Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Тегеранская международная книжная ярмарка пройдет онлайн с 20 по 25 января

80 иностранных издателей посетят Тегеранскую международную книжную ярмарку (TIBF), которая будет проходить онлайн с 20 по 25 января.

«110 издателей зарегистрировались в международной секции фестиваля, 80 из которых являются иностранными издателями, а 30 - иранскими издателями», - сказал в опубликованном во вторник пресс-релизе директор международной секции ярмарки Шива Вакилнаслян.

«Это издатели из разных стран, включая Испанию, Индонезию, Колумбию и Сенегал, некоторые из которых впервые посещают Тегеранскую книжную ярмарку», - отметила она, сообщает Tehran Times.

«Международная секция - это одна из основных секций ярмарки, которая способствует установлению международных отношений в книжной и издательской сфере», - отметила она.

«Более легкий доступ на ярмарку, где издатели могут легко загружать свои последние работы, является одной из причин теплого приема иностранных издателей, в то время как около 30 различных международных программ с 180 экспертами будут присутствовать на вебинарах, организованных на полях ярмарки, и это еще одна причина для участия издателей. У онлайн-ярмарки будут хорошие результаты», - заключила она.

Директор Иранского Дома книги и литературы Айюб Дехканкар ранее сказал, что, по его мнению, ярмарка предоставит читателям больше возможностей, которые, вероятно, были невозможны на обычной книжной ярмарке.

«Иранский Дом книги и литературы провел несколько встреч с Национальной штаб-квартирой по контролю за коронавирусом в Тегеране, и было принято решение провести ярмарку летом, однако, с ростом числа погибших, было решено, что ярмарка будет проводиться онлайн", - сказал Дехканкар.

«Мы наблюдали за всемирными книжными онлайн-ярмарками, а также посещали различные международные книжные ярмарки, такие как в Болонье и Франкфурте. Мы прекрасно понимаем, что не можем достичь всех целей физической ярмарки, однако мы считаем, что виртуальная ярмарка может предоставить хорошие возможности», - добавил он.

«У нас всегда было ограниченное пространство для издателей, как на ярмарке в Масалле Имама Хомейни, так и на ярмарке "Шахр-е Афтаб", в то время как онлайн-ярмарка не будет иметь таких ограничений, и любой издатель, который был активен в течение последних 4 лет, может запросить виртуальный стенд и предлагать свои книги, и это можно считать большим шагом к справедливости», - добавил он.

«Иранские книги будут предлагаться со скидкой 20%, а иностранные книги - со скидкой 50% на ярмарке», - заявил он.

Он отметил, что книги будут бесплатно доставлены во все города страны, а также что виртуальная ярмарка будет открыта круглосуточно.

«На данный момент зарегистрировано 1500 издателей, и мы надеемся стать свидетелями значительного роста на первой виртуальной выставке», - заключил он.

Иран производит около 400 миллионов квадратных метров плитки и керамики в год

По словам члена Союза производителей плитки и керамики Ирана, за прошлый 1398 финансовый год (март 2019- март 2020) из Ирана было экспортировано в общей сложности 161 миллион квадратных метров плитки и керамики.

«Основными направлениями нашего экспорта были Италия, Испания, Германия, Россия, Китай и Индия. Качество иранской плитки и керамических изделий считается более низким, чем в Италии и Испании, но благодаря разумным ценам на нашу продукцию мы закрепились на международных рынках», - рассказал Мехди Фекри, сообщает агентство новостей Fars.

По словам чиновника, Иран производит около 400 миллионов квадратных метров плитки и керамики в год.

В общей сложности, в Иране действуют 147 предприятий по производству плитки и керамики, объем производства которых достиг 278,22 миллиона квадратных метров за первые восемь месяцев текущего года (20 марта - 20 ноября), что на 4,5% меньше, чем за аналогичный период прошлого года.

В прошлом году (март 2019-20 гг.) Было зарегистрировано около 398 миллионов квадратных метров этой продукции, что на 5% больше, чем годом ранее.

Около 50% плитки и керамики, производимых в Иране, потребляется внутри страны.

Старый Новый год

Текст: Михаил Швыдкой (доктор искусствоведения)

У нас еще остался шанс поздравить всех, кого не успели поздравить с Новым годом и наступившим Рождеством, - Старый Новый год дарует нам последнюю возможность пожелать близким здоровья и благополучия. И не только в 2021 году! Третье десятилетие третьего тысячелетия - сколько цифровых символов, которые всегда завораживали людей. И даже, если часть человечества ждет 12 февраля, когда наступит Новый год по китайскому календарю, а кто-то ожидает весеннего равноденствия, не причисляя при этом себя к язычникам, все-таки в нашем Отечестве Старый Новый год готовы отмечать, не задумываясь о конфессиональных отличиях. Почему бы еще раз не загадать желания под звон Кремлевских курантов. Вдруг сбудутся.

В давней, еще советских времен, пьесе Михаила Рощина "Старый Новый год", написанной в 1966 году, ее герои, рабочий Петр Себейкин и интеллигент Петр Полуорлов, измученные перипетиями домашней жизни, в конце концов встречались в бане, где можно было поговорить о смысле всего сущего на земле. Старый Новый год дает еще один шанс на обновление жизни, грех им не воспользоваться! Всегда же интересно узнать, как вопрошал старик Адамыч в финале рощинской пьесы: "Филита ли комедия?" Впрочем, мы сами творим мифы, верим им, удивляемся отчего они не способны объяснить очевидную реальность, не говоря уж о тайнописи бытия. Так устроен человек и человечество, это было известно еще до умных книг Юваля Ноя Харари.

Чуть больше 20 лет назад, перед наступлением третьего тысячелетия, которое человечество решило почему-то отметить в 2000-м, а не 2001 году (и вновь спишем это на наше пристрастие к магии чисел), Чингиз Айтматов написал статью об этом событии. В ней он задавался естественным вопросом о том, каким будет ХХI век. И отвечал с классической ясностью: посмотрите на себя в зеркало первого января - и вы увидите новое столетие нового тысячелетия. Почти всем - и мне в том числе - этот ответ показался слишком простым. А новые вызовы грядущих времен? Новые технологии? Новые возможности генной инженерии? И т.д. и т.п. Казалось, революция в гаджетах перевернула мир и человечество, - историю стали делить на "до" и "после" появления айфона. Так и сегодня ее пытаются разделить на периоды до пандемии COVID-19 и после нее.

Но все же события минувшего года, драматически взорвавшие привычный уклад глобального мира из-за столкновения с всепроникающим вирусом, лишь подтвердили мудрую мысль советского классика. Многое будет зависеть от того насколько человек и человечество сможет преодолеть часть своих природных и социальных инстинктов, узкогрупповой и национальный эгоизм, чисто материальный интерес, влечение к властвованию над другими. Проявить благоразумие в процессе разрушения устойчивых, как казалось, мифов, к тому же им самим и созданных.

Уже после наступления нового года по соцсетям разлетелась информация о том, что для получения визы в США, Австралию, страны Евросоюза нужно будет привиться одной из двух, производимых в США и Германии вакцин. Тема производства российской вакцины в ФРГ, как известно, была затронута в разговоре В.В. Путина и А. Меркель, за которым последовало заявление официального представителя правительства Германии, что это будет возможно лишь при сертификации российской вакцины соответствующим ведомством ЕС. В "войне вакцин" не усмотришь ничего личного, только бизнес. Но для европейской экономики не менее важно возобновление туризма во всех его формах - здесь тон задают не столько россияне, но граждане Китая, которые уже прививаются собственными вакцинами. А как быть с гуманитарным сотрудничеством? В нем весьма высоко присутствие китайских студентов, обучающихся в европейских и американских университетах, как и российских артистов, гастролирующих по всему свету. В новых реалиях "война всех против всех" явно не принесет желаемого результата. Как и уверенность в том, что глобализация доживает последние дни. Напротив, минувший год доказал, что цифровые технологии обеспечили устойчивые глобальные связи, порушенные в реальном пространстве из-за пандемии. COVID-19 стал своего рода символом глобализации, с легкостью преодолевая любые государственные кордоны. А коли так, то и война с вирусом неизбежно должна стать общим делом, подвинув в сторону самые острые политические и экономические разногласия. В современном мире в еще большей степени, чем в Англии ХVI века, не надо спрашивать "по ком звонит колокол"?" Он звонит по каждому из нас и по всем вместе. Межгосударственные конфликты не отменяли ни человеческого благородства, ни человеческой подлости. Причем в истории человечества гуманизм обретал новую силу именно после исторических катастроф, которые испытывали его на прочность, заставляя мучительно возрождаться после тяжелейших кризисов. Стихи можно писать и после пандемии, и во время нее.

Есть надежда, что в искусстве будет преодолена пауза, которая длилась не одно десятилетие. Художественные импульсы, определяющие современную культуру ХХ века, окончательно исчерпали себя в 80-е годы минувшего столетия. Затяжной период пост- и постпостмодернизма не смог принести прорывов, равных художественной революции рубежа ХIХ и ХХ веков. Важная идея о том, что в искусстве можно наследовать всему, а значит, любому художнику найдется место под солнцем, безусловно, привлекательна и отражает идеологический плюрализм современного мира. Но одновременно требует от творца невероятной профессиональной и смысловой мощи, огромного масштаба, чтобы новое произведение не стало лишь еще одним элементом "информационного шума". В периоды трагических испытаний важно не только открыть новые двери возможностей, нужно войти в них, не растеряв веры в самих себя, в силу гуманистических ценностей, которые сохранили род человеческий в бурно меняющемся мире.

Россия. Весь мир > СМИ, ИТ > rg.ru, 13 января 2021 > № 3606599 Михаил Швыдкой

Маски сожжены

Медицинские отходы: Подмосковье начинает реформу

Текст: Ирина Рыбникова

Комплексная система по обращению с медицинскими отходами в стране начнется с Подмосковья, где появятся два первых предприятия по переработке таких отходов. В качестве возможных площадок для них рассматриваются Сергиево-Посадский и Каширский округа области, сообщил гендиректор компании "РТ-Инвест"Андрей Шипелов. Эта компания входит в госкорпорацию "Ростех" и является крупнейшим мусорным оператором Подмосковья.

О том, что медицинские отходы необходимо утилизировать отдельно, в области заговорили еще в прошлом году, когда губернатор Андрей Воробьев обратился к федеральному правительству с предложением о создании такой системы. В Подмосковье ежегодно образуется 100 тысяч тонн медицинского мусора, еще 200 тысяч везут из Москвы. Это от медучреждений, а ведь есть еще и у жителей просроченные таблетки, использованные ампулы и шприцы, а также в пору пандемии перчатки и маски. Весь этот объем отходов считается потенциально опасным - никто же не знает, чем болел человек, шприцы из дома которого зачастую с открытыми иглами лежат в мусорном пакете. Конечно, такие отходы нужно и собирать, и утилизировать отдельно. А как происходит сейчас?

В Национальной экологической компании, которая занимается утилизацией фармацевтических отходов, "РГ" рассказали, что медучреждения сортируют их строго по правилам - разный материал упаковывают в разные контейнеры, которые потом забирает тот, кто выиграл конкурс на утилизацию. "Все это прекрасно, но что происходит с отходами дальше? Они могут быть и сожжены без соблюдения необходимых мер безопасности, и свалены в мешках в баки с обычным мусором. Мало ли было случаев, когда у нас находили свалки медотходов", - говорит экологический активист из подмосковного Чехова, представитель ассоциации "Чистая страна" Людмила Смышляева. Между тем почти никакие медицинские отходы, за исключением разве что стеклянных бутылок для физраствора, переработке не подлежат, их нужно утилизировать, причем с соблюдением всех мер предосторожности.

В данный момент в Госдуме ведется работа над законодательной инициативой, поступившей, кстати, из Подмосковья, которая поможет сформировать новую модель по обращению с медотходами. "А мы уже заключили контракт с международной колсантиговой компанией Roland Berger на разработку концепции комплексной системы обращения с медицинскими отходами в Московской области, - рассказали "РГ" в пресс-службе "РТ-Инвеста". - Отметим, что Roland Berger уже реализовала 12 подобных проектов за рубежом, в том числе во Франции, Германии и Голландии. Поэтому в концепции мы ожидаем наилучшие доступные технологии для 100-процентной утилизации медотходов". Планируется, что мощность новых предприятий по утилизации этого вида мусора 100 тысяч тонн в год. "Технологии, применяемые для утилизации, позволят получать электроэнергию", - подчеркнули в компании "РТ-Инвест".

Процесс создания новой системы обращения с медицинскими отходами в Подмосковье рассчитан примерно на пять лет и пройдет в три этапа. На первом - будет создано централизованное обращение с отходами, образующимися в государственных медицинских организациях. На втором - к системе подключат юрлиц и индивидуальных предпринимателей. Последними в процесс войдут жители, которым, скорее всего, предложат организовать раздельный сбор своего медицинского мусора.

Вместе, по одному и по ТВ

Текст: Евгения Акулова

Переходя на дистанционное обучение на время пандемии, многие страны выбрали централизованный подход, позволивший не только охватить большую аудиторию, но и упорядочить переход на "удаленку".

Оригинальный подход продемонстрировал Китай, где в создании системы дистанционного обучения участвовали сразу несколько крупнейших корпораций страны - Huawei, Alibaba и Baidu.

Единая национальная образовательная онлайн-платформа была разработана буквально за несколько недель. Эта система с 169 видеоуроками по 12 предметам на основе учебной программы, электронными учебниками и тестами объединила более семи тысяч серверов, а обучаться в ней одновременно смогли свыше 50 млн школьников.

Заметно выросла и существовавшая до пандемии китайская образовательная онлайн-платформа Yuanfudao. В октябре она объявила о привлечении 1 млрд долл. инвестиций, в результате чего ее капитализация достигла 7,8 млрд долл., таким образом став самым дорогим EdTech стартапом в мире. Всего же, согласно прогнозам, в 2023 году объем рынка онлайн-образования в Китае может достичь 99,3 млрд долл.

Во Франции и Финляндии переход на "дистанционку" стал почти бесшовным. В этих странах еще до пандемии успешно функционировали мощные системы удаленного образования. Так, во Франции после закрытия школ на базе существующей системы CNED появилась платформа Ma classe la maison ("Мой класс дома").

В Финляндии учителя использовали различные приложения и инструменты сетевого обучения, включая финское Qridi, Classroom, Meet и Duo компании Google, Teams компании Microsoft, Zoom и WhatsApp.

Детям без личных компьютеров выдали ноутбуки на дом, а для официальной коммуникации между родителями, учителями и школьниками была организована платформа Wilma.

В образовании также использовались игры и симуляторы: VirtualAutoedU, Sandbox или DigiVirtu.

В Австрии национальный телеканал ORF 1 начал выпуск образовательных программ для учеников с разделением по возрасту: с 06.00 до 09.00 - трансляции для младшеклассников, затем - познавательные репортажи и документальные фильмы для школьников старше 10 лет.

Ученики могли не просто просматривать программы, но и задавать вопросы через специальную систему сообщений. В Германии к удаленному обучению подключился общественно-правовой телеканал ARD, запустивший программу "Школа на дому". Телеканал предлагает как игровое обучение для дошкольников и учеников младших классов, так и серьезные мультимедийные учебные материалы и виртуальные классы для старшеклассников.

В Болгарии также запустили обучающие телепрограммы, но на спутниковых каналах BNT 2 и BNT 4. Кроме того, все школы получили аккаунты для работы на платформе Microsoft Teams, а для учителей министерство образования и науки разработало Национальную электронную библиотеку учителей (e-Content Repository), где хранятся материалы для онлайн-обучения, включая видеоуроки, тесты, фильмы, упражнения, развлекательные обучающие программы и т.д.

В Италии переход на "удаленку" прошел довольно хаотично: даже в пределах одной школы учителя использовали на уроках различные платформы - Classroom, Zoom, Jitsi, Meet, Edmodo.

Многие сервисы не выдерживали нагрузку от одновременного подключения 8 млн учеников, что приводило к сбою.

А в Британии проблемой стал страх использования незащищенных данных, из-за чего преподаватели отказались от мессенджеров и программ вроде Zoom и Skype.

Китай. Евросоюз > Образование, наука. СМИ, ИТ > rg.ru, 13 января 2021 > № 3606585

Труба усилила движение

Газопровод "Северный поток-2" будет достроен в 2021 году

Текст: Сергей Тихонов

Новые американские санкции едва ли сильно затормозят достройку "Северного потока-2", но могут помешать вводу российского газопровода в эксплуатацию. При этом они все более переводят противостояние США с Россией в противостояние США с Европой, а точнее с крупнейшей экономикой региона - Германией.

То, что газопровод будет достроен, уже не вызывает сомнений. Работы по укладке труб на самом большом датском участке планируется начать 15 января. В начале года вице-премьер России Александр Новак заявил, что "Северный поток-2" будет достроен, в том числе благодаря поддержке европейских стран и компаний. По его словам, протекционизм США, которые используют абсолютно нерыночный инструмент - санкции - для продвижения своего сжиженного природного газа (СПГ), не сможет помешать реализации проекта. "Для Европы этот газопровод - возможность получить дополнительный экологически чистый ресурс. Страны ЕС понимают это и поддерживают проект, поэтому он будет завершен", - сказал он.

В начале января США приняли оборонный бюджет, который предусматривает новые санкции в отношении "Северного потока-2". Они направлены против организаций, оказывающих техническую поддержку судам, ведущим строительство, а также предоставляющим страховые и сертификационные услуги. Первые могут быть применены только в отношении коммерческих компаний, но не государственных организаций или некоммерческих фондов (о создании такого фонда для ускорения достройки "Северного потока-2" уже идет речь в Германии). Страховые ограничения также можно обойти, этим могут заняться компании (специально для этого созданные), для которых американские санкции опасности не представляют.

Но вот без сертификации газопровод не сможет начать работу. Норвежская DNV GL в начале года уже отказалась ее проводить из-за новых санкций США. "Сертификация необходима при строительстве участка в датских территориальных водах, а также при финальной сдаче проекта, - говорит аналитик "Финам" Иван Семченков. - Старт строительства последнего участка был намечен на середину января, но можно предположить, что сроки будут сдвинуты. Маловероятно, что сейчас какая-либо европейская компания возьмется за сертификацию проекта. В России же нет компаний, которые признаются на Западе для сертификации подводных газопроводов", - уточнил эксперт.

Впрочем, можно ожидать появления компаний-посредников и изменения некоторых европейских правил сертификации, считает генеральный директор "УК Спутник - Управление капиталом" Александр Лосев. По его мнению, момент для давления на Европу со стороны США выбран крайне неудачно. Сжиженный газ резко дорожает, а дорогая энергия негативно сказывается на восстановлении экономики ЕС после пандемии. В результате США создают проблемы не российскому газопроводу, а Германии и странам Центральной Европы. К тому же если Германия не обеспечит себе надежные поставки трубопроводного газа в 2021 году, то после того как в 2022-м все АЭС будут закрыты, проблема с энергообеспечением еще больше обострится, а стоимость энергии для немецкой экономики и граждан заметно вырастет.

"Рост цен на газ происходит в значительной степени из-за оттока СПГ в Азию", - говорит замглавы Фонда национальной энергетической безопасности Алексей Гривач. Это показывает, насколько ненадежной может быть ставка на американский сжиженный газ в долгосрочной перспективе, и что Европе нужен дополнительный источник поставок газа из России, считает он.

Научное открытие года

Президент РАН: Год науки дает стране колоссальный шанс

Текст: Юрий Медведев

Почему объявление Года науки поддержали не только ученые, но многие люди, далекие от нее? Что ждет страну, где наука до сих пор финансировалась по остаточному принципу? Научное шоу на ТВ - фантастика? Где нам ожидать научные прорывы? Какой вариант организации науки лучший для России? Об этом корреспондент "РГ" беседует с президентом РАН Александром Сергеевым.

Александр Михайлович, почему не только ученые, но и те, кто далек от науки, с большим интересом и даже энтузиазмом отреагировали на объявление Года науки? С чем связаны позитивные ожидания?

Александр Сергеев: Считаю, что это решение президента России крайне важно не только для российской науки, но и для всей страны. Сегодня, к сожалению, мы заметно отстаем от ведущих стран по многим показателям в научно-технической сфере, а ведь перед нами стоят серьезнейшие вызовы, ответить на них может только наука. Чтобы догнать лидеров, нам необходимы научные прорывы, и конечно, необходимо поднимать престиж нашей науки. А что мы видим сегодня? Признаем, что она находится в тени, ее престиж, как и престиж ученого, на невысоком уровне. Ситуацию надо менять.

Почему для России сейчас так важен Год науки? Понимаете, при нынешнем политическом устройстве страны, вертикали и авторитете власти, принципиальное значение имеет акцент сверху. На эту инициативу президента на разных уровнях власти откликнутся и Госдума, и Совет Федерации, и правительство, и губернаторы. Поэтому я надеюсь, что Год науки станет тем моментом, который серьезно изменит, а может, даже переломит ситуацию в науке.

Почему именно сейчас объявлен Год науки? Обычно это связано с юбилеем, с какой-то датой. Как тот же Год Периодической таблицы. Или прошлый стал Годом памяти и славы в связи с 75-летием победы. По этой логике нам надо было объявлять Год науки в 2024 году, когда будет отмечаться 300-летие нашей академии. А тут вроде бы исключение из правила.

Александр Сергеев: Вопрос о Годе науки обсуждался и раньше, в том числе на встречах с президентом страны. По-видимому, решение созревало постепенно. Когда в феврале прошлого года в Кремле вручали Госпремии молодежи, один из лауреатов предложил провести Год науки. Может, истина глаголет устами молодых ученых? А, может, решающей каплей стала ситуация с коронавирусом. Всем стало очевидно, что спасение может принести только наука.

Более того, коронавирус многим открыл глаза на один важнейший аспект ее развития. Чтобы быстро дать ответ на опасные вызовы, в науке должен иметься готовый задел, наработанное знание. Специфика фундаментальных исследований в том, что нередко сначала непонятно, как новые знания можно применить. Такие работы могут вообще не входить в список приоритетов, которые сформулированы в различных стратегиях. А потому часто финансируются по остаточному принципу. Но именно в таких "неприоритетных" исследованиях может создаваться тот задел, который в тревожные времена окажется востребованным и спасти ситуацию.

Вообще, как это ни парадоксально, но с ковидом человечеству в определенной степени повезло, потому что у мировой и нашей науки такой задел был, не пришлось начинать с нуля. Мы имели серьезные наработки, которые и позволили так быстро создать вакцины. А если бы задела не оказалось, если бы смертность составляла не 2 процента, а, как у эболы, десятки процентов? Страшно подумать о возможных последствиях. Из всей этой ситуации должен быть сделан правильный вывод: фундаментальной науке нужно обеспечить достойный ресурс для развития широким фронтом. Иначе в сложные моменты страна может оказаться беззащитной перед неожиданными вызовами.

В опросе тысячи с лишним ведущих ученых, который проведен в конце года, более половины назвали ситуацию в нашей науке мрачной. Как конкретно Год науки может ее изменить?

Александр Сергеев: Считаю, что необходимы законодательные изменения, тем более что в новую Конституцию страны внесены определенные дополнения, усиливающие роль науки. Это открывает возможности для разработки новых законодательных актов в научно-технической сфере. Особого внимания требуют стимулы для реального сектора экономики больше вкладываться в науку. Сейчас его доля в ее финансировании около одной трети, остальное дает бюджет, в то время как в ведущих странах, наоборот, около двух третей вкладывает бизнес. Все понимают, что это ненормально, что пирамиду надо перевернуть.

Говорим об этом уже лет двадцать, но ничего не происходит. А ведь у нас в стране есть яркие примеры стимулирования отраслей экономики. Посмотрите, как расцвело сельское хозяйство всего за несколько лет, когда такие меры были включены. Есть и самый свежий пример - сектор IT-технологий. В последние годы из России начали массово уезжать программисты, заманивает заграница, где сейчас бум спроса на этих специалистов. И наше государство срочно приняло меры: приняты законы, которые остановили этот отток. Считаю, в Год науки необходимо принять законы по стимулированию бизнеса для всего сектора высоких технологий, опирающегося на отечественную науку.

И, конечно, было бы здорово, если и наш бизнес, который пока не гоняется за российскими разработками, в Год науки сам проявил такую инициативу. Предложил крупные наукоемкие проекты, в которых ставка сделана не на импортные решения, а на российские разработки. Это стало бы сильной поддержкой для нашей науки. Подняло ее авторитет.

В том же опросе большинство ученых подчеркнули, что власть часто не принимает во внимание мнение Академии при решении важнейших вопросов в научно-технической сфере. Нередко о таких решениях ученые узнают из СМИ. Во времена СССР мнение Академии было важнейшим при рассмотрении стратегии не только развития науки, но и социально-экономических вопросов.

Александр Сергеев: Я мог бы предложить прочитать первые строки закона 253 о РАН, принятого в 2013 году. Там записано, что по организационно-правовому статусу Академия наук является федеральным государственным бюджетным учреждением. Таких в стране тысячи. Этим уже многое сказано про наши права и возможности.

Например?

Александр Сергеев: Такой юридический статус не позволяет академии реально претендовать на участие в проведении государственной научно-технической политики и не обязывает органы исполнительной власти с академией советоваться. Или часто приходится слышать, что РАН высшая экспертная инстанция страны. А что в реальности? Сегодня мы получаем на экспертизу десятки тысяч мелких проектов, чтобы их оценить, не нужна компетенция академиков. Зато крупные проекты, важнейшие документы по различным стратегиям развития страны, регионов и отраслей на экспертизу в РАН не попадают. Говоря образно, академические мозги оказались в последние годы недовостребованными. Поэтому юридический статус академии необходимо поднимать.

Еще один пример. В 2018 году по инициативе президента России были внесены поправки в закон о РАН. Их суть в том, что РАН поручено научное и научно-методическое руководство всех организаций страны, в которых ведутся исследования за бюджетные деньги. Вроде бы закон есть, но его КПД крайне низок. Почему? Отсутствует юридическое определение или подзаконные акты, которые определяют систему полноценного научного руководства организациями любой принадлежности со стороны РАН. Многочисленные министерства и ведомства, которые тратят огромные бюджетные средства по статье наука, отнюдь не горят желанием допускать научное руководство академии в свои подведомственные институты.

Мы считаем, что РАН необходимо получить юридический статус "государственная академия" с надведомственными полномочиями и по экспертизе, и по научному руководству, и по внесению предложений в сфере государственной научно-технической политики. Не сомневаюсь, от этого наша наука в целом только выиграет. Мы предлагаем это уже несколько лет. Надеюсь, что Год науки поможет наконец решить этот принципиальный не только для РАН, но и для всей российской науки вопрос, и в закон будут внесены необходимые изменения.

Это пожелания президента РАН к Госдуме, а что ждете в Год науки от Совета Федерации?

Александр Сергеев: Его работа во многом связана с региональной политикой. Как известно, власть оценивает работу губернаторов по совокупности ключевых показателей эффективности, так называемых КPI. Туда входят различные показатели, от присутствия губернатора в СМИ до процента освоения бюджета. Но среди них нет ни науки, ни образования, ни внедрения новых технологий. А ведь влияние губернатора на эти сферы в регионе может быть очень серьезным. Почему бы не внести эти показатели в список КPI?

Объясняя низкий престиж нашей науки в обществе, ссылаются на то, что практически ничего не слышно о ее достижениях мирового уровня. Нам есть чем гордиться?

Александр Сергеев: Ну как же не слышно. А наши вакцины против коронавируса. Это самый настоящий мировой уровень. Они стали сенсацией для всего мира, кто-то тут же стал высказывать сомнения, что и понятно - конкуренция жесточайшая. Помимо вакцин у нас есть и другие серьезные достижения. Прорывом для мировой астрофизики стали результаты космической обсерватории "Спектр-РГ". Она впервые с рекордной четкостью дважды осмотрела все небо в рентгеновском диапазоне, что позволило построить карту, содержащую на порядок больше источников, чем было известно прежде.

Еще одно недавнее выдающееся достижение нашей науки - лекарство от болезни Бехтерева, хронического системного аутоиммунного заболевания суставов. Ученые нашли, какие именно клетки собственного иммунитета убивают организм хозяина, и создали против них вещество с направленным действием. Это важнейшее исследование связано не только с болезнью Бехтерева, его значение намного шире. Речь идет о так называемых нейтрализующих антителах, которые могут применяться для лечения самых разных аутоиммунных заболеваний, когда иммунные клетки организма начинают атаковать здоровые клетки.

Кстати, нейтрализующие антитела могут применяться и для лечения ковида. У нас начинаются клинические испытания антитела, нейтрализующего SARS-CoV-2. Оно разработано учеными РАН совместно с китайскими коллегами.

Этот список достижений можно продолжить. Есть интересные прорывные работы в самых разных сферах науки - прикладной математике, физике, геофизике, археологии, науках о жизни, науках о материалах и т.д. В Год науки должны стартовать несколько масштабных проектов, в том числе по изучению мозга и освоению ресурсов Мирового океана.

Однако опросы людей, далеких от науки, показывают, что они ни об этом, ни вообще о наших достижениях практически ничего не слышали. У них на первых местах глобальное потепление и китайский аппарат, доставивший на Землю лунный грунт. Показательно, что именно эти темы были в последнее время самыми популярными на телеканалах.

Александр Сергеев: Эти темы безусловно достойны внимания. Но вы затронули важнейший вопрос о роли СМИ. К сожалению, на главных каналах наша наука вообще отсутствует, разве только глубокой ночью. Ссылаются, что виновата борьба за рейтинги, что каналам надо выживать, отсюда все эти бесконечные сериалы и шоу. Но я бываю на заседаниях в высоких кабинетах и знаю, какие огромные средства государство выделяет ведущим телеканалам и другим СМИ. И не понимаю, почему оно не может потребовать, чтобы в лучшее телевизионное время шли передачи о науке. Ведь это самый простой и очевидный способ поднять ее престиж, разжечь интерес к ней у значительной части общества. Надеюсь, что Год науки изменит ситуацию, и она, наконец, займет в СМИ достойное место.

Вы постоянно подчеркиваете, что одна из главных задач Года науки - поднять ее престиж в глазах молодежи. И многие мероприятия наверняка будут связаны именно с решением этой задачи.

Александр Сергеев: Вы правы. В Год науки я предложил бы провести большой форум, который полностью должна подготовить сама молодежь. Сама определить для обсуждения научные направления, доклады, выступления, сама подвести итоги. Чтобы молодые ученые рассказали, какие разработки ведут, как видят научное будущее страны. Оно им принадлежит.

Но в то же время мне кажется, что этот Год должен быть важным не только для молодых, но и возрастных ученых. Нашего "золотого фонда", который в самые трудные кризисные годы остался в стране и сохранил здесь науку. Более того, вел и сейчас ведет исследования на мировом уровне. Если бы эти люди тогда потянулись за границу, сейчас мы бы по многим направлениям, говоря образно, приблизились бы к нулю. Считаю, эти люди сильно недооценены и обществом, и властью. Одним из событий Года могло бы стать восстановление системы поддержки ведущих научных школ, которыми руководят эти ученые. Это всегда было сильнейшей стороной нашей науки. Ее визитной карточкой.

Александр Михайлович, а может, через год мы окажемся совсем в другой науке. Ведь президент Курчатовского института Михаил Валентинович Ковальчук отправил в правительство предложение кардинально изменить систему организации науки, разделив ее на пять крупных блоков. В качестве успешного примера ссылается на опыт Германии. Многие авторитетные ученые в штыки восприняли сам факт такого письма. А ваше мнение?

Александр Сергеев: С чем связана такая позиция ученых? Говорят, вот Михаил Валентинович напрямую обращается во власть. А мы разве не обращаемся с разными предложениями? И другие тоже обращаются. У него такое видение организации науки, у кого-то иное. А почему именно сейчас ученые так забеспокоились? Вопрос в том, что к кому-то больше прислушиваются, а к кому-то меньше. В нашей истории были драматические моменты, когда так прислушались, что науке был нанесен существенный вред.

Считаю, что ученые могут и должны дискутировать, как лучше организовать нашу науку, по какому образцу - американскому, немецкому, российскому. Понять, а как каждый из них сформировался, почему был выбран именно такой вариант. А прежде всего, надо посмотреть, а где и в чем была сила нашей науки. Понять, почему мы выбрали такой путь? Оценить, подходит ли нам сейчас советское научное прошлое? Неужели там все было плохо? Как же в таком случае стране удалось добиться паритета в мире? Словом, дискуссии надо вести, а власть должна все точки зрения взвесить. Но главное, чтобы ученых не только слушали, но и слышали.

Самые крупные гранты: кому и за что

Более 40 научных институтов и вузов выиграли гранты по 100 млн рублей в год на проведение крупных проектов по приоритетным направлениям научно-технологического развития. Продолжительность каждого проекта -три года с возможным продлением на два года.

Десять научных центров получили гранты более 200 млн рублей каждый на развитие агропромышленного комплекса, лазерных технологий, лечение эндокринных заболеваний, сверхзвуковых перелетов и т.д.

Гранты в 32 млн рублей в год выделяются Российским научным фондом в рамках президентской программы исследовательских проектов. Сейчас финансируется 80 таких проектов.

Последние достижения российской науки

- Создание вакцин от коронавируса SARS-CoV-2 в НИИ имени Гамалеи и научном центре "Вектор". Заявки на приобретение российских вакцин подали более 50 стран.

- Космическая обсерватория " Спектр-РГ" впервые с рекордной четкостью осмотрела все небо в рентгеновском диапазоне, что позволило построить карту, содержащую почти в 10 раз больше источников и в четыре раза более чувствительную, чем существовали прежде.

- Лекарство от болезни Бехтерева (хронического системного заболевания суставов). Ученые нашли, какие именно клетки собственного иммунитета убивали организм хозяина, и создали против них вещество с направленным действием.

- Ученые Санкт-Петербургского госуниверситета впервые обнаружили в районе Мертвого моря природные циклофосфаты - возможные предшественники молекул, которые участвовали в формировании первичной жизни на Земле.

- Старт в Дубне не имеющего аналогов в мире сверхпроводящего ускорителя - бустера. Это первый каскад комплекса мегапроекта NICA. Бустер открывает доступ к новейшим технологиям, в частности, позволит лечить тяжелые онкологические заболевания, поможет в тестировании микроэлектроники для космических спутников и т.д.

- Ученые Института молекулярной биологии им. В.А. Энгельгардта РАН сумели реанимировать старые антибиотики, к которым многие бактерии приобрели устойчивость. Это может стать революцией в фармакологии, ведь отпадет необходимость создавать новые антибиотики, расходуя на это огромные средства.

- Ученые Казанского государственного медуниверситета разработали препарат для лечения болезней с помощью генной терапии. Он позволит людям справиться с последствиями инсульта, нейротравм, стимулировать рост кровеносных сосудов при инфаркте и т.д.

- Физики узнали адрес самой загадочной частицы, хранящей тайны Вселенной. Речь идет о нейтрино, нарушающей почти все физические законы и позволяющей ответить на ключевые вопросы об устройстве Вселенной. Российские физики показали, что эти частицы могут рождаться в квазарах (ядрах активных галактик).

Россия > Образование, наука > rg.ru, 13 января 2021 > № 3606544 Александр Сергеев

Вот новый переход

АО «Объединённая транспортно-логистическая компания – Евразийский железнодорожный альянс» (ОТЛК ЕРА) совместно с Belintertrans-Germany GmbH (BIT-Germany) и ЦТС «Лиски» 24 декабря завершило тестовую отправку контейнерного поезда по маршруту Чунцин (Китай) – Славкув (Польша). Компании использовали пограничный переход Изов – Хрубешув на границе Украины и Польши. Это позволило диверсифицировать грузовые потоки и снизить нагрузку на приграничную инфраструктуру Белоруссии.

По словам заместителя директора Департамента по работе с клиентами – руководителя направления «Клиентский сервис» компании ОТЛК ЕРА Сергея Зверкова, тестовый поезд отправлен из китайского города Чунцин. Перегруз на широкую колею осуществлён на погранпереходе Алтынколь – Достык (Китай – Казахстан). Поезд прошёл по территориям Казахстана, России, Белоруссии, Украины и Польши. Состав прибыл на станцию Славкув 24 декабря. Общее время следования поезда по маршруту составило 16 суток, а на участке Достык (Казахстан) – Славкув (Польша) – 7 суток.

«В составе первого поезда 50 гружёных сорокафутовых контейнеров с широкой номенклатурой товаров (модули питания, дисплеи/телевизоры, графитовый порошок)», – отметил Сергей Зверков.

Через территорию Украины груз приходит прямо в Польшу по широкой колее через переход Изов – Хрубешув. Там на территории Польши начинается линия длиной около 400 км до Славкува стандарта 1520 мм (Linia Hutnicza Szerokotorowa, известна под аббревиатурой LHS), которая прежде использовалась для металлургического комбината при доставке сырья с территории СССР. Обратно порожние платформы будут вывозиться тем же маршрутом.

Заказчиком тестовой перевозки выступила компания BIT-Germany (см. справку), которая в партнёрстве с ЦТС «Лиски» осуществляет перевозку по территориям Украины и Польши до станции Славкув. Она выбрана как конечный пункт назначения как раз для того, чтобы избежать перегруза контейнеров с широкой колеи на узкую дважды в пути следования.

«Грузовой состав способен преодолевать свыше 1200 км в сутки, и единственное место, где он может остановиться и потерять скорость, – это пограничные переходы. Совместно с акционерами наши основные технологические усилия сосредоточены на том, чтобы сократить это время. Задействование новых пограничных переходов, а также диверсификация возрастающих грузовых потоков – один из примеров такого решения. Рассчитываем, что маршрут через погранпереход Горынь с использованием инфраструктуры Украины станет хорошей точкой роста для будущего развития сервисов ОТЛК ЕРА», – приводит слова генерального директора ОТЛК ЕРА Алексея Грома официальный сайт компании.

По словам Сергея Зверкова, вслед за тестовым поездом отправлено ещё два состава. Первый проследовал также из Чунцина, второй – из Сианя. Составы отправляются при формировании пула заявок от грузовладельцев.

Анастасия Баранец

Эстония построит магистраль для отдалённых районов страны

В декабре правительство Эстонии выделило 34 млн евро на планирование и строительство части железнодорожной линии Турба – Рохукюла. Данные средства пойдут на проектирование двух участков новой дороги Турба – Элламаа и Элламаа – Ристи. Планируется, что новая линия поможет жителям малонаселённых пунктов добираться до крупных городов.

Как рассказала «Гудку» менеджер по коммуникациям Eesti Raudtee (Эстонская железная дорога, ЭЖД) Моника Лиллес, проектирование новой ветки является частью проекта по восстановлению движения пассажирских поездов в направлении Турба – Хаапсалу (Рохукюла). Длина линии от Турба до Рохукюла составляет 55 км.

«В настоящее время ведётся планирование участка Турба – Элламаа, в январе ЭЖД также объявила тендер на подготовку основного проекта участка Элламаа – Ристи. Если всё пойдёт по плану, то тендер на строительство отрезка Турба – Элламаа – Ристи будет объявлен осенью текущего года», – говорит Моника Лиллес.

На реализацию проектов правительство выделило 34 млн евро из ранее полученного финансирования от Европейского союза.

«Протяжённость будущей линии Турба – Элламаа составляет чуть более 5 км, а отрезок Элламаа – Ристи – около 10 км. Планируется, что железнодорожная линия будет электрифицирована. Весь проект до Рохукюла должен быть готов в 2026 году. Основное внимание на этой линии уделяется пассажирским перевозкам, но не исключены и грузовые», – говорит Моника Лиллес.

По словам Рейна Рийсалу, директора Ляэнемааской железнодорожной программы AS Laane Raudtee (Западная железная дорога, занимается развитием железнодорожной сети в уезде Ляэнемаа), также принимающей участие в развитии и планировании сообщения между Хаапсалу и Таллином, строительство линии от Турба до Ристи можно закончить уже в декабре 2022 года.

«С учётом темпов проектирования новых линий и плана открыть в 2022 году участок до Ристи к концу 2023 года возможно и открытие отрезка до Хаапсалу и даже до Рохукюла. Но государству также придётся найти дополнительные средства на строительство отрезка до Ристи», – сказал Рейн Рийсалу.

Хаапсалу – самый крупный на западном побережье Эстонии населённый пункт, курортный центр в 80 км от Таллина. Ещё чуть дальше, в 9 км от города, находится порт Рохукюла, откуда ходят паромы на два близлежащих острова – Вормси и Хийумаа.

По мнению заведующего отделом развития и инвестиций транспортной сферы Министерства экономики Эстонии Индрека Гайлана, к 2023 году отрезок до Рохукюла построить не успеют, потому что линия от Турба до Ристи будет готова в лучшем случае к концу 2022 года.

«В наше время железные дороги строят быстро. Длина линии от Турба до Рохукюла всего 55 км – не такой большой объём, чтобы построить его в течение пяти лет. Весь проект можно реализовать за два-три года. Но для этого нужны финансирование и быстрое согласование проектов на всех уровнях», – настаивает на своём мнении Рейн Рийсалу.

Ранее министр экономики и инфраструктуры Эстонии Таави Аас заявлял, что железная дорога от Турба до Рохукюла будет готова к 2026 году.

Напомним, что для проектирования всего 55 км отрезка дороги до Рохукюла правительство в сентябре 2019 года выделило Eesti Raudtee 2 млн евро. Строительство отрезка от Турба до Рохукюла обойдётся примерно в 100 млн евро. В декабре 2019 года ЭЖД открыла шестикилометровый отрезок между Рийзипере и Турба. Его строительство обошлось в 7,7 млн евро.

Сергей Волков

Михаил Горбачев: доверие в мире порушено, многое придется начинать заново

Ушедший 2020 год стал вызовом для всего мира из-за нового коронавируса. Экс-президент СССР Михаил Горбачев в интервью РИА Новости об итогах года рассказал о влиянии пандемии на его жизнь, о перспективах развития международных отношений и ожиданиях от прихода к власти в США Джо Байдена.

– Михаил Сергеевич, как пандемия, в которой человечество живет весь последний год, отразилась на вашей жизни? Пришлось ли ограничивать свою активность? Осваиваете ли новые форматы общения – видеосвязь и зум-конференции? Повлиял ли коронавирус на общение с близкими?

– Конечно, пандемия очень многое изменила, на многое повлияла. Вы же видите, что буквально всем пришлось ограничить активность. У меня такой возраст, что карантин приходится соблюдать особенно строго. Это не рекомендации, а требования. Летом еще можно было с кем-то встретиться. А сейчас – нет. Из средств связи использую самое проверенное – телефон, в том числе для общения с семьей, близкими. Дал по телефону несколько интервью, ваше агентство их подхватило, это хорошо. Записал несколько аудиообращений – по случаю 30-летия объединения Германии, для Библиотеки Рональда Рейгана и еще другие. С сотрудниками Фонда в постоянном контакте. Получаю материалы, реагирую. Мы опубликовали доклад о последствиях пандемии, проводим видеоконференции. Сейчас готовлю большую статью. То есть работаю.

– Как ушедший 2020-й год изменил международные отношения, и что ждет мир дальше – каков ваш прогноз? Будут ли государства сокращать или наращивать контакты в этих условиях?

– Конечно, на международной арене происходят большие изменения. Прежде всего в связи с пандемией, но и по другим причинам. Это требует очень глубокого анализа. Но для меня главный вывод – это необходимость сотрудничества. Есть вопросы по вакцинации, есть финансовые проблемы, есть проблема военных расходов. В нынешних условиях эти расходы тем более непомерны. Я еще весной призвал договориться об их сокращении на 10-15 процентов. Экологические проблемы стучатся во все двери и окна. Без наращивания контактов все это не решить. И я надеюсь, что теперь государства научатся использовать интернет, чтобы активизировать и ускорить свое взаимодействие. Но нужны, конечно, и личные встречи лидеров.

– В прошлом году 35 лет исполнилось с момента вашей встречи с Рональдом Рейганом в Женеве. Этот саммит принято считать поворотным для советско-американских отношений. Возможен ли сегодня такой разворот? Как изменятся наши отношения с США и обстановка в мире с приходом Джо Байдена? Есть ли шансы спасти договор о сокращении стратегических наступательных вооружений?

– Это, вообще говоря, центральная тема. То, что произошло 35 лет назад, по-прежнему актуально. Прежде всего главный вывод из наших переговоров с президентом США. Он зафиксирован в совместном заявлении: "Ядерная война недопустима, в ней не может быть победителя. Стороны не будут стремиться к военному превосходству". Россия, кстати, предлагала недавно американцам подтвердить эту формулу. Сейчас приходит новая администрация, и стоило бы возобновить это предложение.

С Джо Байденом я встречался неоднократно, помню его. Он будучи сенатором поддерживал все советско-американские договоренности по ядерному разоружению. И как вице-президент, конечно, поддержал договор СНВ-3, подписанный Обамой и Медведевым. Во время предвыборной кампании он говорил, что договор надо продлить. Но это, я считаю, лишь первый шаг.

Надо договариваться о дальнейших сокращениях. Надо обсуждать и корректировать военные доктрины. Причем в сторону неприменения первыми ядерного оружия, а не в сторону понижения порога его применения, как это сейчас происходит. И затем вовлекать в переговоры другие ядерные державы. Это очень большая повестка дня, очень сложная. Если США и Россия за нее возьмутся по-настоящему, то выиграют и они, и все остальные.

– Что вы думаете о ситуации на постсоветском пространстве, в том числе кризисах в Белоруссии, Киргизии? Станут ли достигнутые договоренности по Нагорному Карабаху залогом разрешения конфликта, шагом к долгосрочной стабильности в регионе?

– Конечно, то, что происходит у наших соседей, очень волнует меня. Это трудности перехода к демократии. Если бы нам удалось сохранить в какой-то форме Союз, их было бы, я уверен, меньше. Но я верю, что народы способны их преодолеть. Вы знаете, в сентябре я давал интервью корреспонденту газеты Times. И я сказал ему, что восхищаюсь белорусами. Какие испытания выдержал этот народ, какие потери понес, отстоял себя, возродил республику! И надо дать этому народу возможность самому найти путь, он сможет это сделать, я уверен. Если надо провести конституционные изменения, белорусы сами договорятся, не надо в это вмешиваться. Нужно ответственное отношение всех участников этого процесса. Вот что я сказал три месяца назад, и сейчас могу повторить.

А что касается Карабаха… Очень тяжелый вопрос, застарелый, корнями уходящий в прошлое. Когда он обострился, мы пытались помочь двум республикам, двум народам найти решение. И впоследствии Россия пыталась. Сейчас, после того, как военные действия прекращены, важно на этом не останавливаться. Не оставлять проблему нерешенной еще на десятилетия. Надеюсь, Россия сможет помочь, но главная роль – за сторонами конфликта. Армения и Азербайджан взяли на себя обязательство провести переговоры по его урегулированию. Решение должно быть в интересах обеих сторон, без победителей и побежденных.

– Каким 2020 год был для России? Как оцениваете экономическую ситуацию – усугубились ли проблемы в экономике из-за пандемии и падения цен на нефть? Что думаете о политических процессах в стране? Чего ждете от парламентских выборов этого года?

– Год был тяжелый для России и не только для России. Для всех. Пандемия, конечно, – главный фактор. С падением цен на нефть Россия справлялась и сейчас может справиться.

Появилась надежда на вакцину. Но работа предстоит огромная, решения очень ответственные. Предстоит восстановление экономических процессов. Надо помочь среднему и малому бизнесу, чтобы люди не уходили из него. И в этом надо участвовать всем, в том числе, конечно, парламенту. Я надеюсь, что в него изберут сильных, самостоятельных людей, способных к серьезной работе.

– В прошлом году мир отметил годовщину победы над фашизмом, 75 лет прошло с момента окончания Второй мировой войны. Как вы считаете, сегодня противоречия в мире углубились, или пандемия, наоборот, сблизила страны? Есть ли сейчас угроза новой большой войны? Каково влияние ООН спустя 75 лет после ее создания? Требуется ли реформировать организацию?

– Я считаю, что наша страна достойно отметила годовщину Победы. Напомнила об уроках войны, об основах послевоенного устройства мира. Но вы правильно связали свой вопрос с ООН. Это главное детище Победы. ООН надо беречь, развивать и, конечно, реформировать, адаптировать к изменениям, которые произошли в мире. Но для этого нужно восстановить доверие между ведущими державами. Оно порушено.

Сейчас снова говорят о конфронтации между Востоком и Западом, о холодной войне, о гонке вооружений. И многое придется начинать заново. Я считаю, что Россия – за диалог. И знаю, что многие на Западе тоже считают, что нельзя нынешнее состояние продлевать еще на несколько лет, а то и больше. Чтобы возобновить нормальное взаимодействие, потребуется политическая воля, но иного пути, кроме диалога, нет.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 12 января 2021 > № 3622922 Михаил Горбачев

Петр Городов: уголовники из РФ осели в странах, где нет договора о выдаче

Начальник Главного управления международно-правового сотрудничества Генеральной прокуратуры РФ Петр Городов в интервью РИА Новости рассказал, как происходила экстрадиция фигурантов уголовных дел из России и в нашу страну в условиях пандемии COVID-19, чем осложняется выдача преступников из США, что нового появилось в расследовании таких резонансных дел, как крушение самолета польского президента Леха Качиньского и убийство в ФРГ гражданина Грузии Зелимхана Хангошвили.

– Петр Петрович, сколько человек по запросам Генеральной прокуратуры России было экстрадировано в Россию из различных стран в 2020 году?

– Генпрокуратура России взаимодействует в сфере уголовного судопроизводства с зарубежными партнерами более чем в 80 государствах мира. И тут, конечно, важное место в нем занимают вопросы выдачи лиц для уголовного преследования или исполнения приговора. В 2020 году в компетентные органы иностранных государств Генеральной прокуратурой РФ было направлено более 350 подобных запросов. Для сравнения, по итогам 2019 года эта цифра была в пределах 450.

– То есть количество запросов снизилось почти на четверть. Почему?

– На снижение количества направленных за рубеж запросов повлияло распространение во всем мире коронавирусной инфекции СOVID-19. В то же время иностранными государствами в 2020 году в Россию выдано 165 человек, 64 из них – это страны дальнего зарубежья. Здесь показатели соответствуют прошлогодним.

– Из каких стран экстрадировали фигурантов в 2020 году?

– Положительные решения по российским запросам в 2020 году принимались компетентными органами ближнего зарубежья: Украины, Беларуси, Казахстана, Армении, Азербайджана. И таких государств, как ФРГ, Испания, Польша, Венгрия, Кипр, Италия, Греция, Нидерланды, Норвегия, Сербия, Словения, Бельгия, Австрия, Швеция, Черногория, Литва, Марокко, Вьетнам, Египет, Таиланд, Турция, Аргентина.

В целом, нам удалось добиться выдачи в Россию нескольких человек, обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, имеющих в ряде случаев повышенный резонанс, а также лиц, совершивших преступления коррупционной направленности.

Например, в марте Генпрокуратура добилась выдачи из Польши генерального директора ОАО "Кемеровский кондитерский комбинат" Вячеслава Вишневского, который за взятку должностным лицам получил разрешение на реконструкцию здания торгово-развлекательного центра "Зимняя вишня", которая прошла с нарушениями. В результате, как мы помним, в 2018 году в ТРЦ произошла страшная трагедия – пожар, унесший жизни 60 человек, 37 из которых были дети.

Также не могу не отметить еще один положительный пример сотрудничества. Компетентными органами Нидерландов в кратчайшие сроки было принято решение о выдаче в Россию Никиты Смурова по упрощенной процедуре для приведения в исполнение приговора Тихоокеанского флотского суда. Он обвинялся в растрате вверенного ему имущества более чем на 52 миллиона рублей.

– А сколько, в свою очередь, запросов на экстрадицию из России получила Генпрокуратура РФ в 2020 году? И сколько из них было удовлетворено?

– Генеральной прокуратурой РФ было рассмотрено свыше 900 запросов компетентных органов иностранных государств о выдаче лиц из Российской Федерации. В прошлом году – свыше 1,2 тысячи запросов. Причина снижения количества рассмотренных нами запросов та же – пандемия.

В прошлом году по запросам иностранных государств было отказано в выдаче 120 лиц, из них в большинстве случаев по запросам государств-участников СНГ. Лишь в 13 случаях мы отказали по запросам стран дальнего зарубежья. Основные причины отказов в выдаче связаны с истечением срока давности (43 случая); на втором месте стоит отсутствие состава преступления (38 случаев); затем – наличие российского гражданства (27 случаев) и, наконец, предоставление убежища или, если выдача может нанести ущерб суверенитету или безопасности либо противоречит законодательству России, таких случаев всего шесть.

– А из каких стран чаще всего приходят в Россию запросы на экстрадицию тех или иных обвиняемых или подозреваемых?

– Прежде всего мне хотелось бы отметить плодотворное сотрудничество с компетентными органами стран СНГ. В прошедшем году мы приняли 610 решений о выдаче граждан для уголовного преследования, из них в страны СНГ – свыше 580. Наибольшее количество запросов о выдаче поступило из Белоруссии и Узбекистана. В 2019 году было удовлетворено почти 800 иностранных запросов о выдаче, из них так же большинство стран СНГ – более 700.

– В целом, за последние 10 лет сколько Генпрокуратура РФ направила запросов об экстрадиции граждан, объявленных в розыск?

– За последние 10 лет нами направлено свыше пяти тысяч запросов о выдаче лиц для уголовного преследования и исполнения приговора суда, рассмотрено более 19 тысяч таких запросов, поступивших из-за рубежа.

Тут важно отметить, что опыт сотрудничества России с иностранными государствами в борьбе с преступностью показывает, что лица, подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений, все чаще скрываются от органов следствия и суда в тех зарубежных странах, с которыми РФ не имеет договоров о выдаче. Вместе с тем имеется положительный опыт сотрудничества с подобными странами на основе принципа взаимности. К примеру, на основании этого принципа состоялись выдачи фигурантов уголовных дел из Ирака, Эквадора, Камбоджи, Египта, Перу и Марокко.

– А из каких стран чаще всего приходят в Россию запросы на экстрадицию тех или иных обвиняемых или подозреваемых?

– Прежде всего мне хотелось бы отметить плодотворное сотрудничество с компетентными органами стран СНГ. В прошедшем году мы приняли 610 решений о выдаче граждан для уголовного преследования, из них в страны СНГ – свыше 580. Наибольшее количество запросов о выдаче поступило из Белоруссии и Узбекистана. В 2019 году было удовлетворено почти 800 иностранных запросов о выдаче, из них так же большинство стран СНГ – более 700.

– В целом, за последние 10 лет сколько Генпрокуратура РФ направила запросов об экстрадиции граждан, объявленных в розыск?

– За последние 10 лет нами направлено свыше пяти тысяч запросов о выдаче лиц для уголовного преследования и исполнения приговора суда, рассмотрено более 19 тысяч таких запросов, поступивших из-за рубежа.

Тут важно отметить, что опыт сотрудничества России с иностранными государствами в борьбе с преступностью показывает, что лица, подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений, все чаще скрываются от органов следствия и суда в тех зарубежных странах, с которыми РФ не имеет договоров о выдаче. Вместе с тем имеется положительный опыт сотрудничества с подобными странами на основе принципа взаимности. К примеру, на основании этого принципа состоялись выдачи фигурантов уголовных дел из Ирака, Эквадора, Камбоджи, Египта, Перу и Марокко.

– А из каких стран чаще всего приходят в Россию запросы на экстрадицию тех или иных обвиняемых или подозреваемых?

– Прежде всего мне хотелось бы отметить плодотворное сотрудничество с компетентными органами стран СНГ. В прошедшем году мы приняли 610 решений о выдаче граждан для уголовного преследования, из них в страны СНГ – свыше 580. Наибольшее количество запросов о выдаче поступило из Белоруссии и Узбекистана. В 2019 году было удовлетворено почти 800 иностранных запросов о выдаче, из них так же большинство стран СНГ – более 700.

– В целом, за последние 10 лет сколько Генпрокуратура РФ направила запросов об экстрадиции граждан, объявленных в розыск?

– За последние 10 лет нами направлено свыше пяти тысяч запросов о выдаче лиц для уголовного преследования и исполнения приговора суда, рассмотрено более 19 тысяч таких запросов, поступивших из-за рубежа.

Тут важно отметить, что опыт сотрудничества России с иностранными государствами в борьбе с преступностью показывает, что лица, подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений, все чаще скрываются от органов следствия и суда в тех зарубежных странах, с которыми РФ не имеет договоров о выдаче. Вместе с тем имеется положительный опыт сотрудничества с подобными странами на основе принципа взаимности. К примеру, на основании этого принципа состоялись выдачи фигурантов уголовных дел из Ирака, Эквадора, Камбоджи, Египта, Перу и Марокко.

– А запрашивала ли прокуратура Германии у российских коллег дополнительную информацию по делу об убийстве гражданина Грузии Зелимхана Хангошвили, в котором обвиняют россиянина Соколова? Если да, то какую?

– В Генеральную прокуратуру РФ из Федерального ведомства юстиции ФРГ поступало два запроса прокуратуры Берлина о правовой помощи, на которые были даны ответы. Дополнительная информация не запрашивалась.

– В сентябре суд в Польше получил от местной Генпрокуратуры ходатайство об аресте российских авиадиспетчеров по делу о крушении самолета президента Польши Леха Качиньского под Смоленском в 2010 году. Обращались ли уполномоченные органы Польши в Генеральную прокуратуру России с запросом о международной правовой помощи в этом вопросе?

– Тут могу сказать следующее. С сентября и по настоящее время из компетентных органов Польши запросы о правовой помощи и о выдаче по уголовному делу о крушении 10 апреля 2010 года под Смоленском самолета Ту-154М президента Польши в отношении российских авиадиспетчеров не поступали.

– А на какой стадии находится рассмотрение запроса России о получении стенограммы разговора президента Польши Леха Качиньского с братом?

– Запрос мы направили еще 24 ноября 2020 года и до сих пор ответа на него не получили.

СНГ. Россия. Весь мир > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 января 2021 > № 3622919 Петр Городов

График в движении. Как будут возить пассажиров электрички и поезда. Интервью Владимира Токарева "Российской газете"

Регионы не будут отменять пригородные поезда, несмотря на сложную финансовую ситуацию, сообщил в интервью "РГ" заместитель министра транспорта Российской Федерации - руководитель Федерального агентства железнодорожного транспорта Владимир Токарев. Он рассказал о ситуации в железнодорожной отрасли и спросе на поездки по железной дороге.

Владимир Александрович, в 2014 году регионы стали отменять пригородные поезда, ссылаясь на нехватку денег на их финансирование. Сегодня ситуация также непростая, поезда отменять будут?

Владимир Токарев: Есть решение правительства, по которому договоры на 2021 год регионы должны были заключить с пригородными пассажирскими компаниями до 1 декабря с сохранением маршрутной сети в сопоставимых с 2019 годом параметрах. То есть с учетом пандемии нельзя снижать количество маршрутов и частоту движения поездов. Да, это будет дороже, но это безопасность граждан. Загонять всех в один вагон было бы неправильно. Поэтому частота движения поездов должна сохраниться, несмотря на снижение пассажиропотока. Так будет обеспечена необходимая социальная дистанция.

По итогам этого года в целом падение пассажиропотока на железнодорожном транспорте составит 44% к уровню 2019 года. А когда будет восстановление?

Владимир Токарев: Сегодня вообще строить прогнозы неблагодарная вещь. Предполагаю, что только в 2022 году мы достигнем показателей 2019 года. Однако наша приоритетная задача и дальше сохранять и развивать маршрутную сеть.

Некоторые эксперты считают, что пассажиры в условиях пандемии будут больше доверять поездам. Может ли пассажиропоток на железной дороге восстановиться быстрее, чем на других видах транспорта?

Владимир Токарев: Я считаю, что железнодорожный транспорт очень комфортный, надежный и безопасный. При этом часть людей для путешествий на короткие расстояния с поездов пересаживается на автомобили. К тому же люди все равно стараются без нужды никуда не ездить. То есть пропала мобильность населения, и, конечно, это очень сказывается на железнодорожных перевозках и на дальних расстояниях, и на пригородных.

Тем не менее летом спрос на путешествия по стране был очень большой. На железной дороге это ощутили?

Владимир Токарев: У нас по Крыму были очень хорошие цифры: рост после ослабления ограничительных мер, вызванных пандемией, составил около 102% к показателям прошлого года. И по пригородным перевозкам довольно хорошо было. Я уверен, что такая динамика по Крыму сохранится и в следующем году с учетом того, что действует мост.

Также обновлен весь пассажирский пригородный подвижной состав, увеличено количество маршрутов, сокращено время в пути. Представьте, раньше ездили старые зеленые электрички. Сейчас ходят рельсовые автобусы, бесшумные, экологически чистые, комфортные. Сегодня для людей созданы все условия. Так что и здесь положительная динамика сохранится в следующем году, будет рост.

Кстати, и новые маршруты в этом году были запущены, несмотря на непростую ситуацию. На что ориентировались?

Владимир Токарев: Да, поезда пошли в Крым из Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Кисловодска, Адлера, Ростова-на-Дону, Пскова, Вологды, Воронежа, Казани, Самары, Краснодара, Уфы, Челябинска, Ярославля. Был внутренний спрос, причем высокий. На него и ориентировались.

Обсуждается строительство ВСМ Санкт-Петербург - Гамбург через Минск. На какой стадии сейчас этот проект?

Владимир Токарев: Такие проекты, безусловно, нужны. В общей концепции высокоскоростного движения у нас рассматривается трасса Берлин - Москва - Пекин. Проект Санкт-Петербург - Гамбург инициировал госсекретарь Союзного государства Григорий Рапота. Если говорить в краткосрочной перспективе, конечно, пока этот проект на уровне идеи, начинается его концептуальная проработка. Он обсуждается между Россией и Белоруссией. Есть несколько вещей, которые мы пытаемся определить. Например, бизнес-структуры, которые выступят от России и от Белоруссии. Не решен вопрос с соседями, это Польша и Германия. Безусловно, есть вопросы технологические, так как разные колеи, соответственно необходимо решать вопросы, связанные с подвижным составом. И вообще, в целом нужно посчитать экономическую обоснованность. Пока речи о проектировании не идет, проект в зачаточном состоянии.

Какие бизнес-структуры могли бы в нем поучаствовать?

Владимир Токарев: С нашей стороны, я думаю, что это будет РЖД. А с белорусской, вероятно, Белорусские железные дороги, это все предсказуемо. Григорий Рапота постоянно подчеркивает, что проект должен быть полностью коммерческим и окупаемым. На первом этапе, когда будет сделан просчет, станет понятно, насколько он будет окупаемый. В любом случае его будет реализовывать какой-то совместный консорциум.

Россия планирует развивать транспортные потоки и на востоке страны. Какова ситуация по Восточному полигону, пандемия как-то повлияла на выполнение планов?

Владимир Токарев: Пандемия повлияла на все. Но планы выполняются с учетом изменения конъюнктуры рынка угля. На первом этапе необходимо обеспечить вывоз каменного угля и руд с основных действующих и перспективных месторождений полигона в направлении морских портов и пограничных переходов Дальнего Востока.

Мы поставляем, в частности, энергетические угли на восток, где их активно покупают страны Азии. В последнее время спрос снизился из-за изменений цены, но сейчас цена меняется с учетом девальвации рубля, потребность в восточном направлении выросла. Планируется, что до конца этого года общий грузопоток по всем видам грузов выйдет на 144 млн тонн.

Проект по модернизации железнодорожных путей разбит на этапы. Этап БАМ-1 будет закончен в следующем году. Сейчас полностью ведется проектирование БАМ-2. На втором этапе предполагается увеличить провозную способность БАМа и Транссиба в 1,5 раза, до 182 млн тонн.

БАМ-3 исключили из комплексного плана, этот участок не будет модернизирован?

Владимир Токарев: БАМ-3 рассматривается уже за рамками плана, в 2025-2030 гг. Сейчас прорабатываются основные сценарии перевозок угля по инфраструктуре БАМа и Транссиба до 2030 года. В соответствии с базовым сценарием развития Восточного полигона до 2030 года необходимо обеспечить дальнейший прирост провозных способностей железнодорожной инфраструктуры. Параллельно прорабатываются другие сценарии грузовой базы, с общими объемами перевозок по Восточному полигону в размере 243 млн тонн, в том числе 185 млн тонн угля и даже 280 млн тонн, в том числе 215 млн тонн угля.

Выполнение строительно-монтажных работ по третьему этапу намечено на 2025-2030 годы. Уже определен перечень первоочередных объектов. По восьми из них нужно обеспечить опережающую разработку проектно-сметной документации и приступить к проектным работам в 2021 году.

Общая стоимость строительства объектов третьего этапа развития будет определена по результатам перечня необходимых мероприятий и основных сценариев перевозок угля по инфраструктуре БАМа и Транссиба до 2030 года.

А кроме угля чем еще будет загружена магистраль?

Владимир Токарев: Уголь - это только один из вариантов. В четыре раза планируется увеличить объем контейнерных перевозок. Перевозка контейнерами сегодня уже растет, также очень большой спрос на экспорт в направлении наших восточных портов, даже планируемых 182 млн тонн мало.

Как эта стройка повлияет на экономику региона?

Владимир Токарев: Экономика регионов уже меняется. В 2019 году мы освоили 40 млрд рублей на Дальнем Востоке, то в этом году освоение составит до 80 млрд рублей. Это инвестиции в экономику, на месте идет серьезный рост. Сейчас также прорабатывается вопрос по привлечению дополнительных кадровых и производственных ресурсов в проектные и подрядные организации. Это позволит трудоустроить население регионов в проектные институты, подрядные организации, а также в подразделения РЖД. Уже идет работа по подготовке сводной потребности в персонале по всем строительным площадкам РЖД.

В обновленном комплексном плане выделено развитие подходов к портам Азовского, Черноморского, Северо-Западного бассейнов. Что делается на этих направлениях?

Владимир Токарев: План полностью реализуется, никаких отставаний нет. Подходы строятся к портам Азовско-Черноморского бассейна и Северо-Западного. Стройка будет выполнена в установленный срок.

Беседу вел Евгений Гайва

Россия > Транспорт > mintrans.gov.ru, 12 января 2021 > № 3617354 Владимир Токарев

Россия уже победила: результат американского переворота

Виктор Мараховский

Ситуация с зачисткой информационного пространства США развивается головокружительными темпами.

Не успели техногиганты Google и Apple удалить из своих магазинов приложений, а техногигант Amazon — снести со своих серверов "альтернативную" соцсеть для консерваторов Parler, как прозвучали заявления, что "следующим станет Telegram". Причина — отсутствие у этой платформы (по крайней мере, пока) столь же жесткой идеологической цензуры, как у других крупных игроков. Кроме того, туда началось перетекание аудитории WhatsApp — поскольку последний начал требовать от своих пользователей согласиться на передачу их личных данных Facebook (а все уже знают, что за этим следует).

Кстати. С учетом того, что мейнстримные американские СМИ, отслеживающие происходящее, уже активно поминают русское происхождение главы Telegram Павла Дурова и "русских олигархов, выступивших инвесторами", есть основания полагать, что большие проблемы с американским государством и американским "Биг Техом" у "Телеги" действительно не за горами. Душить ее можно долго и эффективно — начиная от предъявления ультиматумов и выкидывания из крупнейших магазинов приложений и заканчивая требованиями передать правильным компаниям контроль над собой (то есть нечто вроде того, что провернула нынешняя жертва, Трамп, с китайской TikTok всего несколько месяцев назад).

Тем временем вброшена новость о том, что перед обрушением Parler некая юная хакерша с голубыми волосами взломала его и сохранила "99 процентов постов", которые содержат "явные доказательства вины" участников инцидента в вашингтонском Капитолии 6 января. Правдива новость или нет — она призвана эффективно отпугнуть пользователей от Parler даже после того, как он восстановит работу (если восстановит).

Сторонники Трампа (а вместе с ними, разумеется, и представители маргинальных правых взглядов) активно перетекают из обрушенного Parler в еще более мелкие альтернативы (например, сеть Gab заявила о более чем 600 000 новых пользователях за несколько часов минувшего понедельника).

Неожиданно за Трампа вступились явно не любящая его канцлер ФРГ Ангела Меркель ("Свобода слова есть фундаментальное право. Оно может быть нарушено, но в соответствии с законом и по решению официальных инстанций, а не решением менеджмента соцплатформ") и французский министр по связям с Европой Клеман Бон ("Такие вещи должны решаться гражданами, а не советами директоров. Должно быть общественное регулирование соцплатформ").

…Во всем происходящем для нас захватывающе интересны две вещи.

Во-первых, конечно, сама невероятная скорость, с которой американская свобода слова, многолетний фетиш и грааль мировых (в том числе российских) борцов-с-тоталитаризмом, превратилась в жесточайшую цифровую олигархию.

Тут стоит отметить, что на деле движение к нынешнему оскалу "Биг Теха" совершалось довольно плавно — просто широкой публике было неинтересно и, следовательно, неизвестно.

В действительности "деплатформить" — то есть стирать из реальности твиттерной, ютьюбной и фейсбучной — консерваторов и правых в США начали практически сразу после ужасной победы Трампа на выборах в древнем 2016-м. Начали гиганты с откровенных хулиганов вроде интеллектуального фрика Майло Яннопулоса (ультракатолического гея-гомофоба, именующего себя "поп-звездой ненависти"), забаненного всюду в 2017-м, и непрерывно кричащего Алекса Джонса, сторонника сразу кучи теорий заговора и талантливого радиоведущего, забаненного всюду в 2018-м. За ними посыпались другие.

Осенью 2020 года, в накале предвыборной борьбы, Twitter впервые позволил себе сначала снабжать твиты своего самого популярного пользователя Трампа пометками, означающими "Президент врет", а затем просто удалять их.

Затем была небольшая сенсация с запретом на распространение публикации старейшего американского издания New Yorker о компромате на сына Джо Байдена Хантера (судя по всем имеющимся фактам, человека с сильно пониженной социальной ответственностью).

Затем последовали репрессии в отношении пользователей и сообществ, не верящих в честные американские выборы (их банили целыми пачками).

И наконец — после четырехчасовой потасовки в Капитолии, стартовавшей в 14:00 и финишировавшей в 18:00 по местному времени — началось то, что творится сейчас и выглядит внезапной и массовой расправой с инакомыслием.

На самом деле перед нами просто переход давнего процесса в открытую и завершающую фазу. Точно так же философ Розанов, описывая крушение империи в 1917-м, ехидно изумлялся тому, что "Святая Русь слиняла в три дня". Американская свобода тоже выглядит так, будто она развалилась за несколько суток, — но в действительности мы наблюдаем окончательное решение давно назревшего вопроса, мучившего прогрессивные американские элиты четыре года:

— Как нам быть со свободой слова, если при сохранении равноправия мы проигрываем нашим врагам?

И они начали действовать — причем достаточно давно. Трамп и его команда, которые сейчас бегают кругами и кричат в пустоту, что не сдадутся и что-то сделают, явно запоздали. Кричать и действовать нужно было тогда, когда "Биг Тех" начал самостоятельно не только вводить у себя многочисленные табу (на травлю, на гомофобию, на расизм, на мизогинию, на жирофобию, на нетерпимость, на фейк-новости, на трансфобию и прочая), но и сам решать, что есть травля и что есть общественное осуждение; что есть фейк-ньюс и что есть выражение мнения; что есть нетерпимость и ненависть — и что есть "открытый рассказ о своем чувстве угнетения".

В итоге как-то так стихийно сложилось, что одни и те же формулировки и действия, если они исходят от трампистов и направлены на прогрессивных активистов, — это расизм, фейки, травля и фобия. А если они исходят от прогрессивных активистов и направлены на трампистов, то это мнения, выражение чувств и угнетения, общественное осуждение и смелое сопротивление.

Прогрессивные элиты и прогрессивный "Биг Тех", разумеется, совершенно не сумели переменить мнение граждан (слухи о тотальной власти медиасферы над умами сильно преувеличены, 75 000 000 проголосовавших за почти заткнутого Трампа тому свидетели). Но они сумели тихо заменить правила игры в подвластном им на 90 процентов публичном пространстве. И, как только стало возможно, начали без колебаний врубать админресурс, что частный, что государственный.

В итоге половина передовой державы заткнута, обозвана сторонницей "внутренних террористов", запугана, ссажена с самолета и выкинута из приличного общества во тьму внешнюю на мороз.

Просто представим себе, что советником президента США по гражданским правам становится автор статьи о "генетическом превосходстве белых над неграми в физическом, умственном и духовном плане по причине повышенного содержания у последних меланина".

Мы не можем себе такого представить — а зря, потому что советницей президента Байдена по гражданским правам будет Кристен Кларк, автор статьи о генетическом превосходстве негров над белыми "в физическом, умственном и духовном плане" по причине пониженного содержания у последних меланина.

Просто так — можно, а наоборот — нельзя.

…Ну и во-вторых — для нас тут интересно вот что.

Наша отечественная передовая медиасфера чувствует себя из-за американского информационного переворота крайне неуютно. Поэтому она разделилась на осуждающих этот информационный переворот и делающих вид, что ничего не происходит.

Те, кто рассчитывают на дальнейшее поступление грантов, приглашений на конференции, гонораров и других форм подогрева из передового мира, изо всех сил делают лицо кирпичом и покерфейс и повторяют:

— Ничего не произошло. Все американские институты выдержали (это повторяется часто как мантра, поскольку означает "США по-прежнему рулят". — Прим. авт.). Частные американские медиаплатформы, банящие диссидентов, — в своем законном праве. Демократы, между прочим, тоже ими недовольны — и американская устоявшая демократия, безусловно, найдет способы справиться с этим вызовом.

(Тут надо отметить, что демократы действительно наезжают на Facebook, Twitter и так далее — но не за то, что те ущемляют свободу слова, а за то, что недостаточно модерируют фейки, ненависть, травлю — то есть врагов. Просто передовые представители российского медиакласса не хотят об этом говорить, мало ли что.)

Те же, кто осуждают информационный переворот в США, аргументируют это просто и логично: "Вы понимаете, что теперь у Путина и Кремля совершенно развязаны руки — он сможет давить на наши сети и поисковик, и оттуда будем выкинуты все мы, любители свободы? И власть будет спокойно пожимать на все наши вопли плечами и говорить: посмотрите на Америку, у нас всего лишь то же самое, все по закону".

…Конечно, любители свободы в итоге найдут ответ и на это. Они начнут говорить, что в новой Америке закон по справедливости, а в России закон не по ней. И поэтому полное затыкание американской элитой своих несогласных — это норм, а предстоящие меры России по защите своего информационного пространства от цензуры американских сетей — это тоталитаризм, новый 37-й и даже Хрустальная ночь (а почему нет, они уже доказали, что тормозов у них нет).

Но по-настоящему страшная правда для обеих частей российской медиасферы состоит совсем в другом.

Они упорно исходят из идеи, будто Америка со всей ее шатающейся и переворачивающейся реальностью является первичной и определяющей для России, для решений Кремля и всех дел его.

А на самом деле России наплевать. Россия уже победила в своей борьбе за суверенитет, и теперь — в отличие от тех же жалующихся Германии или Франции — мы страна, властная над своей информационной территорией. России не нужен мандат от конгресса США или даже самого Цукерберга на то, как ей действовать.

И Россия будет исходить из своих собственных интересов вне зависимости от того, кто там кого в Америке забанил.

США. Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 января 2021 > № 3613813

Нефть и газ в декабре 2020 года

Ежемесячный обзор нефтяного рынка и нефтегазовой отрасли

Рынок нефти. Лихой двадцатый: временные трудности или закат нефтяной эры?

В последний месяц 2020 года цены на нефть продолжили рост, хотя уже не двузначными цифрами, но всё равно внушающими темпами на новостях о регистрации вакцин от коронавируса в США. По итогам декабря цена нефти смеси Brent выросла на 8,7% до $51,33 за баррель. А цена техасской WTI в декабре выросла почти так же, на 8,3%, до $48,17 за баррель. Несмотря на очень оптимистичные ноябрь и декабрь, для нефтяного рынка 2020 год выдался в целом тяжёлым. За год нефть Brent подешевела на 21%, а WTI — на 18,5%.

Основной причиной беспрецедентного обвала рынка нефти в 2020 году стала пандемия коронавируса и её последствия в виде резкого сокращения поездок и авиаперевозок, а также ограничений для бизнеса во многих странах. Из-за этой чрезвычайной для всего мира ситуации на нефтяном рынке в 2020 году произошли поистине тектонические изменения — спрос на нефть в первом полугодии обвалился, активность мировой экономики замедлилась.

Самым главным событием года в нефтяной индустрии стало беспрецедентное сокращение добычи нефти ОПЕК+ в мае на целых 9,7 млн б/с, хотя даже раньше, в периоды прошлых кризисов, добычу сокращали максимум на 4 млн б/с (последний раз такое было в прошлом веке — в 1999 году). Это был ответ на серьёзный вызов — на беспрецедентное по масштабу падение цен на нефть, которая в марте и апреле текущего года опускалась даже до $26 за баррель — то есть до минимумов начала XXI века.

В 2020 году значительные изменения произошли и в инфраструктуре нефтяного рынка.

Так, ОПЕК+ преобразовалась в 2020 году фактически в «ОПЕК++», так как к беспрецедентному сокращению добычи нефти присоединился ряд нефтедобывающих стран, ранее не входивших ни в ОПЕК, ни в ОПЕК+ (Канада, Норвегия и некоторые другие страны). Обвал цен на нефть, сокративший доходы стран-экспортёров заставил эти страны объединиться в целях не допустить избытка предложения. Реформированный ОПЕК+ в текущем году доказал свою эффективность, так как цены на нефть с апреля по декабрь 2020 года выросли почти вдвое, и цена Brent достигла достаточно комфортного для производителей уровня в $50 за баррель. И хотя ситуация на нефтяном рынке остаётся всё ещё шаткой, так как, например, спрос на авиакеросин не скоро восстановится, что тормозит восстановление мирового спроса НПЗ на сырую нефть, уже можно сказать, что ОПЕК+ выполнил свою основную задачу в 2020 году эффективно.

Ещё одно важное событие 2020 года — конец американской сланцевой революции. Эксперты исследовательского агентства IHS Markit в мае текущего года отметили, что мир сегодня присутствует при мучительной смерти сланцевой революции в США. Ещё за несколько лет до пандемии топ-менеджеры американских компаний, добывающих сланцевую нефть, говорили, что цена не выше $40 за баррель губительна для сланцевой отрасли. Третье важное событие 2020 года — это конец сланцевой революции. Эксперты исследовательского агентства IHS Markit в мае текущего года отметили, что мир сегодня присутствует при мучительном конце сланцевой революции в США. Ещё за несколько лет до пандемии топ-менеджеры американских компаний, добывающих сланцевую нефть, говорили, что цена не выше $40 за баррель губительна для сланцевой отрасли. Хотя к концу декабря цены на нефть поднялись выше $40 за баррель, но массовые банкротства и санации производителей сланцевой нефти в США неизбежно приведут к переделу рынка в 2021 году.

Крупнейшие производители нефти в США, такие как ExxonMobil и крупная сланцевая компания Occidental Petroleum, в 2020 году списали беспрецедентно большое количество активов. К американским корпорациям присоединились также их европейские конкуренты: крупные списания активов в 2020 году также провели Royal Dutch Shell, British Petroleum и Total. За первые девять месяцев года объём списаний активов мировыми нефтяными гигантами в общей сложности составил $145 млрд, а ExxonMobil осенью 2020 года объявила о намерении списать до конца года ещё $17-20 млрд. Это было связано с тем, что нефтяные корпорации отказались от проектов в области добычи сланцевого газа, разработки новых месторождений в странах Латинской Америки и некоторых проектов в области нефтехимии по причине низких цен на нефть.

Возможно, что списание активов было не только связано с плохой конъюнктурной нефтяного рынка в 2020 году, но и с тем, что, вероятно, американские нефтяные «гранды» намереваются переключиться на новые, более, по их мнению, перспективные проекты, например, в области «зелёной» энергетики.

А опасения нефтяных «мэйджоров» не беспочвенны: ведь развитые страны мира намерены значительно сокращать выбросы углекислого газа в атмосферу. Джо Байден, избранный в 2020 году президентом США, несколькими годами ранее обнародовал прогноз, что к 2035 году в электроэнергетике США вредные выбросы могут сократиться до нуля. В Евросоюзе ожидания более сдержанные — исключить вредные выбросы в атмосферу только к 2050 году, а Китае считают возможным достигнуть этой цели не ранее 2060 года. В Международном энергетическом агентстве считают, что как минимум до 2030–2035 года рано говорить о закате нефтяной эры, но ближе к 2040 году намного более экологически чистая экономика и сокращение потребления ископаемого топлива станут реальностью.

Новый 2021 год начался для нефтяного рынка на достаточно мажорной ноте, что было связано с принятым на министерской встрече ОПЕК+ решении об умеренном увеличении добычи нефти в феврале и марте всего на 75 тыс. б/с, и добычу увеличат совместно только две страны — Россия (на 65 тыс. б/с) и Казахстан (на 10 тыс. б/с).

Для России постепенное увеличение добычи нефти выгодно прежде всего тем, что наша страна в 2020 году недополучила нефтегазовых доходов не только из-за падения цен на нефть более чем на 20%, но ещё и из-за вынужденного беспрецедентного сокращения добычи нефти ОПЕК+ в прошлом году более чем на 9 млн б/с. Из-за сокращения добычи вкупе с обвалом нефтяных цен доля нефтегазовых доходов российского бюджета в 2020 году понизилась до беспрецедентных 29%. С одной стороны, такое сокращение поступлений нефтедолларов в казну является хорошей возможностью для инвестиций государства в развитие других, ненефтегазовых, отраслей, и превращение их в бюджетообразующие отрасли, но, с другой стороны, сокращение нефтяных доходов может привести к стагнации нефтяной индустрии и уменьшению поступлений валютных доходов в общенациональную «кубышку».

В любом случае, компромиссное решение ОПЕК+, принятое на январской встрече, показывает, что среди стран-участниц соглашения существуют разные мнения относительно сроков и механизмов восстановления нефтяного рынка. С одной стороны, есть ожидания начала массовой вакцинации от коронавируса в разных странах мира, что должно будет способствовать преодолению пандемии и её последствий и, соответственно, росту спроса на нефть, с другой — есть опасения увеличения предложения при цене на нефть выше $50 за баррель.

Так, саудовская нефтяная госкорпорация Saudi Aramco ещё в начале декабря сообщила, что она в январе повысит отпускные цены для своих клиентов на $0,8 за баррель, хотя несколькими месяцами ранее компания заявляла о повышении цен в 2021 году только на $0,65, и это был недвусмысленный «бычий» сигнал рынку, а с января корпорация официально повысила цены для покупателей из США. Однако некоторые страны, не входящие в ОПЕК, например, Норвегия и Канада, в декабре объявили, что с 2021 года больше не планируют соблюдать ограничения на добычу нефти, которые они ввели в 2020 году для поддержки нефтяного рынка. Более того, даже некоторые участники ОПЕК+ намерены увеличивать поставки нефти своим клиентам: как сообщали в декабре 2020 года западные СМИ, ОАЭ с 1 января 2021 года увеличит поставки нефти в Юго-Восточную Азию.

Впрочем, на январской встрече ОПЕК+ обсуждался вопрос о более аккуратном соблюдении некоторыми странами квот на добычу нефти и компенсации невыполнения условий сделки за 2020 год. Однако объёмы запасов нефти в плавучих хранилищах в 4 квартале 2020 года значительно уменьшились по сравнению с объёмами 1 полугодия 2020 года, что говорит о повышении спроса на «чёрное золото». А генеральный секретарь ОПЕК Мухаммед Баркиндо в декабре спрогнозировал, что в начале 2021 года ожидает более быстрого роста спроса на нефть на фоне восстановления мировой экономики после начала массовой вакцинации в мире от «ковида».

Мы подтверждаем наш прошлый прогноз о том, что в 2021 году средняя цена на нефть Brent будет находиться в рамках $40-60 за баррель, а в 2022 году цена опять вернётся в коридор $60-70 за баррель. А на январь текущего года мы ожидаем по цене Brent диапазон в $48-55 за баррель.

Газовая отрасль. Спрос на газ в Европе растёт вопреки прогнозам МЭА

Несмотря на новые санкции Конгресса США и отказ норвежской компании DNV GL сертифицировать газопровод «Северный поток-2», строительство газопровода в декабре 2020 года возобновилось. Трубоукладочная баржа «Фортуна» в декабре завершила строительство немецкого участка газопровода, а с 15 января, по сообщению оператора проекта Nord Stream 2, начнётся строительство наиболее «проблемного» датского участка, протяжённость которого составляет около 100 км.

Уже в начале января парламент немецкого региона (федеральной земли) Мекленбург-Передняя Померания принял закон о создании находящегося под региональным контролем экологического инвестиционного фонда, ориентированного на проекты в области охраны окружающей среды, к которым принятый закон относит и «Северный поток-2». Предполагается, что фонд сможет осуществлять закупку оборудования для завершения строительства газопровода.

Вопрос о сертификации газопровода остаётся пока открытым, но, по-видимому, в Германии не будут заниматься этим вопросом до окончания строительства газопровода, а на строительство датского почти 100-километрового участка может уйти ещё как минимум 2-3 месяца в зависимости от погоды. Одновременно как в МИДе Германии, так и в российском Минэнерго выражают твёрдую уверенность в том, что «Северный поток-2» обязательно будет достроен и введён в эксплуатацию. Но санкции ни к чему не приведут, хотя относительно точной даты ввода газопровода в эксплуатацию есть разные мнения: от весны 2021 года до конца 2021 — начала 2022 гг.

Тем временем Международное энергетическое агентство спрогнозировало, что по итогам 2020 года спрос на газ в мире упадёт на 3%, что станет самым серьёзным падением спроса на этот вид топлива чуть ли не с 40-х годов XX века. Более того, в МЭА считают, что на уровень потребления 2019 года спрос на газ в Европе не вернётся уже никогда, так как газ начнёт к 2030 году вытесняться возобновляемыми источниками энергии. Несмотря на такой прогноз, МЭА ожидает, что к 2030 году в мире спрос на газ вырастет на 15% благодаря росту спроса в Китае, Индии и других азиатских странах, а также в США. Однако важно отметить, что столь пессимистичные прогнозы основаны на предположении МЭА о том, что мировая экономика вместо роста на 3-4% в период до 2030 года будет ежегодно падать на 1-1,5% в год. Но такой прогноз является чрезмерно консервативным, потому что и в еврозоне, и в США ждут восстановительного роста на 2,5-4% уже по итогам 2021 года, а, по прогнозу ОЭСР, мировая экономика в 2021 году снова выйдет на уровень 3-процентных темпов роста.

Ценовая динамика на спотовом рынке газа в Европе не подтвердила пессимистичные прогнозы МЭА. Несмотря на то, что погода в Европе в течение первых двух декад декабря 2020 года оказалась рекордно тёплой, к концу месяца газ в Европе подорожал на 18%, до $220 за тысячу кубометров, а по сравнению с сентябрём 2020 года цена на газ в Европе выросла на 47%. При этом поставки СПГ в Европу в декабре 2020 года упали на 39% в годовом выражении, а отбор газа из европейских подземных хранилищ достиг рекорда. Также примечательно, что импорт СПГ сократили даже такие страны как Литва и Польша, но вовсе не по причине ускоренного внедрения «зелёных» технологий, а просто потому, что сжиженный газ в Европе резко подорожал, что сделало его менее конкурентоспособным по сравнению с российским трубопроводным газом.

Очень вероятно, что в борьбе за «зелёные» технологии лидером на европейском рынке опять окажется Газпром, который объявил в конце 2020 года о создании инновационной компании «Газпром водород», предназначенной для разработки и осуществления новых проектов Газпрома в области водородной энергетики. Скорее всего, на реализацию проектов в области водородной энергетики Газпром могло мотивировать обсуждение в Евросоюзе вопроса о введении с 2022 года углеродного налога на поставщиков энергоресурсов, под который может подпасть и российский трубопроводный газ. В Восточном комитете немецкой экономики в 2020 году заявляли, что по газопроводу «Северный поток-2» будет возможно осуществлять транспортировку также и водородного топлива благодаря применению специальных материалов при строительстве газопровода. В этом контексте «Северный поток-2» вполне вписывается в общеевропейскую экологическую повестку дня, и не только у Германии и Австрии, но и у Евросоюза в целом появляются дополнительные аргументы для продвижения этого проекта вопреки санкциям США.

Также отметим, что в России в декабре 2020 года было добыто 66,28 млрд кубометров газа, что на 5,6% больше, чем в ноябре и только на 1,6% ниже по сравнению с декабрём докризисного 2019 года. По итогам 2020 года в России было добыто 692,33 млрд кубометров, что на 6,2% ниже, чем в 2019 году, но немного выше, чем по итогам 11 месяцев 2020 года, и это отражает рост спроса на трубопроводный газ в Европе.

Рынок нефтегазовых акций. Акции Газпрома стали лидерами декабря

В декабре российский фондовый рынок продолжил рост, хотя более медленными темпами, чем в ноябре. Индекс Московской Биржи по итогам декабря вырос на 4,5%, до 3289,58 пункта. Это было, на наш взгляд, прежде всего связано с ростом на мировых фондовых и сырьевых рынках на фоне новостей о регистрации вакцин от «ковида» в США и Великобритании. А вот ценные бумаги нефтегазового сектора почти не поддержали этот рост: в этом секторе в декабре выросли бумаги газовых корпораций, а из нефтяных «фишек» подорожали только обыкновенные акции «Сургутнефтегаза» и «Татнефти».

Абсолютным лидером роста декабря в нефтегазовом секторе стали акции Газпрома, подорожавшие на 15,3%, что оказалось чуть меньше, чем в ноябре, но главное, что растущая динамика у Газпрома сохранилась. Рост был связан с новостями о возобновлении строительства «Северного потока-2» и завершении немецкого участка газопровода. Обыкновенные акции Татнефти за декабрь подорожали на 4,2%, так как в прошлые месяцы были сильно недооценены. Выросли в цене обыкновенные акции Суругнефтегаза (+3,5%) и акции НОВАТЭКа (+3,1%). А вот остальные нефтегазовые «фишки» в декабре подешевели, снижение составило от 2 до 2,4%, несмотря на рост цен на нефть.

Вероятно, снижение котировок нефтяных акций в декабре может быть связано с опасениями возможных новых санкций против России которые теоретически может ввести администрация Байдена. Итоги всего 2020 года оказались достаточно неплохими для российского фондового рынка даже несмотря на тяжёлый «вирусный» год. Индекс МосБиржи вырос за 2020 год на 5,5%, хотя валютный индекс РТС потерял за год 13,4% из-за падения курса рубля.

А вот для акций нефтегазового сектора и их владельцев 2020 год выдался очень тяжёлым: ни одна из акций этого сектора не смогла показать рост. Только акции Роснефти упали за год «всего» на 5,4%, а наиболее пострадавшими стали акции Газпром нефти, потерявшие за год целых 27%. Так что можно отметить, что в периоды тяжелейших вызовов для всего мира, таких как пандемия «ковида», нефтегазовые акции являются плохим защитным активом, в отличие, например, от акций золотопромышленников, поскольку из акций других секторов и валют инвесторы нередко перекладываются в золото, или акций сектора биотехнологий, когда речь идёт об эпидемиях.

Наталья Мильчакова, к. э. н., заместитель руководителя «Информационно-аналитического центра «Альпари»

Грозит новая война — теперь газовая

Победа Джо Байдена на президентских выборах в США чревата эскалацией газовой войны в непосредственной близости от Швеции из-за трубопровода «Северный поток-2», пишет газета Svenska Dagbladet. Вступление Байдена в должность, считает издание, не предвещает изменений в отношении Вашингтона к российскому проекту. «Скорее наоборот: Джо Байден, если это возможно, даже более жесткий противник газопровода, чем Дональд Трамп», — говорится в статье.

Еще будучи вице-президентом, напоминают авторы статьи, Байден заявлял, что с трубопроводами по дну Балтийского моря Европа «станет еще более зависимой» от российского голубого топлива. Он назвал лучшей альтернативой этому поставки СПГ из США. В то же время, по мнению журналистов, для Швеции вопрос «Северного потока-2» уже решен, поскольку в июне 2018 года правительство одобрило прокладку газопровода через шведскую экономическую зону. Однако на уровне ЕС, считают они, этот вопрос вызывает политические споры на фоне угрозы американских санкций. При этом в политическом плане «Северный поток-2» может рассчитывать на постоянную поддержку правительства Германии.

В декабре 2020 года Nord Stream 2 AG, оператор проекта, при помощи трубоукладчика «Фортуна» уложил один из двух недостроенных участков газопровода — в водах Германии. Это же судно планируется задействовать на последнем незавершенном отрезке, в датских водах.

«Академик Черский» вновь куда-то ушел

Трубоукладчик «Академик Черский», который всего неделю назад прибыл в исключительную экономическую зону Дании для достройки газопровода «Северный поток-2», теперь движется обратно в восточном направлении, свидетельствуют данные глобальной системы позиционирования судов Marine Traffic.

До того как на прошлой неделе подойти к незавершенному отрезку газопровода недалеко от датского острова Борнхольм, трубоукладчик около месяца стоял на рейде Куршской косы недалеко от Калининграда. Судя по текущему направлению, «Академик Черский» может снова возвращаться в российский порт, пишут РИА «Новости».

«Северный поток-2» предполагает строительство двух ниток газопровода общей мощностью 55 млрд кубометров газа в год от побережья России через Балтийское море до Германии. Против проекта активно выступают США, продвигающие в ЕС свой СПГ, а также Украина. США в декабре 2019 года ввели санкции против газопровода, в результате чего швейцарское судно Allseas вынуждено была остановить прокладку.

За слежку - под суд

Текст: Екатерина Забродина

Федеральная разведывательная служба Германии (BND) впервые предстанет перед Европейским судом по правам человека по обвинению в мониторинге электронных писем миллионов немцев, что запрещено законом. О том, что в Страсбурге приняли жалобу организации "Репортеры без границ", узнала Sddeutsche Zeitung.

Как отмечает газета, "до сих пор попытки привлечь немецкую спецслужбу к ответу за нелегальную слежку за гражданами разбивались о 2,5-метровый забор, который скрывает сотрудников берлинской штаб-квартиры BND не только от иностранных агентов и террористов, но и от немецкого правового государства". Впервые правозащитники подали иск против незаконных методов разведки в 2013 году, когда на весь мир прогремели разоблачения Cноудена. Однако суд в Лейпциге даже не стал его рассматривать. Судиться с BND разрешено лишь тем, кто подвергся такой слежке. А это, понятное дело, недоказуемо.

Через Суйфэньхэ в 2020 году прошли больше 200 поездов Китай – Европа

В 2020 году через крупнейший железнодорожный переход на границе Приморского края и провинции Хэйлунцзян, Суйфэньхэ – Гродеково, прошло 218 поездов Китай – Европа. Таким образом годовое количество таких поездов впервые превысило 200.

С каждым годом Суйфэньхэ играет все более важную роль в качестве пограничной станции. Для того чтобы беспрепятственно принимать и отправлять китайско-европейские поезда, станция наладила плотное сотрудничество с соседней российской станцией Гродеково. Таможенный пост станции активно взаимодействовал с таможенными ведомствами других городов и регионов Китая, укрепляя связи с внутренними китайскими станциями формирования поездов. Вся информация своевременно передавалась на станцию Суйфэньхэ, чтобы поезда, проезжающие через этот переход, могли беспрепятственно проходить через него.

Поезда проекта China-Europe Express, следующие через Суйфэньхэ, прибывают в основном из Чэнду, Чжэнчжоу, Путяня и других мест, а странами назначения, в основном, являются Россия, Польша, Германия, Бельгия и т.п.

Один народ. Одна судьба. Одна победа

Тридцать лет газете "День—Завтра"

Александр Проханов

Тридцать лет газете "День—Завтра". Мы родились тридцать лет назад на краю бездны, уцепившись за скалу русской истории, видя, как мимо нас с грохотом падает вниз гигантское советское государство. В этой бездне исчезли великие ценности, громозвучные имена, волшебные начинания. Остались мы. Едва из колыбели — мы вступили в сражение. Мы сражались с разрушителями великого советского царства. Мы были одни. Мы сражались в окружении, нам предлагали сдаться в плен, но мы шли на прорыв. Нас судили, закрывали. Но мы возрождались. Нас били кастетами в череп, подбрасывали под двери гнилые кости. Мы выстояли. В газете "День" печатались все гэкачеписты, все прославленные русские писатели, все чудесные богооткровенные священники.

В 1991-м мы не падали на колени и не каялись, как это делали многие, казавшиеся богатырями. В 1993-м мы сражались на баррикадах и отстаивали Дом Советов, принимая на себя удары ельцинских танков. По тёмным подземельям мы проносили в осаждённый Белый дом пачки нашей газеты. И когда без суда и следствия закрыли газету "День", мы ринулись в Восточную Сибирь и там отпечатали первый тираж газеты "Завтра". Везли её через две Сибири и Урал, чтобы поведать людям о трагедии и преступлении девяносто третьего года.

Мы были в Приднестровье и на двух чеченских войнах. Мы сражались за Родину. И сегодня, через тридцать лет, нам не стыдно смотреть в глаза народу.

Мы похоронили многих наших сподвижников — великих писателей, публицистов. Ушли от нас наши газетные братья. Но мы в строю и, как когда-то, повторяем: "Нас остановит только пуля". В расплавленной магме, среди взрывов, сгорающих ценностей, в безумии погибели, когда царили безверие, уныние, непонимание жизни, когда шайки беспощадных правителей носились по России, забивая народ в молчание, тьму, в безумство и невежество, мы думали, говорили, создавали смыслы. Мы сотворяли и продолжаем творить новую русскую идеологию.

Мы провозгласили союз красных и белых, прекращающий вековечную гражданскую рознь, выполнили завет владыки Иоанна, митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского, который говорил: "Нет ни красных, ни белых, а есть русские люди".

Мы создали симфонию Пятой империи, в которой утверждали, что государство Российское, меняя своё обличье, вождей, перетекая из века в век, остаётся империей, и на смену четырём великим русским империям грядёт пятая, нынешняя. Мы видим в сегодняшней России, пусть ослабленной, усечённой, но готовой к развитию, к восстановлению своего величия, многонародную империю.

Мы исповедуем религию Русской Победы, говоря, что Победа в Великой Отечественной войне — это религиозная мистическая Победа, остановившая силы ада силами рая. Этими райскими силами являлся Советский Союз. И советские солдаты с красными звёздами были ангелами, одолевшими демонов и сплясавшими в Берлине на кровле имперской канцелярии русскую кадриль.

Мы говорили о русском чуде — загадочном явлении русской истории, когда очередное государство Российское, очередная русская империя обрушивалась во тьму, в бездну, оставляя после себя чёрную дыру, где не было ни государства, ни народа, ни смысла, но из этой чёрной дыры вновь появлялось государство, создавалась новая великая империя. Это вечное русское возрождение нельзя объяснить никакими законами истории, кроме таинственного, пребывающего в нас русского чуда.

Мы раскрыли смысл православного сталинизма, когда могучее, созданное Сталиным государство обретает черты православного царства, суть которого — преображение ветхозаветного человека, создание богооткровенного народа-победителя, носителя божественной справедливости. Мы объясняли сталинизм как неотъемлемую форму русской государственности, когда каждый взлёт имперской России был связан с деяниями великих правителей.

Первым Сталиным русской истории был Владимир Святой — основатель Киево-Новгородского царства. Вторым Сталиным был Иван Васильевич Грозный, сплотивший под своим скипетром множество народов и земель вплоть до Тихого океана. Третьим Сталиным был Пётр Великий, сделавший Россию непобедимой перед лицом западных нашествий. Четвёртым Сталиным был Сталин, одержавший мистическую победу 1945 года и сложивший на осколках романовской империи новую — красную, сталинскую. И пятый Сталин, создатель пятой империи, неизбежен. Русская история ждёт его, выкликает.

Мы истолковали всю военную историю России как нескончаемую, непрерывную битву за Херсонес, за ту лампаду, которая была зажжена в Крыму. И все последующие сражения, будь то война с половцами или Куликовское сражение, или Ледовое побоище, или Бородинская битва, или битвы Великой Отечественной, — всё это были битвы за Херсонес, сбережение той волшебной лампады, от которой хлынул на русские земли благодатный огонь.

Мы говорили о России как о Ковчеге спасения. Когда мутный поток захлёстывает мир, и в этом потопе исчезают божественные представления о человеке, о природе, о Вселенной, в Россию со всего света бегут спасаться исповедники великих идей, и Россия принимает на борт носителей этих священных ценностей.

Мы говорим: Россия — душа мира. Русская душа открыта всему человечеству, она всемирна. Русская империя — это симфония народов, это великий лес, в котором живут и развиваются все деревья, все травы, все цветы, все мхи и папоротники, это лес, что служит прибежищем медведям, оленям, шмелям и бабочкам.

Мы создали вероучение Русской Мечты, рассматривая Русскую Мечту как действующую в русской истории непрерывную огненную силу, переносящую из империи в империю, из века в век заповедную русскую задачу — сотворение благого, справедливого, могучего государства, в котором человек и государство, человек и машина, машина и природа, цветок и звезда небесная находятся в цветущей гармонии.

Мы создали теорию русских кодов — всех накопленных в народе свойств, которые помогают ему в его великих трудах, великих сражениях, великих терпениях в моменты беды и в минуты величайших светоносных откровений. Учение о русских кодах — это тайные знания, которые мы прячем от врагов и готовы передать великому русскому правителю.

Мы понимаем сакральность русской истории. Сакральным и небесным является для нас слово "народ". Тот, который был и уже почил. Тот, который сегодня живёт, мучится, сражается, верит. И тот, который ещё не народился. Тот великий народ России, в котором сливаются все населяющие наши пространства народы, пусть даже самые малые, те, что живут по кромке Ледовитого океана или в устье Амура. "Народ" — священное, сокровенное слово.

Таким же священным для нас является слово "судьба" — та великая русская доля, которую мы приняли на себя и несём через тысячелетия, не отрекаясь от русской беды и не забывая русских побед, принимая все дыбы и топоры, все великие походы и грандиозные ликования как нашу драгоценную, неповторимую судьбу.

Сакральным и священным для нас является слово "Победа" — это огненное, пылающее, небесное слово. Это и Победа 1945 года, и все прежние победы, и те, что нам ещё предстоит одержать. Ибо Победа есть венец Русской Мечты, есть абсолютное божественное бытие, к которому стремится Россия, сбрасывая с себя всю горькую тьму, все муки и слёзы, все поражения, воздвигая над своей судьбой великий храм на холме.

И сегодня, начиная грозный двадцать первый год двадцать первого столетия, мы провозглашаем формулу существования государства Российского, ту триаду, что собирает в себя все наши идеи, все воспоминания, все наши мечты: "Один Народ. Одна Судьба. Одна Победа".

Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 12 января 2021 > № 3608718 Александр Проханов

Грузооборот АО «Ростерминалуголь», крупнейшего в европейской части России специализированного угольного терминала, в 2020 году составил 26,5 млн тонн угля – на 8,2% больше, чем годом ранее. Это рекордный показатель перевалки угля для предприятия и всей стивидорной отрасли страны.

За 12 месяцев 2020 года на причалах терминала было обработано 383 балкера, из которых на долю судов класса «Panamax» и «Post-Panamax» пришлось 80%. Средняя судовая партия составила 69,2 тыс. тонн. Основными странами-грузополучателями угольной продукции АО «Ростерминалуголь» стали Нидерланды (24%), Марокко (16%), Бразилия (8%), Германия (8%), Франция и Испания (по 5% соответственно).

С января по декабрь на терминале было выгружено 371 499 единиц подвижного состава, что на 8,3% больше показателей 2019 года (343 103 вагона). Огромный вклад в рост грузооборота специализированного угольного терминала внесли коллектив и руководство железнодорожной станции Лужская и Октябрьской железной дороги, подразделения которой обеспечили четкий сбалансированный график маршрутов в адрес АО «Ростерминалуголь» и оптимальную схему подвода вагонов на разгрузку. Более 70% груза доставлено в порт длинносоставными поездами, что на сутки сократило срок доставки угля.

Благодаря тесному взаимодействию стивидорного предприятия и подразделений ОАО «РЖД» в течение года был установлен ряд производственных рекордов по выгрузке вагонов:

• 1348 вагонов – за сутки с 7 на 8 января 2020 года;

• 1476 вагонов – за сутки с 25 на 26 октября 2020 года.

«Рост производственных показателей угольного терминала вопреки неблагоприятной рыночной конъюнктуре – это наше общее с ОАО «РЖД» достижение. Специализация предприятия позволяет железнодорожникам оптимизировать маршруты и максимально ускорить доставку угля из Западной Сибири на Балтику. Это выгодно всем участникам рынка и позитивно сказывается на развитии экспортных маршрутов российских угольных компаний», – отметил управляющий директор АО «Ростерминалуголь» Артур Седов.

Советник лидера Ирана: США должны снять санкции против Ирана, прежде чем вернуться в СВПД

Старший советник лидера Исламской революции аятолла Сейед Али Хаменеи заявил, что Вашингтон должен отменить все санкции, введенные в отношении Ирана, если он хочет вернуться к ядерной сделке 2015 года.

Есть условия для возврата Вашингтона к ядерной сделке, официально известной как Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), заявил Али Акбар Велаяти в понедельник, сообщает Press TV.

«Мы не настаиваем и не торопимся с возвращением Соединенных Штатов. Но если они хотят вернуться, есть условия, главное из которых - снятие санкций, чтобы доказать, что новая администрация привержена обязательствам СВПД», - подчеркнул Велаяти.

«Они сами решают, хотят они вернуться или нет, но ... они должны восполнить прошлые неудачи. Их прошлые неудачи заключались в том, что они не только ничего не сделали для снятия санкций, но и усилили их, а это противоречило их обязательствам по [ядерной] сделке», - отметил он.

Велаяти добавил: «Если какая-либо администрация в Соединенных Штатах возьмет на себя обязательство, оно будет обязательным и для последующих администраций. Дело не в том, что у каждой администрации есть свои обязательства. Итак, мы выполнили свои обязательства, но они нарушили обязательства, и обычнестественно, если они хотят вернуться, они должны отменить санкции».

Старший советник лидера Ирана выразил сожаление по поводу того, что Франция, Германия и Соединенное Королевство, которые представляют Европейский Союз в ядерной сделке 2015 года, наложили множество ограничений на Тегеран в соответствии с требованиями Соединенных Штатов, а в некоторых случаях также наложили косвенные санкции.

Велаяти, однако, сказал, что Россия и Китай, подписавшие СВПД, помогли Ирану, насколько могли, и выполнили свои обязательства.

Обращаясь к нации в пятницу, аятолла Хаменеи сказал, что Иран не торопится с возвращением США к сделке.

«Наше рациональное требование - снятие санкций. Это право иранского народа, которое было нарушено. Они обязаны это сделать ... Если санкции будут отменены, то возвращение США в СВПД будет что-то значить», - сказал лидер.

СВПД был подписан в июле 2015 года между Тегераном и шестью мировыми державами и ратифицирован в виде Резолюции 2231.

В мае 2018 года президент США в одностороннем порядке вывел страну из СВПД и возобновил антииранские санкции, которые были отменены соглашением.

Поскольку оставшиеся европейские стороны не выполнили свои обязательства по сохранению торговли с Ираном, ссылаясь на запреты США, Исламская Республика в мае 2019 года сделала шаг, чтобы приостановить некоторые из своих обязательств в соответствии со статьями 26 и 36 соглашения, охватывающих законные права Тегерана.

Тегеран заявил, что его контрмеры обратимы, как только Вашингтон вернется к СВПД, выполнит свои обязательства и прекратит санкции.

То потухнет, то погаснет

Все сигареты в России хотят сделать самозатухающими

Текст: Тимофей Борисов

Все разрешенные для продажи на территории России сигареты будут самозатухающими. Соответствующие требования должны быть прописаны в специальном ГОСТе. Вопросами утверждения этого стандарта занимаются два ведомства - МЧС России и минздрав.

"Мы сейчас прорабатываем стандарт, чтобы сигареты были самозатухающими, это когда в сигаретную бумагу вставляют приспособление в форме кольца, которое, если не сделать затяжку, приводит к ее гашению. Надеемся, что через два года этот стандарт будет утвержден в России", - сообщил ТАСС директор департамента надзорной деятельности и профилактической работы МЧС России Ринат Еникеев.

По статистике, которую ранее приводили в МЧС России, до 40 процентов всех смертей от возгораний происходит из-за непотушенной сигареты.

Курение становится причиной около 10 процентов от всего количества пожаров. Например, в 2018 году пожарные приводили такие цифры: за 2017 год в России в огне погибло 7816 человек. Это в пять раз больше, чем гибнет по той же причине в США, и в десять раз больше, чем в Германии. И статистика с тех пор особо не изменилась.

Пожарные давно бьют тревогу из-за того, что одной из нередких причин пожаров в домах становятся непотушенные сигареты. Можно сказать даже, что наряду с неисправной проводкой курение в постели, и особенно в состоянии алкогольного опьянения, является наиболее распространенной причиной возгораний в квартирах и частных домах. Сигареты либо выпадают из рук на одеяла или ковры, либо, частично догорая, падают с пепельницы на скатерть или на пол. Температура в зоне соприкосновения с поверхностью может достигать 450 градусов, поэтому загореться могут даже деревянные покрытия, а не только вата или ткань.

Тогда же, пару лет назад, в профильном департаменте МЧС России полагали, что проблему помогут решить технически продвинутые приборы. Так называемые вейпы входили в моду и были, казалось, совершенно безвредны с точки зрения возникновения искр или способности тлеть. Но вскоре неумолимая статистика показала, что количество пожаров и смертей от непотушенных сигарет вниз не пошло.

Не помогло исправить ситуацию с курением в постели и принятие жесткого антитабачного закона. Принятый в июне 2013 года, он запрещал только курение в офисах и других общественных местах. Проверить же, курит гражданин у себя дома или нет, было невозможно.

Раньше, еще в советские времена, с такой проблемой также сталкивались, но реже, поскольку качество и табака, и бумаги было таковым, что сигареты зачастую непросто было раскурить даже при желании. И вот оказалось, что технический прогресс в этой области оказал плохую услугу пожарной безопасности. Бумагу стали применять, пропитанную селитрой, чтобы лучше и быстрей горела.

Нередко доводилось слышать мнения, что это было сделано производителями сигарет намеренно с целью увеличить продажи.

Логика тут понятна и проста: сигарета быстро догорала, и человек тянулся за новой, соответственно, на сутки курильщику требовалось больше сигарет, чем обычно, особенно во время застолья. Как говорится, не успеешь рюмку поднять, а от едва зажженной сигареты остается один фильтр.

По словам Еникеева, требования применять самозатухающие сигареты давно получили широкое распространение в странах Европы.

А как у них?

Одними из первых продавать сигареты без функции самозатухания запретили власти американского штата Нью-Йорк. Согласно соответствующему закону, принятому еще в начале 2000-х годов, на рынок штата допускались лишь те производители, у которых новым требованиям соответствовали 75 процентов всех сигарет, писала газета The New York Times. Требования эти главным образом предписывали использовать специальные полосы, которые замедляют горение и без дальнейших затяжек приводят к затуханию табачного изделия. Тех продавцов, кто продает сигареты с фальшивым сертификатом о самозатухании, по закону предлагалось штрафовать на сумму до 10 тысяч долларов. А для тех, кто продает сигареты вообще без каких-либо лицензий в отношении "пожаробезопасности" табачных изделий, были предусмотрены штрафы от пятисот до тысячи долларов за каждую сделку. На сегодняшний день, по данным ВОЗ, правила, разрешающие продажи только самозатухающих сигарет, существуют во всех 50 американских штатах.

Следом за своим южным соседом похожий закон приняли канадцы, а спустя некоторое время и страны Европейского союза. Согласно статистике той же ВОЗ, подобные правила действительно приносят пользу: например, в Эстонии сразу после вступления в силу закона о запрете продажи не самозатухающих сигарет число смертей, вызванных пожарами из-за курения, за год снизилось с 73 до 54. А в штате Массачусетс аналогичный закон на 28 процентов сократил вероятность возникновения пожаров в жилых домах. На сегодняшний момент правила, требующие продавать самозатухающие сигареты, существуют также в Австралии, Исландии и ЮАР.

Подготовила Диана Ковалева

Сколько это будет стоить

Производители сигарет просят о том, чтобы были созданы условия для поэтапного перехода на использование самозатухающей бумаги, поскольку она выпускается только в нескольких странах (Испании, Австрии и Китае). "Мощности ее производства ограничены и на данный момент не позволяют реализовать одномоментный разовый переход предприятий табачной отрасли по всей Евразийской зоне, - считает вице-президент по корпоративным вопросам аффилированных компаний "Филип Моррис Интернэшнл" в России Сергей Слипченко. - Поэтому, возможно, стоит рассмотреть перспективы создания локальных мощностей по производству такой бумаги в России". Внедрение новой бумаги в производство требует проведения тестирования в течение более полутора лет, а затраты на производство оцениваются в дополнительные 100 млн евро ежегодно, говорит руководитель "БАТ Россия" по связям с госорганами Олег Барвин. "Подобная инициатива серьезно скажется на себестоимости конечного продукта для потребителей, а эффективность данной меры вызывает сомнения, - полагает он. - Особенно в текущих условиях повышения акциза на 20% и проблем с международными перевозками из-за пандемии". Опыт стран, где внедрена такая технология, показал, что прямой зависимости между использованием в производстве сигарет специальной бумаги с пониженной воспламеняемостью и количеством пожаров по неосторожности из-за курения нет, утверждает Барвин. О том же говорит Сергей Слипченко: статистика стран, которые ввели у себя эту норму - Австралии, Франции и США, - показывает, что эффект по уменьшению пожаров из-за сигарет, безусловно, есть, но он не очень большой". В Минздраве "РГ" подтвердили обсуждение этой инициативы. Там указывают, что, по данным ВОЗ, все штаты США, Австралия, Канада, Исландия, Южная Африка и все 28 государств - членов Европейского союза приняли политику, требующую производство сигарет с низкой воспламеняющей способностью (НВС). Эти страны составляют примерно 20% населения мира, потребляют примерно 20% производимых в мире сигарет. В минздраве отмечают, что нормативная база для законов о НВС варьируется в зависимости от страны. В то время как Канада приняла меры по снижению склонности к возгоранию в рамках законов об общественном здоровье, большинство штатов США осуществляют такие меры в рамках законов о пожарной безопасности. В Австралии и Европейском союзе аналогичные меры были приняты в рамках законодательства о защите прав потребителей. В России эту инициативу можно реализовать только через внесение изменений в евразийский технический регламент на табачную продукцию, подчеркивает Барвин.

Подготовили Елена Манукиян, Светлана Ментюкова

Orsted и Siemens Gamesa планируют получать «зеленый» водород в открытом море

Консорциум Oyster получил 5 млн евро на реализацию проекта по исследованию возможностей объединения морских ветроэнергетических установок (ВЭУ) с приспособленными для морских условий электролизерами для производства «зеленого» водорода.

Финансирование обеспечило совместное предприятие по топливным элементам и водороду (FCH2-JU) – государственно-частное партнерство Европейской комиссии.

Консорциум образован компаниями Orsted, Siemens Gamesa (член РАВИ), ITM Power и Element Energy. В настоящее время Oyster приступил к разработке электролизера мегаваттного масштаба, предназначенного для производства «зеленого» водорода непосредственно на ветрогенераторах морского базирования, откуда газ будет далее транспортироваться на берег. Опытные образцы электролизеров уже прошли испытания на суше.

Система электролизера Oyster будет спроектирована таким образом, чтобы обладать достаточно компактными размерами для интеграции в морской ВЭУ с учетом производительности отдельно взятой модели. В системе будут производиться опреснение и очистка воды, что позволит использовать морскую воду в качестве сырья для электролиза.

Проект призван наладить производство водорода по цене, способной выдержать конкуренцию с таковой у отрасли природного газа – при условии, что последняя будет обложена соответствующим «углеродным» налогом. Реализация проекта должна стартовать в 2021 году и продолжится до конца 2024 года.

ITM Power отвечает за разработку и дальнейшие испытания электролизера. Orsted произведет анализ будущей эксплуатации и технико-экономическое обоснование непосредственного внедрения этой технологии в море. Siemens Gamesa и Element Energy произведут экспертизу проекта и предоставят собственные технические знания и опыт.

В Orsted отмечают, что для реализации потенциала «зеленого» водорода в открытом море необходимы компактные электролизные системы, способные выдерживать суровые морские условия, удовлетворяющие минимальным требованиям технического обслуживания и при этом сохраняющие целевые показатели производительности.

«Будучи крупнейшей в мире офшорной ветроэнергетической компанией, мы стремимся выяснить, что именно потребуется для производства «зеленого» водорода на шельфе и как впоследствии вписать его в концепцию возобновляемой генерации к производству возобновляемой электроэнергии», – заявил Андерс Кристиан Нордстрем (Anders Christian Nordstrøm), вице-президент Orsted по развитию водородных технологий.

Orsted – не единственная энергокомпания, проводящая исследования в области производства водорода на морских ветрогенераторах, сообщает Российская ассоциация ветроиндустрии. Так, компания RWE недавно обнародовала запуск своего проекта – разместить две ВЭУ мощностью 14 МВт каждая вблизи острова Гельголанд и производить на них водород. В случае успешности «пилота», к реализации готовится более масштабный проект AquaVentus, в рамках которого планируется производить «зеленый» газ на работающих в этом районе установках совокупной мощностью 10 ГВт.

ЕДИНЕНИЕ ПРОТИВ НАПАСТИ

СВЕТЛАНА СУСЛИНА, Доктор экономических наук, главный научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН.

ВИКТОРИЯ САМСОНОВА, Кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН.

РЕСПУБЛИКА КОРЕЯ В АЗИАТСКИЙ ФИНАНСОВЫЙ КРИЗИС 1997–1998 ГОДОВ

Конец 1990-х гг. в истории Республики Корея связан с глубочайшим потрясением основ экономической модели, сложившейся за тридцать лет догоняющего развития. Это было время тяжёлого разочарования, прозрения, жертвенного подвига народа, оно потребовало от руководства корректировки экономического курса и жёсткой концентрации всех средств и возможностей для быстрого выхода из кризиса.

По своей глубине и разрушительности для южнокорейской экономики азиатский финансовый кризис можно сравнить с Великой депрессией для стран Запада.

Значимость этого кризиса для Республики Корея состоит ещё и в том, что он обозначил новый этап в развитии экономики, в ходе которого ей удалось воспользоваться открывшимися возможностями и благодаря быстрым радикальным структурным реформам изменить модель экономического роста и укрепить конкурентоспособность. Реформы, предполагающие внешнюю и внутреннюю либерализацию экономики, осуществлялись под наблюдением МВФ и затронули финансово-банковскую, предпринимательско-корпоративную, госуправленческую сферы и рынок труда. То время в Южной Корее назвали «эрой МВФ», когда страна была вынуждена обратиться за внешней помощью и признаться в собственной финансовой несостоятельности. Однако, несмотря на столь тяжёлый момент и плачевное положение трудящихся, период часто воспринимается и как момент сплочения нации.

Опыт преодоления кризиса 1997–1998 гг. Республикой Корея имеет значение не только для неё самой, но и в контексте более широкой дискуссии о путях развития экономики.

Неолиберальная модель, несмотря на мощный удар, нанесённый азиатским кризисом, показала свою жизне- и конкурентоспособность в условиях глобальной экономики.

В Республике Корея эта модель смогла пережить и мировой финансовый кризис 2008–2009 гг. и, вероятно, выдержит испытания, связанные с пандемией COVID-19.

Причины кризиса

Республика Корея не была первой в списке жертв азиатского кризиса 1997–1998 годов. Необычный по внезапности, глубине и быстрому распространению, он в первую очередь поразил страны, развивавшиеся на тот момент наиболее динамично, – Таиланд, Малайзию, Индонезию и Филиппины, а потом добрался и до Южной Кореи. Причём, несмотря на тревожные сигналы, такие как рост дефицита бюджета, падение спроса на южнокорейские товары из-за роста их себестоимости, обесценивание национальной валюты, правительство РК до последнего закрывало глаза на приближающийся смерч, что впоследствии оказалось губительным как для крупных финансово-промышленных групп, так и для малого бизнеса и обычных граждан.

В 1998 г. корейский ВВП сократился почти на 7 процентов после среднегодового прироста в 1990–1997 гг. в 7 процентов. Работы лишился каждый двадцатый трудящийся, а уровень безработицы вырос с 2,0 процента в 1996 г. до 6,8 процента в 1998 году. Валютных резервов страны не хватало, чтобы покрыть многомиллиардные долги (таблица 1).

В РК довольно быстро разобрались с ответом на вопрос, кто виноват. Внимание было акцентировано, во-первых, на крупных компаниях, накопивших безумные долги, а во-вторых, на негативных внешних факторах, сложившихся на финансовых рынках и обрушивших акции южнокорейских и других азиатский предприятий.

Таблица 1. Основные экономические показатели Республики Корея в 1996–1999 годах

Источники: Annual Report 2000. The Bank of Korea. Korea, Seoul, 2001, p. 68-69. URL: http://ecos.bok.or.kr/jsp/vis/keystat/index_e.html#/detail. Дата обращения: 20.08.2020.

URL: https://english.motie.go.kr/en/tp/tradeinvestrment/bbs/bbsView.do?bbs_seq_n=794&bbs_cd_n=2&view_type_v=TOPIC&&currentPage=1&search_key_n=&search_val_v=&cate_n=2. Дата обращения: 20.08.2020.

Логика в таких рассуждениях, конечно, есть и отражена в большом количестве аналитических материалов как видных мировых экономистов, так и южнокорейских учёных и экспертов.

Безусловным является факт, что существенная вина за кризис лежит на ведущих южнокорейских компаниях, в которых вся власть была сконцентрирована в руках семейных чеболей, управляемых при помощи жёстко иерархической системы.

Не имея достаточного финансового обеспечения, чеболи практически бесконтрольно использовали финансовые ресурсы банковского сектора, вкладываясь порой в дорогостоящие и заведомо убыточные проекты. Причём щупальца этого экономического спрута дотягивались до всех сфер экономической жизни.

На роли чеболей в экономике Республики Корея необходимо остановиться особо. В середине 1970-х гг., когда приоритетом было развитие машиностроения и судостроения, сталелитейной, электронной и химической индустрии, правительство в качестве надёжного партнёра выбирает крупный бизнес. На протяжении нескольких десятилетий чеболи пользовались неизменной поддержкой властей, были гордостью Южной Кореи и её «лицом» на мировой экономической арене. Но с середины 1990-х гг. всё отчётливее проявляются негативные моменты, отражающие монополистическое положение и абсолютное доминирование чеболей в системе отношений между экономическими агентами. В результате названных факторов, а также в силу близких, нередко коррумпированных связей с высшими эшелонами власти, они получили практически неограниченный доступ к банковским кредитам для финансирования высокозатратных проектов. В ряде случаев соотношение заёмного капитала чеболей по отношению к собственному составляло свыше 400 процентов. В конце 1998 г. размер кредиторской задолженности банкам был свыше 63 млрд долларов. Невозврат же долгов стал главной причиной кризиса банковской системы Республики Корея и банкротства ряда коммерческих банков.

Безусловно, такая деятельность чеболей была обусловлена поддержкой и попустительством государства. Правительство допустило ряд серьёзных просчётов и в финансовой политике. В целях сокращения дефицита бюджета, который в 1991 г. достиг отметки 8,7 млрд долларов, власти пошли по пути увеличения притока капитала и в 1993 г. объявило о либерализации финансового сектора. Кроме того, с целью выполнения одного из требований для вступления в ОЭСР, в 1996 г. продолжилось финансовое дерегулирование и открытие рынка капитала, что упростило выдачу краткосрочных кредитов. В итоге резко возросла общая сумма внешней краткосрочной задолженности: к концу 1997 г. она превысила 63 млрд долларов.

Национальные особенности Южной Кореи, которые столь позитивно оценивались до азиатского кризиса и дали ей возможность резкого экономического взлёта, сыграли в конце 1990-х гг. отрицательную роль.

В частности, прямое вмешательство государства в экономику, ограничение конкуренции на внутреннем рынке, а также «семейные отношения» между хозяевами и работниками предприятий, при которых гарантируются рабочие места вплоть до выхода на пенсию, привели к тому, что бизнес продолжал работать в тепличных условиях, не уделяя должного внимания падению конкурентоспособности на внешних рынках. К этому добавились и внешние факторы – такие, как снижение мировых цен на основные товары южнокорейского экспорта (например, цена на микросхемы памяти 16M D-RAM упала с 50 долларов в конце 1995 г. до 9 в 1996 г.) и повышение конкурентоспособности японских товаров благодаря дешёвой йене.

Существенный просчёт состоял и в отсутствии развитой системы страхования занятых, пенсионного обеспечения, поддержки безработных. В итоге во время кризиса 1997–1998 гг., когда рост безработицы практически достиг 7 процентов, ни власти, ни простые граждане оказались к этому не готовы. В стране и за рубежом долгое время существовала уверенность, что государство не допустит краха своих крупнейших корпораций и протянет им руку помощи в трудный час. Однако этого не произошло, и в процессе банкротства, реорганизации этих компаний, их служащие оказались на улице без средств к существованию.

В результате в конце 1990-х гг. на предприятиях, входящих в чеболи, финансовых структурах и корпорациях количество рабочих мест уменьшилось на четверть. С сентября 1997 г. по сентябрь 2002 г. в чеболях произошло сокращение общей численности рабочих и служащих с 869 до 645 тысяч, в финансовых структурах – с 434 до 378 тысяч, в корпорациях – с 257 до 198 тысяч человек. Больше всего пострадала молодёжь, которую практически перестали брать на работу. Если в 1996 г. доля выпускников школ при найме на работу в фирмы составляла 41,5 процента, то в 2001 г. – всего 14,8 процента. В то же время преимущество имели работники со стажем – они составили 55,7 процента нанятых на работу в 2001 г. по сравнению с 25,7 процента в 1996 году.

Во время кризиса испытанию на прочность подверглась система и стратегия жёсткого государственного регулирования, переставшая отвечать задачам ускоренного экономического роста. Уже в начале 1990-х гг. Республика Корея вступила на путь внешней либерализации. Движение в сторону большей свободы, а также экономической и частично социальной демократизации началось с конца правления президента Ро Дэ У (1988–1993) и в период президентства Ким Ен Сама (1993–1998). Осознавая необходимость реформирования чеболей и возросшую коррупцию среди государственных чиновников и бизнесменов, президент Ким Ен Сам выступил с рядом мер по ограничению чрезмерного влияния корпораций и реорганизации их системы управления, однако в конце 1990-х гг. сам был заподозрен в коррупции. Выяснилось, что незадолго до банкротства компании Hanbo Steel, задолжавшей кредиторам 5,8 млрд долларов, были предоставлены огромные кредиты от коммерческих и государственных банков. Разразившийся скандал привёл к допросам и арестам крупнейших бизнесменов и политиков. Среди попавших в поле зрения правоохранительных органов оказался и сын президента Ким Ен Сама.

Несмотря на позитивные нововведения при Ким Ен Саме, его экономическая политика учитывала необходимость изменения только количественных, но не качественных параметров развития, продолжался курс на поддержание высокого уровня внутренних инвестиций и наращивание экспорта, которые должны были обеспечить стабильные темпы роста экономики, а на деле лишь усугубили ситуацию. Противостоять финансовому кризису и вывести страну из него предстояло новому правительству под руководством президента Ким Дэ Чжуна.

Вывод страны из кризиса

К 1997 г. экономика Республики Корея оказалась в катастрофическом положении: иностранные банки отказались пролонгировать кредитные линии южнокорейским финансовым учреждениям, а иностранные инвесторы начали массово выводить ресурсы из страны. Валютные резервы были почти исчерпаны. Сеулу пришлось обратиться за помощью к МВФ и в дальнейшем при принятии решений по стабилизации экономической ситуации опираться на рекомендации фонда. 3 декабря 1997 г. было подписано трёхлетнее соглашение о финансировании на общую сумму 58 млрд долларов, предоставляемых МВФ (21 млрд), Всемирным банком (10 млрд), Азиатским банком развития (4 млрд), а также США (10 млрд), Японией (5 млрд), Германией, Канадой, Великобританией и Австрией.

Для реформирования экономики было выделено четыре главных направления: финансы, рынок труда, государственное управление и корпоративный сектор.

В финансовой сфере сократилось количество функционирующих организаций: число банков уменьшилось с 33 в 1998 г. до 19 в 2004 г., более 770 небанковских финансовых учреждений было закрыто и реструктуризировано. План реформ предусматривал также либерализацию финансового сектора и законодательства о прямых иностранных инвестициях (ПИИ). В декабре 1997 г. произошло открытие рынка государственных и корпоративных облигаций, в мае 1998 г. – рынка краткосрочных денежных инструментов. Для резидентов отменялись ограничения на инвестирование в иностранные ценные бумаги. Разрешены поглощения компаний нерезидентами, расширен доступ иностранных инвесторов в ряд секторов, включая банковский. Иностранцам разрешили покупать недвижимость. Кроме того, произошла отмена ограничений на покупку иностранной валюты и размеры вкладов и кредитов в иностранных банках.

Одновременно с этим реформированы чеболи – из 30 крупнейших финансово-промышленных групп исчезли одиннадцать. В корпоративном секторе в начале 1998 г. приняты пять основных принципов: повышение прозрачности управления компаниями; отказ от практики предоставления гарантий по кредитам между аффилированными компаниями; повышение финансовой устойчивости; ограничение количества отраслей, в которых может функционировать чеболь; улучшение отчётности со стороны контролирующих собственников и топ-менеджеров. Позднее к этим принципам добавились ещё три: уменьшение контроля чеболей над небанковским финансовым сектором; ограничение возможности косвенного «перекрёстного» владения акциями и сделок внутри группы, совершаемых по нерыночным ценам; пресечение практики уклонения от налогов на дарение и наследство.

Была проведена реформа рынка труда: произошёл переход от существующей на тот момент пожизненной системы найма к более гибким трудовым отношениям. Для стабилизации ситуации на рынке труда был создан Трёхсторонний комитет, в который вошли представители правительства, рабочих и работодателей. Благодаря деятельности комитета удалось достигнуть соглашений в отношении сокращений и временной занятости.

Пересмотр роли государства, преобразования в структуре крупного бизнеса, системе управления, культуры предпринимательства привели также к повышению роли женщин в общественной жизни и изменениям в системе страхования занятых. До конца 1997 г. программа страхования действовала только в организациях и компаниях, где работало не менее 30 человек, с начала 1998 г. она стала применяться на всех предприятиях независимо от числа работающих, а также была расширена за счёт включения подённых рабочих и лиц, которые длительное время не могут найти работу. Всё это ознаменовало переход к большей демократизации общественной жизни и к постановке на повестку дня задачи создания гражданского общества.

Однако резкая трансформация рынка труда потрясла традиционные устои общества: возросло число разводов и суицидов. Структуры занятости характеризовалась увеличением временных работников, имевших ограниченные права и низкий уровень заработной платы. Диктуемые МВФ реформы рынка труда привели в 2000-х гг. к росту социальной поляризации. Вырос верхний сегмент среднего слоя; из среднего слоя «выпали» массы людей, чьи доходы сократились из-за перехода к неполной занятости, снижения зарплат и девальвации национальной валюты; увеличился нижний слой, пополняемый ещё и притоком иностранных рабочих.

На фоне «среднестатистической» тенденции роста доходов населения высокодоходная группа становится всё богаче, население с низким доходом – всё беднее.

Нарастает дифференциация в потреблении продуктов питания, платных услуг, непродовольственных товаров, в показателях имущественного накопления. Становится всё более заметным расхождение жизненных и потребительских стандартов семей, относящихся к «элите», и остальных.

Уроки для нашего времени

Финансовый кризис 1997–1998 гг. вызвал крах ориентированной на экспорт модели развития Республики Корея 1960–1990-х гг., которая реализовывалась за счёт активного вмешательства государства в экономику в целях индустриализации и ускорения экономического роста. Государство напрямую контролировало и выделяло ресурсы для развития стратегических отраслей, управляя инвестициями, осуществляя защиту молодых отраслей индустрии, содействуя экспорту, реализуя макроэкономическую политику в интересах инвестиций и контроль над внутренними финансовыми потоками и валютными ресурсами. Достижение за столь короткое время высоких темпов экономического роста обусловлено экспорториентированной стратегией догоняющего развития, в основе которой макроэкономическая цепочка «массовое производство – высокая производительность – низкая заработная плата – массовый экспорт».

Азиатский кризис 1997–1998 гг. показал, что дальнейшее развитие страны за счёт мобилизации и концентрации внутренних ресурсов невозможно в силу усложнившейся структуры экономики. Остро встал вопрос о качественных параметрах роста, таких как повышение производительности труда, улучшение среды деятельности бизнеса, развитие не только промышленности, но и сферы услуг. Либерализация, проводимая во время и после кризиса, создала условия как для привлечения иностранных инвестиций в страну, так и осуществления вложений южнокорейскими компаниями за рубежом.

Главный урок, который можно извлечь из опыта Республики Корея по преодолению самого тяжёлого в её истории финансово-экономического кризиса, заключается в эффективности быстрого и адекватного реагирования руководства и экономического аппарата правительства, а также организованности и сплочённости населения в стремлении вернуть стране статус успешно развивающейся экономики.

Угрожавший в ходе кризиса откат от определённого уровня благополучия и признания в мире был воспринят населением как тяжелейшее унижение, а необходимая внешняя помощь – как позорная «эра МВФ», когда страна оказалась в зависимости от сильных экономик мира. Это сыграло роль своеобразного триггера, благодаря которому властям удалось при финансовой поддержке и контроле МВФ и ряда ведущих стран предпринять срочные меры санации финансового сектора и осуществить соответствующие либеральные реформы, придавшие экономической модели гибкость.

Действия по стабилизации и выводу страны из кризиса 1997–1998 гг. были универсальными, следующими из рекомендаций МВФ, который контролировал их принятие жёстким графиком выделения средств. Но имелись и некоторые особенности реформ, связанные, в частности, со спецификой ведения бизнеса (разросшейся мощью чеболей и патерналистскими отношениями с государственным аппаратом), с особенностями рынка труда (отношения «пожизненного найма»).

Кризис показал, что успешная модель Республики Корея, построенная на основе концепции внешнеориентированного развития и предполагавшая глубокую включённость в мировую экономику, уже к концу 1990-х гг. устарела.

Но Южная Корея по-прежнему привержена стратегии интеграции и регионализации и борется за приемлемые и более выгодные условия.

Спустя менее четверти века, Республика Корея вновь переживает серьёзный экономический спад, грозящий перерасти в затяжную депрессию. Разительное отличие текущего экономического кризиса в том, что он охватил все страны мира, всю мировую экономику, а не только её азиатскую часть, как в конце ХХ века. Пандемия COVID-19 поставила перед мировой экономикой вопрос о переоценке ценностей и основ господствовавшего до недавнего времени порядка, провозглашавшего глобализм, открытость и либерализм в экономике.

Для Республики Корея этот порядок был крайне благоприятен, и меры по выходу из кризиса 1997–1998 гг. во многом приняты для того, чтобы воспользоваться его преимуществами. Либерализация финансовой и банковской сферы, реформы социальной системы и регулирования рынка труда – все эти чрезвычайные на первых порах меры сложились в определённую стратегию реформирования экономической модели, ставящую в приоритет достижение качественных, а не только количественных параметров. Эта стратегия со временем привела страну к постановке задач перехода к устойчивому развитию в его новейших формах – построению инновационной, «зелёной», «креативной» экономики. Кризис 1997–1998 гг. стал для Республики Корея и потрясением, и возможностью: страна не только одна из первых преодолела трудности (уже в 1998–1999 гг. имела прирост ВВП почти в 10 процентов), но и показала жизнеспособность новоиндустриальной модели роста, которую многие западные эксперты предлагали «похоронить».

Вместе с тем, выйдя из кризиса, южнокорейская экономика существенно изменилась, особенно в сфере государственного управления, взаимоотношений с бизнесом, его прозрачности, подотчётности и в конечном итоге конкурентоспособности. Власть крупного бизнеса оказалась поколеблена, хотя монополизация производства и рынка сохранилась и даже усугубилась. Государство постепенно «уходило» из экономики и брало на себя большую, чем ранее, ответственность за социальную сферу. В южнокорейском обществе активизировались тенденции к демократизации и повышению гражданской ответственности. Мировой кризис 2008 г. не столь сильно затронул РК, что свидетельствует о том, что в целом социально-экономическое и финансовое положение страны после реформ 1997–1999 гг. существенно укрепилось.

Если набравшая сейчас ход тенденция деглобализации продолжится, Республике Корея будет труднее удержаться в рядах высококонкурентных экономик Азии. Южная Корея очень сильно зависит от внешнего рынка. Если её ведущие торговые партнёры – Китай, США, Япония, ЕС, нефтедобывающие страны – впадут в длительную рецессию и начнут закрывать национальные рынки, это окажет негативное влияние на производство и внешнюю торговлю Республики Корея. В данном случае потенциал её внешнеориентированной экономики попадёт под удар, возможно, более сильный, чем в конце ХХ века. Тогда может быть с пользой востребована практика диверсификации внешних связей, подписание соглашений о создании зон свободной торговли, участие в региональных блоках типа ВРЭП и так далее. Одновременно страна будет адаптироваться к условиям протекционизма и повышать уровень импортозамещающих производств.

Корея. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 января 2021 > № 3631188 Светлана Суслина, Виктория Самсонова

КОГДА ЛЕКАРСТВО ХУЖЕ БОЛЕЗНИ

ИВАН ПРОСТАКОВ

Кандидат экономических наук, проректор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ В ИТАЛИИ

Кризис 1929–1932 гг. и выход из него являются ключевым этапом экономической и политической истории Италии ХХ века. В эти годы был оформлен переход от аграрной к индустриальной экономике, проведена коренная модернизация промышленности, создана база для развития системы социального обеспечения, а также заложены институциональные основы экономического развития страны на последующие, уже послевоенные, десятилетия.

Однако впечатляющая структурная перестройка происходила в тесной взаимосвязи с трансформацией авторитарного режима в тоталитарную фашистскую диктатуру, предполагавшую не только прямое государственное вмешательство в экономику, но и контроль над всеми сферами жизни. Политическая доктрина фашизма привела Италию к военному авантюризму, внешнеполитической изоляции, опоре на собственные силы, а в итоге – к участию в мировом конфликте, который обернулся для страны подлинной национальной катастрофой.

Предпосылки и масштабы кризиса 1929–1932 годов

Разразившаяся во всём западном мире Великая депрессия затронула Италию почти сразу, попав по целому ряду причин на «подготовленную почву». По окончании Первой мировой войны экономика столкнулась с серьёзными трудностями. В условиях стабильно растущих военных заказов банки легко выдавали кредиты крупным предприятиям тяжёлой промышленности под залог или в обмен на доли в их капитале. Но резкое изменение конъюнктуры после окончания военного конфликта привело к массовым неплатежам по кредитам, падению акций крупных компаний и банков, чьи капиталы оказались «переплетены», череде банкротств, инфляции и «бегству» вкладов и капиталов.

В 1925–1926 гг. правительству пришлось отказаться от политики экономического либерализма и перейти к прямому вмешательству в экономику для спасения банков и промышленных компаний – это случилось там на несколько лет раньше, чем в других странах Европы и США. Был принят «банковский закон», который привёл к некоторому упорядочению банковской системы, созданию единого национального эмиссионного центра (вместо трёх региональных), концентрации банковских институтов и защите вкладов. Оздоровив государственные финансы и решив проблемы внешнего долга, в 1927 г. правительство Бенито Муссолини резко повышает курс национальной валюты и возвращается к «золотому стандарту». Под эгидой Банка Италии создаётся государственный Институт ликвидации, который берёт на себя санацию предприятий-банкротов.

Государственные расходы направляются не только на помощь предприятиям, но и на борьбу с безработицей через организацию общественных работ (в этот период запущен наиболее крупный проект режима – так называемая интегральная мелиорация). Чтобы покрыть чрезвычайные расходы и реструктурировать госдолг, внедряется внутренний ликторский заём.

Для населения он носит принудительный характер: идеологические мотивы фашизма и патриотическая пропаганда превращаются в важный финансово-экономический инструмент.

Наконец, в 1927 г. принимается Хартия труда – основополагающий документ фашистского «корпоративного режима», провозглашавшего приоритет «сотрудничества всех производительных сил» в национальных интересах. Забастовочное движение к этому моменту полностью ликвидируется, и начинается кампания по «добровольному» снижению заработной платы рабочих. По имеющимся оценкам, в 1927–1928 гг. в разных отраслях оно составило от 20 до 40 процентов[1].

Рисунок 1. Темпы роста основных макроэкономических показателей 1925–1940 годов (млрд итальянских лир, цены 1938 г.), %

Источник: Национальный итальянский институт статистики (IStat)[2].

Принятые правительством Муссолини меры приводят к стабилизации экономического положения: в 1928–1929 гг. восстанавливается положительная динамика ВВП и промышленного производства. Но эта стабилизация неустойчива и сопровождается слабой активностью на фондовой бирже и дефляцией.

В итоге Италия достаточно быстро (уже в середине 1930 г.) испытывает на себе последствия мирового кризиса. Экономисты-историки видят основную причину его распространения в Италии в резком сокращении экспорта из-за «сжатия» внешних рынков (падение спроса, протекционизм) при одновременном негативном воздействии мер по сохранению курса лиры в рамках «золотого стандарта» (дефляционная политика, сдерживание роста денежной массы, негибкость заработных плат)[3]. И действительно, в 1929–1932 гг. итальянский экспорт сокращается более чем в два раза: с 17,6 до 8 млрд лир в текущих ценах (в полтора раза в ценах 1938 года)[4].

Резкое изменение внешнеторговой конъюнктуры и конкурентная девальвация валют – стандартное и вполне убедительное объяснение начала кризиса, хотя в случае Италии есть, по-видимому, ещё один фактор, которому в историографии уделяется не так много внимания. Речь о влиянии Соединённых Штатов на экономику Италии в 1920-е годы.

Возвращение страны к «золотому стандарту» стало возможно, прежде всего, благодаря реструктуризации «военного» внешнего долга по отношению к США, что привело к выделению итальянскому правительству в 1926 г. «кредита Моргана» в размере 60 млн долларов (по некоторым источникам – 100 млн) и последующему урегулированию долговых проблем с Великобританией. В 1920-е гг. американская администрация взяла курс на поддержку режима Муссолини, видя в нём гаранта политической и экономической стабильности Италии, которая могла стать «точкой опоры» для продвижения интересов Соединённых Штатов в континентальной Европе[5]. Вслед за «кредитом Моргана» в 1927 г. последовали кредиты американских банков на сумму 193 млн долларов целому ряду итальянских компаний, среди которых были Fiat, Pirelli, Montecatini[6], а также инвестиции Ford, Allied Machinery, Westinghouse и других американских корпораций. В общей сложности американские вложения в итальянскую экономику в 1925–1929 гг. составили 316,5 млн долларов[7], порядка 7 процентов от общего объёма инвестиций за этот период (довольно существенный вклад, особенно с учётом приоритета отраслей: металлообработка, цветная металлургия, судостроение, транспортное машиностроение, производство электроэнергии).

По экономическим и политическим причинам эти процессы прекратились в 1930-е гг., но тесное переплетение итальянских и американских финансовых интересов стало одним из детонаторов кризиса 1929 года.

Впрочем, продолжая тенденции предыдущих лет, экономика Италии не обрушилась, а как бы вошла в новую волну кризиса: в 1929–1932 гг. падение ВВП составило примерно 6 процентов (для сравнения: по сопоставимым историческим данным в 2008–2009 гг., падение ВВП Италии составило 3,6 процента)[8]. Однако следует иметь в виду, что до 40 процентов вклада в ВВП Италии в ту эпоху приходилось на относительно стабильно развивающееся сельское хозяйство. В связи с этим ситуация в городах лучше описывается динамикой не ВВП, а индекса промышленного производства. В целом его сокращение в 1929–1932 гг. составляет более 22 процентов, причём ситуация в различных отраслях крайне неоднородна. Так, например, производство стали сократилось на 24 процента, автомобилей и локомотивов – почти на 50 процентов, натурального шёлка и хлопка – на 23–28 процентов. В основном речь идёт об отраслях, пострадавших от ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры: с высокой степенью зависимости от импортных поставок (чёрная металлургия и машиностроение) или экспортоориентированных (лёгкая промышленность). В «плюсе» производство алюминия (+82 процента), свинца (+38 процентов), добыча нефти (рост в 2 раза), производство бензина (рост в 7 раз), целлюлозы (почти в 3 раза), азотной кислоты (в 2,5 раза)[9]. О причинах такой парадоксальной динамики – чуть позже.

Так или иначе, социальные последствия кризиса, особенно в тяжёлой промышленности, оказались крайне серьёзными. В 1930 г. возобновилась введённая в конце 1920-х гг. практика принудительного сокращения заработных плат, что даже в условиях дефляции вело к снижению покупательной способности доходов наёмных рабочих в промышленности и сельском хозяйстве и госслужащих: потребление домохозяйств в 1929–1932 гг. сократилось вдвое[10].

«Корпоративная система» и установка на «рационализацию» производства давали возможность увольнять даже в тех отраслях, где дела шли вполне благополучно, не говоря уже о предприятиях, стоявших на грани банкротства. В итоге число безработных увеличилось в 1930–1932 гг. более чем в два раза, превысив колоссальную для этого времени цифру в миллион человек, и оставалось на неизменном уровне вплоть до 1935 года.

Таблица 1. Численность безработных в Италии (тыс. чел.)

Источники: G.Salvemini. Sotto le scure del fascismo (Lo Stato corporstivo di Mussolini) // Torino, De Silva, 1948, p. 299-301; S.Lombardini. La grande crisi in Italia : politica ed economia // Rivista milanese di economia, №21, 1987, p. 127.

Если вернуться к сводному графику макроэкономических показателей, то только один из них демонстрирует положительную динамику в годы кризиса и депрессии – это «общественное потребление», которое характеризует масштабы государственных расходов и государственного вмешательства в экономику. Его объёмы увеличиваются с начала кризиса до середины 1930-х гг. практически в два раза, а в 1932–1935 гг. совершенно явственно повторяют динамику восстановления промышленного производства. И здесь необходимо подробно остановиться на мерах государственной экономической политики в условиях кризиса и депрессии.

Антикризисные меры государства

Как уже отмечалось, наиболее уязвимыми в 1930–1931 гг. оказались чёрная металлургия, машиностроение и металлообработка – базовые для своего времени стратегические отрасли, определявшие промышленный потенциал. К факторам ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры добавились нерешённые до конца в предшествующее десятилетие проблемы итальянской банковской системы и системы «перекрёстных участий» с промышленностью. Первым среди потенциальных крупных банкротов оказался банк Credito Italiano – держатель контрольных пакетов акций металлургических компаний Terni и Ilva, судостроительной Cosulich и ряда других. Риск финансового краха угрожает сразу нескольким крупным промышленно-финансовым конгломератам, и в 1931 г. правительство создаёт Институт движимого имущества – Istituto Mobiliare Italiano (IMI), который берёт на себя долговые обязательства потенциальных банкротов. Характерно, что первоначальный капитал IMI (600 млн лир, что сопоставимо с собственными капиталами крупнейших итальянских банков того времени) был сформирован не только за счёт взноса Банка Италии, но и за счёт средств государственных фондов социального страхования и (вновь) специального внутреннего займа, гарантированного государством. Идеологическая составляющая по-прежнему присутствовала, но вместе с тем сильная лира и активное участие правительства в решении экономических проблем в предшествующие годы вернули к нему доверие вкладчиков.

В силу того, что операции IMI привели к передаче государству значительных, в том числе контрольных пакетов акций промышленных компаний, в 1933 г. создаётся ещё одна госструктура – Институт промышленной реконструкции (Istituto per la Ricistruzione Industriale, IRI). В 1933–1934 гг. под его контроль попали три крупнейших коммерческих банка Италии – Banca Commerciale, Banco di Roma, Credito Italianо, а вместе с ними почти 100 процентов ВПК, около 90 процентов судостроения, 80 процентов морских перевозок, 80 процентов производства локомотивов, 30 процентов производства электроэнергии, значительная доля чёрной металлургии и целый ряд других отраслей. В совокупности капитал IRI – это более 20 процентов акционерного капитала всех итальянских компаний[11].

В дальнейшем он расшил присутствие в итальянской экономике и трансформировался к концу 1930-х гг. в многоотраслевой государственный холдинг, в состав которого вошли компании STET (телефонная связь), Finmare (судоходство), Finsider (металлургия), Alfa Romeo (автомобилестроение) и целый ряд других.

Переход к дирижизму и государственному предпринимательству явственно обозначился в Италии уже в 1920-е гг., а в 1930-х гг. они окончательно оформились, в том числе институционально. Этот процесс шёл одновременно с трансформацией фашистского режима из авторитарного в тоталитарный. Стремление к контролю над всеми сферами общественной жизни, включая трудовые отношения и экономику, – одна из главных особенностей режима Муссолини, который умело использовал в политических целях экономическую конъюнктуру.

По итогам кризиса произошло полное огосударствление значительной части обрабатывающей промышленности и банковской сферы, что в канун Второй мировой войны привело к созданию в стране самого большого государственного сектора экономики среди западных держав.

Корпоративная политика

Идеологическая окраска стала важной отличительной чертой социально-экономических мер, принимаемых фашистским правительством в условиях кризиса и депрессии. С 1925–1927 гг. в Италии последовательно создавался так называемый корпоративный строй, основной целью которого было преодоление противоречий между наёмными работниками и предпринимателями через объединение их представителей в отраслевых корпорациях, подконтрольных государству. По существу, речь шла о ликвидации независимых профсоюзов, унификации общественной жизни и политических институтов, что не могло не сказаться и на экономической сфере.

В 1929–1930 гг. «министерству корпораций» передаются функции министерства экономики в сфере промышленной политики и создаётся Национальный совет корпораций (НСК). Под руководством главы правительства Бенито Муссолини НСК стал основным институтом в области регулирования государственной поддержки предприятий, трудовых отношений и создания добровольных или принудительных картельных объединений.

Подавляющее большинство историков и экономистов единодушны в своих оценках: корпоративный строй – лишь громоздкий бюрократический фасад фашистского режима. Действительно, создание IRI и IMI произошло без существенного участия корпоративных органов, а их решения в области картельной политики регулярно бойкотировались предпринимателями и внедрялись лишь выборочно. А вот вклад корпоративной системы в области социальной политики и трудовых отношений был значительным. Она позволила полностью ликвидировать забастовочное движение, легко проводить политику сокращения издержек за счёт урезания заработных плат. В 1934–1936 гг. происходит ужесточение трудовой дисциплины с введением мобилизационных бюро на предприятиях и трудовых книжек.

Одновременно корпоративная риторика о «классовом мире» реализовалась и в целом ряде социальных преобразований, которые всё-таки смягчали негативные последствия кризиса и депрессии. В 1932–1934 гг. вводится 40-часовая рабочая неделя, с 12 до 14 лет увеличивается возрастной порог для применения детского труда, на фоне тяжёлой безработицы вводятся семейные пособия (доплаты работающим, пропорциональные количеству иждивенцев), начинается повышение заработных плат. В 1933–1935 гг. завершается преобразование системы социального страхования и пенсионного обеспечения. Создание Национального фашистского института по страхованию от несчастных случаев на производстве (INAIL) и Национального фашистского института социального страхования (INPS) приводит к окончательному введению обязательного социального страхования с регламентацией финансового участия предпринимателей, наёмных работников и государства.

Таким образом, корпоративная политика фашизма в Италии стала тем «антикризисным» инструментом, которого не было ни у одной западной страны в период выхода из кризиса 1929–1932 гг. (даже в нацистской Германии корпоративизм имел иной характер). Сочетание пропагандистских мер с действенными инструментами социальной политики привело к тому, что в середине 1930-х гг. режиму Муссолини удалось добиться если не консенсуса, то существенной поддержки самых различных слоёв населения. Как писал в эти годы один из наиболее видных итальянских антифашистов Антонио Грамши, режим смог «создать период ожидания и надежды»[12], а в другом (советском) издании того же периода можно прочитать, что реформа в области «корпоративной системы даёт индивидам и массам яркое ощущение участия в экономической жизни нации»[13].

Милитаризация экономики и автаркия: выход из кризиса?

Между тем адекватно оценить экономический эффект принимаемых фашистским режимом мер вряд ли возможно, так как с середины 1930-х гг. итальянская экономика последовательно переходит на «военные рельсы». Примерно в 1935–1936 гг., как раз с выходом из депрессии, страна могла преодолеть некую развилку в своём дальнейшем развитии. Но режим Муссолини не оставил выбора: шовинизм и агрессивный национализм являются ключевыми элементами фашистской идеологии, откуда проистекает поиск «военной авантюры». Война в Эфиопии (1935–1936 гг.), интервенция в Испании (1936–1939 гг.) и в итоге участие во Второй мировой войне на стороне Германии стали для фашистской Италии закономерной трагедией.

Исходя из этой внешнеполитической логики, следует оценивать и многие меры государственной экономической политики не только в 1930-е гг., но и в более ранний период. Вторая половина 1920-х гг. ознаменовалась целым рядом знаковых событий, таких как «битва за лиру» и спасение от банкротства предприятий тяжёлой промышленности, «битва за хлеб» для сокращения продовольственного импорта, создание государственной нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей компании Agip, призванной обеспечить топливом отечественную промышленность как за счёт итальянских (такие ещё были), так и за счёт зарубежных месторождений нефти. Список промышленных производств, наращивавших выпуск продукции в годы кризиса, также весьма красноречив: алюминий был необходим для авиационной промышленности, свинец – для производства боеприпасов, азотная кислота – для взрывчатых веществ, целлюлоза – также для взрывчатых веществ и искусственных волокон, в том числе для изготовления парашютов. В результате антикризисных мероприятий государство берёт под непосредственный контроль ВПК и целый ряд связанных с ним отраслей: металлургию и металлообработку, машиностроение, судостроение, химическую промышленность. А создание национальных институтов социального страхования даёт возможность использовать их ресурсы и для финансирования военных расходов.

В 1934 г. начинается подготовка к войне в Эфиопии, что приводит к росту государственных заказов на промышленных предприятиях и снижению безработицы уже в 1935 году. В последующие годы для освоения «новых территорий» в Восточную Африку (Эфиопия, Сомали, Эритрея) направляются сотни тысяч переселенцев. Миграционная политика и рост занятости благодаря военным заказам во многом объясняют тот факт, что в Италии в 1930-е гг. больше не используется инструмент «общественных работ».

В ноябре 1935 г. Лига Наций осудила агрессию в Эфиопии и приняла решение о применении к Италии экономических санкций. Формально речь шла о запрете на поставки стратегической сырьевой и военной продукции, покупку итальянских товаров и предоставление Италии кредитов. В действительности санкции не распространялись на целый ряд «жизненно важных» товаров, таких, например, как нефть и уголь, и многие страны, даже проголосовавшие за санкции, продолжали поддерживать с Италией полноценные торговые отношения.

Но для Муссолини решение Лиги Наций стало настоящим подарком: Италия немедленно перешла к политике автаркии и импортозамещения, лира была девальвирована.

В качестве реакции на экономические санкции государство полностью взяло на себя регулирование внешнеторговой деятельности, была введена государственная монополия на все валютные операции и импорт целого ряда стратегических товаров, а в 1936 г. принят закон «О защите накоплений и кредитной дисциплине», известный больше как второй «банковский закон».

Создание IMI и национализация крупнейших коммерческих банков под контролем IRI позволили довести до конца банковскую реформу, начатую в 1926 году. В 1936 г. в стране была создана классическая «двухуровневая» банковская система, в которой Банк Италии получил кроме исключительного права эмиссии все необходимые регуляторные функции и инструменты, а сфера деятельности коммерческих банков была ограничена краткосрочным кредитованием. Политика долгосрочного кредитования экономики была передана IMI, а контроль государства над банковской сферой стал тотальным: в его руках оказалось более 50 процентов всех банковских вкладов.

Если бы не кратковременный «шок» 1936 г., связанный с внешнеэкономическими факторами (девальвация, санкции, автаркия), можно было бы считать, что к 1935–1936 гг. благодаря принятым мерам экономика Италии по основным макроэкономическим параметрам (уровень ВВП, промышленного производства, безработицы) преодолела спад и вышла на докризисный уровень.

Наиболее явным результатом преодоления кризиса становятся качественные изменения экономики в 1930-е годы. В Италии завершается процесс индустриализации и модернизации промышленности. Благодаря государственной поддержке она получает развитые «базовые» и для своего времени технологически передовые отрасли, в числе которых машиностроение и металлообработка, химическая промышленность, нефтепереработка. К началу Второй мировой войны промышленность наконец превосходит по объёмам производства в стоимостном выражении сельское хозяйство.

Но после спада в 1936 г. дальнейший рост ВВП и промышленного производства вписываются уже в совершенно иную экономическую реальность – механизм военной экономики со всеми негативными (и необратимыми) последствиями. Стремительный рост государственных расходов и дефицита госбюджета, обесценение национальной валюты, инфляция, чёрный рынок, возврат к 48-часовой рабочей неделе, введение чрезвычайных налогов – вот неполный список социально-экономических процессов, с которыми Италия «выходит» из кризиса и депрессии и начинает двигаться к войне.

Если 1935–1936 гг. – это пик массовой поддержки режима (вой­на в Эфиопии вызывает энтузиазм молодёжи, санкции Лиги Наций – искренний взрыв национального гнева и единения), то в последующие несколько лет настроения в обществе начинают меняться. С одной стороны, недовольство вызывают рост цен, дефицит или плохое качество импортозамещающих товаров, мобилизационные меры на производстве. С другой – оправданные опасения части элиты и основной массы населения из-за стремительного сближения с гитлеровской Германией и расширения зоны военных конфликтов, в которых участвует Италия. Муссолини продержится у власти ещё несколько лет, но после июльского переворота 1943 г. вернуться к ней сможет только на «немецких штыках» – и то на непродолжительное время.

Послевоенное «экономическое наследие»

Форсированная милитаризация экономики Италии с середины 1930-х гг. является важнейшим фактором, не позволяющим адекватно оценить немедленный эффект антикризисных мер. В итальянской экономической историографии преобладают негативные оценки политики фашистского режима в этот период: темпы роста не позволили догнать более развитые экономики, качество человеческого капитала и производительность труда падали[14], выход из кризиса стал переходом к национальной катастрофе, которая была предопределена логикой развития фашистского режима.

С подобными выводами нельзя не согласиться, но вместе с тем анализ антикризисной политики итальянского фашизма в 1929–1936 гг. приводит к более неоднозначным выводам.

Для Италии Великая депрессия, начавшаяся в 1929 г. стала продолжением затяжного структурного кризиса: остро стояла потребность в изменении институтов государственной экономической политики, финансово-кредитной системы, трудовых отношений и социальных институтов, модернизации экономики.

Мировой кризис стал своеобразным катализатором экономических изменений, уже запущенных за несколько лет до него. Система государственной поддержки банкротов, прежде всего в ключевых секторах экономики, практика государственного предпринимательства, политика социального страхования, реформа банковской системы – всё это уже было запущено в 1920-х гг. в силу объективных потребностей в дальнейшем развитии страны. Социально-экономические преобразования, безусловно, несли отпечаток политической специфики тоталитарного режима и в первую очередь осуществлялись с помощью жёстких (подчас репрессивных) мер и манипуляций общественным сознанием.

Таким образом, в течение примерно десяти–одиннадцати лет, из которых последние семь приходятся на кризис и выход из него, в Италии реализуется последовательная политика по усилению роли государства в экономике и поддержке стратегически важных промышленных предприятий и финансовых институтов. Этот подход продиктован не только условиями кризиса, но и политической логикой режима. Такое совпадение приводит к тому, что в Италии в 1930-е гг. готовится смена экономической модели развития: переход от аграрно-индустриальной к индустриальной экономике, от экономического либерализма – к устойчивому дирижизму.

Эта логика не нарушается, но проявляется в крайних формах с окончательным выбором в пользу милитаризации. Следуют военная, политическая, экономическая и моральная катастрофа национального масштаба. За неполных три года, в 1943–1945 гг., страна переживает падение режима, оккупацию, гражданскую войну, разруху.

Негативный опыт «выхода из кризиса» фашистского режима в Италии очевиден и многократно подвергался критическому анализу историками и экономистами. Правомерно ли извлекать из него рациональные элементы? Однозначного ответа на этот вопрос нет, потому что моральные и политические риски подобного анализа слишком велики. И тем не менее… Главное, на что следует обратить внимание в случае Италии, – на уникальность ситуации, когда созданные фашистским режимом институты оказываются способны «работать» не только на выход из депрессии 1930-х гг., но и на послевоенное восстановление и дальнейшее развитие экономики страны.

В 1947 г. администрация США определяет в качестве «оператора» по реализации Плана Маршала в Италии созданный в эпоху Муссолини институт IMI. Он останется основным национальным «институтом развития» до приватизации 1998 г., одним из наиболее значимых «авторов» итальянского экономического чуда 1960-х гг. становится IRI. В послевоенный период это крупнейшая многоотраслевая корпорация Италии с численностью занятых до 500 тысяч человек на предприятиях необычайно широкого профиля: от розничной торговли до микроэлектроники. Институт ликвидирован лишь в 2002 г. по итогам постепенной приватизации активов, занявшей почти двадцать лет. Наконец, «банковский закон» 1936 г. отменён лишь в 1993 г., как уже не отвечавший новым экономическим реалиям, а институты социального страхования (INPS, INAIL), созданные в 1930-е гг., функционируют до сих пор. Финансовая помощь в форме займа или погашения кредита в обмен на передачу государству акций получателя помощи, столь распространённая в Италии в 1930-е гг., – инструмент, который применяется до сих пор в целях предотвращения банкротств стратегически важных компаний.

Пример Италии говорит о том, что кризис может открыть окно возможностей для долгосрочного развития и серьёзной структурной перестройки экономики, реформирования социально-экономических и финансовых институтов. Насколько хороша для этого тоталитарная модель политического устройства? Итальянская история – свидетельство того, что в национальных и международных масштабах издержки использования такой модели все же неоправданно высоки.

--

СНОСКИ

[1] Frasi e fatti del regime corporativo – “Lotte sindacali”, №3-4, 1933, p. 51.

[2] Рассчитано по Serie Storiche della contabilità nazionale 1861-2017. URL: https://www4.istat.it/it/prodotti/banche-dati/serie-storiche

[3] См., например, B.Bemanke, H.James. The Gold Standard, Deflation, and Financial Crisis in the Great Depression: An International Comparison // Financial Markets and Financial Crises, University of Chicago Press, 1991; F.Mattesini. Italy and the Great Depression: An Analysis of the Italian Economy, 1929–1936 // Explorations In Economic History №34, 1997.

[4] Рассчитано по Serie Storiche della contabilità nazionale 1861-2017. URL: https://www4.istat.it/it/prodotti/banche-dati/serie-storiche

[5] Эта тема подробно изложена в: G.G.Migone. The United States and Fascist Italy: The Rise of American Finance in Europe // Cambridge University Press, 2015. Характерно, что в оригинале (итальянское издание 1980 года) название несколько иное: Gli Stati Uniti e il fascismo: Alle origini dell’egemonia Americana in Italia (Соединённые Штаты и фашизм: у истоков американской гегемонии в Италии).

[6] Villari L. Il capitalismo italiano del Novecento, cit., p. 96.

[7] Migone G.G. Gli Stati Uniti e il fascismo // Milano, Feltrinelli, 1980, pp. 129-131.

[8] Рассчитано по Serie Storiche della contabilità nazionale 1861-2017. URL: /https://www4.istat.it/it/prodotti/banche-dati/serie-storiche

[9] Рассчитано по Sommario di stastistiche storiche italiane (1861-1955) // Roma, ISTAT , pp. 123-134 ; G.Mori, Il capitale industriale in Italia // Roma, 1977, p. 479 ; R.Romeo. Breve storia della grande industria in Italia // Roma, 1963, pp. 221-232.

[10] Рассчитано по Serie Storiche della contabilità nazionale 1861-2017. URL: https://www4.istat.it/it/prodotti/banche-dati/serie-storiche

[11] Archivio Storico Iri, Sezione Finanziamenti, Relazione del consiglio di amministrazione sul bilancio al 31 dicembre 1934, citato in AA VV, Storia dell’Iri (a cura di Valerio Castronovo) // Editori Laterza, Roma-Bari, vol. 1, 2012, p. 186.

[12] Gramsci A. Il materialism storico e la filosofia di Benedetto Croce // Torino, 1949, p. 194.

[13] Силлаба С. Профсоюзная политика итальянского фашизма // М.: Профиздат, 1935, с. 84-85.

[14] См. например: P. Sylos Labini. La politica economica del fascismo. La crisi del ’29 // Moneta e Credito, vol. 67, №265, 2014, p. 54; G.Toniolo. La crescita economica italiana, 1861-2011 – L’Italia e l’economia mondiale // Collana storica della Banca d’Italia, 2014, pp. 28-29.

Италия > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 11 января 2021 > № 3631186 Иван Простаков

ТРУДНЫЙ ПУТЬ К ДИРИЖИЗМУ

ИВАН ПРОСТАКОВ, Кандидат экономических наук, проректор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

АННА БАРСУКОВА, Кандидат исторических наук, советник проректора Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ ВО ФРАНЦИИ

Франция позже других стран столкнулась с Великой депрессией, но справиться с ней не могла на протяжении почти целого десятилетия. Не только экономика, но и политическая и социальная жизнь страны пережили период тяжёлых испытаний, которые сомкнулись с событиями Второй мировой войны. Уроки кризисного времени извлекли уже по её окончании.

Подъём экономики в 1920-е гг. не позволил быстро преодолеть инерцию в подходах к экономической политике. Несмотря на то, что в 1930-е гг. во многих странах в качестве реакции на кризис формируется устойчивая тенденция государственного вмешательства в экономику, во Франции эти идеи только зарождаются, и в полной мере реализуются уже в 1940–1950-е гг.: французский дирижизм в значительной степени – следствие осознания прежних ошибок.

Одной из главных причин затяжного характера экономического кризиса во Франции стала нестабильность политической системы, которая находилась под влиянием постоянной борьбы различных сил. Противоречия во взаимоотношениях исполнительной и законодательной ветвей власти усугублялись идеологическими размежеваниями: с одной стороны, трансформация правого блока и формирование крайне правых сил, с другой – укрепление позиций левого блока, заложившего основы политики «социального государства». Поляризация политического спектра ещё больше затрудняла оценку социально-экономической ситуации и принятие адекватных антикризисных мер.

Большую роль кризис 1930-х гг. сыграл и во внешней политике Франции, где она пыталась сохранить позиции страны-победительницы и активного участника международного взаимодействия. Однако в условиях радикальных изменений во внешней обстановке и серьёзных внутренних проблем Франция не только потеряла внешнеполитическую инициативу, но и вплотную подошла к дипломатической и военной катастрофе.

Период Великой депрессии стал для Франции началом поиска своего места в зарождавшемся мироустройстве второй половины XX века с его социальными и технологическими дости-жениями, с одной стороны, и с идеологическими размежеваниями – с другой.

Начало кризиса

Во Франции завершалось послевоенное десятилетие восстановления. Помимо нефтяной и автомобильной промышленности, в 1920-е гг. начали развиваться химическая и текстильная отрасли, проходила электрификация страны[1]. Активно росла туристическая индустрия[2]. Но на фоне всеобщего подъёма в конце 1930-го – начале 1931 гг. во Франции появились первые симптомы грядущего кризиса. Детонатором стало свёртывание экспорта, вызванное валютными войнами. В 1931 г. фунт стерлингов девальвировался, и французские товары в условиях сохранения золотого стандарта подорожали на 22–25 процентов. У предприятий, не прибегавших к банковским займам, собственные ресурсы быстро истощились, инвестиционные возможности сошли на нет. Не удалось избежать паники и в банковской сфере: в 1931 г. закрылись 118 банков – около 40 процентов от их общего числа[3].

При узости внутреннего рынка и резком сокращении внешнего спроса (в сочетании с переходом основных внешнеторговых партнёров Франции к политике протекционизма) кризисное падение стало стремительным и глубоким: промышленное производство и экспорт в 1930–1932 гг. сократились более чем на треть[4].

С учётом колоссальных людских потерь в Первую мировую войну (почти 1,5 млн убитых) и специфической демографической ситуации (один из самых низких уровней рождаемости в Европе с конца ХIХ – начала ХХ века) Франция в период экономического роста 1920-х гг. была страной «полной занятости». А дефицит трудовых ресурсов восполнялся за счёт массовой иммиграции из Бельгии, Италии, Польши, Чехословакии, Португалии и Испании[5]. В канун кризиса во Франции насчитывалось около 3 млн трудовых мигрантов[6], сотни тысяч которых в течение короткого промежутка времени были вынуждены покинуть страну как в связи с ухудшением экономической ситуации, так и из-за ужесточения миграционного законодательства. Спад производства привёл к резкому росту безработицы, которая достигла 700–800 тысяч человек[7].

Именно она, а не падение доходов (в условиях дефляции они практически не сократились в реальном выражении) стала главным социально-психологическим последствием кризиса.

Глубина кризиса и шок на рынке труда во многом объясняются уязвимостью традиционных экспортоориентированных отраслей лёгкой промышленности. Здесь сконцентрировалось до 50 процентов занятых в промышленном производстве, причём в основном на малых предприятиях, использовавших в том числе надомный труд: это были самые технологически отсталые и зависимые от внешней конъюнктуры отрасли. Бегство капиталов, спровоцированное перипетиями внутриполитической борьбы, и недостаток инвестиций практически остановили модернизацию производства. В конце 1930-х гг. средний возраст оборудования на французских предприятиях составлял 25 лет, тогда как в Германии – 3–4 года, в США – 5–7 лет, в Великобритании – 7–8 лет[8].

Все эти проблемы предопределили особую важность централизованной государственной политики, направленной не только на преодоление кризиса, но и на структурную перестройку всего экономического механизма. Дискуссия о формах и целях государственного регулирования стала ключевой темой общественно-политической жизни – и даже борьбы – во Франции.

С ноября 1929 г. по май 1932 г. сменилось восемь правительств. В 1929 г. – ещё под влиянием прежних успехов в экономике – на выборах победили правые, получив большинство мест в парламенте. 3 ноября 1929 г., всего за несколько недель до «чёрного вторника», премьер-министром стал Андре Тардьё[9], который на волне экономического бума 1920-х гг. предпринял первые шаги по изменению бюджетной политики и увеличению государственных расходов. Акцент в его программе был сделан на транспорт, энергетику и связь. При нём большие средства выделялись на борьбу с туберкулёзом, а также на развитие школ. В предложенных мерах финансирования крупных проектов (программа строительства жилья[10], «Линия Мажино») угадывались совершенно новые подходы к роли государства в экономике, которые были бы уместны в условиях надвигающегося кризиса. Но это оказалось лишь коротким эпизодом в политической жизни Франции, и шаги последующих правительств по преодолению экономических трудностей оставались весьма консервативными.

Лейтмотивом экономической политики стал открытый протекционизм (квотирование импорта, запретительные таможенные пошлины) в сочетании со стремлением всеми силами удержать принятый в 1928 г. золотой стандарт франка. По существу, речь шла лишь о мерах реагирования на внешние факторы, малоэффективные в условиях, когда отход от золотого стандарта и девальвация становятся глобальной тенденцией. Государственный бюджет столкнулся в 1930–1932 гг. с падением доходов и возникновением дефицита. Реакция правительств опять не выходила за рамки консервативных схем в духе экономического либерализма: реструктуризация государственного долга (в первую очередь обязательств, связанных ещё с Первой мировой войной) и сокращение расходов госбюджета, где возможности манёвра весьма ограничены (снижение заработных плат государственных служащих и пенсий ветеранов войны). Об увеличении государственных расходов для стимулирования экономики речи не было.

В тупик зашло и политическое развитие страны: это выражалось в посредственности и ограниченности депутатов, парламентской коррупции, борьбе групп интересов, министерской нестабильности, параличе законодательства. Депутаты Третьей республики принадлежали к тем слоям, основной деятельностью которых были словопрения (адвокаты и профессура), что при несовершенстве работы институтов ещё больше усложняло процесс принятия решений[11].

Проведение реформ стало невозможным: социальные, конституционные, финансовые изменения упирались в консерватизм депутатов и сенаторов.

Разразившийся экономический, политический и социальный кризис 1930-х гг. во многом был связан и с изменениями во внешнеполитической обстановке. Франция зависела от «невообразимой мешанины долговых обязательств»[12]: репарации, межсоюзнические долги, русские займы. В условиях кризиса они постепенно сходили на нет, а отмена репараций по итогам конференции в Лозанне в 1932 г. означала, что Франция окончательно лишилась внешних источников финансирования.

Тогда как в большинстве стран дно кризиса было достигнуто в 1933 г., экономика Франция продолжала падать.

Попытки выхода из кризиса

Чтобы ослабить воздействие кризиса, правительство создало «защищённый сектор» экономики, включив в него крупнейшие банки и промышленные предприятия. По примеру США принимались меры для ограничения сельскохозяйственного производства. Крестьянам выплачивались премии за сокращение посевных площадей, уничтожение части урожая, ликвидацию виноградников и так далее.

С 1932 г. протекционизм во внешней торговле сочетался с быстрым распространением картельных соглашений. Они фиксировали объёмы производства и условия сбыта в металлургии, химической промышленности, угледобыче, производстве электротехнического оборудования. Неизбежным эффектом стало снижение конкуренции в промышленности и темпов технического перевооружения производств.

Ещё одним естественным, хотя и малоэффективным решением проблем стала переориентация промышленного экспорта на колонии. Если в середине 1920-х гг. на них приходилось 20–25 процентов экспорта метрополии, то в 1930–1936 гг. – около 50 процентов[13]. Но эти рынки не нуждались в новых и технологически передовых продуктах, поэтому колониальная «автаркия» также не способствовала конкуренции и промышленному развитию.

Более системный подход к антикризисной политике во Франции наметился лишь летом 1932 года. Социалисты и радикалы, вновь объединившись в правительство, образовали так называемое «Второе издание левого блока» (1932–1934 гг.). Радикально-социалистическая партия стремилась стабилизировать экономическое положение путём умеренных преобразований, которых, впрочем, тоже оказалось недостаточно.

Правительство попыталось исправить ситуацию за счёт корректировки внешнеполитического курса. Поняв, что политика франко-германского сближения прежнего десятилетия провалилась, Второй картель левых активизировал советское направление. В августе 1932 г. заключён крупный контракт о поставках советской нефти, однако взаимное недоверие и политическая нестабильность Франции не позволили французско-советскому сотрудничеству развиться[14]. К тому же скандал по делу Ставиского[15] дискредитировал левые партии и выдвинул на политическую арену правый блок.

К этому времени стала очевидна необходимость реформы государственных институтов. Технократы выступали, прежде всего, за усиление исполнительной власти, предлагали усилить роль Экономического и социального совета, созданного ещё в 1925 г., чтобы подключить к выработке экономической политики предпринимательские круги и рабочие организации. Премьер-министр Пьер Этьенн Фланден перенял опыт Франклина Рузвельта и создал аппарат советников. Однако все эти идеи не стали системными для государственных институтов.

После забастовки правых в Париже 6 февраля 1934 г. к власти пришла вторая коалиция «Национального единения» (1934–1936 гг.), куда вошли «независимые» правые политические деятели. Большое внимание стало уделяться внешней политике, завоеванию позиций в дипломатии и попытке завершить нерешённую в Локарнских договорах задачу о восточных границах и общеевропейской безопасности. В длительной серии переговоров по заключению Восточного пакта приверженец антигитлеровских позиций министр иностранных дел Жан Луи Барту выступил за франко-советское сближение. Однако в октябре 1934 г. он был смертельно ранен, а сменивший его Пьер Лаваль попытался повернуть курс в сторону сохранения европейского единства и сближения с Германией и Италией. Но по итогам плебисцита в Саарской области и начавшейся открытой милитаризации Германии Франция окончательно потеряла инициативу в делах европейского урегулирования.

Внутри страны премьер-министр Гастон Думерг просил у парламента чрезвычайных полномочий на ограниченный срок и получил право принимать меры по сокращению бюджетного дефицита путём декретов-законов (правительственных распоряжений), имевших силу законов и подлежащих одобрению парламентом. В результате в апреле 1934 г. кабинет Думерга принял 14 декретов-законов, в том числе об увольнении 10 процентов государственных служащих и сокращении заработных плат в государственном секторе, уменьшении бюджетных субсидий социального страхования и льготных промышленных кредитов, введении дополнительных налогов на потребление газа и электроэнергии.

Одновременно государство пыталось стимулировать экономическую активность с помощью фискальных мер. В 1934 г. ставки налога на прибыль были снижены с 15 до 12 процентов, на заработную плату – с 10 до 6 процентов, на доходы – с 36 до 24 процентов, отменён налог на роскошь и на доходы сельскохозяйственных предприятий. Основной смысл принятых мер заключался в стимулировании «предложения» (предприниматели должны были проинвестировать освобождающиеся средства) и сокращении издержек. Государственная политика носила откровенно дефляционный характер с целью поддержать конкурентоспособность французских производителей на внешних рынках и удержать золотой стандарт франка.

Но эти меры не дали должного эффекта. Для малых предприятий «традиционных» отраслей их было недостаточно, а для тяжёлой промышленности создание картелей и колониальная «автаркия» представлялись более простыми и эффективными способами преодоления трудностей. Правительство же всеми силами стремилось одновременно сбалансировать государственные финансы, чтобы удержать золотой стандарт, сдерживать рост цен и сокращать издержки, чтобы поддержать экономику.

Но вслед за Великобританией (1931 г.) в апреле 1933 г. от золотого стандарта отказались США. Стало очевидно, что золотовалютная система, воссозданная после Первой мировой войны, терпит крах. Несмотря на это, Банк Франции продолжал тратить золотые резервы на поддержание франка, а правительства Франции прилагали немалые дипломатические усилия для того, чтобы «наведение порядка» на валютных рынках стало источником экономического роста. Так, в 1933 г. по инициативе Франции был создан «Золотой блок», в который кроме неё вошли Бельгия, Италия, Нидерланды, Люксембург, Польша и Швейцария. Но их цель – сохранить паритет национальных валют на основе золотого стандарта – не выдержала испытания Великой депрессией. К 1936 г. блок развалился.

Такая последовательная приверженность золотому стандарту французских правительств требует отдельного разъяснения, в том числе потому, что существуют версии о «равной ответственности» Франции и Соединённых Штатов за кризис 1929 г.: именно эти две страны накопили в конце 1920-х гг. крупнейшие валютные резервы, в 1930 г. на их долю приходилось около 60 процентов мировых запасов золота (2/3 – в США)[16]. Для Франции, у которой «франк Пуанкаре» был, по существу, недооценён, в условиях экономического роста такая ситуация не создавала больших проблем. Но крах на Нью-Йоркской бирже проявился и как кризис ликвидности, который поставил страны золотого стандарта перед дилеммой: дефляция или девальвация. США и Великобритания достаточно быстро сделали выбор в пользу девальвации. Франция продолжала придерживаться дефляционной политики даже в условиях кризиса. Этот выбор носил политический характер: свою роль сыграли национальный престиж, «историческая память» о послевоенной инфляции, приверженность догмам золотовалютной стабильности. Но именно здесь крылись ключевые причины затяжного кризиса во Франции и отличия его динамики от кризиса в Америке.

Таблица 1. Последствия дефляционной политики во Франции (1929 г. – 100%)

Источник: P.Beaudry, F.Portier. The French Depression in the 1930s // Review of Economic Dynamics — 5, 2002, p. 80, 81, 83.

Из данных, приведённых в таблице, хорошо видно, что до девальвации своей валюты в 1936 г. Франция находилась в состоянии хронической стагнации и не могла «разогнать» экспорт, чему препятствовали дефляция и отсутствие роста денежной массы.

Прямое вмешательство государства в экономику на этом фоне было крайне ограничено и носило эпизодический характер. Операции по спасению банкротов оставались единичными: речь шла о нескольких банках в 1931 г. (Banque Nationale pour le Commerce, Banque d’Alsace-Lorraine) и о слиянии в 1933 г. четырёх авиатранспортных компаний, что привело к созданию авиакомпании Air France, 25 процентов капитала которой перешло к государству.

К этому времени Национальное собрание Франции окончательно превратилось в арену постоянных межфракционных конфликтов и открытого политического торга. На фоне нового витка экономического кризиса началась поляризация политических сил. Первое правительство Фландена (ноябрь 1934-го – май 1935 гг.) сменилось правительством Лаваля (июнь 1935-го – январь 1936 гг.), но экономический курс остался неизменным: сокращение государственных расходов, снижение заработных плат, предотвращение девальвации франка.

Очередные экономические промахи и неудачи в социальной политике имели серьёзные политические последствия. На арену вышел французский фашизм, получивший немалую поддержку.

В ответ на антипарламентские выступления крайне правых в Париже в феврале 1934 г. произошло объединение в единый блок социалистов, коммунистов и радикалов. Их крупнейшая демонстрация прошла 14 июля 1935 г., и эта дата считается началом создания «Народного фронта».

Леон Блюм с самого начала назвал «Народный фронт» «не комбинацией партий, а сильным массовым движением». Это определило и социальный характер реформ нового правительства: сокращение рабочей недели до 40 часов, повышение заработанной платы наёмных работников на 7–15% и заключение коллективных договоров на предприятиях. Изменения были важными, но всё ещё не антикризисными. «Народному фронту» не удалось оживить экономику. Отчасти это произошло из-за того, что правительство Блюма не смогло отойти от старых догм в экономической политике, в частности, всё ещё продолжало переговоры о заключении «перемирия» в валютных войнах.

Только в сентябре 1936 г. правительство пошло на девальвацию франка, что, впрочем, не компенсировало потерь, связанных с предшествовавшей девальвацией фунта и доллара и с ростом издержек предпринимателей от повышения заработных плат, сокращения рабочей недели и введения оплачиваемых отпусков. В феврале 1937 г. правительство Блюма объявило «передышку от реформ» в связи с неустойчивым финансовым положением. В июне 1937 г., после провала законопроекта по «оздоровлению финансов», оно было вынуждено уйти в отставку.

Левый блок вступил в тяжёлый кризис, связанный с внутренними противоречиями. Социалисты (в том числе сам Блюм) и радикалы сблизились в своих позициях по внешней и монетарной политике, тем самым отодвинув коммунистов. Французская коммунистическая партия (ФКП) вышла из «Народного фронта», не поддержав его позицию о невмешательстве в дела Испании. В 1938 г. «Народный фронт» распался.

Его реформы не только не привели к выходу из депрессии, но и усугубили ситуацию. ВВП Франции, достигнув минимума в 1932 г., стагнировал до начала Второй мировой войны. Промышленное производство к 1939 г. так и не вышло на докризисный уровень. Франция показывала наихудшую экономическую динамику среди европейских стран.

Рисунок 1. Индексы промышленного производства Франции, Германии, Италии и Великобритании (1937 г. = 100%)

Источник: Рассчитано по B.R.Mitchell. Op. cit., p. 411-412.

В апреле 1938 г. главой кабинета стал радикал Эдуард Даладье. Новое правительство подняло налоги, провело третью с 1936 г. девальвацию франка, но одновременно разрешило увеличивать продолжительность рабочей недели и ввело обязательную отработку часов, проведённых в забастовках. В результате принятого в 1936 г. четырёхлетнего плана модернизации вооружённых сил промышленность получила новые заказы. Государственные расходы в 1936–1939 гг. возросли в 3 раза после почти семи лет стагнации[17].

Курс правительства, направленный на завоевание доверия бизнеса, оправдал себя: в страну начали возвращаться капиталы, наметилось оживление промышленного производства. В сущности, выход из кризиса и депрессии во Франции начался именно в 1938–1939 гг. в результате сильных политических потрясений и перехода к экономическому курсу, которым следовали правительства других стран уже более пяти лет. У Франции наконец появилась надежда если не на процветание, то, во всяком случае, на выход из затяжного периода экономических трудностей. К сожалению, времени для этого уже не оставалось – в мае 1940 г. была открыта новая драматичная страница в истории страны, связанная с участием во Второй мировой войне.

Выход из кризиса: новое в экономике, политике, социальной жизни

Франция не смогла выйти из депрессии до начала войны, но именно в 1930-е гг. возникли условия и, возможно, осознание необходимости глубокой трансформации.

В первую очередь кризис нанёс удар по господствующей либеральной концепции экономической роли государства. На протяжении десятилетия французская экономика была в заложниках неуклонно устаревающих взглядов как правых, так и умеренно левых политических кругов. Стремление к бюджетной сбалансированности и сдерживанию расходов, стабильности национальной валюты и дефляции оказались не только бесполезны, но и контрпродуктивны. Попытки стимулировать спрос через увеличение государственных расходов либо носили эпизодический характер, как в случае правительств Андре Тардьё, либо были «не просчитаны» с точки зрения экономических и политических последствий, как у «Народного фронта», когда популистские решения, принятые под давлением забастовочного движения, лишь усугубили экономическую ситуацию и привели к политическому кризису.

Создание клубов, сообществ, социопрофессиональных групп и групп давления стало новшеством политической жизни Третьей республики. Беспомощность французских политиков перед лицом социально-экономических проблем привела к появлению во Франции своего рода «интеллектуальной оппозиции». Наиболее ярким примером стал «Политехнический центр экономических исследований» (или “X-Crise” по букве Х, которая является символом Высшей политехнической школы Парижа). Созданный в конце 1931 г. небольшой группой исследователей парижского Политеха, в 1936 г. он уже насчитывал около 2 тысяч членов[18].

Несмотря на широкую известность, дискуссии и публикации, X-Crise не способен был оказать прямого воздействия на политические круги. Лишь в 1936 г. несколько членов Центра стали на непродолжительное время советниками министра национальной экономики в правительстве «Народного фронта». Но идеи Центра получили признание позже и легли в основу послевоенного французского дирижизма. Большое внимание уже в послевоенной Франции стали уделять и созданию научной базы социального и экономического анализа, к которой призывал X-Crise. В 1939 г. был создан, а после 1945 г. – перемоделирован CNRS (Centre national de la recherche scientifique, «Национальный центр научных исследований»), который стал главным центром аналитики для правительства. В 1945 г. появился Институт демографии, а в 1946 г. – Институт статистики.

Другое важное последствие периода Великой депрессии – изменение расстановки сил во внутриполитической системе Франции. Третья республика в целом была режимом партий, а в период кризиса обострилась их борьба и потребность в самоидентификации. В это время формируются традиции массовости в партийном движении. Каждый человек (в случае с избирательным правом – пока только мужчина) становится политическим объектом и как гражданин, и как личность. Появляется универсальность политической жизни.

В 1936 г. впервые в истории Франции, пусть и на весьма непродолжительное время, к власти пришёл левый блок, который изначально формировался социалистами и коммунистами. Подобного рода ситуации складывались впоследствии и в ряде других стран, но для межвоенного периода Европы это было выдающееся и уникальное событие. И если последствия политики «Народного фронта» для страны были неоднозначны (и возможно, в большей степени – негативны), то перспективы, которые они открыли для развития политической и социальной жизни Франции (и других стран) выходят далеко за пределы рассматриваемого периода. Вхождение левых в парламент и общественно-политическую жизнь позволило на несколько десятилетий создать классический механизм балансировки между «правыми» («голлистами») и «левыми» (социалистами), в том числе с формированием «левых» правительств.

«Народный фронт» впервые дал возможность коммунистам в европейской стране войти в «большую политику». Именно их результаты на парламентских выборах 1936 г. можно считать главной победой «левых» (по сравнению с предыдущим составом парламента коммунисты увеличили число мандатов более чем втрое – с 23 до 72). Сразу по окончании Второй мировой войны Коммунистическая партия Франции на несколько лет стала ведущей политической силой в стране и входила в состав правительства. Несмотря на то, что впоследствии её роль постепенно снизилась, ФКП до 1980-х гг. оставалась одной из трёх наиболее многочисленных и влиятельных коммунистических партий Западной Европы.

Образование Французской социальной партии во главе с полковником де ля Роком в 1936 г. заполнило лакуну среди правого блока. Это была первая во французской политической истории массовая партия правых сил, которая состояла в большинстве своём из военных. Несмотря на неоднозначные оценки её дальнейшей деятельности, ФСП стала первым опытом массового движения в правом блоке и заложила основы будущей голлистской партии.

Другим важным новшеством кризисного периода были социальные достижения. Во Франции сформировалось мощное профсоюзное движение, явившееся весомой политической и социальной силой. Первая (многомиллионная) всеобщая забастовка с захватом предприятий прошла в стране в 1936 г., с неё берут начало традиции забастовочного движения, которое постепенно стало во Франции общепринятым инструментом достижения политических изменений. Во времена Великой депрессии во Франции введены 40-часовая рабочая неделя, оплачиваемые отпуска и коллективные трудовые договоры. Независимо от оценок целесообразности этих мер в сложных экономических условиях, все они стали «реперной точкой» для аналогичных преобразований во всех индустриальных экономиках.

Наконец, «особым экспериментом» Третьей республики стали изменения в свободе прессы, печати, публикаций, выступлений и собраний. О них начали говорить, учитывать и фиксировать в законодательстве. Это сыграло роль в массовизации политики. В инструменты не только жизни общества, но и политической борьбы превратились активно развивающиеся СМИ. Без них уже невозможно было построить политическую карьеру[19].

Все эти достижения легли в основу послевоенной французской модели, в первую очередь Пятой республики, которая была создана в конце 1950-х гг. и учла многие, слишком прогрессивные для 1930-х гг., идеи развития общества в новых условиях. К власти пришли профессиональные политики – технократы – которые стали символом успехов Франции в XX веке.

И наконец, последняя ремарка. В 2005 г. исследователи и выпускники Высшей политехнической школы Парижа создали “X-Sursaut” – Think Tank, к которому примыкает сегодня более тысячи человек. Опираясь на традиции “X-Crise”, он ставит своей задачей выработку предложений для качественного «скачка» в экономическом развитии Франции. Несмотря на то, что в истории нельзя проводить аналогии, в данном случае они напрашиваются сами собой.

Отложенные уроки

Главный урок, который необходимо извлечь из опыта выхода Франции из Великой депрессии, заключается в том, что экономика не должна быть заложницей политической неустойчивости и косности, которые тормозят внедрение новых моделей социально-экономического и технологического развития даже (и особенно) в кризисных условиях.

Опыт Франции по преодолению последствий Великой депрессии вряд ли можно считать удачным. Ключевую роль здесь сыграли специфика политического устройства Третьей республики и отсутствие «политической воли» к преодолению традиционных подходов в социально-экономической политике.

Государственные институты в этот период так и не создали эффективную систему. В какой-то степени они оказались даже вредными для французского общества, так как не объединяли, а ещё больше разделяли его. Из политической жизни вплоть до 1936 г. были практически исключены военные, после Первой мировой войны составлявшие большое сообщество с ещё свежими воспоминаниями о защите интересов своей страны и с особыми взаимоотношениями братства, но не поддержанные социально в мирной жизни. Наконец, французский парламент не отличался широким представительством и в него не входили новые – массовые – партии как левого, так и правого блока.

Промышленный подъём 1920-х гг. заложил основы для последующего развития целого ряда передовых для своего времени отраслей, таких как авиастроение и авиационное двигателестроение, автомобильная и электротехническая промышленность, нефтедобыча и нефтепереработка. Все они были в послевоенный период и остаются до сих пор основой высокотехнологичной французской промышленности. Однако в 1930-е гг. французским правительствам не удалось идентифицировать и поддержать перспективные отрасли, «точки роста», которые стали бы основой не только для выхода из кризиса и депрессии, но и для последующего социально-экономического движения[20].

Пример Франции показателен: неспособность определить приоритеты экономической политики и адекватные меры реагирования на меняющиеся социально-экономические условия могут иметь серьёзные последствия. По существу, дипломатическое и военное поражение Франции в 1938–1940 гг. и режим Виши – следствия не только неспособности французских правительств выдерживать последовательную и жёсткую линию по отношению к «Оси», но и потери экономических позиций. Франция не смогла ответить на вызовы кризиса и депрессии и использовать их для того, чтобы заложить основу необходимой социально-политической и экономической модернизации. Решение этих вопросов осталось отложенным на послевоенный период.

--

СНОСКИ

[1] Подробнее: Caron F., Bouvier J. Guerre, crise, guerre. In Brodel F. Et al., Histoire économique et sociale de la France. Paris, 1980. Lére des guerres mondiales et de la grande crise : P.650.

[2] В самом начале 1930 г., в рамках Второго правительства Тардьё, впервые во французской политической системе появилась новая должность – Верховный комиссар по туризму. Им стал Гастон Жерар (Gaston Gérard).

[3] Несмотря на общераспространённое мнение во французской историографии о том, что Франция избежала системного банковского кризиса, в последних работах французских экономистов говорится о доли нестабильности в этой сфере. Подробнее: Lacoue-Labarthe D. La France a-t-elle connu des paniques bancaires inefficientes ? Une analyse exploratoire de la crise des années trente // Revue d’économie politique. 2005/5 Vol. 115 | pages 633 à 656; а также: Patrice Baubeau, Eric Monnet, Angelo Riva, Stefano Ungaro 29 November 2018. Flight-to-safety and the credit crunch: A new history of the banking crisis in France during the Great Depression. URL: https://voxeu.org/article/new-history-french-banking-crisis-during-great-depression

[4] B.R.Mitchell. International Historical Statistics. Europe 1750-1988. – Stockton Press, 1992, pp. 162, 411, 574.

[5] Безработицу этого времени во Франции называли «технологической безработицей». В послевоенное время, когда Франции отошли территории Эльзаса с калийными рудниками и текстильными фабриками, а также Лотарингии с её металлургическими и железорудными производствами, уже с начала 1920-х гг. страна стала зависимой от рабочей миграции в этих сферах. Однако уровень квалификации этой рабочей силы был очень низок. К тому же, как покажет будущее, было гораздо проще интегрировать это наследство во французскую экономику, чем решить психологические проблемы, которые возникли в связи с необходимостью объединить население с разным образом жизни.

[6] H. Laufenburger. France and the Depression. International Affairs, Оxford University Press, Vol. 15, No. 2 (Mar. — Apr., 1936), p. 203.

[7] H.Bonin. Histoire Economique de la IV République. — Economica, 1987, p. 20-22.

[8] Там же.

[9] Выпускник одной из престижных Высшей школы управления (ENA), бывший министр освобождённых регионов Эльзаса и Лотарингии (с 1919 по 1920 гг.), прекрасный знаток США (с 1916 по 1917 гг. он был назначен Клемансо специальным комиссаром в США), Тардьё в рамках своего Первого правительства предложил программу модернизации.

[10] Закон Лушера (13 июля 1928 г.) и строительство дешевого жилья (Habitements au bon marché (HBM)) – явление, которое стало предшественником знаменитых французских HLM (Habitations à loyer modéré), символом социальной политики Франции и диалога с новым поколением мигрантов.

[11] Подробнее: Bury J.P.T. France, 1814-1940 // Routlege, 2003, p. 213.

[12] Каррон де ля Каррьер Г. Экономическая дипломатия. Дипломат и рынок // М., 2003, с. 59.

[13] Bonin H. Op. cit., p. 25.

[14] Вершинин А.А. У истоков советско-французского военного сотрудничества: миссия Б.М. Симонова во Франции (1932—1933 гг.) // Российская история, №3, 2020.

[15] Дело Ставиского по обвинению французского предпринимателя еврейско-российского происхождения в подделке векселей на 200 млн франков резко обострило политическую борьбу в период с декабря 1933-го по февраль 1934 г., что привело к попытке фашистского путча.

[16] Irwin D.A. La France a-t-elle causé la Grande Dépression? — Revue française d’économie, 2010/4 Volume XXV, p. 5.

[17] Mitchell B.R. Op. cit., p. 799.

[18] Dard O. Voyage à l’intérieur d’X-crise // In: Vingtième Siècle, revue d’histoire, No. 47, 1995. pp. 132-146; p. 135.

[19] Такие политические деятели, как Жорж Клемансо и Андре Тардьё, имели в своей карьере журналистский опыт. Тесные связи с журналистским миром в адвокатский период его деятельности были у Раймона Пуанкарре. В 1932 г. Тардьё впервые во Франции и в Европе использовал радио в своей избирательной кампании, тем самым обратившись напрямую к каждому французу.

[20] Здесь будет уместно привести цитату Уинстона Черчилля: «Вплоть до 1933 г. Франция занимала видное место среди европейских стран по размерам военно-воздушного флота. Но в тот самый год, когда Гитлер пришел к власти, выявилось роковое отсутствие интереса к авиации и поддержки её. Деньги стали отпускаться неохотно, уменьшилась производственная мощность заводов, современные типы самолётов не создавались. …Вызывает удивление тот факт, что французская авиация была доведена до такого плачевного состояния». (Черчилль У. Вторая мировая война // М., 2016. Том 1, с. 42.)

Франция. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 11 января 2021 > № 3631184 Иван Простаков, Анна Барсукова

КРАХ ПЕРВОЙ ГЕРМАНСКОЙ ДЕМОКРАТИИНАТАЛИЯ СУПЯН

НАТАЛИЯ СУПЯН

Кандидат экономических наук, доцент департамента мировой экономики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ И ПРИХОД НАЦИСТОВ К ВЛАСТИ

Великая депрессия теряется в череде экономических и политических потрясений, постигших Германию после 1914 г., поэтому радикальные изменения, ставшие итогом мирового экономического кризиса 1929–1933 гг. и определившие вектор развития страны на следующие двенадцать лет, можно объяснить кумулятивным эффектом.

Внешние и внутренние факторы – провал военной экономики, недальновидная денежно-кредитная политика, возложенный на потерпевшую поражение Германию груз репарационных выплат, крах золотого стандарта и другие события – сделали кризисное состояние практически непрерывным на всём протяжении 1920-х годов. При этом самым болезненным с экономической и психологической точек зрения эпизодом стала гиперинфляция 1923 г., ударившая по среднему классу и беднейшим слоям населения и подорвавшая доверие общества к республиканской власти, что во многом предрешило исход Великой депрессии.

Преодоление экономических проблем усложнялось политической турбулентностью и социальными противоречиями. Унизительные условия Версальского договора и утрата Германией позиций на международной арене лишь усугубляли недовольство. В период с 1918 по 1933 гг. страна дважды испытала смену государственного строя, сначала совершив переход от монархии к республиканской форме правления, а затем – радикальный консервативный разворот, завершившийся установлением национал-социалистической диктатуры. Неприятие большой частью общества, политических элит и влиятельных финансово-промышленных кругов демократических изменений и приоритетов экономической политики правительства социал-демократов к началу 1930-х гг. привели к глубокому политическому кризису, который затруднял реализацию антикризисных программ.

Между тем такие конъюнктурные программы существовали, как существовали и политические альтернативы прихода Гитлера к власти.

Отказ от демократических институтов и милитаризация не были обязательными условиями восстановления экономики. Однако для национал-социалистов оперативное и успешное преодоление последствий Великой депрессии (в том числе с помощью антикризисной политики, опиравшейся на прогрессивные кейнсианские принципы) стало залогом воплощения их основной цели – перевооружения Рейха.

Народное хозяйство Германии для Гитлера было инструментом решения масштабных внешнеполитических задач, орудием реванша, что повлекло за собой возникновение серьёзных дисбалансов и трансформацию социально-экономической модели.

Веймарская республика: от инфляции к дефляции

Мировой экономический кризис 1929–1933 гг., или Великая депрессия, для Германии стал, несомненно, болезненным, но далеко не единственным фактором по-настоящему масштабного краха, постигшего Веймарскую республику. Невозможно говорить о немецком восприятии Великой депрессии вне контекста этого пятнадцатилетнего опыта.

Ноябрьская революция 1918 г. привела к падению монархии и установлению парламентской демократии, что не спасло страну от внутренних разногласий: Веймарская Германия за всё время существования не смогла изжить разобщённости, а экономические вызовы сделали задачу практически невыполнимой. Мечта о возвращении былого величия и крепнущий ресентимент стали прекрасной почвой для активизации консервативных настроений и антиреспубликанских сил.

Становление Веймарской республики, 1918–1923 гг. – годы политических кризисов, попыток свержения демократической власти и катастрофической экономической ситуации. В наследство от Германской империи страна получила истощённую экономику, обесцененную национальную валюту и государственный долг, превышавший 160 млрд марок. Облигационные займы и денежная эмиссия были основными методами финансирования военной экономики, поэтому объём наличных денег в обращении с 1913 по 1918 гг. возрос с 6,5 до 33 млрд марок, в то время как товарная масса сократилась на треть. В июне 1919 г. был подписан Версальский мирный договор, не только сделавший Германию страной-изгоем, но и навязавший ей обескровливающие экономические условия: репарационные обязательства, окончательная сумма которых в 1921 г. была зафиксирована на уровне 132 млрд марок[1] и дополнена 26-процентными отчислениями с экспортной выручки, что соответствовало 2–3 млрд марок в год.

К этому моменту девальвация марки лишь ускорилась: к декабрю 1922 г. стоимость «золотой марки» составляла 1800 «бумажных марок»[2], а курс американского доллара вырос с 4,2 марки в 1914 г. до 200 на рубеже 1921–1922 годов. Необходимость покрытия бюджетных расходов на фоне и без того огромной государственной задолженности требовала всё новых заимствований, что вело к дальнейшему росту дефицита. Сокращавшиеся налоговые поступления не справлялись с пополнением доходной части бюджета и в период 1914–1923 гг. едва покрывали 15 процентов расходов[3]. Кроме того, требовались большие средства для приобретения валюты, необходимой для осуществления репарационных выплат, и немецкое государство не нашло лучшего решения проблемы, чем неконтролируемая эмиссия денег. После провала Парижской конференции, в январе 1923 г., началась франко-бельгийская оккупация Рура, а с ней и кульминация финансово-экономической трагедии.

Традиционно причиной гиперинфляции в Германии называли непосильную ношу репараций и внешнее давление. Однако нельзя отрицать, что существенный вклад в создание кризисной ситуации внесла недальновидная политика правительства и Рейхсбанка. Инфляция освободила государство от гигантского долга: в 1923 г. 164 млрд марок превратились в 16 пфеннигов, но эта «санация» произошла за счёт держателей военных облигаций, потерявших все свои средства. Кошмар гиперинфляции подорвал доверие немцев к демократии и Веймарской республике, и можно с уверенностью утверждать, что именно эта глубокая травма начала 1920-х гг. больше, чем Великая депрессия, подготовила почву для прихода национал-социалистов к власти.

За 1923 г. курс американского доллара вырос с 7,5 тысяч до 4,2 трлн бумажных марок, а избыток денежной массы достиг критических масштабов, что обернулось небывалой инфляцией, уровень которой на пике достиг 29500 процентов в месяц[4].

Валютная реформа кабинета Густава Штреземана[5] позволила обуздать ситуацию в ноябре 1923 года. Специально учреждённый Германский рентный банк начал выпуск альтернативной денежной единицы – «рентной марки» с фиксированным курсом: 4,2 рентных марки за 1 доллар США, 1 трлн «бумажных марок» за одну рентную марку. Было выпущено 3,2 млрд рентных марок, обеспеченных ипотекой на недвижимость и земельную собственность сельскохозяйственных, промышленных и торговых предприятий.[6] Главным идеологом той реформы считается немецкий банкир Ялмар Шахт[7], который вскоре выступит автором нацистского «экономического чуда» [8]. Шахту удавалось поддерживать стабильность курса новой валюты благодаря жёсткой политике ограничения эмиссии и сокращения расходов бюджета.

Рентная марка вселила в немцев уверенность в то, что экономическая ситуация вскоре нормализуется, и разрядила внутриполитическое напряжение[9]. Период с 1924 по 1929 гг., – единственный относительно стабильный и мирный этап развития Веймарской Германии, получил название «золотые двадцатые», но скорее благодаря расцвету культурной и общественной жизни, чем экономическим достижениям.

Успех денежной реформы стал предпосылкой для пересмотра странами-победительницами подхода к репарационному вопросу. Заинтересованные в хозяйственном восстановлении Германии Великобритания и США не разделяли французского подхода “le boche payera tout”,[10] поэтому в апреле 1924 г. был представлен план Дауэса, который предусматривал реструктуризацию немецкого долга и предоставление Веймарской республике зарубежных кредитов, а также прекращение оккупации Рура, которая завершилась летом 1925 года. В октябре Рейхсбанк смог начать выпуск новой германской валюты – рейхсмарки, которая обменивалась на рентную марку по курсу 1:1.

Уже в 1926 г. стоимость германского товарного экспорта (60 процентов которого составляла готовая продукция) превзошла довоенные показатели 1913 г., достигнув 10 млрд рейхсмарок[11]. С 1924 по 1929 гг. экспорт вырос более чем в два раза – с 6,5 до 13,5 млрд рейхсмарок – и оставался главным драйвером внутреннего экономического роста вплоть до наступления мирового экономического кризиса.

К 1927 г. объёмы промышленного производства достигли довоенного уровня. Такой индустриальный прорыв стал возможен благодаря подъёму конъюнктуры и притоку иностранных инвестиций, которые обеспечили обновление основных фондов и внедрение новейших технологий. Вновь задействованы типичные для «рейнского», или «организованного» капитализма, механизмы, которые успешно применялись в период догоняющей модернизации конца XIX века: концентрация капитала и производства, взаимное переплетение крупных банков и нефинансовых корпораций; в 1926 г. на 16 процентов компаний приходилось 66 процентов акционерного капитала[12].

Именно крупнейшие компании играли ведущую роль в процессе рационализации производства, направленной на сокращение издержек и повышение конкурентоспособности.

Внедрение конвейерного производства привело к потере большого числа рабочих мест, и в 1926 г., несмотря на экономический подъём, число безработных в Германии достигло 2,2 млн, а в феврале 1929 г., задолго до начала обвала рынка, безработица достигала 3,5 млн человек. Создание в 1927 г. государственной системы страхования по безработице привело к резкому увеличению государственных расходов.

Несмотря на хозяйственный подъём «золотых двадцатых», тот период породил множество диспропорций и внутренних проблем, сделавших экономику Веймарской республики уязвимой перед наступлением Великой депрессии: концентрация экономической власти в руках монополий, растущая безработица, неоправданно щедрая социальная политика государства, результатом которой стал устойчивый бюджетный дефицит; крупные банки осуществляли вложения в высокорисковые активы, несмотря на нехватку собственного капитала – ни домохозяйства, ни компании не были склонны сберегать, памятуя об опыте гиперинфляции; сохранялось бремя репараций, которое было несколько уменьшено в рамках плана Юнга, принятого в 1929 году.

Начало кризиса и политический перелом

На рубеже 1929–1930 гг. экономика Германии в полной мере ощутила наступление Великой депрессии. Приток иностранных кредитов резко сократился, составив в 1929 г. лишь 349 млн рейхсмарок[13], число безработных к 1930 г. превысило 3 млн человек[14], с 1929 по 1932 гг. промышленное производство сократилось на 40 процентов, снизившись до уровня 1904 года.

К этому моменту расстановка политических сил в стране существенно изменилась. Результаты выборов менялись в зависимости от динамики экономических показателей, поэтому антиреспубликанские партии заметно расширили представительство в парламенте после гиперинфляции 1923 г.[15], а на президентских выборах 1925 г. победу одержал ставленник националистических сил и символ непобеждённой имперской армии – генерал Пауль фон Гинденбург. Эти выборы можно считать началом консервативного разворота Германии. После укрепления позиций Социал-демократической партии Германии в середине 1920-х гг., картина вновь резко изменилась на выборах в сентябре 1930 г.: коммунисты набрали 13,1 процента голосов, на правом фланге триумфальные 18,3 процента получила Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (NSDAP, нем. Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei).

С началом экономического кризиса правительство «большой коалиции» столкнулось с неразрешимым конфликтом между социал-демократами, стремившимися расширить социальную защиту безработных, и буржуазными партиями, которые требовали снизить нагрузку на предпринимателей и защитить интересы германской индустрии. Распад кабинета фактически означал отказ от парламентской демократии, поскольку с 1930 г. правительство опиралось на доверие президента и получало возможность издавать «чрезвычайные декреты», которые больше не нуждались в одобрении рейхстага.

В марте на пост рейхсканцлера был назначен Генрих Брюнинг[16], который в условиях кризиса добивался консолидации бюджета, однако его безусловным приоритетом было избавление от бремени репараций. Кабинет реализовывал меры жёсткой экономии, были введены новые налоги, ставки существующих повышены, при этом сокращены государственные расходы и заработные платы в госсекторе. Рейхсбанк проводил политику повышения учётной ставки, ограничивая объёмы кредитования и сокращая денежную массу в обращении. Выпущенный в декабре 1931 г. четвёртый чрезвычайный декрет предписывал сокращение цен на 10 процентов[17] – все эти меры были нацелены на повышение конкурентоспособности немецких товаров на международных рынках и стимулирование экспорта, который позволил бы заработать больше валюты для погашения репараций. Кроме того, после краха золотого стандарта в сентябре 1931 г., девальвации ряда национальных валют и глобального повышения таможенных пошлин дефляционные усилия Брюнинга, направленные на укрепления экспорта, потеряли всякий смысл. Более того, они возымели обратный эффект: уровень реальной почасовой оплаты труда в 1932 г. составлял лишь 75 процентов от 1929 г.[18], безработица, уже заметно выросшая в 1929 г. на фоне кризиса перепроизводства, приобрела массовый характер, достигнув в 1932 г. небывалой отметки 5,6 млн человек. В результате Германия оказалась в капкане дефляционной спирали: снижение покупательной способности вело к сокращению продаж и производства, за этим следовали новые увольнения и ещё большее снижение спроса.

Таблица 1. Великая депрессия в Германии, некоторые показатели

Источник: составлено автором на основе Wagemann E. Hg. Konjunkturstatistisches Handbuch 1936 // Berlin, 1935, s. 52 f., s. 12, s. 104, s. 106 f.; Statistisches Handbuch von Deutschland, a. a. O., s. 472; Petzina D. Die deutsche Wirtschaft in der Zwischenkriegszeit // Steiner, Stuttgart, 1977, s. 190; Statistisches Jahrbuch für das Deutsche Reich 1936, s. 334; F. Forstmeier F. Wirtschaft und Rüstung am Vorabend des Zweiten Weltkrieges, 1975, s. 85.

Ситуацию заметно усугубил банковский кризис, который добрался до германского рынка летом 1931 года. Банкротство крупнейших институтов – Darmstädter und National-Bank, а вслед за ним Dresdner Bank – пошатнуло доверие к банковской системе в целом и качественно изменило характер экономического кризиса.

Исследователи до сих пор расходятся во мнении, что же было первичной целью реализации дефляционной политики: преодоление кризиса или создание ситуации настолько тяжёлой, чтобы убедить страны-победительницы в полной финансовой несостоятельности Германии. Так или иначе, в 1932 г. план Юнга был отменён, а репарационные обязательства Германии прекращены. Эта победа дорого стоила Брюнингу, а точнее его преемникам – Францу фон Папену, Курту фон Шлейхеру: фактический отказ от парламентаризма, массовая безработица и обнищание населения ускорили процесс радикализации и поляризации общества, сделавший его восприимчивым к умелой пропаганде национал-социалистов, которые получили рекордные 37,3 процента голосов на выборах в рейхстаг в июле 1932 года.

После освобождения из тюрьмы в декабре 1924 г. Адольф Гитлер переосмыслил подходы к политической борьбе, отказавшись от насильственных методов в пользу политических технологий, которые позволили бы ему осуществить «национальную революцию» и прийти к власти в рамках демократической системы. Однако для этого требовались огромные финансовые ресурсы, которыми партия не располагала. Вопреки распространённому убеждению крупная промышленность не составляла основу финансирования NSDAP, хотя Гитлер прилагал все усилия, чтобы заручиться поддержкой финансово-промышленных кругов, апеллируя к их антиреспубликанским настроениям и ностальгии по сильному государству.

В ноябре 1932 г. девятнадцать представителей финансово-промышленных кругов и сельского хозяйства, в том числе члены «Круга Кепплера»[19], подписали петицию к президенту Гинденбургу с просьбой назначить Гитлера на пост рейхсканцлера. В 1932 г. экономический и политический кризисы в Германии достигли своего пика: безработица в феврале превышала 6 млн человек, промышленное производство составляло 57,2 процента от уровня 1928 г., доходы работников сократились на 40 процентов, экспорт снизился до 5,7 миллиарда. Неработоспособный рейхстаг, раздираемый антиреспубликанскими силами, никак не помогал разрешить ситуацию, грозившую началом гражданской войны. Видя в этом выход из политического вакуума, 4 января 1933 г. Франц фон Папен предложил Гитлеру возглавить кабинет «национальной концентрации», и 30 января Гинденбург привёл к присяге нового рейхсканцлера. Формально Веймарская республика продолжала существовать, но на деле её дни были сочтены.

Антикризисные меры и новые экономические цели

Уже 1 февраля 1933 г. Гитлер выступил с радиообращением к нации, в котором изложил свою стратегию восстановления экономики: в рамках двух четырёхлетних планов национальное правительство намеревалось спасти немецкое крестьянство и обеспечить продовольственную безопасность, а также оказать помощь рабочим, полностью ликвидировав безработицу. Программа оздоровления экономики предполагала введение трудовой повинности и обеспечение гарантированного пенсионного и медицинского страхования[20]. Гитлер действительно хотел как можно скорее оправдать доверие электората: среднего класса, рабочих, молодёжи и других слоёв общества, которым он пообещал «работу, свободу и хлеб». Помимо задач хозяйственного оздоровления уже в первые дни после вступления в должность Гитлер начал открыто называть и другую, гораздо более важную для него цель, ради которой и было затеяно восстановление хозяйства – перевооружение Германии и «борьба за жизненное пространство».

Экономические обещания Гитлера являлись частью предвыборной кампании последних демократических выборов довоенной Германии, которые должны были состояться в марте 1933 года. Однако, как и на выборах в ноябре 1932 г., NSDAP постигло разочарование; стало очевидно, что пик популярности пройден, а электоральный потенциал – исчерпан.

Вскоре Гитлер избавил себя от утомительной необходимости играть по правилам: «поджог Рейхстага» запустил механизм уничтожения демократических институтов.

Ограничение прав и свобод, наделение канцлера чрезвычайными полномочиями, запрет на создание политических партий и, наконец, «политическое завещание» Гинденбурга 1934 г. позволили завершить узурпацию власти и сосредоточить все её нити в руках фюрера немецкого народа.

С 1933 г. представители крупной индустрии стали гораздо лояльнее к NSDAP, начав жертвовать крупные суммы на нужды избирательной кампании партии. Руководитель Имперского сословия немецкой промышленности[21] Густав Крупп фон Болен[22] возглавил учреждённый совместно с Ялмаром Шахтом 1 июня 1933 г. «Фонд Адольфа Гитлера»[23], в который представители бизнеса жертвовали средства на «национальное возрождение». Вскоре поддержка превратилась в принудительные отчисления, ставшие обязательными для предприятий различных отраслей и заметно повысившие их издержки. В июле Генеральный совет германского хозяйства, куда вошли представители крупного капитала, совместно с Имперским министерством экономики подготовил «Закон о подготовке органического построения германского хозяйства»[24]. Этот документ обеспечил централизацию управления экономикой, создал строгую отраслевую иерархию, дополненную территориальным измерением и, по сути, лёг в основу новой системы государственного регулирования экономики Рейха. Стоявшей на вершине пирамиды Имперской экономической палате, которая напрямую подчинялась министерству экономики, в свою очередь, было подчинено семь отраслевых групп (промышленность, торговля, ремесленное производство, банки, страхование, туризм и энергетика). Они делились на 44 экономические группы, те – на подгруппы и так далее. Таким образом, министерский надзор достигал любой компании – все они обязательно входили в одно из объединений.

Кроме того, в июле 1933 г. был принят «Закон об учреждении принудительных картелей»[25], который наделил министерство экономики правом осуществлять слияния частных предприятий в картели и синдикаты и регулировать их деятельность, что ограничило свободу договора и многократно усилило возможности внутриотраслевого государственного контроля.

Наконец, деятельность рейхскомиссара по контролю за ценами (позднее – по ценообразованию) и принятие в 1934 г. целого ряда предписаний против повышения цен были призваны «запретить» инфляцию. Эти меры лишали бизнес самостоятельности в установлении цен на все виды товаров.

Преобразования первых лет национал-социалистической диктатуры привели к созданию экономической модели, для определения которой как нельзя лучше подходит марксистский термин «государственно-монополистический капитализм». В Третьем Рейхе привычная мобилизационная связка «государство – крупный капитал» дополнилась идеологическим содержанием: только вовлечённые в орбиту нацистской партии крупные промышленники (Фриц Тиссен, Роберт Бош, Густав Крупп, Альберт Фёглер и прочие) участвовали в управлении экономикой и получали привилегии. После принятия «Четырёхлетнего плана» 1936 г. все экономические цели были окончательно подчинены интересам партии, которая осуществляла прямое вмешательство в производственные процессы. Всеобъемлющий государственный диктат и контроль во всех сферах экономики, будь то ценообразование, внешняя торговля или конкуренция, насильственная унификация всех хозяйственных сфер и многократно разросшийся бюрократический аппарат поставили малое и среднее предпринимательство в угнетённое положение, но крупные корпорации весьма успешно встроились в новую систему – в первую очередь те, которые служили целям перевооружения.

Решением задач возрождения экономики и борьбы с безработицей занимался «финансовый волшебник»[26] Ялмар Шахт. В условиях глубокого экономического кризиса никакие доступные источники не могли обеспечить адекватное финансирование мер по созданию рабочих мест, а тем более амбициозных программ перевооружения вермахта, которые оценивались в десятки миллиардов рейхсмарок. Летом 1933 г. Шахт нашёл выход из этой ситуации с помощью инструмента внебюджетного финансирования, начав выпуск так называемых векселей «мефо» (Mefo-Wechsel), для этого компании Siemens, Krupp, Rheinmetall и Gutehoffnungshütte учредили «Металлургическое исследовательское общество» (Mefo mbH), фиктивную компанию с уставным капиталом 1 млн марок, чьи векселя дисконтировал Рейхсбанк. Исполнители военных заказов охотно принимали эти векселя в качестве оплаты, поскольку поручителем фактически выступал Рейх. К 1938 г. государство задолжало 12 млрд рейхсмарок[27], в период с 1934 по 1936 гг. с помощью векселей «мефо» было оплачено 50 процентов заказов вермахта.

По-прежнему остро стояла проблема германского экспорта: в 1933 г. его стоимость составляла всего 4,8 млрд рейхсмарок, к 1934 г. она снизилась до 4,1 млрд[28], что отчасти объяснялось усугублением протекционизма в мире, при этом расширение военного производства требовало увеличения сырьевого импорта, который ограничивался нехваткой валютных поступлений. Не желая прибегать к девальвации рейхсмарки, осенью 1934 г. Шахт приступил к реализации «нового плана»[29], призванного ужесточить контроль над внешней торговлей и решить проблему острого дефицита валюты, что стало первым шагом к попытке самообеспечения экономики. Были учреждены специальные контролирующие и проверяющие органы: первые регулировали импорт и ограничивали отток валюты, вторые симметрично стимулировали и контролировали экспорт. Все эти агентства интегрированы в систему отраслевых объединений, увеличилось число клиринговых соглашений. В результате с 1933 по 1937 гг. импорт сырья возрос с 1,4 млрд до 2 млрд рейхсмарок, в то время как импорт готовой продукции сократился с 500 до 400 миллионов.

В июне 1933 г. вступил в силу «Закон о сокращении безработицы»[30], положивший начало реализации «программы Рейнгардта», названной в честь статс-секретаря министерства финансов Фрица Рейнгардта, который ещё в 1932 г., при кабинете Франца фон Папена, активно выступал за применение кейнсианских инструментов дефицитного финансирования для создания рабочих мест. Теперь же Шахт одобрил масштабный пакет стоимостью 1 млрд рейхсмарок, которые предназначались для создания рабочих мест в сфере жилищного и дорожного строительства, мелиорации, строительства мостов и пригородных поселений, обеспечения населения газом, водой и электричеством. Помимо дотаций закон предполагал существенные налоговые послабления, а также предоставление «брачных ссуд» молодым парам в случае, если женщина отказывалась от профессиональной деятельности. В сентябре 1933 г. был принят второй «Закон о сокращении безработицы», призванный предотвратить сезонное сокращение занятости зимой 1933–1934 годов. Кроме того, летом 1935 г. была введена Имперская трудовая служба (Reichsarbeitsdienst, RAD), полугодовая трудовая повинность для молодых людей от 19 до 25 лет, которая предшествовала воинской службе. Трудовая служба решала сразу две задачи: снижала уровень безработицы и готовила будущих военнослужащих, прошедших школу национал-социалистического воспитания.

Рисунок 1. Безработица в Германии 1933–1937 гг., млн человек

Источник: Statistisches Jahrbuch für das Deutsche Reich, 1939/40.

К 1937 г. «битва за рабочие места», как любила называть политику занятости нацистская пропаганда, была выиграна: если в 1933 г. в Германии насчитывалось порядка 4,8 млн безработных, то к 1937 г. их число сократилось до 900 тысяч, что существенно ниже уровня 1928 г. В некоторых отраслях уже в 1935 г. отмечалась нехватка рабочей силы[31].

Однако количественные успехи политики отнюдь не компенсировали её качественных особенностей: рост занятости обеспечивался главным образом за счёт развития отраслей, на которые опиралась программа перевооружения, конъюнктурные программы предполагали использование интенсивного ручного труда вместо модернизации, что противоречило идее развития Рейха как самодостаточного индустриального государства. В мае 1933 г. национал-социалисты ликвидировали независимые профсоюзы, создав эрзац-корпорацию «Германский трудовой фронт» (Deutsche Arbeitsfront, DAF), поэтому интересы и права работников были представлены в той степени, в какой это было необходимо партии, и распределение рабочей силы между отраслями производилось в основном в принудительном порядке.

Говоря о заслугах Гитлера в преодолении экономического кризиса, неизменно вспоминают масштабные инфраструктурные проекты. Действительно, наиболее крупные государственные инвестиции были направлены в транспортную сферу (1,68 млрд рейхсмарок), жилищное строительство (1,24 млрд) и возведение общественных зданий (1 млрд). Главным достижением в этой области считается строительство немецкого автобана, ставшего символом возрождения и главным источником рабочих мест. Однако на деле там единовременно были заняты всего 130 тысяч человек; и идея его создания, и проект появились ещё в Веймарской республике, задолго до того, как Гитлер присвоил эту заслугу себе.

В успехах нацистской Германии большую роль всегда играла умелая мифологизация, подтасовка и инсценировка, и здесь нужно отдать должное непревзойдённому уровню пропаганды Рейха, неизменно работавшей в тандеме с его репрессивной машиной.

Радикальная трансформация: экономические успехи?

Уместно ограничить анализ антикризисных мер 1936 г.: принятие «Четырёхлетнего плана», курс на автаркию, ужесточение экономического контроля и усиление внутреннего террора окончательно превратили германское народное хозяйство в инструмент национал-социалистического реванша. Но что же было действительно достигнуто за первые годы после захвата власти?

Чтобы объективно ответить на этот вопрос, нужно учесть несколько обстоятельств. Во-первых, к моменту прихода национал-социалистов к власти Германия уже прошла низшую точку кризиса, и такая индустриально развитая страна вскоре так или иначе начала бы восстанавливаться на фоне повышательной стадии конъюнктуры. Во-вторых, Гитлер использовал несколько готовых конъюнктурных программ, разработанных его предшественниками – фон Папеном и Шлейхером, в том числе программу восстановления занятости. В-третьих, достигнутые показатели не были такими уж поразительными: индекс промышленного производства в 1935 г. составлял 90 процентов от уровня 1928 г., почасовая ставка оплаты труда в 1936 г. насчитывала 77 процентов от ставки 1929 г.[32], недельный доход промышленного рабочего в 1938 г. не превышал 85 процентов от уровня 1929 г.[33], доля государственных расходов в ВВП в 1939 г. достигла 38 процентов (22,4 процента в 1925 г.)[34]. Победа над безработицей тоже не была столь однозначной: масштабная кампания первых лет служила главным образом легитимации режима, но на деле создание рабочих мест подчинялось главной цели – перевооружению, поэтому безработица гораздо быстрее и заметнее снижалась там, где располагались предприятия тяжёлой индустрии. То же можно сказать об инфраструктурных проектах: основное финансирование направлялось на сооружение стратегических объектов. В условиях строгого регулирования внешней торговли приоритет отдавался импорту сырья для отраслей, связанных с вооружением, ввоз сырья и готовой продукции для производства потребительских товаров резко сократился, как, впрочем, и само производство, которое уже не могло удовлетворить возросший потребительский спрос. Тотальное регулирование экономики, следовавшее политическим интересам NSDAP, породило целый ряд дисбалансов: структура экономики и рынок труда были подчинены целям милитаризации, проекты, связанные с синтезированием топлива и материалов в условиях импортозамещения, финансировались вне зависимости от их рентабельности, перевооружение осуществлялось в долг, политика автаркии провалилась, и единственным путём дальнейшего развития экономики стала зарубежная экспансия и захват ресурсов. Кроме того, трансформация социально-экономической модели, повсеместная картелизация и создание тяжеловесного и неэффективного бюрократического аппарата стали губительными для малого и среднего бизнеса.

Частичное восстановление хозяйственных показателей на фоне установления национал-социалистической диктатуры, уничтожения демократических институтов, милитаризации экономики и радикализации политики и общества, приведших к развязыванию бесчеловечной войны и многомиллионным жертвам, с трудом можно назвать «выходом из кризиса». Внутри этого восстановления уже зрело новое, куда более масштабное разрушение, которое, как оказалось, было необходимо Германии для осознанного завершения либеральной трансформации – как политической, так и экономической. На этапе Веймарской республики страна оказалась не готова к такому переходу, и Великая депрессия стала триггером, запустившим механизм его отторжения.

Автор выражает признательность участвовавшей в проекте студентке Алине Туровской за активную помощь в работе с источниками.

--

СНОСКИ

[1] Имеется в виду «золотая марка», Goldmark – обозначение денежной единицы, появившееся в Германской империи после 1914 г., чтобы отличать её от «бумажной марки», которая с началом Первой мировой войны начала обесцениваться, и многочисленных так называемых «нотгельдов» (Notgeld), выпускавшихся местными органами власти в связи с демонетизацией экономики.

[2] См., например, Мёллер Х. Веймарская республика: опыт одной незавершённой демократии // М.: Российская политическая энциклопедия, 2010, с. 133.

[3] Sennholz H.F. Age of Inflation // Western Islands, 1979. URL: https://mises.org/library/hyperinflation-germany-1914-1923

[4] Eckert V. D., Zschäpitz H. Wie die Hyperinflation zum deutschen Trauma wurde, 2013. URL: https://www.welt.de/finanzen/article121878252/Wie-die-Hyperinflation-zum-deutschen-Trauma-wurde.html

[5] Густав Штреземан – немецкий политический деятель, лидер Немецкой народной партии, рейхсканцлер и министр иностранных дел Веймарской республики.

[6] Die Inflation, Michael Kunzel © Deutsches Historisches Museum, Berlin, 14. September 2014, LEMO, Lebendiges Museum. URL: https://www.dhm.de/lemo/kapitel/weimarer-republik/innenpolitik/inflation-1923.html.

[7] С 1923 по 1930 гг. и с 1933 по 1939 гг. Ялмар Шахт занимал пост президента Рейхсбанка, с 1934 по 1937 гг. был рейхсминистром экономики.

[8] Термин «экономическое чудо» (Wirtschaftswunder) возник двумя десятилетиями позже, уже в ФРГ, так называют небывалый экономический подъём, последовавший за реформами Людвига Эрхарда, однако его используют и применительно к хозяйственным успехам Гитлера, называя NS-Wirtschaftswunder.

[9] Осенью 1923 г. республика пережила две попытки вооружённого захвата власти – организованный Коммунистической партией Германии «Немецкий октябрь» и «Пивной путч» (Hitlerputsch) под руководством Адольфа Гитлера и Эриха Людендорфа.

[10] «Боши заплатят за всё» – фраза, приписываемая премьер-министру Франции Жоржу Клемансо.

[11] Statistisches Jahrbuch für das Deutsche Reich, 1872-1972, s. 191.

[12] Informationen zur politischen Bildung (Heft 261) — Zwischen Festigung und Gefährdung 1924-1929 (2011), s. 38.

[13] Statistisches Jahrbuch für das Deutsche Reich, 1932, s. 344.

[14] Statistisches Jahrbuch für das Deutsche Reich, 1936, s. 334.

[15] Reichstagswahlergebnisse und Mandate in der Weimarer Republik. URL: https://www.bundestag.de/resource/blob/190456/f8d637d1039a06a614cff0264f8b5d10/reichstagswahlergebnisse-data.pdf

[16] Генрих Брюнинг – немецкий политик, представитель партии Центра, рейхсканцлер, министр иностранных дел Веймарской Республики.

[17] VI. Die Sanierungspolitik des Kabinetts Brüning II. Das Bundesarchiv. URL: https://www.bundesarchiv.de/aktenreichskanzlei/1919-1933/0000/bru/bru1p/kap1_1/para2_7.html

[18] Forstmeier F. Wirtschaft und Rüstung am Vorabend des Zweiten Weltkrieges, 1975, s. 67.

[19] Keppler-Kreis (нем.) – созданная по инициативе Гитлера в 1932 г. «Исследовательская группа по экономическим вопросам», занимавшаяся разработкой экономических и финансовых программ для NSDAP. Группу возглавлял предприниматель Вильгельм Кепплер, в неё входило около двадцати банкиров, крупных аграриев, предпринимателей.

[20] Proklamation der Reichsregierung an das deutsche Volk, 1. Februar 1933. URL: http://germanhistorydocs.ghi-dc.org/sub_document.cfm?document_id=3940&language=german

[21] Reichsstand der Deutschen Industrie (нем.) – появилась в результате объединения Имперского союза немецкой промышленности и Союза немецких объединений работодателей.

[22] Густав Крупп фон Болен унд Гальбах – немецкий дипломат и промышленник, председатель наблюдательного совета компании Friedrich Krupp AG.

[23] Adolf-Hitler-Spende (нем.).

[24] Gesetz zur Vorbereirung des organischen Aufbaus der deutschen Wirtschaft. URL: http://www.documentarchiv.de/ns/1934/wirtschaft_ges.html

[25] Gesetz über die Einrichtung von Zwangskartellen. URL: http://www.verfassungen.de/de33-45/zwangskartelle33.htm

[26] Magier des Geldes (нем.) – «финансовый волшебник» – это прозвище Шахт получил ещё в пору валютной реформы 1923 г., его автобиография, вышедшая в свет в 1966 г., называлась – «Магия денег» (Magie des Geldes, Schwund oder Bestand der Mark // Econ-Verlag, Düsseldorf, 1966).

[27] Фрай Н. Государство фюрера: Национал-социалисты у власти: Германия, 1933–1945 // М.: Российская политическая энциклопедия, ГИИМ, 2009, с. 77.

[28] Forstmeier F. Wirtschaft und Rüstung am Vorabend des Zweiten Weltkrieges, 1975, s. 85.

[29] Der Neue Plan (нем.).

[30] Gesetz zur Verminderung der Arbeitslosigkeit. URL: https://www.servat.unibe.ch/dns/RGBl_1933_I_323_G_Arbeitslosigkeit.pdf

[31] Informationen zur politischen Bildung (Heft 266) — Wirtschaft und Gesellschaft unterm Hakenkreuz. URL: https://www.bpb.de/geschichte/nationalsozialismus/dossier-nationalsozialismus/39551/wirtschaft-und-gesellschaft?p=all

[32] Forstmeier F. Wirtschaft und Rüstung am Vorabend des Zweiten Weltkrieges, 1975, s. 67.

[33] Buchheim C. Das NS-Regime und die Überwindung der Weltwirtschaftskrise in Deutschland // VfZ 3/2008, Oldenbourg, 2008, s. 412. DOI 10.1524/vfzg.2008.0017.

[34] Lindlar L. Das mißverstandene Wirtschaftswunder, 1997, s. 218.

Германия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 января 2021 > № 3631183 Наталия Супян

ОТ ВЕЛИКОЙ ДЕПРЕССИИ К СИСТЕМНЫМ РЕФОРМАМ

ЛЕОНИД ГРИГОРЬЕВ, Ординарный профессор, заведующий кафедрой мировой экономики факультета мировой экономики и политики Высшей школы экономики; главный советник руководителя Аналитического центра при правительстве РФ.

АЛЕКСАНДР АСТАПОВИЧ, Доктор экономических наук, профессор.

США МЕЖДУ ДВУМЯ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ

Великая депрессия в США у большинства экономистов и политологов стойко ассоциируется с набором ключевых фраз: Франклин Делано Рузвельт, «Новый курс», Джон Гэлбрейт, Великая электоральная коалиция Рузвельта, отмена сухого закона, закон Гласса – Стиголла, страхование банковских депозитов, основы социального страхования, общественные работы, вклад в прикладные основания теории Джорджа Мейнарда Кейнса.

В институциональном плане Великая депрессия заложила основы роста «монополистического капитала». В рамках теории экономических циклов она рассматривается через крах 1929 г. и три года рецессии, а затем долгий тяжёлый выход из неё и развитие кейнсианства. Реформы Рузвельта для истории системных кризисов, масштабных преобразований государственного регулирования и отношений собственности стали «матерью всех реформ» капитализма, и так было, по крайней мере, вплоть до конца XX века.

В те годы сама организация экономики и социальной сферы Соединённых Штатов оказалась в «ловушке» определённого этапа развития капитализма, который перерос свои институты и поставил их на грань развала. Разумеется, имелись и внешние факторы, этому способствовавшие, – в частности, конкурентные девальвации валют ведущих стран. В целом это был огромной важности процесс реформирования «старого капитализма», столь отличный от катастроф великих европейских держав и скандинавского опыта «антикоммунистического социализма» (после Второй мировой войны ставшего общеевропейским). Американская элита сумела найти выход из институциональной «ловушки», сохранив демократию, независимость судов, приоритет частного предпринимательства. В успехе этих реформ в долгосрочном плане решилась судьба экономического соревнования с «коммунистическим экспериментом», а в среднесрочном – в немалой степени и судьба будущего противостояния союзников с Гитлером.

Десять лет бума: от Первой мировой войны до краха 1929 года

Катастрофический кризис 1929–1933 гг. не был неизбежным в части тяжести и последовательности событий. 1920-е гг. стали для страны временем громадных позитивных перемен. Среднегодовая рождаемость достигала 21,5 рождений на тысячу человек, иммиграция составила 4,3 млн человек, а нетто-иммиграция – 3 млн человек, так что население увеличилось с 106,5 до 121,5 млн человек. Промышленное производство выросло втрое. Были осуществлены колоссальные инвестиции в инфраструктуру и промышленность. С 1921 по 1929 г. ВНП на душу населения вырос с 641 до 847 долларов, что создало естественное ощущение благополучия. В 1920–1929 гг. построено 7 млн домов (из них 1,7 млн с «тремя и более квартирами») и продано 32,3 млн автомобилей. К 1930 г. почти 70 процентов зданий (в том числе 10 процентов ферм) были электрифицированы, 45 процентов семей имели радио и 40 процентов – телефоны.

Тем не менее предпосылки кризиса накапливались с Первой мировой войны. Наиболее ранней и очевидной из них был аграрный кризис. Огромный спрос на продовольствие во время войны вызвал рост его производства в США, но фермеры расширяли это производство в кредит. После войны естественное падение цен на сельскохозяйственную продукцию и сокращение физического спроса в Европе, где восстанавливалось собственное производство, сделали высокую задолженность большой доли американских фермеров хронической.

Одновременно обострилась проблема государственного долга как внутри страны, так и во всём мире. За три года войны (1916–1919) Соединённые Штаты увеличили долг, в основном внутренний, с 1,2 до 25 млрд долларов. Средства в значительной степени потрачены на помощь союзникам. Это вынудило последних выплачивать ощутимые средства США, так что сами они постарались переложить бремя платежей на репарации Германии с известными тяжёлыми последствиями для внутренней экономики и политики последней. Для самих Соединённых Штатов такая ситуация означала переход от традиционного заимствования капиталов из Европы к кредитованию (в том числе стран Латинской Америки) и созданию ненадёжного кредитного портфеля, который обрушился в ходе последовавшего кризиса.

Потрясения на биржах и банкротства банков вполне регулярны в рыночной экономике – вопрос в масштабах и моменте.

Колоссальный выпуск новых акций и корпоративных облигаций происходил в 1927–1929 годах. С 1926 г. вплоть до «краха Уолл-стрит» 24–29 октября 1929 г. курс акций вырос вдвое, при росте ВНП лишь на 10 процентов, а промышленного производства на 15 процентов. Корпоративный долг за три года поднялся с 76 до 89 млрд долларов. Перегрев финансовых рынков был достаточно очевиден, чтобы вызвать панику. Остановка роста курсов акций означала угрозу устойчивости огромного финансового сектора, в котором ещё не было ни прозрачности состояния эмитентов и должников, ни осторожности регуляторов.

В 1926–1930 гг. американский бизнес накрыла волна слияний и поглощений, в которой вместо старых горизонтальных слияний (к тому времени запрещённых антимонопольным регулированием) преобладали «вертикальные» слияния вдоль цепочки добавленной стоимости. Они оказались дополнительным дестабилизирующим фактором в условиях кризиса, поскольку доходы также «сворачивались» по цепи падения спроса. В результате крах был узнаваемым по форме, но необычным по масштабам финансового сектора и характеру накопленных дисбалансов.

Ещё одним важным риском в растущей американской экономике являлось социальное неравенство. Его пик в первой половине ХХ века достигался дважды – в 1916 и 1929 гг. (с падением в годы войны). 5 процентов населения получали примерно 30 процентов всех доходов, особенно в форме процентов, дивидендов и ренты. Автомобили, дома, новые средства связи, распространившиеся в 1920-е гг., создали драйвер роста и задали новые стандарты образа жизни. Материальное богатство семей расширилось, хотя социальное неравенство доходов, потребления и сбережений возросло. Но эти будущие безработные и обедневшие в ходе Великой депрессии слои общества уже отличались от пролетариата времён Маркса или Ленина. У слоёв среднего и даже низшего классов появились жильё, телефоны, счета в банках и автомобили – им уже было «что терять». Идея предпринимательства, личного успеха и неограниченных возможностей, по сути, материализовалась. Этот огромный успех закладывал психологические ожидания процветания на будущее. Практически мы видим апофеоз индустриального общества в его наиболее ярком проявлении.

«Вниз по спирали»: 24 октября 1929 г.– 4 марта 1933 года

Основные параметры кризиса 1929–1930 гг. сопоставимы с предшествовавшими кризисами (хотя падение биржи глубже обычного), которые повторялись каждые три года: в 1921, 1924 и 1927 годах. Падение промышленного индекса Доу-Джонса с пика 3 сентября 1929 г. длилось в течение полутора месяцев, после чего (24–29 октября) всё рухнуло. Крах биржевых индексов смёл огромное по тем временам богатство, но, в общем, это был именно тот пузырь, который образовался в 1927–1929 годы. На 1929 г. приходится пик корпоративных долгов, бурный рост курсов акций до сентября и всё ещё значительный рост продаж автомобилей (рекордный год – 5,3 млн автомобилей). Однако более детальный анализ показывает, что промышленное производство падало примерно два месяца до «чёрной пятницы» 24 октября.

Ещё драматичнее выглядел перелом в динамике жилищного строительства. В 1929 г. построено 509 тысяч домов после 753 тысяч в 1928 г. (минус 32,4 процента). Снижение шло в течение ряда лет – ещё в 1925 г. возведено 938 тысяч домов. При этом накопленная сумма долгов по закладным подскочила с 21,5 млрд долларов в 1926 г. до 29,44 млрд долларов в 1929 году. Этот спад в жилищном строительстве вполне мог создать предпосылки спада в промышленности при общей закредитованности. События прямо напоминают крах 2008 г. в США, которому предшествовал длительный ипотечный кризис.

Принципиально важно, что ситуация 1929 г. не являлась тяжёлым мировым кризисом, который надо было ограничивать экстраординарными мерами. Не был это и «системный кризис», при котором требуется срочно перестраивать систему управления государством, социальные отношения и характер американского капитализма. Имел место тяжёлый спад вслед за беспрецедентным экономическим подъёмом, после которого следовало перестраивать характер институтов, что не было очевидно политикам и экономистам.

Кризис «неправильно лечили» и довели до такой тяжести к 1933 г., что поиск выхода из него на новой основе и сделал его вынужденно «системообразующим».

Спираль скручивания экономической активности оказалась резко усиленной двумя факторами: мировая торговая война, сопровождавшаяся девальвациями валют, и банковский кризис на фоне ошибочных шагов Федеральной резервной системы. Историки и экономисты согласны, что в 1929–1932 гг. ФРС действовала неудачно. Достаточно указать на то, что ставка дисконта Федерального резервного банка Нью-Йорка составляла 5 процентов на протяжении 1929 г., но в августе-октябре, когда уже снижалось промышленное производство, поднялась до 6 процентов. Дальнейшее снижение ставки до 3 процентов стало, видимо, ещё одним опозданием. В дальнейшем политика ФРС, как полагают, несёт частично ответственность и за «депрессию Рузвельта» в 1937–1938 годы.

Прямым ударом по мировой торговле стал Тарифный акт Смута – Хоули начала 1930 года. Импортные тарифы повысили в среднем с 40 до 48 процентов, что подрывало импорт и вызывало ответные меры торговых партнёров. В результате ответных мер объём мировой торговли сократился с 36 млрд долларов в 1929 г. до 12 млрд в 1933 году. Наступил конец процветанию 1920-х гг. в форме почти четырёхлетнего общемирового падения экономической активности.

В результате взаимодействия объективных событий и ошибок регуляторов индекс промышленного производства в годовом выражении снизился с 23 до 12 пунктов с 1929 по 1932 годы. Минимальный уровень ВВП на душу населения отмечен в 1933 г. – падение на 48 процентов по сравнению с 1929 г. (442 доллара против 847 в текущих долларах). Огромный приток мигрантов 1920-х гг. сменился оттоком в 1930-е годы. Продажи автомобилей упали с 5,3 до 1,3 млн штук и колебались до 1940 г., так и не достигнув исходного пика. Сходную динамику демонстрировали сокращения курсов акций (с 26 до 7 пунктов), рост банкротств и изменения других ключевых показателей (рисунок 1).

Рисунок 1. Рост ВНП, индекс промышленного производства и индекс S&P в 1920–1940 годы

Источник: Bicentennial Edition: Historical Statistics of the United States, Colonial Times to 1970.

Практически три с половиной года финансовые потрясения вели к падению потребительского спроса (особенно на товары длительного пользования) и капиталовложений, что сжимало доходы банков и финансовых посредников и возвращалось в реальный сектор новыми потрясениями из сферы финансов. За четыре года обанкротилось 40 процентов банков, сбережения потерял каждый четвёртый американец. Эту цепь не смогли разорвать при президенте Герберте Гувере, что привело к кризису в сельском хозяйстве с банкротством порядка 600 тысяч ферм. Половина ферм в 1933 г. имела просроченные платежи по закладным. Промышленное производство в ряде отраслей, особенно в автомобильной и у её поставщиков, упало более чем на 50 процентов. Кризис пошагово передавался в сферу накопления: ключевой показатель деловых инвестиций упал с 13 млрд долларов в 1929 г. до 4 млрд в 1933 году. Сокращение капиталовложений оказалось рекордным за все кризисы рыночного хозяйства мирного времени.

Запуск машины реформирования

Франклин Делано Рузвельт победил на президентских выборах в 1932 году. Он принял к управлению страну в ужасном состоянии. Целую серию реформ провели очень быстро – в течение нескольких месяцев, причём они явно задумывались как антикризисные – одна область экономики за другой. Но не все они действовали сразу – некоторые имели отложенный эффект.

Рузвельт попытался запустить все имеющиеся инструменты в первые сто дней своего президентства, чтобы начать возвращать людей на работу. Отмена сухого закона 5 марта стала хорошим стартом. Одновременно президент закрыл все банки и начал «чистку» банковской системы, что дало вкладчикам уверенность в надёжности вновь открытых банков. Он лично проводил разъяснительную работу с населением, выступая по радио в рамках цикла регулярных передач «Беседы у камина». В течение нескольких месяцев банки открывались, и депозиты стали возвращаться. В дальнейшем открылось более 9 тыс. банков, но более 40 процентов мелких – наименее стабильных – закрылись.

Правительство запретило частные операции с золотом (и владение золотом более чем на 100 долларов) и выкупило его по 35 долларов за унцию внутри страны. Изъятие золота выглядит антилиберальной мерой, но важно, что оно было оплачено с существенным бонусом для населения по сравнению с прежней ценой 20,67 долларов за тройскую унцию, державшейся с 1835 года. После получения массы золота из других стран в 1920-е гг. благодаря покрытию торговых дефицитов в рамках действия золотого стандарта этот запас в Форт-Ноксе служил основанием для выпуска бумажных долларов.

В 1936 г. ВНП США превысил уровень 1932 г. на 48 процентов, но оставался ещё на 20 процентов ниже уровня 1929 г. (рисунок 2). Рост ВНП позволил снизить безработицу с 25,2 процента до 17 процентов (в 1929 г. она составляла 3,2 процента). В 1938 г. ВНП ещё раз падал на 6 процентов, а безработица подскакивала на 4 процента – кризис, получивший название «депрессия Рузвельта» и «депрессия в депрессии». В результате даже в 1940 г. ВНП был на 4 процента ниже уровня 1929 г., а безработица оставалась на уровне 14,6 процента.

Технологический прогресс шёл в рамках освоения достижений начала ХХ века, получивших развитие в период Первой мировой войны, а далее в 1920-е годы. Появились и некоторые новшества, например, использование нейлона. Стало развиваться авиасообщение – для почтовой службы. В 1930-е гг. сначала резко упали производство и покупки автомобилей и радиотехники, но постепенно они росли, хотя и не достигли прежних уровней к 1940 году. Однако за десять лет, 1930–1939 гг., обедневшие американцы всё же купили 31,1 млн автомобилей.

«Новый курс» Рузвельта предусматривал отход от республиканского либерализма предыдущих лет и возлагал на государство ответственность за благосостояние нации и регулирование многих важных сфер экономической деятельности. Но в стране частной собственности, господства права и свободы предпринимательства изменения всё равно исходили из установки на личный успех.

В этой сложной ситуации концентрация управления в руках правительства в основном не выходила из правового поля (были некоторые исключения), не покушалась на права собственность (кроме роста налогов), не выстраивала большой системы государственных компаний для решения экономических задач. Создавались «институты развития», институты регулирования и надзора за соблюдением правил игры, которые передавали средства бюджета на решение срочных и важных задач. Управление же бизнесом оставалось в основном в руках частных предпринимателей, позднее – менеджеров.

Наиболее простой и понятный антикризисный манёвр Рузвельта и его правительства состоял в организации общественных работ, которые финансировались из бюджета и обеспечили занятость безработным. В общей сложности на такие работы было потрачено около 4 млрд долларов. Используя государственные институты как промежуточные каналы целевого финансирования – фактически это были институты развития в современных терминах – правительство создавало общественные проекты. Непосредственно антикризисный эффект имели меры по найму – за счёт государства – сотен тысяч людей, особенно молодых, на строительство дорог и инфраструктурных объектов. Одновременно осуществлялись большие вложения в природоохранные мероприятия, лесное хозяйство, борьбу с наводнениями и другие важные проекты. Тогда же была создана авиационная инфраструктура: только Управление общественных работ обеспечило строительство 547 авиационных полей и 100 других объектов в области авиации и аэронавтики.

Рисунок 2. Социально-экономические показатели развития США в 1920–1940 годы

Источник: Bicentennial Edition: Historical Statistics of the United States, Colonial Times to 1970.

Поворот к прямому регулированию экономики был запущен несколькими законами 1933 г. и созданием ведомств по их реализации. Восстановление промышленного производства связано с принятым 16 июня 1933 г. законом о восстановлении промышленности (National Industrial Recovery Act). 12 мая 1933 г. подписан билль о помощи фермерам, или закон о регулировании сельского хозяйства (Agricultural Adjustment Act). Для реализации законодательства создано Национальное управление по восстановлению экономики (National Recovery Administration, NRA). Эти законы вызвали дебаты и были в конечном итоге отменены Верховным судом летом 1935 г., но многое уже реализовалось «в рабочем порядке» через NRA. Конфликт президента с Верховным судом в 1935 г. признаётся историками и теоретиками как важный прецедент по сохранению незыблемости разделения властей. Решение Верховного суда 27 мая 1935 г. в отношении статьи I акта «О восстановлении национальной промышленности» гласило: «Исключительные обстоятельства могут требовать исключительных мер. Но исключительные обстоятельства не могут создавать или расширять существующие конституционные полномочия». Хотя в 1935–1937 гг. Рузвельту не удалось провести реформу Верховного суда, но постепенно был достигнут рабочий компромисс, и тот больше не препятствовал его инициативам.

По мнению Алана Гринспена, запреты двух основных актов по восстановлению промышленности и сельского хозяйства и части деятельности NRA в 1935 г. пошли на пользу и самому Рузвельту: детали этого законодательства с массой бюрократов, регламентов и предписаний выглядят весьма непривлекательно. Со временем деятельность многочисленных экономических ведомств, которые вмешивались в рыночные процессы, ограничивали конкуренцию, пытались поддерживать высокие цены для фермеров путём сокращения производства продукции сельского хозяйства, сменило более развитое законодательство о конкуренции. Между тем доля государства в ВВП подскочила с 4 процентов в 1930 г. до 9 процентов в 1936 г., а госслужащие составляли уже 7 процентов всех занятых.

Большие изменения произошли при Рузвельте в банковском регулировании. В 1933 г. президент подписал закон Гласса– Стиголла, запретивший коммерческим банкам заниматься инвестиционной деятельностью и ограничивший право банков на операции с ценными бумагами. Он решал проблему спекуляций и разграничивал коммерческие банки и инвестиционные (отделял Уолл-Стрит от Мэйн-Стрит). Одновременно создавалась Федеральная корпорация по страхованию вкладов (современное название – FDIC) и вводилось обязательное страхование депозитов до 5 тысяч долларов. Значение этого закона для развития банковской системы и финансовых рынков трудно переоценить.

За год с небольшим Рузвельт смог предъявить обществу рост экономической активности и стабилизацию банковской системы – теперь настала очередь финансовых инструментов. Президент создаёт ряд учреждений по финансовому регулированию, которые сегодня представляются естественными – в частности Комиссию по ценным бумагам и биржу. Практически это признание командой президента (при всей популистской риторике) того факта, что финансовые рынки – средство хранения и перераспределения сбережений, инвестирования и фиксации богатства.

Огромную роль играли отношения с профсоюзами. Президент дал крупнейшим из них существенные права при переговорах с компаниями. Тем самым Рузвельт пытался решить сразу три задачи: стабилизация ситуации в больших отраслях и интеграция профсоюзных лидеров в политическую систему (хотя забастовки продолжались); подъём заработной платы в массовых промышленных отраслях для стабилизации потребления в стране; укрепление поддержки и позиций Демократической партии на выборах 1936 года. Ключевую роль в решении этих задач сыграл закон Вагнера 1935 г. и создание регулятора в сфере трудовых отношений как третейской силы в отношениях между крупным бизнесом и профсоюзами.

Такое «навязывание» сотрудничества компаний с профсоюзами дало президенту время и опору для удержания страны в рамках социальной стабильности на выходе из тяжелейшего кризиса.

Наконец, «американская мечта» в традиционном смысле слова – это собственный дом. В 1933 г. Рузвельт создал Корпорацию кредитования домовладельцев (Home Owners’ Loan Corporation), в 1934 г. – Федеральное управление жилищного строительства (Federal Housing Administration), в 1938 г. – Федеральную национальную ипотечную ассоциацию (Federal National Mortgage Association, известную как «Фэнни Мэй»). Эти институты заложили основы развития жилищного хозяйства, повлияли на характер расселения по стране, финансирования массового индивидуального жилищного строительства и образа жизни. Жилищный сектор, пройдя через тяжёлые кризисы 1980-х и 2008–2009 гг., до сих пор является одной из опор экономики США, содержащий в себе гигантский объём богатства и комфорта. Во многом он так и стоит на институтах финансирования, разработанных в 1930-х годы.

Трансформация общества и институтов

В течение нескольких месяцев после победы на выборах 1932 г. команда Рузвельта осуществила огромный объём работы. На отчаявшуюся страну обрушили целый каскад мер: доверительные «беседы у камина», новое законодательство, государственные расходы и пиар. Среди множества принятых законов, программ и проектов были и неудачные, допущен ряд ошибок. Но и масштабы задач были гигантские. Рузвельт и его команда выдержали свои первые сто дней и тяжелейший 1933 г., и так – вплоть до 1936 года. После этого они победили на выборах вновь, причём со значительным оживлением риторики против богатых (“the people against the powerful”).

В итоге американская нация, общество и экономика провели серию тяжелейших экспериментов, но сохранили правовое государство с защищённой частной собственностью, свободой предпринимательства и оптимизмом. Они подарили миру первую масштабную и в конечном итоге удачную трансформацию рыночной экономики от неорганизованного капитализма к сложному институциональному хозяйству с высокой эффективностью и массой проблем, которое это хозяйство по-прежнему с большим трудом постоянно решает. Эпоха меняется, сложность социально-экономических проблем растёт. Но уроки Великой депрессии и реформ Рузвельта остаются не столько важным источником конкретных решений (набором инструментов), сколько уроком подходов, поиска комплексных решений текущих задач и одновременно долгосрочных проблем, причём таким образом, чтобы страна в это верила.

Новый курс вытекал из логики развития капитализма. На определённом этапе стало ясно, что экономика в целом, отдельные компании, миллионы граждан не выживут без регулирования и перераспределения ресурсов со стороны государства.

Успешность американского пути развития, масштабы американской экономики, критическая важность эпохи проведения реформ, а также разнообразие и интенсивность применённых методов делают Новый курс «матерью всех рыночных реформ».

Рост числа профсоюзов и административное укрепление их роли в крупных отраслях были серьёзным фактором поддержки правящей коалиции. В 1936 г. Рузвельт вновь получил подавляющее большинство голосов выборщиков, а Демократическая партия – мест в Конгрессе. Мелкая буржуазия – традиционный сторонник республиканцев – могла остаться недовольна выросшими налогами, государственными расходами и долгом. Растущие государственные расходы, однако, создали массу государственных служащих, что, вероятно, позволило включить их в коалицию демократов. Сложный выход из кризиса был произведён на новых «кейнсианских» принципах: изменение социальной структуры, создание системы государственного вмешательства в экономику и социального страхования, перестройка финансового регулирования и поддержание стабильного контроля над социально-политическими процессами. Серьёзных неналоговых попыток экспроприации крупной собственности не было. Сохранился приоритет традиционной опоры на предпринимательство и конкуренцию при защите прав собственности, в том числе с помощью независимой судебной системы.

Резкое усиление государственного вмешательства в социально-экономические процессы стало одним из ключевых изменений в условиях функционирования рынков, в характере потоков капитала, практике действий крупного бизнеса. Было создано «большое государство», которое смогло формулировать более широкие задачи, включая продвижение идеи «американской исключительности» и внешнюю политику. Но популизм и разрастание государства идеологически и практически не противопоставлялись личной инициативе и знаменитому духу предпринимательства. Успех как выигрыш в конкуренции, а не как захват ренты уживался с использованием государственных средств в личных целях. Однако общая система институтов, судов и судебных решений оставалась прорыночной и ориентированной на конкуренцию.

Появилась система социального страхования в целом и безработных в частности, что с тех пор позволяет стабилизировать положение населения в условиях экономических спадов. Общественные работы по строительству дорог, мостов и общественных зданий, защите природы – меры в принципе необходимые в любом обществе и при любой конъюнктуре. Сочетание этих важных целей с их антикризисным использованием за счёт государственного бюджета – американская новация. Все созданные институты развития вмешивались в бизнес в основном путём выдачи средств по определённым правилам, контроля и целеполагания. В отличие от Европы американское государство никогда не создавало государственных корпораций и не входило в капитал компаний на долгосрочной основе, то есть не вмешивалось в текущий менеджмент.

Рузвельт, видимо, первым в массовом порядке ввёл интеллектуалов в управление страной, и они не только продержались два срока президентства, но и создали прецедент, который нередко использовался в других странах и случаях. Кейнсианство, отражая эпоху 1920–1930 гг., во многом является идеологией государственного вмешательства в экономику в условиях провалов рынка. Джон Мейнард Кейнс стал знаменит в 1930-е гг., а его имя навсегда связано с духом этих антикризисных действий.

В ходе финансовых потрясений 1929–1933 гг. «смыт» слой финансовых спекулянтов в пределах 5 процентов богатейшего населения, работавших в «чрезмерно либеральной» манере. Практически верхний слой трудящегося населения утратил сбережения, вложенные в обанкротившиеся финансовые инструменты. В известном смысле стремящимся к быстрому обогащению без длительного применения труда, инвестиций (с их рисками) и талантов преподан «моральный урок». Создана система мониторинга и контроля на финансовых рынках и страхование депозитов населения. Это не предотвратило финансовых кризисов как таковых, но следующий действительно масштабный кризис случился в стране только через 75 лет – в 2008 году. Было завершено создание системы «всеобщей задолженности»: государства, компаний, населения (по закладным), которая вынуждает вести рациональную монетарную политику.

Вопреки антиолигархической риторике Рузвельта, крупный капитал понёс лишь ограниченные потери и не утратил контроля над основной массой богатства. Перестройка системы финансового контроля (закон Гласса – Стиголла) сделала финансовые группы более гибкими. Но с высоты прошедшего времени это давление выглядит комбинацией политической борьбы за свободу рук для президента и понятного пропагандистского хода демократов на выборах. Экспроприации собственности богатых не случилось, но её постоянное присутствие в риторике делало Рузвельта «своим парнем» для миллионов. В ходе второго срока наладилось взаимодействие с бизнесом. Расширение роли государства и формирование политических коалиций для удержания власти и продолжения реформ имело колоссальное значение для переформатирования социальной структуры общества. Появился важный и массовый компонент среднего класса – государственные служащие.

Выдающийся лидер вместе с политическими элитами «откорректировали» поведение бизнеса и создали систему устойчивого перераспределения выросшего национального дохода в пользу безработных, бедных и обеспечения общественных благ. Именно в тот период сложилась двухпартийная система примерно в том виде, в которой она существует в Соединённых Штатах все последние десятилетия.

Конституционные сроки электорального процесса и деловой цикл редко совпадают по длине и интенсивности. Исключение составило президентство Гувера, которое практически целиком пришлось на кризис и почти не замеченное «вызревание катастрофы». Решение многих экономических задач, как и выход из Великой депрессии, требуют более четырёх лет, что ставит лидеров перед необходимостью отчитаться и возобновить мандат на управление страной. И здесь необходимо иметь солидные результаты предшествующего срока, надёжную политическую опору (социальную коалицию) и организованную пропаганду, основанную на целях, обещаниях и результатах реальной деятельности. Рузвельт показал, что систему коалиций из разнородных элементов с меняющимися интересами можно сделать устойчивой и выиграть выборы четыре раза подряд в условиях демократии.

«Американская мечта» – одна из ключевых объединяющих опор общественного сознания. Это не только традиционный дом, о котором мечтает бедный европейский иммигрант в Америке. Это образ жизни, который долго формировался, пережил один из своих расцветов в 1920-е гг. и оказался под угрозой краха. Рузвельт дал стране надежду в самую тяжёлую минуту социального кризиса. По большому счёту он оправдал ожидания нации во время Депрессии, оставив макроэкономистам скучную работу – подсчитывать его ошибки через 70 лет. Впрочем, тяжелейший кризис 2008–2009 гг. показал, что при развитой и изощрённой макроэкономике и теории финансов критики действий президента Рузвельта сами допустили финансовый крах в стране.

Масштабные программы социальной помощи и общественных работ стабилизировали социально-экономическую ситуацию, но очень медленно выводили страну из депрессии. Созданное финансовое регулирование в дальнейшем предотвратило много крахов, но позднее, будучи ослаблено, не могло спасти страну от Великой рецессии 2008–2009 годов. Социально-политическая коалиция Рузвельта, продержавшаяся более полувека, не решила проблемы социального неравенства и расовых противоречий, зато расчистила пути выхода из кризиса. Меры 1930-х гг. не могут быть повторены в совершенно других условиях в совершенно другую эпоху. Но их урок состоит в том, что великий политик способен найти способ объединения, координации, учёта и компромисса для разнородных (часто конфликтующих) интересов социальных слоёв и элитных кланов, причём в динамике, в условиях быстро меняющих обстоятельств.

Подробнее см. Очерк социально-экономического анализа № 1: «Великая депрессия и реформы Ф.Д.Рузвельта: уроки выхода из кризиса для наших дней», департамент мировой экономики НИУ ВШЭ декабрь 2020 года. https://wec.hse.ru/data/2020/12/02/1354736567/Очерк%20департамента%20мировой%20экономики%20НИУ.._Астапович%20А.З.,%20Григорьев%20Л.М..pdf

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 января 2021 > № 3631182 Леонид Григорьев, Александр Астапович

КРИЗИСЫ И ПОЛЯРИЗАЦИЯ

 ЕВГЕНИЯ ПРОКОПЧУК

Выпускающий редактор журнала «Россия в глобальной политике», аналитик Центра комплексных европейских и международных исследований (ЦКЕМИ) НИУ «Высшая школа экономики».

В ВЫИГРЫШЕ КРАЙНЕ ПРАВЫЕ

Статья немецких учёных Мануэля Функе, Морица Шуларика и Кристофа Требеша «Доходя до крайностей: политические и финансовые кризисы 1870–2014» (“Going to extremes: Politics after financial crises, 1870-2014”) была опубликована в журнале “European Economic Review” пять лет назад, но сохранила актуальность до сегодняшнего дня.

Это исследование представляет большой интерес по ряду причин. Рост популярности популистских движений в результате экономических потрясений вызывает обеспокоенность экспертного и политического сообщества. Кризис 2008 г. и его влияние на события в Еврозоне подтверждают печальный опыт 1930-х годов. Исследователи приводят в пример увеличение поддержки крайне правой партии «Национальное объединение» (до 1 июня 2018 г. – «Национальный фронт») во Франции и движения «Золотая заря» в Греции, которое называют «неонацистским». Правые и евроскептики набирают силу и в других европейских странах – Италии, Испании, Великобритании, Финляндии, Германии. Многие двухпартийные системы, которые слаженно работали десятилетиями, стали недееспособными. Статья была опубликована в начале июня 2016 г. – до начала Брекзита, события, ставшего результатом дисфункции парламентской системы Великобритании (старейшей двухпартийной в мире), что подтверждает ценность данного исследования.

Авторы приходят к заключению, что в кризисные времена, когда необходимо твёрдое политическое руководство, поляризация парламентских систем осложняет выход из турбулентности, снижает шансы на проведение глубоких реформ и ведёт к росту конфликтности в политической системе.

Немецкие учёные искали ответ на следующие вопросы: а) возможно ли на основании анализа исторических данных предсказывать динамику развития политических систем в современных демократических государствах после экономических кризисов; б) реально ли выявить изменения в поведении избирателей, которые следуют за серьёзными финансовыми кризисами; в) если такие изменения имеют место, то в какую сторону направлен тренд: усиливаются крайне левые, крайне правые, либо и те, и другие?

Исследователи изучили данные о политических последствиях финансовых кризисов в развитых экономиках с конца XIX века, а также результаты парламентских выборов в двадцати странах за последние 140 лет. Для анализа были использованы данные следующих стран: Австралии, Австрии, Бельгии, Дании, Германии, Греции, Ирландии, Испании, Италии, Канады, Нидерландов, Норвегии, Португалии, Швеции, Швейцарии, Великобритании, США, Финляндии, Франции и Японии.

Кроме того, в работе сравниваются последствия финансовых кризисов и «нормальных» рецессий. Установлено, что финансовые кризисы влекут более серьёзные последствия для политических систем, нежели обычные рецессии, которые оказывают лишь незначительное влияние на распределение сил в парламентах. Авторы также сравнили спады, следующие за финансовыми коллапсами, с последствиями других макроэкономических бедствий и пришли к выводу, что по тяжести воздействия на политику финансовые кризисы действительно выделяются среди других видов экономических шоков.

За финансовыми кризисами следуют серьёзные изменения в поведении избирателей, что, в свою очередь, повышает уровень политической неопределённости. Учёные выявили рост политической поляризации после финансовых катастроф в XIX и в XX веках.

Главными выгодополучателями финансовой нестабильности являются партии крайне правого толка с их зачастую националистическими и ксенофобскими настроениями.

В среднем фиксируется рост их популярности примерно на треть в сравнении с предкризисным уровнем – в отличие от крайне левых сил, которые теряют поддержку в трудные времена.

Вне зависимости от того, какая партия находится у власти, управление политическими процессами осложняется. После Второй мировой войны кризисы политических систем ассоциировались с сокращением правящего большинства, ростом влияния оппозиционных партий и более фрагментированным политический полем, что повышало вероятность смены правительства. За прошедшее время эти тенденции стали ещё более явными.

В посткризисные периоды фиксируется рост протестных настроений: число демонстраций, волнений и забастовок увеличивается.

Исследователи упоминают и другие работы о влиянии финансовых кризисов на политику. В частности, внимания заслуживает эссе 2013 г. Джеффри Чуирота и Эндрю Уолтера «От малых ожиданий к большим: банковский кризис и выживание партий в длительной перспективе» (Jeffrey Chwieroth, Andrew Walter “From Low to Great Expectations: Banking Crises and Partisan Survival Over the Long Run”), где изучается риск смены политического руководства. Авторы делают вывод, что сегодня вероятность утраты власти правительством в результате финансового кризиса выше, чем в XIX или в начале XX века. Понимание гражданами того, что правительства способны управлять экономической системой, резко возросло после Великой депрессии и Второй мировой войны.

Учёные уточняют, что по сравнению с другими экономическими бедствиями, финансовые кризисы влекут за собой наиболее разрушительные для политической системы последствия. Почему именно они? Одно из возможных объяснений – нефинансовые спады рассматриваются как катастрофы, имеющие экзогенную природу, как результат воздействия внешних сил, а значит – власть «заслуживает снисхождения». Другое дело – финансовые кризисы: избиратели считают их непростительным итогом недобросовестного поведения, неверных решений и фаворитизма национальных элит. Электорат обвиняет политическое руководство в неспособности избежать краха. В работе отмечается, что финансовый коллапс может вызвать несбалансированную реакцию правительства и рост неопределённости в отношении последствий антикризисных мер, а это снижает уровень доверия к правящим кругам. Ситуацию часто усугубляют и непопулярные меры помощи игрокам финансового сектора. Финансовые потрясения имеют и социальные эффекты: углубление неравенства, рост разногласий между заёмщиками и кредиторами и так далее.

Хотя исследование охватывает период с 1870 г. и данные двадцати развитых экономик, в нём не представлены показатели развивающихся стран, что обусловлено стремлением получить более точные результаты – авторы изучили только системные банковские кризисы, избегая размытых определений, которые могли включать также волны инфляции, обвалы фондовых рынков, валютные кризисы и суверенные дефолты. Тем не менее сегодня исследование представляет ценность, так как во время пандемии COVID-19 особенно важно попытаться предсказать развитие событий и минимизировать риски.

В статье были проанализированы результаты 827 парламентских выборов в указанных странах с 1870 по 2014 гг. (из выборки исключены президентские, региональные и локальные выборы и референдумы). Для анализа и расчётов использовались классификация и кодификация левых и правых партий за период с 1919 по 2014 годы. К крайне правым они отнесли экстремистские объединения межвоенного периода (1919–1938), а также «новых правых». Учёные отмечают, что после Второй мировой войны ультраправые отказались от фашистских и антидемократических идей и заняли более умеренную позицию по вопросам этноцентризма, сепаратизма и национализма, а также взяли на вооружение евроскептицизм. К крайне левым были отнесены партии традиционных марксистско-ленинских взглядов, организации, которые выступают за изменение международного экономичес­кого порядка и используют антикапиталистические лозунги («Левые» в Германии), а также евроскептические и популистские партии (например, «Движение пяти звёзд» в Италии). Результаты анализа показывают, что после кризиса симпатии избирателей склоняются к крайне правым, чья поддержка увеличивается на 30 процентов. Для изучения политической фрагментации и поляризации авторы анализируют распределение мест в парламенте, доли правящей партии и оппозиции, число партий, получивших парламентские кресла, а также забастовки, уличные протесты, антиправительственные демонстрации и мятежи.

Таблица 1. Финансовые кризисы, 1870-2014 годы

Примечание: В таблицы отражены все финансовые кризисы, произошедшие с 1870 г. в 20 странах в данной выборке.

Источник: Funke et al. / European Economic Review 88 (2016) 227-260

Исследователи определяют финансовые кризисы как события, во время которых страдает банковский сектор, – происходит массовое изъятие вкладов, резко увеличивается доля невозвращённых кредитов, что приводит к большим потерям капитала, государственному вмешательству, принудительным слияниям и банкротствам. Кроме того, анализируются рецессии – периоды спада между пиковыми и минимальными значениями реального ВВП на душу населения. Немецкие учёные сравнивают политические последствия спадов, следующих за финансовыми кризисами, и нормальные рецессии, чтобы выяснить, как эти события отражаются на политических системах.

Основные результаты: после финансовых кризисов политическая система резко «правеет»: растёт популярность ультра­правых движений, а поддержка партий крайнего левого политического спектра остаётся на прежнем уровне.

Усугубляется поляризация – уменьшается правящее большинство, растёт интерес к оппозиции и увеличивается общее число партий.

Раздробленность парламентов и их фрагментация делает процесс принятия политических решений и проведение реформ более сложным, что негативно влияет на посткризисное восстановление. Эта тенденция особенно заметна после Второй мировой войны. Кроме того, количество уличных протестов после финансовых кризисов также растёт, пиковые значения приходятся на послевоенный период – с 1960-х по 2020-е годы.

Источник: Funke et al. / European Economic Review 88 (2016) 227-260

Источник: Funke et al. / European Economic Review 88 (2016) 227-260

Наиболее ярким свидетельством успеха крайне правых во время и после кризисов является период 1920–1930-х гг., когда к власти пришли Муссолини и Гитлер. В результате потрясений, вызванных банковским кризисом в начале 1920-х гг., и последствий Первой мировой войны на выборах в Италии фашистская партия набрала 19,1 процента голосов в 1921 г. и почти 65 процентов в 1925 году. Исследователи отмечают, что в начале 1930-х гг., когда Великая депрессия ударила по странам Центральной Европы, нацисты получили широкую поддержку в Германии: в 1930 г. это 18,3 процента голосов, в 1932 г. – более 30 процентов голосов и более 40 процентов голосов в 1933 году. И в других европейских государствах ультраправые и нацистские движения усилили позиции: в Испании («Испанская Фаланга» // “Falange Española”), Дании («Национал-социалистическая рабочая партия Дании» // “Danmarks Nationalsocialistiske Arbejderparti”), Бельгии («Рексистская партия» // “Parti Rexiste” и «Фламандский национальный союз» // “Vlaamsch Nationaal Verbond”), Финляндии («Патриотическое народное движение» // “Isänmaallinen kansanliike”), Швейцарии («Национальный фронт» // “Nationale Front”).

Та же тенденция выявляется и после финансового кризиса 2007–2008 гг., когда поддержка крайне правых и популистов увеличилась более чем вдвое во многих экономически развитых странах, в том числе в Швеции, Великобритании, Франции, Японии, Нидерландах, Португалии и Финляндии.

Правильность полученных выводов иллюстрируется и на примере выборов в Европарламент в 2004-м, 2009-м и 2014 годах. График показывает рост популярности правопопулистских движений, при этом пик приходится на период с 2009 по 2014 гг. – последствия финансового кризиса 2008 года. В среднем за десять лет поддержка правых движений увеличилась примерно в 3 раза.

Данные выводы верны не только для Великой депрессии 1930-х гг. и Великой рецессии 2008–2009 годов. Усиление позиций правых после финансовых кризисов авторы иллюстрируют на примере региональных потрясений, в частности финансового кризиса в Скандинавских странах конца 1980-х – начала 1990-х годов.

В среднем во всей выборке интерес к правым партиям растёт более чем на 4 процента по сравнению с докризисным периодом.

Далее исследователи иллюстрируют рост фрагментации политической системы после финансовых крахов, который выражается в ослаблении правящего большинства, росте поддержки оппозиции и увеличении числа представленных в парламенте партий. Они приводят ряд примеров того, как кризис 2008 г. повлиял на расклад сил в парламентах, став причиной потери позиций правящих коалиций в Германии, Нидерландах, Бельгии, Японии и других странах. Так, испанские «Народная партия» и «Социалистическая рабочая партия», которые сменяли друг друга у руля на протяжении десятилетий, потеряли более 10 процентных пунктов на выборах в 2011 г. (на выборах 2008 г. они в совокупности набрали 83,8 процента). Кроме того, по итогам голосования количество платформ, представленных в парламенте, увеличилось с десяти до тринадцати, а новые партии «Подемос» (Podemos // «[Мы] можем!») и «Сьюдаданос» (Ciudadanos // «Граждане») показывают высокие результаты на региональных выборах. В Швеции правоцентристская коалиция превратилась из партии большинства в 2006 г. в партию меньшинства в 2010 году. В других скандинавских странах после финансового кризиса 1980–1990-х гг. правящие альянсы также ослабли – в Норвегии в 1989 г. и в Дании в 1990 году. В Италии в 2013 г. новая антисистемная партия «Движение пяти звёзд» получила 25,5 процента голосов, что поставило под угрозу возможность эффективного управления. Учёные также проводят параллели с влиянием Великой депрессии на итоги парламентских выборов в 1930-е гг., когда в результате экономических потрясений в парламенты вошло больше политических партий, чем обычно.

Каковы последствия поляризации политической системы? В частности, увеличивается ли нестабильность, когда правительства ослаблены, а парламент фрагментирован? Для ответа на эти вопросы авторы вводят такой показатель, как число крупных политических кризисов в году, определяя его как быстро развивающуюся ситуацию, которая может привести к падению правящего режима. Исследователи выяснили, что в периоды глубокой политической поляризации вероятность смены правительства растёт, что угрожает политической стабильности.

Ещё одним последствием финансовых кризисов становится рост числа уличных беспорядков, которые также указывают на политическую поляризацию.

Как долго могут длиться описанные эффекты финансовой нестабильности? Анализ данных показывает, что негативные воздействия со временем ослабевают. Стабилизация начинается с пятого года после начала шока, а через десять лет показатели возвращаются к докризисному уровню. Долгосрочное последствие финансовых кризисов, которое не исчезает, – увеличение числа парламентских партий.

Заключение

Немецкие исследователи показывают, как финансовые кризисы приводят к политической поляризации, размыванию парламентского большинства и, как следствие, к политическому тупику. Именно это – причина медленного посткризисного восстановления, которое всё больше обсуждается в экспертном сообществе в последние годы. Интересно, что другие экономические потрясения не приводят к росту поддержки ультраправых – наоборот, электорат сплачивается вокруг правящей партии. Исследователи подчёркивают возросшую ответственность руководителей центральных банков за контроль над событиями на финансовых рынках, так как предотвращение финансовых крахов поможет избежать и политических катастроф.

Исследование ценно с прогностической точки зрения, так как в наборе данных за 140 лет выявлены закономерности, которые можно проецировать на будущее. Однако, к сожалению, авторы не объясняют, почему именно крайне правые (а не левые, например) получают столь широкую поддержку электората. Ещё один пункт в методологии, на который стоило бы обратить внимание, – деление партий по признаку «крайне левые // крайне правые» (far left // far right). Учёные упоминают, что строили классификацию платформ и по другим критериям, например, «евроскептические // проевропейские», «либертарианские // авторитарные», но результаты в этих случаях были неоднозначными. Кроме того, в работе представлен анализ развитых демократий, а для понимания процессов современности крайне важно сравнить эти результаты с данными развивающихся стран. Последние увеличивают свою долю в мировой экономике и значимость для международной системы в целом, поэтому было бы интересно узнать, можно ли проецировать на них полученные результаты.

Обзор подготовила Евгения Прокопчук, выпускающий редактор журнала «Россия в глобальной политике», аналитик ЦКЕМИ Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 января 2021 > № 3631180 Евгения Прокопчук

ЗВОНОЧЕК БЕЗ ПОСЛЕДСТВИЙ

ИГОРЬ МАКАРОВ

Руководитель Департамента мировой экономики факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

ЕКАТЕРИНА МАКАРОВА

Заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики».

ВЫУЧЕННЫЕ И НЕ ОЧЕНЬ УРОКИ ВЕЛИКОЙ РЕЦЕССИИ

Глобальный финансовый кризис 2008–2009 гг. стал результатом проблем, накапливавшихся в мировой экономике в предшествующие десятилетия. Противоречия, которые в течение всех 2000-х гг. скрывались за искусственным надуванием пузыря экономического роста, вырвались наружу, когда лопнула одна из его частей – ипотечный рынок Соединённых Штатов.

Сегодня можно утверждать, что рецессию 2008–2009 гг. поторопились назвать Великой. Конечно, падение ВВП было сильнейшим после Второй мировой войны, в ведущих странах безработица достигла рекордных значений, а всеобъемлющий оптимизм сменился мрачным пессимизмом. Тем не менее восстановление в большинстве экономик произошло довольно быстро, во многом благодаря широкому применению кейнсианских методов антикризисного регулирования. Но главное – не последовало кардинальных перемен в организации общественных отношений. Безусловно, замедлилась глобализация, снизилась степень «финансиализации» экономики, возросла роль государства в предоставлении общественных благ, на первый план вышли некоторые игнорировавшиеся ранее проблемы (например, неравенство). За десятилетие, прошедшее с окончания финансового кризиса, сформировалось понимание, что мир не может развиваться как прежде. Но ответ на вопрос, как именно он должен развиваться, до сих пор не найден.

Кризис 2008–2009 гг. стал сильным ударом по западному миру. Бывший ранее образцом для подражания, этот мир оказался колоссом на глиняных ногах. Эпоха имитации Запада закончилась[1], и 2010-е гг. стали ареной гораздо более жёсткой конкуренции, логично завершившейся войной (к счастью, только торговой) между двумя ведущими экономиками мира. Внутри самого Запада кризис подорвал доверие к элитам, резко усилил поляризацию общества и сформировал запрос на перемены.

Экономика в начале XXI века

2000-е гг. были временем бесконечного оптимизма относительно перспектив мировой экономики. Казалось, рецепт гарантированного процветания найден. Он состоял из трёх компонентов: свободный рынок, новые технологии и глобализация.

Переход к неолиберальной экономической политике в 1980-е гг. освободил невидимую руку рынка, результатом чего стали три десятилетия быстрого экономического роста в странах ОЭСР. Особенно преуспели США и Великобритания, с середины 1980-х гг. демонстрировавшие по 3 процента увеличения ВВП в год. Чуть более медленные темпы роста в Европе рассматривались как её готовность платить за социальное государство, а начавшаяся в Японии стагнация объяснялась неспособностью страны укротить национальные особенности в угоду рыночным силам. Крах СССР ознаменовал триумф либеральной демократии, позволив Фрэнсису Фукуяме констатировать «конец истории»[2]. Страны Восточной Европы, образовавшиеся на осколках советской империи, послушно имитировали Запад в ожидании повторения его процветания. На самом Западе эта имитация признавалась успешной: в 2005 г. в знаменитой статье Андрея Шляйфера и Даниэля Трейсмана Россия была названа «нормальной страной»[3]. Стремительно рос Китай, после вступления в ВТО в 2001 г. окончательно и оглушительно успешно интегрировавшийся в глобальные рынки. В западной дискуссии активно обсуждался вопрос, как быстро за либерализацией экономики последует демократизация политической системы.

Росту благосостояния способствовала технологическая революция. Её ядром были информационные технологии: интернет пришёл в каждый дом и каждую компанию. Это дало толчок сектору услуг, в частности – сфере развлечений, которая во многом определила новый образ жизни сначала в развитом, а потом и в развивающемся мире. Лучшей иллюстрацией мощи информационных технологий стало то, что с 1996 по 2007 гг. самым богатым человеком в мире был Билл Гейтс.

Информационные технологии придали новый импульс глобализации. Они кардинально сократили коммуникационные издержки, что позволило компаниям эффективно работать по всему миру. Доминирующей формой организации производства стали глобальные цепочки добавленной стоимости: различные этапы производственных процессов теперь можно было размещать там, где издержки их осуществления минимальны. В результате высокотехнологичные компоненты производились в развитых странах, там же разрабатывался и дизайн продукции, а сборка и производство низкотехнологичных компонентов была перенесена в развивающийся мир[4].

Глобализация цепочек добавленной стоимости стала счастливым билетом для Китая: распахнув рынок для западных ТНК, он получил беспрецедентный приток капитала и технологий, который, сочетаясь с практически неограниченным количеством дешёвой рабочей силы, давал небывало мощный эффект.

К середине 2000-х гг. Китай превратился в главного мирового экспортёра и стал настоящей мировой фабрикой производства потребительских товаров. Экономический рост в стране к 2007 г. достигал 14 процентов в год.

Европа завершала строительство интеграционного проекта. В 2002 г. в наличное обращение поступил евро, сняв последние барьеры для циркуляции товаров внутри ЕС. В 2004 г. началось самое масштабное расширение Европейского союза, включившее в его состав двенадцать стран Центральной и Восточной Европы. Главным игроком в ЕС стала Германия, рассматривавшая европейское экономическое пространство как возможность для развития своего промышленного сектора и превратившаяся после введения евро в главного экспортёра и главного кредитора Европы.

Рост Китая повлёк за собой увеличение спроса и, соответственно, цен на природные ресурсы. Цена на нефть выросла с 29 долларов за баррель в 2000 г. до 72 долларов за баррель в 2007 году. Увеличивались цены на металлы, удобрения, продовольствие. Как следствие, начался бурный рост в странах-экспортёрах сырья: России, Бразилии, ЮАР, государствах Персидского залива.

Потоки торговли развивались параллельно с потоками капитала. В развитых странах отношение зарубежных активов и обязательств к ВВП – главный индикатор финансовой глобализации – в 1980 г. составляло 68,4 процента, к 2000 г. превысило 230 процентов, а в 2007 г. достигло пика на уровне 438,2 процента. Трансграничные потоки капитала в развитых странах к 2007 г. достигали почти четверти ВВП, и этот показатель почти утроился по сравнению с 2000 годом[5].

Никогда ещё мир не был настолько взаимозависимым. Финансы, направлявшиеся с Запада в Китай и в страны-экспортёры нефти, накапливались в суверенных фондах и валютных резервах и в итоге возвращались на Запад в форме покупки активов.

Главным элементом этой гиперглобализации была созависимость Соединённых Штатов и Китая.

Две крупнейшие экономики мира слились в симбиозе под названием Chimerica с идеальным разделением труда: одна сторона (Китай) сберегает, производит, экспортирует и кредитует, вторая (США) – потребляет, импортирует и берёт в долг[6].

Увы, эта система и базирующееся на ней всеобщее процветание не были устойчивы. Экономический рост превратился в объект поклонения, в том числе и потому, что только благодаря ему можно было скрыть многочисленные проблемы, накапливавшиеся в этот период. В Соединённых Штатах это были, с одной стороны, растущее неравенство на фоне деиндустриализации и быстрого перераспределения доходов от традиционных отраслей в современные; с другой – рост государственного долга на фоне желания президента Буша одновременно финансировать социальные расходы и войны в Афганистане и Ираке. В Европе – контрасты между старыми и новыми членами, а также несовершенство институциональной структуры, в частности – политически обусловленный запуск единой валюты в условиях отсутствия единой фискальной политики. В Китае – нерешённые проблемы предоставления общественных благ (пенсии, социальная защита, трудовые права, окружающая среда и так далее). В странах-­экспортёрах нефти – коррупция и общая неэффективность государственного управления.

В результате все разгоняли экономический рост как могли. США – через дерегулирование и «финансиализацию» экономики, а также стимулирование потребительского бума. Китай – через накачивание сбережений, инвестиции в инфраструктуру и поддержку экспорта посредством манипулирования курсом национальной валюты, дешёвых кредитов и пренебрежения вопросами экологии и трудовыми правами. Германия – через поддержку экспорта посредством удержания трудовых издержек по договорённости с профсоюзами. Сырьевые экспортёры – через поддержку компаний первичного сектора в ущерб другим отраслям экономики.

Такой рост не был устойчивым, и предостережений на этот счёт хватало. Азиатский финансовый кризис 1997–1998 гг. показал опасность финансовой глобализации. Развивающиеся страны извлекли из него уроки, осознав необходимость следить за потоками портфельного капитала и накапливать резервы в качестве подушки безопасности. И это помогло им пройти кризис 2008–2009 гг. с умеренными потерями.

В развитых же странах царила самоуспокоенность. Рост ВВП с 1980-х гг. до середины 2000-х гг. был не только очень высоким по историческим меркам, но и стабильным. Данный феномен получил название «Великое успокоение» и объяснялся во многом изменениями в практике экономической политики – в частности, независимостью центральных банков и следованием ими чётким правилам установления процентных ставок[7]. «Центральная проблема предотвращения кризисов решена», – заявил в 2003 г. нобелевский лауреат Роберт Лукас, констатируя успехи макроэкономической науки[8]. Уже через несколько лет после этого утверждения весь мир столкнулся с крупнейшим экономическим кризисом со времён Великой депрессии.

Финансовый пузырь и Великая рецессия

Мировой финансовый кризис 2008–2009 гг., хотя и оказался для большинства стран шоком, во многом стал логичным следствием процессов и явлений, наблюдавшихся в течение нескольких предшествующих «спокойных» десятилетий. Появившись как классический финансовый пузырь, за очень короткое время он получил беспрецедентный размах. В связи с этим и причины, обусловившие столь сильное падение, следует рассматривать на двух уровнях: глобальные вызовы, создавшие предпосылки для кризиса, а также внутренние слабости американской экономики, обусловившие начало кризиса именно в этой стране.

Приток капитала в развивающийся мир в 2000-е гг. привёл к огромному избытку сбережений[9]. В Китае, нацеленном на экспортоориентированный рост, норма сбережения выросла с 36 до 50 процентов за 2000–2008 годы. Этот капитал направлялся в США, стимулируемый низкими ставками и надёжностью доллара как главной мировой валюты. Но вместо того, чтобы вкладываться в производительные инвестиции, он становится источником финансирования потребительского бума (частное потребление домохозяйств достигало 68 процентов от ВВП), осуществляемого в кредит[10].

Одновременно на американских финансовых рынках накапливались внутренние противоречия, которые сводились в основном к неэффективному анализу и управлению риском. В 2002–2007 гг. прибыль фирм росла примерно на 10 процентов в год[11], и связано это было не столько с наращиванием объёмов деятельности, сколько с постоянным увеличением риска. Стандартная финансовая формула «чем выше риск, тем выше прибыль и, соответственно, выше возможные потери» работала только в отношении выигрыша, притом, что большинство экономических агентов игнорировали потенциальный проигрыш. Данное утверждение справедливо как в отношении рейтинговых агентств, присваивавших необоснованно высокие оценки компаниям, банкам и ценным бумагам, самих кредитных организаций и фирм, так и домохозяйств, чей уровень закредитованности в несколько раз превышал допустимый, однако это не рассматривалось в качестве сигнала для изменения экономического поведения.

После кризиса доткомов 2001 г., событий 11 сентября и начала войн в Афганистане и Ираке в американской экономике возник риск дефляционной ловушки. Устойчивое снижение учётной ставки в ответ на это, в свою очередь, способствовало появлению нового пузыря – уже на рынке недвижимости[12]. В его формировании также важную роль сыграли провалы в оценке рисков. В частности, компании-застройщики на волне роста спроса наращивали мощности темпами существенно выше оптимального. В период, когда цена на недвижимость стала приближаться к пиковой, накопилось огромное избыточное предложение. Ригидный характер отрасли способствовал быстрому обрушению цен и закручиванию кризисной спирали.

Рост спроса на недвижимость стимулировался субстандартной ипотекой, которая сделала возможным предоставление финансирования заёмщикам, чья кредитная история и уровень доходов не соответствовали критериям одобрения стандартного ипотечного кредита. Это явилось бомбой замедленного действия: в определённый момент у получателей кредита не оказывается возможности осуществить обязательный платёж, что требует рефинансирования или передачи недвижимости банку. Пока цены на рынке растут, это беспроигрышный вариант для заёмщика и несущественная проблема для банков, особенно учитывая возможности финансирования кредитов за счёт привлекаемых на финансовом рынке средств. При снижении цен на дома (это стало происходить с середины 2006 г.) положение кредитных организаций становится даже хуже, чем у заёмщиков. Однако на фоне экономического оптимизма, безграничной веры в эффективность финансовых рынков, особенно с учётом применения всё более сложных финансовых инструментов, вероятность такого снижения игнорировалась.

Потенциальная угроза стала реальной и воплотилась в мощнейший кризис, когда добралась до финансово-кредитной сферы.

Токсичные активы попадали на баланс банков и, накапливаясь, создавали неразрешимые проблемы с ликвидностью. Какое-то время банки, «слишком большие, чтобы рухнуть», выручало государство. Однако в сентябре 2008 г. оно отказалось спасти инвестиционный банк Lehman Brothers, погрязший в токсичных активах и махинациях с финансовой отчётностью. Его банкротство стало триггером перехода кризиса на мировой уровень.

В 2007 г. вслед за США стали появляться пузыри на рынке недвижимости ряда стран Европы. С конца 2007 г. цены на жильё начали снижаться, а пузыри – лопаться. Например, в Великобритании за 2008 г. жильё потеряло в цене около 20 процентов, в Испании – 16 процентов, во Франции – 10 процентов[13]. В Ирландии за четыре кризисных года жильё подешевело вдвое. Само снижение стоимости недвижимости запустило цепочку негативных реакций: собственники на фоне негативных ожиданий ограничивают использование заёмных средств, снижают имеющуюся долговую нагрузку, сокращают потребление, в результате совокупный спрос падает, что бьёт по производственному сектору и всей экономической активности. Именно это происходило в странах Европы с начала 2008 года[14].

Другой – один из ключевых – канал распространения кризиса связан с банковской отраслью. В августе 2007 г. один из крупнейших коммерческих банков Франции BNP Paribas заморозил часть своих активов, связанных с американскими ипотечными ценными бумагами. Затем Northern Rock, напрямую не участвовавший в сделках с закладными по субстандартной ипотеке, но имевший на балансе большую долю классических обеспеченных долговых обязательств, обратился за помощью к Банку Англии. В скором времени с дефицитом ликвидности столкнулись банки ряда других европейских стран, Канады и Японии.

С ноября 2008 г. рецессия началась в экономике еврозоны, в декабре к ней присоединились Соединённые Штаты. Снижение платёжеспособного спроса оказалось болезненным для стран-экспортёров: Китая, Германии (-6 процентов ВВП в 2009 г.) и Японии (-5 процентов). Упал спрос на энергоресурсы, в результате чего цены на нефть в 2008 г. обрушились более чем на 70 процентов. Это стало сокрушительным ударом для стран Персидского залива и России, столкнувшихся с серьёзнейшими бюджетными дефицитами. Среди всех крупных стран именно Россия пережила сильнейший экономический спад в 2009 г., потеряв почти 8 процентов ВВП. В целом по итогам 2009 г. падение ВВП в развитых странах составило 3,3 процента, а глобальной экономики – 1,7 процента (рисунок 1). Ведущие фондовые индексы весь 2008 г. обновляли антирекорды. Начал расти уровень безработицы: к 2010 г. в США он достиг 9,6 процента, в ЕС – 9,8 процента с большими различиями по странам-членам.

В еврозоне к 2010 г. финансовый кризис перешёл в долговой. В наиболее уязвимом положении оказались экономики стран юга Европы: Португалия, Италия, Греция и Испания, имевшие максимальные дефициты счёта текущих операций и объёмы государственного долга и по первым буквам англоязычных названий получившие красноречивое обозначение PIGS. Наличие единой валюты лишило их естественных механизмов подстройки экономики – в первую очередь девальвации. В результате по настоянию Брюсселя и государств-кредиторов эти страны были вынуждены прибегнуть к политике жёсткой экономии, лишь усугубившей спад экономической активности[15]. В результате к 2013 г. ВВП Греции, Италии и Португалии был ниже, чем в момент запуска наличного евро в 2002 году. В 2014 г. безработица в Испании превышала 26 процентов, в Греции – 27 процентов.

Рисунок 1. Темпы прироста ВВП в 2009 г. в отдельных странах, %

Антикризисные меры

На первом этапе кризиса реакция ведущих государств заключалась в спасении финансовой системы. В США в сентябре 2008 г. фактически национализированы ипотечные агентства Fannie Mae и Freddie Mac, а в октябре Конгресс санкционировал выделение 700 млрд долларов на оздоровление финансовой системы посредством выкупа проблемных активов. Незадолго до этого схожий пакет мер – даже большего размера – принят в Великобритании. В Европе был национализирован ряд крупных банков и страховых компаний.

Системные антикризисные меры, принимаемые ведущими странами в дальнейшем, были триумфом кейнсианства. Кейнсианские рецепты антикризисной политики, ранее списанные за ненадобностью в свете «окончательной победы макроэкономики над рецессиями», вновь стали модными. Стимулирующие пакеты государственных расходов оказались ядром антикризисных мер, к которым прибегли большинство ведущих государств. В США президент Барак Обама спустя месяц после своей инаугурации принял пакет восстановительных мер общей стоимостью почти 800 млрд долларов, направленных на широкий спектр областей – от образования до зелёных технологий. Результатом стал рекордный рост бюджетного дефицита и государственного долга, однако главная проблема – восстановление экономической активности и удержание безработицы на приемлемом уровне – была решена. Почти 600 млрд долларов государственных расходов было заложено в антикризисный план Китая – значительная их часть направлялась в инфраструктуру и жилищное строительство. Антикризисные стимулирующие пакеты запустили и многие другие страны, включая Германию, Великобританию, Канаду, Японию[16]. При этом в ЕС к такому инструменту экономической политики отнеслись скептически. Большинство стран выбрало путь бюджетной консолидации, направленный на сокращение бюджетных дефицитов и государственного долга. Подобные же меры в форме политики жёсткой экономии были навязаны странам, в наибольшей степени пострадавшим от кризиса, в частности Греции. Результатом стало затяжное восстановление и социальная катастрофа в ряде стран юга Европы.

В области монетарной политики руки властей во многих государствах были связаны близкими к нулю процентными ставками. Дальнейшее их снижение для стимулирования экономики было невозможно, поэтому выбор был сделан в пользу нового инструмента монетарной политики – количественного смягчения, заключавшегося в выкупе центральными банками казначейских облигаций и ипотечных ценных бумаг для увеличения денежной массы. В США программа количественного смягчения длилась до 2014 г.: с её помощью в экономику было влито в общей сложности 3 трлн долларов. Аналогичные, хотя и меньшие по масштабам, программы реализовывали Банк Англии и Европейский центральный банк, а также Япония, где количественное смягчение впоследствии стало частью «абэномики» – плана по выводу страны на траекторию устойчивого роста.

Несмотря на то, что большая часть антикризисных мер реализовывалась на национальном уровне, международная их координация также присутствовала. Её центром стала «Группа двадцати» – объединение, созданное ещё в 1990-е гг., но вплоть до 2008 г. ни разу не проводившее встреч на высшем уровне. Кризис дал ему новую жизнь – «Большая двадцатка» стала важной платформой для координации макроэкономических политик ведущих стран. В 2009 г. создан Совет по финансовой стабильности для координации реформ в области финансового регулирования. В 2010 г. по его инициативе разработаны требования к банкам – Базель III, – более жёсткие по сравнению с предыдущими итерациями в части базового капитала, ликвидности и резервов. Во многом благодаря «Группе двадцати» странам удалось удержаться от использования протекционистских мер для борьбы с кризисом.

В эпицентре кризиса – США – также произошли масштабные изменения в финансовом регулировании – самые значительные со времён Великой депрессии. Закон Додда – Франка, принятый в 2010 г., был призван решить проблему банков, «слишком больших, чтобы рухнуть»: он создал Совет по надзору за финансовой стабильностью, отделил инвестиционные услуги от рынка потребительского кредитования, повысил требования к капиталу и ликвидности системно значимых финансовых институтов.

Результатом антикризисных мер стало то, что ведущие экономики вышли из кризиса быстрее, чем ожидалось. Единственным, но важным исключением стала Европа, где консерватизм в фискальной политике, а также системные проблемы институционального устройства привели тому, что наиболее пострадавшим странам удалось преодолеть последствия Великой рецессии лишь к середине 2010-х годов.

Долгосрочные последствия кризиса

Кризис нанёс мощнейший удар по странам Запада. Он выявил ключевые слабости их развития в предшествующие десятилетия, подорвал доверие к политическим элитам, породил хаос и растерянность.

На первый план вышла проблема неравенства. Ещё в 2004 г. нобелевский лауреат Роберт Лукас мог позволить себе заявить: «Самое вредное для экономики, базирующейся на здравом смысле, самое соблазнительное и в то же время самое отравляющее – это концентрироваться на вопросах распределения»[17]. Экономический рост – вот что было самым главным. В 2010-е гг. всё перевернулось: вопросы распределения стали одними из самых динамично развивающихся в экономической науке, а авторы вроде Тома Пикетти, Эммануеля Саэса или Энтони Аткинсона превратились в её новых суперзвёзд.

До кризиса растущее неравенство в западных странах скрывалось увеличением доступа к дешёвым китайским товарам с одной стороны и дешёвому потребительскому кредиту с другой. Доходы бедной половины американцев не росли, но это не мешало им бежать за американской мечтой, покупая в кредит недвижимость, автомобили и гаджеты. Лопнувший пузырь со всей очевидностью продемонстрировал масштабы социального расслоения, а также уничтожил оптимизм: мало кто сомневается, что следующее поколение простых американцев и европейцев будет жить беднее, чем их родители.

Виновные в крупнейшей финансовой катастрофе со времён Великой депрессии не понесли наказания. Банки были спасены деньгами налогоплательщиков. Финансовый кризис и социальное расслоение слились в один сюжет.

«Мы 99 процентов» – гласил слоган движения Occupy Wall Street, запущенного в 2011 г. как противостояние сильным мира сего.

Волна раздражения быстро распространилась на весь истеблишмент, приведя в итоге к избранию Дональда Трампа, противопоставлявшего себя традиционной американской элите. США оказались поляризованы: на победных для президента выборах в столице страны за него проголосовало менее 4 процентов избирателей. Именно проблема неравенства определила весь ход политического развития страны 2010-х годов. Иллюстрацией этого в 2019 г. стал фильм «Джокер» Тодда Филлипса – своего рода реинкарнация картины Мартина Скорсезе «Таксист» 1976 г., демонстрирующая, как душевнобольной главный герой становится символом мятежа жителей города против богачей.

Ещё сильнее кризис ударил по Европе. Он показал неработоспособность валютного союза без единой экономической политики, а также чёткую развилку дальнейшей траектории развития: чтобы не допускать кризисов в будущем, Европа должна либо превратиться к Соединённые Штаты Европы – квазигосударство с единой фискальной политикой – либо сделать шаг назад в интеграции, отказавшись от евро[18]. Ни то, ни другое в условиях европейских демократий политически невозможно, а это означает, что Европе ещё долго не выбраться из институционального тупика. Кризис противопоставил успешные страны ядра (во главе с Германией) и государства периферии (представленные в первую очередь группой PIGS). В первых распространился миф о «работящих немцах» и «ленивых греках», которых приходится спасать. Вторые оказались обижены крайне жёсткими условиями, поставленными кредиторами: фактически на народ Греции, Испании и Италии было возложено бремя кризиса, за который Европа, непрерывно провозглашавшая единство, должна была нести солидарную ответственность. На фоне экономических сложностей произошёл правый поворот в ряде европейских стран: в Польше, Венгрии и Австрии к власти пришли лидеры, открыто выступающие не только против Брюсселя и евро, но и против многих либеральных ценностей, лежащих в основе европейской интеграции. После проведённого в 2016 г. референдума Великобритания стала первой страной, покинувшей ЕС.

Кризис 2008–2009 гг. ознаменовал конец гиперглобализации предшествовавших десятилетий. Международная торговля с 2011 г. растёт медленнее чем мировой ВВП – это первый столь длительный период такого рода со времён Второй мировой войны. Трансграничные потоки капитала к середине 2010-х были на три четверти ниже пика 2008 года[19]. А главное – свободная торговля впервые за весь послевоенный период более не представляет для Запада самоценность. В условиях политизации проблемы неравенства суммарные выгоды от роста благосостояния в результате свободного обмена товарами и услугами уступают в глазах западных политиков издержкам от потери рабочих мест из-за конкуренции с зарубежными производителями. Как следствие, в послекризисный период в западных странах число протекционистских вмешательств в торговлю ежегодно превышало количество либерализационных мер. Мир прямым ходом шёл к торговой войне, которую в 2018 г. начал Дональд Трамп.

Если какая-то страна и получила выгоды от кризиса 2008–2009 гг., то ей стал Китай. И дело даже не в том, что Китай прошёл Великую рецессию с темпом прироста ВВП в 2009 гг. на уровне более 9 процентов. Важно другое: Китаю – единственной из крупных экономик – удалось перезапустить собственную модель экономического развития. По инерции ответив на кризис масштабными инвестициями в инфраструктуру, вскоре после выхода из него китайское руководство объявило о переходе к «новой нормальности»: более медленному, но при этом более качественному росту, опорой которого должен быть уже не экспорт, а внутреннее потребление. C 2008 по 2016 гг. норма сбережения Китая снизилась с 50 до 44 процентов, а положительное сальдо счёта текущих операций – с 9 до 1,8 процента ВВП. Начала быстро развиваться пенсионная система, происходит либерализация банковского сектора, огромные инвестиции вложены в развитие зелёных технологий. В отличие от большинства других стран Китай чётко обозначил системные слабости своей модели развития и начал работу над их исправлением. Возросла и его роль в международных делах: одной из самых громких международных программ послекризисного десятилетия стала инициатива «Пояс и путь», предложенная Пекином в 2013 г. и воспринимаемая многими как попытка выстроить контуры новой глобальной экономической системы, характеризующейся развитием в первую очередь региональной торговли и инвестиций. Системы, в которой Китаю будет принадлежать ключевая роль.

По всему миру кризис привёл к возврату сильного государства.

Это проявилось в трёх важнейших аспектах.

Во-первых, именно государства вытянули мировую экономику из кризиса. Антикризисные программы базировались на кейнсианских рецептах: триллионы долларов были направлены на стимулирование экономической активности. А ещё триллионы – на спасение банков и компаний, которые незадолго до этого назывались главными акторами глобализации. Но оказалось, что крупный бизнес является глобальным лишь в хорошие времена и становится сугубо национальным в плохие.

Во-вторых, возросла роль государства в решении общественных проблем. В США Барак Обама начал крупнейшую с 1960-х гг. реформу здравоохранения. Во Франции запущена радикальная реформа пенсионной системы. Во всех западных странах постепенно усиливается экологическое регулирование. Растёт давление в пользу прогрессивного налогообложения и изменения системы налогового регулирования корпораций. Проводятся первые эксперименты по введению безусловного базового дохода. Происходящие изменения в социальной сфере крайне осторожны, наталкиваются на жёсткое противодействие с разных сторон, подвержены периодическим откатам и, увы, лишены какой-либо системности: главным принципом их реализации является политическая целесообразность, а не стратегический подход. Как бы то ни было, эти изменения – во многом порождение Великой рецессии.

В-третьих, усиливается значимость государства как двигателя инноваций. В рамках неолиберальной доктрины, доминировавшей до кризиса, государственная промышленная политика воспринималась крайне негативно. С тех пор всё изменилось. В 2013 г. вышла книга инвестора Марианны Маццукато «Предпринимательское государство», демонстрирующая, что за успехом большинства технологических стартапов, определяющих современный облик высокотехнологичной Америки, стоит не столько предпринимательский гений, сколько государственные инвестиции[20]. Ещё сильнее роль государства в этой сфере проявилась с началом технологической войны США и Китая. Другим примером того, как государство направляет бизнес по той или иной технологической траектории, является бум зелёных технологий, запущенный государственными антикризисными пакетами 2008–2009 годов.

Заключение

Мировая экономика вышла из кризиса 2008–2009 гг. быстрее, чем ожидалось. Он не стал новой Великой депрессией, в том числе из-за оперативных действий властей в ведущих государствах. Применяемые ими антикризисные меры были нетривиальны и в основном успешны. Последовавшие изменения в системе финансового регулирования сделали мировую экономику более устойчивой к финансовым кризисам, чем в 2000-е годы. Результатом стало десятилетие роста без каких-либо новых спадов, пусть и с более низкими темпами, чем до Великой рецессии.

Однако эффективность антикризисных мер, обеспечивших экономическое восстановление, не отменяет того факта, что системные противоречия, накопившиеся за предыдущие десятилетия гонки за экономическим ростом любой ценой и вызвавшие Великую рецессию, так и не решены. Разворачивается и лишь усиливается социальный кризис, связанный с ростом неравенства. Удивительно, что, несмотря на консенсус учёных и политиков о первостепенной значимости этой проблемы, за прошедшее десятилетие ни в одной крупной стране так и не было реализовано системных мер по её решению. Не изменилась и модель государства всеобщего благосостояния, появившаяся в нынешнем виде ещё в 1950-е гг. и не отвечающая вызовам деиндустриализации, старения населения и роста неравенства.

Не проведено никакой трансформации американской модели экономического развития. Торговый и фискальный дефициты и огромный государственный долг США в совокупности с самой высокой в мире нормой потребления по-прежнему представляют собой системный риск для мировой экономики. В то время как Китай кардинально сократил положительное сальдо счёта текущих операций, в Германии оно продолжает расти, сохраняя на высоком уровне как глобальные, так и внутриевропейские дисбалансы. В совокупности с нерешённой проблемой единой валюты в условиях отсутствия единой экономической политики это делает экономику Европейского союза крайне уязвимой перед любыми следующими потрясениями, в том числе нынешними, связанными с пандемией коронавируса. Страны БРИКС, выступавшие двигателями мирового экономического роста в 2000-е гг., фактически остановились. И если замедление роста в Китае носит в целом плановый характер и компенсируется повышением его качества, то Россия, Бразилия и ЮАР так и не смогли перейти к устойчивому экономическому развитию в условиях падения цен на сырьё – во многом из-за неэффективности системы государственного управления. Индия до сих пор не выбралась из ловушки бедности.

Не изменены паттерны потребительского поведения, которые к тому же из развитого мира теперь всё шире распространяются в развивающийся.

Экономика потребления не может быть устойчивой – ни в финансовом, ни в экологическом плане.

Кризис 2008–2009 гг., проткнувший пузырь иллюзорного процветания предшествовавшего десятилетия, выявил все эти проблемы и заставил говорить о них. В 2017 г. с критикой близорукости капитализма выступил Римский клуб[21]. «Капитализм сошёл с ума», – в 2019 г. заявил Эммануэль Макрон, едва ли не самый либеральный из всех глав государств современной Европы. Обсуждению проблем капитализма был посвящён Давосский форум 2020 года. Но при переходе от слов к действиям предстоит сделать шаг, на который способны только по-настоящему великие лидеры, принимающие волевые решения. История знает примеры: в период Великой депрессии экономический порядок переписал Франклин Рузвельт, а после кризиса 1970-х гг. – Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган. В 2008–2009 гг. подобный шанс был упущен. Возможно, пандемия даст новый.

--

СНОСКИ

[1] Крастев И., Холмс С. Свет, обманувший надежды // Почему Запад проигрывает борьбу за демократию. М.: Альпина-Паблишер, 2020.

[2] Fukuyama F. The End of History and the Last Man // Free Press, 1992.

[3] Shleifer A., Treisman D. A Normal Country: Russia After Communism // Journal of Economic Perspectives, Vol. 19, №1, 2005.

[4] Baldwin R. The Great Convergence. Information Technology and the New Globalization // Belknap Press, 2016.

[5] Lane P. Financial Globalisation and the Crisis // Open Economies Review, Vol. 24, № 3, 2013.

[6] Роуч С. Несбалансированные. Созависимость Америки и Китая // М.: Издательство Института Гайдара, 2019.

[7] Bernanke B. “The great moderation” in Taylor Rule and the Transformation of Monetary Policy // Hoover Institute Press, 2004.

[8] Цит. по: Krugman P. How Did Economists Get It So Wrong? // New York Times, 2019.

[9] Bernanke B. The Global Saving Glut and the U.S. Current Account Deficit. Remarks by Governor Ben S. Bernanke At the Sandridge Lecture // Virginia Association of Economists, Richmond, Virginia, 2005.

[10] Григорьев Л.М., Макарова Е.А. Норма накопления и экономический рост: сдвиги после Великой рецессии // Вопросы экономики, №12, 2019.

[11] Aron-Dine A., Kogan R., Stone C. How Robust Was the 2001-2007 Economic Expansion? // Center on Budget and Policy Priorities, 2008. URL: https://www.cbpp.org/sites/default/files/atoms/files/8-9-05bud.pdf

[12] Greenspan A., Wooldridge A. Capitalism in America // Penguin Books, 2019.

[13] Ball M. 2010 European Housing Review // RICS, 2010.

[14] Туз А. Крах. Как десятилетие финансовых кризисов изменило мир // М.: Издательство Института Гайдара, 2020.

[15] Frieden J., Walker S. Understanding the Political Economy of the Eurozone Crisis // The Annual Review of Political Science, Vol. 20, 2017.

[16] Horton M., Ivanova, A. The Size of Fiscal Expansion: An Analysis for the Largest Countries. IMF, 2009. URL: http://www.imf.org/external/np/pp/eng/2009/020109.pdf

[17] Lucas R. The Industrial Revolution: Past and Future. The Region: 2003 Annual Report of the Federal Reserve Bank of Minneapolis, 2004.

[18] Stiglitz J. The Euro. How a Common Currency Threatens the Future of Europe // W. W. Norton & Company, 2016.

[19] McKinsey Research Institute. The new dynamics of financial globalization, 2017.

[20] Mazzucato M. The Entrepreneurial State: Debunking Public vs. Private Sector Myths. Anthem Press, 2013.

[21] Weizsaecker E., Wijkman A. Come on! Capitalism, Short-termism, Population and the Destruction of the Planet // Springer, 2018.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 января 2021 > № 3631179 Игорь Макаров, Екатерина Макарова

РЫНОК КАК ВОЖДЕЛЕНИЕ

ДЭВИД ЛЭЙН

Почётный научный сотрудник Колледжа Эммануэль Кембриджского университета; член Академии общественных наук; вице-президент Европейской социологической ассоциации.

КАКОЙ ИМЕННО КРИЗИС ПОГУБИЛ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ МИР?

В ходе дискуссий, периодически вспыхивающих в связи с эпохой строительства социализма в России, обычно поднимаются такие темы, как роль Ленина и Коммунистической партии в захвате политической власти, последующие успехи Советского Союза в качестве силы модернизации в СССР и Азии и влияние революции на Запад.

Анализируются выдающиеся советские достижения: роль в мобилизации государственных ресурсов для осуществления плана индустриализации и урбанизации, привлечение многонационального населения к государственному строительству, победа над нацистской Германией и её последствия. Естественно, упоминаются и теневые стороны, прежде всего, сталинские репрессии и засилье бюрократии.

Но очень немногие задаются вопросом, как и почему возглавляемые СССР социалистические страны были в конце XX века неожиданно упразднены. Эпоха, начатая Октябрьской революцией 1917 г., закончилась в марте 1990 г. с изъятием из Конституции СССР пункта о ведущей и руководящей роли КПСС. Эти перемены примечательны, ведь последствия других социальных революций, в частности французской, английской и американской, оказались необратимыми.

Возникает вопрос, а не преследовала ли Октябрьская революция заведомо порочную цель, намереваясь преодолеть стадию капитализма?

Критики утверждают, что Октябрь, конечно, заложил основы государственной политики индустриализации и построения коммунистических государств, создал системы здравоохранения и образования, обеспечил строительство жилья, но социалистическая система планирования оказалась непригодной на стадии потребительского капитализма.

Замедление экономического развития

Главной причиной крушения системы называют её неспособность удовлетворять материальные и духовные потребности населения. Это явное преувеличение. Замедление экономического роста в европейских социалистических странах – всего лишь одна сторона дела. Темпы экономического роста в СССР снизились с 5 процентов в 1961–1970 гг. до 2 процентов в 1981–1988 гг., а падение производства в социалистических странах Восточной Европы было и того значительней. Но экономический рост продолжался даже там. Рисунок 1 свидетельствует о том, что социалистические страны немногим отличались от капиталистических государств соответствующего уровня развития. В период с 1980 по 1987 гг. в Западной Германии темпы экономического роста составляли 1 процент, в Великобритании 1,3 процента, а во Франции – 0,5 процента. Однако аналитикам не кажется, что европейские капиталистические страны постиг экономический крах. Китай в то же время развивал темпы роста в 8,68 процента, но сохранял существенные черты социалистической системы.

Рисунок 1. Экономический рост в капиталистических и социалистических странах, 1961–1988

Источник: Economic Report of the President 1985-89 // Washington DC: US Government Printing Office, 1989.

Всякий раз, когда в капиталистических странах происходят экономические кризисы (вспомним Великую депрессию 1930-х гг., финансовый кризис 2007 – …), в рыночной системе происходят реформы. Горбачёвские реформы привели к разрушению социальных институтов Советского Союза, уничтожив административно-командную систему, а заодно с ними и легитимность центрального планирования и партийного руководства. Так было покончено с завоеваниями Октябрьской революции.

Классовые революции и переход к капитализму

При своём зарождении и Французская, и Октябрьская революции были революциями классовыми. В обеих критически важную роль играли классовые права, ставшие катализатором и стимулом социальных перемен. Но стал ли конец социализма в России следствием осуществления классовых интересов?

Большинство аналитиков в это не верят: в социалистических странах отсутствовали явно «антагонистические» классовые силы, а буржуазия была уничтожена в процессе социалистического строительства. Однако с моей точки зрения, в социалистических обществах выработалась классовая структура, включавшая два основных элемента, которые взаимодействовали с зарубежными элитами в деле разрушения режима. Во-первых, административно-исполнительный класс и, во-вторых, «приобретательский» класс.

Административный класс

Административный класс состоял из чиновников, занимавших посты, которые обеспечивали им контроль над средствами производства, а также над идеологическими институтами, вооружёнными силами и службами безопасности. Его представители имели высокие должности в партийной и профсоюзной иерархии, а также занимали исполнительные посты в правительственных ведомствах (в том числе на хозяйственных предприятиях, в области образования и здравоохранения и в СМИ). Отличие от системы рыночного капитализма состояло в том, что эти чиновники не могли ни передать свои посты по наследству, ни распоряжаться фондами, которые они контролировали. К тому же руководство производственных предприятий в отличие от своих коллег, работавших в условиях свободного рынка, не извлекало никаких выгод из прибавочной стоимости, создававшейся при производстве товаров и услуг.

Представители административной прослойки находились в двусмысленном положении. Принадлежа к правящей элите, они занимали важные, надёжно защищённые и привилегированные должности, многие пропагандировали коммунистические ценности. В то же время, конвертировав административный контроль в собственность, они могли завоевать ещё более выгодные экономико-классовые позиции. Из сидящих на зарплате членов административной прослойки они выросли бы в часть капиталистического класса, обладающей законными правами на экспроприацию прибавочной стоимости и на владение частной собственностью.

Средний «приобретательский» класс

Вторая классовая группа была связана с рынком. В условиях плановой экономики рабочие и служащие получали за свой труд заработную плату от государственного предприятия или учреждения: государство обладало монополией найма и определяло ставки зарплаты и условия труда. Обмен рабочей силы на деньги оставался характерной чертой государственного социализма, а доход, извлекаемый из работы по найму, оказывал большое влияние на уровень жизни каждого отдельного работника. При капитализме рыночная позиция выявляется в ходе секторальных переговоров, что создаёт неравенство между работниками. Иные профессионалы – врачи, артисты эстрады, менеджеры – могут выторговать себе дополнительные льготы.

При государственном социализме размер материального вознаграждения не имел отношения к переговорам или объёму продаж на рынке и устанавливался в административном порядке. Разница между существующим уровнем вознаграждения и воображаемым изобилием материальных благ, которое якобы должен был принести рынок, и создала в среде многих профессиональных групп, работников административного звена и квалифицированных рабочих настроение в пользу введения рыночной системы. При государственном социализме разница в оплате труда была минимальной. Среди интеллигенции такое относительное равенство порождало недовольство.

Чувство обделённости предрасположило некоторые общественные группы к тому, чтобы настаивать на проведении рыночной политики, а позднее – на приватизации государственной собственности.

Многим казалось, что предоставляемых им относительных льгот недостаточно для вознаграждения предпринимательской деятельности и усилий по овладению высокой квалификацией, что дало дополнительные доводы тем, кто ратовал за переход к рыночной системе, которую считали «более справедливой», если речь шла о вознаграждении квалифицированного труда. Либеральную интеллигенцию к тому же возмущал административный контроль над деятельностью в области культуры, что подрывало профессиональный престиж её деятелей, а также над свободой передвижения и выезда за границу.

Социальный базис контрреволюции

В основе реформ лежали интересы упомянутых групп: части государственной бюрократии и членов среднего класса («приобретательский класс»), считавших, что лично они выгадают от того, что их жизненные перспективы будут определяться товарными качествами их квалификации. Обе группы могли конвертировать свои социальные позиции в классовые права в два этапа: (1) введение рыночной экономики, (2) приобретение права на собственность. Эти-то социальные слои системы государственного социализма и сформировали новый восходящий класс.

Впрочем, важно помнить о неоднородности этих социальных групп. В обеих имелись верные сторонники и защитники социалистической системы. Особенно сильную поддержку существующей социалистической системе оказывали высшие эшелоны государственной бюрократии. В начале, формулируя программу реформ для придания нового импульса развитию экономики, Михаил Горбачёв рассчитывал осуществить переход к рынку в рамках политической системы, во главе которой стояла КПСС. Дабы обеспечить поддержку политике перемен, руководство нарушило политическое равновесие в партии, выдвинув на смену сторонникам традиционных форм административно-политического контроля более молодых деятелей с политическими связями в приобретательских слоях. Более того, поощряемый лидерами западных держав Горбачёв ввёл систему конкурентных выборов, тем самым создав условия для значительного расширения рамок политических возможностей.

Однако для реализации классовых интересов необходима политическая мобилизация.

Политические параметры государственного социализма и интересы государственной безопасности налагали жёсткие ограничения на выражение альтернативных мнений и не давали развиться альтернативным движениям.

Как следствие – реформистскому движению недоставало политического веса и энергии для выработки политики, ведущей в направлении к бесповоротному переходу к основанной на приватизации рыночной системе.

Это может быть проиллюстрировано на примере преобразований, осуществлённых в Восточной Европе. Самые первые реформы в таких странах, как Чехословакия, Венгрия, Польша и ГДР не затрагивали системы государственного планирования и государственной собственности. Внутренние экономические преобразования в Китае не покушались на гегемонию КПК и оставили в неприкосновенности систему государственной собственности. Догорбачёвское политическое руководство жёстко пресекало мобилизацию контрреволюционных сил, и то же самое происходит сейчас в Китае.

На заре горбачёвских преобразований многие из тех, кто принадлежал к административным и приобретательским кругам поддерживали идею «рынка», но не перехода к приватизации объектов государственной собственности. В июле 1990 г. в Верховном Совете РСФСР состоялось голосование по программе «силаевских реформ», посредством которых в России вводилась рыночная система. Реформы получили поддержку более 70 процентов членов государственной и партийной элиты и более 80 процентов депутатов – выходцев из профессиональной среды и органов исполнительной власти.

Однако при анализе уровня поддержки идеи приватизации выясняется, что правительственные и партийные элиты выступали против неё. В декабре 1990 г. большинство депутатов отвергло предложение о введении частной собственности – против него проголосовало 70 процентов тех, кого я называю представителями «административного класса». С другой стороны, «против» проголосовало только 40 процентов выходцев из профессиональной среды («приобретательский класс»). Стало быть, маловероятно, чтобы у национальных административных элит ради перехода к неопределённости капитализма возникла личная заинтересованность в уничтожении собственного политического базиса. К тому же многие из них по-прежнему верили в превосходство социализма.

Внешнее измерение

Но помимо этих двух классов имелись ещё и заинтересованные внешние силы, действовавшие через мировые политические элиты, которые оказывали поддержку переходу к рынку и приватизации и его легитимировали.

Это международное измерение сыграло важнейшую роль в качестве механизма внушения, действие которого привело к ясному осознанию элитами своих классовых интересов.

Получив отпор, советское руководство ради сохранения линии на переход к капиталистической экономике волей-неволей попало в зависимость от внешних сил. Как убедительно свидетельствует бывший советник Горбачёва Андрей Грачёв, «задача [внешней политики Горбачёва] состояла не в том, чтобы защитить СССР от внешней угрозы или обеспечить внутреннюю стабильность, а едва ли не в прямо противоположном: использовать отношения с внешним миром в качестве дополнительного орудия осуществления внутренних перемен. Он хотел сделать Запад своим союзником в политической борьбе против консервативной оппозиции, противостоявшей ему внутри страны, поскольку его настоящий политический фронт был именно там»[1].

Политика радикального реформистского руководства – во главе сначала с Горбачёвым, а потом с Ельциным – была направлена на оформление союза с внешними мировыми игроками. Как в то время указывал дипломат Раймонд Гартхофф, архитекторы политики Запада перешли от «сдерживания» коммунизма к его «интеграции в международную систему». Западом под руководством США были разработаны и основные правила такой интеграции, включавшие внедрение в государственную организацию конкурентной рыночной системы (соперничающие между собой политические партии и конкурентные выборы); то же самое относилось и к сфере экономики (приватизация производственных предприятий за валюту, котировка национальной валюты на международных рынках). Переход должен быть закреплён образованием правового государства, гарантирующего права собственности на имущество и доходы с него.

Такая политика имела непосредственное влияние на переход к капитализму в СССР и позднее – в Российской Федерации. Рыночная форма обмена привела к появлению на предприятиях западного персонала, товаров и капитала (для приобретения фондов). Связи с иностранными интересантами в процессе перехода к капитализму породили политический балласт, занявший место туземного буржуазного класса или, как на заре капитализма, аристократов-землевладельцев с коммерческой жилкой.

Взаимодействие этих трёх политических сил и положило конец эпохе, начавшейся в октябре 1917 года. Произошёл контрреволюционный переворот. В странах, уцелевших после разгрома социалистического лагеря, – Китае, Кубе и Северной Корее – геополитический фактор встретился с сопротивлением, а нарождающиеся силы социальных перемен оказались неспособными сформулировать свои классовые интересы.

Комментарий был заказан Международным дискуссионным клубом «Валдай» и впервые опубликован на сайте клуба в разделе «Аналитика».

--

СНОСКИ

[1] Andrei Grachev, ‘Russia in the World’. Paper Delivered at BNAAS Annual Conference, Cambridge, 1995, p.3.

США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 января 2021 > № 3631178 Дэвид Лейн

«ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ПЁРЛ-ХАРБОР»

ИГОРЬ МАКАРОВ

Руководитель Департамента мировой экономики факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

МАКСИМ ЧУПИЛКИН

Стажёр-исследователь Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

НЕФТЯНОЙ КРИЗИС 1973 ГОДА

Нефтяной кризис 1973 г. – одно из важнейших событий второй половины XX века. То, что в одно мгновение нефть превратилась из дешёвого товара в дорогой, не только кардинально изменило образ жизни людей в странах Запада, но и привело к трансформации всей системы общественных отношений: изменению роли государства, направлений научно-технического прогресса, относительной значимости различных отраслей экономики, географии и структуры международных торговых потоков.

Вместе с тем нефтяной шок стал не столько первопричиной, сколько катализатором перемен. Эпоха послевоенного экономического роста, основанного на экстенсивном промышленном развитии и потребительском буме, в любом случае была близка к завершению. В 1960-е и начале 1970-х гг. противоречия в экономическом развитии ведущих стран достигли критического уровня. Социальные расходы увеличивались, а производительность труда падала. Росла озабоченность нехваткой природных ресурсов. В кризис вступила Бреттон-Вудская валютная система, не справлявшаяся с бурным расширением экономической активности и растущими трансграничными потоками капитала. Переход ведущих экономик мира от индустриального в постиндустриальный мир, а также проходившая в послевоенные десятилетия гуманизация ценностей и либерализация общественной жизни требовали иных принципов управления экономикой.

Внешний шок и последовавшая за ним стагфляция не позволили далее игнорировать накапливающиеся проблемы. Пять-шесть лет после нефтяного кризиса ушло на то, чтобы подстроить под новые условия энергетические системы, найти новые внешнеполитические решения в условиях масштабного перераспределения богатства и переформулировать принципы экономической политики. Однако адаптация не затрагивала ни ключевых ценностей западного мира, ни основ рыночного хозяйствования.

В итоге самый масштабный кризис Запада во второй половине ХХ века подтолкнул его к той экономико-политической модели, которая уже через полтора десятилетия праздновала глобальный триумф в духе «конца истории», а в настоящее время претерпевает кризис, пути выхода из которого пока не найдены.

Причины кризиса

Послевоенные десятилетия были золотым веком для Запада. США наслаждались беспрецедентным экономическим процветанием, План Маршалла сделал возможным динамичное восстановление европейских экономик, Япония, как и Германия, переживала экономическое чудо. В Японии темпы роста достигали 10 процентов в год, во Франции и ФРГ – 5–6 процентов, в США и Великобритании – 3 процентов в год, но с более высокого исходного уровня. В 1960-е гг. безработица во многих странах не превышала 1–2 процентов. Быстро росла производительность труда, в гражданский оборот входили технологические достижения, разработанные в военное время. Быстрее, чем когда-либо в мировой истории, расширялась международная торговля. Макроэкономическую стабильность обеспечивали кейнсианская политика и Бреттон-Вудская валютная система. Сформировалось государство всеобщего благосостояния современного типа, а также экономика потребления. Наилучшим отражением оптимизма того времени стал бэби-бум во всех уголках западного мира.

Тем не менее уже в 1960-е гг. в экономической и политической жизни ведущих западных стран начали обозначаться противоречия. Формирование «общества изобилия» (заглавие известной книги американского экономиста Джона Гэлбрейта 1958 г.) в послевоенные десятилетия привлекло внимание к социальным проблемам, остававшимся нерешёнными. Казалось, что расцвет экономики несовместим с сохранением бедности части населения. Как следствие – во всех ведущих странах формировалась современная модель государства всеобщего благосостояния. В 1960–1975 гг. социальные расходы в Соединённых Штатах и Великобритании росли на 3 процента в год, в континентальной Европе – на 4–5, в Японии – более чем на 8 процентов в год[1]. В США президент Линдон Джонсон запустил программу «Великое общество», которая включала государственную поддержку образования и дорогостоящие программы государственного здравоохранения Medicare и Medicaid.

В ответ на замечания о том, что эти программы слишком накладны, он возражал: «Меня утомляют люди, говорящие о том, что мы не можем чего-то сделать. Чёрт возьми, мы богатейшая страна мира, самая влиятельная. Мы можем всё»[2].

Одновременно росли траты американцев на помощь союзникам во время холодной войны и поддержание войны во Вьетнаме: военные расходы с 1965 по 1970 гг. увеличились на 60 процентов. Эти расходы финансировались за счёт низких процентных ставок и запуска печатного станка: с 1961 по 1970 гг. инфляция в США выросла с 1,1 до 5,8 процента; во Франции с 2,4 до 5,3 процента; в Великобритании с 3,5 до 6,4 процента; в Японии с 5,4 до 7 процентов. Центральные банки были в полной зависимости от исполнительной власти, разгоняя инфляцию в такт выборным циклам. Когда в начале 1970-х гг. инфляция вышла из-под контроля, они наконец начали поднимать ставки. В результате затягивание поясов в качестве расплаты за большие расходы прошлого десятилетия совпало с экономическим шоком[3].

Из-за высокой роли профсоюзов и индексации зарплат гибкость рынка труда была низкой, что затруднило адаптацию экономики к последовавшему шоку и усилило риск стагфляции. Самый известный пример роли организованного труда в усугублении экономического кризиса – забастовка шахтёров в Великобритании. Из-за высокой инфляции, в том числе увеличенной начавшимся нефтяным эмбарго, шахтёры требовали повышения зарплат. Когда государство на это не пошло, профсоюзы начали забастовку, что вместе с топливным кризисом привело к переходу Великобритании на трёхдневную рабочую неделю.

Перегрев экономик развитых стран, в первую очередь Соединённых Штатов, привёл к дестабилизации мировых финансов. Бреттон-Вудская система, существовавшая с 1944 г., предполагала конвертацию доллара в золото по постоянной ставке 35 долларов за унцию. Однако по мере увеличения дефицита платёжного баланса США объём долларов за рубежом рос и в 1966 г. впервые превысил золотой запас Соединённых Штатов. Высокая инфляция и государственный долг, а также замедление экономического роста в США привели к усилению недоверия к доллару. Министр финансов Франции Валери Жискар д’Эстен в 1970 г. назвал особую роль доллара «непомерной привилегией». Многие ведущие страны принялись активно обменивать его на золото[4]. В 1971 г. президент Ричард Никсон вынужден был объявить об отмене золотого стандарта, и одновременно запустить план Новой экономической политики (по горькой иронии повторяющий известный советский термин), включавший замораживание цен и зарплат и 10-процентную таможенную пошлину на импортные товары[5].

Нефтяное эмбарго, фактически введённое 17 октября 1973 г., стало лишь катализатором кризисных явлений, последним элементом «идеального шторма» в мировой экономике. Само решение стран ОПЕК о запрете поставок нефти Соединённым Штатам и их союзникам (Канаде, Японии, Нидерландам и Великобритании) было принято в ответ на оказание американцами военной помощи Израилю в Войне судного дня против Египта и Сирии. Однако нефтяной кризис не был случайным событием – «чёрным лебедем», прилетевшим из ниоткуда.

В 1960-е гг. роль нефти в производстве и потреблении западных стран выросла невероятно. Так, с 1961 по 1973 г. её доля в производстве электроэнергии в США поднялась с 6 до 17 процентов; во Франции с 4 до 40 процентов; в Великобритании с 15 до 26 процентов; в Японии с 20 до 73 процентов. На нефти базировались ключевые отрасли промышленности того времени. А одновременно и общество потребления. 80 процентов взрослых американцев ездили на работу на автомобилях. Гонки на автомобилях, с ностальгией показанные Джорджем Лукасом в фильме «Американские граффити» 1973 г., были типичной формой досуга молодёжи. Цена на нефть 1–2 доллара за баррель не стимулировала домохозяйства сдерживать потребление, а компании – инвестировать в энергоэффективность.

При этом Соединённые Штаты оставались единственной из развитых стран с возможностями собственного производства нефти – все остальные целиком зависели от поставок из Персидского залива.

Но с 1960 по 1973 гг. доля США в мировом производстве нефти упала с 33,5 до 16,5 процента, а доля стран ОПЕК выросла с 39,4 до 53,3 процента.

Высокая зависимость от Ближнего Востока не рассматривалась как проблема. В американской внешней политике доминировала идея, что рынок нефти контролирует покупатель, а не продавец. Это действительно было так, но контроль был не рыночным, а политическим. До 1973 г. часть арабских стран находилась под прямым управлением Великобритании, а в других правили подконтрольные лидеры. К 1973 г. колониальное управление закончилось, а в Египте, Ираке, Тунисе, Йемене, Ливии, Сирии и Алжире к власти пришли революционные лидеры, скептически относящиеся к сотрудничеству с Западом[6].

Снижалась роль западных компаний. В 1952 г. крупнейшие из них, получившие название «семь сестёр», контролировали 90 процентов производства нефти и 75 процентов производства нефтепродуктов вне США, СССР и Китая. К 1958 г. их доли снизились до 75 и 50 процентов соответственно. ОПЕК как раз и была создана в 1960 г. как механизм координации таких стран, как Иран, Ирак и Саудовская Аравия, объединённых целью снизить контроль Запада над нефтяными месторождениями и рынком нефти[7].

Спусковым крючком, который сделал нефтяной кризис неизбежным, стал крах Бреттон-Вудской системы. Сопровождавшая его девальвация доллара привела к падению доходов арабских стран-нефтеэкспортёров, продававших нефть за американскую валюту. Для компенсации выпадавших доходов ОПЕК была вынуждена искать возможности повышения цен.

Последствия кризиса

За введением эмбарго – «энергетическим Пёрл-Харбором», по выражению советников президента Никсона, – последовал рост цен на нефть с 2,9 до 11,7 доллара за баррель. «Великим американским гонкам наступает конец», – констатирует герой Джона Апдайка[8]. К заправкам выстраиваются очереди длиной в несколько кварталов. Бензина на всех не хватает, он отпускается лимитированно. Президент Никсон вынужден ограничить скоростной режим. Похожие меры применяются в разных странах Европы: прекращение телевещания и закрытие офисов в ночное время, запрет на световую рекламу, переход на летнее время для экономии энергии, запрет на вождение по воскресеньям. В Японии происходят набеги покупателей на магазины потребительских товаров, в результате чего государству приходится регулировать цены на них.

Не менее значимый эффект кризиса 1973 г. – резкий скачок инфляции. Почва для него уже была подготовлена чрезмерно мягкой монетарной политикой в 1960-е гг., базировавшейся на ошибочных представлениях о неизбежной обратной взаимосвязи между инфляцией и безработицей[9]. Однако резкий скачок цен на нефть привёл к повышению цен на топливо и, соответственно, к повышению издержек компаний. В результате во многих странах наступила стагфляция – одновременное сокращение производства и повышение цен. Так в США с 1972 по 1974 гг. инфляция выросла с 3,3 до 11,1 процента; во Франции с 6,1 до 13,7 процента; в Японии с 4,8 до 23,2 процента; в Великобритании с 7,1 до 16 процентов (рисунок 1). К 1975 г. безработица в США достигла 8,5 процента, а во Франции и Великобритании – 4 процентов. Для стран, ещё недавно ставивших целью полную занятость, это были высокие показатели.

Рисунок 1. Цена на нефть и инфляция (индекс потребительских цен) в странах ОЭСР в 1961–1990 годы[10]

В марте 1974 г. госсекретарю Генри Киссинджеру удалось добиться снятия нефтяного эмбарго. Спустя несколько месяцев оно было отменено и для союзников Вашингтона. Но кризис социально-экономических систем Запада уже был запущен.

Кейнсианство рухнуло, будучи бессильно перед стагфляцией. Не менее важно и то, что повсеместно рухнуло и доверие к «большому правительству». Со времён Нового курса Рузвельта государство приучило людей, что оно ответственно за их благосостояние. Конец 1970-х гг. стал крупнейшим провалом государства с тех пор. В США три президента подряд (Ричард Никсон, Джеральд Форд и Джимми Картер) не удержались более одного срока (Никсон выиграл на повторных выборах 1972 г., но ушёл в отставку ввиду неминуемого импичмента в 1974 г. – прим. ред.). В Великобритании 1974 г. ознаменовался провалом Консервативной партии. Правда, и лейбористы не смогли предложить адекватных решений накопившихся проблем и удерживали большинство лишь пять лет. В ФРГ правящая Социал-демократическая партия проиграла выборы в ряде земель, но всё же сохранила большинство.

В США нефтяной кризис больно ударил по главным отраслям промышленности того времени: производству стали и особенно автомобильной промышленности. Производство самого популярного американского автомобиля Chevrolet снизилось с 2,5 млн единиц в 1973 г. до чуть более 800 тысяч в 1975 году. Появился термин «Ржавый пояс». Сотни тысяч людей в Детройте, Буффало, Питтсбурге, Кливленде и других крупнейших городах этого региона потеряли работу. Города стали приходить в запустение по мере того, как состоятельные люди перебирались в пригороды. Даже в таких мощных центрах, как Нью-Йорк и Чикаго, увеличилась преступность. На смену идиллии «Американских граффити» в 1976 г. пришёл фильм «Таксист» Мартина Скорсезе, показывающий безнадёжность новой городской жизни.

Нефтяной кризис ударил по научно-техническому прогрессу, драйвером которого в 1950–1960-е гг. были энергоёмкие технологии и отрасли. После резкого скачка издержек производство в них вернулось к технологиям середины или начала 1960-х. Рост производительности труда с 1973 по 1979 гг. снизился с 0,7 процента до -1,2 процента в Японии и с 0,4 до -0,7 процента в год в Соединённых Штатах[11].

Всё это в совокупности положило конец золотому веку экономического роста в развитом мире. Если с 1960 по 1973 гг. среднегодовые темпы прироста ВВП в Японии составляли 10–11 процентов, в США 4,3 процента, во Франции 5,9 процента, а в Германии 5,4 процента, то с 1973 по 1979 гг. в Японии они упали до 3,8 процента, в США до 2,8 процента, во Франции до 3,1 процента, в Германии до 2,4 процента. Даже после возврата к устойчивому экономическому росту в 1980-е гг. его темпы так и не вернулись к докризисным уровням (таблица 1).

Таблица 1. Среднегодовые темпы экономического роста в ведущих странах Запада и Саудовской Аравии в 1961–2019 годы[12]

В Японии и ФРГ завершилось экономическое чудо, во Франции – «славное тридцатилетие». Впрочем, нефтяной кризис был скорее завершающим ударом. Источники экономического роста послевоенных десятилетий – восстановление промышленности и инфраструктуры, перераспределение ресурсов из сельского хозяйства в индустриальный сектор, экстенсивное использование природных ресурсов и привлечение на рынок труда большого количества новых работников (в том числе женщин) – в любом случае иссякали[13].

В то же время произошло одно из самых драматичных в мировой истории изменений географии торговли, а как следствие – и перераспределения богатства (таблица 1). Только за 1974 г. доходы стран ОПЕК от продажи нефти выросли на 70 млрд долларов. Переток доходов из стран ОЭСР составил примерно 2 процента их ВВП[14]. В 1979 г. произошёл новый нефтяной шок, связанный с иранской революцией, но к тому моменту страны ОЭСР уже адаптировались к новой реальности.

Таблица 2. Сальдо счёта текущих операций стран ОПЕК, ОЭСР и ненефтедобывающих развивающихся стран в 1973–1980 годах[15]

Реакция на кризис

Нефтяное эмбарго потребовало от правительств западных стран не только оперативных решений по борьбе с инфляцией и дефицитом энергии, но и серьёзных усилий по подстройке энергетической, экономической и внешней политики под новые условия, когда один из важнейших факторов производства в одночасье стал дорогим.

Остро встал вопрос обеспечения энергобезопасности. Каждая страна стремилась к диверсификации источников поставок нефти и снижению зависимости от Ближнего Востока, диверсификации источников энергии и снижению зависимости от нефти, а также к стимулированию энергоэффективности и энергосбережения[16].

Франция пошла по пути создания собственной энергетической отрасли силами государства. Её ядром стала атомная энергетика. Сразу после нефтяного кризиса был принят План Мессмера, целью которого было производство 100 процентов электроэнергии страны на атомных электростанциях. В 1973 г. доля ядерной энергии в общем объёме производства электроэнергии во Франции составляла 8 процентов, к 1983 г. она выросла до 48,8 процента, а к 1990 г. – до 75,2 процента.

Великобритания решила проблему энергетической безопасности посредством ускоренного освоения запасов нефти и газа в Северном море. Ещё в 1970 г. на собственные нефть и газ в стране приходилось 4,5 процента потребления первичной энергии. К 1978 г. эта величина достигла 41,4 процента. Если добавить к этому уголь, а также атомную и гидроэнергетику, к 1978 г. Великобритания самостоятельно обеспечивала 80 процентов своих энергетических потребностей[17].

Япония выбрала стратегию инвестирования в общую энергетическую эффективность производства. Из непосредственно энергетических отраслей масштабную поддержку получили лишь ядерная и солнечная энергетика, опиравшиеся на японские технологии. Их развитие сопровождалось наращиванием импорта угля и сжиженного природного газа[18]. Японии удалось компенсировать потери от роста импорта энергоносителей расширением промышленного экспорта, в первую очередь автомобильного. Малолитражные японские автомобили Toyota Corolla, Honda Civic, Mitsubishi Galant и Datsun Sunny завоевали американский рынок, легко выигрывая конкуренцию у американских «пожирателей бензина». Экспансия японских автомобилей произошла и в Великобритании.

В Германии протекала диверсификация источников энергии и её поставок (развитие атомной энергетики и рост потребления природного газа из СССР и Норвегии) и делались масштабные инвестиции в энергосбережение – как в промышленности, так и в коммунальном хозяйстве.

В США последовательная стратегия приспособления энергетической системы к новым условиям так и не была выработана. В 1975 г. появился стратегический нефтяной резерв, а в 1977 г. создан Департамент энергетики в составе правительства. Некоторые инвестиции были направлены на развитие новых технологий и альтернативных источников энергии. Они включали в себя и атомную энергетику, и некоторые технологии, ставшие тупиковыми (синтетическое топливо) либо давшие плоды спустя десятилетия (добыча сланцевого газа)[19]. В целом эти инвестиции не были столь же успешными, как в ряде европейских стран. Контроль цен на энергоносители сохранялся до 1979 г., что не создавало стимулов ни к снижению их потребления, ни к росту внутреннего производства. В условиях необходимости соблюдать баланс интересов между неповоротливым «большим государством», бизнесом и профсоюзами ни одна из решительных мер, которые обсуждались в тот момент, будь то национализация энергетической отрасли или, наоборот, прекращение контроля цен, так и не были приняты.

Так как последствия кризиса вышли далеко за рамки энергетики, подстройка под новые условия также должна была охватывать все стороны экономической и политической жизни.

Основным результатом кризиса 1973 г. во внутриполитической жизни стал переход от кейнсианства к неолиберализму. Опыт высокой инфляции, чрезмерной роли профсоюзов и регулирования экономики привёл к переходу баланса от государства к рынку.

Из-за инерции «большого правительства» этот переход не был моментальным: он начался к концу 1970-х гг., но окончательно оформился с приходом сильных лидеров, способных его осуществить: Маргарет Тэтчер в Великобритании и Рональда Рейгана в Соединённых Штатах. Низкая инфляция заменила полную занятость в качестве основной цели экономической политики. Был взят курс на снижение налогов и ослабление регулирования. Самое резкое снижение верхней ставки налогообложения, сразу с 98 до 75 процентов, произошло в Великобритании в 1979 г. после прихода Маргарет Тэтчер. В 1981 г. снижение верхней ставки с 69,1 процента до 50 процентов произведено в США президентом Рейганом. Во Франции и Германии налоги почти не снижались, однако обе страны приняли основные формы неолиберальной политики – в частности, жёсткий ориентир на низкую инфляцию. Независимость центрального банка от исполнительной власти была признана ключевым условием предотвращения новой волны роста цен.

Способствовало переходу к неолиберализму и оформление Ямайской валютной системы, пришедшей на смену Бреттон-Вудской. В 1976 г. Совет директоров МВФ официально отменил золотой стандарт и золотые паритеты, плавающие валютные курсы были признаны нормальной формой экономической политики. Для регулирования платёжных балансов разных стран и формирования резервов в рамках МВФ была создана система специальных прав заимствования. Фактически в неизменном виде Ямайская валютная система существует и сегодня.

Кардинально изменилась международная среда. Кризис подорвал единство Запада. Несмотря на то, что Соединённые Штаты ещё при Никсоне всячески пытались обеспечить координированный ответ стран ОЭСР на нефтяное эмбарго, сделать этого не удалось. Более того, ухудшились отношения внутри НАТО: частично из-за большой зависимости от импорта арабской нефти, частично из-за непримиримой позиции Франции страны Европы запретили США использовать европейские военные базы для поддержки Израиля. Германия обвинила Францию в том, что та хочет «развода» Европы и США[20]. Единственным новым инструментом координации развитых стран в энергетической сфере стало учреждённое в 1974 г. Международное энергетическое агентство. Однако его роль не вышла за пределы информационного обмена между странами ОЭСР. Переговоры с ОПЕК все пострадавшие от эмбарго государства вели, по сути, в одностороннем порядке.

Франция в целях защиты от будущих нефтяных шоков заключила соглашения со странами ОПЕК о долгосрочных контрактах на поставку нефти на государственном уровне[21]. Япония стала использовать ресурсную дипломатию: японские политики поддерживали арабские страны на международной арене для того, чтобы гарантировать поставки нефти[22]. Великобритания начала выстраивать отношения с разбогатевшими на нефти арабскими странами на новой основе: нефтедоллары вкладывались в лондонский Сити, а британские компании начали разворачивать в Саудовской Аравии промышленные проекты и поставлять туда вооружения[23]. Вашингтон подписал соглашение об экономическом и военном сотрудничестве с Эр-Риядом спустя три месяца после снятия эмбарго. За этим последовали поставки военной техники, вложения Саудовской Аравии в американские активы, а также её активное участие в борьбе против распространения коммунизма. Саудовская Аравия также сдерживала своих партнёров по ОПЕК от новых подъёмов цен в 1970-е годы[24]. США поставляли оружие и в Иран – до Исламской революции 1979 г., вызвавшей новый виток роста цен на нефть.

В то же время нефтяное эмбарго не привело к сколь-либо серьёзным сдвигам во внешней политике западных стран в отношении Израиля. Низкая эффективность эмбарго в достижении его прямых целей, объясняющаяся высокой вовлечённостью политиков пострадавших стран в дела Израиля, стала хорошей иллюстрацией характера ответа Запада на нефтяной шок. Этот ответ заключался в подстройке своих экономических и политических систем, создании амортизационных механизмов и в переходе в новое равновесное состояние развития экономики и международных отношений, но не в изменении основных целей и позиций[25].

Заключение: кризис, который изменил мир

Удар, нанесённый кризисом 1973 г. по странам ОЭСР, был очень сильным. Завершилась эра безусловного американского лидерства, наступившая после Второй мировой войны.

Пошатнулось единство Запада, стало очевидно, что Германия и Япония – это уже не прилежные ученики Соединённых Штатов, а их прямые конкуренты.

Оптимизм послевоенных десятилетий сменился ощущением тревоги, особенно сильной на фоне казавшихся тогда несомненными успехов Советского Союза. В 1975 г. обложку журнала Time украшал заголовок «Выживет ли капитализм?». В США всерьёз обсуждалась возможность перехода к централизованному планированию[26].

Тем не менее западные страны пережили нефтяной шок, хотя отдельные политические лидеры – нет. Выход из кризиса опирался в целом на те же системы институтов и убеждений. Кризис потребовал амортизации и адаптации, но не фундаментальных сдвигов в основах общественных отношений. Капитализм выжил, хотя и был переформатирован – сильнейшим образом со времён Великой депрессии.

1970-е гг. ознаменовали закат традиционного индустриального мира – особенно в Соединённых Штатах. Но у него уже была замена: мир финансов и технологий. На смену Питтсбургу и Детройту уже приходили Уолл-стрит и Кремниевая долина – символы нового постиндустриального общества, требовавшего, однако, другой системы общественных отношений. Слом «большого правительства» и переход к дерегулированию начался при Джимми Картере, а завершился при Рейгане. Схожие процессы происходили в Великобритании с самого начала правления Маргарет Тэтчер: там зарождалась мощь лондонского Сити. Франция и Германия приняли основные постулаты новой экономической политики, но остались верны модели социальной экономики со значительной ролью государства и сильным регулированием. Но даже несмотря на это, опробованные в США и Великобритании рецепты быстро стали претендовать на универсальность: в дальнейшем они оформились в идеи «вашингтонского консенсуса».

Мировая экономика никогда больше не росла такими же темпами, как до нефтяного кризиса.

Новая нормальность, запущенная в 1970-е гг., характеризовалась более низкими темпами экономического роста, более высокой его волатильностью[27], большей зависимостью от инновационных отраслей, а также растущим неравенством.

В краткосрочном плане главными выигравшими от кризиса стали страны-экспортёры нефти. Их экспортные доходы выросли более чем втрое с 1973 по 1974 год. Нефтедоллары использовались странами Персидского залива для создания системы общественных благ, трансфертов населению и финансовой поддержки сторонников действующих режимов. Впрочем, в долгосрочном плане эффект неожиданного богатства не столь однозначен. Не всем удалось справиться с ним: например, в Иране спустя несколько лет произошла Исламская революция. Почти во всех странах ОПЕК приток лёгких денег закрепил практики неэффективного управления, запустив механизм «ресурсного проклятья». Всесилие ОПЕК сошло на нет менее чем через десятилетие.

Рост цен на нефть сильно повлиял и на развитие СССР. Валютная выручка от продажи нефти в страны ОЭСР за 1970-е гг. выросла примерно в 10 раз. Это обстоятельство позволило решить часть текущих внутриэкономических проблем, нарастить импорт оборудования и потребительских товаров, продолжить участие в гонке вооружений и ввязаться войну в Афганистане[28]. В 1970–1986 гг. темпы роста капитальных вложений в производство нефти и газа превышали рост инвестиций в промышленность и сельское хозяйство в 3–5 раз[29]. Страна оказалась на нефтяной игле, с которой так и не смогла слезть.

Кризис 1973 г. спровоцировал, возможно, самое масштабное перераспределение богатства в истории, направив огромные потоки доходов из стран ОЭСР в страны ОПЕК. Но в то же время именно этот кризис заставил страны Запада преодолеть противоречия, накапливавшиеся с 1960-х годов. Переформатировав барахливший капитализм, они первыми шагнули в постиндустриальный мир, самостоятельно сформировав его облик и заложив тем самым основы своего глобального лидерства на десятилетия вперёд.

--

СНОСКИ

[1] OECD. Social Expenditure 1960-1990. Problems of Growth and Control. OECD, 1985. URL: http://www.oecd.org/social/soc/40836112.pdf

[2] Цит. по Greenspan A., Wooldridge A. Capitalism in America. An Economic History of the United States. New York: Penguin Press, 2018.

[3] Blanchard O., Gali J. The Macroeconomic Effects of Oil Shocks: Why are the 2000s so different from the 1970s? National Bureau of Economic Research, No. w13368, 2007.

[4] Bordo M. The Operation and Demise of the Bretton Woods System; 1958 to 1971. National Bureau of Economic Research, No. w23189, 2017.

[5] Greenspan A., Wooldridge A. Capitalism in America. An Economic History of the United States. New York: Penguin Press, 2018.

[6] Issawi C. The 1973 oil crisis and after // Journal of Post Keynesian Economics, Vol.1, No. 2, 1978.

[7] Frankopan P. The silk roads: A new history of the world // Bloomsbury Publishing, 2015.

[8] Апдайк Дж. Кролик разбогател // Москва, АСТ, 2009.

[9] Замулин О. Концепция реальных экономических циклов и ее роль в эволюции макроэкономической теории // Вопросы экономики, №1, 2005.

[10] По данным World Development Indicators и BP.

[11] Jorgenson D.W. Productivity and economic growth in Japan and the United States // The American Economic Review, Vol. 78, No. 2, 1988.

[12] По данным World Development Indicators.

[13] Temin P. The golden age of European growth reconsidered // European Review of Economic History, Vol. 6, No. 1, 2002.

[14] Ikenberry G.J. Reasons of State: Oil Politics and the Capacities of American Government // Cornell University Press, 1988.

[15] Ikenberry G.J. Reasons of State: Oil Politics and the Capacities of American Government. Cornell University Press, 1988

[16] Ikenberry G.J. The irony of state strength: comparative responses to the oil shocks in the 1970s // International Organization, Vol, 40, No. 1, 1986.

[17] Bank of England. North Sea oil and gas in the UK balance of payments since 1970. Bank of England, 1979. URL: https://www.bankofengland.co.uk/-/media/boe/files/quarterly-bulletin/1979/north-sea-oil-and-gas-in-the-uk-balance-of-payments-since-1970.pdf

[18] Moe E. Vested interests, energy efficiency and renewables in Japan // Energy Policy, Vol. 40, 2012.

[19] Ross M. How the 1973 oil embargo saved the planet // Foreign Affairs, 2013.

[20] Turner L. The politics of the energy crisis // International Affairs, Vol. 50, No. 3, 1974

[21] Ikenberry G.J. The irony of state strength: comparative responses to the oil shocks in the 1970s // International Organization, Vol. 40, No. 1, 1986.

[22] Yorke V. Oil, the middle east and Japan’s search for security // International Affairs, Vol. 57, No. 3, 1981.

[23] Wearing D. Forty years on, the effects of the 1973-74 oil crisis still shape British foreign policy in the Middle East // Open Democracy, 2003. URL: https://www.opendemocracy.net/en/opendemocracyuk/forty-years-on-effects-of-1973-74-oil-crisis-still-shape-british-foreign-po/

[24] Gause F.G. The International Relations of the Persian Gulf. Cambridge University Press, 2010.

[25] Licklider R. The power of oil: the Arab oil weapon and the Netherlands, the United Kingdom, Canada, Japan, and the United States // International Studies Quarterly, Vol. 32, No. 2, 1988.

[26] Gordon D.M. ‘’Recession is Capitalism as usual’’ // New York Times, 1974. URL: https://www.nytimes.com/1975/04/27/archives/recession-is-capitalism-as-usual-a-radical-economist-argues-that.html

[27] Григорьев Л.М., Иващенко А.С. Теория цикла под ударом кризиса // Вопросы экономики, №10, 2010.

[28] Гайдар Е.Т. Гибель империи. Уроки для современной России // М.: РОССПЭН, 2006.

[29] Ермолаев С. Формирование и развитие нефтегазовой зависимости Советского Союза // Московский центр Карнеги, 2017. URL: https://carnegie.ru/2017/03/31/ru-pub-68448

США. Евросоюз. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 января 2021 > № 3631177 Игорь Макаров, Максим Чупилкин

ШАНС НА ПЕРЕМЕНЫ

ИГОРЬ МАКАРОВ

Руководитель Департамента мировой экономики факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Этот номер журнала – тематический. Большинство его материалов подготовлено в рамках проекта «Уроки кризисов прошлого», инициированного Факультетом мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ. Авторы рассмотрели двенадцать кризисов последних ста лет, изучили, как разные страны их преодолевали. Некоторые из этих государств провалились, потеряв годы в экономическом развитии, а иногда – и жизни многих граждан. Другие вышли из периода потрясений сильнее, чем входили в него.

В неуправляемом потоке информации и дезинформации, захлестнувшем человечество, прошлое – лучшее зеркало, в которое оно может посмотреться. Сейчас это более чем своевременно. Мир переживает сразу несколько масштабных кризисов, и непонятно, куда они заведут.

Во-первых, кризис здравоохранения и даже шире – модели государства всеобщего благосостояния. И до пандемии она едва справлялась с вызовами старения населения, неравенства, деиндустриализации и миграции, а сегодня окончательно затрещала по швам.

Во-вторых, экономический. Локдауны – только начало. Перед миром маячит призрак долгового краха, чреватого коллапсом всей финансовой системы.

В-третьих, социальный. Движение Black Lives Matter – одно из самых безобидных из его проявлений. Растущее неравенство – бомба замедленного действия под политическими системами развитых стран, способная рвануть в любой момент.

В-четвёртых, кризис экологический. Нерешённые проблемы окружающей среды и изменения климата в долгосрочном плане угрожают гораздо большему количеству жизней, чем коронавирус.

В-пятых, кризис идей. Среди политических элит, в особенности на пространстве Большого западного мира (включающего и Россию), отсутствует понимание, куда двигаться. Это маскируют ситуативным реагированием и поиском внешних врагов.

Сергей Караганов, инициатор проекта, представляет свои рассуждения о современных событиях как проблеме не только социально-экономических систем, но и демократии, идеологий и ценностей. (Свои оценки происходящего дают Марк Узан, а также Кармен Рейнхарт и Винсент Рейнхарт – это «внешние» публикации.) Леонид Григорьев и Александр Астапович рассказывают о Великой депрессии в США. Деятельность Рузвельта – «мать всех реформ», уникальный опыт переформатирования капитализма, сочетавший в себе решение краткосрочных антикризисных задач, балансирование между группами интересов, а также очерчивание новой траектории долгосрочного развития. Американский взгляд на ту эпоху – в статье Мег Джейкобс. Опыт выхода из Великой депрессии в Великобритании вспоминает Игорь Ковалев. Восстановление началось лишь тогда, когда разные политические группы, до того остававшиеся в плену неработающих идей и погрязшие в конкуренции, консолидировались. А Иван Простаков и Анна Барсукова демонстрируют беспомощность французских элит перед лицом кризиса, которая привела не только к огромным социально-экономическим потерям, но и к военной катастрофе.

Иван Простаков обращается к опыту преодоления Великой депрессии фашистской Италией, а Наталия Супян – нацистской Германией. В обоих случаях успехи в индустриализации и технологической модернизации невозможно отделить от действий тоталитарной системы и милитаризации, которые в итоге привели страны к агрессии и подтолкнули мир к большой войне.

Ксения Спицына описывает, как Япония восстановила экономику после Второй мировой с опорой на новые ценности и внешнюю помощь. Светлана Суслина и Виктория Самсонова демонстрируют, как Южная Корея, используя тяжёлый кризис 1997–1998 гг., трансформировала экономико-политическую модель, став одним из самых успешных государств Азии. В статье Евгения Канаева и Александра Королёва показано, насколько по-разному азиатский финансовый кризис повлиял на соседей – Индонезию и Малайзию. Первая пошла по «лёгкому» пути принятия помощи и рекомендаций МВФ и потеряла десятилетие развития. Вторая нашла собственный ответ на кризис, учитывающий специфику национальной экономики, что придало динамизм на десятилетие вперёд.

Алина Щербакова констатирует неспособность аргентинских властей адекватно ответить на кризис 2001–2002 гг., спровоцированный их же политикой. Леонид Григорьев и Марина Стародубцева показывают, как успехи Бразилии в преодолении ловушек развития были остановлены кризисом 2016 г., который стал результатом завышенных ожиданий, рождённых этими успехами.

Две статьи посвящены глобальным кризисам, между которыми достаточно параллелей. Вместе с Максимом Чупилкиным мы описываем нефтяной кризис 1973 года. Он больно ударил по западному миру, но послужил толчком для трансформации экономики и общества, обеспечившей ему успех в долгосрочной перспективе. Этого нельзя сказать про события 2008–2009 годов. Мы с Екатериной Макаровой отметили, что, несмотря на эффективные оперативные меры, западным странам не удалось решить структурные проблемы. Многие обострились в последующее десятилетие, что делает нынешний кризис более сложным и многогранным, чем случившийся двенадцать лет назад.

Прошлый опыт нельзя повторить. Однако на былых ошибках и успехах можно и нужно учиться. Кризисы позволяют воплотить изменения, недоступные в хорошие времена. Если подойти к этому комплексно, с учётом страновых особенностей и баланса групп интересов, сочетая оперативные и долгосрочные цели, можно сбросить бремя устаревших общественных структур и сделать шаг вперёд. Сегодня, в период самого масштабного кризиса со времён Второй мировой войны, он особенно необходим.

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 11 января 2021 > № 3631173 Игорь Макаров

Фактор неопределённости продолжат довлеть над мировой политикой

Российские эксперты-международники о развитии ситуации в мире.

Вот и наступил 2021 год, которому в наследство досталась пандемия COVID-19, изменившая привычный образ жизни всей цивилизации. На фоне борьбы с новым опасным вирусом, происхождение которого так до конца и не выяснено, потеряла устойчивость вся система международных отношений, обострилось экономическое соперничество, усилились информационное противостояние, мировоззренческие споры об оптимальной модели общественного устройства. А как будет развиваться ситуация в регионах планеты в этом году? По этому вопросу своё мнение высказали «Красной звезде» известные эксперты по международным вопросам.

Профессор Дипломатической академии МИД России доктор политических наук Владимир Штоль:

– Говоря о перспективах взаимоотношений России со странами Запада, сошлюсь на подготовленный при участии Института США и Канады и Института Европы РАН «Доклад участников диалога экспертов по сокращению рисков военной конфронтации между Россией и НАТО в Европе». В его подготовке приняли участие более 150 экспертов, включая 16 бывших министров иностранных дел и министров обороны стран Европы, 27 отставных генералов и адмиралов. Среди множества предложений – возобновление практического диалога и прямых контактов между Россией и НАТО – между командным составом и экспертами противостоящих сторон, выработка общих правил по уменьшению рисков конфронтации, ненамеренных инцидентов на суше, на море и в воздухе, укрепление мер стабильности и транспарентности, воздержание от опасной военной деятельности и создание каналов прямой связи, чтобы не допустить эскалации конфликтных ситуаций.

Документ является хорошей основой для выстраивания последующих отношений нашей страны с государствами НАТО. На мой взгляд, не всё в нём реализуемо даже в среднесрочной перспективе, но он обозначил позиции экспертного сообщества, в том числе сформулировал предложения по преодолению серьёзного непонимания друг друга. Безусловно, между Россией и НАТО нужен диалог.

Что же касается самого блока НАТО, то его руководство из числа европейцев открыто говорит, что им хочется восстановления евро-атлантической солидарности и возвращения США в Европу. И здесь они найдут понимание у команды Джо Байдена. Демократы не раз давали понять, что намерены уделять больше внимания делам альянса – и прежде всего в плане наращивания боевой мощи армий европейских стран и усиления скоординированного политического и экономического давления альянса на Россию. Американцы предпримут шаги по сплочению альянса, постараются сгладить противоречия между странами – членами НАТО, хотя сделать это будет нелегко. Среди прочего экономические интересы Турции сталкиваются в Средиземноморье с интересами Греции и Франции.

В Евросоюзе не меньше внутренних проблем. Британия постарается в этом году усилить своё влияние на мировую политику, соперничая в Европе с Францией и Германией,

которые, в свою очередь делят между собой лидерство в паневропейском проекте. Brexit – это удар по этому проекту. Лондон зачастую будет действовать не напрямую, а станет активнее задействовать других – например, Анкару, продвигая свой геополитический проект. Более часто увидим мы и демонстрацию британского флага кораблями королевского флота в Тихоокеанском регионе, где Лондон будет координировать свои шаги на «китайском фронте» с Вашингтоном и Канберрой.

Генеральный директор Российского совета по международным делам Андрей Кортунов:

– Пока нет никаких оснований предполагать, что в наступающем году мы станем свидетелями новой «перезагрузки» или хотя бы умеренного улучшения отношений между Россией и США. По всей видимости, нас ожидают новый виток американских санкций, попыток остановить реализацию проекта «Северный поток – 2», антироссийские демарши в Совете Безопасности ООН, а также настойчивые усилия по выстраиванию единого антироссийского фронта с участием европейских союзников Вашингтона. Администрация Байдена будет увеличивать американскую помощь оппонентам Москвы на постсоветском пространстве, в первую очередь Украине, Грузии и, вероятно, теперь ещё и Молдове.

В то же время я бы не исключал и некоторых позитивных сдвигов в отношениях – уже по той причине, что Байден более осторожен в вопросах внешней политики, более опытен в международных делах и придаёт больше значения профессиональной дипломатии, чем его предшественник. Двусторонние отношения могут стать более стабильными и более предсказуемыми.

Возможно, заработают некоторые из ныне заблокированных каналов коммуникации на разных уровнях. Вероятны определённые подвижки в подходах США к некоторым региональным кризисам, например, к ситуации на Ближнем Востоке, что может создать дополнительные возможности для позитивного взаимодействия Белого дома и Кремля. Байден может согласиться на продление на короткий срок договора СНВ-3, чтобы использовать это соглашение в качестве основы для новых договорённостей по контролю над вооружениями и укреплению стратегической стабильности.

Нужно учитывать и то, что отношения с Москвой, как и вопросы внешней политики в целом, не станут главной заботой администрации Байдена в 2021 году. Новому руководству США придётся сосредоточиться в первую очередь на внутренних проблемах – это преодоление последствий пандемии COVID-19, а также глубокого политического и социального раскола страны, который наглядно проявился в ходе ноябрьских выборов 2020 года. Успешно решить эти задачи или хотя бы приблизиться к их решению будет очень нелегко. Политические события в Вашингтоне в первые январские дни показали, что американский истеблишмент не способен к консолидированным решениям.

Ведущий научный сотрудник Национального института мировой экономики и международных отношений РАН доктор политических наук Александр Фролов:

– В наступившем году фактор неопределённости продолжит довлеть над всей системой мировой политики и её региональными подсистемами. На Ближнем Востоке, учитывая весь клубок противоречий в регионе, сохранятся негативные процессы. Есть, конечно, некоторые ожидания на улучшение ситуации, связанные с тем, что Байден дал понять о намерении занять более конструктивную позицию в отношении Ирана и, возможно, вернуться к ядерной сделке – к реализации Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). Однако это будет не просто сделать, поскольку, как говорится, поезд уже отправился по новому пути. И рассчитывать на то, что при Байдене американская политика в отношении Ближнего Востока коренным образом изменится, не приходиться.

Следствием выхода США из СВПД стало решение Тегерана обогащать уран до 4,5 процента, хотя ядерная сделка допускала уровень обогащения не выше 3,67 процента, а в начале этого января иранцы проинформировали МАГАТЭ о намерении увеличить этот показатель до 20 процентов на объекте в Фордо. При этом они готовы работать под наблюдением МАГАТЭ, чтобы продемонстрировать мирный характер своей ядерной программы. Иран так или иначе в 2021 году останется одним из ведущих региональных игроков, от которого зависит относительная стабильность ситуации на Большом Ближнем Востоке.

Трудно предсказуемым остаётся и развитие ситуации в Афганистане. Американцы и их союзники вряд ли полностью свернут там своё военное присутствие в этом году из-за слабости правительственных сил. Может произойти то же, что и после ухода советских войск, – торжество радикальных исламистов с расправами над всеми их противниками, включая сторонников светского пути развития.

Директор института Дальнего Востока РАН доктор исторических наук Алексей Маслов:

– Я солидарен с мнением относительно смещения фокуса международных отношений и мировой экономики. Он сдвигается на Восток – из Евро-Атлантики в Евразию, где динамично развиваются восходящие мировые центры, опирающиеся на собственные многовековые традиции. Это в первую очередь КНР, которая вошла в 2021 год в числе немногих стран, оказавшихся вопреки всем пессимистическим прогнозам в плюсе по ВВП. Этот год будет годом дальнейшего роста Китая, его экономических и технологических возможностей. Поднебесная привыкла жить долгими циклами, там национальная элита просчитывает на долгую перспективу.

Китай по-прежнему будет выступать как локомотив Азии. Он продолжит перестраивать вокруг себя внешний контур, реализовывать свою инициативу «Один пояс, один путь», создавать новые транспортно-логистические коридоры в Евразии. Мне представляется, что в интересах нашей страны работать в плоскости формирования Большого Евразийского партнёрства, сопряжения китайской инициативы «Один пояс, один путь» и планов развития Евразийского экономического союза.

Что же касается перспектив отношений Китая с США с уходом Трампа, то не нужно строить иллюзии относительно их улучшения. В двусторонних связях, возможно, американцы подкорректируют формулировки и саму риторику. Байден будет формулировать свои требования к Китаю значительно аккуратнее, скорее всего, не затрагивая идеологии. А что останется прежним – так это давление на китайскую экономику. Американская бизнес-элита не в восторге, например, от того, что перед самым Новым годом Евросоюз и Китай завершили переговоры по всеобъемлющему соглашению об инвестиционном сотрудничестве. Теперь европейский бизнес получит более выгодные условия в расширении доступа на рынок КНР, чем американский.

Владимир Кузарь, «Красная звезда»

Как русский милитаризм поимел американские хотелки

Байден и Пентагон: жестокая любовь

Константин Душенов

Американская империя рушится. Штурм разъярённой толпой Капитолия в Вашингтоне 6 января 2021 года стал зримым символом новой эпохи, в которую вступил мир. Картинка, слов нет, получилась впечатляющая. Но не она определит будущее бурлящей Америки, а с ней и всего Запада в целом.

Это будущее сегодня куётся на секретных совещаниях победивших демократов, которые непрерывно идут за кулисами публичных событий, в тиши вашингтонских кабинетов и конференц-залов. Пока ясно одно: победа Байдена – это победа американской партноменклатуры, такой же самодовольной, идеологизированной и тупой, какой была партноменклатура КПСС накануне распада Советского Союза.

Именно это «вашингтонское болото» теперь поведёт 330 миллионов американцев навстречу судьбе. Как именно пойдёт этот процесс, пока неясно. Впрочем, кое-что всё-таки иногда попадает на обозрение почтеннейшей публики.

Хорошая мина при плохой игре

Ещё 29 декабря 2020 года Джозеф Байден по итогам совещания с экспертами по безопасности заявил: «Мы говорили о разных стратегических сложностях, с которыми мы столкнемся со стороны России и Китая, и реформах, которые мы должны провести, чтобы, отвечая на эти вызовы, быть в сильнейших из возможных позиций. Эти реформы подразумевают обновление приоритетов в сфере обороны, чтобы лучше давать отпор агрессии в будущем.

Во-первых, нам обязательно нужен многосторонний подход, скоординированный с нашими союзниками. Во-вторых, вместо того, чтобы делать слишком много вложений в модернизацию унаследованных систем, мы должны вносить инновации и по-новому осмыслить растущие угрозы в новых сферах, например, таких, как киберпространство».

Два эти тезиса повторяются в выступлениях самого Байдена и его окружения из раза в раз. Переведя их на простой и понятный язык, получим вот что. Первое. США убедились, что они окончательно потеряли способность в одиночку диктовать России и Китаю свои правила игры. Эпоху американского гегемонизма, начавшуюся после распада СССР в 1991 г, можно считать законченной. Именно это имеет в виду Байден, когда говорит о «многостороннем подходе» и «координации с союзниками».

Второе. США, пусть нехотя, но смирились с невозможностью выиграть у России традиционную гонку вооружений. И теперь ищут пути, как можно компенсировать этот провал, набрав преимущество в других, смежных областях. Это прямо вытекает из слов нового президента США о неэффективности «модернизации унаследованных систем» и «новом осмыслении» растущих угроз.

Ещё раз, для ясности. Главный тезис экспертов «вашингтонского болота», которые теперь будут определять политику администрации Байдена, таков: «Россия ведёт агрессию против Запада с помощью коварных способов и методов, на которые невозможно адекватно ответить чисто военными средствами. Это, например, кибератаки, пропагандистская кампания по дискредитации демократических ценностей, поощрение действий антизападных неправительственных организаций в третьих странах и т.д. Поэтому в противостоянии Вашингтона и Москвы удельный вес грубой военной силы будет уменьшаться. Возрастает значение иных форм борьбы».

Всё это повлечёт за собой существенные перемены курса. Ведь Трамп в своей политике делал постоянный акцент на том, что в международные отношения вернулся давний принцип традиционного соперничества великих держав. Новые хозяева Америки утверждают: традиционные инструменты больше не работают. Российское государство научилось вести себя как партизан. Не вступая в прямое военное противоборство от собственного лица, оно наносит Западу болезненные удары в иных, самых чувствительных сферах современной жизни, или действует через подставные организации-«прокладки». Тем временем неповоротливая военная машина Запада, сетуют победившие Трампа демократы, остается настроенной на ядерный конфликт или на применение высокоточного оружия против одного-двух мощных государств — а это сегодня уже не работает.

В Пентагоне и, шире, в среде американского генералитета такие тезисы вызывают нескрываемое подозрение и замешательство. Что, впрочем, неудивительно. Генералов волнует один роковой вопрос. Если акцент в противостоянии США с Россией и Китаем будет перенесён в область «новых угроз» и «нетрадиционного соперничества», то какая же судьба ждёт тогда гигантскую и вполне себе «традиционную» военную машину Америки, с её ракетоносцами и атомоходами, танками и самолётами, миллионами солдат и тысячами зарубежных военных объектов?

В первую очередь это касается, конечно, стратегического ядерного оружейного комплекса США. Знаменитой ядерной триады Вашингтона, состоящей из межконтинентальных баллистических ракет "Минитмен-3", подводных атомных крейсеров "Огайо" с ракетами "Трайдент-2" и самолётов стратегической авиации Б-52, Б-1Б и Б-2.

Администрация Трампа собиралась атомную триаду Пентагона всячески развивать. Именно для этого Трамп в 2019 году вышел из Договора о ракетах средней и меньшей дальности. Именно для этого он сделал всё, чтобы убить Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений СНВ-3, действие которого истекает в феврале нынешнего, 2021-го года. В ближайшие 10 лет Белый Дом предполагал потратить на переоснащение стратегических ядерных сил оружием нового поколения гигантскую сумму в 1 триллион (т.е. 1 000 миллиардов!) долларов.

У новой администрации, похоже, приоритеты совсем иные. И в целом ряде ключевых вопросов эти приоритеты, предполагающие, во избежание «лишних» трат, механическое продление сроков жизни нынешних составляющих американского ядерного комплекса, вступают в жёсткое противоречие с реальностью.

Генеральский бунт на коленях

5 января 2021 года, выступая на интернет-брифинге для журналистов, глава Стратегического командования (Stratcom) Вооруженных сил США адмирал Чарльз Ричард заявил: «Позвольте мне ясно сказать: продлить срок жизни МБР Minuteman III невозможно. Эта ракета переходит точку, после которой экономически нецелесообразно продлевать её эксплуатацию. Мы быстро приближаемся к точке, после которой это просто вообще невозможно сделать. Честно говоря, я не понимаю, как некоторые эксперты в научно-исследовательских организациях дают нам рекомендации продлить сроки, даже не прикасаясь руками к ракете, не видя её комплектующие, её кабели…Эта штука настолько стара, что в некоторых случаях её чертежей уже даже не существуют, а если они и существуют, то отстают от современных промышленных стандартов на шесть поколений...»

Предшественник адмирала Ричарда на посту командующего Страткомом, генерал Джон Хайтен, ушедший в 2019 году на повышение и ныне занимающий должность заместителя начальника Генштаба (по-американски – Объединённого комитета начальников штабов) вооружённых сил США, последние 5 лет тоже, сколько мог, бил тревогу по поводу деградации стратегических ядерных сил США. И их прогрессирующего отставания от передовых российских образцов.

Ещё в июне 2016 года, отвечая на вопросы журналистов в Вашингтоне, он заявил: «Скорость модернизации ядерных сил США является неприемлемой. С 2029 по 2032 годы нам необходимо ввести в строй новое поколение межконтинентальных баллистических ракет, подводных ракетоносцев, бомбардировщиков дальней авиации и ядерных крылатых ракет воздушного базирования. А также внедрить новые технологии командования и управления. Но мы уже не успеваем к этим срокам…

А ведь время не ждёт. Наши ядерные крылатые ракеты воздушного базирования ALCM (Air Launched Cruise Missiles) еще служат, но каждый день — это героическая борьба техников и инженеров за их исправное и безопасное функционирование. Мы хотим заменить старые ракеты на новые, большой дальности – LRSO (Long Range Standoff), но у нас есть сомнения, что даже они смогут стать эффективным инструментом сдерживания России и Китая...

Я с пессимизмом смотрю на обозначенные сроки модернизации ядерной триады. С закупками вооружений никогда ничего не происходит по плану, а в случае с ядерным перевооружением – непонятно даже, когда можно будет начинать исправлять проблемы в процедурах закупок.

Текущая программа по замене находящихся в строю МБР Minuteman III на новые ракеты оценивается в 84 миллиарда долларов, планируется размещение 400 ракет, но на полноценное боевое дежурство они встанут не раньше 2035 года. Такая же ситуация и с новыми подводными лодками.

Я считаю, что виноваты в этом все: политики и военные, финансисты и производители оружия. Все являются частью процесса и несут ответственность за срыв сроков перевооружения ядерных сил США. Надежность наших систем вооружений уже неприемлема, и с каждым годом ситуация будет становиться все хуже. Я беспокоюсь, что наша нация не сможет двигаться достаточно быстро, чтобы не отставать от наших противников».

Дурная голова ракетам воли не даёт…

Между тем, влиятельная часть нынешней политической американской элиты требует от президента Байдена вовсе отказаться от сухопутных МБР. Так, 8 января 2021 года влиятельный журнал "Политико" опубликовал статью бывшего министра обороны США Уильяма Перри. Ему, кстати, сейчас уже 93 года и хозяином Пентагона он был в далёких 90-х, с 1994 по 1997 год. Соавтором престарелого Перри выступил известный политолог Том Коллин. Вдвоём они – конечно, от лица всей «прогрессивной американской общественности» – пытаются навязать новому президенту ряд совершенно самоубийственных с военно-стратегической точки зрения решений.

Например, они пишут: «После Трампа нам надо осознать решающий и ужасающий факт: президент Соединенных Штатов может представлять угрозу не только для демократии, но и для нашего выживания. К сожалению, при существующей практике, любой правящий президент обладает властью единолично начать ядерную войну. В считанные минуты он может применить сотни атомных бомб. Ему не нужно второе мнение. Даже министр обороны не имеет права голоса. И конгресс не играет никакой роли.

Пришла пора спросить себя: почему мы идем на такой риск? Действительно ли мы думаем, что у любого президента должна быть возможность мгновенно запустить глобальное разрушение? К настоящему времени уже ясно, что ни у одного человека не должно быть единоличных полномочий положить конец нашей цивилизации. Такая неконтролируемая власть недемократична. Она устарела, не нужна и чрезвычайно опасна. В ней больше нет необходимости, и само её существование представляет опасность для нашей нации.

Всегда есть вероятность, что президент может быть неадекватным, как Дональд Трамп, злоупотреблять алкоголем, как Ричард Никсон или впасть в помрачение сознания по какой-либо другой причине. К счастью, нам сегодня не нужно идти на такой риск. В современном мире больше нет необходимости быстро принимать решение об использовании ядерного оружия. И президент Джо Байден должен изменить положение дел.

Вступив в должность, Байден первым делом должен объявить, что он поделится своими полномочиями по применению ядерного оружия с избранной группой в Конгрессе, без согласия которой применение этого оружия станет невозможным. Он также должен заявить, что Соединенные Штаты никогда не начнут ядерную войну первыми. А для того, чтобы сделать это обещание более убедительным, Байдену следует отказаться от межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования, которые являются стационарными, а значит, уязвимыми, что может вынудить президента первым их применить. Эти ракеты не нужны для сдерживания, которое и так хорошо обеспечивается живучестью наших подводных лодок…

Как только Байден будет приведён к присяге в качестве президента, он должен будет отказаться от нынешнего ядерного безумия и гарантировать, что мы никогда больше не доверим нашу самую мощную машину для убийств одному человеку…»

Эти совершенно дурацкие, с точки зрения военной целесообразности, требования, включающие отказ от ключевого принципа единоначалия и уничтожение целого класса стратегического оружия, конечно, не могут нравиться генералам. Тот же Джон Хайтен, например, в марте 2018 года на слушании в комитете американского Сената по вооруженным силам заявил: «Россия продолжает бросать нам вызовы, требующие решительности и постоянной концентрации внимания. Шаги России в Восточной Европе, на Ближнем Востоке, в Азиатско-Тихоокеанском регионе – это призыв рассматривать ее в качестве глобальной военной и дипломатической державы.

Новые вооружения русских направлены на то, чтобы запугать США и их союзников и принудить нас действовать так, как хотелось бы Москве. Соединенным Штатам пока нечего противопоставить российскому гиперзвуковому оружию. У нас нет защиты, которая могла бы предотвратить применение такого оружия против нас. Единственной защитой США от подобного вида вооружений является угроза ядерного возмездия…»

Через неделю после этого выступления в сенате генерал добавил: «Идёт гонка вооружений. Гиперзвуковой потенциал русских является для нас значительным вызовом. Нам потребуется совсем другой набор приборов обнаружения для того, чтобы хотя бы видеть их гиперзвуковые угрозы. Сейчас мы их не видим. Нынешнего поколения спутников и радаров недостаточно для того, чтобы заметить гиперзвуковые ракеты. И наши противники знают об этом. У нас нет обороны, которая могла бы воспрепятствовать применению подобных вооружений против нас, поэтому, чтобы сдержать Россию, нашим ответом может быть только угроза ядерного удара».

«Я уже не могу дать гарантии безопасности страны…»

При этом ситуация быстро деградирует. 13 ноября 2018 года Хайтен, выступая в Гарвардском университете, сказал: «Когда представители Конгресса спрашивают меня, что у нас есть для реализации стратегии национальной безопасности, я отвечаю: ничего нового. То же самое, что было в прошлом году и ещё годом раньше.

Вы спросите: как удержать необходимый уровень безопасности? Мой совет выглядит так: нам нужно иметь силу, которая могла бы реагировать на любую угрозу, существующую в современном мире. Эта сила – ядерная триада. У русских – мощная триада, которая нацелена на нас. А если у меня нет такой триады, то я не могу гарантировать возможность нанесения ответного удара. Это означает, что я не могу дать гарантий безопасности нашей страны…»

Окончательно свою точку зрения Джон Хайтен сформулировал в феврале 2019 года, незадолго перед тем, как передал должность командующего Страткомом своему преемнику, адмиралу Ричарду. На прощание Хайтен отметил: «Наибольшую опасность для нас представляют новейшие русские гиперзвуковые ракеты. Уже на протяжении десяти лет я обеспокоен этими вооружениями. Способность таких ракет маневрировать, в любой момент изменять направление движения, создаёт для нас большие проблемы. Существующие американские системы могут лишь обнаружить старт российских гиперзвуковых ракет, но потом они исчезают с радаров, и мы не видим их вплоть до момента удара.

Сегодня мы ещё способны защитить страну, но я беспокоюсь за людей, которые в будущем займут мой пост. Мы должны увеличить расходы на модернизацию нашей ядерной триады, в которую входят стратегические бомбардировщики, ракетные системы наземного базирования и подводные лодки. Для того, чтобы провести такую модернизацию в нужных масштабах и в запланированные сроки, в ближайшие 10 лет потребуется около 1 трлн. долларов».

И вот на таком-то фоне какие-то престарелые политики, давно вышедшие в тираж, и иные т.н. «эксперты по безопасности» из команды Байдена, - люди гражданские и в военном деле мало смыслящие, - предлагают кардинально изменить приоритеты американского государства в области военного строительства! И столь же кардинально перераспределить полномочия и, естественно, финансирование основных военных программ. Как тут не взволноваться! Поэтому генералы волнуются…

Они явно не доверяют политикам. И у них есть для этого все основания. Потому что американские политики, в отличие от кадровых, профессиональных военачальников, воевавших, знающих цену крови и потому тщательно взвешивающих свои слова, привыкли к тотальной безответственности. Они сплошь и рядом метут языком, словно помелом, не давая себе труда даже просто задуматься о последствиях.

В администрации Трампа самым ярким примером такого безответственного болтуна был государственный секретарь Майк Помпео. Так, 24 февраля 2019 года, выступая на телеканале CNN, он заявил: «Слова Путина о новых русских ракетах представляют собой абсолютно бессодержательную угрозу. Он просто пытается отвлечь внимание от своих нарушений Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Россия нарушила этого договор. Теперь для нас пришло время найти способ ответить и создать нечто, что заставит Россию принять наше лидерство. Хвастовство Путина призвано убедить мир в его так называемых возможностях и посеять раздор между США и Европой. Но европейцы в полной мере поддерживают нас, и мы будем вместе работать, чтобы обеспечить безопасность американцев».

Теперь Помпео получил коленом под зад. А расхлёбывать результаты его дурости придётся другим. Хотя команда Байдена с этой точки зрения, пожалуй, ещё хуже. Ведь именно эти люди во времена Обамы, в 2011 году, протащили через Конгресс так называемый «Закон о контроле над бюджетом», который узаконил сокращение военных расходов Пентагона в 10 ближайших лет более, чем на триллион долларов! Именно этот закон и положил начало тому глубокому системному кризису, в котором находится ныне весь военно-промышленный комплекс Соединённых Штатов.

В декабре 2016 года тогдашний заместитель министра обороны США Роберт Уорк с тревогой говорил: «В вооруженных силах США слишком много проблем, которые надо решить прежде, чем заниматься наращиванием военной мощи. Для того, чтобы просто залатать дыры в нашем военном бюджете, нужно ежегодно расходовать на оборону дополнительно 88 млрд. долл. Это первое, на что мы рассчитываем. Если этих денег не будет, нам придется резать корабли и самолеты, у нас не будет никакого другого выбора…»

Эти дополнительные 88 миллиардов в военном бюджете США до сих пор не появились. Так что горькие признания генерала Хайтена о критическом состоянии элементов ядерного комплекса США и растущем отставании от России имеют под собой прочное финансовое основание.

Способность защищаться уже под вопросом.

Хайтену вторит ещё один представитель высшего военного командования США, непосредственно ответственный за стратегическую воздушно-космическую оборону Североамериканского континента, генерал Терренс О’Шонесси. 27 феврали 2019 года в газете "Вашингтон Таймс" появилась большая статья, которая пафосно называется «Новая русская ракетная угроза нашей Отчизне». В этой статье приведены ответы генерала на вопросы американских сенаторов.

О’Шонесси заявил: «Хотя русские межконтинентальные ядерные ракеты угрожают нам уже более 50 лет, сегодня впервые в истории у Москвы появились и неядерные ракеты, способные обычным боезарядом поражать цели в глубине американской территории. Речь идёт о крылатых ракетах морского и воздушного базирования. Эти ракеты могут запускаться вдали от американских границ, далеко за пределами радиолокационного поля наших противоракетных систем и поражать цели со значительно большей точностью, чем их предшественники.

Растущие неядерные возможности России предоставляют Москве целый ряд ранее недоступных вариантов для предотвращения эскалации любого конфликта на выгодных для себя условиях. Новые русские ракеты как в обычном, так и в ядерном оснащении, наряду с изощрёнными кибератаками, являются наиболее серьёзными угрозами, с которым нам приходится сталкиваться. Если мы хотим сохранить нашу способность защищаться, мы должны срочно вкладывать деньги в нашу оборону…»

Через месяц, 1 апреля 2019 года, выступая перед комиссией Конгресса, на эту же тему высказался тогдашний начальник штаба Сухопутных войск США генерал Марк Милли, который ныне занимает в США высший военный пост Председателя объединённого комитета начальников штабов. Он сказал: «Я рассматриваю Россию как угрозу номер один для США. Это единственная страна, которая может уничтожить Соединенные Штаты. Другие страны имеют ядерное оружие, но не в таком количестве, как Россия. Только у русских есть возможности и ядерное оружие для того, чтобы сделать это. Москва пытается вернуть себе контроль над прежними сферами влияния, а также подчинить европейские экономические структуры и силы безопасности своим интересам. Россия будет подрывать НАТО и бросать вызов США во всех регионах мира».

Стоит ли удивляться, что попытки Байдена на этом фоне сформулировать некие «обновлённые приоритеты» в сфере обороны многими военными профессионалами в Америке воспринимается как очередной этап деградации всей системы национальной безопасности США. И они, похоже, правы…

Впрочем, нам всё это только на руку. Да, американская империя рушится. Но процесс её крушения таит в себе много опасностей. Так что нам надо внимательно следить, чтобы осколки этой падающей либерал-сатанинской империи не задели Россию. Пока, вроде, получается неплохо. Во всяком случае, стенания американских генералов ясно свидетельствуют о том, что в течение последних как минимум пяти лет пресловутый «русский милитаризм» хорошенько поимел все влажные американские хотелки на тему мирового господства и «сдерживания русской агрессии». Ну, а интимные особенности жестокой любви администрации Байдена и американского генералитета нам до лампочки…

Мы русские, с нами Бог. Господи, благослови!

США > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 11 января 2021 > № 3615096

Обходить санкции США поможет специальный фонд

Создание специального фонда, цель которого — помочь компаниям обойти американские санкции против проекта газопровода «Северный поток-2», поддержали власти германской федеральной земли Мекленбург-Передняя Померания, сообщает Bloomberg. Как ожидается, этот фонд позволит компаниям, задействованным в строительстве трубопровода, закупать оборудование и стройматериалы, минуя санкции США. Поскольку компании будут вести закупки не напрямую, а через фонд, это должно защитить их от ограничительных мер США.

Администрация США, отмечает «Интерфакс», давно выступает против реализации «Северного потока-2». Против проекта уже действует пакет ограничительных мер. В частности, дополнительные санкции были включены в одобренный ранее в январе конгрессом проект оборонного бюджета на 2021 финансовый год.

«Nord Stream 2 AG, оператор „Северного потока-2“, приветствует планируемое создание Stiftung Klima-und Umweltschutz MV (Фонд защиты климата и окружающей среды Мекленбург-Передняя Померания) правительством земли Мекленбург-Передняя Померания», — заявили в операторе проекта. «Фонд будет содействовать достижению климатических целей Германии, а также, в рамках временной операционной деятельности, будет поддерживать работы по завершению строительства газопровода „Северный поток-2“ для обеспечения надежных поставок природного газа. Последующая эксплуатация газотранспортной системы будет осуществляться через Nord Stream 2 AG», — цитирует ANGI.ru релиз оператора.

«Академик Черский» вернулся

Трубоукладчик «Академик Черский» вернулся в зону достройки «Северного потока-2» в исключительной экономической зоне Дании, свидетельствуют данные сервиса отслеживания судов Marine Traffic. До этого судно почти месяц находилось неподалеку от Калининграда, где проводило маневры, похожие на укладку труб. Позднее датское агентство по мореплаванию сообщило, что трубоукладчик «Фортуна» может начать прокладку двух ниток «Северного потока-2» с 15 января. О разрешениях на участие «Академика Черского» в работах не сообщалось. Тем не менее при проведении морских работ вокруг судна устанавливается запретная зона.

Рядом с трубоукладчиком, уточняет «Интерфакс», находятся суда снабжения «Умка» и «Errie». На рейде порта Мукран — логистической базы проекта — находится также судно-снабженец «Иван Сидоренко».

В декабре «Фортуна» достроила 2,6 км магистрали «Северный поток-2» в исключительной экономической зоне ФРГ.

«Газпром» решил достраивать «Северный поток-2» собственными силами, после того как из-за введенных США санкций его швейцарский подрядчик остановил работу. На настоящий момент из примерно 2460 км газопровода уложено более 2300 км — 94%.

Депутат бундестага: Отказ от «Северного потока 2» — самоубийство

Возможный отказ от российского газового проекта «Северный поток-2» депутат бундестага Вальдемар Гердт назвал «самоубийством» и «абсурдом» в условиях поэтапного закрытия на территории Германии атомных электростанций. «Отказ от „Северного потока-2“ — это просто самоубийство. Недостаток энергетики огромнейший. „Северный поток-2“ не покроет потребности Германии в энергетике. А представляете, если мы его еще и не запустим?» — цитирует немецкого парламентария телеканал «360». По словам Гердта, отказ от российского газового проекта — как и отказ от атомной энергетики — принесет серьезную проблему для Германии. Депутат считает, что решение о закрытии АЭС на территории ФРГ приняли «на фоне зеленой истерии».

В свое время Гердт высказывал также уверенность в том, что «Северный поток-2» достроят вне зависимости от реакции старых или новых властей США на этот проект. «Какая бы ситуация ни была в Америке, одно их всех объединяет — это огромнейшее нежелание, чтобы отношения между Россией и Германией были налажены, имели конструктивный, деловой характер. „Северный поток-2“ будет достроен вне зависимости от того, как ведет себя новая или старая администрация», — цитирует ПРАЙМ депутата.

Новак: «Северному потоку-2» быть

Учитывая поддержку европейских стран и компаний, проект газопровода «Северный поток-2» будет реализован, уверен вице-премьер РФ Александр Новак. «Санкционная дубинка США, которая абсолютно не рыночная, хотя страна вроде рыночная, всегда ратует за то, чтобы была конкуренция, но использует инструменты такие, которые отнюдь не являются рыночными», — сказал Новак в интервью телеканалу РБК. «И об этом все открыто заявляют и понимают. Те же страны, которые заинтересованы в реализации этого проекта, европейские страны и компании, они поддерживают проект. И я уверен, что с учетом этой поддержки он будет реализован», — резюмировал вице-премьер.

«Северный поток-2» предполагает строительство двух ниток газопровода общей мощностью 55 млрд кубометров газа в год от побережья России через Балтийское море до Германии. Против проекта активно выступают США, продвигающие в ЕС свой СПГ, а также Украина и ряд европейских стран. Штаты в декабре 2019 года ввели санкции против газопровода, в результате чего швейцарская Allseas вынуждена была остановить прокладку.

В декабре 2020 года Nord Stream 2 AG, оператор проекта, с помощью трубоукладчика «Фортуна» уложил один из двух недостроенных участков газопровода — в водах Германии. Укладку последнего недостроенного отрезка в датских водах планируется начать с 15 января.

Тем временем, отмечают РИА «Новости», сенат США 1 января проголосовал за оборонный бюджет на 2021 финансовый год, преодолев наложенное на закон вето президента Дональда Трампа. Оборонный бюджет, в частности, предусматривает расширение санкций против «Северного потока-2». Документ распространяет их на организации, предоставившие услуги для тестирования, инспекции или сертификации. Норвежская компания DNV GL уже заявила, что прекращает все действия по проверке газопровода и не сможет его сертифицировать «пока санкции действуют». «Мы выполняем план по свертыванию нашей поддержки по проверке проекта. В нынешней ситуации DNV GL не может выдать сертификат по завершении строительства трубопровода», — отметили в компании.

12400 поездов Китай – Европа — рекорд 2020 года

На 50% в годовом выражении увеличилось в 2020 году число грузовых поездов, отправленных по маршруту Китай – Европа, — до 12400 составов. Впервые количество поездов Китай – Европа за год превысило 10 тысяч, а ежемесячное число поездов превысило 1000.

Такой рост стал возможным из-за того, что многие компании переориентировались на ж/д перевозки с других видов логистики, пострадавших в период пандемии. Поезда Китай – Европа работали стабильно и обеспечивали безопасность перевозок в условиях эпидемии коронавируса. Об этом сообщает Китайская национальная железнодорожная корпорация.

12400 поездов перевезли по маршруту Китай – Европа – Китай 1,135 млн TEU грузов, что на 56% больше, чем за 2019 год. Общий объем загрузки контейнеров достиг 98,4%.

Продолжила расширяться и география поездов Китай – Европа. Они были отправлены в более чем 90 европейских городов в свыше чем 20 странах. На 29 увеличилось число китайских городов, которым удалось отправить и принять свыше 100 поездов Китай — Европа. До 73 увеличилось число специальных экспрессов Китай – Европа. Более 30 маршрутов теперь связывают Китай и Россию.

Поезда Китай – Европа сыграли важную роль в борьбе с эпидемией. Они перевезли 9,31 млн штук или 76 тыс. тонн противоэпидемических средств, которые были отправлены в Италию, Германию, Испанию, Чехию, Россию, Польшу, Венгрию, Нидерланды, Литву, Бельгию и другие страны.

В Китае завершился переход на систему «цифрового порта». С помощью «Цифровой портовой системы 95306» теперь можно передавать информацию между ж/д ведомствами и таможенными службами, осуществлять пограничный контроль в цифровом формате, максимально использовать возможности цифровых услуг и цифрового таможенного оформления в трансграничных ж/д перевозках.

США: стальной импорт в 2020 году был на 19,1% ниже, чем годом ранее

Как сообщает American Iron and Steel Institute (AISI), разрешения на стальной импорт в декабре 2020 г. в США составили 2,071,000тонн,что на 48.1% выше уровня разрешений ноября (1,399,000 тонн) и на 51.2%выше уровня предварительного импорта в ноябре (1,370,000 тонн). Импортные разрешения на плоский прокат в декабре составили 1,326,000 тонн, что выше на 12.2% по сравнению с ноябрьским предварительным импортом (1,181,000 тонн).

За 2020 г. общий стальном импорт и импорт плоского проката в США составили 22,597,000 тонн и 16,125,000 тонн, что соответственно ниже на 19.1% и 23.4%к уровню 2019 г. Оценочная доля стального импорта в декабре составила 18%, а за полный год также равна 18%.

Ключевыми продуктами импорта, по которым наметился рост вдекабре были: линейные трубы (+219%),листы и полосы из электростали (+193%),товары для нефтяной отрасли (+158%),листы в рулонах (+40%), г/к листы (+ 33%),листы и полосы с другим металлическим покрытием (+19%).

В декабре крупнейшими экспортерами стали в США стали: Южная Корея - 240,000 тонн (+ 88% к ноябрю 2020), Германия - 70,000 тонн (+ 5%),Япония - 59,000тонн (+28%),Нидерланды - 52,000 тонн (+2%) и Бразилия - 49,000 тонн (+168%).

Канада вводит окончательные пошлины на стальные листы из Тайваня и Германии

Как сообщает Yieh.com, Канадское агентство пограничных служб (CBSA) 7 января объявило, что оно вынесло окончательное решение по антидемпинговому делу в отношении некоторых г/к толстолистовых и высокопрочных низколегированных сталей из Тайваня и Германии и объявило о демпинговой марже двух стран.

Что касается турецкой компании Ereğli Demir ve elik Fabrikaları T.A.Ş., после того, как на нее была возложена временная пошлина в размере 2,9%, CBSA решило прекратить расследование по компании.

Согласно окончательному постановлению, ставка демпинговой маржи тайваньской CSC составляла 7%, а для всех других участвующих экспортеров - 80,6%, что ниже 9,4% и 97%, определенных в первоначальном постановлении.

Что касается демпинговой маржи немецкой AG der Dillinger Hüttenwerke, то она составила 6,3%, а других вовлеченных компаний - 68,6%, что выше значений 4,8% и 63,8%, определенных в первоначальном решении.

Участвующие продукты имеют номера тарифной классификации 7208.51.00.10, 7208.51.00.93, 7208.51.00.94, 7208.51.00.95, 7208.52.00.10, 7208.52.00.93 и 7208.52.00.96.

Иран предпринял шаги по увеличению экспорта черной икры на 50 процентов

Иран предпринял шаги по увеличению экспорта черной икры на 50 процентов за счет увеличения количества осетровых ферм, сообщил официальный представитель Организации рыболовства Ирана.

В беседе с Iran Daily генеральный директор Управления восстановления и защиты генетических ресурсов водных ресурсов IFO рассказал, что самая ценная и дорогая икра в мире принадлежит Ирану.

Касаясь растущей тенденции производства черной икры в Иране, Нассер Карами-Рад добавил, что согласно статистике Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций (ФАО), опубликованной в 2018 году, по производству мяса осетровых рыб Иран занимает четвертое место в мире после Китая, Армении и России, и Иран занимал третье место в 2017 году.

Далее представитель IFO сообщил, что, согласно нашим планам, мы скоро будем на втором месте.

«Официальной статистики производства икры в мире нет. Для этого, в основном, используется статистика ФАО по производству мяса осетровых», - сказал Карами-Рад.

«На данный момент наш производственный разрыв с Китаем немного велик, но планы на ближайшие годы определенно помогут минимизировать этот разрыв», - заявил он, добавив, что качество икры, производимой в Иране, намного лучше, чем в Китае.

Официальный представитель IFO сообщил, что годовой экспорт черной икры Ирана составлял 1,5 тонны в течение 1398 иранского года (до 19 марта 2020 года), добавив, что 2,5 тонны продукта были экспортированы в течение девяти месяцев до 20 декабря 2020 года.

«В настоящее время Иран занимает первое место в мире по производству белуги, которая считается самым ценным и дорогим источником икры в мире», - отметил он.

Чиновник сказал, что европейские страны, включая Германию, Испанию, Францию, Норвегию, Швейцарию, а также прибрежные государства Персидского залива и США, являются основными целевыми рынками для иранской черной икры.

Что касается цены на черную икру, Карами-Рад сказал: "До вспышки коронавируса в мире цена икры составляла от девяти до 10 миллионов томанов за килограмм, но сейчас цена каждого килограмма черной икры составляет от восьми до девяти миллионов томанов".

По его словам, цена на икру на мировом рынке колеблется от 1300 до 2000 евро за килограмм.

Что касается вылова осетровых в Каспийском море, Карами пояснил: «Из-за широкого распространения вылова осетровых рыб в последние десятилетия, численность этого вида каспийских рыб уменьшилась».

«Пять видов осетровых рыб в Каспийском море были внесены в список исчезающих видов Международным союзом охраны природы», - сказал Карами-Рад.

Он продолжил: «Согласно этому, пять прибрежных государств Каспийского моря, которые являются членами Комиссии по водным биоресурсам Каспийского моря, десять лет назад на совещании приняли решение запретить коммерческий промысел осетровых».

«На последнем заседании комиссии, которое проходило в режиме видеоконференции в Тегеране почти месяц назад, члены решили продлить запрет на один год в течение 2021 года», - отметил он.

Чиновник рассказал: «После запрета рыболовства, страны перешли к разведению осетровых во внутренних водах».

Он отметил, что Иран также включил разведение осетровых в свою повестку дня с целью производства черной икры и мяса осетровых рыб, а также сохранения запасов осетровых в Каспийском море.

Касаясь выращивания осетровых в Иране, Карами-Рад сказал: «В конце прошлого иранского года (19 марта 2020 г.), на осетровых фермах страны было произведено более 10,6 тонны черной икры, а также производство мяса осетровых в стране составило около 2530 тонн.

«К марту 2020 года, в 21 провинции страны было создано 130 фермерских хозяйств, и их число быстро растет, и сейчас эта цифра достигла почти 150 фермерских хозяйств», - заявил представитель IFO.

По словам Карами-Рада, большинство иранских хозяйств находится в провинциях Гилян и Мазандаран, а остальные разбросаны по другим провинциям, добавив, что даже в провинции Хормозган, где климат не подходит для выращивания и разведения осетровых, имеется 10 осетровых ферм.

Что заставляет центробанки всерьез заняться цифровой валютой

В 2021 году многие центробанки мира планируют провести тестирование цифровой валюты, и российский не является исключением. Те, кто уже завершил тестирование, могут приступить к внедрению новых денег. Между тем изначально такие идеи вызывали у регуляторов неприятие. О том, что заставило их изменить мнение, рассказывает сопредседатель Комитета по платежным системам Ассоциации банков России Алексей Маслов.

Алексей Маслов

Виртуальные деньги появились достаточно давно и с развитием компьютерных игр становились все более востребованными и широко применимыми. Виртуальная (или игровая) валюта и стала предвестником цифровых денег. Частные электронные деньги чаще всего используются только в рамках одной или нескольких игр для покупки и продажи виртуальных товаров в играх и социальных сетях. С ростом числа виртуальных сообществ и благодаря развитию технологий стали множиться случаи создания и распространения своих собственных валют, которые обеспечивают среду обмена и единицу счета для каждого конкретного виртуального сообщества.

В октябре 2012 года ЕЦБ опубликовал доклад «Схемы виртуальных валют», в котором такие валюты были определены как один из видов нерегулируемых государством денег: «Виртуальная валюта – это вид нерегулируемых, цифровых денег, которые выпускаются и обычно контролируются их разработчиками, а также используются и принимаются членами определенного виртуального сообщества». Очевидно, что центральные банки уже тогда стали интересоваться виртуальными валютами. В тот момент требовалось дать более четкое определение и характеристику виртуальным валютам. Уже существовало много статей и публикаций на эту тему, однако центральные банки и другие регуляторы или органы государственной власти старались не касаться вопроса виртуальных валют.

Но деньги, как социальный институт, развиваются вместе с обществом и изменяются со временем. Поэтому на них неизбежно влияют технологические достижения, в том числе все более широкое использование интернета.

Финансовый сепаратизм

Виртуальные валюты сразу стали интересны крупнейшим компаниям в сфере социальных сетей, виртуальных сообществ и компьютерных игр. Так, интересную попытку создания масштабной платежной схемы на основе виртуальных валют сделала компания Facebook.

Кредиты Facebook (Facebook Credits) – это виртуальная валюта, которая была предложена в 2011 году. Альфа-стадия была в мае 2009 года, бета-стадия началась в феврале 2010 года и закончилась в январе 2011 года. Затем компания объявила, что все разработчики ее игр будут обязаны обрабатывать платежи только через кредиты Facebook с 1 июля 2011 года. Они были доступны в 15 валютах, включая доллары США, фунт стерлингов, евро и датские кроны. Кредиты были единой валютой для использования в нескольких играх и приложениях. В марте 2011 года была создана отдельная компания для обработки платежей – Facebook Payments Inc. Но в июне 2012 года компания Facebook объявила, что больше не будет использовать свою собственную денежную систему. Пользователи могли конвертировать кредиты обратно в фиатные деньги. Facebook Credits был официально удален из Facebook в сентябре 2013 года.

Китайская компания Tencent – один из ведущих операторов связи в стране. Эта служба мгновенных сообщений запустила виртуальные платежи с помощью Q-монет. Эту валюту можно приобрести с помощью кредитной карты (или используя остаток средств на предоплаченной телефонной карте). Обменный курс зафиксирован относительно юаня. Первоначально эта валюта была реализована только для покупки товаров и услуг, предоставляемых Tencent. Однако пользователи начали использовать его для личных платежей (P2P), а некоторые торговцы также начали принимать Q-монеты в качестве платежного средства.

Кроме того, несколько онлайн-игр вознаграждали пользователей очками, которые можно было обменять на Q-монеты, в конечном счете их начали обменивать на юани на черном рынке. Виртуальная валюта превратилась в незаконную денежную схему. Китайские власти увидели, что количество Q-монет, торгуемых в течение одного года, достигло нескольких миллиардов юаней, после того как они выросли примерно на 20%. В июне 2009 года китайские власти приняли решение запретить эту валюту для торговли реальными товарами, чтобы «ограничить ее возможное влияние на реальную финансовую систему».

Отдельно стоит вспомнить появление Bitcoin, которое привело к созданию множества других цифровых валют. В 2008 году был опубликован файл с описанием протокола и принципа работы платёжной системы в виде одноранговой сети. 3 января 2009 года был сгенерирован первый блок и первые 50 Bitcoin. Первая транзакция по переводу Bitcoin произошла 12 января 2009 года –10 Bitcoin. Первый обмен Bitcoin на фиатные деньги произошел в сентябре 2009 года – Марти Малми (Martti Malmi) отправил пользователю с псевдонимом NewLibertyStandard 5050 Bitcoin, за которые получил на свой счет в PayPal $5,02. Первый обмен Bitcoin на реальный товар произошел в мае 2010 года – Ласло Ханеч за 10 тыс. Bitcoin получил две пиццы с доставкой.

В разных странах отношение к вопросам регулирования этой области до сих пор очень отличается. Некоторые государства официально разрешили операции с Bitcoin. Обычно они рассматриваются как товар или инвестиционный актив и для целей налогообложения подчинены соответствующему законодательству. Иногда Bitcoin признают в качестве расчетной денежной единицы. Например, в Японии они являются законным платежным средством с налогом на их покупку. В Германии с марта 2018 года при оплате товаров криптовалютами не взимается налог на отток капитала – операции с ними по налогообложению стали такими же, как и операции с прочими платежными средствами.

Во многих странах статус до сих пор не определен или изменяется. Первоначально Банк Таиланда заявил, что для операций с Bitcoin требуется лицензия на право проведения валютообменных операций. Позже было опубликовано разъяснение, что из-за отсутствия законных оснований обмен Bitcoin не попадает под тайское валютное законодательство, так как иностранные валюты в операциях не участвуют. Через некоторое время Банк Таиланда дополнительно разъяснил, что Bitcoin можно обменять на иностранную валюту, соответственно, лицензия нужна.

22 октября 2015 года Европейский суд (European Court of Justice) постановил, что операции обмена Bitcoin на фиатные валюты освобождаются от НДС. В его решении уточняется, что соответствующий закон распространяется на поставку товаров и оказание услуг. Транзакции же в Bitcoin были отнесены к платежным операциям с валютами, монетами и банкнотами и потому не подлежат обложению НДС. Суд рекомендовал всем странам – членам Евросоюза исключить криптовалюты из числа активов, подлежащих налогообложению.

Назвать – значит узнать

Конечно, проекты таких масштабов и все более широкое распространение Bitcoin привлекало внимание регуляторов. Вслед за ЕЦБ в 2013 году Американская сеть по борьбе с финансовыми преступлениями (FinCEN), бюро Казначейства США, в отличие от своего определения «настоящей» валюты, как «монеты и бумажные деньги Соединенных Штатов или любой другой страны, которые обозначены как законное платежное средство и которые циркулируют и обычно используются и принимаются в качестве средства обмена в стране выпуска», также называемой FinCEN «реальной валютой», определила виртуальную валюту как «средство обмена, которое действует как валюта в некоторых средах, но не имеет всех атрибутов реальной валюты».

В 2014 году Европейская служба банковского надзора определила виртуальную валюту как «цифровое представление стоимости, которое не выпускается Центральным банком или государственным органом и необязательно привязано к фиатной валюте, но принимается физическими или юридическими лицами в качестве платежного средства и может быть передано, сохранено или продано в электронном виде».

В 2018 году вступила в силу директива (ЕС) 2018/843 Европейского парламента и Совета, которая определяет термин «виртуальные валюты» как «цифровое представление стоимости, которое не выпускается или не гарантируется Центральным банком или государственным органом, необязательно привязано к законно установленной валюте и не обладает правовым статусом валюты или денег, но принимается физическими или юридическими лицами в качестве средства обмена и может передаваться, храниться и торговаться в электронном виде».

Директива 2018/843/EU вносит поправки в 4-ю директиву ЕС по борьбе с отмыванием денег. Законодатели Европейского союза рассматривают Bitcoin как архетипический пример виртуальных валют, и он, следовательно, соответствует всем элементам правового определения, может служить опорной точкой для интерпретации. В основном определение виртуальных валют состоит из шести элементов:

• это цифровые представления стоимости. Таким образом, цифровые активы должны иметь определенную ценность в деловых операциях, чтобы считаться виртуальными валютами в соответствии с законодательством ЕС.

• они не выпускаются и не гарантируются Центральным банком или государственным органом. Эмиссия – это первое размещение цифрового актива на рынке. Гарантирование – это принятие на себя обязательств перед третьими лицами или собственных обязательств. Если цифровые активы выпущены или гарантированы Центральным банком либо государственным органом, они не являются виртуальными валютами.

• они могут быть присоединены к легальной валюте. Вложение – это юридический или экономический механизм, который связывает стоимость цифрового актива с законной валютой.

• они не имеют юридического статуса валюты или денег. Это зависит от статуса цифрового актива в ЕС или государстве-члене.

• они принимаются физическими или юридическими лицами в качестве средства обмена. Это основной элемент юридического определения: термин «средство обмена» лучше всего понимать в отрицательных терминах и требует, чтобы цифровой актив не был ни электронными деньгами, как это определено Директивой ЕС об электронных деньгах, ни платежной услугой или платежным инструментом, как это определено Директивой ЕС о платежных услугах, ни любым другим платежным средством, как это определено Директивой ЕС о требованиях к капиталу. Концепция акцепта требует определенного минимума фактического спроса на цифровой актив на рынке, чтобы считаться виртуальной валютой.

• их можно передавать, хранить и торговать в электронном виде. Только цифровые активы, которые могут быть переданы лицу в электронном виде (передача), при этом владелец также имеет возможность предотвратить передачу без его вмешательства (хранение), выполняют эту концепцию.

Авторы юридического определения в соответствии с законодательством ЕС в первую очередь имели в виду технологию Blockchain – и Bitcoin как архетипическую форму. При этом определение не содержит каких-либо отсылок к использованию конкретной технологии. Это юридическое определение поразительно технологически нейтрально.

Угроза замещения

К 2015 году регуляторов стали интересовать не только вопросы юридических терминов и определений и частных случаев борьбы с отмыванием или уклонения от налогов. Вопросов оставалось много, и появлялись новые. Один из них: могут ли виртуальные валюты иметь эффект замещения фиатных денег и влиять на стабильность финансовых систем?

Появились опасения, что увеличение использования виртуальных денег может привести к сокращению использования фиатных денег, что также приведет к сокращению наличных денег, необходимых для проведения операций. Замена фиатных денег на частные виртуальные валюты может уменьшить размер балансов центральных банков и их способность влиять на краткосрочные процентные ставки. Центральные банки должны были бы посмотреть на свои существующие инструменты борьбы с этим риском (например, попытка ввести минимальные резервные требования к схемам виртуальной валюты).

Эффект замещения также затруднил бы измерение денежных агрегатов и, как следствие, повлиял бы на соотношение между измеряемыми денежными агрегатами и инфляцией, которая используется при оценке рисков для стабильности цен в среднесрочной перспективе и долгосрочной. Если виртуальные деньги создаются вне сферы деятельности Центрального банка и виртуальный кредит распространен, это может иметь последствия для того, как решения ЦБ о процентных ставках передаются через экономику, и его контроль над денежно-кредитными процессами может стать менее эффективным.

Также важно взаимодействие между виртуальными валютами и реальной экономикой. Пользователи виртуальной валюты распространены по всему миру, поэтому их влияние также следует интерпретировать глобально. Однако если виртуальная валютная система будет ориентирована на одну конкретную страну, она действительно может оказать влияние на ее денежную массу. Именно это произошло в Китае со схемой Q-coin.

Поскольку реальная денежная масса подвержена такому влиянию, центральные банки должны включать виртуальные валюты в денежную статистику, чтобы контролировать их объем. Регуляторы осознали проблему, которую виртуальные валютные схемы могут в конечном итоге создать для проведения денежно-кредитной политики в том случае, если им удастся существенно сократить использование реальных валют (заменив их роль в обеспечении ликвидности и сохранении стоимости).

Наконец, важно сохранить роль валюты как расчетной единицы, поскольку общество получает выгоду от четко определенной и стабильной денежной единицы для своих экономических операций, независимо от эмитента или формата, в котором выпускаются деньги. Виртуальные валютные схемы могут привести к появлению нескольких расчетных единиц в реальной экономике. Владельцы таких схем могут испытывать искушение выпустить чрезмерные суммы, чтобы получить прибыль от их размещения. Изменение взглядов на кредитоспособность этих эмитентов (и связанная с этим вариативность виртуального обменного курса) будет угрожать роли денег как общего финансового знаменателя для всей экономики.

ЕЦБ определяет финансовую стабильность как состояние, при котором финансовая система (включающая финансовых посредников, рынки и рыночную инфраструктуру) способна противостоять шокам, тем самым снижая вероятность серьезных сбоев в процессе финансового посредничества, способных значительно ухудшить распределение сбережений в пользу выгодных инвестиционных возможностей. Ее обеспечение требует выявления основных источников риска и уязвимости, таких как неэффективность распределения финансовых ресурсов между вкладчиками и инвесторами, а также неверная оценка или неправильное управление рисками.

В контексте виртуальных валютных схем, поскольку они работают вне банковской системы, главным источником потенциальной финансовой нестабильности будет связь между виртуальной валютой и реальной экономикой, то есть обменные курсы и валютные рынки. Так как виртуальные валюты не рассчитываются в деньгах центрального или коммерческих банков и нет никакого кредитора последней инстанции, решающим элементом, влияющим на виртуальный обменный курс, является доверие к эмитенту виртуальной валюты.

Не можешь пресечь – возглавь

Обычно регулирование отстает от технологических разработок на несколько лет. То же самое относится и к схемам виртуальных валют (по крайней мере в их нынешнем виде), которые создавались еще в конце 1990-х, но только в 2006 году ряд правительственных ведомств США начал их рассматривать. В 2007 году некоторым из таких компаний было предъявлено обвинение введении нелицензированных операций по переводу денег. С тех пор был предпринят ряд других юридических действий и многие из схем, действовавших в Соединенных Штатах, были закрыты. Впоследствии Китай также занял позицию против использования схем виртуальной валюты для покупки реальных товаров и услуг. Это неудивительно. Схемы виртуальных валют, в отличие от традиционных платежных систем, не регулируются. Правовая неопределенность, связанная с этим, может представлять собой проблему для государственных органов, поскольку такие схемы могут использоваться для осуществления незаконной деятельности.

Репутация центральных банков является ключевым элементом, определяющим эффективность различных их стратегий, особенно денежно-кредитной политики. Это институты, к которым люди обращаются, чтобы установить, сколько доверия стоит вкладывать в деньги, и они очень озабочены своей репутацией. Для ЕЦБ репутационный риск определяется как риск ухудшения его репутации, авторитета или общественного имиджа в отношении различных внешних заинтересованных сторон (например, широкой общественности, финансового сектора и т. д.). Она оказывает специфическое влияние на операционный риск, который определяется как риск негативных финансовых последствий, деловые или репутационные последствия, возникающие в результате неадекватного или неудачного внутреннего управления и бизнес-процессов, действий людей, систем или внешних событий. Репутационное воздействие может иметь место даже тогда, когда бизнес-цели достигаются, то есть даже если центральные банки не несут ответственности за произошедшее.

Виртуальные валютные схемы способны оказывать репутационное воздействие. Речь идет о деньгах и платежах, поэтому для широкой публики они явно подпадают под ответственность центральных банков, даже если это не так с точки зрения закона. Поэтому следует учитывать такую возможность в случае инцидента с безопасностью. Хотя последствия провалов схем виртуальной валюты будут ограниченными, если они существенно не увеличатся в размерах, вероятность этого велика в результате высокой волатильности и нестабильности схем виртуальной валюты, а также широкого освещения в средствах массовой информации, которое они время от времени получают.

Если их использование значительно расширится, инциденты, которые привлекают внимание прессы, могут иметь негативные последствия для репутации центральных банков, если общественность воспримет их как свидетельство того, что регуляторы не выполняют свою работу должным образом. Этот риск следует учитывать при оценке общей рисковой ситуации центральных банков.

В результате центральные банки разных стран пришли к выводу о необходимости выпустить собственную цифровую валюту – цифровая валюта Центрального банка (Central Bank Digital Currency, CBDC). Европейский центральный банк (ЕЦБ) совместно с ФРС США, Банком Англии, Банком Канады, Банком Японии, а также ЦБ Швеции и Швейцарии при участии Банка международных расчетов (BIS) создали рабочую группу по изучению проблемы CBDC.

Правительство Китая выделило 10 млн юаней (примерно $1,5 млн) на пилотное тестирование цифровой валюты, которое завершилось 18 октября. ЕЦБ подал заявку на регистрацию товарного знака «цифровой евро» 22 сентября. Банк Англии и Федеральный резерв еще не приняли решения о выпуске цифровой валюты, однако активно проводят исследования как самостоятельно, так и в партнерстве с другими ЦБ. Банк России в середине октября объявил о начале работы над созданием цифрового рубля. По плану российского регулятора в 2021 году будет запущен пилот, на котором планируется отработать схему внедрения в экономику цифрового рубля. И он в наступающем году будет не единственным. По данным ЦБ, к началу 2020 года те или иные виды работ над CBDC велись в четырех из каждых пяти центральных банков стран, на долю которых совокупно приходится 75% мирового населения и 90% глобального производства.

США. Евросоюз. Китай > Финансы, банки. СМИ, ИТ > fingazeta.ru, 11 января 2021 > № 3605670 Алексей Маслов

Квартет выстрелил - событие

Нашим биатлонистам не было равных в смешанной эстафете

Текст: Павел Зарудный

Антирекордная серия отечественных биатлонистов на этапах Кубка мира - 43 гонки подряд без медалей - уже стала интернет-мемом. К счастью, российским "стреляющим лыжникам" удалось прервать череду неудач.

Наш квартет стал лучшим в смешанной эстафете в рамках пятого этапа Кубка мира в немецком Оберхофе. "Серебро" досталось команде Норвегии, "бронзу" выиграли представители Франции.

У сборной России на первом этапе бежала Ульяна Кайшева, которая использовала на огневых рубежах три дополнительных патрона. Кайшева передала эстафету Светлане Мироновой на девятом месте с отставанием в 30,5 секунды от лидера. Миронова блестяще отработала свой этап, вышла на первое место и отправила по дистанции Александра Логинова. Перед стартом гонки старший тренер мужской сборной России Юрий Каминский сообщил о трагедии в семье Логинова - у спортсмена скончался отец. Но Саша справился с нервами и первым передал эстафету Эдуарду Латыпову, который ушел с отрывом в 3,6 секунды от норвежцев. На лежке Эдуард был точен, но на стойке взял два дополнительных патрона. Финиш получился валидольным, но Латыпов в створе смог на 0,7 секунды опередить Стурлу Легрейда.

После завершения гонки 26-летний Латыпов не скрывал своих эмоций:

- Что чувствую? Рад, что все получилось, рад за команду и страну, что мы смогли завоевать "золото". Слезы наворачиваются, благодарен команде, день был хорош. Какой был план на финиш? Чувствовал силы, по скольжению лыжи чуть лучше ехали, на равнине мог уехать, все получилось. Я всегда стараюсь показать максимум, каждую гонку я выхожу бороться за победу.

Программу пятого этапа закрывал сингл-микст, в котором лучше всех стали французы. Вторыми были представители Швеции, а на третью строчку пьедестала взобрались норвежцы. За сборную России сингл-микст бежали Евгения Павлова и Матвей Елисеев. Они расположились в итоговом протоколе на девятом месте, пробежав два штрафных круга при 12 промахах на рубежах.

Прямая речь

Виктор Майгуров, президент Союза биатлонистов России:

- Результат в смешанной эстафете стал подарком всем, кто переживает за российский биатлон. Все молодцы, не только спортсмены - тренеры, сервис, врачи, массажисты. Все сработали единой командой, все причастны к этой победе. Показали зубы. Думаю, что эта победа вселит во всех нас еще больше уверенности в своих силах.

Мы ждем перемен

Кино осваивает в 2021-м году новые формы жизни

Текст: Валерий Кичин

Минувший год перевернул все представления о стабильном и прочном. Фэнтези о смертельной угрозе человечеству внезапно стали реальностью, да и само кино, которое упоенно придумывало сюжеты катастроф, оказалось под ударом. Все надеялись, что напасть ненадолго, но уже скоро год как от последнего мирового кинофестиваля, который прошел почти нормально, - Берлинского, а конца бедствию не видно. Попробуем понять, чего мы можем ждать от индустрии развлечений в 2021-м.

Уже известно, что 71-й Берлинале в феврале не состоится. Конкурс перенесли на март, и он пройдет виртуально, а праздник для публики в сокращенном формате надеются провести в июне, показав берлинцам победившие фильмы. И здесь - первый крутой поворот в представлении о фестивалях. Их делают журналисты - истина, высказанная главой Каннского форума. Без ежедневных рецензий, интервью и телерепортажей, без этой праздничной разноголосицы мир о фестивале не узнает. Фестивальная комета лишится пышного хвоста и превратится в малозаметную точку на киногоризонтах.

На Берлинале ежегодно аккредитовались 3,5 тысячи журналистов, его фильмы смотрели в залах до полумиллиона зрителей. Виртуальный формат конкурса-21 означает, что фильмы будут показаны членам жюри и, возможно, узкой группе профессионалов, а международная пресса их скорее всего не увидит и о них не напишет. На мой запрос о том, будет ли у журналистов возможность смотреть конкурс, пресс-центр фестиваля ответил, что дирекция ищет приемлемое решение. Главная трудность: правообладатели фильмов вряд ли согласятся доверить свои новинки интернету - территории пиратов. Остается июньский вариант, когда, предполагается, лучшие картины фестиваля уже в кинотеатрах смогут посмотреть и публика и пресса. Но это вариант гипотетический - надежды, что пандемия ослабит натиск, тают с каждым днем: январь Германия встречает в условиях тревожного локдауна.

Второй год подряд под угрозой майский Каннский фестиваль, который в 2020-м пал первой жертвой коронавируса. Кинотеатры Европы и Америки в анабиозе, но кино живо, и сейчас каннская дирекция, как обычно, проводит отбор картин для 74-го фестиваля: deadline для полнометражных фильмов обозначен 5 марта, открытие запланировано на 11 мая. Самые пылкие надежды связаны с чудом, которое вдруг позволит провести его в традиционном формате, но нет сомнений, что разрабатываются и другие, более реалистичные варианты его сохранения в экстремальных условиях.

Ясно, что уроки 2020-го оставят отпечаток на всей киножизни и после пандемии. О кризисе фестивального движения, об утрате его влияния на кинопроцесс, о субъективности жюри и падении авторитета призов наблюдатели пишут давно: конкурсы стали коммерческими акциями, гламур почти вытеснил искусство. Пандемия может оказаться моментом истины и поворотным пунктом: "временный" вариант виртуальных фестивалей, возможно, станет нормальной практикой. Перенос конкурсных показов онлайн автоматически освобождает фестивали от необходимости тратиться на пышные шоу и свозить со всего света дорогостоящих звезд. Может перемениться и тип фестивальной прессы: не сотни журналистов со всего света, а небольшой пул, который удовлетворит потребность планеты в квалифицированной информации. Пиар фильмов будет отделен от делового творческого конкурса.

Наверняка получат развитие единичные пока онлайн-фестивали, стирающие границы между странами. Уже несколько лет Венецианская Мостра практикует показ фильмов параллельной программы "Горизонты" в онлайн-кинозале: за небольшую плату их можно смотреть в любой точке планеты. Новинки молодого французского кино ежегодно показывает в интернете MyFrenchFilmFestival, стартующий 15 января. Упомяну и возникший одновременно с ним "Дубль дв@", проходящий в апреле на сайте "Российской газеты" и тоже завоевавший аудиторию, по массовости несопоставимую с обычными фестивалями.

2020-й стал годом закрытия драматических и музыкальных театров, но многие из них уже наладили продажу билетов на онлайн-представления своих лучших спектаклей, поддерживая контакт со зрителями и отчасти компенсируя финансовые потери. В онлайн-формате работают миланская La Scala, Баварская опера в Мюнхене, закрывшая свои двери до сентября нью-йоркская "Мет"… И все выходные дни на интернет-сайте The Shows Must Go On знаменуются благотворительным показом мюзиклов лондонского Уэст-энда: пожертвования идут на поддержку бедствующих артистов.

Идет активное перераспределение ролей компаний-дистрибьюторов в киноиндустрии: у нас стали привычными премьеры новых картин на платформах Netflix, IVI, Kinopoisk, Okko, Premiere… Сначала это были фильмы второго-третьего ряда, теперь в интернет выходят и былые первачи проката. Процесс этот затронул и наше кино: сериалы снимают Борис Хлебников, Петр Попогребский, Анна Меликян, Александр Котт, Федор Бондарчук, Юрий Быков, Григорий Константинопольский… Их онлайн-премьеры все чаще становятся более громкими событиями, чем случалось в обычном прокате.

Пандемия заставила пересмотреть бюджеты и технологию киносъемок. Суперколоссы, рассчитанные на экраны IMAX, теперь смотрят на экранчиках смартфонов - гигантские затраты какого-нибудь "Довода" оказываются как бы улетевшими в трубу. Зато входят в обиход эксперименты с фильмами, снятыми в Zoom: общение героев, разделенных расстояниями и обитающих в клетках мониторов, переброска комментами и SMS-ками становятся обычным делом. Не нужны декорации, сложные костюмы и гримы - люди пикируются на близкие всем темы лапидарным языком XXI века. Зато повышается роль драматурга: аскетизм зрелища компенсируется остроумными диалогами, оригинальным ходом авторской мысли, новым уровнем естественности существования актеров ("Игрок" Тимура Бекмамбетова).

Попутно и публика открывает преимущества индивидуального просмотра и утрачивает навык общаться с кино в большом зале - оно там останется, но в ранге зрелища. И как уже растут дети, для которых вид человека без маски - экзотика, так новые молодые будут понимать кино только как род паркового аттракциона, а все поумнее - онлайн. Конечно, мы все надеемся, что снова увидим переполненные кинотеатры, но и этот опыт оставит свой след - киножизнь круто меняется и к прежним формам уже не вернется.

Польские дети остаются на каникулах

В Польше с середины декабря действуют жесткие ограничительные меры, но переломить ситуацию с распространением коронавируса в стране не удается. Накануне в стране сообщили о десяти тысячах новых заболевших.

С марта прошлого года коронавирусом заразились 1 миллион 380 тысяч поляков, больше тридцати тысяч из них умерли. Когда в декабре по всей Европе резко выросло количество заболеваний СOVID-19, польский премьер-министр объявил, что празднование Рождества и Нового года в этом году будет не таким, как обычно. Закрытые торговые центры, запрет на приглашение больше пяти гостей и невозможность выйти из дома в новогоднюю ночь - вот только несколько примеров ограничений. В Польше в эти дни не работают кинотеатры, магазины одежды, обуви, игрушек, в ресторанах еду готовят только на вынос. Фактически с конца декабря до 16 января страна живет в условиях почти полного локдауна. Власти предупредили поляков, что это необходимо, чтобы избежать третьей волны эпидемии с суточным приростом до 40 тысяч случаев заражения коронавирусом, а в худшем случае - до 50-60 тысяч. Такой нагрузки польская система здравоохранения не выдержит, и это здесь понимают абсолютно все. Что будет после 16 января, чиновники пока сказать затрудняются.

В новом году впервые у всех школьников во всех воеводствах Польши каникулы проходят в одно и то же время - с 4-го по 16-е января. Учитывая то, что и рождественские праздники в конце декабря были нерабочими днями, можно сказать, что дети не ходили в школу почти месяц. Решение о том, вернутся ли польские младшие школьники за парты после окончания каникул, пока еще не принято. Замминистра здравоохранения Польши Славомир Гадомски пояснил журналистам: "Мы ждем понедельника, чтобы посмотреть, каким будет уровень заболеваемости, какой будет ситуация с койко-местами в больницах. Мы видим - и для нас это очень тревожный знак - что происходит в Европе, какова ситуация в Германии с точки зрения числа заболевших и умерших. В Великобритании - рекорды, Франция, Испания... Для нас определяющим будет не только то, что происходит у нас, но и это".

Однако все поляки рассчитывают, что этот тяжелый период будет последним, так как 27 декабря в стране началась полномасштабная вакцинация населения от коронавируса. Первая партия вакцины - 10 тысяч доз - поступила в Польшу 26 декабря, через два дня в страну привезли еще 300 тысяч доз, а 4 января - 360 тысяч. Поставки будут осуществляться каждую неделю, но пока что люди прививаются неохотно. По данным, размещенным на сайте министерства здравоохранения Польши, из 697 тысяч имеющихся доз вакцины использовано 199 тысяч, то есть в три с половиной раза меньше, чем позволяют обстоятельства.

Ариадна Рокоссовская

Ковид с вами

Новый год наступил - вирус не отступил

С наступлением Нового года пандемия коронавируса отступать не спешит. О том, какие меры принимают страны по всему миру в борьбе с "короной", рассказывают корреспонденты "РГ".

Немцам велено не расслабляться

В Германии, где новогодние праздники прошли совсем не весело, власти не спешат ослаблять карантин. Напротив, 5 января Берлин и земли договорились о новой небывалой мере. В регионах с критической отметкой заражений - более 200 пациентов на 100 тысяч жителей за неделю - гражданам запретят "без уважительной причины" уезжать из дома дальше, чем на 15 километров. При этом с середины декабря немцы не могут сходить в парикмахерскую, на маникюр или массаж, собраться большой компанией или пропустить на улице чего-нибудь горячительного возле рождественских палаток. А уж рестораны, бары и непродовольственные магазины закрылись и того раньше. Между тем канцлер Ангела Меркель на днях заявила о том, что "самые тяжелые месяцы пандемии еще, надо думать, впереди", чем, конечно, не обрадовала соотечественников.

И хотя фрау Меркель призвала "не допустить раскола в обществе", граждане ФРГ уже разделились на активных сторонников и противников вакцинации, которая успела стартовать здесь в последние дни перед Новым годом. Как ожидается, только первый этап, который затронет глубоко пожилых людей, медиков и соцработников из группы повышенного риска, растянется до лета, прежде чем прививки от ковида будут доступны всем желающим.

По данным Института Коха на 9 января, прирост заболевших в Германии составил 24694 пациента за сутки, скончались 1083 человека. При этом, как пишет газета FAZ, из-за праздников регионы немного запаздывали с передачей и обработкой статистики.

Пули Капитолия

События на Капитолийском холме в зеркале мнений и оценок: от восхищения демократией до "Поджога Рейхстага-2021"

Текст: Евгений Шестаков

За десять дней до инаугурации Джозефа Байдена нынешний вице-президент Майк Пенс, по данным CNN, не исключил применения 25-й поправки к Конституции, чтобы отстранить действующего хозяина Белого дома от власти, если Трамп "станет более нестабильным". А главные социальные сети Америки навсегда лишили главу государства возможности общаться с избирателями только потому, что руководство "Твиттера", "Фейсбука" и "Инстаграма" имеет иные, отличные от Трампа взгляды. И это при том, что на аккаунт Трампа только в "Твиттере" подписаны почти 90 миллионов человек. Поддерживающие Демократическую партию соцсети весьма в духе времени предупредили, что будут блокировать профили пользователей, которые захотят ретранслировать взгляды президента. Национальной трагедией и одновременно национальным позором США выглядит проведение инаугурации Байдена в условиях чрезвычайной ситуации, вызванной не внешними угрозами, не неведомыми террористами, а страхом перед миллионами американцев, которые считают нового лидера нелегитимным, итоги выборов сфальсифицированными и имеют основания подозревать Байдена в желании заткнуть рот инакомыслящим.

Почти миллион человек из числа сторонников Трампа собрались в Вашингтоне 6 января, чтобы заявить о своих правах на смену политического режима, которые содержатся в каноническом тексте Декларации о независимости. Соблюдения этих прав американские политики десятилетиями требуют от всего мира, но вдруг оказалось, что не считают их пригодными для собственной страны. Сотни тысяч людей пришли к Капитолию в качестве последней надежды на справедливость, после того, как судебная система США отказалась взять на себя роль независимого арбитра при оценке спорных результатов голосования на президентских выборах. А Конгресс, в свою очередь, закрыл глаза на протестные настроения в обществе, не пожелав создавать независимую комиссию по проверке качества голосования в спорных штатах.

Кто и почему повел разъяренную, доведенную до отчаяния игнорированием ее прав толпу на штурм Капитолия, по-прежнему не ясно. Многие эксперты считают, что это была намеренная провокация со стороны противников Трампа, чтобы скомпрометировать его электорат и в перспективе добиться импичмента. Однако куда более разрушительной для глубинных устоев американского общества выглядит реакция на вторжение народных масс в здание Конгресса (что по американским законам разрешено даже без предъявления удостоверения личности) со стороны самого Байдена. Пришедших в Конгресс выразить несогласие с итогами выборов жителей США он объявил "толпой мятежников, бунтовщиков, внутренних террористов". А вовсе не мирными участниками протестов, как Белый дом традиционно объясняет подобные события в других странах. Тем самым Байден заранее оправдал и совершенное в Конгрессе убийство. Напомню, что полицейский хладнокровно убил безоружную 35-летнюю Эшли Бэббит, ветерана ВВС, отдавшую службе в армии 14 лет. Стрелявший в нее офицер отправлен в административный отпуск. Причем саму женщину, чья биография выглядит настоящим воплощением "американской мечты", сторонники Байдена сегодня готовы распять только за то, что она придерживалась иных, чем они, взглядов.

Назвав пришедших к Конгрессу сторонников Трампа террористами, Байден развязал руки ФБР и многочисленным стукачам, которым спецслужбы уже пообещали щедрое вознаграждение за опознание участников "нападения на Капитолий". К процессу идентификации немедленно подключились "Твиттер" и "Фейсбук". Итогом новой охоты на ведьм стали увольнения и аресты сторонников Трампа - от рабочих до профессоров независимо от их реального участия в противозаконных действиях. Как написал в этой связи влиятельный консервативный журнал The American Spectator, "в отличие от бунтовщиков движения "Жизни черных имеют значение" и "Антифа", которые жгут, грабят и убивают безнаказанно, любой связанный с протестующими в поддержку Трампа будет найден, осужден и проведет годы в тюрьме".

Сегодня демонстративно линчуя Трампа (спикер нижней палаты Нэнси Пелоси уже поручила готовиться к импичменту действующего президента США. - От ред.), Байден и его команда предупреждают недовольных - им закроют рты всеми доступными средствами. А через подконтрольную прессу и соцсети американцам продолжат рисовать совсем другую, киношную, "розовопонную" Америку во главе с отцом нации Байденом, который речами и реформами, на бумаге и с телеэкранов будет объединять страну и сеять демократические ценности при якобы полном отсутствии несогласных.

Государственный переворот, как называют сторонники Байдена захват Конгресса, совершенный приверженцами Трампа, провалился. Но восторжествовала ли демократия? А может все происходившее в ночь с 6 на 7 января на Капитолии не более чем характерные отголоски куда более глобального по геополитическим меркам процесса - саморазрушения Америки, о чем в последние годы говорят политологи. И сегодня мы воочию наблюдаем стирание некогда незыблемых устоев великой державы, которая так боится растерять свое величие, что ради этого готова стрелять в своих граждан и наказывать санкциями союзников.

Слишком наивно объяснять происходившее вокруг Капитолия с точки зрения только острого политического противостояния двух старейших партий США в непримиримой схватке за Белый дом. Потому что никогда ранее в новейшей американской истории такие конфликты не приводили к штурму Конгресса сторонниками одной из политической сил, в ходе которого погибли люди.

Сегодня, когда на неформальном социально-политическом договоре между властью и населением США поставлена отчетливая печать "Более недействителен", забыть о ней, тем более стереть происходящие события из памяти нынешнего и будущих американских поколений уже невозможно. Как точно отметил глава Комитета Совета Федерации Константин Косачев, теперь в Америке любая проигравшая на выборах сторона будет априори считать свое поражение юридически ничтожным, результаты голосования подтасованными, а себя вправе не признавать итоги плебисцита. Насколько далеко заведет американцев такой правовой нигилизм, в сочетании с неуемной демократической риторикой, нам еще предстоит наблюдать. За непрозрачными президентскими выборами наблюдал весь мир, как, впрочем, впоследствии наблюдал за тем, как призванные следить за чистотой голосования американские структуры демонстративно делали все, чтобы скрыть подтасовки, по формальным признакам отказывались расследовать собранные сторонниками Трампа факты нарушений. Непрозрачные выборы без твердо утвержденных правил уничтожили у значительной части жителей США веру в справедливость, в то, что их голос что-то значит при определении будущего страны. И если с клановой структурой сильно постаревших элит, раз за разом выдвигающих своего кандидата в президенты, американцы еще могли смириться, то с лишением их даже формального права на выбор многие не согласились. Захват Конгресса демонстрантами стал следствием губительной политики раздора и недоверия, которую целенаправленно проводили эти вцепившиеся во власть престарелые политические кланы, добившиеся раскола США, в надежде, что смогут его использовать в собственных интересах.

Под знаменами движения "Жизни черных имеют значение" американцев заставляли пересматривать историю своей страны, требовали от них покаяния и стыда за то, что совершали во имя величия Америки их предки. Происходило колоссальное по масштабам, страшное в своей безнаказанности шельмование тех, кто продолжал считать, что значение имеют не только жизни черных, но также жизни белых, латиносов и иных этносов, населяющих США. И я не удивлюсь, если совсем скоро все забудут об американцах, погибших во время протестов у Конгресса, потому что за них в современной Америке некому заступиться. С точки зрения сторонников Демократической партии, эти люди оказались на "неправильной стороне истории", а потому не заслуживают сочувствия.

Но разве собравшиеся у Конгресса американцы случайно приехали-пришли в Вашингтон? Разве не из Белого дома звучали призывы не признавать итоги выборов и не позволить конгрессменам их утвердить? Сегодня об этом в окружении Трампа не хотят вспоминать, напирая на то, что действующий президент всегда выступал исключительно за мирные формы протеста.

События вокруг Конгресса не оставили безучастными европейских политиков. Они с нескрываемым ужасом наблюдали за происходящим в Новом Свете. На их глазах государство, которое учило весь мир, какие выборы следует считать демократичными, а какие - не следует признавать, оказалось не в состоянии обеспечить честное, прозрачное голосование в собственной стране. Насколько теперь, после всего произошедшего, кажутся лицемерными поучения Вашингтона, звучавшие в адрес Ирана, Сирии или Беларуси, с требованием мирно договариваться с политическими оппонентами, не мешать их протестной активности, соблюдать права человека. Разгон протрамповских демонстрантов и гибель людей в стенах Конгресса вызвали "восхищение американской демократической традицией" у канцлера Германии Ангелы Меркель. Ну что же, теперь и мы узнали, какие политические события радуют главу немецкого правительства. Тем временем в интернете звучат совершенно иные оценки, например, что произошедшее на Капитолии - это "Поджог Рейхстага - 2021" .

Выступления в США, которые привели к гибели четырех человек, навсегда избавят мир от иллюзии, что Америка, этот "светоч демократии", всегда и во всем поступает по справедливости со своими гражданами. Эта иллюзия многие годы оставалась одним из столпов "мягкой силы" США. Теперь этого столпа больше нет. И больше никто не даст гарантию, что события у Капитолия не повторятся в других частях страны не менее кровавыми последствиями.

Кто виноват в охватившем Америку политическом безумии? И действующий президент Дональд Трамп, и избранный новый лидер Джозеф Байден в ходе избирательной кампании не жалели сил, чтобы расколоть США, превратить их личное противостояние в смысл существования миллионов людей, подвести психологически население к той черте, за которой начинается реальная гражданская война. Разорванную по цвету кожи и партийной принадлежности нацию никто даже не пытается склеить. Напротив, обе стороны мобилизуют сторонников, чтобы криками, толпой, силой заглушить оппонентов, проигнорировать не только их мнение, но даже факт их существования. Теперь, судя по заявлениям сторонников Байдена, Америку будут "сшивать" импичментом Трампу, повесив на него всех собак за возникшее кровопролитие, что лишь усилит градус конфликта. На этом фоне еще более лживо и одновременно беспомощно звучат высокопарные заявления политиков США, которые обещают все трудности и всех врагов одолеть демократическим путем, но при этом закрывают рот инакомыслящим, включая хозяина Белого дома.

Бывший президент Джордж Буш-младший, узнав о штурме Капитолия, иронично назвал ситуацию в Америке "оспариванием результатов выборов в "банановой республике". С такой оценкой трудно не согласиться, тем более кому-кому, а властям CША хорошо известно, как грамотно поменять власть в "банановых республиках". В конечном итоге ответ на вопрос, кем станет для американцев Джозеф Байден - Комендантом или Президентом, теперь зависит только от него самого. Но и в первом, и во втором случае руководить Байдену предстоит расколотыми, озлобленными, живущими в ожидании репрессий Соединенными Штатами. И с этими новыми реалиями следующему американскому лидеру предстоит смириться.

Коробка скоростей

Денис Мантуров - о лекарствах от COVID-19, ценах на продукты и заказах на МС-21

Текст: Елена Березина

Пандемия нанесла мощный удар по экономике, затормозив развитие одних отраслей и подтолкнув рост других. Как промышленность пережила коронакризис, на "Деловом завтраке" в "РГ" рассказал министр промышленности и торговли РФ Денис Мантуров.

Насколько мы независимы от иностранных лекарств и компонентов?

Денис Мантуров: Нам повезло, что пандемия не пришла 10 лет назад, когда еще не был сформирован мощный костяк фарминдустрии в стране. Еще до распада СССР при нашей поддержке мощные производства фармсубстанций создавались в Индии и в Китае. При этом по социалистическому разделению труда готовые лекарственные формы производились в странах соцлагеря (Польша, Венгрия, Румыния, Германия). С развалом СССР наша малотоннажная химия, которая обеспечивала производство реактивов и особо чистых веществ для субстанций, развалилась, потому что перестала быть востребованной - внутри страны только в минимальных объемах по минимальной номенклатуре производились готовые формы. Фармсубстанции практически исчезли, мы, как и страны соцлагеря, стали закупать их в Индии и Китае для розлива и упаковки.

Начиная с 2010 года мы стали реализовывать сначала федеральную целевую программу, затем уже госпрограмму "Фармамед". С 2015 года мы по-прежнему поддерживаем производство дженериков, но также сделали упор на поддержку инновационных препаратов. Амбициозные задачи, которые мы перед собой ставили, в целом реализованы, до 90% лекарственных препаратов из списка жизненно важных производится в России. Эти показатели плавающие - они меняются при изменении списка, по текущей его редакции производим около 88%.

А что с лекарствами от COVID-19?

Денис Мантуров: Из того перечня, который рекомендован для лечения коронавируса, противовирусные препараты полностью производятся в России. Объем их выпуска в декабре 2020 года по сравнению с апрелем 2020-го вырос в 3,5 раза, причем только в декабре приросли на 57% к ноябрю. По антибиотикам мы стремимся к тому, чтобы обеспечить их локализацию до уровня субстанции, и уже существенно нарастили объемы их производства. Это азитромицин (прирост 540%), левофлоксацин (+440%), моксифлоксацин (+1760%). По цефтриаксону по итогам III квартала 2020 года выросли на 130%. По производству противовоспалительного препарата - дексаметазона, применяющегося для лечения коронавируса, в инъекционной форме с апреля 2020 года - прирост более 1600%!

По кроверазжижающим препаратам пока остается определенная зависимость от импортных поставок из западных стран. Поэтому, поэтапно расшивая "узкие места", в проекте стратегии "Фарма-2030" мы сделали акцент на расширении производства лекарств именно этой категории.

Сейчас же, чтобы "в моменте" удовлетворить потребность, добавили объемы поставок со стороны Китая. В конце декабря в Россию поступила первая партия, которая прошла исследования на предмет соответствия нашим требованиям.

Проблема нехватки лекарств для лечения ковида в аптеках окончательно решена?

Денис Мантуров: По линии аптечного сегмента ситуацию постоянно мониторим, ведем работу с представителями регионов, Росздравнадзора, аптечных сетей, производственных предприятий. Понятно, что ассортимент и наличие конкретных торговых наименований могут отличаться в разных точках, но, по данным мониторингов, как минимум в каждой второй аптеке сейчас можно найти конкретный препарат - противовирусный, антибиотик или антикоагулянт.

Маски в запасе

В 2020 году кратно выросло производство масок. Какая ситуация на рынке сейчас? Не прогнозируете ли вы кризиса перепроизводства?

Денис Мантуров: Перепроизводство уже произошло, не знаю только, насколько правильно в текущей ситуации называть его кризисом. В 2019-м мы производили 600 тысяч масок в сутки. Если вы помните, цены, по которым в марте 2020 года экстренно закупались маски в Китае, достигали 35 рублей за штуку. В магазинах ценники доходили до 100 рублей за маску.

Сегодня выпускаем более 18 млн масок при производственных мощностях около 30 млн. Процесс реализации инвестиционных циклов по масочным производствам завершился только в сентябре 2020 года. Мы не знали в марте, сколько по факту масок потребуется, поэтому сразу поддержали большое количество проектов. Сейчас на гостендерах стоимость маски - 2,5 рубля, а при входе в большинство магазинов вам предложат воспользоваться бесплатными масками, если вдруг вы оказались там без своей.

Собственное производство закрывает всю потребность. В этих условиях мы выступили с инициативой ограничить участие иностранных компаний в госзакупках.

По решению правительства, госзакупки медицинских масок из других стран, кроме Евразийского экономического союза (ЕАЭС) с начала 2021 года запрещены. Это справедливо и правильно в отношении российских компаний, которые мы мотивировали оперативно создавать производства. Они выполнили свои обязательства.

Более того, мы забираем излишки и формируем в Росрезерве необходимые стратегические запасы. Это, кстати, касается не только масок, но и защитных костюмов, очков, респираторов, перчаток и средств дезинфекции.

При этом еще раз подчеркну, что за рамками госзакупок как-то ограничивать импорт масок или другой номенклатуры средств индивидуальной защиты (СИЗ) в Россию не планируется.

А как обстоят дела с производством СИЗ?

Денис Мантуров: Сегодня объемы производства, например, по средствам дезинфекции хлорным и не хлорным сохраняются на уровне 600 т в день, по антисептикам производим до 155 тыс. литров. Мощности по перчаткам на основе натурального латекса мы существенно нарастили и сегодня производим до 110 тыс. пар. в сутки. Многие компании переориентировали свои объемы на экспортные направления. Компании, которые перепрофилировали действующие мощности, - частично вернули их на производство традиционной продукции, потому что рынок в целом насыщен. При этом по отдельным позициям мы продолжаем заниматься развитием производства - это касается нитриловых перчаток (на основе синтетического латекса). Компанией "СИБУР" реализуется проект по производству сырья для них, в первой половине этого года планируется запуск предприятий по производству перчаток в Самаре и Тамбове. После выхода на плановую мощность объем выпуска на этих площадках составит 382-510 млн пар в год.

Вернемся к маскам. Вторая сторона их производства - проблема с утилизацией. Достаточно ли в России мощностей по мусоропереработке? Маски как пакеты, ничего не весят, но в кубометрах, конечно, все равно занимают порядочный объем.

Денис Мантуров: На самом деле отдельно вопрос именно по утилизации масок не стоит, объясню почему. В среднем сегодня потребление населением за пределами ЛПУ составляет 1,5 млн масок в сутки, что в год может дать около двух тыс. тонн отходов. И это тысячные доли процента от всей массы твердых коммунальных отходов (ТКО) в год. Основной субъект потребления масок - население, использующее их в быту и при посещении общественных мест. В этом случае после использования маски попадают в состав ТКО, как и другие средства гигиены - носовые платки, ватные диски. Поэтому специальные мощности по переработке масок создавать не требуется.

Однако отмечу, что сегодня создается полноценная система сбора пластиковых и синтетических отходов, их сортировки, переработки и производства из вторично используемых материалов. В целом это больше сфера деятельности наших коллег из минприроды, промышленность же должна поставить необходимое оборудование - и выполняет эту задачу: уровень его локализации уже доходит до 60-70% - как по сортировке, так и по переработке, в том числе термической обработке твердых коммунальных отходов.

МС-21 выходит в серию

Самолет МС-21 совершил свой первый полет с российскими двигателями. Когда он получит сертификацию Росавиации и Европейского агентства по авиационной безопасности (EASA)?

Денис Мантуров: Первый полет МС-21-310 открыл программу заводских испытаний. После их завершения начнется программа летных сертификационных испытаний. Также в испытаниях с двигателем ПД-14 будет задействован первый опытный самолет МС-21. После завершения его участия в основной сертификационной программе испытаний самолет будет ремоторизирован. На самолет с двигателем ПД-14 мы должны получать сертификат типа Росавиации в 2022 году. После его получения запланирована валидация по европейским нормам агентства EASA.

Каков уже сейчас портфель "твердых" заказов по МС-21? Какие авиакомпании получат самолет?

Денис Мантуров: Твердые контракты, по которым поступили авансовые платежи, предусматривают поставку 175 самолетов и с тем, и другим типом двигателей. Мы намеренно расширяем именно твердые заказы с учетом того, что мы должны сначала нарастить объем производства, выйти на темп до 70 самолетов в год. К моменту, когда мы выйдем на цикл уже 30-40 самолетов в год, мы можем начать кампанию по набору дополнительных заказов со стороны российских и зарубежных заказчиков.

Какие авиакомпании получат самолет?

Денис Мантуров: В числе первых эксплуатантов авиакомпании группы "Аэрофлот" и авиакомпания Red Wings. Передача самолетов начнется после завершения сертификации. Самолет МС-21 изначально разрабатывался с возможностью установки по выбору заказчика двух типов двигателей. Контракты на поставку самолетов МС-21 заключены с лизинговыми компаниями, в том числе с компанией "Авиакапитал-Сервис".

Производство самолетов для поставки заказчикам уже ведется. Первый серийный МС-21-300 находится в цехе окончательной сборки Иркутского авиазавода. Это самый востребованный и конкурентоспособный среднемагистральный самолет на сегодня.

Не могу не согласиться с заявлением президента Boeing в России и СНГ Сергея Кравченко о том, что с самолетом МС-21 Россия вернулась на первый ряд партера авиационных держав в гражданской авиации. Мы являемся сегодня конкурентами мировых производителей такой категории самолетов.

Superjet готовит запчасти

Сколько самолетов Sukhoi Superjet выпущено в 2020 году?

Денис Мантуров: Мы перешагнули рубеж в 200 самолетов. В 2020 году отгружено заказчикам 12 самолетов, среди основных получателей авиакомпании "Россия", "Азимут", Red Wings. В этом году мы должны поставить 37, за исключением максимум 10 самолетов, которые, возможно, перейдут на январь-февраль 2022 года.

Окончательно ли решена проблема сервисной составляющей Sukhoi Superjet?

Денис Мантуров: Мы, к сожалению, при запуске продаж в 2010-2011 году не были готовы к такой масштабной эксплуатации. Изначально с объемами производства немножко переусердствовали. На второй год более 40 самолетов произвели, потом с этой горки спустились. Больше мы такой ошибки не допустим. Развиваем систему постпродажного обслуживания самолета, на базе которой будут обслуживаться также МС-21 и Ил-114.

Сегодня основные задачи реализованы. Мы сформировали пул длинноцикловых запасных частей, подготовили логистические центры по хранению запчастей для того, чтобы оперативно поставлять их 24/7.

В основном все сконцентрировано в России. У нас есть в Венеции центр кастомизации "Гражданских самолетов Сухого", который мы будем также использовать как хаб для европейских рынков. Намеренно пока не расширяем в дальнем зарубежье логистические центры, потому что хотим до конца наладить эксплуатацию и обслуживание самолетов внутри страны.

Мы сегодня даже не заявляем о планах резкого наращивания экспортных продаж Sukhoi Superjet. Мы должны плавно подойти к этому во второй раз уже с новыми модификациями Sukhoi Superjet - Sukhoi Superjet New. С большим комплексом работ по его модернизации, в частности, по импортозамещению, чтобы мы были независимы. При этом мы не отказываемся от международной кооперации и сохраняем все принципы по отношению к зарубежным коллегам, которые поставляют нам агрегаты, компоненты и комплектующие.

"Байкал" на замену Ан-2

Сколько самолетов "Байкал" планируется поставить местным авиалиниям? Насколько он востребован?

Денис Мантуров: Я надеюсь, что он будет очень востребованным. "Байкал" сможет заменить Ан-2, который прослужил России и многим странам почти 70 лет. Очевидно, что в ближайшие несколько лет эти самолеты будут полностью выведены из эксплуатации.

Частично смогли бы заменить Ан-2 Cessna Caravan и Kodiak 100, но они слишком дороги. Максимально возможная себестоимость летного часа для местных авиалиний составляет 45 тыс. руб., когда у Cessna Caravan - 73 тыс., а у Kodiak 100 - 67 тыс. Наши авиакомпании не готовы приобретать эти иностранные самолеты: в стране эксплуатируется всего семь самолетов Cessna Caravan и ни одного Kodiak 100.

По требованиям минпромторга, зафиксированным в контракте, себестоимость летного часа у "Байкала" должна составить 30 тыс. руб., а взлетно-посадочные характеристики быть не хуже, чем у Ан-2, его можно будет эксплуатировать на слабо подготовленных аэродромах. И "Байкал" с первых дней должен быть выгоден эксплуатантам, в том числе по стоимости - должен быть дешевле, чем Cessna и Kodiak - 120 млн руб. против 170 млн и 165 млн соответственно.

"Байкал" будет востребован в условиях Крайнего Севера, труднодоступных районов и регионов Дальнего Востока. Но мы рассчитываем, что он будет также эксплуатироваться не только там, но и за рубежом. Это девятиместная машина с плечом в один конец до 500 км, но с возможностью вернуться обратно, выполнив маршрут 500-500 без дозаправки. А его перегоночная дальность - 1500 км.

Первый полет мы рассчитываем совершить до конца 2021 года. Сертификацию завершить в конце 2022 года - начале 2023 года, начать коммерческие поставки с 2023 года. До 2030 года предварительно рассчитываем, что рынок может переварить 170-200 машин, а затем добавятся еще и внешние рынки. "Байкал-Инжиниринг" уже подписаны протоколы о намерениях с авиакомпаниями "Нимбус", "Полярные авиалинии", "Нарьян-Марский объединенный авиаотряд", "2-й Архангельский объединенный авиаотряд", "Аэросервис".

Прототип нового двигателя для легких самолетов создан на основе мотора автомобиля Aurus в Центральном институте авиационного моторостроения (ЦИАМ) им. П.И. Баранова. Где он может быть использован?

Денис Мантуров: Авиационный вариант двигателя на основе мотора автомобиля Aurus называется АПД-500. Он будет использоваться в легких учебно-тренировочных самолетах в гражданских и военных училищах, сельскохозяйственных самолетах. И для легкомоторных самолетов пассажировместимостью до девяти человек в гражданской авиации, и в том числе для ремоторизации хорошо известных Як-18Т или Як-52. Если он хорошо зарекомендует себя, то, думаю, будут запросы и от зарубежных коллег тоже.

Сейчас двигатель-демонстратор после испытаний на высотно-климатическом стенде ЦИАМ, где отрабатывались и подтверждались характеристики его работы в ожидаемых условиях эксплуатации, проходит испытания на летательном аппарате. Двигатель можно будет ставить на различные летательные аппараты, включая транспортные беспилотники.

Вызов для автопрома

Продажи автомобилей последние три месяца растут, автодилеры уже говорят о дефиците, если производство не восстановится, то весной рынок встанет. Когда будет решен этот вопрос?

Денис Мантуров: Я бы не хотел, чтобы спрос падал - с учетом того, как дорого нам стоило его поддержать. Благодаря господдержке, объем которой превысил 55 млрд рублей, удалось обеспечить дополнительные продажи 250 тысяч автомобилей. Мы сохранили программы поддержки спроса и на 2021 год, как минимум на первое полугодие нам средств на это достаточно.

Уверен, что наши предприятия справятся с этим вызовом легко. Они долго ждали момента, когда рынок вырастет сам, за счет отложенного спроса. Сейчас производство незначительно отстает от спроса, так как это сложный и инерционный процесс, зависимый от большой цепочки производителей автокомпонентов и материалов всех уровней как в России, так и за рубежом. За 11 месяцев 2020 года было произведено на 19,5% меньше машин, чем за тот же период 2019 года, а продано - меньше на 9,8%.

По мере выхода всех предприятий на имеющиеся мощности производство постепенно догонит спрос. Как правило, в январе предприятия уходили в простой, в основном шла реализация складских остатков прошлого года. Сейчас предприятия работают без остановки. У отечественного автопрома есть хорошие перспективы обеспечить рынок при наличии платежеспособного спроса. В этом секторе мы выглядим гораздо лучше других стран, таких как Великобритания, Германия и Испания. Впервые наш авторынок поднялся на четвертое место по объему в Европе.

Каков потенциал российских автомобилей и техники с высокой проходимостью?

Денис Мантуров: В России сегмент техники высокой или повышенной проходимости традиционно пользуется высокой популярностью. Так, объем реализации снегоходов на нашем рынке составляет около 20 тыс. машин в год - 15% мирового объема. При этом 70% продаж закрывают российские производители. Где-то это производство с высокой степенью локализации, где-то с меньшей, но только 30% приходится на прямой импорт.

На Россию приходится около 2% мировых продаж мототехники для бездорожья - снегоболотоходов, мотовездеходов. В настоящее время eмкость российского рынка внедорожной мототехники оценивается на уровне до 15 тыс. машин в год, из которых около 35% изготавливаются в России.

Стоит отметить высокий экспортный потенциал выпускаемой в России техники. Наши снегоходы уже поставляются в Финляндию, Швецию, Норвегию, Казахстан, Беларусь; мотовездеходы - в страны Центральной Европы, Северной и Южной Америки.

Хотелось бы особо отметить уникальные машины, например, вездеход "Шаман". Это штучное производство, в год выпускается несколько десятков машин, но при этом они востребованы на рынке. Эта машина не только для охоты, рыбалки и отдыха. Она подходит и для спасательных служб, для доставки грузов. Минобороны, МВД, МЧС покупают такую технику. С учетом наших климатических условий, уверен, это направление будет только развиваться.

В 2021 году мы запускаем в Рыбинске производство судна на воздушной подушке "Хаска". Его полезная нагрузка - 10 тонн, оно рассчитано на гражданскую эксплуатацию. Всегда были военные машины-амфибии, которые производились на Дальнем Востоке, в Санкт-Петербурге. А это будет именно транспортная машина.

А с 2022 года хотим выпускать пятидесятитонную машину. Например, в каком-то регионе нет моста между материком и островом. Летом доставить грузы можно на пароме, зимой - по льду, а в распутицу не на чем. "Хаска" как раз решит эту проблему.

Легпром ставит на лен

В 2020 году многие предприятия легпрома стали выпускать маски, костюмы, защитные халаты. А что происходит с традиционной одеждой - платьями, пальто, куртками?

Денис Мантуров: Если бы мне задали этот вопрос в 2012 году, не знаю, как ответил бы, потому что ситуация была кардинально другая. Сейчас растут практически все сегменты легкой промышленности. Отрасль - емкая как агрегатор: это и шитье, и пряжа, и производство обуви, и стройматериалов. Нетканые материалы, например, используются в мебельной, в швейной промышленности, в строительстве дорог и домов как изоляционный слой.

В 2012 году на рынке было не более 10% отечественных производителей. Скептики говорили: "Занимайтесь чем-нибудь более серьезным, все ниши в легпроме уже закрыл Китай, не лезьте туда". Оказалось, это не так, сегодня мы занимаем уже почти 30% рынка. Думаю, что мы также будем двигаться поступательно по 3-5% в год, осваивая не только внутренний рынок, но и зарубежные.

2020-й год не стал исключением - производство выросло на 7,5%. В основном этот плюс дали производители, обеспечивающие номенклатуру по средствам индивидуальной защиты.

Когда предприятия легпрома включились в оперативный пошив защитных изделий, на этих предприятиях не остановились полностью процессы по производству традиционной одежды. Кстати, российскую спортивную одежду outdoor отлично принимают на зарубежных рынках. Многие наши предприятия уже работают с российскими и международными спортивными федерациями, спортсменами высочайшего уровня.

Обеспечен ли легпром отечественным сырьем?

Денис Мантуров: Наиболее активно процесс импортозамещения идет в сегментах производства нетканных синтетических материалов и технических тканей. За прошедшие пять лет рост составил около 40%. Благодаря этому в период пандемии почти вся одноразовая защитная одежда и маски производились уже из российских материалов. Мало кто знает, но у нас в стране сейчас производятся высококачественные утеплительные материалы, используемые в производстве верхней одежды, геотекстиль для автомобильной, дорожной, строительной, мебельной отраслей. Также мы придаем большое значение развитию ткацких производств и их поддержке. Это прежде всего производство смесовых, хлопчато-бумажных, шерстяных тканей. Субсидиарная поддержка производителей школьной формы уже позволила почти в 1,5 раза увеличить выпуск данной продукции. Отдельная работа ведется по восстановлению льняного производства. Безусловно, в текстильной отрасли есть запрос и на отечественное сырье. Мы частично импортозаместились в сегменте полиамидных нитей и ведем работу по созданию собственных полиэфирный нитей.

Наши предприятия уже успешно конкурируют с турецкими, узбекскими, китайскими производителями, занимая до 70% внутреннего рынка в сегменте домашнего текстиля. В связи с растущей ценой на хлопок и необходимостью снижать зависимость от его поставок активно сотрудничаем с минсельхозом - нужно наращивать производство льноволокна. Для этого утверждена совместная комплексная программа поддержки производства изделий из льна. Планируем расширить ее еще и продукцией с содержанием конопляных волокон. В целом безусловный приоритет для нас - создание и модернизация ткацких производств, специализирующихся на выпуске тканей для повседневной одежды. Это наиболее сложный сегмент, в котором нам предстоит наработать определенные компетенции. Но и здесь задел уже есть, это современные предприятия в Вологодской и Волгоградской областях, где производятся абсолютно конкурентоспособные ткани для рубашек.

Поддержка сохраняется

Сколько системообразующих предприятий запросили поддержку? Планируется ли расширять их список?

Денис Мантуров: Практику поддержки таких предприятий мы использовали в критические 2008 и 2014 годы, когда были кризисы. В 2020 году, с учетом пандемии был сформирован перечень из почти 1400 таких предприятий, 600 из которых находятся в сфере ведения минпромторга. Сейчас речи о расширении этого списка не идет.

На декабрь 2020 года из перечня в критической зоне оставалась 61 организация с перспективой возможного банкротства из-за отсутствия собственных средств и растущих долгов. В июле их было 98.

Был период жесткого локдауна в марте-апреле, но мы его пережили. Конечно, предприятия сильно "потрясло", но они сохранились, и мы рассчитываем, что они будут постепенно восстанавливаться и возвращаться к развитию. Тем более что все инструменты поддержки, которые есть, остаются.

Льготными кредитами на пополнение оборотных средств воспользовались свыше 300 системообразующих организаций. Всего они получили льготных кредитов на 221 млрд руб., из них 69% - 155 млрд руб. - получили организации в сфере ведения Минпромторга России. Еще одна мера - мораторий на банкротство в течение полугода - распространяется на перечень наиболее пострадавших отраслей.

Есть мнение, что вторую волну пандемии не переживет до 40% заведений общепита, совпадает ли этот прогноз с расчетами минпромторга?

Денис Мантуров: По данным Росстата, оборот предприятий общепита за 11 месяцев по отношению к 2019 снизился в среднем на 20%. Это существенно меньше майского падения почти на 53% - во вторую волну пандемии меры менее жесткие. При этом по объективным причинам выручка за 2020-й будет сильно отставать от предыдущего года, окончательные показатели еще увидим. Негативно сказывались и вынужденные дополнительные ограничения ряда регионов в предновогодний период. Думаю, что в сфере общепита можно ожидать перераспределения рынка, изменения приоритетных форматов, образования новых объектов.

Как вы оцениваете состояние непродовольственного ретейла?

Денис Мантуров: Непродовольственная торговля серьезно пострадала во время локдауна. Падение при самых жестких ограничениях в апреле-мае составило до 35%. К июлю практически удалось вернуться на уровень 2019 года, и по результатам 11 месяцев отставание сократилось до 5,5%.

Рекордный рост показала интернет-торговля. Данные еще будут уточняться, но эксперты уже ожидают, что объем рынка по итогам 2020 года составит около 3 трлн руб., - это примерно 10% от общего объема розничных продаж.

Вначале был резкий рост заказов продуктов питания, товаров для детей, а также товаров для удаленной работы из дома (компьютеры, аксессуары). В пиковые периоды спрос превышал в 5-10 раз значения предыдущего года. Сейчас спрос выровнялся. Думаю, рост рынка онлайн-торговли замедлится, при этом доля рынка в 2021 году сохранится на высокой отметке, так как у наших граждан сформировалась потребительская привычка покупать в интернете.

Что вы будете делать, если цены на яйца, рыбу, колбасу и дальше будут быстро расти?

Денис Мантуров: Как вы знаете, в конце прошлого года президент подписал закон, согласно которому правительство может устанавливать предельные цены на социально значимые продукты. Постановление правительства определяет, что этот механизм будет использоваться только при действительно резком росте цен - на 10% и более в течение 60 дней. Сдерживание цен "на длительной дистанции" имеет свои риски - негативные последствия для хозяйствующих субъектов, производящих продукты питания, и вымывание ассортимента с полок. Поэтому для механизма и установлен предельный срок действия - 90 дней.

При этом отмечу, что организации торговли в целом и так стараются не повышать цены на продукты питания. Крупнейшие розничные сети уже приняли решение - отдельно рассматривать каждое предложение поставщиков и производителей на повышение цен по социально-значимым категориям товаров. Минимальное увеличение цен может допускаться ими в крайних случаях - в первую очередь там, где есть риск прекращения поставок.

Какие еще товары могут попасть под маркировку?

Денис Мантуров: Сегодня обязательной маркировке подлежат девять товарных групп (меховые изделия, табак, обувь, одежда, парфюмерия, лекарства, шины, фотоаппаратура и молочная продукция). Кроме того, сейчас уже проходят эксперименты по питьевой воде и креслам-коляскам, по результатам которых правительство примет решение о введении их обязательной маркировки. Затем пройдет эксперимент по маркировке пивоваренной продукции и слабоалкогольных напитков. По результатам эксперимента в перечень товаров, подлежащих обязательной маркировке, дополнительно планируется включить велосипеды и велосипедные рамы. В первом квартале 2021 года внесем в правительство проект постановления о проведении эксперимента по маркировке биологически активных добавок к пище. Также прорабатывается вопрос проведения эксперимента по маркировке медицинских изделий. Вопросы маркировки крепкого алкоголя и детского питания минпромторг пока не рассматривает.

В 2021 году заработает обновленный нацпроект "Международная кооперация и экспорт". Какие новые меры поддержки в нем появятся?

Денис Мантуров: Мы скорректировали нацпроект. Акцент сделан на поддержке экспорта промышленной и аграрной продукции на каждом этапе ее жизненного цикла - от доступа к аналитике о новых рынках до льготного финансирования послепродажного обслуживания. Отдельное внимание уделяем цифровизации всего процесса поддержки экспорта. Так, единой точкой входа компаний ко всем механизмам господдержки становится цифровая платформа "Одно окно", которая избавит предприятия от избыточной административной нагрузки.

Уже настроен и функционирует портал на площадке Государственной информационной системы промышленности (ГИСП) для подачи заявок организаций, желающих заключить соглашения о реализации корпоративных программ повышения конкурентоспособности. С использованием ГИСП также проводится квалификационный отбор указанных организаций. Кроме того, в полностью электронном виде предоставляется госуслуга по выдаче лицензий на экспорт и импорт товаров.

С 2021 года нацпроект будет дополнен рядом новых инструментов. В их числе поддержка продвижения продукции на международных торговых электронных площадках (маркетплейсах), поддержка послепродажного обслуживания, обеспечение гарантии обратного выкупа производителям специализированной техники и оборудования, компенсация затрат компаний на участие в международных выставках.

Механизм по маркетплейсам позволит организациям, продающим продукцию дистанционно, компенсировать затраты на ее транспортировку и хранение, включая расходы на аренду складов, сортировку и упаковку.

Механизм по послепродажному обслуживанию нацелен на покрытие издержек экспортеров в части расходов на аренду помещений, лизинговые платежи по договорам аренды оборудования, которое использовалось для ремонта поставленной продукции, а также сопутствующие расходы на запасные комплектующие и их доставку.

Будет скорректирован механизм по сертификации и омологации продукции. Его мы разделим на два самостоятельных инструмента: господдержка по снижению затрат на сертификацию продукции, в том числе в области фармацевтической и медицинской промышленности, и поддержка для снижения затрат на омологацию и проведение НИОКР.

Для этого мы перераспределили средства внутри нацпроекта и предусмотрели выделение на новые меры поддержки около 36 млрд руб. до 2024 года включительно.

Указанные инструменты будут соответствовать всем необходимым требованиям ВТО, что особенно актуально на фоне роста активности Европейского союза и США по проведению антидемпинговых и компенсационных расследований в отношении российских экспортеров.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > rg.ru, 11 января 2021 > № 3604019 Денис Мантуров