Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

WSJ: США и союзники установили параметры ограничения цен на российскую нефть

Ограничение будет распространяться только на первую точку продажи российской нефти, которая происходит на суше, пишет Wall Street Journal со ссылкой на собственные источники.

США и их союзники достигли соглашения о том, какие продажи российской нефти будут ограничены ценовым пределом, стремясь конкретизировать детали новой крупной программы санкций до ее начала 5 декабря.

На каждую партию российской нефти, перевозимой по морю, будет распространяться ценовой потолок только тогда, когда она впервые будет продана покупателю на суше, а это означает, что перепродажа той же нефти не должна подпадать под ограничения.

При этом посреднические сделки с российской нефтью, происходящие в море, все равно должны подпадать под ограничение цены. Но если этот груз переработан в нефтепродукты (например, бензин), то он снова может торговаться в море без ограничения.

Кроме того, отмечает WSJ, страны "Большой семерки" и Австралия планируют запретить своим фирмам страховать транспортировку российской нефти, если ту будут продавать ниже установленной цены. То есть Запад фактически намерен диктовать цену, по которой Россия должна продавать свою нефть, ведь большая часть мировых морских услуг базируется именно в этих странах.

Окончательно с предельной ценой на российскую нефть США и их партнеры еще не определились, но надеются решить этот вопрос в ближайшие недели, говорится в статье.

Ранее агентство Reuters сообщило, что страны G7 (Великобритания, Германия, Италия, Канада, США, Франция и Япония) и Австралия договорились установить фиксированный потолок цен на российскую нефть.

Напомним, что в начале октября Евросоюз утвердил очередной пакет санкций против России. Он подразумевает запрет на транспортировку нефти по морю третьим странам, в случае, если стоимость топлива на борту выше установленного предела. Предположительно, потолок цен могут установить в диапазоне в 63-64 доллара за баррель. В более раннем плане Минфина США предлагалось установить его на уровне $40 за баррель.

Олаф Шольц прилетел в Пекин на встречу с Си Цзиньпином

По словам немецкого канцлера, они обсудят отношения Европы и Китая, борьбу с изменением климата, проблему глобального голода, а также китайско-германские экономические отношения

Канцлер Германии Олаф Шольц прилетел в Пекин с официальным визитом и встретился с председателем КНР Си Цзиньпином. Тот, в свою очередь, предложил Шольцу усилить двустороннее сотрудничество на фоне «хаоса» в мире. Шольц стал первым европейским лидером, посетившим Пекин после проведения XX съезда Коммунистической партии Китая.

Как сообщают китайские СМИ, Си Цзиньпин рассчитывает, что его встреча с Шольцем углубит «практическое сотрудничество» Германии и Китая, а сам визит канцлера в КНР поможет усилить доверие и способствовать развитию германо-китайских отношений «в новой фазе».

Шольц перед поездкой в Пекин заявил, что германскую политику в отношении КНР ждет корректировка, а «бизнес как обычно» будет невозможен, поскольку политика Китая в последние годы изменилась и приняла более конфликтную направленность.

Визит канцлера вызвал противоречивые оценки как со стороны ЕС, так и в самой Германии. Он состоялся в момент, когда Евросоюз стремится уменьшить свою зависимость от Китая, который ЕС считает одновременно и своим партнером, и системным соперником, отмечает директор Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Василий Кашин.

«Прежде всего важно отметить, что визит давно назрел. КНР и Евросоюз — это крупнейшие друг для друга экономические партнеры, важнейшие источники инвестиций и технологий, этот поток идет в двух направлениях. И в текущем тяжелом положении Европы, которое усугубилось на фоне кризиса на Украине, экономические связи с Китаем приобретают особое значение. С другой стороны, из-за растущей зависимости Европы от Соединенных Штатов в политической сфере американцам удавалось добиваться от европейцев большей солидарности по вопросам азиатской политики, и отношения Евросоюза, включая Германию, с Китаем в политической сфере осложнялись. И для Шольца очень сложной задачей является выбор некой средней линии. С одной стороны, нужно обеспечить развитие экономических связей с Китаем, и он ради этого идет на какие-то шаги, которые критикуются США и его собственными союзниками внутри Германии, например продажа китайцам доли в Гамбургском порту. С другой стороны, он должен проводить новую линию с элементами критики Китая, не слишком бросаться Китаю в объятия. Как мы видим, он вынужден иметь дело с критикой не только со стороны Соединенных Штатов, но и внутри самой Германии, где некоторые его союзники недовольны тем, как он ведет дела с китайцами. Договориться он должен, развивать экономические связи с Китаем в нынешних условиях — это императив, ситуация экономическая у него тяжелая, какого-то политического влияния он не имеет, и на данный момент Германия и Европа в целом не воспринимаются китайцами в качестве серьезного игрока в мировой политике. Хотя, разумеется, он о каких-то своих озабоченностях объявит и призовет Китай не поддерживать Россию в украинском кризисе, и все это действительно будет сделано. Это ритуальный жест, который любой европейский лидер должен предпринять с полным пониманием того, что это бесполезно».

Встреча Шольца и Си Цзиньпина состоялась в условиях жестких ограничений по коронавирусу в Китае: Си поприветствовал (ссылка ведет на ресурс, заблокированный в России) Шольца без защитной маски, но не пожал ему руку. Кроме того, после прибытия в Китай борт немецкого канцлера сразу улетел в Южную Корею для замены экипажа. «В противном случае старому экипажу пришлось бы оставаться на карантине в Китае», — рассказал источник в кабмине Германии.

Стартап из Калифорнии вновь анонсировал выпуск биоразлагаемых бутылок

Материал для производства — оставшееся кулинарное масло в заведениях общепита. Его преобразуют в крошечные гранулы, которые напоминают кусочки пенопласта

«Первая биоразлагаемая бутылка для воды появится совсем скоро! Теперь уже точно!» — под таким заголовком Bloomberg опубликовало большую статью о калифорнийском стартапе. Он уже несколько лет разрабатывает бутылку из биопластика, которую, как утверждается, не нужно перерабатывать, поскольку она разлагается сама — на свалках или в океане.

Это уже третья по счету попытка компании Cove вывести свой продукт на рынок. В феврале 2019-го основатель фирмы Алекс Тоттерман обещал, что биоразлагаемая бутылка появится в магазинах в том же месяце. Но она не появилась. В октябре 2020-го он говорил, что бутылка станет доступной после Нового года. Этого тоже не произошло. В компании объясняли задержки проблемами с логистикой во время пандемии. Но теперь-то уж точно до выхода революционного продукта осталось совсем немного, если верить Тоттерману. Правда, точную дату начала продаж он не называет. Зато уже известно, сколько будет стоить эта биоразлагаемая бутылка: почти 3 доллара за штуку.

Комментирует аналитик Института комплексных стратегических исследований Наталья Чуркина:

«Сложно сказать, являются ли такие бутылки революцией, потому что в разных странах исследования в области биоразлагаемого пластика ведутся, но здесь вопрос даже не в самой технологии, а вопрос в том, смогут ли ее распространить, потому что разные разработки есть, но всегда возникает вопрос цены. В США, наверное, есть какая-то достаточно узкая прослойка людей, которые в целях экологии будут готовы платить, но если бутылка стоит 3 доллара, то это будет достаточно дорогой напиток. Правда, если они выйдут на рынок и получат масштабное распространение, возможно, тогда их себестоимость упадет и они будут пользоваться спросом».

Материалом для бутылки Cove служит биоразлагаемый пластик, получаемый путем биосинтеза. В качестве сырья выступает использованное растительное масло. Другая американская компания собирает его в кафе и ресторанах, а потом перерабатывает.

Этот пластик в естественной природной среде в течение пяти лет полностью превращается в воду, углекислый газ и компост. Но есть у него и недостатки. Помимо высокой цены, это еще и небольшая механическая прочность. При охлаждении биоразлагаемый пластик становится хрупким, при нагревании — слишком мягким. Компания Cove пока не нашла себе партнера, который согласился бы использовать ее бутылки. Как напоминает Bloomberg, в прошлом году Coca-Cola Co. отказалась от планов по внедрению упаковки на растительной основе, аргументируя это тем, что потребители требуют многоразовых бутылок.

Тем не менее инвесторы все еще верят в Cove. С 2018 года стартап привлек 20 млн долларов. Среди тех, кто вложил в компанию свои деньги, — наследник медиаимперии Джеймс Мердок.

Нельзя сказать, что это уникальные разработки, исследования в области использования биоразлагаемого пластика для производства упаковки ведутся в том числе и в России, говорит доктор химических наук, директор Инжинирингового химико-технологического центра Алексей Князев:

«Есть целлофановые пакеты, сделанные из целлюлозы, которые шуршат, они биоразлагаемые, может быть, не очень прочные. Из них тоже можно делать тару из целлофана, он вполне себе будет биоразлагаемый, обладать нормальными характеристиками и гораздо дешевле стоить. Вообще всяких разных направлений для биоразлагаемости очень много. Один из наших партнеров достаточно интенсивно вкладывается в то, чтобы сделать русскую биоразлагаемую упаковку — и гибкую, а-ля пакет, и твердую, а-ля поддоны, бутылки и так далее. Я думаю, что мы можем достаточно в скором времени сообщить о том, что есть русские истинные биоразлагаемые полимеры для гибкой и твердой упаковок».

Остается только добавить, что упаковка из биоразлагаемого пластика появилась еще в прошлом веке. В 1990 году британская компания ICI анонсировала биоразлагаемый пластик, сделанный из смеси бактерий и глюкозы, на разработку которого ушло 15 лет. В 1991-м в Германии начали выпуск бутылок для шампуня из этого пластика. Но через несколько лет британцы прекратили все разработки и продали патенты на биоразлагаемый пластик компании Monsanto. Через некоторое время и она отказалась от исследований в этой области. Сегодня бутылки для шампуня из пластика Biopol можно увидеть лишь в научных музеях.

Михаил Задорожный

Встреча с историками и представителями традиционных религий России

В Центральном выставочном зале «Манеж» состоялась встреча Владимира Путина с историками и представителями традиционных религий России.

Перед началом встречи глава государства осмотрел экспозицию «Украина. На переломах эпох», открытую в «Манеже» в рамках XVIII церковно-общественной выставки-форума «Православная Русь – ко Дню народного единства» и объединяющую уникальные фотографии, видео- и киноматериалы, географические карты и архивные документы за большой исторический период: от основания Древнерусского государства до современных событий.

* * *

В.Путин: Добрый день, уважаемые коллеги, Ваше Святейшество, уважаемые представители религиозных организаций России!

Мы встречаемся в День народного единства.

Поздравляю вас и всех граждан нашей страны, всех граждан России с этим праздником, который знаменует нашу общую сердечную преданность России, любовь к ней, сплочённость многонационального народа страны и в годы испытаний, и при решении масштабных задач развития – это всегда было одним из ключевых моментов нашего существования.

Вы хорошо знаете, что истоки праздника уходят в глубину веков – к подвигу народа, который сам поднялся на борьбу за свою страну, очистил её от распрей, предательств, унижения, сплотившись, покончил со Смутой, восстановил законную власть и нашу единую государственность.

Такие ключевые этапы, когда люди разных национальностей и вероисповеданий объединялись ради спасения и блага Отечества, [звучат] рефреном, проходят красной нитью через всю российскую историю. Мы понимаем и чтим этот бесценный опыт наших предков, их традиции и их заветы.

История нашей страны непрерывна, постоянный поток. Мы должны рассматривать её в целом, со всеми, порой крайне сложными и даже противоречивыми, периодами.

Для государства, власти, общества, граждан крайне важны объективные, полные знания о нашем прошлом: и далёком прошлом, и близком, недавнем. Всё здесь имеет значение, особенно сегодня, а значит, растёт запрос и на работу высокопрофессиональных историков, учёных, вузовских преподавателей, школьных учителей.

При этом хотел бы подчеркнуть, что недопустимо повторять ошибки, которые имели место в советский период, когда выводы учёных-гуманитариев нередко подгонялись под заданные шаблоны. Шаблоны вообще плохо, но в истории – особенно плохо.

Нечто подобное происходит и сейчас в некоторых странах на Западе, где многое определяет текущая радикально-либеральная конъюнктура. В угоду ей ключевые исторические события подаются в совершенно искажённом, перевёрнутом виде, а правда отменяется.

Такое намеренно извращённое отношение к истории, вольное обращение с ней коверкает сознание людей, размывает ценности, подтачивает жизненную опору. Известно, что, если у кого-то возникает стремление лишить государство суверенитета, а его граждан превратить в вассалов, начинают именно с перелицовки истории этой страны, с того, чтобы лишить людей их корней, обречь на беспамятство.

Мы знаем: такие подходы, к сожалению, срабатывают и приводят к трагедии народа. Подобные попытки были и в отношении России, да они и не прекращаются, но мы вовремя и твёрдо поставили им прочный заслон. Ведь отечественная история, культура – это база национальной идентичности, нашего менталитета, традиционных ценностей, воспитания подрастающих поколений и, что крайне важно, основа российской государственности.

Наша позиция по сохранению исторической памяти, а значит, и своего суверенитета вызывает у некоторых стран на Западе раздражение. Собственно говоря, так происходило на протяжении веков. И сегодня продолжаются попытки выбить почву у нас из-под ног. Сами эти попытки, разумеется, не способны изменить прошлое, они обречены на провал. Лишить страну побед, достигнутых нашими предками, невозможно.

Однако дело чести государства, общества и, конечно же, историков – защищать и нашу подлинную историю, и наших героев, повышать качество исторического образования. Отмечу, что сейчас этот предмет изучают студенты всех вузов, а не только гуманитарных. Важно также грамотно и последовательно вести работу по историческому просвещению начиная с семьи, детского сада и со школы.

Уважаемые коллеги!

Вы, наверное, сами уже посмотрели, да и я сейчас с молодыми людьми, с ребятами, с которыми встречался сегодня днём при возложении цветов к памятнику Минину и Пожарскому, мы сейчас тоже прошлись по этой выставке [«Украина. На переломе эпох»]. Всё содержание этой выставки подтверждает точность и актуальность вывода Николая Михайловича Карамзина, что настоящее является следствием прошлого, прошедшего.

На протяжении десятилетий после распада Советского Союза Украина прошла путь прямого, неприкрытого вмешательства западных стран в её внутренние дела. Собственно, и в России пытались сделать то же самое, но, к сожалению, на Украине удалось внедрить в сознание миллионов людей такие псевдоценности, которые привели к тому, что на этой территории создали фактически анти-Россию, сея ненависть, насилуя сознание людей, лишая их своей подлинной истории. Всё сделано для того, чтобы перекроить сознание миллионов, и очень умело подносился фитиль к распаду нашей страны.

Сейчас посмотрели: в одном из залов на выставке как раз говорится о том, как профессионально подходили к этой работе в некоторых странах Запада, десятилетиями работали над этим на уровне серьёзных научных центров с хорошим финансированием.

Столкновение с неонацистским режимом – столкновение России с возникшим на территории Украины неонацистским режимом – было неизбежным, и, если бы в феврале не были бы предприняты соответствующие действия с нашей стороны, всё было бы то же самое, только с худших для нас позиций. Ситуацию на Украине её так называемые друзья довели до той стадии, когда она стала смертоносной для России и самоубийственной для самого украинского народа. И мы видим это даже по характеру боевых действий – просто удивительно, что там происходит: как будто украинцев не существует, бросают как в топку, и всё.

Именно Украина, украинский народ и есть первая и главная жертва намеренной возгонки ненависти к русским, к России. В России же всё ровно наоборот, вы это хорошо знаете: мы всегда с уважением и теплотой относились и относимся к украинскому народу. Так было и есть, несмотря на сегодняшнее трагическое противостояние.

Повторю: мы взяли на себя ответственность, чтобы не допустить куда более тяжёлой ситуации. Помнили и помним, что произошло в 1941-м, когда, несмотря на данные разведки о неизбежности нападения на Советский Союз, оттягивалось принятие необходимых мер по обороне и какой тяжелейшей ценой была завоёвана тогда победа над нацизмом.

Да, сейчас тоже непросто, трудно, горько ещё и от того, что сражается друг с другом, по сути дела, один народ, по сути, противостояние идёт внутри одного народа, так же как это было после потрясений 1917 года, людей снова стравили.

Тогда иностранные державы грели руки на трагедии нашего народа. Им было плевать и на белых, и на красных, они преследовали свои интересы, ослабляли и рвали историческую Россию на части. И сегодня, беспрерывно поставляя оружие на Украину, перебрасывая туда наёмников, они абсолютно безжалостны к её гражданам. За их счёт продвигают свои геополитические цели, которые ничего общего не имеют с интересами украинского народа.

Также направленные на ослабление, распад и уничтожение России эти усилия продолжаются. Они и лежат в основе тех событий, которые происходят на Украине. Мы никогда не позволим этого сделать. Будем защищать своё Отечество так же, как наши героические предки.

Уважаемые коллеги!

Перед тем как мы перейдём к беседе, хочу отметить, что в этом году Российское историческое общество отметило десятилетие своего воссоздания. Отрадно, что возлагавшиеся на него надежды, безусловно, оправдались. Все члены Российского исторического общества, среди которых крупнейшие академические институты, университеты, музеи, архивы, библиотеки и многие авторитетные историки, вносят весомый вклад в формирование общероссийской исторической культуры и популяризацию исторического знания.

Значимую, полезную, востребованную работу ведёт и Российское военно-историческое общество, которое в этом году также отметит десятилетие своего возрождения.

Ещё раз поздравляю вас всех с праздником.

Благодарю вас за внимание.

А.Чубарьян: Уважаемый Владимир Владимирович!

Прежде всего позвольте поблагодарить Вас от имени всех историков, что Вы нашли возможность и время встретиться с нами сегодня.

Я думаю, что историки понимают меру своей ответственности в это непростое время. Надо обсудить нам сегодня и в дальнейшем, какие шаги, какие направления нашей работы мы должны избрать, чтобы в наибольшей и наилучшей степени содействовать решению тех непростых задач, которые сегодня стоят перед страной да, я бы сказал, и перед всем миром в целом. В этом, мне кажется, важная задача и сегодняшней встречи.

Владимир Владимирович, если не возражаете, перейдём мы к обмену мнениями. У нас несколько было заявок на выступления, и первому я хочу предоставить слово Артёму Владимировичу Рубченко, директору Луганского краеведческого музея.

Пожалуйста.

В.Путин: Прошу Вас.

А.Рубченко: Добрый день, уважаемый Владимир Владимирович, высокое собрание, коллеги!

Рад поздравить всех с Днём народного единства, тем более что, мне кажется, именно в этом году этот праздник получил новое наполнение: в Российской Федерации появились новые регионы.

Но есть особенность: часть населения этих регионов, к сожалению, долгое время – порядка, может быть даже, 30 лет – была лишена возможности изучать свою собственную историю. Эту историю даже подменяли низкопробными мифами, я их сейчас не буду разбирать.

И конечно, необходимо в этих новых регионах – сложно называть новыми, я всё-таки считаю, это возвращение в лоно матери-России, – но всё равно перед историками-преподавателями стоит задача – это, конечно, историческое просвещение. Поэтому Российское историческое общество первым делом создало своё отделение на этих территориях. Я представляю Совет [отделения] Российского исторического общества в Луганской Народной Республики. Про проекты, которые мы реализуем, я думаю, мои коллеги могут подробнее рассказать. Я бы хотел остановиться на том, что мне близко.

Я являюсь директором Луганского краеведческого музея. Как музейщик, я прекрасно знаю, что если не искать экспонаты и артефакты, то они достаточно быстро исчезают во времени и в пространстве. Поэтому я хочу поблагодарить Вас, Владимир Владимирович, что Вы поддержали идею о создании межмузейной рабочей группы.

В её состав вошли профессионалы своего дела – это и музейные сотрудники ведущих музеев Российской Федерации, и преподаватели университетов. Эта группа работает с апреля этого года, порядка 20 человек уже приняли участие. В выездах на территории, где происходили основные события этого года, было собрано более четырёх тысяч экспонатов. Часть из них сейчас ещё проходит научную обработку, и по итогам этих сборов уже открылись четыре выставки в крупнейших музеях России.

Следующий момент. Я хотел обратить внимание, что Российское историческое общество помимо этого также прилагает усилия к поддержанию музеев. На территории Новороссии сейчас много музеев, но часть из них оказалась в бедственном положении. Кто-то пострадал, как, например, Мариупольский краеведческий музей, кто-то нуждается в отдельном внимании.

Российское историческое общество сейчас, до конца года, реализует модернизацию экспозиции Луганского краеведческого музея, помогло найти меценатов для ремонта Мариупольского художественного музея. Но мне кажется, что сейчас в рамках восстановления регионов, пострадавших в ходе боевых действий, всё-таки стоит больше уделить внимания музеям. Музей имеет преимущество: он не только рассказывает про историю, но и может её показать, проиллюстрировать.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Спасибо Вам за тему, которую Вы подняли.

Безусловно, музейное дело является важнейшей составляющей сохранения исторической памяти народа о событиях, которые происходили в прошлом. Без всякого сомнения, это важно для сегодняшнего дня и для будущего страны.

Вы сказали о том, что музеи в Новороссии находятся в таком состоянии, которое требует особого внимания со стороны федерального центра, со стороны регионов. Мы, конечно, будем это делать. Сейчас очень много вопросов, связанных с восстановлением жилого фонда в тех населённых пунктах и на территориях, которые пострадали от боевых действий. Мы, безусловно, должны сделать это, что называется, в первую очередь, чтобы люди в зиму не остались без крыши над головой. Надо отремонтировать, построить заново, и если что-то не удаётся в том объёме, который нужен, то тогда помочь людям эту зиму перезимовать, но чтобы у них была перспектива получения своего жилья. Мы, конечно, это будем делать, но не менее важна, безусловно, и социальная инфраструктура. Это звучит очень сухо, но что касается музеев – это одна из важнейших составляющих этой работы.

Только мне бы очень хотелось, чтобы возрождение музеев шло по-современному. Там же многие вещи нужно делать чуть ли не заново. Конечно, объекты материальной культуры, которые имеются, их нужно сохранять и использовать в будущем, но очень было бы правильным делать и строить работу таким образом, чтобы она была насыщена современными технологиями; чтобы там что-то всё время появлялось; чтобы все эти экспозиции, выставки были живыми; чтобы там были представлены не только доказательства наших традиций, нашей истории, давно ушедших дней и лет, но и того, что происходило совсем недавно, исходя из текущих событий; и чтобы это всё было насыщено современными технологиями и людям хотелось бы туда приходить и приходить заново.

В Москве есть такие музеи, есть за рубежом. Нужно взять самые лучшие примеры и делать именно так. Не просто отремонтировать помещение и разместить там какие-то экспозиции либо предметы, а изначально делать по-современному.

Я попрошу своих коллег и, разумеется, вас, и тех, кто работает в этой сфере, исходить именно из этого.

А.Рубченко: Спасибо.

А.Чубарьян: Спасибо, Владимир Владимирович.

Огромное значение сегодня имеет школьное историческое образование.

Владимир Владимирович, я вспоминаю, Вы были инициатором создания культурно-исторического стандарта для средней школы, который сегодня уже общепризнан, является ядром и главным центром. Но всё равно стоят довольно важные и большие задачи перед историческим образованием в школе.

Я с удовольствием хочу предоставить слово Демакову Илье Сергеевичу, директору лицея МГИМО, «учителю года – 2017».

Пожалуйста, Илья Сергеевич.

И.Демаков: Уважаемый Владимир Владимирович! Коллеги!

Я хотел бы продолжить тему исторической памяти применительно к школе.

Для ребёнка знакомство с предметом «история» начинается с событий на европейском континенте, и это правильно, когда речь идёт об эпохе Античности или о более ранних временах.

Но школьный курс построен таким образом, что и далее он как бы отцентрован по европейским событиям – это то самое явление европоцентричности. Но оно неорганично для курса российской истории, который просто по естественным причинам правильно давать в разнообразном контексте, не прикладывая его всё время действительно к какому-то одному шаблону, тем более к чужому.

В этой логике возможно ли, скажем, не делить школьный курс на всеобщую историю и историю Отечества, а давать его цельно как курс или как учебник истории, конечно, отцентрованный по российским событиям? И при этом соблюсти то, о чём в этой цитате говорит Кутузов, что не трудно взять крепость, трудно кампанию выиграть, а для этого нужно терпение и время – в том смысле, что, работая сегодня над курсом российской истории, над российским курсом истории, важно сохранить в нём объём мировой истории, наличие которого как раз и отличает нас, скажем, от западных подходов.

Возможно ли сегодня в такой логике работать над российским школьным курсом истории?

В.Путин: Всё возможно. Это, скорее, Вы должны определить и господин Чубарьян – специалисты мирового класса, которые всю жизнь свою посвятили истории – этой очень важной, очень интересной науке.

Мне всегда казалось, что важно всё: события, даты – это всё интересно, но, как я себе представляю – если я не прав, Вы меня поправите, – всё-таки сутью самой, смыслом, предметом истории является попытка понять законы развития. Почему происходило то или иное событие? Почему оно привело к таким-то и таким-то последствиям и что из этого вытекает?

Это очень важно для сегодняшнего и для будущего любой страны, любого этноса, для того чтобы определить, что же мы должны делать сегодня, чтобы быть уверенными в завтрашнем дне для себя и для своих детей, для своих внуков. Вот это, мне кажется, основное.

И в этом смысле, конечно, история России – это часть мировой истории. Как её изучать, как её разделить, мне трудно сказать – я и не ставлю перед собой такой задачи, повторяю, это должны сделать специалисты. Но то, что курсы истории, у нас в том числе, были европоцентричными, – тоже ничего необычного здесь нет.

Во-первых, потому что европейские столицы совсем недавно были центрами мироздания. Но это в прошлом – уже в прошлом. Почему? Потому что, скажем, у Португалии самой большой колонией была Бразилия. В Португалии сегодня десять миллионов человек, а в Бразилии – 200 [миллионов]. Великобритания – уж какая мощная была держава, и говорить нечего! В Великобритании сегодня 67 миллионов человек, а только в одном индийском штате – 241 миллион. В самой крупной стране Европы – ФРГ, 84 миллиона, а в одной только провинции Гуандун в Китае – 126 [миллионов].

Вы понимаете? Конечно, это великие европейские культуры. Россия в значительной степени часть этой культуры, основанной на том, что касается христианства. Но Россия формировалась как единая крупная мировая держава, становясь крупной державой, как многонациональное и многоконфессиональное государство, и в этом её особенность. Это действительно уникальная цивилизация и уникальная культура. Безусловно, мы должны самым внимательным образом посмотреть, как нам выстраивать преподавание этого предмета.

Когда мы сегодня говорим о том, что история России – это часть мировой культуры, просто надо, чтобы специалисты распределили, как изучать, как показать значимость нашего вклада в мировую культуру, где российская история в общем контексте, как она вплетена в общую ткань мирового развития. Это чрезвычайно важно, и, конечно, определённые акценты, безусловно, востребованы сегодня.

Когда я говорил о том, что было с колониальными державами и что стало, и Россия тоже меняется. Одно дело – Россия после победы над Наполеоном, Венского конгресса, или после Великой Отечественной войны, а другое дело – сегодняшняя Россия. Надо просто смотреть на контекст исторических событий.

Европейская цивилизация, о которой я сказал и частью которой мы, безусловно, являемся, эти страны, которые некогда были великими супердержавами, превратились в средние или малые страны. Это не значит, что они плохие или какие-то второстепенные, совсем нет. Кроме великой культуры и истории у них есть высокие технологии, прекрасный человеческий капитал с хорошим образованием. Это всё имеет очень большое значение.

Но есть одно обстоятельство, обойти которое никому не удастся. Это обстоятельство называется «потенциал». Да, высокие технологии, образование – это очень важно и для сегодняшнего дня, и для будущего, и качество человеческого капитала очень важно. Но это всё дело наживное, как у нас в народе говорят.

Скажем, посмотрим на Индию. Талантливый очень народ, целеустремленный, с таким драйвом внутреннего развития, он, конечно, добьётся выдающихся результатов. Индия добьётся выдающихся результатов в своём развитии – сомнений никаких нет. И почти полтора миллиарда человек – вот это потенциал! Или десять миллионов, или 80… Тоже можно хорошо жить. Можно хорошо жить, можно достичь высокого качества жизни, но это другой потенциал и другое значение в современном мире и в будущем.

Исходя из того, как развивалась наша страна, как она развивается сегодня, как мы определяем её будущее, конечно, нужно вписывать историю России в общий контекст мирового развития. А как разделить частями и как лучше изучать – это к Чубарьяну и к Вашим старшим коллегам.

А.Чубарьян: Спасибо, Владимир Владимирович, за Ваше направление развития, о котором Вы правильно сказали.

Я хотел бы, если Вы разрешите, два слова.

Месяц назад в Петербурге мы проводили встречу авторов учебников истории. Европейцы не приехали, кроме Болгарии и Сербии, но было много из Африки и из Азии. Они все высказывали претензию, в частности африканцы, что в разных странах очень мало рассказывается про африканскую историю. Это правда.

Поэтому я думаю, сказал наш коллега, мы сейчас работаем над концепцией всеобщей истории, сохраняя европейские, конечно, сюжеты, очень важно усилить для наших школьников и для студентов рассказ про эти страны: про Африку, про Азию.

Они выступили ещё с одной идеей, Владимир Владимирович. Может быть, сотрудничать, написать в новых условиях историю колониализма: как вообще возникли колониальные державы, как империи, как это было, – мне понравилось выступление одной коллеги из Турции, – какие это имело последствия не только экономические, политические, но как это формировало имперское мышление, такое колониальное мышление.

Я думаю, что было бы неплохо нам в этом смысле сотрудничать с этими нашими коллегами. Мы так и назвали встречу «На евразийском пространстве». Должен сказать, что они очень внимательно к этому отнеслись. Я думаю, это полезно.

В.Путин: Смотрите, очень хорошая идея. Я бы Вас попросил подготовить соответствующий материал к нашей будущей встрече на высшем уровне Россия – Африка.

А.Чубарьян: Хорошо.

В.Путин: Мы сейчас договариваемся с нашими африканскими друзьями о том, что мы такую встречу проведём в следующем году в Петербурге. Если бы Вы смогли и успели подготовить соответствующее предложение, это было бы очень здорово.

А.Чубарьян: Хорошо, сделаем. Спасибо.

В.Путин: Не только о колониализме, как он зарождался, но и о том, к каким последствиям он привёл. Очень важно на это посмотреть. Как он заканчивался и какова ситуация с этим на сегодняшний день.

Потому что в значительной степени тот уровень благосостояния, который достигнут в бывших колониальных державах, основан на ограблении Африки – это всем хорошо известно. Исследователи в той же самой Европе этого не скрывают, так и есть. Они говорят: на горе и страданиях африканских народов построено в значительной степени – я не говорю целиком и полностью, нет – благополучие колониальных держав. Это очевидный факт. Ограбления, работорговля, конечно. Это всё надо показать.

Это значительная часть мировой истории, и закрывать на это глаза невозможно и не нужно. Так же как мы не закрываем и никогда не закроем глаза на то, что творили нацисты в мире и в нашей стране. Это очень важная история, поучительная история для человечества.

А.Чубарьян: Хорошо, Владимир Владимирович. Я так понимаю, мы подготовим материал в большом плане для этой встречи – Африка вообще в мировой цивилизации, роль Африки в мировой цивилизации. Мне кажется, это будет хорошо.

Следующий выступающий – Константин Ильич Могилевский, председатель правления Российского исторического общества.

Пожалуйста, Константин Ильич.

К.Могилевский: Уважаемый Владимир Владимирович, с праздником Вас!

В.Путин: Взаимно.

К.Могилевский: Спасибо большое за высокую оценку нашей работы – работы Российского исторического общества. Мы действительно стараемся делать всё, что можем, с полным пониманием своей ответственности перед Россией.

Нам с коллегами очень важно слышать в Ваших выступлениях всегда и сегодня тоже очень глубокое и точное понимание истории как совокупности очень сложных, разных процессов и тенденций, которые идут из прошлого, сформировали настоящее и в значительной степени обусловили будущее.

Вы вспомнили Карамзина в своём вступительном слове, мне тоже пришла на ум его одна цитата, он говорил, что правители смотрят на листы истории, как мореплаватели на чертежи морей. Мне кажется, что, если с этой точки зрения посмотреть на поступки некоторых Ваших коллег, лидеров государств, которые демонстрируют незнание, нежелание знать историю, отрицание исторической логики, тогда становится понятным, почему они плывут куда-то не туда.

Мне кажется, что историческое образование формирует чувство ответственности перед прошлыми поколениями, перед будущими поколениями, вообще знание истории, а иначе возникает, к сожалению, такой эффект, который мы иногда наблюдаем: мне все должны, а я никому ничего не должен.

Я хотел бы несколько слов сказать в продолжение темы исторического образования.

У нас в целом процесс этот налажен. У нас изучают в школе историю России, всеобщую историю, изучают в высших учебных заведениях. У нас не сформировался пока системный подход к изучению региональной истории, истории родного края.

В некотором смысле получается такое здание без фундамента. По существующей нормативной базе решение о том, изучать или не изучать историю родного края, отнесено на усмотрение так называемых участников образовательных отношений, то есть школ. В некоторых регионах к этому подходят системно, в большинстве – нет. Где-то изучают, где-то нет, где-то всю среднюю школу, где-то с начальной школы начинают. Всё по-разному, и, конечно, речи при этом не идёт о соотнесении истории родного края с историей всей нашей страны.

Мне кажется, это важно. Когда общаемся с учителями из разных регионов, они говорят о том, что хорошо бы, конечно, на системной основе – часы для этого всё равно есть, если школы могут принять такое решение, – предусмотреть изучение истории родного края.

Как это сделать? Как обеспечить это единство содержания?

Один пример. Недавно было Ваше поручение, мы уже начали его выполнять. По просьбе коллег из Луганской Народной Республики вместе с луганскими историками сделали приложение к федеральному историко-культурному стандарту, на котором, в свою очередь, основаны учебники истории России, – приложение для Луганской Народной Республики. Я надеюсь, что уже со следующего учебного года ребята там начнут учиться по новым учебникам.

Если получится принять такое решение о преподавании региональной истории во всей России, то для каждого региона можно было бы вместе с Министерством просвещения, с коллегами-историками сделать такие приложения к историко-культурному стандарту, которые были бы для каждого региона. В дальнейшем на их основе создать учебники и обеспечить таким образом синхронизацию с историей России по содержанию и по периодизации.

Конечно, к этой работе нужно подходить очень деликатно, профессионально, с уважением к тем представлениям об истории, которые в разных регионах бытуют, к фольклору даже, но история у нас всё равно одна, история единая. Я уверен, что всё-таки знание истории малой родины вместе со знанием истории большой и формирует в первую очередь то самое чувство родины, которое нас всех объединяет и сплачивает.

Спасибо большое.

В.Путин: Добавить нечего почти к тому, что Вы сказали. Я полностью с этим согласен.

Конечно, история страны должна начинаться с истории семьи, деревни, посёлка, города, региона, где человек родился, вырос, где он начал осознавать себя частью своей страны, частью большого народа, – вот оттуда, там все истоки самосознания. Конечно, если бы удалось вмонтировать в исторические знания этот самый фундамент, о котором Вы сказали и который, как Вы думаете, отсутствует, хотя в разных местах, наверное, по-разному, это было бы хорошо.

Я обязательно переговорю с Сергеем Сергеевичем Кравцовым. Его нет? Сергея Сергеевича нет здесь? Нет. Но я переговорю обязательно с ним, чтобы он с коллегами подумал, как это сделать. В общем курсе истории, который сейчас у нас везде преподаётся, – мы наконец этого добились, – чтобы начинали именно с этого.

Кстати говоря, музейщики здесь тоже могли бы помочь, потому что краеведческие музеи во многих населённых пунктах у нас находятся, тоже ожили бы соответствующим образом, заработали. У нас такие примеры есть, очень хорошие.

Музей Победы в Москве, например, как раз этим и занимается. Школьники же приходят, постоянно знакомятся с экспозициями, и он приобретает действительно живой характер. Так можно сделать почти везде. Это недорого стоит, совсем ничего. Это только нужно соответствующее внимание с определённого уровня управления, и всё.

Обязательно над этим поработаем. Вы абсолютно правы, конечно.

К.Могилевский: Спасибо большое.

А.Чубарьян: Уважаемые коллеги, конечно, наш главный исторический предмет и в школе, и в вузе – это история нашей страны. Я хотел бы попросить выступить директора Института российской истории Юрия Александровича Петрова.

Пожалуйста.

Ю.Петров: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Известная максима: история – это наука, которая делает человека гражданином. Мы, проводя наши академические штудии в Российском историческом обществе, всегда понимаем, что у истории, нашей науки, особая ответственность перед обществом.

Поэтому мы прежде всего реагируем на события, которые волнуют всю нашу страну. Мы пишем книги, такие как, например, «История Крыма», «История Севастополя» – недавно в трёх томах вышла книга, «История Новороссии». Эти книги мы подготовили. Впервые сделаны академические исследования, которые нашли своего широкого читателя в России.

Конечно же, основной ментальный стержень нашей нации – это историческая память о Великой Отечественной войне. Здесь мы тоже прилагаем немало усилий. Благодаря Вашей поддержке, Владимир Владимирович, в Академии наук создан специальный научный совет по истории Великой Отечественной войны. Он объединил всех крупнейших специалистов нашей страны.

Конечно же, мы исходим из того, что для образовательного процесса, для того, чтобы передать нашему юношеству накопленную сумму знаний – достоверных знаний, научных, нужны наши большие академические труды.

Здесь я не могу не упомянуть большой проект, над которым мы уже работаем несколько лет в рамках исполнения Вашего поручения, – это «История России», академическая история России в 20 томах. Сейчас работа над ней приближается к завершению, в будущем году выйдут первые тома этого издания, которое готовило более 300 учёных нашей страны, лучших историков.

Смысл его заключается в том, что оно может стать хребтом, базисом подготовки любой образовательной, учебной литературы начиная от средней школы и до высшей. В нём сосредоточена та сумма знаний, которой на сегодняшний день располагает российская историческая наука.

Конечно же, есть ещё одна тема, которую хотел бы затронуть. Мы сегодня говорили о средней школе, что благодаря историко-культурному стандарту, который был нами подготовлен, достигнуто некоторое единообразие и есть, можно сказать, достижения в этой области.

Но есть ещё область высшего образования. Здесь проблема заключается в том, что история России, она как бы преподаётся сейчас в каждом из вузов. Но, пожалуй, главная здесь сложность в том, что нет единообразия учебной литературы. Учебные курсы по истории России, которые в разных неисторических вузах, я подчёркиваю, преподаются, носят как бы несистематизированный характер.

С этой целью Минобрнауки дало нам поручение, попросило подготовить по образцу школьного стандарта такой же стандарт для преподавания истории России в вузах. Сейчас эта работа приближается к завершению. Проект стандарта подготовлен, сейчас проходит стадию общественного, научного обсуждения.

Я надеюсь, что в этой области благодаря совместным усилиям нашего исторического сообщества в рамках Российского исторического общества мы с этой проблемой тоже более-менее должны будем справиться. А цель здесь у нас одна: цель в том, чтобы наше юношество лучше знало историю России. Для этого Министерство увеличивает в два раза время на изучение истории России и для медиков, и для строителей, и для технологов, и так далее – они все должны знать историю своей страны очень хорошо.

Сегодня возникла тема, как сочетается национальная история и мировая. Мы думаем над этой проблемой, Владимир Владимирович. Очевидно одно: конечно же, они должны знать историю России, безусловно, хорошо. И конечно же, история России должна быть вплетена в ткань мировой истории. Как раз из этого сравнения у студентов и возникнет знание того, чем является наша страна, какие у неё особенности, какие у неё преимущества в мире, как, в общем, она жила до сих пор и как она будет жить в дальнейшем.

Я ещё раз благодарю Вас за всегдашнюю поддержку, которую мы ощущаем, Вашу поддержку, Владимир Владимирович, и заверяю, что историки нашей страны, историки России готовы к выполнению новых серьёзных заданий.

В.Путин: В тех задачах, о которых Вы сейчас сказали, для их достижения, для их решения нужна какая-то дополнительная помощь с моей стороны?

Ю.Петров: Я думаю, что мы пока справляемся, Владимир Владимирович. С Валерием Николаевичем Фальковым, с Министром образования и науки, у нас хороший контакт, мы работаем вполне в унисон. Пока я ни о чём особом просить не стал бы.

В.Путин: Хорошо.

Ю.Петров: Спасибо.

В.Путин: Я со своей стороны хочу Вас тогда поблагодарить за огромную работу – многотомную историю России, современную работу. Это фундаментальный труд, серьёзный, который действительно должен быть положен в основу изучения отечественной истории и в школах, и в вузах.

Чего, мне кажется, нам всем не хватает – это популяризации этих знаний, вот чего не хватает. Ведь это такая фундаментальная вещь, над которой работали целые коллективы, люди этому всю жизнь посвятили.

Сейчас я ребят взял, с которыми мы цветы возлагали к памятнику Минину и Пожарскому. Вы все, естественно, готовились к нашей встрече, они точно нет, потому что они не знали, что сюда придут, это у меня по ходу дела мысль возникла их пригласить.

Хочу кого-нибудь из них спросить: вы знаете, что у нас есть такой двадцатитомник по российской истории или нет? Первое.

А второй вопрос вот такой: как бы вы думали, как нужно было бы вам – молодым людям, вашим сверстникам, вашим друзьям, товарищам, соученикам, у нас, по-моему, и школьники есть, сослуживцам, соученикам в высшей школе – подать то, что наши ведущие учёные в этих 20 томах изложили?

Я понимаю, достать с полки, пыль смахнуть и полистать – я мало найду таких людей среди молодёжи, которые бы это сделали, или пальцем провести в библиотеке по этим запылившимся книжкам. Что нужно, чтобы эти знания дошли до вас?

Девушка руку поднимает. Пожалуйста. Представьтесь, пожалуйста.

Т.Адушкина: Здравствуйте!

В.Путин: Здравствуйте!

Т.Адушкина: Татьяна.

На мой взгляд, историю нужно преподавать и рассказывать в интересных современных форматах.

В.Путин: Вот-вот.

Т.Адушкина: Так мы уже делали вместе с движением «Волонтёры Победы» – делали различные квесты, исторические игры. Нам помогает и помогало Российское историческое общество. Ребятам очень нравится.

Если это всё максимально интерактивно, на современном языке, то проблемы изучения истории для детей вообще никакой не стоит. Поэтому нужно делать разные интересные интерактивные форматы в виде квестов, каких-то игр, видеороликов, потому что всё, что интерактивное, сейчас нравится молодёжи и детям.

Спасибо.

В.Путин: Я не уверен, что каждый из тех, кто писал этот 20-томный труд, знает, что такое квест, что это такое на практике, а те, кто использует современные инструменты получения знаний, знают о том, что у нас появился такой новый двадцатитомник по отечественной истории.

Вот это надо соединить обязательно. Вот это нужно обязательно соединить, потому что современные способы доведения информации и влияние на сознание людей, они меняются, меняются очень быстро. Это яркие, короткие, быстрые, быстро меняющиеся картинки, которые дают возможность, не затрачивая много времени, добираться до нужной, интересующей человека информации. А если это будет интересно, он посмотрит ещё, ещё, ещё и ещё – много-много раз. Тогда цель будет достигнута.

Я обязательно поговорю на этот счёт с Правительством. У нас много внимания сейчас уделяется современным средствам коммуникации в Правительстве. Мы обязательно посмотрим это применительно к образованию в самом широком и современном смысле этого слова.

Но всё равно, если нет таких фундаментальных трудов, о которых мы сейчас говорим – этот двадцатитомник, – то тогда приходится обращаться к низкопробным ресурсам, истинная ценность которых весьма проблематична.

Поэтому Вам в любом случае спасибо за то, что вы сделали.

Конечно, будем всё делать для того, чтобы эта работа была продолжена в том ключе, о котором Вы сейчас сказали.

Спасибо.

Ю.Петров: Спасибо Вам большое.

А.Чубарьян: Владимир Владимирович, Вы упомянули слово «популяризация», это очень важно, исторических знаний. У нас здесь присутствует Елена Валерьевна Кряжева-Карцева, которая является одним из активных лекторов общества «Знание». Я попросил бы её рассказать, какая работа ведётся в этом отношении.

Е.Кряжева-Карцева: Уважаемый Владимир Владимирович! Ваше Святейшество! Представители традиционных религий нашей страны! Уважаемые участники высокого собрания!

Мы с вами прекрасно понимаем, что проблема стоит не только на уровне обучающихся, школьников, студентов, у нас и многие взрослые люди так живут, как будто никогда не умрут, а умирают так, как будто никогда и не жили. Стоит очень серьёзный вопрос о том, чтобы через популяризацию исторического знания, за что Вам большое спасибо, Владимир Владимирович, пробудить сознание этих людей.

Большое Вам спасибо за поддержку общества «Знание», которое было переформатировано в 2021 году, получило новые задачи, новый вектор развития. Мы прекрасно понимаем, что главная цель – через изучение подвига наших людей, наших святых, полководцев, правителей, деятелей культуры и науки донести до людей информацию, что цели в жизни есть.

Важной составляющей нашей работы, безусловно, является работа на всех уровнях: это и школьники, и студенты, и, конечно, взрослые люди. Я Вам могу сказать, что иногда запрос очень большой, и здесь разные форматы. Я сама из Университета дружбы народов. У нас уже 15 преподавателей вовлечены в эту работу. Я сама участвовала в марафоне «Знание», в лекциях в органах власти, в лекциях перед военными, в том числе на новых, правильно сказать, старых территориях. Это разные форматы работы: это и «Лига знаний», и различные квесты для обучающихся – проект «Театр», проект «Кино». Очень важен, как правильно отметили ребята, переход на новые электронные платформы, то есть общедоступная для граждан нашей страны библиотека общества «Знание», академия общества «Знание». Но предстоит, конечно, ещё очень много работы. Мы надеемся на поддержку региональных властей, центральных властей в продвижении этой работы.

Конечно, самое важное – это пул лекторов, которые могут переформатировать строгое научное знание, академическое на удобные, доступные форматы, и чтобы были люди, которые слышат. Ведь очень важно даже сегодня, если правильно переданы культурные коды, в День народного единства и согласия, чтобы человек, выходя на Красную площадь, смотря на Казанский собор, понимал, что все мы под богом; подходя к памятнику патриарха Гермогена, понимал, что сила духа выше, чем тело; видя памятник Минину и Пожарскому, понимал, что вот оно, единство нашего народа, и из века в век повторяется одна и та же история, и только в нашем единстве она будет продолжаться.

Уже сейчас общество «Знание» отобрало девять тысяч преподавателей, деятелей науки, культуры, различных сфер деятельности, медийных людей, которые работают в этом направлении и дальше совершенствуют свою работу в Обществе.

Проходит конкурс «Лига лекторов», присуждается премия Общества, и, конечно, дальше будет по нарастающей это идти, потому что, могу сказать от лица всех лекторов, кто участвовал в проектах в течение буквально чуть больше года, что все готовы работать и прекрасно понимаем, что сила нашего государства – это не только территория, ресурсы и мощь. Это прежде всего наши люди, которые осознают ценности нашего государства, осознают, что наше государство – это семья, братья, сёстры, которые должны друг другу помогать, любить. Только тогда у нас есть будущее по заветам наших предков.

Спасибо большое за поддержку.

В.Путин: Я хочу сказать, что сама по себе идея оказалась очень продуктивной, очень своевременной к реализации. Но её реализация получается именно так, как должно было бы и быть благодаря таким людям, как Вы. Я со своей стороны хочу Вам сказать: примите ответную шайбу – слова благодарности за то, что Вы делаете.

Нужно сказать, что, когда это предложение возникло, я как-то подумал, что как бы что-то опять старорежимное здесь бы не возродить, скучное и никому не нужное.

Оказалось, нет. Оказалось, что у вас получилось сделать это по-современному, интересно. Аудитория колоссальная, и она растёт. Я думаю, что люди просто соскучились по настоящим знаниям. Они уже стали разбираться в какой-то псевдонаучной, псевдоисторической шелухе и реально перестали доверять самым разнообразным источникам различной информации. Реально стало востребовано такое научное знание – красиво, конечно, талантливо, по-современному поданное знание. И у Вас, и у Ваших коллег это получается.

Просто я искренне рад за это и желаю Вам успехов. Мы со своей стороны будем делать всё для того, чтобы поддержать эту работу.

Е.Кряжева-Карцева: Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо Вам.

А.Чубарьян: Спасибо.

В своей речи, в своём выступлении на Валдайском клубе, Владимир Владимирович, Вы очень ярко показали цивилизационный характер происходящих перемен. Формируется новый мировой порядок, совершенно очевидно, и цивилизационный выбор стоит перед всеми народами.

Я хочу предоставить слово нашему академику, ректору МГИМО Анатолию Васильевичу Торкунову.

Пожалуйста.

А.Торкунов: Уважаемый Владимир Владимирович! Ваше Святейшество! Дорогие коллеги!

Я хотел продолжить тему, которую уже затрагивали мои коллеги по Историческому обществу, – проблема преподавания истории в высшей школе.

Вы знаете, Владимир Владимирович, что сегодня значительно увеличено число часов преподавания истории в высшей школе на неисторических специальностях – 144 часа, и 80 из них – контактных часов.

Но я хочу с Вами согласиться в том, что ребята, которые учатся на инженерных, естественнонаучных специальностях, изучают огромное количество предметов. Один сопромат надо сдать – сколько это времени и усилий требует!

Поэтому, конечно, речь идёт не о том, чтобы дать вновь им факты, события, о которых они уже знали в школе или, во всяком случае, слышали в школе, а донести до них смыслы. Смыслы тех или иных даже не событий, а исторических явлений, которые определили цивилизационную сущность нашей страны и её развития, а таких событий было немало.

Мы отмечали в прошлом году 800 лет Александру Невскому. Я хочу напомнить, что фигура Александра Невского появилась в тот период, когда фактически распалась Киевская Русь, и не были ясны очертания того, куда же идёт Русь. Появился Александр Невский, который по существу вывел Россию из этого исторического тупика, дав отпор Западу, заключив компромисс с монголами, которые не претендовали на духовное господство в России, сумел сохранить эту культурно-религиозную основу православия, давшую потом мотивацию для развития нашей государственности, и не только мотивацию, а вообще основу для развития нашей государственности.

Вы сегодня говорили – и вообще сегодня день, когда об этом нельзя не говорить, – о Смуте и о том, что именно гражданская солидарность, гражданская позиция, несмотря на раздрай в элитах, несмотря на иностранную интервенцию, позволила не только сохранить государственность, но и дать мощнейший толчок её последующему развитию.

Кстати говоря, я хотел бы привести очень интересный факт. Английский посол в Москве в 1613 году в письме Якову I Стюарту, писал о том, что надо воспользоваться Смутой в России, для того чтобы установить английский протекторат. Он писал, что надо проявить доброе отношение к россиянам, но не преуспевать в этом деле, поскольку, если они почувствуют, что к ним слишком доброе отношение, они будут считать себя могущественными, а это нам совершенно не нужно. Он писал о том, что установление английского протектората над Россией позволит создать для Англии мощнейшие ресурсы – торговля и экономические преимущества, которые получит эта страна.

Говоря о последующих событиях, конечно, надо сказать о Петре Алексеевиче и о том, что он сумел сделать. Мы, историки и историографы, часто говорим о том, что «окно в Европу прорубил», но не только мы говорим, вообще, это такой яркий образ. Но я хотел бы напомнить о том, что Пётр I уделял огромное внимание восточному направлению. Ведь не случайно же в стране после окончания Северной войны, в 1721 году, был совершён…

В.Путин: Персидский поход.

А.Торкунов: Вообще, не только Персидский поход, и более дальним регионам он уделял внимание, находился в переписке с правителями этих дальних регионов.

Его прямые наследники, быстрые наследники, к сожалению, не воспользовались теми наработками, которые были у Петра Алексеевича, но этим воспользовалась Екатерина Великая, которая вместе со своими соратниками сделала огромную работу и с точки зрения географического увеличения, расширения России, и в восточной политике, которая позволила создать столь мощную державу, которая существовала при всех условиях, несмотря на всевозможные усилия, чтобы её разделить, раздербанить, которые предпринимались, кстати говоря, на протяжении всей российской истории.

Я хотел бы также сказать, что, конечно, в преподавании истории России надо уделять внимание и военной истории. Конечно, в военной истории России были фантастические стратегические победы. Я бы напомнил вновь о тактике и стратегии Петра во время Северной войны, когда он не давал большого сражения, отходил к Полтаве, отсёк Батурин, из которого снабжалась шведская армия. В результате случилась Полтава, которая и стала переломом в этой войне.

Были, конечно, и другие примеры. В частности, во время войны с наполеоновскими войсками необдуманная политика командования Восточной Пруссии, когда речь шла о том, чтобы отступить, сохранить более серьёзные позиции и прочные на другой стороне реки Алле под Фридландом, привела к тому, что армия была разбита. И огромные потери – от 10 до 15 тысяч человек, как пишут сегодня историки.

Мне кажется, что элемент военной истории обязательно должен быть в отечественной истории для наших студентов.

И, наконец, всё-таки, мне кажется, очень важно, чтобы, преподавая историю, мы всегда исходили из мысли, которую высказывал Пётр, а затем очень точно сформулировала Екатерина II, что никто и никогда не должен указывать России, где её место и какова её роль. Только Россия сама может это делать.

Завершая, хочу сказать, что очень важно в курсе истории, особенно для студентов, сделать так, чтобы это был не только курс истории, но чтобы это был стержневой гуманитарный курс.

Ведь нашими композиторами, художниками написано так много потрясающих совершенно произведений, посвящённых русской истории. Я так про себя посчитал сейчас, уже находясь в зале. Только опер наших великих композиторов, начиная с «Ивана Сусанина» («Жизнь за царя»), можно дальше и дальше перечислять, которые посвящены узловым событиям истории, – огромное количество, можно сказать. Мариинка и Большой театр не в каждом городе есть, где есть технические вузы. Но сегодня есть флешки, есть возможность использовать технические средства для того, чтобы знакомить студентов с этими достижениями.

Я, например, не представляю себе, как можно говорить о нашей Великой Отечественной войне, не вспомнив Ленинградскую симфонию Шостаковича. Конечно, мне кажется, что курс истории должен читаться именно таким образом, чтобы он стал центральным в гуманитарном, патриотическом воспитании нашей студенческой молодёжи.

Спасибо.

В.Путин: Полностью с Вами согласен.

Вообще, конечно, нужно стремиться – мы много раз об этом говорили и всё время говорим, – будем стремиться к тому, чтобы в курсах нашей истории в школах, в вузах – везде, всё-таки излагались достоверные факты, это самое главное.

Понятно, чем дальше в глубь веков, тем они достовернее, чем ближе к нам, тем больше конъюнктуры, тем не менее стремиться к этому нужно, нужно всё-таки зерна от плевел отделять и показывать, где настоящие факты, а где что-то придумано.

Если у нас выставка сегодня посвящена событиям на Украине, то, конечно, как можно вообще говорить о том, что Украинский фронт освободил Европу, что это Украина освободила Европу? Какой это бред! А что, там были одни украинцы, на этом фронте воевали? А Карельский фронт? Там что, воевали одни карелы? А Ленинградский фронт, там одни ленинградцы воевали? А Воронежский – воронежцы? А Степной – монголо-татары и степняки какие-то? Бред! Но этот бред повторяют в Европе.

На первый взгляд такие весьма респектабельные люди – и вколачивают эту чушь в головы миллионов людей. Это точно совершенно нужно отсекать, нужно рассказывать реальные факты, ну и говорить о том, что происходило в недавней истории и что сейчас происходит, и что может произойти.

Мы с большим уважением всегда относились и относимся к Польше. Это наш сосед. У нас были времена, когда у нас были очень близкие отношения, были и проблемы.

В основе сегодняшних наших праздничных событий как раз лежат исторические факты, связанные в том числе и с Польшей, с Лжедмитриями, и так далее. Мы все хорошо знаем, сейчас вдаваться в это не буду. Просто повод для того, чтобы об этом сказать.

Мы знаем также об идеях создания у некоторой части политического бомонда в Польше великого государства «от моря до моря» – перед Второй мировой войной об этом немало говорили, это была идея фикс – от Балтийского моря до Чёрного.

Сейчас мы видим объятия руководителей Польши и Украины, а идейка-то, она жива. И идея поглощения Украины, она никуда не делась. Но это никто почти не знает. Это только в архивных документах.

Так же как наверняка – не наверняка, а точно – говорится об идее возвращения тех территорий, которые были отторгнуты от Польши, прямо надо об этом сказать, Сталиным после Второй мировой войны. Большие, крупные области от Румынии, от Венгрии были отторгнуты. Я ведь не случайно на Валдае сказал, что единственным настоящим, подлинным гарантом украинской государственности и суверенитета могла бы быть Россия.

Россия тоже отдала Украине свои исторические территории, но добровольно, с целью создания единого, общего культурно-гуманитарного, исторического пространства. А те территории, о которых я только что сказал выше, они были насильственно отторгнуты от Венгрии, Румынии и Польши. Это абсолютно разные ситуации.

Мы добровольно, чтобы быть вместе, отдали исторические территории вместе с населением, правда, население никто не спрашивал, а там были отторгнуты насильственно в результате войны. Об этом надо бы задуматься кое-кому, в том числе и на Украине. Но это бандеровское руководство думает, наверное, в основном только о деньгах, которые спрятаны в западных банках, я имею в виду политическое руководство прежде всего, а использует бандеровцев для того, чтобы выслуживаться перед теми, кто контролирует их миллионы и миллиарды в этих западных банках, не думая о возможных последствиях того, что происходит сегодня. В этой связи очень важно доносить суть происходивших событий, делать это честно, объективно абсолютно.

Я сейчас хочу вернуться к тому, о чём говорил Ваш молодой коллега слева от Вас. А говорил он о том, чтобы менять европоцентричное преподавание истории в наших школах и вузах. Вы как ректор Московского государственного института международных отношений тоже так считаете? Или Вы всё-таки думаете, что здесь менять ничего не нужно?

А.Торкунов: Я скажу откровенно, что мы уже работаем над таким комплексным учебником истории, где будет, конечно, огромное внимание уделяться Европе, но вместе с тем развитие России будет показано на фоне развития в других регионах и других странах, которые, кстати, очень серьёзно влияли на…

В.Путин: Развитие России будет показано на фоне развития других стран или другие страны будут показаны на фоне развития России?

А.Торкунов: Я Вам скажу, Владимир Владимирович, я сейчас читаю написанное и думаю, как найти баланс, это очень непросто, но я думаю, что мы найдём такого рода баланс.

В.Путин: Непросто, согласен.

Спасибо.

А.Чубарьян: Спасибо большое.

Коллеги, для нас большая честь, что здесь присутствует наш Патриарх Московский и всея Руси. Мы были бы очень рады, если бы Вы обратились к нам и сказали бы какие-то слова.

Патриарх Кирилл: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Дорогие присутствующие!

Я хотел бы сердечно Вас поблагодарить, Владимир Владимирович, за инициативу провести такое собрание. Я впервые присутствую в такой аудитории и с большим вниманием слушаю всё то, что говорят уважаемые участники этого собрания.

Во время этих выступлений, конечно, у меня стали возникать какие-то мысли. Откровенно скажу, что-то такое, что когда-то я пытался осмыслить, как говорится, по касательной, а вот эта дискуссия меня навела на мысль о необходимости подумать, поговорить и, может быть, разделить с вами один важный, как мне кажется, аспект, связанный с нашей национальной историей.

Когда изучаешь историю Русской православной церкви, а её изучают сейчас по-настоящему только в семинариях и в академиях, то поражаешься тому, насколько эта история переплетена с историей государства Российского и насколько жизнь церкви влияла на жизнь всей страны.

Во-первых, чисто мировоззренчески, философски, богословски, но и практически система образования создавалась на базе приходов. Первые – то, что называется школами, – были церковно-приходские школы. И так далее, это можно продолжать.

Поскольку эта тема не очень ярко сегодня представлена в светских вузах, то мне кажется, что действительно нельзя изучать историю России, не зная истории церкви.

Ведь кто такие были патриархи? Рядом с царём всегда сидели, царь и патриарх. История России, государства, и история церкви настолько были тесно переплетены, что разорвать невозможно, а сейчас в учебном процессе разорваны. Человек, изучающий историю России, по касательной что-то слышал о патриархе Никоне, ещё о чём-то.

На самом деле ведь вокруг темы духовной жизни и заворачивались особо сложные конфликты, даже политические интриги. То есть для того, чтобы знать, по-настоящему понимать и чувствовать историю страны, нужно знать историю церкви.

Я об этом говорю не потому, что жизнь церкви для меня, может быть, является самым главным приоритетом, а потому, что и в своё время я посвятил много времени изучению истории, и говорю это от своего опыта соприкосновения с русской историей. Совершенно иначе воспринимается эта история, если изучающий человек соприкасается с историей духовной жизни народа.

Это такое первое пожелание – не знаю, к учёным, ещё к кому-то, – чтобы какие-то курсы всё-таки были и какие-то разделы в курсах истории посвящались истории духовной жизни нашего народа.

Это уже отвлёченная немножко тема, но она возникла у меня сейчас, когда я смотрю на баннер, который за Вами, перед нашим взором, «День народного единства», и как-то слово «единство» так сильно выделено даже шрифтом. А что такое единство? Об эту тему очень многие спотыкались.

Иногда призыв к единству превращался в ужасный деспотизм. Во имя единства чего только ни творилось. С другой стороны, совершенно ясно, что без единства не может быть ни государственной жизни, ни жизни людей, народа, потому что в целом ряде случаев только благодаря единству, сплочённости, солидарности страна и народ могли отвечать на те вызовы – и внешние, и внутренние вызовы, которые возникали.

Задуматься о духовных составляющих единства… Если единство – это исключительно прагматическая тема, она не будет работать. Хотя, конечно, возьмите бизнес или какие-то другие стороны жизни: люди объединяются в корпорации, в какие-то коллективы, чтобы достигать больших успехов в профессиональной деятельности. Но здесь-то мы говорим о совершенно ином единстве. И не может, мне кажется, быть единства народа без единства духа, без единства ценностей.

Поэтому общность ценностей – это самое важное, наверное, что обеспечивает не только единство, но и сплочённость нации и во времена мира, и во времена отсутствия мира.

Теперь очень кратко хотел бы сказать о том, что, конечно, тема молодёжи сейчас у всех нас должна быть перед глазами, потому что от формирования сознания современной молодёжи действительно зависит будущее. Это очевидная истина. Но мне кажется, что нужно находить какие-то, может быть, новые формы взаимодействия с молодёжными аудиториями. Это не значит, что нужно – как там у Маяковского – «задрав штаны, бежать за комсомолом». Это совсем необязательно. Не надо себя, что называется, перевоспитывать, перелицовывать в попытке быть модным, понятным. Нужно всегда, конечно, оставаться самим собой, когда ты и с молодёжью говоришь.

Но работа с молодёжью должна быть сегодня очень неформальной. Надо доискиваться до чего-то того в душах молодых людей, что у них вызывает озабоченность. Может быть, нам, как священникам, это более понятная сторона жизни людей, потому что на исповеди ведь очень многое открывается. И понимаешь, что при всём внешнем благополучии – успех в учёбе, в работе, перспективы в карьере – нередко человек внутренне несчастный, не хватает чего-то самого главного. Чаще всего не хватает настоящей любви. А если мы заговорим о любви, то мы сразу переходим к вопросу нравственности, личной и общественной нравственности. Не может быть подлинной любви, когда пропагандируется не то, что является любовью, а то, что является проявлением человеческой похоти, то есть грехом. А грех до добра не доводит.

Но если посмотреть наш кинематограф да и не только наш, особенно ещё и мировой, то там в центре очень редко настоящая любовь – там похоть и соблазн. Мне кажется, что, говоря о будущем России, мы должны думать о духовном состоянии нашего народа. Мы должны особенно думать о нравственном состоянии молодёжи, потому что без целостной нравственной личности не может быть целостного государства и общества.

Поэтому ещё раз хотел бы Вас сердечно поблагодарить за эту инициативу, за возможность послушать очень важные, мудрые, правильные слова, которые были здесь произнесены, ну и поделиться тоже с Вами и с теми, кто в этом зале, своими какими-то скромными мыслями на тему единства нашего народа.

Благодарю Вас, Владимир Владимирович.

В.Путин: Спасибо Вам, Ваше Святейшество.

Что касается истории церкви, духовной истории нашего народа, это чрезвычайно важная составляющая в российской государственности, потому что мы знаем, с чего началась российская государственность – и Старая Ладога, и Новгород, и потом Киев. Единство, единое централизованное государство начало складываться, безусловно, я думаю, – специалисты меня поправят, если это не так, но я думаю, что так оно и есть, начиная с наших исторических классиков, об этом же говорится, – с Крещения.

Почему? Потому что единое централизованное государство страны начало складываться на основе власти князя, единой экономики и рынка, языка и веры. Всё это вместе позволило объединить некогда разрозненные, часто воюющие между собой славянские племена. Потом не только славянские – потом начали добавляться люди разных и конфессий, и национальностей, начало складываться большое многонациональное, мощное, централизованное Российское государство.

Поэтому духовная история, история церкви неотделимы от истории Российского государства. Конечно, у нас там есть попытки изучения духовных начал в разных форматах, но, безусловно, к этому нужно отнестись более серьёзно и показывать всё духовное многообразие России. Мы обязательно об этом тоже ещё поговорим.

Спасибо большое.

А.Чубарьян: Спасибо большое.

Уважаемые коллеги!

С самого начала Владимир Владимирович отметил роль Российского исторического общества, военно-исторического.

Я хотел бы с удовольствием просить [выступить] Сергея Евгеньевича Нарышкина – председателя Российского исторического общества. Пожалуйста.

С.Нарышкин: Уважаемый Владимир Владимирович!

Я хотел бы прежде всего поблагодарить за позитивную оценку деятельности и Российского исторического, и Российского военно-исторического общества. Два общества, надо сказать, работают по многим проектам вместе и достигают хороших результатов.

Я, конечно, благодарен Вам за высокие государственные награды целому ряду учёных-историков, школьных учителей истории, краеведов и подвижников Российского исторического общества. Эти люди по-настоящему заслужили эти высокие награды.

В течение этих десяти лет наше Общество вело большую работу по формированию всероссийской исторической культуры. Накопленный опыт позволяет сделать несколько выводов.

Вывод первый состоит в том, что у наших граждан по-прежнему сохраняется огромный, я повторяю, огромный запрос на объективное, достоверное и доступное знание о нашем прошлом. Об этом говорят и результаты социологических исследований, и целый ряд косвенных показателей, в том числе и рост количества абитуриентов исторических факультетов наших вузов.

Вывод второй. В ходе широкой общественной дискуссии о нашем прошлом непременно должен быть слышен голос профессиональных историков, учёных, обладающих соответствующими компетенциями. Они привносят в эту дискуссию объективное, взвешенное и очень уважительное отношение к своему предмету – к истории. А это и есть настоящая историческая культура, которая позволяет и государству, и обществу учиться на своей истории и извлекать из прошлого уроки. Такой подход разделяется большинством наших граждан.

Третий вывод связан с тем, что существуют деструктивные силы, которые целенаправленно пытаются разрушить нашу историческую память, чтобы расколоть общество и посеять рознь.

Именно по такому сценарию развивались события на Украине – об этом Вы уже сказали, – когда буквально на глазах одного поколения из процветающей советской Украинской республики эта республика превратилась, по сути, в диктатуру, в послушный и злобный инструмент агрессивных по отношению к России тоталитарно-либеральных режимов Запада.

Вывод третий состоит в том, что самым эффективным оружием в борьбе против исторической лжи и фальсификации является, конечно же, историческая правда, то есть твёрдые аргументы, основанные на достоверных исторических источниках. При этом нам в отличие от наших недоброжелателей ничего выдумывать не надо: Россия обладает богатейшей тысячелетней историей. Достаточно эту историю объективно изучать, твёрдо знать и достойно продолжать.

Владимир Владимирович, в качестве вопроса вот что хотел бы сказать – вопроса или даже просьбы. Недалеко от Мелитополя расположен уникальный музей, который называется «Каменная могила». Это объект и природного, и культурного наследия. Он содержит наскальные надписи древнего человека. Музею сейчас сложно. Чтобы его поддержать и сохранить, есть такое предложение, идея: сделать его филиалом федерального музея «Херсонес Таврический».

С руководством того и другого музея такая схема согласована, наше Министерство культуры не возражает. Но, чтобы ускорить этот процесс, я бы попросил Ваше поручение на мои соответствующие записки.

В.Путин: Пожалуйста, так и сделаем. Ничего здесь проще нет.

Вас хотел поблагодарить за ту работу, которую Вы проводите по линии Российского исторического общества. Я всегда исходил из того, что службе, которую Вы сегодня возглавляете, ближе Русское географическое общество, так было в своё время, исторически сложилось, но Ваша деятельность на поприще исторического общества очень востребована.

Вам большое спасибо.

С.Нарышкин: Владимир Владимирович, в нашей службе работает много выпускников исторических факультетов наших вузов.

В.Путин: Хорошо. Всем им хочу пожелать больших успехов.

Наталья Нарочницкая поднимала руку.

А.Чубарьян: Наталья Алексеевна Нарочницкая – наш известный историк. Я рад, что она с нами.

Н.Нарочницкая: Владимир Владимирович, я только вернулась из Сербии, вчера прилетела, где выступала перед общим собранием Сербской академии наук, куда меня год назад избрали иностранным членом. Я встречалась с епископом Бачским Иринеем, я выступала в Сербской матице, я провела очень много встреч и делала очень много выступлений.

Если бы Вы знали, как сербы смотрят сейчас с надеждой на Россию, как они ждут, что Россия не свернёт с этого пути, не пойдёт на компромисс, выстоит в этом экзистенциальном противостоянии – в противостоянии не только по Украине, а как Вы неоднократно говорили, это столкновение разных проектов будущего человечества, особенно христианского мира. У них история без всякого нравственного целеполагания. Мы же идём вперёд, не тащим Средние века, но с сохранением традиционных ценностей.

Я передаю Вам этот поклон от сербского народа, от сербских академиков, седовласых учёных, которые пережили отторжение Косово, распад Югославии и всё-всё-всё.

Я очень благодарна Вам, что Вы в начале своего выступления говорили о непрерывности истории, как она есть, и поэтому необходимости изучать её как единое целое. Ведь ещё Карамзин писал: «Всё это нами сотворено, а значит, наше». Наш народ пережил в течение жизни одной семьи – дед, отец, внук, меньше 100 лет, – две насильственные десакрализации исторической памяти: сначала всё до 1917-го, потом всё до 1991-го. Можно только дивиться, как же сильна ещё эта историческая память и как сильны эта сила и стремление к единению, особенно перед внешним давлением, которое всё-таки мы фиксируем сейчас.

Я, пройдя со своей семьёй опять, с внуками «Бессмертный полк», поняла, что этот величайший акт национального самосознания, который демонстрирует стихийно выросший «Бессмертный полк», говорит о том, что не хороните Россию преждевременно, наступит день, и он настал, она восстанет из мнимого гроба и потребует назад свои права.

Владимир Владимирович, об изучении, преподавании и популяризации истории буквально два слова. Я пыталась своим внукам – семь и одиннадцать лет – купить маечку с каким-нибудь русским богатырём, персонажем из русских сказок, Ильёй Муромцем. Только Бэтмен, Спайдермен, в «Детском мире» монстры всякие. Они неплохие, эти Спайдермены и Бэтмены. Они там, как правило, за хорошее выступают. Но почему этого нет?

Мы говорим о безграмотности нового поколения. Почему в детских садах заранее нет настольных игр, где бы огромная наша страна была, где можно понять масштаб территории, масштаб линии фронта, где можно узнать о Куликовской битве, о Дмитрии Донском, об Александре Невском? Это нужно делать с детского сада.

История и философия, я 30 лет бьюсь над этим, чтобы внушить всем: это кузница мировоззрения человека и питомник его идеалов. Когда мы сейчас говорим о необходимости выстоять и опереться на единство: общие исторические переживания, уважение к своей истории, вера, Отечество, честь, долг, любовь – это единое целое, что делает из народонаселения нацию, единый преемственно живущий организм с целями и ценностями. Такой нации сегодня ничего не страшно.

Конечно, я бы хотела, чтобы историческое сообщество призвало производителей игрушек, детских игр, книжек начинать это воспитание в лёгкой игровой форме с детства. Вы знаете, что делают украинцы в детских садах, вернее эти нацисты? Страшно передать. Четырёхлетней девочке говорят: «Я вырою яму и набросаю туда москалей, засыплю землёй». Ребёнок даже не понимает, что он говорит. А мы должны учить другому.

Владимир Владимирович, сербы просили передать Вам низкий поклон знаете за что? Они сказали, что нет больше страны, руководства и лидера с такой невиданной национальной государственной волей.

Мы молимся за Вас и за Вашу волю вместе с сербами.

Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо.

Что касается внешней атрибутики, она, конечно, очень важна. Но она сама по себе не будет работать, если это не будет ложиться на всю систему воспитания начиная, как Вы сказали, с детского сада.

Бэтмен известен, а какой-нибудь наш богатырь – нет. Это должно быть в мультиках, в фильмах, в литературе детской. Это нужно мультиплицировать, нужно повторять, опираться на это. В том числе и для этого – для того чтобы подтолкнуть этот процесс – мы сегодня с вами и собрались.

Вам всем большое спасибо.

Я ещё раз хочу всех поздравить с праздником и пожелать всего самого доброго.

Благодарю вас.

А.Чубарьян: Владимир Владимирович, спасибо большое.

Мы, конечно, одушевлены нашей встречей. Я думаю, что историки приложат все силы, чтобы внести свой вклад в процветание России.

В.Путин: Спасибо большое.

Всего доброго.

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > kremlin.ru, 4 ноября 2022 > № 4204281 Владимир Путин

Uniper полностью лишилась российского газа

Германская Uniper, некогда крупнейший корпоративный покупатель газа у «Газпрома», объявила о полном прекращении поступления российского газа.

Сокращение поставок, которое началось 14 июня, Uniper трактует как нарушение контрактных обязательств. «После периода перебоев в поставках разной степени поставки российского газа в адрес Uniper полностью прекращены „Газпромом“ с конца августа 2022 года», — говорится в отчете Uniper. По данным компании, «Газпром» 14 июля 2022 года информировал Uniper, что задним числом объявил форс-мажор в отношении недопоставок газа в прошлом и настоящем. Uniper посчитал это заявление необоснованным и официально отклонил его.

Летом этого года, напоминает «Интерфакс», поставки газа в Германию сократились из-за проблем с техобслуживанием компрессорного оборудования газопровода «Северный поток», что в итоге привело к его полной остановке.

Как правильно пользоваться газовым кризисом Европы

Несмотря на проблемы с поставками трубопроводного газа из России, Евросоюз все же смог заполнить свои ПХГ до нужных отметок — в среднем свыше 90%. Объемы поставок СПГ в Европу долгие месяцы были на рекордных отметках. В последние несколько недель у берегов Старого света даже скопилась очередь из СПГ-танкеров, а терминалы региона перегружены, работая на максимуме своих возможностей. При этом цена газа на TTF снизилась с почти $1800 в начале октября до $1164 к 30 октября. В течение месяца она даже опускалась до $1030, что для Евросоюза по меркам 2022-го уже можно считать небольшой ценой.

Казалось бы, вот он — переломный момент энергокризиса, когда ситуация для потребителей стала улучшаться. От поставщиков (пусть и в виде СПГ) отбоя нет, ПХГ перед началом зимы наполнены почти доверху, да и число терминалов в Европе вскоре увеличится (в ряде стран это компенсируется арендой плавучих хранилищ FSRU). И самое главное — стоимость спотового газа на рынке Евросоюза наконец снижается.

Однако у такого якобы конца энергокризиса есть очень много оговорок. Уже через несколько месяцев их будет видно намного сильнее, чем сейчас, причем они с большой долей вероятности негативно повлияют на европейских потребителей газа, впрочем, как и на российских экспортеров.

Газ есть, пока что есть

Первое что бросается в глаза на европейском рынке газа за последние полгода — чрезмерная насыщенность СПГ, что неудивительно на фоне невозможности серьезно нарастить импорт по трубопроводам из Алжира, Азербайджана, Норвегии и уж тем более России. Это объективно сделало цену углеводородов в Старом свете крайне волатильной, а у поставщиков СПГ появилось гораздо больше возможностей влиять на стоимость газа, хотя бы за счет удержания товара до тех пор, пока он не подрастет в цене. В середине октября более 35 судов с СПГ дрейфовали у берегов ЕС. К 26 октября их стало еще больше. По данным Wood Mackenzie, число судов со сжиженным газом, которые либо отгружали энергоноситель, либо стояли у берегов ЕС, составляло 61 единицу. Безусловно, одна из причин — перегруженность мощностей по регазификации в Евросоюзе, где (если считать вместе с Великобританией) работает сейчас около 20 терминалов. Однако аналитические агентства из разных стран в один голос говорят, что есть еще одна важная причина, по которой танкеры, подобно стае хищников, окружившей жертву, не выгружают голубое топливо в Старом свете.

Как справедливо отметили в BBC, в условиях резкого падения цен трейдеры предпочитают не продавать товар, а платить за простой судов возле берегов ЕС, надеясь продать газ, когда на него вырастет спрос (особенно с наступлением холодов) и начнется выборка газа из ПХГ, т. е. когда цена на TTF вновь пойдет вверх.

В итоге, сейчас Европа вроде как наслаждается избытком предложения. При этом регион из-за нехватки регазификационных мощностей (и нежелания трейдеров продавать газ по относительно невысокой цене) потребляет СПГ по принципу «бригады, передающей из рук в руки одно ведро». Танкеры, дрейфующие у берегов ЕС, держат на борту определенный запас газа, который может быть куплен европейскими потребителями. Уменьшение таких запасов «в море» будет компенсироваться приходом к берегам Европы новых судов, готовых ждать своей очереди для разгрузки. Пока что такая система, пусть и с оговорками, работает. Проблема в том, что она функционирует только при одном условии — когда трейдеры знают, что продадут СПГ в Европе дороже, чем в какой-либо другой точке планеты. Как только появится так называемая азиатская премия (спотовый СПГ станет дороже, чем в ЕС), СПГ-танкеры устремятся в Японию, Южную Корею, Китай, Тайвань и Индию, как это уже было во второй половине 2021-го. Условия для такого сценария постепенно формируются.

Сколько контракты не заключай, трейдер на цену смотрит

Если стоимость СПГ в Азии продолжит рост, то уже не будет иметь значения, есть ли регазификационные мощности у ЕС или нет. Даже если страны Евросоюза найдут деньги для аренды 25 FSRU, о чем говорилось еще в августе, это проблему не решит. ЕС может зафрахтовать хоть все 45 FSRU, которые сейчас есть в мире, но если в Азии СПГ будет стоить дороже, трейдеры направят суда именно туда (там и без FSRU приемных мощностей в достатке, и строятся новые терминалы).

«Исходя из рыночных правил игры на мировом рынке СПГ, танкеры у берегов Европы, разумеется, будут стоять лишь до определенного момента. Чтобы судам со сжиженным газом дойти до Азии, трейдерам необходимо понести довольно ощутимые затраты, особенно учитывая высокие цены фрахта. Поставщики СПГ попросту ждут, когда стоимость спотового газа на JKM станет выше цифры, в которую включена цена на европейском TTF + затраты на доставку до азиатских стран.

Такая ситуация уже не за горами. Маховики отопительного сезона только начинают раскручиваться, а значит, в Китае, Южной Корее, Японии и других юго-восточных государствах спрос будет только расти. Безусловно, увеличение потребления газа в том же Китае в этом году крайне слабое из-за пандемии, поэтому на потенциальный отток СПГ-танкеров из Старого света может повлиять погода. Если температура воздуха в Европе будет сильно ниже обычного, то есть шанс еще какое-то время удержать суда со сжиженным газом. Однако в корне это ситуацию не изменит, поскольку определенные объемы Азии в любом случае понадобятся», — рассказал в беседе с «НиК» главный директор по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Громов.

Массовое заключение долгосрочных контрактов между европейскими покупателями и поставщиками СПГ, включая тех, что везут грузы из США, — это не панацея. Во-первых, свободных объемов на рынке газа практически нет. Он либо уже законтрактован, либо трейдеры специально хотят оставить резерв для операций на споте. Во-вторых, как справедливо напомнил Алексей Громов, в этом году уже было несколько прецедентов, когда даже контракт не был гарантией поставок.

«Индия, Бангладеш, Пакистан — все они хорошо прочувствовали на себе этот опыт. Цена спотового СПГ на европейском рынке в определенные недели и даже месяцы этого года становилась такой, что трейдерам было выгоднее нарушить условия контракта с азиатскими покупателями, выплатить им неустойку, зато в итоге развернуть танкер в сторону ЕС и выгрузить энергоноситель там. Где гарантия, что-то же самое не произойдет с европейскими потребителями, если они заключат контракт, а стоимость углеводородов в Азии окажется намного выше, чем выплата штрафа?

Более того, поставщиков СПГ все больше будут отталкивать различные инициативы ЕС по ограничению цен на газ. Механизм еще не приняли, он до конца не оформился (то ли динамический потолок, то ли коридор), но его на 100% в Евросоюзе не отвергли», — поделился мнением эксперт.

Все это говорит о том, что для поставок СПГ из США сегодня созданы идеальные условия — рынки сбыта всегда наготове. Если есть азиатская премия, СПГ из Америки направляется в Азию. Если ее нет, то можно продать газ в ЕС, где из-за проблем с трубопроводами сжиженный газ теперь готовы покупать всегда. По мнению Алексея Громова, ситуация может несколько измениться после 2026 года, когда Катар значительно нарастит экспортные мощности СПГ и займет доминирующую роль на рынке. Однако в любом случае газу из США сегодня явно комфортнее на европейском рынке, чем несколько лет назад, поскольку оттуда выдавливается РФ, а другие поставщики трубопроводного газа, в силу слабого инвестирования и ряда других факторов, тоже не способны серьезно нарастить экспорт.

СПГ из США себе покупателя найдет

Предположения о том, что Евросоюзу без российских трубопроводов «Ямал-Европа», «Северный поток» и «Северный поток-2», а также из-за снижения объемов прокачки по украинской ГТС, не хватит газа, а весь регион погрузится в холод и темноту, оказались частично неверными. С оговорками, с небывалыми для европейских покупателей расходами, но хватило. Да, с лета 2022-го объемы импорта газа в Евросоюзе (если считать еще и Великобританию) все же несколько отставали от показателей 2021-го, но не настолько, чтобы можно было говорить о тотальном дефиците.

Другой вопрос, что в ЕС из-за такого перехода на СПГ, следовательно, возросших трат на более дорогой энергоноситель, стремительно дорожают счета за коммунальные услуги и, что более опасно для экономики, падают объемы производства в промышленности. В конце октября исследователи из Берлинского центра устойчивого развития Школы Херти пришли к выводу, что в сентябре этого года немецкая промышленность на одну пятую сократила спрос на газ. По данным Eurostat, объемы производства в ФРГ в июле и августе сократились на 0,3% и 0,5% соответственно, уменьшение потребление газа на пятую часть в сентябре, очевидно, сократит работоспособность немецких заводов этой осенью еще сильнее.

Примерно такая же картина по всему ЕС. Более того, в отдельных отраслях дороговизна газа заставляет предприятия почти полностью останавливать свою деятельность. К примеру, судя по отчетам Fertilizations Europe, к августу 2022-го высокие цены на природный газ привели к приостановке 70% производственных мощностей аммиака в Европе. В целом же, мощности по производству удобрений в Европе сократились на две трети. Есть проблемы и в других секторах, начиная от автомобилестроения, заканчивая фармацевтикой.

Но это не особо беспокоит поставщиков СПГ из США. Для экспорта сжиженного газа из Америки даже «сжимающегося» за счет экономии на энергоносителях европейского рынка вполне достаточно. Главное, что на нем становится на одного важного конкурента — России — меньше. Кстати, доля энергоносителей из Соединенных Штатов в еврозоне продолжает увеличиваться. В сентябре, по данным Refinitiv Eikon, почти 70% всего американского экспорта СПГ направлялось именно Европу.

Производители сжиженного газа в США не связывают себя серьезными обязательствами с европейскими покупателями. В 2022 году производители СПГ из Америки подписали контракты на поставку более 35 млн тонн СПГ в год. Подавляющая часть компаний, с которыми были заключены долгосрочные контракты, — это потребители из Азии, а не из Европы.

Благодаря этому производство СПГ в США отлично развивается, уже увеличив мощность за счет:

6-й очереди на Sabine Pass;

18 новых среднетоннажных линий сжижения на Calcasieu Pass;

увеличению мощностей на Corpus Christi LNG.

У компаний есть стимул развивать процесс и дальше. Cheniere Energy приняла окончательное решение по расширению мощностей СПГ-завода Corpus Christi на 10 млн тонн в год к 2025 году. Venture Global намерена заняться первой фазой проекта Plaquemines LNG с мощностью в 12 млн тонн в год. Есть и другие проекты. Безусловно, на их реализацию уже сегодня негативно влияет повышение ключевой ставки ФРС, что удорожает кредиты для компаний в нефтегазовом секторе США, которые привыкли работать в более благоприятных условиях. Однако это уже вопрос отдельный, касающийся экономики непосредственно самих Соединенных Штатов. Важно, что у производителей СПГ есть уверенность в наличии рынков сбыта.

России нужен «план Б»

С трубопроводным газом, который Россия традиционно направляла в Европу, в целом, все понятно. Заместить европейский рынок, куда ежегодно уходило примерно 150 млрд кубометров, в данный момент за счет только азиатских покупателей у «Газпрома» не выйдет. Банально не хватает инфраструктуры для таких объемов прокачки, да и ряд ресурсных баз, которые используются сейчас для экспорта на Запад, не предполагалось задействовать для поставок на Восток.

Готова ли РФ компенсировать эти проблемы за счет увеличения экспорта СПГ? С одной стороны, положительная для Москвы тенденция есть. Поставки российского сжиженного газа в Европу увеличились на 15% за первые восемь месяцев 2022 года по сравнению с аналогичным периодом 2021-го. В конце октября представитель Еврокомиссии Тим Макфи сообщил, что за три квартала 2022 года ЕС получил из РФ 15 млрд кубометров газа в виде СПГ. Это при том, что за весь 2021-й Россия отправила в Евросоюз около 10,6 млрд СПГ.

С другой стороны, это слишком небольшие объемы, которые не заменяют максимальную мощность любого из «Северных потоков». В 2021 году Россия экспортировала 251 млрд кубометров, из которых на долю СПГ пришлось около 41 млрд. Превратить за год или два эти 41 млрд, скажем, в 100 млрд, компенсируя потери на европейском рынке — задача трудновыполнимая. Особенно в условиях санкций и постепенного дистанцирования от России европейских и американских компаний, чьи технологии сегодня важны для нефтегаза РФ.

«Многое упирается еще и в вопрос, не запретят ли страны Европы поставки российского СПГ на свою территорию. Пока что о прекращении закупок сжиженного газа у РФ с 1 января 2023-го заявила только Великобритания. Но, учитывая нынешнюю политическую турбулентность, не исключено, что ее могут продублировать и страны Евросоюза. Да, сейчас некоторые из них серьезно увеличили импорт СПГ из России — достаточно посмотреть на ту же Бельгию или Испанию. Но где гарантии, что ради политических целей они от этого не откажутся через год-два? В 2023 году серьезного прироста экспорта СПГ у РФ не предвидится. А вот еще через год рост может постепенно начаться, но только при условии решения целого спектра проблем», — считает эксперт ФНЭБ и Финансового университета Станислав Митрахович.

В первую очередь, считает эксперт, российские компании должны получить в свое распоряжение технологии крупнотоннажного сжижения газа. Пока что компании, каждая по отдельности, пытаются решить этот вопрос, хотя в идеале это мог бы быть национальный проект. В любом случае, это займет как минимум 3-4 года. Затем надо решать вопрос с наличием СПГ-танкеров, постройка которых напрямую зависит от сотрудничества с южно-корейскими верфями, поскольку та же «Звезда» в одиночку, с нуля создать в кратчайшие сроки такой флот не в состоянии.

«Если эти проблемы будут решены, то к 2030 году, возможно, РФ сможет нарастить экспортные мощности СПГ даже кратно. Другое дело, что к тому времени увеличат экспорт и США с Катаром. Более того, в ЕС, если нынешний внешнеполитический вектор не изменится, может серьезно сократиться потребление по причине снижения производства в регионе. При таком раскладе на европейском рынке дополнительный газ — в виде того же российского СПГ — может попросту оказаться ненужным. В таком случае у компаний из РФ есть смысл направить потоки в Азию, особенно в КНР, где всегда есть спрос на такой энергоноситель», — заключил Станислав Митрахович.

В итоге пока у российского нефтегаза нет гарантированного «плана Б», способного в полной мере и без потерь заменить европейский рынок, на котором теперь комфортно себя чувствует СПГ из США. Более того, с азиатскими потребителями голубого топлива у производителей СПГ Катара и США долгосрочные контракты по объемам намного серьезнее, чем у того же НОВАТЭКа или дочек «Газпрома».

Конечно, это не значит, что РФ следует спокойно «сдавать» все рынки. Даже в разгар холодной войны, когда между СССР и европейскими странами отношения явно оставляли желать лучшего, удалось построить и запустить магистраль «Уренгой — Помары — Ужгород».

Впрочем, тогда у США и других стран не было возможности предложить европейским потребителям альтернативу. Именно поэтому России — параллельно борьбе за рынок ЕС — следует более плотно заниматься вопросами увеличения внутреннего спроса на газ.

Замглавы «Авилона» Олег Шамба: «Сегодня невозможно найти на рынке новую машину дешевле миллиона»

Олег Шамба рассказал, доступны ли новые европейские, корейские и японские машины для тех, кто за ценой не постоит, и о том, что россияне еще не знают о китайском автопроме

Заместитель генерального директора автодилера «Авилон» Олег Шамба дал интервью Business FM. С ним беседовал главный редактор радиостанции Илья Копелевич.

Олег Шамба — заместитель генерального директора автодилера «Авилон», одного из крупнейших в стране, член совета Ассоциации автодилеров. Мы будем говорить о машинах, это тема, которая стала безумно динамичной в последнее время. Скажите, пожалуйста, машины в данный момент дорожают или дешевеют?

Олег Шамба: В данный момент они дешевеют.

С какого момента они дешевеют и насколько?

Олег Шамба: Давайте про динамику с самого начала, а начало — это февраль 2022 года. Возникла некая паника среди покупателей, клиентов, особенно после заявления некоторых производителей о приостановке поставок автомобилей. После этих сообщений цены на эти автомобили резко пошли вверх. Этот момент был самый истеричный — март-апрель 2022 года. Дилеры поняли, что машины они больше не получат, что они должны жить с тем, что у них есть на складах, и в один день все резко подняли цены.

Сколько на пике стоил Mercedes Е-класса или Audi A6?

Олег Шамба: Около 7,5-8 млн рублей.

Они продавались в тот момент по этой цене?

Олег Шамба: Да, продавались, особенно дорогие машины. Цена продажи, то есть реальных сделок по Mercedes-Benz G63 AMG — это всеми любимый Gelandewagen — была 40 млн рублей. Я думаю, что сегодня это около 30 млн рублей.

Упомянутый Mercedes Е200 с 7,5 млн рублей до скольких понизился сейчас?

Олег Шамба: Стоит 5 млн рублей.

Этот ажиотажный спрос особенно на дорогие автомобили, особенно по таким ценам, эта маржа досталась именно автодилеру?

Олег Шамба: Да.

Что изменилось к осени, почему цены пошли вниз?

Олег Шамба: Были этапы. Стало понятно, что машин здесь не хватает, резко активизировались перекупы, собирали деньги с покупателей, которые боялись никогда не купить машины, брали предоплату, покупали машину в условной Германии, Франции, где-то еще и везли их в Россию. До 50 тысяч евро нормально еще проходили, более 50 тысяч евро завозили через третьи страны, и таким образом тоже подняли рынок перекупских машин, то есть это неофициальные дилерские сети. Ажиотаж был в апреле и мае.

Перекупские машины продавали в основном через объявления или через дилеров?

Олег Шамба: И так, и так. Дилеры тоже ошибаются, и дилеры на фоне этой истерии на рынке стали дорого покупать машины, а люди стали дорого их продавать, то есть машины были и те, которые привезли через перекупы, и те, на которых народ ездил, он понимал, что я могу сейчас дорого отдать свою машину.

Поездил три года и продам дороже в полтора раза, чем купил три года назад?

Олег Шамба: Дилеры думали о том, что же они будут делать, поэтому считали, что надо эти машины брать, дешевле они точно не будут. Сейчас заканчивается ситуация, когда дилер перестает продавать те выкупы, которые он сделал весной, не в минус себе. В сентябре-октябре цены стабилизировались. Объясняется разными факторами. Первое — дилеры наладили параллельный импорт в июле или в августе, когда вышел список Минпромторга, и они решили: прекрасно, сейчас не только «Мерседес-Бенц РУС» или «БМВ Русланд Трейдинг» может ввозить автомобили, но и каждое физическое и юридическое лицо. Нам сказали: окей, вы можете ввозить машины, то есть таким образом устраняем препятствие в виде прав обладателя на товарный знак, но сертификат никто не отменял, то есть вы должны предоставить документ о том, что данная модель автомобиля, если вы юрлицо, к физлицам это не относится, должна официально в России пройти все необходимые процедуры и получить одобрение типа транспортного средства. Владельцами, держателями этих одобрений типов транспортного средства являлись импортеры. Они понимали, что дилеры в тяжелой ситуации, поэтому дилеры выпрашивали у официальных импортеров, которые все еще существуют, юридических лиц, письма о том, что «Мерседес-Бенц РУС» разрешает компании «Авилон» импорт автомобиля по ОТТС, по одобрению типа транспортного средства, номер такой-то. Когда поняли, что бизнес сталкивается с проблемой, что он все равно не может ввезти автомобили на юридических лиц, создали процедуру получения заключения НАМИ [центр автотехнической группы] на единичные транспортные средства для юрлиц. Сегодня по параллельному импорту можно ввозить автомобиль, который соответствует сообщениям и нормам предписания, действующего в России. Вопрос решен, сейчас можем постепенно переходить к теме того, что склады тех машин, которые были поставлены в Россию до февраля или до остановки поставок в страну, постепенно тают, и нужно думать, как их пополнять. Что сделали мы, как, в общем-то, и все? Некоторые автомобили везем по схеме параллельного импорта на юридическое лицо. Знаю, что некоторые играли в эти игры: ввезти на физлицо, потом физическое лицо продает юрлицу.

Ставит на продажу.

Олег Шамба: Или ставит на комиссию. Но мы в эту игру не играли и очень рады этому, потому что потом возникал вопрос: машины растаможивались не в России, а в Казахстане, Кыргызстане, Белоруссии. Как они были растаможены, неизвестно, часто не уплачивался утилизационный сбор, это все понимали, и я думаю, что это где-то еще может аукнуться.

Владелец может, покупая сейчас, проверить, если это машина, пришедшая по параллельному импорту?

Олег Шамба: Да, он может потребовать все документы, но я сомневаюсь, что ему предоставят, потому что хотя машина-то чистая, а вы уплатили налог?

Какой документ должен быть на утилизационный сбор, люди просто понятия не имеют о таком?

Олег Шамба: Должна быть таможенная декларация на уплату утилизационного сбора, должны быть отметки в ПТС о том, что он уплачен.

В ПТС есть такая отметка?

Олег Шамба: Да, но дело в том, что, например, будет написано, что утилизационный сбор уплачен, а, может быть, он уплачен по белорусской формуле.

ПТС выдан российским органом?

Олег Шамба: Естественно, это электронный ПТС, выданный российским органом, где по декларации был уплачен утилизационный сбор. Это бюрократическая машина, которая не вникает в нюансы. Потом на основании этого ПТС ГАИ поставили машину на учет, а потом однажды ФНС проверяет автомобили, как по ним были уплачены налоги. Вдруг выясняется, что по данному номеру VIN не была произведена доплата утилизационного сбора, потому что утилизационный сбор в Белоруссии и в России могут быть разными вещами, в России это локальный налог.

Какая это примерно сумма денег, чтобы люди понимали?

Олег Шамба: 250-400 тысяч рублей.

Меня бы это очень насторожило при покупке автомобиля, тем более сложно проконтролировать. В любом случае вползать в суды и ответственности, искать виноватых тоже не хочется.

Олег Шамба: Никому не хочется, поэтому я и говорю, что схема очень шаткая, тем более мы за 10-15 лет привыкли к совершенно цивилизованному бизнесу, перекупов, которые покупали машины в Германии, особенно если мы говорим про новые, практически не было, они могли привозить только дефицитные машины. Все привыкли к тому, что все официальное, белое и пушистое, и те документы, которые тебе дали, все миллион раз проверены. Получается, умирают одни и появляются новые правила игры. Но если автомобили ввезены и растаможены на юридических лиц в РФ, то таких рисков нет, их просто не может быть, потому что тут совершенно официальный канал поставки.

То есть если первичный ПТС выдан на юридическое лицо, тут можно спать спокойней?

Олег Шамба: Вообще можно.

Этот параллельный импорт, европейские автоконцерны, несмотря на то, что никакой пакет санкций не запрещает продавать машины ниже 50 тысяч, но официально не продают. Тем не менее они видят, что эти автомобили уходят параллельным импортом, то есть закупают в салон где-нибудь в Германии, потом переправляются, как они на это смотрят?

Олег Шамба: Официально любой производитель скажет, что все поставки, в том числе опосредованные, в том числе через перепродажу запрещены.

Санкциями не запрещены до 50 тысяч, а это большая часть ассортимента.

Олег Шамба: Смотрите, я уже сказал, что производителями была предпринята такая политика, что не поставляют никакие машины. Представьте себе ситуацию, что есть официальный дилер Mercedes-Benz в Германии, он покупает машину у завода, у компании-дистрибьютора, и далее приходит к нему россиянин.

Может, и не россиянин.

Олег Шамба: Может быть, разница есть. Кому он ее продаст? Если он продаст ее словенцу, а тот продаст ее русскому, проблемы в этом нет, потому что тут цепочка не отслеживается. Но если дилер продаст российскому физическому или юридическому лицу, то он нарушает политику компании. Это уже не вопрос санкций и уголовный, он нарушает политику компании. Им всем написали письмо — русским не продавать. Такие письма получили дилеры и дистрибьюторы в Казахстане, в Кыргызстане, о том, что они не имеют права, будучи официальным представителем, продавать автомобили в Россию.

На сколько процентов такой параллельный импорт, как минимум через третьи руки, может восполнить то, что было? Я не знаю, когда был лучший год, вроде как после 2018 года идет сокращение. Как привести к балансу?

Олег Шамба: Это невозможно. Если мы говорим о каком-то проценте, то это максимум 10% от того объема, который поставлялся, еще есть ограничение по платежам за границу. Мы-то готовы за границу платить, не все страны принимают деньги.

Опять же через цепочку...

Олег Шамба: Чем больше ступенек в цепочке, тем она дороже, иногда доходит до такого, что машину становится невыгодно купить, потом продать в России.

С учетом двух-трех перепродаж, цепочки банков, через которые надо довести деньги до изначального продавца, примерно во сколько раз машины, привезенные по параллельному импорту, стали дороже, без маржи?

Олег Шамба: Каждую машину надо считать отдельно, 3% за банковский перевод, это нормально, это даже очень дешево. Дальше проблема в банке Германии, чтобы эти деньги были зачислены на счет, они же из России пришли, это ужас, поэтому сегодня даже дешевле ездить с пакетами как в старые времена, если провезешь, потому что нельзя брать больше 10 тысяч евро. Каждый человек, который поучаствовал в цепочке, тот же условный словенец, который купил машину, он попросит свои 400 евро, транспортная компания, которая отвезет словенца, чтобы не палить продавца, тоже попросит 100-200 евро за это и так далее.

Это одно и то же. Сейчас нам рекомендуют не использовать ненужных иностранных слов. Перекупы ничуть не хуже, это и есть ресейлер.

Олег Шамба: Даже лучше, чем ресейлер, потому что это лучше отражает суть бизнеса, он не ресейлер, он перекуп. Перекупы сегодня столкнулись с тем, что у них высокие косты, они дорого купили машины в свое время. Сегодня уже практически нет клиентов, которые готовы давать им деньги под заказ, то есть я даю тебе предоплату 30%, ты мне находишь машину в Германии, проходишь через эти все цепочки, привозишь, я тебе плачу остальное, сделан бизнес. Теперь покупатель говорит так: нет, парень, вот деньги, вот машина в России уже. Спасибо перекупам, что они выровняли цены на автомобили в салонах у дилеров. То есть здоровая конкуренция нашла баланс цены между перекупом и официальным дилером или просто дилером уже теперь, и сегодня баланс установился.

На рынок начинают мощно поступать китайские машины, потому что понятно, что европейские будут стоить в России очень дорого, их будет мало, мы понимаем, что нам надо приспосабливаться к китайским машинам, и вот теперь их цена?

Олег Шамба: Китайцы молодцы, как только случилось поднятие цен после февраля в салонах на европейские, американские и японские автомобили, китайцы тут же официально подняли свои прайс-листы, потому что они тоже думали о том, что если не будет машин, то [россияне] будут покупать китайские машины. Но немного просчитались, поэтому, начиная с весны, у китайцев идет постоянное снижение цены на автомобили.

Китайцы пока что в этом году продали меньше, чем за прошедший год, хотя, казалось бы, у них не осталось тут конкурентов, а раньше их доля-то была невелика.

Олег Шамба: Да. Очень дорого, клиент еще не готов психологически. Во-первых, он еще понимает, что можно купить какие-то европейские, подержанные, он не готов за китайский бренд платить такие деньги. Я ничуть не умаляю достоинство китайских брендов, я серьезно говорю, это прекрасные машины, Китай сделал такой рывок. Мы стали интересоваться Китаем задолго до всех этих операций, ограничений, мы впервые, я помню, стали заниматься изучением китайского автопрома летом 2021 года. Там же колоссальное количество не только моделей и брендов, но и колоссальное количество самих производителей. В России есть Geely, а у них же есть еще Lynk&Co, ZEEKR, Geometry и Maple. Это подбренды, но они продаются под своими брендами, это как BMW и BMW M, Mercedes и AMG — разные вещи. Вот они так же примерно работают. Многие бренды еще не везут в Россию, и мы как раз, забегая вперед, понимая, что вряд ли в ближайшее время будет альтернатива, мы думаем о том, чтобы постепенно привозить сюда дорогих китайцев.

То есть сейчас пока не очень дорогие продаются за дорого, да?

Олег Шамба: Да. Но здесь, наверное, вопрос привыкания к цене, всегда есть реакция рынка. На самом деле, никто же не вспоминает о том, что машины в России до всех известных событий стоили дешевле, чем в Европе. А сейчас постепенно рынок приучается к тому, что, оказывается, китаец начинается не от миллиона, а от 2 млн рублей. Lada Vesta в нормальной комплектации уже стоит 2 млн рублей. Сегодня невозможно найти на рынке новую машину дешевле миллиона, а до всего этого можно было найти китайцев и российские. Китайцы поняли, что за деньги не берут, поэтому цены стали снижать и снижают пока последовательно, начиная с весны, то есть резко пошли вверх — рухнули продажи, они стали снижать цены. Я думаю, что найдется баланс, когда они поймут, что они такое количество готовы продавать в России и за такие-то деньги. У них есть пространство для игры по цене, несмотря на дорогую логистику, высокие импортные пошлины, акцизы и налоги, которые надо платить при ввозе в Россию. У них есть пространство для того, чтобы снизить цену, но для этого нужны объемы. Судя по последним событиям, не только в России, а прежде всего в Китае, 20-й съезд Компартии, судя по первым шагам, которые мы видим, китайцы дали зеленый свет на поставки автомобилей в Россию, потому что у них были очень серьезные опасения по поводу продолжения. Странно звучит, да, у Китая опасения по поводу бизнеса в России, они боялись вторичных санкций, они для них очень серьезны. Не могу сказать, что их наказали бы или не разрешили бы продавать машины в Европе, а им бы усложняли жизнь поставкой компонентов, представлением, продлением прав.

Как интересно, никто не вводил санкции на автомобили нелюксового сегмента, вплоть до китайцев, которые ни в каких санкциях не участвуют. Вторичные санкции до сих пор по природе выводились за то, что ты Mercedes за 50 тысяч долларов купил и перепродал, за это вторичные санкции, за что ты перепродал подсанкционный товар. Все равно они чего-то боялись, но теперь перестали.

Олег Шамба: Есть дорогие китайские автомобили, лучшие дорогие китайские машины — электрические. Кстати, месяц назад компания BYD по продажам электромобилей обогнала Tesla.

По количеству или по цене?

Олег Шамба: По количеству, машины премиум-класса.

Премиум, а сколько они стоят?

Олег Шамба: Они стоят примерно как Tesla в Китае.

В Китае, а больше они, наверное, нигде?

Олег Шамба: BYD сейчас не поставляется в Россию, это частная компания, и в ней большая доля акций у американских инвесторов, которые вложили.

Это значит, мы пока ее не увидим.

Олег Шамба: Вопрос, насколько для компании BYD сейчас опасно начать поставки в Россию. Я думаю, что они все еще взвешивают и думают. Они сейчас активно вышли на Европу, парижский автосалон, там был какой-то звездопад китайских брендов, электрических автомобилей. Для Европы это событие, потому что Европа даже японцев-то не очень покупает, а тут в Париже куча китайских брендов, огромный интерес, особенно к BYD. Но с одним дорогим, премиальным брендом уровня Mercedes, BMW мы уже работаем. Его преимущество, наверное, в том, что это госкомпания. Я думаю, что это, наверное, будет не самая первая ласточка. Первая ласточка — это всем известный распиаренный бренд Evolute, российский автомобиль, который производится в Липецке, компания «Моторинвест». Опять же, никто особо не скрывает, что пока это китайские технологии. Понятно, какая это модель китайского автомобиля. Но, кроме Evolute, эта же компания «Моторинвест» занимается дистрибуцией бренда Voyah, а эта машина дорогая, она сейчас стоит в салоне около 8 млн рублей, либо гибрид, либо электричка. И качество там очень высокое.

Рынок вторичных автомобилей, наверное, сейчас в разы выше, чем новых. Опять же жуткая волатильность на рынке, цены взлетают, падают обратно, в какой фазе сейчас они находятся?

Олег Шамба: Сейчас они стабилизировались и на вторичном рынке, и на рынке новых автомобилей, сейчас такой момент.

Но все равно посмотришь на «Авто.ру», шок и космос по сравнению с тем, что было.

Олег Шамба: Нет, забыли, что еще были сентябрьские события, мы про них не говорили.

Во время сентябрьских событий они падали вроде.

Олег Шамба: На рынок выкинули очень большое количество машин, и недешевых. Кто-то анализировал, сказали, что так интересно, столько BMW появилось вдруг, то есть мы примерно можем оценить, кто уезжал, какая прослойка.

Владельцы каких машин, вторичная Lada Granta не выбросилась на рынок?

Олег Шамба: Да-да, то есть тоже повлияло. Я стараюсь объективно оценивать, мне кажется, сейчас более или менее стабилизировались цены, но есть фактор, похоже, что буквально три-пять дней, чуть-чуть начинается оживление, до этого было резкое падение спроса по новым автомобилям, по подержанным автомобилям. То есть то, чего дилеры боятся больше всего. Они могут решить проблемы, где купить, по каким ценам, как привезти, преодолевая кучу препятствий, но что они не могут сделать — заставить людей покупать машины по ценам, которые уже тоже становятся объективными. Ты уже не можешь купить машину дешевле за границей. И сейчас все очень испугались: покупать машины дальше? То есть дилеры будут покупать в Китае машины, забываем про поток из Европы, Америки, Мексики. ОАЭ — это перевалочный пункт, Турция не тема, потому что там сложная система налогообложения. Многие уже побежали в сторону Китая, потому что в Китае можно купить то, что производится в Китае, и часто это не китайские бренды, а Toyota, Mazda, Volkswagen, Audi, Mercedes, Land Rover, это все производится в Китае для китайского рынка. Эти машины интересны, потому что их можно купить через импортно-экспортные компании, которые в Китае прекрасно работают, там есть свои технологические сложности, что нельзя экспортировать новую машину, поэтому ее продают компании-посреднику, она ее ставит на учет, на регистрацию в Китае, снимая через неделю с учета, и дальше может вывозить. Все побежали туда и были готовы покупать большой объем, но сейчас, как я уже начал говорить, спрос упал, и все такие: сколько машин купить, 300 или тысячу, или, может быть, пять тысяч. Купишь пять тысяч, каждая машина будет стоить дешевле на единицу. Привезу я пять [тысяч] машин, а дальше что? Их никто не купит. Пока ищется равновесие. Нужно понять на сегодняшний день, это ситуация последних дней, что будет со спросом.

Если будет куплено пять тысяч, а не 300, какова будет цена, потому что, конечно, когда машины, которые до пандемии условно стоили миллион рублей, сейчас они стоят чуть ли не 3 млн рублей, доходы населения, безусловно, не выросли.

Олег Шамба: Накладные расходы такие, что когда мы говорим про цену на китайский автомобиль, стартуя от 2 млн рублей, это цена, ниже которой все будет ниже себестоимости, поэтому никто не будет так продавать.

То есть ниже 2 млн рублей уже рассчитывать не стоит?

Олег Шамба: Да.

А дальше математика не знает, сколько людей смогут все-таки покупать машины по ценам в два раза выше, чем это было до начала событий?

Олег Шамба: Да, еще из Китая не все машины купишь, они на китайском языке, и не все можно перепрошить. Или мы все выучим китайский, будем понимать, что написано иероглифами на мониторах.

Это, наверное, тоже временная проблема, потому что то, что там госконтроль, у которого будут белые контракты, сделают с русским языком. Наверное, в конце концов, эта доля вырастет.

Олег Шамба: Да, мы не отметаем официальные поставки, которые идут в Россию с заводов. Haval, Chery, Geely, Changan, FAW — все серьезные компании, занимаются серьезной дистрибуцией. Это все будет, и как вы любите говорить, как у классиков, спрос определяет предложение.

Дешевле 2 млн рублей не будет, а машины, которые равноценные машинам премиум-класса, видимо, будут по 5 млн рублей, будучи китайскими, да?

Олег Шамба: Нет, китайские машины премиум-класса, если мы говорим премиум, это для нас BMW, Mercedes, Audi. Начиная от пятерки BMW, шестерки Audi. Китайский премиум будет стоить, я думаю, от 6 млн рублей, потому что сегодня самый премиальный из официально присутствующих, если мы Voyah не берем, которая только пришла, это Exeed, бренд, которого в Китае не существует. Он называется CheryExeed, в одно слово. Для России сделали Exeed отдельно, потому что хотели показать премиальность этой линейки. Вот они, наверное, самые дорогие сейчас, но это не Mercedes и не BMW.

О тех, которые как Mercedes и BMW, мы еще не знаем просто.

Олег Шамба: Мы еще не знаем, да.

Илья Копелевич

Россия. Китай. Германия. ЦФО > Авиапром, автопром. Транспорт > bfm.ru, 3 ноября 2022 > № 4205910 Олег Шамба

В Россию по параллельному импорту завезли Mitsubishi Xpander, Volkswagen Multivan T7 и Suzuki Ciaz

Инспекцию предложений автодилеров в нескольких городах России провел портал Autonews. Машины там продаются официально, но они ограничены в гарантии и постпродажном обслуживании

Портал Autonews узнал, какими машинами торгуют в России по параллельному импорту. Эти модели, в основном, непривычны российским водителям. Среди них — вьетнамский Mitsubishi Xpander и его конкурент из Индонезии Toyota Rush по цене 2-2,5 млн рублей.

Есть более экстравагантные варианты. Например, микроавтобус Volkswagen Multivan T7 за 9 млн или Suzuki Ciaz, прямой конкурент седанов Kia и Hyundai Solaris, — за 2 млн. Корейцев в комплектации выше базовой продают на полмиллиона рублей дороже.

Вот как этот список оценивает ведущий телеграм-канала «Авто-Телеграм» Дмитрий Баринов:

«Сейчас дилеры фактически проводят эксперименты, изучая реальный спрос, они привозят по схеме параллельного импорта и совсем бюджетные, как мы видим, машины, очень примитивные, древние модели вроде того же Mitsubishi Xpander, и довольно современные электрокары, такие как, например, Volkswagen ID.X. Если говорить о представленном списке Autonews, то большинство моделей мне кажутся совсем неподходящими для России, например, Volkswagen Multivan, микроавтобус, за 9 млн рублей, получается очень дорого. Спрос однозначно будет минимальным, потому что из Южной Кореи можно привести аналогичную модель от Kia или Hyundai в два раза дешевле. То же самое касается и городского кроссовера Toyota Corolla Cross. Эта модель могла стать у нас настоящим бестселлером, но при одном условии — если бы ее продавали за 1,5-2 млн рублей, но дилеры просят за нее больше 3,5 млн. Это уже абсурдная цена, невероятно дорого за обычную народную машину, которая на многих рынках стоит 25 тысяч долларов, а у нас получается почти 60 тысяч. Наверное, более или менее адекватной можно считать цену еще одной народной модели — это Volkswagen Bora, там как раз получается около 2 млн рублей. Вообще, я считаю, что ожидать заметного снижения цен на автомобили, поставляемые в Россию по параллельной схеме, точно не стоит, здесь не нужно строить иллюзий, потому что это по сути кустарный способ с довольно серьезными издержками из-за сложной логистики. Если у вас нет возможности или желания переплачивать эти 30%, можно самостоятельно привезти машину из Японии, Эмиратов или той же Южной Кореи».

В России авто завозят параллельным импортом с весны. В списке Минпромторга — почти все известные российскому водителю автоконцерны. Но модели бывают абсолютно новые. Например, гибридный электрокар Hyundai Ioniq 5 или электрический кроссовер Volkswagen ID.6.

Покупая машину, ввезенную по параллельному импорту, следует помнить о некоторых рисках, отмечает автоэксперт Артем Бобцов:

— Машины по так называемому параллельному импорту везут в принципе сейчас отовсюду. В то же время для многих рынков производители глобальных корпораций делают достаточно уникальные автомобили. У нас, например, очень популярны дешевые седаны типа Kia Rio и Hyundai Solaris, которые в принципе в мире популярны только в Китае, при этом машины делали вообще только с прицелом на Россию. Собственно, поэтому такую же экзотику в некотором роде можно встретить в России теперь из любой другой страны.

— Если они продаются у тех же дилеров, это полностью официальная продажа?

— Да, это продажа официальная с точки зрения того, что между вами с дилером заключается стандартный договор купли-продажи, соответственно, дилер как продавец несет соответствующие обязательства по закону о защите прав потребителей, если был товар некачественный или вы не можете им пользоваться по назначению и так далее. Но, конечно, углубленные гарантийные обязательства, которые раньше все автопроизводители давали на машины, которые продавали в России, вы не получите. Опасаться можно серьезной поломки либо выхода из строя каких-то серьезных агрегатов, например, раздаточной коробки, полный привод, трансмиссия — такие агрегаты, у которых, во-первых, запчасти достаточно громоздкие, во-вторых, их в любом случае нужно будет везти под заказ, с этим есть определенные сложности, поскольку сейчас в России, в общем, логистика затруднена. Вот к этому надо быть готовым.

По мнению экспертов, многие автомобили, ввезенные по параллельному импорту, в России не приживутся. К тому же, у каждого автодилера будет свой список условий по дальнейшему обслуживанию авто, ведь официальной гарантии от производителя не будет. Например, может быть снижен гарантийный срок — сейчас для таких машин он составляет обычно два года или 75-100 тысяч километров пробега. Список деталей для гарантийного ремонта также может быть серьезно урезан.

ART-XC следит за Солнцем

Телескоп на борту обсерватории «Спектр-РГ» начал второй год наблюдения космической погоды в точке Лагранжа L2.

Телескоп ART-XC им. М. Н. Павлинского в составе обсерватории «Спектр-РГ» успешно работает на орбите в точке либрации L2 уже более трех лет. Кроме важных астрофизических результатов, полученных об объектах дальнего космоса, телескоп способен отслеживать радиационную обстановку вблизи своей траектории. Благодаря тому, что обсерватория вращается вокруг точки Лагранжа L2, которая находится примерно в 1,5 миллиона километров на линии «Солнце–Земля» в сторону от Солнца, появляется уникальная возможность исследовать радиационную обстановку вблизи так называемого «хвоста» магнитосферы Земли. В результате взаимодействия заряженных частиц солнечного ветра и магнитосферы Земли образуется сложная конфигурация обтекания и захвата плазмы солнечного ветра. В частности, с ночной стороны магнитосфера Земли вытягивается, образуя магнитный хвост, в районе которого и находится обсерватория «Спектр-РГ».

Во время повышенной солнечной активности происходят корональные выбросы вещества. Они могут достигать окрестности Земли и деформировать магнитосферу, в том числе, вызывать возмущения магнитного «хвоста», значительно повышая поток частиц солнечного ветра в области нахождения обсерватории «Спектр-РГ» и других космических аппаратов.

Телескоп СРГ/ART-XC им. М. Н. Павлинского обладает уникальными чувствительными детекторами для регистрации рентгеновского излучения, и заряженные частицы являются для него вредным фоном. Поэтому разработчики телескопа приложили много усилий для регистрации и последующей «выбраковки» таких событий, связанных с попаданием в детекторы заряженных частиц. Как оказалось, это можно использовать и для того, чтобы следить за «космической погодой».

Почти год назад, 28 октября 2021 года, после 19:00 мск детекторы телескопа ART-XC зарегистрировали четырехкратный рост фона, который был вызван серией солнечных вспышек. После этого события было принято решение создать монитор радиационной обстановки в точке Лагранжа L2 для регистрации мощных солнечных вспышек, которые стали происходить с наступлением солнечного максимума.

Точка L2 дает уникальные возможности для расположения крупных астрофизических спутников, поэтому сбор и анализ радиационной обстановки в этой области необходим для грамотного конструирования высокочувствительных научных приборов и обеспечения надежной работы служебных систем перспективных космических аппаратов.

Монитор радиационной обстановки в окрестности точки Лагранжа L2 расположен на общедоступном официальном интернет-ресурсе обсерватории «Спектр-РГ» →.

После ежедневного сеанса связи с космическим аппаратом и получения данных измерений за прошедшие сутки специально разработанное программное обеспечение обрабатывает полученные данные и отправляет информацию о радиационной обстановке на сайт проекта. Таким образом, данные отображаются с задержкой в 1 сутки.

Монитор СРГ/ART-XC предоставляет данные радиационной обстановки в виде кривой блеска (т. е. скорости счета) детекторов телескопа в энергетическом диапазоне 60–120 кэВ. Данный диапазон отображает только радиационную обстановку и практически не подлежит влиянию астрофизических источников, за исключением ярких гамма-всплесков.

Сайт позволяет в интерактивном режиме просмотреть кривую блеска в разные интервалы времени и с разным интервалом усреднения, от 10 минут до суток, которое подбирается автоматически. Пользователь также может загрузить кривую блеска на свой персональный компьютер для дальнейшего исследования.

Космический аппарат «Спектр-РГ», разработанный в АО «НПО Лавочкина» (входит в Госкорпорацию «Роскосмос»), был запущен 13 июля 2019 г. с космодрома Байконур. Он создан с участием Германии в рамках Федеральной космической программы России по заказу Российской академии наук. Обсерватория оснащена двумя уникальными рентгеновскими зеркальными телескопами: ART-XC (ИКИ РАН, Россия) и eROSITA (MPE, Германия), работающими по принципу рентгеновской оптики косого падения. Телескопы установлены на космической платформе «Навигатор» (НПО Лавочкина, Россия), адаптированной под задачи проекта. Основная цель миссии – построение карты всего неба в мягком (0.3–8 кэВ) и жестком (4–20 кэВ) диапазонах рентгеновского спектра с беспрецедентной чувствительностью. Обсерватория должна проработать в космосе не менее 6,5 лет.

Научный руководитель орбитальной рентгеновской обсерватории «Спектр-РГ» академик РАН Рашид Сюняев.

Научный руководитель по телескопу ART-XC им М. Н. Павлинского (Россия): член-корреспондент РАН, профессор РАН Александр Лутовинов.

Научный руководитель по телескопу eROSITA (Германия): доктор Андреа Мерлони.

Дополнительная информация

29.10.2021 Телескоп СРГ/ART-XC им. М.Н. Павлинского впервые зарегистрировал событие, связанное с повышенной солнечной активностью →. Новость ИКИ РАН

Монитор радиационной обстановки окрестности точки L2 →. Обсерватория «Спектр-Рентген-Гамма» ИКИ РАН

Сайт проекта «Спектр-РГ» →.

Источник: ИКИ РАН.

Приглашение в будущее

Шанхайская ЭКСПО открывает предприятиям со всего мира новые возможности на китайском рынке

Тянь Хун

Пятая китайская международная импортная выставка (CIIE) пройдет с 5 по 10 ноября в Шанхае. Выставка продукции предприятий, которая состоится на полях предстоящего CIIE, отличается более высоким уровнем организации, большим количеством участников и более высокой степенью профессионализма. В рамках CIIE пройдет первая презентация многих новых продуктов, передовых технологий и инновационных услуг, что предоставит компаниям из разных стран еще более качественную платформу для совместного развития, а также стремления к взаимной выгоде и взаимному выигрышу.

К настоящему времени участие в 5-й CIIE подтвердили свыше 280 компаний из списка-500 Fortune и ведущих предприятий отрасли, при этом почти 90 процентов из них уже участвовали в предыдущих CIIE. В этом году на выставке соберутся 4 крупнейших в мире продовольственных предприятия, 3 ведущие селекционно-семеноводческие компании, 10 крупнейших компаний по производству медицинского оборудования и 10 главных игроков фармацевтической промышленности.

22 сентября, когда до открытия 5-й CIIE оставалось 45 дней, играющий в настольный теннис робот японской компании Omron уже успешно прошел таможенное оформление с применением карнета АТА (международный паспорт временного ввоза товаров), став первым экспонатом 5-й CIIE, доставленным в Китай из-за рубежа по морю. В этом году Omron, "верный поклонник" CIIE, уже пятый год подряд принимает участие в выставке. Андроид, созданный Omron в 2013 году, был официально занесен в Книгу рекордов Гиннесса как "первый обучающий игре в настольный теннис робот". На сегодняшний день уже создано седьмое поколение робота Omron.

На 5-й CIIE будут присутствовать не только старые друзья, но и новые гости. Впервые появится на выставке Исландия. Как сообщил посол Исландии в КНР Торир Ибсен, Китай и Исландия тесно сотрудничают во многих сферах, включая торговлю, туризм, инновации, технологии, устойчивое развитие, климатические изменения и экологически чистую геотермальную энергию. На нынешней CIIE Исландия представит свои морепродукты, спиртные напитки, шоколад, косметику и другие товары.

CIIE состоит из выставки предприятий, национальной комплексной выставки, форума "Хунцзяо" и прочих мероприятий. Будучи первой в мире национальной ярмаркой, посвященной импорту, CIIE накопила пятилетнюю историю развития и уже стала важной платформой для предоставления предприятиям со всего мира возможностей, открывающихся в ходе развития Китая. С каждым годом значительно увеличиваются масштабы ярмарки. Подтверждением этому служит выставочная площадь предприятий, которая на первой CIIE составила 270 тысяч квадратных метров, а на 4-й - 366 тысяч.

Выставка предприятий разделена на 6 основных выставочных зон, предназначенных для демонстрации продуктов питания и сельскохозяйственных товаров, автомобилей, технического оборудования, товаров народного потребления, медицинских приборов и лекарственно-оздоровительной продукции, а также торговли услугами.

На 5-й CIIE появятся новые выставочные зоны, которые продемонстрируют примеры превращения предприятий-экспонентов в инвесторов, а также достижения в экспериментальных зонах свободной торговли, инновационных демонстрационных зонах для содействия импорту, образцово-показательных базах трансграничной электронной торговли, национальных зонах технико-экономического развития и индустриальных парках в сфере торговли на основе переработки.

Все очевиднее становится побочный эффект ярмарки. Согласно статистике, в результате проведения первых трех CIIE были реализованы 622 проекта с участием иностранного капитала, включая новые и уже запущенные, вложения в которые были увеличены. Общий объем инвестиций в эти проекты составил около 30,5 миллиарда долларов.

Китай, обладающий огромным рынком, активно расширяет свою открытость внешнему миру через такое "окно", как CIIE, и оказывает глубокое влияние на мировую экономику. Прошедшие четыре CIIE принесли плодотворные результаты. По данным статистики, сумма заключенных предварительных договоров на предыдущих CIIE продолжала непрерывно расти, составив 57,83 миллиарда, 71,13 миллиарда, 72,62 миллиарда и 78,42 миллиарда долларов соответственно. Торговцы со всего мира отметили для себя стремительный рост потребления мировых товаров в КНР, так что ни один бренд, намеревающийся увеличить свою долю на мировом рынке, не желает упускать большие возможности на китайском рынке.

В настоящее время CIIE - это уже не просто выставка, которая рекламирует и продает товары разных стран, принося пользу всему миру. Помимо предоставления площадки для подписания контрактов, CIIE создает платформу для точной состыковки интересов участников и организует экскурсии на места, превращая экспонаты в товары, а экспонентов - в инвесторов. Мощная платформа и удобный механизм сделали CIIE местом старта многих новых продуктов, передовых технологий и инновационных услуг со всего мира. На первых четырех сессиях выставки экспоненты представили более 1500 новых продуктов, технологий и услуг.

К примеру, уже во время своего первого участия в CIIE немецкая фармацевтическая компания Boehringer Ingelheim подписала контракт на 200 миллионов юаней (около 27,70 миллиона долларов). Участие предприятия во второй ЭКСПО позволило его экспонатам, впервые попавшим на китайский рынок, быстро закрепиться в КНР и появиться в продаже менее чем через год. Множество предприятий подобно Boehringer Ingelheim благодаря CIIE вышли на китайский рынок, что привело к возникновению новых инвестиционных проектов.

Открытость выступает отличительным символом современного Китая. CIIE выступает важной платформой для стимулирования взаимосвязи между КНР и мировым рынком, интеграции отраслей, продвижения инноваций и стыковки правил и норм, выполняет свое обещание "выйти на новый уровень, добиться больших результатов и стать еще лучше". Она не только превращает крупный рынок Китая в большие возможности для всего мира, но также демонстрирует твердую решимость страны расширять свою открытость высокого уровня. Независимо от того, как меняется международная ситуация, двери открытости КНР внешнему миру будут открываться все шире, будет создаваться все больше бонусов, и страны по всему миру смогут извлекать из этого выгоду в течение долгого времени.

Материал предоставлен газетой "Жэньминь Жибао"

НАТО потребует от участников повысить расходы на оборону до 3 процентов ВВП

Василий Федорцев

В ближайшие месяцы установленная в НАТО так называемая "двухпроцентная цель" может быть пересмотрена в сторону повышения. Об этом сообщила немецкая газета Sddeutsche Zeitung, ссылать на свои источники в дипломатических кругах Брюсселя. В 2014 году страны НАТО взяли на себя обязательство повысить свои расходы на оборону до уровня в два процента от ВВП.

Но, как указывает собеседник газеты, за последнее время ситуация в сфере безопасности сильно изменилась, и теперь в альянсе должны определиться - "может ли все так продолжаться и дальше с двумя процентами или надо что-то менять". Решение должно быть принято не позднее 2024 года, поскольку обязательства о "двухпроцентной цели" страны брали на себя в расчете на десять лет. Но скорее всего, вопрос о повышении целевого показателя оборонных расходов будет поставлен уже на саммите альянса в Вильнюсе следующим летом. "Официальных переговоров в НАТО на эту тему пока нет, но требования уже звучат", - отмечает Sddeutsche Zeitung.

Издание указывает на то, что повышения оборонных расходов в альянсе добиваются в первую очередь восточноевропейские страны. "Мы хотим попросить каждую страну добавить еще один процент к двум процентам расходов на закупку оружия", - приводит газета слова эстонского министра иностранных дел Урмаса Рейнсалу. Сама Эстония намерена увеличить свой оборонный бюджет до трех процентов от ВВП уже к 2024 году. Об аналогичных планах, но только к 2030 году, недавно заявляла и теперь уже бывшая премьер Британии Лиз Трасс.

На необходимость пересмотра двухпроцентной цели намекают и в Вашингтоне. "Мы учитываем, что многое изменилось. И это требует от всех нас делать больше для обеспечения нашей общей безопасности", - заявил на днях глава госдепартамента США Энтони Блинкен. По словам Блинкена, НАТО сейчас сталкивается с новыми вызовами, которых не было в 2014 году. Под новыми вызовами в США понимают, очевидно, не только Россию, но и Китай, отношения с которым становятся все более напряженными. На прошлой неделе наличие в НАТО планов нового повышения военных расходов фактически подтвердил и генсек альянса Йенс Столтенберг. Правда, отметил, что "еще слишком рано говорить", с какими именно формулировками согласятся страны. Два процента от ВВП на оборону тратят сейчас только девять из них, включая США.

Шойгу: Минобороны России считает приоритетной задачей обеспечение военной безопасности Союзного государства

Республика Беларусь была и остается ближайшим соседом России, верным союзником и надежным партнером. Это особенно важно сегодня, когда в мире стремительно нарастает напряженность, разрушаются основы стратегической стабильности, снижается роль международных институтов и усиливается конфронтация между Западом и Российской Федерацией. Об этом 2 ноября на заседании совместной коллегии военных ведомств двух стран сказал министр обороны РФ Сергей Шойгу.

"Но основной целью деструктивных усилий коллективного Запада, безусловно, является Россия - уничтожение ее экономики, военного потенциала, лишение ее возможности проводить независимую внешнюю политику", - сделал вывод министр.

Он напомнил, что на Мадридском саммите НАТО приняли новую стратегическую концепцию блока. Там Россию назвали главным источником угроз безопасности блока. "В связи с этим альянс намерен перейти от "сдерживания России путем передового присутствия" к созданию полномасштабной системы коллективной обороны на "восточном фланге", вблизи наших границ", - заявил Шойгу.

По его словам, в Восточной и Центральной Европе, а также в странах Балтии развернуты формирования вооруженных сил внерегиональных государств НАТО. В Болгарии, Венгрии, Румынии и Словакии создаются новые многонациональные батальонные тактические группы. Численность группировки с февраля этого года выросла в 2,5 раза и составляет более 30 тысяч человек. А в ближайшей перспективе может еще увеличиться. "Под ударом окажутся и наши союзники, прежде всего братская Республика Беларусь", - не сомневается Шойгу.

В таких условиях Минобороны России считает приоритетной задачей обеспечение военной безопасности Союзного государства. "Основное внимание уделяем подготовке войск и повышению их боевых возможностей", - сказал глава нашего военного ведомства.

Он также напомнил, что решением президентов двух стран с 22 октября на территории Беларуси проводятся мероприятия боевого слаживания соединений и частей региональной группировки войск.

"Продолжаем формировать единое оборонное пространство. Принята общая Военная доктрина, ведется совместное военное планирование, функционируют региональные группировки войск, а также Единая система противовоздушной обороны", - перечислил Шойгу.

Отдельно он остановился на роли Запада в событиях вокруг Украины. По словам министра, киевский режим прибегает к запрещенным методам противоборства, включая теракты, заказные убийства, обстрелы тяжелым вооружением мирных жителей, использование их в качестве живого щита. "Но всего этого страны Запада стараются не замечать. Более того - поощряют эскалацию конфликта на Украине. Постоянно идет накачивание украинских вооруженных сил современным вооружением и боеприпасами", - отметил российский министр.

НАТО обеспечивает Киев развединформацией, осуществляет непосредственное целеуказание, направляет на Украину своих военных советников, поставляет в ряды ВСУ иностранных наемников, ведет против России информационную и санкционную войну.

Более того, США и европейские страны демонстративно игнорируют элементы ядерного шантажа со стороны Киева, например - провокации в отношении Запорожской АЭС.¶

"Знаем о попытках Киева создать "грязную" ядерную бомбу, а также о готовности разместить на своей территории ядерное оружие стран НАТО. Недавно президент Украины призвал страны Запада нанести превентивные ядерные удары по России", - отметил глава военного ведомства РФ.

Для Москвы очевидно, что сложившаяся ситуация выгодна в первую очередь США. Вашингтон стремится использовать ее для сохранения глобального лидерства и максимального ослабления других стран, в том числе своих союзников в Европе.

Текст: Юрий Гаврилов

Советник главы ДНР Ян Гагин: Взлом программы управления войсками ВСУ "Дельта" позволил добиться успехов на фронте

Руслан Мельников

Хакеру, действующему под ником Джокер, удалось взломать американскую программу управления войсками "Дельта", используемую ВСУ. В результате российские специалисты получили доступ к сведениям, имеющим большую военную ценность. О том, что из себя представляет взломанная программа, и как произошедшее может изменить и даже уже меняет ситуацию на фронте, корреспонденту "РГ" рассказал советник главы ДНР Ян Гагин.

- Эта программа содержит большой массив информационных данных. Речь, в частности, идет о дислокации подразделений ВСУ, разведданных, полученных украинской разведкой, и планировании операций. В программе содержится множество аспектов, достаточно важных для принятия как тактических, так и стратегических решений. Стоит отметить, что этой информационной базой пользовались не только руководство ВСУ, но и представители НАТОвского командования, - подчеркивает Ян Гагин.

По его словам, после взлома программы и вскрытия всего массива информации ценные сведения попали к спецслужбам и военным. Результаты уже имеются.

- Опираясь на полученные данные, наши военные уже смогли добиться на фронте серьезных успехов. Речь идет о всем театре военных действий. И этот успех мы продолжим развивать. А для противника сейчас наступило довольно сложное время: ему придется менять и коды, и решения, который уже были приняты, но стали известны нам. Причем, пока коды не будут изменены, руководство ВСУ станет сомневаться в донесениях своих разведчиков, потому что есть опасность дезинформации. Ведь имея доступ к программе, мы можем не только пользоваться ей, но и вносить в поступающую информацию коррективы по своему усмотрению, - объясняет Ян Гагин.

Кстати, как отмечает советник главы ДНР, войну в электронную плоскость перевели специалисты НАТО. Создание так называемого электронного поля боя, позволяющего получать информацию о меняющейся ситуации на фронте в режиме реального времени и имеющего сходство с некоей компьютерной игрой, конечно, упрощает задачи командования. Однако излишняя ставка на электронную войну продемонстрировала уязвимость такого подхода.

- Важно, что противник несет потери в том числе и в информационном поле. Командование ВСУ при принятии решений в значительной степени опиралось на эту программу и содержащийся в ней массив данных. А значит теперь какое-то время руководство подразделениями ВСУ будет затруднено, - уверен Ян Гагин.

Удар из стратосферы: в чем преимущество новых российских крылатых ракет X-32

Александр Степанов

Российские дальние бомбардировщики Ту-22 нанесли удар по военным объектам Украины новыми крылатыми ракетами Х-32. Это ракеты в первую очередь предназначаются для уничтожения авианосных ударных группировок, поэтому получили название "убийцы авианосцев". Однако благодаря своей специфике могут использоваться и против наземных целей.

О том, что сверхзвуковые противокорабельные крылатые ракеты Х-32 уже наносили удары по украинским военным объектам, сообщил РИА Новости информированный источник.

Носителями ракет являются дальние бомбардировщики Ту-22М3М, также было переоборудовано определенное число строевых самолетов предыдущей модификации Ту-22М3.

Источник пояснил, что в рамках военной спецоперации переоборудованные Ту-22М3 провели целую серию пусков ракет Х-32 по наземным объектам военной инфраструктуры Украины. "В результате в боевых условиях была полностью подтверждена способность ракет эффективно и с высокой точностью поражать наземные объекты", - подчеркнул он. Благодаря своим уникальным характеристикам ни одна ракета Х-32 не была перехвачена системами ПВО Украины.

Эта противокорабельная ракета была принята на вооружение в 2016 году. Ее основное предназначение - уничтожение надводных кораблей и авианосных ударных группировок. Ракета имеет улучшенные характеристики по прорыву системы ПВО авианосных групп. Вместе с тем, по словам источника, Х-32, по существу, уже не специализированная противокорабельная ракета, а универсальный ракетный комплекс. Он способен с одинаково высокой эффективностью поражать как надводные, так и малоразмерные наземные цели.

Крылатая ракета Х-32 долгое время оставалась одним из самых секретных и интригующих проектов российского ВПК. Издание "Strategic Culture" в своей статье заявило, что Х-32 способна превратить авианосцы США "в груду металла".

Ракета Х-32 была разработана на замену противокорабельной ракете Х-22. Уникальность новой ракеты в том, что она обладает сильными средствами прорыва корабельной ПВО-ПРО НАТО оснащённой противоракетами Standard Missile 6.

Как правило, крылатые ракеты летят низко над землей, огибая рельеф местности. Однако, разработчики Х-32 "научили" ракету лететь к цели на высоте около 40 километров и скорости более 5 тысяч километров в час, что близко к гиперзвуковой. Таким образом, удар по объекту наносится на огромной скорости из стратосферы. Такой потолок высоты, выше действия самой совершенной корабельной ПРО США на 7 км, а скорость X-32 вдвое превосходит допустимую максимальную скорость ракеты-перехватчика SM-6. Дальность применения по разным оценкам составляет от 600 до 1000 километров. Этого вполне достаточно, чтобы нанести удар по авианосной ударной группировке противника, находясь за пределами досягаемости его корабельных комплексов ПВО, но и палубных истребителей.

На завершающем участке ракета атакует цель в крутом пикировании, что позволяет прорывать ПВО противника, которые просто не видят объекты прямо над собой.

Кроме того, многочастотная РЛС X-32 обладает повышенной устойчивостью к современным средствам РЭБ.

По мнению экспертов, возможности Х-32 по поражению крупных наземных целей превращают бомбардировщики Ту-22М3М в мощнейшее средство неядерного сдерживания.

Мир на переломе

часть 1

Андрей Фурсов

«…Кто берётся за частные вопросы

без предварительного решения общих,

тот неминуемо будет на каждом шагу

бессознательно для себя «натыкаться»

на эти общие вопросы».

В.И. Ленин

Мир меняется, его крутит, выворачивает из суставов – и Россию вместе с ним. Россия меняет мир, пусть и в меньшей степени, чем он меняет её. Это понятно: целое определяет элемент в большей степени, чем элемент – целое. Поэтому имеет смысл взглянуть прежде всего на тенденции развития современного мира.

Разрушение СССР с последовавшим разграблением стран бывшего соцлагеря, прежде всего РФ, позволило отодвинуть спрогнозированный ещё в 1982 году американскими (М. Гелл-Ман, Р. Коллинз, Б. Боннер) и советскими (П. Кузнецов, В. Крылов) аналитиками мировой двугорбый (1988 и 1993–1994 гг.) кризис, который грозил покончить с капитализмом как системой. Но лишь отодвинуть. Дополнительные 17 лет капитализму подарили РФ и КНР, поддерживавшие угасающее ядро капсистемы соответственно дешёвым сырьём и дешёвой рабочей силой (благодаря последней мир оказался завален дешёвым китайским барахлом).

Однако в 2008 году временно отодвинутый кризис пришёл – иначе и быть не могло. Вот что писал по этому поводу Джереми Грэнтэм, легендарный соучредитель инвестиционной фирмы GMO (Бостон, США): «Кризис 2008 года перенасытил западные экономики массой денег, которые не обеспечивались вообще ничем, кроме обещаний всеобщего счастья и процветания в будущем, – эту модель можно назвать бешеным печатным станком. Результат: все (и в этом отличие от кризиса 1930-х) необеспеченные деньги пошли прямиком на фондовые рынки. В 1930-е годы акции зависели от объёмов продаж и финансовых показателей компаний. Сейчас – только от красивых презентаций. Это – первое. Второе: капитализм в его прошлом виде окончательно умер».

В 2008 году лопнул крупнейший финансовый пузырь в истории, его раздували в ущерб реальной («физической») экономике ядра капсистемы, а на РФ и КНР возлагалась задача компенсировать этот ущерб дешевизной сырья и рабочей силой. И это обеспечивало, а точнее – гарантировало правящим группам двух стран их положение в «тучные годы» развития мировой экономики на рубеже XX–XXI веков. Однако компенсация была частичной и временной, и в 2008 году её уже не хватило. Я согласен с теми, кто считает, что попытки закамуфлировать системный кризис проблемами низкокачественной ипотеки и нехватки ликвидности провалились. Добавлю к этому, что речь должна идти не просто о системном кризисе – он стартовал на рубеже 1970–1980-х годов, а о его терминальной стадии.

Мировой правящий класс – реальные «хозяева истории» (Б. Дизраэли), их высокопоставленные клерки (президенты, премьер-министры якобы суверенных стран Постзапада), их «фабрики мысли» (think tanks) чётко осознали этот факт и отреагировали как могли.

Некоторые полагают, что глобальная элита – это только наднациональные структуры мирового согласования и управления типа Бильдербергского клуба или, на худой конец, почти почивших в бозе, но когда-то активных Римского клуба и Трёхсторонней комиссии. Ещё к ним добавляют якобы всемогущих Ротшильдов и Рокфеллеров. Что касается двух последних, то при всём их богатстве и могуществе они не всемогущи, эти семьи, уже превратившиеся в гетерархии, – всего лишь элемент, пусть очень важный и нарочито демонстративный, куда как более сложного целого. Ну а наднациональные структуры мирового согласования и управления при всём их значении являются не столько субъектами (в лучшем случае – субъектами второго уровня), сколько инструментами, площадками – locus standi и field of employment. Они могут принимать определённые решения, но основа этих решений – ранее достигнутые согласования (или конфликты) между основными группами мировой верхушки, в её среде.

В упрощённом виде нынешняя глобальная элита – это четыре больших кластера, «каре»: 1) монархические и часть аристократических семей Западной и Центральной Европы во главе с британской и голландской монархиями. Разумеется, ни Виндзоры, ни представители Оранского дома не могут тягаться с реально старыми династиями в лице их потомков – Меровингами, Рюриковичами, Чингизидами, однако, как говорится, на безрыбье и рак рыба; 2) Ватикан, католические религиозные (религиозно-военно-разведывательные) ордены и тесно связанные с ними аристократии Северной Италии, Южной Германии, Испании и Шотландии; 3) семьи финансистов, банкиров и крупнейших промышленников США и Великобритании, то есть Англосферы – англо-американские и американо-английские кланы; 4) диаспоры – еврейская, армянская и ливанская.

С возникновением в XVI–XVIII веках мирового рынка как единого целого, капитализма как мировой системы и государства (state) как формы его организации, а, следовательно, государственных границ, четырём кластерам понадобились, во-первых, закрытые площадки для того, чтобы согласовывать интересы и регулировать конфликты на надгосударственном уровне, во-вторых, инструменты реализации своих надгосударственных, по определению, интересов. И площадки, и инструменты должны были быть надгосударственными и закрытыми, чем-то вроде конспироструктур. Это ни в коем случае не конспирология, это – криптополитэкономия капитализма. Основные этапы развития капитализма как системы и формирования североатлантического правящего класса – это одновременно этапы оформления новых закрытых наднациональных структур (масонство, иллюминаты, общество Родса – Милнера, Siècle, Cercle, Клуб островов, Бильдербергский клуб).

Представители всех четырёх кластеров мировой верхушки в той или иной форме, прямо или косвенно, явно или тайно, присутствуют в большинстве наднациональных структур, в ХХ веке – практически во всех. Конкретный пример: и Ротшильды, и Рокфеллеры присутствовали как в Римском клубе, так и в Трёхсторонней комиссии, про представителей диаспор я уже не говорю. В нынешнем Совете по инклюзивному капитализму с Ватиканом – Ватикан, Ротшильды, фонды, корпорации. Наднациональные структуры чаще выражают и представляют интересы некоего мирового параллелограмма сил, чем формулируют их, что, конечно же, не исключает их активности в определённой ситуации. Аналогичным образом, хотя и не в равных долях, четыре кластера глобэлиты присутствуют на всех «этажах» мировой вертикально интегрированной экономики (верхний «этаж» — эксисты (от англ. access – доступ), это «Биг Тех»; следующий «этаж» – фонды управления капиталами; третий «этаж» – финансиалисты, делающие деньги из воздуха; четвёртый «этаж» — корпорации ВПК, химической промышленности, энергетики; пятый «этаж» – промышленность – тот сектор, который в 1930–1980-х годах сделал Америку великой и который обещал, вместе с Америкой, возродить Трамп; ещё ниже – «этаж» сельского хозяйства, речь идёт главным образом не о фермерских хозяйствах, а о ГМОшном типе агрохолдингов и корпораций, таких как «Монсанто»).

В острой ситуации ХХ века, когда военно-политическая динамика капитализма начала доминировать над узкоэкономической, мировой верхушке в дополнение к закрытым понадобились открытые наднациональные структуры – Лига наций, ООН, Евросоюз и другие с их наднациональными и всё более паразитическими в эпоху финансиализма бюрократиями, а также полузакрытые – Римский клуб, Трёхсторонняя комиссия. Нынешний системный кризис капсистемы в его терминальной стадии стал неожиданным поворотом в истории и взаимоотношениях государственных и закрытых надгосударственных структур.

Поскольку капитализм, исчерпав свои исторические возможности, перестаёт гарантировать мировой верхушке власть, статус и прибыль, а финансиализм оказался краткосрочным и злокачественным по своим последствиям «пузырём», мировая верхушка уже с середины 1970-х годов начала постепенный демонтаж системы. Разгул финансиализма («деньги из воздуха») и разграбление зоны бывшего соцлагеря, прежде всего РФ, способствовали именно постепенному и для большинства внешне не очень заметному характеру демонтажа. В то же время глобверхи понимали: ни грабёж, ни надувание «пузыря» не могут длиться без конца: судьба ничего не даёт навечно (лат. nihil dat fortuna mancipio), а потому капитализм нужно менять на новый строй — новый мировой порядок (НМП).

Каким в принципе может и должен быть этот строй (в интересах глобверхов, разумеется, и с их точки зрения), стало ясно на рубеже ХХ–XXI веков. Поскольку решающими факторами в материальном производстве стали невещественные – информационные («духовные»), социальные (соцсети), именно их присвоение становится главным, именно они становятся основным, образующим новую систему производственных отношений, объектом присвоения, конституируя его стороны. Как подчёркивал Маркс, объект присвоения определяет субъекта присвоения, то есть господствующий слой (класс).

Итак, формирующиеся новые верхи – собственники невещественных факторов производства как главных, первичных. Впрочем, в их руках в качестве вторичных факторов остаются вещественные, собственность на них. Главные в прежних системах вещественные факторы производства, как правило, сохраняются в качестве вторичных у хозяев новой системы, как минимум – на её ранней стадии: собственность на раба при феодализме при главенстве земельной собственности, земельная собственность буржуазии как собственника капиталов при капитализме. А вот у низов новой, посткапиталистической системы, чтобы они стали адекватным элементом новой системы производственных отношений, готовым объектом для новых форм эксплуатации и депривации, никаких факторов производства, ни вещественных, ни невещественных, в собственности быть не должно. Проблема, однако, в том, что в современном мире, прежде всего в ядре капсистемы, есть довольно большой слой – средний (middle class, малый и средний бизнес), выступающий как собственник вещественных факторов производства. И его совокупная доля в мировом богатстве вовсе не мала — есть чем поживиться.

Обычно мировое богатство рассматривается двояко: в целом, как сумма активов и пассивов (то есть прежде всего долгов), и как только активов. Мировое богатство в целом оценивается в 418,3 трлн долл.; 45,6% принадлежит 1,1% (56 млн человек). Это те, у кого более 1 млн. Миллиардеров – 2150 человек. Они владеют стольким же, сколько 4,6 млрд человек (60% населения). На долю этих 0,0038% приходится 63 трлн богатства – 1/3 всего того, чем владеют состоятельные 56 млн человек.

Следующая группа – те, кто имеет от 100 тыс. до 1 млн долл. – средний слой. Это 11,1% (583 млн человек), им принадлежит 39,1% мирового богатства.

Следующая – от 10 до 100 тыс. Их 32,8% (1,7 млрд человек), владеют 13,7% богатства.

Следующая группа – от 0 до 10 тыс. – 55% (2,9 млрд), 1,3% богатства.

Если исключить этот последний слой – с них взять нечего, то получается, что 43,9% населения (2 283 млн человек) владеют 52,8% мирового богатства, чуть меньше, чем 1,1% (то есть 56 млн)*.

Исходя из этих расчётов, битва за посткапиталистическое будущее – это схватка 56 миллионов человек с 2 283 миллионами, в ходе которой первые планируют лишить вторых собственности.

Если убрать пассивы и оставить активы, то картина выглядит следующим образом. Наиболее часто встречающаяся цифра – 90 трлн долл., при этом 1% владеет 35 трлн, 12–15% – 40 трлн, а остальными 15 трлн – 85% населения. Задача верхнего 1% – экспроприировать 12–15%. В то же время и внутри верхнего 1% идёт острая борьба, там разрыв между верхним 0,1% и остальной частью – 0,9% усилился ещё больше, чем между 1% и 12–15% соответственно. Средний слой «однопроцентники» в любом случае приговорили к экспроприации и уничтожению. Этот глобальный передел собственности – необходимое условие возникновения/создания нового строя, НМП. Как это будет сделано – другой вопрос.

В то же время нужно помнить: само наличие массового среднего слоя в ядре капсистемы в последней трети XIX – первой трети XXI века – это явление уникальное, аналогов в других социальных системах не имеющее. Оно обусловлено ограблением колоний, неэквивалентным обменом ядра и периферии и научно-технологическим прогрессом – рывком ядра с конца XIX по середину ХХ века – и в принципе краткосрочно. Средний слой – побочный продукт развития промышленного капитализма, нарост, который хозяева новой системы срежут за (для них) ненадобностью. Волны «посткапиталистического прогресса» вот-вот сомкнутся над средним слоем Постзапада, что потенциально создаёт возможность взрыва. Как заметил социолог Баррингтон Мур, великие революции рождаются не из победного крика восходящих классов, а из предсмертного рёва класса, над которым вот-вот сомкнутся волны прогресса (прогресса – для восходящих, разумеется, для уходящих это регресс, энтропия). Так что теоретически на Постзападе зреют «гроздья» гнева, но это теоретически: чтобы «гроздья» созрели до кондиции, надо поработать, тем более что это в наших интересах.

А в чьих интересах переход к НМП? Если говорить об «этажах» вертикально интегрированной экономики, то это, безусловно, представители верхних трёх и отчасти четвёртого «этажа». Ну и, разумеется, «Биг Фармы» и ГМОшников. Сложнее вопрос с кластерами мировой верхушки. Здесь, по-видимому, возможны разные комбинации, самые причудливые. Ясно одно: верхние 50–300 семей даже в новом холодном мире, скорее всего, так или иначе сохранят свои позиции. Как говорилось в одном из детективных романов Агаты Кристи, «мир становится трудным для жизни, и это касается всех, кроме сильных». Задача мировой верхушки – резко уменьшить число сильных. Однозначно в авангарде строителей НМП – бо́льшая часть англо-американских кланов в союзе с Ватиканом, ударная сила – Демократическая партия США. Именно на её высокопоставленных клерков была сделана ставка в организации перехода в НМП.

По всей видимости, именно в расчёте на Демпартию был разработан 16-летний план перехода к НМП, то есть к посткапитализму. 16-летний, поскольку предполагалось, что 8 лет – президентство Обамы, ещё 8 лет – Хиллари Клинтон. Среди мер перехода к НМП центральное место занимали следующие две.

Во-первых, создание двух надгосударственных трансокеанских сообществ – Трансатлантического торгового и инвестиционного партнёрства и Транстихоокеанского партнёрства. Решающую роль в обоих должны были играть транснациональные корпорации (ТНК), банки и фонды (типа BlackRock и The Vanguard Group). По отношению ко всем этим формам, контролируемым в разных долях «хозяевами истории» (напомню, четыре кластера: монархо-аристократические семьи, Ватикан вкупе с религиозными орденами, банкиры и три диаспоры – еврейская, армянская и ливанская), государства и госбюрократии выступают как функциональный орган, как инструмент второго уровня. Инструмент первого уровня – наднациональные структуры мирового согласования и управления типа Cercle, Siècle, Клуба островов, Бильдербергского клуба и другие. Показательно, что хартия Транстихоокеанского партнёрства, которая должна была регулировать отношения ТНК с государствами, готовилась по модели отношений Британской Ост-Индской компании (БОИК) с индийскими княжествами, только на месте княжеств теперь государства, а на месте БОИК – ТНК. Не случайно идеальными, с точки зрения ультраглобалистов, формами организации посткапиталистического «новонормального» мира, базовыми единицами его и его макрозон являются структуры типа БОИК, разумеется, обновлённые и доведённые до уровня мегакорпораций, которые должны поглотить, всосать в себя государства и присвоить их репрессивные функции.

Во-вторых, необходимость выхода из кризиса 2008–2009 годов и перехода к НМП поставила перед мировым правящим слоем среднесрочную (в нынешних условиях это 5–7 лет) задачу установления прямого контроля Постзапада над дешёвым сырьём РФ и дешёвой рабочей силой КНР. Это означало полную десуверенизацию даже этих крупных государств и делало ненужным наличие прозападных госбюрократий. Их должна была сменить новая поросль, воспитанная на Постзападе, в структурах типа «швабятника» «Молодые глобальные лидеры». Этот тип блестяще показал в романе «Новый вор» Юрий Козлов.

Генеральной репетицией Постзапада по стиранию ластиком истории прозападных же правящих групп стала так называемая арабская весна. Мировая верхушка, точнее, её околонаучная обслуга, включая её компрадорский сегмент в РФ, попытались представить «арабскую весну» как исключительно внутренний процесс арабских стран, «борьбу масс за демократию». Однако за последние 10 лет на самом Постзападе появилось немало исследований, авторы которых не только убедительно показали роль внешнего фактора, прежде всего спецслужб и НКО Постзапада, в «арабской весне», но и разоблачили трактовку СМИ (а точнее – СМРАД: средств массовой рекламы, агитации и дезинформации) как спонтанных местных движений за демократию.

«Арабская весна», включая судьбу Каддафи, стала «добрым молодцам» уроком, они правильно поняли нечто как «чёрную метку» и отреагировали. К этому моменту, «в районе» 2010 года, в РФ завершилась длившаяся с самого начала 1990-х годов борьба пяти групп за место под новым солнцем, за то, кто кого отсечёт от будущего и в какой степени. Речь идёт об эсвээровцах в союзе с внешторговцами, чекистах, эмвэдэшниках, военных и криминале. Борьба завершилась победой чекистов, которые в её процессе сильно коммерциализировались, а проигравших «сверчков» каждого посадили (не в плохом смысле слова) на свой «шесток». Всё устаканилось. Казалось бы, живи и радуйся, так нет же: «Всё бы хорошо, да что-то не хорошо... будто что-то гремит, то ли что-то стучит… будто пахнет ветер то ли дымом с пожаров, то ли порохом с разрывов» (А. Гайдар). Ветер доносился с Арабского Востока. И стало ясно, что спокойной жизни не будет, а верить людям, которые обещали Каддафи жизнь, а сами радостно организовали его смерть, нельзя. В связи с этим в РФ логично произошло возвращение В.В. Путина, мы активно вмешались в «игры на дальних берегах» – в Сирии, а затем в 2014 году случился Крым – выигранное очко в проигранной партии за Украину: РФ несколькими неделями, если не днями упредила высадку американцев на полуострове. Ну а дальше конфронтация пошла по нарастающей. Впрочем, создаётся впечатление, что до самого упора, аж до осени 2021 года, российские верхи рассчитывали на снижение градуса противостояния. Вышло иначе – и опять пришлось работать на упреждение.

Поразительная вещь: насколько тупыми в своём высокомерии и высокомерными в своей тупости нужно было быть верхушкам Постзапада, чтобы самый прозападный в русской истории режим загнать в угол до такой степени, что ему не оставалось ничего другого, как начать активно сопротивляться и в сопротивлении этом пройти точку невозврата и перейти в состояние осаждённой крепости. А ведь ещё во время сирийского конфликта Генри Киссинджер предупреждал, что Америка может выиграть у России в Сирии (ошибся), но в таком случае, скорее всего, проиграет всё, чего за 20 лет добились в самой России (так и вышло, но не по поводу Сирии).

Определённая часть руководства КНР тоже верно поняла курс Постзапада, начались те процессы, которые привели к обострению китайско-американских отношений, «тайваньскому казусу», курсу Си Цзиньпина на третий срок и росту напряжённости между его группой и так называемыми комсомольцами. Вишенка на торте – это как прямо во время ХХ съезда КПК «под белы рученьки» выводят «на коридор» лидера «комсомольцев», сторонника мирного курса по отношению к Тайваню и замирения с США Ху Цзиньтао. Китай, как и РФ, оказывается в ситуации осаждённой крепости. Впрочем, две крепости, пусть даже осаждённые, – это сила, особенно если учесть, что это две ядерные державы. Задача – институциализировать этот осаждённо-крепостной статус и осадить (в обоих смыслах слова) осаждающего – Постзапад.

С началом терминальной фазы системного кризиса мировая верхушка подписала приговор суверенитету РФ и КНР и их правящим слоям в их нынешнем виде, и те решили сопротивляться. Однако главная беда к ультраглобалистам пришла откуда не ждали, из собственного логова: «чёрным лебедем» стал Трамп. Он, конечно же, не является националистом, каким его хотелось бы видеть некоторым. Трамп – традиционный глобалист, который считает, что государство должно ориентироваться на Международный валютный фонд, Всемирный банк и другие структуры подобного наднационального типа, но оно должно сохраниться. А с ним – промышленность, занятый рабочий класс, средний слой. Однако, не будучи националистом, Трамп должен был сильно перегнуть «ультраглобалистскую палку» в противоположном направлении, чтобы попытаться её выпрямить. В этом плане, пожалуй, главный его результат – это подрыв до основания, но без «затем», бесповоротно двух трансокеанских образований – «двух китов», на которых строился план эволюционного, постепенного перехода к посткапитализму.

В связи с этим в условиях временно́го пресса у ультраглобалистов оставался только один путь к НМП – скоростной или, если угодно, революционный. Но для этого нужно было расчистить площадку в самих США, вернуть Америке статус логова ультраглобализма, а значит – свергнуть Трампа. Что и было сделано в 2020 году путём госпереворота, на который сработали ковид, ударивший по экономике, запуск BLM – движения чёрного нацизма – и наглые фальсификации во время голосования. В Белый дом внесли дементора (во всех смыслах) Байдена, ультраглобалисты могли торжествовать и активизировали свою деятельность как на Постзападе, так и за его пределами. Впрочем, готовиться к наступлению ультраглобалисты начали, естественно, до 2020 года. Кое-что прозвучало в Давосе в 2017 году, но главное случилось в 2018 году. Именно тогда произошли два важных события: был опубликован документ ультраглобалистов «Цели на 2030 год» и проведена конференция в Институте сложности Санта-Фе (США). С этими материалами я хочу познакомить читателя.

Целей на 2030 год в документе была сформулирована дюжина.

1. Отмена частной и личной собственности.

2. Всеобщий базовый доход тем, кто принял «новую нормальность».

3. Отмена наличных денег, замена их цифровой валютой.

(От себя добавлю: цифровая валюта – это не деньги, а средство социального контроля.)

4. Система углеводородных рейтингов для государств и корпораций.

5. Жёсткий социальный контроль (дроны, узнавание лиц).

6. Рационирование потребляемого продовольствия, энергии и природных ресурсов.

7. Патенты на семенной фонд и ограничение возможности питаться пищевой продукцией собственного производства.

8. Почти полная ликвидация скотоводства. Перевод основной массы населения либо на искусственную белковую пищу, либо на вегетарианскую.

(От себя добавлю: в Нидерландах, в Харлеме, с 2023 г. запрещается реклама мясных продуктов, мясных блюд в общественных местах. Дальше – больше: по сообщениям СМИ, в октябре 2022 г. в Нидерландах принято решение о принудительном выкупе 600 скотоводческих ферм у их владельцев. Прощай, скотоводство – и высококачественная белковая пища.)

9. Контроль над рождаемостью. (Это депопуляция.)

10. Обязательная (то есть насильственная) вакцинация.

11. Запрет альтернативных форм медицинского лечения.

12. Отмена половых различий.

Последнее есть не что иное, как удар не только по семье, но и по человеку и человечеству как биологическому виду. Когда-то Энгельс назвал свою работу о цивилизации как о том, что противостоит варварству, «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Реализация «Целей…» предполагает уничтожение всего того, что создало человеческую цивилизацию. В связи с этим, забегая вперёд, замечу: ультраглобалисты стремятся не просто создать в глобальном масштабе удобный для себя посткапитализм, но, во-первых, перезапустить историю в том виде, в каком она развивалась со времён неолитической революции, то есть последние 10–12 тыс. лет, и направить её в сторону институциализированного неоварварства, футуроархаики, во-вторых, поставить под контроль (социо-) биологическую эволюцию, повернув её вспять и превратив основную массу населения планеты в социальных животных без качеств, без идентичностей.

Если в документе «Цели…» лишь намечены цели, то в дискуссиях конференции в Институте сложности Санта-Фе (у истоков которой – Рекс Тиллерсон и несколько спецструктур, прежде всего Агентство национальной безопасности) сформулирована стратегия – средство их достижения. В конференции под условным названием «Риски уязвимого мира» приняли участие руководители корпораций, политики, высокопоставленные спецслужбисты. После того как были заслушаны и обсуждены шесть докладов (общий; экономика и промышленность; угроза стабильности и порядку со стороны искусственного интеллекта; климат; энергетика; демография), развернулась дискуссия об основных возможных и желаемых сценариях развития человечества – разумеется, в интересах верхних 0,1% мировой верхушки, которой и служат участники.

Первые два сценария – революционный (человечество решает нынешние острые проблемы и делает качественный рывок в будущее) и оптимальный (человечество просто решает насущные проблемы без рывка) – подавляющим большинством участников были отвергнуты как маловероятные по реализации. Причина – низкий уровень интеллектуальной и волевой планки мировой элиты, с одной стороны, и сытый конформизм, безынициативность и зашоренность основной массы населения – с другой. Третий сценарий – катастрофа – представлялся наиболее вероятным 55% участников. Наибольший интерес вызвал четвёртый сценарий – за желательность его реализации высказались 25%. Называется он «антропологический переход». Речь идёт о создании общества, верхи и низы которого различаются как два биологических вида. Верхи, неоднократно меняя органы, живут 120–140 лет в экологически чистых зонах («анклавах»), включая плавучие города, питаются высококачественной натуральной белковой пищей и держат под тотальным контролем низы и ресурсы. Низы живут 40–60 лет, физически слабы, по сути необразованны, живут в экологически грязных зонах, погружённые в дополненную, то есть виртуальную, реальность. Станислав Лем в «Сумме технологии» называл это фантоматикой. По сути, перед нами двухкастовое общество в духе элоев и морлоков из «Машины времени» Герберта Уэллса без какого-либо намёка на средний слой («класс»), который первым должен пойти «под нож» экспроприации во время антропологического перехода к НМП.

Итак, цели определены, за дело, буржуины. Но как запустить сам переход? Ещё в 2010 году идеолог мондиализма Жак Аттали в одном из интервью откровенно заявил, что толчком к НМП может стать пандемия. Аналогичные мысли о подобного рода «трансформирующем событии» высказывали Дональд Рамсфелд в бытность министром обороны США, люди из Фонда Рокфеллеров. И вот в октябре 2019 года Фонд Билла и Мелинды Гейтс проводит учения Event 201 («Событие 201»). В учениях отрабатываются меры по борьбе с пандемией коронавируса. И в 2020 году она приходит! Заказывали – получите. Точнее, так: сначала СМИ кричат о росте заболевших, и 11 марта 2020 года глава ВОЗ Тедрос Аданом Гебреисус, эфиоп с репутацией коррупционера и троцкиста, любимец Гейтса, заявляет: «Мы пришли к выводу, что болезнь может быть расценена как пандемия». Позднее Гебреисус будет подчёркивать, что ВОЗ не объявляла пандемию, а лишь высказала предположение. При этом, однако, мы помним, что все правительства, за исключением белорусского и шведского, щёлкнули каблуками и бросились реализовывать меры, далеко выходящие за пределы необходимых. Начался коронакризис – наведённая психическая эпидемия в совокупности с социально репрессивными и депривационными мерами. Прямо по Мишелю Фуко – «надзирать и карать» (survéiller et punir).

Всего лишь через три с небольшим месяца после объявления пандемии выходит книга ультраглобалиста, организатора Всемирного экономического форума в Давосе Клауса Шваба, написанная им в соавторстве с Тьерри Маллере, – «Ковид-19: великое обнуление» (COVID-19: The Great Reset). Слово reset ошибочно переводят как «перезагрузка», но перезагрузка – это restart, reset – это обнуление, сброс. И действительно, речь у Шваба и Маллере идёт о сбросе, обнулении предыдущей истории.

Тезисно основные выводы и предложения книги, по сути программы действия ультраглобалистов, можно представить следующим образом.

Шваб признаёт, что ковид вовсе не является экзистенциальной угрозой – его не сравнить ни с «чёрной смертью» XIV века, ни с испанкой 1918–1919 годов, однако, несмотря на это, он имеет огромное значение, поскольку позволяет резко ускорить те процессы, которые уже идут в XXI веке и должны привести людей в мир «новой нормальности». Эти процессы суть развитие «зелёной экономики» (читай: деиндустриализация под предлогом климатических изменений, якобы вызванных человеком); курс на снижение потребления (на мировую верхушку и лично Шваба это, естественно, не распространяется); цифровизация (цифровой социальный контроль) и роботизация; углубление гендерного равенства; борьба за права ЛГБТ, поглощение государств(а) корпорациями.

Хотя Шваб, будто мантру, повторяет слова о неизбежности постковидного мира «новой нормальности», он перечисляет и опасности, которые его более чем беспокоят: а) сопротивление масс; б) затягивание процесса во времени – всё нужно проделать в короткие сроки (социальный блицкриг); в) если одна из трёх крупнейших стран – США, РФ, КНР – выйдет из «проекта», он не реализуется.

Расхваливая на все лады НМП, Шваб тут же говорит о том, что ковид усилит неравенство – социальное, экономическое, политическое, психологическое, в доступе к медицинским услугам. Роботизация ухудшит положение рабочих. Шваб говорит о сокращении социально-экономического пространства малого и среднего бизнеса, швабовский мир – это мир корпораций и в то же время мир существенно ухудшившегося качества жизни для основной массы населения. По сути обердавосец возвращается к неомальтузианской концепции «нулевого роста» Римского клуба в новой версии – degrowth (нерост, антирост, рост вспять). Он с восторгом присоединяется к манифесту, подписанному в мае 2020 года 1100 экспертами – сторонниками курса на «равенство в снижении качества экономики». Задача, считают они, создать экономику сниженного качества (downscaling economy). Шваб пишет, что такая экономика «приведёт нас к будущему, в котором мы можем жить лучше, довольствуясь меньшим» (where we can live better with less).

В качестве примера жизни по низшему разряду Шваб приводит Патагонию – суровый край бедной страны Аргентины. «Патагонизация» – это удел периферии и полупериферии большей части мира (на самом деле получится гаитизация и сомализация). Для меньшей части – «японификация» (модель Японии в том виде, в котором она существует после страшного экономического удара конца 1990-х). И то и другое – регресс, деградация.

Весьма оригинальным образом Шваб разделывается с капитализмом, обосновывая курс на лишение среднего слоя собственности на вещественные факторы производства (читай, курс на уничтожение среднего слоя, то есть малого и среднего бизнеса) необходимостью создания высшей, служащей всем людям формы капитализма – стейкхолдерской. На самом деле стейкхолдерский капитализм – это не просто не капитализм, а средство уничтожения капитализма, причём в интересах не трудящихся, как об этом мечтали Маркс и коммунисты, а узкой кучки миллиардеров. От акционера-дольщика (shareholder) стейкхолдер (stakeholder) отличается тем, что у него нет собственности, он – сторона участия, лицо, заинтересованное в том, чтобы данный бизнес функционировал; «вторичный участник огромного коммерческого проекта».

* Цифры приведены по материалам А.В. Лежавы из книги «На пути к Новой Швабии» (М., 2022)

НАТО. Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 3 ноября 2022 > № 4201364 Андрей Фурсов

С улыбкой и средним пальцем

Почему Запад не замечает геополитических угроз в адрес России

Эммануэль Макрон заявил, что «никто больше не понимает, что делает Россия»… Заявление удивило: неужели действительно «никто не понимает»? Или всё-таки не хочет понять?

Франция, само собой, замечательная страна, символ интеллектуальной утончённости, возможно, самое значимое культурное явление Европы... Мы, конечно, это знаем. Правда, как у всех крупных личностей и наций, у Франции есть особенность (сегодня она присуща западному миру в целом): Франция немного, может быть совсем немного, «слишком влюблена» в себя, что серьёзно искажает её мировосприятие. Это, кстати, затрагивает почти все культуры, которые когда-то доминировали: поговорите с кем-нибудь из Ирана – и вам скажут, что всё в истории началось с Персии, поговорите с греком – и услышите то же самое о его стране...

Недавно на радио France Culture была замечательная программа, посвящённая тому, чем по праву гордится Франция, – философии. Программа сделана тонко, остроумно, интеллигентно. Участники проявляют проницательность и в то же время лёгкость, ведут себя в типично французской манере (ведь рассуждать слишком серьёзно – дурной тон, этим грешат только депрессивные немецкие философы). Надо отдать должное французам, они могут говорить обо всём с улыбкой. Они могут вести блестящую беседу, говоря обо всём понемногу, порой ничего не зная о предмете разговора. Просто болтают для удовольствия, «мы всё-таки среди своих, в приличном обществе»... Или такая манера представляется грациозной и остроумной только потому, что беседа ведётся по-французски? Кто знает...

Ну вот, радиопередача в названии имела вопросительную интонацию: «Отрицание – классика повседневной жизни, а также дипломатии и войны?» Она была посвящена анализу частичной мобилизации в России. Путин в своём выступлении заявил, что Россия теперь сталкивается не только с украинскими националистами, но и с коллективным Западом.

Ради важной темы в радиостудию пригласили двух известных психологов. И для экспертов обсуждаемое событие стало ярким примером психологического концепта, известного как «отрицание» (они даже умудрились использовать немецкое слово Verneinung, ведь идея принадлежит Фрейду). Россия, сказали эксперты, просто отрицает, что является агрессором, изображает себя жертвой агрессии. Эксперты долго рассуждали о том, что Россия искажает реальность. Мысль эта высказывалась с такой безапелляционной уверенностью, с такой иронией, с таким умиротворяющим спокойствием! А ещё – с использованием такого мудрёного научного лексикона! Ведь, в конце концов, кто посмеет сомневаться в науке?

Между тем проблема с наукой и с такого рода «научным подходом» заключается в том, что науки как таковой не существует. Существует множество научных дисциплин, и отличаются они до такой степени, что можно быть ходячей энциклопедией физики и полным идиотом, например, в физиологии. Попытка осмыслить события вокруг Украины с помощью психологии, а не с помощью инструментов геополитики и военной безопасности подобна попытке понять поведение ребёнка с помощью астрономии. Аргументы астронома будут звучать мощно, поражать наукообразностью, но совсем не приблизят к осмыслению объекта исследования. Попытки свалить всё на Путина, строить анализ, обращаясь к «психологии Путина», – это что-то сродни гаданию на Таро.

Любой, кто хотя бы немного изучал международные отношения, по крайней мере, краем уха слышал о «дилемме безопасности». Это базовое понятие, оно упоминается на вводных курсах для начинающих, однако в последние месяцы о нём почти не слышно в публичном дискурсе на Западе. Если кто-то и посмеет его упомянуть, тему тотчас замнут или представят как фальшивку.

А вообще, концепция дилеммы безопасности проста: когда одно государство становится сильнее в военном отношении или образует военный союз, это вызывает реакцию другого государства, опасающегося за свою собственную безопасность. Идеалистам, утверждающим, что Украина имеет право свободно выбирать военных союзников, хотелось бы напомнить, что НАТО по определению – антироссийский блок. Как должна была реагировать Россия на расширение НАТО? Как должна была реагировать на присутствие враждебного государства прямо за её плоской и проницаемой южной границей?

Допустил бы любой другой российский лидер расширение НАТО за счёт Украины? Даже Ельцин, первый русский «демократ», которого так любили американцы и для которого американцы так много сделали, чтобы удержать его у власти (кстати, об иностранном вмешательстве), был очень недоволен расширением НАТО. Как и Горбачёв. И всё же Запад не мог остановиться. Запад не слушал. Запад купался в идее конца истории. Запад отказался от компромисса. Ведь весь мир скоро должен быть поглощён Западом...

Кто-то станет возражать, что Украина не является членом НАТО, но Украина де-факто интегрирована в НАТО с 2014 года, когда она резко сменила вектор – против России и всего русского, а цель членства в НАТО была закреплена в Конституции Украины. Непоколебимая поддержка и вооружение Западом Украины является доказательством, что де-факто Украина уже была поглощена НАТО.

Тем не менее всё, что мы слышим на Западе, – «вторжение России не было спровоцировано». Но как вторжение России может быть «неспровоцированным», если Украина сама говорила, что последние восемь лет воюет с Россией. Да, именно с Россией, а не с группой сепаратистов, которых Россия поддерживает. Весь постмайданный революционный нарратив на Украине строился вокруг «войны с Россией» – а теперь получается, что Россия «неспровоцированную войну» начала только в феврале? Восемь лет Украина воевала с Россией, и Россия должна была просто сделать вид, что не видит этого? Конечно, не обращать внимания на баловство детей и маленьких стран (дорогая Украина, не обижайся, это просто метафора) – признак великодушия, но сколько великодушия могло быть в запасе у России после восьми лет войны? После двух несостоявшихся Минских соглашений и полного отсутствия перспектив мирного решения? Донбасс был для России не просто абстрактной проблемой за тысячи километров, это был регион, где люди в основном чувствовали себя русскими, подвергались нападениям и были заклеймены террористами, потому что хотели остаться русскими после переворота на Майдане. Украина, как выразился герой «революции достоинства» кинорежиссёр Олег Сенцов, должна подумать о возвращении территории Донбасса, не заботясь о людях, потому что люди, которые там живут, голосовали за пророссийские партии и они будут мешать Украине вступить в НАТО и ЕС... Ну, это всё, что нужно знать о легендарной украинской демократии.

Да, ряд западных экспертов по международным отношениям выражали озабоченность по поводу расширения НАТО. Однако их оценку проигнорировали. Все опасения России были отвергнуты с пренебрежением. Россия много раз говорила, что воспримет расширение НАТО как угрозу. Запад предпочёл показать России, простите за метафору, средний палец. «Нет никаких изменений; не будет никаких изменений <...> НАТО открыто, остаётся открытым, и это наше обязательство», – заявил госсекретарь Блинкен после переговоров с российским коллегой в конце января, за месяц до начала спецоперации.

Беспокойство России в области обороны было высмеяно и публично отвергнуто Западом. А теперь западные эксперты высказываются так, будто не существует ситуаций, рождающих множество сложных проблем, как, например, упомянутая дилемма безопасности. Западные эксперты продолжают разглагольствовать, как будто на самом деле есть только одна Абсолютная Истина, разумеется, их истина. И эксперты на французском радио лишь продолжили эту традицию самоуверенности. И снова задаюсь вопросом: не лучше ли политологам давать советы по международным отношениям, а психологам говорить об эмоциях? Тогда беседа получилась бы не очень-то приятной и comme il faut...

Энцо Ригони,

итальянский политолог

Франция. Евросоюз. Украина. НАТО. Россия > СМИ, ИТ. Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > lgz.ru, 2 ноября 2022 > № 4297974 Энцо Ригони

В Европе заканчивается еда. Виновата, разумеется, Россия

Елена Караева

О том, что на континент надвигается продовольственный кризис, европейская пресса, которая иногда срывается с короткого поводка учета и надзора, начала рассказывать еще в июле.

"Пшеница может стать дефицитом в ближайшие недели. Федерация фермерских хозяйств сообщила, что опасается плохого урожая зерна, обусловленного неблагоприятными погодными условиями, в частности засухой. Схожие опасения хлеборобы высказывали и в отношении других культур — например, гречихи. В свою очередь, эти факторы могут привести к дефициту муки разных сортов".

Статья, предрекающая Франции неприятности с урожаем основных зерновых культур, датируется 15 июля текущего года.

Не прошло и шести месяцев, как руководство двух крупных сетевых ретейлеров, Leclerc и Super U, выступило с еще более мрачными прогнозами. С точки зрения Мишель-Эдуара Леклерка и Доминика Шельшера, страну может ждать невиданная инфляция, касающаяся цен на продукты питания (по мнению месье Леклерка, она к концу года может достичь почти 17 процентов, если совсем точно, 16,9 процента, а господин Шельшер полагает, что к тому же не менее десяти процентов из обычного ассортимента продуктов просто исчезнут из продажи).

Не отстал от практиков розничной торговли коллективный теоретик из газеты "Монд". Там подтверждаются цифры, приведенные ретейлерами, и добавляется, что в настоящий момент во Франции — уровень инфляции, который беспрецедентен для текущего столетия, и что в последний раз такая дороговизна на прилавках была заметна более 30 лет назад.

По странному (в кавычках) стечению обстоятельств зерновая сделка, свое участие в которой Россия приостановила несколько дней назад из-за нарушений условий ее выполнения, вступила в действие 22 июля.

Ровно в тот момент, когда европейские медиа и начали публиковать корреспонденции о возможном в связи с неблагоприятными погодными условиями неважном урожае и, как следствие, дефиците зерновых культур на континенте.

Будем считать это простым совпадением.

А вот тоже совпадение, но уже не такое простое.

Согласно данным ООН, которая договоренности этой зерновой сделки курировала и под чьей эгидой переговоры проходили, 47 процентов груза зерновых культур, вывезенного по морскому коридору, отправилось в страны "с высокими доходами".

Двадцать семь процентов зернового карго получили государства со "средним и высоким уровнем доходов". И на один процент меньше, то есть 26 процентов, ушло странам-беднякам.

Германия, согласно все тем же ооновским цифрам, получила зерна в два раза больше, чем Йемен. А Франция — столько же, сколько отдали Сомали.

При этом Германия и Франция входят в десятку стран — главных производителей зерна в мире.

Если рассматривать не только саму цепочку событий, начиная от возмущения "международного сообщества поведением России", и поглядывать за ценами на продукты в объединенной Европе, а также сопоставлять такие обстоятельства, как, например, чем кормят довольную жизнью европейскую домашнюю птицу (всех этих кур, цесарок, индюшек и индюков) европейские же фермеры, а какие компоненты входят в комбикорм для, к примеру, свиней, то выясняется, что состоит он почти исключительно из зерновых. Это пшеница в первую очередь. Во вторую — кукуруза.

Урожай пшеницы, как нас предупредили еще полгода назад, оказался неважным, и, согласно французскому Минсельхозу, он на два миллиона тонн меньше, чем собранный прошлым летом и осенью.

Дальше нужно добавить рост цен на топливо и умножить на упомянутую инфляцию, чтобы получить тот самый дефицит продуктов, о котором говорят ретейлеры.

Наверное, до Нового года, праздников и прочего веселья, они, ретейлеры, как-то смогут уменьшить свои торговые маржи — и как-то фермеры и оптовики пойдут им навстречу. Но зато лишь часы пробьют полночь, европейская карета изобилия может превратиться в пустые прилавки. Не так, чтобы под ноль. Но прежняя роскошь испарится.

Собственно, не об этом ли предупредил нацию Макрон, когда говорил о "конце изобилия"? В конце августа его, конечно, не очень хотели слышать и слушать, ведь французы, как и все европейцы, догуливали последние отпускные денечки.

Но то, что могут пока себе позволить обычные обыватели, вряд ли возможно для евробюрократов.

Те очень быстро (удивительно для довольно неповоротливой машины ЕС) посчитали и поняли, что когда-то очень сытый континент может остаться без еды. Крики, мол, "это Россия устраивает продовольственный кризис" могут произвести впечатление лишь на легковерные натуры из числа последних еврофилов.

На самом деле это Европа очень боится очутиться в ситуации, когда ей не только будет холодно и темно, ей может стать и голодно.

Голодно, естественно, по европейским стандартам. И голодно тем, кто и так получил по полной от инфляции и роста цен на топливо. Голодно может стать самым социально незащищенным слоям населения.

Евробюрократов волнует отнюдь не судьба голодающих жителей Сомали или Йемена. Они далеко. Они ничем и никак Европе объединенной не угрожают. Евробюрократы боятся собственных сограждан, европейцев, чье терпение и смирение уже трещит по всем швам.

Евробюрократы боятся гражданского неповиновения — это то, что с самых высоких брюссельских трибун называют, дабы "не нагнетать и не разжигать", социальным кризисом.

"Это социальный кризис? Нет, госпожа председатель, это революция!"

Если раньше затыкать дыры такого рода можно было денежной эмиссией, раздавая пособия направо и налево, то сейчас, при двузначных цифрах инфляции, такие действия невозможны.

Если раньше можно было снизить цены на топливо в рознице, попросив Россию качнуть чуть больше газа и нефти, то сегодня это исключено.

Если раньше можно было пойти и купить излишки зерна в той же Канаде или Индии, то и это сделать не получится.

В результате те, кто считали себя гроссмейстерами и решил сыграть партию на большой шахматной доске, пришли в итоге к позиции, которую иначе чем цугцвангом, когда каждый следующий ход ухудшает ситуацию, назвать не получится.

Поэтому, конечно, истерика, поэтому угрозы. Поэтому абсолютно басенный характер обвинений, если бы они не исходили от людей, чьи должности по определению предполагают наличие государственного мышления и умение просчитывать собственные геополитические шаги.

А так единственное, чем на сказанное в наш адрес можно возразить, так это цитатой из Ивана Андреевича Крылова.

"Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?"

"Полезный идиот" в США хочет уничтожить Россию

Дмитрий Бавырин

Вождю мирового пролетариата В. И. Ленину в Соединенных Штатах приписывают авторство характеристики "полезный идиот". Во времена первой холодной войны так называли тех, кто был слишком мягок к СССР и тем самым чистосердечно лил воду на мельницу стратегического противника.

Но это, как сказали бы теперь, очередной американский фейк. В полном собрании сочинений Ленина таких характеристик не обнаружено, а насчет фамилии ее настоящего автора единого мнения нет.

Однако "полезные идиоты" в Вашингтоне действительно существуют.

Знакомьтесь, Джейми Раскин, конгрессмен. Прежде эту фамилию в России мало кто слышал, теперь вряд ли забудут, поскольку заявил Раскин следующее:

"Россия — это православная страна, исповедующая традиционные ценности. Именно поэтому она должна быть уничтожена, независимо от того, какую цену за это заплатят США".

В этом все, за что мы их не любим: от снобизма "американской исключительности" до преступлений против человечества, от сектантского исступления до вульгарного фашизма. Текст настоящий, но даже более парадоксальный и озлобленный, чем "план Даллеса". Это эталонное высказывание "плохого американца" из Палаты мер и весов имени Михаила Суслова — столь же вымышленной, как и "план Даллеса".

Таких политиков с Капитолийского холма должна выдумывать наша пропаганда, но Джейми Раскин существует на самом деле. И при близком рассмотрении может показаться дьяволом любому человеку с умеренными консервативно-патриотическими взглядами. Любому — и русскому, и американцу. Уж такой он, этот Раскин — радикальный либерал, вегетарианец, друг всех меньшинств. На родине всегда первый по вопросам прав ЛГБТ и легализации наркотиков.

Возможно, даже атеист, просто не признается — для американской политической культуры это по-прежнему довольно провокационное признание (эдакий ностальгический осадок от "старой доброй Америки", которая Бога еще боялась).

По нашу сторону Атлантики, перебирая биографии "этих, с конгресса", принято выделять "своих" по происхождению, благо не так уж их и много. Раскин как раз из них, он внук эмигрантов из России Бена Раскина и Анны Гудман. Возможно, принадлежит к тому типажу в американской элите, чья русофобия вызвана трагичными семейными преданиями. Евреи в начале XX века переезжали из Российской империи в США, спасаясь, в том числе, от погромов.

Но возможно и то, что судьба дедушки с бабушкой там вовсе ни при чем, а виной всему другие биографические обстоятельства "полезного идиота". Прежде всего то, что он родился и вырос в столице США в браке "прогрессивной" журналистки и чиновника, служившего советником при президенте Кеннеди.

Город Вашингтон (округ Колумбия) хорошее место для чиновника, но плохое для политика, а для политика-республиканца и вовсе проклятое. На президентских выборах вашингтонцы голосуют только с 1960-х (хотя налоги платили как все), с тех пор кандидат-республиканец не побеждал в столице ни разу, включая финал 1984 года "Рейган против Мондейла" (Рейган тогда взял все штаты, кроме родной для Мондейла Миннесоты) и финал 1972 года "Никсон против Макговерна" (Никсон взял все, кроме либерального Массачусетса — впоследствии первого штата, где легализуют гей-браки).

Причин этому много. В столичный округ стремились нелегальные мигранты, которых прикрывало от высылки федеральное законодательство. Абсолютное большинство его населения — чернокожие. Существенная часть — чиновники, живущие за счет бюджета, расходы которого республиканцы всегда обещают сокращать.

Но самое неприятное для местных политических активистов, что их потолок — стать мэром города. Губернаторов у округа Колумбия нет, сенаторов от него тоже нет, а представитель в конгрессе один-единственный, с правом только на совещательный голос, а его фамилия не меняется десятилетиями.

В общем, баллотироваться от Вашингтона нереально, республиканцем там быть бессмысленно, а демократу нужно как-то выделяться среди огромного количества таких же демократов с "прогрессивной повесткой". Но Раскин выкрутился.

В конгрессе он представляет пограничный округ Мэриленда, по сути пригород Вашингтона. Надо думать, столь же либеральный, как столица, и с большой конкуренцией среди политиков-демократов. То место, где выгодно быть самым отбитым в левую сторону. Вот Раскин и отбитый.

В палате представителей он возглавляет подкомитет по надзору за гражданскими свободами. С точки зрения американского правого это змеюшник. Со стороны демократов туда и впрямь входят конгрессмены со спецификой.

Это, например, Денни Дэвис, известный симпатиями к черным расистам из движения "Нация ислама". Это Дебби Вассерман Шульц — партийная шишка, слетевшая с должности за то, что направила ресурсы партии на помощь Клинтон в борьбе с Сандерсом в обмен на покрытие расходов аппарата. Это Александрия Окасио-Кортес — по меркам США почти коммунистка, возглавляющая "Команду", группу из пяти "цветных" конгрессвумен и одного черного конгрессмена с радикально левыми взглядами. Еще двое из этой "Команды" — Рашида Тлаиб и Айанна Прессли — тоже члены подкомитета, как и Элеонора Холмс Нортон — тот самый представитель столицы в конгрессе без права голоса, занимающий свое кресло уже более 30 лет.

А Раскин над всем этим коктейлем из BLM, ЛГБТ, феминизма и коммунизма председатель. При этом богатый белый мужик. Приходится быть особо неистовым борцом с традиционными ценностями, чтобы сделать себе карьеру.

Однако наиболее звездная роль Раскина — роль личной немезиды Дональда Трампа. Он из тех немногих конгрессменов, кто отказался признавать результаты выборов 2016 года. А когда результаты выборов 2020-го отказался признавать Трамп, Раскин был назначен кем-то вроде прокурора на процессе палаты представителей над уходящим президентом (результат — импичмент).

В общем, чистосердечно или по роли фанатика, но Раскин ненавидит трампистов, пролайферов, противников гей-браков, etc и непримирим к оппонентам. А Православная церковь (на английском — Orthodox Church) наверняка ассоциируется у него с патриархальными взглядами больше чем любая другая.

Короче, Раскин хочет уничтожить Россию не потому, что ненавидит русских и не потому, что ненавидит православие, а потому что ненавидит то, что называют традиционными ценностями, а также их носителей. Его аудиторией они (мы) воспринимаются как угроза.

Упомянутая Раскиным цена за уничтожение России как носителя традиционных ценностей — это уничтожение США как носителя всего что угодно. Концепция взаимного ядерного уничтожения уже более полувека как не новость, но американцам о ней, видимо, нужно напоминать. По крайней мере, главному по гражданским свободам в их парламенте.

Но на этом рубрику "так выглядит мразь" можно заканчивать, поскольку Раскин (вне зависимости от его мотивов уничтожить нас) не только мразь, но и тот самый полезный идиот. По двум причинам.

Во-первых, в конечном счете он ведет войну не с нами (бодливым либеральным коровам патриархальный Господь рогов не дает), а с половиной собственной страны. Говоря, что хочет уничтожить нас, имеет в виду, что нужно уничтожить таких, как электорат Трампа. И электорат Трампа (шире — все американцы с консервативными взглядами) это теперь знает. Сюда, в Россию, цитата из Раскина дошла благодаря ориентированному на республиканцев Fox News и лично Такеру Карлсону, самому популярному ведущему политических шоу в Америке.

Чем больше поленьев радикалы подкинут в костер тлеющей гражданской войны в США, тем для России будет лучше. Если точнее, США своими действиями против России сделали так, что чем им хуже — тем нам лучше.

Во-вторых, Раскин живое доказательство правоты той части речи Владимира Путина на церемонии расширения России, которая касалась проблем западной гегемонии. Желательно, чтобы теперь это доказательство увидели и услышали в других местах, начиная от православных союзников США по НАТО в Болгарии и Греции и заканчивая остальным миром традиционных ценностей, то есть всем миром за вычетом пары десятков стран с либеральной триадой "BLM-ЛГБТ-феминизм".

Джейми Раскин хочет уничтожить весь мир. Джейми Раскин, говорите громче.

Было бы нечестно делать вид, что все американские политики такие, как он, — не все, этот довольно особенный. Но он и не просто "один из депутатов", как можно было бы сказать про покойного Владимира Жириновского — большого художника в плане словесной агрессии.

Раскин представляет богатый пригород американской столицы. Он входит в элиту правящей партии. Он занимает руководящий пост в парламенте на приоритетном для правящей партии направлении. А еще он блестящий юрист, опытный адвокат, отличник Гарварда, профессор права Американского университета в Вашингтоне — это помимо того, что он больной ублюдок.

Значит, такая там правящая партия, такой парламент, такая столица, такой Гарвард, такие адвокаты, такая профессура, такая элита, что их органичной частью стал человек, готовый уничтожить мир любой ценой.

"Посмотрите наверх", — говорили герои политической трагикомедии прошлого года, когда сопротивлялись вашингтонским идиотам, ведущим планету к Апокалипсису.

«Немыслимые трюки»: как прошел фестиваль «Принцесса цирка»-2022

Татьяна ФИЛИППОВА, Саратов

Международный конкурс-фестиваль «Принцесса цирка», который в этом году прошел в Саратове в восьмой раз, решено сделать ежегодным. «Культура» побывала на заключительном гала-шоу и чествовании победителей.

В мире цирка города делятся не на столичные и провинциальные, а на «цирковые» и «нецирковые». Саратов относится к первой группе. Да и вообще он — первый, именно здесь началась история русского цирка как стационарного предприятия. Случилось это в 1873 году, когда молодые, но уже известные в России цирковые артисты братья Никитины, Дмитрий, Аким и Петр, вернулись в родной Саратов из гастрольного турне и приняли предложение австрийского подданного Эмануэля Беранека, владельца «странствующего цирка», войти в его дело в качестве компаньонов. Дело у братьев пошло, Беранек решил продать им свою долю и уйти на покой — так в России впервые появился собственный цирк. До этого все цирковые компании принадлежали иностранцам. Три года спустя на одной из площадей города появилось круглое деревянное здание с парусиновой крышей и вывеской: «Первый русский цирк братьев Никитиных».

Саратовский цирк отсчитывает свою историю от того первого циркового здания, построенного в 1876 году. А фестиваль «Принцесса цирка» проходит в нем с 2005-го раз в два года. За это время фестиваль окреп, в городе его ждут — билеты на фестивальные шоу раскупают, как только они появляются в продаже. Поэтому решено перевести его в другой режим ­­— ежегодный.

На нынешнем, восьмом по счету фестивале программа сложилась сильная, «сумасшедше сильная», по оценке директора Росгосцирка Сергея Белякова, несмотря на то что формировалась она в сложных условиях.

— Наш цирковой мир живет вне политики, поэтому мы получили 120 заявок на участие из разных стран мира, отобрали из них 20 лучших. Экспертный совет работал со спорами и даже с конфликтами, но программа получилась мощная — все наши зарубежные партнеры это отмечают. Открою вам одну маленькую тайну: в конкурсе участвовал номер, который занял призовое место на Международном фестивале в Латине, но у нас он не получил приз, потому что уровень участников очень высокий. Каждый конкурсный номер завершали аплодисменты зала и крики «Браво!», некоторым участницам зрители устраивали настоящие овации.

Здесь надо пояснить, что ажиотаж саратовской публики, которая действительно любит и понимает цирковое искусство, организаторы еще и подогрели, объявив, что при определении победителей международное жюри будет учитывать реакцию зала. Поэтому саратовцы изо всех сил старались поддержать «своих», тех, за кого они болели.

На заключительном гала-шоу половина зала, не меньше, стоя аплодировала воздушным гимнасткам из Вьетнама Фам Тхи Хуон и Чу Хонг Туй, которые летали под куполом на специальном аппарате, похожем на скрипичный ключ, и увезли из Саратова одну из золотых корон.

Примерно такое же количество болельщиков поднялись со своих мест в знак поддержки других конкурсанток, воздушных гимнасток на кольце Шарлотты Жоге и Элен Колесников. Французский дуэт покорил зал чувственностью своего номера и стал бронзовым призером фестиваля. Элен Колесников, как выяснилось, имеет русские корни — ее бабушка родом из России.

«Группа поддержки» образовалась и у самой молодой участницы фестиваля — Софии Готфрид, показавшей эквилибр на вращающемся диске, эффектный номер, который ведущий шоу Эдгард Запашный сравнил с подготовкой космонавтов к полету, а юную артистку (ей всего четырнадцать) — с Гагариным. Жюри присудило ей одну из трех серебряных корон.

«Золото» досталось артистке Росгосцирка Алисе Нестеровой и ее шести белым бенгальским тиграм. Венетта Стефанова, член жюри из Болгарии, призналась, что этот номер ее просто восхитил, потому что он демонстрирует общение человека с животными. Причем общение это практически на равных, как, собственно, и должно быть у человека с кошкой, даже такой большой.

Нам удалось познакомиться с дрессировщицей до начала представления и поглазеть на белых тигров, так сказать, в домашней обстановке — во время ужина, который им доставили на металлической тележке. Работать с ними, по словам Алисы, трудно, потому что они существа флегматичные, медлительные, команды запоминают долго. Должно пройти не меньше года, чтобы команда запомнилась и стала привычной.

— Как же вы заставляете их прыгать в кольцо? — спросили мы у нее, глядя на тигра, который аккуратно, не спеша расправлялся с положенной ему на ужин курицей.

— Я не заставляю, не подчиняю, я с ними договариваюсь. А чтобы готовить трюки, мы используем кликер-тренинг и таргет-тренинг. Кликер — это сигнал, который подкрепляет правильные действия, то есть свисток или щелчок, таргет — специальная палочка с кружочком в моих руках, которого они должны коснуться носом. С помощью этой палочки с кружочком я рисую различные маршруты, показываю, куда нужно идти, где остановиться, где лечь — то есть для них это подсказка. И вот такими методами мы пробуем что-то новое, стараемся выводить их на трюк не через агрессию, то есть не от себя, а к себе. Тигр идет не от человека, а к человеку.

— То есть не щелкаете бичом.

—У меня его и нет.

— Но это не значит, что работать с ними безопасно?

— Бенгальские тигры считаются обладателями самых крупных клыков — до 8 сантиметров. Все у них на месте, и зубы и когти; кажется, что они плюшевые и ласковые, но работать с ними не менее опасно, чем с тиграми, которые проявляют свою природу.

На этих словах тигр Еремей перевернул лапой металлический лоток и начал стучать им по дну клетки, и мы поняли, что нам пора уходить.

Когда тигры по одному вышли на арену, оказалось, что они чувствуют себя совершенно свободно, трюки выполняют каждый в своем ритме, кто-то из шестерки может и отказаться сидеть на тумбе, всем видом показывая, что он гуляет сам по себе. Наблюдать за таким наглым тигром тоже интересно.

Еще до объявления результатов конкурса мы слышали, что есть номер, который заставил немного поволноваться даже профессионалов. Угадать, о каком именно номере шла речь, оказалось несложно.

— Что вытворяет, — сказал сидящий рядом со мной мужчина и встал, чтобы крикнуть «Браво!».

Гимнастка на ремнях Татьяна Беликова действительно творила невероятные вещи — высоко в воздухе, без страховки, она совершала кувырки и перевороты, падая вниз и удерживаясь в петле ремня двумя кулаками или подбородком, а в конце даже краешком ступни. Гран-при и титул «Принцесса цирка» ушли к ней за «немыслимые трюки», как сказано в официальном заявлении жюри, и безупречную работу.

«Русский цирк — лучший» — подвела итоги конкурса Венетта Стефанова. Вот только клоунесс в нем маловато, на женский цирковой фестиваль с трудом нашли двух. Но Сергей Беляков (Росгосцирк) и Гия Эрадзе (Королевский цирк) уже договорились, что будут искать и готовить клоунесс совместно, потому что в следующем году программа «Принцессы цирка» должна стать еще более мощной. Через год отечественный цирк будет отмечать 150-летний юбилей, и все должно соответствовать этой славной дате.

А фестивальная осень-2022 продолжается: 3 ноября в Санкт-Петербурге стартует Международный цирковой фестиваль «Без границ». В нем участвуют артисты из 20 стран: среди них представители США, Италии, Германии, Испании, Молдавии, Эфиопии, Кубы, Вьетнама и Перу. В цирке Чинизелли будут выступать слоны из Италии и тигры из Франции. И мы обязательно расскажем об этом шоу — одном из главных событий года в цирковом мире.

Россия. ПФО > СМИ, ИТ > portal-kultura.ru, 2 ноября 2022 > № 4217274 Татьяна Филиппова

Достоверно, своевременно, прозорливо

Советская военная разведка сыграла чрезвычайно важную роль в период Карибского кризиса 1962 года.

5 ноября – День военного разведчика

60 лет назад в Западном полушарии происходили драматические события, известные как Карибский кризис (16 октября – 28 октября 1962 г.). Рассекреченные Министерством обороны РФ в 1992–1993 и в 2017 году некоторые архивные документы раскрывают многие ранее неизвестные страницы истории возникновения и урегулирования Карибского кризиса. Содержащаяся в них информация позволяет по-новому оценить вклад советской военной разведки в разрешение одного из самых напряжённых военно-политических кризисов XX века, установить новые исторические факты об агрессивной политике и тайных замыслах США в отношении Кубы, о которых докладывали в Центр советские военные разведчики с территории ряда иностранных государств.

Накануне

23 апреля 1961 – 12 октября 1962 года.

Отношения между Советским Союзом и США к началу 1960-х годов достигли высокой степени обострения, а их дипломатическое и военное противостояние в период Карибского кризиса приобрело угрозу применения ядерного оружия с непредсказуемыми последствиями для обеих сторон и всего мира. Основные причины возникновения Карибского кризиса хорошо известны. Тем не менее, учитывая вновь открывшиеся архивные документы, уместно их перечислить:

• агрессивная политика США в отношении Кубы;

• после победы кубинской революции в 1959 году постоянное дипломатическое, военное и экономическое давление на руководство Кубы;

• попытки США силой свергнуть правительство Фиделя Кастро;

• развёртывание в 1961 году на европейском театре военных действий американского ядерного оружия, включая баллистические ракеты средней дальности «Юпитер» в Турции, для применения против СССР;

• размещение на Кубе в 1962 году группы советского войск (ГСВК), в состав которой была включена 51-я сводная ракетная дивизия и другие части с ядерным вооружением, в качестве ответной меры и для защиты её суверенитета (операция «Анадырь»).

Разработка операции «Анадырь» и её осуществление после получения согласия кубинской стороны проводили в обстановке строгой секретности. Начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооружённых Сил СССР генерал армии И.А. Серов должен был своевременно информировать Первого секретаря ЦК КПСС, Председателя Совета министров СССР Н.С. Хрущёва о любых сведениях, которые могли бы прямо или косвенно свидетельствовать о том, что американской разведке стало известно о переброске советских войск на Кубу.

Следует подчеркнуть, что Куба не представляла военной угрозы для США, однако, по оценке американского руководства, она реально подрывала национальные интересы безопасности Соединённых Штатов в Латинской Америке, демонстрируя пример антиамериканской модели государственного устройства в Западном полушарии. Администрация США задействовала различные меры силового характера против Кубы, использовала подготовленные Центральным разведывательным управлением отряды кубинской контрреволюции в попытках осуществить государственный переворот в соответствии с секретным планом операции «Плутон».

Кроме того, ЦРУ проводило многочисленные акции, направленные на физическое устранение лидера кубинской революции Ф. Кастро. При этом не исключалось непосредственное использование вооружённых сил США для оказания поддержки созданным воинским формированиям кубинской контрреволюции, велась интенсивная подготовка к их возможному применению в ходе высадки десанта в бухте Кочинос.

В столь неблагоприятной для СССР военно-политической обстановке, характеризующейся постоянным нарастанием военной угрозы со стороны США, чрезвычайно важную роль сыграла советская военная разведка, обеспечивая партийно-политическое и военное руководство государства необходимой разведывательной информацией. Её силы и средства действовали разносторонне. Они были нацелены:

• на вскрытие характера деятельности вооружённых сил США в различных регионах мира, а также объединённых вооружённых сил Организации Североатлантического договора в Европе;

• выявление намерений и планов военно-политического руководства США, их союзников по НАТО, других государств в отношении Кубы;

• освещение военной и военно-политической обстановки вокруг Кубы.

Имеющиеся рассекреченные документы свидетельствуют, что уже в апреле 1961 года руководству Министерства обороны СССР и Генерального штаба на основе поступавшей от военной разведки достоверной информации были известны ближайшие планы правительства США и Пентагона «взять курс на тщательную, активную подготовку контрреволюционного мятежа на Кубе, для чего осуществить под руководством министерства обороны [США] планомерную заброску… террористических и диверсионных групп, оружия, боеприпасов…», а также об организации «тотальной блокады» Кубы под предлогом воспрепятствования «потоку советского оружия» на Кубу как «угрозе делу мира в Западном полушарии».

Кроме того, в поступившей в том же месяце от военной разведки информации сообщалось: «…Правительство США не остановится перед прямой военной интервенцией американских войск на Кубу. В настоящее время Пентагон разрабатывает несколько вариантов ликвидации существующего на Кубе режима, включая террористический акт против Кастро».

Информация была направлена членам Президиума ЦК КПСС, министру обороны СССР Маршалу Советского Союза Р.Я. Малиновскому и первому заместителю министра обороны СССР – главнокомандующему Объединёнными вооружёнными силами государств – участников Варшавского договора Маршалу Советского Союза А.А. Гречко.

Одновременно тревожная разведывательная информация поступала из некоторых государств Латинской Америки. Так, 15 мая 1961 года генерал армии И.А. Серов получил донесение, в котором, в частности, сообщалось: «Под руководством американцев идёт усиленная подготовка к повторной интервенции на Кубу, в которую вовлекаются правительства большинства стран Латинской Америки, церковь, пресса… Всё это сопровождается активизацией антикоммунистической пропаганды, антисоветской кампании».

Также перечислялись элементы подготовки американской интервенции на Кубу, в том числе:

• усиление моральной и финансовой поддержи кубинской контрреволюции со стороны США и латиноамериканских реакционных сил;

• решение США о создании специальной школы в зоне Панамского залива для обучения латиноамериканцев методам партизанской войны;

• сооружение военно-воздушной базы в Пуэрто-Кабесас на атлантическом побережье Никарагуа с целью подготовки и высадки десанта на Кубу и др.

На следующий день эта важная информация была предоставлена министру обороны СССР, начальнику Генерального штаба и секретарю Совета обороны СССР.

Одновременно военная разведка в структуре Министерства обороны СССР решала, казалось бы, несвойственную ей задачу – непосредственно участвовала в политико-дипломатическом урегулировании серьёзно осложнившихся советско-американских отношений, приняв предложение американцев об установлении неофициального канала связи между руководителями СССР и США с целью поиска взаимоприемлемых решений сложных проблем стратегического масштаба в советско-американских отношениях при реальной угрозе мировой войны.

Тем временем в Центр продолжали поступать донесения от военных разведчиков, содержавшие тревожные сведения о складывавшейся обстановке вокруг Кубы. Только в течение 30 августа – 2 сентября 1962 года из Гаваны было получено четыре телеграммы.

В первой из них сообщались предлагаемые отдельными американскими сенаторами и средствами массовой информации меры по отношению к Кубе:

«…3. По отношению к Кубе в связи с наличием иностранных войск и техники необходимо применить доктрину Монро и договор Рио-де-Жанейро об обеспечении взаимной безопасности как юридической основы для совершения агрессии.

Агрессию нужно совершить как можно раньше…

Воспользоваться предлогом наличия советских войск на Кубе и уничтожить революционное кубинское правительство».

Во второй и третьей телеграммах докладывалась ещё более тревожная информация: «Правительство Кубы… считает, что Куба может подвергнуться агрессии со стороны США… В ночь с 29 на 30 августа на Кубе в районе Эскамбрай высадилось до 100 человек внешней контрреволюции. Фидель Кастро выехал в этот район для руководства по ликвидации высадившейся группы».

Также сообщалось, что кубинская армия и флот в связи с возможной американской агрессией переведены на казарменное положение.

Наконец, в телеграмме, полученной 2 сентября, докладывалась информация о том, что правительство США отдало приказ своим вооружённым силам об открытии ответного огня по кубинским кораблям и самолётам, в случае если они будут обстреливать транспортные средства США, и что, по информации правительства США, «в ближайшее время в Карибском бассейне произойдут серьёзные события, если правительство Кастро не образумится».

Телеграммы были доложены высшему военному руководству, а о содержании телеграммы от 2 сентября, кроме того, – членам Президиума ЦК КПСС. Столь высокий уровень партийной инстанции, для которой была предоставлена разведывательная информация, свидетельствовал о том, что в ближайшее время обстановка в Карибском бассейне по вине США может выйти из-под контроля и её дальнейшее развитие будет сложно прогнозировать.

В течение сентября 1962 года США продолжили предпринимать шаги по дальнейшей эскалации обстановки вокруг Кубы, в том числе оказывали мощное политико-дипломатическое давление на другие латиноамериканские государства с целью вовлечь их в антикубинскую кампанию. Так, в поступившей из Гаваны разведывательной информации сообщалось о том, что общее количество кубинской внешней контрреволюции, подготовленной в военном отношении, ориентировочно составляет 26 тысяч человек, из них 23 тысячи дислоцируются в Гондурасе и 3 тысячи – в Гватемале. Также отмечалось, что США оказывают сильное давление на правительство Уругвая, для того чтобы эта страна разорвала дипломатические отношения с Кубой.

15 сентября 1962 года сотрудник советской военной разведки доложил из Вашингтона о том, что сенат конгресса США в ответ на обращение президента Дж. Кеннеди единогласно одобрил закон, предоставлявший президенту США право призвать 150 тысяч резервистов и задерживать на службе подлежащих увольнению военнослужащих на срок до 12 месяцев, если этого потребует развитие обстановки на Кубе. Кроме того, сообщалось о том, что министерство обороны США разрешило приступить к вербовке добровольцев в сухопутные войска из числа кубинских эмигрантов.

Через неделю советскому руководству от военной разведки стало известно о том, что военные корабли, самолёты ВМС США, американские официальные лица и агентура установили круглосуточное наблюдение за Кубой и европейскими портами с целью выявления судов, следующих на Кубу, и что ВМС США находятся в готовности проводить ещё более жёсткий контроль, если получат соответствующие указания. Вся добытая информация была также доложена начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза М.В. Захарову.

Донесения от советских военных разведчиков в это тревожное время поступали из разных латиноамериканских государств. В них отмечалась одна и та же тенденция – эскалация по вине США напряжённости вокруг Кубы, тайная подготовка американцами свержения кубинского правительства, сопровождавшаяся антисоветской пропагандой.

В частности, подчёркивалось, что в связи с новой кампанией, предпринятой США по подготовке агрессии против Кубы, аргентинские газеты начали помещать большое количество материалов клеветнического характера, где доказывалась необходимость разделаться с революционным кубинским правительством. Утверждалось, что Куба, которая уже с 1959 года активно экспортирует коммунизм в страны Латинской Америки, в последние месяцы превратилась в базу подготовки прямой советской агрессии против американского континента.

Полицией производились аресты лиц, которые распространяли литературу в защиту Кубы.

Налицо была заранее спланированная, хорошо подготовленная широкомасштабная информационная кампания США, в том числе на территории Аргентины, направленная против кубинского революционного правительства. Была очевидна цель этой кампании – сформировать антикубинское общественное мнение среди аргентинцев и тем самым подготовить его для позитивного восприятия планируемого Соединёнными Штатами нападения на Кубу.

Учитывая особую важность полученной информации, она была оперативно доложена высшему советскому военно-политическому руководству.

Наконец, 12 октября, то есть за три дня до начала острой фазы кризиса, от военных разведчиков поступила информация о том, что кубинская контрреволюция располагает контингентом приблизительно в 12 тысяч человек, подготовленных для вторжения на Кубу, из них в Гондурасе – 1,5 тысячи, в Гватемале – 6 тысяч человек, в Никарагуа – 2 тысячи и 12 реактивных бомбардировщиков, в зоне Панамского канала – 2 тысячи человек.

Таким образом, в течение 23 апреля 1961 года – 12 октября 1962, накануне Карибского кризиса, от сотрудников советской военной разведки из разных стран в Центр регулярно поступала достоверная разведывательная информация об агрессивной политике США по отношению к Кубе, в том числе о тайных замыслах американского правительства по свержению кубинского революционного правительства силами кубинской контрреволюции, подготовленными на территории некоторых центральноамериканских государств.

На грани ядерной войны

23 октября – 4 ноября 1962 года

В ходе эскалации и кульминации Карибского кризиса, а также после его окончания советская военная разведка в круглосуточном режиме продолжала оценивать серьёзно осложнившуюся обстановку вокруг Республики Куба, отслеживая попытки правительства США осуществить государственный переворот на Кубе силами кубинской контрреволюции.

Несмотря на все меры, принимаемые советской стороной по скрытному проведению операции «Анадырь», воздушной разведке США 14 октября удалось зафиксировать строительство на острове стартовых позиций баллистических ракет средней дальности Р-12. Через два дня, 16 октября, результаты аэрофотосъёмки с разведывательного самолёта U-2 были доложены президенту США Дж. Кеннеди.

С получением американцами этой разведывательной информации военно-политическая обстановка вокруг Кубы и в мире в целом резко осложнилась. Вооружённые силы США и объединённые вооружённые силы НАТО были приведены в повышенную боевую готовность. 21 октября в Москву от источников советской военной разведки поступила информация о том, что под прикрытием учений десантных сил Атлантического флота США стали наращивать группировку сил в районе Карибского моря.

22 октября президент США выступил с заявлением по радио и телевидению, в ходе которого объявил о введении морской блокады острова. Для её осуществления у побережья Кубы к 23 октября была сосредоточена группировка из 180 кораблей ВМС США с 95 тысячами военнослужащих.

В тот же день Дж. Кеннеди подписал два важнейших документа, существенно осложнявших и без того напряжённую обстановку в регионе: указ «О воспрещении доставки наступательного оружия на Кубу» и директиву № 3504 о введении с 24 октября карантина вокруг Кубы. Для выполнения директивы были привлечены ВМС и ВВС США, что, по сути, означало установление не только военно-морской, но и военно-воздушной блокады острова.

В этих условиях военные разведчики, действовавшие в регионе, продолжали своевременно направлять в Центр важные сведения. Так, уже 23 октября была получена информация из Вашингтона о том, что после выступления президента Кеннеди 45 кораблей ВМС США с 20 тысячами военнослужащих были направлены в заранее намеченные пункты для проведения мероприятий, изложенных в выступлении президента по поводу кубинских событий. Было объявлено о переброске в район Ки-Уэст (штат Флорида) 14 подводных лодок, 13 эсминцев.

Тогда же Центр получил разведывательную информацию с Кубы о принятых Ф. Кастро мерах в связи с заявлением Дж. Кеннеди, в том числе об объявлении боевой тревоги в вооружённых силах Кубы, всеобщей мобилизации в стране, требовании созыва Совета Безопасности ООН через СССР с обсуждением вопроса об агрессии США в отношении Кубы. Из донесения следовал важный вывод: у кубинского руководства не было никакой растерянности в связи с возможной агрессией со стороны США, напротив, оно проявляло решительность в отстаивании своих национальных интересов, в том числе с военной помощью со стороны СССР.

Полученная информация также была доложена руководству Советского государства, которое реально оценивало складывающуюся вокруг Кубы обстановку. Оно хорошо понимало, что в любой момент ситуация могла выйти из-под контроля и начать развиваться по непрогнозируемому сценарию.

Остроту текущего момента осознавали как в Главном разведывательном управлении Генерального штаба, так и его сотрудники за рубежом. Поэтому цена достоверной, своевременной разведывательной информации в эти тревожные дни многократно возросла.

Уже на следующий день, 24 октября, из Гаваны поступило донесение, в котором сообщалось о приведении в боевую готовность подразделений и частей вооружённых сил США на полуострове Флорида и в Карибской зоне. А также о том, что одновременно вводилось состояние готовности DEFCON 3 для всех средств связи, личного состава на полигоне, расположенном на базе ВВС Кейп-Канаверал, и для контрольных радиостанций на островах Большой Багама, Эльютера, Сан-Сальвадор, Гранд-Терк, Майягуана и Ист-Айленд. При этом отмечалось, что введение указанного состояния боевой готовности на полигоне было впервые.

В то же время в Центр было направлено срочное донесение, в котором, в частности, сообщалось о том, что в США уверены, что на Кубе имеются советские ракеты среднего радиуса действия; администрация Кеннеди готова пойти на компромиссное урегулирование противоречий; президент США предлагает привлечь к урегулированию кризиса наблюдателей ООН и просит на это время приостановить продвижение новых советских судов с вооружением к берегам Кубы.

Между тем обстановка вокруг Кубы по причине целенаправленных деструктивных действий США продолжала осложняться, о чём военная разведка незамедлительно докладывала в Москву. Было доложено в том числе о том, что в Центральной Америке подготовлен первый эшелон вторжения на Кубу, который в ближайшие часы выйдет в море. Порученная информация относилась к категории особой важности, поэтому было подготовлено специальное сообщение для Р.Я. Малиновского, М.В. Захарова, А.А. Гречко и А.А. Епишева.

Обстановка была накалена до предела. Об этом свидетельствует тот факт, что на следующий день в Центр поступили десятки внеочередных и срочных донесений из ряда государств. Все они были посвящены одной теме – подготовке вооружённых сил США к вторжению на Кубу.

Некоторые из поступивших в Центр донесений заслуживают внимания. Так, во внеочередной телеграмме, полученной из Вашингтона в 6 час. 45 мин. по московскому времени, сообщалось:

«…В ближайшее время можно ожидать американского вторжения на Кубу под предлогом ликвидации якобы имеющихся там ракетных баз… Все иностранные военные дипломаты в беседе с нашими сотрудниками выражают уверенность, что американцы используют создавшееся положение для вторжения… продолжается сосредоточение войск во Флориде, куда беспрерывно пребывают новые воинские части и техника…»

Спустя 70 минут пришла внеочередная телеграмма из Гаваны:

«…1. После заявления представителя госдепартамента следует ожидать предъявления ультиматума Кубе со стороны США. Ультиматум Кубой будет отвергнут. Вслед за этим следует ожидать вторжения в течение 48 часов.

2. Первый этап – морская блокада и второй – вторжение американцами планировались заранее…

3. Следует полагать, что бомбовые удары будут нанесены в первую очередь по объектам Павлова [псевдоним командующего ГСВК генерала армии И.А. Плиева]…»

Далее отмечалось, что согласно указаниям Ф. Кастро кубинские средства ПВО обязаны с 27 октября открывать огонь по самолётам США, нарушающим территорию.

Судя по содержанию поступавших донесений, напряжение достигло апогея, в любое время могло начаться военное вторжение на Кубу.

В 11 час. 15 мин. того же 27 октября поступило донесение из Вашингтона, в котором сообщалось, что США не допустят «советского проникновения» в Западное полушарие. Если советские корабли не подчинятся досмотру, то они будут потоплены. Также сообщалось, что США намерены до конца проводить изложенную американским президентом политику, не идя ни на какие компромиссные решения.

О содержании полученных донесений в тот же день было доложено Р.Я. Малиновскому, М.В. Захарову, А.А. Гречко и А.А. Епишеву.

Обстановка резко усугубилась тем, что в тот же день над Кубой был сбит американский самолёт-разведчик U-2, о чём был немедленно проинформирован президент США Дж. Кеннеди. На следующий день он уже собирался обратиться к нации: «С тяжёлым сердцем вынужден объявить о том, что я отдал приказ, и американские военно-воздушные силы его уже выполняют, о военной операции с целью предотвращения дальнейшего сосредоточения на Кубе ядерного оружия…»

Мир находился на грани ядерной войны.

Картина исторических событий и фактов по состоянию на 27 октября 1962 года отчётливо вырисовывалась на основе поступавшей в Центр разведывательной информации и в концентрированном виде была отражена в докладе начальнику Генерального штаба. Она свидетельствовала о том, что в любой момент США могли начать вторжение на Кубу и нанести воздушный удар по советскому военному контингенту на острове.

Но удара, к счастью, не последовало. 27 октября Дж. Кеннеди в ответ на полученные от Н.С. Хрущёва днём ранее два послания сообщил советскому лидеру о готовности США и стран Западного полушария дать заверение о том, что вторжения на Кубу не будет при условии демонтажа советских ядерных ракет.

Итогом советско-американских контактов на высшем уровне, в том числе с задействованием неофициального канала связи по линии советской военной разведки, между лидерами двух государств стал обмен заявлениями Н.С. Хрущёва и Дж. Кеннеди 28 октября по национальному радио СССР и США соответственно.

В тот же день в Нью-Йорке начались советско-американские переговоры при участии представителей Кубы и Генерального секретаря ООН, которые завершили Карибский кризис соответствующими обязательствами сторон.

Советские ракеты с ядерными боеголовками и бомбардировщики Ил-28 в первой половине ноября – декабре 1962 года были выведены с территории Кубы, а американцы дали гарантию не осуществлять военное вторжение на Кубу, сняли введённую 23 октября блокаду острова и к 1 апреля 1963 года демонтировали свою ракетную базу в Турции. Операция «Анадырь» была завершена.

Таким образом, советская военная разведка внесла значительный вклад в урегулирование Карибского кризиса. Документально установлено, что с 1 по 31 октября 1962 года её сотрудниками, действовавшими в разных странах, было направлено в Центр 268 донесений по развитию обстановки в Карибском бассейне, США, на Кубе и в ряде стран Латинской Америки. Ежедневно в среднем поступало до 10 информационных сообщений.

В них своевременно и достоверно освещались мероприятия правительства и командования вооружённых сил США, направленные на организацию военно-морской и военно-воздушной блокады Кубы, подготовку тайной операции по военному вторжению на остров и нанесения воздушного удара по Группе советских войск на Кубе.

Наиболее важные из поступавших в Центр донесений докладывались Первому секретарю ЦК КПСС, Председателю Совета министров СССР Н.С. Хрущёву, членам Президиума ЦК КПСС, министру обороны СССР Р.Я. Малиновскому, начальнику Генерального штаба – первому заместителю министра обороны СССР М.В. Захарову, первому заместителю министра обороны СССР – главнокомандующему Объединёнными вооружёнными силами государств – участников Варшавского Договора А.А. Гречко, начальнику Главного оперативного управления – заместителю начальника Генерального штаба ВС СССР и секретарю Совета безопасности СССР генерал-полковнику С.П. Иванову, а также министру иностранных дел А.А. Громыко и его первому заместителю В.В. Кузнецову.

Предоставляемая в круглосуточном режиме разведывательная информация использовалась в целях оценки вероятности, масштаба и сроков вторжения вооружённых сил США на территорию Кубы и нанесения воздушного удара по находившейся на острове группировке советских войск, позволяла принимать обоснованные, адекватные складывавшейся обстановке решения в ходе развития кризиса.

Как показали дальнейшие события, эти решения оказались правильными. В результате был разрешён Карибский кризис и обеспечена относительная стратегическая стабильность в мире на десятилетия вперёд.

Андрей Николаев

Россия приостановила участие в зерновой сделке

По словам Владимира Путина, она была вынуждена это сделать в связи с созданием Киевом угрозы для гуманитарного коридора.

Минобороны России правильно ставит вопрос о том, чтобы провести дополнительную работу с Организацией Объединённых Наций, а те, в свою очередь, – с Украиной, с тем чтобы та гарантировала безопасность коридора, по которому осуществляется операция по зерновой сделке. Об этом заявил Президент России Владимир Путин в понедельник на встрече с журналистами, посвящённой итогам переговоров с армянским премьер-министром Николом Пашиняном и азербайджанским президентом Ильхамом Алиевым в Сочи.

При этом российский лидер напомнил, что весь этот процесс вывоза зерна с территории Украины был организован под предлогом обеспечить интересы беднейших стран. И Россия на это пошла именно в интересах беднейших стран. Но зерно практически не доходит до этих стран.

«Я сейчас данные последних часов и последних дней не помню, но в целом это выглядит так: (около) 34 процентов зерна попадает в Турцию; 35, чуть побольше, – в страны Евросоюза. И только три-четыре процента, по данным Минсельхоза – может быть, иногда бывало чуть побольше – до пяти процентов, эта цифра колеблется, шло в пользу так называемых беднейших стран по классификации ООН. Послушайте: разве для этого мы всё делали?» – отметил Владимир Путин.

Но дело даже не в этом. А в том, что частично коридором, по которому вывозится зерно, воспользовались украинские военные для атаки кораблей и гражданских судов в Севастополе. «Надо отдать должное нашим морякам и поблагодарить их, конечно, за то, что они оказались на высоте положения, отразили все атаки, но эти беспилотники – и подводные, и воздушные – частично шли в коридоре, по которому вывозится зерно с Украины. Таким образом, они создали угрозу и для наших кораб-

лей, которые должны обеспечить безопасность вывоза зерна, и для гражданских судов, которые этим занимаются. А мы же обязались обеспечить эту безопасность», – подчеркнул российский президент.

Причём нет никаких гарантий, что Украина не ударит опять по этим судам. «Послушайте, я не знаю, Минобороны давало это или нет, но это же не шутки – эти подводные аппараты шесть метров длиной, по-моему, 500 тонн там взрывчатки. Попадёт – там ни от зерна, ни от корабля ничего не останется. А виноваты будем мы», – сказал Владимир Путин. И добавил: «Министр обороны нашёл возможность мне сегодня в ходе дня доложить свою позицию, я с ней согласился. Он справедливо говорит: они угрозу создают и для наших кораблей, и для гражданских судов. А мы же должны обеспечить безопасность гражданских судов. Поэтому мы не говорим о том, что мы прекращаем своё участие в этой операции, нет. Мы говорим о том, что мы приостанавливаем».

Владимир Путин также отметил, что одним из организаторов этой работы был Генеральный секретарь Организации Объединённых Наций, и сотрудники ООН принимают активное участие в этой работе, за что мы им благодарны, безусловно. Но пусть тогда они проведут работу с Украиной, и Украина должна гарантировать, что угроз для гражданских судов и для судов обеспечения России создаваться не будет.

Что касается российской позиции на переговорах с Украиной, то, как заметил Владимир Путин, для того чтобы начать её излагать, нужно, чтобы они состоялись. Заранее выкладывать на стол свою переговорную позицию не всегда целесообразно, для того чтобы добиться своих национальных целей. Иногда это нужно делать в последний момент либо выставляя такие требования, которые дипломаты называют «запросными», и потом постепенно двигаться к общему знаменателю, который удовлетворил бы обе стороны.

Но для того чтобы добиваться договорённостей, нужно сесть за стол переговоров и договариваться. «Вот мы с ними в Стамбуле договорились, они взяли потом и всё выбросили в корзину, а сейчас вообще сами себе… запретили с нами о чём-то говорить. Как мы можем сейчас обсуждать возможные договорённости, если с той стороны нет даже желания с нами разговаривать? Мы подождём, может быть, созреют какие-то необходимые условия, а наша добрая воля известна, она никаким изменениям и сомнениям не подлежит», – заметил Владимир Путин.

Отвечая на вопрос, являются ли сегодняшние массированные удары по территории Украины ответом на недавние события в Севастополе, Президент России сказал, что отчасти так и есть. Но это не всё, что мы могли бы сделать.

Прозвучал на встрече и вопрос о завершении частичной мобилизации в России. Касаясь его, Владимир Путин напомнил, что она была объявлена по предложению Министерства обороны, и естественно, что оно предложило мобилизационные мероприятия завершить. По словам российского президента, Министерство обороны первоначально вообще гораздо меньшую цифру называло, но потом в конце концов пришли к выводу, что нужна мобилизация 300 тысяч. «Обращаю внимание на то, что было сказано министром обороны при докладе: 41 тысяча находится в боевых порядках Вооружённых Сил. Это значит, что 260, точнее, 259 тысяч – часть из них находится в войсках, в составе группировки, но участие в боевых действиях не принимает, а проводит слаживание, а остальная часть находится на полигонах. То есть почти 260 тысяч человек вообще не участвуют в боевых действиях, а проходят подготовку. Так или иначе, в той или иной степени. На этом мобилизация завершена», – подчеркнул Владимир Путин.

На встрече был затронут и вопрос о газовом хабе в Турции, а также о возможных покупателях российского газа. По словам Владимира Путина, покупатели газа всегда есть. В мире этот продукт очень востребован. Это самый экологически чистый углеводород и идеальный первичный источник энергии для переходного периода к «зелёной» энергетике, идеальный. Меньше всего выбросов от его использования. «Поэтому, я думаю – не думаю, я знаю, что потребителей много и желающих приобрести российский газ тоже много», – заметил российский лидер.

Что касается выбора Турции как возможного хаба для поставок в данном случае в Европу, то понятно, почему мы это делаем, почему мы это предложили. Потому что работать напрямую с европейскими партнёрами очень сложно. Кроме того, мы ещё знаем трагические события, связанные с подрывом газопроводов.

Европейцы, как часто это бывает, как почти всегда бывает, рот закрыли, молчат, как будто так оно и надо, несмотря на то что это реально, в корне подрывает их интересы. Больше того, кто-то ещё наглости набирался думать, что это Россия сама взорвала. Такую бредятину трудно себе представить, что кто-то додумался, но тем не менее придумывают всякую такую чушь.

«Мне сегодня Миллер доложил с утра, что они обследовали – допустили, кстати, «Газпром» к обследованию места взрыва. Две воронки – три и пять метров глубиной – может быть, уже «Газпром» дал эту информацию, я не знаю. Вырвало трубу длиной 40 метров. Разрыв составляет, всего трубы разошлись на 259 метров, по-моему. А этот кусок трубы, который был вырван, его изогнуло на 90 градусов и отбросило на 40 метров в сторону, как раз в сторону «Северного потока – 2», который тоже оказался повреждённым, видимо, и этим взрывом, и осколками, остатками этой трубы. Так что это очевидный теракт», – сказал Владимир Путин.

По его словам, России трудно это контролировать, потому что это же всё в особой экономической зоне Дании, Швеции, потом дальше Германии. С Турцией в этом смысле нам проще работать. Во-первых, потому что президент Эрдоган – человек слова: если мы с ним договариваемся о чём-то – может быть, трудно договориться, но, если договариваемся, мы стараемся исполнять. Первое. И второе – нам легче контролировать акваторию Чёрного моря.

«Поэтому это вполне реалистичный проект, и мы довольно быстро сможем это сделать. А желающих заключить контракты будет достаточно. В этом нет никаких сомнений. Посмотрим, что будет происходить этой зимой, следующей зимой. Но уверен, контракты будут заключены. Сомнений нет никаких. В конце концов мы и европейские страны можем использовать как транзитные для поставок в другие регионы мира. Но я не сомневаюсь, что и в Европе найдётся немало желающих, – подчеркнул Президент РФ.

Владимир Кузарь, «Красная звезда»

Первое в России производство биоразлагаемых магниевых медицинских имплантатов запустят в 2023 году

Тольяттинский государственный университет (ТГУ) совместно с ООО «Медицинская торговая компания» уже в следующем году создадут в России первое производство полного цикла по изготовлению медицинских имплантатов из биорезорбируемых (растворяемых) магниевых сплавов для травматологии и ортопедии. Такими изделиями медики в будущем планируют заменить имплантаты из титана.

По данным многочисленных научных исследований, биорастворимые сплавы магния более прочны по сравнению с аналогами, например, стекловолокном или полимолочной кислотой. В России ежегодно проводится более 10 тыс. операций с применением имплантатов из сплава магния. Уникальность таких медицинских изделий в том, что после сращивания костей они разлагаются и выводятся из организма пациента без каких-либо негативных последствий. Поэтому пациентам не нужно ложиться на повторную операцию для извлечения имплантата.

Ранее врачи использовали импортные имплантаты, произведенные в Германии. В связи с прекращением поставок представители «Медицинской торговой компании» обратились к ученым ТГУ, которые уже более 10 лет основательно занимаются разработкой перспективных сплавов магния.

«Изначально речь шла в основном о техническом применении этих сплавов в качестве конструкционных. Но вскоре появилось осознание чрезвычайной востребованности магниевых сплавов для разработки биорезорбируемых хирургических имплантатов», — рассказал директор НИИ прогрессивных технологий ТГУ, профессор Дмитрий Мерсон.

Ученым удалось получить магниевые сплавы, обладающие необходимым набором свойств (включая заданную скорость растворения), и разработать технологии создания полуфабрикатов будущих медицинских изделий. По словам проректора по научно-инновационной деятельности ТГУ Сергея Петерайтиса, из материала были изготовлены опытные образцы, доклинические испытания которых показали их эффективность в лечении переломов.

Сначала на площадке ТГУ будет запущено производство полного цикла заготовок для дальнейшего изготовления растворяемых магниевых имплантатов. А через год в вузе начнется серийный выпуск как заготовок, так и самих медицинских изделий. Стоимость проекта составит 35 млн рублей, часть необходимого оборудования закупит компания-партнер. А сотрудничество университета с «Медицинской торговой компанией» позволит вывести производство на самый высокий уровень технологической готовности на три года раньше запланированных сроков.

Тестировать магниевые имплантаты будут специалисты Главного военного клинического госпиталя (ГВКГ) имени академика Н. Н. Бурденко под руководством профессора Леонида Брижаня. Прежде всего они проверят их in vivo — на лабораторных животных.

«Когда мы утвердим наши результаты и сравним их с уже имеющимися аналогами, то перейдем на применение новых изделий в клинической хирургии», — сообщил начальник операционного отделения Центра травматологии и ортопедии ГВКГ имени академика Н. Н. Бурденко Игорь Хоминец.

Стоит отметить, что использование биоразлагаемых магниевых имплантатов также позволит сократить расходы государственного бюджета. Согласно исследованиям, проведенным в Новосибирском научно-исследовательском институте травматологии и ортопедии имени Я. Л. Цивьяна Минздрава России, применение биодеградируемых имплантатов экономит до 32 % бюджетных средств, так как из-за отсутствия второго этапа лечения нет необходимости оплачивать пациенту больничный лист.

Проект реализуется в рамках программы Минобрнауки России «Приоритет 2030», которая является одной из мер государственной поддержки университетов нацпроекта «Наука и университеты».

Худрук Донецкой филармонии Александр Парецкий - о том, почему музыку не заглушит канонада

Максим Васюнов

Завершились гастроли артистов Донецкой филармонии по югу страны - три региона, пять городов - от Ростова-на-Дону до Майкопа. Тур был организован Росконцертом, и, по сути, стал первым после того, как Донбасс официально воссоединился с Россией. Есть у этих гастролей и символическая нота - филармонии за последние восемь лет пришлось пережить и обстрелы, и гибель артистов, и уничтожение инструментов, но музыка не прерывалась даже на день. Более того, по словам генерального директора и худрука Александра Парецкого, Донецкая филармония в последние годы переживает ренессанс. "РГ" поговорила с руководителем о нотах войны и людях мира.

Александр Александрович, филармония, да и другие культурные учреждения, нередко в зоне обстрелов. Каковы последствия?

Александр Парецкий: Культура Донбасса - это то, что является первым подтверждением того, что наш край входит в духовное и историческое пространство большой России. Поэтому по объектам культуры начали бить сразу же после начала боевых действий и не перестают до сих пор. Что касается филармонии - Господь отвел, и прямых попаданий не было, но ударные волны, осколки наносят на первый взгляд незаметный ущерб, но учитывая более чем 80-летнюю историю здания, даже это чревато для нас. Впервые филармония пострадала от боевых действий в октябре 2014 года, когда от ударной волны в буквальном смысле здание подпрыгнуло. После этого вышел из строя один из механизмов концертного органа, который не удалось восстановить до сегодняшнего дня: инструмент обслуживался до начала боевых действий немецкими мастерами, а своих специалистов в этой области нет. Мы гордимся органом. Он был установлен в зале Донецкой филармонии в 1959 году, а вообще его история превышает 180 лет. Органные концерты традиционно популярны в Донецке.

Об этом мало кто знает, но по отдельным историям спасения музыкальных инструментов в Донбассе можно отследить историю волонтерства и благотворительности…

Александр Парецкий: Случаев народной помощи действительно немало, но самый заметный пример, пожалуй, связан с именем кузбасского ветерана культуры, профессора Анатолия Павловича Мохонько. С 2016 года он за свои собственные сбережения покупает для филармонии и симфонического оркестра музыкальные инструменты. Общая стоимость его подарков достигла примерно 5 миллионов рублей. Несмотря на почтенный возраст, музыкант дважды бывал в Донецке, в качестве дирижера готовил программы симфонической музыки с донецкими музыкантами в рамках его авторского проекта "Культурный мост "Кузбасс-Донбасс". Уникальный человек.

Я посмотрел, у вас даже сегодня более 300 человек в штате. Есть объяснение, почему люди остались и продолжают давать концерты на фоне канонады?

Александр Парецкий: Работники культуры и искусства часто действуют по велению сердца. Я порой не могу и свои поступки оправдать, ведь человеком же должны двигать вопросы самосохранения, безопасности. Но мы действительно задаемся вопросом: если не мы, то кто? Неоднократно слышал от друзей и коллег мысль о том, что чему быть, того не миновать. Мы не только выступаем под канонаду, неоднократно артисты давали концерты в буквальном смысле на поле боя. Это не стремление к наградам. Это такое устройство донецкого человека-артиста.

Нужно отметить, что с 2014 года, как это ни парадоксально, филармония переживает некий ренессанс, созданы новые коллективы, мы пробуем новые формы работы со зрителем, открыты два малых зала. А сколько мы провели фестивалей! В прошлом году фестиваль, посвященный 130-летию со дня рождения уроженца Донбасса, гениального композитора Сергея Прокофьева, длился почти 3 месяца.

Музыка на войне звучит по-другому нежели в мирное время?

Александр Парецкий: Несомненно. Музыка - это мягкое оружие русского народа, она помогает нам выжить, поможет победить, музыка утешает, вдохновляет, согревает, дает силы. Чайковский, Рахманинов, Свиридов, Шостакович и сегодня служат России. Как служат российские и иностранные музыканты, которые с 2014 года приезжали в Донбасс со своей духовной миссией, без гонораров, за свой счет, без каких-либо гарантий безопасности. Они для нас герои. Например, дирижер Московской филармонии Игорь Манашеров приезжал в Донецк и работал с нашим симфоническим оркестром 6 раз, и каждый приезд - это неделя репетиций с коллективом. И вот каждый приглашенный артист подтверждает мысль о том, что в Донецке особая публика и необычная атмосфера на концертах. Наш зритель более восприимчивый. Военные действия обнажили наши души. Меня на улице встречают наши постоянные слушатели и буквально со слезами на глазах просят возобновления работы концертного зала: "Александр Александрович, мы уже одичали, это же немыслимо и невыносимо…"

Есть ли композиции, которые стали символом всех этих непростых лет, помогли что-то понять, осмыслить?

Александр Парецкий: "Культура отмены", которой злоупотребляет западное общество, подчеркивающее этим свою русофобию, нам не свойственна. Чайковский и Бетховен, Рахманинов и Дебюсси, Шостакович и Гершвин, Прокофьев и Бернстайн… Ограничивать и тем самым обеднять музыку нет смысла. И все это мы исполняем.

В эти годы невероятно популярными стали концерты симфонического оркестра, в которых исполняются кавер-версии рок-композиций. Композиция "Пора домой" из репертуара группы "Сектор Газа" в исполнении оркестра Донецкой филармонии стала хитом. "Солнышко пригреет лучиком, ивушка помашет прутиком, домой, домой, пора домой!". Эти слова для нас имели особое значение и смысл. В 2015 году поэтесса из Донбасса Снежана Аэндо написала пронзительные стихи под названием "Забери нас домой, Родина!". Музыку написал концертмейстер Иосифа Кобзона Алексей Евсюков. Иосиф Давыдович, будучи уроженцем Донбасса, активно поддерживал земляков, вплоть до ухода из жизни приезжал в Донецк. В один из приездов он привез эту песню и планировал спеть на концерте, но так и не случилось… Уже после смерти певца мы вместе с мужским вокальным ансамблем филармонии записали эту песню и сняли клип. Основная мысль в том, что "стал Донбасс мой, как крепость Брестская, русский мир от врага защищая…".

Уже примерно представляете, что будете исполнять в день окончания СВО?

Александр Парецкий: Это, помимо всего перечисленного, будут и совершенно новые произведения, написанные в наше время. На почту филармонии часто приходят произведения от разных авторов, в том числе от донбасских композиторов, которые осмысляют происходящее. Я вообще считаю, что эти переломные годы подарят миру нового Прокофьева. В любом случае мы ждем день новой такой долгожданной Победы России, и концерт по этому случаю будет всенародным праздником.

ДОСЬЕ

Александр Парецкий - генеральный директор-художественный руководитель Донецкой государственной академической филармонии. Родился в семье шахтеров, родители часто брали сына на работу. В школе подавал надежду в математике, выигрывал олимпиады, но в итоге выбрал музыку. Своей альма-матер считает Донецкую музыкальную академию. Со второго курса зачислен в штат Донецкой филармонии. Помимо Донбасса пел в концертных залах России, Чехии, Польши, Великобритании. Был первым министром культуры ДНР. Филармонию возглавляет с ноября 2015 года.

Россия. Новые Субъекты РФ > СМИ, ИТ > rg.ru, 2 ноября 2022 > № 4200949 Александр Парецкий

Обзор смартфона Infinix ZERO ULTRA: новый флагман на российском рынке

Богдан Бобров

Когда все уже решили, что гонка мегапикселей закончилась, и потихоньку ковыряли алгоритмы улучшения снимков, пришли ребята из Infinix и выкатили фотофлагман ZERO ULTRA с камерой на 200 Мп и оптической стабилизацией.

Новинка является топовым решением в российской линейке Infinix и официально поступила в продажу в нашей стране. Мы протестировали гаджет и готовы рассказать, чем он способен удивить.

Буквально с порога девайс заявляет о двух своих киллер-фичах: вышеобозначенной камере и зарядке с просто сумасшедшей мощностью в 180 Вт. С разбора главных фишек и начнем.

Основная камера состоит из трех модулей: главный и очень крупный сенсор Ultra Vision 200 Мп с диагональю 1/1,22 дюйма, 13 Мп широкоугольный объектив и 2 Мп боке. Все это добро еще и поддерживает полноценную оптическую стабилизацию. Можно и дальше, конечно, продолжить наваливать специальных терминов из курса по дисциплине "фотодело", но лучше, пожалуй, будет ограничиться тем, что камера в ZERO ULTRA действительно тащит.

Снимки практически в любом сценарии получаются шикарными. Основной модуль здорово умеет в детализацию, ширик может "выхватывать" сцены в целой комнате, а с помощью HDR более равномерно распределяется свет в кадре. Отдельно хочется хвалить режимы макро- и ночной съемки - это лучшая их реализация в области мобильной фотографии на данный момент.

Фронталка на 32 Мп оборудована двойной вспышкой, и кадры с нее также могут похвастаться отличным качеством.

Видео пишется в 4k/30 FPS - 4k/60 FPS не завезли, а жаль. Есть двойная запись одновременно с тыльной и селфи-камеры - такая функция может быть полезна для блогеров и прочих контент-мейкеров.

Вторая киллер-фича - идущий в комплекте блок питания мощностью в 180 Вт. Честно сказать, когда я на этапе анонса увидел заявления, что аккумулятор смартфона заряжается с 1% до 100% за 12 минут, я в это не поверил, приняв за очередные маркетинговые хитрости. Теперь же - после того, как сам поставил ZERO ULTRA на зарядку, и он действительно у меня на глазах - под секундомер - полностью зарядился в течение 12 с половиной минут, - такие скорости все еще остаются за гранью понимания и для простого гуманитария являются чем-то из области черной магии.

Нюанс, правда, в том, что режим сверхбыстрой зарядки Thunder Charge по умолчанию в прошивке почему-то выключен. И находится в настройках он не в самом интуитивно понятном месте - в пункте "Марафонская выносливость".

Часто в интернете можно встретить мнения о том, что быстрый заряд "выжигает" батарею, из-за чего она в дальнейшем деградирует раньше, чем если бы ее заряжали обычным способом. По этому поводу смартфон ZERO ULTRA немецкой экспертной организацией TÜV SÜD сертифицирован по классу A, что должно гарантировать исключение подобной участи. Как оно будет на самом деле покажет только практика, но уже неплохо, что функция быстрой зарядки сделана отключаемой с помощью одного ползунка в настройках - специально для тех, кто переживает по поводу "выжигания" аккумулятора.

Но за камерой и Thunder Charge можно проглядеть другие достоинства аппарата, а их есть у него.

Взять хотя бы дизайн. Девайс выпускается в двух цветах - "Звездный белый" и "Космический черный". На задней панели светлого варианта нанесены рельефные изогнутые линии. По задумке дизайнеров, которые отражены в официальных промо-материалах, они символизируют Линию Кармана, т.е. высоту над уровнем моря, условно считающуюся границей между атмосферой Земли и космосом. В такой символизм закладывалась мысль о связи искусства и технологий.

Пока я этого не знал, у меня первая ассоциация от созерцания задней крышки гаджета была с зеброй-альбиносом - у которой чередуются только светлые полосочки.

В любом случае узор красивый, необычный, тактильно приятный и не маркий - отпечатки на нем не остаются.

Рамка корпуса выполнена из алюминиевого сплава, на правой грани расположены кнопки питания и громкости, сверху и снизу пара стереодинамиков с поддержкой технологии объемного звука DTS. Снизу также расположен лоток только для двух SIM, расширить память microSD не получится.

3,5-вход для наушников отсутствует, но в комплекте идет переходник с USB type-c. В целом, кстати, комплектацию можно смело назвать богатой. Помимо вышеупомянутого блока питания и кабеля к нему, 3,5-переходника, скрепки для извлечения SIM и силиконового чехла с гравировкой Infinix в коробку положили дополнительную защитную пленку. Первая же сразу наклеена на экран. О нем кстати тоже стоит отдельно поговорить.

По своему его тоже можно назвать ультимативным - он выполнен по технологии AMOLED и имеет частоту обновления в 120 Гц - картинка насыщенная, контрастная, плавная и приятная для глаз. Разрешение 1080x2400. За время тестирования солнце так и не соизволило нормально посветить в столичном регионе, но есть определенная уверенность, что с заявленной яркостью в 900 нит проблем с читаемостью при ясной погоде возникнуть не должно. По краям дисплей загнут под углом в 71 градус - за счет этого в руке аппарат лежит как влитой и не скользит.

Под экраном расположен дактилоскопический датчик. Обычно в таком исполнении они работают несколько медленнее, чем вынесенные на заднюю панель или совмещенные с кнопкой питания, но у ZERO ULTRA таких проблем нет - сканер шустрый и отрабатывает без ошибок.

Также из приятностей - поддержка NFC - Mir Pay работает.

"Сердце" аппарата - процессор Dimensity 920. Не самое топовое решение в линейке чипов MediaTek, но со всеми современными мобильными играми он справляется более чем достойно. Бенчмарковский ныне Genshin Impact нормально идет с высокими настройками графики с периодическими, но не частыми, микрофризами, на средних же - все летает.

Смартфон поставляется в единственной конфигурации с 8 Гб оперативной и 256 Гб постоянной памяти.

В качестве операционной системы выступает Android 12 с фирменной надстройкой XOS 12. Она не сильно отличается от стокового "Зеленого робота", но при этом имеет ряд приятных улучшений, вроде возможности записи любых звонков в штатной "звонилке".

Цена ZERO ULTRA на старте продаж составляет 39990 рублей. И пока конкуренты из Южной Кореи и представители более именитых брендов из Поднебесной прекратили поставки в Россию, неуклюже мнутся и выдерживают паузу, компания Infinix выкатила на наш рынок флагманское устройство, которое продается с официальной гарантией и сопутствующим сервисом по цене, на порядок ниже, чем у конкурентов.

Infinix ZERO ULTRA - это стильный флагманский камерофон, к которому точно есть смысл присмотреться фанатам мобильной фотографии, а также пользователям, которые хотят получить максимум современных технологических фишек при минимально возможной стоимости.

Какие шины и за сколько предлагают в регионах

Олег Платонов,Мария Голубкова,Элина Труханова,Светлана Сибина

Первый снег, выпавший во многих регионах, а где-то и установившийся гололед четко дали понять - пора сменить летние шины на зимние, не дожидаясь "дня жестянщика".

В Сибири и на Урале автомобилисты уже "переобулись", в некоторых областях средней полосы только начинают. Но во что "переобуваться" с уходом с рынка западных брендов? На каких заводах в России производят наши, отечественные, шины? Уступают ли они привычным зарубежным и могут ли составить конкуренцию китайским?

Каждая пятая - из Нижнекамска

Сразу несколько предприятий производит зимнюю резину в Татарстане. Самое крупное и известное - это "Нижнекамскшина". В ассортименте - более 280 позиций легковых и легкогрузовых шин шинных брендов KAMA и Viatti. Довольно высокое качество покрышек подтверждается тем, что завод стал первым поставщиком на российском рынке, который довел шины до строгих стандартов таких автопроизводителей, как Fiat, Volkswagen, Skoda и Ford.

По итогам прошлого года "Нижнекамскшина" выпустила более 12,3 миллиона шин, а это значит, что практически каждая пятая покрышка в России была сделана в Нижнекамске. Как говорят на предприятии, в этом году показатели должны вырасти еще больше.

Автомобилисты между тем пока все же настороженно относятся к продукции предприятия.

- С одной стороны, мне "Кама" нравится по соотношению "цена - качество", - признается водитель "Лады Гранты" Руслан Батаев. - Но все равно есть ощущение, что берешь кота в мешке. Иногда купишь - и шины служат долго, а в следующий раз вроде купил точно такие же, а наткнулся на некачественный продукт.

- Я не рискую, - признается владелец автомобиля марки "Форд" Алексей Семенов. - "Переобулся" в финские шины. Да, цены на импорт выросли в два раза, но никто из западных производителей с российского рынка так и не ушел. Что касается нижнекамских шин, они хоть и стоят гораздо дешевле, все же проигрывают зарубежным аналогам в долговечности.

За что хвалит губернатор

Два больших предприятия по производству шин от компании Cordiant работают в Ярославле и Омске.

Так, ярославский шинный в год выпускает 2,2 миллиона легковых шин.

Губернатор региона Михаил Евраев ярославские покрышки хвалит и утверждает, что по качеству они не уступают мировым брендам. Корреспонденту "РГ" не удалось выяснить, на каких шинах ездит сам глава области, поэтому остается только поверить ему на слово.

Тем более что и не такие статусные ярославцы говорят о том, что шины местного производства - неплохой вариант. Автолюбитель Дмитрий, например, признался, что не будет покупать китайские покрышки, скорее всего, остановится на ярославских.

- В целом Cordiant достойный выбор. И я так говорю не потому, что эти шины ярославские, а потому что водители их, как правило, хвалят, - подчеркивает автолюбитель.

Серьезное переформатирование производства в Ярославле началось еще до введения санкций. Сейчас здесь идет процесс импортозамещения ряда западных ингредиентов на российские аналоги.

К слову, цены на ярославские шины подчас существенно отличаются в разных регионах страны. Например, зимняя шина Cordiant SNOW CROSS 195/65R15 в Москве, Костроме, Калуге и Омске продается за 4220 рублей, в Санкт-Петербурге - за 3790, а в Белгороде ее можно приобрести за 3640 рублей.

С начала года брендовые шины подорожали почти вдвое, поэтому продажи российских шин сейчас активно растут.

- Японский аналог на мой паркетник стоит 9720 рублей, омский - 3860. Китайский - чуть дешевле. Поэтому возьму местные шины - поддержу производителя. И, если что, будет, кому предъявлять претензии, - делится соображениями автолюбитель с 15-летним стажем Сергей Лавров из Омска.

При этом, по словам продавцов, третья часть покупателей, несмотря на разницу цен, все же покупает шины уже проверенных сибирскими дорогами зарубежных марок. Чтобы потом не болела голова, можно и переплатить, - полагают владельцы иномарок.

А что с финнами?

Завод финской Nokian Tyrеs работает в Ленинградской области с 2005 года. Предприятие являлось основным активом компании и выпускало около 16 миллионов шин в год. Шины, произведенные в России, поставлялись не только в саму Финляндию, но и в страны Западной Европы, США, Канаду, страны СНГ.

Сейчас на предприятии предпочитают не комментировать ситуацию и дальнейшие планы. Однако в правительстве региона корреспонденту "РГ" сообщили, что компания заявила о запуске процесса контролируемого выхода с российского рынка и постепенно реализует его, продолжая выпуск продукции к зимнему сезону. Из-за сложностей с поставками сырья и материалов часть сотрудников предприятия находится в простое.

Антон Шапарин, вице-президент Национального автомобильного союза:

- Когда меня спрашивают, какие шины выбрать, я задаю встречный вопрос, а какой у вас бюджет? Потому что шины - однозначно не та вещь, на которой нужно экономить. Это единственный элемент машины, который отвечает за сцепление с дорогой, и экономия или "пофигизм" могут очень дорого стоить. Цена хороших современных шин - это далеко не только стоимость бренда, как кому-то хотелось бы думать - главное, что в них тщательно разработано сырье, плюс они сконструированы так, чтобы крепко "держать дорогу". Поэтому если есть возможность, лучше купить финские, немецкие или французские шины. При этом если выбирать - подержанные зарубежные или российские новые, то лучше наши. Потому что неизвестно еще, какой остаточный ресурс окажется у зарубежных. Если сравнивать отечественные и китайские, то тут вопрос не такой однозначный. Китайцы уже неплохо научились делать летние шины. Но вот про зимние я этого пока сказать не могу. Непонятно, как они поведут себя на наших дорогах. Поэтому в случае с зимними, я бы все-таки выбрал отечественные.

Подготовила Елена Мационг

В московских шиномонтажах слоты на "переобувку" расписаны на неделю вперед. В этом убедился корреспондент "РГ", попробовав заказать услугу по телефону.

Из шести монтажек только в одной разрешили приехать в день звонка. "Но скорее всего минута в минуту по времени записи вас принять не получится. У нас очереди, закладывайте полтора-два часа на весь процесс", - рассказал администратор. В остальных пунктах от Сокольников до Битцевского леса рекомендовали записываться уже на "после праздников". "Мы сейчас и так в круглосуточном режиме работаем, - объяснил менеджер автотехцентра в Щербинке Роман Вахрушев. - Слишком большой ажиотаж".

Цены, судя по отзывам в соцсетях, выросли за пару недель на 10-15 процентов. Сейчас смена резины 13-14 радиусов стоит не меньше 2,5-3 тысяч рублей, владельцам кроссоверов надо быть готовыми заплатить от 7-8 тысяч. В цене выросла и сама резина. Радует только то, что вопреки ожиданиям нет дефицита импорта: многие по-прежнему выбирают Pirelli и Bridgestone или их реплики, китайские оригиналы такой популярностью не пользуются. В среднем четыре шины на легковушку обойдутся в 25-26 тысяч рублей плюс еще диски в районе 15-16, бортировка, регулировка. Судя по графикам "Яндекс. Маркета", товары по сравнению с началом октября выросли в цене по отдельным позициям на 30 процентов. Это вынуждает экономить: в шиномонтажах, куда обратилась "РГ", рекомендовали брать бэушную резину.

Подготовил Сергей Буланов

Вагон и три метра бетона: в ДНР рассказали о секретах укрепрайонов ВСУ

Руслан Мельников

Штурмовать мощные укрепрайоны ВСУ довольно сложно, поэтому на некоторых направлениях наступление продвигается медленно. Как рассказал корреспонденту "РГ" советник главы ДНР Ян Гагин, за восемь лет противник подготовил основательную эшелонированную оборону. Фортификации возводились по всем правилам военной науки и с определенными хитростями.

- Это не просто вырытые в земле окопы и блиндажи. Бетона там не жалели. По словам местных жителей, при строительстве укреплений бетоновозки приезжали одна за другой. Например, мы взяли укрепрайон, в котором в землю полностью был закопан целый вагон-теплушка, а сверху - еще полтора метра бетона, потом сантиметров 50 стали, и снова - полтора метра бетона. В результате получился бункер, способный выдержать прямое попадание снаряда из самоходки. И от такого бункера в разные стороны идут подземные коммуникации на 30-40 метров, так что противник может неожиданно появиться на другом конце укреплений. Причем бойницы смотрят в разные стороны. Укреплены и забетонированы также коммуникации и системы жизнеобеспечения. - рассказывает Ян Гагин.

Нередко подобные крепости, в которых, кстати, может присутствовать и закапонированная техника, остаются боеспособными после мощной артподготовки перед наступлением. Даже если такое укрепление обороняют лишь несколько человек, его все равно трудно захватить. Бойцы отмечают, что бывали случаи, когда после ударов артиллерии, вроде бы наступала тишина и укрепрайон не подавал признаков жизни, но при приближении к нему почти вплотную затаившийся противник неожиданно открывал огонь. А благодаря сети подземных коммуникаций, солдаты ВСУ могли незаметно перемещаться сразу по нескольким направлениям.

Боец штурмовой пехоты ДНР с позывным Тема также рассказал корреспонденту "РГ" об особенностях укрепрайонов ВСУ. Он принимал участие в боях за Марьинку, где пришлось взламывать мощные фортификации.

- Укрепрайоны в Марьинке строились много лет и считались образцово-показательными. Туда неоднократно приезжали высокопоставленные украинские чины. Действительно, все было сделано по уму. Материалов, сил и средств не жалели. Были очень хорошие доты. Практически каждый дом с подвалом там оборудован как пункт боепитания: сложены ручные гранаты и боекомплект к различным видам вооружения: автоматам, РПГ, крупнокалиберным пулеметам. Также мы находили иностранное вооружение. Я видел оружие из Германии, Турции, Польши, Канады, США. Были, например, современные американские винтовки М-4. Также у солдат ВСУ имелись бронежилеты, форма, сухпаи НАТО. А все вокруг оказалось изрыто ходами сообщений, которые идут под домами. Когда мы шли на штурм и завязывали стрелковый бой, противник мог неожиданно исчезнуть и открыть огонь совсем с другой стороны, - вспоминает Тема.

Также, по словам собеседника "РГ", оборона ВСУ строилась по особому принципу.

- Если у нас бойницы и стрелковые ячейки обычно смотрят в сторону противника, то на украинских укрепрайонах есть возможность удерживать круговую оборону. Там установлены специальные бронеколпаки, которые позволят вести огонь не только на 180, но и на 360 градусов. При этом все залито бетоном, засыпано землей, закрыто бревнами. Использовались бронестекла, бронелисты. Бывало, в котлованы опускали уже готовые вылитые из бетона формы, а затем дополнительно закрывали их землей и деревом, - говорит Тема.

Чтобы штурмовать такие укрепление пришлось изменить привычную тактику.

- Если пехота не могла пройти после артподготовки, ее отводили назад и снова били артой. Если не помогала артиллерия - наводили авиацию. Если не справлялась авиация - по укрепрайонам били "Солнцепеками". А от них трудно спастись даже в бункере, - рассказывает Тема.

Ректор Сколтеха Александр Кулешов: Нам есть чем ответить на санкции

Юрий Медведев

Госдеп США включил в санкционный список Сколковский институт науки и технологий, обвинив его в работе на оборонку. Такое решение в институте восприняли с недоумением, а скорее даже с юмором. Ведь большая часть научных сотрудников и преподавателей Сколтеха - это иностранцы, в том числе из США, Германии, Канады и других "недружественных стран". Как они могут ковать наш военный щит, известно только госдепу. Впрочем, это не единственный вопрос, который корреспондент "РГ" обсудил с ректором Сколтеха, академиком РАН Александром Кулешовым.

Госдеп даже конкретизировал свое обвинение, заявив, что Сколтех выполняет заказы "Уралвагонзавода", "Алмаз-Антея" и других оборонных предприятий. Можно прояснить ситуацию или все под грифом "секретно"?

Александр Кулешов: Нам нечего скрывать, у нас все открыто. В заявлении госдепа правдой является только первая фраза: Сколтех создает критически важные технологии для экономики России. Все, что касается оборонки и конкретных предприятий, "Уралвагонзавода" и других, - полная чепуха.

Но откуда-то именно эти организации в их заявлении все же появились?

Александр Кулешов: Здесь ситуация такая. Когда в 2012 году создавался Сколтех, несколько оборонных организаций вложили определенные суммы в так называемый Эндаумент. И все! Ни с кем из них мы никогда не работали.

Вообще заявление госдепа настолько, мягко говоря, странное, что с ним даже невозможно спорить. Ведь преподаватели и научные сотрудники Сколтеха - это в значительной части либо иностранцы, либо русские со вторым гражданством. В том числе из США, Канады, Германии, других "недружественных" стран. Каждый, кто хоть раз имел дело с оборонкой, понимает, что в любой стране мира подобная организация никогда не сможет работать на оборонку. Это аксиома. У нас нет никаких контактов с оборонкой, нет ни первого отдела, ни допуска к гостайне. Словом, все эти госдеповские словеса про наши работы на оборонку 100-процентное вранье. Но им, как говорится, не привыкать.

В создание Сколтеха большой вклад внес знаменитый Массачусетский технологический институт (МИТ), у вас многое сделано по его лекалам. Сейчас все контакты прекращены. Насколько это для вас болезненно?

Александр Кулешов: Если кратко, то не насколько. Что имею в виду? Конечно, в первые годы формирования Сколтеха американцы сделали для нас очень много. Но мы очень быстро учились, причем оказались способными учениками. Скажем, только за семь лет опубликовали более 200 совместных с сотрудниками МИТ статей в престижных научных журналах. Мы нарастили мускулы. Если бы санкции ввели в 2014 году, Сколтеха просто не было бы. А сейчас разрыв контактов с МИТ мы практически не почувствовали, ничего драматического не произошло. Кстати, наши уже бывшие партнеры звонят, извиняются, что так произошло. Ведь за десять лет у нас сложились хорошие, добрые отношения. Но что делать. Так вышло.

Вы сказали, что у вас большое количество научных сотрудников и преподавателей иностранцы. Многие уехали?

Александр Кулешов: Конечно, потери есть. Например, Сколтех покинули 17 профессоров из США (и русские, и чистые американцы). Есть ли сожаление? Есть. Скажем, Кит Стивенсон, первый проректор, молодой, очень талантливый ученый, лауреат престижной премии Чарльза Райли по электрохимии. Сейчас он подал заявление в OFAC с просьбой на персональное разрешение продолжить работу в Сколтехе. Получит? Кто знает.

А в целом ситуация с иностранными сотрудниками такая же, как и с МИТ. Если бы подобное произошло пять лет назад, для нас это было бы фатальным ударом, а сейчас почти не заметили. Дело в том, что за эти годы вокруг каждого известного профессора собралась сильная команда молодых талантливых российских ребят. Они ни в чем не уступают маститым асам, которые покинули Россию. Может, у наших пока не такие громкие имена, но это вопрос времени. Главное, что они очень талантливы и хотят работать в нашей стране.

Можно вспомнить, что в 1929 году в СССР, пользуясь Великой депрессией, пригласили американских инженеров, которые построили ДнепроГЭС, ГАЗ, Магнитку и другие объекты двух первых пятилеток. А когда уехали на родину, в нашей стране остались не только построенные объекты, но и, что даже более важно - была создана советская инженерная школа.

Так вот в тех новых областях науки и технологий, которыми мы сейчас занимаемся, ранее квалифицированных людей в России практически не было. Что это за области? Ну, например, мобильная связь, фотоника, искусственный интеллект, вычислительное материаловедение, электрохимическое хранение энергии и многое другое. Сейчас они появились. Это одно из главных достижений проекта Сколтех.

В Сколтехе учится более 1000 студентов из 42 стран. Как на них отразились санкции?

Александр Кулешов: Сразу после их введения ко мне пришли три студента из США с вопросом, что делать с вашими дипломами? Ответил, не знаю. Надеюсь, что все будет в порядке. В конце концов, вы не под санкциями, вы получили очень хорошее образование. Оно признано в мире. В списке 100 лучших молодых университетов мира мы в 2021 году были на 65-м месте. А по скорости роста на 21!

Всего у нас учится около 20 процентов иностранных студентов. Есть из "недружественных" стран, например, Италии, Германии, Испании и других, но больше половины - из стран Азии, Африки и Ближнего Востока. В целом считаю, что никаких проблем со студентами в связи с санкциями нет.

Что же получается, Александр Петрович? Ситуация со студентами нормальная, разрыв с МИТ, отъезд иностранных профессоров почти не отражаются на Сколтехе? Санкции прошли мимо? Жизнь идет своим чередом?

Александр Кулешов: Мы обсудили только некоторые аспекты санкционной проблемы, а есть другие, где удар оказался очень болезненным. Прежде всего, это оборудование, реактивы, приборы, которые были приобретены в "недружественных" странах. Пока мы имеем некоторые запасы, но что будет завтра? Это самое тревожное, что может произойти. Также, с нами разорвали отношения западные университеты, а значит, сворачиваются совместные проекты и стажировки. Кроме того, нас вывели из международных организаций. Например, отлучили от участия в разработке мировых стандартов Open RAN для сетей 5G. Причина? Якобы Сколтех связан с оборонкой. О том, что это абсолютная ложь, никто не желает слушать. Разрабатывать оборудование мы и сейчас можем, но вот нашего вклада в новых стандартах уже не будет. И еще. От нас за одну неделю ушли сразу 35 клиентов, которые платят хорошие деньги за наши разработки. В этом списке "Хуавей", "Бош", "Филипс" и другие "громкие" компании. Их отказ понятен. Но среди "отказников" есть еще и много российских компаний. Боятся вторичных санкций.

Боятся санкций?

Александр Кулешов: Боятся. Говорят, вы нас извините, но не можем рисковать. Правда, мы подсчитали заработки за этот год, и, к своему удивлению, обнаружили, что они растут. Несмотря на разрыв контрактов с рядом компаний, сумма на 30 процентов больше, чем в прошлом.

И не заметили ухода таких знаменитых клиентов?

Александр Кулешов: Сумели быстро найти других. Надо работать. Как я уже говорил, мы владеем уникальными технологиями, умеем делать то, что недоступно не только в нашей стране, но и за границей.

Возможно, разрывы этих контрактов нам еще аукнутся в следующем году, придется закрывать дырки. Но уверен, справимся. Поймите меня правильно. Может сложиться впечатление, что я излишне оптимистичен. У меня в жизни бывали очень сложные, иногда казалось, даже безвыходные ситуации. Опыт показывает, что в нашей стране только оптимист может выжить. А пессимист и реалист, как правило, терпят поражение. Проблем у Сколтеха, конечно, масса. Но мы с ними справимся.

Какие работы ведёт Сколтех по импортозамещению?

Александр Кулешов: Слово "импортозамещение" в Сколтехе не употребляется. Если задуматься, что означает это слово, то, по-видимому, получается, что берётся импортный продукт и делается такое же, но с достаточно значительным вкладом российского производителя. Так вот я считаю саму постановку вопроса неправильной.

В России есть достаточное количество технологий, которые нам нужно освоить и не надо это называть импортозамещением. Сегодня продукт считается "импортозамещенным", если на 60 процентов мы его можем делать сами. С экономической точки зрения это, может быть, и разумно, но с точки зрения безопасности страны, сегодняшней ситуации это абсолютно неверный критерий. Основные части нужно делать самим, нужно полностью контролировать технологии, и использовать компоненты из тех стран, которые для нас на данный момент не закрыты.

После 24 февраля мы все оказались в другой стране. Многие обсуждают, как действовать в этой принципиально новой ситуации. Кто-то считает, что сферу науки и технологий надо срочно переводить на мобилизационные рельсы. Перенимать опыт оборонки. Кто-то, что надо менять систему управления, так как она очень многоступенчатая и неповоротливая. Мнений много. Что вы думаете? С чего надо начинать в первую очередь?

Александр Кулешов: По большому счету дело не в системе управления и не в опыте оборонки. У нас две самые больные, ключевые проблемы: тотальное вранье и тотальная безнаказанность. Пока мы от них не избавимся, ничего ни в науке, ни в технологиях кардинально изменить не удастся.

Честно говоря, неожиданный ответ...

Александр Кулешов: Это результат моей долгой жизни в сфере науки и технологий. Много лет проработал в советской оборонке, потом в Европе, и, наконец, в РАН, откуда перешел на должность ректора Сколтеха. Много чего повидал, через многое прошел. Могу только повторить: пока не прекратим врать и не почувствуем, что каждый поступок влечет за собой серьезную ответственность, мы наши проблемы не решим. А что касается конкретно системы управления наукой? Может, ей и не надо особо управлять. Главное, ей не надо мешать, она должна развиваться свободно.

И еще хочу обратить внимание на такой важнейший аспект. Разрушенная войной, нищая страна в 1949 году создала атомную бомбу, в 1957 году отправила в космос первый спутник, через четыре года первого человека. Это феноменальное достижение. Не знаю, есть ли в истории других стран подобные примеры. Я абсолютно убежден, что совершить такие прорывы удалось только потому, что первостепенное значение придавалось науке и образованию. Они были на первом месте у руководства страны. А у нас эти сферы долгие годы находились на десятых ролях. Хотя слов об их важнейшем значении говорилось много. Наука и образование срочно должны занять самые ведущие позиции во всех наших планах, проектах и программах. Без этого все остальное стратегии, планы, программы останутся на бумаге, как это происходит со многими подобными документами.

Недавно избранный главой РАН Геннадий Красников говорит, что сейчас отношение к науке кардинально изменилось. Если раньше в высоких кабинетах на предложение ученых внедрить новые разработки отвечали, не надо, все купим, то сейчас сами обращаются, давайте ваши идеи. Вы чувствуете эти тенденции?

Александр Кулешов: Не сказал бы, что уже происходят существенные изменения, но надежды на новые подходы появились. Понимаете, как ни ужасны боевые действия, но с другой стороны, это момент истины. Уже не соврешь. А соврешь, то ложь на коротких ножках живет недолго и быстро выйдет на наружу. У нас есть все возможности, чтобы сделать нашу науку и технологии конкурентоспособными, но надо создать самые благоприятные условия для их развития.

Россия. ЦФО > Образование, наука. СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 2 ноября 2022 > № 4200906 Александр Кулешов

Конфронтация в Европе и прорыв в Азии

Концепция «Азиатского Средиземноморья» может стать кульминацией нового раунда сотрудничества в Западно-Тихоокеанском регионе

ФЭН ШАОЛЭЙ

Декан и профессор Школы перспективных международных и региональных исследований Восточно-Китайского педагогического университета.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Фэн Ш. Конфронтация в Европе и прорыв в Азии // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С. 189-193.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ «ВАЛДАЙ»

Обратим внимание на некоторые глубинные тренды нынешней меняющейся обстановки.

Во-первых, в течение многих лет бытовало мнение, что Соединённые Штаты не способны вести одновременно две войны – с Москвой и Пекином. Однако, похоже, Вашингтон не откажется от попытки ослабить Россию путём поддержки Украины, параллельно рассматривая Китай в качестве основного соперника. Интересно рассуждение директора Европейского совета по международным отношениям Марка Леонарда, что в долгосрочной перспективе после нынешнего конфликта Европа может найти гибкий и разнообразный многосторонний формат, чтобы урегулировать отношения с крупными державами, в том числе Россией и Турцией. Поэтому европейский порядок может стать более «азиатским». А поскольку США продолжают смещать внимание на Индо-Тихоокеанский регион и укреплять свои альянсы здесь, Азия будет двигаться дальше в направлении «европеизации».

Подобное мнение наглядно свидетельствует, что отношения между Востоком и Западом тесно связаны, а при резкой турбулентности ситуации мало кто может остаться в стороне – особенно ведущие державы и их региональные блоки и структуры.

Проблема в том, что практика поиска врагов давно исчерпала свою полезность. По этому поводу старший научный сотрудник Совета по международным отношениям США Чарльз Капчан справедливо отметил: если Соединённые Штаты объявят врагами одновременно Китай и Россию, то «Западу придётся столкнуться не только с китайско-российским блоком, но и с намного большим числом стран, которые объединятся для отстаивания своих интересов и перестройки миропорядка». Этот тезис чётко доказан в Азии. В частности, президент Индонезии Джоко Видодо, отказавшись от «групповщины» и сколачивания кружков, твёрдо пригласил Россию на саммит G20. Более того, в Азии действует проверенный более чем полувековым опытом механизм АСЕАН. С 1967 г. страны этого объединения, ведя себя умеренно и без шума, постепенно добились мирного экономического роста, сравнимого с мировыми гигантами. Принципиальной позицией, доказавшей свою эффективность, служил нейтралитет и отказ от выбора стороны. «Модель АСЕАН», без сомнения, более выгодна Азии, чем «модель НАТО».

Во-вторых, в США с приближением промежуточных выборов нарастает инфляция, результаты соцопросов не особенно благоприятствуют Джозефу Байдену и его партии. Поэтому, с одной стороны, США продолжают оказывать военное давление на Россию, надеясь сломить сопротивление долгосрочного стратегического противника. С другой стороны, Вашингтон периодически посылает сигналы, что стремится не к победе, а к решению проблемы на мирных переговорах. В информационном пространстве, вероятно, недооценивают огромное антивоенное давление в самой Америке. Речь здесь идёт как о Демократической партии, так и об академической элите, отставных высокопоставленных чиновниках и представителях бизнеса. Призывы прекратить накалять ситуацию вокруг Украины звучат постоянно. Если же демократы проиграют промежуточные выборы или к власти в 2024 г. придут республиканцы, российско-украинская война может принять принципиально иной оборот. Аналогичные изменения происходят и в Европе. Нетрудно объяснить, почему влияние европейских и американских санкций на Россию начинает ослабевать.

В целом стран, выступающих против антироссийских санкций и не желающих выбирать чью-либо сторону, намного больше, чем государств, которых убедили Европа и США. Особенно значимы государства БРИКС, ШОС, АСЕАН и Ближнего Востока. Тем более что во время российско-грузинской войны в 2008 г. и крымского кризиса в 2014 г. нейтралитет неуклонно сохраняли даже такие ключевые державы, как Индия. Вполне возможно, что эта масштабная группа стран ещё прочнее сплотится на платформе призывов к миру и стабильности, противодействия санкциям и нежелания выбирать чью-либо сторону. Все силы, которые выступают за мир, должны в первую очередь решительно противостоять любым попыткам расширения НАТО в Азию и провоцирования разделения Азии.

В-третьих, параллельно с осуществлением специальной военной операции Россия применяет энергетические и финансовые инструменты для противодействия Западу. Весь государственный аппарат функционирует в штатном режиме. Россия не только не потерпела поражения, а наоборот, будет дальше влиять на развитие региональных и международных процессов как великая держава.

Исходя из вышесказанного, необходимо рассмотреть вопрос о том, как шаг за шагом создать азиатскую региональную структуру, чтобы избежать повторения в Азии европейской трагедии. С точки зрения экономической архитектуры, в настоящее время в АТР фактически существуют три региональных механизма: ВРЭП (Всеобъемлющее региональное экономическое партнёрство, RCEP), ВПТТП (Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение о Транстихоокеанском партнёрстве, CPTPP) и пока полностью не сформированное ИТЭРС (Индо-Тихоокеанское экономическое рамочное соглашение, IPEF). По происхождению ВРЭП имеет региональные эндогенные характеристики; ВПТТП последовательно возглавлялось США и Японией, в то время как ИТЭРС разработано Вашингтоном. По характеру и целям механизма ВРЭП является традиционным соглашением о либерализации торговли, направленным на снижение тарифов и поощрение взаимных инвестиций и торговли. ВПТТП называется соглашением о свободной торговле «высокого уровня», с акцентом на цифровую торговлю, защиту прав собственности, трудовые стандарты, охрану окружающей среды и другие более высокие требования в дополнение к традиционным вариантам ВРЭП. ИТЭРС в основном направлено на реструктуризацию производственной цепочки в АТР с целью конкуренции с Китаем. В целом ВРЭП, ВПТТП и ИТЭРС отражают готовность различных сторон конкурировать и сотрудничать в АТР.

Все три формата, по сути, сталкиваются с проблемой того, как выстроить должные отношения с Россией, которая решительно выбрала путь развития с «поворотом на Восток». С одной стороны, отношения с Россией ещё не нашли отражения в вышеперечисленных трёх механизмах, а с другой – от того, как быстро тот или иной механизм включит в свою повестку дня вопрос координации и сотрудничества с Россией, во многом будут зависеть их успехи.

В конце XX века французский экономист Франсуа Жипулю выдвинул концепцию «Азиатского Средиземноморья». Согласно ей, западная часть Тихого океана с многочисленными азиатскими странами – широкое пространство от Северного Ледовитого океана до Малаккского пролива – во многом напоминает пространство Средиземноморья, содействующее долгосрочному экономическому процветанию и развитию в различных областях – политика, общество и формирование цивилизации.

При активизации попыток США создать «групповщину» в АТР (группа AUKUS, Индо-Тихоокеанский «квартет», альянс «Пять глаз» и так далее) необходимо в полной мере использовать огромные геоэкономические преимущества региона, противостоять конфронтации за счёт сотрудничества, завоёвывать общественную поддержку посредством взаимовыгодной кооперации.

В этом ключе концепция «Азиатского Средиземноморья» может быть применена как кульминация нового раунда сотрудничества в Западно-Тихоокеанском регионе и как базовая стратегия, прокладывающая путь наперерез сильному врагу.

Объективные предпосылки продвижения концепции «Азиатского Средиземноморья» заключаются в следующем:

Во-первых, в дополнение к напряжённой конфронтации между Востоком и Западом сегодня всё ещё существует обширное срединное пространство. При скрупулёзном планировании, постепенном устранении враждебности возможно заполучить поддержку большего количества стран и превратить вызовы и сдерживание во взаимовыгодное и беспроигрышное взаимодействие в рамках долгосрочного экономического сотрудничества.

Во-вторых, инерция развития азиатского региона определяет, что в ближайшие десятилетия общемировая ситуация будет постепенно эволюционировать. От абсолютного фокусирования на европейском и американском рынках в течение последних тридцати лет неизбежно движение в сторону сохранения фокуса на европейском и американском рынках, но с поиском обязательной стратегической точки опоры в континентальной Евразии. Первоначальная цель китайской инициативы «Пояса и пути» состоит именно в расширении географии сотрудничества Евразии для более масштабного взаимодействия с её западной частью. В этих условиях азиатские страны, включая Китай, по-прежнему выбирают дальнейший путь сотрудничества в западном направлении евразийского континента, в том числе через Россию.

В-третьих, судя по вышеупомянутым трём рамкам сотрудничества в АТР, нет сомнений в том, что цель ВРЭП – избежать разрыва между развитием российского Дальнего Востока и Сибири (к чему Россия прилагает огромные усилия) и азиатско-тихоокеанским процессом, а также найти больше возможностей сотрудничества между ними. Во многих аспектах Сибирь и Дальний Восток демонстрируют всё большую взаимодополняемость с азиатским регионом в целом, соответственно, у Китая и других азиатских стран есть огромные возможности для участия в переустройстве инфраструктуры на российском Дальнем Востоке. Однако при нынешнем противостоянии между Востоком и Западом азиатские страны, включая даже и Японию, по-прежнему демонстрируют готовность поддерживать и развивать энергетическое сотрудничество с Россией. В этом смысле идея «Азиатского Средиземноморья» – не просто мечта.

Данный текст написан для Международного дискуссионного клуба «Валдай» и опубликован на сайте клуба. Другие материалы автора можно найти по адресу: https://ru.valdaiclub.com/about/experts/3775/

Евросоюз. Азия > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313686 Фэн Шаолэй

Выход из зоны комфорта

Япония оказалась перед выбором, которого ждала, но не ожидала

СЕРГЕЙ АГАФОНОВ

Журналист, в прошлом собственный корреспондент газеты «Известия» в Японии.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Агафонов С.Л. Выход из зоны комфорта // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С. 174-188.

Согласно доминирующим у нас стереотипам, Япония – едва ли не самый дисциплинированный американский сателлит, лишённый амбиций и инициативы, приученный к абсолютному послушанию, многократно доказавший беззаветную преданность США. Миф о японском смирении и покорности чужой воле настолько укоренён в сознании отечественной политологической страты, что даже скромный намёк на японскую «самость» воспринимается как откровенная ересь. На деле, однако, всё обстоит сложнее.

Реальная жизнь вовсе не монохромна, под японским послушанием и покорностью кроется давнее и лютое раздражение патроном, а представления о Японии как о безликой политической сущности не верны.

Этот посыл не просто ложный, но ещё и ситуативно вредный, поскольку сбивает оптику в момент ответственного японского выбора: либо и дальше оставаться в рамках навязанных почти восемьдесят лет назад вассальных обязательств перед Соединёнными Штатами, либо решиться на самостоятельный дрейф в мировых делах. До 24 февраля 2022 г. актуальность такого выбора выглядела, мягко говоря, сомнительной. Но устойчивый миропорядок после этой даты окончательно пошёл вразнос, и вектор движения в стремительно меняющейся реальности становится для страны первоочередной проблемой. Хотя и не новой: дискуссия о необходимости избавления от внешнего управляющего и обретении своего пути началась в Японии ещё в период американской оккупации. О том, как она складывалась и к чему пришла сегодня, имеет смысл напомнить.

Внешний управляющий

После капитуляции Японии американской оккупационной администрации досталась в управление страна в руинах, сохранившая в неприкосновенности единственную общенациональную скрепу – иерархичную управленческую вертикаль. Ведущую роль в ней играли жёсткие поведенческие регламентации, скреплённые личностными, групповыми и сословными обязательствами, которые были основаны на принципах «достойного служения». Пришельцам такая конструкция представлялась архаичной и дикой, но им хватило ума не сносить укоренённую вековой традицией пирамиду лояльности, а использовать её. Разгромленной элите и покорённому народу позволили сохранить сложившуюся за столетия структуру общественных отношений, не ломая её, а… достроив. В традиционной конструкции появился дополнительный элемент (оккупационная администрация), который и стал главным, поскольку венчал иерархию.

Формальной точкой отсчёта новых отношений можно смело считать 27 сентября 1945 года. В этот день случилось невероятное: на аудиенцию к главе оккупационной американской администрации генералу Дугласу Маккартуру прибыл император Хирохито. Занятно, что фотографию из американского посольства, на которой рядом с генералом в рубахе с открытым воротом, упирающим руки в боки, запечатлён потомок богини Солнца во фраке, замерший по стойке смирно, японские газеты публиковать отказались. Потребовалось специальное распоряжение оккупационных властей, чтобы тираж всё же напечатали. В продажу, однако, не поступил ни один экземпляр. И никто за это не был наказан.

Японцы предложили пришельцам оригинальный поведенческий модуль: исполняем должное, но сохраняем лицо и сглаживаем углы.

Американцев предложение устроило, поскольку других идей, как держать в повиновении незнакомую враждебную территорию, у них не имелось, зато была задача избежать повторения «германских ошибок» и не допустить в Японию недавних союзников по военной коалиции, СССР прежде всего.

Вассал с претензией

Уже на старте новых отношений японская элита, исповедующая прагматичный принцип «сила солому ломит», упаковала органичное неприятие внешних управленцев в понятную японскому большинству формулу «строптивого приспособленчества». Оно складывалось из нескольких принципиальных моментов и сохранялось практически в неизменном виде все годы, минувшие с сентября 1945-го.

Первый (и основополагающий) касается истории и оценок прошлого. Японская версия и трактовка событий, приведших к национальной катастрофе, радикально отличается от понимания за пределами страны. Американские исследователи, да и официальные лица тоже неоднократно использовали для обозначения различий обтекаемую формулировку – «после поражения Японии в войне и её оккупации там не случился катарсис наподобие германского». Хотя можно сформулировать и жёстче: японцы не только не расстались с прошлым так, как рекомендовал новый сюзерен, но поступили совершенно по-своему. После того, как в августе 1945 г. император по радио зачитал рескрипт о принятии условий капитуляции, страну охватило всеобщее покаяние – подданные скорбели. Но лишь о том, что были недостаточно усердны в защите трона и Отечества и тем самым подвели монарха, поставив его в неподобающее положение. Борьбу с таким подходом пацифистски настроенных представителей общества (левые партии и движения, свободолюбивые студенты, профсоюзы и пр.) не стоит переоценивать – хотя антивоенные настроения (достаточно сильные порой) имели место, массово японцы оставались в имперской парадигме, которая жива и по сей день.

Не замечать этого представители оккупационной администрации не могли, но задачу «наказать и привести в соответствие» затмевала более актуальная – «удержать в повиновении и купировать коммунистическую угрозу». Принятая японской элитой вассальная уния такую дихотомию как раз и решала нужным образом. Из тюрем по указанию оккупационной администрации вышли политические заключённые, но «разгул» левых движений пресекался твёрдо и бескомпромиссно, свобода самовыражения была заявлена, однако проявления общественного недовольства давились на корню. В целом схема себя оправдала, хотя обнаружились побочные явления. Поскольку исполнителем директив и распоряжений оккупационных властей остался прежний имперский бюрократический аппарат, очерёдность действий и настойчивость в реализации указаний внешнего управляющего регулировались именно им. Открытого саботажа американских инициатив и деструкции не было. Но манипуляции в толкованиях, торможение и «заматывание» наиболее радикальных начинаний через многоэтажные согласования и консультации практиковались изначально, что порой превращало процесс исполнения в фикцию.

Основой развития страны (так называемая «доктрина Ёсиды» – по имени премьер-министра Сигэру Ёсиды, занимавшего пост в 1946–1947 и 1948–1954 гг.) стал приоритет укрепления экономического потенциала, в то время как вопросы безопасности, позиционирования в мире и внешнеполитический курс полностью определялись американскими кураторами. В оккупационной администрации Ёсида считался эффективным исполнителем «переформатирования» Японии, задуманного внешними управленцами. Однако именно Ёсиде принадлежит «формула пути»: «Японская политика в отношении Соединённых Штатов должна измениться, как только улучшится положение экономики и, соответственно, повысится международный статус страны и её самоуважение». Каким виделся этот новый статус, на какие изменения намекал сверхлояльный американцам премьер? Ответы на эти вопросы не прозвучали, да их в период послевоенного восстановления никто и не требовал.

Между показательной покорностью внешнему управляющему и реальным отношением к нему в Японии была (и остаётся) большая разница.

Такое раздвоение присуще японскому менталитету и полностью соответствует традиционному принципу татэмаэ/хоннэ (контраст поведения на публике и истинных скрытых намерений), который и по сей день почитается как основополагающий в японском мироустройстве. Японцев, иными словами, двоедушие не угнетало тогда и не тревожит теперь, а американцы традиционно достаточно толстокожи по части искренности чувств и душевных метаний туземцев – им важен результат. В итоге японский «новый вассалитет» формировался не как зависимость в тяжёлых формах (вплоть до самопожертвования во славу господина), соответствующая вековой традиции, а как подчинённость ситуативная, то есть временная. И именно такой смысл был «зашит» в прогнозную формулу премьера Ёсиды.

Достаточно быстро скрытая двойственность стала проступать в японской повседневности. С одной стороны, оккупационные власти вроде как ломали старые порядки, но с другой — ожидаемого эффекта «расчищенной поляны» не возникало. Даже Токийский трибунал, осудивший два десятка высокопоставленных персон и вынесший смертные приговоры наиболее заметным военным преступникам, был встречен неоднозначно. Многие японцы скептически, с большим сомнением воспринимали (и до сих пор) легитимность процесса, а имена казнённых оказались не на национальной «доске позора», а в святцах храма Ясукуни (их лики в музее при храме размещены в отдельном зале). Репрессивные меры в отношении видных функционеров и ярых националистов, масштабная кадровая санация в первые годы оккупации – решительные меры, инициированные американцами, закончились амнистией, которую японские власти объявили после формального окончания оккупации. В 1952 г. с полумиллиона осуждённых сняли все обвинения, 570 тыс. были восстановлены в гражданских правах, для 270 тыс. сократили сроки тюремного заключения. Из 210 тыс. 288 лиц, подвергшихся чистке, к весне того года реабилитированы оказались уже 201 тыс. 577 человек. Видные деятели поверженного режима выходили на свободу в ореоле мучеников за правое дело и возвращались во власть и политику триумфально – сохраняя прежнюю закваску и создавая на старых «дрожжах» новые партии и движения.

Американцев не слишком интересовало, что происходит за кулисами. А там всё входило в привычные берега: чиновники остались чиновниками, вновь сформированный полицейский корпус был укомплектован не только старыми кадрами, но и элитой армейского офицерства, с помпой распущенные дзайбацу (монополистические торгово-промышленные группы) возродились под видом зонтичных конгломератов с перекрёстным владением акциями (кэйрецу). Составленную американскими экспертами «демократическую Конституцию», содержавшую особую миролюбивую статью с запретом Японии иметь армию, флот и использовать силу за рубежом, приняли, но вскоре у страны и армия (размеры и именование значение имеют вторичное), и флот (сначала береговые патрульные силы) появились – после начала Корейской войны требовалось охранять коммуникации ключевой тыловой базы американского экспедиционного корпуса, которой по факту стала Япония.

Глубинный тренд

Ключевую роль в послевоенном восстановлении страны играли наиболее влиятельные представители «большой тройки» – японской политической, бюрократической и экономической элиты. Отдельных «солистов» выделять не стоит, система функционировала не как персоналистский триумвират, а как усечённая (без вершины) пирамида: решения и общий курс вырабатывались через серию согласований с учётом предпочтений задействованных сторон. Стратегическая задача экономического возрождения Японии на новой основе и преодоление «синдрома побеждённого» – консенсусное решение «большой тройки», принятое ещё в период американской оккупации. И оно исполнено.

Иное дело, дискуссия о «подобающем месте» и уровне субъектности в мировых делах – здесь единого понимания не сложилось, вопрос остаётся на повестке дня. А значит, сценарии, не сведённые к общему знаменателю, множественны, и предлагаемые векторы действий разнятся, поскольку у каждой грани японской пирамиды собственное понимание «структуры момента» и своя вертикаль компетенций. Как глубинный тренд конкуренция внутриэлитных подходов к чувствительной теме в японской политике присутствовала изначально. Стремление вернуть субъектность, установить с американцами равноправные отношения и выйти из унизительного положения покорного ведомого присутствовало на протяжении всех послевоенных десятилетий. Эти попытки, правда, не приводили к прорывным успехам, но инициировались системными игроками, которые представляли на разных этапах разные конфигурации ключевых межэлитных групп. И неудачи всех подобных начинаний обусловлены не столько жёсткой внешней уздой, сколько внутренним раздраем и отсутствием консолидированной поддержки внутри «большой тройки».

Семейные хроники

Первая в послевоенный период серьёзная заявка на самостоятельность во внешних делах и «собственный голос» связана с именем Итиро Хатоямы, одного из патриархов японской политики (он стал депутатом императорского парламента ещё в 1915 г.). Во многих исследованиях его причисляют к «голубям» и прогрессистам (то ли за принадлежность к баптистам, то ли за связь с масонами), хотя на самом деле он был человеком своей эпохи – преданным трону убеждённым консерватором и националистом. В качестве министра просвещения (в начале 1930-х гг.) эффективно боролся с инакомыслием и координировал репрессии в отношении вольнодумцев. В годы войны заседал в нижней палате и состоял в ассоциации Великой Японии. С приходом американцев действовал на политическом пепелище стремительно – уже в 1945 г. основал Либеральную партию, с которой победно прошёл в новый послевоенный парламент. Плодами успеха, правда, воспользоваться не удалось: Итиро Хатояма подвергся чистке за сотрудничество с милитаристами в годы войны – в 1946 г. ему на пять лет запретили любую политическую деятельность. За время рестрикций, впрочем, влияние (и сторонников) он не потерял и уже в 1954 г. презентовал новый проект – Демократическую партию, во главе которой вновь выиграл парламентский мандат, а потом занял и премьерское кресло (1954–1956 гг.). Итиро Хатояма добивался освобождения заключённых по приговорам Токийского трибунала, первым после окончания оккупации заявил о необходимости пересмотреть Конституцию и отказаться от антивоенной статьи, выступал за восстановление оборонного потенциала страны и призывал к ревизии ущемлявшего интересы Японии договора безопасности с США, безропотно подписанного его предшественником Сигэру Ёсидой. Последнего он обвинял в бесхребетности и податливости внешнему давлению. Самым резонансным начинанием премьера Хатоямы стало намерение полностью нормализовать японо-советские отношения.

Излагать подробности смысла нет (об этом дипломатическом триллере написаны книги, ему посвящены десятки исследований). Важно только отметить, что именно здесь заявка на политическую субъектность и самостоятельность во внешних делах, с которой выступил глава правящей партии и правительства, встретила категоричное неприятие всех сторон. И американских кураторов (прямое вмешательство Вашингтона на решающем этапе блокировало заключение мирного договора с СССР и не допустило всестороннего урегулирования, включая территориальное), и внутренних оппонентов Хатоямы, поддержанных японской бюрократией. Саботаж осуществлялся откровенный и жёсткий. Внутрипартийная оппозиция ограничивала манёвр главе правительства, а МИД Японии во главе с министром Сигэмицу (он подписывал акт о капитуляции Японии на борту линкора «Миссури», был признан военным преступником на Токийском трибунале и приговорён к девяти годам заключения, но в 1950 г. получил свободу и вернулся в политику) противодействовал намерениям премьера. Это тормозило процесс и приводило на подготовительном этапе даже к срывам переговоров. Хатояма бился отчаянно и в итоге преодолел сопротивление: он восстановил дипотношения с Советским Союзом, подписав вместо мирного договора совместную декларацию, это открыло дорогу к вступлению в ООН – Япония по факту была восстановлена в международных правах.

Причудливым образом ситуация политической борьбы на два фронта повторилась с внуком Итиро Хатоямы – Юкио, возглавившим японское правительство в 2009 году. Он, как и дед, декларировал намерение строить независимый внешнеполитический курс, в основу которого ставил «выравнивание баланса» – уменьшение зависимости от США при налаживании диалога с Китаем и Россией, создание Восточноазиатского сообщества по аналогии с Евросоюзом, но без американского участия. В рамках задуманного Юкио Хатояма остановил программу тыловой поддержки американских операций в Афганистане и поставил вопрос о пересмотре соглашений по дислокации контингентов США на Окинаве. «Ответка» прилетела не только из Вашингтона, представители которого сначала упрекали главу японского кабинета в неадекватности, а потом обвинили в антиамериканизме, но и от внутренних системных оппонентов – против премьера дружно сыграли политические конкуренты и высшие чиновники двух правительственных ведомств (МИДа и управления самообороны). Итогом стала отставка Юкио Хатоямы, а попытки пересмотра внешнеполитического курса сочли досадным «отклонением». При этом, однако, даже его противники были вынуждены признать, что «отклонение» не стоит считать случайным. Хатояма-младший пытался реализовать не собственный каприз, а программные установки давно оформившегося (прямая отсылка к деду!) политического течения «автономистов», которому симпатизирует часть японской элиты.

Приоритеты другой элитарной группировки (идущей к той же цели, но иным путём) чётко просматриваются при сопоставлении политических курсов премьер-министров Нобусукэ Киси и Синдзо Абэ, оказавших в разное время большое влияние на политическую жизнь.

Нобусукэ Киси американцы арестовали в 1945 г. по подозрению в совершении военных преступлений («подозреваемый категории А»), его называли «монстром Маньчжурии» за жёсткое администрирование покорённой территории в 1930-е гг., а пост министра он занимал в трёх кабинетах военного времени, в том числе и в правительстве казнённого по решению Токийского трибунала Хидэки Тодзё. Триумфальное возвращение Киси к административным высотам стало венцом прогрессировавшей регенерации имперской элиты в условиях «новой реальности». Чудесное вознесение убеждённого имперца в высший эшелон «демократической Японии» началось после выхода из заключения в 1948 г. (без предъявления обвинения со стороны оккупационных властей), продолжилось после снятия запрета на участие в политической деятельности (в 1952-м) и привело к избранию на пост главы правительства в 1957 году.

Как ему удалось добиться симпатии американцев, загадка: его подпись стояла под декларацией японского правительства об объявлении войны США, он не отрекался от своих убеждений и оставался принципиальным националистом, выступал за изъятие из Конституции антивоенной статьи и восстановление оборонного потенциала, добивался пересмотра навязанного договора безопасности, который превращал Японию в американский протекторат (с правом вмешательства во внутренние дела, свободой размещения военных объектов без всяких консультаций с туземным населением, экстерриториальностью для военнослужащих). И при всём этом именно он импонировал внешним управленцам, именно с ним президент Дуайт Эйзенхауэр установил особо доверительный контакт, и ему он дал согласие подготовить новую версию договора безопасности, которая учитывала японские пожелания и озабоченности.

В самой Японии, однако, авторитарный стиль Киси, который продавливал принятие необходимых ему решений, не считаясь ни с чем, вызвал негативную реакцию не только оппозиции, но и однопартийцев. Дело дошло до уличных беспорядков, после которых отставка с поста главы кабинета была предрешена. В последний день премьерства на Нобусукэ Киси было совершено нападение – у входа в резиденцию он получил шесть ударов ножом в бедро, что привело к большой кровопотере. Артерии, к счастью, задеты не были, дело закончилось наложением 30 швов и арестом безработного Тайсукэ Арамаки, заявившего, что он хотел лично наказать политика за «допущенные ошибки». В версию одиночки мало кто верил, но о каких «ошибках» шла речь, никого не интересовало. Хотя в кулуарах грешили на злой умысел внутрипартийных конкурентов, раздувать инцидент не стали.

Спустя 60 лет Синдзо Абэ, которого с полным основанием называют не только кровным (внук по матери), но и прямым политическим наследником Нобусукэ Киси на премьерском посту, пытался продолжить историю деда. Он поддерживал традиционные ценности (вплоть до борьбы с либерализацией сексуального воспитания в школах), игнорировал призывы к историческому покаянию, посещал храм Ясукуни, выражал сомнения в легитимности Токийского трибунала. Оставаясь твёрдым националистом и сторонником восстановления субъектности Японии в международных делах, Абэ пытался выстроить «новую парадигму» внешнеполитического курса, в основе которой было не безропотное подчинение внешнему управлению, а принцип распределения ответственности и установление «прагматичного баланса» в рамках партнёрских отношений с США. Под этим подразумевалось увеличение японского вклада в сфере обеспечения безопасности, укрепление оборонного потенциала, пересмотр Конституции, продвижение широкого спектра японских региональных инициатив.

Российское направление было для Абэ особенно важным, ради успеха он предпринял беспрецедентные усилия (сформирован личный штаб премьера для координации контактов, на определённом этапе от переговорного процесса отодвинули даже японский МИД), но они не увенчались успехом: готовность радикально изменить позицию по территориальному вопросу (отход от требований возврата четырёх островов сразу) не встретила энтузиазма у российской стороны, зато вызвала неприятие американцев, консолидированное сопротивление политических оппонентов и бюрократической элиты, почувствовавшей себя ущемлённой в правах. Выйти на внутренний межэлитный консенсус Синдзо Абэ так и не удалось, хотя он не утратил веса и влияния в японском политикуме после отставки. Его убийство в июле 2022 г. вызывает множество вопросов, поскольку, как и в случае с покушением на премьер-министра Киси, в версию одиночки мало кто верит. Особенно после публикации результатов экспертизы действий охранников, отвечавших за безопасность политика, – Синдзо Абэ, согласно выводам комиссии, имел стопроцентные шансы на спасение, но погиб.

Открытый финал

Вопрос о будущем политическом векторе страны открыт. Нынешний премьер-министр Фумио Кисида, занявший пост в период резкого обострения международной напряжённости, внешнеполитическое наследие Синдзо Абэ ожидаемо похоронил, дисциплинированно встроившись в американский фарватер. Со времени вступления в должность ни единого намёка на необходимость поиска пути для обеспечения японских национальных интересов из его уст не прозвучало, зато сентенций о важности и нерушимости союзнических отношений с Соединёнными Штатами, приверженности американскому лидерству и общих ценностях было в избытке (особенно на встрече «семёрки» в Баварии и саммите НАТО в Испании). Некоторые эксперты стиль нового премьера оценили как «избыточную лояльность», а в кулуарах с иронией отмечали, что он унаследовал её от дяди, бывшего премьера Киити Миядзавы (намёк прозрачный и обидный: на обеде в честь Джорджа Буша-старшего, приехавшего в Японию с визитом, президента США прямо за столом стошнило на колени хозяину, который встретил неожиданность поклоном и подал гостю салфетку).

Но главное не в деталях, а в сути: после привычного «возврата в строй» положение Японии устойчивей не стало, и на внешнеполитической поляне ничего не изменилось – вопрос суверенизации остаётся на повестке дня, а поиск внутриэлитного консенсуса на этот счёт так же актуален. Принципиальная разница в сравнении с минувшими годами состоит в одном: нынешний этап эскалации международной напряжённости, начавшийся после 24 февраля 2022 г., не отодвигает сюжет до лучших времен (как уже не раз бывало прежде), а выводит его в разряд первоочередных, поскольку «лучших времён» в привычном понимании больше не будет. В нынешнем контексте участь исполнителя чужой воли и тыловой базы Соединённых Штатов не просто незавидна – она однозначно трагична.

В случае глобального передела Япония в таком статусе становится разменной монетой в чужой игре, в случае глобального конфликта неизбежно превращается в мишень. Так что времени определиться с перспективой у японцев немного.

В настоящий момент в японском политическом мире присутствуют три устойчивых сценарных концепта. Правые консерваторы добиваются суверенизации страны через согласованное повышение японской роли и перераспределение полномочий в рамках японо-американского альянса. «Автономисты» пытаются уйти от жёсткой зависимости при сохранении основного каркаса отношений с США в сфере безопасности через развитие собственного внешнеполитического вектора в ближнем и дальнем зарубежье. Наконец, «верные оруженосцы» исповедуют преданность курсу на абсолютную лояльность внешнему сюзерену, который задан американскими оккупационными властями в далёком 1945-м. В условиях новой геополитической реальности шансов на свою игру ничто из перечисленного не даёт: базовым элементом у всех остаётся опора на американский фактор как главное условие обеспечения безопасности страны, а это тупиковый путь – длина поводка, равно как и натяжение ошейника могут создать иллюзию свободы манёвра, но никогда не дадут свободу. Понимание этого проникает в японское сознание медленно и встречает ожесточённое сопротивление внутри ключевых элитных групп, привыкших к комфортному существованию в рамках действующей парадигмы. Но возникновение альтернатив неизбежно, тем более что к этому японцев подталкивают и сами американские кураторы.

В общественную дискуссию тема введена в начале 2000-х гг., когда стали популярны рассуждения про Кимерику – американо-китайский симбиоз как образ будущего миропорядка. В рисовавшихся американскими авторами картинах светлого грядущего Японии отводили малозначительную роль статиста и элемента регионального декора. Ситуация не стала лучше и после того, как перспективы Кимерики начали блёкнуть по мере обострения американо-китайских трений – Япония и в этом раскладе оказывалась в пассиве, её интересы были американцам безразличны. В экспертном сообществе Токио заговорили о «двух японских кошмарах»: сближении США и КНР и конфликте между ними – в обоих случаях исход оказывался плачевным.

Для Японии американо-китайские перипетии – своего рода «зона накопленных обид», поскольку счёт японских претензий к сюзерену здесь длинный и давний. Резвое сближение, случившееся между Вашингтоном и Пекином при Никсоне в начале 1970-х гг., стало для Токио оскорбительным сюрпризом: японцев не просто держали в неведении о крутом вираже, но и заставили оплатить издержки манёвра (в прямом смысле – пролоббированные американцами японские транши дали старт китайскому подъёму к экономическим вершинам, а понуждение Японии повысить курс иены и сократить дефицит в торговле с США расчистили площадку для взрывного роста китайского экспорта). Предложенная американцами компенсация в виде возвращения Японии Окинавы оказалась не свидетельством «зрелых равноправных отношений», а жестом символическим. «Право голоса» японцам никто давать не собирался, американский контингент и вся военная инфраструктура на острове остаются, а Токио после созданного прецедента обречён и в будущем платить за геополитические упражнения гаранта безопасности, который использовал японский «кошелёк» как резервный фонд, но саму Японию при этом не щадил (почти тридцатилетняя депрессия японской экономики после американских мероприятий на валютном и торговом направлениях подтверждают это в полной мере).

Несмотря на всё это, японское раздражение оставалось под спудом, поскольку в отношениях с сюзереном присутствовала стратегическая константа: США – ключевой партнёр в сфере безопасности. Однако со временем потрясение основ случилось и здесь. При Обаме японцы пережили мощный шок: в период резкого обострения отношений Токио и Пекина вокруг вопроса о принадлежности островов Сэнкаку Соединённые Штаты впервые выразили не однозначную поддержку японской позиции, как прежде, а прибегли к туманной формулировке о необходимости «изучения истории вопроса». Стало очевидным: идти на конфронтацию с Китаем ради защиты японских интересов американцы не готовы. Затем в Вашингтоне начались разговоры о грядущем смещении зоны ответственности ВМС США от японского побережья к Гуаму и о необходимости японцам самим заботиться о собственной безопасности, не полагаясь целиком на американскую поддержку, которая «не может быть безграничной». При Трампе и вовсе прозвучал тезис о «японском иждивенчестве», с которым пора расстаться. А виньеткой стали ошеломительные результаты архивных изысканий, которые выявили поразительный факт: американские «ядерные гарантии» по защите Японии нигде документально не закреплены…

После всех этих «вводных» вопрос о перспективах вассальной унии зазвучал в японских кулуарах набатом. Но выход из зоны комфорта непрост: для подготовки к самостоятельному дрейфу необходимы политическая воля (а в японских условиях это консенсусное решение «большой тройки»), структурная перестройка (с упором на форсирование развития оборонного комплекса) и уверенность в гарантиях внешнего невмешательства на переходный период. Кто такие гарантии в состоянии дать и чьей поддержкой заручиться, чтобы двигаться дальше?

Выбор возможных вариантов не велик: переформатирование альянса с Америкой, наведение мостов с Китаем, новый курс на базе полной нормализации отношений с Россией. Первая опция затруднительна, поскольку (и это японцам хорошо известно) равноправие в контактах не входит в число американских добродетелей – США будут стремиться удержать контроль и не позволят Японии дорасти до уровня игрока, с которым надо считаться. Китайская альтернатива болезненна и труднодостижима: помехой станут и давние исторические счёты, и комплекс взаимных предубеждений, исключающий доверие и гармонию в отношениях.

Российский же трек, напротив, потенциально продуктивен и чист – кроме территориальной «занозы», иных препятствий полнокровному развитию контактов нет, Москва в состоянии обеспечить Токио любой формат безопасности и предоставить ресурсную базу для развития.

Более того, Россия заинтересована в том, чтобы превратить геополитический треугольник (США—Китай—Россия) в квадрат для достижения большей устойчивости и стабильности. И нет сомнений: если бы Япония избрала российский вектор, территориальный сюжет из непреодолимого препятствия превратился бы в периферийный эпизод, значимость которого несопоставима с объёмом стоящих перед партнёрами задач. Поиск взаимоприемлемого решения пойдёт другим темпом, да и насущные интересы сторон будут иными.

Удивительно занятной на этом фоне выглядит деталь: в японской политической истории запрос на восстановление субъектности неизменно был связан с советской, а после развала СССР – с российской темой. На этом направлении тестировались не только японские амбиции самостоятельно расписать партию и сыграть свою игру, но и американские возможности вернуть подопечного к «вменяемости» и покорности. Прежде японские начинания на этом направлении успеха не приносили. Но ведь и ситуация была другой…

Япония. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313685 Сергей Агафонов

Свет восходящей звезды?

Новый миропорядок глазами Турции

АНДРЕЙ БАКЛАНОВ

Заместитель председателя Ассоциации российских дипломатов, профессор, руководитель секции исследований стран Ближнего Востока и Северной Африки Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Бакланов А.Г. Свет восходящей звезды? // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С. 166-173.

Статья подготовлена в рамках гранта факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»: «Влияние политики Ирана и Турции на трансформацию Ближнего Востока и постсоветского пространства».

Международная обстановка всё более взрывоопасна. Ряд международных организаций, призванных гармонизировать развитие человечества, беречь его от повторения ужасов мировых войн, не могут адаптироваться к новым условиям и теряют эффективность. Предпринимаются попытки создать альтернативные структуры, функции и возможности которых ещё только формируются, либо кардинально трансформировать имеющиеся. Некоторые государства особенно напористо воздействуют на этот процесс, стремясь повысить своё значение в международной системе.

К последним, без сомнения, относится Турция. Анкара примеряет на себя роль успешного, авторитетного, умелого посредника в решении наиболее сложных и резонансных конфликтов. Реджеп Тайип Эрдоган постоянно говорит, что его страна вышла на первые позиции в мире в вопросах оказания масштабной гуманитарной помощи.

Путь наверх

Анкара давно намерена расширить региональное и международное влияние, практически это началось сразу после Второй мировой. Исходные позиции были неблагоприятны. Турции долго припоминали небезупречное поведение в предыдущие годы. Так, она объявила войну Германии лишь в феврале 1945-го. Естественно, Турция не принимала сколько-нибудь весомого участия в создании ООН и в мировых делах в целом. Поэтому и сегодня в Турции, в частности, президентом Эрдоганом, понятие «послевоенное устройство» воспринимается более чем прохладно. Сейчас Анкара позиционирует себя как наиболее активного сторонника реформы Организации Объединённых Наций. Сегодняшний момент – паралич СБ ООН, возникший вследствие раскола между его постоянными членами, подрыв доверия к деятельности ряда многосторонних организаций и структур, включая МАГАТЭ, ОЗХО и других – Турция считает благоприятным для форсированного продвижения своих предложений.

Анкара обстоятельно готовилась обсуждать идеи реформирования ООН на нынешней, 77-й сессии Генеральной Ассамблеи. Посольства Турции провели панельные дискуссии по специальному позиционному документу на эту тему в двенадцати странах мира (Великобритания, Франция, Италия, Аргентина, Норвегия, Швеция, Россия и др.)[1]. Страна готова инициировать движение к «новой Организации Объединённых Наций», которая будет «не на словах, а на деле» соответствовать чаяниям народов мира. К сегодняшнему дню предложения Турции приобрели целостный характер, хотя они и не в полной мере учитывают мнения других стран, выявившиеся в процессе обсуждений.

Основная цель предложений – «создание более инклюзивной, прозрачной и подотчётной многосторонней системы для построения более справедливого мира». Эту абстракцию Анкара дополняет готовностью «присутствовать и на поле, и за столом переговоров», в первую очередь в «непосредственном географическом пространстве». В качестве такового турецкие специалисты, как правило, называют Ближний и Средний Восток, Северную Африку, Средиземноморье, Чёрное море, Каспийский регион, Кавказ, Западную Азию. Активность в проблемных точках этого обширного района (Ливии, Сирии), поиск решений в сфере транспортировки энергоносителей, недавние акции в Нагорном Карабахе – всё это свидетельствует о твёрдом настрое Анкары играть особую, даже эксклюзивную роль в региональных и международных делах.

Турция предлагает начать с «восстановления роли ООН в мировых делах». Для этого отказаться от «устаревших» форматов функционирования Организации и заменить их новыми. Основной объект критики – Совет Безопасности: его полномочия и порядок деятельности определялись в условиях, полностью отличных от сегодняшних. Турецкие представители напоминают, как изменился состав ООН, число её членов возросло с 51 в 1945 г. до 193 сейчас. По мнению новых членов, их голос практически не учитывается в деятельности СБ, на который Устав ООН возложил основные полномочия в сфере безопасности.

«Закостенелым», недостаточно гибким, утверждают представители Турции, является состав постоянных членов Совбеза с правом вето. Именно вследствие этого, считает Анкара, СБ ООН не удаётся предотвращать и преодолевать конфликты и принимать решения относительно крупных гуманитарных катастроф, в частности, в Руанде, Боснии, Косово, Сирии. Постоянные члены СБ ООН используют исключительный статус «в своих целях», а не для «общего блага мира». Это ведёт, по мнению турецкой стороны, к тому, что «Совет Безопасности доминирует в ООН» в качестве «тоталитарного механизма», а не обслуживает интересы членов Организации.

Что предлагается?

Представительство вместо представления

Прежде всего расширить состав Совбеза и избирать двадцать постоянных членов вместо нынешних пяти. Одним из главных критериев подбора в престижную группу является «справедливое географическое представительство» государств — членов ООН. Речь о странах Азии, Латинской Америки и Африки. Наиболее нетерпимым считается то, что ни одна из стран Африканского союза, имеющего суммарную территорию 30 млн км и население 1,5 млрд человек, не представлена в СБ ООН. Судя по имеющейся информации, турецкая сторона имеет также и «резервную позицию» – возможность включения в Совбез по критерию «особых заслуг» в деле укрепления международного мира и безопасности. Это выигрышно для самой Турции, так как представительство в СБ по линии географических групп для неё весьма проблематично – есть серьёзные конкуренты. По-видимому, заметная активность Анкары в вопросах миротворчества и «добрых услуг» наряду с другими причинами обусловлена заинтересованностью в использовании этого фактора для укрепления позиций в качестве приоритетного кандидата на вхождение в Совет Безопасности.

Важную роль в продвижении турецкого видения изменений системы ООН играет лично президент Эрдоган. Его книгу «Мир больше пяти» можно рассматривать в качестве программного манифеста. Проводя параллель с началом ХХ века, Эрдоган пишет: «Лига Наций… не справилась с возложенными на неё функциями, превратилась в стороннего наблюдателя процессов, которые привели ко Второй мировой войне. Мы можем получить сегодня такой же результат – новые страдания людей и огромные разрушения, если сохраним без изменений нынешний состав Совета Безопасности»[2]. По мнению Реджепа Эрдогана, Совбез не сможет выполнять свои функции, если не изменит состав. СБ ООН, подчёркивает президент Турции, – в существующей структуре отнюдь не служит интересам международного мира и справедливости, он является отражением политики пяти постоянных членов. Никакое решение не может быть принято, если за него не проголосует пятёрка постоянных членов СБ. Но члены Совета Безопасности представляют только азиатские, европейские страны и страны американского континента.

С религиозной точки зрения СБ отражает взгляды в основном приверженцев христианства. Другие мировые религии (ислам и буддизм) на постоянной основе в Совете не присутствуют. Организация Исламского сотрудничества, в которую входит 56 государств, не имеет веса при принятии решений в СБ. Важные этнические группы – арабы, турки, индийцы, индонезийцы, африканцы – вообще не представлены среди постоянных членов. Что касается непостоянных членов Совета, то они избираются на два года и не имеют влияния на принятие решений в СБ[3]. Как отмечает Реджеп Эрдоган, в Совет могли бы входить двадцать членов, меняющиеся по процедурам ротации.

Турецкие политические деятели и дипломаты осознают: работа по отбору «наиболее достойных» новых членов СБ ООН может быть заблокирована противоречиями между крупными странами, давно претендующими на повышение их статуса в международной жизни. Так, позиционный документ Турции к 77-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН прямо указывает на наличие разногласий: «Италия против Германии, Аргентина против Бразилии, Пакистан против Индии, Южная Корея против Японии»[4].

Вторым направлением совершенствования деятельности ООН, по мнению Турции, является принципиальное изменение распределения полномочий между Советом Безопасности и Генеральной Ассамблеей, прежде всего в вопросах мира и войны, укрепления стабильности и международной безопасности. Анкара предлагает расширить полномочия Генассамблеи, сократив полномочия Совета Безопасности. То есть Генеральная Ассамблея станет «законодательным органом», а Совет Безопасности – исполнительным.

Предложение перераспределить полномочия главных органов ООН возникало и раньше. Как правило, это было связано с очередным провалом Совета Безопасности в урегулировании острых международных ситуаций. Однако паралич Совбеза вряд ли стоит связывать только с конструктивными изъянами в структуре Организации. Проблема в расколе среди ведущих стран мира – между коллективным Западом во главе с Соединёнными Штатами, с одной стороны, и Россией, КНР, рядом других государств – с другой.

Предлагаемая рокировка делегированными полномочиями не сделает ООН более действенным механизмом укрепления режимов безопасности и мира.

Не ООН единой

Активная линия Турции по вопросам реформирования ООН сочетается со стремлением Анкары «не отстать» от процессов формирования новых региональных и международных объединений, призванных компенсировать несовершенства ранее созданных структур, включая ООН. Особое место отводится Шанхайской организации сотрудничества. Это наглядно проявилось во время недавнего участия Эрдогана в саммите ШОС в Узбекистане. Президент Турции трактовал тяготение Анкары к деятельности ШОС как отражение твёрдого курса его страны на «возвращение в Азию, исконную родину турецкого народа» Он дал следующую характеристику ШОС: «Шанхайская организация сотрудничества рассматривается нами как современный представитель климата толерантности и древней культуры Азии, поэтому мы придаём большое значение улучшению наших отношений с этой организацией. Благодаря нашему статусу партнёра по диалогу в течение последних десяти лет это место – одно из наших окон в Азию»[5]. В Самарканде Эрдоган официально объявил о намерении Турции изменить формат взаимодействия с ШОС – с «партнёра по диалогу» до полноправного члена этой организации. Он надеется сделать этот шаг на следующей встрече ШОС в верхах в Индии в 2023 году.

Присоединение Турции к ШОС может иметь особое значение с точки зрения формирования нового миропорядка, ведь Турция – член НАТО.

Ранее президент России подчёркивал, что ШОС не является блоком, она строится на общем понимании государствами-членами преимуществ интеграции на основе справедливого учёта интересов друг друга и противостояния политике диктата и давления. По-видимому, намерение добиваться полноценного членства возникло у Эрдогана на фоне развития ситуации в мире, во взаимоотношениях Турции с государствами Запада, особенно с Европой. Турцию там не ждут, континент увязает в тяжёлых экономических проблемах и внутренних спорах.

Не радуют турецкое руководство и разрабатываемые сейчас на Западе новые интеграционные схемы. Влиятельный американский журнал Foreign Affairs недавно опубликовал статью бывшего представителя США в НАТО Иво Даалдера и вице-президента Совета по международным отношениям Джеймса Линдсея с характерным названием «Последний шанс сформировать лучший международный порядок». «Российское вторжение на Украину подтвердило истину, которая заключается в том, что мировой порядок, установившийся после Второй мировой войны, может рухнуть», – констатируют авторы[6]. Они предлагают ряд мер для выправления создавшейся ситуации. Особое значение при этом придаётся созданию «группы 12» в составе «Большой семёрки» (США, Канада, Франция, Германия, Италия, Япония, Великобритания, Австралия, Новая Зеландия, Южная Корея, а также представитель ЕС). В дискуссиях, имеющих отношение к вопросам безопасности, должен принимать участие также представитель НАТО[7].

Реализация такого предложения будет означать определённое отстранение Турции, не упоминаемой в списке полноправных членов будущей группы, от возможности на равных участвовать в миростроительстве. В этих условиях членство в ШОС и с политической, и с институциональной точки зрения может иметь бесспорное преимущество.

Вместе с тем не нужно переоценивать значение критического отношения Эрдогана к США и Западу в целом. Нынешнее политическое руководство Турции не намерено покидать западный лагерь, НАТО. На западном направлении Турция добивается, чтобы союзники и партнёры в большей мере учитывали её интересы. Для реализации такого курса по инициативе Анкары создан новый механизм «стратегического диалога» с Соединёнными Штатами. Принципиальная договорённость достигнута 31 октября 2021 г. на встрече президентов Байдена и Эрдогана в Риме. Стороны условились сконцентрировать внимание прежде всего на преодолении разногласий, чтобы создаваемый механизм стратегического партнёрства способствовал обоюдному доверию. Диалог будет происходить на уровне руководства внешнеполитических ведомств. 4 апреля 2022 г. в ходе визита заместителя госсекретаря США Виктории Нуланд в Анкару состоялось первое заседание такого «стратегического механизма». 18 мая 2022 г. в Нью-Йорке произошла встреча уже на уровне первых лиц дипломатии – госсекретаря Энтони Блинкена и министра иностранных дел Турции Мевлюта Чавушоглу. 14 сентября 2022 г. в Вашингтоне прошло очередное заседание на уровне заместителей руководителей внешнеполитических ведомств Седата Юнала и Венди Шерман. В совместном заявлении подтверждено стремление сторон крепить связи. Особо отмечена необходимость консультироваться по проблемам поставок энергоносителей[8].

Своё отношение к роли, которую призвана сыграть Турция, Эрдоган образно выразил, выступая на Мировом экономическом форуме в Cтамбуле 28 сентября 2014 г.: «Турция – восходящая звезда региона и всего мира»[9]. Многие тогда посчитали это художественным преувеличением, но такая амбициозная цель – что называется, «руководство к действию», практический ориентир, отражающий планы Анкары выйти на авансцену международной жизни в качестве одного из самых влиятельных государств, заявить претензию на то, чтобы к её голосу прислушивались и принимали во внимание серьёзным образом.

То, с каким энтузиазмом Анкара подхватила идею Владимира Путина превратить Турцию в главный хаб для российского газа, – ещё одно свидетельство максимально активного настроя.

* * *

Ряд положений турецкой программы не соответствует российскому видению реформирования ООН, Совета Безопасности. Мы – за сохранение принципа «вето», так как в противном случае может иметь место использование «механического большинства» при решении проблем, затрагивающих национальные интересы России. Также нашему подходу не соответствует предложение Анкары «поменять местами» полномочия Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности. «Досье» Совета Безопасности – вопросы войны и мира, использование санкционных и силовых методов. Такие вопросы оперативно можно рассматривать только при ограниченном числе стран. Тех, которые в силу военного потенциала способны оказывать реальное воздействие на обсуждение, принятие решений и мониторинг выполнения принимаемых решений. Тем не менее следует продолжать плотное политическое взаимодействие с Турцией, в том числе и по вопросам реформы ООН.

Выправить ситуацию в ООН, Совете Безопасности можно только на пути возвращения «к истокам» – выполнения всеми членами СБ и ООН обязательств, сформулированных в Уставе Организации. Эту цель сегодня разделяют страны – участницы ШОС, БРИКС, африканские, азиатские и латиноамериканские государства. Важно, чтобы и такая авторитетная, с большим потенциалом страна, как Турция, действовала совместно с нами для снижения уровня напряжённости, перехода к всё более масштабному сотрудничеству в области экономики, торговли, образования.

СНОСКИ

[1] «О серии дискуссий по реформе системы Организации Объединённых Наций». Посольство Турецкой Республики в Москве, сентябрь 2022 года.

[2] Erdoğan R.T. “The World Is Bigger Than 5”. The Vision of New Turkey. Cumhurbaşkanlığı Yayınları, 2017. Р. 16.

[3] Ibid. Р. 12.

[4] «О серии дискуссий по реформе системы Организации Объединённых Наций». Позиционный документ Посольства Турецкой Республики в Москве, сентябрь 2022 года. С. 3.

[5] Churriyet, 16.09 2022.

[6] Daalder I.H., Lindsay J.M. Last Best Hope // Foreign Affairs. 2022. Vol. 101. No. 4. Р. 120.

[7] Ibid. Р. 124.

[8] Daily Sabah, Istabbul, September, 16, 2022.

[9] Erdoğan R.T. Op. cit. P. 28.

Турция. США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313684 Андрей Бакланов

Отказаться от цели победить

Единственный способ прекратить огонь – готовность сторон принять, что никто не побеждает

КАДЗУХИКО ТОГО

Приглашённый профессор Глобального центра азиатских и региональных исследований Университета Сидзуока и советник по внешним связям префектуры Сидзуока.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Того К. Отказаться от цели победить // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С. 142-146.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ «ВАЛДАЙ»

В конфликте на Украине необходимо как можно скорее продвинуться к прекращению огня, а главные роли должны перейти от военных к дипломатам. Лидеры во всех воюющих странах останутся на своих постах, но их основные функции переориентируются на то, чтобы найти общую стратегию выхода из военной активности. Даже если дело ограничится только этим, облегчение наступит для всех.

Абсолютно необходимо, чтобы комбатанты отказались от идеи о «победе». Если одна сторона настаивает на победе и пытается её достигнуть, другая вынуждена реагировать, придумывать новую стратегию, добиваться преимущества над противником. Этот путь ведёт исключительно к эскалации, а значит – война не закончится никогда. Проще говоря, выйти из дилеммы безопасности невозможно.

Единственный способ прекратить огонь – готовность обеих сторон принять, что «никто не побеждает». У Владимира Путина должны быть основания утверждать, что он не побеждён и его честь не понесла урона. То же относится к Джо Байдену и Владимиру Зеленскому. Чтобы достичь ситуации, когда ни одна из сторон не выигрывает, все должны согласиться с такой общей целью. Но её следует подкрепить реальной ситуацией на поле боя. И тут самый сложный аспект. Конфликт продолжается. Естественно, оппоненты желают одержать больше побед, и сражаться за них можно вечно. Гонку пора остановить.

Как это сделать? Аналитическая работа, ведущаяся третьими сторонами (включая, как это ни самонадеянно, настоящую краткую статью), может показать, как начался конфликт и в какие моменты имелись возможности прекратить огонь. Например, на мирных переговорах в Стамбуле 30 марта появилась как минимум одна возможность – она содержалась в украинском предложении. Когда я прочитал его, то был искренне удивлён и даже восхищён украинскими стратегами-дипломатами, потому что там присутствовало всё, необходимое для введения в силу режима прекращения огня. Обнародованный вариант предлагал нейтралитет Украины, гарантированный иностранными державами. Когда стало известно, что Россия может стать одной из таких держав, вопрос о нейтралитете приобрёл серьёзный вес. Но ещё интереснее звучало предложение по Крыму и Донбассу. Как ни удивительно, оно исключило два региона из зон украинского нейтралитета. По Крыму предусматривалось пятнадцать лет переговоров между Россией и Украиной. По Донбассу России и Украине предлагалось обсудить вопросы, которые могут выходить за рамки нейтралитета. Сообщается, что реакция России была положительной.

Но сразу после этого сдвига поползли новости о сотнях жертв в Буче, украинские и российские версии событий там диаметрально расходились. 2 апреля Украина отозвала то, что уже прозвучало, и отказалась делать исключение для Крыма. Случился катастрофический отход от текстов 30 марта. Лавров немедленно назвал новую позицию неприемлемой. С тех пор мирные переговоры в сколько-нибудь серьёзном смысле не ведутся. Зеленский активно требует поставок Украине передового оружия для отражения русских, и так продолжается и по сей день.

Похоже, с обеих сторон были предприняты попытки добиться прекращения огня, но ни одна из них не принесла результата. Военная ситуация на востоке и юге Украины остаётся патовой, возможно, с очень постепенным усилением российского давления. Пропущу все предполагаемые периоды упущенных возможностей, которые подробно проанализированы в моей японской книге, и перейду к сегодняшней нарастающей напряжённости.

Когда и где она возникла? И кто сильнее пошатнул статус-кво, чтобы её подогреть? Путин с его обращением к российскому народу 21 сентября об объявлении частичной мобилизации? Или референдум в четырёх регионах с 23 по 27 сентября, вызвавший отторжение у Байдена и Зеленского? На мой взгляд, ни одно из этих действий России не является первопричиной напряжённости. Это были действия оборонительного характера, предпринятые против чрезмерно агрессивных действий Зеленского при поддержке Байдена.

Смена настроений началась 11 сентября с внезапной победы украинцев, которые успешно атаковали и отбили районы в Харьковской области. Успех создал атмосферу своего рода эйфории на Украине, но крайне агрессивные действия, осуществлённые Зеленским и одобренные Байденом, датируются примерно месяцем ранее.

Речь идёт об украинском нападении на Крым при поддержке Байдена. Оно полностью изменило характер конфликта.

Что произошло в Крыму? Излишне говорить, что после революции на Майдане в феврале 2014 г., когда демократически избранный президент Виктор Янукович был изгнан из Киева майданными путчистами, Путин воспользовался случаем, провёл быстрый референдум и присоединил Крым к Российской Федерации. Этот шаг получил широкую поддержку и в Крыму, и в России. Джон Миршаймер вскоре стал утверждать, что лучше всего Крыму оставаться в российских руках. Присоединение Крыма Путиным стало основанием для четырёх раундов экономических санкций и исключения России из G8. Однако на сей раз произошло нечто совершенно иное.

23 июля 2022 г. Зеленский сообщил, что решил вернуть Крым в состав Украины. Решение было принято без всяких консультаций. Но 24 июля, как бы подтверждая его, Байден выступил с заявлением о поддержке Украины на 3 миллиарда долларов. 9 августа Украина атаковала Крым, 7 сентября Киев официально признал, что нападение совершил именно он.

Уверен, что физическая атака на Крым – это атака на саму Россию, с которой Путин никогда не смирится. Это вопрос национальной безопасности, и он обязан принять ответные меры. Решение Зеленского вернуть Крым силой и открытая поддержка этого Байденом неизбежно ведут к возмездию со стороны России. Это, несомненно, настоящее начало кризиса. Всё остальное – последствия именно этой акции.

В западных СМИ, в том числе и в Японии, идут дискуссии, «почему Путин поднимает порог ведения войны?» Но никто не упоминает, что нападение на Крым заходит далеко за допустимую для Путина «красную линию». Тем не менее Зеленский публично поставил такую цель при полной поддержке Байдена. Путин просто обязан противостоять Зеленскому и Байдену.

Референдумы в четырёх регионах прошли – в рамках этой защитной реакции. Западные СМИ, в том числе японские, назвали их «фиктивными». Они совершенно не принимают во внимание, что среди тех, кто согласился на референдум, были украинцы русского происхождения, которые искренне отстаивают свою идентичность. Если бы её защищал президент Украины, они, разумеется, не нуждались бы в патронате со стороны России. Но если присоединение к России является для них единственным способом сохранить свою идентичность и обеспечить безопасность в обозримом будущем, а для этого надо сказать «да» на референдуме, они так и делают. Другого выхода у них нет.

Осознай украинский президент, что на нём лежит обязанность защищать права и безопасность в том числе тех граждан Украины, которые хотят уважения их идентичности, близкой к России, само собой разумеется, референдум бы не понадобился.

Владимир Зеленский сразу после инцидента в Буче заявил об ответственности за обеспечение территориальной целостности Украины, однако ничего не сказал о том, что отвечает и за защиту всех украинцев, в том числе положительно настроенных к России. У меня, как у простого японца, со стороны складывается впечатление, что в глазах президента Зеленского этих людей фактически не существует, они всего лишь русские коллаборационисты, которых следует покарать или, в лучшем случае, принудить их изменить взгляды.

Можно сказать, что готовность Зеленского и Байдена настаивать на полном возвращении Крыма не только вызвала серьёзную реакцию Путина, но и продемонстрировала характер режима Зеленского. Восстановление территориальной целостности является единственной целью, а президентская ответственность перед всем населением страны игнорируется.

В целом конфликт на Украине движется в пугающем направлении.

Для Путина Украина просто участвует в прокси-войне, а настоящие враги – США и их союзники из НАТО. Он не может проиграть такую войну.

В результате российский президент, вероятно, придёт к заключению, что столкновение между Россией и Америкой при поддержке альянса уже началось. Финал речи Владимира Путина от 21 сентября зловещ: давление на Россию с целью её поражения будет встречено экзистенциальной реакцией, возможно, с применением ядерного оружия.

Как японец я призываю принять предупреждение Путина за чистую монету. Путин предупреждает, что давление на него создаёт угрозу существованию государства, против которой он может применить ядерное оружие. Это ведёт к Третьей мировой или Третьей европейской войне. Такое развитие событий недопустимо, всем заинтересованным пора объединиться, чтобы найти общую стратегию выхода из конфликта.

Данный текст является слегка переработанной версией комментария, написанного для Международного дискуссионного клуба «Валдай» и опубликованного на сайте клуба. Другие материалы автора можно найти по адресу: https://ru.valdaiclub.com/about/experts/25744/

Россия. Украина. Япония. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313682 Кадзухико Того

Память как casus belli

Дилемма мнемонической безопасности

ДМИТРИЙ ЕФРЕМЕНКО

Доктор политических наук, заместитель директора Института научной информации по общественным наукам РАН.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Ефременко Д.В. Память как casus belli // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С. 119-141.

Острота конфликтов последних лет вокруг исторической памяти обусловлена в значительной мере тем, что разные акторы пытаются использовать трактовки прошлого как наступательное и оборонительное оружие в вопросах легитимности политического режима, оснований суверенного контроля над той или иной территорией, достижения преимуществ одной из политических сил во внутриполитическом противостоянии, одной страны или группы государств – в рамках геополитической конкуренции.

Память о прошлом всё чаще рассматривается в контексте безопасности – начиная с субъективного ощущения безопасности жизненного мира индивида или группы и заканчивая различными измерениями международной безопасности. В рамках настоящей статьи будет предложена гипотеза, распространяющая представления о дилемме безопасности на сферу исторической памяти и конкурирующих нарративов о прошлом.

Историческая память и международная безопасность

Концепция секьюритизации, разработанная лидерами Копенгагенской школы исследований международных отношений Барри Бузаном и Оле Вейвером, формирует теоретические рамки, позволяющие рассматривать в ракурсе безопасности значительно более широкий спектр явлений, которые прежде находились вне поля зрения специалистов в этой области[1]. Общая модель секьюритизации служит основой для эмпирического анализа конкретных процессов, который должен выявить наличие исходных предпосылок секьюритизации (актор, референтный объект, аудитория) и последовательности действий актора, позволяющих убедить аудиторию в том, что угроза референтному объекту существует и заслуживает реагирования. Подход Копенгагенской школы вызвал широкую дискуссию, которую рано считать завершённой. В частности, в числе спорных остаётся секьюритизация тех или иных аспектов идентичности[2]. Не ставя перед собой задачу глубокого погружения в данную дискуссию, автор, вслед за Mарией Мэлксоо из Копенгагенского университета, рассматривает секьюритизацию нарративов и символических практик как процесс признания их значимыми для поддержания идентичности сообщества[3]. При этом безопасность (и, соответственно, секьюритизация) понимается не процессуально – как обеспечение выживания индивида или сообщества в культурно сконструированном социальном контексте, а онтологически – как критически важная предпосылка для сохранения или развития коллективной идентичности. Тем самым некоторые важные компоненты идеационной сферы становятся объектом действий государственных институтов в целях их «защиты» от возможных посягательств. С участием государственных институтов происходит «обозначение экзистенциальной угрозы, требующей чрезвычайных действий или специальных мер, и принятие этого обозначения значительной аудиторией»[4].

Секьюритизация в данном случае представляет собой селекцию нарративов и практик, часть которых не признаётся полезной для поддержания идентичности в качестве основы дееспособности политического актора. Ключевые акторы политики памяти стремятся при помощи нормативных обоснований и инструментария защиты физической и социальной безопасности закрепить в общественном сознании определённую трактовку прошлого.

Процессы секьюритизации исторической памяти имеют и международное измерение. В частности, появляются новые возможности для объяснения факторов, обуславливающих возникновение дилемм безопасности и влияющих на динамику международных конфликтов[5]. В общем случае дилемма безопасности проявляется, когда укрепление безопасности одного государства воспринимается другим государством или группой государств как угроза их собственной безопасности[6]. Следует учитывать, что основой для такого восприятия служат не только и даже не столько объективные факторы, но также интуитивные ощущения и негативные ожидания в отношении намерений соперника. Субъективные и психологические составляющие таких оценок играют особенно значимую роль в условиях общей стратегической неопределённости, дефицита доверия и коммуникации между лидерами и политическими элитами соперничающих стран.

Конкурентные отношения государств по вопросам исторической памяти, очевидно, могут воспроизводить одну из особенностей дилеммы безопасности: «взаимный страх перед тем, чего изначально, возможно, никогда не существовало, впоследствии может привести именно к тому, чего боятся больше всего»[7]. Дилемма мнемонической безопасности возникает в том случае, когда, например, исторический нарратив, служащий «мифом основания» для государства А или играющий большую роль в сплочении стоящего за этим государством макрополитического сообщества, на систематической основе оспаривается влиятельными акторами, выступающими от лица макрополитического сообщества, стоящего за государством B. Если институты государства B обеспечивают устойчивую поддержку этим усилиям, то политические элиты государства А оказываются перед выбором: игнорировать такого рода действия или разработать комплекс мер, направленных на противодействие подрыву «своего» нарратива и дискредитацию исторических нарративов, значимых для сплочения сообщества в государстве B. Такая динамика может особенно ярко проявляться в тех случаях, когда мнемонические акторы современных государств, между которыми сложились остро конкурентные отношения, пытаются «приватизировать» какую-то часть некогда общего «наследия памяти»[8]. При этом мнемонические акторы государства B, стремясь разрушить «миф основания» государства А, пытаются из его обломков сконструировать свой собственный «миф основания» и, таким образом, усугубляют конфликт, переводя его на уровень антагонизма идентичностей.

Разумеется, дилемма мнемонической безопасности, как правило, выступает производным от классической дилеммы безопасности. Иначе говоря, под уже существующие противоречия, связанные с военно-стратегической и экономической безопасностью, ориентацией на те или иные союзы и межгосударственные объединения, подводится исторический и символический базис, и конфликт с государством А начинает мыслиться политическими элитами и частью массовых групп государства B как важный и даже конституирующий элемент собственной национально-государственной идентичности.

Но именно конфронтация в сфере исторической памяти в ряде случаев оказывается решающим аргументом, переводящим в состояние острой конфликтности различия экономических интересов и отношения по вопросам военно-стратегической безопасности.

В условиях дилеммы мнемонической безопасности свобода манёвра государственных деятелей, представляющих соответствующее макрополитическое сообщество, существенно сокращается, и процесс принятия политических решений может сильно отклоняться от логики рационального выбора. Деятельность политических лидеров при этом в значительной мере переходит в регистр «соответствия чаяниям» своего сообщества. Как подмечал ещё классик исследований в сфере международной безопасности Роберт Джервис, в отношении оппонирующего государства эти лидеры почти утрачивают способность понять, что «их собственные действия могут быть расценены как угрожающие», тогда как действия соперника ими, конечно, интерпретируются как агрессивные[9].

Для понимания природы любого конфликта необходимо обращение к его историческим корням. Но в ряде случаев трактовки истории, популярные мифы и нарративы о прошлом становятся вполне автономным и весьма важным фактором конфликтной динамики, способным изменить её интенсивность и качественные характеристики. В этом ракурсе имеет смысл рассмотреть две коллизии, динамика которых существенно менялась в связи с тем, что можно назвать возникновением дилеммы мнемонической безопасности. Речь идёт о конфликтах, включающих несовместимость трактовок исторического прошлого, между Сербией и Хорватией, с одной стороны, и Россией и Украиной, с другой. Оба эти конфликта не завершены, хотя и находятся на разных стадиях развития. В обоих случаях наблюдается немало черт сходства, начиная от языковой близости, опыта совместного пребывания в составе многонациональных государств и участия в экспериментах, связанных с радикальными социальными преобразованиями на основе коммунистической идеологии. В то же время существенно различаются обстоятельств возникновения дилеммы мнемонической безопасности и её влияния на конфликтную динамику в целом.

Столетие сербо-хорватского противоборства

Соперничество между сербами и хорватами, дважды переходившее в кровопролитное противостояние, нельзя назвать уходящим вглубь веков. Подобно многим другим этносам Центральной и Восточной Европы основной этап формирования национального самосознания сербов и хорватов приходится на XIX век, причём этот процесс происходил внутри двух разных империй. Борьба за национальное самоопределение велась не между сербами и хорватами, но каждого из этих народов – с соответствующими имперскими центрами. В XIX веке были сформулированы программы этнической консолидации сербов и хорватов, а также других южных славян на основе языковой и этнической близости; почти одновременно появились и программы доминирования какого-то одного из этих этносов в Западнобалканском регионе. Так формировалось обоснование будущего соперничества, однако вплоть до окончания Первой мировой войны сербы не были «значимым другим» для хорватов, а хорваты – для сербов.

Создание в 1918 г. единого государства – Королевства сербов, хорватов и словенцев (KSCS, с 1929 г. – Королевство Югославия) – диспозицию радикально изменило. Практически с первых дней существования нового государства развернулась острая борьба между сербскими и хорватскими политическими элитами. Хорваты оказывали наиболее решительное противодействие политико-правовой унификации и закреплению сербского доминирования. Противостояние на уровне элит быстро усугублялось, охватывало более широкие слои населения, причём массовое хорватское самосознание формировалось на почве отторжения государственности, в которой сербы играли ведущую роль. Ожесточение нарастало с каждым годом и доходило до политических убийств, повлиявших на судьбу первой Югославии (убийства лидера хорватской Крестьянской партии Степана Радича в 1928 г. и короля Александра I в 1934 г.).

Далеко идущий компромисс – Соглашение Цветковича – Мачека 26 августа 1939 г. о предоставлении автономного статуса Хорватии и части территории современной Боснии и Герцоговины с преобладанием хорватского населения – имел потенциал для стабилизации политической ситуации в королевстве. Однако это соглашение не устраивало ни усташей, настаивавших на полной независимости Хорватии, ни сербских радикальных националистов и монархистов, стремившихся вернуться к унитарной модели югославской государственности с сербским доминированием. Эти силы на начальном этапе оккупации Югославии странами Оси были главными участниками жесточайшей борьбы, унёсшей жизни более 1 млн человек. Но именно усташи, создавшие под эгидой Третьего Рейха Независимое государство Хорватия (НГХ) во главе с Анте Павеличем, в полной мере использовали против сербов (а также евреев и цыган) нацистский инструментарий концентрационных лагерей, депортаций и массового уничтожения мирного населения по признаку расовой, этнической и религиозной принадлежности.

Выход на арену вооружённого противостояния третьей силы – партизан-антифашистов во главе с Иосипом Броз Тито – резко изменил не только ход боевых действий, но и перспективы возрождения Югославии на основе идеологии, позволяющей преодолеть межэтническую вражду. Интернационалистский лозунг партизан «Братство и единство» означал признание особенностей различных этнических групп, но одновременно акцентировал их сплочение в борьбе с фашизмом, а затем – в деле строительства социализма и укрепления югославской федерации.

Победа Тито и его сподвижников, казалось бы, должна была положить конец сербо-хорватскому противостоянию. Для этого действительно было многое сделано, особенно в первые два десятилетия после установления коммунистического режима, стремившегося к формированию наднациональной социалистической идентичности. По оценке британского социолога Майкла Манна, жёсткое сдерживание разрушительных сил этнического национализма было, «вероятно, величайшим достижением коммунизма, не сравнимое с более поздними успехами тех же стран в их демократическом обличье»[10].

Однако межэтническое равновесие оставалось чрезвычайно хрупким. К концу жизни Тито Югославия превратилась в своеобразный кондоминиум республиканских партийных элит. Но сразу же после его смерти неудовлетворённость политическим режимом и моделью федеративных отношений усилилась во всех республиках, трансформировавшись в запрос на демократизацию, немедленно обретший этнонациональное измерение. Последнее стало определяющим, обеспечив политический триумф лидеров, которые, как казалось, были готовы решительно отстаивать интересы соответствующих этносов.

Сама возможность сохранения второй Югославии решающим образом зависела от того, как сложатся взаимоотношения Сербии и Хорватии, хотя единство федерации расшатывали и нарастающие разногласия из-за волнений албанцев в Косово, и углубление экономических диспропорций между республиками. К концу 1980-х гг. градус сербо-хорватских противоречий уже был очень высоким; средства массовой информации и лидеры общественного мнения в обеих республиках вносили каждодневный вклад в поляризацию по оси «мы-они», непрерывно усиливая взаимное отчуждение.

Деконструкция политико-исторического метанарратива и символического наследия социалистической Югославии проходила по-разному в различных югославских республиках. В Сербии и Хорватии их заменили нарративы, в которых соперничество сербов и хорватов выступало стержнем национальных интерпретаций событий совместной истории. Политические лидеры Сербии и Хорватии активно использовали травматический опыт сербо-хорватских отношений, чтобы максимально усилить у представителей своего этноса комплекс жертвы, трансформировать образ другого в образ исторического врага.

Любое действие одной стороны, усиливающее противостояние, рассматривалось другой стороной как оправдание собственных конфронтационных действий.

Хорватская политика памяти после отстранения от власти бывших коммунистов в результате многопартийных выборов характеризовалась «резкой перекройкой истории, выворачиванием наизнанку основных сюжетов и переосмыслением хорошего и плохого»[11]. Уровень радикализма этого разворота определялся тем, что режим Франьо Туджмана, следуя логике национализирующегося государства, решительно использовал находящиеся в его распоряжении институциональные ресурсы для этнической мобилизации хорватов и обеспечения языковой, культурной, демографической и политической гегемонии титульной нации[12].

В Хорватии демонтировано или осквернено несколько тысяч памятников, связанных с социалистической Югославией. Важнейшее значение имела ревизия государственной символики периода социализма и возвращение флага с шаховницей (šahovnica) в качестве государственного. Хотя шаховница глубоко укоренена в истории хорватской геральдики, в первую очередь она воспринималась как флаг государства усташей – Независимого государства Хорватия. Несмотря на определённые отличия (на флаге НГХ присутствовала буква “U”), сербское население рассматривало этот шаг в символической политике нового режима как явный предвестник возврата к идеологии и практике усташей, как показатель деградации статуса сербов в идущей к независимости Хорватии.

Движение за фактическую реабилитацию НГХ, отрицание либо (в большинстве случаев) преуменьшение масштабов преступлений усташей стали доминантой хорватской исторической политики, вызывая диаметрально противоположную реакцию в Сербии. Показательны оценки числа сербов, уничтоженных усташами в концентрационном лагере Ясеновац. В 1980-е гг. преобладающей оценкой в Хорватии стала цифра 60 тысяч сербов, погибших в этом концлагере. В Сербии, напротив, число жертв Ясеноваца доходило до 700 тысяч[13].

Амплитуда расхождений между крайними оценками событий Второй мировой войны в Сербии и Хорватии достигла максимума в конце 1980-х – начале 1990-х гг., когда нарратив о зверствах усташей стал мощной подпиткой настроений неопределённости и страха сербского этнического меньшинства в Хорватии. В числе ожиданий в среде сербов, связанных с приходом к власти в Загребе Хорватского демократического содружества, было и развязывание новым режимом этнических чисток, и даже возвращение практик лагерей смерти Ясеновац. В свою очередь, в хорватских масс-медиа не делалось почти ничего, чтобы развеять эти опасения и избежать прямых исторических аналогий. Напротив, доминирующий нарратив о Второй мировой войне, в том числе изменение отношения к НГХ, становился всё более антисербским, поскольку в нём особое место отводилось направленному против хорватов террору сербских отрядов четников, а также насилию со стороны многонациональных по своему составу коммунистических партизанских формирований[14]. Сигнал был понятен: в мнемоническом ландшафте борющейся за независимость Хорватии не оставалось места сербским историческим нарративам, а развенчание культа партизан Тито означало, что даже сосуществованию разных этносов под лозунгом «братства и единства» скоро будет положен конец.

В официальной политике памяти Загреба преобладала установка сместить акценты с преступлений НГХ на преступления в отношении хорватов, прежде всего – на Блайбургскую бойню, обсуждение которой при коммунистическом режиме было табуировано. Партизаны Тито, осуществившие 15 мая 1945 г. массовое уничтожение капитулировавших под Блайбургом усташей и словенских коллаборационистов (а также часть бежавших вместе с ними гражданских лиц), тем самым ставились в один ряд с карателями режима Анте Павелича..

В Сербии с середины 1980-х гг. память о Второй мировой войне достаточно быстро начала отклоняться от канона, заданного Тито. В значительной степени эти изменения были связаны с быстрым нарастанием противоречий в отношениях с Хорватией и Словенией. После отделения этих республик от Югославии и начала военных действий прямое отождествление усташей как инициаторов и исполнителей геноцида сербов во время Второй мировой войны и режима Туджмана как наследника и продолжателя преступлений НГХ стало лейтмотивом высказываний и сербских СМИ, и официальных властей, значительной части партийно-политического спектра, а также представителей Сербской православной церкви[15]. Сильнейшее эмоциональное впечатление производили эксгумации и перезахоронения останков жертв террора усташей, транслировавшиеся в прямом эфире белградского телевидения. По сути, массовая аудитория получала с каждым таким репортажем очередное подтверждение тезиса о сербской виктимности. Тем самым формировались рамки восприятия современного конфликта, который преподносился как война за предотвращение второго геноцида сербов.

Как в Сербии, так и в Хорватии широкое распространение получили аналогии между кровопролитными событиями Второй мировой войны и военными действиями 1991–1995 годов. В Хорватии термин «геноцид» чаще всего использовался для оценки действий четников и, соответственно, частей Югославской народной армии и вооружённых формирований сербских сепаратистов в 1991–1995 годы. Применительно к действиям усташей этот термин использовался очень выборочно и приглушённо, причём даже в описаниях преступлений в Ясеноваце говорилось о геноциде в отношении евреев и цыган, но не сербов; к действиям хорватской стороны во время войны 1991–1995 гг. данный термин вообще не применялся.

Таким образом, Сербия и Хорватия (как и часть других западнобалканских стран) внесли свой вклад в тенденцию поиска «потерянных геноцидов», означающую политически мотивированное формирование нарратива жертвы геноцида[16]. Этот нарратив выступает ресурсом укрепления политического влияния сил, продвигающих его внутри соответствующей политии, а также важным инструментом представления политии на международной арене. Нет сомнений, что немалая часть трагических событий в истории бывшей Югославии и на постюгославском пространстве действительно имеют достаточно оснований для рассмотрения на предмет соответствия международно-правовым определениям геноцида.

В Хорватии, в том числе во многих учебниках истории, доминировал нарратив об исключительно оборонительном характере войн, которые пришлось вести хорватам. В Сербии настаивали на собственной виктимности, но при этом продвигался тезис, что именно трагический опыт побуждал сербов в ряде случаев вести военные действия также и в превентивном порядке[17].

В сербской памяти о военных действиях первой половины 1990-х гг. именно ликвидация непризнанной международным сообществом Республики Сербская Краина и вынужденное бегство с её территории десятков тысяч сербов занимают центральное положение, причём эти события нередко рассматриваются как завершение современным хорватским государством антисербской программы режима усташей.

В Хорватии по мере того, как военные события 1991–1995 гг. из сферы актуальной политики переходили в область исторической памяти, мнемоническая связь между этими событиями и трагедиями периода Второй мировой войны претерпевала определённую трансформацию. Для радикальных хорватских националистов успешное окончание «отечественной войны» виделось как завершение исторической миссии усташей. Для правящих кругов Хорватского демократического содружества предпочтительной была иная расстановка акцентов: восстановление контроля над всей территорией Хорватии трактовалось как успешное воплощение многовековой мечты о независимой государственности; в отношении НГХ, скорее, акцентировалось противопоставление: государство усташей потерпело крах, используя недопустимые методы и покровительство неприемлемых внешних партнёров. Напротив, Туджман и его режим добились успеха, выбрав правильные методы и заручившись поддержкой сообщества западных демократий. Злоупотребления и военные преступления, совершённые хорватами в Сербской Краине и в ходе боснийской войны, если и признавались, то рассматривались как ограниченные эксцессы; при этом подчёркивалась готовность Загреба сотрудничать с Международным трибуналом по бывшей Югославии.

Коммеморация событий 1991–1995 гг. вплоть до настоящего времени занимает важное место в символических практиках как официальных властей, так и политических и общественных групп Хорватии. Мотивы прославления героев и торжества исторической победы длительное время абсолютно доминировали, тогда как историческое примирение с побеждёнными (прежде всего, с сербами, решившими остаться в Хорватии после ликвидации Сербской Краины) оказывалось маргинальным мотивом. Акцент на хорватской виктимности и осуждении жестокости врага отчётливо проявляется в ежегодных мероприятиях, связанных с памятью об осаде и падении Вуковара (18 ноября 1991 г.). Напротив, 5 августа – годовщина взятия г. Книн и успешного завершения «отечественной войны» в 1995 г. – это манифестация военного и политического триумфа хорватской нации. В качестве места памяти Книн почти идеально для хорватского националистического нарратива сочетает память об уходящей вглубь веков государственной традиции, современной попытке враждебной силы (сербов) бросить вызов территориальной целостности Хорватии, а также о решительном подавлении сепаратизма[18]. Дизайн празднования 5 августа в качестве Дня победы изначально был ориентирован на этническую мобилизацию хорватов и антагонизацию сербского меньшинства.

Реакция в Сербии на коммеморативные мероприятия в Вуковаре и Книне показывает, насколько сложно преодолеть дилемму мнемонической безопасности даже после того, как политические предпосылки её воспроизводства в основном устранены. Сербские лидеры, участвующие в ежегодных поминальных мероприятиях по жертвам операции «Буря», характеризуют действия хорватской стороны как организованное преступление и спланированное убийство.

Именно историческая память, актуальные версии политики памяти и символической политики в Сербии и Хорватии являются основной преградой для полной нормализации отношений двух стран.

Сохраняющиеся противоречия, связанные с принадлежностью двух дунайских островов, скорее, лишь резонируют с напряжённостью, которую регулярно провоцирует воинственная риторика по поводу коммемораций. Проблема не только в сохраняющемся доминировании этнонационализма в политическом ландшафте, но и в наличии особых групп и мнемонических акторов, имеющих электоральный вес. К их числу относятся беженцы и их потомки (особенно в Сербии), ветераны войн 1990-х гг., жители охваченных войной регионов, понёсшие значительный материальный ущерб. Вопросы исторической памяти и ответственности тесно переплетены с взаимными претензиями по возмещению материального и морального ущерба. Представители политических элит, даже предпринимая усилия по деконфликтизации, вынуждены демонстрировать лояльность соответствующим нарративам, в частности, во время коммеморативных церемоний. С течением времени пространство политического манёвра расширяется, но в целом дилемма мнемонической безопасности, раз возникнув, способна сохраняться и воспроизводиться длительное время даже при наличии политики примирения.

Украина как поле мнемонических баталий

Рассмотрение сербо-хорватской мнемонической конфронтации, представленное в предыдущем разделе, позволяет более контрастно выделить несколько узловых элементов негативной динамики украинско-российских отношений, связанных с нарративами о прошлом и политикой памяти. Попытки провести аналогию между отношениями сербов и хорватов и русских и украинцев можно считать плодотворными по крайней мере до тех пор, пока стремление выявить сходство не превращается в самоцель. Фактическое доминирование Сербии в составе социалистической Югославии и РСФСР в составе Советского Союза – первое явное основание для такого упражнения. Однако масштабы несопоставимы. Хорватия в составе СФРЮ (особенно в тандеме со Словенией) вполне успешно оспаривала сербский перевес над остальными республиками, который по основным параметрам экономики и демографии не был многократным, как в случае РСФСР в составе СССР.

Ещё более существенно, что сербы и хорваты формировались как нации отдельно друг от друга, а их позднее включение в состав одного государства в 1918 г. почти сразу привело к противостоянию. У русских и большей части украинцев формирование национального самосознания проходило в одном государстве, мысль о том, что это два разных процесса, а не часть одного, большой популярностью долго не пользовалась. Сама эта идея, сформулированная в документах тайного Кирилло-Мефодиевского братства (1847–1848), воспринималась имперскими властями как дестабилизирующая. В массовом обиходе даже после выпуска нескольких изданий «Кобзаря» Тараса Шевченко и публикации исторических трудов Николая Костомарова была подхвачена сравнительно немногочисленным слоем энтузиастов украинской идеи из представителей различных сословий, но при полной апатии самой массовой социальной группы – крестьянства. Ситуация начала меняться в конце XIX века во многом благодаря внешнему влиянию, когда власти Австро-Венгрии, исходя из логики противостояния альянсов великих европейских держав, начали явным образом поддерживать на территории Галиции формирование украинского (и одновременно антирусского) националистического нарратива. Экспорт этого нарратива в пределы Российской империи способствовал тому, что во время революционного кризиса 1905–1907 гг. украинский национализм превратился из маргинального течения в достаточно влиятельную политическую силу, а его представители в составе Первой и Второй Государственных дум образовали внефракционное объединение – Украинскую громаду. В то же время мощной силой на подконтрольных Российской империи территориях Украины оставался русский национализм, одну из наиболее активных когорт которого составляли малороссы[19].

События Первой мировой войны и революционные потрясения 1917 г. привели к временной утрате контроля центральной российской власти над Украиной и серии экспериментов с несколькими версиями украинской государственности, проводимых в основном под внешним патронатом. В итоге, однако, выяснилось, что для эффективного контроля украинских территорий фактор этничности не является решающим. Тем не менее большевики, добившиеся контроля над большей частью Украины к концу 1920 г., предпочли не ограничиваться апелляцией к ценностям пролетарского интернационализма. Действуя методом проб и ошибок, они выработали работоспособную модель управления территориями, позволяющую нейтрализовать угрозы, связанные с мобилизацией по этнонациональному признаку. Модель основывалась на компромиссе, включавшем формирование государственности и форсированное нациестроительство под руководством коммунистической партии в пределах одной из национально-территориальных единиц, объединённых 30 декабря 1922 г. в Союз Советских Социалистических Республик. Политика «коренизации» предполагала широкомасштабное рекрутирование в состав правящей корпорации представителей «титульных» этнических групп. Она базировалась на различении двух типов национализма – национализма угнетающих наций (в эту категорию попадал и «великорусский шовинизм») и национализма угнетённых народов. Коренизация предполагала реализацию принципа позитивной дискриминации применительно к этническим меньшинствам. Коммунистический режим, создавая «империю положительной деятельности»[20], обеспечил под эгидой СССР институционализацию множества форм новых национальных идентичностей[21]. Однако у формировавшихся внутри Советского Союза наций не было другого выбора, как смириться со сверхцентрализованным характером государственного устройства, стержнем которого выступала партийно-советская номенклатура.

Тем не менее положение Украины и местной номенклатуры было благоприятным, поскольку в негласной статусной иерархии советских народов украинцы занимали бесспорное второе место, а Украинская ССР входила в число четырёх республик – соосновательниц Советского Союза. Этот статус подрывал исходившую преимущественно из эмигрантской среды риторику об угнетении украинцев в СССР по этническому признаку. Даже внутриукраинский раскол, связанный с действиями националистов во главе со Степаном Бандерой во время Второй мировой войны и первые годы после её окончания, в основном охватывал западные регионы, инкорпорированные в состав СССР в сентябре 1939 года.

При этом украинцы с полным основанием разделяли с другими народами Советского Союза славу победителей германского нацизма, на фоне чего бандеровское движение было стигматизировано как коллаборационистское и предательское.

В послевоенное время украинская номенклатура использовала преимущества того, что выходцы из её среды занимали высшие партийно-государственные посты на протяжении более трети всего периода существования СССР. Во время горбачёвской перестройки она демонстрировала виртуозную изворотливость, используя подъём националистических настроений (относительно умеренный по сравнению с балтийскими республиками и Закавказьем) в торге с союзным центром за больший объём собственных полномочий. В известном смысле траектория движения Украины (и большинства других советских республик) к независимости была парадоксальной: если партийно-советская номенклатура потерпела на союзном уровне катастрофическое поражение, то республиканские элиты – самостоятельно или в связке с национально-демократическими движениями – своего шанса не упустили, сделав сначала ставку на расширение республиканской самостоятельности в рамках попыток реформирования Союза ССР, а затем, после провала переворота 19–21 августа 1991 г., на достижение государственной независимости. Такая оппортунистическая тактика республиканских лидеров означала, что в условиях распада Советского Союза они пытаются, помимо собственного выживания, минимизировать ущерб для республики и извлечь из геополитической катастрофы максимальные блага, первое место среди которых занимает государственная независимость и её международное признание.

Ирония внезапно обретённой независимости Украины состояла в том, что она не была достигнута ценой упорной и бескомпромиссной борьбы с Москвой, но оказалась побочным следствием внутримосковской схватки за власть, когда одна из соперничающих сторон во главе с Борисом Ельциным предпочла для достижения своих целей использовать украинский референдум о независимости 1 декабря 1991 г. в качестве возможности упразднить своих оппонентов в структурах власти Союза ССР.

Россия, безусловно, становилась в новых исторических условиях значимым «другим» для независимой Украины, в отношении которого, однако, не выстраивался нарратив извечной конфронтации. При этом едва ли не в большей мере на роль исторического антагониста Украины могла претендовать и Польша.

Что касается этнического измерения, то получалось, что русские и украинцы вовсе не распределяли между собой роли палача и жертвы, но выступали соучастниками в деле строительства, а в дальнейшем – демонтажа как Российской империи, так и СССР. Признание этого обстоятельства и его использование для выстраивания взаимовыгодных и неконфронтационных отношений с Россией было исключительно ценным шансом для украинских элит. Это явно осознавал второй президент Украины Леонид Кучма, в конце своего президентства опубликовавший в Москве на русском языке книгу «Украина – не Россия»[22].

Данный шаг Кучмы представлял собой попытку цивилизованного выяснения отношений с российской аудиторией, у которой быстро накапливалось негативное восприятие опыта отношений с постсоветской Украиной. Крайне болезненное урегулирование статуса российского Черноморского флота, споры о суверенитете Крыма в составе Украины, нерешённые территориальные проблемы (в год выхода книги Кучмы дело едва не дошло до вооружённого противостояния в районе косы Тузла в Керченском проливе), а также риторика ряда депутатов Государственной думы РФ и некоторых руководителей российских регионов способствовали формированию образа Украины как государства, ориентированного на создание России максимального количества проблем даже вопреки собственным интересам. Книга Кучмы могла рассматриваться и как акт нациестроительства, адресованный русскоязычному населению Украины. По сути, это была апология независимости перед теми, кто спустя более чем десять лет после её обретения не считал само собой разумеющимся разделение между Россией и Украиной.

Дальновидный ход Кучмы оказался перечёркнут «оранжевой революцией», отдавшей власть в Киеве той части политической элиты, неотъемлемым аспектом программы которой было конструирование украинской идентичности на основе антироссийского нарратива. Не рассматривая в деталях политику памяти периода президентства Виктора Ющенко[23], отметим главные её «достижения» – виктимизацию этнических украинцев через придание государственного статуса трактовке голодомора как направленного именно против них геноцида, небезуспешные попытки добиться признания этой трактовки на международном уровне (прежде всего, парламентами ряда стран Запада; на уровне международных организаций эти усилия блокировались Россией), настойчивые действия по героизации Бандеры и его соратников, создание государственной инфраструктуры политики памяти, целенаправленно формирующей представления о многовековом российско-украинском противостоянии. В отличие от весьма напряжённой дискуссии по вопросам исторического прошлого в публичной сфере Украины и России в 1990-е – начале 2000-х гг., эти усилия были вписаны в контекст изменений во внешней политике Киева, официально провозгласившего курс на вступление в Европейский союз и НАТО, подчёркнутого геостратегического и социокультурного дистанцирования от России. Триггером дилеммы мнемонической безопасности стало то, что историческая политика Киева начала рассматриваться Кремлём как непосредственное обоснование неприемлемого ущерба для российских геополитических и экономических интересов, а также подрыва авторитета России как наследницы Советского Союза. Прямая увязка определённой трактовки истории российско-украинских отношений и геополитической конкуренции на постсоветском пространстве между Россией и Западом была представлена в выступлении Владимира Путина на саммите НАТО в Бухаресте в апреле 2008 г.: «Украина, вообще, сложное очень государство. Украина в том виде, в котором она сегодня существует, она была создана в советское время; она получила территории от Польши – после Второй мировой войны, от Чехословакии, от Румынии – и сейчас ещё не все решены приграничные проблемы на Чёрном море с Румынией. Значит, от России огромные территории получила на востоке и на юге страны. Это сложное государственное образование. И если ещё внести туда натовскую проблематику, другие проблемы, это вообще может поставить на грань существование самой государственности»[24].

Очевидно также, что общий разворот российского руководства к исторической проблематике был обусловлен и осознанием опасности экспорта идеологии и практики цветных революций для внутренней стабильности и устойчивости режима.

Смена власти на Украине после президентских выборов 2010 г. лишь отчасти разрядила напряжение в российско-украинском мнемоническом противостоянии. При Викторе Януковиче упор был сделан на советское историко-символическое наследие, прежде всего на общую с Россией память о Победе в Великой отечественной войне. Янукович отказался от трактовки голодомора как геноцида украинцев; при нём в судебном порядке были отменены решения о присвоении звания героев Украины Степану Бандере и Роману Шухевичу. Вместе с тем оппозиционные силы осуществляли эскалацию антироссийской риторики по вопросам исторической памяти, заодно обвиняя Януковича и «Партию регионов» в предательстве национальных интересов. Пространство для компромисса между Россией и прозападной оппозицией сокращалось как шагреневая кожа.

Уже в начале второго «майдана» Россия предстала в глазах протестующих как главная опора режима Януковича и непримиримый исторический противник «европейского выбора» Украины. Уровень отчуждения был настолько высоким, что, в отличие от начального периода правления Виктора Ющенко, не предпринималось сколь-нибудь серьёзной попытки наладить каналы коммуникации между лидерами «революции достоинства» и Москвой. Действия российского руководства в отношении Крыма, а затем Донбасса свидетельствовали о его полном неверии в возможность конструктивного взаимодействия с этой частью украинского «политикума». В то же время выступления президента России в 2014–2022 гг. отчётливо демонстрировали, что угрозы безопасности России, связанные с победой второго «майдана», воспринимаются не только как неприемлемое изменение стратегического баланса сил в регионе, но и как решающая попытка разрушить картину мира, основанную на представлениях о единстве исторического пути русских и украинцев.

Революционная власть в Киеве, в свою очередь, приложила максимум усилий для возврата в режим российско-украинской войны памяти. Вслед за «ленинопадом» — мощной волной физического уничтожения монументально-символического наследия советской эпохи, а также массовым изменением советских топонимов, была принята серия законов о языке и исторической памяти, резко сузивших пространство использования русского языка и минимизировавших возможности продвижения альтернативных («пророссийских») трактовок прошлого. Под сильнейшим информационно-психологическим, а затем и административным прессингом оказались русские и русскоязычные жители Востока и Юга Украины, идентичность большинства которых оставалась наиболее близкой доминирующей идентичности русских и других восточных славян в самой России.

Пожалуй, именно форсированные усилия киевских властей по перекодировке идентичности этой группы населения Украины в интервале между 2014 г. и 2022 г. можно считать одним из наиболее важных факторов, побудивших Москву начать специальную военную операцию.

Русские и русскоязычные граждане Украины в повседневном режиме сталкиваются с тем, что русский язык и культура объявляются «орудиями агрессии», нацеленными на подрыв украинского национального проекта. В то же время на неподконтрольных Киеву территориях Донбасса за эти годы утвердилась особая макрополитическая идентичность, возрождающая основные установки интернационализма и антагонистичная в отношении украинского мастер-нарратива[25]. Как прозорливо заметил в 2019 г. украинский историк Георгий Касьянов, «российско-украинские споры об истории, переведённые в политическую плоскость, ещё раз демонстрируют конфликтогенный потенциал исторической политики: война по поводу прошлого может стать идеологическим обеспечением реальной войны»[26].

Заключение

Анализ двух рассмотренных примеров позволяет сделать выводы относительно рисков секьюритизации исторической памяти и – в особенности – дилемм мнемонической безопасности.

Во-первых, стремление к секьюритизации определённого набора исторических нарративов в условиях, когда эти нарративы ещё не прошли необходимой селекции в условиях широкой и продолжительной публичной дискуссии (а во многих посткоммунистических государствах дела обстоят именно таким образом) ведёт к тому, что отбор осуществляется теми мнемоническими акторами, которые имеют очевидное преимущество в ресурсах. Используя это преимущество, они добиваются признания определённых трактовок прошлого принципиально важных для поддержания биографического нарратива государства и нуждающихся в защите от любых попыток их оспорить. Мнение и интересы других мнемонических акторов могут при этом быть проигнорированы, что уже закладывает основу для обострения в будущем конфликтов исторической памяти.

Во-вторых, высока вероятность того, что «неприкосновенность» секьюритизированных нарративов будет обеспечиваться в том числе и мерами государственного принуждения, законодательными актами, предусматривающими репрессии в отношении критиков соответствующих нарративов, цензурными ограничениями.

В-третьих, устойчиво закрепившись в домене государственных интересов (raison d’État), набор секьюритизированных исторических нарративов может стать предметом межгосударственных противоречий и поводом для ведения разного рода гибридных информационных войн.

Эскалация мнемонических конфликтов на межгосударственном уровне редко ограничивается одним лишь ужесточением полемики и снижающейся способностью воспринимать аргументы оппонирующей стороны. Секьюритизация памяти зачастую переходит в разработку серии ограничительных и запретительных мер, касающихся, в частности, использования «нежелательной» символики, фактического и даже юридического цензурирования печатных и электронных изданий, предоставляющих доступ к «враждебному» нарративу. В этом же контексте можно рассматривать и создание в Польше и на Украине институтов национальной памяти, выступающих в роли «мнемонических воинов»[27], имеющих статус государственных органов и способных благодаря этому привлекать существенные ресурсы. В России аналогичную роль играют формально негосударственные Российское историческое общество и Российское военно-историческое общество.

Сама дилемма мнемонической безопасности может быть представлена следующим образом: если в рамках межгосударственных взаимодействий проблематика исторической памяти используется одной стороной как инструмент или даже политическое оружие, то высока вероятность, что и другая сторона постарается заполучить в свой арсенал такой же инструмент или оружие. Эта особенность в полной мере проявилась в рамках рассмотренных кейсов, поскольку нарастающая конфликтность двусторонних отношений побуждала каждую из сторон не просто идти по пути секьюритизации определённых исторических нарративов, но делать это таким образом, что контрагент начинал ощущать угрозу тем нарративам, которые представлялись ему принципиально важными для существования собственного Я. На новом витке противостояния сербов и хорватов в начале 1990-х гг. такая угроза вступила в резонанс с угрозами их физической безопасности; в случае России и Украины дилемма мнемонической безопасности ускорила принятие решений, создавших угрозу физической безопасности сотен тысяч русских и украинцев.

Наибольшая опасность «войн памяти» видится в том, что их легко развязать, но очень сложно завершить.

При этом антагонистический характер дискуссий о прошлом зачастую становится самоподдерживающимся. Конфликты, уже остывшие на полях былых сражений, сохраняются в памяти и идентичности нескольких поколений. В конечном сче?те преодолеваются и они, но намного позже и более высокой ценой. Вполне позитивным примером выхода из конфликта с использованием согласованной сторонами стратегии преодоления дилеммы мнемонической безопасности может служить франко-германское историческое примирение. К сожалению, в двух рассмотренных нами случаях для достижения подобного результата предстоит пройти еще? очень долгий путь.

СНОСКИ

[1] Buzan B., Waever O., de Wilde J. Security: A New Framework for Analysis. Boulder, CO: Lynne Rienner Publishers, 1998. 239 p.

[2] McSweeney B. Identity and Security: Buzan and the Copenhagen School // Review of International Studies. 1996. Vol. 22. No. 1. P. 81–94.

[3] Mälksoo M. “Memory Must Be Defended”: Beyond the Politics of Mnemonical Security // Security Dialogue. 2015. Vol. 46. No. 3. P. 221–237.

[4] Buzan B., Waever O., de Wilde J. Op. cit. P. 27.

[5] Browning C.S., Joenniemi P. Ontological Security, Self-Articulation and the Securitization of Identity // Cooperation and Conflict. 2016. Vol. 52. No. 1. P. 31–47.

[6] Jervis R. Cooperation Under the Security Dilemma // World Politics. 1978. Vol. 30. No. 2. P. 167–214.

[7] Herz J. International Politics in the Atomic Age. New York: Columbia University Press, 1961. P. 241.

[8] Renan E. What is a Nation? and Other Political Writings. New York: Columbia University Press, 2018. 377 p.

[9] Jervis R. Perception and Misperception in International Politics. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1976. P. 75.

[10] Mann M. The Dark Side of Democracy. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. P. 354.

[11] Sindbæk T. Usable History? Representations of Yugoslavia’s Difficult Past – from 1945 to 2002. Aarhus: Aarhus University Press, 2012. P. 192.

[12] Brubaker R. Nationalizing States in the Old ‘New Europe’ – and the New // Ethnic and Racial Studies. 1996. Vol. 19. No. 2. P. 411-437.

[13] Oberschall A. The Manipulation of Ethnicity: From Ethnic Cooperation to Violence and War in Yugoslavia // Ethnic and Racial Studies. 2000. Vol. 23. No. 6. P. 982-1001.

[14] Ramet S.P. Croatia and Serbia since 1991: An Assessment of Their Similarities and Differences // Journal of Communist Studies and Transition Politics. 2011. Vol. 27. No. 2. P. 263-290.

[15] Perica V. Balkan Idols: Religion and Nationalism in Yugoslav States. Oxford: Oxford University Press, 2002. 332 p.

[16] Finkel E. In Search of Lost Genocide: Historical Policy and International Politics in Post-1989 Eastern Europe // Global Society. 2010. Vol. 24. No. 1. P. 51-70.

[17] Subotic J. Remembrance, Public Narratives, and Obstacles to Justice in the Western Balkans // Studies in Social Justice. 2013. Vol. 7. No. 2. P. 265-283.

[18] Pavlaković V. From Conflict to Commemoration: Serb-Croat Relations and the Anniversaries of Operation Storm. In: D. Gavrilović (Ed.), Serbo-Croat Relations: Political Cooperation and National Minorities. Sremska Kamenica: CHDR, 2009. P. 73-82.

[19] Миллер А. Неуловимый малоросс: историческая справка // Россия в глобальной политике. 10.04.2018. URL: https://globalaffairs.ru/articles/neulovimyj-maloross-istoricheskaya-spravka/ (дата обращения: 31.07.2022).

[20] Martin T. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923-1939. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 2001. 528 p.

[21] Slezkine Y. The USSR as a Communal Apartment, or How a Socialist State Promoted Ethnic Particularism // Slavic Review. 1994. Vol. 53. No. 2. P. 414-452.

[22] Кучма Л. Украина – не Россия. М.: Время, 2003. 560 с.

[23] См.: Voronovich A., Yefremenko D. Politics of Memory, Kiev Style // Russia in Global Affairs. 27.12.2017. URL: https://eng.globalaffairs.ru/articles/politics-of-memory-kiev-style/ (дата обращения: 31.07.2022).

[24] Text of Putin’s Speech at NATO Summit // UNIAN. 18.04.2008. URL: https://www.unian.info/world/111033-text-of-putin-s-speech-at-nato-summit-bucharest-april-2-2008.html (дата обращения: 21.08.2022).

[25] Voronovici A. Internationalist Separatism and the Political Use of “Historical Statehood” in the Unrecognized Republics of Transnistria and Donbass // Problems of Post-Communism. 2020. Vol. 67. No. 3. P. 288–302.

[26] Касьянов Г. Украина и соседи: историческая политика. 1987-2018. М.: Новое литературное обозрение, 2019. С. 244.

[27] Kubik J., Bernhard M. (Eds.) Twenty Years After Communism: The Politics of Memory and Commemoration. Oxford: Oxford University Press, 2014. 384 p.

Россия. США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313681 Дмитрий Ефременко

Война XVIII века в XXI столетии

Материальные лишения не вынудят Россию отступить

ЭДВАРД ЛЮТТВАК

Всемирно известный специалист по военной стратегии и геополитике. Консультирует Совет национальной безопасности и Госдепартамент США, был советником президента Рональда Рейгана. Участвовал в планировании и проведении военных операций, автор ряда книг по истории стратегической мысли.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Люттвак Э. Война XVIII века в XXI столетии // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С. 112-118.

Все войны должны заканчиваться, но ни одна война не должна заканчиваться быстро. Мировые войны точно не входят в топ-10 по скоротечности. Подходящая аналогия украинскому конфликту – война Нидерландов за независимость. Противоборство небольшой, но развитой нации и Испанской империи, супердержавы того времени, продлилось восемьдесят лет – испанцы терпели поражения, но упадок государства тянулся долго.

В наши дни экспедиционные войны против далёких противников, которые едва способны дать отпор, продолжались годами. Генералы последовательно, но безрезультатно предлагали различные теории прекращения войны, пока не приходилось выбирать отвод войск, как бы позорно это ни выглядело.

Войны аристократов?

Войны XVIII века, которые вели европейские монархи, общавшиеся друг с другом по-французски, вызывали зависть и восхищение в кровопролитном XX веке, поскольку не мешали торговле и даже туризму (чего на самом деле невозможно было представить уже в период наполеоновских войн, не говоря о двух мировых) и поскольку не заканчивались полным истощением проигравших империй, как в 1918 г., или инфернальной катастрофой, как в 1945-м. Вместо этого урегулирование достигалось дипломатическим путём – вежливыми переговорами за игрой в карты или партией в бильярд. Парижский мирный договор 1763 г., положивший конец Семилетней войне и ненамеренно открывший путь к американской республике, разрабатывал не победоносный британский премьер лорд Бьют, а его друг, министр иностранных дел Франции, герцог Этьен-Франсуа де Шуазёль, который разрешил головоломку, возникшую после поражения Франции: Испания получила Луизиану, Британия – не приносившую доход Канаду, а Франция вернула себе острова с прибыльными сахарными плантациями, которые принадлежат ей до сих пор.

Победители не возлагали на проигравших ущерб от агрессивной политики, как сделали с Германией в Версале, и не объявляли их военными преступниками, как произошло в войнах XX века. В XVIII веке победители скорее хотели утешить побеждённых, потому что в следующий раз удача могла оказаться не на их стороне. А так как с 1700 по 1800 гг. войны происходили ежегодно (если одна война заканчивалась, обязательно начиналась или, по крайней мере, продолжалась другая, что позволяло достаточно скоро начать третью), шанс проиграть мог представиться очень быстро.

Войны XIX века не дали никаких уроков следующему столетию.

Сначала мир разорила наполеоновская идея сверхчеловека, потом возможность с лёгкостью захватывать тропические земли. Крымскую кампанию в середине века можно считать примером того, как не следует развязывать войну. Ну а франко-прусская война вообще пустышка – она лишь доказала, что только Гельмут фон Мольтке может выиграть войну с уступающими по численности войсками (в отличие от племянника, Гельмута фон Мольтке-младшего, который проиграл пятилетнюю войну в первые пять недель) и только Отто фон Бисмарк способен отказаться завершать объединение германских земель по итальянскому образцу, чтобы мир не стремился бороться с большой Германией.

Очевидно, что к конфликту на Украине применимы лишь прецеденты XVIII века. Ни Путин, ни Зеленский не говорят по-французски, но им это и не нужно – они способны общаться на их родном русском языке. И хотя они не разговаривают (Путин заявил, что не рассчитывает на договорённости с «шайкой наркоманов и неонацистов, засевшей в Киеве»), это могут и, вероятно, довольно часто делают их представители.

Что касается устойчивости торговли в условиях войны (с чем хотел покончить Наполеон, введя континентальную блокаду британского экспорта), то российский газ идёт в дома и на предприятия Украины на пути в Западную Европу, а Украина каждый день переводит деньги России, хотя та атакует своего клиента. Украинскую пшеницу вывозят под контролем российских военных кораблей на Ближний Восток после достижения договорённостей, которые были бы невозможны и в период наполеоновских войн, и в XX веке.

В России санкции ограничили доступ к импортным предметам роскоши, но они всё равно поставляются в магазины через Турцию с небольшой наценкой или, наоборот, со скидкой – в зависимости от предыдущих накруток.

Санкции ощущаются по всей России, потому что страна оказалась интернационализирована гораздо больше, чем полагали многие, в том числе сам Владимир Путин (прилетев в Томск морозным зимним утром, я понял, что в 6 утра поесть можно только в «Макдоналдсе»). Но в отличие от Китая, которому приходится выбирать – вести войну или потреблять белковую пищу (90 процентов кур, свиней и коров выращивается на импортных кормах, а 150 млн тонн сои ежегодно идут из тихоокеанских портов США и Канады или Бразилии и Аргентины в Атлантике), Россия обеспечивает себя продовольствием и поэтому может и воевать, и нормально питаться. К тому же ей не нужно импортировать энергоресурсы, как Китаю.

Иными словами, как утверждала российская пропаганда с самого начала, санкции не смогут остановить специальную военную операцию, даже если вынудят десятки тысяч людей, представителей элиты, покинуть страну, что приведёт к сокращению человеческого капитала крупнейшей европейской державы. Так уже было после прихода к власти большевиков и начала Гражданской войны сто лет назад, а потом снова – после открытия границ тридцать лет назад.

Проблема заключается в том, что санкции, которые не в состоянии остановить кампанию, могут вызвать раскол в западном лагере, если зима выдастся холодной. Ангела Меркель некогда приветствовала закрытие АЭС и переход на российский трубопроводный газ взамен американскому или катарскому сжиженному, однако сегодня эта тема почему-то замалчивается.

Что касается туризма, то несмотря на целый каскад ограничений, 24 августа Frontex, агентство ЕС по безопасности внешних границ, заявило, что с начала российской спецоперации по 22 августа 998 085 россиян легально пересекли сухопутные границы Евросоюза, ещё больше прибыло через Стамбул, Будапешт и аэропорты Центральной Азии. Россияне продолжают летать на Мальдивы и Сейшелы через Дубай – практически в соответствии с принципом XVIII века: война не должна мешать джентльменам ездить на воды или в данном случае нырять в них. Конфискация яхт нескольких россиян, обвинённых в близости к Путину, вызвала злорадство тех, у кого яхт нет, но не лишила многих других возможности пользоваться своими студиями, апартаментами, домами, дворцами и шале по всей Европе.

Так что этот конфликт закончится не из-за страданий русских. Санкции не сравнимы с голодной блокадой Ленинграда, скорее они напоминают укусы очень активных московских комаров.

Отец всего?

Как же можно закончить войну? Как говорил Гераклит Эфесский, «война – отец всего», следовательно – даже мира, так как истощает материальные и человеческие ресурсы, необходимые для ведения боевых действий и тем самым занижает ожидания, примиряет с возможным поражением, с капитуляцией, потому что цена победы с каждым днём растёт.

Ещё один способ остановить войну, который преподают невинным студентам на курсе разрешения конфликтов и который приветствуется международным сообществом и Нобелевским комитетом, – это не война до победного конца, а благонамеренное вмешательство третьей стороны. Но этот способ никогда не приносит мира, конфликт замораживается, как в случае Боснии и Герцеговины, где постоянный риск возобновления противостояния мешает восстановлению страны и возвращению на родину рабочей силы из Германии.

Что касается достижения мира путём истощения ресурсов, то это самая продолжительная форма урегулирования, потому что лишения запоминаются лучше, чем смерть других людей. Из двух противостоящих сегодня сторон материальные ресурсы могут закончиться только у Украины.

Однако теперь и этого не произойдёт, потому что Соединённые Штаты, по-видимому, решили включить поддержку Украины в список других своих программ оказания помощи. Не надо списывать со счетов и готовность к содействию британцев и Северной Европы, а также скудное вспомоществование Франции, Германии, Италии и Испании.

Ещё менее вероятно, что материальные лишения вынудят Россию отступить и прекратить боевые действия, потому что её население и экономика не так активно вовлечены в конфликт. С самого начала Путин настаивал, что это не национальная война, требующая мобилизации всех ресурсов, а «специальная (то есть ограниченная) военная операция», значит – налоги не будут повышаться, если не считать эффекта инфляции.

Во времена Гераклита война была отцом мира потому, что гибли молодые люди и приходилось останавливать конфликт, пока не подрастёт следующее поколение. Именно этот процесс ослабил Спарту, которая потеряла подготовленных воинов, в итоге Эпаминонд, великий военный тактик из Фив, нанёс Спарте сокрушительное поражение при Левктрах в 371 г. до н. э., уничтожив 400 спартанцев из 700.

К концу Второй мировой войны Германии явно не хватало человеческих ресурсов: в зенитной артиллерии служили 16-летние, а в отряды народного ополчения (Volkssturm) призывали до 60 лет. Погибли около 5,3 млн военнослужащих, в том числе 900 тысяч родившихся за пределами Германии 1937 г. австрийцев и этнических немцев, мобилизованных СС, причём на территории самой Германии такого права у СС не было. Усугубляющаяся нехватка человеческих ресурсов вынудила СС предать собственные принципы и рекрутировать не арийцев – не только 130-тысячную Русскую освободительную армию Власова, но и турецкие, индийские и арабские (завербованные палестинским муфтием Амином аль-Хусейни) подразделения.

Что касается Красной Армии, то она теряла миллионы людей во время беспорядочного отступления в 1941-м, в 1942-м потеряла ещё больше солдат в ходе наступлений, но к 1943 г. генералы перестали отправлять войска через минные поля, прежде чем их не разминируют, и бросать их в атаку без поддержки артиллерии и танков. К 1944 г. артиллерия одерживала победы на полях сражений, и именно поэтому России удалось избежать истощения человеческих ресурсов, хотя демографическая ситуация оставалась плачевной на протяжении десятилетий.

Союзники не испытывали таких проблем, поскольку, например, британцы отправили домой две трети войск в 1940 г., потом стали активно привлекать южноафриканцев и индийцев к неудачным операциям в Северной Африке. И к 1942 г. в сражении при Эль-Аламейне у них была отличная артиллерия вместо пехоты. Равно как и в Италии в 1943 г. большую часть тяжёлых боев вели американцы, марокканские тиральеры и гумьеры французской армии, а также 2-й польский армейский корпус. Поэтому аппетит к ведению боевых действий у британской армии стал пропадать лишь в 1944 г., и проявилось это в настойчивых требованиях применять массированные бомбардировки при любых признаках сопротивления или на худой конец – в активной поддержке с воздуха на каждом шагу.

Американцы же вступили в войну гораздо позже, поэтому к её окончанию даже не устали. Потери, безусловно, становились личной трагедией, но с точки зрения демографии были незначительными. То же самое можно сказать об участии США в последующих конфликтах.

Семилетняя война?

Пока на Украине речь не идёт о потерях, требующих прекращения боевых действий. Несмотря на спад численности населения, ежегодно на Украине призывного возраста достигают 235 тысяч мужчин, или 20 тысяч в месяц, а потери Украины – погибшие и раненые – составляют 5 тысяч человек в месяц. Что касается России, красочные истории о привлечении наёмников, выгодных контрактах для добровольцев, а также рекрутировании заключённых отнюдь не свидетельствуют о нехватке человеческих ресурсов: каждый месяц призывного возраста достигают более 100 тысяч россиян, в то время как потери – погибшие и раненые – в среднем, вероятно, составляют менее 7 тысяч человек в месяц.

Эти истории говорят скорее о другом: Путин не хочет объявлять войну, полноценно мобилизовывать вооружённые силы и задействовать призывников в боевых действиях, очевидно опасаясь реакции общества. Да, российское гражданское общество хранит безмолвие, или почти хранит. Но это не могильная тишина. Это красноречивое молчание: ведите свои боевые действия, но не трогайте наших сыновей. Поскольку Путин прислушался к этому молчаливому предписанию, боевые действия могут продлиться и эту зиму, и следующую.

24 февраля 2022 г. Россия начала операцию ультрасовременным парализующим внезапным ударом, в соответствии со всеми разумными законами гибридной войны, которая отлично работает в военных играх, столь любимых американскими генералами, никогда не воевавшими с патриотично настроенными европейцами. Расчёт был взять Киев за один день, а всю Украину – за три-четыре (это, конечно, был прогноз ЦРУ и разведки Пентагона, которые причащались из одной чаши). В первую же неделю, если не раньше, стало очевидно, что дела пошли не по плану.

Поскольку Путин не остановился тогда, то он не остановится и сейчас, возможно, нас ждёт новая Семилетняя война. Если это так, то мы должны вести её, как было принято в XVIII веке – активно поддерживая Украину и выборочно накладывая санкции против России, чтобы оставить пространство для сдерживания ответных шагов Москвы, которые могут ослабить решимость наших союзников. И да, было бы неплохо найти нового герцога Этьена-Франсуа де Шуазёля, который смог бы отыскать элегантный способ прекратить войну, возможно, путём плебисцита, позволяющего сохранить лицо. Потому что надеяться на свержение Путина – это не стратегия.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313680 Эдвард Лютвак

Инверсия стратегии в США. Заметки на полях

Неточное распределение ответственности между политикой и стратегией представляет серьёзную опасность

АЛЕКСЕЙ КРИВОПАЛОВ

Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова РАН.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Кривопалов А.А. Инверсия стратегии в США. Заметки на полях // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С. 98-111.

Публикация в 2020 г. американского сборника «О стратегии» (“On Strategy”)[1] кажется автору достойным поводом обратиться к теме политики и стратегии. Два этих базовых уровня неизменно присутствуют в динамике любого вооружённого конфликта.

Цели данной статьи выходят за рамки стандартной рецензии. На первый взгляд проблема эффективного сопряжения внешней политики и стратегии может показаться беспочвенной, надуманной и совершенно оторванной от жизненных реалий. Однако, по мнению автора, такое впечатление обманчиво. Даже для американской сверхдержавы неточное распределение ответственности между политикой и стратегией, постоянная подмена их функций в перспективе представляет серьёзную опасность. Взгляд со стороны позволяет лучше рассмотреть те предпосылки, из которых в США складывается проблема взаимного отчуждения политического и стратегического горизонта военных усилий.

* * *

В 2020 г., когда до трагедии кабульской эвакуации оставалось ещё около года, в США увидел свет научный сборник “On Strategy”. Книга сопровождалась подзаголовком “Primer”, то есть «Учебник». Главным редактором этого коллективного труда выступил Натан Финни – представитель современной плеяды американских штабных офицеров, совместивших профессиональную военную подготовку с фундаментальным университетским образованием[2]. Автором предисловия стал крупный британский военный историк, профессор Колин Грэй (1943–2020), в жизни которого данный издательский проект, к сожалению, оказался последним.

Книга актуализирует застарелый американский спор о методе оптимального сопряжения стратегии и политики, вновь разгоревшийся в преддверии бесславного завершения интервенций в Ираке и Афганистане. В прошлом следы подобной дискуссии можно было встретить на страницах аналитической продукции, ориентированной в первую очередь на практическое применение, например, в отчётных материалах корпорации РЭНД, которая в американской системе стратегического консалтинга обслуживает в первую очередь интересы военно-воздушных сил[3]. Характерной же особенностью сборника “On Strategy” является то, что он выполнен в форме учебного пособия, а потому претендует на более высокий концептуальный уровень. Авторами движет не просто поиск ответов на злободневные вопросы, но стремление облечь их в форму систематизированных и кодифицированных выводов.

Привлекательность лейбла «стратегии» порождает соблазн наклеивать его на всё подряд, а потому её предмет нередко оказывается в плену идеологической и политической конъюнктуры. Вместе с тем всякий раз, когда некая идея подвергается некорректному заимствованию и находит себе применение в области, далёкой от первоначальной, она, естественно, рискует утратить значительную часть исходного смысла. Поэтому во введении Грэй саркастически отметил, что на страницах данной книги авторы не станут рассказывать о стратегии выращивания картофеля.

Хотя неприятности, пережитые США при уходе из Кабула, очевидно, не станут для них государственной катастрофой, громкий провал навязчивой идеи переустройства исламского мира невольно обостряет в американских экспертных кругах то, что выдающийся голландский мыслитель Франклин Анкерсмит однажды назвал «проницательностью побеждённых»[4].

Уроки 2001–2014 годов. Работа над ошибками

Как было отмечено выше, отдельные неувязки на стыке американской политики и стратегии, а также дефицит их межведомственной координации, отмечались уже в 2014 г. на страницах отчётного доклада, подготовленного сотрудниками корпорации РЭНД. В середине 2010-х гг. стремительный ход событий в Ираке и Афганистане порождал круговорот сиюминутных проблем, требовавших незамедлительного решения. Давление обстоятельств военного времени препятствовало углублённой рефлексии. Однако и в опыте военных конфликтов начала XXI столетия специалисты РЭНД смогли обнаружить весьма тревожные тенденции. К числу наиболее острых болевых точек они отнесли:

Недооценку значения стратегического уровня конфликтной динамики;

Ошибки на этапе формулирования стратегических задач;

Рассинхронизацию политики и стратегии;

Переоценку возможностей военных технологий;

Неспособность США перейти от военной победы на поле боя к последующей стабилизации Ирака и Афганистана;

Недостаточный акцент на невоенных подходах к урегулированию;

Неадекватные механизмы межведомственного взаимодействия и слабую координацию усилий союзников.

Как следует из шестого пункта, доклад 2014 г. не был свободен от обязательных в таких случаях ритуальных формул. Ставить американскому военно-политическому руководству в укор недостаточно активное сотрудничество с гражданскими структурами[5] – всё равно что писать о невоенных путях решения преимущественно военных проблем. И то, и другое возможно исключительно под давлением соответствующей идеологии и культурно-этической моды. Даже самые совершенные социальные технологии работы с населением в зоне конфликта низкой интенсивности не смогут компенсировать нехватку полевых войск, если они там остро необходимы.

По сравнению с докладом корпорации РЭНД авторы сборника 2020 г. пошли значительно дальше. Наряду с претензией на дидактическую и концептуальную цельность они старались намекнуть на некий скрытый и зашифрованный в ней подтекст. Например, выполненный Дэйлом Кордесом рисунок обложки содержит весьма замысловатую аллегорию: на вершине утёса, повернувшись спинами к читателю, плечом к плечу стоят три человека в военной форме. Перед их взором, отражаясь в закатном небе, лежит оперативная схема высадки в Нормандии по состоянию примерно на 12 июня 1944 года. Конечно, развитие воображения и художественного вкуса вряд ли повредит будущему офицеру генерального штаба. В то же время напускной туман здесь вреден, поскольку предмет стратегии требует ясного и чёткого изложения основных идей. До тех пор, пока сегодняшние слушатели командно-штабного колледжа форта Ливенворт не сменят своих учителей на вершинах иерархии американской армии, мы не узнаем, насколько «учебник» пошёл им впрок.

США и стратегический ярус военной динамики

Неудачи 2001–2020 гг. вновь поставили перед американской армией вопросы, созвучные дискуссиям эпохи Вьетнамской войны. Почему военно-техническое и тактическое превосходство не всегда перетекает в устойчивое стратегическое преимущество и, следовательно, не достигает внешнеполитической цели. Почему колоссальная экономическая, военная и научно-техническая мощь Америки не даёт решения и не всегда приводит к победному исходу. Кто в первую очередь виноват в этом: инертная армия, по традиции готовая к прошлой войне, или некомпетентная политика, ставящая перед вооружёнными силами цели, заведомо недостижимые боевыми средствами.

В создании сборника “On Strategy” приняли участие более двадцати авторов, в основном англо-американцы. Книга открывается главами об истории и теории стратегии, затем следует раздел борьбы за господство в воздухе и на море. Далее идут главы о «трудностях перевода» стратегических императивов на язык практической военной доктрины, анализируются требования, предъявляемые современному офицеру генерального штаба, и обсуждается сущность геополитики. Сборник завершается размышлениями о вероятных формах будущих конфликтов и рассмотрением таких феноменов, как «малые войны», ядерное сдерживание, действия в составе коалиции и военно-гражданские отношения.

Любая теория, как известно, служит для того, чтобы не начинать всякий раз анализ конкретного эмпирического опыта с чистого листа.

В центре внимания стратегии лежит не столько сама война, сколько последствия военной угрозы.

Грэй сравнил определение стратегии с расшифровкой сложных абстрактных понятий (любовь или счастье). Авторы “On Strategy” испытывали сильное влияние британского профессора, известного циклом теоретических работ на данную тему. Историю стратегии Грэй описал как хронику применения силы. Стратегия в его представлении – это мост, связывающий военную мощь с политической целью[6]. Соответственно, на страницах “On Strategy” нам предлагается близкое по духу определение: «угроза силой или её применение в политических целях»[7].

«Стратегическое» не синоним «военного»! Простая совокупность тактических действий сама по себе не является стратегией, как не является стратегией, допустим, набор планов тех или иных боевых операций. Например, техническая способность авиации точно поражать цели – это не более чем цена подъёма на стратегический ярус конфликтной динамики. При этом даже успешные тактические действия могут иметь негативные стратегические последствия.

Применение силы в конечном счёте направлено на достижение политического результата.

Стратегия фактически переводит обозначенную политическую цель на язык боевых операций.

В идеале, взаимодействуя с политикой, она призвана гармонизировать четыре базовых элемента: цели, способы, средства и риски.

В США отношения гражданского и военного руководства, по мнению американского политолога Элиота Коэна, характеризуются формулой «неравного диалога», и в этом смысле далеки от пения в унисон. Хотя ключевые политические институты в стране продолжают успешно функционировать, политика не всегда способна обеспечить стратегию ясным целеполаганием.

Политика и стратегия не эквивалентны! Близорукая политика, подкреплённая сколь угодно точным определением целей, путей и средств, всё равно будет ущербна. Хотя стратегия детерминируется политикой, хорошая стратегия, согласующаяся с политическими целями, обязана предложить гражданским лидерам исчерпывающую информацию о цене их возможных ошибок.

Часто перед стратегией встаёт необходимость твёрдо руководить нижестоящими уровнями конфликтной динамики, то есть оперативным и тактическим ярусом, при отсутствии конкретных политических вводных. В этом случае стратегии приходится полагаться на собственную интерпретацию исходных политических условий, хотя эта интерпретация нередко может быть предвзятой.

Кроме того, рассуждая о стратегии, необходимо учесть два её базовых метода, а именно измор и сокрушение. Война складывается из непрерывного взаимодействия между различными ярусами принятия решений. Соотношение тактики, оперативного искусства, стратегии и политики проще всего себе представить в виде концентрических кругов. Связь между внешней политикой и стратегией сохраняет иерархическую природу подобно тому, как на войне тактика подчиняется соображениям оперативного порядка. Измор и сокрушение воплощают базовые алгоритмы работы связующих линий стратегии и политики. Внимательно изучая их, можно диагностировать признаки сбоя в прохождении нервных импульсов между важнейшими ярусами военных усилий. Впервые они были сформулированы и критически сопоставлены выдающимся германским учёным Гансом Дельбрюком в начале XX века на страницах его многотомного труда «История военного искусства в рамках политической истории». Данная классификация была частным случаем той, что предложил Карл фон Клаузевиц, выделявший войны с решительными и с ограниченными целями. Однако в рамках американских представлений классическая дихотомия измора и сокрушения распадаются на три компонента: уничтожение, истощение и усталость (annihilation, attrition и exhaustion).

Хотя стратегия и тактика на первый взгляд обманчиво близки, их основополагающая внутренняя логика принципиально различается. Конечные цели стратегии и тактики лежат на расходящихся направлениях.

Вместо стремления тактики к кульминации, то есть к победе в бою, стратегия стремится к благоприятному продолжению событий.

В её горизонте любые достижения на самом деле не являются окончательными. Скорее они оказываются точками перехода к следующей фазе желаемого продолжения событий, в результате которого страна рассчитывает занять более выгодное положение по отношению к соперникам.

Сопряжение взаимоисключающих императивов тактики и стратегии требует своего рода прослойки в виде оперативного искусства, которое задаёт абстракциям стратегии конкретное тактическое направление. В военном искусстве XIX века чётко выделялись два полюса в виде тактики и стратегии. Длившееся неделями и месяцами перемещение войск походным порядком в границах театра боевых действий относилось к области стратегии, генеральное же сражение в качестве кульминации такого марш-манёвра разыгрывалось как одноактный чисто тактический эпизод, продолжавшийся всего лишь от нескольких часов до нескольких дней. Промежуточные формы, по существу, отсутствовали. Для Наполеона и Гельмута фон Мольтке-старшего успешное завершение борьбы на театре военных действий зачастую было лишь производной от успеха первоначального стратегического развёртывания и победы в генеральном сражении.

Впоследствии, по мере материально-технического прогресса и роста численности вовлечённых в борьбу армий, эта стройная бинарная система начала распадаться. На смену походу и венчавшему его одноактному генеральному сражению приходила эпоха боевых операций, в которых множественные и протяжённые во времени боевые усилия охватывали всё пространство театра военных действий. Отныне последовательность боевых эпизодов становилась практически непрерывной, сами же они разворачивались сразу в двух измерениях, распределяясь по фронту и в глубину. Таким образом, на смену бинарной системе, включавшей тактику и стратегию, приходила система триангулярная, где тактика обеспечивала победу в бою, стратегия отвечала за ведение войны, а оперативное искусство направляло к единой цели всю совокупность боевых усилий на театре военных действий.

Однако уже военная мысль XIX века интуитивно нащупывала связующее звено между тактикой, отвечающей за эффективное применение войск на поле боя, и стратегией как искусства использовать армию для победы в войне. Следы этого поиска были заметны в попытках расширительного толкования задач тактики и стратегии на примере истории Наполеоновских войн. К примеру, в зависимости от контекста выдающийся швейцарский теоретик Антуан-Анри Жомини относил к области стратегии либо общую координацию военных, дипломатических, политических и экономических усилий в масштабе конфликта, либо искусство применения войск на театре боевых действий. В первом случае стратегией именовалось то, что сегодня было бы правильно отнести к политике. Во втором случае стратегия, по существу, сливалась с оператикой.

В конечном итоге демаркация тактики, оперативного искусства и стратегии зависели от того, насколько широко трактовались задачи каждого из горизонтов войны. Поборники чётких нормативных определений не всегда учитывали пластичную природу этих границ.

Складывается впечатление, что проблему фрагментации предметного поля стратегии американские эксперты склонны воспринимать в качестве неизбежного зла. Значительная часть американских военных в качестве идеальной модели рассматривает ситуацию, при которой сначала принимаются политические решения, а затем армия выполняет определённые действия для достижения поставленных целей.

Правительство США официально формулирует политико-стратегические задачи сразу в нескольких документах. Совет национальной безопасности утверждает Стратегию национальной безопасности (National Security Strategy, NSS)[8]. Субординационная по отношению к ней Национальная оборонная стратегия (National Defense Strategy, NDS) рождается в недрах министерства обороны. Объединённый комитет начальников штабов, отталкиваясь в свою очередь от установок обеих вышеупомянутых стратегий, разрабатывает положения Национальной военной стратегии (National Military Strategy, NMS).

Обилие документов под грифом «стратегия» мало способствует установлению долгосрочных целей. Как можно предположить, в строгом смысле стратегическому уровню конфликтной динамики в американских реалиях соответствует лишь Национальная военная стратегия, тогда как NSS и NDS лежат в иной плоскости. Поскольку они формулируют ответ на вопрос о национальных целях в интерпретации коллективного разума американской партийно-политической машины, их правильнее отнести к разделу документов внешней и военной политики.

По справедливому замечанию, приведённому на страницах сборника, стратегия зажата в пространстве между умозрительным и происходящим. Чтобы выразить её идеи на бумаге, часто приходится жертвовать концептуальной чистотой и комфортом абстракции. При этом любая военная система легче усваивает оперативно-тактические, нежели политико-стратегические уроки сил[9]. Стратегический документ, чтобы понравиться взыскательной общественности, в идеале должен иметь футуристическую тональность и по возможности редуцировать рассматриваемые проблемы до максимально простых и понятных категорий.

Американская доктрина не предусматривает принципиальных различий между кампанией и крупной операцией. В американской системе председатель Объединённого комитета начальников штабов не имеет командных прав в отношении видов вооружённых сил и группировок на региональных театрах. По этой причине NMS и другие документы Объединённого комитета начальников штабов носят рекомендательный характер. Ещё ниже, на уровне региональных театров боевых действий, командующие предлагают вышестоящим инстанциям свои отдельные частные «стратегии».

Формально Стратегия национальной безопасности служит американцам для преобразования целей национальной политики в национальную стратегию. В то же время США склонны дифференцировать стратегию национальную и стратегию театра военных действий, которая вклинивается в эту иерархию на правах младшего брата. Отчасти это происходит ещё и потому, что в геополитическом смысле омываемая двумя океанами Америка расположена фактически на «острове». Географическая удалённость потенциальных театров боевых действий осложняет любые операции, связанные с проекцией силы. Их трудно уместить в границах оперативного горизонта, поскольку подготовка комбинированных заморских операций требует не оперативного, но стратегического решения.

В континентальных государствах Европы на рубеже XIX–XX веков оперативный горизонт был вызван к жизни комплексом проблем мобилизации, сосредоточения и боевого развёртывания массовых многомиллионных армий. Однако изолированное положение американской сверхдержавы снижает значимость оперативного яруса. Островному «граду на холме» сподручнее разделить стратегию на старший и младший извод, нежели нащупать почву для классической триангулярной системы.

Учебник “On Strategy” не предлагает конкретных рецептов гармонизации политических целей и военных средств. Важным качеством любой армии американцы справедливо считают её способность максимально быстро адаптироваться к стремительно меняющимся условиям конфликтной среды, однако работа над ошибками в основном замыкается в стенах учебных аудиторий и редко выходит за пределы узкоспециальных научных конференций и семинаров. В целом американскому подходу свойственны недостаточно контрастные границы между четырьмя ярусами военной динамики: политикой, стратегией, оперативным искусством и тактикой. При этом важно отличать живое и творческое начало, воплощённое современной американской военной наукой, от пустого многословия официальных ведомственных деклараций. Как можно предположить, принципиальная научная рефлексия и официальное бюрократическое нормотворчество развиваются в США в форме непересекающихся прямых.

Импульс интеллектуального поиска гасится непроницаемой оболочкой американской партийно-политической машины, которая, сохраняя большую инерцию, скользит по спирали электоральных циклов.

Американская стратегия подчинилась институциональному диктату, искусственно расслоилась на несколько уровней и продолжает следовать тем генеральным курсом, который, собственно, и привёл её к системному разладу и нарастающему отчуждению с политикой.

Распад предметного поля стратегии

В современном мире тема институционального сопровождения внешней и военной политики, в сущности, не имеет иного языка описания, кроме западного. В России, к примеру, всевозможные стратегии нередко принимаются в порядке слепого подражания англосаксонским практикам[10]. На Западе доктринальные документы служат в первую очередь для привлечения общественного внимания. Поскольку отечественные «стратегии» создаются с оглядкой на аналогичные западные документы, они вбирают в себя их главный недостаток, а именно – постоянную подмену понятий «политики» и «стратегии». Также они отличаются стремлением к фрагментации проблемного поля стратегии.

В предыдущем разделе отмечалось, что американским документам свойственна нечёткая демаркация стратегического и политического. Там принято рассуждать как бы о множестве «стратегий» сразу. Буквально через запятую могут упоминаться стратегия военная и национальной безопасности, стратегия ядерная и космическая… Вместе с тем стратегия, во-первых, не может быть синонимом политики, ибо связь между ними имеет иерархическую природу, и, во-вторых, один её сегмент не может вобрать в себя, подчинить и поглотить другой. Предмет национальной безопасности, естественно, шире предмета военного строительства, но провозглашать на этом основании узкую или наоборот широкую версию стратегии – значит множить сущности без необходимости. Стратегия, если верховная государственная власть способна внятно формулировать её императивы, всегда будет едина.

Если расшифровать громоздкое американское определение стратегии, его можно свести к достаточно простому тезису. Стратегия понимается как искусство выбора оптимальной точки приложения государственной мощи[11]. Отталкиваясь от тезиса о гомогенности проблемного поля стратегии, приходится признать, что рассуждения о «космических», «наземных», «подводных», «стратосферных» и всяких иных «стратегиях» во множественном числе в реальности лишены оснований. Это не более чем бюрократические фантомы, которые оживают исключительно на страницах официальной ведомственной документации. Эдвард Люттвак, один из ведущих американских историков и военных теоретиков, в своё время сделал на этот счёт важное наблюдение: «Если бы действительно существовало такое явление, как военно-морская, военно-воздушная или ядерная стратегия, в каком-либо смысле отличная от комбинации технического, тактического и оперативного уровней в рамках одной и той же универсальной стратегии, тогда каждая из них обладала бы своей особой логикой или же существовала как отдельный феномен наряду со стратегий театра военных действий, которая в таком случае сводилась бы к сухопутной войне. Первое невозможно, а во втором нет необходимости»[12].

Когда в качестве отдельного понятия американцы выделяют, к примеру, «стратегию театра военных действий» и наравне с ним используют понятие «оперативного уровня войны» – это, пусть и не безоговорочно, можно списать на объективные «трудности перевода». Дело в том, что категории «оператики», «оперативного искусства» и «оперативного уровня войны» распространились в американской армии лишь во второй половине XX столетия. Учение об оперативном уровне войны впервые было внедрено в американскую военную доктрину уставом FM 100-5 от 1982 года[13]. В контексте американских представлений «стратегия театра военных действий» и «оперативный уровень войны», в чём-то повторяя логику Жомини, сохраняют весьма близкую по смыслу трактовку. Однако систематическую подмену понятий политического и стратегического на какие-либо объективные обстоятельства списать невозможно. Стратегия выходит на авансцену тогда, когда иные, мирные и дипломатические средства уже исчерпаны. Переполнять стратегический документ невоенной проблематикой –значит обесценить его в основном, первоочередном и решающем аспекте.

Таким образом, формальные названия большинства подобных бумаг не должны вводить в заблуждение. Концентрированным выражением стратегических императивов они не являются. Стратегия и политика не могут быть синонимами, хотя авторы программных документов не всегда отдают себе в этом отчёт. Путаница в этих простых и одновременно сложных понятиях крайне нежелательна, потому что правильно называть здесь означает – правильно понимать.

* * *

В научных работах американцы старательно подчёркивают важность единства стратегии, но в практической деятельности они расслаивают её до состояния кондитерского «Наполеона». Каким же образом возникает этот на первый взгляд странный парадокс? С моей точки зрения, американская экспертная среда подчиняется здесь неписаным правилам конкуренции суперведомств. Согласно её логике, если документ под модным заголовком «стратегия» имеется у министерства обороны, его просто не может не быть у совета безопасности, объединённого комитета начальников штабов и других аппаратных тяжеловесов. Сборник “On Strategy” проливает свет на то, как именно интеллектуальная элита американской армии приспосабливается к этому внешнему институциональному давлению.

Очевидно, в американской модели имеется серье?зный и потенциально опасный изъян, который сводится к фундаментальной рассинхронизации политики и стратегии. Хотя уче?ные, что легко читается между строк, считают создавшееся положение вещей девиацией, они усматривают в этом неизбежное зло. Сама жизнь учит тому, что стратегия, не готовая предложить привлекательный суррогат практического решения, не будет востребована. И, к сожалению, не только в Америке.

СНОСКИ

[1] Finney N.K. (Ed.) On Strategy: a Primer. Fort Leavenworth: Combat Studies Institute Press, 2020. 276 p.

[2] По программе “US Army’s Advanced Strategic Planning and Policy Program”, действующей в командно-штабном колледже форта Ливенворт, Финни обучался в Duke University, где получил PhD по истории.

[3] Robinson L., Miller P.D., Gordon IV J., Decker J., Schwille M., Cohen R.S. Improving Strategic Competence. Lessons from 13 Years of War. Santa Monica: RAND Corporation, 2014. 170 p.

[4] Анкерсмит Ф. Возвышенный исторический опыт / Пер. с англ. Олейникова А. А., Борисовой И. В., Неклюдовой М. С., Ляминой Е. Э., Сосны Н. Н. М.: Европа, 2007. С. 487.

[5] Robinson L., Miller P.D., Gordon IV J., Decker J., Schwille M., Cohen R.S. Op. cit. P. 25.

[6] Gray C.S. War, Peace and International Relations. An Introduction to Strategic History. London: Routledge, 2007. P. 6, 13, 40, 70.

[7] «The threat or use of force for political purposes…».

[8] На уровне Совета безопасности, помимо Стратегии национальной безопасности, готовится также Директива о национальной безопасности (National Security Presidential Memorandum).

[9] Robinson L., Miller P.D., Gordon IV J., Decker J., Schwille M., Cohen R.S. Op. cit. P. 30.

[10] Меликян Г.Г. Сравнительный анализ военно-стратегических концепций НАТО и ОДКБ: общее и особенное // Общество, политика, экономика, право. Т. 90. 2021. № 1. С. 42-46.

[11] В последней редакции ведомственного словаря предлагается такое определение: “A prudent idea or set of ideas for employing the instruments of national power in a synchronized and integrated fashion to achieve theater, national, and/or multinational objectives”. См.: Department of Defense Dictionary of Military and Associated Terms. Washington, DC: The Joint Staff, 2021. P. 203. Это определение полностью заимствовано из соответствующего документа 2006 года. См.: Joint Publication 3-0. Joint Operations. Washington, DC: The Joint Staff, 2006. 250 p. По сути, оно мало отличается от столь же громоздкого определения 2001 г.: “The art and science of developing and employing instruments of national power in a synchronized and integrated fashion to achieve theater, national, and/or multinational objectives”. См.: Joint Publications 1-02. Department of Defense Dictionary of Military and Associated Terms. Washington, DC: The Joint Staff, 2001. P. 417.

[12] Люттвак Э. Стратегия. Логика войны и мира. М.: Издательство Университета Дмитрия Пожарского, 2012. С. 215.

[13] McGrew M.A. Politics and the Operational Level of War. Fort Leavenworth: Combat Studies Institute Press, 2011. P. 1, 5, 13, 15.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313679 Алексей Кроволапов

«Судьба человечества вновь тесно переплелась с судьбой России»

Как будет выглядеть мировая ситуация на выходе из нынешнего кризиса

ЯХЬЯ ЗУБИР, Cтарший научный сотрудник Ближневосточного совета по глобальным делам (Доха, Катар).

ХАМИД ДАБАШИ, Профессор иранистики и сравнительного литературоведения Колумбийского университета (Нью-Йорк).

АРВИНД ГУПТА, Глава и соучредитель фонда Digital India Foundation.

КИШОР МАХБУБАНИ, Заслуженный научный сотрудник Азиатского исследовательского института при Национальном университете Сингапура.

РАСИГАН МАХАРАДЖ, Генеральный директор Института экономических исследований в области инноваций при Техническом университете Цване (ЮАР).

СЯН ЛАНЬСИНЬ, Приглашённый научный сотрудник Белферского центра Гарвардского университета, заслуженный научный сотрудник Стимсоновского центра (США).

ДАЯН ДЖАЯТИЛЛЕКА, Доктор наук, дипломат (Шри-Ланка).

БРАМА ЧЕЛЛАНИ, Почётный профессор стратегических исследований в Центре политических исследований (Нью-Дели).

МЕХДИ САНАИ, Доцент международных отношений Университета Тегерана.

КАРЛОС ЭНРИКЕ КАРДИМ, Посол по особым поручениям, социолог, профессор Института политологии Университета Бразилиа.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Зубир Я., Дабаши Х., Гупта А., Махбубани К., Махарадж Р., Сян Л., Джаятиллека Д., Челлани Б., Санаи М., Кардим К.Э. «Судьба человечества вновь тесно переплелась с судьбой России» // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С. 82-96.

Бурные события на мировой арене ведут к неизбежным изменениям, но каким именно? И можем ли мы понять, как будет выглядеть мировая ситуация на выходе из нынешнего кризиса? Мы спросили об этом у ведущих интеллектуалов из стран, находящихся за пределами западного сообщества.

Яхья Зубир, старший научный сотрудник Ближневосточного совета по глобальным делам (Доха, Катар).

В марте 2022 г. президент США Джозеф Байден заявил: «Сейчас настало время, когда всё меняется. Создаётся новый мировой порядок, и мы должны его возглавить. Мы должны объединить этим весь свободный мир». Глава европейской дипломатии Жозеп Боррель сравнил Евросоюз с садом, в то время как «остальной мир отнюдь является не садом, а скорее джунглями, и джунгли могут захватить сад». Два заявления предполагают, что однополярному миру, в котором доминируют Соединённые Штаты и Европейский союз, бросили вызов поднимающиеся державы – Китай и Россия, а также глобальный Юг, отвергающий гегемонию Запада. Кроме того, можно предположить, что западные элиты хотели бы объединиться против остального мира.

Пока США и ЕС теряют доминирование, переходная бесполярная система сталкивается с вызовами со стороны развивающихся держав. В этих условиях формируется новый мир, где оспаривается либеральный порядок. Начнётся ли новая холодная война или (при оптимистичном сценарии) возникнет многополярная система, предсказать трудно.

Предпосылкой пессимистического сценария – практически Армагеддона, к которому приведет невообразимая Третья мировая война, – является то, что Запад будет препятствовать любому дипломатическому, мирному разрешению российско-украинского конфликта. Он продолжит тотальную войну с Москвой посредством масштабных поставок вооружений Украине в надежде добиться смены режима в России или распада страны. США и НАТО будут и дальше осуществлять такую политику, избегая прямой конфронтации. Исход конфликта в значительной степени определит тип нового миропорядка.

Однако независимо от результата международная система останется разделённой, а вызовы, брошенные западной гегемонии, не исчезнут. Потому что сохранятся схемы поведения, сформировавшиеся за последние десять лет. Китай останется ведущей экономической и технологической державой, Россия по-прежнему будет стремиться к признанию своих интересов и статуса великой державы.

Развитие российско-украинского конфликта идёт на пользу Китаю из-за энергетического кризиса, ослабляющего ЕС и Японию. Пекин усилит свои позиции, укрепится многомерный альянс КНР и РФ. Поэтому Соединённые Штаты, считающие Китай «самым мощным геополитическим вызовом» своему доминированию, будут следовать стратегии сдерживания Пекина на глобальном уровне. Прежде всего речь идёт об Индо-Тихоокеанском регионе.

Существенные изменения происходят и на глобальном Юге. На фоне российско-украинского конфликта вновь возникла тенденция неприсоединения – многие государства глобального Юга отказываются подчиняться своим патронам. Запад утратил моральный авторитет, правительства и население стран региона отлично помнят, что интервенции под эгидой американцев привели к хаосу во многих уголках мира. Именно поэтому большая часть глобального Юга не встала на ту или иную сторону в конфликте России и Запада, несмотря на давление, оказываемое на многие развивающиеся державы. Давление не даст результатов и в будущем, глобальный Юг будет стремиться в альтернативные объединения – Шанхайскую организацию сотрудничества или БРИКС. Государства глобального Юга продолжат поддерживать хорошие отношения и с Россией, и с Китаем. Буллинг со стороны Запада фактически ускорит присоединение к альтернативным объединениям и дистанцирование от США и их союзников.

Новый миропорядок обеспечит консолидацию незападных ценностей и норм, которые сформировались в России, Китае и на глобальном Юге.

Именно эти ценности способствовали упадку либерального порядка. Двойные стандарты Запада, преобладавшие в последние годы, должны исчезнуть. Незападные государства, безусловно, станут стремиться к более равноправному миру, где будет меньше несправедливости и патернализма. Они продолжат бороться за независимую внешнюю политику и невмешательство в свои внутренние дела. Они заинтересованы объединяться со странами, которые нацелены на развитие, а не на эксплуатацию природных ресурсов. Африканские державы уже демонстрируют, что не собираются больше терпеть проявления неоколониализма. Тенденция сохранится и в новом многополярном мире.

Чтобы сформировался стабильный, менее хаотичный миропорядок, западные страны должны признать: либеральная модель – не единственный возможный путь и её ни в коем случае нельзя навязывать. Какими бы привлекательными ни были западные ценности, нельзя заставить следовать им тех, кто их не разделяет. У каждого государства собственные ценности. Признание нового мироустройства, состоящего из разнообразных компонентов, позволит снизить глобальную напряжённость и укрепить сотрудничество в борьбе с такими глобальными вызовами, как изменение климата, загрязнение окружающей среды, продовольственная безопасность, терроризм и бедность. Рост цен на продовольствие и энергоресурсы, падение уровня жизни и другие проблемы будут провоцировать нестабильность не только на глобальном Юге, но и в развитых странах.

Осознание того, что попытки сохранить однополярное доминирование ведут мир к Судному дню, должно побудить к строительству другого миропорядка, в котором будут с уважением относиться к тревогам всех участников по поводу безопасности. Миропорядка, где будет пространство для беспристрастной дипломатии. Возврат к вестфальским принципам и коллективной безопасности – возможно, лучший сценарий.

Хамид Дабаши, профессор иранистики и сравнительного литературоведения Колумбийского университета (Нью-Йорк).

Для моего поколения иранцев две выдающиеся своим многообразием литературные традиции объединились, став источником нашего национального литературного наследия: русская и американская. У нас едва ли развились вкус или привязанность к европейской словесности (даже к французским, английским или итальянским шедеврам), если только кто-то не лез из кожи вон ради исследования произведений Золя, Оруэлла или Пиранделло. Однако от Александра Пушкина до Ивана Тургенева в русской литературе и от Марка Твена до Уильяма Фолкнера в американской – эти литературные традиции стали наиболее распространенными и неотъемлемыми источниками формирования нашего вкуса, когда мы исследовали произведения своих писателей, таких как Мохаммед Али Джамалзаде, Садег Хедаят, Эбрахим Голестан или Садек Чубак.

Это было справедливо в той части, в которой сформировались наши представления о гуманитарных науках. В области общественных наук мы имеем похожий опыт. На моё раннее образование в колледже в Иране в начале 1970-х гг. глубокое влияние оказали исследования российских ученых по иранской и исламской проблематике. Такие имена, как Василий Владимирович Бартольд или Илья Павлович Петрушевский (среди бесчисленного множества других) стали основой нашего понимания особенностей национальной истории. Я помню появление переводов их работ на фарси: так как написаны они были с твердых марксистских позиций, издатели тревожились, что это может оскорбить чувства некоторых мусульман. Поэтому приглашали учёных-шиитов, чтобы те составляли межстрочные примечания или комментарии к персидским переводам. В итоге мы только выиграли. Выпущенные таким образом тома научили нас контрапунктному или «полифоническому» мышлению.

Подобный синкретический склад ума позволяет лучше понимать важнейшие аспекты наших нынешних и будущих затруднений: экологические бедствия и необходимость такого способа познания, который выходит за рамки близорукого своекорыстия. Пример: всякий раз, когда я читаю о российских и иранских экономических интересах в Каспийском море, то невольно представляю себя посреди этого великолепного озера и смотрю на многие вещи глазами его морских обитателей, размышляя о значении кораллового рифа в подводной экосистеме. Между прочим, это пример того, как критическое синкретическое суждение может и должно преодолевать глубоко укоренившийся «племенной» триумфализм.

Мы можем мыслить аналогичными категориями, задаваясь вопросом, какие геополитические тенденции станут преобладать в будущем и что они могут означать для международных отношений – точнее, для устойчивого взаимодействия людей за пределами их укоренившихся границ? Оценивая сегодня перспективы нашей хрупкой планеты, растущее истощение материальных ресурсов, вплоть до пригодного для дыхания воздуха и питьевой воды, усугубляемое экологическими бедствиями, я хорошо понимаю, что это приведет к разгулу трайбализма наций, конкурирующих за всё более скудные источники средств к существованию. Это поистине мрачная перспектива. Но на что я надеюсь и чего ожидаю от такого состояния, так это возможностей для перекрестного опыления культур и возникновение питательной среды для такого культурного обмена с целью преодоления точно таких же недружественных границ. Когда Россия начала кампанию против Украины, чтобы защитить свои стратегические интересы, в большинстве американских и европейских СМИ внезапно возродилась классическая русофобия. В статье, написанной мной весной, я обратился к Николаю Гоголю и отметил его украинские и русские корни, чтобы отдать дань литературному гению, победившему и объединившему обе свои родины.

В будущем нашу планету, несомненно, ожидает рост международной напряжённости, порождающей всевозможные формы насильственной ксенофобии.

Ключевая задача, стоящая перед нами, – двигаться в направлении, прямо противоположном страху перед чужестранцами, перебрасывать мосты и переходить границы, меняющие карту мира.

Это не полет фантазии. Речь идёт о реальной географии человеческих контактов, закамуфлированных надуманными противопоставлениями: Восток против Запада, мужчина против женщины, чёрные против белых, Европа против остального мира.

Я читал Анну Ахматову, Владимира Маяковского, Назыма Хикмета, Фаиза Ахмада Фаиза, Махмуда Дервиша и Пабло Неруду на персидском языке. Что бы ни было потеряно при переводе с их родных языков, они вдвойне выиграли, приобщившись к языку Фирдоуси, Хафиза Ширази, Форуг Фаррохзад и Ахмада Шамлу.

Арвинд Гупта, глава и соучредитель фонда Digital India.

Джо Либерман однажды заметил: «Наша национальная безопасность заключается не только в защите границ, но и в преодолении разногласий». Сегодня многосторонняя система, сформировавшаяся в 1990-е гг., переживает системную встряску: территориальные споры, соперничество в технологической сфере и изменения климата приводят к образованию многочисленных трещин. Проблемы безопасности, с которыми сталкиваются национальные государства, вытекают из их озабоченности по поводу территориального, технологического и экономического суверенитета. С появлением многополярного мира национальным государствам приходится решать эти проблемы, прокладывая себе путь через творческое сотрудничество, чтобы избежать ненужных конфликтов, преодолеть разногласия и отстоять свои национальные интересы. Путь вперёд во всех этих областях достаточно неопределённый, однако конечный итог – мир, экономический рост и устойчивое развитие – являются общими целями для всех национальных государств.

Первый вызов – восприятие размежевания географических территорий, находящихся под контролем национальных государств, и защита установленных физических границ. Этот вызов является продолжением старого мирового порядка, и возникающие в связи с ним споры ставят вопрос о военной готовности, географическом соседстве, балансе сил и политической стабильности в регионе. Путь к решению таких вопросов требует продуманной оборонной стратегии, сотрудничества между союзниками, торговых связей и т.д. Послужной список многосторонних организаций и партнёров в разрешении сложных пограничных споров едва ли можно считать образцовым. Тем не менее путь вперёд связан с появлением групп единомышленников среди национальных государств с целью недопущения того, чтобы односторонние действия приводили к изменению статус-кво территориальных споров на сухопутных границах и в открытом море.

Вторая проблема – обеспечение технологического суверенитета. Во время пандемии государственные чиновники и руководители многонациональных корпораций извлекли ценные уроки, когда цепочки поставок сырья для полупроводников и критических технологий серьёзно пострадали из-за зависимости от нескольких производственных центров в мире. В дополнение к этой зависимости отмечены значимые провалы в сфере безопасности данных из-за трансграничных потоков данных и отсутствия подотчетности для установления ответственности за нарушение доверия. Чтобы решить проблемы с цепочкой поставок, национальные государства начали производить критически важное оборудование – полупроводники и электронику – на своих территориях, дабы противостоять потрясениям. Доступ к трансграничным потокам данных становится затруднительным из-за нежелательных случаев подавления геоэкономики, лежащей в основе подобных контактов, и обмена соображениями геополитической целесообразности.

Наконец, если и можно указать на проблематику, которая одинаково волнует все страны, то это изменение климата. Как и при решении любых спорных вопросов, все признают угрозу, но стратегия ответа на вызов столь же различна, как и люди, от которых зависит принятие ключевых решений. Предметом спора является, например, финансирование внедрения устойчивых к климату технологий и постепенного отказа от загрязняющих производств. Страны с развивающейся экономикой поставили амбициозные цели по достижению нулевого уровня выбросов углекислого газа, однако вопрос финансирования обнажил трещины в нынешнем мировом порядке. Правда, на этом фронте наблюдается значительный прогресс.

Любое государство хочет защитить свой территориальный суверенитет, использовать технологии для расширения прав и полномочий своих граждан, а также создавать возможности для устойчивой жизнедеятельности. Эти интересы можно обеспечить лишь посредством сотрудничества национальных государств, преодоления разногласий с государствами-единомышленниками и одновременного отстаивания национальных интересов.

Международный порядок должен учитывать эти устремления развивающихся стран, чтобы отражать мир таким, каков он есть.

Кишор Махбубани, заслуженный научный сотрудник Азиатского исследовательского института при Национальном университете Сингапура.

Изучая наше время, историки будущего с изумлением обнаружат, что Европа когда-то доминировала в мире, особенно в XIX и первой половине XX века. Они будут удивлены, потому что в XXI веке Европа – и в первую очередь Евросоюз – явно сбилась со своего пути.

Причина проста. Европейский союз утратил ориентиры, потому что там забыли, что геополитика состоит из двух слов: география и политика. География ЕС, без сомнения, отличается от американской. Тем не менее большинство европейских стратегов уверены в полном совпадении интересов Евросоюза и США. На самом деле существуют различия по трём аспектам.

Во-первых, озабоченность США возвращением Китая на лидирующие позиции понятна. Американцы теряют способность доминировать в Тихоокеанском регионе. У ЕС там нет фундаментальных геополитических интересов. В долгосрочной перспективе основная геополитическая угроза для Европы обусловлена демографическим взрывом в Африке. В 1950 г. население Африки составляло половину европейского, а к 2100-му население Чёрного континента будет превышать число жителей Европы в десять раз. Поэтому в интересах Европейского союза способствовать экономическому развитию Африки, чтобы не допустить массовой миграции в Европу. Лучший партнёр в продвижении долгосрочного экономического развития Африки – Китай. Поэтому, когда некоторые страны Европы подписывают заявление НАТО, в котором Китай назван угрозой, они фактически стреляют себе в ногу. Приносят в жертву собственные геополитические интересы.

Во-вторых, будучи постпредом Сингапура при ООН более десяти лет, я видел, что Соединённые Штаты выработали долгосрочную политику ослабления многосторонних организаций – таких как ООН, потому что она сдерживает одностороннее доминирование США. Всё это я зафиксировал в работе «The Great Convergence». Почему Вашингтон это делает – понятно. Непонятно, почему ЕС поддерживает такую американскую линию. К примеру, Евросоюз был согласен с усилиями Соединённых Штатов по снижению доли обязательных взносов в бюджет ВОЗ с 62% в 1970-м до 19% в 2010-м. В бюджете 2022–2023 гг. доля обязательных взносов упала до 15,6%. Из-за сокращения объёма доступных ресурсов ВОЗ оказалась зависима от прихоти своих (преимущественно западных) доноров и не может реализовывать долгосрочные планы. Но как показали последние два года, в интересах ЕС именно укреплять, а не ослаблять многосторонние организации.

В-третьих, Евросоюз действует неразумно, цепляясь за полномочия, которые были получены, когда доля Европы в глобальном ВВП была значительно выше. К примеру, ЕС по-прежнему настаивает на давно устаревшем правиле, согласно которому главой МВФ должен быть европеец – в результате более быстро растущие азиатские экономики лишены возможности участвовать в управлении глобальной экономикой.

Каким может быть решение? Простым! Европейцам нужно научиться быть такими же прагматичными, как азиаты, и попытаться создать более инклюзивные, а не эксклюзивные политические условия.

К примеру, в Восточной Азии большинство стран стремятся поддерживать хорошие отношения и с Китаем, и с Соединёнными Штатами, несмотря на растущие между ними противоречия. Кроме того, в Азии создана такая структура, как всестороннее региональное экономическое партнёрство (RCEP), которое в том числе объединяет Китай и союзников США (Японию, Южную Корею, Австралию). Иными словами, дальнейший путь для Европы очевиден: извлечь уроки из азиатского прагматизма. Вместо того чтобы пытаться доминировать, европейцам нужно научиться идти на компромисс и делиться властью. Толика скромности тоже может оказаться полезной.

Расиган Махарадж, генеральный директор Института экономических исследований в области инноваций при Техническом университете Цване (ЮАР).

В середине ноября 2022 г. Организация Объединённых Наций подтвердит, что численность населения нашей планеты достигла восьми миллиардов человек. Это, конечно, статистическое приближение. Как раз к моменту фиксации данного демографического расширения проект доклада «Краткое изложение для политиков: разные ценности и оценка Межправительственной научно-политической платформы по биоразнообразию и экосистемным услугам» (IPBES. 2022. Summary for Policymakers of the Methodological Assessment Report on the Diverse Values and Valuation of Nature, Intergovernmental Science-Policy Platform on Biodiversity and Ecosystem Services, Bonn) сообщает следующее: «Беспрецедентное изменение климата и сокращение биоразнообразия влияют на функционирование экосистем и негативно сказываются на качестве жизни людей».

Ни одна из этих характеристик современной конъюнктуры не выражает в полной мере главного противоречия, лежащего в основе беспрецедентных потрясений, охвативших мир во втором десятилетии третьего тысячелетия нашей эры. Человечество разрослось и расширило ареал своего обитания по всей планете до такой степени, что на Земле больше не осталось «диких» или нетронутых природных пространств. Как Homo sapiens мы достигли размеров, масштабов и распространения нашей популяции благодаря накоплению знаний и их распространению в человеческой среде. Наши производственные возможности, способности и компетенции продолжают совершенствоваться и расти, несмотря на сохранение неравноправных и ужасающе несправедливых производственных отношений.

Перспективы достижения общего и умеренного процветания для всех в пределах планетарных границ и нашего биологического вида, выходят на первый план.

К сожалению, вместо того, чтобы сосредоточиться на решении этой задачи, нынешнее поколение остаётся заложником анахроничных и неэффективных институтов, возникших в процессе жестокой борьбы, противоречий и компромиссов ХХ века. Несмотря на кардинально изменившиеся обстоятельства, стремление достичь хотя бы временной гегемонии определяет современный баланс сил. Накапливаются убедительные доказательства того, что мы всё больше подвергаемся опасности из-за стремления к бесконечному росту в рамках конечной экологической системы. Но власть имущие склонны выбирать прибыль, а не жизнь людей. Наш биологический вид столкнулся с зоонозной вирусной атакой (COVID-19). В противовес тому, что, несомненно, должно было бы считаться нашим просвещённым своекорыстным интересом – действовать коллективно, сообща и сострадательно, институты глобального управления, такие как Всемирная торговая организация (ВТО) и другие, стремились скорее сохранить экономические выгоды для одних членов, не считаясь с угрозами для жизни многих других. Так, реального прогресса в расширении производства вакцин за пределы транснациональных фармацевтических олигополий не видно даже через два года после того, как Индия и ЮАР предложили ВТО отменить ограничения на интеллектуальную собственность в отношении медицинских технологий, связанных с профилактикой коронавируса. Искусственное поддержание дефицита и обеспечение прибыли способствуют самореализации прозорливого предвидения Фредрика Джемисона о том, что «сегодня легче вообразить конец света, чем конец капитализма».

Именно на этой материальной основе становится всё более реально прагматичное переосмысление мира, которого мы хотим, в котором нуждаемся и которого должны требовать. Покойный интеллектуал-революционер Стивен Банту Бико почти полвека назад утверждал, что «(самое) мощное оружие в руках угнетателя – разум угнетённого». Это утверждение актуально и уместно сегодня, когда мы сталкиваемся с реалиями нынешней эпохи всеобщей дебилизации, критически её оценивая и одновременно пытаясь обеспечить своё выживание.

Следует дальше развивать научно-технический потенциал, возможности и компетенции путём углубления сотрудничества и взаимодействия. Необходимо противостоять стремлению к дальнейшей коммерциализации, ограждению и эгоистичному присвоению знаний в эпоху, когда общедоступные блага и услуги всё более необходимы. Изобилие и умеренное процветание для всех в пределах планетарных границ достижимо, но мы должны прислушаться и к словам Никколо Макиавелли, который почти пять веков назад признал: «Нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми. Кто бы ни выступал с подобным начинанием, его ожидает враждебность тех, кому выгодны старые порядки, и холодность тех, кому выгодны новые. Холодность же эта объясняется отчасти страхом перед противником, на чьей стороне – законы; отчасти недоверчивостью людей, которые на самом деле не верят в новое, пока оно не закреплено продолжительным опытом. Когда приверженцы старого видят возможность действовать, они нападают с ожесточением, тогда как сторонники нового обороняются вяло, почему, опираясь на них, подвергаешь себя опасности».

Сян Ланьсинь, профессор международной истории и политики, научный сотрудник Белферовского центра Гарвардской школы Кеннеди, директор Института политики безопасности Китайского национального института международного обмена и юридического сотрудничества ШОС.

Сегодня Запад, похоже, всё больше стремится соорудить глобальный «экуменический мир» поверх демократий. Вся эта кампания созвучна любимому на Западе риторическому инструменту противопоставления «добра и зла», который придумали неоконсерваторы в годы администрации Джорджа Буша-младшего. В ход идёт сравнение событий на Украине с тайваньской политикой Китая. Российская интервенция на Украину теперь рассматривается как прелюдия к чему-то гораздо более зловещему и опасному, будто операция России на Украине – просто плохая погода, тогда как смертоносное изменение климата будет вызвано Пекином, который захочет захватить Тайвань. Используя историческую аналогию, Путин – не более чем шутовской «Муссолини», вторгшийся в Эфиопию в 1930-е гг., в то время как «Гитлер» в Пекине готовит свой роковой шаг.

Но Россия всё же является частью христианской цивилизации, а вот Китай назначен соперником номер один для Соединённых Штатов, по мнению теологов демократического «экуменического мира», главным «неверным» во всех измерениях – религиозном, культурном, политическом, историческом и даже расовом. Здесь риск выше всего. Трансатлантическая солидарность и двухпартийный консенсус в Вашингтоне по поводу того, какую политику проводить в отношении КНР, могут неизбежно повлечь за собой не только курс на смену режима, но и переход от «политики одного Китая» к подходу «один Китай, один Тайвань». Это чревато тяжёлыми просчётам всех трёх сторон – Пекина, Вашингтона и Тайбэя. Вероятность войны в Тайваньском проливе станет как никогда высокой.

Даян Джаятиллека, доктор наук, дипломат (Шри-Ланка).

Происходит столкновение проектов мирового порядка в переломный для человечества момент.

С Глобального Юга мне представляется, что мир должен быть многополярным и стремиться к всеобщему равновесию (эту идею сформулировал Симон Боливар, а позже поддержал Хосе Марти). Многополярность означает демократический, плюралистичный мировой порядок, позволяющий автономно достигать синтеза и слияния различных, иногда даже противоборствующих источников. Глобальное равновесие не даст одной державе возможности доминировать над нами.

Сегодня эта точка зрения парадоксальным образом уместна и неуместна одновременно. Уместна потому, что мы должны знать, куда плывём в бурных водах. А неуместна не только потому, что нынешний глобальный порядок кардинально отличается от этих двух устремлений, турбулентен и находится в переходной стадии. Главное, что реализуется мощный проект, являющийся антиподом многополярности и равновесия, нацеленный на то, чтобы обратить вспять продвижение к этим целям и доказать их системную недостижимость.

Воспринимая агрессивность России и подъём Китая как угрозу своей давней цели – глобальному лидерству и мировому порядку при постоянной западной гегемонии, коллективный Запад запустил проект восстановления и расширения этой гегемонии, пока не закрылось окно возможностей для сдвигов глобальных стратегических и экономических сил. Начав с окружения ключевых государств Евразии – России и Китая, Запад теперь перешёл к наступательной стратегии, которая выражается в прокси-войне на западном для РФ фронте – на Украине.

Именно поэтому были проигнорированы давние предупреждения крупных фигур от Джорджа Кеннана до Генри Киссинджера, звучавшие после холодной войны, о рисках стратегической экспансии Запада, в том числе на Украину. Точно так же игнорировались недавние призывы Киссинджера к деэскалации конфликта путём признания сфер влияния на Украине по аналогии с Ялтинскими соглашениями. Вместо этого Запад приступил к открытой эскалации с точки зрения планирования, поставок оружия, активной вовлечённости, а также стратегических политических и военных целей.

Украина – «центр шторма» глобальных противоречий, место, где происходит конденсация конфликта конкурирующих проектов, которые касаются мирового порядка и судьбы человечества.

С одной стороны, однополярная гегемония Запада, с другой – многополярное, более аутентичное демократическое и плюралистичное мироустройство. Заявленные Западом цели и политика нанесения поражения России направлены на дальнейшее окружение Китая, чтобы уничтожить его достижения и не допустить укрепления его роли в мировом порядке.

Как и во Второй мировой войне, судьба человечества вновь тесно переплелась с судьбой России и будет определяться на российском фронте. Запад ведёт против России уже не гибридную войну и не ограниченную обычную войну. Ведётся тотальная война, которая достигла абсолютной формы, хотя и в рамках обычной. Российский потенциал сдерживания, основанный на превосходстве обычных вооружённых сил, предполагается разрушить, оставив лишь немыслимо опасный фактор ядерного сдерживания. (Возможно, именно такие ночные кошмары видел маршал Сергей Ахромеев перед своей смертью в 1991 г.)

Судьба России, Китая и всего человечества зависит от трех факторов: 1) учитывая экзистенциальный характер угрозы, сможет ли Россия вести тотальную, абсолютную войну, но императивно в пределах неядерной и избегая массовой мобилизации; 2) перед лицом общей угрозы смогут ли Россия и Китай совершить качественный рывок до уровня стратегической интеграции, которой очевидно добился Запад; 3) впитала ли российская армия наследие Красной армии и вдохновляется ли её примером.

Брама Челлани, почётный профессор стратегических исследований в Центре политических исследований (Нью-Дели).

Сегодня мир находится на перепутье, и риски эскалации затянувшейся кампании на Украине растут. Поэтому некоторым может показаться, что будущий глобальный конфликт будет отличаться от того, что мир видел до сих пор. В конце концов нынешний международный кризис представляет собой самый опасный период со времён окончания холодной войны.

Однако если исключить риск случайного обмена ядерными ударами между великими державами, то закономерности глобального конфликта вряд ли кардинально изменятся. Конкуренция и столкновение всегда были характерны для международных отношений.

Прежде всего нельзя предполагать, что в будущем лидеры стран будут действовать более рационально, чем лидеры нынешних или прошлых лет. Один только этот год дал нам множество примеров нерациональных решений политических лидеров, породивших острые геополитические и геоэкономические проблемы, включая глобальный энергетический кризис.

В будущем иррациональные политические решения, скорее всего, останутся ключевым фактором глобальной конфронтации.

Что касается иностранного вторжения в суверенные государства, то если страна, подвергшаяся атаке, начинает сопротивляться, державы-соперники, скорее всего, будут оказывать ей военную помощь, чтобы обескровить оппонента и ослабить его мощь в долгосрочной перспективе. Именно это США делали в Афганистане в 1980-е гг. против советских войск, и именно это они делают сегодня на Украине. На этом фоне можно с уверенностью заключить, что международные конфликты вряд ли когда-нибудь закончатся. Это не означает их одобрения – мы лишь констатируем очевидное: международные отношения – не о морали, а о получении относительных преимуществ.

Мехди Санаи, доцент международных отношений Университета Тегерана.

Действует ли ещё дипломатия в современном мире? Если да, то какая? Отвечая на вопрос, в чём разница между сегодняшней дипломатией и классической, можно выделить три вызова, с которыми сталкивается классическая дипломатия. Прежде всего она утратила монополию, которой когда-то обладала, и сегодня в международном взаимодействии используются различные методы. Кроме того, заметную роль играют публичная дипломатия, медиадипломатия, народная дипломатия и другие формы. Иными словами, дипломатическая арена сейчас открыта для новых акторов, которые иногда демонстрируют большее влияние, чем дипломаты.

Более того, в отличие от периода холодной войны, которая была звёздным часом аналитиков и дипломатов, в нынешних условиях постоянно меняющейся международной системы и непредсказуемости событий именно их участь наиболее незавидна. Возможно, нынешняя ситуация, войны и огромные человеческие жертвы за последние два десятилетия отчасти обусловлены неспособностью дипломатии выполнять свои функции. Дипломатия просто не успевает за темпами изменений и трансформации, и поэтому её эффективность в разрешении противоречий снизилась. Главная задача дипломатии – предотвращать войны, и очень хочется надеяться, что классическая дипломатия полностью не утратит эту способность.

Наконец, дипломатия обычно работала в вакууме и непубличном пространстве, сегодня, когда влиятельные медиа внимательно следят за всем, что происходит во внешней политике, а на принятие решений воздействует общественное мнение, классическая дипломатия не ощущает прежнего комфорта.

Публичное пространство сопровождает внешнюю политику до и после принятия решений.

Последний аспект привёл к тому, что классическая дипломатия столкнулась с фундаментальным вызовом: сохранить идентичность и одновременно следовать новым правилам и требованиям. Базовая часть классической дипломатии – это неэффективные ритуалы и протоколы, которые стали скучными и уже не способны влиять на ход событий.

Ну и необходимо отметить разницу между дипломатическими практиками в странах Востока и Запада. Дипломатия – способность к диалогу и способ ведения переговоров, который позволяет сохранять взаимопонимание и добиваться максимальной реализации интересов за счёт наименьших уступок. Эта концепция не различается на Востоке и на Западе. Но нельзя не обращать внимания на то, что дипломатическую деятельность осуществляют дипломаты, за которыми стоят общества, ими представляемые. И тут важны специфические качества и приоритеты, которые определяются политическими культурами. А они на Западе и на Востоке очень разные.

Карлос Энрике Кардим, посол по особым поручениям, социолог, профессор Института политологии Университета Бразилиа.

Россия сейчас в центре внимания по понятными причинам. Пришло время для всеобъемлющего изучения России, не ограничиваясь шлейфом советологии, который по-прежнему тянется. Ральф Дарендорф говорил мне, что после распада СССР многие «специализированные институты» должны быть закрыты. Специалисты по России остро требуются сейчас везде – в Вашингтоне, Бразилии, Лондоне, Париже, Берлине, Риме, Пекине и так далее. Они нужны и в самой Москве.

Россия являет миру много удивительного. В своё время я был потрясён рассказом Евгения Примакова о роли Анастаса Микояна в Карибском кризисе 1962 г.: узнав о смерти жены во время ключевой встречи с Фиделем Кастро, он был глубоко подавлен, но принял решение продолжить переговоры, чтобы не допустить ядерного конфликта между США и Советским Союзом. Он продемонстрировал высочайший уровень ответственности дипломата.

Когда я писал книгу о выдающемся бразильском дипломате и государственном деятеле Руе Барбозе (A raiz das Coisas. Rui Barbosa: o Brasil no Mundo), в основном речь шла о его работе на второй мирной конференции в Гааге в 1907 году. Благодаря этому я узнал, что первую Гаагскую конференцию созвали по инициативе российского императора Николая II. Бразильская дипломатия допустила тогда ошибку – отказалась участвовать в конференции 1899 г. из-за внутренних проблем. Бразилия и Мексика были единственными приглашёнными латиноамериканскими государствами, потому что у них были диппредставители в Санкт-Петербурге. Мексика приняла приглашение. На мирных конференциях в Гааге 1899 и 1907 гг. не были достигнуты соглашения по разоружению и механизмам арбитража, однако они закрепили позиции Николая II как влиятельной фигуры международной политики по продвижению мира. Участникам удалось заложить основы Постоянной палаты третейского суда, который до сих пор работает в Гааге. Кроме того, конференции считаются предшественниками Лиги Наций и ООН. Во Дворце мира в Гааге висит портрет Николая II. Макс Вебер, величайший социолог XX века, автор работ о протестантизме и капитализме, вернулся из США в 1905 г., несмотря на очень сложную ситуацию в Европе. Как писал социолог Роберт Михельс, «больше всего его привлекало именно то, что делала России. В этом отношении интуиция Вебера по поводу пути, которым следует идти, гораздо важнее академического качества его работ о России».

Россия. Украина. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313678 Яхья Зубир, Хамид Дабаши, Арвинд Гупта, Кишор Махбубани, Расиган Махарадж, Сян Ланьсинь, Даян Джаятиллека, Брама Челлани, Мехди Санаи, Карлос Энрике Кардим

Победителю достаётся всё

Следование правилу «победитель получает всё» приводит к установлению монополистического порядка

ВЛАД ИВАНЕНКО

Экономист (г. Конкорд, США).

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Иваненко В. Победителю достае?тся все? // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С. 49-60.

В 1911 г. Джек Лондон написал рассказ «Мексиканец» – историю о мексиканском революционере, который вызвал на поединок знаменитого американского боксёра с уговором, что победитель получит весь денежный приз. Сюжет не может не вызывать эмоционального отклика у читателя – в то время как американец хочет «поколотить маленького грязного латиноамериканца», тот самоотверженно ищет способ заработать деньги, чтобы купить оружие для поддержки революции на родине.

Отбрасывая эмоции в сторону, стоит отметить, что концепция «общества, в котором победителям достаётся всё», хорошо известна учёным. Книга с таким названием была опубликована в 1995 г. экономистами Робертом Франком и Филипом Куком. Исследователи рассмотрели теоретическую модель подобного социума и пришли к выводу, что в «обществе, в котором победителям достаётся всё», неправильно рассредоточены экономические ресурсы, наблюдается неравенство в распределении доходов и, как следствие, начинается ползучая монополизация политической власти.

В области международных отношений следование правилу «победитель получает всё» приводит к установлению монополистического, однополярного мирового порядка, в центре которого государство, имеющее беспрецедентное экономическое, социальное, культурное и военное влияние.

В таком мире нет места переговорам.

Исключением не может считаться даже ситуация, когда удовлетворение условий другой стороны влечёт за собой выгоды для гегемона, поскольку доминирующая держава не имеет возможности продемонстрировать действительную силу, а может лишь применять все возможные инструменты для пресечения в зародыше малейшей угрозы извне. Таким образом, начинается противостояние, исход которого будет неудачным и для одной, и для другой стороны, как это всегда бывает в играх с отрицательной суммой. При этом совершенно неважно, кто одержит верх – гегемон или его соперник.

«Ревизия» глобалистов и националистов

Первыми глобалистами можно считать купцов, занимавшихся трансграничной торговлей в средневековой Европе, и испанских конкистадоров, осваивающих новые земли в Латинской Америке. Деятельность этих двух социальных групп способствовала созданию торговых цепочек, которыми охотно пользовались «цивилизованные страны», контролировавшие торговые пути, для обмена своих товаров на «колониальные». В политическом пространстве то же развитие событий привело к образованию колониальных империй, использовавших военную силу для установления собственного «закона и порядка» на зависимых территориях.

Колониализм с его открытой эксплуатацией колоний метрополиями практически исчез в XX веке (в основном из-за военного упадка «старых» европейских империй), но в мире сохранилось неравенство, причём даже после того, как бывшие колонии формально получили независимость. Это противоречит доминирующей экономической теории, которая предсказывает сближение благосостояния бывших колоний и метрополий и предполагает, что глобальной торговлей управляют новые движущие силы, хотя и скрытно. Поскольку поиск причин, благодаря которым современные глобалисты имеют определённую власть и влияние, выходит за пределы данной статьи, ограничимся тем, что поместим глобалистов и националистов в рамки разработанной американским социологом Иммануилом Валлерстайном в 1970-е гг. методики анализа мировых систем для выявления основного конфликта между двумя группами.

Валлерстайн определяет мир как «социальную систему, имеющую границы, структуру, группы участников, правила легитимации и связанность». Она состоит из национальных государств, но представляет собой нечто большее, чем простую сумму её составных частей. Валлерстайн утверждает, что «жизнь мировой системы характеризуется конфликтом противоборствующих групп, которые удерживают её от распада, но вместе с тем разрывают на части, поскольку каждая группа всегда стремится изменить систему для своей выгоды»[1]. С этой точки зрения глобальное неравенство становится необходимым условием для создания импульса, поддерживающего непрекращающийся поток товаров между «богатыми» и «бедными» странами. Неравенство усугубляется существованием «центральных стран», которые нацелены на капиталоёмкое производство, требующее высокой квалификации, и «периферийных стран», вынужденных специализироваться на низкоквалифицированном, трудоёмком производстве и добыче сырья. Граница между центром и периферией размыта, поэтому центральные страны, занимающие пограничное положение, могут меняться местами со странами периферии и наоборот. Но чтобы такой переход произошёл мирно, необходимо получить одобрение наиболее влиятельных стран центра, которые должны быть готовы принять новичка в свой клуб.

Анализ мировых систем соответствующим образом конструирует современный мир и объясняет, почему некоторые страны добиваются успеха (и их приглашают, например, в ОЭСР), но в нём нет ничего о том, что происходит, когда пограничная, полупериферийная страна (например, Россия) решает бросить вызов статус-кво, отказываясь терпеливо ждать очереди на вступление в клуб великих держав. Чтобы дать ответ на этот вопрос, требуется другой ход мысли. Поскольку данная статья посвящена конкретному противостоянию (Россия против западноцентричного мирового порядка), уместно обратиться к концепции, разработанной в России. С её основными положениями можно ознакомиться в статье бывшего помощника Путина Владислава Суркова «Куда делся хаос? Распаковка стабильности»[2].

Ссылаясь на второй закон термодинамики, который гласит, что энтропия в изолированных системах возрастает, Сурков утверждает, что ни одна суверенная нация не может поддерживать внутренний порядок, не экспортируя некоторую форму хаоса (энтропии) во внешний мир (системную среду). Исходя из этого предположения, если страна стремится присоединиться к центру, но не получает от него приглашения, она должна бросить вызов существующей глобальной системе и взаимодействовать с ней как со своей «средой», в которую она «экспортирует хаос». Этот аргумент (экспорт хаоса) был истолкован на Западе преимущественно как теоретическое обоснование российского экспансионизма, однако его идейная составляющая является гораздо более тонкой и может дополнить мысль Валлерстайна о мировых системах, обогатив её новой движущей силой глобальных революций, лозунгом, известным веками – Divide et Impera («разделяй и властвуй»): нации, которые могут быть разделены, становятся слабыми и подвергаются эксплуатации.

Тем не менее, если дерзость России можно объяснить внутренними импульсами – требованием величия российской нации, стремлением достичь статуса сильной державы путём отрицания статус-кво, без ответа остаётся вопрос, почему коллективный Запад отреагировал на сложившуюся ситуацию столь иррационально.

Теория игр утверждает, что «горячие» войны происходят из-за информационной асимметрии: один или оба противника ошибаются и переоценивают свои чистые выгоды.

Россия, похоже, не ожидает выгоды от войны – Владимир Путин неоднократно заявлял, что «в этом конфликте не будет победителей» и он «избежал бы его, если бы это было возможно». Возглавляемый США альянс, напротив, может верить в достижение чистой выгоды от войны между Россией и Украиной, ожидая, что Россия потерпит неудачу. Президент США Джозеф Байден официально заявил, что «Путин не может оставаться у власти». Точку зрения Байдена поддержал министр обороны США Ллойд Остин, выразив надежду «увидеть Россию ослабленной до такой степени, чтобы она больше не могла делать то, что она сделала на Украине». Таким образом, риторика политических деятелей нынешних стран центра даёт основания полагать, что они ожидают «хорошей взбучки» соперника в лице России. Немного позже мы продолжим разговор о мотивах экономических и финансовых субъектов центральных стран, разделяющих подобные упования.

Это экономика, глупец: кто отдаёт распоряжения

Политикам нравится верить, что они управляют нациями, а впоследствии будут управлять всем миром. Но вникнув глубже в механику процесса разработки и реализации политического курса, можно прийти к умозаключениям, которые не позволяют столь однозначно сделать вышеупомянутые обобщения. Так, спрос на новые политические меры в обществе растёт незаметно, пока его не подхватят несколько активистов или СМИ, которые почувствуют их политическую привлекательность. Поскольку получение прибыли является главной движущей силой в рыночной экономике, возникла индустрия связей с общественностью, работники которой занимаются поиском зарождающихся идей и проясняют неоднозначные моменты с помощью опросов общественного мнения. Когда обнаруживается, что рассматриваемые темы соответствуют времени и месту и являются актуальными, они подхватываются и культивируются СМИ, в том числе социальными сетями, чтобы направить общественное мнение в позитивное или негативное русло. Когда общественные настроения набирают вес и привлекают внимание политических советников, политики включают в свою повестку волнующие общество вопросы и впоследствии обсуждают их в парламенте. После завершения дебатов и выработки новых политических решений они переходят ко второй фазе – их реализации. Данный этап также полон подводных камней, поскольку принятые меры могут либо целиком и полностью одобряться, либо скрыто саботироваться теми, кто следит за их выполнением или обязан им следовать.

Индустрия связей с общественностью включает в себя частные учреждения, которые не связаны правилами (за исключением иностранных лоббистов в США, которые должны соблюдать Закон о регистрации иностранных агентов) и могут работать на любого состоятельного клиента. Таким образом, принятое Западом политическое решение не удовлетворять российские требования безопасности, выдвинутые в декабре 2021 г., очевидно, обсуждалось и было одобрено по крайней мере некоторыми представителями западной неполитической элиты. Кто из них выиграет от нарушения глобальных процессов, в которые была вовлечена Россия, и как?

Государства, принадлежащие центру и периферии, обладают разным весом на международной арене, поэтому весьма логичным является вывод о том, что их экономические и финансовые субъекты также обладают разным влиянием в глобальных цепочках и в зависимости от этого поддерживают глобалистские или националистические повестки дня. Также возможна ситуация, при которой экономические и финансовые субъекты центральной страны поддерживают националистическую политику, если их положение в глобальной цепочке оказывается подчинённым, в то время как субъекты периферийной страны следуют глобалистской логике, если стремятся к доминирующим позициям.

Предполагая, что показатели статистики международной торговли имеют положительную корреляцию с положением национальных субъектов в международных производственно-сбытовых цепочках, можно сделать выводы о глобалистских или националистических предпочтениях, используя в качестве косвенного показателя соотношение экспорта и импорта – чем выше численное значение, тем более вероятной является поддержка субъектами глобалистской политики и наоборот. В качестве примера рассмотрим мировой автомобильный рынок (см. таблицу 1).

Данные, представленные в таблице 1, свидетельствуют о том, что производители легковых автомобилей в Японии, Корее, Канаде, Мексике и группе европейских стран с Германией в центре, занимают доминирующее положение на мировом автомобильном рынке. По этой причине они поддерживают глобалистскую политику и несут убытки, когда глобальные производственно-сбытовые цепочки разрываются. Напротив, для производителей автомобилей в США, Китае и той части Европы, которая включает Великобританию, Францию и Италию, разрыв глобальных цепочек будет означать новые возможности на рынке, следовательно, субъекты этих стран с большей вероятностью поддержат националистическую политику. Поскольку Россия не фигурирует в данном списке, производственно-сбытовые цепочки между приведёнными странами не будут затронуты, а военные действия на Украине вызовут молчаливую реакцию автопроизводителей (есть лишь эпизодичные сообщения о неудобствах, испытываемых немецкими производителями автомобилей). Однако данные позволяют сделать вывод о потенциальном расколе внутри ЕС и НАФТА ввиду разных интересов, который может перерасти в реальную проблему, если популярность националистических настроений продолжит усиливаться.

Теперь рассмотрим крупнейших финансовых игроков, которые, вероятно, были бы готовы поддержать конфронтацию между Западом и Россией (см. таблицу 2).

Ситуация с крупными финансовыми игроками представляется менее ясной. Однако на основе дополнительных наблюдений можно сделать вывод, что отношения американских и китайских финансовых групп не складываются. Во-первых, группы не заключали крупных сделок слияний и поглощений, что указывает на отсутствие взаимного доверия. Во-вторых, похоже, что Великобритания, которая пыталась сформировать финансовый альянс с Китаем (в 2015 г. она стала одним из основателей Азиатского банка инфраструктурных инвестиций со штаб-квартирой в Пекине), изменила своё решение и начала выступать против Китая, следуя американским требованиям. Если американские финансовые круги столь настойчиво пытались помешать своему ближайшему союзнику сотрудничать с китайскими банкирами, они, вероятно, чувствовали в подобной дружбе угрозу. В противном случае, почему они были так обеспокоены?

Как бы то ни было, финансовые субъекты США поддержали санкции против России, в том числе и исключение российских банков из системы SWIFT, несмотря на то что такой шаг привёл к убыткам, зафиксированным в финансовых отчётах крупных американских и европейских банков. С другой стороны, замораживание активов Центрального банка России и других субъектов, попавших под санкции, дало западной банковской системе доступ к «свободным» средствам на сумму не менее 300 млрд долларов, что с лихвой компенсировало их потери. Но в долгосрочной перспективе западные финансовые субъекты будут в проигрыше из-за снижения доверия к их способности сохранять стоимость, и, следовательно, поддержка ими антироссийских санкций обусловлена дополнительными причинами.

Скромное обаяние либеральной демократии

В 1972 г. испанский режиссёр Луис Бунюэль представил общественности сюрреалистический фильм «Скромное обаяние буржуазии» (“Le Charme discret de la bourgeoisie”). Фильм повествует о пяти встречах группы буржуазных друзей, каждый раз неудачно пытающихся насладиться изысканным ужином. Но они продолжают собираться вместе, находясь в полной уверенности, что получать внимание и обходительное обращение от окружающих – их естественное право.

Люди, живущие в либеральных демократиях, чувствуют то же самое. Они хотят, как гласит латинская поговорка, хлеба и зрелищ (panem et circenses), и, само собой разумеется, такой стиль жизни стоит очень дорого. Власти либеральных демократий, к которым относятся страны центра, например, группа G7, должны обеспечивать непрерывный приток ресурсов из периферийных стран для поддержания высокого уровня жизни и удовлетворения потребностей своих граждан. Когда власти чувствуют, что финансовая ситуация выходит из-под контроля, они прибегают к уже ставшей обычной практике государственных займов. При этом возникающие долги требуется – по крайней мере, с 1980-х гг., когда подобная мера получила широкое распространение, – не только обслуживать, но и погашать. Как следствие, государственный долг в странах центра со временем существенно увеличился, чего нельзя сказать о размере долга стран периферии. Давайте рассмотрим объёмы государственного долга стран-лидеров двух блоков – G7 и БРИКС (см. таблицу 3).

Очевидно, что у стран G7 – за исключением Германии – беспрецедентные объёмы государственного долга в отличие от стран БРИКС, особенно России. Теперь давайте посмотрим, как со временем рос объём государственного долга США (см. график 1).

На графике 1, демонстрирующем динамику объёма государственного долга США с 1990 по 2022 гг., можно наблюдать два резких скачка. Первый связан с Великой рецессией 2007–2009 гг., во время которой долг вырос с 63 процентов ВВП (по данным апреля 2008 г.) до 100 процентов (по данным апреля 2013 г.). В этот период события разворачивались следующим образом: сначала Федеральная резервная система США (далее – ФРС) позволила крупнейшей инвестиционной компании “Lehman Brothers” обанкротиться, а затем изменила политику на количественное смягчение, которое подразумевало ввод большого объёма средств в проблемный финансовый сектор. Второй скачок произошёл в марте 2020 г., и снова ФРС стала виновницей увеличения государственного долга со 108 процентов (по данным января 2020 г.) до 135 процентов (по данным апреля 2020 г.).

ФРС сама по себе представляет интересную структуру и заслуживает более подробного рассмотрения. Она не может считаться обычным центральным банком, поскольку в неё входят двенадцать федеральных резервных банков, которые являются частными учреждениями, несущими ответственность перед своими акционерами (к числу последних относятся местные банки). ФРС управляется Советом управляющих, он назначается президентом и утверждается Сенатом. По сути, ФРС – это государственно-частное партнёрство, призванное поддерживать баланс между максимальной занятостью и стабильным уровнем цен с помощью проведения операций на открытом рынке и установления базовых процентных ставок. Но время от времени ФРС принимает меры, выходящие за рамки её заявленных компетенций.

Например, проводя политику количественного смягчения в 2008–2014 гг., ФРС вышла на рынок для покупки ипотечных ценных бумаг и государственного долга США (трежерис), то есть с целью непосредственного ввода капитала на рынок и стимулирования ликвидности. Таким образом, впервые в своей истории ФРС объединила роли регулятора, надзорного органа и участника экономических отношений. Это создало конфликт интересов, поскольку ФРС обладала техническими средствами для получения дополнительной прибыли за счёт совершения операций, напоминающих инсайдерскую торговлю.

В 2020 г. ФРС снова пришла на помощь финансовым рынкам. На этот раз вмешательство ФРС носило ещё более необычный характер. Помимо покупки ипотечных ценных бумаг и государственного долга США как в 2008–2014 гг. – на этот раз в неограниченном количестве, – ФРС решила направить помощь далеко за пределы финансового сектора. Когда я работал над статьёй «Невидимая глобальная революция»[3] два года назад, я упомянул в тексте, что «недавние скачки фондовых индексов… были спровоцированы вмешательством крупных институциональных игроков», но личности этих игроков в то время ещё не были известны. Тот факт, что ФРС покупала корпоративные облигации, свидетельствует о том, что она предоставляла деньги напрямую нефинансовому сектору, играя роль обычного банка. Но насколько успешной была нетрадиционная политика ФРС?

Америка чихнула – мир слёг с простудой

Потенциальный ответ на этот вопрос можно найти в истории Британской империи. В 1945 г. в меморандуме, получившем распространение среди членов британского военного кабинета и описывающем ошеломляющий долг, накопленный правительством Великобритании за годы Второй мировой войны, известный экономист Джон Мейнард Кейнс писал: «Хитростью и добротой мы убедили внешний мир одолжить нам более 3 млрд фунтов стерлингов. Размер этого долга сам по себе является защитой. Старая поговорка верна. Задолжал своему банкиру 1 тысячу фунтов стерлингов – и ты в его власти, а когда ты должен ему 1 миллион фунтов стерлингов – ситуация меняется на противоположную». Итак, если правительству Великобритании было достаточно 3 млрд фунтов стерлингов, чтобы держать своих кредиторов в страхе, насколько более эффективными были бы 30 трлн долларов, заимствованные американским правительством с той же целью?

Эта история не закончилась благоприятно для британцев, которым пришлось после войны распустить свою империю, несмотря на предпринимавшиеся попытки сохранить её. Было бы по-другому в случае США?

Вызов, брошенный Россией старому порядку, стал первым в череде будущих потрясений – сегодня можно ожидать и враждебных действий со стороны Китая. Мир вступает на неизведанную территорию, и неожиданное может произойти в любой момент, поэтому строить прогнозы бессмысленно.

Оригинальная версия статьи была опубликована на сайте Russia in Global Affairs 14 сентября 2022 года. См.: https://eng.globalaffairs.ru/articles/the-winner-takes-it-all/

СНОСКИ

[1] Wallerstein I. The Modern World-System I: Capitalist Agriculture and the Origins of the European World-Economy in the Sixteenth Century. University of California Press. 2011

[2] Сурков В. Куда делся хаос? Распаковка стабильности // Актуальные комментарии. 20.11.2021. URL: https://actualcomment.ru/kuda-delsya-khaos-raspakovka-stabilnosti-2111201336.html (дата обращения: 17.10.2022).

[3] Ivanenko V. An Invisible Global Revolution // Russia in Global Affairs. 2020. Vol. 18. No. 2. P. 48-53. URL: https://eng.globalaffairs.ru/articles/an-invisible-global-revolution/ (дата обращения: 17.10.2022).

США. Евросоюз. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313676 Влад Иваненко

Российский допинг для американской гегемонии

Восприятие России как угрозы не усиливает материальную базу американской гегемонии

АЛЕКСАНДР НЕСМАШНЫЙ

Младший научный сотрудник Центра евроазиатских исследований ИМИ МГИМО(У) МИД России.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Несмашный А.Д. Российский допинг для американской гегемонии // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С. 35-48.

Статья отражает результаты исследования, выполненного за счёт гранта Российского научного фонда № 22-18-00664, https://rscf.ru/project/22-18-00664/.

В среде экспертов и исследователей-международников в последние десять лет стало модно говорить об упадке американской гегемонии. Утверждение, которое раньше активно продвигали лишь некоторые марксисты[1], постепенно становится общепринятым: пик доминирования Соединённых Штатов в мировой политике прошёл[2].

О закате гегемонии всерьёз заговорили не впервые. Похожие настроения царили и в 1980-е годы. Тогда оптимисты утверждали, что на смену периоду единоличного верховенства Вашингтона в западном мире придёт эпоха трёхсторонней гегемонии (США, Япония, ФРГ)[3] или сформируется некий гармоничный мир «после гегемонии»[4]. У подобных настроений были причины: в 1968–1980 гг. доля Соединённых Штатов в мировом ВВП сократилась с 39 до 26 процентов, а экономики Японии и ФРГ по совокупному объёму почти догнали США. Японские автомобили и другие промышленные товары вытесняли американские примерно так же, как китайская микроэлектроника захватила американский рынок сегодня.

Однако слухи об упадке оказались сильно преувеличены: вместо обещанного заката наступил период супергегемонии. Американцам удалось устранить конкуренцию со стороны Японии соглашением Плаза 1985 г.: ревальвация иены вскрыла уязвимые места японской финансовой системы и тем самым обеспечила азиатскому тигру «потерянные десятилетия» экономического спада. Но главное – окончание холодной войны и распад Советского Союза вдохнули новую жизнь в американский проект. Вашингтон наслаждался идейной монополией периода «конца истории», когда любые его внешнеполитические инициативы не встречали значимого сопротивления. Соединённые Штаты не только смогли снизить военные расходы, но и существенно расширили сферу своего влияния. Американские советники вводили страны социалистического блока в мировую экономику. Пусть и не сразу, но расширилась НАТО. На этом фоне в 1994 г. удалось реформировать ГАТТ, учредив ВТО и укрепив таким образом режим свободной торговли на мировом уровне. Основы созданного американцами мирового порядка упрочились.

Нынешняя трансформация во многом похожа на динамику 1970-х гг.: мировой финансовый кризис в основном ударил по развитым странам, как и нефтяной кризис 1973-го; Соединённые Штаты опять выводят свои войска из азиатской страны, покидая союзников; доля США в мировом ВВП снова просела от пиковых значений. Однако исход процессов сорокалетней давности подсказывает, что и в сегодняшней обстановке ставить крест на американской гегемонии рано.

На чём стоит гегемония

Под гегемонией понимается легитимное лидерство, которое, в отличие от формальной империи[5], осуществляется в условиях де-юре равенства государств. Гегемония зиждется на двух столпах. Во-первых, она основана на предоставлении клубных и общественных благ, что регулируется международными режимами. Например, в поддержании единства советского блока далеко не последнюю роль играл СЭВ. Те же режимы иногда обеспечивают вклад союзников в достижение общих целей, чтобы избежать проблемы «безбилетника». Во-вторых, гегемон должен обладать механизмами принуждения, основная цель которых – обеспечить выполнение правил, когда они устраивают гегемона, или заставить других переписать правила, если гегемон сочтёт это необходимым. Эти два элемента создают систему позитивных и негативных стимулов для других её участников, которые принимают решение, примыкать ли к гегемону и к какому. Примкнувшие постепенно вплетаются в сеть формальных и неформальных институтов, меж­элитных социальных отношений, призванных обеспечить лояльность союзников гегемона и их готовность нести издержки ради целей, определяемых гегемоническим проектом.

США предоставляли своим союзникам доступ к двум основным благам, которые являются скорее клубными (то есть касаются лишь тех, кто входит в гегемонический блок), чем общественными: к безопасности и экономическому процветанию. Безопасность обеспечивается через сеть двусторонних (система оси и спиц в Азии, соглашения о свободной ассоциации) и многосторонних альянсов (НАТО, Пакт Рио, АНЗЮС, AUKUS и «Пять глаз»). Исторически Соединённые Штаты внесли вклад в экономическое развитие своих союзников через План Маршалла, а также различные двусторонние программы. Основную же роль в сохранении и накоплении богатства играют институты Вашингтонского консенсуса и ГАТТ-ВТО. Впрочем, экономика и безопасность – это лишь фундамент: США в разные исторические периоды содействовали глобальному управлению в различных функциональных областях (например, деколонизация, глобальное управление интернетом, стратегическая стабильность, ядерное нераспространение, борьба с изменением климата и другие), зачастую вступая в ситуативные коалиции с другими участниками международной системы. На протяжении отдельных периодов либералы пытались добавить ещё один элемент в данное уравнение – демократизацию. Хотя отдельные моменты этой стратегии воплотились в жизнь (деятельность USAID, различных фондов, операции по смене режима), демократия так и не стала общественным благом, поддержание которого США могли бы поставить себе в заслугу. Слишком ненадёжными и разрушительными по своим последствиям оказались рецепты по её распространению.

Вопреки устоявшемуся мнению, современная теория однозначно утверждает, что гегемония и миропорядок аналитически разделимы[6]. Гегемон способен как создавать порядок, так и разрушать его в случаях, когда отдельные нормы или режимы противоречат его целям. Это означает, что ослабление порядка не обязательно подразумевает ослабление гегемона, и наоборот. Что касается собственно гегемонии, в исходной древнегреческой трактовке под ней понималось лидерство в рамках военного союза[7]. Гегемон выступает своего рода брокером собственных интересов и интересов своих союзников, являясь основным центром координации коллективных действий.

Гегемонов в международной системе, как, например, в биполярный период, может быть несколько, причём каждый со своим блоком.

Гегемон предлагает некий проект (того, что нужно делать сейчас, и будущего порядка) и требует от союзников усилий по его продвижению. Союзники готовы нести соответствующие издержки, если поддерживают проект и/или боятся принуждения. Но гегемония сильнее, когда нужнее: тогда можно обеспечить больше усилий для достижения целей своего проекта и затратить меньше усилий для принуждения союзников. Полезность клубных благ для разных членов гегемонистского блока неодинакова. Например, развивающиеся страны, которые специализируются на экспорте продукции с низкой добавленной стоимостью и/или негативным эффектом масштаба, получают меньше выгод от свободной торговли, чем развитые. С другой стороны, многочисленные программы международного содействия развитию, кредитные инструменты МВФ в большей степени интересуют развивающиеся страны. И ещё пример: то, что некоторые правительства могут воспринимать как благо (например, борьба с коммунистической идеологией), другие воспримут как зло.

Относительно сферы безопасности американский политолог Стивен Уолт утверждал, что важно не то, насколько слабой является страна, а то, насколько защищённой она себя чувствует[8]. Угроза со стороны далеко расположенного государства, как правило, воспринимается более спокойно, чем угроза соседа. Чем более экспансионистскими и агрессивными кажутся соседи, тем острее страна чувствует потребность в защите. И тогда присоединение к гегемонистическому проекту наиболее востребовано, страна готова пойти на значительные издержки, чтобы получить внешнюю протекцию, особенно когда она неспособна защитить себя самостоятельно.

Американская гегемония и демонтаж мирового порядка

Нельзя сказать, что Соединённые Штаты раньше не проводили демонтаж отдельных элементов мирового порядка. После окончания биполярного противостояния США практически перестали нуждаться в поддержке стран «третьего мира», и в 1996 г. вышли из ЮНИДО, организации, которая фокусируется на промышленном развитии, а не на «благотворительном колониализме». Республиканцы не поддержали Римский статут и Международный уголовный суд, фактически заблокировав деятельность наднациональных институтов в сфере уголовного правосудия. Уже эти примеры отражают один из основных элементов американской стратегии последних тридцати лет: создавать клубные блага для себя и своих союзников, а не общественные блага для всего мира.

Однако не так важно, что происходит с формирующимися режимами, как то, как меняется структура глобального управления вокруг ключевых функций: обеспечения безопасности и условий для экономического развития[9].

В сфере глобальной торговли Соединённые Штаты перестали быть спонсором свободного трансграничного передвижения товаров и стали одним из самых активных его оппонентов. Сначала (после 2001 г., так называемого «Дохийского тупика») США не смогли согласовать с другими странами проект реформы ВТО. Затем, в 2016 г., Соединённые Штаты воспользовались технической процедурой ветирования, чтобы заблокировать назначение новых членов (судей) Апелляционной палаты Органа по разрешению споров ВТО[10]. В результате к 2019 г., когда подошёл к концу срок полномочий старых арбитров, высший судебный орган ВТО прекратил функционировать, а значит – любые торговые споры в рамках ВТО могут вечно ожидать рассмотрения, что позволяет безнаказанно вести торговые войны. США подорвали один из двух основных режимов мирового порядка, который сами и создали. Что ещё более показательно, в Вашингтоне по этому вопросу возник двухпартийный консенсус. В отличие от скорейших шагов по возврату в Парижское соглашение, Джо Байден не спешит изменять политику предшественника по вопросу функционирования Апелляционного органа ВТО. Объём благ, предоставляемых в рамках американского гегемонистского проекта, уменьшился – особенно этот процесс затронул развитые и крупные развивающиеся страны.

Торговые войны и политически мотивированные санкции стимулируют поиск альтернатив американскому экономическому проекту, способствуя распаду единой системы на техноэкономические блоки[11]. Впрочем, деградация глобального экономического управления пока не достигла терминальной стадии, и многие мировые финансово-экономические режимы продолжают функционировать, в том числе при определяющей роли Вашингтона.

В новых реалиях соперничества великих держав решающую роль для определения состояния гегемонии играет режим безопасности, выстроенный вокруг военных союзов США. После окончания биполярного противостояния НАТО потеряла былое предназначение и столкнулась с кризисом идентичности: зачем нужна организация без угрозы со стороны Советского Союза? Однако почти сразу замаячила возможность переориентировать институты на другие задачи[12]. Войны в Югославии потребовали от альянса разработки форматов ограниченного вмешательства в локальные конфликты. Для оправдания этих действий удобными оказались концепции «права на защиту», «человеческой безопасности» и «гуманитарной интервенции». Если на первом этапе (1993–1995) американцы ограничились установлением бесполётной зоны с мандата ООН, то операция «Обдуманная сила» (1995), также санкционированная СБ ООН, и несанкционированные бомбардировки Сербии (1999) являли собой качественно новый уровень вмешательства. В дальнейшем силы НАТО оказались задействованы в Афганистане и Ливии.

Однако союзники Соединённых Штатов по НАТО менее остро воспринимали угрозу локальных конфликтов, нежели некогда угрозу со стороны СССР. В Европе сформировалось сообщество безопасности и постсовременное общество, в которых дилемма безопасности была по большей части решена. Как результат – в НАТО возникла проблема поддержания целевого уровня военных расходов в 2 процента ВВП. Например, Германия в 2000–2010-е гг. тратила лишь 1,1–1,3 процента ВВП на оборону, а Франция, проводящая большое количество самостоятельных военных операций в Африке, не каждый год достигала двухпроцентного показателя.

Военные расходы внутри альянса – вклад государства в поддержание общей обороноспособности. А в рамках контрактов с американскими союзниками существенную выгоду получает американский ВПК – таков один из механизмов компенсации расходов США на гегемонию. Угрозы, с которыми сталкивались страны Европы и которые воспринимались как более важные (изменение климата, беженцы), решались не с помощью американских военных баз в Европе, деятельности НАТО и увеличения оборонных расходов. США в последние двадцать лет тратят около 4 процентов своего ВВП на военные расходы. Лишь малую часть можно объяснить защитой от Северной Кореи и тем более от Ирана. После фактического сворачивания войны с терроризмом расходы на поддержание военного присутствия за рубежом больше не приносят немедленных выгод. Однако позволяют поддерживать инфраструктуру гегемонии в «мирное» время в рамках обмена относительной лояльности участников гегемонистского блока на защиту от потенциальных угроз[13].

В Европе возрастало число недовольных таким обменом, особенно по мере того, как Соединённые Штаты отказывались от активной роли в поддержании отдельных выгодных странам Европы режимов мирового порядка, всё больше прибегали к инструментам принуждения в отношении стран ЕС. Понятно, что это произошло не на пустом месте. США столкнулись с реальной угрозой гегемонии – Китаем, который наращивает международное сотрудничество и совместно с другими великими и средними державами выстраивает альтернативные институты, прежде всего в финансово-экономической сфере. С КНР, в отличие от Японии, гораздо сложнее договориться – Китай мощнее экономически, он никогда не входил в американскую сферу влияния, он не зависит от Соединённых Штатов в военной сфере, имеет отличные от западных ценности, а его элита не так сильно интегрирована в глобальную. В новых условиях Вашингтон переориентировал свой проект на противостояние Китаю, демонтировал торгово-экономический режим, который способствовал китайскому подъёму, а также воспользовался инструментом принуждения своих союзников с целью сдерживания КНР.

Европа не поддержала американские претензии к ВТО и торговую войну против Китая. По геополитическим причинам у Китая и Евросоюза меньше разногласий. Дополнительный импульс процессу обретения Европой суверенного стратегического мышления придал выход из ЕС Великобритании, традиционно поддерживающей более тесные отношения с США. В последние годы дискуссии по поводу этого процесса сосредоточились вокруг понятия стратегической автономии[14]. Сторонники такого курса недовольны тем, что страны Европы уязвимы перед внешним давлением и фактически неспособны без содействия внешних сил добиваться внешнеполитических целей.

Европейские политики и эксперты постоянно подчёркивают, что стремление к стратегической автономии не подрывает НАТО и европейско-американское сотрудничество. В реальности страны Евросоюза выстраивали, пусть и весьма неспешно, военно-политическую основу для проведения суверенной политики – под брюзжание стран Восточной Европы о том, что Европа принимает недостаточно мер для сдерживания России.

В России на европейские усилия в области безопасности принято смотреть свысока. Вместе с тем после учреждения в 1999 г. общей внешней политики и политики безопасности силы ЕС провели шесть наземных военных операций в Македонии, ДРК, Боснии, Чаде и ЦАР, три военно-морских операции, ряд полицейских и тренировочных миссий за рубежом. Это примерно сопоставимо по количеству (пусть и не по масштабу) с количеством российских военных операций за рубежом за тот же период. Ну и среди российских операций действительно многосторонней была лишь недавняя миротворческая миссия в Казахстане. В Европейском союзе же есть институты коллективных военных действий, которые допускают, но не требуют участия США.

Показательно, что анонсированный, но так и не реализованный Трампом вывод около 10 тысяч американских военнослужащих из Германии вызвал неоднозначную реакцию в стране – согласно опросу, 47 процентов немцев поддержали сокращение числа американских солдат на их территории и только 28 процентов выразили мнение, что эта цифра должна остаться прежней[15]. А цель была «наказать» не повышающую свои военные расходы Германию.

Результат курса на автономию проявился и в текущем кризисе – ЕС организует собственную, не под эгидой НАТО, тренировочную миссию для Украины.

Все? это означает, что европейские союзники США меньше нуждаются в американской гегемонии, и стремятся к большей независимости.

Впрочем, суверенизацию Европы не следует переоценивать. Идейная общность Европы и Америки, сплочённость их элит, а также близкий уровень развития экономик способствует тому, что их преференции в отношении друг друга часто совпадают. Зато за пределами ЕС американское пренебрежение преференциями в отношении союзников в последние десятилетия вытолкнуло многих (включая Филиппины, Таиланд, Турцию и целый ряд стран Латинской Америки) из общей «обоймы» гегемонистского блока, фактически повернув вспять процесс его расширения.

Украинский конфликт и допинг для гегемона

Кризис на Украине 2014 г. привёл к тому, что НАТО вернулась к первоначальной задаче – сдерживанию России. А Соединённым Штатам наконец удалось заставить своих союзников наращивать расходы на оборону. На саммите в Уэльсе в сентябре 2014 г. закреплены обязательства «остановить любое снижение расходов на оборону» и «стремиться к тому, чтобы приблизиться к рекомендуемому показателю в 2 процента ВВП в течение десятилетия»[16]. Можно сказать, что в 2014 г. европейские союзники США подтвердили сплочённость гегемонистского блока, продемонстрировав готовность идти на существенные издержки, связанные с санкциями и контрсанкциями. Однако тогда процесс всё же не был всеобъемлющим и необратимым[17]. Европейские члены НАТО, кроме Польши и стран Балтии, не восприняли действия России как угрозу национальной безопасности. Например, Германия держала в 2014–2018 гг. оборонные расходы на минимальном уровне за всю современную историю.

Разница в восприятии действий России странами Европы определяется в том числе географией. В 2014 г. угрозу со стороны России в основном почувствовали страны Балтии и Польша, чей политикум, правда, не переставал говорить об «угрозе с Востока» с момента распада Варшавского блока. После миграционного кризиса, начавшегося в 2015 г., ряда терактов в странах Европы и на фоне секьюритизации изменения климата российская угроза отошла на второй план[18]. Согласно опросам общественного мнения, Россия была лишь шестой в списке наиболее важных угроз, а в отдельных странах ЕС могущество США и Китая считали более насущной опасностью[19]. В Соединённых Штатах, наоборот, восприимчивость к российской угрозе выросла на фоне подозрений о вмешательстве в президентские выборы 2016 года.

Однако к тому времени европейцы были уже не так воодушевлены американскими попытками сделать сдерживание России частью гегемонистского проекта: несмотря на отсутствие полноформатного взаимодействия, в 2016–2020 гг. началась реализация «Северного потока – 2», были установлены контакты между ЕС и ЕАЭС, чего ранее не делалось по политическим соображениям. Иллюстрацией дистанции между берегами Атлантики могут послужить санкции после отравления Скрипалей в 2018 г.: США ввели серьёзные финансовые ограничения против российского госдолга, а Евросоюз ограничился расширением «чёрных списков» и высылкой небольшого числа дипломатов.

Несмотря на очевидные аналогии с кризисом 2014 г., новый виток эскалации в 2022 г. привёл к последствиям принципиально иного уровня. Подавляющее большинство жителей ЕС считает события на Украине угрозой национальной безопасности своих стран[20]. Восприятие России как угрозы привело к резкому росту заинтересованности в сотрудничестве с США и НАТО. В Швеции и Финляндии число сторонников членства в НАТО превысило половину, в итоге две скандинавские страны полностью отказались от политики нейтралитета.

Серьёзность европейских опасений подтверждается ростом оборонных расходов. Германия сформировала специальный фонд на 100 млрд евро для модернизации вооружённых сил. По оценкам немецких экспертов, Европа имеет весь спектр производственных мощностей, необходимых для создания современных систем вооружений, однако именно партикуляризм стран Евросоюза препятствует решению проблем обороноспособности и оперативной совместимости[21]. И хотя эксперты говорят о больших сложностях в реальной ремилитаризации Европы, сегодняшние обстоятельства наилучшим образом способствуют принятию соответствующих решений.

На санкционном фронте ранее невиданное единодушие: удаётся согласовывать ограничительные меры на полях таких диалоговых форумов, как «Большая семёрка», в рамках антироссийских ограничений страны Запада открыто отказались от соблюдения принципа наибольшего благоприятствования, одной из двух основополагающих норм международного торгового режима ВТО. За пределами Европы показательно присоединение к санкционному давлению Японии, Сингапура, Южной Кореи и Тайваня, которые старались не ухудшать отношения с Россией в 2014 году. Впрочем, они смотрят на мир через другую призму: именно угроза со стороны Китая является основным источником их повышенной лояльности американскому проекту.

Конечно, остаётся проводящая независимый курс Турция, но в целом гегемония заметно усиливается: США практически не сталкиваются с сопротивлением союзников при реализации своих инициатив. Кризис укрепляет союзнические связи, позволяет отработать инструментарий экономической войны, даёт повод отказаться от тех элементов старого порядка, которые уже не устраивают Соединённые Штаты. Глава европейской внешней политики Жозеп Боррель прямо призывает «прекратить теологические дискуссии по поводу стратегической автономии»[22]. В результате в период формирования нового мирового порядка Вашингтон входит с крайне лояльными союзниками, готовыми не просто поддерживать его на словах, но и нести сопутствующие издержки. Мы наблюдаем закат мирового порядка, у истоков которого стояли Соединённые Штаты, однако никто не может гарантировать, что следующий мировой порядок не будет снова американским. Никто из других претендентов на то, чтобы сказать веское слово по поводу будущих правил мирового устройства, таким союзническим ресурсом не обладает.

Но как допинг не заменит полноценные тренировки, так и восприятие России как угрозы не усиливает материальную базу американской гегемонии и не помогает сформулировать более привлекательный проект.

В долгосрочной перспективе конфликт на Украине отвлекает США от Китая, основного претендента на гегемонию.

Сегодня увеличение европейской военной мощи, безусловно, выгодно Соединённым Штатам – они давно этого добивались. Однако, если кризис будет урегулирован или хотя бы эффективно заморожен (что сейчас кажется невероятным, но в конечном итоге неизбежно) и Европа перестанет бояться Россию, успев к тому времени запустить свою оборонную промышленность, разогретый европейский ОПК превратится в чеховское ружьё, которому понадобится найти новое применение. Это сделает военную поддержку США ненужной, а учитывая её высокий «ценник», даже вредной. В такой перспективе оба пряника американского проекта – экономическое развитие и обеспечение безопасности – перестанут работать в Европе. Ведь известно, что одного принуждения для поддержания гегемонии недостаточно.

Вместо заключения

В разрушении мирового порядка многие видят упадок Америки, но это не обязательно так. В осыпающемся мире правит сильный, а объём военных и экономических ресурсов США и их союзников остаётся непревзойдённым. Деградация международных институтов открывает возможности для переписывания правил. На протяжении последних лет Соединённые Штаты последовательно действовали против свободной торговли с преференциями для развивающихся стран, поскольку такой режим обеспечил превращение Китая в новую сверхдержаву.

Российская спецоперация на Украине даёт возможность сделать основные принципы мировой торговли избирательным инструментом, а не всеобщим благом. Если раньше американские усилия по подрыву режима ВТО наталкивались на оппозицию Европы, то теперь, по крайней мере в отношении России, никаких затруднений не возникнет.

Конечно, Соедине?нным Штатам не выгодно размывание ялтинского слоя международного порядка. Раньше запрет на применение силы для разрешения международных споров игнорировался лишь Соедине?нными Штатами. После иранских ракетных ударов, азербайджанского наступления в Карабахе, турецких интервенций и российской спецоперации на Украине США фактически лишились монополии на нарушение международного права. Впрочем, нельзя сказать, чтобы этой монополией они распоряжались достаточно мудро.

СНОСКИ

[1] Du Boff R.B. US hegemony: continuing decline, enduring danger // Monthly Review. 2003. Vol. 55. No. 7. P. 1-15. DOI:10.14452/MR-055-07-2003-11_1; Wallerstein I. The decline of American power: The US in a chaotic world. New York and London: New Press, 2003. 324 p.

[2] Tamaki N. Japan’s quest for a rules-based international order: the Japan-US alliance and the decline of US liberal hegemony // Contemporary Politics. 2020. Vol. 26. No. 4. P. 384-401. DOI: 10.1080/13569775.2020.1777041; Лахман Р. Пассажиры первого класса на тонущем корабле: Политика элиты и упадок великих держав. М.: Издание книжного магазина «Циолковский», 2022. С. 524–534; Cooley A., Nexon D. Exit from hegemony: the unraveling of the American global order. Oxford University Press, 2020. 280 p.; Сафранчук И., Лукьянов Ф. «Американское стремление сохранить свою гегемонию похоже на сизифов труд» // Россия в глобальной политике. 1.03.2022. URL: https://globalaffairs.ru/articles/amerikanskiy-sizifov-trud/ (дата обращения: 12.10.2022).

[3] Gill S. Hegemony, consensus and Trilateralism // Review of International Studies. 1986. Vol. 12. No. 3. P. 205–222. DOI:10.1017/s0260210500113932.

[4] Keohane R. After hegemony. Princeton: Princeton University Press. 1984. 290 p.

[5] Schroeder P. Is the U.S. an Empire? // History News Network. URL: https://historynewsnetwork.org/article/1237 (дата обращения: 12.10.2022).

[6] Ikenberry G.J., Nexon D.H. Hegemony studies 3.0: The dynamics of hegemonic orders // Security Studies. 2019. Vol. 28. No. 3. P. 395-421.

[7] Андерсон П. Перипетии гегемонии. 2018. Издательство Института Гайдара. С.10. 296 с.

[8] Walt S.M. Alliance formation and the balance of world power // International security. 1985. Vol. 9. No. 4. P. 3-43.

[9] Nesmashnyi A.D., Zhornist V.M., Safranchuk I.A. International Hierarchy and Functional Differentiation of States: Results of an Expert Survey // Mgimo Review of International Relations. 2022 Vol. 15. No. 3. P. 7-38. DOI: 10.24833/2071-8160-2022-olf2.

[10] Калачигин Г. Апелляция «в никуда» // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. № 5. С. 193-206. DOI: 10.31278/1810-6439-2022-20-5-193-206.

[11] Likhacheva A.B. Unilateral Sanctions in a Multipolar World // Russia in Global Affairs. 2019. Vol. 17. No. 3. P. 109-131. DOI: 10.31278/1810-6374-2019-17-3-109-131.

[12] Wallander C.A. Institutional assets and adaptability: NATO after the Cold War // International organization. 2000. Vol. 54. No. 4. P. 705-735.

[13] Истомин И., Байков А. Альянсы на службе гегемонии: деконструкция инструментария военно- политического доминирования // Полис. Политические исследования. 2020. № 6. С. 8-25. DOI: https://doi.org/10.17976/jpps/2020.06.02.

[14] Howorth J. Strategic autonomy and EU-NATO cooperation: threat or opportunity for transatlantic defence relations? // Journal of European integration. 2018. Vol. 40. No. 5. P. 523-537; Fiott D. Strategic autonomy: towards ‘European sovereignty’in defence // European Union Institute for Security Studies (EUISS). 2018. No. 12. P. 1-8; Tocci N. European strategic autonomy: what it is, why we need it, how to achieve it. Rome: Istituto Affari Internazionali, 2021. 39 p.; Щербак И. Стратегическая автономия Евросоюза на перепутье // Научно-аналитический вестник Института Европы РАН. 2021. № 2. С. 34–40.

[15] Kirchick J. You wouldn’t know it from the coverage, but most Germans are fine with Trump’s withdrawal of US troops // Brookings. 11.08.2020. URL: https://www.brookings.edu/blog/order-from-chaos/2020/08/11/you-wouldnt-know-it-from-the-coverage-but-most-germans-are-fine-with-trumps-withdrawal-of-us-troops/ (дата обращения: 24.03.2022).

[16] Заявление по итогам встречи на высшем уровне в Уэльсе // НАТО. 5.09.2014. URL: https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_112964.htm?selectedLocale=ru (дата обращения: 24.03.2022).

[17] Истомин И., Болгова И., Сушенцов А., Ребро О. Логика эволюции НАТО: достижения и перспективы // Мировая экономика и международные отношения. 2020. Т. 64. № 1. С. 26-34. DOI: https://doi.org/10.20542/0131-2227-2020-64-1-26-34.

[18] Pezard S., Radin A., Szayna T.S., Larrabee F.S. European Relations with Russia: Threat Perceptions, Responses, and Strategies in the Wake of the Ukrainian Crisis // Santa Monica: Rand Corporation, 2017. 99 p. URL: https://www.rand.org/pubs/research_reports/RR1579.html (дата обращения: 24.03.2022).

[19] Stokes B., Wike R., Poushter J. Europeans Face The World Divided // Pew Research Center. 13.06.2016. URL: https://www.pewresearch.org/global/2016/06/13/europeans-see-isis-climate-change-as-most-serious-threats/ (дата обращения: 24.03.2022).

[20] Public opinion in the European Union. Standard Eurobarometer 97. Summer 2022 // European Union. September, 2022. URL: https://europa.eu/eurobarometer/surveys/detail/2693 (дата обращения: 01.10.2022).

[21] Röhl K.H., Bardt H., Engels B. Zeitenwende für die Verteidigungswirtschaft? // Institut der deutschen Wirtschaft. 15.08.2021. URL: https://www.iwkoeln.de/fileadmin/user_upload/Studien/policy_papers/PDF/2022/IW-Policy-Paper_2022-Verteidigungswirtschaft.pdf (дата обращения: 01.10.2022).

[22] Borrel J. The future of Europe is being defined now // EEAS. 3.03.2022. URL: https://eeas.europa.eu/headquarters/headquarters-homepage/112157/future-europe-being-defined-now_en (дата обращения: 24.03.2022).

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313675 Александр Несмашный

Грандиозный раскол

Краткий путеводитель по формированию нового мирового порядка

ПЁТР ДУТКЕВИЧ

Профессор политологии и директор Центра управления и государственной политики Карлтонского университета в Оттаве, Канада.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Дуткевич П. Грандиозный раскол // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С. 22-34.

Новый мировой порядок маячит на горизонте три последних десятилетия[1]. Сегодня мы уже видим его контуры, основные векторы развития, главных действующих лиц и их коллективные интересы. Негативные черты нынешнего мирового порядка проявляются в полной мере и весьма драматично: они включают войны, деградацию окружающей среды, бедность и ослабление демократии. Позитивные альтернативы, за которые радеют критики нынешнего мирового устройства, пока находятся в процессе формирования.

Моя цель – обрисовать сложный процесс того, что я называю «Грандиозным расколом». Некоторые из так называемых «остальных» (страны за пределами западного сообщества) подвергли сомнению правление Запада[2], перейдя от конкуренции к конфронтации, а от конфронтации к конфликту. По сути, это означает разрушение международного порядка, основанного на правилах.

Становление нового мирового порядка, если описывать этот процесс крупными мазками, можно разделить на три этапа.

Первый этап: Междуцарствие

Наша история начинается на закате XX века, когда зрелая глобализация стала проявлять многочисленные неприглядные стороны. Среди них, например, укоренение финансового капитала, дисбаланс между экономикой и экологией, растущая бедность в мире, создание и внедрение новых форм глобальных/региональных гегемоний[3]. Этот отрезок мировой истории макросоциолог Зигмунт Бауман назвал «Междуцарствием»[4]. В конце XX века, писал он, мы оказались в ситуации, «когда существующие правовые рамки общественного порядка утрачивали эффективность и не могли дальше сохраняться, в то время как новые рамки, создаваемые по меркам формирующихся новых реалий, делающих старые рамки бесполезными, всё ещё находились на стадии планирования». Короче говоря, старое умирало, а новое только народилось, было недостаточно мощным и структурно развитым, чтобы произвести какие-либо значимые изменения в мировом хозяйстве и переформатировать глобальные механизмы власти.

Предреволюционное время характеризовалось рядом взаимосвязанных процессов.

Во-первых, произошёл разрыв между властью и политикой. Это привело к несоответствию между задачами, стоящими перед государствами, и инструментами, доступными им для решения многочисленных проблем – таких, как разрушение системы социального обеспечения, ухудшение экологии, рост миграционных потоков, и других[5]. Иными словами, политические ответы на кризисы были далеко не адекватными.

Во-вторых, как точно подметил венесуэльский журналист и писатель Мойзес Наим, начался процесс рассеивания власти от государства к негосударственным силам (экономическим, социальным и религиозным), в результате чего власть получила определённую свободу от политического контроля, но политика начала страдать от дефицита власти, о чём идёт речь выше[6].

Происходящее стало прелюдией к неизбежной конфронтации между глобальным гегемоном (коллективным Западом во главе с США) и ревизионистскими державами (во главе с Китаем, Индией, Ираном и Россией, стремящимися занять более значимое место за столом мировой власти и силы). Последние увидели возможность ограничить власть гегемона.

Все эти разломы не подтолкнули ни тех, ни других ключевых игроков[7] к решению принципиальных структурных, глобальных и внутренних, конфликтов, которые были и остаются основными причинами нестабильности в мире: например, богатство против бедности, однополярность против многополярности, антропоцентризм против биосферной экологии. По мере обострения конфронтации между западным ядром и раскольниками/ревизионистами, миропорядок становился всё более неустойчивым.

Традиционные центры силы обнаружили слабость и усталость от обязанностей по поддержанию упорядоченного подчинения ключевых политических игроков, обществ и экономических процессов.

В-третьих, обострилось противостояние между двумя противоположными тенденциями развития мировой политической и экономической системы. Одна проявлялась в универсализации планеты, что означало углубление стандартизации международных, технических и культурных норм и правил. Другая тенденция, поддерживаемая в основном ревизионистскими/диссидентскими странами, опиралась на идею цивилизационной поляризации и геополитической регионализации. Столкновение двух лагерей обострялось[8]. Но, поскольку не появилось никакой жизнеспособной альтернативной модели развития (за исключением Китая)[9], неолиберальный вариант глобализации оставался преобладающей версией мироустройства[10].

Отличительной чертой этого этапа Междуцарствия были также интенсивные интеллектуальные дебаты[11] о постгегемонистских, многополярных геополитических договорённостях. Но в то время они не способствовали внедрению каких-либо существенных изменений в политику отколовшихся стран и, за немногими исключениями, не привели к созданию новых институтов[12].

Второй этап: недовольство гегемоном

Этот этап был отмечен финансовым кризисом 2008–2012 годов[13]. Он запустил несколько крупномасштабных социально-экономических процессов и проявил пагубные последствия того, что одни называли иррациональным изобилием[14], а другие – глубоким кризисом развития[15].

Во-первых, так называемая финансиализация (массовый вывод капитала из торговли и производства в финансовые спекуляции) ослабила экономику и ухудшила общий уровень жизни людей во всём мире, непропорционально сильно ударив по развивающимся странам.

Во-вторых, как указывал американский экономист Джозеф Стиглиц, регуляторы перестали ограничивать представителей финансового капитала. Они потеряли способность удерживать их от «дурного поведения», поскольку утратили влияние на этот сектор капитала, попав под его власть[16].

Парадоксальный исход кризиса для ревизионистской группы заключался в том, что государства, которые «вели себя более или менее в соответствии с правилами рынка», например Китай или Россия, не меньше пострадали от «дурного поведения» других игроков, преимущественно американских банкиров, чем те, которые правила не соблюдали (конечно, «послушные» страны эмоционально называли это «несправедливостью»).

Отсутствие среди ключевых промышленно развитых стран единой реакции на кризис и солидарности в борьбе с его последствиями привело к тому, что группа ревизионистских государств начала целенаправленно добиваться ускорения процессов регионализации мирового порядка[17]. Это также укрепило их представление о необходимости институционализации несогласия (можно привести в пример развитие БРИКС, появление азиатских финансовых институтов, в частности Азиатского банка инфраструктурных инвестиций) и способствовало открытому выражению сомнений в целесообразности мирового порядка, основанного на правилах, поскольку он не содействовал их благополучию. Произошёл переход от обсуждения концепций нового мироустройства (многополярный мировой порядок) к их начальной реализации (объявление об инициативе «Пояс и путь» в 2013 г., создание ЕАЭС в 2014 г.). В этот период интеллектуальные дебаты в ревизионистском лагере сосредоточились на том, как совместить технологическую и политическую современность с социальным консерватизмом[18] и найти новые ценностные/нормативные рамки своего коллективного присутствия в мировой политике[19].

Слабость гегемона позволила несогласным изменить конфигурацию мироустройства и, пусть поначалу осторожно, бросить вызов Западу. Это был путь от противостояния гегемону и его союзникам к повышению ставок и прямому конфликту. Важную роль сыграло растущее недоверие между лидерами двух лагерей – например, понятие двойных стандартов, реальных или мнимых[20], стало весьма популярным в спорах[21]. Таким образом, жизненно важный компонент международных отношений под названием доверие стал большой редкостью, особенно в годы кризиса[22].

В-третьих, наступило время, когда (почти незаметно для «остальных», которые, похоже, не придали этому большого значения) западные страны претерпели сложную и глубокую внутреннюю эволюцию социально-экономического уклада на элитарном уровне. После десятилетий становления финансовый капитал открыто порвал с промышленным, столкнувшись с ним в стремлении к власти (примером тому служит борьба финансового и промышленного капиталов при администрации Дональда Трампа)[23]. Главным следствием для международных отношений стало то, что высшие представители доминирующего финансового капитала стали искать союзников в лагере «ревизионистов» – в надежде создать альянс с собратьями, политической и экономической элитой отколовшихся стран. Но они не смогли их там найти, поскольку высшие чины в этих государствах оставались преимущественно представителями промышленного капитала. Это серьёзно ослабило плотность связей и желание понять друг друга, поскольку элиты преследовали разные цели и руководствовались разными нормами.

В последние несколько десятилетий финансовая группа состояла из фракций «неолиберальных» элит, контролирующих движение финансового капитала, портфельные инвестиции и информационные технологии. Другая группа была представлена консервативной когортой политиков, поддерживаемых промышленным капиталом, ответственным за тяжёлую промышленность, военное дело, сельское хозяйство и добычу полезных ископаемых. Обе группы имели представителей в правительствах стран всего мира и глобальных политических элитах. Однако в какой-то момент – задолго до кризиса 2008 г. – финансовый капитал устал играть роль младшего брата промышленников и осмелился отправиться в самостоятельное путешествие. Финансовый капитал стремился снять с себя обязательства по поддержанию социальной стабильности внутри вассальных государств. К концу 1990-х гг. финансовый капитал начал участвовать в глобальных процессах как самостоятельная единица, независимая от промышленного капитала и стремящаяся к увеличению богатства.

Финансовый капитал отказался от принципов либеральной экономики и сосредоточил в своих руках капитал и власть.

Между тем представители промышленного капитала принадлежали к противоположной элитной группе, руководствующейся другими интересами. Они продвигали идею поддержания индустриального развития в рамках национальных государств и утверждали, что именно такая экономическая структура может обеспечивать занятость, экономический рост и благосостояние граждан. Промышленная группа по-прежнему защищала традиционалистский метанарратив, обеспечивавший легитимацию её целей и интересов, и настаивала на равенстве всех перед законом, социальной сплочённости, поддержании порядка, стабильности и консервативном образе жизни. Помимо этого, промышленные круги поддерживали традиционалистское понимание роли государства в различных сферах общественно-политической жизни[24].

Политическая элита ревизионистских стран адресовала претензии к правящей финансовой фракции западной элиты, которая не была заинтересована или способна её выслушать, не говоря уже об анализе её потребностей[25]. Для лидеров финансового капитала это были люди из прошлого, из другой реальности, которые должны учиться и подражать им, а не выдвигать свои требования.

Таким образом, геополитические последствия кризиса 2008 г. были более глубокими, чем может показаться на первый взгляд. Медленно, но неуклонно Запад и «остальные» меняли режим межгосударственных отношений, двигаясь от сотрудничества к конфронтации, а затем и к полномасштабному конфликту[26].

Третий этап: ускорение

Два события ускорили историю человечества[27] и формирование нового этапа в международных отношениях. Одно из них – глобальная пандемия COVID-19 (2020 г. – по сей день), другое – военная кампания на Украине (февраль 2022 г. – по сей день).

В данной статье не предполагается проводить подробный анализ социально-экономических последствий пандемии, поскольку материалов на эту тему достаточно[28]. Но стоит подчеркнуть, что кризис, вызванный коронавирусом, ускорил конкуренцию за менее доступные природные и другие экономические ресурсы, а также усилил государственный контроль над национальными экономиками. Это, в свою очередь, способствовало обострению международной напряжённости[29] вокруг доступа к ресурсам и разворачиванию борьбы за сферы влияния в мире, что послужило толчком к дальнейшему пересмотру существующего мирового порядка[30].

Военный конфликт на Украине определил отношения России и коллективного Запада на годы вперёд. К сожалению, он всё ещё продолжается, и траектория эскалации на данный момент неясна. Существует множество статей экспертов с глубоким анализом ситуации[31]. Поэтому сосредоточусь исключительно на основных тенденциях и последствиях происходящего для международных отношений.

Во-первых, произошёл сознательный выход России из «порядка, основанного на правилах», возглавляемого Западом. Российский международник Тимофей Бордачёв однажды проницательно отметил: «Как у страны, не связывающей свои жизненно важные интересы с международным порядком, у России нет стимула следовать коллективным правилам. Её действия будут определяться внешним сдерживанием, а не необходимостью учитывать интересы партнёров ради собственной безопасности»[32]. Россия – далеко не единственная страна, которая ведёт себя подобным образом. Ту же линию проводят экономические гиганты, Китай и Индия, и около десятка других стран с быстроразвивающейся экономикой. Отныне международные нормы не применяются повсеместно, а находятся в процессе пересмотра[33].

Во-вторых, идёт переоценка международных реалий на основе конструирования воображаемой «правды» и поиска «справедливости», с логикой которых соотносятся все действия.

В-третьих, специальная военная операция (СВО) России на Украине вынудила международных лидеров занять позицию либо осуждения, либо поддержки (или, по крайней мере, нейтралитета) в отношении конфликта.

«Грандиозный раскол» назревал на протяжении нескольких десятилетий. Теперь он происходит прямо у нас на глазах. Большинство стран Запада выступили против СВО[34]. Многие незападные страны, в частности Китай, Индия, Иран, Ирак и Пакистан[35], воздержались от осуждения России и стали нейтральными наблюдателями, негласно поддерживающими Россию и уклоняющимися от реализации объявленных Западом жёстких санкций[36].

Украинская кампания ускорила процессы формирования альянсов, основанных на сомнении в легитимности и функциональности существующего мирового порядка.

Выводы

Первое. Процесс противостояния западной гегемонии во главе с США и альтернативного мирового порядка, зревший десятилетиями, находится в полном разгаре. Вначале разрозненная группа государств с развивающейся экономикой, ведомая Китаем, Россией, Индией и Ираном, отрицала универсализацию западных норм, институтов, принципов и ценностей. Их вызов до недавнего времени был в основном облечён в цивилизационные/культурные термины.

Цивилизационная парадигма группы ревизионистов предусматривает поддержку регионального диалога, основанного на бесспорном принятии культурных норм всех его участников[37]. Такой подход вступает в прямое противоречие с западным порядком, основанным на правилах. Универсальный порядок, опирающийся на некие нормы поведения, по утверждению ревизионистских стран, культурно им чужд, поскольку не отвечает их интересам, духовным потребностям и властным устремлениям. Он, по их мнению, содержит в себе потенциал для открытых конфликтов и даже войн, поскольку культура может быть использована для продвижения реальных и воображаемых интересов, претензий и амбиций местных элит[38].

Второе. «Грандиозный раскол» становится причиной переоценки национальных интересов. Происходит как минимум два взаимосвязанных процесса.

Один – «секьюритизация всего», которая является реакцией на многочисленные угрозы и нестабильность. Вода, сырьё, энергия, долги, медицина и технологии – все аспекты социальных и рыночных отношений могут стать предметом национальной безопасности и, соответственно, должны быть защищены от открытого доступа со стороны других (в основном с помощью многочисленных торговых барьеров)[39].

Другой процесс выражается в том, что страны, которые обычно использовали понятие национальных интересов для защиты государственных активов, сегодня чаще берут на вооружение качественно более сильное понятие экзистенциальной угрозы. Посягательство на те активы, которые входят в критически важный список, может легко ускорять политические или экономические региональные/глобальные конфликты и войны.

Третье. Глубокая трансформация идеи и практики суверенитета – важное следствие «Грандиозного раскола». Понятие суверенитета является основополагающим для современной политики. Как отметил немецкий профессор Кристиан Фольк, оно создало базовую концептуальную классификацию «безопасности, мира, иерархического качества государств, запрета на вмешательство в их внутренние дела и так далее, позволив сформулировать постулаты о сущности права…, базовой конфигурации государственной власти и соотнести эти представления друг с другом»[40]. Поведение государств исторически определялось их относительной силой, но в последнее десятилетие мы наблюдаем трансформацию «суверенитета как права»[41] (защита своей территории, людей и активов) в «суверенитет как способность». Попросту говоря, чем вы сильнее, тем больше суверенитета сможете истребовать для своего государства; тем более «независимым будет данное государство в отношениях с другими государствами». Из этого следует, что лишь несколько стран в настоящее время обладают «способностью быть суверенными». Суверенитет предполагает сочетание военных, экономических, общественных, культурных и духовных сил. Страны, обладающие этой способностью, естественно, становятся лидерами мира. Для других это означает, что они либо будут соглашаться с доминированием и подчиняться диктату более сильных игроков, либо выберут рискованный, но не безнадёжный путь вступления с ними в конфликт[42].

Суверенитет, понимаемый как способность, также означает для ведущих государств разную степень свободы от многих международных норм и обычаев. Прежде всего, от понятия равенства всех стран перед законом.

Четвёртое. Хаотичность мировой политики усугубляется слабостью современных государств. Прошу прощения за странное сравнение, но мне кажется, что многие страны напоминают страусиное яйцо с твёрдой скорлупой и мягким содержимым. Видимость сильного руководства, способного сделать страну безопасной экономически и политически, идёт рука об руку с институциональной и экономической слабостью и неэффективным управлением. Признание лидерами плачевного состояния своих стран приводит их к страху потерять власть внутри страны и независимость на международной арене. Этот страх становится сутью политики, мощным фактором принятия политических решений. Таким образом, слабость, а не сила является источником многих конфликтов[43].

Наконец, как управлять тем хаосом, в который мы так глубоко погрузились? К сожалению, на нынешнем этапе развития международных отношений ответ один – нужно заново открыть для себя понятие региональных гегемоний. Старая гегемонистская система находится в упадке, а новая уже выложена на стол[44].

Уродливая эпоха военных конфликтов может стать новой нормой. Но, независимо от происходящего сегодня, думаю, мы должны верить в утопию мира во все?м мире и следовать рекомендации Римского папы Франциска – «предложить знамение надежды миру, страдающему от конфликта на Украине и глубоко раненому жестокостью продолжающихся многочисленных войн».

СНОСКИ

[1] Scholte J.A. Globalization: A Critical Introduction. London: Palgrave Macmillan, 2005. 400 p.

[2] Sewpaul V. The West and the Rest Divide: Human Rights, Culture and Social Work // Journal of Human Rights and Social Work. 2016. Vol. 1. P. 30–39.

[3] Dutkiewicz P., Casier T., Scholte J.A. (Eds.) Hegemony and World Order: Reimagining Power in Global Politics. London, N.Y.: Routledge, 2020. 296 p.

[4] Bauman Z. Times of Interregnum // Ethics & Global Politics. 2012. Vol. 5. No. 1. P. 49–56.

[5] Georgieva K. Facing Crisis Upon Crisis: How the World Can Respond // International Monetary Fund. 14.04.2022. URL: https://www.imf.org/en/News/Articles/2022/04/14/sp041422-curtain-raiser-sm2022 (дата обращения: 15.09.2022).

[6] Власть здесь определяется как многогранное и сложное понятие, охватывающее весь спектр государственных ресурсов, используемых для оказания влияния на другие страны с целью достижения лояльности с их стороны.

[7] Обычно в этот список включают Китай, Россию, Индию, Иран, Пакистан, Малайзию и некоторые другие страны с быстроразвивающейся экономикой. См.: Mead W.R., The Return of Geopolitics: The Revenge of the Revisionist Powers // Foreign Affairs. 2014. Vol. 93. No. 3. P. 69–79.

[8] Chebankova E., Dutkiewicz P. (Eds.) Civilizations and World Order. London, N.Y.: Routledge, 2022. 276 p.

[9] Lin J.Y. Lessons from China and East Asia’s Catch Up: The New Structural Economics Perspective. In: Popov V., Dutkiewicz P. (Eds.) Mapping a New World Order: The Rest Beyond the West. Edward Edgar Publishing, 2017. P. 53–70.

[10] Popov V., Dutkiewicz P. (Eds.) Mapping a New World Order: The Rest Beyond the West. Edward Edgar Publishing, 2017. P. 53–70.

[11] В частности, можно вспомнить ирано-российский диалог на цивилизационных форумах и китайский форум «Диалог азиатских цивилизаций».

[12] Если не считать образования ШОС в 2001 г. и речи Владимира Путина о геополитике в Мюнхене в 2007 году.

[13] Calhoun С., Derluguian G. Deepening Crisis: Governance Challenges After Neoliberalism. New York: NYU Press, 2013. 302 p.

[14] Greenspan: Perfectly Fair to Say There’s ‘Irrational Exuberance’in Bond Market // CNBC. 04.08.2017. URL: https://www.cnbc.com/video/2017/08/04/greenspan-perfectly-fair-to-say-theres-irrational-exuberance-in-bond-market.html (дата обращения: 15.09.2022).

[15] Stiglitz J.E. Lessons from the Global Financial Crisis of 2008 // Seoul Journal of Economics. 2010. Vol. 23. No. 3. P. 321–339.

[16] Bichler S., Nitzan J. Capitalism as a Mode of Power. In: Dutkiewicz P., Sakwa R. 22 Ideas to Fix the World: Conversations with the World’s Foremost Thinkers. New York: NYU Press, 2013. 492 p.

[17] Katzenstein P., Hamilton-Hart N., Kato K., Yue M. Asian Regionalism. Ithaca: Cornell University Press, 2010. 314 p.

[18] Watenpaugh K.D. Being Modern in the Middle East: Revolution, Nationalism, Colonialism, and the Arab Middle Class. Princeton: Princeton University Press, 2012. 352 p.

[19] Chebankova E. Russian Fundamental Conservatism: in Search of Modernity // Post-Soviet Affairs. 2013. Vol. 29. No. 4. P. 287-313.

[20] Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York: Simon & Schuster, 1996. P. 186.

[21] См., например: Europe’s Double Standards: How the EU Should Reform Its Trade Policies with the Developing World // Oxfam. 01.04.2002. URL: https://policy-practice.oxfam.org/resources/europes-double-standards-how-the-eu-should-reform-its-trade-policies-with-the-d-114484/ (дата обращения: 15.09.2022).

[22] Lieberthal K., Jisi W. Addressing U.S.-China Strategic Distrust. Washington, DC: Brookings, 2012. 65 p.

[23] Bivens J., Costa D., McNicholas C., Shierholz H., von Wilpert M. Ten Actions that Hurt Workers during Trump’s First Year: How Trump and Congress Further Rigged the Economy in Favor of the Wealthy // Economic Policy Institute. 12.01.2018. URL: https://www.epi.org/publication/ten-actions-that-hurt-workers-during-trumps-first-year/ (дата обращения: 15.09.2022).

[24] См.: Chebankova E.A., Dutkiewicz P. Covid-19 Pandemic and the World Order // Polis. Political Studies. 2021. No. 2. P. 8-24.

[25] Germany’s Merkel: Vladimir Putin is Living ‘in Another World’ // The Week. 08.01.2015. URL: https://theweek.com/speedreads/457115/germanys-merkel-vladimir-putin-living-another-world (дата обращения: 15.09.2022).

[26] Sakwa R. ‘New Cold War’ or Twenty Years’ Crisis? Russia and International Politics // International Affairs. 2008. Vol. 84. No. 2. P. 241-267.

[27] Lozada C. The Great Acceleration. The Virus Isn’t Transforming Us. It’s Speeding Up the Changes Already Underway // The Washington Post. 18.12.2020. URL: https://www.washingtonpost.com/outlook/2020/12/18/coronavirus-great-acceleration-changes-society/ (дата обращения: 15.09.2022).

[28] Среди всех материалов выделяется статья Фрэнсиса Фукуямы «Пандемия и политический порядок». См.: Fukuyama F. The Pandemic and Political Order // Foreign Affairs. 2020. Vol. 99. No. 4. P. 26-42.

[29] Борьба между существующими точками зрения, вероятно, резко усилится. С одной стороны, мы имеем поборников архитектуры однополярного мира с единым центром во главе с неолибералами и демократами в Вашингтоне. Их оппонентами являются консерваторы и традиционалисты внутри российской, индийской, китайской, пакистанской и иранской элит, настаивающие на многополярном мире, в основе которого лежит диалог между крупными регионами-цивилизациями.

[30] См., например: How COVID-19 is Changing the World Order // CIIS. URL: https://www.ciis.org.cn/english/PUBLICATIONS/202009/W020200914505488550839.pdf (дата обращения: 15.09.2022).

[31] См., например: Russia-Ukraine War: Insights and Analysis // Harvard Kennedy School. 2022. URL: https://www.hks.harvard.edu/russia-ukraine-war-insights-analysis (дата обращения: 15.09.2022).

[32] Bordachev T. Europe, Russia and The Liberal World Order: International Relations after the Cold War. London, N.Y.: Routledge, 2021. 209 p.

[33] Очевидно, что порядок, основанный на правилах, многократно нарушался в недалёком прошлом как в экономике, так и в международных отношениях. Войны в Югославии, Ираке, Ливии – лишь некоторые примеры.

[34] Granitz P., Hernandez J. The U.N. Approves a Resolution Demanding that Russia End the Invasion of Ukraine // NPR. 02.03.2022. URL: https://www.npr.org/2022/03/02/1083872077/u-n-set-to-hold-vote-that-would-demand-russia-end-war-in-ukraine (дата обращения: 15.09.2022).

[35] На чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН 2 марта 2022 г. 141 из 193 стран проголосовала за резолюцию, 35 воздержались, а 5 проголосовали против Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН ES-11/1. Резолюция требовала от России «незамедлительного, полного и безусловного вывода всех своих вооружённых сил с территории Украины в рамках границ, признанных мировым сообществом». См.: General Assembly Resolution Demands End to Russian Offensive in Ukraine // The United Nations. 02.03.2022. URL: https://news.un.org/en/story/2022/03/1113152 (дата обращения: 15.09.2022).

[36] Это было особенно хорошо заметно во время VII Восточного экономического форума, проводившегося 5–8 сентября 2022 г. во Владивостоке. Наиболее многочисленными делегациями стали китайская и индийская. См.: RECAP of the 7th Eastern Economic Forum // Roscongress. 09.09.2022. URL: https://roscongress.org/en/news/itogi-vii-vostochnogo-ekonomicheskogo-foruma/ (дата обращения: 15.09.2022).

[37] Например, Мухаммед бен Салман, кронпринц Саудовской Аравии, утверждал в июле 2022 г. на встрече с Джозефом Байденом, что у народов мира могут быть разные взгляды и культуры, и попытки США навязывать силой свои ценности остальному человечеству контрпродуктивны. См.: Crown Prince to Biden: Every Country Has Its Own Different Values that Must Be Respected // Saudi Gazette. 17.07.2022. URL: https://saudigazette.com.sa/article/623026 (дата обращения: 15.09.2022).

[38] Acharya A., How Ideas Spread: Whose Norms Matter? Norm Localization and Institutional Change in Asian Regionalism // Cambridge University Press. 19.05.2004. URL: https://www.cambridge.org/core/journals/international-organization/article/how-ideas-spread-whose-norms-matter-norm-localization-and-institutional-change-in-asian-regionalism/7C6449C7612BC9AEE0C574C4CD9E7B63 (дата обращения: 15.09.2022).

[39] 2021 US National Trade Estimate Report on Foreign Trade Barriers // The Office of the United States Trade Representative (USTR). Washington, DC, 2021. 574 p. URL: http://www.sice.oas.org/ctyindex/usa/USTR_Reports/2021/2021_NTE_Report_e.pdf (дата обращения: 15.09.2022).

[40] Volk K. The Problem of Sovereignty in Globalized Times // Law, Culture and the Humanities. 2019. Vol. 18. No. 3. P. 1-23.

[41] Lee D. Defining the Rights of Sovereignty // Cambridge University Press. 13.09.2021. URL: https://www.cambridge.org/core/journals/american-journal-of-international-law/article/defining-the-rights-of-sovereignty/6D1994588436B763C65C9A63D2E61AD6 (дата обращения: 15.09.2022).

[42] Во многих случаях, как это видно на примере Афганистана, более слабый противник может не допустить порабощения доминирующей державой.

[43] Dutkiewicz P., Kazarinova D.B. Fear as Politics // Polis. Political Studies. 2018. No. 4. P. 8-19.

[44] Dutkiewicz P., Casier T., Scholte J.A. (Eds.) Hegemony and World Order: Reimagining Power in Global Politics. London, N.Y.: Routledge, 2020. 296 p.

США. Россия. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313674 Петр Дуткевич

Глобальный конфликт позднего модерна: логика и пределы эскалации

Диалог равных цивилизационных систем мог бы стать основой теоретического поиска российских международников

АНДРЕЙ ЦЫГАНКОВ

Профессор международных отношений и политических наук Университета штата Калифорния в Сан-Франциско.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Цыганков А.П. Глобальный конфликт позднего модерна: логика и пределы эскалации // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С.10-21.

Углубление конфликта России и Запада в связи с проведением «специальной военной операции» (СВО) на Украине со всей остротой поставило вопрос о будущем мирового порядка и выживании человечества. Политики и эксперты признают, что вероятность развития конфликта до уровня военного столкновения с НАТО высока как никогда. Даже если руководители западных стран не желают напрямую вовлекаться в противостояние Москвы и Киева, на каком-то этапе такой сценарий возможен.

Помимо военно-политического измерения у отмеченной проблемы есть важные социальные корни, поддающиеся теоретическому осмыслению. Противостояние России и Запада развивается, следуя логике исторического времени, именуемого в социологии поздним модерном. Структурно-исторические характеристики последнего способствуют эскалации противостояния, но и вводят его в определённые рамки. К сожалению, они не гарантируют сохранения хрупкого мира в отношениях великих держав, ведь существует и человеческий фактор. Но неконтролируемая эскалация крайне опасна, поэтому понимание и обсуждение её структурных пределов может помочь обнаружить пути снижения накала напряжённости и урегулирования конфликта.

Социология позднего модерна

Конфликт России и Запада грозит перерасти в большую войну. Он разворачивается в мире, существенно отличном от того, что был в период зрелого модерна (значительная часть XX века). Для последнего характерны чётко выраженные национальные границы, непримиримые идеологические противоречия, что привело к двум разрушительным мировым войнам. Сегодняшний мир значительно более глобальный и взаимозависимый. Отчасти это – результат технологических изменений, отчасти – политических. Ядерная революция в военном деле, сошествие с мировой сцены противостояния коммунизма и капитализма, а также технологии глобальных коммуникаций радикально изменили мир. Возвращение в прошлое теперь невозможно иначе как через мировую катастрофу.

Вместе с тем конца истории, провозглашённого как либералами, так и постмодернистами, не наступило. Творцы нового американского миропорядка хотели окончательно решить историко-­политические проблемы и конфликты. Не видя устремлений к глобальному доминированию, порождённых модерном, многие поверили в пришествие качественно нового мира и возникновение ценностей постмодерного общества. Само окончание холодной войны ассоциировалось с «превращением войны в анахронизм», доминирующим стало убеждение, что мир и его идеи изменились принципиально[1]. Теоретики новых социальных движений заговорили о размывании границ и смыслов, созданных модерном, и появлении для меньшинств новых возможностей участвовать в политике и оспаривать позиции мейнстрима. Новые левые критиковали господствующую либеральную повестку, пытаясь противопоставить ей идею глобального гражданского общества и сетевые методы организации[2].

Утопия нового мира споткнулась о реалии, многократно описанные социологами. На технологическом и политическом фундаменте позднего модерна не сформировалось новых типов отношений и способов разрешать споры. Описанную Максом Вебером «железную клетку модерна» не взломали, а лишь поставили в изменившиеся глобальные условия. Эпоха американского доминирования уходит, но оказывает сопротивление по прежним, хорошо знакомым проектно-нарративным канонам. Как внутри западных обществ, так и за их пределами оппозиция «либеральному» миропорядку объявляется автократической, фашиствующей и подлежащей низвержению во имя лучшего будущего. И это будущее видится как закрепление глобального доминирования западных элит. Постмодерность и её ценности на поверку лишь изнанка однополярной гегемонии США в мире[3].

За примерами далеко ходить не приходится. В 2016 г. кандидат в президенты Соединённых Штатов Хиллари Клинтон назвала готовых голосовать за её оппонента Дональда Трампа – половину страны – «скопищем убожеств» (basket of deplorables). Её однопартиец Джо Байден, пришедший к власти в 2020 г., провозгласил глобальное противостояние демократий и автократий, а сторонников Трампа объявил экстремистами. При поддержке европейских элит США надеются продлить на неопределённое время момент однополярного доминирования в значительной части мира.

Вот только возможности закрепиться на позициях мирового доминирования уже не те, что прежде. В мире растёт сопротивление незападных держав, нередко мыслящих в рамках модерности, но руководствующихся и своими культурно-цивилизационными ценностями. Поздний модерн – время размягчения прежних границ и идеологических «-измов».

Это период глобальности, но всё меньше – глобализма и глобализмов.

На смену проектности и историцизму модерна постепенно приходит знакомое историкам традиционных обществ сосуществование различных цивилизационных систем и мировоззрений. Теперь перед ними и их гражданами открываются новые, невиданные ранее технополитические возможности оставаться собой, не вступая в тотальное военное противостояние и не укрываясь за стенами политико-экономической автаркии. Ни одна держава или сверхдержава более не способна навязать миру своё доминирование.

Растворения отношений власти и политических противоречий в дискурсах и глобальном гражданском обществе, которое предсказывали пророки постмодерности, не происходит. Перед нами знакомый мир государств, наций, политико-экономических элит, этнических, религиозных и иных групп с характерными для них предубеждениями и склонностями навязывать свои позиции или договариваться в зависимости от наличных условий, традиций и ресурсов. Новые технологии нередко способствуют обострению противоречий, имеющихся у данных групп. Доминируют же по-прежнему государства, а точнее, великие державы, обладающие особыми властными ресурсами.

Такое состояние мира порождает не только риски злоупотреблений новыми технологическими возможностями, но и распространение чувств социально-политического дискомфорта. Аномия, описанная Эмилем Дюркгеймом и сопровождающая переход к модерну, сегодня трансформировалась в состояние онтологической опасности и тревоги, выявленное работами Энтони Гидденса и его последователей[4]. Последнее – примета эпохи позднего модерна с характерными для него сложностями формирования безопасных человеческих отношений и комфорта.

Поздний модерн находится в кризисно-переходном состоянии. Теоретически оно может вести к концу этого мира, продлению описанной ситуации или выстраиванию нового типа общественных отношений в очерченных структурных рамках[5].

Границы войны и национализма

Мир позднего модерна не уничтожает войны и не искореняет политико-идеологическую и экономическую природу национализма как корневого устоя модерности. Последняя, по определению Гидденса, связана со стандартизацией времени и пространства[6], но отнюдь не с поиском ответа на потребности значительной части людей жить в мире. Нации, находящиеся в центре западного модерна, как и ранее, стремятся к увеличению или подтверждению своего могущества всеми доступными средствами[7]. Отчасти отсюда – заключённая в отношениях великих держав предрасположенность к эскалации противостояния, возрастающая в случае угрозы их интересам. Несмотря на пресловутую рациональность поведения государств, эта предрасположенность не раз толкала их к рискованной и саморазрушительной политике[8].

Однако поздний модерн ставит борьбу наций-государств в структурные рамки. Ядерная революция ограничивает возможности военной эскалации. В этом смысле утверждение позднего модерна следует связывать с окончанием Карибского кризиса 1962 г., когда СССР и США удалось отойти от порога ядерного столкновения и положить начало координации политики крупных держав. Постепенно изменилось и представление о войне, которая всё чаще мыслится как асимметричная и требующая особой активизации невоенных и некинетических средств противодействия[9].

Появились и ограничения экономической эскалации. В глобальном, не контролируемом из единого центра мире крайне сложно доминировать экономически. С этим обстоятельством связан провал западных санкций, призванных остановить СВО России на Украине. Санкции нанесли российской экономике ощутимый и долгосрочный урон, но не достигли желаемого краткосрочного эффекта. У России немало возможностей диверсифицировать международные связи, используя конкурентные преимущества в энергетической, продовольственной и военно-промышленной сферах. С другой стороны, и российские контрсанкции, и мобилизация энергетического «оружия» едва ли принудят Запад отказаться от уже введённых санкций и ограничений. Например, получатели российского газа и нефти вроде Турции, Венгрии и Китая смогут воспользоваться выгодной для себя ценовой конъюнктурой, перепродавая энергию европейским потребителям.

В период позднего модерна теряют смысл и ранее устоявшиеся «-измы». Сегодня апеллирование к терминам «фашизм» и «либеральная демократия» для мобилизации масс едва ли обладает большими возможностями, чем отсылки к сошедшей с мировой сцены коммунистической идее. Ушёл не только коммунизм, но и породившая его эпоха индустриального модерна. Попытки набрать значительные политические очки на шельмовании новых «фашистов» или «полуфашистов» со стороны властей предержащих на Западе не слишком успешны, как не особенно действенны российские обвинения западных элит в либеральном империализме, расизме и предательстве традиционной семьи. Определённое понимание и сочувствие такого рода попытки вызывают, но они не способны послужить делу массовой мобилизации и созданию нового идеологического «-изма». Эти попытки во многом остаются и останутся уделом элит, не адаптировавшихся к новой реальности.

Национализм стал другим, сегодня он в значительной степени связан с политикой символов и дискурсами (препарированной) памяти.

В условиях возросшей военно-политической нестабильности, но сохраняющейся относительной экономической и информационной открытости, многие предпочитают комфорт и не желают приносить себя в жертву элитам и государству. Время больших войн и жертв в прошлом, но в активном обороте сохранились такие понятия, как «национальная идентичность», «национальная память» и «национальная гордость». Осознавшим это государствам-великим державам приходится иначе выстраивать свои отношения с обществом.

Многие современные политики уже руководствуются этими реалиями. Не только в США, но и в России всеобъемлющая военная мобилизация едва ли возможна, однако происходит мобилизация национальной памяти, ценностей и правды. На фоне глобальных медиа выстраиваются, едва соприкасаясь друг с другом, зеркально противоположные версии реальности и правды. Информационные «пузыри» формируются не только в международных отношениях, но и внутри отдельных стран.

Возрождение самобытности

Национализм в условиях позднего модерна меняет лицо. При этом он не только возможен, но и поднимается с новой силой – прежде всего как ответ на перекосы завершающегося периода американского глобализма. Во многом национализм возрождается как антиамериканизм. В современных западных обществах по-прежнему актуально стремление рассматривать глобальное и универсальное как продолжение интересов и ценностей Запада[10]. Такая ориентация на национальную исключительность не может не встречать сопротивления и желания подорвать западный глобализм любыми средствами, всё выше поднимая ставки противостояния.

Однако национализм возрождается и как возвращение к собственным корням и интеллектуальным традициям. Предстоит выяснить, что такого рода самобытность сулит описанному новому состоянию модерности.

Пока мир пребывает в ситуации конфликта, и в России, и в западных обществах продолжатся попытки мобилизовать национализм на противостояние, доминирование и утверждение своего «Я» за счёт значимого другого.

Это – закономерный результат длительного развития модерности и короткого, но впечатляющего по своим последствиям периода глобальной однополярности. Просуществовав в относительно стройном виде всего 15-20 лет – с конца 1980-х до второй половины 2000-х гг. – мир американского доминирования успел поработать на себя, породил немало оппонентов и продолжает довоевывать региональные и глобальные битвы. Пока это так, места для национализма и претензий на глобальность достаточно.

Между тем самобытность, или поиск особого национального пути развития, гораздо шире узконационалистических и гегемонистских интерпретаций, предлагаемых модерном. Ведь она коренится в цивилизационных традициях, сформировавшихся много раньше. Поэтому самобытность плодотворнее определять через широкий спектр возможностей познавать своё «Я» в его онтологических и ценностных измерениях. Речь должна идти об осмыслении всего богатства интеллектуальных традиций страны и всего комплекса особых условий, в которых она находится.

Далеко не все в мире стремятся воспользоваться общим ослаблением Запада, чтобы заполнить принадлежавшую ему нишу интеллектуального доминирования. В китайском, индийском и мусульманском сообществах немало попыток использовать свои традиции, чтобы адаптироваться к условиям глобального мира, а не подчинить его. В этих сообществах осмысление идёт на основе понятий и «когнитивных фреймов», цивилизационно близких им и нередко далёких от западных[11]. Чаще всего они являются коллективистскими, холистичными и контекстуальными в отличие от того, что привычно в западной, особенно американской, науке: упор на методологический индивидуализм и этически-нейтральное отделение исследователя от объекта его исследования.

Возможно, в перспективе нескольких десятилетий, по мере развития позднего модерна, шансы прежнего национализма будут снижаться, уступая место диалогу национальных и цивилизационных систем. От имени цивилизаций чаще будут выступать великие державы, готовые через диалог формировать новые нормы и правила взаимного поведения во имя сохранения основ мира, экономической и информационной открытости.

Соблазнов возродить глобализм, или проектность модерности, в новых реалиях будет по-прежнему немало, ведь утверждение полицентризма и многополярности сопровождается борьбой за рынки, власть и влияние. Но важно не исключать и по возможности приближать строительство новых форм международного взаимодействия на основе постоянного диалога и учёта позиций друг друга. По мере избавления от соблазна возродить глобализм, или проектность модерности, станет возрастать спрос на прорастание глобальности снизу, способность предложить миру варианты диалога на началах паритета и (само)уважения к национально-культурной самобытности. Будет расти и спрос на национальные толкования теории международных отношений[12].

Глобальный Восток, Россия и теория международных отношений

Противостояние России и Запада в связи с СВО на Украине и нерешённостью важных вопросов безопасности и развития вышло на новый международный уровень. Глобальный Восток, включающий в себя и страны так называемого Глобального Юга, принимает активное невоенное участие в конфликте, хотя и не поддерживает ни одну из сторон. Это связано с развитием экономических и политических отношений как с Россией, так и c западными странами. Крупнейшие государства мира – Китай, Индия, Турция, Бразилия, Южная Африка и другие – не поддержали западные санкции или СВО. Их роль в конфликте – непрямая, и пока она не способствовала его разрешению.

Вовлечённость Глобального Востока в российско-западное противостояние не поддаётся осмыслению в терминах узкого национализма и борьбы за мировое доминирование. Политика этих стран отражает поиск новых для себя возможностей на путях взаимности и диалога, а не противостояния и конфликта. Нельзя сказать, что у каких-то стран Глобального Востока имеется желание продлить или тем более углубить российско-западный конфликт. Наоборот, с их стороны предпринимаются усилия, чтобы его остановить.

Россия же пока не нашла возможностей выйти из логики противостояния и эскалации. Возникнув как ответ на стремление Запада закрепить доминирование в Европе и Евразии, российское решение об СВО стало результатом неудачных попыток предложить альтернативу западному глобализму. Намерение победить быстро и с наименьшими затратами, по возможности повторив опыт 2014 г. в Крыму, не реализовалось. Затем произошла перегруппировка и смена стратегии в сторону более характерных для модерна способов ведения боевых действий. Но и в этом случае российское руководство продолжало исходить из реалий позднего модерна и описанных границ эскалации. СВО осуществляется пока без объявления войны противнику, без намерений уничтожить его центр принятия решений и при сохранении – хотя во всё более сокращающихся объёмах – поставок энергетических ресурсов как Западу, так и Украине. Не объявлялась и всеобщая мобилизация 25 млн боеспособных граждан[13]. Если бы не реалии слабо мобилизованного общества и экономической взаимозависимости, Россия смогла бы вступить в настоящую войну с Украиной, в которой соотношение сил оказалось бы не в пользу последней.

Киев, напротив, ведёт войну мобилизованного национализмом модерного общества, провоцируя к новой эскалации и Запад, и Россию. То, что невозможно для великих держав, оказывается вполне допустимо для киевской правящей элиты и отвечает её интересам. Ведь шанс отвоевать все территории, утраченные после 2014 г., появляется у Киева только в случае большой войны России и Запада.

Сползание к эскалации продолжается. Москва объявила частичную мобилизацию, всё активнее задействует энергетический рычаг и наносит удары по украинской инфраструктуре, а западные страны приближаются к опасной черте, принимая новые санкции и ограничения на российский экспорт, обеспечивая Киев всё более опасным оружием, развединформацией, подготовкой и планированием военных действий. Запад полагает, что контролирует ситуацию, отказываясь от явной эскалации. Несмотря на лоббистские усилия Киева, Запад пока не предоставил ему наиболее тяжёлые вооружения, не ввёл бесполётную зону и не объявил Россию спонсором терроризма, не говоря уже о высылке посла или формальном объявлении войны. Обе стороны действуют на ощупь, интуитивно осознавая пороги эскалации, но точно не зная их местонахождение. Между тем расчёты сторон уже не раз давали сбой в прошлом.

Поиск альтернативы для ухода от противостояния и эскалации должен основываться не на экспромтах, а на теории. В определённом смысле СВО стала результатом провала не только политико-дипломатических усилий, но и теоретической мысли[14]. Приоритетом теории международных отношений должна была бы стать опора на равный цивилизационный диалог с другими.

В новой теории международных отношений важно исследовать не только вышеозначенные пределы эскалации военно-политического конфликта, но и условия предотвращения его самого. Важно долгосрочное позиционирование России – не только как «крепости», выживающей в противостоянии[15] (на ближайший период), но самобытной страны в глобальном мире на более отдалённую перспективу. Вероятно, этому предстоит учиться не столько у Запада, сколько у Востока.

У России есть и свои традиции осознания себя в мире, связанные с глобальным вкладом, который вносит страна, и опирающиеся на диалог с окружающими государствами и народами. Россия никогда не была полноценной частью западного модерна.

Русская концепция диалога предполагает не отказ от своих ценностей, а их укрепление и уточнение через сотворчество с другими.

Многие русские мыслители исходили из идеала развития личности в целостном, взаимосвязанном и взаимоответственном мире. В мире, свободном от идеологических и иных крайностей, духовная свобода, экономическое развитие, социальные и геополитические ценности утверждаются не посредством эксплуатации других народов, а на основе равного диалога. Последний базируется на осознании правоты продемонстрированных историей национальных ценностей. В диалоге, не без оснований добавят теоретики силовой политики, важен и паритет возможностей, который исключал бы возможность оказания давления. Чтобы не получилось, как с идеями Михаила Горбачёва. Творец «нового мышления» интеллектуально был во многом впереди своего времени, но не сумел выстроить отношения с Западом как разговор равных[16].

Диалог равных цивилизационных систем уже практикуется на просторах «Большой Евразии» и мог бы стать основой нового теоретического поиска российских международников. Русская мысль традиционно находилась в диалоге с европейской и западной, утверждая альтернативное западному понимание личности, традиции и модерности. Но если Россия, по словам Николая Бердяева, есть «великий Евро-Восток», то важно внимательнее присмотреться и к интеллектуальным поискам Глобального Востока. Впрочем, тема русского и восточного диалога цивилизаций – предмет уже иной статьи.

СНОСКИ

[1] Coker C. Post-Modernity and the End of the Cold War: Has War Been Disinvented? // Review of International Studies. 1992. Vol. 18. No. 3. Р. 198.

[2] Kaldor M. The idea of global civil society // International Affairs. 2003. Vol. 79. No. 3. P. 583-593; Kaldor M. Global Civil Society: An answer to war. London: Polity, 2008. 200 p.

[3] Цыганков А. Двойной стандарт постмодерности: конфликт ценностей и международное соперничество // Россия в глобальной политике. 24.01.2022. URL: https://globalaffairs.ru/articles/standart-postmodernosti/ (дата обращения: 10.10.2022).

[4] Kinnvall C. Globalization and Religious Nationalism: Self, Identity, and the Search for Ontological Security // Political Psychology. 2004. Vol. 25. No. 5. P. 741-767; Zarakol A. After Defeat: How the East Learned to Live with the West. Cambridge University Press, 2011. 312 p.; Berenskoetter F. Parameters of a National Biography // European Journal of International Relations. 2014. Vol. 20. No. 1. P. 262–288.

[5] Juza M. After Late Modernity // Studia humanistyczne agh. 2019. Vol. 18. No. 3. P. 7-22.

[6] O’Brien M., Penna S., Hay C. Theorising Modernity. Routledge, 1999. 236 p.

[7] Taylor P.J. The Way the Modern World Works. N.Y.: Chichester, 1996. 290 p.

[8] Mearsheimer J. The Tragedy of Great Power Politics. New York: W. W. Norton & Company, 2001. 592 p.

[9] Российское военное мышление суммировано в: Fridman O. Russian Hybrid Warfare. Oxford University Press, 2018. 237 p.

[10] Цыганков А., Цыганков П. Глобальность и самобытность в теории международных отношений // Вестник РУДН. 2022. Т. 22. № 1. С. 7-16.

[11] Cheng C. and Brettle A. How Cognitive Frameworks Shape the American Approach to International Relations and Security Studies // Journal of Global Security Studies. 2019. Vol. 4. No. 3. P. 321-344.

[12] Часть высказанных в разделе идей обсуждается подробнее в Tsygankov A. The «Russian Idea» in International Relations. London, forthcoming in 2023.

[13] Такая цифра боеспособных была озвучена С. Шойгу (см. Выступление министра обороны Шойгу // РИА Новости. 21.09.2022. URL: https://ria.ru/20220921/shoygu-1818321328.html (дата обращения: 10.10.2022).

[14] Цыганков А., Цыганков П. Снова русский урок? // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. № 1. С. 51-58.

[15] Караганов С. «Крепость Россия» // Россия в глобальной политике.16.06.2022. URL: https://globalaffairs.ru/articles/krepost-rossiya-i-zapad/ (дата обращения: 10.10.2022).

[16] Запад не преминул воспользоваться слабостями руководителя СССР: см. Marcetic B. Ignoring Gorbachev’s Warnings // Current Affairs. 7.09.2022. URL: https://www.currentaffairs.org/2022/09/ignoring-gorbachevs-warnings (дата обращения: 10.10.2022).

США. Россия. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313673 Андрей Циганков

Старик лейтенанта Нейтли. Вместо вступления

Если погибнет мир, то и Америка не вечна

ДЖОЗЕФ ХЕЛЛЕР

(1923 – 1999)

Один из наиболее значительных американских писателей XX века. Самая известная его книга – антивоенный роман-памфлет «Уловка-22» – опубликована в 1961 году. Она положила начало традиции, в которой писали Курт Воннегут и Томас Пинчон.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Хеллер Д. Старик лейтенанта Нейтли. Вместо вступления // Россия в глобальной политике. Т. 20. № 6. С. 5-8.

<…> Старик восседал в своём потёртом голубом кресле, краденое одеяло с маркой «Армия США» укутывало его худые, как палки, ноги. Он был под хмельком. Нейтли почувствовал явную неприязнь к этому старому греховоднику, порочному, нечестивому, лишенному всякого патриотизма человеку. Старик отпускал обидные шуточки в адрес Америки.

– Америка, – сказал он, – проиграет войну, а Италия её выиграет.

– Америка – самая сильная и самая преуспевающая нация в мире, – объявил Нейтли с горячностью. – А что касается американских солдат, то по мужеству они не знают себе равных в мире.

– Совершенно верно, – любезно согласился старикашка, и в голосе его послышались насмешливые интонации. – А вот Италия – одна из наименее преуспевающих наций на земле. Что же касается итальянских солдат, то они не знают себе равных в мире по трусости. Вот поэтому-то дела нашей страны в этой войне идут так хорошо, а вашей так скверно.

Нейтли удивленно загоготал, затем, шокированный собственной невежливостью, виновато покраснел.

– Простите, что я над вами смеялся, – сказал он вполне искренне и продолжал почтительно-снисходительным тоном: – Но ведь Италия была оккупирована немцами, а теперь – нами. И после этого вы утверждаете, что дела у вас идут хорошо?

– Конечно, утверждаю! – весело воскликнул старик. – Немцев гонят отсюда в шею, а мы, как были здесь, так и остались. Через несколько лет вы тоже уйдёте, а мы по-прежнему останемся. Как видите, Италия и вправду очень бедная и слабая страна, но именно это и делает нас такими сильными. Итальянские солдаты больше не умирают на поле боя, а немецкие и американские продолжают умирать. Я сказал бы, что дела у нас идут как нельзя лучше. Да, я совершенно уверен, что Италия выживет в этой войне и будет существовать даже после того, как ваша страна погибнет.

Нейтли не верил ушам своим. Ему сроду не приходилось слышать столь чудовищных речей, и он невольно удивлялся, почему до сих пор не упрятали этого предателя-старикашку за решетку.

– Америка не погибнет никогда! – крикнул он запальчиво.

– Так уж и никогда? – поддел его старикашка. – Рим пал, Греция пала, Персия пала, Испания пала. Все мелкие державы рано или поздно погибали. Почему же вы думаете, что ваша страна представляет собой исключение? Как вы думаете, сколько лет будет существовать ваша страна? Вечно? Не забудьте, что сама земля обречена на гибель. Через двадцать пять миллионов лет или что-то в этом духе померкнет солнце.

Нейтли беспокойно заерзал.

– Ну знаете, это довольно длительный срок. Целая вечность.

– Что вы называете вечностью? – посмеиваясь, допытывался настырный старикашка. – Миллион лет? Полмиллиона? Лягушачье племя, например, существует около пятисот миллионов лет. Можете ли вы сказать наверняка, что Америка со всей ее силой и преуспеянием, с ее солдатами, с ее самым высоким уровнем жизни на земле будет существовать так же долго, как лягушачье племя?.. <…>

– Ну… честно говоря, я не знаю, сколько просуществует Америка, – отважно продолжал [Нейтли]. – Я так полагаю, если рано или поздно погибнет мир, то и Америка не вечна. Но зато я знаю точно: сейчас мы выживем, и наш триумф будет продолжаться долго, очень долго.

– Но все же, как долго? – подначивал старикашка в порыве злорадного воодушевления. – Надеюсь, не дольше, чем проживет лягушачье племя?

– Во всяком случае, гораздо дольше, чем проживём мы с вами, – неудачно выпалил Нейтли.

– Только и всего-то! Это не так уж много, если учесть, что вы слишком храбры и легковерны, а я слишком стар.

– Сколько же вам лет? – полюбопытствовал Нейтли.

– Сто семь. – Заметив досаду Нейтли, старикашка добродушно захихикал: – Я вижу, вы не верите?

– Я не верю ни единому вашему слову, – ответил Нейтли. Застенчивая улыбка тронула его губы. – Я твердо верю только в одно: эту войну Америка выиграет.

– Что вы всё твердите выиграет да выиграет, – усмехнулся шальной, замызганный старикашка. – Надо знать, какие войны можно проигрывать, и уметь это делать – в этом вся штука. Италия столетиями проигрывала войны, а тем не менее посмотрите, как отлично у нас идут дела. Франция выигрывает войны и никогда не вылезает из кризиса. Германия проигрывает и процветает. Возьмем, к примеру, недавнее прошлое нашей страны, Италия победила Эфиопию и тут же влипла в неприятнейшую историю. В результате победы мы стали страдать такой безумной манией величия, что помогли развязать мировую войну, выиграть которую у нас не было ни малейшего шанса. Зато теперь мы снова проигрываем войну, и всё оборачивается к лучшему. И мы наверняка снова пойдем в гору, если ухитримся, чтобы нас хорошенько расколошматили.

Нейтли смотрел на него с нескрываемым недоумением.

– Теперь я в самом деле не понимаю, о чём вы толкуете. Вы рассуждаете, как ненормальный.

– Наоборот. Я самый нормальный. Я был фашистом при Муссолини, а теперь его свергли и я – антифашист. Я был до фанатизма настроен пронемецки, когда немцы пришли сюда, чтобы защитить нас от американцев. Теперь, когда сюда пришли американцы, чтобы защитить нас от немцев, я – фанатичный проамериканец. Позвольте заверить вас, мой юный разгневанный друг, что у вас в вашей стране не найдется более преданного сторонника в Италии, чем я. Разумеется, пока вы здесь остаетесь.

– Так вы хамелеон! – воскликнул Нейтли, не веря своим ушам. – Вы – флюгер! Бесстыжий, неразборчивый приспособленец!

– Мне сто семь лет, – учтиво напомнил старикашка. <…>.

Цит. по изданию «Трамвай». Киев, 1995 год. Перевод М. Виленского и В. Титова.

США > СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 ноября 2022 > № 4313672 Джозеф Хеллер

Президент Республики Узбекистан выступил за дальнейшее расширение многопланового сотрудничества с Германией

Президент Республики Узбекистан Шавкат Мирзиёев 1 ноября принял делегацию Германии во главе с федеральным министром иностранных дел Анналеной Бербок, находящуюся в нашей стране с официальным визитом.

В ходе встречи особое внимание было уделено вопросам дальнейшего расширения узбекско-германского многопланового сотрудничества. Состоялся обмен мнениями по актуальной региональной и международной повестке.

Отмечена важность продолжения продуктивных обменов и консультаций на уровне внешнеполитических ведомств двух стран, эффективного задействования механизмов поддержки совместных деловых инициатив и бизнес-проектов, проведения культурно-гуманитарных мероприятий.

Выражено удовлетворение ростом показателей взаимной торговли и инвестиций. С начала этого года товарооборот вырос на 45 процентов. Объемы привлеченных инвестиций по итогам текущего года составят до 1 миллиарда евро. В частности, в настоящее время в Узбекистане успешно работают свыше 200 ведущих немецких компаний.

Кроме того, расширяется финансово-техническое сотрудничество, в том числе по линии банка «KfW» и Германского общества по международному сотрудничеству.

Глава внешнеполитического ведомства Анналена Бербок вновь подчеркнула приверженность Германии всемерной поддержке программы демократических преобразований и социально-экономических реформ в Новом Узбекистане.

Отмечена заинтересованность в дальнейшем развитии практического взаимодействия по таким приоритетным направлениям, как «зеленая» экономика, альтернативная энергетика, инновации, применение ресурсосберегающих и экологически чистых технологий, внедрение передовых образовательных методик.

Узбекистан. Германия > Внешэкономсвязи, политика > yuz.uz, 1 ноября 2022 > № 4302873

Европа сдалась варварам, но Россия готова ей помочь

Елена Караева

На протяжении последних нескольких дней — под камеры и объективы фотоаппаратов приглашенных журналистов — новые варвары, покрасившие волосы в розовый цвет или вовсе их сбрившие, обливали томатным супом, вымазывали картофельным пюре или просто пытались приклеить головы, вернее, те части тела, которыми они едят, к полотнам Ван Гога (в Лондоне в качестве жертвы розововолосые вандалы выбрали "Подсолнухи"), Клода Моне (в Потсдаме они издевались публично над "Стогами" знаменитого французского импрессиониста), в Королевской галерее в Гааге они решили обесчестить — и тоже публично, разумеется, — вермееровскую "Девушку с жемчужной сережкой".

Осквернители и осквернительницы вряд ли самостоятельно выбирали, что именно подвергнуть издевательствам: зная об уровне эстетического образования неоевропейских хунвейбинов, очень сложно представить, что они в курсе, кто такие Ван Гог и Моне, не говоря уже о Вермеере.

Поэтому не будет чрезмерным предположить, что всеми этими розововолосыми марионетками управляют люди знающие, в ценности этих произведений искусства разбирающиеся и, чем черт не шутит, может, сами что-то подобное коллекционирующие.

Все вандалы нацепили перед хеппенингами — в этой среде именно так называется то, что они вытворяют, — футболки с надписью "Stop Oil". Ведь сегодня варварство всегда или почти всегда руководствуется зеленой повесткой.

И что вы думаете?

Спонсором вандализма, по крайней мере того, что произошел в Национальной галерее в Лондоне, оказалась наследница миллиардов Джона Пола Гетти, основателя нефтяной компании Getty Oil.

Позднее сама Айлин Гетти косвенно признала, что именно она — из дедушкиных миллиардов, естественно, заработанных им на нефти, что еще более естественно, — финансирует подобные мероприятия. И вообще все, что связано с климатом. Климатическими изменениями и борьбой за экологию.

Кстати, за стремительным восхождением к 15 минутам славы уже всеми забытой Греты Тунберг, за всеми этими климатическими забастовками школьников по пятницам, за тем, что в магазинах разбивали бутылки с молоком, за разрезанием покрышек бензовозов — вот за всем этим стояли, стоят и стоять будут миллиарды нефтяных денег.

Айлин действует не одна, а с подружкой, с женщиной того же социального круга и того же уровня доходов, тоже полученных от нефти, — подружку зовут Ребекка Рокфеллер. Тоже наследница, но уже миллиардов от Standard Oil.

Хотя видимых повреждений полотнам нанесено не было, однако ущерб, причиненный по крайней мере одному из них — "Стогам" Моне, может исчисляться пятизначными цифрами. Микробрызги могли проникнуть за раму, и то, что они не приведут к процессу гниения, сегодня реставраторы гарантировать не могут.

Если и существует метафора медленного, но верного уничтожения европейской культуры руками самих европейцев (но, подчеркнем, на американские деньги), то она вот. Перед всеми нами. Перед всем миром. Не тем, что называет себя "цивилизованным" и где под этим словом понимается исключительно вседозволенность завистливых невежд, а тем миром, в котором существуют порядок, культура и иерархия.

Есть мир, который решает для собственного удобства снести барьеры, отделяющие то, что можно, от того, что нельзя, и то, что праведно, от того, что грешно. Есть мир, что сносит и барьеры, отделяющие семью и ее основы, заменяя все это на "коливинги" и прочие партнерства, и имеется мир, стремящийся защитить порядок вещей и тот статус-кво, который культура не только поддерживает, но и фундаментом которого она выступает.

И эти миры сегодня ведут схватку.

Атака на шедевры — не единичная акция. И не отдельный прецедент. Это один из способов вести войну на уничтожение. Просто фронт проходит по иным линиям, а баталии ведутся по иным правилам.

Вообще-то примерно вот то же самое — с вандализмом, с попыткой уничтожить ценности в обществе (нравится или не нравится слово "скрепы", но его корень и семантика — держать и помогать держаться традиционному порядку вещей вне зависимости от новомодных веяний и всяких "ветров перемен"), с навязыванием повестки, которая социум должна была в итоге разрушить, — было уготовано России.

Если вспомнить самое яркое из этой череды событий — то это, без сомнения, история с аферистками из "Пусси Райот" и их попыткой устроить, по их собственным словам, "панк-молебен" в православном соборе.

Цель ровно та же, что и у нынешних европейских вандалов, — десакрализация ценностей. Светских или религиозных.

За пару десятилетий до этого десакрализации — и, между прочим, нашими собственными руками и нашими собственными делами — подверглась вся история нашей страны.

И это была именно что десакрализация, когда намеренно уничтожались все достижения — неважно, кстати, материальные, духовные, — прорывы в культуре, научно-технические открытия, социальные завоевания.

Все, абсолютно все — чохом — было объявлено результатом "насилия и рабского сознания, за которыми стояло тоталитарное государство".

На протяжении нескольких лет из каждого утюга и с каждой газетной и журнальной полосы, с экранов телевизоров (напомним, что гаджетов и иных носителей информации тогда еще не было) обществу, социуму, нации объясняли практически круглосуточно, что наше прошлое — отвратительно. Все. Что все мы — виноваты, что на всех нас лежит ответственность за некие "совершенные злодеяния". Фундамент, на котором стояла страна, то есть система идей и ценностей, ее история — вообще все, что так или иначе имело к прошлому отношение, было выдернуто, как выдергивают табуретку из-под ног того, кого приговорили к повешению.

Приговоренным была и страна. И люди, в ней жившие.

Гигантским усилием воли и напряжением мускулов приговоренный сумел из петли вывернуться. И очень медленно, очень постепенно начал расчищать от залитого мазутной жижей прошлое. На это ушло почти полтора десятилетия. И, что тоже важно, эта уборка продолжалась в момент, когда все равно мешали.

Все равно рассказывали и о том, что весь СССР был страной испуганных рабов.

Тем временем Россия, взяв все долги советские, приняла как обязанность вернуть себе и неискаженную историю, и не замаранные разнообразными розововолосыми неоевропейскими хунвейбинами достижения.

Предмет нынешнего удивления коллективного Запада — сохранность памяти русских. А значит, и сохранность наших традиций.

А первая из этих традиций и главная — умение защищать. Родину. И тех, кого считаешь родными. Умение жертвовать. Благополучием. Ну это самое легкое. Но и жизнью. Это посложнее, конечно.

Умение помнить о жертвах и хранить их память. И это тоже то, что мы не забыли.

Розововолосая Европа, радостно поливающая томатным супом полотна художника, который во многом жизнью и кровью своей заплатил за право рисовать то, что он хотел, и в той манере, которую считал для себя единственно возможной, на самом деле уничтожает в своей культуре и коллективной памяти подвиг самопожертвования. Ради идеи.

Лысая Европа, приклеивающая то место, которым ест, к полотну Вермеера (всего в мире сохранилось чуть более трех десятков полотен уроженца Делфта), отрицает право на защиту не только шедевра, но и на защиту всего, что теоретически ей должно быть дорого.

Но даже охрана, которой вменено должностной инструкцией с нарушителями поступать жестко, растерялась. Если скрутить вандалов в бараний рог, не будет ли это расценено как "нарушение прав человека" или как "несоразмерная агрессия"?

Европа, забывшая, что интересы защиты страны и общества не могут не быть выше защиты пресловутых "прав личности", еще и потому оскалилась на Россию, что увидела, как незаметно для них, для общеевропейцев, в нашей стране родилась нация.

И не в блеске витрин. И не в потреблении. И не в следовании моде.

А в том, что русским, тем, для кого русская культура — родная вне зависимости от этнического происхождения и места рождения, удалось возродиться.

Как нации. Сохранив систему ценностей. Сберечь ее. А не продать за стеклянные бусики, кружевные трусики и средства женской гигиены.

Та самая попытка "отмены" русской культуры — жалкая месть проигравших. Они-то думали, что десятки миллионов продадутся за "европейские блага", а в результате получили рождение, вернее, возрождение русской нации.

Сегодня они, конечно, продолжат гнать волну про "рабство и насилие", но это так, арьергардные хрипы проигравших.

У нас, у России, и именно сегодня — все впереди.

У них — в самом лучшем случае — если полотна Ван Гога, Вермеера и Моне не сожрет плесень. Но и тут мы готовы будем европейцев, пусть и розововолосых, поддержать и помочь отреставрировать шедевры.

Потому что мы — и именно мы — сегодня главные хранители той культуры и тех ценностей, которые сами европейцы столь старательно пытаются уничтожить.

США и Украина сорвали джекпот. За него им приходится дорого платить

Ирина Алкснис

Вчера сразу два американских СМИ — NBC News и Politico — поделились очень похожими инсайдами. Речь о том, что Владимир Зеленский якобы довел Вашингтон и лично Джо Байдена до белого каления своей беспардонностью и черной неблагодарностью. Впрочем, оговорка "якобы" видится в данном случае совершенно необязательной, поскольку незамысловатые нравы украинской элиты хорошо известны и способны взбесить даже святого. Так что утечки, скорее всего, сообщают правду.

В общем, по сведениям американских медиа, дело дошло до того, что американский президент в ходе телефонного разговора просто наорал на своего украинского коллегу, когда на сообщение Байдена о выделении Украине миллиардной поддержки Зеленский в ответ начал немедленно рассказывать, в какой еще помощи нуждается Киев. Тогда хозяин Белого дома на повышенных тонах заявил украинскому президенту, что тому стоило бы "проявить побольше благодарности".

Разговор этот состоялся еще в середине июня, а его утечка именно сейчас, по мнению наблюдателей, непосредственно связана с промежуточными выборами в США. Те пройдут уже через неделю — и над Демократической партией нависает электоральная катастрофа. Украина является одной из причин печального положения дел у демократов. Американцев все меньше волнует конфликт на другом конце света. Конфликт, из-за которого социально-экономическая ситуация в их собственной стране стремительно ухудшается — во всяком случае, именно так заявляют власти страны, виня во всех проблемах "агрессивную Россию" и лично Путина. Да еще к тому же из-за раскручивающегося геополитического противостояния в мире резко возрастают риски глобальной ядерной войны — и все из-за какой-то богом забытой страны в восточноевропейской глуши.

В общем, бытует мнение, что вчерашними инсайдами администрация Байдена старается в глазах американского общества дистанцироваться от становящейся откровенно токсичной украинской повестки. Правда, есть сомнения, что это удачный ход, поскольку у среднестатистического гражданина автоматически возникает вопрос: а куда вы смотрели раньше, вот уже более полугода упорно поддерживая и просто содержа этих неблагодарных (и насквозь коррумпированных) сволочей?

Однако оставим тонкости работы американских политтехнологов на другой раз и обратимся к существу поднятой американскими СМИ темы.

Ничего нового NBC News и Politico, в общем-то, не рассказали: впечатляющее сочетание наглости, жадности, неблагодарности и откровенного хамства представители Украины демонстрируют давно. В европейских СМИ который год регулярно освещаются соответствующие инциденты. Главной звездой тут, пожалуй, является ставший уже все-таки бывшим посол Украины в Берлине Андрей Мельник, который, занимая данный пост, всячески оскорблял Германию и ее руководителей, а те только утирались. Однако европейцами дело не ограничивается, заокеанскую "руку кормящую" Киев тоже регулярно кусает.

Это неизменно вызывало в России удивление, местами переходившее в изумление: во-первых, почему Запад не поставит Киев на место и, во-вторых, неужели Украина не понимает, что ее выходки в конце концов перестанут терпеть и ей дорого обойдется подобное поведение?

События нынешнего года окончательно прояснили ответы на эти вопросы.

Все дело в том, что Западу и Украине в лице друг друга выпал джекпот, который накрепко привязал их друг к другу.

Украина стала для Штатов (да и для Европы тоже) самым успешным проектом по промывке мозгов целой стране. Им удалось не просто успешно внедрить в украинское общество нужные установки. Прозападные устремления выступают тут в качестве "кружевных трусиков". Главное, что на Украине удалось взрастить агрессивную русофобию и отключить при этом коллективный инстинкт самосохранения. Украинскому обществу прямо говорят, что война против России будет идти до последнего украинца, а его это устраивает. В сочетании с национальным характером (украинцы — отличные солдаты) это обеспечило Западу внушительное, вероятно, лучшее из возможных оружие против России. Впервые НАТО получила прокси-армию, которая реально позволяет ей воевать чужими руками. Все предыдущие попытки, в частности на Ближнем Востоке, заканчивались куда более бесславно и требовали привлечения регулярных частей США.

В этом своем качестве Украина действительно является ценнейшим ресурсом для Запада. Не в том смысле, что этот ресурс берегут (нет, его как раз пускают в расход безо всякой жалости), а в том, что пока он имеется в наличии, от него получают немалую пользу организаторы и выгодоприобретатели нынешних процессов.

Правда, выяснилось, что у этого "ресурса" имеются некоторые побочные эффекты. Инстинкт самосохранения Украине отключить удалось, а вот самомнение, бесцеремонность и железобетонную уверенность, что ей все должны ("да побольше, побольше", как в старом анекдоте), остались на месте.

В результате имеем, что имеем. Мы привыкли считать украинские власти крайне недалекими. И это справедливо: со стратегическим мышлением там явные серьезные проблемы. Зато с пониманием сиюминутного положения дел у них как раз все обстоит неплохо — и Киев абсолютно верно оценивает свое сегодняшнее значение для Запада.

В Киеве понимают, что Украина Штатам не просто нужна в очень специфическом качестве, ее в таковом в принципе никто не может заменить. Например, трудно представить, чтобы поляки — при всей своей русофобии и великодержавных фантомных болях — запустили бы подобный маховик национального самоуничтожения, причем для обслуживания чужих интересов. Про остальных европейцев и вовсе говорить не приходится.

Так что Украина действует вполне рационально, все более напористо требуя больше благ и ресурсов для себя, параллельно обливая грязью своих спонсоров. А Запад вынужден терпеть — и будет терпеть дальше, пока окончательно не осознает полный провал своей антироссийской политики.

Что же касается более отдаленных перспектив, когда за подобное поведение может прийти расплата, то еще большой вопрос, чье будущее окажется если не светлее, то хотя бы длительнее — Джо Байдена или Владимира Зеленского.

Германия запрещает экспорт племенных жвачных животных в страны, не входящие в ЕС

С 1 июля 2023 года Федеральное министерство сельского хозяйства Германии (BMEL) отзывает все немецкие ветеринарные сертификаты на экспорт племенных жвачных животных в страны, не входящие в ЕС.

Ведомство намерено сосредоточиться на обмене генетическим материалом и улучшении разведения животных у торговых партнеров. BMEL планирует согласовать ветеринарные сертификаты на экспорт спермы крупного рогатого скота со странами, не входящими в ЕС.

Решение Федерального министерства касается только ветеринарных сертификатов, которые были согласованы с Германией. Документы, согласованные непосредственно с ЕС, остаются в силе. Это означает, что возможность отгрузки из ФРГ в страны, не входящие в ЕС, остается возможной.

Кроме того, живых животных с соответствующими сертификатами изначально можно экспортировать в другие страны ЕС. Если эти страны продолжат разрешать экспорт живых животных за пределы ЕС, перевозка может осуществляться через них.

Федеральный министр сельского хозяйства Джем Оздемир сказал: ««Ни одному животному не поможет, если национальные запреты будут обходить, сначала ввозя животных в другое государство-член, чтобы экспортировать их оттуда в третьи страны. Теперь Европейская комиссия должна действовать быстро».

Афганский легион: почему Россию обвиняют в вербовке экс-спецназовцев

Российская дипломатия в эти дни была вынуждена отражать обвинения западных СМИ, в которых массовое распространение получила версия, что Москва якобы занимается вербовкой бывших сотрудников афганского спецназа для отправки на Украину. После того, как с такими утверждениями со ссылкой на анонимные источники выступил журнал Foreign Policy, обвинительную линию решило поддержать агентство Associated Press (AP). Основной акцент издания сделали на том, что провал американской эвакуации 2021 года оставил в состоянии тотальной безысходности коммандос, сражавшихся бок о бок с НАТО в эпоху предыдущей администрации. В экспертной среде связывают сообщения с предвыборной борьбой в США.

Заявление, что слухи о формировании Россией «иностранного легиона» не соответствуют действительности, сделал спецпредставитель президента РФ по Афганистану, директор второго департамента МИД РФ Замир Кабулов. Так он ответил на вопрос о появившемся в AP материале, где утверждается, что Иран превратился едва ли не в центр по привлечению к боевым действиям на Украине бывших членов афганских элитных спецподразделений. Агентство процитировало как минимум трех генералов, служивших во времена администрации беглого президента Ашрафа Гани, которые рассказали о предложенных отставникам $1,5 тыс. в месяц и визовых послаблениях. По их словам, такая активность замечена в Тегеране и Мешхеде.

Публикация AP фактически продолжила линию нападения со стороны Foreign Policy, который, ссылаясь на разговоры с покинувшими в 2021 году Афганистан коммандос, неделю назад выступил со своей порцией обвинений в адрес России. Источники издания пожаловались на тотальную среди них безысходность из-за нежелания администрации президента Джозефа Байдена предоставлять убежище тем, кого США тренировали в течение долгих десятилетий, и указали на интерес иностранных вербовщиков, якобы предлагавших участие в специальной военной операции (СВО) на территории Украины. Несмотря на то, что виновники не называются прямо, в публикации звучат отсылки к российским частным военным компаниям и иранским офицерам.

Число оставленных на произвол судьбы афганских отставников Foreign Policy оценил в 10 тыс. человек. «У них нет ни страны, ни работы, ни будущего, – рассуждает один из неназванных источников журнала. – Им нечего терять… Они ждут работы за $3–4 в день в Пакистане или Иране. Или за $10 в день в Турции». По его словам, есть кто-то просто обратится к бывшим спецназовцам и предложит хотя бы тысячу долларов, то причин для отказа практически не будет. Причем собеседник Foreign Policy подчеркивает, что пример одного может привлечь бывших сослуживцев. «Если вы найдете хотя бы одного парня, которого можно завербовать, он способен заставить половину своего старого подразделения присоединиться», – уверен источник.

Талибы ни при чем

Парадоксально, но Москва первая проинформировала об участии бывших коммандос в украинском конфликте. Так, в середине августа Замир Кабулов заявил агентствам, что часть афганских спецназовцев после 2021 года вступила в радикальные группировки «по иракскому сценарию». «А другая часть этих бывших спецназовцев – как наемники, за деньги, видимо, им пообещали, ведь на что-то жить надо, – они присоединяются к украинским нацистам», – выразил уверенность дипломат, в то же время подчеркнув, что в этом вины движения «Талибан» (запрещен в России) нет. Кабулов тогда добавил, что Москву главным образом беспокоит, чтобы на Украину не попали «те вертолеты и самолеты, которые оказались на территории Узбекистана и Таджикистана».

Проблема того, что афганцы, получившие западную подготовку, оказались деморализованы и рассеяны по соседним странам, поднималась на высоком уровне в США. В августе группа конгрессменов во главе с республиканцем Майклом Макколом выступила с докладом о провале западной эвакуации 2021 года. Однако документ содержал критику в адрес Белого дома не только за низкое качество плана по сворачиванию военного и гражданского присутствия США на территории Исламской Республики, но и за отсутствие внятной программы по вывозу и дальнейшему обустройству местных спецназовцев и представителей силовых структур, которым, по признанию американских ветеранов, грозило преследование со стороны талибов и, вероятно, расправа.

По этим оценкам, эвакуироваться США помогли только примерно 600 представителям афганских структур безопасности. Около 3 тыс. бывших спецназовцев были вынуждены пересечь границу и осесть в Иране. В этой ситуации, по словам законодателей, отставники «могут быть завербованы или принуждены к работе на одного из противников Америки, сохраняющего присутствие в Афганистане, включая Россию, Китай или Иран». Критики Белого дома охарактеризовали это как «серьезную угрозу в сфере национальной безопасности», потому что, по их мнению, те, кто обладает натовской военной подготовкой, «знакомы с тактикой, методами и процедурами американских военных и разведывательного сообщества».

Республиканцы открыто говорят, что в случае победы на ноябрьских выборах в Конгресс они инициируют «афганское» расследование против администрации Байдена.

Элемент межпартийной борьбы

Как заметил в разговоре с «Афганистан.Ру» научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН, старший преподаватель Высшей школы экономики (ВШЭ) Григорий Лукьянов, сообщения AP и Foreign Policy вписываются скорее в правила информационной войны и различные дискурсивные практики, нежели в реальность того, что происходит в самом Афганистане и вокруг него. Тем более, что афганских отставников США знают лучше, чем кто-либо. «Американские спикеры пытаются решить внутриполитические задачи, связанные с межпартийной борьбой и попыткой реанимации ранее показавших сравнительную эффективность стратегий информационного обеспечения украинского кризиса», – заявил эксперт.

«В преддверии промежуточных выборов становится очевидным, что внутри американского политического истеблишмента существуют различные точки зрения по поводу украинского конфликта и дальнейших направлений его желательного развития, – рассуждает эксперт. – В данной ситуации попытка сблизить в дискурсе украинское и афганское досье преследует цель заострить необходимые моменты. Это не очень приятно для демократической администрации, однако Байден уже демонстрировал готовность и способность говорить по афганским делам, причем признавать зачастую неприятные вещи». Другое дело, отмечает собеседник «Афганистан.Ру», что сейчас это используется для того, чтобы решить трудности на другом географическом направлении.

По словам Лукьянова, факт, что некогда служившие при Гани спецназовцы остались без дома и работы, делает их уязвимыми для привлечения к различным военным кампаниям за рубежом. Однако учитывая характер их профессиональных связей и полученную в рамках западных программ подготовку, логичнее бы выглядела их вовлеченность в боевые действия на Украине на стороне Киева. Тем более, что, как напоминает эксперт, «там действует много иностранных частных военных компаний, чью деятельность оплачивают союзники киевского режима в США и Европе». «В рядах различных интернациональных формирований собраны наемники из разных стран мира, включая Латинскую Америку», – обратил внимание эксперт.

Автор: Григорий Алексеенко

Возвращение истории

Угроза ядерного конфликта и Большой театр

Марина Алексинская

Какая-то гримаса истории. Учения НАТО Steadfast Noon («Стойкий полдень») демонстрирует России «ядерные мускулы». Киев грозит взорвать «грязную бомбу». Россия проводит ежегодные учения наземных морских и авиационных стратегических сил сдерживания, отрабатывает задачи нанесения массированного ядерного удара в ответ на ядерный удар противника. Мир на пороге глобального ядерного конфликта. В октябрь 2022 года возвращается октябрь 1962-го.

«24 октября был, пожалуй, самым напряжённым днем за все длительное время моего пребывания на посту посла США, - из мемуаров Анатолия Добрынина. – По всем американским телевизионным станциям показывали нам, как советский танкер (возможно, с ракетами на борту) приближался к черте, установленной американской декларацией о карантине, за которой военные корабли США собирались останавливать и задерживать наши суда, идущие на Кубу, вплоть до их обстрела. Пожалуй, вся Америка, глядя в телевизоры, считала, сколько еще миль осталось нашему танкеру, сопровождаемому американскими эсминцами и самолетами, до роковой черты: «пять… три… одна миля»»…

Мемуары Анатолия Добрынина «Сугубо доверительно» вышли в свет в 1996-м. Приблизительно тогда же, будучи вовлеченной в художественные, информационные поля Большого театра, я обратилась к господину Послу с вопросом: верно ли, что в разрешение Карибского кризиса внесла свою лепту Уланова?

Дело в том, что специально или нет, но в дни кризиса Большой театр давал гастроли в США, фешенебельная публика, «сливки сливок» элиты Нью-Йорка и Вашингтона становилась свидетелем хореографических грез Русского балета с Майей Плисецкой в главных партиях. Да так, что от сторожилов театра не раз мне приходилось слышать захватывающие истории о тайном приезде Роберта Кеннеди в Москву лишь для того, чтобы за драпировкой Центральной (Царской) ложи увидеть Плисецкую в «Лебедином озере»; недоговоренность в сюжетах об Улановой – одной из самых загадочных личностей ХХ века – интриговала, обращала к воспоминаниям:

«Отрадно было наблюдать, как даже в самые острые моменты кубинских событий, - цитирую Уланову, - люди, приходившие на спектакли балета Большого театра, принимали наши представления с неизменной благожелательностью. Советский гуманизм, нашедший свое преломление и утвердившийся в таком условном искусстве, как балет, доходил до каждого человека. И каждый усваивал, пусть даже подсознательно, что народ, создавший такие тонкие духовные сокровища, безусловно, заинтересован в их сохранении и приумножении, а следовательно, заинтересован в мире. <…> И когда, например, президент Соединенных Штатов Америки Джон Кеннеди со своей супругой появляется на спектакле «большого балета», а потом радушно встречает нас в Белом доме, то мы же отлично понимаем: здесь первая заслуга великой страны Советов, а уж где-то далеко потом – «полпредов» ее искусства». В 1962-м Уланова уже сошла со сцены, не танцевала, но сенсационная слава после гастролей Большого театра в Лондоне продолжала преследовать балерину, «уланомания» охватила мир.

В ответ на мой вопрос Анатолий Добрынин, как принято говорить, не подтвердил, но и не опроверг информацию: легенды и мифы театра не подлежат верификации.

Только вот театр уже стремительно, как комета, терял статус «парадного подъезда» страны, немаловажного фактора, влияющего на «большую политику». Театр перестраивался на «капиталистические рельсы», сам факт зачастивших на сцену артистов бродячих хореографических компаний с Запада свидетельствовал о разрыве с «проклятым прошлым» - «золотым веком Григоровича», о вхождении театра в «цивилизованный мир» с его универсальными ценностями. Руководитель «Нового балета» при Ленконцерте Борис Эйфман дал на сцене, о которой еще вчера и мечтать не мог, премьеру балета «Чайковский», в котором сверкнули зарницы будущего «Нуреева» в постановке распиаренного парвеню Серебренникова. Суть, насколько я поняла: композитор влюблен в прекрасного юношу, но его преследуют жена Антонина Милюкова и меценат Надежда Филаретовна фон Мекк. Что же касается оперы, то страсти разгорелись вокруг «Детей Розенталя» Леонида Десятникова с фантазиями на тему бомжеватых Верди, Вагнера, Мусоргского, Моцарта среди путан на площади трех вокзалов. Премьера оперы «Руслан и Людмила» Глинки от Дмитрия Чернякова с голыми тетками, гонками на роликовых коньках, картиной из палаты психиатрической клиники известна как эмблема открытия – после лет десяти реконструкции и сообщений о казнокрадстве – исторического здания Большого театра. Ну а дальше – обычное дело. Каскад продукций с «клубничкой» - имитацией совокупления продолжил держать театр и публику в рабочем тонусе. Правда, публика, поначалу застигнутая врасплох, еще сопротивлялась. Ещё демонстративно покидала зал, с отчаяньем хлопая дверью, еще заваливала суды исками об оскорблении личности, издевательств над русским искусством. Куда там! Медийное освещение, в том числе, ведущими государственными СМИ, гасило малейшие намеки на недовольство. Потом и публика пришла другая. Так что еще один обязательный номер в программе – вытаскивание на сцену существ из гей-парадов – проглатывался на ура.

Стоит заметить: Большой театр на карте российской культуры не представляет явления, выходящего из ряда вон, театр снизведен до уровня филармонической площадки, вписан в проект экспансии «современного искусства». Достаточно сравнения, скажем, с Эрмитажем. Помнится, Петербург едва не задохнулся от гнева, посетив выставку «Конец веселья» британских братьев Чепменов. «Это удивительная выставка – и смешная, и страшная одновременно, - из речи директора Эрмитажа. - Это настоящий выставочный проект XXI века». Выставка представила собой инсталляцию «из девяти расставленных свастикой аквариумов, внутри которых игрушечные нацисты и мутанты топят друг друга в крови». А чего стоила шумиха вокруг анонсированной премьеры фильма «Матильда» Алексея Учителя? Едва гражданская война не началась в стране из-за прыщавого фрика из ЛГБТ в роли русского царя Николая II. Весь этот список «кораблей» можно продолжать и продолжать.

Но, собственно говоря, к чему экскурс в историю? – закономерен вопрос.

А к тому, что и возвращение истории учит тому, что ничему не учит.

Ведь кураторы, авторы и идеологи прокатившейся по стране «Культурной революции» – наперечет. И решаемые ими задачи – даже не секрет полишинеля. И вот сейчас, когда мир под угрозой ядерного конфликта, не они ли, поставили на паузу или дисциплинированно, как по щелчку, взялись за запреты ЛГБТ-пропаганды, призывы к борьбе с сатанинским Западом, агитацию за идеалы высокого искусства, которыми треть века стращали как кострами Инквизиции, каленым железом выжигали из мыслей и чувств?

Слов нет, лучше поздно, чем никогда.

Но, согласитесь, осадочек-то остается.

«Если тот, кто был другом, может всего за месяц стать врагом, то какую же степень реальности будут иметь понятия добра и зла»,- Артур Миллер о переобувающихся в воздухе.

Ну а если вернуться к Большому театру, то ситуация такова. Генеральный директор театра Владимир Урин как будто бы дезавуировал свою подпись, поставленную с началом Специальной военной операции РФ на Украине в пацифистском письме «деятелей культуры». Главный дирижер и музыкальный руководитель театра Туган Сохиев тогда же отбыл в сады Борреля, в страну проживания, во Францию. Одна из самых рафинированных балерин театра Ольга Смирнова тоже не осталась безучастной к «глобальной катастрофе», распрощалась с театром и Россией в апреле. Билет на новогодний балет «Щелкунчик» Чайковского-Григоровича перепродают на «черном рынке» за сто тридцать тысяч – цена вопроса возращения к традиционным ценностям.

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 1 ноября 2022 > № 4207904

Специальная военная операция - превентивный удар, предотвративший Третью Мировую войну

западный блок заблаговременно вёл планомерную подготовку к открытому вооружённому противостоянию с Россией

Дмитрий Павленко

Выступая на пресс-конференции в Астане 14 октября 2022 года, президент России Владимир Путин подчеркнул, что не жалеет о начале специальной военной операции на Украине. Российский лидер назвал ситуацию «малоприятной, мягко говоря», но при этом отметил, что «всё то же самое мы получили бы чуть позже, только в худших для нас условиях».

Что значат эти слова президента? Процесс накачки киевского режима западным вооружением и дрессировка инструкторами НАТО личного состава последние несколько месяцев до начала СВО шли в ускоренном режиме. Захваченные у Украины оперативные документы, часть из которых была продемонстрирована главой ДНР Денисом Пушилиным ещё в марте на пресс-конференции в Донецке, отчётливо свидетельствовали о том, что 24 февраля 2022 года по украинским вооружённым формированиям был нанесён упреждающий удар. Киевское командование под непосредственным руководством кураторов от НАТО в тот момент уже заканчивало развёртывание ударных группировок для агрессии сначала против республик Донбасса, а затем и вторжения в Крым.

Так, в распоряжении иностранных журналистов оказалась серия интересных документов с состоявшихся в конце ноября 2021 года в Средиземном море военно-морских учений Североатлантического альянса POLARIS 2021, которые проливают свет на ранее неизвестные факты, свидетельствующие о подготовке блоком НАТО прямой военной агрессии против России в случае её «нападения» на Украину.

Основную роль в этих манёврах играла французская ударная авианосная группировка во главе с флагманом военно-морских сил Франции атомным авианосцем «Шарль де Голль». Также в учениях принимали участие американский эсминец УРО USSPorter (класс Arleigh Burke), нефтеналивной корабль пополнения флота USNS John Lenthal (класс Henry J. Kaiser) и самолеты P-8A Poseidon командующего 67-й оперативной группой 6-го флота США (основная база – Неаполь, Италия)

Всего же к учениям POLARIS 2021 были привлечены 23 корабля, 1 подводная лодка, 65 самолётов и 6000 человек личного состава из Франции, США, Великобритании, Италии, Испании и Греции.

Согласно официальному сценарию учений POLARIS 2021, основной задачей союзников по НАТО было сохранить контроль над Средиземным морем в случае военной угрозы со стороны российского военно-морского флота и военно-воздушных сил. Казалось бы, где Средиземное море, а где Украина?

Однако прописанный Центром анализа военной разведки Франции сценарий учений достаточно чётко моделировал ситуацию именно вооружённого конфликта между Россией и Украиной, в который и должен был вмешаться на стороне Украины блок НАТО, прикрываясь «миротворческой миссией», а по факту обеспечением собственных экономических интересов.

Подготовленный французской военной разведкой политический контекст учений POLARIS 2021 скорее напоминает сценарий голливудского боевика с элементами ненаучной фантастики. Над ним можно было бы даже весело посмеяться, если бы не поразительное созвучие название стран, населённых пунктов и политических лидеров, а также некоторые прямые аналогии к реалиям сложившейся в Восточной Европе ситуации.

Согласно подготовленному французской разведкой политическому контексту учений POLARIS 2021, некое государство Меркюр со столицей в Москулова, лидером которого является выходец из спецслужб подполковник Вирго Медветин, ностальгирует по распавшейся Катаро-Септиманской империи и проводит агрессивную внешнюю политику по отношению к появившимся в результате её раздела странам. В первую очередь, Септимании, главой которой является Андро Пиццела. В составе Септимании находится ранее принадлежавшая Меркюр Пьемурия, присоединённая после Первой мировой войны. Населена Пьемурия преимущественно катаристами, которые также являются основным населением Меркюр. Пьемурские катаристы поддерживают экономические и культурные связи с Меркюр и требуют от правительства Септимании признания их культурных особенностей.

В какой-то момент в Пьемурии активизируется ультранационалистический «Фронт катаристского движения», поддержанный Медветином. Последний не только грезит воссоединением «катаристского мира», но и хочет взять под контроль открытое в Септимании нефтегазовое месторождение Провенсия, которое президент Пиццела уже отдал в концессию французской компании Total. В результате 4 ноября 2021 года войска Меркюр под предлогом защиты катаристского населения начинают вторжение в Септиманию и за три недели берут под контроль Пьемурию и большую часть побережья Провенсии, где находится источник энергоресурсов. Запад, разумеется, поднимает бучу и требует от Медветина немедленно вывести войска с территории Септимании.

Однако вишенкой на торте является то, что в Меркмании действует секретная военная лаборатория Меркюр, где разрабатывается опасный искусственный вирус, что подтверждает расследование ВОЗ. Правительство Меркюр решительно отвергает все обвинения, называя их попыткой дискредитировать законные действия по защите катаристского населения. В итоге ООН принимает резолюцию, которая уполномочила Францию нанести удар по лаборатории, чтобы уничтожить вирус. Кроме того, французская «миротворческая миссия» во главе с атомным авианосцем «Шарль де Голль» выдвигается для защиты Септимании и недопущения контроля Меркюр над месторождением Провенсия.

Разумеется, что по итогам учений французское командование отчиталось об успешном выполнении всех поставленных перед ним задач и победе над Меркьюр и её коварным диктатором Медветина.

Конечно, представленный сценарий куда более уместно локализовать где-то в центральной части Африки, откуда сейчас местные повстанцы активно выставляют своих бывших колонизаторов, откровенно наплевав на их экономические интересы и международный престиж. Тем более, что он более чем доходчиво отражает грабительскую суть «защитников» Септимании от Меркюр, которых беспокоит прежде всего контроль над гипотетическим нефтегазовым месторождением.

Однако не нужно обладать сверхъестественными знаниями, чтобы понять, что в этом контексте главным врагом Франции и западного мира в целом представляется, естественно, Россия, которую по легенде учений обвинили даже в создании и распространении опасного вируса (хотя, все мы прекрасно знаем, какая страна на самом деле открыла по всему миру свои секретные биолаборатории).

Примечательно, что аналогичные учения проводились блоком НАТО в конце 2010 года накануне военной интервенции в Ливию, где ключевую роль в свержении законного правительства Муаммара Каддафи сыграла как раз Франция. С тех пор прошло уже более 11 лет, а "освобождённая" от "диктатуры" Ливия по-прежнему погружена в кровавый хаос гражданской войны и фактически расколота на несколько враждебных друг другу частей.

Резюмируя вышесказанное, следует констатировать следующее: западный блок заблаговременно вёл планомерную подготовку к открытому вооружённому противостоянию с Россией, подталкивая к агрессии киевский режим и готовя собственное военное вторжение в Россию с учётом фактора внезапности, чтобы Москва не могла дать адекватный ответ.

Именно поэтому начало Россией 24 февраля 2022 года специальной военной операции на территории бывшей Украины являлось необходимым превентивным ударом, который позволил избежать куда более тяжёлых последствий и жертв в виде полномасштабного военного вторжения западных «разносчиков демократии» и начала Третьей мировой войны. Сейчас коллективный Запад ведёт войну против России опосредованно руками украинцев, поставляя киевскому режиму оружие, разведданные и наёмников, но при этом дистанцируясь от применения регулярных вооружённых сил и публично отрицая, что является стороной конфликта.

А всё потому, что решительные действия России по защите своих национальных интересов сбили спесь с бравых НАТОвских вояк, которые всегда готовы уничтожить заведомо более слабого противника, но неизбежно пасуют перед тем, кто способен оказать достойное сопротивление и нанести непоправимый урон.

Не спеши ты нефть хоронить: дефицит энергии может стать главной экономической проблемой человечества. Комментарий Семена Новопрудского

Вместо уменьшения энергопотребления и торжества «зеленой» энергетики эксперты уверенно прогнозируют в ближайшую четверть века рост спроса на нефть. А главные фанаты экологически чистой энергетики начинают публично призывать возвращаться к «варварским» методам добычи и производства энергии, подчеркивает колумнист

Проблема в том, что «зеленая» энергетика пока при всем желании не способна дать необходимых объемов. Цифровые технологии, на которые поставило человечество, на данный момент оказались несовместимы с умеренным и экологически чистым энергопотреблением: наоборот, они требуют невиданных затрат энергии на фоне рекордного роста численности населения планеты вопреки войнам и эпидемиям.

Спрос на энергию в мире продолжит расти высокими темпами в ближайшие 20-25 лет, при этом нефтяная отрасль сталкивается с хроническим недоинвестированием. Об этом говорится в опубликованном 31 октября ежегодном обзоре Организации стран — экспортеров нефти (ОПЕК) по рынку нефти до 2045 года.

По оценкам авторов доклада, Китай, Индия и другие развивающиеся страны будут обеспечивать устойчивый рост спроса вплоть до 2035 года, после чего потребление энергоресурса выйдет на плато. Российская добыча, по прогнозу ОПЕК, за этот период сократится на 3,8%. (Справедливости ради, многие эксперты, в том числе российские, предсказывали постепенное сокращение добычи нефти в России и до санкций.) А сам спрос на нефть за четверть века может вырасти на 23%: с 286 млн баррелей в сутки в нефтяном эквиваленте до 351 млн баррелей.

При этом авторы прогноза отмечают, что предложение энергии в мире должно увеличиваться на 2,7 млн баррелей в сутки вплоть до 2045 года, чтобы обеспечить растущий спрос на энергию. А если так, то мощности по добыче нефти при этом должны прирастать на 5 млн баррелей в сутки в год только для того, чтобы предложение сохранялось хотя бы на уровне 100 млн баррелей в сутки. То есть в два-три раза меньше прогноза. И на это понадобится астрономическая сумма инвестиций в традиционную энергетику — 12,1 трлн долларов до 2045 года.

Прогноз предусматривает рост населения планеты до 9,5 млрд человек к 2045 году (с нынешних почти 8 млрд) и увеличение мирового ВВП на 3% в год, что приведет к удвоению размера глобальной экономики — до 270 трлн долларов против 135 трлн в 2017 году.

К потенциально мощным конкурентам нефтяной экономики — электрокарам (автомобили — главные потребители продуктов нефтедобычи на планете) — прогноз ОПЕК предсказуемо относится скептически. По версии ОПЕК, к 2045 году их доля не превысит 22% общего автомобильного парка планеты. То есть привычные двигатели внутреннего сгорания по-прежнему будут однозначно доминировать и в автотранспорте, и в авиации.

Конечно, было бы странно, если бы Организация стран — экспортеров нефти прогнозировала окончание спроса на свой главный товар или его полное замещение другими источниками энергии. Но в данном случае даже с поправками на очевидный бизнес-интерес авторов прогноза мы действительно видим в последние полтора-два десятилетия взрывной рост энергопотребления. И потому что растет население Земли и количество личного транспорта, но главным образом потому, что теперь подавляющее большинство людей не мыслит жизни без смартфонов и компьютеров, а они оказались чертовски энергоемкими. Как в производстве, так и в использовании.

Поэтому неудивительно, что на фоне роста энергопотребления и энергетических войн как отражения политических конфликтов даже самые ярые адепты экологически чистой энергетики начинают отступать от пока недостижимых идеалов. На днях министр финансов ФРГ Кристиан Линднер призвал снять запрет на добычу газа в Германии с помощью фрекинга — методом гидроразрыва пласта. «У нас есть значительные запасы газа в Германии, которые можно добывать, не подвергая опасности питьевую воду», — сказал Линднер.

Безопасный с точки зрения экологии гидроразрыв возможен в нескольких местах в Германии, полагает министр финансов. Он призвал «быстро перейти к добыче» газа и выразил уверенность, что страна через несколько лет покроет «относительно большой спрос» за счет внутренних источников газа. Между тем из-за риска загрязнения подземных вод и землетрясений при таком способе добычи газа его ранее запретили Германия, Франция, Дания, Болгария и Нидерланды. А в Великобритании такой запрет сняли только в этом году.

Человечество быстро отвыкло писать пером при свечах и согреваться кострами. Возвращаться к жизни без света и воды никому не хочется. Отказываться от гаджетов и интернета — тем более. Благородные мечты о полной и окончательной быстрой победе экологически чистой энергетики, которые лелеяли прежде всего наиболее богатые и развитые страны, разбиваются о суровую реальность. Если человечество в ближайшие годы не сумеет создать эффективные возобновляемые источники энергии, с большой долей вероятности людям придется столкнуться как минимум с резким замедлением экономического и технологического развития.

Оружие, способное почти моментально уничтожить планету, у нас уже есть. А источников энергии, способных гарантированно покрыть потребности постоянно растущего численно человечества, пока нет.

Россия. Весь мир > Нефть, газ, уголь. Экология > bfm.ru, 1 ноября 2022 > № 4205920 Семен Новопрудский

Иран критикует двойные стандарты Запада в отношении прав человека

Официальный представитель МИД Ирана Насер Канани на своей пресс-конференции в понедельник раскритиковал двойной подход западных стран к защите прав человека.

Ссылаясь на кровавый теракт, произошедший на прошлой неделе в ширазском храме Шах Чераг, Канани еще раз осудил жестокий террористический акт и выразил соболезнования лидеру Исламской революции Аятолле Сейеду Али Хаменеи, иранскому народу и семьям жертв.

Канани также раскритиковал двойные стандарты Запада в отношении защиты прав человека, заявив, что те, кто отстаивает права человека, теперь молчат перед лицом такого преступления и забыли защитить права женщин, права человека и права детей.

Он также высоко оценил усилия мученика Сулеймани в борьбе с террористическими группировками в регионе.

В другом месте своего выступления Канани раскритиковал вмешательство западных стран во внутренние дела Ирана и осудил такие навязчивые заявления и неконструктивные и безответственные действия, заявив, что такие заявления переплетаются с ложью и лицемерием (имеется в виду совместное заявление нескольких западных министров иностранных дел по внутренним вопросам Ирана).

Ссылаясь на террористический акт в Шах Чераге, который привел к убийству нескольких иранцев, высокопоставленный иранский дипломат сказал, что то, что западные страны сделали в последние дни, не только не обеспечило законные права женщин, но даже лишило иранских граждан права на жизнь.

Обращаясь к заявлениям, сделанным властями Германии относительно введения санкций в отношении КСИР, Канани подчеркнул, что КСИР является официальным военным образованием Исламской Республики Иран, и такие действия полностью незаконны.

Он призвал как правительство Германии, так и другие правительства, которые планируют подобные действия, обратить внимание на результаты своих неконструктивных действий и не жертвовать своими собственными взаимными интересами ради мимолетных политических интересов и эмоциональных решений.

Играет ли Германия с огнем в отношении Ирана?

Поскольку Германия настаивает на новых санкциях в отношении Ирана, переговоры в Вене по поводу возобновления пошатнувшейся иранской ядерной сделки 2015 года теперь наталкиваются на новые препятствия. Германия может непреднамеренно положить конец этим переговорам из-за необдуманных действий.

Венские переговоры о реанимации иранской ядерной сделки 2015 года, официально известной как Совместный всеобъемлющий план действий (JCPOA), вновь вышли на первый план после того, как Германия выразила готовность сотрудничать с Европейским союзом для назначения Корпуса стражей исламской революции (КСИР) террористической организацией.

Министр иностранных дел Германии Анналена Бербок заявила в воскресенье, что Берлин и Брюссель обдумывают, назначать ли КСИР террористической организацией на фоне шквала немецких заявлений, критикующих Иран за то, что он справился с многонедельными беспорядками после смерти Махсы Амини.

Бэрбок сказала телекомпании ARD, что “На прошлой неделе я ясно дала понять, что мы введем еще один пакет санкций, что мы рассмотрим, как мы можем также включить Революционную гвардию в список террористических организаций”.

Замечания прозвучали через несколько дней после того, как министр иностранных дел Германии выступила с заявлением, в котором пообещал перезагрузку отношений с Ираном. “В наших двусторонних отношениях не может быть ”обычного бизнеса" с государством, которое с таким презрением относится к жизни своих граждан", - говорится в заявлении.

Она добавила: “Последние несколько недель были использованы для интенсивных усилий по критическому пересмотру немногих оставшихся инструментов в области торговли и финансов, в том числе в отношении деловых отношений, которые все еще существуют с иранскими банками. Там, где двусторонний диалог все еще ведется, например, в области экономики и энергетики, мы приостановим его. То же самое касается немецких культурных учреждений и учителей, работающих в Иране – мы значительно сократим их присутствие”.

Германия, взявшая на себя инициативу по назначению КСИР террористической организацией, еще больше осложнит переговоры в Вене, поскольку назначение КСИР террористической организацией со стороны США было одним из самых острых вопросов в ходе ядерных переговоров. Это препятствовало обещанным экономическим выгодам, предусмотренным в СВПД для Ирана. В ходе переговоров ЕС выдвинул предложение, направленное на то, чтобы обойти американское обозначение КСИР. Но предложение еще не согласовано обеими сторонами. В некотором смысле ожидается, что этот вопрос будет проработан где-то в конце ноября, а может быть, и позже.

В то время как переговоры в Вене остаются в тупике по ряду причин, санкции ЕС в отношении КСИР добавят еще одно ужасное препятствие для возобновления СВПД, если не означают конец СВПД.

Помимо осложнений, которые такой шаг создаст для переговоров, Иран, почти несомненно, предпримет ответные шаги, поскольку он считает КСИР официальным учреждением. В своем пресс-релизе в понедельник представитель Министерства иностранных дел Ирана Насер Канаани намекнул на это, заявив, что объявление КСИР террористической организацией является незаконным.

“Заявления официальных лиц Германии о решении ввести санкции в отношении КСИР являются продолжением безответственных действий этих [европейских] стран в отношении Исламской Республики Иран и проистекают из их неправильного подхода к иранской нации и правительству”, - сказал Канаани.

Он добавил: “КСИР является официальной военной организацией Ирана, и такой шаг является незаконным. Мы надеемся, что правительство Германии и другие государства примут к сведению их неконструктивные меры и воздержатся от принесения своих двусторонних интересов в жертву преходящим политическим интересам и эмоциональным решениям”.

Мехран Шамсуддин