Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Бедность на планете будет уничтожена

Я хотел бы рассказать о том, почему деньги имеют значение, о том, что произошло в последнее десятилетие с силой денег, и о том, как изменилось понимание этой силы после глобального финансово-экономического кризиса. Ведь любой кризис — это возможность задуматься и переосмыслить то, как устроен мир. После кризиса люди всегда начинают смотреть на вещи по-другому.

Слово «деньги» я понимаю не только как валюту, бумажки и даже финансовые инструменты, а как эквивалент богатства. Деньги имеют значение потому, что сколько бы нам ни говорили, что не в деньгах счастье, счастье именно в них. Целый ряд исследований субъективной удовлетворенности жизнью, показывают, что при прочих равных имеется практически линейная зависимость между благосостоянием и удовлетворенностью жизнью. Раньше признавалось существование так называемого «парадокса Истерлина» – при доходах выше 20 тыс. долларов в год человек уже не заботится о дополнительных заработках (так как они не приносят дополнительного счастья) ( парадокс Истерлина не в этом -- В 1974 году профессор Ричард Истерлин выявил, что более высокий уровень жизни в определенное время в конкретной стране неизбежно вызывает большую удовлетворенность жизнью по сравнению с более бедными странами. В то же время постепенный или бурный рост благосостояния нации в целом в более длительный период времени ни в развитых, ни в развивающихся странах не сопровождается аналогичным ростом уровня счастья граждан. Другими словами, в соответствии с«парадоксом Истерлина» богатые люди счастливее, чем бедные, но рост доходов, не приводит к увеличению уровня счастья.),. Сейчас собрано огромное количество данных, которые говорят о том, что и в бедных, и в богатых странах увеличение дохода на 10 % (при прочих равных) повышает примерно на 0,2-0,4 балла уровень счастья (по десятибалльной шкале).

Неудивительно, что политики во всем мире стремятся повысить благосостояние населения – избиратели голосуют за тех, кто приносит им материальное блага.

Сразу скажу, что деньги, доходы, или богатство – это главный, но не единственный показатель, на который ориентируются политики. Безусловно, их волнует безработица. Безработица и процветание – это разные вещи, есть богатые страны, в которых безработица высокая, существуют бедные страны, в которых она находится на низком уровне. Для того, чтобы бороться с безработицей, нужны воля и решительность, а не дополнительные финансовые средства. Сейчас мы видим, что европейские государствах полны решимости повысить уровень занятости путем радикальных мер – иначе они просто не выживут.

Другой важный экономический фактор – это неравенство. При этом главная проблема – не различие в доходах, а, в первую очередь, имущественное расслоение и отсутствие равных возможностей. Это так или иначе принимается во внимание политиками. Для преодоления неравенства возможностей также нужны не финансовые средства, а решительность. В любом случае, когда мы говорим о силе денег, мы всегда думаем и об экономическом неравенстве.

Но приносят ли деньги не только счастье, но и свободу и демократию? В мире, действительно, очень мало процветающих недемократических стран. Исключение составляют нефтяные ближневосточные монархии, а также Сингапур. Но большинство богатых государств — демократии. Означает ли это, что есть причинно-следственная связь между процветанием и демократическим правлением, что деньги приносят демократию? Или это демократия обеспечивает богатство? Пока между исследователями нет консенсуса в ответе на этот сложный вопрос.

Что происходит в мире с точки зрения перераспределения силы денег? Надо сказать, что последние 200 лет были периодом феноменальных успехов в экономическом развитии. До 1800 г. темпы роста мировой экономики были равны примерно нулю. И только начиная с Промышленной революции начался экономический подъем. Разные экономики росли с разной скоростью. Сначала быстро поднимались западные экономики, несколько незападных экономик тоже развивались относительно успешно, но в последнее 50 лет основные точки экономического роста сосредоточились в Восточной Азии. Первой была Япония, потом рывок совершила Южная Корея и другие «азиатские тигры», а теперь – Китай. При этом последнее десятилетие оказалось совершенно неожиданным периодом успеха стран, на которые никто не ставил, в первую очередь это государства Экваториальной Африки. Десять лет назад, напомню, все считали, что этот регион – списанный кейс, не имеющий никаких шансов. Но – в том числе и благодаря китайским инвестициям – Африка теперь растет, растет быстро и именно экономический подъем не только в Азии, но и в Африке позволяет надеяться на то, что Цели развития тысячелетия хотя бы отчасти будут достигнуты. Сотни миллионов людей по всему миру, в первую очередь, в Индии и в Китае, но теперь и в Африке, преодолевают бедность. На наших глазах происходит перераспределение силы между традиционными экономическими сверхдержавами и новыми экономическими сверхдержавами.

Ведущей экономикой мира, опережая все мыслимые и немыслимые прогнозы, становится Китай, и теперь очевидно, что глобальная экономика будет многополярной и в количественных, и в качественных отношениях. И вот здесь как раз приходит время переоценки экономических моделей. Например, считаем ли мы государственный капитализм более эффективным, чем рыночный, считаем ли мы, что скандинавская модель успешнее, чем капитализм англосаксонского типа? Эта дискуссия не имеет простого ответа, потому что, хотя Швеция развивается очень успешно, как и Канада, но сила денег все-таки в Соединенных Штатах. Здесь появляются не только технологические новинки, но и новые бизнес-модели. Есть гипотеза (ее пока трудно проверить), что именно благодаря существованию США, с их инновационными технологиями, новыми бизнесами, такие страны как Швеция могут позволить себе жить без высокого неравенства. А неравенство якобы необходимо как стимул для создания чего-то нового. Я не уверен, что это так, более того, думаю, что у Швеции в любом случае есть чему поучиться. Хотя бы тому, как встречать кризис.

Шведская модель — это не просто уравниловка, это сочетание рынка и социальной защиты. Шведские избиратели не боятся открытой торговли, поcкольку знают, что те, кто потеряет рабочие места вследствие конкуренции на глобальном рынке, будут защищены, у них останется возможность воспользоваться услугами здравоохранение, получить образование, найти новую работу, может быть, в другой отрасли.

Что предпочтительнее государственное управление экономикой или частный капитализм? Сейчас кажется, что сила денег у государств, которые владеют предприятиями. На самом деле, если мы будем разбираться подробнее, то выясняется, что госкомпании по-прежнему менее эффективны, чем частные, рост госкапитализма, конечно же, происходит за счет налогоплательщиков тех стран, в которых они созданы. Показателен в этом отношении Китай. Руководители страны так или иначе отходят от госкапитализма, приватизация идет полным ходом, экономический рост происходит за счет частных предприятий, рабочие места создают новые или приватизированные компании. Рост госкапитализма и отступление частного сектора – это временное явление. Другие страны смотрят на Китай и учатся у него, поэтому восхищение госкапитализмом, наверное, уже в ближайшие 10 лет сойдет на нет.

Есть вопросы и относительно устройства мировой финансовой системы. Как следует распределить квоты голосования в МВФ между теми, кто дает и теми, кто берет? Напомню, что раньше Запад предоставлял займы развивающимся странам и имел гораздо больше голосов в МВФ. Сегодня эти квоты пересматриваются, но далеко не так, как должно, учитывая, что западные страны сегодня получают кредиты МВФ, то есть заимствует в том числе у России и Китая.

Еще одно измерение силы денег – это модель финансовых и инвестиционных институтов, которая видоименяется прямо на наших глазах, и непонятно, сохранятся ли банки, которые были столь привычны для нас всего пять лет назад. Сегодня финансовые учреждения проходят через страшный кризис. Банки — это бизнес, в котором размер имеет значение. В то же время, к сожалению, мы видим, что управлять глобальными банками мы пока не научились. Большие глобальные банки становятся, с одной стороны, очень эффективными, с другой -- они не могут управлять своими рисками. Здесь, я думаю, мы станем свидетелями огромного желания политиков резко ужесточить регулирование. При этом очевидно, что регуляторы еще меньше способны разобраться в рисках глобальных банков, чем сами финансовые институты или рынки. Поэтому мы сначала примем жесткие регулирующие меры, а потом поймем, что они не работают. Но в ближайшие десять лет, думаю, не будет хороших решений.

Следующий вопрос – роль природных ресурсов. Существует ли «ресурсное проклятие»? Почему страны, богатые сырьем, жалуются на отсутствие диверсификации? Это тоже очень интересная и совсем не простая проблема. Есть богатые, процветающие ресурсные экономики, такие, как Канада, Австралия, Норвегия, но существуют страны, которым природные богатства не позволяют построить современные рыночные политические институты, в том числе, к сожалению, и в России.

Еще один вопрос, который стоит сегодня на повестке дня –каким образом будут развиваться эксперименты типа еврозоны. Сулят ли они успех или провал, появятся ли новые валютные союзы? Я — оптимист и считаю, что при всех ошибках, которые были заложены при создании евро, при всем оппортунизме, который присущ некоторым странам-членам еврозоны, появление общеевропейской валюты было огромным успехом и, наверное, самым большим успехом в истории человечества с точки зрения наднациональной интеграции. Я думаю, что люди, не живущие в Европе, с трудом могут себе представить, насколько европейцы, члены еврозоны в первую очередь, готовы отстаивать европроект в целом и евро, как валюту, в частности. Я уверен, что выход из кризиса есть. Если не говорить о проблемах с долгами, с пенсионными обязательствами, сама по себе модель евро жизнеспособна, на самом деле, думаю, после этого кризиса, скажем, лет через 5-10 другие страны и другие объединения будут стремиться создавать подобные валютные союзы. А уроки этого кризиса помогут избежать многих ошибок.

Актуальна и проблема многосторонних торговых союзов, в том числе ВТО. Будет ли использован потенциал подобных институтов в полной мере – или мы так и не увидим завершения Дохийского раунда? Я пессимистично смотрю на структуры многосторонней торговли. К сожалению, огромные достоинства, которые несет многосторонняя торговая организация, глобальная торговля в целом, не осознаются избирателями и политиками. В этом смысле я думаю сохранится та самая несправедливая система мировой торговли, где некоторые страны, на словах провозглашая приверженность свободной торговле, на деле воздвигают высокие торговые барьеры и щедро субсидируют своих производителей. Чтобы было понятно, вся мировая помощь бедным странам на порядок меньше, чем та помощь, которую богатые государства могли бы им оказать, просто отменив субсидии своим сельхозпроизводителям. Но в ближайшее время здесь никакого прогресса не предвидится.

Существует ли решение пенсионной проблемы в стареющем обществе, таком, как, скажем, Европа? Пока мы видим уклонение от откровенной дискуссии на эту тему, все развитые страны прячут голову в песок. Избиратели не готовы смотреть далеко вперед, и это ключевая проблема, которая сегодня стоит перед Западом. Даже сегодняшний уровень суверенных долгов в Америке и отдельных европейских странах — 100-120% ВВП – это небольшие суммы по сравнению с предстоящими США и Европе пенсионными обязательствами в ближайшие 25-50 лет. Нынешние оценки нефондируемых обязательств Соединенных Штатов по пенсиям составляют 600% ВВП, и что с этим будет делать американский избиратель, который сегодня вступает в трудоспособный возраст, совершенно непонятно.

Честный ответ на это вопрос заключается в следующем. Конечно, пенсионные системы обанкротятся, но тот путь, по которому они пойдут, имеет огромное влияние на будущее мировой экономики. Если государство станет делать вид, что все нормально, это будет означать накопление государственного долга. Если же честно признать, что шансов на государственное решение пенсионных проблем нет, людям придется заботиться самим о своей пенсионной системе, это полностью перевернет предложение и спрос финансовых ресурсов (в частности на рынке капитала окажутся гораздо более низкие процентные ставки, чем в альтернативном сценарии).

Но самый главный вопрос — продолжится ли экономический подъем. Напомню, что последние 10-20 лет даже по меркам последних двух столетий были огромным успехом. Мировая экономика в этот период росла на 3,5% в год. Если этот рост продолжится, то мы станем свидетелями появления не только новых центров силы, но увидим благосостояние во всем мире. Через какие-то 50 лет бедность будет полностью уничтожена на всей планете. Это замечательная по историческим меркам перспектива. Произойдут ли эти события или нет – непонятно, потому что сейчас, после кризиса, мы наблюдаем замедление экономического роста в Америке и в Европе.

Россия. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 11 марта 2013 > № 2908027 Сергей Гуриев

Угрозы реальные и мнимые

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Значение ядерного сдерживания в обеспечении безопасности великих держав будет и далее снижаться, вопреки нынешним попыткам России придать ему более значительную роль и несмотря на тупиковую ситуацию в ядерном разоружении.

Данная статья развивает и дополняет тезисы автора, изложенные в его выступлении на международной конференции «Россия в мире силы XXI века», приуроченной к 20-летию СВОП и 10-летию журнала «Россия в глобальной политике». Генеральный спонсор конференции – Внешэкономбанк.

Сила оружия, иначе говоря – роль военной силы в политике и войне, более всего определяется характером прогнозируемых и реальных вооруженных конфликтов; военно-техническим прогрессом и доступными для нужд обороны экономическими ресурсами; амбициями и фобиями государственных руководителей и оборонно-промышленных комплексов и их подрядчиков в научных центрах и СМИ.

Предчувствие войны

Вопреки широко распространенным в российской военно-политической элите ощущениям, по объективным показателям угроза большой войны ныне меньше, чем когда-либо в новейшей истории. И дело вовсе не в наличии у ведущих держав ядерного оружия (ЯО). В годы холодной войны его было намного больше, но вероятность глобального вооруженного столкновения оставалась неизмеримо выше.

За последние два десятилетия число международных конфликтов и их масштабы значительно уменьшились по сравнению с любым из 20-летних периодов холодной войны (условно датируемой с конца 40-х до конца 80-х гг. прошедшего века). Достаточно напомнить о войне в Корее, двух войнах в Индокитае, четырех на Ближнем Востоке, войне в Афганистане, индо-пакистанской и ирано-иракской войнах, не говоря уже о многочисленных пограничных и гражданских конфликтах в Азии, Африке и Латинской Америке зачастую с внешним вмешательством. По разным подсчетам, в конфликтах времен холодной войны погибли не менее 20 млн человек. Только Соединенные Штаты потеряли в те годы около 120 тыс. человек – столько же, сколько в Первой мировой войне.

Великие державы прошли через череду кризисов, которые в биполярной системе отношений угрожали вылиться в глобальную войну. К счастью, катастрофы удалось избежать. Многие считают это демонстрацией эффективности ядерного сдерживания, другие (в том числе автор этой статьи) – просто везением, особенно когда речь идет о Карибском кризисе 1962 года.

С начала 1990-х гг. и по сей день по масштабам жертв и разрушений с теми событиями можно сопоставить только две войны США и их союзников с Ираком, гражданские войны с внешним вмешательством в Югославии, Таджикистане, Афганистане и Ливии. При этом в последние два десятилетия великие державы не вступали даже в скрытой форме в вооруженные конфликты друг с другом (как было в Корее, Индокитае, на Ближнем Востоке) и не оказывали помощь государствам и негосударственным боевым формированиям, против которых воевали другие великие державы.

После 1991 г. не было ни одного кризиса, который поставил бы великие державы на грань вооруженного столкновения. Теперь даже при несогласии с действиями друг друга никому не приходит в голову замышлять глобальную войну или грозить ядерным оружием из-за военной акции Вашингтона в Ираке, стран НАТО в Ливии, России в Грузии и даже в случае удара Израиля или Соединенных Штатов по Ирану. Многие государства проводят модернизацию вооруженных сил и военные реформы, но нет ничего даже отдаленно сопоставимого с гонкой ядерных и обычных вооружений в годы холодной войны.

Распространенное ощущение опасности объясняется более всего контрастом между прошлыми надеждами и нынешними реалиями. После окончания холодной войны и устранения угрозы глобальной ядерной катастрофы во многих странах, которые десятилетиями стояли на передовой линии конфронтации, появились наивные ожидания всеобщей гармонии. Международное сообщество попросту забыло, насколько опасным и насыщенным кровавыми столкновениями был мир до холодной войны – даже если не считать две мировые войны XX века.

Не многие задумывались о том, сколь трудным и полным коварных ловушек окажется переход от биполярности к полицентричному миру. Отсутствовали новые механизмы глобального управления. Сохраняются накопленные арсеналы ядерного оружия, материалов, технологий и знаний. Изменились финансово-экономические и социально-политические условия. Происходит информационная революция, быстрый технический прогресс способствует развитию массовых коммуникаций.

В годы холодной войны над человечеством постоянно тяготела угроза ядерной катастрофы в результате вооруженного столкновения Востока и Запада. На этом фоне региональные и локальные конфликты воспринимались как неизбежные и периферийные проявления соперничества сверхдержав. Они считались «наименьшим злом», поскольку удавалось избегать масштабного столкновения СССР и США, к которому интенсивно готовились оба лагеря.

После окончания холодной войны главная угроза отошла на второй план, но всеобщей гармонии и мира не наступило. После эйфории конца 1980-х и начала 1990-х гг. на авансцену международной безопасности вышли новые многоплановые угрозы и вызовы: этнические и религиозные конфликты, распространение оружия массового уничтожения (ОМУ) и его носителей, международный терроризм и др. Вместо идеологического противостояния капитализма и коммунизма во всех их вариациях пришло столкновение национализмов и религий.

Ощущение опасности особенно сильно в России, поскольку переход от биполярного к полицентричному миру совпал с распадом Советского Союза и всеми его последствиями. Россия более не занимает одной из лидирующих позиций по большинству критериев национальной мощи (кроме количества ядерного оружия, площади территории и запасов природного сырья).

Глобальная расстановка сил

После прекращения борьбы двух коалиций за мировое господство значительно уменьшились и желание, и возможности великих держав выделять большие ресурсы ради контроля событий на региональном уровне. В 1990-е и начале 2000-х гг. эту роль попытались взять на себя Соединенные Штаты и Североатлантический альянс, но кампании в Ираке и Афганистане обошлись им слишком дорого по сравнению с достигнутыми результатами. В условиях начавшегося в 2008 г. экономического кризиса они отошли от этой утопической идеи.

В 1990-е гг. имел место небывалый всплеск миротворческой деятельности ООН. В течение десятилетия предприняты 36 таких операций. Ныне ООН осуществляет 17 миротворческих миссий с участием более 100 тыс. военнослужащих, полицейских и гражданских лиц. Такие операции оказались намного результативнее и дешевле, чем односторонние действия США и НАТО, несмотря на превосходящий военно-технический уровень последних. На основе этого опыта мог сложиться новый механизм взаимодействия великих держав и региональных государств по предотвращению и урегулированию конфликтов. Но он не появился.

Силовой произвол стран Запада во время операций, проводившихся с санкции Совбеза ООН в Югославии в 1999 г. и в Ливии в 2011 г., привел к разочарованию. В 2012 г. проблемы Сирии и Ирана вновь раскололи и парализовали Совет Безопасности. Причем в последнем случае это произошло после нескольких лет взаимодействия, которое выразилось в шести единогласных резолюциях и санкциях против военных аспектов иранской ядерной программы. Новая многосторонняя система миротворчества и предотвращения ядерного распространения оказалась заморожена из-за растущих противоречий членов Совбеза.

После выборов 2011–2012 гг. в России и Соединенных Штатах великие державы вновь вступили в период отчуждения, что пагубно отразится на перспективах их сотрудничества по всему диапазону проблем международной безопасности. При администрации Барака Обамы США и их союзники более не желают брать на себя бремя поддержания международной безопасности. Вашингтон стремится действовать через Совет Безопасности, но не готов поставить военную мощь НАТО, способную выполнять функцию миротворчества, под эгиду ООН, ее норм и институтов. Военные ресурсы Москвы ограничены и направлены на другие задачи. Логика российских внутриполитических процессов не соответствует идеям сотрудничества с Западом. Китай на мировой арене действует весьма сдержанно и исключительно исходя из своих прагматических, прежде всего экономических, интересов.

В отличие от «Концерта наций» XIX века нынешние центры силы не равноудалены, среди них нет согласия о разделе «сфер влияния». Более того, сами прежние «сферы влияния» активно «возмущают» региональную и глобальную политику, огромную роль играют экономические и внутриполитические факторы.

В полицентричном мире вновь наметились линии размежевания. Одна проходит между Россией и НАТО по поводу расширения альянса на восток, соперничества за постсоветское пространство, вокруг применения силы без санкций СБ ООН, по программе ЕвроПРО и использованию жестких санкций против Сирии и Ирана. Другая линия обозначилась между Китаем, с одной стороны, и Соединенными Штатами и их азиатскими союзниками – с другой. Это подталкивает Москву и Пекин к более тесному союзу, подспудно стимулирует ОДКБ/ШОС/БРИКС на создание экономического и политического противовеса Западу (США/НАТО/Израиль/Япония).

Подъем исламского радикализма по идее должен был бы объединить Запад, Россию и Китай. Однако в отличие от конца прошлого и начала нового столетия, ознаменованного терактами в Америке и Европе, а также коалиционной антитеррористической операцией в Афганистане, обострение противоборства суннитов и шиитов в мире ислама внесло дополнительное напряжение в отношения России и Китая с Западом. Первые по политическим и экономическим причинам тяготеют к шиитам, а Запад – к суннитам.

Впрочем, эти тенденции едва ли выльются в новую биполярность. Экономические связи основных членов ШОС/БРИКС с Западом и их потребность в получении инвестиций и новейших западных технологий намного шире, чем взаимосвязь, существующая у них между собой. Внутри ОДКБ/ШОС/БРИКС есть более острые противоречия, чем между государствами этих сообществ и Западом (Индия и Китай, Индия и Пакистан, Казахстан и Узбекистан, Узбекистан и Таджикистан).

Россия: синдром отката

Россия занимает в этой системе отношений уникальное положение. В отличие от всех других государств определение превалирующей внешней ориентации для Москвы – далеко не решенный вопрос, во многом связанный с внутренней борьбой вокруг политической и экономической модернизации. Термин «откат» стал универсальным в определении raison d’etre государственной политики и экономики России. В последнее время это понятие распространилось в определенном смысле и на внешнеполитическую сферу. Начался откат от идеи европейской идентичности России к «евразийству» с сильным националистическим и авторитарно-православным духом в качестве идеологической доктрины.

Концепция партнерства (с Западом) «ради модернизации» заменяется лозунгом опоры на собственные силы – «реиндустриализации», где локомотивом выступала бы «оборонка», а идейным багажом – «положительный опыт» СССР 1930-х годов. (Не уточняется, правда, какой именно опыт: пятилеток, коллективизации, массовых репрессий?) Во внешней политике и экономике заложен крутой поворот от Европы к Азиатско-Тихоокеанскому региону (видимо, забыли, что помимо Китая ведущие страны АТР – Соединенные Штаты, Япония, Южная Корея – тот же Запад).

Скорее всего, это диктуется преимущественно внутренними мотивами: стремлением постсоветской номенклатуры оградить сложившуюся экономическую и политическую систему от давления зарождающегося гражданского общества, ориентированного на пример и содействие Запада в контексте «европейского выбора» России. Однако наметившийся курс ведет к обособлению от передового демократического сообщества, превращению в сырьевой придаток новых индустриальных государств (Китай, Индия, страны АСЕАН), влечет за собой растущую экономико-технологическую и социально-политическую отсталость от динамично развивающегося мира.

Тем не менее диалектика этой темы такова, что под влиянием внутренних и внешних факторов в России довольно скоро может произойти перелом тенденции отката на «круги своя», поскольку такая колея абсолютно противоположна интересам развития страны и магистральному пути современной цивилизации. Осознание подобного императива есть и на самом верху. Так, президент Владимир Путин заявил в послании Федеральному собранию от 2012 года: «Для России нет и не может быть другого политического выбора, кроме демократии. При этом хочу сказать и даже подчеркнуть: мы разделяем именно универсальные демократические принципы, принятые во всем мире… Демократия – это возможность не только выбирать власть, но и постоянно эту власть контролировать…» Что касается экономического развития, президент и тут вполне недвусмысленно декларировал: «Убежден, в центре новой модели роста должна быть экономическая свобода, частная собственность и конкуренция, современная рыночная экономика, а не государственный капитализм».

Остается претворить прекрасные, хотя и совсем не новые концепции развития в жизнь. Это будет нелегко, учитывая, что сегодня Россия очень далека от провозглашенных принципов. И в то же время совершенно ясно, что откат «на круги своя» уведет страну еще дальше от заявленных идеалов. Оговорки относительно особого национального пути России к демократии сколь бесспорны, столь и тривиальны, поскольку любая другая демократическая страна шла к нынешнему положению своим путем – будь то Испания, Швеция или Япония. Декларации президента – не дань моде, а отражение единственно перспективного пути развития великой державы. А значит – скорее раньше, чем позже линия отката будет пересмотрена нынешним или будущим российским руководством.

Военное соперничество

Вероятность вооруженных конфликтов и войн между великими державами сейчас мала, как никогда ранее. Углубляющаяся в процессе глобализации экономическая и социально-информационная взаимозависимость ведущих субъектов мировой политики сделает ущерб в таком конфликте несоизмеримым с любыми политическими и иными выигрышами. Вместе с тем между ними продолжается соперничество с использованием косвенных средств и локальных конфликтов за экономическое, политическое и военное влияние на постсоветском пространстве, в ряде регионов (особенно богатых сырьем) Азии, Африки и Латинской Америки. Также имеют место попытки получения военных и военно-технических преимуществ в целях оказания политико-психологического давления на другие государства (ПРО, высокоточное обычное оружие, включая суборбитальное и гиперзвуковое).

Военная сила используется, чтобы заблаговременно «застолбить» контроль над важными географическими районами и линиями коммуникаций (Восточное Средиземноморье и Черноморье, Ормузский, Малаккский и Тайваньский проливы, Южно-Китайское море, морские трассы Индийского океана, продолжение шельфа и коммуникации Арктики и др.). Интенсивное соперничество с использованием политических рычагов и с политическими же последствиями идет на рынках поставок вооружений и военной техники (в первую очередь в странах Ближнего и Среднего Востока, Азии, Латинской Америки и Северной Африки).

Среди конфликтов великих держав наибольшую опасность представляет столкновение КНР и США из-за Тайваня. Есть вероятность обострения кризиса вокруг островов Южно-Китайского моря, в котором Соединенные Штаты поддержат страны ЮВА против Китая. В целом соперничество Вашингтона и Пекина за доминирование в АТР становится эпицентром глобального военно-политического противостояния и соревнования.

Срыв сотрудничества великих держав и альянсов в борьбе с общими угрозами безопасности (терроризм, распространение ОМУ и его носителей) вполне вообразим, и результат этого – неспособность противостоять новым вызовам и угрозам, нарастающему хаосу в мировой экономике и политике.

Относительно более вероятны конфликты между крупными региональными державами: Индией и Пакистаном, Израилем (вместе с Соединенными Штатами или без них) и Ираном, Северной и Южной Кореей. Опасность всех трех конфликтов усугубляется возможностью их эскалации вплоть до применения ядерного оружия. В этом плане наибольшую угрозу представляет военно-политическое противостояние в Южной Азии.

Локальные конфликты и миротворчество

За последнее десятилетие (2000–2012 гг.) только три из 30 крупных вооруженных конфликтов были межгосударственными (между Индией и Пакистаном, Эфиопией и Эритреей и вооруженная интервенция США в Ираке в 2003 году). Все остальные носили смешанный характер с прямым или косвенным вмешательством извне. Главная угроза международной стабильности будет и впредь проистекать из подобных всплесков насилия. Речь идет о внутренних конфликтах этнической, религиозной или политической природы в нестабильных странах, в которые будут втягиваться другие государства и блоки. При этом целью вмешательства будет как поддержка повстанцев против центрального правительства (Ливия, Сирия), так и помощь центральному правительству в подавлении вооруженной оппозиции (Ирак, Афганистан, Бахрейн). Нередко за спиной локальных конфликтующих сторон стоят крупные державы и корпорации, соперничающие за экономическое и политическое влияние, получающие доход от поставок наемников, вооружений и боевой техники.

На протяжении 1990-х гг. российские военные действовали в 15 миссиях ООН. Однако после 2000 г. участие России в международной миротворческой деятельности стало существенно сокращаться. По численности персонала в миротворческих операциях ООН Россия занимает сегодня 48-е место в мире (в 1990 г. СССР был на 18-м месте, Россия в 1995 г. – на четвертом, а в 2000 г. – на 20-м). В известной степени это стало ответом на проявления неконструктивного курса Соединенных Штатов и их союзников (военные акции против Югославии и Ирака, поддержка «бархатных революций» в Грузии, Украине и Киргизии). Кроме того, снижение миротворческой активности России объясняется тем, что в ее военной политике все больший акцент делается на противостояние и соперничество с США и НАТО. Это пока не вызвало масштабной реакции с их стороны – наоборот, на Западе всячески подчеркивается, что перспективные военные программы (ПРО, высокоточное обычное оружие) не направлены против России. Однако подспудно вызревают концепции и технические проекты, которые могут быть обращены и на противостояние с Москвой.

Несоответствие статуса и международной роли, на которые претендует Россия, и степени ее участия в миротворчестве ООН существенно ослабляет позиции державы как мирового центра силы и субъекта управления процессами международной безопасности. Заметно снижается престиж и влияние страны на мировой арене и в отношениях с другими ведущими державами и союзами, несмотря на запланированное наращивание российской военной мощи.

Военная сила нового типа

Военная сила останется инструментом политики, но в условиях глобализации, растущей экономической и гуманитарно-информационной взаимозависимости стран ее роль относительно уменьшилась по сравнению с другими («мягкими») факторами силы и национальной безопасности. К последним относятся финансово-экономический потенциал и диверсифицированные внешнеэкономические связи, инновационная динамика индустрии и прогресс информационных технологий, инвестиционная активность за рубежом, вес в международных экономических, финансовых и политических организациях и институтах.

Правда, в последние годы военная сила опять стала играть более заметную роль в качестве инструмента прямого или косвенного (через политическое давление) воздействия. Тем не менее «жесткая» военная мощь, оставаясь политическим инструментом, не способна восполнить дефицит «мягкой» силы в качестве фактора международного престижа и влияния. Даже ядерное сдерживание, гарантируя государство от угрозы прямой масштабной агрессии, имеет убывающую ценность в качестве актива, обеспечивающего престиж, статус, способность воздействия на международную безопасность.

К тому же эффективный военный потенциал – это не традиционные армии и флоты, а сила иного качества – прежде всего информационно-сетецентрического типа. Ее определяют финансово-экономические возможности государств, инновационная динамика их индустрии и прогресс информационных технологий, качество международных союзов и стран-союзников.

В применении силы будет и дальше возрастать доля быстротечных локальных военных операций и точных неядерных ударов большой дальности («бесконтактных войн»), а также действий мобильных воинских соединений и частей высокого качества подготовки и оснащенности для специальных операций. К ним относятся: оказание политического давления на то или иное государство, лишение его важных экономических или военных активов (включая атомную промышленность или ядерное оружие), применение санкций, нарушение коммуникаций и блокада.

Операции по принуждению к миру, предотвращению гуманитарных катастроф предстоят и в дальнейшем. С прогнозируемым ростом международного терроризма и трансграничной преступности соответственно будут расширяться вооруженные силы и операции по борьбе с ними. Отдельным направлением станет применение силы для предотвращения распространения ядерного оружия и пресечения доступа к нему террористов.

Реальные угрозы

Десять с лишним лет мирной передышки, которую получила Россия после второй чеченской кампании (прерванной на пять дней конфликтом с Грузией в августе 2008 г.), заканчиваются, безопасность страны может снова оказаться под угрозой, причем вполне реальной. Уход миротворческих сил ООН и контингента НАТО из Афганистана после 2014 г., скорее всего, повлечет реванш движения «Талибан» и захват им власти с последующим наступлением на Центральную Азию на севере и Пакистан на юге. Узбекистан, Таджикистан и Киргизия, а затем и Казахстан окажутся под ударом исламистов, и России придется вступить в новую продолжительную борьбу против воинственного мусульманского фундаментализма. Такая война, наряду с дестабилизацией Пакистана и последующим вовлечением Индии, превратит Центральную и Южную Азию в «черную дыру» насилия и терроризма. Эта зона расширится, если сомкнется с войной внутри и вокруг Ирака и конфронтацией Израиля с Ираном. Не исключен новый конфликт на Южном Кавказе, который перекинется на Северный Кавказ.

В ближне- и среднесрочной перспективе дестабилизация Южной и Центральной Азии, Ближнего и Среднего Востока и Кавказа – это самая большая реальная угроза России, в отличие от мифов, порожденных политическими, ведомственными и корпоративными интересами.

Конечно, желательно, чтобы в борьбе с этой угрозой Россия опиралась на сотрудничество с США, другими странами НАТО, Индией и Китаем. Однако в свете последних трений между великими державами это не выглядит очень вероятным. России нужно готовиться к опоре на собственные силы, и потому оптимальное распределение ресурсов становится вопросом национального выживания. Похоже, однако, что к названной угрозе Россия, как бывало нередко в ее истории, не готова ни в военном, ни в политическом отношениях, отдавая приоритет подготовке к войне с Америкой и Североатлантическим альянсом на суше, на море и в воздушно-комическом пространстве.

В развитии военной силы и систем оружия качественно нового типа Россия все более отстает от Соединенных Штатов, их союзников, а в последнее время – даже от Китая. Нет уверенности в том, что реальные (в отличие от декларативных) плоды военной реформы 2008–2012 гг. и грандиозная государственная программа перевооружения (ГПВ-2020) способны переломить эту тенденцию. Запрограммированный вал производства бронетанковой техники, боевой авиации, кораблей и подводных лодок, ракет и антиракет вовсе не обязательно выведет российские Вооруженные силы на качественно новый уровень.

Нынешняя критика этой реформы, звучащие предложения о ее коррекции в ряде случаев могут усугубить проблемы: нивелировать положительные элементы новой военной политики и возродить негативные стороны прежней системы. К последним относится увеличение срока службы по призыву, отход от контракта, призыв в армию женщин, ослабление роли объединенных стратегических командований в пользу командований видов ВС, возврат к дивизионной структуре и пр.

Делая растущий упор на ядерном сдерживании США (в т.ч. начав программу разработки новой тяжелой МБР), Россия все больше отстает в развитии информационно-управляющих систем, необходимых для боевых операций будущего, координации действий разных видов и родов войск, применения высокоточных оборонительных и наступательных неядерных вооружений. Развертывая малоэффективную воздушно-космическую оборону против НАТО, Россия не обретет надежной защиты от ракетных и авиационных ударов безответственных режимов и террористов с южных азимутов.

Наращивание атомного подводного флота и прожекты строительства атомных авианосцев могут подорвать возможность ВМФ в борьбе с браконьерством, пиратством, контрабандой (наркотиков, оружия, материалов ОМУ), поддержания контроля над морскими коммуникациями и экономическими зонами. Российские ВВС будут обновляться многочисленными типами боевых самолетов, для которых нет дальнобойных высокоточных средств ударов извне зон ПВО противника. Новая бронетехника сухопутных войск не имеет эффективной противоминной защиты, а ракетно-артиллерийские системы не обладают достаточной дальностью и точностью стрельбы.

Поддерживая большую по численности (1 млн человек) и паркам оружия армию, Россия катастрофически проигрывает в стратегической мобильности, которая необходима ввиду размера ее собственной территории и прилегающих зон ответственности в СНГ/ОДКБ. Готовясь к масштабным региональным войнам в Европе, страна демонстрирует низкую эффективность в неожиданных быстротечных локальных конфликтах (как в августе 2008 года). Внедрению новых сложных систем оружия и боевой техники, методам ведения интенсивных операций не соответствует план сохранения более 30% личного состава на базе призывников с 12-месячным сроком службы.

Все это может подорвать возможности России по эффективному применению силы в вероятных конфликтах на южных и восточных рубежах страны, в дальнем зарубежье для миротворческих задач и борьбы с угрозами нового типа. Россия в очередной раз рискует потратить огромные ресурсы, готовясь к прошлым войнам, и окажется неприспособленной к реальным вооруженным конфликтам будущего.

Реформа и техническое перевооружение армии и флота в огромной мере диктуются ведомственными и корпоративными интересами, мотивами символического характера (тяжелая МБР уязвимого шахтного базирования, новый дальний бомбардировщик, истребитель пятого поколения, авианосцы и пр.). Объявляются заведомо нереальные планы технического переоснащения, невыполнение которых в очередной раз повредит национальному престижу. Но есть опасность, что даже реализованная модернизация Вооруженных сил повлечет огромные затраты и накопление гор ненужных вооружений и военной техники, но, вопреки надеждам Сергея Караганова, не обеспечит «парирование вызовов безопасности и подкрепление международно-политического статуса России…», не возвратит ей «роль ключевого гаранта международной безопасности и мира».

Ядерное оружие

За прошедшие два десятилетия после окончания холодной войны запасы этого оружия в количественном отношении сократилось практически на порядок – как в рамках договоров между Россией и США, так и за счет их (а также Британии и Франции) односторонних мер. Однако число стран – обладательниц ЯО увеличилось с семи до девяти (в дополнение к «ядерной пятерке» и Израилю ядерное оружие создали Индия, Пакистан и КНДР, а ЮАР отказалась от него).

Отметим, что за сорок лет холодной войны вдобавок к Соединенным Штатам возникло шесть ядерных государств (семь, если считать атомное испытание Индии в 1974 году). А за 20 лет после холодной войны образовалось еще три ядерных государства (два, если не считать Индию). Добровольно или насильно ядерного оружия либо военных ядерных программ лишились девять стран: Ирак, Ливия, Сирия, ЮАР, Украина, Казахстан, Белоруссия, Бразилия, Аргентина. Более 40 государств присоединилось к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), включая две ядерные державы (Франция и КНР). В 1995 г. ДНЯО стал бессрочным и самым универсальным международным документом помимо Устава ООН – за его рамками остаются всего четыре страны мира. Таким образом, вопреки общепринятому заблуждению, темпы распространения ЯО после холодной войны снизились. Но они могут резко ускориться в будущем в зависимости от решения проблемы Ирана.

В период холодной войны главным дипломатическим способом предотвращения ядерной катастрофы было ядерное разоружение (СССР и США), а нераспространение играло подчиненную роль. Теперь основным направлением становится ядерное и ракетное нераспространение, а разоружение все больше выполняет функцию вспомогательного стимула и условия сотрудничества великих держав.

Практически все государства признают, что распространение ядерного оружия, критических материалов и технологий превратилось в серьезнейшие новые угрозы международной безопасности XXI века. Однако приоритетность их в восприятии разных держав не одинакова. Так, Соединенные Штаты ставят их на первое место, а Россия отдает приоритет опасности глобализации операций и расширения военной инфраструктуры и контингентов НАТО вблизи российских границ, созданию систем стратегической противоракетной обороны, милитаризации космического пространства, развертыванию стратегических неядерных систем высокоточного оружия. А распространение ядерного оружия и терроризм, с точки зрения Москвы, расположены намного ниже в списке военных опасностей. Указанная асимметрия в восприятии безопасности во многом проистекает из исторической специфики условий и последствий окончания холодной войны. Но она ощутимо затрудняет сотрудничество в борьбе с новыми угрозами.

В обозримый период прогнозируется значительный абсолютный рост атомной энергетики, который имеет самое непосредственное отношение к вероятности распространения ЯО. Всего в мире (по данным на апрель 2011 г.) эксплуатируется 440 энергетических реакторов, строится – 61, запланировано – 158, предложены проекты – 326. К новым угрозам, сопряженным с атомной энергетикой, относится стирание грани между «военным» и «мирным атомом», прежде всего через технологии ядерного топливного цикла. Расширение круга государств – обладателей атомных технологий двойного назначения и запасов ядерных материалов создает в обозримой перспективе новый тип «виртуального распространения» по иранской модели. А именно: формально оставаясь в ДНЯО и под контролем МАГАТЭ, страны могут подойти к «ядерному порогу», т.е. иметь и материалы, и технологии для быстрого (несколько месяцев) перехода к обладанию ядерным оружием.

Таким образом, при глубоком общем сокращении мировых ядерных арсеналов происходит процесс перераспределения военного и мирного «ядерного фактора» с центрального и глобального на региональный уровень отношений третьих стран между собой и с великими державами. Еще большая угроза связана с приобретением ядерных материалов террористическими организациями (например, «Аль-Каидой»), которые могут использовать их в актах «катастрофического терроризма».

Роль ядерного сдерживания в обеспечении безопасности великих держав будет и далее снижаться, вопреки нынешним попыткам России придать ему более значительную роль и несмотря на тупиковую ситуацию в ядерном разоружении. Во-первых, это снижение обусловлено уменьшением вероятности большой войны, тогда как в противодействии другим угрозам роль ЯО весьма сомнительна. Во-вторых, не очевидна эффективность сдерживания против возможных новых стран – обладателей ЯО в силу их политико-психологических и военно-технических особенностей. Тем более ядерное сдерживание не может пресечь действия ядерных террористов. В-третьих, ядерное оружие утрачивает свой статусный характер, все более становясь «оружием бедных» против превосходящих обычных сил противников.

Среди всех крупнейших держав Россия из-за своего геополитического положения, новых границ и внутренней ситуации подвергается наибольшей угрозе ядерного удара в случае распространения ЯО в странах Евразии, как и наибольшей опасности атомного терроризма. Поэтому Москва, по идее, должна была бы стать лидером в ужесточении режимов ядерного и ракетного нераспространения, сделать эти задачи приоритетом своей стратегии безопасности. Однако на практике такая тема стоит отнюдь не на первом месте.

Вопреки расхожим доводам о том, что ядерное разоружение не влияет на нераспространение, которые приводятся вот уже много десятилетий, опыт 1990-х гг. лучше всяких теорий демонстрирует такую взаимосвязь. Самые крупные прорывы в разоружении и мерах укрепления нераспространения имели место в 1987–1998 годах. Негативный опыт 1998–2008 гг. по-своему тоже подтвердил такую взаимосвязь доказательством «от обратного».

Новый Договор по СНВ между Россией и Соединенными Штатами, подписанный в апреле 2010 г. в Праге, возобновил прерванный на десятилетие процесс договорно-правового взаимодействия двух ядерных сверхдержав в сокращении и ограничении вооружений. Благодаря этому относительно успешно в том же году прошла Обзорная конференция по рассмотрению ДНЯО. Объективно Москва и Вашингтон должны быть заинтересованы в дальнейшем взаимном понижении потолков СНВ. Этого требуют как необходимость укрепления режима ядерного нераспространения, так и возможность экономии средств России и США на обновление стратегических арсеналов в 2020–2040 годах. Из всех третьих ядерных держав препятствием этому может стать только Китай ввиду полной неопределенности относительно его нынешних и будущих ядерных сил и огромного экономико-технического потенциала их быстрого наращивания.

Однако в государственных структурах и политических элитах двух держав эти идеи пока не обрели широкой опоры. После 2010 г. камнем преткновения стал вопрос сотрудничества России и Соединенных Штатов (НАТО) в создании ПРО в Европе для защиты от ракетной угрозы третьих стран (прежде всего Ирана).

Новейшие высокоточные вооружения

Окончание холодной войны, процессы распространения ракет и ядерного оружия, технический прогресс повлекли переоценку роли противоракетной обороны в военной политике и военном строительстве США. Их программы переориентировались на неядерный, контактно-ударный перехват (один из успешных проектов СОИ) для защиты от ракетных ударов третьих стран и, возможно, по умолчанию – от ракетно-ядерных сил Китая. Россия восприняла это как угрозу своему потенциалу сдерживания в контексте двустороннего стратегического баланса. С задержкой на несколько лет она последовала данному военно-техническому примеру со своей программой Воздушно-космической обороны (ВКО), но открыто с целью защиты не от третьих стран, а от средств воздушно-космического нападения Соединенных Штатов.

Современный этап характеризуется тем, что, потерпев неудачу в согласовании совместной программы ПРО, стороны приступили к разработке и развертыванию собственных систем обороны национальной территории (и союзников). В обозримый период (10–15 лет) американская программа с ее глобальными, европейскими и тихоокеанскими сегментами предоставит возможность перехвата единичных или малочисленных групповых ракетных пусков третьих стран (и, вероятно, при определенном сценарии – Китая). Но она не создаст сколько-нибудь серьезной проблемы для российского потенциала ядерного сдерживания. Точно так же российская программа ВКО, которая по ряду официально заявленных параметров превосходит программу США/НАТО, не поставит под сомнение ядерное сдерживание со стороны Соединенных Штатов. Этот вывод справедлив как для стратегического баланса держав в рамках нового Договора СНВ от 2010 г., так и для гипотетической вероятности снижения его потолков примерно до тысячи боезарядов при условии поддержания достаточной живучести стратегических сил обеих сторон.

Парадокс нынешней ситуации состоит в том, что Россия гораздо более уязвима для ракетной угрозы третьих стран, чем США, но при этом всецело ориентирована на двусторонний стратегический баланс, возможные опасности его дестабилизации и получения Соединенными Штатами военно-политического превосходства. Кроме того, нельзя не признать, что непомерное преувеличение вероятного влияния американской ПРО на российский потенциал сдерживания имеет внутриполитические причины. Вместе с тем нужно подчеркнуть, что в диалоге с Россией в 2006–2008 гг. и 2010–2011 гг. Вашингтон не проявлял достаточной гибкости и понимания того, что единство с Россией по проблемам нераспространения намного важнее тех или иных технико-географических параметров программы ПРО.

Несмотря на неудачу в налаживании сотрудничества России и НАТО в области противоракетной обороны, в обозримый период будут возрастать как императивы, так и объективные возможности такого взаимодействия. Продолжается развитие ракетных технологий Ирана, КНДР, Пакистана и других государств, отличающихся внутренней нестабильностью и вовлеченностью во внешние конфликты. Одновременно ускоряется распространение технологий и систем ПРО, которые до недавнего времени имелись только у СССР/России и США. Национальные и международные программы ПРО разрабатываются в рамках НАТО, в Израиле, Индии, Японии, Южной Корее, Китае. Эта тенденция, несомненно, является крупнейшим долгосрочным направлением мирового военно-технического развития.

Важнейшей тенденцией (где лидером тоже выступают Соединенные Штаты) является подготовка высокоточных ударных ракетных средств большой дальности в неядерном оснащении, опирающихся на новейшие системы управления и информационного обеспечения, в том числе космического базирования. В обозримой перспективе вероятно создание частично-орбитальных, ракетно-планирующих высокоточных ударных систем.

Ядерное сдерживание в обозримом будущем, скорее всего, останется важным элементом стратегических отношений великих держав и гарантий безопасности их союзников. Но его относительное значение станет уменьшаться по мере появления неядерных высокоточных оборонительных и наступательных систем оружия. В том числе возрастет роль этих новых систем в отношениях взаимного сдерживания и стратегической стабильности между ведущими державами.

Поскольку сдерживание предполагает нацеливание на комплекс объектов другой стороны, постольку обычные системы будут впредь способны частично замещать ядерные вооружения. Важно, однако, чтобы это не создавало иллюзии возможности «экологически чистого» разоружающего удара. Во взаимных интересах устранить такую вероятность как посредством ПРО/ПВО и повышения живучести ядерных сил, так и путем соглашений по ограничению вооружений (прецедент создан новым Договором СНВ, по которому баллистические ракеты с обычными боеголовками засчитываются наравне с ядерными ракетами).

Силы общего назначения

Процесс сокращения ядерного оружия, особенно оперативно-тактического назначения, неизбежно упирается в проблему ограничения и сокращения обычных вооруженных сил и вооружений. Некоторые ядерные и «пороговые» государства (Россия, Пакистан, Израиль, КНДР, Иран) могут рассматривать ядерное оружие как «универсальный уравнитель» превосходства вероятных противников по обычным вооружениям и вооруженным силам общего назначения (СОН).

В настоящее время есть два больших договора по СОН. Это Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ от 1990 г. и Адаптированный ДОВСЕ – АДОВСЕ от 1999 г.) и Договор об ограничении вооруженных сил и вооружений в зоне советско-китайской границы (от 1990 года). Еще есть Договор открытого неба (1992 г.) для Евроатлантического пространства, позволяющий контролировать с воздуха деятельность вооруженных сил стран-участниц, а также Венский документ (2011 г.) по обмену военной формацией в зоне ОБСЕ. Они воплотили идею стратегической стабильности применительно к силам общего назначения, ограничив на паритетной основе количество наступательных тяжелых вооружений и военной техники и уменьшив их концентрацию в зоне соприкосновения союзных вооруженных сил. В рамках этих договоров масштабное нападение сторон друг на друга стало невозможно не только в политическом, но и в военном плане.

Поскольку страны НАТО необоснованно затянули ратификацию АДОВСЕ, Россия в 2007 г. объявила мораторий на его соблюдение. Тупик был закреплен кавказским конфликтом 2008 года. В 2011 г. Договор формально перестали соблюдать страны НАТО. Никаких политических дивидендов ни одна из сторон не получила – только проигрыши. Данный пример (как и выход США из Договора по ПРО в 2002 г.) должен послужить уроком всем, кто склонен лихо и безответственно обращаться с документами об ограничении вооружений.

Удовлетворяющего все стороны решения проблемы в ближайшее время не просматривается именно в силу политических, а не военных факторов: проблем статуса Южной Осетии и Абхазии (независимость которых признали только Россия, Венесуэла и Никарагуа). Но в перспективе всеобщая ратификация Адаптированного ДОВСЕ с рядом существенных поправок стала бы огромным прорывом в укреплении европейской безопасности.

Периодические кампании об «угрозе» Запада или России, подстегиваемые крупными военными учениями, показали, что большие военные группировки не могут просто мирно соседствовать и «заниматься своими делами», если стороны не являются союзниками и не развивают военное сотрудничество. Политические процессы и события, военно-технический прогресс регулярно дают поводы для обострения напряженности.

В частности, если Россия всерьез обеспокоена военными последствиями расширения НАТО, то АДОВСЕ эффективно решает эту проблему с некоторыми поправками. Важнейшим стимулом достижения соглашения может стать начало диалога по ограничению нестратегического ядерного оружия, в котором заинтересованы страны НАТО – но на условиях, реализуемых на практике и приемлемых для Российской Федерации.

* * *

Исходя из вышеизложенного, общую схему стратегии укрепления российской безопасности на обозримый период можно представить следующим образом:

Первое: разумная и экономически посильная военная реформа и техническое переоснащение Вооруженных сил России для сдерживания и парирования реальных, а не надуманных военных угроз и не для того, чтобы, по словам Сергея Караганова, «компенсировать относительную слабость в других факторах силы – экономических, технологических, идейно-психологических». Во-первых, такой компенсации не получится, скорее указанная слабость будет усугублена. Во-вторых, без наращивания других факторов силы не удастся создать современную и эффективную оборону, отвечающую военным вызовам и тем самым укрепляющую престиж и статус России в мире, ее позиции по обеспечению международной безопасности, ограничению и сокращению вооружений.

Второе: сотрудничество великих держав и всех ответственных государств в предотвращении и урегулировании локальных и региональных конфликтов, в борьбе с международным терроризмом, религиозным и этническим экстремизмом, наркобизнесом и другими видами трансграничной преступности. Прекращение произвола больших держав в применении силы, и в то же время существенное повышение эффективности легитимных международных норм и институтов для проведения таких операций, когда они действительно необходимы.

Третье: взаимодействие в пресечении распространения ядерного оружия и других видов ОМУ и его носителей, опасных технологий и материалов. Укрепление норм и институтов ДНЯО, режимов экспортного контроля, ужесточение санкций к их нарушителям.

Четвертое: интенсификация переговоров по ограничению и сокращению ядерных вооружений, стратегических средств в неядерном оснащении, включая частично-орбитальные системы, придание этому процессу многостороннего формата, сотрудничество великих держав в создании систем ПРО.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 11 марта 2013 > № 2906774 Алексей Арбатов

Россия опустилась на 63 строку в рейтинге путешествий и туризма, составляемом Всемирным экономическим форумом каждые два года. Как пишет РБК Daily, в списке самых привлекательных для туризма стран РФ опустилась на четыре строки по сравнению с предыдущим результатом. Наиболее привлекательными для посещения странами стали Швейцария, Германия и Австрия.

На четвертом месте в очередном рейтинге оказалась Испания, а замкнула пятерку лидеров Великобритания. В десятке также США, Франция. Канада, Швеция и Сингапур.

Что касается России, то главными положительными факторами составители рейтинга назвали богатую природу и культуру, а к минусам отнесли низкое качество инфраструктуры и недостаточную доступность туристических объектов.

При составлении рейтинга учитываются 14 показателей уровня развития туристического сектора, среди которых безопасность, транспортная инфраструктура, ценовая конкурентоспособность, деловой климат, человеческие, природные и культурные ресурсы. Всего в рейтинг включены 140 стран.

Кластеромания

Создание «русских кембриджей» и прочих «силиконовых долин» обычно начинается с девелопмента. И, как правило, им же и заканчивается

В России начинается еще одна «стройка века» — в подмосковном Домодедове появится мощный образовательный кластер. Планируется, что туда переедут сразу несколько именитых московских вузов. Для студиозусов там построят буквально все — от учебных корпусов и лабораторий до кампусов, спортивных баз и дискотек. Всех сомневающихся инициаторы проекта отсылают к опыту британского Кембриджа — научного и университетского центра мирового уровня.

Между тем, как показывает практика, любое инновационное строительство в России начинается девелопментом. И как правило, им же и заканчивается. «Итоги» попытались выяснить, почему кластер так ласкает чиновничий слух.

Кембриджево

Итак, пяти лучшим московским вузам — МИСиС, МИРЭА, РЭУ имени Плеханова, МИУ и МИФИ — предложено разместиться на единой территории. Определено и место: 40 гектаров в районе поселений Барыбино и Ильинское, что на трассе М4 «Дон». Обозначена цена вопроса: 45—60 миллиардов рублей на возведение учебных корпусов и переезд вузов, не считая сопутствующей инфраструктуры. Рядом должны разместиться тренировочные спортивные базы, строительство которых предусмотрено бюджетом, заложенным на чемпионат мира по футболу в 2018 году (еще 30—40 миллиардов рублей). Аргументация в пользу территориального объединения пяти вузов пока лишь одна: создание мировой научной кузницы наподобие Кембриджского университета. Правда, с домодедовской идеей британский центр имеет мало общего.

«Само понятие «образовательный кластер» в научном мире не совсем устойчиво, — пояснил «Итогам» старший научный сотрудник Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ Василий Абашкин. — Один из основных критериев кластера — это способность торговать своей продукцией на международных рынках. Думаю, что сам по себе переезд московских вузов вряд ли этому поспособствует и даже может подорвать исторически сложившиеся связи. Кластером сейчас ошибочно называют любое скопление чего-либо, что, конечно, не так. Многие такие начинания заканчиваются масштабной стройкой, но с безжизненными зданиями. Достаточно посмотреть на тот же остров Русский после саммита АТЭС».

Очень своеобразно толкуют эту идею и потенциальные «кембриджцы». «Ни о каком переезде из исторических зданий университета в центре Москвы речи не идет, — говорит проректор по административной работе РЭУ имени Плеханова Анатолий Говорин. — Наоборот, в связи с расширением деятельности университета рассматривается возможность строительства новых объектов на двух площадках: в Щелкове и городском округе Домодедово. Комплекс в центре столицы по-прежнему будет использоваться университетом по своему прямому назначению». Причем, как рассказали «Итогам» в университете, идея отправить вуз за город витает в воздухе еще с 2011 года, но руководство учебного заведения твердо стоит на своем.

Если же речь идет о разгрузке Москвы от чиновников, студентов и других мигрирующих жителей столицы (второй главный аргумент властей), то эксперты относятся к этой перспективе скептически. Так, по мнению президента фонда «Институт экономики города» Надежды Косаревой, если посчитать, какой на самом деле вклад в пробки вносят эти группы населения, то он может оказаться минимальным. Словом, проблема кластеров лежит за пределами как научной, так и социальной целесообразности. Она скорее в другом: в сакральном российском вопросе — о земле.

Приказано освоить

По подсчетам компании Penny Lane Realty, около 20 тысяч гектаров земли, немалая доля которой в районе Домодедова, находится в распоряжении компании Coalco бизнесмена Василия Анисимова. Актив предприниматель начал формировать где-то в начале 2000-х годов. Это считалось отличным вложением денег — со временем город будет расширяться, территории застраиваться, а земли неуклонно дорожать. Его примеру последовали и другие предприниматели, благодаря чему «лендлордам» принадлежит в ближайшем Подмосковье почти 260 тысяч гектаров земли.

Согласно плану компания Coalco должна была возвести небольшой город под названием Большое Домодедово, частично застроив его малоэтажным социальным жильем. Идею поддержал в ту пору еще вице-премьер Дмитрий Медведев, который занимался нацпроектом «Доступное жилье». Помимо Большого Домодедова в число 22 отобранных в рамках нацпроекта строек вошли «Рублево-Архангельское» и проект «А101» группы «Масштаб» Вадима Мошковича. Планов громадье подкосил кризис. Но идея освоения дорогих земель не умерла.

Сначала Анисимов боролся за принятие своих территорий в состав новой Москвы и даже будто бы предлагал разместить именно там ряд федеральных ведомств. Но «город чиновников» в итоге выиграл другой землевладелец — Вадим Мошкович, на счету которого 13 тысяч гектаров в районе поселка Коммунарка. А вскоре была создана Межведомственная рабочая группа и по развитию городского округа Домодедово. По плану, который озвучивали представители правительства и московской мэрии, «бюроград» должен был соединиться с Домодедовом (где теперь уже планировали разместить организации, обслуживающие новый федеральный центр и некоторые международные институты) с помощью новых электричек и автодорог. Но и этот прожект, вместе с самим переездом органов власти за МКАД, затух.

Возникали альтернативные проекты типа парка «Россия в миниатюре», который курирует Русское географическое общество. А одной из последних дебютных идей стал тот самый образовательно-спортивный кластер, к которому власти хотят добавить еще и аллею киногероев для Госфильмофонда. О «доступном жилье», с которого все начиналось, за это время как-то подзабыли.

Описанный выше механизм освоения земель вполне экстраполируется и на другие кластерные проекты. Скажем, не секрет, что «Сколково» строится на землях олигарха Романа Абрамовича, чья британская компания Millhouse Capital в 2004 году скупила сельхозугодья АОЗТ «Матвеевское». В свою очередь, Сбербанк никак не может избавиться от 317 гектаров в Рублево-Архангельском, полученных за долги: сначала банк лоббировал включение их в новую Москву (и весьма успешно), а сейчас предлагает строить там Международный финансовый центр.

Их нравы

Термин «кластер» стал часто звучать из чиновничьих уст с принятием в конце 2011 года «Стратегии инновационного развития России на период до 2020 года». Считается, что если объединить предприятия, учебные заведения и малый бизнес на одной территории, то возникнет синергия (еще одно модное ныне словечко). Иными словами, процесс коммерциализации науки попрет словно на дрожжах. Так, «Сколково» любят сравнивать с Силиконовой долиной, где бум стартапов объясняется легким доступом инноваторов к поставщикам и покупателям. Не менее важными плюсами являются высокая конкуренция и так называемые knowledge spillovers, то есть знания, которые можно почерпнуть у соседствующих с вами компаний. В США, подсчитал главный экономист консалтингового подразделения Cisco IBSG Дуглас Хэндлер, кластер, содержащий 500 компаний и 10 тысяч человек, растет примерно на 6,5 процента в год даже при слабом экономическом росте в целом по стране. Однако стоит ли Россию сравнивать с США?

В правительстве выбрали 25 инновационных кластеров, расположенных в разных регионах России, которым пообещали субсидии из федерального бюджета (сравнительно немного — 25 миллиардов рублей в ближайшие пять лет). Но давайте посмотрим, что же собой представляют эти территории на самом деле.

Во-первых, все они созданы по инициативе государства, тогда как мировой опыт показывает, что кластеры (та же Силиконовая долина), чаще всего образуются стихийно, под воздействием благоприятных рыночных условий. Для этого в Европе и США даже существуют специальные кластерные обсерватории, которые отслеживают зарождение новых бизнес-галактик. Так, согласно исследованию организации Oxford Reasearch Group, в 31 европейской стране практически все кластеры появились самостоятельно.

«К сожалению, пока бизнес не горит желанием работать в инновационных отраслях и объединяться в кластеры, — говорит Василий Абашкин из НИУ ВШЭ. — Подразумевается, что федеральные власти дадут некий стартовый толчок, а предприниматели уже дальше сами будут развивать кластеры». Пока что мы обошли некоторые европейские страны только по длине перечня инновационных предприятий, числу выпускников вузов (не лучшего качества) и количеству заявок на патенты. По таким же ключевым критериям, как доля исследовательских проектов в ВВП, производительность труда, количество исследователей на миллион населения и доля высокотехнологичной продукции в экспорте, мы занимаем места от 24-го до 41-го.

Кластерски сработано

Большинство кластеров из числа отобранных правительством это, по сути, остатки советского промышленного потенциала, которым местные чиновники прочат великое инновационное будущее. Судите сами: кластер в ЗАТО Железногорск (Красноярский край), Зеленоград (Москва), кластер ядерных технологий в Дубне (Подмосковье) и Димитровграде (Ульяновская область), ЗАТО Саров (Нижегородская область), Аэрокосмический кластер в Самарской области, Академгородок в Новосибирске, судостроительные кластеры в Архангельской области и Хабаровском крае, «Ульяновск-Авиа» на базе завода «Авиастар» и так далее.

«В кластерах якорем должны выступать наши крупные компании, — говорит Василий Абашкин. — В большинстве своем, когда речь заходит об инновациях, это госкомпании. А они до сих пор рассчитывают исключительно на поддержку федерального центра». Нечто подобное уже пытались строить в СССР, называя другим термином — «производственное объединение».

Есть и другая крайность. «В понимании многих кластер — это в первую очередь комплекс зданий, — рассказывает «Итогам» руководитель Kontur Labs компании СКБ Контур Павел Браславский. — Наш же Уральский IT-кластер — это форма самоорганизации нескольких компаний, а еще точнее, людей. Направлений у него не так уж много. Например, активисты организуют поездки на зарубежные конференции, проводят их в регионе. Так, Уральский федеральный университет получил право провести финал чемпионата по программированию в 2014 году». Но ведь это можно было сделать и без всяких кластеров и прочих «строек века». Просто прописать программы закупки оборудования в университеты, субсидирования зарубежных стажировок и привлечения иностранной профессуры. По словам бизнесменов, главный тормоз российских инноваций — отсутствие соответствующих кадров. И в этом кластеры едва ли смогут помочь.

В программах развития кластеров, принятых региональными правительствами, слабо прописано самое главное — критерии оценки эффективности этих проектов. Это и совокупная выручка от продажи продукции, и доля на мировом рынке, и доля сотрудников с зарплатой, превышающей на 100 процентов среднюю по региону. Так делается во всем мире. У нас же основным критерием зачастую оказывается эффективность созданной инфраструктуры. Но и она измеряется лишь объемом вложенных инвестиций, то есть все тем же освоением бюджетных средств.

Кстати, в научном мире кластеромания уже переходит в кластерофобию. Европейские критики кластерной модели считают, что крупные конгломераты не диверсифицируют экономику региона, а наоборот, делают ее зависимой от кластера, который очень чувствителен к колебаниям мировой конъюнктуры. Досталось и непосредственно Кембриджу. Франц Убер, защитивший там докторскую диссертацию, провел в 2010 году исследование на тему, действительно ли Кембриджский кластер так полезен для своих обитателей. Выяснилось, что две трети ученых вообще не общаются друг с другом и не обмениваются знаниями, острая конкуренция между компаниями приводит к закрытости, клиенты чаще всего обитают за границами кластера. И капитализируются в основном лишь сам бренд и консалтинговая деятельность. Глобализация и Интернет даже Силиконовую долину превратили в своеобразный «заповедник динозавров». Стоит ли прыгать на подножку паровоза, отправляющегося на свалку?

Артем Никитин

Как это по-английски

Оксфорд, Кембридж и другие

Кембриджский университет основан в 1209 году. По одной из легенд студент Оксфорда (основанного в 1096 году) убил местную жительницу, после чего некоторые профессора в знак протеста решили перебраться в расположенный неподалеку Кембридж и создать там свой университет. Старейшие британские университеты развивались параллельно и почти ничем друг от друга не отличаются. Разве что Кембридж традиционно имеет больше техническую направленность, а Оксфорд — гуманитарную. От многих других европейских учебных заведений их отличает наличие союза колледжей, которые российские чиновники ошибочно истолковали как союз вузов. Отчасти структура Кембриджа и Оксфорда описана в романах о Гарри Поттере. Если помните, там была Распределяющая Шляпа, которая в зависимости от характера и личных качеств учеников причисляла их к одному из четырех факультетов (houses). Это и есть те самые кембриджские «колледжи» (один из старейших и самых известных в Кембридже — Trinity College). Будучи частными и независимыми организациями, они обеспечивают студентов жильем и питанием. Глава колледжа и наставники (tutors) следят за успеваемостью своих подопечных и организовывают их досуг. Воспитанники объединяются в команды и соревнуются в спортивных состязаниях. Как правило, наставники одновременно являются и преподавателями. Вечером после занятий студенты разных специальностей собираются за ужином, обмениваются новостями и идеями. Считается, что такое смешение наук — это залог новых открытий.

В 1978 году в графстве Кембридж открыла офис британская компьютерная компания Acorn Computers, после чего в регионе развился IT-кластер, который по аналогии с Силиконовой долиной стали называть Silicon Fen, или «Силиконовым болотом» (в честь географического региона English Fenlands).

ПОЛЬЗОВАТЕЛЯМ ANDROID УГРОЖАЕТ ВРЕДОНОСНАЯ ПРОГРАММА PERKELE

Приложение позволяет злоумышленникам красть интернет-ключи и коды для управления банковскими операциями

Значительный рост числа вредоносных программ, атакующих устройства под управлением Android, связан с развитием рынка компонентов для написания вирусов для мобильных платформ, написал в своем блоге эксперт в области информационной безопасности, бывший журналист The Washington Post Брайан Кребс. По его словам, также эта проблема связана с участившимися случаями взлома учетных записей добросовестных разработчиков в Google Play, что позволяет распространять вирусы под видом легальных приложений.

Специалист пишет, что недавно обнаружил на форуме злоумышленников, скупавших верифицированные аккаунты разработчиков в Google Play за 100 долларов за штуку, хотя Google просит за право торговли в этом онлайн-магазине всего 25 долларов. Корпорация при этом требует, чтобы учетные записи были привязаны к определенному домену, что не устраивает преступников.

Кребс сообщает, что компания, скупавшая учетные записи в Google Play, также продает вредоносную программу, угрожающую безопасности клиентов Citibank, HSBC и ING, а также еще 66 финансовых структур в Австралии, Франции, Индии, Италии, Германии, Новой Зеландии, Сингапуре, Испании, Швейцарии и Турции. Банки, на которые нацелились злоумышленники, предлагают рассылку SMS-сообщений в качестве одной из форм подтверждения личности. Смартфоны на платформе Android, зараженные вирусом, перехватывают эти сообщения и перенаправляют их преступникам.

Вредоносная программа получила название Perkele и пользуется большим успехом среди злоумышленников, так что риск заразиться ей довольно велик. Программа разработана для того, чтобы работать в паре с вирусом для персональных компьютеров Web injects - он модифицирует веб-сайт банка, который отображается в браузере пользователя. Когда жертва мошенников входит в свой электронный банковский аккаунт с компьютера, Web inject информирует ее о том, что для завершения процесса идентификации необходимо установить на мобильный телефон специальный сертификат безопасности.

Затем пользователю предлагается ввести номер его мобильного телефона, на который ему приходит SMS или ссылка на сайт, с которого можно загрузить этот контент - а именно вредоносную программу Perkele. После того, как пользователь установил на смартфон приложение, якобы гарантирующее его безопасность и ввел в него специальный подтверждающий код, программа пересылает его интернет-ключи от банковских счетов преступникам. Разработчики Perkele предлагают злоумышленникам приобрести программу, способную обеспечить доступ к данным только одного банка за 1 тысячу долларов, а "универсальный набор", способный генерировать SMS-сообщения всех перечисленных финансовых учреждений будет стоить 15 тысяч долларов.

Осенью 2012 года на ежегодном саммите АТЭС во Владивостоке в присутствии президента России Владимира Путина и премьер-министра Японии Ёсихико Нода между компанией "Ангара Пейпа" и японской корпорацией "Марубени" был подписан EPC-контракт по проектированию, строительству и закупке оборудования для нового лесохимического комплекса в Красноярском крае.

Фактически, японская корпорация взялась создать "под ключ" одно из крупнейших в мире предприятий по глубокой переработке древесины. "Ангара Пейпа" еще в 2008 году был включен в список приоритетных инвестпроектов. Несмотря на то, что вокруг будущего красноярского гиганта то и дело вспыхивают конфликты (сейчас проект вообще рискует быть исключенным из перечня приоритетных), представители "Марубени" верят в успех дела. Во всяком случае, именно такое впечатление возникло после нашей встречи с менеджером департамента целлюлозно-бумажного оборудования корпорации "Марубени" Масато Тачибана, который курирует проект "Ангара Пейпа".

- Господин Тачибана, вхождение "Марубени" в проект "Ангара Пейпа" для многих в России стало неожиданностью. Почему выбор пал именно на этот проект?

- Наш департамент целлюлозно-бумажного оборудования сконцентрирован на участии "Марубени" в проектах как EPC-контрактора. Мы уверены, что Россия - это один из больших рынков для развития целлюлозно-бумажной промышленности. У нас есть богатый опыт строительства целлюлозно-бумажных комбинатов. Вот почему мы так заинтересованы в участии в проекте "Ангара Пейпа" на условии EPC-контрактора.

- Насколько я пониманию, на российском рынке корпорацию "Марубени" до недавних пор больше интересовал нефтегазовый сектор. Участие в проекте "Ангара Пейпа" - это проба пера в лесном секторе России или корпорация целенаправленно планирует развивать это направление и дальше?

- Я бы хотел рассказать о структуре нашей компании. "Марубени" является одной из самых крупных торговых, инвестиционных компаний Японии. Нам уже больше 150 лет, а капитал составляет 2,6 миллиарда долларов. Мы имеем 120 офисов в 67 странах. В России работает пять офисов "Марубени". Объем торговых операций в прошлом году составил 132 миллиарда долларов США, а чистый доход достиг 2,2 миллиарда долларов. "Марубени" имеет химический департамент, департамент энергетики, потребительский департамент, департамент металлов и минералов. Наша компания представлена в нескольких деловых секторах России. Конечно, одна из важных для нас областей - это нефтегазовая отрасль и минералы. Если говорить о лесном департаменте, то он один из самых сильных в нашем торговом доме. Наша компания является одним из трех крупнейших продавцов целлюлозы, бумаги и щепы. В рамках дивизиона промышленного оборудования в Марубени выделен отдельный департамент целлюлозно-бумажного оборудования. Поэтому мы заинтересованы в контрактах по всему миру, связанных с целлюлозно-бумажной промышленностью на условии EPC-контракта. Я так подробно остановился на структуре нашей компании, чтобы стало понятно, что Россия для нас стратегически важный рынок и все наши дивизионы имеют контракты с российскими партнерами. Конечно, для нас крайне важна и целлюлозно-бумажная промышленность.

- Правильно ли я поняла, что "Ангара Пейпа" - это только первая ласточка?

- В России есть большой потенциал для развития целлюлозно-бумажных заводов, так как здесь очень много леса.

- И какие в этой связи ваши планы? Будут ли другие проекты помимо "Ангары Пейпа"?

- Есть несколько других потенциальных проектов в России, но я уверен, что "Ангара Пейпа" имеет самый большой потенциал.

- Не секрет, что при реализации красноярского проекта возникало немало проблем. Есть ли какие-то временные ориентиры, когда можно будет говорить о начале строительства лесохимического комбината?

- Многое будет зависеть от подписания окончательного варианта EPC-контракта и от соблюдения его условий. Сразу после подписания окончательного варианта мы готовы приступить к проектированию.

- Когда это произойдет?

- Это зависит от российской стороны.

- По опыту работы в России с какими сложностями сталкиваются зарубежные инвесторы?

- В России не всегда понятна процедура развития проектов.

- В чем, с вашей точки зрения, разница в менталитете японцев и русских?

- Мой опыт ведения бизнеса в России не столь уж богатый. До того, как начать проект в России, я думал, что русские люди не столь уж дружелюбные и внутренне закрытые. К сожалению, существует подобный образ русского человека. Но с тех пор, как мы начали работать в России, наше представление о русских абсолютно поменялось. Мы поняли, что в России живут очень дружелюбные люди, способные организовать профессиональную команду для продвижения проекта.

- А разница-то в чем?

- Это очень сложный вопрос. Я особой разницы, откровенно говоря, не чувствую. Мы даже еду предпочитаем одинаковую.

- В смысле ваши российские коллеги перешли на суши?

- Когда мы с российскими партнерами были в Токио в суши-баре, то выяснилась удивительная вещь. Большинство блюд в токийском заведении было приготовлено из морепродуктов, поставленных из России. В Японии мы едим японскую кухню, в России - русскую. Мне, например, очень понравилась уха с черным хлебом.

Япония. СФО > Леспром > wood.ru, 11 марта 2013 > № 777458

Мэрия Владивостока объявила о прекращении с 17 марта пассажирского паромного сообщения с поселком Поспелово на острове Русский в связи с резким сокращением пассажиропотока, вызванного введением регулярного автобусного сообщения между материком и островом через мост.

Мосты на остров Русский через пролив Босфор Восточный и на мыс Чуркин через бухту Золотой Рог были построены в рамках подготовки к саммиту АТЭС во Владивостоке. Мост через пролив Босфор Восточный - один из самых протяженных в мире вантовых переходов.

"Во Владивостоке в связи с резким сокращением пассажиропотока после введения в эксплуатацию мостовых переходов прекращается паромное сообщение с поселком Поспелово на острове Русский", - говорится в сообщении.

Уточняется, что рейсы по остальным направлениям (остров Русский (Подножье), остров Попов и остров Рейнеке) продолжают выполняться в полном объеме.

Цены на элитную недвижимость Дубая (ОАЭ) в 2012 году выросли более, чем на 20%, однако, по сравнению с самыми дорогими городами мира, приобретение элитного жилья в эмирате и сегодня обойдется относительно дешево. Как сообщает IMEXre.com со ссылкой на издание Emirates Business 24|7, в обзоре компании Knight Frank, посвященном ценам на элитную недвижимость мира в 2013 году, отмечается, что недвижимость класса «люкс» в самых престижных районах Дубая стоит более, чем в 10 раз дешевле, чем аналогичная недвижимость в Монако, по праву занимающем первое место в рейтинге городов с самой дорогостоящей жилой недвижимостью. В соответствии с данными, представленными в обзоре, стоимость элитной недвижимости Дубая в четвертом квартале 2012 года составляла от US$ 520 до US$ 580 за кв. ф, тогда как стоимость кв. ф элитного жилья в Монако в отчетном периоде колебалась в диапазоне от US$ 5 350 до US$ 5 920. В четвертом квартале 2012 года стоимость кв. ф элитной недвижимости в Гонконге составила US$ 4570 - US$ 5050, в Лондоне - US$ 3890 - US$ 4300, в Женеве - US$ 2720 - US$ 3010, в Париже US$ 2350 - US$ 2600, в Сингапуре - US$ 2340 - US$ 2580, в Москве - US$ 2040 - US$ 2260, в Нью-Йорке- US$ 2030 - US$ 2240, в Бомбее - US$ 990 - US$ 1100 , а в Сан-Пауло - US$ 660 - US$ 730. В рейтинге 20 самых дорогих рынков элитной жилой недвижимости, рынок Дубая находится на 19-м месте. На последней строчке рейтинга находится Кейптаун, где стоимость элитной недвижимости в отчетном периоде составила US$ 510 - US$ 570 за кв. ф. ОАЭ. Весь мир > Недвижимость, строительство > russianemirates.com, 10 марта 2013 > № 827858

Индонезийское каботажное судно затонуло в субботу после столкновения с паромом Sea Hawk недалеко от Сингапура, один человек пропал без вести и восемь пострадали, сообщает газета Straits Times.

Отошедший от сингапурской пристани Пасир-Панджанг паром с примерно 200 пассажирами на борту столкнулся с индонезийским судном по неизвестным на данный момент причинам. Пять человек из экипажа каботажного судна удалось спасти, однако один пропал без вести.

"Морское и портовое управление (МПУ) в настоящее время руководит поисково-спасательной операцией, в которой принимают участие два судна МПУ и одно - береговой полиции. Дайверы приведены в готовность", - говорится в заявлении Морского и портового управления Сингапура.

Пострадавшие госпитализированы, начато расследование причин столкновения. Михаил Цыганов.

РОССИЯ ОПУСТИЛАСЬ В МИРОВОМ ТУРИСТИЧЕСКОМ РЕЙТИНГЕ

Страна заняла 63 место из 140 в рейтинге стран, привлекательных для туристов и путешественников

Россия переместилась с 59 на 63 место в рейтинге наиболее конкурентоспособных в туристическом отношении государств. Об этом говорится в докладе, который раз в два года публикует Всемирный экономический форум (ВЭФ).

Рейтинг, в котором объединены показатели 140 стран, составляется на основе индекса конкурентоспособности туристической отрасли. Этот индекс предназначен для измерения факторов, которые делают привлекательным развитие этой отрасли в разных странах. Индекс состоит из 14 компонентов: нормы и правила; экологическая устойчивость; охрана и безопасность; здравоохранение и гигиена; уровень приоритета туризма в стране; инфраструктура воздушного транспорта; инфраструктура наземного транспорта; туристическая инфраструктура; инфраструктура информационных и коммуникационных технологий; ценовая конкурентоспособность в туристической отрасли; качество человеческих ресурсов; привлекательность страны для путешественников и туристов; качество природных ресурсов; качество культурных ресурсов.

Рейтинг 2013 года, как и в 2011-м, возглавила Швейцария; значение индекса альпийской республики составило 5,66 балла. На втором месте осталась Германия (5,39 балла).С четвертого на третье место поднялась Австрия (5,39), в восьмого на четвертое - Испания (5,38), с седьмого на пятое - Великобритания (5,38). США остались шестыми (5,32), Франция отступила с третьей на седьмую позицию (5,31), Канада поднялась с девятого на восьмое место (5,28). Швеция отступила с пятой на девятую строчку (5,24). Сингапур сохранил десятое место (5,23).

Индекс российской туристической отрасли в этом году составил 4,16. Ближайшие соседи РФ по рейтингу: ЮАР (64 место, 4,13 балла), Индия (65 место, 4,11), Грузия (66 место, 4,1), а также Саудовская Аравия (62 место, 4,17), Аргентина (61 место, 4,17) и Иордания (60 место, 4,18). Согласно рейтингу, в туристических целях ни в коем случае не стоит посещать Гаити (140 место), Чад (139), Бурунди (138), Сьерра-Леоне (137) и Гвинею (136).

Протекционизм на стальных рынках-2013: много дыма, мало огня

Растущий избыток стали на мировых рынках в условиях стагнирующего потребления вновь провоцирует всплеск торгового протекционизма. В конце 2012 – начале 2013 гг. количество новых антидемпинговых расследований значительно возросло, однако массовых торговых войн, скорее всего, не будет – в этом не заинтересованы ни страны группы G20, ни главный их «раздражитель» - Китай.

Отмечаемый с конца минувшего года рост применения протекционистских мер в секторе металлопродукции в мире во многом имеет эмоциональный характер. Во многих странах недовольны тем, что именно сейчас, когда стальное потребление стагнирует, сталекомпании вынуждены останавливать заводы и увольнять рабочих (наибольший размах этот процесс набрал в Евросоюзе), китайская сталь находит возможности для наращивания продаж практически на всех рынках.

В связи с этим, в последние месяцы отмечается резкий рост напряженности в торговле между Китаем и его основными торговыми партнерами – Евросоюзом, США и Японией.

В то же время, не стоит расслабляться также и другим крупным экспортерам, в частности, России и Украине, которые могут пострадать вследствие «цепной реакции» закрытия рынков.

Глобальная сталеторговля-2013: доступных рынков все меньше

В минувшем году объемы торговли сталью, по информации аналитической группы Металл-Эксперт, выросли на 2% и составили 370 млн. т. Этот показатель в целом коррелирует с увеличением мирового производства (+1%) и потребления (+2%). По оценкам Металл-Эксперт, основными тенденция мировой сталеторговли в 2012 г. стали: рост экспортных поставок стали из КНР (на 16%), наращивание экспортных поставок со стороны крупнейших экспортеров (за исключением Украины, Бразилии, ряда стран ЕС), снижение импорта со стороны развитых стран (исключение США, которые увеличили импорт на 16%), основной прирост импорта обеспечили развивающиеся страны Азии (Таиланд, Индонезия, Малайзия, Филиппины), небольшой прирост импорта показали страны Восточной Европы.

Крупнейшие нетто-экспортеры в 2012 г., млн. т:

Источник: данные ISSB, расчеты автора

По предварительным оценкам, нетто-экспорт Китая в 2012 г. превысил 37 млн. т, на 2-е место опустилась Япония с показателем 34 млн. т, на 3-м месте – Украина (20 млн. т), на 4-м – Россия (19 млн. т).

Крупнейшие нетто-импортеры в мире – США, у которых превышение импорта над экспортом в 2012 г. составило 18 млн. т, Мексика, ряд стран Азии (Таиланд, Вьетнам, Индонезия), Ближнего Востока и Северной Африки (Турция, ОАЭ).

Из указанных стран только Мексика, Таиланд и Индонезия в минувшем году существенно нарастили закупки импортной металлопродукции. Пока остается открытым «окно» в Индию, у Канады и Турции рост незначителен, а ЕС, Корея и Китай активно снижают импорт.

Евросоюз выпал из числа нетто-импортеров еще 2011 г., за минувший год его нетто-экспорт вырос до 12 млн. т. Учитывая очень сложную ситуацию на рынке ЕС (избыток мощностей на фоне стагнации спроса), в ближайшие 2-3 года говорить о росте поставок в этом направлении не приходится. Более того, проблемы европейских сталепроизводителей создают подходящий фон для роста антидемпинговых расследований против импорта, и не только китайского.

За 11 месяцев ЕС-27 сократил импорт (из стран – не членов Евросоюза) длинномерной и плоской металлопродукции по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 31%, до 12,903 млн. т.

Ввоз металлопродукции по крупнейшим странам-импортерам, млн. т:

Источник: данные ISSB

У китайского экспорта стали в 2012 г. (данные за 11 месяцев) наибольший рост отмечен в сегменте катанки (на 80% к АППГ, до более чем 5 млн. т), а также горячекатаной полосы (на 83%, до 5 млн. т). Экспорт г/к широкого листа вырос на 11,6% до 5,5 млн. т и бесшовных труб выросла на 9% до 4,8 млн. т. Экспорт листов и рулонов с покрытием за 11 месяцев 2012 г. снизился на 1%, до 9,9 млн. т.

На фоне замедления темпов роста спроса на сталь в КНР (в 2012 г. – 3%, в 2013 г. – до 4%), рост экспорта металлопродукции единственным выходов избежать остановки производств. Массовое сокращение производства весьма нежелательно, поскольку обострит проблему занятости и спровоцирует социальные волнения. Таким образом, китайский экспорт будет расти и в 2013-м году, однако уже более скромными темпами.

Учитывая растущее недовольство поступающими на все свободные рынки значительными объемами дешевой китайской стали, в текущем году рост экспорта из КНР составит около 10%.

Основной конкурент китайского стального экспорта на мировых рынках (с точки зрения объемов) – японский – в 2012 г. прирос всего на 1%, до 42 млн. т. Российский стальной экспорт в 2012 г., по предварительным данным, вырос до 25 млн. т, украинский – упал на 7%, до 22,5 млн. т.

Учитывая, что в текущем году глобальный рост стального потребления составит не более 3%, объем мирового экспорта увеличится максимум на 1%. Тем немногими рынками, где будет расти спрос и возможно импорт, будут Северная Америка, Ближний Восток и Северная Африка, Индия и страны АСЕАН, СНГ, прежде всего, Россия.

Рост протекционизма – будет или уже есть?

Как известно, мировая экономика находится в далеко не лучшей форме. Такой важный показатель как глобальная торговля, в 3-м квартале по сравнению со 2-м сократился, в целом за 2012 г. рост мировой торговли составил 2,5% (в 2011 г. – 5%). К примеру, Бразилия в 3 квартале снизила импорт и экспорт на 6,8% и 0,6% соответственно, Германия – на 1% и 0,7%, Италия – на 0,9% и 1% соответственно, Япония – на 2,3% и 5,8%, Россия - на 0,6% и 1%, США – на 3,1% и 0,5% соответственно.

Перспективы нынешнего года остаются весьма неопределенными. По оценкам ВТО, в 2013 г. прогнозируется прирост глобальной торговли в 4,5%, однако выйти на этот весьма оптимистический показатель будет непросто. На фоне рецессии в экономике ЕС и ослабления роста в Китае высок риск новой волны торгового протекционизма. Генеральный директор ВТО Паскаль Лами, характеризуя ситуацию в 2012 г., заявил, что роста темпов введения новых ограничительных торговых мер со стороны стран группы G-20 пока не наблюдается, однако сейчас, во время серьезных экономических трудностей, количество торговых трений растет. Лами призвал правительства G-20 «удвоить свои усилия, чтобы сохранить свои рынки открытыми, что является и способом противодействия замедлению мирового экономического роста».

Всего в 2012 г. в мире, по данным ВТО, инициировано 114 антидемпинговых расследований (155 в 2011 г.), из которых на сектор «Металлы» пришлось 58 (и 53 в 2011-м).

В 2012 г. (за 1-е полугодие) Китай лидировал по количеству инициированных по отношению к его продукции расследований – 30. Далее следуют Корея – 15, Тайвань – 12, Япония – 5. По российской продукции инициировано 3 новых расследования, по украинской – 2. Всего за полгода инициировано114 новых расследований по сравнению с 155 за предыдущий, 2011 год.

Главная жертва

По предварительным данным, за весь 2012 год по отношению к китайской продукции было инициировано 53 расследований, которые затрагивают объем поставок в 24,2 млрд. долл. Это в семь раз больше, чем в 2011 г.

Китай был и остается крупнейшей в мире жертвой антидемпинговых расследований, начиная с 1995 г. По ряду оценок, с 2003 г. по сентябрь 2012 г. в отношении демпингового и субсидируемого экспорта из страны велось 758 дел, стоимость поставок в рамках данных расследований превышает $ 68 млрд. Основные преследователи китайского экспорта – это его же основные торговые партнеры – ЕС и США.

Американские сталепроизводители, традиционно воспринимающие китайскую сталь как основную проблему для своего рынка, жалуются, что несправедливая конкуренция со стороны КНР вынуждает их закрывать заводы и сокращать рабочие места.

Европейская Комиссия считает, что Пекин незаконно субсидирует китайских производителей стали. Сейчас в ЕС расследуется 21 дело о демпинговых или субсидируемых поставках продукции из КНР, на ряд позиций уже введены предварительные пошлины, что немало разозлило Пекин. Наиболее болезненным стало проводимое европейцами расследование против солнечных батарей из КНР, которое может стоить утраты поставок стоимостью 21 млрд. евро.

Китай считает это дело проявлением торгового протекционизма, дав понять Евросоюзу, что это дело может спровоцировать торговую войну и повлиять на развитие солнечной энергетики в мире.

«Третий фронт» против Китая открыла Япония, которая направила на Китай жалобу в ВТО, оспаривая недавно введенные антидемпинговые пошлины на поставки японских бесшовных труб из нержавеющей стали.

К слову, в 2012 г. в апелляционный орган ВТО поступило 27 жалоб, максимальное за 10-летний период количество.

Северная Америка

В США опасаются, что рост импорт сталепродукции из КНР помешает восстановлению американской стальной отрасли, которая в 2012 г. увеличила объемы производства и экспорта.

В то же время, в минувшем году среднемесячный объем импорт из КНР составил почти 123 тыс. т по сравнению с 95 тыс. за 2011 г.

С января по октябрь 2012 г. отмечен почти 31% рост китайского экспорта в США, которые является 8-м крупнейшим рынком для китайского экспорта в минувшем году.

Китай недавно заявил, что правительство США с 2006 г. инициировало более 30 компенсационных пошлин в отношении китайской продукции - в том числе стальных труб, алюминиевых профилей и труб нефтяного сортамента - что влияет на более чем $ 7,3 млрд.

Напомним, что в марте 2012 г. президент Обама подписал закон, дающий Министерству торговли США власти применять дополнительные ограничения против демпингового и субсидированного экспорта из стран с нерыночной экономикой, таких как Китай.

В целом, 92% от всех расследований, проводимых в США за последние 5 лет, пришлось на импорт из азиатских стран. На антидемпинговые расследования в отношении Китая приходится от 50 до 60% от общего числа торговых претензий в Штатах.

Среди стран-не входящих в НАФТА, показавших наибольшее увеличение экспорта в США в минувшем году, отметим также Бразилию (увеличение среднемесячного объема поставок с 231 до 302 тыс. т), Корею (с217 до 290 тыс. т), Японию (с 152 до204 тыс. т), Россию (со 109 до 172 тыс. т) и Турцию (с 54 до 107 тыс. т).

К слову, в настоящее время близки к завершению переговоры между США и Россией о пересмотре действующих соглашений, регулирующих поставки тонкого и толстого горячекатаного стального проката из России в США. В начале декабря 2012 г. Минэкономразвития РФ и Минторговли США уже подписали протокол о внесении изменений в соглашение о приостановлении антидемпингового расследования в отношении некоторых видов горячекатаной плоской углеродистой сталепродукции из РФ.

В ближайшее время ожидается принятие решения по введению компенсационных тарифов по импорту в США труб для нефтяных скважин. Размер пошлины составит от 10,36 до 15,78%, и затронет поставки объемом в около $ 2,7 млрд. Сегодня 50% произведенных в КНР труб нефтяного сортамента экспортируется в США.

По предварительной информации, скоро начнется расследование в отношении импорта южнокорейских сварных труб OCTG, инициаторами которого являются US Steel, Tenaris и Vallourec. В прошлом году Южная Корея поставила около 841 тонн сварных OCTG на рынок США.

В Мексике по заявлению Ternium в октябре начато антидемпинговое расследование по импорту холоднокатаной листовой стали с шириной выше 600 мм и толщиной менее 3 мм из Южной Кореи (POSCO, Hyundai Hysco и Dongbu Steel). На южнокорейские поставки приходится 50% от общего объема импорта этой продукции в Мексику.

В ноябре по просьбе Tamsa начато расследование импорта китайских бесшовных стальных труб за период с 1 апреля 2011 года по 31 марта 2012 г.

В июле Мексика распространила действующие в стране компенсационные пошлины на импорт широколистового проката (29,3%) на ввоз продукции из РФ, в частности, производства «Северстали».

В январе 2013 г. представители мексиканской стальной ассоциации Canacero на встрече с министром экономики попросили защиты от несправедливого импорта стали в страну. На фоне роста внутреннего стального спроса (в минувшем году оценочно на 6%) выплавка стали в стране снизилась на 0,5%, а увеличение потребления спровоцировало увеличение импорта. За 11 месяцев 2012 года импорт готовой стальной продукции в Мексику из других стран вырос по сравнению с АППГ на 29% - до 5,5 млн. т.

Основные а/д расследования в регионе во 2-й половине 2012 г.:

* в декабре Минпромторг Бразилии исключил РФ из списка стран, в отношении которых проводится расследование в отношении толстого листового проката.

Латинская Америка

По данным Alacero, с января по сентябрь 2012 г. стальной импорт из Китая в Латинскую Америку вырос на 15%, составив 3,2 млн. т. Крупнейшими импортерами китайской металлопродукции из латиноамериканского региона оказались Бразилия (649,8 тыс. т), Чили (576,6 тыс. т) и Перу (491,5 тыс. т). На эти страны пришлось 54% от общего китайского импорта.

В некоторых странах региона импортная китайская продукция покрывала свыше 20% видимого стального потребления. Например, в Венесуэле – 32%, в Чили – 25%, в Перу – 24%, в Эквадоре – 20%

В Бразилии, которая является ведущим импортером в регионе, в последнее время усилились призывы местных металлургов к активизации расследований по отношению к демпинговым поставкам.

В течение 2012 г. был инициирован ряд расследований, в частности по толстого листовому прокату, «нержавейке» и трубам. Правда, одновременно с этим секретариат внешней торговли (Secex) прекратил без установления каких-либо антидемпинговые расследования в отношении импорта плоского проката с покрытием и х/к рулонного проката из аустенитной нержавеющей стали.

В сентябре бразильское правительство временно подняло до 25% пошлину на импорт 100 наименований продукции из нескольких секторов, включая сталь (группы кодов 7208; 7213; 7217; 7219; 7222; 7225; 7229), в целях поддержки местной промышленности. В частности, это коснется таких видов продукции как горячекатаные рулоны, толстый лист, катанка, листовая и рулонная нержавеющая сталь, трубы, катанка и проволока.

Недавний опыт доказывает, что волны протекционизма сильно дестабилизируют «нормальные» торговые потоки и в конечном счете вредят как экспортерам, так и импортерам. Однако локальные торговые войны все же будут – учитывая накал страстей в стальном экспорте, который уже давно приобрел едва ли не политический характер.

Пока главные стороны нынешнего витка торговых противоречий – США, ЕС, Япония и Китай – пытаются не накалять обстановку, публично заявляя о том, что никаких торговых войн нет и не будет. По крайней мере, страны – члены группы G20 (Аргентина, Австралия, Бразилия, Канада, КНР, Франция, Германия, Индия, Индонезия, Италия, Япония, Мексика, РФ, Саудовская Аравия, ЮАР, Корея, Турция, Великобритания, США, ЕС) заявляют, что твердо намерены воздерживаться от протекционизма и опровергают намерения принимать «явные или скрытые меры» по защите внутреннего рынка и субсидированию экспорта.

Азия

Индия в июле 2012 г. увеличила таможенную пошлину на легированную бором сталь с 5% до 7,5%. Данное решение в большей степени коснется на поставки данной продукции из Китая и России. Ранее, в марте пошлина на ввоз нелегированной стали была увеличена также с 5%до 7,5%.

Уже в январе 2013 г. принято решение ввести 20% импортный налог на поставки нержавеющей стали из Китая.

В ассоциации АСЕАН, объединяющей 11 стран Юго-восточной Азии, весьма обеспокоены растущим импорт из КНР. В январе 2013 г. 6 региональных стальных ассоциаций (Малайзии, Индонезии, Филиппин, Сингапура, Таиланда и Вьетнама) заявили, что нормы соглашения о свободной торговле с Китаем должны быть пересмотрены из-за сильного притока металлопродукции из КНР в АСЕАН в течение последних трех лет.

Только за девять месяцев 2012 года экспорт стальной продукции из Китая в АСЕАН увеличился на 47% по сравнению с аналогичным периодом в 2011 г. – до 9,1 млн. т. Доля металлургической продукции из Китая в общем стальном импорте АСЕАН возросла с 10% в 2009 г. до 17% в 2010 г., 18% в 2011 и 23% в первой половине 2012 г.

АСЕАН является крупным нетто-импортером стальной продукции, не будучи самодостаточным в поставках полуфабрикатов из стали и высокотехнологичной стальной продукции.

В отличие от Японии и Южной Кореи, которые экспортируют главным образом высокого класса стальную продукцию, которую не производят в АСЕАН, китайский экспорт представляет собой в основном коммерческие сорта, которые находятся в прямой конкуренции со стальной продукцией, производимой в странах АСЕАН.

Указанные 6 стран договорились принимать необходимые решения по защите национальных металлургических секторов как внутри самих государств, так и совместно.

В Индонезии все идет к введению антидемпинговых пошлин на импорт х/к проката из 5 стран. Расследование, проводившееся по просьбе Krakatau Steel, факт демпинга установило и местный антидемпинговый комитет Кади рекомендовал введение антидемпинговых пошлин в размере до 74%. Решение будет принимать правительство, которое подвергается давлению со стороны импортеров, в частности автопрома, по мнению которых, введение пошлин на ввоз данной продукции нанесет вред местному автопрому.

По предварительным данным, самая низкая ввозная пошлина в размере 5,9% будет взиматься с тайваньской компании, в то время как самый высокий тариф в 74% получат несколько китайских компаний.

Напомним, что в октябре министерство финансов ввело антидемпинговые пошлины на стальной горячекатаный прокат из Китая (10,4%), Сингапур (12,3%) и Украины (12,5%).

В настоящее время готовится расследование по импорту широколистового проката шириной 600 мм или более, с гальваническим или другим покрытием.

Правительство Малайзии с 1 февраля 2013 г. отменило освобождение от пошлин 18 марок видов сталепродукции для противодействия импорту дешевой стали. По итогам расследование импорта стальной катанки из 5 стран найдены доказательства демпинга, принято решение о введении предварительной антидемпинговой пошлины в пределах от 5,56% до 33,62%.

Сразу несколько расследований начато в Таиланде, а министерство финансов Вьетнама намерено на 5-10% повысить тарифы на импорт некоторых стальных изделий.

Основные а/д расследования в регионе во 2-й половине 2012 г.:

В Евросоюзе, согласно данным ЕС, на конец 2012 г. действовало 102 антидемпинговые и 10 компенсационных мер, еще 61 исследование находилось в активной фазе, из которых 19 инициированы в текущем году. В минувшем году уже введены 9 временных и 3 постоянные ограничительные меры по начатым расследованиям. В то же время, без приятия каких-либо мер было завершено 9 расследований.

Кроме того, по итогам проведенных 37 пересмотров действующих мер были отменены 10, остальные продолжать действовать.

Наиболее серьезные разногласия у ЕС сейчас с Китаем, который европейцы обвиняют в предоставлении незаконных субсидий компаниям-экспортерам. Еврокомиссия расследует 21 случай демпинга и субсидий с участием КНР, для которой ЕС является крупнейшим торговым партнером.

Расследования, инициированные в ЕС в течение года:

Источник: ЕС

В ближайшее время будут введены постоянные 5-летние пошлины размером до 52% на импорт стали с органическим покрытием (см. табл. 6). Этот шаг обеспечит поддержку европейским металлургам, таким как ArcelorMittal и ThyssenKrupp, которые в настоящее время находятся в очень сложном положении из-за ослабления рыночного спроса. Как утверждают в ЕК, Китай помогал производителям сталей с органическими покрытиями получить доступ к сырью и материалам по ценам ниже рыночных.

В 2012 г. спрос на сталь в ЕС составил всего 150 млн. т при мощностях в 210 млн. т, избыток производственных мощностей оценивается в 25%.

Эксперты же говорят, что это дело может иметь более широкие последствия для целого ряда отраслей промышленности Европы. Признание факта, что Китай субсидирует производство и экспорт проката, ключевого компонента для выпуска многих видов металлоемкой продукции, может повлечь претензии к широкому спектру товаров из КНР на рынке ЕС – от автомобилей до бытовой техники.

В то же время, возможные ответные действия со стороны Китая могут спровоцировать полномасштабную торговую войну.

Следует также отметить, что в октябре 2012 г. Европейский Союз одобрил новую систему тарифных преференций для наименее развитых стран. Согласно ней, такие страны получать самые низкие импортные тарифы, в т.ч., на стальную продукцию.

Основные а/д расследования в ЕС во 2-й половине 2012 г.:

Ближний Восток и Северная Африка

Турция в конце декабря объявила об изменениях в размерах пошлин на ряд плоских стальных изделий, используемых преимущественно в производстве трубной продукции: с 1 января увеличены с 0 до 10% тарифы на ввоз плоских полос и стержней содержащих менее 0,25% углерода (ТН ВЭД 7211.23.30.00.21); с 0 до 10% на плиты шириной не более 500 мм (ТН ВЭД 7211.14.00.21.12 и 7211.14.00.29.12); с 3 до 6% на плоский прокат листовой из легированной стали шириной 600 мм или более (ТН ВЭД 7225.30.90.00.00 и 7226.99.70.00.00)

С 2% до нуля были снижены, пошлины для плоского проката из нержавеющей стали толщиной 4,75 мм или более, содержащие более 2,5% никеля (ТН ВЭД 7219.12.10.00.11 и 7219.13.90.00.19) .

В январе-ноябре 2012 года Турция импортировала в общей сложности 871 тыс. т плоского проката, на 19,5% выше АППГ.

В Иордании будут введены пошлины на импорт арматуры (ТН ВЭД 7213 и 7214), расследование по которым было начато в апреле 2012 г. Тем самым правительство намерено обеспечить возможность для конкуренции отечественным производителям.

Объединенные Арабские Эмираты с 5 января 2013 г. взимают таможенные пошлины на импорт строительного проката из Турции. Это стало болезненным ударом для турецких компаний, для которых рынок ОАЭ является одним из крупнейших. До последнего времени, пока турецкая арматура ввозилась беспошлинно, объем их поставок составлял более 100 тыс. т в месяц.

В свою очередь, местные производители во главе с крупнейшим из них Emirates Steel Industries надеются уже в январе нарастить производство на фоне удорожания импорта.

Правительство Египта с декабря 2012 г. облагает турецкую арматуру пошлиной в размере 6,8%. Местный рынок также важен для турецких компаний – годовой объем поставок на него колеблется в пределах от 500 до 800 тыс. т. На Турцию приходится около 85% от импорта арматуры в Египет. Импортная пошлины будет взиматься в течение ближайших семи месяцев и составит минимум $49/т, что уравняет в цене турецкую и местную продукцию. Все попытки турецкого правительства договориться об отмене или снижении пошлины успеха не имели.

Еще одним ударом по турецкому экспорту может стать возможное введение в Марокко пошлин на импорт арматуры и катанки, а также горячекатаного плоского проката, по которым в настоящее время продолжается расследование.

Пока нет плохих для экспортеров новостей из Алжира, правительство которого в начале 2013 г. обещает отменить 15% импортную пошлину на заготовки.

Основные а/д расследования в регионе в 2012 г.:

Австралия и Океания

Весьма жесткий прессинг по отношению к импорту в 2012 г. начала Австралия. В июле введены антидемпинговые и компенсационные пошлины на импорт полых структурных профилей (HSS), импортируемые из Китая, Южной Кореи, Малайзии и Тайваня. В октябре отменены пошлины на импорт этой продукции из Таиланда.

В декабре 2012 г. введены временные а/д пошлины в размере от 2,6% до 15,45% на горячекатаные рулоны (группа ТН ВЭД 7208) из Японии, Южной Кореи, Малайзии и Тайваня.

Кроме того, в ноябре ведущей местной компанией BlueScope инициировано расследование в отношении импорта оцинкованной стали из Китая, Кореи и Тайваня по итогам которого возможно введение компенсационных пошлин (ТН ВЭД 7210.4900, 7210.6100 и 7212,3000).

Игорь Жигир

Аналитики спорят о последствиях введения новых налогов на недвижимость в Сингапуре, которые подняли стоимость элитного жилья.

Налоги на элитное жилье в Сингапуре могут увеличиться больше, чем на 20%, в зависимости от типа и способа использования недвижимости. Однако большинство экспертов сходятся во мнении, что они вряд ли повлияют глобально на покупателей. Об этом сообщает портал World Property Channel.

Николас Мак, исполнительный директор SLP International, говорит по этому поводу: «Если мы посмотрим на общую сумму покупки в тысячах долларов, увеличение составляет всего несколько тысяч долларов. И я думаю, что человек, который может себе позволить приобрести элитное жилье стоимостью несколько миллионов долларов, спокойно переживет это увеличение налога».

Однако некоторые аналитики считают, что увеличение налога поменяет динамику рынка.

Леонард Онг, советник по налогам в сингапурском отделении KPMG, говорит: «Увеличение налога приведет к тому, что арендодатели увеличат арендную плату для съемщиков. Также некоторые владельцы недвижимости могут переключить свое внимание на инвестиции в коммерческую недвижимость. Это увеличит стоимость коммерческих объектов».

Напомним, что с четвертого квартала 2006 года до конца 2011 года цены на жилье в Сингапуре выросли на 50,5%.

Флот СКФ получил первый сертификат соответствия Сводной конвенции МОТ "О труде в морском судоходстве"Танкер "NS Columbus" Новороссийского морского пароходства стал первым судном группы компаний Совкомфлот, получившим сертификат соответствия требованиям Сводной конвенции Международной организации труда "О труде в морском судоходстве" 2006 года (КТМС-2006).

21 февраля 2013 года танкер типоразмера "Афрамакс" для перевозки сырой нефти "NS Columbus" в результате инспекции администрации флага судна был признан полностью соответствующим требованиям Конвенции. Срок действия документа - до 20 февраля 2018 года.Сертификат подтверждает, что компания-оператор придерживается наилучших практик в области соблюдения прав моряков, обеспечения им достойных условий труда и отдыха, предоставления социальных гарантий.

"Конвенция МОТ "О труде в морском судоходстве" 2006 года вступает в силу в этом году. Наш флот давно готов к этому: каждое судно компании имеет Декларацию о соблюдении трудовых норм в морском судоходстве, которая является неотъемлемой частью данного сертификата. Постепенно, по мере предъявления судов инспекторам, мы планируем получить и остальные сертификаты для всех судов, кадровый менеджмент которых обеспечивает Новошип. Процесс будет завершен в течение трех месяцев>, - комментирует директор департамента управления персоналом ОАО , глава единого кадрового центра СКФ на Юге России, Олег Степанов.

Руководство группы компаний Совкомфлот выразило благодарность экипажу танкера и лично капитану Дмитрию Кушнаренко за успешное прохождение инспекции.

Справочная информация:

Сводная конвенция МОТ "О труде в морском судоходстве" 2006 года была принята 23 февраля 2006 года на 94-й сессии Генеральной конференции Международной организации труда. После вступления в силу КТМС-2006 наряду с конвенциями СОЛАС, МАРПОЛ и ПДНВ войдет в число основных международных нормативных документов, регламентирующих деятельность в области морского судоходства. Она представляет собой свод стандартов условий жизни и труда моряков, а также содержит требования по обеспечению выполнения этих правил со стороны правительств и судовладельцев.

20 августа 2012 года Международная организация труда приняла документы о ратификации Конвенции от правительств Российской Федерации и Филиппин. Таким образом, в общей сложности 30 государств заявили о ратификации Конвенции, а общая доля валовой вместимости торгового флота государств, ратифицировавших КТМС-2006, составила около 60%. Получение 30-й ратификационной грамоты позволило выполнить последнее условие для начала 12-месячного отсчета до момента вступления Конвенции в силу. То есть, КТМС-2006 вступит в силу 20 августа 2013 года.

После вступления КТМС-2006 в силу каждое государство-участник Конвенции будет требовать, чтобы суда под его флагом имели и регулярно подтверждали сертификат соответствия требованиям Конвенции и Декларацию о соблюдении трудовых норм в морском судоходстве. Декларация должна содержать национальные требования, обеспечивающие выполнение положений КТМС-2006 в отношении условий труда и жизни моряков и определять меры, которые принимает судовладелец для обеспечения соблюдения этих требований на соответствующем судне.

Группа компаний Совкомфлот (СКФ) - крупнейшая судоходная компания России, одна из ведущих в мире судоходных компаний в сфере морской транспортировки углеводородов, а также обслуживания шельфовой разведки и добычи нефти и газа. Собственный и зафрахтованный флот, специализирующийся на транспортировке углеводородов из районов со сложной ледовой обстановкой, включает 159 судов общим дедвейтом около 12 млн. тонн. Треть судов имеет высокий ледовый класс. Совкомфлот участвует в обслуживании крупных шельфовых энергетических проектов в России и мире: "Сахалин-1", "Сахалин-2", "Варандей", Tangguh, Escobar, Peregrino. Головной офис компании находится в Санкт-Петербурге, представительства СКФ расположены в Москве, Новороссийске, Мурманске, Владивостоке, Лондоне, Лимасоле, Мадриде, Сингапуре и Дубае. www.scf-group.ru

Российский парусный фрегат "Паллада" прибыл во вторник в Порт-Луи, столицу основной республики Маврикий, сообщил РИА Новости представитель Дальневосточного государственного рыбохозяйственного университета, которому принадлежит корабль.

Фрегат покинул Владивосток 22 января, отправившись в "Африканскую Одиссею" через Сингапур и Порт-Луи в Дурбан (ЮАР). Ожидается, что на обратном пути, кроме Порт-Луи и Сингапура, "Паллада" посетит южнокорейский Пусан. Учебное плавание совершают более 70 курсантов рыбохозяйственного университета и Владивостокского морского рыбопромышленного колледжа.

"Стоянка парусника продлится трое суток. За это время курсанты совершат экскурсии по городу, посетят местные достопримечательности", - сказал собеседник агентства, добавив, что экипаж также пополнит запасы продовольствия и топлива. Кроме того, на борту парусника пройдет концерт самодеятельности, посвященный международному женскому дню.

После стоянки в Порт-Луи, уточнил представитель вуза, фрегат отправится в Дурбан, куда должен прибыть 23 марта.

Фрегат "Паллада" построен на верфи польского Гданьска, флаг на паруснике был поднят 4 июля 1989 года. "Паллада" занесена в Книгу рекордов Гиннеса как самое быстроходное парусное судно в мире.

Обновление формы и содержания

Екатерина Кузнецова, Андрей Журавлев

Россия и Европейский союз в переходном состоянии

Е.С. Кузнецова – директор европейских программ Центра исследований постиндустриального общества.

А.В. Журавлев – директор по стратегическому планированию и анализу Telecomconsult.

Резюме Синхронизация политик в области информационных и коммуникационных технологий способна дать Москве и Брюсселю импульс в сфере транспорта и логистики, погранично-таможенного контроля и валютного регулирования, в борьбе с хакерством и мошенничеством в интернете.

Ситуация в отношениях между Россией и Евросоюзом напоминает переходное состояние при химической реакции, когда элементы уже находятся в необратимом взаимодействии, но ожидаемые результаты еще не достигнуты.

По данным Минэкономразвития, товарооборот Россия–ЕС в 2011 г. достиг рекордного уровня. Объем экспорта в Россию составил 108 млрд евро (или 7% общего объема экспорта Европейского союза); объем импорта из России – 199 млрд евро (или 12% общего объема импорта в Евросоюз). Общий объем российских инвестиций в ЕС – 55,9 млрд евро, инвестиций Евросоюза в Россию – 60,9 млрд евро. Обладая отлаженной системой двусторонних контактов и положительной динамикой торговых отношений, а также признавая стратегический характер партнерства, стороны активизировали работу на других направлениях. В прошлом году ЕС заключил соглашение о свободной торговле с Южной Кореей, добивается аналогичного договора с США и Японией, в планах – серьезное углубление связей с Китаем и Индией. Россия, в свою очередь, сосредоточилась на постсоветских интеграционных процессах, строительстве Евразийского союза (ЕАС) и сближении с экономиками – участницами АТЭС.

Попытки Москвы совместить «евразийский» вектор внешней политики (ЕАС) с западноевропейским направлением (общее экономическое и человеческое пространство от Лиссабона до Владивостока) пока нельзя назвать успешными. Предложение дать «зеленый свет» прямым переговорам между двумя наднациональными образованиями – Евразийской экономической комиссией и Еврокомиссией – встречает в Брюсселе более чем настороженную реакцию.

Объективное снижение интереса друг к другу и безвозвратная передача текущей повестки отношений на откуп бюрократии на время избавили от необходимости поиска прорывных инициатив и решений, равно как и ответа на главный вопрос – чего, собственно, ожидать друг от друга в ближайшие годы? Но если с последним можно и повременить, то от поддержания текущей инфраструктуры отношений уклониться сложно: регулярные саммиты и встречи на правительственном уровне должны наполняться содержанием, а общественности необходимо регулярно предъявлять пусть и скромные, но все же достижения.

Энергетика всегда составляла каркас отношений России и Европейского союза, делала их стратегическими. Но одно из решений по выводу Европы из кризиса – разгон экономического роста через повышение энергоэффективности и диверсификацию энергопоставок. Эти внутриполитические инициативы влекут за собой последствия, которые остро ощущаются и за пределами Евросоюза. Интересы европейцев предельно конкретны: им жизненно важен открытый и конкурентный рынок энергоносителей, ограничивающий рост цен. Это плохая новость для России, особенно если учесть прогнозы Международного энергетического агентства относительно перспектив «сланцевой революции» в США. Сегодня Европейский союз импортирует нефти примерно на 270 млрд евро и газа на 40 млрд евро в год. Общая сумма составляет 2,5% совокупного ВВП Евросоюза, и сокращение затрат на импорт – одна из важных мер по предотвращению хозяйственного спада. Интерес к энергетическим активам в России у европейцев умеренный – Вritish Рetroleum продает свою долю в ТНК-ВР, а Total не демонстрирует глубокого разочарования от провала эксперимента на Штокмане.

В ответ Россия возвращается к политике жесткого прагматизма. Так, в указе президента о реализации внешнеполитического курса от 7 мая 2012 г. взаимная выгода и удержание позиций в ключевых сферах (энергетика, визовый режим) рассматриваются как руководящие принципы взаимодействия с Брюсселем. Таким образом, многоаспектные отношения России и Европейского союза постепенно становятся заложниками всего двух вопросов – безвизового въезда и торговли газом. При этом стороны прекрасно понимают, что в обозримой перспективе ни один из них к взаимной удовлетворенности сторон решен не будет: слишком остры противоречия.

Безвизовый въезд остается, пожалуй, самой сильной фигурой европейцев на этой шахматной доске. Разменивать ее на нынешние предложения России – тем более что общая позиция по экономическому сотрудничеству не сформулирована – они пока не готовы. Возможно, ситуация сдвинулась бы с мертвой точки, если бы активизировались переговоры по другим ключевым вопросам, входящим в исключительную компетенцию институтов ЕС (защита инвестиций, к примеру). Однако стороны с трудом идут на компромиссы и не стремятся обновить взаимную повестку дня за счет поиска новых и перспективных сфер сотрудничества.

Исходя из нынешней ситуации, можно предположить два сценария развития событий. Первый – проектно-прорывной: стороны временно замораживают решение сложных вопросов, сосредоточившись на иных общих интересах, в частности, совместных промышленных, гуманитарных и других проектах. Второй – рамочно-консервативный: сохраняется нынешнее положение дел, и стороны, оставаясь каждая при своем мнении, продолжают без особого рвения попытки согласовать макропараметры взаимодействия. Каждый из этих вариантов имеет преимущества и недостатки, равно как и пределы возможностей.

Качественный прорыв возможен. Для этого придется признать, что зацикленность на энергетическом диалоге снижает уровень взаимодействия по другим направлениям. Обновление российско-европейской повестки пройдет быстрее и эффективнее при условии, что внимание будет уделено прочим вопросам. Это не значит, что энергетика потеряет приоритетность, но переговоры будут носить лишь обостренный характер. Поэтому необходимо формировать альтернативную повестку дня. Прежде всего требуется выделить как минимум одно направление российско-европейского экономического взаимодействия, которое не обременено длинной историей взаимных претензий, обладает значительным потенциалом развития, представляет интерес для обеих сторон и до сих пор не рассматривалось в качестве приоритетного.

Где возможен прорыв

Этим критериям соответствует сфера информационных и коммуникационных технологий (ИКТ). «Цифровое общество», которое определяется не только возможностью доступа к интернету и его охватом, но и ценами, надежностью сетей, скоростью передачи данных и простотой пользования, выступает одним из ключевых показателей уровня развития экономики и востребованности инноваций. Отрасль информационных технологий и коммуникаций демонстрирует высокие темпы роста на фоне традиционных секторов российской экономики. В 2011 г. он составил 14,6%, а прогноз на 2012 г. – не менее 16%. Хотя Россия и отстает по уровню цифровизации от передовых европейских государств, ее позиции выглядят вполне убедительно на фоне таких сопоставимых по этому показателю государств, как Германия, Франция или Австрия. Рынок телекоммуникаций почти в десять раз ниже европейского, но прирастает на 6% в год и оценивается приблизительно в 29 млрд евро.

Еще интенсивнее развивается экономика российского интернета. На долю электронной коммерции приходится бЧльшая часть интернет-экономики России, совокупно исчисляемой 553,79 млрд рублей. Отдельные секторы услуг (розничные продажи в интернете, электронные платежи) уже сегодня оцениваются в сотни миллиардов рублей и обещают двузначный рост (в среднем до 30% в год) по итогам 2012 года. Если принять во внимание интернет-зависимые рынки, то общий объем российской интернет-экономики сегодня составляет более 2,5 трлн руб. или 4,6% ВВП. Более того, в сфере ИКТ позиции России сильны: на рынке появились крупные конкурентные игроки, а ряд российских компаний уже работает в Европе (ABBYY, «Лаборатория Касперского» и др.).

Сектор ИКТ является наиболее выигрышным для вывода российско-европейских связей на новый уровень по нескольким причинам. Во-первых, развитие информационных технологий ставит перед Россией и Евросоюзом общие задачи. На международном уровне наиболее актуальными становятся требующие совместных действий вопросы глобального управления интернетом, доступа на рынки и обеспечения кибербезопасности. На национальном (региональном) существует целый перечень схожих российско-европейских вызовов, из которых следует особо отметить надвигающийся кадровый голод. По оценкам Еврокомиссии, к 2015 г. число вакансий в европейском секторе ИКТ возрастет до 700 тыс., и заполнить их при нынешнем уровне подготовленности европейских интернет-пользователей и темпах подготовки специалистов проблематично. По оценкам ключевых игроков российской ИКТ-индустрии, в ближайшие два-три года в России также ожидается острый дефицит кадров, связанный главным образом с «демографической ямой» – последствиями низкой рождаемости в начале «лихих девяностых».

Во-вторых, сектор ИКТ имеет ярко выраженный «сквозной» характер и может выступить локомотивом многих иных сфер сотрудничества. Позитивный эффект взаимодействия для предпринимательских, научных и иных кругов трудно переоценить. Увеличение доли электронного документооборота (в том числе в области международных перевозок, двусторонней торговли, сертификации и получения разрешительной документации) и онлайн-платежей ощутимо облегчит ведение бизнеса и ускорит прохождение формальных государственных процедур. Перевод части государственных услуг в электронный вид (к примеру, запрос и выдача въездных виз) и взаимный доступ к ним иностранцев (интернет-визы) снизит издержки, облегчит получение разрешительных документов и в перспективе приведет к увеличению взаимного туристического потока.

Следует, однако, отметить, что и в России, и в ЕС рост уровня доверия частных и корпоративных (в основном малых и средних предприятий) интернет-пользователей к онлайн-платежам отстает от роста технологических возможностей предлагаемых услуг. Основными причинами называются недостаточно высокий уровень защиты данных (особенно в России), языковой барьер и проблемы с обеспечением прав интеллектуальной собственности. (По оценкам Еврокомиссии, 90% европейских онлайн-покупателей предпочитают пользоваться интернет-магазинами только своей страны.) По уровню доверия к интернет-экономике Россия и Евросоюз дружно отстают от мировых лидеров ИКТ-индустрии – США, Южной Кореи и Японии.

В-третьих, этот сектор в силу своей организации и структуры довольно прозрачен, что минимизирует угрозу коррупции и злоупотреблений.

Особого внимания заслуживает тема развития сетевой инфраструктуры, где ключевую роль (применительно к России) в ближайшие годы будет играть космическая связь. Сектор в последнее время пережил ряд потерь, связанных с неудачными запусками российских спутников связи, что привело к необходимости оперативного привлечения европейского партнера. На фоне угрозы технологического провала, связанного с истощением кадрового ресурса в российских компаниях-производителях, EADS и ФГУП «Космическая связь» приняли инновационную программу партнерства, предусматривающую не только производство высокотехнологичного оборудования (двух спутников связи), но и передачу российской стороне передовых европейских технологий совместно с поэтапной подготовкой наших специалистов на базе европейского концерна. Углубление взаимодействия в области космической связи способно дать положительный эффект в самом ближайшем будущем.

Нацеленность Евросоюза на эффективную реализацию антикризисной стратегии путем активного продвижения цифровых технологий, с одной стороны, и наличие динамично развивающегося сектора ИКТ в России, с другой, создают объективные предпосылки углубления взаимовыгодной кооперации. С тем, чтобы стимулировать европейскую экономику в рамках нового периода финансирования на 2014–2020 гг., по предложению Еврокомиссии создается фонд «Соединяя Европу» (Connecting Europe) с бюджетом в 50 млрд евро. При этом доля телекоммуникаций и связанных отраслей в рамках фонда составляет около 9,2 млрд евро. Он должен стать ключевым инструментом целевых инвестиций в энергетическую, транспортную и телекоммуникационную инфраструктуру.

Синхронизация политик в области информационных и коммуникационных технологий способна дать Москве и Брюсселю заметный импульс к координации взаимодействия в сфере транспорта и логистики, погранично-таможенного контроля и валютного регулирования, борьбе с хакерством, мошенничеством в интернете. Первые шаги можно сделать сразу. Достаточно дополнить уже ведущийся диалог по информационному обществу задачами выработки совместных предложений по глобальному управлению интернета к саммиту G20 в 2013 г., по предотвращению ожидаемого кадрового голода в ИКТ к 2015 г., по обеспечению кибербезопасности и противодействию преступности, включая защиту детей в интернете.

О пользе знаковых проектов

Знаковые индустриальные или инфраструктурные проекты, совместно реализуемые Россией и Евросоюзом и обещающие значимый политико-экономический эффект, до сих пор не рассматривались как инструмент развития стратегического партнерства. Между тем приоритеты, заявленные в повестке «Партнерства для модернизации» как действующего руководства по развитию двусторонних отношений (расширение возможностей для инвестирования в ключевые отрасли, стимулирующие рост и инновации; создание благоприятных условий для малых и средних предприятий; внимание к региональным аспектам экономической реструктуризации и другие) имплицитно «выталкивают» сотрудничество в практическую плоскость. Понятные бизнесу и не вызывающие отторжения у населения проекты подобного уровня целесообразно реализовывать под патронатом руководства России и ЕС, а промежуточные итоги реализации докладывать саммитам.

Говорить о «Партнерстве» как об эффективном инструменте реализации системной и комплексной стратегии модернизации российской экономики при помощи объединенной Европы пока не приходится. Во-первых, его эффективность невозможно измерить в отсутствие национальной стратегии модернизации и четко поставленных целей, выраженных в цифрах роста экономики, уровня занятости или доли продукции на международных рынках. Во-вторых, большинство модернизационных трансграничных проектов реализуются независимо и без прямой поддержки программы. Разумеется, благодаря закупкам европейского промышленного оборудования и машин, на которые в 2011 г. было потрачено более 52,2 млрд евро, в России формируются островки – но не более – европейского производства. Без комплексного преодоления негативных факторов национального уровня – ограничений по доступу российских товаров на европейский рынок, неразвитости социальной инфраструктуры, слабости институциональной среды – модернизация российской экономики сохранит «островной» характер, а успешные проекты останутся исключением из правил.

Сегодня на роль российско-европейского мегапроекта объективно претендует создание и развитие транспортно-логистического узла в Калининградской области. Для этого сложились все предпосылки: между областью и отдельными регионами Польши уже действует соглашение о безвизовом режиме; начаты переговоры об аналогичном соглашении с Литвой; на территории Калининграда развернуто строительство масштабного автомобильного кластера с участием ведущих мировых компаний; город получил право на проведение матчей чемпионата мира по футболу в 2018 году. Однако задача, стоящая перед Калининградом и Москвой, на деле сложнее, чем «достраивание» мостов, автомобильных развязок или завершение реконструкции многострадального аэропорта Храброво, продолжающейся долгие годы.

Калининград имеет качественную и плотную сеть автодорог (302–305 км/1000 кв. км территории), что в два-три раза больше, чем в среднем по России, единственный незамерзающий порт на Балтике. Задача в том, чтобы увязать существующие – и неплохие, но разрозненные – элементы инфраструктуры в единый комплекс, который стал бы самостоятельной точкой экономического роста и повысил конкурентоспособность российского эксклава, не входящего, по экспертным оценкам, даже в тридцатку наиболее производительных регионов страны.

Для решения этой задачи требуется полноценный логистический инфраструктурный узел (аэротрополис), формирующийся вокруг аэропорта (двигателя, ядра экономического роста), дополненный развитой сетью железных и автомобильных дорог, офисными комплексами, производственными мощностями для наукоемких производств, торговыми центрами, а также гостиничной инфраструктурой. В прошлом под статус «аэротрополисов» попадали только аэропорты Схипхол в Амстердаме и Чек Лап Кок в Гонконге; сегодня подобные комплексы строятся по крайней мере в двух городах: Атланте – «Атланта Аэротрополис» (США) и Сеуле – «Сонгдо» вблизи аэропорта Инчхон (Южная Корея). По разным оценкам, проект в Атланте создаст около 10 тыс. рабочих мест. Компания Porsche перенесла туда свою североамериканскую штаб-квартиру из Сэнди Спрингс (где она находилась около 13 лет) и уже инвестировала более 34 млн долларов. В России этому не уделяется должного внимания, хотя комплексное развитие территорий вокруг ядра, будь то стадион, аэропорт, привлекательная рекреационная зона, давно стало тенденцией в мире.

Если рассматривать возможность инфраструктурного узла для Калининграда, следует задуматься о европейском партнере в форме консорциума европейских компаний, имеющих технологии и возможности для осуществления подобного проекта, с одной стороны, и внеэкономическую мотивацию, которая дополняла бы финансовую заинтересованность, с другой. Возможно, на роль лидеров такого консорциума, поддержанного со стороны Европейского союза, наилучшим образом подошли бы немецкие компании (к примеру, Fraport и Lufthansa). Калининградский узел мог бы стать центром транзитных авиапотоков из России в Европу (альтернативным Москве и Санкт-Петербургу) и бизнес-туристов из Европы в Россию. Целесообразно по образцу Сингапура ввести транзитную визу для тех, кто пребывает на территории Калининградской области менее суток.

Смена формата

Многообразие форматов переговоров, отношений и сотрудничества, порожденных бюрократической мыслью, служит наглядным свидетельством попыток совершить прорыв. Задуманный в 2003-м и воплощенный в 2005 г. новый формат четырех «общих пространств» и «дорожных карт» к ним, по сути, решил только одну, хотя и важную задачу: стороны начали лучше узнавать друг друга и постепенно разобрались в сфере компетенций ответственных органов: министерств, ведомств, директоратов и секций. Отраслевые диалоги в рамках «дорожных карт» стали основой «Партнерства для модернизации», а сами четыре «пространства» легли в основу соответствующих разделов будущего нового базового соглашения (НБС) Россия–Европейский союз.

Однако переговорный процесс по НБС приостановлен, а цели «Партнерства для модернизации» зачастую трактуются в Москве и Брюсселе по-разному. Российская сторона уверена, что Европа воспринимает ее как полноправного партнера в разработке и создании новых технологий и инновационной продукции, европейцы же ссылаются на «Партнерство» как на инструмент содействия России в деле модернизации ее экономики.

Существующая структура переговорных форматов не оказывает стратегического влияния на содержание российско-европейского взаимодействия, а сами форматы постепенно превращаются в автономный механизм внутрибюрократических коммуникаций, не способный генерировать идеи и адекватно и быстро реагировать на вызовы внешней среды. В систему не заложена функция быстрого реагирования и оперативной выработки ответов на возникающие внешние и внутренние угрозы. Для этого нужен некий совместный постоянно действующий российско-европейский экспертный центр, находящийся в непрерывном контакте с политическим руководством, с одной стороны, и группами интересов в России и Евросоюзе, с другой. В противном случае есть риск, что российско-европейские отношения полностью перейдут на двусторонний уровень с отдельными государствами.

Евросоюз был и остается ключевым партнером в деле комплексной модернизации экономики России. На фоне глобального кризиса необходимо срочно искать новые сферы сотрудничества и форматы, обеспечивающие системную гибкость, оперативность принятия совместных решений и, следовательно, новые возможности сближения. Глобальная цифровизация, открывающая неограниченный доступ к информации и связанными с ней преимуществами и опасностями, развивается бурными темпами. Россия должна эффективно использовать подъем в ее ИКТ-секторе путем встраивания в структуры глобального регулирования отрасли и формирования стратегических альянсов с передовыми экономиками. В противном случае страна рискует через два-три года оказаться вытесненной из группы «цифровых» лидеров конкурентами из БРИКС. Углубленный «цифровой» диалог Россия–Европейский союз, особенно в части господдержки, позволит вывести отношения на более современный уровень.

Инфраструктурные амбиции России невозможно реализовать обособленно, без использования лучших практик и привлечения более сильных и опытных партнеров, способных принести в страну новые технологии, в том числе и управленческие. Подход «от конкретного проекта к стратегическому сотрудничеству» следует взять на вооружение при реализации совместных российско-европейских проектов – драйверов сближения позиций по стратегическим вопросам.

Российские и европейские дипломаты и политики сумели построить жизнеспособную инфраструктуру официальных консультаций и обмена мнениями. Но подлинно стратегическое партнерство, основанное на общих ценностях, взаимном доверии и общем видении перспектив социально-экономического и культурного развития, еще только предстоит создать посредством и новых форматов, и нового содержания.

Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 3 марта 2013 > № 2906333 Екатерина Кузнецова, Андрей Журавлев

Угрозы реальные и мнимые

Военная сила в мировой политике начала XXI века

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме: Значение ядерного сдерживания в обеспечении безопасности великих держав будет и далее снижаться, вопреки нынешним попыткам России придать ему более значительную роль и несмотря на тупиковую ситуацию в ядерном разоружении.

Данная статья развивает и дополняет тезисы автора, изложенные в его выступлении на международной конференции «Россия в мире силы XXI века», приуроченной к 20-летию СВОП и 10-летию журнала «Россия в глобальной политике». Генеральный спонсор конференции – Внешэкономбанк.

Сила оружия, иначе говоря – роль военной силы в политике и войне, более всего определяется характером прогнозируемых и реальных вооруженных конфликтов; военно-техническим прогрессом и доступными для нужд обороны экономическими ресурсами; амбициями и фобиями государственных руководителей и оборонно-промышленных комплексов и их подрядчиков в научных центрах и СМИ.

Предчувствие войны

Вопреки широко распространенным в российской военно-политической элите ощущениям, по объективным показателям угроза большой войны ныне меньше, чем когда-либо в новейшей истории. И дело вовсе не в наличии у ведущих держав ядерного оружия (ЯО). В годы холодной войны его было намного больше, но вероятность глобального вооруженного столкновения оставалась неизмеримо выше.

За последние два десятилетия число международных конфликтов и их масштабы значительно уменьшились по сравнению с любым из 20-летних периодов холодной войны (условно датируемой с конца 40-х до конца 80-х гг. прошедшего века). Достаточно напомнить о войне в Корее, двух войнах в Индокитае, четырех на Ближнем Востоке, войне в Афганистане, индо-пакистанской и ирано-иракской войнах, не говоря уже о многочисленных пограничных и гражданских конфликтах в Азии, Африке и Латинской Америке зачастую с внешним вмешательством. По разным подсчетам, в конфликтах времен холодной войны погибли не менее 20 млн человек. Только Соединенные Штаты потеряли в те годы около 120 тыс. человек – столько же, сколько в Первой мировой войне.

Великие державы прошли через череду кризисов, которые в биполярной системе отношений угрожали вылиться в глобальную войну. К счастью, катастрофы удалось избежать. Многие считают это демонстрацией эффективности ядерного сдерживания, другие (в том числе автор этой статьи) – просто везением, особенно когда речь идет о Карибском кризисе 1962 года.

С начала 1990-х гг. и по сей день по масштабам жертв и разрушений с теми событиями можно сопоставить только две войны США и их союзников с Ираком, гражданские войны с внешним вмешательством в Югославии, Таджикистане, Афганистане и Ливии. При этом в последние два десятилетия великие державы не вступали даже в скрытой форме в вооруженные конфликты друг с другом (как было в Корее, Индокитае, на Ближнем Востоке) и не оказывали помощь государствам и негосударственным боевым формированиям, против которых воевали другие великие державы.

После 1991 г. не было ни одного кризиса, который поставил бы великие державы на грань вооруженного столкновения. Теперь даже при несогласии с действиями друг друга никому не приходит в голову замышлять глобальную войну или грозить ядерным оружием из-за военной акции Вашингтона в Ираке, стран НАТО в Ливии, России в Грузии и даже в случае удара Израиля или Соединенных Штатов по Ирану. Многие государства проводят модернизацию вооруженных сил и военные реформы, но нет ничего даже отдаленно сопоставимого с гонкой ядерных и обычных вооружений в годы холодной войны.

Распространенное ощущение опасности объясняется более всего контрастом между прошлыми надеждами и нынешними реалиями. После окончания холодной войны и устранения угрозы глобальной ядерной катастрофы во многих странах, которые десятилетиями стояли на передовой линии конфронтации, появились наивные ожидания всеобщей гармонии. Международное сообщество попросту забыло, насколько опасным и насыщенным кровавыми столкновениями был мир до холодной войны – даже если не считать две мировые войны XX века.

Не многие задумывались о том, сколь трудным и полным коварных ловушек окажется переход от биполярности к полицентричному миру. Отсутствовали новые механизмы глобального управления. Сохраняются накопленные арсеналы ядерного оружия, материалов, технологий и знаний. Изменились финансово-экономические и социально-политические условия. Происходит информационная революция, быстрый технический прогресс способствует развитию массовых коммуникаций.

В годы холодной войны над человечеством постоянно тяготела угроза ядерной катастрофы в результате вооруженного столкновения Востока и Запада. На этом фоне региональные и локальные конфликты воспринимались как неизбежные и периферийные проявления соперничества сверхдержав. Они считались «наименьшим злом», поскольку удавалось избегать масштабного столкновения СССР и США, к которому интенсивно готовились оба лагеря.

После окончания холодной войны главная угроза отошла на второй план, но всеобщей гармонии и мира не наступило. После эйфории конца 1980-х и начала 1990-х гг. на авансцену международной безопасности вышли новые многоплановые угрозы и вызовы: этнические и религиозные конфликты, распространение оружия массового уничтожения (ОМУ) и его носителей, международный терроризм и др. Вместо идеологического противостояния капитализма и коммунизма во всех их вариациях пришло столкновение национализмов и религий.

Ощущение опасности особенно сильно в России, поскольку переход от биполярного к полицентричному миру совпал с распадом Советского Союза и всеми его последствиями. Россия более не занимает одной из лидирующих позиций по большинству критериев национальной мощи (кроме количества ядерного оружия, площади территории и запасов природного сырья).

Глобальная расстановка сил

После прекращения борьбы двух коалиций за мировое господство значительно уменьшились и желание, и возможности великих держав выделять большие ресурсы ради контроля событий на региональном уровне. В 1990-е и начале 2000-х гг. эту роль попытались взять на себя Соединенные Штаты и Североатлантический альянс, но кампании в Ираке и Афганистане обошлись им слишком дорого по сравнению с достигнутыми результатами. В условиях начавшегося в 2008 г. экономического кризиса они отошли от этой утопической идеи.

В 1990-е гг. имел место небывалый всплеск миротворческой деятельности ООН. В течение десятилетия предприняты 36 таких операций. Ныне ООН осуществляет 17 миротворческих миссий с участием более 100 тыс. военнослужащих, полицейских и гражданских лиц. Такие операции оказались намного результативнее и дешевле, чем односторонние действия США и НАТО, несмотря на превосходящий военно-технический уровень последних. На основе этого опыта мог сложиться новый механизм взаимодействия великих держав и региональных государств по предотвращению и урегулированию конфликтов. Но он не появился.

Силовой произвол стран Запада во время операций, проводившихся с санкции Совбеза ООН в Югославии в 1999 г. и в Ливии в 2011 г., привел к разочарованию. В 2012 г. проблемы Сирии и Ирана вновь раскололи и парализовали Совет Безопасности. Причем в последнем случае это произошло после нескольких лет взаимодействия, которое выразилось в шести единогласных резолюциях и санкциях против военных аспектов иранской ядерной программы. Новая многосторонняя система миротворчества и предотвращения ядерного распространения оказалась заморожена из-за растущих противоречий членов Совбеза.

После выборов 2011–2012 гг. в России и Соединенных Штатах великие державы вновь вступили в период отчуждения, что пагубно отразится на перспективах их сотрудничества по всему диапазону проблем международной безопасности. При администрации Барака Обамы США и их союзники более не желают брать на себя бремя поддержания международной безопасности. Вашингтон стремится действовать через Совет Безопасности, но не готов поставить военную мощь НАТО, способную выполнять функцию миротворчества, под эгиду ООН, ее норм и институтов. Военные ресурсы Москвы ограничены и направлены на другие задачи. Логика российских внутриполитических процессов не соответствует идеям сотрудничества с Западом. Китай на мировой арене действует весьма сдержанно и исключительно исходя из своих прагматических, прежде всего экономических, интересов.

В отличие от «Концерта наций» XIX века нынешние центры силы не равноудалены, среди них нет согласия о разделе «сфер влияния». Более того, сами прежние «сферы влияния» активно «возмущают» региональную и глобальную политику, огромную роль играют экономические и внутриполитические факторы.

В полицентричном мире вновь наметились линии размежевания. Одна проходит между Россией и НАТО по поводу расширения альянса на восток, соперничества за постсоветское пространство, вокруг применения силы без санкций СБ ООН, по программе ЕвроПРО и использованию жестких санкций против Сирии и Ирана. Другая линия обозначилась между Китаем, с одной стороны, и Соединенными Штатами и их азиатскими союзниками – с другой. Это подталкивает Москву и Пекин к более тесному союзу, подспудно стимулирует ОДКБ/ШОС/БРИКС на создание экономического и политического противовеса Западу (США/НАТО/Израиль/Япония).

Подъем исламского радикализма по идее должен был бы объединить Запад, Россию и Китай. Однако в отличие от конца прошлого и начала нового столетия, ознаменованного терактами в Америке и Европе, а также коалиционной антитеррористической операцией в Афганистане, обострение противоборства суннитов и шиитов в мире ислама внесло дополнительное напряжение в отношения России и Китая с Западом. Первые по политическим и экономическим причинам тяготеют к шиитам, а Запад – к суннитам.

Впрочем, эти тенденции едва ли выльются в новую биполярность. Экономические связи основных членов ШОС/БРИКС с Западом и их потребность в получении инвестиций и новейших западных технологий намного шире, чем взаимосвязь, существующая у них между собой. Внутри ОДКБ/ШОС/БРИКС есть более острые противоречия, чем между государствами этих сообществ и Западом (Индия и Китай, Индия и Пакистан, Казахстан и Узбекистан, Узбекистан и Таджикистан).

Россия: синдром отката

Россия занимает в этой системе отношений уникальное положение. В отличие от всех других государств определение превалирующей внешней ориентации для Москвы – далеко не решенный вопрос, во многом связанный с внутренней борьбой вокруг политической и экономической модернизации. Термин «откат» стал универсальным в определении raison d’etre государственной политики и экономики России. В последнее время это понятие распространилось в определенном смысле и на внешнеполитическую сферу. Начался откат от идеи европейской идентичности России к «евразийству» с сильным националистическим и авторитарно-православным духом в качестве идеологической доктрины.

Концепция партнерства (с Западом) «ради модернизации» заменяется лозунгом опоры на собственные силы – «реиндустриализации», где локомотивом выступала бы «оборонка», а идейным багажом – «положительный опыт» СССР 1930-х годов. (Не уточняется, правда, какой именно опыт: пятилеток, коллективизации, массовых репрессий?) Во внешней политике и экономике заложен крутой поворот от Европы к Азиатско-Тихоокеанскому региону (видимо, забыли, что помимо Китая ведущие страны АТР – Соединенные Штаты, Япония, Южная Корея – тот же Запад).

Скорее всего, это диктуется преимущественно внутренними мотивами: стремлением постсоветской номенклатуры оградить сложившуюся экономическую и политическую систему от давления зарождающегося гражданского общества, ориентированного на пример и содействие Запада в контексте «европейского выбора» России. Однако наметившийся курс ведет к обособлению от передового демократического сообщества, превращению в сырьевой придаток новых индустриальных государств (Китай, Индия, страны АСЕАН), влечет за собой растущую экономико-технологическую и социально-политическую отсталость от динамично развивающегося мира.

Тем не менее диалектика этой темы такова, что под влиянием внутренних и внешних факторов в России довольно скоро может произойти перелом тенденции отката на «круги своя», поскольку такая колея абсолютно противоположна интересам развития страны и магистральному пути современной цивилизации. Осознание подобного императива есть и на самом верху. Так, президент Владимир Путин заявил в послании Федеральному собранию от 2012 года: «Для России нет и не может быть другого политического выбора, кроме демократии. При этом хочу сказать и даже подчеркнуть: мы разделяем именно универсальные демократические принципы, принятые во всем мире… Демократия – это возможность не только выбирать власть, но и постоянно эту власть контролировать…» Что касается экономического развития, президент и тут вполне недвусмысленно декларировал: «Убежден, в центре новой модели роста должна быть экономическая свобода, частная собственность и конкуренция, современная рыночная экономика, а не государственный капитализм».

Остается претворить прекрасные, хотя и совсем не новые концепции развития в жизнь. Это будет нелегко, учитывая, что сегодня Россия очень далека от провозглашенных принципов. И в то же время совершенно ясно, что откат «на круги своя» уведет страну еще дальше от заявленных идеалов. Оговорки относительно особого национального пути России к демократии сколь бесспорны, столь и тривиальны, поскольку любая другая демократическая страна шла к нынешнему положению своим путем – будь то Испания, Швеция или Япония. Декларации президента – не дань моде, а отражение единственно перспективного пути развития великой державы. А значит – скорее раньше, чем позже линия отката будет пересмотрена нынешним или будущим российским руководством.

Военное соперничество

Вероятность вооруженных конфликтов и войн между великими державами сейчас мала, как никогда ранее. Углубляющаяся в процессе глобализации экономическая и социально-информационная взаимозависимость ведущих субъектов мировой политики сделает ущерб в таком конфликте несоизмеримым с любыми политическими и иными выигрышами. Вместе с тем между ними продолжается соперничество с использованием косвенных средств и локальных конфликтов за экономическое, политическое и военное влияние на постсоветском пространстве, в ряде регионов (особенно богатых сырьем) Азии, Африки и Латинской Америки. Также имеют место попытки получения военных и военно-технических преимуществ в целях оказания политико-психологического давления на другие государства (ПРО, высокоточное обычное оружие, включая суборбитальное и гиперзвуковое).

Военная сила используется, чтобы заблаговременно «застолбить» контроль над важными географическими районами и линиями коммуникаций (Восточное Средиземноморье и Черноморье, Ормузский, Малаккский и Тайваньский проливы, Южно-Китайское море, морские трассы Индийского океана, продолжение шельфа и коммуникации Арктики и др.). Интенсивное соперничество с использованием политических рычагов и с политическими же последствиями идет на рынках поставок вооружений и военной техники (в первую очередь в странах Ближнего и Среднего Востока, Азии, Латинской Америки и Северной Африки).

Среди конфликтов великих держав наибольшую опасность представляет столкновение КНР и США из-за Тайваня. Есть вероятность обострения кризиса вокруг островов Южно-Китайского моря, в котором Соединенные Штаты поддержат страны ЮВА против Китая. В целом соперничество Вашингтона и Пекина за доминирование в АТР становится эпицентром глобального военно-политического противостояния и соревнования.

Срыв сотрудничества великих держав и альянсов в борьбе с общими угрозами безопасности (терроризм, распространение ОМУ и его носителей) вполне вообразим, и результат этого – неспособность противостоять новым вызовам и угрозам, нарастающему хаосу в мировой экономике и политике.

Относительно более вероятны конфликты между крупными региональными державами: Индией и Пакистаном, Израилем (вместе с Соединенными Штатами или без них) и Ираном, Северной и Южной Кореей. Опасность всех трех конфликтов усугубляется возможностью их эскалации вплоть до применения ядерного оружия. В этом плане наибольшую угрозу представляет военно-политическое противостояние в Южной Азии.

Локальные конфликты и миротворчество

За последнее десятилетие (2000–2012 гг.) только три из 30 крупных вооруженных конфликтов были межгосударственными (между Индией и Пакистаном, Эфиопией и Эритреей и вооруженная интервенция США в Ираке в 2003 году). Все остальные носили смешанный характер с прямым или косвенным вмешательством извне. Главная угроза международной стабильности будет и впредь проистекать из подобных всплесков насилия. Речь идет о внутренних конфликтах этнической, религиозной или политической природы в нестабильных странах, в которые будут втягиваться другие государства и блоки. При этом целью вмешательства будет как поддержка повстанцев против центрального правительства (Ливия, Сирия), так и помощь центральному правительству в подавлении вооруженной оппозиции (Ирак, Афганистан, Бахрейн). Нередко за спиной локальных конфликтующих сторон стоят крупные державы и корпорации, соперничающие за экономическое и политическое влияние, получающие доход от поставок наемников, вооружений и боевой техники.

На протяжении 1990-х гг. российские военные действовали в 15 миссиях ООН. Однако после 2000 г. участие России в международной миротворческой деятельности стало существенно сокращаться. По численности персонала в миротворческих операциях ООН Россия занимает сегодня 48-е место в мире (в 1990 г. СССР был на 18-м месте, Россия в 1995 г. – на четвертом, а в 2000 г. – на 20-м). В известной степени это стало ответом на проявления неконструктивного курса Соединенных Штатов и их союзников (военные акции против Югославии и Ирака, поддержка «бархатных революций» в Грузии, Украине и Киргизии). Кроме того, снижение миротворческой активности России объясняется тем, что в ее военной политике все больший акцент делается на противостояние и соперничество с США и НАТО. Это пока не вызвало масштабной реакции с их стороны – наоборот, на Западе всячески подчеркивается, что перспективные военные программы (ПРО, высокоточное обычное оружие) не направлены против России. Однако подспудно вызревают концепции и технические проекты, которые могут быть обращены и на противостояние с Москвой.

Несоответствие статуса и международной роли, на которые претендует Россия, и степени ее участия в миротворчестве ООН существенно ослабляет позиции державы как мирового центра силы и субъекта управления процессами международной безопасности. Заметно снижается престиж и влияние страны на мировой арене и в отношениях с другими ведущими державами и союзами, несмотря на запланированное наращивание российской военной мощи.

Военная сила нового типа

Военная сила останется инструментом политики, но в условиях глобализации, растущей экономической и гуманитарно-информационной взаимозависимости стран ее роль относительно уменьшилась по сравнению с другими («мягкими») факторами силы и национальной безопасности. К последним относятся финансово-экономический потенциал и диверсифицированные внешнеэкономические связи, инновационная динамика индустрии и прогресс информационных технологий, инвестиционная активность за рубежом, вес в международных экономических, финансовых и политических организациях и институтах.

Правда, в последние годы военная сила опять стала играть более заметную роль в качестве инструмента прямого или косвенного (через политическое давление) воздействия. Тем не менее «жесткая» военная мощь, оставаясь политическим инструментом, не способна восполнить дефицит «мягкой» силы в качестве фактора международного престижа и влияния. Даже ядерное сдерживание, гарантируя государство от угрозы прямой масштабной агрессии, имеет убывающую ценность в качестве актива, обеспечивающего престиж, статус, способность воздействия на международную безопасность.

К тому же эффективный военный потенциал – это не традиционные армии и флоты, а сила иного качества – прежде всего информационно-сетецентрического типа. Ее определяют финансово-экономические возможности государств, инновационная динамика их индустрии и прогресс информационных технологий, качество международных союзов и стран-союзников.

В применении силы будет и дальше возрастать доля быстротечных локальных военных операций и точных неядерных ударов большой дальности («бесконтактных войн»), а также действий мобильных воинских соединений и частей высокого качества подготовки и оснащенности для специальных операций. К ним относятся: оказание политического давления на то или иное государство, лишение его важных экономических или военных активов (включая атомную промышленность или ядерное оружие), применение санкций, нарушение коммуникаций и блокада.

Операции по принуждению к миру, предотвращению гуманитарных катастроф предстоят и в дальнейшем. С прогнозируемым ростом международного терроризма и трансграничной преступности соответственно будут расширяться вооруженные силы и операции по борьбе с ними. Отдельным направлением станет применение силы для предотвращения распространения ядерного оружия и пресечения доступа к нему террористов.

Реальные угрозы

Десять с лишним лет мирной передышки, которую получила Россия после второй чеченской кампании (прерванной на пять дней конфликтом с Грузией в августе 2008 г.), заканчиваются, безопасность страны может снова оказаться под угрозой, причем вполне реальной. Уход миротворческих сил ООН и контингента НАТО из Афганистана после 2014 г., скорее всего, повлечет реванш движения «Талибан» и захват им власти с последующим наступлением на Центральную Азию на севере и Пакистан на юге. Узбекистан, Таджикистан и Киргизия, а затем и Казахстан окажутся под ударом исламистов, и России придется вступить в новую продолжительную борьбу против воинственного мусульманского фундаментализма. Такая война, наряду с дестабилизацией Пакистана и последующим вовлечением Индии, превратит Центральную и Южную Азию в «черную дыру» насилия и терроризма. Эта зона расширится, если сомкнется с войной внутри и вокруг Ирака и конфронтацией Израиля с Ираном. Не исключен новый конфликт на Южном Кавказе, который перекинется на Северный Кавказ.

В ближне- и среднесрочной перспективе дестабилизация Южной и Центральной Азии, Ближнего и Среднего Востока и Кавказа – это самая большая реальная угроза России, в отличие от мифов, порожденных политическими, ведомственными и корпоративными интересами.

Конечно, желательно, чтобы в борьбе с этой угрозой Россия опиралась на сотрудничество с США, другими странами НАТО, Индией и Китаем. Однако в свете последних трений между великими державами это не выглядит очень вероятным. России нужно готовиться к опоре на собственные силы, и потому оптимальное распределение ресурсов становится вопросом национального выживания. Похоже, однако, что к названной угрозе Россия, как бывало нередко в ее истории, не готова ни в военном, ни в политическом отношениях, отдавая приоритет подготовке к войне с Америкой и Североатлантическим альянсом на суше, на море и в воздушно-комическом пространстве.

В развитии военной силы и систем оружия качественно нового типа Россия все более отстает от Соединенных Штатов, их союзников, а в последнее время – даже от Китая. Нет уверенности в том, что реальные (в отличие от декларативных) плоды военной реформы 2008–2012 гг. и грандиозная государственная программа перевооружения (ГПВ-2020) способны переломить эту тенденцию. Запрограммированный вал производства бронетанковой техники, боевой авиации, кораблей и подводных лодок, ракет и антиракет вовсе не обязательно выведет российские Вооруженные силы на качественно новый уровень.

Нынешняя критика этой реформы, звучащие предложения о ее коррекции в ряде случаев могут усугубить проблемы: нивелировать положительные элементы новой военной политики и возродить негативные стороны прежней системы. К последним относится увеличение срока службы по призыву, отход от контракта, призыв в армию женщин, ослабление роли объединенных стратегических командований в пользу командований видов ВС, возврат к дивизионной структуре и пр.

Делая растущий упор на ядерном сдерживании США (в т.ч. начав программу разработки новой тяжелой МБР), Россия все больше отстает в развитии информационно-управляющих систем, необходимых для боевых операций будущего, координации действий разных видов и родов войск, применения высокоточных оборонительных и наступательных неядерных вооружений. Развертывая малоэффективную воздушно-космическую оборону против НАТО, Россия не обретет надежной защиты от ракетных и авиационных ударов безответственных режимов и террористов с южных азимутов.

Наращивание атомного подводного флота и прожекты строительства атомных авианосцев могут подорвать возможность ВМФ в борьбе с браконьерством, пиратством, контрабандой (наркотиков, оружия, материалов ОМУ), поддержания контроля над морскими коммуникациями и экономическими зонами. Российские ВВС будут обновляться многочисленными типами боевых самолетов, для которых нет дальнобойных высокоточных средств ударов извне зон ПВО противника. Новая бронетехника сухопутных войск не имеет эффективной противоминной защиты, а ракетно-артиллерийские системы не обладают достаточной дальностью и точностью стрельбы.

Поддерживая большую по численности (1 млн человек) и паркам оружия армию, Россия катастрофически проигрывает в стратегической мобильности, которая необходима ввиду размера ее собственной территории и прилегающих зон ответственности в СНГ/ОДКБ. Готовясь к масштабным региональным войнам в Европе, страна демонстрирует низкую эффективность в неожиданных быстротечных локальных конфликтах (как в августе 2008 года). Внедрению новых сложных систем оружия и боевой техники, методам ведения интенсивных операций не соответствует план сохранения более 30% личного состава на базе призывников с 12-месячным сроком службы.

Все это может подорвать возможности России по эффективному применению силы в вероятных конфликтах на южных и восточных рубежах страны, в дальнем зарубежье для миротворческих задач и борьбы с угрозами нового типа. Россия в очередной раз рискует потратить огромные ресурсы, готовясь к прошлым войнам, и окажется неприспособленной к реальным вооруженным конфликтам будущего.

Реформа и техническое перевооружение армии и флота в огромной мере диктуются ведомственными и корпоративными интересами, мотивами символического характера (тяжелая МБР уязвимого шахтного базирования, новый дальний бомбардировщик, истребитель пятого поколения, авианосцы и пр.). Объявляются заведомо нереальные планы технического переоснащения, невыполнение которых в очередной раз повредит национальному престижу. Но есть опасность, что даже реализованная модернизация Вооруженных сил повлечет огромные затраты и накопление гор ненужных вооружений и военной техники, но, вопреки надеждам Сергея Караганова, не обеспечит «парирование вызовов безопасности и подкрепление международно-политического статуса России…», не возвратит ей «роль ключевого гаранта международной безопасности и мира».

Ядерное оружие

За прошедшие два десятилетия после окончания холодной войны запасы этого оружия в количественном отношении сократилось практически на порядок – как в рамках договоров между Россией и США, так и за счет их (а также Британии и Франции) односторонних мер. Однако число стран – обладательниц ЯО увеличилось с семи до девяти (в дополнение к «ядерной пятерке» и Израилю ядерное оружие создали Индия, Пакистан и КНДР, а ЮАР отказалась от него).

Отметим, что за сорок лет холодной войны вдобавок к Соединенным Штатам возникло шесть ядерных государств (семь, если считать атомное испытание Индии в 1974 году). А за 20 лет после холодной войны образовалось еще три ядерных государства (два, если не считать Индию). Добровольно или насильно ядерного оружия либо военных ядерных программ лишились девять стран: Ирак, Ливия, Сирия, ЮАР, Украина, Казахстан, Белоруссия, Бразилия, Аргентина. Более 40 государств присоединилось к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), включая две ядерные державы (Франция и КНР). В 1995 г. ДНЯО стал бессрочным и самым универсальным международным документом помимо Устава ООН – за его рамками остаются всего четыре страны мира. Таким образом, вопреки общепринятому заблуждению, темпы распространения ЯО после холодной войны снизились. Но они могут резко ускориться в будущем в зависимости от решения проблемы Ирана.

В период холодной войны главным дипломатическим способом предотвращения ядерной катастрофы было ядерное разоружение (СССР и США), а нераспространение играло подчиненную роль. Теперь основным направлением становится ядерное и ракетное нераспространение, а разоружение все больше выполняет функцию вспомогательного стимула и условия сотрудничества великих держав.

Практически все государства признают, что распространение ядерного оружия, критических материалов и технологий превратилось в серьезнейшие новые угрозы международной безопасности XXI века. Однако приоритетность их в восприятии разных держав не одинакова. Так, Соединенные Штаты ставят их на первое место, а Россия отдает приоритет опасности глобализации операций и расширения военной инфраструктуры и контингентов НАТО вблизи российских границ, созданию систем стратегической противоракетной обороны, милитаризации космического пространства, развертыванию стратегических неядерных систем высокоточного оружия. А распространение ядерного оружия и терроризм, с точки зрения Москвы, расположены намного ниже в списке военных опасностей. Указанная асимметрия в восприятии безопасности во многом проистекает из исторической специфики условий и последствий окончания холодной войны. Но она ощутимо затрудняет сотрудничество в борьбе с новыми угрозами.

В обозримый период прогнозируется значительный абсолютный рост атомной энергетики, который имеет самое непосредственное отношение к вероятности распространения ЯО. Всего в мире (по данным на апрель 2011 г.) эксплуатируется 440 энергетических реакторов, строится – 61, запланировано – 158, предложены проекты – 326. К новым угрозам, сопряженным с атомной энергетикой, относится стирание грани между «военным» и «мирным атомом», прежде всего через технологии ядерного топливного цикла. Расширение круга государств – обладателей атомных технологий двойного назначения и запасов ядерных материалов создает в обозримой перспективе новый тип «виртуального распространения» по иранской модели. А именно: формально оставаясь в ДНЯО и под контролем МАГАТЭ, страны могут подойти к «ядерному порогу», т.е. иметь и материалы, и технологии для быстрого (несколько месяцев) перехода к обладанию ядерным оружием.

Таким образом, при глубоком общем сокращении мировых ядерных арсеналов происходит процесс перераспределения военного и мирного «ядерного фактора» с центрального и глобального на региональный уровень отношений третьих стран между собой и с великими державами. Еще большая угроза связана с приобретением ядерных материалов террористическими организациями (например, «Аль-Каидой»), которые могут использовать их в актах «катастрофического терроризма».

Роль ядерного сдерживания в обеспечении безопасности великих держав будет и далее снижаться, вопреки нынешним попыткам России придать ему более значительную роль и несмотря на тупиковую ситуацию в ядерном разоружении. Во-первых, это снижение обусловлено уменьшением вероятности большой войны, тогда как в противодействии другим угрозам роль ЯО весьма сомнительна. Во-вторых, не очевидна эффективность сдерживания против возможных новых стран – обладателей ЯО в силу их политико-психологических и военно-технических особенностей. Тем более ядерное сдерживание не может пресечь действия ядерных террористов. В-третьих, ядерное оружие утрачивает свой статусный характер, все более становясь «оружием бедных» против превосходящих обычных сил противников.

Среди всех крупнейших держав Россия из-за своего геополитического положения, новых границ и внутренней ситуации подвергается наибольшей угрозе ядерного удара в случае распространения ЯО в странах Евразии, как и наибольшей опасности атомного терроризма. Поэтому Москва, по идее, должна была бы стать лидером в ужесточении режимов ядерного и ракетного нераспространения, сделать эти задачи приоритетом своей стратегии безопасности. Однако на практике такая тема стоит отнюдь не на первом месте.

Вопреки расхожим доводам о том, что ядерное разоружение не влияет на нераспространение, которые приводятся вот уже много десятилетий, опыт 1990-х гг. лучше всяких теорий демонстрирует такую взаимосвязь. Самые крупные прорывы в разоружении и мерах укрепления нераспространения имели место в 1987–1998 годах. Негативный опыт 1998–2008 гг. по-своему тоже подтвердил такую взаимосвязь доказательством «от обратного».

Новый Договор по СНВ между Россией и Соединенными Штатами, подписанный в апреле 2010 г. в Праге, возобновил прерванный на десятилетие процесс договорно-правового взаимодействия двух ядерных сверхдержав в сокращении и ограничении вооружений. Благодаря этому относительно успешно в том же году прошла Обзорная конференция по рассмотрению ДНЯО. Объективно Москва и Вашингтон должны быть заинтересованы в дальнейшем взаимном понижении потолков СНВ. Этого требуют как необходимость укрепления режима ядерного нераспространения, так и возможность экономии средств России и США на обновление стратегических арсеналов в 2020–2040 годах. Из всех третьих ядерных держав препятствием этому может стать только Китай ввиду полной неопределенности относительно его нынешних и будущих ядерных сил и огромного экономико-технического потенциала их быстрого наращивания.

Однако в государственных структурах и политических элитах двух держав эти идеи пока не обрели широкой опоры. После 2010 г. камнем преткновения стал вопрос сотрудничества России и Соединенных Штатов (НАТО) в создании ПРО в Европе для защиты от ракетной угрозы третьих стран (прежде всего Ирана).

Новейшие высокоточные вооружения

Окончание холодной войны, процессы распространения ракет и ядерного оружия, технический прогресс повлекли переоценку роли противоракетной обороны в военной политике и военном строительстве США. Их программы переориентировались на неядерный, контактно-ударный перехват (один из успешных проектов СОИ) для защиты от ракетных ударов третьих стран и, возможно, по умолчанию – от ракетно-ядерных сил Китая. Россия восприняла это как угрозу своему потенциалу сдерживания в контексте двустороннего стратегического баланса. С задержкой на несколько лет она последовала данному военно-техническому примеру со своей программой Воздушно-космической обороны (ВКО), но открыто с целью защиты не от третьих стран, а от средств воздушно-космического нападения Соединенных Штатов.

Современный этап характеризуется тем, что, потерпев неудачу в согласовании совместной программы ПРО, стороны приступили к разработке и развертыванию собственных систем обороны национальной территории (и союзников). В обозримый период (10–15 лет) американская программа с ее глобальными, европейскими и тихоокеанскими сегментами предоставит возможность перехвата единичных или малочисленных групповых ракетных пусков третьих стран (и, вероятно, при определенном сценарии – Китая). Но она не создаст сколько-нибудь серьезной проблемы для российского потенциала ядерного сдерживания. Точно так же российская программа ВКО, которая по ряду официально заявленных параметров превосходит программу США/НАТО, не поставит под сомнение ядерное сдерживание со стороны Соединенных Штатов. Этот вывод справедлив как для стратегического баланса держав в рамках нового Договора СНВ от 2010 г., так и для гипотетической вероятности снижения его потолков примерно до тысячи боезарядов при условии поддержания достаточной живучести стратегических сил обеих сторон.

Парадокс нынешней ситуации состоит в том, что Россия гораздо более уязвима для ракетной угрозы третьих стран, чем США, но при этом всецело ориентирована на двусторонний стратегический баланс, возможные опасности его дестабилизации и получения Соединенными Штатами военно-политического превосходства. Кроме того, нельзя не признать, что непомерное преувеличение вероятного влияния американской ПРО на российский потенциал сдерживания имеет внутриполитические причины. Вместе с тем нужно подчеркнуть, что в диалоге с Россией в 2006–2008 гг. и 2010–2011 гг. Вашингтон не проявлял достаточной гибкости и понимания того, что единство с Россией по проблемам нераспространения намного важнее тех или иных технико-географических параметров программы ПРО.

Несмотря на неудачу в налаживании сотрудничества России и НАТО в области противоракетной обороны, в обозримый период будут возрастать как императивы, так и объективные возможности такого взаимодействия. Продолжается развитие ракетных технологий Ирана, КНДР, Пакистана и других государств, отличающихся внутренней нестабильностью и вовлеченностью во внешние конфликты. Одновременно ускоряется распространение технологий и систем ПРО, которые до недавнего времени имелись только у СССР/России и США. Национальные и международные программы ПРО разрабатываются в рамках НАТО, в Израиле, Индии, Японии, Южной Корее, Китае. Эта тенденция, несомненно, является крупнейшим долгосрочным направлением мирового военно-технического развития.

Важнейшей тенденцией (где лидером тоже выступают Соединенные Штаты) является подготовка высокоточных ударных ракетных средств большой дальности в неядерном оснащении, опирающихся на новейшие системы управления и информационного обеспечения, в том числе космического базирования. В обозримой перспективе вероятно создание частично-орбитальных, ракетно-планирующих высокоточных ударных систем.

Ядерное сдерживание в обозримом будущем, скорее всего, останется важным элементом стратегических отношений великих держав и гарантий безопасности их союзников. Но его относительное значение станет уменьшаться по мере появления неядерных высокоточных оборонительных и наступательных систем оружия. В том числе возрастет роль этих новых систем в отношениях взаимного сдерживания и стратегической стабильности между ведущими державами.

Поскольку сдерживание предполагает нацеливание на комплекс объектов другой стороны, постольку обычные системы будут впредь способны частично замещать ядерные вооружения. Важно, однако, чтобы это не создавало иллюзии возможности «экологически чистого» разоружающего удара. Во взаимных интересах устранить такую вероятность как посредством ПРО/ПВО и повышения живучести ядерных сил, так и путем соглашений по ограничению вооружений (прецедент создан новым Договором СНВ, по которому баллистические ракеты с обычными боеголовками засчитываются наравне с ядерными ракетами).

Силы общего назначения

Процесс сокращения ядерного оружия, особенно оперативно-тактического назначения, неизбежно упирается в проблему ограничения и сокращения обычных вооруженных сил и вооружений. Некоторые ядерные и «пороговые» государства (Россия, Пакистан, Израиль, КНДР, Иран) могут рассматривать ядерное оружие как «универсальный уравнитель» превосходства вероятных противников по обычным вооружениям и вооруженным силам общего назначения (СОН).

В настоящее время есть два больших договора по СОН. Это Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ от 1990 г. и Адаптированный ДОВСЕ – АДОВСЕ от 1999 г.) и Договор об ограничении вооруженных сил и вооружений в зоне советско-китайской границы (от 1990 года). Еще есть Договор открытого неба (1992 г.) для Евроатлантического пространства, позволяющий контролировать с воздуха деятельность вооруженных сил стран-участниц, а также Венский документ (2011 г.) по обмену военной формацией в зоне ОБСЕ. Они воплотили идею стратегической стабильности применительно к силам общего назначения, ограничив на паритетной основе количество наступательных тяжелых вооружений и военной техники и уменьшив их концентрацию в зоне соприкосновения союзных вооруженных сил. В рамках этих договоров масштабное нападение сторон друг на друга стало невозможно не только в политическом, но и в военном плане.

Поскольку страны НАТО необоснованно затянули ратификацию АДОВСЕ, Россия в 2007 г. объявила мораторий на его соблюдение. Тупик был закреплен кавказским конфликтом 2008 года. В 2011 г. Договор формально перестали соблюдать страны НАТО. Никаких политических дивидендов ни одна из сторон не получила – только проигрыши. Данный пример (как и выход США из Договора по ПРО в 2002 г.) должен послужить уроком всем, кто склонен лихо и безответственно обращаться с документами об ограничении вооружений.

Удовлетворяющего все стороны решения проблемы в ближайшее время не просматривается именно в силу политических, а не военных факторов: проблем статуса Южной Осетии и Абхазии (независимость которых признали только Россия, Венесуэла и Никарагуа). Но в перспективе всеобщая ратификация Адаптированного ДОВСЕ с рядом существенных поправок стала бы огромным прорывом в укреплении европейской безопасности.

Периодические кампании об «угрозе» Запада или России, подстегиваемые крупными военными учениями, показали, что большие военные группировки не могут просто мирно соседствовать и «заниматься своими делами», если стороны не являются союзниками и не развивают военное сотрудничество. Политические процессы и события, военно-технический прогресс регулярно дают поводы для обострения напряженности.

В частности, если Россия всерьез обеспокоена военными последствиями расширения НАТО, то АДОВСЕ эффективно решает эту проблему с некоторыми поправками. Важнейшим стимулом достижения соглашения может стать начало диалога по ограничению нестратегического ядерного оружия, в котором заинтересованы страны НАТО – но на условиях, реализуемых на практике и приемлемых для Российской Федерации.

* * *

Исходя из вышеизложенного, общую схему стратегии укрепления российской безопасности на обозримый период можно представить следующим образом:

Первое: разумная и экономически посильная военная реформа и техническое переоснащение Вооруженных сил России для сдерживания и парирования реальных, а не надуманных военных угроз и не для того, чтобы, по словам Сергея Караганова, «компенсировать относительную слабость в других факторах силы – экономических, технологических, идейно-психологических». Во-первых, такой компенсации не получится, скорее указанная слабость будет усугублена. Во-вторых, без наращивания других факторов силы не удастся создать современную и эффективную оборону, отвечающую военным вызовам и тем самым укрепляющую престиж и статус России в мире, ее позиции по обеспечению международной безопасности, ограничению и сокращению вооружений.

Второе: сотрудничество великих держав и всех ответственных государств в предотвращении и урегулировании локальных и региональных конфликтов, в борьбе с международным терроризмом, религиозным и этническим экстремизмом, наркобизнесом и другими видами трансграничной преступности. Прекращение произвола больших держав в применении силы, и в то же время существенное повышение эффективности легитимных международных норм и институтов для проведения таких операций, когда они действительно необходимы.

Третье: взаимодействие в пресечении распространения ядерного оружия и других видов ОМУ и его носителей, опасных технологий и материалов. Укрепление норм и институтов ДНЯО, режимов экспортного контроля, ужесточение санкций к их нарушителям.

Четвертое: интенсификация переговоров по ограничению и сокращению ядерных вооружений, стратегических средств в неядерном оснащении, включая частично-орбитальные системы, придание этому процессу многостороннего формата, сотрудничество великих держав в создании систем ПРО.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 3 марта 2013 > № 886285 Алексей Арбатов

Можно ли поправить дела Америки?

Новый кризис демократии

Фарид Закария – ведущий программы Fareed Zakaria GPS на CNN, колумнист журнала Time и автор книги «Постамериканский мир». Его микроблог в Twitter @FareedZakaria.

Резюме: Западным демократиям угрожает не смерть, а склероз. Грозные симптомы, с которыми они столкнулись, – бюджетная гипертония, политический паралич, демографический стресс – скорее указывают на недостаточный рост, нежели на крах.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, №1, 2013 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

В ноябре американский избиратель, уставший от Вашингтона и его политических тупиков, проголосовал за то, чтобы не менять прежнее распределение власти – оставив президента Барака Обаму на второй срок и вернув демократический Сенат и республиканскую Палату представителей. Как только предвыборная неопределенность рассеялась, внимание быстро переключилось на то, как конгрессмены будут решать надвигающийся кризис так называемого «фискального обрыва» – ожидаемое в конце года повышение налогов и сокращение госрасходов, предусмотренное принятым ранее законом.

Пока США медленно, но верно поднимаются со дна финансового кризиса, никто в действительности не готов к тому, чтобы пакет масштабных мер экономии стал шоковым ударом и привел к рецессии, поэтому высоки шансы, что бюджетная игра прекратится в шаге от катастрофы.

Однако за «обрывом» зияет глубокая пропасть, представляющая еще более серьезный вызов – необходимость преобразования экономики, общества и системы власти в стране, чтобы привести Соединенные Штаты в соответствие с требованиями XXI века. Сейчас Вашингтон сосредоточен на налогах и сокращении расходов, в то время как его основной задачей должны быть реформы и инвестиции. США, помимо прочего, требуются существенные перемены в фискальной, социальной, инфраструктурной, иммиграционной и образовательной сфере. Однако поляризованный и часто парализованный истеблишмент откладывает проблемы на будущее, в результате их решение становится еще более сложным и дорогостоящим.

Исследования показывают, что обострение политических разногласий в Вашингтоне достигло максимума за весь период истории после Гражданской войны. Дважды за последние три года ведущая мировая держава – обладающая крупнейшей экономикой, мировой резервной валютой и доминирующей ролью во всех международных институтах – была близка к экономическому самоубийству. Американская экономика остается предельно динамичной. Но пока неясно, способна ли политическая система осуществить изменения, которые обеспечат устойчивый успех в мире глобальной конкуренции и технологических новаций. Иными словами, являются ли нынешние трудности реальным кризисом демократии?

Эта фраза как будто где-то встречалась. К середине 1970-х гг. страны Запада поразила стагнация, до небес подскочила инфляция. Вьетнам и Уотергейт подорвали доверие к политическим институтам и лидерам, а активисты общественных движений бросали вызов истеблишменту со всех сторон. В 1975 г. в докладе Трехсторонней комиссии под названием «Кризис демократии» известные эксперты из США, Европы и Японии утверждали, что демократические правительства индустриального мира просто утратили способность выполнять свои функции, столкнувшись с валом проблем. Раздел по Соединенным Штатам, написанный политологом Сэмюэлом Хантингтоном, выглядел особенно мрачным.

Мы знаем, что произошло дальше: за несколько лет инфляцию удалось укротить, возобновился рост экономики, а доверие было восстановлено. Спустя еще 10 лет рухнул коммунизм и Советский Союз, а вовсе не капитализм и Запад. Вот такой урок пессимистам.

И вот по прошествии более двух десятилетий развитые индустриальные демократии вновь окутаны мраком. В Европе экономический рост остановился, единая валюта под угрозой и уже поговаривают о возможном скором распаде Евросоюза. В Японии за 10 лет сменились семь премьер-министров – политическая система расколота, экономика переживает стагнацию, стране грозит упадок. Но Соединенные Штаты, учитывая их роль в мире, вызывают, возможно, наибольшую обеспокоенность.

Действительно ли наступил новый кризис демократии? Большинство американцев, по-видимому, думают именно так. Недовольство политиками и органами власти гораздо серьезнее, чем в 1975 году. По данным опросов Центра исследований американских национальных выборов (ANES), в 1964 г. 76% американцев солидаризировались со следующим утверждением: «Вы согласны с тем, что правительство в Вашингтоне делает то, что нужно, почти всегда или большую часть времени». К концу 1970-х гг. эта цифра упала до чуть более 40%. В 2008 г. таких респондентов было 30%, в январе 2010 г. – только 19%.

Эксперты склонны рассматривать нынешние вызовы чересчур апокалиптически. Возможно, эти проблемы тоже удастся преодолеть, и Запад будет двигаться дальше, пока, спустя поколение, не столкнется с очередным набором вызовов, которые кому-то вновь захочется драматизировать. Но возможно и то, что общественные настроения небеспочвенны. Стало быть, кризис демократии никогда не прекращался, его просто удавалось маскировать благодаря временным решениям; наконец, были и короткие передышки. Сегодня масштабы проблем возросли, а американская демократия функционирует с огромным трудом и обладает гораздо меньшим авторитетом, чем когда-либо ранее, и у нее значительно меньше рычагов, чтобы воздействовать на глобализированную экономику. На этот раз пессимисты могут оказаться правы.

Злободневные тенденции

Предсказания середины 1970-х гг. о скором конце западной демократии не оправдались благодаря трем крупным экономическим трендам: спаду инфляции, информационной революции и глобализации. Тогда мир был измучен инфляцией, ее уровень варьировался от небольших двузначных показателей в таких странах, как США и Великобритания, до 200% в Бразилии и Турции. В 1979 г. Пол Волкер стал председателем правления Федеральной резервной системы, и в течение нескольких лет ему удалось справиться с инфляцией в Америке. Центральные банки по всему миру стали следовать примеру ФРС, и вскоре инфляция повсюду пошла на спад.

Технологические прорывы происходили на протяжении веков, но начиная с 1980-х гг. повсеместное использование компьютеров, а затем интернета привело к трансформации всех аспектов экономики. Информационная революция обусловила увеличение производительности и экономический рост в Соединенных Штатах и других странах, при этом революция стала перманентным явлением.

К концу 1980-х гг. рухнул, а затем распался Советский Союз – отчасти оттого, что информационная революция сделала закрытые экономики и общества еще более отстающими. Это позволило западной системе взаимосвязанных свободных рынков и обществ охватить большую часть мира – процесс, получивший название «глобализация». Страны с командной или плановой экономикой и обществом открылись и приняли участие в едином глобальном рынке, что придало дополнительную энергию им самим и системе в целом. В 1979 г. в 75 государствах наблюдался экономический рост на уровне не менее 4% в год; в 2007 г., накануне финансового кризиса, число таких стран увеличилось до 127.

Эти тенденции разрушили Восток, но и принесли пользу Западу. Низкая инфляция и информационная революция позволили западным экономикам расти быстрее, а глобализация открыла обширные рынки дешевой рабочей силы, которые захватывались западными компаниями и использовались ими для продажи своей продукции. В результате американцы вновь обрели уверенность на фоне экспансии глобальной экономики во главе с США, лидерство которых не оспаривалось. Однако спустя поколение крах Советского Союза остается далеко в прошлом, низкая инфляция является нормой, а дальнейшее развитие глобализации и информационных технологий теперь приносит Западу в равной мере новые возможности и новые проблемы.

Например, рабочие места и зарплаты американцев оказались под нарастающим давлением. В 2011 г. исследование Глобального института McKinsey (MGI) показало, что с конца 1940-х гг. по 1990 г. периоды экономического спада и восстановления в США следовали простой схеме. Сначала ВВП возвращался на показатели до спада, затем, шесть месяцев спустя (в среднем), восстанавливался и уровень занятости. Впоследствии эта схема была нарушена. После спада начала 1990-х гг. занятость вернулась на прежний уровень только через 15 месяцев после восстановления ВВП. В начале следующего десятилетия на это потребовалось уже 39 месяцев. А на сегодняшний день следует, по-видимому, ожидать, что уровень занятости вернется к прежним показателям через 60 месяцев – пять лет – после восстановления ВВП. Те же самые тенденции, которые способствовали росту в прошлом, сейчас обусловили новую ситуацию, когда число безработных растет, а зарплаты падают.

Волшебные деньги

Полномасштабный рост, отмеченный после Второй мировой войны, замедлился в середине 1970-х гг. и полностью так и не восстановился. Федеральный резервный банк Кливленда недавно отметил, что реальный рост ВВП Соединенных Штатов, достигший пика в начале 1960-х гг. на уровне выше 4%, упал ниже 3% в конце 1970-х гг., немного восстановился в 1980-е гг., а затем продолжил падать до нынешних 2%. В то же время средние доходы лишь немного увеличились за последние 40 лет. Вместо того чтобы решать ключевые проблемы или снижать прожиточный минимум, США наращивают госдолг. С 1980-х гг. американцы потребляют больше, чем производят, а разницу компенсируют за счет займов.

Президент Рональд Рейган пришел к власти в 1981 г. как монетарист и адепт Милтона Фридмана, выступая за уменьшение роли государства и сбалансированный бюджет. Но на деле он проводил кейнсианскую политику, продвигая существенное снижение налогов и невероятно увеличивая оборонные расходы. (Снижение налогов – это так же по-кейнсиански, как государственные расходы; в обоих случаях происходит закачка денег в экономику и увеличение совокупного спроса.) Когда Рейган уходил с поста президента, федеральные расходы с учетом инфляции были на 20% выше, чем на момент его вступления в должность, а дефицит федерального бюджета резко подскочил. На протяжении 20 лет до Рейгана дефицит не превышал 2% от ВВП. В течение двух президентских сроков Рейгана он в среднем был выше 4% от ВВП. Кроме короткого периода в конце 1990-х гг., когда администрация Клинтона фактически добилась профицита, дефицит федерального бюджета с тех пор все время оставался на отметке выше 3%; сейчас он составляет 7%.

Джон Мейнард Кейнс советовал правительствам тратить деньги во время спадов и экономить во время бумов. В последние десятилетия правительствам с трудом удавалось экономить в любой период. Они доводили бюджет до дефицита и при спадах, и при бумах. ФРС удерживала ставки на низком уровне и в плохие, и в хорошие времена. Легко обвинять политиков в подобном одностороннем кейнсианстве, но ответственность лежит и на обществе. Опрос за опросом американцы озвучивали свои предпочтения: они хотят низких налогов и больше помощи от государства. Удовлетворить обе потребности одновременно возможно только при помощи волшебного средства, и оказалось, что оно есть – дешевые кредиты. Федеральное правительство активно занимало, то же самое делали другие органы власти – на уровне штатов, местном и муниципальном уровнях – и сами американцы. Долг домохозяйств вырос с 665 млрд долларов в 1974 г. до 13 трлн долларов сегодня. В этот период потребление благодаря дешевым кредитам шло вверх и уже не снижалось.

Другие богатые демократии следовали тем же путем. В 1980 г. совокупный госдолг США составлял 42% от ВВП; сейчас – 107%. За тот же период сопоставимые цифры в Великобритании возросли с 46% до 88%. В большинстве европейских стран (включая известную своей бережливостью Германию) соотношение долга к ВВП составляет около 80%, в Греции и Италии оно значительно выше. В 1980 г. совокупный госдолг Японии составлял 50% от ВВП, сейчас – 236%.

Мир перевернулся с ног на голову. Раньше считалось, что развивающимся странам не избежать долгового бремени, поскольку им придется активно занимать, чтобы финансировать свой быстрый рост при низком уровне доходов. Богатые же страны, растущие не так быстро при высоком уровне доходов, будут иметь небольшой долг, обладая при этом значительно большей стабильностью. Но взгляните на нынешнюю G20 – группу, включающую крупнейшие страны развитого и развивающегося мира. Среднее соотношение долга к ВВП в развивающихся странах – 35%, в богатых странах оно более чем в три раза выше.

Реформы и инвестиции

Когда западные правительства и такие международные организации, как МВФ, дают развивающимся странам советы, как стимулировать рост, они почти всегда выступают за структурные реформы, которые откроют сектора их экономики для конкуренции, обеспечат свободное перемещение трудовых ресурсов, положат конец бесполезным экономически неэффективным государственным субсидиям и позволят сосредоточить госрасходы на инвестициях, способствующих росту. Однако, столкнувшись с подобными проблемами у себя дома, те же самые западные страны не пожелали воспользоваться собственными рекомендациями.

Дискуссии о том, как восстановить рост в Европе, в основном вращаются вокруг мер экономии, плюсов и минусов сокращения дефицита. Экономия явно не работает, очевидно, что при долговом бремени уже почти на уровне 90% от ВВП европейские страны просто не смогут найти выход из кризиса. На самом деле им необходимы масштабные структурные реформы, направленные на повышение конкурентоспособности в сочетании с инвестициями в будущий рост.

Не в последнюю очередь благодаря обладанию мировой резервной валютой Соединенные Штаты имеют значительно больше пространства для маневра, чем Европа. Но и им необходимы изменения. В США гигантский Налоговый кодекс, который, если соединить все правила и нормы, составляет 73 тыс. страниц; сложнейшая система судебных тяжб и безумное количество нормативных актов федерального правительства, штатов и местных органов власти. Над финансовыми учреждениями то и дело осуществляют надзор пять или шесть федеральных агентств, а также 50 групп агентств от штатов, полномочия которых постоянно пересекаются.

Вопрос о реформах очень важен, а об инвестициях просто не терпит отлагательства. В ежегодном исследовании конкурентоспособности Всемирный экономический форум (ВЭФ) постоянно дает Америке низкие оценки по налоговой политике и регулированию, а в 2012 г. Соединенные Штаты, например, оказались на 76-м месте по «бремени государственного регулирования». Но, несмотря на все трудности, американская экономика остается одной из самых конкурентоспособных в мире и в общем рейтинге занимает 7-е место – небольшое снижение за пять лет. По инвестициям в человеческий и физический капитал США, напротив, потеряли очень много. Десять лет назад ВЭФ ставил американскую инфраструктуру на 5-е место в мире, сейчас – на 25-е, и падение продолжается. В прошлом Соединенные Штаты являлись мировым лидером в процентном отношении по количеству выпускников колледжей, сейчас они находятся только на 14-м месте. Федеральное финансирование исследований и разработок в процентах от ВВП сократилось вдвое по сравнению с 1960 г., в то время как в Китае, Сингапуре и Южной Корее эти показатели растут. Государственная университетская система США – когда-то главная ценность государственного образования – сейчас страдает от урезания бюджета.

В современной истории Америки можно обнаружить корреляции между инвестициями и ростом. В 1950–1960-е гг. федеральное правительство ежегодно тратило более 5% от ВВП на инвестиции, и в экономике наблюдался бум. В последние 30 лет правительство уменьшало расходы; сейчас федеральные инвестиции составляют около 3% от ВВП в год, и рост стал едва заметным. Как отмечает нобелевский лауреат экономист Майкл Спенс, Соединенным Штатам удалось выбраться из Великой депрессии не только благодаря огромным расходам на Вторую мировую войну, но и вследствие сокращения потребления и наращивания инвестиций. Американцы уменьшили расходы, увеличили сбережения и стали приобретать облигации военного займа. Подобный скачок государственных и частных инвестиций обеспечил послевоенный рост. Чтобы стимулировать новый рост, потребуются сопоставимые инвестиции.

Проблемы реформ и инвестиций тесно переплетаются между собой и приобретают особую остроту в случае с инфраструктурой. В 2009 г. Американское общество гражданских инженеров дало инфраструктуре оценку «D» (ниже среднего) и подсчитало, что ремонт и обновление обойдутся в 2 трлн долларов. Цифра может быть завышена (инженеры крайне заинтересованы в этом вопросе), но все исследования показывают то, что видит любой путешествующий по США: страна остро нуждается в обновлении. Отчасти это проблема разрушающихся мостов и автотрасс, но не только. Американская система управления воздушным транспортом устарела и требует усовершенствования стоимостью 25 млрд долларов. Энергосеть обветшала и часто выходит из строя, поэтому многие семьи вынуждены покупать собственные электрогенераторы – классический символ статуса в странах развивающегося мира. Питьевая вода подается по изношенным, подтекающим трубам, а системы сотовой связи и широкополосного интернета работают очень медленно по сравнению с другими развитыми странами. В итоге мы получаем замедление роста. И чем дольше будет откладываться решение этих проблем, тем дороже они обойдутся, как обычно бывает с отложенным ремонтом.

Однако расходы на инфраструктуру вряд ли можно считать панацеей, так как без тщательного планирования и контроля они могут оказаться неэффективными и бесполезными. Конгресс выделяет деньги на инфраструктурные проекты, руководствуясь политическими мотивами, а не факторами необходимости и ожидаемой отдачи. Изящным решением проблемы мог бы стать национальный инфраструктурный банк, учрежденный на деньги государства и частного капитала. Он позволил бы минимизировать излишнюю суету и бесполезные траты, поскольку отбор проектов производился бы согласно их достоинствам – технократами, а не по тому, насколько лаком кусок – политиками. Разумеется, сама идея томится в Конгрессе, несмотря на некоторую поддержку видных деятелей обеих партий.

То же касается финансовой реформы: проблема не в отсутствии хороших идей и их технической реализации, а в политике. Политики, заседающие в комитетах по надзору за сегодняшней стихией неэффективных агентств, довольны уже тем, что могут получать от финансовой индустрии деньги на свои предвыборные кампании. Сложившаяся ныне система лучше работает как механизм финансирования избирательных кампаний, а не как инструмент финансового контроля.

В 1979 г. социолог Эзра Фогель опубликовал книгу под названием «Япония как номер один», предсказав радужное будущее поднимавшейся тогда азиатской державе. Когда The Washington Post недавно задалась вопросом, почему эти прогнозы оказались так далеки от реальности, Фогель указал на то, что японская экономика была отлично развитой и продвинутой, но он не мог представить, что политическая система станет таким серьезным препятствием и позволит откатиться назад.

Фогель прав, подчеркивая, что проблема в политике, а не в экономике. Все развитые индустриальные экономики не лишены недостатков, но обладают значительной силой, в особенности когда речь идет о Соединенных Штатах. Однако они достигли стадии развития, при которой устаревшая политика, структуры и методы работы должны быть изменены или отброшены. Как отмечал экономист Манкур Олсон, проблема в том, что существующая политика выгодна группам интересов, которые яростно защищают статус-кво. Реформы потребуют от правительств поставить национальные интересы выше узкой выгоды, а это невероятно сложно в условиях демократии.

Политическая демография

За редким исключением, развитые индустриальные демократии потратили последние десятилетия, пытаясь держать под контролем или просто игнорируя свои проблемы, вместо того чтобы серьезно взяться за их решение. Скоро выбора уже не будет, поскольку к кризису демократии добавится кризис демографии.

Индустриальный мир стареет невиданными в истории человечества темпами. Япония впереди планеты всей: по прогнозам, к концу столетия население сократится с нынешних 127 млн до 47 миллионов. Европа не слишком от нее отстает, Италия и Германия следуют непосредственно за Японией. Исключением остаются только Соединенные Штаты как единственная развитая индустриальная держава, не знакомая с демографическим спадом. Благодаря иммиграции и несколько более высокому уровню рождаемости население США, по прогнозам, возрастет до 423 млн к 2050 г., в то время как, скажем, в Германии население может сократиться до 72 млн. Однако благоприятная демографическая ситуация нивелируется более дорогими программами социального обеспечения пенсионеров, особенно в сфере здравоохранения.

В качестве иллюстрации начнем с соотношения граждан трудоспособного возраста и населения старше 65 лет. Это поможет определить, какая часть дохода трудоспособного населения распределяется государством в виде пенсий. В Америке сегодня на каждого пенсионера приходится 4,6 работающих. Через 25 лет показатель упадет до 2,7. Этот сдвиг существенно изменит и без того тревожную ситуацию. Сейчас ежегодные расходы на две основные программы соцобеспечения пожилых американцев – Social Security и Medicare – превышают 1 трлн долларов. Рост этих расходов опережал инфляцию в прошлом, и, вероятно, эта тенденция сохранится в ближайшем будущем, несмотря на вступление в силу Закона о доступном медицинском обслуживании. Прибавьте все остальные социальные программы – и, как подсчитал демограф Николас Эберстадт, в итоге вы получите 2,2 трлн долларов – по сравнению с 24 млрд долларов полвека назад. Почти стократное увеличение.

Какими бы полезными ни были эти программы, США просто не могут их себе позволить, учитывая нынешние тенденции, поскольку на них уходит большая часть федеральных расходов. В детальном исследовании финансовых кризисов под названием «На этот раз все будет иначе» экономисты Кармен Рейнхарт и Кеннет Рогофф утверждают, что страны с соотношением долга к ВВП 90% и более практически не способны поддерживать рост и стабильность. И это положение продлится до тех пор, пока нынешние социальные обязательства не будут каким-то образом реформированы. В частности, если не будут сокращены затраты на здравоохранение, сложно представить себе, как Соединенные Штаты смогут существенно снизить этот показатель. Американские правые должны признать необходимость значительного повышения налоговых сборов в ближайшие десятилетия. А американским левым придется осознать, что без существенных реформ социальные программы останутся единственной статьей, и ее не покроют даже эти увеличенные налоговые поступления. В недавнем докладе вашингтонского мозгового центра «Третий путь», лоббирующего реформу соцобеспечения, подсчитано, что к 2029 г. на программы Social Security, Medicare, Medicaid и обслуживание долга в сумме будет уходить 18% от ВВП. Именно 18% от ВВП в среднем составляли налоговые поступления за последние 40 лет.

Продолжающийся рост социальных программ может вытеснить все остальные расходы правительства, в том числе на оборону и инвестиции, необходимые, чтобы стимулировать новую волну экономического роста. В 1960 г. социальные программы составляли менее одной трети федерального бюджета, на все остальные функции государства приходились оставшиеся две трети. К 2010 г. ситуация кардинально изменилась: социальные программы достигли размера двух третей бюджета, остальное втиснули в оставшуюся треть. Следуя по этому пути, федеральное правительство, по меткому выражению журналиста Эзры Клейна, превращается в страховую компанию с армией. Но армию тоже придется скоро сокращать.

Сбалансировать бюджет так, чтобы выгадать место для инвестиций в будущее страны – главный вызов, брошенный Америке. И, несмотря на преимущества, полученные в ходе прошедшей избирательной кампании, это вызов для обеих партий. Эберстадт отмечает, что социальные расходы фактически росли быстрее при президентах-республиканцах, чем при демократах, а исследование The New York Times 2012 г. показало, что две трети из 100 американских округов, наиболее зависимых от социальных программ, являются преимущественно республиканскими.

Проводить реформы и осуществлять инвестиции непросто и в лучшие времена, а сохранение сегодняшних мировых трендов только усложнит эти проблемы, сделает их еще острее. Технологии и глобализация позволяют наладить простое производство в любом месте, и американцы не смогут конкурировать за рабочие места с работниками в Китае или Индии, которым платят в 10 раз меньше. Это означает, что у США нет иного выбора, кроме как подниматься вверх по стоимостной цепи, опираясь на высококлассные трудовые ресурсы, превосходную инфраструктуру, масштабные программы обучения персонала и новейшие научно-технические разработки, но всего этого не добиться без значительных инвестиций.

В настоящее время правительство тратит на граждан старше 65 лет 4 доллара на каждый 1 доллар, расходуемый на американцев в возрасте до 18 лет. В определенном смысле это суровое отражение демократии – ведь голосуют пожилые, а несовершеннолетние лишены такого права. Но это также означает, что страна ценит настоящее больше, чем будущее.

Не стать японцами

Сэмюэл Хантингтон, автор раздела о Соединенных Штатах в докладе Трехсторонней комиссии 1975 г., часто говорил о том, как важно, чтобы страны испытывали тревогу по поводу возможного упадка, потому что только в этом случае удаются изменения, позволяющие развеять мрачные прогнозы. Если бы не страх, вызванный запуском советского спутника, США вряд ли начали бы стимулировать научный истеблишмент, финансировать создание НАСА и в итоге высадились на Луне. Возможно, подобная реакция на сегодняшние вызовы вот-вот проявится, и Вашингтон сумеет собрать волю в кулак, чтобы запустить серьезные долгосрочные политические инициативы в ближайшие несколько лет и вернуть Соединенные Штаты на светлый путь к динамичному, благополучному будущему. Но надежда – это не план, и нужно отметить, что на данный момент подобный исход кажется маловероятным.

Отсутствие таких инициатив вряд ли приведет страну к краху. Либеральный демократический капитализм – очевидно, единственная система, обладающая достаточной гибкостью и легитимностью, чтобы существовать в современном мире. Если кто-то и потерпит крах в ближайшие десятилетия, то это будут командные режимы, как в Китае (хотя это и маловероятно). Однако трудно представить, как «крушение» КНР, если это случится, поможет решить хотя бы одну из проблем, стоящих перед США, – скорее они еще более обострятся, особенно если мировая экономика будет расти медленнее, чем ожидалось.

Западным демократиям угрожает не смерть, а склероз. Грозные симптомы, с которыми они столкнулись, – бюджетная гипертония, политический паралич, демографический стресс – скорее указывают на недостаточный рост, нежели на крах. Абы как пройдя через кризис, эти страны останутся богатыми, но будут медленно и неуклонно сползать в сторону мировой периферии. Дележ оставшейся небольшой части пирога может вызвать политические конфликты и беспорядки, но, скорее всего, все сведется к менее энергичному, интересному и продуктивному будущему.

В истории уже существовала развитая индустриальная демократия, которая не смогла реформироваться. За два десятилетия она скатилась с доминирующих позиций в мировой экономике к анемичному среднему росту на уровне 0,8%. Многие представители ее стареющего, хорошо образованного населения продолжали жить вполне благополучно, но они не оставили почти никакого наследия будущим поколениям. Задолженность этой страны ошеломляет (в прошлом году госдолг Японии составлял свыше 230% ВВП, то есть почти квадриллион иен, или более 10 трлн долларов. – Ред.), доход на душу населения скатился на 24-е место в мире и продолжает снижаться. Если американцы и европейцы не возьмутся за активные преобразования, их будущее легко себе представить. Достаточно взглянуть на Японию.

США > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 3 марта 2013 > № 886282 Фарид Закария

Проблемы в БРИК

Почему прекратился экономический рост

Ручир Шарма – глава подразделения развивающихся рынков и глобальной макроэкономики Morgan Stanley Investment Management и автор работы «Страны прорыва: стремление к новому экономическому чуду».

Резюме: Хотя мир вправе ожидать прорыва от стран с нижнего яруса лестницы доходов, в своей верхней и средней части новый экономический порядок будет, вопреки прогнозам большинства наблюдателей, больше похож на старый.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, №6, 2012 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

В последние несколько лет самой обсуждаемой темой глобальной экономики стал так называемый «рост остальных» – экономики целого ряда развивающихся стран быстро догоняют более развитые государства. Главная движущая сила – четыре государства с поднимающейся рыночной экономикой, или страны БРИК – Бразилия, Россия, Индия и Китай.

В этих прогнозах обычно использовались высокие показатели роста с середины прошлого десятилетия и экстраполировались на будущее в сопоставлении с предполагаемым замедлением в Соединенных Штатах и других индустриально развитых странах. Подобные экзерсисы были призваны доказать, что, например, Китай вот-вот опередит США, став самой большой экономикой мира. Американцы приняли это близко к сердцу – как показал опрос Gallup, проведенный в 2012 г., более 50% из них считают, что Китай – уже «ведущая» экономика, хотя американская экономика по-прежнему более чем вдвое мощнее (а доход на душу населения – в семь раз больше).

Однако, как и в случае с предыдущими прямолинейными прогнозами (например, в 1980 г. предполагалось, что Япония вскоре станет крупнейшей экономикой), дальнейшее развитие событий отрезвило «предсказателей». 2012 г. может стать наихудшим для мировой экономики с 2009 г., а рост в Китае резко замедлился с двузначных цифр до 7% или даже меньше. Остальные страны БРИК с 2008 г. тоже испытывают трудности: годовой рост в Бразилии упал с 4,5% до 2%, в России – с 7% до 3,5%, а в Индии – с 9% до 6%.

Вряд ли эти показатели вызовут удивление, если учитывать, что поддерживать быстрый устойчивый рост на протяжении более 10 лет крайне сложно. Необычные условия, сложившиеся в последнее десятилетие, казалось, облегчили процесс: после кризисных 1990-х гг. благодаря глобальному притоку «легких денег» страны с развивающимся рынком поднялись на волне массового роста, в выигрыше от которого оказывались практически все. К 2007 г., когда отрицательные показатели роста наблюдались только в трех государствах, проблема экономического спада исчезла из международной повестки дня. Однако сейчас приток иностранных денег в развивающиеся экономики серьезно сократился. Глобальное хозяйство возвращается к нормальному состоянию колебаний с большим количеством вялых «середняков» и лишь немногочисленными победителями, которые появляются в неожиданных местах. Сдвиги ведут к весьма серьезным последствиям, поскольку экономический подъем – это сила, и, таким образом, приток денег в страны, которые становятся новыми звездами, изменит глобальный баланс сил.

Вечно развивающиеся

Идея масштабной конвергенции развивающегося и развитого мира – миф. Из приблизительно 180 стран, находящихся в поле зрения Международного валютного фонда, только 35 – развитые. Рынки остальных относятся к развивающимся – при этом большинство из них находятся в этом статусе вот уже несколько десятилетий и сохранят его еще много лет. Экономист из Гарварда Дани Родрик точно подметил эту ситуацию. Он установил, что до 2000 г. показатели развивающихся рынков как единого целого отнюдь не приближались к уровню развитого мира. В действительности разрыв между подушевым доходом с 1950 по 2000 гг. только увеличивался. Отдельные группы стран смогли догнать Запад, но это экспортеры нефти Персидского залива, государства Южной Европы после Второй мировой войны и «тигры» Восточной Азии. Только после 2000 г. развивающиеся рынки в целом начали догонять ведущие экономики, однако в 2011 г. разница подушевого дохода вернулась к уровню 1950-х годов.

Это не негативный взгляд на развивающиеся рынки, а просто историческая реальность. На протяжении любого десятилетия с 1950 г. в среднем не более трети стран этой категории демонстрировали годовой рост на уровне 5% и более. Менее четверти смогли выдержать этот темп на протяжении 20 лет, и лишь десятая часть – на протяжении 30 лет. Только Малайзия, Сингапур, Южная Корея, Тайвань, Таиланд и Гонконг сохранили подобные темпы роста на протяжении 40 лет. Поэтому еще до появления признаков нынешнего замедления в государствах БРИК шансы были против Бразилии, демонстрировавшей рост выше 5% в течение всего десятилетия, или России – второй в списке этих стран.

В то же время десятки развивающихся рынков так и не смогли добиться устойчивого роста, а другие остановились, достигнув статуса стран со средним подушевым доходом. Малайзия и Таиланд, казалось, должны были стать богатыми, если бы клановый капитализм, огромные долги и переоцененные валюты не привели к финансовому кризису в Азии в 1997–1998 годах. С тех пор их показатели разочаровывают. В конце 1960-х гг. Бирму (ныне – Мьянму), Филиппины и Шри-Ланку стали называть «следующими азиатскими тиграми», но они споткнулись, не добравшись даже до уровня доходов среднего класса – 5 тыс. в нынешних долларах США. Неспособность поддерживать устойчивый рост стала общим правилом, которое, скорее всего, вновь подтвердится в следующие 10 лет.

В первое десятилетие XXI века развивающиеся рынки приобрели громкую славу столпов глобальной экономики, заставляя забыть о том, что сама концепция развивающихся рынков появилась в финансовом мире недавно. Впервые это произошло в середине 1980-х гг., когда на Уолл-стрит их выделили в отдельный класс активов. Первоначально названные «экзотическими», многие из таких стран вскоре открыли свои фондовые биржи для иностранцев: Тайвань – в 1991 г., Индия – в 1992 г., Южная Корея – в 1993 г., Россия – в 1995 году. Иностранные инвесторы устремились туда, что привело к 600-процентному буму на биржах (в долларовом эквиваленте) в 1987–1994 годах. В тот период объем средств, инвестированных в развивающиеся рынки, возрос с менее чем 1% до почти 8% от общего объема мирового рынка ценных бумаг.

Эта фаза завершилась волной экономических кризисов, которая прокатилась от Мексики до Турции с 1994 по 2002 год. Много обещавшие фондовые рынки потеряли почти половину стоимости, а их объем сократился до 4% от мирового уровня. С 1987 по 2002 г. доля развивающихся стран в мировом ВВП фактически упала с 23% до 20%. Исключением стал только Китай, доля которого выросла вдвое, до 4–5%. Иными словами, все разговоры о «горячих» развивающихся рынках в действительности напрямую затрагивают только одну страну.

Вторым подтверждением концепции существования развивающихся рынков явилось начало глобального бума в 2003 г., когда они действительно начали подниматься как единая группа. Их доля в мировом ВВП стала быстро расти – с 20% до сегодняшних 34% (отчасти это связано с увеличением стоимости их валют). Доля от общемирового рынка ценных бумаг возросла с 4% до более чем 10%. Огромные убытки, понесенные после наступления глобальной экономической катастрофы 2008 г., в основном удалось компенсировать в 2009 году. Но с тех пор наблюдается замедление.

Третье подтверждение будет связано с начинающейся эрой умеренного роста в развивающемся мире, возвращением цикла бума/спада и отказом от «стадного» поведения стран. Без легких денег и безудержного оптимизма, которые стимулировали инвестиции в последние 10 лет, фондовые рынки развивающихся стран, вероятно, будут приносить умеренные, но неровные результаты. Прибыль, в среднем составлявшая с 2003 по 2007 г. 37% годовых, в ближайшее десятилетие, скорее всего, тоже уменьшится – в лучшем случае до 10%. Рост доходности и стоимость национальных валют ограничили возможности дополнительных улучшений после мощных показателей прошлого десятилетия.

Если срок годности истек

Ни одна идея не запутывала анализ глобальной экономики так, как БРИК. Кроме того, что это крупнейшие экономики своих регионов, у «большой четверки» мало общего. Они демонстрируют рост в различных, часто конкурирующих сферах – Бразилия и Россия, например, крупные производители энергии и зарабатывают на высоких ценах на энергоресурсы, зато такой крупный потребитель энергии, как Индия, от этого страдает. Если бы не уникальные обстоятельства последнего десятилетия, рост этих стран вряд ли происходил бы в унисон. Если не считать Китая, их торговые связи друг с другом достаточно ограниченны, а общие политические или международные интересы практически отсутствуют.

Проблема с использованием аббревиатур заключается в том, что, став популярными, они привязывают аналитиков к определенной картине мира, которая вскоре может устареть. В последние годы экономика и фондовый рынок России находились в числе самых слабых среди развивающихся стран, доминировал класс нефтяных миллиардеров, активы которых составляли 20% от ВВП – и это самый большой показатель доли «супербогатых» в любой крупной экономике. Несмотря на серьезную несбалансированность, Россия остается членом БРИК хотя бы потому, что слово лучше звучит с буквой «Р». Независимо от того, будут ли ученые использовать эту аббревиатуру, серьезным аналитикам и инвесторам необходимо сохранять гибкость. Страны, демонстрировавшие стремительный рост на уровне пяти или более процентов на протяжении 10 лет (например, Венесуэла в 1950-е гг., Пакистан в 1960-е или Ирак в 1970-е гг.), сталкивались с тем или иным препятствием (война, финансовый кризис, самоуспокоенность, неэффективное руководство), до того как им удавалось перейти во второе десятилетие активного роста.

Конек нынешнего экономического прогнозирования – предсказывать такое отдаленное будущее, чтобы никто не мог призвать вас к ответу. Этот подход позволяет обратиться, скажем, к XVII веку, когда на долю Китая и Индии приходилось, возможно, больше половины мирового ВВП, а потом перескочить в грядущий «азиатский век», когда подобное превосходство повторится. На самом деле наиболее длительный период, на протяжении которого можно обнаружить четкие схемы в глобальном экономическом цикле, – около 10 лет. Типичный бизнес-цикл длится около пяти лет, от дна одного экономического спада до дна следующего, поэтому самые практичные инвесторы ограничивают свои перспективы одним или двумя бизнес-циклами. За пределами этого периода прогнозы часто устаревают, поскольку не учитывают появление новых конкурентов, политических условий и технологий. Большинство глав компаний и крупных инвесторов по-прежнему ограничивают свои стратегии тремя, пятью, самое большее – семью годами и оценивают результаты в тех же временных рамках.

Новый и старый экономический порядок

В ближайшее десятилетие США, Европа и Япония, вероятно, будут расти низкими темпами. Однако их замедление покажется менее тревожным сигналом по сравнению с другим крупным событием в глобальной экономике – падением темпов роста в КНР на 3–4%, которое уже началось. По мере созревания экономики вероятен еще более резкий спад. Население Китая слишком велико и быстро стареет, чтобы обеспечить продолжение стремительного роста. Учитывая, что более 50% жителей – горожане, Китай приближается к так называемой «поворотной точке Льюиса», когда избыток рабочей силы из сельских районов уже практически исчерпан. Это результат последних 20 лет массовой миграции в города, а также сокращения рабочей силы вследствие политики одного ребенка в семье. Когда-нибудь страх американцев перед приближающейся колесницей азиатского Джаггернаута, быстро обгоняющей экономику США, будет восприниматься как приступ паранойи, которая периодически охватывает страну. Такое уже было из-за подъема Японии в 1980-е годы.

По мере замедления роста в Китае и индустриально развитых странах упадет спрос на продукцию их партнеров, зарабатывающих на экспорте, – таких как Бразилия, Малайзия, Мексика, Россия и Тайвань. В период бума последних 10 лет средний торговый оборот развивающихся рынков почти утроился и составил 6% от ВВП. Но после 2008 г. торговые показатели откатились к прежнему уровню в 2%. Странам-экспортерам придется искать новые пути для обеспечения уверенного роста, и, как признают инвесторы, многим не удастся этого сделать. В первой половине 2012 г. разрыв между стоимостью лучших и худших по показателям развивающихся фондовых рынков подскочил с 10% до 35%. Поэтому в ближайшие несколько лет новые нормы здесь будут напоминать старые показатели 1950-х – 1960-х гг., когда рост в среднем составлял около 5%, а многие не выдерживали гонки. Из этого не следует возвращение к «третьему миру» эпохи 1970-х гг., который состоял из одинаково слаборазвитых стран. Даже в тот период развивающиеся рынки Южной Кореи и Тайваня, например, переживали бум, но их успехи не могли заслонить собой нищету в более крупных государствах, таких как Индия. Следствием станет более широкий разброс показателей от страны к стране.

Неравномерный подъем окажет воздействие на глобальную политику в ряде аспектов. Во-первых, возродит уверенность в себе Запада и затмит экономические и дипломатические успехи новых звезд, таких как Бразилия и Россия (не говоря уже о нефтедиктатурах Африки, Латинской Америки и Ближнего Востока). Одной из жертв станет идея о том, что успехи КНР демонстрируют преимущества авторитарного, регулируемого государством капитализма. Из 124 стран с развивающимся рынком, которым удалось добиться устойчивого роста на уровне 5% на протяжении целого десятилетия с 1980 г., 52% – демократии, а 48% – авторитарные государства. По крайней мере в среднесрочной перспективе значение имеет не тип политической системы, а, скорее, наличие лидеров, которые понимают и способны проводить реформы, необходимые для роста.

Еще одной жертвой станет идея о демографическом дивиденде. Поскольку бум в Китае отчасти был подготовлен огромным поколением молодых людей, которые превратились в рабочую силу, сегодня консультанты тщательно изучают данные переписей, чтобы обнаружить похожий подъем рождаемости как предвестник следующего большого экономического чуда. Однако подобный демографический детерминизм предполагает, что будущие работники получат необходимые навыки, чтобы успешно конкурировать на глобальном рынке, а правительства станут проводить правильную политику по созданию рабочих мест. В мире прошлого десятилетия, когда на волне прилива поднялись все экономики, концепция демографического дивиденда действительно какое-то время казалась разумной. Но этого мира больше нет.

Экономические ролевые модели последних лет уступят место новым, а возможно, не будет никаких моделей, так как траектории роста начнут распространяться в разных направлениях.

В прошлом образцом для азиатских стран являлась главным образом Япония, государства от Балтики до Балкан равнялись на Евросоюз, и почти все в той или иной степени равнялись на Соединенные Штаты. Но кризис 2008 г. подорвал доверие ко всем этим образцам. Последние ошибки Токио сделали Южную Корею, которая продолжает расти как производственный гигант, гораздо более привлекательной азиатской моделью, чем Япония. Страны, которые когда-то настойчиво требовали принять их в еврозону – Чехия, Польша и Турция, – сейчас задумались, нужно ли им вступать в клуб, в котором многие с трудом остаются на плаву. Что касается США, то «Вашингтонский консенсус» 1990-х гг., который призывал бедные страны ограничить расходы и либерализовать экономику, трудно продать, когда даже Вашингтон не готов сократить свой огромный дефицит.

Поскольку легче добиться быстрого роста с «низкого старта», нет смысла сравнивать государства с разными весовыми категориями. Редкие страны, совершившие прорыв, смогут опередить соперников в своей категории доходов. Пора опуститься с небес на землю. Прошедшее десятилетие было необычным с точки зрения огромных возможностей и быстрых темпов глобального роста, и любой, кто надеется, что такая удачная ситуация в ближайшее время повторится, скорее всего, будет разочарован.

Среди стран с подушевым доходом в 20–25 тыс. долларов хорошие шансы продемонстрировать годовой рост на уровне 3% или более имеют в предстоящие 10 лет только две: Чехия и Южная Корея. Из большой группы государств со средним доходом в 10–15 тыс. долларов лишь Турция может добиться роста в 4–5%, хотя неплохой шанс есть и у Польши. В классе доходов в 5–10 тыс. Таиланд кажется единственным с реальными шансами на высокие показатели. В ближайшие годы среди стран с развивающимся рынком появятся новые звезды, включая государства с подушевым доходом ниже 5 тыс. долларов. Это Индонезия, Нигерия, Филиппины, Шри-Ланка, а также представители Восточной Африки.

Хотя мир вправе ожидать прорыва от стран с нижнего яруса лестницы доходов, в своей верхней и средней части новый экономический порядок будет, вопреки прогнозам большинства наблюдателей, больше похож на старый. «Остальные» могут продолжить расти, но медленнее и не так равномерно, как предсказывает целый ряд экспертов. И лишь очень немногие достигнут уровня доходов развитых государств.

Весь мир. Россия > Приватизация, инвестиции. Финансы, банки > globalaffairs.ru, 3 марта 2013 > № 886277 Ручир Шарма

Обновление формы и содержания

Россия и Европейский союз в переходном состоянии

Е.С. Кузнецова – директор европейских программ Центра исследований постиндустриального общества.

А.В. Журавлев – директор по стратегическому планированию и анализу Telecomconsult.

Резюме: Синхронизация политик в области информационных и коммуникационных технологий способна дать Москве и Брюсселю импульс в сфере транспорта и логистики, погранично-таможенного контроля и валютного регулирования, в борьбе с хакерством и мошенничеством в интернете.

Ситуация в отношениях между Россией и Евросоюзом напоминает переходное состояние при химической реакции, когда элементы уже находятся в необратимом взаимодействии, но ожидаемые результаты еще не достигнуты.

По данным Минэкономразвития, товарооборот Россия–ЕС в 2011 г. достиг рекордного уровня. Объем экспорта в Россию составил 108 млрд евро (или 7% общего объема экспорта Европейского союза); объем импорта из России – 199 млрд евро (или 12% общего объема импорта в Евросоюз). Общий объем российских инвестиций в ЕС – 55,9 млрд евро, инвестиций Евросоюза в Россию – 60,9 млрд евро. Обладая отлаженной системой двусторонних контактов и положительной динамикой торговых отношений, а также признавая стратегический характер партнерства, стороны активизировали работу на других направлениях. В прошлом году ЕС заключил соглашение о свободной торговле с Южной Кореей, добивается аналогичного договора с США и Японией, в планах – серьезное углубление связей с Китаем и Индией. Россия, в свою очередь, сосредоточилась на постсоветских интеграционных процессах, строительстве Евразийского союза (ЕАС) и сближении с экономиками – участницами АТЭС.

Попытки Москвы совместить «евразийский» вектор внешней политики (ЕАС) с западноевропейским направлением (общее экономическое и человеческое пространство от Лиссабона до Владивостока) пока нельзя назвать успешными. Предложение дать «зеленый свет» прямым переговорам между двумя наднациональными образованиями – Евразийской экономической комиссией и Еврокомиссией – встречает в Брюсселе более чем настороженную реакцию.

Объективное снижение интереса друг к другу и безвозвратная передача текущей повестки отношений на откуп бюрократии на время избавили от необходимости поиска прорывных инициатив и решений, равно как и ответа на главный вопрос – чего, собственно, ожидать друг от друга в ближайшие годы? Но если с последним можно и повременить, то от поддержания текущей инфраструктуры отношений уклониться сложно: регулярные саммиты и встречи на правительственном уровне должны наполняться содержанием, а общественности необходимо регулярно предъявлять пусть и скромные, но все же достижения.

Энергетика всегда составляла каркас отношений России и Европейского союза, делала их стратегическими. Но одно из решений по выводу Европы из кризиса – разгон экономического роста через повышение энергоэффективности и диверсификацию энергопоставок. Эти внутриполитические инициативы влекут за собой последствия, которые остро ощущаются и за пределами Евросоюза. Интересы европейцев предельно конкретны: им жизненно важен открытый и конкурентный рынок энергоносителей, ограничивающий рост цен. Это плохая новость для России, особенно если учесть прогнозы Международного энергетического агентства относительно перспектив «сланцевой революции» в США. Сегодня Европейский союз импортирует нефти примерно на 270 млрд евро и газа на 40 млрд евро в год. Общая сумма составляет 2,5% совокупного ВВП Евросоюза, и сокращение затрат на импорт – одна из важных мер по предотвращению хозяйственного спада. Интерес к энергетическим активам в России у европейцев умеренный – Вritish Рetroleum продает свою долю в ТНК-ВР, а Total не демонстрирует глубокого разочарования от провала эксперимента на Штокмане.

В ответ Россия возвращается к политике жесткого прагматизма. Так, в указе президента о реализации внешнеполитического курса от 7 мая 2012 г. взаимная выгода и удержание позиций в ключевых сферах (энергетика, визовый режим) рассматриваются как руководящие принципы взаимодействия с Брюсселем. Таким образом, многоаспектные отношения России и Европейского союза постепенно становятся заложниками всего двух вопросов – безвизового въезда и торговли газом. При этом стороны прекрасно понимают, что в обозримой перспективе ни один из них к взаимной удовлетворенности сторон решен не будет: слишком остры противоречия.

Безвизовый въезд остается, пожалуй, самой сильной фигурой европейцев на этой шахматной доске. Разменивать ее на нынешние предложения России – тем более что общая позиция по экономическому сотрудничеству не сформулирована – они пока не готовы. Возможно, ситуация сдвинулась бы с мертвой точки, если бы активизировались переговоры по другим ключевым вопросам, входящим в исключительную компетенцию институтов ЕС (защита инвестиций, к примеру). Однако стороны с трудом идут на компромиссы и не стремятся обновить взаимную повестку дня за счет поиска новых и перспективных сфер сотрудничества.

Исходя из нынешней ситуации, можно предположить два сценария развития событий. Первый – проектно-прорывной: стороны временно замораживают решение сложных вопросов, сосредоточившись на иных общих интересах, в частности, совместных промышленных, гуманитарных и других проектах. Второй – рамочно-консервативный: сохраняется нынешнее положение дел, и стороны, оставаясь каждая при своем мнении, продолжают без особого рвения попытки согласовать макропараметры взаимодействия. Каждый из этих вариантов имеет преимущества и недостатки, равно как и пределы возможностей.

Качественный прорыв возможен. Для этого придется признать, что зацикленность на энергетическом диалоге снижает уровень взаимодействия по другим направлениям. Обновление российско-европейской повестки пройдет быстрее и эффективнее при условии, что внимание будет уделено прочим вопросам. Это не значит, что энергетика потеряет приоритетность, но переговоры будут носить лишь обостренный характер. Поэтому необходимо формировать альтернативную повестку дня. Прежде всего требуется выделить как минимум одно направление российско-европейского экономического взаимодействия, которое не обременено длинной историей взаимных претензий, обладает значительным потенциалом развития, представляет интерес для обеих сторон и до сих пор не рассматривалось в качестве приоритетного.

Где возможен прорыв

Этим критериям соответствует сфера информационных и коммуникационных технологий (ИКТ). «Цифровое общество», которое определяется не только возможностью доступа к интернету и его охватом, но и ценами, надежностью сетей, скоростью передачи данных и простотой пользования, выступает одним из ключевых показателей уровня развития экономики и востребованности инноваций. Отрасль информационных технологий и коммуникаций демонстрирует высокие темпы роста на фоне традиционных секторов российской экономики. В 2011 г. он составил 14,6%, а прогноз на 2012 г. – не менее 16%. Хотя Россия и отстает по уровню цифровизации от передовых европейских государств, ее позиции выглядят вполне убедительно на фоне таких сопоставимых по этому показателю государств, как Германия, Франция или Австрия. Рынок телекоммуникаций почти в десять раз ниже европейского, но прирастает на 6% в год и оценивается приблизительно в 29 млрд евро.

Еще интенсивнее развивается экономика российского интернета. На долю электронной коммерции приходится бЧльшая часть интернет-экономики России, совокупно исчисляемой 553,79 млрд рублей. Отдельные секторы услуг (розничные продажи в интернете, электронные платежи) уже сегодня оцениваются в сотни миллиардов рублей и обещают двузначный рост (в среднем до 30% в год) по итогам 2012 года. Если принять во внимание интернет-зависимые рынки, то общий объем российской интернет-экономики сегодня составляет более 2,5 трлн руб. или 4,6% ВВП. Более того, в сфере ИКТ позиции России сильны: на рынке появились крупные конкурентные игроки, а ряд российских компаний уже работает в Европе (ABBYY, «Лаборатория Касперского» и др.).

Сектор ИКТ является наиболее выигрышным для вывода российско-европейских связей на новый уровень по нескольким причинам. Во-первых, развитие информационных технологий ставит перед Россией и Евросоюзом общие задачи. На международном уровне наиболее актуальными становятся требующие совместных действий вопросы глобального управления интернетом, доступа на рынки и обеспечения кибербезопасности. На национальном (региональном) существует целый перечень схожих российско-европейских вызовов, из которых следует особо отметить надвигающийся кадровый голод. По оценкам Еврокомиссии, к 2015 г. число вакансий в европейском секторе ИКТ возрастет до 700 тыс., и заполнить их при нынешнем уровне подготовленности европейских интернет-пользователей и темпах подготовки специалистов проблематично. По оценкам ключевых игроков российской ИКТ-индустрии, в ближайшие два-три года в России также ожидается острый дефицит кадров, связанный главным образом с «демографической ямой» – последствиями низкой рождаемости в начале «лихих девяностых».

Во-вторых, сектор ИКТ имеет ярко выраженный «сквозной» характер и может выступить локомотивом многих иных сфер сотрудничества. Позитивный эффект взаимодействия для предпринимательских, научных и иных кругов трудно переоценить. Увеличение доли электронного документооборота (в том числе в области международных перевозок, двусторонней торговли, сертификации и получения разрешительной документации) и онлайн-платежей ощутимо облегчит ведение бизнеса и ускорит прохождение формальных государственных процедур. Перевод части государственных услуг в электронный вид (к примеру, запрос и выдача въездных виз) и взаимный доступ к ним иностранцев (интернет-визы) снизит издержки, облегчит получение разрешительных документов и в перспективе приведет к увеличению взаимного туристического потока.

Следует, однако, отметить, что и в России, и в ЕС рост уровня доверия частных и корпоративных (в основном малых и средних предприятий) интернет-пользователей к онлайн-платежам отстает от роста технологических возможностей предлагаемых услуг. Основными причинами называются недостаточно высокий уровень защиты данных (особенно в России), языковой барьер и проблемы с обеспечением прав интеллектуальной собственности. (По оценкам Еврокомиссии, 90% европейских онлайн-покупателей предпочитают пользоваться интернет-магазинами только своей страны.) По уровню доверия к интернет-экономике Россия и Евросоюз дружно отстают от мировых лидеров ИКТ-индустрии – США, Южной Кореи и Японии.

В-третьих, этот сектор в силу своей организации и структуры довольно прозрачен, что минимизирует угрозу коррупции и злоупотреблений.

Особого внимания заслуживает тема развития сетевой инфраструктуры, где ключевую роль (применительно к России) в ближайшие годы будет играть космическая связь. Сектор в последнее время пережил ряд потерь, связанных с неудачными запусками российских спутников связи, что привело к необходимости оперативного привлечения европейского партнера. На фоне угрозы технологического провала, связанного с истощением кадрового ресурса в российских компаниях-производителях, EADS и ФГУП «Космическая связь» приняли инновационную программу партнерства, предусматривающую не только производство высокотехнологичного оборудования (двух спутников связи), но и передачу российской стороне передовых европейских технологий совместно с поэтапной подготовкой наших специалистов на базе европейского концерна. Углубление взаимодействия в области космической связи способно дать положительный эффект в самом ближайшем будущем.

Нацеленность Евросоюза на эффективную реализацию антикризисной стратегии путем активного продвижения цифровых технологий, с одной стороны, и наличие динамично развивающегося сектора ИКТ в России, с другой, создают объективные предпосылки углубления взаимовыгодной кооперации. С тем, чтобы стимулировать европейскую экономику в рамках нового периода финансирования на 2014–2020 гг., по предложению Еврокомиссии создается фонд «Соединяя Европу» (Connecting Europe) с бюджетом в 50 млрд евро. При этом доля телекоммуникаций и связанных отраслей в рамках фонда составляет около 9,2 млрд евро. Он должен стать ключевым инструментом целевых инвестиций в энергетическую, транспортную и телекоммуникационную инфраструктуру.

Синхронизация политик в области информационных и коммуникационных технологий способна дать Москве и Брюсселю заметный импульс к координации взаимодействия в сфере транспорта и логистики, погранично-таможенного контроля и валютного регулирования, борьбе с хакерством, мошенничеством в интернете. Первые шаги можно сделать сразу. Достаточно дополнить уже ведущийся диалог по информационному обществу задачами выработки совместных предложений по глобальному управлению интернета к саммиту G20 в 2013 г., по предотвращению ожидаемого кадрового голода в ИКТ к 2015 г., по обеспечению кибербезопасности и противодействию преступности, включая защиту детей в интернете.

О пользе знаковых проектов

Знаковые индустриальные или инфраструктурные проекты, совместно реализуемые Россией и Евросоюзом и обещающие значимый политико-экономический эффект, до сих пор не рассматривались как инструмент развития стратегического партнерства. Между тем приоритеты, заявленные в повестке «Партнерства для модернизации» как действующего руководства по развитию двусторонних отношений (расширение возможностей для инвестирования в ключевые отрасли, стимулирующие рост и инновации; создание благоприятных условий для малых и средних предприятий; внимание к региональным аспектам экономической реструктуризации и другие) имплицитно «выталкивают» сотрудничество в практическую плоскость. Понятные бизнесу и не вызывающие отторжения у населения проекты подобного уровня целесообразно реализовывать под патронатом руководства России и ЕС, а промежуточные итоги реализации докладывать саммитам.

Говорить о «Партнерстве» как об эффективном инструменте реализации системной и комплексной стратегии модернизации российской экономики при помощи объединенной Европы пока не приходится. Во-первых, его эффективность невозможно измерить в отсутствие национальной стратегии модернизации и четко поставленных целей, выраженных в цифрах роста экономики, уровня занятости или доли продукции на международных рынках. Во-вторых, большинство модернизационных трансграничных проектов реализуются независимо и без прямой поддержки программы. Разумеется, благодаря закупкам европейского промышленного оборудования и машин, на которые в 2011 г. было потрачено более 52,2 млрд евро, в России формируются островки – но не более – европейского производства. Без комплексного преодоления негативных факторов национального уровня – ограничений по доступу российских товаров на европейский рынок, неразвитости социальной инфраструктуры, слабости институциональной среды – модернизация российской экономики сохранит «островной» характер, а успешные проекты останутся исключением из правил.

Сегодня на роль российско-европейского мегапроекта объективно претендует создание и развитие транспортно-логистического узла в Калининградской области. Для этого сложились все предпосылки: между областью и отдельными регионами Польши уже действует соглашение о безвизовом режиме; начаты переговоры об аналогичном соглашении с Литвой; на территории Калининграда развернуто строительство масштабного автомобильного кластера с участием ведущих мировых компаний; город получил право на проведение матчей чемпионата мира по футболу в 2018 году. Однако задача, стоящая перед Калининградом и Москвой, на деле сложнее, чем «достраивание» мостов, автомобильных развязок или завершение реконструкции многострадального аэропорта Храброво, продолжающейся долгие годы.

Калининград имеет качественную и плотную сеть автодорог (302–305 км/1000 кв. км территории), что в два-три раза больше, чем в среднем по России, единственный незамерзающий порт на Балтике. Задача в том, чтобы увязать существующие – и неплохие, но разрозненные – элементы инфраструктуры в единый комплекс, который стал бы самостоятельной точкой экономического роста и повысил конкурентоспособность российского эксклава, не входящего, по экспертным оценкам, даже в тридцатку наиболее производительных регионов страны.

Для решения этой задачи требуется полноценный логистический инфраструктурный узел (аэротрополис), формирующийся вокруг аэропорта (двигателя, ядра экономического роста), дополненный развитой сетью железных и автомобильных дорог, офисными комплексами, производственными мощностями для наукоемких производств, торговыми центрами, а также гостиничной инфраструктурой. В прошлом под статус «аэротрополисов» попадали только аэропорты Схипхол в Амстердаме и Чек Лап Кок в Гонконге; сегодня подобные комплексы строятся по крайней мере в двух городах: Атланте – «Атланта Аэротрополис» (США) и Сеуле – «Сонгдо» вблизи аэропорта Инчхон (Южная Корея). По разным оценкам, проект в Атланте создаст около 10 тыс. рабочих мест. Компания Porsche перенесла туда свою североамериканскую штаб-квартиру из Сэнди Спрингс (где она находилась около 13 лет) и уже инвестировала более 34 млн долларов. В России этому не уделяется должного внимания, хотя комплексное развитие территорий вокруг ядра, будь то стадион, аэропорт, привлекательная рекреационная зона, давно стало тенденцией в мире.

Если рассматривать возможность инфраструктурного узла для Калининграда, следует задуматься о европейском партнере в форме консорциума европейских компаний, имеющих технологии и возможности для осуществления подобного проекта, с одной стороны, и внеэкономическую мотивацию, которая дополняла бы финансовую заинтересованность, с другой. Возможно, на роль лидеров такого консорциума, поддержанного со стороны Европейского союза, наилучшим образом подошли бы немецкие компании (к примеру, Fraport и Lufthansa). Калининградский узел мог бы стать центром транзитных авиапотоков из России в Европу (альтернативным Москве и Санкт-Петербургу) и бизнес-туристов из Европы в Россию. Целесообразно по образцу Сингапура ввести транзитную визу для тех, кто пребывает на территории Калининградской области менее суток.

Смена формата

Многообразие форматов переговоров, отношений и сотрудничества, порожденных бюрократической мыслью, служит наглядным свидетельством попыток совершить прорыв. Задуманный в 2003-м и воплощенный в 2005 г. новый формат четырех «общих пространств» и «дорожных карт» к ним, по сути, решил только одну, хотя и важную задачу: стороны начали лучше узнавать друг друга и постепенно разобрались в сфере компетенций ответственных органов: министерств, ведомств, директоратов и секций. Отраслевые диалоги в рамках «дорожных карт» стали основой «Партнерства для модернизации», а сами четыре «пространства» легли в основу соответствующих разделов будущего нового базового соглашения (НБС) Россия–Европейский союз.

Однако переговорный процесс по НБС приостановлен, а цели «Партнерства для модернизации» зачастую трактуются в Москве и Брюсселе по-разному. Российская сторона уверена, что Европа воспринимает ее как полноправного партнера в разработке и создании новых технологий и инновационной продукции, европейцы же ссылаются на «Партнерство» как на инструмент содействия России в деле модернизации ее экономики.

Существующая структура переговорных форматов не оказывает стратегического влияния на содержание российско-европейского взаимодействия, а сами форматы постепенно превращаются в автономный механизм внутрибюрократических коммуникаций, не способный генерировать идеи и адекватно и быстро реагировать на вызовы внешней среды. В систему не заложена функция быстрого реагирования и оперативной выработки ответов на возникающие внешние и внутренние угрозы. Для этого нужен некий совместный постоянно действующий российско-европейский экспертный центр, находящийся в непрерывном контакте с политическим руководством, с одной стороны, и группами интересов в России и Евросоюзе, с другой. В противном случае есть риск, что российско-европейские отношения полностью перейдут на двусторонний уровень с отдельными государствами.

Евросоюз был и остается ключевым партнером в деле комплексной модернизации экономики России. На фоне глобального кризиса необходимо срочно искать новые сферы сотрудничества и форматы, обеспечивающие системную гибкость, оперативность принятия совместных решений и, следовательно, новые возможности сближения. Глобальная цифровизация, открывающая неограниченный доступ к информации и связанными с ней преимуществами и опасностями, развивается бурными темпами. Россия должна эффективно использовать подъем в ее ИКТ-секторе путем встраивания в структуры глобального регулирования отрасли и формирования стратегических альянсов с передовыми экономиками. В противном случае страна рискует через два-три года оказаться вытесненной из группы «цифровых» лидеров конкурентами из БРИКС. Углубленный «цифровой» диалог Россия–Европейский союз, особенно в части господдержки, позволит вывести отношения на более современный уровень.

Инфраструктурные амбиции России невозможно реализовать обособленно, без использования лучших практик и привлечения более сильных и опытных партнеров, способных принести в страну новые технологии, в том числе и управленческие. Подход «от конкретного проекта к стратегическому сотрудничеству» следует взять на вооружение при реализации совместных российско-европейских проектов – драйверов сближения позиций по стратегическим вопросам.

Российские и европейские дипломаты и политики сумели построить жизнеспособную инфраструктуру официальных консультаций и обмена мнениями. Но подлинно стратегическое партнерство, основанное на общих ценностях, взаимном доверии и общем видении перспектив социально-экономического и культурного развития, еще только предстоит создать посредством и новых форматов, и нового содержания.

Империя норм

Регулятивная экспансия ЕС и ее пределы

Т. А. Романова – к. полит. н., доцент факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета.

Резюме: В попытке оспорить действия Евросоюза важно не отказ от предложенных норм, а выработка конструктивной экономической альтернативы. В противном случае и правовые меры, и санкции, и открытое неповиновение будут только краткосрочным решением

С 1 января 2012 г. в Евросоюзе вступила в силу директива о включении гражданской авиации в систему ограничения выбросов газов, провоцирующих парниковый эффект. Новые требования, как и все нынешние действия ЕС в экологической сфере, исходят из двух частично противоречащих друг другу положений. Первое имеет нормативно-политический характер: тезис о важности охраны окружающей среды позволяет претендовать на статус лидера, продвигающего передовые нормы и, следовательно, имеющего право определять, что правильно, а что нет. Второе – экономическое, акцентирует проблему глобальной конкурентоспособности компаний Европейского союза, а также рентабельность охраны окружающей среды. Такая комбинация отражает плюрализм приоритетов внутри блока.

Изюминка инновации, между тем, в ее действии за пределами блока, т.е. в регулятивной экспансии ЕС, которая не может не вызывать оппозиции партнеров. Ошибка, однако, в том, что, пытаясь защитить свои предприятия от регулирования Брюсселя, они концентрируются на экономической составляющей, не вскрывают противоречий в мотивации Евросоюза, неубедительно выстраивают аргументы нормативно-политического характера, а также исходят из негативной повестки (блокируют действия ЕС), вместо того чтобы предложить конструктивную альтернативу. Именно поэтому их усилия пока ни к чему не привели.

Анатомия регулятивной экспансии

Стремление Брюсселя к распространению своего законодательства на третьи страны – явление не новое. Оно появилось еще в 1980-е гг., когда Европейское экономическое сообщество (ЕЭС, предшественник ЕС) интенсифицировало строительство внутреннего рынка. Усложнение и гармонизация правил внутри блока повышали желание предложить аналогичные условия партнерам, заинтересованным в выходе на его рынок. Причем целью было главным образом сохранение конкурентоспособности предприятий Евросоюза, предотвращение регулятивного демпинга. Подобные действия стимулировала либерализация мировой торговли, переход от управления импортными потоками на границах (пошлины, количественные ограничения) к их регулированию внутри страны/ЕС (например, жесткими экологическими нормами или санитарным законодательством). Таким образом, на первых порах мотивация была по большей части экономической.

Постепенно Евросоюз сформировал целостную концепцию экспорта своих норм – в разных случаях их принятие может быть обязательным и добровольным, всеохватывающим и затрагивающим только отдельные сферы. При этом блок предпочитает максималистские схемы, наиболее полное внедрение своих правил в других государствах. Диалог с развитыми странами допускает как совместную выработку новых норм, так и одностороннюю трансляцию Брюсселем уже готовых правил. Менее успешные государства, как правило, сталкиваются с примитивным экспортом норм единой Европы. Правда, в качестве стимула нередко используются программы технического содействия: денежные средства выделяются на условии того, что реципиенты следуют в фарватере нормативного развития Союза.

Со временем, однако, логика регулятивной экспансии менялась, превращаясь из преимущественно экономической во все более политическую. Нормы транслировались на третьи страны не только для того, чтобы избежать регулятивного демпинга (ситуации, когда, например, компании ЕС должны были учитывать жесткое экологическое законодательство, а другие – нет). Экспорт правил был обусловлен растущей убежденностью в том, что они единственно верные и все остальные должны попросту принять решения, подготовленные Брюсселем. Ян Маннерс окрестил такой подход «нормативной силой» Евросоюза, т.е. воздействие не материальными факторами (военным потенциалом, экономическим давлением), а ценностными, выработанными в процессе сложной работы над собой. При этом все чаще игнорировалось, что те или иные проблемы могли вообще отсутствовать у партнеров или требовать иного решения.

Убедительности нормативно-ценностной аргументации способствовали как минимум три фактора. Первый – успешный исторический опыт европейской интеграции, основанной на преодолении вековой вражды Франции и Германии, а затем и на согласованной реализации на своей территории других передовых норм (экологического, научного, социального характера).

Второй – специфика политической природы ЕЭС (и затем ЕС). В попытке определить суть этих акторов, идеологию их действий на мировой арене за основу были взяты базовые нормы демократии, прав человека, верховенства закона, охраны окружающей среды и социальной справедливости. Их проецирование вовне стало экзистенциальным вопросом. Более того, не имея возможности действовать традиционными инструментами силы, ЕЭС и Евросоюз искали именно в этой сфере альтернативные способы воздействия.

Наконец, третий немаловажный для регулятивной экспансии ЕЭС и ЕС фактор заключается в том, что до начала нынешнего тысячелетия страны сообщества были относительно гомогенны и солидарны в нормативных приоритетах. Они следовали им на своей территории, что обеспечивало согласованность экономической и нормативно-ценностной мотивации регулятивной экспансии. Например, государства Европейского союза, имея одинаково высокий уровень развития, могли ограничить экономический рост в пользу консервации среды обитания, а также для того, чтобы впоследствии извлекать выгоды именно из развития экологичных, энергоэффективных, низкоэмиссионных технологий (некоторое исключение представляли, правда, Греция и юг Италии).

Последний фактор, однако, был поставлен под вопрос расширениями 2004 и 2007 годов. К единой Европе присоединились страны, для которых ценности охраны окружающей среды не имели приоритета, были вторичны по отношению к поощрению экономического роста. В результате экологические нормы Евросоюза становились противоречивее, поскольку согласовывались в ходе сложных переговоров «зеленых» стран и их более умеренных коллег. Распространялись же нормы вовне все больше не из ценностных побуждений, а для сохранения конкурентоспособности компаний стран, отсталых с экологической точки зрения. По сути, Европейский союз стал экстернализировать свои внутренние противоречия, а разрыв между экономической и ценностной частями регулятивной экспансии расширялся. Учитывая уровень развития большинства нынешних претендентов «на руку и сердце» Евросоюза, можно прогнозировать усугубление этой тенденции.

При этом нынешняя стратегия развития ЕС опирается именно на энергоэффективные и экологичные технологии. Жесткое ограничение эмиссий парниковых газов должно способствовать инновационному росту экономики внутреннего рынка, причем средства ожидаются как от загрязнителей внутри Европейского союза, так и от тех, кто находится за его пределами. Здесь еще одно новшество современной регулятивной экспансии. Евросоюз продвигает свое законодательство еще и для того, чтобы зарабатывать на этом за своими пределами, создавать принципиально новую экономику на своей территории, в том числе и за чужой счет.

Инструментом шантажа в отношении компаний третьих стран становится доступ на привлекательный и емкий европейский рынок. А выстраиваемая зависимость имеет долгосрочный характер. Вначале компаниям третьих стран предлагается заплатить за разработку инновационных технологий в Евросоюзе, а затем им будет предложено купить соответствующую продукцию, которая позволит и дальше работать на внутреннем рынке.

Можно, конечно, говорить о возврате к исторической форме регулятивной экспансии, которая обосновывалась аргументами сугубо экономического характера. Однако сам ЕС от нормативно-ценностной основы процесса отказываться не хочет. Во-первых, она прикрывает разнобой в экономических предпочтениях членов сообщества и дает ему возможность продолжать позиционировать себя как глобального экологического лидера. Во-вторых, отказ от нее подорвет авторитет Европейского союза в смежных сферах, его способность определять «нормальное» и, следовательно, давать характеристику другим игрокам на мировой арене, например, в части прав человека или демократии. В-третьих, именно нормативно-ценностная база экологического лидерства Евросоюза дает ему основание вмешиваться и в удаленные от него регионы (как, например, Арктика), где непосредственного права голоса у него нет.

Ограничения авиационных эмиссий как пример экспансии

Напомним, директива № 2008/101/EC от 19 ноября 2008 г., вступившая в силу в начале прошлого года, предполагала, что все авиакомпании, осуществляющие регулярные рейсы внутри Евросоюза, а также между ним и третьими странами, должны ограничить выбросы двуокиси углерода в 2012 г. до 97% среднего уровня их эмиссий в 2004–2006 гг. (а с 2013 г. – 95%). При этом 85% прав на эмиссии СО2 будут выделены бесплатно, а еще 15% – распределены через аукцион (они и формируют реальные затраты авиакомпаний).

Как здесь проявляется регулятивная экспансия?

Во-первых, под действие законодательного акта попали предприятия 92 стран. Причем государства ЕС и еще три его сателлита (Норвегия, Исландия и Швейцария) участвовали в проработке новых правил, а 62 страны (в т.ч. Россия, США, Индия, Китай) были поставлены перед свершившимся фактом. Компании всех внешних держав должны отчитываться перед органами власти того государства Евросоюза, куда они преимущественно летают, а не того, где они зарегистрированы. Иными словами, возникает ситуация, когда юридические лица одного государства могут быть вынуждены следовать разным административным процедурам.

Во-вторых, экологический ущерб, за который авиакомпании должны отчитаться, рассчитывается исходя из дальности всего полета (т.е. расстояния между пунктами вылета и назначения плюс 95 км). Иными словами, оплачивать в ЕС надо ущерб, который нанесен не только в его воздушном пространстве, но и за его пределами, на территории третьих государств или в воздушном пространстве Мирового океана, являющегося, по международным нормам, общим достоянием, территорией, открытой для транзита.

И первый, и второй фактор – вызов суверенитету 62 государств, базовой норме современного международного права. Евросоюз здесь вообще «креативно» относится к международному праву. С одной стороны, он действует вопреки не только сложившимся нормам, но и требованиям Международной организации гражданской авиации (ИКАО), позиция которой заключается в разработке глобальной и приемлемой для всех системы сокращения эмиссий СО2 в авиации. Более того, Суд Европейского союза отверг обвинение в нарушении Чикагской конвенции по гражданской авиации, заявив, что хотя страны-члены и являются участниками данного соглашения, сам блок им не связан. С другой стороны, Брюссель не забывает подкрепить аргументацию международными документами. Например, он напоминает, что дискуссии о сокращении эмиссий в авиации идут в ИКАО с 2001 г., а включение всех авиапредприятий в новую систему отвечает принципу недискриминации (установленному Чикагской конвенцией).

Теоретически права на эмиссию СО2 можно приобрести и за пределами блока. Это и реверанс в сторону партнеров, и индикатор того, что Брюссель поддерживает глобальный режим. Однако единственная жизнеспособная система пока создана только в Евросоюзе. Таким образом, у компаний нет реальной альтернативы: возможность компенсировать нанесенный ими ущерб окружающей среде существует лишь в единой Европе.

В-третьих, примечательно, как ЕС планирует расходовать полученные средства. Часть из них предполагается направить на финансирование мероприятий по снижению эмиссий парниковых газов в развивающихся странах. Это дает Брюсселю основание заявлять, что новый сбор – не налог, поскольку основной целью является не повышение доходов государств или блока, а снижение экологической нагрузки. Цель благородная, но от ее воплощения будет выигрывать главным образом репутация Европы как глобального лидера в охране окружающей среды. Более того, этими средствами он будет закрывать собственные обязательства перед развивающимися странами.

При этом неясно, как будут расходоваться оставшиеся средства. Предполагается, что страны Евросоюза пустят их на сокращение выбросов СО2, повышение энергоэффективности и другие экологические мероприятия. Но пока отсутствует точный порядок, что дает возможность примирить разнообразные национальные приоритеты («зеленые» страны смогут на эти средства расширять производство экологичных товаров и услуг, а отсталые – оказать помощь предприятиям, испытывающим сложность в связи с новым режимом). Партнеры же Европейского союза в любом случае будут платить за то, чтобы поддерживать представление о ЕС как об образце.

Наконец, неочевидно, что режим Евросоюза по сокращению эмиссий в авиации – наилучший из возможных способов действия. Достаточно вспомнить дискуссии, которые сопутствовали принятию директивы. Европейский парламент отстаивал тогда более жесткую позицию (требовал снизить допустимые объемы эмиссий до 75% от уровня 2004–2006 гг., заставить компании покупать 25% прав на выбросы на аукционе с последующим увеличением этой цифры до 100%; включить в режим частные самолеты; учесть негативное воздействие более вредного парникового газа, NOx). А компании Евросоюза предупреждали, что включение авиации в систему ограничения эмиссий парниковых газов возможно только в глобальных масштабах. Исследование Ernst and Young, проведенное в июне 2011 г., однозначно говорит, что нормы нанесут ущерб гражданской авиации: новые издержки авиакомпаний составят около 4 млрд евро, а подорожание билетов повлечет спад спроса на авиаперевозки.

Введение платы за эмиссии СО2 в авиации, однако, повысит стоимость выбросов парниковых газов в Евросоюзе в целом (за счет нового спроса на них). Это сделает более привлекательным низкокарбоновые товары и услуги и оправдает и экологическую, и экономическую стратегию Европейского союза. (Напомним, что отсутствие должного спроса и чрезмерное предложение на рынке прав на эмиссии привело к тому, что в 2012 г. стоимость эмиссий упала до рекордно низкой оценки, делающей экономически нецелесообразной их ограничение.)

Иными словами, принятое решение отнюдь не лучшее, а лишь то, которое приемлемо на данный конкретный момент времени для Евросоюза. Это хрупкий компромисс, который нашли состоятельные и развитые страны (предпочитающие жесткое экологическое регулирование), и те, что отдают приоритет экономическому росту. При этом нынешняя кризисная ситуация в зоне единой валюты и критика, с которой Брюссель столкнулся в мире, стимулирует его не к умеренности, а к еще более агрессивному экспорту своих норм. Это своего рода компенсационная стратегия, призванная сбалансировать падение глобального авторитета.

Пределы регулятивной экспансии

Очевидно, регулятивная экспансия Евросоюза не может вызывать симпатий партнеров на международной арене. Однако все мероприятия, организованные для нейтрализации Брюсселя, направлены на то, чтобы разбить экономическую часть его аргументации, а не нормативно-ценностную.

Во-первых, это правовые действия. Американские и канадские компании сразу после вступления новой нормы в силу оспорили и применение правил к иностранным компаниям, и включение в режим всей дистанции перелета. Но Суд Европейского союза в декабре 2011 г. рекомендовал отказать им в удовлетворении требований. В своих разъяснениях он оговорился, что иностранные компании могут не летать в ЕС, если не хотят выполнять соответствующие требования. Этим правовые шаги на территории Евросоюза были исчерпаны. Тем не менее правовой механизм, очевидно, будет задействован в других форумах. В частности, ИКАО 4 октября 2011 г. рекомендовала Брюсселю исключить иностранные авиакомпании из системы сокращения эмиссий парниковых газов (за это проголосовали 26 из 36 членов, в т.ч. Россия, США, Китай, Индия). Не исключено и использование ВТО (его требований о свободе торговли), хотя это осложнено растущим вниманием организации к связи торговли и охраны окружающей среды.

Во-вторых, противники нового режима попытались подойти к правовым новеллам ЕС как к торговым мерам и ответить асимметрично. В этом особенно преуспел Китай. Вначале отдельные авиакомпании Поднебесной заявили о готовности бойкотировать продукцию Airbus, а к осени не покупать продукцию европейского авиаконцерна рекомендовал и официальный Пекин. (Примечательно, что в результате Германия и Франция обратились к Еврокомиссии с просьбой действовать более осторожно по отношению к третьим странам.) В 2012 г. намерение ввести дополнительные сборы с европейских компаний изъявил Дели. Средства должны, по задумке индийского правительства, компенсировать убытки, которые авиабизнес понесет в связи с новациями в европейском регулировании. К этой же группе шагов относится и встреча 21–22 февраля 2012 г. в Москве, где обсуждалась возможность коллективного ограничения рейсов европейских авиакомпаний на свою территорию, мотивируя его теми же соображениями охраны окружающей среды.

В-третьих, партнеры испытали и простое саботирование новых норм. Американские конгрессмены в октябре 2011 г. внесли законопроект, запрещающий компаниям США принимать участие в торговле эмиссиями Евросоюза. Аналогичным образом 6 февраля 2012 г. Госсовет Китая узаконил запрет авиапредприятиям участвовать в европейском механизме ограничения эмиссий парниковых газов в авиации.

Однако нам представляется более интересным и убедительным противодействовать нормативно-ценностным доводам, а не ограничиваться только экономикой. Это важно по крайней мере для обеспечения равенства в соответствующих дискуссиях. Дебаты в экономической плоскости фиксируют его. В то же время неопровержимость нормативно-ценностной аргументации (прикрывающей ныне противоречия стран-членов и коммерческие интересы компаний Союза) базируются на фундаментальном неравенстве, на том, что Брюссель продвигает нормы как лидер, навязывает свои решения, ранжирует партнеров в соответствии с тем, насколько хорошо они их выполняют. Не оспаривая этой аргументации, партнеры ЕС де-факто соглашаются с ролью ведомого, ставящего под вопрос не стратегию, а только тактику. Неоспоримость нормативно-ценностного лидерства дает Брюсселю основания вмешиваться в вопросы, которые с формально-юридической и экономической точки зрения находятся вне его сферы ведения (как уже упомянутая Арктика).

Как минимум две возможности позволяют ограничить нормативно-ценностную аргументацию европейцев. Во-первых, интересным представляется сделать явными нынешние противоречия и несоответствия между экономической и нормативно-ценностной мотивацией, которые мы описали выше. Демонстрация того, что в самом ЕС нет единства, взрывает нормативную составляющую, оставляя только экономическую аргументацию в глобальном экологическом лидерстве Евросоюза. Кроме того, необходимо вскрыть и противоречивое отношение к международному праву, манипулирование им, использование Брюсселем только тех норм, которые ему выгодны.

Во-вторых, важно сформулировать альтернативные нормативные обоснования своей позиции. В этом отношении выделяется, пожалуй, только Китай, который в мае 2011 г. предложил создать особые условия для авиации развивающихся стран. Таким образом, Пекин заговорил об альтернативной справедливости, о том, что состоятельные страны должны взять на себя большую нагрузку. (Напомним, что эта же дискуссия мешает выработке документа – приемника Киотского протокола.)

Еще одним вариантом может стать тезис о необходимости создавать новые директивы сообща, в рамках профильных международных организаций. Это соответствует базовым правовым нормам современности, а также идеям о многосторонности, как это понимает сам Брюссель. В этом отношении призыв, звучавший в 2012 г. (на авиационном салоне в Сингапуре, на встрече в Дели, а также на консультациях противников режима эмиссий в Москве), о необходимости задействовать ИКАО, логичен и правилен. Недавнее решение Европейского союза приостановить на год действие директивы № 2008/101/EC, для того чтобы в рамках ИКАО был разработан глобальный механизм, – это окно возможностей для данного варианта.

Наконец, в попытке оспорить действия Евросоюза важен не отказ от предложенных норм, а выработка конструктивной экономической альтернативы. В противном случае и правовые меры, и санкции, и открытое неповиновение будут только краткосрочным решением. В этой связи логичен вопрос комиссара ЕС по изменению климата Конни Хадегаард о том, что противники могут предложить взамен. Регулятивную экспансию надо останавливать не только ставя палки в колеса, но и действуя позитивно.

Для этого, однако, необходима долгосрочная стратегия политико-правовой гармонизации, в нашем случае России и третьих стран (прежде всего Евросоюза как нашего основного торгово-экономического партнера). Сам процесс сближения норм не остановить, он востребован из-за растущей плотности экономических контактов, а также взаимодействия на транснациональном уровне (между компаниями, неправительственными организациями, гражданами). Однако его можно и нужно направить в конструктивное русло, ответив на вопрос о том, каковы цели России в той или иной области, что выгодно бизнесу, гражданам, государству в целом. Исходя из постановки этих целей должны быть прописаны и механизмы их реализации. При этом очевидно, что вначале надо переварить все параметры вступления в ВТО, но это не должно мешать думать и на перспективу.

В случае авиационных эмиссий необходимо говорить о разработке собственных мер по сокращению выбросов СО2, исходя из приоритетов экономического развития, а также научного, технологического и промышленного потенциала. Этому благоприятствует емкость внутреннего рынка, а также развитие экологического протекционизма под влиянием Евросоюза. В США подобные дискуссии уже идут. Разрабатывает свою систему и Китай. «Зеленые» форумы по авиации, которые стали проводиться в нашей стране, – также шаг в правильном направлении.

Национальные меры, которые учитывают специфику России, позволят освободить российские компании от соответствующих сборов на территории Евросоюза. Более того, они же будут способствовать – при условии должного инвестиционного климата – и разработке собственных технологических решений, а значит, обновлению промышленной базы, инновационному развитию экономики, созданию новых рабочих мест и ограничению интеллектуальной зависимости от европейских разработок. Иными словами, необходимо переходить от финансирования решений на территории Евросоюза к инвестированию в собственный человеческий и промышленный капитал.

Наконец, необходимо проанализировать, как ЕС (и страны-члены) будет использовать получаемые доходы. Направление этих средств на снижение выбросов СО2, повышение энергоэффективности, сохранение биоразнообразия будет способствовать возобновлению экономического роста, созданию новых и высококвалифицированных рабочих мест в Евросоюзе. Однако если средства идут на разработку новых технологий, следует поставить вопрос об общем владении соответствующими разработками. Если же средства потратят на развивающиеся страны в контексте глобального предотвращения изменения климата, лавры не должны достаться только ЕС. В ситуации, когда часть финансирования ложится на иностранные компании, нормативно-ценностное лидерство не может принадлежать только Брюсселю.

В завершение отметим, что описанные выше рекомендации применимы не только к сфере эмиссий, хотя здесь ситуация будет постепенно ухудшаться. (Например, ЕС ставит вопрос о создании аналогичной системы для морского судоходства.) В этом свете, например, необходимо оценивать дебаты по новой индустриализации, которые не сегодня – завтра начнутся в отношениях с Европейским союзом. Напомним, что в нашей стране они обрели вторую жизнь в контексте дискуссий о модернизации России и о направлениях ее реализации. ЕС также в октябре 2012 г. поставил вопрос об индустриализации (с акцентом на экологичные и прорывные технологии) и постарается в ближайшем будущем задать для нее специальные, юридически обязательные рамки, а не только идентифицировать приоритетные цели и сформулировать желание достичь 20% промышленного производства в своем ВВП к 2020 году.

Эта же логика может быть востребована и в энергетике для объяснения того, какие условия функционирования рынков хороши и приемлемы, а какие нет. И здесь вполне допустимо задействовать такие нормативные аспекты, как благополучие конечного потребителя, важность устойчивого газоснабжения для обеспечения экологических целей, неизменность договоров, которые подписаны ранее, или сомнительность сланцевого газа для окружающей среды. Это гармонично дополнит озабоченность коммерческими потерями российских игроков. Здесь же очевиден и альтернативный вариант, который могла бы выдвинуть Москва: играть в рамках либерализации по первому пакету, принятому в ЕС в 1998 г. и вполне приемлемому для того же «Газпрома», а не по излишне радикальному третьему пакету, одобренному в 2009 году. Это тем более безболезненно, что большая часть положений 1998 г. (прозрачность расходов, ослабление госрегулирования цен) уже в той или иной степени реализуется в нашей стране. А допустимость такого варианта вытекает хотя бы из того, что именно он прописан в Договоре к Энергетической хартии, за который ратует, по крайней мере официально, сам Брюссель.

В завершение отметим, что современная эпоха требует, чтобы решения принимались быстрее, иначе существовать придется в постоянном догоняющем режиме, реагируя на регулятивную экспансию, а не упреждая ее.

Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 марта 2013 > № 886271 Татьяна Романова

Старые проблемы и новые решения вьетнамской металлургии

Несмотря на перепроизводство вьетнамские производители не отказываются от проектов по расширению выпуска стали

Ситуация в металлургической отрасли Вьетнама, как, впрочем, и во всей экономике страны, продолжает оставаться достаточно сложной и нестабильной. Затяжная рецессия в национальной строительной отрасли никак не способствует восстановлению нормального функционирования вьетнамского сталелитейного секатора. По данным Министерства промышленности и торговли Вьетнама, в 2012 году в стране было произведено около 9,1 млн. т стали (на 0.8% меньше, чем в 2012 году), в то время как потребление не превысило 5 млн. т.

Переизбыток металла

В своем ежегодном докладе «Прогноз развития Азиатского региона» (Asian Development Outlook) Азиатский банк развития (Asian Development Bank -- ADB), указывая на продолжающуюся рецессию во Вьетнаме, понизил оценки темпов роста экономики страны в прошлом году до 5,1%. В текущем году, по прогнозам специалистов банка, они не превысят 5,7%, хотя ранее назывались цифры в 7-8%. Инфляция к концу текущего года, как отмечается в докладе ADB, может достигнуть 9,4%. Главные причины стагнации в экономике СРВ аналитики банка видят в резком ужесточении кредитной политики в стране, застывшем рынке недвижимости и наличии ряда серьезных проблем в национальной банковской отрасли.

Львиная доля выпускаемой в СРВ стальной продукции приходится на конструкционную сталь: в прошлом году из произведенных в стране 9,1 млн. т металла более 5 млн. т пришлось на изделия, используемые в строительстве. Еще 0,6 млн. составили трубы, а 1,3 млн. т – листовой прокат. В то же время, потребление стали в национальном строительном секторе в 2012 году сократилось на 10% по сравнению с предыдущим годом и едва достигло 4,5 млн. т. По данным Нгуена Тиен Нги, вице-президента вьетнамской Ассоциации производителей стали (Vietnam Steel Association – VSA), в 2011 году прогнозировалось, что потребление стали в СРВ в 2012 году увеличится на 3-4%, однако на самом деле оно упало на 9%. Месячное потребление стальной продукции в строительном секторе в прошлом году было на 100-200 тыс. т меньше, чем годом ранее. По предварительным оптимистичным прогнозам, производство металла во Вьетнаме в текущем году может увеличиться на 2%, до 9,33 млн. т.

Крупнейшая вьетнамская металлургическая корпорация Vietnam Steel Corporation (VNsteel) произвела в 2012 году только 2,1 млн. т стали – на 2,4% меньше, чем в 2011 году. Таким образом, планы компании по выпуску металла в прошлом году были выполнены лишь на 77%. Несмотря на сокращение производства на складах VietnamSteel Corporation по состоянию на конец 2012 года скопилось нереализованными 101 тыс. т полуфабрикатов и 123 тыс. т конструкционной стали.

По словам Ле Фу Хунга, генерального директора VNsteel, прошедший год стал самым тяжелым для вьетнамских металлургов. Жесткая кредитная политика правительства СРВ, замороженный рынок недвижимости, а также рост импорта стали ввели большинство производителей состояние безысходности. По данным на начало текущего года, более 20% сталелитейных компаний страны находились в предбанкротном состоянии.

«Хотя ни одна из этих компаний официально не объявила о своем банкротстве, они понесли существенные потери, поскольку не смогли продать свою продукцию, и были вынуждены частично, а иногда и полностью остановить производство. Например, компания Van Loi из Хайфонга вообще прекратила выпуск стали. Кроме того, многие предприятия вынуждены были снизить цены на стальную продукцию, чтобы стимулировать продажи металла. Из-за низких объемов продаж на складах вьетнамских производителей к концу 2012 года скопилось более 1 млн. т заготовки», -- говорит председатель Vietnam Steel Association Фам Чи Кыонг.

У самой Vietnam Steel Corporation в стране функционирует 41 объект, из которых 10 в прошлом году понесли серьезные убытки. Большинство заводов было вынуждено сократить производство, поэтому их загрузка составляла 40-50% от имеющихся мощностей. Некоторые предприятия работали лишь на 30%, чтобы поддерживать производство и сохранять рабочие места. Проекты большинства металлургических компаний Вьетнама по расширению мощностей из-за финансовых трудностей были свернуты.

Потребление стали в СРВ в прошлом году едва достигло 5 млн. т и снизилось по сравнению с 2011 годом на 8%. Наряду с этим, тарифы на импортируемую сталь были снижены фактически до нуля в соответствии с соглашениями, подписанными Ханоем с другими странами в рамках Всемирной торговой организации (ВТО) и функционирования зоны свободной торговли АСЕАН.

Конкуренция между местной и импортируемой стальной продукцией стала еще более жесткой, особенно в отношении дешевой конструкционной стали, хлынувшей во Вьетнам из Китая. По данным Фам Чи Куонга, в прошлом году объемы импорта стали в СРВ достигли порядка 7 млн. т на общую сумму $5 млрд. Парадокс сегодняшней ситуации, по мнению экспертов, состоит в том, что Вьетнам продолжает импортировать многие виды стальной продукции, которые местные металлурги вполне могут производить самостоятельно на местных сталелитейных заводах. Впрочем, это лишний раз свидетельствует о невысокой конкурентоспособности вьетнамской стали.

Сами металлурги пытаются решить проблему переизбытка стали в стране и сохранения десятков тысяч рабочих мест на национальных сталелитейных предприятиях путем поиска возможностей для экспорта вьетнамской стальной продукции. В прошлом году Вьетнаму удалось отправить за рубеж около 2,3 млн. т металла и заработать на этом порядка $2,0 млрд. Однако соседи СРВ по региону в лице Малайзии, Таиланда, Индонезии и других государств уже предупредили Ханой о том, что могут прибегнуть к жестким антидемпинговым мерам против дешевой вьетнамской стальной продукции. Индонезия уже перешла от слов к делу, и в декабре прошлого года местная Антидемпинговая Комиссия ввела антидемпинговые пошлины в размере 13,5-36,6% на вьетнамский холодный прокат. Правительством США было инициировано антидемпинговое расследование против импорта вьетнамских стальных труб.

Еще одна острая проблема, стоящая сегодня перед вьетнамской металлургией, заключается в том, что на большинстве металлургических предприятий страны применяются электродуговые печи, а в качестве основного сырья для их загрузки используется импортируемый лом. Вследствие падения курса вьетнамской валюты донга по отношению к доллару, расходы местных металлургов на сырье все время растут, а их прибыль от производства металла остается минимальной. Есть вопросы и к качеству вьетнамской стали, которое пока не слишком высоко: высококачественные сорта металла СРВ вынуждена импортировать из других стран, в частности, Японии и Южной Кореи.

Трудности – не помеха

Как бы там ни было, но Вьетнам при всех своих проблемах все же представляется одним из наиболее перспективных рынков стали на ближайшее десятилетие. По мнению экспертов швейцарского инвестиционного банка Credit Suisse, по мере дальнейшей урбанизации страны спрос на конструкционную сталь будет расти. Планируемое увеличение инвестиций в строительство объектов инфраструктуры в СРВ тоже будет способствовать росту национальной металлургической отрасли. В частности, вьетнамским правительством уже утверждены проекты строительства высокоскоростной магистрали с севера на юг между городами Хошимин и Ханой, кольцевых автодорог вокруг этих двух городов, нового международного аэропорта и метро в Хошимине, нового порта Lach Huyen в городе Хайфон на севере страны.

Не пропало желание инвестировать во вьетнамскую металлургию и у зарубежных компаний. Самым значимым событием здесь, пожалуй, можно назвать начало строительства первой доменной печи крупнейшего во Вьетнаме металлургического комбината, который будет возведен в экономической зоне Вунг Анг (провинции Ха Тинь) совместным предприятием Formosa Ha Tinh Steel Corporation с участием тайваньской компании Formosa Plastics Group (FPG). Торжественная церемония по закладке первого камня в строительство доменной печи состоялась 2 декабря прошлого года в присутствии премьер-министра Вьетнама Нгуен Тан Зуна и президента FPG Уильяма Вонга. Предполагается, что первая домна будет введена в эксплуатацию в 2015 году, вторая и третья – в 2016 и 2017 годах соответственно.

По оценкам специалистов, общая стоимость нового металлургического комбината, работы над проектом которого идут еще с 2008 года, составляет порядка $15 млрд. Начиная с середины 2015 года, первая очередь завода, который на сегодняшний день является крупнейшим в мире металлургическим «гринфилдом», будет выпускать приблизительно 5 млн. т стали в год. В дальнейшем годовая производительность будет увеличена до 10 млн. т, а по окончании последней очереди строительства – 22 млн. т.

Компания Siemens Metals Technologies получила заказ от Formosa Heavy Industries на поставку четырех линий непрерывной разливки стали для нового сталелитейного завода в Вунг Анге. Заказ включает в себя две слябовых, одну сортовую и одну блюмовую МНЛЗ суммарной установленной мощностью около 8,4 млн. т стали в год.

Тем временем, вьетнамская сталелитейная компания Vina Kyoei Steel (VKS) приняла решение построить новый металлургический завод в районе города Фу Ми. Предприятие будет иметь мощность 500 тыс. т стальной продукции в год, а инвестиции в его возведение составят порядка $200 млн. Vina Kyoei Steel является совместным активом корпораций Kyoei, Mitsui, Itochu и Vietnam Steel. Это СП уже эксплуатирует во Вьетнаме сталелитейный завод с годовой мощностью 450 тыс. т в год, 90% продукции которого продается на внутреннем рынке. С запуском нового объекта мощности Vina Kyoei Steel увеличатся почти до 1 млн. т.

В интересах поддержания своей конкурентоспособности в условиях рецессии на вьетнамской рынке стальной продукции некоторые ведущие сталелитейные компании страны планируют осуществить внутреннюю реструктуризацию за счет проведения слияний и поглощений. Так, компания Bac Viet Steel Company в конце прошлого года анонсировала планы по созданию с четырьмя японскими корпорациями совместного предприятия в индустриальном парке Que Vo в провинции Бак Нинь. Доли в этом СП с инвестиционным капиталом в размере $258 млн. распределятся следующим образом: 48% будет принадлежать японской Nippon Steel & Sumikin Metal Products, 22; 3 и 3% -- соответственно трем другим японским фирмам Sumitomo Corporation, Sumisho Tekko Hanbai и KyoeiSteel. Оставшимися 24% акций будет владеть Bac Viet Company.

Несколько иным путем пошла другая ведущая вьетнамская сталелитейная компания Vietnam Italy Steel. Она планирует приобрести 100% акций металлургической корпорации Song Da. Это, по мнению специалистов, даст Vietnam Italy Steel возможность организовать интегрированный процесс выпуска стали от выплавки заготовок из лома до изготовления готовой стальной продукции, а также довести мощности по выпуску металла до 450 тыс. т в год. Объединиться в единую компанию планируют также и такие сталелитейные фирмы, как Phuc Tien Trade и Tien Len Steel Corporation. Кроме того, в текущем году, как сообщают вьетнамские СМИ, производство стальной продукции должны начать пять новых заводов Thai Trung Steel (провинция Тхай Нгуен), An Hung Tuong Steel (Бинь Дыонг), а также Middle Region Steel, Pacific Steel и Dana-Italy Steel в Дананге. После ввода этих предприятий в эксплуатацию совокупные мощности СРВ по производству стали достигнут 11 млн. т в год.

По материалам Saigon Daily, Saigon Times, Vietnam Business Forum, Credit Suisse, Taipei Times, Focus Taiwan, VietNamNet Bridge, «Металлоснабжение и сбыт», rudmet.com

Олег Зайцев

ПОЛЬСКАЯ ШКОЛА — ЕЩЕ ОДНО «ЧУДО НА ВИСЛЕ»

С Майклом Гоувом, министром образования Великобритании, беседует Александра Пезда

Майкл Гоув, британский министр образования, посетил польские школы. В «Газете выборчей» прошла встреча министра с несколькими десятками польских учителей и работников сферы образования. Возникла странная ситуация. Министр Гоув нас хвалил, а мы на польскую школу жаловались.

А может, прав британский министр? «Персон», одна из крупнейших в мире частных образовательных фирм, которой принадлежат издательство «Пингвин» и газета «Файнэншл таймс», опубликовала отчет о состоянии образования в 50 странах мира «Кривая обучения». Польская школа занимает 14-е место в мире, сразу за Швейцарией, Ирландией, Данией. Разумеется, это только средняя величина, выведенная из многих принимавшихся в расчет показателей и не означающая, что в нашем образовании всё хорошо. Во введении к отчету Майкл Барбер, некогда возглавлявший авторитетную консалтинговую фирму «МакКинси», написал: «Еще десять лет тому назад подобный доклад министры образования спрятали бы в шкафу, из страха перед СМИ. Сейчас, к счастью, они рассматривают его как основу для формирования образовательной политики». Майкла Гоува — вместе с ЛПР (лицами, принимающими решения) из Сингапура, постоянного лидера образовательных рейтингов, — Барбер называет человеком, отслеживающим самые результативные решения в области образования во всем мире.

— Зачем вы посещали польские школы?

— Я хотел понять польский успех в образовании, о котором уже слышно в Евросоюзе. Вам удалось улучшить результаты слабых учащихся, сократить разницу между лучшими и худшими школами. Невелики и различия в образовании между детьми из состоятельных и бедных семей. Об этом свидетельствуют все известные мне замеры результатов, например в области изучения языков или даже в математике. Поэтому можно сказать, что у вас произошло второе «чудо на Висле».

— Мы о своих школах гораздо худшего мнения.

— Поляки очень скромны, но, может быть, не стоит так уж отбиваться от похвалы? На месте польских политиков я сделал бы образование экспортным товаром. Европа — под впечатлением польских образовательных реформ, проводимых с конца 90-х годов. Продление общего образования на год [т.е. после введения гимназий молодежь на год позже выбирает между профессиональным училищем и лицеем], что дало лучшие результаты в тестах PISA (Программа международной оценки студентов. — Пер.). Школы могут свободно выбирать образовательные программы, а учителя — решать, как учить. Вместе с тем у вас есть единая базовая программа, которая гарантирует, что каждый школьник в каждом уголке страны получит одни и те же базовые знания и приобретет сходные навыки. В Англии совсем не так: учащимся разных школ бывает не о чем друг с другом разговаривать. На вашем примере я хочу понять, как написать такую базовую программу и одновременно сохранить автономию учителей.

— Сейчас школу упрекают в том, что она «учит под тесты».

— Тесты исключают любую предвзятость. Именно благодаря им стал возможен переход от авторитарной власти к либеральной государственности. Меритократия — достижение, которым мы обязаны тестам. В школе мы используем систему тестов, чтобы дети не стали жертвами национального или социального предубеждения. Дети — неважно, белые, черные, евреи, — получают равные шансы на образование, в том числе благодаря тестам. Не будем забывать, что так было не всегда.

— Позиция Великобритании в рейтингах PISA ухудшается. Почему?

— Наши школьники слишком рано выбирают между профессиональным образованием и продолжением образования общего. Успех Польши в PISA показывает, что в нашей стране мы должны момент этого выбора отсрочить. Если мы позволим школьникам дольше следовать общей, одинаковой программе, их возможности должны возрасти. У нас также существует проблема так называемого «выпадения школьника из системы». И тут польская статистика опять-таки лучше нашей. Это важно, потому что Европа вынуждена преодолевать экономический кризис. Победит та страна, граждане которой будут более гибкими, научатся лучше справляться. То есть те, кто получил лучшее образование.

— В Польше всё больше людей с высшим образованием, но всё меньше веры в ценность их дипломов. Быть может, нам следует ставить только на элиту?

— Это было бы ошибкой. Люди привыкли считать, что раз всё больше людей имеют диплом, то этот диплом меньше значит. Но это не так. Образование формирует лучшего, более осведомленного гражданина. Это не только подготовка к профессии. Кроме того, если сохранить образование на высоком уровне только для малочисленной группы, мы заблокируем потенциал общества. Значит, необходимо, чтобы у еще большего числа людей было желание получать более длительное и более общее образование.

— Вы также требуете от британских учителей, чтобы они учились. Почему они должны сдавать экзамены по математике и английскому языку?

— Я убежден, что невозможно эффективно учить, не имея прочной основы в области языка и математики. Даже учитель рисования или физкультуры должен контролировать навыки чтения, письма и счета у своих учеников. Это особенно важно в многонациональном сообществе, таком как британское. Таких умений от наших учеников требуют их будущие работодатели, и мы хотим им это гарантировать.

Математика лежит в основе всей науки о природе, поэтому ее необходимо хорошо преподавать, чтение и письмо дают возможность не только функционировать в обществе, но и участвовать в развитии культуры. Поэтому я считаю, что каждый учитель, независимо от предмета, который он преподает, должен быть готов дать своим ученикам ответы на вопросы, касающиеся этих базовых областей знания.

Польша. Великобритания > Образование, наука > novpol.ru, 28 февраля 2013 > № 890442 Майкл Гоув

По состоянию дорожного полотна Россия оказалась между Мозамбиком и Украиной, попав в десятку худших стран мира.Рейтинг качества дорог был составлен специалистами Всемирного экономического форума. Отчет о конкурентоспособности дорожной инфраструктуры содержит 600 страниц, эксперты поставили России 2,3 балла из семи. По этому показателю нас обошли соседи - Киргизия (2,5 балла) и Казахстан (2,7 балла). Таджикистану и Азербайджану удалось занять 98 и 67 место с результатом 3,2 и 4,0 баллов соответственно.

Зато на Украине ситуация с дорогами хуже, она стоит ниже РФ на одну строчку. Остальные восемь стран "лидеров" бездорожья - Габон, Гвинея, Монголия, Румыния, Гаити и Молдова. Всего в рейтинге анализировали 144 государства.

Лучшие дороги оказались во Франции, Объединенных Арабских Эмиратах и Сингапуре (все получили по 6,5 балла). В десятку лучших также попали Португалия, Оман, Швейцария, Австрия, Гонконг, Финляндия и Германия.

Из европейских стран в нижние строчки рейтинга также попали Польша и Болгария.

Власти города-государства планируют увеличить налог на роскошь для владельцев недвижимостью, а также инвесторов. Тем самым, они продолжат четырехлетнюю кампанию против спекуляций в жилищном секторе.

Как сообщает Bloomberg со ссылкой на министра финансов Сингапура Тармана Шанмугаратнама, повышенный налог с самого начала коснется 1% владельцев недвижимости, которые проживают в собственных домах, или 12% от общего количества объектов. Кроме того, правительство Сингапура намерено повысить налоговые ставки на свободные инвестиционные объекты, а также на ту недвижимость, которая сдается в аренду.

Таким образом, Сингапур присоединяется к Гонконгу, власти которого также ведут борьбу со спекуляциями в сфере недвижимости. Кроме того, в качестве временной меры, направленной на охлаждение рынка, власти Сингапура поднимают налог на покупку жилья для иностранцев с 10% до 15%.

Отметим, что цены на жилье в Сингапуре поднялись до рекордного уровня в течение четвертого квартала 2012 года, поскольку возросшее количество миллионеров увеличило спрос.

«Увеличенный подоходный налог на элитные объекты недвижимости может повлиять на инвесторов», - считает глава исследовательского отдела CBRE в Сингапуре с юго-восточной Азии Петра Блажкова. «Это окажет давление на стоимость инвестиционных объектов, принадлежащих девелоперами и инвесторам».

Gazprom Marketing & Trading будет эксклюзивно закупать СПГ в рамках проекта Tamar FLNG в Израиле

Gazprom Marketing & Trading Switzerland AG и Levant LNG Marketing Corporation подписали Основные условия соглашения об эксклюзивном отборе СПГ в рамках проекта Tamar FLNG в течение 20 лет. Данное соглашение является продолжением Письма о намерениях, подписанного сторонами в марте 2012 г.

«Это очень важный шаг по укреплению позиций ОАО „Газпром“ на мировом рынке СПГ. Вместе с нашими партнерами мы рады работать над проектом и делать все возможное для его успешной реализации. Мы уверены, что эта сделка не только укрепит и диверсифицирует СПГ-портфолио „Газпрома“, но и поможет GM&T добиться успеха в Азиатско-Тихоокеанском регионе, где мы недавно заключили долгосрочные и среднесрочные сделки со многими контрагентами из Индии и Северо-Восточной Азии», — сказал Генеральный директор Gazprom Marketing & Trading Limited Виталий Васильев.

Справка

Tamar FLNG — проект по производству СПГ из газа месторождений Tamar и Dalit, расположенных на шельфе Израиля в восточной части акватории Средиземного моря и разрабатываемых добычным консорциумом Tamar (Noble Energy Mediterranean, Delek Drilling, Avner Oil Exploration, Isramco Negev-2 и Dor Gas). В ноябре 2011 г. партнеры по проекту Tamar подписали соглашение с компаниями DSME, NextDecade и D&H Solutions о начале совместного проектирования и строительства плавучего комплекса СПГ. Ввод в эксплуатацию комплекса проектной производительностью 3 млн т газа в год запланирован на 2017 г. Вскоре после подписания соглашения была учреждена проектная компания Levant LNG Marketing Corporation для ведения деловых переговоров с потенциальными покупателями СПГ.

Gazprom Marketing & Trading Lim ited (GM&T) — 100-процентное дочернее предприятие Группы «Газпром».

С 2005 г. GM&T отвечает за маркетинг, транспортировку и торговлю СПГ Группы «Газпром», и сегодня компания может осуществлять круглосуточные рыночные операции между Лондоном, Хьюстоном и Сингапуром.

В 2011 г. была создана компания Gazprom Marketing & Trading Switzerland (подразделение GM&T в Швейцарии) для дальнейшего развития торговли нефтью, СУГ и СПГ.

ГЕННАДИЙ ТИМЧЕНКО ЗАЙМЕТСЯ БЕНЗИНОМ В ИНДОНЕЗИИ

Gunvor покупает долю в единственном частном топливном терминале в Индонезии. Сделка позволит сырьевому трейдеру укрепить свои позиции на Азиатском рынке и одновременно снизить зависимость от российских проектов

Сырьевой трейдер Gunvor, совладельцем которого является Геннадий Тимченко, планирует приобрести долю в PT OiltankingKarimun, управляющую топливным терминалом в Индонезии.

Сейчас 95% акций инфраструктурной компании принадлежит немецкой Marquard&Bahls. Предполагается, что часть этого пакета выкупит "дочка" Gunvor - Coral Cay Pte Ltd, а затем, партнеры будут управлять терминалом на паритетных началах. Соответствующее заявление подано на одобрение в Еврокомиссию.

PT Oiltanking Karimun владеет первым негосударственным нефтяным терминалом в Индонезии. Общий объем хранилища терминала составляет 288 тысяч кубометров. Большую часть этого объема, 112 тысяч кубометров, занимают мощности для хранения бензина; оставшиеся хранилища приспособлены для работы с нафтой, биотопливом и другими нефтепродуктами.

Конкретные параметры сделки представитель Gunvor комментировать отказался. Впрочем, ранее сырьевой трейдер заявлял о возможности размещения пятилетних облигаций на 500 млн долларов. Вероятно, часть этих средств и пойдет на совершение сделки.

Gunvor International B.V. - четвертый в мире сырьевой трейдер. Компания основана в 1997 году, около 88% акций компании на паритетных началах контролируют Геннадий Тимченко и шведский бизнесмен Торбьорн Торнквист. По итогам 2011 года, оборот составил 86 млрд долларов, чистая прибыль - около 400 млн долларов.

Интерес сырьевого трейдера к Индонезии связан с целым рядом причин. Во-первых, экономика страны активно развивается и в прошлом году выросла на 6,2%. Спрос на топливо и нефтепродукты растет вместе местным рынком автомобилей и промышленностью.

Значительная часть электростанций страны работает на мазуте. В результате, Индонезия из экспортера "черного золота" постепенно превращается в импортера. Примечательно, что НПЗ страны работают и с российской нефтью марки ВСТО (Восточная Сибирь - Тихий океан).

Вторая причина - географическая диверсификация. Как отмечает аналитик UBS Константин Черепанов, бизнес по торговле сырьем не слишком маржинален и растет его конкуренция. В результате, сырьевые трейдеры стремятся снизить свою зависимость от какого-то одного вида продукции или географического региона.

Сейчас у трейдера в Азии есть лишь офис в Сингапуре, и, по данным информационных агентств, он продает нефть на рынке Индии. Помимо торговли нефтью в регионе компания ведет поставки темных нефтепродуктов, в первую очередь мазута.

Кроме того, в прошлом году "Роснефть", которая была одним из основных партнеров Gunvor, начала активнее сотрудничать с другими трейдерами. Сейчас Gunvor занимается продажей лишь нефтепродуктов с нескольких заводов "Роснефти".

Если сделка состоится, то это будет уже не первая крупная инвестиция Gunvor в нефтяную логистику за рубежом. Например, год назад нефтетрейдер подписал меморандум о намерении построить терминал и нефтехранилище в Принсипи - островном государстве в Гвинейском заливе у берегов Африки. По неофициальным данным, инвестиции в проект составят около 350 млн долларов.

AIRBUS: КОМПАНИИ АЗИИ ЗА 20 ЛЕТ КУПЯТ САМОЛЕТОВ НА $1,6 ТРЛН

По оценке европейской компании на ближайшие 20 лет, спрос составит 9 тысяч 870 самолетов

Авиакомпании в странах Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) в ближайшие 20 лет закупят 9 тысяч 870 самолетов стоимостью 1,6 трлн долларов. Воздушный флот стран АТР вырастет более чем вдвое, и это произойдет из-за усиливающегося спроса на авиаперевозки. Такое заявление сделал на пресс-конференции в Сингапуре директор европейской авиастроительной компании Airbus Джон Лихи, передает телеканал Press TV.

По прогнозам Airbus, которые привел глава компании, за два десятилетия количество пассажирских самолетов в странах АТР вырастет с нынешних 4 тысяч 300 до 10 тысяч 400 единиц. На азиатские авиакомпании будет приходиться 35% мировых перевозок. По этому показателю регион обойдет Европу и Северную Америку, считает Лихи. "Рост будет повсеместным. Но изменения в странах АТР в отношении рыночной доли и присутствие на рынке авиаперевозок будут огромными", - уверен топ-менеджер.

В ближайшие 20 лет по всему миру будет продано 28 тысяч 200 новых самолетов совокупной стоимостью 4 трлн долларов, объявил Лихи. Спрос на новые самолеты обеспечат, прежде всего, Китай и Индия, подчеркнул глава Airbus

МИСТраль с востока

Уже в ближайшее время на смену неформальному блоку BRICS могут прийти Мексика и динамично растущие азиаты Индонезия, Южная Корея и Турция, а мир выучит аббревиатуру MIST

Двенадцать лет назад, в самом начале XXI века, председатель правления компании Goldman Sachs Asset Management Джим О’Нил положил начало инвестиционному буму, предложив броский акроним BRIC для четырех крупнейших динамичных стран с формирующейся рыночной экономикой — Бразилии, России, Индии и Китая (потом туда добавилась Южная Африка). И вот, спустя десятилетие, когда рецессия в Европе и медленное восстановление в США заставляют искать альтернативы для будущих инвестиционных побед, О’Нил продвигает идею инвестирования в новую группу стран, в которую входят Мексика, Индонезия, Южная Корея и Турция, объединенные аббревиатурой MIST.

С аббревиатурой по жизни

Тема привлекательности развивающихся рынков стала одной из самых обсуждаемых на недавнем Всемирном экономическом форуме в Давосе. И уже сейчас для многих инвесторов именно Мексика, Индонезия, Южная Корея и Турция становятся новыми BRICS, ведь эти государства удвоили свою экономику за последние десять лет и продолжают стремительно расти.

«Акронимизация» или группирование — это давний маркетинговый ход. Еще в конце 1960-х в США придумали понятие Nifty 50. Речь шла о полусотне американских «компаний-чемпионов», которые должны были быстро расти, якобы оправдывая свои высокие мультипликаторы.

Затем была чрезвычайно популярна концепция «азиатских тигров» — экономик Южной Кореи, Сингапура, Гонконга и Тайваня, демонстрировавших очень высокие темпы экономического развития в 1960–1990-х. Вплоть до кризиса 1997–1998 годов. А на рубеже 2000-х возникла концепция доткомов.

BRICS и MIST — не единственные геополитические акронимы, появившиеся в последние годы. Скажем, в 2009-м на страницах СМИ стало часто упоминаться объединение CIVETS, куда входят Колумбия, Индонезия, Вьетнам, Египет, Турция, Южная Африка. Эти страны отличаются большим разнообразием экспорта, а также сумели привлечь существенные прямые иностранные инвестиции (ПИИ). Так, в 2010–2012 годах такие вложения нерезидентов в экономику Колумбии выросли более чем вдвое, а в экономику Египта могут удвоиться уже в этом году.

Некоторые страны берут не динамикой, а превосходством своей развитой экономики и ликвидностью финансовых рынков. Например, блок CASSH — Канада, Австралия, Сингапур, Швейцария и Гонконг. В свою очередь акроним CARBS объединяет Канаду, Австралию, Россию, Бразилию и Южную Африку. Их с полной ответственностью можно назвать «сырьевыми центрами». Пять стран этого блока занимают до 29% суши, на которой живут лишь шесть процентов мирового населения. Вместе они контролируют активы на сумму около 60 трлн долларов и производят от четверти до половины основной сырьевой продукции в мире.

Вьетнам, Индонезия, Мексика, Бангладеш, Египет, Нигерия, Турция условно находятся в блоке VIMBENT. Основные идеи, лежащие в основе стратегии инвестирования в такие экономики, — это высокие дивиденды, большая доля молодого населения в этих государствах, ежегодный рост доходов населения на уровне 20–25%, хорошее корпоративное управление и нежелание инвестировать в крупные энергетически ориентированные экономики.

На этом фоне MIST выглядит уж очень разношерстным объединением, поскольку экономики стран, в него входящих, крепко отличаются друг от друга. «ВВП на душу населения Кореи в семь раз больше, чем Индонезии; в то время как население Южной Кореи — в пять раз меньше. Кроме того, если Южная Корея — стареющая страна, то Индонезия и Турция — страны с молодым населением. Такая же ситуация и со структурой экономик, уровнем капиталовооруженности, степенью развития институций и технологий», — отмечает управляющий инвестиционными и пенсионными фондами компании КИНТО Николай Мягкий.

Однако эти отличия с лихвой перекрываются факторами, привлекающими инвесторов. Размер экономик каждой из указанных стран превышает один процент номинального мирового ВВП; экономический рост устойчив и быстр, в среднем составляя по группе 5,4% ежегодно; растет не только население, но и его покупательная способность; инфляция неплохо контролируется и не превышает в среднем 4,9% в год. Все четыре государства входят в число крупнейших экономик мира — G20.

Оазис для инвестиций

Крупнейшая по размерам экономики страна в MIST — Мексика, в последние годы выигрывающая от увеличения поставок товаров в США, которые являются ее ключевым торговым партнером. Объем экспорта из Мексики за 2010–2012 годы вырос на 26,4%, достигнув 377,4 млрд долларов.

По оценкам японского инвестиционного банка Nomura, уже в ближайшие десять лет Мексика может стать крупнейшей экономикой в Латинской Америке, обойдя Бразилию. В 2011-м реальный ВВП Мексики вырос на 3,9% против 2,7% в Бразилии, а в 2012 году разрыв лишь увеличился — динамика составила 3,8 и 1,3% соответственно.

Любопытно, что в Мексике капитал активно течет в промышленность. Так, в 2011-м около половины прямых иностранных инвестиций (свыше 9,5 млрд долларов) пришлось на автомобильную и пищевую отрасли.

Индонезия, невзирая на более скромное положение в блоке, демонстрирует рост благодаря расширению среднего класса и ведущей роли в Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Кроме того, в последние годы розничная торговля в стране растет в среднем на 14%. Это связано как с низкими процентными ставками, так и с улучшением покупательной способности населения.

Немалым преимуществом является тот факт, что в стране развивается альтернативная энергетика. Так, под влиянием растущего спроса на электроэнергию, а также необходимости сокращения выбросов CO2, правительство готово потратить 367 млн долларов для финансирования строительства геотермальных электростанций, которое должно быть завершено в 2014 году.

К тому же, после периода нестабильности 2007–2011 годов суверенные рейтинги Индонезии вновь находятся на инвестиционном уровне. Год тому назад агентство Fitch повысило рейтинг с ВВ+ до BBB со стабильным прогнозом, а Moody's — с Ba1 до Baa3, и это сделало Джакарту «горячей точкой» для мировых инвестиционных банков. На рынке ценных бумаг Индонезии уже представлены такие гиганты, как Citigroup, Credit Suisse и Deutsche Bank, а также Morgan Stanley, купивший в феврале 2012 года местного брокера Tiga Pilar Sekuritas.

Cреди стран «Большой двадцатки» Южная Корея, невзирая на то что ее территория наименьшая в MIST, имеет самый низкий уровень безработицы (3,4%) и высокую покупательную способность на душу населения. Это хорошо заметно по продажам предметов роскоши, которые растут ежегодно в среднем на 12%, в то время как в Японии прирост этого показателя составляет пять процентов, а в странах ЕС — десять процентов.

Однако основное преимущество Республики Корея заключается в развитой промышленности: производстве автомобилей, полупроводников, электроники, судов и металлургической продукции, а также квалифицированной рабочей силе. При этом страна очень открыта для зарубежного капитала — с 1998 года иностранные инвесторы имеют возможность вкладывать деньги почти во все виды бизнеса, а в свободную экономическую зону под Сеулом (создана в 2003-м) удалось завлечь IBM, Samsung, Cisco, DHL, FedEx. Компании, расположенные в этой зоне, платят минимальные суммы за аренду земли, освобождаются почти от всех налогов, а также вправе обращаться к местным властям за субсидированным финансированием крупных инфраструктурных проектов.

В 2012-м агентства Moody's и Fitch повысили суверенные рейтинги Южной Кореи с А1 до Аа3 и с А+ до АА– соответственно, что только способствует росту инвестиций в наукоемкое производство. Уровень ПИИ в экономику страны достиг 16,26 млрд долларов в 2012 году по сравнению с 13,6 млрд долларов в 2011-м. Кроме того, Южная Корея осуществляет огромные инвестиции (около миллиарда долларов ежегодно) в развитие возобновляемых источников энергии.

Турция, которую Джим О’Нил считает самым сильным членом MIST, показывает наиболее высокие темпы экономического роста в этой четверке: динамика реального ВВП в 2010 и 2011 годах составила 9,2 и 8,5% соответственно, правда, замедлившись в 2012-м до трех процентов. Планируя увеличить масштабы въездного туризма и авиаперевозок, турецкое правительство вводит механизмы секторальных грантов и устраняет бюрократические барьеры. И если на данный момент в Турецкую Республику прибывают порядка 32 млн туристов ежегодно, то к 2023 году чиновники планируют увеличить этот показатель до 50 млн человек. Рост туристической отрасли, в свою очередь, должен оказать положительное влияние на розничную торговлю, объем которой к 2016-му может достигнуть 457 млрд долларов по сравнению с 313 млрд долларов в 2012 году, что выше среднего показателя по Евросоюзу. Сильные темпы роста продаж, согласно оценкам Business Monitor International, ожидаются в пищевой промышленности (по девять процентов ежегодно до 2016 года) и секторе потребительской электроники (на 65% до 2016-го).

Кроме того, благодаря программе стимулирования развития возобновляемых источников энергии в ближайшие десять лет ежегодный рост энергетического рынка в Турции составит шесть процентов.

В роли догоняющих

Зато в БРЮКИ (см. «BRICS медленно превращается…») дела обстоят совсем не так радужно, как десятилетие назад. Бразилия превратилась в очень дорогое место для ведения бизнеса. Мало того что налоговая нагрузка увеличилась с 22% ВВП в 1980 году до 36% в настоящее время, к этому еще добавляется сложность и непрозрачность налоговой системы страны. Также следует отметить, что бОльшая часть средств идет на выплату пенсий и расходы на содержание необоснованно большого госаппарата, а не на реформы и модернизацию.

Другой проблемой является чрезмерное госрегулирование, и даже рекордно низкие процентные ставки на уровне 7,25% годовых не спасают ситуацию. Инвесторы считают, что неопределенность в отношении госрегулирования тормозит жизненно важные инвестиции в инфраструктуру.

В то же время Россия сейчас сталкивается с серьезными политическими проблемами, а ее экономическая структура с натяжкой подходит под критерии стран BRICS. Основным источником нынешних проблем, конечно, является экономический кризис 2008–2009 годов. При этом российская экономика пережила самый сильный отток капитала среди стран блока за последнее десятилетие. По оценкам минфина, отток капитала в 2011-м составил более 84 млрд долларов, а в 2012 году из страны «ушел» еще 61 млрд долларов.

Индии не хватает экспортной индустрии, из-за чего Дели сложно рассчитывать на существенный рост экспорта в ближайшем будущем, за 2012 год он увеличился лишь на 1,1%. Что еще более важно, Индия имеет значительный бюджетный дефицит на уровне 5,6% ВВП, на покрытие которого необходимо до ста миллиардов долларов инвестиций ежегодно.

В отличие от других стран BRICS, жители Индии по-прежнему очень бедны. Широко распространенная коррупция и отсутствие достаточного количества рабочих мест в стране с быстрорастущим населением также являются причинами для беспокойства.

Даже экономика Китая испытывает замедление, хотя и остается лучшим инвестиционным направлением в BRICS. С начала инвестиционного бума в начале 2000-х годов ВВП Китая вырос в 5,5 раза — с 1,32 трлн до 7,3 трлн долларов, поднявшись на второе место в мире по этому показателю. А по торговому обороту страна и вовсе стала лидером (см. «Торговый чемпион»). Что еще более важно, Китай за последние годы радикально сменил свою экономическую парадигму — он превратился в государство-экспортера капитала и производства.

Так что Китайская Народная Республика по-прежнему выгодно выглядит по сравнению с плохо поддающейся управлению Индией, олигархической Россией или зарегулированной Бразилией. «Китай, очевидно, будет оставаться наиболее привлекательным объектом для инвестиций среди всех этих стран в силу огромного объема внутреннего рынка и быстрых темпов экономического и промышленного развития», — считает профессор Московского государственного университета инженерной экологии Сергей Пахомов.

Выровнять ситуацию в блоке не смогло даже присоединение к нему в 2011 году Южно-Африканской Республики (ЮАР). Ведь экономика этой страны не демонстрирует сколь-либо впечатляющих результатов: рост реального ВВП в 2010-м составил там 2,9%, а в 2011 году — 3,1%. При этом в ЮАР существует высокий уровень безработицы (около 25%), остра проблема бедности, недоразвита транспортная инфраструктура.

Как говорят рынки

То, что инвесторы ставят на MIST, хорошо заметно по динамике местных фондовых рынков. Так, почти все индексы стран блока показали в прошлом году хорошую динамику: мексиканский IPC Index (MEXBOL) поднялся на 19,9%, индонезийский Composite Index (JCI) прибавил 13%, турецкий ISE National 100 Index взлетел на 33,5%. И лишь южнокорейский Kospi просел на 1,9%.

А вот среди группы BRICS только индикатору Индии удалось продемонстрировать достойный результат: BSE India Sensex 30 Index увеличился на 12%. Китайский Shanghai Composite Index вырос лишь на 4,3%, при этом индекс ММВБ России упал на 1,4%, а бразильский Bovespa — и вовсе почти на девять процентов.

С притоком капитала в БРЮКИ в последнее время и впрямь творится что-то неладное. По данным исследования Emerging Portfolio Fund, в 2001–2010 годах инвесторы вложили около 67 млрд долларов в акции компаний из стран BRIC, однако только за 2011-й отток капитала составил порядка 15 млрд долларов из-за охлаждения экономик.

Впрочем, и странам MIST не удалось избежать проблем. Хотя инвесторы вложили 104 млн долларов в фонды, ориентированные на Турцию, и 123 млн долларов в индонезийские фонды, чистый отток из фондов Южной Кореи и Мексики составил 1,33 млрд и 115 млн долларов соответственно.

«Странам MIST есть куда расти. В этом их главное преимущество. То есть стоит рассматривать инвестиции в данный регион как хорошую возможность заскочить в лифт, пока он находится на первом этаже, вместо того чтобы гнаться за ростом BRICS, который уже демонстрирует признаки замедления после 12-летнего марафона», — считает генеральный директор инвестиционной компании SP Advisors Ник Пиацца. Иными словами, MIST может повторить удивительную историю роста стран BRIC в 2001–2010 годах. А значит, стать лидером следующего десятилетия по темпам экономического роста в мире.

Автор: Виталий Дубенский

Без паники

Глава МЧС России Владимир Пучков: «На сегодняшний день мы — лучшие в мире. Иностранные коллеги сами нам об этом говорят»

На встречу с редакцией журнала «Итоги» глава МЧС Владимир Пучков приехал почти сразу после командировки в Челябинскую область. Заготовленные вопросы пришлось отложить в сторону и начать разговор с события, которое продолжают обсуждать все мировые СМИ — с падения метеорита.

— Владимир Андреевич, информационный повод для нашей с вами встречи, можно сказать, с неба упал. Как сработал механизм борьбы с космическим пришельцем? Кстати, вы сами кем и когда были проинформированы?

— Я получил информацию о метеоритном дожде практически в течение 5—10 минут после случившегося — как по собственным каналам МЧС, так и через социальные сети Интернета. Мы подняли все наши органы управления и силы, ввели режим повышенной готовности, потому что в первые минуты никто не знал реальных масштабов последствий.

У нас действует система мониторинга и прогнозирования чрезвычайных ситуаций, в которую включен и космический сегмент, наземные станции, лабораторные системы наблюдения. Но системы наблюдения за крупными болидами сегодня только создаются на территории Северной Америки, Европы и функционируют в опытном режиме. Они позволяют отслеживать только крупные болиды и космические тела, движущиеся по стационарным орбитам. МЧС использует все спутники, которые работают на орбите, иностранные в том числе. Зарубежные коллеги, в свою очередь, считывают информацию с наших. Но еще раз повторяю: отследить космическое тело, которое имеет очень маленькие размеры и летит с такой скоростью, человечество пока не в состоянии.

— Какими были действия вашей службы сразу после падения болида?

— Немедленно в регионе были приведены в готовность все пожарно-спасательные и другие подразделения, заработала система антикризисного управления на объектах муниципальных образований. С первых минут мы организовали систему радиационного и химического мониторинга — оценивали состояние воды, почвы, воздуха. Все параметры оказались в абсолютной норме. В результате ударной волны были разбиты окна, витражи зданий, повреждены конструкции. Досталось отдельным сооружениям. Пострадало более полутора тысяч человек, у большинства — резаные раны от разбитых стекол и ушибы тяжелыми предметами. На месте происшествия у нас работали 24 тысячи человек, 4400 единиц техники. Вместе с оценочной группой мы обследовали состояние более 5 тысяч жилых домов, 1000 объектов социальной инфраструктуры — школ, детских садов, больниц, вузов, 122 потенциально опасных объекта.

— Как-то уж очень быстро был подсчитан материальный ущерб. И счет сразу пошел на миллиарды...

— Были озвучены оценочные цифры — 400 миллионов рублей, миллиард... Но поверьте: через месяц мы будем знать точные объемы ущерба. Например, человек получил те или иные повреждения — и только медкомиссия может определить, сколько средств потребуется на его лечение. То же самое и с сооружениями.

— Какую сами себе ставите оценку?

— В целом служба сработала очень эффективно. Это была уникальная чрезвычайная ситуация — впервые космическое тело упало на населенную территорию. Под воздействием оказались жилые кварталы, целые города и села, потенциально опасные объекты, транспортные коммуникации, энергетика, связь, газовое хозяйство. Мы смогли обеспечить стабильную работу всех социально значимых объектов уже с первых часов. Энергетика, транспорт, коммунальное хозяйство — все было восстановлено. Конечно, потребовалось время на восстановление системы связи. Все меры минимизировали потери.

— Не было поначалу грешной мысли, что это вовсе и не космическое тело, а что-то другое?

— Кое-кто в отдельных случаях, может, и запаниковал. Этот фактор не установлен... Ученые уверяют: к нам прилетел крупный метеорит, который в 7.20 столкнулся с верхними слоями атмосферы. По оценочным данным, скорость его была космической и составляла от 10 до 30 километров в секунду. Это спровоцировало взрыв с последующей вспышкой, которую видели на территории шести регионов с населением несколько миллионов человек. Полоса поражения от ударной волны составила около 130 километров в длину и 50 километров в ширину.

— Академики уже просят 58 миллиардов на борьбу с космическими угрозами. В МЧС что на сей счет думают?

— Мы уже создали рабочую группу, которая реализует новые подходы к решению способов защиты населения и территорий от астероидно-метеоритной опасности. МЧС в течение нескольких лет такую опасность рассматривает очень внимательно. Нас даже иногда критиковали: мол, фантастикой занимаетесь. Но это реальность: ежесуточно на Землю падает около сотни небесных тел, 90 процентов их сгорает в атмосфере. Человечеству просто везет, что большое количество этих объектов падает в Мировой океан, на незаселенные территории. Теперь будем заниматься этой работой более энергично, в тесной кооперации с Академией наук, другими федеральными структурами, с зарубежными коллегами.

— А что с системой оповещения об опасности? В случае с метеоритом опять говорили, что вроде бы кто-то кого-то оповестил, кто-то куда-то побежал...

— Была такая история. Сказочники что-то пытались распространить. Но скажите: что можно сделать за 10 или 30 секунд? А это время воздействия метеоритов. Счет в подобных случаях идет на секунды... Мне, кстати, на сайт МЧС такие письма приходят, мол, кто-то еще за несколько дней знал, что это случится, мол, человек предупреждал, а его не услышали... Но это сказки. Лучшие умы человечества бьются над этой проблемой. После известных крупных чрезвычайных ситуаций приняты все необходимые решения и создается система экстренного оповещения населения.

— Опять рында?

— Самая надежная, кстати, в отдаленных населенных пунктах (смеется). В этих целях внедряются современные комплексные системы. Используем и новые технологии — социальные сети, SMS-сообщения и многое-многое другое с учетом региональных особенностей. Но это одна сторона проблемы. Есть и другая. Кто примет решение об оповещении? Это должны делать руководители организаций и органов местного самоуправления. В Москве нет кнопки, нажав на которую можно оповестить людей на Сахалине, в Якутии или Калининграде... Сейчас мы, кстати, начнем дополнительно обучать местные власти антикризисному управлению, выполнению перечня мер пожарной безопасности. И конечно, важна адекватная реакция людей на сигналы оповещения. Можно затратить миллиарды на цифровые системы информации, но на сигналы надо правильно реагировать и выполнять все меры предосторожности.

— Кроме космической опасности, можно выделить какие-то еще новые виды современных угроз?

— Самая неотвратимая — глобальное изменение климата. В России много городов построено на вечной мерзлоте. В связи с потеплением она отодвигается, и возникает совершенно другая физика воздействия на все стационарные здания, коммуникации. Меняется количество осадков, характер подводных течений — и мы имеем уже новую систему опасностей и угроз. Ну и, конечно, меняется сам человек и человечество: нас стало 7 миллиардов и изменилось качество жизни. Мы стали активно перемещаться по земному шару. Это создает условия для распространения эпидемий — достаточно вспомнить атипичную пневмонию. Кроме того, мы энергично потребляем ресурсы и так же энергично оставляем после себя бытовые отходы. Проблема продовольственной безопасности тоже стоит на повестке дня. Сегодня литр чистой воды в мире стоит дороже, чем литр бензина. И этот тренд будет усиливаться.

— Страшно жить... Скажите, когда заработает система «112»?

— Все необходимые законодательные нормы приняты. Буквально на днях подписан федеральный закон. Однако в трех субъектах страны шаг за шагом эту систему мы уже внедряем, и в течение двух-трех лет она полностью заработает по всей стране. Под систему «112» нужны новые телекоммуникации, но никто сейчас не может протянуть «цифру» в деревню, где живут 5 или даже 100 человек. А все граждане равны, и мы обязаны это сделать. Поэтому требуется время.

— Почему 112, а не, скажем, 123?

— Все очень просто. В Европе единый номер — 112, а Россия — это европейская страна. 112 привычно и для тех, кто приезжает к нам. А мы получаем надоперативную систему контроля, которая не зависит от ведомств. Мы уже провели эксперименты, которые показали: эффективность системы реагирования возрастает значительно, появляется объективный контроль за качеством работы пожарных, спасателей, охраны общественных сооружений. К тому же у нас практически каждый второй вызов — 40 процентов — требует комплексного воздействия. При этом привычные 01, 02, 03, 04 на переходный период останутся.

— России предстоит провести несколько крупных спортивных мероприятий. Как к ним готовится МЧС?

— Первое серьезное испытание будет этим летом — Универсиада в Казани, на которую приедут гости практически со всего мира. На днях я провел выездное заседание правительственной комиссии по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций в столице Татарстана. Мы заслушали руководителей на местах, проверили все объекты, инфраструктуру, еще раз пообщались с добровольцами. В целом оценка готовности города позитивная.

Относительно Сочи, могу сказать, что комплексный спасательный центр в Красной Поляне мы построили почти 10 лет назад. Он один из лучших в мире. Плюс к тому у нас мощная группировка создана непосредственно в Сочи и Южном региональном центре. Идет переоснащение подразделений современной техникой и экипировкой. Недавно я там был и поставил задачу всем сотрудникам в регионе учить английский язык.

— Раз уж зашла речь об английском языке, расскажите, что сегодня представляет собой международное сотрудничество МЧС?

— У нас больше 60 многосторонних соглашений с коллегами из разных стран о взаимодействии, предупреждении и ликвидации ЧС. Без ложной скромности скажу: на сегодняшний день мы — лучшие в мире. Иностранные коллеги сами нам об этом говорят. У нас созданы самые современные в мире пожарно-спасательные технологии, в том числе авиационные. Три часа — и мы готовы вылететь в любую точку земного шара, среагировать на любое ЧП: землетрясение, наводнение, природный или техногенный пожар. Всего в прошлом году 20 стран получили реальную помощь от Российской Федерации.

Международное сотрудничество будем развивать и дальше. На мероприятиях в рамках саммита АТЭС мы выдвинули инициативу по созданию центров управления международного гуманитарного сотрудничества в области предупреждения и ликвидации ЧС. Нашу инициативу поддержали. Кроме того, с УКГВ ООН мы подписали соглашение о создании под эгидой ООН опорных центров, которые будут координировать гуманитарную деятельность в разных странах. В Женеве за счет федерального бюджета уже создан сегмент национального центра, который позволяет координировать нашу совместную гуманитарную деятельность. В частности, раньше Россия делала обязательные взносы в различные международные организации. Сейчас мы координируем эту работу, и взносы возвращаются в страну — российским производителям. Мы закупаем российское зерно, российское продовольствие и уже под флагом ООН поставляем все это в страны, где требуются помощь и поддержка.

— Кадровый голод МЧС знаком?

— К нам практически невозможно устроиться. Это все оттого, что у нас редко увольняются. Во многих субъектах укомплектованность 100 процентов. Человек еще не успел уволиться, а десятки претендентов уже за дверью стоят, а в одном регионе — сразу 120 человек. Работа спасателя дает человеку возможность реализоваться. Моральная обстановка в коллективах тоже позитивная. И зарплата достойная: военнослужащие в элитных подразделениях получают 60 тысяч рублей. Работаем над увеличением заработной платы гражданских сотрудников.

— То есть сил и средств хватает...

— Хватает. Мы планомерно третий год ведем сокращение управленческих структур, то есть людей, которые сидят в кабинетах. При всем уважении к их труду все же увеличиваем количество реагирующих подразделений, которые состоят из рядовых пожарных, спасателей, кинологов. Мы сейчас очень энергично развиваем систему добровольцев — и пожарных, и спасателей. Сформировали из их числа мощный комплекс общей численностью 600 тысяч человек. Нам нужны добровольцы, которые готовы работать, а отдельные чиновники на местах пытаются глазурью покрыть некоторые связанные с этой темой проблемы. Мы приняли закон о добровольной пожарной охране, в котором прописали все вопросы поддержки добровольцев. Где-то им бесплатно предоставляют топливо, где-то приняли иные решения, но в целом создали все необходимые условия развития добровольчества.

— Пробка на М10 до сих пор на слуху. Что делается для безопасности движения на федеральных трассах?

— Случившееся на трассе М10 стало хорошим уроком. Предстоит выстроить взаимодействие всех соответствующих подразделений при возникновении любой проблемы на дорогах — будь то снегопад, обледенение или еще что-то. Должны быть наготове эвакуационные группы, пожарно-спасательные подразделения, медицина, подвижное питание, обогрев. На основных трассах мы это уже урегулировали, но проблемы остались. Достаточно посмотреть на карту страны, чтобы понять, какие у нас перегоны.

— Какая спасательная операция в этом году особенно удалась?

— Самая блестящая спасательная операция — это работа, которую не надо выполнять, потому что предупредили, не допустили, сработали на профилактике. Радует, что с каждым днем происходит меньше пожаров, чрезвычайных ситуаций, снижаются потери. Это главный результат нашей работы.

Виталий Дьячков

Россия > Армия, полиция > itogi.ru, 25 февраля 2013 > № 769312 Владимир Пучков

В 2012 году Шанхай продемонстрировал спад во внешней торговле, удельной доле импорта и экспорта в общейстатистике по КНР. Общий объем импорта и экспорта Шанхая в 2012 году составил 436,8 млрд. доларов США, снизившись на 0,2% по сравнению с 2011 годом. Объем импорта составил 230 млрд. долларов США, увеличившись на 1% по сравнению с предыдущим годом, экспорт составил 206,8 млрд. долларов США, снизившись на 1,4% по сравнению с 2011 годом.

Экспорт в США составил 50,15 млрд. долларов США, увеличившись на 3,6% по сравнению с предыдущим годом, экспорт в Японию - 25 млрд. долларов, увеличившись на 4,1%, экспорт из Гонконга - 16 млрд. долларов, снизившись на 1,1% по сравнению с предыдущим годом, $ 9,4 млрд. - экспорт в Германию , увеличился на 9,4% по сравнению с предыдущим годом.

Общий объем экспорта составил 79 млрд. долларов США, увеличившись на 2,3%, экспорт товаров обрабатывающей промышленности составил 101,5 млрд. долларов, снизившись на 6,9% по сравнению с предыдущим годом.

Тенденция внешней торговли - "отрицательный рост" - также находит свое отражение в статистике таможни по грузам порта Шанхая. Данные показывают, что через Шанхайскую таможню в 2012 году экспортировано товаров на 491,1 млрд. долларов США (изменение на 1,8% к 2011 году), импорт - 310,1 млрд. долларов США (+ 0,7%), сальдо торгового баланса - 181 млрд долларов США (+3,5%). Снижение экспорта и импорта товаров обрабатывающей промышленности составило более половины импорта и экспорта общей торговли. Таможня Шанхая обрабатывает больше всего в Китае грузов, идущих в ЕС, но в 2012 году экспорт снизился на 7,6%; поддерживается умеренный рост экспорта в США, увеличившись на 1,2%, японский импорт и экспорт снижаются (на 3,7%); поддерживается быстрый рост импорта и экспорта в страны АСЕАН (увеличился на 7,9%).

В то же время возрос объем иностранных инвестиций в экономику Шанхая. В течение 2012 года Шанхай подписал контрактов по прямым иностранным инвестициям в размере $ 22,3 млрд. долларов США. Увеличение составило 11,1% по сравнению с предыдущим годом. Прямые иностранные инвестиции составили $ 15,1 млрд. долларов, увеличившись на 20,5%. Сфера услуг с иностранным капиталом - на 12,7 млрд. долларов США, что на 21,6% выше, чем в 2011 году, промышленность с фактическим иностранным капиталом в размере $ 2,5 млрд. долларов, приросла на 16,5%.

Источник: Shanghai Financial News

Виктория Зубайдулина

Уникальный мост на остров Русский во Владивостоке ждет проверка - в местных СМИ появилась информация о деформации нескольких вант моста, и Дальневосточное управление Ростехнадзора направило из Хабаровска во Владивосток комиссию специалистов для оценки его состояния.

А мы тем временем решили вспомнить историю создания этого сооружения и то, чем оно знаменито.

Вантовый мост во Владивостоке, который соединяет полуостров Назимова с мысом Новосильского на острове Русский, носит гордое название Русский мост.

О необходимости строительства моста через пролив Босфор Восточный на остров Русский говорили еще в первой половине XX века, а первый проект моста был разработан в 1930-х годах. Однако в итоге мост был построен в рамках подготовки Владивостока к саммиту АТЭС, который прошел в городе в 2012 году.

Генеральным проектировщиком моста стало НПО "Мостовик". Разработка проекта длилась полгода и была закончена весной 2008 года. Причем разработчики рассмотрели более 10 различных вариантов моста - как вантовые, так и висячие, но выбран был в итоге проект вантового моста.

Как выглядят объекты саммита АТЭС. Фото >>>

Генеральным подрядчиком строительства этого сооружения стал ОАО "УСК МОСТ". Общая стоимость строительства превысила 30 миллиардов рублей. К проекту были привлечены и иностранные компании - в частности, французская Freyssinet изготовила ванты для моста. Строительный контроль осуществлял институт "Стройпроект".

Строительство Русского моста началось 3 сентября 2008 года. Уникальный мост длиной 1,885 километра, с четырьмя полосами движения, был возведен всего за 4 года. Движение по нему было открыто 2 июля 2012 года. В церемонии открытия рабочего движения по мосту через пролив Босфор принял участие премьер-министр Дмитрий Медведев, который не скрывал гордости за работу российских мостостроителей.

Мост стал настоящим рекордсменом среди подобных сооружений. Это один из крупнейших в мире вантовых мостов. Центральный пролет Русского моста является самым длинным в мире - 1,104 километра. Его высота составляет 70 метров.

Кроме того, у моста самый высокий в мире пилон - 324 метра. И самая длинная ванта - почти 580 метров.

Что построили для саммита АТЭС во Владивостоке. Инфографика >>>

В августе состоялось торжественное открытие постоянного автомобильного движения по одному из самых крупных в мире вантовых мостов. Он стал ключевым объектом саммита АТЭС, соединяя материк с островом Русский, где проходили все основные мероприятия саммита в сентябре 2012 года.

У моста, кстати, даже есть свой сайт - www.rusmost.ru. А еще о его строительстве была написана книга, которая так и называется - "Русский мост".

Сингапур заключил контракт на закупку двух дополнительных вертолетов Sikorsky S-70B корабельного базирования, они должны быть поставлены в 2016 году.

В отличие от имеющихся у ВМС Сингапура шести S-70B, новые вертолеты будут оснащены «различным набором оружия», сообщил источник в промышленности, который отказался дать точную информацию о том, как они будут оборудованы.

Имеющиеся у Сингапура S-70B, которые поступили на вооружение в январе 2011 года, оптимизированы для противолодочной борьбы, оснащены активным сонаром L-3 дальнего действия и торпедами.

По данным сайта компании Sikorsky, S-70B могут иметь различные конфигурации, в т.ч. для борьбы с надводными целями, поиска и спасения, медицинской эвакуации и доставки грузов.

В роли для борьбы с надводными целями вертолет может быть вооружен 8 ракетами Lockheed Martin AGM-114 Hellfire класса «воздух-поверхность», а также пулеметами и пушками.

Хотя сингапурские S-70B базируются на шести фрегатах класса Formidable, они эксплуатируются летным и техническим персоналом военно-воздушных сил.

Китайский Новый год (самый продолжительный праздник в Поднебесной, приуроченный к зимнему новолунию) привлек во Вьетнам огромное количество туристов. Только Ханой с 7 по 17 февраля 2013 посетили 2,08 млн путешественников, включая около 60 тысяч посетителей из за рубежа - Китая, Южной Кореи, Сингапура, Таиланда, Австралии, США и т.д..

По словам замдиректора туристической администрации Вьетнама господина Нгуен Мань Куонга, в мире наблюдается явное смещение туристического интереса в Азиатско-Тихоокеанский регион. И Вьетнам старается получить максимум выгоды от данной тенденции - увеличивается гостиничный фонд, растет количество прямых авиарейсов со всех концов света. В 2012 году Вьетнам принял 6,84 млн иностранных туристов, и намерен увеличить это количество до 10,5 млн к 2020 году.

Малайзия и Сингапур договорились о строительстве высокоскоростной железнодорожной ветки по маршруту "Сингапур - Куала-Лумпур". Открытие сообщения намечено на 2020 год.

В настоящее время между туристическими жемчужинами Юго-Восточной Азии ходят обычные поезда, время в пути составляет 6-7 часов. По заверениям договаривающихся сторон, с открытием высокоскоростного сообщения, дорога от Сингапура до Коала-Лумпура (и в обратном направлении) займет не более 90 минут.

Пресслужба посольства США рапортует о рекордном количестве туристических и бизнес виз, выданных гражданам РФ, желающих посетить Америку. В 2012 году прирост посетителей США из РФ вырос на 23%.

В 2013 году аналитики предрекают еще большее увеличение турпотока в Штаты, связанное, прежде всего, с упрощением визового режима между нашими странами, обусловленного взаимной договоренностью во время сентябрьского саммита АТЭС.

РОСНЕФТЬ ДОГОВОРИЛАСЬ ОБ УВЕЛИЧЕНИИ ПОСТАВОК НЕФТИ В КИТАЙ

По итогам поездки главы компании в Пекине подписали документы, которые охватывают в основном сферу добычи и переработки

"Роснефть" договорилась о существенном увеличении нефтяных поставок в Китай, сообщил глава пресс-службы компании Владимир Тюлин, передает РИА Новости.

Тюлин рассказал, что подписанные в Пекине по итогам поездки главы компании Игоря Сечина документы охватывают в основном сферу добычи и переработки. По его словам, подписанный "Роснефтью" и Sinopec меморандум о совместной работе отражает взаимопонимание по вопросу "существенного увеличения поставок российской нефти в Китай".

Представитель компании не подтвердил информацию о том, что дополнительные поставки составят 5-7 млн тонн.

В сентябре прошлого года в ходе саммита АТЭС президент Владимир Путин сообщил, что совместное предприятие "Роснефти" и китайской государственной компании CNPC получит право на самостоятельную реализацию нефти, в том числе на экспорт. Сечин пояснил, что подписанный контракт предполагает поставку в течение 20 лет 15 млн тонн нефти. По его данным, сделка принесет в российский бюджет почти 100 млрд долларов. Тогда же он заверил, что стороны планируют наращивать поставки.

В конце декабря "Транснефть" запустила в эксплуатацию вторую очередь нефтепровода "Восточная Сибирь - Тихий океан" (ВСТО-2) мощностью 30 млн тонн с возможностью увеличения до 50 млн тонн. Специально для этого нефтепровода был введен новый сорт нефти, который так и назвали - "ВСТО" (ESPO), который впервые вышел на мировой рынок в декабре 2009 года вместе с открытием первой очереди ВСТО. Основными покупателями нефти ВСТО являются Китай, Южная Корея, Япония и США. По оценке аналитиков, нефтяники смогут получить до 250 млн долларов дополнительных доходов, причем большая часть этой суммы придется на "Роснефть", ТНК-BP и "Сургутнефтегаз", которые осваивают месторождения Восточной Сибири.

По итогам 2012 года прибыль "Роснефти" по МСФО выросла на 7,2% и достигла исторического максимума в 342 млрд рублей. Годовая выручка увеличилась на 13,2% до 3,07 трлн рублей. Прибыль госкомпании по РСБУ достигла 302,5 млрд рублей, выручка - 2,6 трлн рублей. За прошлый год "Роснефть" добыла 122 млн тонн нефти и газового конденсата и 16 млрд кубометров газа.

Сечин в конце января говорил, что справедливая капитализация "Роснефти" должна составлять 120 млрд долларов против текущих 92 млрд долларов.

Рабочая встреча с Председателем Счётной палаты Сергеем Степашиным.

Сергей Степашин информировал Президента об итогах работы за 2012 год и основных направлениях деятельности в 2013 году.

* * *

В.ПУТИН: Сергей Вадимович, наши встречи носят регулярный характер. Время от времени мы встречаемся для того, чтобы посмотреть, что сделано Счётной палатой и что нужно сделать исполнительным органам власти для того, чтобы ситуацию поправлять. Имею в виду те проблемы, которые вы вскрываете в ходе своих проверочных мероприятий.

Сегодня у Вас предложение поговорить по каким темам?

С.СТЕПАШИН: Владимир Владимирович, я хочу доложить, что мы по итогам прошлого года, в контексте Вашей постановки вопроса, проверили, кроме всех крупных бюджетополучателей, основные объекты, где затрачиваются серьёзные бюджетные средства. Это сочинская Олимпиада, ежеквартальный мониторинг. Вы знаете, мы с Дмитрием Николаевичем [Козаком] работаем, по сути дела вместе, тут уж не делим ответственность, как говорят в таких случаях.

Последние замечания, которые Вами были сделаны, как раз следствие наших проверок, в том числе по трамплину, и так далее.

По АТЭС – я знаю, Игорь Шувалов Вам докладывал – я готов подтвердить, мы, конечно, несколько жёстко их покритиковали в конце прошлого года. Не потому, что что-то не построено, а Вы знаете, две трети объектов, к сожалению, не вовремя были приняты.

В.ПУТИН: Они не сданы были.

С.СТЕПАШИН: Не сданы были, совершенно верно. Поэтому обучаться все студенты не могли. На 1 февраля 2013 года можно сказать, что практически 90 процентов объектов на острове Русском [готовы]. У нас великолепный университет – Вы знаете это не хуже меня, – готов, и с 1 сентября там начнутся уже плановые занятия. И в этом плане как раз, я считаю, очень неплохая реакция была у органов исполнительной власти.

Прошлый год был успешным для нас с точки зрения взаимодействия с правоохранительными органами. Наиболее крупные реализации (они у всех на слуху) – это и «Оборонсервис», и Глонасс, ситуация с лесами, в том числе в Ленинградской и Московской областях. Это как раз те материалы, которые мы направляли в прокуратуру. Вы знаете, Владимир Владимирович, впервые за несколько лет мы не получили ни одного отказа. 176 материалов мы направили в правоохранительные органы. Практически по всем, в том числе на днях и по Сколково, возбуждены уголовные дела. Поэтому грех жаловаться на то, что на нас, как говорят в таких случаях, не обращают внимания.

Следующий год, точнее, наступивший уже год, план этого года, предусматривает в первую очередь проверку реализации Ваших майских указов.

Вместе с Минфином мы составили совместную программу работы с Росфиннадзором, цена вопроса достаточно велика. В общей сложности это 2,6 триллиона рублей, причём полтора из них должны изыскать региональные бюджеты. В этом плане мы сейчас вместе с контрольно-счётными палатами проверяем, как региональные бюджеты, формируя свою доходную часть, будут выполнять Ваш Указ.

К сожалению, скажу Вам откровенно, многие посчитали: есть Указ Президента, всё равно выполнить надо будет, а выполнять будем в основном за счёт федерального бюджета. Вы знаете, федеральный бюджет с такой задачей не справится, тем более что сегодня достаточно большие полномочия переданы нашим регионам. В этом плане будем вести серьёзный контроль.

Отдельная тема (Вы её недавно поднимали на совещании в Сочи) – это жилищно-коммунальное хозяйство. Особенно две темы: аварийное жильё и капитальное строительство. Я докладывал, Владимир Владимирович, в прошлом году, Фонд содействия ЖКХ работает неплохо, и нарушения, которые были выявлены в прошлом году (порядка 25 миллиардов рублей), в основном касаются региональных властей. Кстати, реагируют они тоже достаточно быстро.

В.ПУТИН: Нарушения, связанные с недостаточным объёмом софинансирования.

С.СТЕПАШИН: Совершенно верно. И несофинансирование, и, к сожалению, есть просто проходимцы. В частности, в трёх областях мы проверяли, там они вынуждены были даже уволить несколько человек, а по восьми эпизодам были возбуждены уголовные дела. Мы работали с Генпрокуратурой.

Есть одна тема (я письменно Вам её доложу) – это то, что сейчас изменён порядок софинансирования по Фонду содействия [реформированию] ЖКХ. Если раньше это было 50 на 50, в зависимости от возможностей бюджетов, то сейчас основная нагрузка (70 процентов) будет падать на региональные бюджеты. По нашему анализу, до 50 процентов субъектов с этой задачей не справится. Поэтому, я думаю, надо ещё раз вернуться к этой теме, посчитать внимательно, потому что программа очень важная. Впервые за последние, наверное, лет 30–40 вообще тронули этот пласт. 17 миллионов человек коснётся проблема капитального строительства, 300 тысяч семей уже получили новое жильё. Мы с вами знаем не понаслышке по Ленинграду, что такое коммунальное жильё и так далее. Поэтому, Владимир Владимирович, тут просьба ещё раз вернуться к этой теме.

В.ПУТИН: Хорошо. Это немного другая тема. Аварийное жильё и коммунальное – это разные вещи. Для Петербурга это отдельная большая проблема. Мы ещё с Правительством поговорим на этот счёт, надо Петербургу помогать. Но в рамках тех программ, о которых мы сейчас говорим, речь идёт об аварийном жилье.

С.СТЕПАШИН: Об аварийном. И вторая программа – это капитальный ремонт. Это всё, соответственно, фонд по ЖКХ. Капремонт Питера как раз касается, особенно старой части.

В.ПУТИН: Это правда. Давайте поподробнее это обсудим.

Правительство Великобритании внедряет в жизнь объявленную ранее новую налоговую политику в отношении жилой недвижимости. Одна из основных задач этого - предотвратить уклонения от уплаты налогов.

Гербовый сбор на приобретение недвижимости (Stamp Duty Land Tax)

C 22 марта 2012 года гербовый сбор на жилую недвижимость стоимостью более £2 миллионов по общему правилу составляет 7%, если ее собственник - физическое лицо (раньше было 5%), и 15% - если владельцем недвижимости выступает юридическое лицо. Для отдельных категорий собственников и осуществляемых ими операций с недвижимостью законом предусмотрены льготы по уплате гербового сбора.

Сбор для юридических лиц – собственников элитной недвижимости

(Annual Residential Property Tax)

В соответствии с изменениями законодательства, с апреля 2013 года вступят в силу положения о введении ежегодного сбора для юридических лиц, которые владеют недвижимостью в Великобритании . Его размер будет зависеть от стоимости недвижимости:

Для недвижимости стоимостью от £2 до 5 млн. - £15000при стоимости от £5 до 10 млн. - £35000при стоимости недвижимости от £10 до 20 млн. - £70000для недвижимости стоимостью более £20 млн. - £140000

Всем владельцам недвижимости, в связи с этими нововведениями, необходимо будет сделать аудит своих объектов, чтобы определить (подтвердить) их стоимость, и подать результаты такого аудита в налоговые органы.

Налог на доходы от прироста капитала (Capital Gains Tax)

С 6 апреля 2013 года для юридических лиц-нерезидентов (в том числе и для оффшорных компаний) будет также введен налог на доходы от прироста капитала на стоимость недвижимости. Для жилья стоимостью не менее 2 млн фунтов стерлингов он будет уплачиваться по ставке 28 %. Доверенные лица оффшорных компаний освобождаются от уплаты этого налога.

Последствия и прогнозы

Большая часть жилой недвижимости Великобритании покупается сегодня через оффшорные компании. Поэтому после вступления в силу упомянутых изменений инвестировать в недвижимость Объединенного Королевства может стать невыгодно. Хотя со 100%-ной уверенностью этого утверждать нельзя, так как в Сингапуре и Гонконге, например, после ужесточения налогового законодательства сделок с недвижимостью не стало меньше.

Несмотря на это, многим владельцам британской собственности желательно все-таки заранее продумать вариант реструктуризации своей компании, чтобы избежать необходимости платить дополнительные налоги.

Среди возможных вариантов - замена простой оффшорной структуры на трастовую, а также перевод прав владения собственностью от юридического лица к физическому. Каждый из этих способов имеет как недостатки, так преимущества, которые следует учитывать при перепланировке формы владения собственностью в Великобритании.

Великобритания > Недвижимость, строительство > nexus.ua, 18 февраля 2013 > № 766099

Директор свободной экономической зоны (СЭЗ) «Кешм» Эсфандияр Хейдарипур заявил, что в результате реализации проектов в области туризма, промышленности, морского транспорта и международной торговли названная СЭЗ в самое ближайшее время станет одним из важнейших экономических центров в зоне Персидского залива, сообщает агентство ИРНА.

По словам Э.Хейдарипура, в последние годы в СЭЗ «Кешм» была создана необходимая инфраструктура и заложена прочная основа для экономического развития, и в настоящее время здесь ведется строительство пятизвездочных отелей.

Остров Кешм, на котором создана одноименная СЭЗ, по своей площади в два раза превосходит Сингапур и в два с половиной раза Бахрейн.

Э.Хейдарипур отметил, что в течение ближайших полутора лет в СЭЗ «Кешм» будет осуществляться программа по развитию морского порта Шахид Закери, а также продолжится строительство нескольких малых многоцелевых портов.

Э.Хейдарипур заявил, что в администрации СЭЗ уделяется большое вниманию дальнейшему развитию экспорта.

По словам директора СЭЗ «Кешм», остров Кешм по праву считается важным нефтяным, энергетическим и нефтехимическим центром страны.

Крупные индонезийские банки лидируют в мире по прибыли.

Это значение является максимальным среди 20 крупнейших экономик мира. Так, в Китае рентабельность среди 5 крупнейших кредитных организаций составляет 21%, а в США – всего 9%. Средняя процентная ставка по кредитам в Индонезии составляет 12%, а по депозитам – 4,6%. Спрос на кредиты в стране огромен, в то время как предложение – недостаточно.

Если бы индонезийские банки не были такими неэффективными, рентабельность их активов была бы еще выше. Например, операционные расходы кредитных организаций Индонезии, такие как содержание отделений, составляют 4% от совокупных активов. Для сравнения, в Малайзии эти расходы не превышают 2%, а в Сингапуре – 1%. Некоторый вклад в неэффективность вносят географические особенности страны: 242 млн. индонезийцев «разбросаны» по сельской местности 6 тыс. обитаемых островов.

За первые 11 месяцев 2012 года объем выданных кредитов в Индонезийской банковской системе вырос на 20,3% до 2,647 трлн. рупий, в то время как объем депозитов за это же время увеличился на 12,4% до 3,130 трлн. рупий. Во многом низкий прирост вкладов объясняется тем, что индонезийцы предпочитают иметь наличные средства. Это может сдерживать рост кредитования, поскольку Банк Индонезии допускает, чтобы объем кредитов банка превышал объем его депозитов лишь в том случае, если коэффициенты достаточности капитала превышают нормативы.

Заемщиками в Индонезии сейчас являются всего 28% населения или 67 млн. человек. Халим Аламсях, заместитель управляющего Банка Индонезии, считает, что в 2013 году объем кредитования в стране возрастет на 23%.

Читать полностью еженедельный обзор мировых масс-медиа за 11–17 февраля 2013 года

Новый туристический мега-комплекс The Bluewaters Island будет построен рядом с престижным кварталом Jumeirah Beach Residence в водах Персидского залива. Решение о запуске проекта принял Его Высочество шейх Мухаммед бен Рашид Аль Мактум, правитель Дубая. Общая стоимость проекта оценивается в 6 млрд дирхамов (US$ 1,63 млрд), а стоимость строительства 210-метрового колеса обозрения, которое станет его основной достопримечательностью и крупнейшим объектом в своем роде в мире, - в 1 млрд дирхамов (US$ 273 млн). Данный объект, сообщили в компании-застройщике Meraas Holding, превзойдет по своим размерам аттракцион Singapore Flyer высотой 165 метров, построенный в Сингапуре в 2008 году. Планируется, что строительство дубайского колеса обозрения начнется не позднее июня текущего года. Сам мега-остров будет строиться в две очереди, и ожидается, что проект будет полностью завершен в течение трех лет. Так, через два года будут построены жилая, гостиничная и развлекательная зоны, а спустя год будет возведен квартал с жилыми зданиями малоэтажной застройки. "Колесо обозрения Dubai Eye станет явной доминантой в береговой панораме Дубая. Этот проект еще больше укрепит репутацию Дубая как лидера в отрасли развлечений и розничной торговли", - сказал Абдулла Аль Хаббай, председатель Meraas Holding. Колесо обозрения Dubai Eye войдет в число культовых достопримечательностей Дубая, встав в один ряд с отелем Burj Al Arab, небоскребом Burj Khalifa и рукотворным островом The Palm Jumeirah. В состав проекта войдет рынок, прогулочная зона, рестораны, пятизвездочный отель и жилые апартаменты, связь между которыми будут обеспечивать монорельсовая железная дорога и электрокары. Остров будет соединяться с главной дубайской магистралью – шоссе шейха Заеда – автомобильным мостом, а до бульвара в квартале JBR будет построен пешеходный мост. ОАЭ > Миграция, виза, туризм > russianemirates.com, 15 февраля 2013 > № 829381

На крупных рынках элитной недвижимости Азии уже в последнем квартале 2012 года наметились первые признаки замедления.

По данным последнего отчета агентства Jones Lang LaSalle, касающегося азиатского рынка, сектор элитной недвижимости вступил в новый календарный год уже с признаками стабилизации. Согласно исследованию, к концу 2012 года шесть из девяти крупных рынков увидели относительно небольшой рост стоимости жилья. Исключением стала Джакарта (Индонезия), где элитная недвижимость подорожала на 27,5% в годовом исчислении, сообщает Property Wire. С учетом этих показателей, среднем цены выросли на 5%, по сравнению с 4,8% годом ранее.

Среди рынков, где меры по охлаждению оказались наиболее действенными, – Сингапур: рост цен на элитное жилье здесь замедлился на 5,6% в годовом соотношении. Особенно результативными оказались действия властей, направленные на иностранных инвесторов и покупателей вторых домов. Рост цен также замедлился на 0,5% в Шанхае, однако Пекин и Гонконг продемонстрировали дельнейшее подорожание элитной недвижимости на 3,5% и 5% соответственно. Что касается остальных рынков, то в Бангкоке был отмечен рост цен на 3,5%, в Куала-Лумпуре – на 6,9%, в Маниле – на 3,3% и Мумбаи – на 3,2%.

Несмотря на высокие годовые показатели, данные за последний квартал 2012 года свидетельствуют об охлаждении рынков. Так квартальный рост цен составил 0,3% в Шанхае, 0,6% - в Бангкоке, 1% - в Мумбаи, 1,1% - в Маниле, 1,2% - в Пекине и 6,5% - в Джакарте. Цены снизились в Сингапуре (-0,8%), Гонконге (-0,1%). В Куала-Лумпуре цены остались неизменными в квартальном соотношении.

Утилизация шин станет в России обязательной

21 февраля на форуме в Москве будет представлен доклад от Еврокомиссии об опыте ЕС в области авторециклинга. Вопрос для России - на 300 млрд.руб. в год.

Россия довольно стремительно двигается в направлении создания совершенно новой отрасли - отрасли рециклинга промышленных отходов. Мы уже рассказывали и предстоящем законопроекте о промышленных отходах. Сейчас предлагаем обратить внимание на последние новости, связанные с утилизацией не только металла, но и резины.

Российская газета от 30 января 2013 написала:

"Утилизация старых шин станет в России обязательной", - сообщил министр промышленности и торговли Денис Мантуров, открыв новую линию на Воронежском шинном заводе.

"Мы подготовили законопроект об утилизации отходов промышленных производств. Он предусматривает и обязательную процедуру по утилизации отработавших шин", - сказал министр. Но раскрывать все нюансы не стал.

По словам Мантурова, запущенная в Воронеже линия - пример "зеленого" производства, на экологические стандарты которого будет ориентироваться вся промышленность страны. Шинами из Воронежа планируется комплектовать автомобили премиального класса. Двадцать процентов продукции завода пойдет на экспорт в скандинавские страны и Канаду.

Как сообщили журналистам, инвестиции в завод составили более 56 миллионов евро. К 2015 году планируется вложить еще 43,8 миллиона евро. На полную проектную мощность завод выйдет в 2015 году. Потребители получат 10,5 миллионов покрышек в год, объем продаж увеличится до 500 миллионов евро /Антон Валагин (Воронеж)/.

А вот, что озвучили ведущие информагентства 17 января 2013:

«МОСКВА, 17 янв - Прайм. Россия готова рассматривать возможность создания утилизационных центров для зарубежных автопроизводителей, сообщил глава Минпромторга Денис Мантуров на Гайдаровском форуме в четверг.

Ране представители ЕС, включая еврокомиссара по торговле Кареля де Гюхта, неоднократно выражали озабоченность тем, что Россия после вступления в ВТО ввела утилизационный сбор на импортные автомобили. В свою очередь директор департамента торговых переговоров Минэкономразвития Максим Медведков заявлял, что Россия не считает введение утилизационного сбора на автомобили дискриминирующим иностранный бизнес и противоречащим договоренностям по ВТО. В то же время он не исключал возможности корректировки по итогам переговоров отдельных деталей системы применения этого сбора. Замглавы Минэкономразвития Алексей Лихачев в свою очередь заявлял, что Россия и ЕС в 2013 году проведут переговоры, в результате которых может быть выбрана одна из схем взимания утилизационного сбора на автомобили в РФ - уплата этого сбора всеми без исключения производителями и поставщиками или предоставление гарантий утилизации

"Мы готовы рассматривать возможности создания условий для создания утилизационных центров для зарубежных производителей, но это, конечно, займет какое-то время", - сказал Мантуров. Он напомнил, что Россия не собирается отказываться от утилизационного сбора, поскольку должна заботиться об окружающей среде и экологии. Более того, по его словам, введение утилизационного сбора для автомобилей - это первый этап. В дальнейшем у России стоят планы по введению утилизационного сбора для прочих промышленных товаров, сообщил министр. Ранее с подобным предложением выступал глава Минэкономразвития Андрей Белоусов.

"Если говорить об автомобилях, это, наверное, только первый этап в части утилизации, потому что это направление будет развиваться по другим промышленным продуктам, которые должны быть по завершении своей эксплуатации и потери своего товарного вида утилизированы", - пояснил Мантуров.

Он отметил, что коллег из-за рубежа больше смущает не само введение утилизационного сбора, а тот факт, что российские производители автомобильной промышленности имеют возможность не уплачивать сразу утилизационный сбор, а сделать это уже после того, как владелец автомобиля сдаст его на утилизацию.

"Вот, собственно, в этом вся проблема, а не в стоимости утилизационного сбора", - сказал главаМинпромторга.

В качестве примера он привел Швейцарию, в которой утилизационный сбор составляет около 1,5 тысячи франков, что дороже, чем в России.

Россия с 1 сентября ввела утилизационный сбор на ввозимые в страну и произведенные на российской территории транспортные средства. Он в обязательном порядке уплачивается при импорте как новых, так и подержанных машин, в то же время работающие в России автопроизводители могут вместо уплаты сбора предоставить властям гарантию безопасной утилизации транспортного средства в будущем. Итоговый уровень платежей при ввозе автомобилей соответствует тому, что был до снижения импортных пошлин при вступлении России во Всемирную торговую организацию/Прайм/».

20–21 февраля 2013 в Москве (Роял Рэдиссон) пройдет крупнейший в Европе IX Международный форум «Лом черных и цветных металлов 2013». По данным на 13 февраля зарегистрировалось 337 делегатов из 31 страны: Австралии, Австрии, Беларуси, Бельгии, Бангладеш, Великобритании, Дании, Германии, Италии, Индии, Индонезии, Канады, Китая, Казахстана, Латвии, Ливии, Литвы, Молдавии, Нидерландов, ОАЭ, Польшы, России, Словакии, Сингапура, США, Турции, Украины, Франции, Швеции, Эстонии, Японии. Форум сопровождается синхронным переводом «русский-английский». В рамках форума пройдет специальная сессия и деловая поездка, посвященная авторециклингу.21 февраля на форуме в Москве будет представлен доклад от Еврокомиссии об опыте ЕС.

Жилая недвижимость в Камбодже привлекает многих покупателей своей относительной дешевизной. Большинство инвесторов приходят на рынок Камбоджи из Китая, за ними следуют корейцы и малазийцы. Количество игроков из Сингапура все еще невысоко, однако оно неуклонно растет.

В 2013 году на рынке этого королевства должно появиться свыше 2 тыс. новых жилых объектов. Об этом сообщает портал Channelnewsasia.com.

Сунг Бонна, председатель совета директоров компании Bonna Group, заявила: «После ценового пика в 2007 и 2008 году и после глобального кризиса цены в Камбодже упали на 40-50%. Цены на элитные объекты, которые раньше стоили $2 - $2,5 тыс. за кв.м, снизились до $1,5 - $2 тыс. Сейчас они снова ползут вверх».

«До этого момента у нас не было много кондоминиумов, всего несколько зданий. Теперь же число многоквартирных зданий растет. Особенно после 2009 года, когда наше правительство приняло закон, позволяющий иностранцам владеть кондоминиумами, спрос увеличился», - говорит г-жа Бонна.

Отметим, что интерес к королевству Камбоджа растет не только среди покупателей недвижимости, но и среди туристов.

МЕДТУРИЗМ В РОССИИ НАХОДИТСЯ В ЗАЧАТОЧНОМ СОСТОЯНИИ

Рита ДОЛЖЕНКОВА

Глава портала Medvoyage.info Ольга Луценко о том, кто и как отправляется на лечение за рубеж

Отом, кто лечится за рубежом, как выбрать правильную клинику и когда медицинский туризм станет доступнее в России, в интервью "МН" рассказала Оксана Луценко, глава крупнейшего русскоязычного портала по медицинскому туризму Medvoyage.info.

Где лечатся американцы и киргизы

- Кто наиболее активно путешествует по миру в поисках лечения?

- Основные путешественники такого рода - это, как ни удивительно, жители экономически развитых стран, где медицинские услуги оказываются на высшем уровне. Проблема в том, что они непомерно дороги для огромной части населения. Лидируют среди этих государств США, Канада и Великобритания. Однако набирает обороты и противоположная тенденция - растет поток пациентов из развивающихся стран с низким уровнем развития медицины, например из Узбекистана, Киргизии, других государств СНГ. Для них поездка на лечение за рубеж зачастую единственный шанс на постановку точного диагноза и выздоровление.

- Каковы основные направления медицинского туризма?

- Самыми востребованными странами с качественным лечением традиционно являются Германия, Израиль, Австрия, Швейцария. Им на пятки наступают Индия, Турция, Сингапур, Таиланд и прочие государства с высокоразвитой туристической индустрией. Здесь это доходный бизнес, поэтому в развитие сегмента инвестируют огромные деньги, строят новейшие клиники, оснащенные самым современным оборудованием, готовят высококлассных специалистов.

- Как бы вы определили место России в мировом медицинском туризме?

- Если мы говорим о выезде граждан на лечение за рубеж, то в России медицинский туризм находится в зачаточном состоянии. Если речь идет о России как о стране, куда едут лечиться, то этого сегмента просто не существует.

- Почему россияне не едут лечиться за рубеж так же массово, как, к примеру, жители США?

- Это дело времени. Сама возможность поехать лечиться за рубеж появилась у россиян не более 15 лет назад, и только около трех-четырех лет назад эта область туризма начала развиваться относительно нормально. В первую очередь возможность таких поездок зависит от благосостояния граждан. Кроме того, в стране, откуда едут такие туристы, должна быть определенная инфраструктура. Я говорю о специализированных агентствах и туроператорах, которые организуют подобные поездки, медицинском менеджменте, аккредитующих органах, специалистах в сфере медицинских путешествий. В России такой инфраструктуры пока практически не существует.

Как выбрать место для лечения

- Тогда как сейчас организуются выезды на лечение?

- Есть некоторое количество компаний, оказывающих услуги медицинского и оздоровительного туризма. Их не так много, и деятельность большинства из них вызывает множество вопросов, так как на такие агентства возложена важнейшая миссия полной организации путешествия и сопровождения лечения: от оформления документов, билетов, виз, договоров и страховок до предоставления переводчиков во время поездки, размещения родственников и многое-многое другое.

При этом в России этот сегмент никак не лицензируется, и граждане, выезжающие на лечение за рубеж, фактически ничем не защищены от возможного оказания некачественных медицинских и туристических услуг.

- Можно ли самостоятельно отыскать необходимую клинику и отправиться на лечение дикарем, как это популярно в обычном туризме?

- Можно попытаться это сделать, но большинство клиник, в которые пациенты обращаются напрямую, как правило, также отсылают их к посредникам, поскольку организовать все самостоятельно практически невозможно и на этом вряд ли получится сэкономить.

- Как правильно организовать лечение за рубежом?

- Для начала нужно получить квалифицированную консультацию, чтобы понять, где и за какие деньги вы сможете получить необходимое лечение. Проконсультировать могут в специализированных агентствах медицинского туризма, в клиниках или в интернете на специальных порталах, благодаря которым можно сделать запрос на лечение.

Организацию же самой поездки лучше доверить специализированному агентству. Там предоставляется весь пакет услуг. Что касается стоимости лечения, что ее предварительный размер для предоплаты рассчитывается на основании представленных медицинских документов, но во время обследования диагноз может не подтвердиться или измениться. Соответственно может потребоваться и другое лечение. Но, как правило, если пациент с точным диагнозом едет на конкретное лечение, то его стоимость не меняется.

- Скажите, как пациент, оказавшись на лечении за рубежом, общается с персоналом клиники? А если он не знает языка?

- В любой клинике соответствующего уровня есть специальный персонал для работы с иностранными пациентами, который решает возникающие вопросы. В некоторых клиниках за каждым пациентом закрепляется русскоязычный менеджер.

Некоторые специализированные агентства помогают организовать наблюдение и реабилитацию по месту жительства после прохождения курса лечения. Но такой спектр услуг, к сожалению, оказывают не все компании. Выезжающим на лечение лучше сразу наводить справки о возможностях агентства. Чем меньше усилий по организации придется предпринимать пациенту, тем комфортнее будет проходить и лечение, и реабилитация.

- Каковы критерии выбора зарубежной клиники для лечения? Существует ли какой-то международный стандарт?

- Большинство хороших клиник имеют различные аккредитации и международные сертификаты, подтверждающие качество предоставляемых ими услуг. Один из самых престижных и объективных сертификатов выдает JCI (Joint Commission International - Объединенная международная комиссия), базирующаяся в США.

Работа лечебного учреждения оценивается по 197 основным стандартам, 368 общим стандартам и 1032 различным показателям. Оцениваются уровень обслуживания и безопасности больных, степень образования врачей и персонала, технологическая инфраструктура, система управления.

Что дает развитие медтуризма

- Россия пока не может стать местом паломничества для желающих получить квалифицированную медицинскую помощь. Почему?

- Россия входит в список стран, предоставляющих медицинские услуги иностранцам, но считается, что ее система здравоохранения не соответствует в полной мере мировым стандартам.

В стране есть светила медицинской науки, отдельные медицинские центры с международной репутацией, но уровень сервиса и менеджмента большинства российских медицинских учреждений не соответствует потребностям мирового туризма.

Поэтому лечение в России в основном популярно среди иммигрантов и жителей СНГ, которые хорошо знакомы с системой оказания медицинской помощи здесь. Конечно, как таковой официальной статистики нет, но хочу отметить, что к нам приезжают лечиться и туристы из развитых европейских стран.

- Что должно поменяться в системе отправки россиян на лечение за рубеж?

- Нужно создать прозрачную и выгодную модель оказания таких услуг потребителю. Необходимо максимально упростить организационную часть за счет современных онлайн-технологий, заменить действующую финансовую модель взаимоотношений с клиниками на более экономную и эффективную, распределить ответственность за ведение пациента на всем этапе лечения пропорционально между российской и зарубежной стороной.

- За счет чего?

- Отчасти эту проблему может решить включение возможности зарубежного лечения в полисы добровольного медицинского страхования. Этот сервис не нов для российского рынка, но то, что есть сейчас, дорогое удовольствие. Реалии таковы, что количество проданных полисов на зарубежное лечение в тысячи раз меньше выехавших на лечение людей. То есть нынешний полис и процедура оформления настолько непривлекательны для потребителя, что это больше не может существовать в таком виде.

- Что может измениться в ближайшее время?

- Буквально на днях эту тему обсуждали страховщики и эксперты рынка медтуризма. Результатом может стать появление более-менее доступных условий лечения россиян за рубежом в рамках полиса ДМС. Если это произойдет, поток пациентов значительно вырастет, а граждане будут лучше защищены от оказания некачественных услуг. Это даст серьезный толчок к развитию медицинского туризма в стране. Ну а кроме этого поставлен вопрос о создании профессиональной ассоциации медицинского туризма в России, которой до сих пор нет по различным причинам.

- И что это даст?

- Саморегулирующая организация решит проблему разработки единых стандартов отрасли, сертификации участников рынка и многое другое. Тогда россиянам будет проще выезжать лечиться за рубеж, а жители других стран будут с большим доверием относиться к нашей медицине.

К тому же развитие медтуризма подстегнет все здравоохранение в целом, как это происходит в других странах. Согласитесь, что России это не помешает.

Россия > Медицина > mn.ru, 13 февраля 2013 > № 756803 Ольга Луценко

ЗАМОРСКИЕ ЛЕКАРИ

Рита ДОЛЖЕНКОВА

Лечение за рубежом - необходимость или дань моде?

Медицинский туризм в России набирает обороты. Ежегодно количество желающих отправиться на лечение в другую страну растет как минимум на треть. Если раньше медицинский туризм ассоциировался с редкими и сложными операциями, то сегодня заграничные клиники становятся местом паломничества желающих вылечить зубы, избавиться от угрей или удалить аппендицит.

Кардиология или пластика

Причин обращения россиян к зарубежным врачам несколько, считают эксперты. Прежде всего это, конечно же, необходимость точной диагностики заболеваний или же плановая проверка организма. Второе - проведение сложных операций и необходимость лечения тяжелых или редких, орфанных заболеваний, - отмечает заведующая кафедрой общественного здоровья и здравоохранения Государственной классической академии им. Маймонида Дания Каримова.

Чаще всего россияне едут за рубеж для лечения онкологических, кардиологических и ортопедических заболеваний, в тех случаях, когда требуется сложная операция на сердце, суставах или пересадка костного мозга. Основные направления для жителей России и стран СНГ - Германия и Израиль. В последнее время также стали востребованы медицинские туры в Турцию и Сингапур, где уровень хирургического лечения, сервиса и комфорта практически тот же, а цены ниже, - рассказывает глава крупнейшего русскоязычного портала по медицинскому туризму Medvoyage.info Оксана Луценко.

Многих выезжающих на лечение за рубеж россиян привлекает более низкая стоимость лечения. Прежде всего это касается стоматологических услуг, пластической и эстетической хирургии, оздоровительных процедур, - говорит Оксана Луценко.

Здесь россиян можно понять, полагают эксперты. Качественная установка одного зубного импланта в московских клиниках будет стоить от тысячи долларов. В Польше или Болгарии цена не превысит $800, а в Белоруссии установка нового зуба будет стоить около $500.

То же самое касается банальной по нынешним меркам операции по увеличению груди. В столичных клиниках стоимость данной процедуры в среднем составляет $56 тыс. Такому уровню цен соответствуют клиники Австрии, Франции, Норвегии. В Тунисе, Турции и даже в Бразилии, славящейся своими пластическими хирургами, цена в два раза ниже, чем в России.

Медвояж по-русски

В основном организацией выездов за рубеж на лечение занимаются компании, специализирующиеся исключительно на медицинском туризме. Таких компаний довольно много, и сейчас у клиентов есть возможность выбирать агентство себе по вкусу. Пока предложение на этом рынке превышает спрос, но уже сейчас мы видим тенденции к росту популярности услуг медицинского туризма, - говорит директор Агентства медицинского туризма Виктор Ильющиц.

Российский посредник, как правило, берет на себя организацию и полное сопровождение клиента на все время поездки. Ряд таких компаний, работающих в России, создан непосредственно зарубежными клиниками, которые заинтересованы в пациентах из других стран. Чаще всего это Израиль, Германия, Турция или Швейцария.

Как правило, такие компании существуют за счет комиссионных со стороны клиник, куда отправляются туристы-пациенты. Но если агентство занимается поиском клиники непосредственно под пациента, то комиссионные взимаются с заказчика тура и могут составлять 57% от стоимости лечения. Впрочем, зачастую размер вознаграждения турфирме оговаривается индивидуально.

Доверять ли посредникам

К сожалению, лицензирования деятельности таких компаний в России пока нет, поэтому на рынке нередко встречаются посредники, чьи услуги не отличаются качеством, а в случае форс-мажора они снимают с себя любую ответственность.

Туристы, выезжающие на лечение за рубеж, практически не защищены от произвола врачей. Компания, которая отправляет за рубеж, не отвечает за результат лечения, так как договор заключается непосредственно с клиникой. В России пока нет законодательства, которое могло бы защитить таких пациентов, поэтому, как правило, в случае каких-либо инцидентов пострадавшие пациенты остаются в проигрыше, - рассказывает руководитель отдела по развитию оздоровительного туризма национального оператора Альянс Надежда Маньшина.

В интернете можно найти массу историй, которые рассказывают о том, как пациенты становились жертвами некомпетентности врачей, вплоть до летального исхода. В лучшем случае в результате разбирательств уменьшалась сумма за лечение, в худшем - пострадавшая сторона оставалась ни с чем.

Отправляющее агентство выступает гарантом того, что уровень клиники и лечение соответствует мировым стандартам. В случае возникновения проблем оно и должно отвечать за последствия некачественного лечения. Поэтому клиентам следует поинтересоваться опытом работы компании, количеством проведенных лечебных процедур за границей, предоставляемыми услугами, учредительными документами компании.

В серьезной компании, как правило, существует свой штатный врач, который проводит обязательную диагностику, а затем помогает с выбором оптимального места для обследования и лечения, - поясняет Надежда Маньшина.

Где лучше?

На вопрос, где же вылечат лучше - в России или в другой стране, эксперты однозначно ответить затруднились. Примеров как некачественно оказанной медицинской помощи, так и излеченных от страшных болезней пациентов масса. Что касается стоимости лечения, то и в какой-нибудь швейцарской клинике пациента могут продержать на недельку-другую дольше, чем положено, взяв свыше объявленного прайса несколько тысяч долларов. От такого произвола не застрахован ни один человек.

Я бы не стала говорить о том, что лечение за рубежом однозначно лучше лечения в России. Запад прекрасно зарекомендовал себя на мировом рынке медицины, но и в России есть хорошие медики и достойное оборудование. Более того, за последние несколько лет российская медицина заметно изменилась в лучшую сторону. Ее возможности теперь позволяют делать сложнейшие операции, например пересадку сердца, - говорит Надежда Маньшина.

По словам Оксаны Луценко, Россия в перспективе сама может стать местом паломничества зарубежных больных. В РФ самая разветвленная сеть банков донорских органов, а российское акушерство и гинекология остаются сильнейшими в Европе. Кроме того, в Россию ездят лечиться от наркомании и алкоголизма, - резюмирует эксперт.

Простые советы для тех, кто собирается лечиться за границей

При выборе компании, которой вы собираетесь доверить организацию процесса лечения за рубежом, в обязательном порядке требуйте предоставления подтверждающих документов организации (учредительные документы компании, где прописан юридический адрес, данные учредителей).

Важно получить официальное письмо, подтверждающее статус компании в качестве официального представителя того или иного медицинского учреждения.Компания обязана предоставить детализированный счет с перечнем медицинских и сервисных услуг, которые заказывает пациент. Счет - это официальный документ, на котором в обязательном порядке должна стоять печать и подпись уполномоченного лица.

Выезжая на лечение за рубеж, важно знать, какой врач будет консультировать и лечить пациента. В некоторых случаях необходимы консультации специалиста высшего класса или как минимум зарекомендовавшего себя в данной области.

Обращаться ли к врачам за рубежом: за и против

Позитив

Евгений, 35 лет, Москва

- В середине 2012 года моей 8-летней дочери Полине поставили страшный диагноз - рак костного мозга. Некоторое время мы были в растерянности, совершенно не знали, куда податься, то ли сразу поехать за границу, то ли попробовать лечиться здесь. Если проходить процедуру химиотерапии в России мы еще могли себе позволить, то операция по пересадке костного мозга, которая, судя по всему, нам предстояла, меня пугала. И не только своей стоимостью, но и сложностью. Это прозвучит нехорошо, но доверить собственного ребенка нашим эскулапам мне было страшно.

После постановки диагноза знакомые посоветовали пройти повторную диагностику за границей. Возник резонный вопрос: Куды бечь? Как найти клинику? С кем вести переговоры и что вообще делать, если появилась необходимость поехать лечиться за границу. Узнали, что есть специальные компании, которые занимаются отправкой пациентов в клиники зарубежных стран, но все равно решили действовать самостоятельно.Я нашел онкологическую клинику в Мюнхене по рекомендациям и форумам в интернете, отправил туда письмо, где разъяснил суть проблемы. В тот же день мне ответили, что рады сотрудничать, но только через посредника, координаты которого прилагались к письму.

Посредником оказалось специализированное агентство по медицинскому туризму, которое несколько лет работает с этой клиникой и отправляет туда россиян на лечение. В общем, на следующий день я оказался там. Как ни странно, больше денег за посредничество заплатить не пришлось. Комиссионные компания берет прямо с клиники. Выезд организовали быстро, без проволочек и усилий с моей стороны. В Мюнхене оказалось, что у дочери нет рака, но есть туберкулез костного мозга, который лечится. Это стоило нам немалых, но подъемных денег. А главное - мой ребенок спасен и здоров. С ужасом думаю, что Полину пришлось бы мучить химиотерапией зря, если бы не был поставлен верный диагноз.

Негатив

Наталья, 42 года, Москва

- Год назад у мамы обнаружили рак, и мы приняли решение лечиться за рубежом. Сначала выбирали между Израилем и Германией, но цена за лечение превышала наши материальные возможности. А вот в Турции одна из клиник Анталии предложила нам активную помощь и приемлемую для нас цену - не более $20 тыс. Клинику нашли не через агентство, а через посредника, представившегося доктором Алексом.

Цена, по его словам, формировалась так: $23 тыс. придется заплатить за диагностику и еще $15 тыс. за последующее лечение и реабилитацию. Диагностика в итоге обошлась в $6,5 тыс. Операция с последующей реабилитацией по предварительным подсчетам должна была стоить не более $1520 тысяч.Учитывая мамино удовлетворительное состояние и возможности турецкой хирургии, врачи и посредники уговорили нас оперироваться. Обещали выписку из стационара на десятые сутки. В результате этой операции, которая шла шесть часов, врачи допустили ряд ошибок, которые привели к тому, что за 33 дня маму оперировали семь раз. Последнюю операцию делали шесть часов и удалили полностью поджелудочную железу вместе с селезенкой. В итоге она умерла от сепсиса.

Доктор Алекс от лица клиники заверял меня, что оплату за операции по исправлению их ошибок после первой операции клиника возьмет на себя, а в случае летального исхода - оплату транспортировки тела на родину. Но затем он отказался от своих слов, заявив, что он всего лишь переводчик и поэтому не мог давать таких обещаний. Всего на момент смерти мамы мы уже заплатили клинике $22 тысячи.

На этом траты не закончились, ведь нужно было вернуть тело мамы на родину. Мы оплатили услуги фирмы-перевозчика ($2,5 тыс). Они должны были забрать тело из клиники и заниматься оформлением и перевозкой. Но клиника отказалась выдать тело, насчитав нам еще $6 тыс. за различные услуги. В итоге тело мы смогли забрать, только выдав расписку, что обязуемся заплатить требуемую сумму.

Российский парусный фрегат "Паллада", совершающий "Африканскую одиссею" по Тихому и Индийскому океанам, покинул Сингапур и взял курс в Порт-Луи островной республики Маврикий, сообщил РИА Новости представитель Дальневосточного государственного рыбохозяйственного университета, которому принадлежит парусник.

Фрегат "Паллада" покинул Владивосток 22 января и отправился в "Африканскую Одиссею" по Тихому и Индийскому океанам, посвященную Всемирному дню водных ресурсов. За время рейса "Паллада" пройдет по маршруту Владивосток - Сингапур - Порт-Луи (Маврикий) - Дурбан (ЮАР) - Порт-Луи (Маврикий) - Сингапур - Пусан (Южная Корея) - Владивосток. Учебное плавание совершают более 70 курсантов Дальневосточного государственного технического рыбохозяйственного университета и Владивостокского морского рыбопромышленного колледжа.

"Сингапур стал первым портом, куда зашел фрегат, совершая "Африканскую одиссею". Стоянка совпала с празднованием Нового года по восточному календарю. Участники экспедиции стали свидетелями новогодних фейерверков. Поскольку на праздник были закрыты музеи, курсанты свободное время посвятили изучению парусного искусства и получили допуск к самостоятельному подъему на мачты", - рассказал собеседник агентства.

Кроме того, были проведены учения.

"Во время стоянки экипаж "Паллады" пополнил запасы продовольствия и воды. Капитаном судна были проведены инструктажи по режиму увольнения, правилам поведения в соответствии с правилами и обычаями порта Сингапур", - уточнил он.

Следующей остановкой "Паллады" станет Порт-Луи, куда судно прибудет 12 марта.

Фрегат "Паллада" построен на верфи польского Гданьска, флаг на паруснике был поднят 4 июля 1989 года. "Паллада" занесена в Книгу рекордов Гиннеса как самое быстроходное парусное судно в мире.

Владимир Путин встретился с руководством и сотрудниками Министерства иностранных дел Российской Федерации. Встреча приурочена ко Дню дипломатического работника, который отмечается в России ежегодно 10 февраля.

В ходе встречи глава государства вручил ряду дипломатов государственные награды.* * *

В.ПУТИН: Добрый день, уважаемые коллеги!

Я прежде всего хочу поздравить вас, собравшихся сегодня здесь, в этом зале, и всех дипломатов страны с профессиональным праздником – Днём дипломатического работника.

Сегодня на нашу встречу приглашены сотрудники Министерства иностранных дел, получившие новые назначения, государственные награды и высшие дипломатические ранги. Речь идёт не только о том, что отмечены ваши личные заслуги, но и о признании высокого уровня работы всего внешнеполитического ведомства.

Российские дипломаты всегда отличались профессионализмом, преданностью своему делу, глубоким пониманием национальных интересов. Вы сохраняете и развиваете эти традиции, ответственно и компетентно выполняете свои нелёгкие обязанности.

Приоритеты дипломатической работы определены в Указе Президента Российской Федерации «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации». Многие вопросы, связанные с деятельностью дипслужбы, были подробно обсуждены на совещании российских послов летом прошлого года.

В общем виде цели, задачи и пути реализации стратегической линии нашей страны в мировых делах отражены в проекте обновлённой концепции внешней политики Российской Федерации, который представлен в Администрацию Президента России.

Все мы хорошо понимаем, что международная деятельность должна быть направлена прежде всего на создание благоприятных условий для поступательного внутреннего развития нашей страны. Дальнейший социально-экономический рост и повышение качества жизни граждан – всё это невозможно без многопланового и эффективного сотрудничества с другими государствами. Сотрудничества на основе равноправия, взаимной выгоды и обоюдного доверия.

Мы должны и далее настойчиво и последовательно проводить линию на укрепление стабильности и предсказуемости в международных отношениях, на формирование общей и неделимой системы безопасности.

Необходимо продолжать активную работу в целях мирного урегулирования конфликтов. Их число, как мы с вами знаем, к сожалению, не уменьшается, а только растёт, и они негативно влияют на обстановку в глобальном масштабе. Важно добиваться строгого соблюдения принципа верховенства международного права и обеспечения не на словах, а на деле ведущей центральной роли Организации Объединённых Наций.

Продвижение этих принципиальных подходов в ближайшие годы, несомненно, будет увязано с серией российских председательств в крупнейших международных форумах. Как вы знаете, это в наших общих планах.

Опираясь на успешный опыт, полученный в ходе подготовки и проведения саммита АТЭС во Владивостоке, нужно столь же ответственно подойти к организации у нас мероприятий «Группы двадцати», а затем и «большой восьмёрки», объединения БРИКС и Шанхайской организации сотрудничества.

На МИД ложится серьёзная нагрузка по содержательному наполнению российских председательств. И в этом должна реально проявиться определённая Указом Президента Российской Федерации координирующая роль вашего Министерства.

Хотел бы обратить особое внимание, что в условиях турбулентности, динамично развивающейся обстановки в мире внешнеполитическая служба призвана не просто действовать оперативно, а работать на опережение. Именно такие требования предъявляются сейчас к МИДу и всем другим ведомствам, работающим на внешнеполитическом и внешнеэкономическом направлениях.

Очевидно, что время классической дипломатии если и не совсем ушло в прошлое, то претерпело существенные изменения. Вам и вашим коллегам теперь приходится заниматься экономикой, развитием деловых связей, сопровождением различных экономических проектов и открытием новых перспективных рынков.

К этому следует добавить вопросы энергетической и продовольственной безопасности, проблематику, связанную с изменением глобального климата, сотрудничества в области науки и технологий, а также культурные и гуманитарные связи, взаимодействие с гражданским обществом во всех его измерениях, поддержку соотечественников, российских граждан, попавших в сложную жизненную ситуацию за границей.Приоритетное значение приобретает и грамотное использование механизмов «мягкой силы»: укрепление позиций русского языка, активное продвижение положительного имиджа России за рубежом, умение органично встроиться в глобальные информационные потоки.

Всё это и многое другое входит в круг задач, которые приходится решать дипломату в повседневной работе. Причём планка профессиональной деятельности и личных качеств, к которой должны стремиться сотрудники МИДа, постоянно поднимается.

Предъявляемые требования, разумеется, предполагают дальнейшее повышение престижа дипломатической службы, улучшение условий работы и жизни дипломатов. Руководство страны будет и в дальнейшем уделять этому самое пристальное внимание.

В завершение, уважаемые коллеги, хотел бы ещё раз сердечно поздравить вас с праздником, пожелать вам успехов. И позвольте мне выполнить приятную обязанность, вручить вам государственные награды.

<…>

На окраине Мадрида к 2021 году будет построен развлекательный комплекс азартных игр EuroVegas. Проект стоимостью $30 млрд включает дюжину казино, несколько отелей, гольфклуб, концертные и торговые площадки.

Треть инвестиций готова взять на себя американская игорная империя Las Vegas Sands, владеющая изрядной долей Лас-Вегаса, игорными заведениями в Пенсильвании, Сингапуре и Макао. Глава корпорации Шелдон Эделсон обещает находящейся в рецессии Испании 260 тысяч рабочих мест и изрядные отчисления в бюджет.

Управляй и властвуй

В чьи руки попадет кубышка размером в полбюджета страны

Споры о том, куда России пристроить ее немалые нефтегазовые доходы, в конце концов обернулись грандиозной инициативой. Госдума одобрила в первом чтении законопроект о создании специального ОАО, которое будет управлять средствами Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. А в них, на минуточку, накоплено более пяти триллионов рублей. Правительство тут же обвинили в попытке приватизировать государственную кубышку с ее последующим распилом под видом финансирования масштабных инфраструктурных проектов. «Итоги» решили разобраться, так ли это.

Чем владеем

Внесенный правительством законопроект сводится к одной нехитрой мысли: Центробанк и ВЭБ, ныне управляющие государственными финансовыми закромами, слишком плохо их приумножают. Предложение простое: отдать кубышку Минфину, чтобы тот — в лице им же учрежденного некоего ОАО «Росфинагентство» — по-хозяйски распорядился накопленным.

Судить о том, сколько денег попадет под управление Росфинагентства, можно по минфиновским данным о состоянии двух фондов. Итак, в первом на 1 января этого года было аккумулировано 1 триллион 886 миллиардов рублей. К ним следует добавить 713 миллиардов дополнительных доходов, полученных правительством в прошлом году и перечисленных только на прошлой неделе. Наконец, в ФНБ имеется еще 2 триллиона 679 миллиардов. В сумме выходит цифра, сравнимая с половиной расходной части федерального бюджета.

Сейчас этими деньгами управляют Центральный банк и ВЭБ. И, как считают в Минфине, не очень эффективно. Официально в Банке России ситуацию не комментируют. Неофициально же признают, что если планы по превращению ЦБ в единый мегарегулятор финансового рынка осуществятся, то сохранять за ним право управления средствами ФНБ и Резервного фонда выглядело бы нелогичным, поскольку налицо конфликт интересов: сам устанавливаю правила и сам инвестирую. Да и обещать более высокую доходность ЦБ не рискует.

Дело в том, что сегодня перечень ценных бумаг, в которые разрешено инвестировать государственные накопления, сильно ограничен. Это долговые обязательства чуть более десяти развитых стран. Кроме США, это Австрия, Бельгия, Германия, Нидерланды, Финляндия, Франция... Чем надежнее иностранная гособлигация, тем меньший доход она приносит. Благодаря такой консервативной стратегии, по словам заместителя министра финансов Сергея Сторчака, за последние годы Россия заработала всего 1,5 триллиона рублей. Эксперты подозревают, что послекризисное укрепление рубля даже уменьшило размер государственной кубышки.

Факт «усушки» и «утруски» подтверждает и свежая статистика. В последнем отчете Минфина говорится, что совокупная расчетная сумма дохода от размещения средств ФНБ на счетах в иностранной валюте в Банке России за период с 15 по 31 января составила отрицательную величину. В переводе на общедоступный язык — речь о 60 миллионах долларов, или 1,75 миллиарда рублей. И это всего за две недели января.

Теперь правительство хочет отказаться от услуг Центрального банка России и управлять средствами Резервного фонда и ФНБ самостоятельно. «Размещение средств на депозитах — это один из самых примитивных способов управления нефтегазовыми доходами», — выдает финансовый рецепт Сергей Сторчак. Вопрос в том, сможет ли создаваемое агентство показать лучший результат. За ответом приходится обращаться к зарубежному опыту, поскольку отечественный пока отсутствует.

На кого равняемся

Суверенные фонды — явление для мировой экономики сравнительно молодое. Старейший фонд Kuwait Investment Authority был создан в 1953 году, а крупнейший суверенный фонд мира ADIA работает на благо эмирата Абу-Даби с 1976 года. У каждого из существующих сегодня в мире 48 государственных инвесторов — собственная стратегия. Арабы покупают иностранные аэропорты, акции бирж и прочую чужую инфраструктуру. Китайцы стремятся вкладывать деньги у себя, инвестируя в капитал крупных промышленных компаний.

Но Азия нам не указ. Когда 5 лет тому назад возникла идея создания суверенного фонда в нашей стране, в правительстве, по информации «Итогов», пристальнее всего изучался норвежский опыт, где государственному управляющему запрещено инвестировать в свою родную экономику.

А как же китайский опыт? «Не надо забывать, что свой суверенный фонд китайцы формируют не за счет высоких цен на нефть, а за счет положительного сальдо внешнеторгового баланса и фактически направляют в него золотовалютные резервы», — пояснил «Итогам» источник в аппарате правительства.

Так что нам ближе скандинавский сосед с его богатыми углеводородами недрами. Часть своих денег норвежский суверенный фонд вкладывает в облигации развитых стран, а часть — в акции иностранных компаний. Это, конечно, позволяет нарастить прибыль от использования нефтегазовых доходов, но и увеличивает риски.

Достаточно свободная инвестиционная стратегия суверенных фондов диктует и их юридическую форму. Из всех таких структур, по крайней мере, половина зарегистрирована именно в форме акционерных обществ. Есть даже фонды, акции которых принадлежат не только правительствам, но и самым обычным гражданам. Например, Постоянный фонд штата Аляска. Он, как и два нынешних российских фонда, формируется за счет нефтегазовых доходов. Но его акции распределены между всеми постоянными жителями этого американского штата. По ним даже платятся дивиденды.

Кстати, если бы взять да и поделить российскую кубышку на всех граждан страны, то на персональном счете каждого россиянина оказалось бы примерно по 40 тысяч рублей. В 2010 году каждый акционер аляскинского фонда получил дивидендов более чем на 1200 долларов. У нас выйдет, конечно, меньше, но при грамотном инвестировании на каждую российскую семью придется не такая уж и крохотная сумма.

Но мы идем своим путем. Политическая элита ломает копья вовсе не на тему того, как бы заработать на благо граждан. Речь идет о том, кто будет контролировать увлекательный процесс госинвестирования.

Кому отдаем

«Рейдерским захватом казны» назвала законопроект о внесении изменений в Бюджетный кодекс заместитель руководителя думской фракции «Справедливая Россия» Оксана Дмитриева. При этом и она, и прочие представители думской оппозиции, а также некоторые представители исполнительной власти выступают за то, чтобы не сохранять деньги для будущих поколений, а тратить их здесь и сейчас.

Острота вопроса подтверждается таким фактом: в числе ярых критиков законопроекта оказались некоторые «единороссы» и бывшие члены правительства. «Ко второму чтению в Госдуме в законопроект о Росфинагентстве будут внесены кардинальные изменения, касающиеся как организационно-правовой формы агентства, так и его статуса, и правил управления средствами», — предрекает первый вице-спикер Госдумы Александр Жуков.

В первую очередь оппонентов не устраивает, что будущая финансовая организация регистрируется как акционерное общество. Дескать, это сейчас государство собирается владеть 100 процентами ее акций. Но где гарантия, что в будущем часть этого пакета не уйдет с молотка? Вот она, приватизация казны государства Российского!

В качестве альтернативы предлагается наделить новую структуру статусом государственной корпорации. Но и здесь все не слава богу. К госкорпорациям претензий тоже хоть отбавляй. Главная из них — непрозрачность. Существующие в России госкорпорации даже финансовую отчетность не публикуют.

У Росфинагентства в форме ОАО есть и свои защитники. «Те высказывания депутатов, которые приводятся, — это просто политические ходы, — говорит ведущий эксперт Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Игорь Поляков. — В них слишком много популизма». В свою очередь партнер компании «Эрнст энд Янг» Олег Шумилов пояснил: «В международной практике есть примеры передачи частным компаниям полномочий по управлению накоплениями государства. Temasek и Инвестиционная корпорация правительства Сингапура — частные компании, до этого находившиеся под управлением кабинета министров Сингапура. Немецкое Финансовое агентство полностью контролируется государством и совмещает в себе функции, которые ранее были распределены между министерством финансов и центральным банком страны. Китайская инвестиционная корпорация — тоже полностью контролируемая государством коммерческая компания».

В России, однако, даже формально-юридические вопросы, касающиеся форм собственности, воспринимаются крайне остро. «Наверное, это происходит потому, что мы, финансисты, говорим на своем птичьем языке, а они, депутаты, — на своем, не менее птичьем», — сетует курировавший подготовку законопроекта Сергей Сторчак. Согласиться с этим трудно. Скорее сам закон не содержит ответов на принципиальные вопросы.

Акционерные общества обязаны каждый год проходить через процедуру финансового аудита, публиковать свою годовую отчетность и сведения о своих прибылях и убытках. Но для национального суверенного фонда этого явно недостаточно. Что это будет — управляющая компания или просто хозяйствующий субъект? Если первое — то в законе должны быть прописаны квалификационные требования к ее сотрудникам вплоть до наличия у них соответствующих сертификатов ФСФР и жесткие ограничения на инвестирование средств в те или иные активы. Чиновники, правда, обещают, что на работу в Росфинагентство будут брать только самых квалифицированных и умных. Но ведь это фактор субъективный. А сомнения в квалификации самих министров возникают не только у депутатов.

Если второе — то недалеки от истины те народные избранники, которые говорят о «приватизации» и передаче средств фондов в частные руки. Акционерное общество, как известно, обладает возможностью не только инвестировать деньги на фондовом рынке, но и, например, строить дома или торговать парфюмерией.

Куда вкладываем

В том, во что именно должно вкладывать госсредства новорожденное ОАО, — еще один камень преткновения. Даже в правительстве на сей счет нет согласия. Минфин клянется, что после принятия нового закона он по-прежнему будет инвестировать за границей. Только к гособлигациям добавятся акции крупнейших иностранных компаний, чтобы увеличить доходность. Однако средства ФНБ в отличие от Резервного фонда уже сегодня можно инвестировать в акции. Зачем же огород городить?

А затем, говорят в Минэкономразвития, надо учредить некий фонд развития, из которого финансировать отечественную инфраструктуру. Даже цифра называется — до 100 миллиардов рублей уже в 2015 году.

«Мы не готовы согласиться с таким подходом», — комментирует министр финансов Антон Силуанов. Хотя, что интересно, в законопроекте о внесении поправок в Бюджетный кодекс прямого запрета на покупку акций российских компаний за счет нефтегазовых доходов нет. Там вообще ни слова о том, какие активы условное ОАО «Россия» сможет приобретать, а какие нет. Правительство в будущем само определится с его инвестиционной декларацией. Оно вполне может решить, что деньги должны идти на строительство дорог или на подготовку к чемпионату мира по футболу 2018 года. Внести соответствующие поправки в Бюджетный кодекс — плевое дело, провластное большинство в Думе это проглотит. Более того, идеи тратить накопленное внутри страны крайне популярны и в партии власти, и в оппозиционных фракциях.

В Минфине говорят, что сие невозможно, ссылаясь на так называемое бюджетное правило, согласно которому в бюджет в этом году должны поступить нефтегазовые доходы при цене на черное золото, не превышающей среднюю за предшествовавшие пять лет. Все, что выше, — в Резервный фонд. Но что помешает государству потом купить на эти деньги акции российских компаний или построить стадион? Деньги-то внебюджетные.

По словам представителей финансового ведомства, ОАО будет покупать акции исключительно иностранных компаний. Кроме того, дабы сократить риски в рамках суверенного фонда, Минфин собирается создать и собственное рейтинговое агентство, которое будет определять надежность таких бумаг. Но, по мнению специалистов, все эти прожекты — чистой воды маниловщина.

«Если государство хочет полностью исключить риски при инвестировании средств Резервного фонда и ФНБ, распределение между акциями и облигациями в портфеле отечественного суверенного фонда должно быть в пределах 90 процентов на 10 процентов в пользу долговых обязательств. При такой пропорции даже провал рынка акций в рамках одного года на 30 процентов будет полностью покрыт годовым процентным доходом по облигациям», — пояснил «Итогам» замгендиректора УК «Паллада Эссет Менеджмент» Александр Баранов. Никакой увеличенной доходности при столь консервативной стратегии ждать, понятно, не стоит. Но тогда и затеваться с реформой госзакромов не следовало. К тому же идея надувания западного фондового рынка за счет средств российских налогоплательщиков с политической точки зрения выглядит не слишком патриотичной.

А как же наш собственный международный финансовый центр? Получается, что правительство намерено подпитывать ликвидностью его конкурентов? Смысл столь сложного «бюджетного маневра», пожалуй, не удастся втолковать даже нынешнему думскому большинству.

Константин Угодников