Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

«Зарубежнефть» открыла на шельфе Вьетнама новую залежь углеводородов

1 декабря 2016 года при испытании разведочной скважины БТ-47 месторождения «Белый тигр» получен стабильный фонтанный приток нефти в 630 м³/сут. Это третья успешная разведочная скважина на шельфе Вьетнама в этом году.

Скважина позволила открыть новую залежь углеводородов на блоке 09-1 и явилась результатом централизованной программы поиска залежей и неструктурных нетрадиционных ловушек нефти на старых месторождениях.

Факт очередного коммерческого открытия свидетельствует о перспективности данного направления и о возможности проведения успешных геологоразведочных работ для прироста запасов даже на старых, разбуренных лицензионных участках.

С 2014 года в компании реализуется централизованная программа по поиску новых запасов в нетрадиционных ловушках на старых месторождениях.

Скважина БТ-47 стала вторым открытием неструктурных, литологических залежей нефти в 2016 году, ранее было совершено коммерческое открытие месторождения «Белуга» (более 30 млн т. геологических запасов, фонтанные притоки до 2000 т/сут.)

Will Vietnam Embrace China After Trump Got Elected?

Andre Vltchek

Common wisdom says that after Donald Trump got elected in the United States, Vietnam should be in panic.

True, there could be some ‘objective’ reasons for alarm, if one is truly obsessed with the ‘free’ trade agreements.

The Trans-Pacific Partnership may soon go to the dogs and at least one sizeable part of the Vietnamese leadership was counting on it, hoping that it would boost the economy, particularly its garment and agricultural sectors.

However, Vietnam is and always was tough, and on top of it, there are many signs indicating that the public and many government and Party heads are actually demanding a more ‘hardline’ Communist path, not just more business activities.

Earlier this year, the Secretary General of the Communist Party of Vietnam, Nguyen Phu Trong, was re-elected, while Prime Minister Nguyen Tan Dung was pushed from power. The Australian Broadcasting Corporation (ABC) reported:

“Mr Dung was the party’s strongest voice in denouncing Beijing and was credited with Vietnam’s smooth accession to a US-led Trans-Pacific Partnership.”

In brief: he was one of the main local advocates of the pro-Western foreign and economic policy, which was setting Vietnam on a dangerous crash course with China. And he is gone…

After the recent election results in the United States were announced, Vietnam is set to move much closer towards both China and Russia. President-elect Donald Trump’s ‘exceptionalist’ and often anti-Asian rhetoric is already setting off alarm bells all over the region: from Hanoi to Jakarta, and naturally from Manila to Beijing.

*

Donald Trump is now getting ready to murder the ‘Trans-Pacific Partnership’ (the 12-nation trade pact). Vietnam, which during the previous years developed (pragmatically) a very close relationship with the Obama administration, is watching nervously. Before the 12th National Congress of the Communist Party earlier this year (and particularly since a new Constitution was adopted in 2013), Vietnam introduced and passed around 100 new laws, some described rightly or wrongly by Western analysts as ‘pro-market economic reforms’.

Undeniably, some in the Vietnamese leadership believed that their country would be one of the main beneficiaries of the TPP.

There was even some muted grumbling about the ‘growing strategic relationship’ between Vietnam and the United States.

To impress the West, particularly the United States, Hanoi kept ‘improving the business climate’, ‘easing its trade regulations and yielding to various demands from Western and Asian businesses and corporations.

Most alarmingly, Hanoi’s confrontational stand towards China was changing from rhetorical to ‘tangible’, after Vietnam began expanding its runway – and according to Reuters and other Western sources – after it began deploying several rocket launchers in or near the disputed area in the South China Sea.

*

To say that ‘Vietnam changed its basic positions opportunistically and abruptly’ would be wrong. Even before the US elections, Vietnam began ‘diversifying’ its foreign policy.

Now Hanoi is hoping for the deal that is being proposed by China: a 16-nation agreement called the Regional Comprehensive Economic Partnership, which would include Vietnam and the rest of the 10-member Association of Southeast Asian Nations, plus Japan, South Korea, Australia, New Zealand and India.

Relations between Hanoi and Beijing have been rapidly improving. It is becoming clear that Vietnam may be following the example of the Philippines, backing off permanently from the confrontational course with the most populous nation on earth. Significantly, the top Vietnamese leadership recently hosted the outspoken anti-imperialist President of the Philippines, Rodrigo Duterte. To quote Gary Sands from the Foreign Policy Blogs:

“…While the previous administration in Hanoi had angered Beijing by seeking legal advice from Manila in order to potentially file their own claim at The Hague, the new leadership under Quang appears to be backing off confrontation with Beijing, along with Manila. Any jointly-coordinated legal or military effort between Hanoi and Manila appears now to be out of the question for fear of provoking the dragon next door, while we await the outcome of hopefully peaceful bilateral negotiations.”

The ideological stand of the Vietnamese leadership became clear following the death of the Cuban leader Fidel Castro Ruz. The country announced a day of mourning and Vietnam’s government and Party officials delivered powerful emotional revolutionary and internationalist speeches.

*

One major problem is that the Western perspective has managed to kidnap almost entirely the narrative on the country – the way all major or minor developments in Vietnam are being perceived and interpreted. This does not necessarily apply to the Vietnamese people, although many of them are actually also consuming Western propaganda at an excessive rate. However, it definitely applies to how the rest of the world understands (or misunderstands) Vietnam.

The slowing down of Doi Moi pro-market reforms is hardly addressed by Western mass media. As they hardly address any social changes in neighboring China. In Europe and the US it is generally perceived that both countries are determinately and happily embracing the market economy concepts.

The reality couldn’t be any farther from that. In China and in Vietnam (although still more in China), the majority of the population has been disappointed, even disgusted, by capitalist practices. People are demanding the re-introduction of essential socialist principles. In China, under the leadership of President Xi, the government is yielding to the people’s demands. It appears that Vietnam is paying close attention to its giant neighbor in the North, and is also willing to reconsider its hard-core pro-market stands.

The people of Vietnam may be hopeful, but they are not necessarily content, in the cities and in the countryside. Life is now better than two decades ago, but expectations are also much higher. ‘Socialism Vietnam-style’ would most likely be welcomed by the majority, and could be coming soon!

Рыбаки Вьетнама готовятся увеличить поставки в РФ

По оценке Вьетнамской ассоциации производителей и экспортеров морепродуктов (VASEP), соглашение о свободной торговле со странами ЕАЭС позволит республике значительно нарастить экспорт водных биоресурсов, в первую очередь на рынок России.

Напомним, соглашение о свободной торговле между Евразийским экономическим союзом и его государствами-членами и Вьетнамом было подписано в 2015 г. в рамках заседания Евразийского межправительственного совета и вступило в силу в октябре 2016 г. Документ регламентирует меры защиты внутреннего рынка, правила определения происхождения продукции, таможенное администрирование, санитарные и фитосанитарные меры, государственные закупки и многие другие вопросы. Ключевые положения соглашения предусматривают ряд преференций для рыбохозяйственного сектора.

Вьетнамская ассоциация производителей и экспортеров морепродуктов отмечает, что в соответствии с условиями соглашения 90% пошлин на продукцию из водных биоресурсов, ввозимую в ЕАЭС, подлежит снижению, в том числе 59% – полному обнулению. Таких низких пошлин для рыбопродукции республики нет нигде в мире, подчеркивает VASEP.

Отраслевое объединение обращает внимание на то, что именно рыбное хозяйство Вьетнама получило от соглашения наибольшие преимущества: пошлины на многие морепродукты, в том числе продукты переработки, будут снижены с 10% до 0%.

Некоторые консервы и другая продукция, например из тунца и креветки, подпадают под снижение пошлин, однако сейчас сырье для их производства в дефиците, поэтому быстрого роста поставок не ожидается, сообщает корреспондент Fishnews. Кроме того, пошлиной в 5% будет облагаться ряд морепродуктов, которые не являются ключевыми позициями для вьетнамского экспорта.

Наибольший прирост рыбопромышленники республики ожидают от продаж в Россию, так как на нее приходится 80% торгового оборота между Вьетнамом и странами ЕАЭС. Ежегодный объем российско-вьетнамской торговли оценивается в 4 млрд. долларов, к 2020 г. он может вырасти до 10 млрд. долларов.

Заблудились в трех мемориалах

Смирнова

Установка памятных знаков все больше отдает монументальной саморекламой и вопиющим невежеством

Барельеф Николая Гумилева появился в Царскосельской гимназии искусств имени Ахматовой. Гранитную доску с изваянием из белого мрамора торжественно открыли в школьном музее Анны Андреевны рядом с небольшой экспозицией, посвященной ее первому мужу. Что весьма озадачило культурных царскоселов: а другим мужьям Ахматовой в гимназии мемориальные доски тоже открывать будут? Сам Гумилев-то тут никогда не учился...

Директор Царскосельской гимназии искусств Юрий Сидоров так объясняет появление доски поэту: «Это символично, конечно, семья где-то рядом. Здесь экспозиция, посвященная Анне Ахматовой, Николаю Гумилеву. Напротив — Льву Николаевичу Гумилеву. Я надеюсь, что мы еще какой-нибудь барельеф или доску памятную разместим рядом со стендами Льву Николаевичу Гумилеву...»

Похоже, жителей Пушкина (бывшего Царского Села) ждут новые мемориальные неожиданности. Меценату, который оплачивает это монументальное творчество, будет где развернуться. А уж как на это отреагируют историки, литературоведы и гимназисты, вопрос открытый.

Кстати, памятная доска на здании Николаевской царскосельской гимназии, где с 1903 по 1906 год учился Николай Гумилев, существует. Его память увековечена и в музее гимназии. Учился Гумилев плохо, от отчисления его спасло решительное заступничество директора гимназии, поэта Иннокентия Анненского перед разгневанными педагогами: «Все это правда, но ведь он пишет стихи!» Анна Ахматова в своих воспоминаниях несколько раз возвращалась к теме «более или менее явной травли со стороны озверелых царскоселов, которую пришлось пережить Гумилеву»...

Но что значат все эти исторические свидетельства и тонкие нюансы, когда есть оценки поважней. Вот, например, какую характеристику дал Ахматовой, Гумилеву и их сыну меценат Грачья Погосян, который спонсировал установку памятной доски в Царскосельской гимназии: «Эти личности сделали очень много для нашей страны и были любимцами народа. Поэтому для меня это важно, что я в какой-то степени чувствую ответственность перед нашей историей, пред нашим городом».

Кто хоть сколько-нибудь знает трагическую историю этой семьи, которую здесь пытаются «воссоздать», понимает, до какой степени это бестактно. Николай Степанович и Анна Андреевна развелись, каждый вступил в новый брак, Льва Николаевича фактически вырастила бабушка. «Любимцы народа» носили клеймо его врагов. Один расстрелян, другому искалечили жизнь сталинские лагеря, памятник третьей по ее собственному завещанию смотрит в сторону тюрьмы, «где стояла я триста часов / И где для меня не открыли засов». В обществе они очень долгое время были изгоями. Ни «семья», ни «любимцы народа» никак не получаются. Зато для формирования псевдоистории такая мемориальная доска еще как сгодится.

А во дворе дома № 15 по улице Латышских Стрелков внезапно открыт памятник им же. На гранитной стеле выбита надпись: «Латышским стрелкам 1914-1918». На братском кладбище, возможно, такой монумент был бы уместен, но на детской площадке: Жители окрестных домов волнуются и просят «убрать этот ужас», не согласованный, кстати, со Смольным. Автор «ужаса» известен, внизу на стеле табличка: «Памятник установлен за счет средств ПАО «ГИТ».

В той части города, где находится улица Латышских Стрелков, увековечены также Дыбенко, Коллонтай и в целом большевики. Много лет общественность роптала: пора бы переименовать, слишком много русской крови запеклось на руках этих «гвардейцев революции», как когда-то называли красных латышей, участников карательных акций. Очищения от одиозных названий не случилось, зато вот так, в одночасье, возник памятник, установкой которого компания анонсировала целую программу возведения новых монументов. И все внимание теперь к организации, которая грозится украсить город подобными мемориальными знаками.

Похоже, недавняя резонансная провокация с доской Маннергейму, поддержанная Министерством культуры РФ, вдохновила многих на продолжение. Так что памятник латышским стрелкам — только начало, обещают в ПАО «ГИТ». Компания муниципального депутата Петербурга Гранта Агасьяна «Городские инновационные технологии» по основному своему профилю занимается услугами ЖКХ, в том числе и уборкой мусора. Но почему-то считает возможным захламлять город, дышащий подлинной историей, мемориальными несуразностями. И все это, конечно же, под видом восстановления исторической справедливости.

— Мемориальный знак устанавливается в память о каких-то людях или событиях. Если мы это событие или людей воспринимаем неоднозначно, то увековечивать такие спорные фигуры, наверное, и не нужно, — рассуждает Алексей Ерофеев, член топонимической комиссии Санкт-Петербурга и правления Петербургского союза краеведов. — К сожалению, на улицах Петербурга можно встретить памятные знаки, только отдаляющие от истины, вводящие в заблуждение. Так, на улице Декабристов висит мемориальная доска, которая гласит, что в доме № 11 жил Александр Грин. А это ошибка — Грин жил на улице Пестеля. Но как теперь снять доску, если она повешена с ведома районных властей, не совсем понятно...

Год назад «Труд» писал о мемориальной доске на канале Грибоедова,174, на которой начертано: «В этом доме жил Александр Сергеевич Пушкин с 1816 по 1818 год». А он там никогда не жил. «В Музее истории Петербурга с этим казусом разобрались, но на опровержение власти города реагировать не торопятся», — рассказала тогда литературовед Элеонора Лебедева. На днях я снова съездила туда и убедилась: мраморная доска и ныне красуется на прежнем месте.

В целях увековечения памяти о генерале от кавалерии Гусейн Хане Нахичеванском правительство Санкт-Петербурга решило установить памятник на Малой Посадской. И это справедливо: георгиевский кавалер Нахичеванский в Русско-японскую и Первую мировую войну воевал храбро, а в период красного террора был расстрелян большевиками. Но на закладке камня на месте будущего памятника вдруг прозвучало и пошло тиражироваться: русский генерал от кавалерии — один из немногих высших командных чинов императорской армии, сохранивших верность присяге и на деле доказавших свою преданность царю...

— После отречения Николая телеграмму с выражением готовности «повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность гвардейской кавалерии и умереть за своего монарха» от имени Хана Нахичеванского отправил его начальник штаба. Когда генерал узнал об этом, он наорал на подчиненного, и тот застрелился, — рассказывает военный историк Евгений Юркевич. — На самом же деле телеграммы царю о верности монарху и присяге отправили только генералы Келлер, Юденич и Мищенко. А Белое движение впоследствии воевало, в общем-то, за Учредительное собрание, которое русскому народу было глубоко до лампочки. Троцкий даже писал: «Если бы кто-то из белых вождей выдвинул монархический лозунг, мы не продержались бы и двух недель».

Тщательнее нужно. Вся наша история полна подобными парадоксами. И чтобы разбираться в хитросплетении фактов и оценок, надо много знать и тонко чувствовать. Отдавать это дело на откуп энтузиастам из компании, преуспевшей в вывозе мусора, — роскошь непозволительная.

Последнее буль-буль...

Как выживает малый бизнес в провинциальной России

Людмила Бутузова, Орел

Личная стратегия выживания граждан в отсутствии внятной антикризисной политики заключается в одном – терпеть, потуже затянув ремни. Для малого бизнеса, практически полностью зависимого от покупательского спроса, этот ремень оказывается удавкой.

Специальный корреспондент «Новых Известий» Людмила Бутузова поговорила с людьми, занимающимися малым бизнесом в Орле, о том, как они выживают в последние годы и что их ждет «после кризиса».

«НАЛЕТАЙТЕ! Я КАПИТУЛИРУЮ...»

Анна, 50 лет, владелица магазина модной одежды:

- Все, завтра будет готова растяжка «Ликвидация магазина», повешу над входом, как белый флаг, и объявлю миру о своей капитуляции. Сначала так и хотела написать – «капитуляция», это точнее. Не хочу и никогда бы не стала добровольно ликвидировать дело, которому отдано 23 года жизни, но меня к этому принуждает родное государство. Я не могу больше бороться, устала быть «тварью дрожащей», зависеть от любого чиха, от бесконечно меняющихся правил игры, от санкций и контрсанкций, от дефолтов и кризисов, из которых я выползала как побитая собака и заново восстанавливала бизнес.

Бесит, что люди этого не понимают или не хотят понимать. У многих причинно-следственные связи отсутствуют напрочь. Приходит покупательница, не старая еще женщина, работает в культуре: «Ой, какая хорошая кофточка! А почему она стоит так дорого?» - «Потому что санкции, доллар вырос. Кофточка импортная.» - «Всегда знала, что Обама сволочь, задрал нам цены!» Приходит другая, тоже не из простых: «Что-то у вас товару маловато, новинок нет. Я, правда, только посмотреть зашла… Муж без зарплаты, нам тоже урезали на 30 процентов. А у вас-то почему плохо? Вы же сами себе хозяева». Попробуй ей втолкуй, что у нас плохо именно потому, что они ничего не покупают.

С оборотными средствами туго уже давно, с кризиса 2008 года. Народу в магазине становилось все меньше и меньше. Но, как сказал еще в 2014-м мой президент, то, что вам казалось черной полосой, на самом деле — белая. Но президенту не до тонкостей. А в моем деле тонкости оказались очень важны: я — микробизнес. У меня годовой оборот — 20 миллионов рублей. Это мелочь. Практически работа ради работы. Если мы и упаковались – квартира, машина, дача, два магазина по 60 кв. м в собственности, теннис для младшего сына и хорошее образование для старшей дочери – то это за счет прибыли в «тучные» просветы, да из-за вечного провинциального страха, что дальше будет еще хуже и надо не жить сейчас, а хоть как-то обезопасить себя на будущее.

С осени 2014-го стало совсем плохо, оборотных средств не хватало катастрофически. Мы работаем давно, знаем каждого покупателя и всю его подноготную: когда в семье зарплата, когда пенсия, что привезти к выпускному или к свадьбе. А тут как отрезало… Начались увольнения, сокращения зарплат. У нас районная администрация одевалась, даже они бегут мимо: «Извини, Аня, не до нарядов, на еду не хватает». Ну если уж этим не хватает, что говорить про обычных покупателей! Они со своей зарплатой в 14 тысяч и с пенсией в 10 первым делом перешли в режим экономичного потребления. Теперь, в основном, отовариваются в магазинах, где «всё по 45» - от трусов до консервов.

Тропа к ним не зарастает, чего не скажешь о других торговых точках, где продажи за последние два года упали более чем вдвое. Положение в скором будущем вряд ли улучшится. Если в целом по стране, судя по недавнему опросу ВЦИОМ, 76% покупателей планируют экономить на покупке одежды и еще 60% рассчитывают сократить расходы на обувь, то в депрессивном Орле население это уже сделало. Даже в предновогодние недели, которые традиционно обеспечивали торговле бум продаж, все частные лавочки ушли в минус.

В начале этого года более 200 владельцев магазинов и небольших кафе подали заявления в налоговые инспекции о сворачивании своей деятельности, уволили персонал. «Выжившие» сократили продавцов вдвое, а то и совсем, стоят за прилавком сами. Я тоже закрыла один из двух своих магазинов. Вернее, сдала в аренду, чтобы иметь хоть какие-то деньги на жизнь и наполнить товаром другой. Теперь у меня изобилие! Но оно не приносит радости ни покупателям, ни мне. Сейчас вложения в товар – это выброшенные на ветер деньги. Малый бизнес в провинции, структура которого на 90% ориентирована на торговлю и услуги, идет ко дну. Мы уже утонули, попытка рассказать все, как есть, - это последнее «буль-буль».

Что значит наш исход для 300-тысячного Орла? Потерю как минимум 2 тысяч рабочих мест, реальное сокращение налогов в областной бюджет, который и без того сверстан на этот год с дефицитом в 2 млрд. рублей. Погашать долги правительство собирается традиционным и единственно известным ему способом – новыми кредитами.

Населению этот способ уже не доступен. На сегодняшний день орловцы должны банкам почти по 500 000 рублей на каждого заемщика. Треть кредитов просрочена, чуть не каждый новый берется для того, чтобы погасить долги по старому. Банки-благодетели, еще недавно зазывавшие клиентов и раздававшие им деньги, не очень-то заморачиваясь платежеспособностью заемщика и уж тем более экономическими прогнозами в регионе, теперь для орловцев первые враги. Впрочем, костерят всех. Бывших работодателей, которые месяцами не отдают зарплату. Суды завалены исками. Региональные власти, которые ничего не сделали, чтобы остановить вал банкротств промышленных предприятий, хотя многие завалились не вчера, а еще 15-20 лет назад. Но как бы только сегодня наступает прозрение, что за 20 лет в Орле практически не создано новых рабочих мест, а мизерный процент безработицы, указываемый в отчетах, на поверку оказывается блефом.

Вот так вот все взимосвязано, все сплелось в один узел… Как выпутываться? Этот вопрос не под силу малому бизнесу. Наше место было и осталось у параши, чтобы не пели уважаемые власти и как бы не заигрывали с «опорой России». Лично я капитулирую. Закрываюсь от всего и от всех.

СИСТЕМА ПОЖИРАЕТ СЕБЯ

ИГОРЬ ПЛАТОНОВ, 41 год, глава компании «Окна-Холидей»:

За 15 лет, которые я занимаюсь услугами на рынке недвижимости, о помощи малому бизнесу я только слышал. Никто нас, малых предпринимателей, не собирал и не рассказывал о наших возможностях и правах, ни одного прямо направленного действия власти на облегчение бремени или поддержку. Тем смешней, что сейчас, когда фирмы одна за другой разоряются и закрываются, нас стали приглашать и воспитывать. Типа того, что их «удивляет инертность людей, нежелание сопротивляться, что-то делать». Дескать, мы сидим и плачем: пожалейте нас, мы несчастные, брошенные, а надо выбираться из кризиса, помогать стране и родной Орловщине. Совещание в департаменте строительства, приглашены все, кто завязан на строительстве и рынке жилья – отделочники, грузоперевозчики, производители оконных блоков, риэлторы... Все на рынке не первый год, то есть в курсе, что наши беды исключительно из-за того, что за последнее время в городе практически прекратилось новое строительство, ввод жилья ежегодно падает на 18-20% к предыдущему. Кризис! Регион в глубокой депрессии, показатели хуже только в Ивановской области, а мордой по столу возят не «авторов» этого коллапса, а тех, кто к нему не причастен.

Ладно, к тому, что наверху не представляют реальной жизни в стране, мы уже привыкли. Можно даже посмеяться, когда второе лицо в государстве советует учителям уходить в бизнес, если их не устраивает зарплата в школе. Но когда на региональном уровне малому бизнесу предлагают изображать «белку в колесе», чтобы создать видимость оживления экономики, то это уже полный звиздец. Лично я такой совет получил – «наращивать объемы, работать впрок, у вас же не скоропортящийся продукт». Наша фирма занимается изготовлением балконных рам и внутренней отделкой балконов. Застройщики не заключают с нами договоров, чтобы не удорожалась цена квартир. Но по партнерскому соглашению с ними, накануне сдачи дома мы заходили и за свой счет отделывали один из балконов. Для новоселов это служило визитной карточкой фирмы и образцом, как будет выглядеть фасад, если он оформлен в едином стиле. Как правило, люди на это шли, на год-полтора фирма имела гарантированную работу. Сейчас этого нет, десятки новостроек в Орле находятся на уровне котлована или чуть выше. Когда они будут закончены и сданы, и уж тем более, каких размеров у них буду балконы - один Бог знает. А мы, значит, согласно антикризисному плану, должны изображать бурную деятельность – сохранять рабочие места (за чей счет, интересно?), клепать рамы, чтобы потом их выбросить. Дешевле – законсервировать производство и уйти с рынка, как это уже сделали большинство наших конкурентов. Моя фирма сократилась на две трети (с 30 до 10 человек). Жизнедеятельность поддерживаем за счет разовых заказов – поменять окно на кухне, застеклить балкон. Бегаем по индивидуальным застройщикам в частном секторе. До кризиса там объемы строительства увеличивались от месяца к месяцу, сейчас даже не падение, а обвал. У населения просто нет денег на продолжение начатого или на старт нового. Какой вывод? Мы приходим к тому, что система пожирает саму себя, рано или поздно она схлопнется.

ПОДСКОЛЬЗНУЛИСЬ НА ТАРЕЛКЕ

Алла, 47 лет, в недавнем прошлом хозяйка кафе, сейчас - индивидуальный предприниматель:

- Честно говоря, кризиса 2014 года я совсем не испугалась. В конце концов, он не первый в нашей жизни да и общепит – не та сфера, что рушится в первую очередь. При любом потрясении люди начинают экономить, выбирают более дешевое и сытное, но ведь едят же! У меня была небольшая «Пирожковая» в отдаленном микрорайоне. Не забегаловка, куда заскочил, проглотил подогретый полуфабрикат, запил минералкой и, кроме изжоги, не получил никакого удовольствия, а уютное, культурное местечко. Никаких полуфабрикатов! Пироги, пончики пекли сами, что называется, на глазах у посетителей. Можно было брать на вынос, часто работали под заказ. В основном для бюджетников, на их скромные посиделки. Нам доверяли, и это было очень приятно. Рентабельность– максимум 13-15 %, не шикарно, но вполне себе были на плаву, на кухне держали одного-двух работников.

Кредитов не брали, их никто и не дает микробизнесу. Банку нужен залог. А что такие, как мы, могут предложить? Пакет пирожков? Помещение 40 кв. м - в аренде, оборудование старое, машина записана не на фирму, а на мужа – значит, рассчитывать не на что, только на потребительский кредит под грабительские 27%. Нам это не подходит.

Вообще, я считаю, надеяться на государство надо меньше всего. Не мешают, не лезут, не указывают – и на том спасибо, а уж все остальное – сами, своими силами. Во всяком случае, у нас было так. Муж занимался поставкой продуктов и всей инфраструктурой, я была и за повара, и за официантку, и за посудомойку, и за уборщицу. Зарплату не получали, в корпоративах не участвовали, навороченных иномарок и прочих атрибутов красивой жизни у нас не было. Наверное, тем кто жил на широкую ногу, в кризис стало тяжелее. А мы надумали расширяться.

Всегда мечтали, чтобы у нас было полноценное кафе, чтобы к нам приходили семьями, отдыхали. И чтобы в меню обязательно была какая-то изюминка, которой нет ни у кого другого. Мечту осуществили в конце 2013 года. Хороший был год – тихий, стабильный. Кто знал, что пройдет совсем немного времени, и политика снесет все это к чертовой матери. Но тогда… Тогда продали родительскую квартиру, на эти деньги взяли в аренду и оборудовали еще одно помещение рядом с «Пирожковой». Открылись 13 декабря. У нас все важные события приходятся на это число – поженились, дочка родилась, и фишку для кафе мы придумали такую же – «сырную тарелку» с 13 ломтиками лучшего французского, швейцарского, итальянского, немецкого сыра. Блажь, наверное, но просто хотелось, чтобы люди попробовали вкус настоящего продукта, а не куска пластилина, который распространен в провинции. «Тарелка» подавалась на каждый стол, как презент от хозяев. Если честно, она увеличивала счет на 3-5%, но это было незаметно, потому что цены на основные блюда у нас практически не росли. С чего, собственно, их задирать? Продукты почти все местные, с наступлением контрсанкций активизировались фермеры, занялись зеленью, стали держать птицу, появилось много отечественного мяса. Оно, надо сказать, хуже импортного, но хотя бы есть и по приемлемым ценам.

Так вот о сырье. Мы многих приучили к качественному продукту, в том числе и проверяющих, и полицию, и пожарных, которые любят покушать на халяву. В досанкционные времена проблем не было: едешь на базу, набираешь несколько головок, хватает надолго. Когда импортный сыр запретили, у нас оставался запас, ломтики стали тоньше, но от своей фишки мы не отказались. Потом прикупали по чуть-чуть – всегда есть каналы, благодаря которым можно обойти запреты. Под новый год у нас гуляла районная администрция. Нарезку не успевали подносить. Все довольны.

На следующий день там же, в администрации, совещание по импортозамещению. Состав тот же. И вот «тамада» обращается ко мне: «Алла Геннадьевна, говорят, вы торгуете запрещенными продуктами, игнорируете постановление правительства. У нас свои фермеры делают прекрасный сыр. Советуем вам поддержать отечественного производителя».

Я как-то сразу поняла, что это конец. Слухи-то ходили: в одном магазине нашли запрещенные продукты, все вывезли, выкатили штраф, после которого они уже не смогли открыться, другие погорели на турецких помидорах, еще кто-то на перце… Делать нечего, поехала искать этих орловских сыропроизводителей. Дали пять адресов, четверо уже не работают, наигрались. Действующий - один, сидит на кухне и бодяжит в кастрюле «моцареллу» - шарики из творога пополам с мукой. «А чё? Нормальный продукт! Ты попробуй». Купила у него литровую банку этой бурды и в свою администрацию: « Вот вам свое, родимое! Угощайтесь!» Не надо, наверное, было дразнить…

Через неделю мы закрылись. Не выдержало наше кафе проверок Роспотребнадзора, Росэпиднадзора, пожарных, электриков, налоговой, народной дружины и масок-шоу. Воду отключили, свет обрезали, договор аренды расторгли, сыр конфисковали. Была мысль подать в суд, муж сказал: «Замахаемся доказывать, что мы не верблюды, а козлы про себя и так все знают. Надо жить дальше».

В общем, среди очевидных минусов можно выделить кое-какие плюсы. Во-первых, потеряв бизнес в не самое подходящее для этого время, мы, в отличие от многих братьев по несчастью, не опустили руки, не тратили время на проклятья, а сразу стали искать нишу, в которой можно и реализоваться, и заработать. Во-вторых, подкожный жирок, который образовался благодаря кафе, и не был растрачен на разные благоглупости, послужил нам стартовым капиталом для нового дела. Теперь у меня есть прилавок 2м на 60 см в стеклянном павильоне на центральном рынке. Торгую конфетами 40 российских фабрик, никаких «Роше», Белоруссия – и та под подозрением. И в третьих. Я не думаю, что та ж**а, в которой оказалась российская экономика вообще, и малый бизнес в частности, - это не навсегда. Что-то должно произойти: либо козлов разгонят, либо сыр реабилитируют. Как только это случится, я вернусь туда, откуда меня выдавили.

ЧТО ИЩЕТ ОН В КРАЮ ДАЛЕКОМ?

Максим Карпов, 49 лет, бывший совладелец магазина спорттоваров, безработный:

— Осень 2014 года, когда доллар начал выделывать кульбиты, уже дураку стало ясно, что торговле хана. Наш бизнес практически полностью завязан на импорт: кроссовки, костюмы, спортивное оборудование – все из-за границы, в России ничего этого не производят, возили из Турции, из Польши. При цене доллара 30 рублей это было выгодно и нам, и не накладно покупателям. Когда доллар стал 60-70 рублей, в магазин просто перестали приходить. Партнер предложил продать все барахло оптом, по ценам 2012 года, нашел, вроде бы, каких-то покупателей с Кавказа. Большую часть скинули им практически даром, остатки, в основном, тренажеры, развезли по своим гаражам. Вот так я стал безработным со всеми прелестями этого существования в провинции, где работы нет вообще, за вакансию охранника с зарплатой 8 000 рублей бьются по пятнадцать претендентов. Идти в извоз? У нас в городе на каждого жителя чуть дли не два такси, да и машины у меня уже не было, продал ее, чтобы рассчитаться за аренду магазина, заплатить продавцам и налоги.

Денег нет, дома бесконечные скандалы. Я жену понимаю: она хоть и работала закройщицей на 12 тысяч, но привыкла к другому, мы все-таки жили повыше среднего – покупали все, что хотели, в отпуск – в Европу, пять тысяч на концерт – пустяки! А теперь надо экономить. Мне самому эта экономия поперек горла, четыре миллиона, доставшиеся за проданный товар, потихоньку таяли, впереди никакого просвета. Так все достало! Еще эти разговоры… Фейсбук откроешь – «Надо валить!» Друзья по бизнесу твердят то же самое: «Перспектив в стране нет, надо уезжать». Один вспоминает какого-то Генку, который «сидел в палатке слева от меня», потом махнул в Европу и процветает. Другой ставит в пример «Зою с Пассажа», которая вошла в долю к турецкому партнеру и теперь они дружно работают на некую французскую фирму. Все это пахло подозрительно, но когда ты в тупике, хватаешься за любую соломинку.

Короче, летом 2015-го голова моя сама повернулась в сторону Стамбула. Куда еще? Там, вроде, все знаешь, виза не нужна, русский язык как второй государственный. Не пропаду! Таких отчаянных в Орле набралось человек семь. Похоже на эпидемию в замкнутой среде: один чихнул, и другие заразились. Чем будем заниматься в «эмиграции», представления не было. После десяти-пятнадцати лет торговли инженеры и учителя из нас — никакие. Стройплощадки и другая черная работа отметались без обсуждения — мы же не гастарбайтеры какие-нибудь. Значит, попробуем торговать, уж это-то, нам казалось, мы умеем.

Самое легкое — снять квартиру. Свободных за 100-200 долларов в месяц полно. Возле заправок, неподалеку от мусорного завода или базара. Турки эти квартиры обходят стороной, считается, что жить здесь может только бесперспективный человек.

Открыть фирму тоже не проблема: в муниципалитете указываешь свою фамилию и адрес, по которому открываешься, — через неделю выдают лицензию. Приятно удивило, что платить не надо. Мы по старой привычке рассовали деньги по всем карманам — это чиновникам, это пожарникам, электрикам, охране труда, полиции, налоговой… Никто не берет! Они вообще не заходят и не контролируют, что и в каких условиях ты делаешь. Хоть атомную бомбу клепай в подвале! Сначала нам это нравилось, но потом я стал сомневаться. На «фирмах» черт знает что творится, клопы и тараканы — самое безобидное, духота, теснота. Мы с другом сидели в клетушке под лестницей, без света, на трех квадратных метрах, забитых чужим шмотьем. Мы его «облагораживали» блестками или аппликациями, чтобы скрыть дефекты, продавали и имели за это свой процент. Каморка - единственное, что удалось арендовать «под магазин» у Саида, бывшего партнера по бизнесу. В Лалели свободных площадей нет. Во всяком случае, иностранцу их там не найти — турки, как и все торгаши, не любят конкурентов. Саид, конечно, добрый, но он основательно поколебал наше впечатление о Турции как о стране без поборов. Мы платили ему за все — за хорошее к себе отношение, за обещание когда-нибудь подключить нам электричество, за то, что пару раз в неделю отгонял от входа толпу «топтунов». «Топтунам» платил кто-то другой, чтобы покупатели не имели возможности спуститься в наш магазин. Товар залеживался не то что неделями, бывало, и за две не продавалось ни одной вещи. Последние полгода, пока не завязали с торговлей, мы вообще жили на то, что нам присылали из дома.

Саша Липницкий, имевший в Орле собственный магазин и продавший его ради новой жизни в Стамбуле, за два года проел все, сейчас работает грузчиком в трех точках, по ночам пьет. Возвращаться некуда, жена вышла замуж, четырехлетний сын, выросший без отца, называет папой другого человека.

Игорь и Наташа Огрызковы открывали турбюро, пытались возить челноков по достопримечательным местам города. Прогорели. После марш-броска по магазинам «туристов» тянет спать, а не восхищаться древностью. Потом турки сбили наш самолет, соотечественников в Стамбуле и вовсе не стало. Ребята горбатятся на сборе овощей. Я тоже попробовал это занятие. Непривычно для человека, ничего тяжелей барсетки раньше не поднимавшего, но на еду и квартиру хватает.

Зачем вернулся? Сам не знаю. Насмотрелся российского телевидения – говорят, в стране перемены, экономика оттолкнулась от дна. Решил проверить…

 Быть вместе, как зубы и губы

российско-китайские отношения и новая стратегия Соединённых Штатов

Юрий Тавровский

Буквально за несколько часов до оглашения итогов выборов в Америке делегация Изборского клуба встречалась с пекинскими финансистами и политологами. Китайский деятель весьма крупного масштаба заявил тогда: в обозримой перспективе нас беспокоят три вопроса. Во-первых, какую политику в отношении Китая будет проводить Клинтон. Во-вторых, что будет с российской экономикой. В-третьих, каковы будут последствия "Брекзита". Среди наших собеседников никто не сомневался в поражении Дональда Трампа.

Уже на следующее утро было любопытно наблюдать удивление видных представителей китайского экспертного сообщества вестями из-за океана. Ведь в справках и прогнозах "на самый верх" предсказывалась уверенная победа Хиллари Клинтон. Перефразировав русскую пословицу, можно сказать "Старый враг лучше новых двух". В самом деле, манеру поведения бывшей первой леди и недавнего госсекретаря изучили досконально, интересы стоящих за ней "групп влияния" просчитывали отлично. А тут вдруг появляется деятель малоизвестный и непредсказуемый, способный на резкие слова и неожиданные поступки. Солидной и неспешной китайской дипломатии, пожалуй, впервые предстоит непрерывно решать уравнения с большим количеством неизвестных.

Разбившись на небольшие кружки по интересам, мы стали обсуждать победу Трампа и пытаться предсказать его первые действия. Мне удалось сильно удивить собеседников предположением, что Трамп унаследует важнейшую составляющую внешней политики своего предшественника — тихоокеанскую. Вот каковы были мои аргументы.

Не справившись с противниками, усмирять союзников

Придя к власти, Барак Обама провозгласил себя "тихоокеанским президентом". Могли сказаться воспоминания юности, проведённой в доме бабушки на Гавайских островах. Там он — бывают же совпадения! — посещал миссионерскую школу, в которой за много десятилетий до этого учился первый президент Китайской Республики Сунь Ятсен. Но дело, конечно же, вовсе не в этом. Обама и стоявшие за ним силы уже тогда опасались начавшегося "мирного возвышения Китая".

После унизительных поражений во время тихоокеанских битв Второй мировой войны: бомбежки Пёрл-Харбора, разгрома и пленения американских войск на Филиппинах, страшных жертв при штурме Окинавы и других островов Японии, — Вашингтон стал очень нервным и имел все основания оставаться таковым и в послевоенные десятилетия. Этому сильно поспособствовала "потеря Китая" после победы китайских коммунистов и бегство клиентов США на Тайвань. Вырванная с трудом "ничья" в Корейской войне и фиаско в вой­не Вьетнамской только усилили привычку американских правящих кругов ожидать неприятностей с просторов Тихого океана и омываемых им стран Азии.

Неприятные сюрпризы не заставили себя ждать и начались где-то в конце 70-х годов в форме "японского экономического чуда". Что делать с соперниками на поле боя, американцы знали: удары авианосных групп, высадки морской пехоты. Но разбомбить заводы "Тойоты" или "Сони", высадить десант в токийском финансовом центре Маруноути как-то не представлялось возможным.

Работая в Токио в 80-е годы, я был свидетелем торговой войны с военно-политическим союзником, разделявшим идеалы либерализма и рыночной экономики, скопировавшим многие институты американского общества. Американцы непрерывно ужесточали требования "притормозить" экспорт и скупку "чувствительных" активов, от студий Голливуда до небоскрёбов в Нью-Йорке, открыть японские рынки для импорта риса, снять ограничения для других "священных" для японцев отечественных товаров. Но постепенно главным требованием стало повысить курс японской иены по отношению к доллару. Японцы кланялись всё ниже, виновато улыбались всё шире, но ревальвацию не начинали. Только к 1985 году открытый и скрытый нажимы сделали своё дело, и Япония подписала "соглашение отеля Plaza". Иена и цены на экспортные товары подорожали, промышленность резко сбавила темпы развития, экспорт упал, рынок недвижимости "схлопнулся". О "японском экономическом чуде" больше никто не вспоминал.

По совету многомудрых Киссинджера и Бжезинского похожую ловушку приготовили и для Китая. В 2009 году президент Обама приехал с визитом в Пекин и предложил председателю Ху Цзиньтао ни больше, ни меньше как совместное господство в мире. Крупным шрифтом было набрано "G-2", гегемония двух держав. Шрифтом помельче были записаны разъяснения: Штаты будут старшим, а Китай — младшим партнером. Однако то ли Пекин вообще не собирался ни с кем заключать "Священный Союз", то ли уже тогда хотел чего-то большего. Предложение было отвергнуто.

За двумя тиграми погонишься…

Ответом Вашингтона стала разработка комплексной стратегии сдерживания Поднебесной всеми имеющимися средствами. Первая линия окружения была традиционной, военной. Собрать у берегов Китая две трети судов U.S.Navy. Активизировать соглашения с давними союзниками — Японией, Южной Кореей, Филиппинами и Таиландом. Создать угрозу главному маршруту транспортировки экспорта и импорта через Малаккский пролив, разместив в Сингапуре боевые суда и самолёты. Всё это предусматривала концепция "Pivot to Asia" ("Поворот к Азии"), оглашённая госсекретарём Хиллари Клинтон в 2011 году. Ради концентрации сил на этот антикитайский "поворот" Белый дом был готов даже сократить масштабы вмешательства в других районах мира, уйти из Афганистана и других "горячих точек".

Вторая линия называлась Транстихоокеанское торговое партнёрство (ТТП), которое должно было объединить в зону свободной торговли 12 стран тихоокеанского бассейна, кроме самой крупной торговой державы — Китая. Во имя сдерживания Пекина Вашингтон пошёл на целый ряд уступок другим странам-членам ТТП, подчас — даже вопреки собственным экономическим интересам. Именно эти уступки стали причиной затягивания ратификации уже подписанного документа в Конгрессе и резкой критики данного соглашения со стороны как республиканского, так и демократического кандидатов в президенты США.

Неудача договора о ТТП, на мой взгляд, была закономерным следствием попытки одновременно создать ещё одну новую зону свободной торговли — Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП). Это объединение должно было ещё сильнее привязать Евросоюз к США и, в частности, увековечить санкции против России, создать вокруг нашей страны кольцо экономической блокады вдобавок к НАТО. Американской дипломатии и самому Бараку Обаме пришлось и в этом случае преодолевать сопротивление потенциальных участников, включая Францию и других членов ЕС. Новые уступки, новое недовольство в Вашингтоне…

Распыление сил на геоэкономических фронтах сопровождалось такими же действиями на фронтах геостратегических. Так и не выбравшись из афганской ловушки, Вашингтон попал в новые: в Сирии, Ливии, Ираке, на рубежах России. Были и достижения: удалось резко ухудшить связи между Японией и Китаем из-за островов в Восточно-Китайском море, между странами Юго-Восточной Азии и Китаем из-за островов и морских пространств Южно-Китайского моря. Провоцируя Пхеньян на гонку вооружений, США в качестве "защитных мер" стали размещать ракетные комплексы THAAD в Южной Корее.

Однако баланс удач и провалов сложился явно отрицательный. Китай не удалось сдержать ни в военном, ни в экономическом отношении. В ответ на активизацию военных приготовлений у своих берегов Пекин укрепил цепь островов Южно-Китайского моря, создав, по существу, выдвинутый в сторону США новый рубеж обороны. Ускоренно строится океанский флот, включающий авианосцы и новейшие подводные лодки. Создана самостоятельная космическая группировка и система киберзащиты.

Взяв курс на выход из "вашингтонского консенсуса", Китай приступил к созданию альтернативного "пекинского консенсуса". При доминирующей роли китайских капиталов возникло сразу несколько финансовых институтов глобального масштаба: Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, Фонд "Шёлковый путь", Новый банк БРИКС. С недавним включением в "корзину" резервных валют МВФ китайский юань окончательно превратился в мировую валюту. Ответом на переговоры о создании ТТП стало всё более популярное предложение образовать в этом же районе мира Всеобъемлющее региональное экономическое партнёрство (ВРЭП). Успешно продвигается реализация выдвинутой в 2013 году инициативы "Один пояс и один путь", призванной, в первую очередь, направить торговые потоки между Китаем, Ближним Востоком и Европой по безопасным континентальным маршрутам подальше от американских военных баз в Тихом и Индийском океанах.

"Разворот к Америке" не означает "Отворот от Азии"

Провал попыток военного и экономического сдерживания КНР к концу правления Обамы стал очевиден. Он стал важнейшей темой предвыборных выступлений не только республиканца Трампа, но даже поддержанной демократами бывшего госсекретаря Клинтон, лично огласившей "Поворот к Азии" в 2011 году. Однако ни один из двух претендентов не говорил об отказе от конфронтации с Китаем и поиске новых форм взаимодействия двух финансово-экономических систем. Речь шла только о выборе новых, более эффективных средств борьбы. Заявив о намерении понизить уровень конфронтации с Россией, покончить с войнами в мусульманском мире, в которых американские генералы не могут добиться победы, сократить военное присутствие в странах Европы и Азии, не желающих оплачивать американский "зонтик", Дональд Трамп ничего не говорил о "разрядке" с Китаем. Напротив, он грозил резко нарастить число авианосцев и других боевых судов, объявить торговую войну Китаю, обложив пошлиной в 45% товары из Поднебесной. Огласив смертный приговор ТТП, Трамп одновременно заявил о намерении заключить "жёсткие" двусторонние соглашения со странами тихоокеанского бассейна, при помощи которых можно будет контролировать уровень их связей с "красным драконом".

Но главное — "символ веры" Трампа, выраженный словами "Америка на первом месте" (America first!), исключает возможность сосуществования на равных с любой другой державой мира. Единственная страна, способная сегодня претендовать на такие отношения, — это Китай. Именно модель равенства заложена в концепции "нового типа отношений мировых держав", выдвинутой Председателем КНР Си Цзиньпином ещё в 2013 году. Эту концепцию он несколько раз безуспешно предлагал Бараку Обаме, отказываясь поступиться национальными интересами своей страны и согласиться на первенство США. Никаких уступок не стоит ожидать Трампу и в ходе весьма вероятных контактов на высшем уровне вскоре после начала деятельности новой администрации. Несмотря на существование в китайской элите, включая партийное руководство, сильных проамериканских настроений, товарищи по партии могут "не понять" любую слабину в отношениях с Трампом. Ведь первый год правления нового президента станет предвыборным для председателя Си Цзиньпина, которому в декабре 2017-го придется побороться за переизбрание на ещё один пятилетний срок.

Российский угол Тихоокеанского треугольника

Выслушав мои доводы в пользу продолжения новыми властями США старой политики сдерживания КНР, мои пекинские собеседники задали вполне логичный вопрос: какова будет позиция России? Не захотят ли в Москве встать над американо-китайской конфронтацией и получать выгоду в обмен на поддержку то одной, то другой стороны?

Свой ответ я начал с того, что у каждой из великих держав треугольника есть свои национальные интересы. Они могут меняться, создавая различные конфигурации в "треугольнике". Китай при Мао Цзэдуне и, особенно, при Дэн Сяопине мастерски сыграл на американо-советском противостоянии и за переход на сторону Америки получил огромные финансовые и технологические ресурсы, без которых не состоялось бы "китайское экономическое чудо". Национальные интересы СССР и КНР, совпадавшие до конца 50-х годов, окончательно разошлись.

На протяжении примерно последних 10 лет США осуществляют политику одновременного сдерживания как России, так и Китая, что подталкивало две наши страны если не к военному союзу, то к той или иной форме стратегического взаимодействия. В Вашингтоне вряд ли хотели получить такой побочный эффект, но не могли действовать иначе. Исходя из собственного понимания национальных интересов, правящие круги Соединённых Штатов стремятся не допустить утраты статуса мирового гегемона, а также эмитента глобальной валюты — доллара. Понадеявшись на слабость России после распада Советского Союза и присоединения её экономики к "вашингтонскому консенсусу", они были поражены и возмущены всё более независимым поведением Москвы на мировой арене. Доведя конфронтацию до грани мировой войны, Вашингтон не решился её перейти и будет впредь только "жать на тормоза". В то же время о прекращении гибридной войны и подрывной деятельности в области экономики вряд ли стоит даже мечтать. Таким образом, центр тяжести американской стратегии сдерживания, как обещал Трамп, скорее всего, переместится на Китай. Уже в ближайшие месяцы можно ожидать обострения торговой войны, а также крупных провокаций по периметру границ Поднебесной — в первую очередь на Тайване.

Национальные интересы подвергающихся давлению России и Китая, как минимум, в обозримом будущем будут совпадать на стратегическом уровне. Накопившееся за последние месяцы разочарование состоянием торгово-экономических отношений отступает на второй план перед новыми вызовами. В Москве не могут не понимать, что возможное временное снижение накала антироссийских действий будет объясняться именно стремлением покончить с характерным для режима Обамы распылением сил и средств ради концентрации на главном фронте, против Китая. При этом на создание раскола между Москвой и Пекином будут брошены мощные средства: жонглирование санкциями, дипломатия, пропаганда, действия агентов влияния в национальных элитах. На нескольких "круглых столах" и телевизионных ристалищах последних дней мне уже довелось слышать предложения "продать Китай подороже". К чести участников этих мероприятий отмечу, что пробные шары катали считаные единицы, а остальные эксперты в резкой форме осаживали их. Тем не менее в китайской печати уже появились встревоженные статьи на тему возможного изменения позиции России в условиях надвигающихся неприятностей с Америкой.

Конечно, наши национальные интересы, в значительной степени совпадающие сейчас с китайскими, могут с течением времени поменяться. Да и китайские интересы когда-то могут измениться. Но в Москве и Пекине сейчас правят реалисты. Они видят неизменность американских интересов, которые состояли в прошлом, состоят сейчас и будут состоять вечно в устранении любых мощных держав, способных конкурировать с США. Следовательно, ни России, ни Китаю не стоит питать иллюзий и надеяться, что кого-то из них "минует чаша сия". Не минует. При этом лучше всего, словами китайской пословицы, "быть вместе, как зубы и губы".

Не знаю, согласились ли с этими аргументами китайские коллеги. Но надеюсь, что российские читатели примут мою сторону.

США. Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 2 декабря 2016 > № 1990236 Юрий Тавровский

Абсолютным лидером среди стран-грузополучателей угля, экспортированного ОАО «Восточный порт», в 2016 является Южная Корея, сообщает служба коммерческой работы, маркетинга и связей с общественностью стивидорной компании.

В Южную Корею отправлено более 40% всей угольной продукции, обработанной стивидором. На втором месте Япония – 25%, а замыкает тройку лидеров Китай – более 11%. В этом году значительно возросли отправки угля в адрес Малайзии. Также среди грузополучателей Индия, Шри-Ланка, Вьетнам, Филиппины, Гонконг и т.д.

В 2016 году АО «Восточный Порт» ежемесячно посещали делегации из стран АТР – покупатели российских энергоресурсов. Среди них были и те, кто уже работает со стивидорной компанией, и те, кто рассматривает такое сотрудничество с введением в эксплуатацию в 2017 году Третьей очереди Угольного комплекса.

Свой выбор компании из стран АТР останавливают на специализированной стивидорной компании по ряду причин. Среди главных – оперативная работа: на данный момент общая производительность всей техники на угольном комплексе АО «Восточный Порт» – 3 тыс. тонн в час; возможность включения в контракты дополнительных услуг по очистке груза от металлического контамината с использованием мощных магнитных станций; блендирование, сортировка и доведение энергоресурса до контрактной экспортной фракции; экологичность предприятия.

АО «Восточный Порт» — крупнейший в России специализированный угольный терминал, оснащенный конвейерным оборудованием, вагоноопрокидывателями, судопогрузочными машинами и уникальной многоступенчатой системой магнитной очистки угля, не имеющей аналогов в России. По итогам 2015 года грузооборот АО «Восточный Порт» составил 22,8 млн тонн.

Основной груз – каменный уголь, добываемый в Кузбассе. В 2015 году экспортный уголь составил 99,8% от всего грузооборота стивидорной компании, менее 0,2% пришлось на каботажный уголь.

Ирина Таранец

Концепция умеренной оппозиции в Сирии провалилась

Вчера на заседании Совета Безопасности ООН по ситуации в сирийском Алеппо постпред России при ООН Виталий Чуркин выразил мнение, что концепция сирийской умеренной оппозиции так и не получила убедительного политического выражения: "Следует признать провал концепции умеренной оппозиции. В военном плане немногочисленные "умеренные" оказались солдатами "ан-Нусры" и прочих экстремистских группировок". По словам Чуркина, Россия "разделяет глубокую озабоченность положения гражданского населения в восточном Алеппо, но облегчить его страдания можно отнюдь не прекращением антитеррористической операции".

Сейчас сирийская армия постепенно берет под контроль восточные кварталы Алеппо. Уже удалось выбить незаконные вооруженные формирования (НВФ) из 14 жилых массивов. Воспользовавшись беспорядочным отступлением деморализованных боевиков, из районов, удерживаемых вооруженными группировками, в том числе террористами "Джабхат Фатх аш-Шам" (бывшая "Джабхат ан-Нусра"), вышли более 8,5 тыс. мирных жителей, из них около 4 тыс. детей.

Как заявила официальный представитель МИД России Мария Захарова, население, уставшее от гнета боевиков, их поборов и насилия, продолжает устраивать на подконтрольных джихадистам территориях акции неповиновения, несмотря на смертельный риск, который им угрожает. Так, в ходе попытки стихийного "прорыва" толпы в контролируемые правительством САР кварталы Алеппо 26 ноября террористы застрелили 4 человека, еще 15 получили ранения.

В МИД РФ отметили успехи сирийских властей в поисках путей прекращения вооруженного противостояния. Так, боевикам было позволено покинуть блокированный анклав Хан аш-Ших в Западной Гуте к юго-западу от Дамаска. По условиям соглашения порядка 2 тыс. вооруженных лиц и членов их семей на 29 автобусах вывозятся в провинцию Идлиб.

Готовится договоренность о мирном урегулировании ситуации в городе Ат-Тель, где предполагается создать комитет из 200 человек, который займется местным управлением и поддержанием правопорядка. В его состав войдут в том числе и бывшие члены незаконных вооруженных формирований, сложившие оружие и прошедшие процедуру амнистии. При этом "непримиримым" будет предоставлена возможность эвакуироваться в другие районы. Сирийские власти уже разблокировали дорогу Дамаск-Ат-Тель, по которой планируется наладить снабжение города продуктами питания и медикаментами.

Между тем, на Смоленской площади считают парадоксальной ситуацию, к которой чем очевиднее становятся позитивные подвижки в развитии ситуации в Сирии, тем громче звучат безосновательные обвинения западных политиков и официальных лиц в адрес Москвы и Дамаска, а также их призывы к введению очередных ограничительных мер против России и Сирии. "Некоторые испытывают глубокое разочарование по поводу провала своих геополитических планов на Ближнем Востоке и пытаются сорвать зло в той форме, в которой они это делают напрямую или через СМИ", - посетовала Захарова.

Saving Face: America’s TPP Disaster

Joseph Thomas

Long before US President-elect Donald Trump even began his presidential campaign, the Trans-Pacific Partnership (TPP) was already crumbling along with the rest of America’s so-called “pivot to Asia” policy.

In late 2011, then US Secretary of State Hillary Clinton would begin promoting what was called “America’s Pacific Century.” A US State Department archive containing Secretary Clinton’s remarks on the subject would reveal the “pivot to Asia” being promoted as (our emphasis):

…a need for a more dynamic and durable transpacific system, a more mature security and economic architecture that will promote security, prosperity, and universal values, resolve differences among nations, foster trust and accountability, and encourage effective cooperation on the scale that today’s challenges demand.

And just as the United States played a central role in shaping that architecture across the Atlantic – to ensure that it worked, for us and for everyone else – we are now doing the same across the Pacific. The 21st century will be America’s Pacific century, a period of unprecedented outreach and partnership in this dynamic, complex, and consequential region.

In both title and stated intentions, the “pivot to Asia” was a policy of, by and for the United States. Secretary Clinton would compare US intentions toward Asia Pacific with its alleged accomplishments across the Atlantic, even citing Afghanistan and Libya as success stories despite the fact that both nations were rendered and to this day remain decimated, dysfunctional failed states following US intervention.

From the Beginning the TPP was About Domination, Not Cooperation

Secretary Clinton would mention the TPP specifically, claiming:

There is new momentum in our trade agenda with the recent passage of the U.S.-Korea Free Trade Agreement and our ongoing work on a binding, high-quality Trans-Pacific Partnership, the so-called TPP. The TPP will bring together economies from across the Pacific, developed and developing alike, into a single 21st century trading community. A rules-based order will also be critical to meeting APEC’s goal of eventually creating a free trade area of the Asia Pacific.

In reality, however, the TPP was never about creating a “trading community,” it was about reasserting US domination over Asian-Pacific trade. Prominent US policy think tank, the Council on Foreign Relations (CFR), published a paper authored by Robert Blackwill, Henry Kissinger and Ashley Tellis titled, “Revising U.S. Grand Strategy Toward China.” In it, the TPP is referred to specifically in the context of containing China, not fostering economic cooperation (our emphasis):

The congressional role in sustaining a successful U.S. grand strategy toward China is manifested primarily in three areas: giving the president trade-promotion authority so that he may quickly conclude the Trans-Pacific Partnership (TPP) freetrade agreements now being negotiated in Asia, reforming and providing the defense budgets necessary to maintain U.S. power projection and a credible Asian alliance system, and continuously holding U.S. administrations accountable for the implementation of their response to the rise of Chinese power.

Here, rhetoric about building stronger and more beneficial relationships with Asia-Pacific is dropped, and the reality of US policy serving a singular agenda, the containment of China’s regional and global rise, is revealed. Throughout the report, the TPP is repeatedly cited as a means of competing with what US policymakers call “China’s asymmetrical economic advantages.”

China’s economic and geopolitical rise has in turn helped drive development across all of Asia. Immense infrastructure projects from highways connecting China to Thailand, dams powering Laos, ports and pipelines in Myanmar and rail projects region-wide alone have tangibly transformed Asia over the past decade in ways US economic and military ties have failed categorically to match.

The rise of China has led to new markets the entire region can now exploit, as well as providing Chinese citizens with disposable income reviving tourism across the region.

Hindering China’s rise, as the TPP seeks to do, then only hinders the collective rise of Asia-Pacific itself. That might explain why the US struggled to sell the TPP even to nations it repeatedly claimed constituted its traditional allies in the region.

“Universal Values” in Reverse

In addition to resistance from national governments across the region to sign onto the self-destructive, economically confining deal, the people of each and every respective nation courted for the deal also vehemently protested it. From New Zealand to Australia, Vietnam to Thailand and Japan to Malaysia, protests from a variety of advocacy groups periodically protested the TPP throughout the various stages of its development.

For nations like Japan, New Zealand and Australia, their governments simply ignoring protests and pushing the deal forward regardless only helped further expose its illegitimacy. Problems with the deal’s transparency also hindered its legitimacy and raised questions about its true purpose. Secretary Clinton’s insistence that the American “pivot to Asia” was about promoting “security, prosperity, and universal values,” as well as fostering “trust and accountability,” were seriously undermined by the TPP’s secretive nature, and frank policy papers like the CFR’s “Revising U.S. Grand Strategy Toward China” revealing the true nature of the deal.

“Trust and accountability” seem to be values least served by a secretive trade deal being forced onto an unwilling public, especially when it is being promoted as a means to strengthen economic cooperation when in reality it is designed to target and undermine cooperation with China — the largest economy in the region.

Trump “Nationalism” a Convenient Face-Saving Opportunity

US President-elect Donald Trump’s supposed nationalism provides US policymakers with a convenient face-saving opportunity. The TPP was already doomed long before the 2016 elections, but with President-elect Trump’s arrival on the political scene, policymakers and the Western media who have long attempted to promote the TPP, are now able to blame the TPP’s collapse on reinvigorated nationalist and protectionist proclivities in the United States, not the fundamentally flawed concept of maintaining a unipolar international order in the 21st century.

The BBC’s article, “US leaving TPP: A great news day for China,” openly admits the TPP was perceived by China as a “thinly disguised plan to contain China’s growing might.” It also admits that the deal was more about “bolstering American leadership in the region” than enhancing economic opportunities.

Despite these admissions and the obvious, counterproductive implications they have in regards to a region recoiling from US domination, the BBC attempts to both blame the incoming Trump administration for the deals failure, and portray Asia-Pacific’s independence from US influence as a negative net result for the world.

In reality, the Trump administration is subordinate to the vast corporate and financial interests that created and promoted the TPP in the first place. This attempt to save face by pinning the TPP’s demise on an administration that hasn’t even taken office yet, is simply a means of compartmentalising failure.

The United States is still deeply committed to projecting power and influence into Asia-Pacific, as embodied by ongoing operations carried out under the guise of “democracy promotion” through organisations like the National Endowment for Democracy (NED) and the Young Southeast Asian Leaders Initiative (YSEALI) in support of opposition fronts across the region that are indebted to and eager to serve American interests.

The most unpleasant aspects of the TPP deal have been and will continue to be promoted across Asia-Pacific through more subtle means, including through the work of various US-funded fronts posing as nongovernmental organisations (NGOs) as well as through lobbying groups and co-opted political fronts and the legislation pushed through by them on behalf of Washington and Wall Street.

At the end of the day, the Trump administration is simply helping the system tie up a loose end in the least embarrassing manner possible, while retrenching the TPP’s ambitions in a more decentralised and subtle strategy.

The Asia-Pacific region will need to continue building alternative networks and internal economic strength to counteract these attempts by Washington to reassert American domination across the region, domination that it has held onto for nearly a century with little for Asia to show for it beside war, political instability and economic manipulation designed to serve American interests at the cost of Asian prosperity and progress.

В 2017 учебном году Сухопутные войска России примут участие в 6 международных учениях

В 2017 учебном году соединения, части и подразделения Сухопутных войск (СВ) примут участие в 6 совместных учениях миротворческой и антитеррористической направленности с подразделениями армий Индии, Монголии, Вьетнама, Никарагуа и Пакистана, а также вооруженных сил стран – участниц Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ).

В завершившемся, 2016 учебном году под руководством Главного командования СВ подготовлен и успешно проведён ряд совместных с вооруженными силами Монголии, Индии, Пакистана, стран Шанхайской организации сотрудничества и ОДКБ: «Селенга-2016», «Индра-2016», «Дружба-2016», «Мирная миссия-2016», «Нерушимое братсво-2016», «Рубеж-2016».

Также в прошедшем учебном году комиссиями Главного командования СВ были проверены подчиненные учебные центры, соединения и воинские части Восточного военного округа.

Венцом боевой подготовки для СВ стала демонстрация возможностей подразделений и профессиональной выучки военнослужащих в ходе стратегического командно-штабного учения (СКШУ) «Кавказ-2016».

В целом личный состав соединений, воинских частей и подразделений СВ в ходе прошедших проверок и учений, в том числе на СКШУ «Кавказ-2016» действовал грамотно, показал твердые знания и хорошие навыки в боевой работе на закрепленной технике.

Основные усилия в подготовке СВ в новом учебном году будут направлены на дальнейшее совершенствование действий подразделений на незнакомых полигонах, в горных условиях, а также в арктической зоне.

Департамент информации и массовых коммуникаций Министерства обороны РФ

Новороссийск: ноябрьские рекорды экспорта зерна

В ноябре 2016г. через порт Новороссийска, по данным компании ТРАНСАГЕНТ, было отгружено на экспорт (по дате отплытия) 1,354 млн. тонн зерна. Это – самый масштабный ноябрьский экспорт зерна в новейшей истории НМТП. Он на 25,2% больше, чем за октябрь 2016г. и на 29,5% больше, чем за ноябрь 2015г. Сообщает агн. Зерно Он-Лайн.

В том числе пшеницы было отгружено 1,067 млн. тонн (и это рекорд за все ноябри), кукурузы 286,947 тыс. тонн (и это, кстати, тоже рекордный ноябрьский экспорт кукурузы в истории НМТП). Отгрузок ячменя в ноябре не было

Ноябрьский объем новороссийского экспорта пшеницы почти на 30% больше отгрузок октября и на 39,2% больше отгрузок ноября 2015г. Правда, 5,015 тыс. тонн – это казахская пшеница, отправленная в Италию.

На 1-м месте по отгрузкам пшеницы находится Египет (52,5%). Второе место заняла Кения (7,2%), третье – Вьетнам (6,2%). Всего через НМТП пшеница была экспортирована в 14 стран Азии, Африки, Ближнего Востока и Европы (11 в октябре).

Отгрузки кукурузу выросли на 26% по сравнению с октябрем и в 2 раза по сравнению с ноябрем 2015г. В лидерах оказались экзотические для экспорта российской кукурузы страны – Япония (37%) и Вьетнам (22,5%). Всего в ноябре кукуруза была экспортирована в 5 стран.

В рэнкинге отправителей зерна на первом месте находится компания Cargill-Yug (12,6%), на втором - Aston (8,6%), на третьем – Louis Dreyfus (8,4%)…

Всегда на распутье

Центральная Азия между глобализацией и регионализацией

Иван Сафранчук – кандидат политических наук, доцент кафедры мировых политических процессов МГИМО(У) МИД России.

Резюме В условиях глобализации нахождение на стыке регионов выглядело преимуществом. В процессе регионализации «пограничное состояние» оказалось вызовом. Украина, где элита раскололась по вопросу выбора – с Россией или ЕС, – пугающая иллюстрация.

Данная статья подготовлена на основе главы, которая войдет в коллективную монографию "Новые международные отношения: основные тенденции и вызовы для России". Ее готовит к изданию Департамент международных отношений Факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ.

К середине 2010-х гг. Центральная Азия оказалась перед выбором между тремя проектами – российско-казахстанским (региональный центр развития), американским (подключение к нероссийским транспортным коридорам), китайским (превращение региона в безопасную зону сухопутного транзита Китая в направлении Европы и Ближнего Востока).

Когда в центральноазиатских столицах осознали, что перечисленные проекты являются основными альтернативами, бушевал украинский кризис. Он в значительной степени искажал восприятие любых начинаний местными элитами. Их представления о геополитическом балансе в последние десять лет трансформировались, теперь они предпочитают геополитический нейтралитет, поэтому крайне настороженно относятся ко всему, в чем им видится «тень» геополитики. А такую «тень» давно подозревали в российском и американском предложениях, поэтому лучше относились к китайскому, хотя отдают себе отчет во всех его подводных камнях и отнюдь не собираются превращаться в обочину китайской экономики.

Мозаика вариантов

К концу 2014 г. и началу 2015 г. стало понятно, что страны Центральной Азии не могут или, скорее, не хотят делать окончательный выбор (даже в случае вступления в ЕАЭС, как Казахстан и Киргизия). Первыми это уловили Соединенные Штаты. Осенью 2014 г. американские дипломаты предложили китайским коллегам обсудить возможности координации между Новым Шелковым путем (НШП) и Экономическим поясом Шелкового пути (ЭПШП). В марте 2015 г. высокопоставленные американские дипломаты открыто объявили (хотя в непубличном формате эта позиция существовала с конца 2013 г.), что позитивно относятся к ЭПШП (но негативно к ЕАЭС) и считают, что НШП и ЭПШП «полностью стыкуются» (fully complementary).

Весной 2015 г. Россия тоже сформулировала предложение Китаю – сочетать ЭПШП и ЕАЭС, и 8 мая Си Цзиньпин подписал в Москве декларацию о сопряжении двух проектов. А через несколько дней в Пекин прибыла американская делегация во главе с заместителем помощника государственного секретаря по делам Южной и Центральной Азии Ричардом Хоугландом, которую приняли на невысоком (возможно даже – намеренно невысоком) уровне. Американцы предложили скоординировать НШП и ЭПШП. Таким образом, к настоящему времени Китай имеет возможность сочетать свой ЭПШП и с российским ЕАЭС, и с американским НШП. Уровень китайско-российских переговоров на этот счет явно выше, однако темпы согласований невысоки по обоим направлениям.

Какие из трех проектов более совместимы? Вернее, сейчас вопрос стоит таким образом: какой из них – российский или американский – более стыкуем с ЭПШП (варианта совместного развития НШП и ЕАЭС нет в повестке дня ни одной из сторон)?

Интересно, что при всей разнице между американскими инициативами «Большой Центральной Азии»/«Нового Шелкового пути» и китайским ЭПШП у них есть общая основа. В Америке даже иногда пишут, что Китай собирается делать именно то, что хотели, но так и не сделали США. По разным причинам, но и американцы, и китайцы опираются на идею глобализации. Соединенные Штаты намеревались (и по-прежнему говорят об этом, правда, без прежнего энтузиазма) дать Центральной Азии доступ к глобальному пространству. КНР желает сохранить собственную включенность в глобальную экономику, поддержать или максимально продлить ее прежнюю модель. Китаю нужно пройти через Центральную Азию к Европе и Ближнему Востоку.

У интеграционного проекта России другой приоритет – создание максимально сплоченной региональной экономической группы. Для этого внутри экономического объединения нужно снять барьеры для движения товаров, услуг, капиталов, рабочей силы. Однако это возможно в той степени, в какой укрепляются общие внешние границы объединения.

Впрочем, наличие похожей основы в американском и китайском «шелковых путях» может как раз и не быть аргументом в пользу их сочленения. Зачем Китаю американский «тезка», если он сам собирается делать примерно то же самое? В США полагают, что китайцы способны создавать физическую инфраструктуру («железо»), а американцы – «софт», так как имеют большой опыт в установлении режимов торговли. Впрочем, Китай может рассматривать это как предложение Вашингтона совместно управлять инфраструктурой, сооруженной на китайские деньги, что Пекин вряд ли будет склонен принять, если только не окажется вынужден сделать это в силу дополнительных обстоятельств (например, связанных с вопросами региональной безопасности).

Стыковка же российского и китайского проекта может иметь смысл и для Китая, и для России. Подчеркнем, что большая перспектива видится не в объединении двух проектов, а в их скоординированной параллельной реализации. Евразийский экономический союз предоставляет Китаю надежный и безопасный транзит в нужных ему направлениях, а Пекин участвует в развитии пространства ЕАЭС не как периферии своей экономической системы, а как самостоятельного центра развития в Евразии. Это может отвечать и интересам самих стран Центральной Азии.

У тамошних элит есть интерес и к региональному, и к глобальному видению своего региона. Центральноазиатские государства не заинтересованы в том, чтобы оказаться запертыми в глубине Евразии, вдали от магистральных торговых маршрутов. Но им не нужна и полная открытость. В абсолютных цифрах весь регион исключительно мал в масштабах мировой хозяйственной системы. При полном снятии барьеров государства рискуют потерять экономический суверенитет, стать пространством сухопутного транзита, ряда крупных инфраструктурных и энергетических проектов, которые будут обслуживать экономические интересы элиты, мало что давая основной массе населения.

Для поддержания долгосрочной социальной стабильности региону нужно широкое экономическое развитие с реиндустриализацией для создания рабочих мест. Объективно этому может способствовать и глобализация, и регионализация. Главное – определить безопасный баланс, и теоретически Китай и Россия имеют наилучшие шансы ему содействовать. Решение этого практического вопроса будет идти параллельно с научными дискуссиями о соотношении трендов глобализации и регионализации в современном мире.

Мир не для Центральной Азии

Представители разных школ называют происходящие в мире изменения в информационной и научно-технологической сфере по-разному: третьей промышленной революцией (Джереми Рифкин), новым технологическим укладом (Сергей Глазьев) или просто «новой реальностью». Но все имеют в виду примерно одно и то же. Прорывные технологии вытесняют традиционные способы производства. Экстраполяция уже идущих процессов в будущее приводит ученых и предпринимателей к мысли, что многие сектора экономики в скором будущем серьезно трансформируются; изменятся способы и география производства, распределение добавленной стоимости между участниками производственных процессов. В результате серьезно изменится баланс между развитыми и развивающимися странами.

Ожидается, что производство станет: менее энергоемким – понадобится меньше нефти и газа, менее материалоемким – упадет спрос на промышленные металлы, менее трудоемким – сократится использование дешевой рабочей силы. Все вместе это может серьезно двинуть вперед тенденцию, которая отчасти наблюдается уже сейчас, – возвращение производств из развивающихся стран в развитые. Роль тех, кто находится в индустриальных и сырьевых нишах, уменьшится, а тех, кто занимает научно-техническую нишу, возрастет.

Вопрос, как именно новые технологии изменят международную политику и мировой порядок, остается открытым. Возможно, верх возьмет тенденция глобализации, когда роль национальных правительств снизится, и субъектами глобализации станут развитые регионы/области в различных частях мира. На заре глобализации Жак Аттали прогнозировал мир (в русском переводе его книга вышла в 1991 г. под заголовком «На пороге нового тысячелетия»), в котором центры развития (мегаполисы) объединены в глобальную систему, а мировая элита ведет кочевую жизнь, свободно перемещаясь по миру между центрами развития. При этом мегаполисы разделяют огромные пространства, отданные на откуп новым варварам, тем, кто не получил доступ в новую современность и отброшен за пределы цивилизации. Теперь, на новом витке развития технологий и ожидаемых в связи с этим перемен, такое направление мысли опять набирает силу. Пусть и немного в других терминах, но речь идет в принципе о том же. Прогнозируется выделение «долин» (территории-лидеры в производстве и использовании новых технологий), вокруг которых образуются «пояса» – «зеленый» (менее развитый, чем «долина», но живущий с ним в определенном симбиозе и дружественный), «желтый» (еще менее развитый и живущий в определенном симбиозе с «зеленым») и «красный» (совсем неразвитый и нестабильный). (См. Евгений Кузнецов. Россия и мир технологического диктата. Три сценария будущего // Россия в глобальной политике. 2016. № 2.)

Сохраняется множество вопросов. Развернется ли соперничество между «долинами»? Какие формы оно может принимать, какими методами осуществляться? Почему менее развитые «пояса» смирятся со своим положением и не попытаются атаковать «долины»? Как вся эта система будет управляться, если границы между «долинами» и «поясами» не совпадут с нынешними границами государств?

В долгосрочной перспективе возможна попытка построить «новый мир» на основе других технологий (и сопутствующих им ценностных и мировоззренческих парадигм), но в обозримой перспективе роль правительств (и индивидуально, и в коалициях) останется высокой. Субъекты «новой реальности» станут сотрудничать с правительствами развитых стран, где есть сложившаяся элита, а не обособятся в своих «долинах» и не займутся (по крайней мере, пока) строительством параллельного мира.

В условиях нарастания нестабильности роль правительств, обеспечивающих безопасный ареал деятельности для бизнеса, скорее возрастет, чем уменьшится. Более того, можно ожидать увеличения роли национальных властей и в контроле за распространением прорывных технологий, предотвращением в сотрудничестве с бизнесом промышленного шпионажа. Эта линия соперничества будет способствовать появлению нескольких центров развития, в той или иной степени между собой конкурирующих. Это, а также ряд других обстоятельств может поддержать тенденцию регионализации.

Модель мировой экономики последних десятилетий опиралась на глобальные цепочки добавленной стоимости (GCV), когда части производства конечной продукции были распределены по миру, а развивающиеся страны привлекали их на свои территории, что стимулировало экономическую глобализацию. В «новой реальности», по крайней мере на ранних стадиях, глобализация не так необходима. Производства концентрируются в тех странах и регионах, где есть высококвалифицированные кадры, а они системно воспроизводятся именно в развитых странах (образование, прикладная и теоретическая научные школы, производственный сектор). Будут формироваться «эволюционные спирали», где прогресс или запрос в каком-то одном сегменте подхлестывает усилия и развитие в другом. Подобной системой «эволюционной спирали» обладают лишь немногие государства, и только они в состоянии претендовать на создание новых технологических зон, имеющих, особенно поначалу, региональные масштабы.

Регионализации в «новой реальности» будет также способствовать покупательная способность и емкость рынков сбыта. Поскольку технологическую и образовательную базу под «новую реальность» могут создать и поддерживать лишь развитые страны, они же предоставят и рынки сбыта, так как их жители располагают соответствующим уровнем покупательной способности. Как указывает Boston Consulting Group, «одним из следствий этих процессов станет то, что глобальное производство будет все чаще становиться региональным. Поскольку низкозатратные производственные центры существуют во всех регионах мира, большее число товаров, потребляемых в Азии, Европе и Америках, будет сделано вблизи дома». Процесс возвращения в развитые страны ранее вывезенных производств и технологий уже начался.

Пока в развитых высокотехнологичных центрах в процессе регионализации намечается концентрация прежде всего высокотехнологичного и дорогостоящего производства. Однако эксперты указывают, что по мере удешевления технологий в этих же центрах будет концентрироваться и изготовление дешевой потребительской продукции, отданное роботизированным линиям, что приведет к снижению стоимости конечной продукции. Если оба сегмента – и дорогие высокотехнологичные, и массовые дешевые товары – будут производиться в развитых технологических центрах, по развивающимся странам будет нанесен сокрушительный удар.

В этой связи перед государствами, опоздавшими к раздаче дивидендов от глобализации, вырисовывается достаточно мрачная перспектива. Они постепенно окажутся отсечены от интеллектуальных ресурсов, инвестиций, капиталов и технологий. Это, в свою очередь, снизит их шансы на создание собственных технологических зон, повысит угрозу внутренней нестабильности и оттока кадров ввиду отсутствия нужного количества рабочих мест.

Кого выбрать?

Вероятность создания в Центральной Азии собственных технологических зон в рамках «новой реальности» нулевая. Несмотря на обширные запасы сырья и декларируемые из года в год высокие темпы роста ВВП, доля региона в абсолютных величинах по мировым масштабам незначительна. Экономики таких объемов не в состоянии профинансировать создание собственной технологической и научной базы. Что касается дешевых сегментов производства, в том числе тех, которые сегодня выводятся из Китая, то Центральная Азия вряд ли сможет конкурировать с такими странами, как Вьетнам, Лаос, Камбоджа, Индонезия. Они уже оседлали этот процесс и имеют преимущество в виде близости к международным морским торговым маршрутам.

В Центральной Азии нет научно-технического потенциала для превращения в самостоятельный региональный центр развития. Рано или поздно центральноазиатским странам придется примкнуть к какому-то из формирующихся центров мирового развития, к одной из технологических зон, чтобы сохранить свою включенность в мировые процессы. Выбор невелик, как и число центров развития в «новой реальности». По большому счету, это может быть «Большой Запад» (Соединенные Штаты, Евросоюз, Япония, Южная Корея), Китай или Россия. Конкуренция между всеми центрами обостряется, одной из ее составляющих является получение преимуществ при переходе к новому технологическому укладу.

США и их наиболее развитые с технологической точки зрения союзники идут в авангарде. При этом сохранение глобализации в прежнем виде не выгодно Соединенным Штатам, т.к. дает явные преимущества Китаю. Шансы Центральной Азии войти в американскую технологическую зону, скорее всего, невысоки. В рамках «новой реальности» Центральная Азия не особенно нужна американцам по экономическим соображениям – как источник сырья или региональная индустриальная база. Однако интерес к региону, вероятно, сохранится не потому, что он нужен США, а поскольку может быть нужен другим, то есть в силу желания иметь влияние на процессы в Евразии в рамках конкуренции с прочими центрами развития, расположенными в разных концах континента.

Вашингтон обычно комплексно рассматривает вопросы геополитики и экономики. Именно геополитическая лояльность Японии и Германии (после Второй мировой войны), Южной Кореи и Тайваня позволила им получить доступ к технологиям, финансовой помощи и американскому рынку сбыта. Исключение из этого правила – Китай. Однако в отношении него США проводят курс не только экономического сотрудничества, но и геополитического сдерживания.

В рамках «новой реальности» геополитическая составляющая, которая определяется конкуренцией с другими центрами развития, может стать еще более значимой в американской региональной политике (если, конечно, в Вашингтоне не возобладают настроения в пользу изоляционизма). Поэтому геополитические вопросы окажутся как минимум обязательной «нагрузкой» к американской экономической программе для Центральной Азии (если таковая появится). Более вероятно, что такая экономическая программа станет компенсацией за готовность играть определенную геополитическую роль в Евразии. Но даже в таком качестве Центральная Азия серьезно уступает Европе и АТР в системе американских приоритетов. Эти регионы и созданные для них проекты Трансатлантического и Транстихоокеанского партнерства наиболее важны для США.

Более реалистичным может быть вариант вхождения в сферу технологического влияния Китая. Однако и тут есть ряд вопросов. Китайская экономика извлекла из глобализации максимально возможные дивиденды, став второй в мире (и первой – по паритету покупательной способности). В принципе Пекин хотел бы, чтобы прежняя модель мирового хозяйства, в рамках которой он неуклонно набирал силу, продолжала функционировать. Тем не менее, в КНР осознают новые тенденции, а также свою неспособность долгосрочно играть против мировых трендов; Пекин пытается не отстать от них. В абсолютных цифрах можно представить, что Китай создает высокотехнологичную экономику, свою собственную технологическую зону, столь же активно, как и «Большой Запад». Однако в сравнительных категориях картина выглядит не столь оптимистично. Пекину трудно перевести свою экономическую систему в «новую реальность».

Теоретически Китай способен помочь Центральной Азии создать производственную зону с опорой на его технологии. Однако на деле КНР выгоднее и целесообразнее вкладывать средства в развитие такого центра не в Центральной Азии, а в собственных западных провинциях, граничащих с Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном. Это не исключает полностью вероятности того, что производственные мощности частично возникнут и в приграничных странах. Максимум, на что стоит рассчитывать Центральной Азии, – создание отдельных производств, полностью завязанных на китайскую технологическую зону (субзону в Синьцзян-Уйгурском автономном районе) с ее стандартами. В остальном же ключевое внимание Пекин будет уделять западным провинциям и в целом переводу всей своей экономики в «новую реальность», что затянется на десятилетия.

Государства Центральной Азии продолжают сохранять тесные экономические связи с Российской Федерацией. В плане создания собственной технологической зоны Россия отстает как от США и их союзников, так и от Китая. Долгое время она, как и другие страны постсоветского пространства, делала ставку на встраивание в процессы глобализации в качестве «догоняющего». Однако высокие цены на энергоресурсы позволили ей аккумулировать значительные финансовые резервы, повысить благосостояние граждан (что превратило их в активных потребителей), а вслед за этим стал расти и уровень стратегических амбиций. Москва взяла курс на более активную промышленную политику, включающую реиндустриализацию и модернизацию.

Сейчас индустриальный и модернизационный проект в России идет с опорой на собственные силы, но не в изоляционистском ключе. Корпорации «Ростех», «Росатом», «Роснано», инновационный центр «Сколково» ведут индустриальные и технологические проекты за счет доступа на открытом международном рынке к необходимым кадрам и технологиям.

Пока рано говорить, удастся ли сформировать собственную технологическую зону, являющуюся центром притяжения для соседних регионов. Однако в любом случае Москва демонстрирует готовность быть самостоятельным мировым игроком, что требует подкрепления амбиций не только политической волей, военной силой, определенным масштабом экономики, но и способностью к производству и промышленному внедрению современных технологий. Поэтому, скорее всего, Россия приложит немало усилий для создания собственной технологической и индустриальной зоны.

Однако перспективы присоединения стран Центральной Азии стоит рассматривать не только с точки зрения того, в какую из зон им хотелось бы войти или в какую их возьмут (варианты «в какую хотелось бы» и «в какую возьмут» не обязательно будут совпадать). Но дело даже не в расхождении между желаниями и возможностями; это распространенная дилемма, и страны Центральной Азии сталкиваются с ней в разных проявлениях с момента обретения независимости. Важнее другое, а именно: как выбирать – в какую технологическую зону хотелось бы попасть? Естественно желание оказаться в одной компании с наиболее развитыми державами. Это подталкивает к выбору в пользу наиболее продвинутой ниши, а дальше уже появляются соображения «возьмут или не возьмут», «на каких условиях возьмут» и «как эти условия можно улучшить».

США и некоторые из их союзников являются безусловными лидерами в создании прорывных технологий и формировании на их основе «новой реальности». Китай и особенно Россия отстают. Однако для стран Центральной Азии, как ни парадоксально, отстающие могут оказаться более перспективными партнерами, чем лидеры (не просто более доступными, а именно более перспективными) по следующим соображениям.

После получения независимости государства Центральной Азии пытались стать заметными региональными/мировыми игроками в энергетическом секторе (с опорой на углеводороды – Туркменистан, Казахстан, за счет гидроэнергетики – Таджикистан и Киргизия), индустриальной (Казахстан, Узбекистан) или транзитно-транспортной (Казахстан, Киргизия) сфере. Если, как сейчас ожидают многие специалисты, все эти ниши станут менее значимыми и доходными при масштабном внедрении новых технологий, страны Центральной Азии столкнутся с серьезными проблемами.

Трудно вообразить, какая экономическая роль доступна Центральной Азии в «новой реальности» и, соответственно, какой может быть программа экономического сотрудничества этого региона с западным центром развития, если он кардинально снизит зависимость от ископаемого сырья, промышленных металлов, дешевой рабочей силы. Центральная Азия, вероятно, превратится в глубокую периферию, впрочем, возможно, значимую в некоторых геополитических раскладах.

Китай и Россия будут неминуемо дольше внедрять прорывные технологии. Но, скорее всего, надолго сохранят интерес к значительной части «старой экономики» для обеспечения рабочих мест и приемлемого уровня социальной стабильности. Эта «старая экономика» нуждается в протекционистских мерах для выживания и дальнейшего функционирования. Поэтому в Евразии на протяжении еще как минимум одного поколения политиков будут значимы не только кардинальные сдвиги в мировой экономике, но и региональные процессы, заключающиеся в продлении жизненного цикла «старой экономики». Рассуждения о том, что тот, кто отстанет в самом начале, отстанет навсегда, не всегда верны; по крайней мере ранее при формировании новых технологических укладов были «догоняющие», которые после периода первоначального отставания занимали в новой системе достойное место.

Сотрудничество с Россией и Китаем дает Центральной Азии возможность выиграть время, чтобы найти приемлемые варианты вхождения в «новую реальность». Это не значит, что можно стать успешным «догоняющим» с нуля. Необходимо иметь задел в виде прорывных технологий и какую-то часть экономики, основанную на них, но трансформация всего хозяйства занимает длительное время. То есть неизбежен период, когда «новая» и «старая» экономика сосуществуют параллельно, так как без первой нет долгосрочного будущего, а без второй невозможно обеспечить базовую социальную и политическую стабильность при имеющихся демографических тенденциях. Центральной Азии понадобятся партнеры, которые и сами будут в подобной ситуации, и помогут региону, с одной стороны, зацепиться за «новую экономику», а с другой – сохранить «старую» в необходимых масштабах на переходный период.

Если Россия сможет создать собственную технологическую базу, то, как показывает исторический опыт, она будет в большей мере включать другие страны в свое экономическое и технологическое пространство как равных партнеров. Если же Россия начнет серьезно отставать, то выбор Центральной Азии сведется к двум основным вариантам: либо превратиться в периферию китайской экономики и одновременно транзитное пространство для сухопутной связи Китая с Ближним Востоком и Европой, либо стать евразийскими «наемниками», которые в рамках конкурентной борьбы центров развития в Евразии (если такая развернется в широком масштабе) по заказу одних будут мешать другим.

Новые ставки

Страны Центральной Азии на протяжении всего периода своей независимости пытались интегрироваться в мировую систему. Делали они это порознь, а не как единый регион. Отдельные государства нацеливались на разные ниши в мировой системе. Туркменистан ставил на энергетический сектор и стратегически, и тактически. Казахстан и Узбекистан делали первоначальный упор на сырье, рассчитывая затем перейти в индустриальную сферу. Киргизия и Таджикистан стратегически рассчитывали на водно-энергетический сектор, но в краткосрочной и среднесрочной перспективе старались заработать на транзитно-транспортных проектах. В выбранных нишах все страны Центральной Азии хотели быть важными игроками не регионального, а именно мирового масштаба.

Возможно, 2002–2007 гг. были пятилеткой наибольших возможностей для стран Центральной Азии, когда они могли разыграть свои ставки. За счет геополитического интереса к региону США и их союзников центральноазиатские государства имели шанс выторговать специальные условия интеграции в мировую систему, а не общие, как для десятков развивающихся стран, которые подключались к глобализации и занимали ниши в конце мировых «пищевых цепочек». В силу исторических обстоятельств настоящего прорыва в развитии в тот период не случилось. При этом именно тогда элиты региона лично вступили в глобальный «мир больших денег».

Для Центральной Азии не сыграла ни ставка на глобализацию, ни ставка на геополитику. Два события 2008 г. – геополитический кризис на Кавказе и глобальный финансово-экономический кризис – воспринимались через призму уже существующих и нарастающих сомнений в глобализации и осознания рисков геополитических игр. В таких условиях концепция регионализации могла быть интересна. В социально-экономическом плане регионализация теоретически дает новый шанс на развитие для стран, оказавшихся на периферии глобализации или занявших наиболее периферийные ниши мировой экономической системы.

Однако оказалось, что процесс регионализации меняет политические правила настолько, что и в нем появляется геополитическая составляющая. Сначала боялись того, что региональные лидеры (в случае с постсоветской Евразией речь шла о России) будут покушаться на национальный суверенитет других участников региональных объединений. Опасения воплотились лишь отчасти. Более значимыми и непривлекательными для Центральной Азии оказались другие проявления регионализации, а именно проблема границ между регионами.

В рамках тренда глобализации нахождение на стыке регионов выглядело преимуществом. Все мечтали стать «мостами» между Севером и Югом, Востоком и Западом. В процессе регионализации «пограничное состояние» оказалось серьезным вызовом. Украинский кризис 2013 г., когда местная элита раскололась по вопросу выбора направления углубленного сотрудничества – с Россией или ЕС, – пугающая иллюстрация. Элиты Центральной Азии так и не смогли разрешить коллизии между глобальными и региональными тенденциями, обозначившиеся на рубеже десятилетий. Старые противоречия и развернувшиеся вокруг них политические игры продолжаются. Но быстрое развитие новых технологий ставит новые задачи в дополнение к старым.

Страны региона не заняли в «старой» мировой экономике желаемого места и продолжают за него бороться. Но теперь им нужно думать о месте в «новой экономике», где шансов именно для них может быть еще меньше, но могут открыться возможности для отдельных представителей обществ и элит Центральной Азии.

Таким образом, местным элитам необходимо найти сразу несколько балансов: между своей заинтересованностью в глобализации и в регионализации; между интересом к проектам, на которых богатеет элита (транзит, крупные инфраструктурные проекты и т.д.), и проектам, которые бы дали экономические возможности для всего населения (реиндустриализация); между усилиями по сохранению для себя ниш в «старой» мировой экономике и нахождению ниш в «новой».

Все это станет проверкой элит на компетентность. При определенных обстоятельствах это может даже стать тестом на их приверженность интересам собственных стран и обществ, готовности пожертвовать своими благами ради регионального развития и обеспечения базовых потребностей сограждан. Не исключено, что какая-то часть региональных элит провалит этот тест, а это активизирует процесс обновления, который в той или иной степени будет проходить в любом случае.

Странам региона предстоит скорректировать свои прежние, не сыгравшие в полной мере ставки и сделать новые. Во многом они будут зависеть от того, какие позиции займут внешние партнеры. Страны региона хотят экономического сотрудничества без геополитической «нагрузки».

Казахстан. Китай. Азия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 ноября 2016 > № 1999006 Иван Сафранчук

Сохранение превосходства

Оборонная стратегия для новой администрации

Эндрю Крепиневич – президент и почетный старший научный сотрудник Центра стратегических и бюджетных оценок

Мак Торнберри – конгрессмен-республиканец из Техаса и председатель Комиссии Палаты представителей по делам Вооруженных сил.

Резюме США придется взять на вооружение «тактику ведения полуторной войны», что позволит одновременно сдерживать Китай или вести крупномасштабную войну с ним и отправить экспедиционный корпус в Европу или на Ближний Восток.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 5, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Следующий президент США получит незавидное наследие в сфере безопасности. Сегодня Соединенные Штаты вынуждены отражать все более серьезные угрозы, будучи в нарастающей степени ограничены в средствах и находясь в ослабленном положении. При этом как внутри страны, так и за рубежом все чаще звучат сомнения по поводу готовности американцев защищать своих друзей и собственные интересы. В Европе, западной акватории Тихого океана и Персидском заливе – регионах, которые и демократические, и республиканские администрации давно считают жизненно важными для национальной безопасности США – ревизионистские державы стремятся опрокинуть устоявшийся мировой порядок. В Европе российский президент Владимир Путин захватил Крым, развязал опосредованную войну на востоке Украины и угрожает союзникам НАТО на периферии России. Продолжая демонстрировать вновь обретенную самоуверенность, Россия отправила войска в Сирию и нарастила ядерный арсенал. После неудачной попытки «перезагрузки» отношений с Москвой президент Барак Обама жестко предупредил Россию и ввел против нее экономические санкции, которые не помогли сдержать Путина.

«Разворот» администрации в сторону Азии, продолжающийся уже пять лет, также не подкреплен эффективными действиями. Китай продолжает увеличивать военные расходы, инвестируя большие средства в системы вооружений, которые представляют угрозу для американских сил в западной акватории Тихого океана. В итоге мы видим: Китай все чаще демонстрирует растущие экспансионистские притязания в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, а также возможности для достижения поставленных целей. Не довольствуясь урегулированием споров посредством дипломатии, Пекин осуществляет милитаризацию, строя военные базы на природных и искусственных островах. США не смогли дать энергичный отпор провокациям, и союзники усомнились в готовности американцев выполнять свои давнишние обязательства в сфере безопасности.

Сомнения в способности Соединенных Штатов играть лидирующую роль подливают масла в огонь нестабильности на Ближнем Востоке. В Ираке администрация Обамы лишилась с таким трудом завоеванных позиций, выведя все американские войска и создав вакуум в сфере безопасности, что стало предпосылкой для усиления иранского влияния и формирования «Исламского государства» (ИГИЛ, запрещено в России. – Ред.). Усугубив свои стратегические просчеты, администрация в корне ошибочно интерпретировала характер «арабской весны», не поняв, что восстания создадут возможности для радикальных исламистов, а не приведут автоматически к новому демократическому устройству общества. Опыт предыдущей администрации в Ираке ничему не научил администрацию Обамы, которая решила «руководить на расстоянии» в Ливии, организовав интервенцию для свержения Муаммара Каддафи лишь для того, чтобы объявить о победе и оставить страну в хаосе и разрухе. Затем она провела «красную линию», под которой понималось применение президентом Башаром Асадом химического оружия, но не перешла к решительным действиям, когда Башар ее пересек. В итоге нестабильность на Ближнем Востоке усугубляется, а влияние США падает.

При администрации Обамы возросла угроза исламского терроризма. Суннитские группировки «Аль-Каида» и ИГИЛ закрепились в Ираке, Ливии, Сирии, Йемене и даже в Западной Африке. Переговоры Обамы с Ираном, родиной радикального шиитского исламизма, не помешали этой стране участвовать в опосредованных войнах в Ираке, Сирии и Йемене, а также поддерживать движение «Хезболла» в Ливане. Ядерная сделка с Ираном несколько замедлила его продвижение к созданию собственного ядерного оружия, но предоставила этому одиозному режиму доступ к десяткам миллиардов долларов ранее замороженных активов. Уже в марте Тегеран испытал баллистические ракеты, способные нести ядерные заряды, проявив вопиющее пренебрежение к резолюции Совета Безопасности ООН.

Нестабильность еще больше усиливается из-за начала военного соперничества в относительно новых сферах: в космосе и киберпространстве. Рано или поздно оно перекинется и на подводную экономическую инфраструктуру.

Поскольку нынешний подход терпит крах, следующему президенту потребуется другая оборонная стратегия. Она должна состоять из трех основных частей: четко заявить, к чему стремятся Соединенные Штаты, чего они хотят добиться, понять, какие средства имеются для достижения этих целей, а также разработать руководящие указания относительно использования этих средств. Это позволит США не допустить возникновения гегемонистской державы на евразийской периферии и сохранить доступ к общим благам, не обанкротив при этом страну.

Цели и средства

Главная цель американской внешней политики – не допустить, чтобы недружественное государство установило гегемонию в ключевых регионах – Европе, западной акватории Тихого океана или в Персидском заливе – и аккумулировало мощь, позволяющую угрожать ключевым интересам США. Так, в первой половине XX века Соединенные Штаты два раза вели войну в Европе, чтобы победить Германию, и один раз в Тихом океане, чтобы победить Японию. В годы холодной войны они работали с союзниками над пресечением доминирования Советского Союза в Западной Европе или расширения его влияния на Ближнем Востоке и в Восточной Азии. Эта цель актуальна и поныне.

Чтобы сохранить возможность взаимодействия с союзниками и торговыми партнерами, США также нужен доступ к общему достоянию или благам. Свыше 70 лет американская армия несет ответственность по обеспечению гарантированного доступа к морям и воздушному пространству – не только для самих Соединенных Штатов, но и для других стран. Они настолько хорошо справляются с этой задачей, что многие стали считать это чем-то само собой разумеющимся. Однако сохранение доступа к общечеловеческим благам – нелегкая и недешевая работа. Если бы США отказались от этой роли, их не смогла бы заменить другая держава-единомышленница.

Выполнение этих задач становится с каждым днем все труднее из-за того, что у ревизионистских стран появляются новые возможности и средства по ограничению доступа, такие как оружие для нанесения высокоточных ударов на большом расстоянии, противоспутниковые системы и всевозможные виды кибероружия. Все они предназначены для нападения на «мышечную систему» американской армии (авиабазы и авианосцы передового базирования) и ее «нервную систему» (системы слежки, разведки, связи и наведения на цель).

Хотя Соединенные Штаты уже не доминируют в мире, как это было после окончания холодной войны, страна все еще занимает завидное положение относительно ревизионистских держав. Она обладает большими природными ресурсами и полезными ископаемыми, действенной системой свободного предпринимательства и самыми здоровыми демографическими характеристиками из всех крупных держав. Соединенные Штаты доказали способность ассимилировать иммигрантов, а система образования, хотя и нуждается в безотлагательной реформе, все же считается одной из лучших в мире. Благодаря географической изоляции и миролюбивым соседям США могут позаботиться об обороне родины вдали от ее берегов. В длинном списке союзников Вашингтона – большинство крупнейших экономик мира. Соединенные Штаты гордятся лучшей в мире армией с точки зрения персонала и военной техники, а также опыта проведения широкого спектра операций.

Но, несмотря на появление все новых и новых вызовов безопасности, Вашингтон продолжает сокращать военные расходы. С 2010 по 2016 гг. военный бюджет снизился на 14% в реальном выражении и примерно на 30%, если рассчитывать его как процент ВВП. Вероятно, расходы на оборону продолжат снижаться и в следующем десятилетии, поскольку проценты по государственному долгу растут. Наиболее дееспособные союзники вносят еще меньший вклад. Из самых богатых стран НАТО только Великобритания тратит на оборону больше 2% ВВП, которые были определены как минимальная планка для членов альянса. Япония по-прежнему ограничена потолком в 1% ВВП, который она сама же для себя установила.

Это не значит, что США должны просто привязать свои расходы на оборону к конкретному проценту ВВП. Уровень должен зависеть от многих факторов, включая виды угроз, риск, на который готов пойти американский народ, вклад союзников и др., тем не менее снижение военных расходов – особенно в сравнении с инвестициями ревизионистских держав – ставит Вашингтон и его союзников во все более опасное и уязвимое положение. Как сказал в 2014 г. бывший министр обороны Роберт Гейтс, «сокращение Соединенными Штатами расходов на оборону сигнализирует о том, что мы не заинтересованы защищать свои глобальные интересы». Но Вашингтону необходимо сделать нечто большее, чем просто вкладывать больше денег. Нужна стратегия для более эффективного расходования этих долларов и повышения боеспособности армии.

Наметить курс

Средства всегда ограничены, так что стратегия заключается в том, чтобы сделать правильный выбор. Для этого политикам надо учитывать не только актуальность угрозы, но и ее масштабы, форму и направленность. Радикальный исламизм представляет самую непосредственную и реальную опасность, с которой сталкиваются американцы, но у Китая и России гораздо больше возможностей угрожать безопасности США. Китай, быстро усиливающаяся держава, имеет наиболее дееспособные традиционные вооруженные силы, не считая американской армии, а Россия, хоть и переживает упадок по всем признакам, по-прежнему сохраняет самый большой в мире ядерный арсенал. Тем временем угроза, исходящая от Ирана, преимущественно сводится к тому, что если у этой страны все же появится ядерное оружие, к обладанию которым она стремится, это станет спусковым механизмом для дальнейшего его распространения на Ближнем Востоке, где сразу несколько стран захотят сравняться с Тегераном в этом отношении. Поскольку цель Соединенных Штатов – минимизировать долгосрочные риски, следует принципиально сосредоточиться на отражении угроз, исходящих от Китая и России, и уже во вторую очередь сдерживать иранский экспансионизм и поддерживать своих партнеров и единомышленников в их стремлении подавить радикальные исламистские группировки.

Чтобы ответить на все эти вызовы в условиях ограниченных средств, армии США придется взять на вооружение «тактику ведения полуторной войны», что позволит одновременно сдерживать Китай или вести крупномасштабную войну с ним и отправить экспедиционный корпус в Европу или на Ближний Восток. В западной акватории Тихого океана это означает стратегию «передовой обороны» первой островной цепи, которая тянется от Японии через Тайвань и дальше вдоль Филиппин – трех стран, с которыми Вашингтон связан твердыми обязательствами в области безопасности. Не следует делать ставку на удаленную блокаду Китая или стратегию мобилизации для отвоевания потерянных территорий, как США делали в период Второй мировой войны. Это означало бы обречь союзников и партнеров на агрессию или принуждение, и именно так они расценят подобный курс. Вместо этого, выдвинув достаточные силы на линию потенциального противостояния, включая сухопутные войска в Японии и на Филиппинах, Соединенные Штаты могли бы вместе со своими союзниками сдержать потенциальную агрессию Китая, наращивающего военную мощь в этом регионе, и сохранить мир. В Японии, на Филиппинах и, возможно, во Вьетнаме все шире открывается дверь для американских военных, поскольку эти страны приветствуют военное присутствие и помощь США. Но дверь не будет открыта бесконечно. К тому же Соединенным Штатам не удастся достаточно быстро развернуть передовую оборону. Поэтому следующей администрации нужно без промедления начать такой процесс.

Непосредственная угроза, исходящая от России, состоит в том, что она может использовать «пятую колонну» за границей. Принимая во внимание характер этой угрозы, Вашингтону следует разместить больше наземных и военно-воздушных сил в странах Восточной Европы, граничащих с Россией. Их миссия будет заключаться в оказании помощи этим государствам в сдерживании (а если понадобится, и подавлении) попыток Кремля использовать в качестве «пятой колонны» местную русскую общину. Соединенным Штатам следует побуждать главных союзников по НАТО внести аналогичный вклад. Для дальнейшего сдерживания российского авантюризма нужно загодя развернуть в регионе вооружения, боеприпасы и тыловое обеспечение, чтобы можно было оперативно усилить потенциал союзников, когда в этом возникнет необходимость.

На Ближнем Востоке американцы бросались из одной крайности в другую, от слишком назойливого участия в делах региона до пренебрежения им, одновременно ставя нереалистичные задачи, такие как уничтожение ИГИЛ и победа над сателлитами Ирана. Вашингтон не может ликвидировать извращенные разновидности ислама – на это способно только местное население. Однако Америка может и должна поддерживать те государства и группы, которые к этому стремятся, и гораздо энергичнее, чем до сих пор. Принимая во внимание тот факт, что Китай и Россия бросают США гораздо более серьезные вызовы, акцент нужно сделать не на количестве, а на качестве. Это означает, что нужно больше полагаться на силы особого назначения и военных советников, оказывающих помощь местным правительствам и группам – при поддержке с воздуха и в киберпространстве. Как и в Восточной Европе, это означает отправку в регион экспедиционного корпуса, а в случае явной агрессии – в данном случае со стороны Ирана – нужно иметь возможность быстро перебросить необходимое подкрепление для отражения угрозы.

Северная Корея со своим радикальным режимом, слабеющей экономикой и растущим ядерным арсеналом – уникальный вызов. На протяжении многих лет Соединенные Штаты были согласны оказывать стране экономическую помощь, чтобы не допустить ее превращения в ядерную державу. После того как в 2006 г. Пхеньян перешел эту черту, Вашингтон пытался заключить другие соглашения в тщетной попытке ограничить ядерный арсенал режима, который продолжает увеличиваться. К счастью, сегодня есть указания на то, что администрация Обамы отказывается от первоначальной стратегии и переходит к более жестким экономическим санкциям, а также помогает Японии и Южной Корее усовершенствовать ракетную оборону. Следующей администрации не следует отказываться от таких усилий в обмен на обещания правительства Северной Кореи. Надо ужесточить санкции и снять их только после того, как Пхеньян предпримет поддающиеся контролю и необратимые шаги по сокращению ядерного потенциала. Они должны стать частью плана полной его ликвидации.

Одержать верх

Главный элемент любой оборонной стратегии включает обретение военных преимуществ в некоторых областях, чтобы компенсировать потери в других. Например, монополия Соединенных Штатов в высокоточном оружии близится к концу по мере того, как их соперники приобретают новые возможности по ограничению доступа. Более 70 лет подход США к проецированию силы сводился к наращиванию выдвинутых наземных и военно-воздушных баз, а также к размещению военных кораблей в непосредственной близости от берегов недружественной страны. Но с увеличением числа ракет и самолетов, оснащенных высокоточными боеприпасами, Китай и другие неприятели получают все больше возможностей брать под прицел американскую военную технику, расположенную на большом удалении.

Американцы также теряют преимущество в ряде ключевых военных технологий. Искусственный интеллект, большие данные, направленная энергия, генная инженерия и робототехника могут применяться в военной сфере, хотя инициатива в их разработке принадлежит в основном частному сектору. Таким образом, сегодня они доступны всем, кто может себе позволить заплатить за них, включая противников Соединенных Штатов.

Чтобы сохранить преимущество в главных областях, где идет конкуренция, армии придется разработать новые операционные концепции, то есть методы, с помощью которых она организует, оснащает и применяет вооруженные силы для сдерживания противника или доминирования над ним, если сдерживание не помогает. Прежде всего необходимо позаботиться о том, чтобы армия сосредоточилась на решении наиболее насущных задач, таких как угрозы ограничения доступа к тем регионам, где имеются жизненно важные интересы. Эти усилия могут включать эксперименты с разными видами войск и военной техники, поскольку история свидетельствует: эксперименты лежат в самом сердце всех великих нововведений в военном деле. Например, между двумя мировыми войнами немецкая армия экспериментировала с использованием прорывов в таких коммерческих технологиях, как механизация, авиация и радиосвязь, тем самым закладывая основания для блицкрига. ВМС США экспериментировали с аналогичными технологиями, чтобы совершить скачок от флота, опирающегося в первую очередь на военные корабли, к флоту, организованному вокруг мощного авианосца. Помимо стимулирования новаторского и творческого мышления, экспериментальная деятельность позволяет позаботиться о тщательной проверке новых систем вооружений до начала их массового производства, чтобы уменьшить вероятность вынужденной отмены инновационной программы.

История также свидетельствует о том, что армии придется смириться с регулярными неудачами, для того чтобы совершить серьезный прорыв. Если все эксперименты будут успешны, никто ничему не научится по большому счету. Немецкая армия терпела многочисленные неудачи на пути к блицкригу, равно как и американские ВМС в процессе создания ударной группировки авианосцев. Прежде всего прошлый опыт показывает, что, поскольку подготовка к решению новых проблем часто требует серьезных изменений, подобные усилия нередко наталкиваются на упорное сопротивление. Для его преодоления необходимо сильное руководство – как гражданское, так и военное.

Армия должна не только разрабатывать верные концепции операционной деятельности, чтобы эксплуатировать появляющиеся технологии, но и размещать силы, необходимые для того, чтобы делать это быстрее противников. Чем быстрее она будет генерировать новые возможности, тем меньше придется тратить на регулярные ВС. Однако в настоящее время Соединенные Штаты тратят больше времени, чем их противники, на передачу новой техники от кульманов и планшетов в руки военных. В некоторых случаях процесс длится больше 10 лет. Во многом это происходит потому, что Пентагон нередко стремится довести эксплуатационные характеристики новых систем до максимально возможного уровня. Запланированные расходы на новую технику часто оказываются превышены, когда кураторы проектов пытаются ввести в строй новые технологии до того, как они будут надлежащим образом испытаны. Время и деньги тратятся впустую, а войска вынуждены довольствоваться старой техникой. Проблемы осложняются тем, что дядя Сэм слишком часто тратит, условно говоря, тысячи долларов на то, чтобы у него не «выцыганили» копейки. Давно пора менять эту систему, выдвигая более реалистические требования и ускоряя передачу новой техники военным.

Сохранение доступа к общим благам остается одной из важнейших целей США, и это необходимо учитывать при разработке военной стратегии. Примерно сто лет назад или чуть больше под «общими благами» или «достоянием» понимались морские просторы и Мировой океан. В последующие десятилетия технические достижения расширили такое определение, и теперь под общим достоянием также понимаются воздушное и космическое пространство, киберпространство, подводная энергетическая и телекоммуникационная инфраструктура. После окончания холодной войны доступ Соединенных Штатов к общему достоянию воспринимался как данность. Армия США контролировала морское и воздушное пространство, а также считала дружественными другие, более новые сферы деятельности.

Теперь это в прошлом. Ревизионистские государства все энергичнее оспаривают доступ Соединенных Штатов к общим благам. И Китай, и Россия совершенствуют противоспутниковое оружие. По мере увеличения мощности лазерных пушек все новые и новые государства получат возможности ослеплять или даже уничтожать спутники. Киберпространство превращается в арену экономических войн, шпионажа, преступности и терроризма. И то, что подводная инфраструктура станет мишенью, – вопрос времени. Государства и негосударственные образования могут получить беспилотные подводные аппараты, способные погружаться на морское дно. Как и в случае с кибератаками, затруднительно определить источник нанесения ударов по космическим и подводным целям, а это означает, что стратегия, основанная на сдерживании, вряд ли будет эффективной. Вместо этого американской армии придется взять курс на защиту своих материальных активов, ограничение возможностей причинения им ущерба и быстрый ремонт и восстановление поврежденных объектов.

Новый атомный век

Ядерные силы остаются фундаментом национальной безопасности США. Но контекст, в котором эти силы функционируют, резко изменился. Мир вступил во второй ядерный век, оставив в прошлом биполярную конкуренцию между Соединенными Штатами и Советским Союзом, становясь все более многополярным с региональной и мировой конкуренцией. Эта конкуренция также становится многомерной. Хотя ядерное оружие сохраняет свое законное место, в дискуссии о стратегическом балансе сил имеют место и другие измерения, такие как высокоточное и кибернетическое оружие, а также передовые системы ракетной и воздушной обороны. То, что раньше обычно называлось «ядерным равновесием», сегодня можно более точно описать как «стратегическое равновесие».

Например, Китай и Россия выражают обеспокоенность по поводу разрабатываемых в США возможностей нанесения «мгновенного глобального удара», позволяющего поражать цель в любой точке мира в пределах одного часа. Они также недовольны системами американской противоракетной и воздушной обороны: русские протестуют против планов Вашингтона разместить систему ПРО в Восточной Европе для отражения атак с Ближнего Востока, а китайцы возражают против аналогичных планов в Южной Корее, призванных защитить союзника от удара Северной Кореи. Положение еще больше осложняется опасениями по поводу кибероружия, которое может применяться для выведения из строя систем раннего оповещения, командования и управления.

Несмотря на эти глубокие перемены, администрация Обамы твердо придерживается парадигмы контроля над вооружениями времен холодной войны, обращая пристальное внимание на ядерные арсеналы Соединенных Штатов и России, мечтая при этом о безъядерном мире. Главные соперники США, напротив, уже действуют по законам нового ядерного века. Русские приняли доктрину «эскалации и деэскалации», в которой содержится призыв использовать ядерное оружие для ликвидации отставания России в обычных вооружениях. Они уже испытали оружие, которое, вероятно, нарушает Договор 1987 г. о ядерных силах среднего и малого радиуса действия. Китай разделяет озабоченность России относительно возможностей нанесения американцами высокоточного удара, а также относительно противоракетной обороны. При этом КНР не желает предоставлять подробных отчетов о собственном ядерном потенциале и намерениях, хотя модернизирует ядерные силы и расширяет арсенал высокоточных боеприпасов и кибероружия.

Пора выйти за рамки мышления эпохи холодной войны и оценить конкуренцию не с помощью простого подсчета вооружений, а через призму реалий второго ядерного века. Ключевой шаг в направлении адаптации американского ядерного арсенала – разработка подробных планов с учетом разных правдоподобных сценариев кризиса при участии США, Китая, России; возможного применения ядерного оружия второстепенными державами, такими как Северная Корея, или конфликта между двумя странами, обладающими ядерным оружием, такими как Индия и Пакистан. Тем временем американцы должны сохранять обоснованную и жизнеспособную ядерную стратегию в качестве главного гаранта собственной безопасности. Боеголовки, методы их доставки, а также системы командования и управления так долго находились в забвении у американского военного истеблишмента, что в скором времени способны все разом устареть. Соединенные Штаты могут позволить себе модернизировать сдерживающий ядерный арсенал – это будет стоить не более 5% общего бюджета на оборону. Но необходимо начать работу прямо сейчас, чтобы у США были современные ядерные средства сдерживания для ответа на вызовы в будущем, а не те ядерные силы, которые создавались в прошлом веке.

Ликвидировать разрыв

Даже лучшая стратегия потерпит крах, если под нее не выделяются необходимые средства, а описанная в данной статье стратегия требует гораздо более значительных ресурсов, чем те, что могут быть доступны, согласно сегодняшним планам Пентагона. К счастью, обе главные политические партии Соединенных Штатов поддерживают восстановление финансирования обороны до уровней, заложенных в бюджете, который Гейтс предложил в бытность министром обороны на 2012-й финансовый год. В этом случае есть реальный шанс ликвидировать разрыв между потребностями США в сфере безопасности и способностью удовлетворить их, сохраняя риск на разумном уровне.

Однако быстрый рост социальных выплат и прогнозируемое увеличение бюджетного дефицита, вероятно, будут означать политические ограничения расходов на оборону. Политика администрации Обамы обеспечила вялое восстановление экономики при дальнейшем увеличении долгового бремени, возложенного на будущие поколения, тем самым ускоряя ослабление позиций США в мире. Следующий президент должен сделать восстановление экономического фундамента своим приоритетом. Долгосрочное решение заключается в стимулировании экономического роста, сложном выборе в отношении социальных выплат и пересмотре устаревшего налогового кодекса. Успех далеко не гарантирован, и даже если удастся добиться какого-то прогресса, в одночасье всех экономических проблем это не решит.

Есть другие способы сокращения разрыва между целями и средствами, но они потребуют дальновидности и политического мужества. Один из подходов – более решительная ставка на экономическую мощь США. Санкции оказали существенное давление на Иран и Северную Корею; однако последние три администрации отказались от них в обмен на обещания, оказавшиеся иллюзорными. Экономическая мощь Соединенных Штатов – плохо используемый источник силы и влияния. При правильном применении этого рычага соперники США понесли бы настолько серьезные потери, что это могло бы принудить их отказаться от финансирования программ перевооружения.

Вашингтону также следует больше полагаться на военный потенциал союзников. Администрация Обамы слишком часто обращалась с союзниками как с помехой на пути умиротворения противников Соединенных Штатов, несмотря на отсутствие доказательств, что последние готовы отказаться от своих враждебных целей. Работа с правительствами стран-единомышленниц над принятием продуманных региональных стратегий помогла бы восстановить доверие союзников к США как дееспособному и надежному партнеру. Улучшение отношений в западной акватории Тихого океана было бы особенно актуально, поскольку наши партнеры там должны решить для себя, работать ли им с Соединенными Штатами или приспосабливаться к все более самоуверенному и требовательному Китаю.

Не менее важно, чтобы Вашингтон ясно сформулировал свою стратегию, союзники должны знать, какие военные возможности будут задействованы для выполнения общих задач. Четкая и понятная стратегия также поможет уменьшить разрыв между целями и средствами, поскольку даст армии четкие указания по поводу национальных приоритетов и во многом устранит ту неопределенность, которая мешает оборонному планированию. Слишком долго военные стратеги США были лишены внятных указаний и директив, что приводит к дурному распределению средств. Как говорится, «если не знаешь, куда идешь, можешь идти любой дорогой».

Четкая стратегия позволит перераспределить ресурсы и не только сберечь средства, но и снизить общие риски для безопасности. Например, население Южной Кореи в два раза превышает население Северной, а ее ВВП в 10 раз выше, чем у северного соседа. Со временем Сеул должен самостоятельно укомплектовывать большую часть наземных войсковых соединений, размещение которых предусмотрено союзническим договором между США и Южной Кореей, и тем самым высвободить американские сухопутные формирования для выполнения других приоритетных миссий. Аналогичным образом разработка новых операционных концепций – например, концепции эффективной передовой обороны первой островной цепи – даст армии более четкие представления о том, какие силы и возможности наиболее ценны, а какие можно сократить при минимальном риске. В итоге мы получим более эффективное использование имеющихся средств и ресурсов и более эффективную армию.

Способность быстро развертывать новые технологические возможности в полевых условиях также снизит расходы американского оборонного бюджета – отчасти за счет отказа от практики упования на неиспытанные и непроверенные технологии, что приводит к перерасходу средств и большим производственным задержкам. Если политики будут формулировать реалистичные требования в процессе закупок, армия сможет быстрее и эффективнее брать на вооружение новую технику. Кроме того, подобные действия вынудят противников идти на дополнительные расходы, поскольку неопределенность, создаваемая сжатыми сроками перевооружения, заставит их готовиться к расширению военных возможностей США. Им придется либо распылять имеющиеся у них средства на оборону, либо увеличивать расходы для противодействия новым образцам военной техники и вооружений, которые Вашингтон может закупать постоянно. Пентагон добился определенных успехов в этой области, создав Управление средств быстрого реагирования ВВС США, чтобы дать возможность военно-воздушным силам быстро закупать новую технику и обновлять устаревший парк в обход плохо функционирующей системы государственных закупок. ВМС последовал примеру ВВС, создав в этом году свое Управление средств быстрого реагирования. Однако долгосрочное решение заключается в фундаментальном реформировании самой системы.

Тяжелый выбор

Вследствие неэффективной стратегии администрации Обамы в течение последних восьми лет мы видим ослабление позиций Соединенных Штатов в мире и рост угроз нашим национальным интересам. Как заметил в прошлом году Генри Киссинджер, «со времени окончания Второй мировой войны США еще никогда не сталкивались с более разнородной и сложной цепочкой кризисов».

С учетом того, что нынешние вызовы более масштабны, чем те, с которыми Соединенные Штаты сталкивались в недалеком прошлом, и отличаются от них по форме, увеличение расходов на национальную безопасность – необходимая, но недостаточная мера. Наращивание традиционных сил и возможностей не решит проблему. Соединенные Штаты должны разрабатывать новые военные возможности и делать это быстрее своих соперников.

Это будет нелегко. В годы холодной войны США в среднем выделяли более 6% ВВП на оборону для создания щита, за которым их благосостояние выросло до беспрецедентных высот. Однако, несмотря на существенное сокращение военных расходов, финансовое положение значительно ухудшилось с начала Великой рецессии, и федеральное правительство накапливает долги с беспрецедентной скоростью. Конечно, есть место для повышения эффективности распределения долларов, выделяемых правительством на оборону. Однако финансовые беды никак не связаны с военными расходами, поскольку главные причины – быстрорастущий государственный долг и рост стоимости социальных программ. Попросту говоря, Соединенные Штаты приближаются к тому времени, когда долг уже нельзя будет перекладывать на плечи будущих поколений.

Таким образом, именно на внутреннем фронте должны быть приняты жесткие решения, чтобы защитить безопасность и экономическое благополучие страны. Самое время вспомнить предупреждение президента Дуайта Эйзенхауэра: «Пытаясь найти решение важнейшей проблемы обеспечения безопасности, мы должны сохранять платежеспособность. В противном случае мы проиграем внутреннее сражение, пытаясь одержать победу на внешнем поле боя».

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 30 ноября 2016 > № 1999005 Эндрю Крепиневич, Мак Торнберри

Свой вместо чужих

Импортозамещение в ОПК России: опыт 2014–2016 годов

А.Л. Фролов – главный редактор журнала «Экспорт вооружений».

Резюме В случае длительного действия санкций российский ОПК может вновь начать стремиться к автаркии (за исключением сотрудничества с компаниями Израиля, Китая, Южной Кореи и некоторых стран), что негативно скажется на его инновационности.

После известных событий весны-лета 2014 г. в Крыму и на юго-востоке Украины на Россию последовательно были наложены санкции со стороны США, Европейского союза (а также ряда других стран) и Украины, а в ответ – введены ответные меры. В политическом лексиконе прочно утвердился термин «импортозамещение». Наибольшую остроту проблема приобрела в военно-промышленной сфере, так как в производстве значительного числа российских боевых систем на тот момент так или иначе использовались импортные комплектующие, агрегаты или материалы. Лишение доступа к ним ставило под вопрос реализацию Государственной программы вооружения на 2011–2020 гг. (ГПВ-2011).

Ситуацию осложняло еще и то, что в 1990-е – 2000-е гг. российская оборонная промышленность активно вовлекалась в кооперацию с западными поставщиками, что было вызвано, с одной стороны, прекращением сотрудничества в рамках бывшего СССР и стран Варшавского договора, а с другой – требованиями иностранных заказчиков интегрировать отдельные импортные комплектующие и системы в российские боевые платформы. В ходе реформы Вооруженных сил при министре обороны Анатолии Сердюкове российская армия даже начала закупать готовые западные платформы, в лучшем случае допуская «отверточную» сборку на территории России.

При Сергее Шойгу военное ведомство новых контрактов не заключало, продолжая исполнять лишь действующие соглашения, как, например, импорт из Италии 290 бронированных автомобилей Iveco 65Е19WM (LMV) в дополнение к ранее поставленным или финансирование достройки двух универсальных десантных кораблей типа Mistral на французской судостроительной верфи STX France. Впрочем, в общем объеме новых закупок импорт занимал небольшой объем, но под угрозой оказались поставки ряда критически важных агрегатов и комплектующих для российских платформ. Как оказалось, такие есть практически везде. Общая картина была представлена летом 2015 г. – по информации Министерства обороны, с 2014 по 2025 гг. к импортозамещению было запланировано минимум 826 образцов вооружения и военной техники.

Импортозамещение не является чем-то новым для отечественного ВПК-ОПК. Впервые с этой проблемой столкнулись еще во время Первой мировой войны, когда Российской империи пришлось замещать детали и комплектующие для различных образцов техники (в первую очередь военно-морской), заказанных до войны в Германии и Австро-Венгрии, а также осваивать военную технику, производившуюся странами Антанты. К следующей мировой войне оборонная промышленность Советского Союза была более самодостаточной, но неудачное начало боевых действий, вызвавшее потерю ряда предприятий, их массовая эвакуация и т.д. привели к тому, что импорт по ленд-лизу стал важной составляющей Победы. После войны в связи с ростом напряженности в отношениях с бывшими союзниками на прежний уровень взаимодействия рассчитывать не приходилось, а это вынуждало осваивать производство ряда высокотехнологических образцов боевой техники, ранее поставлявшейся США и Великобританией. К ним относились РЛС, гидроакустические станции, ряд авиационных приборов, полноприводная колесная техника и другие системы.

Создание Варшавского договора и Совета экономической взаимопомощи привело к новой для СССР ситуации, когда в силу политической и экономической целесообразности Москва добровольно отказывалась от производства некоторых систем вооружений в пользу союзников. Так, в Польшу была передана компетенция по строительству средних и больших десантных кораблей, учебных и госпитальных и т.д., в Чехословакии закупались учебно-боевые самолеты L-29 и L-39 (причем порой даже в ущерб советским разработкам), в Болгарии – самоходные артиллерийские орудия 2С1 «Гвоздика», в Венгрии – минометы, в ГДР – противотанковые ракеты и противолодочные корабли и т.д.

Эта ситуация проецировалась и на сам Советский Союз. Политика дублирования производств на случай особого периода может рассматриваться не только как доказательство «неэффективности» советской экономики и «всепожирающей роли» ВПК, но и как попытка создать резервное производство. Такие мысли, хотя и выглядящие некоторой натяжкой, могут прийти в голову при оценке решений тех лет, когда, например, в Кургане производились тягачи, дублирующие белорусские МАЗы, а Пермь и Запорожье выпускали двигатели для вертолетов Ми-8, Харьков освоил «чужую» для себя платформу танка Т-80, хотя и с дизельным двигателем собственной разработки вместо оригинальной газовой турбины. Не является секретом и существенная обособленность украинских оборонных предприятий, которые составляли замкнутое производство по многим разработкам, в первую очередь авиационным. Косвенным подтверждением подобных мыслей могут служить отдельные факты. Так, например, еще при разработке неатомной подводной лодки четвертого поколения проекта 677 в 1980-е гг. главный конструктор проекта ориентировался на комплектующие, производимые в РСФСР. Интересно, что советское «импортозамещение» в рамках УССР и РСФСР в какой-то степени обеспечило существование ОПК вновь образовавшихся государств в относительно независимом и самостоятельном виде, хотя, безусловно, при наличии сильных кооперационных связей.

Именно они и стали объектом первого реального импортозамещения в постсоветской истории. Причем в качестве основной причины в этот период выступала не политика, а скорее расчет и здравый смысл. После 1991 г. в России, несмотря на сокращение военного бюджета, продолжилась разработка новых систем вооружений. Хотя многие из них базировались на еще советских заделах, в которых, естественно, предусматривалась союзная кооперация, руководство страны и Министерства обороны стремилось к созданию полностью российских изделий. К примеру, в баллистической ракете подводных лодок (БРПЛ) Р-39УТТХ «Барк», предназначенной для новых ракетных подводных крейсеров стратегического назначения проекта 955, использовались двигатели днепропетровского ПО «Южное». Испытания проходили неудачно, и в итоге проект был закрыт в пользу разработки новой системы Р-30 «Булава», которая оказалась намного более «импортонезависимой», вместе с родственной ей межконтинентальной баллистической ракетой (МБР) «Тополь-М».

Этот процесс стал набирать обороты уже в 2000-е гг., когда началась массовая разработка новых систем вооружений. Так, еще в 2011 г. Анатолий Сердюков однозначно исключил возможность участия в разработке новой тяжелой жидкостной МБР «Сармат» украинских предприятий (ПО «Южный машиностроительный завод» и НПО «Южное», Днепропетровск), оговорившись, впрочем, что «отдельные специалисты» могут получить предложения в частном порядке. Подобным же образом складывалась работа по турбореактивному двигателю АИ-222-25 разработки ПАО «Мотор-Сич» (г. Запорожье), партнером которого выступало российское АО «НПЦ газотурбостроения «Салют» (г. Москва) и ФГУП «Омское моторостроительное объединение» (в 2011 г. стало филиалом «Салюта»). С 2002 г. стороны выпускали двигатели в рамках кооперации, примерно в пропорции 50/50 (причем на Украине делалась более сложная «горячая часть»), однако к 2015 г. производство полностью локализовано в России. Другим примером может стать разработка с 2010 г. на ОАО «Завод специальных автомобилей» целого семейства шасси в рамках ОКР «Платформа-О» с инновационной электромеханической трансмиссией, заменяющая аналоги, выпускаемые на ОАО «Минский завод колесных тягачей» под перспективные образцы вооружений. Созданное еще в 1993 г. украинским ГП НПКГ «Зоря»–«Машпроект» и российским НПО «Сатурн» совместное предприятие «Турборус» позволило обслуживать корабельные газотурбинные установки (ГТУ) украинского производства, однако создать на российской территории полноценное производство ГТУ М90ФР и М55Р так и не удалось. В 2010 г. начался, пожалуй, один из главных процессов импортозамещения – начало выпуска в России турбовального двигателя ВК-2500 (аналога запорожского ТВ3-117), в 2014 г. были собраны первые 10 российских двигателей.

Ряд мер по импортозамещению был принят еще до событий 2014 года. Так, постановлением правительства от 24 декабря 2013 г. № 1224 установлены запрет и ограничения на закупки для нужд обороны и безопасности импортных товаров. Также была предусмотрена необходимость подтверждения отсутствия производства на территории России товаров по утвержденному этим постановлением перечню.

Однако в одночасье отказаться от поставок из стран СНГ было невозможно как технологически, так и политически и финансово. К последнему относились закупки Министерством обороны России украинских самолетов Ан-140 и Ан-148 (формально выпущенных российскими заводами), совместная разработка среднего военно-транспортного самолета Ан-70, вместе с Украиной планировалась разработка комплексов объектовой ПВО, на Украине была спроектирована и выпускалась головка самонаведения для перспективной ракеты «воздух-воздух» малой дальности Р-74, которой должны оснащаться истребители пятого поколения.

Расцвет сотрудничества пришелся на 2010–2014 гг., период президентства Виктора Януковича. Объем «чистого» военного экспорта в Россию оценивался в эти годы в 50–65 млн долларов, хотя фактически намного больше: например, в 2012 г. только ракетно-космической техники было экспортировано на 260 млн долларов. Импорт авиационных двигателей в 2010–2014 гг. постоянно нарастал с 404 единиц до 653, то есть сумма поставок была не менее 500 млн долларов (в этой связи интересно отметить, что объем импорта двигателей с Украины превышал ежегодные объемы производства вертолетов, то есть создавался определенный запас).

Впрочем, в попытке улучшить качество новых образцов российских вооружений пришлось обратиться и к западным производителям, что и привело к сложной ситуации после 2014 года. Такое положение вещей было вызвано многими причинами. Одной из них стало понимание того, что Киев в любом случае не является стабильным партнером с политической точки зрения, а украинский ВПК медленно, но верно деградировал. С другой стороны, в рамках ГПВ-2011 требовалось разработать и произвести большое количество принципиально новой техники, а это было практически нереально при опоре только на российские ресурсы и возможности. Парадоксальным образом с каждым годом реализации ГПВ-2011 по мере роста поставок в войска новой техники зависимость от импорта только бы возрастала. Объем европейских поставок в Россию оценить сложно. Непосредственно по вооружению контракты между Россией и странами ЕС в 2011–2013 гг. оценивались в 75 млн евро, а экспорт товаров и технологий двойного назначения достигал 20 млрд евро в год.

Наконец, использование импортных компонентов позволяло сократить время разработки боевой техники нового поколения, а в некоторых случаях и ее стоимость. Задача решалась, вопрос замены на собственные аналоги остро не стоял и откладывался «на потом». Результаты не заставили себя ждать после 2014 года. Не секрет, что импортные компоненты и агрегаты установлены на танках Т-14, платформе «Армата», боевых машинах пехоты БМП-3, бронированных автомобилях семейства «Тайфун-К», ряде кораблей и судов, отдельных образцах авиационной техники и множестве других систем. Собственно, сразу же после введения санкций российские предприятия ощутили их воздействие на себе. Например, АО «Вертолеты России» в 2016 г. сообщало о риске недопоставки иностранных комплектующих для производимых холдингом вертолетов.

Впрочем, как ни странно, самым острым вопросом оказалось замещение поставок с Украины, хотя Россия импортировала из этой страны только 700 различных изделий и комплектующих по сравнению с 860 единицами из стран НАТО. Уже в июне 2014 г. заместитель министра обороны Юрий Борисов сообщал, что практически ежедневно срывались поставки, отгруженная украинскими предприятиями продукция не пропускалась на российскую территорию украинской таможней. Болезненные проблемы возникли в связи с необходимостью ремонта и поддержания в исправном состоянии уже находящихся в эксплуатации техники и вооружения, прежде всего на флоте и в авиации, в первую очередь двигателей.

Решение вопроса по импортозамещению (в масштабе всей российской экономики) вышло на самый высокий уровень. В итоге уже в июле 2014 г. была готова соответствующая программа, утвержденная президентом Владимиром Путиным. Для координации усилий 4 августа 2015 г. постановлением правительства России № 785 создана комиссия по импортозамещению, причем в ее структуре имелись две подкомиссии: по вопросам гражданских отраслей экономики и оборонно-промышленного комплекса. Последнюю возглавил вице-премьер Дмитрий Рогозин.

Предпринимались и конкретные меры поддержки – летом 2015 г.

правительство приняло решение об авансировании до 80% программ по замещению военной продукции НАТО и Евросоюза. Несколько ранее, в 2014 г., появились детальные планы-графики мер замещения импортной военной продукции (для ОПК их было 13).

Промежуточные итоги и остающиеся проблемы

На сегодняшний день независимая экспертная оценка программы импортозамещения в области ОПК будет, безусловно, носить промежуточный и неполный характер. Официальные лица сообщали результаты своих действий в этой области несколько раз. Так, в 2014 г. министр обороны Сергей Шойгу давал поручение в течение 2015 г. освоить производство 695 образцов вооружения и техники из 1070, которые ранее создавались совместно с украинскими предприятиями. Однако некоторое время спустя были названы иные цифры. За первое полугодие 2015 г. замещено 57 украинских комплектующих из 102 запланированных. Это составляло 55% от годового плана. Разница в цифрах почти на порядок может быть объяснена различными методиками исчисления. Кроме того, сообщалось о наличии неких «детальных планов-графиков» по Украине и НАТО/ЕС, которые касались, соответственно, 186 и 800 образцов вооружения, военной, специальной техники. Вероятно, это наименования, имеющие наибольшую важность, которые следует заместить в первую очередь. Разнобой в оценках может быть объяснен и тем, что практически все конечные изделия, выпускаемые на Украине, имеют российские комплектующие, и вопрос в том, как вести учет необходимых к замещению компонентов. Это же касается НАТО/Евросоюза.

В то же время результаты по западным странам были не столь обнадеживающими: за тот же период выполнено замещение по полному циклу только в семи образцах из 127 запланированных. К октябрю результаты несколько улучшились: по Украине замещение коснулось 65 образцов (64% плана), по НАТО и ЕС – уже 55 (то есть 43%). Одновременно по проблемным позициям создавались страховые запасы.

Относительно финальных сроков реализации задуманного, в декабре 2015 г. сообщалось, что по Украине установлен крайний срок в 2018 году. Что касается государств НАТО и Европейского союза – самые поздние позиции планируются к реализации в 2021 г., но на них приходится менее 1%. Основной объем – 90% от всей номенклатуры – также планировалось заместить до конца 2018 года. Интересно, что еще в июле того же 2015 г. крайним сроком программ по импортозамещению назывался 2025 г., видимо, были произведены коррективы и установлены новые, более жесткие сроки.

Наибольшая сложность, как представляется, связана с импортозамещением для кораблей и судов Военно-морского флота. Самое тяжелое положение сложилось с ГТУ для строящихся фрегатов проектов 11356 и 22350. В обоих случаях отсутствие ГТУ привело к остановке строительства в общей сложности четырех уже заложенных кораблей (для фрегатов проекта 11356 – «Адмирал Бутаков» и «Адмирал Истомин», проекта 22350 – «Адмирал Головко» и «Адмирал флота Советского Союза Исаков»). Вопрос с фрегатами не решить как минимум до 2018 г., когда ожидается получение первой ГТУ российского производства. С другой стороны, в России освоили ремонт редукторов и турбин кораблей, находящихся в боевом составе.

Наличие немецких дизельных агрегатов MTU 16V1163TB93 для двух корветов проекта 20385 «Гремящий» и «Проворный» вынудило перерабатывать проект под установку российских аналогов (дизельных двигателей 16Д49 и реверс-редукторных передач), что привело к продлению сроков постройки, а также снижению ходовых качеств. При этом разработчик дизельных двигателей – ОАО «Коломенский завод» создал и передал на испытания модификацию дизеля, чья мощность превышает даже показатели MTU, что позволяет рассчитывать на улучшение показателей следующих в серии корветов.

Несколько лучше положение с кораблями других типов, которые также комплектовались двигателями MTU. Так, в случае с малыми ракетными кораблями (МРК) проекта 21631 двигатели MTU заменили китайскими аналогами. Китайская компания Henan также будет поставлять дизели для противодиверсионных катеров проекта 21980. На пограничные сторожевые катера проекта 12150 вместо немецких MU 10V2000M93 установлены дизели М-470МК производства ПАО «Звезда». Это предприятие также стало поставщиком и для большой серии МРК проекта 22800, на которых также изначально планировалось установить немецкие дизели.

В связи с корабельными силовыми установками интересно отметить, что малые пограничные катера проекта 21850 «Чибис» оснащаются шведскими двигателями Volvo-Penta. Несмотря на санкции, производитель продолжал поставлять эти двигатели, тем самым этот проект санкции не затронули.

На ОАО «Центр судоремонта “Звездочка”» к середине 2015 г. освоено производство винто-рулевых колонок ДРК-1200, которые заменили продукцию компании Rolls-Royce, причем план производства на 2015 г. составлял 10 колонок. На АО «Мовен Нижний Новгород» для комплектования кораблей ВМФ организовано производство вентиляционного оборудования взамен закупавшегося ранее на Украине. В то же время на строящихся неатомных подлодках все комплектующие российского производства, вопрос импортозамещения был решен в течение 2014–2015 годов.

Существенные результаты достигнуты и в авиационно-космической сфере. Известно, что на многофункциональные истребители Су-30СМ с конца 2015 г. устанавливаются коллиматорные широкоформатные индикаторы на фоне лобового стекла (ИЛС) ИКШ-1М разработки АО «Раменское приборостроительное конструкторское бюро» вместо применявшихся до того французских ИЛС Thales HUD 3022 (CTH 3022). В состав управляемого ракетного вооружения вертолетов Ми-28Н (НЭ, УБ) введена аппаратура передачи команд российского производства. Как уже отмечалось, набирает обороты программа локализации вертолетных турбовальных двигателей. Так, к 2017 г. планируется увеличить до 350 единиц производство двигателя ВК-2500, что практически полностью покроет потребности в рамках Государственного оборонного заказа. Подготовлена документация по проекту турбовального двигателя ПД-12В, который должен занять место украинского Д-136 на вертолетах Ми-26. Разработку планировалось начать в 2016 году. Также в 2016 г. начал осваиваться ремонт турбореактивных двигателей украинского производства Д-18Т для тяжелых военно-транспортных самолетов Ан-124 на мощностях АО «Уральский завод гражданской авиации» и активно обсуждается возможность отказа от украинского сопровождения этих машин, а также их ремоторизация на отечественные двигатели.

На ПАО «Тамбовский завод “Электроприбор”» началось создание единственного в России крупносерийного производства бортовых инерциальных навигационных систем (БИНС) на базе лазерных гироскопов, необходимых для современной боевой и гражданской авиации и ракетной техники. О намерениях производить в Тамбове подобные системы заявлялось еще в 2011 г., но масштабное финансирование перевооружения предприятия началось только в 2016 году.

По программе импортозамещения налажено производство электронасосного оборудования для танков Т-14, модернизированного танка Т-72Б3, боевых машин пехоты «Курганец-25» и БМП-3. Важным достижением отечественного ОПК стало производство матриц прицелов ночного видения вместо французских и белорусских образцов. Также осуществлена разработка системы электронного впрыска топлива в двигатель типа Common Rail, а в 2014–2016 гг. значительно увеличена доля локализации в дизельных двигателях, выпускаемых в России по лицензии компаний Cummins и Renault.

К серьезным успехам импортозамещения можно отнести организацию в России капитального ремонта на АО «Ремдизель» многоцелевого легкого бронетранспортера МТ-ЛБ, выпуск которого прекратился еще в 1980-х гг., причем он осуществлялся на Харьковском тракторном заводе, в Польше и Болгарии (из двух стран в СССР «чистые» МТ-ЛБ не поставлялись). Для проведения ремонтных работ в течение полутора лет в России освоено производство почти 3800 комплектующих из 4000 необходимых, включая баки и гусеничные траки. Этот успех позволит предприятию осваивать новое производство модернизированного шасси МТ-ЛБ.

Известно, что ведутся работы по выпуску в России керамической брони, бескамерных шин большой размерности для колесной военной техники, взрывобезопасных кресел и ряда других комплектующих для вооружений Сухопутных войск, а также ремонт колесной техники производства белорусских заводов МАЗ и МЗКТ.

Предпринимаются усилия и по производству электронной компонентной базы. На 2020 г. намечен выпуск в России радиационно-стойких компонентов с расчетом покрыть внутренние потребности на 90%. Из уже реализованного можно упомянуть достижение ОАО «НИИМЭ и Микрон», которое начало поставку радиационно-стойких интегральных микросхем космического применения для навигационных спутников ГЛОНАСС-К.

Заключение

Ограничения, введенные в 2014 г. в отношении поставок в Россию товаров военного и двойного назначения, оказали серьезное воздействие на отечественный ОПК. Эффект от них стал сказываться в 2015–2016 гг. по мере исчерпания задела, запасов, а также исполнения контрактов, подписанных со странами Запада до введения санкций. Практика показала, что позиция западных стран в этом вопросе не универсальна, так как имели место как отказы от поставок (Германия и строительство компанией Rheinmetall Defence Electronics учебного полигона в Нижегородской области), так и их продолжение (Италия и отгрузка машинокомплектов для сборки бронеавтомобилей «Рысь»). Кроме того, негативные последствия минимизированы относительно небольшим числом готовых платформ западного производства в российской армии, а также реализацией ряда программ по импортозамещению, которые были инициированы в России задолго до кризиса 2014 года.

Самым сложным оказалось замещение украинских изделий и комплектующих, в силу большого их числа. Кроме того, возможно, сказалось и более жесткое соблюдение Киевом запрета на продажу России данной категории товаров, хотя даже они не полностью перекрыли взаимодействие в данной сфере. К примеру, продолжают поступать двигатели для самолетов, кроме того, несмотря на ряд сложностей, украинские изделия поставляются для экспортных образцов российских вооружений (к примеру, те же корабельные ГТУ, хотя и с опозданием, были поставлены на два строящихся вьетнамских фрегата проекта 11661Э).

Освоение широкой номенклатуры изделий в рамках импортозамещения стало серьезным вызовом для отечественной промышленности, но, с другой стороны, это возможность в ближайшие годы загрузить мощности в условиях сокращения военного бюджета. Оборотной стороной медали является необходимость нести затраты уже сейчас для освоения производства требуемых образцов. Установленный срок освоения почти 90% от всего списка критических изделий – 2018 г. – представляется довольно жестким, и, скорее всего, к этому времени не все запланированное будет выполнено.

Острой проблемой оказалась нехватка современной станочной базы, и этот вопрос, как представляется, становится одним из самых главных, тем более в условиях действующих ограничений на получение новых станков, пригодных к выпуску военной продукции и товаров двойного назначения. В то же время в случае потепления отношений с Западом и облегчения режима санкций не исключается и возврат российских производителей к западным поставщикам. Но на этот раз, вероятно, будет более жестко действовать система страхования рисков и создания запаса импортных изделий. Это, впрочем, не касается сотрудничества с Украиной, которое явно будет минимизировано. В случае длительного периода действия санкций российский ОПК может вновь начать стремиться к полной автаркии (за исключением сотрудничества с компаниями Израиля, Китая, Южной Кореи и некоторых других стран), что негативно скажется на его инновационности в долгосрочной перспективе.

Россия > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 30 ноября 2016 > № 1999004 Андрей Фролов

О японо-китайской «железнодорожной войне»

Владимир Терехов

Среди нескольких важных итогов очередного трёхдневного (с 10 по 12 ноября с.г.) визита в Японию индийского премьер-министра Нарендры Моди обращает на себя внимание соглашение о сотрудничестве в области развития в Индии скоростного железнодорожного транспорта.

Наряду с другими фактами последних лет оно позволило агентству Bloomberg воспроизвести тезис американского востоковеда Джеффри Кингстона о расширении масштабов “железнодорожной войны” между Японией и Китаем, принимающей едва ли не глобальный характер и лишь проявившейся в данном случае на территории Индии. Участники обозначенной “войны” прибегают к таким технологиям, как политическое воздействие на руководство страны, объявляющей международный тендер по строительству объектов транспортной инфраструктуры.

Китаем и Японией, то есть двумя мировыми лидерами в сфере строительства скоростных железных дорог, этот инструментарий был в полной мере использован уже в ходе первого подобного тендера, объявленного летом прошлого года Индонезией. Год назад мы кратко описывали драматическое развитие японо-китайской борьбы за получение заказа на разработку и реализацию проекта по строительству скоростной железной дороги Джакарта–Бандунг на острове Ява длиной 140 км и стоимостью свыше 5 млрд долл. Причём словом “драматическая” следует определить скорее ситуацию, в которой оказалось правительство Индонезии, ибо последнему пришлось выбрать победителя из двух ведущих азиатских держав.

Из них Китай выступает в глазах Джакарты в противоречивых ипостасях: являясь одним из главных торговых партнёров, он в тоже время рассматривается в качестве источника вызовов национальной безопасности. Япония также находится в числе основных торговых партнёров, но позиционируется, скорее, как потенциальный военно-политический союзник Индонезии.

Поэтому после объявления в октябре 2015 победителем в тендере Китая президенту Индонезии Джоко Видодо пришлось срочно отправить в Токио спецпосланника, в задачу которого входило “умаслить” находившегося в скверном настроении премьера Японии Синдзо Абэ. Как выяснилось, поторопившегося с расчётами на то, что индонезийское “железнодорожное дело” уже находится в японской шляпе. С. Абэ было отчего расстроиться, поскольку (скорее “по умолчанию”) полагалось, что получатель заказа на строительство первого участка упомянутой скоростной железной дороги автоматически продолжит её и далее через весь остров Ява. Что в разы увеличит стоимость первоначального заказа.

Однако в начале ноября с.г. стала появляться информация о том, что с упомянутым “автоматизмом” что-то не заладилось и Япония “может вернуться” в проект строительства всей скоростной дороги Джакарта–Сурабая длиной 750 км.

Выбор индонезийским правительством момента внесения в проект столь важных корректив (как для Японии, так и Китая) представляется едва ли случайным. Видимо, к осени с.г. в Джакарте укрепились сомнения относительно сохранения в дальнейшем прежнего уровня вовлечённости США в мировые дела и, в частности, в ситуацию в Юго-Восточной Азии. Независимо от (неясных тогда) итогов американских президентских выборов.

Перспектива неизбежного в этом случае повышения значимости Японии на чаше региональных стратегических весов, противоположной той, на которой располагается Китай, несомненно, стимулирует процесс внесения “нужных” корректив в крупнейший инфраструктурный проект Индонезии.

Всё гораздо проще выглядит в случае с Индией. Эта простота объясняется достаточно прозрачной картиной, складывающейся в политическом треугольнике “Япония–Индия–Китай”. Никаких (индонезийского типа) стратегических “метаний” в Дели не наблюдается в течение уже нескольких последних лет. Не вызывает сомнений явное предпочтение, которое Индия отдаёт Японии в развитии внешнеполитических отношений. Несмотря на то, что нынешний уровень торгово-экономических связей между ними в разы уступает китайско-индийским.

Вообще, процесс формирования японо-индийского квазисоюза уже является одним из самых заметных и важных трендов мировой политической игры. Его значимость особенно повысится, если действительно получит развитие упоминавшаяся тенденция к ограничению вовлечённости в мировые процессы нынешнего гегемона США.

Поэтому ответ на вопрос, кому Дели отдаст решение стратегически значимой проблемы развития железнодорожной транспортной инфраструктуры (существенным образом остающейся в состоянии первой половины прошлого века), был очевиден уже давно и лишь получил подтверждение в ходе последнего визита Н. Моди в Токио.

В принятом Совместном заявлении говорится о прогрессе в реализации обсуждаемого в последние годы “флагманского проекта” двустороннего сотрудничества, каковым станет строительство первой в Индии скоростной железной дороги Мумбаи–Ахмедабад длиной свыше 500 км и стоимостью 15 млрд долл. Япония обеспечит технологическую поддержку проекта, а также на 80% профинансирует его реализацию. Для чего будет предоставлен низкопроцентный (0,1% в год) кредит сроком на 50 лет. Работы начнутся уже в декабре с.г., а ввод дороги в эксплуатацию намечен на 2023 г.

Вряд ли можно сомневаться, кому индийское правительство предложит строительство пяти других скоростных железных дорог. Тем более что они будут так или иначе связаны с трассой Мумбаи–Ахмедабад.

В этом плане примечательным представляется молчание Дели в ответ на неоднократные и прозрачные месседжи из Пекина с приглашением принять участие в реализации транспортных проектов в рамках амбициозной концепции “Восстановление великого шёлкового пути”.

Впрочем, иной реакции Дели трудно ожидать на фоне разворачивающихся масштабных работ (общей стоимостью 46 млрд долл.) по созданию “транспортно-экономического” коридора, который пройдёт по территории Пакистана и свяжет западные провинции КНР с портом Гвадар на берегу Аравийского моря.

В последнее год-два японо-китайское соперничество за получение заказов на строительство скоростных железнодорожных магистралей отмечается не только в странах ЮВА (помимо Индонезии, также во Вьетнаме, Малайзии, Сингапуре, Таиланде), но и в Африке, а также Латинской Америке.

Общим местом становится констатация того, что проблема развития транспортной инфраструктуры приобретает ключевой характер в общей проблематике прогресса развивающихся стран. С ней связан гигантский потенциальный рынок, исчисляемый сотнями миллиардов долларов. В борьбе за предпочтительные позиции на этом рынке ведущие мировые игроки используют весь имеющийся потенциал средств, а её целеполагание носит отнюдь не только экономический характер.

Впрочем, в разделении и, тем более, ранжировании очерёдности экономических и политических целей игры на международной арене смысла не больше, чем в поиске ответа на вопрос о первичности курицы или яйца.

Will Trump Backpedal on the Trans-Pacific Partnership?

Nile Bowie

In the two weeks since Donald Trump’s surprise election victory, the billionaire developer has adopted a noticeably softer demeanour from that of his insurgent campaign personality. While vetting a cabal of mostly right-wing Republicans for his incoming transition team, he has cautiously walked back from several contentious campaign talking points while attempting to shed off the most controversial elements of his base.

Trump has publically disavowed prominent white-nationalist organisations of the alt-right and is making concessions on his most divisive goals: areas of his odious border wall may be dialed back to simple fencing, some aspects of Obamacare might not be totally repealed, he has decided against appointing a special prosecutor to investigate Hilliary Clinton and has signaled a slightly more malleable position on climate protection.

It’s clear that after campaigning against the Republican party establishment, President-elect Trump is now focused on building cohesion with the party elite and offering some of his vocal critics an olive branch in the form of a position in his administration.

It should be remembered that was this same pro-business Republican establishment that forged an atypical alliance between President Obama in support of the Trans-Pacific Partnership, the largest corporate trade agreement in history, which Trump has reaffirmed his desire to withdraw from on the first day in office.

There are a few silver linings in Trump’s victory and the death of the TPP is certainly one of them. Oft touted as the centrepiece of the Obama administration’s re-engagement with Asia, the TPP is a multilateral trade and investment agreement involving twelve key Pacific Rim nations – with the glaring exclusion of China, the region’s largest economy and the largest trading partner of Asia-Pacific countries.

The trade pact has been bitterly opposed in participating countries by activists of all stripes, from worker’s rights and environmental groups to Internet freedom advocates and consumer associations, for abjectly favouring private corporate investment interests at the vast expense of public health and welfare.

Not to mention the deal’s stark geopolitical connotations, as evidenced by Obama’s remark that “we can’t let countries like China write the rules of the global economy, we should write those rules,” and the incendiary quip of his defence secretary Ash Carter, who claimed the “TPP is as important to me as another aircraft carrier”.

After eight years of Kafkaesque closed-door negotiations from which the global public has been diligently kept from, it was clear the trade agreement wouldn’t have up the votes to be ratified during the current lame-duck session of Congress, forcing Obama to quietly abandon his pursuit of the deeply troubling deal that both Donald Trump and Bernie Sanders lambasted on the campaign trail.

Since reaffirming his intention to withdraw from the TPP in favour of negotiating fresh bilateral deals, several US allies in Asia have reacted with dismay and resignation. Vietnam has strategically backed away from the deal, publically opting to pursue an independent foreign policy.

Japanese PM Shinzo Abe was the first foreign leader to meet with Trump, ostensibly to assess shifting US trade policy and future relations with Washington. It is almost assured that Abe expressed hope that Trump would reconsider the TPP given the Japanese leader’s fierce lobbying of the deal.

Singapore, being a capital-rich and trade-reliant city-state, has been the most vocal proponent of the deal as PM Lee Hsien Loong repeatedly warned that a failure to ratify would diminish Washington’s standing among Asian trade partners and place the Asia pivot in doubt.

His remarks are clearly directed toward the US deep state that has prioritised Washington’s strategic realignment toward the Asia-Pacific. Lee has vowed to press ahead with the agreement independently of what Washington decides, though Shinzo Abe’s recent public statement that the deal would be “meaningless without the United States” certainly leaves Singapore’s leader with egg on his face as Beijing looks on.

The big questions remain: What kind of trade policies will the incoming Trump administration pursue? Will the TPP be abandoned or potentially renegotiated without the United States? How will China position its trade policy with the TPP in retreat? Will President Trump reverse course and pursue the deal?

It’s clear that Trump will face sustained resistance from Republican senators, lobbyists for the US Chamber of Commerce and the deal’s prominent supporters in Washington who are portraying the decision to withdraw as a strategic capitulation to China, which is pursuing its own regional trade accord, the Regional Comprehensive Economic Partnership (RCEP), which excludes the United States.

Trump, who can be relied on to boast of his prowess for cutting deals, believes he can obtain greater leverage over trade deals by negotiating bilaterally with US partners. Whether these deals involve incentives to boost foreign investment in US infrastructure and domestic energy production or the provocative levelling of tariffs against competitors is anyone’s guess.

One of the key reasons the TPP negotiations dragged on for eight years is due to the US Trade Representative’s aggressive imposition of corporate interests on all countries involved.

The most egregious proposal is the Investor State Dispute Settlement mechanism that allows for corporations to challenge government regulations that disadvantage their business interests in an international arbitration panel staffed by corporate lawyers whose rulings cannot be appealed.

Then there’s the extension of patent and copyright protections that would have greatly driven up the costs of pharmaceuticals in participating countries. The upward redistribution of income is the raison d’etre of the TPP, which emboldens corporate monopolies and actually distorts the free market to the benefit of transnational corporate class interests.

If Trump attempts to negotiate bilateral deals that even more aggressively favours US corporate interests, he will hit a figurative wall as he builds his literal wall. Opposition to the TPP is not grounded in populism or anti-globalization, but about rejecting a model of globalisation imposed on the globe by the Democratic and Republican party establishments.

Rather than engage in a trade war with China or ridiculously labelling it a ‘currency manipulator’ (as if the US hasn’t been running QE since 2008), Trump should negotiate preferential terms for direct foreign investment in the US economy to rebuild its abhorrent infrastructure. The TPP will either be resuscitated or replaced with something else, for better or for worse, but probably the latter.

У Трампа появится генеральный секретарь

Трамп встретился с кандидатом на пост госсекретаря США генералом Дэвидом Петреусом

Александр Братерский, Александр Атасунцев

Избранный президент США Дональд Трамп провел встречу с экс-главой ЦРУ генералом Дэвидом Петреусом. Его прочат на пост госсекретаря США. Если назначение произойдет, на одну из ключевых должностей в администрации США будет назначен человек, который едва избежал тюремного заключения за распространение секретных материалов.

Избранный президент США Дональд Трамп вечером 28 ноября встретился с генералом в отставке Дэвидом Петреусом. Высокопоставленный источник из окружения Трампа рассказал Bloomberg: политик склоняется к тому, чтобы назначить Петреуса на должность госсекретаря США.

Избранный президент США написал в своем блоге, что «был очень впечатлен» разговором с генералом. Петреус в свою очередь рассказал, что Трамп «прогулялся с ним по земному шару», объясняя вызовы, которые сегодня стоят перед США.

Как отмечает обозреватель Bloomberg, если Петреус будет назначен на этот пост, это будет самым «дальновидным» решением Трампа. Он напоминает, что, когда президент США назначил Петреуса на пост главы ЦРУ, сенаторы единогласно утвердили его кандидатуру.

Готов ли сам Петреус занять в большей степени дипломатический пост — пока неясно.

Боевой опыт

Петреус родился в 1952 году и в 1974-м окончил академию США в Вест-Пойнте. Это один из самых престижных военных вузов в стране.

Дэвид Петреус был слишком молод, чтобы попасть на войну во Вьетнаме. Тем не менее в 1985 году будущий генерал получил степень магистра в Школе общественных и международных отношений Вудро Вильсона при Принстонском университете, а через год там же защитил диссертацию, посвященную вьетнамской войне, получив докторскую степень.

За многолетнюю военную карьеру Петреус был помощником командующего войсками США в Европе, заместителем помощника начальника штаба сухопутных войск США. В 1995 году он был назначен оперативным командующим войск США на Гаити. В 2001–2002 годах занимал должность помощника главы оперативного штаба и заместителя командующего антитеррористическими силами в Боснии и Герцеговине.

Расцвет карьеры Петреуса пришелся на «войну с террором», как назвал тогдашний президент США Джордж Буш-младший кампании в Афганистане и Ираке в первом десятилетии XXI века.

В 2003 году генерал возглавил воздушно-десантную дивизию, которая участвовала во вторжении в Ирак. Спустя год Петреус стал главой Многонационального командования в Ираке, плотно сотрудничая с силами НАТО. В 2008 году Петреус занял пост командующего Многонациональными силами в стране.

Здесь Петреус принял участие в разработке противоречивой доктрины, известной под аббревиатурой COIN. Эта довольно туманная концепция применения силы допускала нарушение норм правового государства, включая отказ от презумпции невиновности, избирательное применение закона и контроль военных над гражданской сферой, — ради установления демократии на оккупированной территории.

Несмотря на ряд неоднозначных решений, в том числе резкое увеличение численности американских военнослужащих в Ираке, Петреус закончил свою миссию в этой стране с имиджем героя.

Проблемы в Ираке начались уже позже — когда войска, прибывшие сюда по приказу генерала, начали уходить.

С 2008 по 2010 год Петреус был главой Центрального командования вооруженных сил США и отвечал за действия США на всем Ближнем Востоке. Затем он командовал международными силами по содействию безопасности НАТО в Афганистане.

«Чернобыль» в Сирии

В блистательной армейской карьере Петреуса произошел зигзаг в августе 2011 года, когда он был назначен президентом Обамой на пост директора ЦРУ. На этой должности он трудился недолго. Через год он был вынужден уйти в отставку после скандала, связанного со взломом почты его предполагаемой любовницы и по совместительству журналистки Полы Бродвелл.

Генерал был женат, Бродвелл также была замужем. Стоит отметить, что, несмотря на скандалы, обоим удалось сохранить семьи.

Петреус был главным источником книги Бродвелл, в которой та выступала с резкой критикой американского правительства. Среди обвинений — бездействие Вашингтона, который допустил нападение ливийских боевиков на консульство США в Бенгази в 2012 году.

В результате нападения был убит посол США в Ливии Кристофер Стивенс.

ФБР, заинтересовавшись подозрительно хорошей осведомленностью Бродвелл и проведя расследование, вышло на Петреуса. Оказалось, что тот предоставил журналистке доступ к своей электронной почте в ЦРУ и другой секретной информации. Когда начался суд, Петреус согласился признать себя виновным в несанкционированном пользовании и хранении секретных материалов. История закончилась только в 2015 году — суд приговорил Петреуса к двум годам заключения условно, а также к штрафу.

Издание The USA Today отмечает, что Петреус намеренно врал ФБР, а не просто «неосторожно обращался с секретной информацией».

Однако ведущий аналитик The Atlantic Council Мэтью Берроуз сказал «Газете.Ru», что не видит больших проблем с назначением Петреуса на эту должность в связи с тем скандалом.

Эксперт считает, что в случае назначения Петреуса госсекретарем тот уделит большую часть своего внимания проблемам на Ближнем Востоке, так как испытывает большой интерес к этому региону. Берроуз не исключает, что при Петреусе взаимодействие между Россией и США в борьбе с исламистами может наладиться.

В сентябре прошлого года Петреус объяснил свою позицию относительно России. Это произошло во время выступления генерала перед конгрессом США в ходе дискуссии, посвященной ситуации на Ближнем Востоке.

Он высоко оценил эффективность российских ВС на территории Сирии, однако добавил, что эти действия в конечном счете увеличивают риски и расшатывают ситуацию.

По словам Петреуса, президент РФ Владимир Путин «стремится возродить Российскую империю» и организует «военные провокации» в Сирии, следуя своим интересам.

Саму Сирию Петреус назвал «геополитическим Чернобылем», поскольку от нее идут волны нестабильности и экстремизма по всему миру.

По мнению Мэтью Берроуза, Петреуса могут ожидать сложности при взаимодействии с другим бывшим коллегой, генералом разведки Майклом Флинном. Он назначен Трампом на должность советника по национальной безопасности.

Эксперт отмечает, что госсекретарь вообще часто конфликтует с советником по нацбезопасности, так как оба пытаются донести свое видение внешнеполитических проблем для президента.

Более 7 тонн гуманитарной помощи за сутки было передано мирным жителям в сирийских провинциях Алеппо, Латакия, Хама и Эль-Кунейтра, сообщил во вторник российский Центр по примирению враждующих сторон в Сирии.

"В течение суток проведено четыре гуманитарные акции, в ходе которых произведена передача мирным жителям гуманитарных грузов: в населенном пункте Джибрин провинции Алеппо — около 3 тонн; в населенном пункте Масьяф провинции Хама — 2,5 тонны; в населенном пункте Хан-Урайниба провинция Эль-Кунейтра — около одной тонны; в населенном пункте Кара-Джалия провинция Латакия — около одной тонны", — говорится в бюллетене, опубликованном на сайте Минобороны РФ.

Кроме того, для мирных жителей, покидающих районы города Алеппо, находящиеся под контролем незаконных вооруженных формирований, продолжают работать пункты горячего питания и выдачи предметов первой необходимости, отметили в Центре по примирению.

Рождение Большой Евразии

Как завершается эпоха после холодной войны

Дмитрий Ефременко – доктор политических наук, заместитель директора Института научной информации по общественным наукам РАН.

Резюме Еще недавно доминирование Запада казалось абсолютным, но роли учителя и ученика, лидера и отстающего не закреплены здесь раз и навсегда. Все более острым будет соперничество в интерпретации реальности, производстве смыслов и трансляции ценностей.

Почти четверть века разделяют два символических совпадения, каждое из которых свидетельствовало о тектонических сдвигах в мировой политике. 8 декабря 1991 г. в Беловежской пуще подписан договор, прекративший существование Союза Советских Социалистических Республик. На следующий день в Маастрихте лидеры двенадцати западноевропейских государств согласовали «Договор о Европейском союзе». 23 июня 2016 г. большинство избирателей Соединенного Королевства высказались за выход Великобритании из Евросоюза. И в то же время в Ташкенте подписаны меморандумы о присоединении Индии и Пакистана к действующим конвенциям Шанхайской организации сотрудничества, которая в результате этого расширения объединит страны, где проживает почти половина человечества.

Разумеется, не стоит поддаваться соблазну упрощенных оценок: Brexit не означает заката Европы. Однако было бы ошибкой недооценивать значимость изменений, означающих восхождение Большой Евразии.

Большая Евразия: долгосрочные стратегии и самоорганизация

Говоря о Большой Евразии, я имею в виду фундаментальный процесс геополитических и геоэкономических изменений, ареной которых становятся евразийский континент и примыкающие к нему пространства африканского континента (впрочем, возможно, и Африка в целом). В данной статье Большая Евразия не рассматривается лишь в качестве синонима российско-китайского стратегического партнерства, в орбиту которого вовлекаются или могут быть вовлечены другие государства. Большая Евразия не сводится к представлениям о хартленде, а пространственный фактор не может считаться единственной детерминантой происходящих преобразований. Спору нет, пространство имеет значение. Но понять суть происходящего можно лишь с учетом исторического времени, многовариантности путей мирового развития, альтернатив даже по отношению к тем процессам, которые еще вчера казались безальтернативными. Сегодня мы наблюдаем радикальную активизацию некоторых тенденций, проявившихся еще в 1990-е – начале 2000-х гг., и в то же время эрозию тех характеристик глобализации, которые связывались с торжеством постбиполярного миропорядка.

Одна из важнейших предпосылок становления Большой Евразии – усиление полупериферийных и периферийных держав, поймавших в паруса попутный ветер глобализации и начавших быстро догонять развитые державы. Эта заявка на обретение собственной субъектности рядом стран незападного мира сформировалась в краткий период современной истории, когда казалось, что глобализация несет выигрыш всем – от стран – производителей сырья до государств, заявивших о прорыве в постиндустриальную эру. Как известно, эта Belle Époque оборвалась в 2008 году.

Кризис 2008 г. продемонстрировал, что глобализация, понимаемая как всемирное торжество либеральной политико-экономической модели, забуксовала. Вдруг обнаружилось, что для сохранения доминирования Запада многие процессы нужно срочно разворачивать вспять. В самом деле, страной, наиболее успешно справлявшейся с тяготами кризиса, оказался Китай, который не только закрепил за собой статус второй экономики мира, но и заявил о глобальных амбициях. Причем сделал это, когда выжал почти все из своей прежней экспортно-ориентированной стратегии роста. Потребность в изменении экономической политики совпала с приходом во власть нового поколения лидеров во главе с Си Цзиньпином и Ли Кэцяном. С их именами теперь ассоциируется комплекс мер, связанных с переориентацией экономики на развитие внутреннего спроса при одновременном проведении структурных реформ, выравнивании диспропорций и стимулировании инновационной активности.

Стратегическая инициатива Си Цзиньпина «Один пояс, один путь» беспрецедентна по масштабам и пространственно-временному охвату. Впервые со времен плавания Васко да Гамы предпринимается попытка выстроить систему экономических взаимосвязей в направлении с Востока на Запад. Нередко стремление Пекина обеспечить проекцию собственной экономической мощи, создать плотную сеть коммуникаций, хозяйственных и торговых связей между крупнейшими рынками Евразии истолковывается как проявление своекорыстия: дескать, Пекин стремится превратить соседние и отдаленные страны в ресурс собственного развития. Конечно, во вред себе Китай ничего делать не будет, но китайская культура политического управления с ее ориентацией на долгосрочное стратегическое планирование предполагает большее: создать благоприятные внешние условия для процветания Поднебесной. Предпосылкой такого процветания служат стабильность и экономическое благополучие тех стран, которые проявят готовность к обслуживанию китайских интересов.

«Один пояс, один путь», разумеется, создает новую конкуренцию между странами, соперничающими за китайские инвестиции и кредиты, за то, чтобы транспортная инфраструктура, обеспечивающая единство Большой Евразии, проходила именно по их территориям. Но еще более важно, что запущенный Пекином процесс обретает собственную внутреннюю логику, вслед за стремлением подключиться к китайскому проекту начинают активизироваться усилия других стран, нацеленные на выстраивание собственных логистических цепочек. Характерный пример последнего времени – резкое ускорение работ по созданию транспортного коридора «Север–Юг», соединяющего Россию через Азербайджан с Ираном, а в перспективе – и с Индией. Вокруг этого проекта начинает формироваться трехстороннее стратегическое партнерство России, Ирана и Азербайджана. В связи с планами реализации транспортных проектов евразийского значения обостряется конкуренция и корпоративных игроков, как, например, в случае со строительством высокоскоростной железной дороги Москва–Казань (участок будущей трансконтинентальной магистрали, соединяющей столицы Китая и России), когда альтернативу китайским инвесторам (консорциум «Шелковый путь») предлагают (несмотря на антироссийские санкции) инвесторы из Германии (консорциум «Немецкая инициатива»). Стремлением не отдать окончательно инициативу в руки Китая отчасти обусловлен и новый подход японского руководства к разрешению территориального спора с Москвой, предусматривающий расширение сотрудничества в сфере энергетики и развития инфраструктуры российского Дальнего Востока.

Таким образом, становление Большой Евразии начинает выглядеть как процесс самоорганизации. Предпосылки вызревали давно, но только теперь сформировались необходимые условия. Вместе с тем ряд факторов оказывает негативное или дестабилизирующее воздействие на обретение Большой Евразией субъектности как важнейшей подсистемы трансформирующегося мирового порядка.

Большая Евразия vs. Океания?

К числу таких факторов относится американская политика сдерживания по гигантскому внешнему периметру Китая и России. Вольно или невольно, но, придвигая НАТО к российским рубежам на Западе и укрепляя существующие оборонные альянсы в АТР, Вашингтон способствует тому, что видение стратегических целей американской политики в Москве и Пекине сближается, следствием чего становится их стремление к большей военно-политической координации. В то же время многие страны, через которые проходят линии противостояния, оказываются в непростом положении, поскольку их национальным целям может отвечать более активное участие в процессах становления Большой Евразии. Однако эти устремления приходится соотносить и все чаще подчинять американским военно-стратегическим интересам.

Примером может служить Южная Корея, согласившаяся принять на своей территории американский противоракетный комплекс THAAD. Согласно официальным заявлениям Вашингтона и Сеула, противоракетный комплекс размещается в целях противодействия ядерной угрозе со стороны КНДР. Однако никакого контроля над инфраструктурой ПРО Сеул иметь не будет, все решения переходят к американскому командованию. А для США развертывание ПРО на Корейском полуострове означает возможность снизить эффективность китайского ракетно-ядерного потенциала и – правда, в значительно меньшей степени – соответствующего потенциала России. Неудивительно, что первоначальная реакция Москвы и Пекина была весьма болезненной. Южная Корея фактически оказывается вовлеченной в стратегию сдерживания Китая и России, тогда как ее долгосрочным национальным устремлениям, скорее всего, в большей степени отвечает максимальное использование возможностей становления Большой Евразии. Сеулу предстоит сложный поиск средней линии между сохранением союза с Соединенными Штатами в области безопасности и перспективами трансконтинентального сотрудничества и разделения труда.

Если Вашингтон после президентских выборов 2016 г. продолжит курс на противостояние с Пекином и Москвой, следует ожидать новых попыток дестабилизации в особо уязвимых точках социальной и межэтнической напряженности в странах, значимых для России или Китая. Самой серьезной ставкой опять становится мировая торговля, попытка США обеспечить собственное доминирование после провала в 2008 г. прежней модели глобализации. На смену курсу на либерализацию торговли в планетарном масштабе пришла гонка формирования нового поколения торгово-экономических группировок, создание которых диктуется не только соображениями рыночной рациональности, но также и геостратегическими интересами. Едва ли только экономическими причинами обусловлено отсутствие в составе Транстихоокеанского партнерства Китая и России. Более того, если планы Вашингтона по созданию экономических макроблоков – Транстихоокеанского партнерства (ТТП) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП) – будут осуществлены в полном объеме, то оруэлловская Океания станет реальностью, по крайней мере с точки зрения контроля гигантских территорий из единого центра. Причем НАТО и активизирующиеся в АТР под эгидой США различные форматы военно-политического взаимодействия могут рассматриваться в качестве своеобразных силовых «скреп» зоны американского экономического доминирования. Впрочем, сенсационная победа на выборах Дональда Трампа, который вел кампанию под лозунгом отрицания торговых объединений как класса, делает ситуацию еще более запутанной.

Однако не стоит смотреть на эту тенденцию упрощенно. Восприятие будущей системы международных отношений как бинарной оппозиции хартленда и римленда, пространства демократии и пространства автократии – не более чем искусственная рамка, применяемая для решения определенных задач, но едва ли схватывающая всю сложность и многообразие отношений акторов изменяющегося мирового порядка. Такая редуцированная картина способствует усугублению центростремительных тенденций, укреплению сил, которые выигрывают от проведения новых разделительных линий и гиперболизации противоречий. Опасность здесь не только в искажении фактического положения дел, но и в том, что, в соответствии с теоремой Томаса, восприятие такой картины мира как реальной будет иметь реальные последствия.

Конфронтация между Соединенными Штатами, с одной стороны, и Китаем и Россией – с другой, уже налицо, но значение факторов жесткой силы и экономической мощи постепенно будет уменьшаться, причем две крупнейшие державы Евразии постараются уйти от формирования совместного военно-политического блока. В то же время все более острым будет становиться соперничество в интерпретации реальности, производстве смыслов и трансляции ценностей. И если в этих сферах доминирование Запада еще недавно казалось абсолютным, то теперь обнаруживается, что в дискуссиях о смыслах и ценностях роли учителя и ученика, лидера и отстающего вовсе не атрибутированы раз и навсегда тем или иным нациям и моделям социально-политического устройства.

Западный полуостров Евразии

Рассуждения о совокупности изменений, способствующих становлению Большой Евразии, неизбежно подводят к вопросу о том, какое место в этой новой реальности будет принадлежать Европе. Ведь если Большую Евразию рассматривать в контексте геостратегии китайских лидеров, то именно на появление множества связующих нитей с Европой и рассчитан в конечном счете проект «Один пояс, один путь».

Brexit делает очевидным для всех (даже энтузиастов евроинтеграции) то обстоятельство, что Евросоюз не равен Европе. Вероятно, на некоторое время Лондон обретет несколько большую свободу маневра, возникнет своеобразная британская многовекторность, в которой найдется место и для Большой Евразии. Покидающая единую Европу Великобритания постарается использовать все возможности для того, чтобы обеспечить себе выгодную позицию в мировой экономике.

С выходом Великобритании достаточно быстро обозначатся пределы территориального расширения Евросоюза. Скорее всего, окончательно возобладает мнение, что вступление Турции необратимо дестабилизирует Евросоюз. По всей видимости, общее ощущение перегруженности поставит преграды расширению ЕС и на территорию постсоветского пространства. Наконец, нет гарантий, что британский пример не окажется заразительным.

После Brexit’а перевес Германии в ЕС станет неоспоримым. Но это не значит, что Берлин сумеет навязать остальным 26 странам собственный сценарий углубления интеграции. Более вероятной представляется перегруппировка сил и общее переосмысление интеграционных процессов как возврата к Европе национальных государств. Соответственно, изменится и уровень внешнеполитической координации, появится новое пространство возможностей дифференцированного взаимодействия тех или иных стран с внешними игроками. Можно сказать, что поверхность ЕС-овского массива окажется более пористой, он станет куда более податливым к установлению множественных и разноуровневых взаимодействий с государственными и негосударственными акторами Большой Евразии. Например, можно представить себе Европейский союз, объединенный с США, Канадой и Великобританией общим режимом свободной торговли (ТТИП), если он все-таки состоится, и военно-политическими обязательствами (НАТО), но на микро- и мезоуровнях все более плотно охваченный сетью взаимодействий Большой Евразии.

Оборотная сторона Евразии

Самые разнородные факторы начинают действовать синергетически, усиливая взаимозависимость в трансконтинентальных масштабах, причем во многих отношениях она может рассматриваться как негативная, сопряженная с высоким уровнем риска и политической турбулентностью.

В наши дни вновь интенсифицируются процессы, которые еще тысячелетия назад заставляли жителей европейских центров цивилизации осознавать, что их благополучные города и провинции – лишь окраина гигантской ойкумены, откуда постоянно можно ждать нашествия пришельцев. В современной Европе проблемы переселенческих потоков и сосуществования коренного населения с мигрантами из Азии и Африки связаны с наследием колониальной эпохи, а также проводившейся на протяжении десятилетий либеральной миграционной политикой. Подлинный драматизм ситуации стал ясен, когда обнаружилось, что не происходит полноценной интеграции выходцев из стран, где большинство исповедует ислам, и вместо целостной социальной ткани возникают инокультурные инфильтраты. Мигрантские сообщества в странах Европы не утрачивают собственной религиозной и культурной идентичности, и в ряде случаев их связи с обществом страны исхода остаются более глубокими, чем с обществом страны, предоставившей убежище или работу. Революция средств информации и коммуникации лишь усилила резистентность многих мигрантских общин попыткам их интеграции, не только обеспечивая повседневное общение физически удаленных друг от друга родственников и друзей, но и сохраняя погруженность мигрантов в близкие им социокультурные реалии. Когда же «Магриб в Провансе» или «Карачи на Темзе» превращаются в густую сеть районов No-go для представителей титульной нации (в одной Франции таких зон уже около 800), мультикультурализм становится и вовсе невозможным по причине отсутствия доступа носителей одной из культурных традиций на соответствующую территорию.

Провал мультикультурализма и этнодемографическая динамика в странах ЕС необратимо привязывают Европу к мусульманской части Большой Евразии. Но политические элиты стран Запада немало преуспели в высвобождении дестабилизирующего потенциала, накопленного в странах Ближнего и Среднего Востока. Начиная со свержения режима Саддама Хусейна и заканчивая поощрением «арабской весны», все преграды для усиления радикального исламизма последовательно устранялись, а примыкающий к Европе огромный регион погружался в смуту. Теракты в европейских городах и крупнейший со времен Второй мировой войны миграционный кризис показали, что турбулентность арабского мира начинает распространяться и на благополучную Европу, меняя представления о внутренней безопасности и путая прежние электоральные расклады. Вслед за этим последовали события, ускорившие изменение геополитической реальности в Восточном Средиземноморье и в Восточной Европе.

В 2015–2016 гг. две из трех держав, расположенных географически как в Азии, так и в Европе, предприняли действия, приведшие в замешательство страны Запада. При всем различии целеполаганий обе державы – Турция и Россия – стремились продемонстрировать, что держат в руках ключи от разрешения сирийского кризиса или по крайней мере способны регулировать нестабильность, вызванную фактическим разрушением государственности Сирии и Ирака. По сути дела, участие России и Турции в сирийском конфликте способствовало погружению стран ЕС в евразийский контекст.

Вмешавшись в сирийскую войну на стороне Башара Асада, Россия продемонстрировала, что способна не только эффективно действовать одновременно на нескольких театрах военно-политического противостояния, но и увязать в один узел конфликты, которые в европейских столицах рассматривали как совершенно изолированные. Сирийский гамбит Кремля хотя и не привел к примитивному размену «Леванта на Донбасс» (такая задача никогда и не стояла), но способствовал размыванию антироссийской ортодоксии и пониманию подлинной цены политики санкций. Теперь Запад вынужден рассматривать Россию как ключевого партнера в купировании угроз, связанных с исламским фундаментализмом и дестабилизацией государств Ближнего и Среднего Востока.

Объективной основой вовлеченности Турции в сирийский конфликт являются проблемы безопасности, курдский сепаратизм и угрозы жизненно важным национальным интересам. Однако эти факторы были многократно усилены неоосманистскими амбициями президента Эрдогана. Кроме того, положение еще более осложнялось внутриполитическим противостоянием, кульминацией которого стала попытка военного переворота в июле 2016 года. Маневры турецкого лидера в ходе сирийского конфликта были особенно рискованными. Он с готовностью играл на повышение ставок, но игра приносила лишь временный успех, а затем положение Анкары только усугублялось. В критический момент миграционного кризиса Эрдоган, по сути, попытался диктовать Брюсселю и Берлину свои условия, пользуясь возможностью регулировать интенсивность и масштаб потоков беженцев. Обескураженные евробюрократы и лидеры стран ЕС пошли на сделку с Анкарой, заключение которой Amnesty International назвала «черным днем для конвенции ООН о статусе беженцев, Европы и человечности». Анкара явно «пережала», и видимое сближение с Брюсселем очень быстро обернулось ростом взаимного раздражения и отчуждения. А это означало уже почти полную политическую изоляцию, если учесть негативную динамику в турецко-американских отношениях, разрыв с Израилем, соперничество с Ираном и конфронтацию с Россией.

Начиная с 24 ноября 2015 г., когда турецкие ВВС уничтожили российский СУ-24, и вплоть до 27 июня 2016 г., когда в Кремле было получено письмо Реджепа Тайипа Эрдогана с выражением извинений в связи с гибелью российского летчика, отношения между Москвой и Анкарой носили остро конфликтный характер. За полгода обе державы сумели опробовать различные инструменты воздействия на оппонента. Продолжение российско-турецкого клинча могло привести к выстраиванию новой дуги напряженности и формированию по ее линии противостоящих группировок. В частности, для Москвы синергия сирийского и украинского кризисов могла бы обернуться возникновением антироссийского фронта, включающего Турцию, Украину, Молдавию, Румынию, Грузию, Польшу и страны Балтии. Для Анкары «достройка» за счет курдов уже сформировавшегося ситуативного альянса в составе России, режима в Дамаске, Ирана и «Хезболлы» могла бы иметь еще более серьезные последствия. В сущности, Россия и Турция подошли к грани втягивания в длительное противостояние, причем в конфигурации, приводящей обе державы к взаимному ослаблению. Осознание этого способствовало шагам по преодолению вражды.

Возрожденное партнерство России и Турции может существенным образом повлиять на процесс становления Большой Евразии и скорректировать направление уже идущих геополитических трансформаций. Однако следует помнить и об ограничительных факторах. К ним относятся сохраняющиеся разногласия в отношении Сирии, ускоренное формирование режима личной власти президента Эрдогана и общая внутренняя напряженность, связанная с зачисткой политического ландшафта Турции после неудавшегося переворота.

ШОС как инкубатор

Наиболее серьезным претендентом на роль международной организации, способной упорядочить становление Большой Евразии, является Шанхайская организация сотрудничества. Вступление в ШОС Индии и Пакистана, очевидно, приведет к качественным изменениям миссии и региональной повестки этой организации. Соперничество этих двух стран может способствовать блокировке ряда инициатив, привести к общему снижению эффективности решений, принимаемых на консенсусной основе. Есть риск, что нынешний институциональный формат не справится с перегрузками быстрого расширения, а формирование новой структуры под более многочисленный состав и перспективные задачи начнет пробуксовывать. Решение проблемы видится в том, чтобы стремиться к реализации менее амбициозных и более реалистичных сценариев будущего ШОС. С одной стороны, необходима высокая степень пластичности, позволяющая повысить роль ШОС как платформы диалога и регулярного взаимодействия все большего числа стран. Но при этом надо избежать соблазна преждевременной разработки претендующих на универсальность документов, наподобие Хельсинкского заключительного акта 1975 года. С другой стороны, ШОС не должна превращаться лишь в площадку для риторических упражнений на тему трансконтинентального сотрудничества. По возможности сохраняя достижения первых 15 лет своего существования, ШОС могла бы выступить в роли инкубатора множества соглашений и инициатив в сферах безопасности, торговли, решения экологических проблем, культурного и научно-технического сотрудничества. Продвижение вперед должно быть постепенным: по мере развития этого процесса начнет образовываться сеть формализованных взаимосвязей, партнерств и институтов на региональных, межрегиональных и трансрегиональных уровнях, в конечном счете – в масштабах Большой Евразии. Скорее всего, лишь после прохождения этих промежуточных этапов будет уместно начинать предметное обсуждение темы формирования «Сообщества Большой Евразии».

Малая Евразия в Большой Евразии

Развитие Евразийского экономического союза – некогда наиболее многообещающего интеграционного проекта на постсоветском пространстве – не идет по восходящей. На то много причин. Одна из них состоит в естественном доминировании России, следствием которого является высокая степень зависимости всех стран – членов ЕАЭС от состояния российской экономики. Сочетание кризиса существующей в России модели экономического развития с западными санкциями и снижением цен на энергоносители привело к тому, что и партнеры по ЕАЭС столкнулись с немалыми экономическими издержками. Попытки Белоруссии или Казахстана минимизировать эти потери (а когда представлялось возможным – то и извлечь выгоду из ограничений, наложенных на Россию США и Евросоюзом, и ответных санкций со стороны России) являются, безусловно, сколь эгоистическими, столь и рациональными.

Идея сопряжения евразийской экономической интеграции с китайской инициативой Экономического пояса Шелкового пути отчасти имела защитный характер. Она позволяла снять напряжение, которое неизбежно возникло бы в случае ничем не регулируемой конкуренции между дальнейшими усилиями по развитию ЕАЭС и активностью Пекина на постсоветском пространстве. Признавая роль Китая и декларируя возможность согласованного участия в его проектах, Россия и другие участники ЕАЭС несколько укрепили позиции этого объединения.

На дальнейшую эволюцию ЕАЭС все большее влияние начинает оказывать многовекторность политики таких стран, как Казахстан и Белоруссия. В случае Казахстана значительно усиливается неопределенность, связанная с неизбежной сменой лидерства и кажущимся все более проблематичным сохранением стабильности при переходе власти. После событий в Актобе Казахстан в значительной мере утратил имидж оплота стабильности и порядка в Центральноазиатском регионе. Причем независимо от того, были ли эти события проявлением междоусобной борьбы элит или действиями исламистских групп, надо понимать: разворачивающиеся в Казахстане процессы становятся долгосрочной проблемой, от участия в решении которой Москве уйти не удастся.

Членство Казахстана в ЕАЭС и в особенности кризисные явления в экономике (отнюдь не все из них имеют непосредственное отношение к евразийской интеграции) становятся объектом критики со стороны как правящих кругов, так и недовольных правлением Назарбаева. Сам президент в основном использует критику неэффективности институтов и механизмов евразийской интеграции не для их подрыва, а для укрепления позиций Казахстана внутри ЕАЭС и за его пределами. Назарбаевское видение Большой Евразии, очевидно, не полностью совпадает с российским. Назарбаев расставляет акценты таким образом, чтобы обеспечить своей стране максимально благоприятные позиции в новой конфигурации, основными сторонами которой могут быть Китай, Европейский союз, Россия и исламский мир. Выдвинутое президентом Казахстана на Петербургском экономическом форуме предложение о сопряжении Европейского и Евразийского союзов служит тому яркой иллюстрацией. На первый взгляд, он доводит до логического завершения идею Большой Евразии. Однако в варианте институционализации диалога между ЕС и ЕАЭС именно Астана может больше всех выиграть от самого процесса, даже не слишком рассчитывая на реальное сопряжение двух интеграционных проектов. Ведь в текущих обстоятельствах (даже после Brexit’а) трудно рассчитывать на что-то иное, чем предложение Брюсселя странам – участницам ЕАЭС принять правила и нормы Евросоюза без возможности воздействия на их выработку. Сценарий «интеграции интеграций» относится к сфере благих пожеланий, попытка преждевременной реализации которых может иметь опасные последствия.

Для руководства Казахстана призывы подогнать забуксовавший евразийский интеграционный проект под европейский стандарт могут быть попыткой преодолеть дискомфорт, с которым ассоциируется сегодня пребывание в составе ЕАЭС. Нельзя исключать также, что в Астане колеблются между стремлением «улучшить» ЕАЭС, например, добиваясь сокращения списка изъятий из режима свободной торговли, и шагами, ведущими к эрозии самого интеграционного проекта. К числу последних, несомненно, относятся принятые Казахстаном условия вступления в ВТО в части тарифной политики, отличающиеся от согласованной всеми странами ЕАЭС ставки единого таможенного тарифа.

В то же время именно Казахстан добился гораздо более впечатляющих результатов в экономическом сотрудничестве с Китаем в рамках реализации инициативы Экономического пояса Шелкового пути. На начало 2016 г. Казахстан опередил Россию в области кооперации с Китаем, осуществляя более полусотни совместных индустриальных и логистических проектов стоимостью свыше 24 млрд долларов. Правда, некоторые из этих усилий останутся тщетными, пока к ним не присоединится Россия: такова, например, автомобильная трасса «Западная Европа – Западный Китай», упирающаяся «в никуда» на российско-казахстанской границе. В то же время Казахстан участвует и в прокладке маршрутов, идущих в обход России через Каспий и страны Южного Кавказа. Руководство в Астане стремится превратить страну в важнейший транспортно-логистический хаб, и здесь интересы Казахстана и России совпадают далеко не полностью. Тем не менее, в случае развития транспортной инфраструктуры наиболее перспективным направлением является сотрудничество Китая, России и Казахстана, причем позиции двух последних только укрепятся, если они будут проводить заранее согласованную линию в рамках ЕАЭС.

Институциональные слабости ЕАЭС обсуждались уже неоднократно. Как известно, основным механизмом, призванным уравновесить естественное экономическое доминирование России в ЕАЭС, является право вето и принцип равенства сторон при принятии решений Евразийской экономической комиссией. Правда, этот принцип не распространяется зеркально на участие в финансировании этого института, стоимость работы которого за несколько лет выросла экспоненциально. Возможности ЕЭК как наднационального органа минимизированы, эта структура даже лишена права самостоятельной инициативы в разработке тех или иных предложений по развитию сотрудничества в рамках ЕАЭС. Неудивительно, что «аппаратный вес» ЕЭК даже в самой России, в сопоставлении с весом национальных структур управления, продолжает снижаться. Ловушка принципа консенсуса, похоже, захлопнулась, а присоединение к ЕАЭС Армении и Киргизии лишь подчеркнуло остроту проблемы институциональной эффективности. Можно предположить, что изменение механизма принятия решений (а когда-то это обязательно придется сделать) спровоцирует серьезный кризис в отношениях между странами ЕАЭС. Альтернативой может стать переопределение миссии ЕАЭС и его институтов, их превращение в коллективный механизм, позволяющий странам – участницам экономического союза наиболее эффективным образом встраиваться в формирующуюся сеть взаимосвязей Большой Евразии.

Новая перспективная миссия институтов ЕАЭС могла бы состоять в выработке единой позиции стран-участниц по вопросам, связанным с множественными интеграционными инициативами и форматами торгово-экономического сотрудничества как в Евразии, так и в глобальном масштабе. Экономический пояс Шелкового пути – важнейший вызов для стран ЕАЭС, но далеко не единственный. Однако если России удастся убедить своих партнеров по ЕАЭС выработать единую линию по отношению к китайской стратегии экономического освоения евразийского континента, это будет принципиальным достижением. Ставки настолько высоки, что пересмотр институциональной модели ЕАЭС окажется вполне оправданным.

Некоторые выводы применительно к России

Важнейший импульс в ускорении изменений на просторах Большой Евразии исходит от Китая. Россия вынуждена реагировать на эти трансформации, но именно она способна существенно повлиять на их ход. Проблема в том, что одновременно усиливаются региональные и глобальные противоречия, они становятся более комплексными, охватывая не только сферы безопасности, экономики, торговли, финансов, но и информационные потоки и виртуальное пространство. Россия может оказаться в числе бенефициаров становления Большой Евразии. В то же время существует вероятность оказаться в этом процессе основным магнитом рисков и угроз.

Стратегическое партнерство с КНР становится для России ключевым. Оно не должно перерастать в формальный военно-политический союз, направленный против США или иной страны, но и Китай, и Россия будут действовать солидарно в деле демонтажа американоцентричного мирового порядка и построения более справедливой и безопасной системы международных отношений в Евразии и мире. России не избежать признания общего лидерства Китая, но она в состоянии сохранить равноправие и свободу маневра в выстраивании отношений стратегического партнерства с третьими странами.

Развивая стратегическое партнерство или конструктивный диалог с Индией, Вьетнамом, Ираном, Израилем, Египтом, при определенных условиях – с Турцией, Саудовской Аравией, Японией и Южной Кореей, Россия будет способствовать тому, чтобы Большая Евразия стала более сбалансированной системой, имеющей несколько центров силы. Не только добиваться благоприятного для себя баланса сил, но и постараться максимально расширить круг стран, с которыми возможно решение совместных задач на основе доверия и согласования интересов.

Одновременно России предстоит подготовить к интеграции в Большую Евразию собственные институты влияния на постсоветском пространстве, обеспечив совместно с союзными государствами существенное повышение эффективности и маневренности ЕАЭС и ОДКБ. Будет непросто. На первых порах скажется недостаток опыта, слабость экспертного обеспечения, инерция прежних отношений. Тем не менее, встраивание постсоветского пространства в Большую Евразию – неизбежный процесс, который лучше возглавить, чем сопротивляться ему. Если же будет достигнута синергия с процессами развития, обеспечивающими более быстрый и качественный экономический рост в третьих странах, то риски обернутся взаимным выигрышем.

Россия, конечно же, останется страной европейской культуры. Но сейчас речь не идет о том, чтобы прорубить в Европу очередное окно. Еще совсем недавно ведущие страны ЕС с пренебрежением отмахнулись от идеи Большой Европы «от Лиссабона до Владивостока». Теперь Москве предстоит принять участие в открытии кратчайшего пути к европейскому порогу для азиатских гигантов мировой экономики, хотя одной лишь ролью транзитера Россия не удовлетворится. Россия имеет возможность сформировать собственный, весьма солидный набор предложений, включающий не только пути сообщения и логистические центры, сырьевые товары, сельскохозяйственную продукцию, продукцию ВПК и космические технологии, но и безопасность. Речь идет об источниках нестабильности, угрожающих и старой Европе, и азиатским центрам глобального экономического роста. Вклад России в борьбу с сетевыми структурами исламского терроризма и в освобождение от их контроля части территорий Сирии и Ирака можно рассматривать как своеобразный экзамен на роль шерифа Большой Евразии. Единолично претендовать на такую роль безрассудно, но при условии разделения этого специфического труда с другими влиятельными игроками Большой Евразии экспорт безопасности может оказаться прибыльным и политически, и экономически.

В отношении Европейского союза пока нельзя сделать большего, чем продемонстрировать европейцам, что в формате Большой Евразии возможно решение некоторых проблем, с которыми сам Брюссель справиться не в состоянии. Не надо стремиться к достижению универсальных договоренностей, регламентирующих весь комплекс отношений стран ЕС с основным массивом постсоветского пространства (ЕАЭС) и – тем более – с другими частями Большой Евразии. Евросоюз находится на перепутье, и ему нужно время, чтобы выбрать направление собственной трансформации.

Россия обладает необходимым опытом и возможностями, чтобы справляться с рисками, возникающими в процессе становления Большой Евразии. Одной из составляющих успеха здесь является оптимальное разделение труда в рамках стратегического партнерства с Китаем, рядом других стран Азии и Африки, в отдаленной перспективе – с ведущими европейскими государствами. Но другая составляющая – запуск уверенного экономического роста, сохранение политической стабильности при одновременной модернизации системы государственного управления, обеспечение эффективного функционирования общественных институтов. Опыт Китая и ряда других азиатских стран будет весьма полезен в поисках работающей модели экономического развития, но в конечном счете только внутренняя совместная работа власти и общества сможет обеспечить России достойный статус и в Большой Евразии, и в мире.

Россия. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 ноября 2016 > № 1998990 Дмитрий Ефременко

Министр промышленности и торговли Денис Мантуров на прошедшем в Кремле заседании Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам заявил, что во Вьетнам морским транспортом пришла первая партия автомобилей Renault, выпущенных на заводе «Автофрамос» в Москве, сообщается в материалах на официальном портале Президента РФ.

Поставка автомобилей осуществлена благодаря подписанному соглашению о зоне свободной торговли с Вьетнамом, пояснил министр. Он напомнил, что компания Renault локализовала производство своей модели на московской площадке на 70%. «Получается, это российский Renault, - отметил Мантуров. - Такой формат мы рассматриваем в качестве стратегического вектора развития несырьевого экспорта».

Ранее, в июле 2015 года, Денис Мантуров сообщал, что компания Renault локализовала на заводе «Автофрамос» производство модели Duster. Прежде они производились во Франции. Заключенным в 2015 году соглашением между Вьетнамом и Евразийским экономическим союзом о зоне свободной торговли предусмотрены преференции для российских производителей.

С 2017 года завод «Автофрамос» начнет поставки машинокомплектов во Вьетнам и «для всей Юго-Восточной Азии», сказал Мантуров. В апреле 2015 года он сообщал, что компания «Автофрамос» рассматривает возможность организовать во Вьетнаме сборку автомобилей Renault Duster.

В марте 2016 года транспортно-экспедиторская компания «Модуль» сообщала, что организовала первую крупную поставку на экспорт автомобилей для компании Renault-Россия во Вьетнам. В партии было 48 машин: 20 - моделей BCross, 22 - Duster и 6 - Logan.

Евросоюз не смог должным образом прорекламировать свою поддержку гражданам Молдавии, репутация ЕС пострадала от этого, заявил еврокомиссар по политике соседства и переговорам по расширению Йоханнес Хан.

"Я не могу пренебрегать тем фактом, что, возможно, в прошлом, в частности в Молдавии, наша поддержка развития страны была неэффективна в том, что касается оценки гражданами добавленной стоимости (нашей поддержки). Наша репутация определенным образом пострадала", — сказал Хан журналистам.

По его словам, "это предстоит изменить". "Мы по-прежнему крупнейший донор, нам еще предстоит наверстать упущенное в том, что касается наглядности (помощи ЕС). Людям нужно понять, что наши действия направлены на помощь, улучшение условий их жизни", — заявил еврокомиссар.

Молдавия вместе с Арменией, Азербайджаном, Белоруссией, Грузией и Украиной участвует в программе Евросоюза "Восточное партнерство". В июне 2014 года страна подписала с ЕС соглашение об ассоциации и создании глубокой и всеобъемлющей зоны свободной торговли.

Владимир Добровольский.

Национальный музей Афганистана

Национальный музей Афганистана, также известный как Кабульский музей, расположен в шести километрах от Кабула. История музея, созданного в 1919 году, и его уникальных коллекций во многом повторяет судьбу всего Афганистана за последнее столетие.

Археологическое наследие Афганистана

Заселение территории современного Афганистана началось в глубокой древности. Так, в провинции Кандагар обнаружено поселение 3000 – 1500 гг. до н.э. Дех Мораши Гондей, в котором археологами обнаружены терракотовые скульптуры «богини-матери», а в провинции Балх — поселение 1500-800 гг. до н.э. и круглый храм Дашлы Тепе. Через территорию северных и центральных провинции современного Афганистана проходил Великий Шёлковый Путь, что обусловило интенсивное развитие региона. В провинции Балх были также обнаружены поселения времён Ахеменидов (IV – VI вв. до н.э.), а позднее на её территории располагалась столица богатейшей империи — Бактрии. Во время похода в Индию (IV в. до н.э.) Александр Македонский основал на территории провинции Кундуз самый восточный изо всех известных эллинистических городов — Ай-Ханум.

Впоследствии север современного Афганистана стал крупнейшим буддийским центром. В провинции Каписа находились кушанский город Беграм (I – III вв. н.э.) с большим количеством буддийских памятников, а также Шоторак — культовый центр II – VII вв. н.э. В Бамиане во II – VII вв. н.э. действовал крупный процветающий буддийский пещерный монастырь, рядом с которым располагались высеченные в скале гигантские статуи Будды, уничтоженные «Талибаном» в 2001 году. После того, как в современный Афганистан пришёл ислам, были созданы дворцовый комплекс Лашкари-Базар (Гельманд, XI – XIII вв.), Данестана (Баглан, XII в.), минарет Джам (Гор, XIII в.) и многие другие исторические памятники времён правления Газневидов, Гуридов и Тимуридов.

Культура Афганистана, таким образом, является уникальным сплавом греческой, римской, бактрийской, индийской, скифской и даже китайской культурных традиций, творчески переработанных и переосмысленных местными мыслителями, художниками и ремесленниками. На территории страны насчитываются десятки тысяч памятников самых различных эпох, представляющих интерес для историков и археологов.

Археологи начали проявлять интерес к находкам на территории Афганистана ещё в XIX веке, однако основные экспедиции и раскопки были организованы в последующем столетии. Местом хранения большинства находок стал Национальный музей Афганистана, также известный под названием Кабульский музей.

Местонахождение музея

Национальный музей Афганистана начинал своё существование с небольшого собрания экспонатов времён эмира Хабибуллы (1901 – 1919). Скромная коллекция рукописей, миниатюры, регалий и картин, собранных королевской семьёй, сначала была выставлена в павильоне Баг-и-Бала. В ноябре 1924 года Аманулла Хан распорядился перевезти коллекцию во дворец Коти Багча, построенный основателем афганской королевской династии эмиром Абдуллой Рахманом, а точнее — в небольшое здание на территории королевского дворца. В 1931 году экспозиция была перемещена из этого небольшого здания в нынешнее, находящееся в районе Дар уль-Аман, в восьми километрах от Кабула.

Это двухэтажное здание в европейском стиле, построенное для нужд муниципалитета в 1922 году, имеет два симметричных крыла и подземные хранилища. Для основной экспозиции было отведены девять залов, в остальных помещениях разместили хранилища, фотолабораторию, библиотеку, мастерские. Планировка здания не слишком подходила для музея, и в 1973 году датскому архитектору заказали проект нового здания для музея, однако смена власти и объявление Афганистана республикой оказались лишь первыми событиями в длинной цепи социальных потрясений. Самые тяжёлые годы в истории страны музей встретил в прежнем здании.

Пополнение коллекций

В сентябре 1922 года Афганистан и Франция подписали соглашение о совместных раскопках на афганской территории сроком на тридцать лет, продлённое в 1952 году. Именно французские археологи работали на раскопках Беграма в 1937 – 1939 гг., где были обнаружены тысячи монет, множество бронзовых и костяных скульптур, загадочные стеклянные сосуды в форме рыб и богатейшая коллекция изделий из слоновой кости, украшенных сложнейшей резьбой. После Второй Мировой войны аналогичные соглашения были заключены с Италией, США, Японией, Великобританией и СССР. В 1965 году состоялась первая археологическая экспедиция под руководством афганских специалистов: раскопки древнего буддийского города Хадда на востоке страны.

Помимо Беграма, Франция помогла провести раскопки многих объектов от Бронзового века до Кушанской империи: Беграм, Сорк Котал, Соторак, Пайтава, Тепе Маранджан, Лашкари Базар. В 1963 году к ним прибавился Ай-Ханум, самый восточный из когда-либо обнаруженных греческих городов. В середине 1950-х годов итальянские археологи обнаружили остатки города Газни, датируемые XI веком н.э., а специалисты из Великобритании начали работы в александрийских руинах провинции Кандагар. Институт Южной Азии при Гейдельбергском университете собрал коллекцию деревянных находок из провинции Нуристан. Кроме того, в 1978 году в ходе советско-афганской археологической миссии было сделано одно из величайших открытий века: обнаружены захоронения в Тилля-Тепе (Шибарган, провинция Джаузджан). Находки из этих захоронений ныне известны всему миру как «бактрийское золото». Клад из более чем 20 тыс. золотых предметов также хранился в фондах Национального музея, но в то время практически не выставлялся и демонстрировался только иностранным дипломатам, чтобы убедить их в сохранности золота.

Все перечисленные экспедиции пополняли фонды Национального музея Афганистана, хотя запрет на вывоз археологических находок из Афганистана был принят лишь в 1964 году. В коллекции были представлены доисторические экспонаты, артефакты времён Ахеменидов, Греко-бактрийского царства, Кушанского царства, Сасанидов, Газневидов и более поздней исламской истории Афганистана, вплоть до современности. В постоянной экспозиции было представлено около шестисот объектов.

Центральный холл украшали массивные известняковые надписи и скульптуры, в частности, два эдикта царя Ашоки (III в. до н.э.), изваяния Будды, знаменитая статуя царя Канишки. Также в экспозиции были представлены золотые предметы из Тепе Фуллол (датируемые приблизительно XXV веком до н.э.), ювелирные изделия самых различных периодов и даже предметы неустановленного происхождения, изъятые таможней при попытках незаконного вывоза из страны. Этнографический зал знакомил с разнообразием одежды, свадебных костюмов, украшений, оружия населяющих Афганистан племён. Там же были выставлены деревянные скульптуры XIX века, обнаруженные в Нуристане. Впоследствии эта экспозиция была перевезена в отдельное здание Президентского дворца: на базе экспонатов планировалось создать самостоятельный Этнографический музей.

Согласно музейной переписи 1979 года, в это время коллекция насчитывала более ста тысяч экспонатов. С 1966 года рядом с музеем действовал Афганский институт археологии, который занимался научными исследованиями находок, частично экспонируемых в музее.

Дальнейшие события, однако, оказались тяжёлым испытанием для музея и его уникальной коллекции.

На линии огня

В 1978 году в Афганистане произошла Саурская революция и к власти пришло просоветское правительство Нура Мохаммада Тараки. Вооружённые конфликты, последовавшие за этим, не могли не оказать влияния на жизнь Кабульского музея, расположенного в непосредственной близости от столицы. В апреле 1979 году музей был закрыт, что породило слухи о вывозе фондов в Эрмитаж, однако в 1980 его работа была восстановлена. Специалисты из США и Великобритании тщательно проинспектировали фонды и обнаружили исчезновение только двух небольших золотых слоников. Однако конфликт разгорался, и после вывода советских войск в 1989 году большая часть коллекций была бережно запакована и помещена в хранилища. На местах остались только самые тяжёлые предметы. В этот период музей пережил загадочное исчезновение 80-сантиметрового буддийского барельефа из Шоторака, датируемого II – V вв. н.э. То, как воры проникли на второй этаж и вынесли его, по-прежнему остаётся загадкой.

В мае 1993 г. контроль над районом Дар уль-Аман установила группировка «Хезб-и-Вахдат» под руководством Абдул Али Мазари, и работникам музея было запрещено его посещение. Один из них, Наджибулла Попал, проник туда на свой страх и риск и обнаружил исчезновение ещё двух барельефов, однако часть фондов, которую он успел осмотреть, казалась нетронутой. На следующей неделе в ходе боёв между группировкой и войсками правительства Раббани музей подвергся ракетному обстрелу. Ракета, попавшая в здание 12 мая 1993 года, уничтожила уникальную роспись из кушанского дворца Дельбарджин-Тепе IV – V вв. н.э. и привела к частичному расплавлению бронзовых экспонатов.

Ещё в начале сентября 1993 года западные новостные агентства сообщали, что печати на дверях хранилищ Кабульского музея остаются целыми. Однако спустя две недели Наджибулла Попал рискнул посетить музей в очередной раз и обнаружил разбросанные по нему остатки упаковки бесценных артефактов. Его рассказ подтвердил корреспондент «Би-Би-Си», вернувшийся на место происшествия.

В конце сентября Сотириос Мусурис, спецпредставитель ООН в Афганистане и Пакистане и гражданин Греции, направил в Афганистан делегацию, которая должна была защитить и восстановить музей. Для этого было решено установить контакт с лидером «Хезб-и-Вахдат». В ноябре делегация Управления ООН по координации гуманитарных вопросов во главе с руководителем Программы ООН по населённым пунктам (“UN-HABITAT”) Джолионом Лесли посетила музей и обнаружила, что хранилища вскрыты, а окна в новом крыле сильно повреждены, что облегчает доступ воров в здание. Археологические артефакты были разбросаны по полу, большинство музейных документов — сильно повреждены, замки — взломаны. 16 ноября в северо-западное крыло музея попал ещё один ракетный снаряд, что существенно упростило доступ воров в здание.

На срочной встрече экспертов, состоявшейся 27 ноября в Исламабаде, Мусурис объявил, что Греция поддержит восстановление музея и сохранение оставшихся нетронутыми ценностей. Он также констатировал исчезновение из фондов коллекции монет (более 30 тысяч). Сотириос Мусурис заручился поддержкой Адул Али Мазари, который заверил, что сотрудникам музея будет обеспечен беспрепятственный доступ в здание. 21 декабря 1993 года начались работы по восстановлению и сохранению музея под руководством вышеупомянутых департаментов ООН.

Как вспоминала Нэнси Хатч Дюпре (Nancy Hatch Dupree), вице-президент Общества сохранения культурного наследия Афганистана в те годы (на момент написания статьи — директор Афганского центра при Кабульском университете), в мае 1994 года музей был частично восстановлен, несмотря на суровую зиму и необходимость работы без электричества в неотапливаемом здании. Окна, служившие ворам для доступа в здание, заблокировали, установили новые стальные двери. Сотрудникам удалось спасти более трёх тысяч керамических объектов. Целую комнату пришлось отвести под повреждённые и частично расплавленные бронзовые фигуры X – XI вв. н.э.

К июлю 1994 года музей насчитывал более 16 тысяч объектов, хотя многие из них были лишь фрагментами. Печально, однако закономерно, что в 1993 году воры вынесли из музея в первую очередь наиболее ценные и привлекательные экспонаты: вырезали центральные фигуры из резных панелей, вынесли тома с иллюстрациями лучших экспонатов. Это указывало, что ограбление совершалось отнюдь не безграмотными боевиками, а организованными группами, знающими, что они делают, заключает Нэнси Хатч Дюпре.

Во второй половине 1994 года (точнее, в конце июля) обстановка в районе Дар уль-Аман снова накалилась. В ходе боёв между Хезб-и-Вахдат, группировкой Мазари, Хезб-и-Ислами и силами «Талибана» южный округ Кабула превратился в руины. В зависимости от того, кто приходил к власти в районе Дар уль-Аман, музей охраняли разные отряды, и многие из них пользовались возможностью проникнуть в хранилища. Порой они даже договаривались с потенциальными перекупщиками и пользовались результатами работы сотрудников музея, которые составляли новую перепись уцелевших экспонатов.

Через пять месяцев контроль над музеем получило правительство Раббани и Масуда. В Кабуле прошла встреча Саид Исхака Делджу Хуссейни (министра информации и культуры) с Обществом сохранения культурного наследия Афганистана, созданным в Исламабаде. В результате аналогичная группа была создана в Кабуле и приступила к поиску украденных артефактов. Глава миссии HABITAT Джолион Лесли лично передал музею 43 экспоната, приобретённых на антикварных рынках Кабула: барельефы, элементы лепнины, а также четыре фрагмента серебряного сосуда бронзового века. Ещё 28 экспонатов удалось изъять силам правительства, предотвратив их контрабанду в Пакистан.

Однако работы были прерваны стремительным наступлением «Талибана». 10 октября 1995 года район здания снова был обстрелян из ракет, которые только по счастливой случайности не попали в здание. Пострадал только фрагмент кушанского трона, расположенный близ входа: голова льва раскололась. В районе военных действий оказался археолог из Лондона Армандо Куомо. Он рассказывал, что солдаты правительства Раббани выломали двери и обыскали хранилища, не стесняясь присутствия иностранных свидетелей и сотрудников. В конце октября правительство Бурхануддина Раббани распорядилось вывезти фонды музея в правительственный квартал Кабула, невзирая на протесты экспертов и сотрудников музея. 20 ноября 1995 года Кабул подвергся бомбардировке, причём две бомбы были сброшены в центре неподалёку от предполагаемых мест хранения коллекции.

Придя к власти, «Талибан» издал ряд разнообразных эдиктов об уничтожении «противных исламу» изображений живых существ, в частности, картин и скульптур. Представители некоммерческой организации «Общество сохранения афганского культурного наследия» (Society for the Preservation of Afghanistan’s Cultural Heritage, SPACH) потребовали от новых властей защитить культурное наследие страны. После этого по радио было объявлено, что разграбление и уничтожение археологических ценностей противоречит шариату и виновные будут наказаны. Тем не менее, несколько лет спустя талибы отказались от мысли о привлечении туристов к археологическим памятникам. В соответствии с новым указом муллы Омара были уничтожены многие из сохранившихся до тех пор экспонатов Кабульского музея — более 2,5 тыс. статуй, взорваны гигантские статуи Будды в провинции Бамиан и скульптуры в городище Ай-Ханум.

Руинам Ай-Ханум и многих других древних городов, бережно изучавшимся археологами, был нанесён непоправимый ущерб грабителями и контрабандистами, которые устраивали неконтролируемые раскопки в поисках золота. Для этого использовались захваченные полевыми командирами бульдозеры. Результаты их варварской деятельности можно заметить даже на спутниковых фотографиях. В провинции Бадгис в 90-е годы двадцатого века были обнаружены новые археологические памятники, которые были разграблены талибами, несмотря на призывы международной общественности и группы SPACH. Найденные там монеты, скульптуры и предметы обихода в основном были проданы на чёрных антикварных рынках Пакистана. Лишь единицы из них впоследствии вернулись в музей благодаря сознательности отдельных частных коллекционеров.

Восстановление Национального музея Афганистана

В конце девяностых годов, после прихода к власти «Талибана», было объявлено, что музей лишился почти всех экспонатов. Кроме коллекции монет, начиная от VI в. до н.э. и заканчивая исламским периодом, были утрачены многие статуи Будды I – III вв. н.э., «беграмские» изделия из резной слоновой кости в индийском стиле, знаменитые литые металлические предметы династии Газнавидов, чья столица в X – XI вв. находилась всего в 90 километрах к юго-западу от современного Кабула… Многие из этих экспонатов позднее всплывали на антикварных рынках Исламабада, Нью-Йорка, Лондона и Токио. Десять резных панелей из слоновой кости были обнаружены у продавца антиквариата в Исламабаде в 1994 году: за них просили 300 тыс. долларов, затем они всплывали в Токио и Швейцарии и стоили в два раза дороже. Продавец утверждал, что у него есть аналогичные резные экспонаты большего размера. Одну резную панель за 100 тыс. долларов купил министр внутренних дел Пакистана Назирулла Бабар. Он пообещал вернуть её афганскому музею, когда в Афганистане стабилизируется политическая обстановка. Тогда же пакистанская премьер-министр Беназир Бхутто пообещала выделить средства на приобретение афганских артефактов с тем, чтобы вернуть их музею в будущем.

Тем не менее, благодаря своевременной эвакуации часть ценнейших экспонатов пережила и хаос войны, и годы правления «Талибана». В 2003 году, когда режим талибов был свергнут, а будущий президент Хамид Карзай исполнял обязанности главы Переходной администрации Афганистана, Центробанк официально заявил о сохранившихся в убежищах экспонатах. В том же году международное сообщество пожертвовало на восстановление музея 350 тысяч долларов. 29 сентября 2004 года ремонтные работы были завершены, после чего состоялось торжественное открытие музея. Одной из наибольших удач стало спасение «Бактрийского золота», тайно помещённого в хранилища Центробанка по указу президента Мохаммада Наджибуллы. К моменту вскрытия сейфов Афганистан был приглашён археолог Виктор Сарианиди, первооткрыватель клада, который подтвердил подлинность сокровища. Золото, однако, не было возвращено в фонды музея из-за плохой ситуации с безопасностью. Афганское правительство договорилось с США о временном хранении клада до тех пор, пока обстановка в Афганистане не стабилизируется.

От грабителей удалось уберечь знаменитую Рабатакскую надпись времён правления царя Канишки, статуи из слоновой кости, многие золотые и серебряные монеты, возраст которых составляет до 2,5 тыс. лет, медальоны (элементы декора) из летних дворцов — более 22 тысяч экспонатов. С 2006 года в ведущих мировых музеях проходит выездная выставка «Афганистан: Скрытые сокровища Национального музея Кабула», посетители которой могут увидеть многие уцелевшие предметы из коллекции Национального музея Афганистана, в частности, легендарное бактрийское золото. Доходы от продажи билетов ежегодно пополняют бюджет Афганистана и за десять лет составили около 3 млн. долларов.

Правительства США, Дании, Великобритании, Германии и Швейцарии прилагали централизованные усилия по поиску пропавших коллекций. Благодаря их деятельности в коллекцию музея было возвращено более 10 тыс. экспонатов. В 2007 году Швейцария объявила, что обстановка в ИРА стабилизировалась, и передала Афганистану археологические находки, собранные «Афганским музеем в изгнании». В их числе были всемирно известные резные панели из Беграма, а также церемониальный жезл фаллической формы, обнаруженный в Ай-Ханум — реликвия, которой, по легенде, касался сам Александр Македонский во время церемонии основания города.

От судьбы утерянных экспонатов не остались в стороне и частные лица. В 2011 году британский предприниматель, пожелавший остаться неизвестным, вернул Национальному музею выкупленную у японского коллекционера статую Будды высотой 1,2 метра, датируемую II веком н.э. Его не остановило даже то, что покупка краденого имущества является уголовно наказуемой по законодательству Великобритании, и теоретически у него могли бы возникнуть серьёзные проблемы на границе. Директор Национального музея Афганистана Омар Хан Масуди выразил благодарность предпринимателю и отметил, что статуя являлась одним из самых ценных экспонатов в музейной экспозиции.

Будущее музея

В 2011 году в Кабуле состоялась конференция, посвящённая расширению Национального музея Афганистана, в частности, строительству нового здания. Было объявлено, что 2 млн. долларов на эти цели было заработано выставкой «Афганистан. Скрытые сокровища» с 2006 года. Ещё 5 млн. долларов пообещали предоставить США и 1 млн. долларов — Министерство шахт и горной промышленности Афганистана. В марте 2012 года, после выбора участка для строительства был объявлен конкурс на разработку дизайна для нового здания. В нём приняли участие 348 компаний из 63 стран. В конкурсе победил проект испанской компании “AV62 ARQUITECTOS SLP”. Его реализация, однако, откладывается из-за сложной обстановки в стране.

Параллельно производился ремонт существующего здания: в 2011 году были завершены реставрационные работы здания музея и архива. Стоимость работ, профинансированных правительством Германии, достигла 1 млн. долларов. В конце 2013 года были закончены новый вход, стена вокруг территории и башня. Работы финансировались из гранта правительства США.

В 2011 году в провинции Герат, в историческом здании XIV в., восстановленном при поддержке Германии и США, открылся новый исторический музей, в экспозицию которого вошли более 1,1 тыс. археологических объектов, а также 260 книг и манускриптов.

В перспективе Министерство информации и культуры Афганистана также планирует создать новый музей национального масштаба в Бамиане, где можно было бы разместить бактрийское золото и многочисленные экспонаты, обнаруженные на территории провинции. Этот амбициозный проект пока также заморожен из-за сложностей с безопасностью.

Выездная выставка «Афганистан. Скрытые сокровища» продолжает своё мировое турне. Бактрийское золото, по некоторым сообщениям, остаётся на сохранении США. Его местонахождение по очевидным причинам не афишируется.

Гражданская война в Афганистане по состоянию на осень 2016 года видится крайне далёкой от завершения. Боевики активизировались в том числе и в ранее относительно спокойных северных провинциях, а это значит, что многие культурные проекты, скорее всего, придётся отложить на неопределённый срок. Тем не менее, недавно было объявлено, что в уезде Агаха провинции Логар будет построен музей для многочисленных находок из древнего города Мес Айнак, который был обнаружен при разработке медного месторождения Айнак. Строительство на площади в 40 га планируется завершить в течение года. Напомним, что «Китайская горнопромышленная корпорация» (China Metallurgical Group Corp), выигравшая тендер, приостановила работы на месторождении на несколько лет с тем, чтобы дать археологам время на извлечение и описание археологических находок, хотя этого времени было категорически недостаточно для подобающей организации раскопок.

Насколько позволяют безопасность и финансирование, в Афганистане ведутся и новые археологические работы. Так, в 2012 – 2013 гг. при поддержке посольства Франции состоялись раскопки в Кабуле, в районе Наринж Тапа. Найденные объекты были переданы в фонды Кабульского музея.

Тем временем сотрудники Национального музея Афганистана продолжают свой нелёгкий ежедневный труд по сохранению богатейшего и разнообразного культурного наследия страны, которое иногда пополняется и современными экспонатами.

К примеру, недавно двое Героев Афганистана, Надир Шах и его сын Фероз Хан, совершили длительный велопробег во имя мира и солидарности по 16 странам. Путешествие заняло у них год и два месяца. После окончания этой акции они передали свои велосипеды в дар Национальному музею Афганистана.

Ольга ТКАЧЕНКО

Афганистан > СМИ, ИТ. Образование, наука > afghanistan.ru, 28 ноября 2016 > № 1984557

Трудный путь к «Ялте-II»

Автор: Александр ДРАБКИН. Политический обозреватель «Правды».

Сирийский президент Башар Асад в своём недавнем интервью, широко растиражированном средствами массовой информации многих стран, сказал, что при определённых условиях США могут стать союзниками Сирии так же, как Россия и Иран.

Начало конца Третьей мировой «холодной войны»?

Некоторые аналитики считают высказывание Башара Асада о возможном союзничестве Дамаска и Вашингтона грандиозной сенсацией. Однако немало и тех, кто напоминает: у его отца, президента Хафеза Асада, был опыт не просто союзничества, но военного взаимодействия с Соединёнными Штатами. И, развивая эту тему, полагают, что, похоже, пришла пора прекращения сирийско-американского противостояния, поскольку реально просматриваются перспективы близкого конца Третьей мировой «холодной войны».

Проблема, очевидно, есть. И потому сейчас особенно актуальна ретроспективная оценка глобальных «холодных войн».

Начало Первой такой войны историки датируют 1946 годом. Тогда родовитый британский аристократ бывший премьер-министр Великобритании сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль произнёс в американском Фултоне свою знаменитую речь, которую принято считать идеологическим фундаментом начавшегося противостояния между Советским Союзом и Соединёнными Штатами Америки.

Сэр Уинстон, разумеется, был не одинок. Уже 26 мая 1946 года распоряжением американского генерала Клея были запрещены все репарационные поставки, шедшие из западных оккупационных зон Германии в СССР. Эти репарации были согласованы на встречах лидеров великих держав в Ялте и Потсдаме. И именно американская инициатива стала первым выстрелом экономической войны против Советского Союза.

Генеральское решение поддержал и госсекретарь США Бирнс. В своей речи в Штутгарте он открыто заявил, что его правительство не намерено придерживаться Потсдамских договорённостей.

«Холодная война» имела и вполне горячее измерение. Я долго жил в советском западном пограничье, где служил мой отец. Тогда всё тамошнее население от мала до велика воспринимало как неотъемлемый элемент своего существования бесконечные воздушные тревоги. Оглушительный рёв сирен сопровождался грохотом боевых самолётов, вылетавших навстречу очередному самолёту-нарушителю с соседнего аэродрома. Потом ТАСС сообщал, что некий летающий объект был отогнан от наших границ и «ушёл в сторону моря». А Би-Би-Си, передачи которой можно было послушать у связистов, рассуждала о том, что русские сбили ещё один абсолютно мирный самолёт, «проводивший метеонаблюдение». Военные отлично понимали, какие «наблюдения» осуществлял наиболее вероятный противник в нашем пограничье и что означает «ушёл в сторону моря».

Так продолжалось до начала семидесятых годов. 24 июня 1973 года Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев выступил по американскому телевидению и назвал всё своими именами. «После финала грандиозной битвы и разгрома общего врага главные участники антигитлеровской коалиции пошли не общей дорогой строительства прочного мира, а разными путями. Не успели, можно сказать, высохнуть чернила на Декларации о поражении гитлеровской Германии, подписанной в Берлине представителями СССР, США, Англии и Франции, как наши бывшие союзники стали рвать связи, соединявшие главных участников войны против германского фашизма, — сказал советский лидер. — Наступил не мир, а «холодная война» — жалкий суррогат настоящего мира. Она надолго отравила отношения между нашими странами, международные отношения в целом. В определённой мере её мрачное влияние сохраняется, к сожалению, кое в чём и до сих пор».

Тогда впервые заговорили о конце «холодной войны». Были заключены очень важные советско-американские экономические соглашения. В проекте «Союз—Аполлон» приняли участие сверхсекретные космические структуры СССР и США. В Хельсинки заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе подписали лидеры 33 европейских государств, а также США и Канады. В нём подтверждалась нерушимость границ, сложившихся в Европе, и содержался свод принципов межгосударственных отношений, отвечающих идее мирного сосуществования.

Феномен Рейгана

Наступила эпоха «всеобщей эйфории». Были необыкновенно популярны мечтания о единой Европе от Атлантики до Урала. СМИ охотно рассуждали о том, что «ров в европейской гостиной», разделяющий Восток и Запад, навсегда засыпан общими усилиями с двух сторон. Толковали и о многих других прелестных вещах.

Но продолжался эйфорийный восторг недолго. 1 августа 1975 года был подписан Хельсинкский акт. А уже 29 декабря 1981 года президент США Рональд Рейган заявил: «Я решил немедленно принять по отношению к Советскому Союзу следующие меры: на экспорт в Советский Союз оборудования для добычи нефти и газа по расширенному списку отныне будут требоваться лицензии. Выдача таких лицензий будет приостановлена».

Чуть позже господин Рейган вбросил в прессу новое понятие — «империя зла». Именно так хозяин Белого дома стал именовать СССР и его союзников.

Разумеется, политико-экономические новации американского президента подхватили послушные СМИ. Так началась Вторая мировая «холодная война».

Рейган постоянно «плескал керосин» в разгорающийся огонь противостояния. 26 февраля 1986 года, обращаясь к народу США, он объявил: «Мы решили показать, что можно подвести черту под длинным списком государств, порабощаемых коммунизмом. И мы делаем это… Те, кто так часто говорит о так называемой гонке вооружений, игнорируют главное: в десятилетие, предшествовавшее 1981 году, Советский Союз был единственным участником этой гонки».

Западные аналитики оценили президентскую сентенцию мгновенно и громогласно поддержали намерение создать боевые структуры в космосе по программе Стратегической оборонной инициативы (СОИ). Так стал реальностью новый этап Второй глобальной «холодной войны» с сильным запахом реального глобального пожара.

Пир победителей

США объявили себя победителями в этой войне. Джордж Буш стал триумфатором.

Я был на его пресс-конференции. Он поразил меня и многих коллег-журналистов. Нам было с чем сравнивать. И Никсон, и Рейган вели себя в аналогичных обстоятельствах креативно-доброжелательно. Буш держался как покоритель диких племён. И на то у него были веские причины. В Москве к власти пришли люди, безоговорочно признавшие американский диктат. Российское правительство стали формировать в Вашингтоне. Там же писали документы, которые это «правительство» должно было «узаконить» в Москве. Великая Советская Армия была разрушена — множество танков отправили на переплавку, разрезали на металлолом новейшие боевые корабли. Застыли на ветшающих аэродромах боевые самолёты — не хватало бензина для тренировочных полётов, которые позволяли экипажам поддерживать лётную форму.

Страна стремительно нищала, население её ежегодно сокращалось на миллион человек. Американские инспекторы держали под постоянным контролем немногие уцелевшие оборонные предприятия. Одним из таких надзирающих был будущий президент США Барак Обама — в сферу его деятельности входил знаменитый Воткинский завод.

Погибающая страна уже не могла поддерживать своих союзников — были убиты лидеры Югославии, Афганистана, Ирака, а потом и Ливии. Российская Федерация отказалась от военных объектов во Вьетнаме и на Кубе, прекратили своё существование важнейшие космические программы.

Тогда властям России казалось, что чем ярче будет полыхать московско-вашингтонская любовь, тем больше американцы станут симпатизировать России. Суровое прозрение наступило лишь тогда, когда альянс НАТО вышел на наши границы: вооружённые и подстрекаемые Вашингтоном грузинские националисты напали на российских миротворцев в Осетии, тем самым совершив акт агрессии против РФ. Бандеровский мятеж на Украине, который развязали американские ставленники, открыл НАТО прямой путь в сердце России.

Альтернатива была однозначной: погубить страну или дать адекватный ответ агрессорам. К счастью, был выбран второй вариант. В результате чего и началась новая «холодная война» со всеми её родовыми признаками: экономическими санкциями, неистовством западной пропаганды, сумасшествием проамериканских политиков по всему миру. Провокации США и их союзников в Сирии поставили мир на грань вполне реальной «горячей войны». В ней не было бы победителей: на земле, как говорит герой знаменитого фильма Михаила Ромма «Девять дней одного года», не то что людей, «даже блох не останется».

А послушные политиканы и ангажированная пресса продолжали нагнетать антироссийскую истерию. Поставленная им задача была очевидна — добить Россию.

Поиски будущего в прошлом

Сейчас в информационной сети набирает сенсационную популярность коллаж, изготовленный на основе фотографии «Большой тройки» во время Ялтинской конференции 1945 года. Картинка впечатляющая: Си Цзиньпин в светлом кашемировом пальто — вариация на тему Черчилля, рядом Дональд Трамп в чёрном свободном одеянии — подобие Франклина Рузвельта, а далее Владимир Путин в сталинской шинели.

Идея, овладевшая массами, как известно, становится материальной силой. Идея есть — объединение великих держав для предотвращения мирового самоуничтожения и борьбы с глобальным злом. Сегодня это зло — мировой терроризм. Массам она, судя по Интернету, нравится. А вот станет ли эта идея материальной силой — тут-то не всё ясно.

В мире очень много тех, кто против подобного единения. Избранный президент США Дональд Трамп привёл впечатляющую цифру — 6 триллионов долларов потратили Соединённые Штаты на ближневосточные войны за последние 15 лет. Разумно использовав эти деньги, можно было многократно реконструировать Америку.

Разговор серьёзный: у Вашингтона нет средств на военные авантюры. Но серьёзный фактор и то, что примерно половина избирателей в Соединённых Штатах (в том числе и очень богатые, очень влиятельные люди) проголосовали за кандидатуру Хиллари Клинтон, то есть за продолжение (а возможно, и наращивание) этих безумных трат на безумную политику.

Президент (действующий) Барак Обама, как написала солидная германская газета «Берлинер цайтунг», приехал в ФРГ, чтобы передать эстафетную палочку лидерства в свободном мире германскому канцлеру Ангеле Меркель. Этот жест означает: либералы всех стран, объединяйтесь! Теперь — вокруг Германии. Трамп не вечен. И если противопоставить ему согласованную политику, которая ассоциируется с тандемом Обама—Клинтон, можно осложнить принятие Трампом любых политических решений, идущих вразрез с курсом Белого дома, проводимым в последние восемь лет. Европа должна объединиться на антитрамповских позициях, что может стать решающим фактором поражения Дональда Трампа уже на следующих президентских выборах через 4 года.

Конечно, власть президента США огромна. И он может навести собственный порядок в Европе. Но недооценивать вероятное трансатлантическое противостояние нецелесообразно, а возможно, и опасно. Не случайно, по мнению аналитиков, Секретная служба США (аналог нашей ФСО — Федеральной службы охраны) настоятельно рекомендует Дональду Трампу не покидать Вашингтон ради наслаждения уик-эндами в Нью-Йорке, в небоскрёбе «Трамп-тауэр» (как это предполагал делать новоизбранный президент США).

Одновременно охрана настаивает на исключении каких бы то ни было разговоров президента по собственной, частной связи.

Тут уместно вспомнить, как президент США Рональд Рейган в Лос-Анджелесе, надев красную рубаху и повязав пёстрый шейный платок, беззаботно отплясывал в хороводе со своими голливудскими друзьями нечто зажигательное на паркете одного из заурядных ночных клубов. Было это менее тридцати лет назад — песчинка в песочных часах Истории.

Сейчас иные времена: Белый дом превращается в крепость, связь с которой возможна только по каналам спецслужб. И покидать этот укрепрайон по собственному усмотрению могущественнейший в мире человек — президент Соединённых Штатов Америки — не может. Как не может ни с кем поговорить по частному телефону. Кто же он — тщательно охраняемая политическая фигура или заложник?

Охрана, очевидно, делает своё дело. Но одновременно она и даёт сигнал: положение тревожно, а может быть, даже очень тревожно. И до «Ялты-II» ещё ох как далеко...

The Blackmail Octopus

Gordon Duff

Intelligence agencies long ago became the “go to” resource for the rich and famous. You see, the rich and famous, politicians, sports figures, actors, famous journalists, newspaper publishers, owners of news networks and such, these people have different needs than the rest of us but, on occasion, make that “big mistake.”

When they do, they need real help, and most of them don’t know gangsters that can murder or intimidate on demand and those who do, also know that turning your life over to amateur gangsters is risky, especially when professionals are only a phone call away.

This is where intelligence agencies step in, groups like the Mossad but the real leader in this business is and always has been the CIA. You got a problem, the CIA can fix it so long as it is in their best interests. How do we define what the CIA believe is an “interest?” This depends on whether you see the CIA or Mossad as simply intelligence agencies or as private corporations whose business it is to manage world affairs and those little activities, such as narcotics and human trafficking, election rigging, murder for hire and false flag terrorism.

These agencies have gained control over their own governments through fixing problems that political leaders have gotten into, dead girl or boyfriends, most often the case as with Dick Cheney and Chandra Levy or as when politicians refuse a helping hand, you have Teddy Kennedy and Chappaquiddick. Are we clear?

Let’s look at more examples, starting with South Africa. Prime Minister Jacob Zuma is a classic example of a disorganized personality or as they now call them “marginals.” Back in 2005, Zuma was charged with rape. This is a brilliant guy, someone who claimed onions would cure AIDS. Yet South Africa is a powerful nation with a major military and a large arms industry. It is also the largest gold and diamond producer in the world.

For the rape charge, Zuma went to the Mossad for help. They sent teams from Cyprus to pay off accusers, rig the courts and silence political enemies. Zuma promised them the moon but welched on his promises. They retaliated by leaking his corrupt relationship with French based Thales Corporation that paid Zuma around $75k per year to funnel defense contracts to them.

Worst of all, Zuma wrote all of this down and put it in his personal diaries, which he kept in the small island nation of Mauritius in a safe deposit box. When political enemies pressured Mauritius to supply the evidence, Zuma turned to the CIA who turned to assets within the UN. The UN then appointed a Special Envoy to intercede between South Africa and Mauritius, protecting Zuma’s documents as a “sovereignty” issue, in turn the CIA would get help in its activities in Zimbabwe.

Former Vice President Dick Cheney had to turn to the CIA again in 2010 when Nigeria tried to have an arrest warrant issued for a $180m bribery case. From the Wall Street Journal, December 2, 2010:

“Nigeria will file bribery charges against former U.S. Vice President Dick Cheney and officials from five foreign companies, including Halliburton Co., a prosecutor at the country’s anti-graft agency told Bloomberg News.

Former U.S. Vice President Dick Cheney will be charged by a Nigerian anti-graft agency, a prosecutor said.

The indictments will be handed up within three days, said Godwin Obla, prosecuting counsel at the Economic and Financial Crimes Commission, speaking Wednesday. An arrest warrant for Cheney will be transmitted through Interpol, he said.”

While the CIA’s involvement in the Nigeria bribery case, which involved as a curious aside, the father of the infamous “underwear bomber” arrested in Detroit a year before, these connections were never made by the press. When Alhaji Umaru Abdul Mutallab’s son was arrested, the former Nigerian Minister of Economic Development fell under the control of the CIA. Prior to this, Mutallab, a reputed longtime Mossad asset, had laundered Saudi money through Nigeria for terror groups including some reputedly involved in 9/11.

Thus we can see how terror assets can be passed around like party favors. The South Africa blackmail scandals, however, carried over to Zimbabwe and even Iraq and became part of the sprawling tale that led to the wars being fought today.

The story now involves a John Braedenkamp, reputed to be a Zimbabwean “nuclear proliferation fixer” according to British intelligence, whose assets had been seized at CIA orders. Rumors were that Braedenkamp was being blackmailed into providing stolen nuclear weapons, to the Mossad, some for transit to North Korea, another blackmail deal. See where this is going?

Simultaneously, the CIA and Mossad were blackmailing Saddam Hussein, claiming they were ready to report to President Bush and Prime Minister Blair that Iraq had nuclear weapons. Of course the CIA and Mossad had long blackmailed both Bush and Blair, rumors of their personal indiscretions was legendary in the “pre-Trump” years at least.

The “shock and awe” attack by Britain and the US on Iraq was secretly in response to these “stolen nukes,” reputed to be moved around Iraq in ambulances “45 minutes from deployment.” Of course all was blackmail and fraud by the CIA, not simply “sexed up” intelligence reports. This is why the Chilcot Inquiry has never been allowed to conclude properly.

On a smaller scale, the CIA in particular, gets involved every day in domestic American issues. For years, the CIA maintained US based capabilities. After Vietnam, the CIA took on over 1000 “special operators” who had served in Vietnam, some with the Phoenix Program, mostly assassins, and others specialists in covert operations. Most were in American universities, some recruiting assets from among foreign students, others working clandestine domestic tasked prohibited by law.

Additionally, the CIA long maintained a covert operational center in Manhattan, reputedly on 3rd Ave. near the United Nations headquarters and similar facilities in Miami, Houston and Los Angeles, all dedicated to domestic operations prohibited in their charter.

A regular call to an American president would be from major financial supporter. The problem could be blackmail or simply an SEC (Securities and Exchange Commission) investigation. The CIA would get a call from a White House intermediary, usually a private law firm in Washington, and Langley would assign a “deniable asset” to take care of the problem.

Today the FBI does this work but years ago, the old FBI was known as “boy scouts” and above blackmail, torture and murder, things the CIA had always done quietly that, after 9/11 became public to the point that the CIA even sought legal justification for kidnapping and killing American citizens within the United States. Attorney General Rodriguez issued an opinion that the CIA could kill whomever it chose simply by labeling victims “enemy combatants.”

This led the FBI into wanting to get into the business as well, not wanting to be overshadowed by the CIA as leaders in the “murder for hire” industry.

Anyway, a typical call would come in, asking for help in an investigation. One such call, during the Reagan years, involved an oil platform service company whose chairman faced criminal charges tied to a bribery scandal in Ohio over gas pipelines. The CIA “fixed” the federal charges but in return gained control of the offshore fleet that serviced the oil platforms.

The CIA, at least within the organization, used the rationale that the boats would service the “contras” fighting in Nicaragua. In reality, the boats which were capable of offloading covertly in Louisiana bayou docs, offloaded tons of CIA cocaine, yes, this is the cocaine that fake news reports said landed by plane in Mena, Arkansas.

The CIA and even the Mossad gained huge power in both Britain and the US over high level pedophile rings, which in Britain were exposed during the Murdoch/News of the World “phone hacking” scandal. Murdoch has long been, not just a Mossad asset, but at the heart of that organization and the “phone hacking” was not only against political leaders but Britain’s royal family and security service officials as well.

What went on in Washington was reputedly worse, penetrating even America’s nuclear weapons commands.

On the bright side, with Trump likely to come to office, despite calls for a vote recount, his highly public personal scandals and those of his top appointees make them virtually immune to blackmail. There is little an American leader can’t do or to paraphrase Trump, one could literally shoot down people in the streets and get away with it.

As to whether this will block the CIA or Mossad’s efforts to control the new administration in Washington, the jury is till out.

О некоторых итогах поездки Синдзо Абэ в Америку

Владимир Терехов

Недельная поездка на американский континент премьер-министра Японии Синдзо Абэ включила в себя три взаимосвязанных этапа.

Первый представлял собой ознакомительную полуторачасовую беседу с только что избранным президентом США Дональдом Трампом, состоявшуюся в Trump Tower 18 ноября с. г. в Вашингтоне. Второй – встречи с руководителями ряда государств на полях очередного саммита АТЭС, прошедшего в столице Перу Лиме 19-20 ноября, третий – переговоры с президентом Перу Педро Пабло Кучински и последующий визит в Аргентину – вторую по значимости страну Латинской Америки.

Главным звеном, связавшим все эти этапы турне, явилась одна из двух ключевых тем современной внешней политики Японии, обусловленная дальнейшей судьбой Транстихоокеанского партнёрства. Вторая не менее важная тема вызвана всем комплексом отношений Токио с основным военно-политическим союзником (США) при его новом президенте. Со 100-процентной вероятностью обе они обсуждались в ходе упомянутой встречи С. Абэ с Д. Трампом.

По её окончании стороны воздержались от каких-либо подробных комментариев, ограничившись общими словами и пожеланием продолжить (вероятно, уже после инаугурации Д. Трампа) более конкретное обсуждение затронутых проблем.

Напомним, что громкие заявления Д. Трампа на начальном этапе предвыборной борьбы относительно его намерения немедленно после вступления в должность дезавуировать подпись США под договором о ТТП, а также требование более щедро оплачивать американские услуги в сфере обороны или озаботиться созданием собственного ядерного оружия повергли в шок японское руководство.

И хотя затем эти публичные эскапады (прежде всего по ЯО) опытными советниками предвыборного штаба были существенным образом скорректированы, но заложенный в них смысловой посыл сохранился. Поэтому прояснение вопроса о том, какова же будет реальная позиция будущей американской администрации по этим ключевым для Японии вопросам, является сегодня задачей №1 руководства страны.

В прессе высказывается предположение о личных симпатиях Д. Трампа к С. Абэ. Наряду с мотивами чисто политического плана это способствовало тому, что именно японский премьер-министр стал первым зарубежным гостем избранного президента США.

На беседе присутствовал бывший руководитель РУМО (Разведывательное Управление МО США) Майкл Флинн, который на следующий день согласился занять должность Советника по национальной безопасности – одну из самых важных в администрации президента.

По окончании встречи лидеры обменялись примечательными любезностями. “Переговоры позволили мне почувствовать, что мы можем выстроить доверительные отношения” – сказал С. Абэ. “Мне доставило удовольствие видеть у себя дома Синдзо Абэ и завязать с ним большую дружбу” – ответил Д. Трамп.

Немного даже для предварительных суждений об итогах встречи. Но едва ли есть что-либо скрывать и участникам данных переговоров. Конкретика относительно возможных новых тенденций в американо-японских отношениях появится не раньше чем через несколько месяцев.

Однако первые комментарии японской прессы по свежим следам встречи С.Абэ с Д. Трампом уже содержат в себе изрядную дозу пессимизма относительно будущего двусторонних отношений. Чего стоит заголовок статьи в Japan Times “С приходом к власти [в США] Трампа Япония может развернуться от [нынешней] американо-центричной политики”.

И, судя по всему, Япония уже начинает принимать во внимание принципиально новые моменты в окружающем ей пространстве разнообразных вызовов. В условиях обозначившейся перспективы выхода из ТТП США, то есть главного участника из ключевого для Японии интеграционного проекта, в информационное пространство уже вбрасываются несколько сценариев дальнейшего поведения Токио.

Первый связывается с активизацией интеграционного формата “АСЕАН+6”, в котором, наряду с десятью странами ЮВА, участвуют Китай, Япония, Индия, Южная Корея, Австралия и Новая Зеландия. Главная проблема реализации такого сценария обусловлена отсутствием пока каких-либо признаков, которые свидетельствовали бы о возможности обращения вспять процесса деградации японо-китайских политических отношений.

Второй заключается в продолжении реализации ТТП без участия США. Третий является вариантом второго и сводится к возможности приглашения Китая и России в “ТТП без США”.

Нельзя, однако, исключать, что само обсуждение в Японии возможных новых вариантов интеграционных проектов “без США” является элементом шантажа и давления на процесс идущего сейчас формирования новой глобальной американской политики.

Впрочем, в Лиме на полях АТЭС все 12 участников ТТП, включая уходящего американского президента, всё же исполнили шаманский танец в надежде оживить проект, пребывающий в глубокой коме. При этом главными танцорами выкрикивались слова-заклинания, типа: “ТТП отвечает американским интересам, экономической динамике и значимости Азиатско-Тихоокеанского региона”, “Если мы остановим процесс ратификации, ТТП умрёт и тогда не удастся обуздать развивающийся протекционизм”.

Всё это уже начинает выглядеть довольно грустно, особенно на фоне подтверждения 22 ноября Д. Трампом первоочерёдности выхода США из ТТП.

Повышение уровня неопределённости ситуации в треугольнике “США-Китай-Япония”, обусловленное итогами американских президентских выборов, стимулирует процесс зондажа каждым из “углов” возможных новых тенденций во внешней политике двух других.

Что касается японского “угла”, то через три дня после встречи с Д. Трампом С. Абэ получил возможность прозондировать и позицию председателя КНР Си Цзиньпина.

В предельно сжатом сообщении агентства Синьхуа говорится лишь, что беседа, в ходе которой китайский лидер “изложил устоявшиеся принципы и позиции китайской стороны относительно развития отношений между Китаем и Японией”, была “краткой” и состоялась “по запросу японской стороны”.

Японская пресса оказалась более разговорчивой. Она приводит изрядное количество слов, которые С. Абэ и Си успели произнести в ходе 10-минутной встречи. Однако все они носят характер благих пожеланий. Определённые надежды оба лидера высказали по поводу 45-летия установления двусторонних дипломатических отношений, которое попадает на следующий 2017 г. Но пять лет назад была более “круглая” дата, и тогда тоже произносилось много хороших слов.

Заслуживает внимание и то, что собеседниками С. Абэ в Лиме оказались также премьер-министр Вьетнама Нгуен Суан Фук и Джеймс Сун – спецпосланник нового президента Тайваня Цай Инвэнь. Тем самым С. Абэ в очередной раз обозначил присутствие Японии в болезненных для Китая проблемах, связанных с ситуацией в Южно-Китайском море и Тайваньском проливе.

Оба лидера совместили участие в очередном саммите АТЭС с другими важными мероприятиями. В частности, они почти одновременно посетили ряд стран Латинской Америки, что вписывается в общий контекст японо-китайской конкуренции за влияние на этот континент.

Все аспекты поездки премьер-министра Японии по странам американского континента имеют самое непосредственное отношение к теме официальных переговоров С. Абэ с президентом РФ В.В. Путиным, дата которой (15-16 декабря с. г.) была подтверждена на встрече двух лидеров в Лиме.

Японская пресса со ссылкой на новостное агентство Киодо сообщает, что в ходе переговоров с Д. Трампом С. Абэ обсуждал позицию Японии на предстоящем российско-японском саммите. Следует напомнить, что японский премьер ранее уже согласовывал различные аспекты указанного саммита, но с Хиллари Клинтон, в победе которой в Токио не сомневались и откровенно желали.

US Still Seeks Regime Change Across Asia

Ulson Gunnar

While the US could accurately be described as a global power in decline, the ambitions of prominent special interests at the center of its economic and political power still pose a potent threat to global stability and national sovereignty worldwide. In Asia particularly, despite a clear shift in a regional balance of power that has persisted for nearly a century, the US is still actively involved in attempting to dictate which governments come to power in respective nation-states and how they rule and all in an attempt to create a balance of power in Asia that serves US interests.

From Myanmar to Vietnam, US Ambitions Still a Clear and Present Danger

US ambition to transform Asia manifests itself in a number of ways. In Malaysia, it has been fueling for years the so-called Bersih movement and its campaign for “clean and fair elections.” While the movement attempted to appear spontaneous and independent of any political party, it was quickly revealed that its core leadership was funded by the US State Department via the US National Endowment for Democracy (NED) and Open Society. It was also revealed that Bersih was in fact an auxiliary front of a political coalition headed by US-backed opposition leader Anwar Ibrahim who quite literally led the protests in the streets himself.

Extensive US support has been provided to the now ruling government of Aung San Suu Kyi in Myanmar, including the creation of Suu Kyi and her National League for Democracy’s (NLD) entire media capabilities. Pro-NLD media platforms created and funded annually by the US government include the New Era Journal, the Irrawaddy, and the Democratic Voice of Burma (DVB). It was also revealed that Suu Kyi’s Minister of Information, Pe Myint, was quite literally trained in Bangkok by the US government-funded Indochina Media Memorial Foundation, which now co-occupies the Western media’s Foreign Correspondents Club (FCCT) office in Bangkok.

In Thailand, in addition to the substantial lobbying support the above mentioned FCCT provides ousted US-backed regime of Thaksin Shinawatra and his also-ousted sister, Yingluck Shinawatra, the US government funds a large number of supposed “nongovernmental organizations” (NGOs) in a bid to create the illusion of a legitimate, pro-democracy opposition. The Shinawatra family also enjoys continued lobbying support from Washington, with influential firms having registered on their behalf every year since at least as early as 2006.

Currently, US lobbyists are still active in supporting the Shinawatra regime and their political supporters within Thailand. The Shinawatra’s themselves are still positioning themselves to retake power, and the US media is still turning out a large amount of content aimed at setting the stage for continued political conflict within the country.

In Cambodia, opposition leader Sam Rainsy has received years of support from the US government and America’s European allies, including regular political and media support from the US State Department’s Voice of America (VOA) network.

Indonesia strains under pressure put on the government and society by US and Saudi-backed groups capable of mobilizing large numbers of protesters both to augment their own political power and to put pressure on the current ruling government in a bid to role back growing ties between Jakarta and Beijing.

And while Vietnam lacks any clearly visible, central opposition figure, the US has steadfastly built up an opposition movement with which to pressure the Vietnamese government.

Cultural Colonization via YSEALI

Collectively, across the entire Southeast Asian region, the US is engaged in what some analysts have called “cultural colonization,” particularly with a program it calls Young Southeast Asian Leaders Initiative (YSEALI) in which the US State Department actively recruits, indoctrinates and directs young Asian students and professionals toward building a pro-Western opposition front. This includes a program called “Generation: Go NGO!” in which the US creates and directs a growing network of US government funded fronts posing as “nongovernmental organizations.”

Mirroring a modern day version of the very sort of imperial networks constructed by the British Empire across Asia, America’s reach into Asia seeks to reinvent and reassert Western domination across Asia Pacific. Not only does it seek to dominate the respective people, resources, economies and politics of nations in Southeast Asia, but it also seeks the creation of a united front with which to encircle, contain and eventually displace Beijing’s growing influence in the region.

Asserting Economic Hegemony via the TPP

The Trans-Pacific Partnership (TPP), a decidedly US dominated project, sought to string Asian states together in an economic alliance opposed to China’s rising regional and global influence. The deal’s details were introduced and brokered in secret, contravening any sense of self-determination for those nations and people subjected to it. Ultimately, the inequitable conditions of the deal required coercion and bribery to move forward, and despite great efforts, it appears that it will not likely succeed.

Nations like Thailand have categorically refused to sign the deal thus far, and nations like Vietnam who had initially promised to sign it, have wavered. The US’ desperation in moving through deals like the TPP may also explain the expansive networks it has constructed and continues to construct to apply pressure on both Asia as a region, and each nation individually.

Combating US Primacy

Such aspirations are more than mere speculation, and are instead derived from the writings of prominent US policymakers, including Robert Blackwill who in 2015 penned an entire paper about reasserting US “primacy” over Asia. Blackwill, it should be noted, served as a lobbyist for the above mentioned US proxy Thaksin Shinawatra of Thailand.

For Asia collectively, and for each nation respectively, the need for an international voice as Russia’s RT or China’s CCTV has granted Moscow and Beijing , is essential for challenging and overcoming divisive and destructive narratives perpetuated by the Western media. It is also an important factor in exposing and diminishing the influence of US-backed political opposition parties and the army of US-funded fronts posing as “NGOs.”

And while instinctively, building closer ties with China may seem to be a viable formula to balancing a US that seeks to reassert itself, such ties must be done within a larger regional framework to build a sustainable balance of power. Simply trading US hegemony in for Chinese hegemony, would fail to serve the rest of Asia’s interests well. For each respective Asian state, strong domestic institutions, economies, education systems and military institutions ensures not only America’s inability of asserting its interests over those of each nation’s, but also heads of China from filling in and exploiting the void left by a retreating United States.

В 2017 году войска Восточного военного округа планируют принять участие в восьми международных учениях

Войска и силы Восточного военного округа в течение 2017 года примут участие в ряде международных учений совместно с Японией, Монголией, Индией, Вьетнамом и другими странами.

"В 2017 году будет продолжена работа по укреплению международного военного сотрудничества. Планируется участие войск и сил округа в 10 учениях", - сообщил командующий войсками ВВО генерал-полковник Сергей Суровикин на заседании Военного совета округа.

В плане международного военно-технического сотрудничества предусматривается участие в российско-индийском учении "Индра", российско-монгольском "Селенга", российско-вьетнамском тактическом учении, российско-китайском "Морское взаимодействие", российско-индийском "Индра-Неви", российско-японском "Сарекс", а также в российско-никарагуанском "ПАССЕКС", российско-пакистанском "Аравийский муссон", многостороннем "СМОА-плюс" и международном "Комодо".

"В прошедших в 2016 году международных учениях военнослужащие округа и Тихоокеанского флота продемонстрировали высокую выучку и профессионализм", - отметил С. Суровикин.

Он напомнил, что военнослужащие участвовали в российско-монгольском учении "Селенга", российско-индийском "Индра", "СМОА-плюс", военно-морском российско-китайском учении "Морское взаимодействие".

Командующий также добавил, что в декабре силам Тихоокеанского флота предстоит участие в российско-индийском учении "Индра неви", которое будет проходить на восточном побережье Индии.

Пресс-служба Восточного военного округа

Малайзия может перейти к жестким мерам защиты рыбных запасов.

Глава Управления развития рыбного хозяйства Малайзии Ирмохизам Ибрагим продвигает в правительстве идею уничтожения иностранных траулеров, ведущих незаконный промысел в водах государства.

О своем предложении Ирмохизам Ибрагим рассказал в интервью порталу Malay Mail Online. По словам главы управления, «пираты», вторгающиеся в территориальные воды Малайзии, особенно возле восточного побережья, фактически отбирают доходы у местных рыбаков.

Ирмохизам Ибрагим заявил, что иностранные браконьеры (по большей части это граждане Вьетнама), ведут себя очень нагло, причиняя физический ущерб малазийским рыбакам, а иногда даже поджигают их суда.

Инициатива чиновника нашла поддержку у членов парламента, сообщает корреспондент Fishnews. Так, депутат Куала Селангор заявил, что предложение обсуждается с другими ведомствами, такими как Агентство контроля за морскими делами Малайзии. Он надеется, что соответствующие поправки будут готовы уже к следующей парламентской сессии.

Отметим, что в последнее время политики в Юго-Восточной Азии часто прибегают к жестким карательным мерам по искоренению преступности, в том числе на море. Так, в Индонезии с 2014 г. по распоряжению министра морских дел и рыболовства Суси Пуджиастути затопили около 300 судов, которые незаконно вели промысел в водах республики.

Рабочее совещание по вопросам исполнения поручений Президента Российской Федерации Владимира Путина, данных по итогам заседания президиума Государственного совета Российской Федерации 17 августа 2015 года в Ялте, состоялось в рамках Международного туристского форума в Сочи SIFT 2016.

Мероприятие проходило под председательством Помощника Президента Российской Федерации, секретаря Государственного совета Российской Федерации Игоря Левитина. В нем приняли участие Руководитель Федерального агентства по туризму Олег Сафонов, Губернатор Краснодарского края Вениамин Кондратьев, директор департамента туризма и региональной политики Министерства культуры Российской Федерации Ольга Ярилова, Министр курортов и туризма Республики Крым Сергей Стрельбицкий, представители Минэкономразвития России, Минпромторга, Минтранса и других заинтересованных сторон.

Глава Ростуризма выступил с докладом о ходе работы по исполнению перечня поручений Президента России и о достигнутых результатах.

Олег Сафонов отметил положительную динамику внутреннего и въездного туризма в России и большой вклад прошлогоднего ялтинского заседания Госсовета, посвященного туризму, в ее формирование.

«Заседание президиума Государственного совета по вопросу «О развитии туризма в Российской Федерации» стало, пожалуй, важнейшим событием российской туристской отрасли за всю ее новейшую историю. Реализация определенных в перечне поручений, данных по итогам Госсовета, обеспечивает мощный импульс поступательному развитию туристической отрасли в нашей стране», – сказал Олег Сафонов.

В минувшем году в целях оптимизации взаимодействия органов государственной власти федерального и регионального уровня, различных общественных, научных, других организаций и во исполнение поручения Президента по итогам Госсовета Правительством создан Координационный совет по развитию внутреннего и въездного туризма, который позволяет решить многие актуальные вопросы, от которых эффективность отрасли.

Основой устойчивого развития внутреннего и въездного туризма является создание конкурентоспособной туристской инфраструктуры и обеспечение высокого качества обслуживания. Инструментом для решения этих задач является федеральная целевая программа «Развитие внутреннего и въездного туризма в Российской Федерации (2011–2018 годы)», в рамках которой создаются туристско-рекреационные кластеры, организуется обучение специалистов сферы гостеприимства, проводятся мероприятия по продвижению туристского продукта России на международном и внутреннем туристских рынках.

В рамках Программы предусмотрено 54 туристско-рекреационных и автотуристских кластеров в 41 регионе России, при этом 10 кластеров в 11 регионах уже созданы. Всего по ФЦП планируется построить более 300 объектов обеспечивающей инфраструктуры. В настоящее время уже построено более 80 объектов инфраструктуры, из которых 55 введены в эксплуатацию, 21 объект построен и находится в стадии ввода в эксплуатацию, еще 78 объектов находятся в стадии строительства.

Ключевой задачей Ростуризма на ближайшую перспективу является усиление контроля за ходом создания туристических кластеров в регионах, за выполнением инвестиционных соглашений со стороны субъектов федерации. Для этого будут широко использоваться возможности АИС «Туризм», позволяющей отслеживать ход реализации ФЦП. Планируется также активно привлекать к проведению контрольных мероприятий представителей Общественной Палаты Российской Федерации и Общественного совета Ростуризма совместно с региональными общественными палатами и представительствами Общероссийского народного фронта.

В целях повышения качества предоставления туристских услуг в рамках ФЦП только по итогам этого года пройдут обучение по различным программам более 7 тыс. специалистов.

Для продвижения национального турпродукта в соответствии с поручением Госсовета Ростуризмом проводится широкомасштабная комплексная информационно-пропагандистская кампания. Созданы специальные сообщества в популярных социальных сетях для распространения познавательного контента о туристических возможностях России: фотографий, инфографики, статей и заметок о достопримечательностях. На главной информационной площадке для путешественников – Национальном туристическом портале Russia.Travel – представлены и доступны для просмотра разделы 83 субъектов Российской Федерации, опубликована информация о порядка 20 тыс. туристских объектах.

Организован Всероссийский конкурс «Туристический бренд России», в котором принимают участие 45 экспертов из 30 брендинговых агентств. В 30 регионах России проводится визуальная рекламная кампания для продвижения внутреннего туризма и национальных туристских маршрутов под брендом «Время отдыхать в России!».

В 2015 году для продвижения российского турпродукта на мировом туристском рынке был создан Национальный маркетинговый центр Visit Russia, ведется работа по открытию национальных туристических офисов Visit Russia за рубежом. Так, с начала 2016 года появились новые НТО в Иране (Тегеран), Кувейте (Эль-Кувейт), во Вьетнаме (Ханой), Великобритании (Лондон), Италии (Милан), дополнительный – в Китае (Шанхай). Приступил к работе в тестовом режиме офис в Мадриде. До конца года будет открыто еще 2 офиса: в Париже и Вене, и их общее количество достигнет 14.

С 1 марта 2017 года Ростуризм наделяется полномочиями по продвижению оздоровительного туризма на базе санаторно-курортного комплекса Российской Федерации, и в этой связи разрабатывается специальная коммуникационная программа.

Для повышения конкурентоспособности России на мировом туристском рынке и развития въездного туризма большое значение имеет упрощение процедуры получения иностранными туристами российских виз и проведение в России крупных событий и мероприятий (например, предстоящий Чемпионат мира по футболу – 2018 и др.) с возможностью их безвизового посещения иностранцами. В этой связи в рамках выполнения перечня поручений принят Указ Президента Российской Федерации «О порядке въезда в Российскую Федерацию и выезда из Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства в связи с проведением международных спортивных, культурных, научных и деловых массовых мероприятий».

Морские и речные круизы традиционно являются важной и перспективной сферой отечественного въездного туризма. В интересах развития этого направления и во исполнение поручений по итогам Госсовета Постановлением Правительства Российской Федерации расширен перечень морских портов, через которые допускается въезд в страну иностранных граждан и лиц без гражданства, прибывающих в Россию в туристических целях на морских пассажирских судах.

Министерством культуры Российской Федерации и Ростуризмом совместно с Минтрансом России, МИДом России, Минвостокразвития России, ФСБ России был разработан и внесен в Правительство Российской Федерации комплекс мер, направленных на развитие водного туризма до 2020 года. Он предполагает совершенствование механизмов финансовой поддержки обновления судов разных типов, используемых в целях туризма, разработку мер поддержки малых и средних предприятий в сфере водного туризма в части снижения аренды земельных участков для установки причалов и обустройства зеленых стоянок, упрощение процедуры оформления водопользования, предоставление поручительств, возмещение процентных ставок по кредитным и лизинговым договорам.

«В 2017 году продолжится реализация мероприятий по расширению и модернизации туристической инфраструктуры, повышению качества и снижению себестоимости отечественных туристических услуг, продвижению туристического потенциала России на внутреннем и зарубежных туристских рынках. В первом квартале года запланирована официальная презентация Туристического бренда России – важного маркетингового инструмента, повышающего конкурентоспособность страны на мировом туристском рынке», – резюмировал глава Ростуризма Олег Сафонов.

Россия. ЮФО > Миграция, виза, туризм > tourism.gov.ru, 25 ноября 2016 > № 1991339

Донашиваем, доедаем и отдыхаем!

Олег Нестеров

ВШЭ выяснила: на фоне стагнирующей экономики впечатляющий рывок продемонстрировал туристический бизнес

Эксперты Высшей школы экономики опубликовали результаты исследования делового климата в сфере услуг. Что удивительно: на фоне стагнирующей экономики впечатляющий рывок продемонстрировал туристический бизнес. Большинство работающих в этой области предпринимателей заявили, что их дела идут в гору, уверенность растет. Как прикажете это понимать?

Деловой климат в сфере туризма улучшился впервые за два года. Эксперты допускают, что этот факт свидетельствует не об улучшении материального состояния россиян, а о том, что турфирмы наконец-то научились зарабатывать на внутреннем рынке. О том, что осторожный оптимизм туроператоров и турагентов связан именно с импортозамещением, говорит статистика. По прогнозу Ростуризма, внутренний поток по сравнению с прошлым годом может увеличиться на 5 млн человек.

Этот прирост позволил бизнесменам не замечать того обстоятельства, что зарубежный выездной туризм продолжает переживать жесточайший кризис. Открытие Турции не принесло на рынок революционных изменений, а разговоры о возобновлении регулярного авиасообщения с Египтом все больше напоминают сказку про белого бычка.

Неожиданно для многих выяснилось, что пакетные туры, включающие в себя перелет, размещение, экскурсионное обслуживание и внутреннюю логистику, можно продавать и внутри страны. И что чартерными бывают не только зарубежные, но и внутренние авиарейсы. Все вместе позволило снизить стоимость туристического продукта на 20-25%, подогрев интерес россиян к курортам Краснодарского края и Крыма.

Сыграла также свою роль негласная рекомендация силовикам воздержаться от туристических зарубежных поездок, которая остается в силе. В итоге мы имеем удивительный для ноября рейтинг. Самые популярные туристические направления сейчас — это Домбай и Красная поляна, а Таиланд и Вьетнам занимают лишь 3-4 место. Причем следом за ними идут казалось бы уже окончательно и бесповоротно забытые курорты Кавказских Минеральных Вод.

Впрочем, нельзя игнорировать и некоторые позитивные изменения в экономике и социальной сфере. Ситуация с зарплатами более-менее стабилизировалась. Эксперты пока не ожидают новых массовых волн сокращений — работодатели, кто хотел или был вынужден оптимизировать зарплатные ведомости, уже это сделали. Замедлила свой рост инфляция: с более чем 12% к концу прошлого года до 7-8% к концу текущего.

Ну, а главное, сами граждане адаптировались к новой обстановке. Да, реальные доходы сокращаются уже второй год. Но в 2015-м это заставляло работающих россиян крайне рачительно относиться к деньгам, не тратить лишнего и формировать персональные подушки финансовой безопасности. А в 2016 году пружина лопнула. Едва завидев первые признаки стабилизации, люди позволили себе слабину, в том числе и выкраивая из семейного бюджета некоторые суммы на относительно недорогой отдых.

Кстати, о некотором улучшении состояния российской экономики косвенным образом говорит и снижение в III квартале 2016 года индекса предпринимательской активности ломбардов, процветающих именно в период экономических кризисов.

Впрочем, все позитивные моменты — это пока не более чем намеки, штрихи и полутона. Положительные изменения больше ожидаются, чем ощущаются, и их явно не достаточно для восстановления потребительского спроса. Продажи новых автомобилей, крупной бытовой техники, одежды и обуви не растут, а сокращаются. Подавляющее большинство россиян скорее отдаст испортившуюся вещь в ремонт, чем пойдет в магазин за такой же новой. И этот тезис находит свое подтверждение в индексе деловой активности ремонтных мастерских самого разного профиля, который продолжает стабильно расти. Вот уж кто действительно выиграл от кризиса, но вот только радоваться этому факту не хочется.

Евгений Елин: К 2025 году объемы несырьевого неэнергетического экспорта увеличатся почти вдвое

Врио Министра экономического развития РФ Евгений Елин принял участие в заседании Совета при Президенте Российской Федерации по стратегическому развитию и приоритетным проектам.

Евгений Елин: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!

Проектные предложения, которые представляются вашему вниманию, подготовлены Минэкономразвития совместно с Минпромторгом, Минсельхозом и Российским экспортным центром в рамках приоритетного направления «Международная кооперация и экспорт».

В проектном предложении заложен ориентир на темпы прироста несырьевого, неэнергетического экспорта не менее семи процентов в год. Это значит, что ожидаемый к концу 2018 года рост составит не менее 15 процентов по сравнению с сегодняшним днём, и по итогам второго этапа (это 2025 год) объёмы несырьевого экспорта увеличатся почти вдвое.

Второй показатель проекта характеризует прирост числа отечественных экспортёров. Мы считаем, что создание комфортных, привлекательных условий для осуществления деятельности в этой области позволит нам достичь прироста числа экспортёров не менее чем на 10 процентов ежегодно.

Для достижения заявленных показателей мы выделили три ключевых направления. Во–первых, создание системы поддержки экспорта продукции в тех отраслях, которые уже осуществляют экспортные поставки и имеют значительный потенциал для их расширения. Прежде всего, конечно, мы имеем в виду промышленную продукцию.

Опережающий рост планируется достичь за счёт четырёх приоритетных секторов, которые, Владимир Владимирович, Вы уже назвали: автомобилестроение, авиастроение, железнодорожное машиностроение, сельскохозяйственное машиностроение. Реализация проекта обеспечит в стоимостных объёмах двукратное увеличение экспорта по приоритетным отраслям к концу 2018 года, а к концу 2025 года мы рассчитываем получить пятикратный рост.

Почему мы уверены, что именно в этих секторах сможем существенно нарастить экспорт?

Во–первых, огромные масштабы рынков этих секторов дают основание говорить о реальных возможностях потеснить конкурентов. Достаточно сказать, что объём только рынка автомобилестроения превышает два триллиона долларов в год, а весь российский экспорт не превышает 0,1 процента. То есть у нас есть огромный потенциал для расширения.

Объём рынка авиастроения – 296 миллиардов долларов в год при нашем достаточно скромном в нём участии, поэтому есть все основания считать, что у нас есть серьёзные перспективы.

Во–вторых, поскольку по качеству и по производственным затратам в этих секторах мы абсолютно конкурентны, экспортный потенциал будет определяться способностью снизить ряд издержек и предложить на рынок лучшую цену.

Какие это издержки? Назову наиболее важные из них. Прежде всего это транспортные затраты, в силу нашего географического расположения, до перспективных рынков. Во–вторых, масштаб производства наших производителей не позволяет обеспечить такое же снижение цены, как у наших конкурентов. Третье – стоимость связанного финансирования, которое мы можем предложить партнёрам; пока у нас выше, чем у наших конкурентов. И, наконец, наиболее чувствительные издержки связаны со входом на рынок – преодоление ввозных таможенных пошлин, носящих заградительный характер.

В настоящее время мы наблюдаем нарастание протекционистских настроений. Основным способом разрешения этой задачи является создание различных преференциальных и непреференциальных соглашений, обеспечивающих баланс интересов по доступу продукции обеих договаривающихся стран. У нас уже есть позитивный опыт по соглашению о свободной торговле между Евразийским экономическим союзом и Вьетнамом. Оно позволит снизить или обнулить совсем ставки ввозных таможенных пошлин на большинство товарных позиций.

В настоящее время нами запущен переговорный процесс по заключению соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР, ведётся подготовка к запуску переговоров с Израилем, и к концу текущего года мы ожидаем решения о начале работы над аналогичными проектами с Египтом, Индией и Ираном.

Но просто заключить соглашение недостаточно – надо научиться локализовать производство на чужой территории, поэтому крайне важен и принципиален инфраструктурный проект в Египте, который реализует Минпромторг. Не буду останавливаться на проекте, более подробно о нём расскажет Министр промышленности Денис Валентинович Мантуров. Отмечу только, что по всему комплексу стимулирующих мер Правительством предусмотрено финансирование на 2017 год в объёме 16,5 миллиарда рублей.

Вторым ключевым направлением проекта является реализация экспортного потенциала агропромышленного комплекса. Мы ставим задачу обеспечить прирост объёма экспорта не менее 6,5 процента в стоимостном выражении ежегодно. Мы рассчитываем на экспортный потенциал ряда товарных групп, таких как мясо, мясные субпродукты, масложировая продукция, зерно и продукты переработки, готовые пищевые продукты.

Основной задачей по этому направлению является формирование системы поддержки экспорта продукции АПК, которая обеспечит доступ российской сельхозпродукции на зарубежные рынки. Здесь в первую очередь мы сконцентрируемся на переформатировании работы Россельхознадзора, который, как мы хорошо знаем, в настоящее время успешно решает задачи по обеспечению ограничения доступа импортной продукции на рынок. Теперь мы предполагаем его переориентировать на работу по вскрытию зарубежных рынков, представляющих наибольший интерес для приоритетной продукции.

Для решения этой задачи проектом предусмотрены мероприятия, направленные на организацию работы Минсельхоза и Россельхознадзора в части обеспечения аттестационных инспекций из стран-импортёров, модернизацию информационных систем обеспечения безопасности сельскохозяйственной продукции и продовольствия для осуществления экспорта.

Кроме того, предполагается внедрение специальных мер, учитывающих специфику сектора, направленных на продвижение продукции. Это создание системы комплексного анализа потенциальных зарубежных рынков, это маркетинговая часть, разработка региональных суббрендов, продвижение продукции АПК на зарубежных рынках в рамках знаковых сельскохозяйственных мероприятий. На поддержку экспорта агропромышленной продукции в 2017 году предусмотрено 0,7 миллиарда рублей, поскольку основные меры носят институциональный характер.

Значительные экспортные возможности открываются в связи с появлением принципиально новых рынков. Это плоды грядущей так называемой четвёртой промышленной революции, либо индустриализации 4.0, – по–разному её называют, и одним из таких рынков является рынок электронной коммерции. Поэтому третьим элементом в контур проектного предложения включён проект «Электронная торговля».

Проект заключается в формировании экосистем, обеспечивающих вывод в первую очередь продукции малых и средних предприятий на экспорт. Более подробно этот вопрос также осветит Денис Валентинович в своём выступлении. Только скажу, что реализация проекта обеспечит на первом этапе вывод на глобальный онлайн-рынок 300 компаний, это до 2018 года, и не менее пяти тысяч компаний в 2018–2019 годах.

Ещё одним важным элементом, на котором хочу остановиться, проектного предложения является развитие институтов поддержки экспорта. Это прежде всего укрепление Российского экспортного центра как ключевого института развития. Мы ставим задачу сформировать уже к 2017 году на базе Российского экспортного центра единый центр координации и поддержки экспорта, с участием которого будет поддержано не менее 30 миллиардов долларов США российского экспорта к концу 2018 года и не менее 40 миллиардов долларов США к концу 2025 года. А это значит, поддержку получат порядка 7,5 тысячи компаний-экспортёров к концу 2018 года и не менее 12 тысяч экспортёров к концу 2025 года. Данные показатели сопоставимы с уровнем поддержки экспортными агентствами в развитых странах.

Планируем достичь этого результата следующими путями: это расширение мер финансовой поддержки экспортёров в первую очередь; помимо этого, создание региональной инфраструктуры Российского экспортного центра; расширение присутствия экспортного центра в приоритетных странах и, конечно, развитие регуляторной среды. В целом на реализацию мероприятий предусмотрено 16,5 миллиарда рублей.

Суммируя все направления проектного предложения в целом на реализацию заявленных проектов, в 2017 году потребуется 33,8 миллиарда рублей. В рамках подготовки поправок к проекту федерального закона о бюджете на 2017-й и плановый период 2018–2019 годов учтены предложения по финансированию соответствующих мероприятий в рамках приоритетного направления.

И в заключение. Кроме того, что сказано выше, мы понимаем, что это не исчерпывающий перечень направлений и секторов. Серьёзный экспортный потенциал есть у отдельных видов услуг: это образовательные услуги, туристические, транспортные услуги, услуги в области ИТ. Мы прогнозируем рост экспорта услуг в целом к концу 2018 года не менее чем на 20–25 процентов и к концу 2025 года – в два раза. Соответствующие конкретные предложения мы прорабатываем, они будут представлены на рассмотрение Совета в установленном порядке.

Благодарю за внимание.

Владимир Путин: Спасибо.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 25 ноября 2016 > № 1986456 Евгений Елин

Заседание Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам.

Под председательством Владимира Путина в Кремле состоялось заседание Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам. Обсуждались, в частности, вопросы поддержки несырьевого экспорта и улучшения экологической ситуации.

В.Путин: Добрый день, уважаемые коллеги!

Мы сегодня поговорим о мерах по развитию несырьевого экспорта и улучшению экологической ситуации в стране.

Перед нами стоит задача создать целостный набор долгосрочных механизмов и инструментов, который, по сути, задаст новые рамки совместной работы бизнеса, государства, общественных организаций в области экологии и развития экспорта.

Отмечу, что все меры по этим направлениям должны носить исключительно прикладной характер и принять их нужно как можно быстрее, без так называемой раскачки. Уже по итогам следующего, 2017 года, мы должны иметь действующую, эффективную систему поддержки несырьевого экспорта и экологических программ, увидеть реальные результаты её работы.

В этой связи прошу Правительство уделить особое внимание финансовому обеспечению тех инициатив, которые мы сегодня будем обсуждать, а также всех остальных приоритетных проектов, о которых мы тоже с вами многократно говорили. Прошу Министра финансов в ходе нашего совещания отдельно доложить по этому вопросу.

Теперь по повестке дня. За последние годы в ряде отраслей российской экономики накоплен значительный, большой – причём нереализованный – экспортный потенциал. Прежде всего имею в виду авто- и авиапром, сельскохозяйственное и железнодорожное машиностроение – то, что принято называть производствами с высокой добавленной стоимостью. И развитие этих отраслей может стимулировать целую цепочку смежных производств в тяжёлой, лёгкой промышленности, на транспорте.

Нужно увеличить сбыт российской промышленной продукции, обеспечить широкий выход отечественных предприятий на внешние рынки. Для этого необходима единая система поддержки промышленных экспортёров, которая могла бы гибко подстраиваться под требования покупателей и делать работу на зарубежных направлениях проще и удобней.

Отмечу, что в сентябре на совещании в Туле мы затронули тему гражданского экспорта оборонно-промышленного комплекса. По сравнению с поставками вооружения и военной техники (это около 14,5 миллиарда долларов в 2015 году) экспорт гражданского сегмента ОПК сегодня практически отсутствует или очень мал.

Мы с вами – и в Туле об этом говорили, и сейчас хочу ещё раз напомнить – должны понимать, что такие масштабные заказы со стороны Министерства обороны когда–то, и даже непросто когда–то, а на понятном нам рубеже, в таком объёме закончатся. Производственные мощности будут развиты, оборудование новое закуплено – нужно, чтобы всё не простаивало, а работало.

По итогам той встречи Минпромторгу поручено подготовить целый набор мер по наращиванию гражданского экспорта «оборонки». Эта работа должна быть завершена к 1 декабря. Тем не менее просил бы уже сегодня рассказать, что делается в этой сфере и что мы намерены делать в этой сфере.

Ещё одно перспективное направление экспорта – продукция сельского хозяйства. В прошлом году поставки российского продовольствия на внешнем рынке превысили 16,2 миллиарда долларов. В текущем году, по оценкам экспертов, этот показатель будет около 17 миллиардов долларов, и это при том что объём экспорта вооружений, он у нас практически не снижается, – 14,5 миллиарда долларов, мы сейчас только с Председателем Правительства говорили об этом. Безусловно, это в значительной степени ваша заслуга, заслуга Правительства России.

Нам нужны системные решения, которые позволят российским производителям увеличить объёмы производства и экспорта сельхозпродукции и дальше, обеспечат их необходимой инфраструктурой и информацией. Разумеется, они проделали колоссальную работу, имею в виду селян, но поддержка со стороны Правительства должна быть обеспечена и на среднесрочную перспективу.

И ещё один вопрос, который хотел бы обсудить в рамках экспортной тематики. Опыт ведущих стран мира показывает, что в современной международной торговле всё больший вес приобретают малые и средние предприятия. Мы с вами знаем, какой процент вносят малые и средние предприятия в экономику развитых стран, какой процент – в развивающихся экономиках, какой процент у нас: у нас 21, по–моему, процент, а в других [странах] – до 90, 85–90 процентов – объём малого и среднего бизнеса в экономике. Так что нам ещё есть куда развиваться.

В свою очередь сбыт российской продукции малого и среднего бизнеса, как правило, и ограничен локальными рынками, районами, регионами, а экспортные возможности, даже при выпуске качественного конкурентоспособного товара, крайне малы.

Нужен механизм, который в масштабах всей страны обеспечил бы поиск и продвижение на внешние рынки продукции малого и среднего бизнеса. Действуют сегодня у нас, напомню, 5,8 миллиона субъектов малого и среднего предпринимательства. Рассчитываю услышать сегодня предметные соображения и на эту тему.

Теперь по второму вопросу нашей повестки дня. Речь пойдёт об улучшении экологической ситуации.

Сегодня в России накоплено около 100 миллиардов тонн бытовых и производственных отходов, которые занимают порядка четырёх миллионов гектар. Непростая ситуация и в сфере очистки сточных вод: лишь 13 процентов из них подвергаются нормативной очистке, остальное поступает напрямую в водоёмы.

Напомню, что 2017 год объявлен в России Годом экологии. Понятно, что за год все проблемы в этой сфере, копившиеся десятилетиями, не решить. Однако создать механизм их решения и начать продвигаться к поставленным целям не только возможно, но и крайне необходимо.

В первую очередь нужно разобраться с накопленными отходами, ликвидировать наиболее крупные залежи мусора, которые в прямом смысле слова отравляют людям жизнь. Не менее важно создать карту мусорных свалок, в особенности незаконных, и привлечь к этой работе общественность, сделать так, чтобы каждый желающий мог не только сообщать о незаконной свалке, но и обратиться за проведением соответствующей проверки.

И конечно, нужно создать экономические стимулы для вовлечения отходов в производственный оборот, добиться того, чтобы перерабатывать отходы было выгодней, чем сжигать или закапывать, или где–то просто сваливать.

Предлагаю также обсудить комплексные меры по очистке рек и водоёмов. Их состояние напрямую влияет на качество питьевой воды, а значит, на здоровье людей.

И в целом считаю важным предпринимать все меры для сохранения природы и лучше там, где она сохранилась ещё в первозданном виде, или возвращать её в первозданный вид для будущих поколений, защищать редкие виды животных, уникальные природные объекты. Предлагаю сегодня рассмотреть практические шаги по всем этим направлениям.

И в заключение ещё одна тема, которая получила широкий общественный резонанс, имею в виду обращение с бездомными животными, которые являются неотъемлемой частью экосистемы городов. Отсутствие норм и правил в этой сфере чревато ухудшением санитарной ситуации, а в отдельных вопиющих случаях выливается в жестокое, бесчеловечное отношение к животным. Насколько знаю, законопроект на эту тему прорабатывался в парламенте, однако до сих пор он находится там без движения. Давайте обсудим, как продвинуть и эту инициативу, как оформить цивилизованный порядок обращения с животными.

Слово – Евгению Ивановичу Елину, пожалуйста.

Е.Елин: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!

Проектные предложения, которые представляются вашему вниманию, подготовлены Минэкономразвития совместно с Минпромторгом, Минсельхозом и Российским экспортным центром в рамках приоритетного направления «Международная кооперация и экспорт».

В проектном предложении заложен ориентир на темпы прироста несырьевого, неэнергетического экспорта не менее семи процентов в год. Это значит, что ожидаемый к концу 2018 года рост составит не менее 15 процентов по сравнению с сегодняшним днём, и по итогам второго этапа (это 2025 год) объёмы несырьевого экспорта увеличатся почти вдвое.

Второй показатель проекта характеризует прирост числа отечественных экспортёров. Мы считаем, что создание комфортных, привлекательных условий для осуществления деятельности в этой области позволит нам достичь прироста числа экспортёров не менее чем на 10 процентов ежегодно.

Для достижения заявленных показателей мы выделили три ключевых направления. Во–первых, создание системы поддержки экспорта продукции в тех отраслях, которые уже осуществляют экспортные поставки и имеют значительный потенциал для их расширения. Прежде всего, конечно, мы имеем в виду промышленную продукцию.

Опережающий рост планируется достичь за счёт четырёх приоритетных секторов, которые, Владимир Владимирович, Вы уже назвали: автомобилестроение, авиастроение, железнодорожное машиностроение, сельскохозяйственное машиностроение. Реализация проекта обеспечит в стоимостных объёмах двукратное увеличение экспорта по приоритетным отраслям к концу 2018 года, а к концу 2025 года мы рассчитываем получить пятикратный рост.

Почему мы уверены, что именно в этих секторах сможем существенно нарастить экспорт?

Во–первых, огромные масштабы рынков этих секторов дают основание говорить о реальных возможностях потеснить конкурентов. Достаточно сказать, что объём только рынка автомобилестроения превышает два триллиона долларов в год, а весь российский экспорт не превышает 0,1 процента. То есть у нас есть огромный потенциал для расширения.

Объём рынка авиастроения – 296 миллиардов долларов в год при нашем достаточно скромном в нём участии, поэтому есть все основания считать, что у нас есть серьёзные перспективы.

Во–вторых, поскольку по качеству и по производственным затратам в этих секторах мы абсолютно конкурентны, экспортный потенциал будет определяться способностью снизить ряд издержек и предложить на рынок лучшую цену.

Какие это издержки? Назову наиболее важные из них. Прежде всего это транспортные затраты, в силу нашего географического расположения, до перспективных рынков. Во–вторых, масштаб производства наших производителей не позволяет обеспечить такое же снижение цены, как у наших конкурентов. Третье – стоимость связанного финансирования, которое мы можем предложить партнёрам; пока у нас выше, чем у наших конкурентов. И, наконец, наиболее чувствительные издержки связаны со входом на рынок – преодоление ввозных таможенных пошлин, носящих заградительный характер.

В настоящее время мы наблюдаем нарастание протекционистских настроений. Основным способом разрешения этой задачи является создание различных преференциальных и непреференциальных соглашений, обеспечивающих баланс интересов по доступу продукции обеих договаривающихся стран. У нас уже есть позитивный опыт по соглашению о свободной торговле между Евразийским экономическим союзом и Вьетнамом. Оно позволит снизить или обнулить совсем ставки ввозных таможенных пошлин на большинство товарных позиций.

В настоящее время нами запущен переговорный процесс по заключению соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР, ведётся подготовка к запуску переговоров с Израилем, и к концу текущего года мы ожидаем решения о начале работы над аналогичными проектами с Египтом, Индией и Ираном.

Но просто заключить соглашение недостаточно – надо научиться локализовать производство на чужой территории, поэтому крайне важен и принципиален инфраструктурный проект в Египте, который реализует Минпромторг. Не буду останавливаться на проекте, более подробно о нём расскажет Министр промышленности Денис Валентинович Мантуров. Отмечу только, что по всему комплексу стимулирующих мер Правительством предусмотрено финансирование на 2017 год в объёме 16,5 миллиарда рублей.

Вторым ключевым направлением проекта является реализация экспортного потенциала агропромышленного комплекса. Мы ставим задачу обеспечить прирост объёма экспорта не менее 6,5 процента в стоимостном выражении ежегодно. Мы рассчитываем на экспортный потенциал ряда товарных групп, таких как мясо, мясные субпродукты, масложировая продукция, зерно и продукты переработки, готовые пищевые продукты.

Основной задачей по этому направлению является формирование системы поддержки экспорта продукции АПК, которая обеспечит доступ российской сельхозпродукции на зарубежные рынки. Здесь в первую очередь мы сконцентрируемся на переформатировании работы Россельхознадзора, который, как мы хорошо знаем, в настоящее время успешно решает задачи по обеспечению ограничения доступа импортной продукции на рынок. Теперь мы предполагаем его переориентировать на работу по вскрытию зарубежных рынков, представляющих наибольший интерес для приоритетной продукции.

Для решения этой задачи проектом предусмотрены мероприятия, направленные на организацию работы Минсельхоза и Россельхознадзора в части обеспечения аттестационных инспекций из стран-импортёров, модернизацию информационных систем обеспечения безопасности сельскохозяйственной продукции и продовольствия для осуществления экспорта.

Кроме того, предполагается внедрение специальных мер, учитывающих специфику сектора, направленных на продвижение продукции. Это создание системы комплексного анализа потенциальных зарубежных рынков, это маркетинговая часть, разработка региональных суббрендов, продвижение продукции АПК на зарубежных рынках в рамках знаковых сельскохозяйственных мероприятий. На поддержку экспорта агропромышленной продукции в 2017 году предусмотрено 0,7 миллиарда рублей, поскольку основные меры носят институциональный характер.

Значительные экспортные возможности открываются в связи с появлением принципиально новых рынков. Это плоды грядущей так называемой четвёртой промышленной революции, либо индустриализации 4.0, – по–разному её называют, и одним из таких рынков является рынок электронной коммерции. Поэтому третьим элементом в контур проектного предложения включён проект «Электронная торговля».

Проект заключается в формировании экосистем, обеспечивающих вывод в первую очередь продукции малых и средних предприятий на экспорт. Более подробно этот вопрос также осветит Денис Валентинович в своём выступлении. Только скажу, что реализация проекта обеспечит на первом этапе вывод на глобальный онлайн-рынок 300 компаний, это до 2018 года, и не менее пяти тысяч компаний в 2018–2019 годах.

Ещё одним важным элементом, на котором хочу остановиться, проектного предложения является развитие институтов поддержки экспорта. Это прежде всего укрепление Российского экспортного центра как ключевого института развития. Мы ставим задачу сформировать уже к 2017 году на базе Российского экспортного центра единый центр координации и поддержки экспорта, с участием которого будет поддержано не менее 30 миллиардов долларов США российского экспорта к концу 2018 года и не менее 40 миллиардов долларов США к концу 2025 года. А это значит, поддержку получат порядка 7,5 тысячи компаний-экспортёров к концу 2018 года и не менее 12 тысяч экспортёров к концу 2025 года. Данные показатели сопоставимы с уровнем поддержки экспортными агентствами в развитых странах.

Планируем достичь этого результата следующими путями: это расширение мер финансовой поддержки экспортёров в первую очередь; помимо этого, создание региональной инфраструктуры Российского экспортного центра; расширение присутствия экспортного центра в приоритетных странах и, конечно, развитие регуляторной среды. В целом на реализацию мероприятий предусмотрено 16,5 миллиарда рублей.

Суммируя все направления проектного предложения в целом на реализацию заявленных проектов, в 2017 году потребуется 33,8 миллиарда рублей. В рамках подготовки поправок к проекту федерального закона о бюджете на 2017-й и плановый период 2018–2019 годов учтены предложения по финансированию соответствующих мероприятий в рамках приоритетного направления.

И в заключение. Кроме того, что сказано выше, мы понимаем, что это не исчерпывающий перечень направлений и секторов. Серьёзный экспортный потенциал есть у отдельных видов услуг: это образовательные услуги, туристические, транспортные услуги, услуги в области ИТ. Мы прогнозируем рост экспорта услуг в целом к концу 2018 года не менее чем на 20–25 процентов и к концу 2025 года – в два раза. Соответствующие конкретные предложения мы прорабатываем, они будут представлены на рассмотрение Совета в установленном порядке.

Благодарю за внимание.

В.Путин: Спасибо.

Денис Валентинович, пожалуйста.

Д.Мантуров: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

По направлению «Международная кооперация и экспорт» Минпромторг выступает заказчиком по проектам развития экспортного потенциала высокотехнологичных отраслей и электронной международной торговли. В части программы поддержки экспорта помимо обозначенных уже отраслей промышленности, на которых планируется сконцентрировать основные усилия, мы ориентируемся на следующий эшелон приоритетов: это радиоэлектронная промышленность, медицинская техника, нефтегазовое, энергетическое машиностроение и ряд других направлений.

Расставляя приоритеты, мы исходили из трёх основных факторов. Первый – это наличие существующих производственных мощностей в отдельной индустрии и способность конкурировать на мировых рынках. Второй – это текущее состояние самих отраслей, а также оценка перспектив роста внутреннего и глобального спроса на эту продукцию. И третий фактор – это мультипликативный эффект для смежных отраслей промышленности.

Хотел бы особо отметить, что все предусмотренные проектом меры поддержки мы планируем распространить в том числе на предприятия оборонно-промышленного комплекса. Это полностью согласуется с Вашим поручением, которое Вы дали в Туле. Мы в этом направлении ведём работу для того, чтобы обеспечить диверсификацию предприятий ОПК. И это будет способствовать наращиванию производства гражданской продукции, продукции двойного назначения примерно по пять процентов ежегодно.

По итогам прошлого года предприятия ОПК реализовали гражданской продукции в общем объёме на внешний периметр на 112 миллиардов рублей, это 14 процентов от общего объёма производства. Треть этой суммы приходится в первую очередь на авиастроение. Только в этом сегменте за счёт реализации проекта поддержки экспорта мы рассчитываем к концу 2018 года увеличить объём поставок иностранным покупателям как минимум в три раза, в том числе за счёт перехода к продаже жизненного цикла продукции и развития системы послепродажного обслуживания.

Это станет основным залогом долгосрочного присутствия на внешних рынках. Сегодня принцип «продал и забыл» в условиях нарастающей глобальной конкуренции, сооружения регуляторных барьеров уже больше не работает. Необходим системный подход, предполагающий локализацию, организацию совместных центров компетенции, работу в периметрах зон свободной торговли для входа на крупнейшие региональные рынки.

Приведу пример. Благодаря подписанному соглашению о зоне свободной торговли с Вьетнамом, как раз сегодня так совпало, уже первая партия автомобилей «Рено», которые произведены на завода «Автофрамос» в Москве, находятся в порту Вьетнама. А со следующего года коллеги будут поставлять уже машинокомплекты не только для рынка Вьетнама, но и для всей Юго-Восточной Азии, где у Вьетнама выстроены возможности по ЗСТ.

Казалось бы, «Рено» – компания иностранная, но данный автомобиль «Рено» – было принято решение полностью снять со всех производственных площадок, которые у них разбросаны по миру, и сконцентрировать в Москве. Локализация – 70 процентов; получается, это российский «Рено». Такой формат мы рассматриваем в качестве стратегического вектора развития несырьевого экспорта.

То же самое могу сказать о создании индустриальных зон на территории иностранных государств. В качестве своего рода обкатки этой модели (то, что Евгений Иванович обозначил) принято решение, как раз с Вами согласованное и Президентом Египта, в части выделения нам в восточной части Порт-Саида на Суэцком канале 80 гектаров индустриальной зоны. В перспективе они готовы расширить эту зону до двух тысяч гектаров. В этой части мы ведём работу над межправительственным соглашением. Рассчитываем, что в первом квартале эта работа завершится. Для чего? Для того, чтобы обеспечить дополнительные преференции и гарантии нашим производителям, которые будут там размещать свои сборочные производства.

Такую практику мы планируем расширять, чтобы двигаться дальше по ключевым страновым хабам. Причём мы к этому процессу привлекаем наших коллег из Евразийского экономического союза (буквально недавно договорился об этом с министрами промышленности Белоруссии, Казахстана, позавчера – с министром экономики Армении; надеюсь, что и киргизские коллеги нас поддержат) для того, чтобы использовать также их потенциал, чтобы вместе выходить на эти рынки. Тогда, собственно, есть возможность выполнения основных задач кооперации со странами ЕАЭС.

Что касается электронной международной торговли, то развитие этого направления позволит вовлечь в экспортные потоки малый и средний бизнес, на котором ставится основной в этой части акцент. Ключевая задача – это обеспечение выхода наших российских поставщиков на крупнейшие мировые площадки электронной коммерции.

Для этого предусмотрены следующие меры. Первое – это формирование единой базы российских производителей из числа МСП.

Во–вторых, создание на глобальных онлайн-площадках своего рода национальных виртуальных павильонов.

В–третьих, это совершенствование регуляторной среды, это касается прежде всего упрощения налогового и таможенного администрирования данной сферы. Реализация этих мер вкупе с консультационной поддержкой предприятий должна обеспечить вывод более пяти тысяч предприятий МСП к концу 2019 года на глобальный онлайн-рынок.

Владимир Владимирович, окончательное утверждение наших предложений обеспечит достижение целевого верхнеуровневого индикатора проекта. Просим поддержать наш проектный подход, который согласован со всеми заинтересованными ведомствами.

В.Путин: Хорошо. Спасибо.

Пожалуйста, Пётр Михайлович Фрадков.

П.Фрадков: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета! Благодарю за предоставленное слово.

Создание конкурентоспособной системы поддержки несырьевого экспорта является нашей главной задачей. В рамках этого приоритетного направления система должна способствовать как поддержке действующих экспортёров, так и создавать новый экспорт. На экспортном поле России сегодня в основном работают крупные компании.

Мы посмотрели, объём экспорта в России на одного экспортёра в пять-семь раз больше показателя основных наших конкурентов. При этом доля экспортёров в общем числе компаний, конечно, намного меньше. Поэтому мы считаем, что наибольшим потенциалом в развитии объёмов экспорта, изменения его качественной структуры обладают именно компании среднего размера.

Имея в виду задачу вывода на внешние рынки именно компаний сегмента МСП, Российский экспортный центр, который должен стать одним из элементов этой системы, имеет три важные функции, я их коротко перечислю.

Первое – это выполнение роли координатора или штаба приоритетного направления, потому что мы уже, как мне кажется, де-факто стали площадкой межведомственной координации, но, конечно, в практическом смысле этого слова, и представляем интересы российских экспортёров, с одной стороны. С другой стороны, мы как специализированный институт развития в сфере экспорта должны сконцентрироваться на решении конкретных задач по продвижению интересов российских экспортёров за рубежом.

Была отмечена низкая узнаваемость российских товаров за рубежом, российских экспортёров. Поэтому одним из важных направления является формирование внешнеэкономического имиджа нашей страны и активная работа по продвижению брендов наших экспортёров, имея в виду в том числе товары народного потребления. Нам есть что предоставить на внешние рынки, у нас качественные показатели зачастую превосходят показатели наших конкурентов, но наши товары просто не знают. Поэтому мы будем проводить системную работу по присутствию в медиапространстве, интернет-ресурсах зарубежных рынков. Имеем программу по выставочно-ярмарочной деятельности, проведению целевых бизнес-миссий.

Российский экспортный центр уже начал работу по созданию за рубежом сети так называемых торговых домов. Мы хотим обратить внимание, что делаем акцент на практические запросы бизнеса и именно предполагаем финансовое участие того же бизнеса в этих торговых домах, потому что только сам бизнес может комплексно сформировать запрос на экспортные поставки и сформулировать, дать тот уровень качества продукции, который необходим. Здесь рассчитываем на поддержку со стороны деловых объединений, ассоциаций, бизнеса. Это в том числе будет содействовать в нашем понимании решению вопросов продвижения нашей продукции, лоббизма и решения вопросов, связанных с реализацией проектов промышленных зон.

Уже сейчас мы видим, что вовлечение регионов в создание и развитие экспортной среды требуется перевести, наверное, на более значимый уровень. Для субъектов должен появиться отдельный фокус на развитие несырьевого экспорта и как задача, и как ответственность.

Мы практическую задачу Российского экспортного центра видим в синхронизации работы профильных и региональных структур и стандартов их деятельности. Начали уже пилотно с коллегами из Минпромторга переориентировать территориальные органы Минпромторга именно на работу в экспортном направлении и отходим от таких базовых решений по выдаче, скажем, экспортных лицензий. Уже предлагаем систему, которая предполагает получение услуг, в том числе государственных услуг, инструментов по поддержке экспорта именно на местах. Нам очень важно, чтобы каждый конечный потребитель имел возможность получить доступ к тем ресурсам, которые государство уже предоставляет.

Если мы говорим о вовлечении в экспортную деятельность предприятий малых и небольших, то, конечно, наблюдаем, констатируем дефицит экспортных компетенций. Для решения этой задачи мы уже в пилотном режиме запустили так называемый образовательный проект, который в очень детальном режиме рассказывает и проводит, можно сказать, в ручном режиме экспортёров через все этапы экспортной деятельности.

В 2016 году мы отработали 13 пилотных регионов. Это делается совместно с субъектами Российской Федерации. В 2017 году планируем в этот проект вовлечь ещё 30 регионов. Речь идёт об обучении самих предпринимателей в субъектах инфраструктуры, а на каком–то этапе будем работать уже и со студентами высших учебных заведений. Не хотел бы подробно останавливаться на теме, связанной с продвижением электронной коммерции, об этом было подробно сказано, но хотел бы доложить в пилотном режиме.

В 2016 году организовали на одной из интернет-площадок, крупных интернет-площадок, наш национальный павильон, брендированный под знаком «Россия», сформировали перечень номенклатуры, которая пользуется спросом на этом рынке. Буквально за полтора месяца работы мы видим просто кардинальное повышение интереса к продукции из России, миллионы запросов, в десятках тысяч – покупки, и также не забываем про медиаконтент, через интернет-ресурсы этим вопросом занимаемся.

Видим недостаток: аналитическое, скажем так, сопровождение экспортной деятельности для компаний, отдельное решение, – это создание аналитического экспортного центра в рамках нашей организации, который будет предоставлять информацию о состоянии зарубежных рынков, потенциале российской экспортной продукции, торговых барьерах в вопросах регуляторики.

Продолжаем работу по финансовому сопровождению, сформулированы все продукты, необходимые по кредитно-страховой поддержке экспорта, в том числе с использованием специальных программ по субсидированию процентной ставки в целях приведения стоимости наших ресурсов и экспортного предложения в соответствие с международными требованиями и уровнем.

И новый большой запрос: мы сейчас совместно с коллегами из Минэкономразвития и Минпромторга разработали перечень новых функций господдержки, которая требуется и полностью соответствует международной практике. И Российский экспортный центр является агентом в каком–то смысле Правительства по распределению этого функционала. Это и субсидирование различных видов затрат, стратификация, логистика, омологация, помощь в компенсации затрат по патентованию прав интеллектуальной собственности за рубежом и некоторые другие виды работ. К концу года представим на рассмотрение стратегию Российского экспортного центра, которая будет полностью коррелироваться с параметрами и приоритетами данного проекта.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Благодарю Вас.

Коллеги, кто хотел бы по этому вопросу что–то сказать? Пожалуйста, ТПП.

С.Катырин: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги! Несколько мыслей, которые сформулированы предпринимательским сообществом.

Первое – то, что касается экспорта малого и среднего бизнеса. Наибольшая сложность для них, одна, наверное, из наибольших сложностей – это вопрос сертификации продукции на зарубежных рынках. Порой при небольших партиях и широкой номенклатуре это сопоставимо с суммой сделки, на которую претендует то или иное малое предприятие.

Предусмотрено в программе, по–моему, 151 миллион рублей на поддержку сертификации. Но это будет выделяться предприятиям, которые будут обращаться за этим. С тем, чтобы системно решать этот вопрос и чтобы у нас появились лаборатории, сертификаты которых признаются за рубежом (соответственно, они будут выдаваться всем, кто будет обращаться на территории России), России необходимо присоединиться – есть две –к организациям. Одна из них называется Всемирная ассоциация аккредитованных органов по оценке соответствия, и вторая – Международное сотрудничество по аккредитации лабораторий. Тогда бы у нас появился свой орган по сертификации, признанный на Западе, с помощью которого мы могли бы уже тогда продвигать продукцию на эти рынки.

Вторая тема – это тема проведения выставочных мероприятий. Известно, что это один из серьёзных инструментов в продвижении продукции. Тема недешёвая для малого и среднего бизнеса. Мы полагаем, что сделать было бы очень неплохо две вещи. Первая – чтобы появился единый координатор, в принципе он есть, по высокотехнологичной продукции: это Минпромторг, определяющий на целый год перечень выставок, в которых предполагается российское участие, чтобы там появился российский раздел.

И тогда, привлекая малые и средние предприятия, которым можно было бы отчасти финансировать их участие, в значительной части они готовы свои средства вкладывать в участие в таких выставках, определять перечень этих выставок и собирать российский раздел, где могут быть представлены не только крупные компании, но и представители малого и среднего бизнеса.

Для того чтобы этот календарь соответствовал интересам бизнеса, было бы очень неплохо, чтобы был, в данном случае если мы говорим о Минпромторге, координирующий орган, который бы формировал этот календарь с участием бизнес-сообщества, и не только производителей, но и тех, кто является предпринимателями в области организации и проведения выставок. Потому что они лучше всех знают, какие выставки, с какой отдачей работают, какие выставки посещают ради туризма, то есть посмотреть, а какие выставки действительно работают с широким привлечением именно потребителей, и не только на страну, где проводится, но и на регион в целом.

И третье. Исторически так сложилось, что система торгово-промышленных палат с советских времён выполняла ряд функций, которые государство делегировало, по обслуживанию внешнеэкономической деятельности. Это и сертификаты происхождения, карнеты АТА, это признание форс-мажорных обстоятельств, ну и ряд других функций, международное третейское разбирательство, которые до сих пор наши палаты не только в центре, но и во всех регионах выполняют.

Сегодня к нам обращается ряд губернаторов с просьбой представительства РЭЦ, которые сейчас образуются в регионах, расположить на базе торгово-промышленных палат. Мы, естественно, готовы совместно работать с РЭЦ и такую работу ведём, но мы упираемся часто в решение вопросов в том, что не прописана система палат, как и другие объединения предпринимателей, как институты поддержки предпринимательства. Мне кажется, надо в этом плане доработать нормативную базу с тем, чтобы РЭЦ мог использовать все наработанные уже сегодня инструменты, которые существуют в центре, на местах в интересах общего дела.

В.Путин: Да, пожалуйста, можно сделать, легче будет работать.

Александр Николаевич.

А.Ткачёв: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги! Спасибо, что отметили заслуги агропромышленного комплекса.

На самом деле, действительно, это не было возможным без прецедентной поддержки, которая реализуется в последние годы. По рынку зерна мы отмечаем экспорт порядка 35–40 миллионов тонн. Мы увеличили количество стран, куда мы экспортируем зерно, с 60 (за последние два года) до 100, то есть практически в два раза. Мы практически по всему миру зерно продаём и по хорошей цене, хорошего качества. Если по зерну мы практически ограничены количеством, то по мясу, конечно, у нас огромные перспективы, то, о чём здесь уже говорилось.

Хочу проинформировать, мы только за последний год на 60 процентов увеличили объём экспорта, то есть 150 тысяч тонн, а начинали практически с нуля. Какие страны? Интересная статистика, допустим, по птице и по свинине: Бахрейн, Казахстан, Гонконг, Италия, Сербия; по говядине: Арабские Эмираты, Вьетнам. Переговоры активно ведутся, и практически эти рынки, скорее всего, в 2017 году у нас откроются: это Китай, Индонезия, Иран, Сингапур, Япония, Саудовская Аравия, Нигерия. Вы знаете, что сейчас Шувалов Игорь Иванович находится в Сингапуре, и там мы действительно близки к решению вопроса через Сингапур выходить на другие рынки, в том числе азиатские. Так устроен мир и рынок продаж.

Мы вообще ставим задачу к 2020 году, то есть через пять лет, объём экспорта мяса увеличить до миллиона тонн. А значит, мы сможем в целом и на зерне, и на мясопродуктах получить за счёт экспорта порядка 25 миллиардов долларов, то есть не 15, как сегодня, а уже на 10–11 и больше. Эти перспективы огромны.

Вы знаете, что благодаря национальным проектам и поддержке мы практически по свинине, мясу птицы уже нарастили и снимаем дефицит на 90 процентов. Но раздаются разные голоса: «Хватит, давайте остановимся и перейдём на другие приоритеты в области сельского хозяйства».

Хочу привести пример. Допустим, поголовье в Германии – более 40 миллионов свиней (у нас – 25), то есть половина поголовья сразу выращивается, производится на экспорт заранее – они завозят в страну валюту: это у них как нефть, газ и так далее. Дания: 5 миллионов населения – 20 миллионов поголовье (у нас – 25 миллионов), потому что 90 процентов на экспорт. Это приток валюты, это развитие. И поэтому нам ни в коем случае нельзя останавливаться. Мы должны также поддерживать и свиноводство, увеличивать и до 50 миллионов поголовье. Мы научились на конвейере, как строить свои свинокомплексы, птицекомлексы.

Мы сейчас на совещании у Дмитрия Анатольевича с Денисом Валентиновичем говорили о том, что нам нужно уже производить своё оборудование. Хочу проинформировать вас, что свинокомплекс практически на 80 процентов состоит из импортных деталей, материалов: оборудование, насосы, всевозможные прокладки, резиновые какие–то вещи и так далее. То есть это всё огромный потенциал для промышленности, который можно делать через дорогу, в соседнем городе производить. Дальше молокозаводы, пивзаводы, мясокомбинаты, крупозаводы, винзаводы – это всё оборудование импортное. Поэтому, конечно, огромный потенциал.

Я хочу ещё раз напомнить, мы в Твери с Вами проводили совещание о том, что мешает развивать особенно отрасли свиноводства, вообще мясную отрасль в нашей стране и снижает инвестиционный климат – конечно, очень плохая ветеринарная обстановка. Болезни по ЧС мы практически в десятки раз увеличили по всей стране. И конечно, главная беда – это наши дикие кабаны.

Кстати, надо отдать должное, мы с Минприроды уже нашли консенсус и работаем в этом направлении, но, безусловно, развитие, огромное развитие личных подсобных хозяйств, которое идёт без учёта, без ветеринарного должного контроля, и так далее. Поэтому хочу сказать, что если мы этого не сделаем, то никакой рынок нас не пустит.

Китай говорит: «Пока не победите африканскую чуму, мы не хотим с вами работать», – и так далее, а это огромный рынок, все бьются за него, весь мир работает с Китаем и на этом зарабатывают. Хочу проинформировать всех присутствующих, что мы начинаем огромную работу по Вашему поручению; меры будут, может быть, не очень популярны, но мы должны навести здесь порядок.

В.Путин: Нет, Вы меня здесь не особенно пристёгивайте к отстрелу кабанов, давайте сами занимайтесь и согласовывайте с Минприроды. А бороться с ЧС нужно, это, безусловно.

Пожалуйста.

А.Дворкович: При моей безграничной любви к сельскому хозяйству я всё–таки переменю тему. Буквально несколько нюансов.

Первое. Говорится о поддержке прежде всего несырьевого экспорта, но иногда, с нашей точки зрения и с точки зрения многих коллег, под сырьё завозится очень много разных реально несырьевых товаров. Говорилось о сельском хозяйстве, зерно считается у нас сырьевым экспортом. Боюсь, что и мясо потом будет считаться сырьевым экспортом. Удобрения у нас считаются сырьевым экспортом, хотя это высокотехнологичный продукт. Трубы даже у нас, как выяснилось совсем недавно, считаются сырьевым товаром, сырьевым экспортом, а это влияет сразу на систему мер поддержки, на доступ к инструментам поддержки, на порядок возмещения НДС и на многие другие вопросы. Нам в ближайшие недели предстоит ещё окончательно разобраться, что мы будем подводить под понятие сырьевого экспорта, а что будет всё–таки считаться несырьевым экспортом, который будет получать весь набор механизмов поддержки.

Вторая тема – это работа за рубежом. Кроме работы торгпредств, локализации отдельных производств необходимо понимать, что современные товары и технологии требуют сети обслуживания. Это очень важный вопрос и довольно затратный вопрос. Это то, где мы тоже проигрываем, причём по высокотехнологичной продукции. На это нужно обратить отдельное внимание. Сегодня специальным образом это не было акцентировано, поэтому мне кажется, это важно.

Третье – это система регулирования. У нас кроме создания собственных производств, которые имеют экспортный потенциал, есть хорошие возможности для локализации тех производств, которые сегодня находятся за рубежом, потому что есть определённые преимущества в размещении таких производств. Прежде всего это, конечно, с точки зрения цен и качества тоже. Но зачастую мы предъявляем к этим производствам более высокие требования, чем требуют другие страны, в которые мы собираемся экспортировать. Это иногда нерационально абсолютно. Нужно, наоборот, требования облегчать, делать их такими, чтобы они были минимально необходимыми для увеличения экспортных поставок.

И, наконец, четвёртое – где размещать ориентированные на экспорт производства. При всём желании поддержать уже существующие предприятия, расположенные по разным причинам в разных регионах страны (так была устроена система размещения производства ещё в Советском Союзе), сегодня выгодно размещать производство, которое изначально ориентировано на экспорт, в портах или очень близко к ним.

Необходимо ориентировать нашу поддержку на размещение новых производств рядом с портовой инфраструктурой, чтобы не тратить лишние деньги, в том числе из бюджета, на поддержку экспорта, чтобы доставить железной дорогой или автомобильным транспортом, – именно около портов. Это не значит, что других не надо совсем поддерживать, но рационально нужно подходить.

В.Путин: Терминалы могут быть и рядом с железной дорогой, там, где железная дорога способствует вывозу на экспорт.

А.Дворкович: Хотя бы относительно близко. Потому что сегодня, когда мы везём четыре тысячи километров и более из центральных районов страны и в Европу, и на Дальний Восток, получается, что и железная дорога с этим не всегда справляется. Мы должны тогда поддерживать «РЖД», чтобы они могли окупать свои затраты, и предприятия несут излишние издержки. Нужно везде, выбирая новые проекты для поддержки, учитывать, изначально это ориентировано на экспорт или всё–таки есть потенциал внутреннего рынка, который позволит окупить эти затраты.

Спасибо.

В.Путин: Пожалуйста, Репик Алексей Евгеньевич.

А.Репик: Уважаемый Владимир Владимирович!

«Деловая Россия» включилась в работу по стратегическому направлению активно. Здесь есть один системный момент. Я вообще считаю, что формирование общественно-деловых советов в приоритетных направлениях – это очень хороший инструмент получения обратной связи делового сообщества.

Хотел бы обратить внимание на один момент. Крайне важно, что в целом ряде отраслей, особенно высококонкурентных, на первый план выходит не финансовая поддержка экспортёров, а системные меры по улучшению деловой среды, в том числе регуляторной, для экспортёров. Мы вообще уже хорошо научились работать с изменениями в части создания благоприятной деловой среды. Наши настоящие, можно сказать – чемпионские рывки в Doing Business тому подтверждение.

Рейтинг Всемирного банка не вполне отражает потребности экспортёров, поэтому я считаю очень важным то, что Российский экспортный центр вместе с АСИ, «Деловой Россией» и Федеральной таможенной службой сейчас подписал соглашение, где мы проводим скрининг операционной деятельности несырьевых экспортёров: выявляются проблемные точки, подводные камни.

Мне кажется вполне достижимым, чтобы на основе этого анализа решение российской компании экспортировать стало рутинным, простым, не требовало сложных экспортных компетенций, о которых говорил Пётр Михайлович, и, вообще, чтобы решение о выходе на новый рынок было не сложнее, чем принять решение о работе в новой области или в соседнем городе. И тогда мы установим лучшую мировую практику; я считаю, у нас есть для этого все основания.

В.Путин: Спасибо.

Да, пожалуйста.

А.Шохин: Уважаемый Владимир Владимирович!

Мы очень плотно работаем с Российским экспортным центром, Минпромторгом, Минэкономразвития, и должен поблагодарить эти ведомства, и Петра Михайловича лично за то, что мы действительно совместно вырабатываем многие схемы и технологии. В частности, дальше готовы над механизмом «одного окна» работать и рядом других проектов. Хотел бы обратить внимание на несколько моментов.

Очень хорошо то, что в понятие несырьевого экспорта включены услуги, и, действительно, экспорт образовательных услуг, услуг здравоохранения, ИТ-услуг – это, на мой взгляд, важное и очень перспективное направление; здесь, безусловно, нужно оценить наши возможности. Но по некоторым направлениям, например электронная коммерция, о которой много говорилось, мне кажется, недостаточно амбициозные задачи стоят. Предполагается, по–моему, 700 с небольшим миллионов рублей потратить за три года, и где–то, по–моему, два миллиона трансакций через три года по этой технологии осуществить.

Напомню, Alibaba (известный Вам, Владимир Владимирович, Джек Ма, неоднократно встречался с Вами) – они 140 тысяч транзакций в минуту проводят. Просто надо посмотреть, надо ли нам свои платформы только использовать либо выходить и на международные электронные торговые площадки. Но, безусловно, здесь перспективы могут быть намного большими.

Хотел бы, Владимир Владимирович, пользуясь случаем, поддержать позицию Аркадия Владимировича Дворковича. Действительно, наши члены РСПП многие ставят вопрос о расширении понятия несырьевого экспорта. Аркадий Владимирович перечислил те виды продукции, которые являются высокотехнологичными, но по традиции относятся к сырьевому экспорту. Было бы правильно посмотреть на этот перечень более внимательно, думаю, это было бы в интересах не только статистики, мы бы улучшили действительно быстро показатель, но по существу это помогло бы высокотехнологичные производства поддерживать. Спасибо.

В.Путин: Спасибо.

Во–первых, у Александра Николаевича сегодня день рождения – 65 лет, и мы все Вас сердечно поздравляем. (Аплодисменты.) Спасибо большое.

Во–вторых, что касается электронной торговли, мы занимаемся этим обсуждением сейчас достаточно плотно. Есть поручения соответствующим ведомствам, Правительству в целом. Но нам нужно выстроить работу таким образом, чтобы вот эти электронные системы и площадки не нас использовали, а чтобы мы их использовали, или во всяком случае выстроили такую национальную систему, которая могла бы иметь перспективы развития и сотрудничала, конечно, с коллегами, но в тех рамках, объёмах и в том качестве, которое прежде всего отвечает интересам российского потребителя и развития российской промышленности. Но мы обязательно будем и советоваться с вами, с другими объединениями для того, чтобы принять наиболее оптимальные решения.

Александр Сергеевич Калинин, пожалуйста.

А.Калинин: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

«ОПОРА России» вместе с Общественной палатой и с Агентством стратегических инициатив проводит национальный конкурс «Бизнес-успех». И мы фиксируем, что последние два года интерес к экспорту со стороны микробизнеса чрезвычайно растёт. И мы, конечно, благодаря принятию этой программы должны не разочаровать людей как минимум, а как максимум сделать из них успешных бизнесменов.

Во–первых, если говорить о программе, мы считаем, что очень правильно, что появляется новая форма поддержки – это компенсация для бизнес-ассоциаций, бизнес-миссий, потому что рынки находятся достаточно далеко. И то, что сегодня, допустим, по отдельным программам 120 миллионов, а эта программа предусматривает 2,7 миллиарда, – это, конечно, позволит нам более качественно вывозить людей за рубеж и более качественно готовить вот такие бизнес-миссии, тем более там предусмотрено 50 на 50 или около того. То есть мы и свои деньги вкладываем, но получаем по факту компенсацию со стороны государства; это, конечно, мы приветствуем.

Следующий момент, что хотелось бы отметить, – хотелось бы, чтобы была синхронизированная работа этой программы и обустройство пунктов пропусков Росграницей. Вы провели соответствующее совещание в Оренбурге, и там, естественно, вот этот конкретный пункт пропуска будет обустроен. Но ведь таких пунктов пропусков достаточно много, и они прежде всего для микробизнеса. И, если сделать их ревизию и синхронизировать эти программы, это, конечно, логистику резко улучшит, особенно для микробизнеса.

Следующий момент. Здесь говорилось…

В.Путин: Давайте это отметим в сегодняшнем решении обязательно, это правильно абсолютно.

А.Калинин: Благодарю.

И ещё один момент, ведь туризм – это тоже экспорт. У нас помимо Москвы, Санкт-Петербурга, Сочи есть ещё ряд регионов, которые мы включили в программу по туризму, но там туристический сезон короткий, – к примеру, Хибины или «Моя родина – Южный Урал».

В этот период, если бы была дополнительная компенсация перелётов именно в пределах туристического сезона, то многих наших иностранных коллег, может быть, заинтересовал не только отдых в Москве или Петербурге, они бы с удовольствием полетели ещё в ряд чудесных регионов нашей страны. Но когда цены на внутренние перевозки очень высокие, турист, естественно, ценник считает и отказывается от полётов внутри страны. Тем самым мы дополнительные деньги и в регионы не привлекаем.

В.Путин: Слетайте сначала в Минфин, обсудите этот вопрос по субсидиям.

А.Калинин: И ещё один момент, он касается Дальнего Востока. Вообще вопрос экспорта – это вопрос всего будущего этого региона, пять миллионов людей должны экспортировать. Необходимо начать проработку этой программы на принципах государственно-частного партнёрства, создания логистического центра для продуктов питания.

В одиночку бизнесу это не сделать, а если на принципах ГЧП как минимум в 2017 году спроектировать это, то это бы, конечно, сподвигло очень многих людей, кто занимается культурами, аквакультурами и так далее. Они уже понимают, куда продукцию сначала привезут, а потом будут экспортировать в Китай, в Корею и в другие государства.

В.Путин: Очень хорошая идея, кстати сказать. Нам надо отметить обязательно.

Смотрите, мы сейчас отмечаем, можно сказать, уже с гордостью и с благодарностью селянам за их работу, отмечаем растущий экспорт сельхозпродукции. Он существенный. Но он на чём основан? Он основан на росте производства. Совсем недавно, ещё несколько лет назад, когда у нас урожай был 65, 70, 71 миллион тонн, мы говорили: ой как хорошо, мы даже что–то будем закладывать в резервы. Потом у нас 95, 100, в этом году 117 будет. У нас появился самый большой в мире экспортный потенциал – 25 миллионов тонн, потому что растёт производство.

Мы сегодня с вами обсуждаем вопросы поддержки, по сути, речь идёт о высокотехнологичном экспорте, промышленном экспорте. Но для того, чтобы у нас был экспортный потенциал такой продукции, она должна производиться в необходимых объёмах для внутреннего потребления и для экспорта. Мы совсем недавно встречались с Алексеем Леонидовичем. Он поделился со мной наблюдениями за последние несколько лет.

У нас объём производства высокотехнологичной продукции растёт очень медленно, и одна из причин заключается в том, что очень много до сих пор бюрократических барьеров на пути производства такой продукции. Экономика не восприимчива, к сожалению, до сих пор к высоким технологиям.

Алексей Леонидович, несколько слов скажите, пожалуйста.

А.Кудрин: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Мы сегодня рассматриваем очень важные проекты, я поддерживаю эти проекты. Проект по поддержке экспорта считаю одним из ключевых. И если говорить о результатах, то они здесь скорее должны рассматриваться как пилотные проекты. Потенциал проектов, которые сегодня перечисляются, – к 2025 году нарастить примерно на 20 миллиардов долларов ту продукцию, о которой мы сейчас говорим: как промышленную по четырём секторам, так и сельскохозяйственную.

Но, чтобы нам развиваться устойчиво и поднять экономический рост до 4 процентов в год, даже если сделать постепенно в течение пяти-шести лет, то нам нужно, чтобы несырьевой, неэнергетический экспорт рос темпами примерно 6,8 процента в год на протяжении длительного периода. В результате нам нужно примерно за 10 лет удвоить объём неэнергетического, несырьевого экспорта примерно со 116 миллиардов долларов до 230–ти.

При этом за 20 лет нам нужно его довести до примерно 400–450 миллиардов долларов. Только тогда в совокупности всех факторов мы будем иметь достаточно устойчивый экономический рост. То есть большая часть задачи по экспорту лежит вне перечисленных секторов, а за счёт других видов товаров и услуг, которые тоже будут развиваться в силу того, что в этом проекте есть и общие регуляторные меры, как раз уменьшение вот этих барьеров по экспорту – доступ к финансам, кредитная поддержка, гарантийная. В этом смысле этот проект предусматривает эти меры, но мы должны понимать, что большая часть экспорта будет не в перечисленных секторах, а в других секторах. Мы для них должны дать этот толчок.

Последние семь лет, к сожалению, мы утрачивали позиции в несырьевом, неэнергетическом экспорте. Мы достигли некоторого пика в 2012–2013 годах, и затем в силу ряда обстоятельств последних мы потеряли примерно 30 миллиардов долларов этого экспорта. А сейчас мы должны говорить о том, чтобы существенно идти быстрее и накапливать эти возможности.

Должен сказать, что хороший опыт был. У нас в начале нулевых неэнергетический, несырьевой рост – под 20 процентов в год. У нас тогда шёл и энергетический, сырьевой, а он, оказывается, в силу ряда обстоятельств и модернизации, создания лучших условий тянул за собой и остальную часть экономики.

В этом смысле такой опыт есть. Вопрос, чтобы мы сделали этот тренд наращивания достаточно стабильным. Высокотехнологичная продукция в составе всей нашей продукции сейчас составляет всего 6 процентов экспорта продукции, всего 19 миллиардов долларов на прошлый год. Это то, что мы точно можем относить к высокотехнологичной продукции. У нас есть несырьевая продукция низкого, среднего и высокого передела, она больше составляет, конечно, но высокотехнологичная только пока около 19 миллиардов долларов. Это как раз тот сектор, который будет наиболее конкурентоспособным, который мы должны существенно расширить в ближайшие годы. В этом смысле здесь задача у нас очень напряжённая именно в создании условий для этого сектора продукции.

В.Путин: Спасибо.

Давайте мы всё это обобщим сегодня. Попрошу Андрея Рэмовича оформить это соответствующим образом, и будем двигаться дальше. Чем быстрее мы будем реализовывать те планы, о которых мы сегодня говорили, тем больших успехов добьёмся в решении одной из главных задач, которая стоит перед нами, – это диверсификация российской экономики, изменение её структуры.

Давайте ко второму вопросу перейдём. Пожалуйста, Сергей Ефимович Донской.

С.Донской: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Как уже говорилось, одной из самых наболевших экологических проблем в России является рост образования отходов. О цифрах тоже было уже сказано, поэтому я перейду сразу к направлениям по решению этой проблемы.

Прежде всего благодаря Вашей поддержке, Владимир Владимирович, и многих коллег, которые здесь присутствуют, в 2014 году принят 458-й закон, который установил новую систему регулирования в сфере обращения с отходами, а именно формирование в каждом регионе прозрачного механизма сбора, транспортировки и размещения твёрдых коммунальных отходов. Кроме того, этот закон установил обязанность производителей и импортёров товаров самостоятельно утилизировать товары после утраты ими потребительских свойств или платить за их утилизацию государству.

Данный закон в части твёрдых коммунальных отходов должен был заработать в полной мере с 1 января 2017 года, но, к сожалению, сегодня необходимо дополнительное время для подготовки региона к переходу на новую систему регулирования, а самое главное – необходимо время для мониторинга обоснованности тарифа для населения на вывоз мусора. Учитывая это, Правительством было принято решение о продлении переходного периода до 1 января 2019 года.

Вместе с тем считаем, что эта дата должна быть финальной, поэтому в течение 2017–2018 годов законом должна быть установлена дорожная карта, обеспечивающая к 1 января 2019 года переход всех регионов на новую систему. Те же регионы, которые готовы перейти на новую систему раньше, смогут это сделать уже в 2017 году.

Сейчас мы формируем перечень таких пилотных регионов, где при поддержке Правительства будет осуществлён переход на новую систему сбора, транспортировки, размещения и утилизации мусора.

Кроме того, у нас уже заработала норма закона об ответственности производителей и импортёров за утилизацию товаров после утраты ими потребительских свойств. Пока только по восьми группам товаров установили такую обязанность.

В 2017 году мы планируем собрать более шести миллиардов рублей в бюджет за счёт экологического сбора. Эти средства будут направлены в первую очередь на субсидирование программ в сфере обращения с твёрдыми коммунальными отходами по тем регионам, которые перешли на новую систему. Мы также планируем постепенно увеличить группы товаров, подлежащих утилизации, то есть перейти от восьми групп к большему количеству, и также повысить нормативы их утилизации.

В результате в будущем за счёт экологического сбора мы получим значительные средства на субсидирование региональных программ в сфере обращения с ТКО. Также необходимо консолидировать усилия органов экологического надзора, регионов, органов местного самоуправления, граждан и общественных организаций на борьбу с незаконными свалками. Для этого мы в 2017 году планируем ввести в эксплуатацию информационную систему народного контроля за несанкционированными свалками и действиями чиновников всех уровней по их ликвидации.

Важно, что каждое поступившее в систему и подтверждённое сообщение должно завершаться конкретными действиями. Эта система в качестве пилота уже заработает на Байкале и в ряде других регионов. И очевидно, что помимо образующихся нелегальных свалок есть и накопившиеся проблемы: это бесхозные бывшие промышленные промплощадки с опасными отходами, а также полигоны, свалки в границах населённых пунктов, которые оказывают негативное влияние на жизнь более 17 миллионов граждан нашей страны.

На ближайшие 2017–2019 годы мы планируем осуществить работы по ликвидации более 20 объектов накопленного вреда окружающей среды в 20 пилотных регионах. Также мы планируем в течение 2017 года осуществить инвентаризацию и сформировать реестр таких объектов, разделить их по степени воздействия, чтобы начать работать с наиболее опасными. Реализация предполагаемого комплекса мероприятий улучшит экологические условия для проживания 27 миллионов человек и позволит восстановить и ввести в хозяйственный оборот более 1,5 тысячи гектар загрязнённых земель.

Вторая задача, на которой я тоже хочу остановиться отдельно, – это сохранение нетронутых природных территорий.

В.Путин: Извините, в сельхозоборот вернуть?

С.Донской: В хозяйственный оборот.

В.Путин: В хозяйственный оборот – сколько?

С.Донской: Более 1,5 тысячи гектаров загрязнённых земель.

Вторая задача, на которой хочу остановиться отдельно, – это сохранение нетронутых природных территорий, редких видов животных, обитающих на них. Считаем, здесь важно создать возможности для граждан видеть то, что мы сохраняем.

В.Путин: Кабаны у нас скоро будут редкими видами животных.

С.Донской: Мы договорились уже с Минсельхозом, как будем работать в этом направлении.

В.Путин: Как, расскажите нам.

С.Донской: Когда мы у Вас собирались, договорились, что будет определён минимальный уровень количества кабанов по территориям, где находится как раз выпас свиней, где разведение свиней будет. Потом зоны, по которым мы граничим со странами, где достаточно высокая степень АЧС, – мы там устанавливаем карантинную зону, где вообще кабанов не будет. И, в целом, конечно, упор, как уже было сказано, будет делаться на ветеринарные направления.

В.Путин: Хорошо.

С.Донской: В современном мире национальный парк активно вовлекается в сферу развития экологического туризма. Наши нацпарки и заповедники расположены на площади более 62 миллионов гектаров, потенциально способны принять более 20 миллионов человек в год, однако сейчас существующая инфраструктура позволяет привлечь около двух миллионов человек, и при этом только на 12 процентах таких территорий. В потенциале это поле для развития малого, среднего бизнеса, возможность привлечения частных инвестиций и новые рабочие места – всё это вместе работает на формирование широкой поддержки в обществе идей сохранения природы.

Развитие познавательного туризма на особо охраняемых природных территориях потребует прежде всего создания инфраструктуры. Речь идёт об экологических тропах, визит-центрах и кордонах. Мы понимаем, что средств государства здесь пока недостаточно, поэтому в течение 2017 года предлагаем разработать и внедрить механизм привлечения частных средств, в том числе на основе концессионных соглашений и иных механизмов государственно-частного партнёрства.

Внедрение таких механизмов позволит нам в 2018 году реализовать пилотные проекты на особо охраняемых природных территориях: на Байкальской природной территории, на Горном Алтае и на Кавказе. В результате только на этих территориях мы увеличим количество граждан, которые смогут посетить нацпарки и заповедники, до 5 миллионов жителей нашей страны.

Развитие сферы познавательного туризма на ООПТ также даст мультипликативный эффект для развития туризма в соответствующих регионах. Так, реализация пилотных проектов обеспечит создание дополнительных рабочих мест в указанной сфере. Например, на Байкальской природной территории за четыре года будут привлечены к работе в указанной сфере более 37 тысяч человек.

Не могу не остановиться на ещё одной экологической проблеме, о которой тоже уже говорили, – это состояние наших водных объектов. На сегодняшний день 90 процентов стоков, попадающих в водоёмы, не проходит достаточной очистки. В результате в течение многих лет загрязнение водных объектов на территории России, в том числе Волги, Дона, Урала, остаётся стабильно высоким. При этом относительно чистые реки остались только там, где проживает меньшая часть населения страны, – это в Сибири и на Дальнем Востоке.

Для решения этой проблемы необходимо строить и модернизировать очистные сооружения, добиться кратного снижения поступления в водные объекты загрязнений, обеспечить оздоровление водоёмов и адекватную подготовку питьевой воды. Для этого необходим значительный объём государственного финансирования. Считаем, что его источник можно создать за счёт аккумуляции в бюджете в специальном фонде на указанные цели средств в объёме, эквивалентном платежам за сбросы загрязняющих веществ в водные объекты. Уважаемый Владимир Владимирович, прошу поручить нам совместно с Минфином, Минэкономразвития проработать возможное создание такого финансового института.

В заключение хочу остановиться на проблеме, о которой тоже говорили и которая вызывает на протяжении многих лет значительный общественный резонанс, – это проблема бездомных животных. Здесь общественный резонанс приобретают случаи жестокого обращения с бездомными животными. Растёт недовольство населения в связи с использованием негуманных способов регулирования их численности. Основная причина сложившейся ситуации – это отсутствие в России единой государственной политики и нормативно-правовой базы в этой сфере.

Ещё в марте 2011 года в первом чтении был принят соответствующий проект федерального закона об ответственном обращении с животными. Владимир Владимирович, считаем, что необходимо доработать его и принять, а также обеспечить разработку соответствующих нормативно-правовых актов и стандартов по содержанию и регулированию численности животных.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Пожалуйста, кто–то хочет высказаться по этому вопросу? Пожалуйста, Сергей Борисович!

С.Иванов: Уважаемый Владимир Владимирович!

В дополнение к тому, что Сергей Ефимович сейчас говорил, хочу только отметить, что совсем недавно на Вашей встрече с Общероссийским народным фронтом тема экологии очень активно и с болью, я бы сказал, поднималась многими выступающими, приводились ужасные цифры по количеству свалок, накопленных отходов.

Хотел бы напомнить, что, по данным «фронтовиков», в России на сегодняшний день из только посчитанных – 20 тысяч несанкционированных свалок (это из выявленных), что в четыре раза больше, чем сертифицированных полигонов.

Мне совсем недавно пришлось столкнуться с одной из таких свалок и проводить несколько совещаний. Вы знаете, что мы строим сейчас третью взлётно-посадочную полосу в аэропорту Шереметьево. И прямо в створе строительства этой полосы мы натолкнулись на крупную свалку. Сейчас там, конечно, уже давно мусор не выбрасывают, но это накопленный экологический ущерб. И, чтобы убрать только эту одну свалку, требуются средства в объёме 1 миллиард 300 миллионов рублей.

Мы нашли способ, что называется, вскладчину между правительством Московской области, потому что это их земля, Минтрансом и Минприроды – эти деньги нашли, не залезая дополнительно в бюджет. На этом примере я хочу показать, сколько стоит ликвидация только одной крупной несанкционированной свалки.

И Вы вспоминали на встрече с «фронтовиками», как Вам лично приходилось (я тоже помню этот момент) не допускать несанкционированный сброс мусора рядом с аэропортом – какая угроза от этого, я думаю, всем понятно. Кстати, у нас и в Петербурге в Пулково тоже такая угроза остаётся, и в Шереметьево сейчас ликвидируем. Это уже вопрос безопасности.

Вторая тема, связанная с мусором (считаю, одна из самых острых экологических проблем на сегодняшний день), – это строительство новых современных мусороперерабатывающих заводов по самым передовым или наилучшим технологиям, существующим в мире. Насколько я знаю, Правительством только что принято решение о начале строительства в Год экологии, в 2017 году, пяти таких заводов (этим будет заниматься компания «Ростехнологии» на конституционной основе): четыре – в Подмосковье, где самая острая ситуация с мусором, самая острая в стране, потому что одна Москва в год генерируют 20 миллионов тонн твёрдых коммунальных отходов, и один завод мы будем строить в Татарстане.

И третий момент, который хотел бы отметить. Ничего нельзя сделать без привлечения общественности и неравнодушных граждан, многие из которых высказывают пожелания выйти и благоустроить свой двор, свою улицу, в селе навести порядок. Мусора у нас хватает везде, если честно говорить.

Недавно встречался с Общероссийским движением школьников. Они создали экологически ударное, я бы сказал, движение, сделали «Зелёный патруль», который будет следить за лесовосстановлением, особенно за городскими лесами, которые, помните, мы говорили, оказались вне каких–либо законодательных норм: их можно безнаказанно уничтожать под строительство, как правило, крупных супермаркетов, торговых центров в крупных городах и так далее. Их защищать будем в том числе с помощью школьников, которые готовы этим заниматься и восстановлением леса, посадками кустиков, деревьев и так далее.

По сточным водам хочу только одно сказать. Мы на следующей неделе проводим уже второй оргкомитет Года экологии. Первой темой, естественно, мы выносим мусор, а второй – состояние сточных вод. Помимо того, что сказал Сергей Ефимович, огромный урон сейчас состоянию воды наносят моющие и чистящие средства бытовой химии, которые широко распространяются. Ничего плохого, конечно, в этом нет.

Но дело в том, что продаваемые в России чистящие и моющие средства содержат фосфаты, а фосфаты очень плохо влияют на состояние водных ресурсов, потому что очистка от фосфатов даже в тех очистных сооружениях, которые у нас есть, не производится.

При этом в мире, в развитых странах чистящие и моющие средства уже давно производятся без фосфатов. Это можно сделать, мы об этом будем говорить, потому что это один из ключевых моментов состояния воды.

В.Путин: Спасибо.

Пожалуйста, теперь Силуанов Антон Германович – о финансовом обеспечении приоритетных проектов.

А.Силуанов: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Бюджетные ассигнования на следующий год формировались с учётом паспортов приоритетных проектов. Хочу сказать, что в бюджете на 2017–2019 годы предусмотрены бюджетные ассигнования на реализацию десяти приоритетных проектов. Ко второму чтению сейчас подготовлены поправки по перераспределению части зарезервированных в бюджете средств в объёме 104 миллиарда рублей на реализацию приоритетных проектов, и общий объём ассигнований, который будет предусмотрен в 2017 году на реализацию этих проектов, составит 178,8 миллиарда рублей.

В последующие годы объём финансирования будет определяться с учётом паспортов утверждённых приоритетных проектов, хода реализации этих проектов. Необходимые ресурсы в бюджете 2018–2019 годов зарезервированы. Поэтому общий объём финансового обеспечения в 2017 году уже будет непосредственно определён по каждому приоритетному проекту, а в 2018–2019-м будем определяться в зависимости от хода их реализации.

В.Путин: Есть ли какие–то вопросы к Антону Германовичу, нет? Всё?

Спасибо большое. Мы продолжим работу с учётом высказанных сегодня замечаний и предложений. Благодарю вас.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Экология. Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 25 ноября 2016 > № 1981927 Владимир Путин

Денис Мантуров принял участие в заседании Совета по стратегическому развитию.

Сегодня, 25 ноября 2016 года, Президент России Владимир Путин провел заседание Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам, в котором принял участие Министр промышленности и торговли Российской Федерации Денис Мантуров. Обсуждались вопросы поддержки несырьевого экспорта и улучшения экологической ситуации.

«Перед нами стоит задача создать целостный набор долгосрочных механизмов и инструментов, который, по сути, задаст новые рамки совместной работы бизнеса, государства, общественных организаций в области экологии и развития экспорта. Отмечу, что все меры по этим направлениям должны носить исключительно прикладной характер, и принять их нужно как можно быстрее, без так называемой раскачки. Уже по итогам следующего, 2017 года мы должны иметь действующую, эффективную систему поддержки несырьевого экспорта и экологических программ, увидеть реальные результаты ее работы», – отметил Владимир Путин.

Денис Мантуров сообщил, что по направлению «Международная кооперация и экспорт» Минпромторг России выступает заказчиком по проектам развития экспортного потенциала высокотехнологичных отраслей.

«Расставляя приоритеты, мы исходили из трех основных факторов. Первый – это наличие существующих производственных мощностей в отдельной индустрии и способность конкурировать на мировых рынках. Второй – это текущее состояние отраслей, а также оценка перспектив роста внутреннего и глобального спроса. И третий фактор – это мультипликативный эффект для смежных отраслей», – заявил глава Минпромторга.

Он особо отметил, что все предусмотренные проектом меры поддержки планируется распространить на предприятия оборонно-промышленного комплекса. По словам Дениса Мантурова, это полностью согласуется с поручением Президента РФ.

«Мы в этом направлении ведем работу для того, чтобы обеспечить диверсификацию предприятий ОПК. И это будет способствовать наращиванию производства гражданской продукции, продукции двойного назначения примерно по пять процентов ежегодно», – сообщил он.

Глава Минпромторга подчеркнул, что сегодня принцип «продал и забыл» в условиях нарастающей глобальной конкуренции и сооружения регуляторных барьеров больше не работает. Необходим системный подход, предполагающий локализацию, организацию совместных центров компетенций, работу в периметрах зон свободной торговли для входа на крупнейшие региональные рынки.

В качестве примера Денис Мантуров привел то, что благодаря подписанному соглашению о зоне свободной торговли (ЗСТ) с Вьетнамом уже первая партия автомобилей «Рено», которые произведены на заводе «Автофрамос» в Москве, находится в порту Вьетнама. Со следующего года будут поставляться машинокомплекты не только для рынка Вьетнама, но и для всей Юго-Восточной Азии, где у Вьетнама выстроены возможности по ЗСТ.

«Казалось бы, «Рено» – компания иностранная, но данный автомобиль было решено полностью снять с производственных площадок, которые разбросаны по миру, и сконцентрировать в Москве. Локализация – 70 процентов, получается, это российский «Рено». Такой формат мы рассматриваем в качестве стратегического вектора развития несырьевого экспорта», – отметил глава Минпромторга.

Также он напомнил о создании индустриальных зон на территории иностранных государств. В частности, речь шла о решении по выделению в восточной части Порт-Саида на Суэцком канале 80 гектаров для российской индустриальной зоны, которая в перспективе может быть расширена до двух тысяч гектаров. В этой части ведется работа над межправительственным соглашением. Планируется, что в первом квартале эта работа завершится. В результате будут обеспечены дополнительные преференции и гарантии российским производителям, которые будут там размещать свои сборочные производства.

Такую практику планируется расширять, чтобы двигаться дальше по ключевым страновым хабам. Также к этому процессу готовы присоединиться коллеги из Евразийского экономического союза, о чем свидетельствуют недавние переговоры с министрами промышленности Белоруссии, Казахстана и министром экономики Армении.

Говоря об электронной международной торговле, Денис Мантуров отметил, что развитие этого направления позволит вовлечь в экспортные потоки малый и средний бизнес. Ключевая задача – обеспечение выхода российских поставщиков на крупнейшие мировые площадки электронной коммерции.

Для этого, по его словам, предусмотрен ряд мер: формирование единой базы российских производителей из числа МСП, создание на глобальных онлайн-площадках национальных виртуальных павильонов, а также совершенствование регуляторной среды. Это касается упрощения налогового и таможенного администрирования данной сферы. Ожидается, что реализация этих мер вкупе с консультационной поддержкой предприятий должна обеспечить вывод более пяти тысяч МСП к концу 2019 года на глобальный онлайн-рынок.

Россия. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > minpromtorg.gov.ru, 25 ноября 2016 > № 1980660

Rengo ввела в эксплуатацию новую производственную линию на предприятии во Вьетнаме

Rengo Co., Ltd. успешно ввела в эксплуатацию вторую производственную линии на совместном предприятии Vina Kraft Paper во Вьетнаме.

Комбинат специализируется на производстве тарного картона, спрос на который на вьетнамском рынке постоянно растет. Запуск новой линии позволит увеличить объемы производства готовой продукции на 243,5 тыс. т в год, благодаря чему совокупная годовая мощность предприятия Vina Kraft Paper достигнет 489 тыс. т.

Россия к 2020 году может увеличить экспорт сельхозпродукции до $25 млрд

Министр сельского хозяйства РФ Александр Ткачев прогнозирует, что Россия к 2020 году может увеличить экспорт сельхозпродукции с учетом мяса до $25 млрд.

"Мы вообще ставим задачу, что к 2020 году, то есть через пять лет, объем экспорта увеличить до 1 млн тонн мяса. Значит, что мы сможем в целом на зерне и на мясе, мясопродуктах получить за счет экспорта порядка $25 млрд. То есть не $15 млрд сегодня, а уже на $10-11 млрд больше. Эти перспективы огромные", - заявил А.Ткачев на заседании президентского совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам.

Он подтвердил прежний прогноз экспорта зерна из России в текущем сельхозгоду (с июля этого года) - 35-40 млн тонн, и отметил, что за последние два года РФ расширила количество экспортных рынков по зерну с 60 до 100 стран.

"Мы по всему миру практически зерно продаем и по хорошей цене, хорошего качества. И если по зерну мы ограничены количеством, то по мясу у нас огромные перспективы <...> Мы только за последний год на 60% увеличили объем экспорта, то есть 150 тыс. тонн, а начинали с нуля", - отметил А.Ткачев.

По его словам, в настоящее время Россия экспортирует мясо птицы и свинину в Бахрейн, Казахстан, Гонконг, Италию, Сербию, говядину - в ОАЭ и Вьетнам. "Переговоры активно ведутся, и практически эти рынки у нас в 2017 году, скорее всего, откроются - это Китай, Индонезия, Иран, Сингапур, Япония, Саудовская Аравия, Нигерия", - сообщил глава Минсельхоза.

"Мы близки к решению вопроса через Сингапур выходить на другие рынки, в том числе азиатские", - отметил он.

По его словам, России необходимо увеличить поголовье свиней до 50 млн с текущих 25 млн с учетом перспектив экспорта.

Негативно влияет на инвестклимат в отрасли распространение в России африканской чумы свиней (АЧС), заявил А.Ткачев, отметив, что Минсельхоз начнет работу по борьбе с распространением этого заболевания.

В ходе рабочего визита представителей Министерства образования и науки Российской Федерации и российских вузов во Вьетнам были рассмотрены вопросы двустороннего сотрудничества в области науки, техники и образования.

В состав делегации вошли представители Международного союза приборостроителей и специалистов по информационным и телекоммуникационным технологиям (МСП ИТТ), Научно-исследовательского института «Геотех», Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого, Национального Исследовательского Московского Государственного Строительного Университета (НИУ МГСУ), Казанского (Приволжского) Федерального Университета.

На базе РЦНК в Ханое прошел круглый стол, посвященный двустороннему сотрудничеству в области науки, техники и образования. В работе конференции приняли участие государственные деятели и известные ученые Вьетнама, директора НИИ при ВАНТ, а также руководство вьетнамско-российского Тропического центра.

В рамках круглого стола стороны обменялись мнениями по ряду проектов и представили перспективные разработки. Мероприятия в рамках визита способствовали развитию научно-технических связей между Россией и Вьетнамом.

В ходе визита делегация провела встречу в Министерстве науки и технологий Вьетнама. Стороны обсудили очередную сессию Комиссии по науке и технологиям в рамках Соглашения о стратегическом партнёрстве между Россией и Вьетнамом в области образования. Представители российских вузов посетили вьетнамско-российсский Тропический центр, ряд НИИ при ВАНТ: геофизики, метеорологии, гидрологии и изменения климата. Результатом рабочих встреч стали договорённости о работе над совместными проектами, сотрудничестве в сфере научных исследований и обмене специалистами.

Алексей Текслер: «Развитие ВИЭ в России сделало большой шаг вперед».

Первый заместитель Министра энергетики Российской Федерации Алексей Текслер принял участие в работе V Международного форума «Энергоэффективность и энергосбережение. Развитие энергетики». В рамках деловой программы он выступил с докладами на панельных дискуссиях «Новый этап развития ВИЭ в России» и «Устойчивое энергоснабжение и развитие Азиатско-Тихоокеанского региона – возможности для международного сотрудничества».

В отношении развития возобновляемой энергетики в России Алексей Текслер подчеркнул, что за прошедший с предыдущего форума год произошел ряд знаковых событий. «В 2015 году в России появилось 57 МВт новой мощности ВИЭ, в этом году мы ожидаем открытия солнечных электростанций суммарной мощностью еще около 100 МВт» – сообщил он.

Для дальнейшего стимулирования прогресса в отрасли в России совершенствуются соответствующие механизмы поддержки. В мае этого года до 2024 года были продлены сроки отбора проектов по вводам генерирующих объектов, функционирующих на основе солнечной энергии и малых ГЭС, а в сентябре – для поддержки производства необходимого оборудования были приняты изменения в правила квалификации генерирующего объекта, функционирующего на основе использования возобновляемых источников энергии. Они учитывают последние разработки российской науки в сфере фотоэлектрического преобразования для нужд солнечной энергетики.

В первой половине 2017 года должна завершиться модернизация завода по производству солнечных модулей в г. Новочебоксарск. Ее результатом станет увеличение мощности завода и производство нового типа фотоэлектрических модулей и фотоэлектрических пластин с увеличенным КПД – более 20%, по технологии гетероперехода, основанной на разработках отечественных ученых. О совместных усилиях по обновлению производственной базы для работы по новой технологии в ходе мероприятия рассказали генеральный директор ООО «Хевел» Игорь Шахрай и директор Европейского подразделения Meyer Burger AG Аннегрет Левак. Позитивную динамику развития возобновляемой энергетики в России и активное развитие партнерских отношений между отраслевыми компаниями в своем выступлении отметил и посол Швейцарии в России Пьер Гельг.

Также Алексей Текслер в качестве положительной тенденции отметил выход на рынок ветроэнергетики крупных отечественных игроков ГК «Росатом» и АО «Роснано».

Как рассказал Эмин Аскеров, директор по развитию и специальным проектам АО «ОТЭК», входящей в структуру российской атомной корпорации, компания планирует реализовать ряд проектов по строительству объектов ветровой генерации внутри России общим объемом в 610 МВт. Это позволит обеспечить загрузку собственных машиностроительных мощностей корпорации и после отработки производственно-технологических решений выйти на экспортный рынок с отечественным оборудованием для ветровой генерации мегаваттного класса.

Развитие возобновляемой энергетики в России важно с точки зрения энергоснабжения изолированных и удаленных энергорайонов и дальнейшего развития собственных компетенций. Кроме того, создаваемые сегодня в России технологии имеют экспортный потенциал и способны внести вклад в расширение сотрудничества с зарубежными партнерами, решение актуальных задач охраны окружающей среды, устойчивое энергетическое развитие всего мира. В Азиатско-Тихоокеанском регионе Россия готова внести свой вклад и в решение задач, стоящих перед Экономической и социальной комиссии для Азии и Тихого океана (ЭСКАТО) ООН.

Вместе с тем Алексей Текслер подчеркнул, что решение глобальных проблем энергетической бедности невозможно только силами возобновляемой энергетики, без использования энергетики традиционной. Сегодня для надежного обеспечения энергоресурсами восточных партнеров Россия ведет строительство газопровода «Сила Сибири», реализует проект расширения ВСТО и порта Козьмино, прорабатывает вопросы расширения поставок электроэнергии по новым энергомостам в страны региона. Также российскими компаниями совместно с азиатскими коллегами реализуется ряд проектов по строительству объектов ТЭК на территории Вьетнама, Бангладеш, Индии и Китая с использованием богатого опыта и компетенций российских энергетиков.

Россия как член ЭСКАТО ООН намерена и далее оставаться надежным партнером и поставщиком энергоресурсов в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР).

Интенсификации текущей деятельности и дальнейшему решению актуальных вопросов рационального развития АТР будет способствовать начало работы Комитета по энергетике ЭСКАТО ООН, проведение первой сессии которого запланировано на январь 2017 года. «Со своей стороны Россия примет активное участие в работе созданного Комитета», – резюмировал Алексей Текслер.

Также на полях форума Алексей Текслер провел двустороннюю встречу с представителями ЭСКАТО ООН и посетил стенды ряда компаний, в том числе Electricite de France и Schneider Electric, и института Fraunhofer, развивающих сотрудничество с российскими партнерами в бизнесе и науке.

Справочно: ЭСКАТО ООН создана в 1947 году для стимулирования экономического развития и сотрудничества стран-участниц. Является одной из пяти региональных комиссий Экономического и Социального Совета ООН. Штаб-квартира Комиссии расположена в Бангкоке, Таиланд. Насчитывает 53 государства-члена и 9 ассоциированных членов. Комиссия проводит в жизнь программы и проекты стимулирования роста, улучшения социально-экономических условий и содействия развитию современного общества в АТР.

В Москве и Хабаровске в режиме телемоста состоялся Совет экспертов на тему «Развитие туризма на Дальнем Востоке: поиск прорывных решений». Мероприятие было организовано агентством EastRussia совместно с экспертно-аналитическим центром РАНХиГС, при поддержке Аппарата полномочного представителя Президента России в ДФО и Федерального агентства по туризму. В работе Совета приняли участие заместитель полпреда президента России в ДФО Владимир Солодов, начальник Управления государственных туристских проектов и безопасности туризма Ростуризма Светлана Сергеева, директор департамента туризма Администрации Приморского края Константин Шестаков, министр спорта и молодежной политики Сахалинской области Антон Зайцев, представители органов власти и институтов развития субъектов ДФО, ассоциаций туристического бизнеса, Института Дальнего Востока РАН, РАНХиГС, НИУ ВШЭ, Российского государственного института туризма и сервиса и другие.

Участники дискуссии отметили положительную динамику развития туристической отрасли на Дальнем Востоке. По данным субъектов ДФО, турпоток в 2015 году составил 2,7 млн человек, в том числе 2,1 млн человек – граждан Российской Федерации, и 600 тыс. человек – туристов из зарубежных стран. Прирост турпотока в 2015 году по отношению к 2014 году составил более 10%. По прогнозам регионов, в 2016 году суммарный турпоток составит 3,6 млн человек, что будет означать прирост более чем на 35%. Основным драйвером роста в 2016 году стал внутренний туризм (предполагается рост с 2,1 млн человек до 3 млн человек). При этом свыше 80% туристического потока в 2015 году приходилось на Приморский край.

По статистике въездного туризма, лидером на Дальнем Востоке являются Приморский край, за ним с существенным отставанием следуют Амурская область, Сахалинская область и Хабаровский край. Что касается внутреннего туризма, здесь четверка лидеров представлена Приморским краем, Хабаровским краем, Амурской областью и Камчатским краем.

Эксперты согласились с тем, что в настоящее время туристическая отрасль в ДФО развита недостаточно. Доля туризма в валовом региональном продукте субъектов ДФО составляет 1–2% и менее, отрасль представлена преимущественно организациями малого бизнеса, при этом зачастую формирование туристического продукта происходит за счет природного потенциала территорий, а также энтузиазма самих представителей туристского бизнеса, предлагающих широкий перечень туров и экскурсий. В то время как некоторые эксперты традиционно связывали дальнейшее развитие отрасли со снятием ограничений (расшивка «узких» мест на погранпереходах, снижение стоимости регулярных перелетов, развитие инфраструктуры), на экспертом совете звучали предложения прикладного характера о том, как расширять спрос и предложение на рынке в текущих условиях.

По словам заместителя полномочного представителя Президента России в ДФО Владимира Солодова, на уровне федеральной и региональной власти сегодня ведется работа по устранению инфраструктурных ограничений. Так, в поле активной реализации государственной политики по развитию Дальнего Востока сегодня строительство и модернизация сразу трех международных аэропортов – Южно-Сахалинска, Петропавловска-Камчатского и Хабаровска. Существенный эффект ожидается и от реализации меры Федерального закона «О Свободном порте Владивосток», касающейся упрощенного визового режима для иностранных граждан, въезжающих в Свободный порт.

Вместе с тем, по мнению Владимира Солодова, важным фактором сегодня является достижение согласованности действий в области развития туризма на разных уровнях и между различными ведомствами. Это касается формирования и реализации межрегиональных продуктов, объединения информационных ресурсов, обмена успешным опытом и совместном развитии эффективных практик, таких как, например, выставка «Улицы Дальнего Востока», ставшая одним из ярких событий Восточного экономического форума.

Начальник Управления государственных туристских проектов и безопасности туризма Федерального агентства по туризму Светлана Сергеева подчеркнула важность туризма как экспортной отрасли: туриндустрия, по экспертным оценкам, формирует до 7% мирового экспорта услуг. Представитель Ростуризма отметила перспективность развития въездного туризма с точки зрения выполнения поставленной Президентом России Владимиром Путиным задачи по увеличению доли несырьевого экспорта в общем объеме экспорта страны и рассказала о предложениях Ростуризма по реализации соответствующего пилотного проекта по привлечению въездного турпотока из стран Юго-Восточной Азии в регионы российского Дальнего Востока.

«Результатами реализации пилотного проекта по развитию въездного туризма в дальневосточных регионах должны стать создание и вывод на рынок комплексного межрегионального экспортного туристического продукта, ориентированного на потребителей из стран Юго-Восточной Азии, увеличение въездного туристического потока в Россию из Китая, Кореи и Вьетнама, увеличение объема товаров и услуг, приобретаемых туристами из указанных стран на территории Российской Федерации, рост доли несырьевого экспорта в общем объеме экспорта России и доли доходов от туризма в ВВП страны и создание положительного опыта для тиражирования в регионах страны», – отметила Светлана Сергеева.

О готовности активно продавать дальневосточные туристические продукты говорили и представители отраслевых ассоциаций. В частности, президент Союза туристических агентств Сергей Голов призвал дальневосточников активнее пользоваться услугами российских туристических агентств, готовых, с его слов, активно включаться и продавать поездки на Дальний Восток.

При этом эксперты обозначили необходимость более четкой координации между регионами Дальнего Востока в вопросах формирования туристических продуктов. По мнению директора Дальневосточного филиала РАНХиГС Вячеслава Кушнарева, каждый из регионов Дальнего Востока имеет свои особенности в аспектах туризма, и их необходимо различать. По мнению руководителя Центра территориального маркетинга Константина Гаранина, у ДФО есть портфель брендов, которые необходимо комплексно развивать, чтобы добиться синергетического эффекта.

В качестве потенциальных прорывных решений для туристической отрасли Дальнего Востока звучали идеи о развитии промышленного туризма на уникальные дальневосточные объекты (космодром «Восточный», КнААЗ, алмазные и золотые прииски); формировании нового уровня сервиса через массовое обучение специалистов отрасли и предпринимателей малого и среднего бизнеса; разработке массового турпродукта и его таргетировании на туристов из соседних стран. Магаданская область предложила в 2017 году разработать и запустить «маршруты памяти» по местам размещения лагерей ГУЛАГа, Приморский край отметил перспективность развития авиачартерных перевозок из различных городов Китая, представители EastRussia озвучили идею по продвижению туризма на Дальнем Востоке под брендом «Без ГМО»: здоровая еда, здоровая вода, здоровый воздух.

Участники Совета экспертов договорились о дальнейшей совместной работе. В частности, уже в конце декабря выйдет в свет специальный выпуск журнала EastRussia, посвященный туризму на Дальнем Востоке, где будут подробно представлены основные предложения, прозвучавшие на мероприятии.

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с заместителем Премьер-министра Правительства, Министром иностранных дел Вьетнама Фам Бинь Минем, Москва, 24 ноября 2016 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели подробные и очень полезные переговоры с заместителем Премьер-министра Правительства, Министром иностранных дел Вьетнама Фам Бинь Минем.

Вьетнам – давний и надежный стратегический партнер России. У нас налажен регулярный доверительный политический диалог, в том числе на высшем уровне, что позволяет эффективно и оперативно решать задачи, которые мы совместно ставим на перспективу.

Мы предметно обсудили ключевые вопросы двусторонней повестки дня, прежде всего с учетом договоренностей, которые были достигнуты в ходе майского визита в Российскую Федерацию Премьер-министра Вьетнама Нгуен Суан Фука и состоявшейся на прошлой неделе «на полях» саммита АТЭС встречи Президента Российской Федерации В.В.Путина и Президента Социалистической Республики Вьетнам Чан Дай Куанга.

Мы отметили, что, несмотря на непростую ситуацию в мировой экономике, торговый оборот между Россией и Вьетнамом растет. Реализуются согласованные сторонами приоритетные инвестиционные проекты. Полезный вклад, как мы сегодня подтвердили, в эти усилия вносит Межправительственная комиссия по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, заседание которой состоялось в сентябре в Санкт-Петербурге.

У нас очень устойчивые отношения в нефтегазовой сфере. Здесь флагманом выступает совместное предприятие «Вьетсовпетро», которое отметило в августе свое 35-летие. Во Вьетнаме продуктивно работают ПАО «Газпром», ПАО «НК «Роснефть», АО «Зарубежнефть», а в России – совместные российско-вьетнамские компании ООО «СК «Русвьетпетро» и ООО «Газпромвьет».

Наше взаимодействие не ограничивается, конечно, только сферой энергетики. Есть немало заделов в промышленности, в области добычи полезных ископаемых, в транспорте, сельском хозяйстве и банковском секторе. Мы рады, что вьетнамские инвесторы активно осваивают российский рынок, создавая предприятия в наших регионах, в том числе, в Московской и Калужской областях.

Безусловно, все формы нашего хозяйственного взаимодействия получат серьезный позитивный импульс в связи со вступлением в силу в октябре этого года Соглашения о свободной торговле между Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС) и Вьетнамом.

Активно развиваются культурно-гуманитарные, образовательные и туристические обмены, научные связи.

Мы рассмотрели основные международные и региональные проблемы. У нас единые или очень близкие подходы к ключевым вопросам международных отношений.

Мы сотрудничаем в формате Восточноазиатских саммитов и в контексте отношений между АСЕАН и его зарубежными партнерами, в рамках АТЭС. Отметили, что эти общие подходы зафиксированы в том числе в документах саммита Россия-АСЕАН, который состоялся в мае этого года в Сочи.

Договорились сотрудничать в связи с предстоящим в следующем году саммитом АТЭС, который пройдет во вьетнамском Дананге. Мы будем оказывать вьетнамскому председательству всяческое содействие, чтобы обеспечить преемственность и успех этого мероприятия.

Только что мы подписали План сотрудничества между министерствами иностранных дел России и Вьетнама на 2017-2018 гг., реализация которого, безусловно, будет способствовать дальнейшей эффективной координации наших действий, в том числе в рамках ООН и других международных форумов.

Вопрос: Вчера глава МИД ФРГ Ф.-В.Штайнмайер заявил что Германия совместно с французской стороной предложили России и Украине провести 29 ноября в Минске министерскую встречу в «нормандском формате». Была ли Москва официально информирована об этой франко-германской инициативе? Готова ли российская сторона участвовать в этой встрече?

С.В.Лавров: Мы получили письмо, содержащее это приглашение. Оно было подписано министрами иностранных дел ФРГ и Франции и датировано, если я не ошибаюсь, 18 ноября. Поступило оно только вчера.

Что касается существа дела, то 19 октября на встрече в Берлине лидеры «нормандской четверки» договорились о необходимости согласовать «дорожную карту» и утвердить ее на уровне министров иностранных дел. При этом подготовка «дорожной карты», согласование ее текста, было поручено внешнеполитическим помощникам лидеров четырех стран. Лидеры высказали пожелание, чтобы встреча министров, утверждающая «дорожную карту», состоялась до конца ноября этого года. Однако подчеркнули, что встреча ради встречи не нужна, а главное сейчас – добиться содержательного результата встречи – утверждения готовой «дорожной карты». При этом лидеры определили принципиальные ориентиры для работы над «дорожной картой». Прежде всего, речь идет о необходимости зафиксирования достигнутой еще год назад в Париже договоренности о том, каким образом вступит в силу закон об особом статусе Донбасса, необходимости обеспечения синхронного параллельного движения по вопросам обеспечения безопасности в этой части Украины и проведения политических реформ, требуемых в соответствии с Минскими договоренностями от февраля 2015 года. В ходе работы над проектом «дорожной карты» российские представители строго придерживаются этих принципиальных пониманий лидеров. Тем не менее, мы наталкиваемся на попытки отойти от этих пониманий и вновь продвигать односторонние несбалансированные подходы, опирающиеся на искаженные интерпретации Минских договоренностей. Работа из-за этого идет очень туго. Я сомневаюсь, что до 29 ноября удастся договориться по всем параметрам, хотя мы будем делать для этого все от нас зависящее, но, повторю, на основе тех пониманий, которые были достигнуты лидерами. Сохраняется достаточно серьезный риск, что все это опять может оказаться встречей ради встречи. Тем не менее, если мои остальные коллеги по «нормандскому формату» готовы пойти на такой риск, то мы поедем на встречу (в Минск) 29 ноября. Мы все присутствовали на встрече лидеров 19 октября, все помним, о чем тогда договорились. Наверное, будет небесполезно посмотреть друг другу в глаза и напомнить о тех договоренностях.

Вопрос: Министр иностранных дел Франции Ж.-М.Эйро обвинил Правительство Сирии и союзников этой страны в использовании периода политической неопределенности в США для ведения, как он выразился, «тотальной войны». Он также заявил, что Париж будет добиваться принятия Совбезом ООН резолюции о введении санкций против правительства Сирии в связи с использованием химического оружия в этой стране. Также было объявлено о проведении в Париже в ближайшее время очередной встречи стран, которые поддерживают сирийскую оппозицию. Как Вы можете прокомментировать такую активизацию французской стороны по сирийскому вопросу?

С.В.Лавров: У наших французских коллег много внешнеполитических инициатив, достаточно интенсивная активность на международной арене. Предлагается целый ряд конференций, встреч по ближневосточной проблематике и сирийскому урегулированию. Мы готовы поддерживать любые инициативы, которые нацелены на достижение согласия, общеприемлемых договоренностей, которые неконфронтационны. Конечно, мы слышали о предложении провести встречу стран, поддерживающих сирийскую оппозицию. Но, наверное, это будет немного уводить нас в сторону от выполнения задачи, поставленной Советом Безопасности ООН в резолюции 2254, а именно о незамедлительном начале межсирийских инклюзивных переговоров, то есть с участием всех групп оппозиции и Правительства. Такая встреча только тех стран, которые поддерживают исключительно оппозицию, может послать этой оппозиции сигнал о том, что торопиться с началом переговоров не надо. Точно так же инициативы, нацеленные на осуждение Правительства САР, попытки его антагонизировать, изолировать от международного сообщества посылают аналогичные сигналы оппозиции, что не надо торопиться, что сейчас задействуется план «Б» и все силы брошены на то, чтобы режим был сменен. Я думаю, что это не помогает нашим общим интересам, не помогает выполнять то, о чем договаривались в Международной группе поддержки Сирии (МГПС), и самое главное, в Совете Безопасности ООН.

В том, что касается конкретно фактов применения химического оружия, мы выступаем за то, чтобы любые сведения, сообщения, подозрения незамедлительно расследовались. Имеющиеся утверждения о применении химических веществ в качестве оружия сирийским Правительством должны быть перепроверены. Они не стопроцентно доказаны. Но эксперты ООН и ОЗХО точно установили, что целый ряд оппозиционных групп применял химическое оружие. Когда в этой ситуации вместо того, чтобы заняться дополнительным расследованием всех имеющихся сообщений говорят о необходимости осудить режим, ничего не упоминая о том, что имеются факты применения химического оружия оппозицией, это еще один сигнал той самой оппозиции, что в борьбе с режимом все средства хороши. Поэтому надо говорить не о необходимости «тотальной войны» против режима, как это делает мой французский коллега, а все-таки о согласованных, сбалансированных, нацеленных на политическое урегулирование подходах международного сообщества. Не думаю, что в интересах Франции противопоставлять себя этим подходам.

Россия. Вьетнам > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 24 ноября 2016 > № 1989997 Сергей Лавров

ВНИРО принял участие в 45-ом заседании консультативного совета АСФА

В период с 12 по 16 сентября 2016 года в г. Ханой (Вьетнам) состоялось 45-е заседание Консультативного совета АСФА (Всемирная информационная система по водным наукам и рыболовству ФАО ООН), в котором принимали участие представители АСФА-центров из 30 стран и международных организаций. Заседание было организовано Информационно-статистическим центром министерства сельского хозяйства Вьетнама.

В работе заседания приняла участие руководитель группы АСФА ВНИРО Софья Левашова, которая представила доклад о проделанной во ВНИРО работе за отчетный период, а также презентацию о методических особенностях при обучении работе с базой данных АСФА. Доклад и презентация были единогласно одобрены секретариатом АСФА в ФАО и участниками заседания, отмечен огромный вклад России в международную информационную базу данных АСФА и международное научное сотрудничество в этой сфере.

Секретариат АСФА в ФАО также поблагодарил ВНИРО за расширение сети российской АСФА, за привлечение региональных институтов к общей работе, что позволяет общими усилиями продвигать достижения российской науки в мировое сообщество.

ВНИРО является национальным партнером АСФА от России и совместно с региональными центрами, работающими в системе АСФА, обеспечивают российским ученым свободный доступ к 2 млн рефератов научных публикаций специалистов всего мира.

Без лишних слов

Дарья ЕФРЕМОВА

22 ноября в Москве отпраздновали пятидесятилетие Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина. Гала-концерт, цветы, улыбки, напутствия — это хорошо, но явно недостаточно. Сохранение отечественной словесности, ее популяризация на постсоветском пространстве и за рубежом, повышение речевой культуры в блогосфере и СМИ — все темы настолько остры, что регулярно собирают самые высокие комиссии.

Так, уже сегодня, воссозданное минувшей весной Общество русской словесности проведет в столице форум с актуальной как никогда вывеской: «Возвращение русской словесности». А ровно через неделю в Санкт-Петербурге состоится совместное заседание президентских Совета по культуре и искусству и Совета по русскому языку. Нетрудно предположить, что Владимир Путин, по обыкновению, не будет прятаться за общими рассуждениями, а поставит наболевшие вопросы ребром.

Любой разговор о языке — почти всегда о проблемах. Слишком уж они бросаются в глаза, режут уши. Жаргонизмы, просторечия, ненормативная лексика, а хуже того — отчаянное словотворчество встречается даже в произведениях писателей, отмеченных престижными премиями. Но основная сложность в том, что красивая, простая, правильная и внятная русская речь с какого-то момента стала принадлежностью интеллектуальной элиты, а «массовому потребителю» предложили довольствоваться примитивным эрзацем. Так сложился расхожий стереотип о языке на грани вымирания. Филологи, не склонные к абсолютизации, раскладывают проблему на две части: помимо субъективных факторов, вроде тиражирования неудачных языковых образцов (почему, скажем, участники популярных ток-шоу — почти всегда невоспитанные и малограмотные люди, разве других нет?) и «пулеметной» неряшливой речи теле- и радиоведущих, есть и объективные обстоятельства, которые не отменить. К таковым, например, относят появление «дисплейной коммуникации» — нового способа общения и получения информации посредством гаджетов. Увеличившийся поток мигрантов-инофонов и сопутствующие сложности преподавания в школе.

На решение этих задач и нацелена принятая в мае прошлого года Федеральная целевая программа «Русский язык» на 2016–2020 годы.

Сделано уже немало: в ЕГЭ вернулось сочинение (прежде обходились кратким эссе), в ряде двуязычных регионов (на Северном Кавказе и в Республике Тыва, где оценка по русскому ниже, чем средняя по РФ) начали проводить аттестации учителей-словесников. В помощь всем желающим Институт имени Пушкина совместно с МГУ, РУДН и СПбГУ запустил онлайн-платформу «Образование на русском» — беспрецедентный лингвистический ресурс, адаптированный к дистанционным форматам обучения. Схожие проекты уже делали институты Сервантеса, Гёте и Конфуция, но не в таких масштабах. «Образование на русском» — это тысячи академических часов, 50 миллионов пользователей из 95 стран мира, 65 тысяч зарегистрированных педагогов.

Разумеется, федеральная программа занимается не только латанием дыр, но и вынашивает амбициозные планы — вернуть великому и могучему былые позиции, придать статус культурного кода, сделать основой гражданской самоидентичности многонациональной страны, повысить престиж языка за рубежом. И подвижки есть — несколько недель назад Институт Пушкина торжественно открыл свой центр в Ханое. А в середине ноября состоялось другое знаковое событие — в Российском духовно-культурном центре на набережной Бранли презентовали еще один такой филиал.

О проблемах и решениях «Культура» поговорила с ректором Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина, профессором Маргаритой Русецкой, доктором филологии, ведущим программы «Живое слово» Владимиром Аннушкиным и руководителем исполкома Ассоциации учителей литературы и русского языка, членом комиссии по развитию науки и образования Общественной палаты РФ Романом Дощинским.

Маргарита Русецкая: «Вопрос о молодежной культуре речи звучал всегда»

культура: Филиал Института Пушкина в Париже — звучит красиво. Почему именно там?

Русецкая: Париж для нас явление знаковое, также как любые «русские сезоны» для французов. Так что открытие нашего филиала на набережной Бранли — проект уникальный во всех смыслах: в историческом, культурном, и даже психологическом. Особые отношения между нашими народами всегда были предметом некоторой гордости. А теперь они на новом витке.

В советские годы русских языковых центров под грифом нашего института было довольно много. Мы активно работали в Европе, в Юго-Восточной Азии, великолепный филиал был на Кубе, благодаря ему более 300 тысяч кубинцев выучили русский. Сегодня там работают наши преподаватели, проводят консультации с местными педагогами. Хорошо владели русским языком вьетнамцы. Центр в Ханое был одним из самых успешных представительств. Поэтому, когда появилось решение правительства, что надо восстановить ранее действовавшие филиалы, мы начали с Вьетнама. Несколько недель назад состоялось торжественное открытие в Ханое. Оно сопровождалось семинаром для педагогов, приехали люди со всех уголков страны. Это был плотный двухдневный интенсив, где мы ознакомились со всеми методиками, как новыми, так и традиционными, договорились о системе взаимодействия на будущее. Надеюсь, в начале декабря откроем еще одну кафедру института Пушкина — в одном из голландских университетов.

культура: На Кубе и во Вьетнаме вы учите иностранцев, ну а в Европе, и в частности во Франции, в большей мере рассчитываете на двуязычных?

Русецкая: Безусловно, действует программа поддержки бывших соотечественников, ведь очень многие хотят сохранить язык в семье, передать его детям. Но также мы понимаем, что очень важно создавать условия для изучения русского этническим французам, формировать национальную элиту русистики. Институт Пушкина всегда этим гордился. В нашем диссертационном совете достаточно иностранцев, преподающих русский язык в университетах, культурных центрах. Тем самым мы сохраняем преемственность методик, научных школ. Я уверена, что формирование интереса к языку в национальных элитах — и есть ключ к расширению нашего присутствия за границей. И хотя внутренних проблем хватает, в мире наметилась вселяющая оптимизм тенденция: сегодня наблюдается всплеск интереса к русскому языку. Это связано с новой позицией России на международной арене, яркой политической риторикой, твердым курсом, смелыми экономическими проектами. Теперь мы не просто продаем нефть и газ, но разрабатываем высокие технологии в сфере биоинженерии, медицины, IT. Кто-то, наверное, удивится, но русский язык занимает в интернете второе место по количеству представленной на нем информации. Пальма первенства, конечно, у английского, «почетная бронза» у немецкого. И только потом идут остальные европейские языки.

культура: Подобного рода интерес в последний раз наблюдался 50 лет назад, в год открытия института?

Русецкая: Тогда, на волне полетов Юрия Гагарина и Валентины Терешковой, в ряде стран поставили задачу обязательного введения русского языка в систему образования. Потребовались кадры, учебники, стажировки для русистов. В этих условиях и создавался наш институт. Его главной задачей была разработка методики обучения русскому как иностранному. Тогда же завершала формирование методическая наука, появлялись научные школы... Институт начинал с нуля, а теперь по праву считается флагманом. Конечно, годы забвения и русского языка, и всего, что связано с Россией, сказались и на деятельности института, наши представительства по миру были закрыты, резко упало качество школьного образования, место грамотной классической речи занял какой-то суржик. По крайней мере все стали сетовать, бить в колокола.

культура: А Вы с этим не согласны?

Русецкая: Как и все филологи, лишь отчасти. Сколько себя помню, столько звучал вопрос о молодежной культуре речи. Что мало читают, что плохо говорят. Это вечная проблема отцов и детей. На самом деле, язык меняется и нынешнее поколение оказалось в эпицентре «взрыва». Если в предыдущие годы мы росли в двух коммуникативных средах, это устное и письменное общение, то сейчас появилась третья, очень агрессивная и влиятельная, дисплейная коммуникация. Об этом писал наш первый ректор академик Костомаров 20 лет назад — как о феномене, который нельзя не учитывать. Сейчас мы столкнулись с этим в полной мере. Подсчитано, что 60 процентов информации мы получаем не из общения или переписки, а с экранов — компьютеров, планшетников, телефонов. Как устная и письменная речь имеет свои каноны — нельзя же писать и говорить одинаково, — так и дисплейная реальность предполагает некоторые правила и ограничения. Здесь адекватно использование сокращений, упрощений, смайлов. В электронный текст можно и нужно добавлять гиперссылку, фотографию, аниме. Это такие же инструменты самовыражения, как подбор слов или интонирование.

Кроме того, у гипертекста обычно несколько авторов. Такого еще никогда не было: раньше точно знали, кто что сказал или написал. Текст потерял свою сакральность — отсюда вольное с ним обращение. Хорошо это или плохо, ученые еще опишут. Но это новая реальность, факт. В итоге дети и молодежь по неопытности пытаются переносить некоторые элементы дисплейной коммуникации в устное и письменное общение. Что из этого получается, мы видим. Так что у школы, помимо прочего, появилась еще одна необычная задача: сформировать навыки общения в этой среде, научить пониманию того, что уместно, а что нет.

культура: Это реально?

Русецкая: Вполне. Лингвисты отмечают, что многообразие стилистических регистров — одно из уникальных свойств русского языка. Так что способность их переключать — это и есть показатель культуры человека, его грамотности. Вообще, «стали хуже говорить» — проблема цивилизационная, а не наша локальная. Коллеги из Франции исследовали речевой этикет своих лидеров за последние сто лет. И выяснили, что если Клемансо использовал до четырех тысяч слов в общении с избирателями, то Саркози и Олланд обходятся тысячей. Хорошо это или нет? Печально, особенно если вспомнить Пушкина с его десятками тысяч слов. Конечно, это не может не тревожить.

И наш институт, как один из соразработчиков Концепции преподавания русского языка и литературы в РФ, подписанной председателем правительства в апреле, сейчас знает обо всех трудностях, связанных с ее реализацией, не понаслышке. Да, существуют сложности с обучением — как в регионах, так и в крупных российских городах, где в одном классе могут учиться дети с разным базовым уровнем. Многоязычные учебные классы — такая же новая реальность, как и гаджеты. И педагог должен быть готов работать в таких условиях. Конечно, инофонов и носителей языка нельзя обучать по одной программе. Нужна входная диагностика уровня знаний, определение персональных потребностей, формирование индивидуальных образовательных траекторий — каждому свое. Эти программы мы и разрабатываем.

культура: То есть единый учебник по русскому — от первого класса до ЕГЭ — введен не будет?

Русецкая: После всех обсуждений и экспертиз у нас даже по истории три линейки. Не думаю, что должен быть единый учебник. Речь идет о единстве концептуальных подходов при разнообразии программ.

Владимир Аннушкин: «Как мы говорим, так и думаем, как думаем, так и живем»

культура: Сегодня только Ваша программа на телевидении посвящена русскому языку.

Аннушкин: Такие передачи, конечно, очень нужны. Мы сделали всего сорок часовых эфиров, и это вызвало огромный интерес общественности. Ко мне стали подходить на улице, в метро, на различных мероприятиях, благодарят, просят продолжать.

И хотя наш проект — единственный в своем роде, телеканал «Культура» не торопится его возобновлять, пауза затянулась. А мне кажется, нужно больше передач о языке и литературе — полнокровных, для широкой публики. Ведь мы недооцениваем понятие «культура речи», а язык пронизывает все сферы жизни. Как мы говорим, так и думаем, как думаем, так и живем. Язык — первое, что воспринимается в общении: человек — хороший или плохой, добрый или злой, честный или лживый? Речевая культура — это культура чувства. И каждая интеллектуальная профессия связана с языком: политика, теле- и радиоведущего, журналиста, врача, учителя. Даже хорошая семья — это прежде всего умение общаться. Самые правильные мысли можно выразить так, что ничего, кроме протеста, они не вызовут.

Поэтому очень обидно, когда выставляют напоказ отрицательные примеры. На ТВ выискивают конфликтные ситуации и увязших в склоках, грубых и неграмотных людей. Вот и возникает впечатление, что все разучились говорить и думать.

культура: Но ведь проблем и правда хватает. Жаргон, неправильное словоупотребление и ударение, скудный словарный запас...

Аннушкин: Не думаю, что все так плохо. Просто нужно сменить угол зрения: обращать внимание на красивую и грамотную речь, культивировать именно ее, а не коллекционировать чужие ляпы. Вот, говорят, в публичных выступлениях утерян высокий стиль. А какой он? Официальное выступление сегодня требует не торжественности, а честных слов. Не канцелярщины, а эмоции, яркости, точности, разнообразия. Самый яркий пример виртуозного владения мыслью и словом — нынешний лидер страны, не случайно он входит в топы лучших ораторов современности. Сохранение культуры речи — это самое ценное. Но важно понимать, что начинается она не только с правильной постановки ударения и произношения звуков, а с человеческого сердца. Если оно чисто, мудро и направлено ко благу, не будет проблем и с речью. Разговор о языке — это разговор о нравственных и интеллектуальных основах нашей жизни.

Роман Дощинский: «До единого учебника нам еще надо дорасти»

культура: Идея о введении единого учебника русского языка вызвала бурю негодования. Почему?

Дощинский: До единого учебника нам еще надо дорасти. Другое дело, что сегодня пугает количество вариантов преподавания. Профессионалы должны обсудить общие подходы, согласовать методические принципы.

культура: В ныне существующих пособиях действительно такие серьезные разночтения?

Дощинский: Да, причем настолько, что могут помешать освоить информацию. Так, в одних учебниках причастия и деепричастия изучаются в 6-м классе, а в других — в 7-м. Насколько такая ситуация правомерна? Как быть тому ребенку, который поменял школы: проходить глагольные формы повторно или вовсе остаться без их изучения? Встречаются и иные, более серьезные проблемы. Например, нет единого понимания того, сколько частей речи в русском языке; как правильно составить фонетическую транскрипцию. Каждый учитель-словесник знает, что объяснить правила орфографии и пунктуации можно совсем по-разному и в разном объеме.

Отсутствие единой основы сильно сдерживает развитие ЕГЭ по данному предмету. Если же в нашей стране соберутся выпустить единый учебник по русскому, то очень бы хотелось, чтобы это решение прямо соответствовало главной цели предпринимаемых в последнее время шагов в области филологического образования — возрождению интереса к родному слову, к российской словесности, к отечественной речевой культуре. Главное — не потерять смыслы ключевых начинаний, не свести все к формализму и схоластике.

US Regime Change in Malaysia: Bersih 5

Tony Cartalucci

Malaysia finds itself weathering yet another foreign-backed color revolution, with the color of choice being the “yellow shirts” of Bersih supporters.

Bersih was created by the United States government and the political alliance of convicted and currently jailed Malaysian politician Anwar Ibrahim. The front organized its first rally in 2007, and has since then organized four more with the most recent taking place this month.

Over the years, Bersih has morphed, being co-opted both by elements of the very government it is attempting to overthrow, and by legitimate opposition fronts who either are cynically exploiting the movement’s size and foreign funding, or who genuinely are unaware that Bersih’s core leadership is composed of US-funded agitators seeking to divide and destroy both Malaysia and ASEAN, as a means of reasserting US primacy in the region vis-a-vis China.

Bersih’s Core Leadership is US Funded

The Malaysian Insider reported on June 27, 2011 that Bersih leader Ambiga Sreenevassan:

admitted to Bersih receiving some money from two US organisations — the National Democratic Institute (NDI) and Open Society Institute (OSI) — for other projects, which she stressed were unrelated to the July 9 [2011] march.

A visit to the NDI website revealed indeed that funding and training had been provided by the US organization – before NDI took down the information and replaced it with a more benign version purged entirely of any mention of Bersih. For funding Sreenevassan claims is innocuous, the NDI’s rushed obfuscation of any ties to her organization suggests otherwise.

Sreenevassan is now not only a senior Bersih leader, but also heads or is associated with a number of “nongovernmental organizations” (NGOs) allegedly supporting Bersih, including HAKAM (National Human Rights Society). Despite claiming to be a “human rights” organization, HAKAM’s content is entirely focused on exclusively promoting and defending Bersih and its membership under the guise of human rights advocacy – a tactic used by US-funded opposition fronts worldwide.

Other NGOs listed by Bersih as supporters include Lawyers for Liberty and the Islamic Renaissance Front, both funded by the US State Department’s National Endowment for Democracy (NED). Additionally, there is Pacos Trust which is partnered with the US State Department, USAID, EU, and Wall Street-funded Asia Foundation.

Various members of the Association for Progressive Communications (APC) which is funded by US and European corporate foundations are also listed as endorsing Bersih. So too is Institut Rakyat which is openly partnered with HAKAM and the above mentioned Lawyers for Liberty as well as compromised Western human rights advocates like Human Rights Watch and Amnesty International.

Other organizations listed by Bersih as “endorsing NGOs” have websites that either do not disclose their sources of funding or affiliations, or appear to be linked to various opposition political fronts or organizations that have fallen for Bersih’s superficial rhetoric.

In other words, Bersih represents the same organizations or approximations of other US-backed regime change operations unfolding worldwide. And while Bersih claims to be fighting for “Clean and Fair Elections,” it is and has been for several years now, openly calling for regime change via the resignation of the current Malaysian government.

Why Does the US Want to Overthrow the Government of Malaysia?

The corporate-financier funded and directed policy think tank, the Council on Foreign Relations (CFR) published a 2015 paper titled, “Revising U.S. Grand Strategy Toward China,” penned by Robert Blackwill – a Bush-era administrator and lobbyist who has directly participated in Washington’s attempts to maintain hegemony over Asia.

Blackwill’s paper states clearly what interests the US has in Asia (emphasis added):

Because the American effort to ‘integrate’ China into the liberal international order has now generated new threats to U.S. primacy in Asia—and could result in a consequential challenge to American power globally—Washington needs a new grand strategy toward China that centers on balancing the rise of Chinese power rather than continuing to assist its ascendancy.

The CFR paper constitutes a US policymaker openly admitting that the US perceives itself as possessing and seeking to maintain “primacy in Asia,” primacy being defined by Merriam-Webster as, “the state of being most important or strongest.”

Malaysia’s current government, like many across Asia-Pacific, is uninterested in America’s attempts to reassert itself geopolitically in the region. Attempts to draw Malaysia into the US-manufactured South China Sea confrontation with Beijing have all but failed.

Malaysia also represents a particularly independent nation, with developed infrastructure, domestic industry including its own auto company, and military ties with Russia and China.

Headlines like Reuters’ “Malaysia to buy navy vessels from China in blow to U.S.,” CNN’s “Malaysia reaches ‘significant’ defense deal with China, takes shot at West,” and the New York Times’ “Leader of Malaysia, Miffed at U.S., Visits China With a Deal in Mind,” all from this year, represent Malaysia’s disinterest in dealing with Washington and its efforts to contribute to an Asia where American “primacy” does not rule.

Bersih is Not a Path to Reform or Revolution

In order to reverse this trend, the US has attempted to place pressure on not only Malaysia, but respective governments throughout Asia resisting its attempts to reassert itself.

While the US backs Bersih in Malaysia, it has sponsored the opposition government in Thailand headed by exiled ex-prime minister Thaksin Shinawatra and a myriad of US-funded faux-NGOs. The opposition headed by Sam Rainsy in Cambodia as well as political agitators in Vietnam are also openly US-backed.

The US-backed government of Aung San Suu Kyi in Myanmar, which despite running on a platform of “human rights” and “democracy,” has begun brutally repressing Myanmar’s Rohingya minority and locking up dissidents and members of the media in an ironic twist of hypocrisy.

While Malaysia’s government has provoked legitimate concerns among many groups in Malaysia, working with the government to resolve them and challenging the government during elections is the obvious solution. Street mobs openly funded by foreign interests – particularly the United States – is an effort to reform and improve the nation in name only.

Like Myanmar, or victims of US-backed regime change across North Africa and the Middle East, regime change in Malaysia facilitated by US-backed fronts will only invite in a regime that is not only as bad if not worse than the current government, but invite in a government beholden to American special interests, not the interests of the Malaysian people – not even its ruling elite.

Bersih represents a political tool wielded by Washington, not a genuine manifestation of the Malaysian people’s will to improve their own nation – even if Malaysians legitimately interested in improving their nation have been drawn into the protests. While many genuine people have joined Bersih’s ranks, they have only done so because they have been lied to and have failed categorically to scrutinize the opposition front’s leadership as carefully as Bersih demands the current government be scrutinized.

Вице-премьер по вопросам европейской и евроатлантической интеграции Украины Иванна Климпуш-Цинцадзе и комиссар Евросоюза по вопросам Европейской политики соседства и переговоров по расширению Йоханнес Хан подписали соглашение о финансировании мероприятия "Антикоррупционная инициатива ЕС на Украине", сообщается в четверг на сайте украинского лидера.

Соглашение базируется на результатах имплементации плана действий по либерализации ЕС визового режима для Украины, выполнении контракта для Украины по развитию государства, проекта ЕС "Поддержка реформ в сфере юстиции", имплементации программы рамочного сотрудничества между ЕС и Советом Европы для государств Восточного партнерства на 2014-2017 годы, а также деятельности консультативного миссии ЕС по реформированию сектора гражданской безопасности.

"Общий бюджет внедрения инициативы составляет 16,34 миллиона евро, из которых вклад со стороны ЕС составляет 15 миллионов евро, софинансирование МИД Дании – 1,34 миллиона евро. Средства ЕС будут направлены на усиление возможностей органов государственной власти, ответственных за борьбу с коррупцией — Национального антикоррупционного бюро Украины, Специализированной антикоррупционной прокуратуры, Национального агентства по вопросам предотвращения коррупции, Национального агентства Украины по вопросам выявления, розыска и управления активами, полученными от коррупционных и других преступлений, а также обеспечения добропорядочности работников других учреждений и органов юстиции", — говорится в сообщении.

Антикоррупционная инициатива ЕС на Украине также имеет целью улучшение парламентского надзора за процессом реализации реформ и возможностей Верховной рады анализировать и совершенствовать стратегическое и нормативно-правовую базу, в том числе путем создания международного консультативного совета по вопросам предотвращения и противодействия коррупции.

Реализация проекта начнется в конце 2016 при непосредственном участии МИД Дании, который в настоящее время уже участвует в реализации в Украине антикоррупционной инициативы в рамках Программы развития ООН.

Черноморский флот получил «Черную дыру»

Новейшая подлодка «Колпино» проекта 636.3 вошла в состав ВМФ России

Михаил Ходаренок

Шестая дизель-электрическая подводная лодка проекта 636.3 для Черноморского флота вошла в состав ВМФ России. Она завершит формирование бригады подлодок на базе в Новороссийске. Эти субмарины, за скрытность получившие на Западе прозвище «Черная дыра», оснащены крылатыми ракетами «Калибр», способными поражать надводные и наземные цели задолго до обнаружения их противником. За последние два года ЧФ, имевший ранее всего одну подлодку, был серьезно укреплен, однако у главного игрока в Черном море — Турции — уже есть 14 современных субмарин.

В четверг на петербургском предприятии «Адмиралтейские верфи» состоялась церемония приема в состав Военно-морского флота (ВМФ) России новейшей дизель-электрической подводной лодки (ДЭПЛ) «Колпино», сообщил «Интерфакс» со ссылкой на гендиректора ОАО «Адмиралтейские верфи» Александра Бузакова. Накануне торжественное мероприятие анонсировал департамент информации и массовых коммуникаций Министерства обороны.

«Сливаясь с естественным шумом моря, эта субмарина может обнаружить цель на дистанции в 3–4 раза превышающей ту, на которой она сама может быть обнаружена противником. За свою сверхскрытность лодки проекта 636 получили среди специалистов НАТО название «Черная дыра», — описывает лодки этого проекта официальный сайт компании «Адмиралтейские верфи».

По словам производителей, такие субмарины сочетают акустическую скрытность и дальность обнаружения целей с новейшим инерциальным навигационным комплексом, современной автоматизированной информационно-управляющей системой для решения командирских задач, а также мощным быстродействующим торпедно-ракетным вооружением.

В церемонии подъема Андреевского флага на подлодке приняли участие представители Главного командования ВМФ России, администрации Санкт-Петербурга, руководство Объединенной судостроительной корпорации, «Адмиралтейских верфей» и проектно-конструкторских бюро.

Субмарина Б-271 «Колпино» была заложена 30 октября 2014 года, а спущена на воду 31 мая 2016 года. После завершения достройки на плаву и необходимых испытаний ее передали в боевой состав флота. Она стала последней в серии из шести подлодок проекта 636.3, построенных для Черноморского флота.

Подводные лодки этого проекта оснащены современными гидроакустическими средствами и высокоточным комплексом с четырьмя крылатыми ракетами «Калибр».

Субмарины этого проекта относятся к третьему поколению дизель-электрических подлодок и являются модификацией проектов 877 и 877ЭКМ, получивших в официальной классификации НАТО название Kilo-class. Такие лодки строили еще в Советском Союзе. С 1983 года их успели экспортировать в Индию, Китай, Вьетнам, Алжир, Иран, Польшу и Румынию. Субмарина считается одной из самых популярных подводных лодок в мире.

Только на вооружении ВМФ Китая состоит десять субмарин проектов 636 и 636М.

Проект 636.3 — самая новая серия этих субмарин для российского флота, созданная на основе развития решений, заложенных в проект 636М. Лодки выполнены с применением всех новшеств, отработанных на экспортных заказах для ВМФ Индии, Китая и Вьетнама. В проекте применяются современное бортовое оборудование и технологии дополнительного снижения шумности, например амортизирующие платформы для двигателей.

Согласно данным официального сайта компании «Адмиралтейские верфи», субмарины проекта 636 имеют скорость надводного хода более 17 узлов (31,4 км/ч), скорость подводного хода — 20 узлов (37 км/ч), автономность плавания — 45 суток, экипаж — 52 человека. Надводное водоизмещение корабля составляет 2350 т, подводное — 3950 т. Длина лодки — 73,8 м, ширина — 9,9 м, осадка — 6,2 м.

Рабочая глубина погружения субмарины — 240 м, предельная — 300 м.

Помимо комплекса с ракетами «Калибр» на субмаринах проекта 636 имеется 6 торпедных аппаратов калибра 533 мм. Суммарный боезапас такой подлодки — 18 торпед и 24 мины.

Экипаж для «Колпино» был сформирован еще в январе 2016 года. Он был укомплектован офицерами и контрактниками Черноморского флота, а также моряками, призванными из запаса по соответствующим военно-учетным специальностям.

Из Новороссийска — пункта базирования соединения подводных лодок ЧФ — они отправились на четырехмесячную подготовку в Учебный центр ВМФ в подмосковном городе Обнинске, где помимо общей подготовки прошли стажировку на промышленных предприятиях для изучения техники, которую предстоит эксплуатировать в дальнейшем. Затем моряки отправились непосредственно на судостроительный завод в Петербурге для освоения и подготовки корабля к приему в состав Военно-морского флота.

«О паритете с Турцией говорить рано»

Две первые подводные лодки серии 636.3 — «Новороссийск» и «Ростов-на-Дону» — вошли в состав Черноморского флота в августе и декабре 2014 года, третья и четвертая — «Старый Оскол» и «Краснодар» — в июле и ноябре 2015 года. Пятый корабль серии — «Великий Новгород» — в октябре 2016 года.

Подлодка «Ростов-на-Дону» этой серии уже успела поучаствовать в боевых действиях в Сирии, дав залп «Калибрами» из Средиземного моря по объектам боевиков.

С начала 2016 года Черноморский флот получил фрегаты «Адмирал Григорович» и «Адмирал Эссен» с крылатыми ракетами «Калибр», патрульные катера типа «Раптор», скоростной транспортно-десантный катер, самоходный плавучий кран, один истребитель Су-30СМ. До конца года флот должен получить дополнительный морской тральщик, рейдовый разъездной катер, морской буксир, спасательное буксирное судно, большой гидрографический катер, истребители Су-30СМ и бомбардировщики Су-24М, вертолет Ка-27М.

После получения подводной лодки «Колпино» на Черноморском флоте будет завершено формирование полноценной бригады подводных лодок, дислоцированной в Новороссийске.

Позитивно оценивает выполнение в полном объеме планов строительства подлодок для ЧФ экс-начальник Главного штаба Военно-морского флота адмирал Виктор Кравченко.

Однако о паритете в подводных силах с ключевым игроком в Черном море — Турцией, по словам военачальника, говорить еще рано, поскольку ВМС этого государства сейчас располагают 14 современными субмаринами.

«Надо строить лодки этого типа и для Балтики, где боевой состав подводных сил совершенно недостаточен, и для Тихоокеанского флота», — считает Кравченко.

Главным командованием ВМФ уже объявлено решение о строительстве следующей серии подлодок проекта 636.3 для Тихоокеанского флота. Следующие подобные дизель-электрические субмарины будут строиться для Северного и Балтийского флотов, заявляли ранее в Минобороны.

Приоритет в перевооружении неслучайно отдается Черноморскому флоту. На протяжении последних 25 лет, до 2014 года, он вообще не получал современных боевых кораблей и подводных лодок, объяснил «Газете.Ru» экс-начальник одного из направлений Главного оперативного управления Генштаба контр-адмирал Аркадий Сыроежко.

Еще два года назад в состав подводных сил Черноморского флота входила всего одна подводная лодка 877-го проекта — «Алроса», рассказал военачальник.

На этом стратегически важном для России направлении необходимо и дальше наращивать группировки надводных и подводных сил флота, считает Сыроежко. «В конце концов, и «дипломатию канонерок» еще никто не отменял», — говорит контр-адмирал.

ОПЕК мало заморозки

Азербайджан требует от России снизить добычу на 300 тысяч баррелей в день

Алексей Топалов

Баку заявляет, что Россия должна сократить добычу нефти на 300 тыс. баррелей в день. ОПЕК опасается, что Россия снижать производство не будет, и это сорвет соглашение. РФ подтверждает, что готова лишь заморозить добычу. Отраслевые эксперты сомневаются в том, что производителям удастся договориться, а это означает падение нефтяных цен ниже $45 за баррель.

Организация стран — экспортеров нефти предлагает независимым производителям с нового года сократить добычу в общей сложности на 880 тыс. баррелей в сутки. Об этом заявил министр энергетики Азербайджана Натиг Алиев в статье для издания «Республика».

При этом больше трети (300 тыс. баррелей), по словам Алиева, должна обеспечить Россия.

Кстати, в конце октября Венесуэла предлагала производителям нефти, не входящим в ОПЕК, снизить добычу на 400–500 тыс. баррелей в сутки.

Россия ранее заявляла, что сокращать добычу не намерена, но готова зафиксировать ее уровень. Глава российского Минэнерго Александр Новак как раз в четверг заявил, что РФ по-прежнему готова к заморозке. Но это, по словам министра, по сути и будет сокращением на 200–300 тыс. баррелей в сутки от плана по добыче на 2017 год. «Может быть, наши азербайджанские коллеги это имели в виду, — сказал Новак в ходе встречи с журналистами. — Мне трудно комментировать, что имел в виду министр».

Агентство Bloomberg со ссылкой на источники в ОПЕК сообщает об опасениях картеля, что отказ России от сокращения добычи сорвет заключение соглашения. В частности, Саудовская Аравия опасается именно того, что РФ не снизит производство, а заморозит его на текущем уровне.

Ведущий аналитик Amarkets Артем Деев напоминает, что сейчас добыча в РФ находится на рекордных уровнях с советских времен (11,2 млн баррелей в сутки). «Увеличение добычи приводит к росту налоговой базы, а соответственно, и поступлений в бюджет, все еще находящийся в состоянии катастрофической дефицитности», — указывает эксперт.

Между тем Алиев также заявил, что достижение соглашения об ограничении добычи вряд ли возможно до тех пор, пока к переговорам не присоединятся такие крупные производители, как США, Великобритания, Китай, Индия, Вьетнам, Судан и Сирия.

Эксперты рынка и ранее указывали на то, что по меньшей мере без США соглашение не будет иметь смысла. Штаты — один из крупнейших в мире производителей нефти; согласно опубликованным в среду данным американского министерства энергетики, добыча в стране составляет 8,69 млн баррелей в сутки. И если странам ОПЕК удастся договориться между собой и привлечь к соглашению об ограничении добычи ряд других производителей (без США), то цена на нефть пойдет вверх, что приведет к тому, что производство нефти в Америке начнет расти, со своей стороны оказывая давление на котировки. Штаты, кстати, ранее уже говорили, что не намерены принимать какие-то меры по ограничению добычи.

Впрочем, шансы на то, что члены картеля заключат соглашение, и без того невелики. Глава аналитического департамента «Golden Hills — КапиталЪ АМ» Михаил Крылов полагает, что отталкиваться следует от повестки дня заседания ОПЕК, которое состоится 30 ноября в Вене (именно там должно быть принято окончательное решение о мерах по стабилизации нефтяного рынка). В частности, на рассмотрение предполагается вынести сокращение добычи на 4–4,5% для всех стран ОПЕК, за исключением Ливии и Нигерии. Исходя из данных самого картеля по добыче за октябрь, такое сокращение снизит общую добычу ОПЕК на 1,26–1,4 млн баррелей в сутки.

«Принятие какой-либо резолюции в таком виде или хоть мало-мальски близкого к этому соглашения представляется мне лично крайне маловероятным с чисто экономической точки зрения», — говорит Крылов.

По мнению эксперта, вероятность заключения договоренности была бы значительно выше, если бы речь шла о меньшем совокупном сокращении добычи ОПЕК, то есть примерно на 1 млн баррелей в день — примерно столько составляют на сегодняшний день излишки добычи. Кстати, Александр Новак в четверг заявил, что избыток предложения в 1 млн баррелей в день сохранится на мировом рынке до конца года.

«Учитывая общий скепсис, сохраняющиеся разногласия между Саудовской Аравией, Ираном и Ираком, а также исторические объемы добычи, показанные ОПЕК в прошлом месяце (33,643 млн баррелей в день. — «Газета.Ru»), шансы на положительный исход венской встречи крайне низки», — полагает Артем Деев.

В связи с этим, по словам эксперта, нефть марки Brent по-прежнему имеет достаточно оснований на возвращение к уровню ниже $45 за баррель.

В четверг январские фьючерсы на Brent на Межконтинентальной бирже ICE в Лондоне торговались у отметки в $49 за баррель. Таким образом, котировки на заявление Алиева практически не отреагировали. За последний месяц котировки продемонстрировали сильную волатильность, объясняющуюся, по словам Деева, меняющимися ожиданиями по исходу встречи ОПЕК в Вене. Еще 19 октября цена барреля поднималась до $53,2, но к 14 ноября она уже рухнула до $44,43. Потом вновь начался подъем, и во вторник котировки вплотную приблизились к психологической отметке в $50, достигнув $49,93, но преодолеть ее так и не смогли.

22 ноября 2016 г. Национальная Ассамблея 14 созыва на 2-й сессии поддержала предложение Правительства об остановке реализации Проектов АЭС Ниньтхуан (далее - Проекты).

Канцелярия Правительства информирует о некоторых аспектах, связанных с решением об остановке Проектов, а именно:

1. Отдельные выполненные работы:

Проекты были поддержаны в инвестиционном решении согласно Постановлению 41/2009/НА12, принятом НА СРВ 12 созыва 25 ноября 2009 г.

Проекты включают две АЭС - Ниньтхуан-1 и Ниньтхуан-2 установленной мощностью около 2000 МВт каждая для подачи электроэнергии в национальную сеть, обеспечения социально-экономического развития страны и провинции Ниньтхуан. Правительство руководило реализацией всех подготовительных работ прединвестиционного этапа очень выверено, аккуратно, в строгом соответствии с законодательством.

К настоящему времени отдельные работы Проектов реализованы, включая:

- Госкорпорация ЕВН завершила рассмотрение и представила Премьер-министру правительства Досье на утверждение площадки и ТЭО проекта АЭС Ниньтхуан-1. ТЭО проекта АЭС Ниньтхуан-2 было дополнено международным разработчиком, завершено и сдано в ЕВН для рассмотрения.

- система электрообеспечения сооружения АЭС Ниньтхуан-1 и здание офиса Дирекции управления Проектами находятся в заключиетльнй стадии сооружения.

- проект переселения местных жителей из зоны сооружения проектов АЭС, где заказчиком выступал народный комитет провинции Ниньтхуан, был утвержден Премьер-министром правительства в июне 2015 г.; завершены работы по инженерным изысканиям, проектированию районов размещения переселяемого населения.

- в отношении подготовки кадров для Проектов АЭС: с 2010 г. Министерство образования и подготовки кадров направило 381 студента на обучение соответствующим специальностям в ВУЗах Российской Федерации. Прошли 3-х месячные курсы тренинга 242 преподавателя ВУЗов по ядерной энергетике. Кроме того, ЕВН направило 31 студента на обучение ядерно-энергетическим специальностям в Российской Федерации, Франции и 33 инженера прошли подготовку по эксплуатации АЭС в Японии.

2. Причины остановки реализации Проектов:

Ядерные технологии Российской Федерации и Японии, предполагаемые к реализации на проектах АЭС Ниньтухуан, являются самыми передовыми к настоящему времени и имеют очень высокий уровень безопасности, поэтому мы полностью спокойны в этом отношении.

Остановка реализации Проектов происходит не по технологическим причинам, а по текущим экономическим условиям нашей страны.

Конкретно, ситуация с развитием макроэкономики Вьетнама сейчас изменилась относительно времени, когда принималось решение по реализации Проектов. Сегодня имеется много предпосылок для экономии электроэнергии, накоплен потенциал объединения электросетей региона и торговли электроэнергией с соседними странами. В ближайшее время будут увеличены объемы использования альтернативных видов энергии, в первую очередь, солнечной и ветроэнергетики. Себестоимость производства электроэнергии из этих источников заметно снизилась за последние 5 лет.

С другой стороны, наша страна нуждается в больших инвестициях для комплексного развития современных инфраструктурных проектов, придающих импульс социально-экономическому развитию страны, также как и в инвестициях для преодоления последствий климатических катаклизмов.

3. Некоторые решения при остановке реализации Проектов:

а) В отношении обеспечения электроэнергией:

Планировалось, что к 2030 г. после реализации Проектом их доля составила бы 3,6% по мощности и 5,7% по производству электроэнергии от всей национальной системы электроэнергетики.

Остановка реализации Проектов не повлияет на безопасность электроснабжения так как существует возможность дополнить систему иными видами генерации - угольными ТЭС, генерацией на ВИЭ, газовыми ТЭС с использованием СПГ, а также через увеличение закупок электроэнергии в соседних странах ( Лаос).

Меры по замещению Проектов в предстоящий период:

- До 2030 г. в качестве замены АЭС Ниньтхуан разместить инвестиции в проекты угольных ТЭС с передовыми и современными технологиями, дружественными к окружающей среде и проекты газотурбинных ТЭС на импортном СПГ с общей мощностью около 6000 МВт, что компенсирует объемы электроэнергии с АЭС Ниньтхуан-1 и Ниньтхуан-2.

- После 2030 г. продолжить развитие угольных ТЭС и ТЭС на импортном СПГ, использование альтернативных источников энергии (ветро электростанции и солнечные электростанции). Усилить экономное и эффективное потребление электроэнергии за счет реструктуризации экономики, ориентируясь на отрасли "зеленого" производства, с эргономичными и энергоэффективными технологиями. Мобилизовать объединение электросетей и торговое сотрудничество электроэнергией с соседними странами.

б) В отношении уже готовых инфраструктурных объектов и подготовленных кадров, а также произведенных затрат:

- правительство будет руководить реализацией мер по максимальному и эффективному использованию готовых инфраструктурных объектов, относящихся к Проектам в интересах обеспечения социально-экономического развития провинции.

- кадры ядерно-энергетической отрасли, проходящие подготовку в РФ и Японии, при доброй воле правительств РФ и Японии продолжат обучение до ее завершения. Это кадры, получившие основательную подготовку, могут быть использованы в области мирного использования атомной энергии, так же как и на тепловых ТЭС, или в дирекциях управления проектами тепловых ТЭС корпорации ЕВН.

- в отношении уже произведенных затрат министерств, ведомств и провинции, связанных с Проектами, правительство примет комплексное решение согласно своим полномочиям.

Одновременно правительство будет обсуждать с правительствами РФ и Японии использование наработок, полученных на этапе подготовки к инвестициям в Проекты.

в) По отношениям с партнерами:

Вопрос остановки реализации Проектов АЭС Ниньтхуан был обсужден с партнерами из России и Японии параллельно с докладом в Национальной Ассамблее по предложению об остановке Проектов.

Хотя партнеры из России и Японии выразили сожаления в связи с остановкой реализации Проектов, при уже достигнутых результатах сотрудничества в реализации проектов АЭС Ниньтхуан-1 и Ниньтхуан-2, тем не менее в целом партнеры из России и Японии проявили дружеский подход, выразили свое понимание и уважение решению Вьетнама.

В то же время правительства России и Японии желают усиливать сотрудничество в некоторых областях развития инфраструктуры в качестве компенсации по инвестициям в проекты АЭС Ниньтхуан.

Правительство Вьетнама высоко оценивает и выражает глубокую благодарность за доброжелательную поддержку правительств России и Японии в процессах подготовки к инвестициям в Проекты, за эффективное сотрудничество с партнерами, непосредственно участвующими в Проектах, как РОСАТОМ (РФ), JINED (Япония) и др.

Правительство Вьетнама согласовало с правительствами Российской Федерации и Японии вопрос поручения компетентным органам сторон обсудить и согласовать варианты использования результатов, полученных на этапах подготовки к инвестициям в Проекты.

Вьетнам подтверждает, что Россия и Япония являются первоочередными приоритетными партнерами в случае, если Вьетнам приступит к созданию ядерной энергетики в будущем.

Правительство Вьетнама уверено, что остановка реализации Проектов не окажет влияния на всеобъемлющее стратегическое партнерство с Российской Федерацией и на глубокое и многостороннее сотрудничество с Японией.

В целях замены проектов по сооружению АЭС Ниньтхуан-1 и Ниньтхуан-2 и в соответствии со Стратегией социально-экономического развития СРВ, правительство Вьетнама продолжит переговоры с правительствами Российской Федерации и Японии по сотрудничеству в реализации проектов в сфере инфраструктуры, экономики, торговли и др., где компании России и Японии имеют сильные позиции.

Правительство продолжит уделять внимание вопросам социально-экономического развития провинции Ниньтхуан, предложит решения по эффективному использованию материально-технической базы, созданной в провинции Ниньтхуан на момент остановки реализации Проектов.

John Kerry’s Trip to the South Pole: Nazi Roots “Revisited”?

Seth Ferris

So why did the US Secretary of State John Kerry going to the South Pole, as US presidential elections were being held on November 8, 2016, and why was the news provided late in the game and as an unexpected surprise? One need to keep in mind that many US states allowed early voting, so millions of Americans had already cast their ballots beforehand; they and perhaps Kerry too did not have to be in their home districts on polling day, or perhaps he did not want to wait in long lines like in places like Ohio where the number of polling stations were reduced to keep some categories from voting.

Presumably John Kerry is not one of these and his vote would have been counted. It will be remembered that Kerry stood for president himself, against George W. Bush, and would have beaten him if he had won Ohio, which he failed to do by only a few thousand votes. So you would imagine a man of such experience and seniority would be out on the campaign trail for Hillary Clinton right until the polls close in the East of the country, which is when candidates traditionally claim victory or concede defeat.

But Kerry wasn’t even in the country in November 8th. He was considered so important that he had been sent to – of all places – the South Pole. While the rest of his party was hard campaigning for Clinton he was chilling it at the US military-scientific facilities there, apparently looking into something to do with “environmental policy” which wasn’t part of his job description last time anyone looked. However, perhaps now, in retrospect, he knew the election results that many are now claiming was a total surprise—how all the poll results were wrong and the American people had spoken in rejecting the status quo, and all what Clinton and those who stand behind her stand for.

Nonetheless, on a lighter note, no one knows the full extent of the US footprint in Antarctica as it is all classified. The bases there are known primarily for drug abuse, which was once widespread, with the US itself supplying the drugs to its own employees as it did in Vietnam. But Kerry’s visit there was unlikely to have influenced the outcome of the election, or indeed much else. Unless the US is willfully changing the environment of regional countries from its Antarctic bases it seems very odd that Kerry should have gone to the South Pole, and then followed up with a tour of the Southern hemisphere countries, to discuss such an issue at such an inopportune time.

So why was Kerry sent to the South Pole, about as far away from the election as possible? There are plenty of possibilities, many of which are credible. But as ever, the most unlikely one is the most likely to be true – and it isn’t pretty.

Poles not so far apart

One day the performance artist Laurie Anderson decided she would go and visit the North Pole, just like that. She managed to get near it and found it was a restricted area, owned by the US military, so she couldn’t actually reach the pole itself.

Anderson’s North Pole trip was in 1974. Five years later a New Zealand airliner crashed into one of the Antarctic mountains, or so we were told. As a result, all civilian over flights of the South Pole were also banned. The US doesn’t extend as far north as the North Pole, or as far south as the South Pole, but they have somehow become US-controlled territory regardless, part of the vast swathe of land where the US exacts different forms of taxation without giving the inhabitants representation.

In Merab Ratishvili’s novel White Lama the leading character ends up going to the South Pole. He finds a gap in the ice and discovers a hidden colony of very tall psychics, who live in a temperate climate and grow tropical fruit trees.

That is only a story, but it is based on a real event: the attempted Nazi colonisation of Antarctica in 1938. These characters are alleged to be descendants of those Nazis, maintained by foreign powers for the own purposes.

For many years it has been rumoured that the Nazis built some sort of scientific-military base in Antarctica. They are most unlikely to have gone all that way on a fishing expedition. As their victims knew, the Nazis were very well-organised and efficient. We know for example that if they had invaded England they were intending to use the town of Bridgenorth as their UK operations base – a very sensible choice, as it is near the geographical centre of the UK, between its two main industrial hubs of the time and gives easy access to all the important cross-country transport and communications routes.

Operation Highjump

After the Second World War a number of leading Nazis were spirited away to the US on ratlines so that they would neither stand trial for their crimes or have their knowledge fall into the hands of the Russians. In 1947 US Admiral Richard E. Byrd led 4,000 American , British and Australian troops in an invasion of Antarctica called “Operation Highjump”. This and at least one follow-up expedition was called off because the troops came under attack by what are described as “flying saucers”.

Even in the country whose citizens went running to the hills when Orson Welles told them that the Martians had landed their military do not run away from flying saucers. Why is the US unable to describe what forces were unleashed against the invasion force, and by whom? What truth is so frightening it has to be shrouded in science fiction terms in order for people to dismiss the reports?

Whatever the Nazis did in Antarctica, the US probably found out about it. The US biolab in Tbilisi is one of a number of dubious former Soviet facilities it has taken over and turned into restricted areas in the same way. It would be in character for the US Antarctic base to have once been operated by a foreign power, and have been taken over for “scientific purposes” most self-respecting scientists would never touch, those with military applications the US always denies until it can gain political capital from them.

Cats among the penguins

Kerry does have an indirect connection with the Nazis. Like the Bush family, he too is part of the Skull n Bones secret society. George Bush Sr’s father, Prescott Bush, ran the Bank of America which financed the Nazi Party’s initial bid for power, and got its own money from somewhere.

Antarctic expeditions cost a lot of money, particularly when a country is spending vast amounts on armament production preparing for war. Kerry may have a personal connection with whatever is going on down there now, which the US keeps strictly under wraps.

But there are also precedents for sending important people to the South Pole at historic turning points, which this US election is bound to be, whoever wins. The most famous concerned Colonel Leroy Fletcher Prouty, Chief of Special Operations for the Joint Chiefs of Staff under President John F. Kennedy. He was on his way to the South Pole on a government mission at the time John F. Kennedy was shot, and for the rest of his life maintained that that was not a coincidence but a deliberate attempt to get him out of the way so that he could not impede what he later stated was a plot.

Prouty retired from military service soon after the assassination, despite the siren call of the pension, and always maintained that the CIA assassinated Kennedy to prevent him taking it over after the Bay of Pigs fiasco in Cuba. He also maintained that the CIA itself answered to a shadowy global elite rather than the US government, and that this elite acts with impunity throughout the world. If so, it does so through secret societies, like Skull n Bones.

As Colonel Prouty had worked in senior CIA roles for years he had considerable inside knowledge of how that organisation operated and who did what. He was dismissed as a crackpot, as all those who dispute the official version of the Kennedy assassination are, but his claim that Edward Lansdale, the basis of Burdick and Lederer’s novel The Ugly American, was present at the scene as one of the “Three Tramps” is perfectly consistent with what the public knows about Lansdale and his work, let alone what Prouty must have known.

We should all hope that no one is planning a political assassination. But there is some reason why Kerry was being kept out of the way. We can speculate what his connections with the shadowy global elite are, but we know his connections with the US government. If the government wanted him out of the way on Election Day, with all his campaign experience, we can assume that whatever someone doesn’t want him to see, or he himself doesn’t want to be implicated in, involves the current US administration itself.

He who knows least lives longest

Though various Americans once claimed to have been the first man to reach the North Pole the claims of each one were disputed, largely by other Americans. The first people who undoubtedly reached the North Pole were the crew of the airship Norge, which flew over it in 1926. Their commander was Roland Amundsen, who had also famously been the first person to reach the South Pole in 1912, that time by land.

Amundsen did not enjoy this triumph for long, as he disappeared along with his plane and five crewmen two years later. He was searching for the missing crew of the Airship Italia, commanded by one of his 1926 crew, Umberto Nobile. Neither most of Amundsen’s plane, or any of the bodies, have ever been found.

The Airship Italia disaster aroused a lot of suspicion at the time and since. The Italian government refused to fund this polar flight. When the airship crashed one of the crew twice tried to commit suicide. The Italian ship supposedly monitoring the distress signals from the survivors ignored them and the Italian government made no attempt to rescue its stranded citizens. Eventually Captain Nobile and his pet dog were rescued while his men were left on the ice, most unusually, and many of these later disappeared without trace, just as Amundsen was later to do, having volunteered as a private citizen to lead a rescue attempt.

Maybe Nobile himself didn’t know what his polar mission was supposed to accomplish. But it was clearly something people in high places did know, and were embarrassed by. Amundsen’s death left Nobile as the person who knew more about the two poles than anyone else, and he was subject to a smear campaign which had the effect of damaging anything he might say later, just as the one against Prouty did.

Now we have a situation where the poles are considered so important that they are restricted areas controlled by the world’s only superpower. But few people fight over other inhospitable areas. This is why various Eskimo and desert peoples are allowed to continue their traditional way of life, rather than being forcibly “civilized” by great powers, as, for example, the highly cultured Tibetans are by the Chinese.

This changes when energy resources are involved. But even then the oil and gas-rich zones do not become restricted. They may be taken over by big corporations working hand in glove with foreign governments, but what they are doing is trumpeted to the skies, not restricted to an inner circle which probably doesn’t include most of those carrying out the work.

Frozen before the politicians get there

John Kirby, the man who is trying to minimise terrorism and helping John Kerry prevent the Saudi government being prosecuted for their part in 9/11, was apparently expecting to go along with Kerry to the South Pole base when he gave his briefing. We do not know what is going on at the US South Pole base but we do know what is happening at some other US bases with a similar classified level. In each case, what we know is connected with terrorism: manufacturing biological weapons, arming and training terrorists, spying on the local population and then strangely failing to discover successful terrorist outrages in advance, despite the US admitting straight after them that it knows a great deal about the terrorists involved.

At one time the Southern hemisphere wasn’t a problem to the US. A string of compliant democratic governments and military dictatorships kept things under control well enough, despite some local terrorist groups doing their best to remove them. It could concentrate on other parts of the globe, like the Middle East, and simply send in new diplomats, or CIA torture trainers, to sort out any government that started backsliding.

Now the worm has begun to turn. The Broad Left remains in control of Uruguay, despite being composed of former urban guerrillas who were tortured by previous US-backed regimes. Philippines president Roberto Duerte is cosying up to China and telling the US it has lost an ally, and despite his backtracking on this in later statements his new deals with China remain in place. Chile and Paraguay have elected leaders determined to move on from the US-controlled past, and even Nauru, the tiny phosphate-rich but future-challenged Pacific state, is selling itself to the highest bidder, a new one every week, whatever the US thinks about it.

So there are reasons Kerry wanted to go to the Southern hemisphere and find new levers of influence. But he doesn’t know whether he will be Secretary of State after the election, or who any new Secretary of State will report to. Whatever Kerry does now the new US president, Donald Trump, will just have to tolerate. Of course Kerry cannot take overtly political initiatives without knowing who the new president was going to be. But he started his diplomatic tour by having visited the South Pole – as mysterious, but nevertheless blatant, a command and control centre as the US has anywhere, as its own behaviour towards it makes clear.

It may well be true that Kerry went to the South Pole to keep him away from something serious the US government or Soros funded NGOs are planning. But more likely his job may be to take actions which will forestall anything a new government might want to do—such as draining the swamp. Such actions are not likely to be legal or desirable actions if they began with a visit to the US South Pole base. Whoever Kerry was really working on a highly-contested election day remains a big question; it was likely someone whose interest is in a transparent government, rule of law which are the kind of things a real democratic system is supposed to stand for.

Камбоджа – трудная дорога к выборам

Дмитрий Мосяков

До парламентских выборов в Камбодже остаётся два года. Это совсем небольшой срок с учетом того, что положение правящего в стране политического режима Народной партии (НПК) продолжает оставаться довольно неопределенным. Несмотря на успех партии на муниципальных выборах 2015 года, нет никакой уверенности, что при голосовании в парламент она сможет одержать победу и сохранить власть в своих руках. НПК слишком перегружена целым ворохом проблем и в первую очередь все говорят о коррупции в ее рядах, непотизме, оторванности от народа, который, как считают многие аналитики, уже давно устал от одних и тех же правящих фигур на политическом олимпе страны. Складывается даже ощущение, что руководство партии если и осознает эти проблемы, то не собирается обновлять свою политику, вводить новых лидеров в руководство.

А ведь ещё в январе 2015 года, на чрезвычайном съезде НПК справедливо отмечалось, что «коррупция, непотизм, злоупотребление властью, несоблюдение законов, широко распространившиеся среди членов партии, подорвали доверие народа к ней и поставили под сомнение её право на лидерство в стране». Проведение реформ внутри партии и общества были названы на съезде «вопросом жизни или смерти» для будущего НПК.

Однако со времени съезда прошло уже почти два года, но болезненные для партии проблемы даже не начали решаться. Новых молодых и привлекательных лидеров в руководстве так и не видно, хотя на провинциальном уровне есть вполне компетентные и авторитетные губернаторы провинций — члены НПК, которые могли бы своим появлением в рядах руководства изменить имидж правящей партии. Несмотря на удвоение численного состава ЦК, в нем, как и раньше, господствуют всё те же ветераны Народно-революционной партии, которые вместе с Хун Сеном и при поддержке Вьетнама и СССР строили Народную республику Кампучию (1979-1991). За это время, превратившись из «товарищей» в «господ», они стали всё более далёкими от реальной жизни. Предполагалось также, что будет скорректирован и стиль политического руководства, что съезд инициирует шаги, направленные хотя бы на символический отход от единоличного лидерства премьера Хун Сена. Но и эти ожидания не оправдались: вскоре после съезда он занял пост председателя НПК, сосредоточив в своих руках всю полноту как административной, так и партийной власти.

Очень сложно и неоднозначно складываются у власти отношения с оппозицией. Сначала оппозиционная Партия национального спасения Камбоджи (НПСК) во главе с откровенно прозападным и антивьетнамским политиком Сэмом Ранси, получившая на выборах в 2013 г. всего лишь на двенадцать мест меньше чем правящая партия, бойкотировала Национальный парламент в знак протеста против, как она считала, приписок и нарушений, не позволивших ей победить. Потом прозападные националисты договорились с Хун Сеном, вернулись в парламент и немедленно развернули активную работу, направленную на то, чтобы распространить свое влияние на сельскую местность, открыть в традиционных вотчинах НПК свои отделения и вести там агитацию в свою пользу. Такая активность оппозиции явно испугала правящий режим, и в результате Сэм Ранси оказался в эмиграции, а другой лидер — Ким Сочха вместе со своими соратниками попал под суд за организацию незаконных антиправительственных манифестаций. При этом камбоджийский руководитель инициировал пропагандистские нападки на лидеров оппозиции, собрал манифестации с требованием отставки её представителей с государственных постов, произошло даже избиение ряда оппозиционных деятелей, с последующим возбуждением против них уголовных дел. Ситуация стала настолько острой, что депутаты Европарламента даже пригрозили властям Камбоджи приостановлением экономической помощи. Это – серьезное предупреждение для Хун Сена, ведь Евросоюз является одним из ведущих доноров экономики Камбоджи.

Что касается тактики кхмерской оппозиции, то она, стремясь не давать властям повода к расширению репрессий, воздерживается сегодня от массовых протестных акций. И в то же время, используя связанные с ней некоммерческие организации, получающие западные гранты, оппозиция формирует в обществе убежденность в том, что правящий режим носит антинародный характер, а его лидеры достойны суда и конфискации имущества. Она выдвигает и социально-экономическую программу, предусматривающую, в частности, повышение минимальных зарплат и пенсий, снижение цен на топливо и электричество. И хотя программа эта, явно популистская и малореальная, она привлекает людей, которые начинают воспринимать ПНСК как политическую силу, способную изменить положение в стране.

Оценивая ситуацию в Камбодже и ее перспективы, возникает понимание, что у Народной партии нет какой-либо понятной предвыборной стратегии, не происходит даже мобилизации партийных кадров для успешного проведения выборов. А именно выработка, обнародование предвыборной стратегии могли бы повлиять на тех, кто колеблется в своих предпочтениях, кто ещё не решил, за кого отдать свой голос в 2018 году.

В сентябре во Владивостоке, на Восточном экономическом форуме, мне довелось беседовать с камбоджийской делегацией. Я поинтересовался, с каким настроением Народная партия идет к выборам. Ответ одного из высокопоставленных членов делегации — «Мы этого очень боимся» — стал лишь подтверждением справедливости наших выводов.

Вице-премьер РФ Аркадий Дворкович и глава МИДа Вьетнама Фам Бинь Минь обсудили вопросы двусторонних отношений, в том числе сотрудничество двух государств в торговле, транспорте и других сферах, сообщается на сайте кабинета министров РФ в среду.

"Заместитель председателя правительства России Аркадий Дворкович и заместитель премьер-министра Социалистической Республики Вьетнам, глава министерства иностранных дел Фам Бинь Минь обсудили вопросы двусторонних отношений", — говорится в сообщении.

"Участники переговоров обсудили… сотрудничество в сфере инвестиций, торговли, транспорта, поставок сельскохозяйственной продукции, использование спутниковой системы ГЛОНАСС, взаимодействие в нефтегазовой сфере и электроэнергетике, проведение расчетов в национальных валютах и межрегиональное сотрудничество", — уточняется в сообщении.

Дворкович при этом подчеркнул, что постоянный диалог между двумя странами проходит на высоком уровне, поэтому не случайно, что именно с Вьетнамом было заключено первое соглашение о зоне свободной торговли (ЗСТ).

Соглашение о ЗСТ между Вьетнамом и странами Евразийского экономического союза (ЕАЭС), подписанное 29 мая 2015 года, вступило в силу в октябре 2016 года. Это первое соглашение о свободной торговле между союзом и не входящим в него государством.

Ранее МИД РФ сообщал, что Фам Бинь Минь посетит Россию 23-24 ноября по приглашению министра иностранных дел Сергея Лаврова. Программой визита вьетнамского министра также предусмотрены его встречи, помимо Дворковича с первым замглавы Совета Федерации Николаем Федоровым и первым заместителем председателя Госдумы Иваном Мельниковым.

Тридцать восемь обстрелов со стороны вооруженных формирований зафиксировано за сутки в Сирии в провинциях Алеппо, Дамаск, Хама и Латакия, говорится в информационном бюллетене российского Центра по примирению в Сирии.

"За сутки зафиксировано 38 обстрелов со стороны вооруженных формирований в провинциях Алеппо (18), Дамаск (18), Хама (один) и Латакия (один)", — сообщается в документе, опубликованном на сайте Минобороны РФ.

По данным специалистов центра, участники вооруженного формирования "Сирийская свободная армия" обстреляли квартал Азизия в городе Алеппо в одноименной провинции. Вооруженные формирования причисляющей себя к оппозиции группировки "Джейш аль-Ислам" в провинции Дамаск обстреляли населенные пункты Блудан, Джаубар, Кафер-Батна, Эль-Каса и Кенакер, автомагистраль в районе населенного пункта Дума. В провинции Латакия под огнем оказались позиции правительственных войск в районе горы Абу-Али.

Боевики запрещенных в РФ группировок "Джебхат ан-Нусра" и ИГ обстреляли населенный пункт Бакиртая, кварталы Акъюль, Ариан, Лерамон, "1070", Амирия, Биньямин, Ашрафия, Шейх-Саид и Эс-Салин, торговый центр "Кастелло", районы арбузного рынка и школу Хигма в городе Алеппо.

В провинции Дамаск под огнем оказались населенные пункты Хауш-Насри, Хараста, Арбин, Хараста-эль-Кантара, Джаубар и Хан-эш-Ших, лагерь Эль-Вафидин, автомагистраль в районе Дума и больница Ибн-эль-Валид. В провинции Хама обстрелу террористов подвергся населенный пункт Акреб-эс-Сафи.

Подчеркивается, что российские ВКС и ВВС Сирии по оппозиционным вооруженным формированиям, заявившим о прекращении боевых действий и сообщившим в российский или американский центры примирения сведения о своем расположении, удары не наносили.