Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Arafnewsпо материалам ANSAmed/ Официальный визит министра иностранных дел Туниса Монжи Хамди в Москву в начале сентября с.г. завершился заключением предварительного соглашения о предоставлении Тунису российского займа на сумму US$500 млн.

Тунис заявил, что готов экспортировать в Россию ряд продуктов, включая оливковое масло. «Мы также готовы поставлять в Россию продукты, которые она не получает от стран Европейского Союза», - сказал Хамди после встречи с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым.

Запланированные на будущее встречи с российскими делегациями будут посвящены дальнейшему улучшению торговых отношений между двумя странами и укреплению двусторонних связей.

Поездка министра в Россию состоялась незадолго до конференции «InvestirenTunisie, Start-uppourladémocracie», проведение которой активно лоббировал премьер-министр Джомаа, рассчитывающий "перезапустить" экономику страны на международном уровне. Эта конференция – хороший повод обсудить инвестиционные возможности Туниса в различных секторах, например, таких как промышленность, энергетика, сельское хозяйство, торговля и инновационные технологий, а также шанс внушить национальным и международным инвесторам дополнительную уверенность в перспективах Туниса.

Правительство Марокко запускает тендерный процесс по разработке проекта основной автомагистрали в стране.

Это важное сообщение регионального значения в Северной Африке свяжет Марокко с Мавританией, Ливией, Тунисом и Алжиром.

Проект автомагистрали через Магриб имеет огромное экономическое значение для Северной Африки, поскольку он будет способствовать развитию торговли и перевозок между государствами.

Министерство транспорта и логистики Марокко отрывает тендеры на два проекта.

Один из них, является автомагистралью, которая свяжет южные регионы Марокко, такие, как Гулимин и Гуергуерат на границе с Республикой Мавритания. Этот проект находится в стадии исследования рентабельности и воздействия на окружающую среду.

Другой проект соедит шоссе Фес-Уджда с восточно-западной магистралью Алжира. Автодорога Фес-Уджда функционирует с 2011 года. А начало работы шоссе Восток-Запад Алжира подвергалось ряду задержек.

Министерство общественных работ Алжира недавно аннулировало контракт с японской группой компаний COJAAL

Ирландская нефтегазовая компания Circle Oil Plc обнаружила запасы нефти размером около 100 млн баррелей у восточного побережья Туниса, где она работает на лицензионном участке Махдия (Mahdia), пишет интернет-издание Tunisia Live.

Circle Oil нашла "очень хорошую легкую нефть" в скважине El Mediouni-1, которая находится на глубине 240 метров в 120 км к востоку от города Сус.

"Обнаруженные прямые признаки углеводородов подтверждают существование нефтеносной системы на этом лицензионном участке и других перспективных площадях", - говорится в заявлении компании. В настоящее время работы на скважине приостановлены из-за плохих погодных условий.

Недавно лицензия, выданная Circle Oil в июле 2009 года, была продлена на шесть месяцев, до января 2015 года. Площадь лицензионного участка 3780 кв. км.

Компании Circle Oil Tunisia также принадлежат доли в лицензионных участках Громбалия (Grombalia) и Рас Мармур (Ras Marmour).

По словам аналитика Investec Брайана Галлахера, открытие, сделанное Circle Oil может привлечь на этот лицензионный участок новых партнёров и снижает риски, связанные с другими перспективными площадями.

Палестина после введения Россией ответных мер в отношении Евросоюза будет поставлять в Россию овощи и фрукты высокого качества. Об этом, как передает РИА Новости, заявил председатель Императорского православного палестинского общества Сергей Степашин по итогам своей встречи с главой Палестины Махмудом Аббасом.

По словам Степашина, в ходе встречи с президентом Палестинской национальной администрации (ПНА) отдельно обсуждалось торгово-экономическое сотрудничество с Россией, в том числе в сфере поставок плодоововощной продукции. «В Палестине есть очень серьезные возможности, они уже сейчас реализуются», — отметил Степашин, говоря о поставках в Россию овощей и фруктов. Он выразил надежду, что уже в ближайшее время канал поставки будет налажен, поскольку все возможности для этого есть.

Ранее Еврокомиссия оценила объем аграрного экспорта, попавшего под российское эмбарго, в 5 миллиардов долларов. Еврокомиссар по сельскому хозяйству Дачан Чолош заявил, что эмбарго особенно затронуло сектор овощей и фруктов. 29 процентов экспорта этих товаров из ЕС шло в Россию.

Эмбарго России на поставки продовольствия из ЕС, а также ряда других стран, включая США, Австралию и Канаду, было введено 7 августа. Под ограничение не попали только отдельные виды готовой продукции из мяса и рыбы. По данным Федеральной таможенной службы РФ, импорт запрещенного ныне к ввозу продовольствия в 2013 году составлял 9,1 миллиарда долларов.

Некоторые страны, включая Сербию, Бразилию, Марокко, Тунис, Иран, а также государства Восточной Азии, пообещали нарастить экспорт в Россию, чтобы занять положение на рынке, освободившемся после запрета на европейские товары.

Россия приняла решение об эмбарго в ответ на ужесточение санкций ЕС, связанных с украинским конфликтом. В частности, европейцы ограничили доступ российских госбанков к рынкам капитала Евросоюза. В ближайшие дни ожидается введение Евросоюзом новых санкций в отношении РФ.

Россия готова оказать помощь Тунису в области обеспечения безопасности, предоставив стране военное снаряжение. Об этом заявил сегодня министр иностранных дел североафриканской страны Монжи Хамди.

“Она /помощь/ включает в себя бронежилеты и оборудование для ночного видения, которые будут поставлены в ближайшее время”, – отметил он в эфире радиостанции “Экспресс ФМ” /“Express Fm”/.

Кроме того, по словам министра, Россия дала принципиальное согласие предоставить Тунису заем в размере 500 млн долларов “на выгодных условиях”. Ранее глава тунисского дипведомства сообщил информационному агентству ТАП о намерении направить в РФ делегацию министерства финансов и Центробанка для обсуждения технических условий сделки.

2 сентября Хамди прибыл в Москву с рабочим визитом, в ходе которого провел переговоры с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым. Главы дипведомств уделили особое внимание проблемам Ближнего Востока и Северной Африки. Министры также рассмотрели ход реализации договоренностей, достигнутых по итогам 5-й сессии российско-тунисской межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, которая прошла в Тунисе в мае нынешнего года, выразив удовлетворение наметившейся положительной динамикой развития делового взаимодействия и гуманитарных связей.

Тяга к прекрасному не утихает, несмотря на то что французские устрицы нам теперь строго запрещены. Поэтому идем в Clumba Club, пробуем тунисские.

Тунисская Бизерта — место знаковое как для нас, русских потребителей устриц, так и для французов — главных этих самых устриц производителей. В 1920 году сюда из Крыма эвакуировались 126 кораблей Императорского флота России — последние остатки проигравшей гражданскую войну армии. Здесь они квартировали до 1924 года, когда эскадра была окончательно расформирована и отправлена на слом — чтобы не передавать корабли советскому правительству. Русские эмигранты, впрочем, тут жили еще как минимум до Второй мировой.

Французы же в Тунисе отметились, как мало где в своих колониях — засадив весь север виноградниками, где делали весьма достойное вино (а местные жители его продолжают делать и поныне), и устроив в Бизерте устричные фермы.

С Францией и вообще старосветской устричной культурой — а богатые устричные банки есть не только во Франции, но и в Англии, в Ирландии и в Средиземноморье — здешний промысел мало что связывает. Да, выращивать устрицы здесь начали французы — в 50-е годы ХХ века.

Выращивают их в искусственных бухтах — дикие устрицы тут никогда не жили, — а рассаду привезли из Японии. Такой вот интернациональный продукт получился.

Сами устрицы несколько крупнее французских, хотя, конечно, сильно уступают своим дальним родственникам с Дальнего Востока — которых тут по традиции подают в изобилии. У тунисских устриц довольно отчетливый железистый, горьковатый привкус, как будто они росли в минеральной воде. Привкус этот отлично оттеняется максимально мягким белым, например шабли. За одну раковину просят 250 рублей — учитывая, что Clumba всегда демпинговала на устричном рынке, этот факт, конечно, радовать не может. Я наблюдал официантов, гордо несущих кому-то из гостей трогательную пару из одинокой раковины и такой же одинокой дольки лимона.

На днях ожидают поставку устриц из Марокко. Жизнь продолжается, в общем.

Число российских туристов, посещающих Тунис, может вырасти по итогам 2014 года на 20%, заявил министр иностранных дел России Сергей Лавров.

"Число россиян, которые посещают эту прекрасную средиземноморскую страну за последние два года удвоилось. В этом году мы ожидаем еще двадцатипроцентный рост", — заявил Лавров после встречи с тунисским коллегой Монжи Хамди.

В свою очередь, глава МИД Туниса уточнил, что число туристов из России, прибывающих в страну, выросло со 150 до 300 тысяч. Россия единственная страна, туристический поток из которой вырос после революции 2011 года, подчеркнул он.

Слушать музыку революции?

Что несут социально-политические катаклизмы XXI века

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

И.Д. Звягельская – доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института востоковедения РАН

Резюме Без понятных норм международного поведения в контексте «революционных вызовов» мир рискует скатиться к глобальному противостоянию не из-за системных противоречий, а из-за суетного игнорирования реальных общих угроз.

Конец прошлого – начало нынешнего столетия отмечены глубинными сдвигами в геополитике, мировой экономике и финансах. Парадигма международных отношений периода холодной войны, казалось, ушла в прошлое. Однако новые правила поведения государств, соответствующие изменившемуся миропорядку, так и не сложились.

Как показала практика, при всех идеологических и военно-политических издержках двухполюсная система все же была относительно устойчивой. Она обеспечивала баланс за счет довольно жестких ограничений, налагаемых на более слабые государства в регионах (союзников, партнеров великих держав). Существовала признанная всеми «красная черта», которую нельзя было переступать, а именно: провоцировать столкновение на глобальном уровне. Местные силы пытались добиться поддержки своего покровителя, порой не слишком обращая внимание на его собственные озабоченности, но в конечном итоге опасения неприемлемых рисков заставляли великие державы действовать сообща, оказывая давление на региональных союзников и вынуждая их к сдержанности.

Распад биполярной системы и невозможность соблюдать прежние правила игры в полицентричном мире сделали международные отношения более хаотичными. Региональные государственные и негосударственные субъекты стали вести себя активно, ориентируясь во многих случаях на поведение уже не сдерживаемых другим полюсом Соединенных Штатов. Вашингтон нередко проводил безответственную политику, не пытаясь просчитывать последствия собственных действий. Казалось, наступил период международного аутизма, когда, погрузившись в собственный мир и игнорируя интересы окружающих, международные игроки начали перекройку ялтинской системы.

Такие понятия, как суверенитет и территориальная целостность или национальное самоопределение, давно вступающие в коллизию друг с другом, размываются де-факто, превращаясь скорее в юридическую фикцию. Но нельзя рассматривать эти понятия и как взаимоисключающие. Право на самоопределение может быть реализовано в различных формах, в том числе в рамках федеративного государства или предоставления автономии отдельной этнической группе, что не нарушает территориальной целостности государства. Однако на практике рост этнонационализма, активность новых элит, заинтересованных в доступе к власти и собственности, приравняли понятие самоопределения к сецессии.

В сложившихся условиях могущественные государства все чаще используют принципы территориальной целостности и национального самоопределения для оправдания собственных «суверенных» решений, исходя из политической целесообразности. То есть так, как они видят ее на данный момент, в конкретно взятой ситуации или в порядке импульсивного реагирования на неправоправные, с их точки зрения, действия другой стороны.

Налицо столкновение двух разнонаправленных потоков: хаотизация мировой политики с применением военной силы «по выбору» и объективная потребность человечества в сохранении с таким трудом выстроенных интеграционных связей, которые предполагают определенную степень как финансово-экономической, так в каких-то вопросах и политической взаимозависимости.

Почему захлебывается «четвертая волна»?

Кризис вокруг Украины стал самым опасным эпизодом в череде конфликтов четверти века, хотя уже «арабская весна» послала крупным игрокам достаточно сигналов, чтобы те попытались неидеологизированно осмыслить объективные тренды, провели анализ допущенных просчетов и ошибок. И если до сих пор никто всерьез не воспринимал локальные конфликты современности, будь то югославский, иракский, ливийский и даже сирийский (воинственная риторика США в Совете Безопасности ООН в ответ на российские вето скорее была данью внутреннему и внешнему имиджу) как реальную угрозу международной безопасности, то противоборство на украинской почве заставило задуматься: а не скатывается ли мир вновь в пропасть холодной войны? Причем в ее худшем виде, когда теряется та степень взаимного доверия и способность слышать друг друга, которая в период системной конфронтации все-таки позволяла американским и советским руководителям находить развязки самых запутанных узлов напряженности напрямую.

Почему же отношения Россия–Запад дошли до крайнего предела? Скатывание от «стратегического партнерства» к новому витку противостояния предопределило количественное накопление взрывной массы раздражителей, непонимание или ложную интерпретацию мотивов друг друга. События, приведшие к столкновению вокруг Украины, развивались ползучим путем, но последовательно и с направленностью все дальше на восток, все ближе к границам России, к ее историческому культурно-национальному ареалу.

Если расширение НАТО на государства Восточной Европы, воспринимавшееся в России болезненно, со временем потеряло остроту конца 1990-х гг., то положение стало стремительно меняться с приближением амбиций Запада к границам постсоветского пространства. В то время как связи с Восточной и Центральной Европой в последнее десятилетие в целом были отмечены позитивной динамикой, под политической крышей так называемого «Восточного партнерства» велась работа по вовлечению бывших советских республик в орбиту Евросоюза. С учетом опыта трех предыдущих волн расширения Россия не могла рассматривать это иначе, как подготовку к их последующему вхождению в евроатлантический альянс (по сути, сложилось неписаное правило, по которому членом НАТО не может стать страна, не прошедшая через горнило сложнейших процедур вступления в Евросоюз).

Вслед за Грузией и Молдавией в эту очередь поставили и Украину. К политике сдерживания России Запад таким образом вернулся задолго до нынешнего украинского кризиса, прикрывая этот курс разговорами о партнерстве и недопустимости возврата борьбы за сферы влияния. В качестве одного из инструментов использовалась стратегия смены режимов, испытанная на Балканах, в Грузии, опробованная с тем или иным успехом в ряде других переходных стран. На Украине соблюсти демократические приличия не удалось. Когда там при откровенном вмешательстве Запада произошла силовая смена режима, в России, державшей до тех пор оборонительные позиции, сочли, что этот вызов не может остаться без ответа. Украина в российском общественном мнении и в официальной стратегии – это не только национальная безопасность и жизненно важные для экономик обеих стран кооперационные связи, но и многовековое духовное родство, культурная и языковая общность.

Важную роль в российской реакции сыграли соображения чисто охранительного свойства. В последние годы на Западе развернулась антироссийская кампания по самым различным поводам. Ужесточилась критика сложившихся здесь общественно-политических устоев, что, в свою очередь, вело к усилению консервативного уклона в самой России, в том числе и в качестве ответа на провал попыток сближения с Западом.

Во всей причинно-следственной цепочке действий и противодействий между Россией и Западом должно было существовать какое-то ключевое звено. Одним из таких звеньев стали принципиальные расхождения в восприятии революций современности и вызванных ими новых локальных или региональных угроз.

После завершения эпохи биполярного противостояния по Восточной и Центральной Европе, постсоветскому пространству и Ближнему Востоку прокатились три волны революций с совершенно разным балансом плюсов и минусов, потерь и приобретений. На рубеже 80-х –

90-х гг. прошлого века и Россия была вовлечена в движение обновления, полное внутренних противоречий, шагов вперед и откатов назад. Такие новые вызовы, как международный терроризм, всплеск этнических национализмов, наркотрафик, трансграничная преступность и иммиграционная активность вкупе с глобальным финансовым кризисом показали уязвимые места в функционировании политических систем и механизмов рыночной экономики даже в развитых государствах.

Если идеология коммунизма потерпела неудачу в мировом масштабе, а эволюционная модель постсоветской России не дала пока привлекательной альтернативы, то в системе либеральной демократии также вскрылись серьезные дефекты и дисфункции. Многие западные эксперты отмечают снижение качества демократии в США и Великобритании, участившиеся институциональные сбои, рост числа «дефектных демократий». Институт выборов, эта основная составляющая демократического правления, теряет в глазах избирателей, особенно молодежи, былую ценность (в Англии в парламентских выборах 2010 г. приняли участие лишь двое из пяти британцев в возрасте до 30 лет).

По прошествии четверти века стало окончательно понятно: «конца истории», предсказанного Фрэнсисом Фукуямой, не произошло. Позднее, анализируя «драматические перемены» в постиндустриальную эпоху в книге «Великий разрыв», он сам убедительно показал, что «история» в смысле победы либерализма как самой совершенной модели государственного устройства далеко не закончилась. На фоне «тяги к свободе выбора во всем» с конца второй половины XX века «глубокий упадок претерпевает доверие к общественно-политическим институтам». Демократия в том виде, как она исторически сложилась на Западе, раскрыла внутренние противоречия, что делает мессианские претензии большей части американского истеблишмента по меньшей мере наивным преувеличением.

Соединенным Штатам, внешняя политика которых скована идеологическими клише, не раз приходилось расплачиваться за свой «интервенционизм» или идеализацию революционной смены режимов сумбурными шагами на ближневосточном поле. Явные промахи допущены в оценках такого общественно-политического феномена, как «арабское пробуждение» XXI века. Революции в Египте и Тунисе как бы рефлекторно расценены как некое универсальное явление в победном шествии демократии. Проводились даже аналогии с «бархатными революциями» в странах Восточной и Центральной Европы. Вскоре для всех стало ясно – арабские революции не могут быть «бархатными».

Если европейские страны имели опыт буржуазно-демократического развития и строили свою идентичность во многом на отталкивании от коммунизма, видя Евросоюз как центр притяжения, то на Ближнем Востоке таких ориентиров не существовало. Нет их в достаточной степени и в большинстве республик бывшего Советского Союза. Украина здесь не исключение.

Национальное развитие территорий, на которых в силу особого исторического стечения обстоятельств образовалось нынешнее украинское государство, всегда проходило под влиянием двух тенденций – к самостийности и к государственно-культурной общности с Россией при явном преобладании последней. Искусственно слепленная из двух частей в результате военного рывка СССР на Запад в конце 1930-х гг., Украина так и осталась культурно и политически фрагментированной. Разные исторические нарративы и национальные герои, разная ментальность и специфика занятости, характерное для части жителей Западной Украины отторжение от России – все это выплеснулось наружу в эпоху самостоятельного национального существования. Украинская политическая элита, к сожалению, продемонстрировала неспособность к поискам общенационального сплочения, эксплуатируя украинский раскол и подменяя национальное служение жаждой обогащения и эгоистическими интересами. Самоуверенная политика нажима со стороны Евросоюза поставила Украину перед выбором, который она по определению была не способна сделать.

Бесцельное вмешательство

Говоря о нациестроительстве, имеющем много общего независимо от региональной специфики, нельзя не вспомнить провальный опыт первых попыток буржуазного реформаторства на Ближнем Востоке в конце XIX – начале XX веков. Политические системы Египта, Сирии и Ирака, скроенные тогда в основном по образцу западных, не привились на арабо-мусульманской почве. Как следствие, они были сметены чередой военных переворотов 50-х – 60-х годов прошлого века. Кардинальные перемены нынешнего столетия также разрушили миф о том, что развитие идет по магистральному пути от «авторитаризма» к «демократии», понимаемой большей частью политической элиты США как чисто американский продукт. Этакий «протестантский фундаментализм».

Новое поколение арабов, как и украинской молодежи, потрясло мир массовыми призывами к обновлению общественных устоев, к уважению человеческого достоинства и гражданских свобод, к социальной справедливости. Вскоре, однако, революционное переустройство Ближнего Востока перестало вписываться в демократический контекст. По мере нарастания неуправляемых процессов ближневосточная политика Соединенных Штатов и Европейского союза все чаще испытывала серьезные затруднения, становясь в целом ряде случаев заложницей традиционного мышления.

Мощный размах народных выступлений был вызван комплексом социально-экономических причин. Внешние факторы, конечно, работали, но на первых порах они играли скорее опосредованную роль. Вместе с тем по мере распространения «эффекта домино» Запад, как это бывало и в прошлых региональных конфликтах, априори взял курс на поддержку оппозиционных сил, не особенно считаясь с тем, насколько неоднороден их состав и сколь противоречивы политические установки. С этого момента внешнее вмешательство на стороне одной из конфликтующих сторон пошло по нарастающей, а расчеты приобрести политический капитал солидарностью с арабскими «демократическими революциями» все менее сообразовывались с тем, как разворачивались трансформационные процессы по региону в целом.

Судьба Ирака, оказавшегося на грани потери государственности и религиозной войны, явилась, теперь и на Западе, поводом для осмысления пагубных последствий американского вторжения в 2003 году. По признанию крупного специалиста в ближневосточных делах Ричарда Хааса, политика США в Ираке вела к «укреплению скорее конфессиональной, чем национальной идентичности». Подобно тому как Суэцкий кризис (1956) подстегнул подъем панарабского национализма, война западной коалиции против мусульманской страны спровоцировала небывалый взлет насилия со стороны радикального ислама и создала условия для расцвета «Аль-Каиды». Хрупкий баланс между правящим суннитским меньшинством и шиитским большинством, поддерживавшийся железной рукой Саддама Хусейна, в одночасье оказался нарушен в пользу шиитов. В итоге насаждение в Ираке парламентаризма западного типа обернулось образованием шиитского режима. Премьер-министр Нури аль-Малики проводил узкоконфессиональную политику, затруднявшую инклюзивное участие во власти других конфессиональных и этнических групп. Курды стали активно строить собственную автономию, а сунниты и христиане оказались лишены политического представительства. После роспуска армии и партии Баас, являвшейся стержнем политической системы, возникла мощная энергия внутреннего протеста.

Не меньший вред принесло активное, но беспорядочное американское участие в сложных переходных процессах в Египте. После недолгих колебаний Вашингтон бросил все свои политико-информационные ресурсы на поддержку египетской революции, вынудив Хосни Мубарака подать в отставку. Впоследствии, когда революционную волну оседлали исламисты, ставка была сделана на умеренное крыло «Братьев-мусульман», которые в новой обстановке сумели быстро стать влиятельной политической партией и одержать победу на парламентских и президентских выборах. Как и в ходе подъема исламизма в Алжире в 1990-е гг., вылившегося в десятилетнюю гражданскую войну, американцы оказывали постоянный нажим на возглавившую переходный процесс египетскую армию, вынуждая ее форсировать переход к гражданскому правлению, а по сути дела передачу власти исламистам. Поэтому «второе пришествие» армии в июле 2013 г. и отстранение демократически избранного президента-исламиста Мурси в результате событий, которые трудно назвать иначе как военный переворот, вновь поставили Белый дом в затруднительное положение.

Действия армии, пусть и по призыву вновь вышедших на улицы миллионных масс, не укладываются в антитезу – переворот против демократии или движение в защиту демократии от «исламской диктатуры». Просто потому, что демократии как таковой в Египте не было.

В мусульманском мире, где на почве отношения к политическому исламу произошел раскол, метаморфозы политики США вызвали отторжение как со стороны приверженцев нового военного режима, так и его противников, выступивших в поддержку «Братьев-мусульман».

Просчеты видны и в сирийском конфликте. Безоговорочная поддержка разношерстного оппозиционного движения в Сирии, в котором набирали силу «джихадистские» организации, связанные с «Аль-Каидой», и объявление априори нелегитимным правящего режима Асада предопределило не столько силу, сколько слабость американской дипломатии, лишило ее свободы маневра. Это сделало Вашингтон заложником непомерных амбициозных требований эмигрантских сирийских политиков и их региональных спонсоров, осложнило работу по подготовке Женевской конференции. Дело дошло до того, что политика Соединенных Штатов уже слишком явно стала играть на руку терроризму, которому американцы сами объявили войну. Это с особенной очевидностью проявилось летом 2014 г., когда военные успехи террористической организации «Исламское государство Сирии и Леванта» в Ираке поставили администрацию Обамы в еще более щепетильное положение.

В краткосрочном историческом плане баланс pro и con в смене режимов на Ближнем Востоке складывается не в пользу революций. Основная причина силового свержения власти кроется в неспособности удовлетворить базовые социально-экономические или политические запросы общества и выполнить данные обещания. Весь набор причин сконцентрировался в одно целое в арабском регионе, хотя за прошедшее десятилетие – и это нельзя не отметить – там шло развитие по пути модернизации и интеграции в мировую экономическую систему. Но эта эволюция, во-первых, значительно отставала от темпов развития в других регионах, например, Юго-Восточной Азии и Латинской Америки. Во-вторых, она не затронула ключевые проблемы роста. Экономические реформы в Египте, Тунисе и Сирии создали прослойку среднего класса, но не смогли сузить пропасть имущественного неравенства. Плодами реформ воспользовалась узкая группа лиц, приближенных к власти. Представительные политические институты претерпели лишь имитационные изменения. При демократическом фасаде консервировались авторитарные методы правления, приобретавшие все более клановый непотический характер. Законы революционного хаоса заработали тогда, когда власть оказалась окончательно неспособна к регенерации политической системы, расширяющей участие граждан в выработке государственных решений, затрагивающих их жизненные интересы.

Революционные вызовы для всего мира

Переустройство обширного Арабского Востока протекает неравномерно, волнообразно, с попятными движениями. Тем не менее уже можно попытаться обобщить некоторые уроки, а также провести параллели с кризисами в других регионах.

Революции приходят не только в случаях консервации отживших форм государственно-политического устройства. Если в Сирии, например, монополия партии Баас на власть давно стала анахронизмом, а ее лозунг «Единство, свобода, социализм» потерял былую привлекательность, то десятилетняя гражданская война в Алжире во многом была следствием неподготовленных реформ и поспешных темпов демократизации, проведенной в конце 1980-х – начале 1990-х гг. под влиянием перемен в России, в Центральной и Восточной Европе.

Кризис унитарной модели государственности на Украине в сочетании с коррупционным и моральным разложением в верхах также показывает необходимость своевременного проведения реформ. Альтернативой этому стал революционный хаос, вооруженный конфликт на юго-востоке Украины и гуманитарный кризис.

За демократию в арабо-мусульманском регионе на Западе часто принимались существенные, но, как оказалось, формальные признаки, такие как организация избирательного процесса. При этом вне поля зрения оставались столь же, если не более, важные вопросы: способна ли политическая сила, победившая на выборах, строить общество в соответствии с надеждами революционных масс, можно ли продвигать демократию недемократическими методами. Выборы, конечно, важный инструмент демократии, но в отсутствии развитых институтов они не могут гарантировать перехода к демократическому правлению. В обществах, не разделяющих общедемократических ценностей, выигравшей оказывается сила, предлагающая наиболее простые рецепты переустройства, понятные и приемлемые для наиболее консервативной и многочисленной части электората. На палестинских выборах 2005 г. победило исламское движение ХАМАС (в считавшемся наиболее секулярном арабском обществе), а в ведущей арабской стране Египте с его «гибридным режимом» к власти пришли «Братья-мусульмане». Первое, что они сделали – внесли изменения в Конституцию, чтобы остаться у штурвала на неопределенно долгое время.

Означает ли такой опыт, что в политически незрелых обществах, не осознающих в своей массе собственного социального интереса, выборы проводить бесполезно? Очевидно, вопрос нужно ставить иначе. Не просто выборы, а гарантия сменяемости власти (в результате тех же выборов) может постепенно сделать ее более ответственной и национально ориентированной.

Развитие событий в Египте, где за три года произошли две «революции», заставляет задуматься и над тем, сможет ли военный переворот стать катализатором возвращения к стабильному эволюционному развитию. Исламисты, прибегающие к террору для восстановления «конституционной законности», и секуляристы, призвавшие военных к власти, глубоко ошибаются, надеясь построить новый Египет без достижения национального согласия.

Не все ветры перемен можно объяснить внешним вмешательством, но все же важную роль в том, насколько упорядоченно проходит переходный послереволюционный период, играет сам способ разрешения внутреннего конфликта – вооруженным путем или через мирный раздел власти. Как показывают конфликты в Ираке, Сирии и Ливии, насилие и гражданские войны, к тому же при интервенции или мощной поддержке извне, наносят колоссальный ущерб созидательным усилиям.

Опыт большинства мировых революций свидетельствует, что к власти приходят не те силы, которые их делали, а те, которым при внешней поддержке или по стечению обстоятельств удавалось «поймать волну». Смена режимов в арабском мире, прошедшая под демократическими лозунгами, еще раз явила эту историческую закономерность. С начала массовых выступлений исламские лозунги на улице отсутствовали, но со временем тунисские и египетские исламисты оседлали революционно-демократические выступления, используя опыт организационной работы в массах, проповеди в мечетях, разобщенность в рядах светской оппозиции. По сути дела, египетская революция прошла через два «Тахрира», как, впрочем, и украинская, где тоже было два «Майдана». Один «Майдан» умеренный, проевропейский, направленный против прогнившего правящего режима, другой – радикально-националистический «западэнческий», придавший смене власти характер вооруженного мятежа с враждебным настроем к России, к русскоговорящему населению востока.

На фоне затормозившегося переходного периода практически во всех арабских странах, затронутых революционными потрясениями, демократические иллюзии все больше уступают место поправкам на региональную, в том числе исламскую, специфику. Многие арабские политологи задаются вопросом, «готовы ли мы к демократии», какая модель развития приживется на Ближнем Востоке, где подорваны основы социального контракта между властью и обществом. Все известные варианты – египетский, турецкий, саудовский, иранский – оказались дискредитированными или теряют привлекательность. «Политический ислам» на нынешнем этапе потерпел фиаско. Дальнейшее продвижение по пути западного парламентаризма маловероятно.

В отличие от западного политического процесса, сформировавшегося в обществах, для которых свойственен структурирующий характер частнособственнических отношений, доминирование товарного производства, отсутствие централизованный власти, в восточных обществах политический процесс всегда оказывался результатом доминирования государственной и общинной собственности. Власть там была эквивалентна собственности, а общество занимало подчиненную позицию относительно государства. Абсолютизация государства означала, в частности, что его мощь не трансформировалась в благоденствие граждан, которые оставались подданными, подчиненными слившемуся с государственным общинному интересу.

Несбывшиеся надежды на быстрое улучшение жизни после свержения старых режимов оборачиваются тяготением к «сильной руке», к порядку. Этот феномен проявился в Египте, где победивший на президентских выборах фельдмаршал Абдель Фаттах Ас-Сиси воспринимается большинством египтян как «спаситель нации». В последнее время сильная личность появилась и в Ливии. Генерал Халифа Хафтар, с началом революции вернувшийся на родину из эмиграции, сумел бросить вызов переходной власти, объединив часть армии, племен и местных «милиций» под флагом борьбы с исламистами.

Формирование новых властных структур может идти по долгому пути достижения национального консенсуса под эгидой персонифицированной политической силы, взявшей верх во внутриполитической борьбе, что означает сохранение авторитаризма, и не обязательно в более просвещенных формах.

* * *

Современные революции стали важнейшими факторами, влияющими на систему международных отношений. Очевидно, что подход к ним ведущих мировых держав может быть разным, но при этом взвешенным и ответственным. Повторения кризисных ситуаций в отношениях России и Запада можно и нужно постараться избежать. В этом, собственно, и состоит их историческая ответственность. Позитивную роль, по нашему мнению, могло бы сыграть согласование общих принципов урегулирования внутригосударственных конфликтов, порождающих этнический, конфессиональный или чисто политический экстремизм.

Вопрос о характере революций современности давно стал предметом острых дискуссий. В каких случаях внутренние дела перестают быть внутренними? Являются ли критерием этого подавление гражданских свобод, несоразмерное применение силы при массовых оппозиционных выступлениях, акты насилия или другие нарушения прав человека и международного гуманитарного права? Не подвергая сомнению базовый принцип суверенности и невмешательства во внутренние дела, следует признать, что многие из таких вопросов уже де-факто вышли на уровень глобальной проблематики.

Если международное сообщество не сумеет установить приемлемые и понятные нормы международного поведения в контексте «революционных вызовов», мир имеет шансы скатиться к новому витку глобального противостояния, который будет вызван не системными противоречиями времен холодной войны, а суетным игнорированием реальных общих угроз.

Россия. США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2014 > № 1209572 Александр Аксененок, Ирина Звягельская

Новый выбор Турции: между Эр-Риядом и Тегераном

Перемещение Эрдогана из кресла турецкого премьера в кресло президента, равно как и новые назначения в правительстве, о которых его преемник Ахмет Давутоглу объявил несколько дней назад, мало что изменят в наметившемся в последние месяцы курсе на тесное сотрудничество в политических вопросах между Анкарой и Тегераном. Две региональные державы, являясь естественными конкурентами за влияние в регионе Ближнего и Среднего Востока, «обречены» тем не менее на партнерство, которому весьма способствует наличие «третьего лишнего» − Саудовской Аравии.

Еще в начале нынешнего года, когда визит Эрдогана в Тегеран закончился созданием «Верховного совета по сотрудничеству», в котором, по словам турецкого премьера, «министры наших стран будут работать так, как если бы они были членами одного кабинета», основной темой ирано-турецкого диалога оставались в первую очередь экономические отношения. После состоявшейся в ходе этого визита встречи с Эрдоганом Верховный лидер Али Хаменеи дал понять, что основные политические препятствия в турецко-иранских отношениях удалены и «есть все основания для расширения всеобъемлющих связей между двумя нашими странами». Сходные заявления делал и турецкий премьер, однако всем было понятно, что сближение Анкары и Тегерана – это союз поневоле, вынужденная необходимость, на которую этим странам приходится идти, закрывая глаза на существующие противоречия в отношении ближневосточных процессов, в особенности по сирийскому вопросу. Однако, у руководства двух стран и тогда, и теперь хватало прагматизма и ответственности, понимания важности двухстороннего сотрудничества для поддержания стабильности в регионе, а потому акцент на развитие экономических связей, столь раздражавший Вашингтон принцип ирано-турецких отношений «политические вопросы – отдельно от бизнеса, а бизнес – отдельно от политики», был более чем здравым решением.

Тем более что подобный подход приносит серьезную экономическую выгоду, достаточно вспомнить, что в 2012 году объем официального товарооборота между двумя странами составил $22 миллиарда долларов, слегка «просел» до $20 миллиардов в 2013 году, но имеет все шансы выйти на запланированную руководством Ирана и Турции отметку $30 миллиардов в году 2015. На пике санкций Иран оставался для Турции третьим по объемам рынком экспорта, и предостережения США, особенно в части увеличение продаж золота в Иран через турецкий «Халкбанк», Анкара откровенно игнорировала. Со своей стороны, и Тегеран оставался более чем заинтересованным в тесных и, зачастую, неформальных связях с близкой к Эрдогану турецкой бизнес-элитой, поскольку эта элита не только весьма благожелательно смотрела на деятельность местных «черных рыцарей», бизнес-партнёров, которые помогали Исламской республике «обходить» введенные против нее «калечащие санкции», но и сама участвовала в подобных проектах.

Турецкое головокружение от успехов

В ходе ответного визита в Анкару летом нынешнего года, Хасан Роухани привез с собой внушительную по численности делегацию бизнесменов и чиновников, совместная работа которых с их турецкими коллегами закончилась подписанием более чем десятка соглашений, в числе которых были даже договоренности о совместном производстве фильмов, не говоря уже о протоколах по расширению научного обмена и сотрудничества в образовательной сфере. Планируя визит и прорабатывая пакет соглашений с турецкой стороной, в Тегеране нисколько не сомневались в победе Эрдогана на президентских выборах. Более того – считали эту победу наиболее благоприятным вариантом для Тегерана, поскольку для иранского руководства не остались незамеченными развернувшиеся с прошлого года внутри турецких политических элит дискуссии о необходимости корректировки внешнеполитического курса Анкары, особенно в столь чувствительных для Тегерана темах как Сирия, активность «политических исламистов», в первую очередь братьев-мусульман, и отношения Анкары с Эр-Риядом. Балансирование между наращиванием собственного влияния в регионе и участием в «ближневосточных проектах» США просто чудом не закончились для Эрдогана и его команды громким провалом турецкой внешней политики в арабском мире. Откровенно переоценив привлекательность собственной общественной модели, где национальные и религиозные традиции достаточно гармонично сочетаются с демократическими принципами, Анкара занялась ее «экспортом» в регион. Ставки при этом делалась на тех, кого в Турции считали «умеренными исламистами», в частности, на египетских братьев-мусульман и сходные с ними во взглядах организации, в той же Сирии или Палестине.

Причем розыгрыш «палестинской карты» и, как следствие, обострение отношений с Израилем представлялось команде Эрдогана беспроигрышным шагом для завоевания доверия и уважения «арабской улицы», за которыми, по расчетам Анкары, должен был последовать рост турецкого влияния и, соответственно, безоговорочное лидерство Турции в регионе. А это уже открывало столь захватывающие перспективы, делало столь исполнимой реализацию внешнеполитических амбиций Эрдогана и его партии, которые в ходе нынешних президентских выборов обещали избирателям величие страны и лидерство Турции не только в регионе, но и в «тюркском мире», на пространстве от Ближнего Востока до постсоветской Центральной Азии, что попросту кружилась голова. Собственно, это головокружение и подвело обычно достаточно трезвых и прагматичных турецких политиков, поставив их в ситуацию, когда нужна не только корректировка самостоятельного внешнеполитического курса, но и тесное сотрудничество с партнером-конкурентом в лице Тегерана, поскольку другой претендующий на единоличное лидерство в регионе конкурент – Эр-Рияд – гораздо опаснее и, как выясняется, откровенно враждебен ближневосточным планам Турции, которые разрабатывали Эрдоган, нынешний премьер Давутоглу и глава Национального разведывательного управления Турции Хакан Фидан.

Чужие в чужой игре

Благодаря участию в сирийском конфликте на стороне мятежников и поддерживающей их международной коалиции Анкара если что-то и приобрела, то только серьезные проблемы. В начале конфликта у Турции были надежды, что выступив против Башара Асада она обретет дополнительное влияние на Ближнем Востоке – как борец со светским режимом, а на Западе − как страна, поддерживающая «силы свободы и демократии». Сегодня эти иллюзии Анкары развеялись в дыму пожаров, зажженных джихадистами. Кроме того, в полном соответствии с принципом о том, что «нельзя договориться со змеями, чтобы они кусали только соседа, они обязательно вернуться и покусают вас», боевики начали вербовать граждан из числа малообеспеченных жителей юго-восточных регионов самой Турции, а сами «лагеря беженцев» на территории Турции превратились в рассадник экстремизма и криминала. Столь же бесславно закончилась для команды Эрдогана история с египетскими братьями-мусульманами. «Каирский Керенский», Мохаммед Мурси, оказался политическим банкротом, сумев за недолгое время своего правления не только растратить собственный «моральный» капитал, но и все политические авансы, щедро выданные ему Анкарой. В итоге – новая власть в Египте, одной из ключевых стран региона, не только сотрудничают с саудитами и израильтянами, но и с энтузиазмом времен Гамаля Насера «зачищают» страну от братьев-мусульман и любых хоть как-то связанных с ними организаций.

В итоге получилось, что казавшаяся самостоятельной политическая партия Анкары в регионе Ближнего и Среднего Востока обернулась «чужой игрой», в которой Турция не только ничего не обрела, но и, по большому счету, проиграла. Более того, политика нынешнего турецкого руководства в регионе вызвала откровенную враждебность Эр-Рияда. Саудовская династия, и без того контуженная иранофобией, теперь подхватила еще одну фобию – турецкую, первым результатом которой стало продавленное Эр-Риядом решение монархий Персидского залива сократить экономическое сотрудничество и заморозить ряд бизнес-проектов с Анкарой. В результате, в сочетании с уже ставшим хроническим раздражением Вашингтона политикой Эрдогана, массой претензий, которые накопились в Белом доме, Пентагоне и Лэнгли в отношении еще вчера казавшегося столь надежным союзником, и поддержкой Западом турецкой оппозиции нынешнему руководству, становится очевидным, что единственно возможным вариантом для нового президента и вчерашнего премьера является расширение политического партнерства с Тегераном, опираясь на которое можно будет уверенно противостоять давлению вчерашних «союзников». Тем более, что Вашингтон приступил к подготовке новой, опять «чужой» для Анкары игры, участвуя в которой она может потерять еще больше, чем до настоящего момента.

Обещания благ за добытые из огня каштаны

Главная на сегодня «горячая точка» региона – Ирак – самый настоящий «момент истины» для Эрдогана и его команды. Сенсацией стало заявление председателя Объединённого комитета начальников штабов США генерала Мартина Демпси, порекомендовавшего Бараку Обаме «прекратить воздушные атаки против боевиков ИГИЛ в Сирии, пока не станет ясно, что эта группировка представляет прямую угрозу для Америки». А вот когда эта угроза появится, заявил Демпси, то «к США наверняка подключатся основные союзники этого региона, включая Иорданию, Турцию и Саудовскую Аравию».

Совершенно очевидно, что спешное сколачивание новой «антитеррористической лиги» является ответом Вашингтона на иранскую инициативу по созданию широкой коалиции по борьбе с экстремизмом, которая, после поддержки этой идеи Москвой, высказанной в ходе переговоров между Сергеем Лавровым и Джавадом Зарифом, приобретает уже не региональный, а международный статус. Администрация Обамы прекрасно понимает, что «часы тикают», что тот, кто сумеет не просто создать данную коалицию, но и добиться реальных побед над джихадистами и «строителями Халифата», тот и станет на ближайшее время действительным лидером в регионе, поскольку сумеет дать ему главное – мир. Если это сделает Тегеран, поддержку усилий которого на международном уровне обеспечат Москва и Пекин, то позициям США и его главных партнеров на Ближнем Востоке, Тель-Авива и Эр-Рияда, будет нанесен огромный урон, а дальше последует цепная реакция в виде отказа «приглашать» США в качестве верховного арбитра и главного борца с терроризмом в остальные «горячие точки», от Магриба до Афганистана и Пакистана и дальше, в Юго-Восточную Азию.

Этого, по мнению Белого дома, допустить никак нельзя, а потому срочно необходима альтернативная иранскому проекту «антитеррористическая лига», участники которой, в первую очередь Анкара (поскольку очевидно, что саудиты ограничатся финансированием), будут вести боевые действия против ИГИЛ, то есть таскать из огня каштаны для Вашингтона. «США будут стимулировать Турцию содействовать формированию такого рода объединения», − сообщают СМИ. Причем, за участие в войне в интересах США Анкаре обещают «протекторат над Большим Курдистаном, …что существенно расширит сферу её влияния… и внесёт весомый вклад в осуществление стратегических ходов США на Ближнем Востоке».

Те же СМИ намекают, что у Анкары нет другой альтернативы, как принять участие в этой «антитеррористической лиге». И вот здесь аналитики и комментаторы серьезно ошибаются, поскольку альтернатива мало того что есть, так еще и тщательно изучается турецким руководством. Ее непосредственной проработкой сейчас как раз и занимается уже упоминавшийся выше глава Национального разведывательного управления Турции Хакан Фидан, а суть этой альтернативы – в партнерстве по «горящим» региональным вопросам не с США и его союзниками, а именно в Тегеране. Поскольку в Анкаре сегодня достаточно четко понимают, что приняв американские предложения, Турция вновь будет вынуждена участвовать в «чужой игре», неся потери, которые ее «союзников» не только не волнуют, но и в чем-то даже выгодны им, поскольку ослабят конкурента Эр-Рияда и врага Тель-Авива. А вот партнерство с Ираном, пусть и временное, будет действительно равноправным.

************

Чаша весов, на которых в Анкаре сегодня взвешивают все «за» и «против» расширения сотрудничества с Тегераном, понемногу склоняется в сторону «за». Вполне очевидно, что это решение вызовет не только сопротивление внутритурецкой оппозиции, но и мощное давление извне. У Москвы, отношения которой с Эрдоганом сложились тесные и взаимовыгодные, есть прекрасная возможность помочь Анкаре с выбором. Поскольку ирано-турецкое партнерство в деле обеспечения безопасности региона Ближнего и Среднего Востока не только отвечает насущным интересам этих государств, но как нельзя более полно отвечает текущим задачам России.

Николай Егоров,

Специально для Iran.ru

Исламский газовый альянс против России – бред или провокация?

Понимая неизбежность своего поражения на Украине и в газовом вопросе с ЕС, Вашингтон стал скатываться до уровня примитивного провокатора и лжеца, распространяя всякие домыслы о том, что готовится создание некоего исламского газового фронта против России на европейском направлении. Среди его основных участников уже названы Иран, Катар и Алжир. А тем временем комиссар ЕС по энергетике Эттингер достаточно активно проводил переговоры в Москве о поставках российского газа в Европу на предстоящий период, тогда как глава МИД Ирана 29 августа был тепло принят в России для углубления политического и экономического сотрудничества между обеими странами.

В последнее время в ряде СМИ, в том числе и российских, стали активно распространяться слухи о том, что США пытаются сколотить некий газовый альянс против России в составе ряда исламских стран, прежде всего Катара, Алжира и Ирана, которые, наряду с РФ, входят в организацию Форум стран-экспортеров газа (ФСЭГ, создан в 2009 году). И цель его – выкинуть Москву с газовых рынков Европы. Старт подобного рода слухов в российских СМИ дала публикация некого Сергея Балмасова 6 июля с.г. в «Аргументы.ру» под громким названием «Алжир в антироссийской энергетической операции США и Катара», а затем подхвачена другими, уже более солидными авторами, причем экспертами именно по Ближнему Востоку, а не газу.

Вот что написал тогда господин Балмасов: «Столкнувшись с Россией на Украине, США одновременно бьют по российским интересам и в других важных для Москвы странах. Так, 21 мая с.г. Совет Министров Алжира принял план развития энергетики сланцевого газа, дополненный в июне важными конкретными шагами, включая проведение первого разведочного бурения в южных районах страны, после чего, не позднее начала 2019 г., власти страны планируют приступить к его добыче. С одной стороны, начало «сланцевой революции по-алжирски» объясняется объективными факторами: резким падением в последние годы «обычной» газодобычи в стране и ростом его внутреннего потребления. Однако у алжирских властей была возможность нарастить производство природного газа, которой они не воспользовались, и приняли сомнительное во всех отношениях «сланцевое» предложение США, которое им навязывали все последние годы».

Но ведь все это идет вразрез предыдущим договоренностям между Москвой и Алжиром в Куала-Лумпуре 2012 года, когда алжирская и российская стороны обязались соблюдать долгосрочные газовые контракты. Кроме того, еще в январе 2007 года Алжир стал для России не только одним из крупнейших покупателей военной техники, но и стратегическим партнером в сфере поставок газа на рынки Европы. Министры энергетики Алжира и России подписали тогда меморандум об энергетическом сотрудничестве. За границей в связи с этим заговорили о так называемом «газовом» ОПЕК. А годом ранее Газпром и алжирская национальная нефтегазовая компания СОНАТРАК подписали Меморандум о сотрудничестве, в том числе и в сфере координации цен и поставок объемов газа на рынок ЕС.

Да это еще при том, что алжирским властям пришлось бы оплачивать создание «с нуля» на своей территории дорогостоящей сланцевой инфраструктуры. По оценках газовых экспертов, это может обойтись казне страны на сумму до 300 млрд долларов, что перекрывает все имеющиеся на данный момент золотовалютные резервы Алжира. Интересно, что авторы статей для большей убедительности прибегали к разного рода страшилкам, к примеру, написав, что: «Примечательно, что алжирская сторона не намерена ограничиваться только этими мерами. Кроме «сланцевого» решения, создающего потенциальную угрозу российским энергетическим интересам, представители правящего режима АНДР (Алжирская Народная Демократическая Республика) намерены в своем стремлении защитить собственные газовые интересы идти еще дальше и действовать через Форум стран-экспортеров газа (ФСЭГ), штаб-квартира которого располагается в катарской Дохе… И упоминание Дохи здесь прозвучало не случайно. Оговорка представителей алжирских властей относительно использования площадки ФСЭГ для парирования действий Москвы выглядит вполне естественно: здесь они заручились поддержкой уже традиционного нашего недруга в лице Катара, заметно усилившего в последние месяцы взаимодействие с АНДР. А Доха, скорее всего, намерена в обозримой перспективе вбивать клин между Алжиром и Россией, руководствуясь своими интересами, уводя от нее алжирского партнера и нацеливаясь (в том числе и с помощью денежных ресурсов) на захват «обветшавшей» энергетической отрасли АНДР и усиление энергетического давления против Москвы». А тут еще на подозрения об алжиро-катарском «сговоре» наложилась упорно распространяемая кем-то информация еще и о катаро-иранском газовом сближении на антироссийской почве и тоже по наущению из Вашингтона. Более того, уже осенью с.г. на саммите ФСЭГ в Тегеране якобы может быть создан некий исламский газовый альянс для вытеснения России с европейских рынков.

Действительно, министры, принявшие участие во внеочередной министерской встрече в преддверии второго саммита стран-участников Форума стран-экспортеров газа (ФСЭГ) в России, одобрили предложение Ирана провести третий газовый саммит в Тегеране. Фактологически здесь ничего нового нет. Ведь, выступая еще 30 июня 2013 года, на внеочередной министерской встрече в преддверии второго саммита ФСЭГ, которая прошла в гостинице «Президент» в Москве, иранский министр нефти Ростам Гасеми сказал, что принимая во внимание то, что заявки на проведение у себя второго газового саммита подали Иран и Россия, и данное заседание состоялось в Москве, было озвучено предложение провести третий саммит в Тегеране. Предложение министра нефти Ирана, прозвучавшее на московской встрече было одобрено министрами энергетики, принявшими участие в этом заседании, и было решено, что детали проведения данного важного международного события будут обсуждены позже. А сам второй газовый саммит ФСЭГ (первый состоялся в ноябре 2011 года в Дохе при участии лишь трех глав государств из 12 членов Форума) стран-участников Форума стран-экспортеров газа прошел 1-2 июля 2013 года в Москве, в котором принял участие действующий тогда президент Ирана Махмуд Ахмадинежад.

А теперь, если разобраться в этом вопросе серьезно, нужно просто понять, что подобный антироссийский газовый альянс невозможен как по политическим, так и чисто практическим причинам. Во-первых, Иран видит в России естественного союзника, в том числе и в сфере энергетики, тогда как Катар, существование правящего режима которого целиком зависит от главного конкурента ИРИ в регионе – Саудовской Аравии, и шагу не ступит в сторону Тегерана без предварительного одобрения Эр-Рияда. А этого не будет уже потому, что саудовская семья считает иранский режим своим врагом и основной угрозой безопасности не только в зоне Персидского залива, но и внутри королевства. И даже США не способны повлиять на это отношение к Ирану. Об этом в КСА ясно заявили президенту Обаме в марте с.г. в ходе его посещения Саудии, и тот оттуда уехал не солоно хлебавши, так и не договорившись о комбинированной нефтяной и газовой атаке на Россию из-за Украины. Стоит напомнить и то, что как только Доха в свое время попыталась сблизиться с Тегераном на газовой почве весной 2013 года, эмира Хамада просто сместили по приказу Эр-Рияда, поддержанному ОАЭ и Бахрейном, заменив его на неопытного наследного принца Тамима в июне 2013 года. Да и иранцы не доверяют ваххабитскому режиму карликового эмирата Катара с населением в 300 тыс. коренных катарцев и 1,2 млн. иностранных рабочих и специалистов. Тем более что в Дохе угнетают шиитское меньшинство населения, составляющее до 15% от общего числа катарцев. Как в Тегеране помнят и о том, что в марте 2011 года Катар поддержал ввод саудовских войск в населенный преимущественно шиитами Бахрейн для кровавого подавления выступлений шиитов против правящей династии Аль Халифа. А затем бросил десятки миллиардов долларов на свержение дружественного и союзного ИРИ режима Б. Асада в Сирии, тогда как Тегеран оказал военную помощь законному правительству в Дамаске. Еще помнят в Иране и то, что катарцы финансировали создание и вооружение ИГИЛ и свержение союзного Тегерану иракского режима Н. аль-Малики. И лишь военная и политическая помощь ИРИ и РФ спасли Багдад от падения в июне с.г., когда отряды Исламского государства Ирака и Леванта были в 30 км от иракской столицы, а также угрожали захватить шиитские святыни в Кербале и Неджефе. Ну и, конечно, нельзя забывать и то, что Иран и Катар имеют общее и крупнейшее в мире газовое месторождение на шельфе Персидского залива, иранская часть которого называется Южный Парс, а катарская – Северное месторождение. При этом катарцы газ добывают, в том числе забирая его и с иранской части (ведь не поставишь под водой и под землей забор!!!), а иранцы из-за американских и западных санкций не могут начать его полномасштабное освоение. А тем временем Доха ежегодно производит там до 90 млн. тонн СПГ, отправляя его на экспорт и получая огромные прибыли. Зато помочь освоить Южный Парс готова и в состоянии Россия, сотрудничество с которой не несет для ИРИ политической зависимости, как отношения с Катаром – марионеткой Саудовской Аравии и США.

Что касается чисто практических аспектов. Пока идет война в Ираке, а главное в Сирии, невозможно построить газопровод из Ирана к Средиземному морю и далее в Южную Европу, поскольку миновать территорию Сирии и Ирака нельзя географически. Проект такого магистрального газопровода есть (МГП), но только на бумаге. И как-то не верится в то, что Сирия в ближайшие годы будет действовать против интересов России. Далее – скоро должен быть завершен проект строительства газопровода из ИРИ в Пакистан, а его нужно заполнять большим объемом газа. На ЕС нынешних мощностей газодобычи Ирана просто не останется. А единственная альтернатива – создание в Иране больших мощностей по производству СПГ и флота для его транспортировки. Тогда газ можно будет везти и в Европу, и в Азию (в Азии, кстати, цены выше европейских рынков). И еще построить терминалы для загрузки сжиженного газа в Иране и терминалы по его приемке в Европе. А это – долгие годы интенсивной работы и гигантские инвестиции. У Тегерана сегодня таких средств нет, да и завтра не будет. Нужны ведь сотни миллиардов долларов. Именно такова стоимость заводов по сжижению, специального танкерного газовозного флота, строительства морских терминалов. Один только завод по производству СПГ мощностью 5 млн. тонн в год обойдется в 7-8 млрд.долл. А 5 млн.тонн для мирового рынка – это мизер. Чтобы конкурировать с РФ нужны мощности по крайней мере в 70 – 80 млн. тонн. Но вместе с Россией эту задачу вполне можно решить, в том числе технологически.

Если же вернуться к Алжиру, то не надо забывать, что Россия связана с этой страной договором о стратегическом партнерстве и является практически монопольным источником поставок современного оружия АНДР, а также запчастей к нему, подписав соответствующие контракты в сфере ВТС во время визита президента Владимира Путина в эту страну в марте 2006 года. Кроме того, в Алжире хорошо помнят, кто разжигал исламистские «цветные» революции в соседних Тунисе и Ливии. Так что доверия к США там нет и быть не может.

Остается вопрос – а кто стоит за всеми этими слухами и страшилками? Как представляется, ответ ясен – США. Вашингтон хочет надавить на ЕС в плане закупок российского газа, посеять сомнения и дезориентацию среди членов ФСЭГ, который сейчас возглавляется гражданином Ирана, выдумывая небылицы про сланцевый газ для Алжира и Европы, виртуально выстраивая некие антироссийские исламские газовые альянсы между соперниками в лице Алжира и Ирана, пытаясь искусственно поссорить Россию и Иран, посеяв недоверие между ними. Но зачем российские авторы идут на поводу вашингтонских «изобретателей»? Видимо, либо за деньги, либо из-за незнания проблемы, или же просто ради некой сенсации. Но практикам не до этого. Скоро зима, и Европе, впрочем, как и Украине, пора подумать о том, как бы не замерзнуть.

**********

Не зря еврокомиссар по энергетике Эттингер 28-29 августа находился в Москве. Уж он-то точно знает цену американским выдумкам и ловушкам для дураков. А то можно остаться без отопления, так и не дождавшись сланцевого газа из США и Алжира, или же замещения российского газа в ЕС на поставки из стран исламского антироссийсого газового альянса, который якобы может быть создан в Тегеране. Ведь за несколько лет Россия сама сможет прекратить поставки своего газа в ЕС, перенаправив его в Китай, Индию и страны ЮВА, в том числе при взаимодействии с Ираном. Кроме того, в РФ быстрыми темпами идет реализация проектов СПГ – на Сахалине и на Ямале. Возможно еще подключение к этому и Штокманского месторождения. Так что с Москвой нужно дружить – как потребителям, так и производителям природного газа. Создание больших мощностей СПГ в РФ сделает нас полностью независимыми от географии поставок. Так что не Москве нужно бояться некоего мифического союза Катара – Алжира − Ирана, а Дохе и Брюсселю надо бояться создания реального газового альянса РФ с ИРИ, возможно, уже на саммите ФСЭГ в Тегеране. Ведь эти два крупнейших в мире газовых источника способны будут уже очень скоро диктовать свои условия мировому рынку газа, в том числе ценовые. И тогда все амбиции Запада и Катара просто превратятся в обычный «пшик».

Владимир Алексеев,

Специально для Iran.ru

Об этом сообщило в четверг информационное агентство ТАП. Корабли длинною в 13,5 м и стоимостью в 2 млн. долл. были переданы на торжественной церемонии в столичном порту «Ля Гулет».

Таким образом, по данным издания, общее число поставленных Тунису Соединенными Штатами военных судов достигло 15. Сообщается, что предоставленные корабли будут способствовать повышению боеспособности тунисских ВМС и потенциалу страны в борьбе с международным терроризмом.

Посол США в Тунисе Джейкоб Вэйл заявил, что Вашингтон намерен в ближайшее время поставить еще семь кораблей длинною 7,6 м в рамках американской программы помощи ВМС Туниса.

По информации АРМС-ТАСС сотрудничество Туниса и США в военной сфере последнее время набирает обороты. Североафриканская страна намерена закупить 12 американских многоцелевых вертолетов UH-60 «Блэк хоук» (Black Hawk) производства компании «Сикорский» (Sikorsky). Соответствующее уведомление о вероятной продаже вооружений было направлено Конгрессу 23 июля текущего года. Помимо вертолетов сделкой предусматривается поставка необходимых запасных частей и оборудования, а также обучение управлению и логистическая поддержка. Ориентировочная сумма возможного контракта составляет 700 млн. долларов.

Кроме того, в ходе визита в Тунис 26 августа этого года командующего Африканского командования ВС США (AFRICOM) генерала Дэвида Родригеса было объявлено о выделении Соединенными Штатами Тунису в 2015 году военной помощи в размере 60 млн. долл.

Власти Алжира заявили о том, что отныне стана отказывается от импортной закупки каких-либо карго пшеницы смешанного происхождения. При этом, в том числе, будут отвергнуты также и уже заказанные партии, если они будут относиться к таковым, сообщает компания "ПроАгро".

Причиной такого решения стали сведения, что французские экспортеры продают в страны Магриба свою мукомольную пшеницу низкого качества, не соответствующую минимальным требованиям, предъявляемым Алжиром к продовольственному зерну, смешивая ее с более высококачественной пшеницей, импортируемой из Литвы и Великобритании. Подобного рода торговая политики категорически неприемлема для алжирской стороны, в связи с чем, согласно новой спецификации OAIC, происхождение закупаемого зерна всегда должно будет соответствовать стране его погрузки на судно, за исключением тех случаев, когда пшеница была закуплена в стране, не имеющей выхода к морю.

Столь строгие меры существенно ухудшают конкурентные позиции французской пшеницы на мировом рынке, но при этом создают дополнительные перспективы для экспортеров из государств Причерноморского региона.

Алжир – один из крупнейших в мире импортеров пшеницы и весьма перспективных рынок сбыта для экспорта зерна, традиционно одним из ключевых поставщиков пшеницы в Алжир являлась Франция. В текущем сельскохозяйственном году совокупный импорт пшеницы в Алжир обещает превысить прошлогодний на 200 тыс. тонн и достигнуть 6,7 млн тонн. Регулярно проводимые Алжиром тендеры на импорт пшеницы оказывают существенное воздействие на котировки фьючерсных контрактов мукомольной пшеницы на ведущих торговых площадках.

«Багдадский фронт» Тегерана – это противоядие от ИГИЛ

После казни журналиста Джеймса Фоули теми, о ком он собирался писать позитивные репортажи как о «борцах с кровавым режимом Башара Асада» − для чего он и поехал в Сирию − Запад «внезапно прозрел», а американские политики заговорили о новой глобальной угрозе для США и остального мира – Исламском государстве. Говорят об этом много, со вкусом, перебирая всевозможные варианты. Тегерану не до участия в этих дискуссиях – сегодня он практически в одиночку решает и вопросы о борьбе с боевиками ИГИЛ, и вопросы создания региональной антитеррористической коалиции.

Три года, с момента начала мятежа в Сирии, усилиями западных держав и их ближневосточных клиентов переросшего в интервенцию джихадистов, руководство Исламской республики на всех уровнях, с международных трибун и в ходе двухсторонних консультаций предупреждало мир об опасности, которую несет в себе двуличная игра США и их союзников на Ближнем Востоке, в Сирии, Леванте и Ираке. Три года совместно с Россией Иран пытался продавить в ООН резолюцию о перекрытии каналов финансирования террористических группировок, в том числе через запрет приобретения у них нефти с попавших под их контроль месторождений в той же Сирии, а кроме того в Ливии и Нигерии. Три года Тегеран пытался донести до Запада простую истину о том, что в ряды джихадистов вливаются все новые и новые боевики из «благополучных» Европы, Саудовской Аравии, Турции, что «сирийский джихад» как магнитом притягивает к себе экстремистов из Иордании, Йемена, Туниса, Алжира и Египта. И получив боевой опыт в Сирии, вся эта «горючая масса» непременно вернется туда, откуда пришла, принеся войну в свои страны.

Иногда находились «трезвые головы», которые соглашались с подобной оценкой. На прошлогодней конференции Джеймстаунского фонда, где ‎собрались эксперты по борьбе с терроризмом, сенсацией стало выступление генерала Майкла Хейдена, возглавлявшего до 2009 года ЦРУ, который прямо заявил собравшимся: «Я должен сказать вам в этот момент, как бы ужасно это не прозвучало, мне бы хотелось, ‎чтобы исходом конфликта стала именно победа Башара Асада, как наилучший из наихудших ‎возможных выходов». Стоит вспомнить и опубликованный в это же время доклад международного центра изучения радикализма при Лондонском королевском колледже, в котором говорилось о том, что за два с половиной года в Сирию прибыли до 11 тыс. суннитов, чтобы принять участие в боях против режима Башара Асада. 70% из них прибыли из других ближневосточных государств, еще 18% — из Европы, в основном, из Франции и Великобритании. А «всего в рядах воюющих в Сирии суннитских группировок, большая часть которых была так или иначе связана с «Аль-Каидой», − говорилось в докладе, − «можно найти представителей 70 стран».

Почему Иран не восторгается подвигами американских ВВС

Ни предупреждения Тегерана, ни выводы собственных специалистов Запад услышать не захотел. Он, Запад, был занят другим – стремясь ограничить влияние Ирана в регионе и разгромить Хезбаллу, США, Саудовская Аравия и Израиль реализовывали план дестабилизации Сирии. Сегодня известны имена тех, кто этот план создавал − Джефри Фелтман, бывший посол США в Ливане, а ныне крупный чиновник в ООН, принц Бандер бен Султан – тогдашний руководитель саудовской спецслужбы, эмир Катара, высшие должностные лица турецкой, британской и французских разведок. Каждый из этих «игроков сирийской партии» персонально является соучастником и создания ИГИЛ, и тех преступлений, которые творили ее боевики на сирийской территории.

Доигрались. И выпущенного ими на свободу зверя они пытаются сегодня загнать в клетку точечными авиаударами по позициям исламистов в Ираке. Проку от этих «бомбовых припарок» чуть больше чем никакого, и здесь совершенно прав спикер иранского парламента Али Лариджани, сказавший на днях: «Авиаударами ИГИЛ не уничтожить и не остановить», поскольку причина успеха исламистов кроется совершенно в другом. И в Тегеране, единственной из столиц государств, «завязанных» на ближневосточной ситуации, существует сегодня, во-первых, четкое понимание путей ликвидации исламистской угрозы, а во-вторых, политическая воля к реализации планов борьбы с дестабилизацией региона.

«Иран стал первой страной, которая оказала нам помощь оружием и боеприпасами для отражения атак исламистов», − заявил Масуд Барзани 26-го августа после встречи с прибывшим в Эрбиль, столицу Иракского Курдистана, министром иностранных дел Исламской республики Джавадом Зарифом. Стремление курдов к независимости и создание ими на территории Иракского Курдистана своего государства никакого восторга, и уж тем более поддержки, в Иране не вызывает. Но сегодня это уже вторично, сегодня Тегеран направляет курдам оружие, а в частях Пешмерга появились иранские военные советники. Здесь нет никакого противоречия или непоследовательности, поскольку сейчас Эрбиль является своеобразным «буфером» между Ираном и ИГИЛ, споры и нюансы о будущем Иракского Курдистана на время отложены − до тех времен, когда будет разгромлен общий враг.

Проведенные Зарифом переговоры с Масудом Барзани, а до этого серьезные консультации с шиитскими лидерами Ирака, являются этапом по созданию в регионе антитеррористической коалиции, причем коалиции нового типа, в которой будут участвовать не столько государства, сколько негосударственные образования. По сути – это не столько традиционная коалиция, которые, например, создавали Штаты для вторжения в Ирак или Афганистан, сколько общественный фронт, в составе которого люди разных национальностей и вне зависимости от принадлежности к суннитам, шиитам, алавитам, язданитам или кому-то еще, встанут против террористической чумы, пришедшей на их земли.

ИГИЛ, мутант аль-Каеды

«Исламское государство», создаваемое боевиками ИГИЛ, разумеется не носит того ужасающего, с истерично-апокалиптическими нотками, характера, который пытаются придать ему западные политики. Но угрозу для региона в себе она таит немалую, поскольку ни одного дня руководство ИГИЛ не пыталось скрывать, что их стратегическая цель – создание Халифата на части сирийской и иракских территорий, от Алеппо на северо-западе Сирии до провинции Диала на востоке Ирака. Для начала… Потому как в перспективе экспансии – весь Левант, то есть Ливан, Иордания, оккупированные Израилем палестинские территории и даже часть Египта.

ИГИЛ как организованная сила «состоялась» на трех вещах:

- поддержке финансами и оружием от саудитов, Катара и спецслужб США, Британии, Франции и Турции;

- серьезном военно-административном опыте, полученном сначала в Сирии, а затем отточенном в Ираке;

- финансовых поступлений от продажи контрабандной нефти, сначала с сирийских, а теперь и с иракских месторождений, в результате чего ее финансовые активы оцениваются сегодня в миллиард долларов США.

Но главная опасность ИГИЛ заключается в ее стремительной мутации, превращении из чисто террористической в политическую с элементами административной структуры. Руководство ИГИЛ «творчески» впитала в себя и приспособила к своим нуждам опыт других движений и организаций: от афганских талибов до ХАМАСа. Сирийский опыт строителей «Исламского государства» не исчерпывается исключительно военной сферой. В боях с правительственными войсками и отрядами «светской оппозиции» ИГИЛовцы научились выстраиванию союзов с суннитскими общинами, научились использовать материальные стимулы и создавать системы социальной помощи местному населению в обмен на его, населения, лояльность. От афганских талибов ИГИЛовцы взяли тактику «теневых администраций», контролирующих территорию даже при наличии на ней правительственных войск. Пока основные силы боевиков заняты боевой и террористической деятельностью, реальный контроль за территориями осуществляют подпольные ячейки исламистов, в распоряжении которых имеются необходимые средства и для вербовки новых рядовых бойцов, и для оказания материальной помощи страдающему от войны местному населению, и для осуществления административных функций.

Сведения о средневековой жестокости боевиков, их фанатичной преданности тому, что они считают «исламом», их абсолютной нетерпимости к «неверным» − часть информационного оружия, которым искусно пользуются ИГИЛовские пропагандисты для психологического давления на противника. Когда же возникает необходимость – например, поддержание работы нефтяных скважин – боевики забывают о «фанатизме и нетерпимости», обещая инженерам и техническим специалистам материальное вознаграждение, безопасность семьям, и даже не обращают внимания на конфессиональные различия.

«Багдадский фронт» Тегерана - это серьезная услуга и России?

Совершенно очевидно, что ИГИЛ в ее нынешнем, «мутировавшем» варианте, бомбежкой с воздуха не победить, и действия американских ВВС – это скорее признак внешнеполитической импотенции Обамы, чем реальная нацеленность на решение проблем борьбы с терроризмом. На самом деле, сегодня Иран – единственное государство, которое нашло верный путь в борьбе с ИГИЛ и в создании новой архитектуры антитеррористической безопасности в регионе. Но в Тегеране понимают и то, что какое-либо сотрудничество с США в борьбе с ИГИЛ не только бесперспективно, – ведь не будут же США бомбить саудитов и катарцев, вводить санкции против турок, французов и англичан – но и опасно. Поскольку птицей в клетке бьется в головах западного истеблишмента подленькая мысль – под прикрытием борьбы с ИГИЛ нанести сокрушительный удар по Башару Асаду и наконец-то поставить точку в «битве за Дамаск».

В американских масс-медиа все чаще появляются намеки на то, что, дескать, Башар Асад никогда по серьезному не боролся с ИГИЛ, что между исламистами и Дамаском существуют некие секретные соглашения «о разделе влияния». Зная изощренность западной пропагандистской машины, поднаторевшей в изготовлении фальшивок об Иране и Сирии, ничуть не удивительным будет появление в скором времени «достоверных фактов» о сговоре Башара Асада с ИГИЛ, совершенном с одобрения руководства Корпуса стражей исламской революции Ирана и при посредничестве лично командующего бригадой «аль-Кодс» генерала Касема Сулеймани.

Совершенно очевидно, что обсуждаемая сейчас в Вашингтоне идея удара по позициям ИГИЛ в Сирии – это идея со «вторым дном». «Иностранное вмешательство с воздуха может помочь в замедлении продвижения ИГИЛ и снижении его боевых возможностей. Но наиболее эффективный способом уничтожения ИГИЛ будут совместные усилия хорошо вооруженных сирийских повстанцев и американо-союзнических ВВС, скоординированные операции для разгрома исламистов и установления контроля над захваченной ими территорией», − достаточно откровенно пишет Джеффри Уайт, бывший старший офицер военной разведки США, а ныне сотрудник влиятельного аналитического центра в Вашингтоне.

Подобные планы – это не только удар по иранской идее регионального общественного фронта, но и угроза российским интересам на Ближнем Востоке, да и не только там. «Связанная» украинским вопросом, Москва все же находит возможность участвовать в борьбе против наступления джихадистов. И дипломатические усилия по принятию резолюции по борьбе с финансированием террора, и непосредственная военная помощь Ираку в борьбе против ИГИЛ – доказательства того, что руководство России в лице Президента, министра иностранных дел и отечественных «силовиков» прекрасно отдают себе отчет в опасности складывающейся ситуации.

*******

Здесь все достаточно просто – Запад не ставит вопрос об уничтожении ИГИЛ. Его вполне устроит некое «исламистское квазигосударство», которое будет направлять агрессию джихадистов в нужном направлении – против Сирии, Хезбаллы, Ирана, Центральной Азии и российского Кавказа. Заодно и своих союзников, тех же саудитов, короля Иордании, все больше стремящегося к самостоятельности Эрдогана, будет чем припугнуть. Для России это абсолютно неприемлемо, а потому необходимо срочно самым серьезным образом изучить вопрос о том, чем и как Россия может помочь Тегерану в его борьбе на «багдадском фронте».

Игорь Панкратенко,

Специально для Iran.ru

Эксперты констатируют спад производства томатов Тунисе

Так отраслевые СМИ выдвигают следующий прогноз – урожайность кампании 2013/2014 будет колебаться в диапазоне 900-950 тысяч тонн.

Специалисты считают данную тенденцию вполне оправданной в связи с сокращением площади выращивания томатов в Тунисе с 26,2 тысяч акров в 2010 году до 18,39 тысяч в текущем сезоне.

Существует множество вещей, которые нельзя делать на Ближнем Востоке. Например, целоваться на пляже в Дубае или заходить в мечеть в Тунисе. Но есть много вещей, которые вы можете сделать только здесь.

1. Покорить дюны в Дубае

Нет ничего лучше, чем включить музыку на полную громкость и бессистемно колесить по золотым дюнам Дубая.

Этот вид отдыха – полная противоположность размеренным прогулкам на верблюдах, которые также популярны в странах Персидского залива. Самыми популярными местами для покорения дюн являются Дубай в ОАЭ и Аль-Кхара в Саудовской Аравии.

2. Купить золотые слитки в автомате в Абу-Даби

Специальные аппараты по продаже золотых слитков установлены в Палас Отель Эмирейтс в Абу-Даби. Аппараты покрыты позолотой.

Клиентам предлагается купить один из 320 вариантов слитков, от самых маленьких до гигантских. Для многих покупка золотого слитка является отличным способом избавления от мелочи.

3. Потанцевать в пустыне в Марокко

Когда в пустыне становится прохладно, многие туристические агентства предлагают путешественникам посетить зажигательные танцевальные вечеринки вдали от городов и оазисов.

Для самых искушённых туристов в самом сердце Сахары проводятся свадебные церемонии

4. Посетить церковь-мечеть-музей в Турции

В самом центре Стамбула находится мечеть, которая на протяжении 500 лет была главной святыней христианского мира, а после стала мечетью. Это Айя-София. Сейчас в ней находится музей исламского и христианского искусств, которые мирно сосуществуют бок о бок.

Стены и потолок украшают причудливые фрески с изображением Богоматери и Иисуса Христа. По соседству находятся суры из Корана, написанные лучшими каллиграфами в Османской империи.

5. Посетить пещеры с привидениями в Омане

В Омане недалеко от плато Сельма можно услышать звуки, которые доносятся из пещеры, известной под названием Меджлиса Аль-джинн, или «место встречи духов». Пещера была обнаружена американской парой в 1895 году.

Sand Passage of Kabal

После открытия она стала одним из самых популярных мест не только в стране, но и в регионе. Туристам запрещено самостоятельно спускаться в пещеру, поэтому многие довольствуются лишь наблюдением за пещерой через широкие щели. Ежегодно пещеры посещают 100 000 тысяч туристов.

6. Порыбачить стоя на шоссе в Египте

Мост Аббас является частью главной египетской трассы, которая пересекает реку Нил. Местные жители приносят шезлонги прямо на обочину и рыбачат в своё удовольствие.

Больше всего рыбаков в этом месте детом. К сожалению, из-за плохого качества воды в Ниле, весь улов приходится сбрасывать обратно в воду.

7. Выпить в бомбоубежище в Ливане

Один из самых горячих клубов Бейрута – B018 – находится в здании бывшего бомбоубежища.

Для тех, кто не хочет провести всю ночь в бункере, работает открытая сцена прямо под звёздами на крыше бункера.

8. Потратить 100 долларов на чаепитие в Дубае

Идея потратить 100 долларов на чай звучит довольно необычно. Но, это настоящее чаепитие в единственном в мире семизвёздочном отеле.

Вам предложат попробовать не только редкие сорта чая, но и великолепные сэндвичи, пирожные и конфеты.

9. Прогуляться по сказочному городу в Тунисе

В 20 км от столицы находится самый сказочный город в мире – Сиди-бу-Саид. Издали он напоминает всемирно известный бело-голубой остров Санторини.

Белые дома с синими крышами, ставнями и дверями выходят на набережную, у которой пришвартованы шикарные яхты. Улицы утопают в шёлковых цветах разноцветной бугенвиллии.

10. Посетить музей исламского искусства а Катаре

Музей открылся в 2010 году в Дохе. Его богатейшую коллекцию исламского искусства можно сравнить разве что с коллекцией живописи в Лувре.

В здании, построенном известным архитектором М.Пей, разместилась крупнейшая в мире коллекция исламских драгоценностей: ювелирных изделия, оружия, Корана и других предметов искусства.

Ливия: дрейф в сторону иракского сценария

Юрий Зинин

На фоне событий на Украине, на севере Ирака и в Газе тема Ливии несколько ушла в тень. В то же время здесь с середины июля наблюдается мощная вспышка насилия, что породило цепную реакцию закрытия зарубежных посольств в Триполи и массовую эвакуацию иностранцев.

Эпицентром событий стала столица — Триполи, в особенности Международный аэропорт и окружающие его кварталы. Группы бывших повстанцев из города Мисурата стремятся выбить формирования из Зинтана, которые правят здесь с осени 2011 года. Небо над столицей застилают черные облака от пожаров на нефтехранилищах, поврежденных в ходе ракетных обстрелов. Дежурными стали перебои со светом, подачей воды и поставками продуктов. По некоторым данным, ущерб от разрушений, обстрелов с применением танков и систем Град достиг 1,5 млрд. дол., при этом в аэропорту было повреждено не менее 20 гражданских лайнера. Число убитых в Триполи за это время превысило 220 человек и продолжает расти.

Во втором по значению городе Бенгази с переменным успехом сражаются между собой силы генерала–диссидента Хефтера и происламские отряды. Формирования Зинтана и их союзники поддержали действия генерала.

Сегодня заголовки статей в местных СМИ и социальных сетях красноречивы: «Ливийские милиции погрузили страну в хаос», «Наше горе от нас же самих», «Триполи крушат как во время нашествия Хулагу» и т.д.

Многие соглашаются, что последнее обострение по своему масштабу и ожесточенности превосходит подобные эксцессы после убийства Каддафи в октябре 2011 года. По словам ряда эвакуированных сейчас европейцев, свидетелей прошлой войны, ситуация с безопасностью в Ливии значительно хуже, чем было тогда.

Так, на КПП Ливии с Тунисом скопились толпы людей. Некоторым иностранным гражданам приходится ждать по несколько дней, чтобы перейти границу. Ежедневно ливийско-египетскую границу пересекают 4 тысяч египтян, бегущих домой.

Греция и Великобритания прислали свои суда для оказания помощи в деле эвакуации иностранцев

Красный полумесяц Ливии уже забил тревогу в связи с острой нехваткой лекарств и других медицинских материалов в больницах Триполи, Зинтана и других городов, дефицита продовольствия для населения. Он призвал оказать стране срочную помощь.

Как и раньше, неутихающее насилие пульсирует токами нестабильности в соседние страны и окружающий регион. Шесть соседних Ливии государств в июле провели встречу своих министров иностранных дел в Тунисе. Рассмотрены меры по совместной борьбе против угроз терроризма, распространения нелегального оружия, по путям умиротворения конфликтующих сторон.

В отличие от 2011 года, когда против Каддафи воевали слабо организованные повстанцы при поддержке НАТО, сегодня в ожесточенной схватке сцепились бывшие «братья по оружию» в борьбе с ливийским лидером – выходцы из Зинтана и Мисураты. Победив в войне, они наряду с другими милициями заполнили вакуум в сфере безопасности, образовавшийся после воздушно-ракетных ударов НАТО по силовым структурам Ливии.

Конкурирующие группы, возникшие по регионально-племенному признаку, почувствовали вкус к властному пирогу Ливии, крупнейшего производителя нефти в Африке с большими доходами. Их амбициозность и претензии задали тон событиям, затмевают разум и подогревают страсти сотен боевиков, которые держат руку на спусковом крючке.

Правительство, из бюджета которого оплачиваются вооруженные милиции, не в состоянии обуздать их отряды и лишь призывает к сдержанности. Оно заявило, что рассматривает возможность обратиться за помощью международных сил с целью защиты мирного населения и предотвращения хаоса.

Ситуация в Ливии все больше перекликается со сценарием Ирака. Внутренние процессы в обеих богатых нефтью странах были деформированы вмешательством извне: в первом случае воздушным со стороны НАТО, во-втором — англо-американским вторжением в 2003 году.

Так, в частности, был разрушен статус-кво, сложившийся между существующими в обеих странах общинами и этно-племенными образованиями, что спровоцировало междоусобицу и распри. За это народы указанных стран заплатили и продолжают платить высокую цену.

Ливия > Армия, полиция > ru.journal-neo.org, 13 августа 2014 > № 1199681 Юрий Зинин

Эксперты Международного валютного фонда (МВФ) оценили экономический ущерб от демократических революций в арабских странах Африки и Ближнего Востока - так называемой "арабской весной". По их подсчетам, государства, в которых происходили наиболее серьезные народные волнения, потеряли в общей сложности более 55 миллиардов долларов, передает Reuters.

На 20,6 млрд долларов уменьшился объем ВВП в этих странах, и еще 35,3 млрд долларов потеряли бюджеты государств из-за роста расходов и снижения госдоходов. Основной удар пришелся на Ливию и Сирию, которые лишились 7,7 миллиарда и шести миллиардов долларов от ВВП соответственно. Менее значительные экономические потери понесли Йемен, Тунис, Египет и Бахрейн.

В Йемене, где ущерб составил 6,4 процента ВВП, более 15 процентов населения оказались за чертой бедности. Тунис из-за народных волнений лишился почти 5,2 процента ВВП, затронуты оказались практически все стороны экономики. В Египте смена режима стоила 4,2 процента ВВП. В Бахрейне, где также начались народные волнения, удалось избежать крупных потерь для ВВП только благодаря росту цен на нефть. В итоге ВВП в этой стране упал всего на 2,77 процента.

При этом рост цен на нефть усилил влияние других нефтяных стран этого региона. Если в начале 2011 года баррель нефти стоил около 90 долларов, то к маю цена взлетела до 130 долларов, а теперь держится на уровне 113 долларов. За счет этого скачка ОАЭ, Саудовская Аравия и Кувейт, где не было серьезных внутренних потрясений, смогли даже увеличить ВВП.

В итоге, суммируя негативные экономические последствия "арабской весны" для одних стран и негативные для других, эксперты подсчитали, что производительность региона в целом за текущий год выросла на 38,9 млрд долларов.

Правительство Турции объявило о намерении в ближайшие несколько лет значительно увеличить объемы экспорта вооружений и военной техники. В 2014 году план по военному экспорту составляет 1,6 миллиарда долларов, однако власти постараются довести этот показатель до двух миллиардов долларов.

Наращивать зарубежные поставки военной продукции планируется за счет усиления маркетинга и расширения списка услуг, оказываемых на территории Турции. К 2023 году Анкара намерена попасть в шестерку крупнейших военных экспортеров мира, а турецкий промышленный комплекс пообещал к этому времени довести экспорт до 25 миллиардов долларов.

На протяжении последних нескольких лет Турция активно наращивает объемы военного экспорта, принимая участие в международных проектах разработки и производства как готовых вооружений и техники, так и различных компонентов к ним. Так, если, по официальным данным, в 2008 году зарубежные поставки турецкой военной продукции составили около 600 миллионов долларов, то уже в 2011 году этот показатель увеличился до 887 миллионов, а в 2013-м — достиг отметки в 1,4 миллиарда долларов. По данным Секретариата оборонной промышленности Турции, в январе-мае 2014 года военный экспорт страны уже составил 600 миллионов долларов; на 90 миллионов больше, чем за аналогичный период прошлого года.

Стокгольмский институт исследования проблем мира (SIPRI) по военному экспорту Анкары приводит более скромные данные. Так, в 2009 году Турция экспортировала военной продукции на 37 миллионов долларов, в 2010-м — на 43 миллиона, в 2011-м — на 33 миллиона, в 2012-м — на 101 миллион и в 2013-м — на 82 миллиона долларов. Эти расчеты приведены в ценах 1990 года. В пересчете на 2013 год показатели военного экспорта Турции, приведенные SIPRI, составили 65,9, 76,6, 58,8, 180 и 146,1 миллиона долларов соответственно. Следует учитывать, что стокгольмский институт для своих расчетов использует только открытые данные по стоимости реально поставленной военной продукции или услуг.

В настоящее время зарубежные поставки вооружений и военной техники составляют треть от общего объема экспорта Турции. Традиционно крупнейшим покупателем турецкой продукции военного назначения являются США. Например, в январе-мае 2014 года Вашингтон приобрел у Анкары вооружений и услуг на общую сумму в 230 миллионов долларов. Для сравнения, за аналогичный период 2013 года экспорт в США составил 194 миллиона долларов. Второе место по размеру экспорта занимают Объединенные Арабские Эмираты, третье — Италия, четвертое — Испания, а пятое — Саудовская Аравия. В общей сложности Турция поставляет свою военную продукцию и услуги в 130 стран мира.

Анкара ведет активное военно-техническое сотрудничество с несколькими странами Центральной и Юго-Восточной Азии, Европейского союза и Персидского залива. В рейтинге SIPRI крупнейших военных экспортеров 2013 года Турции досталось 20-е место между Финляндией (94 миллиона долларов в ценах 1990 года) и ЮАР (76 миллионов долларов). Наибольшим спросом на мировом рынке пользуются запчасти и двигатели к самолетам и вертолетам, бронетехника, скоростные катера, ракеты и пусковые установки для них, малокалиберное стрелковое оружие, различные электронные системы, тренажеры и программное обеспечение. Большая часть перечисленных систем производится по лицензии иностранных компаний.

Например, турецкая компания Turkish Aerospace Industries оказывает услуги по ремонту и модернизации истребителей американского производства. В частности, именно в Турции осуществляется модернизация пакистанских истребителей F-16 Fighting Falcon по лицензии американской компании Lockheed Martin. Такое сотрудничество выгодно для всех сторон: американцы получают свой процент с лицензии, Турция — доход за проделанные работы, а Пакистан избавляется от необходимости дорогостоящей транспортировки боевых самолетов в США. Кроме того, турецкие предприятия поставляют Пакистану около 2,3 тысячи наименований различных запчастей и расходников к авиационной технике.

В настоящее время в Турции в интересах национальных вооруженных сил и на экспорт производятся разведывательные беспилотные летательные аппараты Bayraktar, самоходные гаубицы T-155 Firtina и Panter калибра 155 миллиметров, бронемашины ACV-300, Pars и Kirpi, реактивные системы залпового огня T-122 Sakarya, патрульные катера типа «Килич», штурмовые винтовки Mehmetcik и различные типы боеприпасов. Часть этой военной техники стоит на вооружении Индонезии, Малайзии, Иордании, Объединенных Арабских Эмиратов, Азербайджана, Туниса, Филиппин, Пакистана, Алжира, Бангладеша, Грузии, Казахстана, Мальдив, Нигерии, Македонии, Словении и многих других стран.

Бронемашины Cobra, выпускаемые турецкой компанией Otokar, используются миротворческим контингентом ООН. Анкара также является партнером третьего уровня в программе разработки перспективного американского истребителя F-35 Lightning II. Этот уровень партнерства означает, что турецкие компании, преимущественно TAI, задействованы в производстве некоторых деталей для боевого самолета. В перспективе Турция планирует поставлять на экспорт ударные вертолеты T129 (их маркетинг ведется уже сегодня, однако разработка машин пока не завершена), ударную и разведывательную версии беспилотника ANKA, основные боевые танки Altay и учебные самолеты Hurkus.

По словам министра обороны Турции Исмета Йылмаза, план по экспорту турецкой военной продукции и связанных услуг на 2014 год составляет 1,6 миллиарда долларов, однако власти намерены довести этот показатель до двух миллиардов долларов. «Наша оборонная промышленность в ближайшее время заключит несколько контрактов со странами Южной Америки и Африки», — отметил Йылмаз в своем отчете перед парламентом. Увеличение зарубежных поставок вооружений и военной техники позволит Турции увеличить долю на мировом рынке вооружений, объем которого в 2013 году составил 1,747 триллиона долларов, сократившись на 1,9 процента по сравнению с 2012 годом.

Наращивать показатели военного экспорта планируется не только за счет увеличения предлагаемой к продаже номенклатуры вооружений и услуг, но и за счет более активного маркетинга. В настоящее время Секретариат оборонной промышленности Турции, отвечающий в том числе и за экспорт, располагает представительствами в Вашингтоне в США, Эр-Рияде в Саудовской Аравии, Брюсселе в Бельгии и Астане в Казахстане. В ближайшее время планируется открыть представительства организации в нескольких странах Южной Америки, Африки и Юго-Восточной Азии. Эти подразделения будут отвечать за продвижение турецкой продукции на локальных рынках.

Между тем, турецкая оборонная промышленность решила перевыполнить планы правительства. Так, еще в 2013 году председатель совета директоров Ассоциации производителей и экспортеров оборонной и авиакосмической продукции Латиф Арал Алиш объявил, что предприятия обязуются довести военный экспорт Турции до 25 миллиардов долларов к 2023 году. По его словам, промышленность способна обеспечить такой показатель, поскольку она активно развивается и обеспечивает ежегодный рост объемов экспорта. При этом предприятия смогут в значительной степени избавить страну от необходимости военного импорта; уже сегодня 54 процента потребности военных удовлетворяется местным производством.

В правительстве же рассчитывают вывести Турцию в шестерку крупнейших военных экспортеров мира все к тому же 2023 году. По данным SIPRI, по итогам 2013 года первое место по объему экспорта заняла Россия с 8,3 миллиарда долларов, второе — США с 6,2 миллиарда, третье — Китай с 1,8 миллиарда, четвертое — Франция с 1,5 миллиарда, пятое — Великобритания с 1,4 миллиарда, а шестое — Германия с 0,97 миллиарда долларов. В самой Турции к пятерке крупнейших экспортеров причисляют США, Россию, Германию, Францию и Великобританию. Именно с этими странами планируется конкурировать на мировом рынке вооружений и военной техники.

Привязка планов правительства и оборонно-промышленного комплекса Турции к 2023 году вполне очевидна — в этом году 29 октября будет праздноваться столетие со дня основания Турецкой республики. И именно по этой причине Анкара готова ставить перед собой такие амбициозные задачи, как многократное наращивание объемов военных поставок за рубеж. Турции, похоже, удастся значительно нарастить военный экспорт, однако достичь планки в 25 миллиардов долларов вряд ли получится (если только не имелся в виду совокупный показатель за десять лет, но и в этом случае нет гарантии воплощения планов в жизнь).

С учетом темпов роста в среднем на 40 процентов за пять лет (исходя из официальных данных по росту объемов экспорта с 2003-го по 2007-й и с 2008-го по 2012 год), к 2023 году Анкара будет поставлять на экспорт военной продукции на сумму в 3,2-3,5 миллиарда долларов. А это совсем не похоже на 25 миллиардов долларов, заявленных ассоциацией экспортеров.

В условиях усложнившихся торговых отношений с Россией страны Евросоюза вынуждены заняться переориентацией своих рынков. Болгария выбрала Азию, Ближний Восток и Африку.

Сейчас София «нащупала» для себя 20 новых перспективных рынков, которые способны компенсировать болгарским производителям ущерб от санкций России. Министерство экономики Болгарии не должно медлить и ему следует работать над открытием торговых представительств в Объединенных арабских эмиратах, Омане, Саудовской Аравии, Катаре, Иране, Ираке, Алжире, Тунисе, Пакистане, Армении, Туркменистане и Монголии.

В Болгарии уверены, что именно в задачу правительства входит компенсация убытков местным производителям после ввода Россией санкций на европейскую "молочку", овощи и фрукты. «Не успокаивает тот факт, что запрет на импорт влияет только на около 2% нашего экспорта в Россию. Это десятки тысяч рабочих мест. Гораздо более рискованные, однако, косвенные эффекты. Сотни болгарских производителей овощей и молочных продуктов будет страдать, так как окажутся под давлением крупных европейских производителей. После запрета работать на российском рынке они будут искать реализации продукции на других близлежащих рынках - в том числе и болгарском, где их ждут крупные европейские торговые сети, - заявил Драгомир Стойнев, бывший министр экономики и энергетики Болгарии.

Теперь болгарское правительство, по мнению Стойнева, должно собрать болгарских производителей и объяснить, какие прямые и косвенные последствия будут от российских санкций, а также предложить меры по компенсации.

Тунис нарастил экспортные поставки фруктовТунис нарастил экспортные поставки фруктов.

В текущем году (в период с начала сезона и до 7 июля) экспортеры Туниса нарастили отгрузки различных видов фруктов на внешние рынки в сравнении с 2013-ым.

Согласно данным Министерства сельского хозяйства, рост объемов отгрузок составляет 47,9% (27,884 тысяч тонн в 2014-ом и 19,906 тысяч тонн в прошлом году), а стоимостного выражения поставок – 43,8% (39,5 млн динаров и 28,3 млн динаров соответственно).

Основной объем экспорта составляют арбузы и дыни, а также косточковые плоды (персики, нектарины, сливы и абрикосы).

Практически все районы Триполи остались без электричества. Об этом сообщают арабские телеканалы. Что именно стало причиной перебоев в подаче электроэнергии, не уточняется.

С 13 июля в главном городе страны не стихают бои за международный аэропорт между контролирующей его "Зинтанской бригадой" и исламистскими формированиями, в авангарде которых стоят силы милиции из Мисураты. За это время в стычках уже убиты около 200 человек и сотни пострадали. В ходе столкновений на ведущей в воздушную гавань столицы трассе были повреждены и загорелись нефтехранилища с миллионами литров топлива. Пожарные уже 11 дней не могут потушить пылающие резервуары.

Кроме того, как сообщил спутниковый телеканал "Аль-Арабия", нет электроэнергии и во втором по величине городе страны Бенгази, а также расположенной в 150 км западнее от него Адждабии. По данным телеканала, в районе города Эз-Завия на побережье Средиземного моря в 50 км к западу от Триполи идут ожесточенные бои с применением тяжелых вооружений.

Ранее из-за обострения обстановки многие действующие в Ливии международные организации и диппредставительства решили временно приостановить работу, эвакуировать персонал и своих граждан. Посольства в Триполи, в частности, закрыли Евросоюз, США, Великобритания, Канада, Франция, Испания, Греция и Бразилия. 1 августа из Ливии в Тунис по соображениям безопасности были эвакуированы сотрудники дипломатических представительств России и Белоруссии. Российская дипмиссия покинула страну в полном составе.

Уехать из страны по соображениям безопасности своим гражданам рекомендовали МИД Египта, Бельгии, Великобритании, Германии, Италии, Нидерландов и Франции.

Власти Туниса обратились к администрации США с просьбой о поставке 12 многоцелевых вертолетов Sikorsky UH-60 Black Hawk («Черный ястреб») в целях борьбы с терроризмом, заявил президент страны Монсеф Марзуки на заседании «Атлантического совета» в Вашингтоне, которого цитирует AFP.

Белый дом ранее уже одобрил продажу Тунису этих вертолетов с ракетами Hellfire и прочим бортовым оружием за $700 млн, однако, судя по всему, власти страны хотят немедленных поставок.

«Это чрезвычайно дорого, — заявил президент Марзуки. — Даже если бы у нас... были эти деньги, процесс займет два или три года, а они нужны нам прямо сейчас». Президент добавил, что армия страны испытывает недостаток в приборах ночного видения и средствах связи, а также в целом отличается неподготовленностью по сравнению с боевиками-исламистами.

Тунис, в отличие от других стран «Арабской весны» Ливии и Сирии, вышел из революционных потрясений без боевых столкновений и серьезных угроз безопасности граждан, однако сейчас в стране начинают активно действовать боевики группировки «Ансар аль-Шария», которые базируются в гористом регионе Шамби.

Египет уже давно является одним из самых популярных курортов мира, однако за последние пару лет его посещаемость сильно снизилась. Определенную роль в этом сыграла политическая ситуация в стране, а также соседней с Египтом Ливией. Кроме того, выгодные туры и высококлассный сервис предлагают Индия, Карибы, Таиланд, Греция, Тунис и другие страны. Однако туроператоры сообщают, что в этом году ситуация кардинально изменилась, поскольку на данный момент гостиницы Египта практически полностью заполнены, принимая рекордно большое количество гостей. Последний раз такое наблюдалось в 2011 году.

Конечно, туры в Таиланд также не остались без внимания отдыхающих, но там посещаемость осталась практически неизменной. Наплыв туристов, в том числе отечественных, в Египет эксперты связывают с окончанием священного месяца Рамадан, а также с тем, что политические волнения в стране практически полностью завершились после длительного периода беспорядков. Поэтому безопасности гостей ничего не угрожает. Цены на этом курорте также претерпели существенные изменения в сторону снижения, став более гибкими.

Это дает возможность сделать очень благоприятный прогноз для дальнейшего развития индустрии гостеприимства в этой стране. Хотя большая часть лета уже позади, на ближайшие несколько месяцев недорогие туры в Египет заказать волне реально. Причем огромным спросом пользуются горящие путевки и другие спецпредложения туроператоров. Так как свободных мест в гостиницах Египта сегодня мало, то забронировать номер самостоятельно крайне трудно, куда проще обратиться в турагентство. Особенно учитывая, что в ближайшее время специалисты прогнозируют постоянное увеличение потока приезжих.

Для этого, в частности, увеличено количество авиарейсов в страну, а в Хургаде в самом скором времени ожидается открытие нового терминала международного аэропорта. По расчетам инженеров, теперь терминал сможет обслуживать до 13 миллионов человек в год, в то время как ранее принимал не более 7,5 миллионов туристов из разных стран мира.

Таким образом, власти Египта, прикладывают максимальные усилия, для возрождения популярности страны среди поклонников пляжного отдыха и эта программа уже начала приносить свои плоды. Повышенная безопасность, гибкие расценки и улучшенный сервис – вот чем может похвастаться Египет сегодня, вновь подтверждая статус самого популярного курорта мира.

Халифат: вперёд, в прошлое

Юрий Зинин

Поток откликов прошел по ближневосточному региону после провозглашения халифата Организацией «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) на севере Ирака в конце июня. К этой вести в духовных кругах и институтах отнеслись негативно.

В фетвах, изданных священнослужителями в Ираке, верующим предписано «не иметь дела» с самоназначенным халифом Абу-Бакром Аль-Багдади. Авторитеты мусульманского университета «Аль-Азхара» в Каире назвали это «детской вредной выходкой», министерство исламских дел Саудовской Аравии взяло на себя задачу разоблачать «мнимого халифа».

В лагере крупных исламистских течений как суннитских, так и шиитских предпочли дистанцироваться от пришествия новоявленного «властителя». Шейх Р. Ганнуши – лидер тунисского Движения «Нахда» назвал провозглашение халифата безрассудным шагом, сбивающим с толка людей.

К слову, апологетам политического ислама будущее идеальное государство видится через призму халифата. Пик подъема этой теократической мусульманской империи пришелся на 8-9 века н.э., когда она простиралась от Пиренеев до Индии и доминировала над тогдашней Европой. Из этого наследия «золотого века» многие исламисты черпают вдохновение в своих программах и лозунгах с целью преодоления вызовов современной эпохи, достижения прогресса и восстановления былого могущества арабов.

Провозглашение халифата, по мнению ближневосточных обозревателей, поставило исламистов перед выбором. Либо присягнуть новоявленному владыке, либо нет и тогда вступить в противоречие со своими идейными догматами и сторонниками.

Так, партия «Ат-Тахрир», которая считается бескомпромиссной и в своей риторике опирается на будущий халифат, отвергла действия Аль-Багдади. Подобная же реакция исходила от некоторых ветвей организации Братьев-мусульман, Исламских групп.

Все это дает повод говорить о диссонансе в рядах джихадистов и салафитов. Арабский телеканал «Аль-Арабия» указал на острый, временами кровавый конфликт между новым образованием и рядом близким по духу исламистских организаций, типа «Джабхат Ан-Нусра» и более мелких подобных группировок.

Отмечают, что закоперщик событий (т.е. ИГИЛ) разжигает костер братоубийственной войны в сердце самого арабского мира, на территории Сирии и Ирака. И это на фоне того, что нынче происходит в Газе.

Яркий пример почерка исламистов — недавнее разрушение дома шейха крупного арабского племени аль-Убейд, расположенного неподалеку от города Киркука.

По словам шейха А. Аль-Аса, боевики халифата потребовали от него присягнуть новым властям и втянуться в акции по похищению людей и другой криминал. Когда он отказался, его дом заминировали и снесли, а сам шейх бежал.

Какой размах примет виток насилия этого движения, потянутся ли потоки новых мюридов в Ирак, чтобы стать под черное знамя халифата – вот вопросы, на которые нет четкого ответа.

Благодатной почвой для эскалации событий является масса маргиналов, те, кто не может выкарабкаться из нищеты, страдает от гнета, потерял надежды и пополняет ряды нового халифата.

«Это бегство в историю людей, особенно молодых, живущих на дне жесткого мира, от своих невзгод,» — считает Рамзи Баруд — видный палестинский политолог, сотрудник Эксетерского университета (Великобритания), которыйсвое детство провел в лагерях беженцев в Газе.

Было бы ошибкой умалять опасные последствия этого явления, считают обозреватели. Они считают, что крупнейшие группы, близкие в своей ориентации к «Аль-Каиде», вряд ли немедленно примкнут к новому халифату. Но чем дольше его боевики будут противостоять иракской армии, тем больше внимания они привлекут.

Многие эксперты и блоггеры обращают внимание на влияние внешнего фактора на нынешний сценарий, на отзвуки вторжения США в Ирак в 2003 году. Оно принесло разорение стране, разрушило статус-кво, сложившийся между различными этническими группами и фракциями, привело к коллапсу государственных структур и правовому вакууму.

Все это распахнуло «ящик Пандоры» межобщинной вражды и вывело на передний план радиальные элементы, которые стали все больше задавать тон событиям. Временные конъюнктурные альянсы самых противоположных сил, беспринципные сделки между ними создали атмосферу, в которой стали вольготно действовать деструктивные силы под разными масками, в том числе под маской халифата.

Не менее 10 тысяч египтян, бежавших от конфликта в Ливии, скопились на границе с Тунисом, сообщает в понедельник агентство Франс Пресс со ссылкой на заявление египетского министра иностранных дел Самиха Шукри, находящегося с визитом в Тунисе.

"Пока что мы эвакуировали около 2500 человек…у нас нет точной статистики, но от пяти до десяти тысяч человек все еще ожидают эвакуации", — заявил министр после встречи с премьер-министром Туниса Мехди Джомаа. Шукри не уточнил, сколько времени понадобится для эвакуации всех граждан, хотя еще в субботу Каир обещал вывозить около двух тысяч египтян по воздуху и, если будет необходимость, по морю.

Сотни египтян пытались штурмовать КПП Рас Джедир, вынудив тем самым ливийских пограничников открыть предупредительный огонь.

Власти Туниса в пятницу приняли решение закрыть границу с Ливией из-за эскалации насилия в стране. Решение о закрытии границы было принято в связи с обострением в Триполи и других регионах страны военно-политической ситуации, вызванном, в свою очередь, столкновениями между конкурирующими группировками. Ливийские власти пообещали пускать в страну только тунисцев, ливийцев, а также тех, кто сможет доказать, что им необходимо попасть домой.

Также власти Туниса заявили, что не будут открывать лагеря для арабских и азиатских работников, бежавших из Ливии, в отличие от ситуации в 2011 году. Тунис попросил власти стран организовать репатриацию своих граждан.

В Ливии после свержения режима Муаммара Каддафи в 2011 году начались столкновения между различными группировками боевиков, сформированное правительство не смогло удержать ситуацию под контролем. На минувших выходных бои в Триполи с применением артиллерии вынудили США эвакуировать весь персонал посольства в ливийской столице. Также около 700 сотрудников эвакуировала Турция. С призывом к своим гражданам покинуть территорию Ливии выступили, в частности, Великобритания, Франция, Германия, Нидерланды, Бельгия, Филиппины и Египет. По последним данным, в результате столкновений в Триполи с середины июля погибли 102 человека, ранения получили 452. В Бенгази погибли 77 человек, ранены 289.

В Тунисе пастухи обнаружили озеро, которое появилось посреди пустыни в 25 километрах от города Гафса, сообщает The independent.

Загадочное озеро появилось три недели назад. Ученые пока не могут объяснить, каким образом оно образовалось, хотя есть вероятность, что озеро появилось в результате сейсмической активности.

Купаться в новом водоеме местные власти запретили, так как вода там может быть канцерогенной. Однако местных жителей возможная опасность не остановила. Некоторые из них называют озеро чудом, а другие — проклятием. В социальной сети Facebook даже появилась группа, посвященная новому чуду природы.

По данным властей, объем воды в озере составляет примерно один миллион кубических метров, а глубина от 10 до 18 метров.

«Арабская осень»?

Леонид Маркович Исаев (р. 1987) – старший преподаватель кафедры общей политологии Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Марианна Вячеславовна Ожерельева (р. 1987) – ведущая радиостанции «Голос России».

Всех без исключения наблюдателей, следивших за событиями так называемой «арабской весны» 2011 года, волновал вопрос о том, насколько глубоки охватившие регион перемены. Что происходило в арабском мире: демократическое переустройство или всего лишь перегруппировка сил внутри властвующих политических элит? Дискуссия на эту тему началась вместе с протестными акциями в Тунисе: после того, как уличный торговец Мухаммед Буазизи устроил акт самосожжения, в американском журнале «Foreign Policy» появилась статья Марка Линча «“Арабская весна” Обамы?»[1]. Именно с этого момента термин, содержавший явные отсылки к европейской «весне народов» 1848 года, вошел в широкий оборот.

Времена года

Само по себе понятие «арабская весна» изначально придавало захлестнувшим арабский мир событиям конкретный смысл, ассоциируясь с исчезновением старых порядков, началом обновления и надеждами на позитивные перемены. Уход единоличных лидеров, десятилетиями правивших своими странами, и образовавшийся в результате политический вакуум, который некому было заполнить, только укрепляли всеобщее убеждение в том, что авторитарное прошлое арабских республик миновало, а общество наконец-то вступает в эпоху демократии. Однако, и это важно, в самих арабских государствах ситуация изначально оценивалась не столь однозначно. Здесь интересно сравнение, которое в 2012 году предложил профессор Иорданского университета Заид Айадат. Любой араб или гость арабского мира – заметил он – знает, что весна здесь невероятно красивый, но короткий период времени; это обстоятельство, по словам ученого, полностью применимо и к политическому термину «арабская весна», под которым надо понимать краткосрочный и преходящий период, не влекущий за собой сколько-нибудь радикальных преобразований арабских обществ[2].

Ранее не раз высказывалась мысль о том, что феномен «арабской весны» подошел к своему завершению[3]. Ее конец пришелся на смерть Муамара Каддафи и падение режима Джамахирии. Она так и не смогла свергнуть ни режим Башара аль-Асада в Сирии, ни правящий дом аль-Халифа в Бахрейне, ни окружение Али Абдаллы Салеха в Йемене, чей уход стал лишь видимостью. События в Сирии давно превратились в очередную западную кампанию по «демократизации» Ближнего Востока, подобную той, что уже имела место в Ираке. А непрекращающаяся «политическая турбулентность» в Ливии, Египте, Йемене и, в меньшей степени, в Тунисе никак не позволяет расценивать происходящие там события по-весеннему оптимистично.

Интересно, что само население арабских стран, по сути, и похоронило надежды тех, кто ждал от «арабской весны» торжества демократии в регионе. Ведь демократический опыт пришелся явно не по душе очень многим арабам. Прокатившаяся по арабским странам революционная лихорадка привела лишь к временной смене некоторых правительств. Сейчас, через три года после начала «арабской весны», народ нередко отказывается от новичков во власти, недвусмысленно заявляя о своем желании вернуться в недавнее прошлое. В свете сказанного показательно угасание протестных настроений в Алжире: это произошло во многом из-за того, что население предпочло стабильный, пусть и авторитарный, режим Абдель Азиза Бутефлики возможным переменам, дав зеленый свет четвертому сроку нынешнего президента[4].

В Египте первые сигналы, свидетельствующие о «кризисе революции», начали поступать уже на следующий год после свержения Хосни Мубарака. Так, нижняя палата парламента, избранная по результатам первых за всю современную историю страны честных выборов, прошедших в отсутствие давления со стороны власти, не успела толком приступить к выполнению своих обязанностей, как была распущена по решению Конституционного суда. Ситуация достигла точки бифуркации 30 июня, когда Высший совет вооруженных сил перечеркнул все надежды на то, что Египет пойдет по демократическому пути развития:

«Избавляясь в 2012 году от исламистской Народной ассамблеи, Высший совет вооруженных сил все-таки отдал дань политическим приличиям, проведя решение о ее роспуске через Высший совет судей; спустя год, в 2013 году, не понадобилось даже и этого: захотели и разогнали, ссылаясь на волю площади Тахрир»[5].

Египетская парадигма и йеменские подражатели

В мае 2014 года в Египте состоялись очередные президентские выборы, на которых с большим отрывом и на практически безальтернативной основе победил экс-министр обороны Абд аль-Фаттах ас-Сиси. Тем самым контрреволюция, произошедшая в стране 30 июня 2012 года и приведшая к власти силы, находившиеся у руля до 2011 года, получила свое окончательное оформление. Реконструкция политической жизни все более явственно обнаруживает выход египетского общества к той нулевой отметке, с которой, собственно, и начинались потрясения. Новая египетская власть становится все более милитаризованной и все менее демократичной. Обращает на себя внимание то, что подобные перемены инициируются не столько сверху, сколько снизу. Ас-Сиси стал олицетворением новейших чаяний египетского народа. Проголосовав за него, египтяне не просто выбрали себе очередного президента, вышедшего из военной среды; они продемонстрировали стремление вернуться назад, во времена Мубарака, предпочли «стабильность» (ту самую, от которой тремя годами ранее побоялись отказываться алжирцы) демократическим преобразованиям. В лице ас-Сиси народ хотел бы обрести нового Насера, человека, способного «железной рукой» навести порядок, сильного лидера, сосредоточившего в своих руках всю полноту власти.

Причем египетский контрреволюционный прецедент, когда силы, отстраненные от власти в 2011 году, вновь вернулись к управлению страной, из единичного случая грозит превратиться в правило. В ходе последовательного, друг за другом, крушения авторитарных режимов (Тунис, Египет, Йемен и так далее) арабское общество продемонстрировало приверженность своеобразному «принципу домино». Решаясь выйти с протестными акциями на улицы собственных городов, граждане той или иной страны неизменно оглядывались на то, что происходит у соседей. Ярким примером подобной преемственности в поведенческих моделях можно считать Йемен, который традиционно зависим от событий, происходящих в Египте. Так, в начале 2012 года, когда Салех уже ушел, йеменская оппозиция мотивировала свой отказ покидать улицы тем, что образовавшийся вакуум могут заполнить исламисты, – подобно тому, как это происходило в тот момент в Египте.

Отчасти так оно и получилось: власть в стране частично перешла в руки семейства аль-Ахмаров, возглавляющего наиболее влиятельную племенную конфедерацию Хашид, а его основными союзниками стали исламистская партия «Аль-Ислах» и йеменские «братья-мусульмане», поднявшиеся на волне успеха своих идейных вдохновителей в Египте. Сторонником аль-Ахмаров оказался и временный президент страны Абд Раббо Мансур Хади, отличительной чертой которого всегда являлось отсутствие политических амбиций, за что в свое время он удостоился неофициального прозвища «молчаливого» вице-президента. Однако удача сопутствовала могущественному семейству лишь до тех пор, пока «братья-мусульмане» находились у власти в Египте; свержение же Мухаммеда Мурси и последующая межарабская изоляция ассоциации и ее зарубежных ячеек резко подорвали позиции временного йеменского руководства, установив в стране фактическое двоевластие.

На сегодняшний день основные политические силы в Йемене сосредоточились вокруг двух противоборствующих лагерей – Всеобщего народного конгресса (ВНК), главой которого является смещенный в ходе «арабской весны» экс-президент страны Али Абдалла Салех, и уже упомянутого клана аль-Ахмаров во главе с Садыком аль-Ахмаром. За минувшие три года эти две силы притянули к себе остальных политических акторов Йемена: вокруг аль-Ахмаров сплотились партия «Аль-Ислах» и «братья-мусульмане», в то время как Всеобщий народный конгресс поддержали партии БААС, «Союз народных сил» и движение «Ансар Аллах». При этом подавляющее большинство членов временного парламента – Палаты представителей – до сих пор составляют депутаты от ВНК (58% мест), включая и спикера. Это объясняется тем, что Палата представителей Йемена до сих пор функционирует на основе результатов парламентских выборов 2003 года; с того времени выборы в законодательный орган власти неоднократно откладывались под предлогом нехватки средств на проведение избирательной кампании. Разделенным оказался и кабинет министров Йемена. Ключевые финансовые посты занимают представители ВНК, в то время как портфели руководителей силовых структур достались аль-Ахмарам. Впрочем, в силу местной специфики престиж «силовиков» не слишком велик, поскольку, скажем, пост министра обороны страны отнюдь не обеспечивает контроля над йеменской армией (так, кстати, было и при Салехе), а является лишь административной должностью.

После прихода Мансура Хади на пост временного президента была ликвидирована традиционная для Йемена нарезка военных округов, что привело к фактическому исчезновению национальной армии. Кроме того, была распущена Республиканская гвардия, которую возглавлял сын Али Абдаллы Салеха; она превратилась в войска резервного назначения. В общей сложности военные реформы последнего времени привели к тому, что в Йемене вокруг каждой политической силы сложилась своя военизированная группировка. Интересно, что при таком раскладе наиболее боеспособной оказалась армия хуситов – группировки шиитов-зейдитов, населяющей северные районы Йемена и получившей свое название в честь ее лидера Хуссейна Бадр ад-Дина аль-Хуси, убитого в 2004 году. За последнее время им удалось одержать целый ряд крупных военных побед и заметно расширить подконтрольные территории. Формирования хуситов остановились лишь в нескольких километрах к северу от столицы Саны, предварительно захватив резиденцию главы племенной конфедерации Хашид – Садыка аль-Ахмара. О военной мощи хуситов свидетельствует, в частности, неспособность Саудовской Аравии вернуть себе захваченные приграничные территории, остающиеся под контролем их организации «Ансар Аллах».

Единственной силой, способной составить конкуренцию хуситам в военном плане, является сам бывший президент Салех, армия которого состоит из оставшихся верными ему отрядов распущенной Республиканской гвардии. Правительственные войска, лояльные аль-Ахмарам, неоднократно пытались арестовать экс-президента, однако ни одна из этих попыток не увенчалась успехом. Что касается самих аль-Ахмаров, то их военным крылом, по сути, является de jureрасформированная, но de facto по-прежнему существующая первая бронетанковая дивизия во главе с генералом Али Мохсеном, повышенным в должности до советника временного президента.

Однако наибольший интерес представляет негласный союз Салеха с хуситами, еще несколько лет назад казавшийся немыслимым. Напомним, что в годы правления прежнего президента север Йемена считался самым небезопасным регионом в стране. Вражда между Салехом и хуситами имела давние корни, а сам президент в ходе своего правления шесть раз воевал против «Ансар Аллах». Но на сегодняшний день эти две политические силы оказались по одну сторону баррикад, выступив серьезным противовесом для действующей власти в лице аль-Ахмаров. В свою очередь для самого Салеха подобный шаг кажется весьма выгодным с политической точки зрения: лидеры хуситов не планируют всерьез бороться за пост президента Йемена, но при этом они способны обеспечить серьезную поддержку кандидату ВНК, как политическую, так и военную. Салеху, однако, пришлось пойти на уступки новым партнерам, признав ошибочность прежних военных действий в отношении хуситов и гарантировав им политическое представительство в новом правительстве и парламенте.

При этом действующая послереволюционная власть, ассоциируемая с аль-Ахмарами, существенно ослабила свои позиции прежде всего в связи с планируемой федерализацией государства. Из трех вариантов, рассматриваемых Комиссией по национальному примирению, за основу был принят проект, предусматривающий создание шести округов. При этом сама «нарезка» вызвала бурное неодобрение. Так, южане выступили против разделения юга страны на две провинции, настаивая на неделимости Южного Йемена как единого субъекта будущей федерации. Хуситам достался район, не имеющий выхода к морю и не обладающий никакими природными ресурсами, что вынудило их военным путем захватывать прилегающие территории. При этом причиной своих проблем они считают аль-Ахмаров, пытающихся сохранить контроль над наиболее богатыми территориями.

Такая диспозиция предопределила очередную отсрочку референдума по конституции, а также откладывание президентских и парламентских выборов. На сегодняшний день сохраняются две конституционные проблемы, которые не удается урегулировать: помимо очертаний будущих субъектов федерации, это еще и требования к кандидату на пост президента. В последнем случае камнем преткновения стало внесенное аль-Ахмарами предложение на десять лет запретить выдвижение на президентский пост лицам, ранее занимавшим военные должности. Очевидно, что жертвой данного требования станет прежде всего Ахмед Салех, сын бывшего президента и главный претендент на высший государственный пост.

Прошлое как будущее

Еще одной причиной, откладывающей проведение выборов, является отсутствие у клана аль-Ахмаров кандидатов, способных победить в предвыборной гонке. Из-за полной неразвитости институтов партийного представительства и оппозиции в аравийском государстве до сих пор нет политической силы, способной заполнить политический вакуум, вызванный уходом Салеха. Аналогичная картина наблюдалась и в других арабских странах, где «арабская весна» привела к смене режимов. Неслучайно в том же Египте место Национал-демократической партии Мубарака заняли «братья-мусульмане», за свою вековую историю накопившие огромный опыт политической борьбы. Прочие же оппозиционные силы, которым пришлось развиваться под гнетом авторитарной власти, просто не успели повзрослеть. В Йемене получилось то же самое, но с оговорками: правящая партия в лице Всеобщего народного конгресса здесь продолжает свое существование, причем располагая большинством в Палате представителей, а Салех, в отличие от Мубарака, остается пусть и не президентом республики, но руководителем правящей партии, продолжая оказывать существенное влияние на ситуацию в стране. Многие до сих пор считают его реальным хозяином страны, а лояльные СМИ продолжают именовать его «президентом», не уточняя, идет ли речь обо всем государстве или только о ВНК. Несмотря на то, что на ближайшие выборы сам Али Абдалла Салех уже не пойдет, на сегодня только он способен обеспечить претенденту на победу необходимую электоральную поддержку. У других партий, которые откровенно слабы, авторитетных и узнаваемых лидеров просто нет.

Для аль-Ахмаров ситуация осложняется и тем, что, вступив в альянс с «братьями-мусульманами» на волне их египетских успехов 2012 года, сегодня они несут издержки. Это произошло из-за конфликта между Саудовской Аравией и Катаром: находясь под опекой Катара, аль-Ахмары и йеменские «братья-мусульмане» оказались в положении, аналогичном положению их египетских единомышленников. Это означает, что они тоже попали в международную опалу, а большинство арабских государств не хотят иметь с ними никаких дел. Учитывая сказанное, не исключено, что Саудовская Аравия – ключевой внешний игрок в йеменской внутренней политике – сделает ставку именно на ВНК, а не на аль-Ахмаров, сотрудничающих с исламистами, ячейки которых угрожают стабильности и самого саудовского королевства. Конечно, союз Салеха с хуситами также не очень радует саудовскую верхушку, но все же он кажется меньшим злом, чем исламисты: последние угрожают самому правлению ас-Саудов, в то время как первые лишь частично покушаются на их позиции в Йемене.

Все сказанное свидетельствует о том, что Йемен с большой долей вероятности может пойти по пути Египта и провести свою контрреволюцию, причем даже бескровную. На ближайших президентских выборах к власти в стране может вернуться прежняя политическая элита, представленная окружением экс-президента Салеха. Очевидно, что нынешняя власть в Сане себя сильно дискредитировала и не может вывести страну из политического и социально-экономического кризиса, а население демонстрирует все большее желание вернуться к прежним методам управления государством, практиковавшимся при Салехе. И это не случайно: и в Египте, и в Йемене силы, пришедшие к власти после революционных событий 2011 года, оказались у руля впервые, сразу же допустив ряд фатальных ошибок политического характера. Так, египетские «братья-мусульмане», впав в головокружение от успехов, вызванное победой на двух референдумах, парламентских и президентских выборах, отказались идти на соглашение с прочими политическими силами. Тем самым «братья» всего за год своего правления настроили против себя практически все главные политические силы страны, что и предопределило их падение.

Столь же самонадеянно повели себя и аль-Ахмары, что подтверждается их бескомпромиссностью в отношении федерализации государства. Это заставило многие политические силы, поддержавшие их на заре «арабской весны», перейти в оппозицию. Уместно заметить, что при обсуждении таких конфликтных вопросов, как федерализация Йемена, Салех изначально отдавал пальму первенства своим оппонентам, делая их тем самым единственными ответственными за неудачи. Выжидательная политика Всеобщего народного конгресса принесла свои плоды: все больше политических сил в Йемене, включая социалистов, БААС и другие партии, склоняются к тому, что в противостоянии ВНК и аль-Ахмаров бывший президент выступает меньшим злом. Кроме того, силы Салеха в последнее время зарекомендовали себя в качестве стороны, с которой можно договариваться и которая способна идти на уступки партнерам.

* * *

«Арабская весна», будучи явлением мимолетным, покинула регион так же стремительно, как и пришла в него. Достаточно быстро время надежд и ожиданий арабов сменилось сначала разочарованием, а потом и вовсе тоской по прежней стабильности. Примечательно, что само слово «стабильность» в современном арабском мире звучит все чаще, отражая чаяния все большей части населения региона. На Ближнем Востоке, похоже, наступила «арабская осень» – время опустошения, когда арабам приходится потуже затягивать пояса в ожидании нового туристического сезона. Так ведь оно и выходит: бюджеты арабских республик за годы потрясений опустели, страны, еще три года тому назад демонстрировавшие динамичное развитие[6], погрязли в долгах, а население ждет масса непопулярных, но неизбежных социально-экономических реформ. Метаморфозы политической власти в арабских странах продолжаются, весну сменила осень, и арабский мир открыл новую страницу своей истории.

[1] См.: Lynch M. Obama’s ‘Arab Spring’? // Foreign Policy. 2011. January 6 (http://mideast.foreignpolicy.com/posts/2011/01/06/obamas_arab_spring).

[2] См.: Eyadat Z. The Arab Revolutions of 2011: Revolutions of Dignity // Calleya S., Wohlfeld M. (Eds.). Change and Opportunities in the Emerging Mediterranean. Malta: MEDAC, 2012. P. 3–19.

[3] См., например: Исаев Л.М. Сирийский тупик: «арабская весна» завершилась?// Неприкосновенный запас. 2012. № 2(82). С. 233–241.

[4] Подробнее об этом см.: Он же. Рецепты «алжирской весны» // Неприкосновенный запас. 2013. № 1(87). С. 204–212.

[5] Он же. Генералы ушли, генералы вернулись: египетской революции три года // Неприкосновенный запас. 2014. № 1(93). С. 124.

[6] См.: Коротаев А.В., Зинькина Ю.В. Египетская революция 2011 года: структурно-демографический анализ // Азия и Африка сегодня. 2011. № 6. С. 10–16; № 7. С. 15–21.

Опубликовано в журнале:

«Неприкосновенный запас» 2014, №3(95)

Американское агентство по сотрудничеству в области обороны и безопасности DSCA направило в Конгресс документы для получения разрешения на поставку Тунису 12 многоцелевых транспортных вертолетов UH-60M Black Hawk, сообщает altair.com.pl 25 июля.

В случае одобрения сделки поставка вертолетов должна занять не более пяти лет. Тунисские «Блэк Хоки» должны иметь способность применять УР APKWS II (Hydra 70, оснащенных комплектом лазерного наведения).

В сумму контракта входят также поставка 30 двигателей T700-GE-701D (24 на вертолетах и шесть запасных), 26 спутниковых навигационных систем, 24 пулемета Dillon Aero M134D калибра 7,62 мм, 24 ПУ с НАР калибра 70 мм (на каждой 19 направляющих для APKWS), 24 держателя для 100 тактических УР AGM-114R Hellfire II и другие виды оборудования. Предполагается, что вертолеты будут использоваться для борьбы с внутренними экстремистскими организациями и сотрудничающими с ними криминальными группировками, для патрулирования приграничных территорий, борьбы с контрабандой и нелегальной иммиграцией.

Тунисская принимающая компания Express Tour, курортные отели и авиакомпания Nouvelair договорились разделить между собой все расходы по проживанию и перелету туристов фирмы «Нева», которые сейчас находятся в Тунисе. Об этом сообщил глава объединения «Турпомощь» Вячеслав Басов.

Генеральный представитель тунисской компании Express Tour Адель Лтифа рассказал RATA-news, что 18 июля из Туниса в Санкт-Петербург вылетели 60 туристов «Невы», туры которых были полностью оплачены. Также нет задолженности по тем 24 туристам, которые отправляются в Россию сегодня, 21 июля. Свой отдых в Тунисе продолжат еще около 130 клиентов «Невы». Ни размещение, ни обратный перелет у них не оплачены, но все они будут проживать в отелях и потом отправятся домой без каких-либо претензий принимающей стороны. Последние улетят 5 августа. «Мы знаем, что туристы полностью оплатили свой отдых и не виноваты в сложившейся ситуации», – говорит г-н Лтифа.

Единичные сигналы от клиентов «Невы» по поводу проблем с отелями в Тунисе все-таки были. Компания Express Tour четыре дня вела переговоры со своими партнерами, чтобы решить вопрос по «проблемным» туристам. В результате договорились, что все расходы по их проживанию и перелету принимающий туроператор, отели и авиакомпания разделят между собой. Большую роль сыграло то, что российские туристы тратят на курортах и в отелях много денег, активно заказывают экскурсии и пользуются услугами спа-центров. А еще представители турбизнеса Туниса отдали должное многолетнему сотрудничеству с фирмой «Нева».

С благодарностью публикуем список гостиниц в Тунисе, которые пошли навстречу россиянам:

Movenpick Resort & Marine Spa Sousse 5*

El Mouradi Palm Marina 5* Port El Kantaoui

Nour Palace Thalasso 5* Mahdia

Mahdia Palace Thalasso 5* Mahdia

Caribbean World Mahdia 4* Mahdia

Primasol El Mehdi 4* Mahdia

Club Calimera Rosa Rivade 4* Scanes Monastir

El Mouradi Selima Club 3* Port El Kantaoui

Marabout 3* Sousse

Karawan 3* Sousse

Tergui Club 3* Port El Kantaoui

Le President 3* Hammamet

Такая новость – редкое исключение на фоне многочисленных сообщений из разных стран, где туристов буквально выставляют из отелей, если они не готовы повторно оплачивать свое проживание.

О том, как повели себя отельеры в Болгарии и на греческом острове Закинтос, мы уже рассказывали.

В пятницу 18 июля выставил за дверь 25 туристов «Невы» черногорский отель Slovenska Plaza 3*.

А весь прошедший уикенд, с пятницы до воскресенья, в РСТ и «Турпомощь» писали и звонили туристы, которые сейчас «отдыхают» на Родосе в отелях Apollo Beach, Blue Sea Beach, Blue Star, Rodos Beach и др. Повторную оплату требует от них принимающая компания Beleon Tours. При этом генеральный директор Леонидас Димитриадис утверждает, что шантажировать людей ему позволяет законодательство гостеприимной Греции: якобы он имеет право аннулировать неоплаченные партнером брони в отелях, не предупредив об этом клиентов до их прибытия в страну. Либо туристы должны заплатить за свое проживание второй раз. Во всяком случае, именно так он заявил в разговоре с корреспондентом RATA-news.

И все же есть позитивные примеры не только из Туниса.

Генеральный директор кипрской принимающей компания Attica Василис Павлуа, несмотря на задолженность «Невы», предоставил возможность 15 туристам этого оператора отдыхать на острове до окончания их туров.

Московская компания «ГрандТурист» предложила бесплатно разместить в апартаментах на болгарском курорте Елените семь человек из числа клиентов «Невы», у которых возникли проблемы с отелями.

Семи выселенным туристам на Мальте размещение нашел российский консул. Билеты в Санкт-Петербург у всех были на 24 июня, но авиакомпания Air Malta без доплат поменяла вылет на 20 июля. Вчера туристы благополучно вернулись в Россию.

Организация The Arab Investment and Export Credit Guarantee Corporation (DHAMAN), которая работает в области экономики и финансов, заявляет, что арабский регион занимает 4-е место в мире по уровню инвестиционной привлекательности между региональными группами. Об этом сообщает издание al-Arabiya.

В отчете организации, штаб-квартира которой находится в Кувейте, указано, что арабский регион уступает лишь Организации экономического сотрудничества и развития, которая заняла 1-е место, странам Восточной Азии и Тихого океана, Европе с Центральной Азией.

В это же время Латинская Америка и Карибский бассейн на 5-м месте, страны Южной Азии на 6-й позиции, а страны Африки - на 7-й. Среди арабских стран наиболее привлекательными для инвестиций являются страны Персидского залива, далее следуют государства Леванта и Магриба.

Экспорт зерна из Евросоюза в 2013-2014 маркетинговом году (с июля по июнь) вырос на 33% до 42,1 млн. т относительно результата 2012-2013 сельхозгода. Это следует из последнего отчета Департамента по агропромышленному комплексу и развитию сельского хозяйства Еврокомиссии (ARDEC).

Рост экспорта объясняется увеличением отгрузок в традиционные страны-импортеры европейского зерна: Алжир, Ливию, Мавританию, Марокко, Тунис, Египет и Саудовскую Аравию. Также усилился экспорт зерна из Европы в Южную Корею и Иран.

Крупнейшими странами-экспортерами пшеницы в составе ЕС в завершившемся маркетинговом году 2013-2014 стали Франция, Германия, Румыния и Литва.

ARDEC также прогнозирует, что экспорт зерна из Европы в 2014-2015 сельхозгоду снизится почти на 23% до 32,5 млн. т.

Возможно, у марсохода Curiosity появится арабский коллега, если тот, конечно, не повторит судьбу российского «Фобос-грунта»: ОАЭ собираются отправить космический аппарат на Марс в 2021 году.

«Спустя четыре года после завершения строительства башни Бурдж-Халифа, самого высокого здания в мире, власти Объединенных Арабских Эмиратов нацелились гораздо выше — на Марс». Такими художественными строками начинается сообщение AP о том, что первый арабский беспилотный аппарат будет отправлен на Марс уже в 2021 году.

Об этом заявил эмир Дубая, а по совместительству премьер-министр и вице-президент ОАЭ 84-летний Мухаммад ибн Рашид аль-Мактум. Прежде он в основном тратил деньги на чистокровных арабских скакунов, финансировал парусные регаты и покупку яхт, а также гонки на верблюдах. В целом ОАЭ инвестировали в космические технологии около $5,4 млрд, однако у них пока нет даже своих космонавтов.

Первым арабским и мусульманским космонавтом стал саудовский принц Султан ибн Салман ас-Сауд, который в 1985 году принимал участие в миссии космического корабля «Дискавери» в качестве специалиста по полезной нагрузке. А Египет первым из арабских стран запустил в 1998 году коммуникационный спутник.

Аль-Мактум уверен, что запуск аппарата на Марс докажет, что арабы умеют не только воевать между собой, но и способны внести вклад в международные научные исследования.

Более того, несколько лет назад именно эмир Дубая предлагал создать Панарабское космическое агентство — организацию, которая являлась бы местным аналогом Европейского космического агентства (ESA). Тем не менее Лига арабских государств этот вопрос так и не рассмотрела: события «арабской весны» явно отвлекли внимание стран Ближнего Востока и Северной Африки от освоения космоса.

В свете появления у Эмиратов марсианских амбиций можно вспомнить фетву, которая признавала полет человека на Марс нехаляльным и запрещала его. Речь шла, правда, о полете в один конец, который и подразумевает программа Mars One. А мусульманским улемам программа не понравилась тем, что таит в себе «бесполезную угрозу жизни участников».

На данный момент неизвестно, какую сумму ОАЭ планируют потратить на запуск корабля к Красной планете, но если учесть, что в Эмиратах можно купить рулон туалетной бумаги из золота всего за $1,3 млн, то и бороздить космические просторы арабы начнут, вложив в это дело большие финансы. Руководители программы по освоению космоса будут отчитываться непосредственно перед правительством.

Таким образом, ОАЭ станут девятой в ряду стран, имеющих проекты по исследованию Марса.

Отправить к Красной планете не только корабли, но и самих космонавтов планируют США: NASA активно разрабатывает такой проект — даже была создана и испытана «летающая тарелка», которая поможет сажать на Красную планету различные аппараты. Отправиться на Марс американцы намерены к 2030 году.

В то же самое время представители ОАЭ не ставят перед своей космической миссией конкретных научных задач. Они просто хотят запустить аппарат на Марс и «внести свой вклад в мировой человеческий капитал».

Тем не менее появление подобной программы несет в себе и политический сигнал.

Так, президент ОАЭ Халифа ибн Зайд Аль Нахайян заявил о том, что начало проекта «символизирует вступление исламской цивилизации в космическую сферу».

А на самом деле отчасти является очередным витком противостояния суннитских государств с шиитским Ираном, космическая программа которого развивается с 2003 года и предполагает создание собственной станции на орбите. Пока что Исламская Республика запускает в космос только обезьян и черепах. ОАЭ хотят показать персам, что могут запустить корабль еще дальше. Программы по освоению космоса есть и у других мусульманских стран: Алжира, Туниса, Египта, Турции, Индонезии и Пакистана.

Запуск аппарата на Марс — довольно нетривиальная задача.

С 1960-х годов NASA запустила к Красной планете 21 аппарат, а долетели лишь шесть. А российский аппарат «Фобос-грунт» и вовсе сгорел в плотных слоях атмосферы спустя несколько месяцев после запуска.

Не менее 14 солдат тунисской армии погибли в результате нападения группы боевиков на военный контрольно-пропускной пункт на границе с Алжиром, передает в четверг агентство Франс Пресс со ссылкой на заявление министерства обороны Туниса.

Ранее сообщалось о пяти погибших.

"Число погибших солдат возросло до 14, ожидается, что оно вырастет еще", — цитирует агентство заявление Минобороны.

Атаковавшие КПП боевики были вооружены ручными противотанковыми гранатометами. Их точное число и возможные потери уточняются. Пока ни одна группировка не взяла на себя ответственность за это нападение.

Тунисские правоохранительные органы и армейские подразделения уже более полугода периодически проводят операции против незаконных вооруженных формирований в этом приграничном районе, который был объявлен "военной зоной". Считается, что здесь действуют боевики, связанные с "Аль-Каидой".

После смены власти в Тунисе в 2011 году в результате "жасминовой революции" в стране активизировались религиозные экстремисты. В 2013 году от их рук погибли порядка 20 сотрудников правоохранительных органов.

Молдова — феодальное государство

Жители Молдовы растеряны: власти республики сделали выбор в пользу Евросоюза. Чего теперь ожидать от России? Бесспорно, в республике назревают серьезные перемены. Allmoldova решила идти на опережение и перемены начать с себя. Портал запустил новую версию сайта. К этому событию приурочен выход серии интервью "Молдова. Перезагрузка". Герои материалов без купюр расскажут о том, что нас ждет и куда мы идем.

Недавно о плюсах евроинтеграции и о том, чего ждать от нее жителям страны, рассказал предприниматель Сергей Борец.

Сергей Викторович, Молдова подписала Соглашение об ассоциации с Евросоюзом. Какие изменения теперь ждут республику?

Мы стали свидетелями эпохальных событий. Они будут иметь для Молдовы огромные последствия - хорошие и плохие. К сожалению, ни СМИ, ни правительство не пытаются объяснить населению их значение. Решение о подписании было принято кулуарно. Граждане понятия не имеют, что это за документ. Иногда в СМИ появляются публикации на эту тему, но они, скорее, носят политически-заказной характер. Досконально документ никто не проанализировал. Перед подписанием нужно было пригласить независимые исследовательские компании или группу юристов-экономистов, которая изучила бы документ и выяснила, какую ответственность и обязательства будет нести республика после его подписания. Немало стран подписали Соглашение об ассоциации с Евросоюзом, например, Мексика, Турция, Чили и Тунис. Но какие плюсы оно дало им?

Досье Allmoldova

Сергей Борец — известный предприниматель и винодел, который создал Acorex Wine Holding - образцовую винодельческую компанию полного цикла. Эмбарго, введенное Россией в 2006 году, подкосило бизнес. Сергей Борец вынужден был продать предприятие, но сохранил, на его взгляд, самое ценное, — виноградники. Будучи по природе борцом, несмотря ни на что, он не утратил надежды продолжить любимое дело.

Каковы плюсы евроинтеграции?

За последние двадцать пять лет Молдова потеряла людей, получивших в советское время опыт и навыки управления государством. Управленцы, которые были воспитаны за время независимости и находятся сейчас на ответственных постах, понятия не имеют об управлении страной: у них нет ни возможности, ни знаний. Они руководят Молдовой, как бог на душу положит. Надеюсь, Евросоюз, решив сопровождать нас на пути к светлому будущему, в первую очередь, уделит внимание учебе и переучиванию сотрудников госуправления и публичных финансов.

Неужели в Молдове настолько плохо с госаппаратом?

Сегодня наша страна похожа на африканское государство, которому на голову свалилась независимость, а оно понятия не имеет, что с ней делать. Двадцать пять лет лет назад рухнули государственные институты. Ничего нового создано не было. У Молдовы есть все атрибуты власти, присущие независимому государству: флаги, правительство, парламент. Но это всего лишь лишь фасад. Внутри госучреждений сидят люди, которые ничему не обучены. Высокие должности получают кандидаты от партий. Распределение происходит по "блатному" принципу: новоприбывший "управленец" собирает вокруг себя команду из родственников, друзей и знакомых. Как хотелось бы, чтобы я ошибался!

Как страна оказалась в таком положении?

В 90-х годах Молдова пережила не одну шоковую терапию. Самые страшные события произошли в самом начале пути независимого государства. Цветущая страна с населением более четырех с половиной миллионов человек оказалась в непростой ситуации. С конца 80-х и начала 90-х гг. в поисках лучшей доли навсегда уехали первые 300-400 тысяч человек. Страну покинули грамотные, подготовленные специалисты: врачи, учителя, инженеры. Уехал цвет нации. На фоне гражданской войны республику покинуло около 300 тысяч евреев. Оставшиеся стали искать путь к существованию. В течение следующих десяти лет установился баланс, при котором жители страны выживали, власть существовала по своим правилам, а бизнес жил сам по себе. Образовались три непересекающиеся прямые. Государство не вмешивалось и не регулировало бизнес. В конце 90-х правительство Иона Стурзы за недолгий период пребывания у власти, приняло несколько правильных законов, наладивших работу с публичными финансами и давших толчок бизнесу. Жизнь в стране стала возвращаться в нормальное русло.

С приходом Владимира Воронина и его администрации, власть полезла в бизнес и начала его регулировать, устанавливать неписаные правила. Вначале это было неявно, потом стало очевидным. Многие талантливые бизнесмены покинули страну. Если в середине 2000-х годов страну покидали десятки бизнесменов, то сейчас это явление стало массовым.

Режим Воронина пал в 2009 году....

Верно. В его времена власть не управляла бизнесом, а перераспределяла рынки в пользу "нужных" людей. Каждый, кто был у "кормушки", пытался урвать кусочек. Созданная модель прижилась. Новая власть не отказалась от нее, а, наоборот, сохраняет, старательно и добросовестно эксплуатирует модель, выстроенную администрацией Воронина, продолжая обдирать страну как липку. Ничего нового она не привнесла. За пять лет никаких изменений. Для бизнеса не было сделано ровным счетом ничего. Молдова независима уже 25 лет, а в стране до сих пор нет даже статистики. Нельзя заниматься бизнесом, не зная цифр и рынка. Чтобы узнать, сколько в страну было завезено товаров, бизнесмены вынуждены из-под полы покупать данные у таможенников, проводить собственные исследования или друг у друга запрашивать информацию.

Надеюсь, что Евросоюз поможет Молдове построить современное государство, научит или заставит наши госорганы европейским методам управления страной: начиная от сбора информации и заканчивая управлением публичными финансами.

Рыба портится с головы. Что представляет собой политическая система Молдовы?

У нас феодальное государство. Партийные бонзы после прихода к власти, словно короли, отдают вассалам рынки, бизнес и финансовые потоки. Политическая система устарела и не отвечает интересам страны. Когда в парламент и правительство приходят партийные представители, они подчиняются только председателю партии. Им плевать на национальные интересы. После выборов депутаты садятся в кресла, распределяют портфели и ждут следующих выборов. Почему бы не закрепить за каждой территориально-административной единицей Молдовы по депутату, чтобы они несли ответственность и представляли интересы районов в высшем органе власти?

Распределение мест по политическому признаку — большая ошибка. Партии делят министерства. Где это видано? Министерство — это профессиональный отраслевой орган управления. Как можно его делить? Он должен работать. Руководителей министерств мы должны выбирать с помощью профессионального конкурса со сдачей экзаменов и с предъявлением жестких критериев отбора.

Это же относится к судебно-правовой сфере. В Молдове для судей и прокуроров нужно ввести избирательную систему. Каждый год они должны отчитываться, и по результатам деятельности, избираться. Нечто похожее есть во Франции, Италии и Германии.

Вы возлагаете надежды на Евросоюз?

Отчасти, да. В странах Европы действуют отработанные, пусть и бюрократизированные, системы управления. Если с помощью европейцев мы сможем за пять лет создать институт подготовки кадров, это будет огромным благом для страны.

Вы говорили о плюсах, давайте поговорим и о минусах. Где Молдове будет лучше — на пути в ЕС или в Таможенный союз?

Никто не скажет правды, потому что ее никто не знает. Но я почти уверен, что на рынке ЕС Молдова никогда не присутствовала и вряд ли будет присутствовать. Евроазиатский рынок огромен, а на европейском заняты все ниши. У нас нет шансов пробиться на Запад. Поймите правильно, там с помощью компенсационных инструментов десятилетиями создавались отрасли, ниши, порядки и рынки. А мы, не имея порядка в стране, знаний, опыта, опираясь только на интуицию, пытаемся пробиться на европейский рынок.

Не исключено, что Россия отторгнет Молдову и установит барьеры, используя ту же политику сдерживания, что и по отношению к странам ЕС. Например, введет пошлины. Только благодаря логистике и 15% пошлине на европейские вина, мы конкурентоспособны в России. Если их не будет, мы не сможем конкурировать с европейцами на восточном рынке.

Кремль понять можно. Россия разумно предполагает, что после подписания Соглашения часть европейских товаров будет упаковываться в Молдове и под видом молдавских продаваться на востоке. Поэтому она пытается себя обезопасить.

Скажется ли подписание Соглашения на трудовых мигрантах, и каковы вероятные последствия?

Вероятно. К чему это может привести? 80% экономики Молдовы сконцентрировано в Кишиневе. Основной бизнес в столице — сфера услуг, торговля, аптечный бизнес, медицинские услуги... Не секрет, что относительное благополучие города держится на деньгах гастарбайтеров. Если мы потеряем часть финансового потока из России, бизнес в столице обвалится и обанкротится.

Государству стоило бы создать комитеты и комиссии, работающие на опережение: необходимо срочно изучить, как выживет Молдова в переходный период, который будет длиться не менее 5-10 лет и выработать защитные меры. Может, например, стоит обратиться к ЕС за компенсацией потерь, которое понесет сельское хозяйство.

Предпримут ли власти меры?

Вряд ли. Увы, кроме нас это никому не нужно. Евросоюз тоже не будет, спотыкаясь, бежать на выручку. Процесс будет развиваться так, как развивается. Это значит, что в ближайшее время молдавский рынок снова сузится, и около 300 тыс. граждан в ближайшие годы снова покинут страну. Все это будет протекать на фоне безалаберного, вялотекущего управления страной.

Получается, у нас нет выбора.

По мне, Молдове стоило все же руководствоваться народной мудростью: "ласковое теля двух маток сосет". Нужно было искать компромиссы и договариваться, в то числе и с Россией.

Считается, что это было невозможно. Нужно было делать выбор.

Все возможно. Надо еще посмотреть на тех профессионалов, которые занимались переговорным процессом. От одного крупного российского чиновника слышал, что тамошние дипломаты не любят работать с молдавскими делегациями. Молдавского чиновника спрашивают, мол, чего вы хотите, а он на встрече не может сформулировать мысль.

Вы верите, что Молдову можно превратить в цветующу страну?

Безусловно. За считанные годы из крошечной страны можно было сделать конфету. Увы, наш истеблишмент заинтересован только в собственном благоденствии и в процветании своих кланов.

Андрей Гилан

allmoldova

"ВСМПО-АВИСМА" СТАНЕТ ПОСТАВЩИКОМ ТИТАНОВЫХ ДЕТАЛЕЙ ДЛЯ КОМПАНИИ FIGEAC

Меморандум, подписанный в ходе проведения международного авиасалона в Фарнборо (Великобритания) предусматривает долгосрочное партнерство в области механической обработки титановых деталей и изготовления готовых подузлов и узлов

Российская титановая корпорация ВСМПО-АВИСМА и французская компания Figeac Aero договорились о сотрудничестве по проекту "Титановая Долина". Об этом сообщается на сайте "ВСМПО-Ависма".

Компании подписали меморандум о сотрудничестве. "Документ предполагает долгосрочное партнерство в части механической обработки титановых деталей и изготовления готовых подузлов и узлов", - сказано в сообщении. Стороны не разглашают делатей соглашения.

Руководство российской корпорации заявило о большой заинтересованности в сотрудничестве с французской компанией - производителем деталей и узлов для авиационной промышленности. В свою очередь, французская сторона отметила, что гордится сотрудничеством с крупнейшим производителем титановой продукции аэрокосмического назначения.

Корпорация "ВСМПО-Ависма" - крупнейший в мире производитель титана, единственная в мире титановая компания, осуществляющая полный цикл производства, от переработки сырья до выпуска конечной продукции. Корпорация производит ежегодно свыше 30 тонн продукции, основным потребителем которой являются крупные авиастроительные компании и производители двигателей. Производственные мощности компании располагаются в Свердловской области и Пермском крае.

Figeac Aero - международная группа компаний, специализируется на производстве деталей авиационных двигателей, шасси и узлов, лидирует на рынке в предоставлении полного пакета услуг, от проектирования до подсборки готовых узлов. Предприятия группы находятся во Франции, в Тунисе и в США, штат насчитывает 1450 сотрудников. На 31 марта 2014 года доход Figeac Aero составил 164,4 млн евро.

Особая экономическая зона "Титановая долина" - российская специализированная промышленная площадка для производителей изделий из титана, компонентов и оборудования для металлургии, машиностроения, строительных материалов Для резидентов ОЭЗ имеются уникальные условия - производственная инфраструктура, административные, налоговые, таможенные, земельные льготы. В части налогообложения прибыли в Титановой долине созданы одни из наиболее привлекательных условий в РФ. Проект обеспечен гарантийной защитой федерального законодательства от любых неблагоприятных изменений в системе налогообложения РФ на весь период действия ОЭЗ.

С начала года Тунис нарастил объем экспорта фруктов.

По официальным статистическим данным Минсельхоза Туниса, с 1 января и по 7 июля экспортеры страны отгрузили на внешние рынки на 47,9% фруктов больше, чем за аналогичный период 2013 года.

В количественном выражении это около 27,884 тысяч тонн, тогда как в прошлом году – 19,906 тысяч тонн. Стоимостный рост поставок составляет 43,8%.

Два вида бахчевых культур – арбузы и дыни – обеспечили около 55% от общего объема отгрузок из Туниса на внешние рынки, а несколько видов косточковых – персики, нектарины, абрикосы и сливы – порядка 35%.

Существенная часть экспорта была предназначена для рынка Ливии – всего около 15,975 тысяч тонн. Италия получила 5,284 тысяч тонн, а Франция – 4,182 тысячи тонн.

Гражданское общество: что дальше?

Татьяна Ворожейкина

Специальный номер «Отечественных записок», посвященный гражданскому обществу, вышел в начале 2006 года. Его название — «Граждане без общества» — констатировало главный изъян тогдашней ситуации: слабость процессов общественной самоорганизации и их отставание от потребностей тех людей, которые уже ощутили себя гражданами. По иронии судьбы (или истории) примерно с этого времени, с середины 2000 года, как раз и начинается очевидный подъем общественной самоорганизации в России, появляются и выходят в публичное пространство многообразные движения — правозащитные, экологические, городские, независимые профсоюзы, многочисленные благотворительные и волонтерские ассоциации и пр. Эти частичные движения, а также социальные уличные протесты второй половины 2000-х, всероссийские (против монетизации льгот в 2005 г.) и региональные (во Владивостоке и Калининграде в 2009—2010 гг.) создавали и постепенно расширяли ту неполитическую публичную сферу, независимую от государства и часто противостоящую ему, которая и является сферой гражданского общества.

В сочетании с политическими протестами (как, например, марши и митинги «несогласных» в 2005—2008 гг.) это создало тот социально-политический фон, на котором стало возможным массовое протестное движение конца 2011—2012 годов, развернувшееся по чисто политическому поводу — фальсификации результатов парламентских выборов и вокруг политических требований — демократизации авторитарного режима и борьбы с коррупцией. Все это происходило вопреки нараставшему с 2005 года стремлению поставить эти движения и организации под государственный контроль и ограничить пространство их деятельности. После массовых протестных демонстраций 2011—2012 годов власть предприняла попытку тотального сворачивания пространства гражданского общества, законодательного ограничения и криминализации практически всех форм независимой гражданской и политической активности. Пропагандистская кампания российской власти и подконтрольных ей СМИ, направленная на дискредитацию демократического содержания украинской революции 2013—2014 годов, аннексия Крыма и неприкрытое поощрение вооруженного сепаратизма в Восточной Украине, развязывание имперской истерии в российском общественном мнении, а также общий антизападный, антилиберальный разворот власти и значительной части общества в России — все это, несомненно, оказывает мощнейшее демобилизующее воздействие на те элементы и институты гражданского общества, которые удалось создать в 2005—2012 годах.

Что произошло с гражданским обществом в России с середины 2000-х годов? Какие проблемы встали перед ним в период подъема и каковы те изменения, которые произошли в нем по сравнению с предшествующим пятнадцатилетием (1991—2006)? Как сочетается общественная самоорганизация и политическая оппозиция, гражданское общество и политический протест? В чем причины того, что подъем протестного оппозиционного движения оказался столь недолговременным, а его результаты — столь малыми и быстро обратимыми? Какова вероятность того, что российской власти удастся задушить ростки гражданского общества, которые появились в 2005—2012 годах? Чем объяснить, что гражданское общество оказалось практически беззащитным перед волной пропагандистской лжи, направленной на дискредитацию демократической революции в Украине, и не смогло этому ничего противопоставить? Каковы основные вызовы, с которыми сталкивается гражданское общество в России в 2014 году и как можно сформулировать его современную повестку?

Обратимся сначала к тому, как виделась проблематика гражданского общества в конце 2005 — начале 2006 года, что из тогдашних представлений оправдалось, а что нет.

Границы гражданского общества

Тогда, в середине 2000-х годов, дискуссии вызывало само представление о гражданском обществе, о его содержании, границах и местоположении. Йенс Зигерт, в частности, писал о двух трактовках понятия «гражданское общество». «Согласно первой, гражданское общество — это особое, четко очерченное общественное пространство. В России для него существует обозначение "третий сектор" (наряду с "первым сектором" — государством и "вторым сектором" — бизнесом). Это представление восходит к диссидентской среде, возникшей 40—50 лет назад в странах Центральной и Восточной Европы, которые находились тогда под контролем Советского Союза. "Гражданское" в таком понимании вполне оправданно противопоставлялось тоталитарному, насквозь милитаризированному государству»[1]. Второй подход к гражданскому обществу «предполагает особое качество социальных взаимодействий, его наличие означает преобладание гражданского образа действий и демократических убеждений у его членов»[2]. В любом случае гражданское общество отделено от государства, его жизнь регулируется этическими нормами, ценностями и традициями и «не требует никакого законодательного вмешательства со стороны государства»[3].

Другие исследователи указывали на принципиальные отличия гражданского общества в России от «импортированных» западных образцов. По мнению Симона Кордонского, «сильное и совсем не стремящееся организовываться гражданское общество — специфика России. Его существование (как повседневных отношений землячества, соседства, родства, этнической и конфессиональной принадлежности и т. д. и т. п.) столь же несомненно для автохтонов, как существование специфической российской семьи и государства. Его [гражданского общества] феномены иногда демонстративны и грубы, чаще привычны и незаметны»[4]. В рамках такого же предельно расширительного толкования гражданского общества лежит и представление Алексея Левинсона о мафии как специфической форме общественной самоорганизации, которая может перерасти в гражданские струк-туры[5]. Эти высказывания отражали достаточно распространенные в 1990-е годы взгляды, согласно которым любая независимая от государства самоорганизация содержит в себе зачатки гражданского общества.

Гражданское общество — это феномен, исторически возникший на Западе, и теория гражданского общества, от Антонио Грамши до Юргена Хабермаса, построена в первую очередь на обобщении западного опыта. Речь идет именно о теории гражданского общества, исследующей и объясняющей целенаправленные действия его акторов — различных ассоциаций, обладающих собственной логикой развития, отличной как от политической (государственной), так и от экономической (рыночной)[6]. Вместе с тем взрыв теоретического интереса к гражданскому обществу и, по сути дела, появление самой теории, были связаны с необходимостью осмысления опыта противостояния авторитарному государству в Восточной Европе и Латинской Америке в 1970—1980-е годы[7]. Поэтому современная теория гражданского общества включает не только анализ «незападного» опыта, но и переоценку, переосмысление ситуации на самом Западе исходя из нового опыта гражданских движений за его пределами. Ключевым для характеристики гражданского общества в рамках этой теории является наличие публичной сферы, отличной от политической организации этого общества, то есть от государства, и автономной по отношению к государству. Эта неполитическая публичная сфера включает саморегулирующиеся ассоциации, что отличает гражданское общество от массового. Эти ассоциации и публичная сфера в целом носят открытый характер в отличие от закрытых, прескриптивных или корпоративных форм общественного устройства. Кроме того, гражданское общество предполагает разнообразие и множественность действующих в нем ассоциаций, определенную степень их приверженности общим задачам и их свободный доступ в политическую сферу[8]. Это «узкое» определение гражданского общества, исключающее из его сферы политические партии и муниципальные структуры, являющиеся по существу посредниками между политическим и гражданским обществом, позволяет ограничить его теоретические рамки, с тем чтобы его можно было использовать как инструмент анализа социальной действительности и ее изменений.

В современной теории гражданского общества существуют, на мой взгляд, достаточно четкие ограничители, позволяющие разделять гражданские и негражданские формы самоорганизации. Во-первых, гражданские ассоциации по определению открыты, свободны, непринудительны, неадскриптивны. Что очень важно, в гражданской ассоциации свободен не только «вход», но и «выход». Принадлежность к традиционным или традиционалистским сообществам (о которых Симон Кордонский говорит как о специфике гражданского общества в России) обусловлена фактом рождения, этничности, землячества, профессионального, религиозного или иного статуса родителей, эти сообщества не свободны на «входе», принадлежность к ним адскриптивна, то есть предписана до и помимо свободного выбора индивида. Во-вторых, гражданская ассоциация, опять-таки по определению, ориентирована на индивида, на ценность и права отдельного человека, принадлежащего к данному сообществу. Иначе говоря, «гражданское общество» в современной теории — это нормативно нагруженное понятие, включающее толерантность, плюрализм, уважение к личности в качестве фундаментальных этических оснований[9].

Ни по одному из предложенных критериев криминальные, мафиозные структуры не могут рассматриваться как элемент гражданского общества, хотя они зачастую являются продуктом самоорганизации. Будучи относительно свободными на «входе», эти структуры, как правило, жестко закрыты «на выходе». Гражданские организации, отстаивая коллективные права своих членов, создают основу для плюралистического взаимодействия внутри общества и между обществом и государством. В организациях, имеющих криминальные, мафиозные корни, интересы отдельных членов полностью подчинены интересам «общего дела». Даже занимаясь благотворительностью, эти организации жестко обуславливают доступ к распределяемым благам и способствуют становлению принудительных, вертикальных, патерналистских конструкций внутри общества и преференциальных, патрон-клиентских отношений с государством. Поэтому институционализация криминальных сообществ свидетельствует, как правило, не об их гражданской эволюции, а о криминализации и деградации государственных структур.

Думается, что опыт, накопленный в России с середины 2000-х годов, вполне однозначно подтверждает эти выводы. Гражданское общество развивалось в неполитическом публичном пространстве, одновременно создавая это пространство и раздвигая его границы. Выжили и усилились те ассоциации и движения, которые отстаивали непосредственные жизненные интересы их участников—движения в защиту жилищных прав, против уплотнительной застройки и принудительных выселений, за сохранение архитектурного облика городов, экологические инициативы в защиту среды обитания, предотвращение вырубки лесов и парковых зон. Сохранились старые и возникли новые правозащитные организации, отстаивающие права граждан против произвола государственных чиновников, правоохранительных органов и бизнеса. Кроме того, в этот период появились многочисленные ассоциации, направленные на защиту интересов других — благотворительные организации и фонды, волонтерские движения, помогающие жертвам катастроф и природных катаклизмов, поддерживающие стариков, больных детей и детей-сирот, защищающие бездомных животных и т. п.[10] Некоторые из этих движений создавали долговременные ассоциации, как например «Движение в защиту Химкинского леса» или «Лиза Алерт», занимающееся поиском пропавших без вести детей и взрослых, другие же оставались неассоциированными группами, распадавшимися после достижения цели или, чаще, в результате неудачи или поражения.

Так или иначе, процесс низовой самоорганизации развивался в 2006—2012 годах во вполне «традиционном» для гражданского общества русле. Не было, насколько мне известно, случаев того, чтобы организации, эффективно защищающие права и интересы граждан (например, в жилищной сфере), выросли на основе криминальных группировок. Напротив, сращивание до полной неразличимости организованных преступных сообществ с властными структурами всех уровней являлось обычной практикой. Российское авторитарное государство во второй половине 2000-х, все более подчиняясь частным интересам приватизировавших его олигархических групп, фактически перестало быть системой основанных на праве публичных институтов и оказалось вполне совместимым с закрытыми неформальными структурами, в том числе криминального характера. Эта ситуация вызвала к жизни новое направление в гражданском движении, целью которого является разоблачение многообразных проявлений коррупции в государственных органах и среди государственных служащих (Фонд борьбы с коррупцией Алексея Навального, сообщество «Диссернет»). Представляется, что антикоррупционные движения и в будущем сохранятся как один из важнейших конституирующих гражданское общество факторов.

Гражданское общество и власть

Важнейшей проблемой становления гражданского общества в России остаются его отношения с авторитарной властью. Восемь лет назад, в начале 2006 года, уже было очевидно, что российская власть взяла курс на сокращение пространства гражданского общества. Ужесточение контроля над НКО, введенное в законодательство в 2006 году, вполне последовательно продолжало линию на ликвидацию независимых центров активности, сначала в федеративной структуре, законодательной власти и партийной системе, а затем в экономике и средствах массовой информации[11]. Мария Липман подчеркивала тогда, что «пространство автономи-зации и свобода объединения существует в той мере, в какой те, кто в этом участвует, держатся в стороне от политики. Все это существует и, вероятно, сможет существовать дальше, поскольку наше государство тяготеет к авторитаризму, а не к тоталитарности. И крайне маловероятно, чтобы сегодня был воссоздан тоталитарный проект, хотя бы потому, что невозможно себе представить не изоляционистский тоталитарный проект. А «закрыть» страну невозможно, поскольку худо-бедно существуют рыночная экономика и властная установка на энергетическую сверхдержаву и еще по целому ряду причин»[12].

Прошедшие 8 лет внесли в эту картину очень серьезные коррективы, которые, как представляется, не поддаются однозначному суммированию. Ситуация в гражданском обществе и его взаимоотношения с государством оказалась и «лучше», и «хуже», а, главное, гораздо сложнее и противоречивее той, которая виделась в начале 2006 года.

Во-первых, гражданское общество, несмотря на постоянное давление, оказалось способным не только на дальнейшую самоорганизацию, но и на успешное проведение общественных кампаний сопротивления власти там, где она ущемляла интересы различных групп и граждан в целом, а также на то, чтобы взять на себя функции государства в тех случаях, когда оно с ними очевидно не справлялось. Это касалось, коллективного гражданского действия (помощь бездомным, больным, сбор средств, тушение пожаров в 2010 г. и помощь жертвам наводнения в Краснодарском крае в 2012 г.), различных выступлений против властного произвола, борьбы с коррупцией, протестных акций («Марши несогласных», «Стратегия 31»)[13]. Во-вторых, столкновения по частным проблемам с коррумпированными чиновниками государственных органов разного уровня неизбежно приводили к вынужденной политизации общественных движений. «В условиях, когда исполнительная власть подчинила себе законодательную и судебную ветви, устранив тем самым барьеры для коррупционных интересов чиновников федерального и местного уровня, уничтожив легитимный механизм разрешения конфликтов (независимый суд), общественные инициативы, сталкивающиеся с властным произволом, начинают ему сопротивляться. В итоге они либо прекращают свою деятельность, либо (если уровень институционализации позволяет им вести работу в неблагоприятных условиях) политизируются»[14].

Многообразные процессы самоорганизации во второй половине 2000-х годов, наложившись на нараставшее в обществе недовольство произволом властей, невозможностью защитить свои права в суде, невозможностью повлиять на положение дел в стране, несомненно, подготовили почву для появления массового протестного движения в конце 2011—2012 годов. Вместе с тем это протестное движение не стало просто продолжением социальной самоорганизации, результатом горизонтального структурирования общества и формирования на этой основе неполитической альтернативы власти[15]. Напротив, именно политические мотивы — протест против очевидной фальсификации результатов парламентских выборов — вывел зимой 2011 — весной 2012 года десятки тысяч людей на улицы Москвы. Этот протест был подготовлен, с одной стороны, политической активностью граждан и ассоциаций, организовавших массовое наблюдение за выборами (прежде всего «Голос» и «Гражданин Наблюдатель»), а с другой — деятельностью оппозиционных политических партий и организаций («Солидарности», РПР-Парнас, «Яблока», «Левого Фронта»). Но вместе с тем на улицы вышли десятки тысяч людей, которые не были затронуты ни одним из этих видов деятельности, большинство из них никогда прежде не участвовали в политических митингах и демонстрациях. Очевидно, что за политическим протестом и политическими требованиями — пересчета голосов, отставки главы Центральной избирательной комиссии, а затем отставки Путина и политической реформы — стояло моральное возмущение людей, ощутивших себя гражданами. Спусковым механизмом этого движения стала крайне неудачная попытка власти, просмотревшей наличие общества в России, вести себя в новой ситуации по-прежнему. Наглая и тупая власть, не скрывающая, а демонстрирующая произвол, столкнулась с готовностью людей защищать свои права и достоинство.

С моей точки зрения, важнейшее значение тех событий, которые произошли в России, и в особенности в Москве, в декабре 2011 — марте 2012 года, заключается в появлении нравственной альтернативы тому предельно циничному контракту безнравственной власти с деморализованным обществом, который утвердился в России в 2000-е. Суть этого контракта заключалась в том, что общество в целом соглашалось с навязываемым властью консенсусом: нет и не может быть иного способа жизни в России, кроме адаптации к существующей системе и принятия ее правил игры. Только соглашаясь с жизнью «применительно к подлости», встраиваясь в систему, можно достигнуть успеха. Иного способа жизни не может быть не только в России, но и нигде в мире. Те, кто на словах провозглашает иные ценности, на самом деле действуют из корыстных побуждений, то есть получают за это деньги[16]. Тот дискурс, который власть противопоставила протестному движению, вполне укладывался в рамки убогого мироощущения тех, кто в принципе не может себе представить иных, альтруистических и солидарных мотивов человеческих действий[17].

В конце 2011 — начале 2012 года неожиданно выяснилось, что отнюдь не все готовы и дальше вести унылое существование в рамках этого циничного контракта. Потребовав честных выборов, протестующие открыто выступили против системы лжи и коррупции, пронизывающей всю российскую жизнь. Тысячи людей не пожалели своего времени и сил, чтобы быть наблюдателями на выборах в декабре 2011 и марте 2012 года, десятки тысяч выходили в сильный мороз на митинги и шествия. Пространство политической оппозиции режиму выстраивалось как пространство морального противостояния властному произволу, авторитаризму и коррупции. Не случайно на первый план в руководстве этим движением выдвинулись люди творческих профессий — журналисты, писатели, музыканты (Виктор Шендерович, Сергей Пархоменко, Ольга Романова, Леонид Парфенов, Юрий Шевчук, Борис Акунин, Дмитрий Быков, Артемий Троицкий и др.).

Представляется, что в период подъема протестного движения 2011—2012 годов в России (точнее, в Москве и Санкт-Петербурге) впервые произошло расширение пространства гражданского общества за пределы «третьего сектора». В него оказались включенными не только разнообразные ассоциации, но и множество отдельных людей, которые, хотя и в неординарных условиях общественного подъема, были вовлечены — через социальные сети — в горизонтальные структуры гражданского взаимодействия. Московские протесты были частью общемирового феномена, распространившегося в 2011—2014 годах от Рио-де-Жанейро, Сан-Пауло и Каракаса до Мадрида, Туниса, Каира, Стамбула, Киева и Бангкока. Суть этого феномена — в самоорганизации общества, выступающего против политической системы, не выражающей интересов этого общества. Непроницаемость политики для человека, отсутствие его в политической системе повсеместно и, как правило, неожиданно начали приводить к массовому присутствию людей на улицах. Людей, добивающихся признания себя полноправными акторами и протагонистами политики, а своих целей и интересов — общественно значимыми.

Можно ли было трансформировать в 2011—2012 годах потенциал общественного недовольства в политическое действие, направленное на изменение политической системы? Представляется, что это в решающей степени зависело от формирования устойчивых структур общественной самоорганизации, подобных польской «Солидарности» или Партии трудящихся в Бразилии, которые могли бы эффективно трансформировать антиавторитарный общественный протест в политический. Таких устойчивых структур в Москве не возникло, хотя попытки создать их предпринимались как во время протестных выступлений (Оргкомитет митингов, Мастерская протестных действий, Лига избирателей), так и после них (Координационный совет оппозиции). Большинство этих организаций сошло на нет вместе со спадом протестной волны. Опыт практически всех стран, где в последние годы происходили протестные выступления, свидетельствует, что структуры, возникающие в результате общественной мобилизации через социальные сети, как правило, оказываются недолговечными и малоэффективными для достижения тех политических целей, которые они провозглашают. В результате складывается «огромная диспропорция между колоссальной политической энергией этих демонстраций и их крайне незначительными практическими результатами»[18].

Мощный мотор массового действия без организационных приводных ремней в большинстве случаев работает вхолостую. В России, как, впрочем, и в других странах, этот отрицательный эффект был усилен накопившимся в предыдущие годы недоверием к оппозиционным политикам и партиям, неверием в их способность возглавить массовое оппозиционное движение. Остро требовались не столько новые «вожди» (такие появились в лице Алексея Навального), сколько новые структуры, которые закрепляли бы накопленный потенциал протестного действия и позволяли трансформировать его в демократическое политическое действие. В отсутствие таких структур общественное воодушевление неизбежно сменилось нарастающим разочарованием, главным фактором которого было отсутствие результатов, успеха протестного движения, значимых политических изменений.

Вторым изъяном протестного движения в России был его преимущественно столичный характер: оно развивалось главным образом в Москве и с меньшим размахом — в Санкт-Петербурге. Это было движение меньшинства, тех, по выражению Антона Олейника, городских «лишних людей», которые не находят себе места в системе сложившихся в России властных отношений, «выталкиваются из нее из-за своей неспособности отказаться от права на собственное мнение, на индивидуальность»[19]. Это был по преимуществу политический протест среднего класса[20]. Более того, исключительно таким образом он и был осмыслен общественным мнением — не столько самими участниками протестов, сколько СМИ и независимыми аналитиками. В этой весьма упрощенной интерпретации средний класс противостоял не только авторитарной власти, но и «огромному числу люмпенов, совершенно намеренно выращенных властью»[21]. В противоположность «люмпенам», которые надеются на власть и не могут обойтись без ее патерналистской опеки, люди среднего класса защищают свою свободу и достоинство.

Гигантские пропутинские инсценировки на Поклонной горе и в Лужниках, незатейливые мотивы привезенных на них статистов («стабильность», «лишь бы не было хуже» и т. п.) еще больше утверждали участников движения за честные выборы в общей адекватности такого двухполюсного мировосприятия. «"Мы" — не они, "они" — не мы»[22].

Таким образом нужда была превращена в добродетель, слабость протестного движения — его неспособность включить в демократический протест социальные требования большинства населения — была объявлена его силой. Власть не замедлила воспользоваться этой элитистской (чтобы не сказать снобистской) саморепрезентацией протестного движения. Протест был продан телевидением населению как движение «богатых», «норковых шуб», «офисных бездельников» и т. п. Это положило начало в целом успешной политике власти по изоляции протестного движения, которая резко усилилась после возвращения Путина на президентский пост. Устроив, по сути дела, провокацию против массовой демонстрации 6 мая 2012 года, власть перешла в контрнаступление, поставив в первую очередь на репрессивную составляющую своей политики. В течение двух следующих лет репрессии были направлены как против политической, так и против социальной самоорганизации, в которой власть справедливо видит для себя смертельную угрозу. Ограничение политических свобод (ужесточение законодательства о митингах и демонстрациях, политические процессы против участников и организаторов демонстрации на Болотной площади), резкое сужение пространства свободы слова (давление на «Эхо Москвы», прекращение кабельного вещания телеканала «Дождь», отставки ведущих журналистов Газеты.ру и Ленты. ру, закрытие информационного агентства «Новости» и присоединение его к государственному пропагандистскому холдингу, внесудебная приостановка оппозиционных интернет-сайтов Каспаров.ру, Грани.ру и Ежедневный Журнал, принятие закона, приравнивающего интернет-блоги и страницы в социальных сетях к СМИ) сопровождались наступлением на независимые НКО, которых власть вынуждает регистрироваться как «иностранных агентов». Весьма показательным в этом ряду является проект федерального закона о волонтерской деятельности, обязывающий волонтеров получать государственную регистрацию и резко ограничивающий возможности самоорганизации для помощи жертвам чрезвычайных ситуаций и природных катаклизмов.

В отличие от периода 2005—2012 годов, когда власть вела позиционные действия против гражданского общества, оставляя ему пространства и отдушины не только для независимого действия, но и для нормального сотрудничества с государственными органами на местном и региональном уровнях, в 2013—2014 годах путинское государство, по сути дела, объявило тотальную войну всему, что оно не может подчинить себе и поставить под полный контроль. Это происходит на фоне идеологического разворота авторитарного режима, направленного против демократических, либеральных ценностей и западной цивилизации вообще, и растущей апелляции к традиционалистским, православным и автократическим основам российской государственности, восстановление которых этот режим объявляет своей миссией. Представляется, что сейчас, в разгар этого разворота, очень трудно трезво судить о его перспективах. Насколько эффективной может быть политика удушения гражданского общества государством? В какой мере речь идет о возвращении если не к тоталитаризму (советского или иного, корпоративистско-фашистского образца), то к тоталитарным практикам? Прежде чем попытаться ответить на эти вопросы, обратимся к еще одной сфере, от развития которой решающим образом зависит нынешнее и будущее состояние гражданского общества в России.

Гражданское общество и массмедиа

Надо признать, что из всех точек зрения, представленных в специальном номере «Отечественных записок» по поводу состояния общества в России, наибольшую актуальность сохраняют суждения, высказанные Борисом Дубиным в статье «Посторонние: власть, масса и массмедиа в сегодняшней России». Целый ряд явлений и процессов, о которых говорится в этой статье, не только продолжали определять состояние российского социума, но и очевидно усилились в самое последнее время. Говоря о процессе реэтатизации медиапространств, развернувшемся в России с начала 2000-х годов, Б. Дубин отмечает несколько факторов этого процесса:

— «власть с середины 1990-х и с особенной интенсивностью в последние годы отказывается от обращения к разным социальным и политическим партнерам, к разным источникам легитимации и авторитета, все более капсулируясь в себе, своих интересах и собственных закулисных интригах;

— экономические интересы крупнейших собственников, монополизирующих сферу массовых коммуникаций и устраняющих "неудобства разнообразия" — групповые, слоевые различия в требованиях и запросах населения; ведущие предприниматели следуют в этом той же стратегии сужения и упразднения пространств соревнования, общественной дискуссии, контроля со стороны других, предпочитая не взаимодействовать и солидаризироваться с партнерами, а устранять их как конкурентов, причем чаще всего с помощью власти, послушного ей суда, прокуратуры, МВД и т. п.;

— самоопределение новых "прагматичных" руководителей медиа, отстраняющихся тем самым от реальной публики с известным разнообразием ее потенциальных интересов через создание и укоренение в собственном сознании и в общем мнении таких фикций, как "большинство", "масса" (в циничном профессиональном языке — "пипл"); принятый тем самым образ аудитории и риторика такого к ней отношения стала играть для молодых и честолюбивых работников роль символического барьера или фильтра в процессах их кадрового продвижения, критерия при отборе начальством и проч.»[23]

Важнейшим результатом возвращения к государственно-централизованной модели телевидения стало упрощение структуры социума в России, подавление разнообразия и фактическая маргинализация иных, отличных от пропагандируемых телевидением моделей поведении, художественного творчества, общественно-политической мысли и т. п. По данным Левада-центра, от 70 до 80 % российских граждан получают основную информацию по телевидению. Тем самым, по словам Б. Дубина, «консервируется не только, даже не столько транслируемый образец, сколько коммуникативная ситуация в целом — медиальный (виртуальный) характер как бы гомогенного сообщества» и потребитель информации «в роли пассивного анонима, подобного всем другим таким же»[24]. Сращивание антимодернизационно настроенных интеллектуалов с властью и при этом использование новейших технологий (манипулятивной политической и медийной технологии, интернета) позволили новой интеллектуальной обслуге заняться формированием фикции пассивной массы[25]. «Символическая принадлежность к виртуальному "мы", оставаясь чисто демонстративной, не влечет за собой практическую включенность в повседневное взаимодействие и реальную связь с каким бы то ни было партнером, с обобщенным Другим»[26]. Формируемая телевидением виртуальная конструкция коллективной идентичности россиян («большинство», «такие же как все») включает в качестве несущего элемента безальтернативную фигуру первого лица государства. «Значение данной ключевой или замковой фигуры — не в том, чтобы служить обобщенным образом и образцом партнера, помощника, конкурента, любого значимого Другого. Напротив, функция подобной фигуры в том, чтобы запечатлевать и консервировать образ коллективного "мы", у которого нет партнеров (хотя есть чужаки и враги) и которому они не нужны»[27].

Излишне говорить, насколько злободневно звучат эти выводы сегодня. Борис Дубин восемь лет назад описал именно те процессы — формирование фиктивного большинства[28], доминирование первого лица государства в качестве безальтернативной фигуры, изоляционизм, — кульминацией которых стала агрессивная, шовинистическая, иррациональная мобилизация российского общества вокруг политики, проводимой президентом Путиным в Украине. Абсолютно лживая телевизионная пропаганда сыграла центральную роль в том, что для большинства российского общества демократическое содержание украинской революции осталось не только не понятым, но сама она была воспринята как враждебный России феномен. Представляется, однако, что разрушительная и деморализующая роль телевидения объясняет хотя и многое, но отнюдь не все.

Для того чтобы пропаганда такой интенсивности была воспринята обществом, оно должно быть внутренне готово к этому. Помимо тех процессов, которые анализирует Борис Дубин, важнейшее значение имеет накапливавшийся с 1991 года ресентимент — глубинное уязвленное имперское сознание, до сих пор не преодоленный комплекс обиды, связанный с распадом СССР, большой и сильной страны, в принадлежности к которой многие из ныне живущих россиян видели свою личную состоятельность. За прошедшие 23 года не произошло сколько-нибудь серьезного осмысления, перерабатывания российским обществом и его интеллектуалами тех процессов и причин, которые привели к краху последней империи на европейском континенте. Напротив, нерационализиро-ванное чувство утраты сопровождалось обидой, смешанной с завистью, в отношении воображаемого виновника «величайшей геополитической катастрофы ХХ века» — США и Запада в целом. Этот комплекс неполноценности в отношении воображаемого врага постоянно подпитывал в российском обществе недоверие к его системе ценностей — либерализму, демократии, уважению прав человека. Обиженный создает образ врага, чтобы избавиться от чувства вины за собственные неудачи[29]. События на Украине были использованы как спусковой механизм для актуализации этого имперского ресентимента, главным носителем которого выступил президент Путин[30].

Представляется, что украинская революция вызвала подспудный дополнительный ресентимент еще в одном отношении. Значительной части образованной и даже либеральной публики в России было психологически довольно трудно согласиться с тем, что на Украине удалось свергнуть авторитарный коррумпированный режим, подобный тому, с которым в России вынуждены мириться. Сказывалось традиционное высокомерно-пренебрежительное отношение, свойственное многим российским интеллектуалам по отношению к Украине. По-видимому, гораздо легче для многих оказалось принять официальную версию «бандеровского фашизма», иначе невозможно объяснить, почему образованные люди вдруг заговорили об Украине языком власти и Первого канала. Следует признать, возвращаясь к постановке вопроса Борисом Дубиным, что власть, масса и массмедиа перестали в послеукраинской ситуации быть «посторонними»: от пассивного восприятия сообщество телезрителей перешло к активной мобилизации, к личному ощущению сопричастности к власти как выразителю кровного национального интереса. Трудно сказать, как долго будет продолжаться этот мобилизационный спазм. С моей точки зрения, сложившиеся за последние 20 лет городской образ жизни, модель потребления, образования, досуга, являются контрпродуктивными для долгосрочного поддержания такого рода агрессивной, шовинистической, иррациональной мобилизации. Недаром в экономической сфере люди придерживаются вполне рациональной модели поведения: свои сбережения они предпочитают хранить не в обязательствах собственной страны, которая так мощно встает с колен, а все-таки в обязательствах государства, которое они люто ненавидят и считают воплощением всевозможного зла.

Гражданское общество: новая повестка дня

Все это возвращает нас к ранее поставленным вопросам о перспективах гражданского общества в новой ситуации. Проще всего было бы констатировать очевидное ухудшение этих перспектив практически по всем направлениям. Поэтому мне кажется более интересным и продуктивным попытаться посмотреть на те возможности и объективные условия, в которых придется теперь действовать гражданскому обществу.

Первая проблема связана с перспективами тоталитарной инволюции, насколько они серьезны и необратимы. Малую вероятность возвращения к тоталитаризму до сих пор связывали с экономической невозможностью закрыть страну в условиях рыночной экономики и зависимости страны от экспорта энергоносителей. Сегодня мы видим, что попытки такие предпринимаются (т. н. «национализация» элит, вынуждающая их возвращать капиталы в страну; соглашение с Китаем с целью диверсификации энергетического экспорта; создание собственной платежной системы и т. п.). Николай Петров считает, что поворот к изоляционизму и конфронтации с Западом является результатом внутренней эволюции: «Созданный в последнее десятилетие с небольшим олигархический режим достиг такой степени монополизации экономического и политического контроля над страной, что сохранение и тем более усиление любой открытости вовне, будь то интернационализация бизнеса или политическая модернизация с усилением реальной политической конкуренции, несло реальную угрозу разрушения этой монополии»[31]. Я думаю, что при всей серьезности и обоснованности подобных утверждений существует несколько факторов, которые по меньшей мере ставят под вопрос способность нынешних государственных структур взять под полный контроль экономику и общество в России. Для того чтобы разрушить сложившуюся в России западную модель потребления, нужны, как представляется, усилия, сопоставимые по эффекту с Гражданской войной 1918—1921 годов. Тогда это было результатом социальной катастрофы, сейчас это может стать только результатом массовых репрессий, если, конечно, руководство России не вовлечет страну в глобальный катаклизм. Для осуществления репрессий такого масштаба в стране нет соответствующего аппарата. Существующие репрессивные структуры разложены коррупцией и приобретенными экономическими интересами, сохранение собственности и капиталов важнее для них, чем выполнение специфических профессиональных функций. Поэтому репрессии, скорее всего, будут носить выборочный характер, как это происходило в течение всего путинского правления. В таких условиях возможности для независимого гражданского действия, направленного на борьбу с коррупцией, отстаивание интересов граждан в городской, экологической и социальной сфере, сохраняются, а защита политических и гражданских прав, солидарность с жертвами репрессий становятся жизненной необходимостью.

Конечно, условия для самоорганизации, для формирования и укрепления горизонтальных связей и отношений, основанных на доверии, в «послеукраинской» России будут существенно хуже, чем прежде. Захватом Крыма и вмешательством в Восточную Украину власть посылает обществу ясный сигнал: «Кто сильнее и наглее — тот и прав. Держите сторону сильного, и вам будет хорошо». Часть общества этот сигнал, несомненно, восприняла; политика Путина на Украине стала символом тех аморальных отношений и внеправовых практик, которые реально регулируют российский социум[32]. Вместе с тем, как это ни парадоксально звучит, «Украина» не принесла ничего принципиально нового в эту ситуацию, она лишь усугубила ее, сделала более тяжелой. Те процессы упрощения массового сознания, которые рассматривает Борис Дубин, сосуществовали с процессами общественной самоорганизации и обретения гражданского сознания, которые привели к массовому протестному движению 2011—2012 годов. Так же, хотя и в худших условиях, будет, по-видимому, происходить и теперь.

Важно, как мне кажется, иметь в виду, что ситуация авторитарного режима (в той мере, в какой он остается таковым) — это всегда ситуация неопределенности и внутренней слабости. Как никто не предвидел политических протестов двухлетней давности, так и сейчас, по-видимому, мы не можем говорить о полном схлопывании всех возможностей для независимого гражданского действия. Однако это действие, как показал опыт протестного движения, и не только в России, должно быть организационно подготовленным. Это могут быть любые, не обязательно политические, и скорее неполитические, гражданские структуры, которые способствовали бы горизонтальному структурированию общества. Только на этой основе возможно появление альтернативы вертикальному соподчинению государства и общества и проведение действительно демократических выборов, меняющих систему власти в стране. Иначе говоря, важнейшая модернизационная задача, стоящая перед Россией, — отделение общества от государства — требует определенного возвращения гражданского движения к задачам предыдущего, «дополитического», «допротестного» этапа самоорганизации, когда возникает противостоящий авторитаризму субъект политического действия, который вырабатывает и предлагает обществу собственную повестку дня.

Эта повестка дня, с моей точки зрения, должна обязательно включать социальные интересы зависимых от государства слоев населения — государственных служащих, бюджетников, пенсионеров. Без представительства их интересов в гражданских политических структурах оппозиции демократическое движение будет обречено на то, чтобы оставаться верхушечным и поэтому слабым. Это очень важный отрицательный урок протестного движения 2011—2012 годов, который отличает Россию от Украины. «На Майдан вышли не только представители «нового креативного класса» — главной надежды российских либералов. На Майдане 2013—2014 годов они смешались с мелкими предпринимателями, интеллигенцией (учителями, инженерами), рабочими и селянами. Майдан действительно представлял собой социологический срез украинского общества, а не узкой прослойки городских «лишних людей»[33]. Без включения в демократическое движение социальной составляющей будет всегда сохраняться опасность того, что недемократические, патерналистские тенденции социальных низов (и части средних слоев) будут смыкаться с авторитарными, автократическими тенденциями господствующих групп. В таком случае демократическим путем, через выборы, к власти будут вновь и вновь приходить авторитарные режимы, которые сводят на нет, выхолащивают представительный характер институтов, их способность транслировать интересы общества (в том числе протест) в политическую сферу[34]. В такой ситуации после каждого демократического подъема мы будем снова и снова возвращаться в привычную историческую колею, где угроза краха режима будет заставлять слабое и напуганное общество уповать только на государство, с тем чтобы оно навело порядок.

[1] Зигерт Йенс. Гражданское общество в России // Отечественные записки. 2005. № 6. С. 36—37.

[2] Там же. С. 37.

[3] Там же. С. 35.

[4] Кордонский С. Государство, гражданское общество и коррупция // Отечественные записки. 2005. № 6. С. 24.

[5] Перспективы низовой демократии в России. Круглый стол ОЗ 23 января 2006 года. С. 48.

[6] Напротив, концепция гражданского общества, возникшая в XVIII в., относится в первую очередь к реализации частного интереса в условиях рынка и фактически редуцирует гражданское общество к рынку, к корыстным интересам частных лиц.

[7] Об этом см. классическую работу: Jean L. Cohen and Andrew Arato. Civil Society and Political Theory. The MIT Press, Cambridge and London, 1992.

[8] Eisenstadt S. N. Civil Society and Democracy in Latin America. Some Comparative Observations // Estudios Interdisciplinarios de America Latina e el Caribe. 1993 Vol. 4. № 2. P. 27.

[9] Подробнее об этом см.: Ворожейкина Т. Гражданское общество и авторитарная власть // Гражданское общество: экономический и политический подходы. Московский центр Карнеги. Рабочие материалы. 2005, № 2.

[10] В 2010—2011 г. было проведено качественное исследование, посвященное проблемам гражданского общества в России. См.: Волков Д. Рост общественной активности в России: становление гражданского общества или очередной тупик? // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2011 № 2.

[11] Перспективы низовой демократии в России. Круглый стол // Отечественные записки, 2005, № 6,с. 47.

[12] Там же. С. 50.

[13] Волков Д. Протестные митинги в России конца 2011 — начала 2012 гг.: запрос на демократизацию политических институтов // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2012 № 2. С. 83.

[14] Там же. С. 82. Одним из наиболее ярких примеров такой вынужденной политизации стала деятельность Евгении Чириковой, которая, прежде чем стать одним из руководителей протестного движения, безрезультатно пыталась сотрудничать с «Единой Россией», чтобы остановить уничтожение Химкинского леса.

[15] Говоря в 2010 г. о предпочтительности такого, неполитического формирования альтернативы власти, я опиралась на известную мысль Вацлава Гавела: в посттоталитарной системе по-настоящему значимые политические события происходят при иных обстоятельствах, нежели в системе демократической. В том, что большая часть общества относится столь безразлично, если не откровенно недоверчиво, к выработке концепций альтернативных политических моделей, программ или хотя бы их концепций, не говоря уже об инициативе создания ошозиционньгх партий, сквозит не только разочарование в общественных делах и утрата «высшей ответственности» как результат всеобщей деморализации, но и появляется здравый общественный инстинкт: будто бы люди почуяли, что действительно все уже стало «иным» и на самом деле пришло время действовать иначе». (Гавел В. Сила бессильных // Мораль в политике. Хрестоматия. Составление и общая редакция Б. Г. Капустина. М.: КДУ, 2004. С. 250—251.)

[16] В официальном дискурсе «мораль» (апелляция к «моральным ценностям») означает лишь ужесточение контроля в сфере социализации молодежи, ограничение прав человека (сферы субъективности), деятельности оппозиционных политиков, писателей, содержания СМИ и прочее (...) Следование «общепринятым моральным нормам» и «национальным традициям» в данной ситуации означает требование придерживаться правил обрядоверия, внешний социальный конформизм». (Гудков Л. Человек в неморальном пространстве: к социологии морали в посттоталитарном обществе // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2013. № 3-4. С. 120).

[17] В этом ряду — разговоры о «печеньках» Госдепа, реплики Путина о бандерлогах, сравнение белых лент с «контрацептивами» и пр.

[18] Moisds Nairn. Muchas protestas, pocos cambios // El pals, 29.03.2014.

[19] Олейник А. Киевская «сечь» сменила власть, сможет ли сменить модель управления? // Ведомости, 24.02.2014.

[20] По данным Левада-центра, подавляющее большинство участников декабрьских 2011 г. и февральских 2012 г. митингов в Москве составляли люди с высшим образованием — 80 %, в то время как по стране их было менее трети. «Преобладающей группой на обеих акциях были те, кто «может позволить себе дорогие вещи, но покупка автомобиля вызывает у них затруднение» (40 % в декабре и 41 % в феврале). Около четверти протестующих (28 % в декабре и 24 % в феврале) были в состоянии купить автомобиль. 5 и 3 % составляли те, кто «ни в чем себе не отказывает». В сумме эти три группы составляли 78 % участников митинга на Сахарова и 68 % участников шествия. Для сравнения: в Москве они составляют около половины населения (50—51 %), в России — лишь около одной пятой (22 %). Три наименее обеспеченные группы (те, кому «не хватает денег на продукты», «денег хватает на продукты, но покупка одежды вызывает затруднения» и «денег хватает на продукты и одежду») составляли в сумме 28 % митингующих в декабре и 32 % — в феврале. В столице людей этого уровня достатка насчитывается порядка половины (46 %), а в масштабах всей страны это большинство населения (79 %). (ВолковД. Протестные митинги в России конца 2011 — начала 2012 гг.: запрос на демократизацию политических институтов // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2012. № 2. С. 74.)

[21] Латынина Ю. Собственник и халявщик //http://www.ej.ru/?a=note&id=11772/

[22] Ворожейкина Т. На эти грабли мы уже наступали // Новая газета, 12 марта 2012 г.

[23] Дубин Б. Посторонние: власть, масса и массмедиа в сегодняшней России // Отечественные записки. 2005. № 6. С. 10.

[24] Там же. С. 14.

[25] Там же. С. 12.

[26] Там же. С 15.

[27] Там же. С 17.

[28] Или «сверхбольшинства» в терминологии Кирилла Рогова. (Рогов К. Сверхбольшинство для сверхпрезидента // Pro et Contra. Май — август 2013. № 3—4 (59).)

[29] Подробнее см.: Ворожейкина Т. Украинский разрез российского будущего // Независимая газета, 20 мая 2014 г. Приложение «НГ-политика». С. 11.

[30] С точки зрения Николая Петрова, «взятие» Крыма означает крах имперского проекта — как внешнего, связанного с Евразийским союзом, так и внутреннего, связанного с мультиэтничной государственностью. (Петров Н. Россия-2014: скатывание в воронку // Независимая газета, 20 мая 2014 г. Приложение «НГ-политика». С. 15.) Действительно, для антиукраинской кампании была характерна в большей мере апелляция к русскому этническому, чем имперскому национализму. Думается, однако, что реальные различия между этими двумя видами в российском общественном сознании провести довольно сложно: имперский национализм в России всегда предполагает представления о «государствообразующем этносе», а русский национализм воспринимает практически любую когда-либо завоеванную Россией территорию как часть «русского мира».

[31] Петров Н. Указ. соч.

[32] «С крестьянами и дворовыми обходился он строго и своенравно; несмотря на то, они были ему преданы: они тщеславились богатством и славой своего господина и, в свою очередь, позволяли себе многое в отношении к их соседям, надеясь на его сильное покровительство». (А. С. Пушкин. Дубровский.)

[33] Олейник А. Киевская «сечь» сменила власть, сможет ли сменить модель управления? // Ведомости, 24.02.2014.

[34] Этот вывод был сделан в 2006 г. в результате анализа аргентинского опыта становления гражданского общества и политической демократии. Для современной России он является совершенно актуальным. (Ворожейкина Т. Как стать гражданами: власть и общество в Аргентине // Отечественные записки. 2005. № 6. С. 106.)

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2014, №3(60)

Цены в Египте на многие продукты, как правило, в 2-3 раза ниже, чем в России.

По сравнению с соседним Тунисом или с Турцией, Египет также значительно выигрывает по стоимости жизни.

250-300 египетских фунтов (1200-1400 руб.).в день хватит, чтобы снять номер с кондиционером, два раза есть в недорогих ресторанах или кафе и съездить на экскурсии, которые здесь довольно дорогие.

Самым дешевым курортом считается Хургада. Так, поесть в кафе здесь можно от 20 египетских фунтов (95 руб.), а обед в ресторане обойдется от 60 фунтов (290 руб).

Metro, популярный круглосуточный супермаркет, считается в Египте мерилом низких цен. Однако, цены на овощи и фрукты в этом супермаркете довольно высокие, да и их качество оставляет желать лучшего. Например, яблоки Гранни Смит или виноград стоят по 30 фунтов (140 руб) за 1 кг, хотя на рынке их можно купить в 2-3 раза дешевле.

Самая дорогая составляющая в Египте — это достопримечательности. Например, посещение пирамид Гизы обойдется примерно в 360 фунтов (1700 руб), столько же стоит экскурсия на Гору Моисея и в монастырь Св. Екатерины.

Транспорт в Египте стоит дешево. Билет на поезд от Каира до Луксора обойдется в 40 египетских фунтов. Проезд на автобусе, трамвае, метро - 1,5 египетских фунта (около 7 рублей).

Говядина без костей — от 75 фунтов (357 руб.)

Пастрома в нарезке, 100 г — 20 фунтов (95 руб.),

Молоко, 1 л — 6,5 фунтов (32 руб.)

Сливочное масло, 1 кг — от 30 фунтов (143 руб.)

Макароны, 1 кг — от 7 фунтов (33 руб.)

Сахар, 1 кг — 5 фунтов (24 руб.)

Хлеб — от 5 фунтов (24 руб.)

Помидоры, 1 кг — от 5 фунтов (24 руб.)

Бананы, 1 кг — от 5 фунтов (24 руб.)

Апельсины, 1 кг — 2-3 фунтов (9,5-14 руб.)

Клубника, 1 кг — 14 фунтов (67 руб.)

Манго, 1 кг — от 30 фунтов (143 руб.)

Мороженое Nestle — 3,5 фунта (17 рублей)

Халва простая, 300 г — 10 фунтов (47,7 руб.)

Халва с фисташками, 315 г — 14 фунтов (67 руб.)

Пиво, 0,33 — 7 фунтов (33,4 руб.)

Вода негазированная 1,5 л — 2,5 фунта (12 руб.)

Лимонад местного производства в банке, 0,33 — 3 фунта (14 руб.).

Лимонад импортный — от 7,5 до 10 фунтов (35-48 руб.).

Кофе молотый местного производства, 200 г — 23 фунта (110 руб.).

Швепс 1 л — 6,5 фунтов (31 руб.)

Бутылка вина, 0,7 — от 50 фунтов (238 руб.)

Сигареты "Мальборо", 1 пачка — от 12 фунтов (57 руб)

Туники и расшитые кофточки — от 50 фунтов (238 руб.).

Майки — от 40 фунтов (190 руб.).

Детские майки — от 20 фунтов (95 руб.) .

Халат — 300 фунтов (1400 руб).

Набор больших махровых полотенец из 4 штук — 360 фунтов (1700 руб)

В последние годы китайские компании начали большое количество строек, которые уже меняют мир. Предлагаем шесть самых грандиозных проектов Поднебесной за рубежом.

$32 МЛРД – КИТАЙСКО-ПАКИСТАНСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КОРИДОР

Крупномасштабный проект (который соединит пакистанский порт Гвадар и западную границу Китая) позволит китайцам выйти к стратегически важному порту в Индийском океане. Планируется построить автомагистраль, железную дорогу и газопровод.

Когда проект будет завершен, порт станет главными воротами Китая для торговли с Африкой и Ближним Востоком.

Контроль над Гвадаром в феврале 2013 г. получила китайская государственная компания Overseas Ports Holding.

В начале этого года был одобрен проект строительства аэропорта в Гвадаре, а также завершена укладка оптико-волоконного кабеля от китайской границы до пакистанского города Равалпинди.

$13 МЛРД – НИГЕРИЙСКАЯ ВЫСОКОСКОРОСТНАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА

В мае China Railway Construction Corporation подписала контракт на сумму в 7,6 млрд фунтов на строительство скоростной железной дороги (860 миль) через всю Нигерию.

После завершения строительства поезда смогут двигаться со скоростью 120 км в час. Пока неизвестны все остановочные пункты новой железной дороги.

$11,1 МЛРД – АВТОДОРОГА “ВОСТОК-ЗАПАД” В АЛЖИРЕ

Начатый в марте 2007 г. проект по строительству шестиполосной платной автодороги через Алжир сопровождался различными скандалами, обвинениями в даче взяток и задержкой с выплатой зарплаты рабочим.

Право на строительство автомагистрали выиграли китайские China Rail Construction Corporation и CITIC, а также японский консорциум.

Общая длина автодороги превысит 750 миль. Она протянется от границы Марокко до Туниса через все алжирские города на побережье Средиземного моря.

$1,7 МЛРД – ПРОЕКТ “БАЛТИЙСКАЯ ЖЕМЧУЖИНА”

На берегу Финского залива (юго-восточнее Санкт-Петербурга) Китай строит новый город на 35 тыс. жителей.

Проект в 1 млрд фунтов осуществляет Shanghai Industrial Investment Company. Ожидается, что “город под ключ” будет сдан через шесть-восемь лет.

В новом населенном пункте будет 14 тыс. квартир, пять школ, девять детских садов, а также торговые центры, рестораны и кинотеатры.

Однако проект критикуют за его отдаленность.

$1,5 МЛРД – ВЕТРЯНАЯ ЭЛЕКТРОСТАНЦИЯ НА ЗАПАДЕ ТЕХАСА

В 2011 г. Shenyang Power Group (SPG) подписала контракт на строительство в американском штате Техас ветряной электростанции, которая станет самой крупной в США.

На станции будут установлены китайские турбины, а кредит на строительство в размере 880 млн фунтов выдан китайским банком Export-Import Bank.

$1,3 МЛРД – ГИДРОЭЛЕКТРОСТАНЦИЯ “ЗУНГЕРИ” В НИГЕРИИ

В июле 2013 г. во время визита в Пекин нигерийский президент Гудлак Джонатан подписал контракт на строительство электростанции (мощностью 700 МВт) на реке Нигер, примерно 90 миль от города Абуджа.

На строительство уйдет пять лет. Финансировать проект на три четверти будет Китай, выдав Нигерии 20-летний кредит со ставкой в 2,5%.

Согласно данным Европейской Комиссии, в 2013/14 МГ экспорт зерна из стран ЕС достиг рекордно высокого уровня — 42,1 млн. тонн (на 33% выше показателя предыдущего сезона). Основными импортерами продукции в завершившемся сезоне стали страны Северной Африки (Марокко, Алжир, Тунис, Египет), а также Иран, Южная Корея и Саудовская Аравия.

Из указанного объема зерна отгрузки мягкой пшеницы составили 29 млн. тонн, что на 43% превышает среднегодовой показатель, ячменя — 8,5 млн. тонн (+32%).

Что касается конечных запасов зерна в ЕС, то к концу 2013/14 МГ они составили 32,5 млн. тонн (+4,7 млн. тонн в год), что, однако, на 24% отстает от среднегодового показателя за последние годы.

В преддверии летних отпусков и каникул, которые в Бельгии традиционно начинаются 1 июля, Национальное бюро по туризму обнародовало информацию о предпочтениях бельгийцев летом 2014 г. Так, отдыхать летом будут 47% граждан страны. При этом наиболее популярным направлением является соседняя Франция – туда направятся 30% бельгийцев. Далее следуют Испания, Италия, Греция, Турция, Тунис и Марокко. Средний бюджет отдыха на одного человека вырос по сравнению с 2013 г. на 69 евро и составил 2577 евро. Бельгия > Миграция, виза, туризм > ved.gov.ru, 10 июля 2014 > № 1121721

Экономические возможности Беларуси как члена Евразийского экономического союза (ЕАЭС) представлены в ходе встречи белорусского посла в Арабской Республике Египет, постоянного полномочного представителя страны в Лиге арабских государств (ЛАГ) Сергея Рачкова с заместителем генерального секретаря ЛАГ по экономическим вопросам Мухаммедом аль-Таваджири.

Как сообщает пресс-служба МИД Беларуси, на встрече обсуждены состояние и перспективы развития торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества между Республикой Беларусь и арабскими странами. Рассмотрены направления взаимодействия Беларуси и ЛАГ в рамках расширения сотрудничества экономических интеграционных объединений, участниками которых являются Беларусь и арабские страны.

В 2013 году товарооборот между Беларусью и арабскими странами составил 393,11 млн. долларов, белорусский экспорт достиг 230,88 млн. долларов, импорт — 162,23 млн. долларов. В группу 10 ведущих торговых партнеров Беларуси в 2013 году, сообщает пресс-служба МИД, вошли Саудовская Аравия, Судан, Египет, ОАЭ, Марокко, Ливан, Тунис, Алжир и Иордания. Основными статьями белорусского экспорта являются тракторы, грузовики, шины, металлоизделия, удобрения, нефтехимическая продукция, станки. Основные статьи импорта из арабских стран включают фосфаты, нефтепродукты, автомобили, изделия из хлопка, медикаменты, фрукты.

Андрей Середа

Марокканские парламентарии утвердили закон, позволяющий создание в стране исламских банков, сообщает AllAfrica.

Как сообщил министр по вопросам бюджета Дрисс Азами (Driss Azami), «долевые финансовые инструменты и услуги могут сыграть важную роль в мобилизации сбережений и расширении охвата финансовыми услугами в Марокко».

Принятие закона об альтернативном банкинге ожидалось с момента прихода к власти Партии справедливости и развития, которая давно подчеркивала свою приверженность данному плану. Ожидается, что эта мера привлечет иностранных инвесторов.

В законе охвачены основные принципы шариатской финансовой отрасли, перечислены ее главные понятия и область действия, указаны меры по защите потребителя и надзору за деятельностью соответствующих финансовых учреждений со стороны банка «Банк аль-Магриб».

Как утверждают авторы депутатской инициативы, потребность в законе возникла не один год назад, в первую очередь, в нем нуждается часть населения Марокко, заинтересованная в финансовых операциях, отвечающих заповедям ее религии.

Одновременно некоторые парламентарии предостерегают против жесткого деления банков на «халяль» и «харам», полагая, что это может спровоцировать недовольство в обществе.

Возникновение исламских банков в Марокко будет способствовать росту национальной экономики за счет привлечения наличности на финансовый рынок, ожидается приток капиталов из стран Ближнего Востока, говорит экономист Мехди Фарайхи (Mehdi Farayhi).

«Исламские финансы имеют в Марокко огромный потенциал. Властям только нужно развернуть информационную кампанию об услугах и обеспечить подготовку работников отрасли», — сказал он.

С 11 по 13 июня 2014 года во французском Анси прошел крупнейший анимационный кинорынок Европы MIFA. 14 российских компаний, занимающихся производством и дистрибуцией анимационного кино были представлены на стенде RUSSIAN CINEMA.ANIMATION, организованном Фондом кино при поддержке Министерства культуры РФ. Порталу ПрофиСинема стали известны первые итоги работы на стенде.

Продюсерский центр РИКИ в рамках стенда RUSSIAN CINEMA.ANIMATION провел успешные переговоры с компаниями из Индии, а также с компаниями из Италии, Колумбии и Туниса. С компанией МВС3 (Ближний Восток) был заключен меморандум на приобретение первого и третьего сезонов сериала «Смешарики».

Как считает директор Ассоциации анимационного кино Ирина Мастусова, необходимо приучить мировое анимационное сообщество к мысли, что российская анимация — качественная, конкурентоспособная и перспективная, а оценивать результаты анимационного рынка нужно по многим параметрам, среди которых продажи – важнейший фактор, но не единственный: «Благодаря поддержке Фонда кино и Министерства культуры РФ мы приезжаем в Анси третий год подряд и каждый раз замечаем возрастающий интерес к российской анимации. В этом году дирекция фестиваля и участники кинорынка хвалили RUSSIAN CINEMA.ANIMATION за яркий стенд, нестандартные идеи и творческий подход».

Глава правительства Туниса Мехди Джомаа, посетивший Брюссель после визита в Германию, согласился ответить на вопросы корреспондента “Евроньюс”. Он призвал поддержать опыт Туниса в демократических преобразованиях и пригласил европейских туристов вновь приезжать в Тунис.

Шарль Саламе “Евроньюс”: Господин премьер-министр, добро пожаловать на “Евроньюс”. Вы находитесь в Брюсселе, президент Тунисской республики совершает турне по Африке, председатель Конституционной ассамблеи во Франции, вы приехали в Брюссель из Берлина. Вся верхушка тунисского руководства находится заграницей. Зачем?

Мехди Джомаа, премьер-министр Тунисской республики: Просто потому, что мы находимся на этапе, когда нужно объяснять, что происходит в Тунисе. Мы пережили трудные моменты, и сейчас очень важно показать облик нового Туниса, очень динамичного, Туниса, куда приходит стабильность, Туниса, который вновь может принять инвесторов и туристов. Также нужно объяснить наш взгляд, высказать нашу точку зрения в связи с тем, что происходит в регионе.

“Евроньюс”: Вы встречались с канцлером Германии Ангелой Меркель. Вы действительно просили Германию помочь вам защитить ваши границы от нападений террористов и террористического влияния со стороны Ливии?

Мехди Джомаа: Германия располагает значительным ноу-хау в оборудовании границ и пограничном контроле. Тунису сегодня необходимо усилить такой контроль и Германия один из партнеров, с которым мы обсуждаем этот вопрос. Но мы обсуждали не только это.

“Евроньюс”: Значит речь шла о логистической поддержке со стороны Германии?

Мехди Джомаа: О техническом усилении. Мы говорили об оборудовании, о технике, о ноу-хау. Мы привыкли работать. У нас есть специалисты готовые научиться обращению с любой техникой. И в этом направлении мы ведем работу с Германией. Но также и с другими дружественными странами.

“Евроньюс”: Вы опасаетесь исламистского влияния на Тунис со стороны Ливии?

Мехди Джомаа:

Сегодня я сравнил бы Тунис с домом, внутри которого наводится порядок. Мы движемся вперед, порой трудно, но мы уверенно идем по пути прогресса. И мы наблюдаем, что в соседнем доме происходит пожар. Мы должны защитить свой дом от распространения огня, но мы также обязаны помочь нашим братьям ливийцам потушить огонь. Это не страх. Это свидетельство того, что действительно существуют проблемы. Рядом с нами есть очаги напряженности. И мы должны эффективно защищать себя. Делать все необходимое, чтобы защититься от опасности.

“Евроньюс”: Вы говорите о пожаре, но пожар не только в Ливии. Огонь бушует и чуть дальше от вас. В Ираке, Сирии. И в начале в Сирию направлялся довольно большой поток тунисских исламистов. Что происходит сейчас? Вам удалось остановить этот джихад?

Мехди Джомаа: Я считаю, что мы действительно из месяца в месяц предпринимали большие усилия чтобы попытаться остановить этот поток. Нам в значительной степени удалось его снизить, но еще остаются тунисцы, сражающиеся в Сирии, также как и представители других стран. Мы даем себе отчет в масштабах последствий, потому что там оказались самые разнообразные нации. И в сотрудничестве с нашими соседями и дружественными странами, вовлеченными в эти события, мы пытаемся справиться с этим бедствием, и защитить себя. И когда вы говорите об очагах напряженности, я хотел бы сделать вот какое замечание: именно поэтому нужно поддерживать успешный опыт Туниса, показать путь и перспективы молодежи этих стран. Поэтому так важно, чтобы опыт Туниса оказался успешным.

“Евроньюс”: Вы приняли решение открыть консульство для тунисцев, которые находятся в Сирии. Почему не посольство?

Мехди Джомаа:

Я считаю, что все нужно делать по порядку. Сегодня самое главное оказать поддержку нашим гражданам, которые живут в Сирии. Это долг государства и наш приоритет на сегодня.

“Евроньюс”: Но эти граждане Туниса не живут в регионах, контролируемых сирийским правительством.

Мехди Джомаа: Они живут повсюду. Из Сирии мы получаем просьбы от этих граждан, и мы обязаны оказать помощь всем этим людям.

“Евроньюс”: Что вы можете сказать о сегодняшнем положении в еще одной арабской стране – Ираке?

Мехди Джомаа:

Я не вижу больших изменений. Очевидно, что ситуация там критическая. Она очень опасна. Мы бы очень хотели увидеть, как в Ирак – великую страну в истории арабского мира прийдет стабильность. Сегодня этого не происходит. Я считаю, что ситуация сложная. Сегодня необходимо, чтобы каждый внес свой вклад, чтобы стабилизировать ситуацию. И как и повсюду мы желаем мира и стабильности этой братской стране – Ираку.

“Евроньюс”: Поговорим о туризме в Тунисе.

Мехди Джомаа:

Я хочу отметить, тем не менее, что несмотря на революцию, несмотря на определенную напряженность, ни один турист не пострадал, в том числе и в разгар кризиса. И сегодня, уверяю вас, на улицах Туниса происходит нормальная жизнь, стоит прекрасная погода и этим стоит воспользоваться. Мы делаем все чтобы туристы вернулись. Думаю, мы понимаем, почему они откладывают поездки. Но сейчас пришло время снова ехать в Тунис. Тунис их ждет, и там они вновь ощутят то счастье, которое они всегда испытывали в Тунисе. Во многом это вопрос имиджа, и одна из целей этого турне, в том числе по европейским странам, пригласить наших друзей европейцев обязательно вернуться в Тунис.

“Евроньюс”: Последний вопрос о предстоящих президентских и парламентских выборах в Тунисе. Говорят о необходимости избрать президента Туниса консенсусом. Вы согласны с этим?

Мехди Джомаа:

У меня очень важная роль – сделать так, чтобы эти выборы прошли в наилучших условиях. Роль политических партий в том, чтобы выработать такую формулу, которая позволит им создать коалицию, договориться, выбрать такого президента, который, по их мнению, будет лучше представлять Тунис, по кандидатуре которого они придут к консенсусу. Поэтому я держусь в стороне таких вопросов. Я только выполняю возложенные на меня обязанности и не вмешиваюсь в то, что меня не касается напрямую.

“Евроньюс”:Господин премьер-министр, вы не выставили свою кандидатуру на выборах президента Тунисской республики?

Мехди Джомаа:

Нет, я не кандидат. Я решил довести до конца последний этап демократических преобразований. Я сконцентрировался на этом, и надеюсь с помощью всех остальных завершить эту миссию. Для меня сегодня это самое главное.

Тунис. Германия > Внешэкономсвязи, политика > arafnews.ru, 27 июня 2014 > № 1244103 Мехди Джомаа

Монархии Персидского залива – это шесть государств: Катар, Объединенные Арабские Эмираты, Оман,Бахрейн, Кувейт и Саудовская Аравия. Мы рассмотрим эту группу стран на предмет коррупции в общем,поскольку все они схожи по политическим системам (опора на власть правящей семьи, совещательный принцип и так далее).

Если обратиться к статистике, то согласно исследованиям «Transparency International», Оман, Бахвейн, Кувейт и Саудовская Аравия занимают в рейтинге индекса восприятия коррупции за 2013 года 61, 57,69 и 63 места соответственно. А Катар и Объединенные Арабские Эмираты – 28 и 26 места. Напомним, что чем выше место, тем менее коррумпированным считает себя общество. Россия, например,в том же рейтинге лишь на 127 месте.

То есть, уровень коррупции в этих странах вовсе не такой уж и высокий. Тем не менее, во времяпротестных выступлений, которые получили название «Арабская весна», требования о борьбес коррупцией выдвигались не только в Египте и Тунисе, где ситуация действительно сложная, но ив некоторых монархических странах Персидского залива – Бахрейне, Омане и Кувейте. При этом в том же Омане протестующие шли с лозунгами «Мы боремся с коррупцией рука об руку с султаном», то есть, каких-то обвинений в сторону правителей не выдвигалось, речь шла только о болееактивных мерах.

«Западное» отношение к проблеме коррупции сформировалось в монархиях Персидского залива лишьв последние годы. В Саудовской Аравии в 2011 году был создан антикоррупционный комитет. В Оманебольшое внимание уделяется подготовке чиновников «нового типа», для которых неприемлемо использование служебного положения в личных целях. А в Кувейте антикоррупционные вопросы поднимает парламентская оппозиция.

Эксперты утверждают — исторически сложилось так, что и общество, и правительство указанных стран коррупцию не приемлют. Тот же непотизм (а по-нашему — кумовство) вовсе не так распространен, как может показаться на первый взгляд. Конечно, в монархических странах Персидского залива высокие посты традиционно занимают члены правящей семьи, но это не значит, что родственные связи тут играют основную роль. Чтобы получить должность премьер-министра, министра внутреннихи иностранных дел, а также министра обороны, претенденты проходят серьезный отбор. Такой жепринцип работает при выборе наследника престола.

Кстати, есть мнение, что именно монархическая система является в указанных странах однимиз главных механизмов противодействия коррупции. Ведь какой смысл султану обворовыватьсамого себя?

Разумеется, за коррупционные преступления в странах Персидского залива предусмотрено наказание. Причем в арабских странах существует и шариатский суд, и обычный, действующий в рамках уголовного кодекса. Если шариатские суды занимаются, в основном, семейными спорами и мелкимипреступлениями, то крупные коррупционные дела рассматриваются обычными, уголовными судами.И потому варианты наказаний там вполне привычны для цивилизованного общества: штрафы, тюремное заключение и так далее. То есть, руки высокопоставленным казнокрадам в этих странахне рубят, вопреки распространенному мнению.

Зато общественное порицание человеку, обвиненному в коррупции, обеспечено. Жители монархических стран Персидского залива попросту не примелют это явление и делают все, чтобы его искоренить. Достаточно сказать, что человек, которого обвинили в коррупционном преступлении, тут же теряет свое положение в обществе. И причины такого отношения, вероятно, следует искать именно в том, что уровень коррупции в монархиях Персидского залива низок и даже сопоставим с уровнем европейских государств. Для развивающихся стран, по мнению экспертов, это все-таки исключительное явление.

Можно считать неприятие коррупции в ОАЭ, Омане, Саудовской Аравии и т. д. за правило, но… дажев правилах, как известно, бывают исключения. Таким исключением стал случай в государстве Катар: Шейх Хамад бин Халифа Аль Тани в 1995 году сверг своего отца Халифа бин Хамада Аль Тани и обвинил его в хищении государственных денег. В тюрьму последнего не посадили, однако он почтидесять лет жил в изгнании, и вернулся на родину лишь в 2004 году, после того, как полностью вернулв казну страны «ранее награбленное». Справедливое решение, не правда ли?

Президент Европейского банка реконструкции и развития Сума Чакрабарти сказал: «В понедельник Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) подпишет два соглашения : одно - по поддержке тунисского малого и среднего бизнеса и второе - по содействию международной торговле».

В понедельник по итогам встречи с премьер-министром Мехди Джомаа Чакрабарти отметил, что первое соглашение будет подписано с Tunisie Leasing: «Кредит в размере EUR10 млн. будет предоставлен компании Tunisie Leasing для поддержки малого и среднего бизнеса и создания новых рабочих мест». Второе соглашение будет подписано с Tunisian-Kuwaiti Bank (BTK). Оно предусматривает, по словам президента ЕБРР, «выделение кредита в размере US$10 млн., для поддержки международной торговли и оказания содействия экспортерам, и в конечном итоге призвано укрепить экономический рост Туниса».

Он заявил, что в 2014 году инвестиции Банка в частный сектор Туниса достигнут EUR100 млн. Президент ЕБРР также утверждает, что ЕБРР планирует инвестировать в реформирование и реструктуризацию банковского сектора Туниса и в государственный сектор экономики, в частности - городской транспорт, где в основном планируется финансировать железные дороги. Чакрабарти подтвердил, что банк станет долгосрочным партнером Туниса, который медленно и равномерно продвигается вперед по пути реформирования. Он отметил, что «Тунис может служить примером для многих других стран».

Кроме того, по его оценкам, в этом году экономический рост Туниса ускорится, при условии восстановления туристического и торгового секторов экономики. Чакрабарти подтвердил обязательства ЕБРР по оказанию помощи Тунису для достижения объявленных целей.

Андрей Сатаров

В период с 31 мая по 9 июня2014 г. Король Марокко Мухаммед VI посетил Тунис с государственным визитом. Это событие ознаменовало начало нового этапа в развитии экономического сотрудничества двух стран.

Сторонами достигнуты договоренности о взаимодействии на уровне министерств экономики и финансов, заключены соглашения о сотрудничестве в области промышленности и высоких технологий, одобрена новая программа развития туристической индустрии обеих стран, рассчитанная до 2017 года.

В рамках экономического форума, в котором приняли участие более 200 руководителей различных марокканских и тунисских предприятий, было подписано соглашение между Всеобщей конфедерацией предприятий Марокко и тунисским Союзом промышленности и торговли. Документ призван расширить сотрудничество обеих стран на уровне малого и среднего бизнеса, а также способствовать упрощению таможенных процедур в целях увеличения двустороннего товарооборота. В то же время, были достигнуты договоренности о сотрудничестве в области строительства железных дорог и разработке нефтегазовых месторождений, подписан договор о взаимодействии в области развития экологически чистой энергетики.

“Le Matin”

Без малого двум десяткам новоиспеченных гидов-переводчиков, ориентированных на русских туристов, вручил дипломы недавно сам министр по туризму Ливанской республики, сообщает корр. APR PRESS со ссылкой на информацию ведомства на русском языке, размещенную в Сети.

Это первый выпуск русскоговорящих специалистов турсферы, который был подготовлен в Ливане в рамках правительственной программы развития туризма. Новая инициатива изначально нацелена на гостей из России, и ливанская сторона ожидает увеличение российского турпотока уже в текущем году по сравнению с прошлым. Что касается туристов с российского Дальнего Востока, они пока не спешат на Ближний Восток.

По оценкам представителей нескольких туристических компаний Приморского и Хабаровского краев, опрошенный корр. APR PRESS, в их практике за последние несколько лет не встречались заявки клиентов на Ливан. Египет и в единичных случаях Тунис — вот два ближневосточных направления, которыми интересуются наши путешественники. Однако при должном информационном обеспечении, качественной рекламе и конкурентноспособных по цене турпакетах вполне возможно поднять волну интереса к Ливану, считают менеджеры приморских и хабаровских туркомпаний.

Напомним, что Ливан не рассматривался многими как турнаправление из-за политической и криминальной обстановки. В 2013-2014 годах страну потрясали постоянные террористические акты. На данный момент обстановка спокойна и ливанский турбизнес надеется на возвращение долгожданных иностранных гостей, и на приток новых, в том числе из России.

Ольга Шипилова

Марокканский банк Аттиджаривара – один из крупнейших банков Магриба, принял на себя обязательство по кредитованию импорта марокканской федерацией торговцев пшеницей (FIAC) российской пшеницы урожая 2014/15 маркетингового года на совокупную сумму в $300 млн.

Соответствующий договор был подписан в Москве по результатам марокканско-российского экономического форума 10 июня 2014 года. В подписании приняли участие представители банка, а также две крупные торговые компании - Louis Dreyfus Vostok и Glencore Grain.

Марокко, как и другие государства Магриба – засушливая страна, скудная на сельскохозяйственные угодья и остро зависящая от импорта продовольственных зерновых культур. Так, совокупный импорт пшеницы в Марокко в 2013/14 маркетинговом году эксперты оценивают в 2,5 млн. т. По заявлению представителей FIAC, можно смело утверждать, что заключив данное соглашение, Марокко обеспечило свою продовольственную безопасность на большую часть грядущего маркетингового года.

Сезон активных закупок пшеницы в Марокко, как правило, приходится на октябрь-май. В то же время, марокканские мукомолы все настойчивее просят власти расширить данное окно. Если это произойдет, то у причерноморских экспортеров появиться дополнительный шанс усилить свои позиции на марокканском рынке, потеснив французских поставщиков, традиционно на нем доминирующих, ведь наиболее сильны конкурентные позиции причерноморской пшеницы на мировых товарных рынках именно в начале маркетингового года – летом.