Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Возвращение «реальной политики»

Уильям Уолфорт

Стабильность против изменений в миропорядке по-американски

Уильям Уолфорт – профессор управления им. Даниэля Уэбстера в Дартмутском колледже.

Резюме Покончить с американским миропорядком гораздо сложнее, чем считают многие. Смещение центров власти носит куда более умеренный характер, чем можно было бы предположить, судя по гиперболам, с помощью которых описываются эти процессы.

Данная статья представляет собой несколько сокращенную версию его материала, опубликованного в серии «Валдайских записок» в феврале 2015 года. Полный вариант на русском и английском с научным аппаратом можно найти по адресу http://valdaiclub.com/publication/77960.html.

Сегодня все больше говорят о возвращении в международные отношения «реальной политики». Якобы после периода безоблачной глобализации в 1990-х гг. и ожесточенной борьбы с терроризмом и повстанческими выступлениями в первом десятилетии 2000-х гг. на авансцену снова выходят интересы великих держав и геополитика. Это широко распространенное мнение точно резюмировал Уолтер Рассел Мид: «Идет ли речь о захвате российскими войсками Крыма, агрессивных притязаниях Китая на прибрежные территории, проведении Японией все более решительной политики или попытках Ирана занять доминирующее положение на Ближнем Востоке за счет союза с Сирией и “Хезболлой”, мы видим возвращение вышедших, казалось бы, из употребления силовых методов».

Многие аналитики считают, что сегодня на передний план выходит полномасштабный конфликт, связанный с изменением миропорядка, доминирующую роль в котором играют Соединенные Штаты. Именно в этом смысл утверждения о конце «однополярного мира» и формировании многополярной, гораздо более конфликтной системы. На этой идее основано все более популярное сравнение с 1914 годом: подъем современного Китая отождествляется со стремительным развитием Германии накануне Первой мировой войны. Однако не все согласны с такой точкой зрения, считая ее алармистской и утверждая, что либеральный мировой порядок достаточно прочен и способен абсорбировать новые страны. По мере развития таких быстрорастущих стран, как Китай, пишет Джон Айкенберри, «у них появляется необходимость защищать все больше “активов”, что приводит к еще большей интеграции в существующий порядок».

Тщательное рассмотрение вопроса о соотношении сил позволяет составить более точное представление о положении дел. «Реальная политика» определяется соотношением между материальными возможностями, что в современном языке называется «жесткой силой», с одной стороны, и легитимностью, влиянием и способностью достигать желаемых результатов, с другой стороны. С этой точки зрения речь вовсе не идет о возвращении политики с позиций силы. Такие подходы не были забыты и использовались всегда. Окончание холодной войны, распад Советского Союза и последовавшее в 1990-е гг. расширение сферы влияния возглавляемого США альянса западных стран не привели к отказу от силовых методов в политике. Перечисляя случаи применения силы, Уолтер Рассел Мид забыл упомянуть страну, которая постоянно действовала таким образом. Речь идет о Соединенных Штатах. Отличие текущего периода от предыдущих заключается в том, что применение «силовых методов» стало более явным, поскольку другие страны оказывают более активное сопротивление. В притязаниях Китая на приобретение новых морских территорий или его позиции относительно присутствия США в Азии нет ничего нового. Как и в недовольстве России приближением западных структур безопасности к ее границам. Единственным отличием является готовность этих государств более настойчиво отстаивать свои интересы.

Сторонники идеи возвращения «реальной политики» правы в том, что касается вероятности нарастания противоречий, особенно если доминирующие государства, несмотря на продолжающийся упадок, не откажутся от притязаний на глобальное господство. Но они ошибаются, игнорируя ограничивающие факторы. Ибо силовые попытки изменить мировой порядок будут ограничены и упорядочены способом, исключающим проведение каких-либо аналогий с прошлым. Можно выделить три таких фактора: происходит смещение, а не смена центров власти; развязывание крупномасштабной войны между ведущими державами исключено, поскольку такое столкновение не может служить эффективным средством изменения системы; а многочисленные международные организации создают для стран, претендующих на расширение своего влияния, невиданные ранее преграды. Совокупность факторов ограничивает возможности государств, недовольных настоящей расстановкой сил, и является гораздо более значимым препятствием для попыток изменения существующего порядка, чем думают многие.

Смещение, а не смена центров власти

Заявления о конце или скором исчезновении однополярного мира уже стали общим местом. По словам Кристофера Лейна, «система международных отношений переживает переход от однополярного мира. По мере ослабления доминирующей роли США на смену миропорядку, установившемуся после 1945 г., так называемому Pax Americana, придет новый миропорядок, который еще не приобрел конкретных очертаний». Под такими заявлениями подразумевается, что грядут исторические перемены, в результате которых вся система в корне изменится. В реальности все гораздо сложнее. С середины 1990-х гг. доля Соединенных Штатов в мировом ВВП постепенно снижалась. Однако экономический рост Китая и упадок союзников США следует считать гораздо более существенными изменениями.

Другими словами, захватившая умы политиков и обозревателей идея смещения центров власти сводится к стремительному экономическому развитию Китая. Как показано ниже на Рис. 2, если бы КНР не было или если бы по динамике экономического роста с 1990 г. Китай напоминал Японию, мысль об упадке Соединенных Штатов никому не пришла бы в голову. Дело не в появлении стран с быстрорастущей экономикой, БРИКС, подъеме Востока или каких-либо других сил, а в стремительном экономическом росте Китая. Его можно выделить в отдельную категорию, поскольку он отличается от великих держав и других, претендующих на такой статус, тем, что является единственным государством, имеющим реальный шанс в последующие десятилетия стать супердержавой. Однако на данный момент единственным явным шагом в этом направлении стал рост ВВП. Только по этому показателю государственной мощи Китай может претендовать на сверхдержавность.

Примечание: данные за 2013–2018 гг. приводятся в соответствии с оценками Министерства сельского хозяйства США и Международного валютного фонда. К союзникам относятся страны НАТО, страны ЕС и Западной Европы, которые не входят в НАТО, Япония, Республика Корея, Австралия, Новая Зеландия, Израиль и Саудовская Аравия.

Источник: Департамент экономических исследований Министерства сельского хозяйства США, исследование «Перспективы мировой экономики» Международного валютного фонда.

Можно отказаться от термина «однополярность» и назвать систему, сформировавшуюся после 1991 г., «миром одной сверхдержавы». И давайте называть «сверхдержавой» страну, способную гарантировать безопасность в Европе, Азии и на Ближнем Востоке. То есть сверхдержава обладает необходимым военным потенциалом и отношениями в рамках альянсов, обеспечивает безопасность в своем собственном регионе и способна проводить крупные военно-политические операции во многих ключевых частях мира. Очевидно, что Соединенные Штаты соответствуют этим критериям. Основой сложившейся на данный момент системы отношений является как раз участие США в союзах, поддерживающих безопасность в ключевых регионах Европы, Восточной Азии и Ближнего Востока.

Примечание: ВВП по номиналу. Данные за 2013–2018 гг. приводятся в соответствии с оценками Министерства сельского хозяйства США. К союзникам относятся страны НАТО, страны ЕС и Западной Европы, которые не входят в НАТО, Япония, Республика Корея, Австралия, Новая Зеландия, Израиль и Саудовская Аравия.

Источник: Департамент экономических исследований Министерства сельского хозяйства США

Реальная смена центра власти или его смещение означает конец «мира одной сверхдержавы», что произойдет в результате появления второй сверхдержавы (возвращения к биполярному миру) или нескольких держав, которые бы лишили Соединенные Штаты возможности гарантировать безопасность своих союзников (мир без сверхдержав или многополярный мир).

Говорить о смещении или смене центров власти в связи с экономическим подъемом Китая можно только, если экономический рост связан с усилением других ключевых атрибутов государственной власти. Основываясь на исторических примерах оспаривания статуса сверхдержавы, многие ученые и обозреватели сочли, что рост ВВП неизменно ведет к росту могущества, в силу чего Китай может стать сверхдержавой в достаточно сжатые сроки, так же как этого добились в XX веке вильгельмовская или нацистская Германия или Советский Союз.

Однако Стивен Брукс и я пришли к выводу, что такое мнение неверно по двум причинам. Во-первых, численность населения держав, бросающих вызов, и доминирующей страны были сопоставимы. Когда по своему экономическому развитию они достигали уровня доминирующего государства, их благосостояние и технологическая оснащенность находились на одном уровне или хотя бы приближались к уровню лидера или даже превосходили его. Например, когда Германию времен Вильгельма II стали считать соперницей Британии, Германия была богаче, более технологически продвинута в ключевых областях, а ее экономика превосходила британскую. Современный Китай с огромным населением, хотя и может сравняться с США по экономическим показателям, все равно остается гораздо более бедным и отсталым. Даже Советский Союз, где тоталитарная система управления компенсировала относительную отсталость, на пике холодной войны оставался гораздо богаче современного Китая по сравнению с Соединенными Штатами. Кроме того, на начальных этапах холодной войны Москва в некоторых стратегически важных технологических областях находилась на одном или даже более высоком уровне развития с Америкой. Китаю еще далеко до этого.

Во-вторых, мы с Бруксом выделяем ряд причин, в силу которых сейчас гораздо сложнее трансформировать показатели ВВП в другие факторы государственной мощи, в особенности военной, чем в середине XX века. Например, разрабатывать и эффективно использовать современные системы вооружений. Таким образом, чтобы соперничать с США на равных, Китай должен соответствовать более высоким требованиям, чем страны, некогда претендовавшие на статус сверхдержавы, располагая при этом менее развитой экономикой и технологиями. Пекин наверняка еще долго будет оставаться в нынешнем положении претендента на звание сверхдержавы.

Следует добавить демографический фактор. Китай хотя и большой, но относительно бедный по сравнению с государствами, претендовавшими на статус сверхдержавы в прошлом. Кроме того, впервые в истории население страны-претендента стареет быстрее, чем у доминирующей нации. Во всех предыдущих случаях смещения центра власти и лидер, и претендент были с точки зрения демографии молодыми государствами. Китай столкнется с финансовыми и другими проблемами, связанными со старением населения, раньше и в гораздо более жесткой форме, чем Соединенные Штаты. Система меняется; Китай растет, в ЕС и Японии наблюдается спад. Однако в Соединенных Штатах спада, который бы привел к утрате статуса единственной сверхдержавы, нет, а в ближайшее время и не предвидится.

Невозможность развязать войну за мировое господство

Как разрушить устоявшуюся систему международных отношений? Растущие страны, недовольные своим местом на мировой арене, пытаются изменить положение вещей, доминирующие субъекты сопротивляются, стремясь сохранить свои прерогативы. Каждая из сторон убеждена, что у нее хватит сил отстоять позиции. Основным способом преодоления противоречий, если, конечно, не ошибаются такие теоретики, как Роберт Гилпин, является полномасштабная война с участием всех или большинства крупных стран. Война за мировое господство не только позволяет найти новый баланс между ресурсами различных элементов системы и их статусом, но и служит «уникальным по своей силе проводником перемен в мировой политике, поскольку в огне такой войны уничтожаются и дискредитируются старые структуры и появляются новые державы-лидеры или гегемоны».

К счастью, возможность подобной войны крайне низкая, поскольку речь идет о государствах, обладающих ядерным оружием и гарантированной возможностью нанесения ответного удара, а их безопасность, будущее могущество и экономическое процветание не зависят от прямого контроля чужой территории. Может ли произойти что-нибудь еще? Рэндалл Швеллер утверждает в своей новой книге, что нет. Другие вообразимые катастрофические события, например, глобальный экономический кризис, пандемия или стихийное бедствие, хотя и могут привести к широкомасштабным разрушениям, не обусловлены политической логикой и, таким образом, не способны выполнять определенные политические функции. По мнению Швеллера, «войны за мировое господство отличаются именно наличием политических целей и функций по изменению системы международной политики, наиболее важной из которых является обеспечение восшествия на престол мирового господства нового суверена и зачистка международной арены от возможности каких-либо глобальных потрясений». Только война за мировое господство может привести к появлению новой сверхдержавы, прояснить отношения между центрами власти и сравнять с землей старую институциональную систему международных отношений, расчистив новому гегемону путь для установления своих правил. «Горькая историческая правда, – пишет Швеллер, – заключается в том, что конфликты с применением силы не только позволяют покончить с политической инерцией и экономической стагнацией, но и нередко служат проводниками радикальных и прогрессивных исторических перемен».

Чтобы понять суть вопроса, необходимо проанализировать условия формирования существующей системы. Вторая мировая война считается наиболее разрушительным конфликтом в современной истории. Хотя она привела к падению ряда великих держав, ее результаты вовсе не были однозначными, ведь господство США на море, в воздухе и экономике оставалось относительным по отношению к доказанному в бою превосходству в обычных вооружениях Советского Союза в Евразии. Несмотря на то что война не прояснила баланс сил между Соединенными Штатами и СССР, она обеспечила Вашингтону огромное экономическое преимущество не только за счет величайшего в истории «кейнсианского толчка», но и посредством уничтожения или нанесения огромного ущерба экономикам всех крупнейших мировых держав. В результате были созданы предпосылки для начала холодной войны, без которой проект Америки по построению своего миропорядка никогда бы не приобрел такую сложность и масштабность. После войны советские войска оказались в центре Европы, что создало условия для появления НАТО. Все это привело к формированию самой организованной и долговечной системы альянсов, обеспечив Вашингтону стимул преодолеть внутреннее сопротивление для утверждения в качестве мирового лидера, подчинив своей воле союзников за счет беспрецедентного давления. Кроме того, наследием Второй мировой войны стали невиданные ранее гуманитарные и экономические кризисы, своевременно разрешить которые были в силах только Соединенные Штаты.

Сложно представить себе события, которые могли бы принести системные изменения подобного масштаба. Если верна идея Гилпина о том, что «война за мировое господство исторически служила основным механизмом реализации системных изменений в мире», и если не ошибается большинство ученых, утверждающих, что в эпоху ядерного оружия вероятность такой войны маловероятна, обеспечить системные перемены сейчас сложнее, чем в прошлом. При невозможности конфликта, сопоставимого по масштабам с мировой войной, добиться разрушения существующего порядка гораздо труднее.

В научных и общественных дискуссиях недооценивается сложность появления нового гегемона и переоценивается хрупкость миропорядка, в центре которого находятся Соединенные Штаты. Стандартные подходы к изучению системных изменений не учитывают факторов, которые способствовали появлению современного миропорядка под эгидой США. Вторая мировая война – уникальный пример в новой и новейшей истории, когда старый порядок был уничтожен, отношения между Соединенными Штатами и союзниками прояснились, и появилась биполярная система, которая способствовала построению США своего миропорядка за счет установления контроля над системой международных отношений. С этой точки зрения ожидания наступления «века Китая» или Pax Sinica представляются надуманными.

Институты и стратегические стимулы

В современной системе международных отношений больше различных институциональных структур, чем во времена предыдущих смещений центров политического влияния. А для реализации стратегических амбиций Соединенных Штатов такие организации играют более важную роль, чем подобные структуры для ведущих держав в прошлом. Есть все основания утверждать, что это делает систему только прочнее. И тогда современный порядок не столь податлив, как утверждают его защитники. В этой связи ключевое значение имеет взаимодействие международных организаций и национальной стратегии.

В выступлениях президента Барака Обамы и руководства США красной нитью проходит мысль о сохранении традиционной приверженности Америки многосторонним международным организациям, которые они рассматривают как основу реализации национальной стратегии глобального лидерства. В американских внешнеполитических кругах, а также во многих политологических исследованиях утвердилось мнение, что нацеленность на лидерство и сотрудничество в рамках международных организаций позволяет Соединенным Штатам решать широкий круг проблем. Общепризнано, что стабильный, открытый, основанный на не слишком жестких правилах миропорядок выгоден Америке. По мнению большинства ученых и политиков, такая система межгосударственных отношений в большей степени отвечает американским интересам, нежели закрытость, то есть когда миропорядок основан на блоках и сферах влияния и лишен основополагающих и общепризнанных правил и институтов. В научном сообществе давно утвердилась точка зрения, что в условиях взаимозависимости и в особенности по мере ее углубления и усложнения институционализация сотрудничества представляется все более выгодной для государств.

Возможно, самое важное преимущество такой системы – то, что сложное сплетение устоявшихся правил и институтов гарантирует сохранение статус-кво. Эта мысль подкрепляется результатами научных исследований за последние сто лет и была резюмирована знаменитым высказыванием Айкенберри о присущем институциональным системам «эффекте блокировки». «Негибкость», которой славятся международные организации, обусловлена эффектом «колеи», рутинизацией, интернализацией и многими другими механизмами, обеспечивающими сопротивление изменениям. Эти факторы активно используются теми, кто нацелен на сохранение статус-кво и сопротивление ревизионистам. Очевидно, что эта же «негибкость» не устраивает тех, кто в целом доволен существующим раскладом сил, но хотел бы пересмотреть нормы, регулирующие международную систему. Это касается инициатив Европы и в меньшей степени США по изменению правил в отношении законности военного вмешательства в суверенных государствах. Страны БРИКС для выражения своего несогласия с какими-то изменениями могут опереться на существующие правила и в то же время воспользоваться их противоречиями для защиты своих прерогатив. Учитывая, что Соединенные Штаты продолжают выступать за статус-кво, а нынешний институциональный порядок отражает их ключевые предпочтения, «негибкость» системы международных организаций в целом выгодна Соединенным Штатам и является основным стимулом для защиты такого порядка.

США заинтересованы в том, чтобы играть определяющую роль в формировании системы международных организаций и ее деятельности. Однако это не означает, что такой подход лишен недостатков. Встраивание национальной стратегии в рамки международных организаций может ограничить возможности и гибкость Соединенных Штатов.

Во-первых, существует проблема исключения. Претензии США на мировое лидерство по своей природе порождают исключения. Так, американское руководство считает соблюдение обязательств в сфере безопасности перед партнерами и союзниками в Европе и Азии необходимым условием лидерства, но такие обязательства по определению ведут к исключениям и ограничениям. До тех пор, пока данные обязательства будут играть определяющую роль в деятельности США на международной арене, страны, против которых они направлены, в особенности Китай и Россия, не смогут в полной мере интегрироваться в миропорядок. В результате утрачивается возможность согласия между ведущими державами. Преимущества институционального сотрудничества сегодня могут завтра обернуться отчуждением потенциальных партнеров. Эта проблема обостряется по мере роста могущества и недовольства исключенных стран.

Второе наблюдение носит более умозрительный характер. Американские политики в долгосрочной перспективе столкнутся и с другими ограничениями. Дело в том, что они свято верят во взаимозависимость всех составляющих стратегии лидерства США: обязательства в области безопасности обеспечивают лидерство, необходимое для сотрудничества, которое требуется для обеспечения безопасности и лидерства в других не менее важных областях. В результате невозможно отказаться ни от одного обязательства. По отдельности отказ от гарантий безопасности, предоставленных Южной Корее, Тайваню или НАТО, имел бы смысл. Однако если считать, что какое-либо единичное отступление США от своих обязательств подрывает их лидерство повсюду, предпринять любой шаг по снижению влияния очень сложно. Такие соображения обычно выходят на первый план, когда американские власти сталкиваются с доводами в пользу сокращения присутствия на международной арене.

В силу существования сформировавшегося порядка странам, недовольным американским доминированием, в целом сложно отстаивать свои позиции, а Соединенным Штатам трудно пойти на ограничение своего лидерства. Это отчетливо проявилось в ходе кризиса на Украине. Ограничительная природа НАТО сыграла важную роль при определении политического курса России. Кроме того, действующие в рамках организации политические и организационные приоритеты значительно затруднили согласование решения о том, чтобы четко заявить об отказе принять Украину в НАТО, хотя многие члены альянса склонялись именно к такому решению. В результате сложилась ситуация, в которой приоритеты, заявленные организацией, привели к конфликту с крупной державой. Способность идти навстречу странам, претендующим на рост своей роли на международной арене, лимитируется центральной ролью институциональных структур в стратегии государства-лидера.

Заключение

Подводя итог, можно сказать, что отношения между странами станут более жесткими, а управлять миром будет сложнее из-за препятствий на пути сотрудничества и периодически появляющихся причин для конфронтации. В то же время разговоры о смене или смещении центров власти преувеличены. Исторически такие изменения становились результатом войн за мировое господство. Как убедительно показал Швеллер, другие важные события не несут в себе политических механизмов, необходимых для перестройки международной политической системы. Соответственно, покончить с существующим сейчас американским миропорядком гораздо сложнее, чем считают многие наблюдатели. Более того, происходящее смещение центров власти носит гораздо более умеренный характер, чем можно было бы предположить, судя по риторике и гиперболам, с помощью которых обычно описываются эти процессы. Вся аргументация сводится к достижению Китаем уровня США по степени развития экономики. Однако по ряду причин китайским властям гораздо труднее конвертировать экономические показатели в другие элементы, необходимые для статуса сверхдержавы, в частности, в силу относительной бедности по отношению к стране-лидеру и сложности соперничества на равных с ведущими державами в военной сфере. Если же и таких доводов недостаточно, стоит добавить, что Китай вынужден действовать в рамках устоявшейся, упорядоченной системы международных организаций, которая по своей природе препятствует любым ревизионистским побуждениям.

США > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 24 августа 2015 > № 1542752 Уильям Уолфорт

Украинский урок

России следует извлечь выводы из поражения

В.Н. Чернега – доктор юридических наук, консультант Совета Европы, Чрезвычайный и Полномочный посланник, ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН.

Резюме Многолетние ошибки российской политики на Украине не позволили воспользоваться «исторической форой» в виде братской близости с большинством населения этой страны. Подобная ситуация возможна и в постсоветских государствах, с которыми Москва строит интеграционные объединения.

Россия находится сегодня в зоне геополитической и экономической турбулентности. Основная задача ее внешней политики – создавать максимально благоприятные внешние условия для внутреннего, в частности экономического, развития и для безопасности страны – оказалась невыполненной, главным образом из-за нынешней конфронтации с Западом по поводу Украины. В этой стране, если называть вещи своими именами, Россия потерпела крупнейшее геополитическое поражение за все время своего постсоветского существования. Присоединение Крыма несколько смягчило, но не нивелировало это поражение. Нынешнее киевское правительство не просто находится в полной зависимости от Запада, прежде всего от США, но и считает это главным внешнеполитическим достижением. Причем Соединенные Штаты добились этого, затратив минимум средств (сумма в 5 млрд долларов «на развитие украинской демократии», например, озвученная помощником госсекретаря Викторией Нуланд, вряд ли является значительной). Субсидирование Россией на протяжении длительного времени украинской экономики обошлось намного дороже, и пока эти расходы можно считать напрасными.

Реакция в России на эти события все еще носит главным образом эмоциональный характер. В многочисленных дискуссиях, особенно на телевидении, преобладает обида на бывшую «младшую сестру» и желание (иногда скрытое, иногда открытое), чтобы ей было как можно хуже. Попытки самокритичного анализа очень редки. Между тем совершенно очевидно, что упомянутое поражение было если не в определяющей, то в очень значительной степени обусловлено ошибками российской политики на Украине. Именно они не позволили России воспользоваться «исторической форой» в виде братской близости с большинством населения этой страны. Трезвый, беспристрастный анализ необходим не только для того, чтобы в будущем, насколько это возможно, восстановить российские позиции. Ситуация, подобная украинской, может возникнуть и в других постсоветских странах, с которыми Россия пытается строить интеграционные объединения.

Такой анализ представляется более продуктивным, чем бесконечная критика действий «киевской хунты» или обличение «двойных стандартов» Запада и «гегемонистской политики» США. Конечно, и «двойные стандарты», и «гегемонистская политика» имеют место и заслуживают критики, но ничего нового или необычного в них нет. Международные отношения были и остаются сферой повышенного цинизма, где участники в целом ведут себя в соответствии со своими возможностями, а моральные критерии и оценки применяют к другим. Соединенные Штаты действуют так, поскольку могут себе это позволить. Но это же требует от России, с ее более скромными возможностями, дальновидной политики по защите и продвижению своих интересов, особенно вблизи собственных границ.

Не с теми работали

К сожалению, события на Украине подтвердили существование застарелой российской болезни – дефицит стратегического предвидения и, соответственно, упреждающих стратегий. Сейчас в России общим местом стало говорить, что «мы с Украиной не работали». Но это верно лишь отчасти. В действительности работа велась, и подчас очень активно, но лишь на отдельных направлениях (поставки газа, продвижение российского капитала, проблемы Черноморского флота), причем разными «игроками», которые свою деятельность координировали недостаточно, а то и вовсе никак. МИД, судя по всему, играл в этой работе второстепенную роль.

Российские усилия в основном концентрировались на украинских элитах, особенно олигархах, точнее тех из них, кто выказывал заинтересованность в сотрудничестве. Конечно, с учетом существующей на Украине олигархической системы такую работу надо было вести. Но при этом не учитывалось в достаточной мере, что больше всего украинские олигархи опасались именно российского доминирования в своей стране. Их политические предпочтения постоянно менялись в зависимости от конъюнктуры, особенно от соотношения сил с другими олигархическими кланами. Российская политика явно упустила момент, когда почти все они объединились против слишком возвысившегося клана Виктора Януковича.

Главное, однако, что практически вне поля зрения Москвы оставалось украинское общество с его историческими особенностями и эволюцией после 1991 года. На Украине, как справедливо отмечают в России, еще окончательно не сложилась единая нация, и культурно-ментальная разделенность, например, восточной и западной частей страны видна невооруженным глазом. Но в ней все же есть своего рода «ядро» (прежде всего центральные и южные регионы), в котором, на фоне общей близости с Россией, просматриваются некоторые черты украинской специфики. На ментальность населения «ядра» наложили отпечаток, к примеру, нахождение соответствующих регионов на протяжении нескольких веков в составе сначала литовского, а затем польско-литовского государства, более позднее и менее глубокое, по сравнению со многими регионами России, установление крепостного права, вольница Запорожской Сечи и в целом феномен казачества, которое в отличие от России было не приграничным, а рассеянным по всей территории, наконец, отсутствие собственной государственной традиции.

В качестве одного из примеров этой отличающейся украинской истории можно упомянуть, что к 1654 г., когда территория под управлением Богдана Хмельницкого перешла под покровительство московского царя, тогдашние украинские города имели «магдебургское право». Оно позволяло не только избирать органы управления, но и вырабатывать свои правила и регламенты. Эти «вольности» были подтверждены и в известном Переяславском договоре (другое название: «мартовские статьи 1654 года»), которым был оформлен этот переход.

Исторические особенности обусловили своеобразное свободолюбие украинцев, в котором всегда ощущалось сильное анархическое начало. Махновщина в годы гражданской войны, которая, по сути, представляла собой народное движение против государственной власти в любой ее форме, была, наверное, самым ярким его примером.

В отличие от России, где «вертикаль власти» всегда воспринималась как данность государственной жизни, на Украине, как показали годы независимости, уважение к государственным институтам, к власти как таковой оставляло и оставляет желать лучшего. Поэтому там не удалось создать сильную президентскую власть, хотя Янукович, к примеру, пытался это сделать. По этой же причине Леонид Кучма не осмелился использовать силу во время «оранжевой революции» в 2004 г., а Янукович применил ее очень ограниченно и с большим опозданием. Оба опасались, и не без основания, что подобные действия вызовут взрыв в столице и в большей части страны.

В то же время в соответствии с этой спецификой на Украине сложился шумный, нестабильный, но реальный парламентаризм, который остается характерной чертой государственно-политической системы и сегодня. Частью его является и реальное состязание политических сил на выборах всех уровней.

Кроме того, несмотря на существование развитой индустрии (главным образом на Юго-Востоке), украинское общество в большей степени, чем российское, сохранило аграрный характер. Переселение крестьян в города здесь произошло позже, многие горожане сохраняют связь с деревней. В почти трехмиллионном Киеве, например, таких жителей к моменту провозглашения независимости Украины было больше половины. Социологи давно заметили, что именно такие «промежуточные» общества, уже не вполне аграрные, но еще и не вполне городские, с одной стороны, особенно остро реагируют на социальное неравенство, а с другой – наиболее чувствительны к демагогии и популизму. Для них, в частности, характерна вера в то, что сложные экономические и социальные проблемы можно решить быстро, если будет «правильная власть».

В украинском случае к этому прибавилась «европейская мечта». Многие искренне поверили, что сближение с Евросоюзом позволит не только быстро остановить процесс обеднения большинства, не прекращавшийся после обретения независимости, но и в считанные годы достичь уровня благосостояния развитых европейских стран. Следует отметить, что эту надежду всячески укрепляла украинская власть, в том числе в годы правления Януковича. Автор этих строк участвовал в 2012 г. в конференции в Киеве, где министр труда и социальной политики утверждала, что после подписания соглашения об ассоциации средняя пенсия в стране, которая не превышала 100 евро, через несколько лет достигнет 1000 евро.

«Европейская мечта» особенно широко распространилась среди молодых украинцев, которые, помимо прочего, рассчитывали, что ЕС откроет границы для граждан Украины и можно будет свободно выезжать туда на учебу и работу. В территориальном плане она наиболее глубоко проникла в общество на Западной Украине. Этот регион, как известно, никогда не был частью Российской империи и православного мира (большинство западных украинцев принадлежат к греко-католической церкви, которая, кстати, в советское время подвергалась особо сильным гонениям) и в ментально-культурном отношении всегда был ближе к соседним европейским странам. Проевропейская ориентация здесь значительно усилилась в последние два десятилетия под влиянием успешного социально-экономического развития Польши, большую роль в котором сыграла помощь ЕС. Многие жители региона выезжали туда на заработки или на учебу.

Надежды значительной части украинцев на присоединение к богатому «европейскому клубу» с самого начала противопоставлялись идее интеграционного движения в сторону России. Одной из причин данной тенденции было то, что российская социально-экономическая и политическая модель по сравнению с европейской казалась малопривлекательной, особенно молодежи.

Особенности госстроительства на Украине

Причина более общего порядка связана с особенностями становления Украины как независимой страны. После 1991 г. Украине нужно было решать три взаимосвязанные задачи: легитимировать неожиданно свалившуюся на нее независимость; построить свою государственность; обрести собственную национальную идентичность в условиях, когда над ней постоянно нависала тень «старшей сестры», а русская культура оставалась доминирующей на большей части территории страны. В таком контексте определенный антирусский «крен» был если не неизбежным, то очень вероятным. Действительно, значительная часть украинской интеллигенции и элит увидели решение этих задач прежде всего в противопоставлении «украинскости» всему русскому, но также в утверждении «европейской идентичности» Украины в противовес «евроазиатской» или просто «азиатской России».

Двигателем процесса антирусской «эмансипации» закономерно стала Западная Украина, где тезисы об отсутствии какого-либо родства между русскими и украинцами и об Украине как «приграничье Европы» перед лицом «русской угрозы» активно внедрялись в общественное сознание еще во времена Австро-Венгерской империи, а затем «панской» Польши. Следует отметить также, что эта часть Украины, менее промышленно развитая и более бедная, всегда отличалась повышенной пассионарностью и политической активностью, что усиливало позиции ее элит в политической борьбе в масштабах страны.

Указанное противопоставление поощрялось Евросоюзом, да и Западом в целом. Уже в 2004 г. европейские и другие западные СМИ изображали «оранжевую революцию» не столько как выступление против коррумпированного режима, сколько как борьбу «проевропейских» и «пророссийских» сил.

Насаждение украинской идентичности и государственности на антирусской основе наталкивалось, однако, на сопротивление в других частях страны, особенно на уровне средних и старших поколений. Даже население центральных регионов, имевшее отчетливое национальное самосознание, но принадлежавшее к православной культуре, не желало видеть в России «чуждую» и тем более «враждебную» страну. На украинском же Юго-Востоке, где большинство составляли русскоязычные украинцы и этнические русские, а экономика была в основном ориентирована на Россию, такая политика вызывала особенно большое недовольство.

Эти расхождения находили выражение в результатах президентских и парламентских выборов, которые регулярно фиксировали хрупкий баланс между этими тенденциями. Страна по сути разделилась на два лагеря, попеременно выигрывавшие выборы. С течением времени, однако, этот баланс начал подтачиваться в связи с тем, что в украинской системе образования по сути доминировала антироссийская тенденция. К сожалению, российская политика долго практически игнорировала эту ситуацию. Автору трудно удержаться и не процитировать собственную статью, написанную еще в 1999 г.: «За спорами о Черноморском флоте остались почти не замеченными такие имеющие долгосрочные последствия явления, как вытеснение русского языка из систем школьного и высшего образования, насаждение национальной мифологии, ставящей под сомнение близость наших народов».

Среди средств, использовавшихся для того, чтобы подорвать эту близость, следует особо отметить антироссийскую интерпретацию «голодомора», поразившего Украину в 1932–1933 гг. и унесшего жизни, по разным подсчетам, от 3,5 до 7 млн человек. В России, где не было широкой дискуссии по этой проблеме, слабо представляют, какой глубокий след эта трагедия оставила в коллективной памяти украинцев, тем более что она произошла в плодороднейших районах, где голода никогда не было.

Попытки изобразить «голодомор» как акт геноцида украинцев со стороны Советской власти (подразумевалось: Советской России) начали предприниматься еще в 1930-е гг. на Западной Украине, тогда входившей в состав Польши, и в украинских диаспорах в США и Канаде, где, кстати, также преобладали выходцы с Западной Украины. В 2006 г. Верховная рада приняла по инициативе президента Виктора Ющенко закон, официально признавший «голодомор» геноцидом украинского народа. Украина обратилась в ООН и Совет Европы с просьбой подтвердить факт геноцида. Автор имел возможность наблюдать за соответствующими дебатами в ПАСЕ в 2010 г., которая в конечном счете отказалась признать факт геноцида. Сыграло свою роль мнение экспертов Совета Европы: голод 1932–1933 гг. затронул не только Украину, но и ряд регионов России, Казахстан и даже некоторые районы Белоруссии. Более того, применительно к численности населения больше всего от него пострадал Казахстан.

После прихода к власти в 2010 г. Янукович заявил, что «голодомор» не являлся актом геноцида и что его надо рассматривать как общую трагедию народов СССР. Прекратились и демарши в международных инстанциях. Разумеется, сейчас спекуляции вокруг «голодомора» возобновились с новой силой. Больше всего, однако, в этой истории поражает пассивность России, власти которой ограничились заявлениями о том, что эту проблему не нужно политизировать. Россия могла и должна была бы предложить Украине и, возможно, Казахстану и Белоруссии провести совместные мероприятия по увековечению памяти жертв этой трагедии. Это необходимо было сделать прежде всего по соображениям гуманности. Такая инициатива позволила бы если не устранить, то значительно ослабить антироссийскую риторику вокруг этой крайне чувствительной темы.

Возможно, игнорирование особенностей украинского общества и не привело бы к столь серьезным последствиям, если бы Москва правильно оценила остроту социально-политической ситуации на Украине. Усиление при Януковиче коррупционной, кланово-мафиозной практики в интересах его окружения, как теперь известно, восстановило против него не только олигархов, но и значительную часть украинского населения. Особенно был недоволен средний класс, считавший, что политика этого клана оборачивалась его обеднением.

В этом контексте попытка России втянуть Украину в Таможенный союз против воли многих украинцев явилась искрой, вызвавшей взрыв. Политическая и финансовая поддержка Януковича, который вполне обоснованно, но при этом неожиданно «приостановил» подписание соглашения об ассоциации с ЕС, была воспринята, с одной стороны, как защита «прогнившего» режима, с другой – как попытка украсть у Украины «европейскую мечту». Как и следовало ожидать, особо остро отреагировала молодежь. Конечно, самой активной и организованной силой «майданной революции» были боевики различных националистических организаций, но за ними в тот момент шли и обычные школьники и студенты.

Долгое эхо

В результате произошедшего в Киеве государственного переворота России в целях защиты своих интересов, как представляется, неожиданно для себя пришлось пойти на известные шаги – присоединение Крыма и поддержку пророссийских движений в Донбассе. Последствия в этой чрезвычайной ситуации не были, да и не могли быть полностью просчитаны. Для российской власти оказалась явно неожиданной поддержка Евросоюзом антироссийских санкций, инициированных США, которые, как подчеркивает, например, французский политический деятель Жан-Пьер Шевенман, «организовали настоящий идеологический крестовый поход, стремясь изолировать Россию и усилить контроль над остальной Европой». Общие интересы с Соединенными Штатами, особенно в момент, когда ЕС ведет с ними важнейшие переговоры о заключении соглашения о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве (ТТИП), вкупе с общей чрезмерной идеологизацией внешней политики, усилением тенденции «к экспорту демократии» перевесили ущерб, который санкции наносят самой Европе.

Не был учтен фактор все более усиливающейся Германии, которая очевидно превращается в гегемона ЕС и у которой всегда был «исторический интерес» к Украине. Жан-Пьер Шевенман отмечает, кстати, что на Украине работают сейчас 1,5 тыс. германских предприятий и лишь 80 французских.

Самый тревожный аспект нынешней конфронтации – ее затяжной характер. Последствия санкций могут быть значительно более глубокими, чем принято считать. С учетом того, что подавляющее большинство новых технологий все еще создаются в западных странах, прежде всего в США, в длительной перспективе санкции ведут к увеличению технологического отставания России, что рано или поздно скажется и на ее обороноспособности. Перенесение конфронтации в военную плоскость чревато по максимуму прямым военным столкновением с Западом, а по минимуму, несмотря на все заверения российских властей, – гонкой вооружений и ситуацией «пушки вместо масла». В геополитическом плане становится реальной угроза зависимости России от Китая.

Надолго подорваны российские позиции в украинском обществе. По различным опросам, в 2013 г. примерно 88% украинцев имели положительное мнение о России, в 2015 г. их число снизилось до 46–48%. Уменьшение числа пророссийских избирателей вследствие присоединения Крыма и фактического отделения от Киева Донецка, Луганска и ряда прилегающих к ним районов изменило также не в пользу России упомянутый выше электоральный баланс сил.

Напротив, Соединенные Штаты вследствие украинского кризиса добились крупного внешнеполитического выигрыша: надолго вбит клин между Россией и Украиной, Россией и Европой, что давно было стратегическими целями американской дипломатии. Выросла популярность Америки на Украине. Этот результат кажется тем более удивительным, что США, судя по всему, слабо представляли себе особенности Украины как страны и хрупкость украинского государства. Но они долгие годы вели широким фронтом работу по продвижению «западных ценностей» в украинском обществе, особенно среди молодежи. В ней участвовали сотни структур – от вполне официальных организаций, НПО, большей частью финансируемых государственными органами, до религиозных организаций, например, баптистской церкви. Автору во время служебных поездок на Украину из Страсбурга много раз приходилось видеть большие группы украинских школьников или студентов, которые в сопровождении «гидов» из западных НПО отправлялись в Соединенные Штаты или Канаду «на стажировку». И, конечно, США в отличие от России активно работали с оппозицией. Поэтому во время «майданной революции» у них не было проблем с выбором своих ставленников, которые сейчас проводят более антироссийскую линию, чем сам Запад.

Как отмечалось выше, подобная ситуация может возникнуть и в других постсоветских странах, с которыми Россия создает интеграционные объединения, в частности ЕАЭС. Речь идет прежде всего об Армении, Белоруссии, Казахстане, Киргизии. Россия везде повторяет ту же ошибку, что и на Украине, взаимодействуя почти исключительно с режимами, мало принимая во внимание эволюцию обществ и практически не работая с оппозицией. Между тем, за исключением Белоруссии, в этих странах также активно работают сотни западных НПО, продвигающих «западные ценности», западные интересы и уделяющих особенно большое внимание молодежи. (Но и Белоруссия в век интернета и открытости границ не остается вне этой работы). Западные посольства и другие организации заботливо опекают оппозицию, а преследуемые оппозиционные лидеры получают виды на жительство в соответствующих странах. Не исключено, что в будущем некоторые из них придут к власти со всеми вытекающими последствиями для российских интересов.

Конечно, главной проблемой для России в плане работы с обществами этих стран остается слабая привлекательность ее социально-экономической и политической модели по сравнению с западной (особенно европейской) моделью. Но эта проблема усугубляется некоторыми особенностями российской внутренней политики. Пытаясь, например, ограничить, зачастую обоснованно, деятельность в интересах западных стран тех или иных зарубежных НПО, российские власти делают это таким образом, что, по сути, блокируют развитие собственных НПО и тем самым лишают Россию одного из самых эффективных инструментов «мягкой силы». (Стоит упомянуть о том, что в развитых странах НПО являются также очень важным фактором внутренней жизни. Во Франции, к примеру, объем социальных услуг, оказываемых ими населению, оценивается в 5–7% ВНП.)

Явно недостаточно внимания уделяется привлечению молодежи стран СНГ на учебу, стажировки, отдых в России. Пребывание в России миллионов «гастарбайтеров» рассматривается исключительно с экономической точки зрения и как угроза для общественного порядка, в то время как они могут и должны быть фактором распространения российского культурного влияния. Но, конечно, это требует изменения подхода к трудящимся-мигрантам, и прежде всего более уважительного отношения к ним и к их правам. Значительно больше ресурсов нужно выделять на образовательные и культурные программы, на поддержку русского языка в этих странах. По сути, работа на данном направлении должна стать одним из приоритетов внешней политики.

* * *

В целом в серьезной перестройке и усилении координации нуждается вся система продвижения российских позиций в обществах указанных стран. Однако это вряд ли принесет результаты, если такая работа не будет опираться на тщательно проработанную стратегию. В этой связи стоит возвратиться к проблеме, упомянутой в начале статьи – дефицит стратегического предвидения. Разумеется, устранение данного недостатка требует прежде всего совершенствования работы соответствующих государственных структур. Но одного этого мало. В бюрократическом аппарате заложена объективная тенденция – «решать проблемы по мере их поступления», то есть концентрироваться на сегодняшнем дне. На прогнозирование ситуаций, которые могут появиться в будущем вследствие пока еще малозаметных, но достаточно глубоких процессов в мировой экономике и политике, в обществах тех или иных стран, просто не остается ни времени, ни ресурсов. Эта тенденция особенно сильна в государствах, где бюрократический аппарат является доминирующей силой.

Как ее ослабить – давно известно, а именно: развивая взаимодействие государственных структур с наукой. Конечно, установление эффективной связи между внешнеполитической практикой и наукой – задача сложная уже только из-за различий в манере работать и даже излагать свои мысли ученых и практических работников. Автор, работавший в свое время и в науке, и на дипломатической службе, знает об этом не понаслышке. Из опыта других стран показателен пример МИД Франции, где подразделение по внешнеполитическому прогнозированию, которое должно было опираться на науку, неоднократно реорганизовывалось из-за недостаточной эффективности, хотя руководителями его назначались и научные работники. Тем не менее связь практики с наукой признана во Франции жизненной необходимостью, особенно когда речь идет о выработке внешнеполитической стратегии на длительную перспективу. Но, разумеется, такая установка несовместима с приниженной ролью науки, как это наблюдается сейчас в России, не говоря уже о неприятии властью естественных для научной среды альтернативных точек зрения, не вписывающихся во внешнеполитический «мейнстрим».

Возвращаясь к российской политике в отношении Украины, следует подчеркнуть: несмотря на поражение, у России остаются возможности для хотя бы частичного восстановления позиций. Украина не сможет преодолеть нынешние экономические трудности без сотрудничества с Россией. Это признается и на Западе. На общественном уровне в пользу России все еще играет культурно-исторический фактор. Несмотря на ожесточенную антироссийскую пропаганду, больше половины жителей восточной части страны продолжают «положительно» относиться к России. Но для реализации этих возможностей требуются новые подходы, основанные на учете украинских реалий, в том числе чаяний и иллюзий украинского общества, не говоря уже о видении им и элитами национальных интересов Украины.

Необходимо как можно скорее положить конец кровопролитию на Юго-Востоке Украины. Москва, судя по всему, рассчитывает, что в результате трудной социально-экономической ситуации нынешняя киевская власть рухнет, а новая будет более прагматичной. Возможно, так и случится, но чем больше украинцев пройдет через горнило так называемой АТО, тем меньше у России будет сторонников в украинском обществе и тем труднее будет продвигать в нем российское влияние.

Россия. Украина. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 24 августа 2015 > № 1542750 Владимир Чернега

Даты и жизнь

Федор Лукьянов

Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

Резюме На август 2015 года выпали две важные годовщины, которые напоминают о крупных дипломатических достижениях – 70-летие основания Организации Объединенных Наций и 40-летие подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и развитию в Европе.

На август 2015 года выпали две важные годовщины, которые напоминают о крупных дипломатических достижениях – 70-летие основания Организации Объединенных Наций и 40-летие подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и развитию в Европе. Первое событие заложило основу послевоенного мирового порядка, второе зафиксировало порядок европейский, который, впрочем, тогда был сердцевиной мирового.

Исторические даты – повод не только вспомнить, но и сравнить. Что происходит с наследием той эпохи? Актуально ли оно вообще теперь, когда мировая расстановка сил радикально изменилась?

Андрей Безруков и Андрей Сушенцов уверены, что мир стоит на грани крупного политического переустройства, которое связано и с относительным отставанием Запада, и с появлением других центров влияния, и с технологической революцией, и – главное – с исчерпанием какой бы то ни было идейной базы прежнего развития. Россия, сама того не желая, оказалась одним из важнейших факторов этого переустройства, что несет и возможности, и риски. Уильям Уолфорт признает масштаб перемен, однако предостерегает от ожиданий быстрого упадка Запада и особенно США. По его мнению, происходящее – естественная коррекция, не более того. Фора Соединенных Штатов очень велика.

Изменение глобальной среды – от климата и демографии до последствий необдуманных политических вмешательств – ставит под угрозу не просто какие-то конкретные страны, а жизнеспособность института государства в целом. Так полагает Ричард Лачманн. Сергей Павленко тоже настроен безрадостно – события в Европе породили новое явление: безвыходный кризис, когда государство (яркий пример – Греция) не имеет ресурсов для его преодоления ни при каких обстоятельствах. На этом фоне радует оптимизм Марианы Мадзукато. Она верит, что инициатива государства способна становиться двигателем преобразующих мир инноваций как на национальном, так и на глобальном уровне.

Авторы отмечают эрозию безопасности во многих сферах. Павел Золотарёв удивляется, что, несмотря на отсутствие острых объективных противоречий, Россия и США стремительно скатились к уровню взаимного восприятия, свойственного худшим периодам холодной войны. Во избежание рисков стоит вспомнить меры предосторожности, которые тогда принимали Москва и Вашингтон. На ту же тему рассуждают участники круглого стола Совета по внешней и оборонной политики, мы публикуем выдержки из дискуссии.

Владимир Орлов описывает ход недавней Обзорной конференции по ДНЯО и приходит к неутешительным выводам – режим нераспространения переживает опасные времена, эта важнейшая основа глобальной стабильности под угрозой. Олег Демидов и Елена Черненко размышляют о том, как остановить скатывание к конфронтации в новой, но очень актуальной сфере – в киберпространстве.

Сдвиг глобального баланса в сторону Азии диктует России необходимость глубокого переосмысления курса. Сергей Караганов уверен, что европейский «якорь» нужен стране для укрепления собственной идентичности, но все усилия должны быть направлены в сторону Евразии, новой площадки мировых событий. Еще дальше идет Салваторе Бабонес – Европа никогда не принимала и не примет Россию как равную и желанную державу, ее будущее – в Азии. Виктор Ларин сомневается в осмысленности поворота на Восток – слишком много общего, слишком мало конкретного. А Константин Ильковский как раз поднимает сугубо прикладной вопрос – необходимость создания новой школы китаеведения, ориентированной на качественно иное взаимодействие России и Китая.

О мучительных и бесплодных метаниях России между стремлением доказать Европе свою к ней принадлежность и противопоставить себя Старому Свету пишет Глеб Павловский. Причина – в утрате внутреннего целеполагания, бесконечном реагировании на внешние раздражители. Александр Филиппов ставит вопрос шире – о том, как Россия воспринимает сегодня свое место в мироздании в связи с развернувшейся дискуссией о верховенстве международного права над российскими законами. Владимир Чернега призывает сделать серьезные выводы из кризиса на Украине, который он считает крупнейшим международным поражением России за все годы ее постсоветского существования.

Годовщины полезны, чтобы задуматься о пройденном пути. Но сейчас намного важнее попытаться понять, что предстоит на следующем отрезке дистанции, и прежде всего – куда ведет этот самый путь. Но об этом – уже в следующих номерах.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 августа 2015 > № 1542749 Федор Лукьянов

«Величайшая осторожность и благоразумие»

Резюме Кризис между Россией и Западом заставляет вспомнить методы управления рисками, разработанные в годы минувшего противостояния. При разумном подходе большинство вопросов спокойно решаются путем консультаций, полагают участники круглого стола СВОП.

В июле 2015 г. в Совете по внешней и оборонной политике прошел круглый стол «Стратегическая безопасность и управление военными рисками в эпоху после Крыма». Предлагаем изложение выступлений участников.

Александр Савельев, главный научный сотрудник ИМЭМО РАН:

Активные переговоры между СССР и США по вопросам контроля над вооружениями начались в 1969 году. Это было не самое простое время в отношениях. Поэтому, хотя обе стороны не спорили с тем, что гонку вооружений надо ограничить, начало переговоров пытались увязать с какими-то дополнительными условиями: например, выводом советских войск из Чехословакии или прекращением американских бомбардировок Вьетнама. Торговаться так можно было до бесконечности. Но, слава Богу, тогдашние лидеры – Брежнев и Никсон – поняли, что есть вопросы, от которых зависит само выживание. Благодаря чему тема разоружения потеснила на повестке даже такой вопрос, как война во Вьетнаме. Об этом надо помнить, даже в худшие времена мы могли начинать долгий процесс диалога, который сам по себе уже приводил к улучшению отношений.

Можно ли сегодня начать такой диалог? Это вопрос дискуссионный. В то время стороны считали важным улучшить отношения, сейчас же такого желания не чувствуется. Напротив, складывается ощущение, что мы американцев провоцируем. Посмотрите, что говорят не только эксперты, но и некоторые официальные лица. И это на фоне идущей у нас программы перевооружения, модернизации стратегических ядерных сил. Огромные суммы выделяются. А если американцы запустят аналогичную программу? Этого мы добиваемся? Я не хочу сказать, что повысится вероятность войны, но я точно знаю, что и ничего хорошего это России не сулит.

В свое время американцы предложили нам концепцию стратегической стабильности. И первоначально она играла позитивную роль, поскольку позволяла обеим сторонам сократить арсеналы, не нанося при этом ущерба безопасности. Но сейчас эта концепция превратилась в свою противоположность. Теперь предлагают ради сохранения стратегической стабильности не сокращать, а наращивать вооружения! Причем, когда говорят о стабильности, в одну кучу сваливают и противоракетную оборону, и высокоточное оружие, и ядерное и неядерное оружие.

Никто всерьез не допускает вероятность ядерной войны с американцами. Но, по сути, человек, говорящий, что надо укреплять стратегическую стабильность, считает, что такая война все-таки может начаться. Потому что стратегическая стабильность подразумевает оценку безопасности через возможность нанесения неприемлемого ущерба в ответном ударе. Получается, что мы уверены, что ядерного удара по нам не будет, но все свои расчеты делаем, исходя из того, что его могут нанести.

Еще одна концепция – идея ассиметричного ответа. На неядерные американские программы отвечаем наращиваем ядерных вооружений. Но из-за этого мы отстаем в сфере обычных вооружений. И деньги, и мозги, и технологии – это все идет на нужды совершенствования наших ядерных вооружений. А отдачи в гражданский сектор никакой. Если мы хотим, чтобы ВПК стал локомотивом научно-технического прогресса, то развивать надо как раз обычные вооружения. Посмотрите, что у американцев. Простой пример: автоматический пылесос – его разработала компания, производящая роботов-саперов. Очень многие вещи приходят в гражданскую жизнь из «оборонки» – от пылесосов и микроволновок до рыболовных удочек. Именно из сферы обычных, а не ракетно-ядерных вооружений.

Виктор Есин, ведущий научный сотрудник Института США и Канады РАН, консультант командующего Ракетными войсками стратегического назначения, генерал-полковник в отставке:

Я не считаю концепцию стратегической стабильности плохой или устаревшей. Как и во времена холодной войны она позволяет избежать начала Третьей мировой – глобального столкновения России с США, НАТО. Для того, чтобы поддерживать стратегическую стабильность, Россия должна обладать определенным ядерным потенциалом. Сейчас много говорят о том, что мы чрезмерно усиливаем ядерный арсенал. На самом деле, это не так. Россия упустила момент, когда ей надо было обновить свои ракетно-ядерные комплексы, и сейчас вынуждена делать это форсировано, поскольку многие комплексы устарели настолько, что их содержание в состоянии готовности представляет угрозу для самой России. Отсюда и государственная программа вооружений (ГПВ) на 2011–2020 гг., в которой акцент был сделан на ядерное перевооружение. То есть это объективный и нормальный процесс, с нынешним кризисом в российско-американских отношениях не связанный. Он вызван техническим состоянием трех компонент стратегических ядерных сил и тех средств, что обеспечивают их применение. Имеются в виду прежде всего системы предупреждения о ракетном нападении и контроля космического пространства. Сегодня у нас нет космического эшелона системы предупреждения о ракетном нападении. Не осталось ни одного космического аппарата, ни одного, подчеркиваю, в этом эшелоне, который осуществлял бы контроль ракетно-опасных районов.

Я согласен с тем, что США не собираются нападать на Россию. Как и мы не планируем наносить по ним упреждающий удар. Но это не значит, что принципы, на которых зиждется стратегическая стабильность, утратили значение. Это, ведь, вопрос не сугубо военный, но и политический. Баланс необходим, чтобы не позволять Соединенным Штатам оказывать давление на Россию по различным направлениям. Но для того, чтобы сдерживать эти их попытки, паритет, равенство полное в сфере ядерных вооружений не нужно. Нужен баланс возможностей. А его можно поддерживать меньшими силами.

В рамках Договора СНВ 2010 г. мы совершенствуем наши ударные системы таким образом, что они способны уверенно преодолевать американскую систему ПРО. Это и есть наш ассиметричный ответ. Собственную систему ПРО, аналогичную американской, мы не строим. Вместо этого мы создаем системы противоракетной обороны регионального характера, позволяющие защитить стратегически важные объекты. Сейчас решить задачу прикрытия всей территории от массированного ракетно-ядерного удара невозможно. А вот обезопасить определенные стратегические объекты –вполне реально. В том числе и те, с помощью которых можно нанести ответный ракетно-ядерный удар.

Не надо забывать про космос, об идее запрета выводить в космос любое ударное оружие. Сейчас существует запрет только на вывод в космос оружия массового поражения. Надо вернуться к российско-китайской инициативе по этому вопросу.

Сегодня все локальные конфликты сводятся к использованию обычных вооружений. И те «прорехи», которые есть в нашем потенциале обычных вооружений, надо ликвидировать в первую очередь. То есть я не за то, чтобы приоритеты, как у нас прописано в Военной доктрине, придать только совершенствованию ядерного оружия и выпячивать ядерные вооружения. В ядерной сфере необходимо сохранять баланс, а упор в наращивании все-таки сделать на обычные вооружения. При этом особое внимание уделить прорывным технологиям при создании перспективных обычных вооружений.

Сейчас много говорят об инцидентах с самолетами, опасных их сближениях в воздухе и выключенных транспондерах… К сожалению, нарушения при полетах воздушных судов допускает как Россия, так и противоположная сторона, и летают те и другие с выключенными транспондерами. А ведь есть и пока еще действует Инициатива о сотрудничестве по использованию воздушного пространства (ИСВП) Совета Россия–НАТО, в рамках которой через два центра – один в Москве, другой в Варшаве – осуществляется совместный мониторинг воздушного пространства в Европе и обмен соответствующей информацией, но ныне, по-видимому, не все выполняется из того, что предусмотрено ИСВП. Отсюда и инциденты с самолетами. К тому же не удалось претворить в жизнь договоренности по расширению функционала московского и варшавского центров, которые были предложены в 2009–2010 годах. Поэтому сейчас, когда повысилась интенсивность полетов военных самолетов, не только российских, но и натовских вблизи границ стран – участниц ОБСЕ, стали возникать инциденты, чреватые тяжелыми последствиями. Но внимание мирового сообщества акцентируется только на полетах российских самолетов. Это двойные стандарты, которые усугубляют и без того наряженную обстановку в Европе. Необходимо всем участникам ИСВП вернуться к полному и точному соблюдению положений и требований этой Инициативы.

Владимир Дворкин, главный научный сотрудник ИМЭМО РАН, генерал-майор (в отставке):

Я, конечно, не разделяю точку зрения, что концепция стратегической стабильности сегодня играет отрицательную роль. Другое дело, что ситуация и восприятие стратегической стабильности за прошедшие годы значительно изменились. Возникли новые дестабилизирующие факторы. Появилась угроза ядерного терроризма – такого явления в то время, когда формировалось понятие стратегической стабильности, не существовало.

Увеличилось количество ядерных государств, а распространение ядерного оружия – дестабилизирующий фактор. Новые ядерные государства не столь ответственны, как США и СССР. Нет гарантии, что, например, не возникнет ядерный конфликт между Индией и Пакистаном.

Между тем, сегодня мы наблюдаем то, что можно назвать «ядерным психозом». Говорят уже о новой гонке ядерных вооружений. В действительности никакой гонки нет. Россия и США строго выполняют условия Пражского Договора по СНВ 2010 года. При том, что мы стремимся достичь предельного уровня этого Договора, «всплывая» снизу, в то время как США реально сокращают свои стратегические ядерные силы.

К 2014 г. в СЯС России было 1400 развернутых боезарядов и всего 473 развернутых носителя. И только совсем недавно (в основном за счет введения в боевой состав двух новых подводных ракетоносцев проекта 955 с ракетами «Булава» и ракетных комплексов «Ярс») России удалось достичь баланса с США по развернутым боезарядам (Россия –1643 единицы, США – 1642 единицы). В то же время по развернутым носителям российские СЯС все еще ниже договорного уровня примерно на 170 единиц. Какая тут гонка вооружений!

На слова Владимира Путина на Международном военно-техническом форуме «Армия-2015» о поставках в 2015 г. 40 новых межконтинентальных баллистических ракет немедленно отреагировал генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг: «Это бряцание ядерным оружием, которым занимается Россия, совершенно необоснованно». Но ведь эти ракеты необходимы всего только для поддержания российских ядерных сил на уровне нового Договора СНВ.

Искаженное представление о существовании «гонки» может быть связано с избыточным типажом ракетных комплексов наземного базирования. На момент подписания Договора СНВ в 2010 г. в Ракетных войсках стратегического назначения находились на боевом дежурстве пять типов ракетных комплексов. На сегодняшний день идут летные испытания шестого комплекса «Рубеж», в стадии разработки новый комплекс «Сармат» с «тяжелой» ракетой, а также боевой железнодорожный ракетный комплекс. Эта ситуация, однако, не свидетельствует ни о какой гонке. Такой расширенный типаж создает только внутренние проблемы, требуя заметных дополнительных затрат на разработку, испытания, создание разнообразной инфраструктуры базирования, ограниченное развертывание и эксплуатацию различных типов стратегических вооружений.

Вместе с тем, в Соединенных Штатах и России раздаются призывы денонсировать Договор по РСМД. Однако если говорить серьёзно, разрушение Договора по РСМД сильно противоречит интересам безопасности России, США и Европы. Размещение американских ракет в Европе способно привести к ситуации, близкой той, что существовала в 1980-е гг. до ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Центральные командные пункты и часть объектов стратегических ядерных сил (СЯС) СССР оказались тогда под ударом ракет «Першинг-2» повышенной точности с заглубляющимися ядерными зарядами и коротким подлетным временем. Такое положение заставило Москву пойти на подписание с Вашингтоном Договора РСМД, в результате которого СССР пришлось сократить примерно втрое больше боезарядов по сравнению с тем, что должны были сократить Соединенные Штаты. Если такой сценарий повторится в какой-либо форме, угрозы для России будут значительно опаснее из-за еще большей близости ударных средств США к российским границам и большего совершенства американских ракет. Следовательно, для России выход из Договора по РСМД представляется совершенно недопустимым, не говоря уже о неприемлемо высоких расходах на создание собственной группировки ракет средней дальности.

Что касается Соединенных Штатов, то для них допустить развертывание российских ракет средней дальности в европейской части России означало бы поставить под катастрофический по последствиям удар американских союзников в Европе, что привело бы к трудно прогнозируемой трансформации атлантических отношений.

Можно, таким образом, сделать вывод, что все заявления Вашингтона о возможности развернуть американские ракеты в Европе и слова Москвы об ответных действиях следует рассматривать всего только как предупреждение о недопустимости разрушения Договора по РСМД. Между тем в нормальной обстановке, без ядерного психоза, все взаимные претензии по нарушениям условий Договора РСМД спокойно решаются в рамках консультативных комиссий.

Еще одно проявление ядерного психоза – бесконечные разговоры про угрозы американской ПРО. И это при том, что президент Путин на военно-техническом форуме «Армия-2015» прямо сказал, что состав наших ядерных сил пополнят ракеты, «которые будут способны преодолевать любые, даже самые технически совершенные системы противоракетной обороны». Но и то, что сейчас стоит на боевом дежурстве, как хорошо известно специалистам, способно без проблем преодолевать любую ПРО. К тому же есть исследования, доказывающие, что невозможно создать ПРО, способную защитить от массированного ядерного удара, – только от единичных и групповых. Поэтому вообще пора перестать называть американскую ПРО дестабилизирующим фактором.

Теперь по поводу космоса. Важно не только невыведение в космос оружия, которое способно поражать космические объекты, наземные, морские, воздушные. Важно, чтобы на земле, в воздухе и на море не было средств, которые способны поражать космические объекты. И когда с американцами приходилось обсуждать российско-китайскую инициативу, они говорили, что она ограничена только оружием в космосе. А как быть с поражением объектов в космосе? Уже сейчас существует оружие, которое способно поражать космические объекты. Это противоракеты SM-3, «достающие» космические аппараты на низких орбитах.

Запретить их невозможно, но можно договориться, что это оружие будет применяться для поражения только тех объектов, которые представляют опасность для всех, – вышли из-под контроля (есть космические аппараты с радиоизотопными источниками питания), грозят упасть в неподходящих местах и т.п.

Все перечисленные проблемы разрешимы. Но для этого в качестве первого шага необходимо понизить градус общего милитаристского психоза.

Сергей Ознобищев, заведующий сектором ИМЭМО РАН, профессор МГИМО (У) МИД РФ:

Понятие стратегической безопасности, в настоящий период времени в особенности, все больше означает обеспечение безопасности в достаточно широком контексте, лишь частично затрагивающем стратегические ядерные вооружения. Само по себе сближение военных машин России и Запада, происходящее вследствие украинского кризиса, на мой взгляд, представляет собой мощный элемент подрыва стратегической безопасности.

Опасное сближение военных инфраструктур и боевых средств вызывает самую серьезную озабоченность – например, самолетов на боевом патрулировании или боевых надводных кораблей и подводных лодок. И уже абсолютно недопустимой представляется легкомысленная имитация заходов самолетов на боевые курсы в отношении морских судов.

Такие случаи были распространены во время холодной войны. Бывали и более опасные акции – имитация массовых налетов на СССР самолетами США через арктические регионы. К сожалению, в наши дни, когда отношения сторон обострены, участились случаи опасной бравады военных. Известен, например, эпизод, когда российский бомбардировщик Су-24 на бреющем полете несколько раз прошел над находившимся в Черном море американском эсминцем «Дональд Кук». После этого часть команды корабля списалась на берег – пережитый стресс оказался для моряков слишком сильным. Или вот еще один эпизод с тем же «Дональдом Куком»: в фильме «Крым. Путь на родину» рассказывается, как специально дислоцированный на полуострове ракетный комплекс «Бастион», включил инфракрасное наведение, и американский корабль «обратился в бегство». Подобные эпизоды чреваты самыми серьезными последствиями и, уже конечно, не укрепляют доверие или ту самую безопасность, о которой мы говорим.

Во всем происходящем есть заметный и весьма прискорбный прикус «дежа-вю». Ведь в свое время Москва и Вашингтон уже договаривались о предотвращении подобных ситуаций. Следует напомнить о документе более чем сорокалетней давности – Соглашении о предотвращении инцидентов в открытом море и в воздушном пространстве над ним, подписанном СССР и США в 1972 году. Фактически на пике холодной войны стороны пришли к пониманию, что нельзя позволять себе приближаться к опасной черте прямого военного соприкосновения и, тем более, провоцировать друг друга – по-пацански проверяя «на слабо».

Поразительно, что в соглашении 1972 г. стороны уже однозначно взяли обязательство не допускать действия и инциденты, свидетелями которых мы сегодня являемся. В документе прямо указывается, что участниками соглашения «не должны допускаться имитация атак путем применения оружия по самолетам, любым кораблям, выполнение различных пилотажных фигур и т.д.». Удивительным образом в соглашение проникли и определенные поведенческие, можно сказать, философские категории, которые, впрочем, не так сложно реализовать на практике – например, что «каждая из сторон должна проявлять величайшую осторожность и благоразумие».

Еще один документ – Соглашение между СССР и США о предотвращении опасной военной деятельности от 1989 года. И в нем тоже содержится весьма актуальный, как оказалось, призыв – «проявлять величайшую осторожность и благоразумие». Напомню, что эти соглашения никто не отменял, а Россия объявила себя правопреемницей Советского Союза.

В современном мире холодная война в ее классической форме – с идеологизированным долгосрочным противостоянием сторон и другими имманентными чертами, состояться не может. Однако вполне возможно дальнейшее обострения ситуации в сфере безопасности, дефицит прямого диалога, «скатывания» к продолжительной конфронтации и ограниченной, но «осязаемой» гонке вооружений. Чтобы избежать этого, нынешние отношения России и Запада в сфере безопасности, чреватые опасностью вооруженных инцидентов и прямого военного соприкосновения, нуждаются в срочной нормализации.

Для возврата к нормальным отношениям, «рациональному сближению» и расширению конструктивного сотрудничества в условиях резкого обострения отношений России с США и, в меньшей степени, России и стран Западной Европы, можно было бы предпринять ряд шагов.

В Москве и Вашингтоне должно быть принято политическое решение о необходимости возврата к рациональному сотрудничеству. Представляется, что в российских политических кругах такое понимание существует – недаром в очень многих выступлениях российских официальных лиц подчеркивается, что мы должны сотрудничать в противодействии общим вызовам и угрозам и что, даже, «мы [Россия – авт.] настаиваем на продолжении переговоров по сокращению ядерных арсеналов».

Для начала позитивных изменений в самом тоне диалога не мешало бы кардинально понизить накал риторики – взаимных обвинений во всех «смертных грехах». В нынешних российских реалиях взаимоотношений власти и СМИ сделать это не составит большого труда. Больше сложностей будет у американцев, но, полагаю, что постепенно и они справятся с этой задачей.

В более общем плане, российская политика должна преодолеть некоторые элементы «реактивности» в диалоге с Западом и заявить о своих целях и долгосрочной программе действий – видении мирного процесса на Украине и будущего мира в целом. В этой связи было бы целесообразно, в срочном порядке, сделать заявление о целях российской политики в отношении Украины и стран ближнего зарубежья. В рамках этого документа следовало бы ясно и четко заявить какой Россия хотела бы видеть соседнюю братскую страну. Среди этих пожеланий было бы сказано о внеблоковом и безъядерном статусе Украины, о необходимости гарантий в отношении русского языка, об уважении суверенитета и территориальной целостности. Следовало бы продумать и формулировку о гарантиях безопасности Украины на будущее. Такой документ, среди прочего, способствовал бы снятию обвинений в отношении имперских амбиций России. Ситуация такова, что только стабилизация мирного процесса на Украине откроет возможность для оживления диалога по безопасности.

Представляется целесообразным начать консультации с США и с НАТО в отношении достижения согласованного понимания «опасной военной деятельности» и, желательно, заключения соглашений по типу упомянутых выше.

Срочной конкретизации требуют категории Основополагающего Акта Россия–НАТО 1997 г. (который, по свидетельству руководства НАТО продолжает соблюдаться), где говорится, что «НАТО подтверждает, что в нынешних и обозримых условиях безопасности альянс будет осуществлять свою коллективную оборону и другие задачи через обеспечение необходимых совместимости, интеграции и потенциала усиления, а не путем дополнительного постоянного размещения существенных боевых сил [выделено авт.]». Последние слова этого абзаца нуждаются в срочном дальнейшем прояснении для выработки совместного понимания конкретного количественного выражения буквально для каждого слова. Надо иметь четкое представление о том – сколько иностранных военнослужащих, боевой техники и на какой срок могут быть дислоцированы на территории пограничных с Россией стран – членов НАТО.

Заметным шагом на пути к «разрядке» ситуации стало бы возобновление, хотя бы консультаций по обычным вооруженным силам в Европе (переговоры по этому вопросу застопорились и были прерваны). Шагом, направленным на восстановление диалога в области европейской безопасности, могло бы стать продвижение по пути дальнейшего совершенствования (например – снижения согласованного потолка ограничений) Венского документа о мерах укрепления доверия и безопасности.

Безусловно, необходимо продолжение диалога по всему комплексу вопросов, вызывающих озабоченность России в сфере безопасности. Это и проблема ЕвроПРО и развитие американских программ неядерного быстрого глобального удара, и ряд других.

Торможение процесса сокращения и ограничения вооружений абсолютно не отвечает интересам самой России, балансирующей, к тому же на грани финансово-экономического кризиса. А возникшая ситуация (как и украинский кризис, в целом) дает стимул для гонки вооружений – в настоящее время в особенно невыгодной для России форме – качественного совершенствования всего спектра вооружений западными державами. Но для возврата к диалогу и Москве тоже необходимо проявить готовность к обсуждению проблем безопасности, беспокоящих Запад.

Представляется важным придать новый импульс процессу укрепления безопасности и контроля над вооружениями. Для этого в среднесрочный период можно было декларировать принципы (свод принципов) в области международной безопасности и предложить программу конкретных действий по ее укреплению. В частности, подумать над дальнейшим наполнением содержанием проекта Договора о европейской безопасности, предлагавшегося Россией еще в 2008 году.

В качестве целей на долгосрочный период можно было бы изложить проект программы по обеспечению устойчивого мира и безопасности для Европы и мира и предложить для ее обсуждения созвать саммит «Безопасность для всех без разделительных линий». Важным представляется и возврат к выдвигавшейся в России в 1990-е гг. идее укрепления и расширения возможностей и полномочий ОБСЕ – превращения ее в некое подобие «ООН для Европы».

В новый критический и особенно непростой этап эволюции отношений России и Запада в сфере безопасности особенно востребованным становится слово независимых экспертов. Именно в рамках свободного экспертного международного диалога проще нащупать новые подходы и решения проблем безопасности сегодняшнего и завтрашнего дня.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 августа 2015 > № 1542748

Прогулянные уроки истории

Почему холодная война дает рецидивы

П.С. Золотарёв – заместитель директора Института США и Канады РАН, генерал-майор (в отставке).

Резюме В российско-американских отношениях нет оснований для реанимации холодной войны с балансированием на грани взаимного гарантированного уничтожения. Но опыт управления рисками, накопленный за десятилетия холодной войны, забывать нельзя.

Данная статья подготовлена в рамках работ по гранту РГНФ «Социокультурные аспекты национальной безопасности Российской Федерации».

Противоречия интересов, доходящие иногда до соперничества на грани войны, – естественное состояние межгосударственных отношений. Но качественное отличие холодной войны заключалось в том, что за этой самой гранью возникала угроза не только взаимного гарантированного уничтожения, но уничтожения всей мировой цивилизации.

В недавно вышедшей в России книге Оливера Стоуна и Питера Кузика «Нерассказанная история США» приводятся слова известного американского историка Артура Шлезингера, который предположил, что через сто лет люди сочтут холодную войну странной и непостижимой… Наши потомки, скорее всего, поразятся несоответствию между причинами холодной войны и связанной с ней готовностью двух великих держав к взаимному гарантированному уничтожению. И если сегодня мы вновь заговорили о холодной войне, это лишь свидетельство того, что уроки истории никого не учат.

Гонка вооружений и ее правила

После окончания Второй мировой войны между СССР и США не было разногласий, провоцирующих готовность к взаимному уничтожению, как нет их и сейчас между Российской Федерацией и Соединенными Штатами. Но холодная война случилась. Почему? Совпало три основных фактора.

Первый. Перспектива сворачивания военной промышленности вызывала в США страх перед возвратом Великой депрессии. Для поддержания военного производства необходим был внешний враг.

Второй. Ядерная бомба породила уверенность в подавляющем военном превосходстве над всем миром и мотивировала политику с позиции силы.

Третий. Президент Трумэн, не будучи в себе уверен, шел на уступки антисоветским силам и военным, считавшим возможным не только открытый ядерный шантаж, но и ядерные бомбардировки.

Этих факторов хватило, чтобы за пару лет развернуть антикоммунистическую и милитаристскую истерию. Попытки Соединенных Штатов ограничить зону советского влияния вопреки достигнутым договоренностям о послевоенном устройстве мира вынудили Москву к ответным шагам. США в полной мере использовали ядерный шантаж, а после создания ракетно-ядерного оружия в СССР холодная война закрепилась на прочном фундаменте взаимного гарантированного уничтожения.

Наиболее опасным был начальный период. Военные и с одной, и с другой стороны рассматривали ядерное оружие как обычное, но очень мощное. Поэтому, несмотря на ужасающие последствия бомбардировок Японии, его применение предусматривалось в стратегическом планировании. Соединенные Штаты имели тогда подавляющее преимущество и по количеству ядерных боеголовок, и по средствам их доставки. Начиная с Берлинского кризиса американские генералы не просто были готовы на ядерный удар, но и оказывали определенное давление на руководство страны. Генерал Макартур, командовавший американскими войсками на Корейском полуострове, предлагал нанести удар либо по городам Северной Кореи, либо по Кремлю. Он обозначил новый подход – применение ядерного оружия в случае неудачного ведения боевых действий, который был положен Североатлантическим альянсом в основу ядерного планирования. В частности, Вашингтон сделал ставку на тактическое ядерное оружие.

Доктринальные положения предполагали его применение в Европе лишь в крайнем случае, когда поражение становилось неотвратимым. Но более глубокий анализ показал, что такой подход нереален. В случае военного конфликта тактическое ядерное оружие неизбежно стало бы применяться в самом начале конфликта, что с высокой вероятностью влекло за собой полномасштабное применение и стратегического ядерного оружия.

Понимание опасных последствий неравенства потенциалов противостоящих группировок в конце концов привело к разработке Договора об ограничении обычных вооруженных сил в Европе (ДОВСЕ). Однако подписан он был тогда, когда уже начал терять актуальность, а с середины 1990-х гг. документ использовался для политического давления на Россию, что и привело к отказу Москвы от договора.

Стремление к превосходству не только обычных вооруженных сил, но ядерных вооружений на европейском ТВД (театре военных действий) привело к тому, что СССР развернул значительное число подвижных ракетных комплексов средней дальности. Однако Соединенные Штаты нашли простой и эффективный ответ – разместили в Европе незначительное число ракет «Першинг-2», имевших высокую точность и малое время подлета до Москвы. Сложилась реальная возможность нанесения обезглавливающего удара. Этого оказалось достаточно, чтобы вынудить советское руководство подписать договор, по которому ракеты средней дальности уничтожались не только в европейской части, но и по всей территории страны, в целом, как класс ракет. СССР пришлось ликвидировать в три раза больше ракет, чем США. Огромные средства были затрачены впустую.

Что касается стратегических ядерных вооружений, значительное воздействие на гонку вооружений оказал подход американского президента Эйзенхауэра. Будучи трезвым политиком, знающим реальность войны и имевшим опыт союзнического взаимодействия с советскими войсками, он считал, что главное – обеспечить количественное и качественное превосходство над противником. Появление ракетного оружия, первоначально средней дальности, за счет развертывания в Европе и Турции позволило существенно дополнить возможности авиации по нанесению ядерного удара. Фактически фундамент Карибского кризиса был заложен в период президентства Эйзенхауэра.

Во время Карибского кризиса пришло понимание опасности политики ядерного устрашения, соответствующей приемам уличных хулиганов, – «взять на испуг». В этот период еще не было технических возможностей предотвращения несанкционированных пусков ракет. «Испуг» же мог проявиться на уровне младшего офицера, имеющего техническую возможность самостоятельно применить вверенное ему ядерное оружие. Примечательно, что в Карибском кризисе фактор ядерного сдерживания оказался действенным, при том что потенциал США в 10 раз превышал советский. И это тоже урок, который забывать не стоит. Критерий неприемлемого ущерба, обоснованный Макнамарой, был предназначен для других государств. Для себя, судя по всему, Соединенные Штаты определили неприемлемый ущерб на уровне недопущения ни одного ядерного взрыва на своей территории.

Важно не забывать и еще один поучительный момент. Москва помимо ракет средней дальности тайно дислоцировала на Кубе тактическое ядерное оружие. Но скрытность не позволила использовать его сдерживающий потенциал. В результате и президенту Кеннеди, и министру обороны Макнамаре с большим трудом удалось сдержать тех военных и политиков, которые требовали немедленного удара и вторжения на Кубу. Если бы информация о тактическом ядерном оружии была известна американцам, никакое вторжение не могло бы даже обсуждаться. Не в их традициях нести такие людские потери. Отсюда вывод – для достижения цели сдерживания необходимо соблюдать баланс скрытности и демонстративной открытости, когда осуществляются мероприятия по изменению боевой готовности ядерного оружия.

Именно в ходе Карибского кризиса начала вырабатываться практика прямых контактов политиков, приняты конкретные организационно-технические меры по предотвращению ядерной войны. Тот факт, что министром обороны США был Роберт Макнамара, сыграл огромную роль для дальнейшего выстраивания отношений между двумя ядерными державами. Трезвомыслящий и высокообразованный управленец, Макнамара сформулировал критерии необходимой численности ядерных вооружений, стратегической стабильности и взаимосвязи уровней развития стратегических наступательных и оборонительных вооружений.

Не менее важным было и то, что Джон Кеннеди и Никита Хрущёв, несмотря на давление чрезмерно ретивых политиков и военных, решительно и четко обозначили стремление к надежному миру. В значительной мере благодаря их личным усилиям появилось первое соглашение по контролю ядерных вооружений – Договор о запрещении ядерных испытаний в трех средах.

Карибский кризис дал импульс и в другом направлении. Обе державы выработали определенные правила поведения, позволившие создать систему контроля ядерных вооружений. Первоначально удалось ограничить рост стратегических ядерных вооружений и систем противоракетной обороны, а затем приступить к их сокращению. Этот процесс продолжается, несмотря на текущие проблемы.

Почему мы вернулись в прошлое

Тем не менее, сегодня обе страны подошли к такому уровню отношений, что вновь заговорили о холодной войне. Запад демонстрирует силу (учения вблизи российских границ, переброска дополнительной тяжелой техники в район учений и т.д.), в том числе с признаками ядерного шантажа (перебазирование на период учений стратегических бомбардировщиков в Европу, заявления о возможности размещения американских ракет средней дальности в европейских странах под предлогом якобы нарушения Россией договора о РСМД и т.д.). Москва действует тоже вполне в духе холодной войны, причем некоторые проявления заставляют вспомнить о ее начальной, то есть еще плохо управляемой фазе.

Что же вновь подтолкнуло нас к опасной грани? Не претендуя на полноту ответа, можно высказать лишь ряд предположений. Действуют несколько факторов.

Первый фактор – внешний. США после распада СССР продолжили борьбу за сферы влияния. И это притом что все президенты России обозначали готовность двигаться в сторону сближения с Западом до такого уровня, который не исключал даже обсуждение вопроса о вступлении в НАТО. Однако говорить о настоящем стратегическом партнерстве никто не собирался, отчасти потому что на волне эйфории после «победы» в холодной войне Запад не считал нужным воспринимать Россию всерьез, не веря в перспективы восстановления ее потенциала. При этом, впрочем, открыто поощряли бывших союзников Москвы, которые не уставали говорить о наличии военных угроз с ее стороны. Соединенные Штаты стремились последовательно распространять свое влияние на всем постсоветском пространстве, исходя из того, что традиционное российское присутствие там можно игнорировать.

Вышесказанное не отменяет грубых ошибок, допущенных Россией в отношениях с соседними странами, причем, к несчастью, наиболее провальным оказался курс именно на украинском направлении, которое и стало детонатором нынешнего глубокого кризиса между Москвой и Западом. Россия не смогла ни найти правильных инструментов политики в сопредельных государствах, ни установить баланс между своей естественной исторической ответственностью перед связанными с ней народами и соотечественниками, с одной стороны, и необходимостью поддерживать стабильность у соседей, с другой. И последствия этих просчетов будут долго влиять на и без того сложный процесс становления нового самоощущения России.

И все же политика Соединенных Штатов по отношению к Российской Федерации заложила в российском обществе значительный потенциал антиамериканских настроений, в том числе и среди молодого поколения, не знакомого с атмосферой настоящей холодной войны. И этот потенциал становится востребованным российскими властными структурами в интересах внутренней политики.

Второй фактор – внутренний. Предпринятая в 1990-е гг. попытка сразу шагнуть в демократию и рыночную экономику привела к опасной грани, за которой маячил распад государства. Во власть не только на местах, но и на федеральном уровне хлынул криминал. Наступил момент, когда переход к авторитарным методам управления стал логически обоснованным. Государственность удалось стабилизировать, но укрепление государства, в котором коррупция пустила крепкие корни, одновременно подняло и ее уровень. «Крышевание» бизнеса перешло из рук криминала в руки структур безопасности. «Ручное управление» вошло в противоречие с процессом формирования рыночной экономики. Накопление внутреннего напряжения создало определенные угрозы авторитарной власти. Фактически задавив оппозицию, власть разрушила потенциал политического развития, дав Западу повод беспокоиться относительно возрождения в России авторитаризма. Российский правящий класс, в свою очередь, использовал накопившиеся антиамериканские настроения, стимулировав патриотический подъем на грани национализма и восприятие окружающего мира как враждебного. Действия России по возврату Крыма, ставшие ответом на активную западную политику по поощрению смены режима в Киеве, настолько подняли уровень поддержки власти, что Запад начал опасаться возрождения в России полноценного тоталитаризма. Возник замкнутый круг.

Третий фактор – также внутренний. И в США после Второй мировой войны, и в России сегодня этот фактор связан с оборонной промышленностью. Проблемы, по сути, диаметрально противоположны. В Соединенных Штатах задача состояла в ограничении потенциала оборонной промышленности, но так, чтобы не допустить торможения развития. А в России ставится цель увеличения потенциала оборонной промышленности для развития страны. В 1990-е гг. в России не произошла конверсия оборонных предприятий. Часть из них заняли выжидательную позицию, выкручиваясь разными способами, но теряя квалифицированные кадры, а другая часть выживала на технологиях советского периода, поставляя вооружения и военную технику другим странам. При этом Вооруженные силы испытывали кризис из-за того, что устаревшие образцы вооружения и военной техники составляли 80% и более. Тянуть дальше с началом перевооружения было уже нельзя. Критическая ситуация назрела давно, а решение принято в период мирового экономического кризиса и накануне падения цен на нефть. В результате задачу перевооружения приходится решать с превышением допустимой доли расходов на оборону (в европейских странах НАТО меньше 2% от ВВП). Как известно, в бюджетах развитых государств доля расходов на оборону меньше доли расходов на образование и здравоохранение. Мы же вынуждены обкрадывать социальную сферу в интересах обороны. В этих условиях внешний враг для внутренней политики совсем не лишний. Антиамериканизм стал востребованным, а патриотизм – легко трансформируемым в любовь к власти.

Помимо задачи перевооружения, государство, вероятно, попыталось решить и другую задачу. Приватизированные предприятия, попав в частные руки, стали предметом на торгах недвижимостью, а не производителями товаров и услуг. Государству не удалось решить задачу стимулирования производства ни в малом, ни в среднем, ни в крупном бизнесе, а отсюда и углубление технологического отставания. Тут и возникла надежда на то, что новые технологии могут появиться в оборонной сфере.

Результирующая этих трех факторов привела к ситуации, когда вновь заговорили о холодной войне. Важно, однако, что два из этих факторов имеют внутренние причины. Внешний фактор один – соперничество на постсоветском пространстве. Поэтому есть все основания говорить о полном несоответствии проблем в российско-американских отношениях состоянию взаимного гарантированного уничтожения, характерному для холодной войны.

Как управлять рисками

Мир стал иным, и главные угрозы теперь общие. Обострение отношений между Россией и США ослабляет их возможности по противодействию реальным, а не мнимым угрозам. Однако, к сожалению, опыт показывает, что на практике в большой политике редко преобладают рациональные решения.

Но если исходить из наихудшего сценария развития российско-американских отношений, стоит обратить внимание на две составляющие, которые оформились и поддерживались в ходе холодной войны.

Во-первых, терпимое отношение руководства к представителям интеллектуального класса, которые (по крайней мере в идеале) не подстраиваются под политическую конъюнктуру, не подвержены пропагандистскому давлению и способны критически оценивать действия власти.

Во-вторых, сохранение и приумножение совместного опыта и потенциала в сфере контроля вооружений, который направлен на нейтрализацию главной опасности – готовности к немедленному взаимному гарантированному уничтожению.

Очевидно, что контакты официальных лиц сегодня намного интенсивнее, чем раньше, в том числе благодаря современным средствам связи. Возможно, именно из-за этого появилось впечатление, что руководителям высшего эшелона уже не столь нужны контакты и обсуждение проблем с видными учеными и политиками, да и вообще их роль уменьшилась. Но это ошибочный путь. В непростые для советско-американских отношений времена началась практика Дартмутских встреч и других форм контактов. Они дополняли официальное взаимодействие интеллектуальной составляющей, новыми идеями и нестандартными решениями.

Кроме этого, необходимо учитывать зависимость политических лидеров от ими же во многом сформированных систем. В период нарастания напряженности они оказываются под давлением общественного мнения, ранее созданной атмосферы восприятия врага и патриотического настроя на решительный отпор, военных, мыслящих в категориях готовности к вооруженному конфликту, политических сил, не отвечающих за ситуацию, но демонстрирующих свою решимость и т.д. Все это подталкивает к решениям, имеющим лишь трагический исход. Далеко не всегда находятся такие лидеры, как Кеннеди и Хрущёв, способные остановить трагическую цепь событий. В то же время представители научного мира, неподвластные политической конъюнктуре, в подобных ситуациях действуют активно и способны остановить рискованный дрейф.

Во-вторых, тема контроля вооружений, в первую очередь ядерных, актуальна при любом развитии событий. Опыт холодной войны показал, что пока одна сторона обладает преимуществом, теоретически позволяющим рассчитывать на военную победу, всегда находятся группы, которые пытаются направить политику государства на применение силы, в том числе ядерного оружия.

Потенциальные возможности неядерных средств огневого и радиоэлектронного поражения, кибератак способны создать в ходе военного конфликта условия, мотивирующие применение ядерного оружия первыми. Трудно представить, что какой-либо политический лидер осознанно примет такое решение. Однако Россия и США имеют в своих стратегических ядерных арсеналах ракетные комплексы, готовые к немедленному применению, но уязвимые от первого удара противника. Прежде всего речь идет о наземных комплексах МБР. В критическом положении лидер может оказаться перед выбором – либо применить ядерное оружие немедленно, либо потерять его и потерпеть неминуемое поражение.

Не случайно некоторые специалисты заговорили о необходимости выработки мер, исключающих принятие лидером страны столь ответственного решения по сигналам системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) в сжатый интервал времени (5–10 минут). Фактически речь идет о снижении риска применения ядерного оружия. Однако обсуждаемое решение вызывает сомнение. Так, например, предлагается понизить готовность тех ракетных комплексов, которые уязвимы от первого удара, с тем, чтобы не возникало ситуации, провоцирующей их применение после получения информации от СПРН. Но при этом развиваются неядерные высокоточные средства большой дальности.

На данном этапе, когда Россия и США приводят свои стратегические ядерные вооружения в соответствие с договором СНВ-3, мала вероятность начала переговоров о дальнейшем сокращении стратегических ядерных вооружений, тем более что Россия говорит о необходимости перехода к многостороннему формату сокращения, что в ближайшей перспективе тоже маловероятно. Сказывается и нерешенность проблемы противоракетной обороны. Она выходит за рамки российско-американских отношений, затрагивает и интересы Китая, т.е. оказывает отрицательное влияние на возможность перехода к многостороннему формату сокращения ядерных вооружений.

В то же время задача снижения рисков применения ядерного оружия актуальна для всех ядерных государств и допускает многосторонний формат обсуждения. Первые шаги могут быть простыми и эффективными, последовать со стороны России и США и вполне оказаться приемлемыми для остальных ядерных государств. Это отдельная тема, но подход к ней можно обозначить.

Есть все основания утверждать, что в мирное время принятие осознанного решения о применении ядерного оружия невозможно. Это исключалось даже на пике холодной войны. Если в отсутствие вооруженного конфликта СПРН дает сигнал о ракетном нападении, то это может быть лишь недостоверная информация. Ее причиной могут быть аппаратные сбои, преднамеренные помехи, изменения в состоянии магнитосферы Земли из-за возмущений на Солнце, несвоевременное получение уведомлений о планировавшихся пусках ракет и т.д. В то же время в соответствии с принятыми процедурами подобного рода информация должна быть доведена до высшего должностного лица, имеющего право на принятие решения о применении ядерного оружия. При сохраняющемся состоянии взаимного ядерного сдерживания, дислокации ракет другой стороны на расстояниях с малым подлетным временем решение о реагировании на информацию о ракетном нападении должно приниматься в условиях дефицита времени.

В мирное время, когда внезапный ядерный удар исключен, необходимо избавить высшее руководство от тревожной информации СПРН. Но для этого нужно создать такие условия для персонала, обслуживающего системы предупреждения, которые позволяли бы либо предвидеть появление ложных сигналов, либо предельно оперативно определять причину этого.

Попытка организации такой работы операторов СПРН была предпринята в 2000 г., когда Россия и США подписали Меморандум об открытии в Москве Центра обмена данными (ЦОД) от систем предупреждения о ракетном нападении. В Центре предусматривалась совместная работа американского и российского персоналов с использованием национальных аппаратных средств, а в последующем и вариант их электрического сопряжения. Даже на первоначальном этапе организации работы ЦОД мог бы реально освободить высшее руководство от рассмотрения заведомо недостоверной информации, способной привести к принятию неадекватных решений и применению ядерного оружия. Необходимо вернуться к идеям 15-летней давности, но не останавливаться на них. Обе страны строят системы управления ядерным оружием с использованием космических средств, одновременно выполняющих функции первого эшелона системы предупреждения о ракетном нападении и средств передачи командной информации. Безопасность существенно зависит от надежности космических систем различного назначения. Поэтому совместный мониторинг обстановки в космосе становится объективной необходимостью. Кроме того, с самого начала было бы целесообразно привлечь к работе Центра представителей других государств, например, Китая. А это уже элемент многостороннего режима контроля и предотвращения применения ядерного оружия. От замысла создания Центра обмена данными необходимо переходить к созданию совместного Центра по предотвращению ядерной войны. И если вести речь о снижении в мирное время боевой готовности ядерного оружия, то в первую очередь в интересах использования процесса восстановления боевой готовности для укрепления сдерживающей роли ядерного оружия в период военной конфронтации.

После начала военного конфликта в действие вступают другие факторы, влияющие на возможность применения ядерного оружия. В это время будут приниматься дополнительные меры по повышению боевой готовности ядерного оружия, живучести и его, и системы управления. Важно продумать комплекс мер восстановления и повышения боеготовности, которые могли бы использоваться в интересах сдерживания дальнейшей эскалации конфликта. Для этого такие меры должны быть демонстративными, то есть достаточно открытыми.

Таким образом, создание совместного международного Центра предотвращения ядерной войны заложило бы принципиально новый элемент многостороннего режима контроля ядерных вооружений. Потенциал сдерживающей роли ядерного оружия увеличивается, а риск его применения снижается.

В целом в российско-американских отношениях по-прежнему нет оснований для реанимации холодной войны с балансированием на грани взаимного гарантированного уничтожения. Геополитические интересы при наличии общих угроз имеют четкие границы влияния на процесс ухудшения двусторонней атмосферы. Тем не менее обозначившиеся тенденции не позволяют надеяться на ее скорое оздоровление. Поэтому положительный опыт, накопленный за десятилетия холодной войны, забывать нельзя.

Стеклянный зверинец нераспространения

Почему не удалась Обзорная конференция

В.А. Орлов – основатель, ныне советник ПИР-Центра. Директор Центра глобальных проблем и международных организаций Дипломатической академии МИД РФ. Член Консультативного совета при генеральном секретаре ООН по вопросам разоружения. Участник Обзорных конференций ДНЯО 1995, 2000, 2005, 2010 и 2015 гг.

Резюме Для международного режима ядерного нераспространения наступил новый этап. Ситуация ухудшилась. И исправлять ее будет все труднее и затратнее. А общее международное похолодание делает ситуацию вокруг ДНЯО предельно хрупкой.

«Как-то звери в зоопарке задумали разоружиться и собрались обсудить, как это сделать. Первым выступил Носорог, сказавший, что пользоваться зубами – варварство, и они должны быть запрещены раз и навсегда. Пользоваться же рогами – мера оборонительная, а потому ее следует разрешить. Буйвол, олень, дикобраз и даже маленький ежик заявили, что будут голосовать за предложение Носорога, однако Лев и Тигр придерживались другого мнения. Они выступили в поддержку зубов и даже когтей, которые назвали “достойным оружием далекой древности”».

У. Черчилль. «Басня о разоружении», 1928 г.

Вряд ли кто-то мог делать высокие ставки на успех Обзорной конференции по Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), которая проходила в апреле-мае с.г. в Нью-Йорке. Ее участники встретились в атмосфере, далекой от благоприятной. Но провал конференции – гораздо более значимое событие, нежели простая неспособность государств-участников договориться о тексте заключительного документа, подытоживающего пятилетний цикл рассмотрения действия договора.

Предыстория

Подавляющее большинство государств мира признает ДНЯО краеугольным камнем глобальной архитектуры безопасности. Состав его участников беспрецедентно велик – 191 государство: больше, чем в каком-либо другом международном договоре в области безопасности, и число их продолжает расширяться – на прошедшей конференции к Договору присоединилась Палестина. Вне документа остаются всего четыре государства: Израиль, Индия, Пакистан, а также Южный Судан. КНДР частично предприняла процедуры выхода из Договора и в настоящее время де-факто является ядерным государством, в договоре не участвующим.

Сомнений в эффективности реализации отдельных положений ДНЯО немало. Но нужность самого Договора никто из его участников под вопрос не ставит. В 1995 г. ДНЯО был продлен бессрочно, причем практически консенсусом, без голосования. Таким образом, вот уже два десятилетия сама постановка вопроса о том, «нужен» договор или «не нужен», в юридическом смысле отпала. Но в том же 1995 г. был принят «большой пакет» решений, на который опирался юридически обязывающий вердикт о его бессрочном продлении. Частью пакета было и решение по Ближнему Востоку, призывающее все государства региона присоединиться к Договору и сформировать на Ближнем Востоке зону, свободную от ядерного и иного оружия массового уничтожения (ЗСОМУ). Это решение не выполняется.

Все последующие обзорные конференции ограничивались рассмотрением действия договора, а также старались – в одних случаях успешно, в других нет – сформулировать шаги для дальнейшего наиболее эффективного выполнения всех положений, при этом обеспечивая баланс трех его составляющих: нераспространения (статьи 1 и 2), разоружения (статья 6) и мирного использования атомной энергии (статья 4). Признанием того, что четырехнедельный марафон по обзору действия Договора удался, становилось консенсусное принятие заключительного документа конференции.

В 2000 г. обстановка накануне обзорной конференции не сулила ничего хорошего. В результате агрессии против Сербии осложнились отношения между Россией и США. Возросла американо-китайская напряженность. К тому же в воздухе уже витал призрак второй войны против Ирака, и тема «оружия массового уничтожения» уже вовсю эксплуатировалась Соединенными Штатами для пропагандистской «артподготовки» вторжения в Ирак. Успех конференции до последнего дня висел на волоске, прежде всего из-за выработки формулировок по Ираку. Однако воля большинства государств заставила прийти к компромиссному итоговому документу – и документу сильному, включавшему, в частности, 13 шагов ядерного разоружения. (Другое дело, что далеко не все они были реализованы: чего стоит, например, признание важности российско-американского Договора по ПРО как краеугольного камня стратегической стабильности.)

В 2005 г. на конференции в Нью-Йорке царила уже совсем иная атмосфера – вялая, без воли к нахождению развязок. Три государства – США, Иран и Египет – сделали (каждое по своим сугубо узкокорыстным соображениям) ставку на провал конференции. И им это удалось.

Спустя еще одну пятилетку, в 2010 г., атмосфера опять изменилась, причем существенно. На фоне заключения нового российско-американского договора по СНВ возросли ожидания неядерных государств, что прогресс ядерного разоружения может быть ускорен. Появились и надежды на то, что удастся нащупать развязки ближневосточного узла через созыв конференции по ЗСОМУ. На этом – в целом благоприятном – фоне приняли амбициозный заключительный документ, включавший План действий из 64 пунктов, значительная часть которых была посвящена ядерному разоружению. Ядерным государствам, в частности России, было тогда непросто пойти на принятие этого документа. Однако они не стали его «заваливать», рассудив, что принятие Плана действий будет знаком всеобщего конструктивного компромисса, что в конечном итоге укрепит ДНЯО.

С высоты сегодняшнего дня ясно, что успех 2010 г. был иллюзорным. Участники пошли «на опережение», не имея солидной базы для реализации положений, заложенных в Плане действий. Выполнение части из них рисковало обернуться профанацией. А некоторые просто были провалены. Так и не созвали конференцию по ЗСОМУ на Ближнем Востоке, хотя заключительным документом предписывалось сделать это в 2012 году. Работа по ее подготовке началась с неоправданным запозданием, Израиль от разговоров о своем участии уклонялся, а Соединенные Штаты решили, что это не та проблема, ради которой стоит дразнить своего главного ближневосточного союзника, и по сути дали «зеленый свет» на торпедирование созыва такой конференции.

Контекст-2015

Международный фон, на котором мы собрались в Нью-Йорке в апреле с.г., был наихудшим со времен холодной войны. Больше того, многие признаки нынешней международной ситуации позволяют, на мой взгляд, говорить о том, что мир уже вступил в состояние новой холодной войны.

Прежде всего это жесткая, неослабевающая конфронтация между двумя крупнейшими участниками ядерной пятерки – Россией и США. Во-вторых, кардинальное ухудшение ситуации с европейской безопасностью. В-третьих, глубокое разочарование государств Ближнего Востока, прежде всего Египта, отсутствием какого бы то ни было прогресса по выполнению решения 1995 г. о присоединении Израиля к Договору – или как минимум по началу диалога о формировании в регионе зоны, свободной от ОМУ. В-четвертых, глубокий кризис многостороннего разоружения, отразившийся как в многолетней стагнации Конференции по разоружению в Женеве, так и в неспособности ввести и действие уже подписанный в 1996 г. Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), из-за того что считанное число государств, включая Соединенные Штаты и Китай, его не ратифицировали. В-пятых, нарастание напряженности в Восточной Азии, включая намерения КНДР интенсифицировать свою ракетно-ядерную программу.

Эти пять факторов определили глубокий скептицизм многих участников по поводу возможности достижения какого-либо прогресса в нераспространении и разоружении в этом году. И это несмотря на то, что на одном нераспространенческом направлении наметился существенный прогресс. И на каком – иранском!

Действительно, многие участники ДНЯО отдали должное успеху многосторонней дипломатии в отношении иранской ядерной программы (ИЯП). Даже несмотря на то что всеобъемлющего решения по ИЯП к моменту конференции выработано не было и что сама возможность такого окончательного решения у многих вызывала вопросы, иранская делегация на конференции воспринималась с большим знаком «плюс», в ее вкладе в дискуссию видели конструктив за конструктивом. Однако позитивная динамика на этом направлении оказалась не способна изменить общий негативный фон.

Завязка. Основные игроки. Кулуары

Завязка конференции – ее первая неделя, когда участники договора излагают официальные позиции на пленарном заседании – выявила как возможности этой обзорной конференции, так и их пределы. Она также вывела на сцену главных игроков.

Начнем с ядерной пятерки. Да, Соединенные Штаты и Россия уже в первые дни обменялись серией упреков. Не могу сказать, что упреки были тривиальными. Обычно на площадке ДНЯО США и Россия редко пикируются публично. Но на этот раз Джон Керри в первый же день заявил, что Россия, по мнению Соединенных Штатов, нарушает договор по РСМД. Поднял он и тему Будапештского меморандума (которую потом развили Канада, Польша, Эстония и, понятное дело, Украина). В свою очередь, Россия обвинила США и государства НАТО в подрыве ДНЯО в связи с политикой «совместных ядерных миссий» (nuclear sharing), в ходе которых военнослужащие из неядерных стран – членов альянса обучаются навыкам применения ядерного оружия и участвуют в процессе ядерного планирования. «Призываем США и тех членов НАТО, кого это касается, обеспечить надлежащее выполнение обязательств по ДНЯО. Прекращение нарушения с их стороны было бы наилучшим вкладом в укрепление режима ядерного нераспространения», – так беспрецедентно жестко прозвучало российское заявление. Другой стержневой линией российской обеспокоенности стало развертывание Соединенными Штатами глобальной системы ПРО.

С другой стороны, даже и в этих условиях взаимных пикировок ядерная пятерка умудрилась не потерять хотя бы видимости единства. Приняли совместное заявление – как водится, беззубое и безликое, однако направившее сигнал наиболее радикальным разоруженческим «активистам», что пятерка как минимум продолжает координировать свои подходы. Россия и США провели совместный брифинг по реализации договора СНВ. Впрочем, аудитория была немногочисленной. Свидетельствовало ли такое угасание интереса к двустороннему российско-американскому контролю над вооружениями о том, что реализацию ДСНВ в мире принимают за данность и о рисках не задумываются? Или же о том, что ДСНВ для большинства подписантов ДНЯО – шаг, конечно, правильный, но явно недостаточный?

Что касается тематики Будапештского меморандума, то она, надо сразу сказать, не стала сколько-нибудь значимой в ходе конференции. В проект заключительного документа упоминание о нем даже не попало. Как, впрочем, и упоминания о «совместных ядерных миссиях НАТО». Это позволяло предположить, что стороны исполнили ритуальный «танец с саблями», публично погрозили друг другу, а потом сели за общую работу – в конце концов, и Соединенные Штаты, и Россия в жизнеспособности ДНЯО кровно заинтересованы.

Прочие ядерные государства также вели себя негармонично. Великобритания преимущественно солидаризировалась с Соединенными Штатами, однако по некоторым разоруженческим вопросам занимала позиции, более близкие к «неядерным активистам». Франция, напротив, жестко выступила против так называемой Гуманитарной инициативы, призывающей обратить внимание на катастрофические последствия применения ядерного оружия. Какого-либо заигрывания с «неядерными активистами» Франция не допускала, что объективно сблизило ее позицию с российской. Наконец, Китай отмалчивался, стремясь не заострять ни один вопрос за единственным исключением – когда надо было «уколоть» Японию. Тогда Пекин сделал это внятно и максимально для Токио болезненно (по вопросу о Хиросиме), после чего снова ушел в приятную гибернацию.

Таким образом, единство государств «пятерки» – не более чем фасад, скрывавший глубокие противоречия, причем они не исчерпываются российско-американскими. В то же время каждый из пяти был бы рад отсидеться за чьей-то спиной, когда дело касалось необходимости жестких и внятных ответов «неядерным активистам». Почему-то всем особенно хотелось «отсидеться» здесь за спиной России… не затем ли, чтобы потом ее же удобнее было бы обвинить в срыве конференции?

Другой коллективный игрок на Обзорной конференции – Движение неприсоединения – является слишком большим (более ста десяти участников), чтобы избежать аморфности. Предполагалось, что заметную роль здесь будет играть Индонезия. Однако этого не произошло. В результате главную скрипку в ДН в ходе конференции играл Иран – и, как правило, играл элегантно.

Еще один игрок – это государства Инициативы по нераспространению и разоружению (NPDI) – в основном те страны, кто находится под «ядерным зонтиком» США и, имея свои отличительные интересы, выступает в роли буфера между «пятеркой» (прежде всего Соединенными Штатами и Великобританией) и «неядерными активистами».

Теперь самое время представить тех, кто уже вышел на сцену под собирательным именем «неядерных активистов». Это – значимая и растущая группа стран, недовольных медленными темпами разоружения и отсутствием прогресса в выполнении решений по разоружению, принятых в 2000 и 2010 годах. Роль «застрельщиков» играют Австрия, Швейцария, Мексика, Куба и Южная Африка. Именно Австрия собрала под свои знамена 159 государств, которые приняли участие в конференции по гуманитарным последствиям ядерного оружия в Вене в прошлом году (Мексика созывала аналогичную конференцию ранее, а Южная Африка, возможно, примет следующую). Австрия также заручилась поддержкой 93 стран, чтобы вести дело к скорейшему юридическому запрещению ядерного оружия – так называемый «Австрийский призыв».

Это – серьезная сила, которую нельзя ни игнорировать, ни окарикатуривать. Австро-швейцарские усилия привели к серьезному переформатированию баланса сил в ходе обзорного процесса. Россия и Франция остались двумя ядерными государствами, которые по-прежнему глубоко скептичны в отношении Гуманитарной инициативы. Действительно, инициируя обсуждение вопросов этического, гуманитарного порядка (самих по себе вполне существенных), Австрия, Мексика и ряд других государств будут стремиться подвести базу под такой же юридический запрет владения ядерным оружием, который наложен международными конвенциями на два другие вида ОМУ – химическое и биологическое. Причем сегодня непонятно, будет ли это делаться в формате обзорного процесса ДНЯО или за его пределами.

Наконец, последняя группа стран – ближневосточная. Тут точно так же, как и на самом Ближнем Востоке, царит взаимная подозрительность, впрочем, тщательно маскируемая, когда речь заходит о конференции по зоне, свободной от ОМУ на Ближнем Востоке, и об Израиле. По этой группе вопросов арабы солидарны. Как правило, их позицию оглашает Египет, к которому присоединяются Алжир, Тунис, Сирия, в то время как страны Залива говорят то же, но «вполголоса», особенно раздраженные дипломатическим блеском Ирана. На этой конференции Каир вел себя максимально жестко – так, что вспоминалось заседание подготовительного комитета в 2013 г., когда египетская делегация громогласно хлопнула дверью. К тому же в этом году выяснилось, что заметно упала эффективность американского воздействия на Египет.

После завершения пленарной недели началась неделя кулуарная. Работали три главных комитета – по разоружению, нераспространению и атомной энергии. Атомная энергии – это, пожалуй, единственная зона ДНЯО, где противоречия не перерастают в антагонизмы и комитету удалось выйти на консенсусный текст. Нетрудно догадаться, что работа двух других комитетов шла трудно, и там на консенсус рассчитывать не приходилось. Параллельно основная работа шла в кулуарах. Там наметились две разнонаправленные тенденции.

Первая – «расплеваться». Она была заметна и среди некоторых участников ядерной пятерки, и среди игроков в стане «ядерных активистов», и у отдельных ближневосточных государств, прежде всего Египта. Каждый руководствовался своими мотивами, чтобы сторониться поисков компромисса. То, что, скажем, для Франции казалось неприемлемыми уступками в вопросах разоружения, для Австрии или Мексики выглядело как меры явно недостаточные.

Вторая тенденция – «разрулить и вырулить». Вырулить на компромисс. В какой-то момент стало казаться, что у большинства приехавших в Нью-Йорк настрой был именно такой. Без иллюзий и завышенных ожиданий. Не пытаясь прыгнуть выше головы или «выше» Плана действий 2010 года. Понимая, что общая обстановка сейчас не благоприятствует большим шагам и крупным успехам, сторонники подхода «разрулить и вырулить» настроились двигаться вперед небольшими, зато осязаемыми шагами, чтобы вернуться в свои столицы с консенсусно принятым заключительным документом. К такому гибкому подходу склонялись, например, Испания, Бразилия, Иран, Австралия, Швеция, в какой-то момент и Швейцария.

Россия также настраивалась на результат, а не на провал. Именно с таким намерением она предложила в заключительный документ проект текста по Ближнему Востоку, где, в частности, предполагалось, что генеральный секретарь ООН созовет конференцию по зоне, свободной от ОМУ, не позднее 1 марта 2016 года.

Но у этой группы стран – пусть их и было большинство – не оказалось лидера-медиатора.

Кульминация и развязка

В роли лидера вынужденно выступила председатель конференции опытный алжирский дипломат Таус Ферухи. В последние дни заседания она призвала участников «настроиться на компромисс» и в узком составе занялась подготовкой заключительного документа – зная, что разные предложения в нем не понравятся французам, американцам, покажутся слабыми австрийцам… Но она была нацелена на сбалансированный исход.

Мы увидели подготовленный текст в полночь с 21 на 22 мая. И когда я прочитал все 24 страницы, вынужден был признать, что Ферухи и ее небольшой команде удалось почти невозможное. Конечно, ничего революционного там не содержалось – всего-навсего итоговый документ очередной обзорной конференции. Но как минимум в двух ключевых элементах проект шел достаточно далеко.

Прежде всего 19 пунктов параграфа по дальнейшим шагам в области ядерного разоружения, как мне представляется, должны были устроить неядерные государства с их требованиями «дальнейшего прогресса». Начинался параграф с признания «глубоких озабоченностей катастрофическими последствиями, к которым может привести применение ядерного оружия». Далее шел призыв к России и Соединенным Штатам «как можно скорее» начать переговоры по более значительным сокращениям ядерного оружия. Всем ядерным государствам предписывалось ужесточить отчетность по ядерному оружию – правда, «без ущерба для собственной национальной безопасности».

Содержалось требование к восьми государствам, еще не ратифицировавшим ДВЗЯИ и таким образом держащим его в своих заложниках, ратифицировать его «неотложно и не дожидаясь других». Нельзя было не обратить внимание и на последний, девятнадцатый, пункт, рекомендующий Генассамблее ООН сформировать рабочую группу для выработки эффективных мер по полной реализации статьи шестой…

Первой моей реакций было: это победа «ядерных активистов» и капитуляция «пятерки», раздробленной междоусобицами. Однако при более вдумчивом прочтении проявились очертания разумного, взвешенного компромисса, и стало понятнее, почему глава российской делегации позднее назвал проект «очень полезным усилием со стороны г-жи Ферухи, который мог быть принят, который следовало принять».

В основу ближневосточного раздела легли российские предложения – родившиеся, конечно, не сами по себе, а в результате «марафонских» консультаций с государствами региона – прежде всего с Египтом, но не только с ним. Так, Израиль присутствовал на конференции и незримо (потому что иногда казалось, будто американцы или канадцы озвучивают не свою, а израильскую позицию), и вполне зримо – как наблюдатель. Его флажок то и дело мелькал в кулуарах. Сохраняя традицию последних лет, российские коллеги постоянно встречались с израильскими, обсуждая возможные развязки и степень их приемлемости. Конечно, велся диалог и с США, и с Великобританией – причем до самой последней недели он казался вполне конструктивным, так что иногда в кулуарах слышалось: «Опять русские с американцами по Ближнему Востоку по одним нотам поют».

Но выяснилось, что все-таки не по одним. Соединенные Штаты (а с ними Великобритания и Канада) никак не могли согласиться со следующим: чтобы гарантировать созыв конференции по зоне, свободной от ОМУ, невозможно бесконечно упираться в несогласие Израиля. Предлагалось при активном участии генсека ООН, США, Великобритании и России подготовить повестку дня, чтобы через 45 дней после этого генсек и созвал конференцию – пригласив все государства региона, включая, конечно, Израиль. Но неявка Израиля не смогла бы «заветировать» созыв конференции. Не было предусмотрено такого права вето и у соучредителей. Это снимало риск бесконечного ожидания и повышало давление на израильтян.

До пяти часов вечера последнего дня конференции шли интенсивные консультации по проекту предложенного документа. Как вскоре стало ясно, разоруженческая проблематика оказалась взаимоприемлемой.

Сбой – ну просто déjà vu на ДНЯО – произошел на ближневосточном направлении. Вероятно, в эти часы все участники конференции оставались заложниками межведомственного согласования не так далеко от Нью-Йорка – в Вашингтоне, где, возможно, принимали звонки и от своей делегации в Нью-Йорке (Госдеп в таких вопросах не властен), и от своих коллег из Иерусалима.

Последние перевесили. В переполненном зале Генеральной ассамблеи ООН Соединенные Штаты объявили, что предложенный проект в части, касающейся Ближнего Востока, противоречит их национальной политике (читай: не дает права вето), и принять его они не смогут. Одновременно они обвинили в несговорчивости Египет. Шум разочарования пронесся по залу. Только в этот момент стало понятно, что тех, кто хотел «разрулить и вырулить», было не просто большинство, а весомое большинство. Но оно в этот день проиграло.

«Провал с нахождением путей выхода по Ближнему Востоку ставит вопрос о том, как это одна страна вне ДНЯО так повлияла на результат нашей работы», – сокрушалась с трибуны, чуть не плача, представитель Южной Африки. Но было поздно. Единственную попытку спасти ситуацию предпринял Иран, запросив прервать конференцию для срочных консультаций, хотя дело шло к ночи. Прервали. Чуда не произошло.

Конференция 2015 г. могла пройти по сценарию 2000 г., когда неблагоприятный международный фон не помешал общему стремлению выйти на совместный документ. А могла – по сценарию 2005 г., когда «воля к победе» отсутствовала напрочь. По моей оценке (ряд моих западных коллег по «нераспространенческому цеху» уже высказали с ней несогласие, считая, что я был необоснованно оптимистичен), в 2015 г. имелось достаточно предпосылок для сценария 2000 года. Однако победил сценарий 2005 года.

А ДНЯО – проиграл.

Что это значит

Сразу оговорюсь: на этой обзорной конференции судьба Договора не была на кону. Он действует бессрочно, а обзорный процесс всегда, начиная с вступления Договора в силу в 1970 г., шел неровно. Бывают пятилетки удачные, а бывают и неудачные. К тому же принят или не принят заключительный документ – не главный критерий успеха конференции, а просто его осязаемая часть. По справедливому замечанию ведущего эксперта в области нераспространения профессора Уильяма Поттера, «куда важнее дух, преобладавший в ходе конференции: чего там больше – духа конфронтации или духа сотрудничества?». К слову, самая успешная конференция ДНЯО состоялась в 1995 г., когда он был бессрочно продлен; но заключительный обзорный документ тогда принять не удалось.

Еще оговорюсь: урок неудачной конференции 2005 г. показывает, что такие провалы стимулируют углубленную работу над ошибками, помогают мобилизовать усилия, чтобы следующая конференция была лучше.

Итак, две оговорки сделаны. А теперь скажу, что даже при их учете 22 мая 2015 г. режим ядерного нераспространения потерпел очень серьезное поражение. В лучшем случае он отброшен на десятилетие назад. В условиях, когда на Европейском континенте повышается напряженность и снова вспоминают о ядерном факторе, говорят о размещении новых ядерных вооружений, рискуют потерять договор РСМД, – ДНЯО должен стоять незыблемо, без каких-либо оговорок.

Применительно к европейской безопасности приходит время задуматься о том, как укрепить режим нераспространения на континенте – в частности, через формирование зон, свободных от ядерного оружия, через другие меры, направленные на неразмещение ядерного оружия за пределами национальных территорий ядерных государств. В качестве первоочередной меры на повестке дня стоит вопрос о снижении риска инцидентов, вовлекающих ядерное оружие, – тех случайных рисков, последствия которых могут быть необратимы.

Продолжает оставаться остроактуальным – и нерешенным – вопрос о взаимосвязи наступательных и оборонительных стратегических вооружений, а также о соотношении ядерного оружия и новых типов стратегических вооружений в неядерном оснащении. К сожалению, несмотря на актуальность, эта проблематика пока не встречает интереса у большинства европейцев. Они словно переняли русскую пословицу: «Пока гром не грянет…».

В то же время Гуманитарная инициатива и следующий за ней Австрийский призыв будут набирать обороты. По моему мнению, эти дискуссии уводят нас от ключевых вопросов разоружения. Понимаю, что есть идеи вообще превратить это движение в площадку, альтернативную ДНЯО, и начинать «выращивать» на ней конвенцию о запрещении ядерного оружия. Будет ли это подспорьем ДНЯО? Отнюдь.

Но стоит ли бояться «неядерных активистов»? Конечно, нет. Надо вести с ними диалог. Ведь нельзя забывать, что в Венской конференции участвовали все государства СНГ и ОДКБ (кроме России и Таджикистана), все государства БРИКС – опять же, кроме России. Может быть, стоит поучиться у Китая, который от дискуссии не уклоняется, но направляет делегации низкого уровня.

В период предстоящего пятилетнего обзорного цикла, вероятно, проявятся те линии напряженности, которые сегодня еще только пунктиром просматриваются в Северо-Восточной Азии. Как будет в дальнейшем реагировать на растущий северокорейский ядерный арсенал пока что совершенно неядерная, но модернизирующая свои вооруженные силы Япония? Появится ли линия ядерной напряженности в отношениях между находящейся под американским ядерным зонтиком Японией и официально ядерным, готовым в любой момент преумножить число своих боеголовок Китаем?

И все же наиболее драматичным видится развитие событий на Ближнем Востоке. Израиль сегодня может торжествовать. В тактическом плане Соединенные Штаты его интересы защитили. Но как ответит Египет? Где «точка кипения», после которой ближневосточные государства сделают вывод, что решение ДНЯО от 1995 г. не реализовано, и выполнять его никто не хочет, а значит, придется брать инициативу в свои руки?

После провала конференции стали один за другим раздаваться голоса, обвиняющие в ее провале Египет. Даже если согласиться с тем, что египетская делегация вела себя максимально жестко, трудно отделаться от мысли, что египтяне и так слишком терпеливы: ждут с 1995 г. – а ничего не происходит, и иногда такое впечатление, что никому и дела нет, что решение по Ближнему Востоку игнорируется.

Нет сомнений: для международного режима ядерного нераспространения в мае с.г. наступил новый этап. Ситуация ухудшилась. И исправлять ее будет все труднее и затратнее. А общее международное похолодание делает ситуацию вокруг ДНЯО предельно хрупкой: неаккуратно заденешь одну фигурку, – и многие другие тоже посыпятся, разобьются вдребезги.

Россия. Весь мир > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 24 августа 2015 > № 1542746 Владимир Орлов

Игра про правила

Может ли кибербезопасность объединять

Олег Демидов – консультант ПИР-Центра.

Е.В. Черненко – кандидат исторических наук, руководитель международного отдела газеты «Коммерсантъ».

Резюме Еще не так давно лишь Россия продвигала тему норм ответственного поведения в киберпространстве. Сейчас вопрос о том, что необходимы правил поведения вокруг глобальной инфраструктуры интернета активно обсуждается уже всеми.

Принятие государствами норм ответственного поведения в киберпространстве отвечает национальным интересам России. При этом не все предлагаемые Москвой правила приемлемы для западных стран. Но есть как минимум три нормы, которые укрепили бы безопасность России и не вызвали раздражения у ее нынешних политических оппонентов.

Еще не так давно лишь Россия продвигала тему принятия норм ответственного поведения в киберпространстве. Власти Российской Федерации, озабоченные ростом числа акторов и угроз в киберпространстве, предлагали договориться об общеприемлемых правилах поведения хотя бы на уровне государств. Отстаивая свою позицию, Москва сравнивала сферу использования информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) с дорожным движением: без четких правил столкновения – в том числе и межгосударственные – неизбежны.

При этом Россия, исходя из своих национальных интересов, пыталась огородить свои ресурсы не только от киберугроз в узком понимании этого термина (диверсий в отношении программного обеспечения и «железа», компьютерного шпионажа и т.д.), но и поставить заслон на пути использования ИКТ в политических целях (манипулирование общественным мнением других стран, дестабилизация режимов и т.д.).

Западные же страны до недавнего времени ни о каких правилах поведения и слышать не хотели. В российских инициативах они видели лишь попытку установления большего контроля над интернетом со стороны государств и желание ограничить киберпотенциал других стран (прежде всего США). Неудивительно поэтому, что когда Россия вместе с рядом государств ШОС (Китаем, Таджикистаном и Узбекистаном) в сентябре 2011 г. представила на сессии Генассамблеи ООН проект «Правил поведения в области обеспечения международной информационной безопасности (МИБ)», их даже обсуждать не стали. Схожая участь постигла предложенный двумя неделями позже проект конвенции ООН «Об обеспечении международной информационной безопасности», разработанный Совбезом и МИД России. Помимо запрета использования сети для вмешательства в дела других стран и свержения неугодных режимов Москва предлагала запретить милитаризацию этого ресурса, но при этом наделить правительства широкой свободой действий внутри национальных сегментов интернета. На Западе эта позиция понимания не нашла.

Из разряда маргинальных – в мейнстрим

Однако с тех пор ситуация несколько изменилась. Растущая технологическая открытость государств (обусловленная быстрым развитием ИКТ и их проникновением во все новые сферы жизни) сопровождалась их большей зависимостью от этих технологий, а значит и уязвимостью. Да, предсказанного некоторыми экспертами «Кибер-Пёрл-Харбора», слава Богу, еще не случилось, но были мощные атаки на крупные американские банки, многочисленные случаи промышленного кибершпионажа и взлома государственных ресурсов, была, наконец, нашумевшая диверсия в отношении компании Sony Pictures. Не говоря уж о разоблачениях экс-агента ЦРУ и АНБ Эдварда Сноудена, из которых, в частности, следовало, что глобальная слежка в интернете, осуществляемая спецслужбами США, была лишь начальной стадией американской военной киберстратегии: следующей фазой является разработка и внедрение вредоносных программ, позволяющих вывести из строя объекты критически важной инфраструктуры противника, включая банковскую систему, электро- и водоснабжение, заводы и аэропорты.

На фоне всех этих факторов дискуссия о правилах поведения государств в киберпространстве перешла из разряда маргинальных в разряд мейнстрима. Свои варианты сводов таких норм представили уже многие европейские страны, авторитетные аналитические центры и даже интернет-гигант Microsoft.

Изменения произошли и в ООН: в июне 2015 г. в докладе по итогам заседания Группы правительственных экспертов (ГПЭ) ООН по международной информационной безопасности было признано, что к сфере использования ИКТ применимо международное право, однако в случае необходимости оно может быть развито, в том числе за счет принятия новых норм, включая правила и принципы ответственного поведения государств в информационном пространстве. В ГПЭ входят представители 20 стран, включая Россию. Принятый консенсусом доклад направлен генсеку ООН для представления на предстоящей 70-й сессии Генассамблеи организации.

Москва не забросила свои прежние инициативы. В январе 2015 г. в ООН уже от имени всех государств ШОС внесен обновленный вариант «Правил поведения в области обеспечения международной информационной безопасности». Впрочем, хотя к самой идее принятия подобных правил в мире теперь относятся куда более благосклонно, говорить о том, что у этого документа хорошие перспективы, тоже не приходится.

Ряд пунктов, предложенных Россией и ее партнерами по ШОС, вполне могут быть приемлемы и для западных стран: например, правило, согласно которому государства должны «развивать меры укрепления доверия в целях повышения предсказуемости и снижения вероятности недопонимания, а также риска возникновения конфликта». Предлагаемые меры включают, среди прочего, добровольный обмен информацией о национальных стратегиях и организационных структурах, направленных на обеспечение информационной безопасности страны, публикацию «белых книг» и обмен наилучшими практиками в тех случаях, «когда это практически возможно и целесообразно». Схожие меры доверия в конце 2013 г. приняты в ОБСЕ – и есть основания полагать, что такую практику можно было бы сделать глобальной.

Не вызовет отторжения у западных стран и предложение ШОС обязать государства «оказывать содействие развивающимся странам в “наращивании потенциала” в сфере информационной безопасности и по преодолению “цифрового разрыва”».

Однако некоторые из норм – имеющие для России принципиальное значение с точки зрения национальных интересов – наверняка вновь столкнутся с противодействием США и их европейских партнеров. Речь идет, в частности, о запрете «использовать ИКТ и информационные и коммуникационные сети для вмешательства во внутренние дела других государств и в целях подрыва их политической, экономической и социальной стабильности». Западные страны ранее уже отвергали подобные нормы, видя в них попытку авторитарных режимов защитить себя от влияния извне.

Не поддержат на Западе и предложение ШОС обязать страны «прикладывать усилия к обеспечению безопасности на всех этапах поставок продукции и предоставления услуг в сфере ИКТ, предотвращать использование другими государствами своей доминирующей позиции в сфере информационных технологий для подрыва права государств на независимый контроль над продуктами и услугами ИКТ или для создания угроз их политической, экономической и социальной безопасности». Соединенным Штатам, обладающим той самой «доминирующей» позицией в ИКТ, подобные самоограничения совершенно не нужны.

То же самое относится к пункту «Правил», в котором сказано, что «все государства должны играть одинаковую роль в международном управлении интернетом». Сейчас основные функции по управлению интернетом возложены на некоммерческую организацию ICANN (Корпорацию интернета по присвоению имен и номеров), действующую на основе соглашения с Министерством торговли США. Требуя изменить эту модель в целях «интернационализации» управления интернетом, Россия настаивает на передаче контроля над критическими бизнес-процессами и работой ключевых элементов инфраструктуры сети международному сообществу, под которым обычно понимается площадка межправительственной организации, чаще всего – Международного союза электросвязи (специализированного агентства ООН). Однако в обозримой перспективе эта цель выглядит недостижимой, прежде всего потому, что предлагаемая институциональная архитектура не отвечает принципу управления интернетом с участием всех заинтересованных сторон так, как его понимают на Западе, во многих других регионах мира и в самом техническом сообществе.

По банкам не бить

Впрочем, ситуация небезнадежна. Есть нормы, которые полностью отвечают национальным интересам России и при этом не должны вызвать раздражения у ее западных контрагентов. Так, одной из наиболее примечательных идей, обсуждаемых в настоящее время членами ГПЭ ООН, является выработка политической нормы о ненападении на информационную инфраструктуру объектов банковского сектора. Возможность выработки такой нормы рассматривается не через принятие юридически обязывающего международного документа, а путем достижения государствами неформальной взаимной договоренности о недопустимости компьютерных атак и иного рода вредоносных воздействий на сети и информационные системы банковских организаций.

Следует отметить, что автором идеи такой нормы в рамках ГПЭ стала опять же Россия. Впервые об инициативе о ненападении на ИТ-системы банковского сектора говорилось в резонансной статье, опубликованной в ноябре 2014 г. в журнале «Международная жизнь» спецпредставителем президента РФ по вопросам международного сотрудничества в сфере информационной безопасности Андреем Крутских и советником директора Института проблем информационной безопасности МГУ Анатолием Стрельцовым. Авторы предложили использовать «тактику малых шагов» – например, в качестве первоначальной меры защитить банковскую инфраструктуру и заключить своего рода «договор о ненападении» в отношении банков.

Это предложение интересно уже тем, что отражает определенное развитие российского подхода к обеспечению МИБ. Ранее среди представителей российских госструктур доминировал взгляд, согласно которому необходим всеобщий договор по МИБ, позволяющий не «дробить» повестку дня, не ограничивать ее лишь техническими вопросами защиты сетей и информационных систем приемлемыми для западных партнеров способами и не исключать из нее первостепенные для России вопросы контента, в том числе в контексте влияния трансграничных потоков информации на социально-политическую обстановку в суверенных государствах. Невозможность сдвинуть диалог о глобальном договоре по киберпространству с мертвой точки, вероятно, способствовала тому, что за прошедшие годы российская позиция по этому вопросу стала более гибкой, а «тактика малых шагов» более не рассматривается как уступка западному подходу.

Кроме того, этот подход уже доказал свою пользу и уместность и ранее – в 2013 г. России и США удалось после долгих споров, в том числе по терминологии, согласовать и подписать серию двусторонних соглашений, нацеленных на укрепление доверия в сфере использования ИКТ. Эти договоренности с акцентом на сугубо технические аспекты сотрудничества, никак не затрагивающие контент (обмен информацией между национальными CERT, организация каналов мгновенной связи по вопросам киберинцидентов и каналов обмена данными об инцидентах между национальными Центрами уменьшения ядерной опасности) представляли собой пример тактики малых шагов. И эта тактика успешно работала вплоть до эскалации конфликта вокруг Украины.

Впрочем, некоторые западные эксперты уже успели раскритиковать идею неформального соглашения о ненападении на ИТ-системы банков за ее «нереалистичность». Так, профессор Европейского университета во Франкфурте Вольф фон Хайнегг в статье, опубликованной в серии аналитических материалов Таллиннского центра CCD COE в мае 2015 г. в качестве ответа на статью Крутских и Стрельцова, приводит три аргумента против соглашения о ненападении на объекты критической инфраструктуры из киберпространства: прежде всего тот факт, что большинство государств уже составили список целей из числа объектов потенциального противника и, если такие цели являются легитимными с точки зрения базовых принципов права войны, то ничто не мешает им атаковать эти объекты в случае необходимости – например, в ходе вооруженного конфликта.

Этот аргумент несет в себе серьезный логический изъян, так как описывает возможности и правовые границы поведения государств лишь применительно к состоянию войны. Этот подход может быть (хотя опять же небезоговорочно) актуален для таких классов объектов, как АЭС, военные командные пункты и их ИТ-инфраструктура, случаи кибератак на которые с предположительным участием государств и акторов-посредников – редкость в мирное время. Однако инфраструктура банков – одна из ключевых целей кибератак в мирное время. При этом растет число инцидентов, когда источником проблемы предположительно являются сложные постоянные угрозы (Advanced persistent threats), которые располагают ресурсами, доступными лишь крупным организациям либо государственным органам.

Одним из примеров является серия DDoS-атак с эксплуатацией инфраструктуры взломанных облачных дата-центров Amazon и Google, от которой с сентября 2012 г. по март 2013 г. пострадал ряд крупнейших американских банков, включая Bank of America, Citigroup, Wells Fargo, U. S. Bancorp, Capital One, HSBC. Принимая во внимание масштаб и уровень координации атак, а также необычайно сложный способ организации потоков DDoS-трафика, ряд американских экспертов и СМИ напрямую обвинили Иран, чья ядерная программа на тот момент находилась в центре международного дипломатического кризиса. Следует, однако, подчеркнуть, что технических и тем более юридически значимых доказательств вины Ирана американцы не предъявили, как и бывает в абсолютном большинстве подобных случаев.

Жертвой другой серии атак с предположительным участием государственных посредников стал JPMorgan Chase & Co. наряду с еще рядом крупных американских финансовых организаций, включая Citigroup, HSBC Holdings, ETrade и Regions Financial Corporation. Атаки, которые осуществлялись в течение 2014 г., необычны тем, что преследовали целью не хищение средств со счетов, а кражу персональных данных как физических лиц, так и корпоративных клиентов. Ответственность за них приписывалась профессиональной команде хакеров, связанных с государственным заказчиком – в данном случае с Россией.

Точно установить причастность государств и акторов-посредников к нападениям на банки невозможно, но нельзя отрицать, что спектр технических возможностей для таких действий непрерывно расширяется, в то время как нерешенная проблема атрибуции лишь увеличивает их вероятность. Отсюда вывод – проблема предотвращения кибератак на инфраструктуру банков никак не сводима к условиям военного времени.

Вольф фон Хайнегг также доказывает, что формализованное соглашение между государствами по ненападению на объекты критической инфраструктуры не заработает, а значит, и не является достижимым в отсутствие комплексного режима его верификации. Его создание также называется нереальным в силу невозможности отличить вредоносный инструментарий в киберпространстве от безвредного программно-аппаратного обеспечения.

Эти утверждения также вызывают ряд вопросов. Во-первых, в случае с банками речь не обязательно идет о формализованном соглашении. Кроме того, режим верификации в отношении ненападения на банки вполне достижим с технической точки зрения. По сути, он может быть приближен к техническому инструментарию для обмена информацией о киберинцидентах из российско-американских соглашений, упомянутых выше, с большим упором на обмен данными между специализированными CERT/CIRT. К слову, такие структуры уже есть не только в США, где существуют собственные Центры реагирования на компьютерные инциденты крупных банков (например, CIRT Bank of America), и специализированные отраслевые структуры (Financial Services Information Sharing and Analysis Center, FS-ISAC), но и во многих других странах.

Проблема в другом. Во-первых, в отсутствии достаточного доверия для того, чтобы ключевые кибердержавы согласились добровольно следовать этой политической норме. Раскрытие данных об инцидентах остается щепетильным вопросом прежде всего для самих банков, особенно если атаки были успешны – высок риск репутационных потерь. Эта проблема накладывается на порожденный политическими факторами дефицит доверия между государствами. Согласится ли ЦБ РФ делиться с американскими коллегами данными о механизме успешной атаки на свою внутреннюю сеть или корпоративную сеть Сбербанка в сегодняшней внешнеполитической ситуации? Захотят ли американцы раскрывать сведения об инцидентах китайцам, которых подозревают в авторстве чуть ли не большинства сложных постоянных угроз американским госучреждениям и частным корпорациям?

Вторая проблема, ограничивающая перспективы гипотетического соглашения, – различные подходы к регулированию банковского сектора на национальном уровне, и в том числе ограничения на разглашение информации, относящейся к безопасности банковских и иных финансовых организаций. Эффективный обмен данными об инцидентах в банковских сетях может потребовать от некоторых стран изменений в национальном законодательстве, что существенно усложнит процесс. Обмен же по принципу «каждый дает тот объем и срез информации, который может дать» чреват тем, что участники соглашения окажутся в ситуации неравной выгоды от участия в механизме обмена данными, что поставит под вопрос его соблюдение. Так что скептицизм в отношении политической нормы о ненападении на ИКТ-инфраструктуру банковского сектора имеет корни, но не совсем те, о которых говорят западные эксперты.

Атомным объектам – мир!

Впрочем, «малые шаги» на пути к выработке правил поведения государств в киберпространстве не ограничены лишь соглашениями, затрагивающими банковский сектор. Уже некоторое время параллельно обсуждается идея активизации международного сотрудничества в обеспечении кибербезопасности объектов мирной атомной индустрии. Дискуссия о востребованности новых международных, в том числе международно-правовых инструментов для борьбы с киберугрозами ядерным объектам, конечно же, получила начальный импульс после обнаружения в 2010 г. вируса Stuxnet и продолжает набирать обороты.

Пока, однако, большая часть инициатив исходит от экспертного сообщества и не получает однозначной официальной поддержки, хотя правительства также интересуются этими вопросами и зачастую способствуют развитию дискуссии. Последней на данный момент вехой в этой дискуссии стала прошедшая 1–4 июня 2015 г. Международная конференция по компьютерной безопасности в ядерном мире, организованная МАГАТЭ. Содержание большей части докладов и обсуждений показывает значительный зазор между развитием мысли в рамках экспертного трека и видением проблем кибербезопасности атомной отрасли государствами и межправительственными организациями. Правительства куда осторожнее экспертов оценивают перспективы тесного международного сотрудничества и выработки новых механизмов в этой нише.

Причины на поверхности: атомная отрасль особо чувствительна для национальной безопасности, что ограничивает возможности обмена информацией об инцидентах на атомных объектах, а также организации трансграничного содействия в их расследовании. Концепция многостороннего обмена опытом также ограниченно применима к атомной инфраструктуре, так как здесь не столь высока стандартизация оборудования и технических процессов, а глобальный рынок поделен между относительно небольшим числом поставщиков, как правило, имеющих довольно отчетливую «страновую принадлежность».

Наконец, стандартный инструментарий мер доверия, сформированный в рамках соглашений России и США и на площадке ОБСЕ, не в полной мере применим к атомной отрасли, где преобладают иные модели и сценарии угроз, чем, например, DDoS-атаки на инфраструктуру банков. Производственные сети атомных объектов физически изолированы, что ведет к преобладанию растянутых во времени скрытых целевых атак, эксплуатирующих человеческий фактор для распространения из бизнес-сети в производственный сегмент; либо же инцидентов, связанных с программно-аппаратными закладками в поставляемом на объекты оборудовании. Вследствие этого, например, мониторинг трафика 24/7, являющийся важнейшей частью модели взаимодействия CERT, когда речь идет об угрозах, распространяющихся через интернет, далеко не всегда актуален в этой сфере.

Представляется, что большее внимание должно уделяться повышению компетенций и уровня подготовки персонала в части информационной безопасности, а также сертификации и тестированию на уязвимости программно-аппаратного обеспечения, используемого на атомных объектах. Наконец, на повестке дня стоят такие специфические вопросы, как разработка и принятие стандартов криптографической защиты данных, передаваемых по внутренним сетям, в том числе от/к АСУ ТП атомных объектов. При этом Россия как носитель и разработчик передовых практик в части физической ядерной безопасности, а также один из «законодателей мод» в сфере МИБ, вполне могла бы инициировать международное сотрудничество в обеспечении кибербезопасности мирных атомных объектов.

Малыми шагами к большим свершениям

Чтобы понять, какой объект договоренностей может быть оптимален для международного сообщества, включая Россию, для достижения первичной договоренности о нормах поведения в киберпространстве, опишем идеальные характеристики такого объекта. Следуя логике «тактики малых шагов», основной целью следует считать не только практическую полезность предлагаемого механизма, но и саму возможность консенсуса группы кибердержав, «нулевого шага», на основе которого потом можно будет расширять сферу действия договоренностей. На наш взгляд, возможность консенсуса приближает соответствие нескольким критериям:

Максимально конкретизированный и однозначно понимаемый объект договоренностей. Подписание двусторонних соглашений между РФ и США, застопорившееся как минимум на год из-за разночтений в одном термине, – отличная иллюстрация того, как концептуальные и терминологические различия затрудняют достижение договоренности. Идеальным объектом в данном случае выступает некая ИКТ-инфраструктура, эксплуатируемая каждым из государств–участников переговоров, при этом желательно одинаковая либо максимально единообразная во всех государствах.

Максимально «технический», неполитизированный объект. Контент онлайн-коммуникаций либо регулирование пропаганды в интернете в мирное и военное время не могут стать предметом для прорывной «пилотной» договоренности о поведении в киберпространстве, так как неизбежно тянут за собой вопросы прав человека, свободы информации, информационного суверенитета и прочие политизированные проблемы, по которым широкий международный консенсус пока в принципе недостижим. Чем больше объект переговоров сведен к «голой» технологии – тем больше шансов договориться.

На начальном этапе – максимально узкая сфера договоренностей. Как показывает опыт, для универсальных по охвату инициатив в сфере регулирования киберпространства работает принцип «логроллинга наоборот»: даже если документ содержит важные и конструктивные предложения по отдельным вопросам (как и было с предложенными Россией документами), попытка охватить сразу чрезмерно широкий ряд проблем ведет к тому, что большинство участников переговоров обнаружат в тексте тот или иной неприемлемый для себя пункт и в итоге заблокируют весь набор инициатив.

Критический характер объекта. У государств не будет достаточных стимулов создавать правовой прецедент, соглашаясь добровольно следовать норме ответственного поведения в киберпространстве, если объект (а с ним и предмет) такой нормы малозначим для их экономики и национальной безопасности. В идеале договариваться следует об обеспечении безопасности неких технических активов, от которых критически зависимы все участники переговорного процесса.

Равные стимулы для участников договоренности и избегание подхода zero-win. Участники процесса по выработке нормы поведения в киберпространстве должны в равной степени выступать бенефициарами ее соблюдения, иметь объективную мотивацию к тому, чтобы договоренность исполнялась. Кроме того, консенсус вряд ли возможен в тех случаях, когда предмет соглашения ущемляет первоочередные интересы каких-либо договаривающихся сторон в пользу остальных участников процесса.

Речь может идти как об официальных, так и о скрытых интересах. Так, вряд ли можно в ближайшие годы рассчитывать на то, что США примут нормы о запрете трансграничного неавторизованного сбора данных или запрете превентивных киберопераций за пределами национальных границ. Также трудно ожидать от КНР согласия на договоренность о недопустимости хищения объектов интеллектуальной собственности из зарубежных компьютерных сетей и систем. Недекларируемые интересы должны учитываться, даже если они не вполне легитимны и не отвечают духу международного права.

Возможность верификации без чрезмерных издержек. Эффективная верификация и мониторинг исполнения достигнутых договоренностей действительно важны для их реализации и последующего развития. Вместе с тем верификация выполнения норм поведения в киберпространстве не должна создавать для государств, в том числе менее развитых технологически, чрезмерных финансовых, технических и административно-правовых издержек.

Пакт об электронном ненападении

Какие объекты или отрасли инфраструктуры – помимо банков и АЭС – в максимальной степени приближены к этим критериям? Возможный ответ – норма о ненападении на глобальную инфраструктуру самого интернета, а именно – так называемую систему Уникальных идентификаторов интернета (УИИ). Речь идет о глобальном иерархизированном инфраструктурном комплексе, который составляет архитектурную основу сети и делает возможной межсетевые коммуникации и доставку пакетов TCP/IP адресатам в глобальном масштабе.

Система УИИ включает в себя несколько ключевых компонентов:

глобальная иерархизированная система доменных имен (DNS);

система распределения ресурсов нумерации интернета, которая включает в себя:

глобальную систему распределения IP-адресов

и систему распределения и присвоения номеров Автономных систем (ASN);

система регистров номеров портов и параметров протоколов интернета.

Система уникальных идентификаторов является единственной по-настоящему глобальной инфраструктурой интернета, и при этом иерархизированной, то есть неделимой национальными границами и любыми другими территориальными сегментами. Еще одна уникальная особенность системы УИИ состоит в том, что поддержание ее безопасности, стабильности и отказоустойчивости на сегодняшний день является в первую очередь функцией не государств, а структур глобального технического сообщества. Однако все без исключения государства и территории являются равными и безусловными бенефициарами стабильной, безопасной и отказоустойчивой работы этой системы. Более того, практически все члены международного сообщества за исключением, может быть, КНДР критически зависимы от надлежащего и бесперебойного функционирования глобальной инфраструктуры сети.

До сих пор система УИИ или ее отдельные критические элементы, такие как система корневых серверов DNS, ни разу не выходила из строя в результате целенаправленных недружественных действий, но это не значит, что это невозможно. Договоренность о ненападении на верхний, глобальный уровень этой инфраструктуры между государствами могла бы стать конструктивным шагом, подчеркивающим значимость обеспечения стабильности, безопасности и отказоустойчивости УИИ. Такая договоренность не затронет ничьи скрытые интересы – система глобальна, атаковать ее верхний уровень так, чтобы пострадало лишь одно государство, практически невозможно, поэтому ни Иран, ни Россия, ни США, ни Китай, ни какое-либо иное правительство реально не заинтересовано сохранять свободу недружественных действий в отношении глобальной инфраструктуры интернета.

Для России и некоторых других государств договоренности о взаимных гарантиях невмешательства в работу УИИ могут иметь дополнительный смысл с точки зрения отстаивания национальных интересов. Как уже говорилось выше, одна из главных озабоченностей Москвы в вопросах управления интернетом – чрезмерная концентрация контроля над критическими бизнес-процессами и работой глобальной инфраструктуры сети в руках организаций, находящихся в юрисдикции Соединенных Штатов, а также непосредственно в руках американского правительства. В июле прошлого года влияние этого фактора на безопасность России анализировалось в ходе учений, проведенных Минсвязи с участием ФСБ, ФСО, Минобороны, МВД, точки обмена трафиком MSK-IX, а также Координационного центра национальных доменов .RU/.РФ. Итоги учений подводились на специальном заседании Совбеза РФ.

В ходе учений, по имеющейся информации, среди прочих моделей угроз отрабатывался сценарий нарушения функционирования российского сегмента интернета в результате «внешних недружественных воздействий». Помощник президента Игорь Щеголев заявил, что учения продемонстрировали «недостаточную устойчивость Рунета», а также отметил, что рычаги управления глобальной инфраструктурой сети, включая DNS и систему распределения ресурсов нумерации, до сих пор находятся в руках США.

В этих условиях соглашение о невмешательстве в функционирование системы УИИ может оказаться полезным для повышения уровня доверия между Россией и Соединенными Штатами и в определенной степени служить компромиссом по вопросу о том, как должна выглядеть архитектура управления глобальной инфраструктурой сети. Москве, по сути, нужны гарантии того, что американское правительство не будет использовать имеющийся в его распоряжении административный и правовой инструментарий для давления на технические организации, обеспечивающие работу системы УИИ, с целью ущемить российские интересы. Политическая норма о невмешательстве в работу УИИ могла бы выполнить роль необходимых Москве гарантий. Под невмешательством можно понимать не только запрет на такие недружественные действия, как атаки, активация закладок и прочие способы нарушения работы инфраструктуры – в данном случае эта часть очевидна и не вызывает проблем. Не меньшую добавленную ценность, по крайней мере для России, имело бы расширение понятия невмешательства как раз в смысле включения в него запрета на административно-правовые способы вмешательства в деятельность структур технического сообщества, отвечающих за функционирование DNS и системы ресурсов нумерации.

Вопрос о необходимости создания правил поведения в киберпространстве именно вокруг глобальной инфраструктуры интернета уже активно обсуждается в экспертном и техническом сообществе. Ничто не мешает России включить их в свой спектр инициатив и подходов к выстраиванию режима ответственного поведения государств в информационном пространстве. Наряду с защитой банков и объектов атомной отрасли от кибератак одобрение такой инициативы полностью соответствовало бы российским национальным интересам и стало бы шагом вперед в международном сотрудничестве в сфере кибербезопасности.

Россия. США. Весь мир > СМИ, ИТ. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 24 августа 2015 > № 1542745

Евроазиатский выход из европейского кризиса

Расширить пространство для поиска решений

Сергей Караганов — политолог, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Европа нужна России уже не только и не столько как источник модернизации, сколько как культурный якорь. Россия же необходима Европе как прививка реализма в условиях, когда Старый Свет уходит в мир собственных иллюзий.

Уже приходилось писать, что, выйдя из холодной войны, Европа проиграла послевоенный мир. Континент стоит перед угрозой стратегической деградации – либо карикатурный повтор военно-политического раскола на противостоящие блоки, либо период беспокойной неопределенности. Все еще возможна и эскалация военно-политического конфликта вокруг Украины.

Европа погружается в свой внутренний кризис в то время, как на глобальной арене заканчивается ее пятисотлетнее доминирование. После завершения двухблокового периода и короткого «момента однополярности» мир вступил в эпоху многих центров. Но и это, вероятнее всего, промежуточная модель. Нарастает тенденция к повышению роли национальных государств и возвращению в новых условиях старой геополитики. Фактически началась «деглобализация» или совсем иная глобализация. ВТО в тупике, мир распадается на политико-экономические блоки, между которыми обостряется борьба – уже не столько посредством определения условий торговли, а через нетарифные ограничения, навязывание технических, юридических и иных стандартов. Наконец, в ход идет «экономическое оружие массового уничтожения» – санкции. Характерно, что лидером «деглобализации» выступает именно Запад, который чувствует, что проигрывает по прежним, им же предлагавшимся правилам.

США отступают в полуизоляцию, оставляя за собой – сознательно или неосознанно – зоны нестабильности и кризисов. Полоса трений создается по восточному периметру Китая. На десятилетия разрушен арабский Восток, американская роль заметна и в провоцировании кризиса вокруг Украины.

Именно метастазы нестабильности с Ближнего Востока и вновь обнажившийся военно-политический раскол Европы являются важнейшими вызовами для безопасности европейского субконтинента, включая Россию. Они накладываются на системный кризис Евросоюза и на замедление развития нашей страны. Обе части Европы пребывают в поиске новой духовной и геополитической идентичности. Пока этот процесс быстрее идет в России. От почти исключительно европейской культурной и внешнеэкономической ориентации страна сдвигается к евроазиатской.

В ХХI веке формируются новые геополитические макроблоки. Один – вокруг США с их оставшимися глобальными возможностями и планами создания Транстихоокеанского партнерства (ТПП) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП).

Второй – Большая Евразия вокруг сотрудничества КНР, России, Индии, Казахстана, Ирана и ряда других государств при вероятном лидерстве, но не гегемонии Китая. Процесс получил мощный импульс, когда в мае 2015 г. Россия и КНР договорились о сопряжении Евразийского экономического союза и китайского проекта Экономического пояса Шелкового пути.

Европа при таком развитии событий окажется экономически и политически ослабленной и полуразорванной, со снижающимся уровнем безопасности. Идея единого экономического, человеческого пространства от Лиссабона до Владивостока пока не реализовалась. Но она окончательно не снята с повестки дня, по крайней мере для нашей страны, которой была бы выгодна роль проводника между «большим» евразийским и «малым» европейским проектами.

Европейская безопасность. Сценарии

Проблема европейской безопасности теряет центральность для мира, но появляется вероятность возвращения Европы в эпоху, когда субконтинент был источником нестабильности и даже войн. Быстрого решения пока не видно. А ведь были перспективные идеи о превращении ОБСЕ в союз безопасности, об учреждении Совета Безопасности Европы, о вступлении России в НАТО с автоматическим превращением последней в общеевропейский альянс (позитивного ответа Россия не получила), о подписании нового Договора о европейской безопасности (проект был «замотан» т.н. процессом Корфу в ОБСЕ), о движении к Союзу Европы – единому пространству в экономической, человеческой, энергетической сферах (ответа опять не было).

Почему ничего не сработало? Запад решил (отрицая это на словах) расширить свою зону влияния и контроля, де-факто оттесняя Россию, ограничивая ее рынки, отбирая «буферы безопасности», завоеванные в прошлые века, часто пытаясь навязать уже пост-европейские ценности. Это второе, облегченное, издание версальской политики не могло не порождать в России, где главной ценностью, выстраданной столетиями, является обеспечение суверенитета и безопасности, острого чувства уязвимости и отторжения. Когда дело дошло до втягивания Украины в западную зону влияния и контроля, случилось то, о чем два десятилетия предупреждали многие, в том числе автор этих строк – вспыхнул вооруженный конфликт. Имевший, естественно, и внутренние украинские корни, но по сути общеевропейский.

Свою долю ответственности несет и Россия. Она содействовала созданию этой ситуации и своей слабостью, и иллюзиями о возможности плавной интеграции с Западом при непонимании вектора его, а главное – собственного развития, и замедлением экономического роста в последние годы, его низким качеством. Видимо, нельзя было дважды фактически соглашаться на экспансию Североатлантического альянса – в 1997 г., когда был подписан Основополагающий акт Россия–НАТО, и в начале 2000-х гг., когда возражения звучали крайне вяло. Наконец, категорически не следовало прикрывать глаза на чудовищную агрессию против Югославии. Надеялись, что пронесет. Не пронесло.

Конечно, падение коммунизма, распространение капиталистической экономики сделало жизнь большинства европейцев, в том числе россиян, более комфортной. Вряд ли мы вернемся к очередям за едой и железному занавесу. Но более безопасной, как теперь ясно, жизнь не стала.

Дискуссия о том, как строить новую систему безопасности, вертится пока вокруг вопроса об урегулировании украинского кризиса. Купировать его надо. Но прочное решение невозможно без устранения главной причины, его породившей.

Подавляющая часть российской элиты потеряла всякое доверие к западной политике и, похоже, намерена научить партнеров уважать свои интересы с помощью силы. На Западе недоверие тоже зашкаливает, антироссийская риторика достигла уровня конца 1940-х и 1950-х гг., когда СССР угрожал коренным интересам западных элит – сохранению капитализма и демократии.

Россия пока не предлагает своего сценария системного выхода из кризиса, помня, что когда она предлагала, ее все равно не слушали. В западной дискуссии явно или неявно предлагаются несколько вариантов действий, частью они накладываются друг на друга.

Первый. Экономическое изматывание России, чтобы добиться смены режима – либо с помощью провоцирования недовольства элит, подталкивания их к дворцовому перевороту, либо понижением уровня жизни населения с целью вызвать массовое недовольство и революцию «снизу». Этот вариант почти открыто провозглашался на ранних этапах острой фазы конфликта. После того как санкции, нагнетание враждебной риторики сработали в обратном направлении, заставив элиту и общество сплотиться вокруг Кремля, маргинализировав прозападные элиты и настроения, от этой линии несколько отступили. Хотя она читается и за конкретными действиями, и за нагнетанием антироссийских настроений внутри Запада, и за попытками экспортировать их на не-Запад. И даже за немецким «стратегическим терпением».

Второй. Втягивание России в полномасштабный военный конфликт на Украине не по российскому выбору и сценарию. Этот подход особенно заметен в США. Но он вызывает почти повсеместное неприятие в Европе, где понимают, чем чреваты неуправляемая эскалация конфликта и его распространение за пределы Украины. Соединенные Штаты убедились в провале такой политики и пока начали дрейфовать ближе к европейской.

Третий. Пока на словах остановлен сценарий втягивания Украины в НАТО, чуть было не осуществленный в 2007–2008 гг. и готовившийся вновь. Сегодня он почти однозначно означал бы сползание ко второму сценарию. Он может быть претворен в жизнь, видимо, только в случае (маловероятном) осуществления сценария номер один.

Четвертый. Воссоздание к востоку от прежних границ раскола системы структурной конфронтации a la холодная война. К этому ведет размещение дополнительных подразделений США в приграничных России государствах, систем ПРО в Европе. Весьма вероятны ответные действия Москвы, в том числе и обсуждаемый выход из Договора о ракетах меньшей и средней дальности. Складывается впечатление (возможно, обманчивое), что такой вариант приемлем и для части российской элиты, и для населения, в которых оставшаяся от прежних веков и особенно холодной войны привычка не доверять и противостоять Западу усугубилась из-за провала отношений в последнее двадцатилетие. А российское ядерное оружие в Европе вкупе с доктриной его раннего применения избавляет от необходимости излишне опасаться нападения. При этом сохраняется возможность играть на противоречиях и создавать трудности противостоящей стороне, не втягиваясь в массированную гонку вооружений, истощившую СССР.

Этот сценарий кажется вероятным. И потому, что к нему ведут США, отступающие из Европы и стремящиеся оставить ее нестабильной и разделенной. К нему подталкивает и тупик развития, к которому пришли европейцы и на Западе, и на Востоке континента.

Пятый. Наконец, обсуждается и теоретическая вероятность деградации нынешнего кризиса евробезопасности и ситуации на Украине к большой войне. Об этом предупреждают уже не только профессиональные алармисты, но и вполне умеренные эксперты. Наиболее очевидный путь к такому сценарию – случайный инцидент, который в ситуации тотального взаимного недоверия ведет к эскалации, или просто провокация внешних сил. Не хочу описывать варианты соскальзывания к катастрофе. Обстановка и нервы и так напряжены. Ограничусь замечанием, что такой сценарий казался все более возможным на протяжении прошедшего года, когда напряженность сознательно нагнеталась.

Сейчас (июнь 2015 г.) Запад, увидев опасности и то, что Россия не уступает, стал потихоньку отыгрывать назад. Но полностью списывать со счетов возможность катастрофы нельзя.

Варианты выхода

Из-за кризиса вокруг Украины активизировались поиски путей восстановления прежней системы европейской безопасности, преимущественно через некоторое обновление или даже реформирование (пока непонятно какое) ОБСЕ. Такие идеи распространены среди малых, нейтральных, внеблоковых стран Европы, но завоевывают популярность и среди «грандов». Немцы отходят от прежней сверхжесткой линии и ищут пути выхода, в частности и при помощи ОБСЕ, председательствовать в которой Германия будет в следующем году. Настороженно, если не открыто враждебно, к попыткам модернизировать ОБСЕ относятся в Вашингтоне. Там традиционно опасаются конкуренции главному инструменту американского доминирования в Европе – НАТО.

Я скептически оцениваю деятельность ОБСЕ, полагаю, что двадцать лет она приносила больше вреда, чем пользы, в первую очередь помогая создавать ложное впечатление, что с европейской безопасностью «все в порядке». Глядя на динамику развития системы евробезопасности и роли в ней ОБСЕ, ожидал, что сорокалетие Хельсинкского акта, отмечаемое в этом году, окончится не банкетом, но тризной. Но помогло несчастье. Давно назревавший нарыв предсказуемо прорвался гражданской войной на Украине, острой конфронтацией между Россией и Западом. И тут ОБСЕ с ее способностью быстро организовать сотни наблюдателей, мешающих эскалации конфликта, сдерживающих стороны от совсем уж вопиющих нарушений прав человека, содействующих выполнению минских договоренностей (достигнутых вне рамок организации), оказалась полезной. Ее специальная мониторинговая миссия, несмотря на все нарекания, выполняет полезную работу. Отмиравшая структура получила инъекцию для продления жизни.

Пока дискуссия о реформировании ОБСЕ находится в самом начале. Обсуждается увеличение финансирования, создание постоянно действующего кризисного центра, возобновление в различных формах процесса ограничения вооружений и вооруженных сил в Европе, мер доверия и прозрачности в военно-политической области. Выдвигается даже идея о необходимости «проверки готовности» России к конструктивному сотрудничеству через согласие на возобновление этого процесса. Непонятно, правда, почему Россия, зная о неудовлетворительных результатах в прошлом, захочет возобновления. Исключением могут стать меры укрепления доверия и повышения прозрачности в военной сфере, чтобы уменьшить риск эскалации инцидентов в прямое военное столкновение.

Модернизация ОБСЕ кризиса европейской безопасности не разрешит. В лучшем случае обновленная структура будет с уменьшающейся эффективностью обслуживать новую холодную войну, пока снова где-нибудь не рванет. В худшем – превратится в еще один форум нагнетания конфронтации. Сказанное не означает, что организацию не нужно совершенствовать, делать более эффективной. Но она не решит проблему европейской безопасности, если в ее основу не ляжет новый договор коллективной безопасности, что и предлагала Россия. Сейчас такой вариант кажется совсем малореализуемым.

Разумеется, теоретически есть возможность еще более далеко идущего варианта, который на протяжении многих лет предлагала Москва: создание общеевропейского человеческого и экономического пространства – Союза Европы, в котором Украина стала бы территорией совместного развития. Напомню о его возможных параметрах.

Установление действенной системы коллективной безопасности и сотрудничества для всей Большой Европы.

Постановка цели формирования пространства равной безопасности, единого человеческого (безвизовый режим), экономического и энергетического пространств от Лиссабона до Владивостока.

Договоры «О Союзе Европы», «О коллективной безопасности» подписывают отдельные страны и организации – ЕАЭС, ЕС, ОДКБ, НАТО. Те, кто не подписывает и не ратифицирует – вне нового сообщества. Решается проблема стран «серой» зоны (Украина, Молдавия, Грузия, Турция и т.д.).

Одно из ключевых положений Договора о безопасности или Договора о создании Союза Европы (Большой Европы) – расширение членства существующих военно-политических союзов возможно только с согласия всех участников нового договора (по сути вето, но без отказа от идеи открытости союзов). То есть подтверждается принцип ненанесения ущерба безопасности членам.

В потенциальный Договор по безопасности входят и договоренности о мерах транспарентности и укрепления доверия. Один из возможных элементов «пакета» – общее признание «непризнанных».

Такой вариант был бы выгоден и с точки зрения обеспечения стабильного развития всей международной системы, и Европы как экономико-цивилизационного пространства. Пока, увы, он совсем маловероятен. Кризис вокруг Украины продолжится. Страна, скорее всего, продолжит скользить вниз, порождая проблемы и противоречия.

Новый формат?

Кризис вывел на поверхность давно вызревавшие тенденции, которые сделали систему европейской безопасности в ее старом виде анахронизмом. А запредельное недоверие с обеих сторон делает восстановление status quo ante даже в улучшенном варианте и вовсе нереалистичным. Россия считает себя морально правой и стремится воспитать у партнеров уважение к своим интересам и к международному праву, которое они, клянясь в верности ему, в последние два десятилетия грубо нарушали, совершая агрессии против Югославии, Ирака, Ливии, содействуя организации «цветных революций», в том числе госпереворота в Киеве. Западные же партнеры хотят заставить Россию и стоящий за ней не-Запад продолжать играть по их правилам.

Сближению на старых основах или тем более созданию Союза Европы будут мешать и глубинные общественные обстоятельства. Многие в советской элите считали строй нежизнеспособным, если не порочным, и хотели движения к демократии и рынку, в том числе и через Хельсинкский процесс. В элите российской и тем более в населении ничтожно мала доля людей, считающих политику страны морально ущербной. Есть сомневающиеся – выдержим ли, есть те, кто опасается издержек и ищет поле для компромиссов. Но большинство понимают, что отступать опаснее, чем наступать. Сомнут.

Двадцать пять лет назад казалось, что мы быстро пойдем к единому типу общества. Этого не случилось. В том числе из-за политики Запада, благодаря которой русские западники, и так меньшинство, проиграли и почти исчезли. Как я уже писал, ценностные системы России и ведущих европейских стран развивались перпендикулярно. Российские – к старым европейским образцам – суверенитет превыше всего, к запретному ранее христианству, патриотизму. В другой части Европы – к пост-европейским представлениям.

Но главная причина невозможности возвращения на старые рельсы – кардинальные изменения мира. Европейское и евроатлантическое пространство, четверть века назад казавшееся обреченным на доминирование по всем параметрам, больше не является априорным лидером.

Центром мировой экономики и политики становится новая Азия. А превалирующей социально-политической системой будущего кажется не пребывающая почти повсеместно в кризисе либеральная демократия западноевропейского или американского образца, а нелиберальная лидерская демократия, типичная для поднимающихся государств не-Запада.

Россия, которая запоздала с экономическим поворотом на восток, качественно убыстряет его вследствие кризиса отношений с Западом. Поворот становится не только экономическим, но и политическим, и даже, возможно, социальным и цивилизационным. Ведь Азия, традиционно воспринимавшаяся в российском сознании как синоним отсталости, нищеты и бесправия, превращается в символ успеха.

Европа же из-за многоуровневого кризиса, замедления развития теряет былой магнетизм. К тому же облик Запада померк по мере знакомства с ним, в том числе и из-за отступления от своих же принципов – откровенные агрессии, тайные тюрьмы ЦРУ, массовое прослушивание населения и даже союзников.

Большинство россиян между тем достигли того, что они называли «жить как в Европе», – личной свободы, заполненных полок магазинов, чистых туалетов, машин чуть ли не у большинства семей. А верховенства закона, реальной демократии это большинство пока и не требует.

Для российского самосознания, находящегося в процессе переформатирования после тяжелой коммунистической аберрации (отказа от многих традиционных ценностей, этических и культурных норм), разочарование в Европе опасно. Отечественная идентичность по-прежнему преимущественно европейская, корни ее уходят в общее культурно-религиозное наследие Европы вне зависимости от того, как к этому наследию сегодня относятся европейские политические элиты.

Созидание новой системы внешнеполитического позиционирования России, в том числе в области безопасности, должно учитывать это обстоятельство. Европа нужна России уже не только и не столько как источник передовых технологий, социальных практик, капитала, сколько как культурный якорь. Рискну предположить, что при всей традиционной взаимной подозрительности Россия тоже необходима Европе как прививка реализма в условиях, когда Старый Свет все дальше уходит в мир собственных иллюзий о том, каким должно быть будущее.

Невозможность войти в ту же воду в области безопасности определяется и другими элементами изменившегося мирового ландшафта. Главные угрозы (помимо раскола Европы) носят внешний характер. Это на десятилетия хаотичный радикализирующийся Ближний Восток. И теряющие заинтересованность в европейской стабильности Соединенные Штаты.

Мощнейшей тенденцией является частичная деглобализация, создание экономико-политических блоков. Один из них будет формироваться вокруг США. Они хотят привязать старых союзников через ТТП и ТТИП. Если первое может быть выгодно не только Соединенным Штатам, но и их партнерам, то последнее однозначно невыгодно европейцам, и они могут пойти на него только из опасений остаться совсем в одиночестве, неспособными к эффективной борьбе и конкуренции в новом мире.

Другой блок будет формироваться, видимо, в Латинской Америке, вышедшей из-под американской гегемонии.

Сообщество Большой Евразии?

Третий блок возникает на наших глазах. Его можно назвать Сообществом Большой Евразии, в центре которого – расширение сотрудничества и взаимодействия России и Китая, Казахстана, других партнеров по ШОС, потенциально – Индии, Ирана, Южной Кореи, Пакистана. А через шаг – Израиля, Турции. При лидирующей, но не доминирующей роли Китая. Страны АСЕАН – Юго-Восточной Азии – будут растягиваться между американским и евроазиатским проектами. Япония пока продолжит тяготеть к американскому полюсу.

Евроазиатское сообщество развивается вокруг ядра, решение о создании которого принято во время визита китайского лидера Си Цзиньпина в Москву в мае 2015 года. Манифест – Совместное заявление о сотрудничестве по сопряжению строительства Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути – китайского плана экономико-логистического развития западных регионов Китая и стран к западу от Китая в направлении Европы. Эти два проекта многие хотели сделать конкурирующими. Получается наоборот.

Сообщество Большой Евразии может организационно функционировать через укрепление полусонной пока Шанхайской организации сотрудничества, наполнение реальными проектами Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, Банка развития ШОС, формирование собственных платежных систем и резервных валют, убыстренное развитие логистическо-транспортной сети.

Интересам и России, и Китая, и других евразийских стран отвечает открытость общего проекта к Европе с ее финансовым, технологическим, культурным, рекреационным потенциалом. Да и к остальному миру. Проект не должен быть конфронтационным. В области безопасности странам Большой Евразии угрожает напряженность по восточной периферии Китая, конфликты по линиям Китай–Индия, Индия–Пакистан. Впрочем, первый, похоже, начинает преодолеваться. Но, повторю, главный вызов (и он общий для всей Евразии, включая Европу) – дестабилизированная на десятилетия дуга территорий и государств от Афганистана до Севера и Северо-Востока Африки. Едиными для всего евразийского континента становятся проблемы миграции, климата, наркотрафика, неравенства.

В этом новом мире насущным представляется формирование уже не региональной, как европейская, а континентальной системы безопасности. Первоначально, возможно, посредством создания Форума евроазиатского сотрудничества, развития и безопасности с постепенным учреждением функциональных институтов по направлениям взаимодействия. Форум, естественно, должен быть открыт для европейских государств, особенно стремящихся закрепиться на новых экономических и политических рынках.

Новое сообщество должно будет формироваться на своих принципах, не обязательно повторяющих Хельсинкские. Наиболее очевидные:

содействие росту благосостояния, экономическому развитию, логистическим связям;

безусловное уважение суверенитета и права стран и народов без внешнего вмешательства определять внутриполитическое развитие. Вмешательство только по решению (расширенного) СБ ООН;

безусловное уважение территориальной целостности, разрешение споров мирным путем;

взаимодействие по отражению внутренних и внешних угроз безопасности, особенно религиозного экстремизма, терроризма, дестабилизирующих действий внешних сил;

открытость к сотрудничеству с другими странами и регионами на основе равноправия и уважения международного права;

сотрудничество по культурному взаимообогащению, предотвращению информационных войн, угроз кибербезопасности.

Когда дело дойдет до создания формального Сообщества Большой Евразии с Форумом евразийского сотрудничества, развития и безопасности, ныне тупиковая проблема евробезопасности будет помещена в иной контекст – более адекватный будущему миру и, возможно, в перспективе легче решаемый. Если нельзя решить проблему в заданных рамках, надо выйти за их пределы.

Гораздо более содержательна и взаимовыгодна в этом контексте идея создания единых экономических и человеческих пространств России и Европы. Раньше ее предпочитали не замечать. Но теперь европейцы, оказавшись в тупике со своей прошлой политикой, возвращаются к ней в форме предложений о диалоге ЕС–ЕАЭС. Он вряд ли окажется продуктивен в ситуации, когда ЕАЭС будет все активнее интегрироваться с китайским Экономическим поясом Шелкового пути. Логичнее сразу привлекать к диалогу открытый к расширению сотрудничества с Европой Китай, другие евразийские государства с перспективой создания единой экономической зоны от Лиссабона до Шанхая или Сингапура.

В этой конфигурации ОБСЕ может сыграть важную, но промежуточную роль при урегулировании имеющихся конфликтов, делиться своим опытом – негативным и позитивным.

Многие европейские страны останутся в НАТО. А расширение рамок сотрудничества создает для ЕС новые возможности и рынки, которые, собственно, и предлагала Россия, выдвигая концепцию единых с ЕС пространств, Союза Европы. Он может получиться в ином и более привлекательном и перспективном евразийском варианте. Евразийский проект, думаю, состоится и без прямого участия той части Европы, что входит в Евросоюз. Но лучше бы с ней.

2015 год богат на юбилеи. Двухсотлетие Венского конгресса, создавшего европейскую систему, обеспечивавшую на столетие относительный мир в тогдашнем центре мира – в Европе, и беспрецедентно мощное развитие всего европейского субконтинента. 70 лет тому назад созданы ООН, МВФ. 40 лет Хельсинкскому Заключительному акту.

Старая система на глазах угасает, в том числе и в результате украинского конфликта. Хотя его и пытаются использовать для реанимации прежних институтов и подходов. Не стоит отбрасывать все ее элементы. Лучше растить в ее недрах новую структуру – в том числе и через ускоренное создание Сообщества Большой Евразии. И через начало широкого диалога о будущем, скажем, в рамках Форума евразийского сотрудничества, развития и безопасности.

И Венский конгресс, и Бреттон-Вудс с Сан-Франциско, где была создана ООН, случились после войн. Очень хотелось бы, чтобы новая система формировалась бы не после большой войны, которая к тому же может уничтожить будущее, а вместо нее.

В предлагаемой и предполагаемой концепции мирового развития неочевидна роль США. Но это – вопрос к американской элите. Она должна решить, чего она хочет? Скрываться в полуизоляцию, оставляя позади руины, чтобы потом попытаться вернуться? Или цепляться за «однополярный» момент, возвращения которого, похоже, не хочет почти никто? Или стать ответственным строителем нового, более демократического, равноправного и справедливого мира?

Россия с ее глобально мыслящей элитой, опытом, высококлассной дипломатией, географическим положением может с выгодой и для себя, и для партнеров активно содействовать строительству такого мира.

Россия. Евросоюз. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 августа 2015 > № 1542744 Сергей Караганов

Восточный гамбит России

Ее будущее – не в Европе, а в Азии

Сальваторе Бабонес – адъюнкт-профессор социологии и социальной политики факультета общественных наук и политологии, Сиднейский университет.

Резюме В Европе России нечего терять и нечего найти. Напротив, Россия может многое приобрести или все потерять в Азии – динамично развивающейся части мира. И Дальний Восток – регион, с которого логично начать новый проект экономического развития.

Возрождающаяся Россия, похоже, бросает решительный вызов постсоветскому урегулированию в Европе. Подобно Китаю, подвергшему ревизии несправедливые договоры XIX века, которые западные страны навязали слабой и разлагающейся династии Цинь, Россия стремится пересмотреть неравные договоры XX века, навязанные уязвимому и несостоятельному режиму Ельцина. Действия российских военных в Грузии и на Украине, а также провокационные военно-воздушные и военно-морские учения в Балтийском море и на Тихом океане создали впечатление в России и на Западе, что «Россия вернулась».

Бесстрастный анализ издержек и выгод недавних интервенций позволяет сделать оценку более реалистичной. Москва субсидирует независимость двух крошечных сепаратистских регионов – Абхазии и Южной Осетии – ценой постоянных трений со своими соседями. Россия аннексировала 5% территории Украины, но утратила влияние на остальные 95% территории. Ведя такую игру, Россия окончательно лишилась доверия Польши и стран Балтии. Вряд ли это можно назвать успехом.

Войны России в Грузии и на Украине были местным контрнаступлением в более масштабном геополитическом отступлении. Любой аналитик согласится: вторгнись Россия на Украину, она могла бы очень быстро завоевать страну, и никто не спорит с тем, что НАТО не стала бы воевать за Украину. Так почему же Кремль преследовал ограниченные цели на Украине и в Грузии?

Россия медленно примиряется с тем фактом, что больше не сможет участвовать в европейских делах. Европа не хочет видеть российскую армию, ей не нужны российские инвестиции, и она не заинтересована в российском экспорте, если не считать природного газа. Россия спасла Европу от Наполеона и Гитлера, но ее больше не ждут за европейским столом для почетных гостей. Впервые за три последних столетия Россия ничем не напоминает европейскую державу, кроме географической принадлежности, поскольку восточной границей Европы принято считать Уральские горы.

С утратой влияния на Украине Россия почти полностью устранилась от участия в европейской жизни. Остаются лишь рудиментарные анклавы, такие как Приднестровье и Калининградская область. Быть может, России не нравится видеть натовские войска на своих восточных рубежах, но НАТО – чисто оборонительный союз в большинстве своем демилитаризованных стран, укрывающихся под защитой американской армии. Он не представляет никакой наступательной угрозы. Главные угрозы (и возможности) надо искать в других местах. Эффективное взаимодействие на азиатском континенте гораздо важнее для будущего России, чем то, что можно получить или потерять в Европе.

Фиаско на Украине

Кризис на Украине начался в ноябре 2013 г., когда президент Виктор Янукович отказался от дальнейшей интеграции с Европейским союзом, не подписав соглашение об ассоциации, о котором до этого вел переговоры. Это вызвало массовые протесты в Киеве и ожесточенную бойню на улицах, в результате которой погибли сотни людей. После принудительного отрешения Януковича от власти в Киеве сформирован в целом прозападный режим.

В марте 2014 г. последовала реакция Российской Федерации в виде аннексии Крыма. Ее горячо поддержала большая часть населения полуострова, но большинство жителей Украины категорически возражали против такого поворота событий. Точные цифры сторонников и противников присоединения Крыма к России недоступны, но в любом случае распространенные мнения не соответствуют событиям. Россия забрала Крым, бросив вызов международному праву, потому что возможное вхождение недружественных сил в Севастополь могло серьезно ослабить ее национальную безопасность.

Соображения национальной безопасности – вот чего недостает в большинстве публичных интерпретаций украинского кризиса. Россия может быть ведущей военной державой в Евразии, но ее позиция в европейских морях всегда была безнадежной. Хотя международные договоры гарантируют выход российских судов в Мировой океан через Балтийское и Черное моря, они были бы бесполезны при любом серьезном конфликте. Просто сохранять присутствие в Балтийском и Черном морях – уже большой вызов для Москвы.

Потеря Севастополя или неспособность практически использовать этот порт, что фактически означало бы его утрату, сулила России дальнейшее снижение возможностей проецирования силы в Черном море. Порт в Новороссийске – лишь частичное восполнение подобной потери. Россия присоединила Крым, чтобы не допустить превращения Севастополя в военно-воздушную и военно-морскую базу НАТО. Исторические связи важны, но главный мотив участия России в украинских делах – национальная безопасность.

Национальная безопасность также играет ключевую роль в поддержке Россией сепаратистского движения на востоке Украины. Подобно аннексии Крыма, поддержка сепаратизма – вполне логичная стратегия в геополитической игре. Россия преследует ограниченные цели, что ни в коей мере не предвосхищает интервенцию в другие области Украины или более широкое присутствие на востоке. Поддержка сепаратистского восстания – козырь в торге, с помощью которого Москва рассчитывает добиться от Украины признания своего суверенитета над Крымом.

Такой козырь важен на переговорах, потому что хотя Россия и установила власть в Крыму, Украина контролирует систему водоснабжения полуострова. Ситуация останется нестабильной до тех пор, пока Украина и ее западные союзники не признают суверенитет России над Крымом. Логика реалиста подсказывает, что Кремль перестанет поддерживать сепаратизм в Восточной Украине лишь как часть общей сделки, включающей признание российского права на Крым. Правильно это или нет, нравственно или безнравственно, но именно такова конечная цель Москвы в украинском конфликте.

Поддержка мятежников на востоке Украины имеет смысл только в этом контексте. Вопреки распространенному мнению, война на Украине не стала победой российского империализма и символом возврата к использованию войны в качестве главного способа урегулирования конфликтов в Европе. Это заключительный акт развертывающегося на наших глазах фиаско России, утратившей влияние на большую страну, с которой ее связывают глубокие исторические, экономические и личные связи. Евразийский экономический союз во главе с Россией выглядит без Украины несколько куцым.

Но ирония в том, что, как только юридический статус Крыма будет урегулирован, «потеря» Украины способна обернуться скрытым благом для России, поскольку освободит ее от необходимости поддерживать слабую и больную украинскую экономику, переложив эту ответственность на Запад. Как сказал государственный секретарь Колин Пауэлл о вторжении в Ирак, «разрушая страну, вы покупаете ее». Евросоюз уже предоставляет финансовые гарантии, чтобы обеспечивать закупки Киевом российского газа. Если ЕС продолжит субсидировать украинскую экономику в будущем, Россия может оказаться главным, долгосрочным бенефициаром.

Рассеяние русского этноса

Этот процесс начался еще при царях и ускорился во времена Советского Союза: миллионы этнических русских расселялись в дальних провинциях, на окраинах империи или изгонялись в эти земли. На Украине этническая граница между русскими и украинцами никогда не была четкой в силу исторических особенностей и перекрестных браков. Но в Прибалтику, Среднюю Азию, Сибирь и на Дальний Восток царские и советские правительства отправляли людей заселять завоеванные территории, чтобы укреплять контроль Москвы и комплектовать органы имперского управления. В результате миллионы этнических русских живут (и жили на протяжении многих поколений) за пределами исторической родины.

Три балтийских государства – Литва, Латвия и Эстония – вызывали особое беспокойство в связи с потенциальным «великорусским» экспансионизмом. В отличие от Украины все они – члены НАТО и Евросоюза. И – опять-таки в отличие от Украины – у России нет там серьезных геополитических интересов. Если не считать ареста офицеров безопасности на российско-эстонской границе в духе холодной войны по принципу «око за око», опасения Запада по поводу российской агрессии оказались беспочвенными.

В кавказском регионе Россия неоднократно применяла военную силу для разрешения конфликтных ситуаций, что не может не тревожить. Имеются в виду две кровавые гражданские войны в Чечне в 1990-е и 2000-е гг., а также короткое столкновение с Грузией в 2008 году. Параллели между Грузией и Украиной часто проводятся, потому что Россия продолжает поддерживать независимость маленьких отколовшихся от Грузии республик – Абхазии и Южной Осетии. Но эти бедные удаленные регионы не имеют для Москвы стратегической значимости (чего никак нельзя сказать о Крыме). Они стали военными трофеями еще одной победы, которая в действительности стала стратегическим поражением, поскольку Россия потеряла Грузию (родину Иосифа Сталина), где возобладали прозападные настроения.

В постсоветских республиках Центральной Азии присутствие российского этноса весьма заметно, и даже местные жители этих пяти стран, не являющиеся этническими русскими, чаще говорят по-русски. Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан – члены Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), а Казахстан (теперь еще и Киргизия) входят в Евразийский экономический союз, созданный Россией. Как и Украина, все пять стран (включая Туркменистан) были частью Российской империи задолго до образования Советского Союза, и все они поддерживают тесные связи с Россией.

Разница между Центральной Азией и Украиной в том, что Украина – европейская держава на границах Евросоюза. Европа не предложит центральноазиатским государствам никакого экономического рамочного соглашения, и у них нет перспективы стать членами НАТО. Под сильным давлением США в 2001 г. Киргизия сдала их вооруженным силам в аренду аэропорт, который использовался в качестве перевалочной базы во время военной операции в Афганистане, но в 2014 г. срок истек. Для стран региона (и их правителей) Россия всегда будет более близким соседом, чем Европа или Соединенные Штаты.

Но даже там Москва сталкивается с угрозой своему экономическому и политическому влиянию. Ее несет Китай. В некоторых случаях он выступает дипломатическим и экономическим партнером России (и, конечно, членом ШОС), но не союзником. Явная цель проекта «Экономический пояс Шелкового пути» под лозунгом «Один пояс – один путь» – наладить более тесные связи между странами Центральной Азии и неразвитыми провинциями Западного Китая.

Если КНР сегодня не представляет серьезной опасности для российских интересов там, то только потому, что Пекин до недавнего времени не желал тратить деньги на претворение в жизнь проекта «Новый Шелковый путь». Западный Китай очень беден, поэтому КНР не создает существенного центра экономической тяжести в Центральной Азии. Инвестиции Китая в регионе преимущественно нацелены на прокладывание транзитных путей и извлечение природных ресурсов, а не на глубокую экономическую интеграцию. И если многие украинцы жаждут стать частью Европы, жители Центральной Азии едва ли стремятся слиться с китайским экономическим пространством. Реальная китайская угроза России находится в других регионах.

Будущее России в Азии

Китайская статистика впечатляет. В стране 1,3 млрд жителей, и это родина пятой части населения земного шара. Там больше городов, заводов и почти всего другого, чем где бы то ни было на планете. За пределами Китая также проживают миллионы китайцев. КНР находится в центре большинства производственных цепочек создания добавленной стоимости в мире. Страна поглощает сырье и промежуточную продукцию, поставляемую со всех концов света, и выдает готовые изделия.

Одно из последствий центрального положения Китая в мировых товарных цепочках – он стал незаменимым торговым партнером почти для любой страны в Азиатско-Тихоокеанском регионе, если не во всем мире. Передовики промышленного производства Северо-Восточной Азии – Япония, Южная Корея и Тайвань – тесно связаны с китайской экономикой. Экономическая интеграция Северо-Восточной Азии отличается глубиной и комплексностью, но главное в том, что Япония, Южная Корея и Тайвань обеспечивают проектирование, ноу-хау, передовые компоненты и продвижение на мировом рынке, а Китай выполняет конкретную работу по производству товара.

Четвертая по мощи технологическая держава на северо-востоке Азии – это Россия, но мало кто об этом знает. Российские производители почти не используют близость к Китаю и не извлекают из этого никаких преимуществ. Они неохотно переносят производственные мощности на Дальний Восток и почти не участвуют в цепочках поставок в Северо-Восточной Азии. Будучи не в состоянии избавиться от своего европоцентризма, россияне – в тех редких случаях, когда они ищут возможности для деятельности за рубежом, – всегда смотрят прежде всего на Запад, а не на Восток. Похоже, им неведомо, что западные фирмы побеждают в конкуренции не из-за врожденного превосходства западных промышленников, а потому что давно уже перенесли свои производственные мощности в Китай.

Россия традиционно сильна в некоторых областях, которые слабо развиты в Азии. Это тяжелое роботостроение, металлургия, оборонная промышленность и аэрокосмический комплекс. Строящийся в Амурской области новый космодром «Восточный» может стать главной площадкой для запуска азиатских спутников – прежде всего для таких стран, как Южная Корея, у которой нет собственных космических возможностей. И в России есть такой крупный порт, как Владивосток, который мог бы стать большим региональным промышленным центром, если бы не хроническая геополитическая ограниченность.

Но в одиночку Россия не имеет ни нужных масштабов, ни потенциала для создания полноценных промышленных кластеров в этих регионах, и ни одна из вышеупомянутых отраслей не интегрируется в цепочки создания добавленной стоимости в Азии. Россия – одна из самых изолированных крупных экономик мира. Она экспортирует преимущественно природные ресурсы, и ее экономические связи с внешним миром сводятся почти исключительно к взаимодействию в сфере энергетики. Нельзя сказать, что общий уровень российского экспорта аномально низок для большой страны, однако структура его аномально единообразна.

Недавние разрекламированные соглашения Китая и России еще больше закрепляют перекос в сторону страны-экспортера энергоносителей. Сделки «Газпрома» с CNPC по строительству большого трубопровода и обсуждаемая открытость для китайских инвестиций опять-таки в основном ограничены энергетикой. Инвестиции Китая в транспортную инфраструктуру в рамках создания Экономического пояса Шелкового пути призваны расширить наземные маршруты экспорта китайских товаров в Европу. Россия пока выступает просто транзитной территорией для китайских товаров. Китайские инвестиции, конечно, приветствуются Россией, страдающей от санкций Запада, но они не устраняют хроническую слабость экономики.

Российской экономике нужна более глубокая интеграция с внешним миром. Для Европы Россия никогда не была желанным партнером. Она стучится в европейские двери со времен Петра Первого. Иногда ей удавалось их взломать, но страна никогда не была глубоко интегрирована в экономику Старого Света. Сегодня санкции, наложенные Западом, вынуждают Москву искать долгосрочные возможности в Азии, и крупные азиатские экономики сравнительно открыты для сотрудничества. Закрытой остается как раз Россия.

Инициатива по созданию порто-франко во Владивостоке – шаг в правильном направлении во многих отношениях. Это движение и в сторону большей открытости, и на Восток. Россия должна пройти гораздо дальше по обоим направлениям, прежде чем такие инициативы принесут заметные и ощутимые дивиденды. Открытость – не только устранение барьеров, но в гораздо большей степени состояние ума.

Более открытая тихоокеанская Россия?

Демократическая волна, прокатившаяся по Евразии в 1989 г., освободила Центральную и Восточную Европу от советской зависимости и привела к исчезновению СССР. Бывшие его сателлиты в Восточной и Центральной Европе сегодня члены НАТО и ЕС, равно как и три прибалтийских государства. Несмотря на немногочисленные жертвы, в целом распад прошел на удивление мирно. К концу 1991 г. Советского Союза уже не было на карте, а американские экономисты стали консультантами нового российского правительства.

Та же демократическая волна захлестнула в 1989 г. и Китай. Это привело к военному подавлению массовых выступлений на площади Тяньаньмэнь, десятилетиям суровых репрессий и сохранению тоталитарного коммунистического правления. Ирония в том, что у большинства граждан Запада при этом не возникает трудностей с получением китайских виз и им предоставляется сравнительно гибкий режим во время посещения Китая. Таксисты берут с пассажиров плату строго по счетчику, точно отсчитывая сдачу. Для западных туристов, посещающих площадь Тяньаньмэнь, делают исключение, пропуская их через заградительные барьеры. В целом Китай радушно принимает западных туристов, приберегая репрессии для собственного народа.

Сравните это со строгим визовым режимом, который Россия поддерживает со странами Запада, официозным обращением с гостями и коррумпированными водителями такси. Если поездка в Китай для иностранца – удовольствие, то путешествие в Россию – испытание. Российское правительство теряется в догадках, почему западные люди не едут в Россию и не живут в ней. На самом деле многие хотели бы там жить, но пугает недружелюбие властей. И это серьезная проблема для экономического развития, особенно на Дальнем Востоке с его малочисленным населением. Если Китай принимает минимум полмиллиона иностранных деловых людей (плюс еще столько же бизнес-туристов из Тайваня), Дальний Восток России привлекает в основном неквалифицированных рабочих из Китая и Северной Кореи.

Этот контраст между Китаем и Россией особенно наглядно проявляется на тихоокеанском побережье. В Москве живет и работает немало иностранцев, но во Владивостоке их почти нет. Вместо того чтобы стать многонациональным «винегретом» из японцев, корейцев, китайцев и приезжих из Северной Америки, Владивосток представляет собой российский провинциальный город. Проблема не в отсутствии инвестиций: государство вложило 20 млрд долларов в инфраструктуру региона в ходе подготовки к самому дорогостоящему саммиту АТЭС за всю его историю. Проблема в отсутствии открытости.

Интеграция и развитие требуют экономической открытости. Газопроводы и космические центры могут строиться по решению правительства, но передовые промышленные комплексы не возникают по указке сверху. Большинство экономистов определяют открытость как снижение торговых и инвестиционных барьеров, но исследования, проводившиеся в течение нескольких десятилетий, показали, что открытость только для торговли и инвестиций мало влияет на экономический рост. Гораздо важнее человеческие и институциональные факторы, которые намного труднее измерить.

Приморский и соседний Хабаровский край находятся далеко от Москвы и в тысячах километров к востоку от Новосибирска – самого крупного города на востоке России. Россия может позволить себе экспериментировать с открытостью на Дальнем Востоке, прекрасно понимая, что инфильтрацию «опасных» иностранцев (и «опасных» идей) в регион можно легко остановить с помощью единственного контрольно-пропускного пункта на Транссибирской железнодорожной магистрали. Экспериментирование всегда связано с определенными вызовами, но риск от отсутствия экспериментов может быть гораздо выше.

На огромной территории российского Дальнего Востока проживает всего 6 млн человек. В отличие от других малонаселенных территорий мира, регион примыкает к гуманитарно-экономическому Джаггернауту, то есть к Китаю. Захват китайцами российской территории маловероятен, но можно представить себе сценарии, при которых Китай сделает с Россией то, что она сама сделала с Украиной. Например, борьба за лидерство в Москве может однажды привести к тому, что губернатор одного из дальневосточных регионов заявит о независимости. Может ли Китай вмешаться для «наведения порядка» в этой малонаселенной пустыне, где у него имеются стратегические энергетические интересы? По крайней мере такой сценарий вероятен не менее, чем вторжение НАТО в Россию, а, может быть, и более.

Единственно возможное решение – углублять интеграцию в быстрорастущую азиатскую экономику, и первым шагом в этом направлении была бы большая открытость на Дальнем Востоке. Трудно представить себе, чтобы Россия подписала договор о коллективной безопасности с Южной Кореей и Японией для сдерживания Китая. Зато можно вообразить, что Россия откроет свой Дальний Восток для инвесторов из Южной Кореи, Японии и даже США, чтобы включаться в передовые цепочки создания добавленной стоимости в Северо-Восточной Азии. Только диверсификация экономического развития создаст рабочие места и привлечет человеческий капитал, в котором Россия нуждается для сохранения позиций в Азии и влияния в мире.

Пространство для маневра

В Европе России нечего терять и нечего найти. Зависимость ЕС от российского газа неизбежно будет ослабевать. Гости из России, вероятно, будут подвергаться все более строгой проверке на границах Евросоюза. И европейские страны становятся все менее дружественными к российским инвесторам. В любом случае экономика Старого Света пребывает в застое, а ее население уменьшается. Единственный явный союзник в Европе – это Белоруссия как не слишком привлекательная цель для экспансии Евросоюза или НАТО. Короче, у России мало пространства для маневра в Старом Свете. Роль нарушителя спокойствия мало что даст российской экономике и лишь ухудшит ее и без того подмоченную репутацию.

Напротив, Россия может многое приобрести или все потерять в Азии – динамично развивающемся регионе. Это сборочный цех мира, и таковым он останется в обозримом будущем. Рост китайского народного хозяйства замедляется, но даже если темпы составят «всего» 6% в год, это равноценно польской или шведской экономике, на которую Китай будет ежегодно «прирастать». Новые договоры в сфере торговли и инвестиций означают фундаментальную перестройку всего континента. Восточноазиатская экономическая интеграция только в начале пути, и пока еще Россия может включиться в этот процесс. Ей пора открыть для себя то, что давно известно всем: будущее – за Азией.

Чтобы в полной мере воспользоваться возможностями в Азии, России нужно позиционировать себя как партнера мира для данного региона. Следует, наконец, завершить спор по поводу Курильских островов с Японией, длящийся уже не одно десятилетие, – чтобы Токио сохранил лицо и получил хоть какие-то выгоды от мирного договора, пусть даже мизерные. Москве нужно сделать все, что в ее силах, чтобы помочь мирному воссоединению Кореи. Ей стоит перестать провоцировать Соединенные Штаты и их союзников полетами своих дальнемагистральных бомбардировщиков над океанами, поскольку это не сулит России никаких стратегических выгод. И надлежит соблюдать большую осторожность при продаже Китаю передовых систем вооружения.

Россия должна понять и признать, что ее главный враг – не НАТО, не США и даже не Китай. Главный враг – она сама. Россия испортила отношения с Европой из-за серьезной конфронтации по поводу крошечной территории. Но России не нужны новые земли – она управляет одной восьмой частью всей земной поверхности, если не брать в расчет Антарктиду. Если карта когда-нибудь снова будет существенно перекроена, Россия почти наверняка окажется проигравшей стороной. Главная внешнеполитическая цель должна состоять в том, чтобы избежать любого изменения границ в будущем.

Когда распался Советский Союз, Россия освободилась от 14 более бедных территорий, которые во многом зависели от имперского центра. Бывшие советские сателлиты в Восточной Европе могли бы увеличить размер имперской ренты для России, но ценой раздувания военных расходов. Избавившись от этих связей, новая Россия, сформированная в результате последнего крупного пересмотра политических границ, имела все возможности для того, чтобы стать чем-то большим, нежели милитаризованная нефтяная держава. Этот потенциал сохраняется и сегодня. Но, чтобы его реализовать, Россия должна сосредоточиться на внутреннем развитии, а не на внешнем позиционировании. И Дальний Восток – регион, с которого логично было бы начать новый проект экономического развития.

Россия. Евросоюз. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 августа 2015 > № 1542743 Сальваторе Бабонес

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на Форуме «Территория смыслов на Клязьме», Владимирская область, д.Дворики, 24 августа 2015 года

Добрый день,

Большое спасибо за приглашение. Действительно, очень приятно в очередной раз находиться в этой атмосфере, которая располагает на мысли, поиск идей. Очень здорово, что эта традиция живет и активно поддерживается российской молодежью, Администрацией Президента Российской Федерации, Правительством России. Мне в качестве руководителя Министерства иностранных дел довелось уже не первый раз быть причастным к этому процессу, за что я искренне признателен.

Мы находимся в очень живописном уголке России. Владимирская земля неразрывно связана со становлением российской государственности. Совсем недавно в Министерстве иностранных дел проводилась презентация Владимирской области, в ходе которой ее Губернатор С.Ю.Орлова вместе со своими коллегами «показала товар лицом». Было видно, насколько здесь глубоко чтут историю, традиции и не менее активно занимаются новыми делами, свершениями в тех областях, от которых зависят развитие области и в целом государства.

То, что название вашей встречи гласит «Территория смыслов на Клязьме», по-моему, очень актуально. Важно глубоко понимать и осмысливать происходящее в мире – стремительные перемены в науке, технологиях, экономике, социальной сфере, международных делах. Осознать смысл происходящего не менее важно, чем просто активно и честно делать работу на своем участке. Насколько я могу судить, здесь представлены специалисты, в том числе по большей части в области общественных наук. Так что, мне кажется, вам и «карты в руки». Ощущения, возникающие у вас после ознакомления с происходящим в мире, которые будут, наверное, как-то трансформироваться в ваши комментарии и вопросы, которые вы будете сегодня ставить, очень важны для нас в практической работе по формированию линии России на тех или иных направлениях в рамках реализации Концепции внешней политики Российской Федерации.

Сегодня сфера внешнеполитических интересов, как я понимаю, непосредственно связана с борьбой идей. Борьба идей заключается, в том числе в выборе или навязывании выбора в том, что касается моделей развития, ценностей. Мы наблюдаем завершение очень длинной эпохи исторического, экономического, финансового, политического доминирования Запада. Это продолжалось сотни лет. Сейчас эта эпоха вступает в объективные противоречия с тем, что реально формируются новые центры силы, в том числе в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Объективно формируется полицентричное мироустройство, хотя это будет достаточно длительным процессом. Наверное, признать, что твое господство практически безраздельное, существовавшее многие века, кончается и подходит к концу, не очень легко.

Мы наблюдаем попытки сохранить доминирование уже искусственным путем, в том числе за счет давления на другие страны, использования санкций и даже вооруженной силы в нарушение международного права, Устава ООН. Это добавляет хаоса в международные отношения, нестабильности, превращая целые регионы, страны в территории, откуда произрастает угроза терроризма, насильственного экстремизма и многого другого, что мы можем наблюдать, к сожалению, на обширных пространствах Ближнего Востока и Севера Африки.

Мы убеждены, что единственный реальный рецепт решения подобных проблем – это не попытки силового вмешательства или иного принуждения к образу поведения, который кому-то кажется правильным, а уважение права народов на свою идентичность, многообразия современного мира. В обществе, как и в природе, только многообразие может быть залогом процветания и развития. В общем-то, все принципы, которые необходимо свято уважать применительно к сегодняшним проблемам международных отношений, были закреплены в Уставе ООН, не надо о них забывать.

В этом году мы будем отмечать 70-летие ООН. В ближайшие месяцы состоится специальная юбилейная сессия Генеральной Ассамблеи ООН, посвященная 70-летию Организации, которая, как нам всем известно, родилась на руинах Второй мировой войны с тем, чтобы никогда больше подобных трагедий, катастроф не повторилось, и никто и никогда не пытался уповать на свою исключительность, тем самым сам себе выписывая карт бланш на каие-то действия вопреки и в нарушение интересов других государств.

Есть еще одно противоречие, которое мы наблюдаем в современном мире – это стремление США и их союзников всячески «поднимать на щит» тему демократии внутри отдельных стран, причем в том ключе, в котором они считают правильным, и одновременно отказываются даже обсуждать проблемы демократии, когда речь касается международных дел. Демократизация международных отношений как термин не воспринимается нашими западными партнерами. Они считают, что и так все в порядке. На самом деле это не так. Да, есть ООН, ее Совет Безопасности, но попытки действовать в одностороннем порядке множатся, и их пытаются обосновывать тем, что СБ ООН якобы парализован. Это неправда. За последние пару лет Совет Безопасности ООН принял около 80 резолюций, которые действуют. Были применены вето России и Китая в тех случаях, когда Организации предлагалось проголосовать за нечто прямо противоречащее интересам урегулирования сирийского кризиса, занять сторону вооруженной оппозиции, которая при поддержке внешних спонсоров провозгласила цель свержения законного президента. Поэтому не надо обижаться на такие истории. Были еще случаи, когда мы применяли вето в ответ на попытки политизировать такие серьезные вещи, как, например, необходимость тщательного расследования крушения малайзийского «Боинга» или что-то еще.

Противоречие между таким настырным продвижением западного видения демократии, когда дело касается государственного устройства других стран и одновременный отказ от реальных дискуссий по практической демократизации международных отношений тоже является весьма характерным для сегодняшней эпохи.

Но надо, наверное, все-таки всем думать и о себе. Те, кто стремятся узурпировать право управлять другими народами, неизбежно скатятся к ограничению демократии и у себя дома, тем более, что у наших западных партнеров уже создается необходимая инфраструктура для такого разворота. Имею в виду сильно развитые электронные средства тотального контроля над личностью, о чем много говорят с большой тревогой в западных СМИ. Вам известно, какие дискуссии идут на эту тему в Европе, Латинской Америке, других регионах.

Я уже упоминал, что регион Ближнего Востока и Северной Африки превратился в рассадник терроризма и насильственного экстремизма. Сейчас оттуда Европу захлестывают огромные волны нелегальных иммигрантов. Это становится головной болью «номер один» для Европейского континента. Терроризм и нелегальные иммигранты – все это производное от попыток сохранить свое доминирование в международных делах путем вмешательства во внутренние дела суверенных государств.

Наши западные партнеры, прежде всего, натовцы во главе с США еще в 1999 г. попрали все принципы Хельсинкского заключительного акта. Тогда члены ОБСЕ коллективно бомбили страну-члена ОБСЕ в нарушение всех принципов, заложенных в основе этой Организации и Устава ООН. Затем так же было и с бомбежками Ирака с последующей его оккупацией, Ливии в нарушение того мандата, который был одобрен СБ ООН. Сейчас пытаются сделать то же самое с САР. Результат – на огромных пространствах Сирии и Ирака провозглашен халифат т.н. «Исламским государством Ирака и Леванта». Эта структура каждый раз меняет свое обличие, но с каждой его сменой становится все более грозной и зловещей.

Начиналось все с попустительства в отношении талибов, моджахедов, которые тогда боролись с Советским Союзом. Ради того, чтобы насолить Советскому Союзу, не позволить ему победить этих экстремистов, им оказывалась огромная помощь. Потом они мутировали в «Аль-Каиду». Это была уже более серьезная и не только замыкающаяся на Афганистан террористическая организация. На нее тоже смотрели, немного прикрывая глаза, в расчете на то, что она поможет смене некоторых режимов, которые Западу не нравились. То, что произошло с террористическими движениями в последнее время, проявляется в провозглашении «Исламского государства» («ИГ»). Оно объявило своей целью совсем не ограничиваться территорией Ирака и Сирией, а создать халифат (они уже печатают и распространяют специальные карты) на пространстве от Португалии до Пакистана, обязательно захватить Мекку и Медину (две высшие мусульманские святыни) и сделать ислам «правильным», отвечающим постулатам «ИГ». Головорезы «ИГ» (все вы, наверняка, видели эти ужасные кадры) в прямом эфире осуществляют публичные казни т.н. иноверцев. Нас это убеждает только в одном: когда мы видим терроризм, каковы бы ни были его проявления, с ним нужно бороться без двойных стандартов, ни в коем случае не пытаться использовать экстремистов для достижения своих политических целей. Во-первых, это безнравственно. Во-вторых, все равно люди, которые пытаются это делать, не смогут никогда контролировать экстремистов. Вспомните, что было 11 сентября 2001 г., когда последователи моджахедов, которых США поддерживали в Афганистане, напали на Манхэттен и совершили жуткие преступления, которые до сих пор у американцев вызывают трепет.

Поэтому мы против языка силы и санкций. Мы за то, чтобы любые проблемы решать через равноправный взаимоуважительный диалог, через поиск баланса интересов. Успешные примеры такой работы у нас перед глазами. Это и химическое разоружение Сирии, в соответствии с договоренностями, которые были достигнуты с сирийским правительством, и достижение договоренностей по урегулированию ситуации вокруг иранской ядерной программы.

Сейчас, когда ведется речь о борьбе с терроризмом, Президент В.В.Путин предложил двигаться по двум параллельным направлениям. С одной стороны – формировать коалицию по борьбе с «ИГ», поддерживать всех, кто с ним воюет, с другой – параллельно активизировать переговоры по согласованию политической договоренности, которая позволила бы урегулировать сирийский кризис. Мы за то, чтобы все те, кто противостоят «ИГ», объединялись. А наши западные партнеры, некоторые страны ближневосточного региона говорят: «Да, хорошая идея, но с сирийской армией мы не будем объединяться, потому что они нелегитимны и с ними нельзя сотрудничать пока мы не сменим режим». Всего полтора года назад с сирийским правительством прекрасно сотрудничали, когда нужно было решать проблему вывоза и уничтожения химического оружия из Сирии. Значит опять двойной стандарт. Оно только что было легитимным, и СБ ООН принимал резолюции, приветствовавшие согласие сирийского правительства присоединиться к Конвенции о запрещении химического оружия и взаимодействовать с Организацией по запрещению химоружия в деле вывоза и ликвидации этой отравы. Сейчас ничего не изменилось. Сирийское правительство продолжает противостоять экстремистам. Так что двойные стандарты здесь мешают. Вместо консолидации всех тех, кто готов бороться с терроризмом, усилия отвлекаются на то, чтобы опять, уже пятый год, пытаться сменить режим под сурдинку борьбы за демократию.

Помните, как начиналась «арабская весна»? Она была активно приветствована нашими западными партнерами как, наконец, переход народов к демократии. Я не думаю, что за последние пару лет кто-либо на Западе использует такой термин, и что «арабская весна» символизирует переход к демократии. Она принесла колоссальные беды. Ирак на грани развала, Ливия уже развалилась. Угроза терроризма распространилась из Ливии на колоссальные территории Северной Африки, добралась уже до черной Африки, где террористы «Боко-харам» в Нигерии присягают на верность «Исламскому государству». Поэтому только диалог, уважение интересов партнера, стремление найти консенсус, а это неизбежно связано с компромиссами без какого-либо диктата и ультиматумов. На этих принципах работают такие относительно молодые объединения, как БРИКС и ШОС. Думаю, что если бы те же самые принципы воспринимались нашими западными партнерами, то не было бы, конечно, никакой конфронтации в силу продвижения военной инфраструктуры НАТО вплотную к границам России, вопреки сделанным ранее обещаниям, не было бы и украинского кризиса, если бы дела велись не на основе ультиматумов и «черного и белого» понимания происходящего, не на основе принципа «либо с нами, либо против нас», а через поиск общеприемлемых компромиссов. И, конечно же, не было бы нынешней конфронтации, если бы много лет назад наши западные партнеры откликнулись на наш призыв договориться о том, как мы будем выполнять давным-давно взятые на себя обязательства по обеспечению стратегической стабильности в Евро-Атлантике на основе принципа равной и неделимой безопасности для всех, когда никто не будет обеспечивать свою безопасность за счет безопасности других. Этот принцип был провозглашен в ОБСЕ много десятилетий назад, потом был подтвержден при создании Совета России-НАТО. Но все это было сделано в рамках политических деклараций, а поскольку он на практике не выполнялся нашими западными коллегами, мы предложили сделать этот принцип юридически обязывающим. Они тут же ушли в сторону и даже отказались с нами разговаривать, заявив, что «юридические гарантии безопасности можно получить только в НАТО». Стало быть, они отказались от провозглашенной их же лидерами линии на то, чтобы сделать единое и неделимое пространство равной безопасности в Евро-Атлантике. Вот этот «натоцентризм», эта попытка сохранить разделительные линии, являются системной проблемой, а уже все остальное, включая трагедию на Украине, – производное от этого деления на «своих» и «чужих».

Мы всегда готовы к искреннему, равноправному и конструктивному диалогу со всеми, кто намерен работать на таких условиях, в том числе и с нашими западными партнерами, будь то ЕС, НАТО или США. Они об этом прекрасно знают. Мы никогда не откажемся от своих принципов, от своей идентичности, никогда не откажемся, как подчеркивал Президент России В.В.Путин, от независимой внешней и внутренней политики Российской Федерации. Понятно, что кому-то не нравится, что мы, как сказал Президент, не торгуем своим суверенитетом, но иначе быть не может. Повторю еще раз: на равноправной, взаимоуважительной основе мы открыты к взаимодействию со всеми. Сейчас развиваем и будем активно продолжать углублять процессы евразийской экономической интеграции. Будем работать над сопряжением этого процесса с китайскими интеграционными идеями, связанными с концепцией «Экономического пояса шелкового пути», о чем договорились наши президенты 8 мая, когда Председатель КНР Си Цзиньпин по приглашению В.В.Путина был в Москве для участия в торжествах по случаю 70-летия Победы и для двусторонних переговоров. Убежден, что Евразийский экономический союз имеет все основания стать связующим звеном между интеграционными процессами в Азиатско-Тихоокеанском регионе и тем, над чем работают наши коллеги в Европе, к Западу от Евразийского экономического союза. В любом случае, курс на объединительные действия безальтернативен. Будем его продвигать.

Вопрос: Инициативной группой студентов мы решили организовать у себя в Ростове-на-Дону Международный образовательный конвент. Мы, как регион, можем рассчитывать на то, чтобы это мероприятие посетят представители государственных структур? Если да, то как сделать так, чтобы они заинтересовались конвентом и посетили его?

С.В.Лавров: Если вы только планируете его создать, тогда нужно, наверное, об этом побольше рассказывать. Если там есть какой-то международный аспект, который сопряжен с поддержкой со стороны МИД, то мы готовы это сделать. Как я понимаю, речь идет, прежде всего, о Министерстве образования и науки? Убежден, что там об этом знают. Если вы проводите какие-то международные мероприятия, вам нужно пригласить гостей, и вы хотите, чтобы им было максимально комфортно получать визы или они могли бы быть освобождены от сборов (мы такие вещи делаем), обращайтесь, пожалуйста. Обязательно поможем.

Вопрос: Мой вопрос посвящен самодостаточности. Если человек уверен в себе, то его слушают, прислушиваются. Если перенести отношения между людьми на отношения между государствами, то есть страны, которые знают цели, к которым они идут, к ним обычно прислушиваются. Настанет ли у нас время, когда наши чиновники перестанут оправдываться и апеллировать к внешним игрокам и, аргументируя свою позицию, все время приводить пример других. Не можем ли мы на данном этапе или в ближайшем будущем почувствовать себя самодостаточными, чтобы отстаивать свою политику, свой взгляд на мир? Считаю, что после этого к нам будут тянуться и другие государства, так происходит в БРИКС, в других образованиях. Такие страны, как Китай, Иран и даже Венесуэла могут себе позволить отстаивать на международной арене свои интересы, независимую точку зрения, которая идет вразрез с большинством. Россия - самое больше государство, одно из самых влиятельных и сильных в мире. Мне кажется, мы уже можем себе это позволить. Считаю, что от этого число наших сторонников только увеличится. Вы обладаете огромным авторитетом в мире. За счет чего это произошло? Вы очень часто говорите понятные и честные вещи, и их воспринимает аудитория, она слышит, она ждет этого. Другие международные лидеры, как Ф.Кастро, М.Каддафи, высказывали такие вещи и приобрели авторитет. Не может ли Россия стать таким центром притяжения за счет честной, уверенной позиции на международной арене?

С.В.Лавров: Я полностью с Вами согласен, что касается концептуального подхода к трудностям. Как говорится, «незачем на зеркало пенять». Надо собой заниматься, быть самодостаточными тем более, что Россия, к счастью, одна из немногих держав, которым Богом, природой, предками, историей, такая самодостаточность гарантирована. Нужно только распоряжаться всем этим богатством с умом и рачительно, к чему постоянно призывает Президент.

Я не согласен с теми, кто говорит, что у нас все было бы хорошо, но вот из-за этих санкций все и происходит. Президент ориентирует нас, правительство и все другие структуры совсем на другую работу. Он ориентирует нас на то, чтобы никогда не попадать в зависимость по жизненно важным товарам, будь то продовольствие, медикаменты или то, что необходимо для обеспечения нашей обороноспособности. Читаю много аналитики, которая сводится к тому, что вот опять начнутся разговоры: будут кивать на Евросоюз, на США, на их козни и провокации, а сами ждать, когда нефть снова поднимется до каких-то величин, которые позволят, ничего не делая в экономике, опять более менее безбедно существовать. Это не позиция Президента, это не позиция Правительства, это не та позиция, которую МИД продвигает на международной арене. Отвечая на подобные вопросы иностранных журналистов, говорю, что мы сейчас работаем исходя из того, что этот период будет очень долгим. Так оно и будет.

Наши западные партнеры очень горазды на всякую интересную интерпретацию договоренностей и своих собственных решений. Поправка Джексона-Вэника запрещала России предоставлять режим наибольшего благоприятствования в торговле с США до тех пор, пока Россия не прекратит запрещать евреям эмигрировать из СССР. Последний запрет был снят еще до того, как СССР прекратил существование. С тех пор уже все, кто хотел уехать – уехали, и подавляющее большинство опять вернулось по доброй воле в Российскую Федерацию. Но поправка Джексона-Вэника действовала до периода нашего вступления в ВТО. И если бы не вступление в Организацию, американцы бы ее и не отменили. А сохраняли они ее в силе под разными предлогами, уже не связанными с проблемами миграции, а потому что какой-то конгрессмен хотел, чтобы мы увеличили покупки каких-то куриных окорочков. Я не шучу, именно такого уровня были причины. Поэтому, когда мне мои коллеги, в том числе в США, говорят, что как только решится украинский кризис, но на условиях, которые они считают правильными, и которые мало что имеют общего с Минскими соглашениями, так тут же санкции в мгновении ока исчезнут я смотрю на них, честно говоря, сочувственно. Либо они врут мне в лицо, либо ничего не понимают в политике своего собственного руководства. Конечно, мы не должны закрываться от остального мира - мы как раз выступаем за открытую торговую систему. Привлекаем внимание к планам по созданию таких закрытых интеграционных блоков: сейчас американцы работают с европейцами, чтобы создать трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство, которое будет закрытым членским клубом, работают на востоке Азиатского континента над созданием трансокеанского инвестиционного партнерства - это тоже закрытый клуб. Нас не приглашают ни в транстихоокеанский, ни в трансатлантический. Китай и кое-кого еще тоже не приглашают в транстихоокеанское партнерство. Выражаем тревогу, что это объективно может вести к развалу Всемирной торговой организации и единых правил международной торговли. Поэтому не будем никогда выступать за автаркию. Но мы должны, конечно же, видя как ведут себя наши партнеры на Западе, делать все, чтобы не зависеть от них в ситуациях, когда они могут решить почему-то нас наказать.

Перехожу ко второй части вопроса. Эта линия вызывает уважение. Не все страны настолько самодостаточны и настолько самостоятельны, что могут свободно выражать свое мнение публично по тем или иным международным вопросам. Кто-то находится под очень сильным давлением доноров, которые оказывают необходимую помощь для экономического выживания, кто-то зависит от торговли. Но, тем не менее, когда голосовалась резолюция по крымским событиям, она была принята ГА ООН, но голосами чуть более половины членов Организации. Остальные голосовали либо против, либо воздержались (а таких было большинство), либо вообще не участвовали в голосовании. Но это показательно с точки зрения отношения в мире, понимая, под каким страшным давлением со стороны Запада находились страны перед этим голосованием.

Вы упомянули Китай, Венесуэлу. Эти страны проводят независимую внешнюю политику. Но мне кажется, что наиболее популярным зарубежным лидером в мире является Президент России В.В.Путин.Это опирается не на какие-то умозаключения, а на объективные, годами проводящиеся опросы общественного мнения. Это можно видеть, когда общаешься с зарубежной аудиторией, не являющейся номенклатурной: общественными организациями и структурами. Главная причина такой популярности заключается именно в том уважении, которое встречает независимая политика, причём независимая не в плане капризов – «как хочу, так и ворочу» – а с точки зрения уважения международного права, недопустимости двойных стандартов и того, что всегда надо держать своё слово: договорились – нужно выполнять. Эти качества присущи российскому Президенту. Думаю, что это главные принципы, которым нужно следовать не только во внешней политике, но и в жизни вообще.

Вопрос: В последние годы торгово-экономические отношения между Россией и Китаем переживают бурный рост. Реализован ряд крупных проектов, в том числе в нефтегазовой сфере: строительство нефтепровода из Российской Федерации в КНР. Компания «Новатек» проводила консультации с китайскими коллегами. Как Вы считаете, каковы перспективы России и Китая по сотрудничеству в арктическом регионе? Возможно, стоит привлекать молодых специалистов и учёных для участия в стажировках в подобных компаниях, ведь они готовы делиться своими проектами часто на безвозмездной основе?

С.В.Лавров: Во-первых, огромный привет Салехарду. Тепло вспоминаю (правда, это было давно, лет восемь назад), как там проходило министерское заседание Арктического совета. Все были очень впечатлены бурным ростом города и уровнем комфорта, который создаётся в непростых полярных условиях для жителей. Было особенно приятно, когда на прощальном обеде угощали строганиной.

Что касается перспектив сотрудничества в арктическом регионе, то мы являемся членами Арктического совета и «Арктической пятёрки» прибрежных государств Северного Ледовитого океана. В Арктическом совете есть набор одобренных принципов, которые сводятся к простым вещам. Во-первых, арктические страны несут главную ответственность за развитие этого региона, освоение его природных ресурсов, причём такое, которое будет обеспечивать бережное отношение к окружающей среде, которая там особенно хрупкая, и самым серьёзным образом обеспечивать все права коренных народов, проживающих за полярным кругом и в арктических зонах наших государств. Совет также принял решение, что мы не будем закрываться от других государств, но и не будем делать Арктику всеобщим достоянием человечества, как некоторые хотели бы. Сохраняя ответственность восьми арктических государств-членов Арктического совета, мы открыты для взаимодействия, в том числе готовы принимать в Совет наблюдателей. Единственное условие, что они будут именно наблюдателями и станут подключаться к тем проектам в рамках Арктического совета, которые будут согласованы его постоянными членами. Китай является одним из наблюдателей в Совете, поэтому данный принцип абсолютно распространяется на него. У КНР здесь благоприятные перспективы, потому что есть соответствующие ресурсы и технологии, научный потенциал, но наше взаимодействие в Арктике с Китаем не обязательно должно ограничиваться рамками Арктического совета. Арктическая зона Российской Федерации – это зона, в которой мы можем на двусторонней основе работать со многими партнёрами, и, конечно, КНР – один из приоритетных.

Относительно того, что касается конкретных аспектов продвижения упомянутых Вами инициатив, я, являясь министром иностранных дел, не за всё отвечаю. Но как только появляется международный аспект, где мы можем помочь, – пожалуйста, обращайтесь. Постараемся всё сделать.

Вопрос: На всей территории Российской Федерации крупные иностранные компании проводят творческие конкурсы для одарённых детей, которых выявляют, а в последующем дают им гранты на обучение за рубежом. Одобряете ли Вы такие мероприятия? Контролируются ли они?

С.В.Лавров: Этот вопрос не в моей компетенции и вызывает двойственные чувства. С одной стороны обидно, когда умные, хорошие ребята уезжают и не возвращаются. Когда же они уезжают, получают образование, возвращаются домой и начинают применять полученные за рубежом знания для создания собственного бизнеса или осуществления своей работы – я могу это только приветствовать. Когда уезжают и не возвращаются – это обидно, страна теряет, и, полагаю, сами молодые люди, если бы имели возможность самореализовываться внутри России так, как они того хотят, не стали бы размышлять о чём-то другом. Нужно создавать такие возможности.

Здесь на форуме я вижу молодых людей, уже состоявшихся как личности, имеющих планы: кто-то получил учёную степень, кто-то начинает работать над какой-то программой, которая представляет технологический и научный интерес. Этому форуму уделяет внимание «Росмолодёжь», Президент России В.В.Путин и другие ветви власти, включая те министерства, от которых зависит создание максимально комфортных условий для того, чтобы наша молодёжь училась и работала в России. Подсказывайте, где чего-то не хватает. Наверняка, первая тема – это деньги, но есть и какие-то иные способы сделать учёбу и её организацию в собственной стране более привлекательной, применять более современные подходы. Подсказывайте! Повторю, здесь нет моего профессионального «угла», могу комментировать эту тему только как гражданин. Я – за то, чтобы было сделано всё для того, чтобы наша молодёжь оставалась здесь, ездила учиться за рубеж, потому что без обменов невозможно. Все больше молодых ребят и девушек приезжают для учёбы в российских вузах. Мы заинтересованы в том, чтобы такое образование получала наша молодёжь за рубежом, но, конечно, хотели бы, чтобы потом все эти знания применялись на Родине.

Вопрос: На данный момент существует список стран, въезд в которые не рекомендован российским гражданам. Возможен ли в таких условиях обмен курсантов, в том числе уголовно-исполнительной системы? Если да, то, с какими странами возможно и наиболее эффективно сотрудничество?

С.В.Лавров: По своей работе я касаюсь этой темы в одной её части – когда речь идёт об инцидентах, происходящих с нашими гражданами за рубежом, когда вопреки нормам международного права, двусторонним договорам и соглашениям (в частности, об оказании взаимной правовой помощи по административным и уголовным делам) наших граждан произвольно арестовывают и отправляют в страну, желающую проводить над ними судебные действия. Практически во всех случаях это США. Всем известны случаи, когда наших предпринимателей В.Бута и К.Ярошенко нелегально вывезли в США. Недавно ещё одного нашего гражданина Р.Селезнёва без всякого контакта с властями страны пребывания, где он находился (Мальдивская Республика), не пустили на рейсовый самолёт, когда он собирался возвращаться в Россию, затолкали в американский самолёт и увезли на их базу, откуда переправили на территорию США. Очень много случаев, когда наших граждан арестовывают по американским запросам в Европе, а затем европейские суды принимают решение об их экстрадиции в США, хотя мы предъявляем аргументы в пользу возвращения гражданина на Родину, где были бы проведены необходимые следственные действия.

Среди похищенных большая доля – люди, которые так или иначе работали раньше в правоохранительной системе. Мне известно, что после целой серии такого рода неправомерных акций против наших граждан мои коллеги в Федеральной службе исполнения наказаний и руководители правоохранительных структур принимали меры по ограничению выезда за рубеж в те страны, где могут случаться подобные провокации. Мы, естественно, будем продолжать требовать уважения всех договорённостей, которые заключаются между Россией и США. Во всех упомянутых мной случаях в соответствии с договором 1999 г. США были обязаны уведомить нас, предъявить имеющиеся к нашим гражданам претензии и на этой основе продолжать сотрудничать, а вместо этого они просто организовывали похищение россиян.

Что касается обменов по линии российских и зарубежных правоохранительных структур, то я не вижу здесь никаких препятствий. Такие обмены обычно осуществляются, обсуждаются, о них договариваются по линии руководителей соответствующих органов, заключаются необходимые документы. Я не слышал, чтобы подобного рода обменами кто-то злоупотреблял.

Вопрос: Хотел бы поблагодарить Вас за выступление, а организаторов за то, что пригласили и обеспечили для всех комфортные условия. Я приехал на этот форум для защиты проекта «Я могу» – это образовательные мотивационные лекции для студентов Тулы и Тульской области. В будущем я планирую вывести данный проект на федеральный уровень. В таком возрасте важно, чтобы рядом оказался человек, способный своим примером показать, что всё возможно и зависит от тебя. Хочу создать проект, где люди с инвалидностью могли бы передавать свои знания и опыт. В связи с этим мой вопрос: кто был Вашим наставником в юном возрасте, кто помог добиться успеха в жизни? Понимаю, что просьба не по Вашей линии, но был бы признателен за Вашу поддержку моего проекта.

С.В.Лавров: Большое спасибо за то, что Вы делаете. Вы сказали, что хотели бы сделать этот проект федеральным, а я думаю, что он вполне заслуживает того, чтобы иметь международное измерение. Тем более, что «греха таить», этому аспекту жизни человека в некоторых других странах стали уделять внимание гораздо раньше, чем у нас. Слава Богу, что сейчас ситуация меняется. Мы будем поддерживать двумя руками международные контакты, обмен опытом, взаимообогащение в реализации этой программы.

Что касается того, кто помог мне сформироваться как личность, то это, наверное, мама, если говорить про возраст до завершения института. Были и хорошие учителя. Когда пришёл в МИД были руководители, которые помогли понять, что нужно проявлять больше самостоятельности и не стесняться выдвигать инициативу. Я им очень благодарен.

Вопрос: Сергей Викторович, вспомните свой первый рабочий день. Какие трудности Вам пришлось преодолеть и какие эмоции испытать?

С.В.Лавров: Честно говоря, я помню этот день, но там не было ни трудностей, ни эмоций, потому что все эмоции закончились, когда мне сообщили, что я принят на работу в Министерство иностранных дел и сразу же направляюсь в наше Посольство в Шри-Ланке, которая только-только перестала называться Цейлоном. Я пришёл в МИД в отдел Южной Азии, готовился там месяц, а по истечении этого срока отправился в Шри-Ланку и приступил к работе. Наверное, это был день как день. Коллеги встретили хорошо, он запомнился. Думаю, не должно быть запредельных эмоций – нужно приходить и работать, а не ударяться в эмоции.

Вопрос: В одном из Ваших заявлений говорится, что ни одна страна или группа стран не должны вмешиваться в судьбу всего мира. Как мы все знаем, ситуация в Ираке развивается не лучшим образом. Курдское ополчение «пешмерга» воюет с т.н. «Исламским государством». Сейчас группа стран, включая США, выступает за создание курдского государства. Поддерживает ли Россия создание мирного независимого Курдистана?

С.В.Лавров: Вы правильно сказали, наша позиция предполагает постоянное напоминание всем, что никто, ни одна страна или группа стран не может диктовать всем остальным свою волю. Народы должны сами определять свою судьбу и делать это на основе Устава ООН, через национальный диалог.

Ирак пережил жуткие времена, когда под надуманным предлогом в 2003 г. была осуществлена агрессия, которую осудила не только Россия, но и многие другие страны, включая Германию, Францию. Агрессия не подтвердила наличия оружия массового уничтожения, а именно это было объявлено причиной для применения силы. Американская оккупационная администрация разогнала все силы безопасности, которые были в основном суннитскими (у власти была партия БААС), и стала сотрудничать с шиитским большинством (в Ираке все-таки большинство шиитов). Потом долгое время в Ираке велась борьба с терроризмом, которая закончилась без очевидных результатов. Иностранные контингенты были выведены, а Ирак – предоставлен сам себе (есть там какие-то советники и США и других стран).

Я разговаривал со многими моими коллегами, занимающими посты в Администрации и избранными в Сенат США, в Палату представителей, которые говорили мне, что была допущена ошибка, когда мы вторглись в Ирак и выгнали отовсюду всех суннитов. Кстати, в «Исламском государстве», по экспертным оценкам, наиболее боеспособная группа боевиков – бывшие офицеры армии С.Хусейна. Они никаким образом не связаны с идиологизированным исламом, а просто потеряли работу, и их наняли для выполнения этой работы под эгидой «ИГ», а не партии БААС, к которой они принадлежали и которую американские оккупационные власти разогнали и запретили. История, как правило, аукается. Сейчас американцы убеждают уже тех руководителей Ирака, которые представляют шиитское большинство, не обижать суннитское меньшинство, которое сами же американцы выгнали отовсюду. Это достаточно парадоксальная история, поэтому наш подход очень простой – мы не будем заниматься подобными вещами и говорить, что сегодня надо выгнать суннитов, а сейчас нужно подвинуться шиитам. Это социальная инженерия, манипулирование государственным устройством извне, издалека. Оно уже настолько деструктивно, что никого убеждать в этом не надо. Поэтому мы выступаем за то, чтобы все иракцы – шииты, сунниты, курды – сами договаривались, как им жить. Очень долго не решались вопросы между Багдадом и Эрбилем (столицей иракского Курдистана) относительно распределения конституционных полномочий и, в частности, распределения доходов от торговли нефтью, но потом удалось договориться. Выполнение договоренностей идет с трудом, но, тем не менее, мы не видим другого пути мирного урегулирования всей этой ситуации в любой стране региона кроме как через национальный диалог. Мы никогда не будем занимать позицию, которую недавно без всякого стеснения озвучил Вице-президент США Дж.Байден, прямо заявивший, что Ирак нужно расколоть на шиитскую, суннитскую части, а также отдать курдам все, что они хотят. Это очень безответственное заявление. Но самое главное – не приемлемо заявлять Ираку из-за океана, как он должен реформироваться и как его нужно разделить. Мы не будем играть в эти игры. Выступаем за то, чтобы народы сами определяли свою судьбу. В вопросах, касающихся всех иракцев, мы активно продвигаем, поддерживаем и поощряем национальный диалог с участием всех.

Вопрос: Каков Ваш прогноз на дальнейшее развитие российско-американских отношений в контексте предстоящих президентских выборов в США?

С.В.Лавров: Прогнозы – дело неблагородное. Мы привыкли руководствоваться реальными фактами.

Разумеется, мы следим за предвыборной кампанией в США. Есть мнение, что еще со времен СССР нашей стране с республиканскими президентами было проще с чем с демократическими, потому что демократы – идеалисты и более идеологизированы в вопросах внешней политики, в то время как республиканцы более реалистичны. Наверное, в таком описании специфики обеих партий есть резон. Но, скажу Вам честно, я большой разницы не вижу. В любом случае, тому, кто станет президентом США, нужно будет определять свою политику в отношении Российской Федерации. Вполне очевидный факт, что нынешняя политика в отношении России вызывает растущую критику и недовольство, в том числе в рядах демократической партии. Республиканцы критикуют Президента США Б.Обаму за его линию практически на всех внешнеполитических направлениях. Возможно, здесь просто сказывается желание любой ценой подорвать шансы кандидатов в президенты от демократической партии. Посмотрим. От диалога с нами никто не отказывается, мы никого упрашивать тоже не будем. Но когда нам поступит предложение, пусть даже постепенно, начать восстанавливать каналы и механизмы взаимодействия и диалога, которые были заморожены нашими американскими партнерами, уверен, мы не будем кокетничать и согласимся на то, чтобы они возобновились. Кстати, мы уже получаем от американцев сигналы на этот счет. Они не очень внятные, но очевидно понимание, что отказ от функционирования Президентской комиссии и ее 21 рабочей группы не является конструктивным.

Вопрос: Какие конкретные действия необходимо предпринять, чтобы прекратить кровопролитие на Ближнем Востоке и остановить ИГИЛ? Существует ли опасность того, что после свержения ИГИЛ место этой структуры может занять другая террористическая группировка?

Европу захлестнула волна нелегальной миграции с Ближнего Востока. Существует ли подобная угроза для России?

С.В.Лавров: Что касается «Исламского государства», Президент России В.В.Путин в последние недели уделял этой теме большое внимание, в том числе она подробно обсуждалась в ходе его встречи с преемником Наследного принца, Министром обороны Саудовской Аравии Мухаммадом бен Сальманом в Санкт-Петербурге «на полях» XIX Петербургского международного экономического форума. Об этом шла речь в ходе визита в Россию Министра иностранных дел Сирии В.Муаллема, а также во время переговоров Госсекретаря США Дж.Керри в Сочи. Впоследствии Президент В.В.Путин обсуждал эти вопросы с Президентом США Б.Обамой и целом рядом своих ближневосточных партнеров. Кстати, на этой неделе многие из них приезжают на Международный авиационно-космический салон «МАКС-2015», в ходе которого также планируются контакты на высшем уровне.

Суть нашего подхода очень проста – учитывая стремительно распространяющееся влияние «Исламского государства» на целые территории, на которых не просто объявлен халифат, а создаются структуры, которые дублируют функции государства, крайне необходимо что-то предпринимать. Наша идея в том, чтобы объединить всех тех, кто уже сейчас не земле с оружием в руках противостоит этим террористам. Прежде всего, это армии Сирии и Ирака, а также (наш коллега из иракского Курдистана не даст соврать) курдское ополчение «пешмерга», которое тоже активно противостоит «Исламскому государству». К тому же в Сирии воюют т.н. отряды «умеренной оппозиции», которые раньше назывались «Свободная сирийская армия», а потом сменили название. Это сирийцы, которых финансируют из-за рубежа. Президент В.В.Путин предложил, чтобы, во-первых, объединились армии Ирака и Сирии, а также курдские ополчения из этих стран. А во-вторых, страны, финансирующие сирийскую вооруженную оппозицию, также настроили ее на координацию действий вместе с упомянутыми армейскими подразделениями на противостояние «ИГ».

Все наталкивается на упрямую позицию некоторых наших партнеров: дескать, пока Президент Б.Асад у власти, они не будут с ним сотрудничать, а будут направлять сирийские вооруженные отряды как на борьбу с «Исламским государством», так и с вооруженными силами Сирии. Это очевидное распыление усилий. Более того, есть информация, что когда наши американские коллеги готовят и финансируют на территории соседних с Сирией стран т.н. «умеренную оппозицию», выясняется, что значительная часть тех, кого они тренируют для последующей отправки в Сирию, это экстремисты, которые сидели либо в американских тюрьмах в странах региона (такие тюрьмы были и в Ираке) либо в тюрьмах других стран Ближнего Востока. Они либо отсидели свой срок либо пошли на сделку, и теперь их тренируют для того, чтобы они пошли воевать с «Исламским государством». Но, если это так, то неудивительно, что примерно половина из них сразу разбегается и встает в ряды тех, с кем их учили воевать. По некоторым данным, для этой работы американцы привлекают инструкторов, среди которых есть бывшие боевики группировки «Джабхат ан-Нусра» – террористической организации, включенной Советом Безопасности ООН в соответствующий санкционный список.

Недавно я прочел интересные признания бывшего директора разведывательного управления Пентагона М.Флинна, который публично заявил, что в 2012 году в Администрацию Белого дома был представлен доклад разведки, в котором содержалось предупреждение о том, что планируемые действия США на Ближнем Востоке могут реально способствовать появлению в этом регионе (в Сирии, в частности) крайне радикально настроенных сил.

Все это также имеет отношение к вопросу про мигрантов и беженцев –это миллионы людей. Все это последствия войны и ухода из Ирака в ситуации, когда не была ликвидирована террористическая угроза, это результаты бомбежек Ливии с целью сменить режим. Оружие, которое поставляли ливийским повстанцам из Европы, использовалось для свержения М.Каддафи, а потом эти ребята пошли в десяток других стран, включая Мали, где потом с ними боролись те, кто продавал им оружие для свержения М.Каддафи. Это совершенно парадоксальные метаморфозы. Поэтому не должно быть никаких двойных стандартов. Если вы боретесь с терроризмом – боритесь. Но конъюнктурно рассуждать о том, что можно сотрудничать с экстремистами и преступниками, которые в создавшейся ситуации могут свалить авторитарного диктатора, который уже всем надоел, – это тупиковый путь, и бумеранг все равно вернется к тем, кто пытается играть в такие игры. Незаконная торговля людьми и потоки мигрантов идут, прежде всего, через Ливию, где сейчас царит беспредел, и нет никакой центральной власти. Там есть два правительства: одно признано ООН, другое нет; между ними идут переговоры. Но эти два правительства не контролируют всю страну. Там присутствует огромное количество группировок. Кстати, не так давно мы высвобождали наших ребят – украинцев и белорусов. Мы вели переговоры по специальному каналу совсем не с теми двумя активными политическими силами. Не буду вдаваться в детали, но эта была какая-то еще одна группировка.

Такая же ситуация с потоками нелегальных мигрантов. На территории Ливии организован бизнес, так как там мало кто что-то контролирует. Там и были созданы каналы для отправки в Европу.

Насколько серьезно это для России? По некоторым оценкам Россия, если брать абсолютные цифры людей которые у нас работают или хотели бы работать, – вторая по привлекательности страна для мигрантов. Прежде всего, мы заинтересованы в том, чтобы это были граждане стран СНГ. У нас с ними в подавляющем большинстве случаев общая история, язык и менталитет, хотя кое-кто пытается искусственно создавать различия между нашими народами. Нет признаков того, что волна, которая сейчас идет в Европу, как-то повлияет на потоки, которые в любом случае направляются в Российскую Федерацию.

Вы знаете, сейчас у нас принимаются очень жесткие меры, прежде всего, по линии ФМС вместе с МИД, чтобы навести порядок в этой сфере. Главным образом, это направлено на пресечение и высылку из России тех, кто нелегально здесь работает, с ограничением их последующего въезда для работы в нашей стране на определенный срок. Но, самое главное – линия на то, чтобы вывести из тени трудовых мигрантов и обеспечить их легальное и достойное проживание и условия для работы, а также формирование для них пенсионных фондов. Раньше у многих из них после приезда отбирали паспорт и т.д. Сейчас мы с этим активно боремся, и наши партнеры, прежде всего, из стран СНГ уже ощущают эти перемены. Волна, которая сейчас захлестывает Европу, не влияет на данном этапе. Думаю, что у нас есть достаточно средств, чтобы не допустить каких-либо негативных последствий от этого. В то же время мы готовы сотрудничать с европейскими коллегами.

Они уже обращались к нам с предложением подумать о выработке в Совете Безопасности ООН резолюции, которая комплексно обеспечит подход к проблеме нелегальных мигрантов из Африки на Европейский континент. Мы соглашаемся и говорим, что открыты для такой совместной работы, но нужно понять, что им требуется. А требуется многое, вплоть до того, чтобы перехватывать суда не только в открытом море, но и в территориальных водах Ливии. Они даже ведут речь о возможности каких-то операций на ливийской территории – на суше. Но для этого нужно согласие ливийского государства, а государства такого нет сейчас. По крайней мере те, кого сейчас признают в ООН за легитимных правителей Ливии, не контролируют большую часть территории. А почему так произошло? Потому что те же страны, которые сейчас «захлебываются» от волн нелегальных мигрантов, активно участвовали в свержении режима М.Каддафи противозаконными методами. Когда мы об этом постоянно говорим, нам отвечают: «Ну, что вы? Кто старое помянет – тому глаз вон!». Предлагают думать не о том, кто виноват, а что сейчас делать. Но беда в том, что таких ошибок уже накопилось слишком много. В Ираке, как я рассказывал, американский партнер говорит, что это была ошибка. В Ливии тоже была ошибка. Но мы-то предупреждали каждый раз об этих ошибках, но нас не слушали, а потом приходили к нам по тому же Ираку: вторглись вопреки позиции России, Франции и Германии и решениям СБ ООН, но потом пришли в Совбез с предложением принять «успокоительную резолюцию». По Ливии то же самое – предлагают принять резолюцию, чтобы начать там национальный диалог. Мы готовы помогать, в том числе в решении проблем миграции, но тогда давайте по-честному выбирать приоритеты. Что важнее: проталкивать совершенно политизированную и, я бы сказал, «нечистоплотную» резолюцию о создании трибунала по «Боингу», когда мы целый год «бьемся в закрытую дверь», требуя честного и транспарентного расследования, а все ключевые факты продолжают утаиваться. Зачем они поставили эту резолюцию на голосование? Только чтобы подкрепить искусственно созданный образ России как косвенно или непосредственно виновной страны в этом жутком преступлении. Потом нам говорят, что Россия блокирует расследование. Ничего нет дальше от истины. Мы единственные, кто весь год после этой трагедии «долбили» почти каждый день СБ, требуя выполнения принятой резолюции. Никаких внятных докладов не было представлено. Был какой-то промежуточный доклад, в котором прошлогодней резолюции Совета Безопасности вообще не было упомянуто. Голландская служба безопасности ведёт сейчас расследование, недавно они проводили какие-то встречи. Мы задали вопросы, в частности, почему о частях ракеты «Бук», которые они нашли несколько месяцев назад, сообщили только сейчас? Попросили их показать – нам не показали. Мы поинтересовались, где их нашли, но нам тоже этого не сказали. При всем при том они принесли в СБ ООН резолюцию, которая ясно и однозначно подавалась как поддержка тех, кто обвиняет ополченцев и Россию. Она даже была составлена так, что этот трибунал должен был работать не по международным правилам, а по украинскому законодательству. Тогда зачем трибунал? Украина – суверенное государство, имеет полное право создавать любые судебные механизмы.

Я перешел на другую тему по одной простой причине: они прекрасно знали, что мы «заветируем» эту резолюцию, значит они ее положили на стол для того, чтобы мы применили вето, а они потом «показывали на нас пальцем». И в то же самое время они у нас спрашивают, можем ли мы им помочь в Совбезе что-нибудь согласовать, чтобы им было легче бороться с нелегальными мигрантами?. Мы говорим, что можем, но только им стоит определиться, что важнее: противодействовать захлестывающей их незаконной миграции или заниматься в СБ ООН пропагандой. Если первое, то мы всегда готовы к сотрудничеству. Недавно мы согласовали очень важные решения о том, как расследовать случаи применения кем бы то ни было химического оружия в Сирии. Работали три месяца. Американцы, предложившие эту совместную работу, могли бы просто положить на стол эту резолюцию в первоначальном, абсолютно неприемлемом виде и еще раз получить вето с нашей стороны. Они поступили прагматично и рационально – стали вести переговоры. В итоге мы договорились, и опять все аплодируют тому, что можно все-таки договариваться. Можно, но только нужно начинать договариваться, а не действовать ультиматумами. Поэтому, нам волноваться нечего. А Курску, Ростовской и другим областям, которые принимают украинских беженцев, – нижайший поклон. Я знаю, как тепло и радушно встречают этих людей, особенно детей и женщин, что им помогает федеральный центр, но огромную ношу несут сами эти области.

Вопрос: Позвольте вернуть Вас с Ближнего Востока в наш регион, к нашим соседям. Ни для кого не секрет, что Россия для Республики Беларусь является главным партнером и стратегическим союзником, а для многих граждан Белоруссии Россия – это действительно родная страна, как и весь российский многонациональный народ. Тем не менее (может, это связано с тем, что у нас скоро выборы – буквально в октябре) прокатилась такая волна в СМИ, что Белоруссия развернулась на Запад, а именно позиция Республики Беларусь по украинскому конфликту сейчас меняется. В связи с этим хотел бы попросить Ваш комментарий как компетентного лица, одного из тех государственных деятелей, который может выразить позицию Российской Федерации по этому поводу.

С.В.Лавров: Спасибо. Это очень хороший вопрос, потому что сейчас многие говорят, что Россия, натолкнувшись на отношение Запада, разворачивается на Восток, Азию и Тихий океан. Белоруссии говорят, что она разворачивается на Запад. Это менталитет тех, кто не понимает иной логики, кроме «свой-чужой» или «либо с нами, либо против нас». Это ровно то, что лежит в основе большинства проблем на европейском пространстве, противоречит клятвенным политическим декларациям обеспечивать равную неделимую безопасность, когда никто не против безопасности других, и когда все вправе выбирать с кем дружить, но в рамках общей неделимой безопасности. А наши западные партнеры продолжают в большинстве своем руководствоваться логикой «свой-чужой», «либо с нами, либо против нас».

Я помню еще первый «майдан» на Украине в 2004 г. Тогдашний Министр иностранных дел Бельгии, который потом стал Еврокомиссаром по торговле, К.де Гюхкт осенью 2004 г. публично заявлял, что украинское правительство и народ обязаны сделать выбор, с кем они: с Евросоюзом или Россией. Я считаю, что более безответственных заявлений в приличном обществе трудно себе представить. То же самое повторялось и когда был майдан двухгодичной давности – те же самые призывы. Поэтому наш ответ очень простой и содержится в Концепции внешней политики Российской Федерации, в соответствующих концепциях Республики Беларусь: мы развиваем отношения со всеми, кто готов к этому на основе равноправия, взаимной выгоды и взаимного уважения. У нас нет никаких предубеждений. Более того, мы заинтересованы в том, чтобы Беларусь нормализовала свои отношения с Западом. Все эти годы, что я министр, Беларусь находилась под теми или иными санкциями со стороны Запада: должностные лица, включая руководство Беларуси, и определенные компании. На всех встречах с Евросоюзом, с американцами мы говорили, что это тупиковый путь, нужно не изолировать, а вовлекать. Мы активно добивались с некоторыми успехами вовлечения Беларуси в работу Совета Европы, членом которого она пока не является. Мы шли по пути (и такие решения были приняты по нашей инициативе) присоединения Беларуси к некоторым конвенциям Совета Европы, что допускается для стран - не членов и т.д. И сейчас говорить, что отношения Белоруссии с Западом наносят ущерб российским отношениям – это опять действовать «или-или», в черно-белом восприятии современного мира, а он гораздо богаче, гораздо разнообразнее. У нас есть план совместных согласованных действий в области внешней политики, который мы каждые два года разрабатываем с Министерством иностранных дел Республики Беларусь, он утверждается Президентами на высшем государственном совете. Ежегодно мы проводим совместную коллегию двух министерств (в этом году, по-моему, в октябре). Поэтому во взаимозависимом, глобализирующемся мире жить категориями какого-то средневековья – «ты пошел гулять с этим другом, значит ты меня разлюбил» – уже смешно.

Вопрос: В первую очередь, большое спасибо за то, что Вы в свете всего безобразия публично сдерживаетесь в отношении Украины и не произнесли ни одного плохого слова в сторону украинского народа. Спасибо Вам за это. Рано или поздно эта политика хаоса, популистов закончится, и Украина начнет становиться на путь развития, становления государства. В сознании украинца уже на уровне рефлексов внедрена очень большая вражда к россиянам. Будут ли со стороны российского государства или на уровне коммерции проводиться какие-либо мероприятия, чтобы возобновить статус дружеского народа? На территории Российской Федерации о себе заявил некий комитет «Спасение Украины», который хочет быть противовесом современному киевскому режиму. Ходят слухи, что раз он заявил это с территории Российской Федерации, то заручился поддержкой Москвы. Они позиционируют себя точно так же, разделяя народ на «правильных и неправильных». «Неправильные» для них – это Запад, чьими руками создался этот хаос, а «правильные» – это пострадавшие, Восточная часть Украины. Имеет ли право на существование путь, который дальше разделяет народ Украины?

С.В.Лавров: Вы начали с благодарности за то, что я не произнес дурного слова в адрес украинского народа, а закончили тем, что комитет «Спасение Украины», который был создан, и об этом было объявлено, как бы ведет линию на раскол украинского народа. Два этих комментария взаимосвязаны, потому что я не видел и не слышал ни одного плохого слова от российского руководства, само собой, но и от членов этого комитета, которых показывали по телевизору, в адрес украинского народа. Там звучали достаточно гневные высказывания по поводу действий предыдущего президента и нынешней власти. Мы тоже, комментируя эти действия, называем вещи своими именами. В том числе призывая к тому, чтобы выполнялось то, о чем договаривались с участием той же Франции, Германии, России, тех же США. Я напомню о договороспособности лидеров, осуществивших государственный переворот. Сейчас очень часто говорят, что надо возвращаться в женевский формат, где присутствуют США. Да, в апреле 2014 г. в Женеве состоялась встреча, Госсекретаря США Дж.Керри, руководительницы внешней политики Евросоюза (тогда была, г-жа К.Эштон), исполняющего обязанности Министра иностранных дел Украины и вашего покорного слуги. Мы приняли заявление, в котором было сказано, что необходимо немедленно начать общенациональный диалог с участием всех регионов и всех политических сил Украины для осуществления конституционной реформы. Это было в апреле 2014 г. Уже прошло более полутора лет. Обязательство Украины от апреля 2014 г. немедленно начать конституционную реформу никуда не сдвинулось. Реформы никто не проводит вопреки тому, что в феврале этого года в Минске все было подробнейше описано. Ничего не делается. Ответственность за это лежит не на украинском народе, а на тех, кто отвечает за эти реформы: на Президенте, Правительстве, которое, по некоторым оценкам, мешает выполнять Президенту то, о чем он договаривался. Мы не будем замалчивать эти темы, потому что были участниками этих договоренностей. Я прошу вас, даже если попадется кому-то на глаза не то что в государственных СМИ, а в принципе где-то в наших средствах массовой информации (будь они печатные или электронные) какая-то негативная оценка в отношении украинского народа – поделитесь. Я такого не помню. Что напрягает очень серьезно – так это совершенно обратные действия руководства Украины, которое задалось целью изменить, если хотите, «генетический код». Уверен, что у них ничего из этого не получится. Когда Президент Украины говорит, что никакие мы не братские народы, что украинский народ идет успешным образом в Европу, а российский народ находится в глубоком кризисе, разве это дружественное отношение? Или когда нам заявляют (тоже Президент П.А.Порошенко), что Минские договоренности дали украинскому руководству фору, чтобы перевооружится и укрепить свою армию? А для какой цели? Чтобы воевать на Донбассе с теми же украинцами? Когда сразу после переворота, растоптав соглашение, подписанное В.Ф.Януковичем с оппозицией в присутствии немцев, французов и поляков и завизированное ими, стали принимать законы, лишающие русский язык того статуса (не такого уж большого), который полагался, как минимум, по соответствующей конвенции Совета Европы. Когда стали направлять в Крым «поезда дружбы». Когда «правый сектор» устами Д.Яроша заявлял, что русский никогда не будет думать по-украински в Крыму и прославлять Бандеру, поэтому русским в Крыму не место. Это же все формирует отношение людей. Но ведь это было сказано не про руководителей какой-то части украинской политической партии или силы, а про народ Украины, про огромную часть украинского народа. «Из этой же оперы» действия в отношении наших артистов, писателей, кинофильмов. Запретные списки вообще «ни в какие ворота не лезут». Мы поинтересовались в ЮНЕСКО подпадает ли это под какие-то обязательства принцип, что культура должна быть вне политики. Мы уже сталкивались с ситуацией, когда спорт пытались сделать активной частью политики. Сейчас по политическим потребностям пытаются «насиловать» культуру. Я не думаю, что все это возымеет успех. Да, на какой-то период, и сейчас это видно, удалось посеять что-то близкое к ненависти, порой даже какое-то раздражение, абсолютно не критичное восприятие того, что происходит. Думаю, что многие на Украине все больше понимают: нельзя находиться, как сказал Президент России В.В.Путин, постоянно под внешним управлением.

За день до того, как состоялся этот государственный переворот, в Москву звонили руководители США и ведущих европейских стран и просили, чтобы мы подержали соглашение, которое оппозиция подписала с бывшим Президентом Украины В.Ф.Януковичем, несмотря на то, что в этом соглашении он отказался практически от всех прерогатив главы государства. Там было написано, что он не будет применять ни только армию, но и полицию. Но, тем не менее Президент России В.В.Путин высказался в поддержку этого соглашения, подчеркнув, что раз уж это соглашение достигнуто между действующей властью и оппозицией, и это добровольная межукраинская договоренность, мы ее поддерживаем. Когда утром, произошел переворот, были захвачены административные здания, резиденции президента и правительства, никто из тех, кто звонил и просил поддержать соглашение, не позвонил в Москву ни то, чтобы извиниться, а хотя бы сказать: «Мы тебя просили поддержать, но вот видишь как получилось». Президент России В.В.Путин им говорил, что он поддержит это соглашение, но с условием, что оппозиция будет удержана от непродуманных шагов, тем более силовых. Говорили: «Да, да, да, обязательно сделаем». Никто после этого даже не позвонил, не сказал и не развел руками, что, мол, так получилось.

Недавно в американском Фергюсоне (по-моему, в прошлом году) были волнения, когда на полицейских нападали чернокожие. Там пролилась кровь – убили афроамериканцев, пострадали полицейские, была введена Национальная гвардия, которая достаточно жестко подавила эти волнения. Со стороны правозащитников была критика, но Президент США Б.Обама сказал, что никто не имеет права поднимать руку на полицию, насилие против полиции в любом виде неприемлемо. Потом я спросил у наших американских коллег, распространяется ли принцип о том, что насилие против полиции неприемлемо, на то, что произошло на майдане в феврале 2014 г. Более того, я им напомнил, что в первой половине февраля, когда события развивались достаточно напряженно, из западных столиц прозвучало несколько заявлений и даже от Генерального секретаря НАТО (тогда это был А.Ф.Рассмуссен) с настоятельными призывами к Президенту В.Ф.Януковичу не отдавать приказ об использовании армии против гражданских лиц и демонстрантов. Он такого приказа не отдал. Более того, как я уже сказал, потом он подписал соглашение с оппозицией, где письменно отказался от своего права. В Киев после государственного переворота пришли новые власти, помимо таких эмоциональных неофициальных призывов продвигать украинизацию начали призывать к тому, чтобы отодвигать русских в сторону. Потом они официально объявили антитеррористическую операцию против огромной части собственной страны только за то, что там отказались воспринимать этот путч, и бросили армию на эти территории. Я спросил у западных коллег: «А как насчет того призыва, который вы адресовали В.Ф.Януковичу, чтобы он не применял армию против собственного народа, нельзя ли его повторить по отношению к новым властям?». Они ушли в тень и максимум, что Запад произносил в то время, что они призывают новые киевские власти продолжать пропорционально применять силу. Представляете? Это то, с чем приходится иметь дело.

Мы глубоко убеждены, что Минские договоренности содержат ключ к решению украинского кризиса, я на это очень надеюсь. Сегодня должна проходить встреча в Берлине между Президентом Франции Ф.Олландом, Канцлером Германии А.Меркель и Президентом Украины П.А.Порошенко. Я очень надеюсь, что все-таки два руководителя крупнейших европейских государств, которые поставили свои подписи под Минскими договоренностями 12 февраля нынешнего года, будут заботиться о своей репутации, потому что она стоит на кону, а также будут добиваться того, чтобы Украина выполнила все в полном объеме и в той последовательности, о которой договаривались. Думаю, что помимо репутации, конечно же, Франция и Германия искренне заинтересованы в том, чтобы успокоить ситуацию на Украине, чтобы там был мир, не страдали люди, потому что это в корне противоречит всем принципам, на которых основано т.н. европейское единство в рамках Европейского союза.

По понятным причинам, наверное, я очень ушел в сторону от основного вопроса. Никогда не может быть у нас каких-либо негативных чувств по отношению к украинскому народу. У меня множество друзей украинцев, с которыми мы до сих пор встречаемся, общаемся. Убежден, что народная мудрость все равно возобладает. Никто не хочет воевать не понятно ради чего, рыть какие-то канавы с колючей проволокой. Если это твоя страна, зачем же отделяться какой-то искусственной стеной и устраивать из этого какие-то показные шоу?

Еще раз повторю, «Минск-2» содержит все для того, чтобы Украина вышла из кризиса, чтобы все те, кто проживает на Украине, независимо от того, русские они, украинцы, евреи, венгры, болгары или поляки, чувствовали бы себя там защищенно в плане своих культурных прав, ценностей, чтобы та самая децентрализация, о которой так много говорят, на деле обеспечила бы им право пользоваться родным языком и иметь какие-то экономические преимущества по сравнению с полной централизацией и т.д.

Вопрос: Как Вы относитесь к молодежным обменам? Какова их роль в общественной народной дипломатии? Что бы Вы пожелали здесь всем ребятам в плане поддержания таких отношений?

С.В.Лавров: Без молодежных обменов не будет преемственности. Никто не хочет создавать какие-то объединения, устремленные в будущее, чтобы потом, когда все действующие персонажи уйдут на пенсию, все это прекратилось. Поэтому молодежные обмены обязательно должны быть. Неслучайно сейчас молодежные объединения появляются в контексте БРИКС, ШОС и многих других процессов, которые происходят на международной арене. Честно говоря, я уже не первый раз общаюсь с молодыми людьми, которые этим занимаются. Вы непосредственно не привязаны ни к какому из этих объединений, но я общался с молодежными БРИКС и ШОС, и видно, что это интересно, потому что это живая работа, совершенно новые процессы, которые отражают неудовлетворенность темпами перемен на международной арене, где наши западные коллеги очень тяжело отказываются от своих доминирующих позиций. Тем не менее, эти объективные процессы идут. БРИКС и ШОС хотят ускорить их, но делают это без какой-либо конфронтации, при полном осознании того, что мы живем в одном мире, и что со всеми, включая наших западных коллег, нужно выстраивать рабочие, добрососедские, равноправные, взаимовыгодные отношения. Это сочетание преобщенности к чему-то новому, что строится через БРИКС, ШОС и другие процессы, и одновременно понимание того, что это надо делать не в конфронтации с другими структурами, которые теряют свое влияние, а во взаимодействии с ними. Это колоссальное поле для творчества, креативного подхода, поиска каких-то ходов, которые помогут эти два, казалось бы, труднопримеримых подхода все-таки сблизить и гармонизировать.

Желаю вам успехов во всех ваших начинаниях, а те, кто выберут международную деятельность, думаю, не проиграют.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 24 августа 2015 > № 1516692 Сергей Лавров

Хаджимба: то, что Абхазия не получает российских финансов - вранье

Мнение о том, что российско-абхазские отношения усложнились, и правительство России в дальнейшем не намерено оказывать Абхазии финансовую поддержку, ошибочно, отметил Рауль Хаджимба.

Говорить о том, что Абхазия не получает российской финансовой помощи в текущем году будет неверно, заявил президент республики Рауль Хаджимба на собрании актива Ткурчалского района в среду 19 августа.

"Сегодня, к сожалению, мы не получаем в полном объеме, те средства, которые получали несколько лет тому назад. Есть определенные причины, о которых я уже говорил. Но есть усилия и российской стороны, и абхазской стороны, чтобы изменить положение. И те, кто говорит о том, что абхазская сторона совсем не получает финансовой поддержки России - это вранье", - отметил президент.

По словам президента, республика получает текущее финансирование со стороны России по нескольким направлениям, в том числе по линии силовых ведомств.

"Мы получаем текущее финансирование по нескольким направлениям. По-прежнему осуществляется поддержка силового блока, например, в полном объеме выплачивается зарплата работникам минобороны, МВД, СГБ, также Россия поддерживает вопросы культуры, образования и здравоохранения. Мы также получаем пенсии, идущие из России", - сказал Хаджимба.

Мнение о том, что российско-абхазские отношения усложнились, и правительство России в дальнейшем не намерено оказывать Абхазии финансовую поддержку, ошибочно, добавил он.

По словам Хаджимба, причина задержки российской финансовой помощи в полном объеме в текущем году связана с проверкой проектно-сметных документаций. Много денег в результате реализации Комплексного плана в 2012 - 2014 годах было использовано не по назначению, объяснил он, свыше миллиарда рублей.

"Поэтому мы хотим, чтобы все проектно-сметные документы были составлены таким образом, чтобы не было ни у кого вопросов, куда ушли деньги. Да, это потребует времени и определенных усилий, но уже сегодня значительная часть этих документов прошла экспертизу и в ближайшее время наполнение этих проектов будет начато. Я в этом не сомневаюсь, я буквально вчера разговаривал с Москвой", - сказал Хаджимба.

Он также отметил, что вопросы доплаты к зарплатам отдельным категориям бюджетникам и увеличение пенсий будут решены.

"Говорят, что наши люди не дополучают того, что мы обещали касательно заработной платы отдельной категориям бюджетникам, а также по вопросам, связанным с пенсионным наполнением. Да, это имеет место быть, но уже в сентябре Госдума РФ должна ратифицировать документ о пенсионном обеспечении, что позволит решить и эти вопросы. Все платежи будут произведены. Люди получат все свои деньги до единого рубля", - сказал президент.

До настоящего дня выдача зарплат бюджетникам в районах производилась за счет собственных средств государства.

"Мы впервые показали, что у страны за полгода изменились возможности. Мы перевыполнили показатели, которые закладываются в индикативный план, а потом и в бюджет. За счет этого мы сегодня производим оплату во всех районах. Единственное, мы отстаем по республиканскому бюджету, есть определенная категория людей, которым мы не доплатили", - отметил президент.

Он также прокомментировал создание информационно-координационного центра МВД.

"Да, есть определенные моменты, которые мы озвучиваем и отстаиваем свои позиции. Это нормальный процесс взаимоотношений между двумя государствами. Но никому не стоит видеть в России противника. Мы все сделаем, чтобы это было реализовано, в первую очередь, на пользу нашему народу", - сказал Хаджимба.

С пользой для Абхазии должны быть решены и вопросы обороны, добавил он.

"Война 1992 - 93 годов была войной совершенно другого характера. Посмотрите, что твориться на Украине, на каком расстоянии обстреливаются города. Если мы сегодня не изменим свой подход в отношении наших оборонных способностей, нам придется трудно", - отметил глава государства.

Как подчеркнул Хаджимба, президент России не раз заявлял о готовности его страны помогать Абхазии и поддерживать ее суверенитет.

«Sputnik-abkhazia.ru», 19.08.2015 г.

Арнаут: мы доказали, что наши вина могут конкурировать с европейскими

Начальник отдела внешнеэкономических связей и инвестиционной политики Министерства экономики Абхазии Даур Арнаут прокомментировал Sputnik выход абхазского вина на лидирующие позиции на российском рынке.

Вся продукция, ориентированная на экспорт, приносит республики деньги извне - это всегда хорошо сказывается на экономике государства, сказал Sputnik начальник отдела внешнеэкономических связей и инвестиционной политики Министерства экономики Абхазии Даур Арнаут.

По словам Арнаут, если абхазская продукция представлена на зарубежных рынках, в частности на российском, то помимо поступления денег извне - это также работает на имидж страны.

"Мы доказали России, что наши вина могут конкурировать с европейскими винами", - добавил он.

Сотрудник Министерства экономики отметил, что в России лидировали вина, в первую очередь из Испании, Италии и Франции.

"Впервые, в этом году, наши, абхазские вина заняли четвертое место по импорту. За первое полугодие 2015 года было экспортировано 7,7 миллионов литров вина в Россию", - отметил он.

Арнаут подчеркнул, что в десятке крупнейших стран экспортеров вина в Россию Абхазия впервые заняла первое место по увеличение экспорта.

"По росту импорта 10 стран были основными игроками, которые экспортировали свои вина в Россию. В этом году, единственная страна, которая показала рекорд в увеличении экспорта вина - это Абхазия. Конечно, все остальные страны тоже продолжают экспортировать свои вина в Российскую Федерацию, но спад сказался на них в районе 40 процентов", - объяснил начальник отдела внешнеэкономических связей и инвестиционной политики Министерства экономики.

По словам Арнаут, увеличение экспорта абхазского вина в Россию связано с девальвацией рубля.

"Европейские страны привязаны к евро, а из-за удорожания валюты импорт сократился. А если говорить об Абхазии, то увеличение "полочной" цены тоже наблюдается, но в размере 10-15 процентов - это несущественное повышение цен. Рублевая зона Абхазии обеспечила сохранение стабильности цен", - пояснил Даур Арнаут.

По его словам, бутылка абхазского вина на прилавках российских магазинов стоит порядка 400 рублей.

Начальник отдела внешнеэкономических связей и инвестиционной политики Министерства экономики Абхазии Даур Арнаут также добавил, что в связи с возрастающими экспортными потребностями вина, абхазские виноделы будут закладывать виноградные сады, так как сегодня в республике мало виноградников и их необходимо создавать.

Согласно данным Федеральной таможенной службы (ФТС) РФ, импорт вин в Россию в первой половине 2015 года по сравнению с аналогичным периодом 2014-го рухнул на 38,5%, до 68 миллионов литров. Основные причины - девальвация рубля и падение реальных доходов россиян.

Существенно снизились поставки из основных винодельческих стран - Испании до 12,6 миллионов литров, Италии до 10,9 миллионов литров и Франции до 10 миллионов литров. Более чем вдвое сократился импорт из Германии, Аргентины и США.

В десятке крупнейших стран-импортеров лишь одна страна показала прирост в первом полугодии - это Абхазия. За указанный период в Россию было ввезено 7,7 миллионов литров абхазских вин.

Абхазия впервые в новейшей истории России вышла на четвертое место после "большой винной тройки" - Испании, Италии и Франции. Ранее Абхазию в рейтинге стран-импортеров опережали Чили, Украина, Молдавия, Болгария; в прошлом году более высокую позицию заняла Грузия, импорт из которой возобновился в конце 2013 года.

«Sputnik-abkhazia.ru», 20.08.2015 г.

Абхазия. Россия > Алкоголь > ved.gov.ru, 24 августа 2015 > № 1468850

Глава Министр иностранных дел Российской Федерации Сергей Лавров обсудил с молодежью позицию России на международной арене, вопросы миграции и экспорта демократии, двойные стандарты в политике и ситуацию с Украиной. Модерировал встречу руководитель Федерального агентства по делам молодежи Сергей Поспелов.

- Большое спасибо за приглашение, приятно находиться в этой атмосфере, располагающей на мысли, поиск идей. Очень здорово, что эта традиция живет, поддерживается Росмолодежью, Администрацией Президента, Правительством России, - подчеркнул Сергей Лавров. – То, что сейчас происходит в мире, важно глубоко понимать и осмысливать. Перемены стремительные в науке, технологиях, экономике, социальной сфере, международных делах. Осознать смысл происходящего не менее важно, чем активно и честно делать работу на своем участке.

В ходе полуторачасовой встречи Министр иностранных дел Российской Федерации ответил на многочисленные вопросы молодежи. Одной из ключевых тем для обсуждения стало позиционирование России в рамках международного сообщества и взаимоотношения с Западом:

- Есть стремление США и союзников поднимать тему демократии внутри отдельных стран и одновременно отказываться даже обсуждать проблемы демократии в рамках международных отношений. Попытки действовать в одностороннем порядке множатся. Наша позиция предполагает постоянное напоминание, что ни одна страна не должна диктовать другим свою волю. Мы никогда не откажемся от национальной идентичности, от независимой внешней и внутренней политики Российской Федерации. Кому-то это не понравится, но иначе быть не может.

Сергей Лавров отметил, что Россия всегда готова к диалогу, если он будет строиться на принципах равноправия и взаимной выгоды.

- Мы против языка силы и санкций. Только диалог, только уважение интересов партнера и желание найти консенсус.

Министр иностранных дел Российской Федерации высказался по поводу образования за рубежом, которое по-прежнему остается популярным:

- Обидно, когда умные, хорошие ребята уезжают и не возвращаются. Когда они уезжают, возвращаются и начинают применять знания для развития страны – я могу только приветствовать.

Подводя итоги встречи, Сергей Лавров сделал акцент на том, что важно продолжать работу с молодежью, в том числе и в рамках международного сотрудничества:

- Без молодежных обменов не будет преемственности. Молодежные объединения не случайно сейчас появляются в контексте БРИКС и ШОС, и в контексте других процессов, происходящих на международной арене. Мы живем в одном мире и со всеми нужны рабочие, добрососедские отношения. Это колоссальное поле для творчества, для креативного подхода, для поиска ходов, которые помогут сблизиться.

Переговоры в Берлине помогут усилению "нормандского формата", на встрече стороны договорились о дальнейшей работе по реализации минских соглашений, заявила канцлер ФРГ Ангела Меркель на брифинге в немецкой столице по итогам переговоров с президентами Франции и Украины в понедельник.

"Встреча поможет усилению "нормандского формата", мы все выступаем за дальнейшую работу по реализации минских договоренностей", — сказала Меркель.

Силовая операция против недовольных госпереворотом жителей Донбасса длится больше года. На переговорах 12 февраля были достигнуты договоренности о прекращении огня, отводе тяжелых вооружений, внесении в конституцию Украины изменений о децентрализации власти, а также о закреплении особого статуса "отдельных районов Донецкой и Луганской областей".

Ангелина Тимофеева.

Президент Украины Петр Порошенко не в силах справиться с проблемами внутри страны и в его арсенале остается лишь "символическая политика": в понедельник Порошенко встретится в Берлине с лидерами Франции и Германии, пишет немецкое издание Tagesspiegel.

Отсутствие на встрече Владимира Путина украинские дипломаты немедленно интерпретировали как знак растущей дистанции между Москвой и Западом. Однако в Париже и Берлине подчеркнули, что о встрече просил сам Порошенко, а без России найти выход из кризиса невозможно.

"В то время как отношения между Россией и Западом стабилизировались на определенном уровне недоверия и взаимных обвинений, дистанция между Украиной и Западом в последнее время, скорее, возросла", — отмечается в статье.

Украинские политики в ярости от того, что должны вести прямые переговоры с непризнанными республиками Донбасса, на чем настаивает, к примеру, глава МИД ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер. Глава комитета Рады по иностранным делам Анна Гопко предложила Штайнмайеру "самому отправиться на восток".

Ситуация на Украине осложняется угрозой банкротства – по некоторым оценкам, страна может оказаться неплатежеспособной уже в начале октября. Экономика сокращается, а инфляция по итогам года составит около 50%. Украинцы уже много месяцев вынуждены думать об экономии из-за подскочивших цен, а зимой им грозят перебои с газом и электричеством.

Несмотря на постоянные обещания, правительство Украины не смогло положить конец военному конфликту, провести реформы и остановить падение экономики. В преддверии местных выборов в октябре рейтинги президента и премьер-министра упали – за партию Арсения Яценюка готовы голосовать лишь 2,8%, за "Блок Порошенко" – 23,5%. Эта осень для политиков станет "жаркой", пишет Tagesspiegel, а затем на Украине наступит "ледяная зима".

США заинтересованы в такой ситуации на Украине, которая создавала бы проблемы для России, процветание страны их не волнует, считает директор Украинского института анализа и менеджмента политики Руслан Бортник.

"Политика США относительно Украины заключается в экономической, политической поддержке, но без военной поддержки. США выступают за сбережение и поддержку именно той Украины, которая является проблемой для России. При этом не обязательно Украина должна быть процветающей, главное – чтобы она была своеобразным буфером между Европейским союзом и Россией", – считает Бортник.

Украинский аналитик также отмечает, что Барак Обама в настоящее время полностью сконцентрирован на внутренних проблемах США. В то же время республиканцы, в случае прихода к власти, обещают проводить более активную внешнюю политику и вмешательство в дела других стран.

Военный потенциал КНДР – реализм и фантазии

Константин Асмолов

Поводом к этому тексту послужил очередной доклад Американо-корейского института Школы перспективных международных исследований при университете Джонса Хопкинса в Вашингтоне о военном потенциале КНДР, в котором «выясняется», что Северная Корея может иметь в своем распоряжении около 100 ядерных боеголовок и около 1 тыс. баллистических ракет, способных достичь территории Японии.

Звучит впечатляюще, вот только при внимательном чтении оказывается, что сотня боеголовок – это то, что КНДР может иметь к 2020 году при наилучшем развитии событий (условно говоря, из всех веток прогнозов выбран наиболее радикальный), а в тысячу ракет входят как ракеты типа «Нодон» с дальностью полета 1,2–1,5 тыс. км, так и ракеты типа «Скад» с дальностью полета 300–600 км.

Любопытно, что военный потенциал КНДР сознательно завышают две группы: западные или прозападные эксперты, использующие это для оправдания северокорейской активности, и те просеверокорейские ура-патриоты, которым хочется, чтобы «последний остров социалистической духовности» и «Спарта наших дней» выглядела бы более внушительно, чем на самом деле. Иногда это то, что по-английски называется «wishfull thinking» – тенденция не просто принимать желаемое за действительное, а убеждать себя в этом.

Иногда проблемы оценки на самом деле упираются в дискуссию между прагматиками и техно-оптимистами, касающуюся белых пятен в данных о военном потенциале. Если прагматик воспринимает отсутствие данных как «скорее всего, такой технологии нет», то техно-оптимист считает, что, может, и есть, просто северяне это скрывают. Он исходит из того, что если КНДР в условиях изоляции уже сделала столько, сколько она сделала, то ее скрытые резервы трудно выяснить. Автору эта позиция кажется менее научной, потому что легко приводит к «докажите, что вы до сих пор не построили невидимую звезду смерти».

В этом тексте хочется обратить внимание на некоторые моменты оценки военного потенциала, которые специалист обязан принимать во внимание.

Первое. Принимаем во внимание технологический цикл, четко понимая, какие экономические и технические предпосылки нужны для создания того или иного вида оружия. Для того чтобы поставить на вооружение ракету, надо проводить серию ее летных испытаний. Цель таковых – определить, способна ли ракета пролететь 5-6 тыс. км и доставить боевую часть в нужную точку на карте. Без успешной серии таких тестов о наличии на вооружении новых ракет говорить нельзя.

Второе. Принимаем во внимание неочевидные технические подробности. Например, проблемы с разделением ступеней и разработкой теплозащитного покрытия, необходимого при входе ракеты большой дальности в плотные слои атмосферы. Иначе на высоте примерно 50 км ракета просто разрушится. Тем не менее данных о том, что в Северной Корее освоили эту технологию, нет.

При этом изготовление теплозащитного покрытия для одной боеголовки занимает 4-6 месяцев, и ускорить этот процесс нельзя. Что накладывает ограничение на число ракет, которые будут вводиться в строй даже при очень благоприятных обстоятельствах.

Сюда же неочевидное замечание о тактическом ядерном оружии (ЯО). Маломощное тактическое ядерное оружие с зарядом менее 2-х килограмм плутония значительно сложнее в изготовлении, чем обычный боезапас.

Третье. Сопоставляем гипотетические возможности КНДР с аналогичными разработками стран-соседей. Например, вспомним, как долго Российская Федерация делала ракету «Булава» и сколько с ней было проблем. А российский уровень существенно превосходит северокорейский.

В результате, как считают такие эксперты, для реализации комплекса из отработанной МБР и ядерной боеголовки КНДР потребуется около 10 лет.

Четвертое. При описании военной техники учитываем время на приведение ее в боевую готовность. Например, у КНДР пока нет хранимого топлива. А это значит, что пока эта ракета будет заправляться и готовиться к старту, к ней прилетит превентивный удар более высокотехнологичным оружием.

Пятое. При анализе ракетной угрозы не забываем про вражескую ПВО. Здесь существует целый ряд открытых вопросов. Насколько, скажем, противовоздушная оборона КНДР контролирует все эшелоны высоты? ПЗРК у них много, но это сбивает только атаки на малой высоте, а чем они будут сбивать высоколетящие цели? Есть ли у Северной Кореи при этом средства борьбы с РЭБ противника, которая оглушает и ослепляет в бою?

Шестое. Учитываем общий уровень технологического развития. Например, Северная Корея делает беспилотники, но они их делают на техническом уровне, несопоставимым с тем, на котором делаются аналогичные вещи в США или РК. Южнокорейские беспилотники могут нести крылатые ракеты и использоваться в боевых действиях. Северокорейские, судя по тому, что было сбито над территорией Юга – едва ли годятся для разведки. То же самое касается сравнения иной военной техники разных поколений.

Отсюда, седьмое. При расчете военного потенциала попытка считать в абсолютных числах не имеет смысла. Это касается не только сравнения устаревшей техники с современной, но и числа солдат, выполняющих реальные боевые задачи: если вынести за скобки стройбат КНДР, то число солдат, которые могут вести реальные боевые действия, у двух армий будет близким. К тому же значительная часть северокорейской армии будет вынуждена не находиться на театре военных действий, ожидая возможных десантов. Следовательно, расчет должен включать в себя систему уточняющих коэффициентов. Например, используя американскую методологию подсчета TASCFORM, получаем, что все северокорейские ВВС будут равны двум эскадрильям F-16, а совокупная огневая мощь сухопутных войск приравнивается к пяти современным «heavy divisions».

Восьмое. Не забываем логистику с точки зрения запаса горючего и запаса патронов. По тем данным, которые есть, запасов топлива у КНДР на 30 суток, продуктов питания – на 60 суток войны. Много не навоюешь, и с учетом вышеописанного блицкриг Севера очень маловероятен.

Девятое. Рассчитывая тактические коллизии, не стоит выставлять противников идиотами. Можно исходить из предположения, что в гипотетическом конфликте двух Корей ВВС РК и США начнут выполнять задачи штурмовой авиации и снизятся на досягаемую высоту, но логичнее предположить, что господство в воздухе начнется с превентивного удара высокоточным оружием и использования дальнобойного оружия (американцы традиционно стараются минимизировать возможности прямого огневого контакта). Можно рассчитывать прочность северокорейских укрепрайонов исходя из того, что их будут пытаться штурмовать в лоб, но война на Украине и действия американцев в Ираке показывают, что, как правило, укрепрайоны обходят и берут в котел, оставляя какие-то силы для блокирования и прорываясь к стратегически важным целям.

Десятое. Учитываем внешнеполитический контекст и внешнеполитические же последствия. Это касается и того, что воевать Северной Корее придется не только с Югом, но как минимум с союзом РК и США (и комплекс их приготовлений рассчитан на подобное), и того, чем может обернуться применение ЯО не в качестве жеста отчаяния – агрессия с использованием ядерного оружия развяжет мировому сообществу руки и даст ему право на контрудар любой мощности.

Как видно, таких моментов немного, и надеюсь, что аудитория НВО сможет держать их в памяти, читая очередной текст на военно-стратегические темы.

Андрей Богинский: «Мы направляем государственные средства на поддержку отечественного производителя».

Во вторник официально откроется авиасалон МАКС-2015. В сфере гражданского авиастроения ожидаемые сделки – продажа самолетов Sukhoi Superjet 100 через Государственную транспортную лизинговую компанию (ГТЛК) и «Сбербанк-лизинг» – получат господдержку в виде софинансирования покупки самолетов, новых льгот и проч. За последние полгода программа производства и продажи самолета Sukhoi Superjet 100 получила новый старт. Обеспечивать его будет в том числе и Андрей Богинский, который в феврале стал заместителем министра промышленности и торговли, курирующим авиацию. Продажи первого гражданского самолета предстоит увеличивать в сложных условиях: сокращение экономики, падение спроса на авиаперевозки (только за последние полгода пассажирооборот российских перевозчиков снизился на 5,8%). О мерах господдержки и дополнительных преференциях перевозчикам с отечественным флотом рассказал «Ведомостям» Андрей Богинский.

– В этом году несколько стран не выставляют на МАКСе свои национальные павильоны, например Германия, Канада и Великобритания.

– Но при этом есть национальные павильоны США, Бельгии, Франции, Белоруссии. Все ведущие производители приедут. Будут ли они в составе национального павильона или нет, я считаю, не важно. Национальный павильон – это просто локация, в которой выставляются все компании. К слову о компаниях, французы в этом году расширили свое присутствие. Из Китая приехали компании не только уровня COMAC и AVIC, но и производители комплектующих, компании второго эшелона. Они начинают присматриваться к российскому рынку, показывают, что готовы поучаствовать в совместных проектах России и Китая. Я имею в виду создание широкофюзеляжного самолета и тяжелого вертолета.

– Впервые многолетний партнер России по поставкам двигателей – украинская «Мотор Сич» – не будет участвовать в работе салона, как и другие компании из этой страны. Они не подавали заявки вовсе или подали их, но не смогли договориться с организаторами салона?

– Это лучше спросить у организаторов. Я сомневаюсь, что кто-то с кем-то не смог договориться, я думаю, что это решения самих компаний. 30 стран договорились с авиасалоном, а Украина – нет. Странно звучит. Что стояло во главе угла при принятии этих решений – не знаю. Жалко, что украинских коллег не будет. Они, безусловно, являлись украшением салона.

– В середине июня министр финансов Антон Силуанов заявил, что в рамках докапитализации ГТЛК SSJ 100 получат авиакомпании «Центр-Юг», «Ямал», «Оренбуржье» и Red Wings. С июня прибавились ли к этому списку новые авиакомпании?

– У ГТЛК увеличилось количество контактов с региональными компаниями, идут переговоры [с другими компаниями]. Логика докапитализации – сделать так, чтобы перевозчик получил воздушное судно по приемлемой рублевой лизинговой ставке, что позволило бы ему обеспечивать параллельное ценообразование на перевозки. Мы пытаемся выстроить цепочку от производителя и, по большому счету, до конечного потребителя. Мы делаем все, чтобы этот процесс был эффективным.

– Какие новые компании сейчас ведут переговоры с ГТЛК?

– Компания из Бурятии, «Ангара», проявляют интерес «Уральские авиалинии». Контакты есть постоянно. Региональные компании заинтересованы в величине ежемесячной лизинговой ставки и в том, чтобы она была рассчитана в рублях.

– Некоторые участники авиационного рынка высказывали мнение, что авиакомпании, во флоте которых есть отечественные самолеты, должны иметь приоритет при получении господдержки в той или иной форме. Вы согласны с этим мнением?

– Я думаю, имелось в виду субсидирование перевозок в регионы. И я, конечно, поддерживаю это. Потому что это стимул в том числе покупать отечественный флот. У нас очень хороший самолет получился.

– Сейчас наличие во флоте отечественных самолетов влияет на распределение субсидий?

– Коллеги из Минтранса говорят, что влияет. У них есть определенные критерии. Но вопрос в том, каков вес каждого критерия при прочих равных. Нам бы хотелось, чтобы вес этого критерия при принятии решений был превалирующим. Есть страна, есть национальный бюджет. Мы направляем государственные средства на поддержку отечественного перевозчика и отечественного производителя, поэтому принимать в расчет то, какой флот перевозчик использует, совершенно справедливо.

– Но ведь Sukhoi Superjet подходит не для каждого парка?

– Почему?

– Во-первых, это региональный самолет...

– Название или вид перевозки не означает, что самолет для чего-то не подходит. Вопрос в маршрутной сети каждой компании и ее экономике. Мы сегодня конкурируем с ключевыми производителями – Boeing, Airbus, Embraer, Bombardier. Если взять самолет Embraer и его региональные самолеты E-190 и E-195, то характеристики SSJ 100 лучше. Поэтому говорить, что он точно кому-то не подойдет, я считаю, голословно.

– В неофициальных беседах некоторые представители перевозчиков намекают на то, что их практически заставляют покупать эти самолеты.

– Когда мы покупаем самолет, мы говорим про бизнес, а не про личные ощущения. В бизнесе один из ключевых показателей – эффективность. Давайте просто сравним, например, самолеты по потреблению топлива, стоимости жизненного цикла, обеспечению запасными частями и проч. Если мы будем сравнивать по расходу топлива, то я могу вам сказать, что SSJ 100 – это конкурентоспособный продукт. По надежности и безопасности самолет имеет сертификаты качества, сертификат авиационного регистра и EASA. Значит, он надежный? Надежный.

Если послушать пилотов, то они очень довольны управлением самолетом, эргономикой, кабиной, вообще удобством. Наша действительно не совсем сильная сторона – это сервис. На сегодняшний день нам надо приобретать компетенции, налаживать бесперебойную доставку запчастей, чтобы самолет не стоял на земле. Почему у наших конкурентов самолет не стоит на земле? Потому что у них есть пул запчастей, сервисное обслуживание, достаточно оперативная доставка комплектующих с того или иного склада. Западные компании к этому шли десятилетия. Мы в данном случае находимся в более выгодном положении и можем пройти этот путь быстрее, потому что можем использовать опыт зарубежных компаний и не делать тех ошибок, которые делали когда-то они.

Вы говорите, что нас заставляют [покупать самолеты]. Нас – кого? И что такое заставляют? Если вы – компания, работающая в Российской Федерации, государство дотирует вам перевозки и вы с удовольствием летаете в Крым, Калининград, на Дальний Восток, то почему государство не может потребовать использовать отечественную технику? Это делает не только Российское государство, любое государство это делает.

– Можете привести пример?

– Китай. Они очень хотят иметь национальный продукт. При этом когда они покупают и заключают контракты с иностранными компаниями, то всегда делают офсетные сделки, связанные с локализацией производства. В нашей новейшей истории SSJ 100 – это первый продукт, который, к счастью, сделан с учетом новых задач и требований. Другой вопрос – сервис. Он действительно отстает, и для компании ГСС сервис – это сегодня приоритет.

– Сейчас на очереди новый продукт – самолет МС-21.

– Да, мы учли ошибки, недоработки.

– А какие конкретно? Что будет по-другому?

– Мы сразу задумываемся о сервисе, о том, чтобы продажу самолета сопроводить пулом запчастей, которые будут востребованы. Мы уже прорабатываем задачу с производителями комплектующих, чтобы обеспечить непрерывную эксплуатацию самолета, чтобы он был в воздухе такое количество часов, которое необходимо для эффективности перевозчика.

– Будут ли при работе с программой МС-21 учитываться другие недоработки, которые были при запуске SSJ 100? Например, в портфель заказов на SSJ 100 были включены компании, чье финансовое положение оказалось неустойчивым, – некоторые из них позже прекратили деятельность или заморозили заказы. Планируется ли в случае поиска заказчиков для МС-21 более строго проверять их кредитное качество?

– Их проверяет не государство, а лизинговые компании. На этапе продажи привлекались эксперты, специалисты в этой области, которые проверяли финансовое состояние компаний. Почему на том этапе были недооценены риски, какой именно из факторов недооценен, мне сложно сказать.

Бесспорно, все, кто принимал решения [о выборе получателей самолетов], сделали определенные выводы. И лизинговые компании, и сами производители, и государство. Конечно, при международных или российских сделках стараются анализировать весь набор факторов. С другой стороны – давайте возьмем российский рынок. Всегда говорили, что есть лидеры – первая пятерка или тройка перевозчиков. А сейчас посмотрите на эту пятерку и тройку! Становится грустно... Если сейчас прийти в Сбербанк, ВТБ, ВЭБ или в другой банк и спросить: вы эту сделку сможете профинансировать, оценивая сегодня качество возможного покупателя? – они, наверное, скажут «нет». Но продавать самолеты надо. Обеспечивать мобильность населения надо. Парк обновлять надо. Поэтому понятно, что без мер поддержки не обойтись. Реальность поменялась, но мы не прекратили жить, не прекратили производить, это просто надо реализовывать.

– Давайте про импортозамещение. Весной Минпромторг совместно с авиастроителями разработал план импортозамещения компонентов в авиастроении. Какую юридическую силу он будет иметь в будущем? И будут ли в зависимости от количества импортных комплектующих производимые в России самолеты делиться на отечественные и иностранные?

– План – это не нормативно-правовой акт, это ориентир. Сейчас готовится нормативно-правовой акт, который даст определение продукции, произведенной на территории Российской Федерации. В нем речь пойдет об импортозамещении каких-то компонентов, например интерьера. Нет задачи сделать стопроцентное импортозамещение. Это надо делать в первую очередь там, где это будет эффективно и целесообразно. Мы не будем замещать компоненты, если это невозможно сделать.

Если мы сегодня посчитаем, что на территории России есть поставщик какого-то комплектующего изделия, которое сертифицировано по жестким требованиям для авиационной промышленности, а для производителя это важно, и его экономика лучше или не хуже, чем у иностранного производителя, то стоит делать выбор в пользу отечественного поставщика.

– Почему же тогда ГСС в своем SSJ 100 не использует только отечественные комплектующие?

– У ГСС есть итальянский акционер (5,53% ГСС принадлежит World’s Wing SA, структура итальянского машиностроительного комплекса Finmeccanica).

– Может, партнерство потому и сформировалось, что у нас не было поставщиков всех компонентов?

– На момент создания SSJ 100, наверное, не было. Сегодня, если мы возьмем интерьеры, у нас есть несколько производителей не только в авиационной промышленности, но еще и в автомобильном и транспортном машиностроении.

Сейчас задача – выбрать для программ SSJ и МС-21 лучших из российских поставщиков, которые в последнее время технологически подросли и финансово окрепли.

Посмотрите на план по импортозамещению – он рассчитан на достаточно долгое время. Для элементов и деталей, не влияющих на безопасность, процедура внесения изменений [в сертификат] упрощена. А вот то, что влияет на безопасность полетов, требует повторной сертификации. Пересертификация – это необходимость провести опытную конструкторскую работу, испытательные полеты. Это долго и стоит денег. Мы сейчас сравниваем варианты, выбираем те, которые могут дать экономический эффект.

Если мы возьмем замену авионики, то у нас в этой области есть серьезные компетенции – «Концерн Радиоэлектронные технологии», есть и частные компании. Возможно, у нас есть лучшие решения, чем, например, у Thales. Но поменять комплекс авионики – это непростая задача. Другое дело, что наши финалисты должны развивать поставщиков, они должны их буквально выращивать. На Западе именно так и делается. Качество комплектующих не улучшается, пока этого не требует заказчик.

– Компания ГСС в своей отчетности за II квартал заявляла о возможных рисках, связанных с зарубежными поставщиками, в том числе с Thales. Участвует ли Минпромторг в переговорах с этими иностранными компаниями?

– Это коммерческие отношения между ГСС и российскими или зарубежными поставщиками. Если уже подписаны обязательства, то вмешиваться в этот процесс бессмысленно, потому что есть юридически обязывающие документы. Мы эти риски понимаем. Я бы не нагнетал обстановку. Есть коммерческие обязательства, и если кто-то из поставщиков что-то не поставляет, то его экономика от этого только страдает. Ведь он уже потратил денежные средства на привязку того или иного комплектующего к конкретному самолету. Стандартная практика у зарубежного поставщика такова: после того как он номинирован на борт, с ним определяются по цене закупаемого комплекта. Он говорит: я потрачу деньги на разработку, но вы купите у меня 100-200 комплектов. Поэтому если поставщик вдруг на полпути отказывается, то он теряет свои деньги. Да, мы понимаем, что если вдруг что-то такое произойдет, то нам, наверное, будет непросто, потому что нужно будет время на разработку комплектующих. Но альтернативные варианты мы уже проработали и знаем, как будем действовать в случае чего.

– Вице-премьер Дмитрий Рогозин заявлял, что Россия может полностью отказаться от иностранной кооперации в сфере двигателестроения.

– Дмитрий Олегович давно поставил нам задачу разработать программу по двигателестроению. Такую программу Объединенная двигателестроительная корпорация разрабатывает. Мы ожидаем, что она будет готова до конца года. Программа касается создания новых отечественных двигателей, причем в гражданской сфере возможна кооперация. Это вопрос синхронизации, увязки силовой установки с существующим модельным рядом и программой ремоторизации ОАК и «Вертолетов России».

У нас есть двигатель ПД-14, он привязан к самолету МС-21. На базе его газогенератора можно создавать семейство двигателей тягой от 9 до 18 тонн, то есть мощность двигателя можно увеличивать и уменьшать. На основе первого двигателя мы уже приступили к разработке силовой установки для вертолета Ми-26, условное название – ПД-10В. Сейчас двигатели для Ми-26 мы закупаем на Украине. Если ОАК примет решение, то следующим возможным шагом может быть двигатель для удлиненной версии SSJ (рассчитана на 115-120 кресел). Процесс разработки этого самолета в активной стадии. Один из вариантов двигателя для него – двигатель семейства ПД-14. Также ведется большая работа по замещению двигателя ВК-2500 с Украины – завод им. Климова освоил технологии и уже занимается его производством.

Россия. Весь мир > Авиапром, автопром > minpromtorg.gov.ru, 24 августа 2015 > № 1465036 Андрей Богинский

Рабобанк снизил прогноз цен на кукурузу в США.

Рабобанк снизил прогноз цен на американскую кукурузу в краткосрочном периоде, передает ИА Reuters.

Средняя индикативная цена на кукурузу в четвертом квартале текущего года составит 3,8 $/бушель, что на $0,1 меньше, чем ожидалось ранее. Прогноз был пересмотрен в связи с улучшением погодных условий в «кукурузном поясе» США. Эксперты банка отметили также жесткую конкуренцию со стороны кукурузы южноамериканского происхождения. Ожидается, что в ближайшее время в острую борьбу за рынки вступит и украинская кукуруза. К середине следующего года цена кукурузы вернется к 4 $/бушель, прогнозирует Рабобанк.

Импорт кукурузы в страны Евросоюза в сезоне 2015/2016 достигнет рекордных 16 млн. т. Собственный урожай кукурузы резко уменьшится из-за жаркой и засушливой погоды. Основными поставщиками кукурузы в ЕС будут, вероятно, Бразилия и Украина, которые готовы предложить наиболее конкурентоспособные цены из-за слабой валюты этих двух стран.

В июле Китай импортировал рекордный объем фуражного сырья.

В прошлом месяце Китай импортировал рекордное количество кукурузы и её заменителей (ячменя, сорго и сухой барды), сообщает ИА Reuters.

Китайские производители кормов воспользовались низкими ценами на фуражное сырье на мировом рынке, чтобы заменить им дорогую китайскую кукурузу. Цена кукурузы китайского происхождения, по данным UBS Group AG, составляет 2600 юаней за тонну, в то время как импортная кукуруза стоит 1600 юаней за тонну.

В июле т.г. импорт кукурузы взлетел до 1,1 млн. т, что в десять раз больше, чем в июле 2014г. Львиную долю кукурузы поставила Украина (938,3 тыс. т) в рамках ранее заключенного кредитного соглашения.

Импорт сухой послеспиртовой барды (DDGs) достиг рекордных 1,1 млн. т, что на 67% больше, чем июле 2014г. Предыдущий рекорд импорта барды был установлен в июне – 959,9 тыс. т. Поставки барды осуществляются, главным образом, из США.

Объем ввоза ячменя, в т.ч. фуражного, вырос на 68% по сравнению с прошлогодним показателем и составил 1,28 млн. т. Основными поставщиками ячменя в Китай стали Франция и Австралия.

Импорт сорго подскочил на 183% до 1,11 млн. т.

Правительство Китая уже приняло меры, чтобы сдержать активные закупки импортного фуражного сырья. С 1 сентября импортеры ячменя, кассавы, сухой барды и сорго будут обязаны зарегистрировать детали сделок.

Недвижимость ОАЭ становится все дороже для россиян

Рубль достиг нового шестимесячного минимума по отношению к доллару США, и его ослабление автоматически сделало жилье Дубая на 60% дороже для российских инвесторов.

Компании Unitas и Reidin.com провели совместный анализ рынка недвижимости Дубая и представили его результаты в докладе "Доллар и смысл". Исследование обнаружило, что сегмент элитного жилья, который исторически зависит от притока иностранного капитала, становится не по карману россиянам. Стоимость вилл в популярных комплексах Пальма Джумейра (Palm Jumeirah), Эмирейтс Хиллс (Emirates Hills) и Даунтаун Дубай (Downtown Dubai) в рублевом выражении поднялась на 60% за последних 12 месяцев, хотя в дирхамах цена упала на 20%.

По данным агентства Рейтер, рубль достиг нового шестимесячного минимума по отношению к доллару США из-за снижения цен на нефть и боевых действий в Восточной Украине. Российская валюта стала на 0,7% слабее, сообщает портал Emirates 24|7.

Русские были одними из основных инвесторов на рынке недвижимости Дубая в течение последних лет. Они чаще всего приобретали высококлассные объекты в престижных районах Пальма Джумейра (Palm Jumeirah), Даунтаун Дубай (Downtown Dubai) и Дубай Марина (Dubai Marina).

Хотя официальные данные об объемах иностранных инвестиций в первом полугодии 2015 года пока не обнародованы, Земельный департамент Дубая пока включает россиян в список десяти национальностей, лидирующих по размерам вложенного капитала.

За первые шесть месяцев года зарубежные покупатели вложили в сектор недвижимости Дубая $8 млрд. Больше всех потратили индийцы ($2,1 млрд), за ними следуют британцы ($1,3 млрд), а на третьем месте жители Пакистана ($0,9 млрд).

Из-за напряженных отношений между НАТО и Россией сухопутные войска Германии больше не намерены списывать вооружение, узнали журналисты немецкого телеканала ARD.

В распоряжении журналистов оказался документ, составленный командованием сухопутных войск Германии 24 июля. В нем говорится, что "с настоящего момента впредь до дальнейшего распоряжения не будет списываться пригодное к использованию войсковое имущество".

Отмечается, что сухопутные войска бундесвера оснащены необходимым вооружением и оборудованием лишь на 70%, с чем новый генеральный инспектор Йорг Фольмер намерен бороться. До тех пор, пока все части не получат новое вооружение, утилизировать или продавать старое не будут.

По данным ARD, речь идет о "системах вооружения, транспортных средствах, оружии, техническом оборудовании, которые могут потребоваться армии для выполнения задач". Такое распоряжение объясняется "ситуацией в области политики безопасности в Европе".

"Подразумеваются вновь ставшие напряженными отношения между Россией и НАТО", — комментирует ARD.

Ранее сообщалось, что Минобороны ФРГ увеличит число готовых к бою танков Leopard-2, модернизировав сто списанных танков. За это бундесвер намерен заплатить 22 миллиона евро.

Страны НАТО на фоне разногласий с Россией по Украине приняли ряд мер по расширению военной деятельности в Европе, включая укрепление сил быстрого реагирования, рост американского контингента на континенте, резкое расширение программы учений и патрулирования, а также рост оборонных расходов. Начальник Генштаба ВС РФ Валерий Герасимов, в свою очередь, заявил, что обвинения России в агрессивной политике стали предлогом для Североатлантического альянса, чтобы тот смог активизировать свою деятельность.

Ближайшие месяцы могут стать для президента Украины Петра Порошенко вопросом политического выживания, пишет Нина Еглински на страницах немецкой Mittelbayerische Zeitung.

Именно поэтому, по мнению автора статьи, в понедельник – в День независимости Украины — Порошенко направится в Берлин на встречу с лидерами Франции и Германии. Эта встреча призвана продемонстрировать, что у Киева есть сильные партнеры в Европе.

В Берлине речь пойдет прежде всего о Минских соглашениях. Украина настаивает на расширении формата переговоров и включении в них Польши и США, но Германия едва ли с этим согласится, считает журналист. Кроме того, Франция и Германия, вопреки желанию украинских политиков, отказываются признавать провал Минских соглашений и настаивают на дальнейшем выполнении мирных договоренностей всеми сторонами конфликта.

Из-за конфликта в Донбассе, с которым Порошенко не может справиться, положение президента внутри страны пошатнулось. "Все больше соотечественников упрекают президента в том, что он часто обещал мир, но ситуация только ухудшалась", — отмечается в статье.

Партия "Блок Петра Порошенко", по замечанию автора статьи, существует лишь на бумаге, поскольку на региональном и муниципальном уровне у нее нет эффективного партийного аппарата. Самого президента, по данным опросов, в июле 2015 года поддерживали 17-23% избирателей, в то время как более года назад он был избран большинством в 55% голосов.

По мнению Еглински, Европа рискует потерять своего партнера в Киеве. "Украинцы не раз доказывали, что их терпение небезгранично и они готовы свергнуть своего президента", — подчеркивает журналист.

Премьер-министр Эстонии Таави Рыйвас в ходе встречи в воскресенье с президентом Польши Анджеем Дудой в Таллине призвал к продолжению антироссийских санкций, сообщила пресс-служба кабинета министров.

"Эстония и Польша близки в понимании чувства безопасности. Например, это выражается в отношении к конфликту на Украине. Мы должны продолжать поддержку Украины и помнить, что ситуация там не стабилизировалась. Мы считаем, что следует продолжать санкции против России до тех пор, пока не будут восстановлены территориальная целостность и независимость страны", — заявил Рыйвас.

Эстонский премьер также отметил важность активной роли Польши в сфере безопасности. "Предстоящий саммит НАТО в Варшаве может стать исторически значимым для нашего региона", — считает Рыйвас.

Визитом в Эстонию Анджей Дуда начинает кампанию, чтобы убедить союзников по НАТО в необходимости укрепления восточных рубежей альянса. В дальнейших планах президента посещение Берлина, Лондона и Нью-Йорка.

Отношения России и Запада ухудшились в связи с ситуацией на Украине. В конце июля ЕС и США от точечных санкций против отдельных физлиц и компаний перешли к мерам против целых секторов российской экономики. В ответ Россия ограничила импорт продовольственных товаров из стран, которые ввели в отношении нее санкции.

Украинские власти, а также США и ЕС ранее неоднократно обвиняли Москву во вмешательстве в дела Украины. Россия это отрицает и называет подобные обвинения неприемлемыми. Москва не раз заявляла, что не является стороной внутриукраинского конфликта и непричастна к событиям на юго-востоке, заинтересована в том, чтобы Украина преодолела политический и экономический кризис.

Николай Адашкевич.

Издание Foreign Policy изучило наиболее популярные запросы в главном китайском поисковике Baidu с целью выяснить, что думают граждане КНР об остальном мире. Как и другие поисковики, Baidu имеет функцию автозаполнения и при вводе начала предложения подставляет наиболее распространенные окончания из тех, что запрашивались другими пользователями. Так, китайцы считают, что "русские любят драться", в Литве "склонны к суициду", а на Украине "красивые женщины". Китайские пользователи также уверены, что во Франции "много иммигрантов", Швеция "импортирует мусор", болгары "живут долго благодаря молоку", а поляки "ненавидят китайцев".

Значительное количество запросов китайских пользователей связано с историей, отмечает издание. Их интересует убийство евреев в нацистской Германии, а также то, почему немцы до сих пор ненавидят Гитлера. Жители Поднебесной недоумевают, почему Италия не подверглась после Второй мировой войны жесткой критике, как Германия и Япония, и почему в войне не участвовала Португалия. В силу особенностей китайского языка вопрос "почему Франция не смогла победить Германию" может относиться как к военным действиям, так и к футболу.

Еще одна тема, представляющая интерес для китайцев, – вопрос границ и независимости отдельных стран. Baidu получает запросы, почему Испания не присоединила Португалию, а Италия – Ватикан, почему Австрия не объединится с Германией и являются ли независимыми Ирландия, Северная Ирландия, Шотландия и Уэльс.

Министр сельского хозяйства РФ Александр Ткачев заявил, что на полное импортозамещение продуктов в стране понадобится десять лет, об этом он рассказал в интервью телеканалу "Россия 24".

"Если будем идти такими же темпами прироста по объемам, не только в денежном, но, естественно, и в товарном производстве, то по одной дорожной карте, если средства будем тратить исходя из наших возможностей, экономя, конечно, и, безусловно, считаясь с кризисом и с той ситуацией, которая есть сегодня в мире и в стране, то десять лет — и мы решим эту задачу", — сказал Ткачев, отвечая на вопрос журналиста о том, когда сократится фактический ввоз продуктов в РФ.

"А если поднапряжемся, если действительно мы сможем найти резервы дополнительные, финансовые прежде всего, то мы можем через пять или максимум семь лет решить эту задачу. И производить все абсолютно у себя в России. Кроме, наверное, цитрусовых, бананов, фиников — того, что у нас по определению не растет", — сказал министр.

Проблема замещения импорта стала особенно актуальной после санкций стран Запада против РФ, связанных с ситуацией вокруг Украины. Санкции затронули поставки в сфере ОПК, ТЭК, новых технологий. Сама Украина также прекратила сотрудничество с Россией в военно-технической сфере.

В ответ РФ ограничила импорт ряда продовольственных товаров из стран, вводивших санкции. Это также потребовало дополнительного внимания от государства к стимулированию развития агропромышленного комплекса страны.

Премьер-министр Украины Арсений Яценюк заявил, что в Раду будет внесено предложение узаконить принесение присяги стране, сообщает пресс-служба кабмина Украины.

Как сообщает пресс-служба, Яценюк в ходе своей рабочей поездки во Львовскую область заявил, что в Раду будет внесен законопроект о государственном флаге.

"Настало время, чтобы в Украине был принят закон Украины о государственном флаге. И такой закон будет внесен в парламент. Этот закон предусматривает уважение к национальному символу государства, определяет, что в каждом государственном учреждении, в каждой школе, в каждой больнице и в каждом дворе должен развеваться государственный флаг. Этот флаг является символом нашего единства, нашей независимости, веры в наше будущее", — сказал Яценюк.

Яценюк заявил, что частью закона о государственном флаге Украины должно быть введение присяги на верность стране, "когда каждый украинец, каждый ребенок в каждой школе, студент и депутат парламента приносит присягу на верность украинскому государству — присягу не только словами, а сердцем и духом, присягу стране, которая борется и побеждает, стране, которая несокрушима".

Украина в воскресенье отмечает День государственного флага.

Польша играет ключевую роль в отстаивании интересов безопасности Балтийского региона, заявил президент Эстонии Томас Хендрик Ильвес после встречи с главой Польши Анджеем Дудой, который в воскресенье прибыл с визитом в Таллин.

"События на Украине напоминают, что свобода не является чем-то само собой разумеющимся. Для сохранения свободы нужна ежедневная работа здесь, дома, вместе с союзниками в Европе и Трансатлантической оси. Эстония видит четкую роль Польши как лидера в обеспечении сотрудничества в области безопасности в нашем регионе. Хорошим примером этого является саммит НАТО, который вскоре пройдет в Варшаве", — сказал Ильвес журналистам.

По мнению главы Эстонии, в изменившейся ситуации с безопасностью важно заметное и мощное присутствие НАТО в государствах, расположенных на границах альянса. "Наши союзники сделали многое для повышения безопасности балтийско-польского региона, достаточно посмотреть на миссию по охране воздушного пространства над нашими странами, а также постоянное присутствие в порядке ротации сухопутных сил, что все мы поддержали", — отметил Ильвес.

Глава Польши встретится в Таллине также со спикером парламента Эйки Нестором и премьер-министром Таави Рыйвасом.

Николай Адашкевич.

Удивительно, но факт. В Киеве вдруг обеспокоились соблюдением прав человека в Крыму. Пока полуостров был украинским – не интересовало. А сейчас – совершенно другое дело. Правда, заботиться собираются лишь о части населения полуострова, в основном – о крымских татарах. В постановлении правительства Украины сказано, что создаваемая должность уполномоченного по вопросам Крыма и Севастополя нужна "для обеспечения эффективной реализации государственной политики по вопросам Автономной Республики Крым и города Севастополя и демократических принципов в сфере защиты прав и интересов крымско-татарского народа". И должность эта приравнена аж к заместителю министра, как сообщается на сайте министерства регионального развития Украины.

Чем конкретно будет заниматься новое должностное лицо, в постановлении вроде прописано. Но при этом ни слова не сказано, о том, как эти обязанности будут выполняться. Хотя понятно, что по сути – никак. А разговоры – да, наверняка будут. И примерно понятно, какие именно. Киев в последние полтора года не устает заявлять о единстве Украины и Крыма. И даже обещает примером европейских стандартов жизни на Украине убедить крымчан вернуться туда, откуда они ушли.

Правда, проявилась столь трепетная забота почему-то только через двадцать с лишним лет после обретения Украиной независимости. Это очень похоже на то, что пока гром не грянет, мужик не пошевелится. Только в данном конкретном случае пить боржоми – ну уж очень поздно. И вряд ли стоит навязывать свою опеку людям, которые уже сделали свой выбор на референдуме. И ни разу о нем не пожалели.

В нынешней ситуации украинским властям, наверное, стоило бы направить энергию на защиту прав собственных граждан. Но пока те под боком и деваться им некуда, то, получается и заботиться о них нет ну ни малейшего смысла.

Дарья Чередник

Украинские власти отгораживаются от Крыма на совместном участке границы противотанковыми рвами и окопами, чтобы не дать возможности своим гражданам видеть изменения к лучшему в республике, заявил глава Крыма Сергей Аксенов.

Ранее украинские СМИ сообщили, что вдоль границы с Крымом уже вырыто 13,5 километров окопов и 4,5 километра противотанковых рвов. Кроме того, сооружена дополнительная укрепительная линия из противотанковых ежей, колючей проволоки и бетонных плит.

"Это мания преследования. Просто делать нечего. Поэтому думают, как себя от кого-то отгородить, чтобы то лучшее, что есть у нас (в Крыму — ред.), не проникло на территорию Украины, и, соответственно, люди не имели возможности сравнить, какой уровень жизни на сегодня в Республике Крым и на Украине", — сказал Аксенов.

По его мнению, украинские власти будут и в дальнейшем пытаться максимально выстраивать преграды в отношениях Украины и Крыма. "Но жизнь преодолеет все эти преграды, я не сомневаюсь", — добавил Аксенов.

Крым стал российским регионом после прошедшего прошлой весной референдума, на котором подавляющее большинство жителей полуострова высказались за вступление в Россию. Украина результаты всенародного голосования крымчан не признает.

Президент Украины Петр Порошенко в ходе рабочей поездки в Харьковскую область вручил командирам подразделений сертификаты на новую и восстановленную военную технику и вооружение, которые будут отправлены в зону проведения операции в Донбассе, сообщается на сайте президента Украины в субботу.

"Сразу после испытаний техника отбывает в зону АТО, и уже завтра-послезавтра она поступит в подразделения. Среди более 250 единиц вооружения и военной техники — танки "Булат", Т-64БВ, Т-72 и Т-80; бронетранспортеры и боевые машины пехоты; противотанковый комплекс "Стугна", противотанковые пушки, гаубицы, "Гвоздики" и "Пионы"; зенитно-ракетные комплексы, реактивные системы залпового огня; большое количество автомобилей, в том числе автомобили повышенной проходимости Hummer", — говорится в сообщении.

Как следует из сообщения, после вручения сертификатов состоялось испытание техники и боевые стрельбы. Порошенко была продемонстрирована боеготовность машин пехоты БМП-2, танков "Булат" и возможности пулеметной установки автомобилей Hummer. В присутствии главы Украины состоялись плановые полеты самолетов Л-39 и Ми-24 с демонстрацией фигур высшего пилотажа.

Порошенко отметил, что в 2015 году было восстановлено и возвращено в войска около тысячи единиц техники, говорится в сообщении. В частности, по его словам, Украина получила от западных партнеров около 500 единиц транспортных средств и спецтехники: автомобили повышенной проходимости Hummer, комплекты радиолокационных станций контрбатарейной борьбы, приборы ночного видения, тепловизоры, навигаторы, радиостанции.

Как уточняется на сайте Государственной пограничной службы Украины, Порошенко в ходе поездки вручил украинским пограничникам, ВСУ и Нацгвардии 170 единиц военной техники.

Нездоровые тенденции швейцарского банкинга

Количество тревожных знаков, свидетельствующих о проблемах в международных финансах, в последнее время постоянно растёт. Одним из таких знаков является отношение банков к своим клиентам. При чём происходит это не только где-то на периферии, но и в одном из центров финансовой активности - в «надёжной» Швейцарии.

Самым свежим примером является швейцарский банк Safra Sarasin, руководство которого ввело абсурдные по своей природе и размерам «комиссии» за некоторые виды услуг. Так, если клиент данного финучреждения пожелает закрыть свой счёт и вывести деньги, то он должен будет заплатить за эту «услугу» 2 500 швейцарских франков (2 630 USD). Кроме того, за обслуживание счетов в данном банке плата была повышена до 1 000 франков в год (для сравнения - самые дорогие и респектабельные европейские банки за такую услугу взимают минимум в три-четыре раза меньше). Ещё одним новшеством от банка стало увеличение цены аренды банковской ячейки с 200 до 850 франков за квартал. Не добавляет доверия к банку и гробовое молчание его руководства, которое предпочитает не снисходить до объяснения причин «новой ценовой политики».

Конечно, такое поведение руководства Safra Sarasin может свидетельствовать о проблемах только в этом банке. Однако данные «подходы к работе с клиентами и их деньгами» имеют тенденцию к распространению. Например, швейцарский кооперативный банк Raiffeisen также внёс изменения в размер своих комиссий - теперь клиенты, которые хотят снять со своего счёта сумму большую, нежели внутренний установленный допустимый лимит, должны заплатить банку 2% от суммы снятия. В штаб-квартире Raiffeisen при этом ссылаются на некие новые нормативные указания швейцарского финансового регулятора - FINMA.

Описанные выше случаи пока единичны. Однако такое отношение банкиров к своим клиентам вызывает всё большую тревогу. Особенно с учётом совсем недавнего «кипрского банковского кризиса», во время которого вкладчиков кипрских банков «ненавязчиво» попросили заплатить за экономические просчёты местного правительства.

Остров Мэн вводит новые "антиотмывочные" правила

Правительство острова Мэн начало официальные консультации относительно двух законопроектов, направленных на внедрение новых механизмов противодействия трансграничным финансовым преступлениям, включая отмывание денег, полученных преступным путём, и финансирование терроризма.

Первый законопроект "Об Управлении по финансовой разведке" (Financial Intelligence Unit Bill) - регулирует вопросы учреждения Управления по финансовой разведке, главной функцией которого будет сбор финансовой информации. В настоящее время разведывательная работа в этом направлении осуществляется Департаментом по борьбе с финансовыми преступлениям местного Полицейского управления, в то время как активно внедряемые международные стандарты предписывают выделить и передать эти функции в отдельное Управление.

Второй законопроект вносит технические поправки в закон "О терроризме и преступлениях" (Terrorism and Crime (Miscellaneous Amendments) Bill), которые направлены на совершенствование механизма противодействия отмыванию денежных средств и финансированию терроризма.

Сингапур набирает популярность

Рост числа регистрации новых компаний в Сингапуре во втором квартале 2015 года составил приблизительно 10% по сравнению с предыдущим кварталом. Об этом свидетельствует статистический отчёт компании Hawksford Singapore, согласно которому число новых зарегистрированных компаний в этот период составило 15 964.

Больше половины из этих компаний являются частными компаниями с ограниченной ответственностью (Private Limited Company). Подавляющая часть из них (около 85%) - являются малыми, которые сразу же перешли на "упрощённый" режим (Exempt Company), который подразумевает освобождение от ежегодного аудита.

По роду деятельности большинство новосозданных компаний относятся к секторам торговли, деятельности по оказанию финансовых услуг, а также услуг управления и консалтинга.

Преимущества строительства газопровода "Турецкий поток" для ЕС очевидны – это соответствует целям достижения энергетической безопасности континента. Однако введение его в эксплуатацию приведет к другой проблеме для Европы, поскольку тогда европейским лидерам придется решать вопрос о поставках энергоресурсов на Украину, от услуг которой в качестве транзитного государства Россия может отказаться без ущерба для своих собственных поставок. Об этом пишут аналитики американского частного исследовательского центра Stratfor.

Больше десятилетия Европа пыталась противостоять усилиям России распространить свое влияние по континенту через сложную сеть трубопроводов, пишут эксперты.

"Для этого главной целью Европы является создание своего собственного интегрированного энергетического рынка и дорогостоящей сети трубопроводов, чтобы предложить несколько различных маршрутов поставок природного газа для европейских потребителей. Российский "Турецкий поток" будет во многом способствовать целям энергетической безопасности Европы. Однако это также даст России большую власть над Украиной, чего ни Европа, ни США не могут допустить", — отмечается в статье.

Среди других преимуществ для ЕС аналитики выделяют тот факт, что проект газопровода также стимулирует компании ЕС инвестировать в развитие инфраструктуры Южной Европы, интегрируя такие страны, как Румыния и Болгария, которые в настоящее время в значительной степени не связаны с остальной частью континента.

Но, продолжают они, это создаст дополнительный риск того, что Россия сможет прекратить поставки природного газа через Украину, и Европе придется попытаться интегрировать Украину в европейский энергетический рынок.

Однако, резюмируют аналитики, Европа не станет блокировать строительство "Турецкого потока", пока Россия соблюдает Третий энергетический пакет.

Американский бизнес-магнат Дональд Трамп, претендующий стать кандидатом на пост президента США от Республиканской партии и выступающий за выравнивание отношений с Россией, занимает рациональную позицию. Кроме того, его риторика совпадает с чаяниями американского общества, которое хочет услышать, что "Америке нечего делать на Украине". Об этом израильский публицист Авигдор Эскин рассказал в интервью агентству Sputnik.

Он полагает, что "в какой-то степени Трампа можно назвать пророссийски" настроенным политиком.

"Но также он проамерикански настроенный (политик). И он понимает, что американские интересы сильно отличаются от того, что воспринимается Бараком Обамой или Хиллари Клинтон", — отметил он.

Эскин назвал Трампа "очень умным, чтобы сказать, что украинский вопрос должен решаться украинцами и русскими, должен решаться в основном европейцами".

"Насколько Россия обеспокоена (украинской проблемой), настолько и Дональд Трамп понимает, каковы (истинные) американские интересы. И когда он говорит, что хочет заключить сделку с Путиным и вести бизнес с российским президентом, он действует как бизнесмен. А когда он говорит об Украине, он не может понять, какие там интересы у США", — подчеркивает Эскин.

С точки зрения публициста, Трамп знает, что американское общество хочет услышать, и это очень важный момент.

"Это не просто то, что он думает, он действительно знает, что американское общество хочет услышать, что Америке нечего делать на Украине и что гораздо лучше дружить с таким человеком, как российский президент, который в основном очень разумен и миролюбив, который просто хочет, чтобы его страна была в безопасности. Он (Путин — ред.) не идет защищать российские интересы куда-нибудь в Никарагуа, он не отправляется на Кубу, чтобы защитить российские интересы, как это делает американский президент в Ливии, Сирии, которые расположены предельно далеко от Вашингтона", — заключает Эскин

Луганская народная республика (ЛНР) будет проводить безналичные операции через открытый в Южной Осетии Международный расчетный банк (МРБ), сообщил в пятницу глава Нацбанка Южной Осетии Феликс Зассеев.

"В Международном расчетном банке отрыты счета луганских предприятий. В свою очередь, корреспондентский счет этого банка открыт в Нацбанке Южной Осетии. Благодаря расчетному банку у ЛНР появилась возможность производить безналичные финансовые операции в рублях", — сказал Зассеев. Он пояснил, что МРБ — это югоосетинское учреждение, персонал которого состоит в основном из граждан республики.

Совет министров ЛНР в среду принял постановление с 1 сентября сделать российский рубль основной денежной единицей республики.

Решение о переходе на рубль совмин ЛНР принял в целях стабилизации финансово-денежной системы, а также в связи с осуществлением финансовых операций на территории республики преимущественно в российских рублях и резким снижением гривневой наличной денежной массы. При этом власти республики не будут ограничивать обращение гривны, доллара и евро.

Российский рубль стал основной денежной единицей и в Донецкой народной республике (ДНР). По информации минэкономразвития ДНР, 90% всех денежных операций в республике осуществляется в рублях. В министерстве пояснили, что на территории ДНР действует мультивалютная система, население может произвести расчет за приобретенные товары и услуги в рублях, гривнах, долларах и евро.

Силовая операция в Донбассе длится больше года. В июне 2014 года независимость ЛНР и ДНР признала Южная Осетия. Ранее также сообщалось, что республики договорились о сотрудничестве в банковской сфере.

Дина Гассиева.

Minsk–2: A Rotting Corpse

Christopher Black

The Minsk-2 ceasefire agreement is dead but no one wants to bury the rotting corpse. Since it was signed in February of this year the Donbas governments and Russia have bent over backward to comply with the terms of that agreement hoping against hope that the Kiev junta would do the same. They hoped in vain.

Poroshenko and his fascist allies instead have refused to change the constitution to accommodate the concerns of the Donbas republics, have tried to suppress the Communist Party and other parties in opposition, have refused to withdraw heavy weaponry from the line of contact, have maintained increasingly heavy artillery attacks on the civilian populations and areas and cut off routes for essential foodstuffs, medical aid and technical equipment. Rather than enjoying a ceasefire, the peoples of the Donbas are under a state of siege.

Poroshenko openly calls for a military solution to the crisis and has increased the draft in the west. The NATO alliance continues to pour in its forces disguised as “advisers” and “mercenaries” and puts additional pressure on Russia with multiple military exercises from the Baltic to Bulgaria, where more tanks have been recently dispatched to “send Russia a message.”

The reality of the situation was stated on the 18th of August when President Putin stated, “It was the Donbas militias that suggested withdrawing all military equipment with calibre under 100mm. Unfortunately, the opposite side didn’t do that. On the contrary, according to the available data, it is concentrating its units there, including those reinforced with military hardware.” He continued to pay lip service to the Minsk-2 agreement, stating, “As for the Minsk-2 agreement, I believe there is no alternative for resolving the situation and that peace will prevail in the long run… “ and continued with “Our task is to minimize the losses with which we will come to this peace.”

There can be no doubt that the Minsk-2 agreements do provide the framework for a peaceful settlement of the impasse but there is also no doubt that the Kiev and NATO forces have no intention of abiding by its terms and are preparing for another offensive. Putin also stated, “I hope that it will not come to direct large scale clashes.” Yet, the people of the Donbas would be surprised to be told that the thousands of shells raining down on them from the Kiev junta’s artillery in order to provoke those clashes do not count.

Bu what is the purpose of this state of siege? Since the Donbas forces have proved their strength and resilience the Kiev regime has little hope of achieving the total destruction of those forces and imposing its will on the Donbas. Kiev and NATO also know that Russia does not want to be drawn into a direct clash with NATO that could lead to a general war. In consequence the Kiev-NATO axis have decided to engage in operations that have direct political repercussions designed to disrupt the Russian-Donbas alliance or to paralyze it and try to enlist new allies. At the same time they have decided to make the war more costly for the Donbas and Russia both in military and economic terms, and to try to bring about a gradual exhaustion of their physical and moral resistance.

We see this strategy being played out with the constant increase of economic warfare against Russia, which is clearly the ultimate target, the increasing use of propaganda including the planting in the media of the most absurd stories about Russia and its government, the use, once again of the OSCE observes as intelligence agents for NATO as happened in the Yugoslav war, and, in the political sphere, attempts by the United States and Britain to humiliate Russia with the politically motivated attempt to set up a tribunal regarding the downing of flight MH17.

Clausewitz said that “war is a pulsation of violence, variable in strength and therefore, variable in the speed with which it explodes and discharges it energy’ and that “If we keep in mind that war springs from some political purpose, it is natural that the prime cause of its existence will remain the supreme consideration in conducting it.”

Indeed, we see in Ukraine the expression of the Anglo-American-German political purpose: the desire to force Russia to submit to their will. They failed in World War I. The attempt failed again in World War II. The so–called Cold War succeeded in bankrupting the socialist state but the capitalist state that rose from that sad decline is gathering its strength once again and refuses to submit to any one’s diktats. And so the NATO coup in Kiev, in order to take Ukraine away from Russian influence as the Nazis tried to do in World War II.

But the Kiev-NATO cabal cannot break the will of the peoples of the Donbas nor of Russia and so the constant attacks, the constant propaganda, the constant turning of the economic screws.

These actions are all illegal under international law and the laws of war. They are violations of the principles and articles of the UN Charter. They are violations of several Geneva Conventions and other international treaties. The attacks on civilians are war crimes. The use of prohibited weaponry, in these attacks, is a war crime. The collective punishment of entire populations is a war crime. The use of economic warfare is a war crime. Yet nothing is done by any western government to stop it nor does the International Criminal Court lay any charges where it can. Instead it stands by and condones these crimes by its inaction.

Article 7 of the Rome Statue that created the ICC states, “that crimes against humanity includes persecution of an identifiable group or collectivity on political, racial, national, ethnic…grounds.”

Article 7-2(b) states that the crime of extermination includes the intentional infliction of conditions of life, inter alia, the deprivation of access to food and medicine, calculated to bring about the destruction of part of a population.

Article 8 defining war crimes, states that it includes wilful killing, wilfully causing great suffering, extensive destruction of property not justified by military necessity, and carried out unlawfully and wantonly, intentionally directing attacks against the civilian population not taking part in hostilities, intentionally directing attacks against civilian objects, attacking or bombarding by whatever means towns, villages, dwellings or buildings which are undefended and which are not military objectives, declaring that no quarter will be given, using weapons designed to inflict unnecessary suffering or are indiscriminate, and intentionally using starvation as a method of warfare. The list goes on and is a compendium of the crimes being committed by the Kiev-NATO axis powers in Ukraine.

On April 17, 2014 the Kiev regime sent a declaration under Article 12(3) of the Rome Statute accepting jurisdiction of the ICC over alleged crimes committed on its territory from November 21 2013 to 22 February 2014. This was clearly a propaganda gesture at the time to justify the coup that overthrew the legitimate government. The Prosecutor has not reacted publicly to this declaration nor to its meaning but the argument can be made that if the Kiev regime speaking for Ukraine has accepted the ICCs jurisdiction for crimes in one time frame it should also accept it for the crimes committed since then. One could argue that the situation is so grave that the ICC must take action against any persons committing crimes in a territory over which it has jurisdiction that being Ukraine. Even if that argument were rejected on technical grounds, one would think that the Prosecutor would at least make a statement that the operations of the Kiev-NATO axis constitute war crimes under the Rome Statue and that they should stop those operations at once. But the Prosecutor stays silent, as silent as she was when she served US interests at the Rwanda War Crimes Tribunal and did not protest the on -sided indictments handed out there. As the saying goes, “Once in the American pocket, always in their pocket.”

On August 18th the Russian Foreign Ministry called for all sides to adhere to the Minsk agreements and expressed concern that the “bellicose rhetoric coming from Ukraine which is encouraged by a number of its foreign patrons, causes major concern and clearly attests to the intention to prepare the public opinion for another attempt to resolve the Ukrainian crisis by force. Under the circumstances, all responsibility for the negative consequences of such provocative actions will be borne by the current Ukrainian authorities.” Ominous words.

When the Minsk Agreements were signed in February I wrote an article doubting that the Kiev-NATO side had any intention of using it except as a means of pausing their operations in order to reorganise and prepare for the next offensive. My doubts proved justified.

The only way forward is to resolve the conflict at the political level on the basis of the recognition of the right to self-rule and autonomy for the Donbas republics, the creation of a federal state to assure ethnic stability, and the commitment by Ukraine that it will be a neutral state and not part of any plan to “contain” Russia, a plan that can only lead to world war.

But the NATO puppets in charge of Ukraine do not act in the interests of Ukraine. They act in the interests of the masters of war who have no concern for humanity in general or Ukrainians in particular and if they continue their operations they will not succeed in uniting Ukraine but only in laying it waste.

Украина будет развивать 4G

Андрей Федосеев

Национальная комиссия, осуществляющая государственное регулирование в сфере связи и информатизации (НКРСИ) на Украине, одобрила план внедрения технологии 4G в стране до 2017 г. Украинские операторы уже начали готовится к внедрению связи четвертого поколения. Эксперты полагают, что активное строительство соответствующей инфраструктуры на Украине начнется, в лучшем случае, не ранее 2016-2017 гг.

Проект распоряжения Кабинета министров Украины по внедрению 4G разработан с целью исполнение указа президента страны от 21 июля 2015 г. №445 "Об обеспечении условий для внедрения системы подвижной (мобильной) связи четвертого поколения".

Согласно плану по внедрению LTE, будут внесены изменения в закон "О радиочастотном ресурсе Украины" и иные нормативно-правовые акты. Кроме того, будут проведены мероприятия по высвобождению полос первого и второго "цифрового дивиденда" от радиоэлектронных средств телевидения и по обеспечению электромагнитной совместимости. План внедрения технологии LTE предусматривает и меры по рефармингу и технологической нейтральности для внедрения 4G.

Как указывается в сообщении НКРСИ, одобренный ведомством проект распоряжения Кабинета министров Украины в дальнейшем будет представлен на согласование в заинтересованные государственные органы (администрация Государственной службы специальной связи и защиты информации, Министерство обороны Украины, Генеральный штаб Вооруженных сил страны и т.д.).

Пресс-служба НКРСИ вчера не предоставила ComNews комментариев.

ПрАО "Киевстар" (входит в телекоммуникационный холдинг Vimpelсom Ltd.) уже приняло решение участвовать в подготовке и финансировании исследований международных экспертов, направленных на подготовку "дорожной карты" для внедрения 4G на Украине. "Мы готовы активно участвовать в данной работе, при условии, что ее исполнителями будут определены известные и признанные на мировом уровне специалисты с безукоризненной репутацией. На данном этапе мы обсуждаем с регулятором техническое задание на проведение исследования, порядок и механизмы финансирования и кандидатуры его исполнителей", - рассказал репортеру ComNews директор по регуляторно-правовому обеспечению "Киевстара" Андрей Осадчук.

По его словам, запуск LTE, скорее всего, потребует некоторого времени и из-за необходимости проведения указанных исследований и внедрения их результатов, а также из-за формирования спроса на рынке на услуги 4G. Андрей Осадчук заметил, что это достаточно дорогостоящая услуга, которая требует специального конечного оборудования, и пока этот спрос не велик.

"На наш взгляд, со временем популярность сервиса будет расти. Ведь в успех 3G тоже первоначально не верили, однако наш опыт с 3G доказывает, что украинские пользователи мобильной связи - одни из наиболее активных в мире и легко откликаются на качественный, доступный и инновационный продукт", - отметил Андрей Осадчук.

В целом "Киевстар" всегда выступал и выступает надежным и последовательным партнером Украины в части инвестиционного и технологического развития рынка связи. Поэтому компания приветствует все действия регулятора, направленные на запуск новых технологий, как залог дальнейшего роста и процветания государства. "Мы видим перспективу в развитии новых стандартов связи - например, всего за полтора месяца работы сети 3G "Киевстар" подключил более 2 млн клиентов этой услуги, а трафик передачи данных во II квартале 2015 г. вырос по сравнению с прошлым годом на 50%", - резюмировал Андрей Осадчук.

Другой украинский оператор - "МТС Украина" ("дочка" ПАО "Мобильные ТелеСистемы" - МТС) - который вместе с "Киевстаром" и ООО "Астелит" (бренд life:)) в феврале нынешнего года выиграл тендер на развитие сетей 3G в стране, технологически уже готов к внедрению 4G. "Но для того чтобы технология LTE реально появилась на Украине, необходимо сделать большую подготовительную работу, в том числе регуляторную. Надо провести мониторинг использования радиочастотного спектра и расчистить диапазоны частот, на которых можно внедрять 4G. Речь не только о коренном диапазоне 2,6 ГГц, но и о "цифровом дивиденде" 800 МГц - диапазоне, в котором до сих пор осуществляется телевизионное и радиовещание", - сказал репортеру ComNews пресс-секретарь, начальник отдела по работе со СМИ МТС Дмитрий Солодовников. Он добавил, что на данном этапе компания концентрируется на технологии 3G. По данным МТС, компания предоставляет услуги 3G в 50 городах Украины, в том числе во Львове, Стрые и Трускавце.

Пресс-служба компании "Астелит" вчера воздержалась от комментариев.

По мнению финансового аналитика ИХ "Финам" Тимура Нигматуллина, технология 3G до сих пор достаточно слабо распространена на Украине. "Что касается 4G, то, судя по всему, законодательное оформление и расчистка частотного диапазона займут минимум два-три года", - считает Тимур Нигматуллин. По его мнению, операторы начнут активно строить соответствующую инфраструктуру, в лучшем случае, не ранее 2016-2017 гг.

"Учитывая особенности развития 4G в РФ, можно предположить, что приемлемый уровень покрытия в густонаселенных регионах будет достигнут примерно через год после начала строительства. Впрочем, здесь многое зависит от условий национального регулирования отрасли - в первую очередь от реализации принципа технологической нейтральности", - заключил в беседе с ComNews Тимур Нигматуллин.

Министр экономики Украины посетит с визитом Иран

Министр экономики Украины Айварас Абромавичус вслед за своими европейскими коллегами, которые после подписания в Вене соглашения по иранской ядерной программе поспешили в иранскую столицу для восстановления торгово-экономических отношений с Ираном, намеревается посетить с визитом Тегеран. В ходе трехдневной поездки в Иран, которая должна начаться 14 сентября, А.Абромавичуса будут сопровождать большая группа руководителей украинской промышленности, а также министр сельского хозяйства Украины.

По сообщениям прессы, на одном из заседаний правительства министр экономики Украины заявил о том, что Украина намеревается улучшить свои отношения с Ираном после отмены Америкой антииранских санкций.

Как известно, ряд европейских стран, в том числе Германия, которая считается экономическим локомотивом Европы, направили свои торговые делегации в Тегеран с учетом перспективы снятия с Ирана односторонних торговых санкций.

Согласно официальным данным, в прошлом году объем товарооборота между Ираном и Украиной составил 756 млн. долларов, и при этом более 90% от названной суммы составил украинский экспорт. Вместе с этим Иран ищет новых нефтяных партнеров и нуждается в промышленной и сельскохозяйственной продукции, а украинская экономика до начала войны на Донбассе строилась на экспорте именно такой продукции.

Учебная программа V смены «Молодые ученые и преподаватели экономических наук» Всероссийского молодёжного образовательного форума «Территория смыслов на Клязьме» завершила работу. Смена стартовала 14 августа, объединив 1 000 молодых специалистов в области экономики со всей России.

За неделю «Территорию смыслов на Клязьме» посетили главные государственные деятели, курирующие экономическое и финансовое развитие страны: Первый заместитель Председателя Правительства РФ Игорь Шувалов, Помощник Президента РФ Андрей Белоусов, Председатель Комитета Госдумы по бюджету и налогам Андрей Макаров, заместитель руководителя Федеральной налоговой службы Дмитрий Григоренко.

Цикл лекций, посвященных макроэкономике, прочли представители Высшей школы экономики (НИУ ВШЭ): первый проректор Лев Якобсон, декан факультета экономических наук Олег Замулин и другие эксперты вуза. Темами для обсуждения стали финансовые рынки, тренды их развития, инвестиции и инновации в экономике.

Тему инноваций в экономике продолжили специалисты Сбербанка. Вице-президент ОАО «Сбербанк России» Валентин Морозов обсудил с аудиторией роль технологий и инноваций, кадровую политику организации и навыки эффективного менеджмента. Академия Производственной системы Сбербанка вместе с участниками Форума разобрала алгоритм работы с идеями и методы их воплощения.

Почетными гостями смены также стали Уполномоченный при Президенте РФ по защите прав предпринимателей Борис Титов, член Экспертного совета при Правительстве РФ, основатель и генеральный директор консалтинговой компании «Организация времени» Глеб Архангельский и генеральный директор АО «Деловая среда» Михаил Федоренко.

Образовательная программа форума «Территория смыслов на Клязьме» сформирована при поддержке профильных партнеров. Партнёрами V смены Форума стали: Сбербанк России, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ), Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова (МГУ им. М.В. Ломоносова).

Для того, чтобы общение между участниками и Оргкомитетом было эффективным, создан Совет смены Форума. В течение этой недели члены Совета, избранные из числа участников, успешно решали вопросы, связанные с бытом, модерацией встреч и подготовкой мероприятий.

В свободное время участники Форума осваивали отечественные и зарубежные виды спорта, сдавали нормы ГТО, участвовали в зарядке с известными спортсменами, катались на сигвеях и танцевали.

На Форуме успешно действует «Конвейер проектов». В течение V смены было подано 105 заявок. Самой распространенной стала образовательная тематика проектов - таких 47, 20 проектов касались предпринимательства и бизнеса, остальные идеи относились к социальной сфере, развитию инноваций и производства.

На торжественном закрытии V смены победителей «Конвейера проектов» поздравили и вручили им сертификат-рекомендацию на получение гранта в размере от 100 до 250 тысяч рублей.

Напомним, что организаторами Всероссийского молодёжного образовательного форума «Территория смыслов на Клязьме» выступают Федеральное агентство по делам молодёжи, Общественная палата Российской Федерации и «Роспатриотцентр» Росмолодежи. Форум проходит при кураторстве Управления по внутренней политике Администрации Президента РФ.

АО "ТВЭЛ" (топливная компания ГК "Росатом") готово к поставке свежего ядерного топлива для иранской АЭС "Бушер". Об этом говорится в сообщении пресс-службы компании.

Партия топлива для первого энергоблока АЭС "Бушер" в Иране изготовлена на Новосибирском заводе химконцентратов в соответствии с контрактными обязательства российской стороны.

Поставка будет осуществлена до конца августа, чтобы обеспечить плановую перегрузку реактора свежим ядерным топливом. Таким образом, иранский атомный реактор будет по графику подключен к энергосистеме страны без какого-либо ущерба для потребителей, а также ядерной и радиационной безопасности.

В июле текущего года между государствами - постоянными членами СБ ООН, Германией (международная группа "шести") и Ираном были подписаны базовые документы по иранской ядерной программе, которые фиксируют совместные действия, направленные на снятие ограничительных мер с Ирана.

После принятия данных решений ТВЭЛ открыла счета в одном из иранских банков с филиалом в РФ для обеспечения своевременной поставки тепловыделяющих сборок и оплаты за их поставки. Загрузку свежего топлива планируется осуществить уже в сентябре, в ходе планового ремонта станции, в присутствии международных экспертов.

АО "ТВЭЛ"  входит в состав госкорпорации "Росатом". Основной деятельностью ТВЭЛ является разработка, производство и реализация (включая экспорт) ядерного топлива, а также сопутствующей ядерной и неядерной продукции. В состав ТВЭЛ входят крупные российские предприятия, специализирующиеся на производстве, поставках и научно-техническом сопровождении ядерного топлива на АЭС России, стран ближнего и дальнего зарубежья. ТВЭЛ имеет собственные представительства на Украине и в Словакии.

Компания работает на мировом рынке ядерного топлива на протяжении 20-ти лет, обеспечивая поставки для 78-ми реакторов в 15-ти странах, при этом обеспечение надёжной работы АЭС, ядерная и радиационная безопасность являются и остаются главными приоритетами в деятельности ТВЭЛ.

По данным ИПС "ДатаКапитал" ИА АК&М, чистая прибыль АО "ТВЭЛ" за 2014 год по РСБУ уменьшилась на 48.32% до 8.851 млрд руб. с 17.125 млрд руб. за 2013 год. Выручка снизилась на 1.83% до 104.744 млрд руб. со 106.702 млрд руб., прибыль от продаж выросла на 1.31% до 23.174 млрд руб. с 22.873 млрд руб., прибыль до налогообложения сократилась в 2.04 раза до 9.985 млрд руб. с 20.357 млрд руб.

Аркадий Дворкович: В списке санкционных товаров не исключены отдельные изменения

Какие-то товары могут исключаться из перечня попадающих под эмбарго, какие-то – пополнить его, но широкомасштабных действий не планируется, заявил вице-премьер Аркадий Дворкович.

Правительство использует точечные меры

В интервью на телеканале «Россия 24» заместитель председателя Правительства Аркадий Дворкович прокомментировал возможность расширения списка товаров, попадающих под ответные санкции РФ.

«Мы постоянно анализируем ситуацию и стараемся не действовать излишне широко, применять именно точечные меры воздействия», - сказал вице-премьер, добавив, что «никакого желания вредить экономическому сотрудничеству России с другими странами» нет.

«Мы принимаем меры там, где нужно действительно защитить интересы наших производителей, в силу того что против них были введены определенные меры, в силу того что им затруднен в том числе доступ к рынку капиталов, к банковскому кредитованию. Это касается как раз наших сельхозпроизводителей. Расширять этот перечень у нас никакого желания нет», - заверил зампред Правительства.

Он не исключил, что отдельные изменения в списках будут – как в плане расширения перечня санкционных товаров, так и в плане его сокращения. Но никаких масштабных действий, по словам Аркадия Дворковича, не планируется.

«Обсуждения есть всегда, на все темы. Но обсуждение не означает, что есть планы. Мы анализируем рынки, анализируем ситуацию и действуем сообразно тем шагам, которые предпринимают в том числе наши партнеры», - рассказал вице-премьер.

Он не исключил, что список стран, в отношении которых действуют ответные российские меры, может расширяться, хотя по каждой стране идет специфический анализ: изучается, к каким санкциям в отношении России присоединилось государство, ко всем или к отдельным.

Уничтожать продукты – неприятно и больно

Зампред Правительства ответил и на вопросы об уничтожении продукции, которая попадает под эмбарго. «Конечно, уничтожать продукты неприятно и больно, и ничего в этом хорошего по большому счету нет», - признал Аркадий Дворкович. Но, добавил он, качество продукции, которую пытаются ввезти в обход продовольственных санкций, вызывает сомнения: в документах может содержаться ложная информация не только о стране, из которой осуществляется поставка, но и есть риск ввоза одного продукта под видом другого, и проверить это не всегда просто.

«За короткое время, которое необходимо, чтобы определиться: безопасен этот товар или нет, проверить это очень и очень сложно и дорого. И государства, которые с этим сталкиваются, как правило, на себя это не берут», - рассказал вице-премьер.

Он отметил: по закону, если останавливается нелегальная продукция из стран, не попадающих под эмбарго, нужно держать ее 60 дней в надлежащих условиях и ждать, пока не появится собственник. Но он, опасаясь наказания, не появляется, и государство вынуждено самостоятельно, в судебном порядке разбираться с товаром, что «очень сложно и дорого», - прокомментировал Аркадий Дворкович.

Напомним, что эмбарго было введено в августе прошлого года в ответ на антироссийские санкции. Под запрет попали поставки в нашу страну сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия из США, Австралии, Канады, Норвегии, стран Евросоюза. Список санкционной продукции был утвержден Правительством. В перечень вошла и продукция из водных биоресурсов.

Специалисты неоднократно указывали на то, что в списке не оказалось рыбных консервов. Производители, комментируя Fishnews перечень, отмечали, что это позволит торговым сетям сохранить свои предпочтения и не будет стимулировать российских рыбаков к увеличению выпуска продукции высокой степени переработки.

Причиной для волнений среди предприятий аквакультуры стал запрет на ввоз смолта. Однако затем эмбарго на поставки мальков атлантического лосося и форели (Salmo trutta) сняли.

Этим летом президент Владимир Путин принял решение о продлении санкций – до 5 августа 2016 г. включительно. Была утверждена новая редакция перечня запрещенных товаров. В частности, из этого списка были исключены мальки форели (Oncorhynchus mykiss), молодь (спат) устриц и мидий.

С 14 августа в список санкционных стран дополнительно включены Албания, Черногория, Исландия, Лихтенштейн и Украина (на особых условиях).

С 6 августа ввезенные на территорию Российской Федерации сельскохозяйственная продукция, сырье и продовольствие, попадающие под эмбарго, подлежат уничтожению.

Россия > Агропром > fishnews.ru, 20 августа 2015 > № 1464549 Аркадий Дворкович

озобновлению полетов между Киевом и Ташкентом может помочь джентльменское соглашение между авиаперевозчиками двух стран, считает посол Украины в Узбекистане Юрий Савченко.

"По моей информации, МАУ ("Международные авиалинии Украины") готовит новые предложения, то есть, идя еще навстречу узбекской стороне. Может быть такие, какие были сделаны, когда украинская авиакомпания начинала сюда летать. В частности тогда было достигнуто джентльменское соглашение, что МАУ не будет продавать билеты на Нью-Йорк", — заявил Савченко в четверг журналистам.

В числе других вариантов урегулирования спорной ситуации дипломат также назвал возможность совместной эксплуатации рейсов по код-шерингу. По мнению посла, "за этими прямыми рейсами — развитие деловых связей двух стран и необходимо возобновить авиасообщение между двумя странами".

Национальная авиакомпания "Узбекистон хаво йуллари" ("Узбекские авиалинии") с 5 мая приостановили полеты в Киев, как указывалось в сообщении авиакомпании, из-за отсутствия договоренностей между авиационными властями Узбекистана и Украины относительно эксплуатации договорных авиалиний. В июне 2014 года стороны подписали межправительственное соглашение, которое установило паритет слотов — по два рейса в неделю — между авиакомпаниями двух стран.

На прошлой неделе гендиректор узбекского перевозчика Валерий Тян завил журналистам, что "Узбекские авиалинии" приостановили полеты в Киев из-за ценового демпинга украинской авиакомпании. В частности, по словам Тяна, МАУ в Ташкенте продавала билеты на конкурентные направления — в Москву, Санкт-Петербург, Калининград по искусственно заниженным ценам.

Ранее представители авиационных властей Украины заявили, что будут добиваться восстановления двухчастотного слота, поскольку выполнение одного рейса в неделю является для МАУ коммерчески нецелесообразным.

Есть некоторые тревожные признаки того, что Киев планирует военную атаку на Донбасс, считает американский политолог Стивен Коэн.

"Я убежден, что если Киев, наполовину обученный американскими и другими западными инструкторами, начнет наступление на Донбасс, то армия Киева в ее нынешнем виде… будет либо серьезно разбита, либо совсем уничтожена. Больше там не останется никакой армии", — отмечает Коэн.

Коэн выделяет три возможные причины, по которым украинские власти рассматривают возможность военной эскалации на востоке Украины. Во-первых, Киев понимает, что находится в тяжелом политическом положении, и очередная военная кампания рассматривается как единственный способ возродить поддержку народа.

Вторая причина состоит в том, что Киев не хочет следовать пунктам Минских соглашений ни при каких обстоятельствах. А если он не хочет вести переговоры, то должен воевать. "Так что это может быть способом избежать Минских соглашений", — отмечает Коэн.

"Третья причина в том, что на Киев давят со стороны Запада, чтобы начать наступление. И одно из доказательств этому – тот факт, что все больше и больше инструкторов отправляются из США, Канады, Австралии и Великобритании, чтобы тренировать не батальоны Национальной гвардии, а регулярную украинскую армию", — подчеркивает политолог. По его словам. Соединенные и Штаты могут вмешаться в ситуацию, если украинская армия будет раздавлена ополченцами. В этом случае сработает "эффект домино", провоцируя Россию на ответную реакцию. "Реакция США и НАТО приведет к войне с Россией. И "война" значит столкновение двух наций, имеющих ядерное оружие. Так что это вероятность катастрофы", — добавил Коэн. Политолог выразил надежду, что Киев не будет совершать этот "безумный шаг", однако не исключает возможности, что это случится.

Пресс-релиз организации WAPA

По прогнозу Международной ассоциации производителей груш и яблок (WAPA) на 2015 год, российское эмбарго вызовет 20%-ное падение доходов садоводов.

Более 300 представителей международной яблочно-грушевой отрасли посетили 6 августа в итальянском городе Мерано 39-ю конференцию Prognosfruit. В ходе встречи присутствующих ознакомили с прогнозом WAPA по объему производства груш и яблок в ЕС на 2015 год.

В целом урожай груш и яблок в этом году в ЕС сократится соответственно на 5% и 4% по сравнению с прошлогодним. Плоды будут крупными и качественными, чему немало поспособствовали погодные условия.

Начало прошлого сезона было сложным. Поэтому участники рынка в этом году вполне справедливо опасались возможных проблем. Однако активная рекламная деятельность позволила европейским странам реализовать свой урожай даже раньше планируемого срока.

Тем не менее, российское эмбарго, а также довольно большой урожай привели к 20%-ному падению доходов производителей и многочисленным убыткам. Это произошло, несмотря на оказанную со стороны ЕС помощь, в результате которой около 250 000 тонн груш и яблок раздали нуждающимся людям бесплатно. При этом более низкий курс обмена евро к доллару способствовал росту экспорта.

Сложившееся положение дел прокомментировал господин Ханс ван Эс, глава плодоовощного комитета организации Copa-Cogeca: «В прошлом году урожай яблок в Европе оказался на 15% выше предыдущего. Аналогично на 5% больше собрали и груш. Кроме этого, отрасль столкнулась с российским эмбарго. Однако, несмотря на эти два фактора, собранный урожай удалось продать раньше запланированных сроков. Стабильная поддержка со стороны Еврокомиссии позволила минимизировать негативные последствия российского эмбарго, что было по достоинству оценено представителями отрасли. В то же время поводом для беспокойства стало падение доходов производителей. И если не исправить ситуацию в течение предстоящего сезона, она негативно повлияет на будущие инвестиции и производство».

Всего за 2015 год в ЕС планируют собрать 11 974 000 тонн яблок, что на 5% меньше, чем в прошлом году. Необходимо отметить, что указанный объем на 7% выше среднего объема урожая за последние три года. Ожидается, что сбор яблок «Голден Делишес» сократится на 5% и составит 2 546 000 тонн. Объемы яблок «Гала» почти не изменятся и останутся на уровне 1 331 000 тонн. Урожай яблок «Айдаред» снизится на 7% и будет равен 1 111 000 тонн. На 5% (до 644 000 тонн) возрастет сбор яблок «Ред Делишес». Существенные изменения объемов урожая яблок ждут и другие страны Северного полушария: Россию (+4%), Китай (+ 7,5%) и Украину (+ 16%). Падения производства не избежать США (-4%), Швейцарии (- 4%) и Канаде (-26%).

Прогноз урожая груш на 2015 год составляет 2 343 000 тонн, что на 4% меньше, чем в прошлом году. Тем не менее, данный показатель на 6% выше среднегодового урожая за последние три года. Груш «Конференция» соберут примерно 934 000 тонн, то есть на 4% меньше, груш «Абате Фетель» – около 334 000 тонн (то есть на 7% меньше), и груш сорта «Уильям BC» – 262 000 тонн (на 5% меньше). В остальных странах Северного Полушария объёмы сбора груш по сравнению с прошлым годом либо увеличатся, как в США (+1%), Китае (+7,5%), Турции (+36%), России (+4%) и Украине (+7%), либо уменьшается, как в Швейцарии (-11%).

По словам президента WAPA Даниэля Саувайтре: «Перспективы предстоящего сезона гораздо лучше, чем в прошлом году Урожай в ЕС будет меньше, а оставшиеся запасы весьма незначительны. Поэтому вряд ли продажам помешают запасы из Южного полушария. Кроме этого, значительный прогресс был достигнут в развитии экспорта яблок за границу. В то же время нерешенной остается проблема падения доходов садоводов».

«Многие страны увеличили внутреннее потребление яблок и груш. Это весьма позитивная тенденция для всей отрасли. Также производителей необходимо поздравить с увеличением качества продукции и положительным эффектом, полученным в результате активной рекламной деятельности».

В WAPA продолжат отслеживать динамику развития отрасли в Северном полушарии и при необходимости опубликуют обновленный прогноз.

О готовности системы образования к началу нового учебного года.

Селекторное совещание.

Стенограмма:

Д.Медведев: Уважаемые коллеги!

Мы сегодня с вами, как обычно, в эти дни обсуждаем готовность школ, детских садов и вузов к новому учебному году, то есть вообще всей системы образования. Совещание у нас проходит в режиме видеоконференции, на связи – представители всех регионов страны. Часть регионов, их руководители, представлены прямо здесь.

Темы традиционные: состояние зданий, где дети будут учиться, оборудование классов, вопросы питания, вопросы безопасности и, конечно, сам учебный процесс, его организация и качество.

Мы стараемся сделать образование максимально доступным, чтобы в каждом городе, в каждом посёлке, в каждой деревне были нормальные, хорошие, по возможности, детские сады, школы, работали различные кружки и секции, чтобы была обеспечена возможность поступать в высшие учебные заведения и получать профессиональное образование.

В последние годы мы с вами активно занимались модернизацией системы дошкольного образования, прежде всего путём снижения очередей в детские сады, выделяли на эти цели немалые средства. В результате за последние три года в системе дошкольного образования дополнительно было создано более 1 млн мест. В этом году планируется ввести ещё свыше 340 тыс. Проблема очередей решена в значительной части регионов. К концу 2016 года, надеюсь, это будет окончательное решение всех вопросов, которые существуют, с учётом определённого недостатка финансирования в ряде регионов.

Сейчас в детские сады, государственные и частные, ходит почти 7 млн детей. Надо понимать, что скоро они пойдут в школы. Уже в этом году первоклассников на 145 тыс. человек больше, чем в прошлом, что, конечно, нас не может не радовать, но мы должны подготовить им нормальные условия для образования – современное и качественное обучение. Эта тема постоянно поднимается, кстати, во время моих поездок по стране, во время совещаний с главами регионов, во время всякого рода политических мероприятий (последний раз в Краснодаре говорили). Уже разработан проект программы по созданию новых мест в школах – по сути, новых школ или конструкций действующих школ, который рассчитан на период до 2025 года. Нам нужно ещё окончательно всё сверить, посмотреть на наши возможности. Тем более что в целом эта программа потребует очень немалых капитальных вложений: по предварительным оценкам, порядка 3 трлн рублей – естественно, растянутых на период до 2025 года.

В результате должно появиться более 6,5 млн мест в общеобразовательных организациях. Школы должны работать в одну смену. Сейчас у нас, к сожалению, не везде так. Только три четверти школ работают в одну смену, четверть школ работает в две и даже в три смены.

И конечно, нужно будет стараться всех школьников переселить в нормальные, современные, подготовленные здания. Пока, к сожалению, в стране немало школ, где, откровенно говоря, всё выглядит довольно грустно: требуется капитальный ремонт. В ряде регионов вопрос стоит остро. В течение года эту проблему пытались решать – конечно, с разной степенью успешности. Тем не менее большинство школ к новому учебному году готово. Есть необходимое учебное оборудование, спортивный инвентарь, есть школьные автобусы, обеспечен доступ к интернету. В ряде школ созданы условия для инклюзивного обучения детей-инвалидов. Закуплены все необходимые учебники, учебные пособия. Кстати, начиная с 1 сентября учебники должны быть уже и в бумажном, и в электронном виде, чтобы детям было удобно ими пользоваться.

К началу учебного года во всех школах внедрены федеральные государственные образовательные стандарты на уровне начального общего образования. На уровне основного – почти в 32 тыс. школ.

Есть целый ряд регионов, где были большие трудности, включая наводнения, пожары, – в частности в Хакасии и ряде других мест. Надо послушать, как дела у них.

И ещё одна тема, которая требует особого внимания: образование детей, которые вынужденно покинули территорию Украины в связи с известными событиями. Это и те, кто ещё должен идти просто в детский сад, и сами школьники. Региональные власти для них бронируют места в образовательных учреждениях. Хотел бы услышать, что сделано в этом направлении.

Что касается университетов, у нас они традиционно, конечно, полностью готовы к новому учебному году. Это менее сложный процесс подготовки. Тем не менее, если что-то есть, можем и об этом поговорить.

Теперь передаю слово Министру образования. Дмитрий Викторович (обращаясь к Д.Ливанову), пожалуйста. Потом обсудим с коллегами текущую ситуацию.

Пожалуйста.

Д.Ливанов: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые участники совещания!

Дмитрий Анатольевич, Вы уже отметили некоторые базовые показатели системы образования накануне нового учебного года. Я подробнее расскажу о готовности наших образовательных организаций принять детей 1 сентября этого года (по уровням образования).

У нас на 1 января 2015 года функционирует более 40 тыс. детских садов, в которых работают около 600 тыс. педагогов, воспитателей. В них учатся около 6,8 млн детей-дошкольников. За последний год почти на 500 тыс. увеличилось количество детей, посещающих детские сады. Это связано с реализацией программы, о которой Вы сказали. За два года мы ввели более 1 млн новых, дополнительных мест в системе дошкольного образования.

Вместе с тем задача обеспечения доступности дошкольного образования своей актуальности пока не теряет. У нас на 200 тыс. прирастает количество детей в возрасте от трёх до семи лет в этом году, примерно столько же – 205 тыс. детей – пока ещё стоят в очереди на получение места в детском саду. Эту задачу надо обязательно решить в наступающем учебном году.

По школе. Сегодня в регионах России работает 43 210 школ. Мы наблюдаем некоторое сокращение числа школ, правда, незначительное. В основном это происходит в городах и обусловлено процессами укрупнения школ. Например, только в Москве к другим школам присоединено около 500 школ.

Д.Медведев: Вы не видите в этом процессе ничего угрожающего? Здесь всё в порядке?

Д.Ливанов: Мы считаем, что если это не снижает доступности качественного образования, то это процесс нормальный.

Д.Медведев: Снижает или не снижает? Ваша оценка какова?

Д.Ливанов: В крупных городах не снижает. Но мы обращаем особое внимание регионов на то, что сеть сельских школ должна обязательно сохраняться.

Д.Медведев: А что у нас с сельскими школами?

Д.Ливанов: Сельские школы сейчас у нас практически не сокращаются. Шли некоторые сокращения, основной их пик пришёлся на 2010–2013 годы, сейчас уже в общем сокращения сельских школ нет. Мы обращаем особое внимание регионов на то, что даже маленькие, небольшие сельские школы должны обязательно работать. Это очень важный элемент социальной жизни, социальной инфраструктуры села, тем более что современные образовательные технологии позволяют проводить качественное обучение детей даже в небольших школах.

Учеников у нас год от года становится больше. В этом году на 560 тыс. школьников прирост, поскольку приём в первый класс существенно превышает выпуск из 11-го класса. Конечно, задача здесь – это переход на новые, современные стандарты образования, а для этого требуются современные условия обучения.

В целом по основным показателям состояния материально-технической базы школы мы отмечаем положительную динамику. За год на 3% увеличилось число школ, имеющих водопровод, центральное отопление, канализацию, в городах это уже почти 100%, в сельской местности – пока 78%. Мы эту задачу с контроля не снимаем.

Практически в каждой школе сегодня функционирует система пожарной сигнализации, в 97% школ имеются дымовые извещатели. Системами видеонаблюдения сегодня обеспечена каждая вторая школа, 48%, но здесь тоже есть ещё, естественно, резервы для улучшения ситуации.

Все школы сегодня подключены к сети Интернет. При этом положительным фактором является то, что всё больше школ обеспечивается скоростным интернетом, сегодня это 70% городских школ, 20% школ в сельской местности. Вместе с Минкомсвязью мы сейчас работаем над тем, чтобы быстрый интернет пришёл во все школы, прежде всего, конечно, в сельские. Коллеги из Роспотребнадзора, МЧС, может быть, здесь добавят.

Мы считаем, что в целом подготовка школьной системы с точки зрения безопасности к началу учебного года сегодня находится на требуемом уровне.

Мы обращаем внимание (и Вы уже об этом сказали) на то, что у нас очень много школьных зданий вводилось массово в эксплуатацию в 60–70-е годы прошлого века по типовым проектам. Естественно, сейчас износ этих зданий достиг уже высоких значений. Поэтому высокий износ, наличие аварийных зданий школ остаётся для многих регионов острой проблемой. Хотя, например, по сравнению с 2010 годом у нас количество аварийных школьных зданий в 1,5 раза сократилось, тем не менее 683 школьных здания пока ещё находятся в аварийном состоянии.

Новые школы в стране строятся в рамках как федеральных, так и региональных программ. 1 сентября этого года 107 новых школ примут учеников, а ещё 42 школы будут введены в эксплуатацию до конца 2015 года. Но этих объёмов строительства недостаточно для решения проблемы замены ветхих зданий и для обеспечения односменного обучения, о необходимости которого Вы сказали. Действительно, все без исключения эксперты подтверждают, что практика обучения в две смены, тем более в три, не позволяет качественно реализовывать современные образовательные стандарты.

За прошедший год существенно увеличилось число школ, обучение в которых ведётся в одну смену. Здесь те меры, которые мы приняли, дают результат. Численность школьников, которые обучаются в одну смену, вырастет в новом учебном году примерно на 530 тыс.

Мы существенно сократили количество школ с трёхсменным обучением, сейчас это всего 78 школ. В течение 2015–2016 годов мы полностью эту задачу решим. Она локализована у нас всего в трёх регионах, поэтому она будет решена. Но, конечно, проблема двухсменного обучения требует более системного подхода. Исходя именно из этого, мы предлагаем начать со следующего года реализацию программы по созданию в российских регионах новых мест в общеобразовательных организациях (Вы о ней сказали). Просим у Вас поддержки этой программы в ходе бюджетного процесса.

Для обеспечения условий реализации образовательных программ в школах в необходимом количестве было закуплено учебно-лабораторное, учебно-производственное, спортивное, компьютерное оборудование. Школьные библиотеки укомплектованы необходимым объёмом книг, их сейчас почти 616 млн, из них 276 млн – это учебники.

Хочу также отметить, что с 1 сентября школьники будут учиться по новым учебникам истории, которые созданы на основе принятого историко-культурного стандарта, перед этим широко обсуждённого. Всего три линейки учебников истории придут в школу.

Необходимо также отметить, что в течение последних трёх лет наша школа не испытывает дефицит в кадрах. Сейчас в школах имеется всего около 4 тыс. вакансий (это примерно 0,5%). Это мы считаем нормальным числом, связанным с естественной ротацией кадров.

Также отмечаем и приток в сферу образования молодых педагогов. За последние два года в 60 регионах численность молодых педагогов (а это учителя в возрасте до 35 лет) увеличилась: в 47 регионах – более чем на 5%, в 25 регионах – более чем на 10%. Приёмная кампания в вузы этого года на педагогические направления показала, что на них стали поступать более подготовленные, лучшие выпускники наших школ. Это нас тоже радует.

14,5 тыс. организаций оказывают услуги дополнительного образования детей. Мы здесь отмечаем в качестве положительного фактора увеличение на 7% количества школ, которые предлагают ученикам дополнительные образовательные программы. Как следствие, на миллион увеличилось количество детей, которые такие программы посещают. Это мы считаем также крайне положительным фактором. В результате охват детей дополнительным образованием составляет сейчас 64%. Мы фактически достигли, а во многих регионах уже превысили уровень, который был в Советском Союзе.

Сама сеть организаций дополнительного образования детей претерпевает существенные изменения. Очень часто организации дополнительного образования присоединяются к школам, очень часто они укрупняются, то есть на базе нескольких центров творчества создаются опорные организации, в которых концентрируется ресурсная база. Это также, мы считаем, возможно в том случае, если это не снижает доступности качественных программ дополнительного образования. Здесь недопустимо механическое сокращение сети специализированных, то есть нешкольных, организаций дополнительного образования. Мы вместе с регионами сейчас формируем реестр таких системообразующих организаций дополнительного образования, которые должны сохраняться как отдельные.

В системе среднего профессионального образования сейчас работает около 3,5 тыс. образовательных организаций (это колледжи и техникумы), в них обучаются 2,8 млн студентов и ещё примерно 0,5 млн студентов проходят обучение по этим программам в высших учебных заведениях. Мы также отмечаем, что регионы в наступающем учебном году увеличили количество контрольных цифр приёма на программы среднего профессионального образования – на 41%, то есть довольно серьёзно, на 200 тыс. мест. Это связано с повышением интереса выпускников, особенно после 9-го класса, поступать на программы среднего профессионального образования.

В настоящее время программы высшего образования реализуют 950 вузов, чуть больше 1 тыс. филиалов. Численность профессорско-преподавательского состава вузов составляет около 250 тыс. человек. Мы фиксируем в последние годы снижение численности студентов, соответственно, меняется и сеть вузов. Здесь происходят процессы реструктуризации, объединения. Это даёт нам возможность добиваться серьёзного повышения качества высшего образования. Необходимая информационная база как результат мониторинга эффективности системы высшего образования у нас есть, но при этом доступность высшего образования у нас не снижается. Мы каждый год даём контрольные цифры приёма в достаточном объёме для выполнения той государственной гарантии, которая установлена законодательством об образовании.

Хочу остановиться ещё на одной теме – это обучение в наших школах и в целом в нашей образовательной системе инвалидов и лиц с ограниченными возможностями здоровья. Они требуют, естественно, особого подхода. Они имеют особые образовательные потребности. Сегодня 50% таких детей учится в обычных школах, то есть в режиме инклюзивного образования. Это, мы считаем, хорошо, но при этом очень важно, чтобы специализированные школы и подразделения сохранялись, чтобы их сеть не подвергалась необоснованным сокращениям.

У нас начиная с 1 сентября 2016 года вводятся впервые в нашей образовательной практике специальные федеральные государственные образовательные стандарты для обучения таких детей. Сейчас идёт подготовка к этому. Это требует серьёзного изменения и материальной базы школы, и переподготовки педагогов. В 24 регионах сейчас идёт апробация этих стандартов, с тем чтобы со следующего учебного года вся образовательная система на них полностью перешла.

В целом сейчас все образовательные организации (их у нас более 100 тыс.) проходят проверку необходимых контрольных органов на предмет готовности с точки зрения безопасности, в том числе противопожарной. На сегодняшний день 80% организаций готовы, остальные заняты исправлением существующих недостатков, учётом замечаний, предписаний. К 25 августа все образовательные организации будут полностью готовы к приёму детей.

Хочу также отметить, что действительно в ряде регионов существенно вырос контингент школьников и дошкольников за счёт детей и молодёжи, которые прибыли к нам с территории Украины. Здесь ситуация стабилизирована. В соответствующих регионах места для обучения этих детей созданы.

По поводу чрезвычайной ситуации, которая произошла 12 апреля этого года в Хакасии. Там две школы сгорели.

Д.Медведев: Давайте мы Хакасию послушаем. Зачем за всех рассказывать? Это неправильно.

Спасибо.

Здесь коллеги-министры тоже присутствуют. Есть что-то, на что нужно обратить внимание руководителей регионов (не в режиме отчёта, что мы готовы)?

Пожалуйста. Начнём с Министерства внутренних дел. Владимир Александрович, пожалуйста, вам слово.

В.Колокольцев: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Участники сегодняшнего совещания!

Проведена большая подготовка ко Дню знаний. Практически все наши сотрудники, включая соответствующие службы, готовы к встрече Дня знания и готовы к проведению всех мероприятий на высоком организационном уровне. Максимально приближены маршруты движения нарядов патрульно-постовой службы, задействованы подразделения Госавтоинспекции.

На что бы мне хотелось обратить особое внимание – это на безопасность наших детей на дорогах.

Проверки показали, что пешеходные переходы, которые на сегодняшний день используются возле наших образовательных учреждений, соответствуют тем стандартам всего на 60–70%. 1/3, это 17,5 тыс., не готово. Поэтому обратите внимание на дорожную разметку и на все сопутствующие объекты, светофорное хозяйство и т.д., потому что безопасность наших детей на дорогах сегодня выходит на первый план.

Что касается кнопок тревожной сигнализации. Практически год назад уже в этом зале прозвучала критика в адрес руководителей на местах, что наши школы в большей части ими не оборудованы. Сейчас, Дмитрий Анатольевич, этот недостаток устранён, но проверки показывают, что не всегда эффективно эти кнопки тревожной сигнализации используются. О какой своевременности можно вести речь, если эта кнопка стоит где-то в кабинете у директора, у завуча и в случае каких-то экстраординарных обстоятельств просто не будет времени воспользоваться этой кнопкой?

Также хотел обратить внимание – и привлечь ваше внимание, уважаемые руководители на местах, – на организацию пропуска в здания образовательных учреждений. Ещё раз посмотрите, и там, где необходимо внести коррективы, эти коррективы необходимо внести.

Также хочу обратить внимание на подростков из неблагополучных семей, которые стоят на учёте. Я надеюсь, что наши общие усилия в этом плане приводят к положительным результатам, тем не менее это особая категория нашего подрастающего поколения, на которую также требуется обращать наше совместное внимание.

В целом, Дмитрий Анатольевич, подготовка проведена в необходимых стандартах, и я уверен в том, что всё пройдёт так, как оно должно пройти. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо, Владимир Александрович.

Естественно, обращаю внимание всех руководителей регионов: на вопросы, о которых сказал Министр внутренних дел, нужно обратить действительно особое, пристальное внимание с учётом важности вопросов обеспечения безопасности.

По этим кнопкам, по которым мы ещё год назад действительно говорили… Ну это же не должно быть профанацией какой-то. Можно вообще в сейф её положить, но только когда в таком случае она сработает? Я понимаю, почему это делается, – чтобы там никто не баловался, чтобы никто не вызывал милицию и так далее, но это же вопрос обеспечения просто нормального режима работы. Всё это можно сделать. Посмотрите, нужно заняться этим будет.

Теперь по линии пожарной безопасности. Владимир Андреевич (обращаясь к В.Пучкову), пожалуйста.

В.Пучков: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! МЧС России совместно с регионами реализует организационно-профилактические мероприятия по подготовке учебных заведений к новому учебному году, работает в составе комиссий и основной тренд нашей деятельности – это выполнение мероприятий по профилактике и предупреждению возможных чрезвычайных ситуаций и пожаров, оказание практической помощи и реализация компенсирующих мероприятий.

Благодаря совместной деятельности на сегодня уже устранено свыше 78 тыс. нарушений требований пожарной и природно-техногенной безопасности. Мы держим на контроле, до 25 августа все мероприятия будут выполнены в полном объёме.

При этом я хотел бы обратить особое внимание руководителей регионов на поддержку малокомплектных сельских школ, а также обеспечение безопасности школ, которые у нас расположены в труднодоступных, отдалённых местах, в лесной местности. Мы соответствующие мероприятия по поддержке и прикрытию этих школ как профессиональными подразделениями пожарно-спасательной службы, так и подразделениями добровольной пожарной охраны отработали, но нам нужно ещё раз посмотреть все узкие места.

Во-вторых, МЧС России совместно с Министерством внутренних дел и регионами реализует сезонную профилактическую операцию «Школа», проводятся занятия по обучению безопасности и практические тренировки с учительским и профессорско-преподавательским составом. Я хотел ещё раз обратить внимание руководителей регионов на качество, подготовку и проведение этих мероприятий. На сегодняшний день уже проведено 68 тыс. практических занятий и тренировок, и я попрошу до 25 августа все запланированные мероприятия провести.

Кроме того, Дмитрий Анатольевич, с 20 августа по 20 сентября мы проводим месячник безопасности в образовательных учреждениях и спланировали все мероприятия. В том числе 1 сентября во всех школах и учебных заведениях мы с привлечением специалистов пожарно-спасательной службы, полиции, медицины проведём занятия по основам безопасности жизнедеятельности населения и практические тренировки со школьниками и обслуживающим персоналом. Я прошу руководителей регионов выделить соответствующих специалистов для повышения уровня подготовки и проведения этих очень важных мероприятий.

В целом у нас высокий процент готовности образовательных учреждений. Цифры повторять не буду, но я хотел бы ещё раз обратить внимание ряда руководителей регионов, особенно это касается регионов…

Д.Медведев: Назовите регионы, в которых есть проблемы. Мы же не просто так, чтобы хвалить здесь друг друга, собрались.

В.Пучков: Сегодня у нас проблемы остаются в Новосибирской, Омской, Тверской, Самарской областях и Чукотском автономном округе. Работу по приёмке школ в данных регионах мы планируем завершить до 25 августа в полном объёме.

При этом я хотел бы ещё раз обратить внимание, чтобы именно в этих регионах провести дополнительные инструктажи и занятия по соблюдению требований безопасности, отработать действия в случае возможного пожара и ЧС, конечно, реализовать меры по увеличению первичных средств пожаротушения (это огнетушители, инвентарь для проведения работ) и сформировать там, где радиусы прикрытия профессиональных пожарно-спасательных формирований большие, добровольные подразделения из числа педагогов и учителей, особенно в малокомплектных сельских школах.

Дмитрий Анатольевич, докладываю, что в связи с неблагоприятными метеоусловиями на территории Ставропольского края и Республики Калмыкия 18–19 августа повреждена кровля...

Д.Медведев: Там град был?

В.Пучков: Град, сильный ливень и ветровая нагрузка.

17 школ пострадали. Уже работают комплексные бригады, и 1 сентября дети пойдут в школу.

Сегодня по поручению Правительства Российской Федерации ушёл очередной, 36-й гуманитарный конвой для поддержки жителей Донецкой и Луганской областей Украины. Мы направили более 600 тонн учебников для школьников. И следующий конвой – 27-го числа, мы полностью завершим эту большую работу.

Д.Медведев: Это важно, хотя это гуманитарная миссия, это всё-таки не Российская Федерация. Это наша помощь сопредельным регионам, которые находятся в тяжёлом положении.

В.Пучков: Так точно.

В целом все мероприятия до 25 августа мы завершим.

Д.Медведев: Завершайте.

А руководителей тех субъектов, которые назвал Министр по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям, прошу всё в максимально короткий срок устранить. Если есть какие-то проблемы – а судя по тому, что было сказано, они есть, – нужно этим немедленно заняться и принять все необходимые решения.

Теперь, пожалуйста, Анна Юрьевна Попова. По вопросам санитарно-эпидемиологического благополучия как дела в школах?

А.Попова: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!

В настоящее время все общеобразовательные организации заканчивают подготовку в соответствии с теми предписаниями, которые мы выдали в конце прошлого учебного года. На сегодня около 80% этих предписаний выполнено.

Основные задачи и риски, которые мы видим в наступающем учебном году, – это, во-первых, питание, потому что даже по итогам прошлого года мы видим некоторое снижение обеспечения горячим питанием – на 1,3%. Хотя на этот учебный год заявлено, что не будет дальнейшего ухудшения и 88% детей получат горячее питание, а учащиеся начальных классов – на уровне 95%, всё-таки риски остаются. Во-первых, они связаны с тем, что количество детей в школах увеличивается, пищеблоки, хотя и переоснащённые, остаются теми же, количество посадочных мест остаётся тем же, нагрузка на пищеблоки увеличивается, и здесь нужно максимально соблюдать все необходимые требования, чтобы минимизировать возможность развития инфекционных осложнений.

Плюс к тому нельзя допустить поставок в общеобразовательные организации пищевых продуктов и продовольственного сырья, не соответствующих требованиям качества и безопасности, а также невыполнения примерных меню, в том числе по выходам блюд. Мы видели по прошлому году несоответствие по мясу, молоку, творогу, овощам, свежим фруктам и сокам, и в этом году мы видим пока неполную готовность в Брянской, Ивановской, Костромской, Смоленской, Архангельской областях по этим вопросам.

Далее, проблемным вопросом остаётся обеспечение освещённости, по итогам прошлого года и по итогам сегодняшних уже результатов. В некоторых регионах до 16% исследований дают неудовлетворительный результат по освещённости. Это здоровье зрительного аппарата детей.

Д.Медведев: А освещённость – что имеется в виду? Наличие искусственного освещения?

А.Попова: Наличие искусственного освещения – светильники, их яркость и так далее. Эти все вопросы пока недостаточно отрегулированы. Мы надеемся, что в течение последней недели этого месяца все вопросы будут сняты.

И спортивные залы. У нас 10% школ спортивных залов просто не имеют, и ещё 6% пока не подготовили их к началу учебного года. Мы считаем, что это тоже важная задача и её нужно решить.

Вместе с тем проблемы эти решаются, и надеемся, что до 1 сентября будут решены полностью.

Д.Медведев: Спасибо.

Также обращаю внимание всех названных руководителей субъектов Федерации на необходимость подключиться к решению задач санитарно-эпидемиологического благополучия, включая вопросы освещённости, раз об этом здесь было сказано, чтобы школьники не сидели при лучинах и свечках, а всё-таки имели нормальный свет. Это точно можно сделать в любом субъекте Федерации. Займитесь этим, пожалуйста.

Теперь мы перейдём уже непосредственно к коротким докладам руководителей субъектов нашей страны. Давайте начнём с Хакассии, потому что там действительно были проблемы. Виктор Михайлович Зимин.

В.Зимин: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Спасибо за предоставленное слово, Дмитрий Анатольевич. Приёмка образовательных организаций проведена приёмочными комиссиями совместно с органами государственного пожарного надзора, Роспотребнадзора, другими заинтересованными ведомствами и завершена согласно утверждённым графикам 19 августа.

На особом контроле – объекты образования, пострадавшие в результате природных пожаров 12 апреля текущего года. Ущерб нанесён четырём школам, из которых две – в сёлах Кожухово и Кагаево – сгорели полностью. В двух других сёлах у двух других школ в результате сильного ветра были повреждены крыши и часть зданий. На данный момент завершаются восстановительные работы.

В Кожухово и Кагаево за счёт федеральных средств строится новая малокомплектная школа на 20 детей с квартирами для учителей (у нас есть программа «Дом учителя»). Срок сдачи в эксплуатацию – 28 августа. Дети, Дмитрий Анатольевич, заверяю, пойдут 1 сентября в эти школы на занятия.

1 сентября в Хакасии за парты сядут 443 ребёнка из пострадавших семей. Все они будут обеспечены учебниками и канцелярскими принадлежностями. Кроме этого из бюджета будут выделены средства на питание этих детей в школах.

Отдельное внимание – поступлению выпускников школ из пострадавших семей в вузы и колледжи. Из 11 выпускников девять уже зачислены на бюджетные места в вузы Абакана, Красноярска и Томска, ещё двое выбрали среднее профобразование. В число пострадавших вошло 99 студентов вузов и техникумов, из которых 13 человек обучались на платной основе. Благодаря содействию Министра образования и науки Российской Федерации Дмитрия Викторовича Ливанова, ректоров вузов 11 студентов уже переведены на места, финансируемые из федерального бюджета. Спасибо за эту поддержку.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич, прежде чем доложу по строительству домов для пострадавших граждан, хочу заверить, что республика исполняет и выполнит поставленные Вами задачи по обеспечению детей местами в дошкольных учреждениях. Благодарю Правительство Российской Федерации за принятое решение по субсидиям нашему региону в части модернизации системы дошкольного образования.

В то же время серьёзно встаёт вопрос со строительством школ. У нас хороший ежегодный прирост количества школьников: в этом году в первые классы пойдёт почти на 600 ребятишек больше, чем в предыдущем. Мы ведём строительство школ, работаем с Минстроем России по типовым проектам. Очень надеемся попасть в программу развития образования Российской Федерации на 2016–2020 годы.

Что касается ликвидации последствий апрельских природных пожаров. Мы вплотную подошли к завершению первого и самого масштабного этапа строительства домов. Десятки, сотни жилых объектов ежедневно передаются людям. На вчерашний день, Дмитрий Анатольевич, уже было готово 900 домов из 1,25 тыс. Сейчас эти работы продолжаются, задействована группировка сил в составе более 4,3 тыс. человек и 245 единиц техники. В рамках заключённых контрактов на первом этапе необходимо построить 985 домов. Это контракты, которые заключены до 20 августа. Завтра мы отчитаемся по ним. К завершению сегодняшнего дня выходим почти на 100%.

Часть домов имеет незначительные недоделки. Все они находятся в высокой стадии готовности, но, чтобы не создавать лишних неудобств людям и строителям, в течение двух-пяти дней все работы на таких домах будут полностью завершены, и передадим их новосёлам. При этом отмечу, что после передачи домов строители не уходят и сопровождают дома, пока люди начинают там обживаться. Возникают замечания – устраняем. Большинство людей внимательно следили за ходом строительства, многих мы вовлекли в работу по отделке своих домов. Жалобы есть, но это единичные случаи. Индивидуально работаем с людьми и подрядчиками по каждому такому случаю. Этим занимаются лично руководители министерств, которые по моему поручению в качестве кураторов закреплены за каждым пострадавшим населённым пунктом.

Параллельно наращиваем темпы объёма работ по оставшейся группе домов, их 270, из которых 139 домов мы должны сдать к 1 сентября, оставшийся 131 дом – до 1 октября, это крайняя дата.

Д.Медведев: У меня предложение какое: когда там всё будет сделано окончательно, мы с вами ещё раз или встретимся, или по видеосвязи пообщаемся, потому что сейчас мы всё-таки должны сконцентрироваться именно на школьных делах. Я знаю, что у вас идёт вовсю восстановление. Коллеги мои докладывают, этим занимаются, в том числе Козак и некоторые другие. Вы когда будете уже в более высокой степени готовности, отдельно всё это мне доложите. Договорились?

В.Зимин: Есть, Дмитрий Анатольевич. Хотел бы поблагодарить Вас за те беспрецедентные решения, которые Вы приняли по помощи региону. Я передаю эти слова от всех жителей пострадавших. Я просто каждый день это слышу. Беспрецедентные шаги! Наши дети Крым увидели благодаря Правительству Российской Федерации...

Д.Медведев: Спасибо большое, Виктор Михайлович, за добрые слова. Но главное, завершить всё это, чтобы люди не пострадали.

Прошу в основном сейчас обратить внимание на школы, которые вы завершаете. Всё остальное, хорошо, что идёт нормальными темпами. Надеюсь, что все будут довольны и получат качественное жильё в запланированные нами с вами сроки.

Пойдём дальше. Пожалуйста, Ростовская область. Василий Юрьевич Голубев, как у вас дела обстоят?

В.Голубев: Добрый день, уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Прежде всего я хотел Вас проинформировать о том, что у нас из 2945 образовательных организаций 1115 – это школы, в которых сядут за парты почти 387 тыс. человек, 44 300 первоклассников, что почти на 3300 человек больше, чем год назад.

Несмотря на рост численности школьников, мы, может быть, не очень быстрыми темами, но всё-таки сокращаем режим двухсменный, у нас будет более 75% детей учиться в одну смену. Мы в этом направлении движемся достаточно уверенно и будем активизировать эту работу.

На капремонт и реконструкцию 13 школ, которые подлежали по плану реконструкции и капремонту, направили 459 млн рублей. Две школы завершили. По плану до конца текущего года четыре школы завершим, которые относились к разряду аварийных.

Для всех действующих образовательных учреждений приобрели необходимое оборудование, школьную мебель, оснащение для медицинских кабинетов и транспорт. На эти цели мы направили 550 млн рублей.

На сегодняшний день, по данным на утро, 100% школ Ростовской области готовы к началу учебного года. Все они приняты территориальными органами Госпожнадзора и Роспотребнадзора.

Д.Медведев: Скажите, пожалуйста, Василий Юрьевич, меня интересует, какова ситуация с теми, кто приехал к вам, – беженцами с Украины.

В.Голубев: Летом прошлого года в области находились 53 тыс. вынужденных мигрантов, включая 15,5 тыс. детей. На сегодняшний день на базе учреждений образования мы до этого организовывали пункты временного размещения, таких было 39, где располагались свыше 4,5 тыс. человек, включая 1,7 тыс. детей. Сейчас в учреждениях образования таких пунктов нет у нас. Все школы в этом случае готовы к началу учебного года.

В трёх существующих пунктах временного размещения у нас находятся сегодня 1,5 тыс. человек, из которых 500 детей. Примерно 30 тыс. человек проживают в наших семьях в различных городах и районах, из них 9302 человека в возрасте до 18 лет, дошкольного возраста – 3815, школьного – 5487. В детские сады мы зачислили 1220 детей вынужденных переселенцев, мигрантов. В очередь поставили 896 по той простой причине, что мы в сады людей из Украины зачисляем в случае, если там очередь полностью отсутствует и наши люди удовлетворены. Это все понятно, у нас вопросов принципиальных здесь нет. По мере сдачи детских садов и появления мест мы зачисляем в том числе детей из Украины.

По обращению родителей мы открыли группы кратковременного пребывания детей, в том числе для предшкольной подготовки. Все дети школьного возраста, Дмитрий Анатольевич, из числа беженцев полностью обеспечены местами в школах области. Более того, для 628 учащихся были созданы условия для сдачи единого государственного экзамена как для иностранных граждан. К новому учебному году в школы области зачислено 535 человек из вновь прибывших, примерно около половины – это первоклассники. Принятые на обучение украинские школьники обеспечены всем необходимым, в том числе учебниками, всем, что нужно для прохождения учебного процесса.

Мы отдельно работаем по проблеме адаптации украинских детей в российские образовательные программы. Мы занимаемся вместе с педагогами, психологами, они же консультируют и родителей.

В ходе приёмной кампании 2015 года в Ростовской области из числа украинских мигрантов сегодня зачислен в учреждения среднего профобразования 201 человек, по квотам Минобрнауки Российской Федерации в пяти вузах – 981 человек. Ещё хотел бы проинформировать Вас, что за период этой беды в образовательные учреждения Ростовской области из числа украинских граждан принято на работу 212 человек. Все они трудоустроены по собственному желанию и продолжают у нас работать. У нас нет принципиальных вопросов по обеспечению образованием всех, кто сегодня находится на территории Ростовской области из Украины.

Д.Медведев: Спасибо, Василий Юрьевич.

Эта тема сложная, чувствительная. Хорошо, что вы с ней так разбираетесь. Если какие-то вопросы тем не менее будут возникать, прошу информировать членов Правительства, для того чтобы оказать поддержку регионам, у которых есть значительное число вынужденных переселенцев с территории Украины, где в настоящий момент неблагополучная ситуация.

Спасибо большое.

Россия > Образование, наука > premier.gov.ru, 20 августа 2015 > № 1461620 Дмитрий Медведев

Война есть мир

Андрей Быстрицкий - декан факультета коммуникаций, медиа и дизайна ВШЭ, председатель совета Фонда развития и поддержки клуба "Валдай"

Существует немало расхожих штампов, распространенных преимущественно в интеллигентской среде и связанных с крайне наивным пониманием современного мира вообще и России, в частности. Один из этих умственных шаблонов заключается в утверждении, что Россия проигрывает в некой «информационной войне», которая в последние годы ведется широко понимаемым Западом во главе с США, причем особенно интенсивно после начала украинских событий. Интересно, что расхожее, якобы «либеральное» понимание, свойственное нескольким десяткам тысяч человек, проживающих преимущественно в крупных городах, крайне двойственно трактует саму эту «информационную войну»: с одной стороны, настаивают «либералы», «агрессивную пропаганду» ведут именно российские СМИ, а «западные медиа всего лишь честно исполняют свой профессиональный долг», а с другой – все-таки идет «война», то есть противоборство имеет место, и именно в нем Россия проигрывает. То есть, войны как бы и нет, но тем не менее, в ней есть и победители, и побежденные.

На мой взгляд, эта странность есть следствие некоторого недостатка понимания современного мира.

Собственно, мой тезис сводится к следующему: в наблюдаемой сегодня информационной конкуренции между различными типами медиа, так или иначе национально или территориально атрибутированными (российскими, американскими, английскими, европейскими, западными, азиатскими, китайскими и тд), российские медиа никак не проигрывают. И никакого поражения в сложном процессе, называемом «информационной войной» ни Россия, ни российские медиа не несут. А напротив того, действуют успешно и добиваются довольно впечатляющих результатов.

Об этом, кстати, прямо говорят очень многие западные и политики, и аналитики. Цитат можно привести немало.

Но для того, чтобы понять, почему известный успех сопутствует российским медиа вообще и российской политической журналистике в частности, стоит все-таки структурировать эту самую «информационную войну».

Во-первых, где, в каком пространстве упомянутое противоборство происходит. То есть, поговорить о том, что есть современное информационно-коммуникационное пространство, как оно устроено.

Во-вторых, понять, а на каких фронтах «война» ведется, что и где и кто завоёвывает, захватывает или отдает, если это война.

В-третьих, а что это за мировое пространство вообще, в котором таки е «войны», как считается некоторыми, возможны. Ведь любят у нас употреблять выражение, например, «сетевое общество», сводя его к системе социальных сетей, хотя, на самом деле, понятие сетевого общества возникло до всяких социальных сетей (Георг Зиммель фактически ввел такое понятие (и даже использовал слово паутина) еще на рубеже Х1Х-ХХ веков, хотя и до него о чем-то подобном писал Эмиль Дюркгейм, можно сказать, отец современной социологии).

Так уж, кстати, создание социальных сетей стало не причиной, а следствием формирования сетевого общества.

Медиапространство: новые и старые медиа

Если и была когда-либо медиареволюция вообще, то сегодня в ней точно наступил брюмер, даже не термидор.

В новой информационно-коммуникационной среде установилась новая иерархия распространения информации, господствующее положение в которой занимают профессиональные СМИ, сумевшие интегрировать и переварить все последние достижения коммуникации.

Среди широкой публики, включающей в себя и многих государственных служащих, существует некоторый миф о том, что так называемые новые медиа, особенно социальные (то есть сети, вроде «вконтакте» или фейсбук) обладают каким-то особым могуществом и постепенно выигрывают информационное пространство у традиционных медиа. Полагаю, что это не так.

Начнем с того, что само определение и новых, и социальных медиа довольно относительно, к тому же все элементы, из которых эти медиа состоят были и прежде.

В сущности, мой тезис, безусловно спорный, сводится к тому, что социальные медиа обогатили человеческую коммуникацию, но не изменили ее суть и не придали ей, коммуникации, новых сущностных качеств.

Можно было сравнить социальные медиа с таким приспособлением, как экзоскелет, который сейчас используют в некоторых армиях мира. Экзоскелет, конечно, усиливает человека, позволяет ему поднимать бетонные блоки или там прыгать метров на пять в высоту, но это количественно усиленная проекция того же самого человека. Автомобиль, в отличие от экзоскелета, куда как более качественно изменил жизнь.

Получается, что социальные медиа просто мультиплицировали кухню и сплетню, что само по себе интересно, но невольно наводит на мысль о неизбежном появлении новых луддитов – тех, кто сознательно минимизирует свое присутствие в социальных сетях, хотя бы из соображений безопасности. Потому что во времена фашистской оккупации Голландии или России в середине прошлого века поймать расклейщика листовок с информацией БиБиСи или Совинформбюро было не в пример труднее, чем сегодня вычислить какого-либо злобного юнца или старикашку, занятого скотским завистливым троллингом. Пример Сноудена или Ассанжа – всем наука.

И потому вопрос, а создание социальных медиа сопоставимо ли с изобретением колеса? Паровой машины? К примеру, ядерная энергия оказалась важной прежде всего с точки зрения военной угрозы. Так, она позволяет, с одной стороны, разным странам, вроде Северной Кореи вытворять разные фокусы, а с другой, является важнейшим элементом взаимного сдерживания. Но вот в экономической жизни ядерная энергия не сыграла такой уж важной роли. Не есть ли социальные медиа своего рода ядерная энергетика? Вроде бы волнующая вещь, великая совершенно, но – не очень работающая. Та же космонавтика – потрясающе, конечно, но фактически человечество отказалось от этого. Зато ведет себя совершенно скотски на земле. Айзек Азимов написал роман «Конец Вечности», роман о выборе между управлением временем и космическими полетами, забавно, что – согласно автору — ядерная энергия - актив, который то используется, то ли нет. Но еще важнее гениальная шутка Эйнштейна о том, что после третей мировой войны четвертая будет вестись палками и камнями.

То есть, социальные медиа никак не устраняют основные угрозы – жуткие войны, жажду власти, подлость. Впрочем, этого от них я и не ждал.

Вот, например, нужны ли социальные медиа новому государству ИГИЛ (исламское государство Ирака и Леванта)? Ну да, наверное – раздать картинку казни журналиста Фоули. Но для управления и мобилизации – автомат и убежденность сподручнее.

Итак, чтобы разобраться в воздействии социальных медиа можно вычленить несколько шкал и попытаться окинуть общим взглядом изменения последних лет.

Если взять политическую жизнь общества, то существенного влияния социальн ые медиа не оказали. Это можно утверждать с уверенностью. Последние исследования показывают, что повсеместно телевидение и радио (понимаемые вполне традиционно) куда как более мощный инструмент влияния на общество, чем социальные сети. Так согласно исследование Евробарометра самым интегрирующим Европу СМИ остается радио, вне зависимости от того, какими средствами оно распространяется. И в России, и в Европе, и в США, согласно исследованиям самых различных служб (от Арбитрона, ТНС до ВЦИОМА или Левада-центра) главным источником информации и новостей остается телевидение. На круг, около трех четвертей населения пользуется именно ТВ для получения информации.

Иными словами, человеческое поведение куда более стабильно, чем кажется. Так события на площади Тахрир в Каире, - там был отключен интернет, - в основном объяснились мобилизующей ролью муллы и мечети. А Стамбуле (в Турции запрещены социальные сети) основными мобилизующими институтами были студенческие организации и профсоюзы.

В 1848-1849 годах в Европе вспыхнул целый пожар революций. А тогда не было не только интернета, радио и телевидения. Выходило некоторое количество газет, а почта доставлялась преимущественно на лошадях.

Когда рушился Советский Союз миллионы москвичей выходили на улицу, не имея не только никакого твиттера, но даже сколь-нибудь свободного телевидения и радио. При всей вовлеченности нынешних жителей столицы в соцсети, оппозиции собрать больше десятки - другой тысяч не удается. А средние показатели вообще куда скромнее.

Есть и другие примеры, довольно внятно рисующие происходящее. Мне уже доводилось писать, что и ополченцы на Украине и военные в Таиланде в критические минуты атакуют вовсе не квартиры блоггеров и их серверные, а теле- и радиостанции. То есть, социальные медиа не могут собой подменить массовидные СМИ. И, наверное, потому, что социальные медиа в значительной степени дробят общество и не создают эффекта эксплозии. Конечно, фейсбук имеет аудиторию большую, чем у любого телеканала. Но эта аудитория разбита, как правило, на маленькие сегменты. Блоггер, имеющий 100 тысяч подписчиков получает, как правило, совсем немного перепостов, так что волна очень быстро затухает. И хотя таких волн много, когеренции среди них нет.

Таким образом, объем общего для всех актуального знания о происходящем, распространяемого социальными медиа очень невелик. Те или иные наборы представлений и фактов циркулируют преимущественно среди сравнительно небольших, фактически субкультурных общностей, сформированных как ответвления социальных сетей.

Есть, конечно, обстоятельства, которые необходимо учесть. И эти обстоятельства хоть и не критичны для высказываемого мною представления о роли социальных медиа, но все же их необходимо учесть, поскольку они существенны.

Первое – соотношение доверия и ответственности в социальных медиа. Конечно, это общая проблема коммуникации: собственно, ложь появилась именно благодаря коммуникации, особенно письменной. И не зря Сатана – отец лжи.

Но социальные медиа обострили необыкновенно эту ситуацию. Объем недостоверного, полу- или прямо лживого огромен. Справиться с этой проблемой не представляется возможным. Более того, чем выше потребность в точной и достоверной информации, тем более высок уровень вранья.

Второе – исключительно упрощенный доступ к различного рода базам данных, библиотекам, собраниям сочинений и так далее. Возможно, хотя это вообще достижение новой информационно-коммуникационной среды (интернета), это одно из самых существенных качественных проявлений.

Социальные медиа предоставили уникальную возможность распространения вообще-то качественного знания. Но природа человека умело сделала социальные медиа прежде всего способом раздачи поразительного интеллектуального мусора. В результате, общая структура потребления человеком качественного знания практически не изменилась.

Третье – решительное изменение моделей потребления контента. Причем, новые модели потребления контента сравнительно независимы от метода создания самого контента. Просто появилось то, что ранее технически было крайне затруднено: многократное перераспределение контента, отложенное потребление, возможность формирования собственного информационного профиля и так далее. Конечно, в той или иной форме все эти явления были и прежде – например, можно было собирать досье из газетных вырезок или записать полюбившуюся программу на видеомагнитофон, но, конечно же, масштабы и возможности нынешней системы распределения контента несопоставимы с прежними.

В общем, на мой взгляд, развитие медиа перешло в эволюционную и некоторым образом управляемую стадию. Да потому, что в мире медиа вновь установилась иерархия. На вершине – профессиональные медиа, производящие львиную долю контента, внизу – сложная и крайне дробная система дополнительного распределения контента среди пользователей социальных сетей. То есть, говоря о социальных медиа, фактически мы имеем дело, повторю, с технически совершенными структурами, роль которых сводится, тем не менее, к обеспечению сложившихся давно типов коммуникации. Конечно, следует понимать, что за последние 10 лет профессиональные СМИ мутировали, сумели освоить все достижения новой информационно- коммуникационной среды, превратились в симбиоз новых технологий коммуникации и создания контента.

Как писал Мануэль Кастельс: «Изменились не виды деятельности человечества, а технологическая способность использовать в качестве прямой? производительной? силы то, что отличает человека от других биологических созданий, а именно способность об рабатывать и понимать символы.»

Фронты войны

Когда говорят об успехах или поражениях в пресловутой «информационной вой не», то как минимум, надо разделить фронты, на которых идет борьба. Например, географически, или же по типам информационных источников.

Если говорить географически, то вот некоторое сопоставление положения дел в России и США. Американское общество практически не доверяет своим медиа. Во всяком случае, если поверить Гэллапу, то с 1994 года доверие к телевидению упало с 36% до 22%, а газетам с 30% до 18% в 2014 году. Интернет же стартовал с показателя в 21% и к 2014 достиг 19%. Характерно, что более или менее сбалансированными свои медиа считает 34%, слишком либеральными – 44%, слишком консервативными – 19%. В переводе на человеческий язык это означает, как ни странно, глубокое несовпадение ожиданий аудитории от того, что ей предлагают медиа. Я бы обратил особое внимание на 44% американцев, которые полагают свои СМИ слишком либеральными. Чуть ниже мы к этому вернемся, поскольку, на мой взгляд, это весьма существенный показатель.

В России же, напротив, наблюдается своего рода консенсус. По данным того же Гэллапа 76% российского населения считает российские медиа в освещении событий, например, на Украине, довольно надежными. Характерно, что негосударственные медиа полагают заслуживающими доверия всего 30%, а западные аж 5%. Положим, конечно, что эти показатели являются не более, чем индикаторами для размышления, но все же довольно важными и интересными индикаторами.

Но еще важнее эти же показатели с разбивкой по социально-образовательным показателям. Так вот, молодежь России ничуть не лучше и не хуже тех, кому за 60. И среди тех, кому от 15 до 44 и среди тех, кому за 60 – практически нет различий в степени доверия: в первом случае – 74%, во втором – 75%. Только лишь среди тех, кто протянул более 45 лет, но еще не дотянул до 60, поддержка и доверие выше – аж 80%. Конечно, эти показатели были получены во время и по поводу освещения событий на Украине. Но они никак не противоречат иным данным иных организации.

Просто говоря, российское общество довольно сплоченно и едино в отношении к источникам информации. Иными словами, на внутреннем фронте никакого проигрыша нет, а есть исключительно выигрыш. И по существу, и в сравнении с иными странами.

Конечно, можно сказать: это внутри, а вот что снаружи, как российская точка зрения проявляется на мировом информационном рынке.

Но ведь и тут ситуация совсем недурна. И это при учете такого простого обстоятельства, что Россия располагает весьма скромным набором международных СМИ вещающих хотя бы на английском.

Тем не менее, расхожим, общим мнением, высказываемом на самых авторитетных международных политических форумах стало утверждение – российские СМИ выигрывают «информационную войну». Так, на форуме в Аспене и Анджела Стент, и Стивен Хэдли вполне внятно это утверждали, более того, сетовали на малую эффективность СМИ тех же США. Конечно, в этих утверждениях немало лукавства – от стремления скрыть некоторое удивление от восприятия мировой общественностью положения дел в мире до банального желания усилить финансирование некоторых средств массовой информации. Конечно, сами по себе российские СМИ в международном информационном пространстве имеют не самый высокий индекс цитирования. Но тут важнее другое – российские медиа оказались – фактически – одним из самых существенных оппонентов, хотя, подчас, оппонирование идет в скрытом виде. Наиболее яркий пример даже не Украина, а Сирия, освещение событий в которой оказалось в своего рода четырехугольнике, образованном СМИ США, СМИ Западной Европы, СМИ арабского мира и российскими. Например, выяснилось, что именно российские СМИ, как сугубо международные, так и преимущественно внутренние смогли, фактически, задать тон, которые позволил изменить повестку дня в дискуссии о химическом оружии Сирии. Внятный рассказ об особенностях сирийской оппозиции, трезвое описание ее морального состояния, внутренних противоречий, в конце концов, возобладал. Конечно же я далек от наивного утверждения, что это произошло только благодаря российским СМИ, но то, что их вклад в это дело существенен не вызывает сомнений, причем, не только у меня.

Не менее важно отметить азиатско-тихоокеанский информационный рынок, особенно, индийский. При всей скудости ресурсов, направляемых на поддержку медиа, вещающих тем или иным способом в этом регионе, можно просто изумляться эффективности отечественных СМИ. Конечно, тут играет известную роль общее умонастроение в регионе, но, когда читаешь, например, Asian Times, то мало сомнений в том, что авторы этого гонконгского издания внимательно следят за тем, что за информацию производят в России.

В общем, я с трудом могу указать рынок, на котором российская информация не потребляется активно и не является существенным компонентом в информационной дискуссии.

Почему так

В начале статьи я упоминал известную наивность некоторых российских интеллектуалов, склонных к упрощению, причем злокачественному, реальности.

И природа этого упрощения то ли в нежелании, то ли в неспособности принять во внимание очень серьезные изменения, которые на наших глазах происходят в мире.

Основа этих изменений, кстати, технологическая, отчасти информационно-технологическая. Как я уже отмечал выше, сетевое (и глобальное!) общество возникло до всяких социальных сетей. Основу этой глобальности в развитии, конечно же, составили электронные коммуникации. Интернет лишь позднее, хотя и заласканное дитя коммуникационной эволюции. А эта эволюция привела к тому, что мировая система стала функционировать в режиме реального времени, в режиме он-лайн. Основу, конечно, составил телеграф, но затем он существенно развился – в радио, телевидение, наконец, в интернет.

И именно эти достижения сделали нынешнюю позицию российских СМИ довольно уникальной. И это вовсе не следствие каких-то нечеловеческих талантов российских журналистов, а одного обстоятельства, но обстоятельства весьма важного: сегодняшняя Россия находится в состоянии формирования своей политической, российской нации, в то время как страны Западного мира переживают совершенно иную стадию своего существования.

Ключевое слово тут идентичность. Под идентичностью я понимаю процесс, в котором человек осознает себя как некоторую укорененную в истории уникальность, как ответ на вопрос, кто я такой в мироздании. Причем, персональный ответ.

Позволю себе довольно протяженную цитату из Мануэля Кастельса, весьма вдумчивого аналитика современных информационно-политических и информационно-социальных процессов.

«Политические системы охвачены структурным кризисом легитимности, периодически сотрясаются скандалами, существенно зависят от освещения в средствах массовой информации и личностных качеств лидеров, становясь все более изолированными от граждан. Общественные движения обнаруживают тенденцию к фрагментации, локальности, узкой ориентации и эфемерности, либо погружаясь в свой внутренний? мир, либо вспыхивая всего на мгновение вокруг популярного символа. В мире, где происходят столь неконтролируемые и беспорядочные изменения, люди склонны группироваться вокруг первичных источников идентичности: религиозных, этнических, территориальных, национальных. Религиозный фундаментализм - христианский, исламский, иудаистский, индуистский и даже буддистский (что едва ли не выглядит терминологическим нонсенсом) - стал, вероятно, самой внушительной силой, обеспечивающей личностную безопасность и коллективную мобилизацию в эти беспокойные годы. В мире, пронизанном глобальными потоками богатств, власти и образов, поиск идентичности, коллективной или индивидуальной, приписанной или сконструированной, становится фундаментальным источником социальных значений. Это не новый тренд, ибо идентичность, особенно религиозная и этническая идентичность, лежала у корней значения с начала человеческого общества. Однако в исторический период, характеризуемый широко распространенным деструктурированием организаций, делегитимизацией институтов, угасанием крупных общественных движений и эфемерностью культурных проявлений, идентичность становится главным, а иногда и единственным источником смыслов. Люди все чаще организуют свои смыслы не вокруг того, что они делают, но на основе того, кем они являются, или своих представлений о том, кем они являются. Тем временем, с другой стороны, глобальные сети инструментального обмена селективно подключают или отключают индивидов, группы, районы, даже целые страны согласно их значимости для выполнения целей, обрабатываемых в сети, в непрерывном потоке стратегических решений. Отсюда следует фундаментальный? раскол между абстрактным, универсальным инструментализмом и исторически укорененными партикуляристскими идентичностями. Наши общества все больше структурируются вокруг биполярной оппозиции между Сетью и "Я"».

Должен заметить, что упомянутая сеть – вовсе не фейсбук и не «в контакте».

Так что нам надо бы сделать некоторый вывод о понимании западного общества и о воздействии на него информации. Строго говоря, получается, что нам необходимо выделить три сегмента и все три будут внутренне разделены.

Во-первых, элиты. Они расколоты очень сильно: и в Западной Европе, и в США. Возвращаясь к разговору о пресловутой «информационной войне», то видно, что она стала мощнейшим катализатором внутри-элитной дискуссии. Один из видных европейских политиков согласился со мной, что сегодня важнейший вопрос, который решает во всяком случае элита Европейского Союза можно было бы сформулировать, как вопрос – 14 или 38? То есть, что за модель может описать конфликт, резвившийся из-за событий на Украине? Если 14, то есть 1914 год, то тогда дело обстоит неплохо, поскольку, в целом, Первая мировая война была своего рода недоразумением. Если же 38, то есть 1938 год, то тогда ситуация куда хуже, куда опаснее и масштабы развивающегося конфликта могут стать чудовищными, витально важными для самого существования цивилизации. Но ведь сама постановка вопроса имеет основание именно в проблеме идентичности. Именно потому ложны утверждения об изоляции России, о ее каком-то проигрыше в информационной войне. Именно активная информационная политика России и дает основания элитам Западного мира стремиться максимально интенсифицировать контакты для того, чтобы идентифицировать ситуацию, современную Россию и самое себя. И раскол в элите Запада пролегает ровно между теми, кто сомневается в типологии действующих в мире идентичностей и теми, кто почему-то считает, что эти идентичности нам даны чуть ли не от века и будут сохраняться в неизменном виде.

Любопытно, что многие современные российские либералы наотрез отказывают собственной стране в возможности и нового само-понимания, и нового глобального осмысления мира.

Во-вторых, собственно западное общество, которое расколото довольно сильно. Упомянутые 44% американцев, которые считают свои медиа слишком либеральными неплохо коррелируют с миллионными демонстрациями в Париже против однополых браков. Дело совсем не в том, хороши или плохи эти браки. Эка невидаль гомосексуализм. Он и у гусей есть! Дело именно в идентичности. Люди ищут ответ на вопрос, а кто мы? Откуда и куда идем? И потому Мари Ле Пэн – согласно последним опросам - оказывается второй в президентской гонке во Франции (и это во втором туре!). А она ведь довольно правый, едва ли не радикальный деятель. И вот тут срабатывает то, о чем пишут многие западные аналитики – образ нынешний России консолидировал многие правые, националистические политические партии. Для них, как ни странно, новая российская, пока только возникающая самоидентификация, нацеленная на консолидацию на основании сравнительно консервативных ценностей оказывается востребованной и, даже, для некоторых правых европейских политиков, - модельной. Именно поэтому существует раскол в восприятии России. Да, конечно, сегодня большинство, к примеру западноевропейцев, критически и с опаской относятся к Российской Федерации. Но, все же, это далеко не все, и далеко не все.

Кстати, когда писался этот текст, не были еще известны результаты выборов в Греции. Исход этих выборов (риск прихода к власти левых) весьма серьезно беспокоит западный истеблишмент, который, одновременно, и пугает греков угрозой выхода их Евросоюза, и завлекает их различными преференциями. Но самый кризис в Греции, приведший к досрочным парламентским выборам есть ровно и кризис идентичности, и следствие глубокого раскола элиты. Таким образом, даже возможная только победа Алексиса Ципраса (СИРИЗА, радикально левые) иллюстрирует глубокую драматичность нынешнего состояния мира и сравнительно низкую сплоченность греческой части западного общества.

В-третьих, наконец, мы имеем дело с медиа Западного мира. По моему мнению, это совершенно отдельный субъект, хотя, конечно, тесно связанный и с элитами, и с широким обществом. Руководство западных медиа, в большинстве, настроено несколько левовато, правозащитно и слегка лицемерно. Именно потому во многих странах, при полном господстве в СМИ преимущественно левых, последователи покойного голландца Пима Фортейна имеют поразительные показатели. Конечно же, можно много рассказывать о терпимости, но когда политика зарезает исламист или в маленьком английском городке годами происходят изнасилования христианских девушек, то несколько уклонистская и лицемерная позиция ведущих СМИ, склонных замазывать природу конфликта, вызывает раздражение у существенной части населения. Знаменитая фраза Ангелы Меркель о крахе мультикультурализма взялась ровно из того, что новой, приемлемой идентичности для новой, объединенной Европы не возникло.

И потому главный выигрыш российских СМИ в текущей ситуации в том, что они преподносят Россию как страну новой идентичности, нового баланса между глобальностью и национальной особенностью. И потому все три упомянутые сферы: элитная, общественная и медийная, при всей своей перемешанности, вынуждены на это реагировать. Украинские события стали всего лишь катализатором этого процесса, обострили его, но процесс начался раньше: возможно даже до распада СССР.

Тот же Кастельс пишет: «Важно, что фундаментализм, будь он исламским или христианским, распространился и будет распространяться в мире в тот самый исторический момент, когда глобальные сети богатства и власти связывают узловые точки и представителей глобальной элиты, одновременно обрывая связи и исключая большие сегменты обществ, регионы и даже целые страны. Почему Алжир, одно из самых модернизированных мусульманских обществ, внезапно повернулся к своим фундаменталистским спасителям, которые стали террористами (как и их предшественники - антиколониалисты), когда у них отняли их победу на демократических выборах? Почему традиционалистские учения папы Иоанна-Павла II находят неоспоримый отзвук среди обнищавших масс "третьего мира", так, что Ватикан может позволить себе игнорировать протесты феминистского меньшинства в нескольких развитых странах, где именно прогресс права на аборты уменьшает число душ, нуждающихся в спасении?»

Вопрос был задан не вчера, но ответ с тех пор не изменился: суть дела в том, что глобализм не позволяет личности ответит на вопрос об идентичности, глобализм как бы затирает личность. В сравнительно недалеком прошлом личность существовала в малом мире, люди жили в системе множества иерархий. Двести лет назад человек мог быть успешным поэтом (или мясником) в небольшом африканском городке и чувствовать себя счастливым, ничуть не менее, чем такой же поэт (мясник) в соседнем городке. Сообщества обоих городков были самодостаточны и комфортны – для личностной самореализации – поэтов. То есть мир состоял из множества социально-иерархических пирамид. Сегодня же – пирамида одна. И именно недостаток пространства для личности и есть ответ на вопросы Кастельса. Сетевое общество коварно.

Реймонд Барглоу указывает на следующий парадокс: в то время как информационные системы и сети увеличивают человеческие силы в организации и интеграции, они одновременно подрывают традиционную западную концепцию сепаратного, независимого субъекта: «Исторический сдвиг от механических технологий к информационным помогает подорвать понятия суверенности и самостоятельности, понятия, которые давали идеологическую основу для индивидуальной идентичности с тех пор, как греческие философы выработали концепцию более двух тысячелетий назад. Короче, технология помогает разрушать то самое видение мира, которое она в прошлом лелеяла.»

Кризис куда серьезней противостояния Запада с Россией по поводу Украины. Он касается положения человека в современной мироустройстве. И это человек сейчас информационно жаден. Он ищет ориентиры и опоры. Мы, я имею в виду нас, людей России, не должны быть провинциальны в восприятии мира. Центра больше нет, а значит, нет и периферии. Во всяком случае, такова тенденция.

Иными словами, никакой «информационной войны» Россия не проигрывает, хотя бы потому, что в реальности в мире идет не «информационная», а настоящая мировая гражданская война. В нее втянут уже практически весь мир, война эта, слава Богу, вялотекущая, сравнительно малой интенсивности, но, тем не менее, настоящая. В этой войне решается каким образом в рамках сетевого мира (не путать социальными сетями) сложатся наши идентичности и наши отношения, какие системы ценностей будут сосуществовать и в какой иерархии. В ходе этой мировой гражданской войны перемалываются все идентичности – религиозные, национальные, этнические, да какие угодно. А вот что возникнет – вопрос?

Но вот что внушает доверие:

Нынешняя мировая гражданская война закончится миром, или мира не будет. Так что, война есть мир.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ. Образование, наука > globalaffairs.ru, 19 августа 2015 > № 2911762 Андрей Быстрицкий

Новые вызовы требуют новых подходов.

Нет людей, которых бы не касалась нынешняя «Главная тема». Все мы бываем на улице, когда спешим на работу или по каким-то своим делам, заходим в магазины, паркуем машины. А значит, каждый из нас может столкнуться здесь с противоправными действиями. Конечно, тема «Противодействие уличной преступности» настолько многогранна, что все её «грани» даже перечислить сложно. Поэтому редакция решила рассмотреть наиболее важные из них: прежде всего – факторы, влияющие на уличную преступность, и методы борьбы с ней правоохранительных органов и всего нашего общества.

На вопросы корреспондента «Полиции России» отвечает начальник Управления организации обеспечения правопорядка на улицах и в иных общественных местах ГУОООП МВД России полковник полиции Борис ЛАРИОНОВ.

– Борис Игоревич, каково сегодняшнее состояние уличной преступности в нашей стране?

– Невозможно переоценить актуальность этого вопроса. Ведь уличная преступность – один из критериев оценки внутренней политики государства. Её показатели во многом влияют не только на отношение граждан к полиции, но и на имидж всего государства, на решение внутригосударственных задач.

Кроме того, существует такое понятие, как миграция уличной преступности. Речь, конечно, идёт не только и не столько о физическом перемещении каких-то дворовых хулиганов. Речь – о неразрывной связи уровня преступлений на улице с социально-демографическими изменениями в том или ином регионе. Простой пример. Меняется инфраструктура какого-то городского района: на месте пятиэтажек-«хрущёвок» построен современный жилой комплекс с большим торговым центром, огромной парковкой. Раньше местные жители знали своих соседей буквально в лицо, а зачастую – и большинство их ближайших родственников. А теперь количество населения здесь увеличилось в разы. И вот уже соседка не может сказать, отъезжает ли со стоянки сосед в своей машине или её сейчас угоняют. Пропорционально увеличению населения происходит рост краж личного имущества: сюда стягиваются карманники, барсеточники, угонщики. Появляются мошенники и аферисты всех мастей. То есть в этом районе идёт буквально всплеск преступлений, большинства из которых раньше здесь не было…

И главные задачи полиции в таком случае – своевременное прогнозирование ситуации, усиление в районе сил и средств, способных противостоять именно этим новым вызовам.

– Насколько эффективна эта работа сегодня?

– Здесь нет и не может быть каких-то усреднённых показателей. Важно только, что полиция не может противостоять этому в одиночку. К примеру, прогнозировать ситуацию в рассмотренном случае мы можем, только заранее зная о градостроительных планах местной администрации. А это уже вопрос качественной организации межведомственного взаимодействия, работы с руководством муниципальных образований всех уровней, с местными общественными организациями. Конечно, во всех регионах эта работа ведётся в обязательном порядке: каждые два года у нас корректируется социально-демографическая характеристика обслуживаемой территории, и, понимая, что изменилась инфраструктура района, мы предполагаем изменение структуры преступности здесь. Как известно, предупреждён – значит, вооружён: исходя из анализа обстановки и предполагаемой динамики ситуации в конкретном случае, мы принимаем необходимые меры, разрабатываем план комплексного использования сил и средств.

Но ведь уровень межведомственной работы в разных регионах различен, нельзя исключать и пресловутый человеческий фактор. Поэтому, повторюсь, нельзя говорить об эффективности или неэффективности работы полиции в целом по стране.

– Какие факторы, наряду с повсеместным строительством современных жилых кварталов со своей инфраструктурой, способны влиять на изменение ситуации с уличной преступностью?

– Нельзя отгораживаться и от политической обстановки в соседних странах, с которыми у нас традиционно высокий обмен трудовыми и «родственными» мигрантами, и от глобальной экономической ситуации, когда вслед за кризисом происходит сокращение рабочих мест, закрытие предприятий, начинаются процессы внутренней миграции трудоспособного населения. Это всё, безусловно, влияет на уровень уличной преступности.

К примеру, в приграничных с территорией Украины районах – Брянской, Ростовской и иных областях – вслед за колоссальным количеством мигрантов и вынужденных переселенцев произошёл ощутимый всплеск общеуголовных преступлений. Здесь наблюдается значительный рост краж, увеличение преступлений в области незаконного оборота наркотиков. Кстати, эти виды преступлений сегодня – наиболее распространённые по всей России…

Нельзя сбрасывать со счетов и алкоголизацию населения: мнимая вседозволенность толкает нетрезвого гражданина на преступления. А его неадекватное состояние соблазняет на преступления в отношении него самого.

И я подчёркиваю: вопрос нужно рассматривать в каждом конкретном регионе. В рамках борьбы с «пьяными» преступлениями определённую озабоченность вызвало упразднение системы медицинских вытрезвителей. Однако сейчас у нас идёт достаточно активная работа по определению мест либо учреждений, куда будут доставляться и где будут содержаться лица, потерявшие способность самостоятельно передвигаться или ориентироваться в окружающей обстановке.

На сегодняшний момент в медицинских учреждениях, в наркологических клиниках и диспансерах создаются специальные наркологические палаты, куда доставляются граждане в состоянии сильного опьянения. Но это не решает проблему, это ничтожно мало. Потому что одна палата или один кабинет, либо даже целый этаж, выделенный для этих целей в специализированном учреждении, ни в коей мере не могут заменить тот ранее существовавший функционал, который позволял профессионально, в том числе и с юридической, и с медицинской точек зрения, обслуживать граждан, которые попали в такую тяжёлую жизненную ситуацию.

Поэтому на сегодняшний момент идут межведомственные обсуждения по вопросам создания таких специализированных учреждений.

– Какие меры принимаются сейчас в целом по противодействию уличной преступности?

– Повторю: полиция не способна в одиночку справиться с улицей. Да, мы в состоянии усилить патрулирование перспективно опасных районов, обеспечить или проконтролировать оснащённость, к примеру, торговых площадок или мест массового скопления граждан техническими средствами наблюдения и контроля. Но мы не можем объять необъятное, повлиять на общий уровень преступности в целом, не можем наносить мощные «превентивные» удары по преступности. Это – задача всего общества в целом.

Не может не радовать в этой связи принятие в апреле прошлого года Федерального закона № 44-ФЗ «Об участии граждан в охране общественного порядка». Это – механизм, который в полной мере начал привлекать граждан не просто к охране общественного порядка, этот закон в какой-то мере определил воспитательную роль самих граждан в формировании здоровой общественной атмосферы, в воспитании подрастающего поколения правового государства. Ведь одно дело – когда, например, на каком-то массовом мероприятии сотрудник полиции требует от граждан соблюдения правил поведения и общественного порядка. И совершенно другой эффект имеет в этом смысле дружинник с повязкой: гражданин требует соблюдения порядка от гражданина. Такое социальное партнёрство между властью и населением играет колоссальную воспитательную роль!

Работа проводится большая. Однако в шести субъектах Российской Федерации до сих пор нет своей законодательной базы для действия положений этого Федерального закона, как предписывает сам ФЗ-44.

Ещё одна проблема здесь – недостаточная активность наших граждан. К примеру, в Москве зарегистрировано около 5000 дружинников – добровольных помощников полиции. Но только порядка 500 из них (всего 10 процентов!) – люди с действительно активной гражданской позицией, те, кто постоянно стремится нам помогать.

Всего же на 1 июля этого года по стране зарегистрировано 9650 народных дружин, в составе которых – 135 259 дружинников.

Но главное – сознательность и активность наших граждан: не пройти мимо, помочь нуждающемуся, пресечь хулиганский поступок несовершеннолетнего, сделать замечание курящему в неположенном месте… Всё это – кирпичики воспитательной работы с гражданами, из которых и строится крепость правового государства. Ведь чтобы повлиять на ситуацию, достаточно даже просто сообщить в полицию о замеченном совершаемом преступлении…

В этой связи нельзя не упомянуть и такой общественный институт, инструмент помощи полиции, как казачество. Конечно, его наличие и активность обусловлены историческими особенностями региона – не везде казаки есть, не везде работают с нами охотно и эффективно. Но там, где традиции казачества сильны, где граждане и администрация стараются сохранять преемственность поколений, – помощь их ощутима. В первую очередь это Ставропольский и Краснодарский края.

Не менее важно и изменение некоторых принципов нашей работы. Меняется структура преступности – меняются и наши подходы. Если раньше оперуполномоченный вечером мог пройтись по вверенным ему «хрущёвкам» и навести порядок просто своим присутствием – сейчас, к сожалению, мы зачастую вынуждены проводить локальные мероприятия с привлечением различных сил и средств полиции (ГИБДД, вневедомственная охрана, ППС, а нередко – и спецподразделения) для того, чтобы «отдисциплинировать» определённый участок местности, где, как мы знаем, у нас идёт всплеск новых видов преступлений.

Необходимо увеличивать эффективность именно реагирования полиции. Выставление нарядов по старинке – неприемлемо, если мы не учитываем, чего именно на каждом конкретном посту или маршруте ждать, как именно там изменилась обстановка. Сейчас мы нацелены на эффективность, на анализ и прогноз ситуации и, зная особенности криминогенной обстановки конкретного района, конкретной улицы, проводим открытую (а нередко и скрытую) профилактическую работу.

Хорошо себя зарекомендовали оперативные мероприятия, проводимые полицией. По примеру общеизвестного плана «Перехват» существуют и эффективно работают оперативные планы «Квадрат», «Кольцо», «Квартал» – названия в разных городах могут быть разными, но суть неизменна. Здесь надо просто идти в ногу со временем.

Россия > Армия, полиция > mvd.ru, 19 августа 2015 > № 1578866 Борис Ларионов

В Армении открылся Международный молодежный образовательный сбор «СОЮЗ-2015 – Наследники Победы»

При поддержке Россотрудничества и представительства в Армении на базе Главного спортивного комплекса города Цахкадзора состоялось открытие 12-го Международного молодежного образовательного сбора военно-спортивных организаций «СОЮЗ-2015 — Наследники Победы».

В церемонии открытия приняли участие руководство Генерального штаба и Министерства обороны Армении, военные атташе аккредитованных в Армении дипломатических миссий, ветераны Великой отечественной войны.

В приветственном слове министр обороны Армении Сейран Оганян отметил, что данное мероприятие имеет особое значение, так как Победа навсегда останется одним из главных исторических событий, объединяющих наши народы, важнейшей духовной ценностью, нравственным ориентиром для всех послевоенных поколений.

Секретарь Совета министров обороны СНГ Александр Синайский в приветственном слове подчеркнул, что властями Армении уделяется большое внимание сотрудничеству между странами Содружества в военной сфере.

Всероссийский и Международный образовательный социальный проект патриотической направленности «СОЮЗ — Наследники Победы» реализуется Региональным общественным движением поддержки защитников Родины «Доблесть Отечества» с 2007 года. Он уже прошел в Киргизии, Казахстане, Украине, в России. Проект нацелен на развитие добрососедских отношений на пространстве бывшего Советского Союза путем формирования у молодежи стран постсоветского пространства положительного отношения к курсу на интеграцию между государствами.