Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

29 окт. в районе Бриа (Bria), столице провинции Верхнее Котто (Haute-Kotto) на востоке страны, был размещен контингент Региональных миротворческих сил Экономического и валютного сообщества Центральной Африки (фр. аббревиатура CEMAC). CEMAC было образовано в 1994г., включает Габон, Камерун, Конго, ЦАР, Чад и Экваториальную Гвинею. В окт. 2002г. на саммите CEMAC в Либревиле (Габон) был создан миротворческий контингент CEMAC для оказания помощи действовавшему президенту ЦАР Анж-Фели Патасе. Во время переворота 2003г. миротворцы находились в ЦАР, а сразу после – страны-члены CEMAC признали Бозизе как нового главу государства. В начале июля 2005г. мандат миротворцев был продлен еще на 6 месяцев. По новому мандату миротворцы CEMAC (которые сейчас представляют только три страны— Чад, Габон и Конго) будут обеспечивать безопасность не только в Банги, но и в провинциях страны. Первая группа миротворцев отправилась из Банги 19 авг. Активную поддержку в этой операции окажет и Франция (IRIN, BBC). Главная задача контингента – способствовать борьбе с преступностью и бандитизмом. Один из высокопоставленных чиновников армии ЦАР (он пожелал остаться неизвестным) заявил, что численность контингента достигает 100 чел. В Верхнем Котто, где находятся рудники по добыче бурого угля, действуют несколько групп боевиков. В сент. 2005г. жертвами их нападения стали несколько сельских жителей и бизнесмен, занимавшийся разведкой месторождений алмазов. В результате деятельности вооруженных групп и политической нестабильности, страну наводнило нелегальное оружие. По данным властей, сейчас по всей ЦАР на руках находится 100 тыс. ед. такого оружия (IRIN).

В конце нояб. UNHCR начало операцию по возвращению на родину суданских беженцев. В ЦАР были зарегистрированы до 36 тыс. беженцев из Судана. Еще 90 тыс. суданских беженцев проживают в Эфиопии и 65 тыс. – в Кении. Суданцы проживают в основном горнодобывающих районах, частично – в Банги (IRIN, UN News).

Европейский Союз согласился выделить республике 2,4 млн. евро на восстановление транспортных путей, ведущих от городов Бамбари и Бриа. Этот проект является частью безвозмездного кредита в 100 млн. евро, который ЕС выделил для оказания помощи ЦАР в 2002г. Кредит был частично заморожен после военного переворота 2003г. и возобновлен только в июле этого года, см. «Аф-Ро» № 5 (12), 2005. На 2006г. запланированы ремонт и модернизация дороги, ведущей от г. Буар до камерунской границы. Это дорога связывает страну с внешним миром, так как ведет к камерунскому порту Дуала, через который проходит практически весь экспорт и импорт ЦАР (IRIN).

В окт. прошла 8-дневная забастовка госслужащих республики, которые протестовали против невыплат зарплат (многие из них говорят о долге в 50 месяцев, начиная с 1990г.). Профсоюзы заявляют, что правительство не делает конкретных шагов для разрешения критической ситуации.

13 окт. премьер-министр ЦАР Эли Дот (Elie Dote) заявил, что были выявлены 1 699 госслужащих, которые формально числились на своих должностях и получали зарплату, но в реальности не работали. Зарплата несуществующим сотрудникам, разворовывание средств и обман граждан – одна из причин того, что страна постоянно сталкивается с нехваткой средств в госбюджете. В ходе борьбы Франсуа Бозизе с недобросовестными чиновниками десятки госслужащих были уволены со своих должностей. В республике, население которой составляет 3,5 млн, насчитывается 25 тыс. гражданских служащих. Решение пересчитать их было принято после визита делегации МВФ, которая заявила, что расходы на зарплату бюджетникам являются чрезмерными (Sapa-AFP).

19 окт., по решению Бозизе, был выпущен на свободу бывший руководитель охраны президента Патассе Бомба Йеке (Bomba Yeke). Во время мятежа Бозизе Йеке сыграл ключевую роль в деле защиты президента Патассе: против мятежников генерала были использованы реактивные истребители, что и стало причиной его ареста. По сведениям военных источников в Банги, Йеке содержался под арестом для своей же безопасности, так как многие участники восстания Бозизе намеревались отомстить ему за те потери, которые они понесли из-за использования против них самолетов ВВС ЦАР. А. Чумаков. ЦАР > Госбюджет, налоги, цены > af-ro.com, 20 ноября 2005 > № 51207

23 сент. в столице Руанды Кигали встретились парламентарии Руанды, Уганды и ДРК в рамках Парламентского форума стран бассейна Великих озер по мирному строительству (AMANI forum, куда входят депутаты парламентов ДРК, Уганды, Руанды, Бурунди, Кении, Танзании и Замбии). Напряженность в регионе Великих озер сохраняется с момента начала геноцида в Руанде 1994г., несмотря на подписание ряда договоров, призванных установить мир между правительствами 3 стран. Активные дискуссии на форуме начались после заявления представителей ДРК, которые обвинили Уганду и Руанду в том, что те сохраняют свои войска на территории ДРК (IRIN).В сент. комиссия из 6 чел., созданная президентом Мусевени, начала расследовать обвинения, которые были выдвинутые в отношении Уганды в нецелевом использовании средств, выделенных Глобальным фондом по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией (Global Fund to Fight Aids, Tuberculosis and Malaria). Угандийское минздрав представило новый план расходования средств и реформировало секцию министерства, которая занималась данным проектом (Sapа).10 нояб. Фонд выделил Уганде новый пакет грантов.

В конце окт. МВФ заявил, что экономика Уганды достигла уровня развития, который больше не требует финансовой помощи от МВФ, которая прекратится после завершения работающих проектов. А. Чумаков. Уганда > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 20 ноября 2005 > № 51205

14 сент. группа, состоящая из 40 боевиков LRA (Lord’s Resistance Army), впервые пересекла Белый Нил в Судане и к западу от реки совершила рейд по населенным пунктам (ВВС). В течение многих лет правительство в Хартуме поддерживало LRA (у которой были базы на юге Судана), а Уганда поддерживала Джона Гаранга. Но после окончания гражданской войны в фев. этого года Хартум перестал поддерживать LRA, и угандийские войска получили право преследовать LRA и на территории Судана. Позднее боевики были вынуждены переместиться в ДРК из-за активных действий, которые развернули против них угандийские войска совместно с силами из Судана на территориях к востоку от Белого Нила. Угандийские военные заявили, что боевики бежали в ДРК двумя группами, одну из которых возглавляет второй по значимости человек в LRA Винсент Отти (Vincent Otti) (ВВС). Лидер LRA Джозеф Кони, как предполагается, находится в Судане, в 40 км. к северу от красной линии – рубежа на суданской территории, до которого правительство Судана разрешило угандийцам преследовать LRA, впоследствии линия отодвигалась дальше и территория становилась больше (Sapa).

29 сент. Мусевени заявил, что, если конголезцы совместно с Миссией ООН в ДРК (фр. аббревиатура MONUC) не смогут разоружить LRA, Уганда направит контингент своих войск в ДРК для борьбы с повстанцами. Специальный представитель ООН в ДРК Уильям Лейси Свинг (William Lacey Swing) заявил, что вторжение Уганды будет незаконным. Киншаса предложила ООН ввести санкции против правительства Мусевени. Сохраняется возможность того, что свои войска в ДРК может отправить и Руанда – для разоружения боевиков хуту, которые приняли участие в геноциде 1994г. и находятся в ДРК вдоль границы с Руандой (BBC).

Международный Уголовный Суд в Гааге издал первые 5 ордеров на арест лидеров LRA. Это решение фактически положило конец мирным переговорам между LRA и правительством в Кампале (ВВС). Уганда призвала Судан арестовать Кони, который, предположительно, там скрывается (SABC News).

В конце окт. стало известно о том, что боевики LRA на севере Уганды совершили нападение на сотрудников гуманитарной организации Oxfam, 2 чел. погибли. Организация временно приостановила работу в регионе. Несколько дней спустя в Судане недалеко от границы с Угандой боевиками LRA были убиты два сапера. В последующие недели нападения на работников гуманитарных организаций продолжились (Sapa, IRIN, BBC).

18 сент. правозащитная организация Human Rights Watch выступила с докладом, в котором говорился, что угандийская армия Народные силы обороны Уганды (Ugandan Peoples' Defence Forces, UPDF), как и LRA, несут ответственность за массовое насилие на севере страны. По мнению HRW, правительство Мусевени не может установить дисциплину в армии, и солдаты в лагерях беженцев избивают, насилуют и убивают граждан. Дела о злоупотреблениях военнослужащих не доводятся до суда, и эти преступления, по мнению организации, еще больше увеличивают ненависть жителей севера к правительству в Кампале. В докладе военнослужащим также ставится в вину то, что часто они не проводят патрулирование и спасаются бегством во время рейдов LRA. HRW призвала США увязать оказание военной помощи Уганде с соблюдением прав человека в стране.

24 окт. решением президента Мусевени в стране была проведена реформа вооруженных сил: армия Ugandan People's Defence Forces (UPDF) была разделена на несколько отдельных наземных и воздушных подразделений, а также были проведены кадровые перестановки в руководстве, многие генералы, близкие Мусевени, получил повышение. Изменения вступили в силу немедленно. За последние месяцы угандийские вооруженные силы подвергались серьезной критике за их неспособность противостоять нападениям LRA на севере страны. Но ряд наблюдателей в стране предполагает, что причиной такой реформы армии стало желание Мусевени установить тесный альянс с силовиками в преддверии выборов (AFP).

26 сент. в Уганде ООН было организовано публичное уничтожение 3 тыс. ед. стрелкового оружия; планируется уничтожить еще порядка 50 тыс. ед. Основная цель акции – не допустить, чтобы оружие, собранное и захваченное в результате операций армией Уганды, больше не попало в руки боевиков. В стране 2 проблемных с этой точки зрения региона – это север страны, где идет война с LRA, и район Карамоджа (Karamoja), где происходят столкновения из-за скота, воды и доступа к ресурсам.

14 нояб. в Уганде был арестован оппозиционный лидер Кизза Бесигье (Kizza Besigye), который несколько недель назад возвратился из добровольной ссылки в ЮАР. Там он находился с 2001г., после того как потерпел поражение на президентских выборах. Политик заявлял, что будет участвовать в намеченных на март 2006г. выборах президента страны. Официально Бесигье обвиняется в измене Родине, террористической деятельности и изнасиловании. В Кампале полиция использовала дубинки и слезоточивый газ для разгона демонстрации сторонников Бесигье, впоследствии все митинги оппозиции были запрещены. Арест главного соперника действующего лидера вызвал критику гуманитарных организаций и США. Между тем, 20 нояб. Мусевени официально объявил, что будет снова баллотироваться на выборах в марте 2006г. А. Чумаков. Уганда > Армия, полиция > af-ro.com, 20 ноября 2005 > № 51204

Россия передаст 1 янв. 2006г. полномочия страны-председателя Кимберлийского процесса Ботсване. Об этом стало известно на пленарной встрече стран-участниц этой международной организации. Открывая форум Кимберлийского процесса в московском президент-отеле, глава минфина Алексей Кудрин отметил большую роль России как активного участника организации. Россия приняла полномочия председателя организации от Канады с 1 янв. 2005г., и российским представителем в организации стал президент Якутии Вячеслав Штыров. Как сообщили в администрации президента Якутии, в ходе выступления на форуме Вячеслав Штыров проинформировал участников заседания о работе, проведенной Россией в качестве председателя процесса. По его словам, на протяжении 2005г. список участников Кимберлийского процесса пополнился двумя новыми участниками: с 1 авг. к нему присоединилась Индонезия, а с 20 сент. был восстановлен в правах полного участника Ливан. Нашний день свое желание присоединиться к Кимберлийскому процессу выразили такие страны, как Бангладеш, Кабо-Верде, Габон, Казахстан, Республика Конго (Браззавиль), КНДР, Либерия, Мали, Мексика, Тунис и Турция.

Вячеслав Штыров рассказал о результатах обзорных визитов и экспертных миссий в страны, добывающие алмазы, об улучшении ситуации с выполнением странами-членами обязательств по предоставлению информации и статистических данных, о контактах с международными организациями. Он также отметил возрастание интереса к Кимберлийскому процессу со стороны международного сообщества. Ботсвана. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 15 ноября 2005 > № 20083

Габон – самая благополучная страна Западной Африки и при этом – одна из самых стабильных. 27 нояб. в Габоне прошли президентские выборы. Заранее было ясно, что их выиграет действующий президент аль-Хадж Омар Бонго. Он находится у власти уже 38 лет и, вероятно, останется еще на семь.Волны «оранжевых революций» в Африке не будет. После того как в 2002г. оппозиционные лидеры неожиданно выиграли выборы в Мали и Кении, политическая жизнь в Африке постепенно возвращается на свои места. Теперь у оппозиции очень мало шансов даже в такой неблагополучной стране как Зимбабве, не говоря уже о Габоне, который для многих в Африке остается примером успеха и желанным местом обитания. Политическая борьба с непредсказуемым исходом воспринимается в большинстве африканских культур как нечто чуждое и неправильное. Напротив, бессрочное пребывание у власти и последующая передача ее, например, сыну – оправдана.

Возврат к традиции обозначился достаточно четко в начале этого года – когда Фор Ньясингбе сменил своего отца на посту президента Того. Это произошло вопреки позиции Вашингтона и многих «правозащитных» организаций. Затем, в окт., удачно переизбрался на второй срок президент Занзибара, который, кстати, также унаследовал пост от отца. Удачное следование традиции в этих и других случаях выявило еще одну важную тенденцию: создавая свои независимые национальные государства, народы Африки могут рассчитывать на поддержку Китая. Эта поддержка оказывается без громких заявлений и шумных демонстраций, но не менее эффективна, чем та поддержка, которую США оказывают оппозиции.

Впрочем, в случае с Габоном стоит иметь в виду и еще одно обстоятельство. Страна расположена в стратегически важном регионе Гвинейского залива. Этот регион с точки зрения снабжения нефтью уже сейчас столь же важен для США, как и главный нефтяной залив – Персидский. В будущем роль стран Гвинейского залива на мировых рынках углеводородов будет только расти. На фоне того, что происходит в Ираке, вряд ли Вашингтон заинтересован в тотальной дестабилизации ситуации в Гвинейском заливе. Поэтому и поддержка оппозиционных сил будет носить ограниченный характер. Беспорядки или даже гражданская война в Габоне – не большая беда для США. Хуже, если, например, через Экваториальную Гвинею нестабильность дойдет до Нигерии, где встретится с местными проблемами и войдет с ними в резонанс. Тогда цены на нефть вырастут до такого уровня, который вряд ли будет выгоден США. А также – обострятся отношения правительства США со многими исламскими странами и с собственным чернокожим населением.

Поэтому Габону удалось достаточно легко справится с угрозой дестабилизации, которая исходила от ряда правозащитных организаций, базирующихся в США. В сент. на юбилейном саммите ООН в Нью-Йорке Омар Бонго был встречен демонстрацией протеста габонцев, живущих в США, под лозунгами «Бонго должен уйти». Общественная организация Bongo Doit Partir – Gabon Nouveau (BDP, «Бонго должен уйти» – Новый Габон) сообщает о многочисленных нарушениях в ходе подготовки к голосованию. Особенно любопытна информация о целевом завозе в страну конголезцев для участия в голосовании. Штаб-квартира этой организации базируется в США, Нью-Джерси (см. информацию на собственном сайте движения – bdpgabon.org.). Сыграла свою роль и мудрость руководства. Правительство страны сбалансировано и представляет интересы различных этнических, территориальных и политических групп. При этом министры и чиновники администрации часто меняются местами – знакомая нам ситуация – и это также служит хорошим залогом стабильности. Андрей Маслов.

Бонго. Альбер Бернар Бонго родился в 1935г., в 1973г. принял ислам и имя Омар. Аль-Хадж Омар Бонго имеет 30 детей. В 1962г., в возрасте 27 лет, был назначен главой администрации первого президента Габона – Леона Мба. В 1967г. – вице-президентом. В том же году Леон Мба умер, и Бонго стал главой государства. В 1993г. выиграл альтернативные выборы у Поля Мба Абесоля (Paul Mba Abessole). Выборы сопровождались беспорядками. Следующие выборы, в 1998г., выиграл у Пьера Мабунду (Pierre Maboundou, из г. Нденде), также в неспокойной обстановке. В 2001г., после победы правящей партии на парламентских выборах, ряд министерских постов были отданы представителям оппозиции. Омар Бонго происходит из семьи одного из вождей этнической группы (ба)теке. Батеке создали относительно развитое военно-торговое протогосударство, существовавшее до конца XIX века на территории современных Республики Конго и ДРК. До сих основная часть теке проживает в этих странах. Таким образом, по отношению к традиционным этно-территориальным противоречиям в Габоне Омар Бонго является фигурой внешней и поэтому, в значительной степени, компромиссной. Возможно, принятие президентом ислама также должно было подчеркнуть надэтнический характер его власти. Габон > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 5 ноября 2005 > № 51164

В апр. 2003г. основными сторонами конфликта в ДР Конго был принят «Всеобъемлющий конголезский договор». Лидерам конголезских военно-политических сил при содействии международного сообщества удалось прекратить вооруженное противостояние и сформировать коалиционное правительство, которое 30 июня 2003г. приступило к исполнению своих обязанностей. Правительство продолжит работу в течение переходного периода, который закончится проведением общенациональных выборов. В соответствии с достигнутыми договоренностями, крайний срок проведения выборов – 30 июня 2006г.Прекращение вооруженного противостояния создало предпосылки для восстановления экономики страны. Еще до вступления в силу Всеобъемлющего договора конголезское руководство провозгласило курс на либерализацию экономики. Были приняты кодексы об инвестициях, о горнорудной и лесозаготовительной деятельности, упразднена государственная монополия на работу с драгоценными камнями, установлен свободный курс национальной валюты. Вместе с тем, нормализация экономической жизни страны и привлечение иностранных инвестиций будут во многом зависеть от успеха процесса политической стабилизации в ДР Конго.

Основой идеи переходного периода стало решение основных общественно-политических сил ДР Конго осуществлять коллективное управление страной, направленное на создание единой системы органов государственной власти, формирование объединенной армии, единого экономического и правового пространства, демократизацию страны, обеспечение безопасности граждан. Кульминацией переходного правления должны стать свободные общенациональные выборы, в ходе которых будет окончательно решен вопрос о легитимности политического руководства страны. Участниками органов власти являются представители четырех основных политических сил страны:

1. Президентский блок. Его интересы выражает Народная партия за возрождение и развитие (Partie Populaire Pour la Reconstruction et le Developpement, PPRD; иногда партию также называют «кабилистский блок» по имени действующего президента Жозефа Кабилы). Блок возглавляет президент Жозеф Кабила; второе лицо – вице-президент по вопросам восстановления и развития Абдулайе Ндомбаси Йеродия (Abdoulaye Ndombasi Yerodia). Сам Жозеф Кабила – фигура на политической арене ДРК относительно новая. В провинциях он далеко не самый известный человек. В принципе, PPRD как раз и была создана для раскрутки Кабилы-младшего. Основными «брендами» кабилистского блока являются погибший президент Лоран Дезире Кабила и действующий вице-президент Йеродия. Связка оказалась весьма удачной с точки зрения этногеографического расклада.

Лоран Кабила (а значит и его сын, ныне действующий президент Жозеф Кабила) хорошо известны в провинции Катанга (административный центр – город Лумумбаши). Катанга имеет важнейшее значение для экономики ДР Конго из-за высокой концентрации природных ресурсов. Провинция входит в «медный пояс», там же сосредоточены значительные запасы других металлов, в том числе и редкоземельных. Такое значение Катанги в экономике страны, естественно, обуславливает тот факт, что катангские кланы влиятельны в политико-экономической жизни страны. Среди этносов Катанги основную роль играют луба. Именно к луба относятся Лоран и Жозеф Кабила (надо отметить, что другие конголезцы недолюбливают луба. Есть даже поговорка: «змею оставь, но луба убей!»). Луба успешно занимаются торговлей и государственной службой. Один из мощнейших столпов партии PPRD – катангские кланы.

Вице-президент Абдулайе Йеродия – старый соратник Лорана Кабилы. Вместе с ним еще во времена Патриса Лумумбы они начинали вооруженную партизанскую борьбу с режимом Мобуту Сесе Секо в лесах Катанги. Позднее Йеродия отвечал за идеологическую подготовку бойцов Лорана Кабилы. Вице-президент родом из провинции Нижнее Конго (Bas Congo). Он хорошо известен в стране и пользуется большим уважением у населения Нижнего Конго (основной этнос – баконго). Баконго играют важную роль в жизни страны, именно они являются основателями первого государства на территории современной ДР Конго – Баконго. Баконго внесли заметный (пожалуй, самый значительный) вклад в формирование «духа конголезской нации», ее философии и мировоззрения. К баконго относится и Симон Кимбангу, основатель религиозного движения кимбангизма. Из баконго вышли многие известные конголезские политики, деятели искусства и культуры, общественные деятели.

Yельзя говорить о безоговорочной поддержке провинцией Нижнее Конго пропрезидентского блока: в провинции довольно сильны центробежные и даже сепаратистские настроения. До сих пор существует политико-религиозная группировка «Бунду диа Конго» (Bundu dia Kongo), которая провозглашает своей целью реставрацию древнего государства баконго. В 2002г. «Бунду диа Конго» пыталась организовать вооруженный мятеж против киншасской власти. Мятеж удалось подавить.

Президентский блок опирается на Катангу и, в меньшей степени, на Нижнее Конго. Именно в этих провинциях кабилисты могут рассчитывать на большинство в случае проведения общенациональных демократических выборов. В идеологическом плане представители PPRD позиционируют себя как наследников учения Лорана Дезире Кабилы, приверженцев социал-демократии с конголезской спецификой.

2. Конголезское объединение за демократию – Rassemblement congolais pour la democratie, RCD. Эта группировка имеет ярко выраженный этно-территориальный характер. В первую очередь, RCD выражает интересы конголезцев руандийского происхождения – баньямуленге, конголезских тутси. Баньямуленге компактно проживают в провинциях Северная и Южная Киву. Вопрос о правовом статусе баньямуленге остается открытым – они до сих пор не являются гражданами ДРК. Внутри диаспоры баньямуленге сохраняется сплоченность. Баньямуленге традиционно занимаются коммерцией, имеют высокий уровень дохода, чем окружающие конголезцы. Сохраняют тесные связи, в том числе торгово-экономические с Руандой, пользуются поддержкой руандийских тутси. Интересы баньямуленге выражает вице-президент по вопросам политики, обороны и безопасности Азариас Руберва (Azarias Ruberwa), сам баньямуленге. Основная задача RCD – избавиться от образа выразителя интересов только баньямуленге, трансформироваться в общенациональную партию. От того, насколько им удастся выполнить эти задачи, во многом будет зависеть успех этой партии на предстоящих выборах.

3. Движение за освобождение Конго – Mouvement de la liberation du Congo, MLC. Движение возглавляет вице-президент по финансовым и экономическим вопросам Жан-Пьер Бемба (Jean-Pierre Bemba). Бемба является уроженцем провинции Экватор и пользуется уважением и поддержкой жителей этой части страны.

В идеологическом плане MLC является, в большой степени, партией среднего класса, выступает за последовательную либерализацию экономики и во многом опирается на модернизированное учение маршала Мобуту.

4. Объединенная политическая оппозиция – Opposition politique, OP. Самая неоднородная группировка. В нее вошли все, кто не согласен с режимом Кабилы, но боролся с ним мирным путем. Объединяет представителей нескольких десятков конголезских партий самого разного толка. Возглавляет эту группировку вице-президент по социальным и культурным вопросам Артур З’аиди Нгома (Arthur Z'Ahidi Ngoma). ОР в меньшей степени ориентируется на этно-клановую и региональную поддержку. Опирается на население крупных городов, вернее, на его «просвещенную» часть: студенты, служащие, средний бизнес.

Международный контекст. Процесс урегулирования в ДР Конго тесно переплетается с интересами как соседних стран, так и с интересами государств, традиционно активных в Африке: США, Великобритании, Франции, Бельгии. Приграничные Руанда и Уганда, как это неоднократно указывалось в докладах экспертов ООН, участвуют в незаконной эксплуатации конголезских природных ресурсов и в контрабандных поставках оружия в ДР Конго. Вплоть до настоящего времени сохраняются тесные, в том числе и военные, связи партии RCD с Руандой.

Что касается западных стран, то сами конголезцы неоднократно ставили под сомнение искренность их намерений в отношении конголезского урегулирования. Действительно, вооруженный конфликт в ДР Конго создал благоприятную среду для передела конголезского пирога. Это заключалось, прежде всего, в усилении позиций США и Великобритании и ослаблении франко-бельгийских позиций в стране. В то же время сохраняется и усиливается соперничество между Бельгией и Францией. Париж рассматривает ДР Конго как продолжение франкофонной Африки и, естественно, рассчитывает на большую роль в этой второй в мире по численности населения франкоговорящей стране.

Опасный переход. Переходный процесс в ДРК может быть сорван, если любой из его четырех участников примет решение отозвать своих представителей из коалиционных органов власти. Такой вариант автоматически приведет к возможности оспорить легитимность политических итогов переходного периода, а также неизбежно вызовет сбой в процессе формирования армии и территориального объединения страны. О своем решении выйти из переходного процесса уже заявляли лидеры RCD и MLC, в ходе консультаций в 2004г. возникшие разногласия были сглажены и работа коалиционных органов власти восстановлена.

Взаимное недоверие, подозрительность и противоречия между членами коалиционного правительства сохраняются также из-за того, что нет четкого разграничения сфер полномочий каждого из четырех вице-президентов страны. Полномочия вице-президенты Абдулайе Йеродии (президентский блок) определены как «вопросы восстановления и развития». К этой области относятся, в первую очередь, проблемы восстановления инфраструктуры государства, а следовательно, и вопросы крупного строительства. В то же время вице-президент Жан-Пьер Бемба (MLC) отвечает за экономику и финансы. Из-за того что нет четкого определения, где кончается восстановление страны и где начинается ее экономика, возникали споры о разграничении полномочий.

Сфера полномочий вице-президента Азариаса Рубервы (RCD) – безопасность и оборона. Очевидно, что такая чувствительная для ДР Конго область не была безоговорочно отдана ему на откуп. Верховным главнокомандующим является президент Жозеф Кабила. Ряд военных решений президент принимал вообще без консультаций с Рубервой, что приводило к обострению противоречий между кабилистами и RCD.

К указанным болевым точкам переходного процесса добавляются локальные угрозы. Крайне сложной остается ситуация в округе Итури, расположенном на северо-востоке страны и входящий в Восточную провинцию (Orientale). В Итури уже длительное время действуют пять крупных бандформирований, созданных, преимущественно, по этническому принципу. Возглавляющие их полевые командиры контролируют незаконную эксплуатацию природных ресурсов в округе (имеются большие месторождения золота и редкоземельных металлов), средства от которой идут, в том числе, на контрабандные поставки оружия из соседних стран (Уганды и Руанды). Главари бандформирований активно используют местные источники самофинансирования (нелегальная торговля природными ресурсами, поборы с местного населения и пр.), имеют в своем распоряжении многочисленных (до 5 тыс. в каждой банде) и хорошо вооруженных боевиков и не собираются добровольно расставаться с практически неограниченной властью. Несмотря на многочисленные заявления полевых командиров о готовности разоружиться и преобразовать бандформирования в политические партии, ситуация в Итури не изменилась. Центральное правительство де-факто округ не контролирует. В Итури периодически обостряются межэтнические противоречия, случаются нападения на военнослужащих ВС ДРК и Миссии ООН в ДР Конго (MONUC, Mission de l’Organisation des Nations Uniees en Republique Democratique du Congo).

Другими проблемными районами остаются провинции Северная и Южная Киву. Периодически между баньямуленге и другими конголезскими группами обостряются противоречия. Лидеры баньямуленге считают, что центральное правительство не только умышленно затягивает решение их вопроса, но и провоцирует нетерпимость по отношению к ним. В 2004г. в провинциях Киву имели место вооруженные антиправительственные мятежи баньямуленге при поддержке соседней Руанды.

Третьей проблемной территорией остается округ Танганика, расположенный в провинции Катанга и граничащий с провинциями Южная Киву и Маньема. Здесь угрозы связаны со сложностями интеграции в формирующуюся общенациональную армию отрядов конголезских партизан май-май, которые ранее вели боевые действия против частей руандийских ВС, находившихся в ДР Конго. Некоторые отряды май-май явно не намереваются служить в общенациональных вооруженных силах и превращаются, по сути, в «махновскую вольницу».

Развитие ситуации в ДР Конго напрямую зависит от того, насколько status quo отвечает интересам основных четырех военно-политических группировок. Сам процесс переходного периода стал своего рода формой, необходимой для проведения или менее цивилизованного и организованного дележа. К настоящему моменту сложилась ситуация, когда эти интересы в основном удовлетворены: лидеры блоков были назначены на высокие посты в органах власти, армии, получили возможность контролировать средства, поступающие от государственной собственности и эксплуатации природных ресурсов. У представителей основных общественно-политических сил есть понимание того, что такой расклад выгоден им и должен сохраняться вне зависимости от того, состоятся выборы или нет. При этом ни одна из основных группировок не имеет силового потенциала для изменения ситуации в свою пользу. Даже если какой-либо из них удастся возвыситься над политическим соперниками, сложившаяся региональная система компенсирует это за счет военно-политического подключения соседних стран (Руанда и Уганда) и их влияния в международных африканских организациях.

Соблюдение интересов конголезских лидеров и баланс сил, поддерживаемый как внутренними, так и внешними факторами, сформировали в определенной степени устойчивую военно-политическую систему в ДР Конго. При любом развитии переходного периода у власти останутся тем же группировки, что и сейчас. Общенародные выборы (если таковые и состоятся) политическую картину в стране заметно не изменят. В этом контексте серьезным козырем для политических лидеров на предстоящих выборах становятся успехи в деле восстановления экономики. Заинтересованность конголезского политического руководства в реализации социально-экономических проектов носит долгосрочный характер. Большое значение уделяется привлечению иностранных инвестиций. Страна открывается для внешнего мира, открывает доступ к своим богатейшим ресурсам и именно данный этап является оптимальным для налаживания торгово-экономического сотрудничества с ДР Конго. Позже свободных ниш может не оказаться.

Кимбангизм. Религиозное и антиколониальное движение в тропической Африке. Названо по имени Симона Кимбангу (1889-1951), основателя (1921) христианской секты в Бельгийском Конго (современная ДР Конго). Кимбангизм сочетает веру в черного Мессию, с приходом которого наступит царство свободы и справедливости и африканцы станут хозяевами своей земли, с отказом от уплаты налогов и податей, от работы на колонизаторов. Кимбангизм имел ярко выраженную антиколониальную направленность, что сближало его с национально-освободительным движением.

Вероучение Кимбангу основано на Библии и одновременно включает элементы местных традиционных верований. Основные догматы христианства – учение о Троице, воскрешение Христа, искупление им грехов людей – признаются без изменений. Симон Кимбангу считается мессией и пророком, который, выполнив свою земную функцию, вознесся на небо.

Чернокожие африканцы объявлены божьими избранниками, которые после свержения власти белых будут жить в царстве добра и справедливости. Начало царства добра должно ознаменовать воскрешение предков. Процветает культ предков. Считается, что могилы предков следует оберегать и украшать, так как предки могут оказывать помощь живым. Кимбангу верят в существование злых духов, борьбе с которыми посвящено много ритуалов.

Мобутизм. Официальная идеологическая доктрина мобутизма была сформулирована в так называемом «Манифесте Н'Селе» (Н'Селе – резиденция президента в 60 км. от столицы).

У мобутизма три составляющих: национализм, революция и аутентичность.

Национализм подразумевает достижение экономической независимости. Революция – это «национальная прагматическая революция», «отрицание как капитализма, так и коммунизма». «Ни левых, ни правых» – лозунг, предназначенный работать на национальное единство.

В манифесте говорится об «аутентичном национализме и осуждении регионализма и трайбализма». Сам Мобуту определял аутентичность как осознание собственной личности и собственных ценностей, пребывание в «доме собственной культуры». Модернизация, в принципе, не отвергалась, но при этом утверждалось не подлежащее сомнению превалирование национальных ценностей.

В соответствии с аутентичностью, в политической системе отвергалось разделение властей. «В нашей африканской традиции никогда не может быть двух вождей», – говорил президент. Этой традицией оправдывались диктатура Мобуту и MPR (Mouvement Populaire de la Revolution, Народное движение революции) – единственной партии, существовавшей во время правления Мобуту, им же созданной и им же бессменно возглавляемой. Через партийные кадры MPR и проводились все мобутовские действия. Аутентичность дошла и до смены имен. Страна стала Заиром, а столица из Леопольдвиля превратилась в Киншасу. Сменили имена и люди. Тогда Жозеф Дезире и обрел свое длинное африканское имя Мобуту Сесе Секо Нгбенду Ва За Банга. В переводе с его родного языка нгбанди оно означает: «Всемогущий воин, кто, благодаря своей стойкости, выносливости и воле к победе, будет идти от одного завоевания к другому, оставляя после себя огонь». Альберт Дябин. Конго ДемРесп > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 5 ноября 2005 > № 51161

Владимир Путин считает, что укрепление партнерства российских и американских энергетических компаний идет на пользу потребителям энергоресурсов в США. На встрече с представителями крупнейших американских энергокомпаний, в которой также принимает участие президент «Лукойла» Вагит Алекперов, Путин сказал: «Отношения между вашими компаниями и российскими партнерами набирают обороты». «Это, безусловно, на пользу не только бизнесу, вашим компаниям – огромным, выдающимся компаниям, но и американской экономике, бизнесу, потребителями энергоресурсов», – подчеркнул президент России. В то же время он отметил, что только «незначительная доля российских энергоносителей поступает на американский рынок». По разным оценкам, Россия поставляет примерно 2,1% нефти, 0,3% нефтепродуктов (от общего объема потребления в США), а первые поставки газа начались только недавно, напомнил Путин.По мнению главы российского государства, возможности у России в этом направлении большие. «И российские партнеры, и американские бизнесмены заинтересованы в развитии сотрудничества», – сказал президент. Расширение такого взаимодействия может быть серьезным фактором развития партнерства Москвы и Вашингтона, считает Путин. «Об этом мы и поговорим сейчас», – добавил он. Президент России отметил, что ранее уже встречался с некоторыми участниками переговоров. «Мне очень приятно, чт.е. возможность поговорить, обсудить текущие дела и перспективы сотрудничества», – сказал он. Во встрече принимают участие с американской стороны президент «Коноко-Филипс» Джон Малва, председатель совета директоров «Эксон-Мобил» Ли Реймонд, президент этой компании Рэкс Тиллерсон, председатель совета директоров «Шеврон» Дэвид О'Рейли, с российской стороны – помощник президента Сергей Приходько, посол России в США Юрий Ушаков, президент «Лукойла» Вагит Алекперов.

В гостинице «Мэдиссон» в Вашингтоне в пятницу началась встреча Владимира Путина с руководителями ведущих американских энергетических компаний. Во встрече принимают участие главы трех ведущих нефтяных компаний США – «Эксон-Мобил», «Коноко-Филипс», «Шеврон». Встреча проходит в контексте наращивания двустороннего энергодиалога, включая взаимовыгодные совместные проекты в нефтегазовой отрасли. Корпорация «Эксон-Мобил», образованная в 1999г., занимает вторую позицию в списке энергетических гигантов, уступая первенство только «Роял-Датч-Шелл». Корпорация владеет 45 нефтеперерабатывающими предприятиями в 25 странах мира и обладает разведанными запасами углеводородов, эквивалентными 21,2 млрд.бар. сырой нефти. Корпорация «Шеврон» является пятой по величине интегрированной энергетической компанией мира, осуществляющей операции в 180 странах мира. Чистая прибыль компании по итогам 2004г. составила 13,3 млрд.долл., совокупные продажи 151,2 млрд.долл.

Основные районы нефтедобычи и переработки – Ангола, Великобритания, Венесуэла, Индонезия, Казахстан, Мексика, Нигерия, Республика Конго и США. Компания «Коноко-Филипс» занимает третье место среди интегрированных нефтегазовых компаний США, а среди нефтегазовых компаний мира – шестое место по объемам запасов и добычи углеводородного сырья и пятое место по объему нефтепереработки. Ее ресурсная база составляет 8,7 млрд.бар. углеводородов, суточная добыча нефти и газа в нефтяном эквиваленте – 1,7 млн.бар. (80 млн.т. в год).

Российский газ займет одно из ключевых мест в структуре энергообеспечения Северной Америки в результате реализации стратегии ОАО «Газпром» по выходу на глобальный рынок СПГ, говорится в пресс-релизе «Газпрома», распространенном в преддверии встречи президента РФ Владимира Путина с руководством ведущих нефтяных компаний США в пятницу в Вашингтоне. «Выход «Газпрома» на перспективный рынок газа Северной Америки станет важным элементом обеспечения стабильности энергетического рынка США и повысит надежность поставок углеводородов», – говорится в сообщении. С целью ускорения выхода на рынок США «Газпром» уже осуществил 2 сент. 2005г. совместно с компанией Shell и британской BG первую поставку сжиженного природного газа (СПГ) на терминал Коуф-Пойнт (США). В ближайшем будущем «Газпром» планирует поставить в США еще несколько судов с сжиженным газом. В среднесрочной перспективе на основе подписанного соглашения предполагается организовать регулярные поставки газа на Североамериканский континент, сообщает «Газпром».

В этой связи в компании проводится работа по получению доступа к регазификационным мощностям на атлантическом побережье Северной Америки на базе краткосрочных контрактов, а также по осуществлению регулярных закупок СПГ у основных производителей. Следующим этапом станут поставки СПГ, произведенного в России, на основе уникальной ресурсной базы российских месторождений, отмечается в сообщении. В рамках обмена активами с компанией Shell ведется интенсивная работа по вхождению ОАО «Газпром» в проект «Сахалин-2», значительная доля продукции которого будет доставляться на Тихоокеанское побережье США уже с 2008г. Важным событием станет ввод в эксплуатацию Штокмановского месторождения, объемы СПГ с которого также планируется направлять на рынки Северной Америки уже 2010г., отмечается в пресс-релизе. ОАО «Газпром» за последний год провело значительный объем исследований по Штокмановскому проекту с 11 ведущими зарубежными нефтегазовыми компаниями. «Сегодня мы можем констатировать, что первый этап работ завершен. 16 сент. в Москве был объявлен перечень из пяти иностранных компаний, с которыми будут проведены детальные коммерческие переговоры по их участию в проекте», – говорится в сообщении. В перечень вошли компании Chevron, ConocoPhillips, норвежские Hydro и Statoil и французская Total. США > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 17 сентября 2005 > № 7152

В конце июля представительство ООН в ДРК обвинило Уганду в предоставлении территории для формирования конголезских повстанческих групп. Представители различных группировок, действующих на востоке ДРК (провинции Северная Киву и Итури) в Кампале (столице Уганды) подписали документ о создании Революционного движения Конго (Congolese Revolutionary Movement, фр. аббревиатура MRC) (ВВС). Цель движения – борьба за права граждан в провинциях Итури и Северная Киву. Есть сведения, что повстанцы участвовали в военных преступлениях против граждан ДРК. Угандийские власти заявляют, что выходцы из Конго обращались с просьбой к Уганде содействовать их участию в работе властных структур, поскольку нынешнее правительство ДРК вместе с миротворцами ООН их притесняет (BBC, CNN). В конце авг. угандийское правительство под давлением ООН и правительства ДРК объявило 6 конголезских граждан персонами нон грата, а 15 других повстанцев покинули Уганду ранее (Reuters).Миссия ООН в ДРК призвало правительство этой страны разоружить и выслать антиправительственные группировки Уганды, обосновавшиеся на востоке ДРК. Эти группировки состоят из представителей народности хуту Уганды, которые скрылись в ДРК, совершив массовую резню в 1994г. В ДРК они занимаются поджогам и грабежами (Xinhua).

24 авг. Всемирный фонд по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией (Global Fund to Fight AIDS, Tuberculosis and Malaria) объявил, что приостанавливает денежные отчисления Уганде на борьбу с этими заболеваниями, поскольку средства расходуются нецелесообразно. Президент страны обещал провести расследование. Представители Фонда отметили, что оказание помощи будет продолжено в окт. этого года после того, как Уганда вернет все средства, которые были израсходованы не по назначению (Reuters). А. Чумаков. Уганда > Армия, полиция > af-ro.com, 10 сентября 2005 > № 51183

Ливанская диаспора в Африке – одна из самых влиятельных в сфере торговли и промышленности в Конго, Нигерии, Кот-д’Ивуаре и других странах. «Аф-Ро» дал интервью Гассан Дахиль Кансо – ливанский бизнесмен в Кот-д’Ивуар, который живет в Ганоа (Gagnoa) уже 30 лет. Гассан работает в сфере автомобильного сервиса и обеспечивает поставку в Кот-д’Ивуар запчастей для европейских автомобилей.• Можно ли сказать, что ливанская диаспора – одна из самых больших диаспор в Кот-д’Ивуаре?

Безусловно. Не знаю, какая самая многочисленная, но ливанская диаспора – самая большая из арабских. Говорят, что число ливанцев здесь достигает 300 тыс., но я думаю, все же гораздо меньше – 50 тыс. По численности коренное население составляет 8-9 млн, диаспоры же составляют 7 млн, среди них большая французская диаспора.

• Какие еще диаспоры проживают в Кот-д’Ивуаре?

Из арабских диаспор есть марокканская, но она не такая многочисленная, как ливанская. Многие марокканские девушки работают проститутками. Много китайцев. Пока не больше, чем ливанцев, но их скоро может стать очень много. Они много работают и ничего не тратят. Живут по 10-15 чел. в одной комнате.

• Большая ли еврейская диаспора?

Нет. Пока что их немного. Ходят слухи, что вокруг президента Лорана Гбагбо существует еврейское окружение, но я за эти слухи ручаться не могу.

• Чем ливанцы занимаются в Кот-д’Ивуаре?

Всем. Они занимаются любой торговлей, владеют заводами по производству пластмассы, переработки дерева и железа, по производству бумаги и пищевых продуктов. Торгуют запчастями для автомобилей. Вот я торгую запчастями, у меня свой магазин. Покупаю продукцию из Франции и Кореи. В основном поставки идут через Дубай.

• И какие автомобили самые распространенные?

Французские и корейские. Раньше были в основном только французские, такие как Рено и Пежо. Сейчас много корейских машин, они дешевле.

• Чем еще торгуют ливанцы?

Какао и кофе, поставляют их в Европу и арабские страны.

• Из каких областей Ливана больше всего иммигрантов в Кот-д’Ивуаре? Можете назвать каких-нибудь крупных бизнесменов?

Больше всего в Кот-д’Ивуаре выходцев из Юга Ливана. Эта территория была оккупирована Израилем. Многие в поисках работы уехали из оккупированных территорий и из Ливана, в том числе и в Африку, где было много возможностей для работы и бизнеса. 80% ливанской диаспоры с юга, остальные из Аккар и Гор Ливана. В основном ливанцы работают семьями, то есть уезжает 1 чел., потом, следом за ним, приезжают его братья и родственники. Семьи Амэс Джаууад и Фуад открыли престижный отель «Тиама». Эззидин работают в сфере сбора и переработки кофе и какао. Из рода Сальхиб – в сфере пищевой промышленности. Из рода ас-Саиг – в производстве пластмассы. Из рода Халиль – Мустафа Халиль – в обработке железа. Недавно ливанцы занялись торговлей нефтью. Я пока не могу сказать, с какими компаниями они имеют дело. Нефть в основном поставляется из Нигерии и Алжира. В стране работают такие мировые корпорации как Total, Mobile, Техасо. Перерабатывают нефть в самой стране.

• Как отношения с местными? Почему именно ливанцы добились такого успеха?

Ливанцы везде добиваются успеха, если дело касается торговли. Ливан издавна был центром торговли на Ближнем Востоке и всегда был звеном, соединяющим Запад с Востоком. Это своего рода окно на Восток для Запада и на Запад – для Востока. Поэтому ливанцы очень предприимчивые люди, находят общий язык со всеми народами. К тому же ливанцы всегда там, где можно получить выгоду. Ливан, как и Кот-д’Ивуар, был французской колонией, с Францией его связывают давние исторические связи, поэтому найти себя во франкоязычной среде ливанцу нетрудно.

• В каких сферах Россия и ливанская диаспора в Африке могут сотрудничать?

Я думаю, что во всех сферах. Главное для ливанцев, чтобы была выгода, чтобы был доход. Если россияне смогут предложить продукцию, конкурентноспособную по сравнению с традиционно влиятельными в Африке западными корпорациями, то ливанские бизнесмены будут сотрудничать с Россией. К примеру, до недавнего времени основными поставщиками автомобилей на рынок Кот-д’Ивуара были французские автомобильные заводы, как я уже упоминал, Пежо и Рено, в последнее время все больше и больше получают распространение корейские автомобили из-за своей дешевизны. Думаю, если на рынке появятся российские автомобили, то они разнообразят выбор и оживят конкуренцию. Ливанская диаспора имеет связи во всех сферах торговли и промышленности. Так что, если Россия будет осваивать африканский рынок, сотрудничество с ливанцами пойдет на пользу обеим сторонам. Советский Союз поддерживал арабов в арабо-израильском противостоянии, что создало России имидж союзника арабов. Отношение к России у многих арабов, ливанцев, душевное. Беседу вел Али Мухиэддин. Кот д'Ивуар > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 30 августа 2005 > № 51159

Министерство транспорта Бельгии опубликовало на своем сайте список иностранных авиакомпаний, не соблюдающих требования безопасности. В «черный список» попали девять авиакомпаний, занимающихся грузовыми перевозками, в т.ч. South Airlines (Украина) и Air Van Airlines (Армения). В перечень включены также грузовые авиаперевозчики из ЦАР, Конго, Ганы, Руанды, Нигерии, Египта и Ливии. Еврокомиссия, со своей стороны, объявила о намерении составить единый список небезопасных самолетов и авиакомпаний до конца 2005г. По словам еврокомиссара по транспорту Жак Барро, работу по созданию списка решено ускорить в связи с последними авиакатастрофами в Греции и Колумбии, жертвами которых в т.ч. стали граждане стран-членов ЕС. Бельгия > Транспорт > ria.ru, 29 августа 2005 > № 6564

Сговор космополитических элит

© "Россия в глобальной политике". № 4, Июль - Август 2005

Брайант Гарт – преподаватель права и бывший руководитель фонда American Bar Foundation. Ив Дезале – научный сотрудник французского Национального центра научных исследований (CNRS). Соавторы книги La mondialisation des guerres de palais («Глобализация дворцовых интриг»); Seuil, Paris, 2002. Данная статья опубликована в журнале Le Monde Diplomatique, № 6 за 2005 год. Проект Le Monde Diplomatique на страницах издания «Россия в глобальной политике» ведет Александр Игнатов.

Резюме Хитрость и сила современного имперского мышления состоит в том, что оно экспортирует и свои методы критики. Даже оспаривание американской модели происходит на базе исследований и приемов, распространенных в США.

Социология способна внести значительный вклад в нынешние споры о глобализации, расширив наше представление о ее ключевых игроках – экспертах и контрэкспертах. Сегодня их практическая деятельность по-прежнему крайне мало интересует исследователей, которые, тем не менее, делают пространные высказывания с хвалебными либо критическими оценками в их адрес.

Изучение процессов, связанных с глобальным управлением, – это значимый и прибыльный рынок для тех специалистов в области права, экономики и политологии, которые хотя и придерживаются различных научных и идеологических воззрений, но считают глобализацию действительно важным фактором развития. Декларируя реальность глобализации, они призывают поощрять ее, искоренять или контролировать и тем самым мобилизуют социальные и административные ресурсы, благодаря которым глобализация существует не только в виде политической мишени, но и как поле деятельности экспертов. Ведя жаркие дискуссии на каждом форуме, эксперты вместе с тем заботятся о том, чтобы никак не дискредитировать новое пространство власти. И в этом они преуспевают, тем более что, как диктует динамика противостояния, наиболее яркие представители каждой из сторон апеллируют к схожим интеллектуальным и социальным аргументам. Их стратегии, словно эхо, повторяют друг друга.

Рынок международной экспертизы элитарен по своему характеру и хорошо защищен. Чтобы попасть на него, необходимо обладать соответствующими знаниями в области культуры и языка. Но обязательной и весьма дорогостоящей подготовки в международных школах недостаточно: предрасположены к такой карьере лишь выходцы из космополитических династий. Сюда же относятся и некоторые критики глобализации – члены международных структур, зачастую находящихся под влиянием Соединенных Штатов. Дело в том, что крупные международные неправительственные организации (НПО) тоже набирают молодых профессионалов в Америке, причем среди лучших выпускников университетов, включенных в «Айви-Лиг» (Ivy League – объединение из восьми элитарных университетов США). При том что стоимость занятий в этих учебных заведениях может превышать 40 тыс. долларов в год, доступ туда является привилегией наследников либерального истеблишмента, который всегда (положение обязывает!) культивировал некую форму идеализма и универсализма.

Благодаря такому подбору кадров некоторые НПО имеют в своем распоряжении постоянно обновляемый резерв специалистов. Преследуя собственные интересы и пользуясь всеобщим признанием, они становятся партнерами-критиками многонациональных корпораций и государств. Подобные схемы сотрудничества, малодоходные, но полезные, отнюдь не исключают того, что некоторые специалисты продолжают свою карьеру не только в государственных учреждениях или крупных экспертных агентствах, но и в многонациональных корпорациях, где они встречают бывших сокурсников и даже опережают их на служебной лестнице. Для таких деятелей подобный опыт весьма существен в эпоху глобализации: они разживаются списком нужных адресов, приобретают политическую сноровку, позволяющую сочетать открытость для средств массовой информации с тайным лоббированием собственных интересов, а также создают себе доброе имя, которое может сослужить службу при дальнейшей переквалификации в «добродетельного предпринимателя».

Так, начиная свою профессиональную карьеру, Бенджамин Хейнеман, выпускник Оксфордского и Йельского университетов, проработал три года в общественной юридической конторе, спонсировавшейся фондом Форда. Это привело его в администрацию Джимми Картера, где он занимал ответственные посты, пока не стал юридическим директором General Electric, одной из ключевых многонациональных корпораций мира (в этой должности он проработал семнадцать лет!). В настоящее время Хейнеман – вице-президент этой компании. Ему удалось создать себе образцовый имидж в мире экспертов и менеджеров, где он выступает за профессиональную этику и повышение «социальной ответственности» предприятий.

ТАКТИКА ДВОЙНОЙ ИГРЫ

Мировосприятие новых поколений сторонников глобализации схоже с менталитетом предшествующих поколений. Культурный и языковой багаж, формирующийся с юных лет в элитных учебных заведениях и двуязычных школах (особенно в развивающихся странах), служит путевкой в зарубежные университеты, где обучение оплачивается преимущественно из средств семьи, что делает социальный отбор еще более очевидным.

Обучение национальных элит развивающихся стран за рубежом – пережиток колониального строя, получивший второе рождение в эпоху неоимпериализма. Инвестируя в образование, США навязали свою гегемонию в этой сфере: университетские программы подготовки будущих правительственных чиновников теперь пересмотрены таким образом, что акцент делается на экономике и политологии. Из этого следует, что при формировании новых национальных и международных элит предпочтение отдается выпускникам университетов, принадлежащих к «Айви-Лиг». В обход растущей (вследствие притока студентов) конкуренции в системе национального высшего образования крупные государственные чиновники ставят своих отпрысков в более выгодное положение, предоставляя им возможность получить дорогостоящее заграничное образование и соответственно престижные зарубежные дипломы. Такая стратегия, общая для элит многих стран, привела к «унификации в области подготовки управленцев».

Отказываясь от старой колониальной идеологии в пользу новых универсалий – развития, рынка и правового государства, – американская гегемонистская машина убивает двух зайцев. С одной стороны, она дискредитирует каналы влияния, обеспечивавшие преемственность европейской неоколониальной модели, а с другой – направляет международные потоки периферийных элит в собственные университеты, вызывая неизбежное и эффективное перетекание умов на наиболее доходные рынки высококвалифицированной рабочей силы.

В рамках стратегий воспроизводства элит существует тесная взаимосвязь между национальной и международной сферами деятельности экспертов. На рынке международной экспертизы доминируют те игроки, которые могут представить научные степени и дипломы, признанные в их странах. И наоборот, багаж международных знаний и связей – ценный козырь для тех, кто стремится продвинуться на национальном уровне. Диплом парижской Национальной школы управления (ENA) или Политехнической школы определенно не повредит карьере в интернациональных структурах, так же как и диплом Гарварда никому не помешает получить министерское кресло во Франции. Некоторым удается использовать свою национальную известность для обеспечения международного карьерного роста и одновременно работать в межгосударственных структурах с целью укрепить собственные позиции у себя дома. В последнем случае достаточно объяснить, что деятельность на мировой арене позволяет более эффективно защищать интересы родной страны.

Эта тактика двойной игры тем более касается таких весомых частных благотворительных учреждений, как фонды Форда, Рокфеллера или Сороса, которые продвигают глобализацию, хотя и стремятся придать ей человеческое лицо. Финансируя меры по расширению международной деятельности крупных НПО, выступающих в защиту прав личности или окружающей среды, они способствовали повсеместному распространению влияния университетов, где рождаются и пропагандируются идеи нового правоверного либерализма. Так, более половины управляющих центральными банками – дипломированные экономисты, прошедшие подготовку, как правило, в крупных американских университетах, а более трети – бывшие сотрудники Международного валютного фонда (МВФ) или Всемирного банка. Таким образом, глобализация создает единое пространство международного менеджмента, институционально организованное и функционирующее согласно североамериканской модели.

Парадоксально, но сила этой империи заключается именно в разногласиях, не прекращающихся внутри нее. Хитрость имперского мышления состоит в том, что оно экспортирует и свои методы критики: даже оспаривание американской модели происходит на базе исследований (о многообразии и смешении культур) и приемов (воззвание к «гражданскому обществу» и использование средств массовой информации), распространенных в США. Для борьбы с теми, кто оправдывает свою консервативную политику, опираясь на «международный истеблишмент» (МВФ, Всемирный банк и пр.), применяется набор альтернативных моделей, распространяемых через сеть НПО. Таким образом, и на периферии, и в центре мирового порядка внутренняя борьба питает динамику культурного импорта, который, в свою очередь, сохраняет накал этого противостояния. Конкурирующие устремления лишь усиливают друг друга, укрепляя гегемонию в целом.

Благодаря подбору кадров в элитных университетах, финансовой поддержке со стороны благотворительных фондов и многочисленным связям как в университетской среде, так и в международных структурах, неправительственные организации, базирующиеся в Вашингтоне, могут без труда разрабатывать стратегии и модели, соответствующие новым политическим и научным задачам. Они стремятся распространить свою точку зрения и надеются заручиться активной поддержкой международного общественного мнения, чтобы оказывать более существенное влияние на Вашингтон. Что же касается соответствующих организаций, имеющих штаб-квартиры в развивающихся странах, то проблема заключается в другом. Нехватка собственных средств заставляет их обращаться к международному рынку филантропии, который навязывает им свои лозунги, схемы и даже методы.

СОВРАЩЕНИЕ «СТОЙКИХ» БОРЦОВ

В своей диссертации, посвященной «международному рынку солидарности», Бенжамен Бюкле подробно анализирует двойственный характер «партнерства» между крупными международными НПО и мелкими структурами местного значения. Чтобы получить финансирование, последние вынуждены согласовывать свой проект с международными спонсорами. Создание конкуренции между проектами приводит к тому, что эти финансовые воротилы оказывают влияние как на выбор «целевых» групп населения, так и на предмет и критерии оценки. Более того, крупные неправительственные организации, пользующиеся авторитетом на международной арене, подхватывают эти установки и в итоге могут фактически играть роль холдингов по отношению к группам мелких НПО, которые не располагают социальными ресурсами для получения прямого доступа к международному финансированию. Такая схема позволяет «международному гражданскому обществу» не только обойти местные национальные правительства и верхушку, но и распространять свои ценности и приоритеты, формируя потребности развития или «демократические ожидания».

Изобличая приверженцев монетаризма, навязавших своих учеников и свое учение руководству национальных финансовых институтов в развивающихся странах, акторы «международного рынка солидарности» продолжают дело политической реструктуризации периферийных государств – теперь уже на местном уровне. В стремлении заслужить доверие на местах руководители мелких НПО оказываются не в силах устоять перед соблазном применить популистские методы. Будучи не только выразителями настроений крайне бедных слоев населения, но и их «покровителями», эти организации начинают конкурировать со «знатью», которая практически монополизировала политическую власть на местах.

Иногда за очки, заработанные на международной арене, приходится платить высокую цену на местном уровне, ибо использование таких признанных демократическими странами и неправительственными организациями способов борьбы, как мирные митинги и встречи с наиболее харизматическими лидерами движения, вызывает возмущение склонных к насилию властей. То, что соответствует средствам протеста, действенным на Западе, не обязательно окажет влияние на режимы тех стран, где репрессивная машина и принцип разделения ветвей власти работают не так, как, скажем, в Стокгольме или Вашингтоне.

У некоторых деятелей, ведущих сомнительную и неравную борьбу, появляется искушение сбежать на крупные площадки глобализации; оказавшись там и получив доступ к желанным ресурсам, они понимают: борьба для них стала не только менее рискованной, но и более эффективной.

Так, ряд чилийских активистов – лучших из лучших, самых видных борцов за права личности во времена Пиночета – эмигрировали из страны и оказались в первых рядах тех или иных международных организаций. Некоторых на этот шаг подтолкнули преследования со стороны правительства или высылка из страны; например, преподаватель права Хосе Салакет вступил в 1976 году в Amnesty International, а три года спустя возглавил ее.

Но для большинства эмиграция совпала с закатом чилийских НПО после победы демократической коалиции. Часть активистов пригласили в новое правительство, с тем чтобы воспользоваться их авторитетом. Роберто Гарретон из юридического комитета по защите жертв диктатуры, созданного при местном архиепископате, получил, к примеру, должность представителя по правам человека, а затем продолжил свою карьеру в ООН, где работал в качестве специального докладчика по правам человека, в частности, в Заире. Одним словом, стоило Чили сойти с первых страниц мировой печати, как иссякло финансирование НПО, несмотря на то, что наименее обеспеченные чилийцы по-прежнему страдают от полицейских репрессий. Для продолжения борьбы некоторые активисты решили эмигрировать, как это сделал Хосе Вивенко, который стал в Вашингтоне одним из ключевых сотрудников движения America Watch.

Интернационализация национальных выступлений протеста, с помощью которых формируется зародыш мирового гражданского общества, способствует тому, что некоторые стратегии и методы, исходящие из США, навязываются как универсальные. Парадоксально, но победа на выборах Рональда Рейгана благоприятствовала, в частности, универсализации понятия «права человека». Чтобы замаскировать процесс захвата правыми силами государственных учреждений, лидеры реформистского крыла внешнеполитического истеблишмента (в основном демократы) использовали ресурсы ряда частных учреждений, которые они же создавали и контролировали. Поощряя развитие «гражданского общества», способного играть роль противовеса властям, они выступали против «ястребов», окружавших Рейгана, и взывали к универсальной морали, зиждущейся на уважении прав человека.

«НЕГОДЯЕВ – НА СКАМЬЮ ПОДСУДИМЫХ!»

Филантропические фонды продемонстрировали способность сдержать гражданскую активность. Например, фонд Форда подтолкнул оппозиционные движения, действующие в сфере охраны окружающей среды, к отказу от поиска «виноватых» (посулив им финансовую поддержку и воспользовавшись помощью собственных научных структур). В частности, он оказывал давление на руководителей фонда Environment Defense Fund (EDF), с тем чтобы те отбросили курс на конфронтацию, ведущий к судебным разбирательствам и призванный мобилизовать общественное мнение под лозунгом «Sue the bastards!» («Негодяев – на скамью подсудимых!»).

Ссылаясь на то, что спонсорство накладывает гражданскую ответственность, финансовые воротилы из фонда Форда настояли на предварительном отборе судебных дел ведущими адвокатами. Одновременно фонд способствовал проведению переговоров между экологами и промышленниками. С этой целью он сначала профинансировал работу группы экономистов французской компании ГlectricitО de France, доказавших, что защита окружающей среды – не только затратное дело, но и источник потенциальной прибыли для предприятий. Затем он стал оказывать давление на многочисленные мелкие группировки активистов-экологов, призывая их к объединению в унифицированные структуры вокруг профессиональных штабов, способных вести переговоры на основе общепризнанной научной экспертизы. Крупные НПО, которые господствуют отныне на мировой арене в области охраны окружающей среды, или, говоря современным языком, на «рынке устойчивого развития», стали инструментом контрнаступления, осуществляемого в лучших реформистских традициях американского филантропического капитализма, изобретенного «баронами-разбойниками».

Как отмечал французский социолог Пьер Бурдье, «ссылка на универсальность есть главное оружие». Империализм умеет наступать под знаменами прав человека и «добросовестного управления». Пользуясь своим партнерством с НПО, многонациональные корпорации могут отныне свободно выступать в качестве защитников «устойчивого развития»… капитализма.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука. Приватизация, инвестиции > globalaffairs.ru, 22 августа 2005 > № 2906385 Брайант Гарт, Ив Дезале

15 июля угандийские власти официально объявили, что отклонили прошения на получение статуса беженца 1100 руандийцев, которые бежали в Уганду и жили в лагерях на юго-западе страны. UNHCR заявило, что дела граждан Руанды рассматривались в соответствии с международными нормами. Сейчас в Уганде находятся 14 тыс. беженцев из Руанды, проживающих главным образом на западе страны. 1,5 тыс. руандийцев прибыли в страну недавно, опасаясь преследования на родине в рамках традиционной судебной системы «Гакака» (Gacaca). Начала работать в стране с марта 2005г. для рассмотрения дел причастных к геноциду 1994г. 15 июля два государства подписали соглашение об экстрадиции, и это стало еще одним шагом к ослаблению напряженности в отношениях, которые в 2000г. едва не привели к войне. Первоначально Уганда и Руанда были союзниками, поддерживавшими конголезских повстанцев, боровшихся за свержение правительства Лорана Кабилы (Laurent-Desire Kabila); потом между ними произошел конфликт по поводу стратегии ведения войны.Через несколько дней между странами начались переговоры об экстрадиции 100 хуту, которые бежали из Руанды в марте 2005г. из-за боязни «Гакака». Подобные меры были уже приняты Руандой по отношению к руандийским хуту в Бурунди: в июне они были признаны Руандой и Бурунди незаконными мигрантами, а не беженцами. Это вызвало протест со стороны UNHCR (BBC, IRIN). Уганда > Миграция, виза, туризм > af-ro.com, 20 августа 2005 > № 51182

Крупнейшая в мире корейская судостроительная компания Hyundai Heavy Industries получила крупный контракт на строительство нефтедобывающей платформы от французской компании Total. Платформа стоимостью 400 млн.долл. будет установлена к фев. 2008г. у западного побережья Республики Конго. Корея > Судостроение, машиностроение > economy.gov.ru, 15 августа 2005 > № 13032

Очень своевременный противник

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2005

В.Л. Иноземцев – д. э. н., главный редактор журнала «Свободная мысль-XXI».

Резюме «Война с террором» не могла не начаться, потому что политики во всем мире крайне нуждались в «правильном» враге. Такого противника нельзя увидеть; борьба с ним должна продолжаться бесконечно долго.

В хронике разворачивающейся антитеррористической кампании 6 июня 2005 года – примечательный день. Не менее знаменательный, чем 29 июля 2005-го или 12 сентября 2007-го. Неужели между тремя этими датами существует связь? Да, существует. Первую отделяют от 11 сентября 2001 года столько же дней и ночей, сколько минуло за период от нападения Японии на Перл-Харбор до подписания ею акта о безоговорочной капитуляции на борту американского линкора «Миссури». Вторая дата отстоит от сентябрьских событий на такой же отрезок времени, который прошел между вторжением германских войск на территорию СССР и взятием Берлина. Третья же придется на окончание промежутка в шесть лет и один день – ровно столько продолжалась самая кровавая в истории Вторая мировая война.

При этом, к сожалению, ничто не свидетельствует о том, что агрессия в отношении «свободного мира», совершенная осенью 2001-го, отражена столь же эффективно, а противник разгромлен столь же убедительно, как в войне, закончившейся 60 лет назад. Устойчивого сокращения числа террористических атак в мире не наблюдается. Практически невозможно подсчитать, сколько средств расходуется в мире на борьбу с террористической угрозой. Но если предположить, что государства, противостоящие террору, тратят на эти цели 40 % прироста своих военных бюджетов, то соответствующие расходы за 2001–2004 годы составят не менее 400 млрд долларов. При этом события в данной исторической драме развиваются таким образом, что «все прогрессивное человечество» начинает сомневаться: действительно ли необходимо доводить до конца «правое дело», инициированное «коалицией решительных», и так ли уж искренни намерения составляющих ее государств?

К сожалению, сегодня дело зашло слишком далеко. Тем важнее осознать, с чем мы все столкнулись, на что решились, каковы в сложившейся ситуации шансы на успех и у нас самих, и у тех, кого мы поспешно назвали (и стремительно сделали) своими врагами. Это необходимо всем нам.

ПОКАЖИТЕ МНЕ ВРАГА

Понятие «терроризм» не имеет однозначного толкования. Обычно его определяют как любые насильственные действия против гражданского населения, направленные на провоцирование паники и нагнетание чувства страха и незащищенности в обществе, дестабилизацию социальных институтов. По мнению экспертов Государственного департамента США, терроризм – это «предумышленное, политически мотивированное насилие, осуществляемое группировками субгосударственного уровня или нелегальными агентами против невоенных целей, чтобы воздействовать на соответствующую аудиторию». Между тем такое определение крайне редко применяется при оценке происходящих событий; намного чаще за терроризм выдаются преступные действия, которые, строго говоря, не могут и не должны рассматриваться в качестве проявлений террористической активности.

Так, ежедневно в репортажах из Ирака или с Северного Кавказа сообщается о таких «терактах», как подрыв автомобиля у ворот военной базы или расстрел из засады автомашины с военнослужащими. Подобные действия, однако, нельзя считать террористическими в прямом смысле слова, как, скажем, никогда не считались терроризмом вылазки партизан против оккупационных войск. Почему, например, убийство президента Чеченской Республики Ахмата Кадырова 9 мая 2004 года считается террористическим актом, а убийство германского протектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха 27 июня 1942-го – успешной операцией сил Сопротивления? И если стало привычным говорить об убийстве народовольцами российского императора Александра II (1881) как об успехе террористов, то почему никто не рассматривает таким же образом убийство президента США Авраама Линкольна в 1865-м? И это далеко не все возможные вопросы.

Как правило, к террору прибегают три типа политических сил, каждый из которых преследует свои цели.

Во-первых, это социальные движения, не имеющие широкой общественной поддержки; они применяют террористические методы, чтобы вызвать своими действиями бЧльший общественный резонанс. Примерами могут служить «Народная воля» в России конца XIX века, а в XX столетии – итальянские «Красные бригады» в 1970-е годы, «Тупак Амару» в Перу в 1990-е и т. д. В большинстве случаев террористические вылазки не прибавляли этим группировкам симпатий граждан, и правительства успешно их подавляли.

Во-вторых, это движения меньшинств или угнетенных народов, стремящихся к независимости и самоопределению. Посредством террористических актов они пытаются заставить колонизаторов уйти с земли, которую считают исконно своей. Так действовали алжирские террористы во Франции в 50-е годы прошлого века, палестинские террористы в международном масштабе в 1960–1990-е, чеченские боевики в российских городах на протяжении последнего десятилетия. История показывает, что правительства в конце концов вынуждены идти на удовлетворение требований таких группировок.

В-третьих, это религиозные или квазиидеологические движения, целью которых является добиться либо невмешательства в дела тех или иных государств, регионов или религий, либо доминирования своих верований и идеологий над другими религиозными и общественными принципами. От первого, тоже идеологизированного типа они отличаются прежде всего масштабом деятельности и социальной поддержки, а также глубиной идеологических корней. К подобным движениям относятся исламские террористы, объединенные в организованные группы, такие, как, «Аль-Каида», ХАМАС, «Хезболла», «Ансар-аль-Ислам». В первую очередь «война с терроризмом» объявлена именно этим группам и организациям.

Противодействие каждому из названных типов терроризма обеспечивается по-разному. В первом случае это прежде всего максимально эффективное использование сил правопорядка и обычных механизмов борьбы с тяжкими правонарушениями. Террористическая организация, задумавшая, например, убийство известного политика, мало чем отличается от преступной группировки, замышляющей устранение лидера конкурентов. Второй случай более сложен, в частности потому, что Организация Объединенных Наций подтвердила «легитимность использования народами колоний, равно как и народами, находящимися под иностранным владычеством, любых имеющихся в их распоряжении методов борьбы за самоопределение и независимость» (резолюция Генеральной Ассамблеи № 2908 от 2 ноября 1972 года «О применении Декларации о предоставлении независимости странам и народам, находившимся под колониальным владычеством»). Строгое же разграничение легитимной борьбы за самоопределение и того, что сегодня предпочитают называть сепаратизмом, вряд ли возможно. Поэтому основным «оружием» в борьбе с терроризмом второго типа оказываются переговоры со стоящими за ним политическими силами. В свое время ставку на переговоры делал и французский президент Шарль де Голль, решая алжирскую проблему, и английский премьер Тони Блэр в поисках мира в Северной Ирландии. Заметные успехи достигнуты в Испании: в Стране Басков уровень насилия за последние годы понизился в несколько раз. Активизировался и ближневосточный мирный процесс, что связано с приходом к власти нового палестинского лидера Махмуда Аббаса.

И наконец, борьба с третьим типом терроризма, наименее изученным и осмысленным, должна, очевидно, строиться прежде всего на глубоком анализе целей и задач террористов, который, между тем, отсутствует у большинства «борцов против террора».

Итак, вооруженная борьба за самоопределение и национальную независимость, если даже в ней применяются методы, не предусмотренные конвенциями о способах ведения войны (как, например, на Западном берегу реки Иордан, в Чечне или Ираке), не может считаться террором. Не являются примерами терроризма и нападения на военнослужащих оккупационных армий. К террористической активности неправильно относить также отдельные насильственные акции, объектом которых оказываются военные или политические руководители «противника» (к примеру, обстрел багдадской гостиницы, где остановились американские чиновники). Ведь терроризм направлен против гражданского населения, то есть против тех, кто не причастен к политике, спровоцировавшей действия террористов.

Таким образом, война с терроризмом – это скорее миф, созданный современными политиками с целью найти оправдание своим агрессивным стремлениям. Мир нуждается не в объявлении войны непонятному врагу, а в первую очередь в изучении природы террористических движений, мотивов действий террористов, наконец, в определении того, каковы предпосылки устранения этого явления.

Сегодня главную угрозу западный мир усматривает в мусульманском терроризме. Атакуя 11 сентября 2001 года здания Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и Пентагона в Вашингтоне, боевики «Аль-Каиды», весьма вероятно, стремились тем самым восславить Аллаха и нанести удар по тем символическим центрам, откуда осуществлялось экономическое и военное вмешательство в дела «правоверных». Более конкретных целей они перед собой, скорее всего, не ставили. (Во многом именно поэтому службы безопасности США и других западных стран не смогли воспрепятствовать нападавшим. Не понимая намерения противника, нельзя предположить, где и каким образом будет нанесен удар.)

Однако последствия террористических актов 11 сентября оказались куда более масштабными, чем те, на которые надеялись их организаторы, движимые только слепой ненавистью к западному миру. Вторжение войск антитеррористической коалиции в Афганистан и – еще в большей мере – американская агрессия в отношении Ирака позволили лидерам «Аль-Каиды» представить «войну с терроризмом» как войну Запада с исламским миром, на что, заметим, имелись веские основания. Как отмечает Джордж Сорос, «объявив войну терроризму и вторгнувшись в Ирак, президент Буш сыграл на руку террористам», и если террористы «ждали от нас той реакции, которая в действительности последовала, то, по-видимому, они понимали нас лучше, чем мы сами понимаем себя». Не менее крупной ошибкой развитых стран стала их готовность рассматривать происходящее на Северном Кавказе и палестинских территориях как битву на фронтах глобальной антитеррористической войны. Тем самым фактически оказались смешаны «в одну кучу» два совершенно разных процесса: с одной стороны, бескомпромиссная борьба исламских фундаменталистов с фундаменталистами западными, а с другой – очевидные, хотя и спорные с политической точки зрения, попытки чеченского и палестинского народов повысить степень своей автономии и суверенитета. Собственно говоря, не столько трагедия 11 сентября, сколько ответные действия Запада создали – практически из ничего – ту глобальную «террористическую коалицию», которой развитой мир мало что может сегодня противопоставить. Эта аморфная структура, а точнее, масса слабо связанных между собой полуавтономных группировок и движений, и есть тот «враг», против которого идет нынешняя «война».

Отсюда возникает, пожалуй, наиболее важный вопрос, которого всячески избегают апологеты «войны с терроризмом»: кто в этой «войне» выступает субъектом, а кто – объектом агрессии? Даже в наиболее сложном случае, ближневосточном, любой непредвзятый наблюдатель засвидетельствует, что Израиль подвергался нападениям со стороны своих арабских соседей, но в отношении палестинцев он сам оказывался агрессором. Следствие очевидно: еврейское государство борется сегодня не с египетскими или иорданскими, а с палестинскими террористами. В случае с Чечней дело обстоит так же: декабрьский указ 1994 года санкционировал ввод российских войск на территорию Чеченской Республики, что привело к многотысячным жертвам с обеих сторон. В ситуации с «Аль-Каидой» вряд ли правомерно вести речь об агрессивных действиях США, однако в то же время нельзя не признать, что с середины 1970-х американские военные базы находятся в Саудовской Аравии, Катаре, Бахрейне, Объединенных Арабских Эмиратах, Омане и многих других странах региона, а никак не арабские – вблизи Вашингтона. При этом большая часть нападений на граждан США в странах Ближнего Востока направлена против военнослужащих или работников официальных представительств Соединенных Штатов.

Таким образом, современный всплеск терроризма обусловлен тем, что арабский мир все сильнее ощущает враждебное отношение к исламу со стороны западной цивилизации, прежде всего в американской ее версии. Причем реакция западного мира на события 11 сентября 2001 года лишь способствовала появлению «единого антитеррористического фронта», подтолкнув экстремистов к сплочению.

ПРИЧИНЫ АКТИВИЗАЦИИ ТЕРРОРИСТОВ

После террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне западные политики и эксперты незамедлительно принялись искать причины, побудившие «Аль-Каиду» к столь внушительной демонстрации собственной силы. Практически сразу же прозвучали мнения о том, что активизация терроризма связана с усиливающимся экономическим разрывом между Севером и Югом; начались поиски корней терроризма в характере и специфических чертах ислама.

Однако истоки современного терроризма – не в экономическом неравенстве. Это становится очевидно при сравнении западного мира с наименее развитыми африканскими государствами: тропическая Африка в последнее время более известна кровопролитными внутренними войнами и этническими чистками, чем террористическими организациями. Из 261 террористической или военизированной организации только 64 приходится на этот регион, причем 30 из них действуют в Судане, Эфиопии, Эритрее, Сомали и Демократической Республике Конго, где продолжаются гражданские войны. Ни одна африканская террористическая организация не осуществляет терактов за пределами своей страны. Бедные страны Латинской Америки, где в 1970-е и 1980-е годы происходило наибольшее число террористических вылазок, также практически не участвуют в современном международном терроре.

В то же время исламский мир, который сегодня признан основным источником террористической угрозы, остается весьма богатым регионом, а наиболее известные международные террористы – это выходцы из вполне благополучных в материальном отношении слоев населения. Более того, сама террористическая деятельность обеспечивает ее участникам серьезные доходы (по некоторым оценкам, размеры так называемой новой экономики террора (the New Economy of Terror) составляют до 1,5 трлн дол., или 5 % мирового валового продукта.

Точно так же современный терроризм не обусловлен политическим противостоянием двух частей мира. Под политикой сегодня, как правило, понимают активность, в той или иной мере связанную с действиями государственных институтов. Напротив, террористические движения всегда возникали как негосударственные структуры, и именно государства, как наиболее значимые символы власти, обычно оказывались объектом их агрессивных действий. Как подчеркивает, например, профессор Нью-Йоркского университета Ной Фелдмен, уже сами разговоры о «государственном терроризме» «решительно наводят на мысль и наглядно свидетельствуют о том, что употребляемое нами в обычном смысле понятие “терроризм” включает лишь негосударственное насилие». Эту точку зрения разделяет ныне большинство экспертного сообщества. Достаточно уверенно можно утверждать, что подобная ситуация сохранится и впредь: в условиях начавшейся «войны с террором» негосударственный характер террористических группировок обеспечивает им серьезные преимущества. Вместе с тем отождествление террористической организации с неким государством, напротив, грозит тому самыми тяжелыми последствиями (как произошло с Афганистаном).

На мой взгляд, основные причины современной волны терроризма кроются не столько в объективной реальности нашего времени, сколько в восприятии ее широкими массами населения, в частности, в мусульманском мире. Западная цивилизация, несомненно, доминирует на планете, но доминирует весьма специфическим образом – минимизируя свои контакты с теми, кто к ней не относится. Торговля со странами Африки, Ближнего Востока и Азии (исключая Китай и других азиатских «тигров») обеспечивает не более 9 % товарооборота Соединенных Штатов и государств Европейского союза. Более 2/3 стоимостного объема этой торговли приходится на нефть и нефтепродукты. Инвестиции США и ЕС в эти регионы поддерживаются на минимальном уровне: не более 1,8 % совокупного американского и около 4 % совокупного европейского объемов.

Сами арабские государства, начав в 1960-е бурную модернизацию, вскоре столкнулись с перспективой более «легкого» существования за счет экспорта нефти; те из них, которые недавно считались наиболее развитыми – Египет и Сирия, оказались в новой ситуации аутсайдерами. Запад, и в первую очередь США, ничего не сделал для поддержки своих сторонников в этом регионе, предпочитая использовать тактику грубого нажима. В то же время культурное проникновение Запада шло в регионе не менее активно, чем повсюду в мире. Поэтому неудивительно, что местное население постепенно стало видеть в Америке враждебную силу – такую, которая поддерживает Израиль, укрепляет свое военное присутствие в регионе, проповедует образ жизни, всегда казавшийся недоступным большинству арабского населения, наконец, находится на стороне полуфеодальных режимов, не пользующихся большой поддержкой собственных подданных. Запад в глазах мусульман непобедим в военном отношении, недостижим по экономической мощи, но при этом пользуется их богатствами и сбивает их с пути, указанного предками. Сегодня часто цитируют знаменитую фатву Усамы бен Ладена от 23 февраля 1998 года, в которой говорится: «Убивать американцев и их союзников – гражданских и военных – личный долг каждого мусульманина», – но при этом забывают о том, что война американцам была объявлена «для того, чтобы их армии, потерпевшие поражение и неспособные угрожать мусульманам, убрались со всех земель ислама». В такой атмосфере людям проще пойти за толпой, чем сделать разумный индивидуальный выбор.

Население большинства государств арабского мира, безусловно, ставит коллективную самоидентификацию выше свободы индивидуального выбора. Связано ли это с исламскими традициями, на чем настаивают многие исследователи, для данного анализа не играет большой роли. Важнее то, что здесь Запад выступает в качестве той «чуждой» силы, противостояние которой сплачивает народы Ближего Востока, еще не имеющие подлинной национальной идентичности. Более того, чем активнее западый мир (и в первую очередь США) будет насаждать в этом регионе принципы личностной автономии и политической демократии, тем сильнее будет укрепляться исламская оппозиция и тем меньше останется шансов для того, чтобы западные ценности овладели умами и сердцами местного населения.

Современный терроризм, разумеется, не сможет навязать западному миру пересмотр его основополагающих принципов; он, конечно же, не приведет к возникновению «всемирного халифата», о чем для красного словца заявляют некоторые исламские проповедники. Собственно говоря, террористы и не ставят перед собой таких задач и целей. Их стремления намного скромнее: они прежде всего хотят, чтобы Запад перестал устанавливать свои порядки за пределами собственных границ. И эти требования, по сути, трудно не признать справедливыми.

ПРОГНОЗЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ

На сегодняшний день Запад во главе с Соединенными Штатами, государством, превосходящим по мощи величайшие империи прошлого, пока не добился ощутимых результатов в борьбе с противником, который применяет против него «оружие слабых», то есть террор.

Способен ли Запад победить в этой так называемой «войне с терроризмом»? Какие последствия для всего мира будет иметь взаимная эскалация «террористического» и «антитеррористического» насилия? Сохранятся ли нынешние международные институты, или они станут жертвами (пусть даже случайными) этой схватки?

Эти вопросы, весьма актуальные, практически никогда не поднимаются идеологами «войны с террором». Во-первых, глобальный террор – новое, неисследованное явление для западных политологов и социологов. Кроме того, западные эксперты настолько уверовали в неизбежность распространения демократии в мире, в преобладание в человеческом сознании индивидуалистических стремлений, в торжество рационального начала над иррациональным, что это мешает им охватить весь комплекс проблем, порождающих современный мусульманский терроризм.

Во-вторых, сегодня не видно особой потребности найти ответы на многие актуальные вопросы. Для современной политики, предельно инструментализированной и в значительной мере лишенной стратегического видения, всплеск терроризма оказался, как ни кощунственно это звучит, весьма кстати. Политики, мыслящие «от выборов до выборов» формулами типа «кто не с нами, тот против нас», охотно воспользовались террористической угрозой для «дисциплинирования» населения, а также для манипуляции сознанием и симпатиями избирателей. Борьба с абстрактным «международным терроризмом» является для них превосходным средством продемонстрировать своему народу сложность решаемых задач, собственную активность и ответственность.

Если глубоко задуматься над перечисленными проблемами, окажется, что поводов для оптимизма немного.

У Запада очень мало шансов на победу. В первую очередь потому, что ему приходится иметь дело не столько с экстремистскими вылазками единичных бандитов, сколько с феноменом, за которым прежде всего стоит стремление народов к самоопределению или обретению собственной идентичности, то есть определенные цивилизационные ценности. Но история свидетельствует, что на протяжении второй половины ХХ столетия Запад проигрывал все войны, в которых противная сторона боролась за свою независимость или за возможность состояться как культурная общность.

Помимо этого население западных стран сегодня убеждено в том, что «демократия» (то есть западные представления о свободе и справедливом обществе) должна укорениться повсюду. Однако смириться с навязанными извне представлениями о свободе – значит перестать быть свободным самому, и этого на Западе, похоже, не понимают и не хотят понимать. Утверждая, что террористы – это враги свободы, западные лидеры безнадежно заблуждаются и вводят в заблуждение тех, кто следует за ними. Нет, террористы борются не против свободы, а за свободу своих народов не прислушиваться к чужим советам.

Здесь на память приходит один пример, прекрасно показывающий всю примитивность мышления американского политического класса, выступающего ныне лидером в «войне с террором». В 60-е годы прошлого века чернокожие американцы начали масштабную кампанию борьбы за отмену расовой сегрегации, утверждая, что ничем не отличаются от белых. Однако сорок лет спустя те же афроамериканцы настаивают на своей «особости» и требуют квот в университетах и налоговых поблажек, дополнительного финансирования социальных программ и т. д. И что? Правительство вводит систему affirmative action (речь идет о принятом в 2003-м решении Верховного суда США оставить в силе Программу позитивных действий, предоставляющую льготы, в частности, расовым меньшинствам. – Ред.), прямо противоречащую, как отмечают многие социологи, фундаментальным принципам либерализма. В 1960-е годы новые независимые страны тоже хотели быть «такими, как все». Но они потерпели неудачу и теперь апеллируют к собственной исключительности. Почему же американские политики, соглашаясь с претензиями собственных чернокожих на «особость», игнорируют аналогичные претензии со стороны арабского мира?

Кроме того, противодействуя Западу, террористы используют заимствованное у него же оружие. Так, главная, как считается, трудность борьбы с террористами обусловлена «сетевым» характером их структур, успешно противостоящих традиционной тактике армий и спецслужб. Но на самом деле террористы ничего не изобрели. Они лишь взяли на вооружение средство, с помощью которого стремящийся к экономической экспансии Запад не первый год повышает эффективность деятельности своих транснациональных корпораций. Разве не говорили в США и Европе с придыханием о долгожданном приходе «сетевого общества»? Оно пришло.

Таким образом, не осмыслены в должной мере ни цели террористов, ни их методы. Однако существует и гораздо более сложная проблема – мотивация террористического движения. Дело в том, что отдельные террористические акции, как правило требующие от их исполнителей самопожертвования, нередко являются не жестом отчаяния и не проявлением мужества, а актом личного спасения! Будучи религиозным фанатиком, террорист-смертник действует рационально – ведь убийство десятков «неверных» открывает ему прямую дорогу в рай, что для него гораздо важнее, чем деньги, которые могли быть обещаны его семье или близким. Тем удивительнее, что большинство «борцов с терроризмом» не устают говорить о гигантских суммах, идущих на финансирование террора, о множестве наемников, проникающих в Ирак или Чечню, а также о своих успехах в перекрытии каналов финансирования террористов. Между тем разрушение башен-близнецов вкупе с атакой на Пентагон обошлось его исполнителям не более чем в 500 тыс. дол., в то время как объемы возрожденной торговли опиумом в Афганистане исчисляются миллиардами, а российская помощь «законному» чеченскому правительству – сотнями миллионов долларов. Так что террористы борются отнюдь не за финансирование...

Современные террористы либо воспитаны в обстановке перманентной незащищенности и неуверенности в будущем, либо добровольно обрекли себя (что относится прежде всего к их лидерам) на жизнь в подобных условиях. Еще в 1993-м известный палестинский экстремист Абу Махаз пояснил: «Мы – террористы, да, мы – террористы, потому что это наша судьба». Усиление «лобовой» атаки на террористическое движение может только расширить его ряды и ожесточить его участников, возбуждая в них чувство религиозной и этнической солидарности. Большинство же граждан западных стран не намерены лишаться ни личных свобод, ни материального благополучия и потому будут поддерживать борьбу с терроризмом только до тех пор, пока она не окажется чревата серьезными политическими и экономическими потрясениями. Поэтому удары террористов будут разваливать антитеррористическую коалицию; удары же по террористам – лишь укреплять их ряды.

Прошедшие с начала «войны с террором» почти четыре года показывают, что для поддержки этой войны населением западных стран необходимы весомые доказательства достигнутого прогресса. Пока еще такими свидетельствами могут служить свержение режима «Талибан», разгром лагерей «Аль-Каиды» и освобождение Афганистана, отстранение от власти Саддама Хусейна и оккупация Ирака войсками союзников. Однако эти достижения обошлись США и присоединившимся к ним странам в сотни миллиардов долларов, а дальнейшие перспективы туманны. Поток наркотиков из Афганистана растет, положение в Ираке не стабилизировалось, агрессивность США вызывает вполне понятное стремление других стран обеспечить себе доступ к ядерному оружию. Ситуация в Саудовской Аравии и в Пакистане, единственной мусульманской стране, обладающей оружием массового поражения, остается взрывоопасной. «Война с террором» приводит и к косвенным издержкам – от роста цен на нефть до кризиса на рынке авиаперевозок и туризма. Через некоторое время западный бизнес, пока еще радующийся новым военным заказам и увеличению государственных расходов на безопасность, ощутит, что инициированная американцами авантюра просто никому не выгодна. И террористам сегодня достаточно лишь поддерживать на Западе истерию, запущенную самими же западными лидерами, чтобы со временем увидеть крах их политики.

Кроме того, «война с террором» наносит ущерб единству западного мира. Так, американское вторжение в Ирак начиналось весной 2003 года в условиях беспрецедентного раскола мира на два лагеря – сторонников и противников кампании Соединенных Штатов. Давно назревшая реформа ООН, можно предположить, провалится именно по причине того, что в Соединенных Штатах, России и отчасти Великобритании к нынешним угрозам и вызовам относятся иначе, чем в континентальных европейских странах. Восприятие собственного государства в качестве «осажденной крепости», а остальных стран как звеньев разного рода «осей зла» непродуктивно и ведет лишь к расширению поля для конфликтов и противоречий.

Таким образом, новый раунд «войны с террором» закончится поражением Запада.

ИСТИННЫЕ ЦЕЛИ И НЕОТЛОЖНЫЕ ЗАДАЧИ

«Война с террором» не могла не начаться. Прежде всего потому, что политики во всем мире крайне нуждались во враге, отвечавшем ряду критериев. «Правильный», с точки зрения современных деятелей, враг – это тот, кто представляет собой опасность, кто не связан с ведущими западными странами. Его место там, куда можно наносить безответные удары; его нельзя увидеть; борьба с ним должна продолжаться бесконечно долго, а мера ее успешности – оставаться неопределимой; наконец, необходимость войны с ним должна оправдывать серьезные ограничения демократических прав собственных граждан, а увеличение расходов на нее не должно вызывать возражений у населения.

Все эти критерии идеально воплощены в «международном терроризме». В политике последних лет данное понятие сыграло ту же роль, что и понятие «глобализация» – в хозяйственной практике последних десятилетий. Если вспомнить историю, окажется, что до середины ХХ столетия взаимодействие между Европой и США, с одной стороны, и остальным миром – с другой, именовалось «вестернизацией», которая, как считалось, универсальна по своему временнЧму характеру и географическому охвату. Причем модель технологического общества со всеми его атрибутами – от массового потребления до либеральной демократии – оценивалась как в принципе легко воспроизводимая и поэтому всеобщая. Однако эта «всеобщая» модель предполагала и ответственного за ее повсеместное насаждение – Запад. Тот факт, что именно в последние десятилетия зафиксирован невиданный рост мирового неравенства, не волнует адептов глобализации. Гораздо важнее иное: любую экономическую проблему можно сегодня объяснить объективным процессом глобализации и, как говорится, «умыть руки». Понятие «международный терроризм» дало политикам такой же инструмент ухода от реальности (и от ответственности), какой получили экономисты с появлением термина «глобализация». Было бы наивно полагать, что политики не воспользуются этой новой возможностью.

«Война с террором» – это то, в чем кровно заинтересованы правящие элиты и руководители всех без исключения вовлеченных государств – Соединенных Штатов и России, Великобритании и Польши, многих других. Им необходимо раздувание террористической угрозы и уничтожение все новых и новых террористов. (Причем именно уничтожение, как мы видели это на примере Аслана Масхадова, а не предание их гласному и справедливому суду, о чем так много говорится.) Им требуется наращивание военных расходов и, как отмечалось выше, ограничение гражданских прав, а также многое другое... Так что этой войне не суждено завершиться быстро. Даже если антитеррористическая коалиция в ее нынешнем виде и прекратит свое существование (а в этом у меня практически нет сомнений), то сама «борьба» в разных ее формах будет продолжаться.

Но кровавые акции террористов, конечно же, не должны оставаться безответными. При этом в борьбе с террористической угрозой необходимо соблюдать несколько очевидных и неоспоримых правил.

Во-первых, нужно провести четкую грань между вооруженными формированиями, сражающимися за самоопределение и независимость своих народов, и террористами, действующими во имя идеологических и религиозных целей. Если в первом случае, как уже было сказано, наиболее эффективным средством решения проблем являются переговоры, то во втором переговорный процесс вряд ли возможен. Да в нем и нет необходимости – ведь требования террористов из «Аль-Каиды» или «Исламского джихада» не предусматривают политических договоренностей. Исламские экстремисты не представляют собой той политической силы, с которой возможны переговоры. Они не могут взять на себя внятных обязательств. Нет никакой возможности оказать на них давление при несоблюдении ими достигнутых договоренностей. В общем, все они – не сторона на переговорах.

Во-вторых, даже признавая необходимость отказаться от переговоров, нельзя утверждать, что конечной целью войны с террористами является их истребление. Чем активнее ликвидируются отдельные террористы, тем больше весь народ проникается целями и задачами их движения; примером тому может служить обстановка на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа, а также в Чечне.

Поэтому подходы к борьбе с терроризмом должны различаться в зависимости от того, где проходит «линия фронта». Если противостояние террору происходит на территории западных стран, теракты следует квалифицировать как тяжкое преступление – убийство или покушение на убийство с отягчающими обстоятельствами. Соответсвенно террористов надлежит обезвреживать, а в их организации – внедрять агентов; следует перекрывать каналы поступления к ним денег и оружия, а приток иммигрантов из стран, где расположены «основные силы» главных террористических организаций, – ограничивать. Мониторинг иммигрантов и выходцев из таких стран необходимо на определенный период времени признать хотя и неприятной, но вынужденной, а потому допустимой мерой. Об эффективности таких мер говорит пример США, где после 11 сентября 2001 года не зафиксировано ни одного террористического акта. И причиной тому – усилившиеся меры внутренней безопасности, а отнюдь не сокращение числа боевиков «Аль-Каиды».

Если же борьба с террором ведется за пределами Запада, требуется выработать и принять жесткие правила отношений с государствами, на территории которых активно действуют террористические группировки. Эти государства (а к ним, несомненно, относятся многие ближневосточные страны) должны быть лишены всякой помощи со стороны развитого мира; следует полностью отказаться от практики продажи им любых систем вооружения; предупредить о недопустимости обладания оружием массового поражения (причем, например, к Пакистану это относится даже в большей степени, чем могло бы относиться к Ираку), ограничить торговое и экономическое сотрудничество с ними и т. д. Если народы этих стран предпочитают сохранять свой образ жизни, традиции и религиозную «чистоту», им не нужно препятствовать. Напротив, показательное «отступление» Запада из данного региона при жестком недопущении перенесения исламского джихада на территорию развитых стран вызовет проблемы у самих мусульманских экстремистов, не имеющих никакой позитивной программы. Как показывает пример отстающих государств, наиболее эффективный способ дискредитировать популистские движения – позволить последним добиться провозглашаемых ими целей. «Бросив исламский мир на произвол судьбы», мы отнюдь не предадим идеалы свободы и гуманизма. Западные ценности будут усвоены не там, куда Западу хватит сил их донести, а там, где на них возникнет реальный и осмысленный спрос. Свобода важна не сама по себе – гораздо важнее завоеванная и выстраданная свобода. Пока мусульманские народы не ощутят потребность в западных ценностях, не возжелают свободы, навязать им их будет невозможно да и, замечу, не нужно.

Россия. США. Весь мир > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 9 июня 2005 > № 2911854 Владислав Иноземцев

На прошедших 11 марта президентских выборах, первых в ЦАР с момента военного переворота 2003г., ни один из 11 кандидатов не набрал необходимого для победы в первом туре количества голосов. Во втором туре, назначенном на 8 мая, встретятся нынешний лидер страны генерал Франсуа Бозизе, пришедший к власти в результате военного переворота в марте 2003г., когда был свергнут гражданский президент Анж-Фели Патассе, и бывший премьер-министр Мартин Зигель. Выборы, как и принятая в конце 2004г. конституция, должны стать завершением переходного периода после переворота. Как заявил один политик из пропрезиденсткой коалиции (Convergence Kwa na Kwa), пожелавший остаться неизвестным, в результате консультаций после первого тура выборов три основные политические партии страны – Демократический форум за прогресс (Forum democratique pour la modernite), Центральноафриканское демократическое объединение (Rassemblement democratique Centrafricain), Партия национального единства (Parti de l'unite nationale) – скорее всего, поддержат нынешнего руководителя ЦАР (IRIN). По мнению международных наблюдателей и специального представителя генерального секретаря ООН в стране Ламин Сиссе (Lamine Cisse), выборы были честными и справедливыми, хотя некоторые оппозиционные политики заявляли о подтасовках и о том, что они не согласятся с итогами голосования. (Cameroon Tribune). На прошедших параллельно с президентскими парламентских выборах в 105-местное Национальное собрание было избрано только 17 депутатов. Второй тур пройдет одновременно со вторым туром выборов президента. На парламентских выборах коалиция сторонников Бозизе (Convergence Kwa Na Kwa) потерпела неудачу, и, по сообщению агентства IRIN, большинству ее кандидатам не удастся получить места в Национальном собрании во втором туре.

Вооруженные группировки продолжают совершать нападения на населенные пункты в сельских районах, незаконно устанавливают на дорогах блокпосты. По мнению специального представителя генерального секретаря ООН в ЦАР, членами группировок в основном являются участвовавшие в перевороте Бозизе боевики из соседнего Чада, а также безработная молодежь и бывшие солдаты армии ЦАР (которые также принимали участие в перевороте). Представители международных организаций считают, что среди боевиков находятся бывшие сотрудники охраны свергнутого президента Патассе и повстанцы из ДРК (конголезские боевики поддерживали свергнутого президента Патассе) (IRIN). Нападения совершаются в восточных районах ЦАР, пограничных с суданской провинцией Дарфур, из-за конфликта в которой, как предполагается, 20 тыс. беженцев вынуждены были бежать из Судана в ЦАР. Есть сообщения о периодических нападениях боевиков и в северо-западных районах ЦАР, недалеко от границы с Чадом (IRIN). А. Чумаков. ЦАР > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 30 апреля 2005 > № 51098

Вступившие в активную фазу в фев. переговоры между правительством Уганды и лидерами Божественной Армии Сопротивления (LRA), которая уже 18 лет борется против президента Йовери Мусевени, фактически потерпели крах. Несмотря на то, что правительство амнистировало ряд лидеров LRA, по инициативе Мусевени расследование военных преступлений будет передано Международному Уголовному Суду в Гааге (International Criminal Court), который в момент переговоров между двумя сторонами заявил, что готовится арест ряда лидеров повстанцев. Это и стало одной из причин выхода из переговоров лидеров LRA (IRIN).В начале марта на севере и северо-западе страны столкновения между правительственными войсками и LRA продолжились. 10 марта правительство увеличило группировку войск в северо-западных районах страны после того, как от рук боевиков LRA погибли 6 чел. (IRIN). В результате столкновений между правительственными войсками и LRA в северном районе Гулу 17 марта, по заявлению представителей угандийской армии, были убиты 7 повстанцев и захвачен комплект боеприпасов. В ходе боев недалеко от главной дороги на северо-запад страны из плена освобождены 13 детей. (агентство SAPA-Afr www.sapa.org.za). По сообщению CNN, с начала года правительственные войска освободили порядка 147 детей. 20 марта бойцы LRA в районе г. Китгум (недалеко от границы с Суданом) совершили нападение на женщин (Reuters). 7 апр. армия правительства освободила 110 детей и уничтожила порядка 50 боевиков. Боевики захватывают детей и мирных граждан в деревнях на севере страны и делают из них солдат или секс-рабов. (агентство SAPA-Afr, www.cnn.com) По мнению угандийских военных, усиление нападений LRA связано, прежде всего, с нехваткой продовольствия у повстанцев.

В Кампале прошел митинг, участники которого выразили несогласие с выводами доклада британской Комиссии по Африке. Член комиссии Боб Гелдоф, выступая с докладом в марте, призвал Мусевени не баллотироваться на третий срок в 2006г. Участники митинга заявляли о праве угандийцев самостоятельно решить свою судьбу и отрицали, что были наняты правительством для создания благоприятного политического имиджа президента (ВВС).

В конце марта в столице страны прошли митинги оппозиции и пропрезидентских сил, которые выступают, соответственно, за и против поправок к конституции, позволяющих президенту баллотироваться на третий срок. И хотя первые митинги были санкционированы полицией, в ходе последующих выступлений против оппозиционеров был применен слезоточивый газ (BBC). Парламент страны, рассматривая законопроекты по внесению изменений в конституцию, проголосовал за систему открытого голосования при принятии законов и поправок к ним. В парламенте все чаще говорится о снятии ограничений на количество президентских сроков (www.xinhua.cn).

Международный суд в Гааге приступил к рассмотрению жалобы правительства ДРК, поданной в 1999г., где заявляется, что угандийские войска нарушали границы ДРК и занимались массовым грабежом и убийством конголезцев. (Во время двух последних конфликтов в ДРК в 1996-97г., 2000-03гг. Уганда и Руанда оказывали поддержку конголезским повстанцам, боровшимся против центрального правительства в Киншасе) (ВВС). А. Чумаков. Уганда > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 30 апреля 2005 > № 51097

Незаконное распространение стрелкового вооружения (по определению ООН, термин «small arms», легкое вооружение, включает в себя пистолеты, винтовки, автоматы, пулеметы, приспособленные для переноски вручную, а также гранатометы, калибр которых не превышает 100 мм.) – одна из самых острых проблем, с которыми сталкиваются сегодня многие африканские государства, в том числе Танзания. Несмотря на относительную политическую стабильность и отсутствие вооруженных конфликтов на своей территории на протяжении последних десятилетий, большое количество ед. стрелкового оружия находится в руках граждан этой страны.По данным, опубликованным полицией Танзании, приблизительное количество ед. стрелкового оружия, которое находится в обороте на территории страны, составляет от 500 тыс. до 1 млн. Из этого числа только 69 840 ед. зарегистрировано. 241 тыс. ед. из общего числа-образцы военного стрелкового вооружения.

Основная часть оружия, 75%, поступает в Танзанию из соседних государств – Руанды, Бурунди и ДРК. В результате вооруженных конфликтов последних десятилетий, там было накоплено большое количество оружия, часть которого попала и в Танзанию, когда беженцы и бывшие участники боевых действий пересекали границу. Именно в приграничных районах – Кигоме, Мванзе и Кагере – находится большая часть незаконно хранимого оружия. Исследования, проведенные Институтом исследования проблем безопасности, ЮАР, показывают, что доступ к оружию в районе Кигома имеют приблизительно 24% жителей, в районе Мванза –19%, в то время как в районе Килиманджаро этот показатель составляет менее 5%. 10% тяжелых преступлений в Танзании совершается с применением огнестрельного оружия.

Быстрый рост незаконного оборота стрелкового оружия потребовал от правительства Танзании принятия адекватных мер. В 2001г. началось выполнение пятилетнего Национального плана действий по регулированию оборота оружия и разоружению (National Action Plan for Arms Management and Disarmament). Принятие Плана должно было повысить эффективность борьбы с распространением оружия, снизить его приток из соседних государств, выявить другие источники его поступления в страну и уменьшить количество ед. незаконно хранимого оружия.

В соответствии с Планом были проведены исследования, на основании которых были получены точные сведения о путях проникновения оружия на территорию Танзании, его количестве, способах и методах распространения, влиянии на обстановку в стране и др.

Для реализации Плана были созданы специальные государственные органы: Национальный комитет по регулированию оборота оружия и разоружению (National Committee for Arms Management and Disarmament) и Провинциальные исполнительные силы по регулированию оборота оружия и разоружению (Provincial Task Forces for Arms Management and Disarmament). Эти структуры включают в себя как представителей государственных органов власти, так и неправительственных гражданских организаций.

Основные задачи этих органов следующие: создание работоспособной системы для обеспечения реализации принятых решений, налаживание сотрудничества на международном и локальном уровнях, а также обмен информацией, развитие сотрудничества с местным населением и создание условий для его безопасного участия в работе государственных органов по борьбе с незаконным распространением оружия. Новые структуры должны определять зоны, требующие особого внимания, такие как пункты перехода границы, и обеспечивать необходимый контроль в этих районах.

Финансирование плана производится из двух источников: основная часть средств поступает из государственного бюджета, но на начальном этапе определенную помощь оказало правительство Великобритании.

Введение в действие национального плана действий по регулированию оборота оружия и разоружению принесло к настоящему моменту определенные результаты: усиленный контроль в лагерях беженцев и снижение их количества, а также повышенное внимание к пунктам перехода границы позволило уменьшить приток оружия на территорию государства. Значительное количество ед. незаконно хранимого огнестрельного оружия было добровольно сдано жителями Танзании.

В целом, по признанию соответствующих международных неправительственных организаций, ситуация в Танзании улучшилась, хотя полностью приток оружия в страну не прекратился, в том числе и по причине высокого спроса на него среди танзанийцев. Проведенные опросы показывают, что от 25 до 50% жителей не отказались бы иметь дома огнестрельное оружие. Отсутствие собственной оружейной промышленности вынуждает организации, занимающиеся законной торговлей оружием, приобретать его за рубежом. Цены на новое, экспортированное оружие не позволяют ему на равных конкурировать с нелегально ввезенными образцами. Владимир Шварц. Танзания > Армия, полиция > af-ro.com, 30 апреля 2005 > № 51095

Президент США Джордж Буш выделил средства на оказание срочной гуманитарной помощи палестинцам за Западном берегу и в Газе. «Я определил важным для национальных интересов США предоставить из фонда срочной помощи США для беженцев и мигрантов 34,7 млн.долл. на поддержку непредвиденных гуманитарных потребностей за Западном берегу и в Газе, а также для репатриации беженцев в Бурунди и Демократической республике Конго», – говорится в письме Буша, направленном им в пятницу на имя госсекретаря США. Палестина > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 30 апреля 2005 > № 2371

Франция по-прежнему остается одной из самых притягательных для эмигрантов европейских стран. Об этом свидетельствуют данные ежегодного доклада, опубликованного во вторник Французским управлением по защите беженцев и апатридов. Согласно этому документу, в 2004г. в управление поступило 65 тыс.просьб о предоставлении убежища, что на 5,8% больше показателя 2003г. Впрочем, как отмечали руководители управления на пресс-конференции в Париже, этот прирост достигнут, главным образом, за счет почти троекратного увеличения количества повторных заявлений о предоставлении убежища. Если же принимать в расчет лишь первичные заявки, то их число по сравнению с 2003г. сократилось на 2%. При этом в среднем по Европейскому союзу количество просьб о предоставлении убежища уменьшилось примерно на 20%. По данным управления, в 2004г. французские власти удовлетворили 16,6% просьб о предоставлении убежища (в 2003г. – 14,8%). Если говорить о географической и национальной принадлежности, то в списке тех, чьи просьбы были удовлетворены, лидируют бывшие россияне – 12%, далее с одинаковым 9% показателем следуют Босния и Герцеговина, Демократическая республика Конго и Турция, по 6% удовлетворенных заявок пришлось на долю эмигрантов из Шри-Ланки и Сербии и Черногории. Франция > Миграция, виза, туризм > ria.ru, 19 апреля 2005 > № 3068

Всеобъемлющий внутренний конфликт в ДР Конго (Киншаса) затухает. Как передает IRIN, в Лумумбаши (провинция Катанга) добровольно решили сложить оружие две группировки из ополчения Майи-Майи. Общая численность этих группировок составляет до 27 тыс. чел. В первый день уничтожено 540 АК-47, пулемет, 156 гранат и 20 отравленных стрел. Руководящий состав и многих рядовых бойцов Майи-Майи предполагается включить в состав национальной армии. Б. Свинцов. Конго ДемРесп > Армия, полиция > af-ro.com, 30 марта 2005 > № 51064

В начале фев. отмечены очередные позитивные шаги в мирном урегулировании. Лидеры группировки «Национальные силы освобождения» (FNL) согласились сесть за стол переговоров, отвергли кандидатуру основного посредника – вице-президента ЮАР Джакоба Зума (Jacob Zuma). Вместо него FNL предпочитает иметь дело со спецпредставителем генсека ООН – Кэролайн Макаски (Carolyn McAskie), как сообщает IRIN.Главы государств региона объявили FNL террористической организацией после того, как она взяла на себя ответственность за гибель 160 конголезских беженцев в лагере Гатумба (Gatumba) 13 авг. 2004г. Лидер организации – Агатон Руаса (Agathon Rwasa).

FNL пользуется поддержкой «Национального совета/Фронта в защиту демократии» (CNDD–FDD) – организации, которая уже вошла во временное коалиционное правительство Бурунди. И FNL, и CNDD-FDD представляют интересы бурундийских хуту. Б. Свинцов. Бурунди > Армия, полиция > af-ro.com, 30 марта 2005 > № 51063

Вооружения

Армия Зимбабве оснащена, в основном, устаревшими образцами военной техники. Преобладают вооружения китайского производства: танки Тип-59 и Тип-69, из которых только 12 «может быть» на ходу; БМП; буксируемая артиллерия; системы залпового огня (Тип-63). На вооружении военно-воздушных сил стоит 6 истребителей Миг-23 (поставка 2000г. из Ливии), китайские истребители F-7 (аналог МиГ-21, из них 6 на крыле); а также устаревшие модели итальянского и британского производства. На вооружении транспортной авиации стоит от 5 до 10 пригодных к использованию машин, одна из них – Ан-24.

В пригодном к использованию состоянии находятся 4 вертолета АВ412 Bell из 8, и 1 вертолет SA 319 Alouette III из 8; 2 AS-532UL; 4 Ми-35, из них 2 Ми-35Р. Вертолеты Ми-35, поставленные в Зимбабве 2-3г. назад, являются современной частью местных ВВС.

Вооруженные силы испытывают, по данным Jane's, острую нехватку транспорта (75 грузовых машин на ходу), горючего и боеприпасов. Jane's крайне низко оценивает оснащенность, боеготовность и моральный дух армии Зимбабве, предупреждая, о возможности ее раскола на враждующие фракции в случае кончины или ухода Мугабе.

Военно-техническое сотрудничество Зимбабве с иностранными государствами носит ограниченный характер, и данные о его объемах не разглашаются. Известно о ряде отдельных поставок, которые, с учетом имеющейся информации о техническом оснащении ВС Зимбабве, создают достаточно исчерпывающую картину импорта вооружений в страну с момента получения независимости (1980г.).

С 1980г. были зафиксированы следующие поставки вооружений из КНР: 15 истребителей J-6 в 1987г.; 52 истребителя J-7 в 1983г., 1985-87 и 1989гг.; 35 основных боевых танков Тип-59 в 1985-86гг.; 20 легких танков Тип-62 в 1984г.; 1 транспортный самолет Y-12 в 1991г. Исходя из приведенных выше данных об имеющейся на вооружении технике, к этому списку стоит, видимо, добавить 10 основных боевых танков Тип-69 после 1986г., не менее 8 БМП Тип-63 и ряд других поставок.

По данным Military Balance, в 1999г. из Франции было поставлено 23 бронемашины АСМАТ, а из Италии – 6 учебных самолетов SF-260F. В 2000г. в Ливии закуплено 6 МиГ-23БН. Публиковалась также информация о безвозмездной передаче Зимбабве американского военно-транспортного самолета Hercules C-130.

Есть непроверенная информация о поставках в Зимбабве оружия из России: «орудия для вертолетов, истребители, самолеты-корректировщики» (1998г.) и 10 ударных вертолетов Ми-24 (1999г.) (возможно, реэкспорт в ДР Конго). Возможно, первоисточником информации о поставке Ми-24 в Зимбабве из России является отчет Amnesty International 2002г. В том же отчете упоминается поставка 21 тыс. автоматов Ак-47, также из России, в 2000г. Впрочем, в дальнейшем Ми-24 не фигурируют «на балансе» зимбабвийских вооруженных сил.

Из данных отчета ООН по ДР Конго, можно заключить, что конголезская операция армии Зимбабве проходила при поддержке частных военных компаний. Упоминаются Avient Air, Aviation Consultancy Services (ASC) и Raceview. Вероятно, данные компании посредничали и при закупке (а также модернизации) вооружений (прежде всего стрелкового оружия), запчастей и боеприпасов. Утверждается, что ASC поставляла Зимбабве запчасти к самолетам Hawk.

Теоретически вероятно появление в Зимбабве французского оружия (Франция рассматривает свои отношения с Зимбабве как одну из возможностей создания противовеса США в Африке), а также поставки из Китая. Импорт оружия из ЮАР в ближайшее время практически исключен, так как Претория рассматривает возможность интервенции в Зимбабве, и не исключено, что некоторые части зимбабвийских вооруженных сил могут оказать сопротивление вторжению. (во время «дружественной» интервенции ЮАР в Лесото, в сент. 1998г.). Вероятным поставщиком б/у систем вооружения (включая МиГ-23) остается Ливия.

Военно-промышленный комплекс. Зимбабве – единственная страна в Тропической Африке, которая имеет опыт не только производства, но и экспорта вооружений собственного производства.

Оборонная промышленность Зимбабве (Южной Родезии) была создана во время Второй мировой войны для обеспечения британской армии и состояла из двух фабрик: Rhodesia Ordnance Factory (ROFAC) в Булавайо и Salisbury Ordnance Factory (SOFAC) в Солсбери, который теперь называется Хараре и является столицей страны. На этих фабриках производились боеприпасы для легкого оружия, авиационные бомбы и запчасти для танков.

С конца войны и до 1965г. фабрики не работали, и оружие и боеприпасы ввозились из Великобритании. В 1965г. ситуация изменилась: белое правительство меньшинства в Родезии было вынуждено вести гражданскую войну в условиях международных санкций – военное производство было восстановлено. Восстановление фабрик было необходимо для прикрытия нелегального импорта вооружений (из Израиля).

После того, как власть в стране перешла к повстанцам и Южная Родезия получила независимость от Лондона под названием Зимбабве, оборонная промышленность была поставлена под контроль нового правительства. В 1984г. в подчинении Министерства обороны была создана единая компания ZDI (Zimbabwe Defence Industries). К 1990г. в рамках ZDI действовало два основных подразделения – заводы по производству боеприпасов (Explosives Filling Plant и Small Arms Ammunition project); еще два относительно крупных предприятия находились в составе вооруженных сил Зимбабве: Darweendale Clothing Factory (пошив одежды и снаряжения); Harare Base Workshop (ремонтная фабрика, создана при поддержке Lonrho).

В холдинг ZDI входят практически все предприятия Зимбабве, которые можно отнести к оборонной промышленности. Исключением является, частная компания Security Devises (Мсаса, Хараре). С 1997г. производит снаряжение для саперов: маски, фартуки, genital protection. Поставщик армии США (Zimbabwe, Landmine Monitor Report 1999г., HRW).Проверить: Stongman Engineering (Хараре). Подразделение: Mine-Tech (отставной руководитель специальной службы полковник Лайонел Дик (Lionel Dyck).

Завод по производству взрывчатых боеприпасов (Explosive Filling Plant) был построен в Эльфида Фарм, Домбошава (Elphida Farm, Domboshawa) при участии французской компании Luchaire, по образцу завода в Бурже (Bourge), Франция. Французские банки выступали кредиторами строительства. Завод введен в строй в 1990г., производятся боеприпасы калибром 60, 81, 120 и 150 мм. Приблизительно в те же годы и в том же месте китайской компанией Norinco построен завод по производству боеприпасов для стрелкового оружия.

В Родезии производились копии автоматов UZI (Израиль) под маркой LPD/RHUZI и CZ25 (Чехия). Это производство свернуто. (До 1984 масштабы завышались из-за необходимости скрыть израильский экспорт). Хотя существует информация о производстве стрелкового оружия для охотников и даже о поставках подобной продукции в США.

Еще до получения независимости, в Родезии, при содействии ЮАР, было налажено производство мин RAP-1 (Сarrot Mine) и RAP-2 (Adams Grenade). Мину Carrot производила компания Cobrine Engineering (под руководством американского гражданина). Производство этих мин было свернуто, затем стала производиться другая, более совершенная, противопехотная мина PloughShare (тип Claymore, мина также известна под аббревиатурой ZAPS). Производство этих мин прекратилось в начале 1990гг. В 1997г. для иностранных военных атташе и наблюдателей была устроена экскурсия на фабрику ZDI в Домбошава с целью убедить их в том, что производство противопехотных мин свернуто. По словам главы ZDI Чинга Дубе, производство ППМ велось также (до 1991г.) на фабрике в Булавайо. Существуют свидетельства поставок ППМ из Зимбабве RAP-1 и RAP-2 в страны юга Африки (Намибия, Мозамбик, Замбия); мина PloughShare распространена, по-видимому, еще более широко: поставки шли вооруженным отрядам оппозиции на юге Судана. В Зимбабве производится миноискатель NMD-78.

Монополией на легальный экспорт обладает компания ZDI (которая также пользуется этим правом для реэкспорта). Институт проблем безопасности (ЮАР) весьма приблизительно оценивает военный экспорт Зимбабве в 10-50 млн.долл. с 1992-96гг. Основными покупателями выступали «другие африканские страны». По оценкам, после 1996г. основным покупателем оружия из Зимбабве выступала ДР Конго (правительственная армия и «милиции»), поставки могли составлять 10-20 млн.долл. в год. В этих поставках практически невозможно отделить собственно зимбабвийскую составляющую от реэкспорта оружия и боеприпасов из других стран (через Зимбабве). Официальные поставки отмечены в ЮАР, Танзанию, Замбию, Анголу, Малави, Ботсвану, а также США (до 2002г.). В 2000г. обсуждалась возможность открытия совместного предприятия ZDI в Анголе (по существу, эта идея конкурирует с идеей открытия в Луанде сервисного центра «Рособоронэкспорта»). Виктор Лесников.

Зимбабве > Армия, полиция > af-ro.com, 28 февраля 2005 > № 340366

Газ-СПГ

Газ постепенно занимает место нефти в мировом энергетическом балансе. Потребление газа растет в два раза быстрее, чем потребление нефти. До недавнего времени основным и единственным способом транспортировки газа были трубопроводы. В 1990гг. начался быстрый рост потребления сжиженного природного газа (СПГ). 27% мирового производства СПГ приходится на 4 африканские страны: Алжир, Нигерию, Египет и Ливию.

Сжиженный природный газ – это не продукт. При его производстве, то есть при сжижении газа, добавленная стоимость не создается. Собственно сжиженный газ никому не нужен, он становится продуктом только после регазификации -обратного превращения в газообразное состояние. СПГ – это не продукт, а способ его транспортировки. Сжижение газа целесообразно там, где между поставщиком и потребителем трудно или невозможно протянуть трубопровод.

Перевозки СПГ осуществляются исключительно морем. Основные элементы транспортной инфраструктуры в данном случае следующие: завод по сжижению на побережье, совмещенный с терминалом; специальный танкер (танкеры); завод по регазификации – также на побережье и также совмещенный с терминалом. Все заводы по сжижению (и, «разжижению») газа находятся на побережье. К заводу ведут газопроводы от месторождений – или со стороны моря (с шельфа) или со стороны суши.

Рост потребления сжиженного газа вызван двумя обстоятельствами: во-первых, стали дешеветь технологии сжижения. Во-вторых, сыграла свою роль общая либерализация газового рынка: при поставках сжиженного газа покупатель в меньшей степени зависит от продавца, а продавец – от покупателя.

СПГ (LNG) занимает в 600 раз меньший объем, чем исходный продукт (газ в его природном состоянии). 1 куб.м. СПГ весит 400 кг. (0,40 т.). Следовательно, из 1000 куб.м. природного газа получается 1,67 куб.м. или 0,67 т. СПГ. Производительность завода измеряется в кубометрах исходного сырья или в т. производимого СПГ. Важно не путать эти два показателя при сопоставлении. Заводы по сжижению газа есть в Алжире, Индонезии, Тринидаде и Тобаго, Венесуэле, Нигерии, Норвегии, Катаре, Австралии и Омане. Рост потребления сжиженного газа в мире составляет 6-7% в год (газа в целом – 2%).

Алжир. Самый первый в мире завод по сжижению газа был построен в Алжире, в порту Арзев, в 1964г. Небольшой по мощности (1,7 млрд.куб.м.) завод был закрыт в 1997г., затем модернизирован и снова введен в строй в 1999г. Спустя 4г. он должен был быть закрыт окончательно, но из-за дефицита мощностей продолжает работать до сих пор, на пределе своих возможностей.

Самый старый в мире завод давно не является для Алжира основным. 95% производства приходится на три других завода, два из которых также расположены в Арзеве (установленная мощность – 11,2 и 12,3 млрд.куб.м.). Третий по размеру алжирский завод находится в Скикде. Расчетная мощность производства в Скикде – 6,5 млрд.куб.м. 19 янв. 2004г. на заводе произошли взрыв и пожар. Не исключено, что причиной взрыва в Скикде был теракт, погибли 27 чел. – работников производства.

3 из 6 модулей завода вышли из строя, производительность сократилась на 44% – до 3,6 млрд.куб.м. по итогам 2004г. Министр энергетики Алжира Хелил заявил, что вместо трех взорванных модулей будут построены 2, но по мощности вместе они будут в 2 раза больше трех взорванных. На это необходимо 800 млн.долл., и пока восстановление мощностей завода не произошло.

Алжирский газ занимает 17% мирового рынка СПГ (2 место после Индонезии). Основные поставки приходятся на Францию (Gaz de France), Бельгию (Distrigaz), Испанию (Enagas), Турцию (Botas), Италию (Snam), Грецию (DEPA), а также США (5% всего объема). Алжирские заводы целиком находятся в собственности и управлении государственной монополии Sonatrach.

Нигерия. В Нигерии построен пока всего один завод по сжижению газа, но этот завод может вскоре стать крупнейшим на континенте. Планируется строительство еще 3-5 заводов, в результате чего Нигерия может занять 15% мирового рынка и выйти на первое место в Африке по производству СПГ.

Единственный пока завод расположен на острове Бонни в Гвинейском заливе, недалеко от впадения в океан одного из рукавов Нигера (вся добыча нефти и газа в Нигерии сосредоточена вокруг Дельты Нигера). Завод начал работу в 1999г., в 2002г. закончено строительство третьего модуля, после чего проект вышел на первоначально запланированную мощность 10,7 млрд.куб.м. Успех проекта вдохновил акционеров, и ведутся работы по расширению завода, известного под названием Bonny Island (о-в Бонни). В 2005г. должны быть введены в строй 4 и 5 модули по сжижению газа, в результате чего мощность завода должна удвоиться (составит 21 млрд.куб.м.).

Собственником Bonny Island является Nigeria Liquefied Natural Gas Corporation (NLNG). Крупнейший акционер (49%) – NLNG – государственная нефтяная корпорация, ей не принадлежит контрольный пакет, что является отступлением от основного принципа развития нефтегазовой промышленности Нигерии (стандартная доля NNPC во всех объектах – 60%). Преобладание иностранного капитала в Bonny Island компенсируется его разнообразием – акционерами являются британская Shell (25,6%), французская TotalFinaElf (15%) и итальянская Agip (10,4%).

Большинство газа в Нигерии находится в нефтяных месторождениях, этот газ уже извлекается и, по большей части, сжигается. Развитие производства СПГ на данный момент представляется реальной программой использования нигерийского газа. В большинстве случаев не требуется проводить специальную разведку. 99% разведанных запасов газа находится вблизи побережья (в прибрежных районах или на шельфе), поэтому нет необходимости в строительстве дорогостоящих магистральных газопроводов до побережья (как в Алжире и Ливии, например).

Помимо расширения завода на острове Бонни существует еще ряд перспективных проектов создания мощностей по производству СПГ. Среди них проработаны следующие (см. карту): West Niger Delta (инвестор – ChevronTexaco); Brass River (инвестор – Phillips); Nnwa (плавучий, инвестор – Statoil); Без названия (плавучий, ExxonMobil). Их совокупная мощность может составить 26,5 млрд.т. в год (15% нынешнего мирового рынка СПГ).

Египет. Первый завод по сжижению природного газа начал работать в Египте в янв. 2005г. Завод расположен на побережье Средиземного моря, в окрестностях г.Думьят (Dumietta) и рассчитан на переработку 7,1 млрд.куб.м. газа в год. Cобственник и оператор завода – совместное предприятие Segas (Spanish Egyptian Gas), образованное испанской Union Fenosa (80%) и двумя египетскими госкомпаниями – Egyptian Gas Holding (EGAS, 10%) и Egyptian General Petroleum Corp (EGPC, 10%). В свою очередь, 50% Union Fenosa Gas принадлежит итальянской Eni (остальные 50% – Union Fenosa SA, Испания).

Строительство завода происходило с некоторыми задержками, инвестиции в проект составили 1,4 млрд.долл. 17 дек. 2004г. агентство Dow Jones сообщило о выделении займа в 250 млн.долл. на достройку завода. Заем выделил Европейский инвестиционный банк (European Investment Bank). В янв. Segas объявил о начале пробных поставок СПГ. В июле 2004г. британская компания BG (бывшая British Gas) заключила соглашения о поставках своего газа на завод и закупках готового СПГ (то есть об экспорте своего газа «через» завод). Речь в соглашениях шла о газе с офшорных месторождений Дельты Нила Scarab Saffron. Соглашение рассчитано на поставки 6,3 млн.куб.м. газа в день (2,3 млрд. в год) в течение ближайших 4 лет. BG разрабатывает месторождения совместно с египетской EGPC и малазийской Petronas. BG будет закупать на заводе 700 тыс.т. жидкого газа в год для реализации в Европе (информация компаний). Предполагаются поставки в интересах Eni и Gas de France (Франция).

Открытие второго египетского завода, с приблизительно такой же производительностью, ожидается в конце 2005г. Строительство ведется также на побережье Средиземного моря, в 50 км. к востоку от Александрии. Завод строится в интересах BG, которая выступает «в партнерстве» с Petronas (Малайзия). Первая очередь завода должна быть готова в III кв. 2005г., вторая – в середине 2006. Газ для этого завода будет поставляться с офшорных месторождений Siman/Sienna, разрабатываемых BG. В окт. 2002г. подписано соглашение сроком на 20 лет (c 2005) о продаже 3,6 млн.т. в год СПГ (50% всего объема) французской Gaz de France (информация African Energy). После ввода в строй второй очереди (середина 2006) основным покупателем СПГ должна стать BG, которая будет закупать газ в том числе для своего завода по регазификации в Lake Charles (Луизиана, США). По предположению EIA, с 2007г. BG может начать поставлять египетский газ и на терминал в Бриндизи (Brindisi), Италия. В финансировании этого проекта участвовали как европейские, так и арабские финансовые структуры: European Investment Bank, Credit Lyonnais, HSBC Bank, Arab Petroleum Investments Corporation, Societe Generale и другие; а также египетский кредитный пул: Commercial International Bank, Misr International Bank, и дочерний банк Societe Generale в Египте.

Если оба завода, в Думьяте и Икду, заработают на полную мощность, то Египет, по нашим оценкам, уже в 2006г. может занять 3-4% газового рынка Евросоюза, причем весьма вероятно, что за счет сокращения российской доли в поставках (сейчас – 38%).

Ливия. В Ливии пока функционирует всего один небольшой завод по сжижению газа (Мерса-ал-Брега). Он был построен еще в 60гг. прошлого века американской компанией Esso и начал работу в 1971г. Ливия тогда стала вторым в мире (после Алжира) экспортером СПГ. Установленная мощность завода составляла 100 млрд.куб. футов газа (2,8 млрд.куб.м.). Из-за введения американских санкций против режима Каддафи ливийский завод испытывает хроническую нехватку запчастей и квалифицированного обслуживания. Он пришел в упадок, объем переработки составляет 0,9 млрд.куб.м. в год. Собственник и управляющая компания – государственная нефтегазовая монополия NOC, покупатель газа – испанская компания Enagas.

Развитие газодобычи является приоритетным направлением для госкомпании NOC. Пока на газ приходится только 6% добычи углеводородов в Ливии (в пересчете на нефтяной эквивалент), в то время как доля газа в разведанных запасах – 18%, а в прогнозируемых запасах – еще выше. После снятия международных санкций появились проекты строительства как магистральных трубопроводов, так и заводов по сжижению газа, но пока говорить о них детально нет смысла.

Ангола. Помимо 4 уже состоявшихся экспортеров СПГ, на карте Африки могут появиться новые. Наибольший интерес представляет в этой связи проект строительства завода в Анголе, в порту Сойо на севере страны. Уже создан консорциум инвесторов, в который вошли ChevronTexaco (США, 32%), Sonangol (ангольская госмонополия, 20%), Norsk Hydro (Норвегия, 12%), BP (Великобритания, 12%), Total (Франция, 12%) и ExxonMobil (США, 12%). Оператором завода будет лидер консорциума – американская ChevronTexaco. Ангольский завод может стать первым подобным объектом на континенте под управлением именно американской компании. Первоначально завод предполагали строить близ столицы страны Луанды, но затем проект был перенесен ближе к запасам газа, в северную провинцию Заире. Первая очередь завода будет состоять из одного модуля, рассчитанного на переработку 6 млрд.куб.м. газа в год. Разработка проекта должна закончится в середине 2005г., а окончательное инвестиционное решение должно быть принято, по данным EIA, в середине 2006.

Перспективы. У четырех рассмотренных нами африканских производителей принципиально различается доля, которую СПГ занимает в их газовом экспорте. 0,1 млрд.куб.м. газа в год будет перекачиваться из Египта в Иорданию по трубопроводу (введен в строй в июле 2004г.). В 70 раз больше поставляться с одного только завода в Думьяте. После введения в строй аналогичного по мощности завода Идку доля трубопроводного транспорта в экспорте газа составит менее 1% (хотя еще полгода назад составляла 100%). В Нигерии завод по сжижению на о-ве Бонни – единственный экспортер газа, как и ливийский Мерса ал-Брега. Только в Алжире наблюдается паритет: на магистральные трубопроводы в Европу приходится 54% экспорта, на заводы по сжижению – 46%.

Во всем в мире в целом сжиженный газ постепенно увеличивает свою долю рынка – за счет трубопроводного транспорта. В Африке ситуация не будет развиваться столь однозначно. Совершенно очевидно, что мощности по сжижению газа будут существенно расширяться во всех рассмотренных нами странах – в Алжире, Ливии, Египте и Нигерии. Рано или поздно появится завод по сжижению природного газа в Анголе. Монополия СПГ на экспорт в Нигерии, Ливии и Египте может быть нарушена.

В первую очередь это касается Ливии. Скорее всего, будут реализованы проекты строительства магистральных трубопроводов по дну Средиземного моря в Италию (напрямую или через Тунис). В результате соотношение СПГ/газопроводы в ливийском экспорте может приблизиться к алжирскому (46:54). В самом Алжире доля СПГ может даже сократиться. В результате ввода в строй трубопроводов Medgaz (во Францию) и Galsi (в Италию) к 2008г. доля СПГ в экспорте может сократиться до 38-40% (с учетом имеющихся планов по расширению мощностей сжижения).

В Египте и Нигерии также популярны проекты развития трубопроводной инфраструктуры. Газопровод Египет-Турция вряд ли станет реальностью в ближайшие годы (Турция затоварена российским и иранским газом), направление Ливия-Италия представляется весьма перспективным для экспорта египетского газа. Из Нигерии строится газопровод в Гану (WAGP, первая очередь 1,5 млрд.куб.м. в год). Недавно был подписан контракт на обоснование строительства (feasibility study) газопровода через Алжир в Европу пропускной способностью от 10 млрд.куб.м. Анализ показал, что, с учетом имеющихся планов строительства заводов по сжижению и трубопроводов, доля СПГ в нигерийском экспорте газа может составить к 2012г. от 62% до 91% (сейчас 100%) при увеличении экспорта в 8-13 раз.

Во всем мире доля СПГ на рынке будет расти, а в экспорте из африканских стран – снижаться. Африканские страны еще не прошли до конца первую – трубопроводную – фазу развития газовой инфраструктуры. Для Ливии, Египта и Нигерии газ – сверхновый продукт, освоение крупных месторождений только начинается. Поэтому данные страны, начав с СПГ, постепенно будут смещаться в пользу паритета. Остальной мир также, возможно, будет двигаться в сторону паритета, но с другой стороны.

Сжижение газа не ведет к созданию добавленной стоимости. Не ведет оно и к созданию внутреннего рынка. Строительство заводов по производству СПГ в стратегическом плане выгодно только покупателям газа. Трубопроводы в этом отношении привлекательны для экспортеров (производителей) газа. Строительство труб – это развитие инфраструктуры. Вместе с трубами можно строить дороги, линии электропередачи. От трубопроводов могут быть сделаны ответвления на внутренний рынок – для развития газовой энергетики и промышленности. Строительство крупных трубопроводов обеспечивает подрядами местные компании, создает рабочие места – чего не происходит в случае со сжиженным газом.

Раздутая популярность СПГ-проектов может пойти на спад в ближайшие годы. Особенно в тех случаях, где есть альтернатива: понятно, что для островов Тринидада и Тобаго, например, сжижение является единственным возможным способом экспорта газа. Во многих других случаях сжижение газа больше подходит на навязанный выбор, стратегически не выгодный странам-производителям.

Россия. Для России проекты по сжижению газа в Африке представляют интерес в первую очередь потому, что наша страна является крупнейшим в мире производителем и экспортером газа. Поэтому африканский сжиженный газ составляет прямую конкуренцию российскому газу, в первую очередь на европейском рынке. Сама Россия сжиженный газ не производит и не продает. В данном случае это обстоятельство принципиального значения не имеет. Совершенно очевидно, что страны Евросоюза ставят перед своими нефтегазовыми компаниями задачу диверсифицировать поставки, проще говоря – снизить долю российского газа в импорте.

Даже большую «угрозу» для России, чем СПГ, несут трубопроводные проекты – по дну Средиземного моря и через Сахару уже очень скоро на европейский рынок пойдут десятки млрд.куб.м. газа. Вначале они компенсирую рост потребления, потом – заменят норвежский газ; российская доля будет медленно, но верно сокращаться с нынешних 38% до 25-27% (неофициальный целевой уровень). С СПГ в этом отношении ситуация не столь однозначна: нигерийский и алжирский сжиженный газ поставляется в том числе в США, туда же в скором времени должна направиться значительная часть египетского. Строительство заводов ущерба положению России на газовом рынке нанести не должно.

Российским производителям газа («Газпром», прежде всего) стоит ближе присмотреться к возможностям по инвестированию в газодобычу за рубежом. Если крупная национальная компания ограничивается добычей только внутри «своей» страны, то рано или поздно становится объектом колониального захвата: диктат покупателя определяет ее инвестиционные решения, кадровую политику, структуру переработки. В конечном счете, опасна для государственного суверенитета.

Андрей Маслов, Борис Свинцов.

Нигерия > Нефть, газ, уголь > af-ro.com, 28 февраля 2005 > № 340352

О мировом порядке XXI века

© "Россия в глобальной политике". № 1, Январь - Февраль 2005

В.Л. Иноземцев – д. э. н., научный руководитель Центра исследований постиндустриального общества, главный редактор журнала «Свободная мысль-XXI».

С.А. Караганов – д. и. н., председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала «Россия в глобальной политике».

Параллельно англоязычная версия этой статьи публикуется в журнале The National Interest (США). Статья обсуждалась на рабочей группе СВОПа, взгляды участников дискуссии учтены и обогатили материал. Авторы выражают особую благодарность А.Г. Арбатову, Ю.М. Батурину, А.Г. Вишневскому, В.З. Дворкину, А.И. Колосовскому, другим коллегам.

Резюме Система мирового управления переживает кризис: институты и принципы, оставшиеся в наследство от прежней исторической эпохи, не соответствуют новым реалиям. Проблемы человечества невозможно решить в рамках существующих подходов.

ПРИРОДА СОВРЕМЕННОГО КРИЗИСА

Во второй половине ХХ века радикально изменились как сама система международных отношений, так и традиционные представления о базовых принципах ее организации. Итогом Второй мировой войны, самого масштабного вооруженного конфликта в истории человечества, стало противостояние коммунизма и капиталистического мира, основанное на принципе баланса сил. Сложившаяся биполярная система породила и своеобразный баланс слабости: стремясь заручиться как можно большей поддержкой, каждая из сторон закрывала глаза на недостатки и даже пороки своих союзников.

Соперничая не только друг с другом, но и с традиционными колониальными державами, Соединенные Штаты и Советский Союз содействовали деколонизации и, не останавливаясь перед выхолащиванием смысла понятия «суверенитет», способствовали распространению принципа суверенитета на мировую периферию. В период становления биполярного мира (1947–1962) к пятидесяти независимым странам, существовавшим к концу Второй мировой войны, присоединились еще сто «суверенных» государств, большинство из которых вряд ли имели право и основания считать себя таковыми. Однако реалистично оценить Третий мир, стремительно образовавшийся рядом с Первым миром и Вторым, не позволяли принципы «политической корректности» послевоенной эпохи. Среди них выделялись постулаты, провозглашавшие «право наций на самоопределение вплоть до отделения и создания национального государства», а также «незыблемость государственного суверенитета».

Принцип суверенитета, использовавшийся в качестве оружия в противоборстве сверхдержав, не был отброшен и после победы одной из них. За время распада биполярной системы (1989–1998) мировое сообщество пополнилось еще несколькими десятками «суверенных» субъектов, степень жизнеспособности многих из которых еще предстоит определить. При этом выигравшие холодную войну Соединенные Штаты, как адепт свободы, демократии и прав человека, привнесли в мировую политику новые «политкорректные» постулаты, провозглашавшие демократию панацеей при решении всех социальных и экономических проблем и ставившие во главу угла «демократизацию мирового порядка».

Однако на рубеже ХХ и XXI столетий становится очевидным: суверенитет отдельных государств несовместим с международной демократией, предполагающей подчинение в той или иной форме меньшинства большинству. Доктрина соблюдения прав человека отказывает попирающим их правительствам во внутренней и внешней легитимности. Отсутствие демократических порядков внутри отдельных стран, их неспособность к социальному и экономическому развитию заставляют усомниться в способности таких наций реализовывать свои суверенные права.

В последнее время многие ученые и политики приходят к выводу о том, что «падающие» (failing) или «несостоявшиеся» (failed) государства составляют бОльшую часть Третьего мира и значительную часть бывшего Второго мира, что эти страны не способны к самостоятельному развитию и представляют собой серьезную угрозу международной стабильности. Драматизм ситуации осложняется двумя немаловажными обстоятельствами.

С одной стороны, прежняя «интегральная» концепция суверенитета постепенно начинает уступать место принципу «ограниченного» суверенитета, основанному на делегировании ряда полномочий и функций наднациональным органам (например, взаимоотношения в рамках Европейского союза). С другой стороны, Организация Объединенных Наций, оставаясь самым авторитетным и представительным международным институтом, испытывает серьезное влияние со стороны падающих и несостоявшихся государств, которые составляют большинство ее членов. Таким образом, модификация вестфальской системы в XXI веке практически неизбежна. Этому процессу будут способствовать как добровольный отказ от суверенитета в части развитого мира, так и неготовность последнего признать суверенитет падающих или несостоявшихся государств, а также необходимость обеспечивать минимальные условия жизни людей на этих территориях, предотвращать распространение многих глобальных бед, в том числе терроризма. Прежде чем представить себе контуры мироустройства грядущих десятилетий, проанализируем основные черты современной реальности.

«РАСКОЛОТАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ»

Рубеж между той частью мира, в которой всё чаще задумываются о возможном отказе от суверенитета, и той, где особое внимание уделяется его восстановлению и укреплению, одновременно во все большей мере превращается в границу между сообществами государств состоявшихся и несостоявшихся. Для многих квазигосударств и территорий она становится все более непреодолимой, превращаясь в водораздел между «центром» и «периферией», Севером и Югом, миром порядка и миром хаоса, постсовременным и современным (мы бы сказали, даже пресовременным) миром. Раскол существующей цивилизации становится одной из определяющих черт нашего времени.

Демографический взрыв в Третьем мире увеличил численность населения несостоявшихся государств и усугубил их положение. Правда, отдельные страны, такие, например, как Китай и Индия, сумели, проводя разумную политику, воспользоваться преимуществами глобализации и стать на путь устойчивого развития. Однако значительная часть государств, находящихся вне пределов территории, обозначаемой как «расширенный Запад» (extended West), являются источниками большинства нынешних глобальных проблем – политических, социальных, экономических и даже экологических.

Это обстоятельство ставит в тупик многих наших современников. Те, чье мировоззрение сложилось в 1960-е и 1970-е годы, кто был воспитан на идеях равенства и прогресса, не могут смириться с провалом концепции «развития», однозначно рисовавшей перед новыми независимыми странами перспективу экономического роста и политической стабильности. Неудачи развивающихся стран подпитывают всевозможные теории «вины» бывших метрополий за нынешнее положение периферии, концепции «долга за политику колониализма», сторонники которых считают, что отсталость может и должна преодолеваться путем предоставления разного рода помощи.

Настало время отказаться от подобных подходов. Конечно, проводя колониальную политику, ведущие державы преследовали прежде всего собственные эгоистические интересы. Но во многих случаях (хотя, разумеется, имелись и исключения) европейская колонизация явилась фактором экономического и социального прогресса, что не принято признавать в рамках новой «политкорректности». При всей своей противоречивости европейское колониальное присутствие в Азии, Африке и Латинской Америке способствовало ознакомлению местного населения с новыми технологиями, освоению более совершенных методов организации труда, повышению образовательного уровня, приобщению к элементам европейских ценностей. Там, где период колонизации был достаточно длительным, а уровень цивилизационного развития до прихода европейцев – относительно высоким, последствия оказались скорее положительными (например, Индия или Малайзия). Там же, где колонизация была слишком кратковременной, чтобы ее позитивные стороны могли породить устойчивый эффект, европейская цивилизация не прижилась, а примитивные культуры в значительной степени подверглись разрушению (так произошло в большинстве стран тропической Африки). В подобной ситуации на первый план вышли негативные стороны колониального присутствия. Враждебность к колонизаторам и бедность местных культурных традиций воплотились в усилиях по созданию так называемой «новой идентичности» – деградирующей, показной и в большинстве случаев основанной на диктатуре.

Последние десятилетия богаты примерами неприятия западных ценностей и образа жизни в развивающихся странах, стремящихся замкнуться в своей отсталости. Подобные примеры особенно многочисленны в Африке и Азии, но весьма заметны и на территории бывшего Советского Союза: среднеазиатские (ныне центральноазиатские) республики, жившие на протяжении десятилетий за счет ресурсов, технологий и интеллектуального капитала России, сегодня представляют собой сырьевые экономики с полуфеодальной политической системой. Губительные попытки отвергнуть ценности современной цивилизации, стремление к самоизоляции характерны и для части российского политического класса.

Низкий человеческий потенциал падающих или несостоявшихся государств, авторитаризм их правителей, а также и порожденное глобализацией серьезное обесценение ресурсов при одновременном возрастании значения технологий и знаний сводят к нулю шансы самостоятельного развития этих стран. Более того, гуманитарная помощь, оказываемая западными странами, как правило, развращает население и власти падающих или несостоявшихся государств, не способствуя модернизации их экономик и общественных структур, порождая иждивенчество и коррупцию. Похожий эффект вероятен и в случае предоставления этим странам каких-то специальных торговых преференций. Все дело в том, что основу их экспорта составляют сырьевые товары, а история не знает примеров успешной структурной перестройки сырьевых экономик в условиях высоких мировых цен на ресурсы (на примере собственной страны мы видим, насколько опасен комплекс «получателя гуманитарной помощи», не говоря уже о нефтяной зависимости, схожей с наркотической).

Опыт небольшого числа «новых промышленных стран», вырвавшихся из западни экономической деградации, также свидетельствует о том, что в современном мире единственный способ достичь хозяйственного успеха – это принять порожденные глобальной экономикой правила игры и взять курс на интеграцию в сообщество государств, разделяющих идеалы и ценности западной цивилизации. Между этими новыми промышленными странами и западными державами устанавливаются отношения партнерства, и сегодня от «центра» требуется всестороннее содействие успешному росту этой части «периферии» – не посредством все более интенсивной деморализующей «помощи», а путем открытия перед ней своих рынков, поддержки развития ее человеческого капитала, интеграции ее в свои политические и экономические структуры.

Однако постепенное приобщение части «периферии» к «центру» не меняет общей картины, особенно в тех регионах, где почти отсутствуют прецеденты успешного «догоняющего» развития, – в Африке и на «расширенном» Ближнем Востоке. Бросаются в глаза непреодолимая отсталость этих регионов, стагнация и даже деградация человеческого капитала, безрассудство и безответственность властных элит, готовых винить в своих бедах кого угодно, но только не собственные некомпетентность, корыстолюбие и коррумпированность. Эта часть «периферии» выступает в качестве источника основных экологических проблем; здешний регресс обостряет проблему мирового неравенства; творимое здесь насилие оборачивается миллионными толпами беженцев и переселенцев; дезориентированные молодые поколения становятся благодатной питательной средой для распространения экстремистских и террористических идей.

Управление протекающими в этой части мира процессами, установление над ними минимального контроля – залог укрепления столь необходимой для мирового развития политической стабильности. Это позволит модернизировать сами отстающие страны и регионы, снизить глобальную напряженность, заполнить «вакуум безопасности», а также осуществить давно назревшее реформирование унаследованной от холодной войны системы международных отношений.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ СИСТЕМНЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ МИРОВОГО ПОРЯДКА

Сложные исторические перипетии послевоенной эпохи обусловили высокую степень неструктурированности современной системы международных отношений. В наибольшей мере эта неструктурированность была порождена тремя обстоятельствами. Во-первых, продолжительной подчиненностью всех политических процессов задачам холодной войны. Во-вторых, резким ростом влияния экономических факторов в глобальной политике. И, в-третьих, сокращением возможности использования традиционной военной силы в конфликтных ситуациях. Все эти обстоятельства не были адекватно оценены и не получили отражение в сложившейся ныне системе международных институтов.

Существенная сторона процессов, связанных с первым обстоятельством, нашла наиболее полное выражение в эволюции роли и значения Организации Объединенных Наций, созданной вскоре после окончания Второй мировой войны и насчитывавшей 50 государств-членов. Структура ООН изначально не предусматривала широкого демократического участия множества новых стран, обретших независимость в последующие десятилетия. Совет Безопасности «разлива 1945 года», в котором обе сверхдержавы – СССР и США, две колониальные метрополии – Великобритания и Франция, а также Китай (до 1971-го его представляло бежавшее на Тайвань правительство Гоминьдана) имели право вето, выступал, по сути, инструментом легитимации биполярной системы. Будучи ее своеобразным дополнением, ООН не смогла добиться создания системы коллективной безопасности, сформировать эффективные международные вооруженные силы, способные не только поддерживать, но и навязывать мир, предотвращать конфликты, противодействовать распространению оружия массового уничтожения (ОМУ). За всю историю ООН решения Совета Безопасности лишь трижды (в Корее в 1953 году, в Конго в начале 1960-х и в Кувейте в 1990-м) воплотились в конкретные действия по наказанию агрессора.

За прошедшие годы ООН обросла массой организаций и агентств. Некоторые из них, такие, как Всемирная организация здравоохранения, Международное агентство по атомной энергии, Всемирный банк и ряд других, весьма полезны, тогда как большинство их бюрократизировались или же, как, например, регулярная Специальная сессия Генеральной Ассамблеи, работающая над совместным решением проблемы наркотиков, занимаются бесполезными дискуссиями. Те же структуры ООН, которые сформировались в 1945 году, но, как позднее выяснилось, «не принимали во внимание» право народов на суверенитет, оказались недейственными (например, Военно-штабной комитет) или были фактически распущены (в том числе Комитет по опеке, упраздненный в 1994-м). В ее нынешнем виде Организация Объединенных Наций сохраняет свое значение как уникальный и универсальный инструмент диалога, однако на практике она не только лишена возможности вмешиваться в международные конфликты, но и зачастую препятствует формированию институтов, способных эффективно решать возникающие проблемы. ООН подошла к рубежу, на котором необходим «ремонт» ее структуры, причем отнюдь не косметический. Попытки реформировать организацию пока не очень успешны. В этом убеждает анализ доклада Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам, представленного в конце 2004 года. (См. также заслуживающую внимания статью российского члена этой группы академика Евгения Примакова «ООН: вызовы времени» в журнале «Россия в глобальной политике». Т. 2, № 5, сентябрь – октябрь 2004 г., с. 68–76.)

Доклад, безусловно, заслуживает отдельного глубокого обсуждения, однако он не уменьшил ощущение того, что и в экспертной среде наблюдается острый дефицит новых идей.

Второе обстоятельство, обусловившее высокую степень неструктурированности современной системы международных отношений, связано с нарастающей глобализацией мировой экономики, которая придает политическое измерение, казалось бы, сугубо хозяйственным проблемам. В новых условиях выявилась неспособность к эффективному функционированию политических институтов, сформированных еще в то время, когда никто не мог даже помыслить ни о диктате цен на сырье со стороны международных картелей, ни о возможности банкротства суверенных заемщиков, ни об образовании регионов свободной торговли, ни тем более о единых валютных зонах, охватывающих несколько национальных экономик. Преодоление экономических кризисов и финансовых катаклизмов напрямую связано с теми или иными формами краткосрочного (а возможно, и продолжительного) ограничения столь важного фактора в системе международных институтов, как национальный суверенитет. Однако правомерность подобного ограничения нынешней теорией международных отношений практически не признается.

Наиболее очевидным примером того, как экономическая глобализация трансформируется в политическую интеграцию, выступает Европейский союз. Успех относительно скромного проекта объединения угольной и сталелитейной индустрии Франции и Германии привел в свое время к созданию Европейского экономического сообщества, превратившегося спустя несколько десятилетий в сегодняшний ЕС, самый сложный политический организм в человеческой истории. Это уникальное политико-хозяйственное образование доказывает не только экономическую эффективность, но и социальную благотворность интеграции, порождающей относительно справедливое и вполне конкурентоспособное общество. Одновременно мы становимся свидетелями того, как процесс абсолютно добровольного ограничения суверенитета включает в себя все большее число участников. При этом объединенная Европа демонстрирует новый вариант экспансионистской политики – пожалуй, наиболее эффективный и социально приемлемый из всех, какие только знала история.

Наконец, третье обстоятельство, обусловившее неструктурированность современной системы международных отношений, – сокращение возможности использования традиционной военной силы в конфликтных ситуациях. В условиях нарастания глобальной нестабильности, весьма заметной после завершения холодной войны, дезориентирован и наиболее мощный международный военно-политический альянс – НАТО. Выполняя на протяжении сорока лет задачи стратегического сдерживания в Европе, НАТО продемонстрировала свою неспособность наказать агрессоров, нанесших 11 сентября 2001 года удар по Соединенным Штатам, а два с половиной года спустя – по Европе (взрывы поездов в Испании). За последнее десятилетие альянс включил в себя более десятка новых членов, но так и не переосмыслил основные элементы своей стратегии, de facto раскололся в связи с военной операцией в Ираке и более чем осторожно рассматривает возможное расширение своей зоны ответственности.

Подытоживая, можно без преувеличения сказать, что в политическом и военном отношении современный мир разделен на «центр» и «периферию» – точно так же, как в экономическом и социальном плане. Важная отличительная особенность заключается в том, что Соединенные Штаты (представляющие развитой мир), а также Россия и Китай (со стороны развивающихся стран) сохраняют верность традиционной политике баланса сил, тогда как европейские государства привержены методам экономического влияния, военного невмешательства и политического нейтралитета. Различия между тем, что всё чаще называют соответственно современной и постсовременной политикой, становятся все разительнее. Но ни та, ни другая модель пока не способны предложить рецепты преодоления глобального беспредела.

ЧТО НАС ОЖИДАЕТ?

В условиях все большей непредсказуемости глобальных процессов, усугубления уже стоящих перед человечеством и появления новых проблем ни одно из национальных государств не способно в одиночку гарантировать собственную безопасность. Если тот или иной регион окажется втянутым в серию разрушительных конфликтов, их негативное влияние неизбежно распространится и на остальные, в том числе и более благополучные, страны и регионы. Именно поэтому сегодня важно оценить возможные варианты развития мировой политической архитектуры и определить наиболее приемлемые (или, по меньшей мере, наименее катастрофичные) из них.

Все ныне имеющиеся концепции относительно того, как в дальнейшем будет или должен эволюционировать мировой порядок, можно разделить на три большие группы.

Первую группу составляют сценарии, в основе которых – осмысление мира в сравнительно привычных категориях центров силы, или «полюсов», хотя содержания этих концепций весьма (а порой и радикально) отличаются друг от друга.

Так, после окончания холодной войны широкое распространение (особенно в США) получила идея о том, что на планете надолго установился однополярный мир, de facto управляемый Америкой. Сторонники данной идеи исходят из того, что Соединенные Штаты, находящиеся в расцвете своего могущества, во все большей степени реализуют стратегию односторонних действий, а немалая часть американских политиков и экспертов уже вовсю воспевают мощь и величие новой Империи. Их оппоненты, правда, указывают на то, что перенапряжение сил единственной сверхдержавы неизбежно. Кроме того, с подобным развитием событий никогда не согласятся большинство членов мирового сообщества, которые непременно начнут стремиться к совместному противостоянию глобальному гегемону.

Более существенным, однако, нам представляется не то, к каким последствиям может привести воплощение в жизнь такого сценария, а то, что сам он основан на сомнительных предпосылках и самообмане. Да, сегодня Америка – мощнейшая экономическая держава. Но ее относительная мощь серьезно уступает уровню конца 1940-х – начала 1950-х или начала 1920-х годов. Беспрецедентный на первый взгляд военный потенциал США на поверку оказывается крайне ограниченным, о чем свидетельствуют попытки стабилизировать ситуацию в ряде регионов планеты. Политического влияния Вашингтона также недостаточно для того, чтобы эффективно купировать самые опасные процессы в современном мире. Чего, например, стоит неспособность США не только предотвратить обретение ядерного оружия Индией и Пакистаном, но и воспрепятствовать развернутой Исламабадом активной торговле компонентами ОМУ и технологиями его производства! При всем своем могуществе Америка бессильна и в том, что касается разрешения одного из ключевых конфликтов современности – арабо-израильского.

Противники американской гегемонии стремятся к созданию альтернативной модели и выступают за многополярный мир. Но такая точка зрения нереалистична и старомодна, так как современный мир невозможно свести к совокупности уравновешивающих друг друга центров силы. Как и концепция восстановления противовеса Соединенным Штатам, эта идея не направлена на решение новых глобальных проблем, и даже семантика самого термина «многополярность» подразумевает нацеленность не на сотрудничество, а на соперничество в международных делах. Наиболее последовательными приверженцами этой концепции являются ныне Китай и Франция. Россия подвержена их влиянию и колеблется в определении собственного курса, что иногда сказывается в ее раздражении высокомерием Вашингтона. Однако в последнее время российские руководители предпочитают использовать термин «многовекторность», не имеющий четкой политической (и тем более антиамериканской) окраски. Такой подход отражает приверженность прагматической политике перманентного лавирования. Оно неизбежно в быстро меняющемся мире, где постоянные союзы и ориентации невозможны да и нежелательны. Это особенно существенно для такой страны, как Россия, позиции которой временно ослаблены и которая к тому же оказалась на линиях разлома между богатыми и бедными странами, между переживающей упадок великой исламской цивилизацией и цивилизациями пока что более успешными. Однако многовекторность остается не столько концепцией миропорядка, сколько способом до поры до времени воздержаться от выбора.

Сколь различными ни казались бы идеи однополярного и многополярного мира, обе они базируются на общей предпосылке: каждая страна или группа стран проводит ту или иную политику, исходя из своего отношения к другим странам. Подобная идеология кажется нам отжившей и малоперспективной.

Сторонники концепций, которые условно можно объединить во вторую группу, призывают отказаться от стремления к балансу сил в пользу создания некой парадигмы управляемости мира. Наиболее последовательные из них отстаивают идею мирового правительства. Однако эта идея теряет свою популярность по мере того, как увеличивается число падающих государств, снижается роль ООН, усугубляется неспособность сторонников «вашингтонского консенсуса» построить систему эффективного наднационального управления хотя бы в сфере международных экономических процессов, а также повсеместно нарастают националистические и сепаратистские тенденции. Единственным, но крайне важным исключением на этом фоне выступает Европейский союз. При всех очевидных проблемах (неповоротливость европейской бюрократии, несопоставимость внешнего влияния ЕС и его экономического и социального потенциала и пр.) объединенная Европа – успешный «пилотный проект» мирового правительства. Хочется верить, что этот проект выживет, не утонув в историческом водовороте.

Успех европейского эксперимента подпитывает еще одну концепцию, адепты которой выступают за «усеченный» вариант мирового правительства, но, по сути, призывают к «отгораживанию» «центра» от «периферии». Исходя из соображений политической корректности, мало кто решается открыто сформулировать эту идею. Однако элементы такого подхода просматриваются в политике развитых стран, которые, провозглашая необходимость содействовать развитию, на деле сокращают помощь, по сути, уходят из нищающей и деградирующей Африки, преуменьшают опасности распространения ОМУ. Даже Европа, остающаяся крупнейшим источником гуманитарной помощи, все больше концентрируется на собственных проблемах и на ситуации в сопредельных государствах в ущерб своей международной политической активности. Эскапизм развитых стран еще более явно проявляется в курсе, проводившемся по отношению к «расширенному» Ближнему Востоку. Проблемы, которые накапливались там десятилетиями, предпочитали не замечать, как игнорировали и чудовищные войны в Африке.

Политика, основанная на подобном подходе, вряд ли может лечь в основу эффективного управления миром. Практика показывает, что отстающие страны, как правило, не способны самостоятельно выйти из пике и в них рано или поздно вызревают проблемы, выплескивающиеся во все остальные регионы, – от терроризма и распространения оружия массового уничтожения до разрушения локальных экосистем и возникновения масштабных эпидемий.

Неэффективность обеих рассмотренных концепций управляемости мира – формирования мирового правительства и «отгораживания» – подталкивает к разработке третьей парадигмы глобального управления. Суть ее состоит в следующем: передовые и наиболее мощные нации должны навязать неблагополучным государствам элементарный порядок. Такое управление может иметь два уровня – спорадический и коллективный.

Спорадическое управление. Неспособность какого-либо из государств или квазигосударств обеспечить на своей территории соблюдение минимальных прав граждан дает основание навязать ему «внешнее управление». Оно осуществляется посредством «гуманитарной интервенции» с последующим отторжением части территории или полной оккупацией миротворческими силами (в качестве примера могут служить опыт НАТО в бывшей Югославии, действия России в Приднестровье, Южной Осетии и Абхазии, а также силовое вмешательство ряда европейских стран в дела их бывших колоний в Африке). События последних десятилетий свидетельствуют о том, что странам «центра» придется все чаще использовать этот крайне неоднозначно воспринимаемый инструмент управления. Препятствием на пути его применения является отсутствие механизма его легитимации, что порой превращает такое управление в очередной источник хаоса, соперничества и взаимных подозрений. Вот почему подобная политика, на наш взгляд, должна проводиться от имени международного сообщества – возможно, через воссоздание института подопечных Организации Объединенных Наций территорий, управляемых по мандату великими державами или их группами. (Правда, доклад Группы высокого уровня ООН предлагает окончательно похоронить идею ооновского Комитета по опеке; при этом не совсем ясно, чем руководствуются авторы доклада.) Неизвестно также, хватит ли у ведущих и наиболее продвинутых демократических государств воли для воплощения в жизнь такой политики. Весьма вероятно, что нет, особенно в уставшей от войн и колониальных коллизий Европе.

Коллективный вариант предполагает создание нового «концерта наций», преследующего вышеописанные цели, но действующего более масштабно – путем открытого доминирования в мировом сообществе группы ведущих, наиболее мощных государств. Совместно они способны диктовать мировому сообществу свою волю и противодействовать нарастанию хаоса как напрямую, так и через международные организации. Эта концепция представляется нам наиболее адекватной и последовательной, хотя и труднореализуемой. Ее главное преимущество заключается в том, что она подразумевает сотрудничество ведущих государств, которые контролируют большую часть мирового валового продукта, производят основные новые технологии и располагают рычагами, несоизмеримыми с потенциалом любой из возможных коалиций. Выработка этими странами стратегии коллективных действий стала бы впечатляющим прорывом в сфере международных отношений. Однако институциональная основа подобной парадигмы (контуры которой неявно просматриваются в идее «большой восьмерки» и которая угадывается в отдельных действиях Совета Безопасности ООН) выглядит пока крайне неопределенной.

Наконец, существует третья группа концепций, которые мы охарактеризовали бы как маргинальные по причине обреченного пессимизма одной их части и ни на чем не основанного оптимизма другой.

Пессимисты констатируют: мир сползает к пропасти глобального хаоса, противостоять которому невозможно. Хаотизация пугает многих, опасения особенно возросли после того, как лидер современного мира – Соединенные Штаты – серьезно подорвал свою мощь вторжением в Ирак. В результате неразумного применения военной силы Вашингтон вместо продвижения к однополярному миру поставил под вопрос свое влияние, сделав огромный шаг в сторону мира «бесполярного» – хаотичного и неуправляемого.

Примером противоположной, преувеличенно оптимистической, точки зрения на развитие ситуации в будущем является сценарий, который весьма популярен среди американских экспертов. По их мнению, залогом мира и стабильности станет демократизация все новых и новых стран, поскольку демократии, мол, не проводят агрессивной, воинственной политики. Однако данный постулат применим лишь к либеральным демократиям и не имеет никакого отношения к демократиям нелиберальным, а только они и могут возникнуть в результате искусственной (насильственной) демократизации. Принцип народовластия не приживается в бедных традиционалистских обществах. Ускоренное навязывание формально демократического способа правления, скажем, в Китае, Саудовской Аравии да и в том же Ираке может серьезно подорвать международную стабильность. И уж совсем безответственной глупостью выглядит идея дальнейшей «демократизации» международных отношений, способной лишь усилить влияние несостоявшихся государств.

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Из вышеперечисленных концепций будущего миропорядка самой перспективной нам представляется та, что основана на идее коллективного управления, осуществляемого группой ведущих демократических государств. Будучи сторонниками этой идеи, авторы, тем не менее, не стремятся отринуть все прочие доктрины мироустройства, выступая за создание синтетической концепции, которая учитывала бы недостатки каждого из изложенных подходов и оказалась бы приемлемой для большинства субъектов мировой политики. Подобная концепция должна быть направлена на достижение ряда важный целей. Это – повышение степени управляемости международной системы, предотвращение распространения ОМУ и снижение риска его применения, борьба с терроризмом, создание условий для экономической и социальной модернизации, а на ее основе и демократизации развивающихся стран, а также расширение пространства стабильности и развития, ограниченного ныне странами «центра». Формирование на этой основе более стабильной и управляемой международной системы откроет перспективы и перед отстающими государствами, создаст хотя бы теоретические предпосылки для их поступательного движения. Если же продолжится нынешнее сползание к хаосу, таких шансов у них просто не будет.

Реформирование системы глобальных институтов должно, на наш взгляд, начаться с создания новых международных структур, координирующих взаимодействие между странами «центра». Следующий этап – это их сосуществование и конкуренция с уже имеющимися институтами, в процессе которой круг участников новых структур постепенно расширяется. Наконец, формируются институты, оптимально отвечающие стоящим в повестке дня задачам.

На первом этапе возможности и ресурсы, находящиеся в распоряжении развитых стран, должны использоваться в целях выстраивания «центра» как союза, эффективно влияющего на «периферию», делающего ее более управляемой и распространяющего на нее принципы, принятые во взаимоотношениях между самими странами «центра». Сегодня отсутствует четкое ядро, вокруг которого мог бы начаться процесс консолидации, – то ли это «пятерка» постоянных членов Совета Безопасности ООН (возможно, расширенная), то ли «восьмерка» (возможно, также расширенная). Наиболее реалистичен компромиссный вариант: «центр», скорее всего, составят Соединенные Штаты, Европейский союз, Япония, Россия и, может быть, Китай и Индия, как страны, уверенно продвигающиеся по пути развития, заинтересованные в стабилизации международной ситуации и обладающие значительными ресурсами.

Первоначально всем этим странам предстоит заключить между собой ряд соглашений, определяющих их общую позицию в отношении глобальных социальных проблем и вопросов международной безопасности, и декларировать решимость бороться с опасными тенденциями мирового развития. Новая коалиция, или альянс, провозгласит свою верность идеалам, воплощенным в Уставе ООН, и приложит усилия к тому, чтобы действия Организации Объединенных Наций стали более эффективными и решительными.

Второй этап, наиболее сложный, будет включать в себя совокупность мер по реформе ООН, которую следует наделить адекватными властными полномочиями и силовыми структурами. Видимо, придется вернуться к исходному варианту Устава ООН, в котором не предусматривалось право наций на самоопределение, четко конкретизировать требования к государствам – членам Организации Объединенных Наций, а также прописать процедуру исключения или временной приостановки членства той или иной страны. В случае успеха такой реформы странам «центра» следовало бы создать объединенные вооруженные силы, действующие под эгидой ООН, но управляемые представителями великих держав. (В принципе такая возможность была заложена в Военно-штабном комитете ООН, но его тоже предлагают аннулировать.) В случае же провала реформы, представляющегося весьма вероятным, государства «центра» окажутся свободными от обязательств выполнять ряд решений, принимаемых в рамках Организации Объединенных Наций (что имеет место и сегодня, реализуясь через право вето), и смогут приступить к созданию коллективных военных структур и структур безопасности вне рамок ООН. В последнем случае логично предположить, что фундаментом таковых станут структуры НАТО, хотя это и потребует роспуска альянса и формирования на его основе новой военно-политической организации, не ограниченной пресловутой зоной ответственности (чему давно пришло время).

По завершении второго этапа возникнет серьезная политическая и военная коалиция развитых стран. Для нее будут характерны ясные и открыто декларируемые принципы отношений с остальным миром. Применение силы станет возможным лишь в случаях, заранее оговоренных со всеми остальными субъектами международных отношений (например, покровительство террористическим организациям, массовые нарушения прав человека, геноцид, религиозные преследования, явная неспособность правительств контролировать ситуацию в пределах собственной страны). Это, с одной стороны, внесет в систему международных отношений больше определенности, сократив влияние на нее падающих и несостоявшихся стран, и, с другой стороны, укажет не входящим в коалицию государствам на четкие рамки свободы их действий по отношению к собственным народам, сопредельным странам и международным нормам.

На третьем этапе институционализация новых международных структур вступит в завершающую стадию. Страны «центра» получат реальную возможность формулировать свои требования (обусловленные не произвольной заинтересованностью, а задачами борьбы с теми или иными опасными глобальными тенденциями) к остальным государствам. Выполнения этих требований не следует добиваться силой оружия: главный инструмент давления на «периферию» – это условия экономического, технологического и информационного партнерства с «центром», которые могут быть более или менее благоприятными. Только в исключительных ситуациях, таких, как предотвращение гуманитарной катастрофы или помощь в отражении агрессии одного из «периферийных» государств против другого, развитые страны могут прибегать к использованию военной силы. Основная задача их союза – не покорить, а цивилизовать «периферийные» территории, помочь их народам достигнуть уровня развития, позволяющего им реализоваться в качестве полноправных суверенных государств. Лишь для некоторых падающих и несостоявшихся государств придется восстановить статус подмандатных территорий с внешним управлением, используя для этого нормы, подобные тем, что были прописаны в Уставе ООН.

Формирование стабильного союза развитых стран способно сыграть определяющую роль и в разрешении целого ряда застарелых конфликтов, в первую очередь арабо-израильского противостояния. Его затяжной характер и серьезность накопленных за десятилетия взаимных претензий не дает надежд на его преодоление без вмешательства сторонней силы, а возможно, и без возвращения части ближневосточных территорий под опеку великих держав. Необходимо и создание коллективных структур безопасности «расширенного» Ближнего Востока, где они могли бы сыграть положительную роль, подобную той, какую сыграла Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе в разрешении противоречий между странами западной и восточной частей континента.

Разумеется, обозначенные этапы – сначала «отгораживание» «центра» от «периферии», затем его самоорганизация и лишь после этого активное воздействие – весьма условны. Некоторыми проблемами падающих и несостоявшихся государств придется заниматься уже сегодня. Мы лишь попытались выделить приоритеты, важнейшим из которых является самоидентификация и самоорганизация «центра».

* * *

Мировой порядок XXI века не будет походить на прежний, столь привычный для политиков прошлого столетия. Основное его отличие станет заключаться в том, что незыблемый на протяжении последних трехсот лет принцип баланса сил утратит свое былое значение. Снижение вероятности конфликта между великими державами и сближение их позиций по большинству спорных международных проблем приведут к формированию альянса развитых стран, мощь которого не может быть уравновешена никаким объединением сил «периферийных» государств.

Важным следствием подобной трансформации станет отказ от «демократизации» международных отношений, от учета мнения и позиций падающих и несостоявшихся государств и их поддержки и, наконец, от соглашательской политики, намеренно игнорирующей нарушения общепринятых норм и прав человека в странах «периферии», от курса на распространение оружия массового уничтожения и спонсирование террористической активности. Коалиция развитых стран сможет устанавливать нормы поведения на международной арене, а также правила, ограничивающие степень свободы правительств в отношении собственных граждан.

Очевидным отличием новой системы международных отношений от нынешней станет и восстановление системы управления падающими и несостоявшимися государствами усилиями отдельных великих держав или их коалиции. Но не с целью эксплуатации природных богатств или людских ресурсов этих стран, а ради защиты элементарных прав их граждан и предоставления им гарантий соблюдения, как таковых. Вестфальская система не уйдет в прошлое, но будет модифицироваться по мере установления приоритета прав человека над правами народов, наций и государств.

Насколько все эти прогнозы окажутся реальными, зависит от способности развитых стран координировать свою политику, подчинять свои текущие конъюнктурные цели задачам построения предсказуемого и безопасного мира. Мы не можем с уверенностью сказать сейчас, сколь сильной окажется решимость правительств этих стран двигаться по избранному пути. Но надеемся на то, что перспективное видение все же возьмет верх над сиюминутными интересами.

Россия. США. Евросоюз. ООН > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 17 февраля 2005 > № 2911856 Владислав Иноземцев, Сергей Караганов

Парижский клуб кредиторов списал часть внешнего долга Конго. Как сообщается в коммюнике, распространенном в четверг организацией ведущих государств-кредиторов, решение о списании 1,57 млрд.долл. немедленно вступает в силу. В указанную сумму частично входит сама задолженность по полученным кредитам, а также просрочки по платежам. Кроме того, Парижский клуб решил реструктурировать другую часть задолженности Конго в 1,45 млрд.долл. на срок до 30 сент. 2007г. Эти меры, отмечается в коммюнике, приняты в рамках одобренной Международным валютным фондом программы облегчения внешней задолженности наиболее бедных стран мира. В общей сложности размеры внешнего долга Конго составляют, согласно данным МВФ, 8,57 млрд.долл., из которых на долю Парижского клуба приходится 4,69 млрд.долл. Конго ДемРесп > Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 16 декабря 2004 > № 5110

Согласно данным, опубликованным в среду международной организацией Transparency International, Грузия по уровню коррупции делит 133 место с Анголой, Конго, Кот-Д'Ивуаром, Индонезией, Таджикистаном и Туркменистаном.Transparency International проводит исследования по уровню коррупции в различных странах мира с 1995г. и в этом году ранжирует 146 стран в зависимости от степени представлений о распространенности коррупции среди госслужащих и политиков. Индекс восприятия коррупции (ИВК) – составной индекс, основанный на данных 17 различных опросов и исследований, проведенных 13 независимыми организациями среди предпринимателей и местных аналитиков, включая опросы жителей данной страны, как ее граждан, так и иностранцев. ИВК колеблется в пределах от 10 (коррупция практически отсутствует) до 0 (очень высокий).

Среди 146 стран, включенных в рейтинговый список международной организацией Transparency International, лучший показатель и 1 место, как и в пред.г., у Финляндии – ее Индекс восприятия коррупции (ИВК) составляет 9,7.

У Грузии ИВК по оценке Transparency International составляет 2,0, и он определен на основе 7 исследований, проведенных в стране различными международными организациями. В зависимости от исследований ИВК колеблется от 1,6 до 2,3.

Учитывая данные Transparency International, ситуация в Грузии по сравнению с 2003г. улучшилась – в пред.г. ИВК в Грузии составлял 1,8 и, в зависимости от исследований он колебался от 0,9 до 2,8. В 2003г. Грузия находилась на 127 месте, однако тогда в рейтинг были включены только 133 страны.

По данным Transparency International наименее коррумпированными из государств СНГ и Балтии являются Эстония (31 место – ИВК 6,0), Литва (44 – 4,6), Латвия (57 – 4,0), Белоруссия (74 – 3,3), Армения (82 – 3,1), Россия (90 – 2,8), Молдавия и Узбекистан (114 – 2,3), Казахстан, Украина и Киргизстан (122 – 2,2).

Хуже чем в Грузии ситуация с коррупцией в Азербайджане и Парагвае (ИВК 1,9), Чаде и Мьянме (1,7), Нигерии (1,6), Гаити и Бангладеш (1,5). Грузия > Госбюджет, налоги, цены > «Новости-Грузия», 20 октября 2004 > № 15639

Министр обороны Бельгии Андре Флао (Andre Flahaut) обнародовал ближайшие фазы Программы военного партнерства PPM (Programme de Partenariat militaire) между Бельгией и НР Конго, направленной на реконструкцию военной инфраструктуры Конго, сформированной во время бельгийской колонизации страны. Одновременно Бельгия примет 280 конголезских военных в свои военные подразделения. Бельгия > Армия, полиция > Le Soir, 23 сентября 2004 > № 23492

Война, изменившая мир

© "Россия в глобальной политике". № 4, Июль - Август 2004

«По своим размерам эти колониальные военные операции, конечно, не представляют ничего грандиозного, но на жизнь человечества в течение ближайшего столетия они могут оказать влияние исключительное». Так начинается первая корреспонденция Валерия Брюсова, направленная им из Варшавы в журнал «Русская мысль» 1 сентября 1914 года, спустя месяц после начала Первой мировой войны. Знаменитый русский поэт, отправившийся на фронт в качестве военного корреспондента, не ошибся в своем прогнозе: именно та война положила начало распаду прежней системы глобального управления, последствия чего ощущаются до сих пор. Мы решили перепечатать материал 90-летней давности, потому что, по нашему мнению, сегодня, когда мир вновь переживает синдром «начала века», стоит вспомнить многое из того, что происходило тогда.

Фёдор Лукьянов, главный редактор

***

«Великая война» наших дней захватила не только европейские государства, но и значительную часть внеевропейских стран. При той тесной связи, которая установилась теперь между всеми народами и землями мира, это совершенно естественно. Во-первых, все государства земного шара сплетены сетью разнообразнейших взаимных отношений (прежде всего торговых); во-вторых, у воюющих европейских держав на других материках и океанах есть колониальные владения, значение которых для их метрополий существенно и теперь, а в будущем должно стать огромным. Поэтому, в то время как решительные события ожидаются на старых полях Европы, видавших уже по нескольку «битв народов», военные действия ведутся также и в отдаленнейших от нас странах, и на «черном материке», и на водах, омывающих все пять частей света. По своим размерам эти колониальные военные операции, конечно, не представляют ничего грандиозного, но на жизнь человечества в течение ближайшего столетия они могут оказать влияние исключительное.

Внеевропейские события, связанные с войной, можно разделить на следующие категории: 1) содействие колоний своим метрополиям; 2) война Японии с Германией на Дальнем Востоке; 3) военные операции в Африке; 4) военные операции на разных океанах.

Германия на помощь своих колоний рассчитывать не могла. При настоящем положении дел она от них совершенно отрезана, да и вообще содержит в колониях лишь небольшие гарнизоны, преимущественно туземных войск, для местной службы. Почти не пришлось воспользоваться Германии и своими военными судами, стоявшими в Киао-Чао и в гаванях Тихого океана, благодаря энергичным действиям английских крейсеров и вмешательству Японии. Не могла воспользоваться и Бельгия помощью своего «вассального» Конго, так как местная армия (14–15 тыс. человек) не предназначена для действий на европейском театре войны. Таким образом, поддержку от колоний в войне могли получить только Франция и Англия.

В начале войны германцы пытались прервать сношения Франции с ее североафриканскими владениями, т. е. с Алжиром и Тунисом. Германские крейсеры (знаменитые отныне «Гебен» и «Бреслау», проданные туркам) бомбардировали Бону и Филиппвиль (в восточной части Алжира), но безрезультатно. Вступление Англии заставило германо-австрийский флот прекратить всякие активные действия на Средиземном море. После этого Франция получила возможность свободно перевезти в Европу свои африканские войска (как сообщают, до двух армейских корпусов). Войска эти в начале войны уже показали свое превосходство при действиях в горных местностях, именно в Вогезах. Новые эшелоны африканских войск все продолжают прибывать во Францию, постепенно усиливая французскую армию. Телеграмма 29 августа сообщает, какими овациями встречал вновь прибывших тюркосов Париж, готовящийся к осаде.

Англии оказали поддержку прежде всего ее колонии, ныне автономные и полуавтономные государства, входящие в состав Британской империи. В самом начале войны Канада предложила корпус в 20 тыс. человек, с тяжелой и легкой артиллерией, и помощь продовольствием и деньгами, что правительством метрополии было «принято с благодарностью». Телеграф последовательно извещал нас, что из Канады отправлен первый транспорт в миллион мешков муки, что канадские женщины снаряжают для Англии госпитальный корабль и что в канадский парламент внесен законопроект об отпуске 10 миллионов фунтов стерлингов на военные нужды. Сходные предложения поступили от правительств Австралии и Новой Зеландии, предложивших также 20-тысячный корпус и весь свой флот. Эта помощь была использована Великобританией на водах Тихого океана.

Из собственно «колоний» Англия могла полнее всего использовать Индию, где она содержит постоянную армию, известную по своим боевым качествам. Британское правительство решило перевезти часть индийских войск в Европу. Лорд Крю заявил в палате общин (телеграмма 19 августа), что эти войска «горят нетерпением сразиться в Европе». В настоящее время через Порт-Саид уже прошла, под прикрытием особой эскадры военных крейсеров, первая колонна индийских войск, на пяти транспортах, в составе 25 тыс. человек; всего же предполагается доставить в Европу два корпуса. Полунезависимые индийские раджи, со своей стороны, выразили готовность отдать свои войска в распоряжение Англии и проявили, если верить «сообщению великобританского правительства» (29 августа), «величайший энтузиазм». Представители бенгальских мусульман послали в Турцию, великому везирю, телеграмму, в которой высказывают огорчение по поводу недоразумений между Великобританией и Портой и заявляют, что считают священнейшим долгом остаться верными британской короне. В других колониях Англия не содержит настолько значительных военных сил, чтобы их стоило перевозить в Европу; этим войскам был поручен ряд выступлений «на местах», т. е. в колониях же. Впрочем, было известие, что часть южноафриканских войск высадилась в Марселе.

Постоянное войско содержит Англия еще в Египте, который фактически находится в английских руках. Но египетским войскам оказалось достаточно своего местного дела. С самого начала войны Египет «поручил свою защиту Англии». Вслед за тем английское правительство объявило, что в Египте обнаружен какой-то «заговор» против Великобритании, деятельное участие в котором приняли турецкие и германские агитаторы, пробравшиеся под видом «хамалей» и чернорабочих. Произведено было много арестов, и арестованные были преданы военно-полевому суду; вместе с тем английский комендант в Каире предложил дипломатическим представителям Германии и Австрии, состоявшим при особе хедива, покинуть Египет в 24 часа. Таким образом Египет оказался втянутым в сферу войны, а английским египетским войскам поручено преимущественно охранять Суэцкий канал.

* * *

В Азии война отразилась особой японо-германской войной. Ее причины лежат в том политическом и коммерческом положении, которое за последние годы Германия стремилась занять на Дальнем Востоке, опираясь на свои тихоокеанские владения и на гавань Киао-Чао, которую она в 1897 г. «арендовала» у Китая на 99 лет. Немцы углубили прежде мелководную бухту, сильно укрепили ее и превратили в первоклассную гавань, в настоящее время едва ли не лучшую на всем китайском побережье. Желание овладеть этой гаванью и сломить значение Германии на Дальнем Востоке повело к тому, что Япония, ссылаясь на свой военный союз с Англией, сначала послала Германии свой известный ультиматум, а потом, не получив на него ответа, перешла «в состояние войны» как с Германией, так и с Австро-Венгрией.

Как известно, германцы приняли вызов. Проскользнуло сообщение (впрочем, маловероятное), будто в одной телеграмме к коменданту Киао-Чао, перехваченной японцами, император Вильгельм писал, что ему было бы «более стыдно сдать Киао-Чао японцам, чем Берлин русским». Как бы то ни было, немцы с лихорадочной поспешностью взялись за укрепление крепости, заставляя работать китайцев. Население было выселено в Шанхай; нейтральным судам приказано покинуть гавань, на что японцами был дан срок в 24 часа. Крепость окружили рядом новых фортов (Мольткеберг, Бисмарксберг, Вильгельмсберг и тому под.), выдвинутых на 8 и даже на 12 миль от города Цзинтао; перспектива местности очищена, деревья вырублены, строения взорваны и т. д.; гарнизон и военные суда в гавани приведены «в боевую готовность».

Самый ход военных операций японцев вполне ясен. После объявления войны они приступили к высадке десанта и блокаде бухты. Одна эскадра, под командой вице-адмирала Садакичи-Като, прикрывала десант сухопутных войск, привезенных на 18 транспортах со стороны Лун-Коу; другая, под командой адмирала Томи, – высадку на западном берегу артиллерии. Небольшая эскадра, в составе 2 крейсеров, 2 канонерок и 5 миноносцев, осуществила действительную блокаду гавани, выловив германские мины и поставив свои; остальные силы японского флота остались крейсировать в Печилийском заливе. Официально Киао-Чао был объявлен под блокадой с 14 августа. Одновременно с этим японцы перерезали кабели, шедшие из Киао-Чао в Шанхай и Чи-Фу, отрезав немцам сообщение с внешним миром (есть, впрочем, предположение, что немцы успели проложить новый кабель к острову Яп в Каролинском архипелаге). Последние известия сообщали, что японцы уже приступили к обстрелу крепости; что японские гидропланы несколько раз бросали в нее бомбы; что японцами заняты острова, лежащие против бухты (Тай-Пунг, Шьиао-Пунг, Галиен и др.), и что ими даже взяты три форта, из которых один – «штыковым ударом». Кроме того известно, что Япония присоединилась к соглашению, состоявшемуся между Россией, Францией и Англией, – не заключать сепаратного мира.

Конечный исход борьбы несомненен. Небольшой гарнизон крепости и ее наскоро построенные форты не могут держаться долго против дальнобойных орудий и целой армии японцев. Германская эскадра в гавани, по-видимому, сведена к двум броненосным крейсерам «Гензинау» и «Шацугорст» (по 11,600 тонн, с ходом 22,5 узла, вооруженным орудиями сравнительно небольшого калибра) и отряду миноносцев. Где находятся в настоящее время три легких германских крейсера, принадлежащих к той же эскадре, – «Лейпциг», «Нюрнберг» и «Эйден», – неизвестно. Имеется в Киао-Чао еще австрийский бронепалубный крейсер «Императрица Елизавета», но это небольшое судно, построенное в 1890 г. и перестроенное в 1905 г., не представляет серьезной боевой единицы; впрочем, именно оно обстреливало 21 августа японские контр-миноносцы. О серьезных столкновениях на море около Киао-Чао ничего не было слышно; известно только, что японский контр-миноносец «Широтае» наскочил здесь на подводную скалу и затонул.

Военные операции японцев в значительной мере были облегчены позицией, занятой Китаем, который воспользовался случаем свести счеты с Германией, «арендовавшей» его гавань. Дело в том, что собственно «арендованная» полоса земли вокруг Киао-Чао очень невелика, так что на ней произвести десант было бы невозможно. Но вокруг нее тянется, по радиусу в 50 километров, так называемая «нейтральная зона». По-видимому, Китай «посмотрел сквозь пальцы» на то, что японцы высадились именно на этой нейтральной зоне, если только не за пределами ее. По крайней мере, германский поверенный по делам при китайском правительстве протестовал против нарушения японцами нейтралитета Китая, но протест остался без последствий. Между тем раньше Китай сделал Германии «категорическое представление» о недопустимости каких-либо военных действий за чертой арендованной территории и отказал в просьбе немцев – расширить ее пределы в целях защиты порта. Китай отказался также от предложения Германии – возвратить ему Киао-Чао. Ряд других мер, принятых Китаем, также были направлены против Германии. Так, Китай потребовал, чтобы все германские суда, находившиеся в китайских портах, покинули их или остались бы в них до конца войны; с последних были сняты аппараты беспроволочного телеграфа; затем пекинское правительство предписало администраторам Маньчжурии «немедленно прекратить» в ней антияпонскую агитацию и т. под.

Надо добавить, что, в связи с японо-германской войной в Азии, возникла мысль о посылке японской эскадры в европейские воды и японского десанта на европейский театр войны. Это предположение, несколько раз опровергавшееся, продолжает обсуждаться в печати. Вопрос о возможности (политической) для японского флота пройти через Панамский канал решается специалистами (бар. Б.Э. Нольде) в положительном смысле, на основании договора 1901 г. между Великобританией и Соединенными Штатами С.А. Говорят также, что десант – по слухам, в размере 6 корпусов – будет направлен в Малую Азию, где движения турок угрожают новыми осложнениями делу союзников. Кроме того, японская колония в Канаде самостоятельно предложила Великобритании сформировать для европейского театра войны отряд японцев-волонтеров.

К событиям на Дальнем Востоке самый живой интерес проявили Соединенные Штаты. Заатлантическая печать единогласно заявила, что выступление Японии является «событием величайшего политического и экономического значения», так как после него Германия должна потерять всю свою торговлю и свое положение на Тихом океане. Общественное настроение в Америке оказалось вообще враждебным Германии, с которой у Штатов идет напряженное экономическое соперничество. Немецкая агитация в Штатах, которой руководила, по слухам, особая миссия, с министром Дернбургом во главе, и которая привлекла на свою сторону несколько распространенных газет, не имела успеха в широких кругах общества. Правящие круги посмотрели на дело, кажется, иначе, и одно время весь мир был встревожен выходом в море американской эскадры с неизвестным назначением. Постепенно, однако, выяснилось, что правительство Соединенных Штатов опасалось не за участь Киао-Чао, а за судьбу германских владений в Тихом океане. Америке не могло быть выгодным, чтобы они стали достоянием Японии, которая могла бы обратить их в морскую военную базу, в случае столкновения с Штатами. Недоразумение было улажено, и «англо-германский конфликт локализован» пределами операции против Киао-Чао. Сами Соединенные Штаты окончательно заняли позицию самого строгого нейтралитета, имея в виду выступить впоследствии с предложением посредничества между воюющими сторонами.

* * *

В Африке военные действия свелись к захвату германских колоний. Немецкие газеты утверждают, что Англия и Франция уже заключили договор о разделе германских колоний в Африке, и это весьма вероятно. Колониальной державой Германия сделалась недавно, первые земли в Африке заняла только в 1884 г., но в настоящее время ее африканские колонии уже занимают третье место – после английских и французских. Всего владения Германии в Африке простираются на 2,6 милл кв. километров, включая в себя области: Камерун (750 тыс. кв. кил., приобретен в 1884 г.), Того (87 тыс. кв. кил., приобретено в 1884 г.), Юго-Западная Африка (835 тыс. кв. кил., окончательно присоединена в 1890 г.) и Юго-Восточная Африка (941 тыс. кв. кил., окончательно присоединена в 1890 г.), с населением более чем в 11 милл человек (из которых более 20 тыс. европейцы). Эмиграция в эти области пока ничтожна, но торговое их значение для Германии огромно: так, например, она получает отсюда собственные «колониальные товары», каучук, слоновую кость, какао, кофе, бананы, сахарный тростник, продукты масличных и кокосовых пальм и т. п. Между тем германские колонии в Африке расположены так, что со всех сторон окружены владениями английскими, французскими и бельгийскими. Отрезанные от метрополии английским флотом, защищаемые лишь небольшими гарнизонами туземных войск, германские колонии в Африке становятся легкой добычей союзников.

Уже окончательно определилась судьба Тоголанда. Эта колония лежит в Верхней Гвинее и представляет узкую полоску земли, уходящую в глубь страны, с береговой полосой всего в 35–40 километров. На западе Того граничит с английской колонией Золотого Берега, на востоке – с французской Дагомеей, на севере – с областями, находящимися под протекторатом Франции (французская Западная Африка). В конце июля англичане заняли главный город Того – небольшой порт Ломе (10–12 тыс. жителей), единственный пункт побережья, соединенный с внутренностью страны железной дорогой. Позднее пришло известие, что английское войско Золотого Берега разбило в Тоголанде германский отряд и захватило столько пленных, что для перевозки их пришлось употребить два поезда. Немецкое агентство Вольфа уже 3 августа извещало, что Того стало «добычей англичан». 13 августа пришло известие, что немцы уничтожили телеграф в Коринне и послали к английскому отряду парламентера с выражением согласия капитулировать на почетных условиях. Британцы потребовали безусловной сдачи, и в тот же день немцы капитулировали без всяких условий. 14 августа союзные англо-французские войска вступили в Коринну, и Того перестало быть немецкой колонией.

Сходная судьба постигла колонию Камерун, лежащую дальше к востоку, в самой глубине Гвинейского залива. С суши она защищена природой, так как с запада, где она граничит с английской колонией Нигерией, тянутся горные кряжи, а с востока, в том месте, где она соприкасается с французским Конго, лежит пустыня. (По морскому берегу с юга, где Камерун более доступен, он граничит с небольшой испанской колонией, носящей название испанского Конго.) Но 22 августа английский флот захватил у берегов Камеруна два германских крейсера – «Зеадлер» и «Гейер». Крейсера, не приняв боя, сдались, причем в плен попали 61 офицер и около 2 000 солдат. Затем англичане высадили десант, которому также не решился оказать сопротивление местный гарнизон, состоящий из 205 немцев и 1 650 туземцев... Англичане заняли на берегу дом генерал-губернатора, военное управление, все общественные здания и подняли английские и французские флаги. Камерун был объявлен оккупированным.

К менее решительным результатам пришли пока союзники в германской Юго-Западной Африке. Эта обширная область представляет собой еще почти пустынную страну, требующую значительных расходов от метрополии. Предполагают, что край богат минералами (золото и медь), но они не разрабатываются; земледелие требует в нем искусственного орошения; сколько-нибудь успешно ведется лишь первобытное скотоводство. С юга эта область граничит с английским Капландом, и кроме того в руках англичан остается клочок берега в самой Юго-Западной Африке (Китовый залив), несколько гаваней и побережные острова. Оборонять эту свою колонию Германия не имеет никакой возможности. Уже 29 июля было получено известие, что немцы очистили порт Свакопмунд (лежащий близ северной границы Китовой бухты), – пункт, связанный кабелем с рядом других городов побережья и далее с Европой. Затем немцы взорвали набережную и затопили буксиры в Людериц-бухте, самом значительном поселении в южной части колонии. «Лавки и товарные склады, – говорится в телеграмме агентства Рейтера, – закрыты, и жизненные припасы перевезены в Виндхек». Последнее означает, что немцы бежали внутрь страны. Большой Виндхек, главный город Юго-Западной Африки, – конечный пункт железной дороги, идущей от Свакопмунда, и лежит от морского берега по прямой линии в 350 километрах, а по линии железной дороги – в 500 километрах.

Для Англии наибольший интерес представляет занятие германской Юго-Восточной Африки. Эта колония отделяет владения англичан на севере материка (Египет, Судан, Уганда, Британская Восточная Африка) от их владений на юге (Капланд, Трансвааль, Бечуанланд, Родезия). Занятие германской Юго-Восточной Африки позволило бы Англии осуществить мечту Сесиля Родса и «провести рельсовый путь от Александрии до Капштадта по английской земле». Операции против Восточной Африки облегчаются для англичан тем, что у центра ее побережья лежат острова Занзибар и Пембо, принадлежащие Англии. Кроме того, на севере германская Восточная Африка граничит с английскими владениями на всем пространстве от морского берега до страны великих озер. Наконец, неподалеку лежит и французский Мадагаскар. В начале войны инициатива военных действий принадлежала и здесь англичанам. Еще в конце июля английский крейсер разрушил станцию беспроволочного телеграфа в Дарессалеме, главном городе страны (свыше 20 тыс. жителей), лежащем прямо против Занзибара. При этом все портовые суда были захвачены и плавучий док был затоплен в самой гавани. 2 августа пришло известие, что английским военным пароходом «Гвендолен» захвачен немецкий военный пароход на озере Виктория-Нянца, поделенном пополам между английскими и германскими владениями.

Зато позднее, 4 августа, германский отряд занял городок Табету, лежащий в пределах британской Восточной Африки, на самой границе, у подножья горы Килиманджаро (в 150 кил. от морского берега). Позднейшее известие шло из Найроби, другого города, лежащаго в глубине британской Восточной Африки и соединенного телеграфом и железной дорогой с портом Момбаса. 15 августа из Либервиля пришло известие, что немцы напали на восточную часть бельгийского Конго, которое граничит с германской Юго-Восточной Африкой по озеру Танганайка. Бельгия, как гласила телеграмма, «по соглашению с Англией, приняла меры к защите своей колонии, о чем довела до сведения французского правительства». 28 августа в области озера Ньясса (Ньяссаленд), т. е. в английской Родезии, немецкий отряд, численностью до 400 человек, напал на городок Каромгу, но был отбит после серьезного боя и отступил в направлении к Сонгме, оставив 7 офицеров убитыми, 2 ранеными, много убитых и раненых солдат, два полевых орудия и два пулемета. Последнее обстоятельство показывает, что наступление велось с серьезными силами. Таким образом, в Юго-Восточной Африке немцы, хотя и с переменным счастьем, пытались перейти в наступлеше. Это объясняется, однако, тем, что Англии требовалось время для мобилизации своих вооруженных сил в Южной Африке. Только 29 августа Министерство иностранных дел в Лондоне заявило, что эта мобилизация закончена и что южноафриканские войска приведены «в боевую готовность». Между прочим, в них записалось много буров, недавних упорных врагов Великобритании.

* * *

На Тихом океане Германия также начинает терять свои колонии. Ей принадлежит там целый ряд весьма ценных владений: под ее протекторатом находится северо-восточная часть Новой Гвинеи (земля имп. Вильгельма) с архипелагом Бисмарка (240 тыс. кв. кил., с 1886 года), а в непосредственном владении острова Маршальские (400 кв. кил., с 1886 г.), острова Марианские, Каролинские и Палау (всего до 2,5 тыс. кв. кил., купленные у Испании после ее неудачной войны в 1899 г.) и два острова архипелага Самоа (Савойи и Уполу, занятые в 1899 г., благодаря затруднениям Англии в период войны с бурами). Оккупацию этих колоний Англия поручила Австралии и Новой Зеландии, которые за последние годы обзавелись собственными военными флотами (хотя и небольшими).

16 августа, как сообщают из Веллингтона, на Новой Зеландии, десантный отряд, посланный из этой колонии, высадился в Апии, немецком городке на Савойи, в Самоа. Германский губернатор сдался без сопротивления и был отправлен вместе со своим незначительным гарнизоном на острова Фиджи. Несмотря на скромные размеры колонии, утрата самоанских островов очень чувствительна для Германии. Последние годы она тратила много сил и средств на разведение на Самоа различных плантаций – кокосов, бананов, какао, кофе, каучука. Стоимость продуктов, которые Германия получала ежегодно с Самоа, исчисляется миллионами марок .

Несколько позже, 29 августа, был занят теми же новозеландскими войсками город Гербергеэ на острове Новая Померания, самом большом из островов архипелага Бисмарка. Высадка на берег десанта произошла беспрепятственно, но на пути к станции телеграфа немцы пытались оказать сопротивление. Дорога, шедшая на протяжении 3 миль через густой девственный лес, была минирована, и в лесу засели в засадах немецкие стрелки. Однако новозеландцы с оружием в руках пробили себе путь. Офицер, командовавший немецким отрядом, сдался без всяких условий. На Новой Померании также поднят английский флаг.

Наряду с этими совершающимися и возможными территориальными захватами идет преследование германских судов англичанами по всем океанам. Насчитывают, что англичанами уже захвачено в разных частях света свыше 200 германских судов, стоимостью в «миллиард франков» (последняя цифра явно преувеличена), французами – свыше 50, русскими и японцами – свыше 30. Лучшими трофеями оказались захваченные англичанами в Атлантическом океане великаны Северо-Немецкого Ллойда «Кронпринцесса Цецилия» (на котором взято будто бы 40 миллионов марок золотом ) и «Кронпринц Вильгельм». Два других великана той же фирмы «Император» и «Фатерландт» были спешно проданы одной нью-йоркской фирме, а «Вифания», долго ускользавшая от английских крейсеров, захвачена, 29 августа, у берегов Ямайки. Германский пароход «Император Вильгельм Великий» (14 000 тонн), превращенный в крейсер, захватил было у берегов Африки несколько английских судов (в том числе пароходы «Арланда», «Гелициан» и др.), но затем у Золотого Берега был застигнут английским крейсером «Гайфлейер» и потоплен. В Тихом океане немцы захватили близ Цусимы небольшой русский пароход Добровольного флота «Рязань», но англичанами взяты зато германские океанские пароходы «Принц Вольдемар» и «Георг», шедшие из Самоа. Германский крейсер «Карлсруэ» был застигнут в Атлантическом океане английским крейсером «Бристоль» и едва успел спастись, воспользовавшись наступавшей темнотой. Германский крейсер «Блюхер» принужден был укрыться в Пернамбуко (Бразилия) и там разоружиться. В Гонконге, как говорят, видели два германских крейсера, сильно поврежденные в бою, которые вынуждены были снять весь экипаж на берег. И т. д.

Сводя все эти известия к одному, приходится признать, что морское и колониальное могущество Германии уже теперь, в начале войны, потрясено до основания, если не сломлено совсем. Почти треть ее торгового флота находится в руках неприятеля; остальные суда в лучшем случае обречены на бездействие, а иные из них приходится спешно продавать нейтральным государствам. Военный флот доказал свою неспособность померяться силами с английским флотом и защитить колонии. Император Вильгельм говорил когда-то немцам: «Ваше будущее – на воде», имея в виду деятельность флота и развитие колоний. На создание германского флота истрачены были миллиарды марок как из общеимперских сумм, так и собранных по всенародной подписке. Крушение этих заветных надежд – первый решительный и очень чувствительный удар, постигший Германию. Как бы ни развивались события далее, от этого удара Германии не скоро оправиться.

1 сентября 1914 г. Варшава

© Журнал "Россия в глобальной политике", № 4 июль-август 2004

Германия. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 сентября 2004 > № 2911744 Валерий Брюсов

За рамки Киотского протокола

© "Россия в глобальной политике". № 4, Июль - Август 2004

Лорд Браун Мэдингли – глава группы компаний British Petroleum. Данная статья была опубликована в журнале Foreign Affairs № 4 (июль–август) за 2004 год. © 2004 Council on Foreign Relations Inc.

Резюме Глобальное потепление – это реальная проблема, которая требует незамедлительного решения. Чем посыпАть голову пеплом, скорбя по безвременно ушедшему Киотскому протоколу, лучше уже сегодня начать делать небольшие шаги в целях снижения объема выбросов в атмосферу двуокиси углерода, что повлечет за собой значительные изменения в будущем. Частный бизнес уже осознал это. Чтобы в полной мере использовать потенциал частного сектора, правительства развитых стран должны позаботиться о стимулах, совершенствовать научно-исследовательскую работу и укреплять международное партнерство.

УГЛЕРОДНАЯ УГРОЗА

В 1997 году представители более чем 180 стран собрались в японском городе Киото, чтобы найти согласованное на международном уровне решение проблемы глобального потепления. Выработанная ими предварительная договоренность, казалось, знаменовала серьезный шаг вперед.

Но Киотский протокол разваливается. Вопреки почти десятилетним усилиям он возможно, так и не вступит в силу в качестве обязывающего акта.

Канада, Япония и Европейский союз – самые активные сторонники киотского процесса – не могут в полной мере выполнить взятые ими обязательства. А США окончательно отозвали свою подпись под соглашением. Поэтому можно понять и простить подавленность тех, кого заботит сохранение климата Земли.

В подобной ситуации необходим трезвый и реалистичный подход. Но отчаяние, даже вполне объяснимое, – неверная реакция. Существует возможность для иного, более позитивного взгляда и на прошедшие семь лет, и на будущее. Во-первых, стало очевидно, что Киотский протокол лишь отправная точка в весьма долговременном предприятии, сравнимом, быть может, с теми встречами 1946-го, на которых 23 страны решили снизить таможенные пошлины. Эти встречи запустили процесс, завершившийся в 1948 году заключением Генерального соглашения о тарифах и торговле, которое, в свою очередь, привело в середине 90-х к созданию Всемирной торговой организации. Во-вторых, углубились наши, пусть пока несовершенные, знания об угрозах и неопределенностях, связанных с климатическими изменениями, а также о динамике этих процессов во времени. В-третьих, многие страны и компании накопили опыт снижения объема выбросов и доказали, что оно может быть достигнуто без ущерба для их конкурентоспособности или сокращения рабочих мест. В-четвертых, наука и техника сильно продвинулись по множеству направлений. И, наконец, не только в развитых странах, но и во всем мире возросло осознание обществом важности данной темы.

Через семь лет после встречи в Киото становится ясно: снижение выбросов парниковых газов – проблема, которую можно решить, и механизмы достижения этой цели вполне доступны.

С таким осторожным оптимизмом пора шагнуть за рамки текущей киотской полемики.

ИЗВЕСТНОЕ И НЕИЗВЕСТНОЕ

Прежде чем рассматривать новые подходы, необходимо извлечь некоторые основополагающие сведения из массы обширных, комплексных и все же неполных научных исследований по глобальному потеплению.

Температура на планете с XIX века выросла примерно на 0,6 C. Другие климатологические показатели также говорят в пользу предположения о том, что в мире становится все теплее. Так, по данным спутниковых измерений, весна сейчас наступает примерно на неделю раньше, чем в конце 1970-х годов, а записи наблюдений за перелетными птицами показывают, что их пребывание в более высоких широтах начинается прежде обычного срока и продолжается дольше обыкновенного.

Согласно выводам Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) при ООН (самый авторитетный орган, занимающийся данной темой), человечество, скорее всего, не несет ответственность за весь процесс отмечающегося потепления. Не вызывает сомнений, однако, тот факт, что наблюдаемая тенденция в значительной мере связана с существенным ростом выброса в атмосферу углекислого газа (двуокиси углерода, углекислоты) в результате человеческой деятельности. С середины XIX века среднее содержание в атмосфере планеты углекислого газа, одного из так называемых парниковых газов, возросло с 280 миллионных долей (ppm) примерно до 370 ppm. Около трех четвертей объема выбросов в результате человеческой деятельности вызвано сжиганием ископаемого топлива, оставшаяся четверть обусловлена вырубкой лесов и изменением способов землепользования (главным образом в тропиках).

Существует две главные причины, объясняющие, почему людям трудно остановить изменение климата. Во-первых, двуокись углерода очень долговечна: она сохраняется в атмосфере в течение столетий и, таким образом, становится проблемой для многих поколений. Во-вторых, снижение содержания углекислоты в атмосфере возможно лишь в результате воистину глобальных усилий, поскольку выбросы смешиваются с атмосферой гораздо быстрее, чем конкретная работа на местах может ограничить их воздействие.

Но стоит выйти за рамки этих основных фактов, и картина становится более туманной. Никто не знает, например, как быстро будут в будущем увеличиваться объемы выбросов двуокиси углерода и других парниковых газов. Это зависит от темпов роста мировой экономики и от влияния технологий на способы производства и использования обществом полезной энергии. Так же невозможно точно определить, как будет меняться климат по мере накопления в атмосфере парниковых газов до более высоких степеней концентраций. Например, усиление или смягчение потепления определяется яркостью и высотой облаков, но неизвестно конкретно, как изменения климата повлияют на виды облачности. Мы также не знаем, как отреагирует углеродный цикл Земли. Потепление климата может сделать планету зеленее – и тогда больше углекислоты будет изыматься из атмосферы. И напротив, климатические изменения способны настолько сильно ударить по биосфере, что природные процессы удаления углекислоты из атмосферы будут работать менее эффективно, чем при нормальных условиях.

Последняя оценка МГЭИК, опубликованная в 2001-м, содержит вывод о том, что если не принимать никаких превентивных мер, то содержание углекислоты в атмосфере к 2050 году поднимется до 450–550 ppm и будет продолжать повышаться в течение всего XXI века. По прогнозам МГЭИК, к 2050-му температуры поднимутся на 0,5–2,5 C, а к 2100-му, возможно на 1,4–5,8 C.

Одним из самых вероятных последствий глобального потепления является подъем уровня воды в морях по мере таяния ледников и распространения более теплых вод в океане. По наиболее оптимистичным прогнозам, вода в морях поднимется к 2050 году на 5–32 см, а самые мрачные предсказания говорят о подъеме почти в 1 м к 2100-му. Эти цифры могут показаться незначительными, но дело в том, что береговая линия представляет собой очень пологий скат, так что подъем уровня воды всего на десятки сантиметров уничтожит километры влагоемких земель и пляжей.

Промышленно развитые страны, вероятно, смогут справляться с проблемой повышения уровня воды в морях – по крайней мере в ближайшие несколько десятилетий. К примеру, английская столица и голландские города уже снабжены защитными сооружениями, предназначенными для сдерживания поднимающегося моря. Реагируя на климатические изменения, фермеры богатых стран могут регулировать ирригационные системы и варьировать состав выращиваемых культур – во многих случаях при финансовой поддержке государства. Но развивающийся мир (4/5 человечества), скорее всего, достигнет на обоих фронтах значительно худших результатов. Периодические наводнения в Бангладеш уже оставили без крова сотни тысяч людей, а ведущие натуральное хозяйство фермеры, куда менее приспособленные к переменам, чем их более богатые коллеги, уже и так борются за выживание в условиях меняющегося климата.

Самые драматические сценарии, хотя они вряд ли осуществятся, чреваты тяжелыми последствиями для всего человечества и экосистем. Так, быстрые климатические изменения могут нарушить циркуляцию воды в северной Атлантике, что по иронии судьбы приведет к существенному понижению температуры в Северной Европе, поскольку ослабит теплое течение Гольфстрим. Площадь влажных лесов Амазонии может резко сократиться из-за сухости воздуха, при этом, в свою очередь, освободится огромное количество углерода, хранящегося в деревьях. А таяние льдов Антарктиды может резко ускорить подъем уровня морской воды. Эти неочевидные последствия не позволяют установить какие-либо четкие графики для принятия политических решений, но означают, что предусмотрительность, равно как и усовершенствования в сфере измерения и изучения, будут иметь ключевое значение.

Трезвая стратегия должна гарантировать, что рост глобальной температуры по сравнению с сегодняшним уровнем надолго останется в пределах 2–3 oC. Сосредоточившись на этой цели, все больше правительств и экспертов приходят к выводу о том, что политика должна быть направлена на сохранение концентрации углекислоты в атмосфере на уровне 500–550 ppm в течение всего следующего столетия, что менее чем в два раза превосходит доиндустриальные показатели.

Если использовать уже известные технологии, достижение этой цели потребует огромных затрат. Но история технического прогресса в других областях показывает, что существует огромный потенциал снижения цен по мере разработки и внедрения новых идей. Так, в области энергетики цена разработки глубоководных месторождений нефти и газа уменьшилась за последние 15 лет в три раза, резко расширив возможности для коммерческой деятельности. Нет оснований думать, что исследования и разработки, связанные с энергетическими системами, не оказывающими негативного влияния на климат, будут менее успешны. Сейчас трудно сказать, в какой именно области придет успех; это лишь означает, что добиваться прогресса следует сразу на многих направлениях.

Немало людей считают, что поставленная цель – стабилизация на уровне 500–550 ppm – поможет избежать самых ужасных бедствий. Но эту оценку следует считать тем, чем она является: мнением, основанным на нынешних знаниях, а вовсе не установленным фактом. Взяв это мнение в качестве исходной точки, можно показать всю значимость стоящей перед нами задачи с помощью двух графиков (см. с. 132). Кривая «Состояние при обычном подходе», представленная на рис. 1, иллюстрирует прогнозируемую ситуацию с выбросами в промышленных и развивающихся странах. Под «обычным подходом» здесь подразумеваются нормальный темп роста эффективности, переход от использования богатого углеродом топлива, такого, как каменный уголь, к природному газу, содержащему меньшее количество углерода, а также ожидаемый рост использования безуглеродных источников, в частности ядерной или ветряной энергии.

На рис. 2 показан совокупный объем мировых выбросов как при «обычном подходе», так и «в результате усилий по достижению будущей стабильности» (обозначен посредством кривой, которая отражает оптимистичный, но реальный прогноз, показывающий, что именно потребуется для стабилизации примерно к 2100 году содержания углекислоты в атмосфере на уровне 500–550 ppm). Большая затемненная серая область – это разница: данный «клин» показывает требуемый объем урезанных выбросов.

Едва ли не любой разумный анализ усилий, необходимых для стабилизации содержания двуокиси углерода, дает в результате «горбатую» кривую, подобную «Состоянию в результате усилий по достижению будущей стабильности» на рис. 2. Иными словами, долговременная цель (500–550 ppm) достижима, даже если в краткосрочной перспективе уровни выбросов продолжают расти. Затем, правда, обязательно должно начаться их снижение, иначе успеха не добиться (с определенного момента необходимо последовательное снижение выбросов, потому что ранее попавшая в атмосферу углекислота сохраняется в ней в течение столетий). Из графика на рис. 2, следует, что у нас еще есть время, чтобы осуществить целенаправленные меры. Но если мы хотим в будущем избежать необходимости принимать суровые и пагубные для экономики решения, то приступать к действиям надо как можно раньше.

ЭФФЕКТИВНОСТЬ И ПРЕОБРАЗОВАНИЯ

Нам не известны ни точный уровень, на котором будет со временем зафиксирован пик глобальных выбросов углекислоты, ни параметры последующего их снижения. Однако мы можем с уверенностью предположить, что, как показано на рис. 1, объемы выбросов в развивающихся странах будут продолжать увеличиваться по мере роста экономической активности и доходов. Это значит, что индустриальный мир должен взять на себя роль лидера. В краткосрочной перспективе развитые страны могут использовать энергию с гораздо большей эффективностью и прибылью. При появлении очевидного стимула для перемен бизнес может переходить на использование новых технологий и услуг – сначала осторожно, но затем более энергично, по мере того как с нормальным оборотом капитала выявляются и внедряются самые оптимальные решения.

Бизнес уже обнаружил, что возможность снижения выбросов посредством целенаправленных шагов существует. Вопреки интуитивным ожиданиям British Petroleum (BP) увидела, что своей первоначальной цели – снижения выбросов на 10 % по сравнению с уровнем 1990-го – она может достигнуть вообще без финансовых затрат. На самом деле эта компания еще и увеличила примерно на 650 млн долларов биржевую стоимость своих акций, так как основная часть снижения выбросов произошла за счет устранения утечек и потерь. Сходный опыт имеют и другие фирмы, такие, как электропроизводящая Entergy, изготовитель автомобилей Toyota или горно-добывающий гигант Rio Tinto. Главный урок таких экспериментов состоит в том, что эффективность может одновременно и приносить дивиденды, и снижать выбросы.

Но сокращение выбросов, отраженное на рис. 2 серым участком графика (в 2050 году объем урезанных выбросов составит примерно 25 млрд тонн в год) потребует чего-то большего, чем простого повышения эффективности. Учитывая растущий спрос на энергию в мире, нам также потребуется преобразовать саму систему энергетики, полнее используя как низкоуглеродистые виды топлива, так и безуглеродные энергетические системы. Смену парадигмы должны пережить все области экономики: сейчас транспорт дает 20 % выбросов, промышленность – 20, сектора домохозяйств и торговли – около 25, а производство энергии – еще 35 %. Тут необходим ряд многовекторных стратегий.

В сфере производства энергии одна из возможностей состоит в отказе от применения каменного угля в пользу природного газа, менее интенсивно выделяющего углерод. Например, 400 новых газовых электростанций, каждая мощностью 1 000 мегаватт, снизили бы выбросы на один миллиард тонн в год. Достигнуть такого снижения в рамках возможностей нынешней энергосистемы было бы нелегко: 400 тыс. мегаватт – это примерно столько же энергии, сколько производится в Китае, или половина мощностей США.

Безуглеродные источники также помогли бы снизить выбросы. Если те же 200 тыс. мегаватт, что произведены путем сжигания угля, будут генерироваться с помощью атомной энергии, то выбросы углекислоты снизились бы на один миллиард тонн в год. Прогресс в области ядерной энергетики потребует инвестиций в разработку новых технологий, а также действенного плана по учету местонахождения реакторов, способного гарантировать, что радиоактивные материалы не попадут в окружающую среду или в руки террористов.

Каменный уголь тоже можно превратить в безуглеродный источник энергии, если использовать новейшие силовые установки, которые преобразовывают топливо в газ и затем производят энергию, одновременно удаляя углерод для складирования его под землей (секвестрация).

Преобразование угля в газ может вырасти в чрезвычайно перспективную отрасль экономики. В число главных инвесторов входит, в частности, Китай – не только потому, что подобные установки чище, но и потому, что эта технология может лечь в основу программы синтеза чистых жидких топлив для нужд транспорта.

Строительство более рационально спроектированных зданий может также привести к большой экономии энергии, поскольку более трети энергии используется в настоящее время внутри помещений. При том, что электрификация – одна из ключевых черт индустриальных и постиндустриальных обществ, рационализаторы должны начать использовать потенциал сверхэффективного электрооборудования. Содействие на этом направлении могли бы оказать инвестиции в единую энергосистему с цифровым управлением, позволяющую основным устройствам напрямую «общаться» с генераторами энергии, с тем чтобы система в целом приближалась к максимальному использованию своих возможностей. Такие «умные энергосистемы» снизили бы потери при передаче электроэнергии, в то же время создавая условия для более полной утилизации отбросного тепла, которое образуется в ходе работы энергогенераторов, установленных на фабриках и в жилых домах.

В транспортной сфере также предстоит добиться экономии на основе повышения эффективности.

Бензин имеет огромные преимущества (в плане как плотности энерговыделения, так и простоты хранения) перед конкурирующими видами топлива, поэтому ожидать перехода транспорта на новые виды топлива в скором будущем не следует. Более перспективные подходы будут сфокусированы на повышении эффективности транспортных средств при одновременном обеспечении соблюдения все более строгих ограничений на другие виды выбросов, вызывающих загрязнение воздуха. Например, если 600 млн автомобилей с дизельным или бензиновым двигателем станут пробегать на одном галлоне топлива 60 миль вместо 30, то углекислого газа будет произведено в результате на один миллиард тонн в год меньше. Между тем новейшие сверхэффективные дизельные двигатели снабжены настолько действенной системой очистки выхлопов, что самый строгий в мире регулирующий орган – Калифорнийский совет по воздушным ресурсам рассматривает эти двигатели в качестве многообещающего решения. Перспективными являются также современные методы впрыскивания бензина, а также автомобили с гибридным электро-бензиновым двигателем, которые уже можно встретить на дорогах. Такие транспортные средства способны на том же количестве топлива проехать более чем в два раза дальше, чем обычные машины. Ввиду растущего потребительского спроса на быстрые и мобильные воздушные перевозки, разработчики стратегических планов должны также уделить внимание возможностям снижения выбросов летательных аппаратов.

Все эти меры потребуют внушительных инвестиций. Для реализации некоторых из них понадобится также создание новых инфраструктур. Но мы должны начать строить и испытывать такие системы. Лишь на основе реального опыта мы сможем решить, куда лучше всего направить свои усилия.

ВПЛОТЬ ДО БИЗНЕСА

Роль бизнеса состоит в том, чтобы превращать возможности в реальность. А это подразумевает практичные действия, сосредоточенные исследовательские усилия и испытание разнообразных возможностей на реальных коммерческих рынках. Энергетика – это теперь глобальный бизнес, что дает гигантское преимущество: международные компании имеют доступ к информации по всему миру и быстро внедряют ее в свою работу.

Но бизнес не может преуспеть, находясь в изоляции. Чтобы задействовать его потенциал, необходимы значительные и надежные стимулы, подталкивающие к инновациям и переменам. В том, что касается противостояния глобальному потеплению, эти стимулы должны обеспечиваться государством. Ни предписывающие нормы, ни фискальное вмешательство, направленное скорее на получение дохода, чем на изменение поведения, не решат проблему. Вместо этого правительства должны определять ясные цели и стимулировать бизнес к их достижению, используя его знания о технологиях, рынках и потребительских предпочтениях.

Недавний опыт показывает, что режим «торговли выбросами» (при котором правительство устанавливает верхний лимит объема суммарных выбросов и делит его на «кредиты на выбросы», т. е. разрешения, выдаваемые тем компаниям, которые выбрасывают углекислоту в атмосферу) – это наиболее эффективный способ поощрения бизнеса. Разработчики энергетической политики (особенно в США) продемонстрировали возможность создания подобного режима для других загрязняющих веществ, например сернистого газа; тем самым они используют инновационные достижения и гибкость рынка для охраны окружающей среды и в то же время избегают непомерных расходов. Аналогичный подход следует применить к углекислоте. Продуманный режим торговли должен включать жесткую, обеспеченную правовой санкцией квоту, чтобы кредиты (разрешения) на выбросы углекислого газа были менее доступными (а значит, более ценными) и у бизнеса в силу этого появились бы дополнительные мотивы контролировать выбросы. Кроме того, такая система позволила бы фирмам и домашним хозяйствам гибко реагировать на ситуацию и направлять ресурсы туда, где они наиболее эффективны. Последнее имеет существенное значение: ведь трудно точно предугадать, какие усилия по контролированию уровня углекислого газа окажутся наиболее действенными, да к тому же они в большой мере рассредоточены по всему экономическому блоку. Надежная же система «торговли выбросами» создала бы стимулы для инвестирования в радикально новые технологии – такие, которые сыграют ключевую роль в создании безуглеродной энергосистемы будущего.

Нет необходимости в том, чтобы системы «торговли выбросами» являлись одинаковыми во всех странах или были внедрены в них сразу повсеместно. Политическая реальность такова, что мы едва ли увидим внезапное рождение единого режима. По масштабам и целям такое предприятие было бы сравнимо с появлением единой мировой валюты. Произойдет иначе: успех скорее придет в результате процесса постепенного объединения усилий государств и регионов на основе их индивидуального опыта и достижений. Сегодня же ключевая задача состоит в том, чтобы выработать такую практику, которая приведет к созданию системы, позволяющей оценить на основе единого подхода нынешние разнообразные и разрозненные попытки снижения выбросов. История либерализации торговли во второй половине XX века показывает, что стратегия постепенного движения к намеченной цели может давать внушительные результаты.

Сейчас зарождающаяся система «торговли выбросами» в Европе (ее первое «пробное плавание» начнется в 2005 году) – самый передовой пример. Базирующаяся на разумной политике мониторинга и проверок, эта система является ключевым элементом в европейских усилиях по выполнению принятых в Киото обязательств. Но чтобы она, как планируется, заработала в полную силу к 2008-му, придется расчистить ряд все еще существующих препятствий. Процесс распределения кредитов на выбросы пока не завершен. Кроме того, система в своем нынешнем виде затрагивает лишь 40 % выбросов в Европе, главным образом промышленных. Резервы для продвижения политики «торговли выбросами», несомненно, значительны: не в последнюю очередь можно было бы включить в нее практику эффективного стимулирования компаний, поощряя их за инвестирование в снижение выбросов за пределами Европы (например, в азиатских странах с возникающей рыночной экономикой и в России, то есть там, где возможно значительное снижение выбросов при относительно малых затратах).

Рынки появляются и в других регионах. В работе Чикагской климатической биржи (The Chicago Climate Exchange – мультинациональная и мультиотраслевая рыночная площадка для торговли выбросами парниковых газов с целью их снижения. – Ред.), открывшейся в декабре 2003 года, участвуют 19 североамериканских предприятий, заключивших соглашение о снижении своих выбросов на один процент в год в течение четырех лет. Рынок углекислоты может быть создан и в Канаде, поскольку эта страна старается соблюдать договоренности, достигнутые в Киото. А различные штаты США превратились в настоящие лаборатории, занимающиеся инновациями и осуществляющие перемены. Так, штаты Массачусетс, Нью-Йорк и Нью-Хемпшир разрабатывают правила, которые резко ускорят создание рынка «торговли выбросами». Системы добровольного измерения выбросов (например, такая, как калифорнийская, формирующаяся в настоящее время) также могут создать для «торговли выбросами» дополнительную базу. Есть важные доводы в пользу объединения этих усилий. Американским стратегам следует также подумать об установлении трансатлантического партнерства для работы по созданию общей рыночной системы такой торговли.

Предложить позитивные стимулы – это один из важнейших шагов, который может сделать государство на пути к вовлечению бизнеса в решение проблемы выбросов. Другой вклад в дело снижения выбросов углекислого газа – организация научных исследований. Чрезвычайно важно расширить рамки нашего понимания природы климатических изменений; мониторинг ключевых переменных должен быть достаточно точным, чтобы мы могли понять как характер естественных климатических изменений, так и процесс изменения климата в результате человеческой деятельности. В качестве одной из приоритетных следует четко обрисовать задачу установить точную связь между уровнем концентрации в атмосфере углекислого газа и изменениями климата. Необходимо также, чтобы эти исследования расширили наши знания о возможных путях воздействия на события: когда отсчет времени уже пошел, мы должны быть готовы действовать, не ожидая, что сможем получить ясные ответы на наши вопросы.

Вмешательство государства должно принимать и другие формы. Преобразование энергосистемы потребует внедрения новых технологий, но это чересчур рискованное дело, и оно сулит выгоды в слишком отдаленной перспективе, чтобы все необходимые инвестиции могли быть обеспечены частными фирмами. Это одна из тех областей, в которой США с их выдающимися техническими возможностями должны взять на себя роль лидера.

Инновации потребуют всеобщего вложения ресурсов в фундаментальные научные исследования и технологии, а также разработки серии ключевых демонстрационных проектов. Основными направлениями такой работы могут стать: создание фотогальванических устройств (преобразующих солнечный свет в электричество), применение технологии расщепления ядра, получение энергии из биомассы и использование водорода.

При тех затратах и рисках, которые связаны с подобными инвестициями, у правительств, имеющих общие интересы и общие взгляды на будущее, есть все основания для объединения своих усилий и ресурсов. К счастью, можно назвать много прецедентов международного сотрудничества в области инноваций, охватывающего различные отрасли знаний – от физики высоких энергий до астрономии и ядерного синтеза. Проблема глобального потепления отличается тем, что требует не только фундаментальных исследований, но и применения новых методов в виде продуктов, способных выдержать конкуренцию. И именно поэтому программа исследований и разработок должна включать сотрудничество не только между разными странами, но и между правительствами и деловыми кругами.

Мы уже являемся свидетелями такой совместной работы. В ноябре 2003-го в Вашингтоне (округ Колумбия) состоялась встреча на уровне министров, которая инициировала процесс организации международного партнерства с целью научного изучения потенциала «водородной экономики». США уже обязались в течение ближайших пяти лет вложить 1,7 млрд долларов в исследования в данной сфере. Сходный проект сотрудничества – Международный форум по секвестрации углерода (International Carbon Sequestration Leadership Forum) – создан в связи с идеей сбора углерода и его подземного хранения. Также и эта схема дополняет такие американские программы, как, например, FutureGen – проект на миллиард долларов, подразумевающий сотрудничество государственного и частного секторов в области продвижения технологий производства электричества и водорода путем сжигания угля без выбросов в атмосферу. Подобного рода исследовательские проекты являют собой хорошее начало, но должны реализовываться одновременно с установлением надежных квот на выбросы и систем «торговли выбросами». Эти системы создадут стимулы для преобразования энергосистемы.

РЕШЕНИЯ ДЛЯ РАЗВИВАЮЩЕГОСЯ МИРА

Было бы неправильно с этической точки зрения и несерьезно – с политической ожидать, чтобы страны, еще только борющиеся за создание основ развитой экономики, оставили надежды на экономический рост и повышение жизненного уровня своих народов. Но было бы столь же ошибочно игнорировать тот факт, что связанные с производством энергии выбросы углекислоты в развивающихся странах, скорее всего, превысят к 2025 году объемы выбросов в странах – членах Организации экономического сотрудничества и развития. Вместо того чтобы пугаться масштабов этой проблемы, разработчики необходимой стратегии должны осознать масштабы новых возможностей: развивающиеся страны имеют шанс перепрыгнуть этап индустриализации, через который прошел развитой мир. Тем самым они создадут чрезвычайно благоприятные условия для повышения эффективности энергетики и снижения выбросов.

До сих пор бОльшая часть международных усилий по привлечению развивающихся стран сосредотачивалась на сформулированных в Киотском протоколе «Механизмах чистого развития» (МЧР). Эти механизмы представляют собой схему стимулирования инвестиционной деятельности: в качестве поощрения за снижение выбросов вследствие реализации конкретного проекта предоставляются «кредиты по выбросам». МЧР были в принципе хорошей идеей. Но на практике они оказались скованы бюрократическими препонами; кроме того, эта схема требовала от правительств и инвесторов невозможного – оценки уровня выбросов, который имел бы место, не будь данный проект осуществлен, и последующего вычисления предельного эффекта от его внедрения. Этот тест работает только тогда, когда речь идет о немасштабных и изолированных проектах. Таковыми могут быть, например, сталелитейное производство, использующее для получения кокса специально выращиваемую древесину вместо каменного угля, или небольшая плотина гидроэлектростанции, устраняющая необходимость строительства электростанции, работающей на угле. Названные проекты важны, но едва ли они способны стать основой для радикальных преобразований.

Нет никаких очевидных, готовых способов привлечения развивающегося мира к решению проблемы выбросов. Но есть обнадеживающие признаки того, что процесс экономического развития является движущей силой модернизация. И в Китае, и в Индии уже создается инфраструктура, необходимая для замены каменного угля природным газом. А во многих нефтедобывающих районах мира распространение международно признанных технологий позволяет собирать и повторно закачивать в скважины природный газ, часто присутствующий в нефтяных месторождениях, вместо того чтобы выпускать его в атмосферу или сжигать в факеле. Работа по изменению стимулов, влияющих на методы землепользования в развивающихся странах, также обнадеживает. Во многих регионах – от бассейна реки Конго до Амазонки и лесов Юго-Восточной Азии – примером служат практические партнерские отношения между государством, неправительственными организациями и бизнесом. Незначительные финансовые вложения и умело построенная система стимулов препятствуют вырубке леса, делая выгодной его охрану.

Эти и другие усилия отражают решимость народов, правительств и бизнеса выйти из темного и безвыходного тупика, при котором стремление повысить жизненный уровень людей и обеспечить им свободное пользование энергией, чтобы получить тепло, свет и возможность передвигаться, несовместимо с желанием сохранить чистоту окружающей среды.

ПОСЛЕДУЮЩИЕ ШАГИ

Как следует относиться к находящемуся в шатком положении Киотскому протоколу? Правильнее всего – не пугаться и не кивать на судьбу. До полноценного международного соглашения по столь сложному и неясному предмету еще очень далеко. Но, как обнаружили сторонники либерализации торговли после той первой встречи в 1946 году, великие проекты обретают свою собственную жизнь. Прочные политические соглашения часто следуют за существующими реалиями, а не опережают их.

Малые шаги никогда не приносят полного удовлетворения, так же как и действия, не подкрепленные исчерпывающими научными знаниями. Но определенность и совершенство никогда не преобладали в истории человеческого прогресса. Бизнес особенно привычен к принятию решений в условиях значительной неопределенности; ему не раз приходилось использовать свой опыт и умения в тех областях деятельности, в которых многое неизвестно. Именно поэтому бизнес будет играть жизненно важную роль при ответе на угрозу, связанную с изменениями климата. И именно поэтому его вклад уже сейчас выглядит столь обнадеживающим.

© Журнал "Россия в глобальной политике", № 4 июль-август 2004

Рис.1. Кривая «Состояние при обычном подходе» показывает объем суммарных выбросов углекислоты в мире с 1950 года, а также то, как, согласно прогнозам, будет до 2100-го развиваться ситуация с выбросами в условиях отсутствия значительных усилий по борьбе с изменением климата. Данные выведены на основании «средних» сценариев, описанных в научной литературе и собранных в книге: Nebojsa Nakicenovic et al., Emissions Scenarios: A Special Report of Working Group III of the Intergovernmental Panel on Climate Change (Cambridge: Cambridge University Press, 2000). «Наиболее пессимистичный сценарий» – это наихудший вероятный сценарий, взятый из того же источника.

Рис. 2. «Состояние при обычном подходе» из рис. 1 сопоставляется с «Состоянием в результате усилий по достижению будущей стабильности», представляющим собой оптимистичный, но реальный прогноз положения дел при стабилизации к 2100 году содержания углекислоты в атмосфере на уровне 500–550 ppm. Затемненная зона – это выбросы, которые должны быть прекращены. Кривая «Состояние в результате усилий по достижению будущей стабильности» построена на базе опубликованных сценариев стабилизации, собранных для вышеупомянутого отчета МГЭИК.

Великобритания. Весь мир > Экология. Нефть, газ, уголь > globalaffairs.ru, 6 сентября 2004 > № 2910258 Джон Браун

 По данным представительства ФАО (продовольственная и сельскохозяйственная комиссия ООН) в Киншасе, Бельгия внесла свой вклад в поддержку срочной с/х программы ФАО в Демократической Республике Конго, внеся 2 млн.долл. Бельгия > Агропром > Le Soir, 9 июля 2004 > № 23512

Новая карта Пентагона

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2004

Томас Барнет – профессор Колледжа военно-морских сил США, неоднократно приглашался в Пентагон и американские разведслужбы в качестве консультанта по стратегическим вопросам. Данная статья была впервые опубликована в журнале Esquire в марте 2003 года, в апреле 2004-го ее расширенная версия вышла в свет в виде отдельной книги под названием The Pentagon's New Map: War and Peace in the Twenty-First Century в издательстве G.P. Putnam's Sons.

Резюме Проанализировав географию американских интервенций за последнее десятилетие, легко вывести основное правило безопасности. Вероятность того, что какая-либо страна спровоцирует США на военное вторжение, обратно пропорциональна ее вовлеченности в процессы глобализации.

Война Соединенных Штатов против режима Саддама Хусейна ознаменовала собой поворотный пункт истории. С этого момента Вашингтон взял на себя всю полноту ответственности за стратегическую безопасность в эпоху глобализации. Вот почему публичная дискуссия вокруг этой войны так важна. Она заставит американцев согласиться с тем, что я называю новой парадигмой в области безопасности, смысл которой передает фраза: разобщенность таит в себе опасность. Под знаком этой парадигмы будет протекать нынешний век. Незаконный режим Саддама Хусейна находился в опасной изоляции в глобализирующемся мире, пренебрегал его нормами и связями, обеспечивающими всеобщую взаимозависимость.

Когда эксперты спорят о глобализации, то, как правило, звучат две крайние точки зрения на то, чтЧ она собой представляет: грандиозный процесс планетарного масштаба или нечто ужасное, обрекающее человечество на гибель. Оба мнения явно несостоятельны, поскольку глобализация, как исторический процесс, – это слишком широкое и сложное явление, чтобы быть втиснутой в узкие рамки простых обобщений. Вместо этого необходим принципиально иной подход к оценке нового мира, в котором мы живем: есть регионы, где глобализация по-настоящему пустила корни, и регионы, куда она, по сути, еще не проникла.

Посмотрите на страны, куда глобализация добралась в виде развитых телекоммуникационных сетей, финансовых потоков, либеральных средств массовой информации и коллективной безопасности, и вы увидите регионы со стабильным правительством, растущим уровнем благосостояния, где люди скорее погибают от самоубийств, чем становятся жертвами преступлений. Эти регионы я называю «Функционирующим ядром» или просто «Ядром». Но взгляните на страны, которые пока слабо вовлечены в процессы глобализации или вообще в них не участвуют, — там господствуют авторитарные режимы, пышным цветом расцветают политические репрессии, царит тотальная нищета и отмечается высокий уровень заболеваемости. Массовые убийства стали в этих регионах обыденным явлением, и, что самое главное, там постоянно тлеют очаги конфликтов, в которых, как в инкубаторе, рождаются новые поколения мировых террористов. Эти регионы я называю «Неинтегрированным провалом» или просто «Провалом».

«Озоновая дыра» глобализации, возможно, не попадала в поле зрения до 11 сентября 2001 года, но после этого дня ее уже нельзя было не замечать. Так где же мы запланируем следующий раунд военных учений армии США в реальных полевых условиях? Ответ достаточно прост, и он основывается на опыте последних лет со времени окончания холодной войны: в зоне «Провала».

Я поддерживаю войну в Ираке не просто потому, что Саддам — это сталинист, готовый перерезать глотку любому ради того, чтобы остаться у власти, и не потому, что в последние годы его режим явно содержал тех, кто стремился раскинуть сети терроризма. На самом деле я сторонник этой войны, потому что длительное участие в военных действиях заставит Америку заняться всем «Провалом», видя в нем стратегически опасное пространство.

ПОДВИЖНАЯ ГРАНИЦА

Для большинства стран, находящихся в стадии формирования, принять глобальный набор правил, которые связаны с общей демократизацией, прозрачностью и свободной торговлей, — значит совершить беспримерный подвиг. Это очень непросто понять большинству американцев. Мы склонны забывать о том, с какими трудностями было на протяжении всей истории связано сохранение единства Соединенных Штатов и непрерывное согласование наших внутренних, подчас противоречивых правил в годы Гражданской войны, Великой депрессии и длительной борьбы за равноправие рас и полов, которая продолжается и по сей день. Что касается большинства государств, то с нашей стороны было бы нереалистично ожидать от них того, что они быстро приспособятся к правилам глобализации, которые выглядят уж очень по-американски. Но не нужно слишком увлекаться дарвиновским пессимизмом. Ведь, начав извиняться за глобализацию как навязывание американских ценностей или американизацию, легко перейти к намекам на то, что «эти люди никогда не станут такими, как мы, в силу расовых или цивилизационных различий». Всего десять лет тому назад большинство специалистов охотно списывали со счетов неблагополучную Россию, заявляя, что славяне по своей генетической природе не способны перейти к демократии и капитализму. Подобные аргументы звучали и в большинстве критических высказываний в адрес Китая в 1990-е годы, да и до сих пор их можно услышать в дебатах о возможности демократизации общества в постсаддамовском Ираке по западному образцу. Мол, «мусульмане — это все равно что марсиане».

Так как же отличить тех, кто по праву принадлежит к «Ядру» глобализации, от тех, кто остается во мраке «Провала»? И насколько постоянен и неизменен водораздел между ними? Понимая, что граница между «Ядром» и «Провалом» подвижна, выскажу предположение, что направление перемен важнее, чем их интенсивность. Да, можно сказать, что бразды правления в Пекине по-прежнему в руках Коммунистической партии, идеологи которой на 30 % руководствуются принципами марксизма-ленинизма и на 70 % — понятиями героев «Клана Сопрано» (название детективного сериала про итальянскую мафию в Америке. – Ред.). Однако Китай присоединился к Всемирной торговой организации, а в долгосрочной перспективе это гораздо важнее, чем перманентное вхождение страны в зону «Ядра». Почему? Потому что это вынуждает Китай приводить свои внутренние правила в соответствие с принципами глобализации в банковской сфере, в области таможенных пошлин, защиты авторских прав и окружающей среды. Конечно, простое приведение внутренних норм и правил в соответствие с формирующимися правилами глобализации еще не гарантирует успеха. Аргентина и Бразилия недавно на собственном горьком опыте испытали, что выполнение правил (в случае с Аргентиной весьма условное) автоматически не обеспечивает иммунитет против паники, пирамид в экономике и даже рецессии. Стремление приспособиться к глобализации само по себе не может служить гарантией от одолевающих страну невзгод. Это не значит, что беднейшие слои населения тут же превратятся в стабильный средний класс, – просто с течением времени уровень жизни людей будет расти. В итоге всегда есть опасность выпасть из фургона под названием «глобализация». Тогда кровопролитие неизбежно.

Какие же страны и регионы мира можно в настоящее время считать функционирующими? Это Северная Америка, бЧльшая часть Южной Америки, Европейский союз, Россия при Путине, Япония и формирующиеся азиатские экономики (в первую очередь Китай и Индия), Австралия и Новая Зеландия, а также ЮАР. По примерной оценке, в этих странах и регионах проживают четыре из шести миллиардов населения земного шара.

Кто же тогда остается в «Провале»? Было бы проще сказать, что «все остальные», но я хочу представить вам больше доказательств, чтобы аргументировать свою точку зрения о том, что «Провал» еще долго будет причинять беспокойство не только нашему бумажнику или совести.

Если мы отметим на карте те регионы, в которых США проводили военные операции после окончания холодной войны, то обнаружим, что именно там сосредоточены страны, не входящие в сферу разрастающгося «Ядра» глобализации. Эти регионы – Карибский перешеек, фактически вся Африка, Балканы, Кавказ, Центральная Азия, Ближний Восток и значительная часть Юго-Восточной Азии. Здесь проживают приблизительно два миллиарда человек. Как правило, на этих территориях отмечен демографический перекос в сторону молодого населения, доходы которого можно охарактеризовать как «низкие» или «ниже среднего» (по классификации Всемирного банка они составляют менее 3 тыс. долларов в год на душу населения).

Если обвести линией большинство тех районов, куда мы вводили свои войска, у нас, по сути, получится карта «Неинтегрированного провала». Конечно, некоторые страны, если принять во внимание их географическое положение, не укладываются в простые схемы. Они, как Израиль, окружены «Провалом», или, наоборот, как Северная Корея, волею случая оказались внутри «Ядра», или же, как Филиппины, расположились в пограничной зоне. Но, учитывая приведенные данные, трудно отрицать внутреннюю логику складывающейся картины: если та или иная страна выпадает из процесса глобализации, отвергает ее содержательную часть, резко возрастает вероятность того, что США рано или поздно отправят туда войска. И наоборот: если страна функционально связана с процессом глобализации и действует в основном по ее законам, нам нет нужды посылать свои войска, чтобы восстанавливать порядок и ликвидировать угрозы.

НОВОЕ ПОНИМАНИЕ УГРОЗЫ

Со времени окончания Второй мировой войны в нашей стране бытовало представление о том, что реальная угроза безопасности исходит от стран с сопоставимыми размерами, развитием и уровнем достатка, — иными словами, от таких же великих держав, как Соединенные Штаты. В годы холодной войны такой супердержавой был Советский Союз. Когда в начале 1990-х произошло крушение «большой красной машины», у нас высказывались опасения относительно объединенной Европы, могущественной Японии, а в последнее время — в связи с усилением Китая.

Любопытно, что все эти сценарии объединяло одно предположение: по-настоящему угрожать нам способно только развитое государство. А как насчет остального мира? В военных документах менее развитые страны и регионы проходили как «малые включенные». Это означало: достаточно располагать военной мощью, способной отвести угрозу, исходящую от великой державы, чтобы всегда быть готовыми к действиям в менее развитом регионе.

События 11 сентября заставили усомниться в этом предположении. В конце концов, мы подверглись нападению даже не со стороны государства или армии, а всего лишь группы террористов, которых Томас Фридмен на своем профессиональном жаргоне назвал «сверхоснащенными одиночками, готовыми умереть за свое дело». Их нападение на Америку повлекло за собой системную перестройку нашего государственного аппарата (было создано новое Министерство внутренней безопасности), нашей экономики (теперь мы платим де-факто налог на безопасность) и даже нашего общества. Более того, эти события послужили сигналом к началу войны с терроризмом, и именно через их призму наше правительство теперь рассматривает любые двусторонние отношения в области безопасности, которые мы налаживаем во всем мире.

Во многих отношениях атаки 11 сентября оказали огромную услугу американскому истеблишменту, отвечающему за национальную безопасность: они избавили нас от необходимости заниматься абстрактным планированием и искать себе «ровню» для будущих высокотехнологичных войн, заставив обратить внимание на присутствующие «здесь и сейчас» угрозы мировому порядку. Таким образом высветилась линия водораздела между «Ядром» и «Провалом» и, что еще важнее, приобрела рельефные очертания та среда, в которой зарождается сама угроза. Усама бен Ладен и «Аль-Каида» представляют собой продукты большого «Провала» в чистом виде — по сути дела, его наиболее жесткую ответную реакцию на посыл, исходящий от «Ядра». Они показывают, насколько хорошо мы справляемся с задачей экспорта безопасности в регионы беззакония (не очень-то хорошо) и какие государства они хотели бы «отлучить» от глобализации и вернуть к «хорошей жизни», как ее представляли себе в VII веке (их цель — все государства большого «Провала» с преобладающим мусульманским населением, особенно Саудовская Аравия).

Если принять во внимание эти намерения Усамы и сопоставить их с хроникой наших военных интервенций последнего десятилетия, то вырисовывается простое правило безопасности: вероятность того, что та или иная страна спровоцирует США на военное вторжение, обратно пропорциональна ее вовлеченности в процессы глобализации. Понятно, почему «Аль-Каида» сначала базировалась в Судане, а потом в Афганистане: они находятся в ряду стран, наиболее удаленных от процессов глобализации. Взгляните на другие государства, в которых в последнее время появлялись силы быстрого развертывания США: Пакистан (северо-западная часть), Сомали, Йемен. Эти страны и глобализация находятся на разных полюсах.

Деятельность данной сети терроризма важно пресечь на корню «на ее собственной территории», но столь же важно отрезать террористам доступ к «Ядру» через «промежуточные государства», расположенные вдоль политых кровью границ большого «Провала». В качестве примера на память тут же приходят такие страны, как Мексика, Бразилия, ЮАР, Марокко, Алжир, Греция, Турция, Пакистан, Таиланд, Малайзия, Филиппины и Индонезия. Но США работают над этой проблемой не в одиночку. Например, Россия ведет свою войну с терроризмом на Кавказе, Китай с удвоенной энергией взялся за укрепление своей западной границы, а всю Австралию взбудоражили взрывы на острове Бали.

Если мы отвлечемся на минуту и поразмышляем о значении складывающейся ныне новой карты мира в более широком смысле, то стратегию США в области национальной безопасности можно представить себе следующим образом: (1) добиться более широких возможностей защитных структур «Ядра» адекватно реагировать на события типа 11 сентября — например, осуществить системную перестройку; (2) работать с промежуточными государствами с целью расширения их возможности защищать «Ядро» от экспорта терроризма, наркотиков и пандемических болезней из стран большого «Провала»; (3), самое важное, сократить размеры большого «Провала». Обратите внимание: я не сказал, что надо отгородиться от «Провала». Первую нервную реакцию многих американцев на события 11 сентября можно выразить следующим образом: «Давайте покончим с нашей зависимостью от иностранной нефти, и тогда нам не придется иметь дело с теми людьми». В основе этой мечты лежит крайне наивное представление, будто сокращение того небольшого числа контактов, что существуют между «Ядром» и большим «Провалом», сделает последний менее опасным для нас в долгосрочной перспективе. Из-за того что Ближний Восток превратится в Центральную Африку, мир не станет более безопасным для моих детей. Мы не сможем просто взять и отмахнуться от тех людей.

Ближний Восток — это идеальная стартовая площадка. Дипломатия бессильна в регионе, где главный источник нестабильности – внутреннее положение в самих странах, а не взаимоотношения между ними. Хуже всего то, что на Ближнем Востоке отсутствует личная свобода, а это приводит к возникновению тупиковых ситуаций в жизни большинства здешнего населения — в первую очередь молодежи. Некоторые государства, такие, как Катар и Иордания, созрели для своего рода «перестройки» и рывка в более светлое политическое будущее благодаря молодым лидерам, осознающим неизбежность перемен. Иран также ждет прихода своего Горбачёва, если он уже не пришел.

Что мешает преобразованиям? Страх. Это боязнь отказа от традиций и боязнь осуждения муллы. Это и опасение мусульманских государств быть помеченными позорным клеймом «вероломных предателей» своей веры, и боязнь стать мишенью для радикальных группировок и террористических сетей. Но прежде всего это страх быть не такими, как все, и оказаться под огнем со всех сторон — разделить участь Израиля.

Ближний Восток давно уже превратился в некую дворовую кодлу, всегда готовую обидеть слабого. Израиль еще держится на плаву лишь потому, что стал, как это ни прискорбно, одним из самых «крутых» в квартале. Изменить эту гнетущую обстановку и открыть шлюзы для перемен способно только одно – вмешательство внешней силы, которая в полном объеме возьмет на себя функцию Левиафана. Свержение Саддама, главного хулигана во всей округе, заставит США играть роль Левиафана более последовательно и решительно, чем они это делали в последние десятилетия. В первую очередь потому, что Ирак — это Югославия Ближнего Востока, перекресток цивилизаций, которые исторически всегда нуждались в диктатуре для поддержания порядка. Когда надобность в приходящих «няньках» отпадет, за этим регионом так или иначе придется присматривать, так что наши длительные усилия в послевоенных Германии и Японии покажутся легкой прогулкой в сравнении с тем, что предстоит нам на Ближнем Востоке.

Дело это верное, и сейчас самое время им заняться, да к тому же мы единственная страна, которой это по плечу. Дерево свободы не зацветет на Ближнем Востоке, пока там нет безопасности, а безопасность занимает самое важное место в экспорте нашего государственного сектора. При этом я имею в виду не экспорт вооружений, а то внимание, которое наши вооруженные силы уделяют любому региону, где сохраняется опасность массового насилия. Мы единственное государство на планете, способное экспортировать безопасность на постоянной основе, и у нас имеется достойный послужной список в этом деле.

Назовите мне страну, в которой царят мир и спокойствие, и я укажу вам на прочные или укрепляющиеся связи между местными военными и американскими военнослужащими. Покажите мне регионы, где большая война немыслима, и я продемонстрирую вам постоянно находящиеся там американские военные базы и имеющиеся долгосрочные альянсы в области безопасности. Перечислите мне крупнейшие инвестиционные проекты мировой экономики, и я укажу вам на два примера военной оккупации, преобразившей Европу и Японию после Второй мировой войны. В течение полувека наша страна успешно экспортировала безопасность в регион старого «Ядра» глобализации (Западная Европа и Северо-Восточная Азия), а в последние 25 лет, после неудачи во Вьетнаме, и в формирующееся новое «Ядро» (развивающиеся страны Азии). Но наши усилия на Ближнем Востоке были несущественны, а в Африке почти ничего не предпринималось. Пока мы не начнем систематический, долгосрочный экспорт безопасности в большой «Провал», он будет все настойчивее экспортировать свои недуги в «Ядро» в виде терроризма и других факторов нестабильности.

Чтобы сократить размеры «Провала», потребуется нечто большее, чем только американский экспорт безопасности. Например, Африке придется оказать гораздо более существенную помощь, чем предполагалось в прошлом, и в конечном итоге интеграция большого «Ядра» будет скорее зависеть от частных инвестиций, нежели от усилий государственного сектора «Ядра». Но все должно начинаться с безопасности, потому что свободные рынки и демократия не могут процветать в условиях непрекращающегося конфликта.

Придется перестроить наш военный истеблишмент так, чтобы он мог соответствовать стоящим перед ним задачам. В обозримом будущем нам не грозит мировая война — прежде всего потому, что наш колоссальный ядерный потенциал делает такую войну бессмысленной для кого бы то ни было. Одновременно классические войны «государство против государства» становятся довольно редким явлением, и если Соединенные Штаты находятся в процессе преобразования своего военного ведомства, то возникает естественный вопрос: каким оно должно стать, чтобы успешно справляться с будущими угрозами? По-моему, клин выбивают клином. Если в мире растет число «сверхоснащенных одиночек», то и наша армия должна состоять из таких же «сверхоснащенных одиночек».

Это звучит, вероятно, как стремление возложить дополнительное бремя ответственности на и так уже перегруженных военных. Но именно непрерывный успех Америки в сдерживании глобальной войны и исключении войн в отношениях между отдельными государствами позволяет нам совать свой нос в более сложные межэтнические конфликты и предотвращать возникновение порождаемых ими опасных транснациональных сил. Мне известно, что большинство американцев не желают и слышать об этом, но реальное поле боя в глобальной войне с терроризмом по-прежнему находится именно там. Если бы все ворота были на замке и было бы достаточно «охранников», то 11 сентября никогда не стало бы реальностью.

В истории много поворотных моментов, подобных тому страшному дню, но вспять она не поворачивает никогда. Мы рискуем многим, игнорируя существование большого «Провала», потому что он никуда не исчезнет до тех пор, пока мы, как нация, не ответим на брошенный нам вызов и не сделаем глобализацию по-настоящему глобальной.

СДЕЛАТЬ «ПРОВАЛ» БЕЗОПАСНЫМ

Вот какие регионы являлись мировой проблемой в 1990-е годы и угрожают сегодня и завтра реальными бедствиями, способными застигнуть нас во дворе собственного дома.

1. Гаити. Усилия по строительству государства в 1990-е принесли разочарование. На протяжении без малого ста лет мы вводили сюда войска и, несомненно, вернемся в эту страну в случае кризиса.

2. Колумбия. Страна разбита на несколько незаконных территорий со своими армиями, повстанцами, наркобаронами и настоящими правительствами, которые заняты переделом территории. Наркотики по-прежнему текут рекой. На протяжении последнего десятилетия укреплялись связи между наркокартелями и повстанцами, а теперь стало известно о наличии связей с международным терроризмом. Мы вмешиваемся в этот конфликт, раздаем обещания, но так ничего и не достигли. Приложение с нашей стороны частичных, разрозненных усилий и постепенное их наращивание ни к чему не приводят.

3. Бразилия и Аргентина. Обе страны дрейфуют между большим «Провалом» и функционирующим «Ядром». В 90-е годы прошлого века обе вволю наигрались в игру под названием «глобализация» и чувствуют себя обманутыми. Им угрожает реальная опасность вывалиться из фургона и встать на путь саморазрушения, проводя политику крайне левого или крайне правого толка. Ни о какой военной угрозе говорить не приходится, разве что об угрозе их собственным демократическим завоеваниям (возможное возвращение военных к власти). Южноамериканский общий рынок МЕРКОСУР пытается создать собственную реальность, в то время как Вашингтон настаивает на свободной торговле между двумя Америками. Но, возможно, нам придется довольствоваться соглашениями с Чили или тем, что только Чили войдет в расширенную ассоциацию НАФТА (Североамериканское соглашение о свободной торговле). Неужели Бразилия и Аргентина доведут дело до самоизоляции и будут потом жалеть об этом? Бассейн реки Амазонка остается большой неуправляемой территорией Бразилии. Кроме того, окружающей среде наносится все более серьезный урон. Проявит ли мировое сообщество достаточную озабоченность в связи со сложившейся ситуацией, чтобы вмешаться и попытаться исправить положение?

4. Бывшая Югославия. В течение большей части последнего десятилетия Европа демонстрировала свою неспособность действовать сплоченно и согласованно даже на собственных задворках. Западу теперь долго придется выполнять в этом регионе роль приходящей няньки.

5. Конго и Руанда/Бурунди. В результате военных действий, длившихся на протяжении всего десятилетия, в Центральной Африке погибло от двух до трех миллионов человек. Насколько еще должно ухудшиться положение, прежде чем мы попытаемся хоть что-то предпринять? Должны погибнуть еще три миллиона? Конго — это государство в стадии деградации, ни живое, ни мертвое, и все стремятся поживиться за его счет. Кроме того, в этом регионе свирепствует СПИД.

6. Ангола. В стране так и не предпринято серьезных попыток остановить непрекращающуюся гражданскую войну, которая за прошедшие четверть века унесла полтора миллиона жизней. По сути дела, внутренние междоусобицы продолжаются здесь с середины 1970-х годов, когда рухнула португальская колониальная империя. Ожидаемая продолжительность жизни в этой стране менее сорока лет!

7. Южная Африка. ЮАР – единственная африканская страна, входящая в состав функционирующего «Ядра». Тем не менее она находится на перепутье. Существует множество опасений по поводу того, что ЮАР служит своего рода шлюзом для террористических сетей, стремящихся получить доступ к «Ядру» через заднюю дверь. Самая большая угроза безопасности — преступность, принявшая характер эпидемии. В этой стране также свирепствует СПИД.

8. Израиль — Палестина. Террор не утихает — каждое новое поколение на Западном берегу спит и видит продолжение эскалации насилия. Защитная стена, которая возводится в настоящее время, будет своего рода Берлинской стеной XXI века. В конце концов внешним державам придется разводить обе враждующие стороны, чтобы обеспечить безопасность (это разведение обещает быть очень болезненным). Всегда существует вероятность того, что кто-либо попытается нанести по Израилю удар с помощью оружия массового уничтожения (ОМУ) и тем самым спровоцирует ответный удар, на который, как нам кажется, Израиль способен, что тоже не может не вызывать тревогу.

9. Саудовская Аравия. Менталитет монаршей мафии, действующей по принципу «надо дать им кусок пирога», в конечном счете спровоцирует внутреннюю нестабильность и насилие. Политика выплаты отступных террористам, чтобы держались подальше от этой страны, рано или поздно приведет к краху, а поэтому следует ожидать опасностей и извне. Значительную часть населения составляет молодежь, у которой практически нет надежд на будущее, немногим лучше и перспективы правящей элиты, основной источник доходов которой — тающие на глазах долгосрочные активы. Вместе с тем нефть еще достаточно долго будет значить слишком много для Соединенных Штатов, и они не постоят за ценой, чтобы обеспечить стабильность в этой стране.

10. Ирак. После вторжения нас ожидает гигантская восстановительная работа. Нам придется выстраивать режим безопасности во всем регионе.

11. Сомали. Хроническое отсутствие дееспособного правительства. Хроническая проблема с продовольствием. Хроническая проблема подготовки в стране террористов. Мы ввели туда морских пехотинцев, а также специальный воинский контингент, но ушли разочарованными — это своего рода маленький Вьетнам 1990-х. Будет сделано все возможное, чтобы он не повторился.

12. Иран. Контрреволюция уже началась: на этот раз студентов не устраивают захватившие власть муллы, от которых они хотят избавиться. Иран стремится дружить с США, но возрождение фундаментализма — это та цена, которую нам, возможно, придется заплатить за вторжение в Ирак. Муллы поддерживают терроризм и реально стремятся заполучить ОМУ. Значит ли это, что они станут следующей мишенью после того, как мы разберемся с Ираком и Северной Кореей?

13. Афганистан. Эта страна попирала законы и была рассадником насилия еще до того, как на мировую арену вышел режим «Талибан», тянувший ее в прошлое, в VII век (что было не так трудно сделать). Правительство продалось «Аль-Каиде» за гроши. Это крупный центр производства наркотиков (героин). В настоящее время США увязли там надолго, пытаясь уничтожить наиболее отъявленных террористов/мятежников, которые предпочли остаться.

14. Пакистан. Всегда существует опасность того, что эта страна применит атомное оружие в конфликте с Индией по причине своей слабости (последний тревожный звонок прозвучал 13 декабря 2001 года, когда прогремели взрывы в Дели). Опасаясь, что Пакистан может пасть жертвой радикальных мусульман, мы решили поддержать приверженные твердой линии военные группировки, которым в действительности не доверяем. Страна кишит боевиками «Аль-Каиды». США намеревались объявить Пакистан государством-изгоем, пока 11 сентября не вынудило нас снова перейти к сотрудничеству. Попросту говоря, Пакистан, похоже, не контролирует большуЂю часть своей территории.

15. Северная Корея. Усиленными темпами продвигается к созданию ОМУ. Эксцентричное поведение Пхеньяна в последние годы (признание в похищениях людей; нарушение обещаний, связанных с ядерным оружием; открытая поставка вооружений в те страны, куда мы не рекомендуем поставлять оружие; подписание соглашений с Японией, которые как будто указывают на наступление новой эры; восхваление идеи новой экономической зоны) указывает на то, что он намерен провоцировать кризис. Такое поведение характерно для некоторых случаев психических заболеваний. Мы опасаемся, что Ким может пойти ва-банк (мало ли чего можно ждать от умалишенного). Численность населения сокращается — как долго люди там еще продержатся? После Ирака эта страна может стать нашей следующей целью.

16. Индонезия. Привычные опасения по поводу раскола страны «с самым многочисленным в мире мусульманским населением». Страна сильно пострадала от азиатского кризиса, буквально уничтожившего ее экономику. Как выяснилось, это район активных боевых действий террористических сетей.

Есть опасения, что новые/интегрирующиеся части «Ядра» в ближайшие годы могут быть потеряны. Речь идет о нижеследующих странах.

17. Китай. Страна во многом соревнуется сама с собой, пытаясь сократить число нерентабельных государственных предприятий, почти не снижая при этом уровня занятости. Кроме того, предпринимаются усилия, чтобы решить проблему роста потребностей в энергоносителях и сопутствующего загрязнения окружающей среды, а также предотвратить грядущий кризис с выплатами пенсий. Новое поколение лидеров подозрительно напоминает лишенных воображения технократов. И еще не известно, справятся ли они со стоящими перед страной задачами. Если ни один из этих макроэкономических факторов не спровоцирует внутреннюю нестабильность, то вряд ли Коммунистическая партия Китая (КПК) тихо растворится в ночи, предоставив массам бЧльшие политические и экономические свободы, которые на каком-то этапе могут показаться людям недостаточными. В настоящее время КПК чрезвычайно коррумпирована и фактически является паразитом на теле нации, но все еще верховодит в Пекине. Армия, похоже, все дальше уходит от общества и от реальности, более близоруко сосредоточиваясь на противодействии «угрозам» со стороны США, которые не дают Китаю возможности угрожать Тайваню, остающемуся еще одной взрывоопасной точкой. Кроме того, в Китае огромные масштабы приобрела эпидемия СПИДа.

18. Россия. Путину еще предстоит проделать большой путь в утверждении диктатуры закона; в руках мафии и баронов преступного мира все еще сосредоточено слишком много власти и влияния. Чечня и ближнее зарубежье в целом будут втягивать Москву в насилие, которое, тем не менее, вряд ли выплеснется за границы Российской Федерации. Продвижение США в Центральную Азию само по себе вызывает нервозность в Москве и может, если не действовать аккуратно, привести к ухудшению взаимотношений. У России слишком много внутренних проблем (слабость финансовой системы, деградация окружающей среды и пр.), слишком сильна ее зависимость от экспорта энергоресурсов, и она не ощущает себя в безопасности (не получится ли так, что восстановление экономики Ирака убьет курицу, несущую золотые яйца для России?). СПИД тоже распространяется здесь быстрыми темпами.

19. Индия. Постоянно сохраняется опасность ядерного противостояния с Пакистаном. Мало того, проблема Кашмира также не способствует улаживанию конфликта с Пакистаном, и война с терроризмом вызвала рост степени вовлеченности США. Индия наглядно демонстрирует все плюсы и минусы глобализации в миниатюре: высокие технологии, массовая бедность, островки бурного развития, трения между разными культурами/религиями/цивилизациями и т. д. Индия слишком велика, чтобы преуспевать, и одновременно она слишком велика, чтобы можно было допустить ее крах. Индия хочет быть могучим и ответственным военным игроком в регионе, надежным другом США и отчаянно стремится догнать по развитию Китай (сама себя убеждая в том, что нужно непременно добиться успеха). Кроме того, в стране быстро распространяется СПИД.

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 24 июня 2004 > № 2851523 Томас Барнет

Уникальный алмаз в 822 карата, контрабандно вывезенный из Конго, был нелегально продан в Бельгии за 17 млн.долл. Редкий камень был похищен из столицы Конго Киншасы 2 мая. После этого его продали с нарушением существующих правил в Антверпене. Драгкамень не был сертифицирован и относится к т.н. «кровавым алмазам», которые нелегально добываются повстанческими группировками. Специалисты из Конго намерены отправиться в Бельгию, чтобы убедить покупателей вернуть незаконно приобретенную драгоценность. Алмазы – одна из статей дохода ДРК, входящей в число беднейших стран мира. «Кимберлийский процесс» – международное соглашение о борьбе с торговлей алмазами сомнительного происхождения – предусматривает изъятие из торговли камней, не прошедших официальную сертификацию. Бельгия > Металлургия, горнодобыча > www.belgacom.be, 19 мая 2004 > № 23614

Компании Alcatel и Orascom Telecom объявили о пуске в эксплуатацию первой коммерческой сети GSM в центральном регионе Ирака, включающем город Багдад. Контракт на строительство этой сети является частью более широкого рамочного соглашения между Alcatel и Orascom Telecom, которое определяет вопросы сотрудничества между двумя компаниями на Ближнем Востоке и в Африке.Выполняя условия контракта, подписанного с компанией Orascom Telecom в сент. 2003г., Alcatel выступил в качестве одного из основных поставщиков оборудования для новой сети. Первый этап установочных работ был начат в окт. 2003г., а 25 нояб. 2003г. Alcatel успешно осуществил первый телефонный вызов в новой сети GSM. В течение первых двух лет эксплуатации Orascom Telecom надеется довести количество абонентов до 1 млн. Основу сети составляет лучшее в отрасли решение Alcatel Evolium, которое включает подсистему сетевой коммутации (NSS), центр мобильной коммутации (MSC), а также интеллектуальную сетевую платформу для поддержки дополнительных услуг и новых прибыльных приложений, таких как голосовая почта (VMS) и передача коротких текстовых сообщений (SMS). Alcatel отвечает за установку и сдачу в эксплуатацию всей сети, а также за последующую поддержку работы сети. Лучшее в отрасли решение Alcatel Evolium™ поддерживает технологии GSM, GPRS, EDGE и UMTS и готово к интеграции будущих приложений третьего поколения (3G).

Orascom Telecom – это последняя компания, созданная в составе Orascom Group. Она является самым крупным участником телекоммуникационного рынка на Ближнем Востоке и в Африке. Региональное присутствие Orascom Telecom на рынке GSM и деятельность этой компании в области интернет-технологий, спутниковой связи, технического управления и вспомогательных телекоммуникационных услуг вывели ее в число ведущих телекоммуникационных гигантов. Orascom Telecom имеет лицензии на операции по всей территории ближневосточного региона и активно участвует в развитии местных рынков.

Первой сетью Orascom Telecom в этом регионе стала MobiNil (Египет). За ней последовали сети в Алжире, Тунисе, Пакистане, Конго, Чаде, Зимбабве, Демократической Республике Конго, Кот д'Ивуаре и теперь в Ираке. Абонентская база компании превысила 6 млн. человек, чему в немалой степени способствовала активная стратегия, нацеленная на то, чтобы стать самым крупным оператором сетей GSM в регионе. Кроме этого, Orascom Telecom является самым крупным коммерческим поставщиком услуг интернет-доступа, Web-услуг и решений в Египте и начинает распространение этих услуг в странах Персидского Залива. Orascom Telecom является одной из пяти компаний, составляющих холдинг Orascom Group, основанный Онси Савирисом (Onsi Sawiris) в 1950г. Orascom Group считается крупнейшим и наиболее успешным промышленным холдингом Египта. Количество сотрудников превышает 20 тыс.чел., а годовой оборот составляет 3 млрд. египетских фунтов. Ирак > СМИ, ИТ > www.otelecom.com, 5 января 2004 > № 14369