных интересов (пока не нашедшие достаточного теоретического осмысления в открытых источниках), Россия же преимущественно замыкается в рамках территориальной концепции имперскости (для российских властей этот термин равнозначен термину «влиятельность»). Правда, в последние год-два «явочным порядком» Москва частично отходит от ставки исключительно на эту концепцию, о чем будет сказано ниже.

События 2014 г. лишь укрепили подобную направленность российской внешней политики. Так, пытаясь обеспечить доминирование в зоне своих привилегированных интересов на Украине, Москва вчистую проиграла Западу в использовании «мягкой силы» и в итоге была вынуждена прибегнуть к классическим инструментам проецирования силы и расширения зоны суверенитета. Распространение сферы территориального контроля за счет присоединения Крыма стало для Москвы способом минимизировать ущерб от проигрыша Западу соревнования за неформальный контроль над Украиной. В более мягкой форме «неоимперская» политика России проявляется в создании различного рода альянсов, которые напоминают просоветские блоки времен холодной войны – ЕАЭС как современная инкарнация Совета экономической взаимопомощи. В реальности ЕАЭС отчасти похож на СЭВ по форме, но вовсе не по существу.

В проведении политики, именуемой на Западе «неоимперской», Москва рискует столкнуться с системными ограничениями, которые рано или поздно сделают ее проведение невозможным. Речь идет не о невозможности достижения такого результата, как расширение сферы влияния в мире, а о все больших трудностях в использовании инструментария, характерного для «классической» имперской политики. Причем ограничения эти связаны не с ресурсами для проецирования силы вовне, а с согласием общества на использование властью ресурсов для таких целей.

Внутренние ограничители

Когда анализируется возможность того или иного игрока достигать целей имперского доминирования (если таковые есть или принято считать, что они имеются), упор обычно делается на внешнеполитических возможностях объекта анализа. Например, способен ли он добиться своего только экономическими способами или придется задействовать военный аспект проецирования силы? Таким образом, анализируя готовность и способность того или иного игрока к реализации имперского проекта, часто допускается серьезная методологическая ошибка, когда во внимание принимаются исключительно ресурсы, которые он может проецировать вовне (экономические, военные, культурные, информационные и т.п.).

При этом в качестве константы воспринимается тот факт, что игрок намерен реализовать имперский проект. Под игроком понимается субъект международных отношений в лице национального государства. По умолчанию считается, что у него есть консолидированная позиция, то есть элита, осуществляющая целеполагание и представляющая страну на международной арене, мыслит в одном направлении с населением с точки зрения расстановки приоритетов.

Однако игнорирование не только намерений, но и возможностей общества нести имперскую нагрузку является одним из наиболее распространенных просчетов при анализе способности того или иного игрока к реализации имперского проекта.

Примером недооценки такого внутреннего ограничителя может служить ситуация в Иране. Тегеран все 2010-е гг. последовательно наращивает присутствие в ближневосточном регионе, в первую очередь в Ираке (это началось еще в 2000-е гг.), Сирии и Йемене. Если рассматривать только классические аспекты наличия ресурсов для проведения экспансии, то для реализации неоимперского проекта сложилась благоприятная ситуация. Действия США в регионе, в первую очередь в Ираке, а также «арабская весна», которая получила импульс и одобрение со стороны Вашингтона, привели к появлению многочисленных «лакун», которые пытается заполнить Тегеран. Это и приобретение политической субъектности шиитского населения Ирака, которой оно во многом было лишено в годы правления Саддама Хусейна, и острая необходимость режима Башара Асада в Сирии в прямой военной поддержке, и появление возможностей для квазивоенного присутствия в неподконтрольных официальным властям частях Йемена.

Ресурсами для проведения подобной политики Тегеран обладает. Военная мощь Исламской Республики не ставится под сомнение, экономическая ситуация в последние годы также дает возможность властям наращивать внешнеполитическую активность. В частности, по данным МВФ, темпы прироста ВВП Ирана в 2016–2017 гг. составляли 4–4,5%, что позволяло говорить об экономическом подъеме.

Однако подъем не привел к росту поддержки иранских властей частью общества, а, наоборот, увеличил недовольство, которое изначально носило социально-экономический характер. Это вылилось в масштабные акции протеста в конце 2017 – начале 2018 года. При этом западные наблюдатели в силу избирательного восприятия сосредоточились прежде всего на протесте либерального толка в крупных городах, в то время как импульс протестной волне придали скорее консервативно настроенные активисты, поддержанные соответственно настроенными слоями населения. За короткое время социально-экономические лозунги (прежде всего недовольство ростом цен) трансформировались в политические. Протестующие во многом концентрировались на выражении неприятия активной внешнеполитической линии иранского руководства под лозунгом «Не Газа, не Ливан, моя жизнь – Иран».

Иранским властям удалось оперативно справиться с внутриполитической турбулентностью, ситуация стала яркой иллюстрацией того, как внешнеполитические приоритеты власти могут вступить в противоречие с повседневными нуждами населения, которое затем проецирует их в публичную сферу.

В России к настоящему моменту с точки зрения общественных настроений сложилась похожая ситуация, хотя, естественно, прямые параллели проводить нельзя. Присоединение Крыма, которое представляет собой явно выраженный пример территориальной экспансии, вызвало эмоциональный подъем в обществе. Это позволило власти преодолеть кризис легитимности, который она испытывала в 2011–2013 гг., и казалось, стало примером консенсуса власти и общества относительно приоритетов политики. Население, как представлялось, поддержало приоритеты власти, которые заключаются в проведении активной внешней политики при минимизации внимания к внутренним проблемам.

Однако в данном случае имеются многочисленные «но», которые позволяют поставить под сомнение «имперский» настрой большинства населения. Во-первых, эффект от присоединения Крыма, который еще называют «посткрымской эйфорией», был краткосрочным (по сравнению с эффектом от роста российской экономики в «нулевые» годы, который обеспечивал легитимность власти и консенсус между властью и обществом на протяжении примерно 10 лет). Он продлился примерно три года – до весны 2017-го. Во время парламентских выборов 2016 г. власть еще получила мандат доверия от общества по инерции, хотя это и сказалось на явке, но во время президентской кампании 2017–2018 гг. она была вынуждена по-иному расставлять акценты.

В частности, лейтмотивом президентской кампании Владимира Путина стал акцент именно на внутренней социально-политической проблематике, что и позволило российскому лидеру получить рекордный мандат доверия. Такая расстановка приоритетов, безусловно, опиралась на социологию, которая показывала сосредоточенность населения на внутренних проблемах. Когда же граждане столкнулись с «ножницами» между сформированными у него в ходе президентской кампании ожиданиями и противоречащей этим ожиданиям реальностью, произошло резкое падение уровня поддержки. Сначала это сказалось на рейтингах доверия (падение на 20–25% в течение нескольких месяцев), а потом получило проекцию в виде электоральных предпочтений во время единого дня голосования. По сравнению с Ираном российская власть оказалась в гораздо более выгодной ситуации, так как протест выражался в рамках предусмотренных законодательством электоральных процедур и не выплеснулся на улицы.

Во-вторых, как уже указано выше, в случае с эффектом от присоединения Крыма следует говорить именно об эйфории, то есть краткосрочном эмоциональном подъеме в результате внешнеполитического успеха. Этот подъем во многом обеспечен «бесплатностью» присоединения Крыма, которое не сопровождалось боевыми действиями и жертвами. Когда же массовое сознание столкнулось с отсутствием быстрых и «бесплатных» внешнеполитических побед, как в случае с Донбассом, оно в течение короткого времени фактически потеряло интерес к этой повестке.

Наконец, следует отметить, что присоединение Крыма к России происходило не совсем под классическими имперскими лозунгами. При легитимации своих действий в глазах общественного мнения внутри страны власть активно использовала концепт «Русского мира», то есть необходимость защиты русскоязычного (русского) населения от чужаков. Это апелляция скорее к концепции национального государства (но не этнического, а основанного на концепте гражданской нации) и несколько контрастирует с легитимацией активных внешнеполитических действий Москвы в 2008 г. в Южной Осетии, когда речь шла о необходимости защиты российских граждан.

Таким образом, реализация Россией активной внешней политики может столкнуться с объективными внутренними ограничениями. Их природа носит фундаментальный характер и обусловлена демографическими и миграционными процессами (речь идет прежде всего о внутренней миграции), происходящими в российском обществе.

Во-первых, оно становится все более зрелым (медианный возраст приближается к 40 годам), что затрудняет попытки долгосрочного манипулирования общественным мнением (на эффективности краткосрочных манипулятивных информационных кампаний это практически никак не сказывается). Во-вторых, в результате происходящего в последние десятилетия процесса урбанизации среднестатистический российский гражданин становится классическим потребительски настроенным буржуа, который ставит свои узкие жизненные приоритеты (не обязательно свои личные, это может быть семья или локальная общность) выше абстрактных геополитических интересов, а от внешней политики ожидает прежде всего конкретной экономической отдачи.

Это не означает, что такой гражданин не способен к краткосрочной мобилизации в рамках внешнеполитической повестки, что продемонстрировала ситуация с Крымом, однако в длительной перспективе его согласие на заключение подобного социального контракта с властью маловероятно. Более того, даже экономический рост, как показал опыт Ирана, не способен автоматически гарантировать власти мандат на проведение имперской политики. Гражданин-горожанин желает получить рациональное объяснение тому, ради каких целей он должен мобилизовываться и, самое главное, жертвовать. Именно готовность народа к жертвенности ради абстрактных идеалов является залогом получения властью мандата на проведение классической имперской политики.

Необходимо указать на еще одно внутреннее ограничение. Оно носит вроде бы вторичный характер, но характеризует только начавшиеся глубокие психологические сдвиги в российском обществе (они происходят во всех высокоурбанизированных социумах), способные оказать влияние и на расстановку внешнеполитических приоритетов.

Речь идет о набирающей силу в российских мегаполисах так называемой шеринговой экономике. Ее суть состоит в том, что она базируется не на чувстве собственности, а на стремлении извлекать полезные свойства вещи без обладания ей. В частности, в Москве и других крупных городах это заметно по распространению каршеринга и сервисов, где сдаются различные «гаджеты на час». Тем самым городской потребитель минимизирует бремя обладания собственностью, концентрируя внимание на извлечении ее полезных свойств. Если проецировать данную ситуацию на внешнюю политику, то, как говорилось выше, классический имперский подход подразумевает территориальную экспансию (с помощью экономического или военного инструментария – отдельный вопрос). Соответственно, член потребительского общества и участник шеринговой экономики может задаться вопросом: а нужно ли нести бремя обладания территориями (их содержания), если можно сосредоточиться на извлечении их полезных свойств без постоянного физического контроля?

Внешний диссонанс

Помимо внутренних ограничителей динамика процессов во внешнем мире также диктует ограничения в проведении классической имперской политики, основанной на территориальной экспансии. В первую очередь это касается динамики процессов в современном мире, которые становятся все более стремительными, а для адептов классических теорий управления – хаотизированными.

Классическая империя строится на принципе территориального управления и иерархии, также основанной на территориальном принципе. Различные географические составляющие империи могут обладать разной степенью автономии в принятии решений, но принцип «вертикали» при их принятии является системообразующим для любого имперского образования. В итоге статика имперского бытия входит в противоречие с возрастающей динамикой современного мира. Это приводит либо к отставанию реагирования на внешние вызовы (в идеале успешная империя вообще должна не реагировать, а задавать повестку в отношении подконтрольных ей территорий), либо к эрозии управленческой вертикали, когда части империи приобретают фактическую субъектность, ведущую в конечном итоге к ее распаду. Как правило, столкнувшиеся с подобными ограничениями системы идут по пути самоизоляции, однако такой способ сохранения внутренней целостности малопродуктивен в мире, который становится все более взаимосвязанным.

На этой закономерности основано второе внешнее ограничение проведения классической имперской политики. Империя строится на четком территориальном принципе, а мир в силу развития технологий крайне взаимосвязан, причем связи эти все больше развиваются вне традиционных сфер компетенции современного государства. Мировое коммуникационное пространство представляет собой платформу для «общения всех со всеми», что становится возможным благодаря развитию технологий, прежде всего интернета.

Ответ, который пытаются дать на этот вызов государства, сталкивающиеся с подобными информационными вызовами (не только и не столько классические империи) – «суверенизация» информационного пространства, а под «подрывной технологией» обычно понимается интернет. Симптоматично, что связанный с развитием технологий кризис управляемости испытывают и такие поборники свободного интернета, как США, отголоском чего является пресловутый скандал с «внешним вмешательством» в американские выборы. Власть, столкнувшись с частичной потерей контроля над происходящими в обществе процессами, пытается списать ошибки устаревшего механизма управления на происки внешнего врага. Это характерно для возрастающего числа стран и политических режимов, даже тех, которые принято относить к «исконно демократическим». Возможно, что необходимость отражения «агрессии» этого самого внешнего врага служит лишь удобным поводом для того, чтобы попытаться взять под контроль информационно-коммуникационную сферу в пределах национальных границ.

При этом автор осмелится предположить, что даже в случае успеха где-то попыток «суверенизации» интернета это не приведет к восстановлению суверенитета в его классическом понимании, когда все связи с внешним миром идут через государственные институты. Стопроцентный контроль над каналами внешней коммуникации невозможен (вне зависимости от того, используется концепция глобального фильтра Great China Firewall или простое технологическое отключение входящего трафика). Плотность коммуникаций в современном городе настолько высока, что даже, условно говоря, незначительная доля процента проникнувшей извне информации (по сравнению с общим объемом циркулирующей в «суверенном» информационном пространстве) моментально распространится в социуме.

Таким образом, активно меняющийся внешний контекст резко сокращает возможность успешной реализации классического имперского сценария, даже если для этого существуют внутренние предпосылки.

Имперскость 2.0?

Процессы, создающие системные барьеры для проведения классической имперской политики, затрагивают все страны, а не только Россию – в этом она в очередной раз не уникальна. Усложнение всеобщей динамики заставляет даже игроков, претендующих на глобальность интересов, идти по пути упрощения управленческих практик в международной политике. Ярким примером этого является политика нынешнего президента США Дональда Трампа по выходу из многосторонних альянсов. Этому не дается концептуальное объяснение, кроме того, что «Америке это не выгодно», однако причина на поверхности. Вашингтону уже трудно выступать эффективным модератором процессов в многосторонних альянсах в нужной ему парадигме, причем речь не столько о пресловутом «ослаблении» Соединенных Штатов, сколько об уплотнении событийного поля мировой политики, в которую включаются все новые акторы. В такой ситуации упрощение структуры альянсов как естественная реакция на усложнение происходящих в мире процессов – оптимальный выход. Управлять одним союзником гораздо проще, чем несколькими, которые к тому же достаточно часто меняют позицию по конкретным вопросам. Следует отметить, что политику по выходу из многосторонних альянсов проводил бы любой американский президент на данном историческом этапе, даже условная Хиллари Клинтон. Такой подход не является проекцией на внешнеполитическую стратегию особенностей личности Трампа, как это пытаются подать его противники.

Таким образом, мировые игроки оказались в ситуации, схожей с российской. Они вынуждены отказываться от элементов классического имперского подхода, хотя его рецидивы дают о себе знать в силу инертности мышления национальных элит. Эти рецидивы будут постепенно исчезать из практики западных стран по мере ротации естественным путем элиты и ухода того поколения, которое помнит «конец истории», связанный с распадом советского блока, и царивший тогда на Западе эмоциональный подъем.

Можно предположить, что если Россия пересмотрит свой постимперский подход, это не приведет к тому, что она будет дотировать чужие имперские проекты, как это было в 1990-е гг., когда проекты США и ЕС были на подъеме. Таким образом, нет риска получить комплекс неполноценности конца ХХ века, когда отказ от советского имперского проекта воспринимался в российском обществе и на Западе как капитуляция и проигрыш. В то же время отказ от классического имперского подхода во внешней политике отнюдь не означает отказа от реализации своих интересов в глобальном масштабе. Речь идет о «дисперсных» стратегиях, когда игрок заполняет возникающие пустоты, причем набор средств может напоминать и классический имперский, например, ограниченное проецирование военной силы. Правда, по форме и проявлению такой инструментарий несколько отличается. Что касается военной силы, это могут быть инструменты, не связанные напрямую с государственными институтами, но пользующиеся их опосредованной поддержкой. В качестве наиболее показательной иллюстрации можно привести частные военные кампании. Россия уже использует такой подход в некоторых регионах мира, например в Африке.

Такую концепцию реализации глобальных политических интересов можно охарактеризовать как имперскость 2.0. Речь идет о частичной реализации целей, которые стояли перед классическими империями, на новой организационной, юридической и технологической основе. Имперскость 2.0 – это обеспечение глобальности присутствия при его точечном характере и динамической сфере интересов, что позволяет минимизировать расходы, перенапряжение населения, а также повысить «КПД» внешнеполитического курса. Главное отличие от классического имперского подхода – отказ от оценки результатов через призму устойчивого контроля над территориями.

Если сравнивать Россию и США (такое сравнение является эталонным для сторонников классического имперского подхода в российской элите), то обе страны идут по пути «деимпериализации» внешней политики, реагируя на внешние и внутренние ограничения, правда, разными темпами по разным направлениям. По каким-то направлениям дальше продвинулась Россия, по каким-то – Соединенные Штаты. Что касается России, то население во многом прошло через «постимперскую ломку» еще в 1990-е гг., хотя отдельные рецидивы наблюдаются до сих пор и будут заметны еще некоторое время. Американцы вступили в активную фазу этого процесса только в 2010-е гг., очевидным признаком чего стала победа на президентских выборах Трампа с его четко выраженным приоритетом внутренней повестки над внешней.

Если рассматривать инструменты реализации новой внешней политики, то в данном случае гораздо более продвинутыми выглядят США с их концепцией soft power. Что касается России, то пока наблюдается эрозия ее культурного влияния даже на постсоветском пространстве, где у нее по-прежнему есть естественная фора.

Век классических империй отнюдь не прошел, они будут концентрироваться на более благополучном с демографической точки зрения глобальном Юге, и России придется иметь с ними дело. Вопрос в другом – Россия по своему типу воспроизводства населения (по его количеству и качеству) уже не может «потянуть» бремя классической империи, которое достаточно успешно несли дореволюционная Российская империя и СССР. Поэтому явочным порядком она апробирует новые механизмы и подходы обеспечения своего присутствия в глобальной политической повестке, но пока без их концептуального осмысления.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996622 Павел Салин

Евросоюз намерен подписать соглашение с Кыргызстаном о расширенном партнерстве и сотрудничестве

 Евросоюз намерен подписать соглашение с Кыргызстаном о расширенном партнерстве и сотрудничестве. Об этом говорится в распространенном совместном коммюнике, принятом накануне Европейской комиссией и верховным представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности.

«В коммюнике изложен свежий взгляд на укрепление партнерских отношений с пятью центральноазиатскими странами: Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном. Центральная Азия всегда была важным регионом, учитывая ее историю, культуру и роль моста между Востоком и Западом. Сегодня, на фоне позитивной внутренней и региональной динамики, а также растущих глобальных вызовов, требующих укрепления партнерства, она приобретает все большее стратегическое значение», — заявила верховный представитель ЕС Федерика Могерини при подписании документа.

Комиссар ЕС по вопросам международного сотрудничества и развития Невен Мимица добавил: «Европейский Союз является ведущим партнером Центральной Азии в области развития, а объем предоставленной региону помощи на обеспечение верховенства права, управление границами, стимулирование торговли, защиту окружающей среды и водных ресурсов на 2014-2020 годы превысит 1 млрд. евро. В рамках обновленного партнерства мы хотим укрепить взаимодействие с центральноазиатскими странами, помочь им наладить связи между собой, сделать регион более стабильным и процветающим».

Совместное коммюнике предлагает сосредоточить будущие усилия ЕС в Центральной Азии на двух аспектах: партнерство во имя стабильности через повышение способности стран Центральной Азии преодолевать внутренние и внешние трудности, а также проводить реформы; партнерство во имя процветания путем модернизации экономики, развития устойчивых связей и инвестирования в молодое поколение.

Кроме того, ЕС полон решимости инвестировать в региональное взаимодействие, помогая государствам Центральной Азии вести диалог и сотрудничать в удобном для них формате.

В дополнение к Соглашению о расширенном партнерстве и сотрудничестве между Европейским Союзом и Казахстаном, ЕС намерен завершить переговоры по аналогичным соглашениям с Узбекистаном и Кыргызстаном, а также максимально эффективно применять широкий набор доступных инструментов помощи.

Совместное коммюникетеперь будет обсуждаться в совете и Европейском парламенте.

На 15-й совместной встрече министров иностранных дел ЕС и государств Центральной Азии, которая состоится 7 июля в Бишкеке, представители ЕС намерены официально представить новую Стратегию ЕС по Центральной Азии.

Посол КР в КНР встретилась с активистами Молодежной лиги стран ШОС

Посол КР в КНР Канайым Бактыгулова встретилась в Пекине с представителями Молодежной лиги ШОС из Кыргызстана, Казахстана, Китая, России, Таджикистана и Узбекистана. Об этом сообщает пресс-служба МИД КР в четверг.

Посол рассказала представителям Молодежной лиги ШОС о работе посольства КР в КНР, о внешней политике Кыргызской Республики, о сотрудничестве Кыргызстана в рамках ШОС, мероприятиях в рамках председательства Кыргызстана в ШОС, двусторонних кыргызко-китайских отношениях, а также о праздновании ряда юбилейных дат в 2019 году в Кыргызстане: 130-летия со дня рождения государственного деятеля Киргизской ССР Абдыкадыра Орозбекова, 125-летия со дня рождения манасчы и народного артиста Киргизской ССР Саякбая Каралаева, 80-летия государственного деятеля Батырали Сыдыкова, 30-летия принятия Закона о придании статуса государственного кыргызскому языку, 75-летия образования МИД КР и др.

В ходе встречи К. Бактыгулова также ответила на вопросы представителей Молодежной лиги ШОС о культурно-гуманитарном сотрудничестве между КР и КНР, предстоящем саммите ШОС в Бишкеке, участии Кыргызстана в реализации инициативы «Один пояс, Один путь» и другие вопросы.

Сергей Данкверт принимает участие в рабочей поездке российской делегации в Республику Таджикистан

Делегация Министерства сельского хозяйства Российской Федерации с рабочим визитом приехала в Республику Таджикистан. 16 мая в рамках этого визита в Душанбе прошла встреча Министра сельского хозяйства России Дмитрия Патрушева с Президентом Таджикистана Эмомали Рахмоном. В мероприятии принял участие Руководитель Россельхознадзора Сергей Данкверт.

Стороны обсудили вопросы товарооборота и взаимодействие надзорных органов двух стран.

Дмитрий Патрушев отметил, что Таджикистан – важный партнер России в области сельского хозяйства. Наша страна экспортирует в республику, в частности, мясо птицы, молоко, изделия из злаков. Россия и Таджикистан также проводят работу по интеграции систем прослеживаемости поставок подкарантинной продукции. Кроме того, стороны рассматривают возможность осуществлять перемещение подконтрольных ветеринарному надзору грузов из РФ в Таджикистан с использованием системы электронной ветеринарной сертификации.

Медиацентр СПбГУТ - победитель конкурса медиапремий «Пространство Евразии»

С 13 по 15 мая 2019 года в Москве в медиацентре парка «Зарядье» прошел Медиафорум студенческих и молодёжных СМИ «Пространство Евразии», в котором приняли участие студенты из Армении, Белоруссии, Казахстана, Кыргызстана и России - финалисты международной медиапремии для студенческих и молодежных СМИ.

Студент подведомственного Россвязи СПбГУТ факультета РТС и работник НОЦ «Медиацентр» Александр Молчанов был приглашен на форум в качестве победителя отборочного этапа конкурса и представлял Медиацентр. Во время круглого стола Александр рассказал про НОЦ «Медиацентр» СПбГУТ, пообщался с экспертами и спикерами, поделился с ребятами из разных стран своим опытом работы в области СМИ.

14 мая проходила торжественная церемония вручения медиапремий. Студенческое радио СПбГУТ «Радио Бонч» одержало победу в номинации «Лучшее студенческое радио», опередив других участников не только из России, но и из стран Евразийского экономического союза (ЕАЭС), которые принимали участие в конкурсе.

На мероприятии проходили мастер-классы от ведущих специалистов области российских и мировых СМИ. В частности, на форуме выступили руководитель студии ВГТРК «Авторская программа Александра Рогаткина» Александр Рогаткин, ведущая программы «Время» на Первом канале Екатерина Андреева, ведущий ВГТРК Эрнест Мацкявичюс и многие другие.

Студент факультета РТС и работник НОЦ «Медиацентр» Александр Молчанов

Форум объединил 300 участников, 10 стран, более 30 спикеров в области журналистики. Основной целью Форума стала поддержка и развитие студенческой журналистики России и стран Евразийского экономического союза.

Товарооборот продукции АПК между РФ и Таджикистаном в 2018 году составил $154 млн. Об этом сообщила пресс-служба Минсельхоза РФ по итогам в рамках рабочего визита Министра сельского хозяйства России Дмитрия Патрушева в Душанбе, где состоялась встреча с президентом Республики Таджикистан Эмомали Рахмоном.

Стороны обсудили вопросы товарооборота двух стран, взаимодействия надзорных органов и упрощения таможенных процедур при поставках сельхозпродукции.

По словам министра, Таджикистан традиционно является важным партнером России в области сельского хозяйства.

"Мы отмечаем активную динамику практически по всем традиционным направлениям аграрного взаимодействия. За январь-апрель 2019 года товарооборот между нашими странами увеличился на 30% до $60 млн", - отметил Д.Патрушев.

Основными товарами, которые Россия экспортирует в Таджикистан, являются кондитерские изделия, подсолнечное масло, маргарин, напитки, пищевые и молочные продукты, изделия из злаков и мясо птицы.

Как отметил глава Минсельхоза, важным направлением в развитии торговли остается взаимодействие профильных надзорных органов, обеспечивающих доступ сельхозпродукции на рынки двух стран. Россия и Таджикистан проводят активную работу по интеграции систем прослеживаемости поставок подкарантинной продукции. Рассматривается возможность перехода на электронную сертификацию при перемещении подконтрольных ветеринарному надзору грузов из России в Республику. Такой механизм позволит усовершенствовать процедуру сертификации и обеспечить полную прослеживаемость товаров.

ПОЛЬЗОВАТЕЛЯМ ГИС ПРОМЫШЛЕННОСТИ СТАНУТ ДОСТУПНЫ РЫНКИ СБЫТА ГОСУДАРСТВ ЕАЭС

В рамках ЕАЭС начинает формироваться новый инструмент для создания конкурентоспособной евразийской экосистемы цифровой торговли – Евразийская сеть кооперации, субконтрактации и трансфера технологий. Проектируемая платформа предоставит зарегистрированным в системе организациям доступ к сервисам и услугам промышленной кооперации и субконтрактации, трансферу технологий национальных систем государств-участников ЕАЭС (Россия, Беларусь, Армения, Кыргызстан и Казахстан).

Евразийская сеть будет базироваться на архитектуре государственной информационной системы промышленности (ГИСП), созданной при поддержке Минпромторга России, с дальнейшей интеграцией национальных операторов государств-членов ЕАЭС. Сервисы сети позволят предприятиям оперативно подбирать наиболее эффективных партнеров по кооперации, вовлекать малые и средние предприятия в производственные цепочки крупных производителей, оптимально загружать производственные мощности благодаря доступу к проверенным данным о продукции и услугах, общему реестру спроса для всех участников из 5 стран, а также снижению барьеров для прямого участия в торгах.

На сегодняшний день достигнуто согласование содержательной и сущностной основы проекта от всех государств-участников как на уровне уполномоченных органов, так и бизнес сообществ. Так, 30 апреля в Ереване был подписан документ о развитии интеграционных цифровых проектов, в том числе Евразийской сети кооперации, субконтрактации и трансфера технологий.

Новая инициатива позволит восстановить прямую кооперацию между заводами стран ЕАЭС, а также поможет запустить крупные совместные проекты. Создаваемый реестр предприятий автоматически будет показывать участникам проекта информацию о наличии тендеров, о месте производства необходимых предприятиям ЕАЭС компонентов. Это поможет организовать производство компонентов, которые до этого импортировались из третьих стран, что в свою очередь позволит успешнее конкурировать с внешними производителями.

Предсказуемое будущее?

Как самообман подменил серьезный анализ

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Главная причина разговоров о непредсказуемости – нежелание доминировавших в интеллектуальном поле западных элит и тех, кто шел в их фарватере, видеть неприятное для себя будущее. Интеллектуальный и политический класс Европы уверовал в неизбежность общемировой победы евромодели.

Большинство зарубежных и отечественных международников вне зависимости от политических взглядов, похоже, согласны в одном – мир стал непредсказуемым, нарастает неопределенность, влиять на этот процесс невозможно, и лучше ничего не делать, отстраниться.

Такой вывод особенно опасен для нас, русских. Мы, увы, мастера впадать в транс после прорывов и проигрывать мир после выигранных войн. Но берусь утверждать, что будущее достаточно предсказуемо. И на него можно и нужно влиять. Если, разумеется, крупные игроки знают, чего хотят, обладают энергией и мозгами, строят политику на более или менее рациональной и долгосрочной основе.

Элемент неопределенности присутствовал всегда. И сейчас его не больше, а даже, пожалуй, меньше, чем во многие другие эпохи. Да, из-за информационной революции массам доступны гораздо более широкие возможности влияния на политику. И именно это будоражит элиты, привыкшие решать, что нужно народу. Отсюда и сетование на якобы растущую непредсказуемость. На деле включение широких слоев населения в политику делает ее более предсказуемый, поскольку интересы масс людей просчитываются легче, чем интриги представителей истеблишмента.

Идеологические и политические ошибки

Главная причина разговоров о непредсказуемости – нежелание доминировавших в интеллектуальном поле западных элит и тех, кто шел в их фарватере, видеть неприятное для себя будущее. Интеллектуальный и политический класс Европы уверовал в неизбежность общемировой победы евромодели, а накопленный Западом потенциал (политический, военный, экономический, идеологический и информационный) позволяет навязывать всем такие взгляды. В относительно бедных незападных странах, в том числе в России, европейская интеграция изучалась в основном на европейские же деньги с соответствующим результатом. Только США, имевшие средства на собственный интеллектуальный подход, да и не желавшие усиления пусть даже и союзного конкурента, проявляли «евроскептицизм».

Нынешнее состояние Евросоюза можно было предсказать еще в 1990-е гг., когда большинство европейских государств, получив подпитку дешевой рабочей силой и голодными рынками бывшего соцлагеря, отказались от назревшей реформы экономических и социальных систем. Ошибка была многократно усугублена, когда в эйфории от казавшейся окончательной победы ЕС попытался создать «единую внешнюю и оборонную политику». Линия на наименьший общий знаменатель резко ослабила влияние ведущих держав Европы. Евросоюз пошел на бездумное расширение, на введение евро без единого экономического управления.

Отказались европейцы и от интеграции с Россией, которая обладала «жесткой» силой, ресурсами и доказанной историей способностью восстанавливаться. Наоборот, была выбрана нео-веймарская политика. Российская элита, уставшая от тягот «реального социализма», стремилась сблизиться, если не интегрироваться, с ЕС, естественно, на достойных условиях. Если бы это произошло, нынешнее ослабление Запада не было бы столь болезненным. Он еще долго сохранял бы военное превосходство – глубинную основу своего доминирования в экономической, политической, идейной сферах.

Когда желание России сблизиться встретило отказ и началось расширение НАТО, я испугался. Предложение Москвы было столь выгодным, что отклонение его смотрелось как намерение добить бывшего противника. После этого вопрос был лишь в том, когда и на каких условиях произойдет столкновение и успеем ли мы накопить силы. Возвращение противостояния стало необратимым в 2001 г. после выхода США из Договора по ПРО, что нельзя было интерпретировать иначе, чем стремление вернуть стратегическое превосходство. Особенно опасно это выглядело на фоне агрессий в Югославии и Ираке. Удивительно, что для подавляющего числа и отечественных, и зарубежных специалистов события 2014 г. в Крыму и на Украине оказались неожиданностью или свидетельством «непредсказуемости» России. Хотя они были логичными и могли пойти по еще более жесткому сценарию. Отказ значительной части отечественной элиты от признания реальности не отменил логику истории. Другая часть российского правящего класса восприняла ее и действовала. Скрыто шла подготовка к жесткому противостоянию. Создавалось новое поколение стратегических и околостратегических систем вооружений. Накапливались финансовые резервы. Выправлялась структура управления. Но большой сегмент отечественного истеблишмента, особенно экономический блок, верить в неизбежное не хотел. Иначе не создавали бы новый гражданский самолет МС-21 с такой высокой долей американских комплектующих, раньше вводились бы независимые платежные системы, призванные упреждающе обезвредить санкции, российский богатый класс не продолжал бы выводить средства на Запад.

Не грезили бы об отмене санкций, как было до самого недавнего времени. Санкции легко было ожидать не только из-за противостояния, неизбежного после отступления 1990-х гг., но и по причине частичной деглобализации, элементом которой стала политизация экономических отношений. Этот процесс – следствие ряда объективных причин, главная из которых – видимо, упоминавшаяся уже окончательная утрата военного превосходства, а с ним и базировавшегося на нем почти пять веков политического, экономического доминирования Запада. Прежде подконтрольные страны и народы получили возможность использовать свои конкурентные преимущества. В этой ситуации «либеральный экономический порядок» стал невыгоден тем, кто его создал. И Соединенные Штаты еще до Трампа начали от него отказываться. Санкции, которыми европейцы, как и американцы, сыпали еще до вспышки протекционизма в США, прямо оправдывались невозможностью применить военную силу.

Итог всех виражей был предсказуем. Евросоюз впал в многосторонний, возможно, даже фатальный кризис, продемонстрировав растущую геостратегическую «скукоженность» во все более жестко конкурентном мире. Не был сенсацией и приход человека, подобного Дональду Трампу. Америка влезла в несколько войн и их политически проиграла, бездумно растратив триллионы. Инфраструктура в США – в плачевном состоянии для такой богатой страны. Мощно рванул Китай, начав теснить американцев не только на экономических, но и на политических рынках. Уже Обама пришел с мандатом части правящего класса сократить внешние обязательства и заняться страной. Но, как и президент Джеймс Картер в сходной ситуации, не смог (или ему не позволили) выполнить эти задачи. В конце 1970-х гг. элита выдвинула Рональда Рейгана, сделавшего ставку на экономическое возрождение и восстановление военного превосходства. Отличие Трампа от Рейгана в том, что большая часть верхушки в 1990-е – 2000-е гг. настолько уверовала в свою непогрешимость и догмы либерализма, что напрочь забыла о национальных интересах. А столкнувшись с неизбежной реакцией на бессмысленную экспансию, раскололась. Коррекция происходит жестко, помимо воли элиты. Но Трамп оказался неожиданным только для нее и тех, кто привык кормиться ее идеологической продукцией.

Заблуждения, помноженные на способность навязывать свои взгляды, привели к тому, что Запад проворонил возрождение Китая. Политика в отношении КНР была основана на нежелании признать очевидное – китайскую многотысячелетнюю культуру и историческую традицию. Стань Китай с его разнообразным 1,3-миллиардным населением действительно демократическим – случилась бы глобальная катастрофа. Но считалось, что, приняв капитализм, тот неизбежно станет более демократическим, прозападным и, соответственно, менее способным управлять собой и своими ресурсами. Когда к началу 2000-х гг. выяснилось, что дело к этому не идет, начали наперебой предсказывать неизбежный крах Китая, заявляя, что капитализм без демократии развиваться не может.

Между тем капитализм развивался вне связи с демократией, а на основе унаследованной от феодализма правовой системы, защищавшей частную собственность, и в рамках политических моделей, по современным понятиям зверски авторитарных. Более того, капитализм, движущей силой развития которого является неравенство, противоречит демократии, власти большинства. «Популизм», в поддержке которого обвиняют Россию, – абсолютно логичный результат очередного взрыва неравенства и роста иммиграции, которая вышла из-под контроля. А ведь ее, как мало кто вспоминает, запустила с 1970-х гг. европейская буржуазия, чтобы снизить растущую стоимость рабочей силы и влияние профсоюзов. Сегодня пожинаются плоды тогдашних решений.

Интеллектуальные заблуждения

Одна из важных причин нынешней паники по поводу непредсказуемости – развал интеллектуальной основы, на которой строили расчеты мировые, да и отечественные элиты. Ее соорудил Запад за последние 40 лет, а после его временной «победы» в холодной войне она стала превалирующей повсеместно.

Все бросились изучать, преподавать и распространять как непререкаемую истину доктрины, идеи западного академического сообщества. К тому же Запад был посвободней, побогаче и уже поэтому привлекательней, а его медиа доминировали в интеллектуальной среде. Между тем большинство этих теорий, концепций и школ страдают серьезными недостатками.

Во-первых, их адепты вольно или невольно отражают интересы своих стран или правящих в этих странах элит. А те, кто им следуют в других обществах, неизбежно играют по чужим правилам и на чужом поле. Бывает и сознательное забвение интересов своей страны по компрадорским мотивам, по глупости, невежеству или желанию понравиться коллегам из «передового мира». В России, напомню, в 1990-е гг. было немало интеллектуальных и политических лидеров, провозгласивших интересы страны идентичными западным, а любые шедшие с Запада веяния заведомо правильными. Отголоски слышны до сих пор.

Во-вторых, все эти концепции, как правило, писались для ушедших периодов двухполюсной конфронтации или «либерального мирового порядка» 1991–2007 гг. – эпохи доминирования США. И даже если они в какой-то момент отражали картину мира, то уже устарели.

В-третьих, за полвека западная экономико-политическая и социальная мысль раскололась на множество узкоспециализированных направлений. Но селективный взгляд не позволяет видеть целого и, соответственно, предвидеть эволюцию таких сложнейших систем, как общества или международные отношения.

Наконец, в-четвертых, многие теории были просто ошибочными. Злую шутку сыграла вера в «конец истории», в безусловную правильность либерально-демократических теорий и практик. Затем пришла эпоха политкорректности, а либерально-демократические воззрения приобрели характер тоталитарной идеологии (об этом замечательно писал Александр Лукин).

Сказанное не означает, что все западные теории ошибочны. В значительной степени корректна школа политического реализма, зло отвергаемая интеллектуальным большинством в США и Европе. Во многом пророческой оказалась идея конфликта цивилизаций Сэмюэля Хантингтона. Адекватна концепция баланса сил. Ее отвергают – по разным причинам – либералы и китайцы. Последние привыкли не к балансированию, а к доминированию в рамках традиции «срединного царства». Но, набираясь опыта, и они начинают играть по правилам теории баланса.

Приведу еще несколько примеров массовых интеллектуальных заблуждений. Стало почти общепринятым считать, что западная демократия – венец развития человечества. Коммунисты почти век полагали таковым коммунизм. Но демократии неизменно гибли в условиях обострения международной конкуренции или в результате внутренних потрясений. Греческие республики стали деспотиями, римская – империей, средневековые итальянские республики – монархиями, новгородская пала, венецианская сдалась Наполеону, почти вся демократическая Европа – Гитлеру. И если бы не самозабвенная борьба советского народа, ведомого тоталитарной властью, демократии в ее нынешнем виде в Европе не было бы.

Современная западная демократия – лишь один из способов, хотя и более комфортный для большинства граждан, управления обществами. Будущее обещает плюрализм моделей. Но до сих пор в большинстве университетов профессура, следуя в русле политически корректного нарратива, убеждает себя и студентов в неизбежности победы демократии. Хотя даже в западных обществах нарастают авторитарные тенденции.

До сих пор в интеллектуальной среде превалирует миф о миролюбии демократий, их приверженности международному праву. Действительно, демократиям труднее вести продолжительные войны. Но как можно говорить о «демократическом мире» после того, как НАТО 80 дней бомбила остатки вполне демократической Югославии – пусть и отчасти погрязшей в гражданской войне. Ее, впрочем, помогли развязать демократии ЕС, незаконно признавшие в 1991 г. независимость Хорватии и Словении. Дальше были агрессии против Ирака и Ливии, в которых участвовало большинство официально демократических государств.

Судорожный поиск и придумывание врага показывают, что западным политическим системам он жизненно необходим. Все «популисты», противники провалившихся элит объявляются агентами Путина. Еще живописнее ситуация в США. Там проигравшие попытались объяснить свой провал выдумкой о российском вмешательстве в американские выборы. Возродили и уж совсем фантастический миф о российской военной угрозе, и это при том, что Россия тратит на вооруженные силы в 20 раз меньше, чем НАТО, имеет во много раз меньшие вооруженные силы. Когда к 2019 г. антироссийская кампания стала выдыхаться, усилили сатанизацию Китая, обличая его во всех грехах, главный из которых – стремление «подорвать» демократию. Китайские коллеги в изумлении – не могут понять, в чем дело.

С улыбкой вспоминаю, как более четырех десятилетий назад, изучая работы пионеров современной теории глобализации – Джозефа Ная, Роберта Гилпина, Роберта Кеохейна о неизбежности нового светлого мира, когда победит взаимозависимость, национальные государства отомрут, их заменят наднациональные институты, транснациональные корпорации (ТНК), негосударственные организации (НГО – НКО), я на какое-то время уверовал в эту идею. С удивлением вижу, что эту теорию до сих пор преподают, в том числе и у нас. Но где глобальное правительство? Идет ренационализация мировой политики и расщепление международных институтов. ТНК послушно маршируют по приказам правительств. Независимые глобальные НГО на 99% приватизированы государствами или группами элит.

Неадекватна теория «мягкой силы», выдвинутая Джозефом Наем, первоклассным интеллектуалом, но и страстным защитником интересов своей страны. Впрочем, если из теории «мягкой силы» извлечь ее прозападную направленность и назвать по-старому – идеологическим влиянием, то выяснится, что гигантской «мягкой силой», несмотря на нищету и репрессии, обладал в 1920-е –1930-е гг. советский коммунизм. За его призывами ко всеобщей справедливости, равенству, национальному освобождению шли сотни миллионов. Оказывается, что и у современной России, пусть и относительно небогатой и не очень свободной, есть своя «мягкая сила». Российское идеологическое послание – защита суверенитета, национального достоинства, культурной самобытности, традиционных ценностей – близко большинству человечества. Это одна из причин необычайно злой и выходящей за рамки приличий информационной кампании, ведущейся против России.

Поразительно по своей неадекватности отрицание империализма и империй. США, главный адепт отрицания, – один из классических типов империи. Без формальных колоний, но с 800 базами и навязыванием идеологии, внешнеполитической ориентации, единой военной системы и направления внешнеэкономических связей. Евросоюз – еще более классическая империя, правда, без императора. Мы, остальной мир, должны следовать в фарватере этого лицемерия? А, может быть, империи не только есть, но и будут? И даже за ними будущее?

Примеры можно множить. Большинство из существующих теорий лишь частично адекватны. Они полезны как инструменты для анализа, но только если отдавать себе отчет в том, что практическая применимость их весьма ограниченна.

Теперь о будущем

Единственное, что может изменить все – большая война. Она сделает ход истории полностью непредсказуемым или вовсе его закончит. Уже не раз писал, что вероятность ее возникновения сейчас выше, чем когда бы то ни было с середины 1960-х годов. Но ее можно предотвратить умной политикой, многосторонним взаимным сдерживанием и активной борьбой за мир. А остальные макротенденции достаточно очевидны и предсказуемы. Назову важнейшие.

Продолжится сдвиг центра мировой экономики и политики в Азию. Китай, даже при неизбежном замедлении, уже в обозримой перспективе достигнет по совокупной мощи уровня США. Видимо, он догоняет или уже обгоняет Соединенные Штаты в ряде технологических, стратегических направлений, в частности в области искусственного интеллекта. Вслед за военной, экономической, политической силой в сторону Азии, Евразии начинает перетекать и культурно-моральное влияние. Перед Россией – северной Евразией – открываются интересные перспективы.

США благодаря «революции Трампа», которая, скорее всего, подстегнет экономику, сохранят позиции державы № 1–2, но уже в меньшей степени как суперглобального игрока, частично возвратятся в западное полушарие.

Де-факто холодная война, развязываемая Западом против Китая, дабы самоорганизоваться против «врага» и сдержать рост его могущества, останется на годы среди ведущих тенденций международных отношений. Года через четыре вероятно частичное преодоление раскола американских элит, которым удастся взять под контроль социальные медиа, политическую систему страны в целом. Это может снизить накал поиска врага в России. Тем более что ее, похоже, все больше замещает Китай. Частично будут удовлетворены интересы изголодавшейся части американского ВПК, связанной со стратегическими вооружениями. Важно, что мы вовремя дали понять американцам: превосходства «изматыванием» гонкой вооружений им не достичь, второго издания Рейгана не будет. Тогда можно рассчитывать на некоторую нормализацию. Но другие причины противостояния сохранятся. Вашингтону, допустившему формирование полусоюзных отношений Москвы и Пекина, важно либо разгромить Россию, либо нейтрализовать ее, чтобы ослабить Китай, либо оторвать Пекин от Москвы.

Европа, видимо, упустила шанс повернуть вспять деградацию европроекта и мировых позиций ЕС. Будут усугубляться националистические и авторитарные тенденции. Вероятен дрейф вниз и назад с нахождением нового баланса на уровне конца 1980-х – 1990-х годов. Но из-за неудачного эксперимента с единой внешней и оборонной политикой, из-за внутриевропейских проблем великие некогда державы не вернутся на прежний уровень субъектности в мировой политике. Активизируется соревнование внешних сил за позиции на увядающем, но еще блистательном и богатом субконтиненте. Эта борьба может стать важным геополитическим вызовом для России и мира. Европейцы не захотели сами платить за свою безопасность и вооруженные силы, теперь приходится расплачиваться политической лояльностью, экономическими уступками. Силен компрадорский класс, ассоциирующий свои политические и экономические интересы с американцами. Последние создали мощную клиентелу в старой Европе. Расширение Евросоюза привело к усилению в нем проамериканских элементов – идеологических русофобов или просто глубоко коррумпированных, слабых правительств, чьи лидеры находятся «на крючке». Но накачка России как «врага» выдыхается. Объективно укрепляются предпосылки для нормализации отношений с Европой. Но это будут скорее всего отношения с отдельными странами рыхлеющего Евросоюза.

Геополитически и геоэкономически мир будет становиться все более плюралистическим с двумя центрами притяжения – Америка+ и Большая Евразия. В первую войдут члены переформатированной НАФТА, часть латиноамериканцев, Великобритания, часть европейцев. Судьба второй и ее контуры будут зависеть в первую очередь от того, сможет ли Пекин преодолеть историческую инерцию «срединного царства», создающего вокруг себя поле вассальных государств. В новой глобальной роли Китая такая стратегия не пройдет, и рано или поздно против КНР консолидируются региональные великие державы с вероятным вовлечением США. Евразия, и так имеющая немалый унаследованный от прошлого конфликтный потенциал, превратится в макрорегион острого соперничества. Если Китай возьмет на себя роль первого среди равных, начнет активно строить институты сотрудничества, прежде всего ШОС, сознательно погрузится в сеть связей и балансов – состоится партнерство Большой Евразии, как бы его ни называли: гигантский континент мирного сотрудничества и развития, взаимодействия великих культур. Ситуация подвижна и прояснится скорее всего через 5–7 лет.

Мир в целом будет гораздо более свободным. Но небывало быстрый сдвиг в соотношении сил в мире, регионализация мировой политики, новое укрепление роли национальных государств, размораживание конфликтов, которые держали под контролем прошлые гегемоны – ССCР и США, появление новых типов вооружений скажутся на международной стратегической стабильности и создадут относительно высокую вероятность большой войны. Значение военного фактора сохранится, если не увеличится, и с точки зрения непосредственного обеспечения безопасности, и как инструмент влияния.

Видимо, продолжится тенденция к деградации интеллектуального уровня человечества, в том числе, а может быть и в первую очередь, правящих классов многих государств, вызванная информационно-цифровой революцией. Тенденция проявилась уже лет двадцать назад с приходом к власти «телевизионного поколения», склонного автоматически реагировать на последние новости и «картинку». Тренд многократно усугубится, когда вырастет «поколение айфонов», мало отличающее реальный мир от виртуального, все менее способного к самостоятельному, критическому, историческому мышлению. При этом современные демократии, где выбирают себе подобных, являются антимеритократическим механизмом. Весьма вероятно, что критерием отбора правящих кругов в странах, способных на такой отбор, станет неуязвимость отдельных индивидов или групп к интернету.

Роль невозобновляемых минеральных ресурсов продолжит снижаться. Вместе с тем возрастет значение в мировой экономике, а затем и геополитике, возобновляемых ресурсов – продовольствия, биоресурсов моря, чистой пресной воды, чистого воздуха, леса (эту тенденцию увидел и обосновал ученый из НИУ ВШЭ Игорь Макаров). Соответственно, снова подскочит ценность территорий, на которых можно производить эти блага.

Де-факто уход коммунистической и закат либеральной идеологии образуют идеологический вакуум, за заполнение которого началась борьба. Он заполняется национализмом в его государственном, этническом и даже квазирелигиозном вариантах. Налицо запрос на новую идеологию для нового мира.

Тенденция к частичной деглобализации продолжится и из-за ужесточения геополитического соперничества, и из-за связанной с цифровой революцией локализацией производств. Продолжится политизация международных экономических отношений, силовое использование экономических рычагов. Возращения к относительно либеральному мировому экономическому порядку ожидать не стоит, пока не сформируется новый военно-силовой каркас мира, и условный Запад не адаптируется к новому соотношению сил.

Последствия климатических изменений, чем бы они ни были вызваны, достаточно хорошо известны.

Нарастающее неравенство или его ощущение – крупный внутренний и международный вызов, на который придется ответить большинству государств (в числе первых – России). Это неравенство продолжит усугубляться. И здесь виден запрос на новую идеологию развития.

Из-за нарастающего изменения соотношения сил в мире не прекратится деградация большинства институтов, доставшихся от предыдущих мировых систем – двухполюсной и однополюсной. Эти институты либо устарели, либо вредны, продлевать им жизнь, участвуя в их работе, все более бессмысленно или контрпродуктивно.

Что дальше?

Разваливается старая, формируется новая мировая система. И, несмотря на относительно скромные ресурсы, особенно экономические, которые, естественно, нужно наращивать в первую очередь, Россия – третья из четырех-пяти стран, которые сыграют ключевую роль в формировании этой системы. Для эффективного участия в этой работе нужно усвоить простые принципы:

Нельзя бояться неизбежного, которое диктуется макротенденциями. Будущее всегда дает варианты приспособления и активного влияния.

Правил больше нет. За осознание этого мы должны быть благодарны Трампу, который говорит и делает то, что раньше лицемерно скрывали. Но в борьбе без правил мы, русские, с нашей историей, лихостью, нынешней идеологической незашоренностью, готовностью к риску имеем конкурентное преимущество. Надо лишь расстаться с глупостью следования в русле других правил и институтов, которые партнеры беспардонно отбрасывают. Если миру предлагают «закон джунглей», нужно действовать по «законам тайги». И те, кто по привычке или из желания получить улыбку одобрения старых партнеров пытаются следовать старым правилам, должны понимать, что они делают. Они имеют право на заблуждения. Страна и ее элита – нет.

В будущем мире выиграют те, кто, обращая минимальное внимание на информационный фон, будут проводить политику, основанную на реалистичной оценке грядущего. Условие победы – сочетание интеллекта, реализма и политической воли.

Почти все концепции внешней политики, унаследованные от двух- и однополюсной эпохи, либо устарели, либо ложны. Нужно прекратить плестись в фарватере старой внешнеполитической мысли, все более очевидно корыстно защищающей слабеющие позиции Запада. Нужно создавать новую теорию и практику международных отношений. Естественно, используя прошлые, в том числе западные наработки.

Большинство унаследованных институтов либо умирают, либо вредны. Исключение – ООН, ее устав и ряд сопутствующих организаций. Нужны новые институты, не привязанные к отмирающей системе международных отношений.

Западноцентризм в политике и мышлении устарел, вреден. Особенно вреден америкоцентризм, дающий стране, объявившей себя нашим врагом, дополнительные козыри. При этом бессмысленно злостное антизападничество – оборотная сторона старого европо- и америкоцентризма.

Нужно целенаправленно признать и внедрять в общественное сознание значение и знание Востока и Юга. Именно там находятся основные экономические и политические рынки будущего.

Повторюсь, целесообразно уделять внимание развитию конкурентных преимуществ – военной силы, идеологической незашоренности элиты, российского куража. Никакой «политкорректности». Правила прошлой системы отвергаются теми, кто их создавал.

Необходимо обеспечить прорыв в новую цифровую эру. Но одновременно – целенаправленно противостоять негативным последствиям цифровизации, в том числе умственной деградации элит.

Стоит начать активно формулировать и продвигать свою концепцию будущего и роли нашей страны в нем. Россия – гарант мира, создания сообщества независимых, сотрудничающих друг с другом стран и народов, культурного и политического многообразия. Цель политики – максимально возможная демократизация международных отношений. В долгосрочной перспективе – возвращение к игре по правилам, к опоре на международное право, которое сейчас отброшено. Максимальный упор на позитивную программу.

Главные цели политики:

Формирование зоны сотрудничества, развития и безопасности в Большой Евразии, в т.ч. интеграция совместно с союзниками по ЕАЭС в систему зон свободной торговли суперконтинента.

Курс на развитие в среднесрочной перспективе зоны свободной торговли ЕАЭС–ЕАСТ–ЕС–Китай. (Такая ЗСТ в будущих экономических условиях выглядит далеко не столь угрожающей, как по старинке полагают большинство отечественных экспертов.)

Сохранение тесных полусоюзнических отношений с Китаем на обозримую перспективу (шесть-семь лет). Дальнейшая траектория отношений будет зависеть от того, сможет и захочет ли сосед становиться первым среди равных в контексте партнерства Большой Евразии, погрузиться в сеть балансов и институтов сотрудничества или пойдет по пути единоличного лидерства.

Особое внимание – развитию отстающих от возможностей и потребностей нового мира отношений с Индией.

Развитие сотрудничества с европейскими странами, но насколько возможно в евразийских форматах.

Консолидация достигнутого уровня развития ЕАЭС. Обеспечение большей эффективности выполнения его решений, обеспечение ему недостающей поддержки в обществах. Подготовка к новому этапу углубления (и расширения) через два-три года.

Важнейшая стратегическая цель как с точки зрения повышения эффективности мироуправления, так и предотвращения катастрофической войны – запуск трехстороннего (с возможным расширением) взаимодействия Россия–КНР–США. Этот треугольник должен стать прообразом «концерта держав» для XXI века. Другого варианта более или менее эффективного управления не просматривается. В России предлагали эту идею. Но, как у нас часто получается, подзабыли о ее настойчивом продвижении. А условия для ее осуществления созревают.

И, разумеется, эффективная политика экономического роста, без которого невозможна победоносная стратегия.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 мая 2019 > № 2996621 Сергей Караганов

Время ad hoc?

Гибкие коалиции и наследие Дональда Рамсфелда

К.В. Богданов – кандидат технических наук, научный сотрудник сектора военно-политического анализа и исследовательских проектов ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Резюме Если будет достигнута стабилизация мирового порядка в виде новой биполярности или кардинального обновления мировой системы коллективной безопасности, гибкие коалиции окажутся абсорбированы этими структурами как частный инструмент ограниченного применения.

Начало XXI века отмечено ростом популярности идеи о том, что гибкие военно-политические коалиции, собираемые под тактическую задачу, имеют преимущество перед долгосрочными стратегическими альянсами. Активное следование этой стратегии на международной арене, осуществлявшееся на первом сроке администрации Джорджа Буша-младшего (и в немалой степени – стараниями министра обороны Дональда Рамсфелда), вызвано давно копившимися противоречиями, связанными с изменением облика миропорядка и роли и места Соединенных Штатов в нем. В политике США это привело к отказу от стремления достигать коллективного одобрения внешних вмешательств и нарастанию конъюнктурных односторонних действий. Поэтапное нарастание дисфункций в работе имевшихся институтов коллективной безопасности вызывает увлечение гибкими коалиционными стратегиями, что на данный момент наблюдается и в России. Оставаясь важным элементом современного миропорядка, характеризующегося переходом от однополярной к многополярной (полицентрической) модели, стратегия гибких коалиций имеет и ограничения, важнейшее из которых – деструктивное влияние на развитие международных отношений в отсутствии объемлющих надстроек коллективной безопасности (глобальной и/или блоковых).

Не Рамсфелдом единым

В последние 15–20 лет в мире ведутся широкие дискуссии о том, как может трансформироваться сложившийся облик военно-политических альянсов. Одной из наиболее популярных концепций стала идея гибких коалиций, представляющих собой группы союзников, конъюнктурно собираемые под конкретные задачи. Эти страны не обязательно связаны постоянно действующими соглашениями о безопасности и глубоко выстроенными взаимозависимостями.

Расцвет такой концепции принято связывать с именем шефа Пентагона (2001–2006 гг.) Дональда Рамсфелда, активно выступавшего за перестройку внешней политики страны в соответствии с изменившимися условиями. Однако трансформация американской военно-политической стратегии и особенно ее коалиционной части в последние 35 лет носила более сложный характер, отнюдь не сводящийся к вопросу о роли личности Рамсфелда в истории. Вместе с тем яркий, манифестационный характер «доктрины Рамсфелда» в сочетании с динамично меняющимися глобальными военно-политическими условиями 2010-х гг. вновь ставит вопрос о том, каково реальное место перманентных многосторонних союзов в военной стратегии и внешней политике – в первую очередь в США, но и в других ведущих странах – и как эта роль могла бы измениться в будущем. Возможно ли появление новой доктрины, которая опиралась бы на концепцию гибких коалиций, собираемых ad hoc, и при этом вносила бы вклад в стабильность системы международной безопасности? Пригоден ли этот опыт для применения не только в системе альянсов Соединенных Штатов как державы-гегемона?

В теории международных отношений достаточно подробно и с разных сторон рассмотрены природа, мотивация и динамика формирования союзов, а также вопросы различий между постоянно действующими союзами мирного времени и тактическими коалициями времени военного. Излагаемые современными исследователями взгляды на изменение природы и роли коалиций после распада биполярной системы разнообразны. От апологетического подхода к выстраиванию постоянных обязывающих союзов со сложными взаимозависимостями через сбалансированную оценку объективных плюсов и минусов гибких коалиций и их применимости в различных сценариях до сомнений в пользе постоянных альянсов на современном этапе. Крайняя позиция – постулирование неизбежности полного перехода к гибким коалициям.

Мнения насчет значимости и перспектив последних различны. Так, Эштон Картер, впоследствии ставший министром обороны США, писал еще в 2004 г., что такие альянсы можно рассматривать только как «запасной вариант от безысходности». Вместе с тем довольно обширная группа исследователей подчеркивает кардинальные изменения природы военно-политических союзов после распада биполярной системы, приводящие к росту востребованности гибких коалиций.

Системно-исторический анализ эволюции взглядов на формирование союзов в Соединенных Штатах, в том числе при планировании внешних вмешательств, и влияние превалирующих форм коалиций на контекст международных отношений позволит определить конструктивные, содержательные элементы гибкой коалиционной стратегии и оценить их воздействие на международную безопасность.

Трансформация американских доктрин внешних вмешательств на переломе: 1985–2000 годы

Системная травма, которую Вьетнам нанес американскому военно-политическому планированию, потребовала почти 15 лет для переосмысления. Началось оно еще с заявления президента Ричарда Никсона: при сохранении всех внешних обязательств США в дальнейшем намерены требовать от союзных стран, подвергающихся угрозе, непосредственного участия в конфликте «на земле», а не ожидания прибытия американского контингента. Это заявление запустило процесс так называемой «вьетнамизации» конфликта в Южном Вьетнаме, приведший к выводу оттуда более чем полумиллионной группировки войск США в течение четырех лет.

Окончательно поворот во взглядах на интервенционизм закрепил в 1984 г. министр обороны Каспар Уайнбергер, сформулировав условия применения войск за пределами страны по принципу «все или ничего». К ним он отнес использование американских сил за рубежом только для защиты жизненно важных интересов и только в качестве последнего довода, четкое определение целей и задач такого использования, постоянный процесс переоценки соответствия им размещаемых сил и средств, а также достаточную поддержку операции Конгрессом и общественным мнением внутри страны.

Стыковку этих правил с коалиционной стратегией осуществил чуть позже Колин Пауэлл (глава Объединенного комитета начальников штабов в 1989–1993 гг.). Исследуя условия внешнего вмешательства не только при защите ключевых национальных интересов, но и в ограниченных задачах, он в числе прочего столкнулся с проблемой внешнеполитического обеспечения таких операций. Результатом стал комплекс воззрений (доктрина Уайнбергера–Пауэлла), который не только предельно ужесточил требования к системным и чисто военным аспектам подобных операций (в том числе обязательную формулировку четкой стратегии выхода еще до начала вмешательства и обеспечение подавляющего и ничем не ограниченного военного превосходства над противником), но и включил в контур подготовки таких действий обязательную широкую международную поддержку.

Заметим, что в администрации президента Джорджа Буша-старшего (1988–1992 гг.) сложился устойчивый консенсус относительно того, что значительные вмешательства за пределами неоспариваемой зоны влияния Соединенных Штатов должны подкрепляться прочно выстроенным взаимопониманием на международной арене, в том числе если не участием, то одобрением основных союзников. Принятая администрацией модель «нового мирового порядка» подразумевала превалирующее использование коллективных (а следовательно, консенсусных) механизмов международной безопасности. И если вторжение в Панаму в 1989 г. проводилось односторонним образом, то модельным примером применения такой стратегии на практике стала операция против Ирака в 1991 г., осуществленная широкой международной коалицией при практически беспрекословной поддержке большинства стран мира.

Тем не менее радикальные изменения в системе международных отношений все чаще приводили к ревизии таких воззрений. Так, в начале 1992 г. в американскую прессу попал рабочий проект изменений военной стратегии, подготовленный заместителем министра обороны Полом Вулфовицем и получивший с легкой руки журналистов прозвище «доктрина Вулфовица», хотя 46-страничный документ так никогда и не вышел из стадии меморандума. В нем довольно прямолинейно обосновывалось право американцев на одностороннее внешнее вмешательство и, что особенно важно, подчеркивалась архаичность больших и статичных военно-политических альянсов, которые должны были уступить место тактическим коалициям, собираемым ad hoc под патронажем «особой стабилизирующей роли» США. Этот документ был дезавуирован администрацией Буша-старшего, но сменившая ее администрация Билла Клинтона постоянно возвращалась к теме – например, включая в военное планирование принцип «контрраспространения», который обосновал внешнее силовое вмешательство (в т.ч. одностороннее) для пресечения распространения ОМУ.

Администрация сталкивалась как с внутренними, так и с внешними сложностями. К внутренним можно было отнести переход Конгресса осенью 1994 г. под контроль республиканцев, сделавший внешнеполитические усилия Белого дома перманентной мишенью для критики, особенно когда команда Клинтона на первых порах всерьез пыталась играть на внешней арене кооперативно.

Внешние сложности были связаны в том числе с нарастающим рассогласованием задач и возможностей Соединенных Штатов как единственной сверхдержавы, переживающей «однополярный момент», и тех немедленных практических результатов, которые могла дать им работа через интерфейс широких традиционных коалиций и сложившихся институтов коллективной безопасности. Радикальное изменение внешнего окружения и рост внешних угроз для США после распада биполярного миропорядка не могло не повлиять и на отношение к внешним вмешательствам, и на их международное обеспечение в коалиционных стратегиях – в сторону роста унилатералистской составляющей как естественного ответа на «трение» в прежних коллективных структурах.

Уже во время операции в Боснии между союзниками в НАТО, а также между структурами НАТО и ООН наблюдались существенные разногласия. Воздушная кампания против Югославии весной 1999 г. велась уже как вмешательство только НАТО, а не ООН, но тем не менее получила издевательское прозвище «комитетская война» (war by committee), отразившее тот факт, что основные баталии в ней разгорелись не в небе над Белградом, а в многочисленных согласительных комиссиях и рабочих группах. Противоречия между задачами и возможностями, с одной стороны, и нарастающими разногласиями в стане союзников (прежде объединявшихся перед образом общего врага в виде советского блока) и в разнородной среде международных институтов, с другой, естественным образом подталкивали Вашингтон к доктринальной ревизии.

В итоге администрация Клинтона вынуждена была переформулировать свою внешнеполитическую стратегию как «по возможности многостороннюю, при необходимости одностороннюю» (multilateral when we can, unilateral when we must). Однако, несмотря на сложности и сопротивление, она всеми силами пыталась добиваться широкого международного консенсуса (хотя бы формального) там, где это только было возможно. По определению Алексея Богатурова, этот период характеризуется «плюралистической однополярностью», в которой американское лидерство осуществлялось не само по себе, а в контексте увязки интересов плотной группы развитых стран (G7), объединяемых общими ценностями. Тем не менее уже тогда налицо был отход Вашингтона от «доктрины Уайнбергера-Пауэлла»: многочисленные вмешательства осуществлялись не для защиты жизненно важных интересов страны, велись непоследовательно и приводили к дальнейшему росту интервенционистского вектора во внешней политике.

Таким образом, уже к концу 1990-х гг. в США сложился комплекс разнородных факторов, актуализирующих пересмотр внешнеполитического наследия Буша-старшего и способствующих нарастанию унилатералистской составляющей в американской политике и военной стратегии.

Задачи и коалиции: становление и провалы «доктрины Рамсфелда»

Джордж Буш-младший привлек в команду целую группу правых государственных деятелей («неоконсерваторов»), исповедовавших резко унилатералистские и интервенционистские воззрения: Дика Чейни, Дональда Рамсфелда, Ричарда Перла, а также уже упоминавшегося Пола Вулфовица. Умеренно унилатералистских взглядов придерживалась даже Кондолиза Райс, которую не принято относить к неоконсерваторам. Особое наследие после себя оставил Рамсфелд, инициировавший перестройку военной машины США в соответствии с трансформацией форм вооруженной борьбы.

Рамсфелд призывал отказаться от длительной подготовки военных кампаний с массированным накоплением сил и средств, как это предусматривали воззрения Уайнбергера и Пауэлла. Окончание холодной войны изменило облик «типовых» вооруженных конфликтов, в которые втягивались Соединенные Штаты, повысило в них составляющую, связанную с противостоянием иррегулярным силам, борьбой с терроризмом и задачами силового предотвращения распространения ОМУ. Рамсфелд видел ответ в создании высокомобильных сил, расширении участия в войне спецназа, интенсивном применении высокоточного оружия с большой дистанции. Корни некоторых длительных и технологически сложных программ Пентагона кроются именно в этой доктрине – например, концепция «Быстрого глобального удара». Вмешательства предлагалось проводить максимально быстро, в том числе с нарушением принципа массирования: операция начиналась до окончания развертывания всех назначенных сил, с вводом их в бой по мере прибытия на театр.

Результаты первого применения «доктрины Рамсфелда» на практике, однако, носили противоречивый характер. Операции 1991 и 2003 гг. в Ираке принято противопоставлять друг другу, и действительно, они антиподы практически во всем: в целях и задачах, в международной подготовке войны, в скорости и масштабах предвоенного развертывания, в соотношении сил, в том, как велась воздушная и наземная фазы кампании. Не стали исключением и долгосрочные результаты. Неповоротливая многонациональная группировка, развернутая в 1990–1991 гг. в Персидском заливе, добилась дешевой и скромной с военно-стратегической точки зрения победы, сделав превосходную рекламу американской военной машине, укрепив союзы и воодушевив нацию. В то же время втрое меньшая группировка в 2003 г. после стремительного развертывания полностью разгромила и оккупировала Ирак за пять недель, передав администрации Белого дома многолетнюю, непопулярную и крайне дорогостоящую партизанско-террористическую войну, которая в дополнение ко всему вбила клин между Вашингтоном и Лондоном, с одной стороны, и ведущими западноевропейскими странами НАТО, с другой.

Здесь необходимо четко отделить стратегию от конъюнктуры конкретной войны. В комплексе воззрений, приписываемых Рамсфелду, выделяются три аспекта. Первый – это собственно трансформация военной машины в соответствии с изменившимися реалиями. Уже только поэтому, несмотря на иракскую неудачу и вал критики в адрес ее автора, новая доктрина скорее состоялась. Прежние воззрения на внешние вмешательства были отброшены как нерелевантные новому характеру войны: скоротечные и одновременно низкоинтенсивные вооруженные конфликты, максимально бесконтактное ведение боевых действий с активным применением высокоточного оружия, многофакторная среда действия и переплетение военных и невоенных аспектов, высокая активность негосударственных акторов (от транснациональных корпораций до террористических группировок, а также частных военных компаний), ускорившийся темп принятия и реализации решений.

Второй аспект – взгляды на коалиционную стратегию в рамках такой войны. В данном случае они описываются лозунгом, который Рамсфелд привел в меморандуме в адрес Буша-младшего в сентябре 2001 г.: «Задача должна определять коалицию, а не коалиция – задачу». Постановка вопроса о расширении применения гибких коалиций была правомерна, поскольку вызывалась объективными изменениями международного контекста. Однако Рамсфелд выступил со свойственным ему напористым радикализмом, добавив стране проблем внутри НАТО сентенциями про «старую Европу», оппонирующую войне в Ираке. Заметим, что именно негибкость в проведении своей линии и недостаточное внимание к поддержке союзников помешали США собрать влиятельную коалицию для войны в Ираке, и это, возможно, стало одной из причин ее неудачи. В этом же месте, по мнению Богатурова, начался слом «плюралистической однополярности», завершившийся к концу 2000-х годов.

И, наконец, третий аспект, который заметен сильнее других, но в контексте нашего исследования значим менее всего – это непосредственно ход и исход иракской войны, мотором и одним из архитекторов которой (а в дальнейшем и, по сути, ее административной жертвой) стал Рамсфелд, стремившийся применить свои воззрения на практике в агрессивном стиле, характеризовавшемся, с одной стороны, прямолинейными ястребиными взглядами на внешнюю политику, а с другой – аппаратными уловками и давлением на подчиненных.

Итак, мы видим, что администрацию Буша-мл. в ее агрессивной приверженности к одностороннему подходу можно критиковать за то, как конкретно реализовывались и обеспечивались на внешней арене те или иные шаги, и американская академическая экспертиза еще в 2000-е гг. делала это весьма подробно и убедительно. Но довольно трудно ставить под сомнение объективный комплекс проблем, которым руководствовался Белый дом.

Из всего рассмотренного нами следует:

после распада биполярной системы интервенционистская составляющая в американской внешней и военной политике под давлением обстоятельств планомерно нарастала, пока в начале 2000-х гг. не была окончательно поставлена во главу угла администрацией Буша-младшего;

Рамсфелд выступил как сборщик этой концепции, соединив новые воззрения на облик военной машины с соответствующей постановкой под сомнение сложившихся взглядов на коалиционные стратегии и ростом акцента на унилатерализм;

войну в Ираке и кризис отношений внутри НАТО можно определить как провал администрации и личную неудачу Рамсфелда как военно-политического руководителя в конкретном, им же самим режиссированном кризисе, но сами по себе они не могут рассматриваться как полноценное опровержение состоятельности стратегии с акцентом на гибкие коалиции.

Затяжная война в Ираке на втором сроке Буша-младшего несколько смягчила унилатералистские тенденции в американском интервенционизме, вынудив администрацию искать поддержки за рубежом. Иракскую войну так и не удалось сделать войной НАТО, хотя трудно переоценить роль параллельно развертывавшейся кампании в Афганистане для укрепления пошатнувшегося взаимодействия и взаимопонимания внутри альянса. В частности, необходимо особо отметить выход НАТО за пределы своей традиционной географической зоны ответственности в повестку глобального регулирования безопасности, то есть приобретение альянсом новых качеств.

Этот вектор продолжился при Бараке Обаме, особенно на его первом сроке, когда во главу угла было поставлено улучшение имиджа страны за рубежом, укрепление прежних союзов и переориентация активной политики Соединенных Штатов с Ближнего Востока на Азиатско-Тихоокеанский регион, что, в свою очередь, требовало выстраивать новые и модернизировать прежние альянсы.

Однако именно в этот период, после глобального финансового кризиса 2007–2008 гг., начались сокращения военных расходов в европейских странах НАТО: от 8% в Германии и Великобритании до 21–36% в Прибалтике. Одновременно возник острый вопрос разделения бремени расходов (burden sharing), отражающий растущую диспропорцию вложений США и прочих членов Североатлантического блока. Полемика вокруг этой проблемы в числе прочего подчеркнула сохраняющиеся противоречия внутри альянса, связанные с критическими оценками его эффективности.

Несмотря на запланированный рост военных расходов в НАТО после 2014 г., ситуация обострилась с приходом в Белый дом Дональда Трампа, который еще на стадии избирательной кампании публично задавался вопросом о смысле существования альянса. Новый президент в ультимативной форме потребовал от союзников нарастить военные расходы как минимум до условленных 2% ВВП, а лучше и до 4 процентов. Это отношение Трампа к своим постоянным союзникам, уже создающее осложнения, схожие с теми, что возникли из-за кампании в Ираке в 2003 г., возможно, свидетельствует о попытке переложить задачу гипотетического сдерживания России в Европе на плечи европейских стран, высвободив американские ресурсы для проведения более гибкой политики вмешательства в остальных регионах планеты.

Новое время и новые альянсы

В 1990-е гг. при столкновении с недостаточностью имевшихся механизмов для разрешения кризисов в условиях конфликтов в ООН и эрозии «институциональной сделки» со своими союзниками по холодной войне американские администрации могли выбирать из двух вариантов. Потратить время, авторитет и силы на кардинальную перестройку международной системы коллективной безопасности, которая, возможно (но не обязательно, в чем крылся риск), приобрела бы инструменты и потенциал, необходимые для оперативной и эффективной стабилизации кризисных ситуаций. При этом пришлось бы поступиться частью привилегий и возможностей, которые США заполучили как победитель в холодной войне де-факто, а текущее положение любой администрации, рискнувшей сделать такой шаг (особенно в условиях противостояния исполнительной и законодательной властей), оказывалось под ударом внутриполитической борьбы. Но в перспективе это могло помочь (хотя и без гарантий) создать архитектуру равной и одинаковой международной безопасности, от которой выиграли бы все стороны. Данный сценарий не реализовался.

Вместо этого выбран второй путь: наращивать унилатералистские усилия, откладывая тем самым в будущее решение системной проблемы реформирования институтов коллективной безопасности. По сути это можно охарактеризовать как «кредитную» модель безопасности: Вашингтон тратил ресурсы, имидж и расположение ведущих стран мира (в т.ч., как показывает опыт Буша-младшего и Трампа, и среди стран НАТО) на тактическое купирование текущих кризисов, передавая весь комплекс осложнений и нарастающего международного напряжения будущим администрациям. Периодически возникающий дискуссионный паралич внутри постоянно действующих коалиционных структур и международных институтов дополнительно стимулировал единоличную политику Соединенных Штатов и, следовательно, разрушал эти альянсы и институты, не создавая взамен иной коллективной ценности, кроме американского лидерства в системе «навязанного консенсуса». В этом можно усмотреть определенный парадокс, но усилия, которые США направляли на конъюнктурное сохранение своего лидерства в «однополярном моменте», все сильнее деформировали систему международных отношений, ставя это самое лидерство под сомнение и тем самым готовя появление держав-ревизионистов и наступление «постоднополярного» миропорядка (каким бы он в конечном счете ни оказался).

В этих условиях изменение облика военно-политических коалиций (не только американских) неизбежно. Кризис институтов и режимов, доставшихся миру от биполярной эпохи, с середины 2010-х гг. постепенно перешел в их обрушение (особенно это заметно в системе контроля над вооружениями), что, с одной стороны, создает небезопасную ситуацию в мире, а с другой, повышает и потребность в гибких коалиционных стратегиях, причем на фоне резкого снижения политического доверия основных игроков друг к другу и дефицита общих ценностей.

Мы видим, что американский опыт конструирования гибких коалиций успешно распространяется. Хорошим примером может быть «Астанинский формат». Заметим, что в нем удалось свести воедино Иран и Турцию с их амбициями регионального лидерства, что делало бы такой союз, выстроенный «по-старому», неустойчивым в долгосрочной перспективе. Но он вполне пригоден для практического решения конкретных проблем сирийского урегулирования в рамках жестко определенной тактической повестки. Своего рода сложной гибкой коалицией является на данный момент и распределенная «матрешка», выстроенная на постсоветском пространстве на базе ЕАЭС, Таможенного союза, ОДКБ и Союзного государства России и Белоруссии – с прицелом на общую постоянную интеграцию в долгосрочной перспективе и с учетом разной готовности стран к росту взаимозависимости и координации действий в разных областях. Дополнительное измерение задает интерференция этой «матрешки» с текущей повесткой ШОС, в том числе по вопросам региональной безопасности.

Частично схожую конструкцию можно увидеть в американских попытках наполнить новым содержанием Quad – четырехсторонний формат диалога по безопасности между США, Австралией, Индией и Японией, который по сути представляет собой один из опорных институтов сдерживания регионального влияния Китая.

Заслуживает внимания и работа американцев со своими союзниками в Юго-Восточной Азии, сводящаяся к развитию двусторонних взаимосвязей по индивидуальной повестке, актуальной именно для конкретных пар государств-союзников. На этом фоне особенно хорошо была заметна линия на укрепление взаимоотношений с бывшими региональными партнерами по сдерживанию «мирового коммунизма», которое, впрочем, в последние годы развивается не без сбоев (чему хороший пример – двойственная политика Филиппин при Родриго Дутерте). Нельзя исключить, что скоординированная система двусторонних альянсов (как региональных, так и глобальных) в дальнейшем может послужить институциональной основой для выстраивания распределенных многосторонних гибких коалиций, чья связность обеспечивается через крупную державу-патрона (своего рода «хаб» альянса), удерживающую целевую рамку конкретной задачи и ведущую для ее достижения «челночную» координационную работу.

В свою очередь, развитием принципов гибких коалиций, которыми США руководствовались во время «войны против террора», стала возглавляемая ими международная коалиция по борьбе с «Исламским государством» в Сирии и Ираке. Здесь мы видим гибридный подход, в котором интенсивная мотивация Вашингтоном потенциальных союзников поодиночке сочеталась с коллективной работой внутри имеющихся «зонтичных структур», в первую очередь НАТО, что облегчало достижение взаимопонимания и упрощало планирование и проведение боевых действий.

Однако сложность создает продолжающееся изменение контекста международных отношений. Принято считать, что «однополярный момент» является временным, транзитным процессом, на что указывал еще автор этой концепции Чарльз Краутхаммер. Предположительно это должен быть переход от биполярной системы к многополярной (полицентрической). Как завершение этого перехода отразится на состоятельности гибких коалиций, столь эффективных сейчас? Андрей Кортунов отмечает, что ассоциации с прежними многополярными эпохами баланса сил (например, с «Европейским концертом» Венской системы) надуманы. В XX веке изменилась сама природа внешней политики – она стала более ценностной и идеологизированной. Прагматический «танец коалиций», как у европейских монархий XVIII–XIX веков, в условиях давления общественного мнения в демократических государствах и инерции массовой пропаганды становится маловероятным (особенно с учетом глобального подъема популистской волны). Это маловероятно даже если вывести за скобки доминирующий военно-стратегический и политико-экономический вес США, который в обозримое время не может быть сглажен никакой «многополярностью» и значительно превышает вес Британской империи в XIX в. или Франции в XVIII веке.

В таких условиях требуется задать вопрос о действенности уже и гибких коалиций. Что может стать постоянной общей рамкой для группы таких коалиций, частично связанных ведущей державой-патроном либо составом участников? Каковы особенности взаимоотношений членов различных коалиций, особенно если и те, и другие числят себя ключевыми союзниками державы-патрона? Эрозия постоянных институтов коллективной безопасности на фоне ослабления мировой державы-гегемона, по сути, создает атомизированную среду, которая легко превращается в холодную войну всех против всех, исчерпывая ресурс для создания гибких форматов. То, что давало крупным игрокам свободу маневра при кризисе старого миропорядка, может стать бомбой, заложенной под стены миропорядка возникающего. И, наоборот, конструктивное существование гибких коалиций потребует объемлющей надстройки, которую может дать только консенсусная система международной безопасности и/или восстановление блоковой структуры.

Поэтому реалистичнее было бы воспринимать увлечение гибкими коалициями как важное, но преходящее явление, имманентное условиям конкретного транзитного периода. Актуализация этого направления, проделанная в том числе и неоднозначными стараниями Рамсфелда в начале 2000-х гг., предоставила ведущим игрокам удобный и гибкий инструмент для тактического купирования кризисов. Но он, как и в случае с американскими увлечениями унилатерализмом, стратегически скорее разрушает институциональное пространство международного взаимодействия, чем укрепляет международную безопасность. Если будет достигнута стабилизация мирового порядка в виде новой биполярности или кардинального обновления мировой системы коллективной безопасности, гибкие коалиции окажутся абсорбированы этими структурами как частный инструмент ограниченного применения.

В качестве одного из сценариев конструктивной трансформации Андрей Кортунов приводит реализацию принципа многосторонности (мультилатерализма), то есть учета интересов стран – участниц системы коллективной безопасности на основе углубления взаимозависимости и достижения качественно нового уровня интеграции в рамках стремления к равной и одинаковой безопасности. Схожий взгляд на несущую механику стабилизирующих альянсов, упроченных взаимозависимостью, ранее высказывала и Элизабет Шервуд-Рэндалл, анализировавшая более узкую проблему соотнесения долгосрочных интересов американской национальной безопасности с различными коалиционными стратегиями.

Базой общих ценностей на первых этапах может стать общее восприятие единых для всех угроз, хотя этого, безусловно, недостаточно для долговременного устойчивого существования системы. В таких широких рамках вполне отыщется место и гибким коалициям под конкретную задачу – близкий аналог здесь можно найти в крупных операциях сил ООН по поддержанию мира и принуждению к миру во времена холодной войны.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 мая 2019 > № 2996619 Константин Богданов

Вопросы противодействия терроризму обсуждаются на заседании секретарей совбезов ШОС в Бишкеке

В Бишкеке проходит заседание секретарей Совбезов государств - членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Сообщает пресс-служба президента КР.

На повестке дня обсуждение вопросов противодействия терроризму, экстремизму и сепаратизму, незаконному обороту оружия и наркотиков, транснациональной организованной преступности, а также обеспечения международной информационной безопасности.

Так же сегодня министры культуры стран членов ШОС обсудят культурные взаимоотношения. В частности, обсудят, где будет проходить фестиваль Silk Road-2021. Фестиваль призван продемонстрировать культуру стран Великого Шелкового пути. Так же министры обсудят расширение культурных взаимодействий между странам ШОС.

Напомним, в этом году Кыргызстан председательствует в ШОС. Главы государств организации встретятся в Бишкеке 13-14 июня.

ШОС создан в 2001 году в Шанхае (КНР). Членами организации являются Республика Казахстан, Китайская Народная Республика, Кыргызская Республика, Российская Федерация, Таджикистан, Узбекистан.

Для чего сейчас используют криптовалюты?

Криптовалюта выросла в цене, биткоин стоит больше 8 тысяч долларов за монету. Что можно приобрести за виртуальные деньги?

Биткоин снова вырос. Во вторник, 14 мая, он пробил уровень в 8 тысяч долларов за монету.

Главным недостатком биткоина всегда называли то, что его нельзя положить в кошелек и прийти с ним в магазин. Но для тех, кто хочет приобрести то, что в обычном магазине не купишь, биткоин и его собратья — главный платежный инструмент. Вот, например, одна из лучших иллюстраций: на одной из площадок рэп-баттлов рекламируют биткоин-кошелек.

«Партнером нашего проекта является самый быстрый биткоин-кошелек. Всего за 15 секунд, используя любую банковскую карту РФ, ты сможешь приобрести «крипту», отправить эту «крипту» по нужному тебе адресу и отправиться по нужному тебе адресу. Регистрируйся и будь с нами на одной волне».

Зачем нужно после отправки «крипты» самому отправляться по адресу, обаятельный молодой человек не уточняет. Мы тоже не знаем. Ни на что не намекая, скажем лишь, что криптовалютой обычно расплачиваются за наркотики. Это известный факт. Правда, и наказание неотвратимо: например, на днях в Рязани вынесли приговор за аналогичное преступление: до 4,5 года колонии строгого режима и 70 тысяч рублей штрафа.

После оплаты покупатель отправляется туда, где для него оставляют закладку. Причем это может быть довольно крупная партия, рассказывает председатель движения «Стопнаркотик» Сергей Полозов.

«Это тайники в основном, лесополоса или какие-то гаражные вещи. Когда мы говорим про большой объем, надо понимать, что это не тонны, это, условно говоря, килограммы синтетического порошка, который позволяет сделать из него несколько сотен килограммов вещества. Плюс не редкость, сейчас это, конечно, все-таки меньше стало, пользуются простыми доставками: DHL и «Почтой России» отправляют. Формируют посылку (ты же не знаешь, что у тебя там внутри), посылка приходит на абонентский ящик, человек приходит и забирает ее».

Кстати, по словам Полозова, раньше в основном расплачивались через QIWI-кошельки. Сейчас меньше: QIWI теперь верифицирует своих пользователей. Популярность не ушла, но «крипта» для наркодилеров удобнее и безопаснее.*

Впрочем, настоящий расцвет биткоина пришелся на покупки самых обычных товаров: одежды, техники, гаджетов и так далее. Конечно, из Китая, мировой столицы производства, серого экспорта и криптовалют.

Например, в Россию «серые» товары идут через Киргизию и Казахстан. Обе страны входят в Таможенный союз ЕАЭС. Расплачиваются за поставки нередко в криптовалюте. Причем это может сделать вообще любой. Business FM обратилась на первую попавшуюся в интернете площадку, предлагающую оптом китайские товары. Легенда: собираемся открыть в соцсетях магазин игрушек, а оплачивать поставки хотим в «крипте». Можно, сказал собеседник по имени Сергей.

— В какой валюте вы хотите оплачивать?

— Биткоином, наверное.

— Мы можем в биткоине принять, просто это нужно будет очень быстро делать, то есть оплату нужно будет сделать в течение часа. Мы вам счет выставили, и в течение часа вы должны будете сразу оплатить. А так это тоже происходит.

— Почему такая срочность?

— Потому что курс меняется. А почему вы не хотите в долларах расплачиваться?

— Не очень хотим светить наши операции.

— Это будет все равно в обычную, в «серую» завозиться.

Сергей пояснил: товары будут заказывать не на наше имя, а на имя логистической компании. Она же и доставит игрушки в любую точку страны. Поскольку речь в данном случае не идет о юридическом лице, никакие документы не нужны. Кроме сертификатов, все-таки это товары для детей. Хотя если продавать через соцсети, то можно обойтись и без них. Все же проблемы с таможней компания берет на себя.

— Товар вообще проходит через какие-то наши таможенные посты?

— Конечно, проходит. Он растаможку проходит. Например, везете вы 100 пауэрбанков, они их взяли, как расчески растаможили, и все. У них свои договоренности на границе. Вы приходите и забираете товар, который уже официально ввезен в страну.

— То есть я буду ввозить расчески, а продавать игрушки?

— Нет, ни в каких документах вы не увидите, что везлись расчески.

— А, это их личные дела там?

— Да, это их личные дела.

Проверить исполнение этих обязательств, как вы понимаете, Business FM не может. Но то, что примерно по такому принципу и действует схема, говорят многие. Можно предположить, что примерно так бизнес работает и в крупных масштабах, когда на российские склады привозят гигантские партии серых товаров из Китая.

Раньше, говорят, было не так, партнеры пользовались банками. Но после того как ЦБ расчистил финсектор, пришлось перейти на криптовалюту, которую никто контролировать не может. Мы на рынке платим за одежду или еще что-то рублями, а изначально все это, скорее всего, оплачено биткоинами, которые китайцы потом меняют на традиционные валюты. Собственно, как и наркодилеры, они тоже ныряют из серого поля в белое и наоборот. В этом принципиальной разницы между ними нет.

*Редакция подчеркивает, что категорически осуждает употребление и распространение наркотиков, и напоминает: они могут не только навредить здоровью, но и разрушить жизнь.

Михаил Сафонов

Таджикистан–Группа Всемирного банка: Рамочная программа партнерства на период 2019-2023 гг.

Рамочная программа партнерства с Таджикистаном на 2019-2023 гг.

Рамочная программа партнерства – стратегический документ, который будет определять направления сотрудничества Группы Всемирного банка с Таджикистаном в период 2019-2023 гг.

5 ключевых фактов

Рынок труда. Таджикистан — это страна с самым молодым населением в Центральной Азии: 35% населения — молодежь в возрасте от 14 до 30 лет. Каждый год около 130 000 молодых людей выходят на рынок труда, но многие сталкиваются с ограниченными экономическими возможностями. Более 1 из 3 молодых людей, в том числе 9 из 10 молодых женщин, входят в категорию не занятых, то есть не работают и не учатся.

Миграция. Почти каждый десятый гражданин Таджикистана находится в трудовой миграции, в основном на территории Российской Федерации. Более четверти домохозяйств сообщают о том, что минимум один член семьи находится в трудовой миграции. В 2018 году денежные переводы составляли до 31% ВВП страны.

Частный сектор. Частный сектор обеспечивает всего лишь 15% от общего объема инвестиций (3-4% ВВП), занимает 30% в выпуске промышленной продукции и обеспечивает около 13% формальной занятости. Таджикистан занимает 126 место среди 190 стран в Докладе «Ведение бизнеса» за 2019 год и 79 мест среди 137 стран в Индексе глобальной конкурентоспособности Всемирного экономического форума на период 2017–2018 годов.

Человеческий капитал. В настоящее время, общий показатель Индекса Человеческого Капитала (ИЧК) в Таджикистане составляет 0,53, что ниже среднего значения по региону, но выше среднего значения в и группе стран с аналогичным уровнем доходов. Показатель ИЧК для девочек ниже, чем для мальчиков.

Окружающая среда. Таджикистан крайне уязвим к рискам изменения климата и стихийным бедствиям. С 1992 по 2016 год ущерб от стихийных бедствий стране составил около 1,8 млрд. долларов США и в той или иной степени были затронуты почти 7 миллионов человек.

Стратегия партнерства со страной на 2019-23 гг. нацелена на то, чтобы помочь Таджикистану воспользоваться новыми региональными возможностями, трансформировать свою экономику и улучшить условия жизни своих граждан.

Перед Таджикистаном открываются новые коммерческие и экономические возможности в свете открытия границы с Узбекистаном, улучшения сообщения с Китайской Народной Республикой и роста спроса на товары из Таджикистана в Пакистане и Афганистане.

Эти факторы представляют Таджикистану историческую возможность восстановить связь с наследием древнего Шелкового пути, на пересечении Центральной, Восточной и Южной Азии, и извлечь выгоду из богатых гидроэнергетических ресурсов, которыми обладает страна.

Турция отказалась от введения защитной меры в отношении стальной продукции

Совет по оценке мер защиты при импорте Турции завершил специальное защитное расследование в отношении стальной продукции без введения меры. Решение позволит сохранить поставки по наиболее важным для российских экспортеров товарам, таким как холоднокатаный и горячекатаный прокат, сварные трубы и трубки (7208,7209, 7305 ТН ВЭД ЕАЭС). Исторический объем поставок по указанным категориям достигает 1,3 млрд. долларов (среднее значение за 3 года).

В процессе расследования Минэкономразвития оказывало консультационную поддержку российским производителям, а также участвовало в публичных слушаниях с представителями Минторга Турции, российскими компаниями и их адвокатами в Анкаре.

В поддержку позиции РФ направлялись официальные комментарии в уполномоченный орган Турции как в связи с началом расследования, так и на решение о введении предварительных мер. Вопрос обеспечения благоприятных условий для российских производителей неоднократно поднимался во время двусторонних встреч с представителями Анкары.

По оценкам Минэкономразвития России, ущерб от введения меры мог составить 254 млн. долл. США ежегодно.